Николай Вавилов - Китайская власть - 2023
Китайская власть
В книге впервые анализируются органы государственной власти Китайской Народной Республики и органы управления Компартии Китая с точки зрения
внутриполитической борьбы основных субэтнических военно-политических групп и их ориентации на зарубежные политические силы, в том числе на
Демократическую и Республиканскую партии США.
В книге рассматриваются ключевые экономические проблемы на пути Китая к глобальному доминированию в рамках экономического проекта «Один пояс – один
путь» и доктрины «рыночной системы социализма», а также структура управления государственным сектором экономики КНР. Релиз книги был подготовлен
площадкой UCRACK.COM Amaini и byura
Содержание
Введение
Новый мировой экономический порядок с китайской спецификой
«Блок Си Цзиньпина» в экономике Китая
«Сталинская группа» во главе современного Китая
Шаньдунская группа
Клан маршала Е — хозяева Южного Китая
Шанхайская субэтническая политическая группа — группа правых глобалистов в руководстве современного Китая
Новая Конституция КНР 2018 года и структура органов власти Китая
Теория китайских элит и китайский субэтнический регионализм
Двухпартийная иерархическая система Китая: Компартия и Комсомол （共产党, 中共中央）
Госсовет КНР и премьер Госсовета КНР （国务院与国务院总理）
Новодемократический Комсомол: Тяньаньмэнь-1989, комсомольский трансфер власти «SARS-2003» и подавленная «Революция масок – 2020»
Центральный военный комитет ЦК и Народно-освободительная армия Китая （中央军事委员会与中国人民解放军）
Третья сила: вопрос существования суверенной России в противостоянии США и Китая и задачи современного российского востоковедения
Новая династия Си Цзиньпина — смена стратегического курса на Евразию
Заключение
Н.Н. Вавилов. Российско-цинские отношения в 1644–1911 гг. （2002 г.）
Обзорные статьи - Распределение китайских фамилий по регионам страны
Об авторе
Китайская власть - Введение
Введение
В марте 2018 года, после принятия поправок в Конституцию КНР и отмены ограничений на сроки правления главы государства в жизни восточного соседа
России возникла новая политическая реальность. Группа сторонников суверенного развития Китая без оглядки на США во главе с председателем КНР Си
Цзиньпином лишила своих проамериканских оппонентов, сторонников глобализации по американскому образцу, юридической возможности кардинальной
смены курса страны на следующих выборах в 2023 году. Оппоненты Си Цзиньпина оказались перед сложным выбором — остаться без власти или пойти по пути
организации цветной революции, такой, которая уже почти уничтожила Китай во время событий на площади Тяньаньмэнь в 1989 году, но была остановлена
Народно-освободительной армией Китая.
Каким будет будущее важнейшего стратегического партнера России в период до 2033–2035 годов, какие военно-политические группы влияния займут ведущие
позиции в Новую эпоху социализма с китайской спецификой или по сути эпоху Си Цзиньпина — дать ответ на эти сложные вопросы мы постараемся в этой
книге. Ответы становятся как никогда насущны, если учитывать, что начало развала социалистического блока государств было связано в том числе и во многом
с утратой влияния СССР на Китай. В дальнейшем смена идеологии на конвергенцию с Западом, и как следствие, утрата самого социалистического государства
стали следствием конфронтации СССР с переориентировавшимся на США Китаем: руководство страны оказалось в состоянии войны против всех – и было
вынуждено сдаться.
Исследование политических процессов в странах Востока, особенно в Китае, всегда считалось практически неподъемной, сложной темой. В закрытом на семь
печатей Китае публичная политика и особенно открытый конфликт политических групп всегда считались дурным тоном. Здесь решения принимаются
исключительно за кулисами общего внимания, а открытые заявления всегда камуфлируют ожесточенный, предельно конфликтный согласовательный процесс.
Открытая конкуренция, борьба мнений — все это считается в китайском обществе тягчайшими пороками и предвестием распада и открытой войны политических
групп. Сложность в исследованиях добавляют множественность групп и политических интересов, структурные отличия в системе институтов власти, а
источники, существующие только на китайском языке, делают эту сферу закрытой от глаз большинства западных наблюдателей, оставляя широкое поле для
спекуляций, ложных измышлений. Сложность исследований в данном вопросе усиливается размерами страны, ее длительной самобытной истории, отличием от
Запада практически во всех областях жизни. Это делает работу исследователя по вопросам Китая сопоставимой с работой по истории целого континента и
конгломерата стран.
К сожалению, в период развала СССР и его суверенной научной школы в китаеведении де-факто сформировались две новые «научные» школы, финансируемые,
по сути, из-за рубежа.
Прозападная школа, стремящаяся, вопреки фактам, не допустить появления антизападной связки Россия – Китай и производящая «научные исследования» о
возможных экспансионистских планах Китая в отношении России, которые не подтверждались ни демографическими, ни экономическими, ни какими-либо еще
фактами. Другой задачей западной школы, в которую входили и исследователи, финансируемые из Тайваня, было обоснование успешности «китайского чуда»
как верного выбора Китая в пользу «нового НЭПа», принятого как «рыночная система социализма». Такое обоснование косвенно способствовало встраиванию
современной России в американский глобальный экономический порядок и отказу от социалистических форм управления экономикой, создания собственного
независимого рынка и экономической автаркии.
Вторая школа — китайская — финансировала исследования и преподавательскую деятельность российских «ученых» как в китайских вузах, так и в рамках
системы «второй зарплаты» в Институтах Конфуция на территории России. В ее задачи входит адаптированная трансляция тезисов китайской государственной
пропаганды, в том числе видения политических вопросов Тибета, Тайваня и т.д. Учитывая, что китайская академическая наука находилась не в руках суверенной
группы руководства КНР, а также сторонников встраивания Китая в американскую глобальную модель, в задачу «китайской школы» российских востоковедов
также не входило усиление суверенной связки Россия — Китай, а лишь минимизация последствий оголтелой антикитайской пропаганды Запада, в том числе и
через создание позитивного образа современного Китая. Сегодня к этим задачам робко добавляется задача обоснования встраивания России в китайское
экономическое пространство через включение России в проект «Один пояс — один путь», под идеологический зонтик «китайской мечты». Стоит ли говорить, что
эти «научные школы» своеобразно описывали внутриполитический процесс в Китае? Западная школа сообщала нам о тоталитаризме и авторитаризме Си
Цзиньпина и «задушенной демократии», просто дублируя пропагандистские клише западной прессы, а китайская школа сообщала о сказочном процессе
передачи власти от одного поколения лидеров к другому, избегая вопросы политической борьбы, камуфлируя стратегически опасную информацию о расколе
китайских элит.
Отечественной китаистики как самостоятельной школы, которая бы формулировала задачи суверенной России в отношении Китая, основываясь на интересах
нашей страны, не существует до сих пор, что является прямой угрозой национальной безопасности: «отечественные востоковеды» предлагают нашей стране
дилемму — стать придатком китайского проекта или уничтожить нашу страну в войне за интересы Запада в Китае. Пути развития мощной, суверенной державы,
обладающей ядерным щитом и выходом к трем океанам, способной создавать новые равноправные геополитические конструкции, нам не предлагают в
принципе, хотя геополитические риски и геополитические шансы России в связи с появлением нового «Средиземного моря мира» в виде Арктики только
усиливают значение китайской и китайско-американской проблематики. Как кошмарный сон воспринимают в Вашингтоне и Лондоне любую геополитическую
связку Москвы, Пекина и Нью-Дели в независимом от Запада формате. Для реализации такой задачи требуется собственная школа отечественной китаистики,
не связанная ни с одним из существующих «мозговых центров», на деле являющихся органами достаточно примитивной пропаганды отнюдь не в интересах
России.
Тем не менее у нас остались основы, на которых была построена работа советских востоковедов, а по сути — выходцев из востоковедов школы периода активной
внешней политики Российской империи на Востоке, принимавших участие в создании лояльных России военно-политических групп в Китае. Работы военных
советников периода Гражданской войны в Китае, для которых умозрительные и беспочвенные рассуждения о политике далекого восточного соседа были
чреваты потерей жизни, базируются на принципах вычленения устойчивых внутриполитических групп. Данные объединения основаны на принадлежности к
отдельным региональным группам населения Китая, которые мы в этой работе, не имея права называть их отдельными этносами, называем китайскими
субэтносами. Борьба региональных элит, на основе которых формируются устойчивые на протяжении многих поколений субэтнические военно-политические
группы влияния, составляет основу для формирования китайского внутриполитического процесса и, как следствие, его внешнеполитической доктрины. Первой
наиболее активной и заметной на Западе такой группой стали южные китайцы — хакка, которые, опираясь на национальные меньшинства, а также на
южнокитайский субэтнос кантонцев. Хакка нанесли первый удар по этнической маньчжурской империи с северокитайским субэтническим аппаратом. В ходе
Тайпинского восстания (середина XIX века) региональные элиты Китая, по сути, сформировали собственные армии и получили первый объем регионального
суверенитета. На этой структурной основе Китай существует до сих пор, заменив методы гражданской войны регулярным политическим процессом выборов
региональных представителей в парламент ВСНП — главный государственный орган КНР. Тем не менее, в случае острых кризисных ситуаций сильные различия
между группами проявляются особо ярко, и КНР не застрахована от рисков очередной «децентрализации».
Разумеется, любой метод имеет свои недостатки: границы диалектов не всегда совпадают с границами провинций, внутри провинций, как например в провинции
Гуандун и Шаньдун, есть серьезные диалектные отличия и противоречия между мощными субэтническими группами. Помимо этого, групповые интересы есть и
в рамках университетской, ведомственной среды. Личные, семейные взаимоотношения и симпатии также играют роль в создании политических групп. Однако,
если речь идет о выделении политических групп на длительных исторических периодах, субэтнический принцип на основе общности языка играет основную
роль. Общее место происхождения используется и китайскими исследователями и в целом является признанным способом установления возможных связей
отдельного руководителя с той или иной группой. В первую очередь этот способ используется самими китайцами в любом коллективе и организации.
Проблема современного «востоковедного экспертного сообщества» заключается в неспособности выделять эти группы интересов, в первую очередь по
языковому и историческому принципу, так как большинство публичных «экспертов» по данной тематике представляют собой маргинальную группу в
недостаточной мере владеющей языком, не говоря уже о способности распознавать диалекты, излучающиеся в академической среде по остаточному принципу.
В это же время лучшие выпускники ВУЗов работают «в поле» на высокооплачиваемых позициях, где они применяют и совершенствуют реальные знания, но не
формируют фундамент академической науки. Не вызывает сомнения, что китаеведение должно преодолеть свой прежний статус экзотической науки со
спекулирующими на китайских «чудесах и тайнах» маргинальными «экспертами», не бывавшими в море, но советующие капитану, как управлять кораблем.
Данная работа является первой такого рода, спустя десятилетия, и в ней, как и в любом первом исследовании, не исключены неточности в выделении групп и их
взаимоотношений между собой, и поэтому данная работа нуждается в дальнейшем развитии, углублении и масштабировании.
Второй важной составляющей исследовательской работы, помимо первичного вычленения субэтнических региональных групп[1], является и выявление
зарубежной ориентации каждой выделенной субэтнической региональной политической группы. Зарубежные связи, построенные группами на самом начальном
этапе сохраняются до сих пор.
Субэтнические группы рассматриваются в книге в рамках изучения органов государственной власти КНР согласно Конституции КНР, партийные органы
управления — согласно Уставу Компартии Китая. Анализ групп проведен в отношении Парламента ВСНП, Госсовета КНР, законосовещательного НПКСК,
Государственного комитета контроля, а также Центрального комитета Компартии и Политбюро, Центрального военного комитета ЦК, Центрального комитета
контроля и законности ЦК и иных государственных и партийных органов власти.
Нужно подчеркнуть, что на протяжении последних 40 лет Китай на пути к рыночному социализму формировался как функция от западной и в частности
американской экономики. Таким образом, тектонические сдвиги, происходящие сегодня в «Четвертом Риме», развал американо-китайской экономической
системы также является неотъемлемым фоном существования современной китайской власти. Выбор нового экономического пути, валютной политики,
регулирования внешней торговли — это вопросы сохранения китайской власти в условиях нового мирового порядка в XXI в. На эти новые условия китайская
власть в лице Си Цзиньпина отвечает постепенным отказом от «правого поворота» китайского НЭПа, начавшегося в конце 1970-х и длящегося до сих пор.
Существенное изменение рыночной модели Китая от «определяющей роли рынка» в 2014 году до заявленного в 2020 году Си Цзиньпином тезиса о «абсолютной
слепоте рынка» — во многом естественное явление по мере роста кризисных процессов. В глобальной экономической катастрофе необходимо иметь плановую и
централизованную систему управления, построенную, однако, не по сталинским, ветхозаветным началам, а на основе цифровизации и новых целевых
показателей, отбросив примитивный подсчет показателей ВВП, подменяющих реальный рост благосостояния общества и мощи экономики объемом сделок на
рынке, в том числе и на финансовом.
Именно выходцы из армейской среды во главе с Си Цзиньпином противопоставлены сегодня группе союзников Демпартии США в Китае — комсомольской
организации, бывшие руководители которой составляют большинство в правительстве КНР — Госсовете. Бескомпромиссное соперничество между группами
сохраняется долгие годы после событий на Тяньаньмэнь и уходит корнями к противостоянию между лояльной СССР группой китайской армии и
представителями троцкистского движения, организаторов Комсомола, в том числе и Мао Цзэдуна. Если в моей первой книге «Некоронованные короли красного
Китая: кланы и политические группы КНР» (2016) вопрос троцкистских корней Комсомола был затронут поверхностно, то в данной работе история Комсомола,
переродившегося в Новодемократический союз молодежи при Мао Цзэдуне, изучена подробно.
Армейский лидер Дэн Сяопин, фактически отстраненный от власти комсомольским генсеком Ху Яобаном, в прошлом бессменным лидером
Новодемократического союза молодежи (он же Комсомол), скованный разрастающимся студенческим протестом, был загнан в угол и практически лишен
возможности влиять на политическую повестку страны. Созданный им Комитет советников не мог оказывать влияние на вошедшую в стопор цветной революции
страну. Все это подвинуло его к самоубийственному введению военного положения и привело к утрате единственного государственного поста — председателя
Центрального военного комитета КНР. Катастрофическое решение на физическое подавление протестов, вызванное упущенным временем и фрондой регионалов
в союзной Комсомолу провинции Аньхой, стоило армии потери авторитета. Ренессанс армейской политической группы произошел только при Си Цзиньпине,
пришедшем к власти в 2012 году. Власть перешла к сыну Си Чжунсюня, одному из руководителей «шэньсийской группы» Компартии, лидера которой Гао Гана
из-за близости к советскому вождю называли «китайским Сталиным». Можно сказать, что планы Гао Гана по инкорпорации Китая в советскую экономику
сегодня в новом историческом измерении и новых условиях осуществляет его земляк – Си Цзиньпин.
В книге уделено внимание и ударной группе союзного Демпартии США Комсомола — хубэйской группе руководителей и их значительной роли как в процессе
политических потрясений Тяньаньмэнь, так и в «трансфере власти» в период «эпидемии SARS» (2003-2005 гг.), а также в событиях начала 2020 года.
Локдаун-2020 в Хубэе стал спусковым крючком и базовой моделью для союзной Комсомолу Демократической партии США по организации локдауна
американской экономики и попытки проведения оранжевой революции внутри самих Соединенных Штатов против республиканца Д. Трампа – в конечном счете
пандемия и коллапс, случившийся в первую очередь в «демократических штатах» привел к почтовому голосованию, утрате авторитета Трампа и победе
Дж.Байдена.
Достигшая пределов роста и объемов закредитованности после распада СССР, мировая рыночная система капитализма испытает сверхмощный шок в самом
своем сердце — Соединенных Штатах не только из-за предвыборных баталий в ноябре-декабре 2020 г., сколько из-за ухудшающейся ситуации в экономике
США[2]. В результате мощного давления революционно настроенных демократов шаткая власть сторонников консервативной империи — республиканцев падет,
и над США может взойти алая заря леворадикальной власти, преобразившейся в новосоциалистическую Демократическую партию США. Однако, как и в
Великой французской революции, всякий Робеспьер, пришедший к власти на волне народного гнева и уничтоживший старое дворянство, сменится сильным
военным офицером — Наполеоном. Термидор всегда побеждает любую революционную леворадикальную «якобинскую диктатуру», и преображенные
Соединенные Штаты превратятся из оплота мировой капиталистической системы — в волка, пожирающего это отжившее Солнце. Как и Наполеон, новая
революционная империя США начнет лихорадочный экспорт «новой социалистической революции» во все значимые части консервативного мира, и в первую
очередь — новый крестовый поход в Китай, страны Европы, Иран, Россию.
Проявившееся стремление нести в мир левопопулистскую охлократию кратно усилится в Новой империи. Глобальное переформатирование сметет весь
существующий порядок в течение ближайших нескольких лет, а традиционные государства будут поставлены перед выбором создания антиамериканского
содружества, чтобы, пережив свой 1812 год, войти в «революционный Париж» спустя несколько лет. Ближайшие как минимум четыре года США и их мощных
союзников в Китае, России, Европе ждут времена неопределённости и переформатирования, учитывая также возросшее влияние «индийской партии» в политике
США. Впрочем, даже пришедший к власти в 2024 году новый кандидат от Республиканской партии не избежит участи нового американского Наполенона и будет
вынужден активно восстанавливать позиции США с опорой на взгляды белого консервативного избирателя и не избежит глобального столкновения с Китаем и
его интересами прежде всего в Европе, Ближнем Востоке и в России. Годы новой «Великой депрессии» и предвоенного и военного периода могут заставить
нового руководителя США пойти по пути Рузвельта, который руководил государством четыре срока подряд.
Козырь большого конфликта, который бы объяснил коллапс американской экономики, может разыграть и пришедшая к власти Демократическая партия,
особенно, если представлять ее будут выходцы из Индии. Учитывая объемы надвигающегося мирового кризиса, многократно превосходящего кризис 2008–2009
гг., небольшая локальная война хотя и возможна, но вряд ли поможет решить внутриполитические проблемы и объяснить катастрофическое падение уровня
жизни граждан США, введение де-факто военного положения. Ускоряет такой опасный сценарий и реальная утрата военного лидерства США в Евразии в пользу
Китая, которое спрогнозировано аналитиками Пентагона к 2030 году. Экономический кризис в Китае также толкает страну под руководством армейской
группировки к новой модели экономики, не последнюю роль в которой может занять готовящийся к глобальной войне ВПК. Все эти факторы делают
столкновение США и Китая до 2035 года неизбежным, а усиление действия этих факторов приближают неизбежное.
Китайская военная элита готовится принять вызов глобального землетрясения в Новую эпоху социализма с китайской спецификой[3], с навязанным не США, а с
самим временем — глобальным столкновением, как за пределами Китая, так и в самом его центре. Учитывая то, что поддержка проармейской и «комсомольской
группы» в Китае сконцентрирована по отдельным регионам, речь, скорее, будет вестись о выборе развития Китая между гибридной оранжевой революцией (и
сменой режима) и гибридной гражданской войной. При этом нарастание внутреннего напряжения в Китае не помешает росту его военной активности за его
пределами – такой период внутренней борьбы и внешней активности страна уже переживала 60 лет назад.
Избежать этих двух огней, цветной революции и гражданской войны, при этом выиграть конкуренцию с США в Индо-Тихоокеанском пространстве, то есть
достигнуть первого базового условия для мирового господства — задача лидера Китая. Да и задача российско-китайского взаимодействия на ближайшие годы —
ведь именно спокойный Восток дает долгожданный простор действий на Западе.
С глубоким уважением и чувством благодарности ко всем, кто поддерживает мою работу, — моим читателям.
Николай Вавилов,
октябрь 2019 — октябрь 2020 года, Санкт-Петербург
[1] В данной книге эта работа только начата и не имеет характера истины в последней инстанции, однако достигла нужной функциональности для
практического понимания внутриполитических процессов.
[2] Последняя правка текста была 24 октября 2020 года.
[3] 新时代中国特色社会主义,основной идеологический тезис Си Цзиньпина, подробно отражен в учебной программе
roles(reader-all)
# # # # #
Китайская власть - (без изменений) «Блок Си Цзиньпина» в экономике Китая
(без изменений) «Блок Си Цзиньпина» в экономике Китая
Масштабные изменения во внешней и внутренней политике Китая в период турбулентности 2017–2018 гг.
Необходимо будет отметить основные вехи, которые произошли в Китае в период трансформации системы власти и Конституции в 2017–2018 гг.
В среду, 27 декабря 2017 г., в 08.00 по пекинскому времени государственное информационное агентство «Синьхуа» буднично, на фоне иных регулярных новостей
о достижениях народного хозяйства в отраслях и борьбе с бедностью опубликовало короткую заметку о проведении второго пленума 19-го съезда в январе 2018
г. Краткая заметка гласила о том, что в ходе проведения 2-го пленума в Конституцию КНР будут внесены изменения, в неофициальном ожидании которых Китай
находится уже чуть более года.
Для большинства наблюдателей, отметивших экстренность пленума, который традиционно ожидался в конце февраля, ускользнула вторая важная новость,
опубликованная спустя восемь часов.
Решением Центрального комитета Компартии Народная вооруженная полиция Китая (почти полуторамиллионная вооруженная группировка внутренних войск)
с 00:00 1 января 2018 г. выходит из подчинения Госсовета КНР и переходит в подчинение Центрального военного комитета КНР — или напрямую подчиняется
«верховному главнокомандующему» Си Цзиньпину, председателю данного комитета.
Долгий период истории, когда с 1995 г. Вооруженная полиция Китая была подчинена Госсовету КНР, последовавший после разгрома сычуаньско-гуандунской
военной группировки во главе с Дэн Сяопином и перехода власти в руки группы «шанхайцев» и «комсомольцев», — окончен. В руках ориентированного на
интеграцию с США Госсовета КНР осталось Министерство общественной безопасности, Верховная народная прокуратура, Верховный народный суд.
Учитывая короткий временной разрыв между информированием и реализацией решения о передаче контроля над «Китгвардией» — 27 декабря и 1 января, речь
с большой долей вероятности шла о неких тектонических и чрезвычайных изменениях во внутренней политике Китая и кардинальных изменениях, которые
последуют перед экстренным съездом, во время его проведения и после его окончания. Учитывая сместившийся баланс сил между «красными националистами»
во главе с нынешним лидером страны и западноориентированным партийно-хозяйственным активом Комсомола, а также глобалистской элитой «шанхайцев»,
речь идет о подготовленной «красными» «хризантемовой революции», намеченной на январь 2018 г.
Учитывая также, что переподчинение того или иного органа государственной власти должно сопровождаться нормативным актом как минимум исполнительного
органа власти, в том числе Госсовета КНР, которого в данном случае не было, то речь идет о чрезвычайных решениях ЦК, приводящихся с игнорированием
правового поля КНР со всеми возможными юридическими последствиями.
Весь январь и февраль 2018 г. прошли в состоянии повышенной напряженности, а также находящихся в поле частей НОАК, проводящих внеочередные
масштабные общежитейские учения. Итогом острейшей внутрипартийной борьбы, перекроившей все предыдущие договоренности, стало изменение
Конституции и масштабная реформа Госсовета КНР.
[1] Цитируется по «Революция хризантем: экстренный пленум и изменении конституции Китая» roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Экономический портрет Си Цзиньпина
(без изменений) Экономический портрет Си Цзиньпина
Несмотря на то что с момента избрания Си Цзиньпина генеральным секретарем Компартии Китая в ноябре 2012 г. прошло уже восемь лет, биография главы
партии и Китайского государства все больше покрывается наслоениями официальной риторики, при этом причины прихода Си Цзиньпина к власти и его
структура взаимоотношений с основными группировками Китая остаются по-прежнему малоизученными и табуированными к освещению.
Наряду с Бо Силаем, сыном министра финансов Бо Ибо, сыном премьера Ли Пэна — Ли Сяопэном, сыном одного из мэров Пекина Лу Дин-и — губернатора
Хэйлунцзяна и нынешнего министра ресурсов Лу Хао, рядом сыновей других основных руководителей КНР Си Цзиньпин оказался наиболее подходящим на роль
«знамени» потомственной китайской армейской аристократии, занявшим центристские позиции и выигравшим борьбу с леворадикальным Бо Силаем,
опиравшимся на МВД и большую часть генералитета — выходцев из Сычуаньского военного округа. Другие руководители, такие как обездвиженный сын Дэн
Сяопина Дэн Пуфан, или уже пожилые сыновья Е Цзяньина, серого кардинала реформ Дэн Сяопина, не смогли составить сильную конкуренцию Си, который, без
всякого сомнения, был выбран не только по родству, но и по способностям: Си прошел всю кадровую лестницу Компартии и проявил себя как изобретательный,
сдержанный руководитель, принимающий взвешенные решения, умеющий, как и все успешные лидеры периода турбулентности, находить баланс между
непримиримыми группировками.
Тем не менее экономические взгляды китайского лидера остаются непроанализированными, несмотря на то что оказывают на экономическую политику Китая
неоспоримое, хотя и не абсолютное влияние.
Исходя из послужного списка Си Цзиньпина, ключевые проблемы, в атмосфере которых Си двигался по карьерной лестнице, были следующими (в
хронологическом порядке):
1) экономические методы борьбы с бедностью северных сельских районов Китая (в период руководства районом в провинции Хэбэй, окружающей столицу
Пекин);
2) методы сочетания развития внешней торговли и экономики региона в режиме острого военного противостояния (руководство приморской провинцией
Фуцзянь, через пролив от которой находился Тайвань) — через регулирование отношений с диаспорами зарубежных китайцев и существования мощных потоков
трафика контрабанды, которая играет в товарообороте и жизни регионов куда большую роль, чем официальные межгосударственные торговые связи;
3) продвижение интересов крупной экспортной провинции в условиях острой конкуренции с другими экспортными центрами (руководство провинцией Чжэцзян
в 2002–2007 гг.), продвижение в том числе и зарождающихся крупных транснациональных корпоративных интересов.
Период руководства Шанхаем у Си Цзиньпина короткий, что позволяет сделать вывод, что в вопросах развития региональных экономик китайский лидер
зачастую приобретал опыт в сложных ситуациях при фоновой контрактивности крупных конкурентов или угрозе военного столкновения, используя или
максимально учитывая неформальные, нетрадиционные методы экономического развития, ведения торговли — получая через такие скрытые от посторонних
глаз экономические связи реальный взгляд на экономические процессы во всем мире, так как этнические общины зарубежных китайцев процветают на всем
земном шаре.
Не стоит забывать также о важных базовых знаниях лидера Китая в области химии, полученных им в крупнейшем в Китае Университете Цинхуа, что делает его
осознанным игроком в сфере химического производства самого широкого спектра, начиная от органических удобрений и заканчивая нефтехимией,
биоинженерией, фармацевтикой и другими более специфическими областями.
Не исключено, что в связи с этим непрестанно муссируются слухи о широком использовании биткоинов в качестве расчетной единицы для неформальной
внешнеэкономической активности Народно-освободительной армии Китая. Напомним, что Китай является основным держателем криптовалюты и ее
максимальный взрывной рост, пришедшийся на ноябрь–декабрь 2017 г., совпал с периодом проведения 19-го съезда Компартии и переподчинения Вооруженной
народной полиции Китая непосредственно первому лицу государства – период максимального напряжения в политической системе КНР. Сегодняшний рост цены
биткоина также является косвенным отражением роста внутриполитической ситуации в Китае, и в дальнейшем рост цены биткоина будет уравнением линейной
функции, связанной с фактором политической нестабильности в Китае и утратой частных инвесторов доверия к валютным вложениям, вложениям в
недвижимость и золото.
Важным заявлением Си, корректирующим всю экономическую политику, является высказывание на сессии НПКСК 2020 г.: «Абсолютно нельзя не преодолевать
слепоту рынка, при этом нельзя возвращаться на старый путь плановой экономики. Необходимо прилагать усилия к лучшему сочетанию роли рынка и
государства». Си фактически отменяет абсолютную роль рынка, утвержденную как аксиому его политическими оппонентами несколькими годами ранее, однако
и отмечает устаревание прежних методов плановой экономики.
К доминирующему с 3-го пленума 18-го съезда Компартии Китая (ноябрь 2013 г.) тезису об «определяющей роли рынка», которая закрепляет курс рыночных
реформ «системы рыночного социализма» Дэн Сяопина, Си Цзиньпин впервые добавил, что «в то же время необходимо еще лучше выявить роль государства», а
также что опыт реализации (рыночных) реформ показал, что в вопросах рынка «абсолютно нельзя» (!) не преодолевать его слепоту, а в вопросах плановой
экономики — «нельзя» (без «абсолютно») возвращаться на ее «старый путь».
Таким образом, «определяющая роль рынка» стала обладать «слепотой», что означает ее абсолютную неэффективность и де-факто не способность определять
направление развития страны, а плановая экономика не должна быть возвращена на «старый путь». Экономический курс в глазах председателя КНР и
генерального секретаря Компартии необходимо пересматривать в сторону увеличения роли государственной экономики и корректировки того курса, который
был подтвержден в конце 2013 г.
Поскольку фактическим руководством экономикой занимается Госсовета во главе с Ли Кэцяном, то некоторые стратегии лидера страны зачастую не освещаются
столь широко. Одной из таких стратегий является «реформа предложения» 供给侧改革, заявленная Си Цзиньпином 10 ноября 2015 года на очередном заседании
Малой группы руководителей по финансам и экономике ЦК Компартии. Если отбросить все наслоения, которые появились вокруг обсуждения этого
предложения и вернуться к первоначальному заявлению Си Цзиньпина, то суть реформы сводится к ограничению деятельности девелоперов, которых в 2008
году в рамках «расшинения спроса» начал заливать кредитными деньгами комсомольский премьер Вэнь Цзябао. Это привело к коллапсу фондового рынка, когда
огромный объем ликвидности, прошедший через зачастую малорентабельные проекты в недвижимости (пресловутые «города-призраки») создавал масштабный
пузырь на фондовом рынке Китая.
В своем выступлении Си Цзиньпин отметил: «Необходимо способствовать эффективному устранению избыточных мощностей и способствовать
оптимизации и реорганизации отраслей… Необходимо устранить запасы недвижимости и способствовать устойчивому развитию отрасли недвижимости.
Это необходимо для предотвращения и снижения финансовых рисков, а также для ускорения формирования фондового рынка с совершенными функциями
финансирования, прочными базовыми системами, эффективным надзором за рынком и полной защитой прав и интересов инвесторов».
Таким образом, Си Цзиньпин призвал к ликвидации последствий фантастической по масштабам эмиссии юаня, ушедшей на первом этапе в малорентабельный
девелоперский сектор, а порзже в гигантский пузырь фондового рынка, который достигнув в 2015 году максимума – пережил падение более чем в 2 раза.
К слову, эта проблема как никогда актуальна для Китая в конце 2020 – начале 2021 года, когда ликвидность от масштабного кредитования отраслей в связи с
«преодолением последствий эпидемии» по сути оказалась на фондовом рынке, в не кратно увеличило производительные силы или потребительский спрос в
Китае. Однако будет ли падение фондового рынка отложенным, как и в случае с 2008 годом на 7 лет, или оно произойдет с меньшим временным лагом – покажет
время.
[1] 决不能不克服市场的盲目性，也不能回到计划经济的老路上去。要努力将市场的作用和政府的作用结合得更好一些
[2] 要促进过剩产能有效化解，促进产业优化重组。要化解房地产库存，促进房地产业持续发展。要防范化解金融风险，加快形成融资功能完备、基础制度扎实、市场监管有效、投资者权益得到充分
保护的股票市场.http://www.xinhuanet.com//politics/2015-11/10/c_1117099915.htm roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) «Китайский Громыко» Ци Юй 齐玉
(без изменений) «Китайский Громыко» Ци Юй 齐玉
29 января 2019 г. произошло еще одно важное назначение, которое увенчало еще одну крупную победу группы Си в кадровой войне с оппонентами: холодным
зимним пекинским рассветом в МИДе поменялся начальник.
Нет, министр иностранных дел и член Госсовета КНР Ван И остался на своем месте. В МИД КНР поменялся настоящий начальник — глава парткома. Бывшего
посла в США, истинного британца, начальника протокола МИДа Чжан Есуя (张业遂) сменил «цэковский кадровик», замглавы Оргбюро ЦК Ци Юй (齐玉). Новый
управленец, уроженец засушливой Шэньси, заведовал кадрами в Цинхае и Цзилине, то есть в местах сосредоточения национальных меньшинств. Что важнее в
этой новости — что МИДом больше не руководят «американцы» или что там займутся «варварами ближнего круга», — непонятно. Но ночью кадры в КНР не
меняли давно, особенно в преддверии судьбоносных переговоров Лю Хэ в США.
Интересно, что «китайский Громыко» Ци Юй, сменивший на посту «китайского Литвинова», в выездах за границу замечен не был. Если учесть, что кадрами в
ЦК руководит сосед Си Цзиньпина по общежитию Чэнь Си, то группа Си Цзиньпина продолжает расставлять уроженцев Северо-Запада на ключевые посты в
преддверии крупного американо-китайского конфликта. К слову, бывшего американского посла Чжан Есуя на его прошлой должности замминистра «подсидел»
некогда сотрудник посольства в РФ Лэ Юйчэн.
Действия нового руководителя МИДа последовали незамедлительно. 14 февраля посол Швеции в КНР Анна Линдштедт отозвана по причине несогласованной
встречи с дочерью задержанного в Китае гражданина Швеции китайского происхождения Гуй Миньхая. Последний связан с гонконгской группой издателей,
планировавших выпуск компрометирующей Си Цзиньпина книги «Си Цзиньпин и его спутницы». Группа издателей задержана правоохранительными органами
КНР, в том числе и за пределами китайской юрисдикции — в Таиланде и Гонконге. Ранее из Китая отозван посол Канады.
В этот же день Китай отменил торговые переговоры с Великобританией из-за антикитайских заявлений министра обороны Гэвина Уилльямсона и
запланированного появления британского авианосца в Южно-Китайском море. Переговоры должны были состояться на этой неделе между вице-премьером Ху
Чуньхуа и министром финансов Филом Хэммондом. Ху Чуньхуа — «восходящая звезда» Комсомола, бывший партсекретарь наиболее интегрированной в
британско-американскую экономическую систему провинции Гуандун. С приходом в МИД Ци Юй ведомство стало демонстрировать беспрецедентно жесткое
поведение.
С августа 2019 г. замминистра Чжан Ханьхуэй назначен новым послом КНР в России, сменив Ли Хуэя, который находился на этом посту десять лет. Чжан
Ханьхуй — один из вероятных будущих министров иностранных дел Китая. Уроженец Ляонина и выпускник Шанхайского института иностранных языков Чжан
Ханьхуэй — бывший замминистра иностранных дел, ранее — посол в Казахстане, сотрудник посольств в Киргизии и на Украине (уроженец Ляонина).
Интересно, что вместе с позицией секретаря парткома МИД Ци Юй занимает должность главы Квалификационной комиссии ВСНП, китайского парламента,
которая по новому Закону о квалификации депутатов Законодального совета Гонконга может лишать их должности в ранее фактически независимом
парламенте.
[1] roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Масштабная реформа Госсовета КНР после внесений изменений в Конституции
(без изменений) Масштабная реформа Госсовета КНР после внесений изменений в Конституции
В китайском правительстве с марта 2018 г. появилось три ведомства с ярко выраженными внешними функциями. Вместо Министерства культуры создано
Министерство культуры и туризма. В состав Министерства по науке и технологии вошло Управление по работе с иностранными специалистами. Параллельно
МИДу теперь у Госсовета и переизбранного Ли Кэцяна появилось карманное ведомство иностранных дел, не отвлекающееся на «красный геополитический
проект» Си Цзиньпина, — Служба развития международного сотрудничества, которая «откусила» функции внешних связей от Минкоммерции и МИДа. Взамен
бессменный японист, министр иностранных дел Ван И, видимо, получил статус члена правительства. Не стоит сомневаться, что все три ведомства
контролируются выходцами из Комсомола или из кузницы его либеральных кадров — Народного университета Китая, а Миннауки возглавил земляк Ли
Кэцяна — Ван Чжиган, отобрав эту позицию у традиционно питающих слабость к науке шанхайцев и министра Вань Гана.
Реорганизованный Минсельхоз не сменил руководителя — главной традиционной отраслью Китая заправляет бессменный Хань Чаньфу, который в новом
ведомстве получил полный контроль над всеми сельхозпроектами в стране, подобрав прежние функции и ведомства Минфина, Минземельных ресурсов, уже
упомянутого Фагайвэя.
Помимо прочего, в Китае появилось собственное МЧС, главным приобретением которого стала пожарная охрана, выведенная из Министерства общественной
безопасности.
Среди новых ведомств — Министерство экологии, Комитет гигиены и здоровья, реорганизованный из Комитета по здравоохранению и плановому деторождению,
Министерство по делам военных пенсионеров.
Заметно укрупнено Министерство водного хозяйства, которому передан контроль над крупнейшим гидроузлом в мире — «Три ущелья», а также проект по
переносу вод юга на север. К другому суперведомству можно отнести Ревизионное управление Госсовета, которое усилено функциями контроля над
крупнейшими проектами, ранее находившимися в ведении Фагайвэя, Минфина, Комитета по контролю и управлению госимуществом. Полностью упразднен
Наблюдательный совет по контролю над крупнейшими государственными предприятиями.
При Госсовете создано Главное управление по надзору и управлению рынком. В него включены торгово-промышленная администрация, карантинный контроль,
контроль над продуктами питания и лекарственными средствами, ведомство контроля над ценами, принадлежащее ранее Фагайвэю, антимонопольное ведомство
Минкоммерции. Возглавил Главное управление бывший вице-мэр Пекина, выпускник кузницы либеральных кадров Народного университета Чжан Мао. Его
замом стал Би Цзинцюань, уроженец приграничной с Россией провинции Хэйлунцзян, традиционно контролирующей фармкластер в системе управления Китая.
Проведена реформа сбора налогов, им будут руководить совместно центральное ведомство — Главное управление по налогам и местное провинциальное
правительство в каждом регионе. Очевидно, что такая передача функций местным органам власти — дань центральной группы Комсомола, которая опирается на
региональные элиты на местах. Риски группы Си в 2018 году и Россия
Очевидно, что откат с прежних позиций группы Си серьезно повлиял бы на российско-китайскую интеграцию, если бы не один масштабный фактор — начало
полноценной торговой войны Китая и США, которая в ближайшие пять лет нанесет удар по всем крупным производителям и инвесторам КНР, абсолютное
большинство которых работают на американском рынке под протекцией «шанхайской» и «комсомольской» групп. На фоне таких масштабных потерь, в которых
убытки на 50–60 млрд. — это лишь первый этап в полноценном противостоянии, позиции России в торговле с Китаем будут расти пропорционально падению
совокупного оборота Китая и США, а «герои» и «первые жертвы» лагеря Си Цзиньпина смогут восполнить свои потери в перспективе в течение 10–15 лет.
В знаковую не только для всех россиян, но и для истории бывшего социалистического лагеря стран дату — 5 марта — открылась очередная сессия китайского
парламента. На ней теперь уже на законодательном уровне будет закреплена партийная инициатива о «пожизненном правлении» председателя КНР и
произойдут масштабные изменения в системе государственного управления страной.
2980 избранных от регионов, центральных правительственных структур, финансовых и силовых ведомств депутатов планируют внести изменения в конституцию
страны, по масштабам сопоставимые с появлением нового Основного закона.
Самая обсуждаемая поправка в Конституцию, принятую в 1982 г. тандемом «южан» Дэн Сяопином и маршалом Е Цзяньином, — отмена ограничений для
председателя КНР. Ранее глава исполнительной власти и его заместитель, согласно 45-й статье, не имели права занимать посты более двух сроков подряд, как и
первые лица парламента, Верховного суда и Верховной прокуратуры. Эта непреложная норма, введенная Дэн Сяопином, стала синонимом современной
китайской системы госуправления, ее отмена — крутой поворот в траектории развития крупнейшей экономики мира. Несмотря на то что слухи об отмене
ограничений публиковались в зарубежной прессе достаточно давно, даже самые смелые в своих мнениях эксперты не допускали возможности столь коренных
изменений в известной своей стабильностью китайской политической системе.
В середине марта парламент КНР — Всекитайское собрание народных представителей не только изберет нового главу и проголосует за второй пятилетний срок
Си Цзиньпина, но и утвердит инициированные Центральным комитетом КПК всего лишь два месяца назад поправки в Конституцию страны. Надо особо отметить,
что об отмене упомянутых ограничений огромная страна узнала за неделю до сессии парламента, 25 февраля, из опубликованного проекта поправок, тогда как
обычная законодательная практика в Китае подразумевает обнародование подобных инициатив минимум за месяц до их принятия.
Кардинальные изменения сопровождал весьма тревожный внутриполитический фон. О поправках, «вносящих соответствие Конституции с политическим и
хозяйственным укладом страны» (это все, что было известно Китаю до 25 февраля), впервые сообщили 27 января в 8.00, а уже в 15.00 того же дня агентство
«Синьхуа» передало новость о переподчинении полуторамиллионной группировки Народной вооруженной полиции Китая (аналог Росгвардии), находившейся в
ведении Госсовета, Центральной военной комиссии или непосредственно ее главе Си Цзиньпину. Через шесть дней, морозным утром 3 февраля, руководство
ЦВК объявило о начале беспрецедентных по масштабам мобилизационных учений, в которых, судя по всему, были задействованы все самые боеспособные части
НОАК и переподчиненной Вооруженной полиции. Вслед за экстренным вторым пленумом, прошедшим 18 января, был объявлен еще один — внеочередной,
прошедший с 26 по 28 февраля перед самым началом сессии парламента.
Такая череда событий вызывала воспоминание о политической нестабильности, предшествовавшей Культурной революции периода Мао Цзэдуна — малой
гражданской войне между «красными генералами» и хунвейбинами, леворадикально настроенными приверженцами мировой революции, трибунами
молодежного движения крупных индустриальных центров.
Решение о бессрочном правлении Си Цзиньпина и его заместителя, чью должность ранее считали номинальной, увенчивает пятилетнюю внутриполитическую
борьбу, начавшуюся в Китае с ареста бывшего члена Постоянного комитета политбюро Чжоу Юнкана, и развернувшуюся после этого чистку партийных и
государственных кадров в масштабах всего Китая, накал которой только усиливается. Если вначале дело против Чжоу Юнкана и Бо Силая считали эпизодом
дворцовых интриг, то после пяти лет непрекращающихся расследований в отношении сотен тысяч чиновников и членов компартии, в том числе глав и их
заместителей всех без исключения регионов Китая, ни у кого не осталось сомнений в масштабе задуманных командой Си Цзиньпина преобразований. Апогеем
чисток стал арест действующего члена политбюро (высший руководящий орган Компартии) Сунь Чжэнцая, которого прочили в преемники нынешнего премьер-
министра. В лучших традициях «критики и самокритики» Мао Цзэдуна, напарника арестованного члена политбюро и «преемника Си Цзиньпина» от
оппозиции — партсекретаря крупнейшей южной провинции Гуандун товарища Ху Чуньхуа попросили публично осудить Сунь Чжэнцая. Элите был дан
недвусмысленный сигнал: в политической борьбе сняты все ограничения, кроме тех, что наложены командирами выведенных в поле дивизий НОАК.
Появление в стране несменяемого руководителя преобразует все ее политическое пространство. Сложившийся ранее и действующий до сих пор триумвират из
национально ориентированных военных, проамериканского либерального правительства и «шанхайской» части глобальной финансовой элиты через пять лет
может быть полностью отменен. На смену придет принципиально иная модель распределения власти, сложившейся внутри группы Си Цзиньпина — из его
союзников, сторонников и непосредственных ставленников.
Тем не менее сегодня данный триумвират сохраняется и его аннигиляция — задача следующей «политической пятилетки» в Китае, которую председатель КНР и
его заместитель, судя по всему, собираются провести еще интенсивнее, заручившись гарантией неприкосновенности в виде неограниченного числа сроков
правления. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Взаимозависимость: возможен ли выход Китая из британо-китайской модели экономики
(без изменений) Взаимозависимость: возможен ли выход Китая из британо-китайской модели экономики
Тем не менее китайская политика продиктована не только и не столько желанием экспансии и реализации накопленного потенциала, сколько вынужденной
необходимостью выхода за пределы собственных границ — как с целью большей устойчивости своего капитала, так и доступа к новым ресурсам: население
Китая больше не может обеспечить само себя, оно стало зависимо от глобальной экономики и внешних ресурсов.
До 2012 г. на протяжении многих десятилетий идентичные по своим идеологическим устремлениям группы китайских социал-демократов Комсомола и лагерь
Демократической партии США с благословения глобальной финансовой элиты, связанной с Китаем через Шанхайскую группу, выстраивали единый центр
мировой экономики, язвительно названной критиками «Химерикой» («Кимерика», Chimerica = China + America). В рамках этой торгово-экономической модели
китайская экономика была в значительной степени инкорпорирована в глобальную экономику американского образца: поставляя дешевый труд сотен миллионов
трудовых мигрантов, Китай получил возможность достаточно сомнительной модернизации экономики по американскому образцу.
Итогом 40 лет политики «реформ и открытости» стала полная зависимость Китая от американо-японско-корейской электронно-компонентной базы и экспорта
иных технологий Запада, энергетическая зависимость от импорта углеводородов, а также утрата фундамента пищевой безопасности на фоне беспрецедентного
уничтожения экологии Китая и в угоду западным корпорациям, вынужденного для соблюдения конвергенции с Западом поставлять результаты своего труда по
заниженным ценам на рынки прежде всего США и их союзников. Это привело к существенному отставанию Китая от возможной скорости развития, которая
предполагалась при развитии страны по советской модели экономики начала 1950-х гг. при сохранении экологии и человеческого потенциала, беспрецедентно
деградировавшего при социальных и экологических проблемах новой экономической политики, в максимальной степени реализованной в 1993–2012 гг.
Конгломерат США, Японии и других сил коллективного Запада стал основным выгодополучателем от свертывания экономического развития первых пятилеток,
катастрофы Культурной революции и начала реализации политики «рыночного социализма».
В свою очередь, Китай при своей максимальной зависимости от Запада имеет колоссальное стратегическое преимущество над своим двухвековым соперником.
Редкоземельные металлы, которые составляют физическую основу технологического рывка новой волны индустриализации, развернувшейся в мире с очередным
технологическим рывком в области коммуникаций в конце XX – начале XXI в., в большей своей части сосредоточены в Китае, а извлечение их со дна Мирового
океана на данный момент не представляется возможной в промышленных масштабах в обозримой перспективе ближайших десятилетий. Таким образом,
зависимый от западных держав Китай по целому ряду ключевых сфер развития, оказался в ситуации возможного управления миром через ресурсную
обеспеченность редкоземельными металлами, которые без сомнения станут ключевым ресурсом победы в войнах ближайших десятилетий, подразумевающих
массовое использование робототехники и беспилотных устройств, космических программ и других военных сферах, как это было с нефтью в XX в. Программа
контроля над экспортом редкоземельных металлов была разработана в символичный период перехода к власти к военным, выдвинувшим нового лидера Китая Си
Цзиньпина в 2007–2009 гг.
Интересно, что до 70% ресурсов редкоземельных металлов находятся в 100 км от границы с Монголией, которая представляет собой практически незащищенное
пространство между Китаем и Сибирским военным округом Российской Федерации, наряду с Таримским и Дацинскими китайскими нефтяными
месторождениями, что делает российский фокус китайской внешней политики еще более особенным и требующим глубокого анализа в перспективе
масштабного китайско-американского вооруженного конфликта, возможность которого нарастает в геометрической прогрессии по мере триумфального шествия
китайского капитала в глобальном масштабе в рамках проекта «Один пояс — один путь».
Сама Монгольская Народная Республика также является одним из наиболее перспективных мест разведки и добычи редкоземельных металлов, и в ситуации
блокады США и их оборонной промышленности со стороны Китая и других стран, Монголия могла бы заместить Китай и Россию, но даже в ситуции мирного
времени транспортировка металлов потребовала кордиор со стороны России или Китая, что в ситуации конфронтации почти невозможно. Таким образом, в ответ
на удавку США в виде запрета на экспорт интегральных схем, Китай может набросить на США удавку в виде запрета на экспорт редкоземельных металлов.
С 1980-х годов заполнив мировой рынок через дешевое предложение, Китай сосредоточил у себя 90% мирового производства редкоземельных элементов. Китай
также контролирует секторы переработки, что критически опасно для США, поскольку редкоземельные элементы составляют основу высокотехнологичных
систем защиты.
Редкоземельные металлы и их переработка является и критически важными для индустрии электромобилей – транспорта 21-ого века. 70% производства батарей
для электромобилей сосредоточены в Китае, в США – лишь 10%. Из 142 строящихся в мире крупнейших заводов по производству литий-ионных аккумуляторов
107 будут находится в Китае, в США – 9. Китай также производится более 60% катодов в мире и 80% анодов для батарей, а также большая часть постоянных
магнитов, используемых в электромоторах. Этот мощный рычаг Китая для контроля над большей частью транспортной индустрии в 21-м веке, так как вряд ли
можно предположить, что США и ЕС откажутся от своих планов по переходу на чистые источники энергии и вернуться к углеводороводам в автомобильном
транспорте.
Альтернативой для такого развития событий может стать масштабное внедрение использования газомотроного топлива или двигателей на водороде. Успешные
шаги к такому развитию отрасли предпринимаются и в России. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Изменения Конституции — бессрочное правление Си Цзиньпина
(без изменений) Изменения Конституции — бессрочное правление Си Цзиньпина
Изменения Конституции — бессрочное правление Си Цзиньпина[1]
Утром 17 марта 2018 года на встревоженных лицах 2970 народных представителей Всекитайского собрания, только что единогласно выбравших новым
председателем КНР Си Цзиньпина, читался едва уловимый трепет. За спинами делегатов слышался нарастающий звук чеканного шага отборных бойцов НОАК,
тремя потоками стекавшихся по ровным рядам здания парламента.
Бойцы трех родов войск китайской армии словно стальной стеной огородили от трех тысяч парламентариев трибуну, на которой лежал обновленный Основной
закон страны — новая «красная книжица», согласно которой каждый вновь вступающий в должность гражданин страны обязан прочитать клятву на
Конституции. Первыми тремя, защищенными армейской стеной, стали новый глава страны — пошедший на второй и не последний срок Си Цзиньпин; спутавший
все карты глава самых масштабных за 50 лет чисток в стране Ван Цишань, неожиданно занявший пост заместителя председателя КНР; и глава парламента Ли
Чжаньшу.
Бессрочное правление Си Цзиньпина стало не единственной «сенсацией» в области китайского государственного управления. Сразу после голосования в ВСНП
оставшийся на посту, вопреки растиражированным в российской прессе слухам, «либеральный» премьер Ли Кэцян провел через парламент еще более
масштабные изменения в структуре правительства, сократив число министерств и ведомств до 26, упразднив 15 оргструктур Госсовета.
На фоне разгорающейся торговой войны между США и Китаем, а также ареста главы CEFC из «команды Си», участвующей в покупке доли «Роснефти»,
потерялась новость об избрании на пост главы новой ветви власти — Государственного комитета контроля — уроженца Шанхая Ян Сяоду. Назначение не только
стало сюрпризом для наблюдателей, но и не вписывалось в логику ни кадровых перестановок, ни последовательного отстранения от власти «шанхайской
команды», которую проводил Ван Цишань, «вдруг» официально ставший «вторым после Си» человеком в стране.
Новую, контрольную ветвь власти, которую, как ранее считалось очевидным, готовил «под себя» главный борец с коррупцией Ван Цишань, даже не вошедший в
состав политбюро, по логике, должен был возглавить человек из команды Си Цзиньпина — преемник Ван Цишаня на посту главы Центрального комитета
контроля Чжао Лэцзи. Однако эта должность, которая позволяла бы контролировать всю хозяйственную деятельность страны, не только не осталась за Ван
Цишанем и не отошла к «команде Си», но, более того, отошла к их политическим конкурентам — «шанхайской команде». Теперь, когда контрольная власть
«разделилась сама в себе» — между шанхайцем Ян Сяоду и главой партконтроля Чжао Лэцзи, — «устоит ли царство» Си Цзиньпина?
Если прибавить к этой странной рокировке тот факт, что большинство постов в «обновленной структуре» правительства осталось за либеральным блоком
китайского комсомола, то власть Си Цзиньпина в стране не кажется такой уж абсолютной.
Лакмусовой бумажкой того, что в стратегии концентрации власти в руках группы нового главы страны Си Цзиньпина, опирающегося на армию и вооруженную
полицию, происходят сбои, стал арест «таинственного» миллиардера Е Цзяньмина, энергетическая компания которого CEFC должна была провести в самое
ближайшее время крупную сделку по покупке значительной доли в компании «Роснефть».
Чистки среди миллиардеров, которые ранее касались только политических оппонентов генсека, вдруг затронули самых, как считается, его доверенных лиц,
создающих транспортно-энергетическую империю вдоль сухопутного Шелкового пути.
Дело Е Цзяньмина, судя по всему, напрямую связано с арестом бывшего крупного гонконгского чиновника Патрика Хо, который попал в машину американского
«правосудия» и стал первой значимой жертвой в «санкционном списке Си Цзиньпина», работу по которому в США запустили еще в преддверии 19-го съезда
Компартии Китая, ставшего «съездом победителей» для группы Си Цзиньпина.
Советник Земана и Эрдогана, частый гость России, «появившийся из ниоткуда» миллиардер, принадлежащий к клану маршала Е, арестован, а активы его
компании распределены между «шанхайскими» корпорациями, с которыми южный клан ведет непримиримую борьбу за «глобализацию с китайской
спецификой» еще со времен Культурной революции. Арест Е Цзяньина стал знаковым событием и показал серьезную потерю позиций группы Си Цзиньпина и,
по сути, начала самостоятельной политики Ван Цишаня, который обменял пост главы Государственного комитета контроля, сдав его «Шанхаю», на пост
заместителя председателя КНР и самоустранился от борьбы Си Цзиньпина с «шанхайской группой».
Каково реальное распределение долей в корпорации «Красный Китай» после такого количества радикальных изменений в «структуре правления совета
директоров»?
Си Цзиньпин и его команда
Группа генерального секретаря, судя по всему, «играет вдолгую» и на ближайшие пять лет займет оборонительно-выжидательную позицию, сдав даже крупных
союзников, в том числе сильно потрепанный клан Е, который объединяет китайцев-хакка, или древний субэтнос «безземельных», сосредоточивших финансовую
власть в материковом Китае, Сингапуре и странах ЮВА. Сегодня в руках Си Цзиньпина половина «акций» НОАК, в том числе глава Генштаба Ли Цзочэн,
Народная вооруженная полиция, а также новое приобретение — парламент страны и руководство партийным контролем. Армия, партия и парламент — этим, по
сути, ограничиваются владения Си Цзиньпина, ведь все хозяйственные органы даже после масштабной реорганизации остались под либеральным комсомолом.
Контрольный пакет корпорации «Красный Китай»
Вне армии и партии у Си Цзиньпина лишь несколько позиций — сильно потерявший в весе Комитет по реформам и развитию Хэ Лифэна и чжэцзянский министр
коммерции Чжун Шань. Только эти две фигуры можно назвать относительно лояльными Си Цзиньпину в хозяйственном блоке новой китайской власти. Судя по
всему, им будет отдана роль «подрывников» американо-китайских связей: на любую провокацию Трампа они ответят еще большими санкциями, которые ударят в
первую очередь по «шанхайским» и «комсомольским» корпорациям. Этому будет способствовать слабая власть китайского ЦБ — бессменный шанхаец Чжоу
Сяочуань уступил место малоизвестному пекинцу И Гану, не имеющему за собой мощной группы политического влияния, который «продолжит старый курс».
Судя по всему, китайский ЦБ распилили между основными группами игроков, устранив монополию Шанхая на ведение банковских дел.
На Си Цзиньпина тем не менее играет время: в условиях развернувшейся торговой войны с США пострадают прежде всего приморские провинции и
интегрированные в евро-атлантическую экономику силы.
Второй группировкой «силовиков» остаются шаньдунцы, на вершине которых теперь уже официально находится «заместитель» Си Цзиньпина — Ван Цишань.
После многочисленных кадровых перестановок шаньдунцам принадлежат посты в Центральной военной комиссии — коллективном органе управления армией,
вновь назначенный уроженец «царства Ци» министр обороны Вэй Фэнхэ, шаньдунцы с пусть и комсомольской ориентацией — новый глава Верховной
прокуратуры Чжан Цзюнь и руководитель Министерства общественной безопасности (аналог МВД) Чжао Кэчжи. Если не забывать, что уроженцами Шаньдуна
являются и супруги председателя КНР и премьера Госсовета, а также добрая половина секретарей парткомов и губернаторов, можно считать, что абсолютную
власть в стране сосредоточил именно Ван Цишань и в последний момент разыграл карту противостояния Си Цзиньпина с прозападными силами. Ван Цишань,
которого большинство наблюдателей называло «человеком Си», больше не является членом общей команды и выводит свою группу на самостоятельную
«траекторию». «Группа пяти» в Комсомоле
Четырем ставленникам группы интересов провинции Шэньси: Си Цзиньпин, замглавы Центральной военной комиссии Чжан Ю-ся, спикер парламента Ли
Чжаньшу, руководитель Центрального комитета контроля Чжао Лэцзи — противостоит такая же группа сил в ориентированном на США Комсомоле, почти
полностью контролирующем новый состав правительства: вновь назначенный премьер Ли Кэцян, глава Народно-политического консультативного совета и его
земляк Ван Ян, переизбранный на новый срок председатель Верховного суда Чжоу Цян и восходящая звезда комсомола (некогда его первый секретарь, как Ли и
Чжоу) Лу Хао, неудавшийся «преемник» Си Цзиньпина Ху Чуньхуа. Особняком стоит ведущий переговорщик с США вице-премьер Лю Хэ.
Лу Хао доверено в правительстве новое ведомство — Министерство природных ресурсов. Лу Хао, весьма своеобразно налаживавший связи с Россией в бытность
губернатором приграничного Хэйлунцзяна, теперь управляет всей земельной собственностью и может по праву считаться «главным девелопером страны»,
влияющим не только на гигантский сектор строительства, но и косвенно на объем кредитов, выделяемых Народным банком Китая регионам через специальные
финансовые механизмы, главным критерием выделения которых является цена на землю. Масштабная реформа Госсовета КНР после внесений изменений
в Конституции
В китайском правительстве с марта 2018 г. появилось три ведомства с ярко выраженными внешними функциями. Вместо Министерства культуры создано
Министерство культуры и туризма. В состав Министерства по науке и технологии вошло Управление по работе с иностранными специалистами. Параллельно
МИДу теперь у Госсовета и переизбранного Ли Кэцяна появилось карманное ведомство иностранных дел, не отвлекающееся на «красный геополитический
проект» Си Цзиньпина, — Служба развития международного сотрудничества, которая «откусила» функции внешних связей от Минкоммерции и МИДа. Взамен
бессменный японист, министр иностранных дел Ван И, видимо, получил статус члена правительства. Не стоит сомневаться, что все три ведомства
контролируются выходцами из Комсомола или из кузницы его либеральных кадров — Народного университета Китая, а Миннауки возглавил земляк Ли
Кэцяна — Ван Чжиган, отобрав эту позицию у традиционно питающих слабость к науке шанхайцев и министра Вань Гана.
Реорганизованный Минсельхоз не сменил руководителя — главной традиционной отраслью Китая заправляет бессменный Хань Чаньфу, который в новом
ведомстве получил полный контроль над всеми сельхозпроектами в стране, подобрав прежние функции и ведомства Минфина, Минземельных ресурсов, уже
упомянутого Фагайвэя.
Помимо прочего, в Китае появилось собственное МЧС, главным приобретением которого стала пожарная охрана, выведенная из Министерства общественной
безопасности.
Среди новых ведомств — Министерство экологии, Комитет гигиены и здоровья, реорганизованный из Комитета по здравоохранению и плановому деторождению,
Министерство по делам военных пенсионеров.
Заметно укрупнено Министерство водного хозяйства, которому передан контроль над крупнейшим гидроузлом в мире — «Три ущелья», а также проект по
переносу вод юга на север. К другому суперведомству можно отнести Ревизионное управление Госсовета, которое усилено функциями контроля над
крупнейшими проектами, ранее находившимися в ведении Фагайвэя, Минфина, Комитета по контролю и управлению госимуществом. Полностью упразднен
Наблюдательный совет по контролю над крупнейшими государственными предприятиями.
При Госсовете создано Главное управление по надзору и управлению рынком. В него включены торгово-промышленная администрация, карантинный контроль,
контроль над продуктами питания и лекарственными средствами, ведомство контроля над ценами, принадлежащее ранее Фагайвэю, антимонопольное ведомство
Минкоммерции. Возглавил Главное управление бывший вице-мэр Пекина, выпускник кузницы либеральных кадров Народного университета Чжан Мао. Его
замом стал Би Цзинцюань, уроженец приграничной с Россией провинции Хэйлунцзян, традиционно контролирующей фармкластер в системе управления Китая.
Проведена реформа сбора налогов, им будут руководить совместно центральное ведомство — Главное управление по налогам и местное провинциальное
правительство в каждом регионе. Очевидно, что такая передача функций местным органам власти — дань центральной группы Комсомола, которая опирается на
региональные элиты на местах. Риски группы Си в 2018 году и Россия
Очевидно, что откат с прежних позиций группы Си серьезно повлиял бы на российско-китайскую интеграцию, если бы не один масштабный фактор — начало
полноценной торговой войны Китая и США, которая в ближайшие пять лет нанесет удар по всем крупным производителям и инвесторам КНР, абсолютное
большинство которых работают на американском рынке под протекцией «шанхайской» и «комсомольской» групп. На фоне таких масштабных потерь, в которых
убытки на 50–60 млрд. — это лишь первый этап в полноценном противостоянии, позиции России в торговле с Китаем будут расти пропорционально падению
совокупного оборота Китая и США, а «герои» и «первые жертвы» лагеря Си Цзиньпина смогут восполнить свои потери в перспективе в течение 10–15 лет.
В знаковую не только для всех россиян, но и для истории бывшего социалистического лагеря стран дату — 5 марта — открылась очередная сессия китайского
парламента. На ней теперь уже на законодательном уровне будет закреплена партийная инициатива о «пожизненном правлении» председателя КНР и
произойдут масштабные изменения в системе государственного управления страной.
2980 избранных от регионов, центральных правительственных структур, финансовых и силовых ведомств депутатов планируют внести изменения в конституцию
страны, по масштабам сопоставимые с появлением нового Основного закона.
Самая обсуждаемая поправка в Конституцию, принятую в 1982 г. тандемом «южан» Дэн Сяопином и маршалом Е Цзяньином, — отмена ограничений для
председателя КНР. Ранее глава исполнительной власти и его заместитель, согласно 45-й статье, не имели права занимать посты более двух сроков подряд, как и
первые лица парламента, Верховного суда и Верховной прокуратуры. Эта непреложная норма, введенная Дэн Сяопином, стала синонимом современной
китайской системы госуправления, ее отмена — крутой поворот в траектории развития крупнейшей экономики мира. Несмотря на то что слухи об отмене
ограничений публиковались в зарубежной прессе достаточно давно, даже самые смелые в своих мнениях эксперты не допускали возможности столь коренных
изменений в известной своей стабильностью китайской политической системе.
В середине марта парламент КНР — Всекитайское собрание народных представителей не только изберет нового главу и проголосует за второй пятилетний срок
Си Цзиньпина, но и утвердит инициированные Центральным комитетом КПК всего лишь два месяца назад поправки в Конституцию страны. Надо особо отметить,
что об отмене упомянутых ограничений огромная страна узнала за неделю до сессии парламента, 25 февраля, из опубликованного проекта поправок, тогда как
обычная законодательная практика в Китае подразумевает обнародование подобных инициатив минимум за месяц до их принятия.
Кардинальные изменения сопровождал весьма тревожный внутриполитический фон. О поправках, «вносящих соответствие Конституции с политическим и
хозяйственным укладом страны» (это все, что было известно Китаю до 25 февраля), впервые сообщили 27 января в 8.00, а уже в 15.00 того же дня агентство
«Синьхуа» передало новость о переподчинении полуторамиллионной группировки Народной вооруженной полиции Китая (аналог Росгвардии), находившейся в
ведении Госсовета, Центральной военной комиссии или непосредственно ее главе Си Цзиньпину. Через шесть дней, морозным утром 3 февраля, руководство
ЦВК объявило о начале беспрецедентных по масштабам мобилизационных учений, в которых, судя по всему, были задействованы все самые боеспособные части
НОАК и переподчиненной Вооруженной полиции. Вслед за экстренным вторым пленумом, прошедшим 18 января, был объявлен еще один — внеочередной,
прошедший с 26 по 28 февраля перед самым началом сессии парламента.
Такая череда событий вызывала воспоминание о политической нестабильности, предшествовавшей Культурной революции периода Мао Цзэдуна — малой
гражданской войне между «красными генералами» и хунвейбинами, леворадикально настроенными приверженцами мировой революции, трибунами
молодежного движения крупных индустриальных центров.
Решение о бессрочном правлении Си Цзиньпина и его заместителя, чью должность ранее считали номинальной, увенчивает пятилетнюю внутриполитическую
борьбу, начавшуюся в Китае с ареста бывшего члена Постоянного комитета политбюро Чжоу Юнкана, и развернувшуюся после этого чистку партийных и
государственных кадров в масштабах всего Китая, накал которой только усиливается. Если вначале дело против Чжоу Юнкана и Бо Силая считали эпизодом
дворцовых интриг, то после пяти лет непрекращающихся расследований в отношении сотен тысяч чиновников и членов компартии, в том числе глав и их
заместителей всех без исключения регионов Китая, ни у кого не осталось сомнений в масштабе задуманных командой Си Цзиньпина преобразований. Апогеем
чисток стал арест действующего члена политбюро (высший руководящий орган Компартии) Сунь Чжэнцая, которого прочили в преемники нынешнего премьер-
министра. В лучших традициях «критики и самокритики» Мао Цзэдуна, напарника арестованного члена политбюро и «преемника Си Цзиньпина» от
оппозиции — партсекретаря крупнейшей южной провинции Гуандун товарища Ху Чуньхуа попросили публично осудить Сунь Чжэнцая. Элите был дан
недвусмысленный сигнал: в политической борьбе сняты все ограничения, кроме тех, что наложены командирами выведенных в поле дивизий НОАК.
Появление в стране несменяемого руководителя преобразует все ее политическое пространство. Сложившийся ранее и действующий до сих пор триумвират из
национально ориентированных военных, проамериканского либерального правительства и «шанхайской» части глобальной финансовой элиты через пять лет
может быть полностью отменен. На смену придет принципиально иная модель распределения власти, сложившейся внутри группы Си Цзиньпина — из его
союзников, сторонников и непосредственных ставленников.
Тем не менее сегодня данный триумвират сохраняется и его аннигиляция — задача следующей «политической пятилетки» в Китае, которую председатель КНР и
его заместитель, судя по всему, собираются провести еще интенсивнее, заручившись гарантией неприкосновенности в виде неограниченного числа сроков
правления. Всё под контролем Госкомитета
Вторым по масштабам изменением в Конституцию стало появление новой контрольной ветви власти, присущей традиционному имперскому госаппарату. Ее
воплотит Государственный комитет контроля (ГКК), который станет «верховным контрольным органом страны». Его глава будет назначаться парламентом не
более чем на два срока. О функциональной направленности ГКК в Конституции не говорится более ни слова, однако в перечислении органов власти новый
комитет следует сразу же за правительством и Центральной военной комиссией и оставляет за собой Верховный народный суд и Верховную народную
прокуратуру.
Ранее предполагалось, и это было бы логично, что комитет возглавит руководитель Центрального комитета контроля, проводивший «партийный контроль» в
масштабах всей страны, Ван Цишань. Однако последняя информация о том, что Ван Цишань может занять второй после Си Цзиньпина пост, внесла еще большую
интригу в происходящее. Назначение зампредом КНР Ван Цишаня не только нарушает негласное правило о запрете занимать высшие посты лицам старше 70
лет, но и делает вакантным место руководителя независимой контрольной ветви власти. Этот пост занял нынешний глава Центрального комитета контроля,
земляк Си Цзиньпина и бывший главный кадровик ЦК Чжао Лэцзи. Для более полной картины нужно добавить, что у него есть и шансы потеснить Ван Цишаня
на должности заместителя Си Цзиньпина. Чжао и Ван — представители самых крупных военно-региональных группировок Китая — шэньсийской и шаньдунской,
и в нынешней интриге присутствуют оттенки будущей более сложной борьбы за власть между сторонниками Си Цзиньпина. Семь членов Постоянного
комитета Политбюро
Группа высших руководителей компартии — семь членов Постоянного комитета Политбюро, которые во время сессии парламента обретут свои «аватары» в
органах власти Китая: посты председателя КНР, премьера Госсовета, председателей ВСНП (парламента) и Народного политического консультативного совета
Китая (высший законосовещательный орган, «альтернативный парламент»), главы ГКК и первого вице-премьера, — сегодня представлена выходцами из трех
регионов. Прежде всего, из «сердца» Шелкового пути — провинции Шэньси. Это генсек Си Цзиньпин, будущий глава парламента Ли Чжаньшу, проработавший
там много лет, и глава партийного контроля Чжао Лэцзи. Среди выходцев из Шанхая — глава исследовательского центра ЦК Ван Хунин, возглавивший
секретариат ЦК, и бывший партсекретарь Шанхая Хань Чжэном, которого прочат в первые вице-премьеры. Либеральный блок «комсомольцев» представлен
выходцами из провинции Аньхой: бывшим первым секретарем Союза коммунистической молодежи Китая премьером Ли Кэцяном, бывшим замсекретаря обкома
Комсомола Аньхоя — ныне главой НПКСК Ван Яном, некогда возглавлявшим богатую южную провинцию Гуандун и долгое время являвшимся основным
переговорщиком с США в «китайско-американских диалогах».
Знаковым для России является ожидаемое избрание главой парламента Китая Ли Чжаньшу, человека из команды Си Цзиньпина. Карьерный рост бывшего мэра
города Сиань, столицы провинции Шэньси, можно назвать стремительным. Ли Чжаньшу не занимал постов руководителей крупных провинций. Из губернатора
приграничного с Россией Хэйлунцзяна и бедной Гуйчжоу, в которой он заставил локализовать производство американского технологического гиганта Qualcomm,
этот человек стал основным советником Си Цзиньпина по выстраиванию отношений с Россией, главой партийного Комитета государственной безопасности ЦК и,
как считается, основным идеологом и проводником в жизнь идеи о «коренном лидере партии» и его бессрочном правлении. Именно на посту главы парламента
Ли Чжаньшу, увлекающийся боксом, реализует все намеченные в Конституции изменения.
На сессии парламента в марте 2018 года был запланирована замена глав Верховной прокуратуры и Верховного суда, которые до этого возглавляли выходцы из
Шанхая Цао Цзяньмин и бывший первый секретарь комсомола Чжоу Цян[4]. Другой важной кадровой перестановкой стало появление нового главы
Центрального банка, который возглавлял выходец из Шанхая Чжоу Сяочуань – на его место пришел дуумвират шаньдунца Го Шуцина – главы парткома
Народного банка, и близкого к Комсомолу И Гана – нового директора Народного банка.
Свои позиции в новом правительстве получат все 25 членов Политбюро Компартии, возможно заменив на постах ключевых министров «комсомольской группы»,
руководящих экономикой Китая уже более десяти лет. Пятилетка 2018-2023 года должна была стать ключевой для смены высших руководителей – выходцев из
Комсомола.
Сегодня остается очевидным одно: на фоне постоянно усиливающегося накала политической борьбы на передовые позиции выходит группа национально
ориентированных представителей «красной военной аристократии» во главе с Си Цзиньпином — сыном маршала Си Чжунсюня, тесно связанного с СССР. На
фоне постепенно уходящего со сцены триумвирата политических группировок появляется совершенно новая команда из представителей военно-политических
групп провинций Шэньси, Шаньдун и беспрецедентно усилившейся на региональном уровне группы соседней с Шанхаем торгово-промышленной Чжэцзян,
важное место стали занимать выходцы из ранее малозаметной провинции Фуцзянь.
Корпус «экономического присутствия» непосредственно Си Цзиньпина в экономическом блоке КНР имеет, как мы смогли убедиться выше, далеко не
«контрольный пакет» влияния и состоит из двух сочувствующих Си Цзиньпину группировок уроженцев провинций Фуцзянь и Чжэцзян, которые при поддержке
военных Шэньси, группы шаньдунцев, а также при согласовании шанхайской элиты продвинули Си Цзиньпина вначале на пост партсекретаря Шанхая, а потом и
председателя КНР. Си Цзиньпин последовательно занимал руководящие посты в провинции Фуцзянь (2000–2002 гг. — губернатор), Чжэцзян (2002–2007 гг. —
исполняющий обязанности губернатора, секретарь обкома), городе Шанхай (партсекретарь горкома в 2007 г.), а его напарник по антикоррупционной компании и
нынешний заместитель на посту председателя КНР Ван Цишань — посты руководителей провинции Гуандун (1998–2000 гг. — вице-губернатор), провинции
Хайнань (2002–2003 гг. — партсекретарь провинции), Пекин (2003–2007 гг. — мэр Пекина). Карьерный взлет двух руководителей связан с завершением эпохи
прямого правления «шанхайской группы» и переходом власти в партийном аппарате к «комсомольской группе» — острой борьбы между «Шанхаем» и
«Комсомолом», в результате которой у национально-ориентированных сил появилась возможность вновь выйти на передний план китайской политики.
К близким к Си Цзиньпину в экономическом блоке фигурам относят председателя Комитета по развитию и реформам «фуцзяньца» Хэ Лифэна (何立峰), который
занимал ряд руководящих позиций в Фуцзяни при Си Цзиньпине, при этом он не был прямым подчиненным нового лидера страны и представляет скорее
союзную группировку материковых хакка — субэтноса, расселенного на территории трех южных провинций, Гуандуна, Фуцзянь и Цзянси, который составил
костяк Компартии и революционной армии Китая в начале XX в. После прихода к власти Си Цзиньпина фуцзяньцев на высших постах стало заметно больше:
достаточно привести в пример фуцзяньца Цай Ци (蔡奇), который был партсекретарем Пекина с 2017 г., а также уроженца Западного Гуандуна, района
проживания хакка, окончившего Сямэньский университет (Фуцзянь) нового министра финансов Лю Кунь (刘昆)[5], который в новом составе правительства
является единственным связанным с Гуандуном длительной трудовой деятельностью руководителем. Лю Кунь меняет на этом посту лояльного премьеру Ли
Кэцяну Сяо Цзе (стал начальником аппарата Ли Кэцяна), а также нарушает длившуюся с 1992 г. традицию, когда Минфином руководили выходцы из
шанхайского макрорегиона — Цзянсу и Чжэцзян.
Третьей важнейшей фигурой, ситуативно оказавшейся в лагере Си, является министр Коммерции КНР Чжун Шань (钟山), уроженец провинции Чжэцзян,
занимавший пост вице-губернатора провинции в период партийного руководства Си Цзиньпина. Чжун Шань с 2008 г. занимает пост замминистра коммерции и
курировал торговлю с Россией и странами СНГ.
[1] Цит. по: Контрольный пакет корпорации «Красный Китай»,
[2] В первоначальной публикации (статья) была допущена ошибка. Автор отнес Лю Хэ к группе Си Цзиньпина, однако анализ биографии Лю Хэ показывает его
однозначную ориентацию на Комсомол, однако не на группу Пекинского университета премьера Ли Кэцяна, а на конкурентную группу Народного университета
(Пекин).
[3] http://theory.people.com.cn/GB/68294/428935/index.html
[4] Чжоу Цян продолжил занимать пост верховного народного судьи, однако он не сможет занимать пост третий срок подряд и сложит полномочия в 2023 году.
[5] Уроженец Западного Гуандуна, Чаочжоу (отдельный субэтнос чаожоусцев), окончил Сямэньский университет Фуцзянь. roles(reader-all)
Китайская власть - Является ли Лю Хэ членом «блока Си»?
Является ли Лю Хэ членом «блока Си»?
«Личным советником Си Цзиньпина» по экономическим вопросам часто называют вице-премьера Лю Хэ (刘鹤), некогда делившего с Си Цзиньпином парту в 101
й школе района Хайдянь города Пекина.
Из четырех вице-премьеров Госсовета КНР Лю Хэ имеет максимальные полномочия, в рамках которых курирует Банковский контроль, Минкоммерции,
Миннауки, Минфин (на пару с Хань Чжэном), Госимущество, Минтранспорта. Таким образом, объем полномочий Лю Хэ значительно превышает полномочия
первого в списке вице-премьеров Хань Чжэна, бывшего партсекретаря Шанхая, что дает основание китайским СМИ сравнивать его со знаменитым
«шанхайским» премьером Чжу Жуцзи, проводившим реформы при Цзян Цзэмине. Лю Хэ, таким образом, курирует работу всех союзных Си Цзиньпину сил.
Важно отметить, что контроль за Миннауки и Минкоммерции был утрачен со стороны назначенных в марте 2018 г. «комсомольских» вице-премьеров Сунь
Чуньлань, курирующей Минобр, Минздрав и Минспорта, и Ху Чуньхуа, курирующего Минсельхоз.
Вероятно, Лю Хэ, члена общего состава Политбюро Компартии, несмотря на его возраст, ждет дальнейший карьерный рост в 2022 г. Он может занять место Ван
Яна, «человека номер три» в Посткоме Политбюро, либо перепрыгнуть ступеньку и занять позицию премьера Ли Кэцяна, если власть несменяемого
генерального секретаря Си Цзиньпина останется в неприкосновенности в 2022–2027 гг. Единственное препятствие для Лю Хэ это возраст — когда по
формальным основаниям Лю Хэ не сможет продолжить карьерный рост.
Несмотря на мнения большинства наблюдателей о личной близости Лю Хэ к Си Цзиньпину, биография Лю Хэ не представляет его как бесспорного по духу
«бойца» проармейской группы Северо-Западного Китая, готовящей Китай к противостоянию с США и строящей «дорогу жизни» через Евразию в преддверии
морской экономической блокады Китая со стороны США.
Скорее всего, Лю Хэ является человеком альтернативных как Ли Кэцяну, так и Ван Цишаню экономических взглядов, и его назначение связано с отходом Ван
Цишаня от группы Си Цзиньпина и необходимостью последнего найти собственную, отличную от Ван Цишаня экономическую фигуру в экономическом блоке
тотально оккупированного Комсомолом правительстве. Как известно, Ван Цишань — первый самый крупный в Китае инвестиционный госбанкир.
Лю Хэ — сын Лю Чжияня (刘植岩), бывшего руководителя Оргбюро Юго-Западного бюро ЦК Компартии (Сычуань), близкого к Чэнь Юню (陈云), сочувствующего
просоветской группе Гао Гана и Си Чжунсюня, важнейшего руководителя экономического блока Китая, министра тяжелой промышленности КНР, судя по всему,
как и Гао Ган, принадлежавшего к потерявшей власть в Китае маньчжурской аристократии. В первый год Культурной революции Лю Чжиянь, в возрасте 49 лет,
выбросился из окна известного в Чэнду отеля «Цзиньцзян», Лю Хэ тогда было лишь 15 лет. В 1970–1973 гг. будущий «главный экономист» Лю Хэ проходит
службу в частях ПВО 38-й группе армии НОАК. Эта группа армий НОАК – придворная, охраняющая столицу, ее штаб находится в хэбэйском городе Баодин. Лю
Хэ – коренной хэбэец и, возможно, имеет тесные связи с выходцами из «придворной» провинции и ее самым знаменитым уроженцем Ли Чжаньшу – нынешним
главой парламента КНР – ВСНП.
В годы Культурной революции, несмотря на смерть отца, Лю Хэ работает на Пекинском радиозаводе и становится секретарем комсомольской ячейки завода.
«Комсомольский крен» заканчивается для него в одном из центров формирования «комсомольской группы» — Народном университете Китая, где Лю Хэ строит
научную карьеру в области исследования проблем промышленности. В 1986 г. «экономист Си Цзиньпина» переходит на работу в Госсовет, где строит карьеру в
Госплане КНР до 1998 г. Дальнейшая работа Лю Хэ связана с информатизацией в промышленности и сбором статистических данных экономики КНР. Реальный
карьерный взлет Лю Хэ связан с его вхождением в руководство Малой группы руководителей экономики и финансов ЦК Компартии в 2003 г., в первый год
власти «комсомольской группы». Лю Хэ отдал делу планирования «рыночного социализма» «с комсомольской спецификой» долгих восемь лет, и его трудно
назвать адептом «планового хозяйства» или «лоббистом ВПК и армии» в экономике КНР. После прихода к власти Си Цзиньпина Лю Хэ де факто возглавил
Малую группу, где занимал долгое время позицию заместителя, а также стал замглавы «рыночного Госплана» — Комитета по развитию и реформам КНР, место
в котором занимал до 2018 г., пересев в кресло влиятельного вице-премьера, курирующего практически весь хозяйственный блок Госсовета. Предшественник
Лю Хэ — ныне член Посткома Политбюро комсомолец Ван Ян перед занятием позиции вице-премьера руководил крупнейшей провинцией Гуандун, городом
центрального подчинения Чунцин, был вице-губернатором провинции Аньхой. Лю Хэ учился в американских вузах Сетон-Холл (Нью-Джерси) в 1992–1993 гг.,
Институте Дж. Кеннеди Гарвардского университета в 1994 г., награжден «китайским экономическим Нобелем» — Премией экономических наук Сунь Ефана (),
как и премьер Ли Кэцян.
В своей знаменитой работе «Сравнительное исследование двух мировых экономических кризисов» Лю Хэ отмечает: «Сконцентрировать силы на решении
собственных дел — это наш ответ на колоссальный внешний удар, реализовать коренную политику по мирному возвышению нашей страны. Мы должны
заимствовать исторический опыт возвышения великих держав и преодостерчься от втягивания в ненужные мировые процессы».
В апреле 2017 г. Лю Хэ стал главой Специальной малой группы по реформированию экономической системы и системы экологической цивилизации
Центрального комитета Компартии Китая[4]. В марте 2018 г. понятия «мирное возвышение» и «экологическая цивилизация» вошли в корпус текста измененной
Конституции КНР. Оба эти понятия являются идеологическими мемами «комсомольской группы».
Головокружительную карьеру Лю Хэ сложно объяснить лишь фактом его совместной учебы с Си Цзиньпином — биография Лю Хэ говорит в пользу его близости к
Комсомолу — и весьма двусмысленным по причине своей нарочитой некитайской откровенности заявлением Си Цзиньпина журналисту «Уолл-Стрит Джорнал» в
отношении Лю Хэ: «Это человек крайне важен для меня».
В случае дальнейшего укрепления позиций Лю Хэ эффект от его нахождения во власти с учетом его скромного опыта руководства экономикой будет двусмыслен
и прежде всего повлияет на позиции лидера «комсомольской группы» — премьера Ли Кэцяна.
Лю Хэ не является «экономическим советником» Си Цзиньпина, не представляет интересов его группы, а скорее присматривает за группой сторонников
руководителя страны в экономическом блоке, создавая альтернативу как Ли Кэцяну, так и Ван Цишаню — одинаково опасным для Си Цзиньпина. Учитывая
малый опыт Лю Хэ в переговорных процессах глобального уровня, а также связей уровня Ван Яна, долгое время представлявшего китайскую сторону в китайско-
американском экономическом диалоге, можно спрогнозировать дальнейшее сохранение негативного тренда в американо-китайских торговых отношениях.
Не исключено, что министры в блоке Лю Хэ имеют вполне самостоятельную силу как в вопросах госимущества, так и в вопросах промышленности, транспорта и
финансов и принимают формальный контроль человека из «академической среды» как оптимальную форму в процессе дальнейшей приватизации Китая в рамках
собственных «министерских концернов».
Последние заявления Лю Хэ, в которых он предлагает сократить торговый профицит Китая до нуля и ввезти американских товаров на сумму 1 трлн. долл., лишь
подтверждают его принадлежность к проамериканскому блоку «комсомольской группы» в политике КНР либо к альтернативной либеральной группе выходцев
из Народного университета Китая. Си Цзиньпин лишь бьет врагов руками других врагов.
[1] Именной иероглиф «хэ» — переводится как «журавль» и созвучен с «хэ» 和 «гармония», «согласие».
[2] Распределение кураторства министерствами не отражается в официальных источниках КНР, является плавающим, отражается в служебных документах
Госсовета КНР. По другим данным за Ху Чуньхуа остался контроль над Министерством коммерции.
[3] Карьера в качестве руководителя Сычуаньского региона – секретарь горкома Куньмина, губернатор Юньнань. Секретарь аппарата Юго-Западного бюро ЦК,
по сути правительства Юго-Западного Китая.
[4] 中央经济体制和生态文明体制改革专项小组. roles（reader-all）
Китайская власть - （без изменений） Центральный военный комитет ЦК и Народно-освободительная армия Китая （中央军事委员会与中国人民解放军）
（без изменений） Центральный военный комитет ЦК и Народно-освободительная армия Китая （中央军事委员会与中国人民解放军）
Тема НОАК как хребта китайского современного государства, на фундаменте которого сформировалась армейская суверенная элита страны, нуждается в
объемном изложении и требует отдельного исследования. Здесь же мы сделаем короткий обзор системы включения армии в общую структуру государственного
управления и последних изменений в НОАК после прихода к власти Си Цзиньпина.
Согласно главе 3 части 4 Конституции КНР, главный государственный орган КНР, осуществляющий руководство вооруженными силами, — Центральный
военный комитет КНР, который по Конституции состоит из председателя, нескольких заместителей председателя и членов Комитета. Председатель ЦВК
выбирается голосованием парламента ВСНП, заместители председателя и члены ЦВК одобряются ВСНП по представлению кандидатур председателем ЦВК. В
ЦВК действует система ответственности перед председателем ЦВК, сам председатель ЦВК действует согласно системе ответственности перед парламентом
ВСНП. Состав ЦВК КНР избирается парламентом каждый новый срок парламента ВСНП.
В Компартии действует Центральный военный комитет, который избирается Центральным комитетом Компартии и де-факто подчинен ЦК, в отличие от
Центрального комитета контроля. Сегодня состав ЦВК ЦК идентичен составу ЦВК КНР и избран де-факто из состава ЦК, получив легитимность через избрание
парламентом ВСНП как государственный орган.
Председатель ЦВК ЦК и ЦВК КНР （далее — только ЦВК, подразумевая обе структуры） — Си Цзиньпин. Си Цзиньпин, в отличие от всех предыдущих генеральных
секретарей, — действующий военнослужащий, начавший свою карьеру в органах государственной власти с поста советника министра обороны Гэнь Бяо. Си
Цзиньпин также избран заместителем председателя ЦК еще при предыдущем комсомольском генеральном секретаре Ху Цзиньтао и совмещал эту позицию с
позицией заместителя председателя КНР и члена Постоянного комитета Политбюро, что уже в 2011 г., на заключительном пленуме 17-го съезда,
предопределило его будущее назначение председателем КНР на 18-м съезде Компартии в конце 2012 г.
У Си Цзиньпина два заместителя в ЦВК: шаньдунец генерал-полковник воздушных сил Сюй Цилян （许其亮） и выходец из родной провинции Си Цзиньпина Шэньси
генерал-полковник Чжан Ю-ся （张友侠）. Оба генерала 1950 года рождения и с большой вероятностью покинут посты в ЦВК ЦК в 2022 г.
На их место большой долей вероятности придут двое из четырех нынешних членов ЦВК:
министр обороны шаньдунец генерал-полковник Вэй Фэнхэ （魏凤和; р. 1954）, командующий ракетно-ядерными войсками КНР, с 2018 г. — министр обороны КНР;
начальник Объединенного генерального штаба уроженец Хунань генерал-полковник Ли Цзочэн （李作成; р. 1953）, участник войны во Вьетнаме （1979）,
командующий Гуанчжоуским и Чэндуским военными округами, командующий сухопутными силами. Начальник Генерального штаба с августа 2017 г.;
начальник Управления политической работы ЦВК уроженец Фуцзянь корнями из Цзянсу генерал-полковник Мяо Хуа （苗华; р. 1955）, выходец из частей
Нанкинского военного округа, политкомиссар Ланьчжоуского военного округа, политкомиссар военно-морских сил НОАК, член ЦВК с октября 2017 г., с марта
2018 г. начальник Управления политической работы ЦВК;
секретарь Комитета контроля ЦВК ЦК выходец из Шэньси генерал-полковник Чжан Шэнминь （张升民; р. 1958）. Карьера в Ланьчжоуском военном округе, Главном
политическом управлении НОАК, ядерных силах НОАК, Управлении тыла НОАК, с января 2017 г. глава Комитета контроля ЦВК, член ЦВК, с октября 2017 г. —
замначальника ЦКК.
В случае дальнейшего укрепления позиций блока Си Цзиньпина во власти наиболее вероятными заместителями председателя ЦКК к 2022–2023 гг. будут
выбраны Мяо Хуа и Чжан Шэнминь, однако в случае сохранения баланса между «шаньдунской группой» и группой блока Си одним из заместителей может стать
Вэй Фэнхэ. Не исключен вариант и увеличения числа заместителей.
В период правления Си Цзиньпина произошло два важных политических события в НОАК: в ходе масштабной антикоррупционной чистки были приговорены к
тюремным срокам оба заместителя Ху Цзиньтао в ЦВК: Го Босюн （郭伯雄） и Сюй Цайхоу （徐才厚） — были связаны с Управлением тыла НОАК и также долгое время
находились в Ланьчжоуском военном округе. По сути, смещение верхушки ЦВК — дело, сопоставимое по масштабам с делом Бо Силая – Чжоу Юнкана, и даже
превосходящее его: Си Цзиньпин полностью уничтожил присутствие Комсомола в НОАК, на место его руководителей пришли выходцы из Шэньси и Шаньдуна —
как и Си Цзиньпин и Ван Цишань, пришедшие к власти в 2012–2013 гг.
Вторым крупным делом был противоречивый арест главы Генерального штаба НОАК Фан Фэнхуэя （房峰辉）, свет на который проливают, возможно, события
начала 2020 г. Выходец из Шэньси и Ланьчжоуского военного округа, занявший пост начальника Генерального штаба НОАК в октябре 2012 г., одновременно с
избранием Си Цзиньпина на пост генерального секретаря, Фан потерял свой пост и был арестован в августе 2017 г., накануне 19-го съезда Компартии, — это
второе знаковое задержание после ареста действующего члена Политбюро, секретаря Чунцина комсомольца Сунь Чжэнцая. Пост опального Фан Фэнхуэя занял
Ли Цзочэн. Настоящие имя и фамилия Фан Фэнхуэя — Ма Сяньян （马咸阳）: будущий глава Генштаба взял фамилию матери — Фан Линьцзян. Отец опального
генерала сделал карьеру в войсках Хубэйского военного округа, а в дальнейшем возглавил Управление культуры провинции Хубэй в городе Ухань. После смерти
отца по неизвестным причинам в 1960 г. мать сменила место жительства, а также и фамилию и имя сына, перебравшись из Хубэй в Шэньси. В 1968 г. Фан
Фэнхуэй вступает в ряды НОАК и делает головокружительную карьеру в армии.
Важным событием в жизни НОАК, переживающей реформу и многочисленные изменения в связи с объявленным курсом руководства страны на построение
«армии, способной одерживать победы в войнах», является изменение структуры военных округов — привычные «Военные округа» （军区） преобразовываются в
«Боевые зоны» （战区） в 2016 г. На территории КНР таким образом развернуто пять боевых зон, самой крупной из которых является Западная боевая зона,
примыкающая к Индии и Центральной Азии со столицей в городе Чэнду провинции Сычуань — ранее на территории боевой зоны располагались Ланьчжоуский и
Чэндуский военные округа. Из провинций Шэньси, Шаньси, Хэнань, Хэбэй, Хубэй, городов Тяньцзинь и Пекин сформирована Центральная боевая зона со штабом
в Пекине: ранее на этой территории находился Пекинский военный округ, который, однако, включал территорию Внутренней Монголии и решал основную
задачу — отражение удара войск СССР и РФ. Внутренняя Монголия, а также провинция Шаньдун были включены в Северную боевую зону со штабом в Шэньяне,
на территории бывшего Шэньянского военного округа, который оперирует с задачами не только и не столько в направлении РФ, но в направлении Японии и
Корейского полуострова. Значительно расширена территория бывшего Гуанчжоуского военного округа, получившего наименование Южной боевой зоны, в
которую были включены Гуйчжоу и Юньнань, что выдает в планах китайского руководства целостную задачу по оперированию на направлении не только Южно
Китайского моря, но и Юго-Восточной Азии в целом, включая Мьянму, проще говоря, на обозначенном США как «новый фронт» Индо-Тихоокеанском регионе. В
неизменном виде остался Нанкинский военный округ, преобразованный в Восточную боевую зону.
Учитывая прежнюю географию военных округов, которая соответствовала оборонительной доктрине и отходу китайских войск в глубь территории Китая, новая
конфигурация боевых зон заставляет сделать предположение о их предназначении для действий за их пределами.
[1] В российской востоковедной литературе используется наименование «Центральный военный совет», что является неверным переводом и понижает статус
ЦВК, хотя название ЦВК несет смысл, уравнивающий его с ЦК Компартии и ЦКК.
[2] 联合参谋部. Подробнее о Ли Цзочэне см.: Вавилов Н. Некоронованные короли красного Китая, 2016. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Африканские аппетиты Пекина [1]
(без изменений) Африканские аппетиты Пекина [1]
В декабре 2015 г. на втором саммите Форума Африка – Китай (FOCAC) председатель КНР Си Цзиньпин объявил о предоставлении финансирования
Африканскому континенту на сумму в 60 млрд. долл., что почти в четыре раза больше, чем обещал для Черного континента президент США Обама в 2014 году.
Эта сумма кажется и вовсе гигантской по сравнению с инвестициями Китая в российскую экономику в 2014 г. — 1,27 млрд. долл. Это крошечная по сравнению с
африканскими аппетитами Китая сумма для России тем не менее крайне важна, ведь именно Китай стал самым крупным инвестором в российскую экономику
после ухода западных игроков.
Богатая природными ресурсами Россия проигрывает Африке борьбу за китайские инвестиции, несмотря на то что является одним из крупных поставщиков
нефти, газа, руд и древесины восточному соседу, а ее территория является фокусом китайской инициативы «Экономического пояса Шелкового пути». Объем
торговли Китая и Африки в 2014 г. составил 220 млрд. долл., что втройне превосходит российско-китайский товарооборот, в 2014 г. составивший около 95 млрд.
долл. Что же делает Африку более привлекательной для инвестиций, чем близкую и технологически развитую Россию?
Почему Китай оказывает большое внимание Африканскому континенту?
После смерти Сталина, когда Пекин провозгласил себя освободителем стран третьего мира от колониального гнета, Африка — одна из главных целей политики
Китая. Сегодня Китай является крупнейшим торговым партнером стран Африки, а также одним из основных инвесторов в Африканский континент. Благодаря
развитию инфраструктурных проектов и финансированию стран Африки, Китай создает более выгодные условия для обеспечения собственных интересов.
Кроме того, Китай усиливается на континенте политически — Пекин способствует установлению наиболее выгодных политических режимов в нестабильных
государствах. Примерами действий Китая может служить Республика Чад и Южный Судан.
Помимо широких экономических и политических интересов, Африка играет также важную геополитическую роль в политике Китая — континент становится
местом противостояния главных акторов мировой политики, на котором сталкиваются интересы Китая, стран Евросоюза, США, Японии, Индии и России.
Экономические интересы Китая в Африке
Африка является вторым по величине источником импорта сырой нефти в Китай после Ближнего Востока, доля в экспорте нефти которого составляет около
52%. В 2014 г. Китай импортировал из Африки около 1,3 млн. баррелей нефти в день, или 23% от общего объема импорта. Среди крупнейших поставщиков нефти
на Африканском континенте — Ангола, на долю которой приходится 11% китайского импорта, Конго — 2% и Южный Судан — 2%. К экспортерам с меньшей
долей относятся Алжир, Чад, Габон, Кения, Либерия, Ливия, Нигерия и Уганда. Работая с «африканской статистикой», надо учитывать, что реальные показатели
могут отличаться от официальных в несколько раз.
Помимо нефти, Китай импортирует также железные руды, металлы и другие сырьевые товары, пищевую и сельскохозяйственную продукцию. Китай является
самым крупным потребителем меди в мире — объем его потребления составил 44% от общего объема потребления в мире, а в число его основных ресурсов
входят страны Африки и Россия. В то же время Китай экспортирует широкий спектр машин и транспортного оборудования, коммуникационного оборудования,
электроники африканским странам.
В пятерку африканских торговых партнеров Китая входят Ангола, Южная Африка, Судан, Нигерия и Египет, на долю который приходится более 70% китайско-
африканской торговли, или 150 млрд. долл., по данным статистического бюро КНР. Общий товарооборот Африканского континента и Китая, по мнению
китайских экспертов, в 2015 г. должен составить 300 млрд. долл., а в 2020 г. — увеличиться до 400 млрд. Надо отметить, что ЮАР, Нигерия и Египет — также
являются и крупными экономическими партерами России.
Свободные экономические зоны Китая в Африке
По образу китайских специальных экономических зон в шести зонах Африки были созданы зоны китайско-африканского экономического сотрудничества. В
каждой из зон базируются более десятка китайских предприятий, в которых работают как китайские, так и африканские сотрудники. Открытие первой зоны, в
Чамбиши, Замбия, состоялось в феврале 2007 г.
1. Чамбиши, Замбия — сотрудничество в сфере добычи и переработки меди. На территории экономической зоны располагаются 13 китайских предприятий,
95% инвестиций предоставляются китайской компанией China Nonferrous Mining Co. Открыта в феврале 2007 г. Общая стоимость проекта — 410 млн.
долл.
2. Лусака, Замбия — производство одежды, техники, табака и электроники. Зона считается субзоной Чамбиши, открыта в 2009 году. На первом этапе
строительства в зону были инвестированы около 30 млн. долл., в 2014 г. также предоставлены 29 млн. долл. ВВП Замбии — 22,4 млрд. долл., таким
образом, инвестиции Китая составят около 2% ВВП страны.
3. Цзиньфэй, Маврикий — производство текстиля, оборудования, высоких технологий, а также сотрудничество в сфере торговли, туризма и финансов.
Первая фаза строительства экономической зоны началась в 2009 г., общая сумма финансирования — 220 млн. долл.; вторая фаза строительства должна
завершиться в 2016 г., общая стоимость второй фазы — 720 млн. Полное инвестирование проекта китайско-маврикийской СЭЗ проходит за счет китайских
компаний. ВВП Маврикия составляет 11,9 млрд. долл., китайские инвестиции — около 7% от ВВП страны.
4. Ориентал, Эфиопия — производство в сфере электрического машиностроения, строительных материалов, стали и металлургии. Общий объем
финансирования — 101 млн. долл. Полное финансирование проекта китайско-эфиопской СЭЗ происходит за счет китайской компании Qiyuan Group.
5. Огун, Нигерия — производство строительных материалов, керамики, скобяного товара, фурнитуры, пищевых продуктов, компьютеров и медицинских
приборов. На строительство первого этапа СЭЗ предоставлено 500 млн. долл. Строительство первого этапа зоны началось в первой половине 2009 г.
6. Лекки, Нигерия — производство в сфере транспортного оборудования, текстиля, домашних приборов, телекоммуникаций. Объем инвестиций в
нигерийскую СЭЗ — 264 млн. долл. в первые два-три года, около 370 млн. долл. в общем. Доля финансирования китайских компаний в зону — 60%.
7. Суэц, Египет — производство бензинного оборудования, электрических приборов, текстиля и автомобилей. Зона охватывает 60 тыс. кв. м, на проект
было выделено около 80 млн. долл. Зона была основана в июле 2008 г., с участием Tianjin TEDA Investment Holding Company и China-Africa Development Fund, по
инициативе китайского правительства. На территории суэцкой СЭЗ располагаются около 30 китайских компаний, доля инвестиций Китая в зону — 80%.
Значительный удельный вес китайских предприятий в российских Территориях опережающего развития на Дальнем Востоке России роднит их с
китайскими ЗСТ в Африке. Спецификой действующих ТОРов, в которые «входят» китайские производства, являются их стратегические позиции в
экономике и национальной безопасности России. Все три активно развивающиеся ТОРы в России — «Хабаровск», «Комсомольск», и «Надеждинский» —
связаны со стратегическими военными объектами или объектами ВПК. Хабаровский ТОР, который будет помогать производить Китаю грузовики HOWO,
расположен в непосредственной близости от штаба Восточного ВО Хабаровска; Комсомольский ТОР, который будет производить для Китая
турбовинтовые самолеты MA-60 (модифицированная версия Xian Y7-200A) для экспорта в Африку, будет работать в тесном контакте с Комсомольским
авиазаводом им. Гагарина — главным производством военной авиации в России (истребители и штурмовики «Су»); а ТОР Надеждинский находится на ранее
стратегическом участке обороны российско-китайской границы.
Особенности инвестирования в Африку
Рассуждая о чрезмерном присутствии Китая в Африке, зачастую завышается роль китайских инвестиций.
Согласно статистике, предоставленной Национальным статистическим бюро, инвестиции Китая в Африку на конец 2013 г. составили около 26 млрд. долл. —
около 3% общего объема прямых иностранных инвестиций в континент. Согласно докладу о мировых инвестициях ЮНКТАД 2015, ПИИ Китая в Африке в 2013–
2014 гг. составили всего 4,4% от общего объема инвестиций на континенте.
Несмотря на то что Китай является крупнейшим торговым партнером Африки, он не входит в число главных инвесторов: в списке крупнейших инвесторов —
страны Евросоюза во главе с Францией и Великобританией. Кроме того, объем инвестиций одной из стран континента — ЮАР — составляет больше, чем
инвестиции Китая.
Инвестиции Китая распределяются на такие относительно богатые страны континента, как Нигерия и Южная Африка, и менее богатые страны, как Эфиопия,
Кения и Уганда. Кроме того, Китай присутствует не только на нефтяном или ресурсном рынке африканских стран — принцип китайско-африканского
сотрудничества характеризуется обменом товаров и ресурсов на развитие инфраструктуры. Так, помимо экспорта продукции в страну, которая включает в себя
как нефть, газ, медь, алюминий, так и сельскохозяйственную продукцию, китайские частные компании обеспечивают железнодорожное сообщение в Восточной
и Центральной Африке, занимаются строительством крупных энергетических проектов, созданием телекоммуникационных сетей.
Китайская компания Huawei Technology (Шэньчжэнь, Южный Китай) обеспечивает связь в таких странах, как Нигерия, Кения и Зимбабве. Компания ZTE
(Шэньчжэнь, Южный Китай) инвестирует в модернизацию телевизионной и телефонной сети в Китае. Недавно компания Wechat Africa, дочерняя компания
крупнейшего мессенджера Китая WeChat, объявила о предоставлении финансирования в 3,48 млн. долл. в технические стартапы Африки для поддержки и
стимулирования развития технологий континента.
Культурное взаимодействие
Китай также распространяет свое культурное влияние на континент — всего в Африке открыто 46 Институтов Конфуция, большинство из них располагаются в
Восточной Африке — Танзании и Кении, на побережье Индийского океана, которые, помимо Китая, привлекают внимание японских, индийских и американских
инвесторов.
Центром китайской культуры в Африке можно назвать наиболее богатую и конкурентную ЮАР: в ней проживает крупнейшая китайская община — около 200
тыс. человек, а также сосредоточено наибольшее количество Институтов Конфуция на континенте. Всего в Африке проживает более полумиллиона китайских
эмигрантов, а максимальное этнокультурное воздействие оказывается на бывшие британские колонии ЮАР, Кению и Египет.
В свою очередь, наибольшее число африканских мигрантов проживает в Южном Китае, в городе Гуанчжоу, столице провинции Гуандун (по некоторым
оценкам, до 200 тыс. человек), а также в крупном торговом центре Иу, провинция Чжэцзян (Шанхайский регион), здесь же расположен и Центр изучения
Африки. На Гуандун приходится основной объем китайско-африканских торговых связей, которые во время мирового экономического кризиса не только не
ослабли, а, наоборот, компенсировали падение спроса на американском и европейских рынках.
В Найроби, столице Кении, а также в ЮАР базируется ряд китайских государственных СМИ. В африканскую штаб-квартиру китайских телекомпаний вошли
агентство Синьхуа, Международное радио Китая, Центральное телевидение Китая и China Daily Africa.
Посланцы мира
Китай проводит активную миротворческую деятельность на Африканском континенте. В январе 2005 г. 598 китайских миротворцев были отправлены в Либерию,
«голубые каски» Китая также проводили миротворческие операции в Западной Сахаре, Сьерра-Леоне, Кот-д’Ивуаре и Конго.
Китай внес свой вклад и в решение конфликта в Республике Чад. Во время политической нестабильности Чада Пекин предоставлял дипломатическую
поддержку, легкие вооружения и суданскую нефть оппозиционным политикам, стремившимся свергнуть власть президента Чада Идрисса Деби, признававшего
«мятежный остров» Тайвань. Китай также оказывал поддержку новому правительству Южного Судана, отправив до 700 миротворцев на территорию
нестабильного государства. В марте 2013 г. Китай направил около 300 миротворцев в Мали.
На проходящей в октябре 2015 г. Генеральной ассамблее ООН Си Цзиньпин объявил о развертывании 8 тыс. миротворцев в Африке, а после событий в Мали,
когда в Бамако были убиты представители китайских корпораций, эти действия Китая получили антитеррористическую окраску.
В конце ноября Пекин объявил, что достигнуты договоренности с Джибути (Северо-Восточная Африка) о создании здесь первой зарубежной военно-морской
базы Китая — эта база, по сути, является противовесом контролю над Суэцким каналом, так как контролирует второй выход из Красного моря — в Аравийское.
Африка — место противостояния мировых лидеров
За судьбу природных ресурсов континента в наши дни борются крупные мировые игроки, однако со времен колониального периода произошла их рокировка.
Плодородный и ресурсный Африканский континент привлек внимание не только бывших колониальных стран и Китая, но и его давних друзей и соперников —
Россию, Индию, Японию, Южную Корею.
Китай и Япония
Составить конкуренцию китайско-африканскому сотрудничеству пытается Япония, интересы которой географически совпадают с интересами Китая в Африке.
Технологически развитая, однако относительно небогатая ресурсами Япония, так же как и Китай, инвестирует в нефтеносные страны Восточной Африки —
объектом японских инвестиций стали Судан, Кения, Танзания и Мозамбик, а также Нигерия.
Японо-китайская инвестиционная «война» в Африке каждый год приковывает внимание китайских СМИ, в особенности когда премьер Японии Синдзо Абэ
отправляется на континент в рамках саммита Япония –— Африканский союз. Помимо инвестиционного соперничества стран, Китай и Япония также соревнуются
в гуманитарной помощи на континенте: в 2013 г. Синдзо Абэ объявил о предоставлении инвестиций на сумму 32 млрд. долл. всему Африканскому континенту
сроком на пять лет и, кроме того, об оказании помощи политически нестабильному Судану на сумму 25 млн. долл., а также на сумму 3 млн. долл. — Центрально
Африканской Республике.
Китай, инвестировавший около 26 млрд. долл. в Африку в 2013 г., в декабре 2015 г. объявил о предоставлении 60 млрд. долл. финансирования, а также 60 млн.
долл. безвозмездной помощи Африканскому союзу на поддержку мира и безопасности и 156 млн. долл. экстренной продовольственной помощи африканским
странам, пострадавшим от урагана Эль-Ниньо.
В дипломатическом противостоянии Японии и Китая последний выигрывает по очкам. В Африке открыто 31 посольство Японии и 47 посольств КНР, Китай
официально признан большинством стран Африканского континента и имеет политическую поддержку во многих из них.
Также японо-китайское инвестиционное противостояние возникло вокруг приоритетных стран инвестирования. Японская инвестиционная компания Toyota
Tsuho в 2010 г. предоставила около 1,5 млрд. долл. на строительство нефтепровода из Южного Судана, соединяющего страну с одним из главных морских портов
Кении. Китай, в свою очередь, в мае 2014 г. подписал соглашение о строительстве проекта железной дороги на сумму в 5 млрд. долл., соединяющей крупный
морской порт Кении Момбаса и город на границе с Угандой — Малаба. Железная дорога станет одним из главных транспортных путей в Центральной Африке,
которая соединит политический и инвестиционный объект Китая — Южный Судан с такими странами, как Танзания, Кения, Уганда, Руанда, а также станет
крупнейшим транспортным путем к Великим Африканским озерам.
Учитывая тот факт, что недавно в Кении и Уганде были обнаружены крупные запасы нефти, международная железная дорога, которая будет построена
китайской компанией СССС, соединит нефтеносные страны Центральной Африки и выведет ресурсы в кенийский порт. Таким образом, проект Японии на
Кенийском полуострове проигрывает инвестиционную игру Китаю.
Китай и Индия
Индия также составляет конкуренцию Китаю на Африканском континенте — здесь, как и на Ближнем Востоке, идет острое противостояние Слона и Дракона. В
поисках дополнительных ресурсов, а также рынков сбыта Индия стала четвертым крупным торговым партнером Африки с общим объемом торговли в 72 млрд.
долл. в 2013 г. По предварительным оценкам индийских властей, объем индийско-африканской торговли в 2015 г. должен составить около 100 млрд. долл.
(напомним, что китайско-африканский товарооборот, как планируется, должен составить 300 млрд. долл.).
Противостоя Китаю на Азиатском континенте, Индия продолжает соперничать с Китаем в Африке — ее главными объектами инвестирования являются Египет,
ЮАР, Нигерия, Кения, Либерия, Гана.
Борьба двух стран – партнеров по БРИКС развернулась в самой богатой стране континента — ЮАР, где технологические компании стран борются за тендеры на
строительство объектов. Так, на южноафриканских рынках вскоре сразятся индийские компании Тата Motors, ее конкурент — автомобильный гигант Mahindra &
Mahindra и китайская компания Beijing Automotive Group Co., которая инвестирует 770 млн. долл. в создание крупнейшего автомобильного завода в Южной
Африке.
Однако Индия уступает в ЮАР по инвестициям — общий объем индийских инвестиций в Южной Африке оценивается в 100 млн. долл., тогда как инвестиции
Китая, по данным статистического бюро КНР, составляют 12,9 млрд.
Проигрывая на южноафриканской инвестиционной арене, Индия выигрывает у Китая в Нигерии. Несмотря на крупные инвестиционные проекты, две китайско-
нигерийские торговые зоны, а также проекты Китая по строительству скоростных железных дорог через всю страну, индийская «мягкая сила» оказывает
большее влияние на политическую ситуацию в Нигерии. В стране, по неофициальным данным, проживает до 1 млн. индийцев (китайских хуацяо — около 50
тыс.), индийские эмигранты владеют крупными торговыми компаниями Нигерии. У стран общее прошлое — и Нигерия, и Индия были в числе колоний
Британской империи, имеют единый лингва франка, а также схожую политическую систему. Заметим, что индийское настроение нигерийской политике также
придает новый глава государства: нигерийский президент Мухаммаду Бухари в юности провел год в Индии, обучаясь в военном колледже. Сейчас Бухари
является новоизбранным президентом, а также главой делегации, лично представляющим страну на индийско-африканском саммите в Нью-Дели.
По объемам торговли с Нигерией в 2014 г. Китай сравнялся с Индией — торговля с крупнейшим получателем китайских инвестиций на Африканском континенте
в составила 16 млрд. долл.
Китай и Россия в Африке
Африка также представляет экономический интерес и для России, которая со времен Советского Союза развернула активные действия на Африканском
континенте. Предсказанный кризис запасов 13 видов минерального сырья к 2018 г. стимулирует действия страны на континенте — торговля с Африкой в 2012 г.
выросла до 12 млрд. долл., а прямые инвестиции до 2020 г. должны составить около 17 млрд.
Однако и с дружественной Россией у Китая на Африканском континенте существуют противоречия: еще с конца 1960-х гг. СССР и Китай наращивали влияние в
Африке, соперничали в Зимбабве (бывшей Родезии), где во время политической борьбы Советский Союз поддерживал народно-революционную армию Зимбабве,
а Китай — Союз африканского народа Зимбабве во главе с Мугабе. В итоге победил Мугабе, а китайцы надолго запомнили заслуги столь противоречивого, по
мнению Запада, африканского президента: в 2015 г. зимбабвийскому лидеру была вручена китайская премия Конфуция за «стремление к созданию в стране
политического и экономического порядка в интересах народа Зимбабве».
Россия также предпринимает шаги к укреплению экономических связей с Зимбабве: в 2014 г. страна получила концессию на разработку третьего в мире
платинового месторождения «Дарвендейл». Но и Китай продолжает оказывать большее внимание африканской стране: КНР занимается строительством
гидроэлектростанции «Кариба», китайские компании обеспечивают телекоммуникационную связь в Зимбабве, а в декабре 2015 г., во время встречи Си
Цзиньпина с Мугабе, было объявлено о расширении самой крупной ТЭС в Южной Африке — китайский Эксимбанк подписал соглашение о предоставлении 1
млрд. долл. на расширение тепловой электростанции Хванге.
Полем инвестиционного сопротивления двух стран стала и атомная энергетика — Россия и Китай участвовали в конкурсе на получение тендера на
строительство шести блоков АЭС на территории ЮАР общей стоимостью 93 млрд. долл. Как стало известно в марте 2015 г., российский Росатом проиграл
китайской компании. Тем не менее Росатом укрепляется в Нигерии, одном из экономических центров Китая в Африке: в 2012 г. Росатом подписал рамочное
соглашение о строительстве четырех блоков АЭС в Нигерии на сумму в 20 млрд. долл.
Китай и США
В инвестиционной борьбе Китай также вытеснил давнего колонизатора Африки — США, в 2014 г. их объем инвестиций в Африку составил всего 14 млрд. долл.
Наблюдая усиление Китая в Африке, а также увеличение объема инвестиций и политического влияния китайцев на континенте, цель инвестиций США в Африке
приобретает другое значение, в числе задач — поощрение экономического роста, торговли, мира и безопасности, которые, по мнению американцев, будут
способствовать демократии в странах Африки. Согласно американской стратегии, на Африканский континент поставляется большое количество технологий,
техники, продовольствия и нефтепродуктов. Внимание США сосредоточено на Западной и Восточной Африке, где также присутствуют интересы Китая, —
Ангола, Того, Экваториальная Гвинея, Эфиопия, Кения, Танзания и Судан, а также ЮАР.
Тем не менее США обеспокоены ростом влияния новых игроков на континенте, поэтому стараются обеспечить защиту собственных интересов. По данным ООН,
миротворческие войска США составляют большую часть миротворческой деятельности организации в Африке — доля США около 28%, в то время как китайские
миротворцы, деятельность которых оспаривается многими правовыми деятелями, составляют лишь 6,6% (как ожидается, их доля многократно возрастет в
ближайшее время и сравняется с американской). Кроме того, в октябре 2008 г. в Африке создано региональное командование ВС США (АФРИКОМ),
направленное на обеспечение безопасности и помощи африканским странам.
Китай, в свою очередь, также укрепляет военные интересы в Африке: в ноябре 2015 г. было объявлено о создании первой зарубежной военной базы КНР в
Джибути. Выбор местоположения строительства военной базы неудивителен — база в Индийском океане будет находится в непосредственной близости от Баб-
эль-Мандебского пролива и Аденского залива, контролирующего международный трафик из Европы в Арабские страны. В Джибути уже находится и военный
контингент США — около 4 тыс. человек.
[1] Исправленный вариант статьи см.:
[2] Избран в 2015 г., переизбран в 2019 г. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Антиамериканский проект «Экономический пояс Шелкового пути» — «Один пояс — один путь» 丝绸之路经济带、一带一路
(без изменений) Антиамериканский проект «Экономический пояс Шелкового пути» — «Один пояс — один путь» 丝绸之路经济带、一带一路
Говоря о четырех ведущих державах Европы, стимулирующих научно-технический прогресс Китая, не стоит забывать, что проект евро-китайской интеграции
«Экономический пояс Шелкового пути» («Один пояс — один путь»), охватывает экономику всех стран Евразии и не только: на официальном уровне в проект
включены страны и Африки, и Латинской Америки. Показатели роста товарооборота Китая со странами «Одного пояса — одного пути» являются ключевыми в
качестве индекса успешной контрамериканской политики Китая в мире — они не просто отражают рост взаимной торговли Китая и стран мира, а показывают
индекс вытеснения США с этих рынков. Рост этого показателя – основная задача чжэцзянского министра коммерции Чжун Шаня, на 2020 год это показатель
вырос до существенных 30%, однако до нужного показателя – свыше 50% — еще далеко. «Индекс роста китайского влияния»
«Индекс роста китайского влияния», который также по отношению к совокупному обороту Китая является индексом вытеснения американского влияния и из
самого Китая, выражается в последние годы двузначными цифрами: в 2017 г. показатель вырос на 13,4%, в 2018 г. торговля Китая со «Странами Пути» выросла
еще на 15,4%, составив, по разным оценкам, 27% от совокупной китайской торговли[4], или 1,3–1,4 трлн. долл.[5], что больше, чем торговля с самими США,
примерно в три раза и является очевидным аргументом сторонников активной экспансионистской политики групп Си Цзиньпина и Ван Цишаня в отношении их
оппонентов, настаивающих на сохранении американо-китайского status quo ante bellum во главе с новыми «комсомольцами» и главы их группы вице-премьера
Лю Хэ, не говоря уже о «старых комсомольцах» премьера Ли Кэцяна. Со стороны конкурентов группы Си существуют более заниженные оценки показателей
роли «Стран Пути» в торговле Китая — 15,4% от совокупной торговли с объемом 1,2 трлн. долл.[6] Проект Шелкового пути — генезис
Проект «Экономический пояс Шелкового пути» (丝绸之路经济带)[7], выдвинутый в качестве достаточно завуалированной инициативы председателем КНР Си
Цзиньпином уже в первый год его нахождения на посту в Назарбаев Университете (Казахстан) в 2013 г., развивался по пути отказа от оформления в какую-либо
организацию или иной институт — вплоть до конца 2019 г., через шесть лет после обозначения инициативы (и сегодня проект сформулирован именно как
«инициатива»), не существует ни одной объединяющей его организации или штаб-квартиры такой организации, за исключением Фонда Шелкового пути, который
осуществляет инвестиции в зарубежные энергетические и инфраструктурные проекты. Единственным инсинуирующим элементом существующим пока только в
качестве четко реализуемых Си Цзиньпином планам и заявлениям СМИ является Форум «Один пояс — один путь», который проводился в 2017 и 2019 гг. Все это
напоминает будущую всемирную китайскую «Лигу наций» или аналог Организации Объединенных Наций с их Генеральными ассамблеями. Кто знает, возможно,
Си передаст бразды своего правления преемникам, пересев в кресло первого генерального секретаря такой организации.
Важно напомнить, что вслед за появлением конецпии «Экономического пояса и пути» Си Цзиньпина, комосомольский премьер Госсовета КНР Ли Кэцян заявил о
создании «Экономического пояса реки Янцзы»[8], фактически противопоставив его новой концепии, о чем упоминалось в книге Н.Вавилова «Некоронованные
короли красного Китая: кланы и политические группы КНР» (2016). «Пояс реки Янцзы» объединяет регионы с максимальным влиянием комсомольских
руководителей – Аньхой, Хубэй и Хунань, а также стремится инкорпорировать под зонт своего влияния Сычуаньскую и Шанхайскую группы, а также иные малые
субэтнические политические группы. Однако по мере роста влияния группы Си Цзиньпина, упоминания о комсомольском поясе Янцзы стали все реже, как и
глобальный проект комсомольского премьера RCEP[9], который планировал создание зоны единой торговли Китая и АСЕАН с союзниками США – Южной
Кореей, Японией и Австралией и нивилировать противоречие с ударной антикитайской силой Запада – Индией.
Наряду с «Одним поясом и путем», «Экономическим поясом реки Янцзы», региональные политические группы также выдвинули проект экономического
слияния Пекина, провинции Хэбэй и города Тяньцзиня[10], который Си Цзиньпин упомянул одновременно с «Поясом и путем», регионами Янцзы в 2014 году,
поставив этот проект вторым по важности после «Пояса и пути». Проект слияния трех регионов отражает значительно возросшую роль выходцев из провинции
Хэбэй – в частности лояльного Си Цзиньпину члену ПК Политбюро Ли Чжаньшу — главе китайского парламента ВСНП. Нетрудно понять, что этот мощный
экономический модуль создает неприятный противовес Шаньдунскому проекту по интеграции в свою экономику всех провинций вокруг Бохайского залива
(Желтого моря). Здесь, как и во многом другом, выявляется противоречия в политике между выходцами из Хэбэй и Шаньдуна и отражают опредленную
конфронтацию в том числе на уровне Ли Чжаньшу-Ван Цишань.
Важно упомянуть о специфике проекта китайской глобализации, которая выражена в часто используемом и даже включенном в Устав Компартии Китая и
преамубулу новой Конституции термин Система общей судьбы человечества «人类命运共同体»[11].Часто этот термин, как впрочем и многое, преписывают
авторству Си Цзиньпина, однако термин был выработан и сформулирован до прихода к власти Си Цзиньпина и включен в окончательный доклад по итогам 18-ого
съезда Компартии (2012 г.) одновременно с избранием Си на пост генерального секретаря. Реальный автор термина, давший ему политическую жизнь
комсомольский премьер Вэнь Цзябао, исполнявший свои обязанности в период правления комсомольского генерального секретаря Ху Цзиньтао. Впервые Вэнь
Цзябао использовал этот термин в своем заявлении, посвященном Великому восточно-японского землетрясению в марте 2011 года[12]: «Перед лицом
стихийных бедствий – человечество – это организм с единой судьбой». В дальнейшем премьер Вэнь Цзябао многократно использовал этот термин, который к
периоду правления Си Цзиньпина кристаллизовался в комсомольское видение мирной глобализации под эгидой Китая как лидера в борьбе с надвигающимися
глобальными вызовами и отказом от концепции американского гегемониза и агрессивного навязывания своего влияния и видения. Термин по сути является
дальнешим развитием и завуалированным подтверждением термина Ху Цзиньтао «мирного возвышения Китая». Важно отметить, что в связи с балансом сил
между проармейской группировкой Си Цзиньпина и комсомолом официальные лица упоминают термин «Единой системы» вместе с концепцией «Одного пояса и
пути» или с концепцией «достижения китайской мечты».
Однако вернемся к растущему влинияю проекта «Одного пояса – одного пути». Действительно, организация «Стран Пути» все больше напоминает прообраз
китайского ООН: первый форум состоялся в Пекине 14–15 мая 2017 г. В нем приняли участие 29 глав государств или правительств, в частности президент РФ
Владимир Путин, президент Белоруссии Лукашенко, президент Казахстана Назарбаев и другие, а также три руководителя международных организаций, в том
числе и генеральный секретарь ООН. Второй форум начал работу в Пекине 25 апреля 2019 г. с участием представителей из 150 стран, в том числе 40 глав
государств, в частности, присутствовали президент РФ Владимир Путин, президент Азербайджана Алиев, президент Таджикистана Рахмон, а также директор-
распорядитель и генеральный секретарь ООН Гутерреш.
Тем не менее первое оформление в юридическом смысле инициатива «Одного пояса — одного пути» получила в официальных документах по итогам лишь 19-го
съезда, когда в конце 2017 г. в обновленный устав Компартии была включен текст о продвижении данной инициативы.
В рамках проекта «Экономический пояс Шелкового пути» рассматривается создание трех трансъевразийских экономических коридоров: северного (Китай –
Центральная Азия – Россия – Европа), центрального (Китай – Центральная и Передняя Азия – и Средиземное море) и южного (Китай – Юго-Восточная Азия –
Южная Азия – Индийский океан). Проект «Морской Шелковый путь XXI века» предусматривает соединение приморских районов Китая и Европу через Южно
Китайское море и Индийский океан. Выделяя проектные будущие направления строительства «Пути», исследователи зачастую забывают первые и уже
действующие основные магистрали проекта — «Китайско-пакистанский экономический коридор», имеющий целью создать максимально короткий сухопутный
коридор для доступа к углеводородам стран Залива, а также Китайско-бирманский углеводородный транспортный коридор, также снижающий риски от
блокирования флотами США Малаккского пролива.
Важно отметить, что проект «Морской Шелковый путь XXI века», дополнительный к первоначальному «Экономическому поясу Шелкового пути», благодаря
которому и было преобразовано название инициативы в «Один пояс — один путь», стартовал по инициативе уроженца провинции Фуцзянь, бывшего члена
Посткома Политбюро Чжан Гаоли (张高丽): уже в 2014 г. компактная, но крепкая группа выходцев из провинции Фуцзянь, родины всех великих пиратов и
контрабандистов Китая, таким образом выразила претензии на ведущее место среди политических субэтнических групп Южного Китая. Интересно, что
«Морской Шелковый путь» совпадает с географией другой группы «фуцзяньцев» — группы командующих флотом НОАК, пришедших к власти вместе с Си
Цзиньпином, в том числе с адмиралом Мяо Хуа (苗华), — военный план по созданию цепи военно-морских баз, опоясывающих Индию и Африку, носит условное
обозначение «Жемчужная нить» и повторяет «Морской Шелковый путь XXI века» (世纪海上丝绸之路).
Проект Шелкового пути, к слову, далеко не первый в своем роде: с подобными же инициативами выступали и Япония, и Южная Корея, и даже госсекретарь в
администрации Барака Обамы Джон Керри с идеей «Нового Шелкового пути». Проект Си Цзиньпина также далеко не единственная интеграционная схема,
существующая в Китае: одновременно с проармейским проектом «Стран Пути» «комсомольская группа» выдвигает контрпроект «Экономический пояс реки
Янцзы» (长江经济带), и вечно буксующий проект RCEP, пытающийся путем торговли помирить Китай и Индию. В свою очередь, «шанхайцы» запомнятся проектом
«Шанхайская организация сотрудничества», которую пытался гальванизировать Ван Цишань, сводя «шанхайскую» и «шаньдунскую группу» на площадке города
Циндао в 2018 г.
Не стоит также упускать из внимания и так называемый «Ледовый Шелковый путь» (冰上丝绸之路), появившийся в начале 2018 г., когда Китай попытался
пробным камнем, без официального согласования с МИД Российской Федерации, в одностороннем порядке заявить о возможности свободного судоходства в
Арктике — кратчайшем и самом безопасном пути для китайских товаров не только в Европу (25 дней вместо 40 привычных через Индийский океан), но и в
Северную Америку.
К 2019 г. 137 государств формально присоединились к проекту «Стран Пути»: Часть светаСтраны, подписавшие соглашения, связанные с инициативой
«Стран Пути»АзияАзербайджан, Армения, Афганистан, Бангладеш, Бахрейн, Бруней, Восточный Тимор, Вьетнам, Грузия, Индонезия, Ирак, Иран, Казахстан,
Камбоджа, Катар, Кыргызстан, Кувейт, Лаос, Ливан, Малайзия, Мальдивы, Монголия, Мьянма, Непал, Объединенные Арабские Эмираты, Оман, Пакистан,
Саудовская Аравия, Сингапур, Таджикистан, Таиланд, Турция, Узбекистан, Филиппины, Шри-Ланка, Южная КореяАфрикаАлжир, Ангола, Бурунди, Габон,
Гамбия, Гана, Гвинея, Джибути, Египет, Замбия, Зимбабве, Кабо-Верде, Камерун, Кения, Республика Конго, Кот-д’Ивуар, Ливия, Мавритания, Мадагаскар,
Марокко, Мозамбик, Намибия, Нигерия, Руанда, Сейшельские острова, Сенегал, Сомали, Судан, Сьерра-Леоне, Танзания, Того, Тунис, Уганда, Чад, Эфиопия,
Южно-Африканская Республика, Южный СуданЕвропаАвстрия, Албания, Белоруссия, Болгария, Босния и Герцеговина, Венгрия, Греция, Италия, Латвия, Литва,
Люксембург, Мальта, Молдавия, Польша, Португалия, Россия, Румыния, Северная Македония, Сербия, Словакия, Словения, Украина, Хорватия, Черногория,
Чехия, ЭстонияОкеанияВануату, Ниуэ (Новая Зеландия), Новая Зеландия, Острова Кука (Новая Зеландия), Папуа — Новая Гвинея, Самоа, Тонга, Федеративные
Штаты Микронезии, ФиджиСеверная АмерикаАнтигуа и Барбуда, Барбадос, Гренада, Доминика, Доминиканская Республика, Коста-Рика, Куба, Панама,
Сальвадор, Тринидад и Тобаго, ЯмайкаЮжная АмерикаБоливия, Венесуэла, Гайана, Суринам, Уругвай, Чили, Эквадор Мировая юаневая финансовая
система и проект «Стран Пути»
В отличие от Японии, разговоры о мировом лидерстве, которые в 1970–1980-е гг. носили спекулятивный характер ввиду колониального положения Японии,
находящейся под контролем американской армии, Китай имеет реальную возможность мировой гегемонии, важнейшую часть которой составит мировая юаневая
финансовая система.
Проводником такой системы стали масштабные долговые обязательства «Стран Пути» перед Китаем, составившие на конец 2018 г. около половины триллиона
долларов. В период кризиса мировой финансовой системы заманчивые инфраструктурные инвестиции в страны Евразии, Африки и Латинской Америки, которые
представляли для ряда диктатур и личный интерес, стали проводником долговых обязательств «Стран Пути» перед Китаем.
Критическая масса накопленного объема долга перед Китаем стала объектом настоящей истерии в западных СМИ, которые, опомнившись от еще вчерашних
иронических улыбок в отношении проекта «Шелковый путь», начали судорожно бить в набат: долг таких стран, как Таджикистан, Киргизия и Джибути, после
принятия инициативы «Пути» составил до 100% их ВВП, что автоматически означает для них долговое рабство в яме китайского государственного капитала.
Бывшие советские республики, одной ногой оказавшиеся в сфере влияния Китая без каких-либо боевых действий или масштабных потоков китайской миграции,
о которых продолжают бредить геополитики старого пошиба, являются важным мостом к Европе — через их территорию планируется создание транспортного
коридора китайской (она же действует и в Европе) колеи — для транспортировки железнодорожными путями грузов напрямую в Турцию и Европу.
Провал российского МИДа на этом направлении равносилен второй геополитической катастрофе, равной развалу СССР: Россия автоматически отрезается от
прямого контакта с Афганистаном и Индией и находится в условиях китайского проекта по выстраиванию маршрутов движения коридора Китай – Европа. Без
Таджикистана и Киргизии прямой коридор из Индии в Арктику и далее в США и Европу невозможен. Впрочем, Таджикистан проиграли и США, выстраивающие
аналогичные антикитайские геоэкономические модели.
Второй глобальный проигрыш США был нанесен в маленьком африканском государстве Джибути, база американцев в котором контролировала второй после
Суэцкого канала пролив Красного моря — Баб-эль-Мабдебский, что создало баланс сил в регионе — именно в Джибути появилась первая китайская военная база
за пределами КНР.
Второй ряд должников с объемом долговых обязательств в размере от 25 до 50% к ВВП составляют Пакистан, Лаос, Мальдивы, Монголия и… Черногория, где
Китай строит не только автостраду до соседнего Белграда, но и отдельный глубоководный порт.
В третьей «группе китайского риска» Камбоджа, Бутан, Шри-Ланка, Украина, Беларусь, Армения, Албания, Босния и Герцеговина, Ирак, Египет, Йемен,
Эфиопия, Кения, Иордания, Ливан и Сирия. Список стран будущей китайской сферы экономического доминирования — впечатляет.
Долг перед Китаем (на 2016 г.)[13]:
Джибути — 1,2 млрд. долл.
Киргизия — 1,4 млрд. долл.
Лаос — 4,2 млрд. долл.
Мальдивы — 0,24 млрд. долл.
Монголия — 3 млрд. долл.
Черногория 0,2 млрд. долл.
Пакистан — 6,3 млрд. долл.
Таджикистан — 1,2 млрд. долл.
Афганистан — неизвестно
Албания — 0,1 млрд. долл.
Армения — 0,3 млрд. долл.
Белоруссия — 3 млрд. долл.
Бутан — неизвестно.
Босния и Герцеговина — неизвестно.
Камбоджа — 3,1 млрд. долл.
Египет — 4,7 млрд. долл.
Эфиопия — 7,3 млрд. долл.
Ирак — 7 млрд. долл.
Иордания — 0,2 млрд. долл.
Кения — 4,1 млрд. долл.
Ливан — 0,5 млрд. долл.
Шри-Ланка — 3,9 млрд. долл.
Украина — 1,6млрд. долл.
При этом авторы доклада о долге стран к Китаю бьют тревогу по поводу того, что Пекин, не регулируя долговые риски через мировую (читай, западную) систему
кредиторов, в том числе МВФ, Парижский клуб и другие, создает своей долговой нагрузкой элемент нестабильности для этих стран, что, разумеется, отражает
часть действительности — в худшем для себя случае Китай будет использовать долги стран как элемент давления; но все же авторы не упоминают, возможно
подсознательно, что речь в конечном счете идет о наполнении мирового рынка «китайской» ликвидностью, ведь долги, которые накапливают страны,
используются для строительства объектов инфраструктуры с максимальным китайским участием, вплоть до ввоза на строительство китайских рабочих и
инженеров, за китайские же деньги, банально вовлекая их в сферу китайского хозяйственного механизма и не только: обильным потоком китайская ликвидность
наполняет и авуары правящих группировок.
Авторы западных исследований подчеркивают, что реальные данные о заимствованиях стран в рамках проекта «Один пояс — один путь» неизвестны, и
оперируют заявлениями, почерпнутыми из прессы, которые в случае Китая носят характер заведомой дезинформации со значительным занижением объемов
вливаний. Против отлаженных систем массовой дезинформации, активно использующихся Пекином, играют малые партнеры стран Азии и Африки, которые
подчас «сдают» своих китайских визави, публикуя информацию о реальных объемах сотрудничества. Вложения относятся к созданию новой и альтернативной
инфраструктуры: новых выходов из континента к морю, новых портов, новых аэропортов, системы гидроэлектростанций и угольных ТЭЦ, которые зачастую при
невозможности выплатить долг становятся собственностью правительства Китая, формально через арендные договоры — как в случае с портовым проектом в
Шри-Ланке. Проекты в рамках реализации стратегии «Один пояс — один путь»
«В настоящее время Китай уже подписал 197 соглашений о сотрудничестве по инициативе „Один пояс — один путь“ со 137 странами и 30 международными
организациями», — указал китайский лидер Си Цзиньпин во время открытия 2-й Импортной выставки в Шанхае. Вот лишь сокращенный перечень проектов
«Стран Пути»:
Индонезия. Скоростная железнодорожная линия «Джакарта – Бандунг» протяженностью 142 км. В стадии строительства с октября 2015 г. Стороны,
реализующие проект: China Railway, Wijaya Karya Tbk, Банк развития Китая.
Нигерия. Железнодорожная линия «Лагос – Кана» протяженностью 186 км. Линия введена в эксплуатацию в конце 2016 г. China Civil Engineering Construction
Corporation.
Эфиопия – Джибути. Железная дорога «Эфиопия – Джибути», первая электрифицированная линия в Восточной Африке, построенная по китайским стандартам и
с использованием китайского оборудования, официально начала коммерческую эксплуатацию в январе 2018 г. Длина линии более 750 км. Общий объем
инвестиций около 4 млрд. долл. Железная дорога была построена совместно China Railway Group и China Railway Construction Corp. и является первым
полноценным проектом, который китайские предприятия построили за рубежом.
Джибути. Многофункциональный порт Дорале в Джибути, построенный Китайской государственной строительной инженерной корпорацией (CSCEC), открылся
24 мая 2017 г. Порт с контрактной стоимостью 421,7 млн. долл. и проектной пропускной способностью 7,08 млн. т в год является первым «водным» проектом
CSCEC в Африке. Все терминалы порта имеют прямой доступ к железной дороге Аддис-Абеба – Джибути, которая обеспечивает Эфиопию выходом к морю.
Джибути. Международная зона свободной торговли.
Лаос. Китайско-лаосская железная дорога. Железнодорожная линия Китай — Лаос протяженностью 414 км проходит от Ботена, северного лаосского города,
граничащего с юго-западной китайской провинцией Юньнань, до Вьентьяна, столицы Лаоса. Старт работ — весна 2019 г., срок сдачи — декабрь 2021 г.
Шри-Ланка. Порт Коломбо, Шри-Ланка. Строительство порта будет завершено в июле 2020 г. Ожидается, что проект стоимостью 1,4 млрд. долл., разработанный
правительством Шри-Ланки и компанией China Communication Construction, за 20 лет обеспечит 83 тыс. рабочих мест для местных жителей.
Шри-Ланка. Порт Хамбантота. Порт передан Китаю в аренду на 99 лет.
Греция. Пирей является крупнейшим портом в Греции. 10 августа 2016 г. компания Cosco Shipping (Гонконг), дочерняя компания China Cosco Shipping Group,
стала контролирующим акционером порта и начала эксплуатацию объекта. Ожидается, что компания инвестирует около 290 млн. евро в расширение круизного
терминала, улучшение судоремонтного причала и нового многоэтажного гаража на пристани. Порт, являющийся важным местом стыковки «Экономического
пояса Шелкового пути» и «Морского шелкового пути XXI века», в последние годы стал одним из самых быстрорастущих контейнерных портов в мире.
Бельгия. Терминал Зебрюгге. 22 января 2018 г. китайская компания Cosco Shipping подписала соглашение с портом Зебрюгге на 50-летнюю концессию на
терминале CSP Zeebrugge. Второй по величине порт в Бельгии, порт Зебрюгге является естественной глубоководной гаванью. Ожидается, что он станет главным
североевропейским центром китайской инициативы, а Пирейский порт в Греции — южным центром.
Бруней. Порт Муара. Порт Муара имеет самый большой контейнерный терминал, а также является основным международным торговым хабом для Брунея. В
феврале 2017 г. контейнерный терминал порта был передан портовой компании Muara Sdn Bhd, совместному предприятию, созданному китайской China’s Beibu
Gulf Port Group (Гуанси-Чжуанский авт. район) и группой Brunei Darussalam Asset. Порт Муара — единственный государственный порт в Брунее, является
важной частью строительства экономического коридора «Гуанси – Бруней».
Бруней. Мост Тембуронг, крупнейший инфраструктурный проект в истории Брунея, станет самым длинным в стране морским мостом общей протяженностью
около 30 км. Его планируется открыть для движения до конца ноября 2019 г. Участок моста CC4 построен Китайской государственной строительной инженерной
корпорацией. На участке длиной около 11,6 км будет проходить сухопутный виадук, пересекающий мангровое болото заповедника Лабу. Компания создала
набор строгих систем оценки безопасности и экологического строительства, чтобы удовлетворить высокий спрос на охрану окружающей среды и справиться с
беспрецедентными трудностями строительства.
Пакистан. Порт Гвадар. Открылся 13 ноября 2016 г., эксплуатируется компанией China Overseas Port Holding Company (COPHC) с 2013 г. Порт Гвадар является
ведущим проектом Китайско-Пакистанского экономического коридора (КПЭК).
Энергетический проект «Рахим Яр Хан» — угольная электростанция мощностью 1320 МВт, работающая на ввозном угле (источник импорта — Китай). Проект
предшествовал инициативе «Пути», но был включен в список проектов Китайско-пакистанского экономического коридора (КПЭК, CPEC) в 2016 г.
Проект оптико-волоконной связи в рамках КПЭК.
Хорватия. Мост Пелешац. Один из крупнейших инфраструктурных проектов в истории Хорватии, мост Пелешац предназначен для соединения материковой
части Хорватии с ее самым южным районом Дубровник-Неретва. Китайский консорциум во главе с China Road and Bridge Corporation выиграл тендер на первую
фазу моста Пелешац и его подъездных путей в январе 2018 г. Проект, сметная стоимость которого составляет более 400 млн. евро (485 млн. долл.), будет
частично финансироваться за счет средств Европейского союза.
Бангладеш. Мост Падмы шириной 25 м и длиной 10 км будет построен над Падмой, одной из трех главных рек Бангладеш. Строительство основной части моста
Падма через реку Падма в Бангладеш осуществляется компанией China Railway Major Bridge Engineering Group с 21 февраля 2019 г. В июне 2016 г.
бангладешское правительство заключило контракт с компанией China Railway Major Bridge Engineering Group на сумму 1,55 млрд. долл. на строительство
основной конструкции моста. Мост является крупнейшим в стране инфраструктурным проектом, а также самым дорогим зарубежным проектом строительства
моста, осуществляемым китайскими компаниями. После завершения строительства время в пути между столицей Даккой и южным городом Кулна будет
сокращено с 13 до 3 часов.
Чили. Ветряная электростанция Пунта Сьерра. Это первая ветряная электростанция Pacific Hydro в Чили и первая ветряная электростанция в Южной Америке,
строительство которой проинвестированно Китаем. Проект стоимостью 150 млн. долл. США, финансируемый и строящийся Китайской государственной
энергетической инвестиционной корпорацией, имеет установленную мощность 82 МВт и будет генерировать около 282 ГВтч/год
Россия. Проект «Ямал СПГ». Реализован в рамках трех производственных линий в российской Арктике, каждая из которых имеет мощность 5,5 млн. т в год.
Является крупнейшим в мире в Арктической зоне, а также первым и основным проектом в рамках сотрудничества России и Китая в рамках проекта «Стран
Пути». Проект принадлежит российскому «Новатэку» (50,1%), французскому Total (20%), Китайской национальной нефтяной корпорации (20%) и Фонду
Шелкового пути (9,9%).
Проект отдельных инвестиций со стороны корпорации «Поли Групп» в модернизацию портов Архангельска и Мурманска, а также в строительство
железнодорожной трассы «Белкомур», которая должна соединить Северный Ледовитый океан с Западным Китаем. Проект никогда не фигурировал в рамках
инициативы «Один пояс — один путь» и стал разрабатываться задолго до ее появления.
Уганда. ГЭС Исимба. Строительство гидроэлектростанции Исимба в Уганде было завершено 21 марта 2019 г. Стоимость проекта оценивается в 568 млн. долл.,
причем 85% приходится на льготный кредит, предоставленный Экспортно-импортным банком Китая. Уганда предоставила остальную часть финансирования.
Построенная China International Water & Electric Corp., электростанция мощностью 183 МВт является третьей по величине электростанцией в Уганде, увеличила
мощность производства в стране с 984 до 1167 МВт. Электростанция предназначена для решения проблемы нехватки электроэнергии, которая, по мнению
экспертов, влияет на экономическое развитие Уганды. Строительство началось в 2015 г., было нанято более 3 тыс. рабочих, из которых 85% — местные жители.
Боливия. Калийный завод «Уюни». Завод Uyuni в Боливии, построенный China CAMC Engineering, начал свою работу 7 октября 2018 г. Это третий по величине
калийный завод в Южной Америке. Проектная заявка была успешно выиграна в мае 2015 г. компанией China CAMC Engineering на общую сумму 1,2 млрд.
боливиано (170 млн. долл. США).
Беларусь. Китайско-белорусский индустриальный парк «Большой камень», расположенный в 25 км от Минска и занимающий территорию в 91,5 кв. км,
является первым особым экономическим районом в Беларуси и крупнейшим проектом межправительственного сотрудничества с Китаем. Из 43
зарегистрированных в парке компаний 26 — из Китая, 10 — из Беларуси и семь — из других стран, включая США и Россию. Компании подписали соглашения об
инвестициях в парк на сумму более 1 млрд. долл.
Египет. Китайско-египетская Суэцкая зона экономического и торгового сотрудничества, расположенная в районе Айн-Сохна провинции Суэц в 120 км к востоку
от Каира. Зона, в которой началось строительство более десяти лет назад, находится в ведении китайско-африканской инвестиционной компании TEDA. Она
привлекла около 80 предприятий с инвестициями более 1 млрд. долл.
Камбоджа. Гидроэлектростанция на реке Сан. Крупнейшая гидроэлектростанция Камбоджи, общая установленная мощность 400 МВт.
Туркмения, Узбекистан, Казахстан. В 2010 г. был завершено строительство второй ветки газопровода длиной 1833 км из туркменского Гедаима в Хоргос
Синьцзян-Уйгурского автономного района. Туркменистан обязался поставить по 30 млрд. кубометров газа в течение 30 лет в Китай. Проект был реализован за
несколько лет до оглашения инициативы «Пути».
Узбекистан. Электрификация железнодорожной линии Ангрен – Пап протяженностью 127 км. Модернизация должна быть завершена к 2019 г.
Казахстан. Модернизация порта Актау.
Кения. Железная дорога Момбаса — Найроби. Линия, связывающая центр страны с крупнейшим портом, была профинансирована в объеме 3,6 млрд. долл.
Первые пассажиры, оплатившие проезд, сели в «Мадарака Экспресс» в День Мадарака (1 июня 2017 г.), 54-й годовщины достижения Кенией независимости от
Великобритании. Коммерческие грузовые перевозки начались 1 января 2018 г.
Сербия. Автомобильная трасса Сербия – Черногория.
Сербия и Венгрия. Высокоскоростная железнодорожная линия Будапешт – Белград стоимостью 2,89 млрд. долл. США, протяженностью 350 км, является
частью и первым этапом планируемого международного сообщения железной дороги Будапешт – Белград – Скопье – Афины, соединяющей китайский порт
Пирей в Греции с «сердцем» Европы.
Таиланд. Китайско-тайская скоростная железная дорога.
Иран. Модернизация железнодорожной линии Тегеран – Мешхед совместно с германской «Сименс».
Чад, Камерун, Судан. Проект строительства железнодорожной линии Камерун – Чад – Судан.
Ангола, Конго. Проект строительства железнодорожной линии, связывающей морское побережье Анголы с южной частью Конго.
Крым. Глубоководный порт в Евпатории. Проект планировался к реализации военной госкорпорацией «Синьцзянский производственно-строительный корпус» в
2013 г., однако был свернут в связи с изменением политической обстановки.
Грузия. Проект строительства глубоководного порта в Анаклии. Свернут в связи с перехватом проекта американской корпорацией «Конт».
Грузия. ГЭС «Ненскра». Проект одной из крупнейших ГЭС на Кавказе должен быть начат в 2020 г.
Израиль. Проект модернизации порта Хайфа.
Турция. Модернизация Контейнерного терминала Кумпорт. Мраморное море.
Мьянма. Проект глубоководного порта Кяупкью. Реализуется китайским консорциумом во главе с государственным конгломератом Citic Group и Комитетом по
управлению особой экономической зоной Кяукпью. В рамках сделки Китай обеспечит 70% финансирования, а Мьянма предоставит 30% инвестиций. Будет
построено два причала общей стоимостью 1,3 млрд. долл.
Малайзия. Модернизация железнодорожных сетей.
Азербайджан. Трансанатолийский газопровод, модернизация портовой инфраструктуры на побережье Каспия.
В списке перечислены далеко не все проекты, охваченные масштабными вложениями проекта «Пути», тем не менее анализ проектов наталкивает на очевидный
вывод: система инфраструктурных инвестиций подразумевает создание альтернативной существующим сугубо китайской мировой транспортной системы,
стягивающей все логистические потоки к Китаю, с максимальной концентрацией этих потоков в регионе Западного Китая, а наиболее незащищенный узел этих
потоков находится в Средней Азии и Кавказе — Закавказье, Восточном Афганистане, Киргизии, Таджикистане, Южном Казахстане, Кашмире и Кашгаре
(Синьцзян).
План по внедрению таких инвестиций вполне можно сопоставить с масштабными проектами «плана Маршалла», однако охватывающими весь мир — инициатива
Си Цзиньпина подразумевает освоение средств в сумме 8 трлн. долл. в рамках реализации проекта, по сравнению с которыми «план Маршалла» по
«восстановлению» послевоенной Европы с объемом финансирования, эквивалентным 150 млрд. долл., выглядит просто ничтожным. На первом этапе речь идет
лишь о перераспределении долларовой ликвидности Китая, тогда как на втором, когда большая часть реципиентов войдет в орбиту долгового влияния Китая,
система «Одного пояса — одного пути» будет представлять единую замкнутую финансово-промышленную систему с финансовым сердцем в Пекине, кровью для
которой будут служить уже не доллары, а китайские юани. Критики такой системы не называют вещи своими именами, однако в качестве основного аргумента
против нее традиционно используют внутренний долг Китая, который оценивают до 300% ВВП, чему и будет посвящена отдельная глава данного исследования.
Критика исследования, указывающая на невозможность реализации масштабного плана кредитования, рассчитанного на 2016–2030 гг., игнорирует факт того,
что другой мировой эмиссионный центр — США использовали аналогичные методы в XX в. в деле завоевания контроля над британскими колониями и Европой.
Не вызывает сомнения, что основные точки реализации данного плана сформированы не в Народном банке Китая, а в недрах Генерального штаба НОАК,
серьезно отработавшего данные схемы в рамках реализации сотрудничества с военной элитой Пакистана в период строительства Китайско-пакистанского
экономического коридора и его аналога в Мьянме, что означает, что проект «Пути» прежде всего имеет не экономический или политический, а военно
политический подтекст. Более того, такие планы имеют давнюю и отработанную историю: достаточно указать, что строительство китайского порта Гвадар на
территории Пакистана планировалось в далеком 1959 г. — еще не до конца выйдя из социалистического лагеря, китайская элита уже имела выверенный проект
глобального доминирования как ответ на более чем столетние попытки Запада колонизировать Китай. Истоки этой группы в НОАК, очевидно, корнями уходят к
руководителям военной операции Китая в Афганистане в период Афганской войны СССР и связаны с военно-политическими группировками Северо-Западного
Китая, активно сотрудничающими с мусульманским населением Китая, а также бывшими британскими колониями.
Важно отметить, что крупные внешние инициативы КНР за рубежом курируются через уже упомянутый Комитет по развитию и реформам, который возглавляет
Хэ Лифэн — давний соратник Си Цзиньпина и один из ведущих игроков «фуцзяньской группы». Инструментом работы с должниками выступает Импортно
экспортный банк Китая, Торгово-промышленный банк Китая (ICBC) и Банк развития Китая. Таким же инструментом может выступать и Азиатский банк
инфраструктурных инвестиций (AIIB) – однако его появление имеет иную природу.
Дополнительно важно отметить, что часть стран в ареале китайского влияния не манифестируют свои тесные связи, при этом в рамках внешнеторговой
кооперации тотально завязаны на экономику Китая. К странам, для которых Китай является одновременно крупнейшим источником импорта и направлением
экспорта на 2016 г., относились: Австралия, Чили, Индонезия, Ирак, Монголия, Мьянма, КНДР, Перу, Сингапур, Южная Корея, Судан, Тайвань. Таким образом,
эти страны готовы к вхождению в юаневую валютную зону при условии сохранения возможности дальнейшей их модернизации с учетом разрыва с западным
научно-технологическим промышленным сектором. К странам, для которых Китай был крупнейшим экспортером в 2016 г., относились: Ангола, Бразилия, Конго,
Заир, Эритрея, Иран, Мавритания, Саудовская Аравия, Соломоновы острова. Они также находятся в зоне контроля китайского правительства и Министерства
коммерции КНР. На продукцию китайского импорта, в свою очередь, завязаны государства, в которые ввозится больше продукции восточного соседа, чем какой-
либо другой страны: Бангладеш, Боливия, Камбоджа, Куба, Эфиопия, весь Европейский союз, Индия, Япония, Киргизстан, Мадагаскар, Малайзия, Руанда, Шри-
Ланка, Таиланд, Вьетнам и, наконец, сами США.
Наблюдая такую обширную картину китайского влияния, вполне сопоставимую с Советским блоком на пике его могущества в 1970-х гг., невольно с иронией
ощущается недальновидность западных сил, вскормивших такого дракона у себя под боком с одним лишь желанием — ослабить СССР. Сегодня коллективный
Запад, обрюзгший после десятилетий спокойствия и празднования победы над социалистической системой, парализован развернувшейся в одночасье картиной
беспрецедентного китайского величия. Истерия американского истеблишмента в отношении Китая — одно из лишних доказательств того, что ни рецептов, ни
реальных рычагов ликвидации китайского государства у Запада не разработано. Упоенно уничтожая советскую сверхдержаву, по-юношески наивный Запад
просто проморгал спецоперацию китайского Генерального штаба, которая длилась и этапно, методично претворялась в жизнь пять десятилетий подряд и цель
которой — мировое господство Китая, «Срединного государства» во всей ойкумене.
http://www.xinhuanet.com/fortune/2019-01/04/c_1210030568.htm
Показатель численности участников проекта колеблется в официальных оценках.
По другим оценкам, составляет почти 40%.
http://www.gov.cn/xinwen/2019-05/22/content_5393842.htm
[7] Существует мнение, что термин «пояс» был взят китайской стороной после ряда раундов обсуждений совместных интеграционных процессов с российской
стороной, в частности о «поясном» типе развития территорий при создании железнодорожной инфраструктуры в рамках переговоров с китайской стороной
неоднократно заявлял В.И.Якунин в бытность главы Российских железных дорог.
[8] 长江经济带, с экономическим центрами в Шанхае, Ухань и Чунцине. 11 сентября 2016 года программа по развитию проекта была официально опубликована .
[9] Regional Comprehensive Economic Partnership.
[10] Китайское название проекта «Цзин-Цзинь-Цзи» 京津冀 по скоращенному принятому наименованию трех регионов.
[11] Часто термин переводят как «Сообщество единой судьбы человечества», тогда как иероглиф 体 «ти» «тело» имеет значение единого организма, системы,
неделимого тела.
[12] «在自然灾害面前，人类是命运共同体»
roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Газовое сотрудничество блока Си Цзиньпина с Россией
(без изменений) Газовое сотрудничество блока Си Цзиньпина с Россией
Пока стратегическая линия на создание беспрецедентных по масштабам геотермальных мощностей в Северном Китае медленно, но верно набирает обороты, в
вопросах вытеснения конкурентной комсомольской угольной энергетики Си Цзиньпин использует российский газ.
Энергетика лояльной России группы Си Цзиньпина подразумевает и расширение присутствия российского газа в энергетике КНР: вопреки масштабному
«наступлению» на китайский рынок американского сжиженного газа, которое поддерживается «комсомольской группой» Ли Кэцяна, а также вице-премьером
Лю Хэ, главой аппарата Госсовета, главой Тарифного комитета Сяо Цзе. США не на шутку обеспокоены российским «вторжением» в Северный Китай, где группа
Си Цзиньпина российским газом уничтожает энергетическую угольную монополию комсомольской корпорации «Шэньхуа» и комсомольских лидеров провинции
Шаньси. По прогнозам, Россия может занять до 15% рынка газа в Китае — или, по сути, доминировать в энергетике Северного Китая со всеми вытекающими
последствиями. Любопытно, что китайская часть газопровода «Сила Сибири» идет вовсе не в глубь континента от границ с Россией – а вдоль морского
побережья Китая, словно исключая саму возможность поставок сжиженного газа по морю – на конец 2020 года трубопровод дотянулся до Тяньцзиня и в течение
следующего года достигнет Шаньдуна и Цзянсу, уперевшись в Шанхай.
По экспертным оценкам, в 2020 г. потребление газа в Китае возрастет на 8,6%, до 330 млрд. кубометров. При этом собственное производство увеличится на 8,2%
и составит, по прогнозам, 187,5 млрд. кубометров. Что важно, зарубежные поставки природного газа на китайский рынок прибавят 9,3%, «добравшись» до 150
млрд. кубометров. Согласно плану, доля газа в энергогенерации страны должна вырасти до 10% уже в 2020 г.
Основные экспортеры газа в Китай — Австралия, Туркмения, Катар и Индонезия. За «безоблачное небо» над всем Китаем также борются Россия и США: в
декабре произошел пуск в эксплуатацию газопровода «Сила Сибири» мощностью до 35 млрд. кубометров (до 10% от потребления в Китае), а США в рамках
торговой сделки навязало Китаю покупку сжиженного газа на сумму 52 млрд. долл. в 2020–2021 гг.
Победа США выглядит на порядок больше в стоимостном выражении, чем успехи России. Однако исход реализации китайско-американских соглашений
неочевиден, особенно на фоне событий начала 2020 года, имевших очевидный политический характер: эпидемия коронавируса заставила власти Китая
отказываться от контрактов по поставкам из США, ссылаясь на форс-мажорные обстоятельства, но не от российского газа.
Клинч, в котором сошлись суверенная пророссийская и проамериканская группы в Китае, налицо: комсомольский Комтарифов стимулирует исполнение по
сделке, лояльные корпорации — срывают его, это касается первых случаев форс-мажорных отказов от исполнения сделок с американскими поставщиками в
южнокитайском терминале СПГ Хуэйчжоу провинции Гуандун в I квартале 2020 г.
Важной вехой в российско-китайском газовом сотрудничестве стал досрочный выход, 20 мая 2020 г., на два месяца раньше срока открытия навигации по
Северному морскому пути, российского газового танкера «Кристоф-де-Маржери» из порта Саббета в Китай. Путь танкеру прокладывает атомный ледокол
«Ямал»: обычно до июля газовые танкеры доставляют сырье в Китай через Суэцкий канал по южному маршруту. Считается, что к 2024 г. Северный морской
путь станет судоходным круглогодично благодаря использованию нового ледокольного флота РФ. В 2019 г. с проекта «Ямал СПГ» по восточному направлению
отгружено около 1,2 млн. т СПГ (6,5% общего производства).
Несмотря на кризисные явления 2020 г., потребление природного газа в Китае увеличилось на 1,6% в I квартале, импорт — на 1,8%. Потребление газа
увеличивалось на фоне резкого сокращения потребления угля и экономического кризиса. 16 мая 2020 г. Шаньдун приступил к реализации проекта нового СПГ-
терминала в Северном Китае. Первый проект корпорации PipeChina к 2023 г. будет обрабатывать 20 млн тонн СПГ и поставлять в провинцию Шаньдун около 28
млрд. кубометров природного газа в год. Проект поможет провинции Шаньдун сократить выбросы углекислого газа на 32 млн. т в год. Китайская корпорация
нефтяных и газовых трубопроводных сетей PipeChina (国家石油天然气管网集团) была создана 9 декабря 2019 г., собственниками ее являются Комитет по управлению
государственным имуществом, а также три крупнейшие нефтегазовые корпорации Китая. Генеральный директор PipeChina — уроженец Шаньдуна Хоу Цицзюнь
(侯启军). roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Госсовет КНР и премьер Госсовета КНР (国务院与国务院总理)
(без изменений) Госсовет КНР и премьер Госсовета КНР (国务院与国务院总理)
Детальное изучение состава и политических групп, представленных в центральных органах исполнительной власти Китая, служит очередным обоснованием
тезиса о многовекторности китайской внутренней политики, в результате чего конечные решения, оформленные в коллективное мнение ЦК Компартии или
Госсовета, зачастую являются итогом компромиссного согласования между ведущими, подчас противостоящими друг другу силами, а в момент обострения
политических противоречий носят хаотичный, иногда взаимоисключающий характер.
Согласно Главе 3 разделу 62 Конституции КНР, формирование органов исполнительной власти КНР происходит следующим образом: собрание Всекитайского
собрания народных представителей, которое проходит ежегодно, голосованием утверждает кандидатуру премьера Госсовета КНР, которую представляет
парламенту председатель КНР. Утвержденный парламентом ВСНП премьер Госсовета представляет на утверждение парламента кандидатуры вице-премьера,
членов Госсовета, министров, председателей комитетов Госсовета, начальника ревизионного управления, главу Аппарата правительства. Эти же назначения
может провести Постоянный комитет ВСНП согласно главе 3 разделу 67 Конституции КНР, также по представлению кандидатур премьером Госсовета КНР.
Обычно кардинальные изменения в составе руководителей Госсовета КНР происходят каждые пять лет и следуют за очередным съездом Компартии Китая, как,
например, за 19-м съездом КПК в октябре 2017 г. последовала сессия парламента ВСНП в марте 2018 г. и утвердила ряд ключевых изменений в составе
Госсовета КНР.
Тем не менее по мере роста противоречий между основными группами в политической системе КНР и стремительно меняющимся международным фоном в 2020
г. впервые за более чем 40 лет сессия парламента была отложена с начала марта на 22–29 мая 2020 г. Обращает на себя также внимание то, что утверждение
новых кандидатур руководителей Министерства юстиции и Министерства экологии КНР прошло не во время собрания основного состава ВСНП, а за месяц до
него. Назначение было проведено специальным Указом Председателя КНР №44, что хотя бы и формально, но произошло не в духе Конституции о
«представлении премьером кандидатур министров», а формулировка «кандидатуры, представленные премьером» не фигурировала ни в одном официальном
заявлении, посвященном новым главам ведомств.
Отметим, что ранее, в марте 2018 г., вслед за изменениями в Конституции КНР, которые сняли ограничения на количество сроков правления председателя КНР,
последовала реформа Госсовета КНР. Эти изменения уже поверхностно были рассмотрены выше и будут детально изучены в данной главе: коротко их можно
свести к тезису о дальнейшей поляризации исполнительной власти между сторонниками проармейской суверенной группы Си Цзиньпина и левоглобалистской
проамериканской группой Комсомола.
[1]
[2] Несмотря на то что верный перевод для правительства КНР не имеет отношения к семантике слова «совет», а ближе к слову «палата», «двор» и имеет
семантику функциональной постройки с большим внутренним двором, в данной книге мы будем использовать общепринятый и неверный перевод «Госсовет».
Более верный перевод был бы «Палата государственных дел», или просто «Правительство», но никак не «совет», так как совещательная или представительская
функция («собрание») в китайском оригинальном варианте названия отсутствует. Вероятно, что в советском китаеведение перевод «Госсовет» был принят с
целью указать его общнось с «Советом министров СССР». Аналогичные названия с использованием термина «юань» 院 «двор», «палата», «дом» используются в
наименовании органов власти Китайской Республики (Тайвань), и использовались в период династии Цин.
roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Центральные органы исполнительной власти: функции, руководство, структура, бюджет
(без изменений) Центральные органы исполнительной власти: функции, руководство, структура, бюджет
В детальном изучении органов исполнительной власти, входящих в Госсовет КНР, будут в общем рассматриваться функции, состав руководства ранга
замминистра и выше, описываться их структура и ее особенности, а также размер бюджетных трат на каждое министерство, фактически отражающий его
внутреннюю иерархию по степени влияния в среде иных ведомств. Бюджет КНР на 2019 г.[1]
Общие доходы центрального бюджета КНР в 2019 г. составили 21,25 трлн. юаней, что будет пиковым значением относительно ближайших нескольких лет в свете
сокращения бюджетных доходов во время начавшегося в 2020 г. мирового экономического кризиса. Доходы состоят из: 15,8 трлн. юаней налоговых поступлений,
неналоговых поступлений — 3,23 трлн. юаней, переноса неизрасходованных остатков с 2018 года — 2,22 трлн. юаней.
Запланированные траты бюджета составили 24,01 трлн. юаней.
В связи с поздним принятием бюджета на 2020 г. на отложенной на конец мая сессии парламента КНР, данных по сравнению бюджетов 2019 и 2020 гг. на
момент написания книги (в мае 2020 г.) привести невозможно.
[1] roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Гражданский силовой блок: Министерство общественной безопасности
(без изменений) Гражданский силовой блок: Министерство общественной безопасности
Сущностные крупные изменения в гражданском силовом блоке КНР произошли сразу же после 19-го съезда КНР (октябрь 2019 г.): Си Цзиньпин был второй раз
избран генеральным секретарем Компартии, председателем Центрального военного комитета Компартии, а группой сторонников Си Цзиньпина была
подтверждена линия на отмену ограничений сроков правления Председателя КНР и изменения Конституции. 1 января 2018 г., в преддверии голосования
парламента ВСНП по изменениям в Конституцию, которое должно было пройти в марте 2018 г., Вооруженная народная полиция была выведена из подчинения
правительства Госсовета КНР и подчинена напрямую Центральному военному комитету КНР и ее председателю Си Цзиньпину. Это ознаменовало коренные
изменения в структуре силового блока с 1994 г., когда аналог национальной гвардии или внутренних войск вновь оказался в руках первого лица, что означало
восстановление позиций НОАК, серьезно пошатнувшихся после событий на площади Тяньаньмэнь в 1989 г. Армейская группировка суверенных сил, таким
образом, с 1 января 2018 г. получила «контрольный пакет» в силовом блоке страны и способность серьезно и легально вмешиваться в политический процесс в
стране, что, вероятно, стало весомым аргументом в период подготовки к голосованию по изменениям в Основной закон и сессии парламента ВСНП в марте 2018
г.
Министерство общественной безопасности (公安部)
Министерство общественной безопасности, аналог российского МВД, является ключевым в решении ряда вопросов, касающихся социальной стабильности, а
также оказывает значительное влияние на внутриполитические процессы.
В частности, в период Культурной революции Министерство общественной безопасности под руководством хубэйца Се Фучжи стало пассивным наблюдателем
бесчинства хунвэйбинов, которые фактически работали на слом партийного и государственного аппарата Китая. Нейтральная позиция Министерства
общественной безопасности в период руководства министра-шаньдунца Ван Фана (Ван Чуньфан) с апреля 1988 г., невмешательство в политический процесс
позволили движению студентов обрести масштабность, в процесс по противостоянию вынуждена была вступить армия и проиграть.
Возглавляющий министерство шаньдунец и выходец из руководящего звена Комсомола Чжао Кэчжи, похоже, занимает аналогичные позиции и даже позволил
себе впервые в Китае в январе 2018 г. публично заявить о возможности сценария цветной революции в стране.
Тем не менее в 2020 г. в министерстве произошли серьезные кадровые потрясения: 23 января, почти в день начала блокады города Ухань, был осужден
замминистра Мэн Хунвэй, ответственный за взаимодействие с Интерполом, а 19 апреля арестован второй заместитель министра Сунь Лицзюнь, ответственный
за общественное здравоохранение. Оба министра были тесно связаны с «шанхайской группой», а Сунь Лицзюнь был также уроженцем шаньдунского города
Циндао.
Чжао Кэчжи, хотя и провел в руководстве шаньдунского регионального Комсомола многие годы, является больше представителем своей региональной группы
интересов, в противном случае он не поднялся бы по региональной карьерной лестнице до позиции вице-губернатора Шаньдуна в 2001–2006 гг. Помимо этого, у
него серьезный региональный послужной список: в 2006–2010 гг. — вице-губернатор Цзянсу, в 2012–2015 гг. — секретарь обкома Гуйчжоу, в 2015–2017 гг. —
секретарь обкома Хэбэй, — благодаря чему Чжао Кэчжи, который даже не является членом Политбюро, входит в список самых влиятельных лидеров Китая, и,
без сомнения, он — один из самых влиятельных представителей «шаньдунской группы», наряду с Ван Цишанем, с которым их разделяет «классовая
принадлежность», но вовсе не региональная. Как и Ван Цишань, Чжао в период вспышки респираторной инфекции 2020 г. занял нейтральное положение, строго
исполняя свои инструкции. При стабильном развитии внутриполитического процесса Чжао может ожидать повышение до начальника Политико-юридического
комитета ЦК, который контролирует весь гражданский силовой блок. Однако к 2022–2023 гг. Чжао достигнет предельного возраста в 70 лет, что может
заставить его по-иному решать карьерный вопрос.
Важно, что, несмотря на ведущую роль министра, постоянным заместителем у Чжао работает выходец из провинции Фуцзянь Ван Сяохун (王小洪), а партийный
контроль над МОБ осуществляет Сунь Синьян (孙新阳) уроженец района Фупин в провинции Шэньси, выпускник Сианьского университета коммуникаций.
Важно отметить, что Министерство общественной безопасности имеет мощное региональное представительство — в каждой провинции один из вице
губернаторов является и руководителем местной полиции и имеет, как следствие, двойное подчинение.
После реформы Министерства железных дорог полиция на железнодорожном транспорте выведена из двойного подчинения и подчинена только Министерству
общественной безопасности.
Бюджет МОБ составляет 23 млрд. юаней.
[1] roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Министерство иностранных дел ( 外交部)
(без изменений) Министерство иностранных дел ( 外交部)
Министерство иностранных дел отвечает за реализацию внешнеполитического курса страны, осуществляет деятельность зарубежных представительств за
рубежом, в том числе в Гонконге (Сянгане) и Макао (Аомэнь), финансирует участие Китая в международных организациях, регулирует деятельность структур
зарубежных стран на территории Китая, Китайской ассоциации дружественных связей с зарубежьем, Китайского Красного Креста, а также Фонда имени Сун
Циньлин. Из бюджета МИДа осуществляется финансирование Китайского института исследования международных проблем, а также шести институтов
международных отношений. Бюджет министерства составляет 14,543 млрд. юаней.
Традиционно руководство МИДа плотно находится в руках «шанхайской группы», в частности, нынешний министр иностранных дел, член Госсовета КНР Ван И,
уроженец Пекина, является зятем бывшего министра иностранных дел Цянь Цзядуна. Такая традиция была положена в 1954 г., после принятия первой
Конституции КНР, когда на долгое время внешние связи взял под контроль «патриарх» «шанхайской политической сетевой группы» Чжоу Эньлай.
До установления Народной Республики, когда в политической элите Китая велась острая политическая борьба между сторонниками советского и американского
контроля, короткий период МИД возглавлял Ху Ши (胡适), культовая фигура для комсомольской организации, а после образовании КНР — Е Гунчао (叶公超),
уроженец Гуанчжоу, корнями из Чжэцзяна. На официальном сайте МИДа, однако, отсчет министров ведется с Чжоу Эньлая (1949–1958), Чэнь И (陈毅), товарища
Чжоу Эньлая по обучению во Франции, руководителя Шанхая (1958–1972). Во время разгара Культурной революции министерством руководит Цзи Пэнфэй (姬鹏
飞; с 1972 по 1974), выходец из армейской среды, в дальнейшем руководитель Комитета по внешним связям ЦК, занимавшийся вопросом возвращения Гонконга.
Его сын — заместитель начальника Разведывательного управления Генерального штаба НОАК Цзи Шэндэ был приговорен к смертному приговору в 1999 г. по
обвинению в получении взяток. Цзи Пэнфэя на посту сменяет уроженец провинции Цзянсу Цяо Гуаньхуа (乔冠华; с 1974 по 1976), основной переговорщик с
советской стороной по конфликтной ситуации на острове Даманском, один из основных организаторов визита президента США Никсона в Китай, разработчик
итогового заявления по итогам визита президента с Г. Киссинджером. Сменщиком Цяо Гуаньхуа становится Хуан Хуа, известный как переговорщик между
частями НОАК, вступившими в Пекин с частями Нацпартии Гоминьдана и армии США, уроженец Хэбэя. В период руководства МИДом (1978–1982) обеспечил
подписание соглашения между КНР и Японией о мире и дружбе, а также обеспечил визит Дэн Сяопина в США.
В 1982–1988 гг., в период прихода к власти в Компартии комсомольских лидеров Ху Яобана и Чжао Цзыяна, МИД возглавляет уроженец Шанхая У Сюэцянь (吴学
谦), во время Гражданской войны — секретарь горкома Комсомола Шанхая, глава Международного департамента Комсомола.
В 1988–1998 гг. власть в МИДе остается в руках шанхайских «комсомольцев»: руководителем министерства становится Цянь Цишэнь (钱其琛), уроженец
Тяньцзиня, корнями из Шанхая, окончивший в СССР Университет им. Ленинского комсомола, тесть нынешнего главы МИДа Ван И. В 1972–1974 гг., в период
обострения советско-китайских отношений, — на работе в посольстве в Москве. Цянь Цишэня сменяет Тан Цзясюань (唐家璇; с 1998 по 2003), уроженец Цзянсу,
выпускник Фуданьского университета, посол в Японии. Монополию шанхайских «комсомольцев» в МИДе на время нарушает уроженец шаньдунского Циндао Ли
Чжаосин (李肇星; с 2003 по 2007), глава новостного департамента МИДа, пресс-секретарь МИДа, посол в США: официально ушел с должности по достижении
предельного возраста, однако, по слухам, причиной отставки стал неудачно организованный визит Ху Цзиньтао в США, где комсомольский генсек столкнулся с
акцией оппозиционных китайских сил.
В 2007–2013 гг. МИД вновь контролирует уроженец Шанхая Ян Цзечи, посол в США в 2001–2004 гг. Сегодня Ян Цзечи — член Политбюро, секретарь Комитета
по внешним делам ЦК. По сути дела, Ян Цзечи является куратором внешней политики «шанхайской группы» Цзян Цзэминя.
[1] . С. 24.
[2] Уроженец Шанхая, корнями из Аньхоя, ректор Пекинского университета.
[3] По непроверенным данным, освобожден в мае 2020 г. Также существуют ложные слухи, что через Цзи Шэндэ осуществлялось попытка финансирования
Демократической партии США. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Социализм в новую эпоху 习近平新时代中国特色社会主义思想
(без изменений) Социализм в новую эпоху 习近平新时代中国特色社会主义思想
В то время как внимание западных и российских СМИ было привлечено прижизненным включением в Конституцию Китая «идей Си Цзиньпина», который, по их
мнению, «сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть», анализ изменений в Основной закон показывает совсем иную картину. В его
преамбулу вошли не только «идеи Си Цзиньпина о социализме с китайской спецификой в новую эпоху», но и предшествующая им, а значит, более
первостепенная «Концепция научного развития»(科学发展观) предыдущего и ныне здравствующего генсека Ху Цзиньтао, лидера прозападной политической
группы китайского комсомола. Тем не менее вокруг по-андроповски скромной фигуры «комсомольского генсека», который проводил в жизнь идею Chimerica —
единого пространства Китая и США, западная печать не раздувает истерию о красном тоталитарном вожде, меняющем Основной закон по своей прихоти и в
угоду собственному властолюбию.
Другой «комсомольский мем» о «гармоничном развитии», также привитый на идеологической почве Китая в эпоху Ху Цзиньтао, фигурирует в поправках в
Конституцию гораздо чаще, чем лозунг Си Цзиньпина о великом возрождении китайской нации, а если учесть иные мемы того же происхождения, как то
«экологическая цивилизация», «мирный путь развития», «стратегия взаимной выгоды и общего выигрыша», доминирование идей товарища Си и вовсе кажется
абсолютной дезинформацией.
На практике идеологические изменения в конституцию проводятся в интересах как «красной военной аристократии» Си Цзиньпина, так и группы либеральных
«комсомольцев» — бывшего генсека Ху Цзиньтао, нынешнего премьера Ли Кэцяна, других руководителей центральных ведомств и регионов.
Сам Си Цзиньпин, согласно его официальной доктрине «Социализм с китайской спецификой в новую эпоху», официально манифестирует себя в качестве
идеологического преемника армейского лидера Дэн Сяопина. Важно также понимать, что новый лидер Китая, объявив себя преемником Дэн Сяопина,
обозначил независимость от «шанхайской» группы, одним из модулей которой некогда являлся, как и потенциальный заместитель председателя КНР Ван
Цишань — человек, организовавший в партии «погром».
Идеи Си Цзиньпина о социализме с китайской спецификой в новую эпоху подробно изложены в учебной программе для членов партии, однако постоянно
дополняются.
На данный момент идеология, предложенная Си Цзиньпином базируется на следующих тезисах: 1) социализм в Китае вошел в новую эру и требует новой теории,
соответствия новым целям и задачам страны, что косвенно воздействует на закрепленный в китайской идеологии тезис о том, что Китай находится на начальном
этапе построения социализма; 2) генезис социализма в Китае имеет корни в мировом социалистическом движении; 3) поддерживать практику работы в
интересах народа; 4) «Необходимо реализовать мечту о великом возрождении китайской нации: китайская нация создала великолепную китайскую
цивилизацию, внесла выдающийся вклад в развитие человечества и стала великой мировой нацией. После Опиумных войны из-за вторжения западных держав и
коррупции феодального правления Китай постепенно погрузился в темную пропасть полуколониального и полуфеодального общества. Китайский народ испытал
глубокие страдания от частых войн, разрушенных гор и нарушенных рек, отсутствия средств к существованию. В самоусилении и совершенствовании китайский
народ никогда не отказывался от своего стремления к достижению прекрасной мечты». В программу также включены и другие принципы.
В рамках последних своих ключевых заявлений 23 октября 2020 года в рамках речи о Войне помощи Корее в борьбе с американской агрессией Си Цзиньпин
обозначил пять ключевых направлений деятельности в рамках развития Социализма с китайской спецификой в новую эпоху: усилиение партии, принцип
служения народу, непрерывное укрепление совокупной мощи Китая, ускорение модернизации вооруженных сил и национальной обороны, защита мира и
справделивости во всем мире.
[1] http://theory.people.com.cn/GB/68294/428935/index.html roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Китайская модель мировой экономики: от китайско-американского союза к мировому господству с китайской спецификой
(без изменений) Китайская модель мировой экономики: от китайско-американского союза к мировому господству с китайской спецификой
Силы, пришедшие к власти в Китае в 2012 г. и в США в 2016 г., внешне являются абсолютными антагонистами. Однако их реальный антагонизм направлен в
первую очередь на те внутренние политические силы собственных стран — «глубинное государство», которые в период 1982–2016 гг. стали основными
выгодополучателями китайско-американского участка глобализации. Причины широкой политической поддержки Си Цзиньпина, выдвинувшего лозунг
мирового порядка с китайской спецификой под названием «Один пояс — один путь» (ранее «Экономический пояс Шелкового пути»), требуют отдельного
изучения, так же как и множество факторов, приведших достаточно неоднозначного политика Трампа к власти в США под лозунгами отказа от китайского
присутствия в экономике белых протестантов.
Тем не менее антагонизм двух крупнейших игроков в мировой торговле и мировой политике налицо и несет характер тектонических изменений в мировой
политике XXI в., составляя сущность и основу третьей мировой войны, вероятность которой объективно возрастает по мере разрушения старого торгово
финансового мира, основой которого был рост добавленной стоимости и капитала в ряде западных игроков через эксплуатацию криптоколоний Азии и Африки,
прежде всего Китая, и перерождение бывших колоний в конгломерат, прежде всего Китая и прокитайских государств, противопоставивших себя коллективному
Западу во главе с США и Великобританией и опирающихся на союз с проигравшими во Второй мировой войне западными странами — Германией, Италией и
Турцией, а также имеющих достаточную базу для создания научно-технологической автаркии в основных точках, необходимых для развития в
супериндустриальный период XXI в.
Одна из задач данной книги — очертить картину готовности Китая к такому развитию событий, выявить иные варианты и их вероятность, а также подводные
камни и стратегии противников США, которые встретятся на пути Китая к реализации сценария прихода к мировому экономическому господству к середине XXI
в., а кроме того, очертить основные грани и этапы «заката Китая» через попытку экстраполяции тех проблем, которые были вызваны перерасходом ресурсов для
выполнения задачи прихода к мировому господству.
В первый срок нахождения Си Цзиньпина на посту Председателя КНР (2013–2018), даже несмотря на огненный смерч борьбы с коррупционерами, большая часть
которых оказалась приверженцами социал-демократического лагеря проамериканского китайского Комсомола прежнего генсека Ху Цзиньтао, а также
разрастающееся напряжение между Китаем и Западом в регионе Южно-Китайского моря, объем китайско-американской торговли рос прежними темпами.
Аналогичная ситуация наблюдалась и в случае первых лет президентства республиканца Дональда Трампа: с 2016 по 2018 г. антикитайская риторика
предвыборной кампании, перетекшая в грозные сообщения президента в «Твиттере», для противников Трампа из демократического лагеря казалась клоунадой и
сотрясанием воздуха. В особенности скептиков китайско-американского конфликта подбадривала торговая статистика: после двух лет «непримиримой» борьбы
их товарооборот в 2018 г. вовсе не снизился, как следовало бы ожидать, а вырос на 8,5% и достиг исторического рекорда в 633 млрд. долл., что примерно в шесть
раз больше товарооборота Китая со своим новым (с 2013 г.) стратегическим союзником — Российской Федерацией.
Такова была объективная реальность китайско-американских отношений вплоть до начала 2019 г., когда сила политической группы сторонников Си Цзиньпина,
прежде всего в виде «локомотива» китайско-американского противостояния министра коммерции Чжун Шаня, яркого представителя «чжэцзянской группы», не
обрела доминирующего влияния на китайскую экономику, а Дональд Трамп не вошел в решительную стадию ликвидации политических оппонентов прежде всего
в экономическом блоке страны. Только за 2019 г. товарооборот США и Китая сократился на 14,6%, к концу года этот показатель сократится на сумму около 150
млрд. долл. Только эта разница в 1,5 раза больше, чем товарооборот России и Китая. На 11,3% сократился экспорт китайских товаров в США и составил 347,787
млрд. долл., а также на 25,4% упал объем импорта американских товаров в Китай — до 100,043 млрд. долл. У этого процесса были и объективные причины –
совокупные долги конечных потребителей продукции в США и в Китае достигли своего пика – и общий спрос на товары торговли – стал снижаться, что стало
главным триггером масштабного кризиса первого квратала 2020 года.
Учитывая, что, по оценкам самых критически настроенных к Китаю американских изданий, например Bloomberg, Китай вышел в лидеры мировой торговли уже
по итогам 2012 г., обогнав США, которые удерживали это звание практически с конца Второй мировой войны, антагонизм двух держав имеет характер куда
более глубокий, чем приковавший внимание широкой публики шумный обмен «санкциями» между Китаем и США в рамках взаимного повышения пошлин на ряд
категорий товаров.
Таким образом, антагонизм двух стран носит глобальный, а не локальный азиатско-тихоокеанский характер, а характер последствий такого противостояния
будет иметь не локальный, а системный для всей мировой экономики и политики характер. Иными словами, то американо-китайское противостояние, о котором
было модно рассуждать в 1970-х и 1980-х гг., обрело объективный и очевидный облик, а Китай, пробуждение которого предрекал еще 200 лет назад Наполеон,
де-факто приступил к масштабной и вполне конкретной программе глобального доминирования, как стандартной для своей исторической парадигмы активной
обороны «внутреннего государства» против «внешних окраин» путем их оптимальной ассимиляции (торговой, этнической, культурной, политической).
Однако в этот раз доминирование предусмотрено не в разрезе череды локальных политических стратегий по ассимиляции соседних кочевых государств модели
династии Тан, а в полноценной и окончательной инкорпорации всех образований Поднебесной — в составе единой империи по образцу великого завоевателя и
интегратора Цинь Шихуанди, модель которого, очевидно, использует его земляк из провинции Шэньси Си Цзиньпин в рамках своего неограниченного для этой
задачи срока правления.
В анализе торговой мощи, которая является базисом валютного доминирования и современного типа эксплуатации криптоколоний через эмиссию валюты
метрополии и опосредованное присваивание результатов труда и капитала колоний в пользу метрополии, важно учитывать, что политика масштабной эмиссии
доллара и ряда национальных валют, в том числе юаня, обозначенная в США термином «количественное смягчение», исчерпала свои резервы для дальнейшего
стимулирования роста мировой экономики и ее дальнейшее продолжение приведет лишь к коллапсу гиперинфляции, что осознается всеми игроками
финансовой сферы. Таким образом, те модели расширения внешней торговли государств, которые были основаны на кооперации, конкуренции
согласовательного типа, исчерпали себя вместе с исчерпанным ростом как объема, так и ниш мирового рынка. На их место приходят иные стратегии, которые
предполагают острую борьбу с конкурентами за уже имеющиеся ниши экспорта товаров и услуг. Надо признать, что, как лидер новой экономической эпохи, Си
Цзиньпин абсолютно соответствует новой парадигме борьбы за рынки, чему будет посвящена отдельная глава.
Одной из предпосылок для такой смены парадигмы мировой торговли, которая теперь будет напоминать борьбу за рынки империалистических держав конца
XIX — начала XX в., является общая стагнация мировой и китайской, в частности, торговли: если в 2018 г. совокупный товарооборот Китая вырос на 9,7%,
согласно данным китайской статистики достигнув 4,5 трлн. долл. при объеме мировой товарной торговли 19,67 трлн. долл. в 2018 г.[4], то уже в 2019 г. за первые
десять месяцев года товарооборот Китая вырос лишь на 2,4%[5] — китайская политическая элита встала перед сложными решениями в период 4-го пленума 19
го съезда, состоявшегося 29–31 октября 2019 г. в Пекине.
Стоит также отметить, что разрыв китайско-американских торговых связей идет в том числе и по одной из основных линий — Гуандун – Калифорния, на базе
отношений которых выстраивался масштабный американо-китайский диалог еще с середины XIX в. Крупнейший порт Калифорнии Лос-Анджелес, чье китайское
(преимущественно кантонцы — выходцы из Гуандуна) население составляет около 8%, испытал сильнейшее падение товарооборота в октябре 2019 г.: число
контейнеров в порту сократилось на 19% по сравнению с октябрем 2018 г.[6] — это самый низкий показатель с 1995 г. Стоит ли сомневаться, что это падение
остановится в следующем 2020 г. При этом падение приходится, на казалось, бы «высокие месяцы» — в преддверии китайского нового года, когда товарооборот
должен только расти. Повторимся, спад в американо-китайской торговли, острые кризисиные явления проявились задолго до первых месяцев 2020 года.
Важным отвлечением от темы будет напоминание о росте китайско-германских связей: на фоне резкого падения товарооборота Китая и США за аналогичный
период 2019 г. непропорционально быстро относительно общего показателя роста китайской торговли росла торговля с Европейским союзом — на сопоставимый
с падением торговли с США показатель, что для любого наблюдателя означает переориентацию Еврозоны на Китай — одна из ключевых задач в рамках
реализации политики «Одного пояса — одного пути», наряду с созданием устойчивых путей доставки углеводородов из стран Персидского залива и устойчивой
торговли с Африкой. Согласно китайской статистике, товарооборот Китая и Германии составил в 2018 г. 199 млрд. долл.[7], увеличившись по сравнению с
показателем 2008 г. — 135 млрд. долл. — почти на 50%.
Восхождение Китая к позиции крупнейшей торговой державы было стремительным. Если в 1979 г., когда Китай только формулировал идею новой
экономической политики, или, по сути, государственного капитализма, совокупный товарооборот страны составлял лишь 13,61 млрд. долл. (32-е место в мире),
то к 2009 г., когда Си Цзиньпин был избран на пост заместителя председателя КНР, этот показатель уже равнялся 1,2 трлн. долл., а доля Китая в мировой
торговле выросла с 0,82 до 9,62%. С 2009 по 2018 г. — период частичного, а потом и полного руководства Си Цзиньпина — страна учетверила этот показатель,
доведя его до 4,5 трлн. долл., что не без оснований приводит к поэтическим сравнениям о настоящем взлете дракона — такой невероятный рывок сделал Китай
за прошедшее десятилетие, заняв 23% мировой экономики. Без сомнения, силы, манифестом которых стало избрание сына военачальника гражданской войны в
качестве преемника (но не последователя) сторонников вектора американской интеграции, осознавали эту тенденцию Китая к мировому лидерству, возможность
бросить вызов мировому гегемону досрочно, не дожидаясь 2050 г., предсказанного Дэн Сяопином. Насколько эти силы были верны в расчетах — покажет самое
ближайшее будущее[8].
Интересна и динамика колебаний объемов импорта и экспорта в КНР, когда в период острой политической борьбы между младореформаторами комсомола (Ху
Яобан, Чжао Цзыян и другие) и армейскими группами Дэн Сяопина, в преддверии событий на площади Тяньаньмэнь произошел резкий рост импорта
зарубежной продукции: на 10% — в 1983 г., на 30% — в 1984 г. и на 55% — в 1985 г., в 1986–1987 гг. рост импорта упал до нуля, а в 1988 г. вновь превысил 30%,
при падении экспорта из Китая в этот же период, что по сути напоминало по объемам последствий для финансовой системы Китая ситуацию Опиумных войн,
когда Запад выкачивал финансовые ресурсы из страны через экспорт опиума. Эта ситуация резко прервалась после событий на Тяньаньмэнь — рост экспорта
никогда более не превышал роста импорта в страну: решительное подавление «трибунов», выведших на улицы плебс, стоило «легионерам» их власти, но
остановило очередную попытку сделать из Китая колонию западных стран, китайские кшатрии выполнили свой кармический долг. Самопожертвование касты
военных, ушедших в тень на долгие 20 лет, подтвердило заложенный военными группировками курс на создание в Китае автономной промышленности и
стимулирование экспорта через создание особых военных экспортных зон в Шэньчжэне, Сямэне, Шаньтоу и других важнейших пунктах концентрации
субэтнических групп Южного Китая.
Интересно и как менялись основные торговые партнеры Китая в период новой экономической политики в 1979–2009 гг.: очевидно, что, как и в период
Культурной революции, первым бенефициаром разгула радикальных реформаторов стала соседняя с Китаем Япония. После кризиса 1990-х гг. роль Японии была
колоссальна и сопоставима с ролью США: в 1995–1996 гг. до четверти всей внешней торговли Китая приходилось на Японию, что традиционно подтвердило
тесные связи с Японией «шанхайской группы», пришедшей к власти 1993 г. Доминирование Японии во внешней политике (так же как и в научно-техническом
развитии и, как следствие, в модернизации Китая целиком) сохранялось на протяжении всех девяностых годов XX в. и было преодолено только в 2002 г., что
совпало с формальным уходом «шанхайцев» от высшей власти во главе с Цзян Цзэминем и восхождением на вершину власти комсомольского секретаря Ху
Цзиньтао. С 2002 г. крупнейшим экономическим партнером Китая становятся США, и роль Японии и других стран теперь гораздо менее существенная.
Важно, что в период острой борьбы групп за будущее Китая, которая развернулась на уровне армейских кланов в 2007–2009 гг. и предваряла политические
события 2012–2013 гг. и начало масштабной антикоррупционной кампании, во внешней торговле наметился важный разворот: впервые за почти 40 лет
современной китайской истории товарооборот с тремя европейскими странами — Германией, Францией и Британией — сравнялся с китайско-японским. Эта
тенденция продолжает усиливаться на фоне колоссального падения товарооборота с США и воплощает тенденцию первого этапа китайского доминирования в
мире к достижению китайско-европейской интеграции.
В 2018 г. торговля Китая с Германией достигла 199 млрд. долл., с Францией — 63 млрд. долл., с Великобританией — 67 млрд. долл., с Италией (первой
официально вошедшей в проект «Один пояс — один путь») — 48 млрд. долл., общая сумма — 377 млрд. долл. Таким образом, торговля Китая и Европы сравняется
с американскими показателями в 2021 г., что будет означать очевидную отвязку Китая от экономики США как основного внешнего партнера, в первую
очередь — в модернизации страны по американскому образцу: ведь взамен на китайский импорт продукции легкой промышленности страны Европы импортом
передовых образцов техники участвуют в модернизации китайской экономики. В 2021 г. Китай получит свободу в деле масштабной и агрессивной конкуренции с
опускающимися в пучину социальной нестабильности Соединенными Штатами, а слабеющая Европа станет более сговорчивой в вопросе ускоренной
модернизации китайского научно-технологического и, как следствие, промышленного сектора.
[1]
[2] В передаче термина «Китай» на русский язык зачастую фигурирует только один перевод — «Срединное государство», тогда как иероглиф «чжун» имеет и
значение «внутри», противопоставленное корню с негативной коннотацией «вай» — «внешний». Таким образом, современное название Китая «Чжун-го» в
достаточной степени приемлемо переводить и понимать как «внутреннее государство». Такая семантика дает больше понимания концепций мироустройства и
как следствия внешней политики Китая.
[3] «Тянься», «под небом», 天下 — этот термин неквалифицированные специалисты используют для обозначения Китая, тогда как в китайской традиции этот
термин обозначает всю населенную поверхность, или ойкумену, проще говоря — весь мир.
[4]
[5]
[6]
Отчет Министерства коммерции КНР.
中国对外贸易主要特征及未来展望 胡江云 Ху Цзянюнь. Основные особенности и обзор перспектив китайской внешней торговли. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Министерство по чрезвычайному управлению КНР (应急管理部)
(без изменений) Министерство по чрезвычайному управлению КНР (应急管理部)
В результате масштабной реорганизации Госсовета КНР в марте 2018 г. на сессии парламента ВСНП, который также утвердил изменения в Конституции, в
Китае возникло ведомство, аналогичное российскому Министерству по чрезвычайным ситуациям. Статус организации уровня министерства является
беспрецедентным в истории центральных органов власти современного Китая и отражает объем потенциальных угроз от возникновения стихийных бедствий и
антропогенных катастроф.
Министерство, чье название с китайского языка переводится как Министерство чрезвычайного (или экстренного) управления, в отличие от своего формального
предшественника — Главного государственного управления по управлению и контролю над безопасностью на производстве, имеет качественно новую сущность:
ведомство, осуществляющее сугубо инженерный контроль, превратилось в силовую структуру с включением в свой состав частей Вооруженной народной
полиции Китая — Пожарной охраны, а также значительного числа военных руководителей НОАК, которые и потеснили управленческий костяк структуры,
придав ему оттенок и частично сущность военного министерства в гражданской сфере. На передний план новой структуры выводится не борьба со стихийными
бедствиями, а ликвидация последствий диверсий и саботажа, в том числе такого характера, как взрыв складов ядовитых веществ в Тяньцзине в августе 2015 г., в
результате которого верхушка ведомства Контроля на производстве была частично снята, подвергнута наказаниям, а также принято решение о формировании
нынешнего министерства. Более того, последний кадровый тренд фиксирует замену руководителей полиции, зачастую близких к комсомольской организации, на
должностях заместителей мэров и заместителей губернаторов, курирующих общественную безопасность, на бывших сотрудников МЧУ с карьерой в НОАК.
Если ранее основным направлением работы Главного госуправления контроля на производстве были аварии на угольных шахтах, которых ввиду специфики
добычи угля в Китае насчитывается десятки тысяч, то теперь перечень вопросов многократно расширился, в том числе сюда входит и контроль за ядерной
сферой и другими крупными техническими проектами, аварии на которых могут быть связаны с масштабными угрозами экологии не только самого Китая, но и
окружающих его стран.
Структурно МЧУ подчинены Управление по землетрясениям (中国地震局) и Управление по надзору за безопасностью на угледобывающих предприятиях (国家煤矿安
全监察局). На балансе МЧУ находятся 36 организаций, кроме исполняющих непосредственные задачи ведомства по ликвидации ЧС, такие как Китайская
ассоциация угледобывающей промышленности (中国煤炭工业协会), три санатория в Бэйдайхэ (традиционный партийный курорт для руководителей), Даляне и
Куньмине, ведомственные больницы, структуры мониторинга, а также Северокитайский институт науки и техники (Пекин) (华北科技学院).
Деятельность МЧУ проходит в том числе в пяти совещательных органах управления в рамках Госсовета КНР (Командные управления по засухам и наводнениям,
землетрясениям, Комитет по безопасности на производстве Госсовета КНР, Командное управление по предотвращению пожаров в лесах и степях и Комитет по
сокращению стихийных бедствий), а также проводится через 22 ведомства МЧУ, функциональные управления из которых сформированы по типам угроз —
борьба с химическими источниками опасности, пожарами, засухами и наводнениями, землетрясениями и безопасность на производстве.
Бюджетные траты на МЧУ в 2019 г. составили 6,63 млрд. юаней.
Руководство МЧУ[3]
Глава партийной организации МЧУ, замминистра МЧУХуан Мин (黄明; р. 1957) — уроженец провинции Цзянсу (Шанхайский регион), замсекретаря
комсомольской организации района И-хуа провинции Цзянсу в завершающий период Культурной революции (1975–1978) и ренессанса Комсомола, окончил
Школу полиции провинции Цзянсу. До 2006 г. работал в структуре руководства Министерства общественной безопасности провинции, до 2008 г. — помощник
губернатора Цзянсу[5], секретарь партийной организации отряда Вооруженной народной полиции. С 2008 г. — помощник министра общественной безопасности,
с 2009 г. — заместитель министра общественной безопасности (аналог МВД), замсекретаря парторганизации министерства. В марте 2018 г. назначен
заместителем министра, партийным секретарем парторганизации МЧУ. С марта 2020 г. — партийный секретарь партийного комитета МЧУ. Член ЦК Компартии.
Поскольку Хуан Мин достигнет предельного возраста для занятия руководящих должностей в 2027 г., скорее всего, в 2023 г. он продолжит государственную
службу.
Следующим в иерархии руководителей министерства идет непосредственно министр по чрезвычайному управлению Ван Юйпу (王玉普), который в партийной
организации МЧУ является заместителем Хуан Мина и как член партии подчиняется, по сути, решениям своего зама в иерархии исполнительной власти. Ван
Юйпу родился в 1956 г. в провинции Ляонин, окончил Дацинский институт нефти (в провинции Хэйлунцзян, приграничной с Россией) и получил дополнительное
образование в Китайском университете нефти. До 2013 г., практически всю жизнь, делает карьеру в провинции Хэйлунцзян в отрасли нефтяного регулирования
крупнейшего месторождения нефти в Северном Китае. Необычно, что пост вице-губернатора провинции Хэйлунцзян (2010–2013) Ван Юйпу совмещает не только
с постом секретаря партийной ячейки Всекитайской федерации профсоюзов — он также входит в Комитет по духовному и цивилизационному строительству ЦК
Компартии, который возглавляет его земляк по провинции Ляонин, тоже некоторое время учившийся в столице Хэйлунцзяна Харбине Ли Чанчунь (李长春; р.
1944)[6], член Постоянного комитета Политбюро в 2002–2012 гг. Можно говорить о том, что именно к нему Ван Юйпу наиболее близок в качестве одного из
ведущих лидеров «нефтяного крыла» «шанхайской политической группы», самыми известными из которой были Цзэн Цинхун — зампредседателя КНР на первом
сроке комсомольского генсека Ху Цзиньтао — и Чжоу Юнкан.
В период активного судебного процесса против Чжоу Юнкана, в 2013–2015 гг. Ван Юйпу находится в руководстве Китайской академии инженерных наук, однако
уже с мая 2015 г. вновь возвращается в активную жизнь в качестве директора более лояльной к западным поставщикам и партнерам китайской нефтяной
корпорации Sinopec[7]. С августа 2017 (за два месяца до 19-го съезда) по март 2018 г. Ван Юйпу возглавляет основного предшественника МЧУ — Управление
безопасности на производстве[8]. С марта 2018 г. Ван Юйпу — первый министр чрезвычайного управления. Член ЦК Компартии.
Из семи заместителей и иных членов руководства МЧУ, среди которых нет ни одного выходца из Комсомола, стоит выделить чжэцзянца Сунь Хуашаня (孙华山),
руководителя Центра по экстренной помощи в сфере безопасности на производстве, который, по сути, является первым замом Ван Юйпу. Сунь сделал карьеру в
Китайской алюминиевой корпорации, так же как и нынешний руководитель Государственного комитета по регулированию и надзору за рынком Сяо Я-цин (肖亚
庆), биография которого подробно описана выше. Бывший заместитель директора алюминиевой корпорации Сунь Хуашань находится в Управлении по
безопасности по производству с 2000 г. — в течение 20 лет.
Второй заместитель Чжэн Гогуан (郑国光), курирующий Управление по землетрясениям в качестве его партийного секретаря, родился в Цзянсу (Шанхайский
регион), как и сын одного из премьеров «шанхайской группы» Чжу Жунцзи, окончил Нанкинский метеорологический институт и, получив образование в Канаде,
в 2007–2016 гг. возглавлял Метрологическое управление Китая.
Курирующий безопасность в угольной отрасли Хуан Юйчжи (黄玉治) — уроженец Ляонина, как и глава МЧУ, наиболее нейтральный заместитель министра в
ведомстве, с 2014 г. возглавлял Госуправление по надзору за безопасностью в угледобывающей отрасли (国家煤矿安全监察局), а сейчас курирует его в качестве
секретаря его партийной организации.
Новый заместитель министра Чжоу Сюэвэнь совмещает свой пост с должностью заместителя министра водного хозяйства, при этом, в отличие от своих коллег,
более чем год был в составе руководства провинции Ганьсу, входящей в «ареал влияния» родной провинции Си Цзиньпина Шэньси.
Из Ганьсу также родом и начальник Политического управления МЧУ Сюй Эрфэн (许尔锋), окончивший Северо-Западный политико-юридический университет в
Сиань, провинция Шэньси.
Важно отметить, что министр и партийный секретарь МЧУ не входят в основной состав Политбюро ЦК (на момент 19-го съезда — 25 человек), что отражает их
относительно низкий статус в иерархии.
[1] 国家安全生产监督管理总局.
[2] . Бюджет МЧУ на 2019 год. С. 30.
[3] Официальный сайт МЧУ, структура и руководство:
[4] 党委书记、副部长.
[5] При губернаторе Лян Баохуа — уроженце данной провинции, ставшем губернатором в переходный период между уходом шанхайца Цзян Цзэминя и приходом
комсомольца Ху Цзиньтао. Лян Баохуа — первый руководитель ранга секретаря обкома, посетивший Тайвань с официальным визитом.
[6] Ли Чанчунь вошел в состав ПК Политбюро после ухода Цзян Цзэминя от власти и прихода комсомольского генсека Ху Цзиньтао. Большинство комментаторов
политической ситуации причисляют Ли к блоку Цзян Цзэминя, оставшегося после ухода основателя группы с поста генсека. Специалист в области
электротехнического оборудования, как и Цзян Цзэминь, стал секретарем Шэньяна, столицы провинции Ляонин, перейдя с поста вице-мэра и председателя
Комитета по экономике города (орган, который «шанхайская группа» использовала для перехвата повестки по регулированию экономики от существовавшего
Госплана, в частности показательна история премьера Чжу Жунцзи). Мэр Шэньяна с 1983 г., руководит провинцией Ляонин с 1986 по 1990 гг., провинцией
Хэнань — до 1998 г. После руководства парткомом Гуандуна переходит в Постоянный комитет Политбюро. Фактически по следам Ли Чанчуня идет по карьерной
лестнице премьер Ли Кэцян (с. 2013), однако с иной — комсомольской повесткой.
[7]中国石油化工集团.
[8] Предшественники Ван Юйпу на посту начальников Управления: снятый с должности и осужденный на 13 лет и 6 месяцев после инцидента в Тяньцзине
выходец из нефтяной отрасли и провинции Хэбэй (из уезда Цин, примыкающего к Шаньдуну) Ян Дунлян (杨栋梁), а также его однофамилец шаньдунец Ян
Хуаньнин (杨焕宁) — выходец из структур уголовного розыска полиции Харбина, которую позже возглавлял, с 2001 по 2005 гг. замминистра общественной
безопасности. В 2005 г. понижен до члена посткома обкома Хэйлунцзяна «для восполнения опыта работы на местах», в 2008 г. возвращается в Пекин, становится
постоянным заместителем министра общественной безопасности во время проведения Олимпиады в Пекине. В 2009 г. — во главе Малой группы руководителей
по вопросам стабильной работы, целью которой, по сути, является предотвращение крупных проблем с внутренней безопасностью в Китае. После инцидента в
Тяньцзине сменяет описанного выше Ян Дунляна — по сути новое понижение для бывшего первого замминистра Министерства общественной безопасности, 31
июля 2017 г. было начато расследование ЦКК, в результате которого Ян Хуаньнин был отстранен с поста начальника управления. В качестве меры наказания
был выбран партийный надзор в течение двух лет. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) «Похищение Европы»: зачем и сколько китайские компании инвестируют в страны Восточной Европы [1]
(без изменений) «Похищение Европы»: зачем и сколько китайские компании инвестируют в страны Восточной Европы [1]
В ходе четвертого саммита Central and East Europe + China (CEEC) премьер-министр Китая Ли Кэцян в 2015 г. объявил о планах двукратного увеличения
инвестиций Китая в 16 европейских стран, а также годового объема торговли государств, который в настоящий момент составляет около 45,5 млрд. долл. Это
означает, что Восточная Европа, по планам Госсовета КНР, вначале сравняется, а потом и обгонит товарооборот России и Китая.
Названный «инвестиционным преемником Африки», регион Центральной и Восточной Европы станет одним из важных звеньев по осуществлению «китайской
мечты» — создания «Экономического пояса Шелкового пути»: европейские страны подписали с Китаем десятки инвестиционных проектов по развитию
инфраструктуры стран в сфере транспорта, торговли, возобновляемой энергетики, сельского хозяйства, туризме, науке и технике. Каковы интересы Китая в
странах Центральной и Восточной Европы?
Протянуть Шелковый путь до Западной Европы
Тесное сотрудничество с Центральной и Восточной Европой должно распахнуть окно в Западную Европу — к главному партнеру Китая, одному из главных
объектов привлечения китайских инвестиций.
Реализуя цель создания «сухопутного и морского экспресса» между Европой и Азией, в настоящее время Китай осуществляет большое количество
инфраструктурных проектов по улучшению транспортной системы — железнодорожные магистрали «Экономического пояса Шелкового пути» соединят северо
западную часть Китая со странами Центральной Азии, Ираном и Турцией, Балканскими странами и странами Восточной Европы, создав крупный торговый путь
и большие возможности реализации китайских товаров во всем мире.
Преследуя цель к 2020 г. увеличить товарооборот со странами Европейского союза до 1 трлн. долл., Китай предложил странам Центральной и Восточной Европы
инвестиционные инфраструктурные проекты по созданию сети портов, логистических центров, магистралей и железных дорог.
Китай также инвестирует в проект развития скоростной железной дороги Белград – Будапешт – Скопье – Афины и модернизацию крупного незамерзающего
морского порта в городе Клайпеда (Литва), на восточном побережье Балтийского моря.
Для китайских компаний уже открыты тендеры на инфраструктурные проекты по строительству дорог, мостов, электростанций в Польше, Венгрии, Румынии,
Хорватии. Также подписано соглашение о строительстве китайской атомной компанией двух реакторов для единственной АЭС в Румынии, ведутся переговоры по
укрупнению порта в Словении.
Новые рынки для китайских товаров
Балканские страны и страны Восточной Европы являются крупным потенциальным рынком сбыта продукции китайской промышленности. Китай намеревается
открыть заводы по производству оборудования и материалов для осуществления инфраструктурных проектов, а также привлечь китайские компании на
территорию стран Центральной и Восточной Европы, через которые пройдут железнодорожные и транспортные магистрали. Таким образом, вместе с
китайскими инвестициями на рынки стран Центральной и Восточной Европы поступят многочисленные китайские товары.
Для Пекина торговые отношения с Юго-Восточной Европой очень выгодны: торговля в новых странах Европейского союза позволит Китаю обойти некоторые
антидемпинговые законы ЕС и экспортировать продукцию непосредственно на рынок 500-миллионного европейского населения.
Переориентация восточноевропейского сельского хозяйства
Инвестиционные вложения Китая также рассчитаны на возможность использования богатой сельскохозяйственной индустрии Балканских стран и стран
Восточной Европы для удовлетворения потребностей растущего китайского рынка. Проблема продовольственной безопасности — одна из ключевых в Китае,
почвы которого серьезно истощены.
Вынужденные переориентировать свою продукцию из России и Украины, восточноевропейские и балканские фермеры в 2014 г. заключили договоры с Китаем на
поставку молочных продуктов, мяса, фруктов и овощей — необходимых товаров продовольственного дефицита Китая. Уже с 2014 г. около 60 видов молочных
продуктов было отправлено из Польши по новому транспортному маршруту в экономическую зону в Шанхае, а в этом году Китай подписал соглашение на
импорт мяса, несмотря на то что он является главным производителем мира, производя около половины мирового объема свинины.
В настоящее время Европа занимает пятое место в импорте сельхозпродукции Китая, но улучшение инфраструктуры региона, а также транспортной системы
стимулируют европейских фермеров на торговлю сельхозпродукцией с Китаем.
Китай стал опорой экономики Украины
Изменение политического режима на Украине также не помешало Китаю провести политику инвестирования в обмен на сельхозпродукцию еще в одной стране
Восточной Европы. По заявлению властей Украины, в марте 2015 г. Китай предоставил кредит государству на сумму в 15 млрд. долл., а также подписал
соглашение о реализации инвестиционного проекта в Украине в 1 млрд. долл.
Инвестиционные отношения двух стран начались еще до событий 2014 г. Будучи одним из партнеров Китая по экспорту аграрной продукции, Украина
заключила с сделку ним по передаче собственных территорий на сельскохозяйственные нужды. В сентябре 2013 г. Украина передала 5% (около 3 млн. га) своих
территорий в аренду Китаю на срок в 50 лет. Территории к востоку от Днепропетровска были переданы военизированной госкорпорации «Синьцзянский
производственно-строительный корпус» за 1,7 млрд. долл.
В 2015 г. Украина и Китай продолжили расширение торговых связей: по сообщению министра аграрной промышленности и продовольствия Украины,
товарооборот стран за семь месяцев увеличился вдвое, до 0,9 млрд. долл., а Украина стала самым крупным экспортером кукурузы в Китай, заняв более 90%
китайского рынка. Если верить данной статистике, то Китай стал одной из главных опор украинской экономики после прихода новой власти, заместив
утраченный российский рынок. Спустя лишь три года за январь – ноябрь 2018 г. товарооборот Украины с Китаем составил 8,82 млрд. долл.
Китай и Беларусь
Являясь еще одним приоритетным районом «Экономического пояса Шелкового пути», Беларусь также привлекла внимание китайских инвесторов: в мае 2015 г.
было объявлено о предоставлении около 700 млн. долл. на развитие строительства и модернизацию белорусской инфраструктуры. Кроме того, около 300 млн.
долл. было предоставлено в кредит Банком развития Китая.
В обмен на инвестиции Беларусь согласилась поставлять калий, который используется в качестве сельскохозяйственного удобрения и самым большим
потребителем которого в мире является Китай.
Власти Беларуси неоднократно делали громкие заявления о том, что могут стать китайским форпостом в Европе, чему благоприятствует положение страны
между ЕС и Россией. Основным проектом сотрудничества, как предполагается, должен стать технопарк «Большой Камень». Кроме этого, Беларусь заявила о
своей решимости стать центром китайского телевещания на Европу и Россию.
Чехия и Греция
Две эти страны Восточной Европы постепенно становятся основными опорными пунктами в стратегии китайского «Похищения Европы». Помимо громких
заявлений лидеров, а также демонстративных жестов, таких как посещение президентом Чехии Милошом Земаном военного парада в Пекине 3 сентября,
который бойкотировал весь ЕС, между странами расширяется и практическое взаимодействие.
В сентябре этого года между Прагой, которая считается одним из основных центров европейского и даже мирового китаеведения, и Пекином открылось прямое
авиасообщение, а Банк Китая объявил о планах открытия здесь своих отделений.
Флагманом развития чешско-китайского сотрудничества является корпорация CEFC. Глава корпорации стал советником чешского президента по экономическим
вопросам, а в сентябре компания объявила о покупке в центре Праги двух исторических зданий для размещения там своих офисов. Свое влияние в Чехии
корпорация подчеркивает такими пиар-ходами, как покупка чешских футбольных команд — «Славиа Прага», а также пивной компании Lobkowitz. Кроме этого,
корпорацией были приобретены акции в Travel Service, которая имеет доли в «Чешских авиалиниях», а также доли в компаниях Empresa Media и Medea Group.
Если Чехия — это страна, на которую ставят «красные генералы» из команды Си Цзиньпина, то «комсомольцы» премьера Ли Кэцяна серьезно рассматривают
свое влияние в Греции как альтернативу инициативам первого лица. Самый главный проект, который пытается пролоббировать команда Ли, — это строительство
крупного глубоководного порта в Греции. Основной целью «комсомола» является порт Пирей в непосредственной близости к Афинам. Комсомольская «мечта»
«похищения Европы» на острове Крит, однако, осталась только в проекте. В очередной раз прокол комсомольцев случился в политической сфере — ультралевая
партия «Сириза» заблокировала решение греческого премьера о сотрудничестве с китайцами. Сегодня единственной альтернативой Пирею остается
глубоководный порт в крымской Евпатории, однако для его строительства существует маленькое препятствие — большинство мировых игроков пока не признают
новый юридический статус полуострова. Ли Кэцян не сдается и продолжает искать альтернативы Пирею. 25 ноября 2015 г. в ходе визита в Китай президента
Словении Мирослава Церара было заявлено, что Китай готов начать работы по расширение порта Копер.
Энергетические рынки
За счет инвестирования в страны, богатые природными ресурсами, Китай также планирует расширить свою энергетическую безопасность и обеспечить
настоящий и будущий спрос на сырьевые товары.
Китай инвестирует в гидроэнергетический сектор Албании, Черногории и Боснии и Герцеговины, сектор ветроэнергетики Македонии, Сербии и Хорватии. В
2014 г. Китай подписал соглашение о строительстве крупной угольной электростанции в Румынии с объемом инвестиций около 1 млрд. долл., а также о создании
трех объектов румынской атомной электростанции.
Погоня за европейскими инновациями
Одной из стратегических целей китайских инвестиций является более тесное взаимодействие с исследовательскими группами европейских стран. В какой-то
степени Китай по-прежнему зависит от технологий Европы и США, оставаясь крупным импортером инноваций — около 90% китайского экспорта
высокотехнологичной продукции в своей основе имеют иностранные разработки.
Сотрудничество или зависимость?
С точки зрения стран Центральной и Восточной Европы, которые в настоящий момент переживают период кризиса, китайские инвестиции являются светом в
конце тоннеля — инвестиции в инфраструктурные и энергетические проекты как никогда нужны менее развитым странам Европы.
Но несмотря на заявления Ли Кэцяна о том, что сотрудничество будет осуществляться по европейским стандартам и носить значение европейской интеграции,
крупные потоки инвестиций могут оказать слишком сильное давление со стороны Китая на страны и повредить его собственному рынку.
«Европа не слишком рада большому количеству китайских товаров, поступающих на европейский рынок в крупных объемах, особенно в Юго-Восточной
Европе», — заявляет сербский аналитик Предраг Симич.
Также, согласно мнению балканских аналитиков, Китай лишь заинтересован в сравнительно дешевой рабочей силе Юго-Восточной Европы и более свободном
регулировании предпринимательской деятельности на фоне роста зарплат и укреплении национальной валюты, которая на днях была включена в состав
корзины резервных валют МВФ.
Усиление Китая в Юго-Восточной Европе и Европе в целом может также рассматриваться как инструмент давления на США — Китай инвестирует в крупные
проекты отраслей европейской стратегической промышленности, а также в рынок недвижимости, постепенно увеличивая присутствие на территории
новоиспеченных союзников США по НАТО.
[1] Исправленный вариант статьи см.: roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) «Сержантский переворот» в Турции: «блокада» Шелкового пути
(без изменений) «Сержантский переворот» в Турции: «блокада» Шелкового пути
Тема китайско-турецких отношений является одной из ключевых в вопросах создания автономного китайского экономического пространства «Один пояс — один
путь», в котором исключено американское влияние, в том числе торгово-финансовое. Наряду со странами Средней Азии, Пакистаном, Ираном, Азербайджаном и
Сирией, Турция является ключевым пространством для соединения экономики Китая с рынками ЕС: в рамках геополитических построений железнодорожная
сеть с единым стандартом колеи европейской ширины (действует в Китае, Европе и Турции) должна быть соединена через Среднюю Азию и Иран и стать
«дорогой жизни» для китайского экспорта в условиях возможной блокады со стороны ВМС США в случае эскалации китайско-американского конфликта. Однако
на пути к реализации качественно нового сотрудничества Китая и Турции стоит целый ряд факторов: пантюркизм и, как следствие, поддержка Турцией
уйгурского движения в Китае, конкуренция с китайским экспортом на рынках ЕС и Африки, тесные связи Турции по блоку НАТО, следование Турции в
фарватере антииранской политики. Все это сводит даже самые щедрые инициативы Китая в Турции до нуля. Последние изменения в американской и британской
политики в отношении Турции, как одного из основных антикитайских игроков в Евразии – лишь усиливают проблемность турецкого вопроса для китайского
интеграционного проекта в Евразии.
Тем не менее Китай не оставляет попыток реализовать курс строительства своей инфраструктуры в Турции, видимо не имея глубокого понимания
ближневосточной политики наследницы Османской империи. Всеядность Пекина, желание всеми возможными путями обойти риски тесной интеграции с
Россией, которая обладает куда большей степенью влияния на Китай, чем Турция, а также завести проекты Шелкового пути в зону американского влияния
приводят сторонников черноморских прожектов в ряде групп влияния китайского руководства в тупик. В течение короткого срока, за 2014–2015 гг., провалилась
целая серия черноморских инициатив Китая: строительство глубоководного порта в Евпатории (Крым), попытки выйти на руководство Николаева и Одессы, срыв
строительства глубоководного порта в Анаклии (Грузия), а после визита Е Цзяньина, советника Си Цзиньпина, в Турцию земля под ногами президента Эрдогана
загорелась в буквальном смысле — сторонники интеграции с США устроили гюленовский, по сути, антикитайский переворот. Стратегия КНР в отношении
Турции так и не реализовалась сколь-нибудь значимыми прорывами, чего нельзя сказать о функционирующем на 2020 г. глубоководном порте Тамань в
Российской Федерации, который и стал получателем китайских грузов для дальнейшего их следования в акватории морей Средиземного моря.
В ночь на 16 июля 2016 г. в Турции произошла неудачная попытка государственного переворота сержантов и младших офицеров турецкой армии. По версии
президента Эрдогана, переворот инициировали сторонники бывшего имама, а сегодня крупного мусульманского публициста и журналиста Фетхуллаха Гюлена,
который, как сообщается, тем не менее осудил уже провалившийся мятеж.
Сторонники называют Гюлена, живущего в американской Пенсильвании, уважительным в тюркском мире именем Ходжа-эфэнди (господин Учитель). Сторонник
умеренного и даже «научного» ислама, как и находящаяся в США лидер уйгурского движения за создание Восточного Туркестана Рабия Кадыр, является одним
из крупнейших деятелей пантюркистского движения, активно поддерживаемого США.
Фетхуллах Гюлен — крупнейший последователь суфийского шейха Саида Нурси, идеолога пантюркистской организации «Нурджулар», занимающейся активной
просветительской работой на территориях тюркских государств Кавказа и Средней Азии, а также среди турецких и мусульманских общин Южной Азии и
Африки. Естественной частью пантюркистского движения является и движение за создание Восточного Туркестана на территории китайского Синьцзян-
Уйгурского автономного района.
При активной поддержке Гюлена, как отмечается, пришел к власти и укрепил свои позиции сам нынешний президент Турции — Эрдоган, однако в 2015 г. между
Эрдоганом и пантюркистскими организациями, судя по всему широко поддерживаемыми из США, произошел серьезный конфликт.
Турецкий разворот к Китаю
Со временем конфликта с пантюркистcкими организациями совпал и резкий поворот Турции на укрепление связей с Китаем. Если еще в середине 2015 г. в
Турции проходили антикитайские акции при широкой поддержке крупнейшей зарубежной общины уйгуров, то к концу 2015 г., во время обострения отношений
России и Турции, Китай начал активно прорабатывать возможность развития связей с Турцией в рамках включения последней в систему «Экономического пояса
Шелкового пути», в том числе и через транспортный коридор с участием Узбекистана, Азербайджана, Грузии, Турции и Украины.
В 2016 г. страны пошли на дальнейшее укрепление отношений: министры иностранных дел двух стран провели встречу по вопросам безопасности, в рамках
которой Турция выразила готовность бороться с фактически поддерживаемым ею ранее движением за создание Восточного Туркестана.
Важно отметить, что в преддверии военного мятежа 29 июня 2016 г. прошла встреча министров энергетики двух стран и посещение министром энергетики
Турции Китая. В рамках визита были заключены предварительные соглашения о сотрудничестве в сфере ядерной энергетики. Напомним, что в течение многих
лет Пекин предпринимал безуспешные попытки на этом направлении. 21 июня 2016 г. встречу министров энергетики предваряла встреча президента Эрдогана
и главы Китайской энергетической корпорации Е Цзяньмина, арестованного в следующем 2017 г. и также ощутившего мощное давление США на все свои
энергетические проекты.
24 июня 2016 г. Турция выступила против участия Индии в Группе ядерных поставщиков, заняв по сути прокитайскую позицию в решении вопроса. В начале
июля между Турцией и Китаем активизировались контакты, прежде всего в обсуждении строительства железнодорожных коммуникаций в рамках
«Экономического пояса Шелкового пути».
Если версия Тайипа Эрдогана о поддержке мятежа со стороны проамериканского пантюркистского движения Гюлена имеет реальные основания, то приход к
власти «турецких сержантов» или дестабилизация Турции негативным образом отразились бы на складывающихся сегодня отношениях Пекина и Анкары, а
также привели бы к активизации сторонников создания Восточного Туркестана в Китае.
Добавим, что в декабре 2012 г. движение Гюлена «Хизмет» («Служение») провело конференцию «Движение „Хизмет“, мысли и учение Фетхуллаха Гюлена: вклад
в мультикультурализм и глобальный мир» на территории Тайваня с участием ведущих тайваньских вузов. Конференция стала первой на таком уровне между
широко поддерживаемой турецким правительством организацией и крупнейшими вузами Тайваня. Ранее, в 2006 г., «Хизмет» создал турецкую школу в
тайваньском порте Гаосюн.
По сути, перевороту 15–16 июля 2016 г. предшествовала беспрецедентная активизация китайско-турецкого сотрудничества. Попытка переворота в Турции
послала лидеру страны недвусмысленный сигнал о вредоносности усиления китайских связей Турции. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Социальный блок Госсовета КНР: министерство образования(教育部)
(без изменений) Социальный блок Госсовета КНР: министерство образования(教育部)
Рассмотрим те ключевые изменения, которые произошли в министерстве с приходом к власти Си Цзиньпина: после многолетнего руководства министерством
выходцев из Шанхая и Аньхоя пришел выходец из родного для Си Цзиньпина Северо-Западного макрорегиона — Чэнь Баошэн (陈宝生), однако произошло это, как
и в случае с министром транспорта, только в 2016 г.
Чэнь Баошэн — уроженец Ланьчжоу (р. 1956), провинция Ганьсу. Выходец из регионального экономического блока провинции Ганьсу, в 1996–1999 г. — замглавы
аппарата правительства, в 1999–2002 гг. — секретарь райкома Цзюцюань, в котором расположен крупнейший объект НОАК — космодром Цзюцюань. В 2004–
2008 гг. — секретарь парткома Ланьчжоу, а уже в 2008–2013 гг. — резкий карьерный взлет — замначальника Партийной школы Компартии, в 2013–2016 гг. —
секретарь Государственного административного института. Есть большая доля вероятности, что Чэнь Баошэн попадет в члены Политбюро в 2022–2027 гг.
Учитывая резкие скачки в карьере, вероятно, Чэнь Баошэн имеет небольшие шансы заменить комсомольского вице-премьера Сунь Чуньлань, курирующую
социальный блок, однако наиболее вероятно, что он будет направлен руководить обкомом значимого региона страны, Партийной школой или Комитетом по
цивилизационному строительству.
Предшественник Чэнь Баошэна на посту министра Юань Гуйжэнь (袁贵仁) — уроженец родной для комсомольского генсека Ху Цзиньтао провинции Аньхой,
сделал карьеру в Пекинском педагогическом университете и занимал пост министра с 2009 по 2016 г., ныне возглавляет Комитет по образованию, науке,
здравоохранению и спорту законосовещательного органа НПКСК.
Предшественник Юань Гуйчжэня — шанхаец Чжоу Цзи (周济) родился в городе Ухань, впоследствии стал его мэром, возглавлял министерство с 2003 по 2009 г., а
после отставки возглавил, как и полагается в «шанхайской группе», научный орган — Китайскую академию инженерных наук.
Среди нынешних заместителей Чэнь Баошэна нет бывших комсомольцев, однако они разнятся по четкой дифференциации как выходцы из определенных
провинций. Министр Чэнь Баошэн занимает также и должность секретаря парткома министерства.
Колоссальный бюджет Министерства образования размером в 159 млрд. юаней обслуживает десятки крупнейших университетов и образовательных центров
страны.
[1] , стр. 14 roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Официальная биография Си Цзиньпина
(без изменений) Официальная биография Си Цзиньпина
Си Цзиньпин (习近平), хань, родился в июне 1953 г., уроженец провинции Шэньси, уезда Фупин. С января 1969 г. начал трудовую деятельность; в январе 1974 г.
вступил Компартию Китая; окончил Институт гуманитарных и общественных наук Университета Цинхуа по специальности «политическое воспитание в вопросах
теории и учения марксизма», заочная аспирантура, степень доктора юридических наук.
В данный момент занимает должность генерального секретаря Китайской коммунистической партии, председателя Центрального военного комитета
Центрального комитета Компартии, председателя Китайской Народной Республики, председателя Центрального военного комитета Китайской Народной
Республики.
1969–1975 гг. — секретарь партгруппы в отряде образованной молодежи местечка Лянцзяхэ коммуны Вэньаньи уезда Яньчуань провинции Шэньси.
1975–1979 — обучение по специальности «основной органический синтез» на химическом факультете Университета Цинхуа (Пекин).
1979–1982 — Секретариат Госсовета КНР, секретарь Секретариата Центрального военного комитета (действительная военная служба).
1982–1983 — заместитель секретаря райкома района Чжэндин провинции Хэбэй (河北正定).
1983–1985 — секретарь райкома района Чжэндин, первый политкомиссар военного отдела района Чжэндин, первый секретарь парторганизации.
1985–1988 — член Постоянного комитета горкома г. Сямэнь провинции Фуцзянь, вице-мэр города Сямэнь
1988–1990 — секретарь райкома Ниндэ провинции Фуцзянь, первый секретарь военного района Ниндэ (福建宁德).
1990–1993 — секретарь горкома города Фучжоу (столица провинции Фуцзянь), глава Постоянного комитета Совета народных представителей города Фучжоу,
первый секретарь военного района города Фучжоу.
1993–1995 — член Постоянного комитета обкома провинции Фуцзянь, секретарь горкома города Фучжоу, глава Постоянного комитета Совета народных
представителей города Фучжоу, первый секретарь военного района города Фучжоу.
1995–1996 — заместитель секретаря обкома провинции Фуцзянь, секретарь горкома города Фучжоу, глава Постоянного комитета Совета народных
представителей города Фучжоу, первый секретарь военного района города Фучжоу.
1996–1999 — заместитель секретаря обкома провинции Фуцзянь, первый политкомиссар резервной дивизии противовоздушной обороны.
1999–2000 — заместитель секретаря обкома провинции Фуцзянь, исполняющий обязанности губернатора провинции, заместитель начальника мобилизационного
комитета Нанкинского военного округа, начальник мобилизационного комитета провинции Фуцзянь, первый политкомиссар резервной дивизии
противовоздушной обороны.
2000–2002 — заместитель секретаря обкома провинции Фуцзянь, губернатор провинции, заместитель начальника мобилизационного комитета Нанкинского
военного округа, начальник мобилизационного комитета провинции Фуцзянь, первый политкомиссар резервной дивизии противовоздушной обороны.
1998–2002 — учеба в Институте гуманитарных и общественных наук Университета Цинхуа по специальности «политическое воспитание в вопросах теории и
учения марксизма», заочная аспирантура, степень доктора юридических наук.
2002–2002 — заместитель секретаря обкома провинции Чжэцзян, исполняющий обязанности губернатора провинции, заместитель начальника
мобилизационного комитета Нанкинского военного округа, начальник мобилизационного комитета провинции Чжэцзян.
2002–2003 — секретарь обкома провинции Чжэцзян, исполняющий обязанности губернатора провинции, первый секретарь военного округа провинции Чжэцзян,
заместитель начальника мобилизационного комитета Нанкинского военного округа, начальник мобилизационного комитета провинции Чжэцзян.
2003–2007 — секретарь обкома провинции Чжэцзян, губернатор провинции, первый секретарь военного округа провинции Чжэцзян.
2007–2007 — секретарь горкома города Шанхая, первый секретарь военного гарнизона Шанхая.
2007–2008 — член Постоянного комитета Политбюро ЦК Компартии, секретарь Секретариата ЦК Компартии, директор Партийной школы ЦК.
2008–2010 — член Постоянного комитета Политбюро ЦК Компартии, секретарь Секретариата ЦК Компартии, заместитель председателя КНР, директор
Партийной школы ЦК.
2010–2012 — член Постоянного комитета Политбюро ЦК Компартии, секретарь Секретариата ЦК Компартии, заместитель председателя КНР, заместитель
Центрального военного комитета ЦК Компартии, заместитель Центрального военного комитета КНР, директор Партийной школы ЦК.
2012–2013 — генеральный секретарь ЦК Компартии Китая, председатель Центрального военного комитета ЦК Компартии, заместитель председателя КНР,
заместитель председателя Центрального военного совета КНР.
2013 — генеральный секретарь ЦК Компартии Китая, председатель Центрального военного комитета ЦК Компартии, председатель КНР, председатель
Центрального военного совета КНР.
Кандидат в члены Центрального комитета 15-го съезда Компартии, член Центрального комитета 16, 17, 18, 19-го съездов. Член Политбюро 17-го, 18-го съездов
Компартии Китая. Член Постоянного комитета Политбюро 18-го и 19-го съездов. Избран заместителем председателя КНР на 1-й сессии 11-го Всекитайского
собрания народных представителей. На 5-м пленуме 17-го съезда Компартии введен в должность заместителя председателя Центрального военного комитета ЦК
Компартии. На 17-й сессии 11-го собрания Постоянного комитета ВСНП назначен заместителем председателя Центрального военного совета КНР. На 1-м
пленуме 18-го съезда Компартии — председателем Центрального военного совета ЦК Компартии. На 1-й сессии 12 собрания ВСНП избран председателем
Центрального военного совета КНР. На 1-м пленуме 19-го съезда Компартии — председателем Центрального военного совета Компартии (повторно).
[1] В российской китаистике принято обозначение Центральный военный совет, тогда как оригинальное название — Центральный военный комитет, по аналогии
с Центральным комитетом Компартии Китая.
[2] Должности перечислены в соответствии с оригинальным порядком. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Третья мировая, первая Евразийская: чем обернётся для мира ось Москва-Пекин-Тегеран [1]
(без изменений) Третья мировая, первая Евразийская: чем обернётся для мира ось Москва-Пекин-Тегеран [1]
По информации источников издания OilPrice в Министерстве нефти Ирана власти исламской республики с 9 ноября готовы обеспечить России и Китаю все
условия для военного присутствия в портах Чабахар, Бендер-Аббас и Бушер в «соответствии с военным элементом соглашений». Повторное и теперь постоянное
появление флотов России и Китая в традиционной сфере американского влияния будет означать повторение событий начала 2020 года – когда одновременно в
течение трёх дней погибли Сулеймани, начальник Генерального штаба Тайваня Шэнь Имин, а также начальник курдской разведки Метин Арсалан.
В 2020 году произошло отчетливое оформление тесного военного и экономического сотрудничества России, Китая и Ирана, которое прошло боевое крещение в
январе 2020 года убийством генерала Сулеймани.
В августе этого года это взаимодействие готово выйти уже на абсолютно неприемлемый для США и Израиля уровень: в активной фазе находится подготовка
фактического полного экономического вхождения Ирана в китайское экономическое и военное партнёрство с Китаем – сфера Китайского влияния не только
протянется от Пакистана до Ливана и портов Сирии, но и фактически отменит американский фактор в Афганистане.
Для всех вовлеченных наблюдателей очевидно, что для США это угрожает потерей всего Ближнего Востока. Выхода у американских стратегов всего два – в
отсутствие союза с Россией — противопоставить Большому Китаю – Большую Турцию – или Великий Туран от Греции, Сербии и Косово до Западного Китая,
населенного тюркоязычными уйгурами – или – развязать прямую агрессию против Ирана, пока китайская армия не взяла нефтеносную Персидскую империю
под зонтик своего оружия, а вместе с ней и весь Ближний Восток вместе с Северной Африкой.
Россия в этом союзе далеко не абсолютный союзник ни для Ирана, ни для Китая.
И новая парадигма Китайского Шёлкового пути, с Пакистаном, а теперь и Ираном, диктует нам необходимость абсолютно новой стратегии, не имеющей
аналогов в прошлом – ведь в династию Тан и Мин, когда Китай уже играл в большие геополитические и торговые игры с Арабским халифатом и Тимуридами –
Россия существовала в виде небольшого Московского княжества.
Это для Новой России с учетом абсолютно новой геополитической ситуации в мире – сложный концептуальный и интеллектуальный вызов, который сложно
решить по наитию, особенно в состоянии, когда о колоссальном присутствии Китая в Иране едва ли заикался хоть один российский китаевед.
Перед тем как начать обсуждать выгодные для Москвы комбинации во всех надвигающихся сложных ситуациях, стоит уделить внимание грандиозному
достижению дипломатии Си Цзиньпина, которое может стать прологом для Третьей мировой и Первой евразийской войной Китая с США.
Речь идет о появившемся уже подготовленном черновом варианте 25-летнего Соглашения о торговом и военном партнерстве Китая и Ирана, которое по сути
присоединит государство к системе коллективной безопасности Пекина.
Эта система уже покрывает как минимум Пакистан (и частично Афганистан и Таджикистан), сделает Тегеран энергетическим и товарным придатком Новой
династии Тан, которую создает в Китае Си Цзиньпин, а также сделает для Афганистана и Туркмении союз с Пекином почти безальтернативным – такие
получаются китайские шахматы вэйци, которые мы называем по-японски «го».
18-страничный документ предлагает выделение Ирану китайских инвестиций в размере почти половины триллиона долларов в течение 25 лет. Взамен на это,
Пекин берет на «вековое довольствие» меч Персидской империи. Иран обязуется не только стать «вечным» поставщиком нефти в Пекин, но и реализовать почти
сотню экономических проектов на собственной территории. Кроме этого в открытой военной части соглашения страны договариваются о совместном обучении
военнослужащих, совместных учениях, разработках вооружений и их производстве, а также обмене разведывательной информацией. Проще говоря, страны
намерены вместе воевать на Ближнем Востоке – в Сирии, Ливане, Палестине – и последняя загадочная смерть нового китайского посла в Израиле – лишнее тому
подтверждение.
Против кого же воевать? Против американских интересов и их представителей – Турции и Израиля, а также присоединившихся к ним Арабских эмиратов.
Помимо реализации проектов в сфере инфраструктуры и телекоммуникаций, спутникового покрытия, контроля за интернетом, разумеется они станут полностью
китайскими, Китай также собирается модернизировать на иранском побережье порт Джаск.
У Ирана нет альтернатив: стране требуется сбывать значительный объём нефти, чтобы играть хоть какую-то роль в политике и на нефтяном рынке, однако
бывший самый крупный импортер иранской нефти – Германия – лишена возможности диверсифицировать поставки иранской нефти, руками самих же
американцев, загнавших Иран под действие санкций.
Очевидно также, что перспектива «продажи» страны Пекину мало кого радует в Тегеране, стоило ли освобождаться от ига неверных, чтобы пойти прислугой
язычникам?
С этим во много связан и недавний визит иранского министра обороны в Москву на выставку Армия-2020: действие рождает противодействие – иранская власть
теперь вынуждена искать поддержку третьей силы в лице Москвы, чтобы пекинские партнеры не посадили персидского льва в уж слишком узкую клетку.
Кстати, китайское слово ши-цзы – лев, пришло в китайский из персидского языка – «шир».
Соглашение пока ещё не одобрено парламентом Ирана, и возможно, намеченный на сентябрь триумфальный визит Си Цзиньпина в Тегеран, спустя пять лет
после судьбоносного визита в 2015 году, будет отложен, а вместо него Си Цзиньпину придется обсуждать «Большую иранскую сделку» с российским
президентом. Что в целом – гармонично, уверен, отразится на достижения Пекина на Ближнем Востоке.
Пекин уже многократно ломал зубы и попадал в собственные ловушки, теряя деньги в тех регионах, где списывал Москву со счетов. Возможно, Си Цзиньпин
понимает это, осталось это донести и китайскому истеблишменту, забывшему разницу между деньгами и реальным влиянием, особенно на Ближнем Востоке.
Однако даже несмотря на острое духовное внутреннее сопротивление иранской невесты китайской свадьбе – предложение Пекина вызвало панику Вашингтона.
Ведь по сути речь идет о прямом нарушение санкций Вашингтона – Пекин откровенно действует в разрез интересам США – не тайком, а открыто объявляя войну
за Ближний Восток и за его нефтяные поставки.
В четырех пунктах влияния – портах Хамбантота – Гвадар – Джаск – Джибути – образуется Полумесяц китайского контроля над Ближним Востоком,
напоминающий меч, занесенный над Индийским океаном и Индией. Этот китайский меч решает две задачи – как защиты собственных углеводородных поставок,
так и возможное блокирование поставок нефти в Индию и частично в Японию.
Кроме всего прочего соглашения Китая и Ирана со 100% вероятностью денонсирует планы Индии по инвестициям в создания порта Чабахар и
железнодорожную ветку в Афганистан до города Захедан, длинной в 600 км.
Скорее всего, эту ветку и этот порт в перспективе 2-3 лет также будет строить Китай, как еще одну параллельную «дорогу жизни» из Ближнего Востока в Китай
на период морской блокады США.
Часто можно услышать, что маршруты Одного пояса – одного пути сложные, дорогостоящие, опасные. Однако в условиях надвигающейся морской блокады –
любой сложный маршрут выгоднее, чем 100% потопленный в море нефтяной танкер.
Индия, впрочем, не сидит сложа руки.
Индия – наиболее вероятный кандидат на лидера ударного кулака США против Китая в XXI веке – конкурирует с Китаем за нефть, от которой зависит еще
больше, чем Китай, за сельхозугодия и поставки продовольствия, за рынки сбыта и, если век Востока в это столетие все-таки состоится – за мировое господство
во вторую половину ХХI века.
Коронавирус нарушил масштабные планы по созданию военного союза США и Индии – уже в конце 2019 года в Конгрессе США появились прямые лоббисты
создания военного союза и присоединения Индии к «НАТО плюс пять» — союзников США в Азии – Японии, Южной Корее, Австралия, Израиль, Сингапур.
Вхождение Индии в «Азиатское НАТО» лоббируют выходцы из Гуджарата – родной провинции нынешнего премьера Индии Нарендры Моди. Пока, правда, это
лобби, поддержанное еврейским лобби США, не добилось союза, но тоже немалого – в конце июля 2020 года Китай был признан агрессором на индийско-
китайском участке границы, что весьма показательно, хотя и не удивительно, учитывая общий антикитайский настрой американской элиты.
К слову, именно поэтому иллюзии о противовесе Китаю через союз России и Индии – кажутся еще более эфемерными: в XXI веке Индия хочет сработать как
основной союзник США против Китая и получить максимум помощи – это хорошо видно по последним инициативам Моди и торжественного визита Трампа в
Индию. Сближению стран способствует и огромная индийская диаспора в США, растущая в почти в геометрической прогрессии.
Сегодня можно сказать, что Индия почти полностью уплыла из советско-российской в американскую гавань.
Однако стоит и признать, что остатки российского влияния не позволяют ей вести полностью авантюрную политику по наращиванию военной эскалации с
Китаем.
К слову, Индийский план принят на ура американской элитой – и это обстоятельство отменяет фантазии либеральных кругов России о том, что Россия де
получит статус основного ударного кулака против Китая в случае замирения с США.
В этой новой американской индийской политике – роль России – это роль всего лишь одного из антикитайских флангов, но никак не единственного союзника,
чего нельзя сказать о планах Китая по роли союзной России в грядущем противостоянии.
В Пекине ни у кого нет сомнений, что неискушенный Пентагон готовит для Китая «японский» сценарий, рассматривая страну как Японию образца 1941 года, и
разделяя задачу по ликвидации суверенного Китая на два этапа.
Первый этап заключается в нефтяной блокаде КНР, и именно с этим во многом связано удвоение (а возможно, и утроение) нефтяного резерва Китая.
К этой блокаде, которую США применяло к Японии, сегодня добавится также блокада в области новых технологий, в частности микрочипов, а также целый
набор финансовых инструментов удушения, включая санкции против крупнейших китайских корпораций.
После длительного иссушающего для китайской экономики период в полгода-год, которая приведет нынешнюю правящую группу к возможному внутреннему
коллапсу экономики, и решению части элиты Китая открыто поддержать США, будет готово к проведению морской и наземной операции в отношении КНР или
жизненно важных союзников Китая.
Велика вероятность и ядерных ударов по Китаю – то, чего последние лет тридцать нельзя было вообразить сомневаться в этом не стоит: если на это пошли только
ради эксперимента и устрашения Японии и СССР президент-демократ Трумэн, то на это пойдет ястреб-республиканец Трамп.
Любопытно, что зоологический расизм верхушки США, пошедшей на акт геноцида в Японии сопровождался иезуитским коварством – ведь США бомбили не
случайные цели – а крупнейшие центры христианства в Японии – так, чтобы местное население восприняло собственный геноцид как прямое исполнение
пророчеств Апокалипсиса.
Не стоит сомневаться, что новыми целями американских ударов также могут стать крупнейшие центры христианства в Китае.
Однако вернемся к нефтяному эмбарго. Оно будет также разделено на две важнейшие составляющие – полный контроль над акваториями Индийского и Тихого
океана – вплоть до уничтожения китайских судов в Красном море, Малаккском проливе, Тайваньском проливе – за этим и строится сухопутный Шелковый путь.
Вторая важнейшая составляющая – это недопущение к рынкам Китая независимых экспортёров – к которым относится Венесуэла, Иран и Россия. Но если у
России есть ядерное противоядие для действий США, то у Венесуэлы и Ирана такого противоядия нет.
Именно возможная военная операция США толкнула Китай на обсуждение беспрецедентных по масштабам вливаний в экономику Ирана в рамках
разрабатывающегося 25-летнего «Комплексного плана сотрудничества между Ираном и Китаем», который подразумевает беспрецедентные инвестиции КНР в
Иран в размере почти половины триллиона долларов в течение первой пятилетки сотрудничества. Именно это соглашение может стать для Пекина и Тегерана –
стать последней чертой, после которого Вашингтон, поддержавший Турцию, пойдет на более решительные меры.
Пекин предложил иранской элите сыграть ва-банк – реализация соглашения позволит Ирану и элите КСИР пережить бурю ближайших трех лет – но только на
одном условии – страна станет ледоколом китайского влияния на всем Ближнем Востоке – и не только прорубающим путь китайским товарам в Европу через
Сирию и Ливан, но и соединяющей мост через столь непростой Афганистан.
Учитывая мощное присутствие Китая в Пакистане – вовлечение Ирана в китайскую ось серьезно сократит и маневр для Пакистанской элиты, которая,
признаемся честно, вовсе не горит желанием слиться с весьма жесткой для подчиненных народов китайской военной бюрократии.
Вашингтон, понимая реальную возможность формирования такого образования сделал свой решительный выбор в пользу реализации в Евразии стратегии
масштабной поддержки Турции и ее геополитического плана по расширению своего влияния на все тюркоязычные государства.
Если в мечтах пантюркистов эта идея заиграла лучами Великого Турана, то на практике речь идет о создании второго пылающего пламенем гражданской войны
Исламского государства – однако теперь на тюркоязычной основе — от Азербайджана до Синьцзяна, разумеется с центром – в Средней Азии, прежде всего
Казахстане, Узбекистане и Туркмении – там где должен проходить безопасный для Китая шелковый путь: режимы этих государств будут брошены в топку
бесконечной исламской революции, которую делали студенты-талибы в Афганистане.
Витающее в воздухе признание США геноцида уйгуров – первый шаг к формированию масштабного освободительного движения в Синьцзяне и в среде уйгуров,
расселенных по всему Китаю, Средней Азии и Ближнему Востоку.
События 2020 года развиваются стремительно и если такие планы раньше витали в воздухе, то сегодня об этом говорят новые назначения руководителей
информационных служб Великобритании и США: новые руководители Mi6 и ЦРУ по совпадению являются специалистами по Турции с большим опытом работы
по специальности.
Идея Великого Турана несет и косвенные угрозы для России – особенно если эта стратегия вовлечет в себя теряющий стабильность Азербайджан и Казахстан,
находящихся на границах России. Думаю, что нарастающая напряженность в Нагорном Карабахе также должна рассматриваться в этом же ключе – в разрезе
попытки Китая усиливать свое влияние, вытесняя из региона США, а не как традиционная проблема бывших советских республик.
Турецкое влияние дополняется ставкой США на Израиль и на Ближнем Востоке формируется две противостоящие друг другу коалиции – Турции-Израиля и
Ирана-Китая.
Стоит ли упоминать, что Россия имеет тесные отношения как с первыми, так и со вторыми и ей абсолютно не хочется делать выбор в пользу масштабной войны
от Ливана до Казахстана, однако этот выбор почти неизбежен – избежать можно лишь больших потерь, «таскания каштанов из огня» и поражения, но не
большой Первой Евразийской войны с участием уже суверенных азиатских стран, а не колониальных держав.
Радикальные действия Китая в Иране и Афганистане, а также планы США по созданию из Турции базы своего влияния в Евразии, помещают Россию между двух
огней.
Какая же роль России в этой новой геополитической конструкции Китая с учетом рисков роста роли Турции в американских планах?
Визит министра обороны Ирана Амира Хатами говорит сам за себя. Министр обороны исламской республики прибыл в Москву накануне готовящегося визита Си
Цзиньпина в Иран, возможно, судьбоносного для страны.
Иран уже не торгуется с Москвой – наоборот, Тегеран пытается использовать влияние Москвы в регионе, чтобы сохранить хоть какие-либо остатки суверенитета
после сделки с Си Цзиньпином, от которой Иран вряд ли сможет отказаться.
Как я уже сказал выше, появление Китая на Ближнем Востоке – холодный китайский расчёт на вовлечение стран Ближнего Востока и Средней Азии в орбиту
китайского влияния натыкается скрытый усиливающееся протест местных элит, которые не готовы принять китайский диктат в регионе – насколько бы он
соблазнительным в экономическом плане он не казался.
При этом, как стало видно и во время визита министра обороны Индии во время парада в Москве 24 июня, а также во время визита министра обороны Ирана
Амира Хатами во время Армии-2020 неделю назад – элиты евразийских государств начинают устойчиво видеть в Москве позитивную роль третьей силы в
противостоянии Пекина и Вашингтона, превращающих их страны вместо площадок развития – в поле битвы.
Политика Москвы – это создание в Евразии максимального контроля над транспортными и нефтяными потоками, при этом очевидно, что никакая экономическая
интеграция Москвы пока не сопоставима с силой присутствия Пекина – наоборот, на руку Москве играет бездумное наращивание влияния Пекина и появление в
странах влияния естественной «партии Москвы», тех, кто не хотел бы видеть свою страну колонией Китая, который, судя по всему, не извлек уроков из
колониализма Запада и жадно торопиться выхватить кусок изо рта американцев.
Страны Ближнего Востока, видевшие ранее, в Китае нейтрального партнера, теперь будут все больше остерегаться роста его влияния и в конечном счете начнут
искать новую опору, но не в США. Сегодня Китай идет на открытую конфронтацию с США и победителем будет та страна, которая последней вступит в это
противостояние.
Интересно, что и в отношении исламского мира у Москвы вполне благоприятная позиция.
Москва не занимается политикой китаизации мусульман как это делается в Китае, и что естественно осядет пятном на Иране, вступившим в союз с Пекином.
Москва стоит за права мусульман – это хорошо видно на Северном Кавказе.
С другой стороны, Турция, пошедшая на союз с Израилем, также теряет моральные очки в глазах мусульман Ближнего Востока.
Моральное лидерство Москвы позволит ей стать лидером всех нейтральных, консервативных сил Ближнего Востока – не вкладывая практически никаких
ресурсов в создание этих сил – а лишь наблюдая за нарастающим конфликтом Китая и США на Ближнем Востоке.
Не стоит забывать, что в свое время несмотря на внешне прекрасные отношения с Китаем Тамерлан все же начал готовить поход в Китай – не может быть
истинный исламский правитель данником язычников.
Странно, что китайский МИД так плохо знает историю исламских государств и раз от раза терпит крах в попытке реализовать хоть что-либо серьёзное в странах
исламского мира без участия России.
[1] Статья опубликована в издании «Завтра» 8 сентября 2020 года. roles(reader-all)
Китайская власть - Члены правительства Госсовета КНР (с 2018) (国务院委员)
Члены правительства Госсовета КНР (с 2018) (国务院委员)
Кроме премьера Госсовета КНР и четырех вице-премьеров Госсовета, в состав руководства входят еще пять членов правительства. Среди членов правительства —
министр обороны Вэй Фэнхэ (Шаньдун, р. 1954; ракетно-ядерные силы НОАК), член правительства без портфеля (официально) Ван Юн (Ляонин, р. 1955; Главная
космическая компания), министр иностранных дел Ван И (Пекин, р. 1953), глава секретариата Госсовета (Аппарат правительства) и начальник тарифного
комитета Сяо Цзе (Ляонин, р. 1955), министр общественной безопасности Чжао Кэчжи (Шаньдун, р. 1953).
Немаловажную роль в управлении Госсоветом играет член Госсовета КНР, начальник Секретариата Сяо Цзе. Он выходец из Ляонина (р. 1957); окончил
Народный университет (как и вице-премьер Лю Хэ); сделал карьеру в Министерстве финансов, вице-губернатор провинции Хунань, глава Налогового управлении
КНР (2007–2013, считается самым молодым назначенцем), в 2013–2016 гг. — заместитель начальника Секретариата Госсовета КНР, в 2016–2018 гг. — министр
финансов КНР. Важная деталь о Сяо Цзе не отражена в его официальной биографии на сайте Госсовета КНР — он курирует тарифные вопросы в китайско-
американской торговой сделке, получив в ноябре 2018 г. пост главы Комитета по тарифам КНР(国务院关税税则委员会), который по сути является основным
приводным механизмом при внешнем представительстве Лю Хэ в общении с американской стороной.
В составе высшего руководства Госсовета КНР обращает на себя внимание не только засилье бывших комсомольских руководителей (премьер, все вице
премьеры, министр общественной безопасности), но и то, что почти все руководители являются выходцами из трех провинций на побережье Желтого моря или
Бохайского залива — Шаньдун, Ляонин, Хэбэй. Второй и последний блок формируют кадры с берегов Янцзы и лежащего в устье Янцзы Шанхая. Представителей
Южного Китая, Северо-Западного Китая, Северо-Восточного Китая и даже Центрального Китая в высшем составе руководства правительства нынешнего состава
КНР нет, что не способствует единству страны в современной тяжелой экономической ситуации. В связи с этим кардинально иной состав, географически и
сущностно противоположный, представляют группы, близкие Си Цзиньпину, — выходцы из провинций Северо-Западного Китая, провинций Чжэцзян, Фуцзянь и
субэтнических групп хакка, населяющих несколько провинций Южного Китая. Как и в группе Си Цзиньпина, в группе Комсомола –Госсовета представлены
выходцы из Шаньдуна, которые в силу географического положения провинции «разорваны» между различными центрами влияния, однако имеют шанс заявить о
себе как о консолидированной силе при определенных политических обстоятельствах.
При изучении премьеров Госсовета КНР бросается в глаза их незначительное количество, гораздо меньшее, чем число генеральных секретарей Компартии
Китая и председателей КНР: Чжоу Эньлай (1949–1976), Хуа Гофэн (1976–1980), Чжао Цзыян (1980–1987), Ли Пэн (1987–1998), Чжу Жунцзи (1998–2003), Вэнь
Цзябао (2003–2013). Из чего можно сделать вывод, что реальная административная власть премьеров Госсовета значительнее и устойчивее власти партийных
лидеров и номинальных руководителей государства: при этом наиболее крупной политической фигурой с точки зрения современной китайской истории является
не Мао Цзэдун, а Чжоу Эньлай. По устойчивости административных руководителей с премьером Госсовета может сравниться только руководитель Народного
банка Китая (центральный банк), также носящий фамилию Чжоу — Чжоу Сяочуань, который занимал пост директора Народного банка с 2002 по 2018 г., то есть
при трех генеральных секретарях и двух председателях КНР.
Распределение курируемых министерств между вице-премьерами не зафиксировано в открытом доступе. Однако из анализа прессы можно сделать следующие
выводы о входящих в сферу ответственности каждого вице-премьера министерствах:
Хань Чжэн: Комитет по реформам и развитию, Министерство финансов, Министерство природных ресурсов, Министерство экологии и окружающей среды,
Министерство жилья, городского и сельского строительства.
Сунь Чуньлань: Министерство образования, Министерство здравоохранения, Министерство спорта, Министерство военных ветеранов.
Ху Чуньхуа: Министерство сельского хозяйства, Министерство коммерции.
Лю Хэ: Министерство промышленности и информатизации, Министерство науки и технологий.
[1] roles(reader-all)
Китайская власть - Генеральная прокуратура (人民法院和人民检察院) и Верховный народный суд (最高人民法院)
Генеральная прокуратура (人民法院和人民检察院) и Верховный народный суд (最高人民法院)
В гражданском силовом блоке также возникло серьезное присутствие выходцев из Шаньдуна — Чжао Кэчжи усиливает глава Верховной народной прокуратуры
Чжан Цзюнь (张军).
Верховный народный прокурор, согласно Конституции КНР (глава 3 часть 8), избирается голосованием парламента. Парламент по представлению верховного
прокурора утверждает заместителей и прокуроров, а также прокуроров регионов КНР. Верховный прокурор не может занимать позицию свыше двух сроков
подряд.
Верховный прокурор, как и Чжао Кэчжи, также выходец из Комсомольских региональных руководителей — из комсомольских структур Цзилиня. После
окончания Народного университета в Пекине Чжан Цзюнь попадает в структуры Верховной прокуратуры. В 2001 г. — заместитель верховного прокурора, в 2003–
2005 гг. — замминистра юстиции, в 2005–2012 гг. — вновь заместитель верховного прокурора, в 2012–2017 гг. — заместитель председателя Центрального
комитета контроля и законности Компартии Китая, в 2017–2018 гг. — министр юстиции, с марта 2018 г. — верховный прокурор.
Из четырех заместителей верховного прокурора трое являются выходцами из провинции Чжэцзян, среди замов верховного прокурора на 2020 г. не было ни
одного выходца из Комсомола.
Верховный народный суд (最高人民法院)
Верховный народный судья, согласно Конституции КНР, избирается голосованием парламента. Верховный народный судья не может занимать должность свыше
двух сроков подряд.
Пост верховного народного суда второй и последний срок занимает один из двух самых высокопоставленных выходцев из провинции Хубэй и руководства
Комсомола, бывший генеральный секретарь Комсомола (1998–2006) Чжоу Цян (周强). Чжоу Цян начал свой политический путь из молодежных бригад
Культурной революции провинции Хунань, позже вернулся в нее в качестве одного из руководителей обкома, затем перебрался в руководство Верховного
народного суда. Основанием для назначения на эту должность стала длительная карьера в Министерстве юстиции.
Последние изменения в составе восьми заместителей Чжоу Цяна говорят о появлении в ВНС представителей блока Си Цзиньпина и Шаньдуна. В апреле 2020 г.,
наряду с появлением нового министра юстиции, в структуру Верховного суда была инкорпорирована Хэ Цзя — уроженка Шаньдуна, в 2017–2018 гг. глава ЦКК
провинции Шэньси, замсекретаря обкома Шэньси, глава провинциальной партийной школы 2018–2020 гг. Инкорпорация такого кадра говорит о высокой степени
важности «хубэйской группы», второй представитель которой является названным «преемником» Си Цзиньпина — Ху Чуньхуа.
[1]
[2] roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Энергетика клана: откуда черпает свою энергию Си Цзиньпин?
(без изменений) Энергетика клана: откуда черпает свою энергию Си Цзиньпин?
У каждого политического клана в Китае есть своя мощная энергетическая база. У кланов Южного Китая это атомная энергетика; у «комсомольцев» — самая
большая гидроэлектростанция в мире «Три ущелья» на реке Янцзы, солнечная и ветроэнергетика; у разгромленного шаньсийского клана (соседняя с Шэньси
провинция Шаньси) — своя угольная империя, дело которой с конца 2012 г. гибнет под ударами кампании борьбы за экологию, развернутой в госпрессе Китая, а
также в связи с арестами глав угольных корпораций и руководства провинции.
А откуда черпает свою энергию новый генеральный секретарь? Генеральный секретарь черпает свою энергию прямо из-под земли, центр которой представляет
собой гигантский ядерный реактор. Заброшенная в Китае почти на 40 лет геотермальная энергетика в буквальном смысле воскресла с приходом к власти Си
Цзиньпина. И не где-нибудь, а в древней столице династии Цинь — Сяньяне, расположенном в родной провинции нового генсека Шэньси. Сегодня город, под
которым, по легендам, находится подземная, загробная столица императора Цинь Шихуана, стал столицей самой экологически чистой энергетики мира.
В 2012 г. в Китае было лишь три места выработки геотермальной энергии, которые обеспечивали всего 28 мегаватт энергии в год. Для сравнения:
гидроэлектростанция «Три ущелья» приносила Китаю в тысячу раз больше. Но спустя три года объем вырабатываемой геотермальной энергии увеличился более
чем в три раза и к концу 2015 г. составляет уже 100 мегаватт. Развитие геотермальной энергетики — не только возобновляемой и наиболее чистой энергетики,
но и практически неуязвимой даже для ядерных ударов противника — внесено в 13-ю пятилетку (2016-2020 гг.) развития китайской экономики в качестве одной
из самых важных целей. Не стоит сомневаться, что угольная проблема будет решена не в пользу природного газа, а, при сохранении власти «шэньсийской
группы», в пользу «энергии Си Цзиньпина».
Обычный способ реализации любой китайской стратегии предполагает период небольших пилотных проектов с максимально быстрым развертыванием
нововведения в масштабах всей страны, этому в немалой степени будут способствовать исландские инженеры, уже многие годы работающие в Китае на
аналогичных проектах.
Потенциал геотермальной энергии огромен, об этом недвусмысленно пишет главный печатный орган КПК «Жэньминь Жибао»:
«Потенциал геотермальной энергии Китая можно ориентировочно приравнять к 853 млрд. т угля, она может заменить его в качестве источника
энергоресурсов. Разведка геотермальной энергии способствует реструктуризации энергопотребления, так как расход угля составляет 66% всех
потребляемых ресурсов».
Создание скважин, ведущих в глубь земли на многие километры, может занять годы, однако экологический потенциал и возобновляемость данного источника
энергии, а также любовь китайцев к ведению подземных работ не оставляют никакого сомнения в стопроцентной гарантии реализации стратегии «подземной
энергетики» Китая уже в ближайшие 5–10 лет.
Совсем в другом свете видится обнаружение в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, также лежащем на Шелковом пути, огромного подземного моря. Самая
главная проблема Северного Китая — отсутствие нужного количества рек для нагревания воды на станциях геотермальной энергии — может быть решена и
таким нетрадиционным путем. Само море, если оно находится на глубине более двух километров, представляет собой огромную кипящую кастрюлю, воду в
которую закачивать не надо.
Реализацией данной программы занимается Sinopec Star Petroleum, которая уже вложила в развитие отрасли 150 млн. долл. Китай как территория, на которую
приходится 1/6 геотермальных ресурсов планеты, намерен завершить дело первого министра энергетики КНР Ли Сыгуана и увеличить выработку геотермальной
энергии до 2 гигаватт. Для сравнения: в Исландии, которая в два раза меньше провинции Шэньси, геотермальной энергетикой вырабатывается 660 мегаватт, в
США — 3,5 гигаватта. roles（reader-all）
Китайская власть - Государственный комитет здравоохранения （国家卫生健康委员会）
Государственный комитет здравоохранения （国家卫生健康委员会）
В период вспышки ОРВИ в I и II кварталах 2020 г. обнаружилась совершенно новая роль Комитета по здравоохранению КНР, значение которого с колоссальным
бюджетом в 23 млрд. юаней и без того было велико в системе органов государственной власти Китая.
Первым и, как кажется, далеко не последним стало аномальное для китайской системы власти понижение заместителя министра здравоохранения Ван Хэшэна
до начальника Комздрава проблемной провинции Хэбэй. Коллизия с комсомольским деятелем из области здравоохранения заключается в том, что Ван Хэшэн до
сих пор числится на сайте Комздрава заместителем министра, а в официальной прессе он проходит с титулом «член постоянного комитета обкома Хубэй» и
значится начальником местного Комздрава. Ван Хэшэн, уроженец Хэбэя, на протяжении кризисного периода Тяньаньмэнь держал оборону против китайского
ГКЧП в виде армейской верхушки, будучи секретарем Комсомола Тяньцзиньского медицинского института （ТМИ） с 1988 по 1997 г., в 1997–2002 гг. —
замсекретаря парткома ТМИ, с 2002 по 2014 г. — в системе руководства здравоохранением Тяньцзиня. С 2014 по 2016 г. — в руководстве отдела пропаганды
Тяньцзиня. С 2016 г. — член комсомольского актива второго по важности географического центра Комсомола Тяньцзинь, становится заместителем Комитета
здравоохранения КНР. Ван Хэшэн, по сути, являлся первым заместителем здравоохранения, и сегодня комитет и его руководство подвергнуто децентрализации,
которая прекратится, скорее всего, не раньше 2021–2022 гг. Интересно, что коллега Ван Хэшэна из Министерства общественной безопасности замминистра
Сунь Лицзюнь также переместился в Ухань, сохранив статус после февраля 2020 г., однако в апреле был арестован.
Непосредственный руководитель Комитета Ма Сяовэй （马晓伟） и секретарь парткома — уроженец провинции Шэньси, совмещает позицию с должностями
руководителя Медицинской ассоциации Китая и заместителя руководителя Фонда Сун Цинлинь. Ма Сяовэй стремительно взлетел по карьерной лестнице, став
главой здравоохранения провинции Ляонин, практически сразу перейдя в 2001 г. на пост заместителя министра здравоохранения, однако лишь в 2013 г. сменил
бессменного аньхойского министра Ли Бинь （李斌）, которая руководила ведомством с 2013 по 2018 г., а 27 мая 2020 г. получила важную позицию секретаря
законосовещательного НПКСК, руководит которым также ее земляк и бывший секретарь обкома Комсомола Аньхой Ван Ян. Ли Бинь занимала руководящие
должности в наиболее комсомольских регионах — Цзилинь （вице-губернатор, 2001–2007）, Аньхой （2011–2013）.
В середине 2020 г. из семи заместителей министра трое （не считая Ван Хэшэна） — бывшие руководители комсомольских организаций Шаньдуна, Шэньси и
Внутренней Монголии.
До начала засилья Комсомола в Комздраве руководство здравоохранением （2007–2013） осуществлял Чэнь Чжу （р. 1953）, уроженец Шанхая, профессор
Медицинского института при Шанхайском университете коммуникаций. Ныне, что естественно для членов «шанхайской политической группы», возглавляет
Китайское общество Красного Креста.
За последние 20 лет борьба с эпидемиями приобрела острый политический характер в Китае: в период первого мощного импульса мирового экономического
кризиса, запущенного финансовым кризисом 2001 г., в Китае проходил политический трансфер власти от шанхайского генсека Цзян Цзэминя к «комсомольской
группе» во главе с Ху Цзиньтао: Цзян Цзэминь в 2002–2004 гг. поэтапно отказывался от высших государственных постов, и на апогей трансфера пришлась
эпидемия SARS （非典型肺炎） в апреле 2003 г. В результате эпидемии от власти был отстранен врач Цзян Цзэминя и министр здравоохранения Чжан Вэнькан （张文
康）, бывший замначальника санитарного управления Департамента тыла НОАК. Через год после эпидемии, вину за которую возложили на «шанхайскую группу»,
с поста председателя Центрального военного совета Компартии был отстранен Цзян Цзэминь, и власть полностью перешла в руки «комсомольской группы».
Абсолютно естественно было то, что пост главы здравоохранения был передан вице-премьеру У И （吴仪）, «победившей SARS». У И — уроженка города Ухань,
провинция Хубэй, выходец из промышленного комплекса Министерства нефтяной промышленности. Перед назначением на пост вице-мэра Пекина в 1988 г.,
бурлящего от студенческих протестов, она некоторое время работала в структурах обкома Хунань, родной провинции Ху Яобана, комсомольского генсека,
ставшего иконой протестной Тяньаньмэнь. В 1991–1997 гг. У И — замминистра и министр внешней торговли, основные усилия она направляет на
конструирование растущих торговых связей с США. После занятия должности вице-премьера при комсомольском председателе КНР Ху Цзиньтао и на период
эпидемии SARS занимает и должность главы ведомства здравоохранения. Отметим очевдиное противоречие: непрофильный министр, отвечающий за внешнюю
торговлю, де факто за укрепление связей с США, и имеющий далекий от здравоохранения профиль деятельности, назачается на пост главного «борца» с
эпидемией. Такое совмещение деятельности – нетипично для китайской государственной системы. С 2004 г. — руководитель Комитета по профилактике ВИЧ. В
2008 г. покидает пост вице-премьера.
Интересно, что в системе многочисленных исследовательских центров и общественных организаций Комздрава есть и Фонд имени Ма Хайдэ （马海德基金会）,
известного венеролога, гражданина США, уроженца Ливана Джорджа Хэйтема （Ма Хайдэ — китайское имя）, личного врача Мао Цзэдуна и части руководителей
КНР во время Гражданской войны.
Нынешний Комздрав появился в результате очередной реорганизации Госсовета КНР в марте 2018 г. — слияния Комитета по здравоохранению и плановому
деторождению, Секретариата Малой группы руководителей по углублению реформы системы здравоохранения и лечения, а также передачи новому ведомству
функций Секретариата Всекитайского комитета по работе с пожилыми, полномочий контроля за рамочным договором по ограничению курения Минпрома КНР,
полномочий контроля за здоровьем в сфере безопасности на производстве МЧУ, контроля за Ассоциацией пожилых Министерства гражданской администрации.
Выделенными из состава Комздрава остаются:
под прямым подчинением Госсовета — Управление медицинских гарантий[4], выполняющее функции закупок лекарственных средств, а также распоряжения
фонда медицинских гарантий[5]. С 2018 г. Управление возглавляет уроженец Аньхой, бывший помощник министра финансов Ху Цзиньлинь （胡静林）;
под управлением Комздрава — Управление контроля за лекарственным средствами. Возглавляет управление Ли Ли （李利）, уроженец Цзянси, до назначения в
Управление в 2018 г. проработавший в родной провинции, достигнув поста вице-губернатора.
[1] , стр. 32.
[2]
[3] Планирование перестало быть актуальным после отмены ограничения на рождение одного ребенка и фиксации обратного процесса в демографии Китая.
[4]国家医疗保障局.
[5]医疗保障基金.
[6]国家药品监督管理局. roles（reader-all）
Китайская власть - （без изменений） Министерство культуры и туризма （文化和旅游部）
（без изменений） Министерство культуры и туризма （文化和旅游部）
Важнейшим административным слиянием в последние годы стало образование суперминистерства Культуры и туризма в марте 2018 г.
В отличие от прежних руководителей-«комсомольцев» — Цай У （2008–2014）, уроженца Ганьсу, выходца, как и все министры культуры, из органов пропаганды
обкомов и ЦК, а также руководителя Комсомола провинции Цзянсу Сунь Цзячжэна （孫家正）, возглавлявшего министерство Культуры в 1998–2008 г., — министр
Ло Шуган（雒树刚）, возглавлявший ведомство шесть лет （2014-2020）, хотя и близок к Комсомолу, но принадлежит к иному, отличному от того крыла, которое
представляет премьер Ли Кэцяна, — выходцев из Народного университета.
Однако с назначением на пост министра культуры Ло Шуган утратил пост главы Комитета цивилизационного и духовного строительства ЦК. За сильно
просевший из-за вспышки респираторного заболевания туризм в новом министерстве отвечал руководитель бывшего Управления туризма, замминистра Ли
Цзиньцзао （李金早）, уроженец Хубэй, секретарь одного из крупнейших центров внутреннего туризма Гуйлинь, руководитель Гуанси-Чжуанского автономного
района. В последние годы Ху Цзиньтао — замминистра коммерции, с 2014 г. — глава Управления туризма КНР.
Ли Цзиньцзао был в составе группы руководителей, выходцев из Хубэй и Комсомола, принявших решение о локдауне в ряде регионов и отраслей, в частности Ли
Цзиньцзао еще до собрания ПК Политбюро 25 января ввел запрет на выезд китайских туристов за рубеж. Ли Цзиньцзао был задержан 4 сентября 2020 года.
Нового руководителя, отвечающего за туризм на ноябрь 2020 года назначено не было.
Министр Ло Шуган покинул свой пост по достижению возраста, заняв позицию заместителя главы Комитета по культуре НПКСК.
Его сменщинк Ху Хэпин 胡和平, уроженец Шаньдуна, Линьи (1962), как и его однофамилец Ху Цзиньтао окончил факультет гидротехники Университета Цинхуа,
после учебы в Японии, сделал карьеру в Университете Цинхуа, в 2008-2013 годах, во время последнего срока генсека Ху Цзиньтао, Ху Хэпин секретарь парткома
университета. После прихода Си Цзиньпина на пост Председателя КНР, Ху Хэпин буквально идет по его следам: возглавляет Орготдел обкома Чжэцзяна, входит
в состав руководства обкома Шэньси, с 2016 по 2018 год является губернатором Шэньси, с 2017 года – секретарь обкома Шэньси. В июле 2020 года Ху Хэпин
занимает пост замначальника Отдела пропаганды ЦК и министра Культуры и туризма, занимая также пост секретаря парткома ведомства. В силу возраста Ху
Хэпин вероятный кандидат в основной состав Политбюро 20-ого съезда в 2022 году и на должность начальника Отдела пропаганды ЦК. Ху Хэпин не занимал
руководящих постов в Комсомоле, однако данные его биографии говорят о тесной связи с Комсомолом. Возможно также рассматривать Ху Хэпина как часть
большой Шаньдунской группы.
[1] Уроженец Хэбэй, 1978-1982 – Народный университет Китая, начальник политуправления основного партийного журнала по вопросам теории «Цюши»,
начальник управления теории Отдела пропаганды ЦК, с 2013 по 2018 году входил в состав членов Центрального комитета контроля, что является нетипичной
практикой для руководителей гражданского блока. roles(reader-all)
Китайская власть - Министерство промышленности и информатизации ( 工业和信息化部)
Министерство промышленности и информатизации ( 工业和信息化部)
Министерство промышленности и информатизации (далее Минпром) — одно из самых могущественных гражданских министерств, регулирующих
промышленность и телекоммуникации крупнейшего промышленного производителя в мире. Расходы ведомства в 2019 г. составили 59,232 млрд. юаней.
Министерство, которое, по сути, отвечает за развитие КНР как новой индустриальной державы, исторически состоит из кадров Министерства электронной
промышленности КНР, одним из министров которого (1983–1985) стал будущий шанхайский генеральный секретарь Цзян Цзэминь.
После ряда трансформаций в 2008 г. по итогам очередной реформы структуры Госсовета на основе Министерства информационного производства и Комитета
оборонной науки и техники был создан нынешний Минпром.
В 2010 г. выходца из нефтяной отрасли Ли И-чжуна (李毅中) сменил министр Мяо Вэй (苗 圩; р. 1955), который бессменно руководит министерством при двух
генсеках. О степени влияния Мяо Вэя говорит тот факт, что он занимает одновременно должность министра и главы парткома министерства, что не настолько
характерно для исполнительной власти. Министр промышленности окончил Хэфэйский промышленный университет (провинция Аньхой), после чего делает
карьеру в автомобильной отрасли и в ведомствах будущего Минпрома, а к 1999 г. занимает пост директора крупнейшего в мире производителя грузового
автомобильного транспорта «Дунфэн», расположенного в провинции Хубэй. С 2005 по 2008 г. — секретарь горкома города Ухань, столицы провинции Хубэй,
откуда переходит на пост замминистра промышленности.
2020 год оказался сложным для представителей Хубэй – Мяо Вэй, министр, бессмено руководивший министерством еще с генсека Ху Цзиньтао, был смещен в
июле-августе 2020 года. В июле на позиции секретаря партячейки министерства его заменил Сяо Я-цин, выходец из алюминиевой отрасли, сыгравший важную
роль в реформе госактивов. В авусте Сяо Я-цин занял кресло министра. Биография Сяо Я-цина подробно описана в разделе, посвященном Комитету
госимущества КНР.
Под личным контролем министра промышенности — вопросы взаимодействия с Госуправлением оборонной промышленности, науки и техники, а также
Госуправление по сбыту табачной продукции, связь с которым существует у целого ряда ведущих лидеров «комсомольской группы».
В огромной структуре Минпрома, который также отвечает за контроль над интернетом, помимо многочисленных центров исследований и мониторинга, на
бюджетном балансе находятся Пекинский авиакосмический университет, Пекинский политехнический университет, Нанкинский авиакосмический университет,
Нанкинский политехнический университет, Харбинский университет промышленности, Харбинский политехнический университет, Северо-Западный
промышленный университет.
Заместители министра промышленности и их сфера ответственности[3]:
Го Кайлан (郭开朗), уроженец Шаньдуна (1960), Министерство угольной промышленности, вице-губернатор провинции Хунань (2005–2016), возглавляет группу
ЦКК при Минпроме.
Чэнь Чжаосюн (陈肇雄)[4], уроженец Фуцзянь (1961), карьера в Академии наук КНР, Институте вычислительной техники, в Китайской корпорации электронного
информационного производства, вице-губернатор Хунань (2007–2015). Курирует Департамент развития информационных технологий, Департамент развития
информационных коммуникаций, Департамент управления информационных коммуникаций, Управление сетевой безопасности, Департамент повышения
квалификации, Управление ведомственного обслуживания.
Чжан Кэцзянь (张克俭), уроженец Цзянсу (1961), член парткома Минпрома, замминистра, начальник Государственного космического агентства, начальник
ведомства атомной энергетики[5], начальник и секретарь парткома Управления оборонной промышленности, науки и техники. Окончил Университет НОАК,
доктор наук. Замминистра и начальник вышеуказанных ведомств с мая 2018 г.
Ван Цзяпин (王江平), корнями из провинции Сычуань (1964), выходец из химической промышленности и структур Минпрома провинции Гуйчжоу, в 2013–2015
гг. — вице-губернатор Гуйчжоу. Курирует Управление малых и средних предприятий, Департамент промышленного сырья, Департамент потребления
промышленных товаров. Замминистра с марта 2018 г.
Синь Гобинь (辛国斌), уроженец Хэйлунцзяна (1965), выходец из фармацевтической отрасли, в 2013–2015 гг. — вице-губернатор провинции Цинхай. Замминистра
с 2015 г. Курирует Бюджетный департамент, Управление энергосбережения и комплексного использования, Департамент промышленности оборудования.
Ван Чжицзюнь (王志军), уроженец Внутренней Монголии (1965), выходец из Комитета по реформам и развитию. С января 2019 г. — заместитель министра,
курирует Департамент планирования, Департамент науки и техники, Департамент безопасности производства, Департамент электронной информации,
Департамент международного сотрудничества, Управление по работе с пенсионерами.
Чжан Цзяньминь, уроженец провинции Хэбэй (1964), начальник Управления сбыта табачной продукции. Выходец из угольной промышленности провинции
Шаньси, вице-губернатор Шаньси в 2008–2010 гг., вице-губернатор Цинхай в 2010-2016 гг., зампредседателя правительства Внутренней Монголии в 2016–2018
гг. Руководит управлением с 2018 г.
Тянь Юйлун (田玉龙), главный инженер министерства, выходец из авиакосмической промышленности.
[1]
[2] 东风, «Восток».
[3] По состоянию на август 2020 года.
[4] Покинул пост 8 июня 2020 г., о новом назначении на момент написания книги было неизвестно.
[5] В официальных документах не дается точного названия ведомства. roles(reader-all)
Китайская власть - Министерство транспорта (中华人民共和国交通运输部 )
Министерство транспорта (中华人民共和国交通运输部 )
В максимально закрытой от внешних наблюдателей системе китайской власти информацию о реальном распределении полномочий между группами влияния
можно получить только в случае чрезвычайных ситуаций, системных решений о смене руководства, а также о замене высшего руководящего состава того или
иного органа власти.
Министерство транспорта КНР, с китайского название которого переводится как Министерство коммуникаций и транспорта, не исключение. Оно испытывает
значительные трансформации, так как является одним из ключевых министерств, инструментов развития и системы распределения огромных средств в
экономике Китая.
23 июля 2011 г. — в предпоследний год правления «комсомольского» генсека Ху Цзиньтао — произошло крушение скоростного поезда в районе Вэньчжоу, в
провинции Чжэцзян, что стало триггером для перераспределения влияния в министерстве, появления сложной иерархической и финансовой «матрешки»:
Министерство железных дорог было упразднено, вместо него Управление железных дорог было подчинено Министерству транспорта, но самое главное, что из
состава Управления железных дорог было создана отдельная госкомпания — Корпорация железных дорог Китая, глава которой, не будучи руководителем
исполнительной власти, занял место в китайском парламенте ВСНП. Самое интересное, что объем финансирования указанных структур обратно
пропорционален их положению в формальной властной иерархии: компания располагает бюджетом в 116 млрд. юаней, а Министерство — лишь 11 млрд. юаней.
Дело в отношении министра железных дорог Лю Чжицзюня (刘志军) после инцидента в июле 2011 г. можно назвать наиболее крупным антикоррупционным
скандалом в период правления Ху Цзиньтао, наряду с делом против секретаря горкома Шанхая — Чэнь Ляньюя.
Уроженец провинции Хубэй, секретарь комсомольского комитета Уханьской железной дороги делал карьеру в системе региональных управлений железных
дорог, за единственным исключением: в 1992–1993 г. Лю Чжицзюнь назначается секретарем парткома Управления оборонной промышленности провинции
Хубэй, что указывает на его тесные связи с регионалами провинции Хубэй. С 1994 по 1996 г. Лю Чжицзюнь введен в руководство министерства, с 1996 по 2003 г.
(последние годы правления шанхайского генсека Цзян Цзэминя) он замминистра, а после прихода комсомольского генсека Ху Цзиньтао становится министром
железных дорог, которое и возглавляет до 2011 г. С уверенностью можно назвать Лю Чжицзюня членом большой «комсомольской группы», ее хубэйского
ответвления, а утрату власти — результатом внутриполитической борьбы, ведущейся против «комсомольской группы». Перед упразднением министерства его
возглавляет уроженец Цзянсу, родной провинции Цзян Цзэминя, Шэн Гуанцзу (盛光祖). Шэн начал карьеру с должности руководителя Нанкинского участка
Шанхайского управления железных дорог, до назначения руководителем министерства более десяти лет провел в руководстве Главного таможенного
управления КНР, уступив там место «шанхайцу» Юй Гуанчжоу. После преобразования министерства в корпорацию ее также возглавляет Шэн Гуанцзу, он уходит
в 2016 г., уже при Си Цзиньпине, на пост замглавы Финансового комитета парламента ВСНП. Во время прихода Шэн Гуанцзу к власти в министерстве против
него на Западе была развернута кампания черного пиара, в частности через BBC.
На место руководителя Китайской железнодорожной корпорации приходит шанхайский «комсомолец» Лу Дунфу (陆东福), в 1981–1986 гг. — глава комсомольской
организации Шанхайской железной дороги, 13 лет проведший в руководстве регионального управления. Лу Дунфу занимает руководящую позицию в
корпорации до сих пор. Уроженец Цзянсу, фактически являясь руководителем де-факто исполнительной власти, а де-юре госкорпорации, при этом является
членом парламента ВСНП с марта 2018 г., где с декабря 2018 г. даже входит в руководство Комитета по защиты окружающей среды и природных ресурсов. Вряд
ли такое мыслимо в каких-либо других политических реалиях — когда глава ведущей госкорпорации является ведущим законодателем страны. Такой
уникальный случай может быть продиктован и тем, что на этой взрывоопасной позиции требуется и максимальная защита от политического давления.
Вторая надстройка госкомпании, главой парткома которой также является сам руководитель Лу Дунфу, — Управление железных дорог, входящее в состав
министерства. До ноября 2019 г. должность начальника управления пустовала — и это тоже уникальная ситуация для Китая, а с ноября была занята Лю
Чжэнфаном (刘振芳), карьера которого только в составе Министерства железных дорог не дает оснований причислить его к какой-либо группе, за исключением
единственной детали: Лю — уроженец района Чжэндин провинции Хэбэй, с которого началась политическая карьера Си Цзиньпина в региональных органах
власти.
При этом в самом руководстве Министерства транспорта также наблюдаются крупные перемены, носящие знаковый характер: с сентября 2016 г. на должность
министра транспорта приходит Ли Сяопэн (Ли «Маленький Пэн»; р. 1959), потомственный руководитель — сын сычуаньско-шанхайского премьера Ли Пэна,
уроженец Чэнду, столицы провинции Сычуань. Научную карьеру Ли Сяопэн делает в области исследования электросетей и энергогенерации: в 1999–2008 гг. он
работает в должности директора структурного подразделения энергокорпорации «Хуанэн» (中国华能), на короткий срок, в 2001–2002 гг., занимая и должность
заместителя электрического царства Китая — Китайской электрической корпорации. С началом второго срока комсомольского генсека Ху Цзиньтао и трансфера
власти Ли Сяопэн уходит на позиции регионального руководителя провинции Шаньси, с 2008 по 2016 г. занимая посты губернатора и заместителя секретаря
обкома провинции: за этот период в провинции, которая является одним из северных оплотов Комсомола и лояльной ему угольной промышленности, идет
мощная антикоррупционная кампания. Трудно представить, что сын премьера, выступившего против Комсомола на Тяньаньмэнь, препятствовал такому
демонтажу северной ветви демократических реформаторов Китая. Ли Сяопэн еще не занимает постов в Политбюро, однако можно утверждать с большой
уверенностью, что такой пост он может занять по итогам 20-го съезда, в том числе и из позиции регионального руководителя — Чунцина, Шанхая, Гуандуна —
или своей собственной родной провинции Сычуань, став первым членом Политбюро из Сычуани спустя 30 лет после разгрома группы по итогам противостояния
с Комсомолом на Тяньаньмэнь. Не исключено, что идея преемственности потомственных руководителей, которая сыграла в пользу Си Цзиньпина, среди
партийной военной аристократии может сыграть и в пользу Ли Сяопэна, однако для этого потребуется не только сплоченная работа «сычуаньской группы»
вместе с главой МГБ сычуаньцем Чэнь Вэньцином: смогут ли они нащупать политический консенсус среди нарастающих «чжэцзянской» и «шаньдунской» групп
и сыграть среди военных и силовых группировок, как Си Цзиньпин, не допустив ошибки Чжоу Юнкана – Бо Силая, — остается вопросом ближайшего
десятилетия.
В иерархической матрешке власти в Минтрансе Ли Сяопэн не главный элемент: главой министерства является руководитель парткома министерства Ян Чуньтан
(杨传堂), уроженец Шаньдуна (р. 1954), как и министр силового блока Чжао Кэчжи и верховный народный прокурор Чжан Цзюнь, выходец из шаньдунского
Комсомола, как и Чжао Кэчжи, связан с руководством в городе Дэчжоу, Шаньдун, с 1993 до 2003 г. — в руководстве Тибета. В 2003–2004 гг. — губернатор
Цинхая, с 2004 г. — секретарь райкома Тибета, с 2006 — замглавы Комитета национальностей, с 2011 г. — глава Главного комитета снабжения.
В последний год власти Ху Цзиньтао, в преддверии 18-го съезда, в июле 2012 г. Ян Чуаньтан занимает пост главы парткома министерства, в августе
естественным образом получает должность министра, однако Ли Сяопэн вытесняет шаньдунского «комсомольца» с поста министра в сентябре 2016 г., что
означает ослабление позиций Комсомола в транспорте и появление там инородной группы, не связанной с Комсомолом единством интересов.
В министерстве, которое курирует железные дороги, в том числе вершину технологической мысли и гордость Китая — скоростные железные дороги,
автомобильные дороги, воздушные перевозки, портовое хозяйство, внутригородской транспорт, а также огромную почтовую систему, каждое управление —
отдельное царство, и руководители этих управлений также очень важны для изучения распределения власти в министерстве.
Почтовое управление возглавляет уроженец Шаньдуна Ма Цзюньшэн (马军胜), за дорожное управление и строительство отвечает также уроженец Шаньдуна Дай
Дунчан (戴东昌), а Управление гражданской авиации возглавляет уроженец Шэньси Фэн Чжэнлинь[4].
[1]
[2] 湖北省国防工办.
[3] , Бюджет 1,5 млрд. юаней.
[4] . Бюджет 18 млрд. юаней. roles(reader-all)
Китайская власть - Министр «без портфеля» Ван Юн (王勇)
Министр «без портфеля» Ван Юн (王勇)
Единственный член Госсовета КНР, у которого, согласно открытым данным, нет министерской должности, — Ван Юн, выходец из авиакосмической сферы,
скорее всего, является главой ведомства, курирующего развитие космической программы Китая.
Уроженец Ляонина (р. 1955), окончил Харбинский промышленный университет. В период максимального обострения советско-китайских отношений —
военнослужащий Хэйлунцзянского производственно-строительного корпуса, офицер.
Второе образование получил в Пекинском университете теле- и радиовещания. С 1992 г. работал в Министерстве авиации и космоса. Руководитель крупного
авиакосмического производства. С 2000 г. — в Орготделе ЦК, в 2001–2003 гг. — начальник Пятого управления Орготдела ЦК, курирующего назначения в
госкорпорации. С 2003 по 2008 г. — заместитель главы Госимущества, в 2008 г. — заместитель секретаря Секретариата Госсовета КНР. В 2010–2013 гг. —
начальник и партийный секретарь Главного государственного управления по контролю качества, инспекции и карантину. С 2013 г. — член Госсовета КНР, член
партийного комитета Госсовета. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Потомок императоров династии Мин — премьер Чжу Жунцзи (1998–2003)
(без изменений) Потомок императоров династии Мин — премьер Чжу Жунцзи (1998–2003)
Чжу Жунцзи, родившийся в 1928 г. и здравствующий по сей день, один из самых колоритных и ярких и в то же время плохо изученных политиков: как и в судьбе
великого премьера Чжоу Эньлая, а также в судьбе отца Си Цзиньпина — Си Чжунсюня, неясно его происхождение. Отец Чжу Жунцзи, носящего фамилию
основателя китайской династии Мин Чжу Юаньчжана и происходящего из родного уезда минского императора Фэнъян (凤阳) в провинции Аньхой, умер до
рождения сына, а мать умерла, когда мальчику было девять лет. Воспитал мальчика из императорской фамилии династии Мин дядя Чжу Сюэфан. Официально
Чжу Жунцзи никогда не подтверждал свои связи с императорской династией.
Чжу занял пост премьера Госсовета на короткие пять лет (1998–2003) и по сути вытеснил еще одну креатуру «сычуаньской группы» Дэн Сяопина — премьера Ли
Пэна, компромиссного политика в период кризиса Тяньаньмэнь. Уход Ли Пэна совпал с периодом антикоррупционного дела в отношении сычуаньца, главы
горкома Пекина Чэнь Ситуна и ознаменовал пик власти «шанхайской группы» — выходцев в том числе из буддийских тайных обществ, сформировавшихся в
борьбе с маньчжурской династией Цин.
Чжу родился в столице провинции Хунань — городе Чанша, а в 1947 г. поступил в Университет Цинхуа, ведущий вуз Китая, еще тогда, когда город
контролировался Нацпартией Гоминьдан и в нем также находились американские войска. После смены флага и объявления о создании КНР Чжу в этот же месяц
вступает в Компартию Китая. Как и Цзян Цзэминь, он связан с тогдашним «хайтеком» и учится на перспективном факультете электрических машин. В
университете Чжу является членом и руководителем университетского Молодежного союза новой демократии (新民主主义青年联盟), так назывался в то время
Комсомол.
После выпуска Чжу сразу же занимает руководящую позицию в одном из департаментов Министерства промышленности Северо-Восточного Китая. С 1952 г.
Чжу начинает делать стремительную карьеру в центральном аппарате Госплана, который, как известно, фактически являлся вторым правительством и
осуществлял масштабный план по инкорпорации Китая в экономику Социалистического блока. Центральный аппарат Госплана возглавляет до 1954 г. креатура
И.В. Сталина — Гао Ган. Однако более вероятно, что Чжу не был связан ни с группой Гао Гана, ни с группой Ли Фучуня, земляка Чжу по месту рождения в
провинции Хунань, который возглавлял Госплан до 1970 г., в связи с тем что Чжу был устранен из ведомства в 1958 г. по обвинению в «правом уклоне», который
был свойствен всей «шанхайской группе». Острая критика Чжу левопопулистской политики «Большого скачка», проводившейся сторонниками Мао, совпала и с
гонением на его семью — их поместье было разрушено в конце 1950-х гг. Чжу был отстранен от руководящих позиций и в течение пяти лет занимался простым
крестьянским трудом в так называемых «Кадровых школах 7 мая» (五七干校), что было высшей степенью унижения, будь он наследником императорской семьи.
В 1975 г. Чжу возвращается на работу в Пекин, где продолжает работу в качестве сотрудника Министерства нефтяной промышленности, а в 1978 г. его
восстанавливают в Компартии. C 1975 по 1979 гг. Чжу занимает должность замначальника Инженерной компании по электрическим коммуникациям
Управления нефтепроводов министерства, заместителя главного инженера, параллельно возглавляя исследовательский отдел НИИ промышленности и
экономики при Китайской академии общественных наук.
Вместе с началом реформ по реализации «китайского НЭПа» Чжу Жунцзи вновь повторяет стремительное превращение из «пешки в дамки» и в 1983 г. в
должности заместителя начальника возглавляет, по сути, альтернативный Госплан — Комитет по экономике и торговле (国家经济委员会), который в течение
последующих двадцати лет меняет название и состав, но остается суперведомством, макрорегулятором реального сектора экономики (комитет был создан Чжоу
Эньлаем, первым руководителем был назначен Бо Ибо, отец Бо Силая). Смена парадигмы экономического развития с государственного планирования на
развитие семейно-кланового конгломерата крупных капиталистических игроков потребовала и смены декораций, и переноса центра тяжести в экономическом
регулировании с Комитета по планированию на Комитет по экономике, возглавил который и по сути стал руководителем экономического развития Китая
потомок императоров Чжу Жунцзи. Чжу руководит ключевым Департаментом по реформам в сфере технологий (1982–1983), выполнявшим задачи перехода от
советской технологической модели и техники в пользу японской, западногерманской, французской и американской, позже возглавляет Комитет до 1987 г., затем
переходит на пост заместителя секретаря горкома Шанхая. Малый — если судить по количеству лет на службе в системе госвласти — опыт Чжу и его
стремительный рост в иерархии фактически с «нуля» до «капитана» китайской экономики свидетельствует о крайне высоком статусе его семьи в системе
внутренней иерархии «шанхайской группы» и его высоком происхождении. Нас не должно смущать, что формально Чжу не был выходцем из Шанхая —
изначально род премьера Госсовета не принадлежал хунаньской глубинке. Чжу говорил на чистом путунхуа, чего нельзя было сказать о хунаньце Мао, которому
требовался дополнительный переводчик с хунаньского диалекта на литературный китайский язык.
История ведомства, в системе которого Чжу построил карьеру, также любопытна: на пике напряжения между «суверенными» и «глобалистскими» силами в 1988
г. оно вновь перестает существовать, влившись в Госплан, а в 1993 г., когда «сычуаньская группа» и военные, ориентированные на суверенный путь развития
страны, сдали свои позиции «шанхайской группе» и примкнувшему Комсомолу, вновь возрождается. После ухода Чжу из правительства в 2003 г. и прихода к
власти комсомольского премьера Вэнь Цзябао Комитет по экономике вновь упраздняется, а его функции передаются уже описанному «Гоцзывэю» — Комитету
по управлению госимуществом, Комитету по развитию и реформам, Министерству коммерции КНР. Комсомол также не потерпел идеи глобального
макрорегулятора, созданного «шанхайской группой» еще при Чжоу Эньлае.
С 1987 г. Чжу руководит Шанхаем в качестве мэра и становится секретарем горкома города. Как и для целого ряда лидеров, эта позиция служит маркером для
дальнейшего роста — первого или второго лица в государстве. Как и Хань Чжэн в составе нынешнего правительства (с 2018), Чжу Жунцзи из кресла секретаря
горкома Шанхая пересаживается в кресло вице-премьера в 1991 г.
В карьере Чжу Жунцзи есть важная особенность, отличающая его от других премьеров Госсовета: перед тем как занять высший пост в иерархии исполнительных
органов власти, Чжу обладает немыслимым для современного Китая объемом власти в финансово-экономической сфере, совмещая пост вице-премьера
правительства и главы Народного банка КНР (центробанк) с июня 1993 по июнь 1995 г. В сентябре 1997 г. Чжу вновь избирается в Постоянный комитет
Политбюро, занимая до марта 1998 г. лишь должность главы малой группы руководителей по вопросам образования, науки и техники. В марте 1998 г. Чжу
Жунцзи окончательно заменяет Ли Пэна на посту руководителя Госсовета КНР, несмотря на то что слухи о плохом здоровье сычуаньского шанхайца
сопровождали его последние пять лет.
Так же как и Чжоу Эньлай и его правые последователи, Чжу значительно сократил госсектор и присутствие на рынке централизованных госкорпораций,
уменьшив число работников госсектора на 35%, то есть оставив без работы 40 млн. человек. Число госслужащих также сократилось вдвое к концу единственного
премьерского срока Чжу. Сосредоточив власть над финансово-экономическим сектором, Чжу по сути провел масштабную приватизацию госсектора и
значительно сократил эмиссию юаня, которая была двигателем развития китайской экономики в период зарубежной блокады после событий на Тяньаньмэнь.
При этом Чжу, действуя в интересах нарождающихся крупных семейных корпораций, сокращал независимость регионов от центра, реализовав налоговую
реформу, при которой средства от сбора налогов поступали в центр и лишь потом распределялись обратно по провинциям. Несомненно, это вызывало
антагонизм региональных групп и находило отклик у противопоставивших себя «шанхайской группе» комсомольцев, чья вечная стратегия заключалась в
максимальной децентрализации и раздаче «суверенитета» регионам «столько, сколько они могли бы проглотить».
Запомнившийся своим ораторским мастерством, Чжу Жунцзи, как и все представители «шанхайской группы», выступал за активную интеграцию Тайваня в
состав КНР, а также выстраивал активные связи с Республиканской партией США. Премьер запомнился и своим реверансом в отношении онтологических,
близких к «шанхайской группе» «триад», назвав их «патриотическими организациями», которые играли ключевую роль в китайской истории в сопротивлении
захватчикам.
Важным эпизодом, который касается взаимодействия группы Си и «шанхайской группы», является инспекционный визит премьера Чжу в Фуцзянь, губернатором
которой был Си Цзиньпин. В результате этого визита была выявлена группа руководителей провинции Фуцзянь, связанных с масштабной сетью контрабандистов.
Этот факт выявляет сложные отношения между «шанхайской группой» и группой руководителей, которые стали фундаментом для возвышения Си Цзиньпина, их
острые противоречия на грани прямого конфликта, и в то же время отражает то мощное основание айсберга власти Си, которое позволило ему не только
преодолеть это давление, но и в 2009 г. стать официальным наследником верховной китайской власти, переиграв и «шанхайскую» и «комсомольскую» группы.
Этот факт нельзя недооценивать при осознании реального объема сил, стоящих за Си Цзиньпином.
Фамилия «Чжу» (朱) значит «красный», «цвет киновари», цвет, ассоциируемый с югом, а имя «Жунцзи», состоит из 镕 — «боевой топор» и 基 — «основа», что
оправдывало резкость премьера в своих открытых речах. Интересно, что имена детей Чжу Жунцзи, сына Чжу Юньлая и дочери Чжу Яньлай, очень похожи на
имя шанхайского премьера Чжоу Эньлая. Сын, Чжу Юньлай, получил образование в Нанкинском институте метеорологии и Университете Висконсина.
Дальнейшая карьера Чжу Юньлая была связана с корпоративным сектором. У супруги Чжу Жунцзи Лао Ань — редкая фамилия, она также уроженка Чанши, в
прошлом — студентка Цинхуа, сотрудник Госплана КНР. «Комсомольский» премьер Чжао Цзыян
Стоит сказать несколько слов о «комсомольском» премьере Чжао Цзыяне 赵紫阳, который сменил на посту премьера «тень Мао» — Хуа Гофэна, занявшего
высший государственный пост после смерти Мао Цзэдуна: вторая волна Культурной революции рвалась довершить свое дело в «демократизации» Китая. Сын
крупного помещика, уроженец столичной провинции Хэбэй, Чжао Сю-е[4] меняет имя на Чжао Цзыян в городе Ухань в 1936 г. Оно означает «пурпурное солнце»
или «пурпурный свет» и отсылает к древней традиции и имени основателя неоконфуцианства Чжу Си, а также имеет четкий религиозный оттенок тайных
обществ. С 1932 г., или уже в 13 лет, Чжао — член Комсомола, в 1935 г., в 15 лет, — активный участник леворадикального комсомольского «Движения 9
декабря» (一二九运动); в 1937 году вступает в Компартию; принимает активное участие в гражданской войне; в начале 1950-х гг. является одним из активных
проводников противоречивой аграрной реформы КНР в Гуандуне, где, поддержанный Мао и «хунань-хубэйской» группой (работает под непосредственным
руководством хунаньца Тао Чжу), вступает в острую конфронтацию с интересами крупных землевладельцев провинции, которые отстаивает Е Цзяньин. Во время
Культурной революции Чжао, однако, сам заклеймен как потомок помещика и отправлен на работу слесарем в соседнюю Хунань. В конце 1970-х Е Цзяньин и
Чжао Цзыян вновь встречаются на самой вершине власти. После смерти Мао и временной отмены поста председателя КНР парламент ВСНП возглавляет Е
Цзяньин (занял пост после смерти маршала Чжу Дэ), а Чжао Цзыян руководит Госсоветом — правительством Китая. Мощный, но скрытый конфликт между
южнокитайским кланом Е и Чжао Цзыяном заканчивается победой Комсомола и масштабной раскачкой страны, поставившей ее на грань раскола в 1989 году.
Сегодня на официальном сайте Госсовета КНР только у Чжао Цзыяна отсутствует фотография и ссылка на биографию[5], что однозначно указывает на
специфику роли Чжао Цзыяна в истории КНР и его государственности. После отставки комсомольского генерального секретаря Ху Яобана Чжао Цзыян занимает
его позицию и продолжает курс на «демократизацию» и поддержку студенческих протестов. Вместо купирования студенческих протестов Чжао Цзыян ратовал
за максимальную открытость, гласность — и требовал максимального освещения в СМИ протестных акций, результат чего был вполне предсказуем. Понимая
тренд на развал страны и воспользовавшись командировкой Чжао в КНДР, высшее руководство Китая обозначило протесты как попытку контрреволюции. 20 мая
1989 г. премьер Ли Пэн объявил о введении военного положения, а Чжао был помещен под домашний арест, где и провел 15 лет в бывшей резиденции
парикмахера последней императрицы Цы Си в Пекине. Чжао умер от легочной недостаточности в январе 2005 г.
На официальном сайте Госсовета КНР, в разделе со списком премьеров Чжао Цзыян — единственный, у которого нет фотографии и активной ссылки на
биографию. Политическая элита КНР оценивает его деятельность именно так. Мы не в праве навешивать ярлыки на политических деятелей Китая, однако
трактовка такой подачи материала на сайте правительства означает, что комсомольский лидер, поддержавший от лица власти протестующих студентов, бросил
вызов самому единству Китая, почти ввергнув его в огонь новой гражданской войны. Для иных, сторонников Чжао, в том числе для лидеров Комсомола, для
которых его комсомольский генсек — икона демократии, эта черная метка — незаживающая рана потерь.
Удивительно, как карьерный путь Чжао Цзыяна — комсомольского генсека и реформатора, попавшего в черные списки китайской партийной истории, —
напоминает путь названного комсомолом «преемника» Си Цзиньпина — Ху Чуньхуа: как и Чжао Цзыян, он побывал секретарем обкома Внутренней Монголии,
Гуандуна и стал вице-премьером. Однако дальше в связи с поправками в Конституцию траектория движения нового комсомольского лидера претерпела
значительную коррекцию.
[1] Династия Мин пришла к власти под лозунгами свержения монгольской династии Юань. Впоследствии часть элиты страны уже руками триад и буддистских
сект сопротивлалась маньчжурской оккупации, установившей в Китае династию Цин.
[2] 17 октября 1919, уезд Хуасянь (滑县) провинции Хэнань – 17 января 2005, Пекин.
[3] Чжао Тинбинь 赵廷宾 владел несколькими гектарами земли в Хэнань.
[4] 赵修业
[5] roles(reader-all)
Китайская власть - （без изменений） Руководители иных министерств и их партийных комитетов （на конец 2020 года）
（без изменений） Руководители иных министерств и их партийных комитетов （на конец 2020 года）
Министерство сельского хозяйства и деревни （农业农村部）
Руководитель партийного комитета, руководитель органа власти:Хань Чаньфу （韩长赋; р. 1954）.Уроженец Хэйлунцзяна. Член Постоянного комитета ЦК
Комсомола, губернатор Цзилинь. Министр с 2009 г.
Предыдущий министр （2006–2009） — Сунь Чжэнцай （孙政才）. Уроженец Шаньдуна, член Политбюро, секретарь Цзилинь, секретарь Чунцина, осужден на
пожизненное заключение в июле 2017 г., будучи действующим членом Политбюро. Назывался в качестве преемника Ли Кэцяна в паре с Ху Чуньхуа после 20-го
съезда.
Министр Ду Цинлинь （杜青林; с 2001 по 2006）, руководитель Цзилинь.
Министерство экологии и окружающей среды （生态环境部）
Партийный руководитель: Сунь Цзиньлун （孙金龙）. Уроженец Хубэй, Уханьский университет, секретарь Секретариата ЦК Комсомола, 2003–2011 гг. — обком
партии Аньхой, замсекретаря Хунань, замсекретаря СУАР. С апреля 2020 г. на текущей позиции.
Руководитель ведомства, министр: Хуан Жунцю （黄润秋）. Уроженец Хунань, карьера в академической сфере исследований гидрологии, замглавы провинциального
заксобрания СНП Сычуани, зампредседателя партии «Общество изучения третьего сентября».
Бывший руководитель ведомства Ли Ганьцзе （李干杰）. Уроженец Хунань. Ныне губернатор провинции Шаньдун. Специалист в области безопасности ядерной
энергетики. Назначение на пост губернатора произошло после информации о сбое в работе АЭС Хайян пров. Шаньдун.
Предшественник – Чэнь Цзинин 陈吉宁 （2015-2017） ныне мэр Пекина.
Министерство природных ресурсов （自然资源部）
Руководитель партийного комитета, руководитель органа власти: Лу Хао （陆昊; р. 1967）. Первый секретарь Комсомола （сменил Ху Чуньхуа）, в возрасте 35
лет — вице-мэр Пекина, губернатор Хэйлунцзяна. Ранее помощник генерального директора «Три ущелья», крупнейшей гидроэлектростанции провинции Хубэй.
Отец Лу Хао — Лу Дин-и, Цзянсу, Шанхай, глава Комсомола Университета Наньян （Шанхайский университет коммуникаций）, глава отдела пропаганды
Комсомола в конце 1920-х гг. После установления КНР — член Политбюро, во время леворадикального экономического курса большого скачка — вице-премьер,
министр культуры. Пострадал от действий группы хубэйцев Линь Бяо, шаньдунской леворадикальной группы «Банда четырех». Министерство сформировано в
2018 г. на основе Министерства земельных ресурсов с ликвидацией функций распоряжения земельными и природными ресурсами целого ряда министерств.
Предыдущий руководитель министерства — Цзян Дамин （姜大明）, руководитель ЦК Комсомола, карьера в Хэйлунцзяне, уроженец Шаньдуна, замсекретаря
обкома Шаньдуна.
Министерство водного хозяйства （水利部）
· Руководитель партийного комитета, руководитель органа власти: Э Цзинпин （鄂竟平）. Уроженец Хэбэй, старт карьеры в Цзилинь. Министр и
секретарь парткома с 2018 г., ранее глава секретариата Комитета по переброске вод юга на север. Бюджет минстерства 14 млрд. юаней.
Министерство коммерции （商务部）
Руководитель партийного комитета, руководитель органа власти: Чжун Шань 钟山. Уроженец Чжэцзян, выходец из руководителей госкорпоративного сектора
Чжэцзян, вице-губернатор Чжэцзян. Замминистра коммерции с 2008 г. （курирует торговлю со странами бывшего СССР）. Министр с 2016 года. Бюджет
министерства 22 млрд. юаней.
Министерство науки и технологии （科学技术部）
Руководитель партийного комитета, руководитель органа власти: Ван Чжиган （王志刚）. Уроженец Динъюань Аньхой （родной район Ли Кэцяна）, молодежная
бригада Аньхой в 1976–1978 гг., карьера в Электронной научно-технической корпорации, с 2011 г. — замминистра, министр с 2018 г.
Важно: в октябре замминистра науки был назначен Сян Либинь相里斌 （1967） уроженец Сиань, директор Сианьского филиала Академии наук Китая, директор
Центра микроспутников （Шанхай）, Замдиректора Китайской академии наук.
Государственный комитет по делам национальностей （国家民族事务委员会）
Руководитель партийного комитета, руководитель органа власти: Батыр （巴特尔）. Монгол, уроженец Ляонина, руководитель Комсомола Вн. Монголии.
Первый заместитель Батыра — Лю Хуэй （刘慧）. Уроженка Нинся, ранее глава комсомольской организации Нинся. Председатель правительства Нинся.
Предшественник — китайский мусульманин Ван Чжэнвэй （王正伟）. Руководитель Комсомола Нинся-Хуэйского АР.
Министерство по делам военнослужащих запаса（退役军人事务部）
Руководитель партийного комитета, руководитель органа власти: Сунь Шаочэн （孙绍骋; р. 1960）. Уроженец Шаньдуна. Карьера в Министерстве гражданской
администрации, вице-губернатор Шаньдуна （2012–2014）, член Государственного мобилизационного комитета, вице-губернатор Шаньси, замминистра
гражданской администрации, замминистра земельных ресурсов. Министерство создано в марте 2018 г.
Министерство жилья, городского и сельского строительства（住房和城乡建设部）
· Руководитель партийного комитета, руководитель органа власти: Ван Чжунхуэй （王蒙徽）. Уроженец Цзянсу, выпускник Цинхуа. Административная карьера в
Гуандуне （1995–2011）, карьера в Фуцзяни （секретарь Сямэнь）, к 2017 г. — замсекретаря Ляонина, с июля 2017 г. — министр, секретарь парткома.
Министерство трудовых ресурсов и социальных гарантий（人力资源和社会保障部）
· Руководитель партийного комитета, руководитель органа власти: Чжан Цзинанть （张纪南）. Уроженец Западного Гуандуна. Карьера в руководстве комсомола
Тяньцзинь. Министр с 2018 г., ранее в Орготделе ЦК.
Министерство гражданской администрации （民政部）
· Руководитель партийного комитета, руководитель органа власти: Ли Цзихэн （李纪恒）, уроженец Гуанси （хань）, карьера в Гуанси, губернатор Юньнань, с 2016
г. — секретарь Вн. Монголии. Министр и глава парткома с октября 2019 г. Трудовую деятельность начал в низовых структурах искусства, культуры и пропаганды
Гуанси. Предшественник （2016-2019） – Хуан Шусянь黄树贤 – уроженец Цзянсу, секретарь обкома Комсомола Цзянсу.[5]
Государственное управление по регулированию и контролю над рынком （国家市场监督管理总局）
Руководитель партийного комитета, руководитель органа власти: Чжан Гун （张工）,уроженец Пекина, перешел на пост с позиции заместителя председателя
Всекитайской федерации профсоюзов. Ранее: диретор Института электрических приборов, начальник Пекинского завода трансформаторов, рукводитель
Комитета по развитию и реформам Пекина （2002-2012）, вице-мэр Пекина （2012-2018）.
Гань Линь （甘霖）. Уроженка Хунань, актерский факультет, заместитель председателя малой партии Высшей справедливости. Заместитель начальника управления
с марта 2018 г.
Центральное телевидение （中央广播电视总台）
Руководитель партийного комитета, руководитель органа власти: Шэн Хайсюн （慎海雄）. Уроженец Чжэцзян （Хучжоу）. Шанхайский университет коммуникаций.
Директор отделения Синьхуа в Шанхае, начальник отдела пропаганды обкома Гуандуна.
Китайская академия инженерных наук （中国工程院）
· Руководитель партийного комитета, руководитель органа власти: Ли Сяохун （李晓红）. Уроженец Чунцина. Специалист в области безопасности угледобычи.
Китайская академия наук（中国科学院）
· Бай Чунли （白春礼）. Маньчжур, уроженец Ляонина. Специалист в области нанотехнологий. Глава Комитета национальностей парламента ВСНП с 2018 г.
Китайская академия социальных наук （中国社会科学院）
· Се Фучжань (谢伏瞻). Уроженец Хубэй. Исследователь в области вопросов рыночного социализма, финансов.
Китайское метеорологическое управление (中国气象局
· Лю Я-мин (刘雅鸣). Уроженка Цзянсу. Образование в г. Ухань, выходец из структур Министерства водного хозяйства.
Информационное агентство «Синьхуа»(新华通讯社)
Хэ Пин (何平). Уроженец Пекина, корнями из Чжэцзяна, Вэньчжоу. Главный редактор Синьхуа при предшественнике Цай Минчжао (2007-2020), назначен на пост
директора в октябре 2020 года. Факультет китайского языка Пекинского университета[6].
Предшественник: Цай Минчжао (蔡名照; р. 1955). Уроженец Цзянсу, корнями из Шаньдуна, Жичжао. Нанкинский университет. Руководитель отдела Синьхуа в
Шаньдуне, замначальника Отдела пропаганды ЦК, с 2014 г. — секретарь парткома и директор Синьхуа. Член Один из вероятных кандидатов на должность
начальника Отдела пропаганды ЦК в 2022 г. Новое назначение на октябрь 2020 года не последовало.
Государственное управление статистики (国家统计局)
· Чэнь Цзинин (宁吉喆). Уроженец Аньхой, корнями из Цзянси. Хэфэйский промышленный университет, карьера в Госстате, заместитель главы Комитета по
реформам и развитию.
Главное государственное управление спорта (国家体育总局)
Гоу Чжунвэнь (苟仲文). Уроженец Ганьсу (р. 1957). Возглавляет управление с конца октября 2017 г., исполнительный председатель зимних Олимпийских игр в
Пекине 2022 г. 2008–2016 гг.— вице-губернатор, замсекретаря Пекина (с апреля по октябрь 2016 года), 2002–2008 гг. — замминистра промышленности. Ранее —
в исследовательской сфере электронной промышленности.
[1]
[2]
[3]
[4] История руководства более подробно изложена выше.
[5] Предшественник – Ли Лиго 李立国 (2010-2016), уроженец Хэбэй, замсекретаря обкома Комсомола Ляонина, в 2017 году отстранен со всех постов за нарушение
партийных норм с сохранением членства в партии. Предшественник – Ли Сюэцзю李学举 (2003-2010) – член Постоянного комитета ЦК Комсомола, помощник Сун
Дэфу (первый секретарь).
[6] На этом же факультете в этот же период времени учился Ху Чуньхуа. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) «Тяньцзиньская группа» премьера Вэнь Цзябао (2003–2013) и члена ПК Политбюро Ли Жуэйхуаня (1998–2003)
(без изменений) «Тяньцзиньская группа» премьера Вэнь Цзябао (2003–2013) и члена ПК Политбюро Ли Жуэйхуаня (1998–2003)
В период руководства Китаем комсомольца Ху Цзиньтао руководство Госсоветом КНР осуществлял уроженец Тяньцзиня — морских ворот для Пекина — Вэнь
Цзябао (温家宝; р. 1942). Усиление роли Тяньцзиня в качестве связующего звена между Северным Китаем и его императорской столицей Пекином произошло
после Опиумных войн: с середины XIX в. Тяньцзинь (предмет интереса и влияния Японии, Германии, Великобритании, Франции и США) наряду с Гонконгом,
Гуанчжоу, Шанхаем, Циндао — центр взаимодействия военно-политических групп Китая с Западным миром. Особенность Тяньцзиня в том, что его элита имеет
тесную связь с провинцией Аньхой и схожие черты диалектов. «Аньхойская политическая группа» тесно связана с «тяньцзиньской», и этот дуумвират был в том
числе выражен и в тандеме Ху Цзиньтао (выходец из провинции Аньхой) – Вэнь Цзябао в 2003–2013 гг. Город прямого подчинения Тяньцзинь, который был
некоторое время под американской опекой, в последние годы контроля Нацпартии Гоминьдан над континентальным Китаем также является одним из центров
влияния Комсомола. Первый секретарь Тяньцзиня всегда входит в основной состав Политбюро.
Принято считать, что на политическую карьеру геолога Вэнь Цзябао, внесшего в идеологическую доктрину Китая комсомольскую максиму о «единой судьбе
человечества перед лицом стихийных бедствий», повлиял уроженец Аньхоя министр геологии Сунь Дагуан и шаньдунец член ПК Политбюро периода после
событий на Тяньаньмэнь Сун Пин (宋平), выходец из профсоюзов и Министерства трудовых ресурсов. Однако Вэнь Цзябао, заняв должность заместителя
геологического управления богатой минеральными ресурсами провинции Ганьсу, совершает стремительный скачок в карьере в 1985 г. — получает должность
замглавы Аппарата ЦК при комсомольских генсеках Ху Яобане и Чжао Цзыяне (последнего Вэнь Цзябао сопровождал во время посещений студентов на площади
Тяньаньмэнь). Это происходит во время общего усиления влияния Комсомола в центральной китайской политике, а также после того, как другой уроженец
Тяньцзиня и секретарь Секретариата Комсомола Ли Жуэйхуань (1934) переходит из руководящих органов Комсомола на пост мэра Тяньцзиня в 1982 г. и
секретаря его партийной организации в 1984–1987 гг. Когда Вэнь Цзябао, по сложившейся традиции, перед тем, как стать премьером Госсовета, занимает пост
вице-премьера Госсовета и курирует финансовые вопросы в 1998–2003 гг., комсомолец Ли Жуэйхуань занимает пост члена постоянного комитета Политбюро и
возглавляет Народно-политический консультативный совет Китая, являясь четвертым членом ПК Политбюро в период последнего срока председателя КНР Цзян
Цзэминя. Таким образом, тяньцзиньская «лига» связанных с Комсомолом руководителей является малой группой аньхойской «лиги» и продолжает активно
действовать в общих интересах комсомольского движения. Любопытно, что Вэнь Цзябао после ухода от власти, перед избранием Си Цзиньпина в 2012 г.
позволил себе высказывание о том, что внутриполитическая ситуация в Китае накалена настолько, что страна находится на грани новой Культурной революции,
тем самым он вторил комсомольскому тезису об абсолютной власти Си Цзиньпина и пытался переложить собственные грехи левопопулистского авторитаризма
на новую власть, имеющую абсолютно иную природу.
Вэнь Цзябао продолжил курс на сокращение государственного присутствия в экономике КНР, стимулирование частного сектора и масштабное кредитование
строительного сектора. Важным в политике Вэнь Цзябао стали масштабные послабления в налогообложении физических лиц и малого и среднего бизнеса.
Именно с Вэнь Цзябао это стало визитной карточкой комсомольской экономической политики. Тяньцзиньский премьер неоднократно заявлял о необходимости
политических реформ в стране в интервью американским СМИ. Западные СМИ регулярно делали акцент на роли Вэнь Цзябао в политических действиях
комсомольских генеральных секретарей Ху Яобана и Чжао Цзыяна в качестве заместителя главы Аппарата ЦК во время событий на Тяньаньмэнь. 15 апреля 2010
г., в годовщину смерти Ху Яобана, на пике своей власти Вэнь Цзябао совершил немыслимое — опубликовал в «Жэньминь Жибао» воспоминания о кумире
протестов на Тяньаньмэнь, генеральном секретаре-мученике, «павшем герое народной революции».
В конце срока своего премьерства и в период 18-го съезда Компартии, когда власть переходила из рук Комсомола в руки проармейской группы Си Цзиньпина, 26
октября 2012 г. в газете New York Times была опубликована статья, в которой на основе данных, находящихся в открытом доступе, утверждалось, что члены
семьи китайского премьера сконцентрировали в своих руках активы на общую сумму 2,7 млрд. долл. Это был не первый и не последний случай давления
собственно демократической прессы Соединенных Штатов на близкие к ним же фигуры в правительстве Китая для стимулирования более активных действий
демократической оппозиции против врагов Демпартии США.
27 февраля 2007 г. Вэнь Цзябао совершил необычный для «технической» фигуры политический акт и от своего имени опубликовал в партийной «Жэньминь
Жибао» статью «Об исторических задачах социализма на первом этапе и некоторых вопросах стратегии внешней политики нашей страны». Такой шаг возможен
в политической традиции только от лица генерального секретаря Компартии, но вовсе не от третьего по счету члена Посткома Политбюро и означало попытку
«тяньцзиньской группы» взять на себя авангардную повестку по «демократизации Китая». В статье сообщалось, что «наука, демократия, система верховенства
права, свобода и права человека не являются уникальными для капитализма, но представляют собой ценности и цивилизационные достижения, которых люди
добивались в долгом историческом процессе».
Супруга Вэнь Цзябао — Чжан Пэйли также специалист в области геологии и является известным и высокопоставленным геммологом. Дед Вэнь Цзябао — Вэнь
Инши (1895–1960) построил свою карьеру в период японской и американской оккупации Тяньцзиня, в период власти Гоминьдана был инспектором по
образованию; брат деда — Вэнь Инцзю занимал должность главы департамента МИДа; при этом отец — Вэнь Ган был преподавателем географии в 33-й школе
Тяньцзиня, а мать — учителем языка и литературы. Род Вэнь достиг наибольшего расцвета во время Опиумных войн в Китае и базировался в поселке Исинбу,
который относится к современному Тяньцзиню. Начиная со времени распада маньчжурской империи Цин родственники Вэнь Цзябао занимали ключевые
позиции в городе — в том числе возможна прямая связь с мэром Тяньцзиня при Нацпартии Гоминьдан Вэнь Шичжэнем (温世珍).
Фамилия «Вэнь» переводится как «теплый», а имя экс-премьера — как «семейная драгоценность». В именах Вэнь Цзябао и Ли Жуэйхуаня чувствуется
семантическая близость — имя «Жуэйхуань» переводится как «скипетр» и «кольцо».
[1] Сунь Дагуан(孙大光; 1917–2005) — участник комсомольского протестного движения «9 сентября», также министр коммуникаций КНР в период Культурной
революции.
[2]关于社会主义初级阶段的历史任务和我国对外政策的几个问题. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Отстранение «тяньцзиньской группы» и взрыв в Тяньцзине в 2015 г.
(без изменений) Отстранение «тяньцзиньской группы» и взрыв в Тяньцзине в 2015 г.
После прихода Си Цзиньпина к власти «тяньцзиньская группа» была отстранена от верховной власти в КНР — единственным членом ПК Политбюро, связанным
с Тяньцзинем, был Чжан Гаоли, который имеет фуцзяньские корни, построил свою карьеру в Южном Китае, а Тяньцзинем руководил лишь последние годы перед
занятием поста в ПК Политбюро. В 2015 г. — в апогее антикоррупционной кампании — именно в Тяньцзине в августе произошла техногенная катастрофа,
которая могла повлиять на судьбу высшей власти в КНР и стать причиной отмены военного парада в честь победы над Японией (инициатива Си Цзиньпина о
проведении нового государственного праздника 3 сентября). Взрывы в Тяньцзине произошли на складах компании «Жуйхай», принадлежавших Ли Ляну,
племяннику «короля Тяньцзиня» Ли Жуйхуаня.
Редко когда в Китае три главы страны — Си Цзиньпин, Цзян Цзэминь и Ху Цзиньтао — собираются вместе, однако после тяньцзиньского взрыва они не только
собрались на военном параде на площади Тяньаньмэнь, но и повторили публичный выход на похоронах известного революционера Чжан Чжэня. Сообщение об
этом двое суток «увенчивало» главную страницу поисковика «Байду». СМИ доносили до китайского населения сигнал о балансе власти и фактически
появившемся в Китае «триумвирате». Каждый из генсеков представляет не только свой клан, но и самые широкие политические силы в стране. Си Цзиньпин —
армию, Цзян Цзэминь — партийную аристократию и шанхайский финансовый блок, а Ху Цзиньтао — «средний класс», жаждущий политических реформ.
Такое «тройное представительство» появилось в Китае сразу после взрывов в Тяньцзине, омрачивших «коронацию» Си Цзиньпина на параде в честь 70-летия
победы над Японией. О том, что взрыв не был обычной техногенной катастрофой, говорит многое. Впервые за многие годы было нарушено «правило премьера
Вэнь Цзябао», которое предписывало высшему руководству страны появиться на месте аварии в течение 48 часов после произошедшего — нынешний премьер
Ли Кэцян появился там спустя пять дней, хотя город находится лишь в паре часов езды от Пекина. Заявление о начале расследования под руководством
замглавы китайского МВД Ян Хуаньнина было сделано лишь через неделю после случившегося.
Нефтехимический след
В ходе многочисленных арестов обвинения были предъявлены бывшему вице-мэру Тяньцзиня Ян Дунляну, возглавлявшему во время инцидента Управление
безопасности труда Китая, а также президенту компании «Жуйхай Логистик» Юй Сюэвэю, который был одним из ключевых сотрудников китайской корпорации
Sinochem. Для понимания ситуации также важно, что бывший мэр Тяньцзиня — нынешний член ПК Политбюро Чжан Гаоли — практически всю жизнь был
связан с нефтехимической отраслью страны. СМИ также утверждают, что в числе владельцев «Жуйхай» была и дочь упомянутого члена Политбюро. Под
следствие попал и сын Ян Дунляна — Ян Хуэй, глава идеологического управления Китайской национальной офшорной нефтяной корпорации. И отец и сын —
нефтяники.
После взрыва в Тяньцзине произошло еще три взрыва в других центрах китайской нефтехимии — городах Цзыбо, Дунъин и Лишуй. Судя по всему, в Тяньцзине
сошлись интересы не только политических, но и ряда отраслевых группировок Китая, а дальнейшие последствия — это эффект домино вскрывающихся проблем,
давно назревших в Китае. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Ли Жуйхуань — плотник в рядах Политбюро
(без изменений) Ли Жуйхуань — плотник в рядах Политбюро
Карьера Ли поистине удивительная. Простой строитель в Пекине (р. 1934), очень поздно вступивший в партию (1959), в 1989 г. после событий на Тяньаньмэнь
стал самым молодым в истории партии обладателем кресла в Политбюро. Этот путь он проделал всего за 30 лет — а на протяжении следующих 14 лет сохранял
за собой звание самого главного либерала и реформатора в системе власти, став альтернативой шанхайскому генсеку Цзян Цзэминю.
Подобный карьерный рост Ли объясняется его тесными связями с профессиональным сообществом и китайским Комсомолом. 1989-й, который стал для
большинства «комсомольцев» годом разгрома — ушел из жизни , в опалу попал Чжао Цзыян, — для Ли Жуйхуаня стал годом стремительного карьерного роста. В
Политбюро он попал по протекции главы китайского Комсомола и мэра Тяньцзиня Ху Цили, который употребил свое влияние для сдерживания Цзян Цзэминя.
Ли Жуйхуань не только был профессионалом строительного дела, комсомольцем, но и оказался тесно связан с мощной организацией — Всекитайской
федерацией профсоюзов. В дальнейшем связи с «промышленниками и предпринимателями» позволили ему, как утверждается, фактически воссоздать с нуля
третью после и китайского парламента организацию — Народный политический консультативный совет Китая (НПКСК), который не только объединяет весь
спектр политических сил, не входящих в «партию власти», но и деловые круги Гонконга, Макао и китайцев за рубежом.
По сути, Ли воплотил свой талант организатора всех политических сил, альтернативных , и, вероятно, внес значительную лепту в деле прихода к власти другого
ставленника Ху Цили — «комсомольца» Ху Цзиньтао, который сменил Цзян Цзэминя на посту генсека страны.
Тяньцзинь — второе региональное крыло «комсомольской группы» в партии. Его первое крыло, а может быть и центр, провинция Аньхой связана с Тяньцзинем .
Вэнь Цзябао, второй человек в стране при Ху Цзиньтао, уроженце Аньхоя, также родом из Тяньцзиня.
Взрыв после девальвации — кому это выгодно
19 августа 2015 года Международный валютный фонд заявил, что не будет включать юань в корзину мировых валют SDR, решение было отложено до сентября
2016 г. Это означало очевидный, хотя и временный, провал экономических планов , мощный финансовый блок которой рассчитывал через SDR провести
интернационализацию юаня, сделав его мировой валютой. Простыми словами — печатать его уже не для широких народных масс Китая, а для всего мира,
разделив дивиденды от подобного «денежного производства» с экономикой США.
Итоги зашедших в тупик переговоров с МВФ стали окончательно понятны уже в начале августа. Смена финансовой политики Поднебесной была
продемонстрирована самой крупной за последние 20 лет девальвацией юаня. До этого «шанхайское» 20-летие юань беспрерывно укреплялся к доллару, снижая
экспортный потенциал страны.
Очевидным фактором для отрицательного решения МВФ стали , а также общее нежелание американцев «пускать Китай» на фоне обострения отношений. Если
проблемы в экономике носили объективный характер — «сдувались» внешние рынки, принимающие китайскую продукцию, то , вызвавшее американо-китайский
конфликт, явно было санкционировано . Последний, видимо, окончательно решил строить и вместо , на которую так рассчитывал «финансовый блок» Цзян
Цзэминя.
Срыв переговоров с МВФ, провал финансовой программы «шанхайской группы» стали сигналом для наступления со стороны «группы Си», которая получила
усиление в виде десяти высших чинов НОАК 1 августа этого года. Официальную атаку на «шанхайцев» увенчала (10.08), которая в дружеском тоне и простых
выражениях, так любимых Си Цзиньпином, сообщила, что ушедшим на пенсию членам партии не стоит вмешиваться в текущие дела. За статьей последовала
юаня (11.08.2015). На следующий день, 12 августа, в Тяньцзине произошла серия мощных взрывов, унесшая, по официальным данным, жизни 160 человек, а по
неофициальным — нескольких тысяч. После этого в течение 20 дней в Китае произошли три последовательных аварии на нефтехимических производствах, две
из которых — в непосредственной близости от Тяньцзиня.
Мощный взрыв в Тяньцзине фактически стал сигналом ряда элитных групп в адрес Си Цзиньпина, который наметил триумф роста своего влияния на 3 сентября
2015 г.
Изучая «тяньцзиньскую политическую группу», не стоит забывать, что Тяньцзинь — это не только крупнейший порт и центр химической промышленности, но и
крупнейший центр зарубежного авиастроения — американского Boeing и европейского Airbus. Некоторые высокопоставленные руководители Демократической
партии США также имеют свои интересы в Тяньцзине. Не стоит напоминать, что масштабная программа по эмиссии юаня в 2008 г., которая, по сути,
простимулировала американскую экономику и оказала серьезную поддержку президенту-демократу Обаме во время мирового финансового кризиса, была
инициирована в том числе и Госсоветом под руководством Вэнь Цзябао.
[1] Официальное название юаня – «жэньминь би» 人民币 «народная валюта». roles(reader-all)
Китайская власть - Вице-премьер Лю Хэ (刘鹤)
Вице-премьер Лю Хэ (刘鹤)
Биография четвертого вице-премьера Лю Хэ (р. 1952), уроженца провинции Хэбэй, подробно была рассмотрена выше. Однако стоит отметить, что вице-премьер,
ответственный за американо-китайскую сделку и финансовый блок (в том числе зарубежные инвестиции), хотя и является выходцем из структур Комсомола, но
представляет альтернативный блок «новых марксистов» — выходцев из Народного университета, альтернативного Пекинскому университету в системе
либеральных кадров, кузницы новой и альтернативной волны либеральных и американоориентированных руководящих кадров.
Премьер Госсовета КНР и четыре вице-премьера Госсовета без исключения являются выходцами из враждебной Си Цзиньпину среды руководителей Комсомола,
политического слоя управленцев, выдвинутых волной «китайского НЭПа» («системы рыночного социализма»), взошедших на политической почве от света
американского глобализма. Однако четыре руководителя представляют собой и четыре мощных вектора в политике и четыре группировки Комсомола —
различных типов легкой промышленности, различных провинций, различных силовых группировок. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Китай от Кабула до Каира: что вынудило США открыть антикитайский фронт [1]
(без изменений) Китай от Кабула до Каира: что вынудило США открыть антикитайский фронт [1]
Неожиданный переход США от антикитайских пиар-акций к выстраиванию полномасштабного антикитайского фронта произошел совсем не по плану — еще до
смены президентской администрации в США в конце 2016 г. Обама, пришедший к власти, как президент, заканчивающий войны, похоже, был вынужден открыть
«китайский фронт».
Антикитайский фронт разворачивается сегодня от Южной Кореи до Грузии: начиная с конца января 2016 г. в Южной Корее начаты переговоры о размещении
системы перехвата межконтинентальных ядерных ракет THAAD (размещены в 2017 г.), в Австралии — переговоры о размещении стратегических
бомбардировщиков B-1, в Южно-Китайском море при негласной поддержке США разворачивается активная фаза противостояния Вьетнама, Филиппин,
Малайзии и Индонезии китайскому «гибридному рыболовству», на фоне приведения ядерных сил КНР в состояние повышенной боевой готовности американская
разведка прибегает к ядерному шантажу, а американские корпорации выигрывают тендер на освоение ключевого для китайского Шелкового пути грузинского
порта Анаклия. Это лишь неполная картина февраля – марта 2016 г. Что же стало спусковым крючком для столь интенсивной подготовки США к
противостоянию с Китаем?
Юань от Кабула до Каира
Спусковым механизмом витка ядерного противостояния стало ближневосточное турне Си Цзиньпина 19–24 января 2016 г., которое некоторые российские
«эксперты» расценили как рядовое «банкетное» мероприятие. Визиты носили исторический характер — лидер Китая направил свои стопы в ближневосточные
страны, «родовые вотчины» американских президентов, впервые за более чем 12 лет. Визит в Тегеран, Эр-Рияд и Каир состоялся практически сразу же после
исторического начала нефтяного экспорта из США — исторического разворота Соединенных Штатов от положения страны – импортера нефти в страну-
экспортера.
31 декабря 2015 г. первый танкер с нефтью компании ConocoPhillips вышел из Корпус-Кристи штата Техас и прибыл в итальянский Триест, откуда нефть будет
доставлена по трубопроводу на НПЗ в Баварии (Южная Германия): спустя более чем сорок лет США перестали быть нефтяным импортером и перешли к
экспорту нефти. В течение ближайших 10–15 лет американский экспорт нефти способен вытеснить экспорт арабских стран и России из Европы. Первая ласточка
тектонических трансформаций американской экономики, которая готовится отказаться от значительной части мирового импорта, подорвет устойчивость
арабских и других углеводородных режимов, экспортировавших свою нефть в США и ЕС, вернув их к состоянию донефтяной эпохи господства Османской
империи или нового Арабского халифата.
Новая американская политика может и будет направлена на подавление нефтяных конкурентов в арабских и других странах – экспортерах нефти. Инструментом
такого подавления, кроме экономических мер, может стать и исламский терроризм, отвоевывающий себе новые позиции на Ближнем Востоке.
В новой обстановке единственной заменой США для всех нефтяных стран может стать только Китай. Поднебесная, импорт нефти которой составляет до 60%
потребностей экономики и постоянно растет, преследует куда более далекоидущие цели, чем получение дешевой нефти и нескольких новых нефтеносных
вассалов. Сегодня Китай стал основным торговым партнером для крупнейших нефтяных стран региона — Бахрейна, Египта, Ирана, Саудовской Аравии. В этих
условиях выход стран региона из орбиты политического влияния США означает почти мгновенное начало их вовлечения в валютную систему юаня. В 2015 г. в
Катаре открыт первый банк, осуществляющий операции в юанях. Уже в 2015 г. торговый оборот Китая с Ближним Востоком составляет свыше 200 млрд. долл.,
за последние десять лет, с 2004 по 2014 г., оборот вырос на 600%. Ближний Восток — это самая крупная часть потенциальной новой валютной системы торговли
в юанях, в которой также будут присутствовать экспортеры Восточной Европы, Африки, России, Латинской Америки и стран Азии. Ближний Восток,
находящийся между Китаем и Европой, создает для этой системы нужную реактивную силу для самостоятельного полноценного функционирования без
присутствия доллара.
Согласно прогнозам, к 2035 г. США будут покупать лишь 100 тыс. баррелей ближневосточной нефти в день против 2,5 млн. баррелей в 2000 г. Вся остальная
нефть, ее 90%, будет экспортироваться в Азию.
Нейтральный модератор исламского мира
Если западные стратегии, в частности стратегию Обамы по перебалансировке в Тихом океане, можно кратко охарактеризовать как открытое «иду на вы», то
китайская стратегия формулируется наоборот — «не иду на вы»: все официальные заявления призваны лишь отвлечь от реальных действий, которые никогда — и
это принцип — не декларируются открыто. Принцип непрямых действий исходит из того, что никакое лобовое столкновение не приводит к успеху, тогда как к
успеху приводит полное сохранение своих сил и отказ от столкновения вообще.
Именно такая стратегия выработана сегодня Китаем по отношению к Ближнему Востоку и проблеме запрещенного в России ИГИЛ. Прямое вмешательство
Китая в войну на Ближнем Востоке приведет к неизбежной ссоре с частью из аврамиистического сообщества (с Израилем у Китая тоже прекрасные отношения),
а также грозит ростом исламского терроризма в самом Китае, у которого два автономных района исповедуют ислам официально и еще две провинции
исповедуют его по факту. Нейтралитет «срединного» государства создает уникальную для Ближнего Востока ситуацию, когда модератор не является
идеологическим участником ни одной из групп — как то были Россия-СССР или США, а ранее — суннитская Османская империя или шиитский Иран.
Неслучайно в глаза наблюдателям бросилось одновременное противоречивое посещение Си Цзиньпином двух конкурирующих в экспорте нефти и идеологии
Саудовской Аравии и Ирана. Это не ошибка — это стратегия.
Для разрушения этой стратегии американские аналитики надеются втянуть Китай в противостояние на той или иной стороне, заявляя о том, что «Китай
слишком большой, чтобы остаться в стороне», тогда как Китай будет до последнего оставаться нейтральным и благосклонным ко всем будущим пользователям
юаня.
У исламского мира и Китая складываются идеальные отношения: Си Цзиньпин стал первым лидером иностранного государства, посетившего Иран после отмены
санкций. Китай также стал первой страной, куда отправился президент Египта в 2012 г. Сегодня Китай строит для Египта новую столицу и метро для иранской
столицы Тегеран, связывает скоростной железнодорожной веткой Мекку и Медину — по стопам пророка, — по которой можно будет перемещаться со скоростью
250 километров в час. Китай спонсирует египетскую власть Ас-Сиси, спасая его от долгового кризиса, и строит первую военно-морскую базу в Аденском заливе:
Ближневосточные торговые потоки будут взяты под плотный контроль, будет защищен крупнейший китайско-саудовский нефтеперерабатывающий комплекс
YASREF, способный стать базой снабжения китайского флота для действий в Средиземном и Аравийском морях. Фактический выход Китая из внеблокового
статуса совпал с началом крупнейшей военной реформы в стране — реорганизации вооруженных сил для ведения зарубежных операций — и с приведением
ядерных сил в повышенную боевую готовность.
Китайское NATO — Ачжунбата
Очевидно, что амбиции и интересы американских корпораций не позволят США сдать Ближний Восток в пользу Китая и ЕС без боя. С другой стороны, в регионе
также будет исключено повторение афганской, иракской или ливийской военных кампаний, а противостояние будет происходить в рамках гибридных войн,
ставших приятным на слух эвфемизмом обычной террористической активности спецслужб по дезорганизации экономики и нарушению социально-политической
стабильности врага.
Именно для такого противостояния под эгидой Китая, учтиво и с маниакальным упорством на официальном уровне отказывающегося от любого вмешательства в
конфликт с ИГИЛ и даже от упоминания такой возможности, создается первый в истории современного Китая военный союз с некоммунистическими странами.
Благодаря пресс-службе президента Афганистана в американскую прессу просочилась информация о создании антитеррористического союза Китая, Пакистана,
Афганистана и Таджикистана, главы государств которых, а также руководители генштабов, встретились с главой Генштаба НОАК Фан Фэнхуэем. Встреча
проходила с 29 по 2 марта 2016 г., когда Фан Фэнхуэй прилетел из Душанбе в Кабул, где провел встречу с главами генштабов региона. В китайской прессе
событие было освещено лишь одной строчкой в партийной газете «Жэньминь Жибао». «Утечка», организованная афганским правительством, вскрыла большую
работу Китая и НОАК по созданию широкой базы двусторонних и многосторонних оборонительных договоров в Средней Азии.
Однако от внимания прессы ускользнул факт, что Китай реализует такие усилия не только по территории следования нефтяной трубы из китайско-
пакистанского порта Гвадар до Кашгара в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, но на всем Ближнем Востоке. О совместных антитеррористических усилиях
Си Цзиньпин говорил и в Тегеране, и в Эр-Рияде, и в Каире.
Таким образом, речь идет не о создании регионального союза, все страны которого и так участвуют в антитеррористической деятельности Шанхайской
организации сотрудничества, а о антитеррористическом союзе на всем пространстве исламских государств Ближнего Востока и Средней Азии, в том числе и
Туркмении, которая, как показали учения Vatan («Родина») в 2016 г., уже использует китайскую военную технику.
В союзе, который будет иметь типичный для Китая многосторонний характер, примут участие, судя по всему, не только страны Ближнего Востока, но и Непал,
который глава китайского Генштаба посетил в конце марта. Такие перемещения Фан Фэнхуэя выдают главную особенность нового военного образования — все
страны союза находятся в непосредственной близости или граничат с Индией, рядом с которой Китай активизировал создание военной инфраструктуры и начал
проводить разведывательные операции. Индия, наряду с Японией, которая активизировала свое присутствие в Индийском океане, является самым крупным
конкурентом Китая в торговле с Ближним Востоком, а в некоторых странах, например в Ираке, эту конкуренцию выигрывает.
Любопытно, что новый начальник Генштаба НОАК Ли Цзочэн провел первую встречу в новом качестве именно с руководителями блока «Ачжунбата» (阿中巴塔) —
Афганистана, Китая, Пакистана и Таджикистана — в августе 2017 г.
[1] https://south-insight.com/node/218152 roles(reader-all)
Китайская власть - Вице-премьеры Госсовета (国务院副总理) Вице-премьер Хань Чжэн (韩正)
Вице-премьеры Госсовета (国务院副总理) Вице-премьер Хань Чжэн (韩正)
В правительстве 2018–2023 гг. четыре вице-премьера, из которых по формальному признаку — возрасту — в состав следующего кабинета министров в 2023–2028
гг., или в случае внутрикитайского или общемирового форс-мажора, войдет только названный в 2012 г. «преемником» Си Цзиньпина Ху Чуньхуа. Однако и его
судьба в связи с его принадлежностью к Комсомолу и непосредственной причастностью к вопросам эпидемиологической обстановки в стране также неочевидна.
Вице-премьер Хань Чжэн (韩正)
Формально, если политическая линия на сохранение стабильности сохранится, то по возрастному критерию в работе нового состава правительства в 2023–2028
гг. может принять участие ныне первый вице-премьер и седьмой член Постоянного комитета Политбюро Хань Чжэн (韩正; р. 1954). Если его карьера повторяет
траекторию Ли Кэцяна, то именно Хань Чжэн может стать одной из кандидатур на замену премьеру. Биография Хань Чжэна имеет основания для таких
прогнозов.
Прежде всего, Хань Чжэн — уроженец провинции Чжэцзян, выходцы из которой, наряду с уроженцами провинций Шаньдун и Фуцзянь, одна из наиболее
активных политических субэтнических групп, приходящих к власти в период правления Си Цзиньпина. Учитывая острую борьбу между Комсомолом и
суверенной проармейской группой Си Цзиньпина и вероятный сценарий сохраняющегося баланса между группами, принадлежность Хань Чжэна к Комсомолу
также говорит в пользу дальнейшего карьерного роста: окончивший Восточно-Китайский педуниверситет Шанхая, Хань Чжэн — комсорг на предприятиях и в
регулирующих органах химической промышленности города, в сложный для страны период 1990–1992 гг. — замсекретаря, а потом и секретарь Комсомола
Шанхая. С 1992 г. Хань делает карьеру уже в партийном горкоме Компартии: с 1997г. он уже замначальника Аппарата городского правительства, член
Посткома горкома Шанхая, в 1998–2003 г. — вице-мэр города. В опасный для «шанхайской группы» период, когда власть переходила от Цзян Цзэминя к Ху
Цзиньтао (2003–2006), Хань Чжэн — мэр Шанхая, замсекретаря горкома (2002–2006). В это время Хань Чжэн впервые играет роль компромиссной фигуры на
важном участке политической борьбы — между «шанхайской» и «комсомольской» группами.
Короткое время Хань Чжэн даже занимает странную для политической системы Китая должность «исполняющего обязанности секретаря горкома» Шанхая
(2006–2007), продолжая играть роль компромиссного руководителя на политическом разломе: предыдущий глава горкома Чэнь Лянюй (陈良宇), также
чжэцзянец, но не комсомолец, выходец из электронной промышленности города, действующий член Политбюро, был осужден за коррупцию.
Схватка за мегаполис в 2006–2007 гг. — сердце «анхайской политической группы» предыдущего генсека Цзян Цзэшминя, который становился трамплином для
вхождения в состав Постоянного комитета Политбюро и даже на пост Председателя КНР, — происходила в несколько этапов. В 2006 г. был арестован Чэнь
Лянюй, по сути преемник Цзян Цзэминя, у которого сохранялось максимум шансов не только войти в Постком Политбюро, но и занять должность Председателя
КНР — от «шанхайской группы». Ситуация полностью повторяла случай 1995 г., когда был отстранен с поста глава горкома Пекина сычуанец Чэнь Ситун —
выдвиженец ушедшей от власти «сычуаньской группы» Дэн Сяопина, политический преемник группы: в 1998 г. Чэнь Ситун был приговорен к 18 годам лишения
свободы, однако не дожил до освобождения и умер в заключении в 2013 г., в период активных процессов против связанных с Сычуанью и Чунцином Чжоу
Юнканом и Бо Силаем. Секретарь горкома и мэр Шанхая, что крайне редко сочеталось в одних руках и свидетельствовало о большом доверии жителей Шанхая,
Чэнь Лянюй был отстранен от власти накануне 17-го съезда Компартии Китая. Именно в этот период от Комсомола, а точнее от шанхайцев-чжэцзянцев, в
руководстве города находился Хань Чжэн, который и стал на короткое время отстранения преемника Цзян Цзэминя от власти «исполняющим обязанности
секретаря горкома». Однако наиболее интересный поворот в истории Хань Чжэна случился, когда вместо того, чтобы стать секретарем горкома Шанхая, Хань
вновь стал его замом — заместителем будущего председателя КНР Си Цзиньпина. Во время острого конфликта «шанхайской группы» и Комсомола, который, к
слову, происходил между выходцами из провинции Чжэцзян, вмешался в борьбу еще один чжэцзянец — Си Цзиньпин, который своим выдвижением подтвердил
известную максиму, что в драке двоих выигрывает третий, разыграв в свою пользу конфронтацию между левым и правым глобализмом. Выдвиженец армейских и
региональных групп, в том числе и части чжэцзянцев — непосредственных лоббистов интересов обкома провинции Чжэцзян, Си Цзиньпин занял пост секретаря
горкома Шанхая в преддверии 17-го съезда Компартии, что позволило ему не только в дальнейшем войти в состав Постоянного комитета Политбюро, но и стать
официальным преемником Ху Цзиньтао в качестве нового заместителя председателя КНР, сменив на этом посту Цзэн Цинхуна. Эта ситуация конфронтации
между слабеющей «шанхайской группой» и усиливающимся Комсомолом будет и далее использоваться Си Цзиньпином.
После перехода Си Цзиньпина в состав Постоянного комитета Политбюро Хань Чжэну вновь не посчастливилось занять верховный пост в Шанхае, хотя он и был
из поколения Си Цзиньпина и должен был продолжить свою карьеру. Вместо Хань Чжэна на должность секретаря горкома Шанхая пришел также уроженец
провинции Чжэцзян Юй Чжэншэн (俞正声; 2007–2013), который тоже вошел в Постком Политбюро при Си Цзиньпине и возглавил НПКСК (2013–2017). В
очередной раз Комсомолу не хватило влияния в борьбе против выходца из электронной промышленности, традиционно являющейся вотчиной «шанхайской
группы»: за Юй Чжэншэном были мощные связи с провинцией Шаньдун, в руководстве которой он провел с 1985 по 1997 г. И лишь в 2012 г. Хань Чжэну,
проведшему в статусе фактического руководителя городскими процессами с 2003 по 2012 гг. в роли мэра мегаполиса, досталась должность секретаря горкома и
место в основном составе Политбюро. С 2017 г. Хань Чжэн вошел в состав Постоянного комитета Политбюро в качестве седьмого и последнего участника
политического олимпа Китая.
Хань Чжэну, по сути, принадлежит роль первого вице-премьера, который замещает Ли Кэцяна на всех основных направлениях работы Госсовета КНР, также
являясь заместителем партийной организации Госсовета КНР, которую возглавляет Ли Кэцян. Таким образом, высшее руководство Госсовета находится отнюдь
не в руках группы Си Цзиньпина, а сосредоточено в руках лидеров Комсомола, один из которых — Хань Чжэн — выдвиженец ряда комсомольских региональных
групп (Комсомол Чжэцзяна, Шанхая), альтернативных региональным группам Ли Кэцяна (Аньхой, Хэнань, Ляонин), и альтернативная кандидатура на должность
премьера страны в 2023–2028 гг. при обычном стечении обстоятельств. roles(reader-all)
Китайская власть - Вице-премьер Сунь Чуньлань (孙春兰)
Вице-премьер Сунь Чуньлань (孙春兰)
Второй вице-премьер правительства Сунь Чуньлань — уроженка провинции Хэбэй, также выходец из рядов комсомольских руководителей провинции Ляонин,
которая, как мы уже выяснили, стала последним местом работы нынешнего премьера-комсомольца Ли Кэцяна. В период Культурной революции получила
техническую специальность в техникуме города Аньшань провинции Ляонин, начинала свой трудовой путь с рабочего часового завода, члена парткома цеха,
главы комсомольской организации завода, работала в руководстве текстильной промышленности города Аньшань и ее комсомольских организациях. В 1986–1988
гг. Сунь Чуньлань — первый секретарь Главного текстильного завода Аньшань, в 1988–1991 гг. — глава Союза женщин (Федерации женщин) Аньшань, в 1991–
1997 гг.— замглавы, глава Федерации профсоюзов Ляонина. В 1997–2005 гг. — замсекретаря обкома Ляонина, ректор областной партшколы, где с 2004 по 2005 г.
работает в одной связке и под началом Ли Кэцяна. Ли Кэцян остается в провинции еще два года, а Сунь Чуньлань уходит на важнейший пост главы Федерации
профсоюзов КНР, которой руководит в качестве заместителя председателя до 2009 г. С 2009 по 2012 г. она — единственная женщина в руководстве Госсовета
КНР, возглавляет обком провинции Фуцзянь, с 2012 по 2014 г. во главе одной из важнейших географических баз Комсомола — города Тяньцзинь, также входит в
основной состав Политбюро. С 2014 по 2017 г. Сунь Чуньлань руководит деятельностью Отдела «Единого фронта». С 2018 г. Сунь Чуньлань становится вице
премьером, курирующим социальный блок, в том числе министерства образования, здравоохранения. В период вспышки коронавируса в Китае Сунь Чуньлань
возглавляет Координационную группу по противодействию эпидемии в городе Ухань. В мае 2020 г. Сунь Чуньлань достигнет предельного возраста для занятия
руководящих должностей и гарантированно не войдет в состав следующего правительства в 2023 г. В связи со сложностями, возникшими во время борьбы со
вспышкой вируса, полномочия Сунь Чуньлань могут быть изменены до 2023 г. roles(reader-all)
Китайская власть - Вице-премьер Ху Чуньхуа (胡春华)
Вице-премьер Ху Чуньхуа (胡春华)
Биография «названного», но несостоявшегося преемника Си Цзиньпина подробно описана в книге «Некоронованные короли красного Китая: кланы и
политические группы КНР» (2016, 2018). Добавим, что комсомольский преемник, как считается, поменял фамилию с Ван на Ху, чтобы тем самым закрепить свое
родство с «династией» комсомольских вождей — Ху Цили (胡启立), Ху Яобаном (胡耀邦), Ху Цзиньтао (胡锦涛) и уважаемым в Комсомоле проамериканским
деятелем гражданской войны Ху Ши (胡适), замахнувшись на роль четвертого Ху в некоронованной династии китайского Комсомола.
Самый молодой вице-премьер китайского правительства на момент написания предыдущей книги («Некоронованные короли красного Китая: кланы и
политические группы КНР», 2016) занимал пост секретаря наиболее лояльной США и Великобритании провинции Китая — Гуандун. А по итогам 19-го съезда
занял позицию третьего из четырех вице-премьеров правительства, что стало для Комсомола, в особенности для его хубэйской подгруппы, глобальным
поражением, как и изменения в Конституции, отменившие идею возможного «преемника» в период «трансфера власти» в Китае. Как и Ли Кэцян, Хань Чжэн и
Сунь Чуньлань, третий вице-премьер является выходцем из Комсомола: второй высокопоставленный «комсомолец» из Хубэя, наряду с главой верховного суда
хубэйским «комсомольцем» Чжоу Цяном, филолог Ху Чуньхуа после окончания факультета китайского языка родного для Ли Кэцяна Пекинского университета
начал работу в Комсомоле Тибетского автономного района и местной «Молодежной газете», откуда стремительно возвысился до заместителя секретаря райкома
Комсомола Тибета (1992–1995).
Почти на десять лет старше, чем Ху Чуньхуа, Ли Кэцян учился на юридическом факультете Пекинского университета (1978–1982), пока Ху Чуньхуа в те же годы
обучался на факультете китайского языка (1979–1983). Более подробно биографию самого молодого вице-премьера мы рассмотрим в отдельной главе,
посвященной «хубэйской политической группе» .
[1] 16-летний Ху Чуньхуа был первым из района Уфэн провинции Хубэй, поступившим в Пекинский университет.
[2] Дополнительная отдельная информация о биографии Ху Чуньхуа также изложена в книге «Некоронованные короли красного Китая» (2016). roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Министерство юстиции (司法部) и Министерство государственной безопасности (国家安全部)
(без изменений) Министерство юстиции (司法部) и Министерство государственной безопасности (国家安全部)
Третьим коренным изменением в гражданском силовом блоке, наряду с арестами заместителей министра общественной безопасности, введением в структуру
руководства Верховного суда Хэ Цзя, за первые полгода 2020 г. является досрочная （до сессии парламента） смена министра юстиции — на место выходца из
полицейских структур Пекина Фу Чжэнхуа （傅政华）, бывшего замминистра Министерства общественной безопасности, отвечающего также за борьбу с сектами в
известной «Службе 610», приходит еще один выходец из Шаньдуна, всю жизнь проработавший на различных партийных должностях в Чжэцзяне （до
замсекретаря обкома провинции）, занимавший в течение двух лет пост губернатора Ляонина Тан Ицзюнь （唐一军）.
Однако если предшественник Тан Ицзюня занимал и позиции министра и секретаря парткома, то за Тан Ицзюнем приставлен присматривать выходец из
провинции Аньхой, сотрудник Пекинского университета, сделавший карьеру в структуре Госсовета Юань Шухун （袁曙宏）. Министерство государственной
безопасности（国家安全部）
МГБ КНР с ноября 2016 г. возглавляет один из немногочисленных выходцев из крупнейшей провинции Китая Сычуань Чэнь Вэньцин （陈文清; р. 1960）. Будущий
министр начал карьеру в полиции Сычуань, в 1994 г. перешел на работу в областное управление госбезопасности, с 1998 по 2001 г. возглавляет провинциальное
управление, занимая также должность замсекретаря аппарата правительства провинции, в 2002–2006 гг. — прокурор провинции Сычуань, в 2006–2012 гг. — в
обкоме провинции Фуцзянь, к 2012 г. занимает пост заместителя секретаря обкома, в 2012–2015 гг. — заместитель секретаря ЦКК. С 2016 г. возглавляет МГБ и
его партком. roles（reader-all）
Китайская власть - （без изменений） Клан маршала Е — хозяева Южного Китая
（без изменений） Клан маршала Е — хозяева Южного Китая
Перед дословным цитированием отдельной главы с описанием военно-политической группы южнокитайских хакка читателю требуется знать, что в регионе
Южного Китая существует целый конгломерат суэтнических групп, из которых хакка （客家人） — наиболее влиятельные ввиду своей трансрегиональности и
траснграничности, их основные центры расположены в Западном Гуандуне, Тайване и Сингапуре. Отдельного дальнейшего изучения требует крупная
трансграничная группа «Чаочжоу» （Teowchou; 潮州人）, которая известна своим представителем — гонконгским миллиардером Ли Кашином （Ли Цзячэн） и
крупной общиной в Малайзии. Отдельного изучения требует группа кантонцев с концентрацией в Гуанчжоу, Гонконге, Лондоне и Калифорнии, говорящих на
диалаекте гуан-фу （广府）, который также называют кантонским диалектом или языком. Недостаточно изучена активность малых этносов Южного Китая — мяо,
яо, ли и многих других, — которые играют не последнюю роль в теневой экономике и, как следствие, влияют на фундаментальные основны формирования
внутриполитических трендов Китая и мира. Особняком в пестрой субэтнической карте Южного Китая стоят говорящие на миньнань （闽南） южные фуцзяньцы и
коренные жители Тайваня — именно на них вместе с хакка Тайваня делают ставку американцы в поддержке Демократической прогрессивной партии Тайваня,
преследующей цели переименования Тайваня в Республику Тайвань （сейчас Республика Китай） — и разрыва интеграции с КНР.
Спустя многие годы после смерти маршала Е Цзяньина （叶剑英; 1986）, который после смерти Мао неизменно следовал в списке членов Политбюро за всеми
генсеками вторым номером, его многочисленным потомкам приписывают не только контроль над богатейшей провинцией Гуандун, но и идеологическое
лидерство в «красной аристократии» Компартии Китая. Особая роль клана Е не только в Южном Китае, но и в «красной военной элите» вообще стала еще
заметнее в середине 2015 г.
Как гром среди ясного неба 8 июня прозвучало заявление дочери бывшего министра финансов при Мао Цзэдуне Чэнь Юня （陈云） — Чэнь Вэйлань （陈伟兰） — о
необходимости бескомпромиссной борьбы с коррупцией. Резкое заявление представительницы «красной аристократии» означало начало открытого
формирования в «красных кланах» союза против «шанхайского» генерального секретаря Цзян Цзэминя и его возможных союзников в Комсомоле. Духовным
лидером этой группы является второй сын Е Цзяньина, бывший глава партийной разведки, а ныне почитаемый в Гуанчжоу пожилой каллиграф Е Сюаньнин （叶选
宁）.
[1] Впервые опубликовано в книге Вавилова Н. «Некоронованные короли красного Китая. Кланы и политические группы КНР» （Carpe Diem, 2016）, переиздано с
правками издательством «Концептуал» в 2018 г. roles（reader-all）
Китайская власть - （без изменений） Человек, который «спас партию, армию и революцию»
（без изменений） Человек, который «спас партию, армию и революцию»
Широкие права клана Е были получены не просто так. В период «Великого похода» родовые муки Компартии, превратившие ее из кружка интеллигентов и
лидеров бунтующей молодежи в могучую полевую армию — Е Цзяньин передал радиосвязь с Коминтерном Мао Цзэдуну, обрекая на поражение своего
начальника и соперника Мао — Чжан Готао （张国焘）. Коминтерн, штаб мировой революции, тогда — это деньги, оружие и информация — все, без чего молодой
китайской компартии было не выжить. Вклад бывшего студента московского Университета трудящихся Востока Йап Гям-ин （а так его имя звучит на языке
хакка） не был забыт Мао Цзэдуном, который назвал его человеком, «спасшим партию, армию и революцию».
Е, совершивший удачный ход, однако был лишь одним из многих хакка, вступивших в Компартию и создававших ее вооруженные отряды, — достаточно
упомянуть хакка Е Тина, чьим именем названы улицы соседнего с Мэйчжоу города Хуэйчжоу, который сформировал «железный полк» — предтечу Красной
армии, или десятки хакка, погибших вместе с членами советского генконсульства в ходе известного Гуанчжоуского восстания в 1927 г.
В награду за преданность, в 1949 г. Е стал мэром Пекина. Пожалуй, это единственный гуандунец на этом посту за всю пятисотлетнюю историю существования
северной столицы. Впрочем, пробыл он здесь недолго, вскоре вернувшись в родную провинцию.
Став полновластным хозяином провинции Гуандун и ее столицы Гуанчжоу, маршал Е начал реализовывать широкую автономию огромной части страны — здесь
не были нарушены права крупных землевладельцев, а помещики остались при своем, что было практически немыслимо в условиях победившей по всей стране
коммунистов. В дальнейшем сместивший его на этом посту хубэец маршал Линь Бяо жестко поплатится своей жизнью — самолет Линь Бяо со всеми членами его
семьи, направившийся в СССР, упадет в Монголии, а его имя будет табуировано в Китае вплоть до нынешнего дня. Хотя коллизия истории заключалась в том,
что заговор военных во главе с Линь Бяо, который он готовил против Мао, косвенно был поддержан Е Цзяньином — во всяком случае именно он хлопотал за
часть заговорщиков, спасая им жизнь. Планы и намерения Е всегда оставались скрытыми — видимо, маршал глубоко уяснил, как опасно действовать открыто, по
истории создания Тайпинского государства или в случае Сунь Ят-сена.
Провинция Гуандун, как и Шанхай, нередко становилась «трамплином» для дальнейшего продвижения на высшие посты во власти: руководителем провинции
был и отец Си Цзиньпина Си Чжунсюнь, и премьер «тяньаньмэньских» реформаторов «комсомолец» Чжао Цзыян, и нынешний вице-премьер «комсомолец» Ван
Ян, и бывший третий член Постоянного комитета Политбюро «комсомолец» Чжан Дэцзян, бывший главный координатор масштабных чисток и нынешний
заместитель председателя КНР Ван Цишань, а также Ху Чуньхуа, неудавшийся «комсомольский» преемник на посту председателя КНР. Трудно переоценить
влияние клана Е, члены которого не только 15 лет трижды возглавляли провинцию, но и имели непосредственное отношение к назначению «мэйчжоусцев» —
губернатора Хуан Хуахуа （黄华华） и бывшей «восходящей звезды» китайской политики, а ныне опального мэра Вань Цинляна. Сегодня провинцией правит
шаньдунский губернатор Ма Синжуэй （马兴瑞）. Антисоветский Е
Несмотря на свертывание масштабного сотрудничества с СССР в 1960-е гг., Китай до начала «политики реформ и открытости» оставался частью советской
технологической зоны — импортировал значительное количество продукции советского машиностроения и был зависим от советских технологий. «Реформы и
открытость», которые были направлены на переориентацию Китая на западные рынки, поменяли вектор развития Китая на американский. Первые зоны
свободной торговли, которые приняли западный капитал и технологии, были расположены в Южном Китае.
Без всякого сомнения, «идеологом» смены вектора был южнокитайский маршал Е Цзяньин. История его сотрудничества с американцами началась настолько
давно, что трудно назвать конкретный срок начала его общения с заокеанскими партнерами. Ему приписывают переговоры с представителями американцев во
время гражданской войны в Китае, на которых обсуждалось сохранение в Китае враждующей с коммунистами партии Гоминьдан и даже возможность создания
некоего независимого государственного образования в Южном Китае. Насколько такие данные соответствуют действительности, не до конца ясно, однако
именно Е Цзяньин, соперничающий в этом вопросе с шанхайским премьером Чжоу Эньлаем, по сути, стал тем человеком, который положил начало китайско-
американским отношениям в начале 1970-х гг., прямому сотрудничеству китайской и американских армий, взамен открыв для Гуандуна западные рынки.
Фамилия Е богата на знаменитых представителей. Министр южнокитайского царства Чу, происходивший из местечка Е, дал начало многочисленным
знаменитостям разветвленного рода. Среди них и великие даосы, и министры династии Сун, и основатель малайского Куала-Лумпура — Йап А-лой, два
губернатора Гуандуна — при династии Цин и при Гоминьдане, тайпинские генералы, основатели банков и университетов в Южном Китае, известный россиянам
Йип Ман （Е Вэнь） — учитель Брюса Ли, ученые и игорные магнаты, спортсмены, музыканты, журналисты и политики Тайваня, Вьетнама, Индонезии и
Филиппин. roles（reader-all）
Китайская власть - （без изменений） Хакка — выходцы из Мэйчжоу
（без изменений） Хакка — выходцы из Мэйчжоу
Хакка （客家） — дословно «пришлые», или «гости», — потомки китайских мигрантов, бежавшие с севера страны в Южный Китай во время завоеваний кочевников,
как и евреи в Европе, не обладали возможностью иметь землю и обрабатывать ее. Это обстоятельство, а также необходимость выживать в сложных условиях
сделали из них прекрасных торговцев, предпринимателей и финансистов. До сих пор их разветвленные сетевые структуры контролируют Юго-Восточную Азию
со столицей хакка Сингапуром и составляют конкуренцию кантонским и миньнаньским кланам.
Что такое быть хакка? «Это мировоззрение хозяина, когда ты ведешь бизнес и не хочешь ни от кого зависеть», — скажет вам любой представитель этого
китайского этноса. Власть хакка в Гуандуне прочно ассоциируется с кланом Е, а также столицей хакка — городом Мэйчжоу (梅州), что примерно в 200 км от
Гуанчжоу и Гонконга. Здесь не только расположено родовое имение и кладбище Е Цзяньина, но и до сих пор куются кадры для его могучего клана.
Гигантская с точки зрения населения западных стран провинция Гуандун также неоднородна в своем субэтническом делении. Здесь существуют четыре
крупных этнических кластера, каждый из которых выдвигает в центр свою группу. Самый крупный и центральный кластер — «Гуан-фу», «гуандунский двор»,
«двор руководства провинции Гуандун и Гуанси», 广府 — кантонцы «Треугольника устья реки Чжуцзян» — Гуанчжоу, Дунгуань, Фошань, Чжухай, Шэньчжэнь,
Гонконг, Макао. Вторая группа — это район Чаочжоу, чей язык ближе к диалекту соседней провинции Фуцзянь. Третья группа — это субэтнос хакка, который
компактно проживает в Мэйчжоу, Шаогуань, Хуэйчжоу, Цинюань и районе Шэньчжэня Баоань. Последняя группа — это «переселенцы с севера»: все
многочисленное пришлое население Гуандуна, а также присланные из центра руководители. Стоит упомянуть и группу выходцев из Чжаньцзяна — крупной базы
военно-морского флота НОАК, которые также говорят на собственном наречии — лэй-хуа.
За каждой из таких элитных групп стоит население от 10 млн. до 30 млн. человек. Знаменитым представителем чаочжоусцев, например, является «хозяин
Гонконга» — миллиардер Ли Кашин (李嘉诚; Ли Цзячэнь), который до Джека Ма, хозяина «Алибабы», долгое время считался самым богатым человеком Азии,
однако сегодня, кажется, уходит из Южного Китая.
Клан мэйчжоусцев Е безраздельно контролирует Гуандун, начиная с 1980-х гг., когда к власти здесь пришел Е Сюаньпин — первый сын Е Цзяньина. Пробыв на
различных партийных и государственных постах в провинции до 1991 г., он ушел на повышение в центр, став заместителем главы законосовещательного органа
НПКСК, который соединяет в себе беспартийные силы общества, в том числе и бизнес-элиты. Преемником Е Сюаньпина стал также хакка, правда, уроженец
«бунтарского» уезда Луфэн, Се Фэй, который контролировал провинцию до 1998 г.
После укрепления позиций Цзян Цзэминя (на 15-м съезде, в 1997 г.) на долгие десять лет провинция перешла в руки шанхайца Ли Чанчуня (1998–2007) и
«комсомольца» Чжан Дэцзяна. После этого контроль над провинцией упрочили «комсомольцы», которые привели сюда Ван Яна, четвертого члена Постоянного
Комитета Политбюро (2017–2022) и главу законосовещательного альтернативного парламента НПКСК, а также хубэйца Ху Чуньхуа, ставшего после руководства
Гуандуном членом Политбюро, вице-премьером Госсовета, но не прославившегося еще здесь особыми подвигами. У хубэйцев и хунаньцев — сильное
представительство в Гуандуне и свой собственный взгляд на развитие региона, который должен служить, по их мнению, воротами из центрального Китая в
регион пояса Янцзы и не иметь самостоятельной силы.
Потеря позиций клана Е на долгие 17 лет связана с последствиями поражения блока сычуаньской и южнокитайской группы клана Е во время событий на
площади Тяньаньмэнь в 1989 г., когда в результате ряда ошибок армейских группировок, контролировавших Китай, власть перехватили «шанхайцы» во главе с
Цзян Цзэминем и «комсомольцы» Ху Цзиньтао. Восстановление авторитета и контроля над провинцией идет не без сбоев. Пришедший в начале двухтысячных
губернатор Хуан Хуахуа контролировал провинцию до 2010 г. и привел во власть самого молодого мэра Гуанчжоу — «комсомольца» Вань Цинляна (万庆良广府).
Последнему, однако, не помогло ни полное отсутствие собственности, ни его популярность в качестве молодого и активного политика — сразу после начала
масштабной чистки в 2014 г. он потерял свой пост.
О Вань Цинляне в основном знают по его «воздушным» романам: после его отставки в прессе началась унизительная кампания о его предпочтениях
«заказывать» стюардесс по айпэду, при этом совершенно не упоминалось, что чиновник не обладал никакой госсобственностью, проживая в казенной квартире
за 600 юаней в месяц, а также сам боролся с коррупцией.
Параллельно с масштабной чисткой «комсомольских» кадров в провинции, в 2014 г. в желтый цвет «революции зонтиков» окрасился Гонконг. В это же время
столицу провинции Гуандун — город Гуанчжоу впервые за 33 года возглавил не уроженец провинции, а бывший мэр Тяньцзиня, северного конкурента Гуанчжоу
как экспортного порта. Жэнь Сюэфэн — основной создатель проекта индустриальной зоны Тяньцзиня — Биньхай, которая стала известна на весь мир после
серии взрывов в августе 2015 г. и надолго потеряла привлекательность, уступив позиции Циндао, Шанхаю и Шэньчжэню. Вместе с Вань Цинляном были
арестованы, смещены, наказаны сотни чиновников — многие, как начальник полиции Гуанчжоу, предпочитали уходить из жизни самостоятельно. Пресса
формулировала причины инцидентов как «чрезмерный стресс на работе».
Борцы с коррупцией уделяют особое внимание Мэйчжоу — 15 августа 2015 г. город был «очищен» от коррумпированного мэра Чжу Цзэцзюня. Чтобы картина
была еще более наглядной, надо добавить, что следствие также ведется и против бывшего главы партийного Комитета контроля Гуандуна, который также в свое
время занимал пост мэра Мэйчжоу.
Гуандун, самая богатая провинция Китая, устойчиво лидирует и по числу «расстрельных списков»: за последние два года в провинции арестованы два
заместителя губернатора, а общее число расследований в отношении глав ведомств и районов вряд ли поддается какой-либо систематизации и учету.
Можно сказать, что удар по Гуандуну — это удар по одному из ключевых на период 2010–2020 гг. для «комсомольской группы» региону, в котором временно
утратил свои позиции представитель армейского конгломерата клан Е. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Южный Китай — кипящий котел революции
(без изменений) Южный Китай — кипящий котел революции
Слом династии Цин (1644–1911) — империи «северных дьяволов» — начался в Южном Китае. Именно здесь трижды не сдавший экзамены на чиновничью
должность Хун Сюцюань возглавил Тайпинское восстание, унесшее жизни до 60 млн. человек и чуть ли не приведшее к созданию в Китае первой христианской
империи со столицей в Нанкине. Его дело завершили «легендарные красные маршалы» — выходцы из южных провинций Гуандун, Хунань, Цзянси и Сычуань.
Подавляющее большинство из них относилось к представителям особой этнической общности южных китайцев — хакка, в том числе «тайпин» Хун Сюцюань (洪秀
全), первый президент Китая Сунь Ятсен (孙逸仙) и основатель могущественного клана маршал Е Цзяньин (1897–1986).
Маршал Йап — так звучит его фамилия на языке хакка — южанин из «столицы хакка», гуандунского города Мэйчжоу (梅州), не только сыграл ключевую роль в
борьбе Мао Цзэдуна за власть, но и лично в возрасте 82 лет руководил уничтожением конкурентной Гуандуну шаньдунской «Банды четырех» после смерти
вождя, и не без его весомой поддержки Дэн Сяопин занял пост первого человека в Китае. Надо отметить, что в списке Посткома Политбюро маршал Е занимал
позицию перед Дэн Сяопином (邓小平) и его предшественником Хуа Гофэном (华国锋).
Именно потомственный военный Е Цзяньин руководил той силой в армии, которая осталась нетронутой после массовых чисток во время Культурной революции
и которая в конечном счете выиграла от первого этапа реформ и открытости в Китае. Именно в районах концентрации хакка в Южном Китае появились
крупнейшие свободные экономические зоны — Шэньчжэнь, Сямэнь, Шаньтоу и Чжухай, одной из которых, Сямэнь, долгие годы руководил Си Цзиньпин. Сейчас
можно смело утверждать, что, если бы маршал Е не оказался у власти, не было бы и могучей экономики Гуандуна, которую западная пресса называет 15-й
экономикой мира, «если бы провинция не входила в состав КНР», сравнявшейся по объему ВВП с экономикой России. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Е Сюаньнин 叶选宁
(без изменений) Е Сюаньнин 叶选宁
Про второго из четырех сыновей Е Цзяньина — Е Сюаньнина — ходят легенды. Сын от второго брака маршала, которых, кстати, у него было целых шесть,
уникальное сочетание «революционной» и аристократической крови. Мать Е Сюаньнина — родственница знаменитого хунаньского военачальника династии Цин
Цзэн Гофаня (曾国藩), который прославился тем, что разгромил восстание тайпинов, угрожавших самому существованию династии.
Фигура Цзэн Гофаня — одна из самых противоречивых фигур предреволюционной истории: пытаясь спасти стабильность гибнущей империи, один из немногих
титулованных китайцев в маньчжурской династии, он уничтожал крестьянские восстания, но в то же время пытался создавать армию нового типа, проводить
реформы, а его дети чуть ли не первыми в династии Цин выучили английский язык.
Е Сюаньнин — сплав революционеров-хакка и тех, кто фактически с ними боролся. В этом качестве у Е Сюаньнина куда больше прав и возможностей стать
символом «красной элиты» монархического типа, чем у Цзян Цзэминя, про которого говорят, что на самом деле он был сыном чиновника в оккупированном
японцами Шанхае. Здесь биография сына может сравниться только с биографией отца: Е Цзяньин — один из немногих революционеров, который имел
непосредственное отношение ко всем вождям Нового Китая. Он начал в личной охране Сунь Ятсена, помог встать у руля власти Мао Цзэдуну и Дэн Сяопину,
фактически привел к власти «демократического премьера» Чжао Цзыяна.
На этом список протеже клана Е не заканчивается. Утверждается, что именно влиятельный в Гуандуне маршал Е назначил опального во время Культурной
революции отца нынешнего лидера Китая Си Цзиньпина — Си Чжунсюня — губернатором Гуандуна, без которого, очевидно, не состоялась бы карьера его сына.
Таким образом, клан Е и лично маршал Е имели отношение ко всем высшим назначениям в Новом Китае. Неудивительно, что именно представители этого клана
претендуют на высшее духовное, и не только, лидерство в стране.
Родившийся в 1938 г. в Гонконге Е Сюаньнин получил техническое образование по специальности «радиодело» в Пекине и «прозябал» в безвестности вплоть до
самого окончания Культурной революции (1976), когда не только получил должность в Секретариате по делам зарубежных китайцев, но и практически
стремительно вырос до заместителя главы Общества зарубежных дружественных связей, одновременно вступив в ряды китайской армии.
С 1990 г. Е Сюаньнин укреплял дружбу между Китаем и другими народами уже в качестве главы Управления связи Генштаба НОАК, которое считается одной из
особых разведслужб китайской армии. В 1993 г. генерал-майор Е Сюаньнин совмещает службу с постом генерального директора госкомпании «Кайли», а в
1997 г., одновременно с потерей власти клана Е в Гуандуне, выходит в отставку.
С тех пор о Е Сюаньнине, которого в отдельных таблоидах называют и союзником Си Цзиньпина, и борцом с Цзян Цзэминем, а также человеком, перебросившим
3 тыс. представителей китайской «красной элиты» в США, не слышно ничего целых 20 лет. Второй этап «безмолвия» второго сына маршала Е прерывается
неожиданной выставкой его каллиграфии в 2015 г.
Любителя каллиграфии, работы которого в апреле 2015 г. вдруг стали выставляться в Музее изобразительных искусств Гуанчжоу и получили какой-то
несопоставимый творчеству резонанс в китайском интернете, называют «духовным лидером» группы «принцев», образовавшим союз против «шанхайца» Цзян
Цзэминя летом этого года.
Поэт в Китае — больше, чем поэт. Как правило, это всегда крупный чиновник — так повелось еще с легендарного первого императора Фу Си, который разглядел
странные письмена на панцире черепахи и создал китайскую письменность. Стихи писал и Мао Цзэдун, и Е Тин, и Е Цзяньин. Чиновники всегда были поэтами, а
их каллиграфия увенчивает памятные стелы, главные здания университетов и других мест. Через движение кисти передается внутренняя динамика правителя,
его связь с мистическим — высшей силой, которая дается ему для управления людьми.
Крупная выставка каллиграфии Е Сюаньнина в конце апреля 2015 г. стала массово обсуждаемым событием в прессе Гуанчжоу. Выставка называлась «晴耕雨
读» — «В ясную погоду — вспахиваю землю, в дождливую — учусь», что на глубоком языке значило простое: «Всему свое время, и когда обстоятельства
благоприятны, можно заняться работой, а когда нет, то можно поучиться и занять выжидательную позицию». Культурное событие было приурочено к 28
апреля — 118-му дню рождения Е Цзяньина.
Выставка с каллиграфией, которую назвали образцом «культуры хакка», обсуждалась и через месяц, и после; к рецензии подключили критиков самого высшего
звена. Ван Шиго, глава Общества ценителей каллиграфии провинции Гуандун, в своей статье многократно повторил сочетание «упражняться в каллиграфии» (习
字), что можно прочитать и как «иероглифы Си» (Цзиньпина), назвал культуру хакка выше рек и морей («река» — фамилия Цзян Цзэминя), назвал хакка
«вторыми правителями» Гуандуна и совершил массу культурологических пируэтов в сторону власти, даже сам назвал себя «хакка», оставив на «десерт»
читателям высказывание, что хакка — это почти «коллективное бессознательное» «северного ответвления» искусства (читается так же как и «северная
группировка» «бэй-пай»).
На удивление, комментаторы каллиграфии в интернете говорили вовсе не о поэзии и не о высоком искусстве, а заявляли примерно следующее: «Это один из
зачинателей борьбы с коррупцией и помощников в этом деле» (739 лайков), «Уважение и почет маршалу Е», «Семейство Е — основа Гуандуна» и так далее. Не
будем забывать, какой шум и кривотолки вызвала попытка убрать камень с «письменами» Цзян Цзэминя в одном из университетов Шанхая за некоторое время
до выставки Е Сюаньнина.
Выставка каллиграфии Е Сюаньнина — событие знаковое. Она стала сигналом о начале политической активности семьи Е, которая была усилена уже
упомянутым заявлением о борьбе с коррупцией от Чэнь Вэйлань — дочери равного Е Цзяньина «бессмертного Компартии» Чэнь Юня.
Статья главы общества каллиграфов Гуандуна совпала по времени с заявлениями ЦК о борьбе с коррупцией и группировками в самых высших эшелонах
власти — в конце июля 2015 г. Уже 10 августа в «Жэньминь Жибао» появилась статья о партийных кадрах, ушедших на пенсию, но не желающих уходить из
политики. Через два дня после этого в портовых воротах Пекина — Тяньцзине — прогремели напугавшие всю страну взрывы, грозившие поднять в воздух 700 т
цианида и унести их в сторону столицы прямо во время проведения в ней Всемирных легкоатлетических игр.
На фоне ареста бывшего мэра Мэйчжоу, 22 августа 2015 г. в Гуанчжоу прошла еще одна презентация — на этот раз поэтического сборника бывшего губернатора
Гуандуна, бывшего мэра Мэйчжоу Хуан Хуахуа. Памятные надписи на сборнике «Гимн родине» (山河颂; «Гимн рекам и горам») сделал в том числе и Е Сюаньпин
(брат Е Сюаньнина). Книга, как и выставка, направлена на демонстрацию силы землячества хакка из Мэйчжоу и их особой роли в Гуандуне.
Различные слухи, которые не найдут документального подтверждения до смены политической эпохи, приписывают Е Сюаньнину и его шурину Чжоу Цзяхуа
создание из детей бывших руководителей партии и армии группы «принцев». Чжоу, муж сестры Е Сюаньнина Е Чу-мэй, в свое время был вице-премьером
правительства Китая. Хотя Чжоу родился в Шанхае, он вел свое происхождение из района, близкого к Мэйчжоу.
«Мы — духовные лидеры этого поколения», — говорит уже упомянутая дочь «бессмертного партийца» Чэнь Юня Чэнь Вэйлань. Однако сын Дэн Сяопина Дэн
Пуфан указывает на лидера этой группы: «Если сравнивать меня и Сюаньнина, я буду на земле, он — на небе».
Как утверждают многие, «сырьевая база» армейских групп в политике Китая, в том числе и клана Е, начала создаваться во время конверсии военных
предприятий. Третий сын Е Цзяньина, Е Сюаньлянь, возглавляет несколько компаний в Южном Китае, которые занимаются практически всем — от
медицинского оборудования до «зеленых технологий». Третий сын маршала также является главой компании «Кайли» дочерней оборонной корпорации «Баоли»
(Poly Group). roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Поджечь Южно-Китайское море — русская стратегия клана Е
(без изменений) Поджечь Южно-Китайское море — русская стратегия клана Е
Ни для кого уже не секрет, что приход к власти Си Цзиньпина развернул политику Китая в Южно-Китайском море на 180 градусов. «Мягкая сила»
«комсомольца» Ху Цзиньтао, выраженная в принципе «мирного возвышения Китая» — или отказа конфронтации с США, была «сдана в архив», на ее место
пришло открытое противостояние с местными державами и даже провокации в отношении США.
Если Южный Китай — это локомотив экономического развития Китая с его огромными экспортными мощностями и особой административной зоной Гонконг,
чей товарооборот уже превзошел весь российский, то Южно-Китайское море — это по сути «Средиземное море Азии»: именно через него проходят все
транспортные потоки из Восточной Азии в Южную и Западную Азию, из Азии в Европу и обратно. Контроль над морем не только гарантирует первенство в
Восточной Азии, но и служит первой ступенькой над контролем всего Евразийского континента. Не зря уже на протяжении около десяти лет растут военные
бюджеты всех стран региона, а в битву за регион готовы ввязаться не только Китай и Япония, но даже Австралия, Индия и США.
Однако за год до прихода к власти Си, когда он уже занял далеко не символическое место заместителя главы Центрального военного совета КНР, в официальных
СМИ Китая появились статьи, призывающие провести серию малых войн, избежав большой в Южно-Китайском море. Дальнейшее описание причин и
бенефициаров данной политики является лишь гипотезой автора и более похоже на детективную историю.
В 2011 г. в издании китайских ястребов «Хунаньцами шибао» (Global Times) появилась статья, написанная под псевдонимом Лун Тао, одного из аналитиков
малоизвестного Комитета фонда «Китайская энергия» CEFC — «Отличная возможность применить силу в Южно-Китайском море».
Суть статьи сводится к тому, что в Южно-Китайском море расположены более тысячи платформ по добыче нефти и газа, но ни одна из них не принадлежит
Китаю. В случае реализации стратегии «серии малых войн вместо одной большой» Китай, в отличие от других стран, избежит потерь, а ущерб понесут
международные корпорации, которые не имеют отношения к Поднебесной, ограбленной так же, как и при неравноправных договорах в XIX в. Война должна быть
«рациональной, выгодной, сегментированной». Для победы нужно лишь «заблокировать» Вьетнам и Филиппины, при этом не стоит смотреть на опыт войн США,
а ориентироваться на опыт России, «которая быстро стабилизировала ситуацию в регионе Каспийского моря в 2008 году».
Эти заявления фактически предварили будущий лозунг Си Цзиньпина о необходимости готовить армию к ведению победоносных войн. Псевдоним автора Лун
Тао — это название одной из глав китайского военного трактата «Шесть военных хитростей» (六韬), который посвящен особой роли в организации войск
полководцев и офицерских кадров. «Лун Тао» — «драконья хитрость».
Через некоторое время, в 2012 г., по поводу стратегии Китая в Южно-Китайском море на страницах «Хуаньцю шибао» разгорелась настоящая дискуссия: бывший
посол Китая при ООН, самый известный сторонник мирной политики Китая У Цзяньмин (吴建民), уроженец города Нанкина, что неподалеку от Шанхая, объявил
подобные статьи «близоруким национализмом», игнорирующим интересы международных корпораций. Многих китайцев потрясла смерть известного дипломата
и идеолога мирного решения вопроса Южно-Китайского моря в результате автокатастрофы в 2016 г.
В ответ на заявления «миротворца» фонд «Китайская энергия» призвал бывшего посла «проснуться от галлюцинаций Химерики» (中美国) — вымышленного
государства США и Китая. Теперь от лица Фонда говорил не «анонимный дракон», а полковник Университета Министерства обороны Дай Сюй, который на
протяжении уже многих лет доказывает в своих исследованиях неизбежность войны в ближайшие 10–20 лет.
Информация о фонде крайне скудна. Известно лишь, что в состав его экспертов входит Мао Юйши, известный своим разоблачением преступлений эпохи
Культурной революции (вспомним, кто является ее главным разоблачителем), а из источников финансирования известна не менее загадочная компания
«Хуасинь» (华信集团), чей годовой оборот составляет 30 млрд. юаней — примерно одну четверть от оборота «Чайнапетролеум».
Нефтяная компания тут упомянута не случайно: главная задача «Хуасинь» («Вера Китая») — это охрана стратегических интересов Китая в энергетическом
секторе. Генеральный директор столь успешного и малоизвестного гиганта — 37-летний Е Цзяньмин. Информации о предпринимателе, чье имя так созвучно с
именем маршала Е Цзяньин, а возраст столь юн для руководства столь крупной корпорации, в сети крайне мало.
Е Цзяньмин (叶简明Е Цзяньин родился 5 июня 1977 г. в провинции Фуцзянь, хотя корнями молодой предприниматель из Гонконга. В данный момент он не только
возглавляет компанию «Хуасинь нэнъюань» и одноименный фонд, а также исследовательский институт при фонде, но и Институт китайской культуры,
Шанхайский институт исследования проблем безопасности в энергетике, благотворительный фонд «Хуасинь». Не забывает Е Цзяньмин и о международных
контактах, являясь советником чешского президента по экономическим вопросам. А совсем недавно, 7 сентября 2015 г., Е Цзяньмин стал особым советником
Ассоциации Морского Шелкового пути.
Основав компанию десять лет назад (по другим данным, компания основана в 1980 г., когда Е было всего три года), в возрасте 27 лет, однофамилец маршала,
весьма похожий на него внешне, как указывает официальная биография, «набираясь опыта и закаляясь в трудностях», привел компанию к обороту в 22 млрд.
юаней в 2014 г., введя ее в список 500 сильнейших компаний Китая. Более того, это компания № 2 в списке ста самых крупных компаний Шанхая. Скупые
данные не сообщают ни какой университет окончил «стартапер» в нефтяном секторе, ни предыдущих мест работы, однако весьма полно описывают его
трепетное отношение к проекту «Один пояс — один путь», то есть «Экономическому поясу Шелкового пути», личной инициативе Си Цзиньпина.
Политическая активность Е Цзяньмина, который занимает ведущие позиции в ряде сообществ энергетической безопасности, растет день ото дня: сегодня можно
утверждать, что «молодой миллиардер» стал одной из важнейших неформальных фигур в деле реализации инициатив Китая в рамках Шелкового пути —
советник президента Чехии с июня по август 2016 г. провел встречи с лидерами Грузии, Болгарии, Сербии и, что не менее интересно, встречу с лидером Турции
Эрдоганом ровно за пять дней до попытки военного переворота в стране.
На данный момент с кланом Е в Юго-Восточной Азии может сравниться только клан Ли Куан Ю, основателя государства Сингапур, который тоже родился в уже
небезызвестном читателю городе Мэйчжоу, а также конкурирующий с кланом Е соседний клан выходцев из гуандунского Чаочжоу, самой заметной фигурой
которого является миллиардер Ли Кашин.
Тем не менее в последнее время среди ведущих фигур южнокитайских кланов стали происходить частые трагические события: после продолжительной болезни
в июле 2016 г. в Гуанчжоу скончался генерал Е Сюаньнин, за полгода до этого, в декабре 2015 г., скончался Е Сюаньцзи, глава корпорации Guo Ye, что сделало
еще молодого Е Цзяньмина почти самым главным лицом мощной южнокитайской семейной корпорации, если гипотеза о родственных связях «молодого
миллиардера» без прошлого и маршала Е — верна.
Смерть Ли Куан Ю в 2015 г. также стала одним из важнейших факторов, провоцирующих более активный передел власти в регионе Юго-Восточной Азии,
начавшийся еще с отставки хакка по происхождению премьера Йинглак Чиннават. Баланс в пошатнувшейся системе контроля хакка над всей Юго-Восточной
Азией, возможно, сможет восстановить появление первой женщины президента в китайском мире, хакка по национальности, Цай Инвэнь.
Е Цзяньмин арестован в Китае в начале 2018 г. В 2017 г. ушли из жизни два сына маршала Е Цзяньина — Е Сюаньцзи, Е Сюаньнин. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Идеологи китайского «20-го съезда» — либералы в погонах
(без изменений) Идеологи китайского «20-го съезда» — либералы в погонах
Культурная революция, которая по сути являлась масштабной чисткой в верхах, имела и своих разоблачителей. Маршалу Е Цзяньину принадлежит, как
утверждается, высказывание, что в ходе Культурной революции пострадало более 20 млн. человек, тогда как по данным Верховной народной прокуратуры речь
шла лишь о 3–4 тыс. жертв. Е Цзяньин был куда более жесток в своих оценках, чем Дэн Сяопин, и по сути представлял в КПК крайне правое крыло,
поддерживающее курс на экономическую либерализацию Китая в самых верхних эшелонах власти — однако либерализацию в рамках создания крупных
клановых госкорпораций, отвечающих за целые регионы.
Однако если это действительно так, то нынешний конфликт между кланом Е и представителем «либеральной группы комсомольцев» в Гуандуне Ван Яном, о
котором так часто говорили как о реальном факте в зарубежной китайской прессе, имеет очевидные корни и представляет частный случай конфликта между
армейской группой и Комсомолом. Ван Ян стал слишком популярен в Гуандуне и даже считается самым либеральным политиком из Китая в США. Теперь
«аньхоец» и «комсомолец» Ван Ян прочно ассоциируется с «либеральной моделью» развития, называющейся «Гуандунской моделью», а также контролирует
вопросы взаимных инвестиций Китая и США — ключевой сектор интересов клана Е.
Конфликт «мэйчжоусцев Е» с «комсомольским» Ван Яном и с центром одновременно мог быть и фактором Гонконгских событий 2014 г.: Гонконгская федерация
студентов — это неизменный союзник китайского Комсомола, а ключевую роль в стачках играл Джошуа Вонг (黄之锋), студент Китайского университета
Гонконга — учреждения, также крайне близкого китайскому Комсомолу. Сейчас конфликт затих, а сын Ван Яна породнился с дочкой Чжан Айпина (张爱萍) —
генерала Нанкинского военного округа, то есть ключевого игрока «Шанхайского региона». Похоже, это «ничья». Или ожидание нового раунда борьбы за
«правый сектор» политического поля в Китае?
Участие Е Чжунхао (叶仲豪), сына Е Сюаньнина, в Гуандунском Комсомоле, а также приписывание арестованному Вань Цинляну «комсомольских» связей также
можно объяснить завуалированной, но интенсивной борьбой за первенство между кланом Е и «комсомольцами» в набирающем, судя по всему, популярность
либеральном секторе политики в провинции. 18 июня 2020 г. Е Чжунхао был освобожден от должности главы Зоны развития города Юньфу провинции Гуандун, о
новом назначении на середину июля 2020 г. новостей не поступало. «Федеральный уровень»
Сами многочисленные дети маршала Е уже давно не занимаются региональной политикой, черпая кадры для нее в своем родном районе — Мэйчжоу. Все они —
фигуры «федерального» масштаба.
Уже упомянутый Е Сюаньпин с поста заместителя главы Гуандуна вырос до заместителя главы китайского «альтернативного парламента» НПКСК в Пекине,
откуда направился на пенсию в качестве председателя общества изучения Синьхайской революции (1911), которая привела хакка Сунь Ятсена на пост первого
избранного президента Китайской республики (со столицей в Гуанчжоу). Сунь Ятсен и Синьхайская революция крайне важны для политики Южного Китая:
когда-то на Тяньаньмэнь висели два портрета — Мао Цзэдуна, с севера смотрящего на юг, и Сунь Ятсена, с юга смотрящего на север. В 2014 г. портрет Сунь
Ятсена с площади убрали. Эффект, сопоставимый с исчезновением звезд с кремлевских башен или одного портрета из кабинета российских чиновников.
roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Таланты семьи: Е Минцзы, Дай Цин, Е Сяньчжэнь, Е Сюаньцзи
(без изменений) Таланты семьи: Е Минцзы, Дай Цин, Е Сяньчжэнь, Е Сюаньцзи
Его дочь, дизайнер Е Минцзы, — супруга американского инвестиционного банкира Джонатана Морка, который ведет успешный бизнес с Китаем. Любопытно,
что их свадебная церемония проходила в императорском храме в Пекине. Е Минцзы принадлежит Studio Regal в Пекине. Здесь же, к слову, живет и внук Е
Сюаньнина Е Фэйюй, владелец ряда пекинских клубов и автокомпании.
В отличие от ранних внуков «революционного маршала», Е Минцзы была крайне удивлена, что на обычных рейсах летает так много людей, ведь она привыкла,
что во время ее детства ее семью возили специальными рейсами, где на борту находились всего несколько человек.
Другая внучка Е Цзяньина, Е Цзинцзы, владеет компанией Brilliant Culture в Гонконге, которая специализируется на организации крупных культурных
мероприятий, например выставках тибетских культурных ценностей. Е Цзинцзы замужем за сыном бывшего высокопоставленного чиновника Ван Чжэня — Ван
Цзиняном. Ван Чжэнь так же, как и Е Сюаньлянь, имеет прямое отношение к оборонной корпорации «Баоли» (бывшее управление по экспорту вооружений
НОАК), в последнее время ставшей известной по одноименному аукциону предметов живописи, на которых рекорды ставят бывшие армейские художники,
рисующие сцены из жизни Шелкового пути.
Еще одна дочь Е Сюаньляня — Е Цинцин — стала звездой популярного в стране телешоу «Голос Китая».
Все дочери Е Сюаньляня учились в США.
Особого внимания заслуживает Е Чжунхао (1983) — сын бывшего губернатора Гуандуна Е Сюаньпина. В 2010 г. он был назначен заместителем главы
управления по реформам и развитию города Юньфу, в 2012 г. — главой Комсомола удаленной от центра провинции гористой местности. В августе 2014 г. стал
главой района высокотехнологического развития Юньфу. Горные районы, в том числе и Юньфу, все больше в тренде развития провинции — все больше
центральных корпораций под давлением властей переносят сюда свои производства, перераспределяя бюджеты в пользу менее развитых районов провинции. Е
Чжунхао — единственный из всей семьи Е, кто пошел по пути работы в госаппарате и в Комсомоле, не считая еще одного «неучтенного» внука маршала, о
котором речь пойдет ниже. Дай Цин — либеральный журналист из клана Е
В военно-партийном клане есть и особенные случаи. Приемная дочь Е Цзяньина, дочь его погибшего во время войны брата, Дай Цин — одна из самых известных
в Китае и на Западе либеральных журналистов. Выйдя из рядов армейской печати, где она успела побывать на участках фронта войны со Вьетнамом, Дай Цин
стала единственной из армейской аристократии, кто принял участие в событиях на площади Тяньаньмэнь, и поддержала знаменитых диссидентов.
Дай — также и известный борец за экологию. Вопреки логике, однако, она боролась не за чистое небо и воду тогда еще очень загрязненного промышленностью
Гуандуна, а за чистую воду уже многократно упомянутой провинции Хубэй, чьи ставленники проявляют особую активность в Гуандуне. Практически делом всей
ее жизни стала попытка остановить или затормозить строительство крупнейшего гидроузла Санься в среднем течении Янцзы. Дай явила собой чудо свободы
слова, оказавшись единственным журналистом, допущенным в свое время для обсуждения этого проекта в правительство Китая.
Связано ли это с тем, что Гуандунская корпорация ядерной энергии, контроль над которой осуществлялся хакка Южного Китая, не стала экспортировать
электроэнергию в район Пояса реки Янцзы — не ясно. Таланты семьи
Кроме дизайнеров, любителей тибетской культуры и журналистов, в клане Е присутствуют и другие таланты.
Дочь маршала Е Сянчжэнь (1941) стала одним из первых в стране режиссеров детективной истории «Savage Land» (原野; «Дикие поля», по-китайски «Юань Е»),
которая удостоилась премии на Венецианском кинофестивале. Однако в Китае достаточно откровенный для страны, которая пережила Культурную революцию,
фильм по ряду соображений показали лишь в 1988 г. Больше Е Сянчжэнь фильмов не снимала, однако стала заместителем директора Пекинской киностудии, а
также, что немаловажно, заместителем главы Международного общества Конфуция (国际儒学联合会) и Китайского общества изучения Конфуция (中华孔子学会) —
еще одна важная позиция в «духовном лидерстве» над страной. Почетным председателем этой ассоциации является ее дядя — Е Сюаньпин, а также покойный
глава Сингапура, международной столицы хакка, Ли Куан Ю. Дочь маршала стала своеобразным голосом семьи — практически только она появляется на
экранах телевизоров, если требуется внести ясность в отдельные эпизоды из истории маршала.
Е Сянчжэнь пережила Культурную революцию в тюремной камере и даже после освобождения не смогла сразу оправиться от перенесенной психологической
травмы. Ее заключение связывают с личностью главы шаньдунской «Банды четырех» — женой Мао Цзэдуна, шанхайской актрисой Цзян Цин, корнями из
шаньдунского Циндао. Через пять лет после освобождения дочери 82-летний маршал Е Цзяньин будет арестовывать Цзян Цин лично.
В клане Е популярны псевдонимы. Видимо, это влияние революционного подполья, которое прошел Е Цзяньин. Псевдоним Е Сянчжэнь — Линцзы — «крупинка
града», а Е Сюаньнина — «Юэ Фэн» — с этим именем, он, кстати, избирался в госорганы страны (еще одна особенность политической жизни Китая). Это имя
созвучно с сочетанием «Стиль Юэ» — стиль древнего государства Южного Китая. Приемный сын корпорации
Кроме приемной дочери Дай Цин, у Е Цзяньина есть и приемный сын — Е Сюаньцзи. Иероглиф «Сюань» означает «выбирать». Согласно пояснению Е Сянчжэнь,
отец называл своих сыновей в соответствии с жизненным путем для каждого из них, а также для всего китайского народа. «Сюаньпин» означает «выбирать
мир», «Сюаньнин» — «выбирать спокойствие», «Сюаньцзи» — «выбирать основу» или «главное». Сама фамилия Е (葉), которая на языке хакка звучит как «Йап»,
а на кантонском — «Йип», означает «лист дерева» и имеет крайне приятное для земледельческой культуры Китая значение.
Основной финансового благополучия клана «Листьевых» служат зарегистрированные в Гонконге корпорации, в частности Guo Ye (香港国叶集团; игра слов
«Государственное дело», «Государственный Е» или, если принять древний порядок слов, «Государство Е»). Е Сюаньцзи также является главой гонконгской
корпорации «Чжунсинь» — дочерней компании корпоративной империи «Чжунсинь» (中信), основанной еще Дэн Сяопином для расширения китайского влияния
за рубежом. Теперь «Чжунсинь» — это символ китайского госкорпоративного влияния по всему миру, от Африки до Америки.
Главная сила семьи Е до сих пор вовсе не участие в капитале крупных корпораций, и не контроль над политикой Гуандуна, и даже не «духовное лидерство» в
среде армейской аристократии, а, скорее всего, особая способность к пониманию и выработке дальнейшей стратегии развития Китая.
И если клан Е действительно возглавил приписываемый ему союз против «шанхайца» Цзяна, то это может говорить не только о серьезных проблемах
«шанхайской группы» в центральных ведомствах и своей шанхайской вотчине, но и о смене вектора внешней политики Китая, а также его финансовой
активности за рубежом. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Новая династия Си Цзиньпина — смена стратегического курса на Евразию
(без изменений) Новая династия Си Цзиньпина — смена стратегического курса на Евразию
Анализ субэтнических внутриполитических групп ставит под сомнение тезис о том, что исторической вехой в формировании нового Китая стало образование в
1949 г. КНР: фактически за внешним поражением единой маньчжурской династии Цин в период Опиумных войн середины XIX в. стояло формирование
субъектности китайских субэтнических региональных элит, которые и взяли «власть» в свои руки как в рамках формирования государства Тайпинов, так и в
форме давших им отпор субэтнических региональных элит армий Хунань, территории Великого канала (в центре которого будущий с моря Шанхай, с суши —
Нанкин) и других. Пользуясь новым геополитическим нашествием со стороны океана, собственные китайские субэтнические образования сами де-факто
разрушали Северную, континентальную империю маньчжуров, что и увенчалось Учанским восстанием 1911 г. и фактически образованием конфедерации
китайских этнических военно-политических режимов. Таким образом, парадигма субэтнической федерации китайских государств возникла в 1820–1840 гг.,
тогда же и обозначился управленческий коллапс империи Цин, оформившийся «странным» поражением от небольшого контингента англичан и, самое главное,
положивший начало демонополизации торговых потоков в пользу региональных элит, которые в процессе роста их суверенитета опирались на
экстерриториальность Гонконга и Шанхая, а в дальнейшем и целого ряда опорных пунктов. Так в середине XIX в. оформилась система фактически независимых
военно-политических режимов с опорой на «океаническую степь» — державы моря Великобританию, США, Францию, Японию, Германию — и части старого
корпуса элиты «Северной империи» Цин, все сильнее входившей в общее пространство с «Великой степью» Российской империи — от Восточного Туркестана,
Монголии, Маньчжурии до стен самого Пекина. Эта линия противостояния степи и моря в контроле или протекторате над различными китайскими субэтносами
продолжилась и в СССР — и получила окончательное оформление в поддержке Шэньсийского пограничного района во время войны с Японией, ставшего базой
для военно-политической группы нынешнего руководителя Китая. В связи с нарастающим кризисом стран моря геоэкономический центр Китая все сильнее
смещается в глубь Евразии.
Среди синологов и не только известны достаточно стандартные хронологические рамки для существования каждой китайской династии — они длятся 150–200
лет, при этом если династия «долгая», то в середине ее существования всегда возникает серьезный «династический» кризис, как например, в Хань и Тан. В связи
с этим было бы логично предположить, что океаническая китайская империя как федерация «субэтнических княжеств» вошла в стадию масштабного
переформатирования с очевидным смещением вектора развития в сторону степи и по сути развивается сейчас как по «аномальному» сценарию «временной»,
«промежуточной» династии с длительным периодом правления Си Цзиньпина — либо Си Цзиньпин заложил с 2012 г. новую китайскую политическую
траекторию на ближайшие 150–200 лет.
Если правление Си Цзиньпина аномально и напоминает, например, династию Синь («Новая»), возникшую на середине исторического пути династии Хань, то
океаническая парадигма федеративного Китая восстановится и Китай продолжит свой путь по прежнему курсу с опорой на державы моря. Однако если Си
Цзиньпин закрепит степной вектор развития Китая, то его ждут неожиданные трансформации.
Степные династии — например, чжурчжэньская Цзинь, монгольская Юань, маньчжурская Цин — формировали свой государственный аппарат из национальных
меньшинств и северных китайцев, при этом территории Южного Китая либо полностью выпадали из-под контроля кочевой династии и формировали собственные
династии, например Сун, либо находились практически на оккупационном положении. К степным династиям можно отнести и династию Цинь, и династию Тан,
столицами которых были территории вокруг современного Сиань — столицы провинции Шэньси.
Эта трансформация с учетом специфики XXI в. создает особую роль России в формировании этой парадигмы, поскольку экономические центры уходящего Китая
сформированы как на побережье, так и в регионе пояса реки Янцзы, роль которого после реализации проекта переноса вод Янцзы в северные районы Китая
возросла. Не исключено, что в случае продолжения нынешней траектории движения Си Цзиньпина, которая будет реализована, если председатель КНР
останется у власти до 2033 г. и передаст власть лояльным новому курсу преемникам, роль России как стратегического союзника Китая, решающего вопросы
побережья, территорий Янцзы и Южного Китая, многократно возрастет, уже не только как поставщика энергоресурсов и стратегического тыла, но и как
источника жизни для нового Китая — воды. Именно такой союз можно было бы назвать равноценным симбиозом двух степных государств. Власть Си Цзиньпина,
к слову, базируется не столько на армейском диктате, сколько на глубоком понимании китайских элит, что способ централизованного и планового управления
китайской экономикой, реализовывавшийся при «сталинской группе» Гао Гана и отца Си Цзиньпина Си Чжунсюня, и сорванный после отстранения группы от
власти, мог вывести китайскую экономику на первое место в мировом развитии уже к 2000 г. при условии тесного симбиоза с СССР.
Прогноз — дело неблагодарное, однако доктрины внешней политики Си Цзиньпина лежат в рамках описанной выше «новой династии». Стоит также отметить,
что сворачивание курса Си Цзиньпина может родить из «федерации китайских царств» новую океаническую династию Мин, которую деятели «шанхайской
группы» считают золотым временем Китая: династия не только стала первой океанической династией Китая, но и серьезно враждовала с континентальной
державой Тамерлана, планировавшего возрождение власти чингизидов на территории Китая, но была разрушена. Разумеется, все исторические аналогии весьма
условны, особенно в XXI в. —веке Арктики и существования уникальной в истории человечества арктической державы России, что вносит в типичную историю
существования китайского государства и государств степи фактор неизвестного будущего — как для Китая, так и для «государств степи».
[1] Не менее странным было изменением русла Хуанхэ, которая фактически повернула свое течение на несколько сот километров на север. Странный природный
катаклизм совпал по времени с восстанием тайпинов, а также региональными восстаниями в Аньхой и Шаньдуне. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Религиозная концепция власти группы Си Цзиньпина — «Наш Китай» историка Ли Лина [1]
(без изменений) Религиозная концепция власти группы Си Цзиньпина — «Наш Китай» историка Ли Лина [1]
Важным аспектом изучения любой военно-политической группировки являются ее геополитические и идеологические принципы и стратегии. Если
геополитическая стратегия шэньсийцев, очевидно, заключается в выстраивании сухопутного коридора в рамках «Экономического пояса Шелкового пути»,
который бы замкнул сухопутные транспортные узлы Европы и Азии на столице Шэньси Сиане, то идеологической и политической моделью этой группировки
можно считать наследие первого императора единого Китая — Цинь Шихуана, и его аналогом в российской истории выступает образ Ивана Грозного.
Политическая система, к которой по историческим причинам естественным образом склоняется группа, — легизм, или «фа-цзя» (法家), — строгое управление
страной на основе законов и неотвратимость наказания, что противопоставляется конфуцианству как управлению на основе нравственных норм.
До сих пор группа шэньсийцев не имела серьезного исторического обоснования своего лидерства в Поднебесной в виде каких-либо полноценных работ.
Однако эту лакуну стремится заполнить новый четырехтомник «Наш Китай» Ли Лина (李零·我们的中国), специалиста по военной истории и правлению Цинь
Шихуана. Работа была представлена широкой публике 6 июня 2016 г.
В материалах Ли Лина предпринята попытка провести ревизию политического прошлого Поднебесной, выводя ее сакральное и идеологическое начало из
истории империи Цинь (秦), центр которой располагался в современной Шэньси, мечом и беспощадными законами сковавшей разрозненные китайские
государства и народы в единую китайскую империю. «В древности Поднебесной добивались из Шэньси» — такими словами увенчиваются исторические
построения Ли Лина, который прозрачно намекает на родную провинцию нынешнего лидера и его политическую группу.
Работа историка была презентована в центральных вузах Пекина и Шанхая в июне 2016 г. и широко освещалась в прессе, открывая, возможно, новую страницу
не столько в исторической науке, сколько в современной идеологии наследников Цинь Шихуана.
В политической элите Китая идет активный спор, какую модель развития прошлых династий должен реализовать нынешний Китай: «шанхайский путь»
океанической державы Мин (明朝) или военное правление континентальной династии Цин (清朝)? Стоит ли следовать более «демократическим», нравственным
принципам госуправления династии Хань (汉朝) или, может быть, прийти к балансу сил и конфедерации китайских государств в рамках модели Троецарствия (三
国）? С публикацией «Нашего Китая» голоса поддержки модели внутренней политики и геополитики Китая раздались из гигантского древнего захоронения
«терракотовой армии» Цинь Шихуана. Сакральные истоки власти: инь-ян внутренней и внешней политики
Внешне четверокнижие историка Ли Лина носит историко-географический характер, однако центральной осью исследования являются не этнические процессы
формирования китайской нации, а ее мистические основания — центры зарождения единого государства и центры силы — священные пики и пределы, которыми
императоры, исполняющие роль верховых жрецов, очерчивают сакральные границы Поднебесной и по данному принципу выстраивают иерархию распределения
власти, а также внутреннюю и внешнюю политику страны. Нас не должна пугать или отталкивать сакральность и откровенный мистицизм в концепции власти
Ли Лина и других современных концепций, сакрализация власти в Китае — очевидный тренд, который готовит новую масштабную трансформацию китайского
общества и власти. Религиозные тренды все сильнее вытесняют идеологические, а вместе с наследственной передачей собственности и власти сигнализируют о
тенденциях формирования сословного общества и преобладания фактора дохода от ренты в экономике, свойственной феодализму или клановому
госкорпоративному капитализму.
Задача подобной «политической географии», которая словно разрабатывается не в новейших «мозговых центрах» КНР, а в институте Аненербе, — найти
всекитайский мистический центр зарождения китайской государственной власти и доказать историческую состоятельность данной концепции.
Согласно построениям Ли Лина, центр мистической силы китайской власти, в том числе и императорской, находится в Северо-Западном Китае, на границе
провинций Шэньси, Шаньси и Хэнань, в уезде Шэнь （陕）, одноименном провинции Шэньси, название которой и переводится как земля «к западу от Шэнь».
При этом «импульс власти», приведший к зарождению Китайского государства, возникает в гористом и пустынном северо-западном районе Китая — нынешней
провинции Шэньси, родной для генерального секретаря Компартии Китая Си Цзиньпина.
В основе такого вывода — наложение пространства современного и древнего Китая на «карту Великого предела» — Тайцзи ту （太极图）, в которой пустынные и
горные районы Северо-Западного и Юго-Западного Китая относятся к территории «инь» — темной силы, а густонаселенные районы Китая — к активной, светлой
силе «ян». Границей в такой мистической географии служит, например, линия «Айхунь （瑷珲; провинция Хэйлунцзян） — Тэнчун （腾冲; провинция Юньнань）»,
которая делит Китай на две части — в одной из них проживает лишь 4% китайского населения.
Центр формирования активной силы «ян» происходит из районов Шэньси, начиная круговое движение в истории и пространстве. Три государственных
образования — Ся （夏）, Инь-Шан （殷商） и Западная Чжоу （西周） — находятся на одной географической широте к северу от Хуанхэ, но, по мнению автора,
зарождаются именно силами, пришедшими из Северо-Западного Китая. Идея «Великого единства» как коренная идея китайского государства
Неустойчивые государственные образования, еще не отождествляющие себя со «Срединным государством», получают окончательное формирование
государственной идеи «Великого единства» （大一统） в династию Западная Чжоу （西周）, для которой пришедшая ей на смену династия Цинь （秦） была «задним
двором». Ли Лин отождествляет принципы нынешнего единства пяти основных наций современного Китая （五族共和） с принципами единства Китая, выдвинутых
Цинь Шихуаном — первым императором единой Поднебесной, однако уже на иных, мистических основаниях: «Пять священных пиков совместно усиливают
течение силы друг друга» （五岳共济）.
По мнению историка географии Ли Лина, великий китайский революционер Сунь Ят-сен лишь реинкарнировал старые принципы Цинь Шихуана, а не изобрел
новые методы решения национального вопроса в Китае.
Доказательства наличия «источника силы», формирующего единство китайской нации, лежащего в горах Шэньси, Ли Лин находит и в истории гражданской
войны Компартии Китая, начавшей свое победоносное шествие по Китаю именно с баз горных пещер в шэньсийской Яньнани, после более десяти лет
безуспешной войны в Южном Китае.
Исторические аналогии дают читателю возможность сделать самостоятельные выводы о нынешней «династии» во главе с генеральным секретарем Си
Цзиньпином. Не указывая на прямые связи между своими историческими построениями и нынешним Китаем, в своей презентации автор упоминает об участии
Лю Чжиданя, соратника отца Си Цзиньпина Си Чжунсюня и зампредседателя КНР Гао Гана в боевых действиях в Ганьсу-Шэньсийском пограничном районе,
указывая на их прямое участие в важном историческом процессе созидания единого Китая Сакральные принципы региональной политики и геополитики
Согласно Ли Лину, мистическое пространство Китая лишь часть большого Евроазиатского пространства, в которой Средней Азии и Ближнему Востоку, а также
Северной Евразии отводится роль пассивного, генерирующего силу, темного и женского начала «инь», а основная масса Китая предстает активной,
действующей, формирующей мужской силой «ян». Такое новое позиционирование фиксирует новую активную внешнеполитическую доктрину Китая на
идеологическом и даже религиозном уровне сознания политической элиты Китая.
Западной доктрине внешней экспансии в труде Ли Лина противопоставляется китайская идея активного притяжения внешних народов к «центральному
государству», их добровольной инкорпорации в тело «единого Китая»: «Дать пограничным народам завидовать успехам Китая и ревновать к ним, притягивая эти
страны к себе».
В «геополитике Ли Лина» этнический фактор уходит на второй план, подчиняясь фактору близости к мистическому центру Поднебесной: неважно, потомком
каких племен является «житель срединного государства», важно, в каком территориальном отношении он находится к географическому центру. Более подробно
доктрина раскрывается при попытке анализа национального вопроса.
Мистическая природа политической географии подчиняет сакральным принципам этнические, экономические и географические факторы, в очередной раз
демонстрируя наметившийся тренд на сакрализацию институтов современной власти в КНР с целью обоснования ее концентрации в руках потомственной
«красной элиты» страны.
Сегодня сакральные принципы распределения власти активно вытесняют принципы электоральной демократии. Процесс «феодализации» политики тесно
связан со сменой парадигмы экономического развития — источник благосостояния вновь концентрируется вокруг контроля над природной рентой или
государственными ресурсами и все меньше связан с получением прибыли через увеличение производительности труда кризисной рыночной экономикой.
Основы такой сакральной географии автор находит в первом географическом труде Китая «Юй гун» （禹贡）, который очерчивает границы центральной части
Китая, или области концентрации его «мест власти», пятью священными пиками, расположенными по сторонам света, а также центральным пиком Суншань （嵩
山, также 岳山）, который также находится по соседству с местом зарождения китайского государства. В свойственной для китайской картины мира эклектичной
манере на систему «пяти пиков» накладывается «крест» из «пяти гор», четырех «морей» и четырех «водных порогов» （五岳、五镇、四海、四渎）. Естественные
природные объекты признаются центрами формирования сакральной силы, а император является жрецом, инициирующим импульсы власти через ритуалы в
этих местах. Общее число таких объектов — 18, что совпадает с административным делением династии Цин из 18 коренных, населенных этническими китайцами
провинций Китая （本部十八省）.
Базовым членением территорий Китая с точки зрения управления императором является система девяти областей （九州）, которая возникла после Великого
потопа. Структура девяти исторических областей, которые покрывают значительную часть современного Китая, также имеет циклический характер «Тайцзи ту».
Сакральный центр и национальный вопрос
В решении сложного вопроса иерархии власти центра и регионов Ли Лин вводит традиционную для Китая схему управления государством и распределения
власти по феодальному принципу в виде «пяти сфер подчинения» или «служб» （五服）, появившуюся в династии Чжоу. Квадратный многоступенчатый зиккурат
власти формируется вокруг границ «царcкого удела» （王国畿服） и вводит систему властной иерархии, привязанную к степени близости или удаленности от
мистического центра — места нахождения императора.
Ли Лин вводит термин «водоворот цивилизаций» （文明漩涡）, который также носит циклический и центростремительный характер. Этим термином автор
постулирует существование этнической неоднородности собственно китайской, ханьской нации, что в серьезной степени ломает выстраиваемый на протяжении
последних 50–60 лет концепт единой «Китайской нации» （中华民族）, пытающийся игнорировать или нивелировать различия внутри так называемой
национальности хань.
Как отмечалось, в интерпретации Ли Лина этническая принадлежность играет вторичную роль относительно близости к центру источника власти. Тем не менее
Ли Лин отказывает значительной части китайского населения, самим ханьцам, в чистоте китайского происхождения.
В религиозной концепции автора к центру формирования китайской нации этнически не относятся жители Западного Шаньдуна и Северо-Восточного Китая —
бывший народ лай-и （莱夷）, «вовлеченные» в единое Срединное государство, подвергнувшись китаизации （汉化）. Жители пояса Янцзы провинции Аньхой и
провинции Цзянсу （Шанхайский регион） также, согласно Ли Лину, не являются исконными китайцами, а принадлежат к предкам «южных племен» нань-и （南夷）
и племенам хуай-и （淮夷）. Население Сычуаньского региона относится к потомкам цянов （羌） или тангутов, население провинции Хубэй — к потомкам племен
северных жунов （北戎）. Все это — вторая подчиненная мистическому центру ступень людей, прошедших процесс китаизации и вовлеченных в «силовое поле»
Срединного государства. Из такого построения Ли Лина можно сделать вывод, что все эти племена получили культурное влияние центра （район Шэньси-Хэнань-
Шаньси） и, соответственно, должны носить подчиненный ему характер. Религиозная концепция власти закладывает идею подчинения сакрально более высокой и
могущественной Северо-Западной части страны в отношении остальных частей Китая.
Это беспрецедентная по откровенности мистическая концепция китайской власти от достаточно статусного китайского историка. Разумеется, она не становится
трендом в историческом дискурсе и не внесена в Устав Компартии, но само ее появление — знаковое.
Ли Лин многократно отмечает провал попыток управления Китаем из Шанхайского региона — провал правления главы Тайпинского государства Хун Сюцюаня и
главы Китайской Республики Чан Кайши, организовавших свои столицы в Нанкине. Ли Лин отмечает, что, поддерживаемые тайными организациями
Шанхайского региона и Южного Китая, Чан Кайши и Сунь Ятсен руководствовались, по сути, принципом Тайпинского восстания — «уничтожить династию Цин
и возродить династию Мин» с установлением предполагаемого центра Китая в Нанкине, однако в конечном счете им не удалось завоевать Китай, разгромив
«северян». Южный Китай и Шанхай, по мысли автора, не самый идеальный выбор для места расположения центра политической власти в Китае. «Китайская
мечта» Конфуция
В свою сакральную концепцию автор пытается включить и важный элемент китайской идеологии — Конфуция, однако на совсем новых, неожиданных
основаниях. Оказывается, Конфуций видел свою основную цель не в построении государства, основанного на нравственных началах и «гуманизме» (仁), как это
доказывала китайская идеология последние примерно 20 лет, а стремился возродить «единый Китай» династии Чжоу.
«Всю жизнь Конфуция преследовала мечта, мечта властителя Чжоу… это и есть самая ранняя „китайская мечта“».
Так Конфуций стал невольным соучастником пропаганды идеологического мема о «Великой китайской мечте возрождения китайской нации», заявленной Си
Цзиньпином в октябре 2012 г.
В своих рассуждениях Ли Лин игнорирует конфуцианскую концепцию легализации власти через «мандат неба» для праведного правителя и неба как источника
благодати, заменяя ее, судя по всему, системой более древних культов, связанных с возвышенностями и понятием «земли».
[1] Цит. частично по: Вавилов Н. Некоронованные короли красного Китая: кланы и политические группы КНР. Серпухов: Концептуал, 2018.
[2] Не путать с «датун» (大同) — «великим тождеством» — понятием, разработанным конфуцианской школой. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Новая Конституция КНР 2018 года и структура органов власти Китая
(без изменений) Новая Конституция КНР 2018 года и структура органов власти Китая
11 марта 2018 г. Всекитайским собранием народных представителей КНР, высшим органом законодательной власти, была принята новая Конституция КНР.
Изменения в тексте основного закона внесли коренные изменения в систему органов государственной власти и ознаменовал начало нового этапа в развитии
Китайского государства и завершение эпохи «принципов Дэн Сяопина» о сменяемости власти, установленных Конституцией 1982 г.
Такие эпохальные изменения в системе государственной власти страны сопровождались, конечно же, не менее драматическим фоном внутриполитической
борьбы триумвирата трех здравствующих генеральных секретарей КНР — Цзян Цзэминя (глава «шанхайской группировки»), Ху Цзиньтао (глава «аньхойской
комсомольской группировки») и Си Цзиньпина (глава «армейской группировки» Северо-Западного Китая), что само по себе было уникальной ситуацией в
политической истории и, что интересно, стало естественным порождением системы сменяемости власти Дэн Сяопина в условиях сохранившей свою
консолидирующую для Китая силу Компартии Китая.
Итогом этой борьбы стало сохранение рычагов партийно-хозяйственного аппарата проамериканских социал-демократов Комсомола в руках Госсовета КНР и его
главы Ли Кэцяна, передача контрольных функций в руки «шанхайской группировки» и «шаньдунской группировки» Ван Цишаня, а также вечная пролонгация
власти Си Цзиньпина на неограниченный срок, что подразумевает одновременно и сценарий поэтапного поглощения проармейскими силами вышеуказанных
группировок в течение ближайших 5–15 лет, или — в случае проигрыша в китайско-американском конфликте — полной аннигиляции «армейской группировки»
и триумфа группы конвергенции с Западом — «шанхайцев» и «комсомольцев», свертывания Компартии и китайского глобального проекта вне рамок западного.
Драматизм подготовки к изменениям в Конституции сопровождался стремительностью происходящих в конце 2017 — начале 2018 г. изменений.
В среду 27 декабря 08.00 по пекинскому времени государственное информационное агентство Синьхуа буднично, на фоне иных регулярных новостей о
достижениях народного хозяйства в отраслях и борьбе с бедностью, опубликовало короткую заметку о проведении 2-го пленума 19-го съезда в январе 2018 г.
Краткая заметка гласила о том, что в ходе проведения 2-го пленума в Конституцию КНР будут внесены изменения, в ожидании которых Китай находится уже
чуть более года.
Важно отметить, что система проведения съездов и пленумов Компартии КНР ранее предполагала их регулярность: съезды Компартии, проходившие каждые
пять лет, разбивались четырьмя дополнительными ежегодными осенними пленумами (конец октября), решения которых оформлялись в нормативные акты
Всекитайского совета народных представителей (далее везде — ВСНП) и исполнительного органа правительства Госсовета КНР в рамках весенних (начало
марта) сессий ВСНП и Народного политического консультативного совета КНР (высший консультативный орган).
Вопреки данной традиции, 2-й пленум 19-го съезда прошел спустя чуть больше чем два месяца после проведения съезда — 18–19 января 2018 г., что отразило
экстремальное напряжение во внутриполитической обстановке Китая. Учтем также, что из мест постоянной дислокации в первую неделю января 2018 г. были
выведены все боеспособные части всех родов войск КНР: армия демонстрировала беспрецедентную решительность в поддержке Си Цзиньпина, а также
максимальную агрессивность, читай — чувство незащищенности, по отношению к другим активным группировкам.
Не прошло и двух недель, т.е. всего за несколько дней до оформления решений 2-го пленума, как 26–28 февраля 2018 г. Компартия провела еще один, уже
третий по счету, также экстренный пленум. Штрихом к «революции хризантем» — контрглобальной и контрлиберальной революции, которую совершила
армия, — будет знаковый перевод на юани торговли нефтью на Шанхайской бирже, совпавший по времени со 2-м пленумом и пришедшийся на 18 января 2018 г.
Напомним, что после отказа от доллара в нефтяной торговле в Ираке, Ливии и Иране произошли критические события, имевшие летальный исход для двух
арабских режимов.
Базовые изменения в Конституцию были отражены в отдельной главе данной работы. Здесь требуется провести обзор Конституции КНР в связи с подробным
описанием структуры и механизма функционирования власти в Китае.
Основной объект Конституции — Китайская Народная Республика (中华人民共和国) в самоназвании использует двусложное название «Чжун хуа», что переводится
отдельной как «Центральный» и «Цветущий» — оба этих корня переводятся как «китайский» в российской китаеведной традиции, однако их использование в
самом китайском языке не всегда идентично по своей функциональности.
Руководство объектом, или Китайским государством, согласно Конституции КНР, осуществляет Компартия Китая (中国共产党) «Чжунго Гунчаньдан». Компартия
Китая, которая обильно упоминается в Преамбуле Конституции, в самом тексте Конституции встречается только один раз и, словно первая ветхозаветная
заповедь, отражена в Первом пункте Первой главы Конституции:
«Китайская Народная Республика является социалистическим государством народной демократической диктатуры на основе союза рабочих и крестьян под
руководством рабочего класса.
Социалистический строй является коренным строем Китайской Народной Республики. Руководство Коммунистической партии Китая является наиболее
сущностной характеристикой социализма с китайской спецификой[5]. Разрушение социалистического строя запрещено каким-либо организациям и
частным лицам».
«中华人民共和国是工人阶级领导的、以工农联盟为基础的人民民主专政的社会主义国家。
社会主义制度是中华人民共和国的根本制度 。中国共产党领导是中国特色社会主义最本质的特征 。禁止任何组织或者个人破坏社会主义制度».
Таким образом, в юридических терминах роль Компартии Китая в управлении органами власти КНР практически не отражена явным образом, а только
упомянута в связи с даже неразъясненным термином «Социализм с китайской спецификой», не отраженным в описании государственного строя КНР,
заявленного как «социалистическое государство» без какой-либо специфики.
Бесплотность и фактическое отсутствие юридического статуса Компартии и ее роли в управлении органами государственной власти в Конституции выглядит
весьма парадоксальным в связи с расхожим мнением о тотальном доминировании Компартии в Китае.
Осознание этого парадокса разрастается по мере дальнейшего изучения генезиса Основного закона КНР. Анализ текстов Конституций КНР 1954 1975, 1978,
1982 и 2018 гг., а также временной Конституции 1949 г. показывает, что в самом тексте Конституции, не считая юридически ничтожной Преамбулы, Компартия
Китая хоть как-то упоминается только в Конституциях 1975 и 1978 гг. То есть под ее законным, но весьма условным руководством органы государственной
власти находились лишь семь лет — с 1975 по 1982 г. Спустя почти 40 лет, при Си Цзиньпине в основной текст Конституции возвращается Компартия
Китая, но также весьма условно — как «наиболее сущностная характеристика», а вовсе не как верховный орган, осуществляющий руководство
всеми ветвями власти.
«Характеристика» в лице Компартии Китая вовсе отсутствовала в тексте первой китайской Конституции 1954 г. и временной Конституции 1949 г.
В 1949 г. Китай и вовсе был объявлен «страной новой демократии и народной демократии» без упоминания социализма, а в 1954 г. — «страной
народной демократии».
Максимальный объем власти Компартия Китая получила за год до смерти Мао Цзэдуна, когда уже его делом занимались последователи: в первой статье
оксюморон «народной демократической диктатуры» (Конституции 1982 и 2018 гг.) был отражен как «диктатура пролетариата», а во второй статье, которая
традиционно в китайской Конституции отражает источник власти, было закреплено не только «коренное руководство Компартией Китая китайским народом»,
но и «руководство страной собственным передовым отрядом рабочего класса, коим является Компартия Китая». Эти же положения были отражены и в
Конституции 1982 г., так же как ведущая роль марксизма, ленинизма и учения Мао Цзэдуна во 2-й статье Конституции. Важно отметить, что во всех текстах
Конституции КНР текст о руководящей роли рабочего класса остается неизменным.
В Конституциях 1949, 1954, 1982 гг. и нынешней Конституции КНР, напротив, обладателем власти объявлялся китайский народ, а выразителем этой власти
объявлялся китайский парламент— Всекитайское собрание народных представителей. Таким образом, Китай является парламентской республикой, состав
парламента которой отнюдь не полностью представлен членами Компартии Китая. Верховный статус парламента отражен и в иерархии глав Конституции,
описывающих органы власти.
Итак, согласно Конституции КНР 2018 г., Китай является социалистической парламентской республикой, роль Компартии в которой имеет номинальное и
размытое юридическое значение. При этом социалистический строй как государственный восстановлен в Китае только в марте 2018 г., во время начала второго
срока правления Си Цзиньпина в качестве Председателя Китайской Народной Республики. Ключевая линия внутриполитической борьбы в истории Китайской
Народной Республики развернулась вокруг закрепления юридического статуса верховенства либо Парламента, либо Компартии Китая.
Структура государства (国家机构) описывается в 3-й главе Конституции. Описание органов власти расположено в следующем порядке разделов, манифестируя их
иерархическую значимость в системе властных координат Китая:
Всекитайское собрание народных представителей
全国人民代表大会
Председатель Китайской Народной Республики
中华人民共和国主席
Государственный совет
国务院
Центральный военный комитет
中央军事委员会
Советы народных представителей и Народные правительства всех уровней местной власти
地方各级人民代表大会和地方各级人民政府
Органы самоуправления местного самоуправления
民族自治地方的自治机关
Комитет контроля
监察委员会
Народный суд и Народная прокуратура
人民法院和人民检察院
[1] 中华人民共和国宪法
[2]
[3] Термин «либеральный» является дискуссионным — де-факто речь идет о левопопулистском движении.
[4] Ранее описывалась семантика данного корня не только как «центральный», а также и «внутренний» в качестве оппозиции к «внешнему». Такой дихотомии в
семантике корней русского языка более подходит дихотомия корней «право» и «ино», например «православие» и «инославие», где инославие имеет семантику
«чужеродного», «отличного». Дихотомия же «центральный» — «периферийный» не до конца верно отражает значение корней «чжун» — середина и «вай» —
внешнее.
[5] Внесено при Си Цзиньпине в марте 2018 г.
[6]
[7]
[8]
[9]
[10] , а также в поправках 1988, 1993, 1998 и 2004 гг.
[11] «第一条 中华人民共和国是工人阶级领导的以工农联盟为基础的无产阶级专政的社会主义国家。
第二条 中国共产党是全中国人民的领导核心。工人阶级经过自己的先锋队中国共产党实现对国家的领导 ».
[12] «中华人民共和国的一切权力属于人民。人民行使权力的机关是全国人民代表大会和地方各级人民代表大会».
[13] В русской китаеведной традиции «Центральный военный совет», что маскирует равноценность Центрального комитета Компартии и Центрального военного
комитета в глазах наблюдателей. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Китайский парламент — Всекитайское собрание народных представителей — значение, генезис, руководство и роль
Компартии
(без изменений) Китайский парламент — Всекитайское собрание народных представителей — значение, генезис, руководство и роль Компартии
При изучении современного распределения власти в китайской политической системе крайне важно избавиться от расхожих стереотипов о вертикальной
интеграции власти в китайской модели и якобы присущему ей тоталитаризму и даже абсолютному контролю со стороны главы исполнительной власти Си
Цзиньпина. Важную роль в этом играет выявление реальной доминирующей роли китайского парламента в китайской политической повестке.
Косвенным признаком роста такой самостоятельности парламента, роста его роли как площадки для согласования различных политических групп и отсутствия
«слепой покорности» исполнительной власти в лице Госсовета КНР в ВСНП служит затягивание сроков согласования законодательных актов, касающихся
области имущественного права. Впервые ВСНП продемонстрировал самостоятельность в 2000 г., когда был отклонен предложенный Госсоветом КНР
(правительством) Закон о высокоскоростных автодорогах. В 2015 г. ВСНП вступило в противоречие с Госсоветом по голосованию по пакету законопроектов,
отклонив их рассмотрение по формальной причине — необходимости их отдельного рассмотрения и голосования по ним.
В качестве дополнения к тезису о росте влияния парламента достаточно указать, что вопреки обычной законодательной норме, когда законодательный акт
должен рассматриваться и приниматься в шестимесячный срок, Антимонопольный закон рассматривался в течение 15 лет; или Закон о собственности, который
ВСНП отклонило к рассмотрению по причине недостаточной проработки вопроса о защите государственной собственности в 2006 г. Вопреки обычной процедуре
в рамках трех чтений Постоянного комитета ВСНП, закон, который обсуждался девять лет, был принят в 2007 г. после семи чтений при 52 голосах против, 37
воздержавшихся от общего числа голосовавших 2889 народных представителей.
Согласно 57 пункту Конституции КНР, Всекитайское собрание народных представителей — высший орган власти в Китайской Народной Республике, органом
постоянного функционирования которого является Постоянный комитет ВСНП (全国人民代表大会常务委员会). Состав ВСНП, согласно пункту 59, формируется из
представителей провинций, автономных районов, городов прямого подчинения, особых административных районов и армейских частей и функционирует пять
лет, в течение этого периода его регулярную деятельность осуществляет Постоянный комитет ВСНП.
Состав депутатов нового срока ВСНП определяется за два месяца до истечения срока функционирования текущего состава Постоянным комитетом ВСНП. В
случае, если состав ВСНП не определен ввиду чрезвычайных обстоятельств, ПК ВСНП может, с одобрения двух третей членов ВСНП, продлить полномочия
текущего состава. В течение года после окончания чрезвычайной ситуации должны быть проведены выборы в ВСНП (п. 60).
В полном составе ВСНП должно собираться один раз в году; в случае одобрения одной пятой его членов Всесоюзное собрание народных представителей может
провести дополнительную сессию в полном составе (п. 61).
Работой ежегодной сессии ВСНП руководит выбранный ВСНП Президиум (主席团), который является временным верховным органом ВСНП вместо его
Постоянного комитета. Его состав почти полностью совпадает с текущим составом Постоянного комитета ВСНП.
Ежегодные собрания основного состава ВСНП приходятся, как правило, на первые числа марта и длятся одну-две недели.
Функции ВСНП (п. 62, 63, 64 Конституции 2018 г.)
Изменение Конституции. Инициируется Постоянным комитетом ВСНП или представителями ВСНП числом выше одной пятой ВСНП и утверждается числом
представителей ВСНП свыше двух третей состава ВСНП.
Надзор за исполнением Конституции.
Установление и изменение основных законов уголовного права, гражданского права, государственных структур и других основных законов. При одобрении
представителями ВСНП числом свыше половины ВСНП.
Избрание Председателя КНР, заместителя Председателя КНР.
По представлению Председателя КНР избирать Премьера Государственного совета КНР. По представлению Премьера Государственного совета КНР избирать
заместителей Премьера Госсовета, членов Госсовета, министров, глав комитетов, главу Ревизионного управления Госсовета, начальника Секретариата
Госсовета.
Избирать Председателя Центрального военного комитета (ЦВС), по представлению Председателя ЦВС избирать других членов ЦВС.
Избирать главу Государственного комитета контроля.
Избирать главу Верховного народного суда.
Избирать главу Верховной народной прокуратуры.
Осуществлять надзор и утверждать план развития национальной экономики и социального развития, а также доклад о его исполнении.
Осуществлять надзор и утверждать государственный бюджет, а также доклад о его исполнении.
Вносить изменения и отменять несоответствующие решения Постоянного комитета ВСНП.
Утверждать создание провинций, автономных районов и городов прямого подчинения.
Принимать решение о создании особых административных районов и их строе.
Принимать решения в вопросах о войне и мире.
В качестве органа высшей власти в стране осуществлять иные полномочия.
А также ВСНП имеет право освобождать от всех вышеуказанных должностей. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Премьер Госсовета КНР Ли Кэцян (国务院总理李克强)
(без изменений) Премьер Госсовета КНР Ли Кэцян (国务院总理李克强)
Прежде чем приступить к изучению состава и функций нового Госсовета КНР, требуется уделить некоторое внимание разбору официальной биографии главы
правительства КНР Ли Кэцяна (с 2013 г.) — бывшего первого секретаря Комсомола Китая, земляка бывшего генерального секретаря Компартии и также первого
секретаря Комсомола Ху Цзиньтао.
Ли Кэцян сегодня представляет собой одного из ведущих представителей крупнейшей политической фракции в высшем руководстве КНР — Коммунистического
союза молодежи Китая, к выходцам из которого относятся также вице-премьеры Сунь Чуньлань, Ху Чуньхуа, член Постоянного комитета Политбюро и земляк Ли
Кэцяна Ван Ян, глава Верховного народного суда Чжоу Цян. Комсомол традиционно представляет собой организацию, альтернативную Компартии Китая, в
1920–1930-х гг. тесно связанную с троцкистским движением, ориентированную на связи с Демократической партией США, имеющую социал-демократический
политический оттенок и являющуюся неотъемлемой частью современного так называемого левого глобализма. Комсомол пережил новое рождение под
руководством своего бывшего первого секретаря и генерального секретаря КПК Ху Яобана в период попытки «демократической революции» на площади
Тяньаньмэнь в 1989 г., что было широко поддержано рядом политических кругов США, а во время президентства Вильяма Клинтона началась активная кадровая
интервенция Комсомола в высшее руководство Китая. В ходе этой интервенции к власти пришел новый генеральный секретарь Ху Цзиньтао, который по итогам
периода сложной политической и эпидемиологической обстановки — распространение SARS — получил высшие политические посты в руководстве КНР. Ли
Кэцян является выдвиженцем этой группы, ядро которой составляют уроженцы провинции Аньхой.
Сегодняшний аньхойский Комсомол является естественным реформистским продолжением левопопулистской политики Мао Цзэдуна, корнями уходит к
аньхойскому основателю Компартии Чэнь Дусю, «главнокомандующему движением 4 мая», вышедшему из состава КПК в 1927 г. и ставшему секретарем
китайской троцкистской организации. Ядро современных лидеров Комсомола, в том числе Ли Кэцян, сформировалось как авангардное реформистское поколение
молодежи, которое подхватило леворадикальную повестку из рук дискредитировавших себя ревкомов Культурной революции и видоизменило идеологический
базис, способы пропаганды, однако по сути оставалось левопопулистской силой, действующей руками трибунов молодежных организаций, национальной мелкой
и средней буржуазии, бросающей вызов «патрициям» и легионам «азиатского Рима».
Ли Кэцян (李克强), которому в июле 2025 г. исполнится 70 лет, начал свою карьеру «трибуном» левого обновления в качестве секретаря комсомольской
организации Пекинского университета (и членом Посткома ЦК Комсомола), ставшего платформой для целого ряда руководителей и мозговым центром,
вырабатывающим «новый курс» КНР в экономике в последнее десятилетие, в том числе далеко не однозначной стратегии опоры на внутренний рынок. С 1983 г.
Ли Кэцян инкорпорирован в высшее руководство Комсомола, а после перехода Ху Цзиньтао в Постоянный комитет Политбюро становится первым секретарем
Комсомола, которым руководит с 1993 по 1998 г., откуда переходит на партийную и первую в своей жизни административную работу в исполнительных органах
власти — с 1998 г. занимает позицию замсекретаря парткома провинции Хэнань, исполняющего обязанности губернатора крупнейшей провинции китайского
«нечерноземья». В период сложных коллизий передачи власти от «шанхайской группы» Цзян Цзэминя к его комсомольскому патрону Ху Цзиньтао Ли Кэцян
руководит провинцией Хэнань до 2004 г., после чего в течение трех лет занимает должность партийного секретаря приморской провинции Ляонин, а уже в 2007
г. вместе с Си Цзиньпином переходит в Постоянный комитет Политбюро. В отличие от Си Цзиньпина, карьерный рост Ли Кэцяна стремительный, с
минимальным сроком нахождения в руководстве региональными органами власти: в сущности будущий глава всей структурой центральной исполнительной
власти провел в кресле губернатора чуть больше трех лет, а также пять лет в качестве вице-премьера Госсовета КНР. Оценивая опыт административного
управления реальными субъектами исполнительной власти, очевидным становится именно политическая роль, а не техническая административная роль, Ли
Кэцяна в руководстве Госсоветом КНР. Справедливости ради, стоит отметить, что Си Цзиньпин также не является главой органов региональной власти, а
является партийным руководителем в регионах, хотя его региональная карьера, очевидно, во много раз глубже, чем у почти всю жизнь проработавшего в Пекине
Ли Кэцяна. Анализируя политическую биографию Ли Кэцяна, не надо забывать, что его супруга Чэн Хун (程虹) — дочь замсекретаря Комсомола провинции
Хэнань, уроженка этой провинции, семья которой является выходцами из провинции Шаньдун.
Стоит отметить, что внешне премьер Ли Кэцян «выдерживает стиль» Ху Цзиньтао: важно, что внешний вид политиков Китая имеет систему символов, в которой
и седина, и ношение очков играют роль сигнальной системы «свой – чужой». roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Н.Н. Вавилов. Российско-цинские отношения в 1644–1911 гг. (2002 г.) [1]
(без изменений) Н.Н. Вавилов. Российско-цинские отношения в 1644–1911 гг. (2002 г.) [1]
Впервые опубликована в интернете в 2002 г., печатается без изменений. Работа написана автором до получения востоковедного образования, однако не
потеряла актуальности и сегодня. Автор благодарит А.В. Яценко за помощь в структурировании работы.
Российско-цинские отношения (XVII — нач. XX в.)
Россия — континентальная держава. Ее стратегические приоритеты в международных отношениях определяются именно ее географическим положением.
Именно от разумных отношений с сопредельными странами зависит безопасность страны, ослабленной экономическим кризисом. Особенно на фоне остальных
соседей Российской Федерации выделяется Китайская Народная Республика: бурный рост экономики и развитие науки в условиях жесточайшего
государственного контроля позволили Китаю занять центральные позиции в Азиатско-Тихоокеанском регионе, создание же ядерного оружия и
совершенствование средств его доставки позволяют Пекину уже сейчас заявлять о себе как о мировой державе.
Естественно, что выстраивание современных российско-китайских отношений и создание каких-либо прогнозов по их дальнейшему развитию невозможно
осуществить без тщательного анализа прошлого, истории взаимоотношений. Правильное понимание исторического материала необходимо применять к Китаю
ввиду традиционности и консервативности данного государства.
Начальным этапом взаимоотношений России и Китая являются российско-цинские отношения (сер. XVII — нач. XX в.). Рассмотрению этого этапа в российско-
китайских отношениях и посвящена данная работа.
Необходимым условием к наиболее полному и точному раскрытию сущности российско-цинских отношений является их систематизация, которую позволяет
создать периодизация отношений двух стран.
Как известно, вооруженные силы стран были и остаются основным, решающим фактором, влияющим на развитие межгосударственных взаимоотношений.
Принимая во внимание этот фактор, мы приступили к построению периодизации по принципу разницы в военных потенциалах России и империи Цин, именно
той разницы, которая обеспечивала на определенных этапах достижение территориальных и экономических выгод той или иной стороной.
Хотя в имеющейся у нас литературе периодизация российско-цинских отношений не представлена, все же традиционно принято считать, что Россия до 1842 г.
уступала империи Цин в военном потенциале на Дальнем Востоке, что и приводило к утрате части территорий, отошедших к империи Цин, однако с середины
XIX в. происходит усиление России на Дальнем Востоке, а империя Цин, ощутившая вторжение западных держав и последствия Тайпинского восстания,
наоборот не способна удерживать приобретенные ранее территории на севере.
Основания полагать, что вышеизложенные тенденции в российско-цинских отношениях имели место, дают ряд фактов: считается, что Нерчинский договор 1689
г., передающий империи Цин территорию Приамурья и часть Северной Маньчжурии, был подписан в состоянии, которое предшествовало полному поражению
русских сил в Приамурье, и под давлением цинской армии. Этим фактом традиционно объясняют слабость России и пассивное поведение российской внешней
политики на Дальнем Востоке до 1842 г.
Однако детальное изучение периода, предшествовавшего подписанию Нерчинского договора, то есть 1649–1689 гг., привело нас к любопытным выводам.
Известно, что в Приамурье неоднократно происходили столкновения казаков и регулярной цинской армии. Используя информацию о наиболее крупных
столкновениях, мы установили качественную разницу между русскими и цинскими войсками: успех боевой операции цинской армии гарантировался только при
тридцатикратном превосходстве над русскими силами. Однако перед подписанием Нерчинского договора 1689 г. силы империи Цин имели не столь
значительное, а следовательно, не гарантировавшее победу превосходство. Положение цинской армии к тому моменту можно охарактеризовать как близкое к
поражению. Таким образом, Нерчинский договор, по которому Россия лишалась Приамурья, был подписан не под давлением. Россия отдавала территорию по
другим причинам.
Принимая во внимание тенденцию снижения боеспособности и без того слабых сил империи Цин, мы утверждаем, что на протяжении всего периода
взаимоотношений Россия обладала военным превосходством над империей Цин. Однако, несмотря на это, Россия не реализовывала свой военный потенциал,
напротив, мы наблюдаем передачу в 1727 г. империи Цин северо-монгольских территорий.
Параллельно с передачей российских территорий на Дальнем Востоке мы наблюдаем увеличение объема торговли российской казны и Цинской империи.
Принимая во внимание существование двух целей российской внешней политики на Дальнем Востоке: во-первых, расширение политического влияния на
Дальнем Востоке, во-вторых, увеличение объемов казенной торговли с Китаем, а также то, что Россия, обладая военным превосходством, не реализовывала
его, — мы создаем новую периодизацию, которая наиболее характерно отражает российско-цинские отношения. Критерием стала степень выгодности российско-
цинских торгово-финансовых отношений для русской казны. Таким образом+ мы разделили российско-цинские отношения на три периода.
В первый период (1649–1689), наряду с освоением Приамурья и попытками русских расширить влияние на земли, подконтрольные Маньчжурам, Москва
предпринимает шаги к установлению дипломатических и, как следствие, торговых отношений с Пекином. При этом в течение сорока лет цины требовали
прекратить расширение российского влияния, выдвигая это как основное условие открытия постоянной торговли с Россией. Россия же, получавшая ясак с
Приамурских территорий, не стремилась сдавать позиции в Приамурье. Таким образом, мы наблюдаем стремление России реализовать в первом периоде две
цели: как политическую, так и экономическую. При этом Россия не реализовала в полной мере ни одну из поставленных задач.
С восшествием на престол Петра Первого силы государства целиком концентрируются на западном направлении внешней политики, что, в свою очередь,
обусловило подписание Нерчинского договора 1689 г. с империей Цин, который ущемлял территориальные интересы России на Дальнем Востоке, Россия же
получала право регулярной торговли с цинским Китаем, тем самым реализовав экономическую цель в ущерб политической. Надо заметить, что данная политика
будет осуществляться Россией с 1689 по 1842 г. (Кяхтинский договор 1727 г. был аналогичен Нерчинскому, только на этот раз Россия передавала Китаю северо
монгольские территории в обмен на возобновление караванной торговли и создание русско-китайского торгового центра на российско-цинской границе), таким
образом, мы наблюдаем второй период российско-цинских отношений. При этом создавалась неблагоприятная зависимость Российской внешней политики от
китайского внутреннего рынка, который играл в руках цинов роль фактора сдерживания России на дальневосточном и среднеазиатском направлениях.
Опыт Первой опиумной (англо-китайской войны 1839–1842 гг.) войны показал, что от Цинской империи возможно добиваться одновременно и территориальных
уступок, и экономических льгот. Это коренным образом изменило политику Российской империи на Дальнем Востоке, тем более что российско-цинская торговля
потеряла свое былое значение и превратилась в центр торговли между Сибирью и империей Цин. Россия фактически оккупировала цинское Приамурье,
легализовав захват в Айгуньском договоре 1858 г., при этом, возвращая утраченные территории и увеличивая влияние на Китай, Россия бескровно получила все
льготы, которые уже были насильственным путем получены иностранными державами. Вслед за активизацией на дальневосточном направлении следует
российская экспансия в центральноазиатские районы империи Цин. Интересно то, что долина реки Или — территория Джунгарского ханства, еще в 1755 г. оно
было присоединено к Империи Цин, которая оккупировала Джунгарию и распространила на нее цинскую военно-административную систему. Джунгария и, в
частности, ее центр — долина реки Или принадлежали империи Цин, а Россия оккупировала эти территории в 1846 г. Однако данный факт не отмечен в
имеющейся у нас литературе.
С вторжением европейцев в Китай связано так называемое явление разрушения самоизоляции империи Цин от внешнего мира. Рассматривая российско-цинские
отношения (сер. XVII — нач. XX в.), мы подвергли анализу явление самоизоляции империи Цин, о котором довольно часто упоминается в традиционном варианте
рассмотрения российско-цинских отношений, внешней политики империи Цин и которое вообще является составной частью традиционной системы изложения
российско-цинских отношений: в частности, самоизоляцией империи Цин объясняют сокращение российско-цинских контактов политического характера в
кяхтинский период взаимоотношений (1727–1842).
Традиционно критерием самоизоляции империи Цин считается закрытие властями в 1757 г. четырех из пяти портов, ранее отрытых для европейской торговли.
Однако открытыми для европейской торговли оставались порт Гуанчжоу и фактория Макао, где торговля с европейцами велась подконтрольной властям
компанией Гунхан, что указывает на сокращение контактов с европейцами и усиление государственного контроля за внешними связями, а не на самоизоляцию.
Аналогичные меры были приняты властями империи в 1702 г., однако оказались неэффективными.
Традиционный критерий также не является характеризующим общее состояние внешнеполитической активности империи Цин, так как отношения с
европейскими странами для империи Цин как для континентального государства являются второстепенными. Таким образом, для определения наличия или
отсутствия самоизоляции империи Цин следует рассматривать взаимоотношения с соседями по континенту: с Российской империей, с Джунгарским ханством,
со среднеазиатскими государствами, Кореей, Японией, Тибетом, Вьетнамом, Бирмой и Непалом. На протяжении существования империи Цин экономические и
политические контакты с данными государствами носили в целом регулярный характер, а с большинством из государств империя воевала, что является самым
активным внешнеполитическим действием.
Тезис о самоизоляции империи Цин, таким образом, ставится под сомнение. Итак, исследования трех периодов российско-цинских отношений позволили нам
выделить следующие моменты, ранее не отмеченные в работах, изученных нами.
Во-первых, ни одна работа, имеющаяся у нас в распоряжении, не пытается создать периодизацию отношений России и империи Цин.
Во-вторых, периодизация позволила придать системность российско-цинских отношений, за чем последовал ряд новых результатов.
Мы установили, что территориальные уступки цинскому Китаю со стороны России не являются результатом военного нажима со стороны империи Цин, в данном
случае это выражение стремления России попасть на внутренний рынок Китая. Также в новой системе отношений термин «самоизоляция» не может
применяться к Китаю, процесс, происходящий во втором периоде российско-цинских отношений обусловлен слабостью цинов и внешнеэкономической
зависимостью России.
В-третьих, подробное изучение материалов по российско-цинским отношениям позволило нам установить факт оккупации Заилийского края, принадлежащего
Китаю, Россией.
В-четвертых, сравнение серии неравноправных договоров между Россией и Китаем и Англией и Китаем привело нас к выводу, что степень ущемления прав Китая
с российской стороны не менее масштабна, чем с английской, хотя все результаты достигнуты дипломатией, что можно считать ее успехом.
Результаты, полученные нами в процессе работы, являются предварительными ввиду недостатка западных и китайских источников. Введение
Россия — континентальная держава. Ее стратегические приоритеты в международных отношениях определяются именно ее географическим положением.
Именно от разумных отношений с сопредельными странами зависит безопасность страны, ослабленной экономическим кризисом. Особенно на фоне остальных
соседей Российской Федерации выделяется Китайская Народная Республика (КНР): бурный рост экономики и развитие науки в условиях жесточайшего
государственного контроля позволили Китаю занять центральные позиции в Азиатско-Тихоокеанском регионе, создание же ядерного оружия и
совершенствование средств его доставки позволяют Пекину уже сейчас заявлять о себе как о мировой державе. Естественно, что выстраивание современных
российско-китайских отношений и создание каких-либо прогнозов по их дальнейшему развитию невозможно осуществить без тщательного анализа прошлого,
истории взаимоотношений. Правильное понимание исторического материала необходимо применять к Китаю ввиду традиционности и консервативности данного
государства.
Начальным этапом взаимоотношений России и Китая является российско-цинские отношения (сер. XVII — нач. XX в.). Рассмотрению этого этапа в российско-
китайских отношениях и посвящена данная работа.
Поставив перед собой задачу достигнуть верного понимания российско-цинских отношений путем их систематизации, мы достигли следующих результатов.
Традиционно российско-цинские отношения характеризуются сокращением военного потенциала Китая и ростом военного потенциала России на Дальнем
Востоке, сопровождавшимся усилением позиций России как в дипломатической, так и в экономических областях. Однако наши исследования показали, что
Россия на протяжении взаимоотношений обладала военным превосходством над империей Цин, стремилась реализовать его в территориальных приобретениях
за счет империи Цин. Однако приоритет во внешней политике на Дальнем Востоке отдавался приобретению экономических выгод в российско-цинских торговых
отношениях.
Для верного понимания российско-цинских отношений мы первоначально создали периодизацию взаимоотношений, основанную на критерии изменения
военных потенциалов двух стран. Однако последующие исследования выявили недостатки этого критерия: новые исследования показали, что лучшим критерием
российско-цинских отношений может служить степень выгодности российско-цинских торгово-финансовых отношений для центрального правительства России,
выражаясь кратко, экономическая заинтересованность России в торговых взаимоотношениях. В соответствии с этим критерием мы разделили взаимоотношения
на три периода: 1649–1689, 1689–1842, 1842–1911.
В первый период российско-цинских отношений (1649–1689) российское правительство тщетно старалось достигнуть обе эти цели (экономическую — открытие
доступа к китайскому внутреннему рынку; политическую — расширение сферы влияния России на Дальнем Востоке), в результате по Нерчинскому договору
1689 г., ущемляющему территориальные интересы России на Дальнем Востоке, Россия получала право регулярной торговли с цинским Китаем. Также
Нерчинский договор явил собой апогей российско-цинского конфликта в Северной Маньчжурии и Приамурье, где Россия фактически действовала
наступательно, расширяя сферу своего влияния, а империя Цин, занятая покорением Внутреннего Китая, вынуждена была отступать, вести оборонительную
политику, строя оборонительные сооружения. С военной точки зрения действия империи Цин, решившей нанести упредительный удар по Приамурью,
характеризуются как провал плана вытеснения русских из Приамурья.
Опыт первого периода показал России на невозможность достижения двух целей — расширение политического влияния на Дальнем Востоке и увеличение
экономических выгод для России в торговых отношениях — одновременно. Поэтому для достижения приоритетной цели — экономической выгоды в торговле с
Китаем — Россия вынуждена была сдавать позиции в территориальном вопросе: во время второго периода (1689–1842) был подписан Кяхтинский договор 1727 г.,
по которому Российская империя передавала во владение империи Цин земли в Северной Монголии, но получала право на создание в Кяхте нового пункта
российско-цинской торговли, имеющего огромное значение для казны русского государства. Россия в данный период фактически не вела боевых действий на
Дальнем Востоке, а дипломатические контакты с империей Цин свелись к минимуму. Этот факт традиционно трактуется как выражение самоизоляции империи
Цин. Однако данная интерпретация сокращения российско-цинских контактов не является верной: фактически империя Цин достигла тех внешнеполитических
целей на северной границе, которые могла себе позволить, обладая определенным экономическим потенциалом. Комплексное рассмотрение совокупности
фактов, традиционно вписывающихся в систему «самоизоляции» Китая, лишь укрепило в нас убеждение о нереальности данного утверждения. В частности,
рассматривая внешнеторговые отношения Китая, мы сделали вывод о наличии усиления правительственного контроля над внешнеторговыми связями, а не о
стремлении изолироваться от внешнего мира.
Рубежом второго и третьего (1842–1911) периодов стала Первая опиумная война (англо-китайская война 1839–1842 гг.), которая имела колоссальное значение
для российско-цинских отношений. Под сомнение была поставлена правильность внешней политики России на Дальнем Востоке: со времен Нерчинского
договора Россия считала, что сохранение выгодной российско-цинской торговли возможно только в условиях политической стабильности в отношениях с
империей Цин, однако победа Англии показала возможность одновременного достижения двух целей: расширения политического влияния и получения
экономических выгод. В результате внешняя политика России на Дальнем Востоке активизируется: оккупируется Заилийский край; в 1851 г. был заключен
Кульджинский договор, предоставивший России широкие возможности для торговли в Западном Китае; в 1858 г. — Айгуньский договор, вернувший России часть
Приамурья; в том же году был заключен Тяньцзиньский договор, предоставивший России все права и льготы в Китае, которые уже были у западных держав; в
1860 г. — Пекинский договор, по которому России передавался Уссурийский край и ряд льгот на территории Китая. Апогей активности находится в рамках конца
XIX – начала XX в.: строительство Транссибирской магистрали, оккупация Маньчжурии, расширение российского влияния на внешнюю Монголию.
Итак, обобщив вышесказанное, нужно еще раз обратить внимание на некоторые моменты, которые позволяют нам судить о работе как о совершенно новой: во-
первых, ни одна работа, имеющаяся у нас в распоряжении, не пытается создать периодизацию отношений России и империи Цин. Во-вторых, периодизация
позволила придать системность российско-цинским отношениям, за чем последовал ряд новых результатов. Мы установили, что территориальные уступки
цинскому Китаю со стороны России не являются результатом военного нажима со стороны империи Цин, в данном случае это выражение стремления России
попасть на внутренний рынок Китая. Также в новой системе отношений термин «самоизоляция» не может применяться к Китаю, процесс, происходящий во
втором периоде российско-цинских отношений, обусловлен слабостью цинов и внешнеэкономической зависимостью России. В-третьих, подробное изучение
материалов по российско-цинским отношениям позволило нам установить факт оккупации Заилийского края, принадлежащего Китаю, Россией. В-четвертых,
сравнение серии неравноправных договоров между Россией и Китаем и Англией и Китаем привело нас к выводу, что степень ущемления прав Китая с
российской стороны не менее масштабна, чем с английской, хотя все результаты достигнуты с помощью дипломатии, что можно считать ее успехом.
Нужно отметить также, что результаты, полученные нами в процессе работы, являются предварительными ввиду недостатка западных и китайских источников.
Глава I. Основные тенденции российско-цинских отношений и их периодизация
Рассматривая российско-цинские отношения, мы не преследуем цели передать соображения других авторов по данной теме, также мы опустим рассмотрение
историографии в связи с ограниченным объемом текста. Мы прежде всего преследуем цель изложить свое оригинальное понимание отношений между двумя
самыми крупными государствами Евразии в период зарождения этих отношений (сер. XVII в.) и до падения империи Цин (нач. XX в.).
Чтобы достичь ясности изложения событий и избежать ошибок в их интерпретации, необходимо найти закономерность в отношениях двух империй, то есть
воссоздать систему их взаимоотношений, установить закономерности в их развитии. Такую систему позволяет создать периодизация отношений, основанная на
каком-либо одном критерии. Таким образом, мы расчленяем весь двухсотлетний период отношений на конкретные периоды, каждый из которых удовлетворяет
одному и тому же критерию.
Каждое государство ставит перед своей дипломатией те задачи, которые могли бы удовлетворить интересы данного государства за его рубежами, но достичь
положительного результата можно, только обладая определенными рычагами влияния, как то: вооруженные силы, военно-морской флот, экономическое
влияние, наличие влиятельных союзников. При отсутствии таких рычагов любые усилия дипломатии обречены (разумеется, мы не затронули проблемы
искусства дипломатии). Поэтому как международный авторитет государства, так и результативность действий дипломатии этого государства прямо
пропорциональны военной мощи государства, его внешнеэкономическому влиянию, наличию у него влиятельных союзников.
Традиционно в российско-цинских отношениях выделяют две тенденции: во-первых, достигнув апогея могущества при императоре Канси, силы Китая идут на
убыль и с 1842 г. империя Цин постепенно превращается в «полуколонию» ряда держав; во-вторых, сначала слабая на Дальнем Востоке, Россия со временем
превращается в мировую державу, что сопровождается общим ростом сил, ростом ее влияния на Дальнем Востоке. Таким образом, исходя из утверждений
исследователей данной проблемы, мы в первом периоде (с начала отношений и до 1842 г.) видим, образно говоря, слабую Россию и сильный Китай, который
агрессивен и диктует свои условия во взаимоотношениях двух стран, а во втором периоде нам представлена обратная ситуация. Первоначальная
периодизация
Данная работа ставит под сомнение вторую тенденцию российско-цинских отношений: российские вооруженные силы никогда не уступали и даже превосходили
вооруженные силы империи Цин на Дальнем Востоке и в Центральной Азии, и лишь сама Россия ввиду ряда причин, рассмотренных в данной работе,
предоставила Китаю экономический рычаг, нейтрализующий российское превосходство в силах, дающий империи Цин возможность достигать своих
внешнеполитических целей и на Дальнем Востоке, и в Центральной Азии.
Потому за основной критерий периодизации российско-цинских отношений мы возьмем изменение соотношения вооруженных сил России (Российского
государства, Российской империи) и империи Цин; как мы увидим далее, эти изменения повлекут за собой изменение взаимного внешнеэкономического влияния
двух стран. Необходимо указать, что в изученных нами работах, исследующих российско-цинские отношения, периодизации с четко выдержанным критерием
нет.
По этому критерию мы разделяем российско-цинские отношения на три периода: первый (1649–1689) — когда вооруженные силы России превосходят цинские, и
совокупность существующих на данный момент экономических рычагов влияния, их использование цинами не дают Китаю быть стороной, диктующей свои
правила в российско-цинских отношениях; второй период (1689–1842) — когда в результате удачных действий цинской дипломатии разрыв между вооруженными
силами соседей компенсировался другими преимуществами империи Цин (по средствам появления вокруг империи Цин широкого и непрерывного кольца
буферной зоны, а также в результате приобретения империей Цин мощного экономического фактора влияния на Россию); третий период (1842–1911) — когда в
связи с изменением внешнеполитической ситуации в Азиатском регионе империя Цин уже почти не могла использовать экономические рычаги влияния на
Россию, а вооруженные силы империи были не боеспособны, при этом происходил рост экономических и политических сил России на Дальнем Востоке.
Данная периодизация фактически стала ключом к правильному пониманию российско-цинских отношений, раскрыла их механизмы. Однако исследования
показали, что и она не отражает отношения точно, что является лишь первым звеном в разрешении противоречий.
Новый критерий периодизации
Рассмотрев изменения соотношений сил двух стран, мы пришли к выводу, что Россия всегда имела военное превосходство над своим соседом, однако данный
факт, имея место на протяжении всей истории взаимоотношений, не был решающим: Россия не использовала его во втором периоде. Решающий фактор в
развитии российско-цинских отношений мы, учитывая превосходство России в вооруженных силах, можем обозначить как экономический, а в частности —
степень выгодности российско-цинских торгово-финансовых отношений для центрального правительства России. Именно этот фактор являлся причиной
изменения поведения России на Дальнем Востоке: появление сверхвыгодной караванной торговли, приносящей прибыль прежде всего центральному
правительству, остановило русское продвижение в глубь Евразии, а сокращение объемов кяхтинской торговли, превращение ее в локальный торговый центр
привело в действие русский военный потенциал, активизировало восточное направление внешней политики. Но имея на вооружении данный критерий, точная
периодизация становится проблемой: данные статистики изменения объемов российско-цинской торговли дают только приблизительные даты сокращения
объемов торговли. Поэтому российско-цинские отношения на основе новых выводов можно разделить на три периода: первый (1649–1689); второй (1689 – сер.
XIX в.); третий (сер. XIX в. – 1911 г.).
Роль и место Китая и России в международных отношениях.
Но прежде чем мы приступим к рассмотрению российско-цинских отношений, необходимо упомянуть о роли и месте России и Китая на международной арене в
начале этих отношений.
Китай — один из крупнейших центров восточной цивилизации. С ранних времен отличался от соседей высокоразвитой культурой, наукой, экономикой, что и
породило китайскую концепцию внешнего мира: все окружавшие его племена представлялись китайцам варварами, народами, низшими по развитию. Что
фактически имело место и во времена установления над Китаем власти династии Цин: окружавшие Китай Корея, монгольские государства (за исключением
Джунгарского ханства), Тибет, Вьетнам, Таиланд, Непал быстро попали в орбиту цинского влияния; империя Цин фактически до начала промышленной
революции в Европе была одним из самых развитых государств мира. Помимо всего этого, китайская экономика была самодостаточной, независимой от
внешнего рынка, что и определило отток серебра из Европы в Китай: таким образом Европа, ничего не сумевшая предложить взамен, расплачивалась за
китайские товары.
Россия же, ориентировавшаяся в своей внешней политике на Европу, где и пыталась достигать расширения своего политического влияния, ведя постоянные
войны, нуждалась в притоке средств в казну, рассматривая Сибирь прежде всего как территорию золотодобычи и сбора ясака. Впоследствии русские узнали, что
Сибирь и ее речные системы могут служить удобным транзитным путем для торговли Европы (в частности, Англия проявляла интерес к этому проекту) с Китаем
и другими дальневосточными странами, установление которого могло бы значительно увеличить влияние России на Европу. Таким образом, мы видим, что и в
данном случае Сибирь выступает в роли средства российской внешней политики в Европе. Практически уже эти факты не нарушают складывающуюся систему
российско-цинских отношений, в которых Россия руководствуется прежде всего экономическими интересами центра, а внешняя политика на востоке служит
лишь средством для достижения целей внешней политики на Западе. Различия в ведении дипломатии, доктрина Китая
Если Россия и российская дипломатия руководствовалась нормами европейской дипломатии, где две стороны находились на равных правах, подписывая договор,
то в Китае в результате его длительной истории сложилось свое мировосприятие и вытекающие из него нормы отношений с другими государствами. Данные
оригинальные нормы являются существенным фактором в развитии российско-цинских отношений. Поэтому необходимо пояснить их основные положения.
Характерной чертой внешней политики империи Цин является тесная связь с внутренней политикой империи, с ее идеологическими установками, с древними
традициями Китая, а также с мировосприятием ханьцев.
Основой идеологии империи Цин являлось учение Конфуция, перенятое династией Цин у династии Мин.
По этой идеологии император Китая — Сын Неба, его цель — соблюдать гармонию на Земле, и если где-то нарушается гармония, император должен
восстановить гармонию. Благотворная «сила дэ», переполнявшая Поднебесную, должна была распространяться китайским императором за пределы империи,
преобразовывая «варваров четырех сторон света». Положительные результаты такого распространения «силы дэ» должны были служить доказательством того,
что правящая династия справляется со своими обязанностями. В соответствии с тем же конфуцианским учением династия, которая не способна справляться со
своими обязанностями, должна исчезнуть. Таким образом, здесь мы наблюдаем идеологическое обоснование внешнеполитической активности китайского
императора: пока Поднебесную окружают «варвары» — император должен их «преобразовывать».
По представлениям китайцев, Срединное государство с четырех сторон окружали варвары. Все «варвары» делились на два вида: ближние и дальние. «Варвары»
должны были выражать покорность «Сыну Неба», посылая ему дань. Нужно отметить, что от дальности «варварского государства» зависели объем дани и
частота приездов посольств в Пекин.
Таким образом, мы наблюдаем наложение моральных догм конфуцианства, где ритуал играл важнейшую роль, на характер внешней политики Китая. Именно
выполнение нормы подчинения младшего старшему: «сын должен быть сыном, отец — отцом, а правитель — правителем» — и сыграло основную роль в
действиях китайских императоров: покорность варвара, как младшего, должна была выражаться в почтительности — подношении дани.
Естественно, что не все «варвары» выражали покорность, тогда императору надлежало усмирить «варваров». При этом Китай не ограничивался применением
только своих вооруженных сил: китайская дипломатия часто использовала принцип «и и чжи и» («с помощью варваров усмирять варваров»). Во всех случаях
было удобнее иметь дело с «дальними варварами», с тем чтобы с их помощью можно было держать в узде «ближних варваров», поступая согласно традиционной
стратегической установке «юань цзяо цзинь гун» («привлекать дальних, нападать на ближних»).
Как мы видим, доктрина не связывала руки китайским императорам в отношении каких-либо неординарных случаев во внешней политике, внешняя политика и
дипломатия Китая была достаточно гибкой.
Реализация внешнеполитической доктрины в империи Цин
Выше было упомянуто о том, что внешняя политика императоров Китая была тесно связана с внутренней. На протяжении всей истории правления династии Цин
в стране существовало крайне нестабильное политическое положение, так как династия Цин была чужеродной, маньчжурской династией, по сути дела,
захватившей Китай. Только силовые методы приведения к покорности населения Китая не могли привести к положительному результату. Потому цинские
императоры были вынуждены согласовывать свои действия с крайне традиционными взглядами китайского общества. Поэтому династии Цин было выгодно как
принимать «посольства варваров» и их «дань», так и широко пропагандировать это. Тем самым политической элите и простому народу Китая демонстрировалась
пригодность династии Цин к управлению Поднебесной. Таким образом, в ряде случаев попытки заставить «варваров» принять вассальную зависимость от Китая
не более чем акт пропаганды, направленный на поддержание собственного авторитета маньчжурской династии в Китае. Поэтому нельзя считать
тождественными отношения Китая и Голландии (где явно выражен пропагандистский интерес Китая), принятой в подданство Китая, и отношения Китая с
монгольскими государствами, которые Китай действительно хотел превратить в зависимые государства. Делая такую ошибку, исследователь вводит себя и
читателя в заблуждение, показывая этим то, что китайские чиновники и император обманывали сами себя, сами в своих глазах поднимали свой авторитет.
Нужно отметить, что ситуация крайней внутренней нестабильности в самом Китае (после завоевания его маньчжурами там создаются мощные антицинские
движения, которые проявляют себя в организации восстаний) диктовала условия ведения внешней политики. Образно говоря, маньчжурская (иноземная,
«варварская») династия сидела на пороховой бочке ханьского недовольства (по сути дела, китайцы, считающие только себя людьми, теперь управлялись
«варварами» — «животными в человеческом обличье»), и любое внешнее воздействие могло вызвать тяжелые последствия для самой династии. «В случае смут и
беспокойства среди наших внешних вассалов разрушится пограничная защитная стена. Сие может вызвать расстройство порядков в приграничных землях
империи, — сказано в одном из указов цинского императора Шуньчжи. — Если на границах даже и один день будет неспокойно, то и народ внутренних земель в
этот день не будет знать покоя». Таким образом, внешняя политика империи Цин преследовала цель создать вокруг страны плотное кольцо зависимых стран
(степень зависимости которых определялась по удаленности от Китая), призванное оборонять внутренние земли, точнее, защищать их от внешнего воздействия.
Таким образом, внешняя политика империи Цин носила оборонительный характер, где экспансия в соседние страны — элемент оборонительной стратегии. Само
слово «фань» («варвар») имеет значение «изгородь».
Итак, основной внешнеполитической целью империи Цин на протяжении всего существования было сохранение в безопасности внутренних земель. Средством к
осуществлению цели стало создание буферных территорий по периметру империи Цин. Начиная с 1684 г., то есть после установления контроля над всеми
внутренними землями и островом Тайванем, империя Цин по мере возможностей создает данный буфер: в 1689 г. к северо-востоку от Китая было получено
Приамурье, русские были оттеснены от Маньчжурии, в начале XVIII в. маньчжуры присоединили к империи Тибет и Северную Монголию, в 1727 г. окончательно
лишили Россию влияния на северомонгольские племена, в 1757 г. было присоединено западномонгольское Джунгарское ханство (основной противник империи
Цин), в конце правления императора Цяньлуна к империи были присоединены Вьетнам, Непал, Бирма, также зависимость от империи распространялась на
Южную Монголию и Корею. Таким образом, движение цинских завоеваний, планомерно идущее против часовой стрелки, начиная с 1644 г. привело к
осуществлению внешнеполитической цели империи: к концу XVIII в. вокруг внутренних китайских земель был создан непрерывный буфер из зависимых стран, то
есть, выражаясь языком китайской доктрины, «варвары четырех сторон света» покорены. Следовательно, земли собственно Китая защищены надежно. Новых
целей внешнеполитическая доктрина не ставила, значит, внешнеполитическая активность цинов должна с данного момента снизиться до уровня, нужного для
поддержания достигнутых результатов. Что мы и наблюдаем: с конца XVIII в. империя Цин не ведет никаких войн. Понятие «самоизоляции»
Это время сокращения активности совпадает с прибытием в Китай ряда английских миссий, получивших грубый отказ императора на их просьбу о снижении
торговых тарифов и об открытии портов Китая для иностранной торговли. Эти два факта дали исследователям ложное основание полагать, что империя Цин
стала вести политику самоизоляции.
Понятие самоизоляции подразделяется на экономическую, внешнеполитическую и культурную самоизоляцию. Следует установить наличие политики
самоизоляции в каждом аспекте и с полной уверенностью говорить о существовании цинской самоизоляции.
Традиционно считается, что «в 1757 г. был издан указ, положивший начало политике изоляции Китая от других, прежде всего западноевропейских, стран».
В указе говорилось, что западноевропейские купцы могут торговать теперь только в Гуанчжоу. Таким образом, критерием самоизоляции выбрано сокращение
торговых связей с Европой, а причиной такого указа традиционно считается страх перед европейским влиянием. Рассмотрим этот критерий и причину
подробнее.
Во-первых, империя Цин к середине XVIII в. как огромное континентальное государство имеет следующих соседей, отношения с которыми и определяют
основные направления внешней политики: Российская империя, Кокандское ханство, казахские жузы, а также огромные зависимые территории. Империя Цин —
континентальная держава, отношения с морскими державами — второстепенное направление внешней политики. Отношения с Европой до середины XIX в. —
второстепенное направление внешней политики империи Цин.
Во-вторых, используя экономический критерий, можно говорить об изоляции от Европы в случае прекращения торговых отношений вообще. Однако все
европейцы могли торговать через Кантон (Гуанчжоу), а Макао (Аомынь) существовал как торговая фактория португальцев всегда. Следовательно,
экономической изоляции от Европы не существовало.
В-третьих, в 1757 г. был принят уже второй указ о запрещении торговли в четырех портах из пяти открытых, первый же был принят в 1702 г. императором Канси
по причине того, что европейцы «вели разгульный образ жизни и глумились над национальными обычаями», но, исходя из второго аналогичного указа, можно
уверенно утверждать, что европейцы игнорировали запреты и вели контрабандную торговлю. А сокращение территории европейско-китайской торговли (уже
контрабандной) было продиктовано стремлением усилить государственный контроль за торговыми потоками, с этой же целью в Гуанчжоу была создана
подконтрольная государству торговая компания «Гунхан».
В-четвертых, рассматривая причины принятия указов 1702, 1757 гг., мы опровергли тезис о страхе империи перед европейцами, то есть о политической и
экономической слабости империи Цин по отношению к западноевропейским державам. В подтверждение обратного нужно добавить, что до середины XIX в.
экспорт китайских товаров в Европу превышал импорт, разница покрывалась европейским серебром. Не империя Цин, имея самодостаточную экономику,
зависела от китайско-европейской торговли, а Европа, нуждавшаяся в предметах роскоши (шелк, чай, фарфор). Таким образом, мы наблюдаем не европейское
влияние на Китай, а китайское на Европу.
Что же касается культурной изоляции, то часто в подтверждение культурной составляющей «самоизоляции» демонстрируют факт высылки католических
миссионеров из империи Цин при императоре Юнчжэне.
Во-первых, устанавливая степень влияния миссионеров на ханьскую культуру вообще, мы заметим, что на крайне традиционное и консервативное во взглядах
население в полторы сотни миллионов человек, живущих не только в открытых портах и в Пекине, но и в центральных районах страны, трудно воздействовать
даже большим количеством миссионеров, поэтому степень влияния миссионеров на тысячелетнюю культуру Китая слишком мала, чтобы заявлять о
существовании крепких европейско-китайских культурных связей.
Во-вторых, миссионеры были востребованы как умелые дипломаты и мастера-ремесленники в период становления маньчжурской власти в Китае, когда
маньчжуров не хватало на все должности, а преданность ханьского населения вызывала недоверие. В период правления Канси (1662–1722) миссионеры добились
большого влияния на императорский двор, такого, что после смерти Канси активно боролись за выдвижение на трон конкурента Юнчжэна. Однако Юнчжэн стал
императором, и миссионеры стали жертвой не политики культурной самоизоляции, а борьбы за власть внутри империи Цин.
В-третьих, надо заметить, что за пределы империи была выслана только часть миссионеров.
Таким образом, рассматривая экономические, политические и культурные китайско-европейские взаимоотношения, которые для империи Цин как для
континентальной самодостаточной державы были второстепенными, мы пришли к выводу о ложности суждения о «самоизоляции империи Цин», о наличии
экономических и политических отношений со странами Европы на протяжении всего периода существования империи Цин.
Подробно рассмотрев второстепенное (до середины XIX в.) направление цинской внешней политики, нужно уделить внимание и основным направлениям —
российскому и центральноазиатскому.
Самоизоляции не существовало и здесь: во-первых, до времени достижения основной внешнеполитической цели империя Цин вела многочисленные агрессивные
войны, которые не будут здесь подробно рассмотрены. Война — самый активный внешнеполитический процесс. Во-вторых, империя Цин имела регулярную
караванную торговлю с Россией и Джунгарским ханством, приграничную — с Россией, казахскими жузами, среднеазиатскими ханствами. В-третьих, Россия, как
самый сильный (следовательно, самый опасный) сосед, имела в Пекине с 1715 г. Духовную миссию, являвшуюся посольством России в Китае. Российско-
китайские дипломатические сношения велись непрерывно. Что же касается культуры, то соседи империи Цин не стремились экспортировать свою культуру в
империю, зависимые же страны, наоборот, импортировали ее.
Самоизоляции империи Цин не существовало как явления вообще.
Подробно рассмотрев основные положения традиционной точки зрения относительно российско-цинских отношений и характера внешней политики империи
Цин, приступим к подробному изложению собственного взгляда на российско-цинские отношения. Глава II. Первый период российско-цинских отношений
(1649–1689)
Рассматривая отношения держав в хронологическом порядке, мы начнем исследования именно того периода, когда вооруженные силы Цинской империи на
Дальнем Востоке уступали силам России, а внешнеэкономических рычагов влияния на Россию империя еще не приобрела, то есть того периода, когда для
реализации военного потенциала России не было препятствий.
Как было сказано выше, исследователи российско-цинских отношений первый период с 1649 по 1842 г. характеризуют превосходством империи Цин в
вооруженных силах на Дальнем Востоке, что, по их мнению, позволяло Цинской империи выступать источником изменения ситуации в российско-цинских
отношениях. Мы же, напротив, утверждаем, что военный потенциал России превосходил цинский в Приамурье, следовательно, вооруженные силы империи Цин
не могли быть существенным элементом давления цинов на Россию. Единственным существенным элементом влияния цинов на Россию был внутренний рынок
Китая, который они контролировали и который привлекал своей сверхприбыльностью не только Россию, но и другие иностранные державы, но ввиду
неуступчивости цинов и стремления внести Россию в разряд варваров, а также заинтересованности Цинской империи в землях Северной Монголии и
Маньчжурии, процесс происходил медленно, понуждая Россию к военному разрешению вопроса.
Донерчинский период
Мы предложили свою совершенно новую периодизацию российско-цинских отношений, основанную на колебании соотношения вооруженных сил Российского
государства и Цинской империи. В соответствии с данной периодизацией мы выделили первый период российско-цинских отношений. Данный временной
отрезок мы обозначим как донерчинский период, то есть протекающий от первой экспедиции Е.П. Хабарова на Амур (1649) до заключения Нерчинского
договора в 1689 г. Данный период характеризуется превосходством сил России над силами империи Цин в Приамурье.
Причины возникновения отношений России и империи Цин
Важным вопросом в рассмотрении российско-цинских отношений является причина их возникновения. Исследователи данной проблемы считают основной
причиной возникновения российско-цинских отношений стремление России выйти на внешний рынок Китая. Рассмотрим данное утверждение. С одной стороны,
московское правительство было крайне заинтересовано в установлении посольских связей с Китаем, что подняло бы международный престиж России как
европейской державы, с другой — торговля с Китаем не только сулила России громадные прибыли, но и при определенных обстоятельствах сделала бы Россию
основным поставщиком китайской продукции в Европу, то есть у России существовала реальная возможность создать русскую монополию во внешней торговле
Китая. Империя Цин же не стремилась к развитию торговых отношений с Россией с целью получения экономической выгоды, так как, во-первых, все контакты
китайцев с иностранцами были сведены маньчжурами к минимуму по причине завоевательной войны маньчжуров на территории Китая (1644–1683); во-вторых,
внешняя торговля рассматривалась государством (которое фактически контролировало все внешние связи страны, в том числе и торговлю) как второстепенное
занятие для населения и использовалась как эффективный рычаг воздействия на соседние государства. Таким образом, стремление установить российско-
цинские торговые связи было характерно только для Российского государства, поэтому данная причина не может считаться основной причиной возникновения
отношений двух держав. Следовательно, нужно искать именно ту первопричину, которая заложила основы отношений двух государств, тот начальный процесс,
участие в котором принимали бы обе державы.
Под эти характеристики подходит борьба России и империи Цин в Приамурье и Маньчжурии. Данная территория представляла интерес для двух государств,
поэтому именно здесь началась борьба, именно этот процесс, в котором активно участвовали обе державы, в разрешении которого были заинтересованы.
Империя Цин, рассматривавшая Маньчжурию как тыл для отхода своей армии в случае неудачи в Китае, была обеспокоена проникновением в сопредельное
Маньчжурии Приамурье казаков, и поэтому стремилась решить эту жизненно важную для себя проблему, а Россия стремилась расширить свою зону влияния и
сбора ясака. Итак, именно столкновение интересов Российского государства и Цинской империи на территории Приамурья и Северной Маньчжурии явилось
основной причиной возникновения российско-цинских отношений.
Основные внешнеполитические цели сторон в Приамурье
Казаки, быстрыми темпами осваивавшие Сибирь, являвшиеся авангардом распространения российского влияния на Востоке, представляли собой важный
инструмент внешней политики Российского государства в отношениях с империей Цин.
Отметим, что основной целью казаков (которая поддерживалась как уездными, так и столичными властями, что видно из постоянного поощрения казаков
деньгами и пр.) было закрепление на Амуре и его притоках для сбора ясака — налога с местного населения в виде пушнины, которой было очень богато
Приамурье. Данной цели казаки добивались посредством строительства острогов по рекам Приамурья, которые являлись центрами сбора ясака.
Для того чтобы конкретно определить цели империи Цин в данном регионе в данный период, необходимо рассмотреть внешнеполитическую ситуацию вокруг
империи в данный момент: во-первых, основной внешнеполитической задачей цинов являлась покорение Китая, что требовало мобилизации абсолютно всех сил
маньчжурского государства, во-вторых, полная мобилизация сил для китайского фронта сделала Маньчжурию (фактический тыл) беззащитным для любого
внешнего воздействия. Два утверждения позволяют нам воссоздать систему внешней политики маньчжурской империи на период до решения первоочередной
задачи, предполагавшей оккупацию Китая. Таким образом, вся внешняя политика империи Цин преследовала две цели: во-первых, оккупация Китая, во-вторых,
создание наиболее безопасной обстановки вокруг тыла. И так концепция действовала до полного покорения Китая маньчжурами, так как с момента достижения
этой цели империя высвобождала огромные силы для активной внешней политики за пределами Китая.
Поэтому империя Цин, приступившая к покорению Китая в 1644 г., имела в Приамурье и Маньчжурии цели, противоположные Российским. Первоначальная
территория маньчжурского государства (империи Цин) — Южная Маньчжурия со столицей в Мукдене — рассматривалась цинами как возможный тыл при
случае неудачной войны в Китае. Из этого вытекает и основная цель империи Цин в данном регионе: территорию тыла нужно обеспечить надлежащей защитой,
при этом нужно учитывать тот факт, что Маньчжурия (в связи с уходом почти всего населения в Китай на завоевание этой страны) обезлюдела и потому стала
крайне уязвимой. Но первоначально к осуществлению данной цели, то есть охраны Маньчжурии как тыла, не надо было прикладывать никаких усилий, так как
Южную Маньчжурию окружали подконтрольные цинам племена. Таким образом, достижение цели не требовало средств.
Нужно отметить, что Приамурье было не только смежной территорией с Южной Маньчжурией, то есть стратегической сферой интересов цинов, но и
экономической сферой интересов цинов. Распространение российского влияния в регионе влекло за собой разрыв экономических связей региона с Китаем и
ущемление экономических интересов цинов.
Кардинально ситуацию изменил приход в Приамурье русских казаков, которые постоянно расширяли сферу своего влияния в данном регионе. Фактически у
маньчжуров появился новый неподконтрольный сосед, «неизвестное приамурское племя» — так первоначально предполагали местные мукденские власти и,
исходя из этого, строили свою политику, решив «усмирить» русских с помощью карательных экспедиций.
Такие методы борьбы не принесли успеха маньчжурам. Нужно отметить, что с этого момента стратегия цинов меняется: если раньше борьба с русскими
воспринималось делом, не требующим больших усилий (карательные экспедиции) по причине недооценки противника, то теперь цины, полностью оценив
реальные возможности своих новых соседей, развернули долговременную деятельность в данном регионе, направленную на сдерживание дальнейшего
продвижения России по Амуру.
Таким образом, в борьбе с русскими маньчжуры преследовали только одну цель — обеспечить безопасность Маньчжурии, используя разные средства (при
императоре Шуньчжи [Фу Лине]): сначала карательные экспедиции, имея задачу установить контроль над «неизвестным племенем», далее, о чем речь ведется
ниже, тактику «выжженной земли» и мобильной войны как средство воспрепятствовать дальнейшему проникновению казаков в глубь Северной Маньчжурии.
Но есть такое утверждение, что маньчжуры стремились захватить Приамурье, тем самым опередить русских. Во-первых, на такое утверждение следует логичный
вопрос: почему маньчжуры не сделали этого раньше, ведь агрессивная империя Цин граничит с этими областями изначально (при этом смежную Южную
Монголию империя покорила в 1636 г., а в 1637 г. покорила Корею)? Следовательно, территория Приамурья сама по себе не представляла интереса для цинов.
Во-вторых, зачем, напряженно воюя на территории такой огромной и богатой страны, как Китай, где задействованы почти все силы империи Цин, вдруг
проявлять интерес к слабозаселенной местности, население которой не превышает 30 тыс. человек? Если казаки действительно мирно осваивают Приамурье и
находятся в глухой обороне, зачем империи Цин открывать второй фронт в столь напряженное время? Затем, что казаки в глухой обороне не находились и
осваивали местность так быстро, что в скором времени сюда пришли бы регулярные войска Российского государства (что и произошло в1689 г.), и в случае
неудачи в Китае отступать цинам было бы некуда. Утверждения Сладковского о территориальных притязаниях империи Цин в Приамурье не выдерживают
критики: сама по себе данная территория не представляла никакого интереса для цинов. Но, как показала практика, просто выбить россиян из Приамурья — это
лишь половина дела, так как через некоторое время они возвращались туда вновь, поэтому, чтобы добиться цели, то есть обезопасить Маньчжурию, данную
территорию цинам пришлось закрепить за собой, то есть произошедшее закрепление Приамурья за империей Цин по Нерчинскому договору 1689 г. не является
результатом стремления цинов оккупировать Приамурье, но является лишь вынужденным средством по вытеснению активно действующей России из данной
области, где цель — безопасность Маньчжурии.
Также было бы грубой ошибкой считать, что действия маньчжуров в Приамурье есть средство заставить Россию стать вассалом империи Цин, так как даже после
того, как Н.Г. Спафарий фактически признал вассальную зависимость России от империи Цин, боевые действия и напряженность в Приамурье не уменьшились.
Ход действий в Приамурье 1652–1662 гг.
В 1653 г. на Амур прибыл царский посланник Зиновьев, чтобы наградить Хабарова за присоединение новых территорий к русскому государству и составить
собственное мнение о новых землях для доклада государю. Уезжает Зиновьев вместе с Хабаровым, оставляя О. Степанова за главного. Со Степановым связана
активизация деятельности (точнее было бы утверждение о расширении сферы деятельности) по сбору ясака в данном районе: теперь в список подданных России
вошли жители Нижней и Средней Сунгари, Уссури. Такое расширение сферы влияния России встречает сопротивление со стороны империи Цин, и в качестве
контрмеры цины переселяют объясаченное Степановым население в Южную Маньчжурию. Такие действия получили название тактики «выжженной земли».
Действия Степанова, носящие характер открытой враждебности в адрес цинов, а также размах его деятельности заставили их пойти на более серьезные меры: в
январе 1655 г. началась подготовка военной операции, а уже в марте по планам, подготовленным в столице, армия с полководцем Минъаньдали (Мингардари) во
главе в составе 10 тыс. человек и 10 пушек осадила Кумарский острог, осада которого продолжалась около месяца. Но и теперь маньчжурская армия потерпела
поражение.
Крайне интересно последующее развитие событий. «Русские нанесли маньчжурам несколько ощутимых поражений. Эти поражения … вызвали серьезное
беспокойство в Пекине».
Такими действиями Степанов открыто проявил не только свою враждебность, но и агрессивность по отношению к цинам. Таким образом, утверждение о «мирной
деятельности России по освоению Приамурья» является ложным.
Но рассмотрим ситуацию еще раз. Перед нами большая цинская армия, вооруженная артиллерией, и казачий отряд, находящийся в деревянном остроге. Ясно,
что такое соотношение сил может дать только один итог: разгром казаков и исчезновение Степанова. Однако после осады Степанов наносит ощутимые
поражения цинам. И это наводит на определенные выводы.
Некоторые авторы утверждают, что малочисленность казачьих гарнизонов и проблемы со снабжением гарнизонов напрочь исключают возможность агрессивных
действий России по отношению к Цинской империи. Рассмотрим подробнее это утверждение.
Во-первых, действительно, численность казаков была в несколько раз меньше, чем численность маньчжурских войск. Но, говоря о численности войск, мы
забываем одну крайне важную деталь — их эффективность, куда включены понятия боеспособности солдат, мобильности армии, морального состояния войск,
искусности полководцев. Естественно, что мы, обладая ограниченным числом источников, не можем подвергать серьезному анализу такие параметры, как
искусность полководца, например: как сравнить искусность Минъаньдали и Степанова? Мы также не располагаем такими подробностями, как боеспособность
солдат, их моральное состояние, оснащенность артиллерией и огнестрельным оружием.
К нашему удивлению, нам это, оказывается, и не нужно знать. У нас есть данные, то есть первоначальное соотношение сил, а также итог, то есть результат
сражения. Имея первоначально 10 тыс. маньчжур под Кумарским острогом и 500 казаков в Кумарском остроге, то есть двадцатикратное маньчжурское
превосходство, мы получаем в итоге поражение маньчжур. Таким образом, с помощью простых математических действий мы получаем следующее соотношение:
в среднем один казак Степанова эффективнее двадцати маньчжур Минъаньдали, а то и больше. Могут возразить: но ведь обороняющаяся сторона всегда
находится в более благоприятных условиях, то есть если казаки сойдутся с маньчжурами в поле, то мы получим эффективность гораздо меньшую. Так оно и есть,
да только казаки никогда с маньчжурами в поле не сойдутся: сама стратегия закрепления казаков на Амуре предполагает строительство острогов, в которых
постоянно находятся казачьи гарнизоны. Вся малочисленность казаков компенсируется их очень высокой эффективностью, которая не всегда, конечно, в 20 раз
больше маньчжурской, но всегда была и останется выше, чем у маньчжур.
Во-вторых, когда мы говорим о проблемах со снабжением казаков, нам нужно учитывать, что уже с 70-х годов XVII в. в Албазине началось правильное
земледелие, а в Нерчинске — с 50-х годов XVII в. Таким образом, с провиантом гарнизоны крепостей трудности не испытывали. Трудности были только с
боеприпасами, но даже если они были, достаточно вспомнить осаду Кумарского острога в 1655 г., при этом становится понятным, что трудности были
решаемыми. А теперь сравним расстояние которое нужно преодолеть маньчжурской армии (минимум расстояние от Мукдена до Албазина, максимум — от
внутренних областей Китая до Албазина), равное расстоянию линии, по которой эту армию будут снабжать, с расстоянием от Албазина до Кумарского острога:
маньчжурская линия снабжения гораздо длиннее русской, даже если брать расстояние от Нерчинска до Кумарского острога. Чем длиннее линия снабжения, тем
больше нужно привлекать тыловых сил, тем больше перебоев в снабжении, тем она уязвимее, следовательно, охранять ее нужно большими силами, при этом
местное население, занятое в обеспечении работы тыла, было крайне недовольно возложенными на него обязанностями, что создавало угрозу бесперебойной
работы тыла. Нужно учесть, что, как было сказано выше, Маньчжурия обезлюдела и урожайность данной территории крайне понизилась, таким образом,
русские находились в более благоприятных условиях, чем маньчжуры, что отчасти повышало эффективность вооруженных сил России. Нужно добавить, что
империя Цин не могла использовать весь потенциал своих вооруженных сил, так как он был задействован в Китае, поэтому в Маньчжурии империи приходилось
действовать остатками сил.
Нужно также отметить, что действия казаков не направлялись московским правительством (административное освоение края шло вслед за казачьим, потому
правительство на первых порах требовало от казаков только регулярного пополнения казны ясаком), и тем более Москва не помогала казачьим войскам
материально; административное освоение лишь подтверждало начатое казаками освоение края. В империи Цин дело обстояло наоборот: борьба с русскими
казаками и, как следствие, необходимое освоение Маньчжурии планировалось и осуществлялось при помощи государства, на его средства, его чиновниками и
вооруженными силами, что и подтверждает насколько важна была данная проблема для империи Цин.
Мы рассмотрели два аспекта в вооруженных силах противников: эффективность войск и их снабжение. При этом мы пришли к выводу, что казаки были гораздо
эффективнее маньчжур, а линии снабжения и возможности по снабжению войск были лучше у казаков, притом что казаки, по сути, сами обеспечивали себя
всем необходимым, были автономны от центральной власти. По этим двум основополагающим параметрам мы делаем вывод, что не казаки уступали в силе
маньчжурам, а наоборот. Однако слабые маньчжуры все равно нападали на казаков. Вообще нельзя отождествлять слабость с неагрессивностью.
После того как армия Минъаньдали потерпела поражение, тактика ведения боевых действий маньчжуров претерпела изменения: теперь более не посылались
крупные армии для осады казаков в крепостях, теперь маньчжуры использовали речной флот и достигали успеха. В июне 1658 г. цинская флотилия, состоявшая
из 47 судов, настигла отряд Степанова на Амуре ниже устья Сунгари и перебила большую часть казаков. Такая тактика ведения борьбы с казаками
приостановила на некоторое время продвижение их по Амуру. Тактика мобильной войны могла привести маньчжуров к успеху только в одном случае: если
казаки сами выходили из острогов и приступали к расширению сферы своего влияния.
Ход дипломатических действий сторон в 1652–1662 гг.
На фоне всех этих событий следующим образом происходят дипломатические сношения между империей Цин и Российским государством.
В 1654 г. в Пекин прибывает торговый караван Ярыжкина, снаряженный на деньги казны, который не являлся официальным посольством России, а только
преследовал цель получить информацию о ведении торговли в Китае и распродать привезенные из России товары. Время пребывания Ярыжкина в столице
империи совпадает со временем осады Кумарского острога. Но, как мы уже знаем, осада прошла неудачно, и Ярыжкина заставляют пройти ритуал коу-тоу, то
есть официально принять статус зависимой от Китая державы, варварского государства. Таким образом, цины, не добившись успеха в военных действиях,
стремятся вписать Россию в свою иерархическую схему, где Китай — высший, а Россия — низшая. Однако Ярыжкин не был наделен полномочиями посла,
следовательно, Россия в связи с этим действием не потеряла международного авторитета, однако в глазах цинов произошло торжество конфуцианской доктрины
и превосходства Китая. Видимо, это была внутриполитическая акция цинского правительства, так как цины не потребовали у Ярыжкина подтверждения его
статуса государева посланника, чего у него, конечно, не было. В результате безответственного поступка Ярыжкина Россия признала верховенство цинского
императора, то есть по статусу стала варваром, хотя «посольству» и удалось распродать товары.
Первым государственным посольством России в Китай было официальное посольство Байкова (отправилось из России в 1654 г.), которое прибыло в Пекин 3
марта 1656 г. «с уверениями от Алексея Михайловича в мире и дружбе» и «с целью установления посольских связей и постоянной торговли». Одновременно с
временем пребывания посольства атаман О. Степанов «нанес несколько ощутимых поражений» цинам, которые «вызвали серьезное беспокойство в Пекине».
Такие агрессивные действия, а также отсутствие инструкций вести переговоры по амурскому вопросу у Байкова, по нашему мнению, и послужили
действительной причиной отказа в удовлетворении интересов Российского государства. Также немаловажной причиной отказа Байкову была его твердая
позиция не проходить ритуал коу-тоу. Параллельно с уверениями в любви и дружбе шли враждебные действия казаков, при этом, получая огромные поступления
в казну от расширения сферы влияния казаков и, как следствие, увеличение сбора ясака, Российское правительство стремилось наладить торговые связи с тем
же государством, безопасность части которого страдала от расширения сферы влияния подданных России.
Исходя из поведения России, можно выстраивать ее основные внешнеполитические цели в двусторонних отношениях: во-первых, политическая — расширение
территорий и зоны влияния на Дальнем Востоке, экономическая — установление сверхприбыльных торговых связей с империей Цин.
Как было сказано выше, амурскому вопросу маньчжуры придавали огромное значение: на переговорах с Байковым это было ярко выражено: «…в переговорах
цинские вельможи упрекали, что он, Федор, прислан от великого государя в послех, а з другую де сторону ево ж, китайского царя, земли великого государя люди
воюют». Что же обусловило отсутствие необходимых инструкций у Байкова?
Интересно то, что по этому поводу заявляет М.И. Сладковский: «…русская администрация… имела сведения от Е. Хабарова и других о военных столкновениях
русских отрядов с маньчжурскими войсками. В этом находит подтверждение… предположение, что русское правительство в то время еще не знало о вхождении
маньчжурских земель в состав Китайской империи… В грамоте русского царя упоминается об окраинных городах Сибири, к которым „Китайское царство
подошло“, а не о Даурии, которую русские в XVII в. не включали в состав Сибири».
Возьмем и рассмотрим границу России, а также ее соседей, на политической карте XVII в.: на протяжении всей восточной границы мы найдем только один
участок соприкосновения России и империи Цин — это Приамурье. Остальные государства-соседи на восточной границе России — Джунгарское ханство,
Халха — образуют огромный барьер между Россией и Китаем размером в несколько тысяч километров. Потому именно в Приамурье «Китайское царство
подошло» к российским городам — это неоспоримый факт. Об этом знало центральное правительство России. Предположение Сладковского ложно.
Но если Москва знала о столкновениях ее подданных с империей Цин, почему не стремилась об этом говорить? Ведь если начать политические переговоры, то
рано или поздно это приведет к установлению границ или точному разделению сфер влияния, что снимет обостренность в регионе и приведет к
приостановлению боевых действий. Как обороняющаяся сторона (и притом слабая в Приамурье, как заявляют некоторые исследователи) Москва обязательно
должна была первым пунктом на переговорах выставить требование о прекращении боевых действий, как сторона, заинтересованная в стабилизации ситуации
на Амуре, Москва должна была поставить вопрос о четком разделении данных территорий. Но Москва ни разу во время переговоров Байкова и во всех
последующих посольствах не ставила вопрос об урегулировании ситуации на Амуре, избегала его, не говоря уже о разделе сфер влияния или границе. Москва не
была заинтересована ни в обсуждении амурского вопроса, ни тем более в разграничении Приамурья. Потому что являлась не обороняющейся стороной, а
агрессивной: постоянное расширение сферы влияния русской администрации на территории Приамурья, которому не препятствовала слабая маньчжурская
сторона, являлось образом действий России. Наоборот же, империя Цин затрагивала амурский вопрос, стремилась решить его прежде всего политическим
путем. Заметим, что жалобы шли, на первый взгляд неестественным образом — от маньчжуров на действия российских подданных, хотя Россия как жертва, как
терпящая «агрессивные действия» маньчжуров должна была жаловаться на цинов, но Россия, на первый взгляд странным образом, вела себя неестественно и не
жаловалась на цинов, не просила их прекратить «агрессию» на «мирных хлебопашцев». Обобщив все вышесказанное, можно утверждать, что заявления Москвы
о мире и дружбе с цинами носили характер ничем не обоснованных заявлений, преследовали цель добиться своих целей, то есть открыть сверхприбыльную
регулярную русско-китайскую торговлю, подчиненную государству, при этом Москва не стремилась к стабилизации ситуации на Амуре, так как ей это было
невыгодно: обрести границы на Амуре сейчас — значит полностью сковать расширение своего влияния на Амуре, которому никто серьезно не препятствует.
Второе посольство И. Перфильева и С. Аблина в Китай (1660–1662) имело те же цели, что и посольство Байкова: установление регулярных посольских и торговых
связей с Китаем. Интересен тот факт, что во время подготовки посольства в России узнали о том, что Байкову и его свите (в тот числе и привезенным ими
товарам для распродажи в Китае) угрожает опасность, была составлена грамота царем, и туда был включен следующий пункт: «…ходили наши царского
величества ратные люди на тое Даурскую землю войною, а того не ведали, что та Даурская земля у вас в подданстве» и что «великий государь, наше царское
величество, ратных своих людей на Даурскую землю посылать не велим». Но потом, когда пришла весть о благополучном возвращении Байкова в Россию, пункт
этот из грамоты исчез. В отличие от миссии Байкова, миссия Перфильева не настаивала на личной аудиенции у богдыхана. Миссия Перфильева была принята
гостеприимно, им были выданы подарки от богдыхана, им был устроен пир, но результат не был достигнут: цины решили не посылать ответную грамоту царю, а
предложения установить торговые и дипломатические связи были отвергнуты. Это было вызвано тем, что, во-первых, Россия в грамоте не соблюдала китайского
лунного календаря, который должны были принимать у себя все зависимые от Китая государства, во-вторых, по мнению цинов, многие высказывания в грамоте
были непочтительны. Таким образом, Россия, по мнению цинов, не проявляла покорности, не признавала верховенства Сына Неба.
Ход дипломатических действий сторон в 1662 — 1670 гг.
В отличие от своего предшественника, императора Шуньчжи, новый император Канси (Сюань Е; 1662–1722) оказался более прагматичным и либеральным,
готовым идти на уступки политиком. Характер приема С. Аблина ярко об этом повествует: во-первых, впервые глава каравана из России был принят лично
императором; во-вторых, Аблину позволили беспрепятственно торговать; в-третьих, цинская сторона не склоняла выполнять посланцев ритуал коу-тоу, то есть
переговоры впервые велись на равных, на императорских обедах «Сеиткула с товарыщи, садил всех выше», то есть подчеркивалась значимость россиян для
цинов; в-четвертых, посланцам выдали подарки русскому царю, а «поднося, [цинский чиновник] говорил им, что великого государя царь их бойдой дары принял с
честию и великий государь пожаловал бы ево, велел и его дары принять, и вперед бы великий государь послов своих и для торгу своих государевых людей
присылал, а им де будет корми всякое береженье и торг повольной против прежнего с прибылью»; в-пятых, торговые операции посольства в Китае принесли
более 300% прибыли!
Канси, разумеется, оказывая такую честь посольству Аблина, рассчитывал достичь своих целей: цины добивались возвращения бежавшего Гантимура, однако
правительство России не поставило перед Аблиным дипломатических задач. Во время пребывания Аблина в Пекине к нерчинскому воеводе Аршинскому было
отправлено требование о выдаче Гантимура. При этом «русская администрация… располагала сведениями о подтягивании крупных контингентов маньчжурских
войск к Нерчинску. В трех же нерчинских острогах имелось всего 123 служилых человека». Аршинский же, вопреки логике слабой, обороняющейся стороны,
которая к тому же должна стремиться к стабилизации, выслал в Пекин десятника Милованова, который не только отказал маньчжурам в выдаче Гантимура, но и
предложил китайскому императору сделаться вассалом русского царя.
Таким образом, Аршинский, который «сознавал всю степень ответственности за свой шаг» и который «поступил в соответствии с установлениями царских
властей», не стремился к стабилизации в отношениях двух государств, ибо такие действия только дестабилизировали и создавали напряженность в российско-
цинских отношениях.
Из всего вышеизложенного напрашивается главный вывод: Аршинский, как официальный представитель российской власти, явно не чувствовал угрозы со
стороны цинов и их превосходства в силе.
Именно с этого момента цинская сторона убеждается в неэффективности дипломатических методов в отношениях с Москвой, так как на огромные почести,
оказанные Аблину, и разрешение Канси вести торговлю и присылать посольства от России в лице воеводы Аршинского последовало заявление, явно
дестабилизирующие ситуацию. Теперь любые заверения Москвы в дружбе не воспринимаются императором Канси. Разочаровавшись в дипломатии, Канси
делает упор на военные методы достижения цели: во второй половине 1670-го – начале 1671 г. маньчжурские войска заметно активизируют свои действия. Вот
что пишет Канси в своем указе нингутскому цзянцзюню Бахаю: «Хотя русские искренне заявили, что переходят на нашу сторону, но следует обратить внимание
на то, чтобы принимать меры предосторожности. Для этого тебе нужно обучать солдат и готовить лошадей, иметь наготове военное снаряжение, чтобы они не
воспользовались внезапностью при осуществлении ими своих замыслов». Нужно отметить, что указ Канси в общем говорит о необходимости готовить оборону,
ибо внезапность, которой могут воспользоваться россияне, — орудие нападающего.
Ход действий сторон в Приамурье в 1662–1682 гг.
В тоже время, когда Канси пытается решить амурский вопрос дипломатическими методами, сопротивление маньчжур в области Хэйлунцзян ослабло: в 1665 г.
казаки во главе с Н. Черниговским восстанавливают Албазин, происходит обращение в русское подданство баликагиров с реки Хайлар, окончательно от
маньчжуров уходит к русским Гантимур (1667), люди Черниговского устраивают поход по Амуру с целью собрать дань с дауров и дючеров (1669). Таким образом,
Россия восстанавливает и расширяет свое влияние в регионе, потерянное после смерти О. Степанова в 1658 г.
При императоре Канси маньчжуры сосредотачиваются на усилении обороны в Северной Маньчжурии, а удары по русским носят нерегулярный, локальный
характер, при этом быстрое расширение русского влияния доказывает неэффективность борьбы цинов с русскими отрядами. И вплоть до 1682 г. все действия
маньчжуров носят исключительно оборонительный характер. В качестве неоспоримого доказательства можно привести пример Ивового палисада, строительство
которого закончилось к концу 1682 г. Ивовый палисад — укрепленная пограничная линия, построенная по периметру Южной Маньчжурии. Основная функция
линии — защита (оборона) Южной Маньчжурии от внешних угроз. Ивовый палисад «на большинстве своих участков… состоял „только“ из земляной насыпи
высотой и шириной около 1 м, по поверхности которой через каждые 1,5 м выкапывались в землю по три связанных между собой веревками ивовых кола высотой
от 60 до 120 см, а с внешней стороны был вырыт глубокий — до 3 м в глубину — ров, и если при этом не забывать, что такая „линия“ протянулась… в целом
больше, чем на 1300 км, то Ивовый палисад даже в таком виде, безусловно, выглядит внушительно, и его можно считать одним из крупнейших
фортификационных сооружений мира (курсив мой. — В.Н.), масштабы которого сравнимы разве что с самой Великой китайской стеной… „Новая граница“»
имела четверо… ворот, между которыми находилось 28 (!) сторожевых пограничных постов. На эти постах и при воротах размещались маньчжурские
гарнизоны…»
Если у нас сохранились сомнения, является ли оборонительная линия длиной в 1300 км орудием агрессии или обороны, то мы обратимся к авторитетному
источнику: «Лю Цзи сказал: „Когда вы с противником стоите каждый у своей границы и противник начинает грабить наши земли и тревожить население
отдаленных областей, можно спрятать засады в естественных укрытиях либо построить защитные сооружения, и тогда враг не будет с безоглядной смелостью
нападать на нашу территорию».
«Крупнейшее фортификационное сооружение в мире» — это орудие обороны. Цель агрессора — новые территории, грандиозное и дорогостоящее строительство
оборонительных рубежей — средства обороны, зачем укреплять старые границы, когда вот-вот появятся новые? Разве многочисленные китайские династии
хотели овладеть бесплодными монгольскими степями, когда строили Великую китайскую стену? Нужно заметить, что оборона и нападение не могут
осуществляться одним субъектом конфликта одновременно в одном месте, так как это два противоположных друг другу действия.
Вышеизложенные факты и аргументы приводят к окончательному выводу: империя Цин, возводя фортификационные сооружения, готовится к обороне. Этому
есть и другие подтверждения.
Второй факт, подтверждающий то, что цины были обороняющейся стороной, — это тактика «выжженной земли», которую они применяли в Приамурье. Сначала
Барклай де Толли, а потом и Кутузов, когда его армия отступала от Наполеона, использовали тактику «выжженной земли», или «скифской войны». Красная
Армия, отступавшая в первые годы Великой Отечественной войны, также использовала тактику «выжженной земли». Таким образом, тактика «выжженной
земли» не только орудие сугубо оборонительное, но и орудие отступающих.
Третье доказательство цинской оборонительной стратегии — функции территорий Нингуты и айхуньского цзянцзюня. «Большую часть их занимают земли цзими
(буферная зона связывания (сковывания) сил. — Г. Мелихов)». Только обороняющаяся сторона может использовать территорию для связывания (сковывания) сил
наступающего противника, наступающему же, наоборот, нужно осваивать территорию: создавать продовольственные базы, улучшать линии снабжения.
Сковывать (связывать) свои силы перед наступлением наступающему противопоказано.
Таким образом, при императоре Канси с 1662 по 1682 г. империя Цин для достижения своей сугубо оборонительной цели (защита маньчжурского тыла)
использовала сугубо оборонительные средства.
Ход дипломатических действий сторон в 1670–1686 гг.
Высокие прибыли, полученные караваном С. Аблина, подтвердили крайнюю выгодность торговли с Китаем. Русское государство в связи с этим готовит четвертое
официальное посольство в Китай: после двух лет подготовки в 1675 г. из России отбывает посольство Н.Г. Спафария (Милеску). Цели посольства ясно изложены
в «Наказной памяти»: во-первых, Спафарий должен был отдать царскую грамоту, в которой царь высказывал предложения об установлении посольских и
торговых связей, при этом Спафарий (в отличие от предыдущих миссий) должен был пройти все церемонии, какие «приняты в Пекине при приеме других
иностранных послов»; во-вторых, Спафарий должен был заплатить пошлины за товары, привезенные им в Китай, чтобы принудить тем самым китайцев, контакты
с которыми в это время участились на границе, платить пошлину; в-третьих, впервые проявляется заинтересованность Российского государства в покупке
китайского серебра и шелка.
В Нерчинске Спафарий дал указание воеводе воздерживаться от военных столкновений с маньчжурами, однако Гантимуру пообещал, что выдавать его не
намерен.
Таким образом, из характера подготовки посольства видно, что Россия в данный момент была крайне заинтересована в успехе миссии и прикладывала
достаточно усилий к этому, правда при этом не забывая о своих интересах, так как Гантимура решили не выдавать.
Цинская же сторона выдвигала на переговорах вопрос о Гантимуре как центральный, его решение должно было определить исход миссии. Россия, как было
сказано выше, вопрос о Гантимуре рассматривать не хотела, но Спафарий, действовавший в соответствии с «Наказной памятью», решил поступиться
международным авторитетом России, стремясь достичь поставленных целей, то есть установить с Китаем постоянную торговлю, точнее говоря, установить
торговлю, подконтрольную государству (тот же Аблин выступал на переговорах как частное лицо). Итак, Спафарий и его свита выполнил ритуал «коу-тоу»,
означавший, что Россия стала зависимым от империи Цин государством, что теперь к России мог применяться термин «фань» («варвар»). Однако после того, как
Спафарий поступился авторитетом России в надежде на открытие постоянной торговли с Китаем, Канси устроил ему аудиенцию, которая прошла в молчании.
Таким образом, поступившись честью России, Спафарий в итоге не получил ничего. Более того, империя Цин предъявила России требования, от выполнения
которых зависела нормализация отношений: во-первых, возвращение Гантимура; во-вторых, чтобы «русские, которые живут на рубежах, жили смирно». Для
ускорения выполнения этих требований империя Цин в одностороннем порядке объявила о фактическом разрыве дипломатических и торговых связей с Русским
государством.
Как было сказано выше, при Канси подход к русским стал отличаться прагматичностью, то есть, если при Шуньчжи критерием безопасности Маньчжурии
должно было быть заявление русских о их «верности» императору (коу-тоу), то при Канси критерием «покорности» русских должен был стать возращенный
Гантимур и их «смирная» жизнь в Приамурье. Нужно отметить, что теперь цинская сторона стала умело играть на потребностях русских в торговле. Миссия
Спафария — безусловный успех цинов: сыграв на заинтересованности русских в торговле, при этом закрыв ее для них, цинский император добился признания
статуса его верховенства над Русским государством.
Посольство Спафария еще сильнее убедило Канси в бесполезности дипломатических методов для достижения реальных результатов, то есть в разрешении
Амурского вопроса. Ход действий сторон в 1682–1689 гг.
Цели Российского государства и империи Цин в данный временной отрезок сохраняются прежними: Россия стремится наладить с Китаем торговлю, которую
могло бы контролировать государство (тем самым получая огромные прибыли в казну), а империя Цин стремится решить свою основную задачу на северо-
востоке: защитить свой тыл — Южную Маньчжурию, что являлось крайне актуальным в тот момент для маньчжурской династии, так как с 1673 по 1681 г.
«Цинская империя пережила самый серьезный кризис с момента ее создания, показавший глубокие социальные и национальные противоречия установленного
маньчжурами режима». Значение Маньчжурии как тыла оставалась достаточно важным, но по мере закрепления России в Приамурье и освоения данной
территории значение Маньчжурии возросло: теперь Маньчжурия стала потенциальным буфером между Пекином и Россией в случае войны империи Цин и
России.
Если цели сторон остались прежними, то средства, с помощью которых эти цели стали достигаться, изменились. Империя Цин, точнее говоря, император Канси
решил форсировать достижение своих целей и стал применять радикальные методы. По сути дела, с 1682 г. началась подготовка к массированному удару по
русскому Приамурью, целью которого было окончательное вытеснение русских из региона. Таким образом, в достижении крупной оборонительной задачи
(защита Маньчжурии как буфера и тыла) Канси впервые применяет наступательные средства. На то были серьезные причины, которые и заставили Канси
сменить тактику. Во-первых, как и раньше, Россия не стремилась урегулировать амурский вопрос политическими средствами, при этом быстро осваивала
«ничейные земли» — буфер между Россией и империей Цин; во-вторых, с окончанием восстания «трех князей-вассалов» в 1681 г. у империи Цин появилась
возможность сконцентрировать силы против России; наконец, новый джунгарский хан Галдан, самый сильный противник цинов в Центральной Азии, конкурент
цинов в деле объединения монгольских племен, стал вести по отношению к России миролюбивую политику, сближаясь с ней, предлагая России военно
политический союз. У цинов не осталось выбора в средствах урегулирования амурского вопроса, кроме силовых. Пассивное состояние цинов на границах с
Россией рано или поздно привело бы к соединению сил Галдана и казаков и разгрому цинов. В арсенале Канси оставались только активные боевые действия,
использовать которые нужно было немедленно. Все это обусловило наступательную политику Канси в Приамурье.
Первый этап операции включал в себя подготовительные действия: в 1682 г. были уничтожены Долонский и Селембинский остроги, в 1683 г. маньчжурами были
разорены Зейский и Тугирский остроги, и в том же году на Амуре была построена крепость Айгун — основная база в будущей войне с Россией. Видимо, с 1683–
1685 гг. идет приготовление и стягивание войск в район Айгуна: «С сухого пути были построены станции — на Сунгари, впадающей в Амур, был выстроен целый
флот… Сделаны были огромные запасы провианта для действовавших войск По недостатку земледелия в той стране и запасных магазинов провиант и военные
снаряды придумали сплавить по реке Ляохэ, чтобы доставить их на Сунгари». 12 июня 1685 г. началась осада Албазина. Маньчжурская армия состояла из
15 тыс. человек, 100 пушек и 50 осадных орудий, флота, а гарнизон крепости — из 450 казаков, у которых было 300 ружей и 3 пушки, а к ним 4 ядра. Разумеется,
при тридцатикратном превосходстве в живой силе и при пятидесятикратном превосходстве в артиллерии успех маньчжуров был безусловен и очевиден. В
данном случае действия Толбузина (албазинского воеводы) либо героически безрассудны, либо он действовал на основе трезвого расчета, из которого следовало,
что маньчжуры воевать не способны: он полностью отверг предложения о капитуляции, его крепость выдержала штурм маньчжуров, наконец, стены Албазина
были подожжены маньчжурами, и только жители Албазина уговорили Толбузина капитулировать, что и произошло, вероятно, 2 июля. Маньчжуры, вопреки
своему огромному военному превосходству, согласились на почетную капитуляцию, то есть выпустили в Нерчинск всех жителей Албазина с оружием и
знаменами. Действия Толбузина и действия маньчжур невозможно объяснить с позиции слабости русских и силы маньчжур: если маньчжуры сильны — они не
должны идти на почетную капитуляцию русских, а русские, если слабы, должны капитулировать до начала сражения. Если принять утверждение о силе русских
и о небоеспособности маньчжур, все становится на свои места. После ухода русских из Албазина маньчжуры уничтожили это укрепление и ушли из этой
местности, что еще раз доказывает, что задача маньчжур — не захват территории как таковой, а вытеснение России из Приамурья.
Но казаков победить невозможно: уже в осенью 1685 г. на место разрушенного Албазина приходят его жители и восстанавливают город, усилив фортификацию
крепости двойными стенами. Крепость теперь защищал гарнизон, состоящий из 670 жителей Албазина (200 человек — военный отряд) и казаков А. Бейтона, то
есть всего около 1 тыс. человек с 11 пушками.
Для маньчжуров, которые основательно подготовились к первому удару, такой поворот событий оказался полной неожиданностью: быстрое восстановление сил
казаков на Амуре совпало с подготовкой Канси войны с Джунгарским ханством, фактически в разгар будущей войны маньчжуры могли получить удар по флангу
от казаков. Вторая осада Албазина была крайне плохо подготовлена и уже поэтому была обречена на поражение. Теперь против 1 тыс. казаков с 11 пушками,
выступила армия маньчжур в которой всего было 11 тыс. воинов с 40 пушками.
Вот, что пишет о составе цинской армии Г.В. Мелихов: «Помимо подразделений маньчжурских „восьмизнаменных “ войск и отряда китайских феодалов-
изменников, с самого начала завоевания цинами Китая, перекинувшихся на сторону маньчжуров, под командованием Линь Синчжу оно включало также солдат
и офицеров „мятежников“ — разбитых маньчжурами в Юго-Западном Китае китайских войск „трех вассальных князей“, китайских военнопленных, захваченных
Цинами в Фуцзяни и на Тайване, с бесчеловечной жестокостью переброшенных маньчжурами из привычных субтропиков в тайгу Приамурья с ее суровыми
морозами. Далее список цинского воинства пополняют уголовные и политические преступники из числа китайцев, сосланные за различные преступления на
северо-восток и занятые на обслуживании речного флота, почтовых станций и пр. Наконец, в состав маньчжуро-китайских войск были включены жестоко
эксплуатируемые, доведенные маньчжурами до полного обнищания „братские народности“ — солоны и дауры».
Итак, маньчжурскую армию характеризуют следующие показатели: низкая квалифицированность воинов, низкий боевой дух, отрицательное отношение к
начальству, плохое физическое состояние.
У этого «воинства» не было и шанса на успех. О каком превосходстве маньчжуров над русскими может идти речь? Русских же воинов отличал высокий боевой
дух, потому что они защищали свою землю, они знали за что воевали; воеводу Толбузина никто не предавал, что говорит о положительном отношении к
военному руководству у казаков, наконец, казаки — люди прошедшие всю Сибирь, стойкие и выносливые, что говорит о хорошем физическом состоянии. Русские
иррегулярные войска по всем параметрам превосходили маньчжурскую регулярную армию.
Если первая осада Албазина (1685) была необходимостью, то вторая стала для империи Цин отчаянной импровизацией, обреченной на поражение. Албазин так и
не сдался вплоть до подписания Нерчинского договора. Нужно отметить, что действия Халха-Монголии (союзника империи Цин) против России окончились
полным поражением: «Осенью 1681 г. небольшие халхаские отряды совершили набеги на окрестности Селенгинска и Удинска, а к январю следующего года к
Забайкалью подошли более крупные силы тушету-хана. Встретив решительное сопротивление немногочисленных служилых русских людей и поселенцев,
халхасцы, не проявляя особой настойчивости, отошли в свои кочевья».
Особо нужно рассмотреть посольство Головина, отправленное из Москвы для ведения переговоров: исследователи российско-цинских отношений рассматривают
его миссию только как дипломатическое посольство. Однако по пути от Москвы до Селенгинска к Головину присоединилось 1906 человек войска, к этому нужно
добавить, что «в ту пору на Руси любой дееспособный дворянин был профессиональным военным. Командовать войсками Головин умел…». И он это доказал,
разбив четырехтысячный отряд монголов, вооруженный маньчжурским огнестрельным оружием и пушками. А в июне 1688 г. Галдан (джунгарский хан) нанес
сокрушительный удар по халха-монголам. Это было окончательное поражение союзников империи Цин, которое привело в смятение монгольских феодалов,
некоторые из них приняли российское подданство.
Рассматривая ситуацию перед началом переговоров России и империи Цин, нужно учесть, что фактически войска Галдана вошли в соединение с Россией, у
которой, помимо имевшихся уже в Приамурье гарнизонов, в Нерчинске находились регулярные войска под предводительством Головина, а армии империи Цин
были остановлены у Абазинской крепости. Были ли шансы у Цинской армии, которая подошла к Нерчинску на 47 судах, с 15 тыс. человек и 50 пушками на
победу? Когда при десятикратном превосходстве над ним Хабаров поворачивал вспять армию маньчжуров, когда Степанов при двадцатикратном превосходстве
маньчжуров выдерживал осады, а потом и сам наносил поражения, когда гарнизон, меньше своего противника в 30 раз, соглашался только на почетную
капитуляцию, как то было в Албазине в 1685 г. У Цинской империи шансов не было, тем более они лишились союзника, а с флангов им угрожал ударить Галдан.
О превосходстве маньчжуров над русскими не может идти и речи, миссии Головина ничего не угрожало, тем более физическое уничтожение.
Фактически маньчжурские войска не могли оказывать на Головина никакого давления, потому его действия на переговорах нельзя назвать умелыми: он сделал
максимальные уступки маньчжурам, на которые он имел полномочия, данные ему в «Наказе». Нерчинский договор 1689 г.
Но по условиям Нерчинского договора, заключенного после переговоров, 27 августа 1689 г., территория Приамурья отходила к империи Цин, а крепость-герой
Албазин должна была быть уничтожена, что нельзя объяснить превосходством сил маньчжур над русскими. Для установления причин территориальных уступок
нужно рассмотреть условия Нерчинского договора: статьи 1, 2 и 3 явно отражают интересы цинов, то есть установление границы, приобретение Приамурья и
разрушение Албазина, а статьи 4 и 5 соответствуют интересам России, то есть установление постоянных посольских и торговых связей, а статья о перебежчиках
закрепляла за Гантимуром его российское подданство.
Таким образом мы наблюдаем компромисс или сделку двух государств: происходит обмен территории, которая теряет экономическое значение для казны
Российского государства, на постоянную, сверхприбыльную торговлю с Китаем, которую Петр I берет под контроль государства. Такой компромисс, достигнутый
Головиным, был всецело поддержан центральным правительством: «…уступку героического Албазина ему поставили в вину — но и только. Едва Федор
Алексеевич прибыл в Москву, как тотчас был возведен в достоинство боярина и наместника Сибирского». Дальнейшая головокружительная карьера Головина
лишь подтверждает то, что его действия в Приамурье соответствовали интересам московского правительства.
Нерчинский договор стал первым договором, который был заключен Китаем с европейским государством, и выгоды, которые он принес России, в тот момент
были велики. Но если рассмотреть его значение для всей последующей истории России и Китая, то мы придем к выводу, что договор нанес колоссальный ущерб
развитию России, как не столько азиатской, сколько тихоокеанской державе. Во-первых, Приамурье — плодородный район Дальнего Востока, который мог
снабжать продовольствием не только свою территорию, но и соседние, а именно Камчатку, Якутский уезд, Охотский край, а значит, обеспечивал бы их развитие.
Во-вторых, Амур — это кратчайший путь до Камчатки, а в сочетании с его аграрными возможностями существование русского Амура обеспечивало бы движение
российских землепроходцев на восток, то есть, учитывая скорость распространения казаков и российского влияния в Сибири, можно прийти к выводу о том, что
русские колонии в Северной Америке не ограничились бы только Аляской. В-третьих, ликвидация русского Амура заметно уменьшила влияние вооруженного
потенциала России на Дальнем Востоке — единственного рычага давления на Китай, который Россия обменяла путем создания между Россией и Китаем
буферной зоны, на торговлю с Китаем, которую империя Цин использовала как рычаг давления на саму Россию. Фактически все военное превосходство России и
его потенциальное развитие в Приамурье были сведены к минимуму Нерчинским договором 1689 г. В-четвертых, «условия договора более чем на столетие
затормозили развитие связей России с Японией, Кореей и другими дальневосточными государствами».
Для империи Цин это был грандиозный успех: во-первых, получена буферная зона с сильным противником, который не сможет содержать близ нее крупных
воинских контингентов, так как только Приамурье обладает плодородными землями, способными кормить крупную армию, во-вторых, у империи появился новый
рычаг давления на Россию — контроль за караванной торговлей, которая была так необходима России и ее казне; в-третьих, Нерчинский договор — мирный
договор, который устраняет опасность удара России с фланга по войскам империи, воюющих с Галданом: Россия бросила своего фактического союзника. И все
эти колоссальные политические выгоды получены тогда, когда армия цинов находится на грани поражения.
Подводя итоги, нужно вновь отметить, что на протяжении всего донерчинского периода (1652–1689) цели России и империи Цин не менялись, Россия, с одной
стороны, пыталась расширять государственную торговлю с империей Цин, а империя стремилась ограждать свой тыл — Маньчжурию (что было составной
частью всей внешней политики империи по окружению Внутреннего Китая рядом буферных зон). Менялись только средства достижения данных целей:
посольства России вначале (Байков) пытались наладить отношения без уступок цинам, далее при Спафарии была сделана уступка в виде признания Россией
своего варварства, вассалитета перед богдыханом, и, наконец, посольство Головина достигает компромисса в российско-цинских отношениях — обе стороны
достигают своих целей: империя Цин получает от России буферную зону, а Россия — сверхприбыльную торговлю. Для достижения же своей цели (обороны
Маньчжурии) цины тоже использовали ряд разнообразных средств: карательные походы, строительство укрепленных линий и тактику «выжженной земли»,
наконец, крупномасштабное наступление на Русские поселения, предпринятое Канси.
После Нерчинского договора 1689 г. центр тяжести русско-цинских отношений смещается в Центральную Азию, где происходит соприкосновение интересов
России, империи Цин и Джунгарского ханства. Глава III. Кяхтинский период (1689–1842)
Данный период охватывает огромный промежуток времени, где кяхтинская торговля играет решающую роль, она является постоянным признаком периода, и
потому современные исследователи называют данный период кяхтинским. Хотя военный потенциал России по-прежнему превосходит цинский, но реализовать
свои политические претензии Россия не хотела: Нерчинский договор создал благоприятные условия для империи Цин. Во-первых, караванная торговля стала
мощным рычагом влияния цинов на Россию; во-вторых, появление буферной зоны на Амуре создало дополнительную защиту для внутренних провинций Цинской
империи.
Кяхтинский период — это период мирных отношений империи Цин и России, что обусловлено скованностью российской стороны в военно-политическом
отношении. Данный период также характеризуется появлением регулярной взаимовыгодной русско-китайской торговли и ее постоянным расширением.
Экономическое значение караванной торговли
Как было сказано в предыдущих главах, Нерчинский русско-китайский договор 1689 г. создал относительно стабильные условия на русско-цинской границе, а
также создал основу для нарождающейся регулярной русско-китайской торговли.
Миссия Избранта Идеса (1692–1695), направленная Петром I, подтвердила достигнутые в Нерчинске договоренности, касающиеся торговли, и уже в 1693 г. из
России был отправлен первый казенный караван. Первое время доля частных товаров в караванной торговле превышала долю государственных, но уже с 1699 г.
государство сконцентрировало всю торговлю мехами (а это основной продукт экспорта России в Китай) в своих руках.
Концентрация торговли в руках государства увеличила прибыли казны, но в целом привела к сокращению объемов русско-китайской торговли, при этом
предметом вывоза из Китая были серебро, золото и драгоценные камни, что совершенно не удовлетворяло потребностей ни населения Сибири и России, ни
населения Монголии и Китая.
Всего за период с 1693 по 1719 г. из России отбыло в Китай десять караванов. С 1719 по 1724 г. наблюдается перерыв в караванной торговле, вызванный
политическими осложнениями в российско-цинских отношениях. Но с 1724 г. караванная торговля возобновляется и ведется до 1756 г., когда фактически
посылка караванов в Пекин прекращается.
Кяхтинский договор 1727 г.
Именно действия по концентрации русско-китайской торговли в руках государства явились основной причиной дальнейших осложнений в русско-цинских
отношениях. Товары российских частных предпринимателей, вытесненные с рынков Пекина государством, нашли спрос в приграничной Халха-Монголии.
«Торговые операции, которые велись в Урге, по своим размерам даже превышали стоимость русско-китайского торгового оборота с Пекином».
Тут нужно обратить внимание на специфику торговых отношений между земледельческой и кочевой цивилизацией. Роль обмена продуктов ремесленного
производства на скот, выращиваемый кочевниками, огромна, так как кочевники нуждаются в разного рода ремесленных изделиях, но обеспечить сами себя не
имеют возможности. Кочевники фактически зависят от рынков земледельческих стран. Таким образом, та страна, которая ведет торговлю с кочевниками,
невольно распространяет на кочевников свое влияние, делает их зависимыми от своих рынков. В данном случае российские купцы, торговавшие на территории
Северной Монголии, невольно стали привязывать кочевников Халхи к рынкам России, втягивая их тем самым в орбиту политического влияния России.
Цинские власти, окончательно присоединившие Халха-Монголию в 1691 г., были крайне не заинтересованы в росте русского влияния в регионе, потому что, во-
первых, это, естественно, подрывало их влияние в Северной Монголии, во-вторых, Халаха-Монголия — это плацдарм, где развертывалась маньчжуро-китайская
армия для ведения боевых действий в Джунгарии, противоречия с которой обострились к 1712 г. В 1714–1715 гг. произошли столкновения цинской и
джунгарской армий за Хами и Турфан, а в 1718–1720 гг. цины вытеснили джунгар из Тибета, распространив на него свое влияние. Естественно, что цины
опасались за свой фланг, который примыкал к российским владениям. В случае войны России на стороне джунгарского ханства удар ее войск по незащищенному
флангу цинов вызвал бы серьезные последствия, а потеря Халхи, вовлеченной в орбиту российского влияния, явилась бы для цинов разрывом коммуникаций
воюющей в Джунгарии армии и, как следствие, поражением в войне. Перспектива русско-джунгарского союза становилась все более реальной: Джунгария,
стремительно терявшая свои позиции в Центральной Азии, в 1716 г. начинает переговоры с Россией по поводу принятия Джунгарии в подданство к последней,
тем самым обеспечив себе союз с Россией.
Но все попытки создать русско-джунгарский союз были обречены на неудачу в условиях существовавшей русско-китайской караванной торговли, возможное
свертывание которой влияло на сдержанность России по отношению к империи Цин.
Империя Цин же, стремившаяся предотвратить проникновение России в Халху, использовала крайне радикальные меры: во-первых, был открыт доступ
китайским купцам (!) в Северную Монголию, что имело цель вытеснить русских купцов, переориентировать кочевников Халхи на китайский рынок; во-вторых, в
нарушение статьи Нерчинского договора 1689 г. монголам было запрещено торговать с русскими купцами, что, однако, не выполнялась: объем контрабандной
русско-монгольской торговли оставался высоким. Недостаточная эффективность принятых мер, а также рост напряженности в отношениях с Джунгарским
ханством заставили пойти императора Канси на крайние меры: чтобы добиться от России разграничения в районе Северной Монголии, которое бы принесло
решение всех проблем, цины запрещают приезд русских караванов в Пекин. С целью возобновить русско-китайскую торговлю в Пекин в 1727 г. прибывает
миссия Л. Измайлова, но, не имея полномочий на решение политических вопросов, миссия потерпела неудачу. Здесь ярко выражена позиция Москвы,
стремившейся, как расширять свое влияние в Северной Монголии, так и параллельно с этим торговать с Китаем. Прослеживается полная аналогия с действиями
Москвы в донерчинский период: Россия не хочет поступаться своими интересами, так как ее претензии основаны на реальной силе. Полный разрыв торговых
отношений с Россией стал серьезной ошибкой цинской дипломатии, приведшей к крайне отрицательным для империи Цин последствиям: более Россия не
должна была вести сдержанную политику в регионе, так как рычаг цинской дипломатии — русско-китайская караванная торговля — более не существовал.
Соответствующее шаги России не заставили себя ждать: уже в 1722 г. в Джунгарское ханство была отправлена миссия Унковского, который должен был вести
переговоры о вступлении Джунгарии в российское подданство, то есть о русско-джунгарском союзе. Разумеется, Петр I понимал, что создание русско-
джунгарского союза приведет как минимум к обострению русско-цинских отношений, а как максимум — к русско-цинской войне. Россия совершенно не
опасалась за безопасность своих владений, так как попытка создать союз с Джунгарией — подтверждение уверенности в своих силах. О каком-то давлении
империи Цин на Россию с помощью вооруженных сил не может идти речи.
Но смерть императора Канси заставила Джунгарию повременить с союзом с Россией. В результате Россия потерпела неудачу в отношениях как с империей Цин,
так и с Джунгарией. Именно попытка возвратить былые позиции в отношениях с империей Цин, то есть возобновить русско-китайскую торговлю, и стремление
цинской стороны обезопасить фланг путем демаркации границы и явились причиной посылки в 1725 г. в Китай посольства С. Рагузинского.
После долгих переговоров сначала был заключен Буринский трактат (20 августа 1727 г.), а далее и сам Кяхтинский договор (21 октября 1727 г.), в который
отдельной статьей был включен Буринский трактат.
Кяхтинский договор 1727 г. стал точным повторением ситуации, происходившей в Нерчинске в 1689 г., исключая только факт военного столкновения
вооруженных сил двух стран. В результате Буринского трактата Россия уступала империи Цин Урянхайский край, район озера Косогол и Далай-нор. А империя
Цин возобновляла российско-китайскую караванную торговлю, но ограничив его размер русских караванов до 200 человек и срок отправки каравана раз в три
года, сравняв тем самым размер российских и джунгарских караванов. Также империя Цин разрешала торговать китайским купцам в двух пунктах на русско-
халхасской границе — в Кяхте и Цурхайту (Маймайчене), что выносило русско-китайскую и русско-монгольскую торговлю на границу, тем самым империя Цин
добилась полного вытеснения русских из Монголии, не потеряв при этом ничего: вся торговля с Россией теперь полностью регулировалась государственными
органами империи Цин, что обеспечило для империи новый рычаг давления на Россию, на всю ее дальневосточную и частично центральноазиатскую политику.
Что касается заявлений о превосходстве цинов над русскими войсками, то нужно отметить вновь, что его не было, так как Россия, успешно защищавшая Амур
ограниченными силами, теперь и в регионе, намного ближе находившемся к центрам Сибири и лучше освоенном, чем Приамурье, могла защищаться, и не
только, тем более даже если бы превосходство Цинской армии существовало, то реализовать его не было бы возможности: в результате войны с Россией империя
Цин получила бы второй фронт (первый — Джунгарское ханство), когда, имея даже один фронт, в последующей войне с Джунгарией 1729–1733 гг. империя Цин
стала на грань финансового кризиса и при всем своем количественном превосходстве в войсках над Джунгарией не могла достигнуть победы. Это в России
понимали и старались поддерживать существование Джунгарского ханства как доброжелательным нейтралитетом во время джунгаро-цинских войн, так и
экономически, всячески развивая русско-джунгарскую торговлю.
За возобновление караванной торговли Россия заплатила не только своими территориями и влиянием в Халхе, но и международным авторитетом: отныне
переписка между Россией и империей Цин стала вестись не между царем и богдыханом, а через Сенат и Лифаньюань (палата сношений с варварами), что
означало подтверждение Россией статуса зависимой от Цинской империи державы. Но, как верно отмечает Н.А. Самойлов, это все-таки принесло России и
практическую пользу: снимались многие противоречия, возникавшие при переписке царей, следовательно, процесс достижения Россией своих целей
облегчился.
Кяхтинский договор официально закрепил существование Русской Духовной миссии в Пекине, которая фактически играла роль посольства России в Китае, тогда
как посольства других стран стали появляться в Пекине только с 1860 г., а торговый агент Российской империи в Пекине появился еще в результате миссии Л.
Измайлова.
Подписание Кяхтинского договора было более значимо для империи Цин, чем для России: в результате подписания договора империя Цин развязала себе руки в
борьбе с Джунгарским ханством, обеспечив себе не только надежный фланг, но и заимев новые рычаги влияния на Россию. Вновь стремление России к высоким
прибылям обеспечили ей дипломатическую неудачу и во всех отношениях успех цинской стороны.
Российско-цинские отношения в 1728–1805 гг.
В данное время, то есть после заключения Кяхтинского договора, основной политической проблемой в российско-цинских отношениях становится джунгарский
вопрос. Основной задачей внешней политики Цинской империи на этот период становится ликвидация Джунгарского ханства: ликвидация Джунгарского
ханства позволит достигнуть двух стратегических целей: во-первых, сделать весь монгольский мир подконтрольным империи Цин, тем самым создать стабильную
ситуацию в монгольской буферной зоне; во-вторых продолжить осуществление основной внешнеполитической цели империи — создание буфера вокруг
Внутреннего Китая, где территории Джунгарского ханства будут играть роль буфера. Россия же, напротив, была заинтересована в сохранении Джунгарского
ханства как нейтрального, а иногда и зависимого соседа, хорошие отношения с которым позволяли России оказывать давление на цинский Китай. Этим был
обусловлен провал двух миссий Асхани Амба Таши, направленных императором Юнчжэном в 1731 и 1732 гг. в Петербург с целью склонить Россию предоставить
помощь калмыков, находившихся в российском подданстве, в войне с джунгарами. Помимо отказа на просьбу маньчжуров, Петербург фактически запретил
маньчжурским послам посещать казахов и Бухару, которых последние хотели склонить к походу против Джунгар. Таким образом, Россия приложила все
возможные силы, чтобы создать дипломатическую блокаду империи Цин. Война между джунгарами и цинами протекала с переменным успехом, а переговоры,
начатые еще в 1734 г., закончились только в 1740 г. Россия в результате данной войны получила некоторое число перебежчиков из Халхи и ослабление двух
соседей.
Новая джунгаро-цинская война 1755–1758 гг. оканчивается полной ликвидацией Джунгарского ханства и его присоединением к Цинской империи. Однако если
не считать некоторых приобретений России, вызванных войной, таких как присоединение Алтая и перебежчиков из Халхи, то в целом война привела к
ликвидации буфера между империей Цин и Россией в Центральной Азии. Теперь фактически от Охотского моря до озера Балхаш у России был один сосед —
Китай.
Следует подвести некоторые итоги за 1689–1758 гг. для империи Цин. Во-первых, империя Цин закончила формирование буферной зоны на севере и на западе
своих владений, что сделало большинство территорий Внутреннего Китая неуязвимыми; во-вторых, империя Цин уничтожила своего главного врага —
Джунгарское ханство; в-третьих, империя Цин объединила весь монгольский мир под своим началом; в-четвертых, империя создала эффективные экономические
рычаги влияния на Россию, опасность от которой была теперь сведена к минимуму. Россия же за данный период потеряла около 1,5 млн. км на Дальнем Востоке
и в Центральной Азии, во-вторых, Россия потеряла возможность давления на империю Цин хорошими связями с Джунгарским ханством в связи с его
ликвидацией, наконец, Россия должна была вести сдержанную политику по отношению к империи Цин, так как вся торговля с Китаем (а значит, и вся торговля
от озера Балхаш до Охотского моря) была сосредоточена в Кяхте и полностью контролировалась империей Цин.
Таким образом, цины серьезно укрепили свои позиции в Центрально-Азиатском регионе, где образовали наместничество Синьцзян. Следствием процесса
ликвидации остатков джунгарского влияния (джунгарский хан Амурсана перебежал на сторону России, цины требовали его выдачи), а также растущего влияния
Российской империи на формально зависимые от цинов казахские жузы стал рост напряженности в российско-цинских отношениях. Хотя война с Россией для
империи Цин была проблематичной, цины действовали крайне враждебно, особенно в районе Горного Алтая, что вызвало ответную реакцию России:
строительство укрепленных линий, освоение районов Южной Сибири — все было направлено на противодействие потенциальной угрозе маньчжуров. Однако
строительство оборонительных линий, то есть закрепление России на новых рубежах, явилось и средством расширения Российского влияния в Казахстане.
Успех политики России в Центральной Азии, как верно отмечает Б.П. Гуревич, был обусловлен тем, что вновь приобретенные земли «включались в
хозяйственную систему страны», а империя Цин использовала Синьцзян как военный форпост, изолировав его от внешнего мира. Кяхтинская торговля в
1755–1805 гг.
Что касается экономических отношений двух стран, то уже с 1755 г. роль Кяхты стремительно возрастает. Причиной этому является деконцентрация торговли в
руках государства: сначала прекращение казенной караванной торговли, а потом и разрешение на частный торг пушниной. Кяхтинская торговля давала
государству огромные прибыли в виде таможенных сборов, которые в несколько раз превышали доходы от казенных караванов. Велика роль кяхтинской торговли
и в развитии Сибири, ее производственных сил, которые были направлены на создание экспортной продукции, а также в развитии путей сообщения между
Сибирью и Европейской Россией.
Нужно также отметить, что кяхтинская торговля прерывалась несколько раз, в частности по причине политических осложнений в Центральной Азии: с 1762 по
1768 г. — по причине бегства джунгарского хана Амурсаны в Россию и нежелания России выдавать его цинам. И с 1785 по 1792 г. — по экономическим
причинам. Международный протокол, подписанный в 1792 г., подтвердил Кяхтинский договор и фактически решил многие проблемы кяхтинской торговли, что
дало толчок стремительному развитию кяхтинской торговли: товарооборот в Кяхте с 1792 по 1800 г. увеличился почти на 70%.
Состояние российско-цинских отношений в 1805–1842 гг.
Противостояние России и Цинской империи в Центральной Азии по-прежнему является центральным действием в российско-цинских отношениях, но с начала
XIX в. в борьбу за политическое и экономическое влияние в Центральной Азии вмешиваются силы Великобритании и Кокандского ханства.
Что касается дальневосточных проблем, то есть заинтересованность России в использовании Амура в виде транспортной артерии между Сибирью и Аляской и
стремление России торговать с Китаем через порт Гуанчжоу (Кантон), то их решение считали важным, но не настолько, чтобы возникали проблемы с торговлей
в Кяхте, что еще раз подтверждает эффективность данного экономического элемента давления империи Цин на Россию. Все эти проблемы должен был решить
Ю.А. Головкин, отправленный в 1805 г. в Пекин. Кроме двух выше упомянутых вопросов, Головкин должен был решить вопрос об открытии торговли по всей
российско-цинской границе. Во-первых, нежелание цинов идти на уступки России в амурском вопросе, во-вторых, стремление китайских купцов сохранить
монополию в торговле с Россией в Кяхте, наконец, предположения Цинской стороны о возможном сговоре между Россией и Великобританией, которая
агрессивно действовала на юге Китая, — все это повлияло на решение пропускать Головкина дальше Урги, поводом для отказа было нежелание Головкина
проходить ритуал коу-тоу, из чего мы наблюдаем рост самосознания российской власти. С 1805 г. Российская империя официально более не подтверждает своей
зависимости от Цинской империи, хотя переписка ведется по-прежнему через Лифаньюань.
В Центральной Азии тем временем происходит дальнейшее закрепление и расширение российского влияния: по указу, разработанному Сперанским и изданному
в июле 1822 г., произошли административные изменения в Среднем жузе, которые фактически упразднили всякую его самостоятельность, а в 1824 г. было
официально зафиксировано принятие казахов Старшего жуза в российское подданство. Такое закрепление России в Казахстане встречает противодействие
империи Цин, но малоэффективное. Попытка дальнейшего продвижения в глубь южного Казахстана вызвала протест Лифаньюаня, и Россия, «опасаясь за
состояние торговли в Кяхте», не стала форсировать присоединение остальной части Старшего жуза.
Кяхтинская же торговля в 1824 г. достигает своего наибольшего объема: общий оборот составил 15 960 000 руб., что превышало 10% от всего внешнеторгового
оборота России, однако в дальнейшем кяхтинская торговля теряет позиции в русско-китайской торговле. Все это было вызвано войнами Наполеона в Европе и
последовавшим затруднением морской торговли между Европой и Китаем, что сделало Россию на определенный период транзитной территорией между Европой
и Китаем, Россия, конечно, принимает все меры для извлечения максимальной выгоды из сложившейся ситуации: в 1800 г. были приняты «Положения о
торговле в Кяхте» и «Инструкция кяхтинской таможне и компаньонам», которые ставили всю торговлю русских компаний в Кяхте под контроль государства.
Были приняты ряд мер по устранению иностранной конкуренции русским купцам. Правительство стимулировало развитие русского экспорта.
Итоги двух периодов (1649–1689, 1689–1842) российско-цинских отношений
Возникшие еще во время экспедиций Хабарова российско-цинские отношения имели сложный характер: само их возникновение связано со столкновением
интересов двух стран в Северной Маньчжурии. Цели сторон в данные два периода не менялись: Россия стремилась к созданию и расширению торговых связей с
Китаем, а Китай старался реализовать свою внешнеполитическую доктрину, вытекающую из состояния внутренней нестабильности в Китае, предполагала
создание широкой буферной зоны между соседними странами и Китаем для защиты последнего. К началу XIX в. как Россия, так и Китай достигли своих целей:
Китай по всему периметру сухопутной границы создал буферную зону, а Россия получила сначала караванную, а потом и приграничную торговлю с Китаем,
прибыли от которой были велики. Правда, Россия платила за достижение своей цели огромную цену: недооценен остался стратегически важный Амур, потому
был «продан» империи Цин, таким же образом Россия поступила с Северной Монголией, был потерян стратегический партнер в Центральной Азии —
Джунгарское ханство, не раз Россия для достижения цели поступалась международным авторитетом, признавая себя вассалом Поднебесной, варваром.
Следствием всего этого было снижение роли превосходства российских вооруженных сил над цинскими (о чем подробно сказано в главе III) и рост влияния на
российскую дальневосточную и центральноазиатскую политику экономических рычагов, которыми являлись разного рода виды доступа к китайскому
внутреннему рынку, находившиеся в руках цинского императора. Потому вся политика России в данном регионе и отличалась в течение долгого времени (1689–
1842) крайней сдержанностью, осторожностью.
Работы большинства авторов изобилуют термином «самоизоляция» по отношению к империи Цин. С точки зрения слабости России в эти два периода и силы
империи Цин, империя Цин должна выступать источником изменения ситуации в отношениях двух стран, но исследователи, к сожалению, не находят таковых
изменений, что связывают с так называемой самоизоляцией Цинской империи. Но мы опровергли тезис о превосходстве Цин, а относительную сдержанность
России объяснили как следствие заинтересованности в существовании русско-китайской торговли. Поэтому трактовка термина «самоизоляция» нуждается в
уточнении. Глава IV. Заключительный период российско-цинских отношений.
Причины активизации внешней политики России в Китае в 40-е годы XIX в.
Как уже было сказано, Европа ничего не могла предложить самодостаточной экономике империи Цин, при этом сама Европа испытывала потребность в
китайском шелке, фарфоре, чае. Поэтому китайский экспорт значительно превышал импорт: разницу Европа покрывала серебром. К концу XVIII — началу XIX в.
англичане коренным образом изменили ситуацию в торговле: огромное количество контрабандного опиума (запрещен в Китае в 1729 г.) наполнило китайский
рынок. Ситуация изменилась, и теперь на оплату английского опиума пошли не только товары, но и китайское серебро, стремительно «утекавшее» в Европу.
Отток серебра привел империю Цин к финансовому кризису 1834 г. Цинские власти приняли радикальные меры противодействия. На такие меры последовала
реакция английского правительства: в 1839 г. Англия объявляет империи Цин войну, которая окончилась поражением империи Цин. В 1842 г. подписывается
Нанкинский мирный договор, по которому Китай открывал для торговли с Великобританией пять своих портов и передавал ей порт Гонконг. Плодами победы
Великобритании воспользовались США и Франция. В результате войны финансы и экономика Цинской империи оказались в кризисной ситуации, что обострило
и социальное положение. Данные факторы не могли не повлиять на внешнеполитический курс империи Цин: ввиду полной недееспособности армии и
нестабильности в стране империя вынуждена мириться с притязаниями других держав, в числе которых, естественно, оказалась и Российская империя. Потому
поражение империи в Первой опиумной войне является явным рубежом не только в истории империи Цин, но и в истории всех окружавших его стран. Цинская
империя более не в состоянии оказывать давление на Россию экономическими рычагами, что принесло бы опасность вовлечения России в открытую борьбу
против беззащитного в тот момент Пекина.
Результаты Первой опиумной войны носили огромное значение для российско-цинских отношений: Англия подала пример результативности силовых действий,
когда возможно достигать как экономически, так и политических результатов одновременно. Среднеазиатское направление
«В 1846 г. крупные соединения русских войск вошли в сопредельные степи со стороны Оренбурга и Сибири». «В середине XIX в. киргизы северного Туркестана
были уже покорены, и русские отряды стали прочно на р. Сырдарье (крепость Перовск) и на левом берегу р. Или (г. Верный)». Интересно то, что долина реки
Или — территория Джунгарского ханства, еще в 1755 г. оно было присоединено к империи Цин, которая, оккупировав Джунгарию, распространила на нее
цинскую военно-административную систему. Джунгария, а в частности ее центр — долина реки Или, принадлежали империи Цин, а Россия оккупировала эти
территории в 1846 г. Данный захват стал возможен при тяжелом внутреннем кризисе Цинской империи, который был порожден Первой опиумной войной.
Кульджинский договор 1851 г. показал, что Китай не способен противостоять агрессии России в Средней Азии, и империя Цин встала на путь уступок России: по
условиям договора открывалась беспошлинная меновая торговля в Кульдже и Чугучаке, обеспечивался беспрепятственный проход русских купцов на китайскую
сторону и создавались торговые фактории для русских купцов. Это фактически закрепило российское экономическое влияние в Илийском крае.
Дальневосточное направление
Явным следствием активизации российской внешней политики на Дальнем Востоке мы считаем назначение на пост генерал-губернатора Восточной Сибири
Н.Н. Муравьева в 1847 г. Муравьев избирает два стратегических направления в развитии Дальнего Востока: северное (по началу основное направление) и
южное. Северное направление — развитие Камчатки и порта Петропавловска-Камчатского; южное — река Амур как база (прежде всего продовольственная) для
поддержания Камчатки. Но Крымская война 1853–1856 гг. внесла свои коррективы в политику Николая Николаевича Муравьева. Ввиду нападения на
Петропавловск-Камчатский англо-французской эскадры, российский флот на Дальнем Востоке ищет более безопасное место базирования. Таким местом избрали
устье Амура. Целесообразно рассмотреть способ, которым осуществлялось присоединение Амурского края.
В 1849 г. без утвержденного царем предписания Г.И. Невельской, назначенный командиром на транспорт «Байкал» в 1847 г. при поддержке адмирала
Ф.П. Литке и генерал-губернатора Восточной Сибири Н.Н. Муравьева начинает исследовать устье Амура. Позже ему разрешают основать зимовье на берегу
Охотского моря для торговли с местным населением. 29 июня 1850 г. Невельской основал зимовье Петровское неподалеку от Амурского лимана, в августе в
низовьях Амура — военный пост Николаевский, в дальнейшем Невельской основывал еще несколько постов. Невельской имел целью предупредить потерю края и
утвердить его за Россией навсегда. В 1855 г. начался период хозяйственного освоения края.
Итак, мы наблюдаем прямое нарушение Нерчинского договора 1689 г., так как территория, на которой действовал Невельский, не являлась территорией России
и не была разграничена с Китаем, таким образом, мы наблюдаем как минимум пренебрежение к позиции империи Цин, а как максимум — захват территории,
который закончился подписанием в 1858 г. Айгуньского договора с Китаем.
Действия России во время Второй опиумной войны
Как уже говорилось ранее, экспедиция Г.И. Невельского начала колонизацию бассейна реки Амур, территория которой частично принадлежала империи Цин,
однако это не останавливало Невельского и генерал-губернатора Восточной Сибири графа Н.Н. Муравьева, так как Муравьев продолжал настаивать на
активизации дальневосточной политики, излагая своего рода региональную геополитическую программу: «Соседний многолюдный Китай, бессильный ныне по
своему невежеству, легко может сделаться опасным для нас под влиянием и руководством Англичан, Французов, и тогда Сибирь перестанет быть Русскою; а в
Сибири, кроме золота, важны нам пространства, достаточные для всего излишества земледельческого народонаселения Европейской России на целый век;
потеря этих пространств не может не вознаградиться никакими победами и завоеваниями в Европе; и, чтоб сохранить Сибирь, необходимо ныне же сохранить и
утвердить за нами Камчатку, Сахалин, устья и плавание по Амуру и приобрести прочное влияние на соседний Китай». Таким образом, необходимость
активизации внешней политики на Дальнем Востоке, а в частности присоединение к России новых южных территорий, Муравьев связывает с одной
политической причиной: южные (река Амур) территории в данный период — необходимый оборонительный рубеж для Сибири против империи Цин,
подстрекаемой Англией и Францией.
На Дальнем Востоке у России появились новые конкуренты: Великобритания и Франция. Их действия в Крымской войне показали уязвимость Петропавловска-
Камчатского, поэтому потребности в хороших гаванях Россия удовлетворяет за счет империи Цин, присоединяя Амурский и Уссурийский край, на территориях
которых возможно строительство незамерзающих портов. Поэтому действия России по отношению к империи Цин носят исключительно агрессивный характер,
так как Россия удовлетворяет свои стратегические потребности за счет ослабевшей империи Цин, не боясь за свои экономические интересы.
Для этого назрел момент: с 1856–1860 гг. идет англо-франко-китайская война (Вторая опиумная), в которой войска союзников в 1860 г. дошли до Пекина, а
восстание тайпинов (1850–1864), охватившее огромные территории, еще сильнее подорвало силы империи Цин. Результатом англо-французской интервенции
1856–1858 гг. были два договора: Тяньцзинский англо-китайский мирный договор 1858 г. и франко-китайский договор 1858 г. Великобритания и Франция,
естественно, пользуясь своим положением, навязали империи Цин неравноправные договоры.
Неудовлетворенные достигнутыми результатами, союзники вновь развязали военные действия против империи Цин. В итоге прорвались к Пекину и предъявили
новые требования к цинскому правительству, угрожая свержением маньчжурской династии. От захвата и полного разграбления Китай спасло посредничество
миссии Игнатьева, но Великобритании и Франции удалось заключить два новых договора: англо-китайскую конвенцию о мире 1860 г. и франко-китайскую
конвенцию о мире 1860 г. Великобритания и Франция получали новые территориальные приобретения и экономические привилегии на территории Китая.
Если учитывать вышеизложенные факты, то причина, по которой был заключен Айгуньский договор, становится ясна: пользуясь тяжелым положением империи
Цин, Россия, а в частности Н.Н. Муравьев, пытается узаконить свои территориальные приобретения в Приамурье. Содержание Айгуньского договора таково:
левобережье Амура и русско-китайская торговля в Приамурье переходила к России; вопрос о принадлежности Уссурийского края на время оставался открытым:
временно он находился под владением обеих держав; по рекам Амур, Сунгари и Уссури допускается плавание лишь российских и китайских кораблей;
подданные Цинской империи на левом (российском) берегу Амура оставались под юрисдикцией своего правительства.
Сразу же после подписания Айгуньского договора в Пекин из Японии прибывает (вместе с англо-французской эскадрой) адмирал Путятин. В Пекине между
Путятиным и цинскими официальными уполномоченными происходят переговоры, которые заканчиваются подписанием Тяньцзинского русско-китайского
договора 1858 г., по которому, во-первых, стороны гарантировали личную безопасность и неприкосновенность собственности русских подданных в Китае и
китайцев на территории Российской империи; во-вторых, Россия получала возможность вести торговлю с Китаем не только сухопутным путем, но и морем:
цинская сторона дала согласие на заход русских кораблей в несколько портов Китая — Шанхай, Нинбо, Фучжоу, Сямэнь, Гуанчжоу, Тайваньфу (современный
Тайнань на острове Тайвань) и Цюнчжоу на острове Хайнань, а также в другие места, открытые для иностранной торговли; в-третьих, намечена программа по
уточнению линии границы между двумя государствами, предусматривавшая подробное ее описание и составление карт смежных районов; в-четвертых,
подтверждалось право России иметь в Пекине свою Духовную миссию (российское правительство брало на себя все расходы по ее содержанию, а срок
пребывания в Пекине ее сотрудников не лимитировался); в-пятых, пункт, юридически уравнивавший права России в отношениях с Китаем, что означало
прекращение многолетних попыток цинской дипломатии навязать России статус зависимой страны.
В марте 1859 г. в Китай была отправлена дипломатическая миссия, которую возглавил граф Н.П. Игнатьев. Его сопровождали несколько русских офицеров,
направленных в Пекин с целью обучения китайских войск, и большой обоз с ружьями и пушками, изготовленными на ижевских заводах. Причины отправки
миссии ясны: во-первых, после победы при Дагу над англо-французскими войсками цинские дипломаты стали вести себя вызывающе и ставили под сомнение
содержание Айгуньского и Тяньцзиньского договоров. «Однако последующие поражения китайских войск в сражениях 2-й „опиумной“ войны, наступление
англо-французских войск на Пекин и бегство из столицы императора Сяньфэна заставили их искать в лице графа Н.П. Игнатьева посредника для переговоров с
интервентами». Таким образом, Игнатьев использовал тяжелую ситуацию для империи Цин в свою пользу. «Он согласился выступить в роли посредника при
условии, что великий князь Гун (брат императора) лично письменно обратится к нему с просьбой о посредничестве и даст обязательство признать Айгуньский
договор».
Во-вторых, мы выделяем еще одну причину отправки миссии Игнатьева в Китай: в случае свержения маньчжурской династии союзниками власть в стране
перейдет в их руки, Великобритания и Франция будут использовать Китай против России, в частности, будет затруднено российское проникновение в Китай (тут
наблюдается совпадение со взглядами графа Н.Н. Муравьева-Амурского). Игнатьев добился своих целей, и в 1860 г. был заключен Пекинский русско-китайский
договор. Договор подтверждал условия Айгуньского и Тяньцзиньского договоров, по его условиям к России отходил Уссурийский край. Договор намечал новые
мероприятия по дальнейшему уточнению российско-китайской границы. В условиях договора, кроме того, говорится, что торговля по восточному участку русско-
китайской границы объявлялась беспошлинной, а также русским купцам предоставлена возможность посещать Пекин через Кяхту.
Таким образом, мы наблюдаем следующее: в результате серии договоров с Китаем Россия и Великобритания получают территориальные приобретения за счет
империи Цин, обе державы добиваются экономических льгот, подрывающих экономику империи Цин, граждане России и Великобритании пользуются особыми
правами на территории империи Цин. На основании этого можно сделать вывод, что российско-китайские и англо-китайские договоры были неравноправными,
ущемляющими интересы империи Цин. Мы обращаем внимание на факт допуска российских купцов в Пекин через Кяхту — это серьезный успех российской
дипломатии, так как на данный момент ни одна страна не могла ввозить свои товары прямо в столицу империи Цин. В 1862 г. в дополнение к Пекинскому
договору были подписаны «Правила сухопутной торговли между Россией и Китаем», по которым, во-первых, допускалась беспошлинная торговля Русских купцов
в Монголии; во-вторых, допускалась торговля русских и китайских купцов на расстоянии 100 ли (около 50 км) от линии российско-китайской границы; в-третьих,
товары, ввозимые в Тяньцзинь через Калган, облагались пошлиной на 1/3 меньше предусмотренной общим иностранным тарифом империи Цин. Из этих условий
можно извлечь следующий вывод: во-первых, Россия расширила область беспошлинной торговли для своих граждан еще и на Монголию и добилась таможенных
льгот для своих товаров в Тяньцзине, чем нанесла ущерб империи Цин и его государственным финансам; во-вторых, торговля открылась по всей российско-
китайской границе. На основании вышеизложенного можно сделать вывод, что и это дополнение ущемляло государственный интерес империи Цин.
Существует только одно существенное различие между договорами: Великобритания добилась уступок империи Цин, развязав против нее войну, а Россия
добилась такого результата, ведя дипломатические переговоры, используя победы Англии и Франции в своих целях, при этом повторилась ситуация с Первой
опиумной войной 1839–1842 гг., но теперь более выгодная для России, так как Игнатьев умело использовал обстановку, играя на противоречиях империи Цин и
союзников. Ливадийский и Петербургские договоры с Китаем
Пекинский договор, как указывалось выше, предусматривал установление более четких границ между Россией и Китаем. Поэтому заключается Чугучакский
протокол 1864 г. о размежевании между Россией и цинским Китаем в Центральной Азии. Но в связи с восстанием дунган на территории Синьцзяна в 1864 г. и
появлением там независимых от цинской администрации государств, угрожавших владениям России, в Илийский край вводятся российские войска. Таким
образом, данными действиями России проявляется новый виток активизации внешней политики России в Средней Азии.
Интересно то, что российские власти уведомили цинскую администрацию о том, что край будет возвращен, как только «последнее сможет поддерживать там
свою власть». Но уже после подавления восстания край не был возвращен империи Цин. Переговоры затянулись и завершились подписанием Ливадийского
договора в 1879 г., согласно которому, во-первых, русские войска выводились из Илийского края, во-вторых, за Россией оставался западный участок долины реки
Или и долина реки Текес, в-третьих, цинское правительство выплатило России компенсацию 5 млн. руб.
Но договор вызвал резкое недовольство в придворных кругах империи Цин, поэтому маньчжурские власти отказались ратифицировать его, но до окончательного
разрыва дело не довели, и переговоры продолжились. В 1881 г. был заключен Петербургский договор.
Теперь сумма компенсации увеличилась с 5 млн. до 9 млн. руб. Правительство Империи Цин должно было удовлетворить иски российских подданных, интересы
которых пострадали в период восстания. Были подписаны Правила сухопутной торговли, по которым российские караваны допускались в Тяньцзинь, Калган и
Цзюцюань. Правила разрешали беспошлинный провоз в обе стороны серебра, золота, иностранной монеты, но запрещали провоз опиума, оружия, соли и риса.
Россия фактически получила доступ к рынкам всего застенного Китая, причем с большими экономическими льготами. Илийский край передавался империи
Цин. Также были продолжены работы по уточнению границы. Многие границы были изменены.
Неосуществившееся присоединение Илийского края является звеном в политике присоединения Средней Азии: Россия на этот раз попыталась воспользоваться
тяжелым внутренним положением и удовлетворить свои территориальные потребности, как это было во время Первой и Второй опиумных войн.
На Дальнем Востоке данный перерыв в отношениях с Китаем мы связываем с переходом от политических отношений к экономическим, таким образом,
происходит освоение полученных территорий и торговых преимуществ, что очень трудно проследить по договорам, но логично предположить, зная тот факт, что
в Российской империи в связи с реформой крепостного права произошел бурный рост промышленности. Попытки российской власти избежать серьезных
конфликтов и стабилизировать российско-китайские отношения связаны отчасти и с правлением царя Александра III (1881–1894), который за свою сдержанную
внешнюю политику получил прозвище Миротворец.
Активизация внешней политики России в Китае в 1886–1905 гг.
Первым политическим договором в данном этапе русско-китайских отношений (1886–1905) было Устное соглашение (Тяньцзиньское) 1886 г., которое впервые за
двадцать лет носило политический характер. Причиной заключения этого договора была оккупация Великобританией порта Гамильтон (о-ва Комундо, Корея) с
целью создания опорной базы для дальнейшей экспансии. Это создавало угрозу не только Корее и империи Цин, но и российскому Дальнему Востоку. Поэтому
Россия и Китай совместными усилиями добились вывода войск Великобритании из Гамильтона. Но в соглашении Россия и Китай обязались не вводить в Корею
свои войска, тем самым сохранив статус-кво в Корее. Данное соглашение способствовало улучшению отношений между Россией и Китаем. Таким образом, мы
наблюдаем, что на Дальнем Востоке, в непосредственной близости от российских владений, проявляет активность Великобритания, чем и вызывает у России
серьезные опасения за свои дальневосточные владения.
В этот период происходит активизация внешней политики России на Дальнем Востоке вообще. Причиной этому стал угрожающий рост дисбаланса в силах
России и ее противников. К этому времени на Дальнем Востоке ими были: Великобритания и Япония. Таким образом в Угроза дальневосточным владениям —
основная причина активизации российской внешней политики на Дальнем Востоке. Снять такую угрозу, то есть решить основную задачу внешней политики,
возможно только усилением вооруженных сил (армии и флота) в данном регионе. Но для содержания войск, и тем более для ведения крупных войсковых
операций на суше и на море (Великобритания и Япония — крупные морские державы, обладающие сильным флотом), необходимы транспортные магистрали,
имеющие достаточно большую пропускную способность (на то время — железные дороги), по которым возможно быстро доставлять все необходимое для армии и
флота из Центральной России на Дальний Восток. В дальнейшем Транссибирская магистраль могла бы сыграть роль в расширении Российского влияния в
Тихоокеанском регионе.
С.Ю. Витте и роль стран Дальнего Востока в его внешнеэкономической системе
Таких путей сообщения Россия в Сибири и на Дальнем Востоке не имела. Поэтому уже в 1891 г. были предприняты первые попытки строительства такой дороги:
Россия использовала свои союзнические отношения с Францией для получения первых кредитов, которые привлекла на строительство Транссибирской железной
дороги. Назначение на пост министра финансов России министра путей сообщения Сергея Юльевича Витте сыграло решающую роль в строительстве данной
железной дороги и сильно отразилось на действиях российской дипломатии на Дальнем Востоке.
Защиту дальневосточных владений России и попытку в дальнейшем расширять свое влияние на страны Азии мы считаем основной причиной постройки
Транссиба, хотя Витте высказывал и другие причины, как-то: вовлечение в хозяйственный оборот сибирских территорий, получение для России новых рынков
сбыта в странах Дальневосточного региона, даже отвлечение части грузов с Суэцкого канала и превращение России в мирового торгового посредника между
Европой и Азией. Вот что Витте изложил царю в докладе 6 ноября 1892 г.: «Насколько дорога сокращает расстояние Европейской России от азиатского Востока,
настолько она увеличивает нашу силу на азиатском Востоке.» Тем более что при отсутствии грузов расходы по содержанию Транссиба могли превысить доходы
от эксплуатации. Только этот факт говорит о том, что правительство России преследовало не экономические, а военно-стратегические цели в постройке
Транссиба. Витте считал, что постройка Транссиба «обеспечит русскому военному флоту все необходимое и даст ему твердую точку опоры в наших восточных
портах». Витте успешно выполнял задачу, применяя несвойственные министру финансов средства: темпы строительства Транссиба были в 1,5 раза выше, чем
при сооружении знаменитой канадской дороги, но при этом вместо проектируемой стоимости постройки (329 млн. руб.) Витте израсходовал средств в три раза
больше (более 1 млрд. руб.). Доходы от эксплуатации были мизерными. Дорога не окупалась.
Новый император Николай II, военный министр, морской министр и министр иностранных и министр финансов дел придают стратегическому значению
постройки Транссиба первостепенную роль. Все они одобряют экспансию на Дальнем Востоке. Но они избирают различные методы экспансии: Витте —
экономическую и сдержанную (по его мнению, нужно было сдерживать ее до окончания постройки Транссиба), а Николай II и его приближенные — военную и
как можно скорее. Это основная причина разногласий.
Как уже говорилось выше, Витте предпочитал действовать на Дальнем Востоке не силовыми методами, а дипломатическими и экономическими. Финансовое
закабаление империи Цин — составная часть плана Витте. В начале, по нашему мнению, Витте рассчитывал достичь этого, используя два метода: во-первых,
Витте создал «специальный фонд», целью которого был подкуп высокопоставленных китайских чиновников; во-вторых, строительство Транссибирской
магистрали, которая усилила бы вооруженные силы России на Дальнем Востоке для возможного дипломатического и военного давления на Китай. Но японо
китайская война внесла свои изменения в планы Витте.
Японо-китайская война 1894–1895 гг. и ее последствия для российско-китайских отношений
В течение 1870–1880-х гг. Япония превратилась в довольно значительную военную державу с ярко выраженными агрессивными стремлениями. В планы Японии
входило завоевание плацдарма, который в дальнейшем мог бы использоваться для завоеваний на азиатском материке. Япония рассматривала Маньчжурию как
такой плацдарм, так как она была слабозаселенная, ближайшей к Японии, почти не защищенной. Но на подступе к Маньчжурии лежала Корея, которая к тому
же была дополнительным рынком сбыта для развивающейся японской промышленности и занимала ключевую позицию у входа в Японское море. Поэтому
усилия Японии были направлены на укрепление своих позиций в Корее и ликвидацию внешнеполитической зависимости Кореи от империи Цин. В 1885 г. у
Японии появилась возможность вводить в Корею войска. Японская армия в 1894–1895 гг. успешно вела боевые действия: Китай терпел одно поражение за
другим. Япония оккупировала часть Маньчжурии, Ляодун.
Стремясь сохранить присутствие китайского влияния в Корее, то есть ее прежний статус, Великобритания, Франция и Россия достигли соглашения об
ограждении независимости Кореи. Поэтому Япония, напуганная совместным выступлением трех держав, 20 марта 1895 г. начала мирные переговоры с Китаем в
Симонсеки, которые закончились подписанием крайне невыгодного для империи Цин Симонсекского договора. Симонсекский договор фактически решил
основную внешнеполитическую задачу Японии: у нее появился плацдарм на азиатском материке. Россию не удовлетворили условия японо-китайского мира, ведь
у нее появился сильный соперник рядом с ее владениями, но воздействовать на Японию вооруженными силами Россия не могла: по мнению Ванновского
(военный министр) и Тыртова (морской министр), вооруженные силы России не были готовы к войне на Дальнем Востоке. Поэтому правительство решило
воздействовать на Японию дипломатическим путем, к тому же для этого создалась благоприятная ситуация: Германия и Франция были готовы поддержать
Россию. Франция — потому что была союзницей России, а Германия, по нашему мнению, добивалась устранения японского соперника с материка, где имела
свои корыстные интересы.
23 апреля 1895 г. представители Великобритании, Франции и Германии в Токио потребовали от Японского правительства отказа от Ляодунского полуострова.
Истощенная войной Япония не могла противостоять объединенному флоту трех держав, и в ноябре 1895 г. было подписано японо-китайское соглашение о
пересмотре Симонсекского мирного договора, по которому Япония возвращала империи Цин Ляодун, но увеличила за это контрибуцию на 30 млн. таэлей.
Таким образом, по мнению многих авторов, Россия взяла на себя роль защитницы империи Цин. Но такой термин нужно употреблять только в кавычках. Такая
«защита» была вызвана опасностью появления Японии на материке, то есть угрозой владениям России и ее влиянию в Китае. Но это не главный итог договора.
Как говорилось выше, Китай должен был выплатить Японии контрибуцию в 330 млн. таэлей. Но казна империи Цин была пуста. Поэтому Китай решил
заимствовать эти деньги на внешнем рынке. Свои услуги империи Цин предложили банкиры Великобритании, Франции и Германии. Предполагалось дать заем
империи Цин при условии установления международного контроля над китайскими финансами. Это было бы серьезным препятствием в дальнейшем
распространении российского влияния на Китай, поэтому Витте, воспользовавшись соперничеством французских и немецких банкиров, предложил китайскому
правительству заем в 150 млн. руб. на довольно выгодных условиях. Контракт был подписан 6 июля 1895 г. Следующим шагом в расширении экономического
влияния России на империю Цин было создание Русско-Китайского банка, который наделялся широкими полномочиями: финансирование китайских властей,
сбор и хранение налоговых поступлений, получение железнодорожных и других концессий на всей территории империи Цин. В управлении банка участвовали
как русские, так и французские предприниматели, но представители России имели в управлении банка главенствующую роль. Успехи российской
дипломатии: Союзный договор 1896 г.
Ли Хунчжан после войны с Японией отправился в официальную поездку по некоторым европейским странам, он должен был начать ее с визита во Францию, но
русский посланник в Пекине Кассини по указанию из Петербурга и агент Министерства финансов Покатилов убедили Ли Хунчжана начать поездку с России. В
России Ли Хунчжану оказали теплый прием. Но переговоры протекали отнюдь не просто. Канцлер, по признанию Витте, «показал себя человеком чрезвычайно
твердым и в некоторых пунктах малоуступчивым». Переговоры ускорились и оказались успешными после того, как Витте пообещал Ли Хунчжану
«вознаграждение» в размере 3 млн. руб. Переговоры закончились заключением 22 мая 1896 г. русско-китайского оборонительного союза и подписанием русско-
китайского концессионного договора (27 августа 1896 г.).
Концессионный договор был невыгоден империи Цин: постройка российской железной дороги на территории Маньчжурии означала начало прямого
экономического вторжения России в эту китайскую провинцию, и при случае эту дорогу можно было использовать для оккупации Маньчжурии. Но создание
Русско-китайского оборонительного союза было вызвано объективными причинами: во-первых, закрепление Японии в Корее создавало реальную угрозу как
российским владениям, так и империи Цин, во-вторых, Великобритания, которая имела в Китае безусловное экономическое и политическое первенство,
проявила бездействие во время Японо-китайской войны, чем косвенно поддержала Японию, а Россия поддержала Китай, правда защищая свои интересы на
Дальнем Востоке.
Таким образом, для России создались выгодные условия для расширения ее влияния на Китай: авторитет Великобритании подорван, появился общий для России
и империи Цин враг — Япония. Но появилось серьезное препятствие: освободившуюся нишу Великобритании могли занять Германия и Франция, используя
финансовые осложнения империи Цин (она должна была выплачивать огромную контрибуцию Японии). Российское правительство, как было сказано выше,
устранило данную опасность, дав кредит империи Цин. Этот кредит ускорил российско-китайское сближение.
Союзный договор предусматривал создание военного союза двух государств, который должен был вступить в силу в случае нападения Японии на Россию, Китай
или Корею. Во время возможных боевых действий предусматривалась, естественно, поддержка друг друга «всеми сухопутными и морскими силами, какими они
будут располагать в этот момент», при этом все порты империи Цин во время военных действий будут открыты для русских военных судов. В случае войны
исключалась возможность заключения сепаратного мира какой-либо стороной. Для обеспечения доступа российских сухопутных сил в «угрожаемые пункты»
китайское правительство соглашается на сооружение железнодорожной линии через Маньчжурию к Владивостоку. В данном случае мы наблюдаем реальные
успехи российской дипломатии в Китае, реальные успехи сдержанной политики Министерства финансов и МИДа. Политика Николая II на Дальнем Востоке
(1894–1901)
С приходом к власти нового царя (1894) внешняя политика России на Дальнем Востоке изменилась: Николай II стал еще больше, чем его отец, акцентировать
свое внимание на дальневосточные проблемы, но его внешнеполитический курс был переменчив, несдержан, нацелен на удовлетворение сиюминутных
потребностей страны с помощью военной силы. Естественно, что такой курс не принес России положительного результата, точнее, такая политика привела
Россию к утрате большинства позиций в данном регионе.
Такая политика начала проявляться уже с самого начала правления Николая II. В 1897 г. Германии, решившей захватить бухту Киао-Чао (современный Циндао,
Цзяочжоу), потребовалось на это согласие России, располагавшей правом стоянки своих кораблей в этой бухте. Николай II занял нейтральную позицию по этому
вопросу, так как эта бухта не являлась собственностью России. Но вскоре министр иностранных дел Н.М. Муравьев, действия которого одобрялись Николаем II,
высказал свое негативное отношение к захвату Киао-Чао. Германское правительство сочло целесообразным предложить Петербургу компромисс: Россия не
будет возражать против захвата Киао-Чао Германией и, в свою очередь, вознаградит себя приобретением Порт-Артура.
Витте протестовал против таких необдуманных, ломающих его внешнеполитический курс на Дальнем Востоке действий. Он попытался выйти из данной
ситуации, показав царю, что его методы (экономические и дипломатические) более эффективны, чем методы Н.М. Муравьева: Китай должен был выплачивать
Японии вторую часть контрибуции и обратился к России с просьбой о займе, но Витте, пытавшийся «выжать» из данной ситуации максимум выгод, потерпел
неудачу: цинское правительство отказало ему и решило найти деньги на внутреннем рынке. В результате Россия приняла предложенный немцами компромисс: в
декабре 1897 г. российская эскадра бросила якорь на рейде Порт-Артура. В 1898 г. «приобретение» Порт-Артура было юридически оформлено: была подписана
Конвенция 1898 г. По ее условиям России предоставлялись в аренду порты Люйшунь (Порт-Артур) и Далянь (Дальний), расположенные на чрезвычайно важном
в стратегическом отношении Ляодунском полуострове. Срок аренды устанавливался в 25 лет и затем мог быть продлен по обоюдному согласию сторон. Россия
также получала право провести к этим городам железнодорожную ветку от одного из пунктов КВЖД. Порт-Артур закрывался для захода любых судов, кроме
русских и китайских, и практически превращался в российскую военно-морскую базу.
Итоги данного шага, по нашему мнению, носили крайне отрицательный для России характер. Во-первых, данный инцидент крайне осложнил российско-
китайские отношения: фактически один из союзников (Россия) допустил захват территории другого союзника, отнесся к этому нейтрально, а затем сам
фактически оккупировал часть территории союзника и юридически это оформил. Такие необдуманные действия ставили под сомнение строительство КВЖД,
которое теперь рассматривалось Китаем как первый шаг к оккупации Маньчжурии, а не как меры по укреплению безопасности империи Цин. Теперь любые
новые инициативы России в Китае встречали бы недоверие и сопротивление цинской администрации. Во-вторых, занятие стратегически важного порта на
подходе к китайской столице Порт-Артура Россией вызвало опасения и аналогичные желания «компенсировать» себя за счет империи Цин у других держав, что
не только усиливало их в Китае, но и несло другие отрицательные последствия: например, по мнению Витте, в случае если Япония решит «компенсировать» себя
за счет империи Цин, то России в связи со своими союзными обязательствами перед Китаем придется вступить в войну против Японии, что было крайне
нежелательно и грозило катастрофой.
Как было сказано выше, произошло резкое ухудшение отношений России и империи Цин, и, как следствие этого, Китай фактически уже не отдавал
предпочтения России как союзнику в экономических и политических вопросах. «Цинское правительство, ранее обещавшее России, что на железных дорогах к
северу от Шанхайгуаня, а впоследствии также от Тяньцзиня будет устранено всякое иностранное участие, кроме русского, теперь изменило свою позицию».
Доминирующее положение в Китае вновь заняла Великобритания.
Такая ситуация, когда союзник (Китай) фактически потерян и превращается во врага, а более сильные державы, такие как Япония и Великобритания, требовали
«компенсаций», вызвала опасность потери не только политического, но и экономического влияния России на Китай. Единственный выход из этой ситуации
министр иностранных дел М.Н. Муравьев видел в разграничении сфер влияния России и Великобритании в Китае. 16 апреля 1899 г. было подписано соглашение
о разграничении железнодорожных интересов в Китае. По нему: «Россия не будет препятствовать никаким железнодорожным предприятиям Великобритании в
районе Янцзы, а Великобритания, в свою очередь, не будет мешать аналогичным предприятиям России к северу от Великой Китайской стены». Таким образом,
мы наблюдаем, что юридически неоформленные обязательства с Китаем заменены письменным соглашением двух держав, которым уже безразлична позиция
империи Цин, являющейся лишь объектом раздела.
В 1898–1899 гг. в Китае началось так называемое боксерское восстание, оно распространилось на провинции Шаньдун, Чжили, Шанси и Маньчжурию. В июне
восставшие захватили Пекин и подвергли осаде дипломатические миссии. Заинтересованные державы решили произвести интервенцию в Китай, главным
мотивом которой была возможность потерять свои привилегии. Свои вооруженные контингенты послали Австро-Венгрия, Бельгия, Испания, США, Франция,
Великобритания, Италия, Япония, Нидерланды и Россия. Командующим международной экспедицией был назначен германский фельдмаршал Вальдерзее, но
еще до его прибытия из Тяньцзиня на Пекин отправился международный экспедиционный корпус под предводительством российского генерала Линевича.
Генерал разбил китайцев и 14 августа освободил миссии. В 1901 г. был подписан заключительный протокол между Китаем и державами-интервентами, по нему
Китай обязался заплатить контрибуцию странам-интервентам размером в 1,5 млрд. золотых рублей, из них Россия получала около 29%; устанавливались новые
торговые льготы для стран-интервентов. Во время «боксерского» восстания российское правительство ввело в Маньчжурию войска, и к середине октября вся
Маньчжурия была оккупирована российскими войсками. Противниками подобных действий были министр финансов Витте и новый министр иностранных дел
Ламздорф: они аргументировали свою позицию тем, что и оккупация Маньчжурии приведет к напряженности в отношениях с Великобританией и Японией,
которые могут начать войну против России, а Транссиб и КВЖД не достроены, потому что российская армия и флот в данном регионе не готовы. Но Николая II и
его приближенных не заботили такие «мелочи»: политика «компенсаций» и пренебрежение к силе Японии сделали свое дело. В Петербурге был выработан
проект соглашения с китайским правительством, по нему китайская власть восстанавливалась в Маньчжурии, но здесь должны были временно оставаться
российские войска, а все китайские войска должны были быть выведены до завершения постройки КВЖД; Китай должен был по требованию России смещать
губернаторов всех трех провинций Маньчжурии; предусматривалась концессия на железную дорогу от одного из пунктов КВЖД или ЮМЖД до Китайской
стены, с направлением на Пекин; проект содержал обязательство китайского правительства никому не выдавать концессий во всем застенном Китае без
согласия России. Проект было секретным, но китайское правительство, посчитавшее эти требования явно завышенными, опубликовала проект в английской
газете Times. И уже в феврале 1901 г. последовал совместный протест Японии, Великобритании и США против данного договора. Под давлением Россия
предложила империи Цин более смягченный проект договора, однако Китай отверг и его: переговоры прекратились.
Война с Японией 1904–1905 гг. и последовавший за ней Портсмутский мир, показали, что Маньчжурия стала фактически сферой интересов России, а Китай
вообще никак не влиял на обстановку в Маньчжурии. Империя Цин из объекта российско-цинских отношений превратилась в субъект колониальной экспансии
России на Дальнем Востоке. В 1911 в Китае году произошла Синьхайская революция, которая ликвидировала власть династии Цин в Китае. Российско-цинские
отношения прекратились. Заключение
Поставив перед собой задачу достигнуть верного понимания российско-цинских отношений путем их систематизации, мы пришли к следующим результатам.
Опровергнув традиционное понимание российско-цинских отношений как характеризующихся, во-первых, сокращением военного потенциала Китая и, во-вторых,
ростом военного потенциала России на Дальнем Востоке, который сопровождается усилением позиций России как в дипломатической, так и в экономической
областях, мы пришли к выводу, что Россия на протяжении этих взаимоотношений обладала военным превосходством над империей Цин, стремилась реализовать
его в территориальных приобретениях за счет империи Цин, причем уступки России обосновываются экономическими приоритетами российской внешней
политики на Дальнем Востоке.
Такие выводы нам позволила сделать периодизация российско-цинских отношений, которая первоначально основывалась на критерии изменения военных
потенциалов двух стран. Однако последующие исследования выявили недостатки этого критерия: новые исследования показали, что наиболее подходящим
критерием российско-цинских отношений может служить степень выгодности российско-цинских торгово-финансовых отношений для центрального
правительства России, выражаясь кратко, экономическая заинтересованность России в торговых взаимоотношениях. В соответствии с этим критерием мы
выделили три периода: 1649–1689, 1689–1842, 1842–1911 гг.
В первый период (1649–1689) российское правительство тщетно старалось достигнуть успехов в экономической и политической областях, сохраняя
наступательную политику в Приамурье и одновременно пытаясь установить торговые отношения с Китаем. В результате по Нерчинскому договору 1689 г.,
ущемляющему территориальные интересы России на Дальнем Востоке, Россия получала право регулярной торговли с цинским Китаем. Также Нерчинский
договор явил собой апогей российско-цинского конфликта в Северной Маньчжурии и Приамурье, где Россия фактически действовала наступательно, расширяя
сферу своего влияния, а империя Цин, занятая покорением Внутреннего Китая, вынуждена была отступать, вести оборонительную политику, строя
оборонительные сооружения. С военной точки зрения действия империи Цин, решившей нанести упредительный удар по Приамурью, характеризуются как
провал плана вытеснения русских с этой территории, однако с дипломатической точки зрения это безоговорочная победа цинов.
Опыт первого периода показал России невозможность достижения двух целей — расширение политического влияния на Дальнем Востоке и увеличение
экономических выгод для России в торговых отношениях — одновременно. Поэтому для реализации приоритетной цели (экономической выгоды в торговле с
Китаем) Россия вынуждена была сдавать позиции в территориальном вопросе: во время второго периода (1689–1842) был подписан Кяхтинский договор 1727 г.,
по которому Российская империя передавала во владение империи Цин земли в Северной Монголии, но получала право на создание в городе Кяхте нового
пункта российско-цинской торговли, имеющего огромное значение для казны русского государства. Россия в данный период фактически не вела боевых
действий на Дальнем Востоке, а дипломатические контакты с империей Цин свелись к минимуму. Данный факт традиционно трактуется как выражение
самоизоляции империи Цин. Однако данная интерпретация сокращения российско-цинских контактов не является верной: фактически империя Цин достигла
тех внешнеполитических целей на северной границе, которые могла себе позволить, обладая определенным экономическим потенциалом. Комплексное
рассмотрение совокупности фактов, традиционно вписывающихся в систему «самоизоляции» Китая, лишь утвердило в нас убеждение о нереальности данного
утверждения. В частности, рассматривая внешнеторговые отношения Китая, мы сделали вывод о наличии усиления правительственного контроля над
внешнеторговыми связями, а не о стремлении изолироваться от внешнего мира.
Первая опиумная война (англо-китайская война 1839–1842) стала рубежом второго (1689–1842) и третьего (1842–1911) периодов. Война имела колоссальное
значение для российско-цинских отношений — под сомнение была поставлена правильность внешней политики России на Дальнем Востоке: со времен
Нерчинского договора России считала, что сохранение выгодной российско-цинской торговли возможно только в условиях политической стабильности в
отношениях с империей Цин, однако победа Англии показала возможность одновременного достижения двух целей — расширения политического влияния и
получения экономических выгод. В результате внешняя политика России на Дальнем Востоке активизируется: оккупируется Заилийский край; в 1851 г. был
заключен Кульджинский договор, предоставивший России широкие возможности для торговли в Западном Китае; в 1858 г. — Айгуньский договор, вернувший
России часть Приамурья; в том же году был заключен Тяньцзиньский договор, предоставивший России все права и льготы в Китае, которые уже были у западных
держав; в 1860 г. — Пекинский договор, по которому России передавался Уссурийский край и ряд льгот на территории Китая. Апогей активности находится в
рамках конца XIX — начала XX в.: строительство Транссибирской магистрали, оккупация Маньчжурии, расширение российского влияния на внешнюю
Монголию.
Итак, обобщив вышесказанное, нужно еще раз обратить внимание на некоторые моменты, которые позволяют нам судить о работе как о совершенно новой: во-
первых, ни одна работа, имеющаяся у нас в распоряжении, не пытается создать периодизацию отношений России и империи Цин. Во-вторых, периодизация
позволила придать системность российско-цинским отношениям, за чем последовал ряд новых результатов. Мы установили, что территориальные уступки
цинскому Китаю со стороны России не являются результатом военного нажима со стороны империи Цин, в данном случае это выражение стремления России
попасть на внутренний рынок Китая. Также в новой системе отношений термин «самоизоляция» не может применяться к Китаю, процесс, происходящий во
втором периоде российско-цинских отношений, обусловлен слабостью цинов и внешнеэкономической зависимостью России. В-третьих, подробное изучение
материалов по российско-цинским отношениям позволило нам установить факт оккупации Заилийского края, принадлежащего Китаю, Россией. В-четвертых,
сравнение серии неравноправных договоров между Россией и Китаем и Англией и Китаем привело нас к выводу, что степень ущемления прав Китая с
российской стороны не менее масштабна, чем с английской, хотя все результаты достигнуты с помощью дипломатии, что можно считать ее успехом.
Нужно отметить также, что результаты, полученные нами в процессе работы над книгой, являются предварительными ввиду недостатка западных и китайских
источников.
roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) История руководства ВСНП
(без изменений) История руководства ВСНП
За исключением первого созыва ВСНП (1954–1959), который на волне борьбы Мао с СССР после смерти И.В. Сталина вывел на первые позиции
проамериканского Лю Шаоци в качестве главы парламента (однако его деятельность не предохранила КНР от катастрофических последствий экономической
политики отказа от сталинской плановой модели и перехода к практике «Большого скачка»), все остальное время парламент возглавлял военачальник НОАК
Чжу Дэ (朱德) — с 1959 до 1975 г., тем самым достаточно прозрачно разграничив во время Культурной революции легитимную парламентскую власть под
контролем армии и недостаточно легитимных революционных комитетов Компартии, действовавших с опорой на авторитет Мао, парамилитарные отряды
хунвэйбинов и цзаофаней, а также Министерство общественной безопасности и группу военных Хубэй во главе с Линь Бяо.
В переходный период борьбы группировок до окончательного свертывания Культурной революции (1976–1978) пост главы парламента достается почти
вечному заместителю председателя ВСНП — вдове бывшего президента Китайской Республики Сун Цинлин (宋庆龄), которая также является председателем
партии «Революционный комитет Национальной партии» (Гоминьдана).
После уничтожения «Банды четырех» и свертывания Культурной революции руководство парламентом продолжает оставаться в руках армейских групп, на этот
раз в руках теневого лидера перехода к рыночному социализму — южнокитайского маршала Е Цзяньина, который, по ряду свидетельств, начал свою карьеру
еще в личной охране первого президента Китая — кантонца Сунь Ят-сена. Контроль над ВСНП, а значит и над законодательными преобразованиями в сфере
вопросов частной собственности, сохраняется у Е Цзяньина с 1978 до 1983 г.
С 1983 по 1988 г. ВСНП также в руках военных — вечный глава Секретариата ВСНП Пэн Чжэнь (彭真), выходец из провинции Шаньси. Контроль над ВСНП
сохраняется в руках Армии вплоть до того, когда страну уже захлестнули неконтролируемые выступления молодежи, закончившиеся событиями на площади
Тяньаньмэнь.
В период пика протестов проамериканских сил и до момента прихода к власти Шанхайской группы во главе с Цзян Цзэминем в 1993 г. парламент возглавляет
бывший секретарь географического центра продемократического Комсомола провинции Аньхой Вань Ли (万里), который во время событий на Тяньаньмэнь в
июне 1989 г. находится в командировке в США и Канаде. Вань Ли на тот момент самый высокопоставленный «шаньдунец» в китайской власти.
После прихода к власти «шанхайцев» с 1993 по 1998 г. парламент возглавляет выходец из Шанхая Цяо Ши (乔石), уроженец провинции Чжэцзян, настоящее имя
которого Цзян Чжитун (蒋志彤), а фамилия сходна с фамилией Чан Кайши (Цзян Цзеши, 蒋介石). Карьера неприметного шанхайца со странным именем началась с
1982 г., когда он попал в Комитет по внешним связям ЦК Компартии Китая практически из ниоткуда.
С 1998 по 2003 г. ВСНП продолжает оставаться в руках «шанхайцев» — его возглавляет уроженец Шанхая, его французской концессии, Ли Пэн (李鹏), корни
которого, как и у Дэн Сяопина, частично в Сычуани.
После перехода эстафеты власти к Комсомолу на протяжении двух сроков председательства Ху Цзиньтао парламент возглавляет аньхоец У Банго (吴邦国) (2003–
2013). У Банго, впрочем, всю свою карьеру также построил в Шанхае, став секретарем его горкома в 1991–1992 гг., когда шанхаец Цзян Цзэминь уже был в
полушаге от верховной власти в КНР. В переходные периоды высшие должности получают компромисные между двумя группами силы.
В период первого срока Си Цзиньпина власть в парламенте оказывается в руках Чжан Дэцзяна (张德江), выходца из провинции Ляонин, которая являлась базой
политической карьеры для нынешнего премьера Ли Кэцяна (с 2013 г. по сей день; в 2008–2013 гг. в качестве вице-премьера в «комсомольском» правительстве Ху
Цзиньтао курировал промышленность, энергетику и транспорт, а также последовательно возглавлял провинции Цзилинь, Чжэцзян, Гуандун и Чунцин). Во время
Культурной революции Чжан возглавляет революционный комитет (райком) уезда Ванцин провинции Цзилинь, а также его комсомольскую организацию. Важно,
что на своем посту члена ПК Политбюро Чжан Дэцзян курирует Гонконг и КНДР – протестные события в Гонконге приходятся на время кураторства Чжан
Дэцзяна.
Прежде чем перейти к рассмотрению исполнительных органов власти, представленных Госсоветом КНР и региональными структурами, Верховного суда,
правоохранительных органов, системы власти в Народно-освободительной армии Китая, состава Центрального комитета Компартии, следует уделить
определенное внимание теории китайских элит.
[1] Избавившись от неполиткорректной фамилии, Цзян, однако, взял из имени генералиссимуса Чан Кайши корень «камень» и графическую часть от иероглифа
介, «цзе», в фамилии 乔, «Цяо», что даже самому непосвященному наблюдателю намекает на особую роль лидера Гоминьдана и сопротивления Компартии в
биографии будущего шанхайского главы парламента коммунистического Китая. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Диспропорции уровня представительства в отношении основной части населения Китая
(без изменений) Диспропорции уровня представительства в отношении основной части населения Китая
При изучении групп делегатов от отдельных регионов значительные диспропорции в соотношении числа голосующих и мест в парламенте также
обнаруживаются в отношении Особых административных районов Гонконга (36 делегатов) и Макао (12 делегатов). Такие диспропорции в отношении НОАК,
национальных меньшинств и вновь присоединенных районов сокращают влияние коренных провинций Китая, из которых максимальными группами в
парламенте обладают Шаньдун (175 делегатов), Хэнань (171 делегат), Гуандун (162 делегата, однако по реальной пропорции числа голосующих к населению
провинции должно быть предоставлено 300 мест), Цзянсу (150 делегатов), Сычуань (148 делегатов), Хэбэй (125 делегатов) — эти шесть провинций в
совокупности с НОАК и определяют основной вектор внутренней политики КНР.
Изучая вопрос гендерных пропорций, нельзя не отметить уже и так достаточно часто бросающуюся в глаза сильную феминизацию чжэцзянской политики: из 94
делегатов Чжэцзяна — 27 женщин. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Комитеты ВСНП
(без изменений) Комитеты ВСНП
Кроме корпуса председателя и его заместителей, в руководство ВСНП входят руководители комитетов, которые мы подробно рассмотрим. Отметим, что в
руководстве комитетами парламента плюрализма не существует: все главы комитетов — члены Компартии Китая. Так называемые специальные комитеты (专门委
员会) и их руководство избираются общим собранием ВСНП. Структура ВСНП, в том числе специальные комитеты, основывается на законе «Об организации
Всекитайского собрания народных представителей» от 1982 г. Рассматривая состав и функции специальных комитетов, важно учитывать, что в законе
прописаны лишь функции Комитета по делам национальностей и Комитета по юридическим вопросам и Конституции.
Комитет по делам национальностей(民族委员会)
Комитет возглавляет маньчжур Бай Чуньли (白春礼), уроженец провинции Ляонин. Отметим, что выходец из академической среды Бай Чуньли был удостоен
позиции зарубежного члена Королевской академии наук Великобритании.
Изучение высшего руководства Комитета по делам национальностей косвенно выявляет стратегию и специфику опоры на национальные меньшинства в КНР:
крупнейшее национальное меньшинство Китая — чжуаны всего лишь один раз удостаивались того, чтобы выходец из этой этнической группы, расположенной на
границах с Вьетнамом, стал руководителем Комитета.
Первый и второй созывы ВСНП или в 1954–1959 и 1959–1964 гг., соответственно, Комитет по национальностям возглавлял представитель китайских мусульман
дунган (в китайской традиции «хуэй», 回), что отражало сильное влияние на политику Китая группы Северо-Западного Китая уроженцев Шэньси, в том числе
группы Гао Гана, Си Чжунсюня, Пэн Дэхуая.
Третий созыв — всего лишь на год главой Комитета становится чжуан Се Фумин, после чего работа парламента прерывается на период с 1965 по 1979 г., когда
Китай был охвачен Культурной революцией.
После прихода к власти «сычуаньской группы» Дэн Сяопина в стране происходит резкий поворот к формальному верховному лидерству с опорой на
южнокитайские кланы хакка Е Цзяньина: в национальных кадрах Дэн Сяопин делает упор на близких к Сычуани тибетцев — выходец из высокогорий Нагпод
Нгаван Дзигмэй (阿沛 阿旺普美) руководит Комитетом в период 5-го (1979–1983), 6-го (1983–1988) и 7-го (1988–1993) созывов ВСНП, сменив после прихода власти
место в Парламенте на пост заместителя Народного политического консультативного совета Китая, в котором тибетский генерал Народно-освободительной
армии Китая работал до самой смерти, не дожив до собственного столетия лишь девять дней. Сычуаньская группа шла в национальном вопросе рука об руку с
тибетскими элементами, которые покинули коридоры власти вместе с Дэн Сяопином и братьями Ян, подавившими народные выступления на Тяньаньмэнь.
Тибетец занимает позицию главы Комитета также в 2003–2007 г. в связи с тем, что комсомольский генсек Ху Цзиньтао (2002–2012) долгое время руководил
Тибетом. Вслед за ним Комитет также возглавляет китайский мусульманин — «комсомолец» Ма Цичжи (2007–2012).
8-й и 9-й созывы (1993–2002), когда у руля оказываются «шанхайцы», национальной политикой в парламенте заведуют мяо, известные западному читателю как
хмонги, — основная сила, на которую опирались США во время войны во Вьетнаме внутри самого Вьетнама. Многочисленные потомки жителей древнего царства
Чу в среднем течение Янзцы были одной из ведущих сил восстания тайпинов против северокитайского режима империи Цин. Ван Вэньчао был также активным
руководителем комсомола провинции Гуйчжоу.
2012-й можно считать годом тектонического сдвига в национальной политике Китая, которая, начиная со свержения Цинской монархии, зиждилась на
антиманьчжурских настроениях — отрицании маньчжурского этноса, его права на автономию, его права на хоть какую-нибудь даже ничтожную роль в политике
Китая. С 2012 г. главой Комитета впервые в истории КНР становится этнический маньчжур Ли Цзинтянь, также комсомолец, сделавший карьеру при Ху
Цзиньтао. Впрочем, Комсомол проявил значительную активность в возрождении маньчжурского вопроса в провинции Хэйлунцзян, что достаточно подробно
описано в книге «Кланы и политические группы КНР» (2016). Нет сомнения, что линия на расширение прав маньчжуров в Китае в будущем только усилится.
Среди заместителей нынешнего руководителя Комитета есть и этнический казах — Ханибат Шабукай. До представителей одного из 56 национальных
меньшинств — русских дело в китайском парламенте еще не дошло.
Основной функцией Комитета, помимо согласования иных законных актов ВСНП, являются согласование и выработка особых условий правовых актов
национальных автономий КНР: Гуанси-Чжуанского автономного района, Синьцзян-Уйгурского автономного района, Автономного района Внутренняя Монголия,
Нинся-Хуэйского автономного района, а также автономных уездов провинций с компактным проживанием маньчжуров, корейцев, мяо, ли, и, бай, туцзя на
территории провинций КНР.
Общее количество представителей от национальных меньшинств в ВСНП за последние 20 лет колеблется от 13 до 15%, при этом их минимальное присутствие
(около 9%) было зафиксировано в ВСНП в период пика Культурной революции и руководства страной шаньдунской «Бандой четырех» в 1975 г. Национальные
меньшинства играли и играют одну из основных ролей в вопросах согласовательной демократии КНР.
Комитет по юридическим вопросам и Конституции（宪法和法律委员会）
Один из ведущих комитетов ВСНП, который не только следит за выполнением конституционных норм, но и формирует повестку рассмотрения законодательных
актов, а также, по сути, либо допускает закон к голосованию, либо не допускает его — все комитеты обязаны предоставлять проекты законов в данный комитет.
Возглавляет его Ли Фэй （李 飞）, земляк главы парламента Ли Чжаньшу по провинции Хэбэй. Ли не только родился в этой провинции, но и провел в ней почти
всю свою жизнь.
Комитет по экономике и финансовой политике（财政经济委员会）
Во главе комитета уроженец достаточно часто представленного в нынешнем руководстве ПК ВСНП города Нинбо провинции Чжэцзян Сюй Шаоши （徐绍史）.
Бывший министр природных ресурсов и глава Комитета по развитию и реформам, отвечающий за пятилетний план, перемещен в руководство ВСНП в 2018 г. В
2017 г. Сюй также возглавил малую руководящую группу ЦК Компартии Китая по строительству «Одного пояса — одного пути», однако чжэцзянец не
продержался в этом седле сколь-нибудь долго. «Первым» замом главы Комитета работает сын председателя КНР Лю Шаоци, погибшего во время Культурной
революции, Лю Юань （刘源）. Он известен в прессе как куратор чисток в НОАК на посту Политкомиссара Управления тыла армии, где находился с 2011 до конца
2015 г. Представитель НОАК, как утверждается близкий к Си Цзиньпину, теперь курирует финансовые законы в Китае.
Комитет по образованию, науке, культуре и здравоохранению （教育科学文化卫生委员会）
Комитет возглавляет представитель провинции Хэбэй Ли Сюэюн （李学勇）, который, однако, с 1995 по 1997 г. руководил городом Сиань. С 2010 по 2015 г. Ли
Сюэюн занимает пост заместителя секретаря обкома, а также губернатора Цзянсу — кузницы кадров для «шанхайской группы», не будучи ее представителем. В
2015 г., по достижении предельного возраста, Ли складывает полномочия и становится заместителем начальника Комитета по финансовой политике и
экономике парламента.
Комитет по внешним делам （
Комитет возглавляет бывший посол при ООН и посол в США Чжан Есуй, который был смещен с позиции главы партийной организации МИДа в 2019 г. Чжан
Есуй координировал работу МИДа со стороны партии с 2013 по 2019 г., будучи замминистра с 2012 г. Чжан Есуй — уроженец провинции Хубэй.
Комитет по делам зарубежных китайцев （华侨委员会）
Фактически дублирующее Комитет по внешним делам ведомство возглавляет также бывший посол в ООН, глава партийной группы МИДа Ван Гуанъя, который в
2008–2010 гг. занимал в МИДе должность замминистра. Ван Гуанъя — уроженец провинции Цзянсу.
Комитет по надзору и юстиции （监察和司法委员会）
Во главе Комитета находится также уроженец провинции Хэбэй У Юйлян （吴玉良）, который практически всю свою жизнь провел в органах Центрального
комитета контроля, в том числе вошел в руководство ведомства при комсомольском генсеке Ху Цзиньтао, став главой аппарата ЦКК в 2003 г., и прослужил
заместителем партсекретаря ЦКК с 2011 по 2017 г. — в период нарастания политической борьбы между группировками и апогея чисток. С 2017 г. У Юйлян — в
парламенте и, вероятно, останется здесь на длительный срок, вплоть до 2028 г., что будет отражать рост влияния «хэбэйской группы».
Комитет по экологии и охране ресурсов （环境与资源保护委员会）
Специфичную биографию главы Комитета мы уже рассматривали в главе, описывающей ведомственную историю Министерства коммерции, которое возглавлял
Гао Хучэн с 2013 по 2017 г. и отметился помощью со стороны шаньдунца Ван Цишаня. Экологическая тематика, превращающаяся в новое мировоззренческое
направление с чертами религиозного культа, одна из ключевых в современном Китае — она не только обладает карательными функциями по отношению к
любому виду капитала, но и при определенном градусе истерии общества, погруженного в кризисные явления, станет обладать политическими чертами.
Достаточно упомянуть, что идеологема о построении в Китае «экологической цивилизации» включена в текст Конституции КНР 2018 г. Отметим также, что брат
Си Цзиньпина — Си Юаньпин также возглавляет международную экологическую ассоциацию. Экологическая тематика будет рассмотрена в данной работе в
качестве отдельной главы.
Комитет по сельскому хозяйству и делам деревни （农业与农村委员会）
Законодательство в сфере сельского хозяйства находится в руках выходца из Шанхая Чэнь Сивэня （陈锡文）, который начал свою трудовую деятельность в
приграничной провинции Хэйлунцзян в годы наибольшего обострения советско-китайского противостояния, в 1968 г., в составе полувоенной организации
«Хэйлунцзянский производственный строительный корпус» （黑龙江生产建设兵团）.
Всю жизнь Чэнь Сивэнь посвятил вопросам планирования и изучения сферы сельского хозяйства в аппарате ЦК Компартии Китая.
Комитет по общественному строительству （社会建设委员会）
Комитет по общественному строительству возглавляет земляк Си Цзиньпина по провинции Шэньси Хэ И-тин （何毅亭; р. 1952）.
После окончания Пекинского педагогического университета Хэ И-тин почти всю жизнь проводит в различных административных структурах ЦК Компартии
Китая. В 2000 г. земляк Си становится заместителем начальника Исследовательского отдела в области разработки стратегии ЦК Компартии Китая. С 2013 года
Хэ фактически руководит Партийной школой ЦК Компартии Китая в качестве первого заместителя руководителя, а в 2018 г. избирается в ВСНП, сохраняя за
собой пост в Партшколе. Аппаратные структуры ПК ВСНП
Китайская власть, как матрешка, содержит в себе много уровней глубины. И если специальные комитеты избираются и работают почти независимо от
Постоянного комитета ВСНП, то последний имеет собственную дополнительную структуру комитетов, подчиняющихся только ему.
Аппарат,
Секретариат, Отдел исследований, Управление связей, Управление внешних дел, Управление новостей, Управление обращений, Управление кадров, Управление
пенсионеров, Отдел управления делами ведомств, Партийный комитет, Комитет комиссии по проверке дисциплины, Ведомственный профсоюз, Ведомственный
сервисный центр, Центр подготовки кадров ВСНП, Информационный центр ВСНП, Журнал ВСНП, Конференц-центр ВСНП, Отдел управления Залом собраний
ВСНП.
Комитет по работе с законодательной системой.
Комитет по работе над бюджетом.
Комитет по Основному закону Сянгана （Гонконга）.
Комитет по Основному закону Аомэнь （Макао）.
Важно подчеркнуть, что огромным аппаратом ВСНП руководит секретарь ПК ВСНП У Чжэнь-у, земляк главы парламента Ли Чжаньшу, уроженец провинции
Хэбэй. В руках секретаря власть закрыть здание парламента, не выдать делегатам бумаги и ручек и предложить им устроить импровизированное заседание
прямо напротив парламента — на площади Тяньаньмэнь и там же самостоятельно провести подсчет голосов по тому или иному вопросу, что, разумеется,
невозможно в сбалансированной политической системе Китая.
Помимо Аппарата ПК ВСНП, напрямую Посткому подчиняется также Комиссия по соответствию кандидатов （代表资格审查委员会）, которую возглавляет У Юйлян
（吴玉良）, совмещая ее с должностью главы Комитета по надзору и контролю. Первым заместителем У Юйлян является человек Си Цзиньпина Ци Юй, который с
начала 2019 г. курирует по партийной линии китайский МИД.
Анализируя состав руководителей специальных комитетов и Секретариата ВСНП （Аппарата）, очевидным становится вывод о сосредоточении в руках выходцев из
провинции Хэбэй, родной руководителю ВСНП Ли Чжаньшу, контроля над четырьмя из десяти комитетов, а также о присутствии возможного контроля над
тремя комитетами со стороны «шанхайской группы». Единичное присутствие в руководстве законодательным процессом фиксируется у провинций Хубэй и
Чжэцзян, а также у связанного с «шаньдунской группой» Ван Цишаня уроженца провинции Шаньси Гао Хучэна. С группой Си Цзиньпина связан руководитель
только одного комитета — по общественному строительству, а также частично Комитета по образованию, науке, культуре и здравоохранению.
[1]中华人民共和国人民代表大会组织法.
[2] Неизбежный оксюморон, столь распространенный в китайской действительности. roles（reader-all）
Китайская власть - （без изменений） Обзор субэтнического и этнического состава ВСНП и его руководства: маньчжурская имперская система и риски Второго
Тайпинского восстания в период Китайско-американского вооруженного конфликта
（без изменений） Обзор субэтнического и этнического состава ВСНП и его руководства: маньчжурская имперская система и риски Второго
Тайпинского восстания в период Китайско-американского вооруженного конфликта
Этнический состав руководства ВСНП, в том числе корпуса председателя ВСНП, его заместителей, а также руководителей специальных комитетов китайского
парламента и его аппарата, общего этнического и субэтнического состава ВСНП фиксирует национальную политику современной КНР как близкую к
национальной политике маньчжурской империи Цин, установившей контроль над материковым Китаем в 1644–1683 гг. и удерживающей власть до 1911 г.
Национальная политика империи Цин характеризовалась расширенным присутствием в государственном аппарате национальных меньшинств Центральной и
Северо-Восточной Азии, в том числе, по понятным причинам, маньчжурско-китайского этнического элемента, и значительным усечением в представительстве
населения Южного Китая. Однако в отличие от маньчжурского режима, в современном Китае расширено представительство прежде всего китайских мусульман-
хуэй и маньчжуров, при этом наиболее населенная провинция Гуандун, являющаяся также и самым мощным региональным экономическим организмом, де-
факто усечена в представительстве в ВСНП вдвое: вместо 300 положенных мест в ВСНП, сделавших бы провинцию самой крупной фракцией парламента,
Гуандуну отведено вдвое меньше — эти места отведены Армии, национальным меньшинствам и менее населенным провинциям Северного Китая.
В истории такая национальная политика империи Цин регулярно встречала мощное сопротивление китайского Юга и в конечном счете положила конец ее
существованию в результате беспрецедентного в истории человечества Тайпинского восстания, перетекшего в формирование китайских субэтнических
военизированных территорий (режимы милитаристов), формирование в Южном Китае и среднем течении Янцзы (Гуандун, Гуанси, Хунань, Хубэй, Цзянси)
альтернативного режима республиканского правления, в основе которого лежала идеология возрождения национальности хань и свержение маньчжурского
оккупационного по форме и по сути режима. Зачинщиками этого движения за независимость хань стали южнокитайские субэтносы хакка, собственно кантонцы,
а военной силой — уже упомянутые много раз и не включенные в современную политическую систему Китая чжуаны. Явный поворот в национальной политике
обозначился уже в начале 2000-х гг. и не связан с непосредственным приходом группы Си Цзиньпина к власти, которая, однако, получила поддержку
национальных меньшинств Северо-Западного Китая.
Анализ состава ВСНП, а также исполнительных органов власти свидетельствует о высокой вероятности повторения сценария Тайпинского восстания, однако с
учетом новой геополитической реальности и ошибок прошлого — высокой вероятности успешной реализации проекта создания южнокитайского христианского
государства под протекторатом коалиции проамериканских сил. Парадоксально, но реализация такого сценария только укрепит действующую сегодня в КНР
систему власти, усилит роль северных соседей Китая, а также трансъевразийского торгового коридора в Европу в судьбе Восточной державы, которая при этом
утратит возможности к доминированию в глобальном пространстве как минимум до конца XXI в.
Этому сценарию в китайской геополитике противопоставлен сценарий глобального доминирования Китая, реализация которого зависит от внутриполитической
ситуации в США, позиции Российской Федерации, а также оптимальной стратегии группы Си Цзиньпина в перестройке китайской внутриполитической
архитектуры.
Сегодня политика США направлена на катализацию процессов по исключению южнокитайских элементов из общекитайской повестки — стимулирование
Гонконгского сепаратизма, уничтожение союзного Си Цзиньпину южнокитайского клана Е, стимулирование создания Тайваньского государства с
показательным приходом к власти местных южнокитайских элит хакка и миньнаньских (фуцзяньских) элементов. Распределение групп и особенности
Постоянного Комитета ВСНП в 2018–2023 гг.
При значительном армейском представительстве в основном составе ВСНП, однако, в Постоянном комитете ВСНП (или органе, который и осуществляет все
текущие изменения, от принятия поправок в законы до назначения министров, послов) количество руководителей от НОАК сопоставимо велико и в ПК ВСНП,
где присутствует десять выходцев из армейской среды, однако в пропорциональном соотношении их представительство в ПК ВСНП меньше, чем в основном
составе ВСНП — всего 5,71 против 9% в основном составе. Примечательно также, что восемь представителей НОАК являются выходцами из восьми же
провинций: Сычуань (представлена Ван Чаньхэ, 王长河), Шаньдун (Ван Хуняо, 王洪尧), Чжэцзян (Ван Цяочэн, 王教成), Хунань (Лю Юань, 刘源), Хэбэй (Сунь Цзяньго,
孙建国), Гуйчжоу (Ян Чэнси, 杨成熙), Аньхой (Сун Кунь, 宋琨), Хэнань (Пэн Бо, 彭勃); и только одна провинция, формирующая костяк кадров для «шанхайской
группы», Цзянсу, представлена двумя военными: Цзянсу Лю Цзисинь (刘季辛) и Инь Фанлун (殷方龙).
Среди региональных групп самым большим представительством в ПК ВСНП обладает «шаньдунская группа»: на долю выходцев из нее приходится 20 человек,
или 11,42% ПК ВСНП.
Важно отметить объемное представительство выходцев из науки и академической среды: на долю академиков и ректоров вузов приходится 32 представителя ПК
ВСНП, или около 18% состава Постоянного комитета.
Остальные представители провинций и социальных страт распределены следующим образом. Максимально представлена база «шанхайской группы» —
выходцами из провинции Цзянсу — 11 представителей, провинция лидера парламента Ли Чжаньшу Хэбэй — 10; провинция Чжэцзян — 10, а также Хэнань,
Хубэй, Хунань и Шаньси — 8,8 и 7 и 7 представителей соответственно, родная провинция Си Цзиньпина Шэньси является родиной для 8 представителей ПК
ВСНП.
Непропорционально слабо представлены Сычуань — пять выходцев из почти 90-миллионной провинции, южнокитайская провинция Гуандун — всего один
выходец из провинции в ПК ВСНП при почти 200 представителях в основном составе Всекитайского собрания и почти 110 млн. населения провинции.
Провинция Цзянси, пограничная с Гуандуном и Фуцзянь, также представлена всего одним выходцем, что является фактором риска — напомним, что именно в
провинции и ее южных районах началось формирование первых советских республик, именно отсюда появилась 1 августа 1927 г. Народно-освободительная
армия Китая.
Число женщин и национальных меньшинств в составе ПК ВСНП пропорционально соответствует количеству в основном составе ПК ВСНП.
Отметим, что в составе ВСНП нет олимпийских чемпионов, деятелей культуры и телеведущих, которые зачастую получают позиции в Народном политическом
консультативном совете Китая, не имеющего функций принятия законов. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Особая роль ВСНП в вопросе возвращения Гонконга 香港回归问题
(без изменений) Особая роль ВСНП в вопросе возвращения Гонконга 香港回归问题
Гонконгский вопрос – наиболее острый в современной внутренней и внешней политике КНР. Присоединение Гонконга к КНР или «возвращение Гонконга»,
термин который используется в Китае, произошло в официально 1 июля 1997 года (香港回归) – или в очередную годовщину создания Компартии Китая. Однако
правовые основы данного акта вежливости со стороны Великобритании сомнительны: отторжение территории острова Гонконг (путунхуа – Сянган) и
полуострова Коулун (Цзюлун) произошло в рамках международных правовых актов между Великобританией и государством Цин, легальным правопреемником
которого Китайская Народная Республика не является. В силу этого Великобритания в любой момент, в том числе и после 2047 года, может признать действия
по передаче Гонконга юридически ничтожными, то есть заявить о формальном, юридически обоснованном возвращении территорий в свой состав.
Мирное возвращение Гонконга в КНР подразумевало сохранение в Гонконге собственной исполнительной, законодательной и судебной власти, высший орган
которой является Законодательный совет 立法院, глава которого является высшим руководителем Гонконга.В Гонконге сохраняется собственный эмиссионный
центр национальной валюты – гокнонгского доллара, который эмитируется тремя банками – HSBC, Standard Chartered Bank и Bank of China (Hong Kong). Между
Гонконгом и КНР сохраняются пункты пограничного пропуска и таможенного контроля, гражданам КНР необходимо получить особое удостоверение для
посещения Гонконга, которое выдается только жителям ограниченного количества городов КНР. Граждане Гонконга имеют собственные паспорта. Гонконг
имеет собственный герб и флаг, Гонконг имеет собственные спортивные команды, которые выступают на международных соревнованиях под собственным
флагом. Торговая, социальная и иная статистика Гонконга не учитывается Госстатом КНР в рамках собственной статистики. Гонконг имеет собственные
экономические международные соглашения, собственные визовые соглашения, а также соглашения о выдаче преступников. Гонконг имеет собственные
«посольства» в виде торгово-экономических представительств в более чем 10 странах мира. Гонконг имеет собственную полицию, в том числе силы береговой
охраны, которые подчиняется только Законодательному совету. Международные соглашения Гонконга подразумевают также возможность стоянки кораблей
флота США, Великобритании и иных государств в порту Гонконга. Официальными языками Гонконга до сих пор являются китайский (де факто кантонский язык)
и английский. Письменность Гонконга – нереформированная, традиционная иероглифическая письменность (на материке – реформированная, сокращенная).
Все описанная выше свидетельствует, что в 1997 году на территории бывшей британской колонии произошло создание независимиого государства британо
китайских корпораций, у которого появилось лишь два признака территории КНР – в центре Гонконга была выделена площадь под строительство гарнизона сил
НОАК, который имел номинальные функции вплоть до 2020 года, а также над Гонконгом, на равне с гонконгским, взвился флаг КНР. В китайских названиях
Гонконга появилось – «Гонконг (Китай)».
Сразу же после прихода к власти Си Цзиньпина в 2012-2013 годах начались события, которые можно охарактеризовать как установление фактического
суверенитета КНР над Гонконгом (а также над бывшей португальской колонией Макао). Характер действий властей Китая можно охарактеризовать как реакцию
на мощное антикитайское студенческое движение, возникшее при попустительстве властей Гонконга, которое также характеризовалось мощной подрывной
деятельностью на территории соседней провинции Гуандун – локомотива экономического организма Китая. Гонконг фактически стал местом оседания всех
оппозиционых Си Цзиньпину деятелей и незаживающей раной КНР, которая серьезно вредила его международному статусу. Революция зонтиков,
организованная студентами крупнейших университетов Китая, заставила власти КНР действовать более решительно: пришедшая к власти в Гонконге Кэрри Лам
(2017) – одна из наиболее лояльных материковому Китаю фигура – не стала оказывать сопротивления властей Гонконга в отношении законодательной
инициативы КНР о Законе о государственной безопасности Гонконга КНР (2020), в котором власти КНР включали в юрисдикцию собственных
правоохранительных органов территорию Гонконга. Итогом принятия этого закона стало массовое участие сил Вооруженной народной полиции КНР в
поддержке безопасности в Гонконге, что практически моментально свело студенческие акции протеста к нулю. Вторым актом установления суверенитета КНР
над Гонконгом стало принятие Закона о квалификации депутатов законодательного совета Гонокнга, принятый в ноябре 2020 года, в результате чего
Квалификационная комиссия ВСНП КНР, которую возглавляет земляк Си Цзиньпина Ци Юй, может отстранять депутатов ЗС Гонконга в случае нарушения ими
в том числе Закона о государственной безопасности Гонконга.
Указанные события можно расценивать как действия суверенной армейской группы по возвращению территорий КНР, и как первый пробный акт таких действий
и в отношении будущего решения тайваньского вопроса.
Гонконгский вопрос находится в личном ведении Си Цзиньпина и Ли Чжаньшу, который курирует его в качестве председателя ВСНП, а также секретаря
парткома МИД КНР Ци Юй, технически вопрос решается представителями Чжэцзянской группы – Кэрри Лам и Ся Баолуном, которые традиционно, как и в
Хубэй и Шанхае, активно блокируют и остраняют представителей Комсомола. Один из самых негативных последствий реального возвращения Гонконга в состав
КНР является резкое падение товароборота острова и материка и резкое снижение функции Гонконга как международных ворот КНР, что не может не играть на
пользу конкурентной Южному Китаю провинции Чжэцзян – части большого Шанхайского макрорегиона.
В 2020 году гонконгский вопрос можно считать успешно решенным: фактически возвращение Гонконга имеет те же последствия и результаты для Китая, что и
Крымские события 2014 года для России. Китайская военная элита получила первую мощную победу, а гигантский всекитайский офшор, который был место
прибежища значительной части капиталов прежней элиты Китая, больше не может играть такую роль уверенно, что предполагает и рост влияния иных
банковских элит в Китае: в том числе и во многом — Шаньдунской.
[1] Пример «провинция Гуандун» на реформированной, упрощенной письменности КНР — 广东省 , вариант в полной, традиционной письменности 廣東省.
[2] 林郑月娥,уроженка провинции Чжэцзян, с мужем, математиком по профессии, познакомилась во время обучения в Великобритании. Карьеру начала в
строительных органах власти Гонконга. Канцелярию по делам Гонконга Госсовета КНР возглавляет также уроженец провинции Чжэцзян – Ся Баолун.
roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Парламент военных и мусульман: главные отличительные черты основного состава ВСНП КНР и его сословный принцип
(без изменений) Парламент военных и мусульман: главные отличительные черты основного состава ВСНП КНР и его сословный принцип
Изучение распределения основного состава ВСНП 13-го созыва по провинциям в разрезе соотношения числа делегатов и населения провинции, а также
соотношения числа национальных меньшинств к числу делегатов ВСНП от национальных меньшинств и их распределения в делегациях различных регионов
живописует весьма интересную картину парламентской власти в КНР, которая не в полной мере отражает сам принцип электоральной системы,
подразумевающий прямое соотношение объема власти к объему голосующего электорального населения, учитывая относительно однородный возрастной состав
электората в возрасте от 18 лет, и отражает сословный принцип голосования в Китае.
Армия — особая каста
Крупнейшей группой представителей в ВСНП являются делегаты от Народно-освободительной армии Китая, электоральный процесс для которой регулируется
особым законом.
По официальном данным, численный состав НОАК — 2 035 000 человек, количество избранных делегатов в 13-й состав ВСНП (2018–2023) — 269 человек при
общем количестве в 2980 представителей, или 0,19% избирателей контролируют 9,02% состава парламента. Таким образом, один голос военнослужащего НОАК
де-факто приравнен к 45 голосам остального населения страны, что больше напоминает сословную систему военизированных государств.
Армия формирует основную силу в современной парламентской системе страны, а историческая борьба за власть между парламентом и Компартией,
отраженная в смене Конституции, отражает де-факто борьбу между Армией и Компартией, третьей силой в которой бывают различные иные ведомственные,
этнические и другие крупные группы.
При Си Цзиньпине роль Армии в защите Конституции была отражена даже ритуально: при голосовании за Конституцию в ВСНП вокруг трибуны стояли
военнослужащие всех родов войск НОАК.
Вопросы о сокращении Армии, передаче контроля над Вооруженной народной полицией под прямой контроль председателя КНР, которая произошла в конце
2017 г., имеют парламентскую, политическую и электоральную подоплеку. Такую же формальную бюрократическую подоплеку в отношении расширения
фактических полномочий Армии будет иметь и потенциальный вооруженный конфликт, как локального (освобождение Тайваня), так и тем более глобального
характера — третья мировая война, так как приведет к численному увеличению самой армии, ее роли и, как следствие, росту представителей НОАК в
парламенте, доведя их число до трети голосующих, способных заблокировать любое решение парламента.
Пиковые объемы представительства кадров НОАК в парламенте пришлись на 4-й созыв ВСНП (1964–1965, формально 1964–1975), когда Армия заняла 19% всех
мест в ВСНП, увеличив свою долю с 4% во время 3-го созыва ВСНП, и противопоставила себя Компартии через парламент, после чего начались события,
известные как Культурная революция — а фактически малая гражданская война. Последние несколько созывов присутствие НОАК в парламенте держится на
уровне 9%.
В составе делегации НОАК 34 женщины, из которых неханьской национальности — шесть представителей. Всего представителей национальных меньшинств, в
том числе не представленных более ни в какой группе — наси и сибо, в составе группы НОАК — 21.
Парламент китайских женщин-мусульман
При анализе этнического состава делегатов бросается в глаза диспропорция между количеством дунган (китайские мусульмане хуэй) — представителей ВСНП и
их общим количеством в составе населении Китая: на 10-миллионный этнос приходится 63 представителя ВСНП, тогда как по средней пропорции «2980
кандидатов на 1097 тыс. избирателей» число кандидатов от китайских мусульман должно составлять около 27, сейчас оно завышено в два раза.
Диспропорция бросается в глаза при сравнении с самым многочисленным национальным меньшинством — чжуанами (около 18 млн. человек), число которых
абсолютно точно соответствует пропорции 370 тыс. избирателей на одно место в ВСНП, и число их представителей составляет — 48. Аналогичная пропорция
работает и в отношении мусульман-уйгуров: при их численном составе около 10 млн. человек они занимают 25 мест в парламенте.
Таким образом, принцип распределения мандатов в отношении малых народов срабатывает в китайской парламентской практике весьма выборочно. Такое же
завышение работает и в отношении маньчжуров: при их числе 10 млн. человек они занимают 44 места, что, однако, не идет ни в какое сравнение с
мусульманами-хуэй.
Второй важной особенностью в отношении мусульман-хуэй является их присутствие в составе делегатов от 20 из 34 субъектов КНР — такой сети не имеет ни
одно национальное меньшинство в Китае: чжуаны, например, входят лишь в три провинциальные группы, уйгуры — в одну и в группу НОАК, мяо — в три.
Маньчжуры занимают по такой сети второе место после мусульман-хуэй.
Важно отметить, в каких группах нет мусульман-хуэй. Во-первых, в группах с доминированием маньчжур — что обращает внимание на взаимоисключащий
характер присутствия той или иной национальной группы в коренных китайских провинциальных группах парламента и использование разными политическими
группами маньчжуров и хуэй в вопросах национальной политики и на вовлеченность национальных меньшинств в разные вопросы внутренней политики самих
китайцев-хань; мусульман-хуэй нет в делегациях ВСНП от Внутренней Монголии и провинции Цзилинь. Во-вторых, мусульман-хуэй нет в «политике» Большого
Сычуаньского региона: Сычуань, Тибете, Гуйчжоу, где доминируют мяо и чжуаны. В-третьих, мусульманских элементов нет в мощнейших приморских
экономиках — ни в делегации провинции Чжэцзян, ни в делегации Гуандуна, что выявляет их явную оппозицию на строительство сухопутного коридора в
Евразии, что, однако, явно и по целому ряду других признаков, хотя видный представитель Чжэцзяна Джек Ма (Ма Юнь, 马云), основатель интернет-гиганта
«Алибаба», имеет мусульманские корни и носит типичную для китайских мусульман фамилию «Ма» (马), что значит «Лошадь». В-четвертых, мусульман нет в
родной провинции Мао Цзэдуна — Хунань, которая формирует собственную субэтническую политическую группу. В-пятых, мусульман нет числе делегатов от
Гонконга, Макао и Тайваня.
Третьей важной особенностью широкого представительства китайских мусульман-хуэй в ВСНП является их максимально феминизированный состав: 28 женщин
из 63 мусульман-хуэй – представителей ВСНП. У тех же уйгуров в ВСНП всего лишь две представительницы прекрасного пола, что выделяет их из общей
гендерной пропорции в китайском парламенте, где на женщин приходится 25% общего состава, и подчеркивает их приверженность общему для мусульманского
мира стандарту политической деятельности.
Любопытно, что в Шаньдуне, который в последние несколько лет явно заявил о своем намерении доминирования на китайском пространстве, в группе делегатов
мусульман-хуэй больше, чем в самом Нинся-Хуэйском автономном районе: их число составляет десять, притом что от традиционных населенных хуэй территорий
Шаньдун находится весьма далеко. «Шаньдунская группа» активно пытается овладеть мусульманской темой и инкорпорировать свой шаньдунский
мусульманский элемент в общекитайскую мусульманскую повестку для контроля над глобальной политикой КНР.
У такой беспрецедентной феминизации ислама в среде мусульман-хуэй существует глубокая геополитическая и внутриполитическая подоплека, которая
вскрывает общую стратегию КНР по отношению к ключевому направлению своей геополитики в Средней Азии, Арабском мире и мусульманской Африке, —
феминизация ислама, которая, однако, не является новшеством, а носит характер ответной меры на аналогичные активные действия США. Этому стоит уделить
отдельное внимание.
[1] За число избирателей принята величина в 1097 млн. человек, что соответствует 80% населения Китая в возрасте от 18 лет и старше. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Ислам с женским лицом: как в Китае реформируется еще одна мировая религия
(без изменений) Ислам с женским лицом: как в Китае реформируется еще одна мировая религия
К 2030 г. Китай станет страной с самым большим христианским населением, однако работа с религиями в Китае идет по всем фронтам, не исключением
является и во многом «непримиримый» ислам. Китайцы нашли к нему свой, особый подход.
Китай стал первой страной в мире, где в мечетях служат женщины-имамы. Этой традиции уже около ста лет, и власти страны делают все возможное, чтобы
реформировать ислам в стране и дальше. Так, женщинам-имамам выплачивают зарплату за счет государства, а реформистский ислам проникает в китайские
общины в других странах.
Считается, что мусульмане живут в Китае с VIII в. В Средневековье мусульманские чиновники занимали высшие посты в государстве и императоры
использовали их в системе «сдержек и противовесов» — чтобы не «зарывались» местные чиновники-конфуцианцы. Именно тогда ислам стал частью
управленческой системы Китая и во многом потерял классические черты, бытовавшие в остальном мусульманском мире.
Уже в XVII в. в Китае при мечетях были открыты школы для девочек, а со свержением Манчжурской династии и приходом к власти гражданских правителей (то
есть после 1912 г.) мусульманство стало цивилизоваться усиленными темпами — главным мотивом властей было создание провластного образованного
меньшинства, на которое они могли положиться при реформах в стране. Именно тогда, сто лет назад, в среде китайских мусульман появились женщины-имамы.
Этим шагом в том числе власти пытались снизить градус шовинизма в исламе и показать, что они рассматривают ислам скорее как этическое, а не религиозное
течение.
Значительная часть из 3,6 тыс. мечетей мусульман-хуэй управляется женщинами-имамами. Только один пример: в городе Кайфэн (провинция Хэнань) 16
мечетей, и лишь пять из них являются «чисто мужскими». До недавних пор были женские и мужские мечети (первые выкрашены в розовый цвет). Однако за
последние пять-шесть лет среди хуэй появились и «смешанные» мечети, где проповеди мужчинам читают женщины. Женщины в таких мечетях никак не
отделены от мужчин (в традиционных мечетях они сидят за перегородками или в отдельном помещении). Единственное пока «теологическое» ограничение для
женщин-имамов — они не могут совершать похоронный обряд.
Но и над этой «проблемой» работают китайские мусульмане-теологи, чья работа оплачивается за государственный счет. Они выискивают в Коране и работах
теологов «лазейки», с помощью которых оправдывают те или иные реформы в исламе. В частности, возможность женщинам служить в мечетях основывалась на
работах средневекового теолога Мухаммада ибн Джарира аль-Тараби.
Всего в Центральном и Восточном Китае насчитывается около 80 женщин-имамов, а также около 6тыс. так называемых ню ахун — женщин – служителей более
низкого ранга (как правило, они управляют небольшими мечетями в сельской местности). Всего в регионе насчитывается 8 тыс. имамов.
После 1979 г., «открытия Китая миру», эти реформы продолжились. Первоначально женщины-имамы были только в среде хуэй (относится к одной из 56
официальных национальностей в Китае) — мусульманской общности, проживающей в восточных и центральных областях страны. Но сегодня реформы ислама
начинаются и в среде более ортодоксальных уйгуров, живущих на западе Китая в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР). Недавнее восстание в СУАР, в
ходе которого погибли несколько сотен уйгуров, было вызвано в том числе и этими реформами.
Отметим, что в китайской иероглифической транскрипции слово «Аллах» записывается двумя иероглифами «Ань-ла» (安拉) — первый из которых значит
«спокойствие», «умиротворение» и является изображением женщины (女) под крышей (宀). Необходимо отметить, что женщины в среднеазиатском обществе, в
том числе и уйгурском, и хуэйском, нередко выступают на традиционно «мужских» позициях, доказательство тому — большой авторитет Рабия Кадыр, одной из
уйгурских диссиденток, проживающей ныне в США — лидера мирового уйгурского движения.
Изучая этнический вопрос, нельзя забывать, что и представители условной русской национальности, как правило это уроженки Синьцзян-Уйгурского
автономного района, занимают одно место в ВСНП. Одно место от Синьцзяна также отведено татарам и два места — таджикам.
[1] «Южный Китай». roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Руководство Посткома ВСНП 13-го созыва
(без изменений) Руководство Посткома ВСНП 13-го созыва
Возглавляет парламент и его высший руководящий орган ближайший соратник Си Цзиньпина Ли Чжаньшу, уроженец провинции Хэбэй, биографии которого
посвящена отдельная глава.
Журналист Ван Чэнь (王晨)
Роль первого заместителя Ли Чжаньшу принадлежит профессиональному журналисту Ван Чэню, трудовой путь которого начался с «родовой вотчины» Си
Цзиньпина провинции Шэньси. Ван Чэнь занимал пост главного редактора партийной газеты «Гуанмин Жибао» (光明日报), главного редактора основного СМИ
Госсовета КНР «Жэньминь Жибао» — во время, когда на должности комсомольского генсека был Ху Цзиньтао (2001–2008). При этом Ван Чэнь пережил в 2000–
2001 гг. короткий и стремительный взлет — с поста редактора «Гуанмин Жибао» до заместителя начальника Отдела пропаганды ЦК Компартии Китая, который,
однако, в период трансфера власти от «шанхайца» Цзян Цзэминя к «комсомольцу» Ху Цзиньтао не привел к закреплению Ван Чэня в высших эшелонах власти.
Тем не менее во время второго срока Ху Цзиньтао (2008–2013) Ван Чэнь достигает прежней высоты и занимает позицию заместителя начальника Отдела
пропаганды ЦК вновь. После прихода к власти Си Цзиньпина журналист уходит на должность заместителя главы Посткома ВСНП и на сегодняшний момент
занимает ее последний, второй, раз, однако в 2017 г. вошел в основной состав Политбюро ЦК Компартии Китая. Нахождение в ПК ВСНП в качестве заместителя
Ли Чжаньшу человека Ху Цзиньтао страхует комсомольскую верхушку прошлого состава руководства от неожиданных поворотов политики армейской группы
Си.
Прокурор Цао Цзяньмин ()
Второй заместитель Ли Чжаньшу — Цао Цзяньмин, бывший генеральный прокурор, представитель «комбайна» «шанхайской» и «комсомольской» группы.
Возглавлял городскую пищевую компанию Шанхая, отдел здравоохранения, был преподавателем вуза, где руководил комсомольской ячейкой с 1999 г. В годы
подготовки перехода власти от Шанхая к Комсомолу совершает резкий взлет вверх на позицию заместителя генерального прокурора Верховной народной
прокуратуры КНР. Желтая пресса КНР характеризует уход Цао в парламент как «почетную пенсию», тем не менее «шанхаец» является высшим представителем
ушедшей на покой группы в ВСНП.
Министр транспорта Чжан Чуньсянь (张春贤)
Второй «шанхаец» в ВСНП — третий заместитель ПК ВСНП Чжан Чуньсянь, бывший министр ключевого для «шанхайской группы» Министерства транспорта,
уроженец провинции Хэнань; входил в руководство провинции Юньнань, возглавлял провинцию Хунань и окончил свою блистательную карьеру в исполнительной
власти в должности секретаря райкома ключевого для проекта Шелкового пути Синьцзяна в период борьбы Си Цзиньпина за высший пост в Компартии Китая
(2011–2012). «Шанхаец» Чжан также через свою супругу — известную телеведущую связан со СМИ. Злые языки приписали ему связь с публикацией анонимного
обращения членов Компартии с просьбой отставки Си Цзиньпина в одном из заштатных интернет-изданий Синьцзяна. «Шанхаец» Чжан известен в Китае как
самый первый в стране высокопоставленный интернет-блогер.
Комсомолка Шэнь Юэюэ ()
Четвертый заместитель ПК ВСНП — Шэнь Юэюэ, единственная женщина. Как и многие в китайской власти представительницы прекрасного пола, уроженка
провинции Чжэцзян, приморская культура которой пестует архетип женского лидерства. Шэнь Юэюэ родилась в крупнейшем порте континентального Китая
Нинбо. Занимает пост заместителя председателя ПК ВСНП второй раз (2013–2018, 2018–2023); также выходец из Комсомола — в прошлом секретарь обкома
Комсомола Чжэцзяна, заместитель секретаря обкома партии Чжэцзяна, заместитель секретаря обкома Аньхоя — ключевой для Ху Цзиньтао региональной
вотчины Комсомола в его бытность генсеком. После прихода Си Цзиньпина к власти Шэнь Юэюэ с позиции заместителя начальника орготдела Компартии
перемещается на нынешнюю должность. Куда пойдет еще молодой политик (р. 1957) после окончания второго и последнего срока в ВСНП, остается вопросом.
Шэнь Юэюэ совмещает работу в парламенте с должностью главы Всекитайской федерации женщин. Возможно, яркий представитель «чжэцзянской» и
«комсомольской» группы останется во главе федерации женщин, однако при условии прорыва «чжэцзянской группы» к ведущим позициям в китайской власти у
Шэнь Юэюэ сохраняется возможность максимального развития карьеры в условиях быстрой феминизации китайской власти — от позиции вице-премьера до
более высоких постов.
Цзи Бинсюань ()
Пятый зам Ли Чжаньшу также принадлежит к «комсомольской группировке». Цзи Бинсюань из руководства обкомом Комсомола крупнейшей провинции
китайского «нечерноземья» Хэнань уходит в руководство китайским телевидением и далее Отделом пропаганды ЦК Компартии Китая. Это еще один
«комсомолец», который заканчивает свой второй срок в парламенте и освободит этот пост в 2023 г.
Уйгур Аркен Имирбаки (艾力更·依明巴海)
Представительство национальных меньшинств в парламенте Китая — вопрос особый. Официально здесь числится 56 национальных меньшинств, включая
русских, однако не все они удостоились пребывания в высших эшелонах Народной Республики. Во всяком случае — пока. Тем не менее, учитывая самые крупные
национальные меньшинства Китая, ситуация не выглядит столь однозначной. Крупнейшее нацменьшинство Китая — чжуаны, число которых превышает уйгуров
примерно в два раза, вообще не представлены в руководстве страны, в том числе и в составе руководства ПК ВСНП. Чжуаны, как и хакка, которые бросили вызов
северокитайской геополитической парадигме развития Китая во время существования южнокитайского христианского Небесного государства Великого
равенства (окрещенного Тайпинским восстанием, которое началось как раз на территории современного Гуанси-Чжуанского автономного района), судя по
всему, на столетия внесены в черные списки северокитайской власти, в отличие от вполне инкорпорированных в северную, условно Пекинскую модель
госразвития, тюркоязычных мусульман-уйгуров, что бы ни манифестировали лоббисты пантюркистских проектов с участием Восточного Туркестана в США и
Турции.
Уйгуры, чьи антропологические черты неотличимы от большинства западных народов, представляют в китайской власти не только идею о политическом союзе
ханьских субэтносов с иноязычными общностями, но и в перспективе союз ханьских субэтносов с белокожим населением Евразии. Этот союз, конечно, же будет
представлять китайскую конструкцию, которая подразумевает иерархию в семейных отношениях согласно пословице 四海之内皆兄弟, которую обычно китаеведы
переводят как «В пределах четырех морей — все братья», более точный перевод: «В пределах четырех морей — все старшие и младшие братья». Несомненно, что
в реализации танской модели Шелкового пути уйгуры превратятся в ключевой интегрирующий Китай и Европу элемент, последствия чего будут иметь для Китая
обоюдоострый характер — достаточно вспомнить, как войска уйгура Ань Лушаня совершили военный переворот в столице Танской династии Сиань.
Ведущую позицию в китайских органах власти в качестве единственного уйгура занимает Аркен Имирбаки. Всю жизнь, проработавший в родном Синьцзяне,
Аркен Иминбаки лишь однажды покидал свою малую родину — когда находился на учебе в университете в Сиане, центре «вотчины» Си Цзиньпина, провинции
Шэньси.
Комсомолец Ван Дунмин () — ключевая фигура премьера Ли Кэцяна
Седьмым заместителем председателя ПК ВСНП является выходец из политической базы нынешнего комсомольского премьера Госсовета КНР Ли Кэцяна —
провинции Ляонин, которой он руководил перед занятием высших постов — Ван Дунмин (1956), который попал в центральные органы власти с позиции
комсомольского секретаря горкома Цзиньчжоу — сегодня и в будущем крупнейшего центра нефтепереработки Китая с арабскими инвестициями. Ван Дунмин
оставался для Ли Кэцяна ключевым членом команды: именно он возглавил важнейшее с точки зрения форматирования органов власти ведомство —
Центральный Комитет поштатного состава ведомств (2007–2012), а уже после прихода Ли Кэцяна к власти, занимая пост премьера Госсовета, стал секретарем
обкома центра Юго-Западного Китая — провинции Сычуань (2012–2018). В 2018 г. Ван Думин избирается в качестве заместителя председателя ПК ВСНП на
первый срок, без сомнения, он сохранит свой пост и в 2023–2027 гг. и станет одной из ключевых фигур Комсомола (а также провинции Ляонин) и ушедшего на
пенсию премьера Ли Кэцяна. Сегодня Ван Дунмин сочетает с должностью зампреда ПК ВСНП должность главы Всекитайской федерации профсоюзов.
Тибетец Падма Чулин ()
Вторым представителем национальных меньшинств в руководстве ПК ВСНП является тибетец Падма Чулин (Padma Choling), так же как и уйгур Имирбаки, он
всю жизнь провел в родном регионе. Особой чертой биографии парламентария являются годы службы в Народно-освободительной армии Китая.
Глава Ревкома Национальной партииВань Э-сян (万鄂湘)
Представителем малых партий в ПК ВСНП является член «хубэйской этнической группировки» Вань Э-сян, даже в имени которого закреплена причастность к
провинции Хубэй («э» — 鄂) и Хунань («сян» — 湘). Преподаватель Уханьского университета (провинция Хубэй) стремительно сделал карьеру: сначала попал на
пост заместителя Верховного народного судьи КНР и занимал эту должность с 2000 по 2013 г. — на протяжении всего срока правления комсомольского генсека
Ху Цзиньтао, возглавлял Революционный комитет Национальной партии — верифицированного на материке ушедшего на Тайвань Гоминьдана — в 2012 г. и этим
путем стал еще одним заместителем председателя ПК ВСНП. Любопытно, что на должность нового верховного судьи в 2013 году пришел также выходец из Хубэй
– Чжоу Цян. Вань Э-сян, возможно, одна из ведущих и наиболее авторитетных фигур Хубэйской группы.
Шанхаец Чэнь Чжу (陈竺)
Шанхаец Чэнь Чжу является Восьмым зампредом ПК ВСНП. Уроженец Шанхая корнями из Южной Цзянсу, как и вся группа генсека Цзян Цзэминя, однако
представляет Рабоче-крестьянскую партию Китая и его научные круги. Медик Чэнь, занимающий пост зампреда ПК ВСНП во второй раз, совмещает свой пост с
постом главы Китайской академии медицинских наук, а также имеет в своем послужном списке руководство китайским Красным Крестом. Добавим, что
контроль над этой организацией «шанхайцы» удерживают весьма крепко — одним из видных руководителей Красного Креста был бывший заместитель
председателя КНР «шанхаец» Ли Юаньчао (李源潮).
«Чжэцзянец» Дин Чжули (丁仲礼)
Председатель Демократического союза Китая (еще одна малая партия Китая) Дин Чжули — представитель Чжэцзяна в высших эшелонах власти. Академик Дин
(1957) — один из ведущих руководителей китайской геологической науки, которая играет столь важную роль в развитии не только Китая, но и является
инструментом его внешней политики, в ПК ВСНП лишь первый срок. Не вызывает сомнения, что «чжэцзянец» останется здесь на второй срок.
Единственный «шаньдунец» Хао Минцзинь, «чжэцзянец» Ча Дафэн и ученый У Вэйхуа
Вопреки громадному представительству «шаньдунцев» в самом ВСНП (только официальных выдвиженцев Шаньдуна в парламенте Китая 175, они уступают
только представительству НОАК), в руководстве ПК ВСНП всего один «шаньдунец» — Хао Минцзинь (), который с 2004 г. возглавляет Общество
демократического строительства. Хао, плоть от плоти «шаньдунец», выстраивал сугубо академическую карьеру, в одночасье сменив ее на пост заместителя
главы Народного суда провинции Шаньдун и заместителя министра контроля КНР с 2007 г. (структура дублировала функцию партконтроля, курировавшего
чистки ЦКК на уровне органов исполнительной власти и была упразднена в связи с появлением Госкомитета контроля в 2018 г.).
Третьим «чжэцзянцем» в руководстве парламента является молодой политик Ча Дафэн (р. 1960), корнями из портового города Нинбо, так же как и Шэнь Юэюэ.
Ча Дафэн — председатель Общества развития демократии в Китае.
Четырнадцатым заместителем Ли Чжаньшу является У Вэйхуа, также представляющий «Ученое общество Третьего сентября». Главой малой партии физик У
Вэйхуа стал всего за три месяца до выборов в ВСНП. Академик У Вэйхуа — уроженец провинции Шаньси.
«Важно, кто считает»: У Чжэнь-у (吴震武)
Замыкает список руководящего состава ПК ВСНП секретарь организации или глава ее аппарата У Чжэнь-у (р. 1955), как и Ли Чжаньшу, уроженец провинции
Хэбэй.
У Чжэнь-у, окончив Нанькайский университет в Тяньцзине, связал всю свою жизнь с журналистикой — сначала был корреспондентом в «Жэньминь Жибао», а к
2006 г. стал главой партийной организации печатного органа Госсовета. С этой должности У переходит в горком Шанхая, где с 2009 по 2013 г. руководит
работой городской пропаганды. В 2013 г. У возвращается в родную «Народную газету», но уже в качестве главного редактора, а в 2014 г. становится директором
издания.
С приходом в ВСНП хэбэйца Ли Чжаньшу во главе секретариата Всекитайского собрания становится его земляк У Чжэнь-у. Нет сомнений, что он сохранит этот
пост рядом со своим земляком и боссом вплоть до 2028 г.
Анализ состава заместителей ПК ВСНП делает достаточно очевидными следующие выводы.
1. Состав руководства ПК ВСНП, в который входит председатель, 13 заместителей и один секретарь, группируется вокруг представителей «шанхайской» и
«комсомольской» групп, которые при этом не имеют возможности быть переизбранными на следующий срок в 2023–2028 гг.
2. Группу Си Цзиньпина в руководстве парламента формируют Ли Чжаньшу и глава аппарата У Чжэнь-у, которые при этом играют роль самостоятельной
«хэбэйской группы». К группе Си можно условно причислить национальные элементы Синьцзяна и Тибета. Группа сторонников Си Цзиньпина имеет
контролирующее значение, но отнюдь не подавляющее влияние. Эта ситуация обрекает группу Си на дальнейшее расширение своего присутствия в ПК ВСНП
следующего созыва парламента (2023–2028).
3. Три крупнейшие группировки формируют в составе замов «чжэцзянцы» (три зама) при сравнительно малочисленном представительстве выдвиженцев из
провинции в основном составе ВСНП, «шанхайцы» (три зама) и близкие к «шанхайской группе» лидеры, а также Комсомол, с которым тесно связаны четыре из
14 заместителей и косвенно один заместитель председателя ПК ВСНП.
4. Самая многочисленная группа в основном составе ВСНП — делегаты от Шаньдуна имеют всего одного представителя в руководстве ПК ВСНП, что связано с
глубоким конфликтом «хэбэйской группы» Ли Чжаньшу с «шаньдунской группой» Ван Цишаня. Ли Чжаньшу и далее продолжит политику недопущения в ВСНП
«шаньдунской группы», что чревато срывом стратегических законодательных инициатив Шаньдуна на общекитайском уровне. Это поставит в зависимость
амбициозную «шаньдунскую группу» от решений Си Цзиньпина, транслируемых для Ли Чжаньшу, либо заставит «шаньдунскую группу» раскачивать ситуацию в
стране с целью минимизировать роль ВСНП по примеру событий Культурной революции в 2020–2028 гг. Этот признак является отнюдь не единственным в
политической системе Китая, который бы дополнял аналогию ситуации начала 1960-х гг. Ввод новых заместителей в состав ПК ВСНП в 2023 г. явственно
отразит траекторию, по которой будет развиваться Китай, — устойчивое развитие или нарастание противоречий.
5. Социальный портрет ПК ВСНП не соответствует портрету китайского общества — руководство парламента состоит из журналистов, ученых и партийных
руководителей.
6. Большинство ведущих политических групп Китая, интегрированных с Западом, создали в составе ПК ВСНП «подушку безопасности» из формально
политически нейтральных лидеров демократической направленности — «шанхайская», «комсомольская» и «шаньдунская» группы. Три эти группы,
ориентированные на конвергенцию с Западом, под тем или иным видом не исключают альтернативного способа существования политической системы и
возможной аннигиляции Компартии Китая.
7. В руководстве ПК ВСНП вообще не представлены выходцы из крупнейшей южной провинции Гуандун, провинции Фуцзянь и Гуанси-Чжуанского автономного
района Южного Китая, нет среди руководства ПК ВСНП также представителей хакка.
8. При десяти профильных комитетах ВСНП число заместителей председателя ПК ВСНП в количестве 14 человек носит явно избыточный характер, фиксируя
для отдельных заместителей председателей ПК ВСНП формальный с точки зрения технической законодательной работы характер их присутствия в руководстве
парламента, что делает их фактически явными лоббистами своих политических групп на высоком государственном посту.
[1]
[2]
[3] 中央机构编制委员会.
[4] В российском китаеведении — Гоминьдан. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Ведущая роль Постоянного комитета ВСНП
(без изменений) Ведущая роль Постоянного комитета ВСНП
Исполнительный орган ВСНП — Постоянный комитет, который избирается ВСНП, также имеет право выпускать подзаконные акты, принятые общим собранием
ВСНП.
ПК ВСНП также корректирует план экономического и социального развития страны, вносит правки в бюджет страны.
В функции Посткома ВСНП входит присвоение высших воинских званий, дипломатических рангов, утверждение прокуроров, судей, заместителей председателей
Госкомитета контроля, а также заключение и расторжение международных договоров,
Принцип сменяемости власти в самом ВСНП также закреплен законодательно: председатель Постоянного комитета ВСНП и его заместители не могут занимать
эти позиции свыше двух сроков подряд.
В формировании исполнительного органа ВСНП — Постоянного комитета конституционно закреплено обязательное соблюдение принципа присутствия
национальных меньшинств в данном органе власти.
Регулирование указанной деятельности по отраслям происходит через Комитеты ВСНП, которые формируются на общем ежегодном собрании ВСНП и
управляются ПК ВСНП. В случае необходимости ВСНП и ПК ВСНП могут учредить Комитет по расследованию (调查委员会), по результатам расследования
которого ВСНП может принять соответствующие решения. Полномочия данного Комитета весьма широки — в ходе его деятельности все имеющие отношение к
вопросу госструктуры и иные организации обязаны предоставлять ему материалы. Хотя направленность расследований данного Комитета не прописана в
Конституции, однако очевидно, что речь идет об особых случаях, касающихся высших политических лиц, включая Председателя КНР и иных крупных
политических вопросов, которые парламент может решить законным путем.
В отношении членов ВСНП не может быть применена мера ареста или уголовное преследование без санкции Президиума ВСНП. Заявления и голосование
членов ВСНП не подвергаются законному преследованию. Членам ВСНП, большая часть которых являются высшими партийными руководителями, не
занимающими должностей в органах исполнительной власти, но де-факто осуществляющими надзор за данными органами власти, в Конституции прописывается
лишь требование уважения к Основному закону и тем органам власти и иным организациям, к которым «они имеют отношение». Расследование в отношении
члена ВСНП может начаться в случае денонсации его прав, которое происходит по представлению избравшего его учреждения.
Важно добавить коренное отличие ВСНП от других парламентов: ВСНП самостоятельно регулирует контроль за соблюдением Конституции, забрав это право у
Верховного народного суда, — таким образом, такого органа, как Конституционный суд, в Китае не существует, а его функции выполняет Комитет по
юридическим вопросам и Конституции.
Выборы в ВСНП происходят на основании закона «О выборах в ВСНП и СНП всех местных уровней» от 1982 г. с поправками от 1986, 1995, 2014, 2010, 2015 гг.
Многоступенчатые выборы проходят всеобщим голосованием. Военнослужащие НОАК голосуют согласно собственному закону.
Число кандидатов в местные СНП и ВСНП превышает число мест на 20–50%. Эта разница сокращается от низового выборного уровня — на уровне деревни, когда
число кандидатов неограниченно, до небольшой разницы между числом мест в СНП и числом кандидатов в СНП. ВСНП 13-го созыва (2018–2023)
Прежде чем приступить к описанию нынешнего состава высшего органа власти в Китае — однопалатного парламента Всекитайского собрания народных
представителей (крупнейшее по числу представителей подобное образование в мире), следует с самого начала опровергнуть раздутый западной прессой
идеологический штамп о «коммунистической тоталитарной диктатуре», якобы существующей в Китайской Народной Республике. Избранный в 13-й раз в марте
2018 г. ВСНП состоит из 2980 членов, 2119 (или 71,1%) являются членами Компартии Китая, тогда как остальные — 861 представитель, или около 30%, —
представители иных партий и движений Китая, из которых число независимых, не принадлежащих к какой-либо партии народных представителей составляет
471 человек, или 15,8%. Трудно представить себе тоталитарную диктатуру, где треть парламента не относится к «правящей партии».
Отдельным вопросом является изучение степени контроля Компартии Китая над руководящими органами китайского парламента. В период общего ежегодного
собрания ВСНП таким временным высшим органом власти является Президиум, в течение всего остального времени — Постоянный комитет ВСНП.
Число постоянных представителей ВСНП составляет 175 человек, что в разы меньше, чем число парламентариев в России или в США. Здесь картина контроля
Компартии Китая еще более точная с точки зрения развенчания идеологического слогана о «красном тоталитаризме в Китае».
Членство в Компартии имеют 120 из 175 постоянных представителей, или 68%; на долю беспартийных, однако, приходится лишь 11 мест, или пропорционально в
два раза меньше, чем в общем составе ВСНП. Все остальные места занимают представители так называемых восьми малых партий, которые объединены в
риторики КПК как партии «Единого фронта», и коммуникацией с ними, соответственно, занимается в Компартии Китая Отдел «Единого фронта»:
Демократический союз Китая (), в российской китаеведной литературе — Демократическая лига Китая, 9 мест;
Общество содействия развитию демократии Китая (), в российской китаеведной литературе — , 7 мест;
(), 7 мест;
Революционный комитет Национальной партии Китая (), в российской китаеведной литературе — , 6 мест;
Научное общество Третьего сентября (), в российской китаеведной литературе — Общество «3 сентября», 5 мест;
Партия высшей справедливости Китая (), в российской китаеведной литературе — , 3 места;
Союз демократического самоуправления Китая (), в российской китаеведной литературе — — 3 места;
Общество демократического строительства Китая (中国民主建国会), — , 3 места.
Из нынешнего состава Постоянного комитета ВСНП очевидными становятся как реальные, так и репрезентативные функции парламента: в высший орган
государственной власти КНР допущены четыре организации демократического характера, три из которых не имеют отсылок к социалистическому характеру их
природы. Вторая функциональность — выделенный статус регионов Южного Китая, где были сформированы как Партия высшей справедливости Китая, так и
органы Гоминьдана. Наличие пусть и весьма условных структур Гоминьдана, так и партий, имеющих отсылки к Тайваню, манифестирует третью важную
функцию ПК ВСНП, помимо функции реального управления, — номинальное включение Тайваня в состав единого организма китайского государства. Постулат о
единстве страны отражен как в Конституции Китая, еще республиканского периода (до 1949 г.), так и манифестируется через составы региональных групп
парламента: принцип достижения единства через манифестацию присутствия делегатов от Тайваня важен не столько как отражение стремления к
геополитической цели контроля над Тайваньским проливом, сколько как манифестация цели единства контроля над разнородной субэтнической конструкцией,
которой является Китай.
При изучении роли ВСНП важно подчеркнуть, что в период абсолютного советского контроля над КНР в 1949–1954 гг. функции временного парламента
выполнял Народный политический консультативный совет Китая, который сохранился и до сих пор и заседает наряду с ВСНП в рамках «Двух сессий».
Дуальность китайского парламента, в котором НПКСК на первый взгляд играет роль исторического рудимента, может перевернуться с ног на голову в случае
критической ситуации утраты ВСНП своей роли, тогда фактическая роль парламента может перейти к маргинальному и де-факто «альтернативному
парламенту» НПКСК, который сегодня представляет собой больше синекуру для политиков, не прошедших в первую лигу ВСНП, но сохраняющих свой
политический авторитет второго уровня, в руководстве которого и контроль над которым традиционно в последние 30 лет, еще с период Цзян Цзэминя
осуществляет Комсомол. Секретари обкомов в двойном подчинении председателю ВСНП
Секретари примерно 20 из 31 провинциальной партийной организации являются одновременно и главами местных Советов народных представителей, от
которых избираются члены в ВСНП, что закрепляет за партией «контрольный пакет» над около 20 региональными делегациями в ВСНП. Эта связь действует и в
обратном порядке: союзный Си Цзиньпину глава ВСНП Ли Чжаньшу имеет дополнительные рычаги влияния внепартийного характера на членов ВСНП —
лидеров Компартии уже в качестве глав местных СНП. По состоянию на конец 2018 г. главы парткомов провинций не занимали позицию председателя местного
Совета народных представителей только лишь в семи субъектах: в столичном Пекине, где власть рассредоточена между крупными группировками; в городе
центрального подчинения Тяньцзине, за который идет ожесточенная борьба; в Синьцзяне, где центр не хочет отдавать полноту контроля секретарю; в Гуандуне,
где контроль над местным парламентом держат шаньдунцы; в Шанхае, где все ветви власти распределены между разными людьми из «чжэцзянской группы»; в
Тибете и неспокойном лакомом куске оппозиции Чунцине, где парламент контролирует выходец из провинции Хэбэй; а также в Гонконге, Макао и Тайване.
[1]全国人民代表大会常务委员会.
[2] «Закон о выборах ВСНП и местные СНП КНР» （中华人民共和国人民代表大会和地方各级人民代表大会选举法）.
[3]
[4] roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Министр Ван И ( 王毅) и глава парткома МИДа Ци Юй ( 齐玉 )
(без изменений) Министр Ван И ( 王毅) и глава парткома МИДа Ци Юй ( 齐玉 )
Нынешний министр иностранных дел, как уже было отмечено выше, связан родственными узами с шанхайскими «комсомольцами» в руководстве МИДа.
Наиболее интересным фактом в биографии министра Ван И является его продолжительная служба в производственно-строительном корпусе Хэйлунцзяна,
расположенном на границе с СССР, в период максимального ухудшения советско-китайских отношений в 1969–1977 гг. Это является ярким сущностным фактом
в сфере определения предпочтений министра в области развития отношений с Россией.
Ван И окончил Второй Пекинский институт иностранных языков, специализировался на японском языке и в дальнейшем строил карьеру на японском
направлении. В 2004–2007 гг. был послом в Японии.
С 2013 г. Ван И — министр иностранных дел, заместитель секретаря партийной организации. В 2018 г., после укрепления позиций Си Цзиньпина, несмотря на
значимое усиление в госаппарате и получение должности члена Госсовета КНР, был удален из партийного руководства министерства. Интересно, что пост
заместителя секретаря парткома МИДа, согласно официальным источникам, остается незанятым.
Руководством партийной организации МИДа и его ячейки с 2019 г. занимается уроженец Шэньси Ци Юй (р. 1961), который сменил на этом посту бывшего посла
в США Чжан Есуя, оставившего за собой только должность главы Комитета по международным делам парламента ВСНП.
Случай с назначением Ци Юй экстраординарный в системе МИДа — чиновник никогда не принимал участия в официальной международной деятельности, что
весьма красноречиво показывает линию нового партийного руководства, подразумевающую усиление изоляционизма и напряженности в международных
контактах, а также приоритет их влияния на внутреннюю повестку в стране.
Ци Юй — выходец из родной провинции Си Цзиньпина Шэньси (р. 1961), сотрудник Орготдела обкома Шэньси, замглавы районного правительства в одном из
районов города Сиань. Сотрудник печатных органов Орготдела ЦК. В 2003–2004 гг. — замсекретаря горкома Тайюань, столицы Шаньси (не путать с Шэньси),
затем начальник сектора партийного строительства Орготдела ЦК, начальник Орготдела обкома провинции Цинхай, замначальника Орготдела ЦК (2015–2019).
Интересно, что одновременно с партийным руководством МИДом Ци Юй является членом Посткома ВСНП (парламент), а также замглавы Комиссии по проверке
соответствия квалификации членов ВСНП, членом Комитета по надзору и юстиции парламента. Это важный член «шэньсийской группы» Си Цзиньпина, сфера
ответственности которого выходит далеко за пределы контроля за кадрами внешней политики.
По логике дальнейшего продолжения работы по линии МИДа Ци Юй имеет шансы занять позицию уходящего на покой в 2022 г. шанхайца Ян Цзечи на позиции
руководителя Комитета по внешним связям ЦК, если только ответственного члена «шэньсийской группы» не перебросят на какой-либо другой, критически
важный для группы участок.
Об этом свидетельствует крутой стиль управления Ци Юй и полнота полномочий: сразу же после занятия должности Ци Юй отменил торговые переговоры с
Великобританией из-за антикитайских заявлений министра обороны Гэвина Уилльямсона и запланированного появления британского авианосца в Южно
Китайском море; эти переговоры должны были состояться между вице-премьером Ху Чуньхуа и министром финансов Филом Хэммондом.
В послужном списке Ци Юй — «отключение» торгов между Шанхайской и Лондонской биржами из-за поддержки Великобританией протестов в Гонконге в
начале 2019 г. Не без участия Ци Юй в феврале 2019 г. в Швецию была отозвана посол королевства Анна Линдштедт — после ее открытой поддержки в
отношении оппозиционных Си Цзиньпину издателей, осужденных в Китае.
Не вызывает сомнений, что новый жесткий, атакующий стиль ведения дел у китайских дипломатов, оказывающих давление на союзников США, в частности на
Австралию, по экономическим вопросам, названным врагами дипломатией «боевых волков», согласован и выработан Ци Юй.
Номинальная роль Ван И выглядит достаточно ярко — на сайте МИДа для министра выделена отдельная вкладка, а для всех остальных руководителей
дополнительная вкладка с сомнительным и нестандартным наименованием «важные чиновники», что, конечно, ярко сообщает нам и о личных особенностях
министра. В обычном порядке на сайтах ведомств руководитель и его заместители находятся на одной интернет-странице.
Судя по всему, основным кандидатом на должность министра иностранных дел после 2023 г., а может быть и раньше, является «русский» первый замминистра
иностранных дел Лэ Юйчэн (乐玉成), уроженец Цзянсу (р. 1963), сотрудник посольства в СССР (1991–1993), в России (2004–2008), миссии в ООН (1998–2001). В
2011–2013 гг. — помощник министра иностранных дел (на тот момент министром был Ян Цзечи), в 2013–2014 гг. — посол в Казахстане на момент объявления
инициативы «Один пояс — один путь», которая тогда носила название «Экономической пояс Шелкового пути». В 2014–2016 гг. — посол в Индии. С 2016 г. —
замначальника секретариата Комитета по внешним делам ЦК (возглавляет Ян Цзечи).
[1]张业遂, р. 1953, уроженец провинции Хунань. Учился в Великобритании, сотрудник посольства в Великобритании, служил в миссии при ООН, в дальнейшем —
представитель при ООН, посол в США, в 2013–2018 гг. — секретарь парткома МИД. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Боевые комсомольцы Сун Дэфу (宋德福)
(без изменений) Боевые комсомольцы Сун Дэфу (宋德福)
Сун Дэфу становится третьим за период 11-го съезда первым секретарем Комсомола — выдвиженцем Ху Яобана. Сун Дэфу же избирается и первым секретарем
Комсомола на 12-м съезде Комсомола в мае 1988 г.
Секретари Комсомола 12-го съезда стали основой для высших руководителей «комсомольской группы» в период с 2008 г.:
вице-премьер Лю Яньдун (刘延东; а 2013 по 2018) — курирует социальный блок с 2008 г., член Госсовета;
Ли Юаньчао (李源潮) — зампредседателя КНР в первый срок правления Си Цзиньпина в 2013–2018 гг., выходец из структур шанхайского комсомола;
Сунь Баошэн (张宝顺) — секретарь парткома Аньхой (2011–2015);
Ли Кэцян — премьер Госсовета КНР;
тибетец Лосан (洛桑) — секретарь обкома Цинхай;
Лю Цибао (刘奇葆) — редактор «Жэньминь Жибао», секретарь обкома комсомола родной провинции Аньхой, при Ху Цзиньтао секретарь обкома Сычуань, в 2012–
2017 гг. — член Политбюро, начальник Отдела пропаганды ЦК. С 2018 г. — зампредседателя законосовещательного органа «комсомольского парламента»
НПКСК — под руководством аньхойского комсомольца Ван Яна;
Фэн Цзюнь (冯军) — уроженец Хэйлунцзяна, начальник Отдела пропаганды Комсомола, в руководстве обкома Тибета в 1991 г., работает вместе с Ху Цзиньтао.
Умер от кровоизлияния в мозг в августе 1993 г.
Сун Дэфу, вероятно, наиболее специфичный руководитель Комсомола. Его особенность заключается в том, что он является выходцем из армейских структур,
которые покинул только по окончании событий на Тяньаньмэнь, в 1993 г. Этот факт проливает значительный свет на события на площади Тяньаньмэнь. Корнями
из Хэбэй, родился в Цзилинь, в октябре 1965 г. начал службу в НОАК. В 1972 г. стал начальником отдела по работе с молодежью Орготдела Политического
управления воздушных сил НОАК. После избрания на пост первого секретаря Комсомола совмещает должность с постом заместителя начальника
Организационного отдела (кадры) Главного политического управления НОАК. До 1993 г. носит звание генерал-майора. После 1993 г. становится самым молодым
министром Министерства кадров, с мая 1993 г. по декабрь 2000 г. — замначальника Орготдела ЦК, глава группы по переквалификации военных кадров
Госсовета КНР. В период расследования Сямэньского дела — с декабря 2000 по декабрь 2004 г. — секретарь обкома Фуцзянь, секретарь СНП Фуцзянь (до 14
января 2005 г.). Умер 13 сентября 2007 г. в возрасте 62 лет.
Назначение Сун Дэфу на пост первого секретаря Комсомола и дальнейшая карьера вызывает много вопросов: об отце Сун Дэфу нет информации, однако
существует предположение, что его отец Сун Жэньцюн — уроженец провинции Хунань, вышеупомянутый глава Северо-Восточного бюро ЦК при Мао Цзэдуне,
секретарь Аньхоя. В отличие от большинства претендентов на пост первого секретаря, Сун Дэфу обладал недостаточным образованием и, как предполагается,
был продвинут волевым решением Ху Яобана, который поставил в надвигающийся критический период борьбы за власть на выходца из НОАК, видимо
рассчитывая на способность Комсомола перехватить инициативу у проармейской группировки Дэн Сяопина. Однако решительные действия НОАК и менее
решительные действия комсомольского выходца из НОАК предопределили исход не в пользу Комсомола.
8 мая 1988 г. Комсомол утверждает первый гимн «Славься, Комсомол», (光荣啊 中国共青团), автором которого становится человек с говорящей фамилией — Ху
Хунвэй. Текст гимна имеет некоторые отсылки к фактическому гимну Китая во время Культурной революции «Алеет Восток» (东方红). Регулярный гимн КНР
имеет тесную связь с НОАК и боевыми действиями и носит название «Марш добровольческой армии» (义勇军进行; в российской традиции перевода «Марш
добровольцев»).
Позиции «либерального» генсека Компартии Чжао Цзыяна – в качестве первого заместителя председателя Центрального военного комитета Компартии, а также
специфика карьеры Сун Дэфу, биографии «боевого актива» студенческого движения на Тяньаньмэнь – придают событиям на Тяньаньмэнь окраску военного
переворота с элементами массовых акций протестов, который был остановлен Дэн Сяопином фактически на финальной стадии.
[1] 国家人事部. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Новодемократический Комсомол: Тяньаньмэнь-1989, комсомольский трансфер власти «SARS-2003» и подавленная
«Революция масок – 2020»
(без изменений) Новодемократический Комсомол: Тяньаньмэнь-1989, комсомольский трансфер власти «SARS-2003» и подавленная «Революция
масок – 2020»
Противоречивые противоэпидемиологические меры начала 2020 г., принятые региональными властями Китая, связанными с руководством китайского
Комсомола, нанесли мощный удар по экономике страны и ее социальной стабильности, а также послали недвусмысленный сигнал мировой политической элите,
подали пример региональным властям лагеря Демократической партии США. Эти события имеют глубокие корни в истории современного социалистического
движения Китая и сущностные аналогии с событиями трансфера власти от генерального секретаря Цзян Цзэминя к комсомольскому генеральному секретарю Ху
Цзиньтао в период «эпидемии» SARS в 2003–2004 гг. Корни этих политических явлений уходят в период противостояния «комсомольской группы» с военно
политической группой НОАК во время событий на площади Тяньаньмэнь в 1989 г., упоминания о которых изъяты из открытого обсуждения в связи с их
сохраняющейся политической актуальностью и сохраняющимся противостоянием основных групп китайского внутриполитического процесса.
Детальный анализ событий, произошедших в начале 2020 г. и, без всякого сомнения, бывших одним из актов в продолжающемся и нарастающем противостоянии
Комсомола, «шанхайской группы» и НОАК, имеет глубокие исторические корни в генезисе молодежного социалистического движения в Китае. Впервые это
движение активно выделилось в 1919 г. из регионального националистического молодежного движения 4 мая и получило из-за противостояния с правящими
элитами розовый цвет социал-демократии. Впоследствии невинное изучение марксизма неизбежно окрасилось в радикально красный цвет при первых же
столкновениях с полицией правящего в Китае режима Национальной партии и конгломерата военно-политических региональных хунт.
Эти же силы стали главным политическим фактором событий на Тяньаньмэнь, поставивших Китай на грань распада, главными политическими акторами в
период вспышки SARS и событий начала 2020 г.
[1] Первоначально Движение за новую культуру (新文化运动), один из основных руководителей Ху Ши. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Эпидемия SARS как способ трансфера власти
(без изменений) Эпидемия SARS как способ трансфера власти
Первым симптомом политической эпидемии, которая совпала с переходом высших государственных постов от шанхайского генерального секретаря Цзян
Цзэминя (1989-2002) к «комсомольцу» Ху Цзиньтао(2002-2012), стала фиксация первого случая странного респираторного заболевания на следующий день после
избрания Ху Цзиньтао генеральным секретарем Компартии — 14 ноября 2002 г. на 16-м съезде КПК.
Основная проблема передачи власти от Цзян Цзэминя к Ху Цзиньтао на 16-м съезде Компартии заключалась в том, что по итогам съезда Ху Цзиньтао возглавил
Компартию, однако в его руки не была передана верховная военная власть: Цзян Цзэминь оставался как на посту председателя Центрального военного комитета
ЦК, так и на посту председателя Центрального военного комитета КНР. Таким образом, в стране значительная часть военного руководства была против
возвращения полноты власти к Комсомолу, понимая его глубоко антиармейскую направленность.
Внешнеполитический фон трансфера власти усугублялся тем, что возвышение Комсомола в Компартии и государственном аппарате страны пришлось на период
правления президента-демократа У. Клинтона, срок полномочий которого завершился 20 января 2001 г. На пост президента-республиканца был избран Дж. Буш
младший. Республиканцы традиционно имели отношения с «шанхайской группой» Цзян Цзэминя, поэтому в руководстве Китая сложился баланс сил, чреватый
простым повторением сценария Тяньаньмэнь. Тем не менее начавшийся мировой кризис 2001 г. (КНР потеряла за год 18% объема внешней торговли), эпидемия
SARS, связанное с ней международное давление на руководство Китая привели к масштабной деинсталляции ряда ключевых лидеров «шанхайской группы»,
дискредитации руководства Цзян Цзэминя на мировой арене и в конечном счете — передаче верховных военных постов в руки «комсомольца» Ху Цзиньтао. Хотя
и с большой задержкой, председателем ЦВК ЦК наследник комсомольской династии Ху становится в сентябре 2004 г., председателем ЦВК КНР — в марте 2005
г. Заместителями комсомольского председателя ЦВК становятся тыловики Го Босюн и Сюй Цайхоу, уже при Си Цзиньпине они подвергаются чистке, который, к
слову, становится заместителем председателя ЦВК уже в 2010 г. — это стопроцентный маркер его будущего лидерства. Ху Цзиньтао получает формальный
полный контроль над армией лишь на пять лет.
Хронология политической эпидемии начинается в Гуандуне, который на тот момент возглавляет лояльный группе Цзян Цзэминя Ли Чанчунь (李长春) — именно
здесь фиксируется первый случай и именно на Гуандун приходится максимум случаев заболевания и смертей, в целом ничтожный для огромного населения
Китая, однако сопровождающийся колоссальным психологическим давлением со стороны органов здравоохранения, СМИ, в том числе западных. Каждый случай
громко освещается в прессе, каждого больного под не умолкающие ни днем ни ночью звуки медицинских сирен доставляют на экстренное лечение. Именно с
эпидемии SARS в Китае начинается ежегодная медиакампания по масштабному освещению каждого нового штамма респираторных заболеваний, после чего у
населения формируется устойчивое восприятие каждой новой такой медиаэпидемии как естественной части жизни. В декабре 2002 г. в руководство парткома
Гуандуна приходит бывший комсомольский руководитель Чжан Дэцзян, и «шанхайская группа» теряет контроль над важнейшим экспортным регионом страны.
20 января 2003 г. губернатором Гуандуна на весь период правления Ху Цзиньтао становится Хуан Хуахуа (黄华华), замсекретаря Комсомола Гуандуна, которого
также сменяет «комсомолец» — бывший секретарь горкома Комсомола Гуанчжоу Чжу Сяодань (朱小丹; губернатор до 2016 г.).
Именно в Гуандуне, где зафиксирована вспышка, с февраля 2003 г. (два летальных исхода и свыше 100 заразившихся на 15 млн. Гуанчжоу) начинает работать
будущий глава Комитета здравоохранения, а тогда лишь заместитель Ма Сяовэй (马晓伟), основной борец с аналогичной эпидемией в I квартале 2020 г. При этом
правительство города спустя две недели выступило со вполне рациональным заявлением, что 300 заболевших на огромное население — это весьма
незначительное количество, однако паника в городе уже была запущена. Именно тогда же представитель Китайской академии наук шанхаец Чжун Наньшань
выступил с заявлением о том, что при необходимых стандартных мерах предосторожности болезнь не представляет серьезной угрозы. С такой же повесткой
Чжун Наньшань будет выступать и в I квартале 2020 г. Ни одно мероприятие в Гуанчжоу — центре китайского экспорта и международной конгрессной
деятельности — не было отменено, в том числе футбольный матч Китай – Бразилия, собравший на стадионе Тяньхэ более 50 тыс. болельщиков, а также иные
масштабные мероприятия в городе. Такой же тактики город придерживался и в период фиксации даже случаев лихорадки Эбола в 2014 г., когда проходила
гигантская торговая Кантонская ярмарка. Власти Гуанчжоу и далее всеми своими действиями демонстрировали контроль над эпидемией. Так же мировой центр
торговли повел себя и в первые месяцы вспышки респираторного заболевания 2020 г., несмотря на тотальную панику в городе Ухань.
На новый уровень тревоги ситуацию вывели события в Пекине, сопровождавшиеся с появлением заболевания у нескольких жителей Гонконга и масштабным
международным освещением эпидемии с подключением Всемирной организации здравоохранения.
После срыва передачи полномочий Центрального военного комитета в руки Ху Цзиньтао в марте 2003 г. — на сессии ВСНП, когда стало очевидно, что военная
власть остается в руках бывшего генсека Цзян Цзэминя, — Ху Цзиньтао 17 апреля проводит экстренное заседание Постоянного комитета Политбюро. По итогам
заседания:
от руководителей регионов Китая требуют не скрывать случаи заражения (по сути, объявляют гонку за увеличение статистики), число случаев заражения в
столице официально резко возрастает с 37 до 339 (за сутки);
отстраняется шанхайский глава парткома Министерства здравоохранения, генерал-майор медицинской службы НОАК, выходец из шанхайской системы
здравоохранения Чжан Вэнькан (张文康), до Минздрава занимавший пост заместителя начальника департамента медицинской службы Управления тыла НОАК и
заявлявший о безопасности посещения Китая и проведения массовых мероприятий;
на место данных руководителей назначается по совмещению хубэйская вице-премьер У И. После завершения карьеры продолжила возглавлять Китайское
общество по борьбе со ВИЧ;
смещается мэр Пекина — шаньдунский «комсомолец» Мэн Сюэнун (孟学农), руководитель комитета Комсомола города, долгое время вице-мэр города. Вероятно,
за недостаточное рвение в выявлении заболевания. Однако позже перемещается на проект переброски вод юга на север;
на его место в качестве мэра Пекина приходит шаньдунец Ван Цишань, который разворачивает масштабную активность по борьбе с респираторным
заболеванием. Находится на посту мэра до 2007 г., затем перебирается в Политбюро ЦК и на должность вице-премьера Госсовета КНР. Ван Цишань является
активным участником кампании по борьбе с эпидемией SARS и практически самоустраняется от вспышки респираторного заболевания в начале 2020 г.;
после занятия Ху Цзиньтао должности председателя ЦВК ЦК в сентябре 2004 г. на его место заместителя руководителя военного органа приходит Сюй Цайхоу,
который был арестован после прихода к власти Си Цзиньпина и умер в 2015 г.;
в сентябре 2006 г. деинсталляция «шанхайской группы» завершается арестом преемника Цзян Цзэминя, который должен был прийти на замену Ху Цзиньтао в
2012 г., главы горкома Шанхая Чэнь Лянъюя. В результате этой борьбы главой горкома стал Си Цзиньпин, впоследствии новый лидер Китая. По непроверенным
данным, Чэнь Лянъюй выпущен из тюрьмы досрочно в мае 2020 г.;
к началу трансфера в ЦВК присутствуют два заместителя председателя ЦВК, выходцы из Шаньдуна, — министр обороны (1993–2003) Чи Хаотянь (迟浩田) и Чжан
Ваньнянь (张万年). При них могла сформироваться и выйти на передний план современная «шаньдунская группа», которая также стала «третьей силой» в период
конфронтации Комсомола и Шанхая и в конечном счете выдвинулась на 18-м съезде в лице Ван Цишаня.
[1 ] Общее число заболевших во всем мире — свыше 8 тыс., летальных исходов — 774. Максимум заболевших за пределами КНР приходится на Гонконг, Тайвань,
Канаду, Сингапур. В США — 27 случаев, в России — 1 (по состоянию на конец 2003 г.). roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Этапы развития Комсомола
(без изменений) Этапы развития Комсомола
В периодизации идеологии и внутриполитического курса Комсомола можно отчетливо выделить следующие этапы:
1. «Троцкистский этап» — 1919–1928 гг. В этот период лидеры Комсомола также формировали и Коммунистическую партию, а позднее вышли из нее,
организовав отдельные троцкистские организации, однако с потерей роли Коминтерна в СССР и поражением Троцкого утратили политическую инициативу в
левом движении Китая. Формирование движения хронологически совпадает с последними годами пребывания у власти в США президента-демократа Вудро
Вильсона (1913–1921). Во Франции с 1921 г. начинает формироваться зарубежное левое китайское движение Чжоу Эньлая, которое входит в руководство КПК,
вытесняя ее лидеров — лидеров Комсомола. В первый период формирования Комсомола импульсом к созданию организации стали масштабные протестные
акции 4 мая 1919 г. против передачи полуострова Шаньдун из суверенитета Германии под суверенитет Японии. Такая передача была выгодна Великобритании и
ее союзнице Японии и оказывалась вне интересов США и Франции. Можно с высокой степенью уверенности говорить о том, что «Движение 4 мая» не обошлось
без организационной и финансовой помощи США и лежало в русле политики страны в Тихоокеанском регионе.
2. «Советский этап» — 1928–1949 гг. После поражения «троцкистской группы» КПК и Комсомола в результате сорванных Кантонского и Нанчанского восстаний
(1927) левые вооруженные формирования вынуждены отступать в глубь страны и в результате многочисленных поражений оказываются в зоне влияния
советской Красной Армии — в Северо-Западном Китае, наиболее близко расположенном в СССР. Комсомол не получает поддержку Демпартии США, которая в
этот период находится не у власти либо испытывает влияние Великой депрессии и значительно сокращает внешнеполитическую активность в период правления
президента-демократа Д. Рузвельта (1933–1945).
3. «Новая демократия». В период активной политики Д. Рузвельта – Г. Трумана (1945–1953), вызванной подготовкой к масштабным боевым действиям в Тихом
океане и Восточной Азии и их проведением, сразу же после избрания Г. Трумэна на пост президента 12 апреля 1945 г., в Китае 23 апреля – 11 июня 1945 г.
проходит 7-й съезд Компартии, в результате которого к власти приходят левопопулистские силы в Компартии Китая в лице Мао Цзэдуна, впервые избранного
председателем ЦК Компартии, а «советская группа» в Компартии во главе с Гао Ганом, а также явным протеже Москвы Ван Мином терпит серьезное
поражение: Мао обозначает курс на новую демократию и приемлемость вторжения США на территорию Китая. Начиная с 1940 г., со времени «советского
плена» в Яньнани, когда работа Компартии была подчинена целям антияпонской войны на фактически Восточном театре боевых действий СССР, Мао Цзэдун
формулирует альтернативную коммунистической идеологию, в основе которой — его работа «О новой демократии». Социал-демократическая идеология новой
демократии фактически постулирует отказ от классовой борьбы с национальной буржуазией, союз с ней и посылает недвусмысленный сигнал американской
Демократической партии, находящейся у власти в США и оказывающей активную помощь Национальной партии Гоминьдан в борьбе с Японией. После прихода к
власти Компартии по итогам Гражданской войны в 1949 г. на основе китайского Комсомола формируется альтернативная социал-демократическая сила:
Комсомол переименуется в Новодемократический союз китайской молодежи, и его первым руководителем становится земляк Мао Цзэдуна по провинции Хунань
Ху Яобан, который впоследствии возглавит Компартию и выступит в поддержку студенческого демократического движения, известного по событиям на площади
Тяньаньмэнь в 1989 г. Группа земляков Мао, однако, перехватывает у идеолога рычаги власти в проекте Новой демократии к середине 1950-х гг., что отчасти
является и причиной опоры Мао на иные, радикальные элементы в партии, не зависящие ни от США, ни от СССР.
4. Движение хунвэйбинов. Острый политический кризис, вызванный разрушительной экономической политикой Мао Цзэдуна и его леворадикальным блоком в
экономике, порождает тяжелые социальные последствия в виде голода и значительную радикализацию молодежи, что позволяет выходцам из провинций
Шаньдун и Цзилинь (бывшие колонии Германии и Японии) перехватить молодежную повестку у проамериканских социал-демократов новой демократии, что
также является логическим следствием усиления в руководстве Компартии выходцев из Шаньдуна — Кан Шэна и Цзян Цин, а также выходца из Цзилиня — Ван
Хунвэня. В этот же период КНР усиливает свои внешнеторговые и внешнеполитические контакты с ФРГ и Японией. Эти процессы сопровождаются
политическим кризисом в Демпартии США в период президентства Дж. Кеннеди и далее Л. Джонсона. В преддверии 10-го съезда Комсомола (1978) от лидера
Движения хунвэйбинов Ван Хунвэня поступает инициатива о слиянии движения и Комсомола под единым названием — Хунвэйбины. Таким образом, к моменту
проведения съезда Комсомола в 1978 г., который прошел уже после сворачивания Культурной революции, руководящие кадры Комсомола были представлены
двумя группами — социал-демократической Ху Яобана и леворадикального блока, порожденного Культурной революцией, для которых Комсомол стал
естественной новой формой политической жизни.
5. «Тяньаньмэнь». Возвышение комсомольского, новодемократического лидера Ху Яобана в качестве лидера партии совпадает с периодом правления в США
президента-демократа Дж. Картера, приходится на долгий республиканский период президентства Р. Рейгана и Дж. Буша (ст.) и обуславливает тяжелый
внутриполитический кризис в Китае: в последние годы правления Картера Ху Яобан становится лидером политической гонки за наследство Мао (ум. 1976):
политические тяжеловесы Хуа Гофэн и Ван Дунсин, ставшие де-факто наследниками Мао Цзэдуна, отстраняются от власти, а Ху Яобан на 5-м пленуме 11-го
съезда (февраль 1980 г.) доизбирается как член Постоянного комитета Политбюро, генеральный секретарь. С ним же на 5-м пленуме в ПК Политбюро
избирается и Чжао Цзыян, который становится премьером при хубэйском председателе КНР Ли Сяньняне, отстраненном в 1989 г. Противоположную позицию от
армейских групп занимают Дэн Сяопин и южнокитайский хакка Е Цзяньин, последний вытесняется конкурентной «шанхайской группой», которая набирает
силу при республиканских президентах США и на противоречиях армейской группы и Комсомола.
Демократические протесты, организованные и поддержанные комсомольскими лидерами в ответ на давление армейской группы Дэн Сяопина, не получают
поддержки со стороны правящих президентов-республиканцев, которые, однако, не оказывают поддержку и сычуаньской армейской группе, доминирующей
после подавления протестов на Тяньаньмэнь. В результате в 1993 г. верховную власть в стране получает «шанхайская группа», которая имела тесные связи с
рядом групп влияния республиканцев. Однако власть «шанхайской группы» испытывает серьезное давление со стороны президента-демократа В. Клинтона
(1993–2001), вынуждена инкорпорировать комсомольских лидеров во власть — в частности Ху Цзиньтао, который становится генеральным секретарем в 2002 г.
Однако из-за прихода республиканца Дж. Буша на позицию Комсомола оказывается значительное давление, и для полной передачи власти от шанхайцев к
Комсомолу требуется катаклизм, которым становится эпидемия SARS в 2003–2004 гг. В итоге Цзян Цзэминь уступает высшие посты в армии в пользу Ху
Цзиньтао, а на армейскую группу оказывается беспрецедентное давление в том числе и по Сямэньскому делу 2001 г.
6. Комсомольское правление Ху Цзиньтао. Объем связей КНР и США достигает апогея при Ху Цзиньтао. Тем не менее указанный выше период президентства
республиканца Буша мл. оказывает существенное влияние на попытки Ху Цзиньтао вытеснить армейскую и «шанхайскую» группы из политики КНР: до
избрания демократа Б. Обамы в 2009 г. на 17-м съезде Компартии в Политбюро закрепляется кандидатура преемника Ху Цзиньтао — Си Цзиньпина, что
знаменует начало ренессанса армейской группы суверенного курса КНР. Тем не менее долгое президентство Б. Обамы (2009–2016) позволяет Комсомолу
достигнуть критического объема влияния, несмотря на масштабные антикоррупционные чистки — в составе исполнительных органов продолжается абсолютное
доминирование выходцев из руководства или из высшего руководства Комсомола, которое сохраняется вплоть до сего дня. Тем не менее суверенная группа Си
Цзиньпина формирует ядро и внешнеполитическую стратегию, которая начинает реализовываться в госаппарате только после 2016 г. Отметим, что после
прихода к власти Б. Обамы в 2012–2014 гг. самое громкое политическое дело происходит в отношении имевших тесные связи с Великобританией Бо Силаем и
представителем «сычуаньской группы» Чжоу Юнканом, лояльным супергруппе шанхайцев.
7. Закат Комсомола, выход Китая из проекта левого глобализма. Сразу же после избрания республиканца Д. Трампа в 2016 г. начинается новый критический
период для Комсомола. В 2017 г., во время подготовки к 19-му съезду впервые за 15 лет действующий член Политбюро и ведущий политик «комсомольской
группы» Сунь Чжэнцай арестован, в конце 2017 г. оформляется идея о переподчинении Народной вооруженной полиции Си Цзиньпину, а также о внесении
поправок в Конституцию об отмене ограничений на сроки правления председателя КНР. В августе – сентябре 2019 г. начинается второй этап
антикоррупционных чисток в отношении комсомольских региональных руководителей и банковского сектора, ротация кадров, в результате которой на место
уходящих «комсомольцев» выбираются нейтральные или лояльные Си Цзиньпину губернаторы. Очевидно, что апогея эти чистки должны были достигнуть в 2020
г., однако значительные коррективы в процесс внес шок карантинных мер региональных властей, в первую очередь «комсомольцев», который на время
остановил маховик политического процесса.
7.1. Гибридная гражданская война и подготовка к 20-му съезду. Очевидно, что 20-й съезд Компартии, намеченный на осень 2022 г., несет значительные риски
дальнейшего углубления раскола в правящей верхушке Китая, в связи с тем что поправки в Конституцию вызвали серьезный антагонизм со стороны
про-«демократической» комсомольской китайской элиты. Структурно ситуация близка к периоду перед Тяньаньмэнь, когда силы Армии и Комсомола равны,
однако, разумеется, вовсе не означает повторения сценария Тяньаньмэнь, живого урока для действующей элиты страны, и, скорее всего, закончится
значительным усилением суверенной армейской группировки Си Цзиньпина в случае переизбрания Д. Трампа до 2024 г. и дальнейшего демонтажа
комсомольской верхушки — замены на лояльные группы состава Политбюро и Госсовета. И подготовкой возможности альтернативного сценария китайской
истории с приходом к власти в 2027 г. «шаньдунской группы», опирающейся на Германию и Японию, «чжэцзянской группы», «гуандунско-сычуаньской группы»,
опирающейся в основном на Великобританию. В случае избрания в США Дж. Байдена в Китае сложится ситуация, близкая к Тяньаньмэнь, и, вероятнее всего,
выльется в очаговую или тотальную гражданскую войну в Китае. Существует и третий сценарий — усиление социально-экономической катастрофы в США,
близкой к состоянию политического паралича гражданской войны (скорее, Войны за независимость 2.0), что станет сигналом для суверенной элиты Китая к
полной ликвидации левопопулистского Комсомола и труднопредсказуемого курса на попытку форсирования доминирования в Индо-Тихоокеанском регионе.
Кадры Комсомола в этом случае трансформируются в источник экстремистского движения, силами которого будут пользоваться все вероятные противники КНР,
препятствующие активной внешней политике Китая. В случае принятия решения той или иной державы организовать вторжение в КНР, подобные силы могут
стать основой плацдарма для таких действий, как это уже было в период американской оккупации части территорий Китая в преддверии установления Народной
Республики. Это утверждение справедливо и в отношении любой другой маргинализирующейся в результате поражения в политической борьбе группы.
Маргинализация Комсомола подразумевает и превращение его в ультранационалистическую организацию, переориентировавшуюся на аналоги на
международной политической арене. roles（reader-all）
Китайская власть - （без изменений） Хубэйская комсомольской группа и организация локдауна 2020 г.
（без изменений） Хубэйская комсомольской группа и организация локдауна 2020 г.
Концепция причастности «хубэйской комсомольской группы» к запуску режима локдауна для политической, социальной и экономической систем в масштабе
всего Китая была сформулирована на основе изучения лиц, причастных к первым и не скоординированным центрам тотального карантина, прежде всего в
тотальной блокаде городов Ухань и Пекин, а также блокаде границ КНР для выезда по туристическим визам. Стоит отдельно подчеркнуть, что решение о
блокировке города, особенно такого значения, как Ухань, является беспрецедентным в истории не только Китая, но и всего человечества, не говоря уже о
периоде современной борьбы с эпидемиями, начиная с SARS.
К таковой группе лиц относятся:
1. Мэр Народного правительства города Ухань, заместитель секретаря горкома Ухань Чжоу Сяньван （周先旺）, уроженец Хубэй, по национальности туцзя,
секретарь Комсомола города Эньши. Принял решение о тотальном запрете всех способов перемещения в городе в ночь на 23 января 2020 г. До завершения
написания данной книги ежедневно появляется на публике. Содействие мэру, без сомнения, оказывал непосредственный исполнитель — постоянный
заместитель мэра Ху Я-бо （胡亚波; р. 1970）, уроженец провинции Хубэй. В 2007–2010 гг. — секретарь Комсомола города Ухань, председатель местной федерации
молодежи. В руководстве города с 2017 г.
2. Секретарь горкома Ухань Ма Гоцян （马国强）, уроженец северокитайской провинции Хэбэй, китайский мусульманин-хуэй, выходец из структур крупнейшей
сталелитейной корпорации Бао-У, созданной из слияния шанхайской сталелитейной корпорации Баошань и Уханьской сталелитейной корпорации. С 2013 по
2016 г. возглавлял Уханьскую сталелитейную корпорацию. С сентября 2018 по январь 2020 г. — заместитель секретаря обкома Хубэй, секретарь горкома Ухань,
председатель Совета народных представителей города Ухань. 6 января 2020 г. освобожден от должности председателя СНП Ухань. С 13 февраля 2020 г.
освобожден от руководящих позиций в Хубэй и Ухань. Дальнейшая судьба неизвестна. 22 января 2020 г. согласовал решение мэра Ухань Чжоу Сяньвана о
закрытии города.
3. Мэр Народного правительства Хуанган Лю Сюэжун （刘雪荣）, уроженец Хубэй, секретарь Комсомола города Шиянь провинции Хубэй, где расположено
флагманское предприятие хубэйского сектора автопрома — крупнейший в мире производитель грузовиков «Дунфан». С 2006 г. — несменяемый руководитель
Хуангана. 23 января принял решение о закрытии города Хуанган.
4. Председатель Комитета транспорта города прямого подчинения Пекина Ли Сяньчжун （李先忠）, уроженец Шаньдуна, с 2002 по 2008 г. — заместитель секретаря
Комсомола Пекина, глава района Дунчэн Пекина, с марта 2018 г. — председатель Комитета транспорта Пекина. 25 января принял решение о блокаде наземного
сообщения Пекина.
5. Заместитель министра культуры и туризма, ранее глава Управления туризма КНР Ли Цзиньцзао （李金早）, уроженец Хубэй, окончил Уханьский университет. 24
января принял решение о блокаде туристического потока из КНР за рубеж.
6. Мэр Сучжоу провинции Цзянсу Ли Япин （李亚平）, уроженец Чжэцзяна, замсекретаря Комсомола города Чжэньцзян провинции Цзянсу. 26 января принял
решение о продлении нерабочих дней в связи с китайским Новым годом на неделю.
7. Секретарь парткома Сучжоу провинции Цзянсу Лань Шаоминь （蓝绍敏）, уроженец Цзянсу, руководитель Комсомола района Цидун. Бывший мэр Нанкина.
Согласовал решение мэра Сучжоу о продлении выходных.
8. Секретарь горкома Ханчжоу, столицы провинции Чжэцзян, Чжоу Цзянъюн （周江勇）, уроженец провинции Чжэцзян, карьеру начал с поста секретаря Комсомола
района Иньсянь （鄞县） города Нинбо. Мэр города Ханчжоу — Сюй Ли-и （徐立毅）, глава парткома Иньсянь города Нинбо. Приняли решение о запрете продажи
противовирусных средств в аптеках города с целью повысить число обращений в городские медицинские учреждения Ханчжоу. Сюй Ли-и в апреле 2020 г. был
назначен секретарем горкома Чжэнчжоу — столицы провинции Хэнань. На его место пришел уроженец Сиань Лю Синь （刘忻）, без комсомольского прошлого,
руководитель приграничного с Россией района Муданьцзян провинции Хэйлунцзян.
9. Секретарь обкома Хубэй Цзян Чаолян （蒋超良）. Уроженец Хунань, сделал карьеру в банковской системе КНР. Вице-губернатор Хубэй с 2002 по 2004 г. Директор
«шанхайского» Банка коммуникаций, директор Банка развития Китая, директор Сельскохозяйственного банка Китая, губернатор Цзилинь в 2014–2016 гг. и
секретарь Хубэй с 2016 г. — несменяем до 2020 г. В марте 2020 г. снят со всех постов, после чего исчез из публичного поля. Примечательно, что сменщиком
Цзян Чаоляна на посту директора Банка коммуникаций стал осужденный директор Банка развития Китая Ху Хуайбан. Ликвидация как Цзян Чаоляна и Ху
Хуайбана, так и бывшего директора сталелитейной уханьско-шанхайской корпорации может быть актом в очистке исконно шанхайских активов от
комсомольского влияния, возникшего после трансфера-SARS.
Здесь и далее, рассматривая все вопросы, связанные со вспышкой респираторного заболевания в I квартале 2020 г., стоит принимать во внимание, что Ху
Чуньхуа, наиболее высокопоставленный представитель выходцев из Хубэй, курировал в правительстве в том числе и борьбу с эпидемиями, в рамках которой в
период 2018–2019 гг. в Китае из-за масштабного распространения эпидемии африканской чумы свиней было уничтожено около половины поголовья свиней —
основного мяса в повседневной диете рядового китайца, что привело к значительной продовольственной инфляции и началу масштабного импорта свинины из-за
рубежа, которую также курировал Ху Чуньхуа как вице-премьер отвечающий за внешнюю торговлю.
Именно такой состав руководителей, принимавших непосредственное решение о китайском локдауне, а особенно транспортного узла Ухань, имеющего
всекитайское логистическое значение, до встречи Постоянного комитета Политбюро во главе с Си Цзиньпином вечером 25 января, дал основание для проверки
гипотезы о возможном решении «комсомольской группы» повторить сценарий трансфера-SARS 2002–2004 гг. в условиях отсутствия юридических форм
ограничения власти Си Цзиньпина, а также оказания давления на высшее политическое руководство Китая, которое некоторые российские обозреватели
окрестили «государственным переворотом», что, однако, им не являлось, а могло гипотетически преследовать цели нарушить планы проармейской группы по
кадровой ротации в Госсовете КНР. Отметим, что большинство других руководителей приступило к активным действиям сильно позже встречи ПК Политбюро 25
января 2020 г., а у руководителей Гуанчжоу даже последовала отрицательная реакция на вспышку заболевания, и в феврале они заняли позицию, в рамках
которой не рассматривали вспышку респираторного заболевания как серьезную угрозу и повод для коммуникационных и иных ограничений.
Важным пунктом в вопросе самостоятельности действий «комсомольской группы», в авангарде которой оказалась хубэйская комсомольская часть, является
действие группы в отсутствие полномочий из центра прежде всего в реализации единовременного плана блокады города Ухань, который получил китайское
название 封城 — «запечатывание города» （или «городской стены»）, ставшее примером для всего мира, и прежде всего для центров влияния Демпартии США —
Нью-Йорка, городов Калифорнии и Среднего Запада. Проще говоря, могли ли местные руководители позволить себе действовать вопреки распоряжению из
центра, самостоятельно блокировать целые транспортные системы?
Поверхностное знание внутреннего устройства китайской системы отношений между центральными органами власти и региональными руководителями,
особенно руководителями партийных комитетов и региональных органов исполнительной власти, породило миф о единой и централизованной системе принятия
и исполнения решений, проще говоря, о сверхцентрализации власти в руках Си Цзиньпина. Однако исходя из рассмотренного выше материала становится
понятно, что такой сверхцентрализации не существует, хотя и она присутствует в качестве активно пропагандистского штампа в западных и оппозиционных
китайских СМИ.
В реальности, в том числе и на примере закрытия аптек в Ханчжоу, в Китае имеет место широкая автономия местных властей с возможностью широкой
трактовки общих координирующих распоряжений из центра. Этот принцип имеет реальное закрепление в системе властных полномочий региональных
руководителей исполнительной власти.
Важной особенностью, которой пренебрегают далекие от китайской реальности наблюдатели в своих дилетантских рассуждениях, является выборность
руководителей административных органов власти, в том числе и мэров городов и губернаторов регионов, в рамках сессий местных Советов народных
представителей. Эти Советы отнюдь не являются марионеточными органами власти, а представляют реальную региональную элиту провинции или города,
которая является в значительной мере и руководителями партийных организаций территориального субъекта. Таким образом, ни один региональный
руководитель Компартии не имеет прямой власти над выбранным местным советом представителей, руководителем исполнительной власти, если только не
имеет возможности повлиять на этого руководителя через СНП или организовать голосование по его отстранению по запросу местного Комитета контроля и
начало официального следственного процесса. Власть имеют лишь вышестоящие руководители партии над нижестоящими, в случае, если партийный
руководитель не занимает выборную должность, — именно на этом основании был отстранен секретарь горкома Ухань Ма Гоцян, так как не получил назначения
на пост главы СНП города Ухань, а также был отстранен секретарь обкома Хубэй Цзян Чаолян, только после снятия его с поста главы СНП Хубэй в марте 2020 г.
Проще говоря, Си Цзиньпин не может просто так уволить мэра города Ухань Чжоу Сяньвана — за его отстранение должны проголосовать 2/3 депутатов города на
основании реального состава преступления, доказанного следственными органами. Оснований для такого ареста и отстранения просто не было на момент
начала кадровых ротаций в Ухань и Хубэй в середине февраля 2020 г., однако они могли появится в связи с арестом доверенного лица мэра — главы Аппарата
городского правительства Цай Цзе （蔡杰）, который был официально отстранен 22 февраля в том числе с формулировкой «сговор с целью дачи ложных
показаний», «сокрытие улик».
Тем не менее вопрос о том, кто принимал реальное решение о полной блокаде города Ухань в ночь на 23 января 2020 г., остается открытым для далеких от
ситуации сторонников взглядов «тоталитарной вертикали в Китае» и Си Цзиньпине как главном организаторе локдауна. Аргументом чему служит как
сообщение «Синьхуа» от 20 января, где приводится заявление Си Цзиньпина и Ли Кэцяна о распространяющемся заболевании и необходимости усиления мер
эпидемиологического контроля, так и собственная статья Си Цзиньпина в партийном издании «Цюши» об усилении мер контроля над контактами людей в
провинции Хубэй, написанная уже после начала групповых чисток в руководстве города Ухань и провинции Хубэй и смене руководящих кадров.
Вот что сказал в своей речи 3 февраля 2020 г. и опубликовал 15 февраля 2020 г. Си Цзиньпин:
«После начала эпидемиологической ситуации с новой формой коронавирусной пневмонии в Ухань 7 января, во время проведения мной заседания Постоянного
комитета Политбюро ЦК было выдвинуто требование о проведении работы над контролем и профилактикой эпидемиологической ситуации. 20 января я дал
специальные указания по работе над контролем и профилактикой эпидемиологической ситуации, указав на необходимость высокой степени серьезного
внимания к эпидемической ситуации, о необходимости всеми силами проводить профилактическую работу и контроль над заболеванием, потребовал от
соответствующих партийных и правительственных органов всех уровней поставить на первое место безопасность народонаселения и его здоровье, предпринять
действенные и эффективные меры, решительно сдержать тенденцию распространения эпидемиологической ситуации. 22 января, принимая во внимание
стремительное распространение эпидемии, серьезные вызовы, вставшие перед профилактической работой, я дал четкое распоряжение провинции Хубэй
осуществить всестороннее строгое регулирование и контроль в отношении выезжающего населения. В первый день по лунному календарю (25
января) я вновь провел заседание Постоянного комитета Политбюро ЦК, вновь изучил ситуацию, вновь дал распоряжения и вновь мобилизовал работу в
отношении лечения заразившихся в рамках профилактики и контроля над эпидемиологической ситуацией, а также принял решение о создании малой группы
руководителей ЦК по профилактике и контролю над эпидемиологической ситуацией».
Си Цзиньпин добавляет: «Закрытие внешних путей сообщения — авиалиний, железных дорог, автодорог, водного пассажирского сообщения в пределах
границ Хубэй сыграло важную роль в контроле над эпидемиологической ситуацией по всей стране, однако нельзя было игнорировать угрозу некоторых
самостоятельных перемещений людей». И заключает: «Скорость распространения заболевания быстрая в последнее время, скорость роста подтвержденных
случаев стремительно увеличивается»[4].
На первый взгляд это очевидная отповедь Си Цзиньпина, который не только отводит от себя ответственность по вопросу распространения эпидемии, но и
говорит о безответственности нижестоящих исполнителей, которые после многократных распоряжений упустили шанс над ее контролем, несмотря на закрытие.
В этой отповеди также сообщается, что он выступил инициатором «контроля и регулирования» исходящего человеческого трафика в Хубэй, что ставит под
сомнение все вышеперечисленные подозрения в отношении действий «комсомольской группы в регионах», хотя логика подсказывает, что при полном
блокировании пассажирского трафика «регулировать и контролировать» ничего не надо. Однако обращает на себя внимание не столько завуалированная
критика того, что ограничение передвижения не остановило распространение инфекции и было организовано неэффективно, и даже не столько не
формулировка «регулирование и контроль» (а не «запрещение»), сколько факты более яркие и иного характера.
Формулировка Си Цзиньпина о «строгом контроле и регулировании» была применена с нормальной степенью рациональности в провинции Чжэцзян: на
пропускных постах платных автодорог, ведущих в крупнейшие центры провинции, в феврале-марте действовал строгий пропускной режим с проверкой
температуры и жестким требованием соблюдения профилактических мер. Полностью ни один город провинции Чжэцзян не был заблокирован, что и считается
высоким уровнем «строгого контроля и регулирования», а вовсе не блокирование 15-миллионого мегаполиса с созданием искусственных земляных валов на
автострадах. Сравнивая меры ограничения в Ухань и Чжэцзян, а также во всех других без исключения регионах КНР, которые также руководствовались
координирующими решениями Постоянного комитета Политбюро, едва ли можно, будучи в трезвом уме, назвать поведение властей Ухань «исполнением воли Си
Цзиньпина». Если под «контролем и регулированием» партийные власти должны были понимать запрет на въезд и выезд, то так же должны были поступить по
данной малосовместимой со здравым смыслом логике и очаги распространения Ханчжоу, Шицзячжуан и другие. Однако они этого не сделали, за исключением
Пекина, где решение принимал бывший комсомольский руководитель.
Однако обратим внимание не только на формулировку Си Цзиньпина «контроль и регулирование» и на «запрет», что и могло бы означать тотальный локдаун 15
миллионного города Ухань, но и на абсолютно расходящуюся с изложением событий Си Цзиньпина речь самого мэра Ухань Чжоу Сяньвана, который принял
беспрецедентное решение о публичном выступлении на центральном новостном канале CCTV-4 27 января 2020 г., нарушая все политические традиции прошлого
и иерархию. Чжоу Сяньван не только не ссылается в своем решении о закрытии Ухань на решение Постоянного комитета Политбюро или Си Цзиньпина, что и
было бы единственным вменяемым и законным обоснованием для полного закрытия города и нарушения почти всех внутренних коммуникаций Китая, но даже
не упоминает о распоряжении каких-либо вышестоящих руководителей исполнительной власти, в том числе не ссылается на какие-либо законные решения
губернатора провинции Хубэй, законодательного собрания Хубэй или города Ухань. Чжоу Сяньван только упоминает о согласовании решения с секретарем
горкома Ухань Ма Гоцяном, который к тому времени уже не был руководителем СНП города с неочевидной перспективой переизбрания на пост главы СНП.
Вот что сообщает о действиях по закрытию города Ухань сам мэр[5]:
«Ведущая телеканала: на самом деле, для остановки заражения обездвижить (город) — самое лучшее. Однако речь идет о закрытии такого сверхкрупного
города, центра коммуникаций всего Китая, как Ухань, в особенности если добавить социальный фон пиковых новогодних перевозок[6] — насколько сильное
давление на вас это оказывало?
Чжоу Сяньван: наш секретарь товарищ Ма Гоцян, он из предпринимателей, вопросы изучает по сравнению со мной более всесторонне, однако в этом вопросе,
где много было «за» и много было «против», мы не стали отступать от того, что было должно сделать. «Запечатать город» с населением более десяти миллионов
человек — некоторые говорили, что в истории человечества такого не было, в истории развития городов тоже не было, однако, столкнувшись с угрозой
сегодняшней эпидемии, мы закрыли эту дверь. Возможно, мы бы остановили эпидемию, однако в истории бы наши имена остались поруганными. Но мы считали,
что главное было эффективно контролировать эпидемию, главное, чтобы это было это в интересах безопасности жизни человечества. Ма Гоцян сказал, что
можем понести любую ответственность, потому что закрытые нами люди будут недовольны, если нас снимут с должности — и слава Богу, главное, что у нас было
желание контролировать эпидемию»[7].
Согласно личному заявлению Чжоу Сяньвана, решение о блокировании города Ухань было принято Чжоу Сяньваном и Ма Гоцяном, которого впоследствии
первого отстранили от управления мегаполисом (интервью было снято еще до отстранения Ма Гоцяна). Директивного принуждения вышестоящих органов
власти о полной блокировке города Ухань, масштабы чего вполне явно осознавал Чжоу Сяньван, таким образом, не было. В противном случае Чжоу Сяньван, как
и любой другой, без исключения, чиновник, сослался бы на вышестоящую инстанцию или решение любой верифицирующей беспрецедентный шаг инстанции[8].
Ни один китайский чиновник в здравом уме не пошел бы на такой беспрецедентный шаг без согласования: достаточно вспомнить, что активные действия в
период распространения SARS, куда как меньшего характера, региональные власти стали предпринимать только после совещания Постоянного комитета
Политбюро во главе с Ху Цзиньтао.
Говоря о центральных органах власти, Чжоу Сяньван вовсе не повторяет идею Си Цзиньпина о том, что решение об историческом по масштабам и
беспрецедентности ограничении коммуникаций было принято ЦК или лично Си Цзиньпином 22 января, напротив, о такой директиве ПК Политбюро в связи со
своим партийным начальником Ма Гоцяном Чжоу не упоминает. Однако почти издевательски замечает: «…однозначно быть китайцем, быть гражданином Китая
под руководством Компартии, совершенно точно ощущаю счастье, как только у нас произошло ненастье, ЦК партии, Госсовет, Центральный военный комитет
придали большое значение этому, с первого же распоряжения генерального секретаря Си Цзиньпина ресурсы со всей страны стали концентрироваться в Ухань».
Отвечая на вопрос ведущей о том, было ли решение о закрытии города Ухань было внезапным, Чжоу Сяньван ссылается на то, что возникновение эпидемии было
внезапным, хотя, как мы видим выше, информацию об эпидемии уже обсуждали на заседании ПК Политбюро 7 января, а сам Чжоу Сяньван провел городскую
предновогоднюю ярмарку в Ухань, в которой приняло участие около 40 тыс. человек, будучи информированным об эпидемии. 6 января директор Центра по
предотвращению и контролю заболеваний[9] Гао Фу доложил о необходимости повышения уровня реагирования на угрозу заболевания новым вирусом, однако
сигнал от Центра не прошел на заседание ПК Политбюро 7 января и не стал центральной темой обсуждения. Причина может быть только одна —
бюрократическая: руководитель Комитета здравоохранения Ма Сяовэй, герой борьбы с SARS, которому подчиняется Центр, передал информацию курирующему
вице-премьеру Сунь Чуньлань, которая была назначена впоследствии руководителем штаба по работе с ситуацией в городе Ухань; Сунь Чуньлань должна была
передать эту информацию премьеру Госсовета Ли Кэцяну, а тот должен был вынести вопрос на ПК Политбюро. Однако по каким-то причинам ПК Политбюро не
сделал данный вопрос одним из важнейших в обсуждении, сочтя новый вирус рядовым событием, ведь многочисленные разнообразные вирусы появляются и
успешно купируются уже на протяжении более 20 лет подряд.
Очевидно, что на 18 января в ПК Политбюро полагали, что эпидемиологическая ситуация развивается штатно, о чем свидетельствуют стандартные заявления Си
Цзиньпина и Ли Кэцяна в «Синьхуа», однако в ночь на 23 января Ма Гоцян и Чжоу Сяньван приняли запредельные по категоричности ограничительные меры,
которые не санкционировал Си Цзиньпин и у которых было два эффекта: первый — экономический локдаун в период максимума логистических перевозок,
второй — паническое цунами, возникшее как реакция населения на беспрецедентную в истории человечества блокаду мегаполиса: «Если заблокирован такой
огромный город, то эпидемия реально опасная, как чума». Психологические последствия решения имели мировой масштаб. Британское агентство Reuters
отмечало, что, по сведениям его источников, Си Цзиньпин высказал открытое недовольство эффектом чрезвычайных блокирующих мер на одном из
последующих заседаний ПК Политбюро.
Первым, кто выехал на место в Ухань и провел встречу с Чжоу Сяньваном, был премьер Ли Кэцян. Си Цзиньпин, прилетевший в Ухань после масштабной смены
руководства, демонстративно дистанцировался от Чжоу Сяньвана. В своем интервью последний по-свойски описывает премьера Госсовета, называя его имени —
Кэцян, что совершенно недопустимо в иерархии и возможно только с близкими друзьями.
Де-факто власти города Ухань как задержали информирование о вирусе[10] и допустили его распространение (после новогодней ярмарки, за период с конца
декабря по январь, из города выехало около 5 млн. трудовых мигрантов), так и приняли избыточные меры по карантинным ограничениям: указанные «строгие
меры по регулированию и контролю», отмеченные Си Цзиньпином, предполагали не исторический локдаун, а стандартный набор мер. Поддержку Чжоу
Сяньвану в его решении оказал комсомольский премьер Ли Кэцян.
Более сильным аргументом того, что цепь локдаунов не была решением Си Цзиньпина, является красноречивая череда отставок высших руководителей Ухань.
Секретарь горкома города Ухань Ма Гоцян заменен на шаньдунца Ван Чжунлиня, выходца из среды обороной промышленности, мэра столицы Шаньдуна
Цзинань.
На него место секретаря обкома провинции Хубэй Цзян Чаоляна назначен бывший прокурорский сотрудник, чжэцзянец, мэр Шанхая Ин Юн
Вместо главы комитета здравоохранения Ухань с понижением назначен комсомольский замначальника Комитета здравоохранения КНР Ван Хэшэн.
Череда отставок в Ухань началась сразу же после создания Специальной группы по координации ситуации в городе. Формальным руководителем этой группы
была вице-премьер по социальному блоку Сунь Чуньлань, а реальным руководителем от имени ЦК стал выходец не из здравоохранения, а из правоохранительных
структур чжэцзянец Чэнь И-синь （陈一新）, назначенный в Ухань заместителем Сунь Чуньлань 10 февраля с сохранением должности секретаря Аппарата
Политико-юридического комитета ЦК, структуры, координирующей деятельность всех гражданских силовых служб.
Чэнь И-синь, выходец из региональный элиты Чжэцзяна, с 2016 по 2018 г. занимал высшие руководящие посты в Хубэе — заместителя секретаря обкома Хубэй,
секретаря горкома Ухань, главы городского СНП Ухань, первого секретаря гарнизона Ухань. Примечательно, что на место уходящих хубэйских «комсомольцев»
расставляются кадры из Чжэцзяна и Шаньдуна, явно имеющие связи с правоохранительными структурами, которых регулярно и публично координирует член
ПК Политбюро Ван Хунин （о его роли как возможного координатора совместного действия части «чжэцзянской» и «шаньдунской» групп указывалось выше）. За
Чэнь И-сином в Хубэй в качестве секретаря обкома приходит выходец из прокуратуры Чжэцзяна, мэр Шанхая Ин Юн （应勇）, на пост мэра Ухань 13 февраля 2020
г. назначается шаньдунец Ван Чжунлинь （王忠林）, всю жизнь проработавший в Шаньдуне, в 2007 г. удостоившийся награды за весомый вклад в развитие
оборонной промышленности и связанный с фармацевтической отраслью.
Естественно, что центральным и наиболее сущностным для дальнейшей ликвидации локального ядра «хубэйской группы» задержанием был арест начальника
Аппарата правительства Цай Цзе （蔡杰）. Уроженец Ухань, секретарь райкома Комсомола района Учан города Ухань, с 2016 г. секретарь Постоянного комитета
горкома города Ухань. Цай Цзе был задержан органами ЦКК 26 августа 2019 г., однако информация о его исключении из партии была опубликована 22 февраля
2020 г., когда его дело было передано в прокуратуру. Локдаун-2020 и подготовка массовых протестов в среде рабочих мигрантов
Количество рабочих протестов в Китае с 2011[11] по 2015 г. выросло в 11 раз — с 185 до 2944, резкий рост протестов фиксируется всеми без исключения
наблюдателями. В рамках протестов, которые носят социально-экономический характер, ядром являются протесты рабочих-мигрантов из внутренних провинций
КНР, работающих большую часть года в развитых промышленных центрах и являющихся наименее защищенной социальной группой. Дополнительные
протестные группы — горожане по экологической повестке[12], мелкий и средний бизнес по экономическим вопросам, в сельской сфере — по земельным
вопросам.
После спада антикоррупционной кампании CLB фиксирует спад протестов в трудовой сфере до 1250 в 2016 г. и новый рост до 1701 инцидентов в 2018 г.[13],
однако их число снизилось в 2019 г. до 1300[14]. Рост фиксируется и в количестве рассматриваемых трудовых споров в судах КНР: в период с 2012 по 2017 г.
общее количество таких дел составило 2 млн., или 400 тыс. в год, тогда как только в 2017 г. таких случаев стало 785 тыс., рост почти в два раза[15]. При этом
спад открытых протестов совпадает со спадом накала антикоррупционной кампании.
Тем не менее анализ всех протестных движений в Китае в XX в. говорит о том, что ни одна протестная акция населения с социально-экономическими
требованиями, в том числе забастовки рабочих, не трансформируется в политические акции и тем более в политические движения без участия студенческой
интеллигенции, которая и играет роль трансформатора протестных настроений в политические движения.
До прихода к власти Си Цзиньпина политизацией протестных настроений в Китае в основном занимались религиозные объединения по типу буддистской секты
Фалуньдафа, а также весьма понизившие свою активность лидеры Тяньаньмэнь за рубежом, которые, как мы помним, также состояли в рядах студенческого и
трудового военизированного движения.
В конце 2018 г. происходит знаменательный поворот в политизации протестов — впервые предпринимается попытка политизации протестов со стороны
студенчества. Западные СМИ широко освещают задержание активистов Марксистского общества Пекинского университета, альма-матер всех правых
экономистов Комсомола, в том числе и самого премьера Ли Кэцяна. Washington Post, Financial Times, New York Times, естественно, South China Morning Post
освещают задержание активистов в конце ноября 2018 г. в пяти городах Китая, в том числе как минимум 20 участников движения, которые провозгласили
создание альтернативных рабочих профсоюзов вместо Всекитайской федерации профсоюзов и имели революционную символику, характерную для всех цветных
революций. Сетевое профсоюзное движение Общества марксистов де-факто бросает вызов системе государственных профсоюзов, которое до 2018 г. полностью
контролировалось Комсомолом, в частности, бывшим первым секретарем Комсомола Ван Чжаого （руководит ВФП в 2002–2013 гг., член ПК Политбюро при Ху
Цзиньтао）, о котором мы рассказывали выше, а также шаньдунцем и бывшим секретарем обкома Шаньдуна и Шэньси Ли Цзяньго （李建国）, который руководит
ВФП с 2013 по 2018 г. С 2018 г. ВФП возглавляет комсомольский руководитель из округа Цзиньчжоу провинции Ляонин Ван Дунлян （王东明）, бывший секретарь
обкома Сычуань, руководитель партийного комитета ВФП Ли Юйфу （李玉赋）, также выходец из Комсомола. Однако именно с октября 2018 г., перед острой
вспышкой «марксизма», в ВФП инкорпорируется «чуждый элемент» — бывший вице-мэр Пекина, занявший эту должность после прихода Си Цзиньпина к власти,
Чжан Гун （张工）.
Любопытно, что Общество марксистов выдвинуло в качестве главной претензии строю Си Цзиньпина создание корпоративного госкапитализма, в рамках
которого угнетается рабочий класс, а истинное учение Маркса, 200-летие которого пышно отпраздновали в Китае в 2018 г., забыто. Интересно, что с этим
коррелирует и некоторое американское понимание социально-экономической концепции Си Цзиньпина, высказанное советником Д. Трампа О`Брайном:
«Коммунистическая партия Китая является марксистско-ленинской, генеральный секретарь Си Цзиньпин видит себя преемником Иосифа Сталина»[18].
Таким образом, к 2020 г. в Китае сложилась ситуация с реально существующими сетевыми организациями, готовыми создать независимое рабочее движение,
которое могло перерасти в аналог рабочего движения на Тяньаньмэнь.
Параллельно этому альтернативному профсоюзному движению в Китае с высокой активностью действовали популярные политические «блогеры», речь о
которых также пойдет ниже.
Локдаун, организованный «хубэйской комсомольской группой», создал предпосылки массовой безработицы для более 100 млн. человек к началу апреля, когда
почти все трудовые мигранты КНР оказались в ситуации отсутствия денежных поступлений в связи с полной блокадой китайской экономики. Специфика образа
жизни внутренних трудовых мигрантов в Китае, на которых и базируется сектор дешевого ручного производства — 80% населения и свыше 60% ВВП, —
заключается в том, что в период праздника Весны — китайского Нового года — они тратят большую часть своих накоплений и к началу трудового сезона
остаются практически без денег. Для 60-миллионной провинции Хубэй, оказавшейся полностью заблокированной к февралю, ситуация усугублялась тем, что из-
за панических настроений в китайском обществе в большинстве соседних провинций, а также промышленных центрах по всему Китаю было дано негласное
распоряжение не принимать трудовых мигрантов в связи с их возможным заражением респираторным заболеванием.
Таким образом, в Китае, и в особенности в провинции Хубэй, сложилась ситуация крайне высокой вероятности социального взрыва. Структурно будущий кризис
мог напоминать ситуацию с Тяньаньмэнь 1989 г., когда первые протестные акции начинались не в столице, а в одном из областных центров, например в Хэфэй,
где власти могли активно содействовать формированию такой ситуации, пользуясь слабостью центра. В дальнейшем такая вечно горячая точка протеста
становилась фундаментом для подогревания протестных настроений в крупных мегаполисах.
Важно отметить, что перед началом кадровых замен, а фактически режима политической чистки в Хубэй, 25 января глава проармейского государственного
издания Global Times Ху Сицзинь （胡锡进） открыто обвинил руководство Ухань в создании эпидемиологической ситуации, а 29 января Си Цзиньпин обратился к
вооруженным силам страны с призывом быть готовыми дать отпор в народной войне с заболеванием, военные медики штабов боевых округов в количестве до 5
тыс. человек стали экстренно перебрасываться в аэропорт Ухань, а впоследствии полностью перехватили инициативу в строительстве временных госпиталей у
мэра города Ухань Чжоу Сяньвана. Переброска по воздуху, в том числе тех военнослужащих боевых округов, которые находились достаточно рядом с Ухань,
происходила в условиях физической блокады автодорог, на которых были созданы искусственные заграждающие насыпи.
В город был переброшен на постоянную работу заместитель министра общественной безопасность Сунь Лицзюнь, который курировал в том числе и безопасность
в сфере медицины, в город Ухань велась массовая переброска полиции из соседних районов — в основном из Чунцина. Интересно, что и Сунь Лицзюнь （孙力军） и
начальник полиции Чунцина Дэн Хуэйлинь （邓恢林） были впоследствии арестованы[19].
По мере роста напряженности в среде заблокированных регионов начались многочисленные протестные акции предпринимателей, разоренных необходимостью
платить аренду, а также трудовых мигрантов, требующих открытия границ, возобновления работы. В рамках столкновения с полицией, которое произошло, в
частности, на границе провинций Хуюэй и Цзянси, тысячи протестующих начали открытые атаки на представителей правопорядка, по КНР прошли десятки
акций микропредприятий, а на апогее нарастающего социального недовольства, в конце марта 2020 года, произошла попытка толпы протестующих прорваться в
городское правительство четырехмиллионного города Чжучжоу （株洲） — второго по величине в провинции Хунань. Масла в огонь подбрасывали зарубежные
китайцы — в сети появились сотни сторонников «Независимой Ухань», «Независимой Хунань», смело публиковавших свои обращения и воззвания в западных
социальных сетях.
Напомним, что такого локдауна в масштабах всей страны никогда не было в Китае, при этом общее официальное число заболевших при максимальных усилиях
властей увеличить статистику так и осталось в районе 100 тыс. человек при смертности в несколько тысяч. Как это можно было объяснить рядовым китайцам,
притом что в стране только от ДТП ежегодного погибают свыше 60 тыс. человек. В Китае ежегодно также фиксируется и аналогичное по масштабам число
погибших от инфекционных заболеваний привычного характера. Очевидно, что число в несколько тысяч погибших за несколько месяцев для 1,4-миллиардного
населения была даже не каплей в море. Для сравнения: в тех же США, по официальным данным, от респираторных заболеваний в 2018 г. погибло 80 тыс.
человек из нескольких миллионов заразившихся[20], в России гриппом в 1997 г. заразилось официально свыше 5 млн человек, однако ни в России, ни в США, ни,
напомню, в Китае при случаях заражения эболой масштабной блокады городов, и как следствие локдауна экономики, никто ранее не вводил.
На фоне критической ситуации в Китае в первые же дни кризиса с резкими антикитайскими заявлениями, направленными именно на Компартию и именно на
Си Цзиньпина, выступил госсекретарь США М. Помпео:
«…есть проблемы по всему миру. Правящая партия Китая представляет собой центральную угрозу нашего времени.
…Есть огромные возможности вести колоссальную, креативную работу в сфере бизнеса между нашими странами, но китайская Компартия и ее председатель
ясно дали понять, что у них есть программа, которая не всегда соответствует тем ценностям. Мы — Запад коллективно должны обеспечить, чтобы в следующем
веке правили западные демократические принципы. И нужно предпринять консолидированные усилия, нужно не только США, но всем нам, кто любит нашу
свободу и ценит демократию и верховенство закона, обеспечить, чтобы это осталось доминирующей моделью в мире в следующем столетии».
Вслед за М. Помпео с критикой на Си Цзиньпина и Компартию и поощрением действия властей провинции Хубэй обрушились издания, лояльные Демпартии
США. Bloomberg заявил: «Китай пожертвовал провинцией, чтобы спасти мир от коронавируса», а New York Times выступила с целой аналитической статьей в
марте, сделав следующие выводы:
1. Си Цзиньпин — основной виновник эпидемии, сосредоточил власть политиканов и apparatchiks, которые не способны эффективно реагировать на угрозы.
2. Власть ушла к лояльным Си людям, а не умелым технократам 1990–2000-х гг.
3. Да, они брали взятки, но были эффективны — например, создатель скоростной железнодорожной сети Ли Чжицзюнь.
4. Мэр города Ухань не мог действовать эффективно — ему просто мешали медлительные начальники сверху.
5. Региональным властям надо действовать решительнее.
6. Китайские массы винят во всем лично Си Цзиньпина.
7. Си не показывается на публике — прячется (Ли Кэцян не прячется).
8. Компартия теряет влияние.
Важно не забывать, что именно карантинные меры в связи со вспышкой заболевания привели к историческому событию в публичной политике КНР: впервые за
40 лет сессия парламента ВСНП, на которой могли проводится в том числе и кадровые перестановки, была смещена на два месяца — вместо начала марта 2020
г. сессия была проведена в конце мая 2020 г. Карантин не только остановил кадровые ротации, но и, возможно, предотвратил отставки в комсомольском блоке
правительства. Важно не забывать, что перед самой сессией в Китае произошла попытка развернуть панику по второй волне заболевания на северо-востоке
страны — из-за нескольких десятков заболевших была заблокирован Чанчунь, столица провинции Цзилинь, и другие города, причиной заболевания были
признаны возвращавшиеся из России граждане Китая. Забавным совпадением было то, что на китайское название заболевания на первом этапе NCP крайне
напоминало аббревиатуру для ВСНП на английском языке NPC — что не более чем случайное совпадение.
При анализе действия властей не стоит забывать, что Уханьская лабаратория вирусологии передала информацию о новом вирусе не только в ВОЗ, но и еще
раньше и более подробно в Центр предотвращения заболеваний КНР, который подчиняется Госсовету, однако премьер Ли Кэцян не вынес данного вопроса ни на
одно заседание ПК Политбюро в декабре 2019 года и январе 2020 года, в следствии чего, решения о раннем купировании вспышки не было принято ни на уровне
Госсовета, ни тем более на уровне ПК Политбюро. Этот вопрос представляется не менее важным, чем персональная ответственность за блокирование Ухань.
[1] Задержан 26 августа 2019 г.
[2]
[3]Там же. 武汉新型冠状病毒肺炎疫情发生后 ，1月7日，我主持召开中央政治局常委会会议时，就对新型冠状病毒肺炎疫情防控工作提出了要求。1月20日，我专门就疫情防控工作作出批示，指出
必须高度重视疫情，全力做好防控工作，要求各级党委和政府及有关部门把人民群众生命安全和身体健康放在第一位，采取切实有效措施，坚决遏制疫情蔓延势头。1月22日，鉴于疫情迅速蔓延、防
控工作面临严峻挑战，我明确要求湖北省对人员外流实施全面严格管控。正月初一，我再次主持召开中央政治局常委会会议 ，对疫情防控特别是患者治疗工作进行再研究 、再部署、再动员，并决定成
立中央应对疫情工作领导小组.
[4]Там же. 湖北境内民航、铁路、公路、水路客运等外出通道已经关闭，这对全国疫情控制发挥了重要作用，但一些人员自行流出带来的风险也不能忽视 。 湖北周边省份和人口流动大省近期疫情
蔓延很快，新增确诊病例快速上升.
Си Цзиньпин также говорит в статье о «несанкционированных выездах», к которым относятся выезды заключенных из тюрем Ухань, в результате которых и
стала возможной отставка министра юстиции до собрания ВСНП в апреле 2020 г.
[5]
主持人：其实把这个不动对于一个疾病的传染阻断来说是最好的，但对于一个特大型的城市，九省通衢的武汉来说，尤其是叠加了春运这样一个社会背景来说，对你们来说这个压力有多大？
[6] В период перед китайским Новым годом, когда был закрыт Ухань, обычно в Китае, в том числе и через Ухань и провинцию Хубэй, возвращаются к себе домой
десятки миллионов внутренних китайских мигрантов, общее количество перевозок только по железнодорожной сети за период до, во время и после Нового года
составляет свыше 200 млн.
[7]周先旺：我们的书记马国强同志，他是企业家出身，考虑问题比我周全，但是面对这种也可以说叫大是大非问题的时候当仁不让。一个超千万人口的城市，采取封城，他们有的说在人类史上没
有，在人类的城市发展史上也没有，但是面对今天疫情的威胁，我们把这个门关了，有可能把疾病阻断了 ，但是在历史上我们都会留下骂名。但是我们认为只要有利于疾病的控制，只要有利于人类生
命安全，马国强说我们承担什么责任都可以，因为关门人民群众对我们有意见，我们革职以谢天下，只要把疫情控制好我们都愿意.
[8] К моменту, когда стало известно о распространении заболевания (уже 12 января в Уханьском аэропорту началась проверка температуры у выезжающих),
прошло городское собрание СНП — 6–10 января и провинциальное собрание СНП — 11–18 января. И все равно депутаты не приняли участия в выработке
решения по тотальному блокированию города. Более того, 18 января последовало масштабное городское предновогоднее мероприятие.
[9]中国疾病预防控制中心.
[10] Даже в ВОЗ информация о новом вирусе была направлена в конце декабря.
[11] Фиксацией рабочих протестов занимается уже упомянутый Хань Дунфан, лидер рабочей части протестов на Тяньаньмэнь, глава организации China Labour
Bulletin (CLB).
https://www.businessinsider.com/labor-unrest-in-china-is-surging-2016-3
[12] В частности, стоит отметить масштабные протесты в Ухань в июне 2019 г. против строительства крупного мусоросжигательного завода.
[13]
[14]
[15]
[16]全国总工会.
[17] Имя «Гун» переводится как «работа». C июля 2020 года – совмещает должность в ВПФ с должностью начальника Управления по надзору за рынком.
[18] 25 июня 2020 г., Аризона, Финикс, выступление перед предпринимателями. Вспомним, что лозунг Тяньаньмэнь против «армейской группы» Дэн Сяопина —
«Сокрушить Бастилию сталинизма».
[19] Помимо Сунь Лицзюня, в день начала блокады города Ухань, 23 января, прошел суд над другим заместителем министра общественной безопасности — Мэн
Хунвэнем, который совмещал свой пост с постом в руководстве Интерпола в Париже.
[20]
[21] Coronavirus Crisis Shows China’s Governance Failure «Кризис с коронавирусом показал провал управления Китаем». roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Хубэйская группа в Комсомоле
(без изменений) Хубэйская группа в Комсомоле
После завершения острого политического кризиса Тяньаньмэнь, прихода к власти «шанхайской группы» и инкорпорации в ПК Политбюро бывшего главы
Комсомола Ху Цзиньтао Комсомол последовательно возглавляют будущий премьер Ли Кэцян (май 1993 – май 1998), будущий глава Верховного народного суда
уроженец Хубэй Чжоу Цян (1998–2003, 2003–2006), будущий вице-премьер Госсовета КНР уроженец Хубэй Ху Чуньхуа (2006–2008). Два последних формируют
связку самых высших руководителей из региона Хубэй, а Ху Чуньхуа объявлен Комсомолом преемником Си Цзиньпина в 2012 г., сразу после избрания
последнего на пост генерального секретаря. У нынешнего главы Китая, однако, судя по всему, иная точка зрения на идею «преемничества»: в 2018 г. были
внесены поправки в Конституцию КНР, это лишило Комсомол юридических оснований для замены Си Цзиньпина на альтернативного кандидата от Комсомола,
что является основной осью политического конфликта в современном Китае и предопределяет события 2018–2028 гг., закладывает основы масштабного
политического кризиса 2021–2022 гг., выход из которого предопределит политическое и внешнеполитическое будущее Китая на 20 лет вперед, а также задаст
определенный контур в понимании способности Китая выиграть противостояние с США сначала в Евразийском — до 2050 г., а далее и в мировом пространстве.
Для понимания специфики «хунань-хубэйской политической группы» требуется зафиксировать и более детально рассмотреть следующие темы: историческая
административная единица Хугуан; Учанское восстание в Ухань, приведшее к свержению маньчжурской Цинской династии; противостояние «хубэй-хунаньской
группы» в период формирования правительства Нацпартии Гоминьдана; тему вооруженной обороны Ухань во время Культурной революции; тему хубэйского
маршала Линь Бяо; состав «хубэйской группы» накануне и в период Тяньаньмэнь; период трансфера власти от «шанхайской группы» к Ху Цзиньтао во время
эпидемии SARS и нынешний состав «хубэйской группы»; а также порядок ее системной ликвидации со стороны блока Си Цзиньпина. Территориальная
единица Хугуан 湖广
Административно-территориальная единица Хугуан существовала уже в период династии Мин и продолжила существовать примерно в тех же границах и в
период последней императорской династии Цин, то есть не меняла свои границы, в которых сегодня находятся провинции Хубэй и Хунань, на протяжении более
чем 600 лет. Здесь же, вокруг среднего течения Янцзы и крупнейшего озера в Китае — Поянху鄱阳湖, формировалось и древнее царство Чу （楚国）, которое
изначально именовалось царством Цзин （荆）, и это второе, неофициальное название провинции Хубэй. По одному из мнений, Чу не было культурно идентично, а
его население составляло ныне национальное меньшинство на территории Хунань — мяо и яо, живущие также на территории Вьетнама и носящие название
«хмонги». Царство Чу обладало не только собственным языком, но и собственной религией — в частности, официальный государственный праздник Китая,
праздник Драконьих лодок, восходит к культу водного дракона царства Чу. Территория Хунань и Хубэй, таким образом, имеет строго очерченную историческую,
культурную и языковую идентичность, противопоставленную как Северному, так и Южному Китаю, что является основанием для формирования субэтнической
элиты, однако не исключает особенностей внутри таковой элиты и ее внутреннего деления на менее масштабные фракции.
Столицей этого образования неизменно был город Учан （武昌） — ныне Ухань （武汉）, сформированный из троеградья на среднем течение Янцзы. В период начала
формирования региональной китайской субэтнической системы, предшествовавшей поражению маньчжуров в Опиумной войне, должности руководителей
административной единицы начинают устойчиво занимать выходцы из соседней провинции Аньхой — Ян Ицэн （; р. 1830）, Сюй Гуанцзинь （; р. 1852）; после
успешного подавления сформированной китайской （уже не маньчжурской） армией восстания тайпинов провинцией руководит создатель «аньхойской
политической группы» Ли Хунчжан （с 1867 по 1870; впоследствии — наместник столичной провинции Чжили, резиденция — Тяньцзинь）, а затем, с 1870 по 1882
г., — его родной брат Ли Ханьчжан （李瀚章）.
После Учанского восстания в городе Ухань в 1911 г. и ликвидации маньчжурской монархии формально контролировать Хугуан продолжают выходцы из
провинции Аньхой — Дуань Цижуэй, уроженец города Хэфэй, столицы провинции Аньхой, тесно связанный с Ли Хунчжаном и де-факто продолжающий его
стратегию в отношении «аньхойской политической группы», которая на данном историческом этапе получила наименование «Аньхойская хунта» （皖系军阀）. При
этом реальным главой Хубэй становится руководитель Учанского восстания 1911 г., ставшего спусковым крючком формального уже тогда процесса развала
единой страны: уроженец Хубэй Ли Юаньхун （黎元洪）, по сути, возглавил сепаратистский мятеж, подкрепив его действиями своего формально подчиняющегося
императорской армии гарнизона. Спустя некоторое время политические очки и исторический пафос восстания записала себе в актив Нацпартия Гоминьдан,
сделавшая Учанское восстание своим символом при создании 10 октября 1919 г., при этом члены партии, состоящие в иных революционных организациях, не
сыграли в восстании какой-либо значимой роли. Историки революционного движения заостряют внимание на том, что акции протестов перед восстанием в
Учане проводили участники революционных обществ — «Литературного союза», «Союза общего прогресса» и других, однако их роль в реальном захвате власти
оставалась на первый взгляд номинальной и скорее служила лакмусовой бумажкой для военных групп при принятии решений, а также в связи с расположением
большинства штабов таких революционных групп в Японии — для необходимой связи с представителями японской власти.
Развал империи на части под руководством субэтнических китайских военных руководителей формализовался под оптимальным лозунгом освобождения от
некитайской династии, формирования свободного союза китайских государств, что и отражалось во флагах всех последующих государственных
образований на теле развалившейся северокитайской маньчжурской империи. Естественным союзником воинских генералов против старой гражданской
власти выступила местная интеллигенция правого и левого толка, финансируемая Японией, Великобританией, Францией, Германией и США. Но не
Российской империей, которая пыталась до последнего выстроить отношения со старой, теряющей позиции маньчжурской элитой, этапно инкорпорируя
ее и ее коренные территории в свой гигантский организм, напоминающий границами империю Чингисхана — Маньчжурию, Монголию, Синьцзян. Эта модель
отношений с частью маньчжурской и старой китайской элитой была построена и Сталиным с Гао Ганом, тогда как США и Великобритания опирались на
новый китайский «океанический» революционный элемент, строивший китайскую федерацию региональных субэтнических групп, противостоящую
северной степной федерации этносов, регулярно устанавливающей контроль над южными территориями.
Первый руководитель фактически независимой провинции Хубэй Ли Юаньхун был протеже конкурента аньхойца Ли Хунчжана в поздней империи — Чжан
Чжидуна （张之洞）, уроженца провинции Гуйчжоу, относящейся к Сычуаньскому региону （диалект Западной Хубэй близок к Сычуаньскому диалекту, хотя Ухань и
южные районы Хубэй испытывают сильное влияние хунаньского субэтноса сян）. Чжан Чжидун принял непосредственное участие в формировании в Ухань центра
новой военной промышленности и создании китайских национальных университетов, в частности «Училища самоусиления» （自强学堂）, на основе которого и
сформировался центр академической среды Хубэй — Уханьский университет （武汉大学）. После возвращения из Японии, где Ли Юаньхун проходил обучение,
опытный участник боевых действий с 1906 г. становится руководителем бригады, размещенной в Учане, которая и становится фундаментом событий 1911 г.
Важная деталь заключается в том, что если в КНР днем образования государства является 1 октября （по-китайски «Праздник 10-1»）, то на Тайване, в Китайской
Республике таковым днем считается день Учанского восстания 10 октября （по-китайски «Праздник 10-10», или «праздник двойной десятки»）.
Формальные верховные руководители Китая — южнокитайский президент Сунь Ятсен （Сунь И-сянь, 孙逸仙） и сменивший его северокитайский президент Юань
Шикай （袁世凯） не имели иного способа инкорпорировать территорию Хубэй в состав нового аморфного образования Китайская Республика, только как сделать
Ли Юаньхуна своим заместителем — и местный хубэйский генерал становится вице-президентом и при Сунь Ятсене, и при Юань Шикае с 11 июня 1912 по 6
июня 1916 г. Вероятно, формулировка «президенты при вице-президенте Ли Юаньхуне» будет более уместной. Эта же ситуация повторилась и при популярном,
но «голом» короле Мао во время создания Китайской Народной Республики — пять генерал-губернаторов составили пять звезд китайского флага и дали новой
стране легитимность через признание локальных государств единого центра и включения их в верховную власть в рамках некоего Совета, или монгольского
курултая, где главная звезда была на месте западной столицы — Сиань.
Хубэец Ли Юаньхун также дважды заменял своих формальных начальников — с 7 июня 1916 по 1 июля 1917 г., а также с 11 июня 1922 по 13 июня 1923 г. Ли
Юаньхун похоронен в Ухань, на территории Центрально-Китайского педагогического университета. Усиление северокитайской чжилийской этнической
группировки приводит к захвату Хубэй ее лидером У Пэйфу на короткое время.
После окончания Первой мировой войны, когда западные державы направили вектор своих интересов на восток, фактически продолжив Первую мировую в
Китае, начинаются масштабные вливания в революционный процесс в Китае и финансирование революционных армий: в ходе Северного похода （из Гуанчжоу в
Нанкин） в Хубэе, захваченном Народно-революционной армией （НРА）, в 1927 г. формируется альтернативное правительство Китайской Республики со столицей в
Ухань, которое конкурирует с чжэцзянцем Чан Кайши, также руководителем НРА, который создает столицу Республики в Нанкине.
Включение Хубэй в состав Китайской Республики и установление контроля НРА не лишает регион значительной автономии — это видно по первым
губернаторам — выходцам из местной элиты, которые руководят провинцией почти десять лет после установления режима НРА.
Параллельно росту влияния НРА в городе Ухань растет и активность хубэйской контрэлиты в регионе — местным парткомом руководит также уроженец Хубэй,
будущий председатель КНР при комсомольце Ху Яобане и глава «комсомольского парламента» в период Тяньаньмэнь — Ли Сяньнянь, бывший главой района в
период японской оккупации 1938–1945 гг., а с 1949 по 1953 гг. занимающий высшие посты в Ухань, Хубэй и Южно-Центральном бюро ЦК Компартии.
Представляя умеренную часть хубэйской элиты в центре, Ли Сяньнянь находится в оппозиции растущему влиянию группы левых радикалов «шаньдунской
группы» Цзян Цина и вставшего на их сторону представителя «хубэйской армейской элиты» Линь Бяо. Фигура Линь Бяо требует отдельного рассмотрения и
выявления отличий с хубэйцами Ли Сяньнянем и Лю Хуацин, ставшим вторым человеком в армии на период Тяньаньмэнь и вошедшим после этих событий в ПК
Политбюро. Позывной «101» — Линь Бяо
На протяжении всего XX в. и, как мы увидим далее, и XXI в. Ухань и «хубэйская группировка» играют роль тарана в руках иных военно-политических групп,
направленных на достижение ликвидации противников.
После Учанского восстания, которое стало триггером федерализации китайского пространства, в середине XX в. «хубэйская группа» вновь становится слепым
орудием в руках Мао Цзэдуна по сдерживанию его противников, а уроженцы Хубэй — маршал Линь Бяо （林铎）, имевший в период Гражданской войны кодовый
номер «101», министр общественной безопасности Се Фучжи （谢富治）, — сделав свое дело, были отданы Мао на растерзание конкурентам. Тем не менее
«хубэйская группа», и особенно ее комсомольская часть, вновь была использована новодемократическим революционным движением для устранения силового
блока конкурентов из «сычуаньской группы» на Тяньаньмэнь. Это привело к созданию в Политбюро новой «хубэйской группы» «комсомольцев» во главе с Чжоу
Цяном и Ху Чуньхуа, которые проявили готовность стать ударной силой по борьбе с армейским блоком Си Цзиньпина по навету старших товарищей из
«аньхойской комсомольской группы», так же как и во время SARS «хубэйская группа» стала фронтом по деинсталляции шанхайского генсека с верховных постов
в партии, государстве и армии. «Хубэйская группа» каждый раз использовалась либо «аньхойской», либо «хунаньской группой» и после оказывалась на обочине
истории, но это не стало для нее уроком, «хубэйская группа» продолжает надеяться, что сможет проскочить через игольное ушко истории с таким богатым
опытом участия в чужой игре.
Возвышение Мао Цзэдуном лидеров «хубэйской политической группы» было связано с достижением единственной задачи — уничтожения конкурентов, в том
числе и новодемократических, в собственной же «хунаньской группе руководителей». Прежде всего, для уничтожения привлекательного своей умеренностью （и
для американцев тоже） Лю Шаоци, сумевшего вытеснить Мао с высших государственных постов. А также для уничтожения хунаньских военных лидеров, всей
«старой хунаньской гвардии» Мао: Хэ Луна и выходца из провинции Хунань, примкнувшего к просоветской «шэньсийской группе» Пэн Дэхуая, руководителя
раскулачивания Гуандуна хунаньца Тао Чжу. Эта задача могла быть выполнена «хубэйской группой», близкой ко всем процессам в «хунаньской группе», бывшей
одной из баз формирования китайской Красной Армии и ее военно-политических кадров. «Хубэйская группа» также обладала близкими к «хунаньской группе»
этнокультурными характеристиками, однако не имела такого политического влияния и способности свергнуть Мао Цзэдуна, к чему стремились уставшие от
своего неутомимого революционного вождя хунаньцы. В результате действий самых одиозных лидеров «хубэйской группы», например министра общественной
безопасности Се Фучжи, революционное движение красногвардейцев-хунвэйбинов беспрепятственно пронеслось огненным вихрем по стране. Движение не
только пользовалось предоставленным Министерством общественной безопасности транспортом, но и было вооружено по специальному распоряжению
министерства. Руками этих отрядов были сметены почти все гражданские политические оппоненты Мао, а военные смогли удержаться только силой оружия: в
1969 г. в тюрьме погибает основной оппонент Мао Лю Шаоци, военный хунаньской руководитель Хэ Лун, в 1968 г. — Тао Чжу. Мао настолько не доверяет
выходцам из своей революционной базы и этнической группы, что даже его преемником становится абсолютно чужой для Хунань шэньсиец Хуа Гофэн, человек с
сокращенным лозунгом вместо настоящего имени, который, однако, верно присматривал за регионом-базой Мао Цзэдуна долгие годы, за что и был выдвинут
вождем на первые позиции.
Остановить эту вольницу «красногвардейцев» могла только сама армия, однако она была поставлена Мао под собственный контроль через возвышение уроженца
города Ухань Линь Бяо, которого он лукаво объявил собственным преемником и сделал заместителем. Мастер сдержек и противовесов, наблюдая возвышение
«хубэйской группы», которая уничтожала его оппонентов по «хунаньской группе», параллельно взращивал «шаньдунскую группу» — Кан Шэна, Цзян Цин и
руководителей Шанхая, выходцев из Шаньдуна, которых часто по месту руководства называют «шанхайской группой». После того как Линь Бяо и Се Фучжи
сделали свое дело, их ликвидируют руками «шаньдунской группы» (более точно — группы Циндао), Мао сохраняет лидерство в стране и начинает активный
процесс, уже под своим руководством сближения с Западом, в котором ему составляет незыблемую конкуренцию шанхайский премьер Чжоу Эньлай. Итогом
этой схватки становится победа «третьей силы» — маршала Е Цзяньина, который, к слову, также имел тесные связи с «хубэйской группой», но достаточно умен,
чтобы держаться от революционного водоворота и игр Мао на безопасном расстоянии.
Всплеск леворадикальной активности, естественно, происходит в период правления в США лидеров Демпартии Дж. Кеннеди (1961–1963) и Л. Джонсона (1963–
1969), что еще раз подтверждает очевидный курс Демпартии, направленный на поддержку лидеров определенной специфики, уже не как случайное
совпадение — а подтвержденное правило. Приход же республиканских президентов Никсона и Форда разворачивает политическое влияние в Китае в сторону
«шанхайской группы» Чжоу Эньлая. Кризисные моменты между демократами и республиканцами, между США и СССР, а также внутри групп Китая используют
третьи силы, и наиболее активная — поддерживаемая Великобританией. Пытаясь конкурировать с Великобританией на китайском пространстве, в конкуренцию
вступает Франция, которая также поддерживает «шанхайскую группу». Россия обладает максимально дешевым способом реализации влияния на китайские
процессы и является естественным бенефициаром ослабления всех приморских групп и тесно взаимодействует с Северо-Западной частью Китая, тогда как
Северо-Восточная традиционно находится в сфере опеки Японии. Германия реализует свои задачи через очаги своего прошлого влияния в Циндао, провинция
Шаньдун, который также был и базой сил США и связан с немецкой частью американской элиты. Хубэйский глава Министерства общественной
безопасности Се Фучжи (谢富治)
Се Фучжи — уроженец Хубэй, сделал карьеру после гражданской войны — руководитель районов Сычуань и Юньнань, а также заместитель политкомиссара Юго
Западного военного округа, по сути тесно вовлеченный во внутренние процессы «сычуаньской военно-политической группы», фронтмен которой Дэн Сяопин
стал союзником врага Мао — Лю Шаоци. В 1955 г. на пике противостояния Мао и Лю Шаоци Се Фучжи присваивается звание генерал-полковника, и в новом
качестве он избирается в ЦК и Центральный военный комитет ЦК. С 1959 г. Се Фучжи становится руководителем Министерства общественной безопасности и
Вооруженной народной полиции, а в 1966 г. — основным актором силового прикрытия нарастающего движения Хунвэйбинов. Отметим, что кадровой кузницей
движения протестной молодежи становится провинция Хэнань и ее молодежные организации — именно руководителем комсомола Хэнань был тесть нынешнего
комсомольского премьера Ли Кэцяна.
Се Фучжи фактически организовал транспортировку, предоставил вооружение движению Красногвардейцев, оказывал информационную, организационную
поддержку и фактическое покровительство со стороны органов общественной безопасности. Именно Министерство общественной безопасности является
основой движения Красногвардейцев, основным актором и организатором Культурной революции, а вовсе не «стихийно возникшее протестное молодежное
движение» или «партийная дискуссия о театре и литературе». Движение Красногвардейцев выполняло четкую политическую цель по разгрому органов власти и
партии, сформированных конкурентами Мао в период его отстранения от власти. В первую очередь политическим люстрациям подвергся Пекин, руководителем
Ревкома и местного военного округа которого становится ставший членом Политбюро Се Фучжи.
Пик красногвардейской революции приходится на начало крупномасштабных восстаний в центре Китая, основное из которых, что неудивительно, происходит в
Ухань, в котором и сплелись все политические противоречия, как в группе выходцев из Хубэй в китайском политическом пространстве, так и между другими
политическими группами.
Бесконечные организации протестующих цзаофаней (дословно «делать против», 造反), заполонившие столицу «хубэйской группы», в январе 1967 г. начинают
бороться за власть между собой, обвиняя друг друга в оппортунизме, троцкизме и иных грехах перед революцией. В феврале силы местного военного округа
захватывают редакцию газеты «Чанцзян Жибао» («Ежедневная газета Янцзцы»), со страниц которой велась агитация против политических противников внутри
лагеря протестующих. Хубэйские военные становятся на сторону основной группы цзаофаней, которую подвергла критике другая группа («Основной трудовой
союз», «Второй отдел», другие), а также арестовывает более 300 человек. В апреле в ответ на действие руководителя военного округа Чэнь Цзайдао (陈再道),
также уроженца провинции Хубэй, «запрещенные властью» цзаофани начинают протестную акцию против Чэнь Цзайдао. В ответ на действия запрещенной
группы формируется поддержанное местной властью движение «Миллиона героев» (百万雄师)[4], в состав которого входят сотни тысяч жителей города Ухань. В
разгар лета, как часто случается в Китае, с 4 по 30 июня начинаются ожесточенные массовые бои между «Миллионом героев» и группами «запрещенных»
цзаофаней, в ходе которых убиты свыше 100 и ранены почти 3 тыс. человек. ЦК призывает силы НОАК остановить бои, прекратить блокаду «Миллионом героев»
мест концентрации красногвардейцев и цзаофаней на фабриках и в учебных заведениях.
14 июля в Ухань прибывают Се Фучжи и Ван Ли. 15 июля, в годовщину переплытия Мао Цзэдуном реки Янцзы, цзаофани участвуют в массовых шествиях по
городу, в результате которых организации «Миллиона героев» убивают свыше 100 протестующих. 16 июля «Миллион героев» устраивает массовую
демонстрацию против цзаофаней с лозунгами против Се Фучжи и Ван Ли. 17 июля в ситуацию вмешивается шанхайский премьер Госсовета Чжоу Эньлай после
совещания с военными руководителями, по итогам которого выступает с требованием отпустить «запрещенных» цзаофаней, выступить Чэнь Цзайдао с
самокритикой, впредь оказывать поддержку цзаофаням со стороны НОАК. 18 июля Мао лично проводит встречу с военными городского военного округа в Ухань.
19 июля Се Фучжи и Ван Ли на стадионе Университета водного хозяйства города Ухань проводят митинг, в котором поддерживают оппозиционную Чэнь Цзайдао
военную группу в лице командиров воздушных частей НОАК (близких и Линь Бяо). 20 июля Чэнь Цзайдао лично освобождает цзаофаней. Однако 21 июля
военная группировка вместе с членами «Миллионом героев» проникает в отель «Дунху» и увозит Ван Ли и Се Фучжи для допроса в Театр НОАК. Чжоу Эньлай
проводит экстренную эвакуацию Мао из отеля «Дунху». Дополнительно указывают, что остановить формирование собственной по сути народной армии
из «Миллиона героев» (движение действительно насчитывало около миллиона человек), которой руководил и местный военачальник, и военный аппарат,
поможет только переброска военно-воздушных частей НОАК и речной флотилии в Ухань по распоряжению Линь Бяо[5]. От реальной гражданской войны,
начавшейся бы в Ухань, которая могла ввергнуть Китай в полноценную и тотальную гражданскую войну, а также от возможного убийства или взятия в
заложники Мао отделяли лишь считаные дни и едва перевешивающий в пользу Центра баланс сил. Судя по всему, взятие уханьского аэропорта было почти
военной операцией, так как первоначально Чэнь Цзайдао не давал посадить самолет Чжоу Эньлаю для эвакуации Мао Цзэдуна. Вряд ли картина событий в Ухань
20 июля поддается восстановлению в полном объеме. После событий в Ухань Чэнь Цзайдо и его помощник разжалованы, в Китае начинается кампания против
красногвардейцев, ведущую роль в которой начинает играть «хубэйская армейская группировка» Линь Бяо. Забегая вперед, надо отметить, что после
ликвидации Революции красногвардейцев Линь Бяо также планирует госпереворот, чувствуя, что Мао готовит ему замену из «шаньдунской группы» Цзян Цин –
Кан Шэна. Линь Бяо погибает в 1971 г., Се Фучжи — в 1972 г.[6] Любопытно, что генералы-заговорщики из Хубэй Чэнь Цзайдо и Чжун Ханьхуа не только не
расстреляны, но в 1971–1972 гг. реабилитированы и получают высшие командные посты — в Фуцзянском военном округе и в Гуанчжоуском военном округе
(Южный Китай). Ли Сяньнянь, будущий хубэйский председатель КНР во время реформ Ху Яобана и Тяньаньмэнь, возглавлявший Ухань долгое время перед
этими событиями, в это время выполнял работу вице-премьера КНР по финансовому блоку и, без всякого сомнения, поддерживал местное руководство, что и
стало причиной его отстранения в 1968 г., вплоть до 1976 г., когда он был мгновенно восстановлен в Политбюро при Е Цзяньине. Местная «хубэйская группа»,
которая была прекрасно осведомлена о планах Ревкома, — Се Фучжи и Линь Бяо — де-факто была готова на военный переворот и дальнейший захват власти,
который и произошел частично спустя 10–15 лет. Хубэйская локальная группа генералов активно защищалась южнокитайским маршалом Е Цзяньином,
стоявшим за их спиной. По сути, речь шла о том, что разновекторная, но обладающая единой сетью контактов группа планировала как локальный гражданский
переворот — силами «Миллиона героев» и Чэнь Цзайдао, так и центральный — силами Линь Бяо, имея полный объем сведений о слабости позиций Мао Цзэдуна
и информацию о деятельности их земляка Се Фучжи, дискредитировавшего себя поддержкой Революции Красногвардейцев. Реальная конфронтация, судя по
простому понижению уханьских генералов, шла вовсе не между Чэнь Цзайдао и Линь Бяо, а между армейской группой и полицейской группой внутри уханьского
блока, их онтологическая неспособность договорится и стала причиной провала действий против Мао. Хубэйский председатель КНР Дун Би-у (董必武)
Картину прихода «хубэйской группы» к почти абсолютной власти, за исключением высшего поста в Компартии, завершает личность Дун Би-у, уроженца
провинции Хубэй, который был фактически основателем этой группировки в Компартии Китая, приняв участие в создании первой ячейки коммунистов в 1920 г.,
до первого съезда Компартии в 1921 г. В период апогея влияния «хубэйской группы» Дун Би-у становится исполняющим обязанности председателя КНР,
замещая хунаньца Лю Шаоци, попавшего в заключение в связи с тем, что ранее он занимал пост заместителя председателя КНР наряду со вдовой Сунь Ятсена —
Сун Цинлин. Фактически Дун Би-у занимает эту отнюдь не номинальную должность с 1968 по 1975 г. и умирает на этом посту, завершая череду смертей высших
представителей «хубэйской группы» — Линь Бяо и Се Фучжи.
До 1924 г. Дун Би-у создает с нуля хубэйскую партийную организацию, в 1928–1932 гг. находится, как и многие китайские революционеры, в Москве, а после
расправы в 1931 г. над «хубэйской группой» во главе с Сян Чжунфа возвращается в Китай.
В период разгрома Японии работает в Чунцине — столице Китайской Республики при Национальной партии Гоминьдан, месте представительства США в Китае.
В 1945 г. именно Дун Би-у принимает участие в мероприятиях ООН в Сан-Франциско.
В 1946 г. Дун Би-у руководит работой по созданию единого центрального банка освобожденных коммунистами районов, которые ранее эмитировали собственную
валюту. «Красный» центробанк располагается в провинции Хэбэй. Позднее Дун Би-у становится главой правительства Северного Китая, в котором остаются еще
части Нацпартии Гоминьдан и армии США. Правительство Северного Китая расформировано после создания КНР, а Дун Би-у становится главой Комитета по
экономике и финансам, главой Верховного народного суда. В 1954 г. становится заместителем председателя НПКСК. В 1955 — секретарем парткома Комитета
контроля. Политические особенности Уханьского инцидента 20 июля
Ухань и Хубэй подтвердили свой высокий протестный и революционный потенциал, заданный еще Учанским восстанием и спустя 50 лет.
«Хубэйская группировка» в критический период разделилась, но не до самоуничтожения — на местную военную, партийную с поддержкой населения, местную
группу с поддержкой полиции центра, военную пропекинскую группу. То есть на три группы. Все три группы после «выяснения отношений» в конечном счете
продолжили конфликт именно за единые интересы группы, но уже в новых ролях и ослабленные. На период восстания в Ухань высший армейский руководитель
и высший полицейский руководитель — выходцы из одной территориальной группы.
Поскольку по итогу уханьского инцидента была свернута активность министра МОБ Се Фучжи, можно предположить что Чэнь Цзайдо действовал в интересах
Линь Бяо, поэтому и получил простое понижение, а потом и новую высокую должность в Армии, в Южном Китае при Е Цзяньине. Поскольку Линь Бяо выступал
активно как против СССР, так и против США, то вероятно, что Линь Бяо был тесно связан с Е Цзяньином по вопросу сотрудничества с Великобританией.
В период активного роста влияния «хубэйской группы» за спасение Мао выступила внешняя группа шанхайцев-чжэцзянев, у которых по линии Чжоу Эньлая
конфликт с «хубэйской группой» тянулся еще с периода уничтожения хубэйского генсека Сян Чжунфа, которого в руки Нацпартии Гоминьдан, по сути, сдал
самый близкий подчиненный Чжоу Эньлая. Именно Чжоу Эньлай стал основным разоблачителем группы Линь Бяо, апологетом которой в армии выступил Е
Цзяньин. Чжоу принадлежит идея опубликовать в «Жэньминь Жибао» план военного переворота «571», который, как утверждало высшее партийное
руководство, планировал Линь Бяо против Мао Цзэдуна.
В группе хубэйских генералов, судимых, к слову, в Шаньдуне (Циндао, Цзинань) силами «шаньдунской группы», были два уроженца Цзиань провинции Цзянси и
один уроженец города Ганьчжоу провинции Цзянси. Покровительство им оказывал Е Цзяньин. Эти города являются местом компактного проживания как
китайского субэтноса носителей диалекта гань, так и субэтноса хакка, на основе которого и выстраивал свою линию во внутренней политике будущий серый
кардинал свободных экономических зон Южного Китая при Дэн Сяопине.
Уханьский инцидент стал основанием для сворачивания красногвардейской милицейской революции Се Фучжи: по всему Китаю развернулась масштабная акция
по физическому уничтожению силами НОАК красногвардейцев, напугавших Мао в Ухань. 19 августа в Гуйлин, один из важнейших городов южнокитайской
Гуанси, после прорыва обороны вошли части НОАК в количестве 30 тыс. военнослужащих, в течение недели в городе уничтожили всех красногвардейцев. Мао
предупреждал хунвэйбинов, что если они будут сопротивляться — они будут уничтожены. В сентябре 1967 г. основное руководство хунвэйбинов
самораспустилось. Общее количество сосланных в молодежные бригады различного толка хунвэйбинов составляло около 6,5 млн. человек. В этих молодежных
бригадах многие находились более десяти лет — до периода, предшествовавшего Тяньаньмэнь. Тем не менее основной эффект от действия «хубэйской группы»
Мао Цзэдун получил — физически были уничтожены лидеры хунаньской оппозиции — Лю Шаоци и Хэ Лун, серьезно дискредитирован Пэн Дэхуай, покончил
жизнь самоубийством один из бывших генеральных секретарей Компартии хунанец Ли Лисань (李立三).
Короткий период торжества НОАК над протестующими сменился новой волной прихода радикалов к власти в лице группы так называемой впоследствии «Банды
четырех», состоявшей из выходцев из района Циндао провинции Шаньдун и Цзилиня (обе территории были под контролем Японии длительное время, Циндао —
под контролем Германии и США). «Банду четырех» ошибочно называют «шанхайской», в связи с тем, что Цзян Цин начинала как популярная актриса в Шанхае,
а в «банде» находились руководители Шанхая. При этом все они, включая Кан Шэна, биография которого подробно описана выше, происходили из Шаньдуна, за
исключением руководителя второй волны красногвардейцев Ван Вэньхуна, уроженца прилегающей к Северной Корее и России провинции Цзилинь, сердца
Маньчжурии. С именем простого охранника на заводе в Шанхае и связывается формирование второй волны парамилитарных отрядов красногвардейцев,
имеющих уже не студенческие, а несколько другие корни. Неудивительно, что именно Цзилинь впоследствии стал не только одной из ветвей «комсомольской
группы», но и дал Китаю во время правления Цзян Цзэминя такую массовую протестную организацию, как секта Фалуньдафа, и «китайского Солженицына» Лю
Сяобо. Как уже было сказано, к 1978 г. планировалось слияние движения Красногвардейцев и Комсомола.
Фигура маршала Линь Бяо до сих пор в Китае является табуированной, как и в случае с Чэнь Дусю, Гао Ганом, Ху Яобаном, Чжао Цзыяном, не является
предметом общей государственной пропаганды и обходится в открытом политическом дискурсе стороной.
Любопытна и стилистика последующих разоблачительных компаний: в середине 1970-х гг., когда «шаньдунская группа» Цзян Цин – Кан Шэна критиковала
Чжоу Эньлая, она сделала его объектом общей критики с его же оппонентом — Линь Бяо, назвав кампанию «Критикуй Линь Бяо, критикуй Конфуция» (批林批孔;
Чжоу — прямой потомок Конфуция). Такая же иезуитская тактика совмещения в критике самих оппонентов используется потом Е Цзяньином, который
причислил к контрреволюционным элементам вообще всех негативных персонажей, смешав все карты в одну колоду.
В ликвидации первой волны Красногвардейской революции в 1968 г. принимали активное участие и органы государственной безопасности. Примечательно, что
Красногвардейская революция, сформированная на структуре Новодемократического движения и поддержанная Министерством общественной безопасности,
стала и толчком для федерализации национальных окраин: по непроверенным данным, из 348 тыс. арестованных хунвэйбинов и цзаофаней две трети были
монголы, которые сегодня составляют костяк самых деликатных органов Министерства общественной безопасности и являются де-факто его ударной группой,
глубоко инкорпорированной в комсомольское руководство. Также считается, что в провинции Юньнань по итогам волнений национальных меньшинств были
казнены 14 тыс. человек. Во Внутренней Монголии в ходе беспорядков было убито 20 тыс. человек, ранено несколько сот тысяч. Лидерами красногвардейцев
становились выходцы из национальных окраин, например, первый руководитель отрядов хунвэйбинов в Университете Цинхуа — китайский мусульманин,
проведший долгое время во Внутренней Монголии — Чжан Чэньчжи (张承志)[7].
В этом свете совсем по-другому представляется долгое время нахождения в руководстве Внутренней Монголии как Чжао Цзыяна, так и нынешнего лидера
«хубэйской группы» в Комсомоле и названного «преемника» Си Цзиньпина — Ху Чуньхуа. Лю Хуацин (刘华清) и Ли Сяньнянь (李先念)
Важным вопросом является возрождение «хубэйской группы» после длительного отстранения от власти председателя КНР Дун Би-у, фактического руководителя
вооруженных сил Линь Бяо с группой его сторонников в НОАК и министра общественной безопасности Се Фучжи в середине 1970-х гг.
На период после смерти Мао и принятия новой, «рыночной» Конституции 1982 г. в составе Постоянного комитета Политбюро сохраняется только один
представитель Ухань – Хубэй — Ли Сяньнянь. Ли, как и Линь Бяо, уроженец Хуангана, фактически сменщик Дун Би-у на посту министра финансов в 1950-е гг. До
1968 г. активно занимался вопросами финансовой системы КНР, и в период падения «хубэйской группы», с 1968 по 1976 г., работает на пекинском заводе в
качестве меры «перевоспитания», пока финансовую систему медленно заворачивает в свое русло «шанхайская группа» Чжоу Эньлая. Однако в 1982 г. Ли
Сяньнянь становится пятым членом ПК Политбюро и остается в качестве председателя КНР, как и его хубэйский предшественник Дун Би-у, до апреля 1988 г.,
после чего в переходный период Тяньаньмэнь занимает позицию главы комсомольского законосовещательного НПКСК, на посту главы которого, словно Дун Би-
у, и умирает в 1992 г.
Второй, а возможно и первой, важнейшей фигурой, обеспечившей трансфер «хубэйской группы» в высшей политической власти, был «отец китайского
авианосца» Лю Хуацин, сыгравший роль противовеса для «сычуаньской армейской группировки», стремившейся к военной диктатуре в партии, что
рассматривалось китайской элитой как не менее негативный тренд, чем бунт плебса под руководством комсомольских трибунов. Интересно, что после
отстранения Ху Яобана от поста генерального секретаря его обязанности исполняет Чжао Цзыян, но также и совмещая эту позицию с постом первого
заместителя председателя Центрального военного комитета ЦК, который возглавляет Дэн Сяопин, не имевший на тот момент никакой власти, кроме военной. С
поста первого заместителя ЦВК опальный новодемократический революционер Чжао уходит 23 июня 1989 г., то есть после активных действий армии и полиции
по ликвидации протестов. С другой стороны, здесь и кроется ключ к пониманию дальнейшей новой восходящей волны для «хубэйской группы» — военной силой,
которая замещает дискредитировавший себя новодемократический блок и в то же время дискредитировавшую себя «сычуаньскую военную группу», становится
удобный трем силам — Шанхаю, Комсомолу и Армии, тогда представленной Сычуанью, — «хубэйская армейская группа», традиционно близкая к «аньхойской» и
«хунаньской». Уже старец в Политбюро — в возрасте 76 лет, — Лю Хуацин занимает пост заместителя председателя ЦВК, фактически являясь заменой
авторитету Дэн Сяопина, окончательно отстраненного и от военной власти при абсолютно не имеющем авторитета в армии Цзян Цзэмине, занявшем позицию
председателя ЦВК.
Перед тем как перейти к вопросу конверсии военной власти в высшие гражданские политические посты в период SARS (2002–2004), отметим, что Лю Хуацин,
боевик Комсомола в 1929 по 1935 г. в районе провинции Хубэй, после установления Народной республики — секретарь парткома Военно-морского училища в
Далянь, прошел обучение в Военно-морской академии им. Ворошилова (ныне им. Кузнецова в Санкт-Петербурге) в 1954–1958 гг., после чего — заместитель
командующего военно-морской базой Северного флота НОАК в Люйшуне (Порт-Артур), заместитель министра судостроительной промышленности, замглавы
Комитета по оборонной науке и технике, заместитель Штаба военно-морских сил. Деятельность Лю Хуацина неразрывна связана с городом Ухань, который
превращается в центр проведения оборонных исследований в сфере создания авианосцев, авиатехники, а также космической техники. С именем Лю Хуацина
связано и китайское освоение космоса, которое станет важнейшей сферой деятельности политической группы Комсомола уже в настоящее время. В 1979 г. он
занимает пост заместителя начальника Генерального штаба НОАК. После прихода Ли Сяньняня на пост председателя КНР Лю Хуацин становится командующим
военно-морскими силами страны. В период после Тяньаньмэнь он фактически совмещает как позицию в Постоянном комитете Политбюро, так и пост
заместителя председателя ЦВК, что крайне редко отмечается в новейшей истории КНР.
В период событий на Тяньаньмэнь на политическом небосклоне появляется еще одна хубэйская звезда — будущая вице-премьер по социальным вопросам,
уроженка города Ухань У И (吴仪). После длительной работы в провинции Хунань — родине Ху Яобана — У И, сделавшая карьеру в нефтяной промышленности и
возглавлявшая нефтеперерабатывающий завод «Алеет восток» под Пекином (очевидно: поставки нефтепродуктов в войска и прежде всего авиацию, флот),
становится вице-мэром столицы в период конфликта «армейской» и «комсомольской» группировок, курирует промышленность и внешнюю торговлю китайской
столицы.
Карьера У И, за которой стояли, судя по всему, хубэйцы Лю Хуацин и Ли Сяньнянь, развивается стремительно: еще до смерти Ли Сяньняня У И в 1991 г.
становится замминистра торговли и сразу же заменяет курирующего до него американо-китайский торговый диалог руководителя, в 1992 г. становится
министром внешней торговли, в 1997 г. входит в Политбюро, с 1998 по 2002 г. является членом Госсовета КНР без портфеля, то есть так же, как и нынешний
выходец из космической отрасли Ван Юн, скорее всего, курирует оборонный сектор, из которого вышел и хубэец Лю Хуацин.
Именно У И является главным руководителем, отвечающим за борьбу с эпидемией SARS в период трансфера власти от «шанхайской группы» к «комсомольцам»
из Аньхоя во главе с Ху Цзиньтао. Американцы не скупились на похвалу в адрес будущего борца с SARS и в 2002 г. устами Forbes назвали У И второй самой
влиятельной женщиной в мире (после Кондолизы Райс), продолжая поощрять за хорошее поведение — то присуждая ей третье место в списке самых
влиятельных женщин после появления германского канцлера Меркель, то после ухода из политики Райз, вновь вернув вторую влиятельную позицию, оставив
«правильную немку» впереди представителя азиатов
[1] Линь Бяо (1907–1971) родился в городе Хуанган, Хубэй, в семье мелкого фабриканта. Член Комсомола с 17 лет. В . участвовал в , в 1927 г. принимал участие в
. После тяжелого ранения в уехал в на лечение. В Советском Союзе был представителем в . На в был избран членом ЦК КПК. В период завершения Гражданской
войны командующий Объединенной демократической армией численностью до 300 тыс. человек в Северо-Восточном Китае перед приходом туда просталинского
Гао Гана. Участвовал в завершающих операциях по разгрому Гоминьдана в Северо-Восточном Китае, а также в освобождении Пекина от Гоминьдана, где также
находился контингент американских войск. Отказался от руководства военной операцией КНР против США в Корее. Линь Бяо является председателем
Центрально-Южного военно-административного комитета, а с июля . — первым секретарем Центрально-Южного бюро ЦК КПК (столица — Ухань), где работает
вместе Ли Сяньнянем, который является гражданским руководителем Ухань и Хубэй. С сентября . — член Политбюро ЦК КПК, с мая — член Постоянного
комитета Политбюро ЦК и один из заместителей председателя ЦК КПК. Инициировал проект 131 по созданию подземного командного центра НОАК на случай
ядерной войны, строившегося в в 1969–1971 гг.
[2] Обращает на себя внимание постоянное использование цифрового сочетания «11» в случае как с датой Учанского восстания, так и в случае кодового номера
Линь Бяо.
[3] Чэнь Цзайдао (1909–1993), настоящая фамилия 程 — Чэн, которую по ошибке, по версии генерала, записали как распространенную 陈— Чэнь. Не был
боевиком Комсомола, членом революционного движения. Все родственники Чэнь Цзайдао, как и в случае с Си Чжунсюнем, Чжоу Эньлаем, Кан Шэном, погибли
в его раннем детстве. Воспитывали чужие люди.
[4] Сюй Хайлян. Хроника Уханьского инцидента 20 июля. Гонконг, 2017.
徐海亮. 武汉“七二〇”事件实录. 香港: 2017.
[5]
[6] Се Фучжи, по официальной версии, умер после продолжительной борьбы с раком в возрасте 63 лет. Возможно, не умер.
В 1971 г. Линь Бяо вместе с семьей вылетел в сторону СССР, однако, по официальной версии, разбился на территории Монголии. В связи с тем что Монголия
находилась под контролем Вооруженных сил СССР, возможно, не умер.
[7] С 1981 г. становится сотрудником Китайской академии общественных наук, активный автор. В преддверии событий Тяньаньмэнь становится писателем в
составе творческой группы Военно-морских сил НОАК при командующем выходце из Хубэй Лю Хуацине, о котором пойдет речь далее. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Комсомольская династия Ху — Ху Цзиньтао
(без изменений) Комсомольская династия Ху — Ху Цзиньтао
После ухода Ван Чжаого на пост начальника Аппарата ЦК его позицию руководителя Комсомола 11-го съезда замещает будущий верховный руководитель
Китая — Ху Цзиньтао, который, однако, также остается на посту руководителя Комсомола недолго, всего лишь один год (декабрь 1984 – октябрь 1985): Ху Яобан
фактически форсирует расстановку руководителей Комсомола на высшие государственные посты, готовя новую элиту.
Ху Цзиньтао (胡锦涛; р. 1941) родился в районе Тайчжоу провинции Цзянсу, корни его — в провинции Аньхой, давшей Компартии Чэнь Дусю и Ли Хунчжана. Отец
Ху Цзиньтао — Ху Цзинчжи (по другим сведениям — Ху Цзэнюй) сыграл свадьбу в Шанхае и обосновался с семьей в Тайчжоу Цзянсу; вел мелкий чайный бизнес
(для понимания специфики чайного бизнеса в Китае требуется знать, что чай является дорогим подарком и даже формой взятки в элитарных сферах Китая и
эквивалентен дорогому алкоголю на Западе); замучен до смерти во время Культурной революции цзаофанями «по ложному обвинению в растратах и
коррупции».
Если верить официальной биографии, сын владельца чайной лавки из глухой провинции Ху Цзиньтао поступил в самый престижный вуз Китая Университет
Цинхуа без протекции. Китайские наблюдатели обращают внимание на тот факт, что Ху Цзиньтао не возвращался на свою малую родину в течение 34 лет,
вплоть до отставки с поста генерального секретаря в 2012 г.
Во время обучения на факультете гидротехники в Цинхуа, молодой и амбициозный Ху Цзиньтао также занимается и политической работой в университетской
среде, там же Ху знакомится со своей супругой Лю Юнцин, дочерью одного из высокопоставленных военных Сычуань и племянницей Чан Чжицина, замглавы
главного редактора «Жэньминь Жибао», также известного журналиста эпохи сычуаньца Дэн Сяопина. Супруга Ху, которая старше его на два года, работает
вместе с мужем в сфере гидроэнергетического строительства — в конце карьеры занимает высокий пост руководителя комитета городского и сельского
планирования Пекина. Одна из сестер Лю занимала пост заместителя секретаря парткома Китайской академии социальных наук.
С 1968 года Ху Цзиньтао — на работе в провинции Ганьсу, там же где работает его напарник Вэнь Цзябао — будущий премьер при председателе Ху (2002–2012).
Такая синхронность в движении Ху Цзиньтао и Вэнь Цзябао говорит о том, что их двигала наверх одна и та же сила. Ху Цзиньтао работает на строительстве
гидростанции Люцзяся, в 1969–1974 гг. вновь в столице — в Министерстве водного хозяйства, в 1974–1975 гг. — секретарь аппарата Комитета по строительству
Ганьсу, в 1975–1980 гг. — замначальника отдела управления Комитета по строительству Ганьсу, в 1980–1982 гг. — замначальника Комитета по строительству,
откуда в сентябре 1982 г. на три месяца переходит на должность секретаря обкома Ганьсу, доизбирается в секретари китайского Комсомола и фактического
руководителя государственной структуры Комсомола — Всекитайской федерации молодежи. После года в руководстве Комсомола Ху Цзиньтао последовательно
занимает пост секретаря обкомов двух самых отсталых регионов Китая — Гуйчжоу (1985–1988, также первый секретарь парткома военного округа) и Тибета
(1988–1992, также первый секретарь парткома военного округа), откуда в период завершения абсолютной власти сычуаньской военной группы в руководстве
Китая в 1992–1993 гг. переходит в Политбюро ЦК Компартии и становится одним из секретарей Секретариата ЦК. Переход Ху Цзиньтао с должности
руководителя маргинальных регионов на высшие государственные посты может быть обоснован не только его ролью источника ценной информации для
Комсомольской группы о внутреннем дискурсе в Чэндуском военном округе — центре силы Сычуаньской политической группы Дэн Сяопина, но и близостью к
выходцам из этой же группы, что часто и способствует возвышению того или иного политического лидера. В 1993–1998 гг., в период, когда «шанхайская группа»
активно деинсталлирует наследие «сычуаньской политической группы», Ху Цзиньтао становится членом Постоянного комитета Политбюро, а в 1998 г.
избирается заместителем председателя КНР, закрепив еще за пять лет до своего избрания генсеком в 2002 г. тренд на возвращение в Китае комсомольской
эпохи. В 1999 г. Ху Цзиньтао закрепляет этот тренд избранием на пост заместителя председателя Центрального военного комитета ЦК.
Как уже отмечалось выше – избрание Ху Цзиньтао сразу в состав Постоянного комитета Политбюро – высшего органа политической власти в Китае – произошло
через перескакивание сразу нескольких ступеней в традиционном пути членов ПК Политбюро и совпало с выборами нового президента США В.Клинтона после
долгого десятилетия нахождения республиканских президентов у власти.
После эпидемии SARS, нанесшей серьезный удар по позициям Шанхайской группы и получившей международное осуждение, Ху Цзиньтао забирает
пост председателя Центрального военного совета ЦК в 2004 г. и лишь к 2005 г., спустя целых три года после победы на «партийных выборах» и занятия
должности генерального секретаря ЦК, получает весь комплект должностей с назначением на пост председателя Центрального военного комитета КНР, лишь на
восемь лет получая контроль над армией.
Сын Ху Цзиньтао — Ху Хайфэн (р. 1972), в отличие от 99% потомков руководителей, делает карьеру в структуре Компартии — достаточно уникальный случай
среди детей высших руководителей КНР. После окончания Пекинского университета коммуникаций и короткого срока участия в работе Комитета Всекитайской
федерации молодежи Китая, государственной аватары Комсомола, делает карьеру в структуре региональных парткомов провинции Чжэцзян: руководит
горкомом Цзясина, с июля 2018 г. — секретарь горкома Лишуэй провинции Чжэцзян. С учетом потенциала «комсомольской группы» в Китае такая карьера
может быть направлена на достижение позиции наследника династии Ху на посту генерального секретаря Компартии Китая по окончании цикла могущества
группы Си Цзиньпина. Карьера будет связана с тесным контактом с «чжэцзянской группой» и, судя по всему, выходцами из шанхайского Комсомола,
составляющими значительный блок в нынешнем руководстве КНР. Если делать прогноз по карьере Ху Хайфэна на ближайшие годы, то, пройдя путь мэра
крупного регионального центра к 2020–2021 гг., замсекретаря провинции второй региональной лиги в 2024–2025 гг., губернатора и секретаря в регионе второй
региональной лиги (например, Ганьсу) в 2028–2029 гг., главы министерства или секретаря провинции первой лиги — в 2032–2033 гг., он станет членом
Политбюро с перспективой занять место в Постоянном Комитете Политбюро в 2032–2034 гг. и, вероятно, будет избран генеральным секретарем — этого можно
ожидать на 22-м съезде Компартии в 2037 г. Силы, которые будут поддерживать Ху Хайфэна, имеют все основания сделать комсомольского наследника своим
знаменем при смене глобальных тенденций с началом нового витка глобализации. Разумеется, пути судьбы и будущее любой жизни непредсказуемы, особенно в
случае глобального обострения международной обстановки и перестройки Китая на новый военный лад, в котором любая оппозиция превращается в пособников
врагу со всеми вытекающими последствиями — от ее уничтожения до временной эмиграции и создания правительства в изгнании на территории третьих стран.
Интересно, что дочь Ху Цзиньтао, Ху Хайцин, замужем Мао Даолинем (茅道临), создателем китайской социальной сети «Вэйбо» — аналога Твиттера и Фейсбука.
[1] Более подробно биография Вэнь Цзябао изложена выше в данной работе. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Китайский Комсомол — проект левого глобализма в Китае, его устройство и действующие лидеры (中国共产主义青年团)
(без изменений) Китайский Комсомол — проект левого глобализма в Китае, его устройство и действующие лидеры (中国共产主义青年团)
Тема комсомольского движения как самостоятельной политической силы левого направления в Китае, которое оформилось в политическую группировку и
получило власть при генсеках Ху Яобане, Ху Цзиньтао и почти монопольно контролирует исполнительную власть последние 20 лет в Китае, достаточно хорошо
известна в Китае, Гонконге и на Западе, однако по ряду причин не освещается в России, поэтому требует внимательного и глубокого отдельного изучения.
Оппозиционность курсу Компартии, особая конфронтация с военно-политическими группами НОАК, проамериканский курсом во внутренней и внешней
политике, антироссийский курс, антикоррупционная кампания в отношении Комсомола в период первого срока правления Си Цзиньпина — все эти аспекты
были подняты в предыдущей моей книге «Некоронованные короли красного Китая» (2016), однако в полной мере не были освещены. В полной мере также не
были раскрыты глубокие и тесные исторические связи китайского Комсомола с Демократической партией США, положение которой в самих Соединенных
Штатах оказывает не прямое, но критический объем косвенного влияния на позиции Комсомола во внутриполитической ситуации в Китае. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) «Мученик революции» — офтальмолог Ли Вэньлян в борьбе с ОРВИ
(без изменений) «Мученик революции» — офтальмолог Ли Вэньлян в борьбе с ОРВИ
Складывающаяся ситуация в Ухань приобретала законченный вид цветной революции, когда в городе появилась сакральная жертва — доктор-офтальмолог Ли
Вэньлян (李文亮), преследуемый властями и погибший от коронавируса. Смерть врача вызвало всеобщее движение в поддержку врача, это движение имело явный
протестный характер, направленный не только на власти, допустившие ухудшение эпидемиологической ситуации, но и на органы правопорядка.
История доктора-мученика достаточно противоречива: маньчжур, уроженец Ляонина, офтальмолог Уханьской центральной больницы, член Компартии, 30
декабря 2019 г. он опубликовал в закрытой группе социальной сети сообщение, что заболевание, зафиксированное на рынке морепродуктов Ухань, является
SARS и необходимо опасаться нового заболевания и беречь близких, при этом не распространять эту информацию дальше. Откуда врач-офтальмолог мог
получить такие данные и с ответственностью заявлять об этом, неизвестно. Единственное, что могло связывать его с Уханьской вирусологической лабораторией,
это общие знакомые по Уханьскому университету. При этом известно, что информация о новом коронавирусе была передана Уханьским центром
предупреждения заболеваний во Всемирную организацию здравоохранения уже в конце декабря и находилась в публичном доступе. Таким образом Ли Вэньлян
не являлся тем, кто сообщил в Ухань некую новость, а скорее выполнял роль распространителя тревожных настроений. Вызывает также противоречивые чувства
тот факт, что после общения с главным врачом больницы Ли Вэньлян не был уволен и лишен лицензии врача. Он, помимо лечения офтальмологических
заболеваний, продолжил активно лечить заразившихся коронавирусом. В семье доктора был маленький ребенок, а на момент его смерти, 7 февраля 2020 г.,
супруга Ли Вэньлян была беременна вторым ребенком, который родился спустя четыре месяца после смерти отца.
После смерти Ли Вэньляна в Китае началась масштабная кампания по героизации врача, а также кампания «Прошу прощения у мира за коронавирус».
Читателю важно понимать, что Ухань никогда не был центром формирования стандартных ежегодных вспышек респираторных заболеваний в Китае — к таковым
на протяжении 20 лет относится только южнокитайская провинция Гуандун: обычно падение температур в зимний сезон в городах Южного Китая, где нет
центрального отопления (как правило, все города южнее северо-китайской провинции Хэбэй и Хэнань), а также концентрация населения в период пиковых
новогодних перевозок в транспортных узлах приводят к регулярным вспышкам респираторных заболеваний. Южный Китай относится к зоне тропического
климата, где мутация вирусов происходит активнее, чем в более северных районах страны. В связи с этим появление заболевания в городе Ухань было из ряда
вон выходящим событием. При этом любой компетентный исследователь, знающий о бытовых привычках китайцев — нации, которая никогда не проводит время
по одиночке, знающий о короткой социальной дистанции, принятой у этого южного горного народа, постоянно концентрирующегося в семье и проводящего
досуг коллективно, — любой исследователь может резонно усомниться в способности решить проблему распространения заболевания методами изоляции и тем
более «закрытия» районов или целых городов. Для внутреннего наблюдателя такие избыточные меры были оправданы только в случае, если бы заболевание
вызывало смертность, сопоставимую с сибирской язвой или бубонной чумой, однако вспышка респираторного заболевания к такому рода опасностям явно не
относилась.
华南水果海鲜市场. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Новые лидеры Комсомола (2013–2020)
(без изменений) Новые лидеры Комсомола (2013–2020)
После работы в качестве руководителя губернатора Хэйлунцзяна Лу Хао перемещается на позицию министра в сформированном по итогам реформы Госсовета
Министерстве природных ресурсов в марте 2018 г. До работы в Хэйлунцзяне Лу Хао занимает место хубэйского Ху Чуньхуа в качестве первого секретаря
Комсомола в 2008–2013 гг., до этого, что примечательно, работает вице-мэром Пекина. Лу Хао (陆昊; р. 1967) — самый высокопоставленный комсомольский
принц — сын комсомольского руководителя времен шанхайского террористического подполья Лу Дин-и. Лу Дин-и (陆定一) — уроженец Цзянсу, один из лидеров
шанхайских комсомольцев — перспективных политических групп, которые могут прийти к власти после ухода аньхойских и хубэйских комсомольцев после
кризиса-2020 в 2021–2022 гг. В нейтральной позиции шанхайских комсомольцев по вопросу Кризиса-2020 заключается в том числе и фактор поражения
«аньхойско-хубэйской группы», которое неминуемо играет на рост влияния самого высокопоставленного сегодня шанхайского комсомольца — первого вице
премьера Хань Чжэна и главу горкома Шанхая Ли Цяна. В связи с этой тенденцией стоит ожидать дальнейшего движения молодого Лу Хао по карьерной
лестнице — пост в руководстве обкома одной из влиятельных провинций, вхождение вначале в Политбюро в 2022 г. и дальнейшая работа либо в должности
секретаря горкома Шанхая, либо вице-премьера в Госсовете с горизонтом преемника от группы шанхайских «комсомольцев» при конкуренции с сыном Ху
Цзиньтао — Ху Хайфэном. Лу Хао со значительной вероятностью, в отсутствие неблагоприятных знамений Неба, займет одну из ведущих позиций в составе
Постоянного комитета Политбюро в 2027 г. Цинь Ичжи (秦宜智; с 2013 по 2017) и Хэ Цзюнькэ (贺军科; с 2017)
После ухода шанхайского комсомольца Лу Хао от руководства Комсомолом его место занимает противоречивый с точки зрения политической карьеры Цинь
Ичжи — уроженец провинции Хэнань, одной из комсомольских вотчин премьера Ли Кэцяна (с 2013). Цинь окончил Университет Цинхуа и сделал карьеру в
сталелитейной отрасли Сычуань, впоследствии стал секретарем города Нэйцзян провинции Сычуань (2004–2005), после чего перешел в традиционный для
многих комсомольцев Тибет, в 2011–2013 гг. став заместителем председателя правительства автономного района. Из этого кресла Цинь Ичжи перебирается на
пост руководителя всего китайского Комсомола, однако спустя долгие четыре года становится заместителем главы Главного госуправления надзора за рынком.
Масштабные чистки в рядах комсомольцев и упадок Комсомола также пришлись на время руководства выпускника Университета оборонной науки и техники Хэ
Цзюнькэ (), выходца из родной провинции Си Цзиньпина Шэньси. Впрочем, происхождение Хэ Цзюнькэ вступает в некоторое противоречие с его карьерой во
Внутренней Монголии в рамках работы в авиакосмической отрасли, которой Хэ Цзюнькэ посвятил свою жизнь.
Группа выходцев из авиакосмической отрасли во главе с членом Госсовета КНР Ван Юном может играть возрастающую роль.
Срок полномочий может длиться до 2023 г., а его перемещение будет знаковым как для выявления распределения влияния периода 2017–2023 гг., так и для
будущего комсомольской организации, которая может выродиться из политической силы в рудимент ушедшей новодемократической эпохи, так же как
выродились хунвэйбины, и создать свободное место для формирования новой продемократической молодежной организации, которая может сыграть важную
политическую роль в будущем Китае.
[1] Имя «Хао» переводится как «небеса», «безбрежный» и состоит из графем «солнце» и «небо». roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Лидеры Комсомольского движения [1]
(без изменений) Лидеры Комсомольского движения [1]
Детальная биография всех первых руководителей Комсомола ранее не вызывала пристального внимания исследователей и требует изучения для более глубокого
понимания сущности Комсомольского движения. Юй Сюсун (俞秀松), Ши Цуньтун (施存统)
Формирование комсомольской организации в Китае предшествовало формированию единой Компартии. Считается, что основатель Компартии уроженец
провинции Аньхой Чэнь Дусю (陈独秀), впоследствии выведенный из руководства Компартии и создавший троцкистскую партию в Китае в 1927 г., поручил
создание молодежной социалистической организации уроженцу Чжэцзяна Юй Сюсуну, что привело к официальному созданию Комсомола 22 августа 1920 г. в
Шанхае при поддержке Коминтерна. Такой элемент более раннего создания Комсомола, чем Компартии, присутствует в современном политическом дискурсе
Китая. Первый реальный официальный съезд Комсомола, который на китайском кратко обозначается через иероглиф «туань», 团, «группа», «отряд», «бригада»,
проходит 5 мая 1922 г. в южнокитайском Гуанчжоу, который в то время служит столицей всех революционных и демократических сил Китая. Спустя 87 лет, в
мае 2019 г., количество членов Комсомола доросло до 81,24 млн. человек, среди которых учащихся было 57,95 млн. в составе 3,57 млн. низовых организаций, 200
тыс. комсомольских комитетов. В период формирования первичных молодежных социалистических организаций в их создании на местах участвовали также
такие известные политические деятели будущего левого движения, как Ли Дачжао — в Пекине, Дун Би-у — в Ухань, Тань Пиншань (谭平山) — в Гуанчжоу и Мао
Цзэдун — в Чанша (Хунань).
Юй Сюсун возглавлял Комсомол до съезда в Гуанчжоу, он является одним из лидеров чжэцзянской диаспоры в СССР, обвинен Ван Мином и Кан Шэном в
троцкизме, расстрелян по приговору Верховного военного суда СССР в 1939 г., реабилитирован в 1996 г. Перед арестом и высылкой в СССР — на работе в
Синьцзяне с 1933 до 1937 г., трудится вместе с родным братом Мао Цзэдуна — Мао Цзэминем (毛泽民; убит местными властями в 1943 г.). На 1-м съезде
Комсомола первым председателем ЦК Комсомола избран секретарем Ши Цунтун (施存统), земляк Юй Сюсуна. После создания альтернативного правительству
Чан Кайши (также чжэцзянец) правительства в городе Ухань и его поражения в 1927 г. выходит из состава Компартии. До 1949 г. активно участвует в создании
альтернативных демократических организаций. В период создания Народной Республики в 1949 г. входит в Постоянный комитет НПКСК — де-факто парламент
при руководстве Мао Цзэдуна. Лю Жэньцзин (刘仁静)
Второй съезд в Нанкине в 1923 г. выбирает главой ЦК Комсомола Лю Жэньцзина. Лю уроженец Уханя, провинция Хубэй; активный участник «аньхойской
группы» Чэнь Дусю, будущего основателя троцкистской партии; до 1926 г. — на постоянном обучении в центрах Коминтерна в СССР; во время встречи с
Л. Троцким в Турции предпринимает неудачную попытку согласовать с ним создание троцкистской партии в Китае под собственным руководством. В 1931 г.
вместе с Чэнь Дусю организовывает троцкистское движение в Китае, однако вытесняется Чэнь Дусю; долгое время живет в Пекине и работает переводчиком в
канадском издании, работает частным переводчиком у американцев. После короткого периода, проведенного в тюрьме, работает в ряде ключевых изданий
Нацпартии Гоминьдан в качестве антикоммунистического пропагандиста, однако после создания Народной Республики принят Лю Шаоци, после «искренней
беседы» с которым раскаялся в ошибках и начал работу в «Народном издательстве» переводчиком. В преддверии событий на Тяньаньмэнь принят советником в
Госсовет КНР, возглавляемый Чжао Цзыяном. Погиб в ДТП в 1987 г. Чжан Тайлэй (张太雷)
Лю Жэньцзин возглавляет Комсомол до декабря 1924 г., после чего по итогам 3-го съезда города в январе 1925 г. — года масштабных протестных акций мелких
предпринимателей и забастовок рабочих — руководителем Комсомола выбирается Чжан Тайлэй (张太雷). В декабре 1927 г. Чжан станет основным организатором
Кантонского восстания в Гуанчжоу, которое будет разгромлено Чан Кайши. Примечательно, что Чжан Тайлэй после руководства Комсомолом становится главой
обкома партии Хубэй и из-за разногласий с Чэнь Дусю перемещается в руководство Гуандунским обкомом, где занимается подготовкой восстания. Разгром
Кантонского и Наньчанского восстаний наносит серьезный удар по позициям троцкистов в Компартии и вынуждает ее начать переориентацию на более тесное
сотрудничество со «сталинской группой» в руководстве СССР. Жэнь Биши (任弼时)
Разгром «троцкистской группы» в Комсомоле и отход центров руководства Компартии в районы Хунань и Цзянси позволяет Жэнь Биши (任弼时), земляку Мао
Цзэдуна, занять пост руководителя ЦК Комсомола в 1927–1928 гг., после чего он переходит в Политбюро Компартии. Жэнь Биши также занимает позицию главы
парткома города Ухань и провинции Хубэй. Жэнь Биши играет основную роль в подготовке создания новой организации Комсомола и подготовительного съезда
Комсомола после активного возвышения Мао Цзэдуна: 26 августа 1946 г. Жэнь начал работать над проектом создания новой организации коммунистической
молодежи, в феврале 1949 г. он был назначен главой Подготовительного комитета , однако умирает в 1950 г., так и не закончив работу в направлении создания
Новой демократии. Гуань Сянъин (关向应)и Фэн Вэньлин (冯文彬)
С 1928 по 1953 г. в Комсомоле наступает так называемый советский, или сталинский, период, когда организация и ее боевики де-факто трансформируются в
антияпонские отряды, работа которых направлена не на подрывную деятельность против Чан Кайши, а на борьбу с Японией в преобразованном виде. В этот
период Комсомол возглавляют маньчжур, уроженец Ляонина и военный руководитель Гуань Сянъин (关向应; с 1928 по 1936) и уроженец Чжэцзяна, выходец из
шанхайского профсоюзного движения Фэн Вэньлин (冯文彬; с 1936 по 1953), возглавлявший комсомольскую работу не только в Шэньси, но и в Фуцзяне, при
котором в апреле 1949 г. и проводится 1-й съезд Новодемократического союза молодежи. После смерти Мао в 1977 г. в том числе занимает позицию
заместителя начальника Аппарата ЦК, уходит из жизни в 1997 г. Ху Яобан (胡耀邦) и новодемократический период Комсомола
Как и в будущем, почти через 30 лет, но уже в ЦК Компартии, Ху Яобан доизбирается в руководство Комсомола. Это происходит на 3-м пленуме 1-го съезда
новодемократической молодежи в сентябре 1952 г., уже на 2-м съезде 1953 г. он становится первым в списке секретарей ЦК НДСМ, а на 3-м съезде в мае 1957 г.
официально закрепляет позицию первого секретаря ЦК НДСМ, которая сохраняется по настоящее время. В отличие от Комсомола, в Компартии Китая
руководитель именуется генеральным секретарем (со смыслом «общий», «главный», «всеобщий»), а в Комсомоле — первым секретарем. Становление
Новодемократической организации подкрепляется кампанией Мао Цзэдуна «Пусть расцветает сто цветов», по сути — гласности и демонополизации
социалистической идеологии.
В период, в котором разворачивается деятельность Ху Яобана, часть политической элиты Китая предпринимает попытку реформировать постсталинский Китай в
отсутствие прямого наследника просоветской политики Сталина в Китае — уничтоженного в 1954 г. Гао Гана, а также пришедшего к власти республиканского
президента США Д. Эйзенхауэра, поставленного в ситуацию прямого противостояния с КНР из-за де-факто китайско-американской войны на Корейском
полуострове, что лишало любые китайские силы (и Мао в частности) американской, даже косвенной, поддержки. Власть Мао стремительно таяла, несмотря на
сильную делигитимацию советской группы Гао Гана, при этом основной акт борьбы за власть в государстве развернулся внутри группы выходцев из провинции
Хунань — между Мао Цзэдуном и Лю Шаоци; последний стал в 1959 г. председателем КНР, заменив Мао Цзэдуна. Разумеется, роль Ху Яобана как уроженца
провинции Хунань, близкого к интересам группы, не последняя в этом противостоянии. Весь этот долгий период политической бури, когда Китай был
«предоставлен сам себе», можно охарактеризовать как исторический отрезок 8-го съезда Компартии (1956–1969), который предшествовал Культурной
революции и сменил период антисоветского и проамериканского 7-го съезда, приведший к возвышению Мао Цзэдуна (1945–1956), усилению его конкурентов по
сближению с США и одновременно сорванной попытке «сталинской группы» поставить Китай под собственный контроль в условиях американского давления.
Ху Яобан избирается первым секретарем и на следующем съезде Комсомола, которому возвращается прежнее наименование «коммунистического», а не
«новодемократического», в июне 1964 г. Формально вплоть до 1978 г. Ху Яобан остается руководителем Комсомола, по сути, на протяжении 26 лет, превращаясь
в непререкаемый авторитет и культовую фигуру, несмотря на период перехвата молодежной повестки со стороны движения Хунвэйбинов («Красногвадрейцев»).
Долгая региональная междоусобица 8-го съезда, в котором бурлящая азиатская страна, получившая ядерное оружие, словно продолжала оставаться в состоянии
продолжающейся гражданской войны, но теперь между региональными группами коммунистов, опиравшихся на зарубежную поддержку различных великих
держав. В период традиционного противостояния суверенной (просталинской) армейской группы и левоглобалистского Комсомола с нулевой суммой сильно
упрочивают свои позиции «шанхайская группа», опирающаяся на правый глобализм США, Франции и экуменических групп, а также «шаньдунская группа»,
пытающаяся упрочить отношения КНР с ФРГ и императорской Японией.
Отметим короткий эпизод из жизни комсомольского вождя Ху Яобана, в 1987 г. толкнувшего страну к краю гражданской войны, когда Ху занимает пост
заместителя председателя Бюро Северо-Западного района ЦК в Сиань, который де-факто являлся столицей независимой части развалившегося на шесть
регионов Китая. Здесь «шэньсийская политическая группа», наряду со всеми остальными частями Китая вновь обретшая фактический суверенитет, остается
наиболее вероятным плацдармом для новой волны расширения советского влияния на Китай в случае окончательной дискредитации верхушки Компартии во
главе со стремительно теряющим легитимность Мао Цзэдуном. В 1965 г., в сталинскую вотчину Гао Гана и Си Чжунсюня в качестве представителя Мао Цзэдуна
и его «хунаньской группы» прикомандировывается Ху Яобан, получая формальный пост заместителя председателя Бюро ЦК Северо-Западного района, в
руководстве которого до его упразднения и до самой смерти был Гао Ган (1954). Симптоматично, что в просоветском районе до его первого расформирования по
смерти Гао Гана пост такого наблюдателя от «хунаньской группы» занимал уже упомянутый глава Комсомола Жэнь Биши. В период нахождения в Сиань Ху
Яобан также становится на короткие два года секретарем обкома партии Шэньси.
Таким образом, Ху Яобан не только занимал центральное место в формировании альтернативной новодемократической идеологии для дальнейшего сближения
Китая и лидеров Демпартии США под опекой Мао Цзэдуна, но и место главного контролера над просоветской группой Шэньси в Северо-Западном районе, что и
обусловило его дальнейшее избрание на пост генерального секретаря и председателя КНР в период руководства страной наиболее близкого соратника Мао
Цзэдуна — Хуа Гофэна.
Третьим важным фактором в карьере Ху Яобана является его короткий период руководства парткомом северного района Сычуани, группировка которой в лице
Дэн Сяопина и братьев Ян стала основным актором сопротивления демократического движения Ху Яобана. После работы в провинции Сычуань Ху Яобан
согласован Мао на позицию руководителя Новодемократического движения.
В период апогея Культурной революции с 1969 по 1975 г. Ху Яобан отстраняется от власти леворадикальной альтернативой НДСМ — движением
«красногвардейцев»-хунвэйбинов. Интересно, что после возвращения Ху Яобана в активную политику, которое случилось за год до смерти Мао и после
устранения леворадикальной группы «Банды четырех», происходит его назначение в систему Академии наук КНР, выходцы из которой становятся опорой
движения Тяньаньмэнь среди интеллигенции и университетской среды. В частности, стоит отметить китайского астрофизика и исследователя космоса (что для
Комсомола крайне важно) Фан Личжи (方励之), тесно связанного с научно-технической интеллигенцией Аньхоя, требовавшего максимальной вестернизации
Китая и по итогу разгрома Тяньаньмэнь получившего не только убежище в США, но и премию Роберта Кеннеди.
В 1977 г. Ху Яобан начинает стремительно возвращать утраченные политические позиции: входит в состав ЦК Компартии, становится замначальника партийной
школы ЦК, возглавляет важнейший кадровый орган ЦК — Орготдел, откуда, разумеется, начинается массовая кооптация на руководящие должности
Новодемократической молодежи и принявших реформистские позиции исправившихся боевиков — красногвардейцев-хунвэйбинов. В 1978 г. как наиболее
приемлемая среди левых реформистов фигура избирается на 3-м пленуме 9-го съезда в состав Политбюро, членом ЦК Контроля (ЦКК), а уже на 6-м пленуме в
июне 1981 г. становится председателем ЦК Компартии — фактически преемником Хуа Гофэна и Мао Цзэдуна, продолжая традицию правления выходцев из
провинции Хунань. При этом политический фон избрания Ху Яобана предполагал третий путь во время борьбы двух наследников Мао — его личного охранника и
зампредседателя КНР Ван Дунсина и верного последователя Хуа Гофэна, однако не представлявших в полной мере коренных хунаньцев. Таким образом, Ху
Яобан стал де-факто преемником «хунаньской группы» на посту Мао Цзэдуна. И неудивительно, что он также наследовал и леворадикальный дух, и привычные
этому духу методы левого популизма и опасного заигрывания с широкими народными массами, чреватые очередной дестабилизацией страны. Неудивительно,
что курс истинного маоиста, пусть и одевшегося в новодемократические одежды, в очередной раз свалил экономику страны в пучину нестабильности и
деградации: чтобы понять, что представляла собой экономика Китая к периоду Тяньаньмэнь, достаточно знать один факт — к концу Культурной революции вся
экономика Китая была лишь в два раза больше экономики крохотного по сравнению с материковым Китаем острова Тайвань. Неудивительно, что вместе с духом
маоизма Ху Яобан наследовал и противников в среде военной аристократии Китая, предполагавших необходимость строительства той или иной формы
корпоративного государства — сталинского или семейно-кланового типа, которым Ху Яобан мог противопоставить бухаринский курс на рост мелкого
предпринимательства в городе и на селе[4], что не могло решить коренных проблем модернизации гигантской страны, требующей сверхконцентрации
госмонополий для преодоления научно-технической и социальной отсталости. Комсомольская пара реформистов-бухаринцев Ху Яобан и Чжао Цзыян остались
безвестными в экономической истории Китая. Внешние наблюдатели сваливают экономические провалы на деятельность премьера Ли Пэна, который, однако,
лишь подхватил уже разваливающуюся к 1987–1989 гг. экономику Китая.
Ху Яобан отличался, что естественно для всех деятелей Комсомола, сверхпопулистскими решениями в стремлении нравиться массам. Политическую базу для
своего будущего рывка Ху заработал через процесс массовой реабилитации жертв Культурной революции, что и стало одной из социальных основ и поддержки
Ху и Тяньаньмэнь-1989: политические активисты жили только одним желанием — сломать шею ненавистному режиму Народной Республики. «Есть у революции
начало, нет у революции конца». К началу 1980-х гг. было реабилитировано три миллиона человек.
Вторым и заметным инструментом политической работы для Ху Яобана была бесконечная работа с населением: за пять лет своего руководства Компартией и, по
сути, государством комсомольский трибун Ху Яобан посетил 1600 районов Китая — или, по большому счету, по одному уезду каждый день своей работы, что
практически невозможно совмещать с регулярной деятельностью главы страны. Можно сказать, что Ху Яобан не вылезал из поездок и вряд ли вообще
занимался хоть одним процессом государственного управления.
Двигателем политических процессов китайской перестройки стала научно-техническая интеллигенция провинции Аньхой — Политехнический университет
смело поддержал масштабное движение студентов, перекинувшееся на Шанхай и Пекин. Именно с аньхойской региональной элитой тесно связан глава
Комсомола Ху Цзиньтао — следующий в «комсомольской династии Ху», о котором речь пойдет позже.
Когда ситуация со студенческими протестами и их поддержкой со стороны Ху Яобана накалилась до предела, в январе 1987 г. расширенное заседание
Политбюро ЦК КПК фактически принуждает Ху Яобана к отставке. Главной силой в этом процессе выступает глава Центрального военного комитета ЦК
сычуанец Дэн Сяопин, при этом силы Армии и Комсомола были равны. В ноябре 1987 г. Ху Яобан вновь избирается членом Политбюро, а его место занимает
участник пары Ху Яобана — премьер Чжао Цзыян, биография которого изложена выше. Ху Яобан умирает в Пекине от инфаркта миокарда 15 апреля 1989 г., за
два месяца до подавления студенческих протестов на площади Тяньаньмэнь 6 июня. Смерть Ху Яобана дала импульс масштабным митингам, которые
впоследствии переросли в противостояние с частями НОАК в Пекине. Фигура Ху Яобана была табуирована до 2005 г., до первого года обретения Ху Цзиньтао
полноты власти, когда на мероприятии, посвященном 90-летию Ху Яобана, выступил комсомольский премьер Вэнь Цзябао.
Интересно, что Ху Яобан похоронен не на Бабаошань, центральном кладбище для всех китайских политических лидеров, а в провинции Цзянси, в городе
Гунцинчэн (共青城). Гунцинчэн — коммуна, основанная шанхайскими комсомольцами в 1955 г. Это единственный город в Китае, который назван по созвучию с
Комсомолом — «Гунцин туань», иероглифы города «Общий» («Коммунистический») и «Синий» (по созвучию с «цин» — «молодой»). Статус города Гунцинчэн
получил в 2010 г. Здесь, в глухих районах Цзянси, располагается всекитайская база обучения молодежи. Комсомольский город расположен на берегу
живописного озера Поянху, в честь которого названы провинции Хунань (переводится как «к югу от озера») и Хубэй («к северу от озера»), в удобной близости от
города Ухань, столицы провинции Хубэй, и города Наньчан, столицы провинции Цзянси, недалеко от центров восточной части провинции Аньхой. Таким образом,
Комсомольск – фактически ритуальная столица комсомольского движения.
Такая даже ритуальная оппозиция революционному кладбищу Бабаошань прослеживается и в символике Комсомола: на его гербе пятиконечная звезда
изображена перевернутым образом, «рогами вверх», в то время как на символе китайской армии это стандартное изображение пятиконечной звезды, которое и
перешло на флаг КНР. На флаге Компартии Китая вообще отсутствует изображение пятиконечной звезды, только серп и молот, в то время как на флаге
Комсомола — регулярно расположенная пятиконечная звезда взята «для усиления» в окружность. Хань Ин (韩英)
В период повторной инкорпорации Ху Яобана в ЦК Компартии высший пост первого секретаря Комсомола на 10-м съезде занимает Хань Ин (1978–1982) —
уроженец Ляонина, провинции, которая на долгое время станет, наряду с Аньхоем, Тяньцзинем, Цзилинь и Хубэй, поставщиком кадров и надежной опорой
«комсомольской группы». Хань Ин в 1973 г., в апогее Культурной революции, становится секретарем угольной провинции Шаньси, пробудет на этом посту до
1978 г., затем станет первым секретарем обновленного Комсомола — фундамента влияния Ху Яобана. Провинция Шаньси на долгое время становится одним из
финансовых фундаментов экономического влияния «комсомольской группы»: малые шахты по добыче угля — одна из самых масштабных по размеру частей
черного рынка неконтролируемых финансовых потоков. Затем Хань Ин становится заместителем генерального директора Объединенной угольной компании
Внутренней Монголии, потом — угольной корпорации Шэньхуа (возглавлял до 2000 г.), которая вместе с руководством Шаньси подверглась масштабной
антикоррупционной чистке в период правления Си Цзиньпина. Не последнюю роль в избрании Хань Ина секретарем Комсомола сыграл Хуа Гофэн, преемник
Мао, уроженец Шаньси, однако долгое время руководивший как независимый контролер Мао его родной провинцией Хунань. От новой демократии к
Тяньаньмэнь: Ван Чжаого (王兆国), Ху Цзиньтао (胡锦涛), Сун Дэфу (宋德福)
После ухода Ху Яобана на высшие посты в Компартии Китая 11-й съезд Комсомола (декабрь 1982 – ноябрь 1984) выбирает своим руководителем на два года Ван
Чжаого, выходца из города Таншань провинции Хэбэй. Биография сменщика Ху Яобана выглядит в более интересном свете при изучении его дальнейшей судьбы:
как и будущий комсомольский генеральный секретарь Компартии Ху Цзиньтао, инженер-механик по турбинам Ван Чжаого по образованию имеет отношение к
энергетической промышленности — окончил Харбинский технологический институт. Начав свое восхождение с провинции Цзилинь (давшей Китаю самых
радикальных политических трибунов от Культурной революции до секты Фалуньдафа) в качестве руководителя комсомола и парткома Второго автомобильного
завода в Чанчуне, уже в 1982 г. он стремительно переходит в руководство уже всекитайского Комсомола. Не менее стремительно из Комсомола Ван Чжаого
переходит в 1984 г. в Аппарат ЦК Компартии — бюрократическое сердце ЦК. Без всякого сомнения, молодой комсомольский кадр получает максимальную
поддержку Ху Яобана, без которой такие стремительные скачки по кадровой лестнице невозможны. Уже в 1985 г. Ван Чжаого становится секретарем ЦК.
Однако после ухода Ху Яобана в 1987 г. стремительная карьера Вана при дворе прерывается, и он становится лишь губернатором провинции Фуцзянь — далекой
прифронтовой зоны вероятного конфликта с Тайванем, которым комсомольский вожак отправлен заниматься в Отдел по работе с Тайванем при Госсовете КНР в
разгар подавления «комсомольской революции» Тяньаньмэнь частями НОАК. При шанхайском генсеке Цзян Цзэмине Ван прозябает в качестве заместителя
«новодемократического парламента» НПКСК — законосовещательного органа, задуманного Мао как парламент, но так и не ставшего им. Однако после прихода
Ху Цзиньтао к власти в 2002 г. у бывшего комсомольского руководителя происходит карьерный ренессанс — Ван Чжаого становится членом Политбюро ЦК
Компартии, заместителем главы парламента ВСНП и возглавляет бесконечно важную для работы Комсомола с массами Всекитайскую федерацию профсоюзов.
После отставки Ху Цзиньтао со всех постов Ван Чжаого завершает свою карьеру.
[1] На официальном сайте Комсомола даже директории сайта, вопреки китайской традиции, обозначены на английском языке.
[2] Чэнь Дусю (1879–1942), уроженец провиинции Аньхой. После учебы в Японии возвращается в Аньхой и в 1903 г. основывает Молодежное общество,
Аньхойское патриотическое общество, где ведет антирусскую пропаганду в пользу Японии и агитирует за союз с Японией на фоне усиливающейся конкуренции
держав в Северо-Восточном Китае. До 1911 г. — в Японии, где также изучает французский язык. После Синьхайской революции и фактического распада
страны — секретарь генерал-губернатора в правительстве провинции Аньхой. Отстаивает фактическую независимость провинции в движении против
объединителя страны Юань Шикая, бежит в Японию. В 1915 г. возвращается в Шанхай, живет во Французской концессии, издает журнал «Молодость», «Новая
молодость» (La Jeunesse). На базе Пекинского университета организует деятельность ряда будущих идеологов левого движения. В 1929 г. создает троцкистскую
организацию «Пролетарское общество», исключен из Компартии из-за нежелания поддерживать СССР. После ареста за него вступились ряд американских
деятелей, в том числе Эйнштейн. Умер в тюрьме в 1943 г. Чэнь Дусю относится к той категории руководителей, которых не воспитывали родные родители, — они
были переданы на воспитание иным родственникам.
[3] Руководителями де-факто независимого Северо-Западного района были: Гао Ган (май 1941 – октябрь 1945); отец Си Цзиньпина Си Чжунсюнь (октябрь 1945 –
июнь 1949); руководитель военной операции Китая в Корейской войне Пэн Дэхуай (1949–1954), уроженец провинции Хунань, как и Е Цзяньин и многие другие,
сгруппировавшиеся вокруг «шэньсийской группы», выходец из структур китайской императорской армии, а не боевиков-социалистов.
[4] Аграрную реформу и частное предпринимательство на селе приписывают Дэн Сяопину — но это неверный тезис, Дэн не имел отношения к планированию
экономики, будучи военным руководителем страны, хотя и пытался зарабатывать очки на либерализации в первые годы. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) «Нулевая статистика» в Китае и отсутствие «второй волны»
(без изменений) «Нулевая статистика» в Китае и отсутствие «второй волны»
Уже к августу 2020 года в крупнейших СМИ Китая «блокада Ухань» перестала упоминаться, а прогнозы о «второй волне» заболевания сошли на нет.
Шанхайский эпидемиолог Чжун Наньшань заявил, что вероятность «второй волны» в Китае ничтожна. В октябре-ноябре на все 1,4-млрд население Китая в
стране много дней регистрировалось либо нулевое (несколько дней отметился Синьцзян, Кашмир и Тяньцзинь), либо единичное число локальных случаев,
единичные случаи заражания регистрировались только среди «завозных случаев». При этом в соседних Южной Корее и Японии, которые предприняли по
масштабам меры и отличаются куда лучшими мерами санитарной безопасности и дисциплины населения, чем Китай – число заболеваний фиксировалось на
уровне от нескольких сотен до свыше 1500 случаев в Японии в середине ноября 2020 года. Более того в Китае, сменился не только вектор пропаганды в СМИ, но
и вектор мотивации государственных ведомств – если ранее органы здравоохранения стимулировали рост числа выявленных заболеваний, то во второй половине
года – за выявление новых случаев руководителей отстраняли от должности: 13 октября глава здравоохранения 10-миллионного Циндао Суй Чжэньхуа (隋振华)
отстранён от должности за 12 новых случаев заражения коронавирусом в городе, обнаруженных после начала масштабного тестирования горожан. roles(reader-
all)
Китайская власть - (без изменений) Кризис комсомольской организации и новые лидеры комсомола [1]
(без изменений) Кризис комсомольской организации и новые лидеры комсомола [1]
Одним из важнейших признаков кризиса комсомольской организации называют масштабное сокращение бюджета структуры. В мае 2016 г. бюджет Комсомола
был урезан вдвое — с 624 млн. до 306 млн. юаней. В связи с таким беспрецедентным сокращением бюджета Комсомол полностью отказался от программ
поддержки издательской деятельности, работы за рубежом, работы в области правовой защиты молодежи, части крупных социальных программ. С осени 2016 г.
прекратят свою работу и учебные заведения — кузницы руководящих кадров Комсомола.
Ни Комсомол, ни политические аналитики не дают оценки причин сокращения бюджета, однако высказывая лишь предположение, что сокращение доходов
связано с политической борьбой.
Тем не менее самый грубый подсчет доходов Комсомола от сборов с членов политической организации дает сумму в размере от 1 млрд. юаней, что в три раза
больше бюджета Комсомола за 2016 г.
Сегодня в Комсомоле, который по числу членов сравнялся с Компартией Китая, около 50% участников — студенты, выплачивающие 0,1 юаня в месяц, свыше
35% — крестьяне и рабочие, которые платят 0,5–1% от зарплаты в месяц при средней зарплате в Китае около 3 тыс. юаней, и около 10% — работники торговли,
предприниматели, городская интеллигенция, служащие, которые вносят свыше 30 юаней в месяц.
Непрозрачность бюджета Комсомола, отсутствие официальных комментариев позволяют сделать предположение, что доходы Комсомола либо перенаправляются
на низовом уровне и идут на иные цели, не указанные в бюджете центральной организации (например, перед событиями на Тяньаньмэнь, в марте 1989 г. был
создан Фонд развития молодежи, который в дальнейшем смог аккумулировать суммы, сопоставимые с годовым бюджетом Комсомола), либо Комсомол
испытывает масштабное сокращение объемов членских взносов — в три раза. В пользу последнего свидетельствует первое сокращение членов Комсомола за
длительную историю с момента событий 1989 г.: с 88,2 млн. (число комсомольцев превысило число членов партии) до 87,46 млн. человек в 2015 г. Необходимо
учитывать, что на практике могут реализовываться одновременно два варианта: как трансформация бюджета, так и отток членов или фактический отказ от
членства через задержку выплаты членских взносов.
До 2016 г. объем бюджета Комсомола оставался на устойчивом уровне — в размере 500–600 млн. юаней. Если учесть факт выхода из Комсомола (и частичного
перехода в партию) около 700 тыс. человек, а также сокращение комсомольских сборов вдвое, то с большой долей уверенности можно предположить, что до
половины членов Комсомола — в значительной степени обеспеченные городские жители — предприняли действия по фактическому отказу от членства в
организации. Подобное явление напоминает события позднего СССР, когда значительное число рядовых членов КПСС прекратило выплаты партийных взносов
за полгода до формального упразднения организации. Кризис идеологии и поворот к национализму[2]
Немногочисленные комментарии к данному событию указывают не только на возможность политической борьбы и давление на членов Комсомола со стороны
органов Центрального комитета контроля, но и на слабеющую поддержку либерально-демократических идей Комсомола в молодежной среде. Проще говоря,
Комсомол столкнулся с кризисом идеологии и утраты доверия его членов.
В условиях идеологического кризиса группа «комсомольцев», таким образом, оказалась в ситуации утраты реального влияния на массы населения и реальной
политической поддержки, которая позволила бы реконструировать события 1989 г., когда комсомольские организации заняли ряд центральных районов
крупнейших городов Китая и требовали смены руководства Компартии, спровоцировав известное на весь мир подавление протестов частями НОАК.
Тем не менее Комсомол активно ищет способ реанимировать поддержку масс: одновременно с опубликованием бюджета и цифр о сокращении числа членов
Комсомола на 4 мая — как считается, это день появления молодежного патриотического движения — был выпущен военно-патриотический ролик на тему
борьбы с иностранной агрессией. Иностранная агрессия и боевые действия, сплачивающие героев ролика, ведутся на заснеженных территориях. Кадры, которые
просмотрели миллионы зрителей, взяты из сверхпопулярного политического мультсериала, в котором значительная часть времени уделена отношениям Китая
со своим северным соседом. Для точности изложения важно подчеркнуть, что кадры относятся к серии о войне в Северной Корее, однако в самом клипе авторы
избежали упоминания о конкретном враге, дав зрителю самостоятельно идентифицировать «снежный фронт» с одним из соседей Китая. Возможно, что какая-то
доля зрителей действительно подумала, что речь идет о КНДР. Не стоит удивляться и анимации для самых юных неокрепших умов в качестве инструмента —
ведь именно на юных и рассчитана данная пропаганда молодежного движения.
Идеологический разворот «правого уклона» в КПК в сторону национализма требует отдельного исследования, однако уже сейчас по ряду предварительных
данных очевидно, что комсомольский национализм выстраивается по антироссийской линии, но избегает антияпонской и антиамериканской риторики.
[1] Цит. по: Вавилов Н. Некоронованные короли красного Китая. Серпухов: Концептуал, 2018.
[2] Цит. по: Вавилов Н. Некоронованные короли красного Китая. Серпухов: Концептуал, 2018. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Раскручивание «Монгольского дела» Ху Чуньхуа
(без изменений) Раскручивание «Монгольского дела» Ху Чуньхуа
Второй виток в декабре – январе 2019–2020 гг. предшествовал скачку напряжения и локдауна в городе Ухань и связан, судя по всему, с разработкой большого
«Монгольского дела» (в более широком разрезе — дело связки комсомольских правоохранительных структур с этническими преступными сообществами) против
главного хубэйца Ху Чуньхуа.
Верховный народный судья провинции Юньнань Чжао Шицзе (赵仕杰; с 2000 по 2008), уроженец Юньнань, выходец из комсомольской организации.
Следствие в отношении 76-летнего Чжао открыто началось в декабре 2019 г. Судью обвинили, по сути, в содействии главарю крупнейшей преступной
группировки Юньнань, выходцу из войск пограничной охраны Вооруженной народной полиции Сунь Сяого и замене ему смертного приговора на 20-летний срок.
Напомним, что Юньнань — основной канал наркотрафика и центр производства наркотических средств. Это не первый случай фиксации связей выходцев с
главарями организованных преступных групп. В рамках предыдущих антикоррупционных чисток в отношении судей такого уровня работа не велась. Задержание
Чжао Шицзе стало вторым после задержания верховного народного судьи Аньхоя.
1 декабря 2019 г. отстранен от должности Ма Мин (马明), бывший зампредседателя правительства Внутренней Монголии, глава местной полиции. Ма
Мин пришел в руководство Внутренней Монголии в период завершения там работы хубэйца Ху Чуньхуа и проработал с секретарем обкома около полугода.
Уроженец Ляонина, выходец из полиции, в 2011–2012 гг. руководитель правоохранительных органов в Цзилинь, вице-губернатор Цзилинь. Работал в руководстве
правительства Внутренней Монголии до 2018 г. В 2018 г. занял должность заместителя председателя НПКС автономного района. Еще раз подчеркнем, что
Внутренняя Монголия является кадровой основой как для лидеров Культурной революции, так и для событий на Тяньаньмэнь, и с высокой долей вероятности —
для Ху Чуньхуа.
Добавим, что делу Ма Мина предшествовало задержание в конце октября 2019 г. Юнь Гунминя (云公民), также бывшего зампредседателя правительства
Внутренней Монголии, окончившего Университет Цинхуа в конце Культурной революции, начальника отдела пропаганды обкома Шаньси, до 2013 г.
возглавлявшего угольную вотчину Комсомола корпорацию «Шэньхуа» и Китайскую электрическую корпорацию «Хуадянь». Бывшего 70-летнего чиновника
задержали спустя семь лет после его ухода от дел, что свидетельствует о проработке большого «Монгольского дела».
Задержанию Ма Мина предшествовало и другое крупное задержание по «Монгольскому делу», скорее всего ведущему к Ху Чуньхуа, —монгола Юань
Гуанчжуна (云光中) 11 июня 2019 г.: еще один зампредседателя правительства Внутренней Монголии, секретарь горкома столицы Внутренней
Монголии Хух-Хото, выходец из полицейских структур и прокуратуры. Руководил городом Ордос в 2008–2014 гг. С этим городом, так же как и с провинцией
Ляонин, где руководство осуществлял «комсомольский» премьер, связаны скандалы о нерациональных вложениях в инфраструктуру и появлении «городов-
призраков» — огромных незаселенных жилых массивов, ставших результатом гигантских инфраструктурных вложений в девелоперские проекты, которые
породили различные фантастичные гипотезы об их происхождении.
Третий блок дел — банковский, также развивается параллельно делам хубэйских «комсомольцев» и «Монгольскому делу». Отметим, что банковское дело стало
первым в блоке дел:
19 мая 2019 г. задержан бывший заместитель председателя Народного банка (центробанк) КНР (2006–2014) Лю Шиюй (刘士余), уроженец Цзянсу (районы,
диалектно близкие провинции Аньхой), как и Ху Цзиньтао, окончил факультет гидротехники Университета Цинхуа, однако после начала разгрома «шанхайской
группы» занимает ведущие позиции в банковской сфере — директор Сельскохозяйственного банка, начальник Комиссии по ценным бумагам, начальник
Комитета валютной политики. В январе 2019 г. был отправлен на почетную пенсию директором Всекитайского главного общества снабжения;
31 июля 2019 г. задержан глава Государственного банка развития Китая Ху Хуайбан;
на фоне задержания других руководителей крупных региональных банков 14 февраля 2020 г. одновременно с ротацией кадров в Хубэй задержан глава
Шанхайского филиала крупнейшего банка ICBC Гу Гомин.
Изучение блока уголовных дел против высокопоставленных чиновников в 2019 г. дает уверенное понимание того, что в середине этого года Си Цзиньпин начал
вторую волну масштабных антикоррупционных чисток, основной удар которой пришелся на вице-губернаторов — уроженцев провинций Аньхой, Хубэй и
Внутренней Монголии, правоохранителей провинций Аньхой, Цзилинь, или представителей ядра «комсомольской политической группы». Главный упор в борьбе
был сделан на Внутренней Монголии — как потенциальном ядре силовой составляющей будущего внутриполитического противостояния. Руководство ЦКК,
которое проводило в действие эту политику, возглавлял Чжао Лэцзи, член «шэньсийской политической группы» Си Цзиньпина.
Процесс чисток, который, судя по всему, формировал основу для задержания высокопоставленных лидеров «аньхойской» и «хубэйской» группировок,
сопровождался надвигающимся коллапсом банковской системы, в результате которого уже в конце 2019 г. дефолты объявили ряд крупнейших региональных
банков Китая, в том числе крупнейшие банки Ляонина, Внутренней Монголии, где, без сомнения, они выполняли роль финансового инструмента
«комсомольской группы», а также региональных банков Ланьчжоу и Шаньдуна. Начало второй волны чисток — уже непосредственно против выдвиженцев новой
волны комсомольских руководителей — совпало с началом крупнейшего за столетие мирового экономического кризиса, который, как и в преддверии событий на
Тяньаньмэнь, словно отступающая перед цунами волна, начал обезвоживать финансовую периферию западного глобального проекта Китая: 2019 г. показал
первое за историю Китая сокращение продаж в сегменте гаджетов, в частности, продажи смартфонов упали на 8%; товарооборот Китая и США также впервые за
несколько десятилетий сократился на колоссальную величину 15%; а первый месяц 2020 г., практически не затронутый карантинными ограничениями, показал
существенное сокращение продаж автомобилей в Китае, которые должны были, наоборот, расти в связи с новогодними продажами перед лунным праздником
нового года — 25 января. Первая же статистика с вьетнамской границы показала существенное падение товарооборота Китая и Вьетнама в первый месяц 2020 г.
Фактически уже видимые и не инсайдерам показатели твердили о начале большой волны экономического кризиса. К слову, автор этой книги одним из первых в
мире отметил начало беспрецедентного мирового экономического кризиса, старт которому был дан в Китае, — как в ленте своего телеграмм-канала, так и во
время конференции «Китай на пороге глобальных изменений» 14–15 марта 2020 г.
На 2020 г. была также намечена масштабная ротация региональных руководителей Китая, происходящая каждые два года, в рамках которой фактически должен
был продолжиться процесс будущей смены состава Центрального комитета Компартии, две трети которого состоят из регионалов и который либо закрепил бы на
пленуме 2020 г. отсутствие преемников Си Цзиньпина, в том числе и в Центральном военном комитете, либо указал бы на лояльных Си Цзиньпину преемников.
Начавшийся острый экономический кризис, разрастающийся вместе с политическим кризисом в США, подталкивал как проармейскую, так и комсомольские
группы к более решительным действиям, в том числе — что могло произойти с высокой долей вероятности — к попытке Си Цзиньпина провести отставку части
комсомольского блока в правительстве КНР, вплоть до отставки Ли Кэцяна.
Становящийся очевидным будущий коллапс китайской экономики, в первую очередь ориентированной на экспорт в США и страны Восточной Азии — Японию и
Южную Корею, который, очевидно, вылился бы в целую серию отставок, завязанных на эту торговлю регионов, подталкивал политических инсайдеров к
превентивным действиям с целью не дать своим политическим оппонентам воспользоваться экономическим кризисом для дальнейшей и окончательной смены
комсомольских оппонентов в пользу проармейской группы.
[1] Имя «Гунмин» переводится как «гражданин». roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Точный прогноз о начале мирового кризиса в 2020 году
(без изменений) Точный прогноз о начале мирового кризиса в 2020 году
Любопытно, что показатели торговли и внутреннего спроса в Китае позволили нам первыми в России и, возможно, в мире сказать о начале мирового кризиса,
сопоставимого с кризисом начала XX в. и повлекшего трансформацию глобальной экономики и, как следствие, глобальной политики.
Обвал китайской экономики начался за месяц до коронавируса. Об этом свидетельствуют данные таможенной статистики по товарообороту Китая и Вьетнама.
Согласно данным таможенной статистики Вьетнама, в январе торговый оборот с Китаем сократился по сравнению с декабрем на 25,8%. Таким образом падение
внешней торговли Китая началось еще до новогодних праздников и начала масштабной эпидемии в стране. Обычный предновогодний месяц в товарообороте
демонстрирует максимумы в связи с завершением годовых товарно-денежных операций и исполнением годовых контрактов по итогу года (китайского Нового
года 24–25 января). Однако в этот раз в частном случае с Вьетнамом зафиксировано падение более чем на четверть. Экстраполируя положение с Вьетнамом на
товарооборот как минимум с другими странами АСЕАН, а возможно, и на страны Европы и США, можно уверенно утверждать о начале полномасштабного
кризиса во внешней торговле Китая и о пропорциональном падении темпов роста ВВП на аналогичные показатели. Таким образом, еще до начала эпидемии и
связанной с ней паники в Китае начался полномасштабный экономический кризис. Показатели из Вьетнама по торговле с Китаем за январь лишь одно из
нескольких доказательств начала экономического кризиса за месяц или более до начала масштабных карантинных мер. К другим таковым относятся: падение
спроса на смартфоны на 8% — первое подобное падение за всю историю торговли. Второе — падение продаж автомобилей уже в январе 2020 г., перед
новогодними праздниками, когда этот показатель обычно растет, — однако продажи автомобилей в Китае в январе уже упали на значительную величину, более
чем в 20%. Все это говорило о том, что китайский спрос достиг своего предела, а в корпоративном секторе эти явления начались уже осенью и были очевидны
всем инсайдерам, что также совпало с первыми дефолтами крупных китайских региональных банков в 2019 г.
Этот прогноз, опубликованный мной в телеграм-канале еще в феврале 2020 г., дает основание сделать еще один — о второй волне экономического шока (на этот
раз напоминающей контрольный выстрел в голову), которая произойдет в IV квартале 2020 г.: китайская финансовая система пытается справиться с
несколькими негативными финансовыми тенденциями одновременно, а китайская экономика не восстанавливается, так как «восстановительный» капитал
превращается в спекулятивные активы на бирже. Народный банк Китая вынужден одновременно решать проблему оттока капитала и девальвации национальной
валюты, проблему выделения средств на «санацию» массы региональных банков, а также выделять средства на «восстановление» экономики, то есть крупным
корпорациям заинтересованных игроков. Санация китайского банковского сектора стоит особняком — по самым оптимистичным подсчетам, до 40% банков
Китая могут быть объявлены банкротами в течение 2020 г.
При этом, учитывая, что основным драйвером 70% китайской экономики являются внешние рынки, в особенности США, продолжающаяся волна сокращения
внешней торговли приведет в конце 2020 – начале 2021 г. ко второй волне обвала китайской экономики, которую можно будет объяснить либо новой вспышкой
ОРВИ, либо боевыми действиями с одной из стран по периметру китайских границ, либо крупной техногенной катастрофой.
Показатели экономики Китая по итогу первого полугодия 2020 г. свидетельствуют о том, что даже на фоне беспрецедентных вливаний ликвидности для
восстановления экономики возвращения к прежним показателям в экономике не произошло. Об этом свидетельствуют фактические данные: падение доходов
государственных предприятий КНР в январе – мае составило 52,7%, продажи автомобилей оставались на уровне ниже на 10% от докризисного, несмотря на
главный упор масштабных усилий на поддержку спроса в автомобильном секторе, сокращение использования всех видов транспорта в среднем на 50%,
сокращение показателей туризма в два-три раза. Единственная отрасль экономики, показавшая двузначный рост, — это фондовый рынок.
Таким образом, негативный эффект локдауна остался, несмотря на накачку экономики рекордными объемами ликвидности. Плохие макроданные
свидетельствуют, что в случае нового падения внешней торговли из-за дальнейшего сокращения мирового спроса новая волна рецессии в китайской экономике
случится не после выборов в США, а гораздо раньше и, возможно, будет усугублена и обвалом фондового рынка, спасением которого монетарные власти КНР
занимались первую половину 2020 г.
Такая ситуация в экономике КНР ярко свидетельствует о том, что рост 2008–2020 гг. в основном касался сферы услуг и стал результатом мощной эмиссионной
накачки, что вылилось в рекордный долг. По сути, рост с 2008 по 2020 г. был во многом фиктивным. Единственным реальным драйвером роста экономики КНР
были внешние рынки — в первую очередь США, и после первого сокращения по итогам 2019 г. китайско-американской торговли в Китае началась масштабная
рецессия, смазанная началом карантинных мер в связи с ОРВИ.
Любопытно, что кризис, вызванный локдауном китайской экономики, структурно напоминает события вокруг финансвого кризиса в США в 2001 году и
катастрофой 11 сентября 2001 года. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Развал британо-китайской экономической химеры
(без изменений) Развал британо-китайской экономической химеры
Отдельный интересный вопрос — трансформация китайской внешней торговли, которая, как мы отмечали в первых главах книги, за период либеральных реформ
стала представлять собой симбиоз китайской экономики и экономик англоговорящих стран. Процесс формирования собственного кластера китайского
экономического мира из экономики китайских государств, замкнутых на КНР, продолжился с новой силой и происходил на фоне разрушения симбиотичного
британо-китайского образования в первые месяцы вспышки ОРВИ.
Первый квартал кризисных явлений ознаменовался масштабным сокращением внешней торговли КНР.
Сильнее всего экспорт из Китая в I квартале 2020 г. упал в Великобританию — на 26,5%, таким образом ярко обозначив размежевание Китая с политикой тесной
инкорпорации в экономику пяти англоговорящих держав (усиливается также падение импорта в Китай, прежде всего из Канады, США, Гонконга) и разрыв
торгов совместной биржи Китая и Великобритании, который произошел 1 января и связан с новой политикой китайского МИДа давления на Великобританию за
ее поддержку протестов в Гонконге.
В этом же русле находится второе по объемам сокращение — 25,9%, пришедшееся на Канаду (в целом связи Китая и Канады пострадали от шока I квартала
сильнее всего). На 25,2% сократился экспорт в США. На четвертом месте по крушению экспорта китайских товаров — германское направление, сократившееся
на 20%. На пятом месте еще один рудимент британской колониальной системы — ЮАР, экспорт в которую сократился на 19,9%. Особняком стоит Италия,
экспорт в которую по известным причинам упал на 17,9%. В Россию экспорт китайских товаров сократился на 14%, что в целом чуть выше медианного значения
общего сокращения экспорта из КНР, которое составляет 13,3% за I квартал 2020 г.
По состоянию на конец мая 2020 г. показатели торговли несколько выправились: общее падение китайского товарооборота, согласно данным китайской
таможни, составило 8%. Тем не менее негативные показатели в товарообороте с США (–14,4%), с Великобританией (–15,8%) и особенно с Канадой (–24%), ЮАР (–
29%), Гонконгом (–13,1%), Индией (–23%), то есть с англоговорящими странами и британскими доминионами, остались на прежнем с начала кризиса
неутешительном уровне. Объемы продолжили расти с Россией и Вьетнамом — основными выгодополучателями трансформации китайской системы торговли,
однако в случае с Россией показатели сильно просели из-за низкой цены на нефть в апреле – мае 2020 г.
Интересно, что во время публикации данных на сайте китайской таможни произошла невиданная раньше временная подмена — показатели падения торговли с
Британией в I квартале поменяли на хорошие показатели с Россией. Такая ошибка стала особой отметиной глобальной трансформации китайской внешней
торговли, а значит, и реальной внешней политики. Если всего лишь два года назад китайско-американский товарооборот составлял около 650 млрд. долл., а
российский едва доходил до 100 млрд., то уже по итогу 2019 г. товарооборот с США сократился на огромную величину в 15%, тенденция продолжилась вместе с
кризисом внешней торговли и в 2020 г., на который накладывается обострение китайско-американских отношений. В случае продолжения тенденции
значительного сокращения торговли Китая с США и роста торговли с Россией уже к 2025 г. товарооборот России и Китая может составлять 120–150 млрд. долл.,
а Китая с США опустится до 300 млрд. долл. и ниже, что очевидно сделает роль России для китайской экономики многократно значительнее, чем в первые годы
нахождения Си Цзиньпина у власти.
Итоги III квартала во внешней торговли Китая и США внесли свои коррективы. Несмотря на очевидный рост ненефтяного экспорта из России в Китай в 2020
году, согласно данным китайской таможенной статистики товарооборот России и Китая по итогам 9 месяцев 2020 года сократился на 2%. Российский экспорт
вырос на 0.1% по сравнению с доковидным 2019 годом, импорт из Китая в Россию упал на 3.8%. Показатели России во внешней торговле хуже, чем в «среднем
по больнице» — за 9 месяцев общая торговля Китая с миром сократилась на 1,8%, экспорт Китая сократился на 0.8%, импорт стран мира в Китай сократился на
3,1%. Коллапс внешней торговли Китая из-за ковида в 2020 году отменен, как минимум на уровне статистики, однако более детальная картина показывает, что
внешняя торговля Китая «была вывезена» ЕС (+0,4%) и странами АСЕАН (+5%). Рост торговли с ЕС шел за счет наращивания китайского экспорта в Германию
(+4,5%, импорт в Китай упал на 7%), Францию (+9.2%, импорт упал на 15,1%), Великобритании (+7.7%, импорт упал 16.7%). По сути Китай наращивает экспорт
и закрывает свои границы для западного импорта. Как можно догадаться, реакция европейцев по деинсталяции своих цепочек поставок – неминуемо, но со
скоростью европейского бюрократа медленно, последует в 2021 году, когда политика Китая по итогам 2020 года предстанет во всей красе. В целом по ЕС
экспорт Китая вырос на 3,1%, поставки из ЕС упали на 3,6%. Понимая все это, Пекин, разумеется создает «очаги обожания» в ЕС, например, маленькая, но
гордая Голландия нарастила свой экспорт в Китай на 18,9%, в целом ее торговля с Китаем за ковидные девять месяцев увеличилась на 6,1%, очевидно, что
Голландия заместила на этом рынке своих друзей по ЕС и США.
Второй хорошей новостью для лояльных к США кругов в Китае и неприятная для тех, кто понимает, что без Си Цзиньпина России не устоять – это выход из
коллапса 2019 года китайско-американской торговли. Падение на 15% в 2019 году было остановлено масштабной и явной поддержкой американо
ориентированных экспортеров: за 9 месяцев торговля сократилась на 0.6%, экспорт Китая в США упал лишь на 0.8%, импорт США в Китай был увеличен на 0,2%.
Замещать других игроков «трагическими» темпами смог Вьетнам – торговля 93-млн страны победившего Хо Шимина с Китаем достигла нечеловеческих объемов
в 130 млрд долларов (Россия торгует с Китаем на 100). Превращение Вьетнама в китайского экономического сателлита и неотъемлемую часть экономического
организма происходит на глазах. Имея сухопутную границу с Китаем примерно в 10 раз меньше, чем Российская Федерация Вьетнам нарастил экспорт в Китай
на 20.8%, импорт на 12,8%, общий товарооборот увеличился 15,6%. Если дело пойдет такими темпами, а оно, судя по всему пойдет, то к концу года планка
торговли двух стран приблизится к трудно постижимому значению 200 млрд долларов (та задача, которая была поставлена Президентом РФ перед российской
внешней политикой и внешней торговлей несколько лет назад в торговле с Китаем). 200 млрд китайско-вьетнамкой торговли – это больше, чем торговля Китая с
Германией, и это примерно столько же, сколько торговля с Японией.
Как и у всех явлений в Китае здесь есть второе и третье дно. Первое «дно» состоит в том, что Вьетнам становится центром реэкспорта ряда позиций из России и
других стран, с которыми действуют ограничения на поставки в Китай. И часть успехов Вьетнама – это на самом деле рост и торговли России с Китаем. Второе
дно – менее приятное. Экспорт из Китая во Вьетнам составляет 78 млрд долларов, а вот экспорт в Китай – 52 млрд долларов. Китай не дает Вьетнамской
промышленности развиваться. При этом явное желание затянуть Вьетнам на свою сторону и не сбыться мечтам США опереться на него в период
противостояния с Китаем натыкается на неприятность: торговля США с Вьетнамом гораздо меньше – 76 млрд долларов, однако 55 млрд из них остаются во
Вьетнаме.
По странам АСЕАН в минусе только будущие противники Китая по противостоянию в Южно-Китайском море – Филиппины (-3,3%) и Индонезия (-3,4%).
Из главных печальных событий торговли 2020 года плохие показатели бывших британских колоний: Гонконг -8,1%, Индия -13,1%, Канада -7.7% (импорт -25,6%),
Австралия -3,6%, Новая Зеландия -3%, ЮАР -23,1%. Налицо британофобия во внешней торговле, и это явно означает какое-то малоизвестное разочарование
высшего руководства КНР в отношении страны Ангелов и ее доминионов.
По данным Минкоммерции КНР, число внешнеторговых компаний выросло за период на 6,2%, 180 млн человек заняты в сфере внешней торговли Китая, 10%
налоговых поступлений страны – пошлины на импортные товары. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Политический кризис на площади Тяньаньмэнь в 1987–1993 гг.
(без изменений) Политический кризис на площади Тяньаньмэнь в 1987–1993 гг.
Классическая версия событий на площади Тяньаньмэнь в изложении российских и западных исследователей сводится к стихийной версии начала протестов
студентов и рабочих, вызванных либерализацией экономического курса и явлением политической гласности, при этом противоречиво поддержанных самим
руководством КНР, однако впоследствии приведших к столкновениям протестующих и частей китайской армии при попытке последней прекратить протестную
акцию в центре Пекина: протестующие требовали отставки главы Центрального военного совета Дэн Сяопина, главы Госсовета Ли Пэна, дальнейшей
демократизации и всеобщих выборов вместо существующего порядка выборов через парламент ВСНП. При этом протестующие поддерживали бывшего
генерального секретаря Ху Яобана, сделав его основным символом протестов, и его сменщика Чжао Цзыяна на момент начала событий — генерального
секретаря Компартии Китая и фактического идеологического преемника Ху Яобана. Протестные акции начались в провинции Аньхой (Хэфэй), перекинулись на
Шанхай и Пекин, активно происходили в городах Ухань, Нанкине и Гуанчжоу. Существует и в некоторой степени альтернативная версия, которая сводится к
тому, что идеологические воззрения протестующих были не праворадикальными (дальнейшая экономическая либерализация и гражданские политические
права), а леворадикальными — то есть маоистскими.
Исследования событий на Тяньаньмэнь, как и тема возможного раскола в Компартии, то есть существования масштабных оппозиционных сил в китайском
политическом пространстве, отсутствия единства взглядов, табуирована как в КНР, так и за ее пределами (при этом отслеживается и подвергается санкциям со
стороны властей), что приводит абсолютное большинство исследователей либо к отказу от структурного и системного изучения важнейшего политического
события КНР XX в., либо к банальному транслированию политически ангажированных западных, маргинальных оппозиционных китайских взглядов на события
1987–1993 гг.
При этом даже поверхностное изучение событий Тяньаньмэнь 1989 г. достаточно естественным образом позволяет им найти место в истории
новодемократического, комсомольского движения в КНР в попытке получить доминирующее положение в Китае, начиная с момента образования
леворадикального троцкистского Комсомола, формирования Новодемократического движения Мао Цзэдуна, его конфронтации с конгломератом военных
группировок в Компартии вплоть до ее делегитимации, что и предприняли руководители Комсомола — Ху Яобан и Чжао Цзыян, породив протестное движение
собственной политикой гласности, бездействия низовых правоохранительных структур на протяжении длительного времени, а также непосредственными
действиями «комсомольской группы» по поддержке протестующих организаций.
Отдельным вопросом является фактическое присутствие среди протестующих полувоенных формирований с учетом того факта, что руководил Комсомолом в
этот период выходец из армейских комсомольских структур Сун Дэфу. Другим вопросом изучения является деятельность Хань Дунфана — бывшего
военнослужащего Народной вооруженной полиции НОАК, руководителя протестующих со стороны рабочих, непосредственно организовавшего оборону
периметра площади, в результате действий которого военная техника была заблокирована при вводе ее в центр Пекина, а некоторое количество ее было
сожжено, убито несколько десятков военнослужащих элитных частей НОАК, участвующих в военной акции. Хань Дунфан также формировал отряды с целью
дальнейшей отправки их в разные части страны для распространения сопротивления.
Такое разделение на сторонников и противников протестного движения Тяньаньмэнь закрепилось и в публичных заявлениях руководителей Компартии: если
проармейская группа Си Цзиньпина в описании событий (например, на годовщине смерти премьера Ли Пэна в 2019 г.) использует термины «политические
волнения весны – лета 1989 года» и «контрреволюционный мятеж», то комсомольский генсек Ху Цзиньтао ранее использовал только формулировку
«политические волнения весны – лета 1989 года».
В современном российском востоковедном дискурсе, к сожалению, отсутствует даже такая банальная фиксация факта противостояния новодемократической и
проармейской группировок, эффекта третьей силы и выигрыша «шанхайской группы» от взаимоисключающего противостояния, отсутствует факт изучения их
состава, структуры и, как следствие, — полное непонимание политического процесса, его субъектов, его лидеров и целей, средств и задач этих субъектов. Такая
ситуация в корпусе экспертов делает слепыми центры власти и невозможным планирование и тем более влияние на процессы в Китайской Народной
Республике. Вместо полноценного выделения субъектов политического процесса российское востоковедение оперирует имеющими далекое отношение к
политике клише и литературными оборотами, заимствованными из китайской пропаганды, камуфлирующей внутренний политический процесс: «сменяемость
поколения лидеров», «преемственность поколений лидеров», — либо пропагандистскими клише западного происхождения: «коммунистический авторитаризм»,
«монополия Компартии на власть», «абсолютная власть Си Цзиньпина», «реформаторское крыло», «партия принцев», что допустимо в бульварной прессе, но
вряд ли эффективно при планировании и осуществлении государственной политики.
Тем не менее задача в том числе и данной работы состоит в том, чтобы выделить очевидные для любого адекватного и компетентного исследователя различия в
комсомольском и армейском блоках политиков, спрогнозировать контроль групп над верховной властью и распределением ролей, отношение к России, США,
Европе, выделить иные крупные группы, в том числе «шанхайскую», близкую к правому глобализму, а также выявить субъектные характеристики групп
нарастающего влияния — «шаньдунской», «чжэцзянской», «фуцзяньской», стратегию разгромленной после Тяньаньмэнь «сычуаньской группы», южнокитайской
группы хакка, подвергающейся новой волне чистки леворадикальной «хубэй-хунаньской группы», уничтоженных во время первой волны чисток 2013–2017 гг.
малых «комсомольских групп» Шаньси, Тяньцзиня, Цзилиня, а также, что не менее важно, вопрос о политической субъектности и принадлежности
приграничных с Россией Хэйлунцзяна, Внутренней Монголии, о судьбе группы выходцев из «столичной» провинции Хэбэй, сложный вопрос о политической
субъектности колыбели китайской цивилизации — выходцев провинции Хэбэй. Расстановка сил в период политического кризиса Тяньаньмэнь
Для детального понимания и сравнения последующих крупных политических кризисов с участием массовых организаций, в том числе в рамках событий
«эпидемии SARS» 2003–2004 гг., событий вспышки острого вирусного респираторного заболевания 2020 г., необходимо иметь представление о распределении
сил в верховном эшелоне власти КНР в 1987–1993 гг.
К периоду начала политической разбалансировки между проармейской супергруппой и новодемократическим комсомолом в феврале 1980 г. по итогам 5-го
пленума 11-го съезда Компартии в Постоянный комитет Политбюро приходит бывший руководитель новодемократического союза молодежи Ху Яобан в качестве
генерального секретаря Компартии (должность воссоздана), тогда как лидерство на должности председателя партии остается за Хуа Гофэном — формальным
наследником Мао Цзэдуна и лидером «хунаньской политической группы», опорной субэтнической группы Мао. После 6-го, завершающего, пленума 11-го съезда
в июне 1982 г. Ху Яобан окончательно вытесняет Хуа Гофэна с первой позиции в ПК Политбюро, закрепляя долгий этап борьбы за политическое наследство Мао
в свою пользу. Став третьей, побеждающей силой в противостоянии других двух сил — Хуа Гофэна и бывшего охранника Мао Цзэдуна зампредседателя КНР Ван
Дунсина (главы наиболее боеспособной силовой группировки — Службы охраны ЦК, включающей даже части ПВО) — за политическую власть в стране. По
итогам борьбы между преемниками Мао — между Хуа Гофэном и Ван Дунсином — из состава ПК Политбюро выходят оба руководителя, которых заменяет Ху
Яобан.
При этом в правовом поле КНР эти глобальные политические подвижки фиксируются через смену Конституции — ряд положений леворадикальной Конституции
1975 г. с усиленной ролью Компартии, чьи полномочия были зафиксированы в основном тексте, были заменены в декабре 1982 г. Комитетом по внесению
изменений в Конституцию, которым руководил южнокитайский маршал Е Цзяньин.
В сентябре 1982 г. проходит 12-й съезд Компартии, на нем ликвидируется должность «председателя ЦК» и «заместителей председателя ЦК», вместо которых
вводится система из генерального секретаря и членов ПК Политбюро. Генеральным секретарем избирается Ху Яобан.
ПК Политбюро пребывал в следующем составе и фиксировал расклад высших политических сил в стране в порядке их иерархии:
Ху Яобан. Вместо генерального секретаря наследника Мао Цзэдуна Хуа Гофэна приходит более радикальный реформатор Ху Яобан, 30-летний лидер
новодемократического комсомольского движения, инициатор кампании массовой реабилитации, лидер научно-технической интеллигенции, де-факто
организатор кампании гласности в КНР. Умер в 1987 г.
Е Цзяньин (叶剑英). Глава китайского парламента ВСНП, лидер южнокитайской военно-политической группировки хакка, маршал. Бывший руководитель
Гуандуна, организатор первых экспортных зон Гуандуна и взаимодействия с Великобританией по гонконгскому вопросу. После разгрома группы «Банды
четырех» и смерти шанхайца Чжоу Эньлая неизменно занимал вторую позицию в ПК Политбюро, с 1977 г. при Хуа Гофэне, фактически являясь теневым
лидером всех антимаоистских сил в стране. На короткий период 13-го пленума 10-го съезда в 1977 г. в состав Политбюро входили только Хуа Гофэн, Е Цзяньин и
Дэн Сяопин. Можно смело утверждать, что именно Е Цзиньин является родоначальником и стратегическим руководителем проекта создания кланового
госкорпоративного политико-экономического режима, ориентированного на сотрудничество с Британской глобальной системой. Умер в 1986 г.
Дэн Сяопин. Глава Центрального военного совета ЦК Компартии, формальный руководитель Вооруженных сил КНР. Третье лицо в иерархии, фронтмен
«сычуаньской военной группировки», близкий как к «патриарху» «шанхайской группы» Чжоу Эньлаю, так и к южнокитайской группе хакка Е Цзяньина и
имевший связи с Великобританией по коридору поставок «Восточная Индия – Бирма – Сычуань – Чунцин» во время Второй мировой войны. Сама «сычуаньская
группировка» как тяготела к самостоятельным контактам с Великобританией, так и играла роль военного кулака для «шанхайской группы», выстраивавшей
отношения с Францией, Германией и Республиканской партией США. Умер в 1997 г.
Чжао Цзыян. Премьер Госсовета. Член Комсомола с 1932 г. В разгар Культурной революции — 1971 г. — партсекретарь Внутренней Монголии, партсекретарь
Гуандуна. С 1975 г. партсекретарь Сычуань и политкомиссар Сычуаньского военного округа. До 1983 г. — замглавы «комсомольского парламента»
законосовещательного НПКСК. С апреля 1980 г. — вице-премьер, с сентября — премьер Госсовета КНР. С 1982 г. — член ПК Политбюро, глава Малой
группы руководителей по вопросам науки и техники.
Ли Сяньнян (李先念). С 1983 г. — председатель КНР, формальный глава государства, уроженец провинции Хубэй, ранее секретарь обкома партии Хубэй –
Хэнань – Аньхой (1937–1945), после образования КНР — секретарь обкома Хубэй, командующий провинциальным Хубэйским военным округом, с 1951 г. —
заместитель председателя Центрально-Южного бюро ЦК (столица — Ухань), секретарь горкома города Ухань, мэр города Ухань, вице-премьер Госсовета с 1975 г.
Умер в 1992 г. на посту председателя «комсомольского парламента» НПКСК в период завершения кризиса Тяньаньмэнь.
Чэнь Юнь (陈云). Председатель ЦКК. Уроженец Шанхая, на партийной работе в Шанхае и Цзянсу под началом патриарха «шанхайской группы» Чжоу Эньлая. В
1937 г., после учебы в СССР, — представитель Компартии в Синьцзяне, карьера в Пограничном районе Шэньси — председатель финансово-экономического
комитета. Тесные связи с профсоюзным движением: в 1948–1953 гг. — председатель Китайской федерации профсоюзов. Курирует торговлю, финансовый блок и
промышленность в Госсовете премьера Чжоу Эньлая. В период отстранения Мао от власти и председательства Лю Шаоци — заместитель ЦК КПК. Основной
противник левопопулистской экономической политики «Большого скачка» Мао Цзэдуна. Поддерживал демонстративную линию на укрепление связей с СССР,
инициировал реабилитацию одного из руководителей «шэньсийской группы» — Пэн Дэхуая.
Важно, что в составе группы руководителей ПК Политбюро отсутствовала «шаньдунская группа», почти полностью дискредитировавшая себя в последние годы
Культурной революции действиями Кан Шэна и Цзян Цин, однако она была представлена руководителем профсоюзного движения Сун Пином, который также
способствовал выдвижению следующего поколения новодемократических лидеров — Ху Цзиньтао и Вэнь Цзябао.
Необходимо также понимать, что пришедшие к власти «комсомольцы» утвердились в период завершения правления президента-демократа США Дж. Картера
(1977–1981), а события масштабных протестов, которые, без сомнения, играли роль инструмента давления на армейскую и партийную верхушку КНР, были
использованы в условиях отсутствия поддержки Демпартии США и президентства республиканцев Р. Рейгана (1981–1989) и Дж. Буша (1989–1993), в период
резкого возвышения «шанхайской группы».
Первым важным ударом перед событиями на площади Тяньаньмэнь стало исключение южнокитайской группы из высшего руководства ПК Политбюро: на 4-м
пленуме в сентябре 1985 г. из состава Постоянного комитета Политбюро исключается Е Цзяньин. В состав ПК входят: Ху Яобан, Дэн Сяопин, Чжао Цзыян, Ли
Сяньнянь, Чэнь Юнь. Таким образом, Дэн Сяопин становится единственным представителем армейских группировок в ПК Политбюро и смещает фокус своего
союза на представителя «шанхайской группы» — Чэнь Юня, что совпадает со стремительным подъемом названной группы.
Второй кризис на уровне состава ПК Политбюро фиксируется в январе 1987 г., когда Ху Яобан утрачивает свою позицию в пользу «напарника» Чжао Цзыяна,
который становится генеральным секретарем. Однако сам Ху Яобан остается в ПК Политбюро, но на последнем месте, как в свое время Хуа Гофэн перед
окончательной отставкой. Свои позиции сохраняет прежний состав ПК Политбюро: Чжао Цзыян, Дэн Сяопин, Ли Сяньнянь, Чэнь Юнь и Ху Яобан. Очевидно, что
и на этом этапе Дэн Сяопин упрочил свою позицию, став, по сути, наиболее влиятельным в ПК Политбюро руководителем при недавно появившемся Чжао
Цзыяне, союз которого с бывшим же его руководителем Ху Яобаном заметно ослаб и, возможно, дал трещину. Однако победа над Ху Яобаном и видимое
нарастание личного влияния главы Центрального военного комитета Дэн Сяопина фактически стоят ему политической карьеры.
Первый пленум 13-го съезда Компартии в ноябре 1987 г. фиксирует уже новый, значительно обновленный — «шанхайский» состав ПК Политбюро без Дэн
Сяопина в составе: Чжао Цзыян, сычуаньско-шанхайский премьер Ли Пэн, шанхаец Цяо Ши, «комсомолец» Ху Цили, Яо Илинь. Преобладание кадров Шанхая
при еще сохраняющемся лидерстве Комсомола становится основным трендом на период Тяньаньмэнь. Сычуаньская группа маргинализируется в общекитайском
политическом пространстве, а потворство демократизации со стороны Комсомола начинает работать на его собственную дискредитацию. Итогом становится
открытая военная конфронтация «сычуаньской группы» с протестующими, которая приводит как к дискредитации «сычуаньской группы» (глава Центрального
военного совета Дэн Сяопин, председатель КНР Ян Шанкунь, глава горкома Пекина сычуанец Чэнь Ситун), так и к дискредитации Чжао Цзыяна, которая
усиливается на фоне развала СССР, где аналогичная гласность и разобщенность становятся причиной распада страны. Закономерным итогом противостояния
армии и комсомола становится третий пленум 13-го съезда, в составе которого генеральным секретарем Компартии избирается бывший секретарь горкома
Шанхая, не имеющий отношения ни к армии, ни к комсомолу, третья сила — Цзян Цзэминь, шанхайско-сычуаньский премьер Ли Пэн, шанхаец Цяо Ши
(председатель ЦКК, начальник Партшколы), Яо Илинь, шаньдунец Сун Пин и тяньцзиньский «комсомолец» Ли Жуэйхуай. Попытка военной диктатуры
амбициозной и чрезмерно, не по-китайски отчаянно-решительной «сычуаньской группы» блокируется иными военными группировками, в частности
«хубэйской», на 1-м пленуме 14-го съезда в октябре 1992 г. фиксируется достигнутый баланс «шанхайской» и «комсомольской» групп, который станет основой
политического процесса вплоть до очередного вопроса о передаче власти в период прихода на верховные посты комсомольского генсека Ху Цзиньтао в 2002–
2005 гг.: шанхаец Цзян Цзэминь, шанхаец-сычуанец Ли Пэн, шанхаец Цяо Ши, тяньцзиньский «комсомолец» Ли Жуэйхуай, шанхайский Чжу Жунцзи, хубэйский
«комсомолец», выходец из армии Лю Хуацин, аньхойский «комсомолец» Ху Цзиньтао. В дальнейшем Ли Пэна деинсталлируют из ПК Политбюро, заменив его
шанхайцем Чжу Жунцзи.
В период кризиса Тяньаньмэнь «сычуаньская группа» и лояльные ей руководители фактически были выведены за пределы ПК Политбюро, в котором не было ни
руководителя ЦВК Дэн Сяопина, ни председателя КНР Ян Шанкуня. С другой стороны, главы парламента ВСНП в 1988–1992 гг. уроженца Шаньдуна Вань Ли,
отвечающего в правительстве Чжао Цзыяна за аграрную реформу, также не было в составе ПК Политбюро кризисных лет Тяньаньмэнь.
Интересно также рассмотреть Министерство транспорта накануне и в период событий на Тяньаньмэнь, прежде всего потому, что наиболее радикально
настроенный активист Тяньаньмэнь Хань Дунфан был железнодорожником и костяк его рабочего движения состоял из железнодорожников, а учитывая, что
Хань Дунфан был ранее военнослужащим, то вероятность, что костяк этой боевой организации, организовавшей отпор полиции и НОАК на площади, состоял из
выходцев Управления безопасности Министерства железных дорог, которое являлось самостоятельной силовой единицей. В популярных биографиях Хань
Дунфана о его жизни до Тяньаньмэнь нет подробных сведений.
Министром в 1982–1985 гг. был шаньдунский «комсомолец» Чэнь Пужу (陈璞如; в комсомоле до 1937 г.) — начальник Орготдела и секретарь местного комитета
партии районов Хунань – Цзянси (при Мао Цзэдуне), длительная карьера в Гуйчжоу, где после него обоснуется секретарем обкома комсомолец Ху Цзиньтао, до
министерства — в руководстве Ляонина. С 1985 по август 1988 г. министерством руководит шанхаец, уроженец Уси провинции Цзянсу, выпускник Шанхайского
университета коммуникаций Дин Гуаньгэнь (丁关根), сложивший свои полномочия перед началом максимального обострения политической ситуации. В период
Тяньаньмэнь руководство министерством и его Управлением безопасности передается Ли Сэньмао (李森茂; 1929–1996), уроженцу Тяньцзиня, сделавшему карьеру
в провинции Ляонин и с 1982 по 1988 г. занимавшему пост замминистра и по Ляонину тесно связанному с комсомольским министром Чэнь Пужу. После
завершения событий Ли Сэньмао в руководстве «комсомольского парламента» — законосовещательного органа НПКСК.
Министерство транспорта и его «транспортная полиция» играли важную роль в организации перевозок отрядов хунвэйбинов в период Культурной революции. И
могли бы повторить эту роль, если бы НОАК своевременно не ликвидировала рабочую радикальную часть протестов, организаторы которых планировали начать
формирование централизованной сети филиалов протестов за пределами Пекина. Основная хронология событий политического кризиса Тяньаньмэнь
Экономика КНР, начавшая активную инкорпорацию в западную капиталистическую систему с 1978 г., одной из первых ощутила надвигающийся кризис: уже в
1986–1987 гг. в КНР заметно ухудшились экономические показатели, которые стали предвестником известного «черного понедельника» на фондовых рынках
мира — биржи США тогда потеряли свыше 20%, а биржа Гонконга — 45% стоимости акций. Кризисные явления в экономике КНР, начавшиеся в 1986 г., привели
к резкому росту потребительской инфляции, которая с 1987 по 1988 г. составила до 30%, помимо этого, экономический кризис привел к сокращению занятости в
первую очередь в госмонополиях. Подобная ситуация вновь повторилась во время глобального системного кризиса рыночной экономики в 2001–2002 гг., а также
глобального экономического кризиса конца 2019 — начала 2020 г.
Первые крупные студенческие волнения произошли в конце 1986 г. в центре Китая, в провинции Аньхой, в Хэфэе, родине лидеров Комсомола Ху Цзиньтао, Ли
Кэцяна, Ван Яна. Эти волнения поддержал уже упомянутый выше астрофизик, проректор Аньхойского научно-технического университета . Движение
распространилось на и университеты, вузы , , , , других городов. К концу декабря 1986 г. движение с требованием демократизации и отказа от Компартии
началось в Пекине среди студентов и Университета Цинхуа.
г. в произошли столкновения студентов с полицией, десятки демонстрантов были арестованы.
16 января 1987 г. Ху Яобан был обвинен в и снят с высшего поста генерального секретаря, однако оставался членом , но фактически находился в условиях,
сходных с домашним арестом.
Важно отметить, что напарник Ху Яобана – Чжао Цзыян помимо высших партийных постов занимал пост первого заместителя председателя Центрального
военного комитета, который возглавлял Дэн Сяопин, то есть обладал реальной властью оказывать мощное влияние на руководство армией. Именно поэтому
последующие действия Чжао в стиле «непротивления злу насилием» надо трактовать как блокировку решений армии по противодействию разрастающемуся
протесту. В связи с этим характер снятия Чжао Цзыяна с поста генсека по стилю носил характер заговора: генсек был устранен во время своего визита в КНДР.
Причины необходимости визита Чжао Цзыяна в столь критическое время за рубеж требует дополнительного изучения и гипотетически могли носить
необходимость проведения переговоров с третьими зарубежными силами с целью согласования позиций в будущих событиях.
1988 г. — отсутствие заметной политической активности, май 1988 г. — проведение очередного съезда Комсомола, в котором выбирается целый ряд будущих
лидеров страны в период правления Ху Цзиньтао.
8 апреля 1989 г. – инфракт члена Политбюро Ху Яобана во время заседания Политбюро.
15 апреля 1989 г. — смерть Ху Яобана.
22 апреля — на похоронах Ху Яобана по традиции речь читает наиболее близкий к усопшему политик – Чжао Цзыян.
15-24 апреля — начало массовых протестных митингов с героизацией Ху Яобана и требованием отставки Дэн Сяопина и Ли Пэна в регионах.
19 апреля — в Пекинском университете произошло собрание всех оппозиционных студенческих организаций, на котором было решено создать студенческую
организацию, в которой сформировался управляющий комитет.
20 апреля Самоуправляющий студенческий союз устроил акцию напротив ворот Чжуннаньхая — резиденции ЦК Компартии неподалеку от Тяньаньмэнь.
Демонстрация была разогнана полицией, некоторые участники были избиты.
24 апреля был объявлен студенческий бойкот во всех вузах Пекина.
24-29 апреля – визит Чжао Цзыяна в КНДР.
24 апреля – на основании доклада горкома Пекина и Пекинского народного правительства о беспорядках в столице под руководством Ли Пэна проведено
заседание ПК Политбюро (в отсутствие генсека Чжао Цзыяна). Принято решение создать малую группу ЦК по пресечению беспорядков, о чем сообщено в
«Жэньминь Жибао». Председатель Центрального военного комитета Компартии Дэн Сяопин поддержал решение ПК Политбюро.
27 апреля было официально объявлено о создании Самоуправляющегося студенческого союза. В этот же день «Жэньминь Жибао» актуализировало создание
союза и распространило информацию о его существовании на весь Китай, формально заявив о «провокации потрясений» такой организацией.
3 мая – Китайский Комсомол провел масштабное празднование 70-летия «Движения 4 мая» с участием свыше 3000 членов.
4 мая — ключевой для Комсомола праздник — ССС провел в Пекине 100-тысячную демонстрацию в память о 70-летии Движения 4 мая. В этот же день ССС
сделал противоречивое заявлении об отмене бойкота и призвал студентов вернуться на занятия, что серьезно погасило протестные настроения.
4 мая – Чжао Цзыян на встрече Азиатского банка развития публично заявил, что «больших беспорядков в Китае произойти не может».
13 мая радикальная часть студентов начала голодовку на Тяньаньмэнь. С этого дня на площади появились палаточные лагеря, а к ним стали стекаться
протестующие рабочие. Начались масштабные митинги в поддержку студентов, игнорирование уличного порядка и городских правил.
13 мая — первое открытое выступление Самоуправляющегося союза пекинских рабочих (ССПР) во главе с выходцем из рядового состава вооруженной полиции
Хань Дунфаном, бывшим работником железнодорожного транспорта. Руководство ССПР формировалось вокруг железнодорожников.
15–18 мая в Пекин с официальным визитом прибыл М. Горбачев. Визит оказал вдохновляющее действие на протестующих, хотя М. Горбачев по рекомендации
Е. Примакова воздержался от желаемого им посещения протестующих с целью успешных переговоров с Дэн Сяопином. Визит бывшего комсомольского
руководителя и сторонника советской либерализации М.Горбачева дало мощную моральную поддержку протестующим и сторонникам либерализации в Китае.
М.Горбачев провел отдельные встречи с Дэн Сяопином, Чжао Цзыяном и Ли Пэном.
16 мая — в период визита М.Горбачева в Китай проводится экстренное заседание Постоянного комитета Политбюро. Большинство членов заседания считают,
что нельзя отступать перед протестующими и дать им решительный отпор, прекратить беспорядки, только Чжао Цзыян придерживается мнения о
необходимости отступить перед протестующими.
17 мая – ПК Политбюро принимает решение ввести ограничения и запреты на части территории Пекина.
19 мая — обращение генерального секретаря Компартии Чжао Цзыяна к протестующим, в котором он просил прекратить протесты.
19 мая — официально объявлено о создании ССПР.
20 мая ССПР начал массовую агитацию с листовкой, в которой назвал себя организацией рабочих Пекина в переходный период — по сути, заявил о создании
независимого профсоюза Пекина. В организацию влилось от 3 тыс. до 20 тыс. человек.
20 мая — объявление военного положения в Пекине.
26 мая — ССПР выпустил листовку, в которой сравнил протестное движение с Великой французской революцией и призывал «снести Бастилию XX в. —
последний оплот ».
28 мая — сформированы группы (на мотоциклах и грузовиках) для отправки из столицы в провинцию — освобождать арестованных местными властями.
29–31 мая — столкновения рабочих с полицией.
3 июня — начало силовой акции НОАК по разгону демонстрантов. Невооруженные военнослужащие НОАК были отброшены с площади Тяньаньмэнь.
Уничтожено 15 единиц боевой техники, несколько десятков военнослужащих НОАК.
4 июня — разгон демонстрантов силами НОАК. Этот день стал новой культовой датой среди новодемократического движения, таким образом к Движению 4 мая,
по-китайски Движение «5–4» (五四运动), добавилось своеобразное Движение «6–4» (六四运动) (по внешним признакам коррелирует и с Днем независимости США
«7–4»).
12 июня — ССПР запрещен в Пекине.
19-21 июня – расширенное заседание Политбюро.
22 июня — суд Пекина вынес смертные приговоры в отношении восьми активистов.
23-24 июня – 5-ый пленум 13-ого съезда в Пекине. Пленум осудил ошибки Чжао Цзыяна в докладе «Об ошибках товарища Чжао Цзыяна, допущенных в период
антипартийных и антисоциалистических беспорядках». Решением пленума Чжао освобожден от поста генерального секретаря ЦК Компартии, члена Политбюро,
члена ЦК, первого заместителя Центрального военного комитета Компартии Китая и других постов, в отношении Чжао продолжена проверка. На пост
генерального секретаря назначен Цзян Цзэминь. В состав Постоянного комитета Политбюро введены – Цзян Цзэминь, Сун Пин, Ли Жуэйхуань. С поста
секретаря Секретариата ЦК и члена ПК Политбюро удален – Ху Цили, бывший секретарь горкома Тяньцзиня и секретарь Секретариата ЦК Комсомола.
Июнь — показательные суды над участниками протестов в Пекине, Шанхае, Нанкине, Гуанчжоу.
Интересна судьба вожаков восстания. Ни один из них не только не погиб, но и не провел сколько-нибудь длительного заключения в тюрьме.
Хань Дунфан (1963) — лидер ССПР, после двух лет следствия выпущен на лечение в США. После лечения попытался вернуться в КНР (!), но был задержан и
депортирован в Гонконг. Создатель СМИ «Трудовой бюллетень Китая» и «Радио свободная Азия».
Ван Дань (1969) — лидер ССС, досрочно освобожден в 1993 г., вновь арестован в 1995 г. по обвинению в попытке свержения Компартии Китая, получил срок 11
лет, однако выпущен в 1998 г., после визита Клинтона в Китай. Эмигрировал в США, получил образование в Гарвардском университете. Продолжает активную
деятельность. Последствия Тяньаньмэнь
Результатом событий на Тяньаньмэнь стал приход к власти «шанхайской группы» и начало стремительного и уже легального прихода «комсомольской
новодемократической группы» Ху Цзиньтао к власти в Китае, что в конечном счете вылилось в противостояние «шанхайской» и «комсомольской» групп в период
после Тяньаньмэнь, наиболее острые фазы которого проявились в период ухода от власти Цзян Цзэминя и прихода к власти Ху Цзиньтао, сопровождавшееся
масштабной истерией во время эпидемии SARS в 2003–2004 гг.
Отметим также нюанс военной части трансфера власти: военная группировка провинции Сычуань была отстранена представителями генералитета Хубэй — в
частности, введенного в состав ПК Политбюро Лю Хуацина (刘华清). Хубэйский руководитель пришел на замену Ли Сяньняну, который стал предтечей прихода
хубэйской волны в Комсомол.
Нельзя упустить из виду и то, что политический кризис привел почти к полной делегитимации Компартии и красной, марксистской идеологии в любом ее
проявлении — это сделало возможным крутой правый поворот «шанхайской группы», многие ведущие члены которой имели явное отношение к Нацпартии
Гоминьдану, с которой так долго боролись коммунисты.
[1] 1989年春夏之交的政治风波和反革命暴乱 .
[2] Здесь и далее хронология событий в рамках деятельности партийного и административного аппарата даны по официальной хронологии на сайте Госсовета
КНР. http://www.gov.cn/test/2007-09/05/content_737579_2.htm
[3] Секратарь парткома Комсомола Пекинского университета, замсекретаря парткома Университета Цинхуа. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Проблемы восстановления китайской экономики как триггер дальнейшего обострения внутриполитической борьбы в Китае
(без изменений) Проблемы восстановления китайской экономики как триггер дальнейшего обострения внутриполитической борьбы в Китае
По состоянию на январь – апрель 2020 г. падение прибыли промышленного сектора Китая лишь замедлилось: если по итогам I квартала показатель падения
составил 36,7%, то за первые четыре месяца скорость падения сократилась до 27,4%. Рост зафиксирован в 23 из 41 сектора промышленности, в основном рост
пришелся на автомобильную промышленность, производство оборудования, где государство применило масштабные стимулирующие меры.
К середине года госпредприятия Китая продолжили демонстрировать снижение прибыли, несмотря на заявленное восстановление экономики и масштабные
антикризисные меры: в период с января по апрель 2020 г. совокупная прибыль государственных предприятий Китая упала на 63%, при этом динамика падения
прибыли ускорилась, в I квартале текущего года данный показатель снизился на 59,7%.
Показатели транспорта не поднялись выше 50%.
Показатели продаж автомобилей, несмотря на гигантские стимулирующие меры, так и остались в коридоре на 10% ниже аналогичных показателей прошлого
года.
Неутешительный вывод — восстановление экономики КНР так и не произошло. Однако это только на первый взгляд. Реальный вывод из
существующих данных свидетельствует о начале в Китае гигантской экономической катастрофы, когда даже заливающийся цунами из денег
пожар разгорается с новой силой.
Куда же ушли все деньги? Ответ достаточно прост и неприятен: огромная доля «спасительной ликвидности» уходит на фондовый рынок уже в виде
спекулятивного капитала. А это означает, что идет не восстановление мировой экономики, а создание предпосылок для второй волны кризиса, который будет
отягощен уже обвалом на фондовом рынке. И размер этого обвала, и его сроки трудно предугадать, но, скорее всего, речь идет о месяцах — как в отношении
Китая, так и всего остального мира, включая США. Согласно опубликованному 2 июня прогнозу по показателям роста чистой прибыли компаний, разместивших
свои акции на китайском фондовом рынке, 33 из 537 компаний, представленных на фондовом рынке, как ожидается, удвоили показатели прибыли, а 77
компаний покажут рост более чем на 10% за первую половину катастрофического для китайской экономики 2020 г. Рост показателей чистой прибыли
происходит на фоне падения основных показателей восстановления и роста в реальном секторе, за исключением строительства, медицины, продуктов питания.
Проще говоря, деньги, отданные на восстановление, ушли на биржевую игру.
Вопрос о масштабах кризиса в Китае и мире заключается в определении объема ликвидности — прямым или косвенным образом, — позволившей сбавить темы
рецессии в экономике. Подсчет всего объема выделенных средств должен быть проведен отдельным исследованием, но общее понимание и подсчет средств,
выделенных на спасение банковской системы, промышленных предприятий и розданных в том или ином виде населению, говорит о сумме, равной примерно 30%
ВВП КНР, или 5 трлн долл., что примерно в десять и более раз превышает объем средств, выделенных страной в период спасения от кризиса 2008–2009 гг., при
этом речь идет только о первых двух кварталах 2020 г., а не о двух кризисных годах, как это было десять лет назад. Это примерно совпадает с оценками,
заявленными в блоге МВФ о падении китайской экономики на 36,6% в первом квартале и совпадает с нашими оценками падения китайской экономики, которая
практически не работала на протяжении 70 из 90 дней первого квартала 2020 г., в результате чего весь раздутый за годы политики «стимулирования
внутреннего спроса» сектор услуг был практически уничтожен в Китае. Оценки китайского Госстата куда как оптимистичнее: лежавшая в коме китайская
экономика, по мнению китайских статистиков, потеряла лишь 6,8%. Детализация падения китайской экономики и перспективы ее восстановления
Итак, по весьма оптимистичным данным Госстата КНР, основного генератора мема о китайской статистике как самой большой лжи по сравнению с обычной
статистикой, падение экономики Китая в первом квартале 2020 года составило 6,8%, что является глубочайшим провалом китайской экономики с 1976 г., и по
сути поставило под сомнение идеологию китайского правого поворота Дэн Сяопина — «рыночной системы социализма». По оценкам, не получившим широкого
распространения, опубликованных в блоге МВФ, падение китайской экономики в перевом квартале составило 36,6%.
Самое серьезное падение за квартал, в котором январь был, по сути, рабочим, пришлось на китайскую промышленность (–9,6%), за ней следует сектор услуг (–
5,2%), что само по себе удивительно при не предоставляемых два месяца всех видов услуг и отсутствии транспортных перевозок, и сельское хозяйство — оно
упало лишь на –3,2%, так как посевную задел лишь нерабочий март.
Весьма сомнительные данные Госстата КНР, которые являются лучшими, потому что альтернатив мы не имеем, напрямую связаны с будущим докладом
премьера Ли Кэцяна, который одобрит (или не одобрит) собрание китайского парламента, и формированием бюджета на 2020–2021 гг. Данные формировал глава
Госстата КНР Нин Цзичжэ, земляк Ли Кэцяна по провинции Аньхой, однако даже взаимопомощь земляков не смогла натянуть цифры провала — меньше падения
в 7%, хотя на первых порах кризиса сонм отчаянных (и даже весьма высокопоставленных) «специалистов по Китаю» бил себя браво в грудь, заявляя, что
экономика Китая… вырастет на 2–3% в I квартале. В общем, голова и лапы невозродившегося феникса остались лежать в куче пепла, напоминая объедки блюда
гунбао цзидин, а отложенный спрос и потоки китайских туристов в Россию остались фантазиями дилетантов.
Реальное падение китайской экономики могло составить до 15%, и это падение продолжится: показатель –7% дает старт масштабной волне дефолтов банковской
системы, на которую и будут направлены спасательные резервы НБ Китая, а это значит, что они не будут направлены на спасение социального сектора.
Кто в китайской экономике пострадал больше всего? В первую очередь отельная и ресторанная индустрия, которая упала на 35,3%, розничные продажи упали
на 17,8%, строительство — на 17,5%, транспорт — на 14%, производство — на 10,2%, недвижимость — на 6,8%. Сельское хозяйство, рыбная и лесная отрасли
практически не пострадали — падение на 2,8%. Есть на фоне падения и очевидные, но немногочисленные бенефициары: на 13,2% выросла сфера программного
обеспечения, а также финансовые услуги — рост в 6%.
К концу 2020 года, в октябре большинство наблюдатаелей оценивали ситуацию в китайской экономике как позитивную, однако на деле ситуация обстояла
несколько по-иному.
Госстат КНР заявил, что к концу третьего квартала Китай «преодолел» кризис и достиг роста ВВП 4,9% по сравнению с аналогичным периодом 2019 года, общий
же рост экономики по итогам трех кварталов составил 0,7%. Правительство КНР ожидает роста экономики в 1%, а МВФ и Всемирный банк дают еще более
оптимистичные прогнозы в 1,9% и 2,3%. Тем не менее, если для обывателей рост экономики дает повод для оптимизма на фоне кризиса (по оценкам МВФ
падение мировой экономики составит 4,4% по итогам года), то у китайских властей такого оптимизма нет.
12 октября 2020 года премьер Ли Кэцян сообщил о том, что для того чтобы возобновить рост похожий на тот, что был до пандемии, потребуются «огромные
усилия». В российских реалиях это китайское определение будет иметь смысл — «восстановление почти невозможно». Почему 1.9% роста ВВП — это катастрофа
для Китая?
Уже в 2019 году по оценке Народного банка Китая (китайский центробанк), если китайская экономика будет расти меньше 4,5% в год, более половины банков по
сути дела станут банкротами. Таким образом, рост ВВП КНР в 4,5% в год — это по сути «нулевой рост», обеспечивающий выплату закредитованных предприятий
по долгам, а рост меньше этого показателя — грозит половине банковской системы дефолтом. Как следствие, дефолт грозит и половине экономики Китая,
которая обслуживается этим банковским сектором.
В своем заявлении премьер Ли Кэцян также отметил, что давление безработицы на Китай также будет очень большим, что в российских реалиях означало бы
заявление о серьезных проблемах государства на рынке труда.
Дальнейшее спасение банковской системы Китая при 2% росте ВВП КНР предполагает отказ Народного банка Китая от дополнительного стимулирования
денежными вливаниями «восстановительных процессов» в экономике Китая, так как средства будут необходимы для санации банковской системы – и
реструктуризации долгов банкротящихся банков. Сохранять «хорошую мину при плохой игре» в китайской экономике стоит все дороже и более невозможно. При
этом конечный потребительский спрос в Китае так и не восстановился до уровня до начала событий 2020 года: гигантские средства НБК (по разным оценкам от
1,3 до 4 трлн долларов США) не привели к перезапуску китайской экономики, а ушли в спекулятивный капитал – в основном на китайский фондовый рынок,
который увеличился до размеров в 10 трлн долларов или на 30% (эти же 3 трлн долларов в виде юаней эмитированных НБК), достигнув нового максимума после
грандиозного обвала в 2015 году. То есть при росте экономики в 1-2% биржи КНР взлетели до исторических максимумов, порождая по 5 новых миллиардеров
каждую неделю весь 2020 год.
Реальный спрос в китайской экономики, к сожалению, далек от восстановления V-образного типа. Деньги НБК, которые тратятся на кредитование предприятий,
не приводят к росту экономики, в реальности люди перестают покупать и пользоваться какими-то услугами в докризисном объеме.
При влитых в поддержку экономики 3-4 триллионов USD — это треть китайской экономики или около 30% ВВП Китая – получили выхлоп в виде 1,9% роста ВВП в
2020 году.
Длительно такую практику НБК осуществлять не сможет и уже в 2021 году будет необходим кардинальный пересмотр такой политики. Либо банк продолжит
гигантскую эмиссию и накачку экономики деньгами, и это приведет к обесценению денег и инфляции, что уже было перед событиями на Тяньаньмэнь в 1989
году, либо НБК начнет масштабное «урегулирование» финансовой отрасли и массовое закрытие предприятий, связанных с банками-банкротами. Оба пути ударя
по населению – первый вызовет рост цен и первое за историю постреформенного Китая масштабное общее падение уровня жизни (а китайцы привыкли только к
бесконечному за 30 лет его росту), второй путь вызовет секторальную безработицу и стучающих по Тяньаньмэнь касками безработных угольщиков,
стеклянщиков, строителей. Третий путь возможен только при полной смене нынешнего комсомольского монетарного блока и означает девальвацию юаня –
масштабная поддержка производителей и рост экспортной выручки закроет все проблемы и будет иметь только одно негативное последствие – физическую
войну с США или угрозу оранжевой революции.
В реальности картина обстоит еще сложнее: 2008 год, год триумфа комсомольских руководителей Ху Цзиньтао и Вэнь Цзябао — это начало масштабной эмиссии
в Китае, которая в разы превышает рост ВВП, что привело к образованию долговых обязательств общим объемом в 280% ВВП страны к 2020 году. Драйвером
роста для Китая по-прежнему остаются внешние рынки, откуда китайские предприятия извлекают основную норму прибыли: Госстат перестал публиковать
скромные данные о роли внутреннего рынка в ВВП после 2009 года. Собственная экономика Китая, ее колоссальный частный сектор – до 60% всей экономики –
нерентабелен в случае его работы на внутренний рынок страны. Исключением является провинция Гуандун, частично Пекин и Шанхай и прилегающие к ним
регионы. Только они способны формировать такую добавленную стоимость в производстве, такую норму прибыли, которая бы позволяла обслуживать
сформировавшиеся долги. Остальные территории Китая за исключением ряда высокотехнологичных анклавов способны выживать только в условиях ориентации
Китая на внешние рынки.
Второе большое исключение — это госсектор ВПК и крупные монополии, которые способны также генерировать прибыль выше, чем их затраты на производство,
где есть добавленная стоимость. Именно до госсектора и его главного драйвера ВПК сократится китайская экономика в период максимального падения внешних
рынков и по итогу обвала биржевого пузыря. Даже сократившись до 40% госсектора китайская экономика будет представлять собой гиганта с экономикой
размером в 6 трлн долларов, вполне способным защищать свои интересы как внутри страны, так и далеко за ее пределами.
Как в случае с отдельными высокорентабельными анклавами, так и в случае с ВПК – драйвером роста выступают высокотехнологичные производства, с высокой
степенью организованности, кооперации, эфективным энергопотреблением на единицу продукции. В этом ключе, основным способом выживания всей китайской
экономики становится качественный скачок в разработке и внедрении новых технологий, позволяющих значительно сократить себестоимость продукции, и как
следствие, повысить норму прибыли производителей.
Реальная картина будущего развития Китая связана с тяжелым периодом массового перехода к высокотехнологичным способам производства в условиях
внешней блокады. Этот процесс будет сопровождаться такой же масштабной социально-политической нестабильностью, вызванной кризисом на внешних
рынках. Именно поэтому в рамках своей инспекционной поездки в Гуандун в октябре 2020 года Си Цзиньпин выдвинул тезис об «Инновациях с опорой на
собственные силы».
Конечно, у Китая появится задел по времени при варианте усиления Демократической партии США и роста ее влияния на внешнюю политику, в том числе
прекращения торговой войны с Китаем. Однако эта отстрочка не приведет к коренному решению структурных проблем китайской экономики. Драйвер роста
китайской экономики в виде рынка США сыграет роль подушки безопасности для Китая, однако не надолго, так как общего увеличения спроса закредитованных
американских домохозяйств не произойдет и Китай все равно будет вынужден пройти через испытание сокращения экономики, однако уже не в форме
технологической и рыночной автаркии, но как свободный для все мировых игроков рынок – часть американской глобальной экономики.
Данные, предоставляемые китайским Госстатом на конец третьего квартала 2020 года, вызывют противоречивые ощущения: несмотря на колоссальные
кредитные вливания в экономику (объем только дополнительного кредитования НБК за I-III кварталы составил +1,3 трлн долларов), мы имеем следующие
показатели по отдельным секторам промышленности. Розничные продажи швейных изделий ведущих предприятий сократились по итогам восьми месяцев на
16,9% по сравнению с аналогичным периодом 2019 года. Рост выработки электроэнергии ведущими электростанциями за девять месяцев 2020 года составил
лишь +0,9%[4] (показатель коррелирует с ростом ВВП за первые три квартала +0,7%). В первые три квартала объем инвестиций в основные фонды Китая
увеличился на +0,8%. За первые девять месяцев располагаемый доход на душу населения вырос на +0,6%. За период китайских октябрьских каникул, когда
передвижение восстановилось и массовые мероприятия были вновь разрешены, достопримечательности страны посетили в общей сложности 637 млн человек –
79% от показателя 2019 года; выручка отрасли за этот период составила 69,9% от показателя за аналогичный период прошлого года, заявили в ведомстве.
Прибыль основных сталелитейных заводов страны сократилась за 9 месяцев 2020 года на 18,6%. Несмотря на то, что автомобильный рынок был приоритетным
рынком кредитования во время спада экономики, за первые три квартала этого года продажи автомобилей составили 17,12 млн единиц, снизившись на 6,9% в
годовом исчислении. Главный драйвер любой экономики – конечные розничные продажи, которые и позволяют выделенным средствам возвращаться в
предприятия и банковскую систему сократились на 7.2% за первые три квартала 2020 года; надо отметить, что первый рост продаж по сравнению с
аналогичными периодами 2019 года был отмечен в сентябре и составил 3,3%[5]. Остается вопросом, как уровень загрузки промышленных мощностей к третьему
кварталу 2020 года вернулся к показателю к докарантинному показателю в 76,7% при падении совокупного спроса на 7,2%, а показатель падения
промышленных цен, дает предположение, что на рынке КНР происходит перепроизводство и затоваренность, простимулированная монетарно. Хорошо отражает
восстановительные процессы в экономикие и показатель прибыли крупнейших промышленных предприятий: показатель сократился на 2,4%, при этом падение в
госсекторе составило 14,3%, в частном секторе прибыль выросла на незначительные 0,5%.
Интересно понять и структуру ВВП и структуру роста ВВП за первые три квартала: 4,8 трлн юаней составил вклад сельского хозяйства (роcт +2,3%), 27,4 трлн
юаней – промышленность (рост на +0,9%), 40 трлн юаней – сфера услуг (рост +0,4%). Крупнейшая часть ВВП Китая – сфера услуг показала минимальный рост,
однако в абсолютном выражении именно этот рост и слабый рост промышленности и внес основной вклад в хотя бы подобие «восстановления» в статистике.
Любопытно, что уже в сентябре правительство, которое снижало фискальную наргузку в борьбе за восстановление малого, среднего и крупного бизнеса, начало
экономить – сокращение расходов на ЖКХ составило -52,2%, сократились расходы на социальные программы и экологию. Это лишь начало тренда и более
длительное и глубокое изучение позволит дать ответ, чего стоит правильству дальненейшее «спасение» экономики.
[1]
[2] https://www.reuters.com/article/idUSKBN26X1HT
[3] 走好自主创新的自力更生之路
[4] Общий объем выработки за первые девять месяцев 2020 года — 5,41 трлн кВт-ч
[5] http://www.stats.gov.cn/tjsj/sjjd/202010/t20201020_1795017.html roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Устав Комсомола 中国共产主义青年团章程
(без изменений) Устав Комсомола 中国共产主义青年团章程
Как и деятельность Компартии Китая, так и деятельность Комсомола – регулируется Уставом. Последний Устав Комсомола был принят 29 июня 2018 года на 18
м съезде Комсомола. В результате сокрушительных чисток в среде бывших руководителей Комсомола 2014-2017 годах, что сильно повлияло на всех членов
организации и значительно ослабило ее политические амбиции, был принят новый Устав, который практически полностью переписан с учетом новой
политической обстановки. В 12-17 разделах устава изменен текст, добавлены многочисленные формулировки о верховенстве Компартии в целом ряде
направлений работы Комсомола. Устав также снабжен формулировками об идеях Си Цзиньпина. Однако сущностных изменений в балансе сил Компартии и
Комсомола устав не внес.
Согласно уставу, членом Комсомола может быть любой человек возрасте 14-28 лет, и если он не вовлечен в работу органов Комсомола после 28 лет, он должен
покинуть состав организации. Членом Комсомола также становятся по рекомендации двух членов Комсомола, выход из организации происходит через полгода
после непосещения собраний и уклонения от активности в Комсомоле.
Съезд Комсомола проходит каждые пять лет, как правило в течение года после съезда Компартии, и избирает Центральный комитет Комсомола. Съезд может
быть отложен или перенесен. ЦК Комсомола выбирается съездом без ограничений по числу участников съезда. ЦК Комсомола должен собираться как минимум
раз в год, в другое время руководство Комсомолом осуществляет Постоянный комитет ЦК, из членов которого выбирается Секретариат ЦК. Орган осуществляет
постоянное руководство Комсомолом, в его руководстве один первый секретарь ЦК Комсомола и несколько секретарей ЦК Комсомола.
Работа Комсомола в НОАК регламентируется отдельными правилами политической работы в НОАК.
[1] http://www.gqt.org.cn/ccylmaterial/regulation/
[2] 中国人民解放军政治工作条例 roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Вторая волна антикоррупционных чисток против «комсомольской группы» в преддверии масштабного локдауна 2020 г.
(без изменений) Вторая волна антикоррупционных чисток против «комсомольской группы» в преддверии масштабного локдауна 2020 г.
Группа Си Цзиньпина, представляющая мощную «шэньсийскую проармейскую группу», настроенную на достижение максимального суверенитета Китая от
внешних игроков, в первую очередь от США, влияние которых, в частности Демпартии США, представлено в Китае «комсомольской группировкой», после
проведения масштабной антикоррупционной чистки против многочисленных политических оппонентов в 2013 г. и против армейского фундамента
«комсомольской группы» в НОАК в 2014 г., в преддверии избрания Д. Трампа в 2015 г. провела масштабную смену региональной элиты, в 2016 г. — серьезные
замены в корпусе министерств Госсовета КНР, а в 2017 г. ударила по действующему члену Политбюро — Сунь Чжэнцаю, названному будущим «преемником» на
посту премьера Госсовета от «комсомольской продемократической группировки». С 2017 г. в публичном пространстве также был актуализирован вопрос об
отмене новодемократического принципа сменяемости власти (безосновательно приписывают проармейской группе Дэн Сяопина), а на 19-м съезде Компартии в
октябре 2017 г. вопрос о смене Конституции был поднят как основной. В результате по итогам сессии парламента ВСНП марта 2018 г. в Конституции был
отменен принцип ограничения на количество сроков на посту председателя КНР, процесс сопровождался переподчинением сил Вооруженной полиции КНР
руководителю ЦВК КНР Си Цзиньпину, который забрал этот мощный политический силовой рычаг из рук премьера Госсовета КНР Ли Кэцяна.
По итогам армейской «революции хризантем» на 17-м съезде Компартии, которая, словно в стихах сианьского поэта-военачальника, случилась в девятый день
девятой луны, в Китае произошла глубокая перекомбинация распределения власти и наметился тренд на доминирование суверенных проармейских сил,
формирующих в Китае континентальный вектор развития на будущее XXI столетие. «Комсомольская» и «шанхайская» группы в этой новой комбинации серьезно
утратили историческую перспективу. Революция суверенитета поставила эти группы в сложную зависимость от Запада, что привело их к значительной
радикализации или толкнуло их к сценарию катализации оранжевой революции в Китае. Главным действующим лицом в «комсомольской группе» стал
названный Комсомолом «преемником» Ху Чуньхуа — лидер «хубэйской группы» в Комсомоле, как было достаточно ярко показано выше, одной из самых
радикальных, революционно настроенных групп во всей современной истории Китая.
16 января 2019 г. вопрос о цветной революции был впервые за все время существования КНР открыто актуализирован для публичного обсуждения министром
общественной безопасности китайского МВД, шаньдунским «комсомольцем» Чжао Кэчжи на открытом собрании руководителей Министерства общественной
безопасности. В рамках совещания министр призвал органы правопорядка быть готовыми к подобному развитию ситуации, что по сути сыграло роль
масштабного оповещения полицейских руководителей о новом политическом повороте, который может случится уже в 2019 г.
Остановившийся после 19-го съезда процесс чисток в Компартии вновь возобновился в 2019 г., достиг своего пика в августе 2019 г. и затронул не только
«комсомольских» вице-губернаторов, но и высокопоставленных руководителей банковской системы, в частности директора Государственного банка развития
Китая Ху Хуайбана:
в августе 2019 г. был арестован уроженец провинции Хубэй, вице-губернатор провинции Хэнань Сюй Гуан （徐光）, выходец из руководства Комсомола города Хэби
провинции Хэнань;
в августе 2019 г. арестован глава Народного суда провинции Аньхой （2013–2018） Чжан Цзянь （张坚）. Это первый высокопоставленный судья, арестованный за
время чисток. Напомним, что глава Верховного народного суда КНР — хубэйский комсомолец Чжоу Цян;
ранее, 17 июля 2019 г., задержан глава прокуратуры провинции Цзилинь, уроженец провинции Аньхой Ян Кэцинь （杨克勤）;
в августе 2019 г. задержан вице-губернатор провинции Хэбэй （2017–2019） Ли Цзянь （李谦）, руководитель комсомольского комитета одного из районов Хэбэй;
26 августа 2019 г. задержан глава Аппарата городского правительства города Ухань — глава обкома Комсомола района Учан города Ухань, Цай Цзе. О его
исключении из партии было объявлено только на момент купирования кризиса в Ухань 22 февраля 2020 г.;
6 сентября 2019 г. задержан секретарь горкома Хайкоу, столицы туристической провинции острова Хайнань, Чжан Ци （张琦）, уроженец Аньхоя, выходец из
комсомольских структур, ранее возглавлявший центр туризма Санья.
[1] Термин «революция хризантем» был впервые использован в отношении суверенной революции армейской группы в статье Н. Вавилова «Революция
хризантем» в газете «Завтра» в январе 2018 г.
[2]颜色革命.
[3] roles（reader-all）
Китайская власть - Лидеры сегодняшней Хубэйской группы — Чжоу Цян （周强） и Ху Чуньхуа （胡春华）
Лидеры сегодняшней Хубэйской группы — Чжоу Цян （周强） и Ху Чуньхуа （胡春华）
В период активного трансфера власти от «шанхайской группы» к аньхойскому Комсомолу последнему оказывают активное содействие представители провинции
Хубэй. В этот момент руководство Комсомолом переходит от Ли Кэцяна, который в период SARS-трансфера занимает пост губернатора провинции Хэнань, к
представителям «хубэйской группы» — Чжоу Цяну （с 2013 г. занимает позицию Верховного народного судьи） и Ху Чуньхуа （сегодня самый молодой вице-премьер
в Госсовете）. Параллельно на сегодняшний день к «хубэйской группе» принадлежат также губернатор Чунцина Тан Лянчжи （唐良智）, мэр города Ухань Чжоу
Сяньван （周宪王）, секретарь провинции Сычуань Пэн Цинхуа （彭清华）, замсекретаря Шанхая Ляо Госюня （廖国勋）. Такой перечень дают и китайские наблюдатели.
Таким образом, сетевая структура «хубэйской группы» покрывает весь бассейн Янцзы. Интересно, что в этих же регионах представители Чжэцзяна и Шаньдуна
контролируют либо посты губернаторов, либо посты секретарей обкомов.
Чжоу Цян, получивший юридическое образование в Сычуани и здесь же начавший карьеру, переходит в руководство Комсомола в 1995 г., с поста начальника
Правового управления Министерства юстиции КНР, с 1998 по 2006 г. — первый секретарь Комсомола. С 2006 по 2013 г. возглавляет важнейшую для Комсомола
провинцию Хунань. С 2013 г. выбирается главой Верховного народного суда и секретарем его парткома. В 2023 г., согласно Конституции, Чжоу Цян не сможет
занимать должность главы Верховного народного суда. Чжоу Цян （р. 1960） из-за своей принадлежности к «комсомольской хубэйской группе» в зависимости от
изменения внутри- и внешнеполитической ситуации может либо «заморозить» свою карьеру, перейдя на позиции заместителя парламента ВСНП или
«комсомольского» законосовещательного органа НПКСК, либо войти в состав Политбюро в 2022 г. с занятием той или иной должности в правоохранительной
системе КНР.
Ху Чуньхуа, ныне член основного состава Политбюро, родился в месте компактного проживания национального меньшинства туцзя района Уфэн провинции
Хубэй в 1963 г. В период, когда обкомом Тибета руководит Ху Цзиньтао, Ху Чуньхуа возглавляет здесь комсомольскую работу, затем он становится одним из
секретарей центральной комсомольской организации, в 2001–2006 гг. входит в руководство обкома Тибета. С этой позиции переходит на пост первого секретаря
Комсомола, который возглавляет в 2006–2008 гг. В 2008–2009 гг. — губернатор Хэбэй. В 2009–2012 гг. — секретарь райкома Внутренней Монголии. С 2012 г. —
член Политбюро, секретарь обкома провинции Гуандун. С 2017 г. вновь избирается в Политбюро, занимает должность вице-премьера Госсовета.
Существует непроверенная информация, что ранее фамилия Ху Чуньхуа была «Ван», однако из-за близости к Ху Цзиньтао Ван Чуньхуа поменял фамилию на
«династическую».
[1] В сентябре 2020 г. в результате очередной незапланированной ротации переведен из Шанхая на пост мэра одной из «столиц Комсомола» — Тяньцзиня.
Параллельно в Шанхае арестован вице-мэр и начальник полиции мегаполиса уроженец Хубэй Гун Даоань （龚道安）. roles（reader-all）
Китайская власть - Мао Цзэдун — лидер «комсомольского» парламента НПКСК （中国人民政治协商会议主席毛泽东）
Мао Цзэдун — лидер «комсомольского» парламента НПКСК （中国人民政治协商会议主席毛泽东）
Первая реальная государственная позиция Мао Цзэдуна — председатель Народного политического консультативного совета Китая （НПКСК）, первого
парламента КНР. Именно этот парламент, а не ВСНП, принял первую несоциалистическую Конституцию Китая 1949 г. с закреплением главенства идеи новой
демократии, подробно изученной ранее как ведущей социал-демократической идеологической платформы Комсомола （тогда Новодемократического
молодежного движения）.
В связи с этим обратимся к важной поправке Конституции Си Цзиньпина, которую мы уже обсуждали выше. Именно в измененном варианте Конституции КНР
от 2018 г. первая статья Основного закона стала содержать формулировку о роли Компартии как самой сущностной характеристики строя социализма с
китайской спецификой. Избыточное на первый взгляд дополнение на фоне очевидного факта говорит о наличии внутренней конкуренции со стороны другой
крупной социалистической организации — Комсомола. И именно возможность Комсомола взять власть и оттеснить Компартию даже с формальных лидерских
позиций, а потом и вовсе распустить ее.
После Мао Цзэдуна НПКСК вовсе не распускается, а продолжает существовать на низком старте, способный в любой момент вернуться к своему изначальному
положению реального парламента «несталинского», «демократического» （или нового демократического） Китая, что у не вовлеченных в тематику существования
в Китае двух альтернативных политических систем — комсомольской и суверенной армейской — наблюдателей вызывает противоречивое состояние: де-факто
существование эмбрионального （или «спящего»） второго парламента в системе органов государственной власти наряду с ВСНП объясняется либо как синекура
для высокопоставленных отставников политической системы, либо как «законосовещательный орган», который имеет право законодательной инициативы или
агрегирует общественные инициативы, напоминая Общественную палату РФ. В действительности же НПКСК является замороженным комсомольским
парламентом, который в случае делегитимации ВСНП, например из-за «забастовки» регионалов, треть которых могут не присутствовать на сессии из-за ОРВИ,
возьмет на себя функцию народного представительства. Этот тезис подтверждается изучением истории НПКСК и его нынешнего руководства — аньхойского
«комсомольца» Ван Яна, а также роста роли НПКСК и присутствия его руководителя в составе Постоянного комитета Политбюро.
Отметим, что сегодня функции НПКСК никак не отражены в Конституции КНР, за исключением юридически ничтожной Преамбулы Конституции: НПКСК
трактуется как «организация Единого фронта широкого представительского характера, сыгравшая важную роль в прошлом, и сейчас этапно проявляет свою
роль в политической, общественной жизни, зарубежных дружеских связях, осуществляя это в созидании социалистической модернизации, охраны единства и
солидарности страны».
Биография лидера Китая, которой посвящены, без преувеличения, сотни объемных исследований в Китае и за его пределами, не нуждается в повторении здесь,
однако впервые стоит отметить Мао Цзэдуна как лидера сетевой «хунаньской политической группы», а также руководителя хунаньской ячейки Союза
социалистической молодежи, которая была создана значительно раньше, чем аналогичная структура Компартии. В этом заключаются основные корни
принадлежности и политики Мао Цзэдуна, ставшего лицом новой истории и политики КНР. Хунань, так же как и Хубэй, принадлежала к административной и
социокультурной общности Хугуан, описанной выше, с той лишь разницей, что находилась ближе к центрам зарубежного влияния в Гуандуне — Гуанчжоу и
Гонконгу. Выходцы из «хунаньской политической группы» составили костяк Комсомольского движения и лидеров Новой демократии, опиравшихся на тесные
связи с Демократической партией США, отличавшиеся резким сущностным антисоветизмом и антисталинизмом, а также склонностью к леворадикальной
повестке, идеологическим фундаментализмом. Как уже было описано выше, сын помещика Мао Цзэдун получил наибольшее влияние во время правления в США
президентов-демократов, однако в этот же период ощущал рост противодействия во внутреннем лагере — в 1950-е гг. — от Лю Шаоци, в 1960-е гг. — от близкой к
«хунаньской группе» «хубэйской группы» Линь Бяо, а также этно-культурно близких выходцев из Цзянси.
Существенным свидетельством близости Мао к интересам «хунаньской политической группы» является его активная позиция в 1920 г. по вопросу создания
независимого государства на территории Хунань, выдвинутый им тезис «самоопределения сян», «хунаньской доктрины Монро». Эту позицию Мао четко выразил
в гонконгском издании «Дагунбао» еще до создания Комсомола и Компартии Китая в статье «Коренной вопрос создания Хунань — Хунаньская республика» от 3
сентября 1920 г.:
«Я против „Великого китайского национального государства“. Я за „Хунаньскую республику“. Почему?» — так начинается статья Мао Цзэдуна.
Приводя в пример неэффективность больших государств и распад империй — создание новых государств в Европе, Мао предлагает распад или конфедерацию
как единственное средство прогресса и демократии, по-юношески обнажая в статье всю сущность и глубину идеологии китайского субэтнического федерализма
под протекторатом США, присущей новодемократическому Комсомолу: «Девять лет хаоса фальшивой республики заставили неизбежно очнуться, понять, что
создание всеобщего государства лишено надежд. Лучший способ тогда уж не планировать общее строительство, тогда уж — расколоться, планировать
отдельное строительство каждой провинции, реализовать „самоопределение народа каждой провинции“. 22 провинции, три особых района, две территории, всего
27 регионов, лучше всего разделить на 27 государств».
Любопытно, что во время очередного комсомольского мятежа в I квартале 2020 г. в соцсетях первым делом начали провозглашать «Независимую Хунань»,
«Независимый Ухань», ссылаясь именно на эту статью Мао.
Идеология Мао ничем не отличалась от идеологии таких же деятелей, составивших костяк демократической Компартии Китая, а также многих деятелей,
стоявших у основания Нацпартии Гоминьдана, — китайская конфедерация независимых китайских государств, стоящих на фундаменте субэтнической военно
политической группы, появившейся из китайских субэтнических военных формирований, воевавших вместо разложившейся маньчжурской армии с гуандунской
армией тайпинов под руководством хакка.
Национализм, коммунизм, новая демократия — это лишь модные политические одежды, которые примеривал к себе политический лидер и лицо «хунаньской
военно-политической группировки», установившей власть в стране на долгие 40 лет и провалившейся в путче Ху Яобана, уроженца Хунань, и потому
отодвинутой на третий план китайского внутриполитического процесса, возможно, до 2030–2035 гг.
Возвращаясь к вопросу лидерства в комсомольском парламенте НПКСК, стоит отметить, что это показатель уровня их влияния в стране. В периоды спада
Комсомольского движения НПКСК отодвигается на второй план или используется иными силами для политического представительства в альтернативном ВСНП
органе: с 1954 г., после назначения Мао (до 1959) на пост председателя КНР, НПКСК возглавляет шанхаец Чжоу Эньлай, при этом парламентом ВСНП
руководит маршал Чжу Дэ. После смерти Мао, когда ВСНП возглавляет южнокитайский маршал Е Цзяньин, — альтернативу ему в НПКСК составляет Дэн
Сяопин (1978–1983), после Дэн Сяопина власть над НПКСК сохраняется у супруги его патрона Чжоу Эньлая — Дэн Инчао (邓颖超; 1983–1988). В период событий
на Тяньаньмэнь НПКСК возглавляет хубэец Ли Сяньнянь (1988–1992). В период начала нового возвышения Комсомола перед приходом к власти Ху Цзиньтао —
тяньцзиньский комсомолец Ли Жуэйхуань (1992–2003), при комсомольском генсеке Ху Цзиньтао НПКСК возглавляет хэбэйский «комсомолец» Цзя Цинлинь (贾庆
林; 2003–2013).
После прихода к власти Си Цзиньпина и Ван Цишаня во главе НПКСК стоит шанхаец Юй Чжэншэн, который имел чжэцзянское происхождение и долгий опыт
работы в Шаньдуне. В это же время, 2013–2018 гг., глава парламента ВСНП — «комсомолец» Чжан Дэцзян.
С 2018 г. НПКСК руководит аньхойский «комсомолец», бывший партийный секретарь Гуандуна Ван Ян, ведущий переговорщик в течение многих лет в
американо-китайском диалоге. Важно понимать, что принцип работы китайцев с конкурентными группами подразумевает инкорпорацию своих представителей в
те органы власти, где конкуренты занимают доминирующее положение, или на том участке, где конкуренты планируют активные действия, — так, при засилье
комсомольских кадров среди десятков заместителей Ван Яна в числе заместителей НПКСК есть и человек из блока Си Цзиньпина — Хэ Лифэн.
[1]中国人民政治协商会议是有广泛代表性的统一战线组织 ，过去发挥了重要的历史作用，今后在国家政治生活、社会生活和对外友好活动中，在进行社会主义现代化建设、维护国家的统一和团结的
斗争中，将进一步发挥它的重要作用。中国共产党领导的多党合作和政治协商制度将长期存在和发展 。
[2] «湖南建設問題的根本問題——湖南共和国», 毛泽东早期文稿 1912.6-1920.11 平装 — 1990年1月1日. Ранние работы Мао Цзэдуна 1912.6 — 1920.11. Хунаньское
издательство, 1990.
[3]九年假共和大戰亂的經驗，迫人不得不醒覺，知道全國的總建設在一個期內完全無望 。最好辦法，是索性不謀總建設，索性分裂，去謀各省的分建設，實行「各省人民自決主義」。二十二行省三
特區兩藩地，合共二十七個地方，最好分為二十七國.
https://www.marxists.org/chinese/maozedong/1968/1-023.htm roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Обзорные статьи — Распределение китайских фамилий по регионам страны
(без изменений) Обзорные статьи — Распределение китайских фамилий по регионам страны
Наверное, многие изучающие китайский язык задавались вопросом: правда ли, что китайцы с фамилией Гао (高), что значит «высокий», обладают высоким
ростом? Оказалось, что это действительно так.
Согласно официальным данным правительства Китая, наибольшая концентрация людей с фамилией Гао отмечена в северо-восточной провинции Хэйлунцзян, на
границе с Россией. При этом всем известно, что северные китайцы в среднем на 10–15 см выше южных — этот факт влияет даже на призыв в южных провинциях:
нижний предел для новобранцев по росту тут на несколько сантиметров ниже, чем на севере. Оказывается, что обладатели фамилии «Высокий» действительно
имеют высокий рост, проживают в Северном Китае и их практически нет в Южном Китае. Знайте, если в Гуанчжоу, Гонконге или Макао вам встретился
собеседник с фамилией Гао, он почти со 100%-ной вероятностью или северянин, или потомок северян в первом поколении.
На родине Конфуция фамилия Кун (孔 — «отверстие», «дыра») тоже самая распространенная. Куны и по сей день преобладают в своей родной провинции
Шаньдун, южная часть которой некогда была царством Лу.
Провинция Гуандун и Хайнань заселена носителями фамилии Чэнь (陈 — «зрелый»), Лян (梁 — «балка», «мост») и Ло (罗 — «сеть», «сито»). Всем известен
родовой комплекс клана Чэнь в центре Гуанчжоу, и у каждого, кто живет в этой провинции, минимум пять-шесть знакомых с этой фамилией. Всем также
известен Лян Цичао — реформатор из Южного Китая.
Не является совпадением и то, что в провинции Чжэцзян распространена фамилия У (吴) — именно такое название носило древнее царство на территории этой
провинции, а сейчас потомки этого клана преобладают в ее населении.
Линь (林 — «лес») доминирует в Фуцзяни. Один из известных фуцзяньцев, Линь Юйтан, — китайский публицист, прославившийся на Западе описанием жизни
китайцев, в частности в книге «Моя страна и мой народ».
Провинции, расположенные вдоль реки Янцзы, — место преобладания фамилии Ху (胡). Именно отсюда страна получила известных лидеров Ху Цзиньтао, Ху
Чуньхуа. Здесь же распространены фамилии Ван (汪 — «широкий водоем»), как у уроженца Аньхоя вице-премьера Ван Яна, и Цзян (江 — «река»), как у бывшего
генерального секретаря Цзян Цзэминя, уроженца Цзянсу.
В мусульманском Синьцзяне распространена фамилия Ма (马 — «лошадь») — в годы раздробленности и гражданской войны именно клан Ма контролировал
Северо-Западный Китай. Фамилия уходит корнями ко временам сотрудничества танского Китая и Арабского халифата и появления многочисленных потомков
арабов среди китайцев — китайских мусульман. Не стоит удивляться, что выходцы из Чжэцзяна и Гуандуна Ма Юань и Ма Хуатэн, интернет-магнаты Китая и
совладельцы Alibaba и Tencent, также носят фамилию Ма — торговля с Арабским халифатом велась как по сухопутному пути, так и через порты Китая, где
проживала гигантская даже по нынешним временам ближневосточная диаспора.
В Цзянсу преобладает фамилия Чжу (朱) — императорская фамилия династии Мин, столица которой долгое время располагалась в Нанкине, быть может,
поэтому потомки царского рода Чжу Юаньчжана столь многочисленны здесь.
В Сычуани распространена фамилия Дэн (邓) — отсюда, к примеру, родом Дэн Сяопин.
В провинции Хэнань, центре китайской цивилизации и «китайского нечерноземья», преобладает фамилия Чэн (程) — такую фамилию носит, например, супруга
премьера Ли Кэцяна, она тоже уроженка Хэнань, хотя ее корни и уходят в провинцию Шаньдун.
Ли (李 — «грушевое дерево») — это, по сути, «китайский Смирнов», настолько это распространенная фамилия. Ее носят 97 млн. человек.
Фамилию Ван (王 — «князь») носят 92 млн. человек; Чжан (张 — «лук», «стрелять из лука») — 87 млн.; Лю (刘 — вид оружия «секира» или глагол «истреблять») —
82 млн., кстати, они преобладают в Северном Китае — провинции Ляонин. Ван, Чжан и Ли — сосредоточились вокруг Пекина — «князья» и выходцы из военных,
судя по всему, выбрали столицу для своего обитания. Ли, к слову, тоже «императорская» фамилия — люди из рода Ли правили самой могущественной в истории
Китая династией Тан.
У фамилии Чэнь (陈) — 56 млн. носителей; Ян (杨 — «тополь» ) — 38 млн., она преобладает в Юньнань; Чжао (赵) — 28 млн., преобладает в провинции Хэбэй,
окружающей Пекин; Хуан (黄 — «желтый» ) — 28 млн., большинство носителей в Чжэцзяне и Гуанси; Чжоу (周 — «окружность», «цикл»), также династия Чжоу —
26 млн. носителей; У, наименование царства У — 25 млн. носителей; Сюй (徐 — «медленный») — 25 млн. носителей, преобладает на севере провинции Аньхой.
Фамилия нынешнего главы Китая Си Цзиньпина (习 — «учиться») является крайне редкой. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Критерий истины: что такое Китай как объект изучения, определение эксперта в области Китая [1]
(без изменений) Критерий истины: что такое Китай как объект изучения, определение эксперта в области Китая [1]
Сегодня все сложнее игнорировать влияние Китая, которое резко и неожиданно стало сопоставимо по своему масштабу с влиянием США: вторая
экономика мира, страна с самым большим населением и третьей по величине армией, присутствует сегодня в каждом уголке мира. Китай конкурирует за
атомные объекты в Аргентине, строит скоростные линии в Сербии и Британии, китайские диаспоры ведут свою деятельность от Малайзии до Венесуэлы,
китайские корпорации покупают финских игровых гигантов, итальянские и бразильские корпорации, а китайская армия появляется в Африке впервые
спустя 500 лет после легендарной экспедиции Чжэн Хэ — Китай превратился в глобальную державу с глобальными интересами.
Расцвет влияния Китая, однако, сопровождается парадоксальным непониманием культурных кодов и политических стратегий древней цивилизации, в том
числе и в современной России, самой близкой к эпицентру китайского влияния страны.
К сожалению, это непонимание господствует и в среде номинальных академических исследователей, имеющих формальный статус признанных ученых,
однако на деле не имеющих реальных знаний о жизни страны, ее действующих лидерах, — все это прикрывается потоком стерильных, выхолощенных,
бесплодных с точки зрения реального взаимодействия высказываний в статьях и даже в научных работах.
В чем кроются проблемы изучения Китая и, как следствие, противоречивости поступающей информации и каковы критерии оценки экспертов по Китаю?
Как провести собственную оценку уровня достоверности и объективности о Китае среди многочисленных источников информации, описывающих Китай?
Китай как объект
Прежде чем задавать критерии экспертной оценки, необходимо выяснить масштабы Китая как объекта изучения, поняв которые, можно было бы делать
адекватные выводы об уровне достоверности оценок того или иного эксперта.
Главной ошибкой в методах оценки Китая является гипотетическое допущение неспециалистов, что страна при ее огромной территории и население являются
однородным этническим организмом, в то время как внутри Китая сохраняются глубокие лингвистические, исторические и культурные региональные отличия,
близкие по характеру к отличиям между европейскими странами. Китайские субэтносы существуют в рамках единого государства, так же как некогда
разнообразные народы Европы под единым управлением Римского государства, строящегося на учете интересов провинций, армейских легионов, дорогах и
единого средства общения и письменности — латыни.
Для оценки масштабов Китая как объекта мы можем сравнить Китай с одной из крупных европейских держав, например с Францией.
Население Франции сегодня составляет около 66 млн. человек, в то время как население Китая, по официальным оценкам, насчитывает (без Тайваня и
китаеязычных общин Сингапура и других стран Юго-Восточной Азии и мира) около 1,4 млрд. человек. Население, размер экономики и территория любой из
провинций Китая в восточной части страны сопоставимы или превосходят французское. Таким образом, Китай, являясь не однородным организмом, а
конгломератом китайских образований, только по демографическим, экономическим и территориальным критериям представляет собой объект в 20 раз больше,
чем Франция. Только на основании этого критерия для адекватной экспертной оценки Китая требуется в 20 или более раз больше усилий для сбора и анализа
данных, чем в случае изучения Франции, далеко не самой последней в ряду европейских держав страны. При этом для понимания степени отличий и
невозможности простых обобщений надо учитывать, что китайские образования расположены в гораздо большем спектре климатических и географических зон,
чем европейские страны: Китай — это одновременно и заснеженный, сибирский Хэйлунцзян, и тропические провинции Хайнань и Гуандун. Тем не менее, в
отличие от Европы, речь идет о едином государственном образовании с прочной политической структурой и армией, централизация которого до определенной
степени иногда упрощает процесс изучения, но создает опасность ложных обобщений при высокой реальной автономности провинций.
Исторический объект
Однако различия Китая и одной из европейских держав не исчерпывается экономико-демографическими показателями с разницей в 20 раз. Китай — это также и
гораздо больший с точки зрения анализа информационного объекта исторический организм. Если отсчет создания государства Франков можно вести с
установления династии Каролингов, примерно совпадающей по времени с франко-арабской битвой при Пуатье (732), то для Китая это период, который совпадает
с китайско-арабской битвой в Таласе (751) и отсекает лишь треть китайской истории. Большинство специалистов по Китаю отсчитывают достоверно доказанную
историю Китая с периода династии Шан или середины второго тысячелетия до нашей эры. Таким образом, достоверная история Китая, китайского государства и
китайской письменности в три раза превышает зафиксированную историю любого современного европейского государства и сопоставима с историей Римской
империи. Китай и его исторический опыт как государства, цивилизации и культуры сопоставим с историей Европы от Древней Греции до создания Европейского
союза. Длительность этого исторического отрезка в три раза больше, чем история современной Франции, имеющей весьма опосредованное отношение к римской
провинции Галлии и куда больше связанной с варварскими племенами норманнов, франков и лангобардов. В характер исторических отличий можно включить и
специфические взгляды китайцев на структуру времени, общества, семейных и иерархических отношений и многое другое. Исторический материал является
системообразующим для выработки политических, экономических и социальных стратегий современного Китая.
Неудивительно, что на плечи китаеведа ложится груз знаний в 20 раз больше во времени и в пространстве, чем на такого же специалиста-страноведа по
Франции и даже по США: зачастую это оканчивается либо крайне обтекаемыми выводами, либо ложными обобщениями, которые охватывают лишь малую часть
нужного для объективного исследования объема фактов.
Источники информации и китайский язык
Изучение любой страны сопряжено со сложностью изучения языка. Значительные отличия в грамматике, фонетике французского и русского языков меркнут на
фоне катастрофической разницы между индоарийскими языками и китайским языком. Сложность изучения китайского составляет присутствие в нем элементов,
не имеющих аналогов во флективных языках Европы: тонов и иероглифов, фиксирующих инородную по отношению к западным языкам структуру китайского
языка. Любой специалист в области лингвистики, в том числе и изучения китайского языка, подтвердит, что энергия, затраченная на изучение китайского
языка, сопоставима с энергией на изучение трех-четырех европейских языков различных групп: проще говоря, свободное владение письменным и разговорным
китайским сопоставимо с одновременным владением немецкого, французского, русского и английского языков. Прямой доступ к источникам информации на
китайском языке, если специалист хочет составить объективную и самостоятельную картину происходящего, не опираясь на чужие выводы, усложняет изучение
Китая как объекта в несколько раз. Языковые отличия усугубляются наличием диалектов китайского языка, которые имеют в том числе и собственную
письменность, а также наличием древнекитайского и среднекитайского языков, которые активно используются в современных политических и экономических
дискуссиях.
Если суммировать совокупность отличий Китая от крупной европейской страны, то по самым скромным и приблизительным подсчетам Китай как объект
информационного анализа представляет собой структуру, которая в более чем сто раз сложнее для изучения, чем крупная европейская страна. Неудивительно,
что при такой колоссальной разнице в сложности изучения экспертные оценки Китая страдают неточностью, а обобщения имеют предел достоверности.
Немаловажным фактором, о котором не стоило бы забывать, является и избыточная табуированность ряда областей китайского общества, политики и истории,
которая требует от исследователя частого присутствия в Китае и личного общения с китайцами, которое трудно заменить изучением стерилизованных
письменных источников на китайском языке, чаще маскирующих реальное положение дел в деликатных вопросах политики и экономики. Решение этой задачи
также требует от специалиста владения дополнительным инструментом изучения Китая в виде знания дополнительного европейского или японского языка.
Критерии экспертной оценки
Учитывая сверхсложность изучения Китая как объекта в том числе и для самих китайских исследователей, практически нельзя говорить о наличии точных
обобщений и оценок или, что больше характеризует степень качества эксперта, прогнозов развития ситуации. На практике существуют близкие к реальным и
частично близкие к реальным оценки Китая, которые зачастую «тонут» в неверных оценках специалистов, не соответствующих базовым критериям,
необходимым для способности делать объективные оценки: на память приходит пример, когда «популярный эксперт» по Китаю растиражировал в российских
медиа прогноз о замене Ли Кэцяна на посту премьера Ван Цишанем перед 19-м съездом Компартии Китая в 2017 г., что фактически являлось переводом с
английского одной из статей, опубликованных на Тайване, «прогноз», разумеется, таковым не являлся и противоречил всем принципам внутренней политики
КНР, однако, поскольку «эксперт» считал англоязычные тексты истиной в последней инстанции, а тайваньские антикитайские информационные атаки принял
за чистую монету, это не остановило его от подобного «прогноза», который, естественно, не сбылся. Манипуляции таких «экспертов» с информацией,
полученной из англоязычных «источников», а не из собственного анализа кадрового состава и биографий руководителей, с высокой долей вероятности не будут
иметь объективного характера.
Другой стороной избыточной сложности, а зачастую и невозможности изучения Китая целиком становится узкая специализация экспертов на той или иной
сфере или субъективизация оценок, привязанная к изучению одной из частей Китая: зачастую эксперты концентрируют свое внимание на столичном регионе
страны, игнорируя полицентричность, многосоставность Китая как объекта, изучая его так, словно это была Франция или Германия.
Учитывая указанные выше сложности в изучении Китая можно вывести базовые критерии для оценки степени профессиональной готовности эксперта для
объективных оценок и обобщений в отношении Китая.
Язык
Базовым критерием для любого эксперта является знание китайского языка и наличие опубликованных переводов, достоверность которых могли бы подтвердить
другие эксперты. Незнание китайского, опора на русские или западноевропейские источники создает у исследователя искаженную картину происходящего: в
девяти из десяти случаев «русские эксперты» по Китаю — это категория домыслов по типу рассказов Марко Поло, которые не имеют отношения к реальности.
Знание только разговорного китайского, отсутствие опубликованных переводов, к сожалению, создают предпосылки для субъективизации исследования:
китайский собеседник, житель конкретного города в конкретном контексте ситуации, является лишь критерием проверки полученных обобщений, но не
источником знаний. К сожалению, многие исследователи, побывавшие в одной из частей Китая в определенный период времени склонны к ложным обобщениям,
которые они экстраполируют на весь Китай целиком. К сожалению, большинство публичных экспертов по Китаю не владеют китайским языком в достаточной
степени, чтобы получать информацию из иных источников, кроме официальных публикаций: изучая даже основной состав мозговых центров ИДВ РАН или
МГИМО, в глаза бросается наличие у «экспертов» лишь опыта коротких стажировок в университетах, да и то не материкового Китая, а Тайваня. Например,
могли бы мы назвать хорошим советологом американца, проучившегося несколько месяцев в Риге или во Львове и после этого практически не имеющего опыта
общения с политическими лидерами СССР — от секретаря райкома до уровня министра страны? Оценки такого «эксперта» трудно было назвать не просто
объективными, но вообще хоть как-то связанными с реальностью такой закрытой страны как Китай.
Географический, временной и профессиональный охват исследователя
Практически невозможно говорить о высоком качестве эксперта и экспертных оценок, если опыт пребывания «эксперта» в Китае был ограничен туристической
поездкой или годичными языковыми курсами в одном из китайских университетов. Степень точности оценок, понимание принципов функционирования
китайского общества может возникнуть в результате многолетнего проживания в стране, в различных ее частях, работы в различных сферах и отраслях.
Зачастую мы наблюдаем субъективные оценки Китая только из рафинированной университетской среды или только из сферы предпринимательской
деятельности. Такие оценки носят узкий характер и множат ложные обобщения. Точные экспертные оценки или оценки, близкие к точным, могут и должны
основываться на личном опыте работы в как минимум двух сферах профессиональной деятельности. Личный опыт продолжительной работы в китайской среде,
взаимодействие с китайской стороной в том или ином виде — важнейший инструмент проверки объективности собственных и чужих экспертных оценок
происходящего.
К сожалению, в современной России лишь ограниченное число лиц соответствует указанным выше базовым критериям, которые являются предпосылкой для
анализа и прогнозирования ситуации в современном Китае. Зачастую российские СМИ и исследовательские структуры транслируют прогнозы далеких от
реальной ситуации специалистов, не удовлетворяющих вышеуказанным критериям, не имеющих опыта долгого пребывания в Китае, работы с китайцами либо не
знающих китайского языка.
Прогнозы
Совокупность инструментов создания экспертной оценки отражается в способности эксперта давать точные или близкие к точным прогнозы происходящего, а
не только описывать причины уже произошедших событий. Характерной лакмусовой бумажкой для «экспертного сообщества» России по Китаю стали
исторические события по блокированию 15-миллионного мегаполиса Ухань: к сожалению, все высказывавшиеся по вопросу эксперты не отметили
нестандартность подобных блокировок в связи со вспышкой ОРВИ, просто повторяя официальные заявления китайской пропаганды, в то время как ситуация
носила исторический для Китая характер и серьезно повлияла на политическую и экономическую ситуацию в стране.
Беспрецедентную в истории Китая блокировку мы сразу отнесли к категории нестандартного решения и отражающей дополнительные, нежели
эпидемиологические причины происходящего. Практически сразу стало ясно, что итогом такого решения станет перенос сроков проведения сессий парламента
ВСНП и что блокировка серьезно тормозит решения крупных кадровых вопросов, связанных с внутренней политикой, — этот прогноз оказался верным, как и
прогноз о нарастании протестных настроений, которые, однако, были жестко пресечены через описанные в книге действия ЦКК и НОАК.
[1] roles(reader-all)
Китайская власть - Золотая эпоха: когда экономика Китая достигла трети мирового ВВП? [1]
Золотая эпоха: когда экономика Китая достигла трети мирового ВВП? [1]
Спустя почти 200 лет бесконечных гражданских войн и социально-политического упадка Китай официально признан первой экономикой мира: в 2014 г.,
согласно оценкам МВФ, по паритету покупательной способности ВВП Китая обогнал США и составил около 15% от мирового. На фоне ничтожной величины,
которую составляла экономика Китая после Культурной революции, этот рывок кажется настоящим чудом, однако вполне возможно, что Китай лишь
возвращается к утраченным тысячелетие назад позициям.
Золотая эпоха
Согласно многочисленным исследованиям, в том числе и работам по исторической макроэкономике Ангуса Мэддисона (Angus Maddison), экономики Китая и
Индии были доминирующими в рамках средневекового мира, где преобладало сельскохозяйственное производство: на долю Китая и Индии к концу XVIII —
началу XIX в. приходилось свыше 50% мирового ВВП. Такая пропорция с относительно небольшими колебаниями сохранялась на протяжении всех предыдущих
двух тысяч лет и была «опрокинута» после начала индустриальной революции, в которой западные страны окончательно перехватили первенство у Востока.
Сельскохозяйственная экономика, чья эффективность целиком базируется на количестве рабочих рук, размере сельхозугодий и интенсивности обработки земли,
занимала от 63,1 до 74,5% в экономике Китая последнюю тысячу лет, при этом максимальный расцвет благосостояния Срединного государства пришелся на
эпоху Северная Сун (960–1127), когда показатель ВВП на душу населения был даже больше, чем в Британии тех лет. Об этом свидетельствуют данные
британских и китайских исследователей Лондонской школы экономики, Пекинского университета и Университета Цинхуа (Пекин), проанализировавших работы
китайских исследователей, а также корпус источников периодов правления династии Сун, Мин и Цин. Исследователями, в частности, были проанализированы
статистические данные династии Сун, отраженные в сборниках «Шихуочжи» (食货志), географических справочниках «Дифанчжи» (地方志), а также в корпусе
работ современных исследователей по данной проблематике — Ся Ци (2009), Го Чжэнчжун (1993, 1997), Си Сун (1958), Ван Шэндо (1995), Ван Линлин (2005), Ли
Бочжуна (2010) и др.
Максимальные показатели ВВП Китая по отношению к мировому были достигнуты во время правления императора под девизом правления Цяньлун (乾隆; 1711–
1799), когда экономика Китая составляла до 35% от мировой; несмотря на то что душевой показатель уже был значительно ниже европейского, однако
гигантское население Китая, перевалившее за 300 млн. человек, превратило Китай в пусть и отстающий от передовых технологий, но гигантский экономический
организм. Очевидно, что именно этот «организм» и стал основной целью глобальной британской империи на пути к полному мировому господству.
Несмотря на развитие сельскохозяйственных технологий, успехи династии Северная Сун в достижении высоких показателей ВВП на душу населения так и не
были повторены, даже почти тысячу лет спустя показатели династии Цин были практически в два раза меньше, чем в Северную Сун, что демонстрирует четкую
привязку благосостояния сельскохозяйственной экономики к размерам пахотных земель: несмотря на утроение территорий Китая при династии Цин, размер
пахотных земель практически не увеличился, так как присоединенные земли были бесплодными пустынями, тайгой или высокогорьями.
При этом рост производительности сельского хозяйства приводит к росту населения, которое при достижении определенных размеров оказывает негативное
влияние на дальнейший рост экономики и подушевых показателей, даже при росте сборов риса с 230 цзиней[4] с 1 му[5] в 1685 г. до 295 цзиней с 1 му в 1850 г.
При этом около тысячи лет назад показатель сборов с 1 му составлял 210 цзиней. ВВП на душу населения в династию Цин составлял лишь половину от
показателя Северной Сун.
Сегодняшний Китай, чей ВВП, по самым оптимистичным данным МВФ, составляет около 15% от мирового, значительно отстоит от пропорциональных долей
средневековых династий Китая.
[1] http://south-insight.com/node/218161
[2] https://www.rbc.ru/economics/08/10/2014/5434f48dcbb20faeeafe2a0a
[3]Сhina, Europe and the great divergence: a study in historical national accounting, 980–1850, Stephen Broadberry, London School of Economics and CAGE, Hanhui
Guan, Peking University, David Daokui Li, Tsinghua University
[4] Цзинь (斤) — мера веса, составляет 0,5 кг.
[5] Му (亩) — мера площади, составляет примерно 1/15 га. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Шаньдунская группа
(без изменений) Шаньдунская группа
Известно, что региональные ротации секретарей обкомов провинций, а также двух заместителей секретарей обкомов, один из которых является главой региона в
ранге губернатора, второй — чаще всего руководитель партшколы, происходят каждые два года, и на 2020-й выпадает очередная ротация руководителей в
субъектах КНР, которую предваряет частичная смена заместителей руководителей обкомов в 2019 г.
Анализ состава Постоянных комитетов Областных комитетов партии по состоянию на 2019 г. показывает преобладание в них выходцев из ограниченного числа
субэтнических групп китайских регионов и колоссальное преобладание над другими представителями провинции Шаньдун. Они будут рассматриваться в
качестве наиболее перспективной политической группировки, активно претендующей на власть на современном этапе существования китайской политической
системы, в особенности в активной фазе 2017–2022 гг. и в 2022–2032 гг., основы которой закладываются сейчас и подразумевают как миниум формальное
лидерство Си Цзиньпина.
Кроме «шаньдунской группы», высокие показатели присутствия демонстрируют и иные субэтнические группировки, такие как хубэйцы, чжэцзянцы и
непропорционально силе собственной провинции распространившиеся в высших эшелонах власти фуцзяньцы. В качестве групп второго звена будут рассмотрены
сохраняющие и после разгрома «шанхайской группы» выходцы из Цзянсу, сычуаньцы, хунаньцы.
Вызывает интерес и активность «отраслевых объединений», например, выходцев из Министерства промышленности и информатизации, а также выходцев из
сферы космической техники, роль которых растет по мере превращения Китая в ведущую научно-техническую державу мира.
При учете возможности ротаций необходимо понимать, что губернаторы избираются путем голосования местных Советов народных представителей, и
региональные ротации — это плод не только межклановых согласований, воли аппарата ЦК, но и согласия местных элит с инкорпорацией в их политико
экономический организм региона. Конечно, большая часть региональных СНП состоит из членов Компартии, которые имеют свой согласовательный процесс в
рамках работы местного обкомка Компартии. Аналогично обстоит дело с мэрами, руководителями и заместителями ведомств провинции, города, района.
[1] Китайское наименование секретаря парторганизации — шуцзи （书记）, заместителя секретаря парторганизации — фушуцзи （副书记）.
[2] В крупных регионах зачастую вводятся дополнительные должности заместителя секретаря, например, в Шанхае третий замсекретаря занимает позицию
главы Политико-юридической комиссии горкома, которая контролирует деятельность правоохранительных органов и суда, также встречаются и иные варианты.
[3] Чанвэй （常委）, областной постоянный комитет — 省委常委. roles（reader-all）
Китайская власть - （без изменений） Культурная революция — краткий обзор противостояния армии, гражданских силовиков и Комсомола
（без изменений） Культурная революция — краткий обзор противостояния армии, гражданских силовиков и Комсомола
16 мая 1966 г., вслед за принятием плана 3-й пятилетки развития экономики страны, была принята резолюция ЦК, в которой сообщалось о проникших в партию
ревизионистах и капиталистах, которые, «словно Хрущев, спят у нас под боком и готовы захватить власть, сменив курс на капиталистический». Этот день
принято считать началом Культурной революции. Явление Культурной революции осуждено в начале 1980-х гг., однако ее лозунги и идеологические мемы
активно возрождаются частью руководства Компартии Китая. Ряд оппонентов лидера страны Си Цзиньпина утверждают .
Политическое противостояние, связанное с борьбой в партии различных группировок, на первоначальном этапе вылились в идеологическую борьбу в прессе и
различных театральных постановках. Первым с критикой Мао Цзэдуна и его курса выступил вице-мэр Пекина и уроженец провинции Чжэцзян （Шанхайский
регион） У Хань с пьесой «Разжалование Хай Жуя» （海瑞罢官）, которую предваряла статья в шанхайско-гонконгском издании «Вэньхуэй бао» «Хай Жуй бранит
императора» （海瑞骂皇帝）. Пьеса повествовала о неподкупном чиновнике, боровшемся за благо страны, и провоцировала политически активную бюрократию на
открытую борьбу.
Ответом на идеологические провокации оппонентов стала широкая критика различных культурных явлений в Китае, которая увенчалась вышеуказанным
постановлением ЦК （«Директива 5–16»）. Значение Культурной революции, как правило, разъясняется и в более широком смысле — революции против
реакционного сознания, феодальных порядков, старого общества, продолжение и усиление классовой борьбы в деле формирования сознания рабочего класса и с
реакционными элементами в интеллигентских кругах. Де факто речь шла о леволиберальном курсе в массовой культуре и сознании, который Китай начал
реализовывать в след за развитыми странами Запада. Явление Культурной революции многоплановое: в нем переплились как аспекты социального инжиниринга
левого глобализма, так и элементы острой политической борьбы, вылившиеся в передел сфер экономического влияния, и как следствие общую дестабилизацию
всех сфер жизни Китая.
Политическая власть Мао Цзэдуна и его личный культ пошли на убыль после разрыва с СССР и провала экономической политики опоры на собственные силы,
которая была обозначена как политика «Большого скачка» （大跃进）. Голод, к которому привела политика создания сельских коммун （общее число жертв
составило от 20 млн. до 40 млн. человек при население КНР около 600 млн человек）, социальная нестабильность в городах стали причиной вначале отстранения
Мао Цзэдуна с поста главы страны （1959）, а позже и попыткой остранить Мао с поста руководителя партии. Однако Мао Цзэдун сохранил лидерство в
Компартии Китая, при этом реальные рычаги государственного и экономического управления переместились в стан социал-демократов китайского Комсомола,
поборников идеи новой демократии — земляка Мао — Лю Шаоци （刘少奇）, правого шанхайца Чжоу Эньлая, и поддерживающих его армейских групп сычуаньца
Дэн Сяопина. Острый конфликт между партией, хозяйственным блоком страны и военными, их взаимное ослабление привели к хаосу на политической арене,
который сменился беспорядочной борьбой за власть многочисленных политических группировок и их военных и партийных лидеров. В этой ситуации
общепризнанный лидер Китая Мао Цзэдун, объединивший страну после гражданской войны, использует свой политический авторитет для создания волны
молодежного движения, направленной против партийных, государственных и даже военных структур — учебные заведения становятся своеобразными
мобилизационными пунктами для формирования отрядов «красных гвардейцев», так переводитится слово хунвэйбин （红卫兵）. Ненависть молодого поколения
китайцев, переживших голод «Большого скачка», направляется на старшее поколение руководителей. Явление получило название «Удар по штабам» （炮打司令
部） — по названию работы Мао Цзэдуна «Один дацзыбао про артиллерийские удары по штабам».
Участники, ход и итоги событий
Значительную роль в формировании «Малой группы по Культурной революции» играла политически активная супруга Мао Цзэдуна, известная шанхайская
певица и актриса Цзян Цин （江青）. Большинство руководителей «революции» были уроженцами Шаньдуна （Кан Шэн [康生], Цзян Цин）. После сравнительно
недолгой идеологической подготовки 1966 г. первый удар Культурной революции обрушился на Шанхайский горком КПК: в начале января 1967 г. группа «цзао
фаней» （второй термин для протестующей молодежи — 造反） захватила власть в городе. События получили название «Январская революция» （一月革命; у
оппонентов — «Январский мятеж» [一月爆发]）. Участники «Январской революции» впоследствии составили костяк «Банды четырех» （四人帮）, осуществлявшей
управление страной при тяжело больном Мао Цзэдуне.
Ответом на «январский» захват власти в Шанхае было проведенное премьером Госсовета Чжоу Эньлаем （周恩来）, представителем Шанхайской группы, совещание
с военачальниками гражданской войны, де-факто осуществлявшими контроль над армией и государством, в частности, Чэнь И （陈毅; Шанхай）, （叶剑英; ） и
другими. Совещание и последующие за ним решения и действия получили название «Февральская война сопротивления» （二月抗争）.
После совещания бывших полевых командиров гражданской войны в Китае началась, по сути дела, ее вторая, «гибридная» фаза — когда отряды армии
фактически противостояли организованным и вооруженным отрядам молодежи хунвэйбинов при негласной помощи группы хубэйцев из МВД и подконтрольных
хубэйцу Линь Бяо частей армии – в первую очередь авиации. Впоследствии именно эти военачальники «Февральской войны» отстранят от власти шаньдунскую
«Банду четырех», займут позиции в Политбюро, а маршал Е Цзяньин и его сыновья будут осуществлять реальное руководство страной и экономическими
реформами при политическом лидерстве Дэн Сяопина, занимая место в ПК Политбюро три срока подряд до 1989 года.
Активную роль в Культурной революции сыграли выходцы из центральнокитайской провинции Хубэй — министр госбезопасности Се Фучжи （谢富治） и маршал
Линь Бяо （林彪）, которые не выступили на стороне армейских маршалов, а заняли позицию, близкую к шаньдунской группе «Банды четырех». В частности,
маршал Линь Бяо, во время гражданской войны освободивший Шанхай, предотвратил начало гражданской войны в городе Ухань, военные которого готовились к
прямым военным столкновениям с хунвэйбинами, погрузившими крупный город в ужас террора и бесконечных расправ. Впоследствии Линь Бяо был сбит над
территорией Монголии, как предполагается, при попытке бегства в СССР. Линь Бяо наряду с Цзян Цин являются основными негативными персонажами
Культурной революции в нынешнем Китае.
После смерти Мао Цзэдуна группа генералов, участвовавших в «Февральской войне», лично арестовала участников «Банды четырех».
После совместного прихода к власти Шаньдунской и Хубэйской групп между ними происходит раскол – в результате которого Хубэйская группа и ее основные
лидеры уничтожаются группой шаньдунцев Цзян Цин.
Террор и жертвы
Хунвэйбины обладали практически неограниченными карательными правами на территории действия, а точнее, бездействия гражданских силовых ведомств
КНР, которые зачастую негласно и даже гласно оправдывали их «революционный суд»: по разным оценкам, в ходе Культурной революции было убито около 1,7
млн. человек, репрессировано около трети членов Компартии Китая, полностью парализована хозяйственная, политическая и экономическая жизнь страны, на
протяжении почти десяти лет в Китае практически не работали учебные заведения.
В ходе Культурной революции произошло масштабное уничтожение культурных и исторических памятников Китая — буддийских и конфуцианских храмов и
памятников, уничтожались также и христианские храмы, мечети и иные культовые сооружения. Сам Мао Цзэдун, однако, в частных беседах называл себя
религиозным лидером, управляющим «очень верующим народом Китая». Во время Культурной революции культ личности Мао Цзэдуна приобрел
гипертрофированные формы, проникнув во все сферы общественной и личной жизни китайцев — страна, без преувеличения, жила в едином ритме поклонения
Вождю. И до сих пор многие китайцы при анкетировании пишут «коммунизм» в графе религия, вешают изображение Мао в качестве оберегов в машинах, домах
и иных местах.
В ходе политических репрессий, визитной карточкой которых стали зверства хунвэйбинов и театрализованные публичные карательные акции, пострадали
высшие руководители страны: в тюрьме погиб основной оппонент Мао Цзэдуна председатель КНР Лю Шаоци （刘少奇）, который в значительной степени
ориентировался на сотрудничество с СССР и даже получил от Мао название «китайский Хрущев»; «просоветский» глава северо-китайского бюро ЦК КПК Ли
Лисань （李立三） и многие другие, в частности инвалидом на всю жизнь стал сын Дэн Сяопина Дэн Пуфан （邓朴方）, которого хунвэйбины выбросили из окна его
дома.
Карго-культ Культурной революции
Родовая травма современного китайского государства, как и репрессии 1930-х гг. в СССР, стала одним из самых крупных исторических явлений страны,
оказавшим значительное идеологическое влияние на современный Китай. Мемы Культурной революции оказались настолько сильны, что сегодня их
эксплуатируют все группировки политического спектра Китая, используя богатый «идеологический материал» для усиления влияния и борьбы с оппонентами.
В частности, оппоненты нынешнего генсека Си Цзиньпина обвиняют лидера в создании культа собственной власти и попытке провести вторую Культурную
революцию через чистки в партии, а также в появлении «под боком у вождя» группы руководителей из провинции Чжэцзян. На аналогии с событиями
Культурной революции наталкивает и фигура супруги Си Цзиньпина — , яркой певицы, и как и Цзян Цин, уроженки Шаньдуна. Такие обвинения не лишены
оснований, учитывая , затронувшей значительное число руководителей страны, а также попытки окружения Си Цзиньпина сравнить нынешнего лидера с Мао
Цзэдуном. Си Цзиньпин не чурается лозунгов Культурной революции и даже использовал их для перехвата пропагандисткой повестки у левых популистов
Комсомола.
Однако сегодня «зеркальной» является и расстановка сил в стране, и внешнеполитические приоритеты нынешней политической кампании: если Мао Цзэдун
делал упор на борьбу с просоветскими ревизионистами, и только во вторую очередь — с американскими прихвостнями, то кампания нынешнего лидера носит
полностью антиамериканский характер и направлена .
[1] 大字报 — пропагандистский листок. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Присутствие шаньдунцев в региональных органах власти
(без изменений) Присутствие шаньдунцев в региональных органах власти
Анализ состава областных Посткомов, быстрорастущая экономика Шаньдуна, который занял прочное третье место среди крупнейших региональных экономик,
уступив лишь Гуандуну и Цзянсу (Шанхайский регион), а также позиция заместителя председателя КНР шаньдунца Ван Цишаня, организовавшего крупнейшую
антикоррупционную кампанию в Китае, заставляет оценить группу шаньдунцев как наиболее перспективную в будущей политической и, как следствие,
экономической жизни Китая, однако испытывающую ряд кризисных моментов избыточного роста — внутреннюю борьбу, грозящую расколом и очевидным
натиском остальных региональных групп, осознавших в шаньдунцах явную угрозу.
Любопытно, что приход к власти шаньдунцев, тесно связанных колониальным прошлым с Германией и Японией, сопровождается приходом в США к власти
президента Трампа, имеющего германские корни, а также приходом к власти в Японии ультранационалистов.
Ряд инфраструктурных проектов, в том числе подземный туннель, связывающий через Желтое море (Бохайский залив) Шаньдун и провинцию Ляонин, мощное
этнокультурное и политическое ядро Шаньдуна дает основание сделать предположение об объединении регионов Северного Китая в единый макрорегион
«Бохайского кольца» вокруг Желтого моря, центром которого станет Шаньдун, кратно превосходящий соседей по экономическим показателям и обладающий
мощной сетью политического влияния в Китае. Речь идет о региональных экономиках провинции Хэбэй, Пекина, провинции Ляонин, а также попадающих в
тесное взаимодействие с регионами «Кольца» КНДР, Республики Корея и Японии.
Итогом последних лет правления Си Цзиньпина, ставшего генеральным секретарем Компартии Китая в ноябре 2012 г., стало масштабное перераспределение
объема влияния основных группировок, сложившихся после событий на Тяньаньмэнь 1989 г. прихода к власти правых либеральных глобалистов Шанхайской
группы, а в след за ними «левых глобалистов» Комсомола. После короткого периода военной диктатуры ядра «сычуаньской группировки» — братьев Ян, которые
являлись силовым фундаментом южнокитайской модели экономической интеграции с США и Великобританией, представленной группой гуандунских хакка
клана Е, имевших тесные связи в общинах хуацяо Сингапура и Юго-Восточной Азии, повестку американской интеграции забирают представители южной части
провинции Цзянсу, которых мы в своих работах условно обозначаем шанхайцами.
Противостояние Южного Китая и Шанхая, которое продолжалось всю его новую и новейшую историю Китая, увенчалось в 1993–2008 гг. установлением
тотального двоевластия в партийном и государственном аппарате прибрежных шанхайцев и внутриконтинентальных региональных контроэлит, представленных
«мелкими лавочниками» партийно-хозяйственного аппарата Союза коммунистической молодежи Китая, именуемых далее Комсомолом. Союз Шанхая и
Комсомола прослеживается с момента скоординированной этими силами дезорганизации Культурной революции до подготовки к событиям Тяньаньмэнь, когда
власть в Китае в очередной раз была выбита из рук военной элиты. Комсомол внутренних провинций, прежде всего Аньхоя, инициировал масштабные
молодежные волнения в университетах страны, довел волны студенчества до площади Тяньаньмэнь, спровоцировав подавление демонстраций со стороны армии,
бенефициаром которого стала «шанхайская группа», стоявшая еще у коминтерновских истоков Компартии Китая и представленная весь период становления
страны бессменным Чжоу Эньлаем (周恩来), обеспечившим введение игроков своей группы в процесс появления проекта постмаоцзэдуновского Китая.
Приход к власти Си Цзиньпина, сына выходца из армейской элиты Нового Китая Си Чжунсюня, крайне близкого СССР руководителя приграничного
шэньскийского советского района, который сохранял особый статус даже после создания КНР, ознаменовал кардинально новый этап в истории Китая.
Многочисленные группы влияния Китая, находившиеся в тени американо-китайской интеграции, а подчас оставленные за ее бортом, обретают новую силу и
роль в период правления Си Цзиньпина, внешне, структурно похожий на период правления Мао Цзэдуна и характеризующийся вхождением Китая в период
дезорганизации «Сражающихся царств» при видимом внешне бессменном императоре, который останется у кормила власти на долгие 30 лет.
Среди таких групп в первую очередь стоит выделить группу выходцев из провинции Шаньдун, во главе которой негласно стоит вице-председатель КНР Ван
Цишань, которому посвящена отдельная глава в этой книге и подробная часть книги Н.Н. Вавилова «Некоронованные короли красного Китая: кланы и
политические группировки КНР», в первый срок правления Си Цзиньпина занятый тотальной зачисткой «шанхайской» и «комсомольской» групп.
Вопреки ожиданиям, Ван Цишань, который не ограничился ролью подручного мудрого вождя, а осуществлял масштабную программу по возвращению мощной
группы Шаньдуна в китайскую и глобальную политику, вовсе не покинул высший эшелон власти «по достижении предельного возраста», а «сдал Шанхаю»
созданную под себя отдельную ветвь власти — Государственный комитет контроля, а сам занял пост заместителя Си Цзиньпина, став, судя по всему, до конца
своей долгой жизни автономной от чего бы то ни было политической фигурой.
Ван Цишань по сути создал новую схему для существования высшего руководства КНР – «Политбюро+1», когда не входя в состав Постоянного комитета
Политбюро по формальным признакам, Ван Цишань де факто является активным участником принятия высших политических решений и мероприятий, к
которым допущены только члены ПК Политбюро. Не исключено, что из-за консервации политического баланса в такую схему войдут и другие «ветераны»
политических войн – например, Ли Чжаньшу.
«Шаньдунская группа», опирающаяся не только на треть командного состава Народно-освободительной армии, но и на Северный флот НОАК, который
базируется в крупнейшем экономическом центре провинции Циндао, представляет собой наибольшую по влиянию субэтническую группу Северного Китая,
которая по силам гораздо превосходит группу командного состава НОАК, представленную бывшим Ланьчжоуским военным округом и поддерживающую Си
Цзиньпина.
При номинальном лидерстве Си именно Ван Цишань представляет собой лидера реальной руководящей субэтнической группировки в стране. Между группами
Си Цзиньпина, при всей их близости, как часто это бывает в истории Китая, существовал незримый конфликт, вылившийся в том числе в тотальное
перераспределение власти в преддверии 19-го съезда партии в октябре 2017 г.
На место разгромленных региональных лидеров из числа Шанхайцев и Комсомольцев массово начинают приходить представители Шаньдунской группы. По
состоянию на ноябрь 2019 г., то есть в период проведения 4-го пленума 19-го съезда в 13 регионах из 31 провинции КНР (исключая Гонконг, Макао и Тайвань) от
одного и более руководителей уровня секретарей обкома, заместителей секретаря, а также главы законодательного собрания региона представлены выходцами
из Шаньдуна либо из мест компактного проживания шаньдунцев в Хэйлунцзяне.
Таким образом, этнические шаньдунцы представлены в руководстве 30% регионов Китая, а некоторые из них контролируют на уровне высшего руководства
почти полностью, при этом население Шаньдуна составляет около 7,7% от населения Китая. Такое масштабное присутствие нельзя объяснить ничем, кроме как
организованной, методичной, целенаправленной и, самое главное, централизованной и скоординированной кадровой политикой ведущих представителей этой
группы.
Также не стоит упускать из внимания, что шаньдунцы, в том числе Ван Цишань, занимались не только детьми высокопоставленных руководителей КНР,
устраивая их в крупные западные финансовые конгломераты по программе «Дочери и сыновья», но и, видимо, женами, потому что жены двух самых
высокопоставленных руководителей Китая — Си Цзиньпина и Ли Кэцяна — также принадлежат к этнической группе шаньдунцев.
Масштабные изменения в региональной политике, которые были в рабочем порядке согласованы в рамках 4-го пленума 28–31 октября 2019 г. и обретут силу в
решениях «Двух сессий», приходящихся на март 2020 г., внесли корректировки в карту «покроенных провинций» со стороны организованной группы выходцев из
Шаньдуна. Однако в 2019 году география влияния Шаньдуна выглядела так[4]:
Юго-Западный Китай, Сычуаньский регион:
Провинция Сычуань: губернатор Инь Ли (尹力).
Гуанси-Чжуанский автономный район: секретарь обкома Лу Синьшэ (鹿心社).
Тибетский автономный район: секретарь обкома У Иньцзе (吴英杰).
Один из четырех заместителей секретаря обкома Дин Я-гуэй (丁业现).
Пояс реки Янцзы и Шанхайский регион:
Провинция Аньхой, географическое сердце Комсомола: заместитель секретаря обкома, уроженец Шаньдуна и выходец из Министерства трудовых ресурсов
Синь Чансин (信长星).
Провинция Цзянси:
секретарь обкома и глава регионального заксобрания （«Совета народных представителей» ） Лю Ци （刘奇）, уроженец провинции Шаньдун, сделавший
политическую карьеру в Чжэцзяне （бывший секретарь крупнейшего океанического порта Нинбо）.
Заместитель секретаря обкома Ли Бинцзюнь （李炳军）, уроженец Шаньдуна, сделавший карьеру в Цзянси.
Южный Китай:
Провинция Фуцзянь: секретарь обкома и глава регионального законодательного собрания Юй Вэйго （于伟国）.
Провинция Гуандун: губернатор Ма Синжуэй （马兴瑞）.
Глава регионального законодательного собрания — Ли Юймэй （李玉妹）, перешла на эту позицию из орготдела обкома родной провинции Шаньдун.
Северный Китай:
Крупнейшая центральная провинция Китая Хэнань: секретарь обкома и глава регионального законодательного собрания Ван Гошэн （王国生）, уроженец и
один из руководителей Шаньдуна.
Заместитель секретаря обкома Юй Хунцю （喻红秋）, уроженка и руководитель профсоюзного движения Шаньдуна.
Провинция Шаньдун: заместитель секретаря обкома Ян Дунци （杨东奇）, уроженец мест компактного проживания шаньдунцев в северной провинции
Хэйлунцзян （низкой репрезентативности шаньдунцев в высшем руководстве собственной провинции будет посвящено отдельное объяснение）.
Город центрального подчинения Тяньцзинь: член Политбюро и секретарь обкома Ли Хунчжун （李鸿忠）.
4. Провинция Ляонин: губернатор провинции Тан Ицзюнь （唐一军）[5], выходец из руководства крупнейшего порта Китая и Чжэцзяна Нинбо （таких случаев
совпадений Шаньдуна и Чжэцзяна отмечено несколько — все они приходятся на ключевой порт Нинбо）.
5. Родная для Си Цзиньпина провинция Шэньси:
Секретарь обкома Ху Хэпин （胡和平）.
Заместитель секретаря обкома: Цзя Жун （贺荣）.
6. Провинция Ганьсу: секретарь обкома и глава законодательного регионального собрания Линь Цзэ （林铎）.
Заместитель секретаря обкома Сунь Вэй （孙伟）, уроженец и один из членов высшего руководства Шаньдуна.
Важно отметить, что на региональном уровне шаньдунские кадры максимально концентрируются в ключевых точках основных субэтнических групп Китая,
создавая им противовес, внедряясь в ключевые центры влияния, что еще раз подтверждает тезис об отсутствии случайностей в таком настойчивом
формировании кадров руководителей регионов. Так это происходит в провинциях группы Си Цзиньпина — Шэньси и Ганьсу, провинциях Комсомола — Аньхой,
Тяньцзинь, Ляонин и Гуандун. И единственный регион, где Шаньдун не представлен на уровне руководителей региона, — это Шанхайский, состоящий из
Шанхая, Цзянсу и Чжэцзян, где шаньдунцев не пускают регионалы из Чжэцзяна, аналогично обкладывая своими кадрами ключевые регионы своих противников.
Говоря о роли Центрального комитета контроля （советский аналог партконтроля）, во главе которого Ван Цишань развернул сопоставимую с Культурной
революцией чистку в партии, не стоит забывать, что карающий меч ЦКК работает не только как инструмент отстранения «коррупционеров всех мастей» от
алтаря партии, но и как инструмент недопущения чужих к этому «святилищу». Результаты такой партийной оргработы налицо.
Антикоррупционная чистка затронула свыше миллиона чиновников всех уровней, а в своем апогее «в 2015 г. только за первые девять месяцев были арестованы
23 чиновника уровня руководства провинции и министерства. В списке чиновников, в отношении которых начались расследования, Ян Вэйцзэ （杨卫泽）, глава
горкома одного из крупнейших городов Китая Нанкина, замглавы МГБ Китая Ма Цзянь （马建）, замглавы СНП провинции Ганьсу Лу Учэнь （陆武成）, вице
губернатор провинции Фуцзянь （苏树林）, замглавы СНП этой же провинции Сюй Ган （徐钢）, замглавы НПКС провинции Чжэцзяна Сы Синьлян （斯鑫良）, замглавы
НПКС Цзянси Сюй Айминь （许爱民）, секретарь обкома провинции Хэбэй Цзин Чуньхуа （景春华）, заместитель главы СНП Синьцзян-Уйгурского автономного района
Ли Чжи （栗智）, замсекретаря обкома провинции Юньнань Чоу Хэ （仇和）, директор Первого автомобильного завода — флагмана автостроения — Сюй Цзяньи （徐建
一）, генеральный директор нефтяной госкорпорации CNPC Ляо Юнъюань （廖永远）, глава нефтяной госкорпорации Sinopec Ван Тяньпу （王天普）, мэр столицы
Гуанси-Чжуанского района города Наньнин Юй Юаньхуэй （余远辉）, замглавы Управления по делам спорта КНР Сяо Тянь （肖天）, замглавы СНП Тибета Лэ Дакэ （乐
大克）, замглавы Верховного суда КНР Си Сяомин （奚晓明）, замглавы Управления по делам охраны окружающей среды Чжан Лицзюня （张力军）, замглавы
правительства автономного района Внутренняя Монголия Чжао Липин （赵黎平）, вице-губернатор северо-восточной провинции Цзилинь Гу Чуньли （谷春立）, глава
Управления по безопасности на производстве Ян Дунлян （杨栋梁）, глава сталелитейной госкорпорации города Ухань Дэн Цилинь （邓崎琳）, секретарь обкома
провинции Хэбэй Чжоу Бэньшунь （周本顺）»[6].
К слову, апокалипсис партийно-хозяйственного аппарата продолжался до самой середины 2017 г., в конце которого был намечен очередной 19-й съезд: в июле в
цепкие лапы партконтроля попал самый перспективный комсомолец Сунь Чжэнцай, которого группировка младореформаторов прочила в будущие премьеры
страны, а нареченный комсомолом преемник Ху Чуньхуа, возглавлявший Гуандун, был вынужден публично отрекаться от Сунь Чжэнцая на партсобрании
провинции. После проведения съезда был одобрен новый вариант Конституции КНР, по которому Си получал право бессрочного правления, в его руки была
передана «китайская гвардия» — Вооруженная народная полиция была возвращена под прямой контроль главы Центрального военного совета, главой которого
является Си Цзиньпин. Комсомольский премьер Ли Кэцян лишился крупнейшего силового ведомства, отнятого у армии после событий на Тяньаньмэнь и с
1994 г. подчинявшегося напрямую правительству.
«С 2012 г., когда объявил беспощадную войну коррупции, своих постов лишились мэры целого ряда провинциальных столиц — Синина, Гуанчжоу, Куньмина,
Тайюань, Цзинань, Нанкина, Наньнина, крупного «нефтяного» города провинции Хэйлунцзян Дацина, второго по значению города провинции Гуйчжоу Цзуньи.
Своих позиций лишились десять заместителей губернаторов, два главы НПКСК провинций Сычуань и , а также восемь заместителей председателей НПКС
провинций.
Большинство наблюдателей отмечают, что «жертвы» борьбы — это «тигры», шестидесятники, среди которых около 20 высокопоставленных чиновников КНР,
большинство из них было назначено на свои посты при бывшем генсеке комсомольце .
Если Культурная революция просто уничтожала органы управления целиком, то кампания Си Цзиньпина — это операция точечных ударов по определенным
центрам власти без нарушения работоспособности механизмов.
Чистка под руководством Ван Цишаня велась, невзирая ни на что: около десяти «тигров» были задержаны на пенсии или незадолго до ее начала — весьма
жестокая даже для Китая мера, особенно после размеренных мирных десятилетий.
Чистка ведется по-военному, застигая коррупционеров врасплох. «Бить тигров по выходным, бить тигров на рассвете, бить тигров перед Новым годом, бить
тигров глубокой ночью, на праздниках» — так описывает чистку пресса Китая. ЦКК опубликовала новость о задержании замглавы Управления промышленности
и коммерции Сунь Хунчжи в 6.55 утра 26 декабря 2014 г., а новость о задержании чиновников Су Шулиня и Юй Юаньхуя — в 23.30 7 октября»[7].
Роль в истории масштабной антикоррупционной кампании и формировании мощной шаньдунской кадровой армии принадлежит Ван Цишаню: это обстоятельство
тем примечательнее, если учитывать, что расстановкой самих региональных кадров или выдвижением их на посты лично Ван Цишань не занимался. За него это
сделала «антикоррупционная кампания».
[1] Как правило, их два, один из которых — глава региона.
[2] Массовое переселение в Хэйлунцзян из Китая началось в поздний период династии Цин, и сегодня Хэйлунцзян представляет собой в значительной степени
потомственных шаньдунцев, а также переселенцев из других провинций к югу в период обострения советско-китайских отношений.
[3] В силу вспышки респираторной инфекции перенесено на конец мая 2020 г.
[4] все данные ниже верны по состоянию на апрель 2020 г.
[5] В апреле 2020 г. назначен министром юстиции.
[6] «Война на уничтожение: за десять месяцев этого года в Китае арестовано 23 чиновника уровня министра и губернатора».
[7] Там же. Более подробно о ранних этапах чистки и расследовании в отношении Чжоу Юнкана читайте в книге: Вавилов Н.Н. Некоронованные короли красного
Китая: кланы и политические группы КНР. roles（reader-all）
Китайская власть - （без изменений） Шаньдун, шаньдунский субэтнос и шаньдунская экономика
（без изменений） Шаньдун, шаньдунский субэтнос и шаньдунская экономика
Затаившийся в последние десятилетия в тени крупных приморских экономик Шанхая и Южного Китая Шаньдун сегодня третья по величине региональная
экономика Китая, уступающая только провинциям Цзянсу и Гуандун.
В 2018 г. ВВП Шаньдуна составил 7,26 трлн. юаней (около 1,03 трлн. долл. по курсу на конец 2019 г.), что сопоставимо с показателями ВВП Российской
Федерации (около 1,7 трлн. долл.). Шаньдун наступает на пятки экономической базе сильно подорванной за годы правления Комсомола Шанхайской группы —
второй по величине региональной экономике Китая, Цзянсу, ВВП которой в 2018 г. составил 8,59 трлн. юаней. И совсем, кажется, для Шаньдуна недостижимы
показатели не сломленной ни политическими, ни экономическими кризисами гигантской экономики южнокитайской провинции Гуандун, ВВП которой составил
почти 9 трлн. юаней (около 1,27 трлн долл). Амбициозному Шаньдуну никогда не перегнать южнокитайских конкурентов (а экономики этих приморских
провинций конкурируют за внешние рынки еще с середины XIX в.), если только в жизнь Гуандуна не вмешаются обстоятельства непреодолимой силы.
Чжэцзян, который занимает четвертую позицию в экономическом рейтинге провинций, значительно отстает от Шаньдуна и, хотя и оккупировал своими
представителями политический центр Шанхай, не сможет бросить Шаньдуну вызов в одиночку — его ВВП в 2018 г. составил 5,17 трлн. юаней и примерно на
треть отстает от шаньдунской экономики.
Мощи Шаньдуна способствует его геоэкономическое положение: расположенная на выдающемся в Восточно-Китайское море полуострове провинция находится
ровно посередине между мощным историческим центром Северного Китая — Пекином и сложившимся вследствие победы морских глобальных экономик над
Хартландом приморским Шанхайским регионом, включающим Цзянсу, город центрального подчинения Шанхай и провинцию Чжэцзян. Долететь из Шаньдуна в
Сеул, столицу Южной Кореи или Токио, можно так же быстро, как и до Пекина или Шанхая. Шаньдун и близкий этнически к жителям городов Циндао и Яньтая
приморский Ляонин формируют собой единое геоэкономическое пространство Бохайского залива (渤海)— так в Китае называется привычное нам Желтое море, а
активная позиция шаньдунской политической элиты, подчинившей себе весь Китай, не позволяет иным игрокам, в частности окружающей Пекин провинции
Хэбэй и городу Тяньцзинь, заявить о себе, пусть даже бы Си Цзиньпин был обеспокоен агрессивным поведением своих вчерашних союзников из славящегося
своим коварством, а лучше сказать стратегической гибкостью, царства Ци.
Второй источник мощи Шаньдуна — это его значительное население, которое сформировалось на прибрежных равнинах и поймах многочисленных рек
Шаньдуна вокруг священного пика горы Тайшань (泰山), название которой содержит иероглиф «тай» — «чрезмерный», «обильный» и является 11-м знаком
сакрального текста «Книги перемен» И-Цзин. Тайшань, наверное, самый важный и известный в Китае священный пик, являющийся источником силы для
верховной власти. Не зря во время высадки китайского лунохода на темную сторону Луны один из пиков на лунной поверхности стал зеркальным для земной и
получил название гора Тайшань.
Обильное население Шаньдуна, как и население Гуандуна, составляет один из крупных источников постоянных волн миграции. В случае с Гуандуном растущее
население, если пути вовне закрыты, идет внутрь страны — так было в период очередного всплеска китайской популяции в начале XIX в., когда почти весь Китай
под руководством хакка захватили тайпины, и в период бурных потоков китайской эмиграции, когда мигранты заполонили Юго-Восточную Азию и создали там
свои собственные китайские государства. Шаньдунское население выплеснулось на север, когда правительство Цин, изрядно ассимилированное в том числе и
самими шаньдунцами, разрешило им заселять Северо-Восточный Китай и приграничные с Россией территории Хэйлунцзяна (р. Амур).
На 2019 год, и с учетом стагнирующей демографии Китая на долгие годы – Шаньдун находится на втором месте в Китае по численности населения — 100,5 млн.
человек, уступая лишь Гуандуну, число жителей которого пополнено армиями трудовых мигрантов из соседних провинций — 111 млн. человек. При этом
население в Шаньдуне даже больше, чем в провинции Хэнань (95 млн), расположенной в центре китайской равнины. Далеко позади Шаньдуна Сычуань (83 млн.)
и Цзянсу (80 млн.), не говоря уже гористом Чжэцзяне, где количество жителей составило лишь 56 млн. человек — такая малонаселенная провинция не сможет
стать базой для системного долгосрочного лидерства в китайской ойкумене. Население Шаньдуна сопоставимо с совокупным населением трех субъектов
геоэкономического Бохайского кольца: городом центрального подчинения Пекином (21 млн.), городом Центрального подчинения Тяньцзинем (15,5 млн.) и
провинцией Хэбэй (75 млн.) — китайским «Подмосковьем». И сама идея объединения такого конгломерата в единое пространство «Цзин-цзинь-цзи» (京津冀 —
краткое обозначение для столицы, Тяньцзиня и провинции Хэбэй), которое уже поддержано Си Цзиньпином на самом высоком уровне в пику ненасытному
шаньдунскому дракону, бросает вызов лидерству Шаньдуна на макрорегиональном уровне, который, безусловно, стремится к контролю над этой важной нишей
своей благополучной среды обитания.
Однако смогут ли разношерстный Пекин, продуваемый розой ветров всего политического спектра, комсомольский Тяньцзинь, сотрясаемый техногенными
катастрофами, и не столь пока развития провинция Хэбэй, долгое время считавшаяся деревенской местностью под Пекином, сразиться против шаньдунской
армии Ван Цишаня, — вопрос спорный. Тем более что шаньдунский субэтнос имеет мощную объединяющую субкультуру и пестует свою инаковость,
противопоставляя себя иным провинциям Северного Китая с древних времен, хотя название Шаньдун никак не выражает идеи особенности шаньдунцев и
переводится как «к востоку от гор» (Хуашань — один из священных пиков Китая).
Не столь важно, каково истинное происхождение шаньдунцев, имеющих достаточно схожий генотип с жителями Южной Кореи и Японии, особенно среди тех,
кто живет на побережье, сколько важно, как китайские археологи и историки манифестируют свою инаковость от остального Северного Китая. Уже начиная с
древних времен Шаньдун относится ими к культуре «Бэйсинь» (北辛文化), отличной от основной культуры на китайской равнине — культуры Яншао (仰韶文化), с
которой, как считается, началось зарождение китайской цивилизации в V–III тыс. до нашей эры. В каменном веке, согласно китайской же археологии,
Шаньдунский полуостров формирует отличную от других двух крупных археологических культур свою особенную культуру — культуру Давэнькоу (大汶口), центр
которой приходится на центр современного Шаньдуна, однако культура оставила свое «присутствие» в районе современного Пекина, соседней с Шаньдуном
провинции Ляонин, а также в сердце Яншаоской культуры — среднем течение Хуанхэ. Таким образом, китайские историки четко выделяют три независимых
очага формирования северной китайской цивилизации: Давэнькоу (с центром в Шаньдуне), Яншао (с центром в современной провинции Шэньси и городом
Сиань) и культуру Луншань (с центром в современной провинции Хэнань и городе Чжэнчжоу). Нужно добавить, что такие же особые узоры на черепках
китайские исследователи вывели для культур провинции Цзянсу, Чжэцзян, Аньхой и других. Каждая субэтническая группировка выделила себе особую
археологическую культуру, согласно которой она с незапамятных времен присутствовала в своем регионе.
Шаньдун проходит этническую стадию своей истории через нахождение на его территории исторически зафиксированных варварских племен «Восточные И» (东
夷) — так шаньдунцев зафиксировала центральная китайская историческая традиция.
В период династии Чжоу (周) Шаньдун начинает прочно ассоциироваться с контролирующим нижнее течение Хуанхэ царством Ци, которое во время
«Сражающихся царств» вместе с царством Цинь (современная Шэньси, родина клана Си Цзиньпина) «силовым путем» устанавливает контроль над бывшими
осколками империи Чжоу. Если полукочевое царство Цинь, появившееся из степей Евразии, завоевывает княжества беспредельной жестокостью, как к
собственным воинам, так и к покоренным областям, то царство Ци становится образцом коварства, военной стратегии и изворотливой внешней политики.
В судьбе Шаньдуна переплетаются два основных идеологических и культурных вектора: царство Ци (齐) — центр формирования системы фа-цзя (法家), или
«легизма», идеологии жестких административных методов выстраивания пирамиды государственной власти; и расположенное в Южном Шаньдуне царство Лу
(鲁) — центр формирования жу-цзя (儒家), или «конфуцианства», — идеологии нравственных методов формирования элиты и взаимоотношений с управляемым
населением.
Царство Ци дало Шаньдуну и Китаю известных во всем мире идеологов военной стратегии. Это Сунь Цзы, написавший емкое и практичное пособие для
военачальников «Способы войны», и прославившийся своей хитростью полководец Чжугэ Лян (诸葛亮), один из основателей легизма Гуань Чжуна (管仲; имя при
рождении 管夷吾), в годы правления которого царство Ци, благодаря введению методов эффективного госрегулирования, стало самым могущественным среди
погрязших в семейно-клановых распрях Сражающихся царств.
С другой стороны, по южную сторону от горы Тайшань — царство Лу, уступающее и в размерах, и в величии царству Ци, оно дало Китаю Конфуция и
продолжателей его дела Мо Цзы и Мэнцзы, которые развивали идею доброты и нравственности в управлении страной, однако не принесли могущества царству
Лу, исчезнувшему вместе с мягкорукими интеллектуалами.
Не желая умалять культуру княжества Лу, современная культура Шаньдуна называется самими шаньдунцами культурой «Ци-лу», основу которой заложили
несколько подгрупп населения — носителей отличающихся диалектов: оконечность полуострова Шаньдун, давшая по-самурайски жестоких к себе и к врагам
командующих частей НОАК, говорит на диалекте Цзяоляо (), объединяющего жителей ряд районов Шаньдуна и оконечность полуострова Ляодун. Корень «цзяо»
является названием области вокруг Циндао, немецкая база в котором носила название «Киау-чао», шаньдунское произношение северокитайского варианта
Цзяочжоу. Центр Шаньдуна говорит на диалекте Цзи-лу (冀鲁), частично похожем на диалект провинции Хэбэй; юг Шаньдуна, что логично, говорит на схожем
диалекте с находящейся рядом провинцией Цзянсу.
Важно отметить, что в качестве административной единицы в нынешних границах, которые отражают масштабную геоэкономическую и геополитическую
ситуацию в китайской и соседней с китайской ойкуменами, Шаньдун существует в почти неизменном виде с 1376 г., что де факто отражает реальное
существование живого организма шаньдунской субэтнической элиты, входящего в состав единого китайского пространства. Границы современного Шаньдуна в
значительной степени совпадают с границами административной единицы в период династии Мин, объединившей шесть районных единиц в границах
современного Шаньдуна, а также родственного полуострова Ляодун.
Самодостаточная экономика Шаньдуна
В самом начале книги отмечалось, что экономика только одного приморского шаньдунского города Яньтай сопоставима с экономикой Ирака, хотя он уступает в
населении нефтяному государству примерно в шесть раз. Какова же совокупная экономическая мощь Шаньдуна?
В период правления Гоминьдана Шаньдун представлял собой огромный рынок для зарубежных игроков благодаря достаточно неразвитой промышленности.
Однако после установления власти Компартии уже к 1970 г. провинция решила проблему дефицита продовольствия и создала первичную индустриальную базу,
которая лишь очагами присутствовала в бывших немецких, японских и английских колониях полуострова.
Мягкий климат провинции позволяет собирать два урожая сельхозкультур в год: северная провинция в основном выращивает пшеницу, соевые бобы и батат.
Провинция также является центром выращивания хлопка, табака и известного на весь Китай вина высокого качества, сильно опережающего своих конкурентов
из Сычуани и других провинций.
Шаньдун — лидер китайского животноводства, конкурирует с Хэнань, Хэбэем и Сычуанью за контроль над рынками остальных провинций, в том числе над
поставками мяса в Пекин. Эпидемия африканской чумы, которую в Китае рассматривают в том числе и как возможную биологическую войну с США, ударила
прежде всего по свиноводству Шаньдуна и Хэнань.
На территории Шаньдуна расположен один из крупнейших угольных бассейнов Китая, одно из крупнейших нефтяных полей Шэнли (в районе устья Хуанхэ и
Бохайского залива), а также Чжунюаньское нефтяное месторождение («Центральная равнина»), что определяет Шаньдун как экспортера нефти во внутренние
провинции Китая.
Шаньдун является лидером алюминиевой отрасли в стране благодаря обильным водным ресурсам, делающих рентабельной гидроэнергетику, а также
расположенному в центре провинции, в районе Цзыбо, крупному месторождению бокситов. Шаньдун — один из лидеров золотодобычи Китая. На территории
провинции находятся также месторождения железа.
Крупнейшие индустриальные центры Шаньдуна сформированы в первой половине XX в. — это Циндао (легкая промышленность и автомобильная), Цзыбо (в
большей степени машиностроение, химическая промышленность), Цзинань (автомобильная промышленность), Цзаочжуан (химическая промышленность),
Лайчжоу (нефтехимия).
По территории Шаньдуна проходит древнейшая внутренняя транспортная артерия — Великий канал, соединяющий Северный Китай с Шанхайским регионом;
после модернизации по внутреннему каналу стало возможно движение судов водоизмещением до 1 тыс тонн.
На порт Циндао приходится треть всех морских грузоперевозок Шаньдуна, которые также обеспечиваются портами Яньтай, Вэйхай, Лункоу, угольным портом
Жичжао.
В усиление внутренней инфраструктуры, в которой огромную роль играют скоростные железнодорожные пути, пронизывающие провинцию вдоль и поперек,
только в 2019 г. будет вложено до 150 млрд долл.
Из 500 крупнейших компаний Китая на Шаньдун приходится 61 компания.
В списке 500 крупнейших компаний мира на локальные шаньдунские корпорации приходится четыре позиции: третье место в общенациональном рейтинге и
162-ю строчку в списке 500 крупнейших корпораций мира занял шаньдунский текстильный гигант Shandong Weiqiao Pioneering (魏桥集团), который возглавляет
уроженец района, где базируется корпорация, Чжан Шипин, член ВСНП от провинции Шаньдун.
Говоря о тяжелой промышленности Шаньдуна, не стоит забывать о производстве локомотивов для скоростных поездов в Циндао (青岛四方机车). Однако ударный
кулак шаньдунских корпораций приходится на две отрасли — химическую (в том числе целлюлозно-бумажную, производство шин, химических реагентов) и
машиностроительную, которая включает также мощный автомобильный кластер, кластер энергетического оборудования и производства различных двигателей.
Если кратко характеризовать экономику Шаньдуна, то ее можно описать как мощную химическую и машиностроительную базу, обеспеченную собственными
минеральными и иными ресурсами, в том числе энергетическими, а также имеющую огромные возможности экспорта как вовне, так и на внешние рынки.
Заканчивая краткое описание экономики Шаньдуна, требуется еще раз подчеркнуть ее важное значение в формировании субэтнического территориального
образования, управляющегося замкнутой субэтнической элитной группой, — это автономность экономики региона в минерально-сырьевом, транспортном,
энергетическом, сельскохозяйственном, производственном от других субэтнических центров страны. Такой автономности, например, абсолютно нет у соседнего
с Шаньдуном Тяньцзиня или Пекина, ввиду чего данные регионы, в том числе и по этой причине, не способны поддерживать субэтническую автономность на
уровне элит.
Слабым местом шаньдунской субэтнической экономики является острая зависимость от научно-технической базы соседних регионов, в особенности от
Пекинской научной школы, Шанхайской научной школы, «высасывающей» выходцев из Шаньдуна, крупных университетов других регионов Китая, — эту
важнейшую задачу «шаньдунская группа» ускоренно решает в настоящий момент. Впрочем, проблему осознавал еще патриарх «шаньдунской группы» Кан Шэн,
иначе бы он сам не был бы преподавателем в школе и не сделал бы своего сына директором двух школ в Циндао. Ван Цишань ценится шаньдунскими кадрами в
том числе за свои недюжинные научные способности — группа чувствует свои слабые места и подсознательно формирует свой лидерский корпус, в том числе и с
учетом данных недостатков.
[1] 孙子兵法, название его некоторые китаеведы, далекие от понимания Китая, переводят как «Искусство войны», видимо перепутав войну с каллиграфией.
[2]
https://www.yicai.com/news/100309677.html
https://www.britannica.com/place/Shandong-province-China/Economy
Среди крупнейших игроков Шаньдуна корпорации «Вэйцяо» (魏桥集团), «Синьфа» (信发集团; добыча, переработка), «Наньшань» (南山集团), «Дунмин хуаши» (东明石
化集团; химия), «Жичжао Стил» (日照钢铁控股集团; сталь), «Шаньдун Ваньда» (山东 万达控股集团), «Лихуа» (利华益集团), «Чжунжун» (中融新大集团), «Хуатай» (华泰集团),
«Шаньдун хайкэ хуагун» (山东海科化工集团; химия), «Шаньдун Нэнюань» (山东能源; энергетика), «Хайэр» (海尔集团; бытовая техника, в 2018 г. занял 499-е место в
списке 500 крупнейших предприятий мира), «Хайсенс» (海信集团; бытовая техника; 鲁商集团; ритейл). roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) «Шаньдунские жены»
(без изменений) «Шаньдунские жены»
Пэн Лиюань (彭丽媛), супруга Си Цзиньпина с 1987 г., — генерал-майор Народно-освободительной армии Китая, является не просто публичной фигурой, в
отличие от скоромных жен предыдущих генсеков, а автономным игроком в китайской политике, представляя в ней многочисленную «шаньдунскую группу»,
наряду Чэн Хун (程虹), женой премьера Госсовета КНР Ли Кэцяна, уроженкой Шаньдуна.
Брак Си Цзиньпина с Пэн Лиюань — второй. Первый брак Си длился три года — с 1979 по 1982 г. Первой супругой вождя была прекрасная уроженка города
Цзеян провинции Гуандун Кэ Линлин, дочь посла КНР в Великобритании Кэ Хуа (настоящее имя — Линь Дэчан, 林德常). Брак отражал попытку Си Чжунсюня, в
то время руководителя Гуандуна, отца Си Цзиньпина, нащупать будущие союзы для выхода на зарубежные сети партнеров, в частности через сильную
субэтническую группировку чаочжоусцев (известны миллиардером Ли Цзячэном, известным в России как Ли Кашин), занимающих третье место по влиянию
среди субэтнических групп Гуандуна – после хакка и кантонцев. Тем не менее брак распался. Вторая супруга Си Цзиньпина уверенно отразила наметившийся
будущий союз «шэньсийской» и «шаньдунской» групп в период захвата власти в 2008–2012 гг. и реализации программы ликвидации конкурентов во время
крупной антикоррупционной кампании. Кэ Линлин продолжает жить в Великобритании, а ее отец скончался в январе 2019 г. — чаочжоуский долгожитель
прожил 104 года.
Долгое время на участие жен высших политических деятелей страны в публичной политике было наложено табу. Последняя «известная жена» — Цзян Цин,
супруга Мао Цзэдуна. Известная шанхайская актриса играла значительную, если не первую, роль в последние годы правления вождя. И вот спустя почти 40 лет
табу было снято.
Похоже, официальная пропаганда КНР рассматривает попадание Пэн Лиюань на страницы Forbes не как часть глобального тренда усиления женского
лидерства, а как чисто китайский феномен, один из примеров «великого национального возрождения». Если в рейтинге Forbes у Пэн Лиюань скромное 57-е
место, то у себя на родине она занимает лидирующие позиции «в женском зачете». Неслучайно китайские пользователи интернета очень часто называют Пэн
Лиюань «мать нации» 国母.
Даже создание семьи и Пэн Лиюань соответствовало китайским традициям, предписывающим подбирать спутников жизни по указанию родителей и по
рекомендациям родственников, друзей, коллег и знакомых. «Свидание вслепую» товарища Си и будущей первой леди организовали друзья.
Юная Пэн Лиюань
В официальной биографии о создании «первой семьи государства» говорится так: « и Пэн Лиюань влюбились друг в друга с первого взгляда в 1986 г. и в том же
году вступили в брак. Хотя супруги вынуждены часто расставаться из-за работы, они всегда понимают и поддерживают друг друга и делают все возможное для
того, чтобы заботиться друг о друге».
Любопытно, что коллеги по городскому правительству (тогда Си руководил крупнейшим портом Фуцзянь – Сямэнь) лишь на свадьбе узнали, что он женится на
известной певице. В шутку тогда говорили, что перспективный вице-мэр оказался королем конспирации.
Артистическая карьера Пэн Лиюань была предопределена тем, что ее отец заведовал домом культуры в провинции Шаньдун. А мать работала в жанре
традиционной китайской оперы в небольшой уездной труппе. Получив по совету родителей среднее музыкальное образование, Пэн Лиюань в 18 лет вступила в
ряды Народно-освободительной армии Китая (НОАК). Карьера армейской певицы открывала огромные возможности. Музыкальные и танцевальные коллективы
НОАК, находящиеся в ведении Главного политического управления.
В качестве солистки Ансамбля песни и пляски НОАК Пэн Лиюань пользовалась в фантастической популярностью. Без преувеличения — одно время Пэн была
более известна, чем ее муж. Исполнительница патриотических и народных песен, она являлась неизменным участникам самой популярной передачи китайского
ТВ — ежегодного гала-концерта, посвященного Празднику Весны (китайский Новый год по лунному календарю).
С ее вокальным искусством были знакомы не только в . Голос Пэн Лиюань звучал на многих мировых площадках, в том числе в нью-йоркском Линкольн-центре и
Венской государственной опере. Свидетельством успеха стали многочисленные звания и дипломы. В западной прессе нередко можно прочитать, что Пэн
Лиюань имеет звание генерал-майора. На самом деле в армии она находится на гражданской службе, просто ее положение и обеспечение приравнивается к
воинскому званию генерала. Но все же, строго говоря, генерал-майором НОАК она не является.
Пэн Лиюань — посол доброй воли Всемирной организации здравоохранения для помощи больным туберкулезом и СПИДом, она прославилась и как активист
борьбы с курением. Она даже сфотографировалась с основателем Microsoft Биллом Гейтсом в красных майках, на которых по-китайски было написано об
опасностях пассивного курения. Ясно, что раньше такая вольность в китайских коридорах власти не позволялась. Теперь же Пэн Лиюань есть о чем поговорить с
супругами зарубежных лидеров, многие из которых также активно трудятся на ниве социально значимых проектов и благотворительности.
Пэн Лиюань эффективно использует рычаги своей власти, в частности, ею были инициированы антитабачные кампании, в руководстве которых находился тогда
брат премьера Ли Кэцяна. Одним из мощных инструментов в руках Пэн остается Академия художеств НОАК, пережившая новое рождение после начала периода
правления Пэн в Китае.
Пэн является вторым запасным парашютом Шаньдунской группы — это гарантирует лояльность Си Цзиньпина, и в случае ухудшения его здоровья развитие
ситуации в Китае пойдет по сценарию Культурной революции, когда бразды правления за Мао Цзэдуна взяла его жена — актриса и уроженка Шаньдуна Цзян
Цин, а реальная власть была в руках Кан Шэна. А рядом, словно его земляк Кан Шэн, некогда сосватовший Цзян Цин Мао Цзэдуну, будет стоять заместитель
председателя КНР – Ван Цишань.
Такой же страхующий механизм Шаньдунской группой создан и рядом с премьером Госсовета КНР Ли Кэцяном, чья супруга Чэн Хун также «верная дочь
шаньдунского народа».
Важно добавить, что Пэн Лиюань является не только известным деятелем сферы искусства, но и с 2005 г. занимает пост заместителя Всекитайской федерации
молодежи — внешней организации для китайского Комсомола, от лица которой Комсомол выступает на международной арене и по ряду внутренних вопросов
как официальная государственная структура. Помимо своего представительства в Комсомоле, чета Си и Пэн представлена и в руководстве Всекитайской
федерации женщин, где Пэн занимает пост члена Исполнительного комитета. Пэн Лиюань также занимает ряд позиций в сфере искусства и образования. Пэн
Лиюань – неотделимый и мощный элемент Си Цзиньпина, который однако имеет собственный характер действий и генезис.
Супруга Ли Кэцяна Чэн Хун
Чэн Хун (程虹) родилась в городе Чжэнчжоу, столице провинции Хэнань, и имеет шаньдунские корни, однако, в отличие пришедшейся по вкусу Си яркой военной
певицы Пэн Лиюань, Чэн — профессор Столичного университета торговли и экономики.
Сравнительное позиционирование, заложенное в основу любой успешной маркетинговой политики, отразилось в соревновании председателя и премьера КНР:
если Пэн Лиюань совсем не по-китайски, ярко и масштабно проводит пиар-компании, то Чэн Хун даже удостоилась от далеко не прокитайского издания South
China Morning Post титула «скромного профессора»[4].
Да, премьер ведет свою тонкую игру, а его жена являет собой противоположность огненному урагану Пэн Лиюань, которая в молодости, как говорят злые языки,
поддерживала войска НОАК своим мощным пением во время разгона студенческих демонстраций на площади Тяньаньмэнь в 1989 году.
Семья скромного профессора и преподавателя английского языка происходит из шаньдунского района Дунин. Отец Чэн Хун — Чэн Цзижуэй, скромный
заместитель секретаря обкома Комсомола провинции Хэнань, окончил карьеру в ранге замминистра. Чэн Хун училась в Лоянском институте иностранных языков
НОАК (), прошла годовую стажировку в американском Университете Браун, активный писатель, получающий гонорары от издательства с гонконгскими корнями
«Саньлянь Шудянь», связанного с Представительством Компартии КНР в Гонконге.
Важно добавить, что и супруга предыдущего генерального секретаря Ху Цзиньтао Лю Юнцин (刘永清) также была уроженкой провинции Шаньдун.
[1] Родилась 20 ноября 1962 г. в уезде Юньчэн городского округа Хэцзэ провинции Шаньдун ().
[2] Сеть чаочжоу (teochow) имеет сильные позиции в Малайзии (самая большая диаспора), Сингапуре и Лондоне.
[3] (в статье использованы материалы Ленты.ру)
[4] roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) «Шаньдунские жены»
(без изменений) «Шаньдунские жены»
Пэн Лиюань (彭丽媛), супруга Си Цзиньпина с 1987 г., — генерал-майор Народно-освободительной армии Китая, является не просто публичной фигурой, в
отличие от скоромных жен предыдущих генсеков, а автономным игроком в китайской политике, представляя в ней многочисленную «шаньдунскую группу»,
наряду Чэн Хун (程虹), женой премьера Госсовета КНР Ли Кэцяна, уроженкой Шаньдуна.
Брак Си Цзиньпина с Пэн Лиюань — второй. Первый брак Си длился три года — с 1979 по 1982 г. Первой супругой вождя была прекрасная уроженка города
Цзеян провинции Гуандун Кэ Линлин, дочь посла КНР в Великобритании Кэ Хуа (настоящее имя — Линь Дэчан, 林德常). Брак отражал попытку Си Чжунсюня, в
то время руководителя Гуандуна, отца Си Цзиньпина, нащупать будущие союзы для выхода на зарубежные сети партнеров, в частности через сильную
субэтническую группировку чаочжоусцев (известны миллиардером Ли Цзячэном, известным в России как Ли Кашин), занимающих третье место по влиянию
среди субэтнических групп Гуандуна – после хакка и кантонцев. Тем не менее брак распался. Вторая супруга Си Цзиньпина уверенно отразила наметившийся
будущий союз «шэньсийской» и «шаньдунской» групп в период захвата власти в 2008–2012 гг. и реализации программы ликвидации конкурентов во время
крупной антикоррупционной кампании. Кэ Линлин продолжает жить в Великобритании, а ее отец скончался в январе 2019 г. — чаочжоуский долгожитель
прожил 104 года.
Долгое время на участие жен высших политических деятелей страны в публичной политике было наложено табу. Последняя «известная жена» — Цзян Цин,
супруга Мао Цзэдуна. Известная шанхайская актриса играла значительную, если не первую, роль в последние годы правления вождя. И вот спустя почти 40 лет
табу было снято.
Похоже, официальная пропаганда КНР рассматривает попадание Пэн Лиюань на страницы Forbes не как часть глобального тренда усиления женского
лидерства, а как чисто китайский феномен, один из примеров «великого национального возрождения». Если в рейтинге Forbes у Пэн Лиюань скромное 57-е
место, то у себя на родине она занимает лидирующие позиции «в женском зачете». Неслучайно китайские пользователи интернета очень часто называют Пэн
Лиюань «мать нации» 国母.
Даже создание семьи и Пэн Лиюань соответствовало китайским традициям, предписывающим подбирать спутников жизни по указанию родителей и по
рекомендациям родственников, друзей, коллег и знакомых. «Свидание вслепую» товарища Си и будущей первой леди организовали друзья.
Юная Пэн Лиюань
В официальной биографии о создании «первой семьи государства» говорится так: « и Пэн Лиюань влюбились друг в друга с первого взгляда в 1986 г. и в том же
году вступили в брак. Хотя супруги вынуждены часто расставаться из-за работы, они всегда понимают и поддерживают друг друга и делают все возможное для
того, чтобы заботиться друг о друге».
Любопытно, что коллеги по городскому правительству (тогда Си руководил крупнейшим портом Фуцзянь – Сямэнь) лишь на свадьбе узнали, что он женится на
известной певице. В шутку тогда говорили, что перспективный вице-мэр оказался королем конспирации.
Артистическая карьера Пэн Лиюань была предопределена тем, что ее отец заведовал домом культуры в провинции Шаньдун. А мать работала в жанре
традиционной китайской оперы в небольшой уездной труппе. Получив по совету родителей среднее музыкальное образование, Пэн Лиюань в 18 лет вступила в
ряды Народно-освободительной армии Китая (НОАК). Карьера армейской певицы открывала огромные возможности. Музыкальные и танцевальные коллективы
НОАК, находящиеся в ведении Главного политического управления.
В качестве солистки Ансамбля песни и пляски НОАК Пэн Лиюань пользовалась в фантастической популярностью. Без преувеличения — одно время Пэн была
более известна, чем ее муж. Исполнительница патриотических и народных песен, она являлась неизменным участникам самой популярной передачи китайского
ТВ — ежегодного гала-концерта, посвященного Празднику Весны (китайский Новый год по лунному календарю).
С ее вокальным искусством были знакомы не только в . Голос Пэн Лиюань звучал на многих мировых площадках, в том числе в нью-йоркском Линкольн-центре и
Венской государственной опере. Свидетельством успеха стали многочисленные звания и дипломы. В западной прессе нередко можно прочитать, что Пэн
Лиюань имеет звание генерал-майора. На самом деле в армии она находится на гражданской службе, просто ее положение и обеспечение приравнивается к
воинскому званию генерала. Но все же, строго говоря, генерал-майором НОАК она не является.
Пэн Лиюань — посол доброй воли Всемирной организации здравоохранения для помощи больным туберкулезом и СПИДом, она прославилась и как активист
борьбы с курением. Она даже сфотографировалась с основателем Microsoft Биллом Гейтсом в красных майках, на которых по-китайски было написано об
опасностях пассивного курения. Ясно, что раньше такая вольность в китайских коридорах власти не позволялась. Теперь же Пэн Лиюань есть о чем поговорить с
супругами зарубежных лидеров, многие из которых также активно трудятся на ниве социально значимых проектов и благотворительности.
Пэн Лиюань эффективно использует рычаги своей власти, в частности, ею были инициированы антитабачные кампании, в руководстве которых находился тогда
брат премьера Ли Кэцяна. Одним из мощных инструментов в руках Пэн остается Академия художеств НОАК, пережившая новое рождение после начала периода
правления Пэн в Китае.
Пэн является вторым запасным парашютом Шаньдунской группы — это гарантирует лояльность Си Цзиньпина, и в случае ухудшения его здоровья развитие
ситуации в Китае пойдет по сценарию Культурной революции, когда бразды правления за Мао Цзэдуна взяла его жена — актриса и уроженка Шаньдуна Цзян
Цин, а реальная власть была в руках Кан Шэна. А рядом, словно его земляк Кан Шэн, некогда сосватовший Цзян Цин Мао Цзэдуну, будет стоять заместитель
председателя КНР – Ван Цишань.
Такой же страхующий механизм Шаньдунской группой создан и рядом с премьером Госсовета КНР Ли Кэцяном, чья супруга Чэн Хун также «верная дочь
шаньдунского народа».
Важно добавить, что Пэн Лиюань является не только известным деятелем сферы искусства, но и с 2005 г. занимает пост заместителя Всекитайской федерации
молодежи — внешней организации для китайского Комсомола, от лица которой Комсомол выступает на международной арене и по ряду внутренних вопросов
как официальная государственная структура. Помимо своего представительства в Комсомоле, чета Си и Пэн представлена и в руководстве Всекитайской
федерации женщин, где Пэн занимает пост члена Исполнительного комитета. Пэн Лиюань также занимает ряд позиций в сфере искусства и образования. Пэн
Лиюань – неотделимый и мощный элемент Си Цзиньпина, который однако имеет собственный характер действий и генезис.
Супруга Ли Кэцяна Чэн Хун
Чэн Хун (程虹) родилась в городе Чжэнчжоу, столице провинции Хэнань, и имеет шаньдунские корни, однако, в отличие пришедшейся по вкусу Си яркой военной
певицы Пэн Лиюань, Чэн — профессор Столичного университета торговли и экономики.
Сравнительное позиционирование, заложенное в основу любой успешной маркетинговой политики, отразилось в соревновании председателя и премьера КНР:
если Пэн Лиюань совсем не по-китайски, ярко и масштабно проводит пиар-компании, то Чэн Хун даже удостоилась от далеко не прокитайского издания South
China Morning Post титула «скромного профессора»[4].
Да, премьер ведет свою тонкую игру, а его жена являет собой противоположность огненному урагану Пэн Лиюань, которая в молодости, как говорят злые языки,
поддерживала войска НОАК своим мощным пением во время разгона студенческих демонстраций на площади Тяньаньмэнь в 1989 году.
Семья скромного профессора и преподавателя английского языка происходит из шаньдунского района Дунин. Отец Чэн Хун — Чэн Цзижуэй, скромный
заместитель секретаря обкома Комсомола провинции Хэнань, окончил карьеру в ранге замминистра. Чэн Хун училась в Лоянском институте иностранных языков
НОАК (), прошла годовую стажировку в американском Университете Браун, активный писатель, получающий гонорары от издательства с гонконгскими корнями
«Саньлянь Шудянь», связанного с Представительством Компартии КНР в Гонконге.
Важно добавить, что и супруга предыдущего генерального секретаря Ху Цзиньтао Лю Юнцин (刘永清) также была уроженкой провинции Шаньдун.
[1] Родилась 20 ноября 1962 г. в уезде Юньчэн городского округа Хэцзэ провинции Шаньдун ().
[2] Сеть чаочжоу (teochow) имеет сильные позиции в Малайзии (самая большая диаспора), Сингапуре и Лондоне.
[3] (в статье использованы материалы Ленты.ру)
[4] roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Ван Цишань — центральная фигура «шаньдунской группы» 王岐山
(без изменений) Ван Цишань — центральная фигура «шаньдунской группы» 王岐山
Одна из наиболее неоднозначных фигур китайской политики — организатор самых масштабных чисток госаппарата Китая со времен Мао Цзэдуна, вопреки всем
негласным правилам неожиданно ставший заместителем председателя КНР, Ван Цишань стремительно наращивает внешнеполитическое влияние собственной
политической группы.
Перепутья историка
Биография самого высокопоставленного любителя американского сериала «Карточный домик» в ЦК Компартии Китая полна самых сложных противоречий. Ван
Цишань, чья достаточно распространенная для Китая фамилия Ван переводится как «князь», а имя — как «скалистые горы», вступил в партию не в обычные для
среднего партийного руководителя Китая 18–20 лет, а в 35.
Вступлению в партию мешала биография, опасная в период бушующей в стране Культурной революции: сын выпускника престижного американского
Университета Цинхуа, которому оппозиционный по отношению к коммунистам Гоминьдан присвоил звание старшего лейтенанта во время антияпонской войны в
Шаньдуне, не мог рассчитывать на большее, чем быть сотрудником музея города Сиань — сердца инициативы «Один пояс — один путь».
Стремительная карьера молодого ученого была обусловлена не только его, без сомнения, яркими талантами, но и браком с дочерью Яо Илиня — начальника
секретариата ЦК в переходный для Китая период после окончания Культурной революции, который стал членом Постоянного комитета Политбюро в сложный
для Китая период событий на площади Тяньаньмэнь и американских санкций. Полевой командир Яо Илинь, как и отец Ван Цишаня, освобождал Шаньдун, только
не от японской агрессии, а от старой гоминдановской власти, и был одним из главных финансово-хозяйственных руководителей вновь созданного на обломках
республиканского Китая правительства Северного Китая, в том числе и провинции Шаньдун, находящейся под властью патриарха шаньдунской группы — главы
госбезопасности Кан Шэна, о котором речь пойдет далее.
Попавший под крыло тестя (в секретариат ЦК — «администрацию политбюро») Ван Цишань за пять лет становится начальником Исследовательского института
по развитию сельского хозяйства при Госсовете Китая. Из руководителя Китайской сельскохозяйственной инвестиционной компании (Ван Цишань курирует
финансовые вопросы в реформе сельского хозяйства) перемещается в банковский сектор, где стремительно идет к самой вершине финансовой карьеры — в
1994 г., спустя лишь 12 лет после должности рядового сотрудника Китайской академии наук, Ван Цишань занимает пост заместителя Народного банка Китая
(Центробанк). Приход к власти компромиссных по отношению к финансовой глобализации шанхайцев во главе с Цзян Цзэминем, которые всегда ставили задачу
контроля над финансовым сектором, смерть тестя — возможно, именно эти факторы сбрасывают Ван Цишаня с финансового олимпа на куда менее значимую
позицию — сначала в Китайский строительный банк, а потом одним из руководителей в богатую южную провинцию Гуандун.
Высылая совершившего стремительный рост шаньдунца в далекий и говорящий на непонятном для северян кантонском языке Гуандун, шанхайский генсек Цзян
Цзэминь ставил и другую задачу. По мнению многих, именно Ван Цишаню предстояло зачистить беспрецедентно усилившийся в первые годы реформ центр
Южного Китая: по ряду инвестиционных корпораций были нанесены беспрецедентные удары, на долгие годы указавшие американским инвесторам иную
дорогу — в Шанхай, еще со времен Опиумных войн ставший главным конкурентом южан-кантонцев в борьбе за мировые рынки.
Карьера Ван Цишаня, как и сына маршала Си Цзиньпина, при главном «шанхайце» прошла в «южной ссылке» — будущего заместителя председателя бросали из
одной южной провинции в другую, ставя надсмотрщиком из северной столицы над вольнолюбивыми и привыкшими к независимости от центра южанами.
«Ссылка» оканчивается сразу после смены центральной власти в Китае — приход группы китайского комсомола открывает Ван Цишаню путь наверх. Неугодный
шанхайцам финансист в 2004 г. становится мэром Пекина, успешно проводит подготовку к Олимпийским играм, борется с атипичной пневмонией SARS и вновь
оказывается на олимпе теперь уже партийной власти — вместе с Си Цзиньпином — в составе Политбюро.
Наряду с Ли Чжаньшу, Ван Цишань и Си Цзиньпин образуют в Политбюро железный треугольник политиков, тесно связанных по работе с провинцией Шэньси.
Общность целей, близость к самым крупным в НОАК группам генералов — выходцев из Шэньси и Шаньдуна — сводит Си Цзиньпина и Ван Цишаня в
политический союз, в котором они стремительно приходят к власти в составе нового Постоянного комитета Политбюро в 2012 г. Если Си Цзиньпин открывал его
список, став генсеком, то Ван Цишань его закрывал, возглавив «партийную полицию» — Центральный комитет контроля.
В новой должности он развернул в стране беспрецедентную по масштабам пятилетнюю чистку. Антикоррупционные дела были заведены против руководителей
уровня замглавы региона и выше всех 33 провинций Китая. В общей сложности наказаниям подверглись около двух миллионов китайских чиновников и членов
партии. Казалось, что чистка не имеет ограничений — в июле 2018 г. был арестован действующий член политбюро, партсекретарь Чунцина Сунь Чжэнцай.
Динамика чистки говорила об одном: если не остановить, в течение года ее жертвами станут члены Постоянного комитета Политбюро — высшее руководство
Китая.
Группа Си и Вана, казалось, стала единым кулаком, наносившим удар за ударом по влиянию «шанхайцев» и «комсомольцев» в стране, и твердой поступью шла к
19-му съезду победителей. Однако события марта 2018 г. повернули картину мира большинства наблюдателей.
Вместо готовившего под себя, как казалось, места руководителя новой контрольной ветви власти, подчинявшейся только парламенту, Ван Цишань занял место
заместителя Си Цзиньпина, которое выделяют для будущего преемника лидера, пошедшего на второй срок, и которое, как правило, носит номинальный
характер, как позиция вице-президента США. В свою очередь, главой контрольной власти стал… шанхаец Ян Сяоду.
Наиболее вероятной версией подобного размена кажется беспрецедентное давление Соединенных Штатов на политическую систему Китая, развернувших войну
против действующих чиновников группы Си Цзиньпина в преддверии 19-го съезда. Причины такого давления очевидны: политика группы Си и Вана вела к
полной потере контроля над внутренней политикой Китая со стороны США, появлению полноценной сетевой структуры китайских интересов в мире. Не
исключено, что основной целью этого давления стал именно Ван Цишань, активно работавший с представителями американской финансовой элиты на заре
нулевых.
Тем не менее вторым фактором сложного маневра Ван Цишаня может быть ситуация раскола и борьбы за влияние между группой Си — коренными шэньсийцами
и группой Вана — мощной приморской провинции Шаньдун, которая после Гуандуна и Цзянсу занимает третье место по экономической мощи в стране.
Скрытая для многих наблюдателей партийная полемика между Ли Чжаньшу, организовавшим кампанию культа Си Цзиньпина в Китае, и борцом с коррупцией
Ван Цишанем — один из показательных сигналов к расколу в момент наибольшего напряжения сил.
Этому могла способствовать и все более уверенно чувствующая себя Шаньдунская группа: когда за твоими плечами губернаторы Сычуани, Гуандуна （к слову,
оба они связаны с Россией） и самого Шаньдуна, министр внутренних дел, глава прокуратуры, да и супруга Си Цзиньпина генерал-майор Пэн Лиюань, а также
треть высшего командования НОАК, усилившаяся в связи с корейской ядерной угрозой, а вокруг тебя разгромленный антикоррупционной войной региональный
и центральный госаппарат, — в голову могут прийти самые смелые мечты. И возможно, взвесив шансы Китая в борьбе против США, Ван Цишань рассудил
практично и по-китайски: вывести вновь созданную мощную «шаньдунскую группу» из противостояния внутри и вовне, обменяв контрольные посты на
заманчивую для Шаньдуна перспективу ведущего политического центра страны.
С ролью внешнеполитического лидера страны Ван Цишань справляется отлично: не прошло и двух месяцев после вхождения в новый статус, как Ван склонил
Доминиканскую Республику к разрыву с «островной провинцией» Тайванем и установлению дипотношений с Китаем, встретился с лидером Сингапура, провел
переговоры по ключевому для КНР пакистанскому экономическому коридору, общался с главами МИД Нигера, Непала, Танзании. По слухам, Ван стремился
проявить активность и в американской повестке и готовится к вылету в США.
Тем временем на фоне усиления внешнеполитического влияния Ван Цишаня создается впечатление, что в дипломатической власти Китая создалась ситуация
хаоса: в ключевой орган, вырабатывающий централизованную внешнюю политику Китая, — Комитет по работе с иностранными делами ЦК КПК не вошел
бессменный с 2012 г. министр иностранных дел Ван И. Комитет возглавил Си Цзиньпин, его заместителем выступает активизировавшийся на «японском
фронте» премьер Ли Кэцян, последним членом комитета стал Ван Цишань. Секретарь комитета Ян Цзечи — главный переговорщик с США от «шанхайской
группы». Согласно заявлениям зарубежной прессы, свою позицию заместителя секретаря комитета сохранит дипломат с «российским прошлым» Лэ Юйчэнь.
Ван Цишань неоднократно работал с российскими представителями, и у него сложились прекрасные отношения с Сергеем Ивановым, однако далеко не
очевидно, что в новом статусе любитель цинской старины продолжит прежнюю линию. По информации сингапурской прессы, Ван Цишаню в том числе
определены задачи по торгово-инвестиционному взаимодействию, расширению импорта на китайский рынок.
Назвать Ван Цишаня пророссийским политиком крайне сложно. Жесткий переговорщик, переживший не одно падение, скорее всего, ставит в отношениях с
Россией конкретные цели. Какие именно, сказать невозможно. Вероятно, историк Ван Цишань будет апеллировать ко временам династии Цин.
Столь любимый им период истории Китая был далеко не самым однозначным в истории наших отношений. Взаимодействие империи Цин с Россией началось с
утраты последней выхода на Тихий океан, взамен которого Петр I получил доступ на китайский рынок. Но через двести лет за защиту китайской столицы от
вторжения англо-французских сил Российская империя вернула утраченные земли.
[1] Вавилов Н.Н. Военно-промышленный курьер. 22.05.2018.
[2] Здесь возможна обычная для китайского языка игра слов — имя Цишань записывается иероглифами 岐山, но по звучанию сходна с 齐山 горы царства Ци — или
Шаньдуна.
[3] Ван Дэчжэн王德政,получил возможность эвакуации из Циндао на Тайвань, однако остался на материке. В собсвтенной биографии он написал, что занимался
инжинерными ирригационными работами в Циндао. roles（reader-all）
Китайская власть - （без изменений） «Шаньдунская группа» в центральных органах власти
（без изменений） «Шаньдунская группа» в центральных органах власти
Если что-то и может быть более впечатляющим, чем присутствие шаньдунцев в регионах （представлены в 13 из 31 региона КНР, не включая Тайвань, Гонконг и
Макао, или 41% при 7% населения Шаньдуна от Китайского）, то это присутствие этнических шаньдунцев в центральных органах власти КНР. Однако это
масштабное присутствие имеет крайне важную характеристику – Шаньдунскую группу практически не пустили в Политбюро, что отражает уже высказанный
тезис об общем сопротивлении амбициозным потомкам коварных правителей царства Ци.
По итогам 19-го съезда ситуация сильно меняется. Среди членов ПК Политбюро из уроженцев Шаньдуна по-прежнему только один политик — это «интеллектуал
в Компартии» Ван Хунин （王沪宁）. Он родился в Шаньдуне, но корнями из Шанхая, и большинство наблюдателей относит его к «шанхайской группе» —
выдвиженец лидеров «шанхайской группы» вряд ли без лишней надобности выступит за Шаньдун.
Из 25 членов основного состава Политбюро только один шаньдунец — заместитель председателя Центрального военного совета （высший орган управления
НОАК） Сюй Цилян （许其亮）, при этом бросается в глаза, что, в отличие от состава Политбюро 18-го съезда, ни один из 24 оставшихся членов Политбюро вообще
никаким образом не связан с Шаньдуном, ни года не провел ни на одном посту в этой провинции, что является достаточно вопиющим фактом.
С одной стороны, это может быть сигналом для «шаньдунской группы» о скоординированном давлении со стороны других групп, почувствовавших далеко не
эфемерную угрозу со стороны возрождающегося гегемона. С другой стороны, если мы обратим внимание на бесконечное присутствие шаньдунцев среди членов
ЦК 19-го съезда （из 204 членов Центрального комитета 32 — уроженцы Шаньдуна, 15,6%） и на одинокое положение Ван Цишаня на политическом Олимпе, то
группа начинает напоминать настоящую иерархическую структуру с единственным руководителем. При этом группа полностью по сути противопоставлена
высшему аппарату власти Компартии Китая. Это означает, что это наиболее агрессивно настроеная к переменам группа во власти Китая. Этот сцеанрий
наиболее вероятен, если только не произойдет другой более вероятный сценарий – уже в 2022-2027 годах и далее Шаньдун сколотит самую мощную в Политбюро
группу и выдвинет своего преемника Си Цзиньпина.
Среди членов ЦК, помимо уже упомянутых поименно регионалов, также две большие группы — армейские и гражданские руководители органов исполнительной
власти:
Армейская шаньдунская группа в ЦК:
Вэй Фэнхэ （魏凤和） — министр обороны КНР.
Юй Чжунфу （于忠福） — политкомиссар Военно-воздушных сил НОАК.
Ван Нин （王宁; 王鲁宁; Ван Лунин[4]） — командующий Вооруженной народной полицией НОАК.
Лю Лэй （刘雷） — политкомиссар сухопутных сил НОАК.
Лю Ваньлун （刘万龙） — командующий военным округом Синьцзяна.
Лю Юэцзюнь （刘粤军） — командующий Восточным боевым округом （бывший Нанкинский военный округ）, выходец из Ланьчжоуского военного округа.
Ли Чуаньгуан （李传广） — начальник штаба Ракетных войск НОАК, заместитель командующего Ракетных войск НОАК.
Ли Сюэцзюнь （杨学军） — глава Академии военных наук НОАК.
Фань Сяоцзюнь （范骁骏） — политкомиссар Северного боевого округа[5].
Шан Хун （尚宏）, уроженец Циндао — заместитель Командующего войск стратегической поддержки НОАК, командующий Департамента космических систем.
Интересно, что многие из армейской группировки нынешнего ЦК — выходцы из одного и того же шаньдунского района Жучэн, находящегося на оконечности
полуострова Шаньдун и относящегося к району Вэйхай.
Реконфигурация «Боевых округов» — а именно так в соответствии с предвоенным временем были переименованы привычные «военные округа» — показывает и
геополитические интересы шаньдунской группы: Северный боевой округ «развернут» вовне — сразу на три направления: Монголия – Дальний Восток, Северная
Корея, Южная Корея и Япония. Можно также отметить, что «геополитика» Северного боевого округа также определяется группой Шаньдунцев. А это значит,
что у Шаньдунцев будет одна из ключевых ролей в выработке отношений КНР с Россией с 2022 года.
Армейская группа Шаньдунцев в ЦК наиболее представительная после регионалов, и даже краткий обзор членов ЦК с шаньдунскими корнями дает весьма
внушительную картину присутствия, а точнее, контроля за Народно-освободительной армией Китая.
Исполнительная власть:
Сунь Шаочэн （孙绍骋） — глава созданного в 2019 г. Министерства по делам военных пенсионеров （）.
Хуай Цзиньпэн （怀进鹏） — глава Ассоциации науки и технологий Китая （中国科学技术协会）, бывший замминистра промышленности и информатизации.
Сюй Лэцзян （徐乐江） — бывший замминистра промышленности и информатизации, глава Торгово-промышленной палаты Китая.
Цай Минчжао （蔡名照） — бывший директор информационного агентства Синьхуа, 11 ноября 2020 года назначен на пост заместителя Комитета по образованию,
науке, здравоохранения и спорта НПКСК.
Интересно, что многие этнические шаньдунцы сочетают и карьеру «шанхайцев», и достаточно лояльны к Комсомолу. Элементы шаньдунской пирамиды состоят
из камней разного цвета — но материал и форма пирамиды от этого не меняются.
И если посмотреть на Комсомол с учетом шаньдунского фактора — если в организации значительная часть элементов принадлежит шаньдунцам, то это не
Комсомол включает себя шаньдунцев, а шаньдунцы имеют контрольный пакет Комсомола и руководят им, особенно если выбросить из него по старому обычаю
Кан Шэна деятелей из провинций Аньхой и Хубэй.
У данной комсомольско-шаньдунской проблематики есть и третье дно — проблема лидерства в самой «шаньдунской группировке» и непримиримость Ван
Цишаня к какой-либо конкуренции: самый перспективный шаньдунец Сунь Чжэнцай, шедший в парадигме Комсомола на пост будущего премьера[6], рисковал
бы сместить пожилого Ван Цишаня с китайского Олимпа и потеснить его в могущественной «шаньдунской группе», как в свое время маршал Пэн Дэхуай бросил
вызов своему земляку Мао Цзэдуну. Арест действующего члена Политбюро, мэра Чунцина в июле 2017 года был как гром среди ясного неба — чистка уже пошла
на спад, и, казалось бы, основные дела отгремели. За этим нетипичным арестом последовало смещение с поста начальника Генерального штаба
«шэньсийца»[7] — группы Си Цзиньпина и Ван Цишаня как будто синхронно избавились от наиболее активных элементов, дезорганизующих их лидерство в
этнических блоках.
Силовой блок шаньдунцев представлен частично выходцами из подразделений Центрального комитета контроля, который на протяжении пяти лет возглавлял
Ван Цишань （2012-2017 гг.）, также сюда входит бывший руководитель провинции Шаньдун, ныне министр внутренних дел Чжао Кэчжи. К сожалению, дополнить
картину анализом руководства МГБ не представляется возможным:
Чжан Цзюнь （张军） — генеральный прокурор Верховной народной прокуратуры КНР.
Цюй Сюэцян （邱学强） — заместитель Генерального прокурора Верховной народной прокуратуры КНР.
Чжао Кэчжи （赵克志） — министр общественной безопасности （Министерство внутренних дел）.
Партийный аппарат, парламент и консультативные органы:
Цю Циншань （曲青山） — директор Института партийной истории и литературы.
Лэн Жун （冷溶） — член Посткома Всекитайского совета народных представителей, замглавы комиссии по делам образования, науки, культуры и
здравоохранения.
Чжан Цинли （张庆黎） — первый заместитель председателя Народного политического консультативного совета КНР.
Здесь бросается в глава низкая представленность шаньдунцев среди высшего звена парламентариев, что можно объяснить контролем парламента со стороны Ли
Чжаньшу, оппонента Ван Цишаня. Ли в свое время возглавлял Комитет государственной безопасности ЦК Компартии и противопоставил кампании чисток Ван
Цишаня кампанию на публичное выражение верности Си Цзиньпину.
В министерском корпусе Госсовета КНР шаньдунцы представлены более чем обширно （на 2019 год）:
Заместитель председателя Комитета по развитию и реформам Линь Няньсю （林念修）.
Замминистра образования Тянь Сюэцзюнь （）.
Замминистра науки и технологии Ли Мин （李萌）.
Глава партконтроля Министерства промышленности и информатизации Го Кайлан （）.
Заммнистра внутренних дел Мэн Цинфэн （; министр также и шаньдунец Чжао Кэчжи — см. выше）.
Замминистра юстиции Лю Чжицян （）.
Замминистра экологии и окружающей среды Лю Хуа （刘华; безопасность атомной энергии）.
Секретарь парткома министерства транспорта Ян Чуаньтан （杨传堂; в традиционной внешней иерархии выше министра）.
Замминистра транспорта Дай Дунчан （戴东昌）.
Замминистра сельского хозяйства Хань Цзюнь （韩俊; при бессменном с 2009 г. комсомольском министре сельского хозяйства Хань Чаньфу, выходце из
Хэйлунцзяна）
Замминистра коммерции Ван Биньнань （）.
В Министерстве культуры и туризма целых три замминистра земляки Конфуция по провинции Шаньдун: Ли Цюнь （李群; бывший секретарь горкома Циндао）, Чи
Яоюнь （迟耀云） и Чжан Сюй （张旭）.
С декабря 2018 г. шаньдунская армия «внедрилась» и в Министерство здравоохранения КНР на уровне замминистра Ли Биня （）.
Замминистра вновь созданного министерства чрезвычайных ситуаций Шан Юн （尚勇）.
Секретарь аппарата Комитета по управлению госимущества Янь Сяофэн （阎晓峰）.
Глава Таможни Ни Юэфэн （倪岳峰）, хотя и не является выходцем из провинции Шаньдун, но карьеру в таможне начал после длительной работы в Циндао.
Два замначальника Таможни: Цзо Чжи-у （邹志武） и Чжан Цзивэнь （张际文）.
Замначальника Налогового управления Сунь Жуэйбяо （孙瑞标）.
Глава партконтроля Налогового управления Чжан Минь （张敏）.
Глава партконтроля Управления по контролю и регулированию рынка Лю Ши （刘实）.
Замначальника Главного управления по радио и телевидиению Чжан Хунсэнь （张宏森）.
Шаньдунцы также возглавляют Государственное управление по пищевым резервам и Государственное почтовое управление.
Шаньдунка Цзяо Хун возглавляет недавно созданное Управление по регулированию и контролю лекарственных средств.
Из 26 ведомств уровня министерства шаньдунцы присутствуют в 13 на уровне заместителей министров и в трех — на уровне министров （Министерство по делам
военных пенсионеров, Министерство общественной безопасности, Министерство обороны）; всего шаньдунцы присутствуют в руководстве 16 министерств. В
девяти ведомствах прямого подчинения шаньдунцы присутствуют в четырех, из 16 управлений Госсовета шаньдунцы возглавляют три ведомства. Таким образом,
объем присутствия шаньдунцев на высших руководящих позициях Госсовета составляет от 20% до 60%.
Фиксируя шаньдунский этнический элемент в китайской политике, не надо забывать, что большая часть «коренных» жителей Хэйлунцзяна, приграничного с
Россией, также выходцы из провинции Шаньдун （не считая волну переселенцев при Мао Цзэдуне, хотя и в этой волне число шаньдунцев значительно）.
Отметим, что в созданной новой ветви власти — контрольной — по итогам принятия новой редакции Конституции, на удивление, практически нет шаньдунцев,
за исключением руководителя партконтроля ведомства: по странному стечению обстоятельств, это выходец из города Циндао.
Важно также понимать, где шаньдунцев «не пускают»: если на региональном уровне это Шанхайский регион, который конкурирует вторая по величине
растущая Чжэцзянская группа, вытесняющая выходцев из Цзянсу и Хубэй, то в правительстве это Министерство финансов, несмотря на богатое финансовое
прошлое Ван Цишаня – однако шаньдунец Го Шуцин возглавляет парком Центробанка. Шаньдунцев также, на удивление, нет в Министерстве трудовых ресурсов,
в новом Министерстве природных ресурсов （в формате Министерства земельных ресурсов долго существовало под шаньдунским контролем）, нет шаньдунцев и в
Министерстве городского и сельского жилищного строительства. Значит ли это, что маятник величия «шаньдунской группы» остановился в точке
максимального величия и качнулся в обратную сторону? Это покажет ближайшая политическая пятилетка, ключевые сражения которой пройдут в 2021-2022
годах.
[1] По некоторым данным, присутствие шаньдунцев в различных региональных руководящих органах власти в конце 2012 г. составляло лишь 13,3%.
[2] Ранее — это только Ван Цишань.
[3] Здесь, как и в имени Ван Цишаня, может быть игра слов: имя «Цилян» может переводится как «его красота», так и как «красота Ци» или Шаньдуна.
[4] Настоящее имя генерала Лунин содержит два топонима «Лу», обозначающих южную часть провинции Шаньдун, а также топоним «Нин», обозначающий
город Нанкин и Шанхайский регион. Ван Лунин, являясь уроженцем Нанкина, имеет корни из Шаньдуна. Генерал предпочел изменить имя, убрав из него
иероглиф «Лу», Шаньдун, оставив только отсылку к Нанкину.
[5] Включает провинции Северо-Восточного Китая, Внутреннюю Монголию и Шаньдун.
[6] А сквозь вбросы в прессу можно было почувствовать премьерские амбиции у Ван Цишаня, который утонченностью, твердым духом, скрывающимися за
внешними добродушием и простотой, напоминает Сергея Иванова.
[7] Отдельно об этом далее. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Патриарх «шаньдунской группы» — «китайский Берия» Кан Шэн
(без изменений) Патриарх «шаньдунской группы» — «китайский Берия» Кан Шэн
Кан Шэн — как можно перевести псевдоним одной из самых малоизученных, табуированных и одиозных фигур политической истории КНР и негласного
патриарха современной Шаньдунской группы? Как можно перевести имя, которое запрещено упоминать всуе, но основание личности которой служит
пьедесталом политического взлета армии Ван Цишаня?
Два иероглифа 康生, которые взял себе за окончательный революционный псевдоним сын богатого помещика из района Вэйфан Чжан Цзункэ, методично
подготовивший пришествие на китайскую землю подземного демона Культурной революции, можно перевести как «добряк», именно к семантике русских слов
«добро», «довольство» и «благополучие» относится иероглиф «кан» — 康, который чаще всего переводится как «благополучие», «зажиточность» и «здоровье». Но
зная любовь китайцев камуфлировать истинный смысл, можно догадаться, что этими же иероглифами болезненно худой долговязый юноша в очках, больше
похожий на этнического японца, намекал на значение 抗生 — или «борющийся», «сопротивляющийся», или «сопротивленец». Чему? Японии, оккупировавшей
родной Шаньдун? Нацпартии Китая Гоминьдану? Империалистам Антанты? Силам босоногой революции, разорившим имение его отца? Или агрессивному
окружению, угнетающему измученного поисками истины интеллигента, привыкшего стоять в тени великих исторических процессов?
С легкой руки исследователя китайских политических процессов В. Усова, уроженец провинции Шаньдун, известный под псевдонимом Кан Шэн, вошел в
российскую историческую литературу как «китайский Берия». Но что же общего у утонченного любителя роскоши и закулисного организатора заговора против
всего Китая во славу жестокого царства Ци и мингрельского архитектора?
Куда больше сходств у Кан Шэна с более ранними руководителями НКВД — по-детски улыбающимся Николаем Ежовым, любителем изысканной жизни Генриха
Ягоды.
Не столь важно, насколько похожи личности Кан Шэна и Ван Цишаня, сколь удивительно роднятся их методы ведения борьбы, кадровой политики, искусства
одержать победу в бурлящем море сражающихся царств.
Как и корни Ван Цишаня, корни Кан Шэна ведут в бывшую немецкую колонию Циндао, которая стала не только символом пивоваренной промышленности
современного Китая, но и опорной базой Северного флота НОАК, унаследовав эту базу от немецкого райха и японского колониального прошлого. Оба самых
влиятельных политика своего времени — потомки помещиков, ставших генералами Нового, национального Китая, сбросившего с себя внешнее управление
кочевой маньчжурской династии: корни Кан Шэна ведут в город Чжучэн (诸城), который хоть и относится к тогдашнему району Вэйфан, но сегодня входит в
состав района Хуандао городской агломерации Циндао.
Ни настоящее имя, ни настоящий год рождения Кан Шэна не известны, так же как и покрыта наслоениями и разными байками история происхождения семьи
Ван Цишаня.
По одной из версий, настоящее имя будущего инициатора немецко-японского-китайского военного союза и реставрации империи — Чжан Цзункэ (张宗可), по
другой — Чжао Жун (赵容).
Если принять первую версию — то перед нами типичный этнический китаец хань, с простым незамысловатым именем, если за правду взять второе имя — Чжао
Жун, то фамилия Чжао является одной из самых распространенных среди окитаившихся маньжурских дворян, угнетавших коренной Китай на протяжении более
250 лет.
Какого прошлого хотел избежать Кан Шэн и с чем боролся «сопротивляющийся»? Тем не менее душу Кан Шэн открыл в своем литературном псевдониме Лу Чи-
шуэй (鲁赤水), что значит «Красные воды Шаньдуна» или «Шаньдун — Красная вода». Кан Шэн считал себя политическим деятелем Шаньдуна, во славу
Шаньдуна и на благо Шаньдуна, его древнего царства Лу, которое и сейчас фигурирует почти во всех региональных брендах.
Дата рождения Кан Шэна также спорна: называются 1893, 1898, 1899 или 1903 г. (эта дата совпадает с использованием «маньчжурского» имени Чжао Жун).
Словно путая следы, человек с по-кошачьи изящным и мягким почерком — а почерк отражает энергию человека, — Кан Шэн, согласно официальным
биографиям, был отторгнут отцом Чжан Хунъи (; биография отца отсутствует) за потасовку в 13-летнем возрасте и взят на содержание «друзьями», более того,
«старший брат Кан Шэна был убит после нападения бандитов на семью Кан Шэна в 1917 году», однако это не мешает поступить Кан Шэну в престижные вузы
страны.
Окончив старейшую Немецкую религиозную школу в Циндао, Школу Вильгельма, сын крупного помещика, занимавшего высокое место в иерархической
лестнице династии Цин, Кан Шэн оказывается вначале в самом престижном вузе Китая — Университете Цинхуа в Пекине (1920), построенном американцами, но
перебирается к 1924 г. в Шанхайский университет. В Компартию Кан Шэн вступает в 1925 г. под псевдонимом Чжан Цзун, который, конечно, не имел бы
никаких шансов с маньчжурской фамилией в будущем, ни в рядах Национальной партии и ее просвещенных китайских интеллигентов, ни в рядах не менее
националистической Компартии.
Как и Ван Цишань, Кан Шэн, вступив в ряды Компартии Китая, долгое время не принимается товарищами, «не имея прочных рекомендаций», и только
знакомство с будущей женой Цао И-оу (曹轶欧) дает Кан Шэну дорогу в жизнь. Цао И-оу, уроженка Пекина, впоследствии становится главой Оргбюро (вопросы
кадров) обкома Шаньдуна, который возглавил ее муж, его личным секретарем во время Культурной революции. Член Центрального комитета 9, 10 и 11-го
съездов — после разгрома «Банды четырех», однако не подвергается никакому наказанию и спокойно умирает в 1989 г., пережив мужа на 14 лет.
Примечательна и судьба единственного законного сына Кан Шэна — Чжан Цзыши (张子石), от первого брака с дочкой крупного помещика, друга его отца. Чжан
Цзыши родился в 1916 г., окончил химический факультет Шаньдунского университета и, как и его отец, некоторое время работал замдиректора, а потом
директором 3-й школы в Циндао, главой департамента образования Циндао, с этого места попадает в революционный обком Шаньдуна во время начала
Культурной революции.
В период максимального накала борьбы расколовшейся «шаньдунско-шанхайской группировки», в июле 1975 г., перед самой своей смертью, отец перекидывает
сына в сердце «чжэцзянской группы», которая и сейчас максимально конкурентна Шаньдуну, на пост главы горкома и мэра города Ханчжоу, столицы провинции
Чжэцзян, а также на пост заместителя секретаря революционного обкома Чжэцзяна.
После «разоблачения» деятельности своего отца в феврале 1979 г. Чжан Цзыши исключен из партии, следы его теряются[4], как и потеряны какие-либо точные
данные о рождении его отца. Все в семье Кан Шэна загадочно и запутано.
На начальном этапе партийной карьеры Кан Шэн возглавляет парторганизацию Восточного Шанхая, а позднее — партийный комитет Цзянсу, в своей биографии
Кан Шэн говорит о большом доверии со стороны «шанхайской группы», в частности ее патриарха Чжоу Эньлая, к фигуре Кан Шэна, в дальнейшем именно союз
«шаньдунской» и «шанхайской» групп поведет наступление на Китай в рамках Культурной революции. Из Цзянсу Кан Шэн управляет уже всей подпольной
работой на потерянной для Компартии территории после разрыва с Гоминьданом.
После поражения стратегии Коминтерна, направленной на поддержку восстания рабочих в городах, сведения о жизни Кан Шэна практически на десять лет
полностью отсутствуют. По одной из версий — он все время находился в Москве вместе с будущим ведущим руководителем китайского экономического блока
Чэнь Юнем и основным оппонентом Мао Цзэдуна Ван Мином.
Тем не менее в большую китайскую коммунистическую повестку Кан Шэн возвращается в 1937 г. (по общепринятой версии из Москвы) и уже в статусе члена
Политбюро (избран на 7-м съезде, 1945 г.), а с 1938 г. возглавляет китайскую службу политических расследований, разведку, секретариат ЦК, Партшколу, а
также занимает должность заместителя Орготдела ЦК вплоть до 1949 г., когда контроль Компартии был установлен над большей частью Китая.
Современная официальная биография Кан Шэна, залившего «бордовой водой» весь Китай, которая опубликована в верифицированном государством аналоге
Википедии «Байду», на удивление элегантно и деликатно описывает деятельность политического лидера: «установил контакты с организаторами Культурной
революции», «вырос в атмосфере ароматных книг», «с детства был приобщен к искусству», «один из прекрасных лидеров КПК» — словно роль идет не об
организаторе массовых погромов и не менее массовом уничтожении членов Компартии, а о случайно, по недоразумению оказавшемся в рядах сиволапых
революционеров искусствоведе в тонких круглых очках, в любительские акварели которого вместо красок попала кровь. Именно так, как хотел видеть себя «Лу
Чишуэй», почувствовав силу, источаемую Кан Шэном и после смерти, его изобразила официальная пропаганда после прихода к власти Ван Цишаня.
Дальше любителя изящных предметов истории с Ван Цишанем сближает особенность истории супруги Мао Цзэдуна. Страстная уроженка Шаньдуна Цзян Цин,
известная актриса космополитичного Шанхая, при помощи Кан Шэна становится очередной супругой Мао. На этом ответственном посту Цзян Цин придет к
вершинам власти, а за ее спиной будет стоять ее шаньдунский земляк — как и Кан Шэн, Цзян Цин происходит из района Чжучэн, относящегося к Циндао.
Напомним, что Пэн Лиюань, супруга нынешнего председателя КНР Си Цзиньпина, и Чэн Хун, супруга премьера Госсовета КНР Ли Кэцяна, — уроженки
Шаньдуна.
После реализации спецоперации «шаньдунская жена» Кан Шэн начинает кампанию по «исправлению стиля» — первую массовую чистку КПК задолго до
массовых расправ Культурной революции. И здесь Ван Цишань не стал нарушать традицию и даже намекнул, что его антикоррупционная кампания и кампания
«по упорядочиванию стиля» чжэнфэн (整风) — так назвал свою первую чистку Кан Шэн — связаны с деятельностью патриарха «шаньдунской группы». Играя
словами в заголовке официального органа информации Госсовета КНР ИА Синьхуа, с коррупцией было призвано бороться так, чтобы в традиционной музыке
«чжэнфэн» (正风) не спадала сила и не менялся ритм[5]. Всем китайским читателям эта отсылка к любителю каллиграфии, который отсек правые и левые уклоны
в своих иероглифах, была очевидна.
Свалив формальную ответственность за перегибы чистки на Кан Шэна, Мао «отправляет» его на руководящую позицию в Шаньдун, которую Кан Шэн совмещает
с постом заместителя секретаря Восточного бюро КПК. Объективная оценка этого события говорит о том, что по итогам чистки Кан Шэн получает в
безраздельный контроль родной Шаньдун.
В период организации первой крупной чистки в Компартии один из основных ударов Кан Шэна, как и удары Ван Цишаня, направлен на руководителя
конкурирующей группировки «пояса Янцзы», ныне географического ядра Комсомола — провинции Аньхой. Яростным нападкам шаньдунца подвергается один из
любимцев Москвы, уроженец провинции Аньхой и впоследствии глава территориального комитета Компартии в регионе Янцзы Ван Мин (王明), переводчик
представителя Коминтерна П. Мифа[6].
Ко второй крупной жертве любителя изящности можно отнести одного из лидеров Комсомола и также представителя «пояса Янцзы» — Лю Шаоци (刘少奇),
«великого революционера», подарившего Китаю «идею о новой демократической революции», которому, однако, не удалось спастись в СССР: один из апостолов
нынешнего Комсомола и, видимо, перспективная, с точки зрения США, фигура лидера Китая погиб в заключении в 1969 г., на пике попыток Мао создать
китайско-американский союз и открыть фронт против СССР.
Естественно, что один из лидеров Комсомольского движения 1980-х гг. Ху Яобан[7] (胡耀邦) сравнил Кан Шэна с Дзержинским или Берия — таковы глубокие
исторические корни противостояния Шаньдуна и комсомольской элиты пояса реки Янцзы — провинции Аньхой.
«Борец» вновь становится полезен Мао в ликвидации возросшего после освобождения Китая влияния Народно-освободительной армии, опиравшейся на помощь
из СССР. Мао пытается создать противовес армии, наращивая вес китайской контрразведки, которую вновь возглавляет Кан Шэн, не замеченный в симпатиях к
северному старшему брату.
Уже в 1958 г. литератор становится главным редактором четвертого тома «Избранных сочинений Мао Цзэдуна», что в стране поклонения письменной традиции
считается особым статусом приближенного к духу вождя лица. Письменные упражнения Кан Шэн в 1962 г. уже продолжает в качестве главы Секретариата
ЦК — главы личной канцелярии, аналоге российской администрации президента при Мао Цзэдуне.
Эффективная тактика созидания нового царства Лу писалась крупными бордовыми мазками, однако это не была лобовая атака Кан Шэна против всех групп
одновременно. Тихий незаметный палач при грозном царе стравливал одну самую крупную группировку с другой, уничтожая их силы, истраченные в войне
против друг друга. Явный региональный аутсайдер Шаньдун к концу Культурной революции стал одним из политических центров Китая. На первом этапе Кан
Шэн фактически уничтожил руками Мао своего конкурента Ван Мина. На втором этапе, который сторонние силы расценивали как попытку Мао удержаться у
власти, создав стихийный бунт, Культурная революция объективно уничтожала режим военных правителей регионов — бывших командующих войсками,
поднявшихся из низов и взращенных советскими военными советниками, а ныне полновластных генерал-губернаторов китайских субэтнических центров и
выдвиженцев военных субэтнических кланов, — Кан Шэн дробил и перемалывал Новый порядок, уничтожал советских лоббистов, торпедировал сталинскую
модель развития экономики, моделируя для будущего Китая его детский образ просвещенной монархии Цин — с родовыми поместьями, уничтоженными
«выскочками студенческого движения». Правдой будет и то, что целый ряд бывших детей крупных помещиков, включая шанхайца Чжоу Эньлая, хунаньца Мао
Цзэдуна и многих других, вели разрушенный Китай к привычной с детства модели жизни.
Возвращение Кан Шэна в контрразведку связано с борьбой Мао против просоветского маршала Пэн Дэхуая — и кажется, уже выброшенный на периферию
шаньдунский князь возвращается в большую игру и к 1966 г. вновь избирается членом Политбюро[8]. Советник группы по делам Культурной революции умело
организовывает ликвидацию сильнейших групп в Партии — просоветских хунаньских армейцев Пэн Дэхуая, проамериканских социал-демократов «комсомола»
Лю Шаоци, сычуаньских армейцев Дэн Сяопина и Ян Шанкуня, хубэйских армейцев Линь Бяо. Маргинальная, периферийная группа Шаньдуна, выброшенная
после Синьхайской революции на задворки новой политической истории Китая, стремительно набирает вес и уже к 1973–1975 гг. начинает руководить внешней
политикой Китая, формируя китайско-германско-японский союз — воплощая в новой трактовке широко обсуждавшуюся в публичной сфере идею нового райха. В
портрете нового просвещенного китайского райха нет лишних черт, например, нет ничего удивительного в формировании силами Кан Шэна режима
просвещенного концентрационного лагеря человеческой селекции этнического китайца Пол Пота в Камбодже.
Как и Ван Цишань, Кан Шэн занимает высший пост в своей карьере — заместителя председателя КНР (в августе 1973 г.) и фактически правит на двоих с Цзян
Цин до своей смерти 16 декабря 1975 г.
Как всегда в китайской политической истории, «вещи, достигшие своего предела, обращаются в свою противоположность»: «шанхайско-шаньдунскую группу» в
апогее ее величия, как и в истории взаимодействия группы Си Цзиньпина и Ван Цишаня, начинают раздирать внутренние противоречия. Шанхай формулирует
идею первенства в будущем стратегическом китайско-американском экономическом союзе, оставляя гордому Шаньдуну лишь роль исполнителя грязной работы
по уничтожению конкурентов. Кан Шэн рвет свои отношения с Цзян Цин, которая больше не хочет быть проводником идей своего хитроумного закулисного
руководителя и ассоциирует себя с мощными капиталистическими кругами торговой аристократии Шанхая. В 1975 г., перед смертью, Кан Шэн отрекается от
«блудной дочери Шаньдуна» Цзян Цин. Пользуясь очевидным внутренним расколом «шанхайско-шаньдунской группировки», лишившейся прикрытия Мао
Цзэдуна (умирает в 1976 г.), повестку внутренней политики и диалога с США перетягивает на себя гуандунско-сычуаньская связка, представленная южно
китайскими хакка маршала Е Цзяньина и Сычуаньской армейской группировки Дэн Сяопина[9]: Шаньдунская группа в виде «Банды четырех» и Кан Шэна
разгромлена, основной площадкой сращения экономики Китая и США становится географический кластер хакка и чаочжоусцев— побережье Гуандуна и
Фуцзяни — будущий мегаполис Шэньчжэнь, Шаньтоу, Сямэнь и другие, где формируются первые военно-экспортные зоны развития, в дальнейшем названные
особыми экономическими зонами.
Любопытно, что постановление ЦК, развенчивающее деятельность Кан Шэна, ставит сразу за ним ставленника совсем других субэтнических групп — хубэйского
министра внутренних дел Се Фучжи, что объединяет этих деятелей в противопоставлении единому организму Народно-освободительной армии Китая.
[1] Усов В. Китайский Берия Кан Шэн. М.: Олма-Пресс, 2004.
[2] Надо чувствовать оттенок слова «Чи» — это не классический «красный» (хун), а бордовый, темно-красный, близкий к коричневому цвету киновари.
[3] Deutsch Wilhelm Schule, школа образована основателем династии китаистов Рихардом Вильгельмом (Richard Wilhelm) в 1901 г., сын которого стал одним из
известных китаеведов США. Рихард Вильгельм известен своим переводом сакрального гадательного текста «И-цзин», а также эзотерического трактата «Секрет
золотого цветка», был дружен с К.Г. Юнгом.
[4]
[5]
[6] В 1956 г. бежит в СССР и живет в России, где и скончался в 1974 г., за два года до начала масштабных перемен в Китае.
[7] Уроженец «китайского нечерноземья» — провинции Хэнань, Ху Яобан стал символом китайской реформистской молодежи. Вся жизнь политического лидера
была связана с карьерой в Коммунистическом союзе молодежи (до 1929 г. — Социалистический союз молодежи, с 1949 г. — Новодемократический союз
китайской молодежи). Уйдя в отставку с поста генерального секретаря в 1987 г., Ху Яобан не дожил до событий на площади Тяньаньмэнь, скончавшись 15
апреля 1989 г.
[8] Последний раз Кан Шэн был избран членом Политбюро в 1945 г., в период апогея большой чистки Мао.
[9] Дэн Сяопин представлял силовой фундамент группы бывшего шанхайского премьера Чжоу Эньлая, однако после смерти последнего был вынужден находится
в связке с наиболее сильной прозападной группой Е Цзяньина. После того, как Шанхай был зачищен от шаньдунских левых радикалов, а группа выходцев из
Цзянсу – Шанхайцы — укрепилась – и де факто после ослабления Дэн Сяопина по итогам событий на Тяньаньмэнь получила в ПК Политбюро и на высшие посты
в парти и государстве. Группа Е Цзяньина же была последовательно отстранена с высших постов не без молчаливого согласия Дэн Сяопина к 1990 году.
roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Шаньдунцы в Шаньдуне: контроль над собственной провинцией
(без изменений) Шаньдунцы в Шаньдуне: контроль над собственной провинцией
Засчастую посткомы в регионах являются главным органом, принимающим решения и включающим всех ключевых лиц руководства региона. В составе поскома
обычо: секретарь обкома, глава Совета народных представителей (часто эту должность занимает секретарь обкома), губернатор (он же замсекретаря),
заместители губернатора, секретарь горкома крупнейшего города, секретарь горкома второго крупнейшего города, замсекретаря обкома, занимающий
должность главы партшколы, замсекретаря обкома, занмающий должность начальника Политико-юридического комитета, секретарь областного Комитета
контроля, часто глава местного НПКС, начальники отделов обкома – пропаганды, огротдела, отдела «Единого фронта», других, начальник областного военного
округа – нововедение при Си Цзиньпине. Список сотсава посткома обкома варьируется от региона к региону, последовательность расположения руководителей в
списке посткома обкома отражает их реальное место в иерархии полномочий. Общее число членов посткома варьируется от региона к региону и составляет
около 12.
Постоянный комитет обкома Компартии в Шаньдуне на конец 2019 г. состоит из 12 членов, однако по итогам противостояния «шаньдунской группы» и группы
Си первый секретарь Шаньдуна Лю Цзя-и (刘家义) не является уроженцем провинции. Секретарь обкома, начавший свой путь с поста секретаря Комсомола
района Сычуань, в апреле 2017 г. руководил «китайской счетной палатой» Службой аудита и связан с группой сычуаньцев (конкурент «шаньдунской группы»),
силы которой были подорваны скандалом с Бо Силаем и Чжоу Юнканом (бывший глава Сычуаньского обкома, курировал китайских силовиков).
Новый Губернатор Шаньдуна – тоже из министров – бывший руководитель экологического министерства Ли Ганьцзе (李干杰), специалист по ядерной
безопасности, уроженец провинции Хунань. Не последний фактор в назначении, судя по всему, было ЧП на АЭС «Хайян» в Шаньдуне 6 марта 2020 года, о
котором однако СМИ сообщили лишь 22 марта на фоне сложной социальной обстановки, вызванной вспышкой вируса.
Бывший губернатор провинции Лун Чжэн назначен мэром Шанхая — уроженец Цзянсу, выходец из таможенных органов с 2008 по 2013 г., связан с работой
правительства и обкома Чжэцзяна.
Только второй заместитель секретаря обкома Шаньдуна имеет намек на связь с провинцией: Ян Дунци (杨东奇), уроженец компактного проживания шаньдунцев в
северной провинции Хэйлунцзян, с 2016 г. руководит кадрами, а потом и профсоюзной организацией Шаньдуна. Профсоюзные организации имеют не последнее
значение для Шаньдунской политической группы.
Из 12 членов Посткома Шаньдуна лишь четыре имеют прямую связь с провинцией — представители руководства райкомов Вэйфана, Цзыбо, Ляочэна и
Цзаочжуана. Представителей приморского Шаньдуна в Посткоме нет: Циндао, Яньтай, Вэйхай — крупнейшие города-экономики не допущены до партийной
власти в провинции, которую заняли представители других регионов. Как и в центральной власти в самом Шаньдуне, судя по всему, существует антагонизм к
партийным органам власти обкома, а также строго выраженная их локализация в прибриженых городах, тогда как в Постком допущены представители райкомов
более континентальной части.
В руководстве исполнительной власти региона, которая состоит из губернатора, девяти его заместителей и одного начальника аппарата правительства
(секретаря), Шаньдун представлен первым заместителем губернатора и четырьмя его заместителями, это дает основание полагать, что на уровне
исполнительной власти Шаньдун имеет гораздо большую независимость от центра и органов властии Компартии. Это также совпадает с распределением
полномочий в центральных органах власти.
Вторым важным показателем является длительность контроля над провинцией со стороны ее уроженцев. Из 70 лет существования народной власти 34 года
шаньдунцы контролировали родную провинцию на посту губернатора — и всякий раз контроль над собственной провинцией являлся значительным косвенным
признаком усиления позиций группы в общекитайском масштабе. Так, рост влияния шаньдунцев совпадает с контролем над собственной провинцией с 2007 по
2017 г., это же можно сказать и о периоде с 1985 по 1997 г., когда Ван Цишань уверенно шел к контролю над всей финансовой сферой страны, а губернаторы
Шаньдуна были выходцами из местной элиты. С 2017 г. Шаньдун вновь управляется ставленниками внешних сил.
[1] roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Агония черного дракона: почему Китай проводит антироссийские акции на фоне заявлений о союзе с Россией?
(без изменений) Агония черного дракона: почему Китай проводит антироссийские акции на фоне заявлений о союзе с Россией?
С приходом к власти Си Цзиньпина в 2012 г. между Китаем и Россией выстраиваются беспрецедентные по характеру взаимодействия и глубине отношения: в
2014 г. банки Китая стали крупнейшими кредиторами российских финансовых структур, Китай стал крупнейшим инвестором в российскую экономику, а также
самым большим рынком для российских углеводородов, контакты в военной сфере приобретают очертания антиамериканского блока. Стыкуется не только
бюрократическая система, но и идеологические векторы двух стран.
Тем не менее традиционное для российского общества тлеющее недоверие к Китаю подогревается идущими вразрез с официальной позицией Пекина
антироссийскими акциями руководства приграничной с Россией провинции Хэйлунцзян.
20 мая 2015 г., в годовщину подписания Айгунского договора между царской Россией и императорским Китаем, район города Хэйхэ (соседнего c
Благовещенском) Айхуэй (爱辉; название с 1956) был переименован и получил историческое название Айхунь (瑷珲), что должно было стать «свидетельством
исторической боли», причиненной Россией, отторгнувшей от империи Цин районы нынешней Амурской области и Хабаровского края.
5 ноября 2015 г. руководство провинции пошло на открытую информационную провокацию, разместив в местной партийной газете заметку о передаче Россией
Китаю 5 кв. км территории. В реальности пограничным отметкам были приданы названия, а демаркация границы произошла более 15 лет назад. Тем не менее
заметка, ретранслированная прямо в издание Правительства КНР China Daily, стала настоящим праздником националистов и ура-патриотов, создав первый в
истории правления Си Цзиньпина прецедент антироссийской риторики, не считая усеченной трансляции российского парада в День Победы по китайскому
телевидению. В заметке была использована формулировка о «начале возврата утраченных территорий». Акция совпала по времени с появлением в Южно
Китайском море флота ВМС США.
В марте 2016 г. в «Айхуньский» был также переименован аэропорт приграничного с Россией города Хэйхэ — центра российско-китайских приграничных связей,
где уже введено свободное хождение российской валюты. На этот раз официальная формулировка о причинах переименования была связана с возвращением к
400-летним традициям в названиях китайских топонимов, связанным со славным прошлым маньчжурской династии Цин. Тем не менее Айхунь не был
переименован в первоначальное название — город Хэйлунцзян-чэн («Город реки Черного дракона»), которое использовалось во время вторжения армии
императора Канси в районы российских крепостей, получив унизительное и провокативное для китайского народа название «Айхунь» времен потери территорий
в середине XIX в.
Последнее и самое резонансное действие властей провинции было связано с введением в 18 пограничных с Россией городах разрешения на рождение троих
детей — это уникальный для всей территории Китая шаг. Кроме провинции Хэйлунцзян, ни одна другая пограничная провинция КНР на данный момент не
получила разрешения на введение новых лимитов на рождение детей.
С точки зрения российского наблюдателя результатом этого шага может стать появление на огромном участке границы с Россией, где проживает около 10 млн.
человек, еще более густонаселенного района. Однако этот шаг, без сомнения носящий и информационно-пропагандистский характер, на практике может иметь
более сложные и неоднозначные причины и последствия. Разворот потоков миграции[1]
Несмотря на расхожее утверждение, что население трех пограничных с Россией провинций Китая больше, чем все население России, в реальности до 90%
границы с Россией приходится на далеко не самую густонаселенную провинцию Хэйлунцзян. В непосредственной пограничной полосе с Россией проживает
около 10 млн. человек, при этом число граждан РФ китайской национальности составляет лишь около 20 тыс. человек. Эти факты до недавнего времени
свидетельствовали об абсолютной беспочвенности страхов китайской миграционной волны, навязываемых общественному мнению в течение последних двадцати
лет.
Провинция Хэйлунцзян, население которой составляет 38,5 млн. человек (данные на 2013 г.), судя по всему, приближается к нулевому росту населения: за три
года, с 2010-го по 2013-й, население выросло здесь примерно на 400 тыс. человек, при этом темпы роста сократились вдвое по сравнению с 2000–2010 гг.
Население провинции примерно в три раза меньше населения южнокитайского экспортного гиганта провинции Гуандун (107 млн. человек) при приблизительно
одинаковой территории. Реальный бум роста населения провинции пришелся на времена правления Мао Цзэдуна: после окончания гражданской войны с 1947
по 1982 г. население провинции выросло с 2,8 млн. до 32 млн. человек, или более чем в 11 раз, что и дало основание рассуждать о возможности
неконтролируемой китайской миграции в соседние районы СССР.
Тем не менее экономическое развитие южных и центральных провинций Китая, начавшееся с 1982 г., позволило развернуть потоки миграции из холодной
северной провинции в прибрежные зоны страны: сегодня диаспоры провинции Хэйлунцзян занимают прочное положение в приграничной с Северной Кореей
провинцией Ляонин, в Пекине, Тяньцзине, Шаньдуне и особое место на южно-китайском острове Хайнань. Таковыми были основные демографические тренды в
северокитайской провинции с 1982 по 2012 г.
Согласно официальным данным Хэйлунцзянского отделения Академии общественных наук Китая, за последние 30 лет из провинции Хэйлунцзян выехало
наибольшее число внутренних мигрантов: так, за последние 20 лет число мигрантов, уехавших из провинции, выросло в три раза и достигло 3,22 млн.
Наибольшее число мигрантов выехало в соседнюю, более южную провинцию Ляонин, провинцию Шаньдун, города Пекин и Тяньцзинь, а также провинцию,
окружающую Пекин, Хэбэй. При этом число сезонных мигрантов, которые находятся за пределами провинции более шести месяцев в году, составляет 5,3 млн.
человек (14,1% населения региона), в некоторых городах число сезонных мигрантов достигает почти 20%.
Однако сегодня, когда экономика Китая вошла в стадию стагнации, в демографической ситуации Хэйлунцзяна может появиться новый, противоположный
тренд — реэмиграция, прежде всего мужского населения, из развитых районов Северного Китая — Пекина и Тяньцзиня, и в еще большей степени из провинции
Ляонин, чья экономическая ситуация оставляет желать лучшего. По данным за первое полугодие 2016 г., Ляонин стал первой китайской провинцией, чья
экономика сократилась впервые за 35 лет китайского экономического чуда.
Первым опасный сигнал замедления экономики подал Шанхай — впервые за фиксируемую историю города его население сократилось на доли процента.
Аналогичные тренды, а также начало замедления экономики демонстрируют и самые крупные реципиенты миграции из Северного Китая — города Пекин и
Тяньцзинь, что свидетельствует об остановке миграции из Северного Китая на юг и потенциальном начале обратных процессов возвращения трудовых
мигрантов, которые во многом уже затронули Южный Китай, ощутивший отток трудовых мигрантов, возвратившихся в центральные провинции.
Вторым опасным трендом, который может усугубить сложную социальную обстановку, является замедление экономики провинции Хэйлунцзян, попавшей в зону
риска по целому ряду причин. Самая плохая экономическая ситуация в стране[2]
Согласно официальной статистике на 2015 г., показатель безработицы в провинции составляет около 5%, что примерно равно среднему показателю городской
безработицы по стране (4,05% на 2015 г.), однако согласно опросам, данные которых были опубликованы в «Голубой книге экономики Хэйлунцзяна», вопросы
поиска работы и безработицы волнуют до 12% граждан. Вопрос с поиском работы является вторым по остроте социальным вопросом после проблем с
медицинским обслуживанием.
Причиной проблем с безработицей является критическое замедление роста экономики Хэйлунцзяна, начавшееся в 2013–2014 гг.: рост ВВП провинции
сократился с 12,7% в 2010 г. до 5,1% в первом полугодии 2015 г. — хуже только показатели соседних провинций Северного и Северо-Восточного Китая: Ляонина,
Цзилиня и угледобывающей Шаньси. За первые полгода статистические данные о ВВП провинций вообще не публиковались, что заставляет задуматься о
разворачивающейся на этих территориях рецессии. Обращает на себя на себя внимание и абсолютное число безработных: по официальным данным, их в
провинции 787 тыс. человек. Для сравнения: население Амурской области составляет 805 тыс. человек.
Экономика провинции структурно напоминает российскую: главными донорами провинции являются предприятия нефтехимического комплекса на базе
Дацинского нефтяного месторождения, крупнейшие в Китае угольные предприятия в приграничном с Россией городе Шуанъя-шань (双鸭山), Первая
машиностроительная корпорация Китая, изготавливающая оборудование для сталелитейного комплекса, ведущая в стране по объемам сельхозпроизводства
Хэйлунцзянская сельскохозяйственная корпорация, а также Харбинская авиастроительная корпорация.
Экономическая конъюнктура и структурные реформы китайской экономики ударили практически по всем основным отраслям провинции, по крупнейшим
госпредприятиям, в которых занято до 42% населения: падение цен на нефть сократило ВВП города Дацин почти на 30% в 2015 г., попытки отказа от угля в
китайской энергетике привели угольные предприятия страны к близкому банкротству крупнейших предприятий в Шуанъя-шань, кризис в сталелитейной
отрасли вывел Первую машиностроительную корпорацию из числа самых прибыльных предприятий провинции.
Тяжелая экономическая ситуация в провинции без перспектив на улучшение грозит самыми острыми формами социальных протестов, которые уже стали
реальностью: в начале марта 2016 г. в забастовке угольщиков приняли участие несколько десятков тысяч горняков, требующих не выплаченную за несколько
месяцев зарплату и выдвигающих прямые обвинения в адрес руководства провинции.
Ситуация осложняется резким падением российско-китайской торговли, которая в буквальном смысле кормила несколько миллионов человек в районах Хэйхэ,
Суйфэньхэ, Муданьцзяна: на долю провинции Хэйлунцзян приходится до трети российско-китайской торговли — по сути, вся торговля с Дальним Востоком и
Сибирью.
Негативная ситуация в российско-китайской торговле усугубляется для хэйлунцзянского бизнеса началом стимулирования российского сельскохозяйственного
экспорта в провинцию в связи с девальвацией российской валюты.
Таким образом, чем сильнее общее российско-китайское взаимодействие, тем хуже для экономики Северо-Восточного Китая, особенное давление испытывает
Хэйлунцзян.
Другим важным фактором в экономике региона является политика центрального правительства, призывающая Хэйлунцзян расширять инвестиции в Россию: в
2014 г. регион инвестировал в Россию 1,48 млрд. долларов, что на 56% больше, чем было 2013 г. За первые восемь месяцев 2015 г. общая сумма инвестиций
провинции Хэйлунцзян в Россию составила 2,56 млрд. долл., что на 278% больше, чем в прошлом году. И хотя эти данные российских СМИ в значительной мере
разнятся с официальной китайской статистикой по общим объемам инвестирования, однако они носят характер очевидной попытки центра стимулировать
развитие российско-китайских связей на фоне сложной экономической ситуации в регионе. Такая политика вызывает негативную оценку у значительного числа
китайских комментаторов. Впрочем, не только у них. Партия сказала: наДо! Комсомол ответил: нет![3]
Антироссийские акции, мотивированные желанием выпустить пар недовольства через нагнетание националистических настроений среди рабочих слоев и
разорившихся мелких и средних торговцев, имеют и более глубокую политическую подоплеку. Сегодня кадровый состав руководства провинции — от первого
секретаря до всех заместителей губернаторов региона — состоит из группы политических оппонентов Си Цзиньпина, так называемой группы комсомольцев —
радикальных реформаторов либерального толка, ориентированных на тесное сотрудничество с Демократической партией США и крупными неэнергетическими
американскими корпорациями и, как следствие, являющихся естественными союзниками в геополитической игре США по расчленению российско-китайского
блока в его нынешнем виде.
Совсем недавно покинувший пост губернатора провинции Лу Хао — звезда «комсомольской группы» первой величины. До прихода на пост главы региона он
занимал пост первого секретаря Коммунистического союза молодежи Китая — этот же пост занимал бывший генсек Ху Цзиньтао, нынешний премьер Ли Кэцян,
нынешний глава провинции Гуандун Ху Чуньхуа.
С Комсомолом связана большая часть партийного и административного руководства региона: третий человек в руководстве, глава Комитета контроля, Хуан
Цзяньшэн, глава Отдела пропаганды, который отвечает в том числе и за контроль над прессой и публикациями, Чжан Сяолянь, глава Оргбюро провинции Ян
Нэй. Глава полиции провинции Сунь Юнбо — выходец из полицейских структур центра «комсомольской группы» — провинции Аньхой. Абсолютно все высшие
административные посты в провинции занимают представители местной элиты, связанные с оборонным или металлургическим комплексом, без вкраплений
даже из соседних провинций.
То же относится и к первому секретарю провинции Ван Сянькуэю (как считается, человеку из группы Цзэн Цинхуа — правой руки шанхайского генсека Цзян
Цзэминя), отношения с которым у Си Цзиньпина трудно назвать простыми. Важно отметить, что решения по переименованию городов, а также особая
демографическая политика требуют обязательного одобрения местного Законодательного собрания, которое с 2013 г. возглавляет Ван Сянькуэй.
Кибергубернатор Лу Хао
Все это говорит и о важности работы в Хэйлунцзяне для «комсомольской группы», которая одной рукой обрушивает экономику угольной отрасли и
сталелитейной промышленности, а другой — развязывает кампанию по ревизии агрессивного прошлого цинского императорского двора в Северо-Восточном
Китае.
В отличие от правой руки Си Цзиньпина — также бывшего губернатора Хэйлунцзяна Ли Чжаньшу, инициатора и организатора российско-китайского союза, Лу
Хао по сути является символом антироссийской позиции в руководстве «комсомольской группы», а возможно, претендует в будущем на подобные «лавры» в
масштабах всей страны. Судя по ряду антироссийских акций и заявлений в комсомольской прессе, можно сделать вывод, что в случае прихода Лу Хао на пост в
Политбюро, не говоря уже о занятии позиции премьера страны, вектор антияпонской пропаганды Китая может смениться на ярко выраженный антироссийский,
со всеми элементами оголтелой риторики, которая сегодня практикуется деятелями провинции Хэйлунцзян.
Лу Хао — очень необычная политическая фигура новой формации. «Трижды молодой» Лу Хао, как его величают в биографических статьях, был самым молодым
вице-мэром Пекина (35 лет), самым молодым Первым секретарем Комсомола (41 год) и самым молодым губернатором (46 лет). Резкий политический взлет Лу
Хао сопровождался его работой в «силиконовой долине» Пекина — районе Чжунгуаньцунь: Лу Хао возглавлял вначале научно-технический парк Чжунгуаньцунь,
а потом и район Пекина Хайдянь, в котором он расположен, вплоть до перехода на позицию самого молодого вице-мэра.
В 2007 г. молодой вице-мэр столицы прошел курсы в группе Оборонных стратегических исследований Университета Министерства обороны КНР, после чего и
был отправлен на комсомольский, а потом и на российский «фронт» работ.
В результате реформы Госсовета КНР 2018 года Лу Хао назначен минстром природных ресурсов. Лу Хао один из вероятных членов основного состава Политбюро
по итогам 20-ого съезда 2022 года. Факторы возникновения миграционного кризиса[4]
Как уже отмечалось выше, угроза массовой китайской миграции сильно преувеличена, что стало в том числе и результатом отсутствия адекватных
исследований, за исключением работы Виля Гельбраса конца 1990-х гг., а также отсутствия веры в точность российской статистики: например, при официальных
данных о 20 тыс. гражданах России китайского происхождения, официальные лица Еврейской АО отмечают, что до 80% сельхозугодий региона нелегально,
через подставных лиц, уже контролируется китайцами из соседней провинции Хэйлунцзян, и это данные только из одного приграничного региона России.
Тем не менее в связи с ухудшением экономической ситуации как в самой провинции Хэйлунцзян, так и в местах проживания мигрантов из провинции, в других
регионах Китая, возникает ситуация потенциального роста социальной нестабильности. По ряду политических, исторических и в большей степени
экономических причин такое развитие ситуации может стать причиной социально-политических явлений негативного характера в пограничных с Россией
районах. Факторами роста такой нестабильности будет прежде всего дальнейшее падение цен на нефть, сокращение рабочих мест в угольной и сталелитейной
промышленности, рост российского экспорта нефти и сельхозпродукции в провинцию Хэйлунцзян, а также ухудшение ситуации в следующих китайских
регионах: провинциях Ляонин (граница с Северной Кореей), Шаньдун, Хайнань, городах центрального подчинения Пекин и Тяньцзинь и провинции Хэбэй.
Сегодняшнее решение властей провинции о разрешении на рождение третьего ребенка, которое вовсе не гарантирует демографического бума, может быть
продиктовано также и задачей повысить привлекательность регионов для внутренних инвесторов, в том числе и в области инфраструктурного строительства, а
также перевести потоки реэмиграции из южных районов провинции, в том числе столицы — Харбина, в северные части региона. Тем не менее специфичное не
только в масштабах провинции, но и для всей страны решение, которое никак не комментируется местными властями и СМИ, оставляет широкий простор для
спекуляций и тревожных прогнозов.
[1] Цит. по: Вавилов Н. Некоронованные короли красного Китая. Серпухов: Концептуал, 2018.
[2] Цит. по: Вавилов Н. Некоронованные короли красного Китая. Серпухов: Концептуал, 2018.
[3] Цитируется с исправлениями и дополнениями по: Вавилов Н. Некоронованные короли красного Китая. Серпухов: Концептуал, 2018.
[4] Цит. по: Вавилов Н. Некоронованные короли красного Китая. Серпухов: Концептуал, 2018. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Шанхайская субэтническая политическая группа — группа правых глобалистов в руководстве современного Китая
(без изменений) Шанхайская субэтническая политическая группа — группа правых глобалистов в руководстве современного Китая
Группировка правых глобалистов в мировой элите представлена выходцами из Шанхая — Шанхайской политической группой.
В основании Шанхайской группы стоят выходцы из южной Цзянсу (Нанкин, Уси, Янчжоу, Сучжоу и другие), а также выходцы из провинции Чжэцзян, которые
находятся во внутренней конкуренции с выходцами из Цзянсу. Чжэцзянская группа усорила «захват власти» в географическом центре маркорегиона – Шанхае,
после прихода к власти Си Цзиньпина. Нынешний руководитель страны долгое время возглавлял регион и пришел к высокой позиции, не без масштабной
помощи Чжэцзянской группы, которую можно назвать «новая Шанхайская группа».
В новейшее время группа формировались в тесном контакте с группировкой религиозного характера «Зеленой сектой» — перевозчиков грузов по Великому
каналу (в рамках следования вдоль провинции Чжэцзян и Цзянсу), разорившихся во время восстания инородной для Шанхая южнокитайской группы тайпинов,
не примкнувших к ним, но ставших в основу компрадорской экономики глобального порта Шанхай. Группа представляла сращение административно
полицейского аппарата управления Шанхая и военизированных криминальных формирований, из которых в дальнейшем были сформированы специальные
службы КНР под руководством Чжоу Эньлая.
В древнем основании группы стоит историческое и лингвистическое наследие царства У 吴.
На этапе Новейшей истории группу формировали выходцы из провинции Чжэцзян — Цзян Цзеши (Чан Кайши, родился в Нинбо, Чжэцзян) и Чжоу Эньлай
(родился в Цзянсу на пути Великого канала — корнями из Чжэцзяна, Шаосин), — которые действовали совместно в рамках работы Нацпартии Гоминьдана и
формирования Народно-революционной армии Нацпартии Гоминьдана, осуществляли ее руководство.
Чжоу Эньлай формирует коммунистическое ответвление «шанхайской группы» в период конфронтации с Гоминьданом.
Группа Чжоу Эньлая ориентируется на Францию и ее внешнюю политику. Другие французы в группе Чжоу Эньлая — Дэн Сяопин, Ли Фучунь, Чэнь И
(впоследствии руководитель Шанхая) — группа китайских студентов, проходивших обучение во Франции и сформировавших Союз китайской коммунистической
молодежи, проживающих за рубежом — одну из альтернативных коммунистических партий КНР, появившуюся раньше Компартии Китая. В центре жизни
Шанхая в то время и по сей день – огромный французский сеттельмент, более влиятельный чем английский.
В период установления контроля над Китаем Чжоу Эньлай руками своих подчиненных через Гоминьдан обезглавливает конкурентов из «хубэйской группы» во
главе Компартии Китая и замещает их в руководстве Компартии, стремительно поднимаясь вверх в руководстве вооруженными силами Народно
освободительной армии Китая.
Чжоу Эньлай не участвует в работе аппарата Компартии во время ее нахождения в советских районах провинции Шэньси, вместо этого он является фактически
связным с враждебным Компартии национальным Гоминьданом в столице гоминьдановского Китая — Чунцине.
В период сближения Компартии и Гоминьдана, после разгрома Японии в Китае (1945) и возможном объединении Китая на основании совместного правительства
Нацпартии и Компартии Чжоу Эньлай — основной претендент на позицию второго человека в руководстве объединенной страны после Чан Кайши.
В Компартии Китая Чжоу является последовательным защитником интересов крупных капиталистических предприятий Шанхая и других регионов,
сформировавшихся в период Китайской Республики и власти Нацпартии, а также административного аппарата Гоминьдана в регионах. Чжоу Эньлай выступает
последовательным борцом с леворадикальным курсом в экономике (Мао Цзэдун) и курсом сбалансированного планового социализма (Гао Ган).
Еще до официального начала ядерной программы КНР Чжоу Эньлай начинает сотрудничество с Францией по передаче материалов по ядерным исследованиям. В
рамках восстановления отношений с капиталистическим миром Чжоу Эньлай активизирует французские связи, в том числе через Францию, и переговоры Чжоу
Эньлая с Де Голлем начинаются восстановлением отношений КНР с США.
Чжоу Эньлай является последовательным проводником антисоветской линии в КНР: играет роль основного инструмента в разгроме просталинской группы Гао
Гана – Си Чжунсюня, группы маршала Пэн Дэхуая. Чжоу Эньлай катализировал разрыв с СССР и раздувал слухи о возможности ядерного удара по КНР со
стороны СССР, а также инициировал создание группы военных руководителей по вопросам переориентации КНР на восстановление отношений с США.
Преемником Чжоу Эньлая становится сычуанец Дэн Сяопин, который после кризисных событий на площади Тяньаньмэнь передает власть родившемуся на
территории французской концессии Шанхая премьеру Ли Пэну (приемный сын Чжоу Эньлая) и «шанхайскому» генсеку Цзян Цзэминю. В дальнейшем синергия
опоры малочисленной правоглобалистской Шанхайской группы на «сычуаньцев» продолжается — Шанхай выстраивает отношения с «сычуаньцем» Чжоу
Юнканом и «чунцинцем» Бо Силаем в период появления на политическом олимпе альтернативной группы во главе с Си Цзиньпином.
«Банда четырех», захватившая власть в последний период правления Мао Цзэдуна и взявшая под свой контроль Шанхай, не является представителем коренного
компрадорского звена «шанхайцев», а является альтернативной компрадорской группой Шаньдуна, в том числе супруга Мао Цзэдуна Цзян Цин — уроженка
городского округа Циндао провинции Шаньдун. Разгромом этой группы, а также их парамилитарных формирований «миньбиней» — охранников предприятий и
городского порядка Шанхая численностью до 30 тыс. человек — занимается непосредственно в том числе и Цзян Цзэминь — будущий «номер один»
«шанхайской группы».
Шаньдунская группа со столицей в Циндао – имеет исторические тесные связи с Шанхайской группой, во многом следует в ее фарватере, однако пытается
генерировать собственный политический курс, который встречает сопротивление иных групп. Связи Шаньдунской группы и Шанхайской группы нуждаются в
дополнительном изучении.
Правый глобализм Чан Кайши тесно связан с методистской протестантской церковью, выступающей основным инициатором и динамическим центром идей
глобального религиозного объединения — экуменизма. Методистская церковь была основным участником в создании Шанхайского университета
коммуникаций (ШУК) — основной политической кузницей кадров «шанхайской группы». ШУК окончил также Цзян Цзэминь. ШУК во время китайско-японской
войны был эвакуирован в Сиань, в связи с чем Сианьский университет коммуникаций также является одним из ответвлений данной группы. Нынешний министр
транспорта Китая — сын премьера КНР Ли Пэна — Ли Сяопэн. Бывший министр транспорта Китая — Чжан Чуньсянь, один из ярких представителей
«шанхайской группы».
«Шанхайская группа» и сегодня максимально представлена своими интересами в крупнейших глобальных объединениях, хотя и значительно вытеснена с
позиций после ухода Цзян Цзэминя с поста генерального секретаря ЦК Компартии Китая (2002).
Внешнеполитическая позиция в отношении объединения материкового Китая и острова Тайвань — в рамках кооперации по линии «шанхайцы» – Гоминьдан. До
сих пор многие лидеры Шанхайской группы имеют тесные связи с Тайванем и органами власти Нацпартии Гоминьдан на Тайване.
В главе подробно рассматриваются размеры и основные точки политического влияния выходцев из Шанхая, выходцев из провинции Цзянсу и провинции
Чжэцзян, анализируются их возможности и перспективы на 2020–2032 гг.
Шанхайская группа – один из основных связующих звеньев китайской и мировой науки. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Чжоу Эньлай и продолжение его политики Дэн Сяопином
(без изменений) Чжоу Эньлай и продолжение его политики Дэн Сяопином
В преддверии визита Никсона группа хубэйских военных во главе с Линь Бяо, официальным преемником Мао Цзэдуна, почувствовав, что власть уходит из-под их
ног и переходит к Чжоу Эньлаю, предпринимает попытку переворота, которая оканчивается гибелью маршала Линь Бяо при крушении самолета 13 сентября
1971 г. — в очередной раз Чжоу Эньлаю, или самой судьбе, удалось обезглавить конкурентную «шанхайской» «хубэйскую группу», повторяя события 1931 г.,
когда жертвой стал другой хубэец — Сян Чжунфа.
Смертью Линь Бяо, которого обвинили в попытке проведения захвата власти и организации отдельного правительства в Южном Китае, в то время как Северный
Китай должен был быть оккупирован СССР («Проект 571»), интенсивная политическая борьба не оканчивается. 6 января 1972 г. умирает один из тяжеловесов
«французской группы» Чжоу Эньлая сычуаньский маршал Чэнь И. Его похороны, естественно, организует Чжоу Эньлай, который продолжает решительное
наступление на «шаньдунскую группу», плотно оккупировавшую во главе с Цзян Цин и Политбюро, и сам Шанхай. В 1973 г. Чжоу инициирует восстановление
Дэн Сяопина в Политбюро, что в дальнейшем приведет во всем проводящего линию Чжоу Эньлая послушного, но вполне тривиального политика к верховной
власти в стране, которую он, однако, не сумеет сохранить. В стороне от баталий сохраняет свои сильные позиции Е Цзяньин, вступивший в бой за наследство
Мао одним из последних и получивший максимальный куш от разворота КНР к США и попытки Дэн Сяопина избавиться от навязчивых компрадоров
Шанхайской группы, — именно в Гуандуне появляются первые экономические зоны, а сама провинция лидирует по уровню развития в Китае до сих пор.
roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) «Агент 005». Чжоу Эньлай ( 周恩来 ) — патриарх современной «шанхайской группы»
(без изменений) «Агент 005». Чжоу Эньлай ( 周恩来 ) — патриарх современной «шанхайской группы»
Невероятную историю самого яркого представителя «шанхайской субэтнической политической группы», заложившего парадигму развития новой
экономической политики — «рыночного социализма» и «четырех модернизаций», — Чжоу Эньлая, стоявшего по распространенному и ошибочному мнению в
тени Мао Цзэдуна, стоит начать с описания его происхождения.
Чжоу Эньлай, самый видный представитель «зарубежного крыла» китайской Компартии Китая, является прямым потомком Чжоу Дуньи （周敦颐） — основателя
учения неоконфуцианства, ведущей идеологии императорского Китая на протяжении почти тысячи лет.
Интересно, что по линии общего предка у Чжоу Эньлая, потомка Чжоу Дуньи в 33-м поколении, есть и весьма знаменитый родственник, однако «скрывшийся»
под псевдонимом, — великий писатель Лу Синь （鲁迅; Чжоу Шужэнь, 周树人）, потомок Чжоу Дуньи в 32-м поколении, «китайский Горький», ставший синонимом
Нового Китая, описавший весь трагизм гражданской войны.
Принадлежность к самой древней китайской политической элите сыграла для Чжоу Эньлая роль фактора, сплотившего вокруг него бюрократический аппарат
Нового Китая, выросший во многом из элит императорского Китая и кадров Нацпартии Гоминьдана. В этом плане Чжоу Эньлай максимально противопоставил
себя разбойной крестьянской вольнице и барскому волюнтаризму сына помещика Мао Цзэдуна, откровенных участников крупных банд и картелей, а также
выходцев из среды торговцев и фабрикантов, создавших основу сегодняшнему проамериканскому Комсомолу, или просоветским самородкам из числа полевых
командиров, которых сталинский кадровый отбор возвысил за боевые подвиги из крестьянской массы на вершины управления нынешней первой экономики
мира.
Чжоу Эньлай, как и писатель Чжоу Шужэнь （Лу Синь）, связан с провинцией Чжэцзян, в период правления династии Южная Сун ставшей местом расположения
одной из столиц китайской империи — города Ханчжоу. Несмотря на распространенное мнение, Чжоу Эньлай был связан не только с южной частью провинции
Цзянсу — он родился в уезде Хуайань （淮安）, но и с городом Шаосин （绍兴） провинции Чжэцзян, также являющейся родиной «китайского Горького» Лу Синя.
Сложная этническая родовая карта Чжоу Эньлая, охватывающая сразу два основных центра формирования «шанхайской политической группировки», имеет
свое разрешение в парадигме общей принадлежности этих уездов к пути следования Великого канала （大运河） — исторически крупнейшей внутренней
судоходной артерии Китая на протяжении столетий, соединившей Северный Китай с Нижним течением Янцзы.
Крупнейшие центры Великого канала стали местами рождения и формирования «шанхайской политической группы» КНР: в Чжэцзяне — города Нинбо （Цзян
Цзеши, Чан Кайши — президент Китайской Республики）, Шаосин （член ПК Политбюро Юй Чжэншэн, 2012–2018 гг.; Чжоу Эньлай）, Ханчжоу, столица провинции.
В провинции Цзянсу — Цзясин, Сучжоу, Уси, Чанчжоу, Чжэньцзян, Янчжоу, Хуайань и, конечно же, столица провинции — Нанкин.
Вероятно, что именно «двойной базис» субэтнической принадлежности Чжоу Эньлая одновременно как к цзянсусской ветке «шанхайской группы», так и к
чжэцзянским ее элементам стал одним из базовых факторов того, что в конечном счете формирование «шанхайской политической группы» произошло именно
вокруг Чжоу Эньлая. А сегодня отсутствие сильной объединяющей фигуры для групп Южной Цзянсу и Чжэцзяна играет роль мощного разъединяющего их
фактора и ведет Шанхайский макрорегион к внутреннему расколу и ослаблению в исторической перспективе.
Тем не менее цзянсусский элемент в базе политической поддержки Чжоу играл на первом этапе меньшую роль, тогда как его чжэцзянские корни и связи на
первом этапе политического восхождения Чжоу Эньлая имели куда более важное значение. Один из его партийных псевдонимов был У-Хао — 伍豪: «у» —
«пятерка» и хао — «выдающийся», что можно трактовать как «Пятый выдающийся», но, принимая во внимание любовь китайцев к игре омофонами, особенно в
именах и названиях, сочетание «У-Хао» может приобрести и иное значение: «У» （吴国） — как царство У, расположенное в области современного Шанхая и с
культурным центром в провинции Чжэцзян, по сути ее второе название, и «хао» со значением «хорошо» — «Чжэцзян хорошо» （吴好） или «Выдающийся Чжэцзян»
（吴豪）. Эта версия не отражена ни в одном из китайских или зарубежных источников и носит характер гипотезы, подкрепленной субэтнической
принадлежностью Чжоу Эньлая и частым использованием ярких представителей субэтнических элит в своих именах древних топонимов собственного региона.
Фамилия Чжоу — одна из пяти самых распространенных фамилий Китая, означает «круг», «оборот», а имя «Эньлай» значит «приносящий милость», где милость
恩 «энь» — один из базовых буддистских терминов, что очень важно при рассмотрении связей «шанхайской политической группы» с буддистскими сектантскими
учениями.
Начало политической карьеры, именно политической, связано с вынужденной эмиграцией Чжоу Эньлая во Францию, которой предшествовала яркая
антияпонская пропагандистская работа будущего негласного реставратора древних китайских элит у власти в Китае.
Чжоу Эньлай родился 5 марта 1898 г. в семье пришедшего в упадок древнего рода, на что, без всякого сомнения, повлияло Тайпинское восстание, вторжение
иностранцев, слом суверенной цинской имперской системы, сочетавшей маньчжурский и северокитайский бюрократический аппарат, приход к власти новых
военно-феодальных образований, основанных на субэтнических группах. В первые годы жизни маленького Чжоу преследовали трагические события: его
родители, приемные родители, опекуны умирали один за другим. В 13 лет Чжоу Эньлая, жизнь которого проходила под черной звездой, отправили на обучение в
Мукденскую школу, в далекий от родины Северо-Восточный Китай. Там он уже в совсем юном возрасте проявил протестные настроения — отрезал
традиционную косу, узнав о свержении цинской монархии в 1911 г. В дальнейшем в течение пяти лет Чжоу перемещается между северокитайским портом
Тяньцзинь и Японией, где приобщается к социалистическим идеям, и уже в июне 1919 г. на волне националистического тренда, связанного с протестом
молодежи по поводу передачи Шаньдуна Японии, Чжоу Эньлай становится редактором «Газеты Объединенного союза учащихся Тяньцзиня»; его первая же
статья о «Движении 4 мая» была перепечатана ведущими газетами Тяньцзиня. Сначала газета выходила один раз в три дня, но вскоре стала ежедневной с
тиражом в 20 тыс. экземпляров. В сентябре этого же года Чжоу принял участие в создании «Общества пробуждения сознания», где получил псевдоним У-Хао
（«Номер пятый»）. Заметим, что общество также носит название, связанное с буддистскими теологическими догмами.
В ноябре Чжоу Эньлай принимает решение о создании боевой организации на базе Общества пробуждения создания, проводит несколько силовых акций, в том
числе бойкот японских товаров, а уже в январе бросает открытый вызов администрации провинции Чжили （современный Тяньцзинь, провинция Хэбэй）, в
результате чего вынужден покинуть территорию Китая из-за давления властей. По косвенным признакам агентом Японии Чжоу Эньлай так и не стал, несмотря
на свое пребывание в Японии в течение ряда лет. Работа по вытеснению из региона Тяньцзиня Японии в начале 1920-х гг. была бы выгодна США и Франции,
однако фактов, подтверждающих сотрудничество Чжоу с указанными странами в указанный период, пока не обнаружено.
После отбывания ареста в июле 1920 г. Чжоу Эньлай, отчисленный из Нанькайского университета в Тяньцзине （одна из кузниц кадров будущего
проамериканского Комсомола 1990–2000-х гг., а также место размещения производства французского концерна Airbus） отбывает во Францию — по программе,
финансируемой правительством этой страны.
Не продержавшись в пролетарской среде — на автозаводе «Рено», металлургическом комбинате и угольной шахте — сколь-нибудь долго, весной Чжоу Эньлай
попадает в число членов парижской коммунистической группы — одной из восьми зарубежных китайских коммунистических ячеек, ставших основой
зарубежной части Компартии Китая.
Любопытно, что коммунистические организации, основанные Чжоу Эньлаем, проигнорировали 1-й съезд Компартии Китая 1 июля 1921 г., который был
организован при участии членов «аньхойского» крыла Компартии — Чэнь Дусю （陈独秀） и Ли Дачжао （李大钊）, а также российских представителей Коминтерна. В
состав «французской группы» Чжоу Эньлая входят Дэн Сяопин, Чэнь И （будущий руководитель Шанхая）, Ли Фучунь （глава китайского госплана во время
Культурной революции）. Во Франции обучаются и другие видные будущие китайские политические деятели — в основном из также принадлежащей к сфере
китайских интересов провинции Хубэй, разгромленных Чжоу Эньлаем.
В 1922 г. Чжоу Эньлай переезжает в Берлин, где организовывает германскую ячейку Компартии Китая, которую он пытается заменить самостоятельно
созданной новой организацией — Коммунистической партией китайской молодежи, проживающей в Европе. Здесь, в Германии, начинается выстраивание
отношений между «шанхайской» и «сычуаньской» политическими группами: Чжоу Эньлай знакомится с будущим военачальником Чжу Дэ （朱德）, главой
парламента Китая в период Культурной революции — единственной легальной государственной альтернативы разгулу молодежных банд и революционных
комитетов. В дальнейшем эта линия «Шанхай – Сычуань» продолжится в виде «наследника» Чжоу Эньлая — сычуаньца Дэн Сяопина, «шанхайского сычуаньца»
премьера Ли Пэна, а также через попытку «реставрации» утраченных шанхайским генсеком Цзян Цзэминем （1989–2002） позиций в рамках борьбы группы Чжоу
Юнкана и Бо Силая за власть с Си Цзиньпином （2009–2012）.
В период активной работы партии Гоминьдан, Народно-революционной армией которого командует уроженец Чжэцзяна Чан Кайши, в 1923 г. Чжоу
стремительно меняет свою коммунистических партийную принадлежность, став во главе всего Европейского отделения Национальной партии Гоминьдан после
учредительного собрания во французском Лионе. Печатными органами Нацпартии в Европе становятся журналы «Шаонянь» （少年; «Юность»） и «Чигуан» （赤光;
«Бордовый»）, главным редактором и распределителем революционных полиграфических бюджетов становится чжэцзянец Чжоу.
В 1924 г. Чжоу Эньлай совершает невероятный политический взлет, который совпадает с укреплением власти «чжэцзянской группы» во главе с Чан Кайши в
кантонском по сути государстве под руководством Нацпартии Китая: из представителя зарубежного отделения партии Чжоу становится фактически партийным
руководителем государства — секретарем областного комитета Нацпартии по провинции Гуандун, которая была единственной подконтрольной Гоминьдану
территорией, а также политкомиссаром, то есть руководителем армии от партии — Национально-революционной армии, вторым после Чан Кайши человеком в
руководстве страны, не считая Сунь Ят-сена, у которого сохранялся политический авторитет в среде бюрократического аппарата, связи с США и Советской
Россией, однако отсутствовал какой-либо контроль над армией, формировавшейся на деньги Советской России, руками советских военных советников. За заслуги
в борьбе с военными отрядами хакка и их лидером Чэнь Цзюминем, «анархистом», членом Партии высшей справедливости, Чжоу Эньлай получил звание
генерал-майора армии Нацпартии. Контроль над Гуандуном перешел из рук военных хакка в руки чжэцзянской военной группы. В Гуанчжоу Чжоу Эньлай
знакомится с кандидатом в члены ЦИК Нацпартии Мао Цзэдуном, руководившим в том числе и обкомом партии в Хунани.
После военного переворота Чан Кайши и устранения коммунистов из Нацпартии Чжоу перебирается в Шанхай, где, по официальной версии, готовит
коммунистическое восстание против местного милитариста, подготавливая приход частей Национально-революционной армии Чан Кайши для занятия города.
Подготовленный в том числе Чжоу Эньлаем город, восставший 21 марта 1927 года, почти бескровно передается в руки фактического врага Компартии — Чан
Кайши учиняет резню коммунистов в Шанхае, но Чжоу Эньлаю «удалось» бежать.
Такое «бесконтактное сотрудничество» Чжоу с Нацпартией продолжается на протяжении всей его карьеры и передается по наследству «шанхайской группе»,
которая делает ставку на объединение с Тайванем через налаживание связей с бывшим непримиримым врагом Компартии Китая — Нацпартией Гоминьдан.
Интересно, что все инциденты с Чжоу не дискредитируют его в глазах Коминтерна, как и провал восстания коммунистов 1 августа 1927 года в Наньчане,
столице провинции Цзянси, примыкающей к Гуандуну с севера. Восстание, проведенное конкурентами «шанхайской группы» — группой военных хакка во главе
с военачальником Е Тином, — было не в интересах «шанхайцев» и «чжэцзянцев» Нацпартии.
Чжоу, бежавший после разгрома Наньчанского восстания в Гуандун, который контролировала Нацпартия, избирается в состав Постоянного комитета Политбюро
ЦК Компартии Китая, а уже в 1928 г., на 6-м съезде КПК — единственном зарубежном съезде Компартии Китая в Подмосковье, — Чжоу вновь избирается в
Политбюро Компартии и становится членом Исполнительного комитета Коминтерна. Теперь Чжоу не только контролирует финансирование Компартии Китая по
линии Коминтерна, но и становится главой Орготдела ЦК Компартии, то есть отвечает за формирование организационной структуры Компартии и ее кадры,
которые в самое короткое после назначения Чжоу время сыграют с Компартией Китая свою роковую роль.
Назначение Чжоу в Коминтерн и в руководство Компартии лоббируют французские члены Коммунистического интернационала, которые, однако, проталкивают
в руководство Компартии Китая, центр которой исторически располагался в Шанхае, выходцев из провинции Хубэй — традиционной сферы интересов Франции и
французского капитала в Китае, наряду с Сычуанью. Кроме Чжоу Эньлая, избранного в Политбюро, основные посты в Компартии занимают хубэйцы, в том числе
генеральным секретарем Компартии становится плоть от плоти пролетарий Сян Чжунфа (向忠发), влияние которого прочно стоит на хубэйских профсоюзах
Шанхая.
Тем не менее основных конкурентов Чжоу Эньлая постигает трагическая судьба. Непосредственный подчиненный Чжоу Эньлая Гу Шуньчжан, который был
назначен им на пост руководителя разведки Компартии Китая, «предает Компартию» и переходит на службу в Нацпартию, которой сдает все руководство
«хубэйской группы» в Шанхае, в том числе генсека Сян Чжунфа.
В 1931 г. «Чжоу безуспешно пытался спасти Сян Чжунфа», однако последний попал в руки полиции, был арестован и расстрелян, как и вся верхушка Компартии
Китая, преимущественно хубэйцы и часть «французской группы», не принадлежавшей к группе Чжоу Эньлая. Линия конкуренции шанхайцев (Цзянсу и
Чжэцзяна) с Хубэем продолжится далее в жесточайшем противостоянии хубэйских армейцев Линь Бяо с Чжоу Эньлаем. Линь Бяо также будет уничтожен
силами Чжоу. Вероятно, хубэйцы представляют собой альтернативную «транспортную» политическую группу — конкурентную шанхайской «транспортной»
группе Великого канала.
Сян Чжунфа, лидера борцов за социальную справедливость, полиция взяла в ювелирном магазине: так бесславно закончилась биография выдвиженца в
руководство Компартии из числа пролетариата — единственный случай в истории партии рабочих и крестьян, на руководящих постах которой всегда стояли
писатели, журналисты, дети помещиков и фабрикантов, военные и потомки высокопоставленных сановников.
Созданную Чжоу Эньлаем разведслужбу Компартии — «Тэкэ» возглавил Гу Шуньчжан. Она опиралась на организованные преступные группировки Шанхая,
подбирала в них кадры и формировала свою агентурную сеть. «Трагическое совпадение» привело самого близкого подчиненного Чжоу Эньлая к действиям,
повлекшим уничтожение всей конкурентной группы хубэйцев, а также привело Гу к высокому положению в разведке Гоминьдана, который продолжил свою
работу, готовя кадры разведки для Нацпартии в разведшколе в Нанкине.
Гу, который задолго до этого проходил обучение во Владивостоке, однако не продержался в Нацпартии долго — словно в китайском шаре из слоновой кости, в
самом ядре Нацпартии — разведшколе в Нанкине он начал формирование Новой коммунистической партии Китая, за что был расстрелян.
Интересно, что Гу Шуньчжан после «предательства» строил свою работу с шефом разведки Нацпартии — Дай Ли (1897–1946), который, по странному стечению
обстоятельств, как и Чжоу Эньлай, был уроженцем провинции Чжэцзян, а также выпускником военной Академии Ванпу в Гуанчжоу, политкомиссаром которой
был Чжоу Эньлай. Дай Ли — один из организаторов закрытого армейского Общества возрождения Китая (中华复兴社) в Гоминьдане, известного также как
Общество голубых рубашек (蓝衣社), основанного на идеологии китайского фашизма.
После предательства Гу Шуньчжана его шеф — Чжоу Эньлай — не только не был смещен с должности, но и получил новые назначения: он стал
политкомиссаром Народно-освободительной армии Китая, сместив на этом посту Мао Цзэдуна, а также секретарем Центрального бюро ЦК Компартии Китая в
1931 г.
Избранные в Политбюро на «московском съезде» «француз» Цай Хэсэнь — хунанец, тесно сотрудничавший со своим земляком Мао Цзэдуном, — а также Ли
Лисань были отстранены от политической работы: первый путем физического уничтожения, второй — арестован в Москве.
Интересно, что Чжоу Эньлай, сопровождавший Мао Цзэдуна в длительном «Великом походе» в качестве начальника штаба Красной армии и контролировавший
финансовый поток из Коминтерна, не оседает вместе с Мао в Шэньси, революционной базе в Яньнане, где заправляют советские военные советники, а остается в
гоминьдановской столице — Чунцине, куда национальное правительство было оттеснено оккупировавшими Китай японцами.
Чжоу выступает основным переговорщиком с Нацпартией после известного Сианьского инцидента. В 1937–1945 гг. в столицах Китайской Республики под
руководством Нацпартии — Ухань и Чунцине — остается основным переговорщиком с Нацпартией и иностранными державами, совмещая эту работу с
руководством Южного и Чанцзянского бюро Компартии Китая.
Короткое пребывание Чжоу Эньлая в Шэньсийском пограничном районе омрачается падением с лошади, после которого Чжоу уезжает на лечение в СССР, где
проводит почти год (1939–1940 гг.). В период роста влияния Мао Цзэдуна в Компартии, в 1943 г. Чжоу вынужден выступить с самокритикой, однако за него
вступается руководитель Коминтерна Димитров.
До 1946 года, в период после разгрома СССР японской группировки войск в Китае, когда в руководстве США преобладала идея на мирное объединение Китая
путем интеграции коммунистов в единое пространство, Чжоу остается одним из основных кандидатов на пост человека номер два в руководстве объединенного
Китая, а с 1946 по 1949 г. Чжоу возглавляет Генштаб НОАК, которая проводит военные операции против Гоминьдана, насколько это возможно сглаживая
возможные удары по тем участкам, где находились американские военные части, высадившиеся в Китае в конце 1945 г.
Однако план по объединению Китая по старому формату инкорпорации коммунистического движения в государство Нацпартии Гоминьдан срывается: не в
последнюю очередь отказ самих США от создания такого государства становится следствием невероятной по скорости победы советского оружия и
беспрецедентно резкого роста влияния коммунистов в Китае, резкой позиция неприятия нового положения вещей со стороны Чан Кайши и попытки форсировать
столкновения с коммунистическими частями. В США возобладала линия на отказ от масштабной поддержки Чан Кайши и переориентацию на поиск союзников в
среде самой Компартии Китая, прежде всего в среде ее организаторов — Мао Цзэдуна и Лю Шаоци, которые были выходцами из глубинной провинции Хунань.
И.В. Сталин форсирует создание Китайской Народной Республики и, вопреки желанию Лю Шаоци, ожидавшего наращивания влияния США в районах
расположения их частей в Пекине и Тяньцзине, КНР провозглашается 1 октября 1949 г., а не 1 января 1950 г. согласно плану Лю Шаоци.
Во вновь созданном правительстве Китайской Народной Республики «француз» Чжоу Эньлай, наряду с Мао Цзэдуном и Лю Шаоци, получает одну из самых
важных ролей — пост главы исполнительной власти Китая —Государственного административного совета, в дальнейшем преобразованного в Госсовет КНР,
который являлся частью Центрального народного правительственного совета во главе с Мао Цзэдуном, который также занял пост главы Народного
революционного военного совета, сохранив в своих руках пост верховного главнокомандующего. При этом верховенство данного главнокомандующего оставалось
достаточно условным в условиях существования в КНР пяти фактически независимых военно-административных региональных правительств: Мао Цзэдун
продолжал быть верен себе и все силы направлял на попытку удержания номинального первенства, практически не обладая реальной властью — ни военной, ни
административной, ни зачастую и партийной.
[1] Как отряд или некая общность в количестве пяти, в том числе денежное числительное для записи на денежных банкнотах и иных документах в финансовой
сфере. Числительное «пять» в китайском языке записывается иероглифом 五.
[2] Chung, Dooeum. Elitist Fascism: Chiang Kaishek’s Blueshirts in 1930’s China. Ashgate 2000.
[3] Чанцзян (长江) — «Длинная река», общераспространенное в Китае название реки Янцзы. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Чжоу Эньлай и создание ядерного оружия
(без изменений) Чжоу Эньлай и создание ядерного оружия
Немаловажно, что важнейшим для Чжоу Эньлая оставался вопрос отношений с Францией, ведь именно здесь из студенческой группы выросла одна из первых
красных ячеек во главе Чжоу Эньлаем, а во французской концессии Шанхая выросли многие будущие руководители КНР, в том числе премьер Госсовета Ли Пэн,
приемный сын Чжоу Эньлая, при председателе КНР Цзян Цзэмине. Именно во Францию была направлена первая делегация КНР в Западную Европу за всю
историю красного Китая.
С Францией также связана ядерная программа, которую пытался курировать Чжоу Эньлай, — отсюда в марте 1949 г., еще задолго до официального начала
ядерных исследований в Китае, были направлены первые материалы для создания ядерной бомбы.
В июле 1956 г. создается Специальный пятый отдел для ядерных исследований — случайному совпадению, это номер Чжоу Эньлая. Основным руководителем
ядерных исследований становится его земляк по провинции Чжэцзян полковник ВВС США Цянь Сюэсэнь (钱学森), совсем недавно возглавлявший ракетный отдел
Консультационного совета национальной обороны США, изучавший достижения ученых разгромленной нацистской Германии, в том числе работая по группе
Вернера фон Брауна.
Разумеется, заводы по производству ракет (сданы в эксплуатацию в сентябре 1959 г.) размещаются вовсе не в глубине территории, чего требовали бы цели
безопасности, а на самом побережье, но в районе контроля «шанхайской группировки» — в Нанкине и Шанхае.
Интересно, что именно ядерная энергия в дальнейшем ляжет в основу энергетики Шанхайского региона. Сын ныне здравствующего бывшего «шанхайского»
генсека Цзян Цзэминя — Цзян Мяньхен стоял во главе проекта по разработке первого в мире ториевого реактора в Шанхайском институте ядерной и
прикладной физики. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Методистская церковь, экуменизм и глобализм шанхайской политической группы
(без изменений) Методистская церковь, экуменизм и глобализм шанхайской политической группы
Шанхайская политическая группа, как уже было сказано, формировалась вокруг территорий, связанных с Великим каналом, а также корнями уходит в
транспортную сферу, контроль над которой стал отличительной чертой шанхайцев.
Одной из кузниц кадров «шанхайской политической группы» является Шанхайский университет коммуникаций (上海交通大学), а также Сианьский университет
коммуникаций, который возник во время эвакуации Шанхайского университета в Сиань в период японской оккупации. Самым известным выпускником
Шанхайского университета коммуникаций является современный патриарх «шанхайской группы», бывший генеральный секретарь ЦК Компартии Китая Цзян
Цзэминь (1989–2002).
История альма-матер Цзян Цзэминя проливает определенный свет на сущность и международные связи «шанхайской группы».
Бэйянский (ныне Тяньцзиньский) университет (), Наньянское училище (), которое впоследствии стало Сианьским университетом коммуникаций (), Шанхайский
университет коммуникаций, тайваньский Государственный университет коммуникаций были основаны уроженцем Шанхайского региона, города Чанчжоу,
лежащего на пути Великого канала в провинции Цзянсу, — Шэн Сюаньхуаем (盛宣怀), министром транспорта поздней династии Цин, по совместительству
крупнейшим транспортным магнатом периода заката и разложения империи. Пожалуй, его можно назвать прародителем Шанхайской политической группы:
все, что создал Шэн (1844–1916), в дальнейшем оставалось под контролем и легло в фундамент политической группы, — коммерческое транспортное
судоходство, железнодорожное строительство, центральный банк империи Цин (Имперский банк Китая), который тесно сотрудничал с британским HSBC и был
фактически его копией (после падения монархии стал частным), первые сталелитейные компании, Общество Красного Креста в Китае, почта, телеграфная
компания и многое другое. Шэн умер в столице своей корпорации Шанхае, ныне его особняк принадлежит японскому консульству в Шанхае.
На пару с влиятельным транспортным шанхайским магнатом Шэном в основании Шанхайского университета коммуникаций участвует Джон Кальвин
Фергюсон — пастор Методистской церкви в провинциях Цзянсу и Чжэцзян. Они знакомятся во время совместного путешествия на пароме по Янцзы. Фергюсон,
окончивший Колледж Альберта в канадском Онтарио, поражает Шэна своим знанием китайского и Китая и становится его помощником, в том числе и в
основании университета, а впоследствии официальным советником Шэна в Министерстве коммерции имперского Китая, а также до 1907 года главным
секретарем в Администрации железных дорог Китая.
После формального объединения Китая силами Нацпартии Фергюсон становится официальным советником правительства Китайской Республики и самым
влиятельным и известным иностранцем в сообществе иностранцев в Пекине, занимая здесь роскошный особняк. Пик политического влияния Фергюсона
приходится на период работы в качестве советника президента (1918–1922) Китайской Республики Сюй Шичана (徐世昌), уроженца города Нинбо провинции
Чжэцзян, также крупнейшего центра Шанхайского региона и порта на Великом канале. Нелишним будет упомянуть о коллекционировании Фергюсоном
антиквариата, что, разумеется, сыграло важную роль в его движении на верх китайского политического олимпа. Фергюсон также долго работает в сфере
научных изысканий неоконфуцианства эпохи Сун, которое имеет, как мы уже знаем, прямое отношение к Шанхайской политической группе.
Методистская церковь, прочно обосновавшаяся во Французской концессии, занимающей нынешний деловой и исторический центр Шанхая, дала Китаю трех
выдающихся сестер Сун, двое из которых — Сун Цинлин и Сун Мэйлин — стали супругами Сунь Ят-сена и Чан-Кайши. Все три сестры Сун обучались в Англо
китайском методистском колледже в Шанхае под руководством Яна Аллена, в то время как протестантская церковь имени проповедника Мура находилась в
центре Шанхая, прямо напротив Народного парка, в трех минутах от набережной и сейчас ночью виден горящий красным неоновым огнем простой
протестантский крест, который еще 70 лет освещал гигантский ипподром, на месте которого сегодня находится Народный парк.
Французская концессия в Шанхае являлась не только центром Методистской церкви, но и центром распространения католицизма в Китае. Впрочем, влияние
Франции было также сильно в концессиях Тяньцзиня и Ухань (провинции Хубэй).
Связи Шанхайского университета коммуникаций с Францией сильны как никогда: в 2013 г. президент Франции Француа Оланд торжественно открыл совместный
китайско-французский университет с участием Шанхайского университета коммуникаций — ParisTech.
Известно, что духовная суть современной глобализации заключается в религиозной глобализации — движении экуменизма, объединения всех религий. Именно в
недрах Методистской церкви США и Канады — в районе Великих озер — появились основы движения экуменизма, которое в дальнейшем дало прообраз
Всемирного совета Церквей, к слову, одним из драйверов экуменического движения уже в начале XX в. стали юношеские христианские движения.
Возможно, всем известный анекдот о политической гибкости Чжоу Эньлая имеет совсем иное значение: на вопрос о том, что Чжоу Эньлай думает о Великой
французской революции, он уклончиво ответил, что «еще слишком рано давать оценки», —такой ответ не означал, что он спутал вопрос переводчика с вопросом
о современном студенческом движении во Франции, а имел для премьера Чжоу совсем иное, сущностное значение, что привело его в ступор и заставило уйти от
банальных оценок событий весьма далекой истории, а также от прерогативного вопроса американцев о связях Чжоу с Францией.
С другой стороны, связи «шанхайской группы» с крупным американским капиталом — домом Рокфеллеров — поддерживались вначале через баптистскую ветвь
протестантских церквей в Китае, а в дальнейшем также через Чжоу Эньлая, которому Дэвид Рокфеллер, в качестве первого американского банкира спустя
десятилетия, посвятил свой визит 29 июня 1973 г. Открытию корреспондентских отношений Банка Китая и банка «Чейз» предшествовала долгая работа
Рокфеллеров с Нацпартией, в том числе долгая и значительная поддержка Пекинского юнионистского медицинского колледжа, в котором также господствовала
«шанхайская группа». Гражданская война в Китае способствовала росту благосостояния банка «Чейз» в Китае, здесь он носит название «Датун» (大通银行),
однако его отделения были национализированы после установления КНР. Ушедшие из Китая и Гонконга банки «Чейз» перебрались в Японию, для которой стали
основным каналом частного долларового финансирования на десятилетия вперед. По мере насыщения валютных резервов Японии долларами активность
Рокфеллеров там снижается и с начала 1960-х гг., купив Национальный торговый банк Голландии, они открывают отделения в Гонконге, Сингапуре и Таиланде,
к ним добавились отделения в Сеуле, Джакарте, Куала-Лумпуре и Сайгоне. Пределы расширения «Чейза» в Азии совпали с событиями 1969 г. — активной фазой
конфронтации СССР и КНР; к этому моменту Рокфеллеры уже были полны решимости и ожидали изменений внешнеполитического курса КНР, рассчитывая
стать главным бенефициаром включения ее экономики в систему западного рынка, в особенности американского. После принятия КНР в качестве члена в ряды
ООН вместо Китайской Республики в ноябре 1971 г., Дэвид Рокфеллер через Киссинджера и шанхайского посла в ООН Хуана Хуа организовывает свой визит в
КНР. В ходе визита Хуана Хуа в Нью-Йорк вице-президент «Чейза» Лео Пьер выдал делегации Китая «срочный заем в размере 50 тыс долларов», не потребовав
даже расписки за данную сумму, что ускорило организацию визита Дэвида Рокфеллера в Пекин[4]. Приезд Рокфеллера совпал с появлением в Пекине
американского «посла» — кадрового военного разведчика Дэвида Брюса, который до этого работал послом США во Франции и посланником США во Вьетнаме,
откуда и перебрался в Пекин.
И сегодня ведущие позиции в глобальных организациях: ООН, МВФ, Мировом банке, Красном Кресте и других — занимают выходцы из Шанхая и Шанхайского
региона.
[1] John Calvin Ferguson (福开森), 1866–1945.
[2] Рокфеллер Д. Воспоминания. М.: Либрайт, 2014. С. 243.
[3] В китайском названии банка также фигурирует слово «тун» — «проходить», «коммуникация», как и в названии Шанхайского университета коммуникаций.
[4] Рокфеллер Д. Указ. соч. С. 248. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Основная роль китайского фактора в развале СССР — шанхайская группа как создатель китайско-американского союза
(без изменений) Основная роль китайского фактора в развале СССР — шанхайская группа как создатель китайско-американского союза
Историческая синхронизация Русского и Китайского пространства
Несмотря на то что Москву и Пекин разделяют несколько тысяч километров, по мере углубления мировых связей взаимное влияние государственного аппарата,
идеологии, экономики двух стран неуклонно росло последние четыреста лет: установление власти династии Романовых в России совпало с окончательным
захватом маньчжурами Китая и созданием маньчжурской династии Цин.
Синхронизация Русского и Китайского пространства, начавшаяся еще при Александре Невском, ставшем названным братом сына монгольского хана Батыя —
Сартака и таким образом ставшем одним из правителей единого государства, железом и кровью связавшего далекие друг от друга Россию и Китай.
Взаимная интеграция в новом глобальном пространстве океанической экспансии Запада продолжилась при Петре I: русский царь преследовал стратегию
создания континентального транзита из Европы в Азию, продолжая линию царя Ивана Грозного, который, к слову, начал движение России к Китаю в Сибири.
При Петре I был заключен первый российско-китайский договор, открывший для России и всей Европы континентальный путь в Китай, единственная реальная
альтернатива морской торговли Китая с Гуанчжоу; именно в российско-китайском договоре термин «Центральное государство», который ранее использовался
только в литературных текстах, получил юридическое воплощение — царская Россия дала формальное рождение манифестации Китая как геополитического
центра мира или противопоставила его всему Западу (а не только кочевникам степи) на идеологическом или сущностном уровне.
Интеграция российского и китайского пространства имела сущность антиатлантического союза — первое проявление такого, пускай и противоречивого альянса,
случилось уже в период атаки Запада на Россию и Китай в период Крыской войны и Опиумных войн, которые исторически совпали и вызвали дух российско-
китайского союза: Россия, пускай и за территориальные уступки со стороны Китая, выступила гарантом сохранения власти имперской элиты, спасла
императорскую столицу Пекин от разграбления англо-французских войск.
Несомненно, что революционные события в России в 1905–1907 гг. были тесно связаны с крушением монархии в Китае в 1911–1913 гг., которая далеко не в
последнюю очередь ускорила революционные процессы в России, а также в странах Азии.
Вполне очевидно, что революция в России стала одним из основных триггеров китайского социалистического освободительного движения, а победа СССР над
национал-социалистической Германией легла в основу дальнейших событий в Китае, в том числе в создание Китайской Народной Республики.
Все изложенные события отражают постоянный рост интенсивности и силы влияния двух стран друг на друга в историческом периоде последних четырех
столетий. Сегодня, когда КНР уже на протяжении более чем десяти лет играет роль крупнейшего торгового партнера России, значительно опережая по объемам
товарооборот с ФРГ, а также постепенно превращаясь в крупнейшего энергетического и сырьевого реципиента России, вряд ли имеет смысл рассуждать о сломе
данной тенденции. Наоборот, от ответственного исследователя требуется дать прогноз о тех формах, которые примут взаимоотношения двух стран при
дальнейшей интенсификации контактов и их качественного изменения. Возможны ли они? В какие сроки они произойдут и какие формы примут? Сможет ли
коллективный Запад дать альтернативу тем формам взаимодействия, которые существуют у России и Китая? Какая политика руководства России может лечь в
основу здорового развития российского государства в условиях небывалого в истории возвышения Китая, а также неизбежной попытки втягивания России в
воронку китайско-американского противостояния, принимающего глобальный характер?
Все эти вопросы носят отнюдь не тривиальный характер, в особенности учитывая те тектонические сдвиги в геополитике, которые произошли за короткий
промежуток с конца XX до начала XXI в.
Уникальная ситуация таяния арктических льдов и превращения российского пространства из континентального, защищенного с северного направления в
открытую для притязаний и агрессивных действий глобальных игроков, по сути дела, огромную морскую державу в Южной Арктике, которая сама по себе
превращается в глобальное Средиземное море XIX в. На контроль над этим кротчайшим путем из азиатского Востока в Европу и США претендуют самые
невероятные игроки — от Сингапура и Индии до Китая и Южной Кореи. И не только претендуют, но и предпринимают самые решительные шаги.
Уникальная ситуация возвышения Китая, которая не наблюдалась на протяжении последних 400 лет с момента заката династии Мин, бывшей последней
китайской империей, имеющей глобальные, в том числе и океанические интересы по всему обитаемому миру. На границах России — с юга — впервые за долгие
столетия сформировался громадный очаг власти, имеющий, в отличие от Японии, континентальный характер и глобальные, в том числе и в Евразии, интересы.
Уникальная ситуация переноса гравитационного центра развития мира из Западной Европы в страны Восточной Азии и Индии — впервые за 500 лет вновь в
Японии, Корее, Китае, Индии, Сингапуре формируется очаг финансового, экономического, производственного, интеллектуального развития, а Россия имеет к
этому очагу периферийное отношение, как когда-то она имела периферийное отношение к странам Европы.
Ситуация «Заката Европы», уже отражающаяся в показателях экономического роста и нарастании социально-экономического кризиса в европейских странах,
собственная популяция в которых уже не воспроизводится, а заменяется этнически, культурно и ментально инородными элементами из арабских стран, Турции
и стран Африки.
Ситуация кризиса мирового капитализма, провоцирующая появление альтернативных социально-экономических и политических конструкций, способных дать
обществам и государствам эффективную и, что немаловажно, здоровую модель развития.
Скорость развития всех пяти указанных факторов настолько велика, что в истории повышаются риски развития самых неожиданных сценариев, победы
интуиции лидеров и политических групп над планом и расчетом традиционных системных игроков даже в условиях их катастрофического превосходства в
ресурсах: растут шансы победы Давида над Голиафом. Для России, ее мыслящего и принимающего решения ядра, это означает появление сложной
интеллектуальной задачи — переориентации картины мира с традиционной западноориентированной на новую картину России как восточной державы, или
наиболее сильной и интегрированной ментально в Восток державы западного мира, не считая самой Индии, которая, к слову, стоит перед такой же весьма
сложной задачей выхода из парадигмы ментального превосходства Великобритании и США. Очевидно, что абсолютное большинство российской элиты не
сможет выполнить интеллектуальную задачу смены парадигмы мышления, однако те единицы, которые эту задачу выполнят, встанут, без всякого сомнения, у
основания абсолютно нового геоэкономического, политического, идеологического и даже религиозного образования, которым станет Россия XXI в. после
многочисленных трансформаций, связанных с беспрецедентным развитием Востока и сменой парадигмы развития мира.
Ключевыми для России в этом развитии станут три вопроса — китайский, индийский, арктический. Советско-китайское противостояние 1960-1980 гг.:
причины и последствия
Переориентация Китая на Запад, появление для СССР второго — китайского фронта холодной войны требует детального изучения. Творцом этой
переориентации стали патриарх «шанхайской политической группы» Чжоу Эньлай, осуществив в том числе и желание загнавшего себя в тупик Мао Цзэдуна
выйти из международной изоляции, а также ряд различных военно-политических групп, не связанных с СССР и испытывающих давление «сталинских
генералов» НОАК.
Внутренняя политическая борьба в СССР в период последних лет жизни И.В. Сталина, а также дальнейшая непоследовательная, эмоциональная политика Н.С.
Хрущева в отношении советского присутствия в Китае, которая выдавала перед китайским руководством неуверенность нового советского лидера в своих
позициях и вносила сомнения в ряды сторонников СССР в китайском руководстве, привели вначале к уничтожению просоветского блока в руководстве КНР
переориентации Китая на альянс западных держав во главе с США и их союзниками и — что самое главное и практически не изученное в современной
китаистике — привели СССР к войне на два геополитических фронта: западный и китайский. Моральный, идеологический и, как следствие, политический слом
воли к сопротивлению в среде политической элиты Советского Союза, вызванный выходом Китая из блока социалистических стран, привел в конечном итоге к
капитуляции перед Западом, неконтролируемому внутриполитическому хаосу и бесславному поражению Советской России в холодной войне, фактическому
введению внешнего управления в Российской Федерации.
Ранее в книге мы рассматривали действия Мао Цзэдуна и группы его антисоветских сторонников по разгрому ряда просталинских групп в руководстве Китая, в
частности, группы «Гао Гана — Жао Шуши», группы Пэн Дэхуая и, наконец, группы Си Чжунсюня в 1962 г. Внутриполитическая трагедия была лишь
отражением непоследовательной политики советского руководства в отношении, как оказалось, ключевого элемента не столько социалистического лагеря,
сколько непосредственной государственной безопасности Советской России — в ее экономической, идеологической и, наконец, военно-политической сфере.
Урок потери влияния на китайскую повестку был учтен новым, суверенным руководством Российской Федерации, которое приложило максимальный объем
усилий по возвращению утраченных позиций на бесконечно важном для себя направлении.
Прежде чем приступить к описанию хронологии противостояния СССР и Китая, важно изложить общий фон, на котором оно разворачивалось.
Апогей противостояния Китая и СССР, конечно же, пришелся не в последнюю очередь на период активных действий СССР по установлению контроля над
мятежной Чехословакией, куда в 1968 г. были введены войска Варшавского договора, что стало одним из ключевых факторов в истерии китайского руководства,
зашедшего в период Культурной революции и экспорта китайского коммунизма в соседние страны в окончательный тупик и изоляцию, в том числе и на
западном направлении. Немаловажно будет отметить, что и Вьетнам, и КНДР позитивно отреагировали на события в Чехословакии и, значит, стали бы
союзниками СССР в возможной оккупации КНР.
Важно понимать, что перед резкой сменой курса Мао и Чжоу на союз с США вся риторика маоистского руководства на протяжении почти 15 лет строилась
вокруг «сопротивления агрессорам Вашингтона», а СССР, помощь которого легла в основание появления Нового Китая, не воспринимался китайским
населением как угроза. Более того, в самих США вплоть до избрания Никсона, величайшего хитроумного хищника, продлившего жизнь Американской империи
на столетие, не помышляли о союзе с Китаем, считая его неотделимой частью советского блока, ведущего с США противостояние по всем фронтам. Контакты с
США велись через Францию, а встречи и переговоры — через контакты миссий Китая и США в социалистической Польше. Стороны присматривались друг к
другу — и даже после беспрецедентной публикации инаугурационной речи Никсона (20.01.1969) в китайской прессе заявления американского президента на
всякий случай назвали «бредом извивающегося в корчах умирающего класса».
Попытка навести мосты с США не была лишена оснований. После того разгрома просоветской группы в руководстве Китая, а также прекращения губительного
курса Н.С. Хрущева в отношении игнорирования ликвидации советского влияния в стране советское руководство зафиксировало попытки Мао начать разворот в
сторону США, и вплоть до 1969 г. Москва активно изучала позицию Соединенных Штатов по вопросу возможного удара СССР по Пекину. Китай не оставался
безучастным даже к самой возможности такого развития ситуации и активно готовился к войне с СССР.
Наибольшую активность в вопросах ускорения установления отношений с США, естественно, проявили представители «шанхайской группы», заместившие собой
«выбитых» Мао сталинских руководителей: маршал Чэнь И, руководивший Шанхаем, активный член «французской группы» Чжоу Эньлая, даже предложил
исключить из повестки переговоров с США вопрос возвращения Тайваня, оставив эту геополитическую проблему Китая нерешенной на длительный период.
Важно отметить, что наступление китайцев в Средней Азии, закончившееся уничтожением батальона китайских войск, в августе 1969 г. совпало с выступлением
Никсона перед Советом национальной безопасности США по китайскому вопросу. На китайско-советской границе, однако, оставалась неясная ситуация, которая
характеризовалась взаимным страхом сторон, а вовсе не однозначным желанием Москвы провести наступательную операцию (Москве банально не хватало
информации о внутренней ситуации в Китае для решения вопроса о вторжении в связи с разгромом агентуры СССР в период межвластия и правления Хрущева).
Эту ситуацию американская группа Никсона – Киссинджера разрешила в своих интересах, используя весьма сомнительный доклад корпорации Рэнд,
«подтверждавший», что в провокациях на китайско-советской границе инициатива находится на советской стороне — при очевидном отсутствии масштабной
передислокации войск СССР и даже расформировании целого ряда частей на Дальнем Востоке перед началом пограничных столкновений, что противоречит
логике внезапного удара. «Второй Карибский кризис»: позиции сторон к моменту начала боевых действий на Даманском в марте 1969 г.
К моменту окончания Корейской войны в 1953 г. на территории Китая располагался огромный контингент войск Советского Союза, в частности 39-я Советская
армия, которая прошла огонь самых сложных операций в Восточной Европе, в том числе сложнейшее наступление в Восточной Пруссии, а затем стремительный,
беспрецедентный разгром Квантунской армии Японии в Маньчжурии. Уникальная операция 39-й армии словно повторяла Альпийский поход Суворова —
неожиданно для противника советские танки преодолели высокогорный массив и обрушились на противника, вопреки законам природы, законам земного мира,
покоряя ее воле бога войны.
39-я армия была расквартирована на полуострове Ляодун в военной базе Дальний — сегодня один из самых перспективных портовых мегаполисов Северо
Восточного Китая. Семь дивизий Советской армии, располагавшиеся в Порт-Артуре, нависали как над Кореей, над входом в Желтое море, так и над Пекином, и
при случае могли были быть переброшены морем и воздухом в любую точку Китая.
В период нахождения у власти Сталина и почти до конца 1950-х гг. на собственной территории, на Дальнем Востоке, СССР сосредоточил значительную воинскую
группировку в составе свыше 30 дивизий и целый воздушно-десантный корпус, сопоставимый со всеми десантными войсками нынешней России. Очевидно, что
эти войска нависали в равной мере как над американскими союзниками США — Южной Кореей и Японией, так и над Китаем и гарантировали его строгое
следование фарватеру сталинского курса.
Однако решения Н.С. Хрущева фактически ликвидировали этот геополитический инструмент влияния, существенно облегчив задачу Мао Цзэдуна по разгрому
просталинских групп в руководстве Китая. По собственной инициативе в 1954 г. Н.С. Хрущев вернул Китаю военную базу Дальний, прекратив там советскую
аренду, а в 1955–1957 гг. провел радикальное сокращение численности Вооруженных сил СССР, при этом в значительной мере за счет забайкальского и
дальневосточного контингента войск, очевидно не имея представления о роли и влиянии китайского фактора на дальнейшую судьбу СССР и считая его
эквивалентным иным странам третьего мира в судьбе России, — впрочем, такую ошибку будут допускать и другие руководители СССР-России.
С Дальнего Востока и Забайкалья была выведена 6-я танковая армия, участвовавшая во взятии Вены и Праги, чьи танки совершили маневр через горы Большого
Хингана. Была полностью ликвидирована 25-я армия, которая в 1945 г. располагалась в Пхеньяне и на плечах которой стоял основатель новой северокорейской
династии Кимов — майор Советской армии Ким Ир Сен. Н.С. Хрущев, не желая «кормить свои армии» на границах с Китаем, лишил советскую экономику
бездонного рынка сбыта в виде развивающегося рынка КНР, а впоследствии забил гвоздь в крышку гроба величия России.
От дальнейшего сокращения Вооруженных сил СССР высшее руководство страны остановила именно перемена отношений с восточным соседом.
Сокращая вооруженные силы в Китае и на границах с ним, Хрущев при этом, как неуверенный в себе жених, задаривает капризную китайскую невесту
подарками: и без того беспрецедентная по размерам помощь СССР удваивается в 1956 г. Хрущев, кажется, делает все, чтобы внушить слабому, загнанному
Корейской войной в угол китайскому руководству чувство собственного величия и слабости СССР. В 1957 г. СССР и КНР подписывают соглашение о военно
техническом сотрудничестве, по которому Советский Союз передает Китаю документацию для создания ядерной бомбы.
Достаточно поздно осознав факт того, что в лице Китая имеется вовсе не очередная страна третьего мира, а полноценный исторический игрок за глобальное
доминирование, который имеет для этого не только амбиции, исторические основания, но и ресурсы для достижения этих целей, Н.С. Хрущев действует
эмоционально: прекращает действие вышеуказанного договора, а уже в начале 1960-х отзывает советских специалистов из Китая, окончательно ликвидируя хоть
какие-либо шансы СССР координировать внутреннюю ситуацию в Китае гуманитарными, информационными, экономическими, а не военными методами.
Фактически действия Н.С. Хрущева приводят через один ход к открытому противостоянию с Китаем, которое СССР не сможет физически выиграть ни в случае
военной победы над Китаем — так как это приведет к длительной гражданской войне и поражению СССР, ни в случае длительного невоенного противостояния,
которое заставит советское руководство тратить значительные ресурсы и усилия на подержание военного паритета с враждебным Китаем на Дальнем Востоке и
создавать дополнительную оборонительную инфраструктуру в виде БАМа.
Перед окончательным разрывом с Китаем Н.С. Хрущев продолжает, словно согласно китайской пословице «Отгонять собаку куском мяса», и до 1960 г.
продолжает строить для КНР предприятия военно-промышленного комплекса, а также вооружать современным оружием свыше 60 дивизий НОАК.
В июле 1960 г. делегации провинций Северо-Восточного Китая отказываются от празднования 100-летия Владивостока, территорию которого КНР начинает
официально именовать «утраченной» в результате действий царской России. В период максимального ухудшения взаимоотношений Китай к 1964 г. закрывает
перед СССР свой внешний долг размером примерно в 100 млрд. современных долларов. При этом Китай, как уже отмечалось в других главах, беспрецедентно
сокращает уровень товарооборота с северным соседом: если после образования КНР на СССР приходилось свыше половины внешней торговли с Китаем, то с
1960 по 1967 г. товарооборот сократился в 16 раз, что существенно повлияло на эффективность советской экономики и, как следствие, на социально
экономическое развитие советского лагеря и СССР в частности.
Важно отметить, что китайские генералы, однако, ведут собственную линию и в числе последних отказываются от контактов с СССР: в 1965 г. на празднование
годовщины победы СССР в Великой Отечественной войне в Москву пребывает делегация высокопоставленных китайских военных. В 1966 г. ЦК Компартии Китая
официально отказался направить делегацию на 23-й съезд КПСС. В этом же году из СССР уехали все китайские военные, проходившие здесь обучение. Именно
на лето 1960 г. приходится первое советско-китайское пограничное столкновение — в Киргизии, в районе перевала Буз-Айгыр. Число нарушений границы к 1962
г. выросло до пяти тысяч. 10 июля 1964 г. в беседе с представителями Компартии Японии Мао Цзэдун не только отметил принадлежность Южных Курил к
Японии, что до сих пор (2020 г.) отражено на всех китайских географических картах, но и объявил о территориальных претензиях Китая на 1,5 млн. квадратных
километров советской территории на Дальнем Востоке, отошедших к России в середине XIX в. по ряду договоров с империей Цин. Закрепляя фигуру речи Мао
Цзэдуна, глава китайской делегации Цзэн Юньцюань на переговорах по пограничному вопросу с СССР 15 августа 1964 г. заявил, что Китай готов к применению
и иных методов решения пограничного вопроса, если дипломатические методы не возымеют силы. Китай шел на откровенную провокацию войны с СССР,
используя самые изощренные методы ведения переговоров и провокаций.
Ответные действия СССР, в том числе Генштаба Советской армии, роль которого возросла после смещения Хрущева в октябре 1964 г., не отличались, однако,
глубоким пониманием китайской специфики, а также совокупной угрозы Китая для государственной безопасности страны. Изменения на идеологическом
уровне не фиксировались как предварительные перед сменой союзнических отношений Китая, внутриполитическая обстановка не принималась во внимание,
лидеры Компартии Китая не подвергались глубокому изучению — и к середине 1960-х гг. высшее руководство СССР оказалось в ситуации, когда свыше 10 тыс.
километров границы с Китаем превратились в сплошную фронтовую полосу, которая была укреплена значительным континентом вооруженных сил НОАК,
закаленных в боях с передовой по оснащению военной машиной США в ходе Корейской войны.
В 1966 г. СССР подписывает новое Соглашение о сотрудничестве с Монголией взамен договора 1945 г., который был подписан перед операцией советских войск
в Маньчжурии. Согласно новому договору, советские войска получили возможность находиться на территории Монголии, которая активно шла на подписание и
реализацию соглашения. Решающая роль по вторжению в Китай отводилась уже упомянутой 39-й армии, которая в случае начала Китаем войны на Дальнем
Востоке должна была танковым ударом выйти к Пекину с юга, дойдя до Желтого моря и отрезав китайскую столицу от остальной части страны, заставив
китайские части в Северо-Восточном Китае остановить наступление для обороны столицы. Южный фронт такой операции уперся бы в Хуанхэ — и превосходящая
по силам советская авиация уничтожила бы дополнительные части китайской армии при переправе через реку.
Вместо глубокого осознания коренного изменения положения вещей, требовавшего от Кремля наличия отдельной стратегии по возвращению Китая и его
высшего руководства в лоно советского лагеря, СССР начинает действовать реактивно и открыто, играя на руку антисоветскому блоку в Китае — в феврале 1967
г. Совет Министров СССР принимает публичное постановление «Об усилении охраны границы с Китайской Народной Республикой», которое в глазах
руководства КНР и руководства США выглядело как подготовка СССР к военной операции против Китая и оправдывало расчеты китайского руководства по
подготовке общественного мнения против вчерашнего союзника. На Дальнем Востоке СССР разворачивает демонстративное строительство пограничных застав,
создается Забайкальский пограничный округ, на границе с Китаем строятся новые дороги и другая инфраструктура. Эти действия, очевидно, не могли бы
реально предотвратить вторжение НОАК на территорию СССР, однако спровоцировали в Китае антисоветскую истерию и сыграли на руку сторонникам
американо-китайского союза. Анализ действий советской стороны заслуживает отдельного внимания, однако уже сейчас достаточно объективно можно сказать
о его конечном результате — окончательном разрыве СССР и КНР.
Китай явно провоцировал СССР на дальнейшую эскалацию и перебросил из внутренних районов страны дополнительные 22 дивизии, увеличив численность
группировки на границе с СССР до 400 тыс. человек. Для руководства СССР и КНР при этом было очевидно, что крупномасштабный конфликт Китая и СССР
закончится ядерной бомбардировкой Китая и победой советского оружия, даже при тактических успехах китайской армии на отдельных участках на Дальнем
Востоке. При этом «шанхайская группа» продолжала разжигать антисоветские настроения: Чжоу Эньлай не прекращал инициировать слухи о возможном
ядерном ударе со стороны СССР, а к середине 1969 г. был назначен главой противовоздушной обороны КНР. Именно при его руководстве были собраны ряд
высокопоставленных руководителей китайской армии, в том числе Е Цзяньин, Чэнь И, Не Жунжэнь, которые в качестве верховного регулирующего органа
армии выработали стратегию Китая при смене геополитического вектора на союз с США. Именно подобными действиями «шанхайская группа», даже рискуя
ядерной бомбардировкой Китая, добилась сближения с США и дискредитации политики СССР в Китае.
К 1969 г. группировка НОАК, сосредоточившаяся в северных районах страны, насчитывала 44 дивизии, в составе которых было свыше 4 тыс. танков и 10 тыс.
орудий, дополнительно были развернуты 30 дивизий народного ополчения. Этой группировке НОАК «противостояла» советская группировка из 20
мотострелковых дивизий, в составе которых не было танковых. Не имея решительного превосходства над силами Советской Армии, НОАК, однако, создавала
состояние активного напряжения на границе.
«Шанхайская группа» достигла своих целей. На заседании Совета национальной обороны США в августе 1969 г. Ричард Никсон «выдвинул на то время
шокирующий тезис о том, что при существующих обстоятельствах Советский Союз следует считать более опасной стороной, и не в американских интересах,
если Китай «размажут» в китайско-советской войне». По итогам этого заявления Г. Киссинджер опубликовал директиву, согласно которой «в случае конфликта
между Советским Союзом и Китаем Соединенные Штаты займут позицию нейтралитета, но в рамках нейтралитета будут по возможности во все большей степени
склоняться в сторону Китая.
Наступил революционный момент во внешней политике США: американский президент объявлял о наличии «у нас [США] стратегического интереса… чтобы
выжила одна крупная коммунистическая страна, с которой у нас не было контактов в течение 20 лет и против которой мы воевали в одной войне и участвовали в
двух военных столкновениях». Запад, смирившийся с действиями СССР в Чехословакии, подтвердив тем самым господство СССР в традиционной советской сфере
влияния, в том числе и в Китае, совершил резкий крен в своей политике и спас тем самым руководство КНР от повторения судьбы руководства Чехословакии.
В октябре 1969 г. Мао Цзэдун отдал приказ высшим руководителям Китая рассредоточиться по стране и привести ядерные силы Китая в боевую готовность.
Загнанный в угол руководитель красного восстания Культурной революции решил пойти известным ему методом — ввергнуть страну в войну, уйти в пещеры и
сельские районы, даже ценой ядерных ударов, и, опираясь теперь уже на американскую помощь, сохранить личную власть. Министр обороны Китая Линь Бяо
отдал приказ о приведении всех войск НОАК в боевую готовность первой степени.
По воспоминаниям будущего руководителя КГБ Крючкова, согласно отдельным агентурным данным Комитета госбезопасности, которые оказались впоследствии
дезинформацией, Китай перебросил в Румынию, также оказавшуюся в оппозиции к Кремлю, ядерный заряд, что вызвало панику в Кремле. Эта паника была
небезосновательной: Мао Цзэдун сочетал в себе патологическую жажду власти и способность на любые самые отчаянные авантюры, при этом открыто
провозглашал решимость вести ядерную войну и создать в Китае новый центр коммунистического движения. В связи с этим Генштаб Советской армии начал
рассматривать возможность ядерного удара по Пекину. В июне 1969 г. Генштаб СССР объявил о начале крупномасштабных учений нескольких военных округов
на границе с Китаем, с мая 1969 г. в действующую армию начался призыв резервистов. Ежегодно для устрашения Китая вся 39-я армия проводила маневры, в
рамках которых преодолевала всю территорию Монголии и упиралась в монгольско-китайскую границу.
Интересно, что Чжоу Эньлай на закрытом совещании сразу же после боев на Даманском откровенно дезинформировал высшее руководство страны, указав на
слабость вооруженных сил СССР и низкую вероятность успеха военного вторжения СССР в Китай, что противоречило оценкам Генштаба НОАК,
свидетельствующих о качественном превосходстве советской техники и пессимистичном сценарии для Китая в случае реальной войны. Чжоу, толкая ситуацию к
привычной для него бесконечной гражданской войне, в которой он вновь попытался бы опереться на помощь американцев в войне с СССР, также заявил, что
ядерные удары по Китаю не возымеют эффекта и что от этих ударов остановит наличие у КНР собственного ядерного оружия. Напомним, что уже 16 октября
1964 г. Китай испытал свою ядерную бомбу, а 27 октября 1964 г. произвел успешный запуск баллистической ракеты.
Эти оценки Чжоу Эньлая, как и оценки неспособности СССР глубоко продвинуться в глубь китайской территории, не отражали действительность: в силу
концентрации усилий КНР по созданию ядерного оружия и средств его доставки практически остановилась модернизация бронетанковых войск страны,
артиллерии, транспорта и связи, что резко понижало способность НОАК к ведению как наступательных, так и оборонительных действий. Инфернальный страх
Чжоу Эньлая о нанесении СССР ядерного удара по Китаю, который он излучал на высшее руководство Китая, однако не получил подтверждений ни во время
конфликта, ни на протяжении последующих 50 лет: СССР не имел реального намерения нанести превентивный ядерный удар по Китаю, однако сама
возможность этого удара, несомненно, была фактором сдерживания загнанного самим собой в угол беснующегося и агонизирующего китайского руководства в
период Культурной революции. Тем не менее грубая попытка привести китайцев к спокойствию запугиванием ядерного удара окончилась обратным для СССР
эффектом — позволила Чжоу Эньлаю сменить политический вектор КНР и «попроситься под защиту США». 27 августа СССР проинформировал руководство
своих союзников по военному блоку в Восточной Европе о возможности превентивного ядерного удара по КНР.
Вина за решение о подобной тактике коллективно лежит на руководстве СССР — Совете Министров, его руководителе и министре обороны СССР, с одной
стороны способствующих развитию этой ситуации (Совет Министров), а с другой — не сумевших понять истинную стратегию Чжоу Эньлая по выходу в
американскую орбиту влияния, что было обусловлено пренебрежением к изучению политического пути китайского лидера и целей его группировки.
Ситуацию эскалации конфликта прервал и даже сменил его вектор визит главы советского правительства А.Н. Косыгина в Пекин, вырвав инициативу в советско-
китайском диалоге из рук военного руководства СССР. Косыгин и ранее проводил частные переговоры с Мао Цзэдуном и Чжоу Эньлаем, используя негласные
договоренности о возможности поставок в воюющий Вьетнам советского оружия через китайскую территорию уже с 1965 г. Любопытно, что китайская сторона
принимала только Косыгина и отказывала в таких переговорах, например, Шелепину (группа советского комсомола с тесными связями с КГБ СССР).
11 сентября 1969 г. в аэропорт Пекина прибыл глава правительства СССР Косыгин, который провел с Чжоу Эньлаем переговоры, не выезжая с места посадки
советского самолета. По итогам трехчасовой беседы конфликт между СССР и Китаем пошел на спад. Косыгин, как известно, инициировал в СССР отказ от
планового хозяйства и введения показателей прибыльности для предприятий, что, без всякого сомнения, фактически и объективно являлось отходом от
социалистических принципов в экономике и было воспринято таковым и китайской стороной, в особенности сторонником «право уклона» Чжоу Эньлаем. Как
показало будущее двух стран в 1980–1990-е гг., Чжоу и Косыгин, яркий представитель ленинградской группы в КПСС, говорили на одном языке, действовали в
общих интересах.
«Мировая пресса», по словам советника-посланника в посольстве СССР в КНР А.И. Елизаветина, сопровождавшего советского лидера на переговорах, с большим
воодушевлением восприняла переговоры Косыгин – Чжоу. Глобальные силы подчеркнули свое позитивное отношение к «пакту Косыгигна – Чжоу»
Елизаветин сопровождал Косыгина во время переговоров с Чжоу Эньлаем и вел записи беседы, не все из которых попали в официальную информацию,
распространенную в высшем руководстве СССР. Изучение их отличий при публикации китайской, советской записей и записей Елизаветина показывает, что как
советской стороне, так и китайской было известно действительное положение дел и обе стороны все же предпочли скрыть в своей информации отсутствие
возможности конфликта, что говорит о том, что как Косыгину, так и Чжоу было выгодна дальнейшая истерия по поводу конфликта при его нереальности. Обе
стороны понимали, что такое положение вещей медленно, но верно приведет Китай к выходу из соцлагеря, в особенности после принятого в августе 1969 г.
решения о поддержке Китая западными странами против СССР.
Спустя менее чем неделю, 16 сентября 1969 г., Виктор Луи, считавшийся негласным коммуникатором центрального руководства СССР на Западе, опубликовал
статью в Saturday Evening Post, заявляя о возможности ядерного удара СССР по ядерному полигону в районе озера Лобнор (провинция Цинхай, малолюдная
западная часть Китая), а также о подготовке в СССР «альтернативного руководства» для КНР, — напомним, что в СССР находился известный оппозиционер
курсу Мао Цзэдуна Ван Мин. 18 сентября, беспрецедентно быстро для китайской стороны, как правило бравшей паузы в переговорах и ответах советской
стороне, Чжоу Эньлай направил Косыгину частное секретное письмо с просьбой начать переговоры по пограничному вопросу, на которое Косыгин ответил 26
сентября, предложив продумать возможность заключить некий «Пакт о ненападении». В начавшихся, однако, вскоре переговорах о границе вновь ребром был
поставлен вопрос о «спорных территориях» и требование отвести войска сторон на 100 км от них, под которыми подразумевались территории СССР. Китай
продолжал вести последовательную линию на создание видимости тлеющего конфликта с СССР, однако не доводя его до реальной войны.
Любопытно, что усилия Косыгина сыграть роль примиренца с китайской стороной не были оценены по достоинству в Политбюро СССР, и уже в декабре 1969 г.
генеральный секретарь ЦК КПСС Л.И. Брежнев выступил с резкой критикой Косыгина — в первую очередь подверглись критике его «правые» идеи в
реформировании экономики, хотя несомненно, что тенью над ним нависала и потеря Китая, а также тесные переговоры с шанхайским лидером Чжоу Эньлаем.
Второй виток противостояния — Китайско-вьетнамская война 1979 г.
Второй виток противостояния был вызван началом успешных боевых действий Китая против Вьетнама, которые западная пресса назвала «первой
социалистической войной», но по сути это была агрессия совершившего «правый поворот» и стремительно двигающегося к капитализму Китая под руководством
рыночника Дэн Сяопина.
В ответ на агрессию Китая СССР начал: масштабную переброску войск в район Дальнего Востока и Средней Азии, в том числе крупнейших соединений ВДВ,
свыше 3 тыс. танков; мобилизацию резервистов Дальнего Востока и Сибири; военные учения на китайско-монгольской границе; а также мобилизацию
транспортной техники из гражданских отраслей хозяйства на Дальнем Востоке и в Сибири. В феврале 1979 г. было создано Главное командование войск
Дальнего Востока для непосредственного руководства боевыми действиями против КНР. В Южно-Китайском море начала учения группировка Тихоокеанского
флота СССР в составе нескольких десятков судов, для усиления которой из Мурманска и Севастополя вышли соединения Черноморского и Северного флотов
СССР.
Действия СССР заставили Дэн Сяопина прекратить успешное наступление в бывшую колонию Франции, которой когда-то руководил Хо Шимин, так же как и Дэн
Сяопин и Чжоу Эньлай, учившийся во Франции и участвовавший в боях против Гоминьдана в Южном Китае.
События во Вьетнаме происходили на фоне устранения вьетнамской армией прокитайского режима Пол Пота в Камбодже, а также установления в Афганистане
просоветского режима, борьбу с которым активно поддерживал Китай: одним из решающих факторов ввода войск в Афганистан стал китайский — неслучайно
именно в марте 1979 г., когда Китай начал операцию во Вьетнаме, Афганистан выразил просьбу о вводе советских войск. Важно понимать, что к 1980 г. КНР
обладала самыми крупными вооруженными силами в мире — их численный состав достигал 6 млн. человек, на обслуживание которого уходило… до 40%
государственного бюджета страны. Стоит ли удивляться, что афганское руководство, как, к слову, и руководство всех сопредельных с Китаем стран, было
обеспокоено вторжением Китая во Вьетнам.
События во Вьетнаме дали повод Дэн Сяопину в 1979 г. денонсировать Советско-китайский договор о дружбе и взаимопомощи, действовавший даже в 1969 г.
Обобщение причин советско-китайского конфликта
Резюмируя причины обострения советско-китайских отношений в период 1965 г., следует отметить следующие:
острый внутриполитический хаос и конфликт основных группировок внутри руководства КНР;
отсутствие значительной группы влияния, лояльной СССР, внутри китайского руководства;
собственная изоляция Китая, проведшего серию пограничных войн;
наличие возможности ввода войск СССР для смены враждебного руководства КНР;
наличие у Пекина планов по созданию альтернативного центра социалистического лагеря, усилившихся в связи со слабостью, в том числе и в идеологическом
плане, советского руководства;
наличие внутри руководства КНР группы, стремящейся реализовать переориентацию на стратегический союз с США — в основном Шанхайской группы,
выдвиженцы которой играли ключевую роль в руководстве страны;
ввод войск СССР в Чехословакию в 1968 г.;
собственная стратегия СССР по раздуванию слухов о ядерном ударе по Пекину, а также нецелесообразные и открытые действия по укреплению границы с КНР;
острый экономический кризис в КНР, провал экономической политики антисоветского блока в руководстве КНР и, как следствие, желание списать его на
возможную агрессию Советского Союза;
политическая логика руководства КНР, вызревшая в период продолжительной гражданской войны, предполагавшая сплоченность населения ввиду наличия
внешней угрозы, и отсутствие навыков развития государства в условиях мирного существования;
вероятно, наличие сил в СССР, оказывавших поддержку правому курсу в Китае — на свертывание советской модели и переориентации на страны
капиталистического мира, осуществлявшие такой же курс в СССР — переориентации на капиталистическую модель развития с верховенством идеи прибыли
частных хозяйств.
[1] Киссинджер Генри. Указ. соч. С. 241.
[2] Там же. С. 241.
[3] Елизаветин А. Переговоры А.Н. Косыгина и Чжоу Эньлая в пекинском аэропорту // Проблемы Дальнего Востока. 1992. № 5. С. 39–63; 1993. № 2. С. 107–119.
roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Политика сокращения населения и Чжоу Эньлай
(без изменений) Политика сокращения населения и Чжоу Эньлай
Как и политика четырех модернизаций, приписываемая весьма посредственному руководителю Дэн Сяопину, так и политика сокращения населения Китая
является плодом Шанхайской группы Чжоу Эньлая, супруга которого Дэн Инчао (邓颖超; родство между Дэн Сяопином не установлено, фамилия Дэн достаточно
распространена в Китае), будучи заместителем председателя Всекитайской федерации женщин Китая, активно выступала за популяризацию абортов и всех
иных методов сокращения населения, ставшую государственной программой уже при наследнике Чжоу Эньлая Дэн Сяопине. Итогом этой политики стала уже
описанная отрицательная динамика роста населения Китая: к концу XXI в. оно сократится примерно до 900 млн. человек (со значительной долей пожилого
населения) и будет уступать населению Индии в 1,5–2 раза, которая сокращало население по формуле «одна семья — два ребенка», со всеми вытекающими из
этого последствиями. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Правый госкапитализм Чжоу Эньлая и шанхайской группы
(без изменений) Правый госкапитализм Чжоу Эньлая и шанхайской группы
При создании КНР и на первом этапе существования народной республики (1949–1954) вопрос о построении социализма рассматривался как теоретический
вплоть до захвата политической и экономической власти леворадикальными сторонниками Мао Цзэдуна и введения политики «Большого скачка» (大跃进; 1958–
1962), характеризовавшейся экстремально популистскими методами. В период, предваряющий леворадикальный поворот в экономическом развитии,
большинство сторон сходились во мнении, что в крестьянском, разрушенном почти столетней гражданской войной Китае вопрос о построении социализма в
первую пятилетку стоять не может. Дискуссия о методах развития экономики выразилась в предложении сторонами своих вариантов первого пятилетнего плана
развития Китая. В период апогея власти «сталинской группы» в Китае (1949–1952) возобладала линия на создания тяжелой промышленности — как базы
дальнейшего экономического рывка КНР, в то время как сам Мао Цзэдун и Лю Шаоци, как будто забыв название собственной партии, открыто призвали к
поддержке собственной буржуазии и развитию капитализма в КНР.
В апреле 1949 г., то есть накануне создания КНР, Лю Шаоци в Тяньцзине изложил свое отношение к китайским капиталистам. «Маркс и Энгельс в „Манифесте
Коммунистической партии“ говорили, что за последние сто лет капитализм поднял производительные силы на небывалую высоту, то есть намного выше, чем
были подняты все производительные силы, созданные на протяжении нескольких тысячелетий до этого в истории. Сегодня капитализм в Китае переживает свою
молодость, для него как раз и настает время, когда он развивает свою историческую роль, свою активную роль и когда он обретает свои заслуги… При этом
современная капиталистическая эксплуатация является законной, поэтому чем большие масштабы она будет иметь, тем лучше», — так говорил будущий
председатель КНР, пришедший к власти после разгрома Мао Цзэдуном просоветской группы и собственного провала экономической политики Мао «Большого
скачка», основной апологет идеи народной демократии и будущей группы проамериканского Комсомола в нынешнем руководстве КНР: генсека Ху Цзиньтао
(2002–2012), премьера Госсовета Ли Кэцяна (с 2012 г.).
Земляки по провинции Хунань — Мао Цзэдун и Лю Шаоци, хотя и вели непримиримую «внутривидовую борьбу», закончившуюся смертью Лю Шаоци и триумфом
Мао, но, классово оставаясь выходцами из среды помещиков и мелких капиталистов, были едины в вопросах отношения к мелкой буржуазии: Мао Цзэдун в
статье «О демократической диктатуре народа» от 30 июня 1949 г. указывал на специфику китайской буржуазии и ее отличие от буржуазии стран Европы и
Америки. Это различие, по мнению Мао Цзэдуна, заключалось в том, что китайская буржуазия, в отличие от буржуазии Европы и США, подверглась двойному
гнету как со стороны феодально-милитаристских сил Китая, так и со стороны мирового империализма. Китайская буржуазия, по мнению Мао, являлась
союзницей китайских рабочих и крестьян в борьбе за национальную независимость Китая.
Естественно, что представители сталинского курса в экономике, в частности Гао Ган, осуждали этот капиталистический ревизионизм Лю Шаоци.
В этой ситуации, когда просталинские группы отстаивали интересы ВПК и тяжелой промышленности, технологически связанной с экономикой Советского
Союза, Лю Шаоци де-факто отстаивал интересы зажиточных крестьян и помещиков, деревенских ростовщиков, мелких фабрикантов и лавочников, Чжоу Эньлай
последовательно придерживался курса на защиту бюрократического капитала, или власти собственности, вызревшего в период руководства Гоминьдана из
активов чиновников Нацпартии, составлявших на местах до 80% теперь уже условно нового аппарата административной власти Китайской Народной
Республики.
Этот курс условно можно назвать правоконсервативным, хотя на деле Чжоу Эньлай манифестировал лишь отказ от левого уклона — когда боролся против власти
леворадикальных элементов Мао и активно поддерживающих его шаньдунцев из Циндао во главе с Кан Шэном и Цзян Цин, которую вместе с еще тремя членами
Политбюро впоследствии окрестили «Бандой четырех». А в случае, если Чжоу входил в конфликт с просталинской группой и отстаивал интересы старого
чиновничества и бюрократические активы ушедшей в тени элиты Нацпартии Гоминьдан (с центром в Нанкине и Шанхае), то его критика сводилась к
сокращению капитального строительства и дотирования вновь создающейся социалистической государственной собственности, становившейся мощным
конкурентом интересам активов старого бюрократического аппарата Гоминьдана, сохранившего контроль над рядом секторов экономики в качестве частных
собственников.
Внешне Чжоу, впрочем как и всегда, использовал непрямую риторику предостережения от «забегания вперед», когда речь шла о борьбе с леворадикальным
уклоном и с коммунизацией сельского хозяйства, и от «создания избыточных мощностей», когда речь шла о плановом государственном строительстве в рамках
стратегии «сталинской группы». Чжоу никогда не манифестировал интересы своей группы прямо, неизменно подчеркивая необходимость достижения
социалистического уклада в будущем. В этом вопросе с Чжоу была солидарна вся «шанхайская группа», в том числе один из бывших генеральных секретарей
Компартии Китая Чжан Вэньтянь (张闻天), также уроженец Шанхайского региона, утверждавший, что перед достижением социализма Китаю необходимо пройти
этап капиталистического развития.
Чжоу, реализуя политику сохранения и развития «активов Гоминьдана» на материке, уже 31 декабря 1952 г., когда кризис в СССР и «сталинской группе» КНР
нарастал, предпринял неудачную попытку уравнять налогообложение государственных (ранее субсидируемый развивающийся в плановой экономике сектор) и
частных предприятий (крупный капитал, оставшийся от Гоминьдана) руками министра финансов Бо Ибо (отца опального ныне Бо Силая). Попытку «налоговой
реформы» остановил Мао Цзэдун, который, однако, не предпринял прямой критики Чжоу, а обрушился, как всегда, на его подчиненных — в данном случае на Бо
Ибо и Ян Шанкуня.
Несмотря на принадлежность к разным лагерям влияния, группа Чжоу Эньлая – Дэн Сяопина и группа Лю Шаоци имели общие взгляды на сокращение
финансирования госсектора в рамках плановой экономики.
В 1962 г., когда леворадикальная политика «Большого скачка» была окончательно дискредитирована, а просталинская модель планового развития
промышленности потеряла последних апологетов в результате преследования Си Чжунсюня, отца Си Цзиньпина, группа Чжоу Эньлая и группа Лю Шаоци
начала масштабную программу по сворачиванию госсектора.
Правые силы выступили за сокращение госсектора с 60 тыс. до 30 тыс. предприятий под предлогом «урегулирования». Параллельно с сокращением госсектора
воспрял духом частный сектор, в особенности в Шанхае, где в отдельные периоды применения стимулирования частного сектора рост количества частных
семейных магазинов составлял до 300% в год.
При этом государственное планирование и этапное развитие экономики страны Чжоу Эньлай попытался подменить политикой развития отдельных секторов,
изобретение чего приписывают его преемнику Дэн Сяопину в виде лозунга «четырех модернизаций» — сельского хозяйства, промышленности, военной и
научно-технической сфер. Разрыв с СССР, поддержанный в том числе и со стороны группы Чжоу Эньлая, создал условия для инициативы «шанхайской группы»
предложить собственный план модернизации Китая, но уже не по-советски, а согласно стратегии госкапитализма, — с опорой на крупные госкорпорации,
передающиеся по наследству конгломератом их собственников.
[1] История Китая с древнейших времен до начала XX века. Т. VIII. М.: Наука, 2017. С. 64–65.
[2] Чжан Вэньтянь — уроженец нынешнего района Пудун города Шанхай. С 1935 по 1943 г. занимал должность генерального секретаря Компартии Китая, перед
вступлением в должность лидера партии Мао Цзэдуна, занявшего позицию председателя Политбюро ЦК Компартии, находясь в советском районе Шэньси
(Северо-Западный Китай). После установления Китайской Народной Республики Чжан Вэньтянь становится заместителем министра иностранных дел — или
непосредственным подчиненным Чжоу Эньлая. До этого Чжан Вэньтянь был послом КНР в СССР (1951–1954). Будущий подчиненный Чжоу Эньлая фактически
был его аватарой в руководстве Компартии в период Великого похода, а Чжоу, следуя своей излюбленной жизненной стратегии, оставался формально вечным
человеком номер два, осуществляя реальное управление ситуацией. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Провал в решении китайского вопроса как причина краха советской системы
(без изменений) Провал в решении китайского вопроса как причина краха советской системы
Итогом провала китайской политики СССР стало появление на южных границах и по всему миру, от Никарагуа до Анголы, враждебного игрока,
сформировавшего второй фронт противостояния СССР, который, наряду с западным, в конечном счете сломал шею советской сверхдержавы. В основании этой
катастрофы лежал только один фактор — пренебрежение к роли Китая в мировой политике и влияние на развитие России-СССР со стороны Н.С. Хрущева, А.Н.
Косыгина и Л.И. Брежнева.
Потеря Китая привела не только к образованию угрозы физического вторжения с Востока, потере объемного китайского рынка, за счет которого
промышленность и научно-технический сектор СССР могли бы стремительно развиваться вперед, как это сегодня делают США и Европейский союз, но и имела
вполне материальное выражение в затратах для бюджета СССР.
Потери СССР только на создание военной инфраструктуры вдоль границы с Китаем — а она тогда тянулась от Владивостока, через Монголию вплоть до
Киргизии и составляла около 10 тыс км — равнялись 200–300 млрд. советских рублей, что эквивалентно 1 трлн долларов, или около 10% всех затрат оборонных
бюджетов СССР с 1947 по 1991 г. (учитывая, что эти затраты пришлись на короткий период 1965–1979 гг.), можно говорить о колоссальном ущербе народному
хозяйству СССР, испытывающему потребность в модернизации и решении текущих социально-экономических проблем. К началу 1980-х гг. против Китая на
границе были сосредоточены семь общевойсковых и пять отдельных воздушных армий, 11 танковых и 48 мотострелковых дивизий, бригады спецназа, а также
специально сконструированные бронепоезда в Монголии.
Против Китая готовилось действовать 14,9 тыс танков, 1,1 тыс боевых самолетов и около 1 тыс. боевых вертолетов. В случае войны эта техника компенсировала
численное превосходство китайцев. Всего же для действий против Китая СССР держал четверть своих танков и треть всех войск.
Стоит ли говорить, что затраты на ведение верной информационной, идеологической, политической, культурной работы в отношении высшего политического
состава КНР, которые бы удержали Китай в лагере советского социализма, могли бы быть в сотни и тысячи раз меньше и в сотни и тысячи раз эффективнее
бряцания оружием.
Указанные затраты не включают в себя стоимость создания Байкало-Амурской магистрали, которая была построена только с одной целью — обезопасить
Дальний Восток от потери Транссибирской магистрали в случае агрессии Китая. Расходы также не включают в себя неизбежные дополнительные затраты на
необходимость покупки лояльности пограничных с Китаем режимов, включая вьетнамский, КНДР, афганский, помощь Индии и другие недешевые
внешнеполитические программы советского руководства.
Измеряются ли хоть как-то потери от ведения Афганской войны, которая стала возможной в результате опасений от действий Пекина и привела к усилению
дестабилизации настроений в самом Советском Союзе?
Впрочем, эти затраты обесценило в дальнейшем само советское руководство: подобно Н.С. Хрущеву, М.С. Горбачев с целью замирения с Пекином вывел
советские войска из Монголии (несмотря на протест самой Монголии), Афганистана, гарантировал вывод войск из Вьетнама и Камбоджи, значительно сократил
группировку войск СССР на Дальнем Востоке.
Непродуманная, наивная, эмоциональная, а иногда и откровенно предательская политика высшего руководства СССР в отношении Китая стоила СССР самого
существования, прекращение которого позволило Китаю выбиться в лидеры мирового развития и встать на одну планку с США — за счет самих же США, которые
Китай сделал субъектом собственной игры, воспользовавшись противоречиями двух западных по духу держав. Сегодня дальнейшее пренебрежение китайским
вопросом и состояние отсустсвия отечественного китаеведения может грозить Российской Федерации самыми непредсказуемыми последствиями
[1] Полынов М.Ф. Гонка вооружений как метод изматывания СССР США. 1945–1990 гг. // Вестник СПбГУ. 2005.
[2] Волынец А. Китайский фронт холодной войны. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Роль Шанхая и шанхайской политической группы в истории и современности Китайской Народной Республики
(без изменений) Роль Шанхая и шанхайской политической группы в истории и современности Китайской Народной Республики
Коренным вопросом в анализе и прогнозах действий всех субэтнических групп Китая и шанхайской субэтнической политической группы в частности является
их историко-лингвистическое вычленение из огромного массива всей совокупности конгломерата политических групп Китая. В случае с шанхайской
политической группой вопрос упирается в выделение двух основных этнических драйверов, сходящихся в Шанхае как в политическом центре, связывающем
континентальный Китай с глобальными политико-экономическими процессами, — группы выходцев из южной части провинции Цзянсу — города Нанкин,
Сучжоу, Тунчжоу, Уси, Наньтун, Ляньюнган и другие, а также провинции Чжэцзян и ее центрами Ханчжоу, Нинбо и другими.
Южная Цзянсу окружает Шанхай с севера, а Чжэцзян — с юга. В самом Шанхае, кроме уже появившихся с момента его формирования во время Опиумных войн
(середина XIX в.) коренных представителей элиты, явно присутствуют две крупнейшие группы — выходцы из Цзянсу и из Чжэцзяна либо их потомки во втором,
третьем или четвертом поколениях. Помимо этих трех групп, в Шанхае значительное влияние имеют выходцы из внутренних районов акватории среднего
течения Янзцы — провинции Аньхой и провинции Хубэй.
Шанхайская правоглобалистская элита ввиду своей малочисленности неизбежно опирается на различные крупные субэтнические группы в бассейне Янзцы, в
том числе на провинции Аньхой, Хубэй и Сычуань, при этом дуальный костяк группы из южной Цзянсу и Чжэцзяна с постоянно смещающимся центром остается
неизменным, и неизменной остается ее максимальная инкорпорация в мировые структуры, такие как Красный Крест, ООН, Международный валютный фонд,
Всемирная торговая организация и другие. Представители КНР в данных организациях традиционно связаны с выходцами из Шанхая — этническими
чжэцзянцами и цзянсунцами, основными конкурентами которых выступают проамериканские кантонцы с сильным присутствием в Гавайях, штатах Калифорния
и Вашингтон, а также хакка, сформировавшие собственную глобальную сеть общин с центром в Сингапуре и традиционно опирающиеся на Великобританию.
Ведущий конкурент «шанхайской группы» в контактах с мировой элитой — группа Южного Китая, объединенная вокруг представителей кантонцев Гуанчжоу и
Гонконга, хакка Гуандуна, Фуцзяни и Южной Цзянси и «чаочжоуской группы» провинции Гуандун, и нередко прибегающая к силовым элементам соседней
Гуанси с масштабным этническим массивом чжуанов.
Второй, но исторически менее яркий конкурент Шанхая, который сегодня поднимается на ноги, — провинция Шаньдун, имеющая значительную береговую
линию, связи с Германией и Японией и амбиции стать центром связи Китая с остальным миром. Альтернативами Шанхаю, но в меньшей степени, выступают
северокитайский порт Тяньцзинь, который этнически и политически близок ко внутриконтинентальной провинции Аньхой, и провинция Ляонин —этнически
близка к населению Шаньдуна.
Искусственно созданный мегаполис и форпост влияния глобальных сил, прежде всего Англии и Франции в результате поражения Китая в Опиумных войнах
(середина XIX в.), Шанхай имеет под собой долгую историческую парадигму транспортного узла Великого канала в области Шанхая, исторически связавшего
Северный Китай и районы Янцзы и игравшего роль региона-коммуникатора.
В рамках этой геоэкономической океанической парадигмы выстраивалась история «шанхайской политической группы» на протяжении последних 200 лет. Ее
новой альтернативой является проект «Один пояс — один путь», предложенный Си Цзиньпином в 2013 г., который направлен на развитие
внутриконтинентальной геоэкономической парадигмы Китая. Проще говоря, основную массу транзитных перевозок на внешние рынки предложено перенести из
морских портов Шанхая, Гуандуна и Северного Китая на внутриконтинентальные маршруты Китай – Европа, Китай – Ближний Восток, Китай – Россия –
Арктика – США, при значительном сокращении торговли с США, которая упала впервые за 30 лет на 15% по итогам 2019 г. Важную роль в развитии новой,
альтернативной парадигмы развития транзита китайской глобальной торговли играет идея «мирного севера» — или политика максимальной интеграции Китая с
Россией, выдвинутая Си Цзиньпином и поддержанная руководством Российской Федерации.
В противоборстве геоэкономических концепций развития Китая важное место занимает сам Си Цзиньпин, который в свое время не только был руководителем
одного из элементов «шанхайской политической группы» — провинции Чжэцзян, но и являлся в течение года секретарем городского комитета самого Шанхая,
затем стал официальным преемником генерального секретаря Ху Цзиньтао — был назначен на пост заместителя председателя КНР в 2009 г. Сегодня бывшие
формальные подчиненные Си Цзиньпина в провинции Чжэцзян занимают ряд ведущих политических должностей в руководстве современного Китая, при этом
парадигма прихода их к власти строилась на смещении влияния в «шанхайской политической группировке» от выходцев из провинции Цзянсу к менее
представленным в «шанхайской группе» и влиянии на мировую политику выходцев из провинции Чжэцзян, которые сегодня безраздельно контролируют город
прямого подчинения Шанхай. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Сычуанец Дэн Сяопин — протеже Чжоу Эньлая: системные проблемы шанхайской группы в опоре на континентальные
армейские группировки
(без изменений) Сычуанец Дэн Сяопин — протеже Чжоу Эньлая: системные проблемы шанхайской группы в опоре на континентальные
армейские группировки
Восхождение Дэн Сяопина, ведущего представителя «сычуаньской политической группы», напрямую связано с деятельностью его протеже Чжоу Эньлая,
заметившего серьезнейшие противоречия «сычуаньской военно-политической группы» с группами военных Северного, а в особенности Северо-Западного Китая,
состоявшего из лояльного СССР корпуса армейских руководителей. «Сычуаньская группа», удаленная и конкурентная основным армейским группам
континентального Китая, еще не раз станет орудием борьбы не имеющей широкой поддержки в армейских кругах «шанхайской группы».
Дэн Сяопин, один из активных деятелей еще «французской группы» Чжоу Эньлая, был назван нами в книге «Некоронованные короли Красного Китая: кланы и
политические группировки КНР» (2016) одним из выдвиженцев группы южнокитайских хакка маршала Е Цзяньина, также тесно связанного с американскими
силами и после интеграции Пекина, оккупированного американскими войсками и частями Гоминьдана, в единое пространство Китайской Народной Республики
ставший руководителем города. Изучение биографии Дэн Сяопина выявляет его тесные связи с его протеже Чжоу Эньлаем, тогда как связи с кланом Е являются
союзническими и горизонтальными и требуют отдельного изложения, в том числе и в разрезе уничтожения этого тесного союза «сычуаньской» и «хаккской
группы» по итогам событий на площади Тяньаньмэнь и реставрации теперь уже абсолютной власти «шанхайской группы» в лице шанхайского генсека Цзян
Цзэминя, пришедшего к власти в 1989 г.: высока вероятность того, что пытавшиеся выбить глобалистскую повестку из рук «шанхайской группы» южане-хакка с
опорой на «сычуаньскую группу» так и не смогли окончательно опрокинуть Шанхай.
Тем не менее возвышение Дэн Сяопина в центральных органах власти КНР связано с Чжоу Эньлаем, сделавшим ставку на опору на «сычуаньскую группу» в
армии, в том числе и на маршала Чжу Дэ, с которым Чжоу Эньлай был знаком со времен своей европейской деятельности во Франции.
При непосредственном протежировании Чжоу Эньлая Дэн Сяопин после образования нового государства становится его заместителем в Государственном
административном совете КНР (вице-премьер правительства) и по результатам разгрома «сталинской группы» Гао Гана занимает пост генерального секретаря
Компартии Китая с 1956 по 1966 г., уже второй раз после Чжан Вэньтяня являясь аватарой Чжоу Эньлая в партийном руководстве, оттесняя Мао Цзэдуна от
практического руководства партией, сохранив за ним пост председателя Компартии.
Партийные товарищи Мао Цзэдуна настолько берегли своего вождя, что даже хотели придумать для него пост почетного председателя Компартии, чтобы
освободить отца нации от лишней бюрократической работы, — однако Мао удержался у власти, и этой задумке не суждено было сбыться.
Соперничество Мао и Чжоу было вечным и негласным — по каким-то причинам Мао опасался наносить прямые удары по «французу» Чжоу Эньлаю: Мао пытался
вытащить Чжоу из тени и заставить прямо бороться с его противниками — именно Чжоу возглавил группу по расследованию преступлений «сталинской группы»
Гао Гана — Жао Шуши, а его заместителем в группе был Дэн Сяопин, готовивший и объявлявший решения группы перед Компартией, которые, к слову, до сих
пор не опубликованы. Свое мнение по вопросу борьбы линии Мао Цзэдуна и Гао Гана Дэн Сяопин, который был основным орудием по свертыванию плановой
экономики и гармоничному поступательному движению КНР по пути сталинской экономики, высказал на закате политической карьеры, неловко отметив, что у
«Гао Гана не было, по сути, никакой линии», поэтому говорить о том, что была борьба линий — неправильно. Тем самым Дэн Сяопин предпочел замолчать
вообще возможность третьего пути на фоне леворадикального популизма и капиталистических методов в развитии экономики.
Аналогичную «операцию» Мао Цзэдун проделал и в отношении военачальника «сталинской группы» Пэн Дэхуая, а также проамериканского председателя КНР
Лю Шаоци, заставив именно Чжоу Эньлая возглавить компанию публичной критики Лю Шаоци и выступить с «Докладом о расследовании дела провокатора и
штрейкбрехера Лю Шаоци».
Чжоу в ответ наносил удары по Мао также не своими руками — в 1956 г. Дэн Сяопин выступил с докладом об опасностях возникновения культа личности в
самом Китае, цель которого в высшем руководстве Компартии была достаточно очевидна.
Неудивительно, что получавший удары Мао Цзэдуна за Чжоу Эньлая Дэн Сяопин по итогам длительной внутриполитической борьбы, последовавшей за смертью
Мао, унаследовал позицию высшего руководителя КНР: именно Дэн Сяопин выступил с речью после смерти Чжоу Эньлая 8 января 1976 г., после которой по
всему Китаю начались стихийные акции поминовения ушедшего в мир теней премьера, в том числе и первые массовые события на площади Тяньаньмэнь в
Пекине, а также в целом ряде городов Китая. Отметим, что лидер группы хакка Е Цзяньмин, который вместе с Дэн Сяопином пришел к власти после разгрома
«Банды четырех», отказался от предложения выступать с открывающей речью на похоронах Чжоу Эньлая, уступив Дэн Сяопину.
Роль Дэн Сяопина, а также «сычуаньской группы», в особенности «французов» из лагеря «шанхайской группы» Чжоу Эньлая, будет рассмотрена отдельно в
главе, посвященной Сычуаньской политической группе. Здесь стоит лишь отметить, что сычуаньцы пришли к власти после разгрома первой очереди советского
блока и заняли те посты, которые ранее занимали лидеры группы Гао Гана — Жао Шуши: в частности, маршал Чэнь И, «француз» из группы Чжоу Эньлая, занял
позицию главы Восточного бюро Компартии (территории Шанхайского региона и провинции Шаньдун), а также стал первым мэром Шанхая.
Изучая инструменты работы «шанхайской политической группы», возможно сделать вполне уверенный прогноз, что и в дальнейшем группа будет пытаться
опираться на одну из группировок континентального Китая, вошедшую в острые противоречия с армейскими группами Шаньдуна, Шэньси, Северо-Восточного
Китая или Гуандуна. При этом системной проблемой «шанхайской группы» все время будет оставаться опасность выхода из-под контроля первоначально
лояльной континентальной военно-политической группы — как это случилось с Дэн Сяопином и Ян Шанкунем, попытавшимися переориентироваться на
южнокитайский клан хакка во главе с Е Цзяньином и получившими политический удар через события на Тяньаньмэнь, которые привели их к утрате власти, а
также во втором случае — с попыткой опоры «шанхайской группы» на аньхойский континентальный Комсомол, который уже ко второму сроку правления Ху
Цзиньтао (2007–2012) начал вести самостоятельную антишанхайскую линию и реализовывать собственную проамериканскую доктрину глобализации. Отвергнув
Комсомол, шанхайцы провели новую попытку опереться на сычуаньцев в лице Чжоу Юнкана и доверенных сычуаньских армейских руководителей, что, однако,
закончилось провалом и связано не столько с системной проблемой отсутствия долгосрочной лояльности армейских групп к шанхайцам, сколько с общей
тенденцией распада глобальных экономических связей, ставшей очевидной после мирового кризиса 2008 г., что и привело к приходу к власти национально
ориентированных изоляционистских сил Си Цзиньпина. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Смерть Чжоу Эньлая
(без изменений) Смерть Чжоу Эньлая
8 января 1976 г. скончался Чжоу Эньлай. Умирая, он завещал, чтобы его похоронная церемония состоялась в Тайваньском зале здания Всекитайского собрания
народных представителей, а его прах после кремации был развеян над полями, горами и реками Китая и над водами Тайваньского пролива, что, однако, не
соответствовало китайским традициям. Чжоу не оставил биологических потомков, его могиле некому было поклоняться и некому было молиться за него после
смерти. Памятник Чжоу Эньлаю установили спустя несколько лет в Нанькайском университете в Тяньцзине, где Чжоу совершил свой первый решительный
политический взлет. В связи с требованием будущей «Банды четырех» публичные поминовения Чжоу были запрещены, что вылилось в первые крупные события
на площади Тяньаньмэнь. В результате этих несанкционированных акций, которые также проходили в городах Нанкин (Цзянсу, основные демонстрации), Ухань
(Хубэй), Ханчжоу (Чжэцзян), Шанхай, было арестовано около 300 человек.
Официальные оценки деятельности Чжоу Эньлая, который сыграл одну из основных ролей в начале компании Культурной революции, хотя и пытался ее ввести в
русло ее семантического значения, сходятся на его второстепенной роли в качестве вечной тени Мао Цзэдуна, тогда как реальная история Чжоу Эньлая
заключается в его самостоятельном руководстве «шанхайской политической группой», которая в итоге, спустя 15 лет после его смерти, захватила тотальный
контроль над Китаем, инкорпорировала его в глобальную экономику и до сих пор занимает значительные позиции в руководстве КНР. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Творец китайско-американского партнерства Чжоу Эньлай
(без изменений) Творец китайско-американского партнерства Чжоу Эньлай
В подготовке «американского поворота» по согласованной с Мао Цзэдуном летом 1969 г. инициативе принял участие «малый совет безопасности» из четырех
военачальников, тесно связанных с Гоминьданом или непосредственно с США — маршал из «французской группы» Чжоу Эньлая и первый мэр Шанхая Чэнь И,
памятник которому стоит на одноименной площади на набережной Шанхая до сих пор; руководитель атомного проекта Не Жунчжэнь, связанный с США; Сюй
Сянцянь, генерал Нацпартии Гоминьдан, перешедший к коммунистам после раскола в Нацпартии; Е Цзяньин, генерал-хакка, инициатор первых свободных
экономических зон в Гуандуне и первый мэр Пекина, который покидали американские оккупационные войска. Мозговой военный центр выработал стратегию и
общее мнение по возможности смены советского военного зонтика на американский, о низкой вероятности войны с СССР и возможности создания китайско-
американского военного союза.
Политически и идеологически эту группу генералов прикрывал Чжоу Эньлай, который обеспечил начало переговоров США и Китая на высоком уровне через
бывшего посла Франции во Вьетнаме Жан Сэнтени и посла КНР во Франции Хуан Жэня (далее уже президент Франции де Голль просил Никсона об установлении
отношений лично). Параллельно Никсон искал выходы на китайское руководство через: 1) регулярные встречи китайской и американской миссии в Варшаве
(134–136 встреч в течение 15 лет); 2) прокитайский Пакистан; 3) антисоветскую Румынию. Использовались также норвежский и афганский каналы. Вашингтон
отчаянно, как будто опираясь на метафизическое знание о необходимости выманить Китай из соцлагеря, активно искал контактов с его руководством.
Мао Цзэдун, продолжая по-китайски играть роль неприступной невесты, отклонял официальные попытки начать диалог республиканского президента США, в
том числе и тогда, когда по заданию Киссинджера американские дипломаты пытались с криками догнать убегающую с показа мод китайскую делегацию в
Варшаве. Тем не менее Мао Цзэдун постоянно посылал недвусмысленные сигналы своему богатому американскому жениху: в октябре 1970 г. он дает новое
интервью, полное «откровений» и шокирующих заявлений, американскому журналисту Эдгару Сноу и даже приглашает его на трибуну во время парада по
случаю победы коммунистов в Гражданской войне 8 октября 1970 г. на площади Тяньаньмэнь. И все же Мао, поставивший на «своего человека в Америке»,
просчитался — и на откровения «одинокого монаха» американский Госдепартамент просто «не отреагировал»: в США также была своя бюрократическая
машина со своими интересами.
8 декабря 1970 г., решив, что время открытых действий пришло, Чжоу Эньлай направляет через Госдепартамент США прямое послание о возможности начала
официальных переговоров для обсуждения «освобождения китайской территории, называемой Тайванем», находящейся под оккупацией США. Именно такой
формулировкой, опасаясь внутриполитических противников, прикрылся Чжоу Эньлай, который, по сути, не просто открыл новую эру американской зависимости
Китая, но и заложил основу парадигмы существования нескольких китайских государств на мировой арене — именно так и не иначе воспринимается в Китае
существование независимого Тайваня, оставшегося таковым после решений «шанхайской группы». Бесконечный обмен попытками установить контакты был
назван «пин-понговой дипломатией» и увенчался визитом команды США по пин-понгу в Пекин, где их принял Чжоу Эньлай.
В другом послании, отправленном через Румынию, но пришедшем спустя только месяц, указывалось, что Тайвань является единственным препятствием при
установлении отношений между США и Китаем. В Румынском послании также содержалось приглашение Никсону посетить Пекин.
Спустя несколько месяцев в Китай прибывает с секретной миссией Киссинджер, которого в аэропорту встречает в статусе заместителя председателя
Центрального военного совета КНР южнокитайский маршал Е Цзяньин, подчеркивая роль хозяина ситуации. Делегацию достаточно низкого статуса —
Киссинджер имел статус лишь советника президента — встречает сам Чжоу Эньлай. Длительное ожидание премьера увенчалось рукопожатием Чжоу Эньлая и
Генри Киссинджера — последний раз Чжоу Эньлай попытался пожать руку американцу, Джону Даллесу, в 1954 г. — и неудачно, не удостоился руки. Спустя 17
лет американцы стали умнее, а Чжоу Эньлай выдержал значительную паузу, чтобы обида, нанесенная ему, была прочувствована противником. Потеря Китая —
которую допустили американцы при Трумэне и не без помощи И.В. Сталина — произошла от избыточной заносчивости и пренебрежения ролью Китая в мировой
истории, теперь эта болезнь случилась с СССР. Спустя семь месяцев, 21 февраля 1972 г., состоялся визит Никсона в Китай, который начался со встречи его в
аэропорту Пекина Чжоу Эньлаем.
Интересно, что сущностные вопросы об отношениях Никсон обсуждал с Чжоу Эньлаем в течение нескольких встреч и 15 часов, тогда как предваряющая беседа с
Мао свелась к малозначимому разговору, где Мао долго и по-барски разыгрывал роль хозяина, окончив беседу тем, что «почти счастлив, когда к власти приходят
правые» по всему миру — во Франции, Германии, США.
По итогам визита Никсона было подписано историческое коммюнике, которое, что неудивительно, носило название Шанхайского. Мощный разворот стран друг
к другу — то, что можно назвать крупнейшим геополитическим успехом США во второй половине XX в., — прервался смешением Никсона с поста президента
США и резким сворачиванием активности американской дипломатии в мире. Без сомнения, это пошатнуло позиции Чжоу и смазало возможную победу
проамериканских сил, в том числе Шанхайской группы, связанной с Республиканской партией США, сильно выдвинув вперед «инструмент» контроля шанхайцев
над «внутренним пространством» Китая — армейскую группу сычуаньцев — группу Дэн Сяопина, которые из ведомых в период спада активности внешних сил
превратились в ведущую силу. Однако ненадолго — до 1989 г., когда Шанхай уже взял окончательную и бесповоротную победу, придя к власти уже
повсеместно — при американских президентах-республиканцах Рональде Рейгане (1981–1989) и Джордже Буше старшем (1989–1993), которые вновь, в том числе
и через разведывательное сообщество, усилили связи с КНР и поддержали его в качестве тарана против СССР.
[1] Киссинджер просто не дал ему хода по своей линии, предпочитая оставаться единственным посредником в будущем сближении двух стран, однако в Китае
это не сразу поняли. Спустя длительное время Киссинджера и его амбиции начали воспринимать всерьез — и Мао Цзэдун, и Чжоу Эньлай уделили секретарю
Госдепартамента многократно больше времени и внимания, чем Никсону, понимая, что успех их дела лежит именно в создании отношений с основным
коммуникатором двух стран. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Внешняя политика Чжоу Эньлая и генезис ядерной программы Китая
(без изменений) Внешняя политика Чжоу Эньлая и генезис ядерной программы Китая
Контроль над Министерством иностранных дел, наряду с Министерством коммуникаций, на протяжении долгого времени и на системном уровне играет для
«шанхайской политической группы» характер ключевого вопроса в реализации функции коммуникатора китайского пространства с различными глобальными
проектами условно западного характера.
Первым министром иностранных дел Китайской Народной Республики стал именно Чжоу Эньлай, совмещая этот пост с постом премьера Государственного
административного совета с 1949 по 1958 г., до того, как власть в стране на четыре года перешла в руки Мао Цзэдуна и поддерживающих его леворадикальных
элементов.
В отличие от леворадикальной группы, настаивающей на экспорте китайской революции за рубеж, и «сталинской группы», отстаивающей принципы жесткой
конфронтации с Западом, Чжоу Эньлай, как опытный потомок неоконфуцианца Чжоу Дуньи, нашел смелое решение в реализации доктрины конвергенции с
Западом. Он облек эту стратегию вхождения Китая в мировой рынок, капиталистическую систему, в ленинский лозунг «мирного сосуществования» и выдвинул
стратегию «Пяти принципов мирного сосуществования», которая по сути не имела ничего общего с принципами В.И. Ленина, подразумевавшего временный
отказ от столкновения с Западом, и подразумевала обычные принципы взаимного уважения и сохранения суверенитета национального государства.
По мере дискредитации альтернативных векторов развития внешней политики, в особенности курса на интеграцию с Советским Союзом, а также роста
необходимости решения проблемы экономического развития Китая в условиях отказа от донорской помощи советской научно-технологической и экономической
базы, перед руководством страны встал вопрос о поиске новых внешних союзников, способных решить эти проблемы.
Очевидно, что единственной весомой альтернативой СССР, способной решить главную задачу Китая в XX в. по модернизации страны и выходу из состояния
перманентного социально-экономического и, как следствие, политического кризиса, могли стать только США со всей их экономической мощью. При этом, при
всей тривиальности постановки такой цели — создания союза с США против СССР, реализация этой задачи не была настолько простой, как кажется.
Прежде всего, потому, что США выстраивали свой внешнеполитический курс в отношении Китая, ориентируясь на союз с Нацпартией и ее лидером Чан Кайши,
возглавлявшим Китайскую Республику и представлявшим Китай в ООН, к чему Нацпартия приложила немало усилий и выделила немало финансовых средств, в
том числе и из золотого запаса Китая, прочно связав даже ослабленный и бежавший на Тайвань режим с американским истеблишментом.
Вторым «противопоказанием» при реализации Чжоу Эньлаем и группой других политических деятелей стратегии союза Китая с США стала американо
китайская необъявленная война 1945–1949 гг., перетекшая в американо-китайскую войну на Корейском полуострове, известную как Война в Корее (1950–1953),
где противостояние велось непосредственно войсками красных китайских частей, вооруженных советской техникой и оружием, под руководством лояльных
лично И.В. Сталину китайских военачальников Гао Гана и Пэн Дэхуая. Несмотря на то что в экспорт революции по сталинскому образцу активно включилась
лишь просталинская группа в руководстве КНР, в США эту акцию КНР восприняли как единую позицию всего китайского руководства — не в последнюю очередь
заложившую основу негативного отношения и охлаждения в отношениях Китая и США при «немецком» президенте США Дуайте Эйзенхауэре (1953–1961), а в
самом Китае войну в Корее, ставшую третьей по величине жертв за всю историю человечества, восприняли как очередной очевидный и бесспорный факт
бесчеловечной политики Запада в отношении стран Востока, последовавший вслед за ядерной бомбардировкой Японии и имевший характер геноцида.
Третьим препятствием непосредственно для Шанхайской политической группы стал Лю Шаоци — основной апологет капитализма в Компартии Китая, занявший
пост председателя КНР после провалов Мао Цзэдуна и ухода со сцены «сталинской группы».
Для преодоления данных препятствий «шанхайская политическая группа», имевшая теснейшие связи с Нацпартией, не только проводила линию на устранение
Лю Шаоци, «сталинской группы» в руководстве КНР, раздувание антисоветской истерии, но и приложила максимальные усилия для искусственного раздувания
советско-китайского конфликта в том числе в пограничных территориях провинции Хэйлунцзян и в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, известного в
советской и российской историографии как конфликт на острове Даманский и Жалашанколь.
Пограничные конфликты, характеризовавшиеся провокациями частей Народно-освободительной армии Китая в отношении частей пограничных войск СССР на
Дальнем Востоке и в Средней Азии, начались сразу же после очередного раунда внутриполитической борьбы в Китае и смерти проамериканского политика Лю
Шаоци — и началом негласных переговоров «шанхайской группы» КНР во главе с Чжоу Эньлаем. Их основная и единственная задача заключалась в
демонстрации решимости китайской стороны к размежеванию с СССР и созданию китайско-американского союза.
Уже в 1965 г., когда естественный и идеологический союзник США в лице Лю Шаоци — сам Мао Цзэдун предпринял попытку разворота к Китаю. В 1965 г. в
интервью американскому журналисту Эдгару Сноу Мао Цзэдун заявил: «Естественно, я лично сожалею, что исторические силы разделили американский и
китайский народы и между нами почти 15 лет не было никаких контактов. Сейчас пропасть выглядит даже еще шире, чем когда-либо. Однако я лично не верю,
что все закончится войной и одной из крупнейших в мире трагедий». Мао Цзэдун прекрасно понимал, что окончательное уничтожение в стране
проамериканского блока приведет к мерам физического или теперь уже внешнего характера для осуществления цели сохранения геополитического контроля
над «Китайским континентом» со стороны США, несмотря на то что с момента появления у Китая ядерного оружия, и даже до его появления, Мао выстраивал
свою стратегию на риторике готовности Китая и его народа к ядерной войне с США.
США, что немаловажно, рассматривали коммунистический Китай как основную угрозу своим геополитическим интересам в их традиционной сфере
геополитического влияния — Тихоокеанском кольце — в гораздо большей степени, чем СССР, что усложняло возможности переговорного процесса между
Китаем и США. Как следствие, эта обстановка требовала от Китая радикальных и достаточно авантюрных усилий, по итогам которых такие переговоры стали бы
возможны хоть в каком-то виде, в особенности учитывая то, что Китай при реализации леворадикальной внешней политики фактически стал «больным
человеком Азии», проведя пограничные войны со всеми соседями, в том числе Индией, сохраняя достаточно негативные отношения с Японией, оказавшись тем
самым в абсолютной международной изоляции.
Новые шансы для руководства Китая открывал приход к власти в США республиканского президента Ричарда Никсона (1969–1974) и его руководителя
внешнеполитического ведомства Генри Киссинджера, выполнявшего в первые годы правления Никсона задачи советника по национальной безопасности.
Позиция Киссинджера разительно отличалась от позиции Макджорджа Банди, его предшественника на этом посту при президенте Линдоне Джонсоне:
«Коммунистический Китай — совершенно иная проблема по сравнению с [Советским Союзом], оба его взрыва [первое испытание ядерного оружия Китаем в
октябре 1964 года] и его агрессивное отношение к своим соседям делают его крупнейшей проблемой для всех миролюбивых людей».
Политика Никсона – Киссинджера преследовала куда большие цели, нежели достижение контроля над регионами, пограничными с воинствующим и
экспортирующим коммунизм Китаем: получив сигналы от «шанхайской политической группы», в частности от Чжоу Эньлая, Никсон – Киссинджер преследовали
задачу установить контроль над Китаем, добиться его окончательного выхода из системы коммунистического блока стран и разорвать экономическую привязку
к советскому блоку.
Переговоры с республиканцами в США велись, что неудивительно, по французской линии, которая традиционно оставалась активным каналом связи Чжоу
Эньлая с коллективным Западом: в марте 1969 г. генералом Шарлем де Голлем была предпринята инициатива по посредничеству Франции в установлении
отношений между Китаем и США. И именно в марте 1969 г. части Вооруженных сил Китая предприняли первые провокации в отношении СССР, развязав
пограничный конфликт на Дальнем Востоке. Посредничество Франции в вопросах установления отношений между США и КНР технически готовил член
«шанхайской политической группы» Хуан Чжэнь. Он родился в провинции Аньхой, однако получил образование в Шанхае и там же начал политическую
деятельность. С 1964 по 1971 г., в период, ставший подготовительным перед официальным установлением отношений, Хуан Чжэнь выполняет функции посла во
Франции, после чего, естественно, перемещается на позицию посла КНР в США. В 1969 г. избирается в состав Политбюро ЦК Компартии, что само по себе
являлось беспрецедентным явлением и подчеркивало важность проводящейся им «операции». Во время апогея власти Чжоу Эньлая Хуан Чжэнь занимает
должность председателя Комитета по внешним связям ЦК Компартии, который контролирует МИД КНР. После смерти Чжоу Эньлая Хуан Чжэнь продолжает
занимать высокие посты — с 1977 по 1982 г. занимает пост министра культуры. В дальнейшем дипломаты «шанхайской группы» полностью контролируют
китайско-американские связи, в том числе и по направлению представительства в ООН. Эта ситуация меняется только ко второму сроку правления Си
Цзиньпина (2018–2023).
Перед тем как продолжить изучение биографии «патриарха» «шанхайской политической группы» в период КНР Чжоу Эньлая, требуется уделить отдельное
внимание вопросу роли группы, как и самого китайского фактора, в развале СССР, провала его идеологической линии на международной арене, а также сделать
неизбежные выводы о критическом влиянии Китая на внутреннюю политику современной Российской Федерации.
[1] Лю Шаоци занимал высший в исполнительной власти Китая пост председателя КНР с 28 апреля 1959 г. по 11 октября 1968 г.
[2] Edgar Snow, “Interview with Mao”, The New Republic 152, no.9, issue 2623 (February 27, 1965): 21-22
[3] Цитата по: Киссинджер Генри. О Китае. М.: АСТ, 2017. С. 228. roles(reader-all)
Китайская власть - Цзян Цзэминь — лидер современной Шанхайской политической группы
Цзян Цзэминь — лидер современной Шанхайской политической группы
Перед тем как перейти к биографии одного из трех ныне здравствующих генеральных секретарей Компартии Китая, лидера Шанхайской политической группы
Цзян Цзэминя (р. 1926), который до сих пор появляется на публике и участвует в официальных мероприятиях, следует провести небольшую ретроспекцию того
периода, который разделяет смерть Чжоу Эньлая (1976) и приход к власти Цзян Цзэминя, занявшего пост генерального секретаря Компартии в 1989 г.
Смерть Чжоу Эньлая предварила смерть Мао Цзэдуна и создала сложную комбинацию и изменение баланса сил в уже достаточно сложной внутриполитической
ситуации Китая. Несмотря на хроническое искажение в современной китаистике и политической истории Китая, в которой считается, что негласное лидерство
после Мао Цзэдуна наследовал Дэн Сяопин, реальная ситуация выглядит абсолютно иначе: сразу после смерти Мао власть продолжает оставаться в руках
«хунаньской политической группы», выходцем и патриархом которой был Мао, высшие государственные посты оказываются в руках Хуа Гофэна (华国锋), который
долгое время возглавлял Хунань и был возвышен Мао уже в последний период его жизни как один из самых верных сторонников группы. Хуа Гофэн
сосредоточивает в своих руках посты и председателя Компартии, и главы правительства, оставшийся от Чжоу Эньлая, и главы Центрального военного совета.
При этом главой парламента — единственная высшая должность в условиях отсутствия поста Председателя КНР — стал Е Цзяньин, представитель
южнокитайского клана хакка. Говорить в такой ситуации о том, что Дэн Сяопин, занимавший пост партийного руководителя НОАК в должности председателя
Центрального военного совета ЦК Компартии, был негласным лидером страны, по меньшей мере неточно. Правый поворот Китая, китайский НЭП был запущен в
условиях триумвирата «хунаньской», «южно-китайской» и «сычуаньской» групп. Шанхайская же группа была раздавлена смертью ее лидера Чжоу Эньлая и
контролем «Банды четырех» над сердцем их группы — городом Шанхаем. В этой ситуации Шанхайская политическая группа была представлена своим
сычуаньским протеже Дэн Сяопином, который в конечном итоге при поражении сычуаньцев на Тяньаньмэнь фактически вновь передал власть шанхайцам. С
1976 по 1989 г. основным бенефициаром налаживания контактов с Западом стала южнокитайская группа хакка клана Е Цзяньина, вовремя вклинившаяся в бой
на последнем этапе политической борьбы за наследство Мао – Чжоу. В это время перед шанхайцами стояла острая задача восстановления своих позиций в самом
мегаполисе, занятом полувоенными образованиями ополченцев-миньбиней (до 30 тыс. человек), в зачистке которых принимал участие и Цзян Цзэминь.
Очевидно, что зачистка миньбиней шла по тому же образцу и с пользованием тех же сил, что и зачистка Чан Кайши Шанхая от красногвардейцев в 1930-х гг. Не
последнюю роль в слабости шанхайцев играл и рост политического веса их протеже Дэн Сяопина.
Важно отметить, что и в период, предшествующий приходу Цзян Цзэминя на пост генерального секретаря, эта позиция оставалась в руках последователей
хунаньской политической группы — Ху Яобана (胡耀邦), одной из ключевых фигур в Китайской комсомольской организации, группа поддержки которого сыграла
важную роль в студенческих массовых волнениях, вылившихся в события на Тяньаньмэнь в 1989 г. и вынудивших сычуаньцев применить силу и потерять власть.
Негласное, с использованием прокси-сил противостояние Мао – Чжоу продолжается и на новом витке политической истории Китая. Так же как и в интенсивном
негласном соперничестве Мао и Чжоу, силы истощали себя и приводили к взаимному уничтожению — уход «сычуаньской группы» с постов совпал со смертью Ху
Яобана (1987) и арестом его достаточно слабого преемника Чжао Цзяна (1989).
В ситуации борьбы двух сил выигрывает всегда третья — этот принцип интуитивно понятен любому китайцу, уходящему от прямых столкновений.
Цзян Цзэминь приходит в высшую власть стремительно и в патовой ситуации для сычуаньцев Дэн Сяопина и Ян Шанкуня: всего через два года после включения
Цзяна в состав Политбюро (1987) он получает высший пост генерального секретаря, быстро замыкает на себе две тенденции — правого поворота и сохранения
самой Компартии Китая, которая была центристской силой между неистовствующими и требующими всеобщего избирательного права и прямых тайных выборов
«комсомольцев» и стремившихся ввести военную диктатуру сычуаньских военных. Используя примеры советского прошлого, шанхайцы во главе с Цзян
Цзэминем выбрали срединный путь между ГКЧП и демократическим движением и, конечно, сделали это не без учета опыта анархии и развала СССР. Однако
объективная картина говорит о том, что именно консервация китайского режима через военную диктатуру позволила ему взять паузу и увидеть события СССР,
что дало импульс китайскому руководству действовать более обдуманно.
После ухода от власти сычуаньских военных провинция все же сохраняет свое представительство в верховной власти в лице премьера Госсовета КНР Ли Пэна (李
鹏) (1988–1998), сычуаньско-шанхайского «гибрида» — корнями из Сычуани, Ли Пэн все-таки родился во французской концессии Шанхая. Ли Пэн – приемный
сын шанхайского премьера Чжоу Эньлая: по официальной версии Чжоу Эньлай не имел детей от брака с Дэн Ичао и исходя из обществннных соображений
принял решение усыновить Ли Пэна вопреки факту того, что мать Ли Пэна была жива до 1985 года. Мать Ли Пэна Чжао Цзюньтао (赵君陶), национальность
туцзя (наиболее распространена в Хубэй и Хунань), родилась в Чунцине, который долгое время был столицей Китайской Республики при Нацпартии Гоминьдан,
и местом работы Чжоу Эньлая. После образования Компартии Чжао Цзюньтао работает в секретареате обкома Цзянсу, возглавляла женский отдел ЦК
Компартии. В 1939 году стала директором детского дома при Доме семьи Чжоу в уезде Хэчуань Чунцина, после возглавила 4-ю Харбинскую школу, Среднюю
школу ускоренного обучения для рабочих и крестьян в Ухань, аналогичную школу при Нанькайском университете (Тяньцзинь), стала проректором Пекинского
института химической промышленности. Отец Ли Пэна — Ли Шоусюнь(李硕勋), уроженец Сычуань, обучался в Пекин и Университете Шанхая, в 1924 году из
Комсомола вступает в Компартию Китая, где продолжает подрывную деятельность по подготовке и проведению массовых протестов в Шанхае в 1925 году. В 1931
году казнен Гоминьданом на Хайнань.
Изящный император шанхайской династии Цзян Цзэминь
Фамилия ныне здравствующего бывшего генерального секретаря и председателя КНР Цзян Цзэминя — «Цзян» переводится как река и созвучна с фамилией
главы Китайской Республики Чан Кайши, которая в литературном, северном варианте также звучит как «Цзян», с разницей лишь в тонировании этого слога —
для объяснения этой разницы западным читателям можно было бы в качестве сравнения привести фамилию «Котов» и «Катов». Эта интуитивная параллель
между шанхайским лидером Компартии и шанхайским же лидером Нацпартии угадывается китайцами достаточно легко, хотя и не произносится вслух —
мыслимо ли такое, сравнивать главу коррупционного полубандитского режима Нацпартии с лидером социалистов всего прогрессивного человечества?
Фамилия «Цзян» (江) переводится как река, под которой, конечно же, в первую очередь любой китаец подразумевает именно Янзцы. Имя «Цзэмин» (泽民) значит
«благодатный народ» и трактуется часто именно через это сочетание, а также намекает на связь Цзян Цзэминя с Мао Цзэдуном, у которых иероглиф «цзэ» в
имени общий. Отметим, что дочь нынешнего генсека Си Цзиньпина носит имя Си Минцзэ, где в имени «Минцзэ» также есть намек на имя Цзян Цзэминя.
Цзян родился 17 августа 1926 г. в провинции Цзянсу, к северу от Шанхая, который делится зачастую между выходцами Цзянсу и Чжэцзяна. Родной городской
округ Цзяна Янчжоу лежит на древнем Великом канале. Дед Цзян Цзэминя — Цзян Шиси (江石溪) был владельцем крупной транспортной компании в Янчжоу, а
роскошный дом Цзянов находился в престижном квартале на Великом канале. Позднее, при республике и после смерти деда, семья Цзян обеднела. Тем не менее
дядя Цзяна — Цзян Шанцин (江上青) стал, возможно, главной причиной возвышения талантливого Цзян Цзэминя. Цзян Шанцин вступил в Коммунистический
союз молодежи и участвовал в подпольной работе в Шанхае как раз в тот период, когда в нем работал на руководящей позиции Чжоу Эньлай, и именно в период
создания разведки Компартии Китая. Там же Цзян Шанцин работал бок о бок с боевыми товарищами — будущим «шанхайским» министром обороны (1982–1988)
Чжаном Айпином (张爱萍), уроженцем Сычуани и будущим мэром Шанхая (1980–1985) Ваном Даоханем (汪道涵), выпускником Шанхайского университета
коммуникаций и его будущим почетным ректором. Именно два этих руководителя протежировали весьма сильного политика и управленца в качестве лидера
группы «братства Великого канала», выдвинув его в начале на позицию мэра мегаполиса Шанхай, а в дальнейшем поддержав со стороны армии при выдвижении
на пост генсека. Естественно, такая креатура не могла вызвать и не вызывала антагонизма у сычуаньца Дэн Сяопина и шанхайско-сычуаньского премьера Ли
Пэна. Примерно по аналогичной схеме шло, к слову, и выдвижение Си Цзиньпина — вначале шэньскийские генералы сменили сычуаньское руководство в
Минобороны в 2007 г., а уже в 2009 г. заявили свое право на первенство через возведение Си Цзиньпина на должность заместителя председателя КНР.
Сведений об отце Цзян Цзэминя мало, и они противоречивы. По официальным данным, Цзян Шицзюнь (1895–1973) был инженером-электриком в городе Наньтун
провинции Цзянсу до 1928 г., позже вернулся в родной Янчжоу, где работал в транспортной компании, в 1937 г. начал борьбу с японцами, в 1949 г. перешел на
работу в алкогольной компании. По неподтвержденным слухам, распространяющимся оппозиционным исследователем Лю Цзяпином, отец будущего
руководителя был заместителем министра пропаганды марионеточного правительства при поддержке части Нацпартии во главе с Ван Цзиньвэем в
оккупированном Японией Шанхае. Эти данные не подтверждены официально и имеют явно сфабрикованный характер, что было доказано, а автор публикации
получил десятилетний срок заключения и умер в тюрьме в 2015 г.
В ходе своей политической карьеры Цзян Цзэминь играл разные роли и занимал разные должности, однако дольше он был на посту председателя Центральной
военной комиссии ЦК Компартии Китая — долгие 15 лет, с 1989 по 2004 г. При этом названный отдельными обозревателями чуть ли не «военным диктатором»
Дэн Сяопин занимал этот пост лишь восемь лет. Кто же был более влиятелен и более опирался на военную силу из этих двух китайских политиков?
Сильный миф о теневом лидерстве Дэн Сяопина, раздутый в Китае и в России, однако, не опирается на факты: мягкий, артистичный, талантливый певец, знаток
нескольких языков, Цзян Цзэминь играл куда большую роль и оказывал большее влияние на политику, чем Дэн Сяопин — бледная тень Чжоу Эньлая.
Согласно официальной биографии, покинув оккупированную с 1937 г. свою малую родину Янчжоу — городок Цзянду, сын «повстанца» и «борца с Гоминьданом»
все же поступает в престижный Шанхайский университет коммуникаций, который называли «китайским MIT» в период апогея власти Нацпартии в Китае в 1940-
е гг. Окончив университет еще при Гоминьдане по специальности «инженер-электрик», Цзян Цзэминь двигался по этой стезе, работая в научно
исследовательских институтах; на решающий для своего будущего пост секретаря горкома Шанхая он переходит с позиции министра электронной
промышленности могущественного ныне Министерства промышленности и информатизации, отвечающего за ключевой для Китая вопрос модернизации и
технологического рывка, который может привести к глобальной победе Китая над конгломератом западных государств.
Цзян Цзэминя можно назвать человеком «производственного сектора», знающего и понимающего задачи промышленности: за первые 20 лет своей жизни он
успел поработать инженером в пищевом производстве, начальником завода по производству бытовой химии, начальником завода электрических приборов,
прошел производственную практику на Автозаводе им. Сталина в Москве, а также на Первом автомобильном заводе в Китае в городе Цзилинь (провинция
Цзилинь, Северо-Восточный Китай). Такой послужной список дает Цзян Цзэминю основание с 1980 г. занять должность руководителя Китайского комитета по
экспорту и импорту и главы Государственного комитета по вопросам иностранных инвестиций. Стремительная карьера Цзян Цзэминя продолжается на посту
первого замминистра электронной промышленности в 1982 г. в статусе уже члена Центрального комитета Компартии, а в 1985 г. Цзян занимает должность мэра
и секретаря горкома Шанхая, в 1987 г. избирается в Политбюро, а в 1989 г. занимает пост генерального секретаря Компартии Китая. Пост главы государства
Цзян займет только спустя четыре года — в 1993 г., когда режим «военной диктатуры» сычуаньцев будет отменен уже на государственном уровне. Приход Цзяна
означал одно: общество и выразитель его интересов ЦК Компартии одинаково отвергли вариант военной диктатуры и повальной либерализации, приняв
умеренный правый поворот Шанхайской группы как альтернативу военным Сычуани и военным капиталистам Гуандуна, ультралиберальным комсомольцам Ху
Яобану и Чжао Цзыяну.
Творец китайского «НЭПа» — рыночного социализма
Правый поворот Цзян Цзэминя способствовал в дальнейшей легализации частной собственности и регулировании рынка на законодательном уровне и в своем
апогее выразился в теории «трех представительств» (三个代表), закрепленной в Уставе Компартии Китая, которая на идеологическом уровне ознаменовала собой
возможность и необходимость участия частных предпринимателей как в качестве рядовых членов Компартии Китая, так и руководителей.
Как уже отмечалось выше, в октябре 1992 г., во время 14-го съезда Компартии Китая, который оформил победу Шанхайской группы Цзян Цзэминя над
«китайским ГКЧП» и либеральной Тяньаньмэнь, было уже достаточно четко отмечено, что «целью реформирования нашей экономической системы является
построение социалистической рыночной экономической системы». Таким образом, четкая линия Чжоу Эньлая на дальнейшее построение системы крупных
государственных корпораций капиталистического типа, контроль за которыми сохранялся бы у крупных правящих домов Китая — этнических кланов, — эта
линия была продолжена Цзян Цзэминем и реализована на 100%.
Китайская «новая экономическая политика», при которой в стране де-факто установились рыночные нормы ведения хозяйства, основанные на принципах
извлечения прибыли, частной собственности на производство и завуалированной частной собственности на землю, была заложена еще при господстве
Нацпартии Гоминьдан, заботливо сохранена от ударов «сталинской» и ультралевых групп Чжоу Эньлаем, Лю Шаоци, Е Цзяньином в регионах концентрации
«власти собственности» в субэтнических регионах Китая и в момент максимального ослабления СССР, 1991–1992 гг., оформлена в окончательную реставрацию
капитализма в Китае, которая в самом Китае получила красивое, в отличие от слова «Перестройка», название — «Политика реформ и открытости» (改革开放;
«гай-гэ кай-фан»), а на уровне Устава КПК — название «социалистическая рыночная система».
Творцом этой модели, ее триумфатором и до сих пор ее бессменным лидером остается 94-летний Цзян Цзэминь, опирающийся на сонм своих ставленников из
«шанхайской группы». И тем самым задачей любой иной группы в Китае, готовящейся к занятию высших эшелонов власти, является ликвидация гегемонии
«шанхайской политической группы».
В 1994 г. Дэн Сяопин, бесславно лишенный постов, использованный Шанхайской группой в борьбе с Комсомолом, предпринял безуспешные попытки провести
кампанию «в поддержку реформ» — по сути, открытое выступление против курса Цзян Цзэминя, правильно расцененное Шанхайской политической группой как
попытка создания альтернативного центра власти и дальнейшего раскачивания «китайской лодки» с повторением Тяньаньмэнь-2, тем более что основные
выступления Дэн Сяопина были проведены в Гуандуне — Гуанчжоу, находящихся под контролем лояльных к Дэн Сяопину южнокитайских хакка клана Е, вечных
конкурентов Шанхайской группы, практически остраненных от присутствия в Политбюр в 80-ые годы. К слову, известное выражение Дэн Сяопина «Неважно,
черная кошка, белая кошка, если она ловит мышей — это хорошая кошка»[4] было высказано именно в Шэньчжэне — экономическом центре провинции Гуандун,
находящейся под полным контролем клана Е. В дальнейшем этот лозунг уже подхватили другие страны под контролем хакка, например Малайзия.
Ответные действия «шанхайской группы» против такого демарша сычуаньцев не заставили себя ждать: в 1994 г. была расчленена провинция Сычуань — из ее
состава был выведен Чунцин, ставший городом центрального подчинения[5]. Вопреки раздутым слухам, Дэн Сяопин не был негласным лидером при Цзян
Цзэмине, который не только не встречался и не поддерживал Дэн Сяопина во время его тура по городу Ухань (Хубэй — основной противник «шанхайской
группы»), Шэньчжэню и Чжухаю (провинция Гуандун), но и игнорировал его до самой смерти.
Разрастающийся конфликт между двумя группировками — «шанхайской» и «южно-китайской» — привел к тому, что вопрос о возвращении Гонконга под
юрисдикцию Китая был решен не в пользу включения Гонконга в состав Китая, а в пользу включения его на весьма условных основаниях: ослабленная
пробританская группа клана Е согласилась оставить фактически независимый Гонконг до 2047 года — в Гонконге сохранилась собственная полиция,
собственный выборный населением орган власти, собственный эмиссионный центр, сохранилась даже граница с Китаем, для пересечения которой жителям КНР
надо было получать отдельное разрешение, оформляющееся в виде отдельного паспорта. Даже на мировых спортивных чемпионатах Гонконг выступает
отдельной от Китая командой. В Гонконге появился лишь ограниченный контингент Народно-освободительной армии Китая, а во Всекитайском народном
политическом консультативном совете был выделен значительный обмен мест под гонконгских кандидатов. И до сих пор Гонконгский вопрос является вопросом
и индикатором напряжения между «южно-китайской группой» клана Е и «шанхайской политической группой».
Приход «шанхайской группы» к руководству в стране после событий на Тяньаньмэнь был тотальным — по итогам 14-го съезда Компартии Китая, который
проходил в Пекине 12–18 октября 1992 г., в состав Постоянного комитета Политбюро вошли Цзян Цзэминь, Ли Пэн, Цяо Ши, Ли Жуйхуань, Чжу Жунцзи, Лю
Хуацин и Ху Цзиньтао.
При этом трое из семи членов Постоянного комитета Политбюро были выходцами из Шанхая. Цяо Ши (乔石)[6] — руководитель ВСНП, парламента Китая;
премьер Ли Пэн, уроженец Шанхая. Руководителем «партийного контроля» Центрального комитета контроля Компартии также стал шанхаец Вэй Цзяньсин (尉健
行). Военное руководство в гипермилитаризированном к моменту наступления НЭПа Китае было представлено вовсе не армией, а маргинальным тогда флотом и
основателем идеи стратегии создания авианосных групп (прямые аналогии с эпохой Мин и гигантским флотом Чжэн Хэ) хубэйцем Лю Хуанцинем. Остальные две
позиции в Посткоме Политбюро оставались за комсомольскими кадрами — «королем Тяньцзиня» Ли Жуйхуанем и будущим комсомольским генсеком Ху
Цзиньтао.
Заместителем председателя КНР — этот пост в 1993 г. займет Цзян Цзэминь — становится «красный капиталист» Жун Ижэнь (Rong Yiren; 荣毅仁),
потомственный шанхайский банкир, сын одного из глав центрального банка гоминдановского Китая, который пережил вместе со своими состояниями
Культурную революцию и возглавил символ нового китайского корпоративного капиталистического режима — корпорацию CITIC (中信; «Чжунсинь»; «Китайская
вера», Китайская международная трастовая и инвестиционная корпорация). Жун Ижэнь стал основным партнером дома Рокфеллеров в Китае и обеспечил им
контакты с высшим руководством страны. Первые американские инвестиции пришли в Китай по линии корпорации «Чжунсинь» и банка «Чейз» при
значительном государственном прикрытии со стороны министра финансов Бо Ибо, отца будущего тарана «шанхайской группы» против Си Цзиньпина — Бо
Силая. Жун Ижэнь, будучи руководителем одной из официально разрешенных малых партий Китая — Союза демократического строительства Китая, тайно
вступил в Компартию в 1985 г., когда восхождение «шанхайской группы» шло по нарастающей. Жун Ижэнь, наряду с Цяо Ши, Чжан Айпином, Ван Даоханем,
стали тем фундаментом или трамплином, с которого начался стремительный взлет Цзян Цзэминя.
Пережив «американский ренессанс» во внешней торговле и наконец успешно заместив продукцию СССР американской, технологиями и инвестициями,
шанхайский Китай продолжил движение к углублению «рыночного социализма» в период и после 15-го съезда Компартии Китая, проходившего 12–18 сентября
1997 г., взяв в качестве знамени развития личность Дэн Сяопина, не причастного к поддержке Культурной революции, чего нельзя было сказать о Чжоу Эньлае:
идеи Дэн Сяопина были включены в Устав Компартии Китая. Капиталистические «идеи» Дэн Сяопина разбавили густой красный цвет Устава КПК, в котором до
этого члены партии должны были руководствоваться только идеями марксизма-ленинизма и Мао Цзэдуна.
Теперь цвет кошки, «красный» или «белый», больше не имел значения уже для всей 59-миллионной на тот момент партии, тем более что сам Дэн Сяопин,
покинувший этот мир за полгода до очередного съезда, больше не был опасен и не смог стать знаменем самой «сычуаньской группы», планировавшей очередной
реванш для возвращения утраченных позиций после событий на Тяньаньмэнь. Главу группы — сычуаньского мэра Пекина (1992–1995) Чэнь Ситуна (陈希同)
Шанхайская группа отстранила от власти в рамках коррупционного расследования в 1995 г. и вывела из состава Политбюро. Как видим, «сычуаньская группа» с
завидной регулярностью демонстрирует склонность к резким и агрессивным действиям и не пользуется широкой поддержкой в казалось бы этно
лингвистически близких группах Северного Китая.
15-й съезд (1997 г.) закрепил главенство и доминирование «шанхайской группы» в ЦК Компартии. Из семи членов Посткома Политбюро — Цзян Цзэминя, Ли
Пэна, Чжу Жунцзи, Ли Жуэйхуаня, Ху Цзиньтао, Вэй Цзяньсина, Ли Фэнцина — теперь уже четыре лидера имели отношение к «шанхайской группе»: к уже
описанным выше лидерам добавился шанхаец Ли Фэнцин.
Будущий руководитель Китая — секретарь Китайского союза коммунистической молодежи (1984-1985) Ху Цзиньтао перескочил с последней позиции в ПК
Политбюро на четвертую, а чуть позже станет заместителем председателя КНР Цзян Цзэминя, утвердив за собой статус преемника. Ху Цзиньтао, выходец из
Аньхоя, соседней с Шанхайским регионом провинции, даже сменил имидж, чтобы заслужить лояльность и одобрение Цзян Цзэминя: после 15-го съезда он
начинает носить очки, как и сам Цзян Цзэминь, смягчив образом интеллигента свое волевое лицо с жесткими глазами. Карьера Ху Цзиньтао развивается
стремительно и не по классическим канонам движения в партийной лестнице: после достижения высшего поста в Комсомоле Ху Цзиньтао буквально формально
прогоняют по «региональному фильтру», без которого занятие должности в Политбюро невозможно. Ху Цзиньтао работает секретарем обкома и первым
секретарем парткома областных военных округов три года в небольшой провинции Гуйчжоу, четыре года в Тибете (реальное место нахождение Ху – Пекин) – оба
региона принадлежат к большому Сычуаньскому макрорегиону – и с достаточно низовых с точки зрения партийной иерархии должностей, а вовсе не с позиции
секретаря обкома Гуандуна, Шанхая или Пекина, Ху «из пешек перебирается в дамки» сразу в Постоянный комитет Политбюро в 1992 году. В карьере Ху
Цзиньтао сыграла роль не только мощное лобби Комсомола и Аньхой, но и острые, нарождающиеся потиворечия между Шанхайской и Сычуаньской группой. Не
последнюю роль сыграла и протекция шаньдунца Сун Пина, который также продвигал напарника для Ху Цзиньтао – Вэнь Цзябао.
Сильный правый уклон Цзян Цзэминя породил желание значительных частей элиты восстановить социально ориентированную политику. Эту повестку быстро
подхватили «комсомольцы», негласным и мощным авторитетом которых по сей день остается Ху Цзиньтао. С 15-го съезда установилась заметная регулярность —
6-й и 7-й члены ПК Политбюро занимают высшие посты во власти спустя некоторое время. Сегодня, если принять во внимание ту паузу, которую взяла
китайская политическая система на время бессрочного правления Си Цзиньпина, на высшие посты спустя пять – десять лет могут претендовать 6-й член ПК
Политбюро, бывший секретарь горкома Шанхая Хань Чжэн или 7-й член ПК Политбюро, земляк Си Цзиньпина Чжао Лэцзи — все зависит от того вектора, к
которому будет склоняться Китай через десять лет, пройдя острую фазу противостояния с США… или, возможно, не пройдя ее — оставшись в глухой обороне
евразийского проекта Шелкового пути.
Несмотря на передачу власти в партии во время 16-го съезда Компартии Китая, который прошел 8–15 ноября 2002 г., от «шанхайской группы» «комсомольцам»
во главе с Ху Цзиньтао, Цзян Цзэминь сохранил пост главы Центральной военной комиссии КНР (Центральный военный комитет) и Центральной военной
комиссии Компартии Китая вплоть до 2005 г., то есть не осуществил полную передачу «комплекта постов» новому лидеру в течение трех лет. Такая традиция не
была продолжена Си Цзиньпином, за которым, в отличие от Ху Цзиньтао или Цзян Цзэминя, стояла собственная военная группа Западного военного округа
генералов Шэньси и Ганьсу, — пост главы ЦВС Си Цзиньпин получил от Ху Цзиньтао сразу, без паузы.
За Ху Цзиньтао был приставлен присматривать и свой заместитель председателя КНР — шанхаец Цзэн Цинхун. В состав Постоянного комитета Политбюро 16-го
созыва вошли Ху Цзиньтао, У Банго, ставший главой парламента ВСНП, Вэнь Цзябао как премьер Госсовета, Су Цинлинь, Цзэн Цинхун, Хуан Цзю, У Гуаньчжэн,
Ли Чанчунь, Ло Гань.
Новый высший политический орган представлял собой слепок политической ситуации в стране — резкий взлет Комсомола через поддержку регионов, в том
числе бедных, не ставших бенефициарами «прибрежной экономики» Шанхая, — это отразилось в том, что У Банго, земляк Ху Цзиньтао по провинции Аньхой,
стал вторым в руководстве страны, оттеснив традиционного второго в руководстве страны премьера Госсовета на третью позицию ПК Политбюро. При этом в
Политбюро Ху Цзиньтао, У Банго, Вэнь Цзябао, Су Цинлинь однозначно относились к одному комсомольскому блоку. Шанхайцы были представлены Цзэн
Цинхуном, Хуан Цзю. При этом Хуан Цзю умер прямо на посту. Оставшиеся позиции занимали люди, связанные с провинцией Шаньдун, — У Гуаньчжэн, Ло Гань,
а Ли Чанчунь сделал свою карьеру в соседнем с Шаньдуном Ляонине.
«Комсомольской группе» изначально было тесно в рамках, установленных «шанхайской группой», тем более что Комсомол чувствовал себя использованным
после событий на Тяньаньмэнь: шанхайцы фактически вышли основными бенефициарами после столкновения ультралиберальной молодежи Комсомола и
ультраконсервативной армии. В рамках противостояния «Комсомольцы» развернули масштабную смену региональных кадров — главную опору Комсомола,
развивавшего идею «передачи полномочий из центра на места», а также по центру «шанхайской группы» — самому шанхайскому мегаполису. Комсомол
фактически продублировал схему самой «шанхайской группы» по разгрому еще вчерашних союзников и протеже сычуаньцев, нанеся удар по географическому
центру группы — обвинив в коррупции мэра и первого секретаря горкома Шанхая Чэнь Ляньюя и сместив его со всех постов в преддверии 17-го съезда в 2007 г.
Не последнюю роль в возвышении традиционно связанного с определенными кругами США Комсомола сыграл приход в 1993–2001 гг. к власти президента из
Демпартии США Клинтона и установление тесного диалога с Комсомолом и лично Ху Цзиньтао – последний по сути перепрыгнул несколько карьерных ступеней
и попал в Постком Политбюро в октябре 1992 года, когда победа Клинтона на ноябрьских выборах в 1992 года стала очевидной. Появление Ху Цзиньтао в
высшем органе руководства КНР – тесно связано с приходом к власти Демпартии США. Китайские прозападные элиты выбрали Ху Цзиньтао как будущего визави
В.Клинтона и Б.Обамы. Шанхайцы, опиравшиеся на республиканцев и пришедшие к власти на пике президентства Буша-старшего (1989–1992), утратили
поддержку США, которые усиленно стали выращивать в Китае замену из «комсомольцев», в результате чего они смогли частично прийти к власти в 1997 г. в
ходе 15-го съезда. Приход к власти республиканца Буша-младшего в 2001–2009 гг. сыграл значительную роль в сохранении влияния шанхайцев над ситуацией в
Китае. Ранее и сегодня эти связи продолжают играть важную роль в политическом балансе в КНР. В период правления Клинтона на Цзян Цзэминя было оказано
беспрецедентное давление по религиозной линии — в основу были положены Тибетский вопрос и вопрос о буддийской секте Фалуньдафа, по вопросу которой в
Испании и Аргентине были начаты официальные судебные процессы против Цзян Цзэминя или его непосредственных подчиненных, посольство КНР в Белграде
было уничтожено в результате попадания американской ракеты. Секта Фалуньдафа была создана в одном из географических центров Комсомола — провинции
Цзилинь, там же родился и сделал карьеру известный либеральный критик националистического толка, «китайский Солженицын» Лю Сяобо, получивший
посмертно Нобелевскую премию мира. Основатель секты Фалуньгун эмигрировал в США, откуда продолжает вести пропаганду, направленную прежде всего
против Цзян Цзэминя.
17-й съезд партии, прошедший в октябре 2007 г., оставил только одного шанхайца в составе Посткома Политбюро: Ху Цзиньтао, У Банго и Вэнь Цзябао
сохранили свои посты, Су Цинлинь, Ли Чанчунь остались в ПК Политбюро, 6-м и 7-м номерами в ПК Политбюро следовали Си Цзиньпин и Ли Кэцян —
следующие номер один и номер два китайском руководстве, 8-ю и 9-ю позицию занял шаньдунец Хэ Гоцян, возглавивший партийный контроль, и будущий
опальный шанхаец Чжоу Юнкан, представлявший «шанхайскую» и «сычуаньскую» группировки.
Выходцы из Великого канала оказались окончательно разгромленными в первые годы правления Си Цзиньпина. Чжоу Юнкана арестовали и приговорили к
пожизненному сроку, однако мощная глобальная сеть шанхайцев по-прежнему оставалась влиятельной, а Цзян Цзэминь, несмотря на свой почтенный 94-летний
возраст, продолжал появляться на публике и участвовать в публичных мероприятиях, даже и особенно когда активно муссировались слухи о его смерти или о его
аресте.
Период до 2016 г. характеризовался острой борьбой между частично уступившими шэньсийцу Си Цзиньпину и шаньдунцу Ван Цишаню власть «комсомольцами»,
поддерживаемыми президентом от Демпартии США Обамой. После 2016 г., когда к власти в США пришел республиканец Трамп, в борьбе за власть в Китае
наметился существенный перелом в пользу Си Цзиньпина и Ван Цишаня, которые при этом также пережили раскол на волне успехов борьбы с общим врагом —
«комсомольцами». Президентство Трампа дает также новые шансы в том числе и шанхайцам, и группам Си Цзиньпина, и шаньдунцам Ван Цишаня. Успешные
перевыборы президента Трампа на 2020–2024 годы дадут возможность «китайским республиканцам» развернуть решительную и окончательную борьбу с
«китайскими демократами» — «комсомольцами» и выбить из их рук контроль над экономикой страны. Появление же у власти демократа Байдена даст новый
виток внутриполитической напряженности в Китае и подвигнет Си Цзиньпина на союз со своими давними протеже – Шанхайцами: не зря в день выборов в США
3 ноября 2020 года Си Цзиньпин лично выступал на Шанхайском экспо, а спустя некоторое время совершил поездку в родной город Цзян Цзэминя – Янчжоу,
постетив даже его родной район Цзянду, где возможно, провел переговоры с реальным руководством Шанхайской группы, послав недвусмысленный сигнал
политической элите Китая.
Сегодня гигантский экономический макрорегион переживает новое рождение и переформатируется в рамках трех крупных субъектов — провинции Цзянсу,
руководство которой было срезано под корень во время антикоррупционной кампании, провинции Чжэцзян, чьи выходцы полностью заняли контроль над
городом прямого подчинения Шанхаем, — все эти субъекты активно переживают трансформацию для нового рывка в период после правления Си Цзиньпина. В
ПК Политбюро 19-го созыва 7-ю позицию занимает бывший мэр Шанхая Хань Чжэн (1954 г. рождения, корнями из провинции Чжэцзян) — он может сыграть роль
нового Чжоу Эньлая уже в третьем десятилетии XXI в. Семья Цзян Цзэминя
Как и Чжоу Эньлай, Цзян Цзэминь имеет сложную «этническую географию»: семья Цзяна происходит из места, находящегося на стыке провинций Чжэцзян,
Аньхой и Цзянси, а расцвета достигла на Великом канале. Однако супруга Цзян Цзэминя Ван Епин все же происходит из родного для него Янчжоу, что крайне
редко встречается среди типичных руководителей Китая того периода. Более того Ван Епин является его формальной родственницей — она также была
племянницей подпольщика Цзян Шанцина. Ван Епин окончила Шанхайский институт иностранных языков.
У Цзян Цзэминя два сына — Цзян Мяньхэн (р. 1951) и Цзянь Мянькан (р. 1954), иероглифы в именах сыновей намекают нам на значение «избежать ненависти»,
«избежать сопротивления», хотя и имеют иные первичные значения. Это не только могло бы, по замыслу отца, стать девизом жизни своих сыновей, но и
отражало собственную жизнь Цзян Цзэминя и его отношение к жизни и истории своей страны. Цзян Мяньхэн достиг должности заместителя руководителя
Китайской академии наук, а также является сооснователем шанхайской компании по производству микрочипов «Грэйс», которая в том числе нанимала в
качестве консультанта сына президента США Буша-старшего Неила Буша, что также отражает тесные связи «шанхайской группы» с американскими
республиканцами, а также с Церковью объединения Муна. Цзян Мяньхэн был одним из руководителей китайской космической программы. В 2014 г. Цзян-
младший был избран ректором нового Шанхайского университета науки и техники (上海科技大学) и принимает активное участие в различных программах,
связанных с техническими разработками, в том числе электромобилей, ториевой ядерной программы, мобильных сетей, лунных спутников и других. Второй сын
Цзян Цзэминя — Цзян Мянькан до 2015 г. работал на различных незначительных административных постах в шанхайской городской администрации. Внук Цзян
Цзэминя от Цзян Мяньхэна Цзян Чжичэн (Элвин Цзян) — юный (1986) основатель инвестиционной корпораций «Боюй», зарегистрированной в Гонконге с
капиталом 1,5 млрд долл, среди инвесторов которой есть и бывший самый богатый человек Азии — гонконгский миллиардер Ли Кашин (Ли Цзячэн), и другие
крупные игроки и выгодополучатели «рыночного социализма».
[1] Единственный крупный руководитель Китая, не считая Кан Шэна, известный под своим псевдонимом Хуа Гофэн, а не под настоящим именем. Настоящее
имя — Су Чжу. Хуа Гофэн — аббревиатура от полного сочетания «передовой отряд в борьбе Китая с Японией и спасением родины».
[2] В своих мемуарах 2014 года Ли Пэн сообщил, что его род уходит корнями к уезду Мачэн северо-востока провинции Хубэй.
[3] имя при рождении 李远芃 Ли Юаньпэн, где «пэн» — «густая трава», «густой мех».
[4] 不管黑猫白猫，捉到老鼠就是好猫 — Бу гуань хэй мао, бай мао, чжодао лаошу цзю хао мао.
[5] Маркером утраты власти кланом Е стало также отделение острова Хайнань от провинции Гуандун и создания там в 1988 году отдельной провинции,
население которой даже сегодня мало в масштабах Китая и составляет чуть более 10 млн человек.
[6] Носил одинаковую с Чан Кайши (путунхуа — Цзян Цзеши) фамилию Цзян, взяв вместо своего настоящего имени Цзян Чжитун (蒋志彤) псевдоним Цяо Ши.
roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Выход на первые роли Аньхойской комсомольской группы
(без изменений) Выход на первые роли Аньхойской комсомольской группы
Одним из итогов событий на Тяньаньмэнь стал и приход к руководству в стране Ху Цзиньтао, а в Комсомоле — нынешнего премьера Ли Кэцяна, выходца из
«аньхойской комсомольской группы».
Биографии премьера Ли Кэцяна уже было уделено значительное внимание в работе и предыдущей книге «Некоронованные короли красного Китая» (2016), здесь
же стоит отметить, что будущий премьер вошел в высшее руководство Комсомола при Ху Яобане, является абсолютным апологетом новодемократической
доктрины и ее внешней части — инкорпорации конгломерата мелких и средних частных собственников в глобальную американоцентричную систему рынка.
Однако в условиях растущего давления Республиканской партии, никогда не поддерживающей новодемократических образований, вскормленных Демпартией за
рубежом, Ли Кэцян в период своего премьерства вынужден переориентироваться на широкий новодемократический союз с иными странами — такими, как,
например, возглавляемая А. Меркель Германия, — либо другие государства, где может победить новодемократическая модель, которую в России условно
называют «либеральной».
К «аньхойской комсомольской группе» Ху Цзиньтао (второй Ху в комсомольской династии) принадлежит также и член ПК Политбюро Ван Ян — глава
«комсомольского парламента» законосовещательного органа НПКСК. «Аньхойская группа» Комсомола всегда была центром его формирования, начиная с
троцкиста Чэнь Дусю, старейшей группой и первой вышедшей на высокий государственный и внешнеполитический уровень еще в период антитайпинского
движения и правления одного из его самых успешных руководителей Ли Хунчжана (李鸿章), по сути теневого руководителя поздней империи Цин, начавшего
первым формировать субэтнические воинские формирования, опираясь на выходцев из провинции Аньхой (он также создал первую госмонопольную опиумную
компанию в Китае). Позже лидерскую позицию в аньхойском милитаристском режиме занял аньхоец Дуань Цижуй (段祺瑞), при котором в Аньхое и стало
развиваться прояпонское революционное молодежное движение Чэнь Дусю — основателя социалистического молодежного движения, Компартии, троцкистской
организации. Аньхой, а если быть точным — компактный район Цзиси (绩溪), стал центром формирования новой постманьчжурской политической элиты, в том
числе манифестирующей Китай как федерацию китайских региональных субэтнических государств, нашедшую себя как центр формирования целой сети
региональных новодемократических революционных субэтнических групп, с собственным идеологом вестернизации Китая по американскому типу — Ху Ши (胡
适), также выходцем из района Цзиси, чьи родители переехали в Шанхай. В 1938–1942 гг. Ху Ши де-факто один из основных идеологов Движения за новую
культуру, националистического Движения 4 мая, ставшего символом Комсомола, в период гражданской войны становится послом Китайской Республики в США,
в 1946–1948 гг. — ректор Пекинского университета, умер на Тайване в 1962 г. Ху Ши для многих однофамильцев, а возможно, и соплеменников стал основной
идеологической фигурой, формирующей мировоззрение и идеологию.
Аньхой (安徽) не только отдельная провинция на протяжении нескольких сотен лет, но и особый субэтнический кластер с ярко выраженными диалектными
отличиями от северокитайской нормы, принятой за основу в литературном китайском языке. Название провинции часто расшифровывается как
«умиротворенная народность хуэй» (徽) — не путать с китайскими мусульманами хуэй, — то есть топоним указывает, что территория, возможно, была включена в
состав китайского государства насильственным путем, а населению присущ отличный, инокультурный от северных китайцев этнический характер.
Альтернативу такому лидерству новодемократического революционного движения составляла «хубэй-хунаньская группа». В широком смысле обе группы
противостояли южнокитайским идеям национализма, внутри которых тоже произошел раскол на революционеров хакка и «шанхайскую группу» (фундаментом
для которой стали различные части Великого канала — в Чжэцзяне и Цзянсу). До определенного предела схематично: новодемократическое революционное
движение Комсомола опиралось на демократов США, национальное южнокитайское — на Великобританию, «шанхайская группа» — на Францию, исторически
близкую ей Шотландию и религиозные организации, действующие и в США, группа южнокитайских хакка и кантонцев — на Британию. Еще раз повторимся, что
это лишь приблизительное и далеко не самое точное описание распределения ролей: и в самом южнокитайском политическом мире, и в их зарубежных
государствах-союзниках существуют подгруппы, и их общее число варьируется в пределах нескольких десятков. Данная книга — лишь начало значительной
работы, которая требуется для более глубокого уточнения групп и их связей.
Сразу же после прихода «аньхойской группы» в Комсомол, партию и государство, опираясь на уханьских генералов, приходят ее сменщики — сторонники
силовых революций: «хубэй-хунаньская группа».
Вопрос о том, почему «аньхойская комсомольская группа» во главе с Ху Цзиньтао и «тяньцзиньская комсомольская группа» во главе с Вэнь Цзябао оказались у
власти, остается недостаточно ясным, вероятнее всего, за ними стоял шаньдунский «комсомолец» Сун Пин (宋平) — секретарь провинции Ганьсу, член ПК
Политбюро в 1989–1992 гг. Именно он мог стать интегрирующей фигурой как для молодых комсомольцев Ху и Вэня, так и для арестованных при Си Цзиньпине
заместителей Центрального военного комитета Сюй Цайхоу и Го Босюна. Вероятно, на тот момент «шаньдунская группа» не могла действовать явно, т.к. была
полностью делегитимизирована «Бандой четырех», все члены которой, включая ее пятого фактического члена Кан Шэна, были связаны с Шаньдуном и частично
с Цзилинем, также находившимся под оккупацией Японии, и объединены общностью «интересов» и «прошлых контактов».
[1] В период династии Цин обе провинции принадлежали к одной административной единице Хугуан (湖广). В названиях обеих провинций иероглиф «Ху» —
«озеро» (от фамилии Ху — 胡, которую носят Ху Цзиньтао, Ху Чуньхуа, Ху Ши, Ху Яобан, отличается наличием дополнительной графемы «вода», добавленной к
иероглифу «Ху»), означает озеро Поянху, крупнейшее в Китае, расположенное между провинциями Хубэй, Хунань и Цзянси. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) «Сталинская группа» во главе современного Китая
(без изменений) «Сталинская группа» во главе современного Китая
Вторая мировая война, естественным образом продолжилась советско-американским негласным конфликтом в Китае (1945–1949) и в Корее и увенчавшаяся
победой советского оружия. Это привело к установлению в Китае де факто конфедеративного американо-советского режима шести больших административных
районов (大行政区), руководство в которых прочно удерживали военные группировки, одержавшие победу в гражданской войне, равновеликие друг другу и
опиравшиеся на поддержку лояльных полевых армий и внешнюю помощь иностранных государств.
Система шести Китаев, подразумевающая полновластный контроль региональных групп над территориями, просуществовала до ноября 1954 г., хотя начала
распадаться уже в период болезни и смерти И.В. Сталина, получив решительный удар от Мао Цзэдуна в июне 1953 г. по наиболее просталинской и просоветской
группировке Гао Гана и Жао Шуши, контролировавших в системе шести Китаев Северо-Восточный, Северо-Западный и Восточный Китай.
Власть Военно-политических комитетов (军政委员会), которые представляли собой орган власти полуавтономных административных районов, была абсолютной и
только в ноябре 1952 г. была формально ограничена властью Центрального правительства, которое своим решением денонсировало статус их полномочий как
наивысший и установило свои полномочия выше региональных. Таким образом, фактические полномочия у Центрального правительства Китая появились лишь
через три года после образования Китайской Народной Республики.
Отец Си Цзиньпина — Си Чжунсюнь (习仲勋), плоть от плоти является частью группировки выходцев из советского пограничного района Шэньси-Нинся-Ганьсу,
наиболее близких к СССР и, наряду с партизанским движением Маньчжурии, являющихся «анклавом» Вооруженных сил СССР в период японской агрессии в
Китае и получавших от Красной Армии материально-техническую, информационную и организационную помощь.
Непосредственный заместитель Гао Гана, которого в китайском Политбюро называли «китайским Сталиным», Си Чжунсюнь является одним из
немногочисленных руководителей этой группы, пережившей огонь внутриполитической борьбы Мао Цзэдуна с советской группой и вновь занявшей достойное
место на Олимпе в новый период развития Китая после смерти Мао Цзэдуна и окончания борьбы шаньдунской группы «Банды четырех» против просоветских и
всех наиболее здоровых социалистических сил в Китае.
Си Цзиньпин, сын своего отца, пошедший по стопам первых руководителей Нового Китая, является не только выразителем интересов коренного китайского
населения, свергнувшего инородный маньчжурский режим, но и представителем наиболее эффективного и гармоничного русла развития китайского общества с
опорой на модель сталинского социализма — ведь основу превращения Китая в гармоничную индустриально-аграрную державу после почти ста лет
беспрерывного уничтожения на период первых трех пятилеток заложил основоположник «сталинской группы» в руководстве Китая — Гао Ган, первый
руководитель китайского Госплана.
И если планам Гао Гана не суждено было сбыться, так как он пал первой жертвой «китайского Наполеона», а план первых трех пятилеток, давших Китаю
космические темпы роста, был свернут маоистким лево-популистким «Большим скачком» и анархией Культурной революции, то сегодня, когда Китай
фактически находится на поводке научно-технического развития Запада и в буквальном смысле уничтожается социальными и экологическими проблемами в
угоду развития «передовых капиталистических стран», сталинская модель социально-экономического развития Китая представляется как единственный путь
спасения страны и подготовки ее к решающему рывку к глобальному лидерству.
В период после достижения доминирования над американскими войсками и политической нестабильности в СССР, вызванной смертью Сталина, региональная
власть распределяется в Китае следующим образом.
[1] Термин используется в данной работе впервые и нигде ранее в востоковедной литературе не использовался.
[2] Позже преобразованы в Исполнительные комитеты (行政委员会).
Северо-Западный административный район (西北行政区). Образован 27 января 1950 г.
Просталинская группа Пэн Дэхуая (彭德怀), Си Чжунсюня (и совсем недавно покинувшего руководство района Гао Гана). Территория объединяет находящийся
под контролем советских войск с 1934 г. Синьцзян, а также провинции Цинхай, Ганьсу, мусульманские районы Нинся и основную провинцию Шэньси, в которой
находится столица района Сиань. Войска, находящиеся на этой территории, составили костяк ударной силы, прорывающейся к Пекину через провинцию
Шаньси, наряду с частями Красной армии и Монгольской армии, выходящей на Пекин с Севера, из Маньчжурии. Войска Пэн Дэхуая вступили в конфронтацию с
американскими частями во время их высадки и продвижения к Пекину. Командование, гражданское и военное, разделяли два лидера: Си Чжунсюнь и Пэн
Дэхуай. Последний занимал должность как председателя правительства района, так и его первого секретаря партии. Пэн Дэхуай также стал одной из основных
целей репрессий Мао в конце 1950-х гг., организованных Кан Шэном, на волне которой последний вновь пришел к власти в центральном аппарате. Гао Ган и Пэн
Дэхуай были основными фигурами, руководившими боевыми действиями китайской армии в Корее.
Северо-Восточный административный район (东北行政区). Образован 21 апреля 1949 г.
Просталинская группа Гао Гана (高岗). После освобождения Северо-Восточного Китая фактически из Москвы назначается маньчжур Гао Ган. Доверие хозяина
кремлевского кабинета к Гао Гану, судя по всему, было беспрецедентным — и Гао Ган занимает все высшие должности в Северо-Восточном административном
районе, случай уникальный для всех шести районов Китая. Территория района объединяла полуостров Ляодун, в котором находилась советская военно-морская
база Дальний (Далянь), провинции Хэйлунцзян, Цзилинь, северную часть современной провинции Хэбэй. Советские войска на территории района Гао Гана
стояли в 100 км от Пекина. На части Гао Гана, как и на части Пэн Дэхуая, приходятся основные инциденты, повлекшие жертвы в американских войсках во время
советско-американского негласного конфликта в Китае.
Восточный административный район (华东行政区). Образован 27 января 1950 г.
В довольно пестром административном образовании партийная и административная власть находилась в руках Жао Шуши (饶漱石), а военная — в руках Чэнь И ().
В богатой биографии Жао Шуши, уроженца горной, лишенной выхода к морю провинции Цзянси, важное место занимает руководство военной операцией в
Шаньдуне во время попыток Нацпартии Гоминьдан принять американскую помощь и высадить в провинции десант. Под руководством Жао Шуши американцам
был дан решительный отпор, а их место высадки в Циндао оказалось единственной базой в Шаньдуне.
Решительные действия Жао Шуши в Шаньдуне, Пэн Дэхуая в Шаньси, а также наступление частей Красной армии, молниеносно разгромившей Квантунскую
армию, внесли решительный вклад в победу советского оружия в Китае. Жао Шуши — абсолютно преданная советской группе политическая фигура —
контролировал самый контрреволюционный участок красной власти — приморские территории Китая, ставшие новым фронтом в противостоянии СССР и США.
Тем не менее приморские провинции, в том числе оказавшийся под контролем Кан Шэна Шаньдун, не находились в состоянии абсолютной лояльности главе
Восточного района Китая.
В состав административного округа входила нынешняя территория провинций Шаньдун, Цзянсу, Аньхой, город Шанхай, который являлся столицей округа, а
также провинции Чжэцзян, Фуцзянь и формально Тайвань. Военная власть района была сосредоточенна в руках Чэнь И – напарник Дэн Сяопина во время
пребывания во Франции и зарубежной китайской молодежной социалистической ячейки, сычуаньский земляк Дэн Сяопина – наиболе антисоветского политика
Китая по окончанию Культурной революции, правая рука шанхайца Чжоу Эньлая.
Центрально-Южный район. Образован 6 февраля 1950 г.
Во главе района со столицей Ухань, включавшего территории современных провинций Хэнань, Хубэй, Цзянси, Хунань, Гуандун (с пров. Хайнань), Гуанси, встал
будущий основной соратник Мао Цзэдуна в первый период Культурной революции Линь Бяо (林彪), уроженец провинции Хубэй, яркий представитель хубэйской
этнической группировки.
Линь Бяо, один из немногих представителей Армии, поддержавших Культурную революцию, все же воспользовался своим героическим прошлым в освобождении
Маньчжурии и советскими связями: в момент своей политической катастрофы Линь Бяо предпринимает неудачную попытку бегства в СССР, однако его самолет
был сбит над Монголией. Линь Бяо выступил против участия Китая в Корейской войне.
Западно-Южный район. Образован 26 июля 1950 г.
Военно-политическое руководство над Сычуанью (была разделена на Южную, Западную, Восточную и Северную), а также провинциями Гуйчжоу, Юньнань,
Чунцин, Восточный Тибет (Сикан) было сосредоточено в руках сычуаньца Дэн Сяопина.
Военная и административная власть, органы которой находились в говорящем на сычуаньском диалекте Чунцине, была в руках сычуаньца Лю Бочэна (刘伯承) и
хунаньца и земляка Мао Хэ Луна (贺龙).
Сычуаньский регион был регионом наименьшего влияния СССР на политическую элиту Китая — и наиболее близким к режиму Нацпартии, поддержанному
американской программой лендлиза, а также к базам американского влияния в Бирме, которая была также каналом связи с Британией. Дэн Сяопин, хотя и
учился в СССР и имел даже советский псевдоним Дозоров, как и Кан Шэн, меньше всего был замечен в симпатиях к СССР и совсем не случайно стал
выдвиженцем шанхайской группы во главе с Чжоу Эньлаем, союзником проамериканских сил южнокитайских хакка клана Е. Дэн Сяопин в качестве лидера
рыночных реформ новой экономической политики в Китае с 1978 г. Все же встретил серьезное сопротивления собственно «хунаньской группировки»
сохранившей свое региональное влияние и после начала нового этапа в жизни страны во главе с комсомольцем Ху Яобаном, что в конечном счете привело к
политическому кризису Тяньаньмэнь 1989 года.
Изучение данного периода дает базовое понимание того, что никогда ранее и позже Мао Цзэдун не напоминал «голого короля», как в момент образования
Китайской Народной Республики, состоявшей по сути из шести военно-политических режимов, три из которых были полностью под контролем И.В. Сталина, а
один, Центрально-Южный — частично, и именно с этим связаны дальнейшие популистские шаги Мао по раскачиванию ситуации в Китае и активные переговоры
о союзе с Соединенными Штатами, фактически проигравшими битву за Китай, в силу скорой победы СССР над Японией. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Этапы разгрома «сталинской группы» в Китае
(без изменений) Этапы разгрома «сталинской группы» в Китае
Не имя возможности рассматривать в деталях все перипетии сложной игры Мао, направленной на уничтожение всего советского влияния в Китае, на
протяжении всего его нахождения в Компартии Китая с момента ее создания, сосредоточимся на взаимоотношениях Мао со «сталинской группировкой» Гао
Гана – Си Чжунсюня.
Стратегия И.В. Сталина и его соратников по китайскому вопросу заключалась в сохранении единого Китая и достижении в нем власти лояльных к СССР сил в
пределах одной страны, ставшей на путь социалистического развития в рамках единой социалистической экономики советского блока. Эта стратегия учитывала
мощную потребность китайской элиты в достижении единства страны, которую не учитывал капиталистический блок. Согласно этой стратегии, группы
просоветских управленцев встали во главе административных инструментов, распределявших советскую экономическую помощь в Китае, которыми
реализовалась линия на включение гигантского потенциала Китая в экономику социалистического блока.
С другой стороны, стратегия Мао Цзэдуна, выдвиженца потомственной хунаньской гражданской и военной элиты, заключалась во взаимном подавлении
просоветскими и прозападными (проамериканскими и глобальными силами Коминтерна) элементами друг друга, в результате которого достаточно слабые в
общекитайском масштабе силы хунаньской субэтнической группы, представленные в основном военными «пояса реки Янцзы», с корнями, ведущими еще к
первым Опиумным войнам, приобретали бы значительный вес. При этом роль самого Мао в политических процессах, особенно на ранних этапах развития
Народной Республики, не стоит преувеличивать — политическая культура Китая зачастую подразумевает самоустранение лиц, принимающих решения, с первых
публичных позиций, оставляя их для словоохотливых трибунов.
Две эти стратегии наложились друг на друга в период ввода лидеров военно-политических группировок в Центральное правительство Китая в период его
формирования. Публичные историки Китая, пытающиеся представить прошлое своей страны как самостоятельный генезис национальных сил без внешнего
вмешательства, оценивают появление просталинских политиков в центральном аппарате страны как плод хитроумной политики Мао, пытающегося устранить
«феодалов» с их феодов и столкнуть между собой за власть столице, что только отчасти является реальностью. Фактически же «вход в столицу пяти коней» —
так называют введение в центральное правительство лидеров пяти крупнейших группировок Китая — сопровождался созданием в стране альтернативного,
советского правительства.
15 ноября 1952 г. по решению Комитета Центрального народного правительства Китая был создан Комитет Центрального правительства по государственному
планированию. Данный орган являлся независимым от Госсовета Центрального правительства и имел равный с ним статус. Под его контроль вошли 15
экономических министерств Китая. Новый орган, фактически являвшийся основным исполнительным органом власти Китая, возглавил Гао Ган — лидер северо
восточной просоветской группировки КНР. И.В. Сталин создавал в Китае правительство под собственным контролем, а также ввел в руководство всех кадров
Компартии Жао Шуши, что вызвало острейший антагонизм бывших руководителей районов американской оккупации Народного правительства Северного
Китая — в частности, Лю Шаоци и коминтерновца «шанхайской группы» Чжоу Эньлая и отца будущего антагониста Си Цзиньпина Бо Силая — Бо Ибо, чья
работа была фактически парализована просоветским элементом. Как мы видим, конфликты этнических элитных группировок имеют длительный и клановый
характер, то есть имеют характер кровной мести.
Острая борьба между этими двумя группами постоянно подогревалась Мао Цзэдуном, настраивающим против просталинской группы ее остальных конкурентов.
Мао сразу после смерти Сталина в декабре 1953 г. открыто обвинил Гао Гана в создании теневого правительства. В феврале 1954 г. на очередном пленуме со
стороны «шанхайской группы» был кулуарно осужден «вождизм» Гао Гана. «Маньчжурский Сталин», не получив поддержки из СССР, не дожидаясь ареста и
физического уничтожения, самостоятельно, как считается, ушел из жизни. В январе 1955 г. был арестован Жао Шуши. Первый секретарь Шанхайского горкома
умер в тюрьме в 1975 г. Сталинская модель развития в Китае была свернута, Госплан КНР вошел в подчинение правительства, а тон в экономической политике
КНР начал задавать Лю Шаоци и Дэн Сяопин, наименее просоветские лидеры Китая.
Разыгравшийся новый виток противостояния просоветской и проамериканской групп в Китае прошел с учетом ошибок Гао Гана, в результате Си Цзиньпин
успешно сохраняет позиции, выучив все уроки как своего отца, так и И.В. Сталина, оградившего Гао Гана от абсолютного доминирования, но уже не сумевшего
остановить его губительный рывок к верховной власти в конце 1952 г.
Линию Гао Гана продолжает другой руководитель Северо-Западного административного района — военачальник Пэн Дэхуай; вместе с Гао еще в 1950 г. они
закрепили свой статус наиболее антиамериканских политиков, командуя операцией китайских войск в Корейской войне: Гао Ган руководил тылом Северо
Восточного Китая, а Пэн Дэхуай — китайскими войсками.
При почти полном контроле Гао Гана над административной властью на позициях заместителя председателя КНР, главы «независимого правительства» —
Комитета государственного планирования, его партнер по «шэньсийской группе» Пэн Дэхуай смещает шанхайца Чжоу Эньлая с поста председателя
Центрального военного совета — руками Мао оформляются катастрофические для «шанхайской группы» решения по отстранению Чжоу Эньлая со всех постов и
установлению контроля над ними со стороны советской группы. Рывок к абсолютному доминированию «сталинской группы» в Китае обрывается смертью
И.В. Сталина. Пользуясь беззащитностью Гао, Мао Цзэдун позволяет его шанхайским оппонентам — Чжоу Эньлаю и Чэнь Юню — нанести удар по Гао Гану и
Жао Шуши. Удар — на фоне нейтралитета к событиям Линь Бяо, занявшего выжидательную позицию, и активной позиции Дэн Сяопина, выступившего против
Гао Гана.
Долгое время удержаться в своем статусе Пэн Дэхуай смог благодаря проблемам самого Мао Цзэдуна, радикальный популизм которого привел к краху
экономики «Большого скачка» и срыву планов первых пятилеток, а также благодаря его этнической близости к Лю Шаоци (оба выходцы из Хунань),
обеспечившей его переориентацию на группу Лю Шаоци — Дэн Сяопина. Тем не менее Пэн Дэхуай подвергся серьезному давлению в ходе Культурной
революции, он скончался в 1974 г. Таким образом, за исключением Си Чжунсюня, «советская партия», имеющая хоть какое-то отношение к сталинскому пути
развития Китая, была абсолютно разгромлена. Смерть Пэн Дэхуая совпала со смертью в Москве главного врага Мао – представителя Коминтерна в Компартии
Китая Ван Мина, укрывавшегося в СССР с 1956 года. С 1974 года физическое восстановление позиций Москвы в Китае стало невозможным и начался активный
переход Китая в стан западных стран.
[1] 王明, уроженец Аньхой, Луань, карьера в райкоме Шанхая, Цзянсу. roles(reader-all)
Китайская власть - «Зеленая банда» (青帮) и Шанхайская политическая группа
«Зеленая банда» (青帮) и Шанхайская политическая группа
В основании силовой составляющей Шанхайской политической группы первоначально стояли организованные преступные группы, ставшие «профсоюзами»
разорившихся в результате действий южнокитайских тайпинов перевозчиков Великого канала, а позже сформировавшие костяк разведывательных органов
Компартии Китая, Нацпартии Китая — контрразведки и внешней разведки, которая до сих пор остается основным силовым ресурсом шанхайцев.
Формирование разведки и контрразведки Компартии Китая было поручено Чжоу Эньлаю в 1931 г. — он стал главой Организационного бюро Компартии Китая,
отвечающего в основном за кадровое и структурное формирование высших органов управления китайской компартии.
Формирование кадрового корпуса разведки проходило с упором на широкую вербовку среди преступных группировок Шанхая, не отличавшихся лояльностью
властям, а также зачастую выступавших как организующая сила для профессиональных союзов рабочих Шанхая. В основе группировок стоял широкий
конгломерат организованных бандитских формирований под общим названием «Зеленая банда» (цин-бан), в основании которой лежал объединенный в том числе
и на буддистской религиозной основе профсоюз лодочников Великого канала, который в период Тайпинского восстания переориентировался на морские
перевозки, контрабанду в том числе и опиума на рынок всего бассейна реки Янцзы.
Особую силу «Зеленая банда» приобрела во время установления иностранных концессий в Шанхае, позволявших в условиях экстерриториальности зарубежных
поселений избегать наказания от имперских властей. Практически молниеобразно «Зеленая банда» срослась с полицейским аппаратом колониальных сил, в
особенности французских, и к концу существования концессий превратилась в единый организм, защищавший интересы крупных собственников Нацпартии,
близких к ней компаний, в том числе и нелегального сектора экономики.
Несмотря на тесный союз «Зеленой банды» и Нацпартии, в особенности проявившийся в фактической резне коммунистов руками преступных группировок в
1927 г., Чжоу Эньлай формирует коммунистическую разведку из кадров Зеленой банды.
Главой «Зеленой банды» в Шанхае был главный полицейский инспектор Хуан Цзиньжун (黄金荣; 1868–1953), а вторым человеком — исполнителем и
непосредственным руководителем бандитских групп — Ду Юэшэн (杜月笙; 1888–1951).
Активная деятельность «Зеленой банды» была свернута в связи с эвакуацией Нацпартии на Тайвань, а также была подавлена в период высокой активности
вооруженных формирований во время Культурной революции — вначале «бунтарей» цзаофаней, а в дальнейшем централизованных полувоенных формирований
миньбиней — народного ополчения, сформированного из охранных структур шанхайских производств, скорее всего, миньбини были противопоставлены
гоминьдановским бандитским формированиям.
Связи с организованной преступностью, которые делали саму Нацпартию похожей на одно большое организованное преступное сообщество, синонимом
которого стали коррупция, торговля национальными интересами, в том числе здоровьем и генофондом нации, стали одной из причин морального разложения
управленческого аппарата, поражения Нацпартии в войне. Тем не менее «Зеленая банда» была родовым пороком Нацпартии — одним из основателей
Гоминьдана, точнее, его Шанхайской части, наряду с Чан Кайши был Чэнь Цимэй (陈其美), уроженец провинции Чжэцзян, введший в число онтологических черт
Нацпартии сотрудничество с организованной преступностью — а может быть, сделавший Нацпартию ее легальным прикрытием.
«Зеленая банда», хотя источников по этой тематике весьма немного, не была лишена и идеологии, которая состояла из нескольких активных буддистских
концептов — недеяния, женского культа, спасения через труд, что роднило ее на политическом и религиозном уровнях с анархистами и протестантами. В этом
ключе «Зеленая банда» была схожа с тайными обществами хакка, которые также строились частично на условно анархистских, утопических началах — первые
армии или крупные бандформирования, установившие контроль над конкурентным Шанхаю Гуандуном в дальнейшем составили фундамент нынешней партии
Высшей справедливости, действующей в современном парламенте КНР, во главе которых в то время стоял «милитарист» Чэнь Цзюмин, поддержавший Сунь
Ятсена во время создания Китайской Республики со столицей в Гуанчжоу. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Анализ успешной операции И.В. Сталина по установлению контроля над Китаем
(без изменений) Анализ успешной операции И.В. Сталина по установлению контроля над Китаем
Изучая успех операции И.В. Сталина в отношении установления контроля над Китаем, которое кажется тем более невероятным, если учесть, что в Китае были
повержены не только японцы, но и американцы, следует учитывать следующие факторы.
1. Глубокое внимание лично Сталина к вопросам развития китайской революции, которой глава Советского государства уделяет значительный объем своего
управленческого ресурса — в том числе и как фронту борьбы с укоренившимся там троцкизмом. Нет сомнений, что Сталин лично курировал всю работу с Китаем
вплоть до уровня рядовых советников при полевых командирах.
2. Масштабная и более чем двадцатилетняя подготовка кадров как для революционной, так и для военной деятельности СССР в Китае (частично
рекрутировались в самом Китае и обучались в СССР), часть которых составляли вооруженные части наемников во время Гражданской войны в СССР,
«исчезнувшие» из России в период начала революционной войны в Китае и последующей войны с Японией и Гражданской войны.
3. Молниеносная успешная военная кампания в Северо-Восточном Китае, в ходе которой советские войска совершили очередную уникальную военную
операцию, использовав весь опыт танковой войны против не имевшей опыта подобных боевых действий Японии. В течение 23 дней советские войска полностью
уничтожили крупнейшую в Азии военную группировку японских войск, чем полностью, в соответствии с заветами Суньцзы, нарушили планы американцев,
рассчитывавших на многолетнюю и изнурительную войну СССР против японской армии в Китае, в результате которой повторился бы сценарий «открытия
второго фронта» и легкой и почти бескровной оккупации США основной части Китая. Американцы практически не успели не только подготовиться к вводу войск
в Китай, а даже принять решения — в считаные дни огромная страна оказалась в руках Красной армии и коммунистических полевых командиров Китая. Участие
в командовании операцией Василевского, Малиновского, Мерецкова и Кузнецова говорит о правильном понимании важности военной акции против Японии.
(Отсутствие в командовании операцией Жукова, который руководил формально успешной операцией против японских войск в Монголии в 1939 г., можно
трактовать не в пользу «полководца победы» с точки зрения Верховного Главнокомандующего, оставившего Жукова в руководстве войск в Германии, однако, с
другой стороны, развитие ситуации с Японией и США могло бы привести и к иным вариантам развития военно-политической ситуации в Европе.)
Лишь 29 августа, за 48 часов до переброски войск 7-го флота ВМС США, 3-го корпуса морской пехоты, было принято решение о перенаправлении их в Китай.
Формальным поводом для этого послужила необходимость борьбы там с остатками японских войск. В качестве целей 50 тыс. рядовых и офицеров морской пехоты
США были выбраны провинция Шаньдун и порт Циндао, порты провинции Хэбэй, в частности Циньхуандао, город Тяньцзинь и город Пекин. Судорожно отвлекая
силы от переброски в Японию, американцы обнаружили занятую китайскими коммунистами зону побережья и достигли успеха только в Тяньцзине, Циндао и
Пекине, который наиболее активно оборонялся Нацпартией Гоминьдан и фактически использовал американцев в качестве живого щита против стремительно
наступающих китайских коммунистов. Тем не менее в бывшей немецкой колонии Циндао и японской колонии Тяньцзинь американцев встречали, оказывая
максимальную поддержку. Аналогичная ситуация была и в Пекине.
4. Атомная бомбардировка японских городов Хиросима и Нагасаки 6 и 9 августа сыграла против США. Китайская общественность моментально оценила жест
политики Соединенных Штатов, продолживших традиционную для Запада политику геноцида народов Восточной Азии. Китайская элита автоматически
примерила на себя возможность более масштабной войны с применением атомного оружия уже против городов Китая, которую может формально инициировать
союзный США Гоминьдан, деморализованный и стремительно теряющий свои позиции.
5. Ускоренный вывод войск США из континентального Китая. Формально окончившаяся 2 сентября 1945 г. война против Японии не регламентировала
дальнейшее финансирование пребывания американских войск в Китае. Контингент вооруженных сил США в Китае начинает ускоренно выводиться из страны,
его заменяют необученные новобранцы, число которых было в несколько раз меньше первоначального присутствия США.
Ускоренный вывод американских войск, возможно, был связан с предвыборной кампанией Трумэна в 1948 г., и уже 1 мая 1949 г. китайская операция была
официально закончена. Дольше всего, до 16 мая 1949 г., американские войска задержались в Циндао, центре современной шаньдунской субэтнической
группировки, родины Ван Цишаня, Кан Шэна, Цзян Цин. Циндао, по общему мнению, был «оплотом Гоминьдана в Китае».
6. Противоречие стратегии Чан Кайши на захват всего Китая и США, направленной на контроль за районом Пекин – Тяньцзинь и Циндао. Политика США,
направленная на сохранение за собой какой-либо части влияния в Китае, встречала сопротивление руководителя Нацпартии Чан Кайши, который требовал от
США и союзников более решительной помощи в войне с СССР. Это противоречие линии США – линии Чан Кайши, который был в значительной степени
пробританским политиком, сыграло немаловажную роль в формировании стратегии США по отношению к Китаю, где использование ядерного оружия было
неприемлемо в отсутствие прямой агрессии СССР. Несмотря на попытки США начать примирительный переговорный процесс Нацпартии и Компартии Китая,
чтобы закрепить свой контроль над регионом Пекин – Тяньцзинь и Циндао, эта стратегия не увенчалась успехом. Несомненно, истерические попытки реванша
со стороны Чан Кайши продиктованы не только волей Британии, стремившейся максимально обострить советско-американские отношения, но и пониманием
возросшего авторитета коммунистического движения в связи с победой СССР над Германией.
7. Линия И.В. Сталина на создание единого Китая. Несмотря на попытки Гао Гана получить статус независимого правителя Северо-Восточного Китая, включив
его в состав СССР на правах советской республики, Сталин последовательно придерживался линии на создание единого Китая, который в перспективе
следующего столетия был бы и стал реальным противовесом США и всей западной системы. Несомненно, идея создания как минимум двух Китаев (южного —
под руководством Нацпартии и протекторатом войск США и северного — под протекторатом СССР) была распространена среди привыкших к раздробленности
элит, однако стала бы бомбой замедленного действия под любым лидером Китая, принявшего бы ее на вооружение.
8. Задержка развертывания войск США из-за тайфуна Луиза, произошедшего 9–11 октября 1945 г. в районе Окинавы.
Совокупность факторов, ускорявших продвижение советских частей, неготовность США к ранней операции вторжения в Китай, контрпродуктивная позиция Чан
Кайши стали совокупностью тех факторов, которые привели к практически моментальному установлению контроля над Китаем со стороны СССР и к
локализации прозападных сил в Гонконге, Тайване и Сингапуре. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Вторая волна общекитайских чисток и уничтожение комсомольского сопротивления
(без изменений) Вторая волна общекитайских чисток и уничтожение комсомольского сопротивления
По состоянию на 7 февраля — даты смерти Ли Вэньляна — в Ухань и Хубэй сложились все признаки, характерные для цветной революции: растущая протестная
масса населения, запертая в городе, нарастающее недовольство трудовых мигрантов и микро- и малого бизнеса, активно содействующая нарастанию протестных
настроений группа комсомольских руководителей и лояльных им руководителей Хубэйского провинциального военного округа.
Социальный протест приобретал и символическую типичную форму цветной революции с использованием стандартных символов сопротивления властям —
поднятый вверх кулак, как и в Обществе марксистов Пекинского университета, как и во всех цветных революциях. 27 января, в тот же день, когда Чжоу Сяньван
давал свое интервью о закрытии Ухань, в котором по-свойски отметил премьера Госсовета, назвав его по имени «Кэцян», премьер Ли Кэцян посещает Ухань и
начинает пропагандировать лозунг «Ухань, вперед!» и сам на камеры поднимает кулак вверх.
Ровно через один день, 29 января, Си Цзиньпин в обращении ко всем вооруженным силам Китая говорит о начале развертывания операции по борьбе со
вспышкой респираторного заболевания. Никогда ранее НОАК не участвовала в противоэпидемиологических операциях вообще, однако в этот раз элитных
военнослужащих китайской армии стали стягивать из всех штабных структур боевых округов КНР.
Учитывая социологический факт признания китайским обществом угрозы вспышки заболевания после исторического по масштабам закрытия города Ухань,
«проармейская группа» принимает решение действовать в парадигме данного социального мифа, смоделированного «комсомольской группой», а также с учетом
предыдущей операции трансфера власти SARS, хотя врачи «шанхайской группы», которые отрицали угрозу эпидемии в 2002–2003 гг., в частности
вышеупомянутый Чжун Наньшань, продолжают нести позитивную общественную повестку в СМИ и утверждать, что угроза заболевания преувеличена — именно
в Шанхае спустя неделю появляется первый выздоровевший пациент. Тем не менее НОАК действует в формате «борьбы с заболеванием». Важно в этом свете
еще раз подчеркнуть тот факт, что признание обществом вспышки ОРВИ в качестве значимой угрозы произошло только из-за закрытия мегаполиса Ухань —
китайское общество выработало медиаиммунитет ввиду ежегодных масштабных освещений в СМИ новых типов респираторных заболеваний на протяжении
почти 20 лет и не среагировало бы на «уханьскую угрозу», если бы сами власти города не заблокировали в столь радикальном стиле 15-миллионную столицу и
своими же заявлениями не подбрасывали масла в огонь: например, мэр города Чжоу Сяньван, противореча сам себе, заявил, что перед закрытием город
покинули все трудовые мигранты в количестве пяти миллионов человек. Посыл мэра был очевиден — показать масштаб возможного распространения
заболевания. Однако если город уже покинули все мигранты — зачем тогда его было закрывать? Такие заявления, а также скомканное поведение
комсомольского Комздрава, постоянно сеющего панику, то накручивая число заболевших, то заявляя о «гигантском числе заразившегося медперсонала»[4],
говорили о том, что операция трансфера и оказания давления на «проармейскую группу» реализовывалась практически на коленке — очень малой группой
руководителей и по итогам каких-то критических фактов в декабре – январе 2019–2020 г., заставивших комсомольскую верхушку действовать решительно.
Среди этих фактов — не только развернутая вторая волна чисток в отношении Комсомола в мае 2019 г. Скорее всего, это факты инсайдеров рынка о масштабном
сокращении экономических показателей в Китае. Обычно китайская экономика (как функция от американского рынка) чувствует кризис за один-два года (так
было и перед Тяньаньмэнь-1987, и в преддверии SARS-2002) до глобального кризиса через сокращение избыточного экспорта Китая в США на снижающемся
здесь спросе. Такое сокращение грозило комсомольскому премьеру и «комсомольской группе» снижением экономических показателей и без вспышки психо
ОРВИ и, как следствие, вело к их кадровой ротации мирным и естественным способом. Кроме этого, весь 2019 г. по мере сокращения торговли США и Китая (за
2019 г. впервые сократилась на колоссальную величину 15%) «проармейская группа» вела масштабную подготовительную работу по «Хубэйскому делу». Два
фактора, а также какие-то факторы, о которых мы не можем знать, сыграли главную роль в запуске сценария SARS-2 и «ОРВИ-Тяньаньмэнь».
С 29 января Центральный военный комитет начинает разворачивать в Ухань военную операцию, не дожидаясь начала расшатывания ситуации по типу
Тяньаньмэнь, когда первый незаживающий очаг протестов был организован в соседнем с городом Ухань аньхойским Хэфэем. Начальником операции становится
заместитель Си по военному совету Чжан Ю-ся, как мы уже знаем, выходец из провинции Шэньси и самое доверенное лицо Си в армии. Армия перехватывает
инициативу по строительству временных госпиталей, в том числе строит госпиталь с интересным названием «Хошэньшань» (火神山; «Гора бога огня»).
Вторым актом по деактивации угрозы цветной революции является проактивная позиция ЦК в отношении случая Ли Вэньляна: если Д. Трамп самоустранился от
активности в отношении Дж. Флойда, сакральной жертвы американской черной культурной «революции вины»[5] мая – июня 2020 г., то ЦК решило действовать
решительнее своих оппонентов и, опять же опираясь на социологию протеста, начать самостоятельно бороться за справедливость[6], направив по делу врача Ли
Вэньляна 7 февраля целую специальную комиссию Центрального комитета контроля, который также возглавляет земляк Си Цзиньпина, член ПК Политбюро
Чжао Лэцзи. Без сомнения, такая проактивная опережающая стратегия была результатом понимания происходящего и подготовки полноценного протестного
движения, которым и без того славилась Ухань. Работа комиссии ЦКК по делу Ли Вэньляна, активная борьба за справедливость продолжила разворачивать
общественные настроения от протеста к поддержке действий центральной власти.
Объем усилий, направленных на купирование цветной революции, превышал все мыслимые пределы: вслед за развертыванием в городе частей НОАК в составе
половины дивизии, демонстрацией возможностей военной транспортной авиации, которая способна перебрасывать в Ухань по дивизии в день, а также
действиями спецкомиссии Центрального комитета контроля в город высаживается целый десант из партийных секретарей — выходцев из гражданского силового
блока и имеющих чжэцзянское происхождение.
Формальный заместитель главы комиссии ЦК по урегулированию ситуации в Ухань — секретарь гражданского силового блока в ЦК, секретарь Политико
юридической комиссии ЦК, бывший мэр Ухань чжэцзянец Чэнь И-синь становится фактическим координатором ситуации, встав над руководством города и
провинции. Формально Чэнь И-синь становится куратором ситуации 10 февраля, реально — сразу после прибытия в город частей НОАК и упомянутой статьи Си
Цзиньпина 3 февраля в партийном издании «Цюши». Сразу же после прибытия в город частей НОАК, группы из ЦКК, начала работы чжэцзянца Чэнь И-синя, за
которым стоял член ПК Политбюро Ван Хунин, 13 февраля в городе официально назначают нового секретаря горкома — Ван Чжунлиня, выходца из Шаньдуна,
бывшего мэра Цзинань, а также нового секретаря обкома Хубэй — бывшего мэра Шанхая, также чжэцзянца Ин Юна. И Ван Чжунлинь, и Ин Юн имеют «силовое
прошлое». Характерно, что, как и в вопросах дела Линь Бяо, готовившего переворот против Мао Цзэдуна, развал «хубэйской группы» происходит руками
чжэцзянцев и шаньдунцев.
Призыв американцев бороться с Си Цзиньпином был услышан в Китае. И первый, кто кидает публичный вызов председателю КНР, — китайский миллиардер из
сферы недвижимости Жэнь Чжицян (任志强)[7], как и китайский оппозиционный блогер Сюй Чжиюн — депутат пекинского законодательного собрания,
обладатель 37 млн. подписчиков в китайских социальных сетях. Уроженец Шаньдуна Жэнь — сын заместителя министра торговли КНР Жэнь Цюаньшэн (任泉生),
долгое время проведший в войсках 8-й армии в Хубэе во время антияпонской и гражданской войны. Жэнь Чжицзян, отслужив в 38-й «придворной» армии в
Хэбэй, главная роль которой заключалась в защите столицы в случае возможного вторжения как СССР с севера, так и возможного десанта на побережье с
востока. Жэнь руководил Банком Пекина, получил научную степень в Народном университете. Жэнь, которого называют китайским Трампом за его
нетерпимость в высказываниях, подвергался тюремному заключению в 1985 г. из-за конфликта с властями района Сичэн Пекина, в 2016 г. нападал на Комсомол
и китайское центральное телевидение. После острой критики Си Цзиньпина 7 апреля Жэнь Чжицян был задержан. Жэнь действовал в парадигме другой
оппозиционной силы — группы выходцев из Народного университета Пекина, которые, несмотря на свои либеральные взгляды, противопоставляют себя
выходцам из Комсомола и Пекинского университета — к этой группе лиц относится, например, вице-премьер Лю Хэ. Тем не менее задержание Жэнь Чжицяна
также сыграло свою роль и показало решимость властей сдержать протест, особенно в отношении столь популярных общественных деятелей, обвиняющих Си
Цзиньпина в неэффективном государственном управлении.
Арестом Жэнь Чжицяна власти не ограничились: 19 февраля — в дни максимального объема работы НОАК, ЦКК, нового силового руководства Ухань и Хубэй —
аресту подвергается Сюй Чжиюн (许志永), известный китайский правозащитник, призывавший с первых дней блокады Ухань к отставке Си Цзиньпина. Сюй
Чжиюн, доктор юридических наук Пекинского университета, бывший муниципальный депутат от района Хайдянь Пекина, задержан за публичные призывы к
отставке председателя КНР Си Цзиньпина. Квалификационная работа Сюй написана под научным руководством Чжу Сули, уроженца провинции Аньхой, ректора
института права Пекинского университета, альма-матер премьера Ли Кэцяна и экономической группы Комсомола. 2005 г. — стажировка в Йельском
университете. Создатель движения «Гунминь» — «Граждане» (ранее «Гунмэн» — «Гражданский союз»), разоблачающего незаконные доходы госслужащих. В
2009 г. арестован за неуплату налогов, выпущен под залог. Австралийское издание The Age связало освобождение Сюй, Ильхама Тохти (уйгур, Университет
национальностей Пекин) и других активистов с давлением на Пекин администрации Барака Обамы. В 2011 г. Сюй не прошел муниципальный фильтр на
голосовании в Пекине. В 2014 г. приговорен к четырем годам лишения свободы за нарушение общественного порядка. С лидером общественных протестов
Гонконга Хуан Чжифэном пекинского правозащитника Сюй Чжиюна объединяет схожесть семантики имени и омонимичность иероглифа «чжи» — 志 («воля»,
«устремление») и древнекитайского служебного слова 之 — «чжи», что в сочетаниях трактуется близко по смыслу.
25 февраля оппозиционный издатель Гуй Миньхай (桂民海), готовивший со своими коллегами по гонконгскому издательству публикацию компрометирующих Си
Цзиньпина материалов, осужден на десять лет судом города Нинбо (Чжэцзян). В 2016 г. подданный Швеции Гуй покинул свое место проживания в Таиланде при
загадочных обстоятельствах и появился в Китае, где был арестован по подозрению в нарушении УК КНР. По информации китайских СМИ, Гуй «восстановил свое
китайское гражданство» и аннулировал шведское подданство. Помимо Гуй Миньхая, его коллеги по издательству также оказались в руках правоохранительных
органов КНР, покинув свои мест проживания за пределами Китая при неясных обстоятельствах. Китай вынес приговор, несмотря на протест посла Королевства
Швеции, которая впоследствии была вынуждена покинуть свой пост под давлением МИД КНР.
Другим элементом стратегии в борьбе за власть с Комсомолом является кадровая перестановка одного из его лидеров — в результате инициированной им же
проблемы. Так, перемещение комсомольского замминистра здравоохранения Ван Хэшэна на должность руководителя местного здравоохранения в Хубэй ставило
позиции «комсомольской группы» в зависимость от ее собственных действий — рост числа заболевших и критические проблемы стали бы и проблемами самого
Комсомола, а Ван Хэшэн, очевидно, мыслил себя будущим министром здравоохранения, кем и стал после SARS (2002–2004) работавший в Гуандуне его
начальник Ма Сяовэй. Аналогичную, к слову, тактику применили и в отношении Комсомола в Гонконге: на пост руководителя представительства Компартии в
Гонконге был направлен бывший глава горкома угольной комсомольской Шаньси Ло Хуэйнин (骆惠宁): за протестные акции и их купирование с 4 января 2020 г.
отвечает сам Комсомол. Тактика оказалась сверхудачной. Не зря главный труд Си Цзиньпина называется «О государственном управлении».
Такая концентрация административных, военных, контрольных властей на узком участке в Ухань говорит не только о высокой степени критичности ситуации, но
и о понимании блоком Си Цзиньпина угроз и его способности без лишних проволочек купировать их — этого не было ни у группы Дэн Сяопина, поставленной
перед необходимостью самоубийственного военного разгона протестов в июне 1989 г., ни у группы Цзян Цзэминя, которая была парализована новым форматом
гибридной гражданской войны в виде эпидемии SARS. Комсомол остался при своих методах, однако столкнулся с куда более подготовленной и искушенной
группой, чем «сычуаньская» и «шанхайская», в I квартале 2020 г.
Аналогичные ротации происходят и в Министерстве общественной безопасности. Уроженец Циндао, провинция Шаньдун, Ван Лицзюнь, как и замначальника
Комитета здравоохранения, перебрасывается в Ухань для наведения порядка. Сунь Лицзюнь курировал в МОБ не только борьбу с сектами, но и безопасность в
здравоохранении — во время учебы в Австралии его специальность была связана с медицинским делом. Направленный из Пекина в Ухань для координации
работы полиции, 19 апреля Сунь Лицзюнь был арестован; спустя полтора месяца был арестован уроженец Ухань и выходец из полиции Ухань, вице-губернатор
Чунцина и глава полиции Чунцина Дэн Хуэйлинь, который организовывал направление в Ухань дополнительных частей полиции в марте-апреле. Возможно, оба
полицейских начальника были арестованы одновременно. Количество задержаний высокопоставленных полицейских чинов в один период времени
беспрецедентно для Китая и вряд ли связано только с их недостаточными усилиями в борьбе с ОРВИ: реальная причина, вероятно, не сильно отличалась от
событий Уханьского восстания и Тяньаньмэнь — бездействие в период формирования протестных организаций. Одновременно с арестом Сунь Лицзюня
происходит и отставка еще одного полицейского руководителя — выходца из полиции Пекина министра юстиции Фу Чжэнхуа (傅政华; 2013–2016 — постоянный
замминистра общественной безопасности). Близкого к «комсомольской группе» министра меняют по формальному поводу вспышки ОРВИ в тюрьмах, а также из-
за нарушений, выявившихся в период карантина Хубэй — оказалось, что заключенные беспрепятственно перемещались в Пекин, — 2 марта арестован начальник
исправительных учреждений Хубэй Хао Аймин. На место Фу Чжэнхуа приходит новый министр юстиции — шаньдунец, всю жизнь проработавший в Шаньдуне
(вероятная группа Ван Хунина), Тан Ицзюнь (唐一军), не имеющий никакого отношения к Комсомолу. Добавим, что в середине июня со своей должности
замминистра ушел еще один замминистра общественной безопасности чжэцзянец Мэн Цинфэн (孟庆丰), однако, возможно, с повышением. Перед началом
активных событий в Пекине (заблокирован МОБ в третьей декаде июня) в городе спустя два года появился постоянный начальник полиции — Ци Яньцзюнь (亓延
军), выходец из среды пожарной безопасности или связанный с МЧУ и структурами Вооруженной народной полиции, но не с Комсомолом. Это назначение 21
апреля совпало с назначением замминистра общественной безопасности фуцзяньского «комсомольца» Ван Сяохуна (王小洪) — он наиболее вероятный кандидат
на замену Чжао Кэчжи в ближайшем будущем.
События вспышки ОРВИ: тяжелая простуда коснулась Мэн Хунвэя, Сунь Лицзюня, Фу Чжэнхуа, Ван Сяохуна и Мэн Цинфэна — пятерых заместителей министра
общественной безопасности; первым бросившего клич об опасности оранжевой революции шаньдунского комсомольца Чжао Кэчжи. Ведомство буквально
разобрали по частям и собрали снова, к слову.
Интересно, что 21 апреля, перед самой сессией парламента, также была создана особая рабочая группа с говорящим названием — «Малая группа
руководителей по координации строительства спокойного (!) Китая» (平安中国建设协调小组)[8] во главе с начальником Политико-юридического комитета Го
Шэнкунем. В группу вошли все комсомольские силовики: Чжао Кэчжи, Чжоу Цян, Чжан Цзюнь, чжэцзянец Чэнь И-синь, сычуанец министр МГБ Чэнь Вэньцин,
новый министр юстиции Тан И-цзюнь, командующий вооруженной полицией Ван Нин, а также адмирал Ван Жэньхуа. В продолжение к этой деятельности уже
после сессии парламента ВСНП на отдельном заседании Постоянного комитета ВСНП, последовавшего сразу же за общей сессией парламента, был принят
новый закон о Вооруженной народной полиции. Согласно этому закону, был создан правовой механизм использования «китайской гвардии» руководством
районов и выше, то есть механизм решения вопросов безопасности на местах — вспышек социальной нестабильности, террористических актов и стихийных
бедствий. Закон принимался срочно 20 июня и вступил в силу 21 июня. По сути, органы безопасности страны заявили о новом уровне угрозы общественному
порядку, сложившейся после событий начала года. В отличие от Комитета государственной безопасности ЦК, который многие исследования называют новым
силовым суперведомством — в реальности КГБ ЦК является внешнеполитическим органом (аналог Совбеза РФ), тогда как реальным силовым
внутриполитическим суперведомством является МГР строительства спокойного Китая, в названии которого есть иероглиф «мир» (平), такой же, как в имени Си
Цзиньпина.
1 мая, в преддверии праздника Движения 4 мая, официального праздника Комсомола, на 15 лет осужден «антикоррупционный» блогер, писавший для основного
печатного органа Комсомола China Youth Dail (青年报). Уроженцу провинции Хунань Чэнь Цзежэню также придется выплатить штраф размером около 1 млн. долл.
Блогер понесет наказание «за провоцирование скандалов, вымогательство и шантаж, незаконную предпринимательскую деятельность, дачу взяток».
Смена министра юстиции произошла также со сменой министра экологии — ключевого министерства для Комсомола. Смена министров обычно происходит на
сессии парламента ВСНП, однако в этот раз замена министерского блока произошла до сессии парламента — второпях. Вместо наметившегося на место
министра экологии «комсомольца» Сунь Цзиньлуна, ставшего главой партийного комитета ведомства, пришел гидролог, заместитель председателя малой
демократической партии Китая «Общество 3 сентября» Хуан Жуньцю (黄润秋): основным вопросом для «комсомольской группы» является отсутствие
экологических блоков в работе гидроэнергетики — ключевой энергетической отрасли группы, однако с этим могут возникнуть проблемы. При этом сразу же
после смены руководства в отношении крупных корпораций ChemChina (крупнейший производитель удобрений Китая, Шаньдун) и Minmetals (железная руда для
сталелитейной корпорации Baogang, которой руководил уханьский партсекретарь Ма Гоцян) были введены крупные штрафы. Отдельно надо отметить кадровые
ротации, последовавшие перед назначением министра экологии: бывший министр Ли Ганьцзе, специалист по ядерной безопасности, перешел на должность
губернатора провинции Шаньдун — именно здесь 6 марта, в разгар вспышки ОРВИ, произошел сбой в работе АЭС «Хайян». Бывший губернатор Шаньдуна Гун
Чжэн[9] стал мэром Шанхая, в то время как мэр Шанхая Ин Юн — новым секретарем обкома мятежной провинции Хубэй.
После введения войск в Ухань, смены верхушки Ухань и Хубэй, удара по силовому блоку Комсомола — МОБ и Минюста, ареста внесистемных оппозиционных
политиков и блогеров к празднику Комсомольской организации 4 мая, на который могли прийтись массовые волнения, Комсомол был фактически парализован.
Настолько, что даже откровенный призыв США к восстанию Комсомола не возымел действия. Заместитель советника Национального совета безопасности США
журналист-китаевед Мэттью Поттинджер в День молодежи 4 мая выразил открытую поддержку диссидентскому движению, оппозиционным общественным
лидерам и крупным оппозиционным предпринимателям в Китае, погибшему врачу Ли Вэнляну, оппозиционным лидерам нацменьшинств и притесняемых
христиан и призвал рядовых китайцев к духу 4 мая — или всеобщей демонстрации протеста 4 мая 1919 г. Ролик с его выступлением был выложен в YouTube и
растиражирован всеми оппозиционными СМИ на китайском языке.
Ликвидация планов и главарей цветной революции привела к тотальному замешательству в рядах высших руководителей Комсомола: хубэйский преемник Ху
Чуньхуа совершает нестандартное действие и, вопреки всем политическим традициям Китая, проводит совместное «горизонтальное» совещание с членом
Постоянного комитета Политбюро, «комсомольцем» из Аньхоя Ван Яном в рамках встречи по вопросам борьбы с бедностью. После поражения Комсомола в его
планах социального взрыва новая повестка заключалась в масштабной раздаче денег китайскому населению в рамках борьбы с бедностью и фактически борьбой
с потерей доходов и безработицей самых незащищенных социальных слоев — в особенности трудовых мигрантов, по которым рукотворный локдаун ударил
сильнее всего. После совещания с Ван Яном, также бывшим секретарем обкома Гуандуна, Ху Чуньхуа отправляется в тур по стране в преддверии сессии
парламента — посещает Шаньдун, Хунань, Синьцзян; параллельно с ним в тур по Китаю направляется и Си Цзиньпин, собирая силы в «родных» Шанхае,
Чжэцзяне, Шэньси, где делает массу намеков как по вопросам неверного курса по массовой раздаче денег, так и лично в сторону Ху Чуньхуа.
За два месяца, с апреля до середины июня 2020 г., были арестованы четыре вице-губернатора — бывшие руководители Комсомольской организации[10]. 12 июня
приговор вынесен в отношении другого выходца из комсомольской организации — бывшего заместителя Совета народных представителей соседней с Хубэй
провинции Хунань Сян Лили (向力力), который также равен статусу вице-губернатора, но в законодательной власти. 8 июня был арестован бывший прокурор
Ухань, ныне замглавы городского заксобрания, уроженец Ухань Сунь Инжэн (孙应征).
Июньские события, однако, не стали заключительным актом в комсомольско-армейской драме. Сразу же после завершения бесславной сессии ВСНП, на которой
Ли Кэцян, расписавшись в полной неэффективности Госсовета, впервые за 30 лет не обозначил планов по росту экономики (читай, сообщил о том, что она к
концу года сократится) и заявил о том, что в Китае полный провал в борьбе с бедностью: в стране насчитывается 600 млн. бедных людей, которые живут на 1
тыс. юаней в месяц. Это было сказано сразу же после заявлений Си Цзиньпина о полной и окончательной победе над бедностью. Ли Кэцян практически тут же
после окончания сессии ВСНП отправляется в Шаньдун, где агитирует власти всего Китая бороться с нарастающим комом безработицы — 100 млн. жертв
локдауна — путем «ларечной» экономики (когда торговать чем-либо можно на улице с ларька), и это-де должно спасти население от полной нищеты. Все это
делается на фоне едва побежденного ОРВИ, из-за которого были заблокированы от контактов 60 млн. жителей Хубэя и еще 1,3 млрд. остального населения
Китая. В ответ на столь чудесную агитацию премьера власти Пекина и Шанхая запрещает ларечную торговлю на следующий день. 18 июня столица Китая
полностью блокируется на въезд и выезд в связи с новой волной ОРВИ — теперь из-за заражения нескольких десятков человек на рынке в южных районах
Пекина. Контроль за выездом контролируют силы общественной безопасности.
Важно отметить, что в рамках своих региональных турне по Шанхаю, Чжэцзяну и Шэньси Си Цзиньпин выдвинул еще одну стратегию победы в политической
борьбе: в триумвирате политических сил — левоглобалистского Комсомола, правоглобалистского Шанхая и суверенной армейской национальной группы —
«шанхайская группа» была самая слабая, и от ее присоединения к комсомолу или армии зависел исход схватки. В апреле 2020 г. Си Цзиньпин выдвигает
программу нового инфраструктурного строительства, предполагающую колоссальные денежные вливания в создание подобных коммуникаций. Пилотным
городом для этой программы становится Шанхай, где предполагаются масштабные субсидии из центрального правительства. Си Цзиньпин манифестирует этот
разворот к «шанхайской группе» лозунгом 西迁精神, или «Дух перемещения на Запад». Этот слоган был использован при переносе научно-технологических
центров с побережья в западные части Китая, в частности ключевого кадрового центра «шанхайской группы» Шанхайского университета коммуникаций, и при
создании Сианьского университета коммуникаций. В этом лозунге легко угадывается игра слов: «перемещение на Запад» можно прочитать как «Си впереди»
или следовать духу «Си впереди». При этом важно отметить, что в поездку по Шэньси на апогее ликвидации хубэйского кейса Си Цзиньпин берет с собой
выходца из Народного университета — альтернативной Комсомолу либеральной группы — вице-премьера Лю Хэ как наиболее вероятную замену Ли Кэцяну.
Не последнюю роль в погашении активности Комсомола играют несколько внутренних факторов: масштабные чистки против выдвиженцев Ху Цзиньтао в 2013–
2017 гг., описанные в «Некоронованных королях красного Китая» (2016), максимально сильно ударили по боевому духу молодежных комсомольских
организаций, так и не решившихся выступить против готовых к новой Тяньаньмэнь китайских вооруженных сил. 3 мая 2020 г. Си Цзиньпин — за день до
праздника, что само по себе обращает на себя внимание, — поздравляет молодежь Китая с днем Движения 4 мая, что больше похоже на предупреждение.
Вторым фактором, который сыграл против цветной революции в мае – июне 2020 г., стала внутренняя разобщенность Комсомола. Если в период Тяньаньмэнь у
Комсомола был единый центр лидерства Ху Яобан – Чжао Цзыян, то в 2020 г. комсомольская верхушка больше напоминал парламент птиц: живые и активные
бывшие первые секретари Комсомола Ху Цзиньтао, Ли Кэцян, Чжоу Цян, Ху Чуньхуа, Лу Хао — и новые лидеры комсомола, один из которых вообще выходец из
оборонного сектора. Наиболее подходящая характеристика хубэйской вспышки — попытка совершить отчаянный рывок на фоне нарастающих негативных
обстоятельств для Комсомола в целом и мирового кризиса, попытка отсрочить аннигиляцию.
Трудно говорить, что это последний акт драмы в борьбе между армией и Комсомолом, противостояние между которыми разрастается по мере приближения
неоднозначных выборов президента США. Судя по происшествию с АЭС «Хайян», вопрос техногенной безопасности крупнейшего гидроузла в мире —
гидроэлектростанции «Санься», находящейся под контролем Комсомола и способной в случае ее уничтожения затопить все крупнейшие центры Китая вплоть до
Шанхая, становится новой потенциальной проблемой в случае критического состояния позиций Комсомола.
Обращает на себя внимание баланс между оставшимися силами и нарастающим негативным трендом в отношении влияния шаньдунских комсомольских
силовиков, которые смогут сыграть первую роль на фоне уничтожающейся «хубэйской группы» — уже во втором акте противостояния. О том, что такой акт
неизбежно последует, говорит реальное состояние китайской экономики.
В апреле 2020 г. «комсомольская группа» выходцев из Аньхоя и Хубэя получила полное понимание, что первоначальный план цветной революции,
предполагавший рост протестных настроений в Ухань и Хубэй и губительных для режима жертв среди горожан и полицейских, купирован в зародыше и не
принесет результата. Однако позиции группы сильно пошатнулись в глазах китайской элиты, которая, по сути, имела полное право обвинить в локдауне и сломе
экономики группу Ли Кэцяна – Ху Чуньхуа, происходит разворот политики группы в сторону поддержки населения через попытку развернуть массовую накачку
корпораций деньгами, пользуясь поддержкой Народного банка, также руководимого близкими к «комсомольской группе» лидерами.
В связи с этим отдельным острым вопросом для будущего Китая становится вопрос о влиянии рукотворного локдауна на экономику Китая и ее масштабную
трансформацию в ближайшие годы — проще говоря, сможет ли Китай выдержать удар масштабного экономического кризиса 2020–2023 гг., сделать
технологический рывок и продолжить свой путь к мировому господству на фоне желания некоторых представителей элиты пожертвовать частью экономики для
сохранения власти. Именно состояние экономики КНР станет решающим фактором в возможном повторении второго и третьего акта противостояния — во
второй половине 2020 г. и на протяжении всего 2021 г.
В октябре 2020 года выездные инспекционные группы Центрального комитета контроля начали очередные проверки в 32 министерствах, ведомствах, регионах и
региональных центрах, в том числе в Министерстве общественной безопасности, а также в городе Ухань.
По сообщению на сайте Центрального комитета контроля Компартии Китая, дисциплинарные и надзорные ведомства Китая в период с января по сентябрь 2020
года наказали 390 тыс. должностных лиц, среди которых 1989 чиновников управленческого уровня, включая 18 чиновников провинциального и министерского
уровня.
По состоянию на конец октября 2020 года в период с 22 февраля по конец октября были задержаны следующие региональные руководители ранга вице
губернатора и выше:
24 октября 2020 года – Ван Ликэ 王立科бывший вице-губернатор провинции Цзянсу, начальник полиции Цзянсу, в момент ареста начальник Политико
юридического комитета обкома провинции Цзянсу, курирующий гражданский силовой блок. Уроженец Ляонина, маньчжур.
7 сентбяря — вице-губернатор провинции Цинхай Вэнь Годун文国栋, карьеру начал в местном телерадиовещании. Совмещал позицию вице-губенатора с позицией
секретаря райкома монгольского автономного района Хайси в составе провинции.
4 сентября – бывший глава аппарата правительства Хубэй Бе Бисюн 别必雄. Бывший руководитель райкома комсомола города Ичан провинции Хубэй.
18 августа – вице-губернатор Шанхая, глава полиции города Гун Даоань 龚道安. Уроженец Хунань, карьера в полиции Хубэй, глава полиции Сяннин провинции
Хубэй, начальник Управления гражданской обороны МОБ КНР.
14 июня — глава полиции города прямого подчинения Чунцин, уроженец г. Ухань Дэн Хуэйлинь 邓恢林, до 2015 года вместе с нынешним руководством Ухань и
провинции строившим карьеру в провинции Хубэй и ставший в 2014-2015 годах заместителем полиции провинции Хубэй. С 2017 года Дэн Хуэйлинь – глава
полиции Чунцина, вице-губернатор города.
1 июня — заместитель председателя правительства Синьцзян-Уйгурского автономного района Жэнь Хуа 任华, уроженка Шаньдуна, на руководящей работе в
горкоме столицы региона Урумчи с 2006 года.
28 апреля — бывший вице-губернатор провинции Хэбэй (2006-2011 гг.), в прошлом руководитель комсомольской организации города Таншань Чжан Хэ 张和.
21 апреля в суд передано дело, арестованного в августе 2019 года Ли Цзяня 李谦 с 2017 по 2019 год занимал пост вице-губернатора «столичной» провинции
Хэбэй. В период событий на Тяньаньмэнь начал политическую карьеру в качестве одного из секретарей районного комитета Комсомольской организации Хэбэй.
13 апреля – арест вице-губернатора южно-китайской провинции Фуцзянь Чжан Чжинаня 张志南. Кадр из местной элиты несменяемо занимал пост вице
губернатора на протяжении 12 лет. С 1998 года Чжан назначен секретарём областного комитета комсомола провинции. Арест вице-губернатора — первый с
августа 2019 года.
22 февраля – ислючен из партии, официально передан в руки следствия задержанный в конце августа органами партконтоля уроженец провинции Хубэй, Сюй
Гуан 徐光, свыше 10 лет провёл в руководстве комитета Комсомола города Хэби провинции Хэнань — самой населённой провинции Китая, к югу от Пекина,
руководителем которой некоторое время был нынешний премьер Китая Ли Кэцян.
Интересно, что пик просестной активности в городах Китая пришелся на конец марта 2020 года, то есть на период следственных действий в отношении
задержанных в апреле 2020 года вице-губернаторов.
Итогом кадровых ротаций 2020 года, сразу после начала активной волны чисток стали также замены пяти министров – юстиции (ротации не было 2 года),
промышленности и информатизации (ротации не было 10 лет), службы аудита (ротации не было 3 года), культуры и туризма (ротации не было 6 лет),
окружающей среды (ротации не было 2 года).
Важнейшая ротация – это смена министра промышленности и информатизации, уроженца Аньхой и директора завода «Дунфэн» в Ухань – Мяо Вэй,
назначенного еще при Ху Цзиньтао, огромный блок влияния над экономикой вышел из под контроля Комсомольской группы. Карьерные изменения нового
министра, пришедшего на смену Мяо Вэю – Сяо Я-цина — совпали с началом второй волны чисток в Компратии: в мае 2019 года Сяо Я-цин, уроженец Хэбэй и
один из первых высших китайских руководителей выходец не из административных и партийных структур, а из алюминиевой корпорации Chalco, перемещается
из руководства Госимуществом КНР на пост Управления контроля за рынком КНР. В августе 2020 года занимает пост министра промышленности и
информатизации.
В октябре 2020 года секретарь обкома Чжэцзяна, уроженец Аньхоя, комсомольский руководитель Чэ Цзюнь 车俊(1955)[11], был перемещен в
законосовещательный орган НПКСК, синекуру отставных руководителей, «комсомольский парламент». В октябре же секретарь обкома Ляонина Чэнь Цюфа[12]
陈求发 (1954), мяо, уроженец Хунань, выходец из аэрокосмической отрасли.
Кроме этого региональные ротации затронули провинцию Хубэй (новый секретарь обкома – бывший мэр Шанхая чжэцзянец Ин Юн), Шанхай (новый мэр
Гун Чжэн[13], выиграл борьбу за город с комсомольцем Ляо Госюнем), Тяньцзинь (назначен комсомолец, выходец из правоохранительных органов, бывший менее
года замсекретаря горкома Шанхая Ляо Госюнь 廖国勋[14]), Шаньдун (бывший министр охраны окружающей среды Ли Ганьзе[15] 李干杰). Секретарем обкома
Шэньси назначен Лю Гочжун (刘国中), губернатором назначен уроженец Чжэцзяна, секретарь обкома Комсомола Чжэцзяна, Чжао Идэ (赵一德). Большая часть
назначений пришлась на июль-август 2020 года. Исполняющим обязанности председателя правительства Гуанси-Чжуанского автономного района стал Лань
Тяньвэй (蓝天立). Исполняющим обязанности губернатора Фуцзянь назначен Ван Нин[16] (王宁)[17]. 18 января также был назначен новый губернатор провинции
Шаньси – им стал Линь У (林武), уроженец Фуцзянь. Глава парткома Шаньси – комсомолец Ло Хуэйнин (骆惠宁) назначен на пост представителя Компартии в
Гонконге.
В общей сложности ротации затронули 11 регионов страны.
Таким образом, масштабная регулярная ротация региональных кадров в 2020 году произошла, несмотря на разразившийся мощный кризис. В 2022 году
также произойдет очередная масштабная ротация региональных кадров, а руководители местных правительств и обкомов будут ротированы в состав Политбюро,
а по итогам 20-ого съезда Компартии осенью 2022 года займут свои позиции в Постоянном комитете Политбюро. Большая часть состава Политбюро будет
составлять получившие новые назначения региональные руководители выше. Естественным результатом кадровой ротации, которую на время остановил
локдаун, стало укрепление позиций лояльных Си Цзиньпину групп в первую очередь в Шанхае и Хубэе. Хубэйская группа и Комсомол в целом однако также
сохранили сильное присутствие в региональных органах власти, однако группы влияния, связанные с Ху Цзиньтао и Ли Кэцяном продолжили утрачивать
влияние.
[1] Прежде всего в Комсомольском поясе Янцзы, контролируемого «хубэйской группой» — Хубэй, Чунцин, Хунань, частично Шанхай.
[2]
[3] Через несколько месяцев в официальном итоговом отчете выяснилось, что 40% случаев заболевания были вычислены не по тестам, а по симптомам, то есть
они могли относиться и к обычному гриппу и иным простудным заболеваниям. После начала распространения ОРВИ в США, когда на Китай посыпались
обвинения в умышленном сокрытии числа заболевших (когда их количество, наоборот, максимально накручивали), то Комздрав за сутки увеличил как число
заболевших, так и число погибших, то есть провел статистическое эксгумирование и тестирование умерших. На вопрос, как же так могло случиться, сотрудники
Комздрава сообщили, что многие пациенты болели дома и их «забыли включить в статистику». И это при том, что за поимку инфицированного назначалось
высокое денежное вознаграждение!
[4] Как страшную цифру озвучили — 2 тыс. заразившихся сотрудников медучреждений, не сообщив при этом получателям информацию об общем числе
медперсонала в Китае — 10 млн. человек.
[5] Название движения BLM созвучно с англ. blame «вина».
[6] К слову, такая же тактика и была положена в масштабную антикоррупционную кампанию Си Цзиньпина – Ван Цишаня: был изучен и принят на вооружение
активный запрос общества и его требования решить вопрос коррупции, который волновал людей не меньше вопроса о расслоении доходов. Активное принятие
социологии лежит в основе сохранения власти Си Цзиньпина и его движения не против и не навстречу трендам, а в их авангарде. В том числе и тренда на
внешнюю экспансию.
[7] 22 сентября приговорен к 18 годам заключения, штрафу в 4,2 млн за нарушение закона на посту главы государственного предприятия, взяточничество и
превышение должностных полномочий. Некоторые негосударственные зарубежные СМИ указывают близость Жэнь Чжицяна и Ван Цишаня. Стоит отметить, что
4 октября 2020 года был арестован Дун Хун 董宏 — доверенное лицо заместителя председателя КНР Ван Цишаня, входящего в состав высшего политического
руководства наряду с членами Посткома Политбюро. Чиновник сопровождал Ван Цишаня на протяжении 20 лет, занимая в том числе позиции замсекретаря
аппарата правительства Гуандун, Хайнань и Пекина, которые возглавлял Ван Цищань.
[8]
[9] Гун — выходец из вечно конкурирующей за контроль с чжэцзянцами над Шанхайским регионом его северной части — провинции Цзянсу, древней столицы
Сучжоу. В партию Гун (龚) очень редкая фамилия, как и Си, вступил очень поздно — в возрасте 25 лет. Таможенник Гун, окончив Пекинский университет
внешней торговли, в 2001–2003 гг. возглавляет таможню Шэньчжэня (Гуандун, Южный Китай). С поста замглавы ГТУ Гун переходит в руководство провинции
Чжэцзян, где находится с 2008 по 2015 г. (секретарь горкома столицы Ханчжоу). В 2015–2020 гг. — замсекретаря, губернатор и секретарь обкома Шаньдуна. Гун
Чжэн — редкий случай близости как к «шаньдунской», так и «чжэцзянской группе»; связи с Фуцзянь и отсутствие связей с Комсомолом. Гун
противопоставляется своему напарнику — «комсомольцу», замсекретаря горкома Ляо Госюню и своему боссу Ли Цяну. Гун противопоставлен местной
шанхайской элите. Чужой среди своих. Гун Чжэн начал свою карьеру секретарем у главы таможни Дай Цзе, выпускника советской военной школы Военно
политического университета Северо-Восточного Китая (1950). Опыт руководства и связи со всеми крупными региональными центрами — Гуандуном, Чжэцзяном,
Шаньдуном, центральными органами таможни, Фуцзянь — делает Гун Чжэна на посту руководителя Шанхая крайне перспективным политиком с задачей
регулирования шанхайского экспорта и финансовых потоков города, а также контроля за своими коллегами по руководству мегаполисом.
[10] Вице-губернатор Чунцина Дэн Хуэйлян, вице-губернатор Синьцзян-Уйгурского АР Жэнь Хуа (1 июня), 22 апреля — бывший вице-губернатор Хэбэй Ли Цзянь
(выходец их комсомола), 13 апреля — вице-губернатор Фуцзянь Чжан Чжинань (выходец из Комсомола).
[11] Его заместил бывший губернатор Чжэцзяна Юань Цзяцзюнь袁家军, уроженец Цзилинь, выходец из аэрокосмической отрасли, заместитель генерального
директора Китайской аэрокосмической корпорации CASC. 2012-2014 – в руководстве Нинся-Хуйэского автономного района. С 2014 – в руководстве Чжэцзяна.
Новым губернатором Чжэцзян стал Чжэн Шаньцзе 郑栅洁 – уроженец Фуцзянь, вице-губернатор Фуцзянь, замглавы Госуправления энергетики, глава Службы по
делам Тайваня ЦК Компартии.
[12] Замещен Чжан Гоцином 张国清,уроженцец Хэнань (1964), генеральный директор NORINCO, крупнейшего производителя военной техники, мэр Чунцина
(2016-2018), мэр Тяньцзиня (2018-2020).
[13] Новость о назначении Гун Чжэна в горком Шанхая симптоматично появилась не на Жэньминь Жибао, а на аккаунте издания НОАК «Цзефан Жибао»: в
противовес своему чжэцзянскому шефу Ли Цяну, о могуществе которого мы уже писали, Гун выходец из вечно конкурирующей за контроль с чжэцзянцами над
Шанхайским регионом его северной части — провинции Цзянсу, древней столицы Сучжоу. В партию Гун, 龚 очень редкая фамилия как и Си, вступил очень
поздно — в возрасте 25 лет.
Таможенник Гун, закончив Пекинский университет внешней торговли, в 2001-2003 возглавляет таможню Шэньчжэня (Гуандун, Южный Китай) — на потоках
торговли между материком и Гонконгом и всем миром торговли электроникой. С замглавы ГТУ Гун переходит в руководство провинции Чжэцзян, где находится
с 2008 по 2015 год (секретарь горкома столицы Ханчжоу). 2015-2020 годы — замсекретаря, губернатор и секретарь обкома Шаньдуна.
Гун Чжэн — редкий случай близости как к Шаньдунской, так и Чжэцзянской группе, связи с Фуцзянь, и отсутствие связей с Комсомолом. Гун —
противопоставляется своему напарнику — комсомольцу замсекретаря горкома Ляо Госюню и своему боссу Ли Цяну. Гун противопоставлен местной шанхайской
элите. Чужой среди своих. Гун Чжэн начал свою карьеру секретарём у главы таможни Дай Цзе, выпускнику советской военной школы Военно-политического
университета Северо-Восточного Китая (1950). Опыт руководства и связи со всеми крупными региональными центрами — Гуандуном, Чжэцзяном, Шаньдуном,
центральными органами таможни, Фуцзянь — делает Гун Чжэна на посту руководителя Шанхая крайне перспективным политиком с задачей регулирования
шанхайского экспорта и финансовых потоков города, а также контроля за своими коллегами по руководству мегаполисом.
[14] Ляо Госюнь – уроженец Сычуань, национальность – туцзя, большинство которых проживают в Хубэй. Вместо кадрового работника правоохранительных
органов на пост куратора всех силовых служб горкома Шанхая Политико-юридического комитета назаначен профессиональный сотрудник СМИ Юй Шаолян 于绍
良, который как и не продержавшийся более полугода Ляо Госюнь, связан с Хубэй. Юй Шаолян – уроженец Хэбэй, все вреям своего профессионального пути
провел в госинформагентстве Синьхуа, где занимал пост заместителя главного редактора, однако перед важным событием – сессией парламента в марте 2016
года был перемещен на позицию начальника Орготдела (кадры) обкома Хубэй. Работа агенства Синьхуа в марте 2016 года запомнилась появлением «опечатки»,
в которой Си Цзиньпина назвали «последним лидером», вместо «высшим», также в период сессии парламента в одной из интернет-площадок Синьцзяна
появилось анонимное заявление членов партии, призывавших Си Цзиньпина уйти в отставку. Таким образом, даже в рамках масштабного перераспределения
власти Хубэйская группа оставляет за собой сильные позиции в силовом блоке Шанхая и регионов Янцзы.
[15] Специалист по ядерной безопасности, уроженец Хунань, выпускник Университета Цинхуа, сотрудник и начальник Управления ядерной безопасности,
сотрудник посольства КНР во Франции, замсекретаря обкома Хэбэй, министр охраны окружающей среды. После инцидента с отключением части оборудования
на АЭС Хайян (Шаньдун) назначен замескретаря обкома и губернатором провинции Шаньдун.
[16] Сменил Тан Дэнцзе – перешел на позицию замглавы Комитета по развитию и реформам КНР, уроженца Шанхая, карьера в автомобилестроении Шанхая,
вице-мэр Шанхая, председатель совета директоров корпорации вооружений China South Industries Group, замминистра промышленности и информатизации,
начальник управления ядерной энергии, управления космической промышленности и других.
[17] уроженец Ляонина, корнями из Хунань, замминистра городского и сельского строительтсва КНР (2013-2015) roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Краткая биография отца Си Цзиньпина — Си Чжунсюня
（без изменений） Краткая биография отца Си Цзиньпина — Си Чжунсюня
Биография отца нынешнего лидера Китая наводит большую резкость на этнический, политический и идеологический портрет группы Си Цзиньпина, и в
особенности ее «северокитайского» ядра, оказавшегося у власти в период 2007–2009 гг. и окончательно закрепившегося на олимпе после XIX съезда в 2017 г. и
экстренных пленумов начала 2018 г., по итогам которых были отменены конституционные ограничения сроков для председателя КНР.
Прежде всего требуют корректировки описания группы Си как представителей субэтнической группы сугубо провинции Шэньси, хотя, несомненно, именно эта
территория стала трамплином для его отца. Биография Си Чжунсюня выявляет совсем иную субэтническую принадлежность группы — ведь Си Чжунсюнь
корнями из соседней провинции Хэнань, колыбели китайской цивилизации и государственности. Согласно официальным источникам, род происходит из южных
районов Хэнань （河南）, точнее, города Дэнчжоу （邓州）, района Наньян; другие источники указывают город Шанцю （商丘）, «Шанский курган», который отсылает нас
к глубокой древности династии Шан, заложившей основу китайской истории, кочевого племени, пришедшего из глубин Центральной Азии. А крайне редкая
фамилия Цзиньпина — Си習, которая означает «учиться», «приучаться», «привыкать», делает его представителем древнейших коренных родов Китая —
выразителем интересов коренных ханьцев, или, если быть еще более точным, «шанцев». Силы, которые поддерживают Си Цзиньпина, лидера цивилизационного
суверенитета и настоящей национальной революции, являются носителями коренного китайского уклада и ценностей и не ограничиваются субэтнической
группой провинции Шэньси, а включают в себя коренные силы представителей провинции Хэнань и Хэбэй, например, самого активного соратника Си
Цзиньпина — Ли Чжаньшу, уроженца провинции Хэбэй. Многое говорит также и то, что сведений о богатых родителях Си Чжунсюня или его аристократическом
происхождении — нет.
Революционная карьера отца Си Цзиньпина – Си Чжунсюня, родившегося 15 октября 1913 г. в уезде Фупин провинции Шэньси （陕西富平）, начинается со
вступления в Китайский социалистический союз молодежи, являвшийся на тот момент одной из ведущих сил Коминтерна и международного социалистического
движения. В 1928 г. Си Чжунсюнь становится членом Компартии Китая — в возрасте 15 лет, а за год до этого его отчисляют из школы. Отец Си Чжунсюня и дед
Си Цзиньпина — рядовой крестьянин Си Цзундэ, умер в возрасте 43 лет, в тот же году, когда Си Чжунсюнь вступает в Компартию. Его мать и бабка Си
Цзиньпина Чай Цайхуа умирает в следующем году в возрасте 36 лет. Все это совершено не лишние детали из жизни семьи Си Цзиньпина, и они играют
критическую роль, когда сравниваешь условия жизни детей крупных помещиков — Мао Цзэдуна, Кан Шэна, Чжоу Эньлая — или детей владельцев фабрик —
Линь Бяо и других. Си Чжунсюнь был талантом из народа, который собственная элита подвергала опиумному геноциду, загнала в условия рабства. Совсем не
случайно выбор сил национального освобождения и суверенной политики Китая пал на сына Си Чжунсюня.
Через год после смерти матери Си Чжунсюнь впервые попадает в тюрьму как член Компартии. В 1930 г. отец Си Цзиньпина по распоряжению партийного
руководства поступает на военную службу к местному милитаристу Ян Хучэну, где становится секретарем партячейки. Уже в возрасте 19 лет, в 1932 г.,
выброшенный из нормальной жизни Си Чжунсюнь организовывает захват власти в уезде Ляндань современной провинции Ганьсу. После восстания Си Чжунсюнь
становится секретарем взвода Китайской Красной армии в войсках Лю Чжиданя. Си не порывает связей с Комсомолом и в 1933 г., пережив разгром своей части
ККА, становится секретарем комсомольской организации одного из уездов Шэньси. После создания Лю Чжиданем пограничного района Шэньси, Си Чжунсюнь
занимает ряд руководящих должностей в руководстве района, а в ноябре 1934 г. в возрасте 21 года отец будущего генерального секретаря становится
председателем Советского правительства Пограничного района. Существование самостоятельной Советской республики под контролем РККА вступает в клинч с
системой официальной иерархии коминтерновской Компартии Китая, которая пытается устроить расправу над группой Лю Чжиданя – Гао Гана – Си Чжунсюня.
Пользуясь бездействием частей Мао, прибывших в Пограничный район, официальный глава обкома Шэньси-Ганьсу-Шаньси шанхаец Чжу Личжи （） и глава
Партийной безопасности Северной Шэньси Дай Цзи-ин （） арестовывают группу и еще 200 человек военных руководителей Пограничного района. Формально
Мао, прибывший в Яньань в октябре 1935 г., спасает высшую группу Гао Гана от расстрела, однако полностью лишенную командного состава: казнены 230
ближайших соратников руководства группы.
В январе 1936 г. Си Чжунсюнь назначается в удаленный район Гуаньчжун, где становится замглавы советского правительства района. Интересно, что в книге
«Особый район Китая» — воспоминаниях будущего генерального консула СССР в Шанхае и посла в Бирме П. Власова, изданной под псевдонимом
Н. Владимиров, — нет никаких упоминаний о Си Чжунсюне, который занимал в районе далеко не последнее место.
После очередного витка обострения войны с Японией и роста влияния армейских частей позиции отца руководителя Китая растут и уже с 1940 г. он вновь член
ЦК Пограничного района. С августа 1942 г. Си заведует Партийной школой Пограничного района. В июне 1945 г. на VII съезде Си выбран кандидатом в члены
ЦК Компартии и назначен заместителем начальника Оргбюро ЦК.
После периода руководства Северо-Западным административным районом Си Чжунсюня вместе с Гао Ганом и рядом других региональных лидеров переводят в
столицу. Си Чжунсюнь, бывший ведущей, но не самой первой фигурой на Северо-Западе, получает крупную должность главы Отдела пропаганды ЦК и
становится также заместителем председателя Комитета по образованию Госсовета КНР — ирония или умысел привели человека с фамилией «учиться» на
высший пост в сфере образования в стране. В 1953 г. Си Чжунсюнь становится секретарем Госсовета КНР, то есть возглавляет аппарат правительства. Дело Гао
Гана, однако, не мешает Си стать в 1956 г. членом ЦК, а в 1959 г., когда политика «Большого скачка» Мао показала свою отрицательную сущность, занять пост
вице-премьера Госсовета и совмещать его с должностью секретаря Госсовета КНР.
Возможно, способность адаптироваться спасла Си Чжунсюня, и он фактически контролировал работу шанхайца Чжоу Эньлая на протяжении десяти лет, пока
последний занимал должность премьера Госсовета, являясь вторым после Мао руководителем в стране.
Любопытно, что на посту заместителя премьера Госсовета КНР Си Чжунсюнь руководил работой по масштабному сокращению руководящих кадров,
сформировавшихся в период «Большого скачка», или ставленников групп Мао Цзэдуна и иных кадров, сорвавших социально-экономическое развитие Китая по
сталинской модели. В сентябре 1960 г. Си Чжунсюнь представил в ЦК Компартии Китая доклад «О штате аппарата различных центральных учреждений и
мнение по его сокращению». С 1957 по 1960 г. штат сотрудников центральных административных органов Китая возрос с 253 тыс. до 411 тыс. человек. По
предложению Си Чжунсюня аппарат следовало сократить на 20–35%. 14 сентября 1961 г. ЦК Компартии Китая согласовал план Си Чжунсюня, 18 сентября в ЦК
был направлен доклад о достигнутом за год сокращении 80 тыс. сотрудников. Фактически руками Си Чжунсюня началась полноценная чистка раздутого левыми
радикалами присутствия собственных сил в центральном аппарате. Чистка имела формально мягкий характер — штатные сотрудники центрального аппарата
направлялись из городов обратно в деревни на низовые должности: за два года с февраля 1961 г. обратно в деревни было направлено 18,87 млн. рабочих и
служащих, что фактически поставило последних на грань существования, лишив доступа к регулярному городскому снабжению. Надо отметить, что в 1959–1962
гг. в Китае свирепствовал голод, который унес, разным оценкам, до 36 млн. жизней. Направление кадров аппарата в деревни означало их косвенное
уничтожение.
Мало исследователей сопоставляют эти меры с последовавшей за ними Культурной революцией, которая стала ответом на работу «старой гвардии».
Фактически между хозяйственным аппаратом и партией шла непримиримая борьба, дестабилизирующая внутриполитическую ситуацию в Китае еще
задолго до Культурной революции, которая не была порождена личностью Мао Цзэдуна, а стала плодом длительной борьбой за курс развития Китая.
В 1962 г. в основных печатных СМИ Китая публикуется жизнеописание патриарха «шэньсийской группы» — роман «Лю Чжидань», черновик которого проходит
через руки Си Чжунсюня. Работа, которая естественным образом служит популяризацией Лю Чжиданя и его группы Северо-Запада, находящейся, как мы уже
знаем, в далеко не самых простых отношениях с Мао и Шаньдунской группой, вызывает острую критику Кан Шэна, который публикует статью «Роман „Лю
Чжидань“ — антипартийный роман».
«27 сентября 1962 г. был создан „Специальный комитет по расследованию дела тов. Си Чжунсюня“ из 20 человек во главе с Кан Шэном. Он выделил в
составе группу по расследованию написания рукописи романа „Лю Чжидань“ и две спецгруппы — по делу Си Чжунсюня и по делу Лю Цзинфаня… Это
спровоцировало критику Си Чжунсюня, Цзя Тофу и Пэн Дэхуая как „антипартийной группы Северо-Западного Китая"».[4]
Для масштабной работы по критике романа Кан Шэн отдает приказ печатать несколько сотен его экземпляров. В рамках критики романа подчеркивается, что в
нем не только особым образом выставляется Си Чжунсюнь, но и оттеняются заслуги Мао Цзэдуна и революционной базы Цзинганшань на юге Китая, а
Пограничный район является единственной революционной базой, ставшей основой для создания Нового Китая. Задача Кан Шэна связать публикацию романа с
делом Гао Гана была успешно выполнена, и оставшаяся группа Северо-Запада была подвергнута мощному политическому давлению: вице-премьер Си Чжунсюнь,
министр легкой промышленности уроженец Шэньси Цзя Тофу （贾拓夫; 1912–1967） и брат Лю Чжиданя Лю Цзинфань （刘景范; 1910–1990）, замминистра геологии,
были смещены со своих постов. Три руководителя были понижены до директоров или заместителей директоров заводов, Цзя Тофу был затравлен до смерти. Си
Чжунсюнь с 1968 по 1975 г. практически находится под охраной в Пекине.
После разгрома шаньдунской «Банды четырех» происходит новое стремительное возвышение Си Чжунсюня в совершенно неожиданном месте: практически
сразу из заключения Си Чжунсюня перебрасывают на руководство южно-китайской провинции Гуандун, которой суждено будет стать сердцем новой
экономической политики Китая и жемчужиной в короне серого кардинала китайского экономического чуда и нового государственного строя — гуандунца и
хакка Е Цзяньина. Об отношениях Си Чжунсюня и Е Цзяньина известно мало, однако руководство Гуандуна не могло быть отдано Си без тесных связей с
южнокитайскими кланами: и возможно, Си Чжунсюнь стал отнюдь не человеком Е, а достиг своих постов через связь с другой крупной южнокитайской группой
чаочжоусцев （潮州, Teowchou）: в 1979 г. Си Цзиньпин женится на Кэ Линлин — дочери влиятельного чаочжоусца, посла КНР в Великобритании Кэ Хуа. Эта
свадьба совпадает с переброской Си Чжунсюня в Гуандун — вначале на пост второго секретаря （апрель 1978）, затем первого секретаря （декабрь 1978）. Именно с
практическими действиями Си Чжунсюня «на земле» связано развертывание в Гуандуне системы автономных экспортных центров, превративших Южный Китай
в локомотив развития рыночной экономики. Интересно, что «партнером» Си Чжунсюня по руководству провинцией был Ян Шанкунь — один из основных
руководителей КНР в период военного режима после подавления волнений на Тяньаньмэнь. Если Ян Шанкунь представлял клан сычуаньцев, в руки которых, в
том числе Дэн Сяопина, попала верховная власть, то Си Чжунсюня можно назвать представителем альтернативных сил, отнюдь не союзных «сычуаньской
группе». Возможно, задачей Си было уравновесить прыть Дэн Сяопина по развертыванию своих кадров в сердце клана Е — и в дальнейшем его сын Си Цзиньпин
сохранит эти тесные связи с рядом южнокитайских кланов, которые вступят в непримиримую борьбу с Шанхаем и шанхайским генсеком Цзян Цзэминем.
Успешный опыт контроля над ситуацией в Гуандуне дает основание вернуть Си Чжунсюня в центр, где уже в 1982 г. он вводится в состав Политбюро и
становится главой Секретариата ЦК, присматривая за работой всего руководства партией. В 1988 г., когда власть клана Е, а также сычуаньцев Дэн Сяопина
начала испытывать мощное давление проамериканского комсомола в преддверии событий на Тяньаньмэнь, глава Секретариата переводится в руководство
китайского парламента и становится первым заместителем Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей, эту должность он
совмещает с должностью главы Юридического комитета, который дает в непростое время военным кланам контроль над возможными законодательными
инициативами Комсомола. В период событий на Тяньаньмэнь Си Чжунсюнь продолжал сохранять эту должность. В марте 1993 г., после прихода к власти в
стране «шанхайской группы», отец Си складывает полномочия и переезжает в южнокитайский Шэньчжэнь. 24 мая 2002 г. в возрасте 88 лет Си Чжунсюнь
уходит из жизни. В это время его сын Си Цзиньпин уже руководит одной из крупнейших экспортных провинций Китая — Чжэцзяном. До поста заместителя
председателя КНР, или преемника нынешнего главы Китая, остается лишь семь лет.
[1] 习宗德, в имени деда Си Цзиньпина содержится тот же иероглиф «Дэ», что и в настоящем имени Гао Гана – Гао Чундэ
[2]
[3] История Китая с древнейших времен до начала XXI века. Том VIII. М., Наука, 2017. С. 742.
[4] История Китая с древнейших времен до начала XXI века. Том VIII. М.: Наука, 2017. С. 257. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Глава партконтроля Чжао Лэцзи 赵乐际
(без изменений) Глава партконтроля Чжао Лэцзи 赵乐际
Фигура Чжао Лэцзи (赵乐际), уроженца Сиань, сменившего Ван Цишаня на посту главы Центрального комитета контроля в 2017 г., — одна из самых знаковых в
сложном периоде концентрации контрольного пакета власти вокруг группы Си Цзиньпина, которая выиграла первенство региональных группировок в 2007–
2013 гг. и переживает период активного действия группы шаньдунцев в 2013–2022 гг., планирующих тотальный приход к власти во время третьего срока Си
Цзиньпина, который будет характеризоваться, как предполагается, длительным периодом открытой вооруженной конфронтации китайского блока с союзом
англоговорящих стран.
Наряду с Си Цзиньпином и Ли Чжаньшу (3-й член Посткома Политбюро), абсолютно теневой технократ Чжао Лэцзи (6-й член ПК Политбюро) формирует тройку
«шэньсийцев» в высшем органе партийной власти — Постоянном комитете Политбюро Компартии Китая, состоящем из семи членов. Си Цзиньпин имеет
шэньсийские корни от своего отца Си Чжунсюня, Ли Чжаньшу длительное время был руководителем столицы Северо-Запада, города Сиань, а Чжао —
единственный «представитель царства Цинь», родившийся на его территории и отражающий коренные интересы группы — континентального вектора развития
Китая, обращенного в Евразию.
По установившейся традиции смены поколений власти 6-й и 7-й члены Постоянного комитета Политбюро зачастую формируют будущую пару — нового
председателя КНР и премьера Госсовета КНР. Однако в условиях заморозки принципа сменяемости власти ситуация выглядит более чем специфически.
Сдержанного, погруженного в себя и исполнительного технократа Чжао Лэцзи, родившегося 8 марта 1957 г. в Сиань, трудно представить в качестве сильного
преемника Си Цзиньпина в 2022 г., что мало вероятно, ни тем более в 2027 г. — тогда Чжао исполнится 70 лет, и на пути к высшей власти у преемника вождя
возникнут еще и банальные технические причины превышения предельного возраста занятия поста государственной власти. Тем не менее в сложной обстановке
перманентного внутреннего и внешнего кризиса Чжао может сыграть роль страхующего механизма «шэньсийской группы» — как в свое время для «хунаньской
группы» Мао Цзэдуна сыграл такую роль Хуа Гофэн, став на короткое время преемником вождя после его смерти и обеспечив подушку безопасности для
хунаньцев на период трансферта от «Банды четырех» к новой экономической политике в Китае (1976–1981), передав власть проамериканскому Дэн Сяопину.
Возможно, Чжао Лэцзи – это кандидат на пост вице-председателя КНР по итогам 20-ого съезда в 2022 году и сессии парламента в 2023 году, если власть группы
Си усилится до необходимых размеров.
Тем не менее в условиях несменяемости власти и нахождения у ее руля Си Цзиньпина как минимум в ближайшее десятилетие (до 2028 г. включительно и далее)
существует высокая вероятность вечного нахождения Чжао Лэцзи на посту главы партийного контроля, за которым прочно закрепилась слава карающего меча
партии в период руководства Ван Цишаня и масштабной антикоррупционной кампании. В этих условиях Чжао Лэцзи отводится роль технического,
последовательного и управляемого ликвидатора кадров иных группировок, прежде всего проамериканских «комсомольцев», бывших союзников Си —
шаньдунцев Ван Цишаня, а также объединяющих и первых и вторых выходцев из Шанхая и южных районов Цзянсу, неизменно противопоставленных глобальной
морской британоязычной экономикой мира китайскому континенту. В этой системе Чжао Лэцзи является одним из двух инструментов кадровой работы Си в
Компартии, вторым инструментом, дополняющим Чжао, является Чэнь Си, сосед по общежитию Си Цзиньпина в Университете Цинхуа (один из крупнейших
представителей «фуцзяньской группы»), а ныне глава Организационного отдела ЦК Компартии, ведающего всеми кадровыми назначениями в стране. Впрочем,
как говорил Конфуций, человек не является инструментом, что означает, что и Чжао Лэцзи, и Чэнь Си действуют тем активнее, чем дольше парадигма будущей
войны с США и поддержка самой активной части населения Си Цзиньпина остаются на повестке дня.
Вся жизнь Чжао связана с горными и пустынными районами соседней с Шэньси провинции Цинхай, населенной значительным числом мусульман и тибетцев.
Провинция известна сегодня своими пейзажами, а более ранние поколения помнят, что там проводились китайские ядерные испытания, кроме того, это
крупнейшая «лагерная» провинция, где сосредоточено множество учреждений исправительной системы.
Поработав несколько лет в молодежной бригаде уезда Гуйдэ, Чжао уже в конце Культурной революции становится сотрудником Управления коммерции
провинции Цинхай, а через пару лет поступает в престижный Пекинский университет на философский факультет. Как и в карьере Ли Чжаньшу, у Чжао Лэцзи
есть некоторая связь с Комсомолом, которая, однако, не обеспечила ему того социального лифта, который вывел на вершины власти аньхойцев Ли Кэцяна, Ван
Яна, формирующих аньхойско-комсомольский блок в Посткоме Политбюро, соседствуя с Чжао.
К слову, отец Чжао — Чжао Симинь (赵喜民; 1933–1999), пройдя обучение в СССР, начал свою трудовую карьеру в Цинхае, где был заместителем главного
редактора «Цинхай Жибао», а в 1980-е гг. перебрался в Сиань и работал главным редактором Шэньсийского народного издательства, которое, кстати,
впоследствии и рискнуло напечатать в 2011 г. биографию табуированного в Китае Гао Гана. Младший брат Чжао Лэцзи, Чжао Лэцинь (赵乐秦; Чжао — «Радуйся,
царство Цинь») был мэром шэньийского города Ханьчжун, с 2013 г. — мэр китайской туристической мекки города Гуйлинь, изображенного на купюре в 20
юаней, с 2018 г. — заместитель главы Посткома Совета народных представителей Гуанси-Чжуанского автономного района.
Важно отметить, что острый для Китая геополитический тибетский вопрос, суть которого — существование целостного китайского государства через
недопущение британского и индийского влияния к Сычуаньскому и Северо-Западному региону Китая, решается не только в самом Тибетском автономном
округе, но и в провинции Цинхай, Юньнань и собственно провинции Сычуань, где значительная часть пограничных с ТАР районов населена этническими
тибетцами.
В определенный период современной истории КНР полный контроль над тибетским, а по сути — тибетско-британско-американским вопросом взяла на себя
проамериканская верхушка Комсомола — бывшие руководители Тибета: будущий генеральный секретарь Ху Цзиньтао (2002–2012), а также погасшая звезда
Комсомола Ху Чуньхуа (он же Ван Чуньхуа), которого прочили в преемники Си Цзиньпина еще в период власти Ху Цзиньтао. Учитывая это обстоятельство, а
также присутствие в китайской политике ряда иных характерных фигур из провинции Цинхай, связанной, ввиду ядерных испытаний, с самым влиятельным в
центральном аппарате НОАК Вторым артиллерийским корпусом (ядерные войска), выходцы из провинции представляют собой альтернативный Комсомолу
вектор в сфере решения тибетского вопроса. Не стоит забывать, что Чжао Лэцзи стал самым молодым губернатором при шанхайце Цзян Цзэмине и самым
молодым секретарем обкома при Ху Цзиньтао, что все же не свидетельствует однозначно в пользу компрометирующих его связей с шанхайцами или
«комсомольцами», а говорит скорее о сильном влиянии группы Шэньси в слабом регионе Цинхая.
В Пекине Чжао Лэцзи, однако, не остался и вернулся в провинцию Цинхай, там он продолжил работу в Управлении коммерции, возглавлял его комсомольскую
ячейку, а уже в 1991–1993 гг. стал партсекретарем, совмещая эту должность с позицией руководителя провинциального государственного снабжения. В
Управлении Чжао получил значительный опыт в различных отраслях по снабжению отрезанных от Большой земли горных, пустынных регионов страны. С
1993 г. Чжао Лэцзи становится помощником губернатора провинции Цинхай и возглавляет финансовое ведомство провинции. С 1994 по 1999 г. Чжао — вице
губернатор, глава столицы провинции Синин, с 1999 по 2007 г. — полновластный хозяин провинции, затем, с 2007 г. — глава парткома КПК своей родины —
провинции Шэньси. 2007 год — один из ключевых в старте процесса завоевания первенства «шэньсийской группы» в масштабах всей страны, и у руководства ее
сердца — самой провинции Шэньси не мог оказаться случайный человек. С 2007 по 2012 г., в период острой борьбы Си Цзиньпина за закрепление у высшей
власти, Чжао руководит провинцией в качестве секретаря обкома и главы законодательного собрания.
В период первого срока Си Цзиньпина Чжао становится членом Политбюро и возглавляет Организационный отдел ЦК, который по наследству передает Чэнь Си
после 19-го съезда в 2017 г., а сам заменяет Ван Цишаня на посту главы партийного контроля и на позиции члена Постоянного комитета Политбюро.
Сложно назвать Чжао Лэцзи продолжателем активной кампании против коррупционеров, которая была развернута при шаньдунце Ван Цишане. Работа Чжао с
2017 по 2019 г. велась в сдержанном режиме — страна устала от бесконечных дезорганизующих вечерних пятничных арестов, а группа Си Цзиньпина нуждается
в выверенных кадровых решениях и еще более выверенных кадровых чистках. За три года власти Чжао Лэцзи в ЦКК аресты не коснулись ни одной фигуры
уровня заместителя губернатора или заместителя министра и выше, а ко многим неугодным политикам стали практиковать меры простого отстранения от
должности. Хорошим примером такой мягкой чистки является отстранение от должности и понижение в звании начальника Секретариата Госсовета КНР Ян
Цзина (杨晶): уже после назначения членом ЦК в октябре 2017 г, на 19-м съезде, при новом главе ЦКК Чжао Лэцзи 24 февраля 2018 г. был подвергнут «годовой
проверке с сохранением членства в партии, служебному взысканию и понижению до уровня министра». Тренд партийных чисток, когда крупным
коррупционерам давались сроки до 15 лет, сменил еще более бархатный стиль репрессий, что свидетельствует о дальнейшем превращении партаппарата Китая в
наследственную аристократию с общностью интересов перед попыткой иных сословий взять штурмом и распечатать социально-политический лифт. Вторым
объяснением такого подхода может быть стайерский стиль забега на большую дистанцию: если во вторую пятилетку Си Цзиньпина органы ЦКК будут
накапливать информацию о нарушениях и сетях распространения коррупционных связей, то в третью пятилетку (2022–2027) в ЦКК может прийти фуцзянец Чэнь
Си, который, учитывая абсолютную лояльность маргинальной ранее группе фуцзяньцев в китайской политике, развернет китайскую опричнину руками
известных в истории безжалостных фуцзяньских пиратов, не знающих пощады. Приход Чэнь Си из Орготдела ЦК в руководство ЦКК станет, без всякого
сомнения, плодом борьбы региональных групп между собой и будет означать новый этап безжалостной чистки в период подготовки к глобальному конфликту с
США.
Третья пятилетка может также пройти не только при Чэнь Си, но и при ряде выходцев из Фуцзяни, руководителем которой Си Цзиньпин был почти 20 лет. Это
относится к первому секретарю Пекина Цай Ци, главе Комитета по развитию и реформам (наследник Госплана) Хэ Лифэну, адмиралу Мяо Хуа и целому ряду
представителей ранее абсолютно маргинальной, наиболее отличающейся культурно и малонаселенной провинции Фуцзянь, которая при Си Цзиньпине
переживает настоящий взлет.
В конце 2020 года стало очевидно, что вторая волна чисток заменила вторую волну коронавируса, и ее руководителем стал Чжао Лэцзи, о чем подробно будет
изложено в следующих главах.
[1] roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) «Техногенная гражданская война» против группы Си Цзиньпина в 2014–2016 гг.
(без изменений) «Техногенная гражданская война» против группы Си Цзиньпина в 2014–2016 гг.
Создание КГБ ЦК было продиктовано тем, что 2014–2016 гг. характеризовались острой борьбой проамериканских группировок и глобальных финансистов против
новых сил, представленных Си Цзиньпином при активном тыловом обеспечении со стороны находящихся у власти демократов в США. Этот период прекратился
только после решительной победы Трампа, на борьбу с которым переключились внешние игроки, что выразилось в значительных политических победах группы
Си уже в конце 2017 г.
Спустя три года после прихода Си многие стали отмечать концентрацию власти в руках его команды. Си Цзиньпин, воспринимавшийся как компромиссная
фигура для противостоящих команд бывших генсеков Ху Цзиньтао и Цзян Цзэминя, все очевиднее начал проводить собственную линию, сделав логичные
выводы, что враждующие группировки «комсомольцев» и «шанхайцев» с трудом вновь объединятся между собой. Команда Си усилилась, убирая членов команды
«комсомольцев» бывшего генсека Ху Цзиньтао, играя на руку «шанхайцам» генсека Цзян Цзэминя. Одновременно с этим на вакантные позиции расставлялись
собственные люди.
Параллельно с внутрипартийной борьбой, пик которой пришелся на 2015 год, 19 августа 2015 г. Международный валютный фонд заявил, что юань не будет
включен в корзину мировых валют SDR, решение было отложено до сентября 2016 г. Это означало очевидный провал экономических планов , мощный
финансовый блок которой рассчитывал через SDR провести интернационализацию юаня, сделав его мировой валютой.
Срыв переговоров с МВФ, провал финансовой программы «шанхайской группы» стал сигналом для наступления со стороны «группы Си», которая получила
усиление в виде десяти высших чинов НОАК 1 августа 2015 г. Также официальную атаку на «шанхайцев» увенчала (10.08.2015). В дружеском тоне и простых
выражениях, которые так любит Си Цзиньпин, в ней сообщалось, что ушедшим на пенсию членам партии не стоит вмешиваться в текущие дела. За статьей
последовала масштабная юаня (11.08.2015), совершившего крупнейшее падение за 20 лет (на 1,9%). На следующий день, 12 августа, в Тяньцзине произошла
серия мощных взрывов, унесшая, по официальным данным, жизни 160 человек, а по неофициальным — нескольких тысяч. После этого в течение 20 дней в Китае
произошли три последовательных аварии на нефтехимических производствах, две из которых — в непосредственной близости от Тяньцзиня.
«Человек уходит, чай остывает» (人走茶凉) — выражение, которое можно перевести как «уходя — уходи», стало заголовком двухстраничной статьи в партийном.
Статья была обращена к тем партийным кадрам, которые «уходят на пенсию, но не отдыхают» (退而不休). Практически все неофициальные СМИ Китая и Гонконга
сошлись во мнении, что послание направлено от к могущественному лидеру в партии Цзян Цзэминю, люди которого до сих оказывают мощное влияние на
политику в Китае. Публикация в «Жэньминь Жибао» совпала с неформальной встречей лидеров страны на морском курорте Бэйдайхэ, территориально
относящемся к Тяньцзиню, главному «политическому центру страны» в период официальных отпусков высшего руководства Компартии Китая — второй недели
августа. Впрочем, Тяньцзинь является одним из географических центров Комсомольской группы, и послание могло быть обращено как к ушедшему Цзян
Цзэминю, так и к отставникам Комсомола – Ху Цзиньтао и членам его команды в Политбюро.
[1] После избрания Трампа на пост президента США решение о включении юаня в корзину SDR было принято. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Патриарх Шэньсийской группы Лю Чжидань 刘志丹
(без изменений) Патриарх Шэньсийской группы Лю Чжидань 刘志丹
Группа Гао Гана и Лю Чжиданя, его одноклассника по первой школе нового типа, созданного в сельских районах Шэньси, оформилась по итогам удачного
захвата власти и создания собственного вооруженного отряда в этих районах. Лю Чжидань, вступив в троцкистский Союз социалистической молодежи Китая в
1925 г., который на тот момент больше напоминал террористическую организацию, за три года прошел богатую революционную школу в нескольких регионах
Китая. После обучения в Военной академии Вампу в Гуанчжоу уже в 1928 г. организует восстание в северных районах Шэньси с участием так называемой
Народной революционной армии Северо-Восточного Китая. Восстание было подавлено, однако это не остановило юного революционера. Молодого командира
замечают в советском Генштабе, и уже в 1934–1935 гг. Лю Чжидань организует полноценную военную группировку в составе так называемых 26-го и 27-го
корпусов Китайской Красной Армии, которая успешно отвоевывает у союзных Нацпартии милитаристов 22 уезда провинции Шэньси, Ганьсу и Нинся, формируя
здесь полноценное государство советского типа — единственный советский район, который был упразднен уже после создания Китайской Народной Республики.
Успехи Лю Чжиданя, которые шли в ногу с операциями Советского Союза по установлению контроля над соседним Синьцзяном, были бы невозможны без
широкого участия многочисленных мусульманских и ламаистских меньшинств Северо-Восточного Китая. И этот опыт, без сомнения, стал не только одним из
базовых инструментов политической работы и Гао Гана, и Си Чжунсюня и Си Цзиньпина, но и залогом успешной работы китайских войск по противодействию
СССР в Афганистане. К слову, среди китайских мусульман — единственный китаец герой Советского Союза, принявший участие в сражениях на Курской дуге, —
это Мансур Ван.
Несмотря на успехи Лю Чжиданя, а по факту Красной Армии, в отражении ударов войск союзного Нацпартии Гоминьдан Чжан Сюэляна, Лю Чжидань и его
группа подвергаются удару спецгруппы ЦК Компартии, прибывшей из Шанхая — большая часть группы Лю Чжиданя была расстреляна (230 человек), и от
расстрела самого Лю, Си и Гао спасло лишь изменение политической обстановки и прибытие в северные районы Шэньси — район Яньань армии Мао Цзэдуна. К
слову, Шанхайское бюро ЦК тогда было под значительным влиянием Кан Шэна, связанного, судя по всему, с советской госбезопасностью, и вероятность того,
что «чистка правого элемента» в Шэньси была эпизодом борьбы НКВД и структур РККА, велика. Этот шрам, полученный от шаньдунцев, решивших вопрос через
шанхайских комиссаров, в октябре 1935 г. также не забыт «сталинской группой». Впрочем, сами «Сталинские соколы» предпочитают не указывать реальных
причин остановки чистки и апеллируют к приходу в Яньань Мао Цзэдуна, который и спас Си Чжунсюня, «почти похороненного заживо». Настоящая причина
может быть только вмешательством в дело руководства РККА. При этом принадлежность будущих «Сталинских соколов» в этот момент непосредственно к
группе Сталина в ЦК спорна, так как внешние признаки говорят о правом уклоне группы и ее троцкистском характере в связи с тесным контактом с Китайским
комсомолом. После смены руководства в РККА в 1937 г. «Сталинская группа» становится действительно сталинской и самое главное, сохраняет свои настроения,
направленные против Кан Шэна и непосредственно самого Мао Цзэдуна, что и определяло взаимные контакты с руководством ВКП(б), а не внутренние
идеологические посылы.
Разгром группы Лю Чжиданя совпал с началом крупных внутриполитических изменений как в партийно-государственном, так и в армейском аппарате СССР.
Вопрос о выборе Мао Цзэдуном штаба будущего социалистического Китая в Северной Шэньси стал плодом длительной и целенаправленной работы СССР — а
созданная здесь база и ее руководители, как оказалось впоследствии, стали надежной опорой России на протяжении целого столетия. Дополним, что Чжан
Готао, который первоначально должен был стать лидером дальнейшего освобождения Китая, предлагал создать базу движения в Тибете, тесно связанном с
Британией, тем не менее проиграл политическую борьбу, окончив жизнь в другой британской колонии — Канаде.
Сам Лю Чжидань погибает в боях с милитаристом соседней провинции Шаньси в 1936 г. в возрасте 33 лет. Ощутим разницу, сравнивая литературный псевдоним
Кан Шэна «Лу Чишуэй» — «бордовая вода» и имя Лю Чжиданя «воля красная».
По-доброму с лукавой улыбкой боевой командир Лю Чжидань определил, как и Кан Шэн для своей группы, психологический портрет последователей —
скромных, самоотверженных сосредоточенных, но при этом по-детски непосредственных, легких на подъем и энергичных руководителей. Ярких красок мощной
внутренней энергии добавил к этому портрету Гао Ган.
[1] roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Мертвый сезон — самоубийства среди высших руководителей компартии конца 2015 г.
(без изменений) Мертвый сезон — самоубийства среди высших руководителей компартии конца 2015 г.
Помимо техногенных катастроф, масштабных аникоррупционных чисток, 2014–2015 гг. стали периодом целой череды самоубийств среди высшего руководства
Компартии. В конце октября – начале ноября 2015 г. в Китае крайне обострилась внутриполитическая обстановка: за два дня были арестованы подряд ,
одновременно за последние три недели в Китае покончили жизнь самоубийством шесть представителей власти, об этом сообщает издание .
Внимание прессы привлек случай со странным самоубийством мэра , города, который за пару недель до этого потрясла во всех его важнейших центрах. По
сообщениям прессы, мэр города Сяо Вэньсунь, уроженец родной провинции Шэньси, ночью 30 сентября в местной реке Лицзян. На следующие сутки от
журналиста ИА Синьхуа последовало опровержение: в нем указывалось, что мэр вышел на работу. Еще через два дня пресса окончательно похоронила мэра —
было указано, что самоубийство было вызвано глубокой депрессией. Сяо Вэньсунь — лидер нового созыва, назначенный на пост мэра уже при новом лидере
страны. Одновременно с гибелью Сяо в столице провинции Шэньси, Сиане, было обнаружено целое гнездо коррупционеров, которое, по сообщению Youth Daily,
«тянуло за собой в воду» коррупции других чиновников столицы провинции и центра Шелкового пути. Лишь несколько дней назад стало известно, что в конце
сентября прямо у трапа самолета был арестован прибывший в Пекин зампредседателя НПКСК провинции Шэньси Сунь Цинюань.
Согласно отчету Legal Evening News, за октябрь – ноябрь 2015 г., в период до и после проведения 4-ого пленмуа 18 съезда Компартии, неожиданно погибли
шестеро представителей власти:
1. Чэнь Хунцяо, президент Guosen Securities, покончил жизнь самоубийством в своем доме 23 октября.
2. Ван Пинган, первый вице-президент ., скончался 29 октября.
3. В этот же день в общественном парке повесился Линь, экс-глава департамента земельных и природных ресурсов города Сямэня, .
4. Чжан Цзяньвэй, начальник дисциплинарного ведомства China Nation Offshore Oil Corporation, умер в своем кабинете 3 ноября.
5. Хао Чжуан, начальник службы безопасности в Цзяохэ, провинция Цзилинь, умер после падения из окна своего офиса с шестого этажа. Местное правительство
лишь сообщило, что Хао выпал из окна случайно и умер в результате серьезных травм. Подробности несчастного случая отсутствуют.
6. В этот же день погиб Ван Цзиньвэй, начальник финансового бюро Эньши, провинция Хубэй, упав с крыши своего дома. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Техногенная катастрофа в Тяньцзине — как был предотвращен китайский Чернобыль
(без изменений) Техногенная катастрофа в Тяньцзине — как был предотвращен китайский Чернобыль
Это августовское послание в «Жэньминь Жибао» венчало собой целый период техногенных катастроф и ряд социальных происшествий, природа которых не
имеет ясного характера. Однако особое внимание надо уделить крупнейшей в истории Тяньцзиня техногенной катастрофе.
12 августа 2015 г. в портовой зоне Биньхай города Тяньцзиня, который служит самым крупным портом Северного Китая и морскими воротами китайской
столицы, на складе взрывоопасных и опасных веществ. В результате взрыва, по официальным оценкам, погибло до 200 и ранено 700 человек, по
неофициальным — несколько тысяч. Около 23.30 с интервалом в 30 секунд произошло два мощных . Местная служба оценила мощность первого взрыва в 3
тонны , второго — в 21 тонну. Были зафиксированы магнитудой 2,3 и 2,9 балла по . Сразу после взрывов для ликвидации масштабного пожара прибыло сто
пожарных автомобилей.
В результате взрыва в воздухе оказалось облако из цианида, которое по счастливой случайности было отнесено ветром в море, а не в соседний Пекин, где в эти
дни происходило . В случае, если бы взрыв произошел чуть ранее или чуть позже, воздушные массы накрыли бы облаком цианида всю территорию южной части
провинции Хэбэй и Пекин, что привело бы к масштабным жертвам и по уровню угрозы соответствовало бы Чернобыльской катастрофе.
Уровень содержания цианида в Желтом море вырос в 56 раз — к берегам Тяньцзиня выбросило огромную массу мертвой рыбы.
Взрывной волной было повреждено здание национального суперкомпьютерного центра.
Взрыв привел к отставке главы Управления по технике безопасности на производстве, а также — эпицентр взрыва пришелся на склады и крупнейшие
предприятия Китая и зарубежных компаний. Взрыв также нанес серьезный репутационный ущерб Зоне свободной торговли Тяньцзинь, перераспределив часть
логистических потоков на соседние порты, в частности на более безопасный Циндао — основной экономический центр провинции Шаньдун. Склады, на которых
произошел взрыв, принадлежали , родственнику бывшего мэра Тяньцзиня и одному из самых влиятельных политиков периода правления Цзян Цзэминя. Трудно
было представить, что бы произошло, если бы 700 тонн цианида натрия на взорвавшихся складах Тяньцзиня поднялись в воздух, а ветер подул бы не в море, а в
соседний с Тяньцзинем Пекин: пришлось бы отменить не только масштабный чемпионат мира по легкой атлетике, но и детище Си Цзиньпина — новый
государственный праздник: День победы над Японией 3 сентября. Однако Народно-освободительной армии Китая, как известно, подвластны и воздушные массы.
Тяньцзинь, в котором через два дня после публикации в «Жэньминь Жибао» произошел мощнейший взрыв и выброс ядовитых веществ, находился под
непосредственным патронатом человека из Шанхайского региона и Комсомола, Хуан Синго (黄兴国), который из-за борьбы группировок за «морские ворота
Пекина» полтора года носил «приставку» «исполняющий обязанности», которая указывала на то, что место, оставшееся после нынешнего , потеряло хозяина и
так и не обрело его. Битва за один из оплотов Комсомола длилась два года и закончилась победой третьей силы – на смену Хуану пришел Ли Хунчжун, имеющий
мало общего с Комсомолом, однако много общего с Министреством электронной промышленности, из которого вышел глава Шанхайской группы Цзян Цзэминь.
Биография Ли Хунчжуна изложена ниже в разделе биографий членов Политбюро.
Взрыв в Тяньцзине — первый за много лет инцидент, привлекший внимание всего мира. Теперь «бренд Тяньцзинь» — самой развитой экономической зоны
Северного Китая — может столкнуться с большими проблемами. Об этом сообщает в своей статье . Уже во время подведения первых итогов расследования
власти утверждали, что взрыв нанес ущерб в размере от 1 млрд до свыше 10 млрд евро, а крупнейший порт и транспортный хаб Северного Китая не только
понесет прямой экономический ущерб, но и, что гораздо хуже, не сможет больше быть привлекательным местом для международных инвестиций. Ущерб в
первую очередь был нанесен по автомобильному импорту в Китай. На Тяньцзинь приходится до 40% всего китайского импорта автомобилей, только за 2014 г.
через порт Тяньцзиня в Китай было ввезено более 500 тыс машин. В результате взрыва только предполагаемые выплаты по страховкам автомобильным
компаниям составят от 5 млрд до 10 млрд юаней. Тяньцзинь, особенно с начала 2008 г., выбился в лидеры экономического роста в стране, а в 2010–2013 гг.
занимал первую строчку по росту ВВП среди других регионов страны. Крайне высокая активность отмечалась в росте ВВП Тяньцзиня в первое полугодие
2015 г. — 9,4%, а Тяньцзинь занял третью строчку в рейтинге. На 2014 г. ВВП города составил 1,57 трлн юаней, и вряд ли можно считать ущерб в размере 73
млрд юаней, что примерно составляет 5% ВВП города, серьезным ударом по всей экономике района.
Официальные власти также отмечают, что взрывы не повредят и недавно открывшейся здесь зоне свободной торговли, один из центров которой приходится как
раз на зону Дунцзян, где произошли взрывы. Район Дунцзян (东疆) — второй в открывшейся в апреле 2015 года единственной в Северном Китае зоне свободной
торговле (одновременно с ней была , Южный Китай, другая ЗСТ в Шанхае была открыта в 2014 г.). Именно здесь должны были быть сосредоточены предприятия
морской логистики, международной торговли и финансов. Сам городской район Биньхай («Приморский») — одна из важнейших точек роста 12-й пятилетки
(2012-2016 гг.). Здесь для промышленных предприятий отведено 63,1% площади города, львиная доля из которой — под предприятиями нефтехимической
промышленности. Последняя занимает в ВВП города более 15%.
Тяньцзинь также, в отличие от Пекина, Гуанчжоу, Шанхая и других крупных мегаполисов, где тяжелая промышленность выводится за пределы города, наоборот,
только наращивал ее в последние годы. Удар по Тяньцзиню — удар по химической промышленности города и промышленности района в целом. Удар пришелся в
определенной степени на имидж Тяньцзиня, так как портовый район Биньхай для проезжающих людей как на ладони. Потери «бренда Тяньцзинь» крайне
велики.
Между крупнейшими городами приморской полосы Китая существует определенная конкуренция. Они одинаково сочетают в себе большие промышленные зоны,
которые производят практически весь спектр продукции. Северный Китай был, несомненно, представлен Тяньцзинем, но теперь после взрывов товарные потоки
перенаправились в город Циндао соседней провинции Шаньдун. От проблем города также «выигрывают» океанические порты Шанхайского региона, такие как
Нинбо, и в меньшей степени порты Южного Китая — Гуанчжоу и Шэньчжэнь. Выиграет в том числе и отечественное автопроизводство, базы которого также
находятся в Шанхайском регионе и Южном Китае. Негативный экономический эффект от взрывов, как бы цинично это ни звучало, окажет определенный
позитивный экономический эффект для других конкурирующих регионов Китая.
Хронология «техногенной войны»
Взрыв в Тяньцзине был далеко не единственным случаем применения техногенных средств во внутриполитической борьбе с группировкой Си Цзиньпина.
Отметим все трагические события 2015 г. в хронологическом порядке.
1 января. Новогодняя давка в Шанхае. Первый день 2015 г. был омрачен огромным количеством жертв в результате . По невыясненным до сих пор
обстоятельствам, толпа начала резкое движение от реки Хуанпу в сторону выхода с площади имени маршала Чэнь И. Версия о том, что причиной давки стали
разбрасываемые из соседнего дома листовки в виде денег, была проверена и оказалась несостоятельной. Трагедия привела к отставке руководства центрального
района мегаполиса. Она унесла жизни 36 человек, 25 из которых были в возрасте до 25 лет. Такого рода «давки» с трагическими последствиями – крайне редкое
в КНР явление.
1 июня. Крушение парохода «Звезда Востока» на Янцзы. 1 июня на среднем течении реки Янцзы , большая часть пассажиров которого были пенсионерами.
Крушение привело к гибели 440 из 452 человек. Это крупнейшая трагедия на Янцзы в современной истории Китая. Как предполагается, выживший капитан
корабля принял решение бросить якорь во время шторма, что стало причиной практически моментального погружения судна. Крушение произошло во время
предполагаемого дня рождения лидера страны Си Цзиньпина, непосредственно перед Драконьих лодок.
12 августа. Взрыв в Тяньцзине. От 170 до нескольких тысяч жертв.
23 августа. Взрыв на химпроизводстве в крупнейшем центре нефтехимии Цзыбо, провинция Шаньдун.
1 сентября. Взрыв на химпроизводстве в Дунъине, провинция Шаньдун.
7 сентября. Взрыв на химпрозводстве в Лишуэе, провинция Чжэцзян.
30 сентября. В Лючжоу прогремела одномоментная . Взрывчатка была доставлена курьером скорой почты. Власти не выдвинули версий произошедшего,
однако исключили версию теракта. Спустя некоторое время в городе Лючжоу произошла трагедия с мэром города (уроженец провинции Шэньси), который
утопился в местной реке, однако по этому поводу несколько дней . Лючжоу — второй по величине город Гуанси, место дислокации 41-й армейской группы НОАК,
выполняющей задачу как на вьетнамском, так и на гуанчжоуском направлении.
5 октября. Взрыв на производстве в Шаосин, провинция Чжэцзян.
25 ноября. Мощный взрыв произошел на НПЗ города Сяньян — пригорода столицы провинции Шэньси, города Сиань.
24 декабря. Взрыв в районе Хуанпу — промышленной и портовой зоне столицы . Удар по теневому губернатору Тяньцзиня — Ли Жуйхуаню
Взрывы в Тяньцзине произошли на складах компании «Жуйхай» (瑞海物流), принадлежавших племяннику «Короля Тяньцзиня» Ли Жуйхуаня — Ли Ляну. Ли
Жуйхуань (李瑞环), на протяжении более чем 14 лет входящий в состав Политбюро (1989–2003), был одним из главных комсомольских оппонентов «шанхайского
генсека» Цзян Цзэминя в системе власти Поднебесной — и одним из самых видных представителей группы Комсомола. Взрыв в Тяньцзине в первую очередь
наносил мощный удар по одной из основных географических баз Комсомола — наряду с провинцией Аньхой.
То, что взрыв не был обычной техногенной катастрофой, говорит о многом. Впервые за длительный период было нарушено «правило премьера Вэнь Цзябао»,
которое предписывало высшему руководству страны появиться на месте аварии в течение 48 часов после происшедшего — нынешний премьер появился там
спустя пять дней, хотя город находится лишь в паре часов езды от Пекина. Заявление о начале расследования под руководством замглавы китайского МВД Ян
Хуаньнина появилось лишь через неделю после случившегося. В МОБ Ян считался специалистом по вопросам «сохранения политической стабильности» в
происшествиях особой важности. В ходе многочисленных арестов Ян Дунляну, возглавлявшему во время инцидента Управление безопасности труда Китая, а
также президенту компании «Жуйхай Логистик» Юй Сюэвэю, который был одним из ключевых сотрудников китайской корпорации Sinochem.
[1] Уроженец Чжэцзян, карьера началась в качестве замсекретаря райкома Комсомола района Сяншань провинции Чжэцзян. Секретарь аппарата правительства
провинции, вице-губернатор, серкртарь горкома Нинбо. Университет Тунцзи, Шанхай. С 2003 – вице-мэр Тяньцзиня, замсекретаря горкома города. С 2007 –
исполняющий обязанности мэра, с 2014 по 2016 – исполняющий обязанности секретаря горкома города. Взрыв завершил карьеру Хуан Синго.
[2] Традиционно китайцы не публикуют информации о дате рождения: в официальных биографиях сообщается только месяц и год. Существует несколько версий
о дне рождения Си – 1 июня и 15 июня. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Заключение
(без изменений) Заключение
При всем значительном объеме этой работы, для точного выделения субэтнических групп, их лидеров, союзов и внутренних противоречий, внешних связей
требуются куда более значительные исследования и дополнительный уровень глубины инсайдерской информации, ведь речь идет о закрытом «политическом
континенте». Тем не менее существующая региональная фракционность является реальным и основополагающим явлением в современном политическом
процессе Китая и обостряется по мере ухудшения экономической и внешнеполитической обстановки. Для борьбы с этой фракционностью Компартия Китая
строго следит и пресекает «горизонтальные контакты» органов исполнительной власти и допускает такие контакты во время съездов либо — в регулярном
порядке — только по вертикали непосредственных партийных начальников региональных руководителей.
Важным итогом, в том числе и исторического обзора, является четкое выделение группы Комсомола с региональным центром формирования в среднем течении
Янцзы — Аньхой, Хунань, Хубэй. Тем не менее, является ли термин «комсомольская оппозиция» корректным, не представляется возможным сказать, особенно
учитывая тот факт, что «оппозиция» занимает почти все контрольные посты в исполнительных и судебных органах власти. При этом у суверенной группы Си
Цзиньпина за восемь лет правления объем присутствия значительно увеличился, в том числе и в традиционных сферах влияния Комсомола. Однако в целом ряде
критически важных отраслей, например финансовой, у Комсомола сохраняется максимальный объем влияния, и группа Си просто вынуждена двигаться в
фарватере чужих решений.
Упрошенная, но функциональная картина политического процесса имеет и третью составляющую — крупную «шанхайскую группу», однако также
раздробленную по разным местам формирования в рамках исторического региона Великого канала: сдвиг влияния от старой шанхайской группы (выходцы из
Южной Цзянсу) фиксируется в сторону выходцев из Чжэцзяна, как в случае тех выходцев из когорты Си Цзиньпина (например, Чжун Шань, Ин Юн), так и
мощной группы «шанхайских комсомольцев» (например, вице-премьер Хань Чжэн). Макрорегион остается устойчивым, однако политические драйверы в внутри
меняются. Трехчастная система описания политического процесса упрощенно, но, не искажая первичного понимания, описывает политический процесс: третья
группа усиливает свои позиции при борьбе двух сильнейших групп.
Армейская группа, тяготеющая к реализации сценария крупных клановых госмонополий в экономике, также меняет свое ядро, которое, однако, не всегда
добивается высшей власти. Группа, которая достигает апогея своей власти, зачастую ликвидируется конгломератом других групп и надолго уходит с первых
позиций: например, после поражения хунаньского комсомольца «хунаньская группа» надолго ушла с первых позиций в ПК Политбюро, аналогичная ситуация
произошла и в отношении провала шаньдунской «Банды четырех» и Кан Шэна, который удалось частично преодолеть спустя только сорок лет — при Ван
Цишане. «Шэньсийская группа» вышла на передний план лишь спустя полвека после Гао Гана — появился Си Цзиньпин.
Сегодня группы нарастающего влияния — это выходцы из провинций Фуцзянь и Чжэцзян, которыми руководил Си Цзиньпин. Комсомольские группы
подвергаются второй волне чисток: Аньхой, Хунань, Хубэй, Цзилинь, Тяньцзинь — в зоне политического риска. Отдельным особняком стоит масштабная группа
выходцев из Шаньдуна. Группа выходцев из Шэньси, пусть и не настолько развитой, как приморские провинции, но является придворной группой Си Цзиньпина
и может претендовать на наследование власти.
Для получения более точных данных исследованиями может и должна заниматься расширенная группа, которую, очевидно, в современных условиях необходимо
создавать с нуля, а не использовать дискредитировавшие себя существующие востоковедные центры. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Третья сила: вопрос существования суверенной России в противостоянии США и Китая и задачи современного российского
востоковедения
(без изменений) Третья сила: вопрос существования суверенной России в противостоянии США и Китая и задачи современного российского
востоковедения
В конце 90-х годов XX в. наметились контуры новых тектонических изменений в геополитическом пространстве вокруг России, которые стали критическими с
точки зрения выживания России как государства — как единого культурного и исторического пространства в XXI в.
Речь прежде всего идет о появлении в Восточной Азии мощной сухопутной державы и потенциального нового центра мира — Китайской Народной Республики,
предшественники которой не представляли для России сколь-нибудь значительной геополитической угрозы, а лишь являлись периодически источником
локальных конфликтов.
Вторым геополитическим фактором явилось таяние ледников Арктики, что в ближайшие 15–20 лет превратит Россию из материковой в прибрежную державу с
дополнительной пограничной линией в десятки тысяч километров, обнажит Русский Север, Северную Сибирь перед лицом внешних угроз.
При этом угрозы на западе и на юге не исчезли. На фоне явной деградации НАТО и в целом цивилизационного духа Западной Европы на повестке дня
стремительное усиление Польши, амбициозного государства на западных границах России; цивилизационный ренессанс Турции, которая, по некоторым
прогнозам, превзойдет экономику России к 2035 г.; происходит национальное возрождение Ирана — в духе мощных персидских империй прошлого, к амбициям
которого благосклонно относится Китай.
Россия никогда за последние 400 лет не была в подобной ситуации «угроз со всех флангов», что в условиях крайне выгодного пространства Евразии, которое она
занимает, структурно и геополитически напоминает кочевые империи, например Тюркский каганат, падение которого было в первую очередь связано с
одновременной активизацией всех пограничных угроз — от Персидской империи до Китая.
Вопрос существования России как сложившегося к началу XVII в. государства никогда не стоял так остро, как сегодня, и требует нетривиального подхода для
решения данной задачи.
Китайский вопрос, а вовсе не американский или западноевропейский вектор, является ключевым для выживания России в XXI в. Именно мир на китайской
границе, углубление интеграционных процессов с Китаем дает России свободу рук для укрепления позиций в Арктике, противостояния западной и южной
угрозам, купирования чрезмерной связки Китай – Иран, а усиление китайско-американского противостояния расширяет доступ к китайскому рынку. И наоборот,
конфронтация с Китаем создаст угрозу войны даже не на два, а на три фронта, что уже привело к развалу Советского Союза и, без всякого сомнения, кончится
разрывом российского пространства на несколько пространств, которые будут контролироваться, как сегодня некогда единый Арабский мир, из разных центров,
что в условиях Арктического судоходства закрепит такую ситуацию практически навечно без вариантов возрождения единого пространства от Атлантики до
Тихого океана.
С другой стороны, глубокая интеграция России в китайское пространство не выгодна ни одному из нарождающихся и существующих глобальных сил. Усиление
подобных интеграционных процессов активизирует сопротивление этим трендам, превращая пространство Южной Арктики, южной части нового Средиземного
моря мира в пространство глобального геополитического противостояния на весь будущий XXI в. Такая геополитическая реальность может как превратить
Россию в евразийскую Швейцарию, так и в огромный Афганистан — поле противостояния и вечной войны всех мировых сил.
Важно отметить, что спокойствие восточных границ России может нарушить исчезновение единого Китайского государства и превращения северокитайских
государств в новую локальную угрозу для границ России. Это геополитическое событие может произойти только в результате утраты контроля НОАК над
Китаем, в результате острого внутриполитического кризиса и длительной гражданской войны, возникшей в результате оранжевой революции, инспирированной
США с опорой на системную оппозицию в Китае. Однако сегодня такой сценарий имеет низкие шансы на реализацию — столетие гражданских войн на
территории Китая породило единство мнения в китайской элите об абсолютной необходимости в сохранении единства китайского пространства, о сущностном
противостоянии Китая и внешних государств и необходимости достижения глобального лидерства с целью ликвидации угрозы существования китайской
цивилизации. Это мнение было подкреплено последствиями развала СССР, серьезно повлиявшего на сплоченность самых противоположных китайских
политических сил. С другой стороны, события на площади Тяньаньмэнь в 1989 г. стали важной прививкой для китайской элиты против любой оранжевой
революции, которая невозможна технически в Китае без условий критического раскола внутри высшей политической власти в стране. Сегодня такого
критического раскола, несмотря на существующие глубокие противоречия, не наблюдается. Военные же события, которые могут быть инициированы
противостоянием Китая и США, в том числе война в Тайваньском проливе, только сплотят китайскую нацию, станут живым и объективным обоснованием уровня
жизни или замедления экономики.
Новая геополитическая реальность Российской Федерации дополняется традиционным желанием сил Запада использовать Россию в качестве основного тарана
для ослабления своего геополитического противника — Китая. Длительная позиционная война, не говоря уже о ядерной, между Китаем и Россией стала бы
важнейшей победой коллективного Запада, ослабленного социально-экономическим тупиком развития глобального рынка: взаимное уничтожение двух стран на
пространстве от Поволжья до Центрального Китая положило бы одновременно и конец России, пространство которой делили бы союзники Запада в Европе и
Азии, и конец Китая как потенциального претендента на глобальное лидерство. На реализацию этой модели сегодня брошены все силы Запада, основным
козырем которого внутри России является как раз малопродуманная, сложная интеграция России и Китая — стратегии которой не существует, потому что в
России не существует независимого русского востоковедения, а понимание процессов, происходивших и происходящих, утрачено. Альтернативный вариант для
взаимного уничтожения сил — война Китая и Индии: в первой половине 2020 г. в противостоянии двух держав обозначился новый тревожный этап.
Играя на руку антироссийским планам, патетичной риторикой «угрозы с Востока» сегодня пользуются самые различные силы. К слову, в Китае есть понимание
этой стратегии Запада в отношении российско-китайской интеграции, и все адекватные силы в Китае действуют в фарватере максимально сдержанной и даже
деликатной активности Китая в российском пространстве, государственных игроков в отношении северного соседа.
В Китае также существуют проамериканские силы в виде мощной комсомольской оппозиции в самой Компартии Китая и его государственном аппарате, которые
настроены проводить максимально антироссийскую политику как в поясе сопряжения Китая и России — на Дальнем Востоке, в Сибири — в вопросах торгово
экономической интеграции, так и по международным вопросам. Приход их к власти в современный период приведет либо к военному столкновению России и
Китая, либо к смене правящей элиты в России, поскольку прежняя, как и в СССР, не выдержит внешнеполитической изоляции и потери китайской лояльности.
В случае поражения суверенных сил Си Цзиньпина в Китае и либерального ренессанса Комсомола реальный военный конфликт России и Китая без применения
ядерного оружия несет сегодня гораздо больше угрозы Пекину, нежели Москве. Силы НОАК планируют операцию максимального отсечения вооруженных сил
России, находящихся в Забайкалье, с целью купирования их успешного наступления на Пекин и отсечения Дальнего Востока от остальной России.
Максимальный урон НОАК могла бы нанести России, если бы наступление вооруженных сил Китая началось из западных районов Казахстана в направлении
Поволжья и Москвы, если Казахстан по тем или иным причинам окажется в сфере политического влияния Китая, что уравновесит военную угрозу сторон. При
этом возможную поддержку Китаю окажут этнически автономные территории Поволжья, с которыми Китай развивает максимально тесные отношения. Также
при таком сценарии Китай попытается установить контроль над арктическим побережьем России — вплоть до Архангельска и Мурманска. В условиях
независимости Казахстана такое развитие ситуации выглядит невозможным.
Зная весомость китайского фактора в настоящем и будущем России, внутри страны периодически возникает желание реализовать две смежные геополитические
стратегии: первая из которых рассчитывает уравновесить Китай сотрудничеством с Японией и с Индией, вторая — усилить взаимодействие с пограничными с
Китаем режимами, прежде всего КНДР и Вьетнамом. Однако политика условной «японской партии» обречена на провал — Япония сама значительно вовлечена в
орбиту экономического влияния Китая и де-факто находится под военным протекторатом США, в связи с чем рассчитывать на Японию до отмены американского
оккупационного режима по меньшей мере преждевременно. Островная Япония также вряд ли станет серьезным противовесом континентальному Китаю в
случае противостояния России и Китая. Аналогичная ситуация с Индией, которая максимально привязана к англо-американскому сотрудничеству и не имеет
мотивов поддерживать Россию в противостоянии с Китаем. Стоит ли вообще рассуждать о поддержке в вероятном сопротивлении Китаю со стороны Вьетнама,
ВВП которого в два раза меньше, чем ВВП только одной китайской провинции Сычуань, или КНДР, экономику которой можно сравнить с экономикой одного из
провинциальных столичных городов Китая.
Не имея однозначного ответа на складывающуюся ситуацию, Россия оказывается в интересном положении: вынужденная союзничать с Китаем, она конкурирует
с ним, создает систему, сдерживающую Китай в Средней и Восточной Азии, при этом использует его же ресурсы для этой конкуренции. Сегодня значительная
часть экспорта леса, углеводородов, электричества из России идет на обеспечение экономики КНР, в ближайшее десятилетие нет сомнений, что КНР также
станет крупнейшим потребителем российской пищевой продукции, высокотехнологичной продукции, металлической продукции, решений в области
программного обеспечения, воды. Произойдет полная переориентация России на китайский рынок. При этом максимальная близость ресурсов России к рынку
КНР, в отличие от той же Африки, создает значительные угрозы экологии России, и даже может создать ресурсный голод для собственных отраслей
промышленности в связи с контролем над сырьем со стороны игроков китайского рынка.
При этом культурной и популяционной интеграции не произойдет — основные миграционные потоки Китая направлены на страны Юго-Восточной Азии, Европы
и США, гражданство России не пользуется популярностью в Китае, а реальные ассимиляционные процессы в сотни раз меньше тех, что может нарисовать
воображение. Наряду с отсутствием ассимиляции, в России растет в геометрической прогрессии число выпускников вузов со знанием китайского языка, которые
не только становятся сегодня самыми высокооплачиваемыми специалистами, но и, без сомнения, составят костяк элиты будущей России: если в 1990 г. число
граждан России, владеющих китайским языком, по некоторым частным оценкам, достигало 1 тыс. человек, то сегодня вузы России выпускают до нескольких
тысяч таких специалистов ежегодно.
Структурно эти процессы напоминают процессы, происходящие в исторических кочевых государствах, примыкающих к Китаю и испытывающих его
политическое и культурное влияние. Например, маньчжурское государство, впоследствии образовавшее государство Цин на территории Китая, а также других
кочевых соседей Китая.
Важно понимать, что усиление интеграции регионов Дальнего Востока, Сибири, Урала, стран Средней Азии вызвано прежде всего ростом потребления и
экономики самого Китая, и купирование избыточного экономического влияния Восточного соседа на эти регионы может быть достигнуто только собственными
инвестициями России в данные территории, способные дать работу местному населению или направить сырьевые потоки для развития собственной растущей
экономики. Экономическая ассимиляция данных территорий вызвана в последнюю очередь планами КНР и в первую очередь — ослаблением собственной
экономики России.
Сама проблематика культурной или политической инкорпорации России или российской элиты имеет и оборотную, китайскую сторону: включение тех или иных
«внешних территорий» в состав Китая исторически носило характер дорогостоящих геополитических проектов, которые серьезно обременяли развитие
собственного Китая. Такое включение территорий преследовало цель «умиротворения» воинственных окраин — это относится к Северо-Восточному Китаю,
Синьцзяну (тюркские территории), Монголии, Тибету, — которое и сегодня недешево обходится Китаю. В этом отношении Китай сегодня прикрыт практически
со всех сторон и если и преследует цель включения каких-либо внешних территорий с целью защиты, то в первую очередь это относится к Монгольской
Народной Республике, и уже во вторую очередь — ко всем иным приграничным территориям, не только Российской Федерации, но и других соседей Китая.
Глобальным цивилизационным противником Китая, преследующим цели, что доказано историей, геноцида китайского населения и уничтожения китайской
цивилизации, является коллективный Запад, в том числе США, которые до сих пор снабжают оппозиционный Пекину Тайвань оружием и гарантируют его
безопасность в случае агрессии Китая, что угрожает последнему утратой национального единства с учетом разнородных китайских субэтнических образований,
из которых состоит современный Китай.
Преследуя цель защитить собственную китайскую ойкумену от цивилизационного геноцида Запада, начавшегося еще с Опиумных войн, Китай ставит цель
глобального доминирования в том числе и над индоарийской цивилизацией, повторяя старые имперские геополитические паттерны об умиротворении «варваров
четырех сторон света», но уже в мировом объеме.
При этом такая политика Китая, культурно инородного для большинства стран мира, вызывает у них антагонизм перед его растущим влиянием, однако не
толкает их в объятия Запада. Живым примером такого сотрудничества является проникновение Китая в страны СНГ, Африки, Ирана, Ближнего Востока и других
стран.
Таким образом в мировом пространстве создается ниша между диктатом США и давлением инородного Китая, которую может занять одна из крупных стран в
XXI в., при этом фактор экономического влияния, не говоря уже о весьма условном показателе ВВП, оказывается вторичным в достижении влияния над этой
значительной нишей стран или части политической элиты стран.
Окажется ли Российская Федерация способной занять эту нишу, зависит от целого ряда факторов, в том числе и прежде всего от того, сможет ли сама
Российская Федерация внутри собственного пространства системно решить вопрос растущего на глазах китайского влияния в условиях ориентации
значительной части существующей политической элиты на «западное будущее России».
Важнейшую роль в этом вопросе должна сыграть собственно русская публичная китаистика и востоковедение в целом, которая сегодня фактически отсутствует
в России.
Вторая сторона этой «медали» — китайская. Геополитический расцвет китайских империй — династии Тан, династии Мин, династии Цин — строился и
базировался в первую очередь на установлении контроля, косвенного или прямого, над своими северными границами. И только после этого Срединная империя
могла процветать и долго и стабильно развиваться, что всегда, абсолютно всегда, заканчивалось разложением империи, армии и бюрократического аппарата и
скатыванием в гражданскую войну между региональными элитами. Трудно представить развитие династии Цин, ее процветание, если бы активная восточная
политика царевны Софьи и графа Голицына продолжилась и Россия поставила бы перед собой цель выхода к незамерзающим портам Тихого океана: без всякого
сомнения, это привело бы к установлению в Китае двух государств — Северного и Южного Китая, в котором Южный был бы тесно связан союзническими
отношениями с Россией против своего северного соседа либо вообще поглотил разоренный гражданской войной и войной с маньчжурами Северный Китай. Такие
сценарии только кажутся иллюзорными, если не принимать во внимание, что к моменту активного наступления России к берегам Тихого океана маньчжурская
армия была абсолютно истощена 30-летней войной за установление контроля над Китаем, а Россия с опорой на Джунгарское ханство могла бы на долгие годы
закрепить контроль над Северным Китаем. Однако из-за антишведского и, к слову, пробританского вектора своей политики Петр I предпочел свернуть активную
китайскую политику, отдал китайцам завоевания России на Дальнем Востоке и ввязался в войну вначале за Азовское, а потом и за Балтийское море — отодвинув
Восточный геополитический триумф России на 200 лет и подарив маньчжурскому оккупационному режиму и ряду крупных западных финансовых игроков, в том
числе Ватикану, Великобритании, Португалии, процветание за счет китайской экономики. В победе русского оружия над маньчжурами не приходилось
сомневаться: реальные боевые действия, в том числе Албазинская осада, показали, что сибирские казаки, которые формировались прежде всего из финно
угорских народов Урала и Северной Европы, могли противостоять китайской армии при превосходстве последней в 100–200 раз и могли бы удержать не только
территорию Дальнего Востока, но и при продолжающейся в середине 1680-х гг. гражданской войне в Южном Китае выйти к Желтому морю. Но вместо Желтого
моря Россия вышла к Финскому заливу и Азовскому морю, обеспечив европейцам и союзу католических стран полноценный дистанционный контроль над
Китаем.
Современная ситуация, когда российская Арктика становится новым оголенным «северным фронтом», а на южном фланге одновременно переживает ренессанс
новая Османская империя и беспрецедентно для истории России усилившийся Китай, сокращает поле вариантов для фактического выживания России —
геополитической конструкции, сложившейся 400 лет назад по итогам правления Ивана Грозного.
Варианты реального будущего для России, оказавшейся в трудной геополитической конструкции, не разнообразны. Самая значительная угроза заключается в
превращении ее территории в поле бесконечного сражения различных геополитических сил, окружающих Россию, или их противников за контроль над
Евразийским и Арктическим транзитом, ее развал и утрата единого государственного пространства, что случилось и с Арабским халифатом, и с Тюркским
каганатом и почти грозило Китаю менее чем сто лет назад. В отличие от Гражданской войны в России начала XX в., которая длилась лишь пять лет, новая
вероятная гражданская война будет длиться десятилетиями, так как на границах России сегодня прочно существуют турецкое и китайское государства, которые
не допустят появления на своих границах прозападного государства, прибегнут к максимуму мер для создания лояльных правительств на приграничных
территориях и в глубине России, прежде всего опираясь на национальные меньшинства Российской Федерации.
Второй значительной угрозой является превращение России и ее Дальнего Востока в плацдарм для геополитического сдерживания Китая, которое, однако, не
кончится «мирным противостоянием», а будет доведено противниками Китая, а противниками также сохранения Российского государства до физического
взаимоуничтожения двух стран.
Третий вариант возможного негативного развития будущего (не самый лучший, но и вряд ли полностью невозможный) состоит во включении России в качестве
автономии в пространство Евразийского доминирования Китая — частичного включения в орбиту китайского культурного влияния с потерей экономического
суверенитета России. По сути, этот вариант подразумевает повторение истории включения Руси в состав единой монгольской державы на правах равноправного
партнера и даже одного из наследников – правопреемников евразийского государства, как это было в случае с Александром Невским. И даже несмотря на то,
что культуры двух стран, менталитет и язык, словно вода и масло, смешиваются с трудом, но господство китайской идеологии приостановит развитие России как
государства западной цивилизации на длительное время, хотя и привнесет, словно влияние османской Турции на раннее Московское государство, свои оттенки в
жизнь, культуру, искусство и религию России, сделает иной ее геополитическую роль в истории человечества.
В начале XXI в., как никогда ранее, вопрос существования России как независимого и целостного государства не стоял так остро на повестке дня. Для решения
этой нетривиальной задачи практически невозможно избежать глубокой проработки роли китайского и индийского факторов в российской геополитике, чему
уделяется откровенно мало внимания в царящей в российской картине мира биполярного противостояния «Россия – США». Потеря Китая для единого Соцблока
в 1954 году привело к провалу глобальной социалистической модели, а противостояние с Китаем стало одним из основных факторов сворачивания социализма в
СССР и его развала. Мир при всем его многообразии политических сил сегодня приобретает характер трехполюсного образования, в котором только три
государства могут оказывать влияние на весь мир — США, Китай и Россия. При этом Россия до 2020 г. по ряду объективных факторов была наиболее
ослабленным игроком с наиболее сложным геополитическим положением: переломный год принес рост внутренних проблем в Китае и США.
В этой ситуации средством сохранения России в нынешних границах и ее развития как Арктической державы в середине XXI в. является политика создания
вокруг США и Китая пояса «стран неприсоединения» или сколачивания «сил третьего фронта», для элит стран всего мира, избегающих тотального диктата США
и инородного существующего для себя социал-националистического Китая. Вторым средством реализации эффективной политики самосохранения для России
является превращение ее в центр мирного диалога новых суверенных центров, одномоментно лишившихся центра регулирования в Вашингтоне и
предоставленных в мире, свободном от американского диктата, самим себе, в том числе и собственной военной элите, не способной оценить риски скатывания
мира в глобальную ядерную войну.
Россия не обладает ресурсами для равноценной гонки за глобальное доминирование с США и Китаем, но их противостояние, борьба в том числе за подчинение
элит третьих стран, рождает для России и для ряда крупных европейских держав, в том числе Франции и Германии, возможность стать для элит государств мира
спасительной третьей силой. Этой же политики интуитивно придерживался и Мао Цзэдун, при всех его ошибках выведший ослабленный столетней гражданской
войной Китай из орбиты влияния мировых держав. Однако у современной России куда больше возможностей, прежде всего используя вовсе не военную и не
экономическую мощь, а социально-политическую, экологическую, научно-техническую поддержку, стать той благоприятной и дружественной третьей силой для
всего спектра государств Азии, Африки и Латинской Америки. В связи с этим, как бы парадоксально это ни звучало, но именно изменения социально
политического устройства страны лягут в основу нового внешнеполитического курса, гарантирующего сдерживание крупных сил в борьбе за передел мира в
условиях развала глобальной рыночной экономики. Скатывающийся в пучину социальных противоречий и войн мир может увидеть в обновленной России то
спасительное стремление к идеалам мирного и здорового развития человека, общества, системы межгосударственных отношений.
В политике создания «фронта неприсоединения» Россия способна найти и опереться на лояльные этой политике и новой социально-экономической доктрине
России силы и в Китае, и в США, в особенности в том случае, если идеологическая упаковка российской внешней политики получит отличный от зоологического,
первобытного корпоративного капитализма США и Китая характер.
Однако естественным условием ведения такой политики должны оставаться мощные вооруженные силы РФ, гарантирующие сохранение существования России
даже в случае войны на всех четырех фронтах боевых действий, в том числе и возможности ведения в России «столетней партизанской войны» против
возрастающей угрозы интервенции, для которой опыт Китая, выстоявшего в аналогичных условиях, может оказаться живым, спасительным уроком. Внешним
фактором, содействующим сохранению России как независимого геополитического пространства с выходом к Атлантическому, Северо-Ледовитому и Тихому
океанам, станет дальнейшее обострение противоречий по линии США — Китай (торговая война — тайваньский вопрос), Китай — Турция (уйгурский вопрос),
Китай — Индия, Китай — Япония, Турция — Индия (мусульманский вопрос).
Как Россия будет реализовывать политику пояса неприсоединения в условиях нарастающей интеграции России и Китая — вопрос неоднозначный, однако
пример КНДР, практически превратившейся в экономический придаток китайского государства, но избежавшей этого с опорой на Россию, указывает на то, что
такая политика не только возможна, но и чрезвычайно эффективна при ее низкой затратности. Аналогичные действия естественны и логичны для России — в
Японии, Вьетнаме, Индии, на Ближнем Востоке, в Африке и в Латинской Америке.
Новую функцию может получить и нарастающее научно-техническое взаимодействие России и Китая: оторванный от технологий США, в систему которых Китай
встраивался последние 30 лет, он будет поставлен перед выбором опоры на новую внешнюю научно-техническую базу — России, Израиля, Германии или
Франции, при этом при продуманной реализации научно-технического сотрудничества у России появится еще один важный рычаг влияния на своего восточного
соседа.
В конечном счете, задача российского востоковедения состоит в разработке и содействии реализации программы суверенного подхода России к
взаимоотношениям с Китаем с достижением интересов собственного государства, чему в немалой степени будет способствовать реализация пропаганды курса
на безальтернативный союз Китая с Россией во всех слоях китайского общества, ставшего заложником губительного курса на интеграцию с США и
воспринимающего Россию как утратившего свои геополитические позиции игрока, что, как мы видим на постсоветском пространстве и Ближнем Востоке,
обернулось для Китая целой серией провалов и в конечном счете привело лишь к усилению интеграции с Россией. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Двухпартийная иерархическая система Китая: Компартия и Комсомол (共产党, 中共中央)
(без изменений) Двухпартийная иерархическая система Китая: Компартия и Комсомол (共产党, 中共中央)
Компартия Китая и Центральный комитет Компартии (中共中央)
Сегодня Коммунистическая партия Китая представляет собой одно из крупнейших социально-политических объединений в мире, наряду с крупнейшими
вертикально интегрированными религиозными объединениями и иными вертикально интегрированными общественными и государственными структурами в
мире. Численность Компартии Китая неуклонно растет и сегодня достигает 90,5 млн. человек — с 1990 г. увеличилась примерно в два раза.
Роль Компартии Китая отражена в Преамбуле Конституции КНР, однако ее юридическая роль по отношению к органам государственной власти не
зафиксирована, ее полномочия не отражены в основном тексте Конституции. Прямое политическое влияние на функционирование механизмов государственной
власти Компартия Китая осуществляет через контроль над парламентом КНР — Всекитайским собранием народных представителей, в руководстве которого
преобладают члены Центрального комитета Компартии; через контроль над Центральным военным комитетом КНР, члены которого являются одновременно
членами Центрального военного комитета Компартии Китая; а также через контроль над Верховным народным судом КНР, Верховной народной прокуратурой
КНР, Государственным комитетом контроля КНР, руководители которых являются членами Центрального комитета контроля Компартии и избираются на съезде
Компартии как и Центральный комитет. Внутри самой Компартии в рамках регулярных пятилетних съездов проходят выборы как в Центральный комитет, так и в
Центральный военный комитет и Центральный комитет контроля.
Режим парламентской республики, который консервируется через подобные связи Компартии и госаппарата, подвергался изменениям в ходе Культурной
революции, и трансформировался либо в диктатуру лидера партии через Революционные комитеты, либо в диктатуру Народно-освободительной армии Китая,
которая, однако, больше тяготела к парламентским формам легитимации собственной власти.
Основными регулирующими актами для Компартии Китая являются Устав Компартии Китая (中国共产党章; далее — Устав) и Программа Компартии Китая (中国共产
党纲领). Последние поправки в Устав были приняты 24 октября 2017 г.
На основе изучения Устава можно прийти к выводу о де факто существовании в Китае двухпартийной политической системы, в которой Компартия осуществляет
косвенное, через двойное членство партсекретарей Комсомола （любой секратарь парткома Комсомола должен быть также членом Компартии ）, управление
Китайским коммунистическим союзом молодежи, что закреплено в 10-м разделе Устава. Компартия инкорпорирует руководителей Комсомола в партийные
комитеты, но не осуществляет прямого контроля над руководством Комсомола через юридические акты и не имеет права вмешиваться в процесс формирования
руководящих кадров. Это закрепляет историю независимого появления Комсомола в Китае и наделяет китайскую политическую систему значительными
отличиями от Советской, где Комсомол был создан как подчиненная ВКП（б） структура.
Более того, анализ семантики названий «Компартия» и «Комсомол» выявляет глубокие идеологические различия между двумя политическими образованиями:
если в названии китайского Комсомола （中国共产主义青年团） присутствует слово «коммунизм» в семантике «коммунистическая идеология», то в названии
Компартии Китая на китайском языке （中国共产党） семантика коммунистической идеологии отсутствует, присутствует лишь семантика «общее производство», без
указания на идеологию — при этом данное название не является сокращением и нигде не фиксируется как сокращенное название партии. Это различие и
сознательное дистанцирование от прямой связи с коммунистической идеологией закреплено в Уставе Компартии — коммунизм как идеология фигурирует в этом
документе лишь пять раз, в четырех из которых определяется как далекий недостижимый идеал. Ведущей идеологемой, согласно Уставу КПК, является
социализм с китайской спецификой — фигурирует 34 раза, при этом в положительном и обязательном контексте упоминаются достижения китаизации
марксизма — 24 раза, при этом марксизм-ленинизм встречается 11 раз и не упоминается в связи с идеями Си Цзиньпина, учитывающими и марксизм, ни разу.
Согласно уставу Компартии Китая, реальной идеологией является идеология социалистическая по форме и методам и национальная по сути и целям, таким
образом, фактическая идеология Компартии Китая — социал-национализм, ближайшим идеологическим родственником которой является идеология
большевиков периода правления И.В. Сталина с постулатом о построении социализма в одной отдельно взятой стране.
В свою очередь, коммунистическая, леворадикальная идеология более присуща Китайскому союзу коммунистической молодежи, Комсомолу, который был
создан на пике развития троцкизма в СССР, в конце 1920-х гг., и до сих пор демонстрирует стремление инкорпорации Китая в глобальную элиту, что было особо
заметно во время правления комсомольского генсека Ху Цзиньтао.
Важно отметить, что Устав отражает партию как передовой отряд трудового народа Китая и не закрепляет за ней роль мирового коммунистического центра.
В связи с существованием такой условно двухпартийной системы, рядом с которой существует конгломерат общественных объединений в виде малых
демократических партий, федерации профсоюзов и федерации женщин, достаточно понятным становится тезис Устава о том, что Компартия Китая является
единственным носителем идеологии социализма с китайской спецификой, что было бы странным, если бы в Китае была только одна сила социалистического
характера — тогда подчеркивать эту уникальность было бы избыточно. Этот тезис закреплен и в новой Конституции КНР, также ограничивая поле для маневра
Комсомола, исключая его появление в качестве отдельной политической партией наравне с Компартией Китая в китайском парламенте. Иных крупных
социалистических объединений в Китае нет.
Зачастую большинство наблюдателей фиксируют внесение в Устав тех или иных идеологических блоков, связанных с лидерами Компартии, которые носят
характер страхующих механизмов для уходящих от власти группировок на самом высоком — идеологическом уровне.
Сегодня стратегия и политика Компартии, жизнь рядовых членов Компартии регулируется следующими идеологическими блоками: идеологией марксизма-
ленинизма （马克思列宁主义）; идеями Мао Цзэдуна （毛泽东思想）, которые, согласно Уставу, являются китайской переработкой идей Маркса; теорией Дэн Сяопина （邓
小平理论）; «трех представительств» Цзян Цзэминя （三个代表）; концепцией научного развития Ху Цзиньтао （科学发展观）; идеями Си Цзиньпина о социализме с
китайской спецификой в новую эпоху （习近平新时代中国特色社会主义思想）. Последний идеологический блок был включен в Устав в 2017 г. — на 19-м съезде
Компартии Китая.
Идеи Мао Цзэдуна описываются в Уставе как «китаизация марксизма», теория Дэн Сяопина — как «освобождение сознания», введение понятия «практики как
критерия истинности», «сосредоточения центра работы партии на экономическом строительстве и осуществления реформ и открытости».
Наиболее «революционные» в отношении марксизма идеи о «трех представительствах» Цзян Цзэминя, который предложил членство и лидерские позиции в
Компартии для частных предпринимателей, вообще не имеют четкой формулировки в Уставе, указывая лишь на то, что они отразили изменения мира и Китая на
новом историческом этапе. Аналогично описывается как продолжение предыдущих идей «концепция о научном развитии» Ху Цзиньтао.
К стандартному перечислению новых идей вождей Компартии в описании идей Си Цзиньпина о социализме с китайской спецификой в новую эпоху добавляется
сущностная характеристика о том, что эти идеи являются компасом для достижения целей борьбы за великое возрождение китайской нации （中华民族伟大复兴）.
Важно, что в Уставе подчеркивается роль идей Си Цзиньпина по отношению к армии, в очередной раз обращается внимание на близость нового генерального
секретаря Компартии к армейской группировке в политической элите страны. «Идеи Си Цзиньпина о сильной армии» （习近平强军思想） призваны гарантировать
эффективное выполнение армией «задач исторического значения в новую эпоху». Си Цзиньпин — единственный лидер Компартии, в отношении идей которого в
Уставе есть привязка к Народно-освободительной армии Китая.
Устав Компартии Китая для стороннего наблюдателя выглядит громоздкой структурой с большим количеством существующих вместе исторических наложений,
что отражает попытку элит Китая закрепить принцип взаимного сохранения после ухода старого политического поколения и прихода к власти нового, дающего
гарантию от возникновения ситуации гражданской войны. Другой важной особенностью этого документа является попытка примирить непримиримые
концепции рыночной экономики, или капитализма, с социалистическими принципами хозяйствования — это порождает язык сложно трактуемых
множественных эвфемизмов, призванных прикрыть появление в Уставе открыто капиталистических терминов «рынок», «рыночный социализм» и других. При
этом в уставе лишь дважды подвергается критике капитализм — в разрезе необходимой борьбы с буржуазным или капиталистическим либерализмом и в разрезе
морально-нравственного совершенствования.
Изменения в Уставе приняты в период начала «китайского НЭПа», призывают членов партии не только укреплять систему рыночного социализма, но и
придерживаться открытости внешнему миру — то есть на идеологическом уровне призывают сохранять систему подчиненности китайского рынка ведущим
глобальным игрокам, прежде всего США, хотя открыто термин «открытость внешнему миру» не разъясняется.
В Уставе закреплен принцип «ничуть не затрагивать устойчивость и развитие общественной экономики, ничуть не затрагивать энтузиазм, поддержку и
инициативу необщественной экономики» — такими эвфемизмами в Уставе заменяется государственная собственность и госсектор （公有经济） и частная
собственность и частный сектор （非公有经济）.
Устав требует от членов партии стремления к созиданию «социального государства», что само по себе весьма противоречиво выглядит в условиях господства
партии социалистического характера и косвенно показывает реальную социально-политическую обстановку в Китае, далекую от стремления к этой естественной
для социалистической партии цели. При этом Устав четко фиксирует, что современное важнейшее противоречие не обострение классовой борьбы в мире, а
растущий дисбаланс в развитии в обществе — очередной эвфемизм о растущем расслоении по уровню дохода в формально социалистическом государстве.
Важные исторические задачи в Уставе отражены целями двух хронологических точек — «достижение целей борьбы двух столетий» （“两个一百年”奋斗目标）: речь
идет о достижении китайским обществом малого благосостояния （小康社会） к столетию создания Компартии Китая — 2021 г. — и статуса мощной
социалистической державы к столетию создания КНР — 2049 г.
[1]
[2]中国共产党的领导是中国特色社会主义最本质的特征 ，是中国特色社会主义制度的最大优势 . roles（reader-all）
Китайская власть - Аппарат Центрального комитета （中央办公厅） и его руководитель Дин Сюэсян [1]
Аппарат Центрального комитета （中央办公厅） и его руководитель Дин Сюэсян [1]
Аппарат ЦК, которому в русскоязычной китаистике присвоено неуклюжее немецкое наименовании Канцелярии ЦК, играет роль организатора работы всех
ведомств Центрального комитета Компартии, технического исполнителя и координатора работы ЦК. Его роль сопоставима с ролью Администрации президента
Российской Федерации. Если ЦК Компартии играет роль «императорского двора», инкорпорирующего все политические элиты страны в единый центр, то
аппарат ЦК осуществляет руководство этим «двором» или является «дворцом» сам по себе.
В связи с этим в КНР высока роль руководителей аппарата ЦК. Например Ян Шанкунь （楊尚昆）, занимавший этот пост в 1948–1965 гг., в 1988–1992 гг. стал
председателем КНР на период событий на площади Тяньаньмэнь. Пост главы аппарата ЦК занимали: начальник личной охраны Мао Цзэдуна Ван Дунсин （1965–
1978）; Яо Илинь （1978–1982）, тесть нынешнего вице-председателя КНР Ван Цишаня; секретарь Комсомола Ху Цили （1982–1983） и секретарь Комсомола Ван
Чжаого, который в том числе поддержал комсомольца Ху Цзиньтао при выдвижении на пост генерального секретаря Компартии. Пост главы аппарата ЦК также
занимал будущий глава «шанхайского» парламента Китая Цяо Ши （1983–1984）, ближайший союзник Цзян Цзэминя. Аппарат ЦК стал трамплином для будущего
премьера КНР Вэнь Цзябао （1986–1993）; зампредседателя КНР Цзэн Цинхуа （1993–1999）; опального комсомольца Лин Цзихуа, главы «шаньсийской
комсомольской группы»; а также для нынешнего главы парламента Китая Ли Чжаньшу, занимавшего этот пост с 2012 по 2017 г., совмещая его с должностью
руководителя Комитетом государственной безопасности ЦК.
Сегодня этот пост находится в руках Дин Сюэсяна （丁薛祥; р. 1962）, который совмещает эту позицию с должностью руководителя Секретариата председателя
КНР Си Цзиньпина （国家主席办公室）, а также с постом секретаря Комитета по работе государственных органов ЦК Компартии （中央和国家机关工委）.
Вопреки логике противостояния политических группировок, Дин Сюэсян — один из самых высокопоставленных уроженцев Шанхая в нынешнем руководстве
КНР и Компартии Китая; также он связан с комсомольской работой в Шанхае. В связи с этим стандартно трактуемая исследователями роль Дин Сюэсяна как
«человека Си Цзиньпина» кажется не такой однозначной при детальном изучении его биографии. Более точной характеристикой Дин Сюэсяна является его
позиция контролирующего действия Си Цзиньпина со стороны «шанхайской политической группировки» и шанхайского Комсомола в качестве страхующего
механизма, который должен сработать в бюрократическом затягивании тех или иных вопросов по линии аппарата ЦК в случае разбалансировки политической
системы и попыток Си Цзиньпина взять политическую и государственную власть в стране под свой полный контроль, отстранив от нее выходцев из Шанхая и
Комсомола. В этой связи позиция Дин Сюэсяна является лакмусовой бумажкой для понимания полноты власти Си Цзиньпина на предстоящем в 2023 г. 20-м
съезде Компартии Китая, если, конечно, ввиду критических событий, этот съезд не будет проведен раньше.
Дин Сюэсян играет такую роль еще с короткого периода руководства Си Цзиньпина Шанхаем, который последний покинул в 2007 г. Тогда, с 2006 по 2007 г., Дин
Сюэсян был руководителем аппарата партийного комитета Шанхая и секретарем городского Комитета по работе госорганов, заняв этот пост чуть раньше, чем в
город пришел Си Цзиньпин, предварив появление своего руководителя, которого ему суждено будет опекать почти десять лет. После ухода Си Цзиньпина на
повышение в Постком Политбюро Дин продолжает занимать позицию главы аппарата Постоянного комитета горкома Шанхая.
Связи Дин Сюэсяна с группой «старых шанхайцев» Цзян Цзэминя неочевидны. Дин — типичная фамилия для выходцев из Северо-Восточного Китая — окончил
Институт тяжелого машиностроения Северо-Восточного Китая (Харбин). (Сегодня это Университет Яньшань, вуз перенесен в курортный район Циньхуандао на
Желтом море, где его совместно развивают Комитет по оборонной науке и технике КНР и правительство провинции Хэбэй. Любопытно, что во время создания
университета в 1920 г. он носил название Харбинского китайско-российского института тяжелой промышленности.) По окончании вуза Дин Сюэсян строит
карьеру в понятной для Си Цзиньпина отрасли, пройдя путь от научного сотрудника до руководителя Шанхайского научно-исследовательского института
материалов (1996–1999. В 1989–1994 гг. Дин также получает второе образование в ведущем шанхайском Университете Фудань по специальности
«государственное управление».
С должности руководителя НИИ Дин Сюэсян переходит на работу в городскую администрацию мегаполиса в качестве зампредседателя Комитета по науке
Шанхая — весьма важное, как мы уже знаем, для «шанхайской политической группы» и лично генсека Цзян Цзэминя направление. В это же время в
руководстве городского правительства работает и сын Цзян Цзэминя — Цзян Мянькан. Сам НИИ материалов находился в непосредственном подчинении
Министерства электронной промышленности, которым тогда руководил Цзян Цзэминь. Не лишним будет отметить, что Дин Сюэсян носит очки и тем самым
через свой имидж транслирует схожесть с Цзян Цзэминем и Ху Цзиньтао.
С 2001 по 2004 г., поработав руководителем района Чжабэй, некогда бывшего международным сеттльментом под руководством Британии, Дин переходит на
партийную работу в горком города на пост замглавы Организационного отдела, он курирует все кадровые назначения в госорганах Шанхая, а также возглавляет
городскую партийную школу.
Поработав год с Си Цзиньпином, Дин становится главой аппарата горкома Шанхая и членом Постоянного комитета горкома города. Этот пост он занимает до
2013 г., совмещая в 2012–2013 гг. с должностью секретаря политико-юридического комитета горкома.
В период, когда Ли Чжаньшу, нынешний глава парламента КНР, возглавлял аппарат ЦК, Дин Сюэсян был его заместителем (2013–2015) и постоянным
заместителем (2015–2017), не покидая с 2013 г. должность главы аппарата председателя КНР Си Цзиньпина.
Человек с Великого канала — одного из крупнейших центров судостроения Китая и вечно покрытого морским туманом города Наньтун провинции Цзянсу, где
инженером работал отец Цзян Цзэминя, — Дин Сюэсян, как потенциально один из будущих руководителей КНР, требует особого изучения по вопросу его
групповой принадлежности. С одной стороны, Дин Сюэсян не вызвал категорического антагонизма у Си Цзиньпина, будучи по целому ряду параметров частью
Шанхайской политической группы.
Сегодня, когда бессрочное правление Си Цзиньпина замораживает ситуацию политической борьбы на период острого противостояния с США, реальностью
становятся масштабные политические перемены, которые станут возможны по мере отхода Си Цзиньпина от дел в 2027–2032 гг. — Дин Сюэсян (но не только он)
может сыграть роль фронтмена или «лица» «шанхайской группы» в период этих критических перемен, в том числе в качестве председателя КНР. Тем более что
он фактически является сегодня аватаром председателя Си Цзиньпина. Как поведет себя Чэнь Си в критический момент: склонится на сторону шефа, станет ли
защищать комсомол — или, как и все китайцы, будет действовать в интересах этнической группировки?
Интересно, что заместитель Дин Сюэсяна в аппарате ЦК — бывший профессор философии провинциального вуза Чэнь Шицзю (陈世炬; р. 1963) — возглавлял
«офис» бывшего генсека Ху Цзиньтао еще со времени его работы партийным секретарем Гуйчжоу и Тибета, сегодня, кроме поста заместителя руководителя
аппарата ЦК, также занимает должность заместителя Комитета ЦК по охране гостайны, оставаясь «рукой» Ху Цзиньтао в непосредственном сердце власти.
[1] 中央办公厅. roles(reader-all)
Китайская власть - Центральный комитет контроля и законности (中央纪律检查委员会)
Центральный комитет контроля и законности (中央纪律检查委员会)
Важнейший орган управления Компартии Китая, который имеет равный статус с Центральным комитетом Компартии. Его состав, как и в случае с ЦК,
выбирается на общем съезде Компартии. Центральный комитет контроля и законности в российской востоковедной литературе обозначается как Центральная
комиссия по проверке дисциплины. Важно подчеркнуть, что ЦК Компартии не ограничивает полномочия центрального органа контроля партии, в отличие от
Центрального военного комитета, состав которого утверждается ЦК Компартии. Таким образом в Компартии Китая существует два независимых и равных по
статусу центральных комитета, избираемых общим съездом Компартии: члены Постоянного комитета ЦКК одновременно являются и членами ЦК Компартии и
существуют в рамках Устава ЦК и его процедур, однако осуществляют независимую политику. Эту важную часть политического процесса — двоевластие в
партии — зачастую не замечают обозреватели политического процесса. Название
Здесь и далее мы будем использовать собственное обозначение Центрального комитета по контролю и законности, сократив его название до ЦКК. Используемое
ныне название в русском языке переведено без учета стилистики китайского языка как «комиссия», что придает, по сути дела, равному ЦК Компартии ЦКК
статус временной организации и ситуативного применения полномочий, а две различные сферы, которые регулирует ЦКК — «контроль» и «нормы и законы»,
неверно переведены как «проверка дисциплины», с подменой сферы «норм и законов» на размытый термин «дисциплина», что создает у впервые
воспринимающего информацию о ЦКК впечатление о нем не как о центральном органе работы всех правоохранительных и силовых служб Китая, а как об органе,
ответственном только за соблюдение нравственного облика членов Компартии. Неверный перевод — не единичный случай, ранее мы отмечали абсолютную
функциональную некорректность перевода термина, обозначающего правительство КНР через слово «Госсовет». Изменения 2018 г. — рост полномочий
ЦКК
Внесение изменений в Конституцию КНР, принятых на сессии парламента Китая ВСНП в марте 2018 г., повлекло за собой создание независимой ветви
контрольной власти — выделенного из состава центральных исполнительных органов власти Государственного комитета контроля, глава которого выбирается
только общим собранием ВСНП, которое обычно происходит раз в пять лет. Ранее контрольный орган был инкорпорирован в состав структуры центрального
органа исполнительной власти Госсовета в качестве Министерства контроля, глава которого назначался премьером Госсовета. Сегодня глава Госкомитета
контроля — независимого от Госсовета органа власти — является заместителем секретаря ЦКК в структуре Компартии. Интрига в создании новой ветви власти
заключалась в том, что, по общему мнению, ее должен был возглавить достигший предельного возраста шаньдунец Ван Цишань, который сыграл первую роль в
масштабной антикоррупционной чистке после прихода Си Цзиньпина к власти: однако вопреки ожиданиям Ван Цишань не занял должность главы Госкомитета
контроля, который как будто создавал под себя, а вышел на самостоятельную орбиту, став заместителем председателя КНР Си Цзиньпина и отдав позицию главы
Госкомитета контроля «шанхайской группе», против которой в том числе и воевал сам в связке с Си предыдущие пять лет.
Бюджет Государственного комитета контроля формируется отдельно от Госсовета КНР, который больше не может влиять по средствам финансирования на
структуры партийного контроля и следствия. Проведение следственных действий, дознания и иных действий включено в полномочия ГКК.
Сегодня позицию главы ЦКК занимает 6-й по счету член Постоянного комитета Компартии Китая, земляк Си Цзиньпина и его отца по провинции Шэньси Чжао
Лэцзи. Напомним, что, перед тем как стать генеральным секретарем, Си Цзиньпин занял также 6-ю позицию в составе Посткома Политбюро в качестве
заместителя председателя КНР: Чжао Лэцзи сохраняет высокий статус в системе исполнительных органов власти КНР и имеет шансы оказаться в ряду наиболее
вероятных «преемников» Си Цзиньпина в будущий период китайской политики, который наступит после 20-го съезда в 2022 г.
Структура руководства ЦКК
Коренное противоречие нынешней структуры ЦКК состоит в том, что первый заместитель Чжао Лэцзи из группы Си сосуществует с реальным руководителем
Госкомитета контроля, занимающим формальную должность заместителя Чжао Лэцзи по ЦКК, — шанхайцем Ян Сяоду (杨晓渡; р. 1953), уроженцем этого города,
вице-мэром Шанхая в 2001–2006 гг., секретарем Комитета контроля города в 2012–2014 гг. Ян Сяоду является членом основного состава Политбюро, секретарем
Секретариата ЦК Компартии, директором Института контроля законности и надзора. Перед тем как стать главой Госкомитета контроля, Ян Сяоду возглавлял в
2016–2017 гг. Министерство контроляи Государственное агентство по предотвращению коррупции.
Та же ситуация, когда заместитель является представителем противоположного лагеря, повторяется уже и с самим Ян Сяоду и является общим местом в
китайской системе положения различных групп влияния. Вторым после Ян Сяоду заместителем Чжао Лэцзи в ЦКК является земляк его и Си Цзиньпина,
уроженец провинции Шэньси, выходец из руководящего состава 47-й группы армий, охраняющей столицу Шэньси город Сиань, генерал-полковник Чжан
Шэнминь (张升民; р. 1958). Генерал в ЦК Контроля руководит партийной ячейкой руководства ЦКК и, по сути дела, является «заместителем заместителя» и
партийным секретарем Ян Сяоду, без которого невозможно провести ни одно коллективное решение в ЦКК. После десяти лет службы в 47-й группе армий Чжан
Шэньминь занимал руководящие посты в Ланьчжоуском военном округе, в ракетно-ядерных силах НОАК в качестве политкомиссара воинского соединения.
Сегодня Чжан Шэньминь — второй по значимости выходец из военно-политической группы Шэньси после Чжан Ю-ся в структуре китайской власти. При этом
Чжан Шэньминь не является заместителем Ян Сяоду в исполнительном органе власти — Госкомитете контроля. В ЦКК Чжан Шэньминь курирует законность в
НОАК.
Второй зам Чжао Лэцзи и первый заместитель Ян Сяоду в Госкомитете контроля — уроженец Хэбэй, выходец из полиции провинции, близкий к Комсомолу Лю
Цзиньго （）. Всю жизнь Лю Цзиньго провел в полицейских структурах Министерства общественной безопасности провинции Хэбэй, в 2002–2005 гг. возглавлял
Политико-юридический комитет Хэбэй, с 2005 по 2014 г. был замминистра общественной безопасности （аналог российского МВД）, а с 2015 г. — замсекретаря
ЦКК. В ЦКК Лю Цзиньго курирует законность в органах Министерства общественной безопасности.
Третий зам Чжао Лэцзи и заместитель Ян Сяоду по Госкомитету контроля — Ян Сяочао. Согласно официальным источникам, он не является родственником
своего начальника Ян Сяоду, однако имя, место рождения, внешнее сходство говорит о высокой вероятности того, что в подчинении Ян Сяоду находится его
родной брат, также выходец из Шанхайского региона. Ян Сяочао, согласно официальной биографии, родился в городе Нанкине провинции Цзянсу в 1958 г.,
получил финансовое образование в Пекине и в дальнейшем занимал руководящие должности в налоговом и аудиторском управлениях Пекина. С 2015 г. — вице
мэр Пекина, в руководстве Комитета контроля Пекина, с 2017 г. — в руководстве ЦКК, где курирует работу гражданской сферы ЦК, в том числе руководства
министерств Госсовета КНР, в частности финансовой сферы. Ян Сяочао тесно работал с нынешним заместителем председателя КНР Ван Цишанем в секретаря
Аппарата ЦКК в период руководства ЦКК Ван Цишанем.
Заместитель секретаря ЦКК Чжао Лэцзи — профессор факультета китайского языка Ли Шулэй （李书磊; р. 1964）, уроженец провинции Хэнань, выходец из
Пекинского университета, который дал стране комсомольского премьера Ли Кэцяна. Ли Шулэй сделал карьеру в административных структурах Партийной
школы ЦК Компартии: в период правления комсомольского генсека Ху Цзиньтао стал заместителем ректора Партийной школы, в 2015 г. возглавил Комитет
контроля Пекина и в 2016 г. перешел на работу в ЦКК. Важно отметить, что Ли Шулэй в острый период после событий на Тяньаньмэнь находился в должности
заместителя секретаря одного из приморских районов Циньхуандао, неподалеку от Пекина （1991–1993）, а также занимал пост заместителя секретаря горкома
города Сиань, столицы провинции Шэньси （2004–2006）, один год возглавлял пропаганду в Фуцзянь, буквально следуя по пятам «щэньсийской политической
группы». Ли Шулэй курирует сферу образования и Комсомол.
Среди остальных заместителей Чжао Лэцзи — чжэцзянец и «комсомолец» Сюй Линъи （徐令义）, руководитель пекинской комсомольской организации родом из
Цзянсу Сяо Пэй （肖培） и, наконец, также выходец из Чжэцзяна и традиционно находящегося в сфере интересов Комсомола министерства водного хозяйства Чэнь
Сяоцзян. Непростой генезис ЦКК
ЦКК имеет Постоянный комитет, в котором на 2020 г. было 19 членов, в том числе секретарь и заместители секретаря ЦКК, каждый из которых курирует
различные отделы и ведомства ЦКК, в том числе отделы контроля, проверок и расследований в различных сферах партийного аппарата. Центральный военный
комитет Компартии Китая также имеет собственный Комитет контроля, руководство которого входит в состав руководства ЦКК, то есть подчиненно ЦКК.
Впервые ЦКК был создан решением 5-го съезда Компартии Китая в апреле-мае 1927 г. в городе Ухань и имел название «Центральный комитет расследований»
（审查委员会）. Судьба первого же руководителя ЦКР Ван Хэбо （王荷波） отразила сложную специфику структуры: спустя полгода, 11 ноября 1927 г., Ван Хэбо был
предан товарищами и расстрелян в Пекине местным военным руководителем Чжан Цзолинем.
В 1928 г., уже на московском съезде Компартии, структуру возглавил будущий председатель КНР и один из основных врагов Мао Цзэдуна, его земляк Лю Шаоци,
родом из соседней с городом Ухань провинции Хунань.
После образования КНР в 1949 г. контроль за партийными деятелями взяла армия, выходец из которой Чжу Дэ стал руководителем ЦКК. В этот период времени
ЦКК, однако, в структуре органов исполнительной власти был представлен созданным в сентябре 1954 г. Министерством надзора в структуре Госсовета, который
возглавила хубэйская комсомолка Цянь Ин （钱瑛）, уравновесив влияние НОАК. В 1955 г. уже на уровне партийной власти хубэйцы полностью перехватывают
ЦКК: структура вновь меняет название, и его возглавляет хубэец Дун Би-у, тесно связанный ранее с правительством Северного Китая и Лю Шаоци. На новом
витке усиления Мао Цзэдуна в 1959 г. нелюбимая им структура упраздняется. В 1962 г. она вновь воссоздается, а в период Культурной революции ЦКК был
упразднен на 9-м съезде Компартии в 1969 г. После смерти Мао Цзэдуна ЦКК воссоздан в 1977 г. Такую непростую судьбу пережил ЦКК с 1927 по 1978 г.,
испытывая явное давление как сильных групп влияния в Компартии Китая, так и самого вождя, борющегося с давлением конкурентных групп. Варьировался и
состав ЦКК: от нескольких человек на первоначальном этапе он разросся до 133 членов （начальники КК в регионах Китая и центральных ведомствах, а также в
армейских подразделениях） по итогам 19-го съезда КПК, отражая возросшую диверсификацию объема власти ведомственных и региональных групп влияния на
органы контроля и высокий согласовательный характер. Тем не менее 133 члена ЦКК делегируют постоянную власть в состав Посткома ЦКК, в котором царит
сложная обстановка со значительным числом заместителей секретаря ЦКК, которые распределены между «шэньсийской», «шанхайской» （Цзянсу-Шанхай）,
«чжэцзянской» и «комсомольской» группами, объем влияния последней группы значительно уменьшился за восемь лет правления Си Цзиньпина.
В составе Постоянного комитета ЦКК есть также специалисты и по постсоветскому пространству, и, видимо, по целому кластеру кадров, связанных с Россией и
другими бывшими советскими республиками. Например, член ПК ЦКК Лин Цзи （凌激） имеет большой опыт работы в торговых представительствах КНР на
Украине （1992–1995） и в России （2010–2013）. Лин — уроженец провинции Цзянсу （Шанхайский регион）, окончил Пекинский институт иностранных языков по
специальности «русский язык», возглавляет «кадровое бюро» — Организационный отдел ЦКК — с 2019 г. Или такая влиятельная фигура, как Цзян Синьчжи,
уже упомянутый в связи с принадлежностью к группе Си, который совмещает руководящую работу в Орготделе ЦК и членство в ПК ЦКК.
Важным является вопрос взаимодействия ЦКК как структуры с подчиненным ЦК Компартии Политико-юридическим комитетом ЦК, курирующим гражданские
силовые ведомства. В вопросах следствия и надзора за руководящим составом Компартии сфера деятельности ЦКК и Политико-юридического комитета может
пересекаться. ЦКК в период «новой экономической политики» Китая
После разгрома леворадикальных элементов в Компартии и смерти Мао Цзэдуна пост главы ЦКК занял шанхаец （провинция Цзянсу） Чэнь Юнь, он совмещает
его с постами заместителя председателя ЦК Компартии и заместителя премьера Госсовета КНР. Сторонник правого госкорпоративного курса в экономике, Чэнь
Юнь руководит ЦКС вплоть до обострения социально-политической обстановки в КНР в октябре 1987 г., когда руководство ЦКК переходит в руки члена
«шанхайской группы» Цяо Ши, близкого к будущему генсеку-шанхайцу Цзян Цзэминю. В период закрепления Цзян Цзэминя у власти с 1992 по 2002 г. ЦКК
возглавляет нейтральная по отношению к основным силам фигура — Вэй Цзяньсин （尉健行）. В период его работы «шанхайская группа» занимается вопросом
ликвидации «сычуаньской военно-политической группировки» — ее действующих лидеров — после провала политики военного контроля в результате событий на
площади Тяньаньмэнь, в частности секретаря горкома Пекина сычуаньца Чэнь Ситуна, оставшегося после устранения «сычуаньских» руководителей страны Ян
Шанкуня и Ян Байбина.
С приходом к власти второго комсомольского генерального секретаря Ху Цзиньтао （первым был — Ху Яобан, не доживший до событий на Тяньаньмэнь ） в 2002 г.
ЦКК возглавил У Гуаньчжэн （吴官正） — бывший секретарь комсомольской ячейки одного из технических факультетов Университета Цинхуа, в дальнейшем мэра
города Ухань провинции Хубэй, секретарь обкома Цзянси и Шаньдуна.
В период перехода власти от «комсомольской группы» к конгломерату групп преемников во главе с Си Цзиньпином в 2007 г. должность руководителя ЦКК
переходит к компромиссной фигуре — Хэ Гоцяну （贺国强）. Хэ — уроженец провинции Хунань, построил карьеру в химической промышленности Шаньдуна,
возглавлял столицу провинции Цзинань, однако он не имеет отношения к Комсомолу, хотя имя старшего сына Хэ Гоцяна — «Цзиньтао» полностью идентично
имени комсомольского генсека Ху Цзиньтао. Хэ Гоцян успел также поработать бок о бок с Си Цзиньпином в руководстве провинции Фуцзянь. В дальнейшем
власть в ЦКК перешла к Ван Цишаню, тесно связанному корнями с Шаньдуном, из которого вышел и Хэ Гоцян. В период руководства ЦКК Ван Цишаня в Китае
прошла самая масштабная со времен Культурной революции смена кадров в партии и госаппарате. С октября 2017 года — согласно решению 19-го съезда
Компартии — ЦКК возглавил земляк Си Цзиньпина Чжао Лэцзи, 6-й по счету член Постоянного комитета Политбюро.
[1] Согласно главе 3 «Об организации центральных органов партии» п. 19 Устава Компартии, принятого на 19-м съезде Компартии Китая （октябрь 2017 г.）.
[2]
[3]
[4] 中国纪检监察学院院长.
[5] 监察部.
[6] 国家预防腐败局. roles（reader-all）
Китайская власть - Иные подразделения и структуры ЦК Компартии
Иные подразделения и структуры ЦК Компартии
Среди иных важных структурных органов управления ЦК Компартии необходимо выделить Партийную школу ЦК （中央党校）; печатные органы Компартии —
«Жэньминь Жибао» （人民日报社; «Народная ежедневная газета»）, журнал «Истина» （求是杂志社）, издательство «Гуанмин Жибао» （光明日报社; «Свет истины»）;
Управление охраны ЦК （中央警卫局）.
Партийная школа ЦК, которая имеет второе название в системе госвласти «Институт государственного администрирования Китая», находится под руководством
главы Орготдела ЦК фуцзяньца Чэнь Си. А ежедневное управление школой и практические решения остаются за Хэ И-тином, руководителем Комитета по
общественному строительству китайского парламента — Всекитайского собрания народных представителей, человеком Си Цзиньпина, уроженцем провинции
Шэньси. Руководство школой Хэ И-тин осуществляет с сентября 2013 г., сразу же после прихода Си Цзиньпина к власти. В составе заместителей руководителей
Партийной школы — представители «хэнаньской», «хунаньской», «шаньдунской» политических групп, а также цзилиньской ветки Комсомола.
Руководит печатным органом Компартии «Жэньминь Жибао» «комсомолец» из провинции Шаньси Ли Иньшань （李宝善）, выходец из провинциальных органов
пропаганды. С 2014 по 2018 г. Ли был главным редактором издания, а с марта 2018 г. является его редактором. Среди состава руководства издания Ли —
единственный «комсомолец». При всем разнообразии политических биографий его заместителей, среди есть даже представители НОАК — будущее печатного
органа без Комсомола достаточно очевидно. В руководстве «Гуанмин Жибао», главный редактор которой Чжан Чжэн, выходец из северного Хэйлунцзяна,
комсомола нет — Чжан Чжэн (张政) сделал карьеру в провинции Гуйчжоу в качестве партсекретаря одного из центров этнического формирования
национальности мяо.
Кроме данных структурных подразделений, в состав ЦК входят Секретариат по вопросам Тайваня (中央台办), Секретариат по внешней пропаганде (中央外宣办),
Центр по изучению партийных документов ЦК (中央文献研究室), Центр по изучению истории партии ЦК (中央党史研究室), Отдел переводов ЦК (中央编译局), Комитет
по работе с органами прямого подчинения ЦК (中央直属机关工委), Комитет по работе с государственными органами ЦК (中央国家机关工委), Архив ЦК (), Отдел по
работе с секретными данными ЦК (中央保密办), Отдел шифрования ЦК (中央密码工作领导小组办).
[1] roles(reader-all)
Китайская власть - Исторические изменения в Уставе
Исторические изменения в Уставе
За последние сто лет Устав претерпел множество изменений: в нынешнем документе изъяты положения о борьбе с империализмом (появились в Уставе после 2
го съезда Компартии в 1922 г.); положения об испытательном сроке для трудящихся в 3 месяца и для нетрудящихся в 6 месяцев (3-й съезд 1923 г.); положения о
том, что Комсомол должен направлять своих руководителей на собрания Политбюро (принято на 4-м съезде, 1927 г.); упразднен тезис о руководстве Коминтерна
и Компартии как части (принят на 6-м съезде в Москве, 1928 г.).
Устав, принятый на 7-м съезде в 1945 г., когда руководство Компартии сосредоточилось в руках Мао Цзэдуна, называют первым собственным самостоятельным
Уставом Компартии Китая без иностранного вмешательства: в него были включены идеи Мао Цзэдуна, которые стали первой исторической вехой в
национальном развороте Компартии и выходе на самостоятельный курс движения, что закрепило статус Мао Цзэдуна как национального лидера китайской
революции, носившей для элиты Китая в первую очередь характер освобождения от внешней агрессии и только во вторую очередь идею урегулирования
социально-экономической жизни, в том числе через решение классовых противоречий.
Устав 8-го съезда 1956 г. принял программу умеренного курса и модернизации страны, а также изъял из Устава идеи Мао Цзэдуна. В «левом» Уставе 9-го съезда
(1969), в период Культурной революции, эти идеи были возвращены. Нынешний Устав формируется в основном после 11-го съезда Компартии Китая (1977), а на
14-м съезде (1992) в него были введены идеи Дэн Сяопина, при фактическом отстранении его от власти Цзян Цзэминем, сохранившим «сычуаньцам» лицо и
обеспечившим сворачивание сычуаньской военной власти в стране. roles(reader-all)
Китайская власть - Обзор региональных, политических группировок и особенностей Политбюро 19-го съезда
Обзор региональных, политических группировок и особенностей Политбюро 19-го съезда
Общий обзор состава Политбюро, включая состав Постоянного комитета Политбюро, дает понимание следующих характерных для высшего политического
органа власти особенностей:
Крупные региональные диспропорции по значению регионов, характеру их населения и экономического влияния и объему их политического представительства:
а) наиболее влиятельное представительство, не соразмерное населению и экономикам провинции в Политбюро: у выходцев из провинций Хэбэй (окружающей
Пекин), Чжэцзян, Шанхай, Фуцзянь, Шэньси. Высоко представительство выходцев из центральных органов власти, находящихся в Пекине. При этом группы
провинций Шэньси, Фуцзянь и Чжэцзян формируют блок, лояльный генеральному секретарю Си Цзиньпину;
б) обращает на себя внимание полное отсутствие представительства провинции Сычуань, лидерство политической группы которой подверглось двум ударам: по
Дэн Сяопину — во время политического конфликта на площади Тяньаньмэнь — и повторный удар по группе Чжоу Юнкана – Бо Силая. Сегодня контроль над
Большой Сычуанью (Сычуань-Чунцин, прилегающие провинции) разделен между выходцами из Шаньдуна и Чжэцзяна. «Сычуаньская группа», не имеющая
политического представительства, за исключением министра МГБ Чэнь Вэньцина, не входящего в Политбюро, остается ведущим фактором риска в политической
системе Китая;
в) обращает на себя внимание отсутствие уроженцев Гуандуна в Политбюро, что также можно объяснить политическим кризисом на Тяньаньмэнь, в результате
которого семья Е Цзяньина, а также Дэн Сяопина в НОАК, также были отстранены от политической власти. Восстановление позиций клана Е, подробно
описанное в книге «Некоронованные короли красного Китая», связано с ростом влияния Е Цзяньмина (ряд непроверенных источников называют его внуком Е
Цзянина), прерванным острым конфликтом с «шанхайской группой». Гуандун в связи с этим также испытывает недостаток представительства, которое
восполняется через лидеров Комсомола в Политбюро, отрабатывающих не британскую, а американскую линию интересов;
г) еще более ярким выглядит слабое представительство в Политбюро выходцев из провинции Шаньдун, которые занимают значительную часть в руководстве
регионами КНР, в том числе вышеупомянутых Сычуани и Гуандуна. Это обстоятельство, как было указано выше, делает «шаньдунскую группу» самым
вероятным флагманом всех непредставленных крупных региональных группировок в китайской политике — и, как следствие, приводит к стремлению
использовать эту конфигурацию для вхождения в большую тройку группировок, вытеснив либо «шанхайскую финансово-глобалистскую», либо «шэньсийскую
армейскую суверенную», либо «комсомольскую группу» пояса провинций Янцзы;
д) обращает на себя внимание отсутствие политического представительства у провинций Шаньси, Хайнань и Цзилинь, традиционно относящихся к
комсомольскому поясу влияния и потерпевших сильный удар антикоррупционной кампании 2013–2017 гг. Эти провинции также сохраняют значительный
потенциал оппозиционности сложившейся модели;
в) низкое представительство сохраняется у населенной центральной провинции Хэнань и центра формирования «шанхайской группы» — провинции Цзянсу,
присутствие которой сокращалось как под воздействием комсомольской организации в период правления Ху Цзиньтао (2002–2012), так и под воздействием
«чжэцзянской группы», которые конкурируют с Цзянсу за контроль над Шанхайским макрорегионом и формируют при Си Цзиньпине «новую шанхайскую
группу». При этом выходцы из Шанхайского макрорегиона составляют до половины всего Политбюро. Вторая половина — выходцы из Северного и Северо
Западного Китая. Южный и Юго-Западный Китай в значительной степени исключены из политического процесса: их представляют выходцы из Гуйчжоу и
Фуцзяни — маргинальных для макрорегионов центров;
г) в Политбюро выделяются фигуры со значительным региональным влиянием: в первую очередь сам Си Цзиньпин (Фуцзянь, Чжэцзян), Ли Чжаньшу (Хэбэй,
Шэньси), Чжао Лэцзи (Шэньси, Цинхай), за которыми стоят как минимум по две региональные группы интересов, Ли Кэцян (Хэнань, Ляонин), Ван Ян (Аньхой,
Чунцин, Гуандун). В Политбюро к таким концентраторам региональных интересов можно отнести: Ху Чуньхуа (Тибет, Хэбэй, Внутренняя Монголия, Гуандун), Ли
Цян (Чжэцзян, Цзянсу, Шанхай), Ли Хунчжун (Ляонин, Гуандун [Шэньчжэнь], Хубэй, Тяньцзинь) — все эти лидеры имеют отношение к Комсомолу и остаются
наиболее перспективными с точки зрения вхождения в следующий состав Политбюро, за исключением Ху Чуньхуа, который испытывает значительное давление
со стороны блока Си как наиболее вероятного преемника системе, сложившейся при Си Цзиньпине. Некомсомольский концентратор регионального влияния —
чжэцзянец Чэнь Миньэр (Чжэцзян, Гуйчжоу, Чунцин), Чэнь Цюаньго (Хэнань, Хэбэй, Синьцзян); д) важно отметить, что в состав Политбюро не входят министр
обороны, министр общественной безопасности, министр внутренних дел, глава Верховного народного суда, глава Верховной народной прокуратуры. roles(reader-
all)
Китайская власть - Организационный отдел ЦК (中央组织部) и его руководитель Чэнь Си
Организационный отдел ЦК (中央组织部) и его руководитель Чэнь Си
Орготдел ЦК — гигантский отдел кадров для 90-миллионной Компартии Китая, а также фактически для всех его госкорпораций, научных, образовательных,
социальных и иных организаций. Роль Орготдела многократно описывалась нами, в том числе и в разделе, посвященном государственному сектору экономики
Китая. Здесь стоит упомянуть, что «решающие всё кадры» также были трамплином к более высоким позициям в руководстве КНР. Так, кадровым вопросом
заведовал Жао Шуши из группы Гао Гана, смещенный на этом посту Дэн Сяопином, а также заместитель Си Цзиньпина в должности генсека на первом сроке
его власти «шанхаец» Ли Юаньчао (2012–2017). Если в годы стабильного развития этот пост является во многом техническим, требующим дипломатических
навыков согласования интересов и влияния различных групп и органов власти, то в критические периоды он превращается в ключевую позицию для достижения
власти через кадровые назначения. Такими эти посты стали для Кан Шэна и генсека Ху Яобана, также занимавшихся кадрами. Сегодня на этом посту уже
упоминавшийся человек из лояльной Си Цзиньпину группы малочисленных, но сплоченных фуцзяньцев — Чэнь Си.
Официальная биография Чэнь Си (陈希) гласит, что он начал трудовой путь простым рабочим механического завода. После окончания вуза немного проработал
преподавателем на химическом факультете Университета Фучжоу, видимо, как талантливый кадр перебрался в ведущий вуз страны — Университет Цинхуа. В
Цинхуа Чэнь Си также занимает пост заместителя секретаря по военно-спортивной подготовке комсомольской ячейки вуза. Чэнь делает карьеру в стремительно
набирающем влиянии Комсомоле — руководит комсомольской ячейкой Цинхуа с 1984 по 1990 г., фактически занимается политической работой в одном из
ключевых для либеральной Тяньаньмэнь вузов. После Тяньаньмэнь карьера Чэнь Си идет вниз: в 1990 г. он лишь профессор в вузе, которым еще не давно
руководил, ездит на стажировку в США. В 1993 г. президентство «демократа» Билла Клинтона помогает Чэнь Си и всему Комсомолу восстановить позиции, и к
1993 г. он — партийный секретарь вуза. С приходом к власти комсомольского генсека Ху Цзиньтао карьера Чэнь Си, однако, не идет резко вверх — он по-
прежнему в руководстве вуза, пусть и крупнейшего в стране. Возможно, вехой в жизни Чэнь Си, которого называют соседом Си Цзиньпина по общежитию
Университета Цинхуа, можно назвать 2007 г., когда Си Цзиньпин практически в течение чуть больше года из партсекретаря обкома Чжэцзяна, перепрыгивая за
год Шанхай, становится заместителем председателя КНР — официальным преемником на пост номер один. Уже в 2008 г. Чэнь Си — заместитель министра
образования КНР, а в 2010–2011 гг. — замсекретаря обкома Ляонина, провинции, которая была стартовым трамплином для конкурирующего с Си Цзиньпином
будущего премьера Госсовета Ли Кэцяна. Кем же Чэнь Си был больше — верным комсомольцем, двигающимся по протекции секретарей Комсомола Ху Цзиньтао
и Ли Кэцяна, или протеже своего старого друга Си Цзиньпина? В период перед приходом Си Цзиньпина на пост генсека — в тревожные 2011–2013 гг., когда в
Китае развернулась подковерная борьба за место будущего лидера страны, — Чэнь Си становится секретарем Китайской научно-технической ассоциации, а уже
после прихода Си к власти, в 2013–2017 гг., он — заместитель руководителя Орготдела ЦК, который возглавит сам после 19-го съезда партии.
Сегодня Чэнь Си — один из могущественных партийных функционеров: член Политбюро, секретарь Секретариата ЦК, глава Орготдела ЦК, ректор Партийной
школы ЦК. Согласно своему возрасту, Чэнь Си （р. 1953） должен освободить политический олимп в 2023 г., во время 20-го съезда Компартии.
Однако наиболее точная характеристика члена Политбюро, чье имя «Си» значит «надежда» и так созвучно фамилии лидера Китая, вовсе не комсомолец или
союзник той системы, которую создает председатель КНР, а человек из «фуцзяньской политической группы»: этнически наиболее чуждые остальным китайским
субэтносам фуцзяньцы, которые в Cредние века формировали пиратские армии и заселили Филиппины, сегодня победным маршем занимают высшие
политические посты в самых неожиданным местах, замещая на них бывших противников Си Цзиньпина.
Любопытно, что постоянной работой ведомства Орготдела ЦК руководит Цзян Синьчжи （姜信治）, выходец из Северо-Западного Китая, из провинции Ганьсу,
входящей в ареал политического влияния проармейской группы Си Цзиньпина. Цзян, который совмещает руководство Орготделом с постом члена Постоянного
комитета Центрального комитета контроля, на пять лет младше Чэнь Си и имеет шансы либо занять позицию шефа уже в 2023 г., либо пойти на повышение и
стать руководителем в органе партийного контроля, заменив выходца из Северо-Западного Китая Чжао Лэцзи, а Чжао может пойти на повышение в Постоянном
комитете Политбюро, который должны покинуть по возрасту комсомольцы Ли Кэцян, Ван Ян и шанхаец Ван Хунин. Цзяо Синчжи, уроженец известного
буддийского центра Дуньхуан, окончил провинциальное Училище экономики и финансов провинции Ганьсу и 1993 по 2011 г. провел в обкоме Ганьсу, большей
частью в его Орготделе, а также несколько лет возглавлял мусульманские уезды Ганьсу. В 2011 г. с должности секретаря аппарата постоянного комитета обкома
Ганьсу Цзян Синьчжи перемещается в родную для Чэнь Си провинцию Фуцзянь, здесь с 2011 по 2015 г. возглавляет Орготдел Посткома, а его будущий шеф уже
перемещен в центр и руководит Орготделом ЦК Компартии Китая. С 2015 г., разобравшись с фуцзяньскими кадрами и имея полную информацию о своем
фуцзяньском шефе, Цзян Синьчжи становится его заместителем, а также входит в состав Посткома ЦКПД. Учитывая, что работа в провинции Фуцзянь — одна из
самых долгих вех в жизни Си Цзиньпина, вероятность самых тесных отношений Цзян Синьчжи с политической группой Си крайне высока и роль его до сих пор
не раскрыта и, вероятно, раскроется в 2023–2027 гг., когда крупные политические группировки лишатся позиций в Посткоме Политбюро и на повестке дня
замаячит их «утилизация». roles（reader-all）
Китайская власть - Компартия: членство и органы управления согласно Уставу
Компартия: членство и органы управления согласно Уставу
Членом Компартии может быть любой китаец, достигший возраста 18 лет и предварительно в течение одного года прошедший испытательный срок в качестве
кандидата в члены партии, его должны рекомендовать два члена партии. Членство в Комсомоле – не обязательно и не указывается где-либо как условие
членства в Компартии. Из партии можно выйти добровольно, а также после полугода неявок на собрания партийной организации, неуплаты партийных взносов
или уклонения от исполнения задач, поставленных партией. В особых случаях решение о вступлении в партию при нарушении вышеуказанных условий могут
принять партийные руководители, от секретаря райкома и выше.
Компартия Китая формирует свое руководство и вырабатывает решения на основании принципов демократического централизма, выполнение решений партии
происходит по иерархическому принципу.
Согласно Уставу, каждые пять лет представители партии собираются для выборов очередного состава Центрального комитета （как минимум две трети членов
ЦК должны присутствовать на пятилетнем съезде）. Одновременно возможно избрание не более одной пятой от состава новых членов ЦК и кандидатов в ЦК.
Таким образом, полное обновление ЦК возможно только спустя длительное время, что является дополнительным страхующим институциональным механизмом
высшего руководства Компартии Китая.
Высший орган управления Компартией — Политбюро （中央政治局） и его Постоянный комитет （中央政治局常务委员会）, а также генеральный секретарь ЦК Компартии
（央委员会总书记） избираются из состава ЦК Компартии, а генеральный секретарь должен быть выбран из состава Постоянного комитета Политбюро. Постком
Политбюро является центральным органом управления Компартией между съездами. Административной структурой Посткома Политбюро является Секретариат
ЦК （中央书记处） — его состав предлагается ПК Политбюро и утверждается Центральным комитетом. Орган политического управления армией — Центральный
военный комитет утверждается ЦК Компартии. ЦВК осуществляет систему ответственности перед председателем ЦВК.
Устав не регулирует точное количество членов Политбюро и Постоянного комитета Политбюро. Устав не регулирует и количество сроков, которые один человек
может занимать пост генерального секретаря. Так, Цзян Цзэминь занимал пост генерального секретаря в ходе трех съездов （13, 14 и 15-й）.
В отличие от Центрального военного комитета, надзорный орган партии Центральный комитет контроля （в русскоязычном востоковедении — «комиссия»）
выбирается общим голосованием партийном съезде.
Региональные отделения Компартии должны собираться не реже чем два раза в год. Они, в свою очередь, выбирают состав постоянного комитета и секретарей
местных партийных комитетов, которые утверждаются вышестоящей партийной организацией.
Устав требует от руководящих членов партии «осуществлять систему ответственности» в отношении административных руководителей. roles（reader-all）
Китайская власть - Органы управления Компартии — Секретариат ЦК （中共中央书记处）
Органы управления Компартии — Секретариат ЦК （中共中央书记处）
Администрированием текущих направлений работы Центрального комитета Компартии занимаются члены ЦК. Устав не регулирует наименований и функций
органов управления Компартией, однако исторически они сложились в качестве постоянно существующих отделов ЦК, комитетов ЦК и малых групп
руководителей （далее в тексте — МГР） по отдельным значительным вопросам и направлениям деятельности.
Рассмотрим основные структуры ЦК и их руководителей между 19-м и 20-м съездами Компартии Китая （2017–2023）. roles（reader-all）
Китайская власть - Отдел изучения стратегии и курса ЦК Компартии （中央政策研究室） и его руководитель Ван Хунин
Отдел изучения стратегии и курса ЦК Компартии （中央政策研究室） и его руководитель Ван Хунин
Формально нынешняя структура ЦК имеет генезис интеллектуального центра по выработке позиции по крестьянскому вопросу в Китае и приобретает новое
содержание во время перехода КНР к капиталистическим преобразованиям в рамках «китайского НЭПа» в начале 1980-х гг. Два, казалось бы, не связанных
между собой вопроса, имеют общую логическую линию. Вопрос о революции в Китае всегда был вопросом крестьянских войн, приводивших к смене династии
под формальной идеологемой «утраты мандата Неба». Вопрос о революции в своих корнях имел вопрос об аграрном перенаселении, которое не только оказывало
давление на имевшиеся на момент времени производительные силы, но и дестабилизировало ситуацию с переселением и люмпенизацией городов, пополняя
будущие крестьянские армии повстанцев, которые возглавляли не нашедшие себе места в бюрократическом аппарате представители верхов. Вопрос об
интеграции сельского населения в города, в особенности молодого избыточного сельского населения, которое всегда давало китайскому городу бесконечный
импульс хаоса и революций, был, как кажется, принципиально решен к середине 1980-х гг., по мере модернизации китайской экономики, — и вопрос о новой
крестьянской революции ушел с повестки дня вместе со смертью Мао Цзэдуна. Тогда же возник и вопрос о легализации частной собственности, возможности
возрождения кланового корпоративного капитализма, внедрения методов рыночной экономики в идеологии Компартии Китая.
Вопрос о новом курсе и его разработке встал уже в 1979 г., в начале «эпохи Дэн Сяопина», когда был создан Исследовательский отдел Секретариата ЦК,
который возглавил Дэн Лицюнь （邓力群）.
3 декабря 1987 г. в ЦК принято решение о создании Отдела по исследованию реформы политической системы Центрального комитета （中共中央政治体制改革研究室 ）,
в июле 1989 г. отдел преобразован и ныне носит название «Отдел исследования стратегии и курса ЦК», в июне 1990 г. в него вливаются Отдел исследования
стратегии и курса в деревне ЦК （中央农村政策研究室） и Центр исследования по вопросам развития села Госсовета КНР （国务院农村发展研究中心）.
Сегодня эта структура дополнена аппаратом малой группы руководителей по вопросам всестороннего углубления реформ ЦК Компартии （中央全面深化改革领导小组
办公室）, которую вместе с Отделом исследований стратегии и курса возглавляет третий человек в высшем китайском руководстве Ван Хунин （王沪宁）.
Ван Хунин （р. 1955） не только является первым в списке секретарей Секретариата ЦК Компартии, но и наделяет структуру, с которой он связан почти три
десятка лет, новым статусом — важнейшего отдела Секретариата ЦК, дает новое содержание этой структуре и выносит задачи реформирования идеологии
Компартии Китая на передовой план.
Третьего члена Постоянного комитета Политбюро, уроженца Шанхая целый ряд исследователей называет разработчиком идей о «трех представительствах»
Цзян Цзэминя, «концепции научного развития» Ху Цзиньтао, а также идей «о китайской мечте» Си Цзиньпина, всех тех идей, которые интегрируют правую
политику Компартии в старую структуру изначально левой идеологии.
За ширмой формального разработчика достаточно грубых и вуалирующих правый поворот идеологических мемов человек, в имени которого содержатся
географические топонимы «ху» （沪） и «нин» （宁）, обозначающие Шанхай и Нанкин соответственно, скрывается глубокий исследователь современных
политических процессов на Западе, который примерял новый идеологический курс к ведущим державам глобального рынка, прежде всего США, где по итогам
своих многочисленных стажировок Ван Хунин написал книгу «Америка против Америки». В 1995 г. Ван начинает работу в Отделе исследований стратегии и
курса, в качестве главы которого он станет в 2017 г. членом Постоянного комитета Политбюро.
Как и многие ведущие лидеры «шанхайской группы», Ван имеет непосредственное отношение к «колыбели» глобализма Франции — его основной
специальностью в Шанхайском педагогическом университете был французский язык. Ван также проходит обучение в ведущем вузе Шанхая Фудань, в 1985 г. он
станет самым молодым доктором юридических наук в истории университета. В рамках своей академической карьеры Ван Хунин дает жизнь следующим работам:
«Дебаты в замке Лиона» (1993), «Культура современной крестьянской семьи в Китае» (1991), «Коррупция и антикоррупция — изучение зарубежной
проблематики» (1991), «Антикоррупция — эксперимент в Китае» (1991), «Анализ административной экологии», (1989), «Введение в общественное
администрирование» (1989), «Анализ современной западной политики» (1989), «Национальный суверенитет» (1989).
Появление в составе высшего руководства Китая настоящего мыслителя и автора самостоятельных концепций не осталось без внимания наблюдателей — такого
не бывало в Китае почти 40 лет.
Во время прохождения 20-го съезда Компартии Китая в 2023 г. Ван Хунину еще не будет 70 лет, и он имеет возможность не только переизбраться в ПК
Политбюро, но и увеличить объем своих административных полномочий, если только выдержит высокую конкуренцию внутри «шанхайской политической
группы» — например, с главой аппарата ЦК Дин Сюэсяном.
Малая группа руководителей по вопросам всестороннего углубления реформ — специальный орган ЦК под руководством Ван Хунина, делящий помещение с
Отделом исследований; название группы подчеркивает, что вопрос о дальнейшем продолжении и углублении «правого поворота» в партии и закрепления
корпоративного статуса государственной собственности и реформы госактивов, часть которых должны перейти в непосредственную собственность их
руководителей, находится под особым контролем. Само существование данной МГР призвано закрепить невозможность смены курса Чжоу Эньлая — Дэн
Сяопина — Цзян Цзэминя на развитие «рыночного социализма». Способен ли Си Цзиньпин и союзные ему группы, провозгласившие Китай «социалистическим
государством», вывернуть из этого правого крена налево и какими именно методами — покажет ближайшее будущее.
Словно многорукий Шива, Ван Хунин работает и в области духовной идеологии. В качестве часто встречающихся взаимозаменяемых во властных структурах
органов хорошим примером борьбы за власть через создание альтернативного органа выступает Комитет по направлению строительства духовной цивилизации
(中央精神文明建设指导委员会 ), выступающий аналогом Отдела пропаганды ЦК. Альтернативу ему начали создавать при Дэн Сяопине для усиления «духовной
цивилизации» правого поворота к частному капиталу в Компартии Китая. Заместителями Ван Хунина по «Цивилизационному комитету» являются глава Отдела
пропаганды Хуан Куньмин (黄坤明), о котором речь пойдет далее; тоже «шанхаец», уроженец Нанкина и бывший секретарь Пекина (2012–2017) Го Цзиньлун (郭金
龙); а также вице-премьер по социальному блоку правительства госпожа Лю Яньдун, — таким образом, Комитет по руководству строительства духовной
цивилизации объединяет все гуманитарные органы власти КНР и координирует их работу. На этой должности Ван Хунину предшествовал сильный
комсомольский идеолог Лю Юньшань (вместе с Лин Цзихуа составлявший «шаньсийскую группу» в Компартии), над которым, по некоторым данным, до сих пор
висит Дамоклов меч еще тлеющей антикоррупционной кампании.
В качестве главы трех ведомств в Секретариате ЦК Ван Хунин осуществляет коммуникацию со всеми руководителями ЦК и госаппарата — как экономического,
так и социального блока — и вступает в этом качестве в острую конкуренцию с главой аппарата ЦК Дин Сюэсяном.
«Китайский Киссинджер», как Ван Хунина охарактеризовал британский «Гардиан» за его попытки влиять на американо-китайский диалог, был трижды женат.
Развелся со своей первой женой Чжоу Ци, дочерью одного из заместителей министра государственной безопасности КНР, которая была старше его на три года,
после того как перешел на работу в ЦК в 1996 г. Женой Ван Хунина в третьем браке стала медсестра из спецобслуживания комплекса «Чжуннаньхай»
Центрального комитета, уроженка города Циндао провинции Шаньдун. Похоже, шаньдунские жены уже без иронии управляют Китаем — начиная от супруги Си
Цзиньпина, Ли Кэцяна и заканчивая новой супругой Ван Хунина. roles(reader-all)
Китайская власть - Отдел по внешним связям ЦК Компартии Китая (中共中央对外联络部) и система «суперкомитетов»
Отдел по внешним связям ЦК Компартии Китая (中共中央对外联络部) и система «суперкомитетов»
В результате масштабной реорганизации органов управления ЦК Компартии Китая в начале 2018 г., прошедшей синхронно с реорганизацией Госсовета КНР и
принятием изменений в Конституцию КНР, ряд малых групп руководителей (МГР) из ситуативных центров управления по вопросам решения отдельных
крупномасштабных задач для Китая были преобразованы в комитеты.
В результате длительных преобразований к таким суперкомитетам с постоянным аппаратом, руководством и размещением в Пекине стали относиться уже
упомянутый Комитет по вопросам строительства духовной цивилизации ЦК Компартии(中央精神文明建设委), Комитет государственной безопасности ЦК Компартии
(中央国家安全委员会), Комитет по вопросам углубления реформ ЦК Компартии (中央全面深化改革委员会).
Нынешний Отдел по внешним связям ЦК Компартии Китая стал основой Комитета государственной безопасности ЦК Компартии, который изначально
планировался как аналог Совета безопасности РФ, как орган, курирующий внешние угрозы Китаю.
Состав высшего руководства отдела отражает общий баланс сил этнических группировок в КНР: из семи руководителей, в том числе двух помощников
руководителя, четверо — уроженцы провинции Цзянсу, основного кадрового донора «шанхайской политической группы». В составе руководства отдела один
представитель «провинции Си Цзиньпина» Шэньси, один представитель «шаньдунской группы» и один представитель Аньхоя и «комсомольской группы».
Руководитель отдела — перспективный кадр «шанхайской группы», связанный с важной для нынешнего генсека Си Цзиньпина провинцией Фуцзянь, возможно,
кандидат в члены Политбюро ЦК Компартии в 2023 г. и на пост министра иностранных дел. Как и нынешний министр иностранных дел Ван И, глава отдела
имеет двусложную фамилию и имя Сун Тао (宋涛; р. 1955). Окончил Фуцзяньский педагогический университет в 1973 г., почти 30 лет работает в провинции, 15
лет из которых Си Цзиньпин находится в органах ее управления. Для биографии Сун Тао важно, что он был максимально вовлечен в работу и руководство
крупных экономических предприятий провинции и сочетал не только роль аппаратчика и дипломата, но и не понаслышке знает, что такое работа на внешних
рынках. С 2001 г. будущий руководитель отдела впервые в должности атташе выезжает в важную для нынешнего генсека Индию.
Пройдя путь по карьерной лестнице в МИДе, на посту посла Гайяне, на Филиппинах, в 2011 г. Сун Тао становится заместителем министра иностранных дел, а с
ноября 2015 г., уже при новом председателе КНР Си Цзиньпине, курирует внешний курс Компартии и правительства.
К новым назначенцам можно отнести замначальника отдела (с 2014) Ли Цзюня (李军), уроженца Сианя, столицы провинции Шэньси, который также имеет
«индийский след» в биографии, оставшийся после работы послом Бангладеш. Специалист по японскому языку, скорее всего, играет и будет играть роль работы
по «разбиванию союзов» Индии и Японии.
Представителем аньхойской (премьерской) ветки «комсомольской группы» в отделе является Ван Яцзюнь (王亚军), страница которого по состоянию на начало
февраля 2020 г. на сайте отдела не открывалась в обычном режиме. Секретарь комсомольского комитета в Институте иностранных дел, а позднее и в самом
Министерстве, уроженец провинции Аньхой, родины двух членов Политбюро — премьера Ли Кэцяна и члена ПК Политбюро Ван Яна.
Помощниками руководителя отдела являются выходцы из Цзянсу («Шанхай») Чжу Жуй (朱锐; р. 1963) и шаньдунец Ли Минсян (李明祥), которые, скорее всего, в
ближайшее время вытеснят с постов уходящих заместителей из старой шанхайской гвардии и Комсомола.
[1] Или «духовности и цивилизации» — оба перевода равноценны.
[2] roles(reader-all)
Китайская власть - Отдел «Единого фронта» ЦК Компартии (中央统战部) и его руководитель Ю Цюань
Отдел «Единого фронта» ЦК Компартии (中央统战部) и его руководитель Ю Цюань
«Единый фронт» — наследие Гражданской и Антияпонских войн в Китае, представляет собой концепцию сотрудничества Компартии Китая и восьми других
официально существующих демократических партий страны в рамках вначале совместной борьбы с японской агрессией, в дальнейшем — вопросах
политического урегулирования и достижения согласия на территории Китая, занятого войсками Компартии Китая и преобразованного в демократическое
государство Китайская Народная Республика. Сегодня в связи с дальнейшей трансформацией политико-экономического устройства страны Отдел «Единого
фронта» ЦК осуществляет работу по взаимодействию с высокопоставленными членами иных демпартий в парламенте Китая, органах исполнительной власти,
работает через представителей этих партий на зарубежных направлениях — не только в рамках сотрудничества с Нацпартией Гоминьдан на Тайване, использует
широкие связи демократических партий, сложившиеся после крушения монархии в Китае, по всему земному шару — прежде всего в «передовых западных
демократиях», обходя официальную систему дипломатии и иных внешних связей КНР и Компартии Китая.
В период Гражданской войны отдел был преобразован в Отдел по работе в городах (中央城市工作部), ввиду того что большая часть партии и ее руководство
находилось в сельских районах Китая, а города, еще недавно контролировавшиеся Нацпартией, стали переходить под управление Компартии Китая. Сегодня в
сферу деятельности Отдела «Единого фронта» входит работа с малыми партиями и беспартийными (1-е управление); работа по религиозным вопросам и
вопросам национальных меньшинств (2-е управление), в том числе по тибетскому вопросу; связь с зарубежными диаспорами Китая, в том числе с Гонконгом,
Макао, Тайванем (3-е управление); связь с Торгово-промышленной палатой КНР (5-е управление); связь с зарубежными общественными, научными кругами (6-е
управление) и другие вопросы. Кадры для отдела кует 4-е управление, в котором, видимо, не боятся нелюбимой китайцами цифры «4», омофона слову «смерть».
Руководитель отдела Ю Цян (尤权) замыкает список из семи секретарей ЦК. Уроженец провинции Хэбэй, как и спикер парламента Ли Чжаньшу, Ю Цян (р. 1954)
окончил Университет национальностей в Пекине по специальности «плановая экономика»; в период советско-китайского конфликта работал в Хэйлунцзянском
производственно-строительном корпусе — полувоенной хозяйственной корпорации в приграничных с СССР районах, где, без всякого сомнения, смог получить
как минимум базовые знания о Советском Союзе и о сущности советско-китайских противоречий.
В 1980 г. Ю Цян, не очень успешный в карьере, возвращается в родной и не самый престижный вуз Пекина, где до 1987 г. прозябает в качестве аспиранта,
однако в 1988 г., в самый разгар «китайской перестройки» и в преддверии событий на Тяньаньмэнь, стремительно начинает карьеру в качестве секретаря
Аппарата Госсовета КНР. С 1988 г. Ю Цян работает во 2-м управлении Аппарата Госсовета, которое отвечает за связь, встречи и инспектирование органов
госвласти, в должности начальника; с 2000 г. в течение шести лет занимает пост заместителя административного секретаря Госсовета. Карьера Ю Цяна в этом
органе прерывается на два года — он становится председателем Комитета по контролю за использованием электричества. Вновь в Госсовет Ю Цян возвращается
уже в 2008 г. — когда расклад внутренних сил в стране смещается в пользу Си Цзиньпина. До 2012 г. Ю Цян вновь заместитель административного секретаря
Госсовета по вопросам повседневной работы министерств — по сути, главный секретарь и заведующий всей рутинной работой ведомств огромной страны. После
избрания Си Цзиньпина председателем КНР Ю Цян направляется на работу секретаря обкома самой важной в жизни председателя провинции — Фуцзянь, где
работает вплоть до 2017 г. и, как следствие, имеет тесные контакты не только с Си Цзиньпином, но и с «фуцзяньской политической группой». Нынешняя работа
с диаспорами, без всякого сомнения, строится Ю Цяном в основном по линии очень замкнутых фуцзяньских диаспор в мире — как в подгруппе диаспор хакка,
например, в городе хакка Сингапуре, так и по линии миньнань — на Тайване, в Ванкувере и др. Свою нынешнюю должность Ю Цян занимает после 19-го съезда,
с конца 2017 г. Если мы и могли бы говорить о системе негласных информаторов группы Си, то она существует по линии «фуцзяньской политической группы» за
рубежом, чьи контакты физически обеспечивает Отдел «Единого фронта». Интересно, что исторически первый руководитель отдела Ван Мин （王明） считался в
Москве возможной альтернативой Мао на посту председателя КНР и вплоть до своей смерти в 1970-х гг. находился в СССР. Среди других известных
руководителей отдела — Чжоу Эньлай （1946–1948）; нынешний вице-премьер Сунь Чуньлань, курирующая социальный блок; а также опальный Лин Цзихуа, глава
«шаньсийской группы» в Комсомоле （2012–2014）, осужденный во время антикоррупционной кампании. Западные наблюдатели отмечают кардинально новую
роль Отдела во внешних связях с приходом Ю Цяна, карьера которого развивалась и прерывалась дважды.
Первый среди заместителей Ю Цяна — монгол Батыр （巴特尔）, комсомольский секретарь, глава правительства Автономного района Внутренняя Монголия,
уроженец одной из важнейших для комсомольского премьера КНР Ли Кэцяна провинции Ляонин. В Госсовете КНР Батыр возглавляет Комитет по делам
национальностей （国家民族事务委员）. «Комсомолец» Батыр также совмещает свой пост с работой заместителя председателя Народного политического
консультативного совета （далее — НПКС） Китая （консультативный орган, не путать с парламентом）.
Второй зам Ю Цяна — «комсомолец» Чжан И-цзюн （张裔炯）, родившийся в Шанхае; ответственный за постоянную работу — первый заместитель Ю Цяна, однако в
официальном списке отдела значится под вторым номером после Батыра. Чжан И-цзюн сделал карьеру на комсомольской работе в провинции Цинхай,
примыкающей к Тибету. При генсеке Ху Цзиньтао Чжан был заместителем секретаря обкома Тибета, а также заместителем секретаря обкома Цзянси и главой
НПКС Цзянси.
Третий заместитель — Сюй Юшэн （许又声）, фуцзянец, с 2018 г. возглавляющий Управление по делам зарубежных китайцев （国务院侨务办公室）. Сюй окончил
Сямэньский университет и практически всю жизнь проработал в Управлении по делам зарубежных китайцев в Пекине, однако после прихода Си Цзиньпина на
пост председателя КНР совершил быстрый взлет по карьерной лестнице, став одним из руководителей провинции Хунань （2011–2017）. Через Сюй Юшэна
осуществляется связь с фуцзяньскими зарубежными диаспорами, в том числе хакка, которые, к слову, проживают в небольшом количестве и на юге провинции
Хунань.
Четвертый заместитель — шаньдунец Сюй Лэцзян （徐乐江）, сделавший карьеру в Шанхае, на административной работе и в руководстве сталелитейной корпорации
«Баоган». Сюй Лэцзян занимает должность начальника Торгово-промышленной палаты Китая （中华全国工商业联合会）.
Пятый заместитель — также «шанхаец», выходец из провинции Цзянсу Ван Цзоань （王作安）, который курирует религиозную работу в Управлении по делам
религии Госсовета КНР （国家宗教事务局）. Чувствительный для приморских районов христианский вопрос, чувствительный для шанхайцев вопрос буддийской секты
Фалуньгун находятся в руках шанхайца Ван Цзоаня, окончившего философский факультет Нанкина и проработавшего в отделе всю жизнь.
Шестой заместитель не имеет официальной позиции в органах власти — хунанец Тань Тяньсин （谭天星）, бывший сотрудник Секретариата ЦК, советник в США,
судя по всему, имеет дополнительные места занятости. Тань связан с «хунаньской политической группой», так как на короткий период был инкорпорирован из
системы Секретариата ЦК в региональное руководство провинции Хунань.
Седьмой заместитель начальника Отдела «Единого фронта» — шанхаец из Цзянсу Ши Цзюнь （侍 俊）, проработавший на комсомольских позициях провинции
Сычуань. Ши перешел в отдел с поста заместителя министра общественной безопасности в 2017 г. и также не имеет официального обозначения присутствия в
государственных органах власти, совмещая работу по взаимодействию с органами правопорядка в чувствительных вопросах религии. Вероятно, что Ши имеет
связь с министром госбезопасности сычуаньцем Чэнь Вэньцином.
Последние два зама — «комсомолка» из Юньнани Чжоу Сяоин （周小莹）, возглавляет прикомандированный к отделу орган партийного контроля — ЦКК, а также
уроженец Шаньдуна Цзо Сяодун （邹晓东）, всю жизнь проработавший в Чжэцзяне, который не занимает официальной позиции в госаппарате.
Таким образом, в Отделе «Единого фронта», который координирует работу Компартии с политическими, религиозными и национальными объединениями, а
также общественными организациями, ведущие роли распределены между «фуцзяньской политической группой» под возможным содействием
руководителя отдела, связанного с Си Цзиньпином, при большинстве позиций, занятых представителями политической группы Комсомола, «шанхайской
политической группы». Миноритарные позиции в этом блоке у «хунаньской политической группы». Новые функции внешних связей появились у группы в
период правления Си Цзиньпина и осуществляются через диаспоры выходцев из провинции Фуцзянь по всему миру.
Состав Секретариата ЦК в иерархическом порядке распределен между шанхайцем Ван Хунином; шанхайцем, главой Аппарата Секретариата ЦК Дин Сюэсяном;
шанхайцем, главой Центрального комитета контроля Ян Сяоду, который представлен в Секретариате ЦК, однако не имеет «административных» органов
управления ЦК под своим контролем; главой Орготдела ЦК фуцзяньцем Чэнь Си; уроженцем Цзянси, главой Политико-юридического комитета ЦК Го Шэнкунем;
главой Отдела пропаганды фуцзяньцем Хуан Куньмином; главой Отдела «Единого фронта», также имеющим отношение к Фуцзяни, Ю Цяном. Таким образом,
очевидным при изучении глав отделов Секретариата ЦК становится контрастирующий с маргинальным статусом провинции Фуцзянь в экономике КНР масштаб
присутствия «фуцзяньской политической группы» в Секретариате ЦК, составляющей конкуренцию «шанхайской группе» и Комсомолу. Остальные руководители
отделов ЦК не имеют статуса секретаря ЦК.
[1] Полное название — 中共中央统一战线工作部, сокращенное — 中央统战部.
[2] roles（reader-all）
Китайская власть - Отдел пропаганды ЦК （中央宣传部） и его руководитель Хуан Куньмин
Отдел пропаганды ЦК （中央宣传部） и его руководитель Хуан Куньмин
Хуан Куньмин — еще один значительный представитель «фуцзяньской политической группы», которую Си Цзиньпин как надежного союзника продвигает на
самый верх, несмотря на ее культурную отличность от других китайцев, в том числе и от северных, и от южных. После трехлетней службы в рядах НОАК Хуан из
участника отряда сельской интеллигенции становится руководителем родного района Лунъянь （龙岩）, провинция Фуцзянь, соседнего со столицей субэтноса хакка
города Мэйчжоу и также являющегося одним из центров компактного проживания хакка, сыгравших ведущую роль в Тайпинском восстании, создании на
территории Южного Китая Китайской Республики и Народно-Революционной армии Китая.
Работая под руководством Си Цзиньпина, который провел в Фуцзяни с 1985 по 2000 г., Хуан Куньмин в 1998 г. становится мэром города Лунъянь, чего не могло
произойти без согласования с тогдашним руководителем провинции Си Цзиньпином. В дальнейшем Хуан Куньмин продолжает работать под руководством Си
Цзиньпина — руководителем района Хучжоу провинции Чжэцзян, которую возглавляет будущий лидер страны, при этом появляется фуцзянец Хуан в
руководстве конкурентной провинции за год до официального назначения Си главой провинции, возможно играя роль глаз и ушей Си в руководстве Чжэцзяна.
Когда Си Цзиньпин уходит с повышением из соседнего с Чжэцзяном Шанхая в состав Постоянного комитета Политбюро, Хуан занимает пост главы Отдела
пропаганды посткома обкома Чжэцзяна; к моменту избрания Си генсеком Хуан, перескакивая все бюрократические этажи, взлетает на должность главы Отдела
пропаганды ЦК Компартии с должности секретаря горкома столицы Чжэцзяна — Ханчжоу. Такой стремительный взлет фуцзяньского армейского пропагандиста
можно объяснить только особой ролью Хуан Куньмина в системе власти Си Цзиньпина. Ряд западных исследователей ошибочно причисляют Хуан Куньмина к
«Новой чжицзянской армии» Си — то есть к выходцам из руководства Чжэцзяна, тогда как Хуан Куньмин является солдатом своего «фуцзяньского отряда» в
Компартии — пиратов приморской провинции, присягнувших новому лидеру страны и занимающих в аномальном количестве руководящие посты в центральных
органах власти КНР и в северных провинциях страны, особенно это бросается в глаза с учетом того, что Фуцзянь — культурно-маргинальная для северного
китайского чиновничества провинция.
Отдел пропаганды ЦК осуществляет координацию органов исполнительной власти КНР, связанных с массовой культурой и медиа. Подчиненные начальника
Отдела пропаганды ЦК являются руководителями министерств Госсовета КНР. В частности, заместителем начальника Отдела пропаганды ЦК является Ван
Сяохуэй （王晓辉）, который в госаппарате Китая занимает должность руководителя Управления по кинематографии КНР с 2018 г. Находящийся в руководстве ЦК с
2009 г. Ван, который был пресс-секретарем ЦК долгое время, без всякого сомнения, испытывает к своему шефу, поднявшемуся из самых низов, определенного
рода эмоции. Эти эмоции весьма выгодны другому шефу Ван Сяохуэю — члену ПК Политбюро Ван Хунину, для которого Ван Сяохуэй был в течение пяти лет
подчиненным по Отделу исследований ЦК. Человек из образовательной сферы, Ван Сяохуэй однозначно имеет общий язык с книжником Ван Хунином и сегодня
возглавляет аппарат МГР по строительству духовной цивилизации, по сути являясь личным секретарем Ван Хунина. Таким образом, в структуре китайских
госорганов складывается типичная, в том числе и для России, система, когда заместитель является человеком непосредственного начальника данного лица и
осуществляет за ним внутренний контроль. Устойчивая с точки зрения сохранения власти в условиях клановой системы модель приводит к внутреннему
торможению работы бюрократического аппарата, однако не имеет других успешных аналогов относительно устойчивой работы госаппарата и поэтому
применяется повсеместно. Также такая запутанная система «сдержек и противовесов», которую различные группы применяют для взаимного контроля,
демонстрирует степень остроты борьбы по идеологическим вопросам в партии, которая существует сегодня.
Не Чжэньси (聂辰席) — второй заместитель начальника Отдела пропаганды, уроженец провинции Хэбэй, представляет в системе госорганов начальника Главного
управления по теле- и радиовещанию. Не Чжэньси также учился в Шанхайском университете Фудань, а далее продолжил работу в Отделе исследований
правительства родной провинции Хэбэй, подчинявшемся, естественно, Отделу исследований ЦК, в котором сделал карьеру Ван Хунин.
Третий заместитель начальника Отдела пропаганды Сюй Линь (徐麟–) плоть от плоти также член «шанхайской политической группы». Он глава пресс-службы
правительства Китая — Госсовета КНР. Сюй Линь родился в Шанхае, сделал здесь карьеру, в том числе в корпоративном секторе и в руководстве администрации
города, где дошел до поста главы Отдела пропаганды Шанхая. Как и «главный шанхаец» в нынешнем ПК Политбюро Ван Хунин, Сюй Линь окончил тот же вуз —
Шанхайский педагогический университет.
Последний, четвертый зам в Отделе пропаганды, уроженец родной провинции Мао Цзэдуна Хунань, имеет столь любимую в Шанхае фамилию «Цзян» — Цзян
Цзяньго (蒋建国). Цзян ранее занимал позицию пресс-секретаря правительства, однако с июля 2018 г. пребывает в виде партийного духа, не получив
административного тела.
Анализируя состав культурно-идеологического блока, можно сделать однозначный вывод о господстве в нем «шанхайской политической группы», что
отражено в контроле над органами СМИ, в независимой позиции и влиянии союзной Си Цзиньпину на данном этапе «хэбэйской политической группы», а
также в значительном, но не превалирующем влиянии в группе сторонников Си Цзиньпина — из «фуцзяньской политической группы». Важно, что Комсомол
сократил в пропаганде прежнее значительное влияние, однако после смещения Ло Шугана и назначением Ху Хэпина ситуация может измениться.
roles(reader-all)
Китайская власть - Прогноз состава Политбюро и ПК Политбюро на период после 20-го съезда
Прогноз состава Политбюро и ПК Политбюро на период после 20-го съезда
Возрастные ограничения, связанные с достижением предельного возраста в 70 лет (применены в отношении, например, Ван Цишаня), а также конституционные
ограничения по срокам для занятия государственных постов коснутся после 2022 г., к моменту проведения 20-го съезда Компартии Китая, следующих членов
Политбюро:
комсомольский премьер Ли Кэцян, согласно Конституции КНР, глава 3 части 3 пункта 87, не сможет занимать пост премьера третий срок подряд и сложит свои
полномочия, что фактически лишит его разумных оснований оставаться в составе ПК Политбюро и Политбюро. При этом возраст Ли Кэцяна позволит ему
занимать государственные должности, что составляет одну из коллизий грядущего 20-го съезда;
заместитель председателя Центрального военного комитета Чжан Ю-ся, выходец из группы Шэньси (р. 1950);
«шанхайский» министр иностранных дел, глава Комитета по внешним делам ЦК Ян Цзечи (р. 1950);
комсомольский вице-премьер Сунь Чуньлан (р. 1950);
заместитель председателя Центрального военного комитета Сюй Цилян, выходец из провинции Шаньдун (р. 1950);
«новый комсомолец», вице-премьер Лю Хэ (р. 1952);
вице-спикер парламента ВСНП Ван Чэнь (р. 1950);
спикер парламента ВСНП Ли Чжаньшу (р. 1950). При этом Ли Чжаньшу занимает пост Председателя ВСНП лишь один срок и, согласно Конституции, имеет
право занимать эту должность второй срок. Сохранение Ли Чжаньшу поста потребует от него дополнительной лояльности по отношению к группе Си Цзиньпина,
поэтому такое развитие событий весьма вероятно;
судьба Ху Чуньхуа, комсомольского «преемника» Си Цзиньпина, зависит от кризиса комсомольского движения и устойчивости власти Си. По формальным
признакам Ху Чуньхуа может остаться в качестве вице-премьера правительства на второй срок, а также в составе основного состава Политбюро.
Таким образом, обновление состава Политбюро коснется 8 членов Политбюро и 2 членов Постоянного Комитета Политбюро по формальным признакам, с учетом
возможности Си Цзиньпина занимать позицию Председателя КНР бессрочно.
Важным вопросом остается возможность остаться в Политбюро в 2022–2027 гг. для Ван Яна, Ван Хунина и Хань Чжэна.
Существует несколько наиболее вероятных вариантов состава Политбюро 2022–2027 гг. и распределения государственных должностей.
Возможный вариант при доминировании группы Си Цзиньпина при усиливающемся внешнеполитическом напряжении и разрастании экономического
кризиса, но с учетом влияния Комсомола.
Си Цзиньпин, председатель КНР.
Хань Чжэн, премьер Госсовета КНР (на 2020 г. — первый вице-премьер Госсовета) при усилении роли Госплана и замене руководства Народного банка КНР на
лиц из группы Си.
Ли Чжаньшу, глава парламента ВСНП (на 2020 г. — глава парламента ВСНП) / или Дин Сюэсян (на 2020 г. — глава аппарата ЦК)
Ли Си, глава совещательного органа НПКСК (партсекретарь Гуандуна).
Хуан Куньмин, глава Комитета по цивилизационному строительству, начальник Партийной школы.
Чжао Лэцзи, заместитель председателя КНР/председатель ЦКК/начальник партийной школы.
Чэнь Си, секретарь ЦКК.
Традиционная логика кадровых ротаций подразумевает назначение будущего премьера с поста первого вице-премьера, которым сегодня является шанхайский
«комсомолец» Хань Чжэн. По состоянию на 2020 г. вероятность такого компромиссного решения, лежащего в русле политической традиции, наиболее вероятна.
Однако если предположить «терминальный» сценарий обострения политических противоречий между суверенной проармейской группировкой и
левопопулистским проамериканским Комсомолом, то перед Си Цзиньпином и его блоком встает сложный вопрос о выборе проармейского или, на худой конец,
антикомсомольского премьера Госсовета. И выбор достаточно невелик. Контрэлиту Комсомола представляет сегодня вице-премьер Лю Хэ, координатор
китайско-американской сделки, выходец из Народного университета, конкурента Пекинскому. Назначением премьером Лю Хэ одна группа Комсомола
нивелирует действие второй, при этом начало масштабной дестабилизации в стране становится невозможным, а также сохраняется контролируемость китайско-
американского конфликта. Именно с этим связано участие Лю Хэ в поездке Си Цзиньпина в Шэньси в разгар политического напряжения в преддверии
отложенной сессии ВСНП в мае 2020 г. Против Лю Хэ работает возрастной ценз, согласно которому политик не может работать в центральных органах власти
после 70.
Однако если кандидатура Лю Хэ не будет использована по разным причинам, то выбор среди «экономического блока» Си Цзиньпина невелик: глава Госкомитета
по развитию и реформам Хэ Лифэн, сослуживец по Фуцзяни (и один из кандидатов на занятие вице-премьерского места Хань Чжэна); член парламента, выходец
из НОАК Лю Юань, сын Лю Шаоци; выходец из Фуцзяни и Гуандуна — нынешний министр финансов (с 2020) Лю Кунь.
В основной состав Политбюро попадают члены ЦК — выходцы из Северо-Западного Китая или Шаньдуна, заменяют социальный блок вице-премьеров: вместо
Сунь Чуньлань, Ху Чуньхуа.
Заместителями председателя ЦВС становятся Ли Цзочэн и Мяо Хуа, что фиксирует новую сущность военной доктрины КНР.
Чжэцзянский вариант, при дальнейшем развитии влияния провинции Чжэцзян, и компромисе для суверенных сил и продемократического комсомола:
Си Цзиньпин, председатель КНР (возможен вариант и досрочного ухода Си Цзиньпина, тогда наиболее вероятный зампредседателя КНР, а далее и председатель
КНР — нынешний секретарь горкома Шанхая, «шанхайский комсомолец» Ли Цян).
Хань Чжэн, премьер Госсовета КНР (на 2020 г. — первый вице-премьер Госсовета).
Дин Сюэсян, глава парламента ВСНП (на 2020 г. — глава аппарата ЦК).
Чэнь Миньэр, глава совещательного органа НПКСК (ныне партсекретарь Чунцина).
Хуан Куньмин, глава Комитета по цивилизационному строительству, начальник Партийной школы.
Чжао Лэцзи, член ПК Политбюро, заместитель председателя КНР.
Ян Сяоду, секретарь ЦКК.
Комсомольский вариант, который будет реализован в случае массовых социальных протестов и при поддержке США и иных зарубежных групп
Ли Цян, председатель КНР/ Ху Чуньхуа
Хань Чжэн, премьер Госсовета КНР.
Дин Сюэсян, глава парламента ВСНП.
Ху Чуньхуа, глава НПКСК./ Ли Цян
Ли Хунчжу, первый вице-премьер.
Ян Сяоду, секретарь ЦКК.
При этом мы не должны забывать, что при усиливающемся сценарии роста политической напряженности в 2020, 2021 гг. возможны довыборы в состав ПК
Политбюро и Политбюро, в случае резкого усиления Комсомола, что может стать результатом проигрыша Д. Трампа на президентских выборах в США в пользу
поддерживающего Комсомол Дж. Байдена — или, что более вероятно, нового импичмента Д. Трампа в связи с установлением власти Демпартии в Сенате и новой
предвыборной кампанией, в результате которой вновь появятся кандидатуры Сандерса и других. Такой сценарий был реализован в преддверии событий на
площади Тяньаньмэнь, когда в результате довыборов в ПК Политбюро попали комсомольские лидеры Ху Яобан и Чжао Цзыян, ставшие у руля руководства
партии в 1982–1987 гг. Таким образом, к 2022 г. или позже может сложиться ситуация, когда в составе девяти членов ПК Политбюро будет два бывших
комсомольских руководителя — Ху Чуньхуа и Ли Цян или Дин Сюэсян. Темной лошадкой остается вице-премьер Лю Хэ, который может начать игру против
комсомольского движения, попытавшись выделить из его состава группу руководителей, связанных с Народным университетом, за это получить поддержку
группы Си, войти в следующий состав ПК Политбюро и получить значительный государственный пост.
Важно понимать, что любая волна роста влияния леворадикальных популистских элементов в китайской политической системе порождает ответную волну роста
влияния армейских лидеров, которые постараются инкорпорировать в органы власти максимум своих представителей, что уже происходит через включение в
постоянные комитеты провинций дополнительных представителей — руководителей военных округов данных регионов. Поэтому в случае приближения
реального сценария военного столкновения Китая и США не исключено, что новые члены Политбюро будут кооптироваться из членов ЦК Компартии с
армейской карьерой.
Сценарий прихода к власти в США Республиканской партии в лице одного из лидеров американской потомственной аристократии в 2024-2025 годах рождает
сценарий Шанхайского ренесанса – однако в какой форме он произойдет – через широкий возврат к власти выходцев из Цзянсу или еще большего усиления
выходцев из Чжэцзяна – покажет время.
Общее количество членов ЦК Компартии на 2020 г. составляет 204 человека, из их состава формируется состав Политбюро. roles（reader-all）
Китайская власть - Решающая роль Службы охраны ЦК в политическом процессе 中央警卫局
Решающая роль Службы охраны ЦК в политическом процессе 中央警卫局
Роль личных охранников высших политических руководителей Китая трудно переоценить — достаточно упомянуть, что лидер южнокитайской политической
группировки хакка Е Цзяньин, серый кардинал «экономического чуда» Дэн Сяопина, начинал свою карьеру со службы личной охраны первого президента
Китайской Республики Сунь Ятсена, а личный охранник Мао Цзэдуна — создатель нынешней Службы охраны ЦК Ван Дунсин в последние годы жизни вождя
стал официальным заместителем Мао Цзэдуна, фактически «вице-президентом» красного Китая.
Работу Службы охраны ЦК можно наблюдать, гуляя по «дворцовой» улице Пекина — Чанъаньцзе （长安街）, которая идет вдоль императорского дворцового
комплекса «Запретного дворца», Гугуна （故宫）. Перед входом в резиденцию Центрального комитета Компартии Китая — «китайским Кремлем» Чжуннаньхай,
служившим местом дислокации штаба войск Российской императорской армии во время подавления Боксерского восстания в 1900 г., — стоит несколько «слоев»
охраны в различной форме и различной принадлежности. Вход в ныне обнесенную строительными лесами резиденцию ЦК, внутри которой расположился
парковый комплекс с озерами, охраняют люди в полицейской и военной форме, в штатской одежде. Но надежнее всего его охраняет традиционная китайская
стена от злых духов, устанавливающаяся за традиционным же китайским круглым входным проемом — «цянби» （墙壁）, с личной каллиграфической надписью
главного лозунга Мао Цзэдуна «Служить народу» （为人民服务）.
Нынешняя Служба охраны имеет тройное подчинение: Генеральному штабу НОАК, выходцами из которой являются все без исключения руководители Службы
охраны, Аппарату ЦК и 9-му Управлению Министерства общественной безопасности, обеспечивающему периметр «китайского Кремля». Служба охраны, судя по
всему, также управляет и вопросами охраны здоровья членов ЦК, в первую очередь нынешних семи членов Постоянного комитета Политбюро, в том числе уже
упомянутого ранее Ван Хунина, супруга которого, по неподтвержденным данным, относится к персоналу охраны здоровья Чжуннаньхая. Китайское название
Службы охраны （） сокращается до удобного в простой речи 中警 —«Чжун цзин». Подразделение Службы охраны имеет статус военного округа провинции в
системе рангов НОАК.
Роль создателя Службы охраны принадлежит врачу и личному охраннику Мао Цзэдуна Ван Дунсину （汪东兴）, совмещавшему пост начальника Отдела охраны ЦК
с постом заместителя 8-го тогда управления Министерства общественной безопасности и заместителя начальника Аппарата ЦК. Во время мощной атаки
конкурентов на Мао в конце 1950-х гг. — Чжоу Эньлая, Лю Шаоци и Дэн Сяопина — Ван Дунсин был отстранен от командования охраной ЦК и возглавил родную
провинцию Цзянси, в которой в свое время была создана НОАК и какое-то время базировался отряд коммунистов Мао Цзэдуна. Глухая горная провинция
Цзянси, лишенная выходов к морю, всегда была разделена между центрами силы — хакка в южных районах Цзинганшаня и Ганьчжоу, тяготевшими к Гуандуну,
а также той части, которая испытывала влияние более крупной провинции Хунань, близкой ей по диалекту. Именно эта маргинальная группа была выбрана Мао
для создания лояльного и компактного отряда своей власти на деликатных участках. Ван Дунси возглавил эту провинцию （конец 1950-х г., Ван Дунсин
возглавлял Службу охраны с 1953 по 1958 г. и вновь вернулся в строй в 1964 г., что является индикатором возврата Мао к полноте власти）, которая была всегда
готова вновь вернуть Мао Цзэдуна к истокам его мест силы, если бы гражданская война разгорелась вновь — но уже между членами ЦК. Вероятно, что Ван
Дунсина, ставшего заместителем Мао, можно считать и родоначальником малой «цзянсийской политической группы», к которой можно отнести заместителя Ху
Цзиньтао на посту председателя КНР — Цзэн Цинхуна, а также нынешнего куратора гражданских силовых служб — руководителя Политико-юридического
члена ЦК Го Шэнкуня. Сегодня эта группа лояльна по отношению к «шанхайской политической группе» бывшего генсека Цзян Цзэминя: после ухода из жизни
Мао группа охранников вождя во главе с цзянсийцем Ван Дунсином вступила в острый внутривидовой конфликт с представителями «большой политической
базы вождя» — «хунаньской военно-политической группировкой» во главе с Хуа Гофэном, занявшим пост генерального секретаря Компартии после смерти
своего земляка Мао Цзэдуна. Хунаньские военные, так же как и Мао, были сторонниками радикального движения Комсомола и соперниками Дэн Сяопина:
длительное время от этой сложной внутренней схватки выигрывала третья сила во главе с «бывшим охранником», южнокитайским хакка Е Цзяньином,
позволившая ему фактически выторговать автономию Гуандуна и превращение его в драйвер китайской рыночной политики.
В короткий период отстранения верного охранника Мао и самого вождя от власти в 1958–1964 гг. охраной ЦК занимается шанхаец и человек шанхайского
премьера Чжоу Эньлая — его бывший личный финансовый секретарь Лай Цзуле （赖祖烈）. В 13-летнем возрасте он покидает родной горный уезд Юндин
провинции Фуцзянь и перебирается в Шанхай и соседний с ним Янчжоу — родной город шанхайского генсека Цзян Цзэминя на Великом канале. Лай Цзуле
долгое время связан с «шанхайской группой» — руководит советскими территориями бок о бок с членом «шанхайской группы» Чжоу Эньлая, будущим
руководителем Шанхая Чэнь И, однако, будучи близким к кланам южнокитайских хакка Е Цзяньина, начиная с 1940-х гг. сопровождает будущего серого
кардинала при Дэн Сяопине и выполняет деликатные финансовые поручения, в том числе используя контакты Е Цзяньина с американскими войсками, для
крупных финансовых операций. Человек, который скорее следил за Е Цзяньином, чем был его помощником в делах, в мае 1966 г. направлен в провинцию Ван
Дунсина — Цзянси, где проводит более десяти лет, не занимая никаких должностей. Однако после смерти Чжоу Эньлая и Мао Цзэдуна в 1978 г. все же
избирается в общественный консультативный орган КНР депутатом Народного политического консультативного совета — синекура для отставников. Служба
охраны при спецбухгалтере ЦК и основателе первого Центробанка Китайской Советской Республики в провинции Фуцзянь переименовывается в Управление
делами Чжуннаньхая, однако вновь возвращается к своему названию «Служба охраны ЦК» при охраннике Мао Цзэдуна Ван Дунсине.
С 1964 по 1978 г. Служба охраны выводится из подчинения Генерального штаба НОАК и становится полноценным 9-м управлением Министерства общественной
безопасности, сохраняется лидерство Ван Дунсина, что обозначило очевидный конфликт Мао с военными и невозможность доверять свою собственную
безопасность каким-либо политическим силам, отдельным военно-политическим блокам. К моменту максимального обострения внутриполитической обстановки
к 1969–1976 гг. численный состав Службы охраны достиг размера дивизии, в составе которой были в том числе и части противовоздушной обороны, а Ван
Дунсин превратился в настоящего военного хозяина китайской столицы, что и обусловило беспрецедентный рост его влияния в последние годы жизни Мао
Цзэдуна.
Описывая фигуру Ван Дунсина, не стоит забывать, что перед вступлением в специфичную роль начальника Служба охраны первого китайского красного вождя
будущий фактический руководитель китайского государства сопровождал Мао и его группу в статусе врача во время Великого похода, а по сути — исхода
революционной армии из Восточного Китая: с 1936 г. Ван Дунсин осуществлял политическое руководство госпиталем 2-й полевой армии и долгое время провел в
качестве руководителя медицинских служб военизированных отрядов Компартии в период нахождения Мао в Пограничных районах Шэньси – Ганьсу – Нинся.
Вторым важным фактом в биографии Ван Дунсина является его нахождение в руководстве комсомольских организаций Китая до 1933 г. и близость к местным
повстанцам Цзянси, в том числе к Фан Чжимэю （方志敏）, одному из активных участников Союза социалистической молодежи Китая （прообраз для Комсомола）.
[1] Главная улица Пекина, протянувшаяся к площади Тяньаньмэнь вдоль дворцового комплекса, — улица «долгого» или «вечного» спокойствия, название ее
созвучно с древним названием города Сиань, нынешней столицы провинции Шэньси, родной провинции Си Цзиньпина, которая была столицей могущественной
династии Тан и носила название не «Западное спокойствие» Сиань, а «Вечное спокойствие» Чанъань. Район «китайского Кремля» Чжуннаньхай находится на
западной ее части — «Чанъаньцзе си».
Военная часть при создании имела порядковый номер 8341, после ряда изменений носит номер 61889. По разным данным, объекты в сфере действия Службы
охраны включают в себя, кроме резиденции Чжуннаньхай, здание Госсовета, ВСНП, резиденцию Дяойютай, информационное агентство «Синьхуа», Пекинский
университет, Университет Цинхуа, курорт Бэйдайхэ на Желтом море и целый ряд других объектов.
[3] Как и все руководители Службы охраны Ван Дунсин отличался отменным здоровьем и покинул этот мир совсем недавно, в 2015 году, не дожив до своего
столетия ровно год. roles(reader-all)
Китайская власть - Политико-юридический комитет ЦК (中央政法委员会) и его руководитель Го Шэнкунь
Политико-юридический комитет ЦК (中央政法委员会) и его руководитель Го Шэнкунь
Координацией всех гражданских правоохранительных ведомств в системе Секретариата ЦК занимается Политико-юридический комитет ЦК, во главе которого
стоит пятый из семи секретарей Центрального комитета Го Шэнкунь (郭声琨).
Секретарь Комитета курирует работу всех гражданских правоохранительных и судебных органов через систему своих заместителей в следующем иерархическом
порядке: первого заместителя — министра общественной безопасности (аналог российского МВД) шаньдунца Чжао Кэчжи (), а также членов Комитета — главу
Верховного народного суда КНР «комсомольца»-хубэйца Чжоу Цяна (), главу Верховной народной прокуратуры шаньдунца Чжан Цзюня (), главу аппарата
данного Комитета Чэнь И-синя (陈一新), а также министра государственной безопасности сычуаньца из полицейских структур Чэнь Вэньцина (), министра
юстиции хэбэйца Фу Чжэнхуа (傅政华), бывшего главу аналогичного Комитета в Центральном военном комитете шанхайца (Цзянсу) Чжоу Дань (宋 丹). Список
членов Комитета замыкает командующий Народной вооруженной гвардией Ван Нин, шаньдунец с шанхайскими связями, уже упомянутый в главе про
«шаньдунскую политическую группу». Интересно, что конституционно независимый Народный суд, глава которого выбирается общим голосованием парламента,
в партийной иерархии является лицом, подчиненным органам власти ЦК и министру общественной безопасности, — так следственная и правоохранительная
система осуществляет контроль над судом в рамках партийной власти.
Таким образом, гражданский силовой блок в ЦК представляет собой сбалансированную по объему власти систему представительства крупнейших политических
групп страны, а конечные решения этого блока согласуются с линией главы Комитета — Го Шэнкунем, уроженцем провинции Цзянси.
Провинция Цзянси не отличается значительным объемом влияния на центральную и региональную политику, образуя из своих выходцев маргинальную
компактную группу лидеров, которые действуют в интересах более крупных групп. Зажатая между крупными провинциями и лишенная выхода к морю, однако
располагающая значительными минеральными ресурсами, провинция действует в интересах как группы хакка (южные районы и такие центры, как
Цзинганшань, относятся к местам компактного проживания хакка, большая часть которых населяют соседнюю южнокитайскую провинцию Гуандун), так и в
интересах «шанхайской» или «хунаньской» политических групп.
Наиболее видный представитель группы — бывший зампредседателя КНР Цзэн Цинхун (2002–2007) играл роль страхующего механизма для своего шанхайского
патрона Цзян Цзэминя в период начала правления нового генсека Ху Цзиньтао. Как и Цзэн Цинхун, новый глава силового блока в ЦК Го Шэнкунь имеет
геологическое образование, всю жизнь связан с геологией и металлургией и, по ряду данных, является родственником Цзэн Цинхуна. В случае преемственности
лояльности в отношении «шанхайской политической группы» можно утверждать, что эта группа оказывает на силовой блок косвенный контроль, опираясь на
маргинальную и, значит, лояльную группу выходцев из провинции Цзянси. Для «шанхайской политической группы» она играет такую же роль, какую
«фуцзяньская политическая группа» играет для Си Цзиньпина, — «своих среди чужих».
Выдвижение Го Шэнкуня (р. 1954) сначала на пост министра общественной безопасности, а позже секретаря Политико-юридического комитета вызвало немало
вопросов. Го Шэнкунь, которого китайские обозреватели назвали «темной лошадкой», имеет профильное техническое образование и проработал горно
металлургической промышленности 20 лет, в 2000 г. он занимал должность замначальника Государственного управления промышленности цветных металлов, в
2000–2001 гг. — председателя Комиссии по контролю за крупными предприятиями Госсовета КНР.
В 2001–2004 гг. Го Шэнкунь руководил Китайской алюминиевой корпорацией, которая, как мы уже отмечали в разделе, посвященном системе госсектора Китая,
сыграла большую роль в формировании нынешней системы управления государственными активами в стране. С 2004 по 2012 г. будущий глава силового блока
руководил приграничным с Вьетнамом Гуанси-Чжуанским автономным районом. В 2012 г. не имеющий никакого отношения к органам внутренних дел
руководитель становится новым министром общественной безопасности при новом руководителе страны Си Цзиньпине, а по итогам 19-го съезда 2017 г. —
секретарем ЦК Компартии. Стремительный взлет Го Шэнкуня невозможно объяснить регулярной бюрократической ротацией и лифтом. Взлет Го, однако, можно
обосновать не только родственными связями с «цзянсийской политгруппой», но и в шаньдунцами, имеющими прямое отношение к алюминиевой отрасли.
Напомним, что первым замом в Комитете и преемником на посту министра общественной безопасности у Го стал шаньдунец Чжао Кэчжи.
Анализируя состав Комитета и системы управления силового блока в партии, очевидным является доминирование в гражданских силовых органах
«шаньдунской группы» при формальном лидерстве и частичном присутствии «шанхайской политической группы». В силовом блоке также присутствует
влияние на судебную систему со стороны Комсомола. «Хэбэйская группа» Ли Чжаньшу имеет свое представительство в силовом блоке. Важное
обособленное место в силовом блоке занимает глава госбезопасности — по сути, Чэнь Вэньцин является сегодня самым высокопоставленным и
влиятельным представителем «сычуаньской политической группы». Важно отметить, что у нынешнего лидера Китая в составе гражданского силового
блока нет собственных протеже. Гражданский силовой блок противопоставлен новому лидеру Китая, и задача по его обновлению в рамках 20-го съезда 2023
года — одна из ключевых для политической группы Си. И наоборот, не допустить контроль Си и над армией, и над гражданским силовым блоком — ключевая
задача противников нынешнего руководителя страны.
[1]
[2]
[3] Его предшественник перешел на прежнюю позицию в ЦВК — произошла рокировка. roles(reader-all)
Китайская власть - Ю Сигуэй и «хэбэйская группа» в Службе охраны ЦК
Ю Сигуэй и «хэбэйская группа» в Службе охраны ЦК
Ю Сигуэй (由喜贵; р. 1939) представляет собой начальника Службы охраны ЦК нового типа — не прошел огонь Гражданской войны, лишь в детстве находился на
территории, оккупированной силами Японии, однако он сохранил некоторые традиционные черты — свою карьеру в дивизии Службы охраны начал в качестве
сотрудника медслужбы. Человек с редкой фамилией «Ю» (由), которая имеет древнее значение «основание», «причина» и используется в современном
китайском языке как служебное слово, и с именем «Сигуэй» — «возлюбленная драгоценность» — начал работать в Службе охраны в январе 1958 г., в возрасте 19
лет. Вступил в Компартию лишь два года спустя, в мае 1960 г., что само по себе является весьма ярким фактом в биографии сотрудника охраны ЦК Компартии,
попавшего туда явно не по разнарядке партийных органов и хотевшего связать свою судьбу не с идеологической структурой, а со структурами Народно
освободительной армии Китая, из рядов которой Ю и попал в дивизию охраны. Получив в середине 1960-х гг. формальное образование в Пекинском
сельскохозяйственном институте, Ю продолжает работать в санитарном управлении Службы охраны в течение последующих 15 лет. К 1983 г. становится
начальником Управления тыла полка Службы охраны, к 1985 г. — начальником отдела управления Службы охраны (хозяйственная часть), а уже в 1985–1994 гг.
стал заместителем предыдущего героя — Ян Дэчжуна, главы Службы охраны. С 1989 г. Ю Сигуэй отвечает за охрану нового генсека — шанхайца Цзян Цзэминя,
в июле 1990 г. получает звание генерал-майора НОАК. В 1997 г. ему присвоено очередное звание — генерал-лейтенанта, он занимает должность замначальника
Аппарата ЦК, а с 1998 г. — пост замначальника Комитета по охране здоровья ЦК. Несмотря на то что Цзян Цзэминь покинул последний высший военный пост в
2004 г., его личный охранник оставался во главе Службы охраны ЦК до 2007 г., в 2004 г. даже получив очередное звание генерал-полковника НОАК. На
протяжении более чем пяти лет Ю Сигуэй осуществлял охрану уже нового состава руководителей — пришедших к власти лидеров так называемого четвертого
поколения руководителей во главе с комсомольским генсеком Ху Цзиньто. Однако даже после своей отставки он сопровождал Цзян Цзэминя в официальных
поездках.
Следующие за Ю Сигуэем руководители Службы охраны ЦК вплоть до нынешнего дня были также выходцами из «столичной» провинции Хэбэй, окружающей
город прямого подчинения Пекин: власть хэбэйских военных и их влияние на решающие процессы в ЦК в случае критических политических ситуаций высока, и
именно это становится еще одним фактором того, что «хэбэйская политическая группа» может стать пусть и временной, но главенствующей силой в период
смены власти в Китае, последующей за эпохой Си Цзиньпина.
Возглавлявший Службу охраны ЦК до 2015 г. и позже неожиданно перемещенный на пост замкомандующего Пекинским военным округом Цао Цин (曹清; р.
1952) также уроженец провинции Хэбэй. Про Цао Цина известно, что он был одним из личных охранников Е Цзяньина — известного южнокитайского маршала,
но малоизвестного серого кардинала «китайского экономического чуда» — разворота Китая к американскому рынку при Дэн Сяопине. Цао Цин был также в
составе отряда военнослужащих, арестовавших знаменитую «Банду четырех» — руководителей времен Культурной революции, пришедших к власти после
смерти Мао.
Нынешний руководитель Службы охраны, заступивший на пост во время второго срока правления Си Цзиньпина, — фигура почти засекреченная: СМИ
сомневаются даже в фамилии нового ответственного за жизни членов ЦК — либо это Ван Шаоцзюнь, либо это Ли Шаоцзюнь, — указывая, что именно под
фамилией Ли генерал руководил охраняющей Пекин 38-й группой армии.
Ли Шаоцзюнь — также уроженец провинции Хэбэй, занимал должность заместителя начальника Службы охраны ЦК с 2009 г. — с того времени, когда Си
Цзиньпин занял пост заместителя председателя КНР: видимо, перед заместителем ставилась задача охраны непосредственно Си. Остается, однако, загадкой,
почему охранник Си Цзиньпина стал начальником Службы охраны лишь на третий год нахождения Си Цзиньпина на посту генерального секретаря ЦК
Компартии и по каким причинам предыдущий глава службы Цао Цин ушел не на пенсию, а стал заместителем начальника Пекинского военного округа.
Кадровая текучка свидетельствует о значительной по активности борьбе за власть, ключевым рычагом в которой является Служба охраны ЦК. Еще более
интересный факт про нынешнего главу Службы охраны Ли Шаоцзюня — его депутатство Народном политическом консультативном совете с января 2018 г.:
обычно руководители такого ранга становятся членами консультативного органа НПКСК (не путать с парламентом ВСНП) только при выходе на «политическую
пенсию», если не принимать всерьез идею о возможном создании на базе НПКСК базы для альтернативного парламента в период острого политического
кризиса — тогда депутат и генерал-лейтенант, глава Службы охраны ЦК принимает в этом органе иную роль.
[1] . roles(reader-all)
Китайская власть - Списочный состав и краткое описание 18 членов основного состава Политбюро
Списочный состав и краткое описание 18 членов основного состава Политбюро
Дин Сюэсян (薛祥), начальник аппарата ЦК, начальник аппарата председателя КНР, начальник Рабочего комитета ЦК и государственных ведомств. Уроженец
Цзянсу, Шанхайский регион (1962), образование и карьера в Шанхае. В Политбюро переходит с поста постоянного заместителя начальника аппарата ЦК,
начальника аппарата председателя КНР.
Ван Чэнь (王晨), заместитель главы парламента ВСНП, редактор ряда партийных СМИ, официально уроженец Пекина (1950), выходец из провинции Шэньси. В
политбюро переходит с поста заместителя начальника Отдела пропаганды ЦК, начальника Отдела внешней пропаганды.
Лю Хэ (刘鹤)[4], вице-премьер Госсовета КНР, уроженец провинции Хэбэй (1952), руководитель комсомольской организации, карьера в Народном университете,
сотрудник Госплана КНР, в Политбюро перешел с должности заместителя начальника Государственного комитета по реформам и развитию (наследник
Госплана).
Сюй Цилян (许其亮), заместитель председателя Центрального военного совета ЦК Компартии и Центрального военного совета КНР, уроженец Шаньдуна (1950),
выходец из военно-воздушных сил НОАК, в Политбюро с 2012 г. — перешел с должности командующего ВВС, заместителя ЦВС ЦК и ЦВС КНР.
Сунь Чуньлань (孙春兰)[5], единственная женщина — член Госсовета, вице-премьер Госсовета КНР, уроженка провинции Хэбэй (1950), карьера в Ляонине.
Руководитель комсомольской организации. Выходец из текстильной отрасли, партийный руководитель Всекитайской федерации профсоюзов. В Политбюро с
2012 г., переходит с позиции секретаря обкома Фуцзянь, в период первого срока в Политбюро до 2014 г. — секретарь горкома Тяньцзиня. С 2014 г. — начальник
1тдела «Единого фронта» (до 2017).
Ли Си (李希), секретарь обкома провинции Гуандун, уроженец провинции Ганьсу (1956), политическая карьера в Ганьсу, Шэньси: секретарь горкома Яньань, в
2011–2014 г. — член ПК горкома Шанхая, замсекретаря горкома города, в Политбюро переходит с поста секретаря Ляонина.
Ли Цян (李强), секретарь горкома Шанхая, уроженец Чжэцзяна (1959). Комсомольский руководитель в Чжэцзяне. Губернатор Чжэцзяна. Секретарь обкома
Цзянсу — с этого поста переходит в Политбюро.
Ли Хунчжун (李鸿忠), секретарь горкома Тяньцзиня, уроженец Шаньдуна (1957). Секретарь комсомольской организации. Карьера в Ляонине, Министерстве
электронной промышленности, руководитель региональных структур в Гуандуне, мэр Шэньчжэня, в 2007–2016 гг. губернатор и секретарь обкома Хубэй. В
Политбюро переходит с должности секретаря горкома Тяньцзиня.
Ян Цзечи (杨洁篪), глава Комитета по внешним делам ЦК Компартии. Уроженец Шанхая (1950), бывший посол в США (2000–2004), министр иностранных дел,
глава Малой рабочей группы руководителей по вопросам национальной безопасности (2007–2013), до 2018 г. — член Госсовета КНР.
Ян Сяоду (杨晓渡)[6], секретарь Секретариата ЦК, заместитель Центрального комитета контроля (ЦКК) и законности, глава Государственного комитета контроля.
Уроженец Шанхая (1953); молодежная бригада в Аньхое, карьера в Тибете, заммэра Шанхая (2001–2006), секретарь ЦКК Шанхая, в Политбюро переходит с поста
заместителя секретаря ЦКК ЦК Компартии.
Чжан Ю-ся (张又侠), заместитель председателя Центрального военного совета ЦК, заместитель председателя ЦВС КНР. Уроженец Шэньси (1950 г.), карьера в
Сухопутных силах НОАК, замкомандующего Пекинского военного района, командующий Шэньянского военного округа (2007–2012). В Политбюро перешел с
должности зампреда ЦВС ЦК и члена ЦВС НОАК, начальника Департамента вооружений.
Чэнь Си (陈希), секретарь Секретариата ЦК, начальник Организационного отдела ЦК, ректор Партийной школы. Уроженец провинции Фуцзянь (1953). Карьера в
Университете Цинхуа, руководитель комсомольской организации, заместитель секретаря Ляонина (2010–2011), в Политбюро переходит с должности постоянного
заместителя начальника Организационного отдела ЦК.
Чэнь Цюаньго (陈全国), секретарь райкома Синьцзян-Уйгурского автономного района, первый политический секретарь Синьцзянского производственно
строительного корпуса. Уроженец провинции Хэбэй (1955). Служба в сухопутных войсках НОАК, карьера в провинции Хэнань (2009 — замсекретаря обкома),
дополнительное образование в Уханьском политехническом университете, губернатор провинции Хэбэй, секретарь райкома Тибета (2011–2016), в Политбюро
переходит с должности секретаря Синьцзянского райкома.
Чэнь Миньэр (陈敏尔), секретарь горкома Чунцина. Уроженец Чжэцзяна (1960). Политическая карьера в Чжэцзяне: 2007–2012 — вице-губернатор Чжэцзяна,
2012–2017 — заместитель секретаря обкома Гуйчжоу, с 2017 г. — секретарь Чунцина и член Политбюро. Негласно считается фронтменом «чжэцзянской
политической группы» и кандидатом на пост первого или второго лица в случае достижения группой верховной власти после периода правления Си Цзиньпина.
Ху Чуньхуа (胡春华)[7], вице-премьер Госсовета КНР. Уроженец провинции Хубэй (1963). Первый секретарь Комсомола Китая (2006–2008), карьера в Тибете.
Губернатор провинции Хэбэй (2008–2009), первый секретарь обкома Внутренней Монголии (2009–2012), в Политбюро с 2012 г., самый молодой в составе
политического органа, совмещает пост в Политбюро с должностью секретаря обкома Гуандуна. С 2017 г. — член Политбюро, вице-премьер Госсовета. Негласно
объявлен Комсомолом как наиболее вероятный преемник Си Цзиньпина уже в 2012 г.
Го Шэнкунь (郭声琨)[8], секретарь Секретариата ЦК, секретарь Политико-юридического комитета ЦК, первый политсекретарь Народной вооруженной полиции
Китая. Уроженец Цзянси (1954). Представитель отрасли цветной металлургии — руководитель Китайской алюминиевой корпорации (2001–2004), заместитель
председателя правительства Гуанси, министр общественной безопасности в 2012–2017 гг., в Политбюро с 2017 г. — пришел с поста зампредседателя Политико
юридического комитета ЦК.
Хуан Куньмин (黄坤明)[9], секретарь Секретариата ЦК, начальник Отдела пропаганды ЦК, глава Координирующего комитета по цивилизационному и духовному
строительству (КЦС). Уроженец Фуцзяни (1956). Служба в НОАК, карьера в Фуцзяни, замсекретаря горкома Лунъянь провинции Фуцзянь, карьера в Чжэцзяне, к
2013 г. секретарь столицы Чжэцзяна — Ханчжоу. С 2014 г. — замначальника Отдела пропаганды ЦК, в 2014–2015 гг.— замглавы Комитета государственной
безопасности ЦК, с 2017 г. — постоянный замначальника Отдела пропаганды, глава КЦС, с этих позиций переходит в Политбюро.
Цай Ци (蔡奇), секретарь горкома Пекина, глава Комитета Олимпийских игр – 2022 в Пекине. Уроженец Фуцзяни (1955). Карьера в Фуцзяни, мэр города Саньмин
(соседний с Сямэнь) в 1997–1999 гг., вице-губернатор Чжэцзяна (до 2014), мэр столицы Ханчжоу (2007–2010), замглавы, постоянный замглавы Комитета
государственной безопасности ЦК (2014–2016), мэр Пекина, секретарь горкома Пекина (2016–2017). С 2017 г. — член Политбюро.
А также упомянутые выше 7 членов ПК Политбюро.
[1]
[2] В данной работе приведена подробная биография Дин Сюэсяна.
[3] В данной работе приведена подробная биография Ван Чэня.
[4] В данной работе приведена подробная биография Лю Хэ.
[5] В данной работе приведена подробная биография Сунь Чуньлань.
[6] В данной работе приведена подробная биография Ян Сяоду.
[7] Подробная биография Ху Чуньхуа описана в книге Н. Вавилова «Некоронованные короли красного Китая» (2016).
[8] В данной работе приведена подробная биография Го Шэнкуня.
[9] В данной работе приведена подробная биография Хуан Куньмина. roles(reader-all)
Китайская власть - Символ эпохи — Ян Дэчжун
Символ эпохи — Ян Дэчжун
Следующий глава Службы охраны Ян Дэчжун (杨德中; р. 1923), пришедший на смену могущественному охраннику и заместителю Мао Ван Дунсину, ознаменовал
целую эпоху нового «дворцового» периода в политике КНР — именно на годы его службы приходятся первые годы реформ, политический хаос Тяньаньмэнь и
начало периода политической гегемонии «шанхайской политической группы» в Китае. Ян Дэчжун родился в «семье интеллигентов» города Сиань, корнями он
из соседнего с родным для Си Цзиньпина уезда Вэйнань (渭南) провинции Шэньси. Послужной список Яна делал его одновременно лояльным ко многим группам
влияния: к ранним организациям китайского Комсомола, «шаньдунской военно-политической группировке», связавшей Ян Дэчжуна с выдающимся шаньдунцем
Кан Шэном, а также с «шанхайской группой» (ее чжэцзянской веткой). Главу последней, Чжоу Эньлая, Ян Дэчжун охранял с 1964 г., что и позволило ему
руководить охраной четырех генеральных секретарей и превратиться в самостоятельную политическую фигуру — духа-хранителя Чжуннаньхая, который даже
умудрился охранять сам себя, потому что на протяжении всего времени службы Ян Дэчжун и сам являлся членом ЦК. В 1960-х гг. Ян Дэчжун обеспечивал
охрану зарубежных гостей в Китае, в том числе Ворошилова, Сукарно, работая по личному поручению Чжоу Эньлая. Впоследствии Чжоу сделал Яна
ответственным за собственную охрану. Ян Дэчжун обеспечивает пребывание американской делегации во время исторического визита Никсона в Пекин в 1971
г. — транспорт, питание, проживание в знаменитом отеле «Пекин», который, к слову, также строился с участием Ян Дэчжуна.
Значительной вехой в службе Яна стали масштабные вооруженные столкновения между группировками крупнейшего вуза страны Университета Цинхуа в
Пекине, разразившиеся с 23 апреля по 27 июля 1968 г., в результате которых погибло около 20 человек и было ранено свыше 1100 человек. Напомним, что
университеты были базами для формирования ударных бригад хунвэйбинов. Эти формирования использовались в том числе и как инструмент давления на Чжоу
Эньлая, которого студенты открыто называли «агентом 005» на службе Гоминьдана. Студенческие группировки применяли самодельное огнестрельное оружие и
зажигательные смеси и с боями брали корпуса и здания кампуса университета, принадлежавшие «политическим конкурентам». В июле 1968 г. отряды НОАК в
форме «пропагандистской бригады» урегулировали ситуацию в университете — Ян Дэчжун восстановил комитет партии и возглавил его, покинув этот пост
только в 1972 г. По сути он возглавлял крупнейший проамериканский университет, наряду с Пекинским ставший синонимом политической элиты страны:
выпускниками вуза были и генеральный секретарь Ху Цзиньтао, и генеральный секретарь Си Цзиньпин. Последний начал свое обучение в Цинхуа спустя совсем
недолгое время после того, как с поста партийного руководителя вуза ушел его земляк Ян Дэчжун.
Вне всякого сомнения, Ян Дэчжун был (и является) частью военно-политической группы Шэньси и сыграл важную роль в восстановлении позиций военно
политической группы Гао Гана – Си Чжунсюня, утраченных после вихря Культурной революции, послужив компромиссным «мостиком» для «шэньсийской
группы» к потерявшим власть «хунаньцам-комсомольцам» Мао, сычуаньцам Дэна, шанхайцам Цзян Цзэминя и шаньдунцам в 1980–1990-х гг. В период апогея
власти группы Гао Гана уже в 1953 г. Ян Дэчжун — политкомиссар, или партийный руководитель, полка Службы охраны ЦК, а с 1965 г. по совместительству еще
и заместитель Службы охраны.
В период разгара Культурной революции, словно попавший во временную опалу Ван Дунсин во время утраты Мао власти, Ян из-за давления супруги Мао
шаньдунки Цзян Цин формально находится в руководстве военных частей родной провинции Шэньси, с 1974 по 1978 г. занимая позицию второго комиссара
военного округа города Сяньян (соседний с г. Сиань) провинции Шэньси и заместителя военного комиссара Шэньсийского военного округа, по сути являясь
представителем военно-политической группировки в Пекине. Военно-политические силы Шэньси и Шаньдуна — в последнем Ян участвовал в военной операции
против сил Гоминьдана и армии США — выталкивают шэньсийца в 1978 г. на пост руководителя Службы охраны ЦК, в самый острый период передела власти
после смерти Мао в 1976 г. В 1983 г. при Ян Дэчжуне Служба охраны ЦК вновь возвращается под родную юрисдикцию Генерального штаба НОАК. В 1994 г.,
после бурь Тяньаньмэнь, Ян Дэчжун переназначается на пост главы Службы охраны ЦК и Службы охраны Генерального штаба НОАК.
Второй важный экзамен Ян Дэчжун выдерживает в 1971 г. — он активно помогает шанхайскому премьеру Чжоу Эньлаю в ликвидации группы хубэйских
генералов Линь Бяо, который был официально назван преемником Мао: после неудачной попытки госпереворота со стороны «хубэйской группы» со всей страны
в Пекин в течение нескольких суток самолетами свозится все командование НОАК, Ян Дэчжун и Ван Дунсин, по сути дела, организовывают масштабное
совещание, которое призвано осудить выступление генералов «хубэйской группы».
После отстранения Ван Дунсина и вступления в должность начальника Службы охраны Ян Дэчжун официально охранял Хуа Гофэна, став надежной защитой
нового генсека от могущественного охранника Мао Ван Дунсина; охранял, но «не удачно» «комсомольского генсека» Ху Яобана, который умер в январе 1989 г.;
его последователя, поддержавшего студентов на Тяньаньмэнь, Чжао Цзыяна (находился под домашним арестом до 2005 г.); Дэн Сяопина в ходе зарубежных
визитов. Сложил свои полномочия главы Службы охраны лишь в 1994 г. — на втором году правления нового председателя КНР Цзян Цзэминя и на пятом году
его нахождения в должности генерального секретаря. В общей сложности Ян Дэчжун провел в охране высшего руководства страны более 40 лет.
В 1998 г. Ян Дэчжун окончательно сложил с себя полномочия первого заместителя начальника Аппарата ЦК. Однако до 1998 г. Ян сделал немало: по сути дела,
он взял под защиту и организовал жизнь отца Си Цзиньпина Си Чжунсюня в южнокитайском Шэньчжэне, после того как в 1993 г. он покинул китайский
парламент, существовавший в эпоху после подавления восстания на Тяньаньмэнь. Вероятно, что именно Ян Дэчжун, выходец из провинции Шэньси, сыграл
далеко не самую последнюю роль в приходе через 15 лет к власти «шэньсийской политической группы» во главе с Си Цзиньпином. На примере Ян Дэчжуна
также можно вывести определенное правило: происхождение начальника Службы охраны, можно сказать, один из решающих факторов, которые оказывают
влияние на появление и восхождение будущих лидеров Китая, а группа, контролирующая Службу охраны, приходит к верховной власти спустя поколение
политических лидеров.
Ян — символ эпохи и синоним современного Китая: человек с обычной китайской фамилией, означающей «тополь», прошедший вихри революции, гражданской
войны, Культурной революции и противоречивой эпохи рыночных реформ, стал прочным фундаментом, хребтом современной политической системы страны. Ян
Дэчжун, крепкий 96-летний генерал-полковник, жив до сих пор, а его земляк по Шэньсийскому уезду Вэйнань Чжан Ю-ся занимает пост заместителя
председателя Центрального военного комитета КНР. По сути, Чжан Ю-ся, земляк Ян Дэчжуна, сегодня самый высокопоставленный военный руководитель
«шэньсийской группы».
[1] 陕西军区副政委.
[2] roles(reader-all)
Китайская власть - Таблица. Члены ЦК согласно месту их происхождения
Таблица. Члены ЦК согласно месту их происхождения
Аньхой7Внутренняя Монголия3Ганьсу4Гонконг (Сянган)0Гуандун2Гуанси3Гуйчжоу2Ляонин11Макао
(Аомэнь)0Нинся1Пекин4Сычуань5Синьцзян3Тайвань0Тибет1Тяньцзинь1Фуцзянь8Хайнань0Хубэй9Хунань5Хэбэй19Хэнань9Хэйлунцзян4Цинхай0Цзилинь3Цзянсу2
Очевидное избыточное число членов ЦК — уроженцев Шаньдуна 29 из 204, это наибольшая «региональная фракция», представленная во всех сферах жизни
КНР. Учитывая нынешний состав ЦК, можно спрогнозировать, что представители третьей по величине экономики КНР придут к власти в Политбюро и ПК
Политбюро, где они представлены маргинально в 2022–2027 гг. (в Политбюро), а к 2027–2032 гг. начнут доминировать в политике КНР, как сегодня доминирует
Си Цзиньпин, при условии способности выстроить конструктивный диалог, который не произошел в период правления Мао Цзэдуна и патриарха «шаньдунской
группы» Кан Шэна и Цзян Цин. Сегодня в отношении «шаньдунской группы» также сохраняется значительная доля скепсиса, так как подобное положение в ЦК
не в последнюю очередь стало результатом масштабной антипартийной чистки Ван Цишаня, который сегодня является самым высокопоставленным лидером –
выходцем из Шаньдуна и занимает пост заместителя председателя КНР.
Второй мощной группой, конкурентной «шаньдунской», является группа выходцев из провинции Хэбэй, представленная 19 членами ЦК, которые в разной
степени заинтересованы в достижении хорошего группового результата в политической борьбе. Группу возглавляет глава парламента ВСНП Ли Чжаньшу.
Известен конфликт между Ли Чжаньшу и Ван Цишанем. Специфика дробления выходцев из Хэбэй и Шаньдун внутри провинции требует дополнительного
изучения ввиду очевидной внутренней лингвистической неоднородности провинций.
Третья по величине — 21 член ЦК — группа выходцев из Цзянсу, объем представительства которой как равен политическому и экономическому значению второй
по величине экономике Китая, так и является показателем влияния «шанхайской группы» во главе с ныне здравствующим бывшим генеральным секретарем
Цзян Цзэминем. К совокупному влиянию группы можно отнести и «фракцию» из Шанхая в составе 6 членов.
Четвертой мощной группой с 13 членами ЦК являются выходцы из провинции Чжэцзян.
Дисбаланс между несоразмерно небольшой в китайских масштабах экономикой провинции и числом членов ЦК – выходцев из провинции наблюдается в группе
провинций Ляонин (11 членов ЦК) и Фуцзянь (8 членов ЦК).
Обратная картина, как и в случае с ПК Политбюро и Политбюро, наблюдается в отношении провинции Сычуань и города Тяньцзинь: Сычуань представлена всего
5 членами ЦК, а город центрального подчинения Тяньцзинь — только 1 членом ЦК, что является крайне важным отражением давления в отношении
тяньцзиньской комсомольской группы в 2012–2017 гг., но, с другой стороны, крайне усиливает единственного представителя Тяньцзиня Ли Хунчжуна. Это же
касается и подвергшейся сильной антикоррупционной чистке провинции Хайнань.
В составе ЦК 19-го съезда 33 выходца из НОАК. roles(reader-all)
Китайская власть - Таблица. Региональные группы в Политбюро.
Таблица. Региональные группы в Политбюро.
Представители НОАК — 3 (из 25), в ПК Политбюро — Си Цзиньпин[34].
Бывшие руководители Комсомола — 10 (из 25), включая неоднозначную карьеру Ли Чжаньшу в руководстве Комсомола провинции Хэбэй: в ПК Политбюро 4 из
7, среди 18 членов основного состава Политбюро — 6.
Корпоративные руководители — 1, Го Шэнкунь, Китайская алюминиевая корпорация
[29]За длительный период до попадания в основной состав Политбюро, Ван Хунин.
[30] Формальный уроженец Пекина — Ван Чэнь, корнями из Шэньси.
[31]Карьера Ли Чжаньшу в Комсомоле провинции Хэбэй, в рамках которой он выступил против протестов на Тяньаньмэнь.
[32]Ван Хунин — корнями из Цзянсу.
[33] Формально по месту рождения — Ван Хунин.
[34] Действующая государственная военная служба, начавшаяся в ранге советника министра обороны Гэнь Бяо. roles(reader-all)
Китайская власть - Высший политический орган власти Китая — Центральный комитет и Политбюро 政治局
Высший политический орган власти Китая — Центральный комитет и Политбюро 政治局
Постоянный комитет Политбюро Центрального комитета Компартии Китая, в который на протяжении уже нескольких съездов Компартии входят семь
высокопоставленных политических лидеров страны, является высшим политическим органом КПК, ядром принятия ключевых решений, и состоит сегодня из
следующих политических руководителей органов власти КНР (даны порядке их следования по официальной иерархии):
Генеральный секретарь Компартии Китая (с 2012), председатель Центрального военного комитета КПК, председатель КНР и Центрального военного комитета
КНР[4] Си Цзиньпин (习近平; р. 1953), выходец из провинции Шэньси, сын вице-премьера КНР и члена Политбюро Си Чжунсюня. Находится также на военной
службе и имеет звание в связи началом карьеры в качестве помощника министра обороны КНР Гэнь Бяо.
Премьер Госсовета КНР[5] (с 2013) Ли Кэцян (李克强; р. 1955), ранее первый секретарь Союза коммунистической молодежи Китая[6], уроженец провинции
Аньхой.
Глава Всекитайского собрания народных представителей Китая[7] Ли Чжаньшу (栗战书; р. 1950), уроженец провинции Хэбэй, секретарь ряда региональных
парторганизаций, в том числе в посткоме обкома провинции Хэбэй, возглавлял горком Сианя — столицы провинции Шэньси, губернатор Хэйлунцзяна, в
центральный аппарат перешел с поста секретаря обкома Гуйчжоу, совмещая работу с постоянным заместителем главы аппарата ЦК. Считается инициатором
кампании за признание Си Цзиньпина «коренным лидером партии», статуса, уравнивающего Си Цзиньпина с Мао Цзэдуном и Дэн Сяопином.
Председатель Народного политического консультативного совета Китая[8] Ван Ян (; р. 1955), уроженец провинции Аньхой (как и премьер Ли Кэцян),
заместитель секретаря областного комитета Комсомола провинции Аньхой, в руководстве провинций Аньхой, города прямого подчинения Чунцин, провинции
Гуандун.
Секретарь Секретариата ЦК Компартии, начальник Отдела изучения стратегии и курса ЦК Компартии, начальник Малой группы руководителей по вопросу
всестороннего углубления реформ, начальник Координирующего комитета по духовному цивилизационному строительству Ван Хунин (王沪宁; р. 1955),
уроженец Шаньдуна, корни из Шанхая.
Секретарь Центрального комитета контроля и законности (с 2017)Чжао Лэцзи[9](赵乐; р. 1957), уроженец провинции Шэньси, руководитель обкомов провинций
Цинхай и Шэньси, начальник Организационного отдела ЦК Компартии (2012–2017).
Вице-премьер Госсовета КНР, заместитель партийного секретаря Госсовета КНР Хань Чжэн (韩 正; р. 1954), уроженец Чжэцзяна, секретарь горкома
Комсомола Шанхая, секретарь горкома Шанхая.
В анализе состава нынешнего Постоянного комитета Политбюро важно учитывать, что в официальных мероприятиях с участием обычного состава ПК
Политбюро, кроме их заседаний, часто присутствует не попавший в его состав после 19-го съезда Ван Цишань, уроженец Шаньдуна, занимающий должность
заместителя председателя КНР, бывший организатор массовой антикоррупционной кампании.
Из семи членов ПК Политбюро очевидно выделяются три основные группы.
Выходцы из провинции Шэньси — председатель КНР Си Цзиньпин и глава ЦКК Чжао Лэцзи, характеризуются «силовым» оттенков их власти, а также бывший
секретарь горкома Сианя, столицы Шэньси, ныне глава китайского парламента Ли Чжаньшу. Эту группу мы фиксируем под общим названием «суверенная» или
«армейская» группировка и рассматриваем в данной книге как блок или группа Си Цзиньпина.
Выходцы из провинции Аньхой и руководства Комсомолом — премьер Ли Кэцян и председатель НПКСК Ван Ян, которые представляют группу «комсомольцев». К
этой группе можно отнести и секретаря Комсомола Шанхая, секретаря горкома Компартии Шанхая чжэцзянца Хань Чжэна.
Основной конфликт и противоречия в китайской внутренней политике можно описать через конкуренцию этих групп. Однако на практике победителем в
конфликте по каждому конкретному вопросу является та сила, которая способна привлечь оставшийся спектр политических групп, условную третью силу, на
свою сторону. При этом каждый член ПК Политбюро представляет отдельную региональную группу (или их конгломерат, как в случае с Си Цзиньпином) и их
региональные интересы могут вступать в противоречие с интересами макрогрупп.
Из семи членов ПК Политбюро остается Ван Хунин, которого, как и вышеупомянутого Хань Чжэна, тоже можно выделить как отдельную силу, относящуюся к
Шанхайскому региону, но не полностью к тому термину, который описывает «шанхайскую группу» Цзян Цзэминя.
При выделении Шанхайской группы, однако, могут возникнуть новые интересные выводы. К ней можно отнести и Ван Хунина, и Хань Чжэна. Однако, при их
очевидной принадлежности к интересам Шанхайского региона, их трудно обозначить как наследников «шанхайской группы» Цзян Цзэминя, выходцев из южных
районов провинции Цзянсу. Уже упомянутый Хань Чжэн хотя и имеет абсолютное отношение к локальной группе интересов Шанхайского региона, однако
является представителем интересов тех выходцев из Чжэцзяна, примыкающего к Шанхаю, которые пришли к власти в городе под комсомольским флагом борьбы
с наследниками Цзян Цзэминя, — арестованного секретаря (освобожден досрочно, по непроверенным данным, в мае 2020 г.) горкома Чэнь Лянюя (陈良宇 ).
Аналогично можно говорить о сложной вовлеченности в разные группы и Ван Хунина, который бессменно работал в аппарате ЦК начиная с периода правления
Цзян Цзэминя и относится наблюдателями к группе генсека, но при этом, несмотря на имя[10], родился в Шаньдуне и имеет связи с ним, кроме того, женат
вторым браком на уроженке Циндао (из состава Службы охраны ЦК). Учитывая эти детали, можно сделать вывод, что единственный член ПК Политбюро,
которого все китайские наблюдатели относят к Шанхайской группе в ЦК, скорректировал свою региональную повестку в сторону связки Шанхая и Циндао, к
которой относится и зампред КНР Ван Цишань.
Позиция Ван Хунина как третьей силы максимально выявилась в согласовании организационных мер между блоком Си и «комсомольцами» в период сложной
эпидемиологической ситуации I квартала 2020 г. Не стоит списывать со счетов попытку Ван Хунина найти союзников в формирующейся Шаньдунской группе.
Анализ политической карьеры «великолепной семерки» указывает на связи семи членов со следующими региональными группами:
«Блок Си Цзиньпина»
Си Цзиньпин: регионалы Шэньси в центральных органах власти, группа провинции Фуцзянь, некомсомольское руководство Чжэцзяна, часть руководства Шанхая,
часть руководства провинции Хэбэй. Через отца Си Чжунсюня — хакка Южного Китая (часть регионалов Южной Цзянси, Западного Гуандуна, Южной Фуцзяни,
Южной Хунани).
Ли Чжаньшу: регионалы провинции Хэбэй составляют костяк поддержки и влияния, также региональные интересы провинции Шэньси, некомсомольцы
Хэйлунцзяна, регионалы Гуйчжоу.
Чжао Лэцзи: регионалы Шэньси, регионалы Цинхая.
Очевидно, что «Блок Си» объединяет красный, революционный пояс Китая в период сопротивления японской агрессии, в основе которого — регионалы Северо
Западного Китая, испытавшие сильную поддержку СССР во время Гражданской войны и Войны сопротивления японской агрессии. В центре этой группы
«кадровый пул» провинции Шэньси.
«Комсомольский блок»
Ли Кэцян: интересы провинций Аньхой, Хэнань, Ляонин.
Ван Ян: интересы провинции Аньхой, города Чунцин, пр1винции Гуандун.
Очевидно, что комсомольская связка в ПК Политбюро реализует интересы «синего пояса», не находящегося под контролем частей китайской Красной армии в
период Гражданской войны и основных бенефициаров рыночных реформ. В ядре этой группы «кадровый пул» провинции Аньхой.
Также очевидно, что указанные группировки представляют лишь до 40% регионалов, не оставляя места другим 60% для представительства в высшем
политическом органе Китая.
При анализе ПК Политбюро важно отметить, какие мощные регионалы не представлены или слабо представлены в центре политической власти: бросается в
глаза отсутствие «сычуаньской группы», уроженцев Гуандуна, Цзянсу как мощных региональных экономик и, конечно же, весьма номинальная, не считая Ван
Цишаня за пределами ПК, представленность Шаньдуна. Интересно, что подробно описанная выше «шаньдунская группа» представлена почти в трети
региональных правительств, в том числе во главе Сычуани, и фактически берет на себя функции «третьей силы», не представленной в выхолощенном в
результате борьбы за власть ПК Политбюро. Такая интересная конфигурация «региональных армий» «шаньдунской группы» делает особым положение Ван
Цишаня, не входящего в состав ПК Политбюро, и может представлять его как некое знамя многочисленных региональных сил, не допущенных в Ареопаг. В
случае фатального обострения кризиса противостояния в ПК Политбюро именно такой «нейтральный» лидер движения регионалов может концертировать
максимум политического влияния, как это, например, произошло во время трагических событий на Тяньаньмэнь, когда нейтральная третья сила — «шанхайская
группа» в итоге вышла вперед как примиренец армейской группы Дэн Сяопина — Е Цзяньина и бушующего Комсомола. Такой третьей силой сегодня может
стать именно «шаньдунская группа» во главе с Ван Цишанем. В этом свете показательно тотальное устранение Ван Цишаня от эпидемиологической повестки в
стране, хотя именно он в качестве секретаря Пекина боролся с эпидемией SARS в период трансфера власти от «шанхайской группы» Цзян Цзэминя к
«комсомольцам» Ху Цзиньтао в 2002–2003 гг.
В данной главе не описывается генезис ПК Политбюро, возникший как Центральное бюро на 1-м съезде Компартии в 1921 г., в котором состояли будущий
организатор троцкистской организации и Комсомола и первый руководитель Компартии Чэнь Дусю （陈独秀）[11], Чжан Готао （张国焘）[12] и Ли Да （李达）[13].
Количество членов ПК Политбюро все время менялось и стабилизировалось на семи представителях только на 18-м съезде в 2012 г. Меняются также и
иерархические позиции членов ПК Политбюро: например, если сегодня кажется естественной позиция премьера Ли Кэцяна, занимающего второе место в
иерархии ПК, то при первом и втором сроках комсомольского генсека Ху Цзиньтао （2002–2012） вторую позицию в иерархии ПК Политбюро занимал глава
парламента У Банго, земляк Ху Цзиньтао, а премьер Вэнь Цзябао — лишь третью.
До 5-го съезда орган сохраняет название Центрального бюро, при этом интересно, что Мао входил лишь в бюро 3-го съезда （из шести первых съездов и возглавил
орган лишь на 7-м съезде, появившись буквально из ниоткуда, сменив Чжан Готао）. С 5-го съезда орган переименовывается в Политбюро и по мере разрастания
его основного состава до 25 членов из него очевидно выделяется Постоянный комитет в составе от пяти до десяти членов в различные периоды политической
истории. При этом считающийся в последние несколько десятков лет в порядке вещей принцип избрания состава ПК и его неизменности после окончания
съезда может нарушаться в сложной политической ситуации, как, например, доизбрание членов ПК на очередном ежегодном пленуме Компартии: лидеры
Комсомола, отстраненные в период политического кризиса Тяньаньмэнь 1987–1989 гг., Ху Хуайбан и Чжао Цзыян, были доизбраны в состав Политбюро на 5-м
пленуме 11-го съезда в феврале 1980 г.
Согласно главе 3 части 23 Устава Компартии Китая 2017 г.[14], ПК Политбюро имеет следующие функции:
ПК Политбюро[15] выбирается голосованием ЦК Компартии;
генеральный секретарь Компартии Китая выбирается только из состава ПК Политбюро;
ПК Политбюро наравне с Политбюро[16] осуществляет полномочия ЦК после закрытия съезда и в период между пленумами;
рабочий орган ПК Политбюро и Политбюро — Секретариат ЦК[17], состав которого формируется по представлению кандидатур членами ПК Политбюро и через
одобрение ЦК Компартии;
генеральный секретарь Компартии Китая ответственен за проведение собрания ПК Политбюро и Политбюро, а также за ведение работы Секретариата ЦК.
Состав Секретариата ЦК 19-го съезда
1. Ван Хунин, член ПК Политбюро.
2. Дин Сюэсян, глава аппарата ЦК, глава аппарата председателя КНР.
3. Ван Сяоду, глава Государственного комитета надзора.
4. Чэнь Си, начальник Организационного отдела ЦК.
5. Го Шэнкунь, начальник Политико-юридического комитета ЦК.
6. Хуан Куньмин, начальник Отдела пропаганды ЦК.
7. Ю Цюань, начальник Отдела Единого фронта ЦК. Основной состав Политбюро 19-го съезда
Кроме перечисленных выше семи членов Постоянного комитета Политбюро, в основной состав Политбюро входят еще 18 членов, это отражает не только их
личный статус, представительство тех или иных крупных политических групп, региональных интересов, институциональных, в том числе ведомственных групп
влияния, но место ведомств и провинций в политической иерархии страны.
中国共产党中央委员会总书记.
中共中央军事委员会主席.
中华人民共和国主席.
中华人民共和国中央军事委员会主席.
[5] 国务院总理, Ли Кэцян также является главой партийной ячейки Госсовета
[6] 共青团中央书记处第一书记.
全国人大常委会委员长, Ли Чжаньшу также является главой партийной организации ВСНП
[8] 中国人民政治协商会议, первым председателем НПКСК был Мао Цзэдун до принятия первой Конституции КНР, орган до сих пор имеет потенциал развертывания
в альтернативный парламент, способный собрать оппозиционные силы.
中央纪律检查委员会书记.
[10] Смотрите подробную биографию выше.
[11] Впоследствии превратился в одну из табуированных фигур современной китайской политической истории: основатель китайского комсомола, который был
создан за полгода до Компартии Китая в августе 1920 г. как Шанхайский союз социалистической молодежи вместе с Ли Дачжао, после исключения из
Компартии в 1927 г. создал троцкистскую организацию и скончался в тюрьме в Шанхае в 1942 г., а его имя и последователи были подвергнуты жесткой критике
со стороны Мао Цзэдуна.
[12] Во время Великого похода — ухода частей Красной армии от армии Гоминьдана в Западные районы Китая — предложил создать революционную базу в
контролирующемся англичанами Тибете, впоследствии сбежал в Канаду, где скончался.
[13] Выходец из университетской среды провинции Хунань, впоследствии активно поддержал Мао Цзэдуна, отошел от официальной политической жизни,
занимал руководящие посты Хуаньского и Уханьского университета, скончался в 1966 г. Партийная газета «Гуанмин Жибао» выпустила в 1974 г. статью
«Дружба товарища Мао Цзэдуна и товарища Ли Да». В своей вступительной речи в 1969 г. на 9-м съезде КПК Мао подчеркнул важную роль Ли Да.
[14]
[15] 中央政治局常务委员会, сокращенно 政治局常委 или 常委.
[16] 中央政治局, сокращенно 政治局.
[17] 中央书记处. roles（reader-all）
Китайская власть - Новый мировой экономический порядок с китайской спецификой
Новый мировой экономический порядок с китайской спецификой
Уси （无锡）, Фошань （佛山）, Яньтай （烟台） — большинство людей, не занимающихся Китаем профессионально, никогда не слышали про эти китайские города.
Однако уже сегодня экономика трех названных административных центров районного уровня равна экономикам Финляндии, Венгрии и Ирака соответственно.
При этом население Яньтая, одного из портов региона Шаньдун, составляет 6,7 млн. человек, а число жителей центра мировой нефтедобычи Ирака — почти в
шесть больше и составляет 37,2 млн. человек. Речь идет не о крупных китайских регионах, а о небольших городах «второй линии». Тогда как агломерации
Пекина, Шанхая и Гуанчжоу сопоставимы с экономиками Австралии, Индии и Италии соответственно. Не правда ли, это вовсе не привычная нам картина, где
любое достижение Китая можно было нивелировать в сознании его огромной массой населения?
2018 год объявлен в Китае годом 40-летия экономической Политики реформ и открытости, инициированных Дэн Сяопином. За эти 40 лет ВВП[4] Китая вырос
с 218,5 млрд. долларов США[5] до 12,2 трлн. долларов по итогам 2017 г.[6], или в 55 раз[7]. При этом за эти же 40 лет население КНР увеличилось лишь на 40%.
Эта траектория роста китайских экономических возможностей и влияния, которая напоминает взлет ракеты, в короткие сроки вывела Китай на позиции второй
по размерам экономики планеты. Сегодня экономика Китая в четыре-пять раз больше экономики Индии и в десять раз больше экономики России.
ВВП Китая составил 14,6% от мирового ВВП на конец 2016 года. Учитывая то, что доля США в мировом ВВП сократилась с 1960 года с 40% до 22% в 2016
году, к 2021 году в мире сложилась ситуация паритета экономической мощи двух стран. Такой паритет не существовал даже во времена расцвета мощи
СССР, чей ВВП составлял 12,7% от мирового в 1970 году.
Это также значит, что сегодня в Евразии не существует более страны, которая в одиночку способна бросить вызов экономическому доминированию Китая. Такой
страной могла бы стать объединенная Европа, чей ВВП составляет 16,3 трлн. долларов, однако в современных условиях разобщенный конгломерат европейцев
скорее станет добычей сплоченных и хорошо организованных китайских корпораций, чем наоборот.
Столь стремительные изменения поражают не только внешних наблюдателей, но и самих китайцев и мотивируют последних к еще более решительному броску
вперед — к осуществлению заявленной Си Цзиньпином «целей борьбы Двух столетий» — «Великому возрождению китайской нации»[8]. Об этом будущий
глава китайского государства впервые заявил сразу же после окончания 18-го съезда и назначения генеральным секретарем Компартии Китая 29 ноября 2012 г.
на выставке «Дорога возрождения» в Национальном музее Китая.
Сегодня Китай полностью готов совершить еще один шаг на пути к глобальному доминированию: страна сконструировала международные институты, полностью
дублирующие мировые аналоги; развернута полноценная экономическая программа по инвестированию в стратегические отрасли Евразии в рамках проекта
«Один пояс — один путь»; модернизированы армия и флот; введена альтернативная система биржевых торгов за золото, нефть и целый ряд других товарных
позиций; Китай впервые за по меньшей мере пятьсот лет своей истории развернул зарубежную военную базу на другом континенте и разворачивает еще
одну[9]. Это лишь малый список подготовительных процессов, масштабно проводимых в Китае с момента прихода к власти нового лидера страны Си Цзиньпина и
происходящего на фоне очередного глобального экономического кризиса.
Описанные выше факты говорят не только о выдающихся успехах, но и о качественных изменениях китайского экономического организма. Именно китайская
экономика является базисом для целей внутренней и внешней политики страны – превращении Китая в суверенную внешнюю силу, которая способна
осуществить попытку за счет внутренних ресурсов создать автономную экономическую систему альтернативную коллективному Западу, новый
экономический центр мира — по крайней мере, для целого ряда государств.
Предложенная нашими СМИ и лидерами мнений привычная картина Китая, подавленного собственным огромным нищим населением, вынужденного двигаться
в фарватере внешней политики, обозначенным ему Западом, расходится с этой новой реальностью. Вынужден признать, что новой картины пул китаистов-
экспертов нам не предлагает. Сегодня в России не только отсутствует вменяемое описание разворачивающейся китайской модели глобального доминирования,
но и отсутствует решимость такое описание создавать. Впрочем, речь не только о низкой квалификации экспертного сообщества, вызванной катастрофой в
советской науке начала 1990-х гг. и на протяжении 30 лет периферийности темы Китая в российских исследованиях, а о более глубоких, экзистенциальных
проблемах. Западному обществу не под силу даже мыслить о вероятности того, что новый век принесет с собой нового, впервые за две с половиной тысячи лет
незападного претендента на глобальное лидерство, устраняющего принцип «разделяй и властвуй» и объединяющего народы мира под нейтральным и
равноудаленным от каждой цивилизации флагом Срединного государства. Такое самоуспокоение Запада подкрепляется на удивление яростным отказом Китая и
китайских экспертов от идеи собственного мирового господства в рамках публичных заявлений. Китай никогда не заявит о своем глобальном лидерстве, пока
таковое не станет явным и неоспоримым.
Страх появления нового мирового порядка «с китайской спецификой» и заката Запада, когнитивный диссонанс от астрономического роста мощи Китая
парализует способность Запада критически воспринимать кардинальные перемены и новую парадигму развития Китая – его субъектность, суверенность и
абсолютно новую внутреннюю и внешнюю политику. Современная Россия не является исключением. Наполеон, первый за многие сотни лет объединитель
Европы, с высоты уже иного порядка предвосхитил этот страх: «Здесь лежит спящий гигант. Пусть он спит. Если он проснется — он потрясет мир».
[1] К «городам первой линии» (一线城市) в Китае относят Пекин, Шанхай, Гуанчжоу и Шэньчжэнь; к городам «второй линии» — столицы регионов, наиболее
развитые районные центры; к городам «третьей линии» — остальные районные центры. В последнее время, однако, популярной становится новая градация из
так называемых новых 15 городов первой линии, в число которых вошли Чунцин, Ханчжоу, Чэнду, Нанкин, Тяньцзинь, Циндао и другие города.
[2] 改革开放.
[3] 邓小平— здесь и далее китайские имена даются в китайской традиции и принятой в российской востоковедной школе написания традиции: фамилия
предшествует имени. Для написания ряда имен используется дефис, как в советской востоковедной традиции, принятой до 1953 года.
[4] ВВП здесь и далее номинальный.
[5] Данные на 1978 г.
[6] В новогоднем поздравлении 31 декабря 2017 г. председатель КНР Си Цзиньпин сообщил, что ВВП страны пробил отметку в 80 трлн. юаней, однако 5 января
2018 г. Государственное управление статистики опубликовало данные об ошибке в расчетах ВВП за 2016 г., которая составляла свыше 500 млрд. юаней, что
автоматически поправляло лидера страны: ВВП КНР достиг, таким образом, цифры около 79,58 трлн. юаней. Госстат КНР, подчиняющийся правительству КНР,
«смазал» новогоднее достижение Китая, о котором заявил лидер страны. Цифра «80» в омонимичном китайском языке созвучна с сочетанием «ты
разбогатеешь» или «ты будешь процветать». Психологически важным для партийной элиты является рубеж 1 июля 2021 года – столетия создания Компартии, к
которому Китай должен достичь нового уровня благосостояния граждан, что в условиях экономического кризиса сделать будет весьма сложно.
国家主席习近平发表二〇一八年新年贺词.
国家统计局关于2016年国内生产总值(GDP)最终核实的公.
[7] К 2020 году ВВП Китая достиг 14,7 трлн долларов, рост составил 67 раз.
[8] 中华民族伟大复兴梦想、两个百年奋斗目标. Речь идет о достижении цели малого благосостояния для всего общества к столетию создания Компартии в 2021 году и
создания богатого, мощного демократического Китая к столетию образования КНР – в 2049 году.
[9] Речь идет о действующей базе в Джибути (Северо-Восточная Африка) и планах по созданию базы в Камбодже. roles(reader-all)
# # # # # # # # # # # # # # # # # # # # # # # # #
Китайская власть - (без изменений) Голод: стратегия продовольственной безопасности и политика Китая
(без изменений) Голод: стратегия продовольственной безопасности и политика Китая
Сегодня принято говорить о военно-политических аспектах расширения влияния Китая за рубежом, однако от внимания исследователей ускользает более
приземленная причина «китайской экспансии» — угроза продовольственной безопасности. Геополитические инициативы Пекина в Африке, Восточной Европе,
Южной Америке, Южно-Китайском море, а также в России тесно завязаны с обеспечением стабильного пищевого потребления и, как следствие,
внутриполитической стабильности в стране. Критическая зависимость Китая от экспорта энергоресурсов и интегральных схем, а также проблема
продовольственной безопасности формируют триаду основных экономических угроз Китая в проблеме осуществления дуальной стратегии сохранения социально
экономической стабильности в стране, а также глобального доминирования.
Несмотря на огромную территорию КНР, почти пятую часть китайского населения планеты кормит лишь 7% мировой пашни (около 130 млн. га). Критическое
положение Китая проявляется более наглядно при сравнении объема пашни на одного человека с другими странами мира: если в Китае на одного человека , то в
соседней России в десять раз больше — 0,85 га, не говоря уже о Казахстане, где на человека приходится 1,73 га пашни, или в более чем в 20 раз больше, чем в
Китае. Таким образом, Китай — одна из самых малообеспеченных пашнями стран в мире. С критическим положением КНР может сравниться только положение
соседней Индии, где на человека приходится 0,12 га пахотных земель. К слову, Китай и Индия — главные соперники по скупке сельхозугодий в мире, но Индия,
в отличие от Китая, пользуется покровительством США, и ее масштабные приобретения не классифицируются западной прессой как «индийская угроза».
Удручающее положение Китая, аграрное перенаселение и неурожай в котором не раз становились причиной смены политического режима, усугубляется
итогами тридцатилетней промышленной революции: по различным данным, от 19,4% (данные исследования Минсельхоза за 2005–2013 гг.)
сельскохозяйственных угодий загрязнены тяжелыми металлами (кадмием, никелем и мышьяком), а 40% пашни подвержены процессам деградации. Деградация
и загрязнение почв усугубляются масштабным загрязнением воды, ее недостатком, а также ускоряющимся процессом урбанизации Китая, в результате которого
пахотные земли выводятся из сельскохозяйственного использования. Сегодня из-за экономического кризиса в стране процесс загрязнения почв сбавил темпы,
которые, однако, до сих пор находятся на высоком уровне: так, уровень загрязнения кадмием и его соединениями вырос на 50% в юго-западных и прибрежных
районах Китая и на величину от 10 до 40% — в других частях страны по сравнению с последним исследованием, проводившимся в 1986–1990 гг. Ситуация
усложняется тем, что наибольшее загрязнение почв происходит в районах максимального сосредоточения населения — треугольнике Пекин – Хэбэй – Шаньдун,
дельте реки Янцзы (Шанхай, провинция Цзянсу, провинция Чжэцзян) и дельте реки Чжуцзян (провинция Гуандун), усиливая здесь угрозу стабильного
продовольственного обеспечения собственными силами агрокомплекса Китая. Важно отметить, что Китай — далеко не идеальное место для земледелия: по
оценкам ОЭСР, до 70% китайских обрабатываемых земель — низкоурожайные, хоть климат и позволяет снимать на большинстве аграрных территорий Китая
снимать 2-3 урожая в год.
вводит Китая в круг «голодного ада»: несмотря на несопоставимо огромное количество населения и мизерный объем сельскохозяйственных угодий страны, за
последние 30 лет (1983–2013) Китай увеличил производство зерна на 114%, мяса на 395% и молока на 1100%. Стремительное переселение китайцев в города,
рост их благосостояния, связанный с ростом потребления на внешних рынках, вызвал кардинальную смену диеты рядового китайца.
Если около 30–40 лет назад рядовой китаец представлял собой жителя деревни, питающегося рисом и овощами и употребляющего мясо курицы лишь несколько
раз в месяц, то сегодня годовое потребление говядины жителя китайского города составляет 2,53 кг (данные на 2010 г.), свинины — 20,73 кг, баранины —
1,25 кг, курятины — около 10 кг, других типов мяса — около 4 кг, яиц — около 10 кг, морепродуктов — около 15 кг, молока и молочных продуктов — 18 л. За
десять лет, с 2000 по 2010 г. все вышеперечисленные показатели увеличились на четверть, а калорийность питания рядового китайца впервые превзошла
уровень питания высокоразвитой Японии. Быстрый темп городской жизни создает также огромный рынок консервированной пищи, фастфуда, кондитерской
продукции: в 2015 г. Китай обогнал по потреблению запакованной еды США, достигнув объема продаж в 107 млн. т подобного типа продукции. Этот показатель
увеличился на 66% с 2008 г. Только рынок выпечки здесь достиг объема продаж в и продолжает увеличиваться на 20% в год. Хотя по состоянию на 2018 г. КНР
по-прежнему в пересчете на душу населения потребляет в два раза меньше мяса, чем средний житель США, однако в абсолютных величинах на Китай
приходится 28% мирового потребления мяса, нетрудно догадаться, что к 2050 г., когда КНР должна достигнуть целевого показателя уровня жизни развитых
стран, на нее будет приходиться свыше 50% потребления белков в мире, это автоматически будет означать, что население остального мира должно будет
обеспечивать это потребление Китая — и в зоне критического риска неизбежно окажется прежде всего основной геополитический конкурент Китая в Евразии —
Индия, не менее зависимая от импорта продовольствия, чем ее восточный сосед. Битва за еду – одна из основных арен столкновения будущих евразийских
геополитических гигантов.
Потребление, подстегиваемое процессами урбанизации и смены диеты городского населения, сопровождается ростом самого городского населения страны:
около 260 млн. человек переселилось в китайские города с 1978 г., и, как ожидается, еще столько же переселится в ближайшие два десятилетия.
Китай занял 41-е место в мировом рейтинге продовольственной безопасности (2015 Global Food Security Index, 109 стран) — за ним следуют абсолютно все
страны Африки. Спустя три года, в 2018 г., эта ситуация только усугубилась: на момент проведения исследования Китай опустился еще на пять позиций и занял
46-е место. Для сравнения: Россия занимает 42-е место, а США с Великобритания делят третье место в списке.
Трудно обойти стороной то, что такой безудержный рост и возможные выгоды для экономики, бюджета, внутренних и внешних производителей страны от
растущего рынка продовольствия сопряжены с не менее крупными рисками в том числе и для политической системы Китая. Достаточно вспомнить, что резкий
рост потребления продуктов питания, вызванный в результате стабилизации экономики и сельского хозяйства страны, внедрения передовых технологий после
окончания гражданской войны в 1949 г. обратился в конце 1950-х в полномасштабный голод и политические потрясения, проходившие «под брендом»
Культурной революции. А рост цен, прежде всего инфляция в продовольственном секторе, стал первым толчком для роста общего социального напряжения
перед событиями на площади Тяньаньмэнь в 1989 г. В 2018–2019 гг. Китай испытал масштабную эпидемию африканской чумы свиней, которая стала
существенным фактором, влияющим на потребительскую инфляцию в стране, это заставило правительство принять ряд самых жестких мер по предотвращению
данной эпидемии, которая в закрытом кругу профессионалов рассматривается как эпизод биологической войны против Китая: впервые Китай оказался ситуации,
когда ему придется импортировать основной вид мяса — свинину — из-за рубежа, пик импорта придется на самые нестабильные с точки зрения социально
политического и демографического кризиса (пик гендерного дисбаланса среди молодежи) 2020–2021 гг.
Именно в связи с этим политика продовольственной безопасности является одним из ключевых направлений деятельности нового поколения лидеров Китая во
главе с Си Цзиньпином. Сегодня крупнейшие приморские промышленные центры и самые густонаселенные районы Китая стали заложниками импорта
зарубежной продукции и колебания мировых цен на сельскохозяйственные культуры, а также в значительной степени — заложниками ситуации с ловом рыбы в
Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях, основных источниках рыболовства, а значит, и основы продовольственной безопасности Японии, Южной Кореи,
Тайваня и всех без исключения стран Юго-Восточной Азии.
По материалам: https://south-insight.com/golod
roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Импорт продовольствия
(без изменений) Импорт продовольствия
Согласно политике национальной безопасности в области обеспечения продовольствием от 1978 г., Китай должен обеспечивать основной набор питания
населения за счет внутреннего производства. Однако с 2002–2007 гг., с момента прихода к власти генсека Ху Цзиньтао, предшественника , импорт
продовольствия в Китай резко вырос. Самым крупным импортером еды в эту страну стали США: их доля в импорте КНР в 2012–2013 гг. составила около 24%, в
денежном выражении это около $26 млрд. На долю США пришлись поставки около 40% зерна и около 25% мяса в Китай. Неудивительно, что именно
наращивание импорта сельхозпродукции из США стало одной из ключевых точек давления на Китай со стороны президента Трампа. Общий объем импорта
продовольствия продолжает расти: по официальным китайским данным, объем продовольственного импорта в КНР достиг 59 млрд. долл. в 2017 г., зафиксировав
ежегодный 25% рост (а с 1997 г. увеличился в 20 раз). Если экстраполировать данные объемы на десятилетие вперед, учитывая устойчивую негативную
ситуацию в собственном китайском сельскохозяйственном секторе, объем импорта продовольствия может увеличиться в три раза и достигнуть в 2027 году 150
180 млрд. долл., став существенной частью совокупного импорта в Китай. Основными импортерами продовольствия в Китай остаются страны Европейского
союза, США, Новая Зеландия, Индонезия, Канада, Россия и Южная Корея. На эту группу игроков приходится 80% китайского импорта продовольствия.
Растительное масло и жиры, молоко, морепродукты и мясо — самые крупные товарные группы китайского импорта. Очевидно, что растущий
сельскохозяйственный импорт из России вступает в острую конкуренцию с импортом других игроков, борющихся за китайский рынок. По данным Российского
экспортного центра (РЭЦ), в 2018 г. экспорт продовольствия из России в Китай вырос на 42%, до 2,5 млрд. долл. За первые 10 месяцев экспорт российского
продовольствия увеличился на 24% и составил 3,7 млрд долл. Для России вполне возможно в перспективе пяти лет нарастить поставки готовой
сельхозпродукции и сырья в КНР до 8 млрд. долл, и даже удволить этот показатель, если правительство РФ будет иметь целостную стратегию по ориентации АПК
страны на экспорт в Китай. С 2017 г. КНР является крупнейшим импортером российского продовольствия. И если два года назад объем экспорта в Китай в
стоимостном выражении был практически на уровне поставок в Египет —1,78 млрд. и 1,75 млрд. долл. соответственно, то в 2018 г. КНР заметно увеличила свой
отрыв, за год нарастив закупки на 700 млн. долл. В нынешней политической ситуации Россия имеет все шансы заместить весь продовольственный импорт
западных стран в Китай, однако этому мешают ряд технологических факторов, а также отстутствие вышеуказанной комплексной стратегии и целенаправленных
усилий государства в этом направлении.
Культура питания занимает в Китае отдельное место, имея для населения куда более важный смысл, чем «хлеб и зрелища» для более скромной в историческом
разрезе культуры Запада. «Народ почитает еду за бога» (民以食为天) — гласит китайская поговорка: питание становится элементом роскоши, зажиточной жизни в
достигшем определенных высот развития Китае — это подстегивает Китай расширять номенклатуру экспорта продовольствия на экзотичные продукты и
снижать пошлины, потакая вкусу населения, готового буквально съесть весь мир.
Сегодня Китай потребляемой пищи из-за рубежа — для сравнения, в России этот показатель в 2015 г. составлял 14%, в Индии и США — 6%. Учитывая курс
правительства Ли Кэцяна на дальнейшую урбанизацию и достаточно незначительные вложения в регенерацию и очищение почв (на уровне нескольких
миллиардов юаней в год), сопровождающиеся также масштабными лесопосадками на пашне, можно предположить, что уровень зависимости Китая от
иностранного импорта в значительной степени возрастет в ближайшее время. Об этом также свидетельствуют и прямые заявления руководителя китайского
Минсельхоза — главы ведомства Хань Чанфу (韩长赋; 2009 г.; сменил на этому посту «комсомольца» ［孙政才］, арестованного в 2017 г.), который, к слову, также как
и и Ху Цзиньтао, является выходцем из центральных политических структур , всегда тесно связанного с аграрным, пищевым и табачным сектором. Для
российского производителя важно подчеркнуть факт присутствия противоречий между деятелями Комсомола и нынешним дружественным к России генсеком
Си Цзиньпином.
При этом важно понимать, что импорт продовольствия приходится в основном на наиболее развитые приморские провинции Китая, 96% населения которых
использует в питании какие-либо импортные продукты. Эти же приморские провинции, согласно социальным опросам, наиболее скептически относятся к
проходящим в Китае внутриполитическим изменениям и смене геополитической ориентации на США. На таможенные пункты Шанхая, Тяньцзиня, Гуанчжоу,
Циндао, Даляня, Шэньчжэня, Сучжоу, Пекина, Сямэнь, Тайчжоу приходится 77,9% импорта продовольствия в Китай.
Согласно западной статистике, Китай занимает вторую позицию по объему продовольственного и сельскохозяйственного импорта в мире (105,26 млрд. долл. в
год), уступая лишь США (133,12 млрд. долл.) и опережая 80-миллионную Германию (98,90 млрд. долл.). По данным China Daily, Китай в 2014 г. импортировал
пищевой и сельскохозяйственной продукции на 122 млрд. долл.
По данным американских исследователей, крупнейшими экспортерами пищевых и сельхозпродуктов в Китай являются США (около 25 млрд. долл.), Бразилия
(около 20 млрд. долл.), Австралия (около 7 млрд. долл.), Канада, Новая Зеландия и Аргентина. Всплеск импорта первой тройки пришелся на период «второго
срока» Ху Цзиньтао (2008–2012) и совпал с началом «курса на создание китайского внутреннего рынка» (масштабная эмиссия и кредитование), а также
дальнейшим укреплением юаня. Важно отметить, что номер два в китайском импорте продовольствия — Бразилия — также важнейший партнер Китая по
государственным инвестициям в близкую для Комсомола гидроэлектроэнергетическую сферу страны.
Сегодня Китай — крупнейший потребитель зерновых. По заявлению министра сельского хозяйства Хань Чанфу, потребности Китая в зерновых . тонн к 2020 г.,
100 млн. т из которых будет импортироваться. Рост импорта сопровождается сокращением производства внутри Китая, в 2016 г. впервые за последние 12 лет в
Китае ожидается сокращение урожая пшеницы, который составит 130,1 млн. тонн. Это на 100 тыс. т меньше, чем в 2015 г.
По прогнозам ОЭСР, к 2022 г. Китай удвоит закупки импортного кормового зерна и импорт говядины, зарубежные поставки в Китай соевых бобов вырастут на
40%, все три группы продуктов экспортируются в Китай в основном из США. При этом низкая урожайность пашни, заражение почвы приводит к постепенному
превращению Китая в самую крупную в мире «картофельную державу». К 2020 г. посевная площадь под картофелем в стране увеличится более чем до 6,67 млн.
га, до 70% из урожая которого будет использовано как корм для скота.
roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Продовольственная безопасность и вопросы Южно-Китайского моря
(без изменений) Продовольственная безопасность и вопросы Южно-Китайского моря
на ресурсы и территорию которого претендуют Китай, Тайвань, Вьетнам, Филиппины, Индонезия и Малайзия, зачастую рассматривается как схватка за
контроль над торговой логистикой и углеводородами шельфа. Тем не менее Южно-Китайское море по сути является большой общей тарелкой, из которой
питаются все страны региона: на 2,5% мировой поверхности приходится 12% мировой рыбной ловли.
Учитывая, что рыба составляет до 35,3% протеинового питания во Вьетнаме, 42,6% на Филиппинах и 57,3% в Индонезии, проблемы моря носят для этих стран не
просто стратегический характер — это вопрос выживания наций как таковых. Рост потребления рыбы в названных странах и в Китае сопровождается
сокращением ресурсов моря, в том числе из-за варварских способов лова. От сокращения объемов лова растет стоимость затрат на топливо, что приводит к росту
себестоимости рыболовства и конечной продукции.
На рыболовство приходится около 3% ВВП Китая, или 279 млрд. долл. В рыбной отрасли Китая занято от 7 млн. до 9 млн. человек, а также задействовано более
450 тыс. судов, из которых 200 тыс. — океанических.
Согласно прогнозам, к 2030 г. на долю потребления Китая будет приходиться 38% мирового лова. По оценкам Мирового банка, этот показатель вырастет на 30%
к 2030 г., превысив мировой в два раза.
С учетом этих тенденций, политика Китая по защите собственных рыбаков в Южно-Китайском море носит и прикладной характер в рамках стратегии по
обеспечению продовольственной безопасности страны. Вытеснение Китая из вод Южно-Китайского моря, сдерживание объемов лова в угоду другим игрокам
наносит серьезный удар по продовольственному рынку страны. roles(reader-all)
Китайская власть - Импорт воды
Импорт воды
Водные ресурсы, которых у Китая еще меньше (6% от мировых), чем пашень, относительно мировых показателей, имеют важное опосредованное влияние на
политику продовольственной безопасности. Здесь, как и во многих других аспектах, между новым курсом на продовольственную безопасность и интересами ряда
групп сохраняются очевидные противоречия. Ввод в строй новых гидроэлектростанций, загрязнение, по разным оценкам, до половины всех вод Китая,
сокращают собственные возможности сельского хозяйства Китая. В начале 2016 г. Си Цзиньпин заявил о необходимости , что, однако, было правительством Ли
Кэцяна.
Сегодня импорт воды и напитков является одной из самых сложных проблем для импортеров воды. Китайские власти ограничивают ввоз воды из-за рубежа, а
зарубежные марки представлены сугубо водой «Эвиан» и «Дон Периньон» на протяжении целого десятилетия. В связи с этим факт активной антикитайской
кампании по запрету экспорта воды из Байкала на китайский рынок выглядит как провокация конкурентов против наиболее перспективного для российского
экспорта направления, в особенности в регионы Северного Китая, где проблема обеспеченности водой, ее качества представляет угрозу для китайского
населения.
Сегодня очевидно, что в вопросах продовольственной безопасности, как и во многих других, в нынешнем руководстве КНР сохраняется отсутствие единства
мнений. Стратегия на решение вопроса через прямой импорт чревата избыточной зависимостью от зарубежных игроков, тогда как прямая покупка земельных
угодий за рубежом зачастую сталкивается с непреодолимым сопротивлением местных властей. Новая стратегия Китая, направленная на покупку
сельскохозяйственных или смежных с сельскохозяйственным сектором производств, должна продемонстрировать степень своей эффективности в ближайшее
время.
Отдельным вопросом является возможность экспорта минеральной воды лечебного назначения в Китай: судя по всему, это остается сложнейшей проблемой из-
за высокого влияния структур традиционной китайской медицины, контролирующей огромный рынок собственных биоактивных добавок и иных средств лечения
и укрепления здоровья. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Скупка земель
(без изменений) Скупка земель
Альтернативой «комсомольской» политике усиления прямого импорта готовой пищевой продукции могла бы стать практика приобретения сельхозугодий за
рубежом, однако эта стратегия Китая встречает сопротивление во всем мире: обычная корпоративная деятельность КНР, пытающейся минимизировать расходы
на импорт, квалифицируется как «империализм» и «китайская экспансия». Пресса активно эксплуатирует иррациональные страхи перед китайской экспансией
в преддверии сделок китайских компаний с зарубежными партнерами. Прямую выгоду от срыва таких сделок, не допускающих ухода китайских игроков от
прямого импорта с высокой добавленной стоимостью, получают США и Канада.
Несмотря на ярлык «китайской экспансии», миллиардный Китай занимает лишь вторую позицию по объемам купленных сельхозугодий в мире: на 2015 г.
позицию зарубежных сельхозугодий занимала Индия (5,4 млн. га — территория, равная двум полуостровам Крым); Китай занял второе место, приобретя 5,35
млн. га; на третьем разместились агрокомпании США, скупившие 4,136 млн. га. При этом в сделках Индии и США западная пресса не разыгрывала карту
индийской или американской угрозы. Из азиатских игроков землю активно скупают также Япония и Южная Корея, как и в случае с Индией самые крупные и
выгодные участки приобретаются в Юго-Восточной Азии — Индонезии и Камбодже, тогда как китайские приобретения автоматически классифицируются как
«китайский империализм».
Так, активная позиция общественных сил России и законодателей Госдумы РФ повлияла на вероятную сделку китайской компании с Забайкальским краем,
согласно которой планировалось передать Китаю значительный в районе Транссибирской магистрали. Активным возмущением общественности сопровождались
действия властей Казахстана, упростившего процедуру покупки земли иностранными, в первую очередь китайскими, покупателями. К списку сорванных сделок
можно отнести и китайского игрока приобрести в собственность одного из крупнейших производителей на сельхозрынке Австралии, контролировавшего до 1%
площади континента.
Аналогичным образом была сорвана или трансформирована сделка по аренде китайской военной корпорацией «Синьцзянский производственно-строительный
корпус» (СПСК) 5% площади Украины . Партнер СПСК, который возглавляют руководители Синьцзян-Уйгурского автономного района, — украинская компания
KGS Agro официально опровергла слухи о передаче земли в Крыму, Херсонской и Днепропетровской областях в аренду китайской военной корпорации. Активное
противодействие США и блока западных стран китайским инициативам толкает Китай на смену формы контроля над земельной собственностью, уход от
официальных и прямых сделок, работу через посредников, что делает учет реальных объемов контролируемой Китаем земли практически невозможным.
Достаточно упомянуть, что по заявлению властей Еврейской АО (Дальневосточный федеральный округ России) китайскими компаниями контролируется до 80%
земель региона. По неформальным оценкам, сегодня Китай владеет примерно 3500 кв. км сельхозземель в России, преимущественно в Еврейской АО и в других
сопредельных с Китаем областях Дальнего Востока страны. По данным западных стран, Китай осуществил покупку сельхозугодий в 33 странах мира, по данным
китайских СМИ — в 46. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Стратегия непрямых действий — сделка века по покупке корпорации Syngenta
(без изменений) Стратегия непрямых действий — сделка века по покупке корпорации Syngenta
Событием 2016 г. в мире сельского хозяйства стала закрывающая по приобретению китайским химическим гигантом ChemChina корпорации Syngenta,
швейцарского лидера в производстве удобрений и семян. Сделка стоимостью 43 млрд. долл., более 30 млрд. из которых ChemChina намерена привлечь в качестве
кредита от государства, сделает Китай крупнейшим производителем семян: внедрение новейших технологий практически полностью обезопасит Китай от
влияния внешних игроков, защитив его от колебаний сбора урожая в соседних странах Юго-Восточной Азии, а также продовольственного давления блока
западных стран, решив в том числе задачу увеличения сбора риса — на 30%.
У китайской покупки Syngenta, которая должна быть на 20% дороже первоначальной стоимости, есть целый ряд негативных для конкурентов Китая эффектов.
Швейцарская компания — один из основных партнеров . Монополия Китая на новые технологии создаст угрозу продовольственной безопасности не только
Индии, но также станет рычагом влияния на сельское хозяйство США. Процесс монополизации в производстве семян сыграет ключевую роль и в российско-
китайских отношениях: Россия, Казахстан и Украина — крупнейшие импортеры семян, частично или почти полностью зависимые от их ввоза.
Сделка завершилась слиянием гигантов в конце мая 2017 г. Она стала самой большой (44 млрд. долл.) подобной сделкой в истории китайского государственного
корпоративного строя, вершиной достижений Китая на пути к пищевой безопасности и контролю над сельским хозяйством мира. Уже в 2019 г. в Швейцарии
развернулась кампания в прессе — сделка была названа ошибкой. Однако было уже поздно.
Человек, проведший ее, Нин Гаонин (宁高宁), по стечению обстоятельств — уроженец Шаньдуна, один из руководителей уже упомянутой «корпоративной руки»
Компартии корпорации «Хуажунь», а также в прошлом глава крупнейшего государственного закупщика Китая корпорации COFCO и глава корпорации
ChemChina.
Американские СМИ часто между сельскохозяйственной стратегией Китая в сделке с Syngenta и покупкой китайской корпорацией Shuanghui (название для
внешних игроков — WH Group) крупнейшего американского свиноводческого комплекса Smithfield, сосредоточившего производство в штате Айова. Сделка по
приобретению лакомого актива (свинина — наиболее потребляемый в Китае вид мяса) потребовала недюжинных усилий для китайского лобби, вступившего в
активную связь с сенаторами Конгресса США, а также доказавшего отсутствие связи между WH и китайским государством. Впоследствии доказательства
подобной связи были найдены, однако сделка, превышающая первоначальную цену на 30%, все же была заключена в 2013 г. и не расторгнута.
Немаловажным будет факт кампании 2015 года, развернутой в близкой к китайскому Комсомолу прессе, против мясной продукции «Shuanghui», которая . Эта
кампания совпала по времени с ввозом крупнейшей партии мяса из Австралии в провинцию базирования «Shuanghui» — Хэнань.
В 2014 г. Китай стал для «свиноводческого» штата Айова вторым крупнейшим торговым партнером, потеснив Канаду: превысил 2,88 млрд. долл., увеличившись
почти в 30 раз с 2001 г., 2,3 млрд. долл. из этой суммы пришлось на зерно. Однако уже в 2015 г., когда отношения между США и Китаем ухудшились из-за
противоречий по поводу Южно-Китайского моря, он упал почти в два раза.
[1] См. министра коммерции Гао Хучэнь
[2] Айова, к слову, первый штат, который посетил Си Цзиньпин в свою бытность губернатором одной из провинций КНР. Уходящий с поста американского посла
в КНР при Д.Трампе Бренстед – был губернатором Айовы. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Китайский долг превысил долг США: насколько устойчива финансовая система «экономического чуда»?
(без изменений) Китайский долг превысил долг США: насколько устойчива финансовая система «экономического чуда»?
Сегодня значительная доля ВВП Китая генерируется в экспортных отраслях, остальной объем ВВП является в значительной степени производным от
экспортной доли — госсектор и частные инвестиции экспортных корпораций в центральные, северные и западные районы страны. Китай, как и Россия,
сидит на «экспортной игле» и зависим от конъюнктуры внешних рынков, только не от сырьевых цен, а от потребительской активности Северной Америки,
стран АСЕАН и Европейского союза. Самодостаточность экономики Китая является мифом, и все сегодняшние проблемы «второй экономики» напрямую
связаны с масштабным сокращением экспорта, который упал в 2015 г. на 2%, однако на пока еще незначительное сокращение экспорта накладываются
значительные проблемы в финансовом секторе страны.
Формальные попытки уйти от зависимости от экспортной модели на западные рынки сбыта были резко форсированы в 2008 г., после принятия плана по
развитию внутреннего рынка при генсеке Ху Цзиньтао. Программа была сформулирована премьером Вэнь Цзябао в ноябре 2008 года как 10 мер по расширению
внутрннего спроса, в первую очередь через накачку кредитами жилищного строительства или девелоперского сектора в Китае. Однако если такими мерами
укрепилась лояльность региональных игроков к Комсомольской группе, то к взрывному росту ВВП это не привело, по сути, на каждые два выданных в виде
кредита юаня приходился один юань роста ВВП — кризисные явления Китаю удалось сгладить масштабной накачкой собственной экономики кредитными
деньгами.
Объем кредитных стимулов в 2008 году в Китае составил 13% ВВП в 2008 году или 600 млрд долларов. Невиданный объем вливаний был беспрецедентен даже на
фоне 152 млрд долларов в США и 100 млрд долларов в Японии[4]. Долг домохозяйств в Китае с 2008 по 2017 год рос в среднем на 19% в год и составил 48,5%
ВВП в 2017 году, приблизившись к отметке, которая бы влияла на конечный спрос при даже минимальных сокращениях в темпах роста китайской экономики. В
среднем китайский внутренний долг рос на 20% ежегодно с 2008 года, при этом ВВП увеличивался в среднем на 8-10% ежегодно. Само по себе кредитное
стимулирование роста не является «абсолютным злом», однако не в случае с зависимым от внешних рынков Китая. Закредитованность экономики в условиях
отсутствия реального роста производительных сил и конечного спроса в конечном счете может привести к коллапсу банковской системы, всплеску
потребительской инфляции, обесцениванию валюты и сбережений граждан – возможно, ко всем этим последствиям одновременно, и в конечном счете
социальным и политическим потрясениям.
Именно хорошие показатели ВВП, которые были раздуты госкредитами и напечатанными юанями, породили миф о Китае, который спасет мировую экономику.
На деле с конца 2007 г. денежная масса Китая (агрегат М2) выросла более чем в 3,5 раза — с 40,3 трлн. до 139,2 трлн. юаней в конце 2015 г., в то время как ВВП
вырос лишь более чем в два раза — с 26 трлн. до 67 трлн. юаней. Отношение денежной массы к ВВП в Китае составляет сегодня 2,05, что означает различие
между ВВП и денежной массой размером в один годовой ВВП Китая — это в значительной степени кредитные средства, которые повисли долгом на китайской
экономике.
Плохие долги и просроченные кредиты
Косвенный показатель, который служит доказательством кредитной накачки китайской экономики, — это рост активов банковской системы, которые
увеличились к 2016 году в 11 раз с 2006 г. — до 34 трлн. долл., или 3,5 годового ВВП Китая. Такой рост называется беспрецедентным по скорости и масштабам в
истории человечества. Например, активы банковского сектора США, который накачивал дешевыми кредитами жилищный сектор перед ипотечным кризисом,
составляли лишь 100% ВВП США, или 16,5 трлн. долл. Все это свидетельствует о том, что Китай стоит у порога не просто «жесткой посадки» — а финансового
кризиса исторического масштаба: каким образом возможно будет покрывать «плохие долги» банковской сферы, «заливавшей» деньгами падающий
экономический рост Китая последние шесть лет?
Согласно обнародованным 21 февраля 2016 г. данным Комиссии по банковскому регулированию КНР, невозвратные кредиты на 31 декабря 2015 г. составляли
1,27 трлн. юаней (196 млрд. долл.), их объем вырос на 51% за год. Общий показатель чистой прибыли китайских банков составил 1,59 трлн. юаней — самый
низкий показатель за последние пять лет. Предыдущие три года объем проблемных кредитов в портфелях китайских банков удваивался ежегодно, однако в
процентном выражении официальный показатель все еще остается очень низким по мировым стандартам. Для сравнения: перед долговым кризисом в
Греции доля проблемных кредитов в большинстве банков составляла от 30 до 40%, в Китае официальный показатель — только 2%.
Черт в мелочах, или в банковских терминах — плохими кредитами или невозвратными долгами называются такие заемные средства, которые не могут быть
возвращены заемщиком ни при каких обстоятельствах. Однако для банковской системы Китая активно используется термин nonperforming asset («просроченный
кредит») — или объем таких банковских кредитов, по которым заемщики не выплачивают процентов. По сути, это деньги, также выпущенные в никуда, но
которые гипотетически можно вернуть в финансовую систему. При одном обстоятельстве — если экономика находится как минимум в стагнации. В случае
падения такие кредиты могут сразу же трансформироваться в «плохие долги». Сегодня такой показатель в Китае составляет 22%. Это всего полшага до
Греции[5].
По мнению менеджера американского хедж-фонда Hayman Capital Кайла Басса, высказанного в 2015 году, потери банковского сектора Китая могли бы составить
около 10% его активов, или 3,5 трлн долл — сумма, которая превосходит нынешние золотовалютные резервы страны размером около 3,3 трлн. долл[6].
Согласно формуле МВФ, минимальные резервы страны должны составлять не меньше чем 10% экспорта (в 2015 г. экспорт Китая составил 2,15 трлн долл, 10% =
215 млрд. долл.), плюс 30% краткосрочного валютного долга, плюс 10% денежной массы (14 трлн. юаней, или свыше 2 трлн долл), а также плюс 15% остальных
обязательств. Согласно Бассу, китайские резервы должны составлять минимум 2,7 трлн. долл. Однако с учетом того, что ЗВР Китая сократились на
полтриллиона долларов в 2015 г. и продолжают сокращаться по 100 млрд долл ежемесячно из-за поддержки Народным банком твердого курса юаня, а также
стабильности на фондовых рынках, Китай уже сейчас подошел к минимальным пороговым значениям ЗВР, которых уже не хватает для рассчитанного
инвестором покрытия проблем китайской банковской системы.
НБК, по мнению Басса, может принять ряд мер для спасения банков, но все они приведут к сокращению ЗВР, бегству капитала и, как следствие, девальвации
юаня, которая, как ожидает инвестор, составит 30%, или падению юаня до стоимости китайской валюты, примерно до 9 юаней за доллар США. Надо отметить,
что прогнозы Басса не носят апокалиптического характера и делаются при нынешних темпах оттока капитала, с учетом относительной стабильности китайских
фондовых рынков и сохранения стабильности товарооборота Китая с внешним миром. Остальные эксперты еще менее оптимистичны в своих прогнозах
относительно курса юаня — правительство Китая не сможет одновременно справиться с пузырем на рынке недвижимости, кредитном, фондовом и валютных
рынках.
Однако главной лакуной в рассуждениях американского инвестора являются неточные критерии для оценки плохих долгов банковской системы Китая, которые,
возможно, завышены Бассом. Именно на это обращают внимание эксперты Deutschе Bank, которые считают, что сценарий Басса возможен, но в 2017–2019 гг. с
долей вероятности в 20%. По мнению немецких банкиров, даже при сценарии «жесткой посадки» китайской экономике понадобится лишь 500 млрд. долл. для
решения проблем банковской системы[7].
События 2019-2020 года во многом совпали с описанным выше мнением. Ситуация с рисками в банковском секторе только усугубилась в 2020 году.
Корпоративный долг
Несмотря на понимание опасности огромного долга, Китай продолжает кредитовать производства и накачивать спрос через ослабление ставки ипотечных
кредитов — все это делается в том числе и для престижа страны, в качестве форварда экономического развития, и как следствие роста котировок тех китайских
компаний, которые листингуются в том числе и на американском фондовом рынке: ВВП без кредитной накачки способен упасть куда ниже значения в 6,5% в
год. Но не только для этого. Кредитование — это прежде всего поддержка лояльных каждой из групп влияния отраслей: основная масса долга увеличивается
именно по линии корпоративного кредитования. К 2016 г. корпоративный долг Китая составил 160% от ВВП Китая против 98% в 2008 г. Проще говоря, долг
«промышленников и предпринимателей» Китая вырос с 30 трлн. юаней в 2008 г. до 107 трлн. в 2016 г., или больше чем в три раза. Особенно корпоративный долг
увеличился в 2015 г. — на 25%, или 14,6 трлн. юаней. Для корпораций Китай предоставляет наилучшие ставки кредитования. С 2010 по 2016 год долг ряда
отраслей удвоился, в основном удвоение произошло в промышленности.
Отказаться от политики масштабного кредитования означает пустить под нож целые отрасли, превратив некогда «экономическое чудо» в «экономический ад» —
безработицы, гиперинфляции. За заявлениями правительства о необходимости поддержки роста ВВП стоят конкретные интересы конкретных отраслей
промышленности народной республики — и конечно, поддерживаемые Комсомолом вышедшие из строительной отрасли девелоперские корпорации.
Главным инструментом лоббирования интересов таких групп служат показатели эффективности, не считая, конечно, административного ресурса групп
влияния. К таким показателям могут относиться рост прибыли, капитализация в том числе и на фондовых рынках, но при волатильности внутри Китая,
главным доказательством необходимости выделения новых денег служит активность на внешних рынках. Вероятно, что в том числе и для этого
предпринимаются масштабные операции слияния и поглощения, а также взрывной рост китайских инвестиций за рубеж. Все это служит предметом
ожесточенных закулисных дискуссий в рамках разработки пятилетнего плана развития народного хозяйства. Первыми жертвами такой борьбы пали
угледобывающая отрасль, расцветшая при предыдущем генсеке Ху Цзиньтао, а также сталевары и производители цемента. Бодро держится атомная
отрасль, активные действия предпринимают корабелы, под ударом — гидроэлектроэнергетика. Такая ситуация противостояния сохранялась как в 13-ую
пятилетку (2016-2020), так и будет перенесена в 14-ую (2021-2025).
Сектор недвижимости и ипотечные долги
Удар по сталеварам и производителям цемента и стекла — это косвенный признак проигрыша в игре за госкредиты со стороны сектора недвижимости и
крупнейших девелоперов страны, которыми пестрил китайский список «Форбс» в 2015 году. В 2015 г. банки КНР выдали ипотечные кредиты на 2 трлн долл,
прокредитовав таким образом спрос на продукцию отрасли недвижимости. Кредиты на приобретение жилья составили 22,4% от общего объема выданных
кредитов в 2015 г. Этот объем сопоставим с кредитованием корпоративного сектора. По темпам роста объема долга к ВВП корпоративный сектор
недвижимости — чемпион, с 2010 по 2016 год кредитование девелоперов выросло на более чем 300%.
Долги домохозяйств в пропорции к другим долгам
Население Китая в меньшей степени выступает основным заемщиком — доля долгов домохозяйств в отношении ВВП к совокупному долгу выросла с 18% в
2003 г. до 36% в 2014 г., в то же самое время долг правительства вырос с 36 до 58%, корпоративный долг — с 109% в 2003 г. до 160% в 2016 г. Долг финансовых
структур — с 9 до 18% в 2003–2014 гг.
Долги местных правительств
Долги местных правительств растут с не меньшей скоростью: по итогам правительственного аудита общий долг провинциальных правительств вырос с 10,7 трлн.
юаней в 2010 г. до 17,9 трлн. в первой половине 2013 г. Волнообразная динамика роста региональных долгов сохранилясь годами и усилилась и в 2020 году.
Теневой банкинг
Кроме корпораций и других игроков урбанизированного Китая, в сложнейшей ситуации находится частный, нелегальный банкинг на селе: падение фондовых
бирж отозвалось глухим ударом по огромному сектору сельского теневого банкинга, размеры которого едва ли поддаются подсчету, однако легко могут
трансформироваться в такое же масштабное недовольство на селе — и, что более важно, в среде внутренних трудовых мигрантов, составляющих «бочку с
порохом» протестного потенциала, число которых оценивается Госстатом в 197 млн. человек.
Достижение пика долга
Эксперты, опрошенные агентством Bloomberg, полагают, что бить тревогу преждевременно. Долг Китая составит 293% от ВВП страны в 2019 г., а его пик
придется на 2024 г. Опасения относительно резкого роста совокупного объема кредитов и, как следствие, опасности для всей банковской системы возникли на
почве рекордных показателей заимствований в январе 2016 г., которые достигли в Китае 385 млрд. долл. Однако сравнение с другими экономиками, избыточные
заимствования которых сказались на росте ВВП, в частности Южной Кореи, Британии, Таиланда, США и Японии, показали, что Китай лишь превысил
соотношение долга к ВВП, который наблюдался у Таиланда в 1990–1997 гг. Как уже отмечалось выше, критики этого умеренного взгляда на проблему отмечают
возможное избыточное давление на систему кумулятивного эффекта от сложной ситуации одновременно на фондовом, ипотечном, кредитном и валютных
рынках. Сторонники более благоприятного развития ситуации отмечают низкий долг правительства Китая (41% от совокупного долга в 2014 г.), а также его
решимость бороться с «зомби-предприятиями»[8], что будет способствовать торможению роста плохих долгов. Среди благоприятных факторов, влияющих на
сдерживание проблем колоссальных долгов, ранее отмечался также сохраняющийся высокий уровень роста экономики, который фактически перестал работать в
2020 г. Проблемы у Китая начнутся при достижении показателя 250–300% долга к ВВП страны, и в 2020 году, судя по всему, Китай перешел эту «красную
линию», что значительно приближает китайский «долговой пик 2024 года».
[1] Раздел написан в 2015 г. В рамках данной работы внесены правки.
[2] 温家宝主持国务院常务会 提出扩大内需十项措施.
[3] Общий объем мирового долга к ВВП составляет 318% на конец 2018 года, или 247 трлн долл.
[4]
[5] Речь идет о греческом дефолте 2015 г.
[6] Показатель 2016 года, верен для 2020 года
[7] Прогноз оказался почти на 100% верным в отношении 2020 г.
[8] Так премьер Ли Кэцян назвал убыточные предприятия госсектора, которые, по его мнению, необходимо приватизировать. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Гао Ган: «Предлагаю создать 17-ю Маньчжурскую Советскую Социалистическую Республику»
(без изменений) Гао Ган: «Предлагаю создать 17-ю Маньчжурскую Советскую Социалистическую Республику»
Три северо-восточные провинции Китая, словно кулаком упирающиеся в бескрайний российский Дальний Восток, — что мы в действительности знаем о них? ,
противостояние между Мао и СССР на острове Даманском в конце 1970-х и требование китайской стороны вернуть «отторгнутый миллион квадратных
километров территорий» — пожалуй, этим исчерпывается наш набор знаний об истории приграничных китайских областей, к которым плотно приклеился ярлык
«китайской экспансии».
Однако главная страница прошлого, когда народы Маньчжурии под руководством «короля Северо-Востока» Гао Гана выразили желание войти в состав СССР —
сегодня самая табуируемая тема китайской истории. За желание маньчжуров создать независимое советское государство в составе СССР и жить единой семьей
народов Евразии имя Гао Гана, непосредственного начальника отца — Си Чжунсюня, стерли из истории современного Китая навсегда.
Если имя маршала Линь Бяо, пытавшегося сбежать во время в СССР, сегодня стало символом предательства Китая, то самому Гао Гану, предложившему
Сталину создать Маньчжурскую Советскую Социалистическую Республику и включить ее в состав СССР накануне объявления о создании Китайской Народной
Республики, партийная элита Китая уготовала куда более страшное наказание — ледяной ад забвения. Даже могила застрелившегося в 1954 г., после
китайского Нового года Гао Гана на Ваньаньском кладбище Пекина была уничтожена хунвэйбинами, а прах развеян в гулкой степи.
Маньчжур по национальности, Гао Ган (高岗) — уроженец Шэньси, родной провинции нынешнего генерального секретаря КПК Си Цзиньпина. Возможно,
поэтому, когда Си Цзиньпин, как и в свое время Гао Ган, уже стал зампредседателя КНР, в мае 2011 г., за год до избрания Си генеральным секретарем, но
когда он уже являлся вторым человеком в армейском руководстве страны, издательство провинции Шэньси выпустило первую за полостолетия забвения книгу о
несостоявшемся самом прорусском лидере Китая. «Биография Гао Гана», изданная государственным Шэньсийским народным издательством, нарушила тишину
забвения самого табуированного лидера Китая, с уничтожения которого в партии началась антисоветская компания.
Псевдоним Гао Ган переводится как «высокий пост на холме» — маньчжур по национальности Гао Чундэ (高崇德，имя Чундэ означает «поклоняться благодати»),
вступив на путь революционной борьбы и боевых действий, решил сменить свое аристократическое имя на что-то более простое и по-военному короткое. Эпоха
требовала поступиться многим, даже именем: маньчжуры, бывшая военно-аристократическая элита страны, стали изгоями в Китае после развала . От прежнего
имени осталась лишь распространенная среди маньчжуров Северо-Восточного Китая — «высокий», ведь маньчжуры и жители Северного Китая, и правда,
гораздо выше среднестатистического китайца.
Высокий Гао, как и многие политики его времени, начал свою политическую карьеру не со вступления в Компартию Китая, а на службе одного из полевых
командиров Фэн Юйсяна, где позднее организовал мятеж, попытавшись создать свой собственный, но уже «красный отряд».
Работа Гао Гана шла бок о бок с председателем советского района Шэньси-Ганьсу-Нинся, по сути просоветского китайского государства на территории северной
части нынешней провинции Шэньси, отцом Си Цзиньпина — Си Чжунсюнем, в официальных и неофициальных китайских биографиях которого этот факт, однако,
умалчивается.
Гао Ган занимал посты гораздо выше председателя района, входя в политическое руководство армий и, очевидно, имея общий контакт с руководством СССР,
прикрывающим свои азиатские тылы от продвижения японских войск.
Научившийся русскому языку Гао Ган чем-то напоминал Сталину самого себя в молодости — склонность к политическим интригам, избыточное внимание к
женскому полу, которое в свое время даже стало причиной отстранения Гао с поста политкомиссара 46-й армии.
По мере приближения войск Мао Цзэдуна к районам Шэньси в провинции разыгралась серьезная политическая борьба — и Гао Ган, Си Чжунсюнь и Лю Чжидань
（刘志丹）, тогда фактический лидер этой группы, были арестованы в рамках партийной чистки, унесшей жизни более двухсот их соратников в советском районе.
Возможно, именно факт неприязни Мао Цзэдуна к самостоятельной «шэньсийской группировке» сыграл ключевую роль в доверии Сталина к Гао Гану — теперь
вождь мирового пролетариата был на сто процентов уверен в том, что Гао и Мао никогда не сойдутся вместе.
В 1996 г. Центральный военный совет КНР включил полководца ККА в список 36 военных деятелей Народно-освободительной армии Китая — этот год можно
считать формальной отправной точкой восстановления претензий «шэньсийской группы» через пропаганду прошлого. После избрания Си Цзиньпина на пост
заместителя председателя КНР, когда его будущее в качестве главы государства было определено, в сентябре 2009 г. имя Лю Чжиданя включается в список ста
деятелей, внесших вклад в создание Нового Китая.
Как и в свое время Сталин, Гао был назначен на пост второго секретаря комитета по делам национальностей пограничного района Шэньси. В 1941 г. Гао Ган —
первый секретарь Северо-Западного бюро КПК, де факто глава автономного китайского государства в составе вновь созданного КНР, а также ректор
Университета национальностей Шэньси. В июне 1945 г. избирается в высший орган власти Компартии Китая и становится членом Политбюро ЦК КПК.
Вместе с ним по карьерной лестнице поднимается Си Чжунсюнь, а после начала советского наступления в Маньчжурии, которое сломило шею японской
Квантунской армии в течение двух недель, Гао Ган перебирается на свою историческую родину в Маньчжурию, где его не без оснований начинают называть
«королем Северо-Востока».
В Маньчжурии, в которой еще находятся мощные соединения Красной армии и вся ее многочисленная военная техника, происходит нечто невероятное: вместо
портретов Мао Цзэдуна на улицах появляются тысячи портретов Сталина, Гао Ган назначается вторым человеком в правительстве Китая, заняв пост
зампредседателя КНР, а также председателем Северо-Восточного Китая. На улицах Харбина можно увидеть только такое сочетание портретов: Сталин и Гао
Ган.
В конце 1948 г. на совместной встрече Сталина, Лю Шаоци и Гао Гана последний открыто предлагает создать на территории Маньчжурии 17-ю Советскую
социалистическую республику, включив ее в состав СССР. Неожиданный поворот, очевидно косвенно санкционированный самим Сталиным, повергает в шок
китайскую делегацию. Гражданская война в Китае не закончена, идут кровопролитные бои частей китайской Красной армии с войсками Нацпартии Китая, в
Кремле, Белом доме и Яньнани витают слухи о возможном разделении Китая на Северный и Южный, в котором останется законное правительство Чан Кайши.
Вмешательство СССР в гражданскую войну в Китае может привести к столкновению СССР и США с использованием ядерного оружия. Гао Ган предлагает
прикрыться советским суверенитетом для защиты одного из самых промышленно развитых районов Китая — Маньчжурии, на тот момент единственного
крупнейшего индустриального района Северо-Восточной Азии наряду с Северной Кореей.
Однако шокированы не только члены китайской делегации — но и сам Гао Ган. По свидетельству очевидцев, Сталин после «неожиданного предложения»,
указывая на Гао Гана, ошибается и в речи называет его «товарищем Чжан Цзолинем» （张作霖） — именем маньчжурского милитариста, ставшего марионеткой в
руках японского правительства. Сталин таким образом не только внешне поддержал стратегию «единого Китая», еще раз стравил Гао Гана с проамериканскими
конкурентами в лице Лю Шаоци, но и утвердил свой безраздельный контроль над Гао Ганом.
Об инициативе Гао Гана тут же докладывают Мао Цзэдуну, он совсем скоро должен ехать в Москву на подписание Договора о дружбе и взаимопомощи, который
предполагает для Китая советский «план Маршалла» — или индустриализацию Китая по советскому образцу. Мао Цзэдун не предпринимает никаких
действий — в Маньчжурии, несмотря на шутку Сталина, надежным щитом стоят советские войска. По вопросам портретов Сталина, однако, собирается особое
совещание ЦК, которое приказывает снять портреты отовсюду, кроме зданий советско-китайских предприятий и консульских учреждений. По пути в СССР Мао
останавливается в Шэньяне, чтобы убедиться, что портреты Сталина сняты, однако находит город по-прежнему заполоненным изображениями «вождя мирового
пролетариата». Возможно, именно предложением Гао о создании Маньчжурской ССР спровоцировано предложение самого Мао к Сталину включить Китай в
состав СССР целиком и сделать две столицы – в Москве и Пекине, однако этот слух не находит официальных подтверждений.
После начала политического кризиса в СССР в 1951 г. и ухода Сталина с поста генерального секретаря КПСС Гао Ган, пользуясь бесконечным влиянием в армии
и региональном руководстве КНР, без санкции Мао организует «Вход пяти коней в столицу» — партийное совещание руководителей региональных бюро,
«красных генерал-губернаторов» в Пекине, в рамках которого Гао Ган становится руководителем китайского Госплана и фактически — руководителем
альтернативного правительства КНР, которое обладало куда большими финансовыми ресурсами советской помощи, чем формальное правительство Китая.
В составе «пяти коней» — руководители партийных бюро Китая, в том числе соратник Гао Гана Жао Шуши и отец Си Цзиньпина Си Чжунсюнь.
«Пять коней» обрушиваются с критикой на план первой пятилетки и распределения финансовых потоков. Критика идет со стороны Лю Шаоци, Бо Ибо, отца
главного соперника Си Цзиньпина на 18-м съезде Бо Силая, и Чжоу Эньлая. Мао, «духовный вождь» освобожденного Китая, сначала занимает позицию Гао Гана,
провоцируя его к противодействию с «американской» группой Лю Шаоци, раздувая противоречия между бывшими полевыми командирами и партийными
руководителями, находившимися в «белых районах» Китая — на территории, контролируемой Нацпартией Чан Кайши.
В момент наибольшего обострения борьбы Мао предает огласке «досье Гао Гана» — информацию, переданную Гао Ганом Сталину, содержащую
внутриполитический расклад в КПК, в которой Гао обвиняет Лю Шаоци и других «новых демократов» в проамериканских позициях. Гао Ган, еще недавно
кандидат номер один на роль преемника Мао, лишенный поддержки ушедшего в мир теней Иосифа Сталина, предстает в партии как «советский шпион».
2 февраля 1954 г., видя бездействие советского руководства, занятого борьбой за власть после смерти Сталина, группа из Чэнь Юня и Чжоу Эньлая выдвигает
Гао Гану обвинения в сепаратизме и называет его «независимым королем». По официальной версии, Гао Ган кончает жизнь самоубийством 17 февраля 1954 г.
СССР полностью теряет рычаг политического давления на руководство Китая, а в дальнейшем и сам Китай в качестве , постепенно американским и японским
корпорациям. Развязкой «потери Маньчжурии» становится окончательный вывод войск СССР в 1954 г. из Порт-Артура, территория полуострова передается под
юрисдикцию КНР и известна как город Далянь[4].
Провал группы Гао Гана – Жао Шуши стал первым шагом к выходу КНР со всем своим будущим 1,5-миллиардным рынком из мировой социалистической
экономической системы и, как следствие, к сворачиванию всего советского проекта, развалу СССР.
Дунбэй сегодня и вопрос о принадлежности Маньчжурии Китаю
Сегодня положение и будущее трех северо-восточных областей Китая неоднозначно как никогда: столкнувшийся с кризисом нефтяных цен и реструктуризации
китайской экономики — угольного и сталелитейного сектора, — Дунбэй и обузу китайской экономики.
Такая трансформация тем более неприятна, что некогда самый густонаселенный район в центре Северо-Восточной Азии служил образцом индустриализации и
главной базой влияния Российской империи, Японской империи, а потом центром индустрии и модернизации советского образца в Китае, впрочем как и
соседняя с ним Северная Корея. В новых обстоятельствах, когда в России еще силен миф о китайской экспансии, исходящей от перенаселенного Северо-Востока,
а внимание всего мира приковано к нестабильному режиму Северной Кореи, вооруженной ядерным оружием, китайский северо-восток может вновь незаметно
превратиться в главный очаг геополитики современной Азии, каким он был в конце XIX века.
Как долго Маньчжурия была частью единого Китая? Вопрос далеко не самый однозначный, как это может показаться из династической истории Китая.
В 1636 г. на территории Маньчжурии создается династия Цин, которая с 1644 г., захватив Пекин, объявляет род Айсингьёро и династию Цин новой китайской
династией, пришедшей на смену династии Мин. До этого времени Маньчжурия существовала как независимое государство, не входившее как административная
единица в империю Мин （1368–1644）. С 1945 года в Маньчжурии фактически находилось временное автономное правительство Гао Гана при поддержке
советских войск. До 1945 г. в Маньчжурии действовала прояпонская администрация государства Маньчжоу-Го （满洲国, 1932-1945）, а этнические китайцы,
появившиеся здесь массово в конце XIX в., исполняли второстепенную роль. Таким образом, Маньчжурия является частью современного Китайского государства
лишь с 1949 г., не считая короткого и формального периода 1911-1932 года, когда территория формально считалась частью Китайской Республики. Сегодня
новое руководство провинции Хэйлунцзян идет по пути , воскрешая символы клана Айсингьёро, в частности переименовывая пограничные с Россией
территории. Однако, не обернется ли возрождение маньчжурского национального достоинства куда более далеко идущими последствиями?
[1] Раздутый вокруг заявления миф имеет интересные исторические корни. Заявление Мао было сделано во время встречи с делегацией Коммунистической
партией Японии, где китайская сторона солидаризировалась с японской по проблеме возвращения северных территорий. Широкая антикитайская пропаганда в
СССР породила миф о том, что в современных китайских картах территория Дальнего Востока «открашена в китайский цвет». В действительности же в
учебниках истории Китая территория современного Китая идентичная российским картам, за исключением исторических карт – империи Цин, Мин, Юань, где
территорией династий является и остров Сахалин, и вся территория в том числе до Турции и Украины – в случае с династией Юань, входившей в состав
государства монголов. Однако географической реальностью является то, что часть Курильских островов на китайских картах окрашена как территория Японии
до сих пор и без исключения.
[2] 冯玉祥,уроженец современной провинции Хэбэй, корнями из современного Чаоху провинции Аньхой. Проводник интересов СССР на территории Китая в
период гражданской войны на территории Северо-Западного Китая.
[3] Чэнь Юнь 陈云 – уроженец Шанхая, отец одного из бывших недавних директоров Банка развития Китая Чэнь Юаня 陈元
[4] На территории китайского мегаполиса Далянь ранее распологался русский город Дальний, получивший русское название из-за созвучия залива «Далянь
вань» с русским словом. roles（reader-all）
Китайская власть - (без изменений) Квототорговцы и экокартели: как мировое сообщество пытается продать Пекину чистый воздух
(без изменений) Квототорговцы и экокартели: как мировое сообщество пытается продать Пекину чистый воздух
Отнесенный ООН в 1992 г. к группе развивающихся стран, Китай, наряду с Индией и другими развивающимися странами с крупной долей выбросов углекислого
газа в атмосферу, в настоящее время не обязан регулярно предоставлять отчет ООН о планах по сокращению выбросов CO, имеющий обязательный характер для
индустриальных стран. Кроме того, Китай также не заключал обязательств по выполнению соглашений Киотского протокола — первого международного
соглашения по сокращению выбросов парниковых газов, созданного по механизму международной торговли квотами. С 1992 г. утекло много воды, и сегодня
Китай — вторая экономика мира, которая, однако, не спешит брать на себя экологические обязательства.
Треть мировых выбросов приходится на Китай
Китай является крупнейшим государством по доле выбросов углекислого газа в атмосферу: уже к 2009 г. годовой уровень выбросов CO достиг 7,7 млрд. т —
около четверти общемирового объема. В 2013 г. на страну приходилось около 60% выбросов углекислого газа всего Азиатского региона, в 2014 г. доля
промышленного Китая составила 27% общемировых выбросов углекислого газа, что в разы превосходит догоняющую его Индию, доля которой составляет лишь
7%. Для сравнения: доля России — 5%.
Несмотря на это, за последние двадцать лет Китай предоставил лишь два доклада ООН о планах по сокращению выбросов, при этом последний из них был
передан в организацию в 2012 г. с данными за 2005 г.
На фоне ухудшающейся экологической ситуации в стране политическое руководство Китая делает громкие заявления о намерениях улучшения ситуации: в
сентябре 2015 г. во время встречи с Бараком Обамой председатель КНР Си Цзиньпин объявил о сокращении объема выбросов углекислого газа на единицу ВВП
на 50–60% к 2030 г. по сравнению с уровнем 2005 г. В ноябре 2015 г. специальный представитель КНР по вопросам климатических изменений Се Чжэньхуа
заявил о создании торговой площадки квот на выбросы парниковых газов в 2017 г. В пяти городах и двух провинциях Китая — Пекине, Шанхае, Тяньцзине,
Чунцине, Шэньчжэне, провинциях Гуандун и Хубэй — уже открыты пилотные биржи (碳排放交易) по торговле квотами углекислого газа, общий объем торговли
составляет 40,24 млн. т. Цена на тонну выброса колеблется от 20 до 50 юаней (200–500 руб.).
Торговля квотами на «чистый воздух» в рамках ООН представляет собой налог нового типа — экологический, который формирует также и новый рынок — рынок
по торговле квотами на промышленное загрязнение. Угле- и нефтедобывающие страны, а также страны с развитой тяжелой промышленностью в перспективе
должны будут выплачивать «экологическую дань» в пользу более развитых и экологически чистых стран, а также субсидировать правительства государств с
абсолютным отсутствием тяжелой промышленности, к которым, например, относятся страны Африки.
До сегодняшнего дня Китай и Индия не брали на себя обязательств по сокращению выбросов, считаясь развивающимися странами. Однако статус второй
экономики, которого добился Китай, обойдя по целому ряду показателей другие страны мира, в том числе и ряд стран ЕС, требует от него новых обязательств, в
том числе и экологической ответственности перед миром. Нежелание Китая, на который приходится практически треть всех выбросов, платить поборы в
цивилизованную Европу, очевидно, по сути является одним из ключевых вопросов, которые вызывают трения между ЕС и Китаем.
Среди выгодополучателей вследствие принятия Китаем обязательств развитой экономики в рамках Киотского протокола в первую очередь соседние Япония и
Индия. Первая построила у себя современную атомную энергетику, на долю второй приходится лишь 7% выбросов CO. Именно Япония и Индия получат
максимум от продажи своих квот загрязняющему атмосферу Китаю.
Впрочем, и внутри Китая есть свои квотокартели, крайне заинтересованные в нагнетании экологического вопроса и вопроса торговли квотами внутри страны,
ведущие серьезное противостояние с угледобывающей отраслью, производителями стали, бумаги, цемента, а также сильными лоббистскими группами в
китайской политике, которые сложились за последние 20 лет первичной индустриализации китайской экономики.
Чистый бизнес
Выгодополучатели этого бизнеса — провинции с самым чистым небом: Гуандун — центр атомной энергетики; Хубэй — место расположения гидроузла «Санься»
самой большой гидроэлектростанции в мире «Три ущелья». В перспективе своими квотами может активно торговать провинция Шэньси — родина нынешнего
генсека, в которой создается центр геотермальной энергетики. Еще одним бенефициаром торговли воздухом станут проекты экологически чистой энергии —
тесно связанные с Госсоветом КНР компании солнечной и ветряной энергетики. Именно по вопросам торговли квотами от экологически чистых провинций и
производств происходит тесный симбиоз крупнейших групп влияния в Китае. И поэтому экологическое ведомство до 2020 года находилось под плотным
контролем Комсомола, как и вся «зеленая энергетика» Китая.
Сегодня суммарный объем торговли квотами составил 1,3 млрд. юаней — за 46 млн. т углекислого газа. Если учесть, что совокупные выбросы Китая в 2014 г., по
оценкам ООН, составили около 10 млрд. т, то при цене квоты за тонну CO от 20 до 80 юаней речь может идти о формировании рынка квот объемом от 200 млрд.
до 800 млрд. юаней, что сопоставимо с рынком питьевой воды, табачным рынком или рынком продовольствия.
Учитывая, что квоты выдаются по весьма условным критериям, которые далеки от точности и совершенства, но близки к Госсовету КНР, определяющему
критерии объема квот на то или иное предприятие, то экологическая политика становится не только средством масштабного извлечения прибыли, но и
серьезным инструментом влияния на развитие экономики КНР, а также конкурентной борьбы предприятий Китая на внутреннем рынке.
Экологический картель в Китае имеет отчетливые черты принадлежности к политической группе китайского Комсомола и связанным с ней группам пекинского
Университета Цинхуа и бывшим генсеком Ху Цзиньтао.
Один из министров охраны окружающей среды Чэнь Цзинин (2015-2017) – ныне мэр Пекина, избавляющий город от смога. Важно отметить, что до занятия поста
министра защиты окружающей среды он три года работал ректором Университета Цинхуа и никогда не участвовал в какой-либо производственной работе за
пределами университета. Этот же университет окончил Се Чжэньхуа, один из руководителей Комитета по реформам и развитию Госсовета КНР, который сегодня
возглавлял китайскую делегацию в Париже в 2015 году.
Группа «комсомольцев» географически привязана к поясу реки Янцзы и проекту гидроэлектростанции в провинции Хубэй, последнюю курирует лично премьер
Госсовета, также «комсомолец» Ли Кэцян. В вопросах «экологического строительства» тесно заинтересован целый ряд различных сил политической палитры
Китая: здесь и «провинция чистого неба» и атомной энергетики Гуандун, и геотермальная провинция Шэньси, и ряд других сил.
Ключевую роль в лоббировании «экологического рынка» в Китае играют не только СМИ, не без оснований заявляющие об экологической угрозе, но и
непосредственно Метеорологическое управление страны. Прогноз погоды тоже может стать элементом политического влияния — если вы также выставляете
уровни экологической угрозы.
Погодой в Китае «управляют» «шанхайцы»: Управление метеорологии Китая на 2015 год возглавлял выходец из провинции Цзянсу Чжэн Гогуан, а Управление
метеорологии Пекина — выходец из соседней провинции Чжэцзян Яо Сюэсян. Оба они работали в Нанкинском управлении метеорологии (провинция Цзянсу,
Шанхай). Как и в случае с включением юаня в корзину МВФ, у шанхайцев наблюдается поразительная солидарность с международным сообществом по вопросам
вовлечения Китая в орбиту международных обязательств в экологической сфере.
[1]
[2] Сегодня министр защиты окружающей среды политически нейтральный Хуан Жуньцю 黄润秋, в то время как начальник парткома министерства и
замминистра – одна из ключевых фигур Комсомола – бывший секретарь ЦК Комсомола, партийный секретарь обкома Аньхой Сунь Цзиньлун孙金龙. roles(reader-
all)
Китайская власть - (без изменений) Нераскрываемый «потенциал»: себестоимость добычи китайских углеводородов в три раза дороже мирового уровня
(без изменений) Нераскрываемый «потенциал»: себестоимость добычи китайских углеводородов в три раза дороже мирового уровня
В 2017 г. Министерство природных ресурсов КНР опубликовало информацию об огромных собственных запасах нефти и газа, разведанных и доступных для
добычи в Китае. Тем не менее реальная себестоимость добычи вновь разведанных и известных ранее запасов значительно выше среднемировых цен, в то время
как сланцевая нефть и газ Китая в три раза выше себестоимости добычи аналогичных ресурсов в США, что в практическом смысле делает эти запасы
неизвлекаемыми в современных экономических условиях или требует колоссальных дотаций государства, на которые Китай не сможет пойти в условиях
экономической стагнации.
Минресурсов КНР сообщило, что доступные для добычи запасы нефти и газа в Китае составляют 30,1 млрд. т и 50,1 трлн. кубометров, потенциальные и
доступные для добычи запасы газа в Сычуаньской впадине на юго-западе Китая оцениваются в 20,7 трлн. и 11,2 трлн. кубометров, что в 3,8 и 3,3 раза выше
значений, зафиксированных при предыдущей оценке. На шельфе Южно-Китайского и Восточно-Китайского морей новый объем совокупных разведанных
запасов оценивается в 20,8 трлн. и 12,2 трлн. кубометров.
Отложенная сланцевая революция
3 декабря 2015 г. на Международном саммите нефти и газа в Китае Минресурсов КНРзаявило о проведении третьего раунда тендеров на месторождения
сланцевого газа, сообщив, что они пройдут в первой половине 2016 г., однако событие бесконечно откладывалось из-за «трудностей в реализации», которыми, по
сути, оказалась недоступность для разработки месторождений в нынешних условиях.
Ранее, 3 ноября 2015 г., Минресурсов вынесло штрафы в отношении Sinopec и одной из энергетических компаний, «Хэнани», в размере 8 млн. и 6 млн. юаней
соответственно за невыполнение обязательств по геологоразведке соответствующих районов добычи, у компаний также были сокращены площади
разрабатываемых месторождений. Профессор Юго-Западного университета нефти провинции Сычуань Кан И-ли отметил, что «отправная точка неплохая, но в
реальности компании столкнулись с большим риском вложений при большой себестоимости и низкой отдаче». Все это привело к ситуации, когда месторождение
«было окружено», однако компании не стали его разрабатывать (围而不探).
Первый раунд распределения разработки месторождений прошел в Китае в июле 2011 г. В нем приняли участие CNPC, Sinopec, CNOOC, шэньсийская Yanchang,
хэнаньская корпорация Meiwuqi, а синьцзянская Guanghui и сычуаньская Honghua не вошли в список участников. Наньчуаньское месторождение досталось
Sinopec (渝黔南川; район Наньчуань на территории Чунцина и провинции Гуйчжоу), Сюшаньское месторождение досталось хэнаньской компании (渝黔湘秀山;
район Сюшань на территории Чунцина, Гуйчжоу и Хунань), тендер на Гуйчжоуское месторождение не достался ни одной из компаний. Спустя три года, однако,
Sinopec вложил в разработку месторождения 590 млн. юаней, или 73% от необходимого объема вложений, а хэнаньская компания Meiwuqi — 250 млн., или 51%
от требуемого объема инвестиций. Согласно условиям тендера, компании были оштрафованы за недовложения на 5% от стоимости контракта.
Во время второго раунда тендеров в декабре 2012 г. было выставлено 19 месторождений. В тендере приняли участие в том числе и предприятия ненефтегазового
сектора. К 2013 г. Китай добыл 200 млн. кубометров сланцевого газа, а к 2014 г. поставил смелую цель в 6,5 млрд. кубометров, однако данных о добыче к концу
2014 г. так и не поступило. Уже в «Стратегии развития энергетики на 2014–2020 годы» Госсовет понизил заявленную цель 12-й пятилетки (2011–2016) по
сланцевому газу с 60 млрд. кубометров до 30 млрд. Реализовали ли предприятия цель увеличить выработку сланцевого газа в 150 раз за семь лет, широкой
публике неизвестно.
Реальная причина проблем со сланцевой революцией в Китае — трудности в разработке месторождений. По словам сотрудника Центра стратегических
исследований нефти и газа Юэ Лайцюня, бурение скважины в Сычуаньской котловине стоит 100 млн. юаней. В корпорации Sinopec также сообщили, что из-за
неразвитости технологий бурения и сложной геологической структуры себестоимость бурения в Китае составляет 83 млн. юаней за скважину, что на 50 млн.
юаней дороже, чем затраты на аналогичную скважину в США.
Несмотря на очевидную для всех специалистов отрасли невозможность реализации программы с «опорой на собственные силы» в нефтегазовом секторе,
Минресурсов продолжает сотрясать воздух заявлениями о рекордных объемах разведанных в Китае «нетрадиционных нефти и газа», на извлечение которых в
трудное для Китая время потребуется значительная поддержка государства.
[1] Глава Министерства земельных и природных ресурсов КНР — Чжан Шаонун (张少农), уроженец провинции Шэньси, замглавы обкома Комсомола провинции
Шэньси, секретарь парткома района Циньчжоу провинции Шэньси (родина члена ПК Политбюро, бывшего главы отдела пропаганды ЦК КПК Лю Юньшаня). С
2007 по 2011 г. возглавлял орготдел обкома провинции Гуйчжоу. С 2011 по 2015 г. — замглавы Минресурсов, с февраля 2015 по март 2018 г. возглавлял
ведомство. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Глава парламента Ли Чжаньшу 栗战书
(без изменений) Глава парламента Ли Чжаньшу 栗战书
Крымская война и Опиумные войны 2.0
Как и после Крымской войны в середине XIX в., удар западных сил переносится с России на Китай, и сегодняшняя ситуация, которая разворачивается в
Китайской Народной Республике, может быть охарактеризована как «Опиумные войны 2.0». Несмотря на все очевидные отличия цинского и нынешнего Китая,
положение на структурном уровне крайне похоже и напоминает ситуацию XIX в., что, однако, не предопределяет аналогичный исход.
К началу XIX в. империя Цин, предшествующая нынешнему республиканскому строю в Китае, достигла пика своего экономического могущества, превратившись
в первую экономику мира, на которую приходилось от 20% до трети мирового ВВП. Империя была не просто «сборочным цехом» или «крупнейшим рынком в
мире», но крупнейшим экспортером на тот момент единственного продукта с высокой добавленной стоимостью — роскоши в виде фарфора, чая, шелка и других
специфичных товаров востока. Регулируя экспорт через государственные корпорации при координации ордена иезуитов, служивших глазами и ушами цинского
двора, империи удалось стать главным бенефициаром промышленной революции Запада — несмотря на то, что английские и голландские станки производили
добавленную стоимость и расширяли европейскую торговлю, полученное от торговли серебро в конечном итоге оседало в руках цинской монархии, не без
оснований возомнившей себя центром мира.
Торговля шла в убыток Европе, которая практически ничего не могла предложить Китаю, производившему все самостоятельно и, кроме этого, наглухо
закрывшему все порты страны от контактов с иностранцами, кроме южнокитайского Гуанчжоу и российской Кяхты, а также российских караванов, приходивших
в Пекин несколько раз в год. Европейский креатив в лице Адама Смита и Давида Рикардо, европейский фабрикант и согнанный со своих пастбищ уэльский
скотовод, торговец тюльпанами в Амстердаме и вся просвещенная Европа, а также Америка и Индия — все это работало на большой золотой сундук «золотого
клана» Айсингьёро.
Ситуацию решили переломить англичане, наладив нелегальный экспорт опиума в Китай и восстановив торговый баланс к 1833 г. Главными бенефициарами
опиумной торговли стали гуанчжоуские (и их гонконгские филиалы), а потом и шанхайские наркококартели, Ост-Индская компания, а также Британская
корона, у которой получилось через государство Тайпинов проломить в Южном Китае огромную щель для нелегальной торговли и тем самым полностью
разрушить госмонополию и финансовую систему «первой экономики мира», став главным выгодополучателем от мировой торговли и, как следствие, мировым
лидером. Последствием Опиумных войн стало создание на территории Китая нескольких режимов милитаристов, полностью зависимых от Запада и
наркоторговли.
Несмотря на проходящую сегодня в Китае «метафетаминовую войну», китайский рынок платит дань западным производителям не потреблением наркотиков,
которые поставляет на рынок Китая и даже экспортирует «отечественный производитель» в , а потреблением технологий — , а также зачастую через
запредельные цены на углеводороды, от импорта которых почти полностью зависит Китай.
Делать прогноз о том, что Китай сегодня стоит на пороге «новых Опиумных войн», было бы слишком смело, однако нельзя не упомянуть о нескольких явных
признаках, характерных для ситуации XIX в. и сегодняшнего дня. Прежде всего, с 2015 г. на фоне незначительного падения экспорта из Китая резко — в Китае
наметилась тенденция на закрытие своего рынка, которая сохранилась и в 2020 году. Дисбаланс в торговле в свое время стал главной причиной подготовки
Опиумных войн. В свою очередь, если раньше финансовые средства из китайской экономики выкачивались дорогой нефтью (до 50–60% нефти в Китае — это
импорт) и зависимостью от чипов, то сегодня ситуация кардинально меняется, особенно с учетом того, что китайцам принудить в 2015 году крупнейшего
экспортера чипов Qualcomm разместить производство в провинции Гуйчжоу.
Последним и очевидным сходством является развернувшееся в Китае «неотайпинское движение» в лице различных в Южном Китае, а также группы
«комсомольцев», активно выступающих за расширение участия западного капитала в судьбе китайской экономики.
Опиумные войны были тесно переплетены с историей Крымской войны середины XIX века: англо-французские торгово-промышленные корпорации не могли
концентрировать усилия вооруженных сил одновременно на российском и китайском направлениях, поэтому удары по империям — наследницам Чингисхана
чередовались. Российская империя оказалась более стойкой в сопротивлении Западу и менее важной с точки зрения оттока капитала, чем Китай, и основной
удар западных сил обрушился на династию Цин, против которой Запад развернул настоящую гибридную войну, поддержав идеологически, информационно и
материально христианское восстание тайпинов, унесшее жизни около 50 млн. человек, что сопоставимо с числом жертв Второй мировой войны.
По окончании Крымской войны англо-французская коалиция, в условиях полномасштабной гражданской войны, в которой оказалась цинская монархия,
планировала захват северокитайской столицы Пекина и, вероятно, колониальную форму правления для Китая, распавшегося на северный и южный. От
подобного сценария Китай спасла позиция России, которая, по официальным источникам, предоставила Китаю вооруженную помощь и предотвратила захват
столицы страны англо-французской коалицией. В реальности речь идет о полномасштабном участии России в отражении западной агрессии в отношении Китая.
Участие России могло быть настолько масштабным и глубоким, что факты о нем не публикуются и сейчас, спустя 150 лет. Вряд ли удар по Пекину можно было
бы предотвратить «дипломатическими переговорами» и «обозом с оружием», который, согласно дипломатическим байкам, привез граф Игнатьев в Пекин.
«Свой тигр» Ли Чжаньшу
Ли Чжаньшу (栗战书), чей фамильный иероглиф «Ли» переводится как «Каштан», а имя Чжаньшу — как «письмо об объявлении войны», внук известного
«красного губернатора» — замгубернатора провинции Шаньдун Ли Цзайвэня(; 1908–1967), который также был уроженцем уезда Пиншань провинции Хэбэй и не
был коренным шаньдунцем. Дед Ли Чжаньшу занимал ряд должностей в административно-хозяйственном аппарате освобожденных районов и погиб во время
Культурной революции на посту заместителя губернатора провинции Шаньдун, видимо столкнувшись с давлением «шаньдунской группы» во главе с Кан Шэном.
Все родственники Ли Чжаньшу принимали активное участие в антияпонском освободительном движении на стороне Компартии Китая и Народно
освободительной армии.
Ли Чжаньшу — потомок красной военной аристократии, дед его будто бы начинал при коммунистах пастухом, а в реальности, как и в истории
послереволюционной России, «пастухами» делались сыновья и внуки казачьих атаманов, верно служивших царю. Такая же биография и у Си Цзиньпина, отец
которого Си Чжунсюнь начинал в войсках милитаристов Шэньси. Дед Ли Чжаньшу был убит во время культурной революции, а сам Ли Чжаньшу, как и Си
Цзиньпин, подвергся унижению и был изгоем на протяжении около десяти лет. Хорошая закалка для здорового чувства политической ненависти к оппонентам.
С Си Цзиньпином, к слову, Ли Чжаньшу связывает очень длительное совместное прошлое: 33-летний Ли Чжаньшу в 1983 г. занимает должность районного
секретаря уезда Уцзи провинции Хэбэй — соседний уезд Чжэндин возглавляет будущий генеральный секретарь.
Враг «шанхайской группы»
Годы Культурной революции миновали, и Ли Чжаньшу, окончив вечерний (по-китайски — ночной) финансовый институт, как и многие дети репрессированной
старой гвардии, начал достаточно быстрое движение по карьерной лестнице: занял позицию главы райкома в китайском «Подмосковье» — окружающей Пекин
родной провинции Хэбэй, а к концу 1990-х гг. попал в обком этой провинции. Здесь карьера еще молодого политика могла закончиться навсегда: между членом
обкома Ли Чжаньшу и первым секретарем провинции Чэнь Вэйгао (1933–2010), членом группировки , а также «молодым главой налогового ведомства» Ли
Чжэнем (казнен в 2003 г.) произошел серьезный конфликт, из-за которого дальнейшее будущее Ли Чжаньшу уже второй раз оказалось под вопросом.
Однако опального Ли забирают в Шэньси, родную провинцию нынешнего генсека Си Цзиньпина, где он становится образцовым мэром столицы провинции
Сиань, сделав ее центром будущего «Шелкового пути», а в дальнейшем занимает пост замгубернатора провинции (2002–2003). При «комсомольском» генсеке Ху
Цзиньтао карьера врага «шанхайцев» развивается с прежней скоростью: заместитель губернатора Шэньси перемещается в приграничную с Россией провинцию
Хэйлунцзян — так по-китайски называется Амур, «река Черного дракона», — там при Ху Цзиньтао занимает должности замгубернатора и второго секретаря
провинции (повышение по партийной линии), а к моменту утверждения Си Цзиньпина официальным преемником Ху Цзиньтао становится губернатором Шэньси.
В этой должности он проработал долгие семь лет, успев понять сложную специфику в том числе и китайско-российских приграничных отношений.
В биографии Ли Чжаньшу есть «комсомольское пятно», на котором часто спекулируют комментаторы, стремящиеся повлиять на отношения Си Цзиньпина и Ли.
В период работы в Хэбэе Ли Чжаньшу в течение нескольких лет возглавлял местный обком Комсомола. Важно, что на своем посту в Комсомоле – Ли Чжаньшу
был «белой вороной» — он единственный открыто заявил свой протест действиям молодежи на Тяньаньмэнь в 1989 году, что, возможно, стало «билетом» в
будущее для политика. Таким образом, Ли не является прямым протеже Ху Цзиньтао, хотя, с другой стороны, и сохраняет некоторые связи с Комсомолом Хэбэй
и Шаньдун.
В Хэйлунцзяне высокого северного китайца (рост Ли Чжаньшу 180 см, рост Си Цзиньпина также 180 см), который любит борьбу, приняли, судя по всему, хорошо,
тем более что большинство переселенцев в Хэйлунцзян являются выходцами из близкой к Ли Чжаньшу провинции Шаньдун.
С момента утверждения Си Цзиньпина как будущего преемника Ху Цзиньтао в 2009 г. карьера Ли Чжаньшу развивается стремительно: не по правилам, еще не
будучи назначенным членом Политбюро, он занимает должность первого секретаря самого бедного и «самого красного» региона Китая — провинции Гуйчжоу
(там заставят расположиться в будущем американский производитель микрочипов Qualcomm), прямо под боком у будущего главного оппонента Си Цзиньпина на
18-м съезде Бо Силая, мэра Чунцина. Здесь в это же время находится будущий глава Сухопутных сил в ранге замкомандующего Чэндуским военным округом. Не
исключено, что две эти фигуры, которые одинаково пострадали от группы «шанхайцев», сыграли ключевую роль в предотвращении государственного
переворота, готовившегося в 2012 г. Бо Силаем и его протеже Чжоу Юнканом. Последние, как предполагается, имели прямую связь с Шанхайской группой.
18 июля 2012 г., на пике борьбы Си Цзиньпина и Бо Силая в преддверии 18-го съезда, Ли Чжаньшу освободил должность секретаря обкома и губернатора
Гуйчжоу, и его карьера вновь повисла в воздухе, до момента назначения Си Цзиньпина генеральным секретарем Компартии Китая: тогда Ли Чжаньшу получил
назначение в аппарат Центрального комитета — Секретариат ЦК КПК.
В южной провинции Гуйчжоу во время назначения нового губернатора развернулась активная кампания очернения его имени в прессе: к нему прилепилась
кличка «чиновник из трех северных провинций» («саньбэй ганьбу», которую можно прочитать и как «чиновник три стакана»), а также газеты писали о
непокладистом, «тигрином» характере Ли Чжаньшу. Для пиар-кампании назначенца из команды Си даже была издана книга с биографией Ли и историей его
семьи.
В роли главы Секретариата ЦК — личный дипломат Си Цзиньпина
Ли Чжаньшу сопровождал Си Цзиньпина почти во всех зарубежных поездках и по сути являлся практически единственным мозговым центром выработки
внешней политики группы Си Цзиньпина с 2012 по 2017 г., в которой главным элементом все же являются не США, а Россия. Речь не идет о кровных узах,
крепкой дружбе, жертвенном союзе и тем более идейной близости — но так сложились обстоятельства и баланс сил в китайской внутриполитической игре. Ли
Чжаньшу, глава Секретариата или аппарата Центрального комитета КПК — редкий случай, когда глава внутриведомственной службы имел функции дипломата.
Эти функции достаточно ограниченные: Ли Чжаньшу специализируется только на отношениях с Россией и де факто отвечал за это направление в : координация
действий в сфере пропаганды, ВПК, взаимных визитов, . В сложной ситуации политической борьбы Ли Чжаньшу, который являлся первым главой «Совета
безопасности» Си Цзиньпина — Комитета государственной безопасности ЦК Компартии (2014–2017), а также координатором кадровой и иностранной политики,
можно назвать вторым после Си Цзиньпина человеком. Из-за повышенной работоспособности Ли Чжаньшу назвали «тысячемильной лошадью», а
недоброжелатели — «темной лошадкой», так как все его новые посты он получает внезапно, работая на ключевых направлениях в команде Си Цзиньпина.
Ли Чжаньшу во главе Комитета государственной безопасности ЦК Компартии
Крайне важным было участие Ли Чжаньшу в создании нового партийного органа, название которого вызывало определенную идеологическую оторопь у лиц,
причастных к советскому и китайскому коммунистическому прошлому, и управление этим органом. При изучении этой новой партийной структуры важно
отметить, что она не является органом исполнительной власти и не заменяет существующее Министерство государственной безопасности Госсовета КНР.
В 2014 г., сразу же за разгромом группы членов Политбюро Бо Силая – Чжоу Юнкана впервые среди различных отделов, комиссий, малых руководящих групп
под руководством Си Цзиньпина появляется альтернатива иным силовым объединениям в рамках партийного и государственного аппарата — Комитет
государственной безопасности ЦК Компартии Китая (中共中央国家安全委员会). Высшие должности в нем кроме Си заняли, как его заместители, премьер Ли Кэцян и
третий номер в Политбюро, прежний глава китайского парламента Чжан Дэцзян, место которого сегодня занимает сам Ли Чжаньшу.
Генезис структуры выглядел следующим образом. Первоначальный план по ее созданию якобы вынашивал еще Цзян Цзэминь, пытавшийся создать аналог
американского Агентства национальной безопасности. И уже в 2000 г. в одном здании расположились органы управления двух малых групп руководителей
(МГР) — МГР по внешним вопросам ЦК Компартии и МГР по безопасности, которые по сути стали одной структурой под двумя вывесками. Структура имела
внешний вектор до ноября 2013 г., когда ее состав и функции расширились до армии и силового блока Китая. Непосредственное создание Комитета курировали
два шанхайца: глава Политико-юридического комитета ЦК Мэн Цзяньчжу и ныне член Посткома Политбюро, а тогда глава Отдела исследований ЦК КПК Ван
Хунин. 24 января 2014 г. структура, которая мыслилась Шанхайской группой как защита от разворачивающегося в стране большого террора, была перехвачена
Си Цзиньпином — ее секретариат, а значит, и реальное управление возглавил Ли Чжаньшу.
Во второй состав (с февраля 2017 г.) постоянного комитета КГБ ЦК Компартии вошли почти все члены Политбюро, за исключением Ван Цишаня, что само себе
выглядит вопиющим случаем: главный орган безопасности страны не только обошел лишь одного члена Постоянного Комитета Политбюро, но и исключил
партийный Центральный комитет контроля из своего состава. Тем не менее это не полная информация, так как весь состав КГБ ЦК в период первого созыва
(2014–2017) не уточнялся для прессы. С 2017 г. из прессы полностью уходят упоминания о составе КГБ ЦК, за исключением его руководителя — Си Цзиньпина.
Возможно, учитывая конкуренцию группы Ван Цишаня и Ли Чжаньшу, последний вынашивал планы масштабной реформы силового блока. Деятельность КГБ ЦК
достаточно обширна, однако с апреля 2020 г. будет уравновешена другой партийной структурой с интересным названием «Малая группа по регулированию
строительства спокойного Китая» (平安中国建设协调小组), в связи «с историческими изменениями характера общественных противоречий».
Орган КГБ ЦК выявил свою целесообразность в связи с непростой внутри- и внешнеполитической ситуацией в Китае, которая уже в 2015 г. вылилась в
настоящую войну техногенного саботажа, известную российским наблюдателям по крупнейшей в истории Китая техногенной катастрофе — взрыве в портовом
городе Тяньцзинь. Однако более полная картина являет собой серию взрывов на крупнейших предприятиях нефтяной, химической и иных отраслей, а также
полноценные террористические акты на юге Китая — об этом речь пойдет ниже.
Ли Чжаньшу — новый глава китайского парламента
После 19-го съезда КПК, который прошел в октябре 2017 г. и увенчался крупной аппаратной победой Си Цзиньпина, Ли Чжаньшу достигает вершины своей
политической карьеры: в марте 2018 г. становится главой парламента страны — Всекитайского собрания народных представителей. На этой позиции Ли
Чжаньшу, ранее прославившийся тем, что инициировал кампанию по признанию региональными властями Си Цзиньпина в качестве коренного лидера страны
(核心领导) обеспечивает большинство голосов по проекту новой Конституции КНР, согласно которой Си Цзиньпин может занимать неограниченное число сроков
пост председателя КНР.
Ли Чжаньшу в качестве третьего номера в составе теперь уже Постоянного комитета Политбюро имеет самый широкий спектр полномочий и вовлечен в
решение абсолютно различных вопросов, в том числе касающихся Корейского полуострова и Гонконга. При этом анализ биографий членов ЦК и Политбюро
показывает, что выходец из быстроразвивающейся в последние годы провинции Хэбэй, которая конкурирует с Шаньдуном и примет в 2022 г. зимнюю Олимпиаду
в Чжанцзякоу (бывший Калган), далеко не единственный представитель хэбэйцев в центральном аппарате и венчает целую пирамиду выдвиженцев провинции
Хэбэй, хотя его связь с провинцией Шэньси, городом Сианем и вклад в укрепление личной власти Си Цзиньпина несомненен. Принадлежность «Посланца
войны» к лагерю хэбэйцев не входит в противоречие с этнической платформой Си, выстраиваемой из коренных представителей ядра китайской цивилизации —
района среднего течения Хуанхэ.
В пользу коллективной игры Хэбэйской группы и необходимости ее отдельной классификации и говорит острый внутренний конфликт между Ли Чжаньшу и Ван
Цишанем, развернувшийся в преддверии 19-го съезда и вылившийся в завуалированную перепалку исторических статей. Ван Цишань реализовывал для
Шаньдунской группы кадровую стратегию через прямую ликвидацию оппонентов, а Ли Чжаньшу через кампанию признания лояльности региональных лидеров
с последующим их выдвижением наверх: в среде региональных секретарей была инициирована кампания публичного признания Си Цзиньпина «коренным
лидером», то есть идеологического уравнивания его с Мао Цзэдуном и Дэн Сяопином. Острый клановый конфликт хэбэйца Ли Чжаньшу и шаньдунца Ван
Цишаня длится с начала Культурной революции и связан со снятием с поста вице-губернатора Шаньдуна Ли Цзайвэня, деда Ли Чжаньшу при шаньдунце Кан
Шэне.
Крутой нрав Ли Чжаньшу, который подогревается успехами выходцев из Хэбэя, может послужить основной для очередной политической коллизии в жизни
политика, способного как на открытые, яркие политические кампании, так и на сильную закулисную игру. Жажда ярких агрессивных действий была замечена за
Ли Чжаньшу еще в университете, когда он послал тогдашнему генеральному секретарю космольцу Ху Яобану, и приверженцу радикальных рыночных реформ,
письмо с доказательством верности социалистическому курсу и с угрозой в адрес реакционеров.
Отсутствие преемника у Си Цзиньпина, который не был обозначен на 19-м съезде, формально консервирует систему, но фактически ставит ее на грань
уничтожения, ведь теперь в условиях отсутствия понятных координат будущего с «вечным председателем» каждый может стать фактическим управителем дел
Китая, — и битва между Ли Чжаньшу и Ван Цишанем может получить новый виток в преддверии 20-го съезда компартии в 2022 г., когда вся мощь «шаньдунской
группы» подвергнется агрессивному броску хэбэйцев, которые попытаются выдвинуть Ли Чжаньшу на пост такого же вечного заместителя вечного председателя
КНР, заменив там шаньдунца Ван Цишаня. Это обстоятельство усугубится напряженным отношением всех остальных региональных групп, настроенных против
гегемонизма Шаньдуна: «…кто хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугою» (Мк. 9:35).
Всекитайское собрание народных представителей после прихода Ли Чжаньшу к власти приобрело новый оттенок — это не только орган, фиксирующий решения
Госсовета КНР, который находится под значительным контролем Комсомола и его лидера премьера Ли Кэцяна, но и новая структурирующая сила для
региональных обкомов партии — практически все первые секретари провинций являются и главами местных законодательных собраний. Эта политическая
комбинация стала более распространенной в период после 18-го съезда (2012), когда Ли Чжаньшу стал главой Секретариата партии и заведовал техническими
аспектами этого «новшества». Таким образом, местные законодательные органы власти стали в еще большем числе вотчинами секретарей обкомов Компартии.
Данные изменения позволили лояльным секретарям обкомов, оттесняемых партийно-хозяйственным аппаратом Комсомола, окопавшегося в центральных
органах власти, быть инкорпорированными в повестку решения центрального правительства через их присутствие в качестве членов Посткома ВСНП на
ключевых ежегодных «Двух сессиях» — Всекитайского собрания народных представителей и Народного политического консультативного совета Китая. В рамках
«Двух сессий» партийные региональные руководители — выдвиженцы Ли Чжаньшу не только имеют право блокировать инициативы Госсовета КНР по
различным аспектам экономической и социальной жизни Китая, но и, что не менее важно, имеют дополнительную возможность провести коллективное
совещание весной, вне рамок Пленума ЦК, который обычно происходит в октябре-ноябре. В условиях строгого запрета горизонтальных связей между
региональными руководителями такая площадка, созданная Ли Чжаньшу, — важный фактор объединения регионалов вокруг главного хэбэйца страны. Особо
подчеркнем еще раз тезис, изложенный в подробном описании «шаньдунской группы»: присутствие шаньдунцев в руководстве парламента страны —
выразительно ничтожно мало.
Тем не менее даже на новом высоком посту Ли Чжаньшу проявляет значительное внимание к России, в которой его встречают на беспрецедентном уровне, а он
отвечает беспрецедентной откровенностью и взаимностью: «У нас имеются многие общие интересы. Жизнь говорит о том, что наша дружба, сотрудничество
являются искренними и надежными. Сегодня США осуществляют двойное сдерживание в отношении Китая и России, а также пытаются рассорить нас.
Мы это хорошо видим, и мы не попадались на их удочку. А самая главная причина — в том, что у нас имеется прочный фундамент политического
взаимодоверия»[4], — отметил Ли Чжаньшу в сентябре 2019 г. на встрече с президентом РФ, закрепив за собой статус принадлежности к немногочисленной
группе политиков, открыто демонстрирующих антиамериканские настроения в Китае.
[1] По материалам
[2] У премьера Ли Кэцяна в фамилии другой иероглиф, который означает «грушевое дерево».
[3] В период правления Ху Цзиньтао, глава парламента У Банго занимал вторую позицию в ПК Политбюро, а премьер Вэнь Цзябао – третью. Во время правления
Си Цзиньпина, вторую позицию занял премьер Ли Кэцян.
[4] roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Обзор проблем развития китайского НИОКР
(без изменений) Обзор проблем развития китайского НИОКР
Согласно Совместной публикации Госстата КНР, Миннауки и техники КНР, Минфина КНР 27.08.2020:
В 2019 году расходы на НИОКР в КНР составили 2,214 трлн юаней (около 316 млрд долл) – рост на 12,5% (по сравнению с 2018 годом
Это составило 2,23% от ВВП КНР, рост на +0,09 процентных пункта.
Расходы в среднем на одного сотрудника в год – 461 тыс юаней (65 тыс долл), рост на 12 тыс юаней (около 1.8 тыс долл), рост на ок. 2,5%.
Из них на «фундаментальные исследования» — 133,6 млрд юаней (6% от всех расходов, рост 22,5%), «прикладные исследования» — 249,9 млрд юаней (11,3% от
всех расходов, рост 14%), расходы на НИОКР – 1,831 трлн юаней (82,7% от всех расходов, рост на 11,7%).
В расходах НИОКР – на предприятия приходится 76,4% (рост на 11%), на правительственные исследовательские центры – 13,9% (рост на 14,5%), на
высшие и другие учебные заведения – 8,1% (рост на 23,2%).
Лидерами по объему НИОКР являются – электронная, автомобильная промышленность, производство электрических машин и оборудования, химическая
промышленность.
Регионами-лидерами по НИОКР являются Гуандун – 310 млрд юаней, Цзянсу 280 млрд юаней, Пекин – 223 млрд юаней, Чжэцзян – 167 млрд юаней,
Шанхай – 152,5 млрд юаней, Шаньдун – 149 млрд юаней. (эти же регионы можно обозначить как самостоятельные базы для научных школ)
По интенсивности инвестиций в НИОКР выделяются семь регионов: Пекин, Шанхай, Тяньцзинь, Гуандун, Цзянсу, Чжэцзян и Шэньси. (последний регион
является догоняющим центром Западного Китая, местом рождения нынешнего лидера Си Цзиньпина и близких к нему высших руководителей КНР).
По официальным данным средний показатель роста расходов на НИОКР с 2007 по 2016 годы составил +17,4%.
Вопрос о возможности глобального лидерства Китая в условиях разрыва связей с англо-американским миром непосредственно связан с возможностями Китая
создать собственную научно-техническую школу хотя бы в некоторых отраслях. Фактор развития НИОКР важен с связи с тем, что современная китайская
экономика характеризуется низкой производственной эффективностью, высокими затратами энергии на единицу продукции, которые от 2-х раз выше, чем в
развитых странах запада (за исключением «островов высокой эффективности» — Гуандуна, Шанхая, Тяньцзиня, Циндао и некоторых других). Причины такой
низкой энергоэффективности экономики, скорее всего, коренятся в традиционном экстенсивном способе производства в Китае, от которого еще недавно
аграрная экономика не ушла в организации массового производства. Таким образом, собственные достижения НИОКР Китая лежат в основе возможности
паритета Китая с западными странами, который был утрачен в связи с Опиумными войнами (середина XIX века) и подчинению Китая в значительной степени
власти британского мирового порядка. Именно поэтому 14 октября 2020 года во время визита Си Цзиньпина в провинцию Гуандун, город Шаньтоу, местную зону
опережающего развития и инноваций, лидер Китая заявил, что «сегодня Китай находится в ситуации больших перемен за последнее столетие и ему необходимо
развивать инновации с опорой на собственные силы».
На первом этапе развития китайской науки китайское руководство, осознавая грядущие проблемы и острую зависимость страны от зарубежных, в том числе
советских, технологий частично решило вопрос о развитии научных школ, ограничив число приоритетных технологий. Руководитель Центрального военного
комитета Компартии Китая Дэн Сяопин в вопросе модернизации, выделил: средства коммуникации и связи, ракетную и ядерную программы Китая, в приоритете
также оказались биотехнологии, связанные с целью достижения продовольственной безопасности, и изучение возможности создания новых материалов. В
последнее время к этим сферам добавились активные попытки достигнуть прорыва в сфере автоматизации производства – Китай занимает первое место в мире
по количеству закупаемых роботов в мире, вводящихся в производство.
Огромные средства на развитие НИОКР формально вывели Китай на первое место по числу регистрируемых патентов на научные изобретения, тем не менее,
более детальный анализ говорит о том, что зачастую в Китае процветает «патентный троллинг» — то есть моментальное копирование патента на западное
изобретение в китайском правовом пространстве. Безнаказанность такого троллинга со стороны китайской судебной системы поощряет его развитие, не смотря
на создание в Пекине, Шанхае и Гуандуне специальных судов по вопросам интеллектуальной собственности. Число патентов также не коррелирует с
эффективными технологиями, внедряемыми в производство, и напоминает «эпидемию рационализаторства» в СССР в конце 70-х, начале 80-х.
Фактические Китай по-прежнему испытывает трагическую для него степень зависимости от зарубежных технологических школ по следующим причинам:
коррупция в НИОКР и особенностями этнического сознания китайцев.
Несмотря на ажиотаж вокруг научно-технической тематики среди молодежи Китая, среди лиц, принимающих решения до сих пор не пересмотрена концепция
развития китайских технологий с опорой на внешние силы «рынок в обмен на технологии», заложенную в период начала реформ открытости в Китае в начале
80-х годов.
Немалую роль в сложности запуска собственных разработок играют особенности китайского мышления. В его основе лежит идеографическая письменность
(символ – конкретный знак, изображение), которая подразумевает большую конкретность в восприятии явлений и сущностей. В отличие от китайского
мышления в мышлении индо-европейских народов более абстрактно, так как в письменности преодолена зависимость от конкретного символа, ограничивающего
поле значений слова – письменность имеет звуковой характер и фиксирует только звучание слова, но не его смысл (хотя сами буквы – изначально идеограммы,
как и иероглифы). Это не означает, что китайцы лишены абстрактного мышления и не имеют способности выйти за рамки конкретики, тем не менее, их
возможности более ограничены, чем возможности западных сообществ. Такое же отличие есть и между китайцами и корейцами: письменность последних имеет
фонетическую природу, как и слоговая азбука японцев – отличие инновационных возможностей корейцев, японцев и китайцев — налицо. Обратная особенность
иероглифического письма, возможно, так как этот вопрос является дискуссионным и лежащим в области исследований мозга и лингвистики, является
ускоренное восприятие существующих схем и быстрого их масштабирования – «копирования».
Важное социальное препятствие китайским инновациям – тысячелетний экстенсивный способ развития экономики, связанный с инструментом роста населения
как способа увеличить производительность труда: такая система отвергает изобретения, связанные со сменой производственного уклада. Всем известны четыре
великие изобретения Китая, в том числе пороха, компаса, которые однако не были приняты к широкому использованию и не сделали Китай родиной
промышленной революции. Более того, появление более эффективных изобретений – того же ткацкого станка – несет эффект нарастания безработицы и как
следствие социальных проблем в обществе экстенсивной экономики. Аналогичная проблема сегодня у Китая с ростом автоматизации производств и вытеснением
человека с ростом коммуникационных технологий из сферы услуг, хотя Китай и выходит по формальным показателям на первые позиции в мире по темпам и
объемам роботизации.
Третьим препятствием, во многом связанным, с указанными выше, является высокая коррупционная составляющая сферы государственных НИОКР: зоны
технико-экономического развития, призванные к стимулированию внедрения зарубежных инноваций, зачастую воспринимаются чиновниками как сфера для
активной реализации коррупционных схем, в связи с низкой ответственностью за конечный результат. Государственные компании, «инвестирующие» в подобные
производства, заранее уверены в зачастую бесперспективности таких проектов и низкую ответственность за их срыв по описанным выше причинам.
Однако нельзя назвать все подобное взаимодействие, как коррупционное, об этом говорят значительные успехи Китая в указанных выше приоритетных областях.
Тем не менее, коррупция в НИОКР носит угрожающие масштабы и серьезно угнетает научно-техническое развитие Китая.
Действие описанных выше факторов на развитие Китая вносит определённые коррективы в стратегию «научной независимости» страны. Китай с высокой
степенью вероятности останется зависимым от внешних научных школ, однако проведет коррекцию научно-технического взаимодействие на сотрудничество и
«зависимость» от менее крупных игроков, которые не смогут в одиночку, как США или Великобритания, определять будущее Китая и сдерживать его
геополитические амбиции. Среди таких «удобных» научно-технических школ – признаны советская (Россия, Украина, Белоруссия, Армения, страны Прибалтики
и Средней Азии), израильская (китайско-израильский университет в Шаньтоу), французская и немецкие школы.
[1]
[2] Используется курс доллара — 6.9 юаня. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Система социального кредита и цифровой юань
(без изменений) Система социального кредита и цифровой юань
В связи с острой реакцией западных СМИ на появление в Китае в 2014 году «Программы плана по строительству системы общественного кредита 2014-2020
годы», а также отсутствия обощенных исследований по этой теме, вокруг Системы возникло критическое число бездоказательных спекуляций.
В настоящий момент реализацию вышеуказанного плана создания Системы под руководством правительства КНР – Госсовета – осуществляют свыше 10 ведомств
– в первую очередь Народный банк Китая, Комитет по развитиям и реформам и Министерство гражданской администрации.
Вопреки расхожему мнению системы персонального рейтинга, которое было бы верефицировано государством в КНР не существует, в отличие от попытки
создать такую комплексную систему на платформах частных корпораций, например, Alibaba – ее дочерней компании, финансового инструмента Ant Group
(система Sesame Credit 芝麻信用). Вместо такой системы рейтингов существует система негативных и позитивных кредитных списков в каждой отдельной
госорганизации и ведомстве, и в первую очередь в Народном банке Китая, который ведет систему кредитных рейтингов в первую очередь для юридических лиц,
во вторую очередь, такие списки создаются для сотрудников госаппарата и судебными органами власти. С 2019 года в рамках собственных организаций
создавать свои негативные списки стали авиакомпании КНР, метрополитен Пекина, городское правительство Шанхая, Шэньчжэня, Сучжоу и других городов.
Рейтигами частных корпораций пользуются частные учреждения, в том числе частные школы, которые проводят верификацию учащихся и их родителей,
опираясь на дополнительные сведения о них.
Очевидно, что существующая технологическая база видеонаблюдения и контроля, в том числе распознования лиц и эмоций, системы трэкинга мобильных
телефонов, не говоря о прозрачности сети Интернет, в сочетании с возросшими возможностями работать с большими данными, расширяющимся функционалом
искусственного интелекта является достаточной базой для создания системы всеобщего социального регулирования в цифровой сфере.
Вопрос в объединении этих баз данных и создания единого компонентного рейтинга для каждого физического и юридического лица лежит не в области
технологий, а в области политических решений и социального заказа общества на подобное ранжирование граждан, за основу которой может быть взята одна из
частных платформ. Вероятность появления социального заказа на такую систему ранжирования будет повышаться по мере стагнации экономики и усугубления
кризисных явлений в социуме, попытке более обеспеченных слоев общества создать социальные барьеры для растущих масс неблагополучных граждан.
Политический вопрос также является критически важным для создания такой единой системы: по сути вопрос о социальном рейтинге является вопросом власти
той или иной структуры, которая будет обладать возможностью как задавать критерии рейтинга и ранжировать категории граждан, так и создавать в том числе
и политические лифты для обладателей высокого рейтинга.
Как и во всех остальных вопросах, в вопросе формирования рейтинга и контроля над ним единства не существует и основная конкуренция ведется между
несколькими структурами – в первую очередь Народным банком Китая и Министреством гражданской администрации (традиционно под контрлем Комсомола),
свою роль пытается играть Комитет по развитию и реформам Китая, связанный через руководителя Хэ Лифэна с Си Цзиньпином.
Очевидно, что наиболее вероятный претендент на роль центрального органа по созданию такого единого рейтинга является китайский центробанк – Народный
банк Китая, который через введение цифровой валюты получит абсолютный прямой доступ (не через коммерческие банки) ко всем цифровым кошелькам
граждан, верифицированных по сути как персональный идентификационный документ. Тестовая работа цифровых кошельков началась в середине 2020 года и в
первую очередь охватила государственных служащих и бюджетную сферу.
Введение цифрового юаня – в первую очередь шаг государства, призванный вывести из серой зоны всю огромную массу денежных транзакций, которая до
настоящего времени была оставлена на откуп крупнейших частным корпорациям – Tencent и Alibaba, представлюящий гуандунский и чжэцзянский капитал.
Государство волевым решением готовит монополизацию рынка цифровых транзакций, что не может не нанести ощутимый удар по появишвимся недавно
частным интернет-корпорациям.
Технология блокчейн делает операции цифрового юаня защищенными и как следствие более надежными с точки зрения использования в отличие от частных
денег. Таким образом эра частных банков, которые на долгие два десятилетия монополизировали частные денежные расчеты уходит в прошлое – теперь
кредитные карты можно заменить использованием цифрового юаня, кошелек которого можно будет хранить на любом магнитом устройстве, в том числе в
мобильном телефоне или любом переносном чипе.
Вместе с введением цифрового юаня – Народный банк Китая – имея гигантскую систему цифровых кошельков – они же де факто цифровые паспорта – не только
может стать гиганстким агрегатором персональных данных, но и взять на себя функции социального контроля, аккумулируя в этих же «кошельках» и сведения
«социальном рейтинге» физических и юридических лиц. Функция же блокирования такого кошелька делает Народный банк настоящим и абсолютным органом
власти будущего. Впрочем, на данный момент – это лишь логичное умозаключение, основанное на технологической возможности таковой реальности.
В связи с вышеописанным, наиболее вероятным следует считать возможность создания всеохватывающей системы персонального социального рейтинга именно
на основе баз данных цифровых кошельков цифрового юаня. Не исключен вариант, что в Китае сложится цифровое троецарствие – когда наряду с Народным
банком такие функции возьмут на себя уже упомянутый Tencent с мессенджером WeChat и корпорация Alibaba, а также другие частные корпорации, которые
смогут выбить себе право и участок независимости в новом цифровом Китае. Стоит отметить, что в Китае систему социального кредита и цифрового юаня – не
связывают воедино, однако очевидно, что в двух темах очевидно присутствует китайский центральный банк.
В рамках тестирования НБК прибег к использованию коммерческих банков, а также телекоммуникационных операторов – цифровой кошелек привязывался к
SIM-карте.
Цифровой юань также должен будет заменить все виды токенов (и их частный вид – криптовалюты) на территории КНР: согласно проекту закона о Народном
банке Китая, опубликованном 23 октября 2020 года, производство и хождение токенов на территории Китая будет запрещено.
Третьим вопросом, наряду с появлением социального заказа на ранжирование, а также функцией контролера системы, является вопрос о приведении запросов
общества к единому знаментаелю в ранжировании или наличия единой этической комиссии, вырабатывающей ранги и критерии оценок. По мере сокарщения
роли труда в производстве добавленной стоимости, вызванной кризисом кредитного капитализма, будет расти роль ренты в формировании прибыли, то есть по
сути отката общества к форме феодальной сословности, и в связи с этим, вероятность формирования ранжирования по принадлежнсоти к сословию в прямой или
завуалированной форме будет принята за основу категоризации граждан и начиселния оценок. Тем не менее, открытой дискуссии о подобном в Китае не
ведется, однако по мере цифровизации общества и углубления социальных проблем, стоит ожидать, что новые обновленные планы по реализации Социального
рейтинга будут содержать подобные элементы в рамках следующих пяти лет.
Второй важнейшей спецификой цифрового юаня является его технологическая конкурентность американскому доллару: для международных транзакций
цифрового юаня не требуется использование систем SWIFT, что облегчает доступ к валюте со стороны всех эконономических партнеров Китая и их ускоренному
вхождению в кредитную зону юаня, и выход из зоны доллара. Новые технологии, на которых построен цифровой юань, а также надежная система блокчейн,
делает его технологически более привлекательным и удобным для международных транзакций, при этом их объем будет выведен из под учета и контроля США.
Инфраструктура для таких операций уже создана Народным банком — банковская блокчейн-платформа Bay Area Trade Finance.
[1] 社会信用体系建设规划纲要 http://www.gov.cn/zhengce/content/2014-06/27/content_8913.htm
[2] Digital Currency Electronic Payment (DCEP) 数字货币电子支付
[3] http://www.pbc.gov.cn/goutongjiaoliu/113456/113469/4115077/index.html roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Уровень жизни населения: основные социально-экономические показатели
(без изменений) Уровень жизни населения: основные социально-экономические показатели
Для сравнения жизни в России и Китае следует базово описать социально-экономические показатели двумя числами: по данным Минэкономразвития
Российской Федерации, в 2015 г. средняя зарплата в Китае сравнялась с российской, в 2018 г. среднедушевой показатель ВВП в Китае приблизился к
общемировому —10 тыс. долл. США на душу населения, в России аналогичный показатель составляет около 10,5 тыс. долл.
Подушевой располагаемый доход населения в III кв. 2020 года в Китае составил 2705 юаней в месяц. По октябрьскому обменному курсу этот показатель
составляет 31 тыс рублей в месяц, в России этот же показатель в аналогичный период составил 35 тыс рублей в месяц. Разница в жизни между рядовым
китайцем и рядовым россияниным почти нивелировалась и составляет 12-20%, однако дальнейшая девальвация рубля может сократить эту разницу и даже
сделать китайский показатель (при сохранении социально-экономической стабильности в Китае) значительно выше российского.
Другим важным реальным показателем роста уровня жизни является средняя продолжительность жизни в Китае, достигшая 76,7 года в 2017 г., а также
показатель младенческой смертности, который понизился в Китае до 6,8‰.
При этом, рассматривая даже эти усредненные и весьма относительные показатели, следует учитывать, что в Китае еще не закончилось формирование
социально-экономической структуры общества: до сих пор здесь происходит масштабный процесс переселения многомиллионных масс населения в города,
серьезной коррекции подвергается число трудовых мигрантов в крупных мегаполисах и провинциях, инициирован масштабный процесс автоматизации
производства — все это коренным образом влияет на современный Китай.
За последние пять лет городское население Китая увеличилось на 80 млн. человек, общий показатель урбанизации достиг 58,5% в 2017 г. Таким образом, за 40
лет реформ «рыночного социализма» показатель урбанизации увеличился на 40 процентных пунктов и из абсолютно аграрной страны Китай приобрел статус
«полуаграрной». Показатель урбанизации является косвенным показателем модернизации экономики. Тем не менее существуют оценки, по которым реальное
число жителей Китая составляет лишь 42,3%. Для достижения показателя развитых капиталистических стран, который составляет около 80%, Китаю
потребуется при нынешних темпах еще около 20 лет. Однако данная тенденция коррелирует с общим экономическим ростом Китая, и в случае его стагнации
Китай рискует зафиксировать полуаграрное состояние на ближайшие годы, разделившись на «городскую развитую экономику» и «сельские провинции».
Объективное исследование требует изучать экономику КНР как «две экономики в одной стране» — городские агломерации и суперагломерации прибрежной
зоны и внутренние аграрные районы страны с высоким уровнем влияния ВПК в экономике. «Две экономики» разительно отличаются как по социально
экономическим, так и по политическим характеристикам.
Лидером по уровню реальной урбанизации остается южнокитайский Гуандун: из десяти городов Китая с самым высоким уровнем урбанизации шесть находятся в
провинции Гуандун.
Отсталые сельские районы остаются серьезной проблемой не только экономического, но политического плана: в умах партийных и государственных
руководителей КНР зреют мысли о возможности физического отделения от соседних провинций, которые экспортные регионы фактически дотируют, как и
высокоразвитые районы СССР «кормили» значительные территории Средней Азии и Кавказа до 1991 г.
Тем не менее, если мы обратимся к опыту СССР, население которого к моменту революции 1917 года находилось в структурно схожей ситуации (18% жителей
городов), то мы увидим, что к 1979 г. — через 62 года после установления советского строя — показатель урбанизации составил 62%, тогда как в Китае даже по
формальной официальной статистике он отстает от советского на 10–15 лет: через 62 года после установления КНР, в 2011 г., этот показатель «дополз» до
51,27%, при этом за 62 года своей истории развитие КНР не прерывалось крупной гражданской войной, сопровождающейся иностранной интервенцией, а также
черной полосой очередной мировой войны.
«Рыночный социализм» в Китае явно буксует, а его апологеты фактически сработали не на строй Народной республики, а на Синьхайскую революцию 1911–1913
гг., бенефициаром которой стал Гуандун как глобальный представитель китайского мира в капиталистической системе. Советская модель социально
экономического развития в Китае востребована как никогда, однако она не имеет ни представителей, ни права голоса в условиях монополии «правого уклона» во
власти и левопопулистского движения, представленного той же «комсомольской группой» Пекинского и Народного университета. Советская модель могла бы
вывести Китай в реальные лидеры мировой экономики уже к 2000 г. при условии сохранения в руководстве Китая просоветского блока.
«Городская приморская экономика» остается основным бенефициаром развития страны: по состоянию на середину 2018 г. из 37 крупных региональных центров
Китая самая высокая средняя зарплата, не считая столицы страны Пекина, где она составила 10 531 юань (свыше 100 тыс. российских рублей), пришлась на 17
городов прибрежной полосы, десять из которых не являются столицами регионов.
[1] https://data.stats.gov.cn/easyquery.htm?cn=B01
[2] http://www.nhfpc.gov.cn/guihuaxxs/s10743/201806/44e3cdfe11fa4c7f928c879d435b6a18.shtml
[3] http://www.ce.cn/xwzx/gnsz/gdxw/201901/19/t20190119_31302936.shtml roles(reader-all)
Китайская власть - Made in USA: 12 «китайских» лауреатов Нобелевской премии
Made in USA: 12 «китайских» лауреатов Нобелевской премии
Для измерения научной мощи страны составляются рейтинги школ и университетов, проводятся различные олимпиады, конкурсы, считаются различные
индексы и многое другое. Однако для большинства людей, далеких от науки, единственным объективным показателем научной мощи страны, впрочем как и
научных достижений отдельного человека, является Нобелевская премия. Вопрос научно-технического развития с опорой на собственные силы – один из
центральных вопросов для Китая в 2020-2035 году – имеет ли Китай собственную, оригинальную научно-технические школы для «рывка» в научном
развитии? Каких лауреатов Нобелевской премии породила китайская почва?
Физики Ян Чжэньнин и Ли Чжэндао
Учителем Яна был индийский ученый Субраманьян Чандрасекар, преподаватель Чикагского университета. Перебравшись сюда, Ян стал работать под
руководством итальянского ученого и Нобелевского лауреата 1938 года Энрико Ферми. Здесь же работал его партнер и второй лауреат Нобелевской премии
Китая — Ли Чжэндао, уроженец Сучжоу (провинция Цзянсу, Шанхайский регион). Два ученых первыми из китайцев (1957) получили Нобелевскую премию «за
пристальное изучение так называемых законов четности, которое привело к важным открытиям в области элементарных частиц». Их результат стал возможен
при непосредственном руководстве Энрико Ферми. Сегодня Ли Чжэндао работает в Колумбийском университете (США), а Ян вернулся в Университет Цинхуа
(Пекин) после 44 лет жизни в США.
Диссидент Лю Сяобо и Далай-лама 14-й — премия мира
Известный китайский диссидент, уроженец северо-восточной провинции Цзилинь, Лю Сяобо получил Нобелевскую премию мира «За длительную
ненасильственную борьбу за фундаментальные права человека в Китае». В настоящий момент Лю Сяобо отбывает заключение в КНР. Премию мира также
получили Александр Солженицын, Михаил Горабачев и Барак Обама. Далай-лама 14-й, который родился в нынешней провинции Цинхай, также получил премию
мира в 1989 г., однако правительство КНР вряд ли согласно с оценками из Швеции, называя Далай-ламу сепаратистом и преступником.
Литература — Мо Янь
В 2012 г. Нобелевскую премию в области литературы получил писатель Мо Янь за «галлюцинаторный реализм, смешанный с народными рассказами и
историей». Книги Мо Яня — одни из самых читаемых в КНР, его роман «Большая грудь, тучный зад» входит в пятерку самых читаемых книг Китая. Шаньдунец
Мо Янь пишет на злободневные темы, при этом сглаживая острые углы, и во многом напоминает советского писателя Михаила Шолохова.
Это не единственный писатель-китаец, получивший «Нобеля» по литературе. В 2000 г. гражданин Франции, вышедший из КПК во время событий на
Тяньанмэнь, — Гао Синцзянь получил премию за «произведения вселенского значения, отмеченные горечью за положение человека в современном мире».
Лишь пять китайцев, бывших или настоящих граждан КНР, стали лауреатами Нобелевской премии. При этом только один из них — Мо Янь по-настоящему жил и
работал в КНР. Это действительно печальный вывод, особенно на фоне многотысячелетней истории Китая и с учетом того, что многие изобретения были
сделаны именно в Китае, а по мнению ряда западных исследователей китайской науки, Китай в значительной степени превосходил Запад в Средние века. Тем не
менее, если исключить нынешних лауреатов в области литературы и политики, которые не являются наукой, то в списке остаются два физика, один из которых
не проживает в Китае, при этом оба получили премию благодаря итальянцу и индусу в Университете Чикаго.
Сделано в США и Британии
Большая часть китайцев, получивших «Нобеля», либо отказались от гражданства Китая, либо являются потомками китайских эмигрантов в США.
Физик Дэниэл Цуэй (崔琦), Хэнань, Пиндиншань, премию получил (совместно с Робертом Лафлином и Хорстом Штёрмером) «за открытие новой формы квантовой
жидкости с возбуждениями, имеющими дробный электрический заряд». Учился в Гонконге, докторскую премию получил в Чикагском университете.
Сэр Чарльз Као Куэн (高锟), Шанхай, образование получает в Гонконге и Лондоне — в 2009 г. ему присудили половину Нобелевской премии по физике за
«новаторские достижения в области передачи света по волокнам для оптической связи». Другая половина премии досталась Уилларду Бойлу и Джорджу Смиту.
Проживает в Лондоне.
Сэмюэл Дин (丁肇中) — китайский американский физик-ядерщик, лауреат Нобелевской премии по физике 1976 г. «за основополагающий вклад по открытию
тяжелой элементарной частицы нового типа» совместно с Бертоном Рихтером. Потомок эмигрантов из Шанхайского региона.
Ли Юаньчжэ (李远哲) — тайваньско-американский химик, лауреат Нобелевской премии по химии за 1986 г. совместно с Дадли Хершбахом и Джоном Полани с
формулировкой «За вклад в развитие исследований динамики элементарных химических процессов».
Стивен Чу (朱棣文), потомок китайских эмигрантов из Шанхайского региона, — американский физик-экспериментатор. За исследования в области охлаждения и
улавливания атомов с использованием лазерных технологий в 1997 г. награждён Нобелевской премией по физике (совместно с Клодом Коэном-Таннуджи и
Уильямом Филипсом). 21 января 2009 г. президент США Барак Обама назначил Стивена Чу на пост министра энергетики США.
Роджер Тсиен (钱永健), потомок китайских эмигрантов из Шанхайского региона, — американский химик китайского происхождения, профессор кафедры химии и
биохимии Калифорнийского университета в Сан-Диего. В 2008 г. был удостоен Нобелевской премии по химии «за открытие и работу над зеленым
флуоресцентным белком» совместно с двумя другими химиками.
Знахарка Ту Юю
Первый и единственный полноценный китайский «ученый» – лауреат премии 2015 г. — фармаколог Ту Юю. После того как она изучила свыше двух тысяч трав
традиционной медицины, в 1979 г. ей удалось синтезировать лекарство, эффективное в лечение малярии, которое активно использовалось с целью лечения
военнослужащих НОАК в ходе китайско-вьетнамской войны. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Страна, от которой зависят модернизация и оборонная промышленность Китая
(без изменений) Страна, от которой зависят модернизация и оборонная промышленность Китая
В 1958 г. в Китае и Японии одновременно появился первый станок с числовым программным управлением. Спустя 56 лет Япония, однако, превратилась в лидера
производства таких станков в мире, а Китай до сих пор импортирует большую их часть.
Аналогичная ситуация произошла и в области производства электронных компонентов — сегодня Япония в основном экспортирует в Китай интегральные схемы,
электронные компоненты и точные станки. Реальность состоит в том, что китайская оборонная промышленность все еще зависима от экспорта. От японского
экспорта.
Китайская промышленность испытывает крайнюю необходимость в модернизации. Однако из-за проблемы самообеспечения высококлассными станками ЧПУ
Япония в буквальном смысле душит прогресс китайской отрасли. На 2012 г. в области высококлассных систем Китай обеспечивал себя лишь на 5%, а 95%
приходилось на импортные системы. Из них примерно треть — из Японии.
Система программного управления для станка сравнима с центральным процессором для компьютера — это его мозг. Станки с ЧПУ изменяют традиционную
отрасль обрабатывающих механизмов, создают важную базу для отрасли числовых станков, за ее развитием пристально следят не только технические
специалисты промышленности, но и люди, далекие от техники.
Станки с ЧПУ на основе отличных свойств гибкой автоматизации стали ключевой технологией своевременности, давшей интеграцию электронных и
механических схем в единый производственный организм.
Многочисленные попытки Китая следовать принципу «поменять рынок на технологии» привели и к потере рынка в том числе. Сегодня японский FANUC и
немецкий Siemens контролируют свыше 80% рынка продукции манипуляторов, а в области высококлассной продукции не только держат монополию, но и
ограничивают китайский импорт.
Китайские специалисты : «Отставание Китая от уровня развитых стран в этой отрасли составляет 15 лет». Как отмечают японские исследователи проблемы, в
области производства автомобильных деталей только они, японцы, могут дать станки, способные работать свыше 3500 часов в год в течение пяти лет. Это дает
основание японским специалистам заявлять, что без их станков китайское автомобилестроение не сделало бы и шагу вперед. Мало того, они добавляют, что
зависимость Китая от Японии с годами не только не ослабнет, а станет еще сильнее. Пугающее заявление для Китая от его самого ярого геополитического
соперника на протяжении последних 200 лет.
Если перевести внимание на область промышленных роботов, то и она находится в руках Японии: ежегодно Китай покупает значительную часть таких роботов у
Страны восходящего солнца — почти десять тысяч производственных платформ. За последние три года Китай стал самым крупным импортером промышленных
роботов в мире.
В 2004 г. доход китайских производителей станков ЧПУ по обработке металла достиг почти 1,2 млрд. долл., в то время как стоимость ввезенных в Китай
аналогичных станков составила 2,8 млрд. долл. Доля китайского производства в данной сфере — только 30%.
Аналогичная тотальная зависимость у Китая от Японии и в сфере интегральных схем. Иностранные интернет-пользователи в шутку размещают настоящие
фотографии, на которых «щит» китайского неба — система ПВО HQ-9 снабжена пусковым механизмом японского производства.
Углеродное волокно, электронные компоненты и полупроводники интегральных схем в течение долгого срока Китай импортировал и продолжает импортировать
из Японии и Южной Кореи. Трудно представить, что произойдет, если в один прекрасный момент этот импорт прекратится.
В области импорта конденсаторов резисторов и индукторов (катушки индуктивности) Япония доминирует на китайском рынке — в 2010 г. на ее долю
приходилось 35, 28,1 и 18,6% импорта соответственно.
Сегодня передовые японские навигационные радарные системы Furuno контролируют до 30% китайского рынка, неудивительно, что они установлены и на
китайских подводных лодках.
65% мирового производства конденсаторов, резисторов и индукторов сосредоточено в руках десяти крупнейших производителей, среди которых шесть японских.
Они же занимают и три первых места в этом списке — Murata, TDK, Chemi-Con.
Ситуация серьезной зависимости от импорта сформировалась и на рынке микрочипов. Китай, заявляя себя как главного производителя бытовой техники и
телефонов в мире, скромно умалчивает, что по состоянию на 2014 г. лишь в 3% китайских телефонов использовались китайские микрочипы. КНР продолжает
лишь собирать и оформлять продукты импортной технологии, выполняя роль рабочих рук, она зависима от импорта микрочипов .
Основными поставщиками микрочипов в Китай остаются Intel, Samsung и Qualcomm. Китайские корпорации пытаются найти способы хотя бы частично
минимизировать зависимость от американских и южнокорейских микрочипов, то угрожая монополистам санкциями, то привлекая их на свой рынок. Так,
Qualcomm, ставший предметом домогательств со стороны китайского государства, в 2014 г. попал на , а закончил тем, что создал совсем недавно совместное
предприятие в провинции Гуйчжоу (Сычуаньский регион), известной своей «генеральской» водкой «Маотай».
У , близкой к , успехи более скромные: попытавшись создать совместные предприятия с тайваньскими компаниями, агенты корпорации потерпели фиаско, от
Цай Инвэнь, учинившей разбирательство о «китайской угрозе» свободолюбивому острову.
Разумеется, данные по объемам распределения импортных микрочипов в оборонной промышленности отсутствуют, однако, например, статья в одном из блогов
«» сообщает, что до 70% высококлассных микрочипов, то есть микрочипов для сложнейшей техники, приходится на японский импорт.
70 лет назад Япония пыталась захватить Китай силой, но потерпела неудачу. Сегодня, похоже, Японии это удалось: после начала реформ промышленность
Китая начала перестраиваться на западный и японский лад и вошла в технологическую зависимость от Страны восходящего солнца, предав забвению советские
технологии. С годами эта зависимость приобрела катастрофическое значение. Сегодня говорить о возможности или совершить технологический рывок без
разрешения с Японских островов для Китая фактически невозможно. Япония победила и осуществляет над Китаем уже постиндустриальное господство —
господство идей и технологий над стальными механизмами.
Если практически все знают о проблеме зависимости от импорта нефти, который перевалил за отметку 60% в 2014 г., то о тотальной технологической
зависимости от импортных микрочипов в Поднебесной предпочитают лишний раз не упоминать. Тем не менее импорт зарубежных интегральных схем составил в
2013 г. 231,3 млрд. долл., уступая лишь уже упомянутому черному золоту. Уже в 2017 г. Китай импортировал микрочипов на общую сумму 312 млрд. долл. При
этом экспорт микрочипов собственного производства составил лишь 85 млрд. долл., что примерно в четыре раза меньше ввезенного объема.
Тотальную зависимость от импорта иностранных чипов вплоть до 2019 г. констатируют на самом высоком уровне: замминистра промышленности и
информатизации Синь Гобинь отмечает, что Китай до сих пор импортирует более 95% микрочипов, использующихся в компьютерах и серверах, несмотря на
попытку догнать развитые страны: «Мы до сих пор на десятилетия отстаем от развитых стран, и дорога в становлении великой производственной державы
предстоит долгая». Такой же тотальной зависимостью от импорта Китай страдает, по словам замминистра, и в области самолетостроения, автомобилестроения и
других важных отраслях. Показательно, что после введения санкций в отношении южнокитайской корпорации ZTE, компания не только выплатила США
колоссальный штраф размером в 1 млрд. долл., но и сменила собственное руководство.
«Перспективный лидер мировой экономики» самостоятельно производит чипов лишь на 40,7 млрд. долл., или всего лишь 15% от общего объема потребления
микрочипов в стране. Даже самый мощный суперкомпьютер в мире «Тяньхэ-2» (, ) практически полностью состоит из чипов зарубежной архитектуры, а
собственные китайские чипы Loongson («Сын дракона») являются немного видоизмененной копией иностранных чипов MIC.
Чипы используются практически во всех сферах промышленности, которая производит ставшую ключевой для развития Китая «продукцию с высокой
добавленной стоимостью» — от компьютеров до атомных электростанций и высокоскоростных поездов. Именно экспорт и потребление данной продукции
отечественного производства позволит Китаю остаться на плаву в трудные годы мирового кризиса. Однако Китай по-прежнему продолжает платить
«технологическую дань» зарубежным, прежде всего западным, странам, а его развитие целиком и полностью остается в руках зарубежных экспортеров. И не
только развитие, но и безопасность, ведь современная война — технологическая, а значит, и тут не обойтись без зарубежных разработок.
Действия, которые предпринимает правительство Китая для сокращения «чипозависимости», не приведут к радикальному перелому в ближайшие годы: так,
предполагалось, что собственное производство чипов вырастет до объема в 56,9 млрд. долл. к 2015 г., то есть зависимость от импорта будет снижаться на
считаные проценты, тогда как для подлинной технологической независимости Китаю требуется утроить данный показатель. Массированные вливания
китайского правительства в данную отрасль, с другой стороны, не гарантируют качественного скачка в технологиях, учитывая предыдущий прогресс разработок.
Несмотря на то что в 2014 г. была создана государственная руководящая группа по развитию отрасли интегральных схем, согласно программе которой к 2030 г.
в стране должен появиться ряд предприятий, достигших передового мирового уровня, осознание проблемы для высшего руководства Китая кажется слишком
запоздалым в условиях развернувшейся конфронтации с Западом.
Мощным ударом по Китаю оказался запрет правительства США на импорт американских чипов в связи с деятельностью компании Huawei — несмотря на
решительные заявления компании о способности преодолеть беспрецедентный по масштабам урона запрет, в отношении возможностей Китая остаются большие
сомнения.
В рамках заявленного курса Си Цзиньпином в октябре 2020 года «Инновации собственными силами» Нанкинский университет интегральных схем (Шанхайский
регион, провинция Цзянсу, район первых шагов Китая по ракетной программе) в составе пяти институтов и 30 тыс сотрудников займется массовой подготовкой
специалистов в таких направлениях, как полупроводники и интегральные схемы, искусственный интеллект, связь нового поколения, квантовые компьютеры.
Инициативную группу разработки высокоэффективных микропроцессоров член Китайской академии инженерных наук Ли Гоцзе. По его мнению, ключевыми
проблемами в отрасли остаются — низкое качество штамповки микрочипов (по этим показателям КНР отстает от США практически в три раза: если у
американских производителей точность штамповки достигает 10 нанометров, то у китайских – лишь 28 нанометров), зависимость от импортных средств
производства чипов (90% оборудования для производства микросхем китайской разработки – импортное), недостаточная база для производства чипов — Китаю
потребуется порядка 10 тысяч инженеров и масштабные инвестиции в течение многих лет.
В результате масштабных санкций в отношении китайских корпораций, в том числе крупнейших потребителя микрочипов Huawei, Китай не только осуществил
масштабные вливания в крупнейших производителей микрочипов SMIC (китайский крупнейший конкурент тайваньского TSCM и Samsung), но и начал скупку
специалистов по их производству в Тайване. В основном наиболее активно и заметно действуют компании Quanxin Integrated Circuit Manufacturing (QXIC, штаб-
квартира находится в Цзинань, столица Шаньдуна, однако основной инвестор — Yixin Integrated Technology из города Чжухай провинции Гуандун) и Wuhan
Hongxin Semiconductor Manufacturing Co (HSMC, Ухань, Хубэй).
Известно, что компании работают в этом направлении с 2017 и 2019 года соответственно. QXIC предлагает тайваньским специалистам зарплаты в среднем в 2,5
раза выше, чем на Тайване, а также дополнительные бонусы. При этом часть инженеров остается непосредственно на Тайване, в южной его части, одну из
опорных баз материкового Китая QXIC создала собственный исследовательский центр, в котором работают бывшие сотрудники TSCM высокой квалификации.
Всего за последний год в Китай уехало около 100 инженеров по оценочным данным[4]. Общее число таких инженеров, покинувших остров в направлении
материка оценивается в 3000 человек. TSCM предпринимает меры безопасности для предотвращения утечки информации, кадровый вопрос решается через
увеличение зарплат сотрудникам.
Тайвань видит в том числе недостаток материкового Китая в одновременной реализации огромного числа проектов, связанных с полупроводниками и
требованием наличия большого числа высококвалифицированных инженеров, что как следствие приводит к деконцентрация в том числе и вывезенных
инженеров из Тайваня в результате чего совокупный эффект такой утечки кадров в Китай оказывается низким.
Уханьский проект возглавляет один из бывших руководителей TSCM тайванец Цзян Шан-и (Chiang Shang-yi), по слухам испытывает проблемы с коммуникацией с
инвесторами – городским правительством Ухань и одним из инвесторов девелоперов из Южного Китая.
Уханьская HSMC[5] строит предприятие по производству 14-нм процессоров, вложив в него $18,4 млрд. Бизнес из КНР ищет экспертов по полупроводниковой
литографии, травлению, отжигу и других схожих профессий. Дополнительные кадры привлекаются и из Южной Кореи.
7 сентября государственное издание Global Times сообщило о сворачивании проекта HSMC в Ухань и призвало правительство к «рациональным тратам» в
глобальных проектах. Планы по созданию двух линий на чипы 14-нм и 7-нм с производственной мощностью примерно в 360 тыс штук в год каждая – сорваны.
Основной инвестор — Beijing Guangliang Lantu Technology Co и его основатель, а также владелец 90% акций – Линь Сюэлян, как оказалось не имеет отношение к
полупроводникам, не вносил реального капитала в деятельность компании, а владелец 10% — это хубэйское государственное предприятие Зона технико
экономического развития Линькунган[6], авторизованный властями китайско-тайваньский проект сотрудничества в. Ухань. Издание Caixin заявило, что
деятельность Зоны была остановлена в связи проблемами с землепользованием участка. Заявленный как самый крупный проект в Ухань с первоначальным
общим объемом инвестирования в 128 млрд юаней был профинансирован на 15,3 млрд после чего фактически закрыт в 2020 году. Впрочем очевидную серую
полукоррупционную схему госиздание не считает провальной из-за коррупции, а из-за противодействия США: отмечается, что многие станки не были
поставлены (например, литографии) из-за давления США. Этот частный случай показателен, с какими проблемами столкнется Китай в рамках развития
полупроводников в 14-ую пятилетку (2021-2025 гг). Этот случай, как и многое из опыта попыток Китая создать или привлечь технологии, упирается в проблему
де факто коррупционной составляющей в китайской научно-технической сфере и сфере НИОКР: фактически китайская научно-техническая база не способна
принять инвестиции, а китайские власти заинтересованы только в финансовой стороне вопроса, что обрекает Китай на зависимость от той или иной внешней
технологической школы и даже технологического импорта.
Однако в отношении партнера HSMC по переманиванию тайваньских инженеров QXIC (Чжухай, южно-китайский капитал) негативной информации не поступало
– компания продолжает работать.
[2] 李国杰, уроженец Хунань, учеба в Пекинском университете, Университете Иллинойса. Директор института кибернетики и вычислительных машин
Университета при Китайской академии наук.
[3] Помимо этого наблюдатели отмечают активность крупных игроков — Shanghai Microelectronics и MediaTek. В июне 2019 года SMIC прекратила листинг акций
на Нью-Йоркской бирже и разместила активы на Шанхайской бирже в рамках проекта т.н. Shanghai STAR Market. На июль 2020 года – это крупнейший аналог
NASDAQ в Азии с общим объемом капитализации 400 млрд долларов. SMIC планирует собрать в 2020 году 7.6 млрд долларов инвестиций, 2 из которых
предоставит Китайский государственный фонд инвестиций в сфере интегральных схем.
[4] TSMC работает около 6000 инженеров, но всего 150 из них — PhD.
[5] http://en.hsmc.com/
[6]
[7] 泉芯电子技术(深圳)有限公司 roles(reader-all)
Китайская власть - Британо-китайская система мирового капитализма: естественный раскол и выделение китайского центра
Британо-китайская система мирового капитализма: естественный раскол и выделение китайского центра
Сравнение ВВП и объемов внешней торговли китайского и британского экономического организма.
Важнейшей методологической ошибкой при изучении новых экономических систем является использование в качестве единицы анализа государственных
образований. В новейшее время аппарат госорганов и официальных общественных организаций служит интересам группы системообразующего конгломерата
военно-политических клановых корпоративных структур, которые в рамках размывания государственных границ через возросшую миграцию людей и капиталов
ограничены только фактором лингвистической коммуникации, необходимой при создании политических, экономических и иных общностей, в том числе рынков,
транснациональных корпораций.
Таким образом, оценивая риски конкуренции между КНР и США, следует, как это делают и сами китайцы, изучать конкуренцию не между отдельными
государствами, а между их конгломератами — в данном случае между конгломератом США, Великобритании, Канады, Австралии и Новой Зеландии, который при
сильнейшей внутренней конкуренции демонстрирует поразительное единство в желании дать отпор совокупному расширению влияния китайского конгломерата
в том числе на примере противодействия корпорации «Хуавэй» в 2018 г. В таком грубом разделении нужно понимать, что англоговорящий конгломерат и
китаеговорящие государства в значительной степени проникли друг в друга и оказывают друг на друга сильнейшее влияние: Доля в мировой торговле, трлн.
долл. (2017)Доля в мировом ВВП, трлн. долл. (2017)Мир17,7379,9Пять англоговорящих государств5,6425,2Пять китаеговорящих государств6,72[4]12,4
Как мы видим, два крупнейших политико-экономических организма мира формируют до половины мирового ВВП, при этом, несмотря на значительное
превосходство китаеговорящего населения планеты над англоговорящим, доля ВВП китайских государств в два раза уступает бывшим британским колониям.
В рамках изучения британо-китайского сектора международных торговых связей, на который приходится две трети мировой торговли, важно отметить, что на
период начала правления Си Цзиньпина (2012) зафиксировалась тенденция, в рамках которой совокупная торговля китайских государств начинает превосходить
объемы торговли бывших британских колоний, что формирует их, при условии их более глубокой инкорпорации, в единый экономический организм, устойчивое
основание для глобального экономического доминирования уже в ближайшее время. Такое положение вещей толкает китайское руководство к открытой
политике глобального доминирования.
Важный вывод для современной России, который большинство лиц, принимающих решения, делают интуитивно, состоит в том, что совокупная мощь
русскоязычной экономики или даже славянского мира, где базу совокупного развития формируют Россия (1,7 трлн. долл. США) и Польша (0,5 трлн. долл. США),
не способна в нынешнем состоянии бросить вызов ни совокупной британо-китайской системе, ни ее частям по отдельности, даже если их экономики будут
объединены в единую систему чудесным образом. Эта базовая предпосылка должна лечь в основу формирования стратегии России и широкого круга
заинтересованных лиц до как минимум середины XXI в.
Триггером для смены стратегии по отношению к устоявшейся экономической гегемонии может стать нарастающее противоречие внутри китайской (выход
условного «Южного Китая» из американо-китайского противостояния и из политической системы КНР) и британской системы (раскол англо-американского
блока либо по линии США – Британия, либо по линии раскола в самих США по этническому принципу). Такой раскол приведет к тотальной зависимости
лишенных доступа к морю частей Северо-Западного Китая от России, Ирана, Сирии, Пакистана. Однако до 2020 г. британо-китайская система демонстрировала
значительную прочность и взаимозависимость, поэтому рассуждать о смене стратегии России по отношению к Китаю или англоговорящему миру из
оборонительной крайне преждевременно – как минимум до середины 21 века.
При этом антикитайские силы в США пока еще настолько слабы и не сгруппированы, что США не способны составить для России внятное и соразмерное рискам
надежное антикитайское предложение, хотя не исключено, что в ближайшие 5–15 лет такая группа в США сформируется, а Россию к сближению будет
подталкивать смена экономической и социально-политической обстановки внутри страны. В существующих экономических условиях антикитайская линия для
России невыгодна и не будет взята на вооружение.
[1] Здесь и далее понятие «клан» используется в прямом смысле — конгломерат семей, связанных кровно-родственными связями.
Показатель достаточно условен, так как включает товарооборот стран между собой: США — 3,95 трлн. долл., Великобритания — 1,08 трлн. долл., Канада — 850
млрд. долл., Австралия — 458 млрд. долл., Новая Зеландия — 78 млрд. долл. Тем не менее он помогает увидеть пропорции в отношении альтернативного блока
стран.
Без учета экономик диаспор.
Включая показатели торговли китайских государств между собой: товарооборот Тайваня составил в 2017 г. 576 млрд. долл., Сингапура — 700 млрд. долл.,
Гонконга — 1,139 трлн. долл., Макао — 9 млрд. долл. roles(reader-all)
Китайская власть - Государственная внешняя торговля — от Мао Цзэдуна до Си Цзиньпина
Государственная внешняя торговля — от Мао Цзэдуна до Си Цзиньпина
Для более полного понимания системы управления госактивами нам необходимо будет совершить достаточно полный экскурс в историю борьбы за контроль над
внешней государственной торговлей, которая инкорпорировала Китай во внешний мир и на протяжении всего врмеени являлась драйвером модернизации КНР, в
особенности после разрыва с СССР и провала сталинского варианта «Плана Маршалла», который предусматривал тотальную инкорпорацию китайской
промышленной базы и всех сфер хозяйственной жизни в экономику Советского блока.
Всю историю Китая внешняя торговля была предметом жесткого госрегулирования, при этом Китай знает период максимального регулирования товарными
потоками: около 200 лет — с конца XVII до середины XIX в. — вся внешняя торговля регулировалась государством, по сути, из двух пунктов — Гуанчжоу для
морской торговли с Азией и Европой и Пекин для торговли с Россией и среднеазиатскими ханствами. roles(reader-all)
Китайская власть - Чжун Шань (2018-2020) — предвестник прихода к власти в Китае «чжэцзянской группы
Чжун Шань (2018-2020) — предвестник прихода к власти в Китае «чжэцзянской группы
По мере укрепления у власти Си Цзиньпина вместо ушедших на пенсию руководителей Государственного комитета по развитию и реформе Сюй Шаоши и
Министерства коммерции Гао Хучэна были назначены соответственно Хэ Лифэн и Чжун Шань. У этих фигур есть много общего. Оба они до своих новых
назначений занимали должности заместителей министра, оба в своих ведомствах курировали вопросы сотрудничества с Россией, а самое главное — оба на
разных этапах своей карьеры работали с Си Цзиньпином: Хэ Лифэн — в провинции Фуцзянь, Чжун Шань — в провинции Чжэцзян, — так что истоки их
нынешнего карьерного взлета вполне объяснимы и понятны.
Установление контроля над потоками внешней торговли со стороны коллективных групп, поддерживающих Си Цзиньпина, началось с появления на посту
заместителя министра коммерции, курирующего Россию и страны СНГ, уроженца провинции Чжэцзян Чжун Шаня (钟山), с ноября 2008 г., — именно с этого
времени явно оформляется первенство будущего генерального секретаря Компартии Китая Си Цзиньпина, получившего должность заместителя Председателя
КНР, главы Секретариата ЦК Компартии.
Чжун Шань, который по праву считается самым жестким проводником антиамериканской торговой стратегии, подразумевающей массовое введение ответных
пошлин (в российском варианте читай: «контрсанкций»), заступает на пост министра в феврале 2017 г. — в период максимального обострения американо
китайских противоречий и сразу же после прихода к власти в США изоляционистской партии сторонников Трампа.
В Министерство торговли Чжун Шань приходит с поста вице-губернатора мощной экспортной провинции Чжэцзян, уроженцы которой формируют вторую по
силе после Шаньдуна мощную регулярную группировку, она не только оккупирует позиции, оставленные «шанхайской группой» (происходящей из южной части
провинции Цзянсу), но и стремительно захватывает оставленные разбитыми во время чисток «комсомольцами» региональные позиции, например в городе
Чунцине. Чжэцзянскую группу по праву можно назвать «новой Шанхайской группой» в китайской политике, заменяющую соседей – из Южной Цзянсу. «Новая
шанхайская группа» стала за первые восемь лет правления Си Цзиньпина одним из столпов новой власти в Китае.
Именно на региональные группы Фуцзяни и Чжэцзяна опирается Си Цзиньпин, а также на группу клана Е, дружественную отцу Си Цзиньпина Си Чжунсюню.
Восхождение Си Цзиньпина связано с его руководством провинциями Фуцзянь (в регионе с 1985 по 2002 г.) и Чжэцзян (2002–2007).
На период прихода к региональной власти в Чжэцзяне, который, к слову, контролирует и значительную часть экспорта в европейскую Россию (большая часть —
выходцы из г. Вэньчжоу), вместе с Си Цзиньпином, вторым секретарем обкома провинции, будущий министр Чжун Шань становится вице-губернатором и
курирует торговлю и промышленность регионального торгового гиганта.
В этот период, как считается, и происходит тесное установление контактов между Си Цзиньпином и Чжун Шанем. Важно отметить, что речь идет не о тотальной
лояльности Чжун Шаня и Си Цзиньпина, а об отношениях ситуативного союза в партнерстве представителя армейских политических кругов и части
региональной политической элиты Китая, которая ставит перед собой задачи ликвидации основного торгового конкурента — выходцев из Южной Цзянсу (клан
Шанхайцев с Цзян Цзэминем во главе) и находящегося под протекцией проамериканских комсомольцев Гуандуна, монополизировавших выход на американский
рынок. Вместе с Фуцзяньской группой выходцы из Чжэцзяна также являются лоббистами проекта «Морской Шелковый путь 21-ого века».
Министр коммерции начал свой путь с руководства рядом предприятий Чжэцзяна в том числе как создатель корпорации «Чжэцзян Чжунда» (浙江中大集团),
одного из локомотивов вывода на внешние рынки чжэцзянского текстильного и другого экспорта ширпотреба.
Жесткая политика чжэцзянского министра по отношению к импорту и экспорту в США позволяет регулировать целый конгломерат китайских корпораций — по
сути, определять их будущее. Действия Чжун Шаня крайне ограничивал курирующий его министерство вице-премьер Ху Чуньхуа, «преемник» Си Цзиньпина от
Комсомола.
Крайне скупы данные официальной биографии Чжун Шаня, фамилия и имя похожи на имя первого президента Китая — Сунь Ятсена. При этом важно понимать,
что за коротким официальным послужным списком руководителя из Чжэцзяна стоит глобальная политическая группировка с длительной историей.
Политическая карьера Чжун Шаня была прервана сразу после прихода к власти в США нового президента Дж.Байдена – кандидата от Демократической партии
США, которая традиционно выстраивает отношения с проамериканской элитой Китая – группой китайского Комсомола. Чжун Шань занял пост заместителя
главы НПКСК – всекитайского консультативного органа.
[1] Также один из самых известных революционных псевдонимов Чжун Шань, сравните: 中山 и 钟山. roles(reader-all)
Китайская власть - Е Цзичжуан и Линь Хайюнь — хакка из Южного Китая (1949–1970)
Е Цзичжуан и Линь Хайюнь — хакка из Южного Китая (1949–1970)
Военная группа Мао Цзэдуна, состоящая из ультралевых по духу военных закрытой от внешнего мира провинции Хунань, продемонстрировала слабые
способности в реализации внешнеполитических задач и потому в вопросах экономики, которая целиком и полностью опиралась на внешние связи, была
вынуждена лавировать между имеющими выходы на внешние рынки группировками побережья.
В период реализации сталинской модели экономики в Китае первым министром торговли КНР на долгие 16 лет (1949–1965) стал редкий в Пекине южанин Е
Цзичжуан (叶季壮), уроженец южнокитайской провинции Гуандун, а также района компактного проживания хакка Синьсин. Юрист, не получивший движения по
социальному лифту во время правления Нацпартии, стал полевым командиром первых южных советских республик в Китае, а позже возглавил тыловые службы
и государственный банк Северо-Восточного Китая, в котором безраздельно властвовал просталинский военный режим маньчжура Гао Гана.
Время руководства министерством торговли у Е Цзичжуана совпадает с уходом из центрального правительства его однофамильца — серого кардинала
китайского экономического чуда маршала хакка Е Цзяньина, первого южанина — руководителя «Северной столицы», который отправляется в Южный Китай на
должность главы правительства Гуандуна, чтобы стать его безраздельным руководителем (а по сути — генерал-губернатором), таким образом, Е Цзичжуан также
мог осуществлять и функцию представительства клана Е, которому в этой книге посвящена отдельная глава.
Во время Культурной революции Е Цзичжуан был подвергнут критике за причастность к группе реставраторов капитализма и умер в 1967 году.
«Капиталиста» Е Цзичжуана сменил также уроженец районов компактного проживания хакка в соседней с Гуандуном провинции Фуцзянь Линь Хайюнь (林海云),
который руководил ключевым для периода разлада с СССР Министерством внешней торговли в статусе исполняющего обязанности все пять лет, вплоть до
1970 года, когда внешняя торговля перешла в руки шаньдунца Бай Сянго. Линь Хайюнь самоустранился из руководства внешней торговлей в связи с раком
гортани, однако смог пережить не только эту смертельную болезнь, но и еще несколько поколений китайских лидеров и скончался в 2007 году.
Ключевым министерство стало после разрыва торгово-экономических связей Китая с советским блоком и перед страной встала стратегическая задача
замещения советской технологической продукции продукцией стран капиталистического лагеря и прорывом советской блокады Китая.
Восстановление показателей роста экономики можно объяснить налаженными лишь к концу 1970-х гг. торгово-экономическими отношениями КНР с Японией,
ФРГ и Францией, и в особенности ФРГ, в рамках помощи китайской экономики, прекратившей торгово-экономические связи с СССР.
[1] Сочетание 北京, «Пекин» (в оригинальном произношении на путунхуа «Бэй-цзин»), значит «Северная столица»; 南京, «Нанкин» (Нань-цзин), — «Южная
Столица»; а Токио, 东京 («Дун-цзин»), — «Восточная столица», тогда как в китайской топонимике отсутствует топоним «Западная столица», негласно этот статус
закреплен за Сиань, 西安 («Западное спокойствие»), что часто бывает в крупных административных центрах: например, после переноса столицы в Нанкин Пекину
присвоили название «Бэйпин» («Северное при Нацпартии»).
Договор о мире, дружбе между Японией и КНР был подписан только 23 октября 1978 г.
Договор о мире, дружбе между ФРГ и КНР подписан гораздо раньше — 11 октября 1972 г. Вопрос о сотрудничестве ГДР и КНР требует дополнительного
детального изучения. roles(reader-all)
Китайская власть - Комсомольский министр У И (1993–1998), шанхайский министр Ши Гуаншэн (1998–2003)
Комсомольский министр У И (1993–1998), шанхайский министр Ши Гуаншэн (1998–2003)
Неудивительно, что преемником Ли Ланьцина, стремительно продвигавшегося вверх, становится уроженка провинции Хубэй У И (吴仪; р. 1938, г. Ухань),
занимавшая пост министра внешней торговли пять лет — с 1993 по 1998 г. И вновь сработало правило, по которому будущая правящая группировка начинает
свой путь с контроля внешней торговли. Приход уроженки «Пояса Янцзы» предвосхитил приход «комсомольцев» Ху Цзиньтао и Вэнь Цзябао к высшей
политической власти в Китае и совпал с избранием будущего генсека от Комсомола заместителем председателя КНР в марте 1998 года. У И так же, как и Ли
Ланьцин, вошла в состав Постоянного комитета Политбюро и стала одним из творцов китайско-американской интеграции 1990–2000 гг. Американцы не
скупились на похвалу и в 2002 г. на страницах «Форбс» назвали У И второй самой влиятельной женщиной в мире (после Кондолизы Райс), продолжая поощрять
«за хорошее поведение», то присуждая ей третье место в списке самых влиятельных женщин (после появления германского канцлера Меркель), то, после ухода
из политики Райз, вновь вернув вторую влиятельную позицию, оставив «правильную немку» впереди представителя азиатов. В 1998 году министр торговли У И
переходит на пост вице-премьера и в дальнейшем принимает на себя несвойственную функцию борьбы с эпидемией SARS, в результате которой от военной
власти в пользу комсомольского генсека Ху Цзиньтао отстраняется Цзян Цзэминь.
В период перехода полноты власти от Шанхая к Комсомолу пост министра внешней торговли занимает Ши Гуаншэн (石广生), технический министр, этнически
далекий от Шанхая, однако некоторое время проработавший в специальном представительстве Минкоммерции в Шанхае. Ранее выпускник Факультета
французского языка Института внешней торговли в Пекине, незаметный сотрудник посольства в Мали и Бельгии, Ши Гуаншэн занимал позицию министра с
1998 по 2003 г., в это время власть передавалась от «шанхайской группы» к Комсомолу. Основная задача Ши на посту стало согласование вступления Китая во
Всемирную торговую организацию или окончательная инкорпорация Китая в мировой хозяйственный организм – 11 ноября 2001 года Ши Гуаншэн поставил
свою подпись под эпохальным соглашением. После ухода с поста министра Ши занимал различные представительские позиции в ряде государственных
ассоциаций экономического характера.
roles(reader-all)
Китайская власть - Незаметный «африканист» Гао Хучэн
Незаметный «африканист» Гао Хучэн
Не менее интересной стала «смена караула» в руководстве Министерства коммерции при уже новом генеральном секретаре Компартии Си Цзиньпине: у руля
товарно-денежных потоков, исчисляющихся триллионами долларов, стал первый за почти двадцать лет не имеющий отношения ни к Шанхаю, ни к Комсомолу
человек. В биографии «тигрового города», а именно так переводится имя нового министра коммерции Гао Хучэна (高虎城), нет практически ничего, чтобы
связывало бы его с той или иной крупной группировкой, что исключено в китайской политике по определению.
Во второй раз после «переходного» министра Ши Гуаншэна (1998-2003) в истории китайской торговли у ее руля становится специалист по Франции. Из простых
рабочих на цементном заводе Гао попадает в элитный языковой вуз Пекина — Второй институт иностранных языков (北京第二外国语学院), после успешного
окончания которого Гао направляется на достаточно нестандартную для китайской элиты стажировку в Заирский университет на долгие два года. Закончив
стажировку, Гао остается торговым представителем в Конго, продлевая свой африканский опыт до пяти лет. Следующие пять лет Гао проводит в более
благополучной, чем Конго, Франции на посту замначальника совместной Китайской машиностроительной экспортной компании. После возвращения в Китай Гао
продолжает работать уже в импортном отделе той же корпорации. Целый год в биографии Гао отмечен весьма странной печатью в его официальной биографии:
«С ноября 1990 г. по сентябрь 1991 г. работа в одной из структур Франции».
Затем наш герой перемещается в одиозную китайскую корпорацию «Хуажунь» (China Resourses; 华润集团), которая, помимо того что является одним из
крупнейших игроков в Гонконге и в местах компактной концентрации хакка в районах Южного Китая, известна как старейший инструмент финансирования
красных революционных отрядов Компартии Китая в период их формирования в Южном Китае, далее на протяжении всей своей истории она выполняла все
стратегические и деликатные операции, связанные с зарубежной активностью Компартии. Поработав год в «одной из структур Франции», Гао сразу же
перемещается в аппарат руководства «Хуажунь» (1991–1994) и только после этого плотно оседает в центральном аппарате Министерства коммерции, с
небольшим перерывом на 2002–2003 гг., когда чиновник становится у руля региональной власти Гуанси-Чжуанского автономного района, известного как один из
центров контрабанды, в том числе наркотрафика, Южного Китая, пограничного с Вьетнамом и провинцией Гуандун.
С 2003 по 2017 г. Гао возглавляет вверенный ему участок фронта в Министерстве коммерции на уровне замминистра (2003–2013) и министра (2013–2018). На
политической пенсии Гао продолжает курировать потоки финансов, оружия и иных деликатных грузов в должности заместителя комиссии по делам зарубежных
китайцев в Гонконге и Макао при Народном политическом консультативном совете КНР (высший консультативный орган, формирующийся из бывших
представителей власти, бизнеса и деятелей культуры).
Биография Гао, выдающая в нем офицера военной разведки, курирующего поставки оружия в страны третьего мира и другие деликатные вопросы, лишь один раз
была вынесена на всеобщее обсуждение. В 2015 г., в разгар политических чисток, организованных «королем шаньдунской группы» Ван Цишанем, по нему и по
Гао Хучэну (именно по ним двоим) был нанесен удар из-за океана. The Wall Street Journal придал огласке «совместный проект» Ван Цишаня и финансового
гиганта J.P. Morgan, «Дочери и сыновья», который предполагал трудоустройство детей высокопоставленных руководителей Китая в крупнейшие финансовые
структуры США и всего мира.
Оказалось, что сын Гао, Гао Цзю-э, трудоустроен по данной программе. Справедливости ради, надо отметить, что сын Гао до JPM работал в Парижском банке,
«Кредит Свис» (Швейцария) и «Голдман сакс» начиная с 2010 г. — еще до того, как Ван Цишань занял место седьмого члена Посткома Политбюро. Тем не менее
«главный банкир» Китая, стоявший в одном шаге от того, чтобы стать еще в 1990-е главой китайского центробанка, Ван Цишань, уже в бытность своего вице
премьерства (с 2008) начал активно выстраивать отношения с мировой банковской системой, как оказалось, интегрируя в нее родственников представителей
своей группы. Таким образом, никогда не находившиеся вместе, Ван Цишань и Гао Хучэн всегда были рядом: они родились в соседних районах провинции
Шаньси, Гао даже работал в родном районе Ван Цишаня — историческом центре Датун, а во время «ссылки» Ван Цишаня в южную провинцию Хайнань (2002–
2003) Гао оказался в соседней Гуанси. Таким образом, после прихода к власти армейской элиты Си Цзиньпина власть над товарными потоками оказалась в руках
вовсе не первого лица государства, а в руках его «сторонника» Ван Цишаня, ныне являющегося центральной фигуры «шаньдунской группировки». Тем не менее,
вопрос в отношении Гао Хучэна и его групповой принадлежности остается без однозначного ответа.
[1] Китайское наименование — 摩根大通 или краткое 摩通.
[2] https://blogs.wsj.com/chinarealtime/2015/05/28/sons-and-daughters-u-s-seeks-details-on-wang-qishan-in-j-p-morgan-probe/
[3] Гао родился в районе Шочжо, Ван Цишань — в Датуне, оба уезда примыкают к районам Внутренней Монголии. roles(reader-all)
Китайская власть - Новая экономическая политика — вновь в руках южан клана Е, министр Чжэн Тобинь (1981–1990)
Новая экономическая политика — вновь в руках южан клана Е, министр Чжэн Тобинь (1981–1990)
Шанхайский министр внешней торговли Ли Цян сохранял свой пост вплоть до 1981 года и в преддверии разгрома шаньдунской «банды четырех» —
южнокитайской группировкой Е Цзяньина, вошедшей в тактический союз с сычуаньскими военными Дэн Сяопина, покинул свой пост, оставив его в пользу
конкурентов Шанхая во внешней торговле и политике – южных китайцев. В период перехода к новой экономической политике Китая, с 1981 вплоть до 1990 года,
министерство возглавляет уроженец северо-западной провинции Шэньси Чжэн Тобинь (郑拓彬). По некоторым данным, еще в крайне юном возрасте, в 14 лет, он
имел дружеские отношения с заместителем секретаря тогда еще находившегося в зачатке постоянного комитета обкома Гуандуна Гуань Сяншэном, с которым
вместе отправился в революционную базу красных — шэньсийский район Яньань. Здесь северянин со своим южным другом из гуандунского обкома строил
карьеру с отцом нынешнего руководителя Китая Си Цзиньпина – Си Чжунсюнем.
Учитывая скорбные уроки прошлого, когда прямое управление бюрократическими процессами несет большие риски – достаточно вспомнить историю министра
Линь Хайюня — южнокитайский клан Е в этот раз реализовывал стратегические задачи американо-китайского диалога из-за спины северянина. Фигура Чжэн
Тобиня, возможно, была также компромиссной из-за острой борьбы за контроль над внешней торговлей со стороны иных группировок.
Чжэн Тобинь начал изучение русского в войсках Северо-Восточного Китая, а после создания КНР работал торговым советником в посольстве КНР в Москве. В
конце Культурной революции Чжэн участвовал в ликвидации шаньдунской «Банды четырех», которую персонально арестовывал маршал Е Цзяньин —
южнокитайский серый кардинал «китайского экономического чуда».
Чжэн также прославился тем, что привел на китайскую землю одну из знаковых американских корпораций — Coca-Cola еще на заре новой экономической
политики Китая, в 1982 году.
На короткий период (1982–1985 гг.) внешней торговлей руководит уроженка провинции Чжэцзян Чэнь Мухуа (陈慕华), ставшая впоследствии главой китайского
центробанка — Народного банка Китая и возглавившая на закате политической карьеры Всекитайскую федерацию женщин. Сила провинции Чжэцзян была еще
не настолько велика, чтобы закрепиться у руля внешней торговли надолго. В руководство министерства на долгие пять лет возвращается его прежний
министр — Чжэн Тобинь и остается на посту до 1990 года: все десятилетие с 1980-х можно назвать триумфов южно-китайской группы и взрывным
экономическим ростом провинции Гуандун, а также центров компактного проживания хакка в других провинциях Южного Китая. roles(reader-all)
Китайская власть - (новая глава) Шанхайский комсомолец Ван Вэньтао (2021)
(новая глава) Шанхайский комсомолец Ван Вэньтао (2021)
Формально министр Чжун Шань покинул свой пост по достижению возраста в 65 лет, однако это, например, в случае только что покинувшего пост посла в США
от комсомольской группы Цуй Кайтяня, не срабатывало три года после достижения послом возраста 65 лет, и это далеко не единственный случай, когда
китайский чиновник задерживается на своем посту гораздо дольше, чем положено по правилам. Чжун Шань покинул свой пост в декабре 2020 года – меньше
чем через месяц после начала передачи власти от Республиканца Д.Трампа к Дж. Байдену.
Приход на пост министра Ван Вэньтао 王文涛, уроженца Шанхая и бывшего глава парткома Комсомола Шанхайского университета аэрокосмических
специальностей, сопровождался резким восстановлением китайско-американской торговли в 4-м квартале 2020 года, взрывным ростом закупок Китаем
американского сжиженного газа – только за ноябрь 2020 года США увеличили поставки в Китай в 3 раза, общий экспорт американского СПГ за 2020 год
увеличился в 12 раз – в основном за счет 4-ого квартала 2020 года. Рост американо-китайской торговли в январе-феврале 2021 года составил 90%, за первые пять
месяцев – на 52%, восстановившись к доковидным показателям.
Вторым достижением нового министра торговли стало досрочное вхождение КНР в проект RCEP (Regional Comprehensive Economic Partnership) – альтернативы
как американскому Транс-тихоокеанского партнерству, так и во многом проекту «Один пояс – один путь». RCEP является детищем бывшего премьера Вэнь
Цзябао при комсомольском генсеке Ху Цзиньтао, активно продвигался как почти личный проект комсомольского премьера Ли Кэцяна и открывает китайские
рынки для крупных экономик Восточной Азии – прежде всего для автопрома Японии, которая вторая из крупных экономик присоединилась к RCEP.
Уроженец провинции Цзянсу Ван Вэньтао – член восходящей группы шанхайских комсомольцев, к которым можно причислить как первого заместителя
нынешнего премьера Ли Кэцяна – Хань Чжэна, так и нынешнего главу горкома Шанхая – Ли Цяна, главу обкома Ганьсу Инь Хуна и множество других
руководителей. Ван Вэньтао (1964 г.р.) – также выходец из космической отрасли страны, также ставшей трамплином для новой смены руководителей в 2019
2021 годах. Ближайшие 10 лет станут для Ван Вэньтао периодом карьерного роста, и он, без сомнения, займет достойное место на будущем политическом
Олимпе.
Из университета Ван Вэньтао переходит на позицию главы райкома одного из районов Шанхая, с 2004 года руководит столицей провинции Юньнань города
Куньмин. С 2007 года Ван Вэньтао вновь возвращается в Шанхай и руководит одним из крупнейших районов города Хуанпу. В 2011 году – секретарь горкома
столицы провинции Цзянси – Наньчан, в 2015 году – глава горкома Цзинань – столицы провинции Шаньдун, с 2017 года – замсекретаря обкома Шаньдуна, а с
2018 года и до занятия должности министра коммерции – руководит правительством провинции приграничной с Россией провинции Хэйлунцзян. В период
«пандемии» будущий министр запомнился тем, что обрушил торговлю провинции с Россией на фоне общего роста китайско-российской торговли в пандемийный
период: заторы на КПП и ковидные проверки сделали свое дело. Этот опыт проверки российской продукции был унаследован после занятия министром
должности министра, когда Россия столкнулась с отказом Китая от российской рыбы, нанесшей серьезный удар по отрасли. Ранее с поста губернатора
Хэйлунцзяна на министерский пост ушел бывший первый секретарь Комсомола Лу Хао, занявший пост министра природных ресурсов Китая в 2018 году – на его
место заступил другой комсомолец Ван Вэньтао. Видимо, позиция провинции Хэйлунцзян будет и далее использоваться для провокаций проамериканского
комсомола в отношении России и трамплином на министерские должности. roles(reader-all)
Китайская власть - Шанхайский разворот министра Ли Цяна (1973–1981)
Шанхайский разворот министра Ли Цяна (1973–1981)
В период начала активного американо-китайского сближения на место шаньдунского министра Бай Сянго пришел шанхаец Ли Цян (李强), уроженец соседней с
Шанхаем провинции Цзянсу. Смена контроля за внешней торговлей демонстрировала и будущую смену правящей политической группировки, закат власти
шаньдунской «Банды четырех».
Развернувшийся к середине Культурной революции политический кризис КНР, выразившийся в том числе в противостоянии сычуаньской военно-политической
группировки Дэн Сяопина (и главы Генштаба Ло Жуйцин) с хунань-хубэйской группой Мао Цзэдуна (и Линь Бяо), характеризовался также попыткой этих групп
сориентировать китайский экономический организм в отношении лояльных себе западных сил. В частности, долгое время учившийся и работавший во Франции
Дэн Сяопин, также близкий помощник шанхайского премьера Чжоу Эньлая, форсировал перенос торгово-экономических связей в направлении Франции, которая
достаточно быстро заняла прочное второе место среди внешнеторговых партнеров КНР в 1970-е гг. и до сих пор имеет прочные связи в среде «сычуаньского
ареала» в Китае.
Тем не менее основные китайские силы не прекращали попытки блокировать усилия своих конкурентов по принципу игры^ в «китайские шахматы» вэйци[3]：
так, если «сычуаньская» и «шанхайская» группа имела традиционные отношения с Францией, это не препятствовало внедрению в этот поток сначала
шаньдунского министра Бай Сянго, который возглавил официальную делегацию во Францию сразу после установления с ней дипотношений, так и шанхайцев,
которые «согласовали» кандидатуру «своего» посла во Франции Хуан Чжэня[4], а на 9-м съезДе Компартии Китая Даже ввели его в состав ЦК партии.
[1] Несмотря на то, что географический центр руководителей и место их политической активности был Шанхай – однако большая их часть и руководивший Цзян
Цин Кан Шэн – были выходцами из Шаньдуна.
[2] Ло Жуйцин (罗瑞卿; 1906–1978) — уроженец района Наньчун провинции Сычуань, сын разорившегося крупного землевладельца, член Китайского
социалистического союза молодежи, член Компартии с 1928 г., глава Генштаба НОАК с 1959 по 1965 г., когда был исключен по причине участия в группе
«клики Пэн Дэхуай — Ло Жуйцин — Лу Дунъи — Ян Шанкунь». В 1977 г. вместе с приходом к власти Дэн Сяопина (также уроженец Сычуани) введен в состав ЦК
Компартии Китая, а также в Центральный военный совет.
[3] Игра предполагает целью обложить своими фишками фишки противника, последовательно окружая его в замкнутое кольцо.
[4] Хуан Чжэнь (黄镇; 1909–1989) — уроженец района Тунчэн провинции Аньхой (исторически «шанхайский» макрорегион Цзяннань), обучался в Шанхайском
художественном училище (художник, исключен за политическую активность), участник гражданской войны как в составе войск группировки Фэн Юйсяна, так и
в Красной армии. С 1948 г. зампредседателя Главного политуправления НОАК. С 1950 г. — посол в Венгрии, Индонезии, с 1964 г. — замминистра иностранных
дел, с 1964 г. — посол во Франции, с 1971 г. находился в США. С 1973 г. — председатель отдела Комитета по внешним связям ЦК Компартии в США (де-факто
посол Шанхайской группы в США). С 1977 по 1982 г. — министр культуры. roles(reader-all)
Китайская власть - Смерть министра Люй Фуюаня и приход в министерство Бо Силая (2003–2007)
Смерть министра Люй Фуюаня и приход в министерство Бо Силая (2003–2007)
В 2003 году, после начала нового, комсомольского, этапа в жизни страны, министерство приобретает современный вид и начинает именоваться Министерством
коммерции КНР (商务部). Тем не менее трагические перипетии вокруг него продолжают свидетельствовать о ключевой роли министерства в истории
современного Китая: министр переименованного министерства Люй Фуюань (吕福源) не просидел на посту и одного полного года (17.03.2003 – 29.02.2004) — он
умер от рака в преддверии очередного заседания парламента и консультативного совета КНР в 2004 г., событие происходит в период трансфера власти от
шанхайцев к комсомольцам, сопровождающееся «эпидемией» SARS. К контролю над внешней торговлей Люй Фуюань шел достаточно долго: как и шанхайский
министр Ли Ланьцин, Люй — уроженец приграничных с СССР районов Северо-Восточного Китая, выходец из автопрома, и, как и Ли Ланьцин, короткое время
провел в Министерстве образования КНР, что дает повод считать их людьми одной — «шанхайской» — команды, которая поставила своим приоритетом контроль
над транспортом и коммуникациями во всех его проявлениях — автомобили, скоростные железные дороги, системы связи.
И техническая должность Ши Гуаншэна (1998–2003), и трагически короткая судьба Люй Фуюаня, которого похоронили как революционера на знаменитом
пекинском кладбище Бабаошань (八宝山), показывают, как непросто переходили рычаги ключевой для Китая внешней торговли между группировками в период
«трансфера власти».
Вслед за скончавшимся Люй Фуюанем на пост министра приходит одиозная фигура — Бо Силай (薄熙来), смешавший карты на 18-м съезде Компартии Китая в
2012 году и бросивший вызов самому Си Цзиньпину, что еще раз подчеркивает значение внешней торговли во внутренней политике Китая. К слову, группу Бо
Силая, включая его жену Гу Кайлай, обвинили в том числе и в убийствах, носивших политический характер, и в связях с британской разведкой, которая активно
унаследовала традицию устранения неугодных оппонентов путем их физического уничтожения из средневековой Венеции.
Из кресла министра коммерции (2004–2007) Бо Силай, занимавший до этого ряд руководящих постов в северной приморской провинции Ляонин, перемещается в
высший партийный орган Китая — Политбюро ЦК Компартии. Став его членом, Бо Силай, сын министра финансов Бо Ибо, одного из руководителей китайской
экономики после создания КНР, получил пост секретаря горкома быстроразвивающейся агломерации Чунцин, где прославился, как считается, «ультралевой
экономической политикой» и «маоистскими высказываниями» и стал собирать под свои знамена значительное число сторонников. После прихода к власти Си
Цзиньпина Бо Силай уже в сентябре 2013 г. получает пожизненный срок. Любопытно, что после суда над Бо Силаем 6 ноября 2013 года в Китае возникло
неформальное объединение «Партия верховенства Конституции» 中国至宪党. Это событие получило огласку через западные СМИ. Партия назначила своим
лидером Бо Силая. Событие произошло задолго до официального изменения Конституции и отмены ограничений по количеству сроков для председателя КНР.
roles(reader-all)
Китайская власть - Шаньдунский полковник Бай Сянго — ориентация на ось Токио– Берлин (1970–1973)
Шаньдунский полковник Бай Сянго — ориентация на ось Токио– Берлин (1970–1973)
Если южные китайцы хакка сделали ставку на Англию, импорт из которой увеличился за 1968–1971 гг. в два раза, то при «шаньдунской» внешней торговле
вектор «прорыва» советской блокады КНР сменился на Германию и Японию. Шаньдун – традиционное место интересов Германии и Японии.
Первое место по объемам торговли после разрыва с СССР, детонаций сталинской плановой экономики в Китае и с началом Культурной революции занимает
Западная Германия, уверенно превратившаяся, наряду с Японией, в реального внешнеполитического союзника маоистского государства под реальным
управлением Шаньдунской группы – связки Кан Шэна и Цзян Цин: объем торговли с СССР с 1966 по 1967 г. сократился в три раза, в 1968 г. уменьшился еще на
10%, в то время как с 1965 по 1968 г. торговля с Западной Германией возросла на 64%, с Японией — на 17%, а с 1968 по 1971 г. торговля с Японией почти
удвоилась — с 550 млн. до 900 млн. долл.
Все это происходит на фоне отсутствия официальных дипломатических отношений между Китаем, Германией и Японией, при этом лоббистами установления
отношений с маоистским режимом были ультраправые силы этих стран. Отметим, что именно Шаньдун и его политическая элита, которая в период разрыва с
СССР была представлена куратором силового блока Кан Шэном, аккумулировала внешнеэкономические связи с Германской и Японской империями в период
первой половины XX в. Китайско-германский «медовый» месяц, организованный Шаньдунской группой, увенчался встречей Мао Цзэдуна в лидером германских
ультраправых Христианско-социалистического союза баварцем Францем Штраусом в 1975 году, этой встрече предшествовал визит будущего молодого
парламентария, а тогда известного оппозиционного политика Герхарда Шредера к шанхайскому премьеру Чжоу Эньлаю. В то время Г. Шредер, также один из
членов Набсовета «Фольксвагена», в дальнейшем обеспечил себе позицию канцлера ФРГ, а «Фольксвагену» статус самой массовой иномарки в Китае, основные
заводы которой были построены в Шанхайском регионе.
Важно отметить, что контроль над внешней торговлей во время завершения Культурной революции находился в руках министра внешней торговли полковника
Бай Сянго[4] 白相国, уроженца Шаньдуна, который на три года сменил шинель на костюм министра. При его участие были установлены торговые связи с
большинством стран капиталистического блока, в том числе и с Францией в период с 1970 по 1973 год. В дальнейшем Бай Сянго вернулся в НОАК, где занял
позицию заместителя командующего и главы политуправления Управления тыла китайской армии.
Бай Сянго
В целом за период с 1959 по 1965 г. удельный вес социалистических стран во внешней торговле КНР упал с 68 до 30%. Колосков Б. Внешняя политика Китая
1969–1976 гг. Политиздат, 1977. С. 140.
Колосков Б. Внешняя политика Китая 1969–1976 гг. М.: Политиздат, 1977. С. 140.
Визит главы комитета по международным связям парламента ФРГ Шредера в мае 1972 г. предшествовал официальному установлению отношений ФРГ и КНР в
октябре 1972 г. Неудивительно, что именно завод «Фольксвагена», в совете директоров которого был Шредер в 1994–1998 гг., появился в Шанхае, а сам
автомобиль стал чуть ли не самым популярным в Китае при шанхайском генсеке Цзян Цзэмине, который сам был выходцем из автомобильной отрасли. Вторым
человеком, с которым Шредер встретился в Шанхае в 1972 г., был Цяо Гуаньхуа, также уроженец города Яньчэн пров.Цзянсу из группы шанхайца Чжоу Эньлая,
который впоследствии был переговорщиком с Генри Киссинджером, однако из-за тесной связи с шаньдунской «Бандой четырех» был устранен из политики, в
том числе с поста министра иностранных дел, в качестве которого Цяо находился в 1974–1976 гг.
1918–1991, район Пэнлай, провинция Шаньдун. roles(reader-all)
Китайская власть - Шанхаец Чэнь Дэмин (2007–2013)
Шанхаец Чэнь Дэмин (2007–2013)
В период начала перехода власти (2007–2013 гг.) к новой национально ориентированной армейской группе Си Цзиньпина внешняя торговля вновь оказывается в
руках выходца из Шанхая. Корнями связанный, как и вся «шанхайская группа», с южной частью провинции Цзянсу, новый министр Чэнь Дэмин (陈德铭; 1949 г.)
из аппарата руководства собственной провинцией переходит на долгое время в обком провинции Шэньси, родной для следующего генсека Си Цзиньпина, там он
занимает посты вплоть до губернатора провинции (2004–2006), откуда перемещается в Комитет по развитию и реформам, бывший Госплан, и далее на пост
министра коммерции. Достигнув вершины карьеры, шанхаец, что традиционно для группы, контролирует отношения с Тайванем, основным конкурентом группы
во взаимоотношениях с заокеанским соседом, после чего уходит преподавать в Нанкинский университет (Цзянсу). roles(reader-all)
Китайская власть - Ключевые изменения и базовые показатели экономики КНР и малых китайских государств
Ключевые изменения и базовые показатели экономики КНР и малых китайских государств
Современная геоэкономика Китая: ключевые изменения периода «китайского НЭПа» и базовые структурные показатели
Общий низкий уровень анализа современной китайской политэкономии, политической системы, программы «китайского НЭПа» — Политики реформ и
открытости — не позволяет нам дать адекватную оценку целям и задачам единого экономического планирования в Китайской Народной Республике. Реальные и
мнимые проблемы экономики страны и способность руководства страны решать эти задачи по-прежнему остаются полем для спекуляций. Руководство западных
стран, в том числе России, имеет весьма поверхностное понимание и далеко не самые точные знания о современном Китае. Можно уверенно говорить, что
коллективный Запад в лице большинства его руководителей работает с Китаем «с завязанными глазами», что нельзя сказать о руководстве Китая. Это
обстоятельство при многочисленных слабых местах Срединного государства – одно из его стратегических преимуществ.
Одной из основных задач данной книги является определение реальных стратегических задач коллективного руководства Китайской Народной Республики в XXI
веке, основных факторов, которые руководство Китая считает необходимым учитывать в коррекции своего курса.
Достаточно очевидные вопросы полностью теряют свою ясность, если учесть, что за «40-летие китайского НЭПа», объявленного Дэн Сяопином и сотрудником
разведки Коминтерна Е Цзяньином, в Китае появился конгломерат аффилированных с государством полуавтомномных политико-экономических единиц —
государственных корпораций, которые выросли на дрожжах рынков, подконтрольных разнородным китайским общинам в Юго-Восточной Азии и прокитайским
союзникам китайцев на Западе.
Существование пяти сотен крупных корпоративных игроков, установивших сложные взаимоотношения с партийными, государственными, финансовыми
властями Китая, требует дополнительного ответа на вопрос о том, кто же теперь, спустя 40 лет существования в Китае курса на мирное существование с
западным рынком, является коллективным экономическим руководством страны.
Второй важнейший методологический вопрос исследования, кажется, является еще более сложным при всей его очевидности: ограничивается ли современный
Китай лишь территорией весьма сложного конфедеративного образования Китайской Народной Республики, включившей в свой состав на определенных
условиях Особый автономный район Гонконг (Сянган) и Особый автономный район Макао (Аомэнь) с собственным правительством, законами, внутренними
войсками, валютой, флагом, международной футбольной командой и паспортами?
Помимо КНР, в мире существует по меньшей мере еще два китайских государства — Китайская Республика (Тайвань) и Республика Сингапур, чье высшее
руководство и 74,3% населения являются этническими китайцами хакка, чаочжоу и кантонцами.
Однако и это не является полным описанием автономного китайского экономического организма: за пределами Китая в рамках замкнутого на себя или
ориентированного на связи с материком хозяйственного организма активно действуют свыше 50 млн. этнических китайцев, которые, если речь идет о Таиланде,
Малайзии и Камбодже, определяют экономическую политику данных стран или, если речь идет о США, Канаде, Индонезии, Южной Корее, Мьянме, Японии,
Филиппинах, Австралии, Перу, Великобритании, Венесуэле, Южной Африке, значительно влияют на экономики данных стран, при этом зачастую ориентируясь
не на Пекин, а на иные центры принятия решений Китайского мира — Сингапура, Гонконга или… Кантонской улицы «Тонямгай»[4] в Лондоне, в Сан-Франциско
или Ванкувере. Сложный механизм зачастую «воющих царств» Китая, в которых внутривидовая борьба ведется более ожесточенно, чем межвидовая с Западом,
определяет облик китайской экономики, значительно влияет на характер действий КНР.
Таким образом, методологически верным объектом исследования следует считать совокупный китайский экономический механизм в составе экономик пяти
автономных китайских государств (КНР, Гонконг, Макао, Тайвань, Сингапур) и китайских этнических автономных экономик в составе некитайских государств
мира.
Да, абсолютно верна теория о размывании государственных границ и девальвации власти национальных государств, на место которых заступают мощные
сетевые структуры. Но в основе каждой такой сетевой структуры лежит принцип этнического ядра и единства средства коммуникации — на китайском, русском,
английском, немецком языках: здесь язык является не просто транспортным инструментом для обмена информации, а формирует общее поле смыслов,
идеологии и задач такой сетевой структуры. Проще говоря, любая новая сетевая структура — интернациональна или глобальна по форме, но глубоко
национальна, этнична по сути. В огромной степени это касается китайской глобальной сетевой структуры — с одной лишь поправкой, что внутри эта структура
не менее сложна, чем совокупный западный мир: если на Западе мы видим борьбу, например, немецкой и британских корпоративно-сетевых общностей (или,
наоборот, союз), то в Китайском мире это происходит между четко выраженными субэтносами, общая численность каждого из которых составляет от 50 млн.
человек.
Коллективным органом управления данного экономического организма следует считать партийные и государственные органы КНР, крупнейшие корпоративные
структуры КНР, китайское этническое руководство государственных органов и корпораций Гонконга, Макао, Тайваня и Сингапура, а также находящиеся под
прямым управлением и юрисдикцией США и Великобритании китайские этнические экономики в мире. Важными факторами являются автономность указанных
модулей, взаимное влияние, идеологическая конфронтация и стремление каждого модуля доминировать над остальными в рамках совокупного «Китайского
мира» как с привлечением собственных вооруженных сил, так и с использованием внешних военно-политических инструментов.
[1] Гонконг (или Хёон-гон) — кантонское произношение иероглифов 香港 (xiang gang), «ароматная гавань», эти же иероглифы произносятся на пекинском
диалекте как «Сянган». Остров, перешедший под юрисдикцию Великобритании и использовавшийся первоначально для хранения «ароматного» и
высоколиквидного вещества — опиума — по итогам Первой опиумной войны 1839–1842 гг. В состав КНР Гонконг вернулся в 1997 г. и сохранит свой особый
статус до 2047 г. Аомэнь (澳门; Ao men), — северный диалектный вариант наименования бывшей португальской колонии «Глубокие ворота», Макао, одна из
версий происхождения названия «Храм Ма» — богини матери-моря.
[2] Здесь и далее для самоназвания провинции КНР острова Тайвань — Республика Китай — будет использоваться краткое наименование Тайвань.
Здесь и далее кантонцами будут обозначаться жители дельты реки Чжуцзян, говорящие на диалекте гуанфу (广府), с целью выделения их из достаточно пестрых
субэтнических групп, населяющих современную провинцию Гуандун.
[4] Кантонское произношение для китайского квартала в Лондоне – 唐人街 roles(reader-all)
# # # # # # # # # # #
Китайская власть - Возвращение «шанхайской группы», Ли Ланьцин (1990–1993)
Возвращение «шанхайской группы», Ли Ланьцин (1990–1993)
Переходу полноты политической власти предшествует установление контроля над экономикой, так и закреплению у власти шанхайской группы выходцев из
провинции Цзянсу предшествует приход к руководству министерства внешней торговли шанхайца Ли Ланьцина (李岚清), который возглавлял ведомство с 1990 по
1993 годы и перешел далее на пост вице-премьера КНР.
Как и «шанхайский» генсек Цзян Цзэминь (назначен генсеком сразу же после событий на Тяньаньмэнь в 1989 году), министр внешней торговли Ли Ланьцин был
выходцем из автомобильной отрасли и получил свой трудовой опыт на Московском автомобильном заводе имени Лихачева. Роль Ли Ланьцина в становлении
«шанхайской группы» была весьма высока — достаточно упомянуть, что в период наибольшей активности «шанхайцев» Ли был включен в состав Постоянного
комитета Политбюро. До него таких высот не достигал ни один его предшественник из торговой сферы, за исключением другого шанхайца — посла во Франции
Хуан Чжэня, вошедшего в состав ЦК.
Примечательно, что Ли Ланьцин занимал руководящий пост на «Втором автомобильном заводе», который сейчас все знают под маркой «Дунфэн» (крупнейший
производитель грузовых автомобилей в Китае и в мире в провинции Хубэй), а далее был перемещен на руководство городом центрального подчинения Тяньцзинь
(«морские ворота Пекина») и только после этого стал полноценным руководителем китайской торговли. И провинция Хубэй, где располагается производство
«Дунфэна», и город Тяньцзинь — опорные базы Коммунистического союза молодежи Китая, китайского Комсомола, с которым «шанхайская группа» начала
сращиваться в период развития новой капиталистической модели экономики Китая, черпая из Комсомола кадры и поддержку, утраченную Компартией после
кризиса на Тяньаньмэнь и короткого периода власти военных.
roles(reader-all)
Китайская власть - Таблица: ВВП Китая и малых китайских государств 1978-2020
Таблица: ВВП Китая и малых китайских государств 1978-2020
ГодВВП «малых китайских государств», млрд. долл. СШАВВП Тайваня, млрд. долл. СШАВВП КНР, млрд. долл. СШАОтношение ВВП Тайваня к ВВП КНР,
%Отношение ВВП Тайваня к ВВП «малых китайских государств», %Отношение ВВП «малых китайских государств» к ВВП КНР, %ВВП КНР в общем китайском
ВВП, %ВВП «Китайского мира»1982914228614463168,23772017129357912 2504,744,710,590,41354320201380668156604,3488.893,017040 roles(reader-all)
Китайская власть - Четыре важнейших изменения в экономике в «период китайского НЭПа» в 1978–2018 гг.: Китай как новый лидер глобального китайского
экономического организма
Четыре важнейших изменения в экономике в «период китайского НЭПа» в 1978–2018 гг.: Китай как новый лидер глобального китайского
экономического организма
Рост экономики КНР и малых китайских государств. Утрата глобального значения Тайваня.
Для выстраивания объективной картины экономики Китайского мира следует учитывать ряд важных изменений, произошедших в китайском мировом
экономическом организме за период с 1978 года, когда экономическая стратегия страны была скорректирована лозунгом Дэн Сяопина «Четыре модернизации»
(四个现代化), впоследствии оформившимся в «Политику реформ и открытости».
Во-первых, следует учесть тот объем роста, который произошел в КНР за период с 1978 года. За это время до 2018 года произошёл рост китайской экономики в
55 раз. При этом за данный период для сравнения у иных «малых китайских государств» картина такова: Республика Сингапур — рост экономики в 21 раз,
Тайвань — в 13 раз, ОАР Гонконг — в 12 раз, ОАР Макао — приблизительно в 8 раз. Следует учесть соотношение размеров экономики КНР и совокупной
экономики «малых китайских государств» в 1982 и 2017 гг.:
[1] Представляет собой трансформированный лозунг премьера Чжоу Эньлая (период правления Мао Цзэдуна), правой рукой которого в Госсовете был Дэн
Сяопин. Подробнее см. далее.
[2] При этом надо учитывать, что рост китайской экономики произошел с крайне «низкой базы» — после почти 20 лет леворадикальных экономических
экспериментов группы Мао Цзэдуна.
[3] www.data.stats.gov.cn roles(reader-all)
Китайская власть - Четыре важнейших изменения в экономике в «период китайского НЭПа» в 1978–2018 гг. (продолжение)
Четыре важнейших изменения в экономике в «период китайского НЭПа» в 1978–2018 гг. (продолжение)
Из этого можно сделать вывод, что при зримом взрывном росте экономики материкового Китая это не привело к сведению до ничтожно малых значений малых
китайских экономик, которые по-прежнему остаются и останутся автономными центрами силы Китайского мира.
При этом зримо, в три и более раза, в китайском экономическом пространстве снизилась роль Тайваня, который по своему значению среди малых китайских
государств также сравнялся с Сингапуром и Гонконгом при гораздо меньшем населении последних двух: 5,6 млн. и 7,4 млн. человек против 23,8 млн. жителей
Тайваня. Это может быть вызвано как американо-китайским сближением 1980-2010-хх годов, так и деградацией международных связей субэтноса миньнань 闽南
(Тайвань, Фуцзянь, Филиппины, Канада) на мировой арене и ростом влияния кантонцев — 广府 (Гонконг, Гуандун, Макао, Лондон, Калифорния, Канада) за этот
же период; хакка — 客家(Сингапур, Таиланд, общины Юго-Восточной Азии) и чаочжоу — 潮州(Гуандун, Гонконг, Малайзия, Сингапур) в мировом пространстве.
Таким образом, 40 лет «китайского НЭПа» не привели к низведению до нуля роли «малых китайских государств», но привели к потере лидерства Тайваня как
центра альтернативного Китая. За эти же 40 лет КНР очевидно обозначилась как экономический центр китаеговорящего мира и сегодня поставила цель
достижения политического доминирования в нем – как первой геополитической задачи на пути к доминированию в Евразии и далее во всем мире.
Включение Тайваня в китайское экономическое пространство, а также процессы ассимиляции ранее автономного гонконгского экономического пространства
приведут к появлению единого экономического пространства Китайского мира с совокупным ВВП 17,04 трлн долл – больше, чем ВВП объединенной Европы. Эти
процессы делают из КНР независимый и альтернативный США центр мировой экономики.
На 2020 г. roles(reader-all)
Китайская власть - Крупнейшие торговые партнеры Китая
Крупнейшие торговые партнеры Китая
На пике доковидной экономики крупнейшими партнерами Китая в 2018 г. стали США — товарооборот 660 млрд. долл., ростстраны Евросоюза — 682 млрд. долл.,
рост 10,6% (на Германию приходится 183 млрд. долл., рост 9,4%); страны АСЕАН — 587 млрд. долл., рост 14,1% (на Вьетнам приходится 157 млрд. долл., рост
21,2%; на Малайзию — 108 млрд. долл., рост 13%); Япония — 327 млрд. долл., рост 8,1%; Республика Корея — 313 млрд. долл., рост 11,8%; ОАР Гонконг — 310
млрд. долл., рост 8,4%. Россия существенно уступает основным торговым партнерам Китая с товарооборотом в 107 млрд. долл. (рекордный показатель в рамках
двусторонней торговли), который тем не менее вырос на рекордные 27,1% в 2018 г.
Таким образом, десятка крупнейших торговых партнеров по странам до локдауна 2020 г. выглядела следующим образом: США – 587 млрд долл (+8,3%),
Япония – 318 млрд долл (+0,8%), Корея – 285 млрд долл (+0,3%), Гонконг – 280 млрд долл (-3%), Тайвань – 260 млрд долл (+14,3%), Германия – 192 млрд долл
(+3,9%), Вьетнам – 192 млрд (+18,7%), Австралия – 168 млрд долл (-0,7%), Малайзия — 131 млрд (+5,7%), Бразилия – 119 млрд долл (+3,1%). Россия не входит в
перечень 10 торговых партнеров – и занимает по итогам 2020 года 11 место в списке, при этом Китай уже многие годы занимает для России место первого
торгового партнера, уступая лишь совокупной торговли России и ЕС. Объем торговли России и Китая в 2020 году составил 108 млрд долларов, существенно
уступая торговле далекой от Китая Бразилии. Однако тенденция первых пяти месяцев 2021 года показала 23%-рост товарооборота России и Китая, что дает
надежду, что по итогам 2021 года Россия войдет в десятку крупнейших торговых партнеров Китая.
[1] Вьетнам, Малайзия и Россия стали основными бенефициарами локдауна-2020 — торговля Вьетнама с КНР увеличилась на целых 25%. roles(reader-all)
Китайская власть - Региональные экономики КНР как самостоятельные игроки
Региональные экономики КНР как самостоятельные игроки
Появление крупных региональных экономик внутри КНР. Шаньдун как новый политико-экономический центр КНР. Взрывной рост экономики Гуандуна как
альтернативного центра внутри КНР. Новые региональные экономические центры КНР.
Указывая на четыре важнейшие изменения в экономике Китая за последние более чем 40 лет надо указать на рост значения региональных экономик. Сегодня до
40% экономики КНР приходится на несколько территорий, лингвистически, исторически и культурно отличных друг от друга и от северных китайских
территорий (с политическим центром в Пекине). Речь идет о пяти китайских регионах: Гуандун — 1,33 трлн. долл. (10,87% от ВВП КНР), Цзянсу — 1,27 трлн.
долл. (10,39%), Шаньдун — 1,07 трлн. долл. (8,79%), Чжэцзян — 766 млрд. долл. (6,26%), Шанхай — 446 млрд. долл. (3,64%).
При этом Цзянсу, Шанхай и Чжэцзян формируют единый, крупнейший в материковом Китае экономический (свыше 20% от ВВП КНР), и, как следствие,
политический макрорегион. При значительных культурно-исторических отличиях и конкуренции между собой Цзянсу и Чжэцзяна на влияние в едином
Шанхайском регионе провинциальные элиты формируют сети международного присутствия, что выражается в инкорпорировании шанхайцев в международные
организации, в том числе финансовые и научные структуры.
Шаньдун с политико-экономическим центром в городе Циндао (административная и военная столица Шаньдуна — Цзинань, Циндао — штаб Северного флота
НОАК) формирует наиболее развитый центр Северного Китая, чем и обусловлено нарастающее доминирование военно-политической группы шаньдунцев в
материковой политике Китая. Шаньдун значительно превосходит по экономической мощи соседние регионы: Тяньцзинь (2,25% китайского ВВП), Пекин (3,39%),
провинцию Хэбэй (4,35%), а при политическом доминировании в «сердце китайской цивилизации» провинции Хэнань (5,44%) формирует новый политический
центр и парадигму развития Северного Китая и, как следствие, КНР в целом — с выходом «Экономического пояса Шелкового пути» (из Европы через Северо
Западный Китай) в порт Циндао и иные порты Шаньдуна. В этой конструкции политико-экономическим группам Шаньдуна противостоят сторонники кластера
Пекина, Тяньцзиня, провинции Хэбэй, которые объединяются на основе Хэбэйской этнической политической группы; претензию на лидерство в регионе
Бохайского залива со стороны группировки Комсомола имеют и связка региональных элит Тяньцзиня и Ляонина.
При этом центр Южного Китая — провинция Гуандун, в которой формируется единый экономический кластер с ОАР Гонконг и ОАР Макао, и крупнейшая в мире
городская агломерация «Гуанчжоу – Шэньчжэнь – Гонконг – Чжуншань – Чжухай – Макао» с населением 110 млн. человек — является крупнейшим
экономическим образованием не только в рамках отдельного экономического модуля КНР, но и в рамках взаимоотношений КНР и четырех малых китайских
государств: образуя единый культурно-лингвистический и промышленно-логистический регион с Гонконгом и Макао, также говорящих на кантонском диалекте
или языке «гуан-фу», ВВП которого примерно в три раза превышает ВВП Тайваня и составляет около 1,8 трлн. долларов, или около 14% совокупного ВВП пяти
китайских государств.
Такое состояние Гуандуна, который в результате действий Дэн Сяопина и маршала Е Цзяньина стал основным бенефициаром первых 20 лет реформ и
открытости[4] и увеличил свой ВВП за 40 лет в 130 раз (сравните с общекитайским — 55 раз), создает новую, уникальную ситуацию для Китайского мира:
максимально удаленный культурно, логистически, лингвистически и исторически от северных китайских территорий — традиционного центра силы
формирования китайского государства, Гуандун, который уже трижды демонстрировал амбиции стать центром нового Китая в постимперский период
(государство Тайпинов и формирование центра Нацпартии[5], взрывной рост экономического влияния 1978–1993), сегодня не только максимально выключен из
процесса принятия высших политических решений в Пекине, но и испытывает колоссальное давление в рамках развивающегося в Южно-Китайском море
конфликта и развивающейся китайско-американской торговой войны. При этом спад в развитии Гуандуна наблюдается именно с приходом к власти нового
генерального секретаря Компартии Китая — Си Цзиньпина (2012), резко переориентировавшего развитие китайской экономики на трансконтинентальные связи
и внутренние провинции страны. Решение этого противоречия — между континентальным вектором новой власти и экономическими интересами
экономического кластера Гуандуна — одна из коренных проблем современного Китая.
Гуандун, совершивший стремительный рывок в XIX и XX вв., опираясь на силы Великобритании и США, начиная со времен формирования государства Тайпинов
(太平天国) и попытки свержения цинской монархии в XIX веке, формирует на своей базе альтернативный китайский политико-экономический модуль,
противопоставленный Пекину, заключает в себе основные угрозы существованию КНР и превращению материкового Китая в новый центр глобального
доминирования в постамериканскую эпоху.
Исходя из стратегии коллективного политического руководства КНР по отношению к Гуандуну будет формироваться один из нескольких вероятных сценариев
формы существования Китайского мира, претерпевшего значительные структурные изменения за последние 40 лет. Начиная с конца имперского периода
истории Китая, Гуандун является самым главным триггером основных исторических изменений страны: Опиумные войны и создание государства Тайпинов,
появление Китайской Республики, Политика реформ и открытости. Фактически существование трех крупных национальных конгломератов КНР — северных,
шанхайских и южных китайцев — является важнейшим вопросом национальной политики Китая, вопросом его целостности, его цивилизационного
доминирования в XXI веке. Важно отметить, что на публичном уровне этот вопрос табуирован, а за выцветшей ширмой заявлений о едином Китае ведется
хаотичная борьба данных кластеров за доминирование с едва ли предсказуемым результатом.
Важно учесть, что, помимо Шаньдунского, Бохайского, Шанхайского, Гуандунского политико-экономических кластеров, в КНР за период накачки внутреннего
рынка кредитными средствами и ориентации на трансконтинентальные связи с Европой с 2008 г. формируются пока еще достаточно рыхлые новые политико
экономические кластеры — шэньсийская «вотчина» генерального секретаря Компартии Китая Си Цзиньпина: Северо-Западный Китай, Сычуаньский кластер
(Юго-Западный Китай), Пояс реки Янцзы под коллективным руководством комсомольской группы в Компартии – в больше части Аньхойской, Хубэйской и
Хунаньскими подгруппами. Особняком стоит и крайне проблемный экономический кластер Северо-Восточного Китая на границе с Россией и КНДР.
Особенностями данных кластеров являются их недостаточная развитость и зависимость от рынков пяти внутренних китайских прибрежных экономик, низкая
совокупная доля в ВВП (меньше чем каждая из пяти прибрежных экономик), но при этом достаточно высокое геополитическое значение этих регионов как
центров формирования группировок китайской армии и ВПК, а также их логистическая роль в проекте трансконтинентального коридора в Европу.
Таким образом, если экономика Китайского мира состоит из пяти экономик китайских государств, то сама экономика КНР в большей степени состоит из трех
крупных кластеров – Гуандунского, Шанхайского и Шаньдунского, и из трех нарождающихся кластеров – Шэньсийского, Сычуаньского и Пояса Янцзы, а также
целого ряда малых региональных экономик, не получивших достаточного собственного экономического веса для выделения в полноценного игрока на
всекитайском политическом и экономическом поле.
[1] Политико-экономическая роль Гуандуна возрастает, если рассматривать его в совокупности с экономиками Гонконга (ВВП около 350 млрд долл) и Макао,
население которых этнически идентично жителям Гуандуна и тесно переплетено экономическими связями с провинцией и большими диаспорами кантонцев в
США и Великобритании.
www.data.stats.gov.cn
[3] Оба последовательно занимали должность главы Генерального штаба НОАК во время Культурной революции и после нее в рамках перехода страны на
рыночные рельсы. Е Цзяньин — в 1971–1975 гг., Дэн Сяопин — в 1975–1976 гг., 1977–1980 гг., что в очередной раз подтверждает тезис Мао Цзэдуна «Винтовка
рождает власть».
Следующие 20 лет в результате утери власти Дэн Сяопина по итогам неудачной попытки военного переворота 1989–1993 гг. основным бенефициаром
«китайского НЭПа» становится Шанхайский регион.
Здесь и далее для обозначения Национальной партии Китая — 国民党 Гоминьдан — будет использоваться данное обозначение. roles(reader-all)
Китайская власть - Инкорпорация КНР в мировую капиталистическую систему
Инкорпорация КНР в мировую капиталистическую систему
Рост доли внешней торговли в ВВП. Основные внешнеторговые партнеры КНР. Лидерство КНР в мировой торговле. Переориентация малых китайских
государств на КНР.
Третьим значительным изменением, произошедшим за сорок лет, является многократно усилившаяся инкорпорация хозяйства КНР в глобальную
экономическую систему, что выражается в объеме ВВП, который приходится на внешнюю торговлю: если доля внешней торговли в ВВП страны в 1970 г.
составляла лишь 1,7%, то уже в первый год «китайского НЭПа» она равнялась 6%, в 1985 г. доросла до 20%, а в 2005 г. — до 65%. Однако к четвертому году
правления Си Цзиньпина, в 2016 г., произошла последовательная масштабная коррекция вовлечения экономики КНР в глобальный рынок: доля внешней
торговли в ВВП сократилась до 37,5%, что по сути и является одним из весомых сигналов деглобализации Китая.
Однако говорить об успешно состоявшемся курсе на автаркию пока вряд ли приходится. Накаченное дешевыми кредитами внутреннее потребление Китая грозит
обернуться долговой катастрофой и, как следствие, очередной значительной коррекцией показателя зависимости Китая и его экономики от внешних рынков,
которые, в свою очередь, закрываются под действием собственных протекционистских мер США и ЕС. Вторым важным аспектом в понимании внешней торговли
КНР в ВВП является то, что если конечный экспорт-импорт составляет 30-40% в ВВП КНР, то на смежные отрасли этого внешнего механизма приходится
аналогичный объем экономики, то есть прямой и косвенный вклад внешней торговли КНР в ВВП может составлять до 60-80% от ВВП, что позволяет уже по
иному посмотреть на зависимость страны от внешних рынков – она по-прежнему критическая, хотя и не настолько, как во времена правления проамериканского
генсека Ху Цзиньтао.
Важные изменения происходили и в ориентации Китая на торговлю с теми или иными политико-экономическими образованиями: если до конца 1950-х гг. до
50% внешней торговли Китая приходилось на СССР, активно включавшем растущий китайский экономический организм в свою валютно-промышленную зону, то
после политического разрыва с СССР, с середины 1960-х гг., основными партнерами Китая стали Япония и Гонконг, через которые начался постепенный
трансфер рынка Китая из советской глобальной экономической системы в западную. В 1986 г. на Гонконг и Японию приходилось около 40% внешней торговли
Китая.
Тем не менее к концу 1980-х гг. место ведущего торгового партнера КНР занимают США: в 1980 г. руководство США переводит КНР из категории «Y» (страны
Варшавского договора) в категорию «P» (новые торговые партнеры США), а администрация Рейгана (1981–1989) и вовсе включает КНР в категорию «V»
американских союзников — окончательно оформляя начало полномасштабной инкорпорации КНР в систему глобальной капиталистической экономики под
эгидой США.
Тем не менее тотальная ориентация экономики КНР на американо-китайское торговое взаимодействие, пик которого пришелся на администрацию президента
Обамы и председателя КНР Ху Цзиньтао (2003–2013), претерпела значительную коррекцию за последние десять лет в связи с ростом торговли Китая со
странами ЕС: так, Китай, начиная с 2016 года, потеснил США с позиции главного торгового партнера Германии и сегодня распределение основных торговых
партнеров выглядит следующим образом. 2020 год стал знаменательным для мировой торговли: Китай впервые стал крупнейшим торговым партнером ЕС,
вытеснив США. «Похищение Европы» состоялось окончательно к китайскому году быка.
Несмотря на рост протекционистских мер на западных рынках в последние годы, совокупный объем товарооборота Китая на 1 января 2019 года составил 4,6
трлн долларов США при мировом объеме торговли в около 19 трлн долл. Однако уже в конце 2019 года, перед грандиозными кризисными явлениями начала
2020 года, зафиксировалась тревожная тенденция: совокупный объем торговли КНР со странами мира сократился на 1%, до 4,57 трлн. долл, при этом основной
спад произошел именно в торговле с США — на 14,6% — торговая война Си Цзиньпина, разрушающая китайско-американские торговые связи, дала свои плоды.
Уже по итогам I квартала 2020 г. Сокращение внешней торговли КНР составило 14%, по итогам первого полугодия — 8%, таким образом, с учетом дальнейших
кризисных явлений в американской экономике ожидалось, что по итогам 2020 г. совокупный товарооборот КНР мог сократится на 10–15%, или на 450–600 млрд.
долл., что нанесло бы колоссальный удар по китайской экономики. Тем не менее, масштабная программа постковидного восстановления в США,
предполагающая субсидирование потребителей и различных секторов экономики, позволило китайскому экспортному сектору стабилизировать поставки в США
в 3-м квартале и нарастить поставки в США к 4-м кварталу 2020 года, особенно отчетливо китайский экспорт стал расти при переходе власти от Д.Трампа к
Дж.Байдену: за первые два месяца 2021 года товарооборот Китая и США увеличился на 90%, что нельзя объяснить только новогодними праздниками и низкой
базой локдауна экономики в 2020 году.
[1] Здесь и далее речь идет о товарной торговле, торговля услугами указывается отдельно.
[2] существует иная точка зрения, что на долю внешней торговли приходится уже 30% ВВП Китая.
[3] В предыдущие пять лет внешняя торговля Китая испытала шок в 2015-2016 годах, когда общий товарооборот КНР сократился с 4 трлн долл в 2015 году до 3,6
трлн долл по итогам 2016 года – в следствии в том числе масштабного обвала фондового рынка страны.
roles(reader-all)
Китайская власть - Инкорпорация КНР в мировую капиталистическую систему (продолжение)
Инкорпорация КНР в мировую капиталистическую систему (продолжение)
Объективная картина указывает на то, что основой торговых отношений для КНР служат Восточная Азия и только потом партнеры в Америке и Европе. Именно
здесь разворачивается беспрецедентно тесная кооперация между материковым Китаем и по сути китайскими диаспорами, контролирующими промышленный,
торговый и финансовый сектор стран Юго-Восточной Азии.
Для полноты картины важно отметить, что, в отличие от начала периода реформ и открытости, когда у Китая была третьестепенная роль в мировой торговле,
сегодня для всех вышеозначенных игроков Китай превратился в первого торгового партнера, замкнув мировые хозяйственные связи в значительной степени на
свой экономический организм.
В 2017 г. объем товарной торговли Китая составил 11,5% от мировой, что незначительно превысило объем товарной торговли США — 11,1%, при этом
аналогичный показатель Гонконга — 3,2% от мировой.
Вторым важным замечанием в рамках совокупного роста вовлеченности КНР в глобальный рыночный капиталистический механизм и совокупного роста его
влияния на мировую капиталистическую систему является также переориентация «малых китайских государств» с торговли с США на торговлю с КНР: таким
образом, торговля КНР с Гонконгом, Макао, Тайванем, Сингапуром, которые ранее выполняли роль сборочных цехов западных стран, стала теперь внутренней
кровеносной системой единого глобального китайского экономического механизма, в физической основе которого лежат коммуникации Южно-Китайского моря,
защита которого теперь является для КНР защитой стратегии дальнейшего роста этого единого китайского организма под флагом КНР: Доля торговли с КНР в
товарообороте, %Торговля со всеми китайскими государствами в общем товарообороте, %Тайвань23,0735Гонконг49,258,3Сингапур14,428Макао31,950,2
Учитывая, что торгово-промышленный сектор экономики Таиланда, Малайзии, Камбоджи и Мьянмы в значительной степени контролируется китайскими
диаспорами Гуандуна и малых китайских государств, реальный объем «кровотока» в китайском организме может быть значительно выше указанной статистики.
Этот вопрос требует глубокого и детального осмысления в рамках изучения стратегии Китая по установлению контроля над Южно-Китайским морем.
Таким образом, из объектов промышленной и финансовой системы Великобритании и США китайские государства за последние сорок лет совершили
значительный разворот в сторону единой, замкнутой на общий китайский экономический организм системы, центром которой является КНР при серьезной
сохраняющейся автономии Сингапура и Тайваня, находящихся в состоянии стратегического выбора между статусом сателлитов мировой англоговорящей
капиталистической системы и будущей китайской глобальной экономики. При этом Сингапур, а не Тайвань является максимально слабым звеном в стратегии
КНР по созданию единого торгово-экономического организма.
Дальнейшая инкорпорация малых китайских государств и китайских кластеров Юго-Восточной Азии в единый организм — задача первого порядка военно
политического руководства КНР, пока использующего только методы экономического воздействия, но активно переходящего к акциям военно-политического
характера.
Динамика роста торговли КНР со странами АСЕАН, а фактически с автономными китайскими кластерами, показывает, что это направление является ведущим
двигателем развития ВВП целого ряда макрорегионов Китая. При этом, расширяя свое присутствие в странах бассейна Южно-Китайского моря, Китай
автоматически «забирает последний кусок из этой общей тарелки» у Японии, Индии, США, Великобритании и национальных правительств данного региона.
Не последней по важности в сфере внешней торговли Китая является проблема интернационализации юаня. Несмотря на очевидное расширение использования
китайской валюты за последние 10 лет, общее использование юаня в мировой торговле находится в пределах 2-3%, хотя присутствие Китая в мировой торговле
куда больше – даже являясь основным партнером большинства стран мира Китай все равно использует в расчетах с ними доллар США. Положение юаня в
мировой торговле, даже с учетом нелегальной торговли, не позволяет говорить о возможности замены юанем доллара в обозримой перспективе 5-10 лет, если
только Китай не прибегнет к критическим мерам в работе с зарубежными рынками, как например, в проекте 25-летнего соглашения с Ираном, когда
предполагается многолетние монопольные поставки нефти в обмен на инвестиционное и технологическое сотрудничество. Другой альтернативой является
создание альтернативного конгломерата валют, заменяющих доллар – такой конгламерат немыслим без участие одной или нескольких крупных европейских
держав, например, заметно сблизившейся с Китаем Германии, в лице ряда лидеров немецкой партии СДПГ. Третий вариант для дальнейшей
интернационализации юаня – это расширение его использования в рамках валют МВФ SDR – проект, активно лоббирующийся Шанхайской политической
группой в руководстве Китая. В этом ключе наиболее вероятным для сценария участия юаня в создании альтернативного доллара средства международной
торговли является его участие у группе валют ЕС, России и Ирана, однако сама политика создания альтернативы доллару может быть заморожена в случае
расширения власти проамериканской группы в Китае. Отдельно требуется изучения роли биткоина в альтернативном сценарии ухода Китая от диктата доллара в
трансграничных платежах.
[1] На 2018 г. roles(reader-all)
Китайская власть - Советская модель развития Китая и итоги «правого поворота» Дэн Сяопина
Советская модель развития Китая и итоги «правого поворота» Дэн Сяопина
Темпы роста экономики «политики и открытости» и «советской модели». Рекордные темпы роста экономики в рамках «советской модели» развития. Срыв
развития «советской модели» Мао Цзэдуном и начало «правого поворота».
Четвертый важный фактор, который следует учесть при изучении изменений, произошедших за последние 40 лет в Китае, — это результаты реализации в
экономическом курсе страны «правого уклона» руководства Компартии через «Политику реформ и открытости», реализованную по итогам прихода к власти
южно-китайских военных групп во главе с Дэн Сяопином и Е Цзяньином в 1976 году.
При сравнении средних темпов экономического роста с момента реализации первой пятилетки (1953–1957) развития хозяйства КНР до 1978 г. можно
обнаружить гораздо менее низкие средние темпы развития экономии (рост в 7,26 раза за 26 лет), чем за последующие 40 лет «Политики реформ и открытости»
(рост в 55 раз за 40 лет), что, разумеется, добавляет авторитета «правому крылу» в Компартии Китая — Дэн Сяопину и Е Цзяньину, как руководителям,
«поставившим КНР на правильные рельсы развития». Однако более детальное изучение итогов развития Китая перед вхождением в эпоху затяжного НЭПа дает
иные результаты.
Не вдаваясь в экономические характеристики первой пятилетки в КНР, можно уверенно утверждать, что итогом построения в Китае экономики советской
модели, основанной на плановом управлении и других принципах, выработанных в экономике СССР, стал рекордный показатель роста экономики: к началу
второй пятилетки он достиг 21% в год.
За первую пятилетку экономика КНР почти удвоилась.
Советская экономическая модель, которая внедрялась в Китае в создание целых отраслей промышленности советскими специалистами на советские инвестиции,
а также при непосредственном руководстве главы Госплана КНР Гао Гана, ставленника И.В.Сталина, показала рекордные темпы роста (1953 г. — 15,6%;
1956 г. — 15%; 1958 г. — 21,3%) и, как мы видим, значительно превосходила рекордный показатель роста «экономики Дэн Сяопина» в 1992 г. — 14,2%, не говоря
уже о периодах максимального сближения с экономиками западных стран в период сроков правления Цзян Цзэминя или Ху Цзиньтао.
С большой долей уверенности можно утверждать, что в случае сохранения этой модели, а также синергии с советской экономикой Китай уже к 2000 году стал
крупнейшей экономикой мира, обогнав как советскую, так и американскую экономику. Однако этому не суждено было сбыться, а Китай лишь приблизился к
американским показателям в 2020 году.
Средний показатель роста экономики во время реализации первых пятилетних планов при координации СССР до их свертывания в рамках политики «Большого
скачка» составил 11,6%.
После возвращения к советской модели экономики, после катастрофических лет левополулистской экономической политики Мао — «Большого скачка» (в
1961 г. экономика КНР сократилась на треть, страна пережила голод) — показатели роста ВВП КНР составили: в 1963 г. — 10,3%, в 1964 г. — 18,2%, в 1965 г. —
17%, в 1966 г. — 10,7%. В короткий срок страна решила задачу создания промышленности, и уже к 1970 г. доля промышленности в ВВП КНР равнялась 40%.
Однако этот период роста экономики вновь был сорван левопопулистким коллапсом, инициированной Мао и его сторонниками Культурной революцией.
Несмотря на начало Культурной революции, или, по сути, малой гражданской войны, когда темпы роста экономики вновь упали до –5,7% в 1967 г. и –4,1%, уже в
1969 и 1970 гг. экономический рост ставил новые рекорды роста — 16,9 и 19,3% соответственно. Еще лишенный большого доступа на западные рынки, Китай, по
сути, самостоятельно превращался в «советского азиатского тигра», демонстрируя уже с опорой на свою собственную советскую экономику чудеса социально
экономического роста, дающие равные возможности развития всем регионам КНР. При прочих равных, этих данных достаточно для того, чтобы сделать вывод о
том, что советская модель хозяйствования как минимум равна по эффективности капиталистической модели «китайского НЭПа», при это без широкой опоры на
внешние рынки, а с гармоничным развитием внутреннего рынка, что является следствием высокой добавленной стоимости собственного производства и
быстрого роста благосостояния населения: трудно представить, что послевоенный СССР был лучшим рынком для китайской продукции, чем американский
рынок 80-х и 90-х годов.
Изучение авторства и левопопулистского лобби политики «Большого скачка» требует отдельного раздела исследования, однако очевидно, что борьба Мао
Цзэдуна и «левого крыла» Компартии Китая с просоветским лобби в экономическом секторе сократила возможный объем экономики КНР к 1978 году в два раза,
а советская модель давала равный и даже значительно превосходящий «курс Дэн Сяопина» рост экономики КНР. Однако физическое уничтожение
просоветского лобби во главе с «китайским Сталиным» Гао Ганом (глава Госплана КНР в 1952–1954 гг., заместитель председателя Центрального правительства
КНР), развязанная левыми популистами малая гражданская война во время так называемой Культурной революции, привела к значительной коррекции успехов
«советского курса» в экономике КНР, а впоследствии выявила основных бенефициаров такого экономического хаоса в Китае — руководство «правого крыла»,
открывшее в Китае курс на широкую конвергенцию с Западом. На отход от советских экономических связей ставил и Мао Цзэдун, стремившийся ускорить
диалог с США, однако плодами его разрыва с СССР воспользовались иные группы, а в американскую экономическую гавань Китай со второй попытки после
событий на Тяньаньмэнь в 1989 году окончательно привели руководители Комсомола в 2002 году.
Еще более сомнительными кажутся итоги «правого поворота», если принять во внимание, что 2018 г. мог стать поворотным в вопросах демографии — ряд
исследователей зафиксировали впервые за 70 лет ведения статистики отрицательный прирост населения, вызванный почти сорокалетним курсом на сокращение
рождаемости в рамках политики Дэн Сяопина «Одна семья — один ребенок». Помимо демографических проблем, в Китае до сих пор остро стоят вопросы
экологии и здоровья нации, которые оказались на алтаре темпов роста ВВП в рыночных условиях. Итоги переписи китайского населения 2020 года показали, что
население Китая выросло за 10 лет лишь на 0,83% и составило 1,41 млрд человек – страна встала на путь депопуляции, а меры по стимулированию рождаемости
едва ли дадут быстрый эффект.
Правый поворот принес рост, не превышающий темпы роста советской модели, однако оказался предельно вредоносным для китайского общества, при этом
модель опоры на западные рынки едва ли оправдывает диспропорцию в развитии в пользу экспортных прибрежных провинций, особенно когда запад, спасая от
мирового кризиса себя – в последнюю очередь заботится об интересах Китая.
Повторимся, что отказ от советской модели в пользу правого поворота произошел на фоне леворадикального уклона Мао и группы его сторонников. Таким
образом сторонники правого курса прибегают в основном к критике левого уклона и используют именно его для дискредитации «экологичной» советской модели
развития как таковой.
Важно отметить, что понимание опасности левого популизма, есть и среди широкого слоя руководителей и исследователей экономики КНР, что создает
предпосылки возможной коррекции экономического курса уже в рамках «Социализма с китайской спецификой в новую эпоху», концепции, выдвинутой Си
Цзиньпином на 19-м съезде Компартии Китая (2017). В «новую эпоху» опора на внешние рынки в долгосрочной перспективе исчерпала себя, а противостояние с
Западом нарастает по экспоненте. Важным заявлением в этом направлении стало выступление Си Цзиньпина на одной из секций сессии парламента ВСНП в мае
2020 года, где на вопрос об определяющей роли рынка лидер Китая сделал фактически сенсационное заявление, что «абсолютно нельзя не отрицать слепоту
рынка», но и четко отметил, что «нельзя возвращаться на старую дорогу плановой экономики».
Учитывая, что экономика Китая испытала небывалую эмиссионную накачку с 2008 г., тревожные сигналы, которые могут стать триггером смены «парадигмы
роста» и ухода от ориентированного на западные рынки госкапитализма, сворачивание «китайского НЭПа» уже в скором времени может стать реальностью. О
мощном спаде в китайской экономике еще за год до событий 2020 г. могут свидетельствовать опубликованные профессором Народного университета КНР Сян
Сунцзо (向松祚) данные о том, что реальный рост ВВП Китая уже в 2018 г. составил лишь 1,67% вместо декларируемых Госсоветом КНР 6,5%[4].
[1] При этом эффект «низкой базы» был как у Гао Гана, так и у Дэн Сяопина – после Культурной революции страна была дезорганизована и разорена не меньше,
чем после гражданской войны.
Данному вопросу будет посвящен отдельный раздел.
[3]
В официальном докладе Академии общественных наук КНР, однако, предполагается, что рост населения прекратится в 2029 г., а само население сократится до
1,17 млрд. к 2065 г., таким образом, ученые лишь сдвинули сроки, но не нарушили логики сокращения населения.
[4] В либеральном поле экономическая школа Народного университета является одной из конкурентов господствующей школы Пекинского университета.
Конкуренция между ними представлена и на уровне премьера Ли Кэцяна (Пекинский университет, выходец из Комсомола) и вице-премьера Лю Хэ (Народный
университет). roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Структура экономики КНР: «рыночная социалистическая экономика»
(без изменений) Структура экономики КНР: «рыночная социалистическая экономика»
Выше уже упоминалось, что по итогам «правого поворота» Дэн Сяопина и Е Цзяньина экономика Китая была масштабно инкорпорирована в мировую
капиталистическую систему, а деятельность лидеров Комсомола многократно усилила этот тренд, инкорпорировав малый и средний бизнес Китая в глобальный
рынок. Тем не менее ввиду сохранения у власти в стране Коммунистической партии Китая, а также наличия в преамбуле Конституции КНР марксистско-
ленинской идеологии как официальной государственной идеологии, в среде широкого круга наблюдателей ведется активная дискуссия о характере
экономической системы в Китае.
По результатам отказа от советской плановой системы и начала «правого поворота» в Китае, окрещенная наблюдателями как «реформы Дэн Сяопина», плановая
система управления экономики, или «плановая экономика» (计划经济) была заменена систему с противоречивым наименованием — «рыночный социализм» (市场社
会主义).
Именно термин «рыночный социализм» является официальным названием социально-экономической системы современного Китая и фигурирует в официальных
заявлениях руководителей КНР с 1979 г. Уже в 1981 г. по итогам 3-го пленума 11-го съезда Компартии Китая было принято «Постановление по некоторым
вопросам истории КПК со времени образования КНР», в котором зафиксировано, что «плановое регулирование является основным, а рыночные принципы
регулирования (экономики) являются дополнительными». В октябре 1992 г., во время 14-го съезда Компартии Китая, который оформил победу «шанхайской
группы» Цзян Цзэминя над не только над левопопулистской Тяньаньмэнь, но и над армейским «китайским ГКЧП», было уже достаточно четко отмечено: «…
целью реформирования нашей экономической системы является построение социалистической рыночной экономической системы».
Дополнительно следует отметить, что важнейшим фактором, формирующим политику «правого поворота» в экономике Китая, была провальная лево-
популисткая политика «Большого скачка» при Мао Цзэдуне, которая по мнению «правых» могла повторится в 1989 г. Так, в «Постановлении ЦК о некоторых
вопросах Компартии о построении экономический системы рыночного социализма» от 14 ноября 1993 г. в качестве первого принципа по созданию подобной
экономики было зафиксировано следующее: «Освободить мышление, через практику устанавливать истину; требуется трансформировать традиционное
понимание плановой экономики… заимствовать опыт всех стран мира, включая развитых капиталистических стран… Надо остерегаться „правого“ (уклона), но
главное — предотвратить „левый“ (уклон)».
Не имея возможности вдаваться в детали дискуссии о специфике «современного китайского социализма», следует все же отметить, что переход от плановой
экономики к «рыночному социализму» очевидно привел к смене критериев оценки развития экономики — от роста производства и достижения социально
экономических показателей, в том числе роста производительности труда, к повсеместной фиксации показателей роста валового внутреннего продукта или
совокупной рыночной стоимости всех товаров и услуг. В конечном счете ВВП фиксирует рост социально-экономических показателей лишь опосредовано, при
этом непосредственно фиксируя прибыль участников рынка — а это показатель сугубо капиталистической системы, где прибыль и стала главным критерием
развития всего, в отличие от социализма, попытавшегося установить более рациональные показатели развития, как минимум в товарном исчислении, а не
денежном.
Тем не менее в КНР имеется одно значительное отличие от классических капиталистических государств мира, которое структурно роднит его с экономикой
Российской Федерации и бывшего СССР: в КНР, по разным оценкам, до 40% ВВП генерируется в государственных предприятиях. При этом число занятых в
государственных предприятиях, в которых формируется значительный объем ВВП, составило на 2017 г. 60,64 млн. человек против 133,27 млн. занятых в частных
предприятиях[4] КНР. Сравним эти данные с максимальным показателем капиталистических стран во Франции, где на госпредприятиях работает 838,5 тыс.
человек (из 28 млн. занятых). Таким образом, государственное присутствие в экономике Китая в десятки раз выше такового в других капиталистических
странах: госкорпоративный сектор соседствует с мощным частным рынком — взаимодействует и конкурирует. Однако говорить о том, что это и является ключом
к быстрому росту экономики КНР, не приходится — с 1980 по 2008 г. драйвером роста экономики служили западные рынки, а с 2008 г. эмиссионная накачка — и
фактически фиктивный рост, который не приводил к расширению производительной базы экономики, а лишь плодил фактических иждивенцев из разросшегося
сектора услуг, в том числе финансовых, которые не способствовали росту совокупных производительных сил страны. Сама же китайская экономика в таких
условиях не имела внутренних стимулов к увеличению добавленной стоимости через улучшение организации труда, роста квалификации сотрудников, научно
технический прогресс, что и привело к очень высокой затратности вложений для развития экономики.
Чтобы приблизительно оценить совокупное влияние госсектора Китая, можно указать, что среди 2 тыс. корпораций рейтинга Forbes, обеспечивающих 51%
мирового ВВП, всего лишь 204 госкомпании, из которых 70, или более трети, китайские. Таким образом, китайский госсектор не только значителен, но и
концентрирован в «ударную группировку» всего лишь нескольких десятков корпораций, по объему превосходящих ведущую экономику Евросоюза и мира —
экономику Германии. Объем ВВП ведущих госкорпораций Китая составляет 3,6 трлн. долл. США, или почти 6% глобальной экономики[5].
Общий доход центральных госпредприятий в 2018 г. составил 29,1 трлн. юаней (4,29 трлн. долл.), увеличившись на 10,1%, прибыль составила 1,7 трлн. юаней и
продемонстрировала рост на 16,7%.
Совокупный доход всех госпредприятий в 2018 г. составил 54,8 трлн. юаней, увеличившись на 10,3%, доход — 2,4 трлн. юаней с ростом 12,1%[6].
Этот крайне высокий показатель демонстрирует способность госпредприятий генерировать прибыль, которая покрывает их значительные объемы долга.
Пользуясь привилегированным доступом к кредитам, земле, углеводородам и иным ресурсам КНР, сектор госпредприятий остается наиболее выгодным и
настолько же закрытым для вложений инвесторов.
Важно отметить, что в 2020 году Китай впервые за период «системы рыночного социализма» отказался формулировать цель роста ВВП на год в связи с
«труднопрогнозируемоей ситуацией на внешнем и на внутреннем рынке». Существует большая вероятность, что Китай полностью пересмотрит систему
достижения целевых показателей, сделав их более размытыми. Во время 5-ого пленума 19-ого съезда в октябре 2020 года. Помимо планов на 14-ую пятилетку
Китай также обсудил планы развития на период 2020-2035 года, что делается в истории Китая впервые.
Подробнее о «шанхайской» группе в Компартии Китая далее.
http://cpc.people.com.cn/GB/64162/134902/8092314.html
http://www.ftchinese.com/story/001079587?full=y&archive
https://www.kommersant.ru/doc/2233360
[6] http://www.sasac.gov.cn/n2588025/n2588119/c10267252/content.html roles(reader-all)
Китайская власть - Служба аудита 中华人民共和国审计署
Служба аудита 中华人民共和国审计署
По итогам противостояния первой половины 2020 г. произошли и изменения в китайской «счетной палате» — Службе аудита, глава которой избирается
парламентом по представлению премьера.
Службу аудита Госсовета до «сорванной революции масок» в 2020 г. возглавляла Ху Цзэцзюнь (胡泽君). Уроженка Чунцина, построившая карьеру в Комсомоле и в
академической среде в сфере юриспруденции в провинциях Юго-Западного Китая — Сычуань и Юньнань. С 1995 г. — замначальника Политического отдела
Министерства юстиции, с 2001 г. — замминистра юстиции, с 2004 г. — начальник Орготдела обкома Гуандуна, с 2010 г. — заместитель генерального прокурора.
С 2017 г. руководит Службой аудита Госсовета и является секретарем парткома организации.
Вместе с несколькими заместителями министра общественной безопасности, министром юстиции, в результате перестановок после локдауна-2020 в начале
июля 2020 г. на пост руководителя Службы аудита назначается Хоу Кай (侯凯). В 2013–2016 гг. он руководил партийным Комитетом контроля Шанхая, где
работал бок о бок с будущим мэром Шанхая Ин Юном, выходцем из чжэцзянской прокуратуры, который был назначен секретарем Хубэя после событий начала
2020 г. Хоу Кай, уроженец Ляонина и выходец из центральных структур Службы аудита, известен как основной проводник интересов антикоррупционной
кампании Си Цзиньпина в Шанхае в 2013–2016 гг. и в войне с Шанхайской строительной корпорацией: «Коррупция — это не локальная болезнь, это болезнь
передающаяся заражением, Шанхай — не какой-то райский остров за пределами мира». Очевидно, что Хоу Кай на посту руководителя Службы аудита станет
ключевым элементом во второй волне антикоррупционных чисток Си Цзиньпина, направленных против высших руководителей партийно-хозяйственного
аппарата «комсомольской группы» на уровне Госсовета КНР roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Финансовый блок правительства
(без изменений) Финансовый блок правительства
Доступ к дешевому банковскому кредиту является ключевым конкурентным преимуществом любого китайского региона и китайского предприятия, рост
прибыли которых за последние десять лет, во время развернувшегося мирового финансового кризиса, был обеспечен эмиссионной накачкой центрального банка
КНР — Народного банка Китая (中国人民银行; PBOC) общим объемом до 4 трлн. долл. начиная с 2008 г.
Тем не менее регулирующую деятельность Народного банка структурой является Комитет по банковскому и страховому контролю и регулированию, созданный
из Комитета по банковскому регулированию и Комитета по страховому регулированию по итогам реформы Госсовета КНР в марте 2013 г.
Глава Комитета банковского контроля назначается премьером Госсовета, глава Народного банка КНР избирается Всекитайским собранием народных
представителей по представлению его кандидатуры премьером Госсовета КНР, окончательное назначение или снятие его с должности утверждает председатель
КНР. Таким образом, Народный банк, деятельность которого регулируется «Законом о Народном банке КНР» , и согласно статье 2 «находится под руководством
Госсовета КНР». В Законе нет упоминания Конституции КНР. Тем не менее глава Народного банка является избираемым лицом, как и в России.
С марта 2018 г. глава Банковского контроля — бывший губернатор провинции Шаньдун и руководитель Строительного банка Китая Го Шуцин (郭树清), глава
Народного банка Китая — И Ган (易纲). Го Шуцин также является партийным начальником И Гана — секретарем парткома Народного банка. Го Шуцин имеет
также позицию заместителя директора Народного банка Китая.
Важно отметить, что уроженец Внутренней Монголии Го Шуцин (р. 1956), окончивший Нанькайский университет в Тяньцзине, сделал карьеру в Комитете по
реформированию экономической системы, который возглавлял один из лидеров «комсомольской группы» Чжао Цзыян. Вторым важным для понимания
политической принадлежности отрезком можно считать достаточно длительное губернаторство в Шаньдуне перед занятием поста фактического руководителя
НБ. Разумеется, работа в иных ведомствах, образование за рубежом и многие другие факторы могли бы существенно дополнить понимание курса Го Шуцина в
НБ.
Назначение И Гана директорм НБ – существенная веха в современной истории Китая. Его предшественник Чжоу Сяочуань (周小川) сохранял свой пост (2002-2018
гг.) при трех генсеках Компартии – Цзян Цзэмине, Ху Цзиньтао и Си Цзиньпине, что дает недвусмысленное понимание роли и влияния НБ в политике Китая, и
его руководителя – уроженеца провинции Цзянсу (Шанхайский регион) Чжоу Сяочуаня, окончивший факультет автоматизации Университета Цинхуа. После
прихода к власти Си Цзиньпина позиция контролера финансовой системы Китая от Шанхайской группы только усилилась – Чжоу Сяочуань не только
безрадельно продолжил руководить НБ и его парткомом (сегодня должности разделены), но и занял пост заместителя председателя НПКСК – вплоть до марта
2018 года, когда во время Двух сессий ВСНП и НПКСК была одобрена новая Конституция и новая масштабная реформа Госсовета. Чжоу остается абсолютным
рекордсменом по нахождению на должности главы НБ – его предшественники на этом посту не занимали его больше 9-10 лет, при этом в среднем они
находились на должности 3-5 лет.
В отличие от своего предшественника Чжоу Сяочуаня, новый директор НБ И Ган имеет абсолютно «стерильную» биографию. Однако учеба в Пекинском
университете и руководство Центром исследования экономики Пекинского университета, из которого И Ган начал карьеру в финансовом блоке органов власти
Китая, дают основания предположить, что И Ган входит в большую группу влияния «экономистов» Комсомола — выходцев из Пекинского университета, в числе
которых премьер Ли Кэцян. С 2003 г. И Ган — глава Департамента валютной политики НБ, с 2007 по 2018 г. — заместитель директора НБ. Очевидно, что И
Ган — основная фигура в вопросе валютного регулирования и его роль тесно вплетается в клубок сложных взаимоотношений Комсомола с США, в том числе и в
рамках торговой сделки между Китаем и США.
Март 2018 г. стал поворотным в вопросе банковского контроля: с поста главы центробанка ушел «бессменный» шанхаец Чжоу Сяочуань (周小川),
контролировавший политику интеграции китайской банковской системы с глобальной при трех генсеках — Цзян Цзэмине, Ху Цзиньтао и Си Цзиньпине — с 2002
по 2018 г. Контроль «шанхайской группы» над финансами страны на протяжении 16 лет — беспрецедентный срок для всей истории КНР — является важнейшей
характеристикой китайской экономики и ее курса на инкорпорацию финансового сектора в глобальную финансовую систему. При этом контроль за ключевым в
«рыночном социализме» банковским сектором «шанхайская группа» сохраняла начиная с 1993 г., когда бывший партсекретарь горкома Шанхая Чжу Жуцзи (朱镕
基) занял пост главы центробанка, после чего этот пост оказался в руках Дай Сянлуна (戴相龙), пришедшего в систему Народного банка из руководства
шанхайского Транспортного банка. Интересно, что при реализации «советской плановой системы» в экономике Китая госбанком КНР руководил Цао Цзюжу (曹
菊如), бывший руководитель банка советского Шэньси-Ганьчжоу-Нинсяского приграничного района, в руководство которого входил просоветский руководитель
Госплана Гао Ган и Си Чжунсюнь, отец Си Цзиньпина. Цао Цзюжу родился в провинции Фуцзянь: тесная связь руководителей Шэньси и приморской
«пиратской» провинции Фуцзянь сохраняется и в новом поколении руководителей КНР. В период, предшествоваший приходу Комсомольской группы Ху Яобана и
Чжао Цзыяна к власти НБ возглавил – сын одного из основателя Компратии Китая Ли Дачжао – активный участник Комсомольской организации, министр
водных ресурсов после образования КНР и губернатор провинции Аньхой (1962-1967) Ли Баохуа 李葆华.
Особый статус Шанхая в системе управления китайскими финансами маркирован через функционирование в Шанхае второго главного офиса Народного банка
Китая, который называется «региональным головным офисом» (地区总部) и функционирует с 2005 г.
Ключевой в биографии нового главы центробанка И Гана является не его научная карьера в американских вузах, где он провел 14 лет, с 1980 по 1994 г., а
создание при Пекинском университете Центра исследования китайской экономики (北京大学中国经济研究中心). Пекинский университет — ключевой мозговой центр
«комсомольской группы» в политике Китая во главе с премьером Ли Кэцяном, также окончившим этот вуз. Ориентированные на установление тесных связей с
американской демпартией «комсомольцы» руководили комсомольским комитетом Пекинского университета — будущий генеральный секретарь Комсомола Ху
Цили и сам нынешний премьер Ли Кэцян.
Приход к управлению банковским сектором пары И Гана и Го Шуцина характеризует, по словам наблюдателей, новый кадровый подход, в рамках которого Го
Шуцин не только глава банковского регулятора, но и партсекретарь центробанка, а И Ган — только исполнительный директор «всекитайской финансовой
корпорации», тогда как ушедший с поста «шанхаец» Чжоу Сяочуань сочетал в себе как функцию главы центробанка, так и партсекретаря центробанка. Тем не
менее речь все же идет о прямом контроле над центробанком, детищем «шанхайской группы», со стороны «шаньдунской политической группы»: как и вице
председатель КНР, выходец из провинции Шаньдун Ван Цишань, Го Шуцин, губернатор провинции Шаньдун, сделал свою карьеру в Строительном банке Китая.
По мнению Hong Kong Economic Daily[4], И Ган и Го Шуцин разделили функцию по внешнему и внутреннему управлению Центробанком. Го Шуцин отвечает за
администрирование, кадры и реформу центробанка. Появление контроля со стороны Го Шуцина — это один из частных случаев крупного размена, который
провела «шаньдунская группа», выйдя из тесного союза с группой Си Цзиньпина в конце 2017 — начале 2018 г. и уступив «шанхайской группе» Комитет
государственного контроля, однако это по сути позволило создать новый тип правления в Китае «Политюрою+1», где к семерке членов Постоянного комитета де
факто присоединяется не вошедший по возрасту в состав ПК Ван Цишань – новый заместитель председателя КНР.
Таким образом, «шаньдунская группа» к марту 2018 г. получила представительство в руководстве Госимущества и Госбанка КНР, и если она будет способна дать
Китаю новую парадигму развития в условиях сложных отношений с США, то ее власть в Китае может сохраниться на ближайшие 10–15 лет. Основной партнер
Ван Цишаня в США — инвестиционный банк Goldman Sachs. Одним из крупнейших держателей акций Goldman Sachs, в свою очередь, является The Vanguard
Group, Inc. (6%).
Банковский контроль, осуществляющий надзор в том числе и за локальными финансовыми инструментами, посредством которых региональные правительства
накачивают местные корпорации дешевыми деньгами, имеет свои контрольные органы во всех провинциях Китая, а также ряде городских центров, которые в
глазах центра играют равнозначную региону роль: Далянь (крупнейший порт провинции Ляонин), Нинбо (крупнейший порт провинции Чжэцзян), Сямэнь
(крупнейший порт провинции Фуцзянь), Циндао (крупнейший порт провинции Шаньдун), Шэньчжэнь (второй по величине город в провинции Гуандун).
Два оставшихся регулятора — Комитет по контролю за ценными бумагами[5] и Комитет валютного контроля[6] — возглавляют, соответственно, чжэцзянец И
Хуэймань (易会满) (с января 2019) – бывший директор филиала банка ICBC в Чжэцзяне и директор ICBC[7], и Пань Гуншэн (潘功胜) [8], также в феврале 2016 г.
сменивший прежнего руководителя Сяо Гана (肖刚). И Хуэймань, в отличие от Пань Гуншэна не совмещает свою должность с позицией заместителя
руководителя Народного банка Китая. Пань Шэнли является членом одной из малых партий КНР — Демократической лиги Китая[9] и выходцем из Народного
университета Китая, который традиционно также относится к кузнице кадров, исповедующих альтернативный от комсомольцев Пекинского университета взгляд
на либерализацию экономики КНР, группы, самый высокопоставленный выдвиженец которой — Лю Хэ. Назначение И Хуэймань можно оценить как приход еще
одного представителя Чжэцзянской группы к финансовой власти в Китае – наряду с министром коммерции Чжун Шанем.
[1] 中国银行保险监督管理委员会, далее Комитет банковского контроля.
中华人民共和国中国人民银行法, http://www.pbc.gov.cn/tiaofasi/144941/144951/2817256/index.html
Также: проект изменений в Закон от 23.10.2020 — http://www.pbc.gov.cn/goutongjiaoliu/113456/113469/4115077/index.html
[3] Отец Чжоу – Чжоу Цзяньнань 周建南 окончил альма-матер всей Шанхайской группы – Шанхайский университет коммуникаций, факультет электроприборов,
министр машиностроения КНР, работал в органах разведки Компартии в Чунцине под руководством Чжоу Эньлая.
Сегодня Чжоу Сяочуань занимает должность заместителя директора Форума Боао博鳌亚洲论坛.
[4] https://china.hket.com/article/2039007
[5] 中国证券监督管理委员会.
[6] 国家外汇管理局.
[7] С февраля 2016 по 2019 год — Лю Шиюй (刘士余), бывший сотрудник шанхайской администрации, уроженец Цзянсу.
[8] Уроженец Аньхоя, окончил Народный университет (Пекин), карьера в банке ICBC, Сельскохозяйственном банке Китая.
[9] 中国民主同盟, Демократическая лига Китая, ранее большинство членов состояло в Китайской молодежной партии (中国青年党). roles(reader-all)
Китайская власть - Ключевые проблемы роста экономики и неизбежность стремления Китая к глобальному доминированию (новая глава)
Ключевые проблемы роста экономики и неизбежность стремления Китая к глобальному доминированию (новая глава)
Ниже будет произведен обзор ряда ключевых проблем китайской экономики, оказывающих негативное влияние на развитие Китая, которые неизбежно заставят
его выбирать между чудовищным спадом экономического развития, социально-политическим кризисом внутри страны и экспансией на внешние рынки, а также
усилением контроля над ресурсами за рубежом.
Ранее социально-экономические проблемы избыточного населения и его уровня жизни КНР решала за счет внешних рынков развитых стран: избыточное
сельское население трудоустраивалось в городе на предприятиях постоянно расширяющегося экспортного сектора.В первую очередь это были рынки Юго
Восточной Азии, ЕС и США. Продолжение этой модели развития КНР, гарантирующей стабильность социально-политической ситуации, стало невозможным
после вступления мира в эпоху нового глобального экономического кризиса и сокращения спроса на внешних рынках, а также радикального усиления
протекционистских стратегий зарубежом – в первую очередь и достаточно ярко это продемонстрировала китайско-американская торговая война в период
правления президента Д.Трампа, которая в модифицированном виде продолжилась при Дж.Байдене.
Несмотря на значительный объем пропагандистских усилий Китая, пытающегося доказать внутренним и зарубежным игрокам, что китайская экономика стала
более устойчивой благодаря внутреннему рынку, на сегодня до 30% ВВП Китая напрямую зависят от внешней торговли, и такой же объем экономики Китая
вовлечен в смежные с экспортным сектором производства и услуги. Политика достижения роста ВВП через развитие внутреннего рынка, в первую очередь
через масштабное кредитование строительного сектора, реализуемая еще с 2008 года – не только не стала главным драйвером роста китайской экономики, но и
заложила под китайскую экономику бомбу замедленного действия в виде колоссального внутреннего долга, который Китай, в отличие от США, не может
«экспортировать» за рубеж, так как китайская валюта не является резервной для всего мира.
Таким образом КНР в 2020–2035 гг. будет поставлена перед выбором между неизбежностью критически острых социально-политических проблем, вплоть до
распада на региональные экономики и падения уровня жизни на 50–70%, и между неизбежностью курса на небывалую по агрессивности внешнюю
экономическую политику в отношении стран Евразии, Африки и Латинской Америки, на рынках которых Китай столкнется с такой же политикой США, Индии,
Германии, Японии, Турции и иных стран.
К огорчению апологетов китайских фобий в России — с точки зрения выживания Китай в меньшей степени интересует достаточно сжатый рынок России и стран
бывшего СССР, — главная цель Китая — это Восточная Азия, ЕС и Ближний Восток, а основное направление ресурсной экспансии – Африка и Латинская
Америка. Успешно проскочив сложный период роста социально-политических проблем 2020-2035 годов, КНР войдет в зону стабильного развития, сохранив
значительный ресурс для достижения мирового лидерства. Согласно неутвержденным планам, о которых сообщил со ссылкой на «китайские государственные
СМИ» в ноябре 2020 года Bloomberg, Китай планирует достижение амбициозной цели удвоения экономики к 2035 году – то есть достижения показателя в 200
трлн юаней, что предполагает ежегодный рост ВВП в размере 4,7%. Голод: стратегия продовольственной безопасности и политика Китая
Сегодня принято говорить о военно-политических аспектах расширения влияния Китая за рубежом, однако от внимания исследователей ускользает более
приземленная причина «китайской экспансии» — угроза продовольственной безопасности Китая. Геополитические инициативы Пекина в Африке, Восточной
Европе, Южной Америке, Южно-Китайском море, а также в России тесно завязаны с обеспечением стабильного пищевого потребления и, как следствие,
внутриполитической стабильности в стране. Критическая зависимость Китая от экспорта энергоресурсов и интегральных схем, а также проблема
продовольственной безопасности формируют триаду основных экономических угроз Китая в проблеме осуществления двойной стратегии сохранения социально
экономической стабильности в стране, а также глобального доминирования.
Несмотря на огромную территорию КНР, почти пятую часть китайского населения планеты кормит лишь 7% мировой пашни (около 130 млн. га). Критическое
положение Китая проявляется более наглядно при сравнении объема пашни на одного человека с другими странами мира: если в Китае на одного человека , то в
соседней России в десять раз больше — 0,85 га, не говоря уже о Казахстане, где на человека приходится 1,73 га пашни, или в более чем в 20 раз больше, чем в
Китае.
Таким образом, Китай — одна из самых малообеспеченных пашнями стран в мире. С критическим положением КНР может сравниться только положение
соседней Индии, где на человека приходится 0,12 га пахотных земель. К слову, Китай и Индия — главные соперники по скупке сельхозугодий в мире, но Индия,
в отличие от Китая, пользуется покровительством США, и ее масштабные приобретения не классифицируются западной прессой как «индийская угроза».
Проблемы аграрного перенаселения и неурожая, которые не раз становились причиной смены политического режима в китайской истории, усугубляются
итогами тридцатилетней промышленной революции: по различным данным, от 19,4% (данные исследования Минсельхоза за 2005–2013 гг.)
сельскохозяйственных угодий Китая загрязнены тяжелыми металлами (кадмием, никелем и мышьяком), а 40% пашни подвержены процессам
деградации. Деградация и загрязнение почв усугубляются масштабным загрязнением воды, ее недостатком, а также ускоряющимся процессом урбанизации
Китая, в результате которого пахотные земли выводятся из сельскохозяйственного использования. Сегодня из-за экономического кризиса в стране процесс
загрязнения почв сбавил темпы, которые, однако, до сих пор находятся на высоком уровне: так, уровень загрязнения кадмием и его соединениями вырос на 50%
в юго-западных и прибрежных районах Китая и на величину от 10 до 40% — в других частях страны по сравнению с последним исследованием, проводившимся в
1986–1990 гг. Ситуация усложняется тем, что наибольшее загрязнение почв происходит в районах максимального сосредоточения населения — треугольнике
Пекин – Хэбэй – Шаньдун, дельте реки Янцзы (Шанхай, провинция Цзянсу, провинция Чжэцзян) и дельте реки Чжуцзян (провинция Гуандун), усиливая здесь
угрозу эффективного функционирования агрокомплекса Китая. Стоит ли говорить, что безопасность продуктов питания – одна из основных проблем, волнующих
китайское общество.
Важно отметить, что Китай — далеко не идеальное место для земледелия: по оценкам ОЭСР, до 70% китайских обрабатываемых земель — низкоурожайные, хоть
климат и позволяет снимать на большинстве аграрных территорий Китая 2-3 урожая в год.
вводит Китая в круг «голодного ада»: несмотря на несопоставимо огромное количество населения и мизерный объем сельскохозяйственных угодий страны, за
последние 30 лет (1983–2013) Китай увеличил производство зерновых на 114%, мяса на 395% и молока на 1100%. Стремительное переселение китайцев в города,
рост их благосостояния, связанный с ростом потребления на внешних рынках, вызвал кардинальную смену диеты рядового китайца.
Если около 30–40 лет назад рядовой китаец представлял собой жителя деревни, питающегося рисом и овощами и употребляющего мясо курицы лишь несколько
раз в месяц, то сегодня годовое потребление говядины жителя китайского города составляет 2,53 кг (данные на 2010 г.), свинины — 20,73 кг, баранины —
1,25 кг, курятины — около 10 кг, других типов мяса — около 4 кг, яиц — около 10 кг, морепродуктов — около 15 кг, молока и молочных продуктов — 18 л. За
десять лет, с 2000 по 2010 г., все вышеперечисленные показатели увеличились на четверть, а калорийность питания рядового китайца впервые превзошла
уровень питания высокоразвитой Японии. Рост уровня благосостояния вызвал непропорциональный рост потребления еды, как признак обеспеченности. Не
даром в Китае говорят, что «народ почитает еду за бога» 民以食为天.
Быстрый темп городской жизни создает также огромный рынок консервированной пищи, фастфуда, кондитерской продукции: в 2015 г. Китай обогнал по
потреблению запакованной еды США, достигнув объема продаж в 107 млн. т подобного типа продукции. Этот показатель увеличился на 66% с 2008 г. Только
рынок выпечки здесь достиг объема продаж в и продолжает увеличиваться на 20% в год. Хотя по состоянию на 2018 г. КНР по-прежнему в пересчете на душу
населения потребляет в два раза меньше мяса, чем средний житель США, однако в абсолютных величинах на Китай приходится 28% мирового потребления
мяса, нетрудно догадаться, что к 2050 г., когда КНР должна достигнуть целевого показателя уровня жизни развитых стран, на нее будет приходиться свыше 50%
потребления белков в мире, это автоматически будет означать, что население остального мира должно будет обеспечивать это потребление Китая — и в зоне
критического риска неизбежно окажется прежде всего основной геополитический конкурент Китая в Евразии — Индия, не менее зависимая от импорта
продовольствия, чем ее восточный сосед. Битва за еду – одна из основных арен столкновения будущих евразийских геополитических гигантов. Также не
вызывает сомнения, что такой рост потребления сельскохозяйственной продукции и продуктов питания в Китае сделает практически все страны Евразии
зависимыми от данного рынка в Китае, что будет влиять и на потребление внутри стран Евразии – в том числе и в странах бывшего Советского Союза.
Потребление, подстегиваемое процессами урбанизации и смены диеты городского населения, сопровождается ростом самого городского населения страны:
около 260 млн. человек переселилось в китайские города с 1978 г., и, как ожидается, еще столько же переселится в ближайшие два десятилетия.
Китай занял 41-е место в мировом рейтинге продовольственной безопасности (2015 Global Food Security Index, 109 стран) — за ним следуют абсолютно все
страны Африки. Спустя три года, в 2018 г., эта ситуация только усугубилась: на момент проведения исследования Китай опустился еще на пять позиций и занял
46-е место. Для сравнения: Россия занимает 42-е место, а США с Великобритания делят третье место в списке.
Трудно обойти стороной то, что такой безудержный рост и возможные выгоды для экономики, бюджета, внутренних и внешних производителей страны от
растущего рынка продовольствия сопряжены с не менее крупными рисками в том числе и для политической системы Китая. Достаточно вспомнить, что резкий
рост потребления продуктов питания, вызванный в результате стабилизации экономики и сельского хозяйства страны, внедрения передовых технологий после
окончания гражданской войны в 1949 г. обратился в конце 1950-х в полномасштабный голод и политические потрясения, проходившие «под брендом»
Культурной революции. А рост цен, прежде всего инфляция в продовольственном секторе, стал первым толчком для роста общего социального напряжения
перед событиями на площади Тяньаньмэнь в 1989 г. В 2018–2019 гг. Китай испытал масштабную эпидемию африканской чумы свиней, которая стала
существенным фактором, влияющим на потребительскую инфляцию в стране, это заставило правительство принять ряд самых жестких мер по предотвращению
данной эпидемии, которая в закрытом кругу профессионалов рассматривается как эпизод биологической войны против Китая: впервые Китай оказался ситуации,
когда ему придется импортировать основной вид мяса — свинину — из-за рубежа, пик импорта придется на самые нестабильные с точки зрения социально
политического и демографического кризиса (пик гендерного дисбаланса среди молодежи) 2020–2021 гг.
Именно в связи с этим политика продовольственной безопасности является одним из ключевых направлений деятельности нового поколения лидеров Китая во
главе с Си Цзиньпином. Сегодня крупнейшие приморские промышленные центры и самые густонаселенные районы Китая стали заложниками импорта
зарубежной продукции и колебания мировых цен на сельскохозяйственные культуры, а также в значительной степени — заложниками ситуации с ловом рыбы в
Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях, основных источниках рыболовства, а значит, и основы продовольственной безопасности Японии, Южной Кореи,
Тайваня и всех без исключения стран Юго-Восточной Азии.
Согласно западной статистике, на 2015 год Китай занимал вторую позицию по объему продовольственного и сельскохозяйственного импорта в мире (105,26
млрд. долл. в год), уступая лишь США (133,12 млрд. долл.) и опережая 80-миллионную Германию (98,90 млрд. долл.).
Согласно политике национальной безопасности в области обеспечения продовольствием от 1978 г., Китай должен обеспечивать основной набор питания
населения за счет внутреннего производства. Однако с 2002–2007 гг., с момента прихода к власти генсека Ху Цзиньтао, предшественника , импорт
продовольствия в Китай резко вырос. Самым крупным импортером сельскохозяйственной продукции и продуктов питания в эту страну стали США: их доля в
импорте КНР в 2012–2013 гг. составила около 24%, в денежном выражении это около $26 млрд. На долю США пришлись поставки около 40% зерна и около 25%
мяса в Китай. Неудивительно, что именно наращивание импорта сельхозпродукции из США стало одной из ключевых точек давления на Китай со стороны
президента Трампа. Общий объем импорта продовольствия продолжает расти: по официальным китайским данным, объем продовольственного импорта в КНР
достиг 59 млрд. долл. в 2017 г., зафиксировав ежегодный 25% рост (а с 1997 г. увеличился в 20 раз).
Если экстраполировать данные объемы на десятилетие вперед, учитывая устойчивую негативную ситуацию в собственном китайском сельскохозяйственном
секторе, объем импорта продовольствия может увеличиться в три раза и достигнуть в 2027 году 150-180 млрд. долл., став существенной частью совокупного
импорта в Китай. Основными импортерами продовольствия в Китай остаются страны Европейского союза, США, Новая Зеландия, Индонезия, Канада, Россия и
Южная Корея. На эту группу игроков приходится 80% китайского импорта продовольствия. Растительное масло и жиры, молоко, морепродукты и мясо — самые
крупные товарные группы китайского импорта. Очевидно, что растущий сельскохозяйственный импорт из России вступает в острую конкуренцию с импортом
других игроков, борющихся за китайский рынок. По данным Российского экспортного центра (РЭЦ), в 2018 г. экспорт продовольствия из России в Китай вырос
на 42%, до 2,5 млрд. долл. За первые 10 месяцев экспорт российского продовольствия увеличился на 24% и составил 3,7 млрд долл. Для России вполне возможно
в перспективе пяти лет нарастить поставки готовой сельхозпродукции и сырья в КНР до 8 млрд. долл, и даже удвоить этот показатель, если правительство РФ
будет иметь целостную стратегию по ориентации АПК страны на экспорт в Китай. С 2017 г. КНР является крупнейшим импортером российского продовольствия.
И если два года назад объем экспорта в Китай в стоимостном выражении был практически на уровне поставок в Египет —1,78 млрд. и 1,75 млрд. долл.
соответственно, то в 2018 г. КНР заметно увеличила свой отрыв, за год нарастив закупки на 700 млн. долл. В нынешней политической ситуации Россия имеет все
шансы заместить весь продовольственный импорт западных стран в Китай, однако этому мешают ряд технологических факторов, а также отсутствие
вышеуказанной комплексной стратегии и целенаправленных усилий государства в этом направлении.
Культура питания занимает в Китае отдельное место, имея для населения куда более важный смысл, чем «хлеб и зрелища» для более скромной в историческом
разрезе культуры Запада. Питание становится элементом роскоши, зажиточной жизни в достигшем определенных высот развития Китае — это подстегивает
Китай расширять номенклатуру экспорта продовольствия на экзотичные продукты и снижать пошлины, потакая вкусу населения, готового буквально съесть весь
мир.
Сегодня Китай потребляемой пищи из-за рубежа — для сравнения, в России этот показатель в 2015 г. составлял 14%, в Индии и США — 6%. Учитывая курс
правительства Ли Кэцяна на дальнейшую урбанизацию и достаточно незначительные вложения в регенерацию и очищение почв (на уровне нескольких
миллиардов юаней в год), сопровождающиеся также масштабными лесопосадками на пашне, можно предположить, что уровень зависимости Китая от
иностранного импорта в значительной степени возрастет в ближайшее время. Об этом также свидетельствуют и прямые заявления бывшего руководителя
китайского Минсельхоза — главы ведомства Хань Чанфу, который, к слову, также как и и Ху Цзиньтао, является выходцем из центральных политических
структур , всегда тесно связанного с аграрным, пищевым и табачным сектором. Для российского производителя важно подчеркнуть факт наличия противоречий
между деятелями Комсомола и нынешним дружественным к России генсеком Си Цзиньпином.
При этом важно понимать, что импорт продовольствия приходится в основном на наиболее развитые приморские провинции Китая, 96% населения которых
использует в питании какие-либо импортные продукты. Эти же приморские провинции, согласно социальным опросам, наиболее скептически относятся к
проходящим в Китае внутриполитическим изменениям и смене геополитической ориентации и ухода от тесных связей с США. На таможенные пункты Шанхая,
Тяньцзиня, Гуанчжоу, Циндао, Даляня, Шэньчжэня, Сучжоу, Пекина, Сямэнь, Тайчжоу приходится 77,9% импорта продовольствия в Китай.
По данным американских исследователей, крупнейшими экспортерами пищевых и сельхозпродуктов в Китай являются США (около 25 млрд. долл.), Бразилия
(около 20 млрд. долл.), Австралия (около 7 млрд. долл.), Канада, Новая Зеландия и Аргентина. Всплеск импорта первой тройки пришелся на период «второго
срока» «комсомольского генсека» Ху Цзиньтао (2008–2012) и совпал с началом «курса на создание китайского внутреннего рынка» (масштабная эмиссия и
кредитование), а также дальнейшим укреплением юаня. Важно отметить, что номер два в китайском импорте продовольствия — Бразилия — также важнейший
партнер Китая по государственным инвестициям в близкую для Комсомола гидроэлектроэнергетическую сферу страны.
По данным ITC Trade Map, в 2020 году в Китай ввезено продовольствия общей стоимостью 162 млрд долл, что на 16% больше показателя 2019 (коды ТН ВЭД 01
24). В структуре закупок преобладали соевые бобы, свинина, говядина, ракообразные, готовые продукты для детского питания, пальмовое масло. Ведущие
экспортеры продукции АПК в Китай – Бразилия с долей 21%, США (13%), Новая Зеландия (5,3%). Россия в 2020 году сохранила 10-е место с долей 2,5%.
Сегодня Китай — крупнейший потребитель зерновых. По заявлению бывшего министра сельского хозяйства Хань Чанфу, потребности Китая в зерновых . тонн к
2020 г., 100 млн. т из которых будет импортироваться. По состоянию на начало 2021 года валовой сбор зерновых в стране сохраняется на уровне свыше 650 млн
тонн шестой год подряд и составил в 2020 году 670 млн тонн, что на 0,9% больше, чем в 2019 году, несмотря на серьезные трудности связанные с посевными и
уборочными работами в период локдаунов 2020 года.
По прогнозам ОЭСР, к 2022 г. Китай удвоит закупки импортного кормового зерна и импорт говядины, зарубежные поставки в Китай соевых бобов вырастут на
40%, все три группы продуктов экспортируются в Китай в основном из США. При этом низкая урожайность пашни, заражение почвы приводит к постепенному
превращению Китая в самую крупную в мире «картофельную державу». К 2020 г. посевная площадь под картофелем в стране увеличится более чем до 6,67 млн.
га, до 70% из урожая которого будет использовано как корм для скота.
Отдельным вопросом стоит зависимость Китая от импорта соевых бобов: огромный свиноводческий сектор страны потребляет 80% соевых бобов Китая, который
импортирует до 60% всего мирового объема импорта соевых бобов – или в среднем около 100 млн тонн ежегодно. Среди трех крупнейших поставщиков соевых
бобов в Китай – Бразилии, США и Аргентины – вопрос о поставках соевых бобов в Китай из США имеет яркую политическую окраску. Одним из условий торговой
сделки Китая с США является масштабная закупка Китаем сои из США. Чжун Шань, бывший министр коммерции КНР ушедший с поста после прихода к власти
в США Дж.Байдена, представитель пророссийской группы Си Цзиньпина предпринимал многократные попытки нарастить импорт сои из России и частично
заместить западных поставщиков. Однако несмотря на масштабный пропорциональный рост закупок из России, которые за 2020 год увеличились в 1,5-2 раза,
поставки сои в Китай выросли лишь до 1 млн тонн, или около 1% от китайского импорта, при этом в 2020 году поставки американской сои в Китай увеличились
на 52,9% и достигли показателя почти 25,89 млн тонн (16,94 млн тонн в 2019 году). На такую же как США далекую от Китая Бразилию пришлось 2/3 от
китайского ежегодного импорта — 64,28 млн тонн (+11,46% от 2019 года). Планы по наращиванию сои в России более чем скромные – Минсельхоз планирует
довести ее производство в 2022 году до 5,6 млн тонн, при этом изучение возможностей выращивания и транспортировки сои не из ограниченных по объемам
роста территорий Дальнего Востока, а из европейской части России – изучаются посредственно. При этом Россия также вводит дополнительные пошлины на
экспорт сои (в связи с нехваткой сырья для собственного производства), лишь частично стимулируя ее производство. Надо признать: и в этой сфере Россия
упустила возможность создать экономические предпосылки для укрепления своего влияния в Китае.
Такому импортозамещение в Китае существует, очевидно, сильное сопротивление, которое подогревается слухами в сельскохозяйственных кругах Китая о том,
что Россия является виновницей эпидемии африканской чумы свиней, за контроль над которой также отвечает представитель проамериканской элиты страны,
один из проамериканских кандидатов в «преемники» Си Цзиньпина – Ху Чуньхуа.
Рост российских поставок все больше тревожит проамериканское аграрное лобби Китая – и данная проблема требует системного решения руководства России и
Китая. Волнообразный рост российского импорта в Китай, который замещает западные аналоги, бенефициарами поставок которых являются лидеры
комсомольского блока во власти Китая, не мог не вызывать реакции сопротивления. Из-за обнаружения на некоторых образцах упаковки российской рыбы
коронавируса Китай полностью остановил весь экспорт российской рыбы в конце 2020 года, а также назвал российских моряков на рыбных траулерах причиной
вспышек ковида в Ляонине, Тяньцзине, Пекине и провинции Хэбэй. Судя по всему, руководил операцией запрета рыбного экспорта из России непосредственно
курирующий сельское хозяйство и торговлю вице-премьер Ху Чуньхуа, бывший первый секретарь комсомола и вероятный «преемник» Си Цзиньпина от
Комсомола, в ситуации смещения с поста министра коммерции КНР Чжун Шаня, близкого к Си Цзиньпину, и прихода к руководству Минкоммерции
комсомольского министра Ван Вэньтао: ситуация возникла в период передачи власти от Д.Трампа к Дж.Байдену и послужила недвусмысленным сигналом от
проамериканского лобби Китая, намеренного защищать свои интересы. Из всех категорий российского экспорта именно рыба демонстрировала самый быстрый
рост поставок в Китай. «Рыбный вопрос» сильно вышел за рамки простой торговой провокации: в августе 2021 года Центр предупреждения заболеваний заявил,
что эпидемия в Ухань, поразившая впоследствии весь мир, могла прийти в город на упаковке импортной рыбной продукции.
В рамках «соевого вопроса» стоит отметить, что посол США в Китае в бытность президентского срока Д.Трампа и до прихода к власти Дж.Байдена был бывший
губернатор штата Айова Терри Брэнстэд (2017-2020). Си Цзиньпин знаком с Т.Бренстэдом с 1985 года, когда еще совсем молодой китайский политик в статусе
секретаря одного из райкомов провинции Хэбэй Си Цзиньпин посетил аграрный штат, лидирующий в США по производству сои. На момент визита
республиканец Т.Бренстэд занимал пост губернатора штата Айова и позже публично назывался «старым другом» Си Цзиньпина. После визита к Т.Брэнстэду Си
Цзиньпин становится руководителем одного из крупнейших морских портов Китая Сямэнь в провинции Фуцзянь.
Альтернативой политике усиления прямого импорта готовой пищевой продукции могла бы стать практика приобретения сельхозугодий за рубежом, однако эта
стратегия Китая встречает сопротивление во всем мире: обычная корпоративная деятельность КНР, пытающейся минимизировать расходы на импорт,
квалифицируется как «империализм» и «китайская экспансия». Пресса активно эксплуатирует иррациональные страхи перед китайской экспансией в
преддверии сделок китайских компаний с зарубежными партнерами.
Несмотря на ярлык «китайской экспансии», миллиардный Китай занимает лишь вторую позицию по объемам купленных сельхозугодий в мире: на 2015 г.
позицию зарубежных сельхозугодий занимала Индия (5,4 млн. га — территория, равная двум полуостровам Крым); Китай занял второе место, приобретя 5,35
млн. га; на третьем разместились агрокомпании США, скупившие 4,14 млн. га. При этом в сделках Индии и США западная пресса не разыгрывала карту
индийской или американской угрозы. Из азиатских игроков землю активно скупают также Япония и Южная Корея, как и в случае с Индией самые крупные и
выгодные участки приобретаются в Юго-Восточной Азии — Индонезии и Камбодже, тогда как китайские приобретения автоматически классифицируются как
«китайский империализм».
Так, активная позиция общественных сил России и законодателей Госдумы РФ повлияла на вероятную сделку китайской компании с Забайкальским краем,
согласно которой планировалось передать Китаю значительный в районе Транссибирской магистрали. Активным возмущением общественности сопровождались
действия властей Казахстана, упростившего процедуру покупки земли иностранными, в первую очередь китайскими, покупателями. К списку сорванных сделок
можно отнести и китайского игрока приобрести в собственность одного из крупнейших производителей на сельхозрынке Австралии, контролировавшего до 1%
площади континента.
Аналогичным образом была сорвана или трансформирована сделка по аренде китайской военной корпорацией Синьцзянский производственно-строительный
корпус (СПСК) 5% площади Украины . Партнер СПСК, который возглавляют руководители Синьцзян-Уйгурского автономного района, — украинская компания
KGS Agro официально опровергла слухи о передаче земли в Крыму, Херсонской и Днепропетровской областях в аренду китайской военной корпорации. Активное
противодействие США и блока западных стран китайским инициативам толкает Китай на смену формы контроля над земельной собственностью, уход от
официальных и прямых сделок, работу через посредников, что делает учет реальных объемов контролируемой Китаем земли практически невозможным.
Достаточно упомянуть, что по заявлению властей Еврейской АО (Дальневосточный федеральный округ России) китайскими компаниями контролируется до 80%
земель региона. По неформальным оценкам, сегодня Китай владеет примерно 3500 кв. км сельхозземель в России, преимущественно в Еврейской АО и в других
сопредельных с Китаем областях Дальнего Востока страны. По данным западных стран, Китай осуществил покупку сельхозугодий в 33 странах мира, по данным
китайских СМИ — в 46.
Событием 2016 г. в мире сельского хозяйства стала закрывающая по приобретению китайским химическим гигантом ChemChina 中国化工 корпорации Syngenta,
европейского лидера в производстве удобрений и семян. Сделка стоимостью 43 млрд. долл., более 30 млрд. из которых ChemChina привлекла в качестве кредита
от государства, сделала Китай крупнейшим производителем семян: внедрение новейших технологий практически полностью обезопасит Китай от влияния
внешних игроков, защитив его от колебаний сбора урожая в соседних странах Юго-Восточной Азии, а также продовольственного давления блока западных стран,
решив в том числе задачу увеличения сбора риса — на 30%.
У китайской покупки Syngenta, которая должна быть на 20% дороже первоначальной стоимости, есть целый ряд негативных для конкурентов Китая эффектов.
Европейская компания — один из основных партнеров . Монополия Китая на новые технологии создаст угрозу продовольственной безопасности не только
Индии, но также станет рычагом влияния на сельское хозяйство США. Процесс монополизации в производстве семян сыграет ключевую роль и в российско-
китайских отношениях: Россия, Казахстан и Украина — крупнейшие импортеры семян, частично или почти полностью зависимые от их ввоза.
Сделка завершилась слиянием гигантов в конце мая 2017 г. Она стала самой большой (43 млрд. долл.) подобной сделкой в истории китайского государственного
корпоративного строя, вершиной достижений Китая на пути к пищевой безопасности и контролю над сельским хозяйством мира. Уже в 2019 г. в Швейцарии
развернулась кампания в прессе — сделка была названа ошибкой. Однако было уже поздно.
Человек, проведший ее, Нин Гаонин (宁高宁), по стечению обстоятельств — уроженец Шаньдуна, один из руководителей упоминаемой в данной книге
«корпоративной руки» Компартии корпорации «Хуажунь», а также в прошлом глава крупнейшего государственного закупщика продовольствия корпорации
COFCO и глава корпорации ChemChina.
Американские СМИ часто между сельскохозяйственной стратегией Китая в сделке с Syngenta и покупкой китайской корпорацией Shuanghui (название для
внешних игроков — WH Group) крупнейшего американского свиноводческого комплекса Smithfield, сосредоточившего производство в штате Айова. Сделка по
приобретению лакомого актива (свинина — наиболее потребляемый в Китае вид мяса) потребовала недюжинных усилий для китайского лобби, вступившего в
активную связь с сенаторами Конгресса США, а также доказавшего отсутствие связи между WH и китайским государством. Впоследствии доказательства
подобной связи были найдены, однако сделка, превышающая первоначальную цену на 30%, все же была заключена в 2013 г. и не расторгнута.
Немаловажным будет факт кампании 2015 года, развернутой в близкой к китайскому Комсомолу прессе, против мясной продукции «Shuanghui», которая . Эта
кампания совпала по времени с ввозом крупнейшей партии мяса из Австралии в провинцию базирования «Shuanghui» — Хэнань.
В 2014 г. Китай стал для «свиноводческого» штата Айова вторым крупнейшим торговым партнером, потеснив Канаду: превысил 2,88 млрд. долл., увеличившись
почти в 30 раз с 2001 г., 2,3 млрд. долл. из этой суммы пришлось на зерно.
Важно упомянуть также, что Syngenta – детище англо-шведского биотехнологического гиганта AstraZeneca со штаб-квартирой в швейцарском Базеле. Покупка
швейцарского резидента выглядит немного сложнее, чем банальное очередное «похищение Европы» китайским государством: после покупки Китаем
корпорации была образована новая структура, которая по-прежнему базируется в Швейцарии – Syngenta Group, в нее вошли все сельскохозяйственные
подразделения ChemChina и часть Cofco, ряд крупных биотехнологических игроков Европы и израильская Adama. Общее управление новой структуры находится
в руках прежнего руководителя Syngenta Эрика Фирвальда (J. Erik Fyrwald). Прекратившая листинг на фондовом рынке в 2017 году компания планирует в
обновленном виде выйти на мировой фондовой рынок в 2022 году. Какова будет роль китайского государства в новом глобальном биотехнологическом гиганте –
покажет будущее.
, на ресурсы и территорию которого претендуют Китай, Тайвань, Вьетнам, Филиппины, Индонезия и Малайзия, зачастую рассматривается как схватка за
контроль над торговой логистикой и углеводородами шельфа. Тем не менее Южно-Китайское море по сути является большой общей тарелкой, из которой
питаются все страны региона: на 2,5% мировой поверхности приходится 12% мировой рыбной ловли.
Учитывая, что рыба составляет до 35,3% протеинового питания во Вьетнаме, 42,6% на Филиппинах и 57,3% в Индонезии, проблемы моря носят для этих стран не
просто стратегический характер — это вопрос выживания наций как таковых. Рост потребления рыбы в названных странах и в Китае сопровождается
сокращением ресурсов моря, в том числе из-за варварских способов лова. От сокращения объемов лова растет стоимость затрат на топливо, что приводит к росту
себестоимости рыболовства и конечной продукции.
На рыболовство приходится около 3% ВВП Китая. В рыбной отрасли Китая занято от 7 до 9 млн. человек, а также задействовано по разным оценкам от 170 до
450 тыс. судов.
Согласно прогнозам, к 2030 г. на долю потребления Китая будет приходиться 38% мирового лова. По оценкам Всемирного банка, этот показатель вырастет на
30% к 2030 г., превысив мировой в два раза.
С учетом этих тенденций, политика Китая по защите собственных рыбаков в Южно-Китайском море имеет ярко выраженный экономический характер в рамках
стратегии по обеспечению продовольственной безопасности страны. Вытеснение Китая из вод Южно-Китайского моря, сдерживание объемов лова в угоду
другим игрокам наносит серьезный удар по продовольственному рынку страны. Водные ресурсы и импорт питьевой воды
Водные ресурсы, которых у Китая еще меньше (6% от мировых), чем пашен, относительно мировых показателей, имеют важное опосредованное влияние на
политику продовольственной безопасности. Здесь, как и во многих других аспектах, между новым курсом на продовольственную безопасность и интересами ряда
групп сохраняются очевидные противоречия. Ввод в строй новых гидроэлектростанций, загрязнение, по разным оценкам, до половины всех вод Китая,
сокращают собственные возможности сельского хозяйства Китая.
Внутри КНР подходы к решению этих проблем также противоречивы: в начале 2016 г. Си Цзиньпин заявил о необходимости остановить ввод новых
гидроэлектростанций в регионе Янцзы, что, однако, было правительством Ли Кэцяна.
Отдельным вопросом для Китая является качество питьевой воды. Сегодня экспорт воды и напитков на китайский рынок является одной из самых сложных
проблем для импортеров. Китайские власти ограничивают ввоз воды из-за рубежа, а зарубежные марки представлены сугубо водой «Эвиан» и «Дон Периньон»
на протяжении целого десятилетия. В связи с этим факт активной антикитайской кампании по запрету экспорта воды из Байкала на китайский рынок выглядит
как провокация конкурентов против наиболее перспективного для российского экспорта направления, в особенности в регионы Северного Китая, где проблема
обеспеченности водой, ее качества представляет угрозу для здоровой жизни китайского населения.
Сегодня очевидно, что в вопросах продовольственной безопасности, как и во многих других, в нынешнем руководстве КНР сохраняется отсутствие единства
мнений, а также глубокая ориентация части игроков на западных поставщиков продукции, сложившаяся за последние 30-40 лет, что создает определённые
препятствия для России и других новых игроков, двери для которых открылись после прихода к власти Си Цзиньпина.
Отдельным вопросом является возможность экспорта минеральной воды лечебного назначения в Китай: судя по всему, это остается сложнейшей проблемой из-
за высокого влияния структур традиционной китайской медицины, контролирующей огромный рынок собственных биоактивных добавок и иных средств лечения
и профилактики. Индустриализация нового образца: микроэлектроника, робототехника, интернет вещей
Если практически все знают о проблеме зависимости от импорта нефти, объем которого перевалил за отметку 73% в 2020 г., то о тотальной технологической
зависимости от импортных микрочипов в Поднебесной предпочитают лишний раз не упоминать. Тем не менее мировой сборочный цех микроэлектроники,
который производит 35% конечной продукции электроники в мире, импортировал в 2020 году микрочипов на 378 млрд. долл., сравнявшись с импортом нефти.
Тотальную зависимость от импорта иностранных чипов вплоть до 2019 г. констатируют на самом высоком уровне: замминистра промышленности и
информатизации Синь Гобинь отмечает, что Китай до сих пор импортирует более 95% микрочипов, использующихся в компьютерах и серверах, несмотря на
попытку догнать развитые страны: «Мы до сих пор на десятилетия отстаем от развитых стран, и дорога в становлении великой производственной державы
предстоит долгая». Такой же тотальной зависимостью от импорта Китай страдает, по словам замминистра, и в области самолетостроения, автомобилестроения и
других важных отраслях. Показательно, что после введения санкций в отношении южнокитайской корпорации ZTE, компания не только выплатила США
колоссальный штраф размером в 1 млрд. долл., но и сменила собственное руководство.
«Перспективный лидер мировой экономики» самостоятельно производит чипов лишь на 40,7 млрд. долл., или всего лишь 15% от общего объема потребления
микрочипов в стране. Даже самый мощный суперкомпьютер в мире «Тяньхэ-2» (, ) практически полностью состоит из чипов зарубежной архитектуры, а
собственные китайские чипы Loongson («Сын дракона») являются немного видоизмененной копией иностранных чипов MIC.
Чипы используются практически во всех сферах промышленности, которая производит ставшую ключевой для развития Китая «продукцию с высокой
добавленной стоимостью» — от компьютеров до атомных электростанций и высокоскоростных поездов. Именно экспорт и потребление данной продукции
отечественного производства позволит Китаю остаться на плаву в трудные годы мирового кризиса. Однако Китай по-прежнему продолжает платить
«технологическую дань» США, Японии, Южной Корее и Тайваню, а его развитие целиком и полностью остается в руках зарубежных экспортеров. И не только
развитие, но и безопасность, ведь современная война — технологическая, а значит, и тут не обойтись без зарубежных разработок.
Действия, которые предпринимает правительство Китая для сокращения «чипозависимости», не приведут к радикальному перелому в ближайшие годы: так,
предполагалось, что собственное производство чипов вырастет до объема в 56,9 млрд. долл. к 2015 г., то есть зависимость от импорта будет снижаться на
считаные проценты, тогда как для подлинной технологической независимости Китаю требуется утроить данный показатель. Массированные вливания
китайского правительства в данную отрасль, с другой стороны, не гарантируют качественного скачка в технологиях, учитывая предыдущий прогресс разработок.
Несмотря на то что в 2014 г. была создана государственная рабочая группа по развитию отрасли интегральных схем, согласно программе которой к 2030 г. в
стране должен появиться ряд предприятий, достигших передового мирового уровня, осознание проблемы для высшего руководства Китая кажется слишком
запоздалым в условиях развернувшейся конфронтации с Западом.
В немалой степени технологическое отставание можно объяснить именно отсутствием в Китае на руководящем уровне должных усилий со стороны курирующих
ведомств: находящийся на посту министра промышленности и информатизации со времен Ху Цзиньтао до 2020 года Мяо Вэй в период чипового дефицита в
Китае предпочел лишь критиковать отсталость китайской промышленности, которой сам руководил целое десятилетие.
Мощным ударом по Китаю оказался запрет правительства США на импорт американских чипов в связи с деятельностью компании Huawei — несмотря на
решительные заявления компании о способности преодолеть беспрецедентный по масштабам урона запрет, в отношении возможностей Китая остаются большие
сомнения. США, реагируя на попытки Китая спасти собственную промышленность в условиях глобального дефицита и технологической блокады, препятствуют и
кооперации КНР с производителями Южной Кореи.
В рамках заявленного курса Си Цзиньпином в октябре 2020 года «Инновации собственными силами» Нанкинский университет интегральных схем (Шанхайский
регион, провинция Цзянсу, район первых шагов Китая по ракетной программе) в составе пяти институтов и 30 тыс сотрудников займется массовой подготовкой
специалистов в таких направлениях, как полупроводники и интегральные схемы, искусственный интеллект, связь нового поколения, квантовые компьютеры.
Инициативную группу разработки высокоэффективных микропроцессоров член Китайской академии инженерных наук Ли Гоцзе. По его мнению, ключевыми
проблемами в отрасли остаются — низкое качество штамповки микрочипов (по этим показателям КНР отстает от США практически в три раза: если у
американских производителей точность штамповки достигает 10 нанометров, то у китайских – лишь 28 нанометров), зависимость от импортных средств
производства чипов (90% оборудования для производства микросхем китайской разработки – импортное), недостаточная база для производства чипов — Китаю
потребуется порядка 10 тысяч инженеров и масштабные инвестиции в течение многих лет.
В результате масштабных санкций в отношении китайских корпораций, в том числе крупнейших потребителя микрочипов Huawei, Китай не только осуществил
масштабные вливания в крупнейших производителей микрочипов SMIC (китайский крупнейший конкурент тайваньского TSCM и Samsung), но и начал скупку
специалистов по их производству в Тайване. В основном наиболее активно и заметно действуют компании Quanxin Integrated Circuit Manufacturing (QXIC, штаб-
квартира находится в Цзинань, столица Шаньдуна, однако основной инвестор — Yixin Integrated Technology из города Чжухай провинции Гуандун) и Wuhan
Hongxin Semiconductor Manufacturing Co (HSMC, Ухань, Хубэй).
Известно, что компании работают в этом направлении с 2017 и 2019 года соответственно. QXIC предлагает тайваньским специалистам зарплаты в среднем в 2,5
раза выше, чем на Тайване, а также дополнительные бонусы. При этом часть инженеров остается непосредственно на Тайване, в южной его части, одну из
опорных баз материкового Китая QXIC создала собственный исследовательский центр, в котором работают бывшие сотрудники TSMС высокой квалификации.
Всего за последний год в Китай уехало около 100 инженеров по оценочным данным. Общее число таких инженеров, покинувших остров в направлении материка
оценивается в 3000 человек. TSMС предпринимает меры безопасности для предотвращения утечки информации, кадровый вопрос решается через увеличение
зарплат сотрудникам.
Тайвань видит в том числе недостаток материкового Китая в одновременной реализации огромного числа проектов, связанных с полупроводниками и
требованием наличия большого числа высококвалифицированных инженеров, что как следствие приводит к деконцентрация в том числе и вывезенных
инженеров из Тайваня в результате чего совокупный эффект такой утечки кадров в Китай оказывается низким.
Уханьский проект возглавляет один из бывших руководителей TSMС тайванец Цзян Шан-и (Chiang Shang-yi), по слухам испытывает проблемы с коммуникацией с
инвесторами – городским правительством Ухань и одним из инвесторов девелоперов из Южного Китая.
Уханьская HSMC строит предприятие по производству 14-нм процессоров, вложив в него 18,4 млрд. долл. Бизнес из КНР ищет экспертов по полупроводниковой
литографии, травлению, отжигу и других схожих профессий. Дополнительные кадры привлекаются и из Южной Кореи.
7 сентября государственное издание Global Times сообщило о сворачивании проекта HSMC в Ухань и призвало правительство к «рациональным тратам» в
глобальных проектах. Планы по созданию двух линий на чипы 14-нм и 7-нм с производственной мощностью примерно в 360 тыс штук в год каждая – сорваны.
Основной инвестор — Beijing Guangliang Lantu Technology Co и его основатель, а также владелец 90% акций – Линь Сюэлян, как оказалось не имеет отношение к
полупроводникам, не вносил реального капитала в деятельность компании, а владелец 10% — это хубэйское государственное предприятие Зона технико
экономического развития Линькунган, авторизованный властями китайско-тайваньский проект сотрудничества в. Ухань. Издание Caixin заявило, что
деятельность Зоны была остановлена в связи проблемами с землепользованием участка. Заявленный как самый крупный проект в Ухань с первоначальным
общим объемом инвестирования в 128 млрд юаней был профинансирован на 15,3 млрд после чего фактически закрыт в 2020 году. Впрочем очевидную серую
полукоррупционную схему госиздание не считает провальной из-за коррупции, а из-за противодействия США: отмечается, что многие станки не были
поставлены (например, литографии) из-за давления США. Этот частный случай показателен, с какими проблемами столкнется Китай в рамках развития
полупроводников в 14-ую пятилетку (2021-2025 гг.). Этот случай, как и многое из опыта попыток Китая создать или привлечь технологии, упирается в проблему
де факто коррупционной составляющей в китайской научно-технической сфере и сфере НИОКР: фактически китайская научно-техническая база не способна
принять инвестиции, а китайские власти заинтересованы только в финансовой стороне вопроса, что обрекает Китай на зависимость от той или иной внешней
технологической школы и даже технологического импорта.
Однако в отношении партнера HSMC по переманиванию тайваньских инженеров QXIC(Чжухай, южно-китайский капитал) негативной информации не поступало
– компания продолжает работать.
Для сравнения жизни в России и Китае следует базово описать социально-экономические показатели двумя числами: по данным Минэкономразвития
Российской Федерации, в 2015 г. средняя зарплата в Китае сравнялась с российской, в 2018 г. среднедушевой показатель ВВП в Китае приблизился к
общемировому —10 тыс. долл. США на душу населения, в России аналогичный показатель составляет около 10,5 тыс. долл.
Подушевой располагаемый доход населения в III кв. 2020 года в Китае составил 2705 юаней в месяц. По обменному курсу на этот период этот показатель
составляет 31 тыс рублей в месяц, в России этот же показатель в аналогичный период составил 35 тыс рублей в месяц. Разница в жизни между рядовыми
жителями двух стран почти нивелировалась и составляет 12-20%, однако дальнейшая девальвация рубля может сократить эту разницу и даже сделать китайский
показатель (при сохранении социально-экономической стабильности в Китае) значительно выше российского.
Другим важным реальным показателем роста уровня жизни является средняя продолжительность жизни в Китае, достигшая 76,7 года в 2017 г., а также
показатель младенческой смертности, который понизился в Китае до 6,8‰.
При этом, рассматривая даже эти усредненные и весьма относительные показатели, следует учитывать, что в Китае еще не закончилось формирование
социально-экономической структуры общества: до сих пор здесь происходит масштабный процесс переселения многомиллионных масс населения в города,
серьезной коррекции подвергается число трудовых мигрантов в крупных мегаполисах и провинциях, инициирован масштабный процесс автоматизации
производства — все это коренным образом влияет на современный Китай.
За последние пять лет городское население Китая увеличилось на 80 млн. человек, общий показатель урбанизации достиг 58,5% в 2017 г. Таким образом, за 40
лет реформ «рыночного социализма» показатель урбанизации увеличился на 40 процентных пунктов и из абсолютно аграрной страны Китай приобрел статус
«полуаграрной». Показатель урбанизации является косвенным показателем модернизации экономики. Тем не менее существуют оценки, по которым реальное
число городских жителей Китая составляет лишь 42,3%. Для достижения показателя развитых капиталистических стран, который составляет около 80%, Китаю
потребуется при нынешних темпах еще около 20 лет. Однако данная тенденция коррелирует с общим экономическим ростом Китая, и в случае его стагнации
Китай рискует зафиксировать полуаграрное состояние на ближайшие годы, разделившись на «городскую развитую экономику» и «сельские провинции».
Лидером по уровню реальной урбанизации остается южнокитайский Гуандун: из десяти городов Китая с самым высоким уровнем урбанизации шесть находятся в
провинции Гуандун.
Отсталые сельские районы остаются серьезной проблемой не только экономического, но политического плана: в умах партийных и государственных
руководителей КНР зреют мысли о возможности физического отделения от соседних провинций, которые экспортные регионы фактически дотируют, как и
высокоразвитые районы СССР «кормили» значительные территории Средней Азии и Кавказа до 1991 г.
Тем не менее, если мы обратимся к опыту СССР, население которого к моменту революции 1917 года находилось в структурно схожей ситуации (18% жителей
городов), то мы увидим, что к 1979 г. — через 62 года после установления советского строя — показатель урбанизации составил 62%, тогда как в Китае даже по
формальной официальной статистике он отстает от советского на 10–15 лет: через 62 года после установления КНР, в 2011 г., этот показатель «дополз» до
51,27%, при этом за 62 года своей истории развитие КНР не прерывалось крупной гражданской войной, сопровождающейся иностранной интервенцией, а также
черной полосой очередной мировой войны.
«Рыночный социализм» в Китае явно буксует, а его апологеты фактически сработали не на строй Народной республики, а на Синьхайскую революцию 1911–1913
гг., бенефициаром которой стал Гуандун как глобальный представитель китайского мира в капиталистической системе. Советская модель социально
экономического развития в Китае востребована как никогда, однако она не имеет ни представителей, ни права голоса в условиях монополии «правого уклона» во
власти и левопопулистского движения, представленного той же «комсомольской группой» Пекинского и Народного университета. Советская модель могла бы
вывести Китай в реальные лидеры мировой экономики уже к 2000 г. при условии сохранения в руководстве Китая просоветского блока.
«Городская приморская экономика» остается основным бенефициаром развития страны: по состоянию на середину 2018 г. из 37 крупных региональных центров
Китая самая высокая средняя зарплата, не считая столицы страны Пекина, где она составила 10 531 юань (свыше 100 тыс. российских рублей), пришлась на 17
городов прибрежной полосы, десять из которых не являются столицами регионов.
В 2017 г. Министерство природных ресурсов КНР опубликовало информацию об огромных собственных запасах нефти и газа, разведанных и доступных для
добычи в Китае. Тем не менее реальная себестоимость добычи вновь разведанных и известных ранее запасов значительно выше среднемировых цен, в то время
как сланцевая нефть и газ Китая в три раза выше себестоимости добычи аналогичных ресурсов в США, что в практическом смысле делает эти запасы
неизвлекаемыми в современных экономических условиях или требует колоссальных дотаций государства, на которые Китай не сможет пойти в условиях
экономической стагнации.
Минресурсов КНР сообщило, что доступные для добычи запасы нефти и газа в Китае составляют 30,1 млрд. т и 50,1 трлн. кубометров, потенциальные и
доступные для добычи запасы газа в Сычуаньской впадине на юго-западе Китая оцениваются в 20,7 трлн. и 11,2 трлн. кубометров, что в 3,8 и 3,3 раза выше
значений, зафиксированных при предыдущей оценке. На шельфе Южно-Китайского и Восточно-Китайского морей новый объем совокупных разведанных запасов
оценивается в 20,8 трлн. и 12,2 трлн. кубометров.
3 декабря 2015 г. на Международном саммите нефти и газа в Китае Минресурсов КНРзаявило о проведении третьего раунда тендеров на месторождения
сланцевого газа, сообщив, что они пройдут в первой половине 2016 г., однако событие бесконечно откладывалось из-за «трудностей в реализации», которыми, по
сути, оказалась недоступность для разработки месторождений в нынешних условиях.
Ранее, 3 ноября 2015 г., Минресурсов вынесло штрафы в отношении Sinopec и одной из энергетических компаний в размере 8 млн. и 6 млн. юаней
соответственно за невыполнение обязательств по геологоразведке соответствующих районов добычи, у компаний также были сокращены площади
разрабатываемых месторождений. Профессор Юго-Западного университета нефти провинции Сычуань Кан И-ли отметил, что «отправная точка неплохая, но в
реальности компании столкнулись с большим риском вложений при большой себестоимости и низкой отдаче». Все это привело к ситуации, когда месторождение
«было окружено», однако компании не стали его разрабатывать.
Первый раунд распределения разработки месторождений прошел в Китае в июле 2011 г. В нем приняли участие CNPC, Sinopec, CNOOC, шэньсийская Yanchang,
хэнаньская корпорация Meiwuqi, а синьцзянская Guanghui и сычуаньская Honghua не вошли в список участников. Наньчуаньское месторождение досталось
Sinopec (渝黔南川; район Наньчуань на территории Чунцина и провинции Гуйчжоу), Сюшаньское месторождение досталось хэнаньской компании (渝黔湘秀山;
район Сюшань на территории Чунцина, Гуйчжоу и Хунань), тендер на Гуйчжоуское месторождение не достался ни одной из компаний. Спустя три года, однако,
Sinopec вложил в разработку месторождения 590 млн. юаней, или 73% от необходимого объема вложений, а хэнаньская компания Meiwuqi — 250 млн., или 51%
от требуемого объема инвестиций. Согласно условиям тендера, компании были оштрафованы за недовложения на 5% от стоимости контракта.
Во время второго раунда тендеров в декабре 2012 г. было выставлено 19 месторождений. В тендере приняли участие в том числе и предприятия ненефтегазового
сектора. К 2013 г. Китай добыл 200 млн. кубометров сланцевого газа, а к 2014 г. поставил смелую цель в 6,5 млрд. кубометров, однако данных о добыче к концу
2014 г. так и не поступило. Уже в «Стратегии развития энергетики на 2014–2020 годы» Госсовет понизил заявленную цель 12-й пятилетки (2011–2016) по
сланцевому газу с 60 млрд. кубометров до 30 млрд. Реализовали ли предприятия цель увеличить выработку сланцевого газа в 150 раз за семь лет, широкой
публике неизвестно.
Реальная причина проблем со сланцевой революцией в Китае — трудности в разработке месторождений. По словам сотрудника Центра стратегических
исследований нефти и газа Юэ Лайцюня, бурение скважины в Сычуаньской котловине стоит 100 млн. юаней. В корпорации Sinopec также сообщили, что из-за
неразвитости технологий бурения и сложной геологической структуры себестоимость бурения в Китае составляет 83 млн. юаней за скважину, что на 50 млн.
юаней дороже, чем затраты на аналогичную скважину в США.
Несмотря на очевидную для всех специалистов отрасли невозможность реализации программы с «опорой на собственные силы» в нефтегазовом секторе,
Минресурсов продолжает сотрясать воздух заявлениями о рекордных объемах разведанных в Китае «нетрадиционных нефти и газа», на извлечение которых в
трудное для Китая время потребуется значительная поддержка государства. Обзор проблем развития китайского НИОКР
Согласно Совместной публикации Госстата КНР, Миннауки и техники КНР, Минфина КНР 27.08.2020:
В 2019 году расходы на НИОКР в КНР составили 2,214 трлн юаней (около 316 млрд долл) – рост на 12,5% (по сравнению с 2018 годом
Это составило 2,23% от ВВП КНР, рост на +0,09 процентных пункта.
Расходы в среднем на одного сотрудника в год – 461 тыс юаней (65 тыс долл), рост на 12 тыс юаней (около 1.8 тыс долл), рост на ок. 2,5%.
Из них на «фундаментальные исследования» — 133,6 млрд юаней (6% от всех расходов, рост 22,5%), «прикладные исследования» — 249,9 млрд юаней (11,3% от
всех расходов, рост 14%), расходы на НИОКР – 1,831 трлн юаней (82,7% от всех расходов, рост на 11,7%).
В расходах НИОКР – на предприятия приходится 76,4% (рост на 11%), на правительственные исследовательские центры – 13,9% (рост на 14,5%), на
высшие и другие учебные заведения – 8,1% (рост на 23,2%).
Лидерами по объему НИОКР являются – электронная, автомобильная промышленность, производство электрических машин и оборудования, химическая
промышленность.
Регионами-лидерами по НИОКР являются Гуандун – 310 млрд юаней, Цзянсу 280 млрд юаней, Пекин – 223 млрд юаней, Чжэцзян – 167 млрд юаней,
Шанхай – 152,5 млрд юаней, Шаньдун – 149 млрд юаней. (эти же регионы можно обозначить как самостоятельные базы для научных школ)
По интенсивности инвестиций в НИОКР выделяются семь регионов: Пекин, Шанхай, Тяньцзинь, Гуандун, Цзянсу, Чжэцзян и Шэньси. (последний регион
является догоняющим центром Западного Китая, местом рождения нынешнего лидера Си Цзиньпина и близких к нему высших руководителей КНР).
По официальным данным средний показатель роста расходов на НИОКР с 2007 по 2016 годы составил +17,4%.
Вопрос о возможности глобального лидерства Китая в условиях разрыва связей с англо-американским миром непосредственно связан с возможностями Китая
создать собственную научно-техническую школу хотя бы в некоторых отраслях. Фактор развития НИОКР важен в связи с тем, что современная китайская
экономика характеризуется низкой производственной эффективностью, высокими затратами энергии на единицу продукции, которые от 2-х раз выше, чем в
развитых странах запада (за исключением «островов высокой эффективности» — Гуандуна, Шанхая, Тяньцзиня, Циндао и некоторых других). Причины такой
низкой энергоэффективности экономики, скорее всего, коренятся в традиционном экстенсивном способе производства в Китае, от которого еще недавно
аграрная экономика не ушла в организации массового производства. Согласно планам китайского правительства Китай планирует выйти на уровень
среднемировых расходов энергии на единицу ВВП только к 2030 году. Без существенного преодоления данного порога говорить о создании эффективного
производства в Китае не приходится. При этом низкий показатель энергоэффективности промышленности не преодолен именно в тот период, когда дешевая
рабочая сила практически исчерпала себя как драйвер роста китайской экономики.
Таким образом, собственные достижения НИОКР Китая лежат в основе возможности паритета Китая с западными странами, который был утрачен в связи с
Опиумными войнами (середина XIX века) и подчинению Китая в значительной степени власти британского мирового порядка. Именно поэтому 14 октября 2020
года во время визита Си Цзиньпина в провинцию Гуандун, город Шаньтоу, местную зону опережающего развития и инноваций, лидер Китая заявил, что «сегодня
Китай находится в ситуации больших перемен за последнее столетие и ему необходимо развивать инновации с опорой на собственные силы».
На первом этапе развития китайской науки китайское руководство, осознавая грядущие проблемы и острую зависимость страны от зарубежных, в том числе
советских, технологий частично решило вопрос о развитии научных школ, ограничив число приоритетных технологий. Руководитель Центрального военного
комитета Компартии Китая Дэн Сяопин в вопросе модернизации, выделил: средства коммуникации и связи, ракетную и ядерную программы Китая, в приоритете
также оказались биотехнологии, связанные с целью достижения продовольственной безопасности, и изучение возможности создания новых материалов. В
последнее время к этим сферам добавились активные попытки достигнуть прорыва в сфере автоматизации производства и искусственного интеллекта – Китай
занимает первое место в мире по количеству закупаемых и производимых роботов в мире, вводящихся в производство.
Огромные средства на развитие НИОКР формально вывели Китай на первое место по числу регистрируемых патентов на научные изобретения, тем не менее,
более детальный анализ говорит о том, что зачастую в Китае процветает «патентный троллинг» — то есть моментальное копирование патента на западное
изобретение в китайском правовом пространстве. Безнаказанность такого троллинга со стороны китайской судебной системы поощряет его развитие, не смотря
на создание в Пекине, Шанхае и Гуандуне специальных судов по вопросам интеллектуальной собственности. Число патентов также не коррелирует с
эффективными технологиями, внедряемыми в производство, и напоминает «эпидемию рационализаторства» в СССР в конце 70-х, начале 80-х.
Фактические Китай по-прежнему испытывает трагическую для него степень зависимости от зарубежных технологических школ по следующим причинам:
коррупция в НИОКР и особенностями этнического сознания китайцев.
Несмотря на ажиотаж вокруг научно-технической тематики среди молодежи Китая, среди лиц, принимающих решения до сих пор не пересмотрена концепция
развития китайских технологий с опорой на внешние силы «рынок в обмен на технологии», заложенную в период начала реформ открытости в Китае в начале
80-х годов.
Немалую роль в сложности запуска собственных разработок играют особенности китайского мышления. В его основе лежит идеографическая письменность
(символ – конкретный знак, изображение), которая подразумевает большую конкретность и меньшую абстрактность в восприятии явлений и сущностей. В
отличие от китайского мышления в мышлении индо-европейских народов более абстрактно, так как в письменности преодолена зависимость от конкретного
символа, ограничивающего поле значений слова – письменность имеет звуковой характер и фиксирует только звучание слова, но не его смысл (хотя сами буквы –
изначально идеограммы, как и иероглифы). Это не означает, что китайцы лишены абстрактного мышления и не имеют способности выйти за рамки конкретики,
тем не менее, их возможности более ограничены, чем возможности западных сообществ. Такое же отличие есть и между китайцами и корейцами: письменность
последних имеет фонетическую природу, как и слоговая азбука японцев – отличие инновационных возможностей корейцев, японцев и китайцев —
налицо. Обратная особенность иероглифического письма, возможно, так как этот вопрос является дискуссионным и лежащим в области исследований мозга и
лингвистики, является ускоренное восприятие существующих схем и быстрого их масштабирования – «копирования».
Важное социальное препятствие китайским инновациям – тысячелетний экстенсивный способ развития экономики, связанный с инструментом роста населения
как способа увеличить производительность труда: такая консервативная, традиционалистская система отвергает изобретения, связанные со сменой
производственного уклада. Всем известны четыре великие изобретения Китая, в том числе пороха, компаса, которые однако не были приняты к широкому
использованию и не сделали Китай родиной промышленной революции. Более того, появление более эффективных изобретений – того же ткацкого станка –
несет эффект нарастания безработицы и как следствие социальных проблем в обществе экстенсивной экономики. Аналогичная проблема сегодня у Китая с
ростом автоматизации производств и вытеснением человека с ростом коммуникационных технологий из сферы услуг, хотя Китай и выходит по формальным
показателям на первые позиции в мире по темпам и объемам роботизации.
Третьим препятствием, во многом связанным, с указанными выше, является высокая коррупционная составляющая сферы государственных НИОКР: зоны
технико-экономического развития, призванные к стимулированию внедрения зарубежных инноваций, зачастую воспринимаются чиновниками как сфера для
активной реализации коррупционных схем, в связи с низкой ответственностью за конечный результат. Государственные компании, «инвестирующие» в подобные
производства, заранее уверены в зачастую бесперспективности таких проектов и низкую ответственность за их срыв по описанным выше причинам.
Однако нельзя назвать все подобное взаимодействие, как коррупционное, об этом говорят значительные успехи Китая в указанных выше приоритетных областях.
Тем не менее, коррупция в НИОКР носит угрожающие масштабы и серьезно угнетает научно-техническое развитие Китая.
Действие описанных выше факторов на развитие Китая вносит определённые коррективы в стратегию «научной независимости» страны. Китай с высокой
степенью вероятности останется зависимым от внешних научных школ, однако проведет коррекцию научно-технического взаимодействие на сотрудничество и
«зависимость» от менее крупных игроков, которые не смогут в одиночку, как США или Великобритания, определять будущее Китая и сдерживать его
геополитические амбиции. Среди таких «удобных» научно-технических школ – признаны советская (Россия, Украина, Белоруссия, Армения, страны Прибалтики
и Средней Азии), израильская (китайско-израильский университет в Шаньтоу), французская и немецкие школы.
Для измерения научной мощи страны составляются рейтинги школ и университетов, проводятся различные олимпиады, конкурсы, считаются различные
индексы и многое другое. Однако для большинства людей, далеких от науки, единственным объективным показателем научной мощи страны, впрочем как и
научных достижений отдельного человека, является Нобелевская премия. Вопрос научно-технического развития с опорой на собственные силы – один из
центральных вопросов для Китая в 2020-2035 году – имеет ли Китай собственную, оригинальную научно-технические школы для «рывка» в научном развитии?
Каких лауреатов Нобелевской премии породила китайская почва?
Физики Ян Чжэньнин и Ли Чжэндао
Учителем Яна был индийский ученый Субраманьян Чандрасекар, преподаватель Чикагского университета. Перебравшись сюда, Ян стал работать под
руководством итальянского ученого и Нобелевского лауреата 1938 года Энрико Ферми. Здесь же работал его партнер и второй лауреат Нобелевской премии
Китая — Ли Чжэндао, уроженец Сучжоу (провинция Цзянсу, Шанхайский регион). Два ученых первыми из китайцев (1957) получили Нобелевскую премию «за
пристальное изучение так называемых законов четности, которое привело к важным открытиям в области элементарных частиц». Их результат стал возможен
при непосредственном руководстве Энрико Ферми. Сегодня Ли Чжэндао работает в Колумбийском университете (США), а Ян вернулся в Университет Цинхуа
(Пекин) после 44 лет жизни в США.
Диссидент Лю Сяобо и Далай-лама 14-й — премия мира
Известный китайский диссидент, уроженец северо-восточной провинции Цзилинь, Лю Сяобо получил Нобелевскую премию мира «За длительную
ненасильственную борьбу за фундаментальные права человека в Китае». Премию мира также получили Александр Солженицын, Михаил Горабачев и Барак
Обама. Далай-лама 14-й, который родился в нынешней провинции Цинхай, также получил премию мира в 1989 г., однако правительство КНР вряд ли согласно с
оценками из Швеции, называя Далай-ламу сепаратистом и преступником.
Литература — Мо Янь
В 2012 г. Нобелевскую премию в области литературы получил писатель Мо Янь за «галлюцинаторный реализм, смешанный с народными рассказами и
историей». Книги шаньдунца Мо Яня — одни из самых читаемых в КНР, его роман «Большая грудь, тучный зад» входит в пятерку самых читаемых книг Китая.
Это не единственный писатель-китаец, получивший «Нобеля» по литературе. В 2000 г. гражданин Франции, вышедший из КПК во время событий на
Тяньанмэнь, — Гао Синцзянь получил премию за «произведения вселенского значения, отмеченные горечью за положение человека в современном мире».
Лишь пять китайцев, бывших или настоящих граждан КНР, стали лауреатами Нобелевской премии. При этом только один из них — Мо Янь по-настоящему жил и
работал в КНР. Это действительно печальный вывод, особенно на фоне многотысячелетней истории Китая и с учетом того, что многие изобретения были
сделаны именно в Китае, а по мнению ряда западных исследователей китайской науки, Китай в значительной степени превосходил Запад в Средние века. Тем не
менее, если исключить нынешних лауреатов в области литературы и политики, которые не являются наукой, то в списке остаются два физика, один из которых
не проживает в Китае, при этом оба получили премию благодаря итальянцу и индусу в Университете Чикаго.
Сделано в США и Британии
Большая часть китайцев, получивших «Нобеля», либо отказались от гражданства Китая, либо являются потомками китайских эмигрантов в США.
Физик Дэниэл Цуэй (崔琦), Хэнань, Пиндиншань, премию получил (совместно с Робертом Лафлином и Хорстом Штёрмером) «за открытие новой формы квантовой
жидкости с возбуждениями, имеющими дробный электрический заряд». Учился в Гонконге, докторскую премию получил в Чикагском университете.
Сэр Чарльз Као Куэн (高锟), Шанхай, образование получает в Гонконге и Лондоне — в 2009 г. ему присудили половину Нобелевской премии по физике за
«новаторские достижения в области передачи света по волокнам для оптической связи». Другая половина премии досталась Уилларду Бойлу и Джорджу Смиту.
Проживает в Лондоне.
Сэмюэл Дин (丁肇中) — китайский американский физик-ядерщик, лауреат Нобелевской премии по физике 1976 г. «за основополагающий вклад по открытию
тяжелой элементарной частицы нового типа» совместно с Бертоном Рихтером. Потомок эмигрантов из Шанхайского региона.
Ли Юаньчжэ (李远哲) — тайваньско-американский химик, лауреат Нобелевской премии по химии за 1986 г. совместно с Дадли Хершбахом и Джоном Полани с
формулировкой «За вклад в развитие исследований динамики элементарных химических процессов».
Стивен Чу (朱棣文), потомок китайских эмигрантов из Шанхайского региона, — американский физик-экспериментатор. За исследования в области охлаждения и
улавливания атомов с использованием лазерных технологий в 1997 г. награждён Нобелевской премией по физике (совместно с Клодом Коэном-Таннуджи и
Уильямом Филипсом). 21 января 2009 г. президент США Барак Обама назначил Стивена Чу на пост министра энергетики США.
Роджер Тсиен (钱永健), потомок китайских эмигрантов из Шанхайского региона, — американский химик китайского происхождения, профессор кафедры химии и
биохимии Калифорнийского университета в Сан-Диего. В 2008 г. был удостоен Нобелевской премии по химии «за открытие и работу над зеленым
флуоресцентным белком» совместно с двумя другими химиками.
Знахарка Ту Ю-ю
Первый и единственный полноценный китайский «ученый» – лауреат премии 2015 г. — фармаколог Ту Ю-ю. После того как она изучила свыше двух тысяч трав
традиционной медицины, в 1979 г. ей удалось синтезировать лекарство, эффективное в лечение малярии, которое активно использовалось с целью лечения
военнослужащих НОАК в ходе китайско-вьетнамской войны. Квототорговцы и экокартели – экологическая повестка Пекина
В 2019 году выбросы КНР в атмосферу составили 10,2 млрд тонн CO2 (США — 5,3 млрд тонн), или почти 28% общемировых выбросов. Это естественный
показатель для мирового промышленного гиганта, для которого использование угля является оптимальным с точки зрения затрат способом развития
промышленности, а также выплавки стали, лежащей также в основе строительного сектора.
На фоне усиливающегося внимания общества к тяжелой экологической ситуации в стране, а также политического давления западных стран, политическое
руководство Китая делает громкие заявления о намерениях улучшения ситуации: в сентябре 2015 г. во время встречи с Бараком Обамой председатель КНР Си
Цзиньпин объявил о сокращении объема выбросов углекислого газа на единицу ВВП на 50–60% к 2030 г. по сравнению с уровнем 2005 г. В ноябре 2015 г.
специальный представитель КНР по вопросам климатических изменений Се Чжэньхуа заявил о создании торговой площадки квот на выбросы парниковых газов в
2017 г. С 2011 года в Китае принят план о создании рынка торговли квотами на выброс углекислого газа. В пяти городах и двух провинциях Китая — Пекине,
Шанхае, Тяньцзине, Чунцине, Шэньчжэне, провинциях Гуандун и Хубэй — были открыты пилотные биржи (碳排放交易所) по торговле квотами углекислого газа,
общий объем торговли составил 40,24 млн. тонн. Цена на тонну выброса колебалась от 20 до 50 юаней (около 200–500 руб.).
16 июля 2021 года Китай запустил общенациональную площадку по торговле квотами на выброс, к которой подключилось около 2 тысяч компаний КНР с общим
объемом выбросов в 4 млрд тонн. На конец июня 2021 года общий объем торгов на тестовых площадках, где были заключены сделки на выбросы 480 млн тонн
углерода, составил 11,4 млрд юаней (около 1,7 млрд долл).
Тем не менее, в условиях описанного выше неравенства развития китайских регионов, для внутреннего китайского потребителя новой экологической политики
торговля квотами на выбросы выглядит как экологическая дань внутренних неразвитых промышленных районов страны в пользу декарбонизированных
финансово-политических центров Китая – Пекина, Шанхая, провинций Гуандун, Цзянсу и Чжэцзян, а также провинции Хубэй, где значительная часть
энергетики приходится на выработку гидроузла «Три ущелья». Для КНР в целом такая глобальная экологическая политика также выглядит как попытка
ограничить возможности китайской экономики, до 60% которой до сих пор базируется на угольной энергетике.
Торговля квотами на «чистый воздух» в рамках ООН представляет собой налог нового типа — экологический, который формирует также и новый рынок — рынок
по торговле квотами на промышленное загрязнение. Угле- и нефтедобывающие страны, а также страны с развитой тяжелой промышленностью в перспективе
должны будут выплачивать «экологическую дань» в пользу более развитых и экологически чистых стран, а также субсидировать правительства государств с
абсолютным отсутствием тяжелой промышленности, к которым, например, относятся страны Африки.
До сегодняшнего дня Китай и Индия не брали на себя обязательств по сокращению выбросов, считаясь развивающимися странами. Однако статус второй
экономики, которого добился Китай, обойдя по целому ряду показателей другие страны мира, в том числе и ряд стран ЕС, требует от него новых обязательств, в
том числе и экологической ответственности перед миром. Нежелание Китая, на который приходится практически треть всех выбросов, платить поборы в
цивилизованную Европу, очевидно, по сути является одним из ключевых вопросов, которые вызывают трения между ЕС и Китаем, а после прихода Дж.Байдена к
власти между КНР и США.
Среди выгодополучателей вследствие принятия Китаем обязательств развитой экономики в рамках Киотского протокола в первую очередь соседние Япония и
Индия. Первая построила у себя современную атомную энергетику, на долю второй приходится лишь 7% выбросов CO. Именно Япония и Индия получат
максимум от продажи своих квот загрязняющему атмосферу Китаю.
Впрочем, и внутри Китая есть свои квотокартели, крайне заинтересованные в нагнетании экологического вопроса и вопроса торговли квотами внутри страны,
ведущие серьезное противостояние с угледобывающей отраслью, производителями стали, бумаги, цемента, а также сильными лоббистскими группами в
китайской политике, которые сложились за последние 20 лет первичной индустриализации китайской экономики.
Выгодополучатели этого бизнеса — провинции с самым чистым небом: Гуандун — центр атомной энергетики; Хубэй — место расположения гидроузла «Санься»
самой большой гидроэлектростанции в мире «Три ущелья». В перспективе своими квотами может активно торговать провинция Шэньси — родина нынешнего
генсека, в которой создается центр геотермальной энергетики. Еще одним бенефициаром торговли воздухом станут проекты экологически чистой энергии —
тесно связанные с Госсоветом КНР компании солнечной и ветряной энергетики. Именно по вопросам торговли квотами от экологически чистых провинций и
производств происходит тесный симбиоз крупнейших групп влияния в Китае. И поэтому экологическое ведомство до 2020 года находилось под плотным
контролем Комсомола, как и вся «зеленая энергетика» Китая.
Если учесть, что совокупные выбросы Китая в 2014 г., по оценкам ООН, составили около 10 млрд. тонн, то при цене квоты за тонну CO от 20 до 80 юаней речь
может идти о формировании в Китае рынка квот объемом от 200 млрд. до 800 млрд. юаней, что сопоставимо с рынком питьевой воды, табачным рынком или
рынком продовольствия.
Учитывая, что квоты выдаются по весьма условным критериям, которые далеки от точности и совершенства, но близки к Госсовету КНР, определяющему
критерии объема квот на то или иное предприятие, то экологическая политика становится не только средством масштабного извлечения прибыли, но и
серьезным инструментом влияния на развитие экономики КНР, а также конкурентной борьбы предприятий Китая на внутреннем рынке.
Экологический картель в Китае имеет отчетливые черты принадлежности к политической группе китайского Комсомола и связанным с ней группам пекинского
Университета Цинхуа и бывшим генсеком Ху Цзиньтао.
Один из министров охраны окружающей среды Чэнь Цзинин (2015-2017) – ныне мэр Пекина, избавляющий город от смога. Важно отметить, что до занятия поста
министра защиты окружающей среды он три года работал ректором Университета Цинхуа и никогда не участвовал в какой-либо производственной работе за
пределами университета.
Группа выходцев из Комсомола географически привязана к поясу реки Янцзы и проекту гидроэлектростанции в провинции Хубэй, последнюю курирует лично
премьер Госсовета, также комсомолец Ли Кэцян. В вопросах «экологического строительства» тесно заинтересован целый ряд различных сил политической
палитры Китая: здесь и «провинция чистого неба» и атомной энергетики Гуандун, и геотермальная провинция Шэньси, и ряд других сил.
Ключевую роль в лоббировании «экологического рынка» в Китае играют не только СМИ, не без оснований заявляющие об экологической угрозе, но и
непосредственно Метеорологическое управление страны. Прогноз погоды тоже может стать элементом политического влияния — если вы также выставляете
уровни экологической угрозы. Система социального кредита и цифровой юань
В связи с острой реакцией западных СМИ на появление в Китае в 2014 году «Программы плана по строительству системы общественного кредита 2014-2020
годы», а также отсутствия обобщённых исследований по этой теме, вокруг Системы возникло критическое число бездоказательных спекуляций.
В настоящий момент реализацию вышеуказанного плана создания Системы под руководством правительства КНР – Госсовета – осуществляют свыше 10 ведомств
– в первую очередь Народный банк Китая, Комитет по развитиям и реформам и Министерство гражданской администрации. В первую очередь рейтинг касается
юридических лиц, однако этим фактом зачастую пренебрегают западные СМИ.
Вопреки расхожему мнению системы персонального рейтинга, которое было бы верифицировано государством в КНР не существует, в отличие от попытки
создать такую комплексную систему на платформах частных корпораций, например, Alibaba – ее дочерней компании, финансового
инструмента Ant Group (система Sesame Credit 芝麻信用). Вместо такой системы рейтингов существует система негативных и позитивных кредитных списков в
каждой отдельной госорганизации и ведомстве, и в первую очередь в Народном банке Китая, который ведет систему кредитных рейтингов в первую очередь для
юридических лиц, во вторую очередь, такие списки создаются для сотрудников госаппарата и судебными органами власти. С 2019 года в рамках собственных
организаций создавать свои негативные списки стали авиакомпании КНР, метрополитен Пекина, городское правительство Шанхая, Шэньчжэня, Сучжоу и
других городов. Рейтингами частных корпораций пользуются частные учреждения, в том числе частные школы, которые проводят верификацию учащихся и их
родителей, опираясь на дополнительные сведения о них.
Очевидно, что существующая технологическая база видеонаблюдения и контроля, в том числе распознавания лиц и эмоций, системы трэкинга мобильных
телефонов, не говоря о прозрачности сети Интернет, в сочетании с возросшими возможностями работать с большими данными, расширяющимся функционалом
искусственного интеллекта является достаточной базой для создания системы всеобщего социального регулирования в цифровой сфере.
Вопрос в объединении этих баз данных и создания единого компонентного рейтинга для каждого физического и юридического лица лежит не в области
технологий, а в области политических решений и социального заказа общества на подобное ранжирование граждан, за основу которой может быть взята одна из
частных платформ. Вероятность появления социального заказа на такую систему ранжирования будет повышаться по мере стагнации экономики и усугубления
кризисных явлений в социуме, попытке более обеспеченных слоев общества создать социальные барьеры для растущих масс неблагополучных граждан.
Политический вопрос также является критически важным для создания такой единой системы: по сути вопрос о социальном рейтинге является вопросом власти
той или иной структуры, которая будет обладать возможностью как задавать критерии рейтинга и ранжировать категории граждан, так и создавать в том числе
и политические лифты для обладателей высокого рейтинга.
Как и во всех остальных вопросах, в вопросе формирования рейтинга и контроля над ним единства не существует и основная конкуренция ведется между
несколькими структурами – в первую очередь Народным банком Китая и Министерством гражданской администрации (традиционно под контролем Комсомола),
свою роль пытается играть Комитет по развитию и реформам Китая, связанный через руководителя Хэ Лифэна с Си Цзиньпином.
Очевидно, что наиболее вероятный претендент на роль центрального органа по созданию такого единого рейтинга является китайский центробанк – Народный
банк Китая, который через введение цифровой валюты получит абсолютный прямой доступ (не через коммерческие банки) ко всем цифровым кошелькам
граждан, верифицированных по сути как персональный идентификационный документ. Тестовая работа цифровых кошельков началась в середине 2020 года и в
первую очередь охватила государственных служащих и бюджетную сферу.
Введение цифрового юаня – в первую очередь шаг государства, призванный вывести из серой зоны всю огромную массу денежных транзакций, которая до
настоящего времени была оставлена на откуп крупнейших частным корпорациям – Tencent и Alibaba, представляющий гуандунский и чжэцзянский капитал.
Государство волевым решением готовит монополизацию рынка цифровых транзакций, что не может не нанести ощутимый удар по появившимся недавно
частным интернет-корпорациям.
Технология блокчейн делает операции цифрового юаня защищенными и как следствие более надежными с точки зрения использования в отличие от частных
денег. Таким образом эра частных банков, которые на долгие два десятилетия монополизировали частные денежные расчеты уходит в прошлое – теперь
кредитные карты можно заменить использованием цифрового юаня, кошелек которого можно будет хранить на любом магнитом устройстве, в том числе в
мобильном телефоне или любом переносном чипе.
Вместе с введением цифрового юаня – Народный банк Китая – имея гигантскую систему цифровых кошельков – они же де факто цифровые паспорта – не только
может стать гигантским агрегатором персональных данных, но и взять на себя функции социального контроля, аккумулируя в этих же «кошельках» и сведения
«социальном рейтинге» физических и юридических лиц. Функция же блокирования такого кошелька делает Народный банк настоящим и абсолютным органом
власти будущего. Впрочем, на данный момент – это лишь логичное умозаключение, основанное на технологической возможности таковой реальности.
В связи с вышеописанным, наиболее вероятным следует считать возможность создания всеохватывающей системы персонального социального рейтинга именно
на основе баз данных цифровых кошельков цифрового юаня. Не исключен вариант, что в Китае сложится «цифровое троецарствие» – когда наряду с Народным
банком такие функции возьмут на себя уже упомянутый Tencent с мессенджером WeChat и корпорация Alibaba, а также другие частные корпорации, которые
смогут выбить себе право и участок независимости в мета-Китае. Стоит отметить, что в Китае систему социального кредита и цифрового юаня – не связывают
воедино, однако очевидно, что в двух темах очевидно присутствует китайский центральный банк.
В рамках тестирования НБК прибег к использованию коммерческих банков, а также телекоммуникационных операторов – цифровой кошелек привязывался
к SIM-карте.
Цифровой юань также должен будет заменить все виды токенов (и их частный вид – криптовалюты) на территории КНР: согласно проекту закона о Народном
банке Китая, опубликованном 23 октября 2020 года, производство и хождение токенов на территории Китая будет запрещено.
Третьим вопросом, наряду с появлением социального заказа на ранжирование и изоляцию социальных страт, а также функцией контролера системы, является
вопрос о приведении запросов общества к единому знаменателю в ранжировании или наличия единой этической комиссии, вырабатывающей ранги и критерии
оценок. По мере сокращения роли труда в производстве добавленной стоимости, вызванной кризисом кредитного капитализма, будет расти роль ренты в
формировании прибыли, то есть по сути отката общества к форме феодальной сословности, и в связи с этим, вероятность формирования ранжирования по
принадлежности к сословию в прямой или завуалированной форме будет принята за основу категоризации граждан и начисления оценок. Тем не менее,
открытой дискуссии о подобном в Китае не ведется, однако по мере цифровизации общества и углубления социальных проблем, стоит ожидать, что новые
обновленные планы по реализации Социального рейтинга будут содержать подобные элементы в рамках следующих пяти лет.
Второй важнейшей спецификой цифрового юаня является его технологическая конкурентность американскому доллару: для международных транзакций
цифрового юаня не требуется использование систем SWIFT, что облегчает доступ к валюте со стороны всех экономических партнеров Китая и их ускоренному
вхождению в кредитную зону юаня, и выход из зоны доллара. Новые технологии, на которых построен цифровой юань, а также надежная система блокчейн,
делает его технологически более привлекательным и удобным для международных транзакций, при этом их объем будет выведен из под учета и контроля США.
Инфраструктура для таких операций уже создана Народным банком — банковская блокчейн-платформа Bay Area Trade Finance.
http://www.pbc.gov.cn/goutongjiaoliu/113456/113469/4115077/index.html
Digital Currency Electronic Payment (DCEP) 数字货币电子支付
社会信用体系建设规划纲要 http://www.gov.cn/zhengce/content/2014-06/27/content_8913.htm
Сегодня министр защиты окружающей среды политически нейтральный Хуан Жуньцю 黄润秋, в то время как начальник парткома министерства и замминистра –
одна из ключевых фигур Комсомола – бывший секретарь ЦК Комсомола, партийный секретарь обкома Аньхой Сунь Цзиньлун孙金龙.
стр.20
Используется курс доллара — 6.9 юаня.
Глава Министерства земельных и природных ресурсов КНР — Чжан Шаонун (张少农), уроженец провинции Шэньси, замглавы обкома Комсомола провинции
Шэньси, секретарь парткома района Циньчжоу провинции Шэньси (родина члена ПК Политбюро, бывшего главы отдела пропаганды ЦК КПК Лю Юньшаня). С
2007 по 2011 г. возглавлял орготдел обкома провинции Гуйчжоу. С 2011 по 2015 г. — замглавы Минресурсов, с февраля 2015 по март 2018 г. возглавлял
ведомство.
http://www.ce.cn/xwzx/gnsz/gdxw/201901/19/t20190119_31302936.shtml
https://data.stats.gov.cn/easyquery.htm?cn=B01
泉芯电子技术（深圳）有限公司
http://en.hsmc.com/
TSMC работает около 6000 инженеров, но всего 150 из них — PhD.
Помимо этого наблюдатели отмечают активность крупных игроков — Shanghai Microelectronics и MediaTek. В июне 2019 года SMIC прекратила листинг акций
на Нью-Йоркской бирже и разместила активы на Шанхайской бирже в рамках проекта т.н. Shanghai STAR Market. На июль 2020 года – это крупнейший аналог
NASDAQ в Азии с общим объемом капитализации 400 млрд долларов.
李国杰, уроженец Хунань, учеба в Пекинском университете, Университете Иллинойса. Директор института кибернетики и вычислительных машин Университета
при Китайской академии наук.
В 2013 году – 273 млрд. долл.
Айова, к слову, первый штат, который посетил Си Цзиньпин в свою бытность губернатором одной из провинций КНР. Уходящий с поста американского посла в
КНР при Д.Трампе Бренстед – был губернатором Айовы.
См. министра коммерции Гао Хучэнь
Всего в России насчитывается 222 млн га сельхозугодий, таким образом Китай контролирует около 0,01% всех сельхозугодий России.
В августе 2018 года Китай потерял больше 50% поголовья свиней, было ликвидировано больше 200 млн животных.
ИА Синьхуа, http://russian.news.cn/2020-12/10/c_139578590.htm
韩长赋; 2009-2020 гг.; сменил на этому посту «комсомольца» Сунь Чжэнцая,2006-2009, (孙政才), арестованного в 2017 г. В 2020 году на его место пришел новый
министр сельского хозяйства, не связанный с Комсомолом — Тан Жэньцзянь (唐仁健), выходец из Минсельхоза и бывший губернатор провинции Ганьсу (2017
2020)
По данным China Daily, Китай в 2014 г. импортировал пищевой и сельскохозяйственной продукции на 122 млрд. долл.
https://www.bloomberg.com/news/articles/2020-11-06/xi-eyes-sub-5-growth-rate-in-new-vision-for-chinese-economy?srnd=next-china roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Реформа госактивов: основные действующие лица, основные принципы
(без изменений) Реформа госактивов: основные действующие лица, основные принципы
В 2016 г., в год максимального роста влияния связки Си Цзиньпина и Ван Цишаня, происходит назначение на пост главы Госимущества Сяо Я-цина,
одновременно с этим в Китае начинается масштабная реформа «смешанной собственности» госпредприятий. Оперативный штаб реформы, как и любого
крупного проекта, сформирован в виде «малой руководящей группы», в данном случае Малой группы руководителей по реформе госпредприятий Госсовета, во
главе которой 26 июля 2018 г. встал «главный экономист» Си Цзиньпина, обладатель белой седины вице-премьер Лю Хэ ().
В составе «штаба» по реформе госпредприятий в качестве заместителя — уже упомянутый бывший глава Госимущества, а ныне «министр без портфеля» в
Госсовете КНР Ван Юн (заместитель Лю Хэ), Сяо Я-Цин, заместитель начальника Оргбюро ЦК Компартии Гао Сюаньмин (), замглавы малой руководящей группы
ЦК по углублению реформ Му Хун (), замглавы аппарата Госсовета КНР Мэн Ян, зампредседателя Комитета по развитию и реформам КНР Лянь Вэйлян (),
замминистры промышленности и информации, чиновники Минюста, Минфина, зампредседателя Народного банка Китая (центробанка) Фань И-фэй (范一飞),
заместитель Сяо Я-цина Вэнь Цземин, замглавы Госстата КНР Сянь Цзудэ (鲜祖德), зампред Комитета по банковскому и страховому регулированию Чжоу Лян (),
зампред Комитета по регулированию рынка ценных бумаг Янь Цинминь (阎庆民).
Помимо данного «штаба», ключевое влияние на реформу госсектора оказывает само Оргбюро ЦК Компартии Китая и его новый руководитель Чэнь Си (陈希),
сосед Си Цзиньпина по общежитию в Университете Цинхуа, а также начальник Пятого управления Оргбюро ЦК Компартии Китая, уроженец провинции Хунань
Мао Динчжи (毛定之). Между Чэнь Си и Мао Динчжи существует одно управленческое звено в виде заместителя Чэнь Си, уже упомянутого члена «штаба»
реформ Гао Сюаньмина, уроженца родной провинции Си Цзиньпина Шэньси, окончившего Сианьский педагогический университет.
Помимо партсекретаря Хао Пэна и руководителя Госимущества Сяо Я-цина[4], в состав руководства парткома Госимущества входят заместители Сяо Я-цина[5]:
глава партконтроля Госимущества Чэнь Чао-ин(陈超英)[6], Вэн Цземин (翁杰明)[7], Мэн Цзяньминь (孟建民)[8], Жэнь Хунбинь (任洪斌)[9]. В руководящем составе
среди заместителей руководителя Госимущества можно отметить две особенности: среди всех руководителей — представителей различных ведомств, провинций
и госпредприятий нет ни одного уроженца провинции Гуандун или тех, кто какое-то время работал в провинции, во-вторых, одним из руководителей
Госимущества является родной брат комсомольского премьера Ли Кэцяна — Ли Кэмин (李克明)[10].
Данная реформа госактивов началась гораздо раньше, еще при «шанхайском» вице-премьере Ма Кае (2013–2018)[11], однако серьезного продвижения ввиду
массовых антикоррупционных дел в 2013–2015 гг. не получила, а ее «штаб» был полностью переформатирован, в нынешнем его составе из прежних членов
остался только «аэрокосмический» член правительства Ван Юн. Ма Кай был заменен формально «членом команды» Си Цзиньпина, по сути альтернативным
Комсомолу либералом, Лю Хэ, комсомолец Чжан И был заменен «алюминиевым лобби» из Шаньдуна Сяо Я-цином.
Не стоит также забывать, что по итогам масштабной структурной реформы Госсовета КНР в марте 2018 г. у Госимущества была отобрана функция контроля за
предприятиями в рамках так называемого Контрольного совета за важнейшими крупными государственными предприятиями[12], одним из председателей
которого был вышеупомянутый брат премьера Ли Кэмин. Функция передана в Счетную палату КНР[13], в которой во второй половине 2020 года произошла
смена руководителя, биография которого приводится ниже в отдельном разделе.
[1] 国务院国有企业改革领导小组 .
[2] http://finance.people.com.cn/n1/2018/0727/c1004-30173163.html [3] По информации непроверенного источника — член союза писателей КНР (с 2002
г.), творческий псевдоним Сяо Мао (晓矛), Кан Сяо (康晓). Родился г. Мило, Хунань, в 1963 г. На работе в Строительном комитете Чанша, Хунань,
специалист Оргбюро парткома Чанша, в центральном аппарате с 1990-х гг. Возглавляет Пятое управление Оргбюро ЦК с апреля 2013 г.
[4] До конца 2019 г.
[5] http://en.sasac.gov.cn/aboutus.html
Сотрудник Китайской корпорации судостроительной промышленности, член парткомов Тяньцзиня, провинции Ляонин и провинции Хэбэй — регионов
«Бохайского кольца».
Уроженец Шанхая, филолог по образованию, замглавы комсомольского комитета Китайской академии общественных наук, карьера в парткоме Чунцина (1997–
2016), первый вице-мэр Чунцина, глава секретариата парткома Чунцина при Бо Силае, до прихода замом в Госимущество — первый вице-губернатор провинции
Хэнань.
Аппаратный сотрудник Госимущества, Минфина и Госстата.
Замсекретаря комсомольской ячейки Китайского сельхозуниверситета, в руководстве корпорации Sinomach («Киттех») с 2001 по 2018 г.
С сентября 2018 года – глава инспекционной группы парткома Госимущества.
Член основного состава Политбюро и вице-премьер Госсовета в 2013–2018 гг. Также занимал пост главы Комитета по воздушному транспорту Центральной
военной комиссии Компартии Китая, главы Комитета по безопасности на производстве Госсовета КНР и другие позиции.
国有重点大型企业监事会.
国家审计署. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Генезис управления госактивами и ключевые кадры Госимущества КНР на 2019 г.
(без изменений) Генезис управления госактивами и ключевые кадры Госимущества КНР на 2019 г.
До открытого объявления перехода к рынку управление госактивами в условиях плановой экономики осуществлялось двумя ведомствами — Госпланом КНР и
Министерством финансов КНР.
Описанная выше система Гоцзывэя оформилась решением Госсовета в 1990 г., Госактивы выделились из прямого управления Министерства финансов, а Госплан
КНР ввиду описанной выше смены парадигмы в значительной степени утратил контрольные функции над госактивами. Узнанные изменения были
запланированы в период, предваряющий массовые выступления и последующие события 1989–1992 гг.
На пике активности работы «шанхайской группы» в 1998 г. Госплан был переименован из Государственного комитета планирования в Государственный комитет
развития и планирования, в 2003 г. приобрел нынешнее название — Комитет по развитию и реформам — и сегодня во многом идентичен по функциям
Министерству экономического развития Российской Федерации.
Во время реализации первого пятилетнего плана Госплан КНР возглавлял маньчжур Гао Ган （高岗）, бывший руководитель советского района в северной части
современной провинции Шэньси, член группы, в которую входил отец Си Цзиньпина — Си Чжунсюнь （习仲勋）. Известный по прозвищу «Китайский Сталин»,
предлагавший включить Маньчжурию в состав СССР, Гао Ган был уничтожен Мао Цзэдуном в 1954 г., а руководитель Минфина КНР Дэн Сяопин （1952–1954） в
этом же году покинул свой пост. На момент проведения первой пятилетки в состав руководства Госплана входили Дэн Цзыхуэй （заместитель председателя ）, Чэнь
Юнь, Пэн Дэхуай, Линь Бяо, Дэн Сяопин, Жао Шуши, Бо Ибо, Пэн Чжэнь, Ли Фучунь, Си Чжунсюнь — практически все «архаты» политического пантеона КНР на
ближайшие 30–40 лет. Именно поэтому Госплан считался «малым правительством» КНР — в его функции де-факто входило распределение средств масштабного
сталинского «плана Маршалла» для создания в Китае экономики по советской модели. При этом Мао, оставаясь символом освобождения Китая, царствовал, но
не правил в экономике собственной страны.
В преддверии «Большого скачка»[4] и начала Культурной революции, нарушивших регулярную работу хозяйства страны, место руководителя Госплана с 1954 по
1970 г. занял Ли Фучунь （李富春）, земляк Мао Цзэдуна из провинции Хунань, а главой Минфина с 1954 по 1975 г., почти до смерти Мао, стал хубэец Ли Сяньнянь
（李先念）.
Как и Ли Фучунь, Ли Сяньнянь — уроженец современного «пояса реки Янцзы», провинции Хубэй, ранее, как и Хунань, входившей в административную единицу
Хугуан （湖广） империи Цин; данный регион составлял опорный кадровый резерв как для армейской группировки Мао, так и для его политических кадров. Именно
с Ли Фучунем и Ли Сяньнянем связаны масштабные провалы и экономическая катастрофа «левого поворота» в рамках «Большого скачка». Любопытно, что
авторы «Большого скачка» словно «забыты», а всю ответственность за эту губительную политику потомки возложили на Мао, который не занимался делами
экономикии и экономического планирования.
Стабилизация и вновь высокие темпы роста китайской экономики, сопоставимые с темпами первой пятилетки, накладываются на приход в Госплан КНР
человека из китайской армии, министра нефтяной промышленности КНР Юй Цюли （余秋里, с 1970 по 1980 г.） [5].
Период перехода от еще советского Госплана, с его ролью, влиянием и функциями, к затухающему Комитету по развитию и реформам[6] периода развитого
капитализма КНР связан с ключевой фигурой современной политики （и экономики КНР） — вице-председателем КНР Ван Цишанем, самым выдающимся и
высокопоставленным сегодня уроженцем провинции Шаньдун, восходящей региональной экономики КНР. Тесть Ван Цишаня Яо И-линь （姚依林）, которому Ван
Цишань обязан стремительным взлетом в своей политической карьере, возглавлял еще могущественный Госплан КНР с 1980 по 1983 г. и с 1987 по 1989 г., в
период формирования политики выделения из системы плановой экономики в отдельный блок государственных предприятий под управлением Гоцзывэя. Яо
Илинь[7], замминистра внешней торговли еще во времена Культурной революции и первых контактов с США, Японией и Германией, в дальнейшем министр
коммерции, участвовал в разработке 6-го, 7-го и 8-го пятилетних планов с полной поддержкой смены курса на создание «социалистической рыночной
экономики». В 1987 г. Яо Илинь становится членом Политбюро и сохраняет этот пост до 1992 г., его зять, Ван Цишань, к 1993 г. — замглавы центробанка —
Народного банка Китая. Параллельно с Яо Илинем со стороны Минфина КНР переводом экономики на рыночные рельсы занимался Ван Бинцянь （王丙乾）,
чудесным образом не только сумевший угодить в качестве замминистра финансов как «революционному комитету» Мао Цзэдуна, так и с 1980 по 1992 г., будучи
министром финансов, устраивающий рыночников Дэн Сяопина. Биография Ван Бинцзяня — абсолютно стерильная биография «красного» бухгалтера, правда
долгое время находившегося на оккупированных японцами территориях города Баодин. На оккупированных Японией территориях, впрочем, работал и Яо И-
линь. Напомним, что технологический разрыв с СССР руководство КНР в 1970-х гг. пыталось частично решить через Японию, Гонконг и две Германии.
Как уже было указано выше, переход «на рыночные рельсы» сопровождался выделением из состава Министерства финансов Комитета по управлению
государственным имуществом: в 1990 г., в разгар максимальной политической турбулентности в КНР, в составе Минфина появился Департамент по управлению
государственным имуществом[8] в рамках реализации реформирования Госсовета КНР 1988 г. С 1990 по 1998 г. все государственное имущество, в том числе
провинциальные госпредприятия, по-прежнему управлялось через Минфин, однако за двумя исключениями — возможность управления госпредприятиями без
согласования центра получили Шанхай и Шэньчжэнь （провинция Гуандун, Южный Китай）.
В «шанхайский период» генсека Цзян Цзэминя госактивами последовательно руководили Министр финансов КНР Лю Чжунли （刘仲藜; с 1992 по 1998г.）,
уроженец крупнейшего порта провинции Чжэцзян города Нинбо （Шанхайский регион）, и Сян Хуайчэн （项怀诚）, уроженец провинции Цзянсу （Шанхайский
регион）.
В период «трансфера власти» и эпидемии SARS в 2003 г., когда произошло вступление в должность нового руководителя Китая — Ху Цзиньтао, лидера
«комсомольской группировки», бывшего первого секретаря Китайского союза коммунистической молодежи, и формально, но далеко не фактического ухода от
официальной власти группы «шанхайцев» Цзян Цзэминя （1992–2003） проводится очередная реформа Госсовета, в результате которой Госимущество КНР
выделяется в самостоятельную единицу в прямом подчинении Госсовету. В 2004 г. все местные предприятия переподчиняют провинциальному
руководству, которое выбирается локальными Советами народных представителей — местными парламентами. Таким образом, 2004 г. стал годом
триумфа региональных элит, получивших прямой контроль над локальными предприятиями, что соответствовало «предвыборной программе»
«комсомольцев», опирающихся на поднявшийся за годы «рыночной экономики» региональный «партийно-хозяйственный актив».
После прихода к власти вожаков комсомола Госимуществом продолжают руководить деятели «шанхайской группы», которые, допустив региональные элиты к
местным активам, поставили под свой контроль центральные госпредприятия: руководителем созданного Госимущества стал Ли Жунжун （李荣融）, на протяжении
24 лет работавший в городе Уси （провинция Цзянсу, Шанхайский регион）, в 1992 г. ставший заместителем Комитета по экономическому планированию
провинции Цзянсу.
Контроль над центральными госпредприятиями «шанхайская группа» удерживала вплоть до 2013 г.
С 2010 по 2013 г. Госимущество возглавляет выходец из аэрокосмической отрасли Ван Юн （王勇）[9], который с 2000 по 2003 г. возглавлял уже упомянутое Пятое
управление Оргбюро ЦК Компартии Китая, ответственное за назначение руководителей госпредприятий.
В эти же годы само Организационное управление ЦК Компартии Китая, откуда в Госимущество перебрался Ван Юн, возглавлял второй человек в «шанхайской
группе», выходец из исследовательского центра ракетостроительной техники НОАК, перешедший в нефтяную отрасль народного хозяйства КНР по окончании
службы в рядах НОАК, Цзэн Цинхун[10]. Ван Юн до сих пор （2020） сохраняет позицию члена правительства Госсовета КНР, официально не занимая никакой
министерской должности.
В 2013 г., уже после прихода к власти Си Цзиньпина, контроль над Госимуществом оказывается в руках «группы нефтяников», близких к «шанхайской группе»,
во многом руководимой Цзэн Цинхуном: на пост главы госимущества заступает бывший генеральный директор Китайской нефтегазовой корпорации CNPC （中国
石油集团） Цзян Цземинь （蒋洁敏）[11], чье имя даже у китайских обывателей вызывает прямую ассоциацию с главой «шанхайской группы» Цзян Цзэминем （江泽明）.
Цзян Цземинь, назначенный главой Госимущества в правительстве «комсомольца» премьера Ли Кэцяна в марте 2013 г., не смог удержаться сколь-нибудь долго
и уже в августе этого же года попадает под следствие в качестве одной из самых крупных фигур масштабной антикоррупционной чистки, развернувшейся в
Китае в последующие пять лет. Цзян Цземиню, а также главе политико-юридической комиссии ЦК Компартии Китая, курирующему гражданские силовые
органы страны, бывшему нефтянику и партсекретарю Сычуани Чжоу Юнкану, бывшему главе парткома Чунцина （Сычуаньский регион） Бо Силаю предъявляют
обвинения в коррупции, при очевидном и негласном обвинении группы нефтяников и левых популистов во главе с Бо Силаем в попытке силового захвата власти
в 2011–2012 гг., в преддверии 17-го съезда Компартии Китая, в котором наиболее вероятным фаворитом в гонке на должность генсека должен был стать и стал
Си Цзиньпин. Чжоу Юнкан （周永康）[12], стал первым со времен Культурной революции и ареста «Банды четырех» арестованным членом Постоянного комитета
Политбюро ЦК Компартии.
После ареста Цзян Цземиня, однако, наивно было бы полагать, что контроль над госимуществом достался Си Цзиньпину и выходцам из армейских кругов
провинции Шэньси. Занимавший пост заместителя Цзян Цземиня Чжан И （张毅）, начавший свою карьеру с должности комсомольского вожака в родной
провинции Хэйлунцзян и проработавший там больше 20 лет, занимает освободившуюся после ареста начальника должность, которую совмещает с руководством
Даляньской высшей школы менеджмента[13], кузницы профессиональной подготовки Госимущества, созданной в бытность там «комсомольским»
партсекретарем Ли Кэцяна, который позже занял должность премьера страны.
Уход Чжан И с поста Госимущества также был внеплановым, он выпал не на очередные «Две сессии» ВСНП и НПКСК — парламента и консультативного органа
страны, по итогам которых проходят важные кадровые перестановки, а произошел 2 января 2016 г., однако Чжан И остался партийным секретарем организации
до самого конца 2016 года, покинув ее «по причине достижения предельного возраста», однако 65 лет Чжан И исполнилось все же годом ранее — в 2015-м.
《行政单位国有资产管理暂行办法解读》第二章http://www.mof.gov.cn/zhengwuxinxi/zhengcejiedu/2006/200805/t20080519_25643.htm
中国财政部历任部长, https://www.yicai.com/news/2552697.html
Дэн Цзыхуэй （） — руководитель первых советских районов Фуцзяни Китайской Советской Республики （1928–1931）, министр финансов Исполкома Китайской
Советской Республики на территории современной Фуцзяни и Цзянси.
[4] 大跃进
Уроженец Цзянси, города Цзиань. 1954–1957 гг. — заместитель начальника Управления, начальник Управления финансов НОАК, 1958–1970 гг. — министр
нефтяной промышленности КНР, фактически руководивший созданием собственной китайской углеводородной ресурсной базы. 1982–1987 гг. — заместитель
Центрального военного совета ЦК Компартии Китая, то есть заместитель Дэн Сяопина. Последний номинальный пост член Комитета советников ЦК Компартии
Китая покинул в 1992 г.
Фагайвэй （发改委） — сокращенное китайское название Комитета по развитию и реформам КНР.
Вильям Яо （1917–1994; Яо Кэгуан, Илинь — партийный псевдоним）, родился в Гонконге, формально имел подданство Великобритании （Гонконг）, обучение
прошел в американском университете Цинхуа в Пекине, на партийной пропагандистской работе в Бэйпине （Пекине） и Тяньцзине, в том числе иностранной
концессии Тяньцзиня （концессии всех западных стран, кроме США）, партсекретарь партийного района современной территории Пекина, провинции Хэбэй и
Шаньси. После мирного освобождения Пекина занимался восстановлением деятельности таможенных органов, регулярной деятельности коммерческих
представительств компаний иностранных государств в Пекине и Тяньцзине, регулировал контакты с Компартией США по вопросу установления коммерческих
отношений, а также регулировал сельхозпоставки в СССР.
国家国有资产管理局, 《关于加强国有资产管理工作的通知》
Род. в 1955 г., уроженец провинции Ляонин, регион «Бохайского кольца». Сделал карьеру в Китайской аэрокосмической научно-промышленной корпорации
（CASIC） и Министерстве аэрокосмической промышленности, ранее Пятый научно-исследовательский институт Министерства обороны НОАК, у истоков которого
стояли шанхайский ученый Цянь Сюэсэнь （钱学森）.
Цзэн Цинхун （曾庆红）, как и упомянутый выше глава Госплана КНР нефтяник-армеец Юй Цюли, — уроженец города Цзиань провинции Цзянси. Учеба в
Пекинском промышленном институте по специальности автоматические системы контроля, 1963–1979 гг. —служба в Минобороны КНР, 1979–1984 гг — Госплан
КНР, Управление энергетики, 1982–1983 гг. — внешние связи Министерства нефтяной промышленности КНР, 1983–1984 гг. — замглавы департамента внешних
связей Китайской шельфовой нефтяной компании, замглавы департамента внешних связей Миннефти КНР, секретарь партгруппы нефтяной компании «Южное
Желтое море». 1984–1989 гг. — на ключевых постах горкома Шанхая. После ухода от власти генсека «шанхайской группы» Цзян Цзэминя Цзэн сохранил
должность вице-председателя КНР при председателе-«комсомольце» Ху Цзиньтао, а также позицию члена Политбюро, главы Секретариата ЦК, главы Высшей
партийной школы, что означало, что ни одно решение «комсомольской группы» не могло пройти в КНР без согласования с «шанхайцами» до 2008 г.
включительно. Вопрос, Цзэн Цинхун ближе к армейским кругам или к внешней разведке МГБ КНР, остается открытым.
Уроженец северной части провинции Шаньдун, всю жизнь проработавший в нефтяной отрасли страны. В 2015 г. осужден на 16 лет лишения свободы.
Родился в 1942 г. в родном городе генерального секретаря Цзян Цзэминя — Уси, провинции Цзянсу. Окончил Пекинский нефтяной институт. Работал в
провинции Хэйлунцзян, Ляонин. В 1985–1988 гг. — замминистра нефтяной промышленности КНР, в 1985–1998 гг. руководил Китайской нефтегазовой
корпорацией CNPC, в 1999–2002 гг. — партсекретарь провинции Сычуань. В 2002–2007 гг. — на руководящих постах в ЦК, министр общественной безопасности
КНР. В 2007–2013 гг. — член Постоянного комитета Политбюро ЦК Компартии Китая. В 2015 г. осужден на пожизненное заключение.
[13] , является подведомственной организацией Госимущества, единственным учебным центром центрального Госимущества. roles（reader-all）
Китайская власть - Глава Госимущества и партийный секретарь
Глава Госимущества и партийный секретарь
В 2016 г. на место «комсомольского» главы Госимущества и главы партийной организации Госимущества пришли Сяо Я-цин （肖亚庆） и Хао Пэн （郝鹏）. Согласно
реальной иерархии – партийный руководитель Хао Пэн являлся начальником Сяо Я-цина, а Сяо Я-цин, занял позицию заместителя секретаря парткома
ведомства до занятия позиции председателя Госимущества.
Нынешний партийный секретарь Госимущества Хао Пэн, с одной стороны, «плоть от плоти» принадлежит интересам Северо-Западного Китая, ВПК и бывшего
Ланьчжоуского военного округа: уроженец провинции Шэньси, родной провинции Си Цзиньпина, обучение прошел в Сианьском промышленном университете, с
1982 по 1999 г. проработал на Ланьчжоуском заводе авиаприборов, принадлежащем Китайской корпорации авиационной индустрии AVIC （中航工业）. Тем не менее
карьера техника пошла вверх после руководства комсомольской ячейкой завода в 1983–1985 гг. На комсомольском поприще Хао Пэн добился значительных
успехов: с 1995 по 2000 г. авиатехник был заместителем Всекитайской международной федерации молодежи （全国青联）, «аватарой» комсомольской организации
по работе с зарубежными странами, совмещая позицию с управлением заводом. После успешной работы в Федерации молодежи Хао Пэн перемещается на
ответственный пост заместителя председателя Тибетского автономного района, который занимает до 2013 г. В это же время в Федерации и Тибете работает
«опальная звезда комсомола» Ху Чуньхуа, которого называли преемником Си Цзиньпина сразу после его избрания генеральным секретарем Компартии Китая в
2012 г. Ху Чуньхуа, занимавший до недавнего времени пост партсекретаря Гуандуна, после 19-го съезда и изменений в правительстве в марте 2018 г.
переместился в кресло вице-премьера КНР. Занимал пост другого заместителя председателя Федерации молодежи в 1997–2001 гг., параллельно находясь на
руководящих постах в Тибете с 1985 по 2006 г., соответствующих по статусу Хао Пэну. Таким образом, Хао Пэн, нынешний партсекретарь Госимущества, и Ху
Чуньхуа, комсомольский вице-премьер Госсовета КНР, это люди одной команды — «комсомольцев». Сторонники Д.Трампа заявляли, что компания AVIC
является одним из партнеров семейного бизнеса Дж.Байдена.
Если Хао Пэн имеет двоякую биографию, то Сяо Я-цин （肖亚庆） является уникальной фигурой в системе Госимущества: до своей первой административной
должности он не занимал ни одного партийного или комсомольского административного поста.
Сяо Я-цин, известный российскому бизнесу как директор госкомпании Chinalco （2003–2009）, ведущей алюминиевой корпорации Китая, крупнейшего
производителя и потребителя алюминия в мире, родился в Пекине, всю жизнь проработал на различных металлургических госпредприятиях Китая и
прославился в качестве профессионала высокого уровня после превращения под его руководством нерентабельного Чунцинского алюминиевого комбината в
одно из 50 крупнейших предприятий мегаполиса и 500 крупнейших предприятий Китая в 2001 г.
Движение вверх у Сяо началось после его назначения на должность в Chinalco （中国铝业） и проведения слияния с географически весьма интересными
локальными предприятиями. В 2006 г., еще задолго до того, как Си Цзиньпин получил пост зампредседателя КНР, в состав центрального госпредприятия
влились два крупнейших локальных — «Шаньдунский алюминий» и «Ланьчжоуский алюминий» （Северо-Западный Китай）, сделкой по поглощению руководил
Сяо, однако не до конца ясно, кто кого поглотил, ведь на Шаньдун в 2017 г. приходилось 27% всей алюминиевой промышленности Китая: провинция производит
3,2 млн. т алюминия в год. Для сравнения: компания UC Rusal произвела 3,7 млн. т алюминия, в 2007 г. «Китайский алюминий» активно вырывается на
международный рынок и проводит ряд успешных сделок по скупке ведущих мировых алюминиевых и других металлургических компаний, учитывая,
естественно, мнение акционеров из Шаньдуна и Ланьчжоу, именно тех региональных элит, которые оформили свое партнерство как в связке Си Цзиньпина и Ван
Цишаня, так и в иных сферах. Через контроль над «Китайским алюминием» шаньдунские «алюминиевые короли» получают значительные конкурентные очки в
борьбе за крупнейший рынок алюминия и мира и представляют Китаю новую модель управления государством — через руководителя корпорации, получая
доступ к государственному управлению. Лоббисты назначения Сяо Я-цина нацелены на создание из Китая базы объединенных в мегакорпорации клановой
принадлежности структур, нацеленных на агрессивный захват глобального рынка.
В глаза также бросается общность практически многих последних руководителей Госимущества — авиастроительная и аэрокосмическая промышленность КНР.
Из Chinalco Сяо Я-цин уходит на первую в своей жизни должность в исполнительной власти: с 2009 по 2016 г. он является заместителем главы аппарата
правительства — Госсовета КНР, при этом продолжает занимать этот пост как при разных премьерах Госсовета （Вэнь Цзябао [温家宝], 2009–2013; Ли Кэцян,
2013–2016）, так и при разных главах аппарата премьера Госсовета （Канцелярии Госсовета） — в бытность шанхайца Ма Кай （马凯; 2009–2013） и уже при опальном
Ян Цзине （杨晶; 2013–2016）. «Алюминиевое лобби», большей частью это Шаньдунская группа, активно продвинуло Сяо на позицию, где он в течение шести лет
курировал все государственные предприятия[4], транспорт и энергетику со стороны Госсовета и лично премьера Вэнь Цзябао и Ли Кэцяна, и фактически
готовился занять следующее место — главы Госимущества.
Важно понимать, что на посту главы Chinalco Сяо Я-Цин не занимался «выгодной реализацией госсобственности», а выражал интересы абсолютно иной
направленности: сразу же после создания алюминиевой суперкорпорации она начала агрессивную скупку алюминиевых активов и производства других цветных
металлов в глобальном масштабе. В этом ключе следует рассматривать и реформы госсектора по инкорпорации в них долей зарубежных инвесторов — это
глобальная экспансия по-китайски, когда мировой контроль устанавливается через втягивание всего мира в гравитационную воронку притяжения к
Центральному государству, именно так переводится слово «Китай» с китайского языка.
Важно также отметить, что обратная стратегия банкротства и избавления от госсобственности так называемых «предприятий зомби» （僵尸企业） широко
пропагандируется премьером Госсовета «комсомольцем» Ли Кэцяном.
В январе 2017 г. Сяо Я-цин входит в делегацию Си Цзиньпина на Экономическом форуме в Давосе, где Си объявляет о том, что Китай готов взять на себя роль
мирового локомотива глобализации, а Сяо Я-цин на круглом столе «Глобальное восстановление — роль Китая», вторя Си Цзиньпину, заявляет: зарубежные
инвестиции — это следующий шаг в реформах государственных предприятий, слияние Китая и глобальной экономики — основная цель реформы
госпредприятий, и в новой глобальной экономике основным двигателем должен стать Китай[5]. Эта глобальная стратегия Си Цзиньпина и начало зачистки уже
действующего высшего руководства Комсомола в Политбюро в 2017 г. означали открытый вызов всемирной экономической британо-американской системе
глобального доминирования.
Интересно, что слияние «Шаньдунского алюминия» с «Китайским алюминием» происходило в бытность губернатора Шаньдуна Хань Юйцюня （韩寓群）: всю жизнь
проработавший в Шаньдуне, партийный пенсионер, однако в возрасте 64 года получил пост[6] независимого директора Китайской национальной корпорации
тяжелых грузовиков （中国重汽; CNHTC）, основные производства которой находятся в Шаньдуне и тесно связаны с немецкой корпорацией MAN.
Приход Сяо Я-цина знаменует настоящий «прорыв» в реформе госактивов: с 2012 по 2015 г., в разгар партийных чисток и растущего процента по долгам
госпредприятий, накачанных в «золотую эру внутреннего потребления», инициированного предыдущим руководством КНР, рост прибыли госпредприятий был
либо отрицательным[7], либо стремился к нулю, а в 2016 г. составил лишь в 1,7%. Но уже в 2017 г. показатель роста прибыли госпредприятий
продемонстрировал астрономический рост в 23,5%[8] и сохранил достаточно высокие показатели в 2018 г., превысив 12%. За данными «Большого скачка 2.0»
2017 г., однако, скрывается возросший «экологический налог» на частные предприятия в энергетическом секторе, давление китайско-американского торгового
конфликта, а также удвоенная сила Госсовета по накачке госпредприятий корпоративным кредитом, на который пришлось 78% всех заимствований на
внутреннем долговом рынке КНР в 2016 г. Политика государства по отношению к госактивам кардинально поменялась во второй срок Си Цзиньпина, когда к
руководству экономическим блоком в КНР пришли новые люди, целенаправленно отстаивающие интересы центральных госпредприятий страны, однако методы
экономического «взлета» остались неизменными — кредитная накачка госактивов[9]. В мае 2019 г. в ведомстве произошли значительные изменения: Хао Пэн
стал единственным руководителем Госимущества, так как молодой реформатор из алюминиевой отрасли возглавил Главное управление по регулированию и
надзору за рынком, что можно расценить как понижение, а для Комсомола — полный контроль над госимуществом, вытеснив алюминиевого шаньдунца после
ухода Ван Цишаня с поста куратора антикоррупционной кампании.
[1] Полное наименование —中华全国青年联合会.
[2] «Воплощение» бога в живом существе в индуизме.
[3] Удален с позиции главы аппарата правительства за дисциплинарные нарушения, однако не исключен из партии, испытательный срок — 1 год.
[4] http://finance.sina.com.cn/hy/20120901/144813020670.shtml
[5] https://www.thepaper.cn/newsDetail_forward_1603956
[6] http://news.ifeng.com/mainland/detail_2013_07/28/27996562_0.shtml
[7] https://gbtimes.com/chinese-state-owned-enterprises-see-dramatic-profit-growth-in-2017
[8] http://english.gov.cn/state_council/ministries/2018/01/23/content_281476023297140.htm
[9] https://www.economist.com/leaders/2017/07/20/chinas-state-enterprises-are-not-retreating-but-advancing roles（reader-all）
Китайская власть - （без изменений） Госкопоративная система управления: мегарегулятор госактивами гоцзывэй （国资委）
（без изменений） Госкопоративная система управления: мегарегулятор госактивами гоцзывэй （国资委）
Госсобственность 138 крупнейших предприятий КНР распределена на три большие группы: 98 крупнейших предприятий （中央企业; центральные предприятия）
находятся под прямым управлением Комитета по контролю и управлению государственным имуществом （国有资产监督管理委员会; SASAC） — структурной части
правительства КНР — Госсовета Китая. Ранее, до 2003 г., регулятор госактивов имел название Комитета государственного имущества — «Гоцзывэй» （国资委）.
Остальные госпредприятия распределены на крупный финансовый блок, в частности, восемь крупнейших банков и четыре крупнейшие страховые компании
находятся под контролем недавно созданного суперрегулятора в составе Госсовета КНР — Комитета по контролю банковской и страховой деятельности （中国银行
保险监督管理委员会）, ранее состоявшего из двух отдельных ведомств, а также под контролем Министерства финансов КНР. Остальные корпорации, которые
непосредственно не относятся к промышленности, — в совместном регулировании ряда министерств Госсовета, в том числе Министерства культуры и туризма,
Министерства транспорта.
Китайская инвестиционная корпорация Central Huijing Investments （CHI） напрямую подчиняется Госсовету КНР, является регулирующей внутренние инвестиции
госкорпорацией, держателем долей государства в целом ряде крупнейших финансовых корпораций страны, часть акций CHI внесены в уставный капитал
Китайской инвестиционной корпорации, осуществляющей инвестиции за рубежом.
При оценке роли государственных органов в управлении конгломератом корпораций не стоит преуменьшать роль партийных структур, которые регулируют
кадровую политику госпредприятий или назначают их руководство и через систему партийных секретарей госпредприятий регулируют их хозяйственную
деятельность. В связи с этим роль и влияние Компартии, которую возглавляет генеральный секретарь Компартии Китая и Председатель КНР Си Цзиньпин,
прямо пропорциональны влиянию партсекретарей госпредприятий, дискуссия о роли которых обострилась по итогам 2017 г. и 19-го съезда Компартии Китая.
Важные изменения в структуре управления госсобственности произошли в марте 2018 г. при реформировании структуры Госсовета КНР, контрольные функции
Гоцзывэй перешли к Счетному управлению Госсовета КНР, таким образом «царство» госимущества разделилось само в себе и больше не контролирует свою
деятельность самостоятельно.
Кадровую политику в отношении госпредприятий осуществляет как непосредственно Центральный комитет Компартии Китая в отношении основных
центральных предприятий, так и Организационное бюро ЦК Компартии Китая, в частности его Пятое управление （中共中央组织部第五局）. Тем не менее и здесь за
последний год произошли важные изменения: в январе 2018 г. впервые Гоцзывэй не назначил генеральных директоров госпредприятий, а внес кандидатуры на
рассмотрение совета директоров 11 госкорпораций, что выявило качественное изменение в управлении государственным имуществом страны: власть по
управлению госпредприятиями, по сути, переходит в советы директоров из центрального органа по регулированию страны, это в том числе результат
стратегических решений 19-го съезда Компартии Китая.
Если государство регулирует всю деятельность госпредприятий и является 100%-ным владельцем собственности, то такие изменения не имеют смысла. Однако
они имеют смысл, если в госпредприятиях планируются масштабные изменения структуры собственности и появление в ней частных инвесторов. Тем более, что
такие изменения уже произошли. Во многом под фасадом государственной корпорации находится частное предяприятие, акции которого в объеме до 98%
находятся в частной собственности, в частностой собственности находятся дочерние предприятия, которые осуществляют взаимодействие с головным и иными
предприятями на рыночных принципах.
Специфика формирования системы частной собственности упирается в фундаментальные идеологические ограничения, отраженные в Конституции КНР.
Согласно 1-ой статье Конституции – Китай — это социалистическое государство. Этот термин разъясняется относительно характера собственности: согласно 6-ой
статье Конституции, основной социалистической системы экономики является общественная социалистическая собственность на средства производства, в Китае
действует система общенародной собственности и собственности трудящихся, отменена эксплуатации человека человеком. Частная собственность де юре не
имеет отражения в Конституции, ее существование и развитие со стороны государства отражено только косвенно. Так в Конституции подчеркивается: на
начальной стадии развития социализма – государство поддерживает и развивает систему общественной собственности как основную. При этом указывается, что
существует возможность одновременного развития экономики с многообразными видами собственности, то есть косвенно отражается возможность
существования частной собственности. В 7-ой статье отдельно указывается, что государственная экономика – движущая сила народной экономики.
Такие фундаментальные основания требуют от частных корпораций, преобразованных из государственных, особого подхода в поиске юридических форм
существования, в частности они существуют как формально объекты собственности государства, как центрального правительства и компаний в ведении
Комитета государственного имущества, так и региональных и городских правительств, в то же время их собственность в виде акционерного капитала может быть
почти полностью распределена между частными инвесторами и так называемым «привлеченным общественным капиталом» в том числе в форме вывода
предприятия на листинг на одной из китайских фондовых бирж. Инвесторами в такие компании также выступают аналогичные корпорации. Все это образует
причудливое переплетение связей частного и государственного сектора в Китае.
Масштабные преобразования в госсекторе активно продолжаются. Об этом косвенно свидетельствует введение в состав руководства Гоцзывэя 28 декабря 2018 г.
Жэнь Хунбиня, бывшего руководителя Китайской национальной машиностроительной корпорации （Sinomach, 国机集团, кратко — «Гостех», 国机）. «Гостех» — не
только из один самых значимых образцов слияний и поглощений в рамках управления госимуществом. «Дочка» «Гостеха» — China National Electric Apparatus
Research Institute завершила мероприятия в рамках реформы по совместному владению первых 12 госпредприятий и ввела в состав собственников частных
инвесторов. Предполагается, что слияния госактивов планируются для дальнейшего внедрения в начинающую стагнировать экономику Китая зарубежного
капитала. Однако это вовсе не означает банальную распродажу госсобственности, а скорее вливание в нее «свежей крови» западных технологий через
миноритарные доли в собственности, тогда как контрольный пакет все равно останется за глобальной китайской государственной машиной.
Данная реформа «смешанной собственности» может стать одним из многочисленных шагов руководства КНР по подготовке массового принятия в глобальное
тело китайских госкорпорацией «голубой крови» высокотехнологичных корпораций Запада: дезертиров и перебежчиков в глобальном противостоянии,
например, таких, как Илон Маск, который 7 января 2019 г. на фоне новостей о грядущих повышениях тарифов на автомобили начал строительство под Шанхаем
завода электромобилей «Тесла».
При этом всем в Конституции фиксируется приоритет государственной собственности как основного локомотива развития экономики. Этот приоритет остается
незыблимым и в новой Конституции 2018 года. Диалектика китайского экономического процесса заключается в том, что при стремлении значительной части
партийного и госаппарата преобразовать государственную собственность в частную – смена основ Конституции в этой сфере будет означать попытку
контрреволюции и отказа от социалистической модели, что будет смертельно для любой из групп влияния в Компартии Китая.
roles（reader-all）
Китайская власть - Реформа смешанной собственности и собственности наемных сотрудников
Реформа смешанной собственности и собственности наемных сотрудников
Использование «гравитации сверхновой звезды» китайских госактивов, «астрономическая масса» которых оценивается в 21,7 трлн. долл. США, для
инкорпорации мировой экономики в составное тело китайского дракона имеет следующие характеристики:
На период нынешнего состава правительства с 2018 по 2022 г. включительно большинство центральных госпредприятий должны выделить из своего состава
списки дочерних предприятий, чьи акции будут участвовать в совместных с инвесторами проектах. Практика 2016–2018 гг. показывает, что ежегодно в реформу
включаются 10–12 центральных предприятий, таким образом, к 2022 г. большая часть госпредприятий будут участвовать в реформе. Такими темпами к 2027 г.
реформа покроет всю госэкономику КНР, которая станет смешанной, государственно-частной. Госкорпорации внедрят в свой состав самые перспективные
активы частной экономики Китая и других стран; по состоянию на конец 2017 г. уже 50 госпредприятий было охвачено реформой, общий объем привлеченных в
рамках приватизации средств 338,6 млрд. юаней (около 50 млрд. долл.).
Дочерние предприятия выделяют для продажи 30–40% акций, однако не просто продают это инвестору, как было ранее, а используют полученные деньги на
совместный проект, зачастую использующий технологии инвестора. Совместный проект является обязательным условием включения предприятия в список
реформируемых. Проект одобряется Комитетом по развитию и реформам, который возглавляет Хэ Лифэн (何立峰). За центральным правительством остается
контрольный пакет акций в любой из вышеозначенных сделок — так утверждают идеологи реформ, однако по факту это правило не соблюдается;
Реформа госпредприятий подразумевает продажи долей госкорпораций «топ-менеджерам и ключевым сотрудникам» и, как следствие, переход процесса
кадровых назначений из ведения Госимущества и Оргбюро ЦК в процесс согласования данных назначений с советом директоров, который уже был упомянут
выше.
Речь идет не только о привлечении зарубежных инвесторов, но и крупных частных китайских компаний. Например, Alibaba Group (платформа электронной
торговли), Tencent Holdings Ltd (крупнейшие мессенджеры WeChat, QQ, крупнейший онлайн-банк и платежная система WeChat Pay) и JD.com уже приступили к
активной покупке миноритарных пакетов госпредприятий.
В реформу вовлечены предприятия ВПК.
В реформу вовлечены предприятия электроэнергетики, нефтяной и газовой отрасли.
Государственные регуляторы повсеместно избегают слова «приватизация», однако по факту данная реформа является масштабной приватизацией
госсобственности, а также превращением части госсобственности в частную собственность бывших государственных топ-менеджеров. Это касается и
предприятий ВПК. Допускается возможность продажи до 10% госсобственности в частные руки, но не более 1% на одного сотрудника корпорации.
Реформа играет важную роль в привлечении в Китай новых технологий, в особенности в сфере цифровых технологий, сетевых технологий и телекоммуникаций, а
также «завязыания» западной научно-технической школы на китайскую экономику.
Вопрос эффективности такой реформы упирается в две основные проблемы: долги госпредприятий перед китайскими банками, низкая заинтересованность
инвесторов в огромном пласте локальных госпредприятий, имеющих меньший доступ к административному и другому государственному ресурсу. На данный
момент госпредприятия демонстрируют высокую прибыльность (15,6% по и÷тогам первых 11 месяцев 2018 г.), которая позволяет им выплачивать долги.
Пример второй по размерам китайской телекоммуникационной корпорации China Unicom показателен: в октябре 2016 г. компания была включена в список
«реформируемых» предприятий, в апреле 2017 г. был опубликован проект по реформированию, в мае 2017 г. были остановлены котировки акций компании, в
июле заявлено об одобрении проекта реформирования со стороны Комитета по развитию и реформам КНР, в августе акции корпорации были выкуплены по
данному проекту четырьмя крупнейшими частными интернет-корпорациями Китая — Alibaba, JD.com, Tencent, Baidu. Доля государства упала с 63,7 до 36,7%,
таким образом, государство перестало владеть контрольным пакетом акций предприятия. Объем привлеченных средств составил 78 млрд. юаней, или свыше
11 млрд. долларов США.
По состоянию декабрь 2018 г. в общей сложности Госсоветом было утверждено три списка из 50 госпредприятий, последний включал 31 центральное и
локальное госпредприятие, среди которых в том числе Китайская корпорация вооружений Norinco (Северная промышленная корпорация), Китайская
корпорация вооружений и оборудования (Южная промышленная корпорация), Baotou Steel (одно из крупнейших в Китае сталелитейных предприятий),
Китайская корпорация авиационной промышленности AVIC (中国航空工业集团; относится к классу военных предприятий), Китайская инвестиционная
электрическая корпорация (国家电投), уже упомянутый «Киттех» (国机集团), «Китайский алюминий» (中铝集团), Cosco Shipping (中国远洋海运), China General
Technology (通用技术集团), China Resources (华润集团), Китайская национальная корпорация строительных материалов (中国建材), Xinxing Cathay International Group
(新兴际华集团), Китайская главная корпорация ядерной энергии (中广核), Nam Kwong (Group) (南光集团). Локальные предприятия расположены в Шанхае,
Тяньцзине, провинциях Шэньси и Шаньдун. На конец 2018 г. число центральных госпредприятий «смешанной собственности» достигло 68,9%, местных
госпредприятий — 47%.
При этом по состоянию на конец 2018 г. из всех госактивов КНР 65,2% приходятся на компании, котирующиеся на фондовом рынке, они же генерируют 61,2%
доходов и 87,6% прибыли. С учетом того, что большинство среднего класса Китая являются также и брокерами на фондовом рынке страны (всего брокеров
свыше 100 млн) – то складывается художественное описание китайской экономики как фондовой «социалистической» экономики корпоративного типа частно
государственного характера имеющего в основе де факто клановый характер собственности.
Последние заявления Госимущества от 15 января 2018 г. свидетельствуют об ускорении курса на приватизацию госсектора: 2019 г. объявлен ключевым в
достижении целей 2020 г. и реализации принципа «от управления предприятием к управлению капиталом», а также «отделение политики от предприятия,
политики от капитала».
Важно отметить, что реформа госактивов в части передачи части активов руководителям предприятий может иметь оттенок возможной легализации доходов
руководителей крупных корпораций, полученных вне регулируемых форм хозяйственных деятельности.
http://www.globaltimes.cn/content/1122478.shtml
[2] http://www.ftchinese.com/story/001080795?archive#adchannelID=5000
[3] http://www.xinhuanet.com/2019-01/15/c_1123993809.htm roles(reader-all)
Китайская власть - Каста госкорпораций: система госактивов Си Цзиньпина и Ван Цишаня
Каста госкорпораций: система госактивов Си Цзиньпина и Ван Цишаня
2015 г. стал во многом катастрофическим как для Комсомола, так и для Шанхайской группы — не осталось ни одного субъекта КНР, где бы ни был арестован
руководитель в ранге вице-губернатора и выше: антикоррупционное ведомство, которое возглавил нынешний вице-председатель КНР шаньдунец Ван Цишань,
развернуло невиданное давление на все уровни власти. «Год великого перелома» сломал сложившийся за 20 лет шанхайско-комсомольскую систему,
практически привел группу Си Цзиньпина – Ван Цишаня к значительному контролю над партийно-хозяйственным аппаратом к началу 2016 г. и сохранялся
вплоть до конца 2017 г., когда зарубежные союзники начали настоящую войну против Си Цзиньпина и Ван Цишаня, осознав, что, теряя «комсомольско-
шанхайский» Китай, получают вместо него не только новый неподконтрольный центр силы, а самостоятельного и очень агрессивного игрока даже не в самом
Китае, а на глобальных рынках. Сразу же после 19-го съезда КПК США начали аресты зарубежных членов команды Си, а к 30 ноября объявили Китаю
ультиматум — выразили протест ВТО по вопросу предоставления статуса «рыночной экономики» для Китая, что позволило бы ввести против него высокие
заградительные пошлины на всех мировых рынках.
Тем не менее новый руководящий состав Госимущества крайне показателен и, словно лакмусовая бумажка, отражает смену социально-экономической и, как
следствие, политической системы КНР: на место партийно-хозяйственной системы, в которой ведущую роль играет госаппарат, приходит система
конгломерата корпораций, контролирующих экономику КНР и ее внешних экономических территорий влияния посредством собственного экономического
влияния и через государственные органы КНР.
[1] https://www.cnbc.com/2017/11/30/us-formally-opposes-china-market-economy-status-at-wto.html roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Налоговое управление и Таможенное управление КНР
(без изменений) Налоговое управление и Таможенное управление КНР
Налоговое управление КНР возглавляет также выпускник Народного университета, уроженец Хэнань Ван Цзюнь.
Таможенное управление также испытало масштабное перераспределение власти от «шанхайской группы» в пользу лояльных Комсомолу сил с появлением
представительства «шаньдунской группы»: со времени правления Цзян Цзэминя ГТУ возглавляли выходцы из Цзянсу или лояльные Шанхаю руководители —
Цянь Гуаньлинь (钱冠林; 1993–2001), борец с наркотрафиком Моу Синьшэн (牟新生; 2001–2008, повышение после расследования масштабного Сямэньского
инцидента с контрабандой), Шэн Гуанцзу (2008–2011) и, наконец, Юй Гуанчжоу (2011–2018).
Однако в марте 2018 г. ГТУ возглавляет Ни Юэфэн (倪岳峰), уроженец Аньхоя, получивший здесь образование и начавший карьеру в городе Циндао провинции
Шаньдун. В последние годы правления Ху Цзиньтао, в 2011 г., входит в руководство обкома Фуцзяни, где к 2017 г. вырастает до заместителя секретаря обкома
провинции — одного из основных источников контрабандной торговли в Китае. С этой должности Ни переходит в руководство всей таможни, где, очевидно,
вопрос пресечения контрабанды в масштабах всей страны находится в числе приоритетных.
[1] Ван Цзюнь (王 军; 国家税务总局党委书记、局长), связан также с «чжэцзянской группой», карьера в финансовых ведомствах была прервана на
короткое время — в 2009–2011 гг. занимал пост заместителя председателя Красного Креста. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Альянс группировок Си Цзиньпина и прогноз будущего внутриполитической борьбы до 2050 г.
(без изменений) Альянс группировок Си Цзиньпина и прогноз будущего внутриполитической борьбы до 2050 г.
Базовый элемент — фундамент системы внутриполитических альянсов Си Цзиньпина — выстроен в шэньсийской военной группе Северо-Западного Китая,
влияние которой распространяется на провинцию Ганьсу, Цинхай, Нинся-Хуэйский автономный район.
Успешная региональная карьера Си Цзиньпина, развивавшаяся при покровительстве его отца Си Чжунсюня (1913–2002), позволила инкорпорировать целый ряд
региональных элит в систему альянсов и общем знаменателе социал-националистической корпоративной идеологии его группы.
Сегодня в составе группы Си Цзиньпина — хакка Е Цзяньина (Западный Гуандун): представленная Е Цзяньмином «фуцзяньская военно-политическая
группировка» (Южная Фуцзянь) — секретарь Пекина Цай Ци и глава «госплана» Хэ Лифэн; Чжэцзянская корпоративная группировка — министр коммерции
Чжун Шань; «хэбэйская группировка» — глава парламента Ли Чжаньшу; через супругу Си Цзиньпина Пэн Лиюань осуществляется координация с крупной
«шаньдунской группой». На стороне Си и часть «шанхайской группы». Все это составная конструкция, которая имеет внутреннее напряжение и серьезные
трения. Возможность наличия циклов развития субэтнических элитных групп и их положения во власти
«Философским камнем» для прогнозирования событий китайской внутренней политики, конечно же, могла бы стать возможность определения периода жизни
группировки, что на данный момент кажется весьма сложным и едва ли поддается прогнозам на основании исторических данных, тем не менее эта тема требует
дальнейшего изучения. В самом простом приближении наблюдается последовательность, что группа, теряя лидерство, приходит к власти спустя два или три
поколения лидеров других групп.
Сегодня условно можно разделить жизнь любой элитной группировки, вероятно, и не только в Китае, на следующие предположительные этапы:
формирование лидерской группы в силовом блоке (вооруженные силы, гражданский силовой блок, неформальные нелегальные военизированные сообщества);
установление контроля над субэтническим кластером (регион или часть региона) — проявляется в том, что посты губернатора, секретаря обкома или большая
часть ключевых руководящих постов заняты из выходцами данной местности;
вхождение в систему альянса существующей правящей группы — появление выходцев в региона в Политбюро Компартии и впоследствии в Постоянном комитете
Политбюро;
установление контроля над общекитайским пространством в составе властной пары группировок или треугольника группировок — массовое появление
представителей группы в руководстве структур Компартии, регионов, ЦВК, ЦКК, появление представителя группы в качестве секретаря обкома Шанхая,
Гуандуна, Тяньцзиня, Пекина, Чунцина;
достижение формального первенства в общекитайском пространстве с опорой на альянс прежних групп — избрание представителя субэтнической группировки
председателем КНР / заместителем председателя КНР;
достижение тотального контроля и уничтожение конкурентных групп через альянс с бывшими противниками — крупное антикоррупционное дело против
основного представителя проигравшей группы: например, дело Чэнь Ситуна, секретаря горкома Пекина; дело Чэнь Ляньюя, секретаря горкома Шанхая;
период свержения и сворачивания группы до регионального контроля (в отдельных случаях и полный региональный разгром.
Очевидно, что в вопросах выделения субэтнических групп, их взаимодействия между собой еще существуют значительные вопросы, однако это не умаляет
эффективности этого метода в понимании внутриполитической ситуации в Китае, в отличие от поверхностного, «симптомного» диагноза на основании заявлений
и постановлений или классического деления «правый, левый, центр», не говоря уже о примитивном сведении политического процесса к «интригам при дворе» и
личной симпатии или неприязни отдельных лиц. roles(reader-all)
Китайская власть - Об авторе
Об авторе
Вавилов Николай Николаевич (11.07.1985), китаевед, выпускник восточного факультета СПбГУ (2003–2008).
В течение десяти лет учился и работал в различных регионах Китая. В период обучения на восточном факультете СПбГУ по рекомендации Н.А. Спешнева (1931–
2011) направлен по государственному обмену на стажировку в КНР, в дальнейшем Н.А. Спешнев был научным руководителем Н.Н. Вавилова в период написания
выпускной дипломной работы.
С 2008 по 2013 г. работает в российских компаниях производственно-торговой сферы в провинциях Гуандун, Фуцзянь, Чжэцзян. В 2013–2015 гг. — в китайском
государственном информационном агентстве «Синьхуа».
Создатель и основной автор интернет-издания «Южный Китай» (2014).
В рамках проведении Иннопрома-2015 (Екатеринбург) участвовал в работе по проведению встреч секретарей обкомов Китайского союза коммунистической
молодежи с профильными региональными партнерами.
Автор книги «Некоронованные короли красного Китая: кланы и политические группы КНР» (2016).
В период работы в Комитете по внешним связям Администрации Санкт-Петербурга (2017–2018), а также Администрации Ленинградской области в рамках своих
служебных обязанностей принимал участие в работе по установлению и развитию сотрудничества Санкт-Петербурга и Ленинградской области с городом Ухань,
городом прямого подчинения Чунцин, провинцией Сычуань, городом Сиань, городом прямого подчинения Шанхай, а также принял непосредственное участие в
организации и проведении установления контактов с региональными и центральными органами исполнительной власти КНР, Компартии Китая, в том числе
принимал участие в сопровождении и переводил слова заместителя председателя КНР Ван Цишаня в июле 2018 г. в Санкт-Петербурге. Принимал участие в
организации приема президента СРВ Чан Дай Куанга (1956–2018) в Санкт-Петербурге в июле 2017 г. roles(reader-all)
Китайская власть - Теория китайских элит и китайский субэтнический регионализм
Теория китайских элит и китайский субэтнический регионализм
Гонконгские события 2020 года и не только говорят, что Китай сегодня — это качественно иной политико-экономический организм, кардинально отличающийся
от привычного образа постколониального зависимого и уязвимого регионального азиатского игрока, где сущность внутренних конфликтов группировок была
третьестепенным фактором развития страны, а основным фактором было влияние внешних сил. Проще говоря, при Си Цзиньпине Китай из объекта влияния
западных держав начал превращаться в субъект мирового политического процесса.
Ситуация менялась с 1949 г., и к 2012 г. изменения набрали критическую массу и приняли качественно новый характер с приходом к власти Си Цзиньпина,
взявшего курс на достижение максимального китайского суверенитета — экономического, цивилизационного, исторического — и, как следствие,
оформившегося в политические и законодательные изменения.
Фундамент западного и российского востоковедения составляют знания о колониальном периоде существования Китая, когда западные страны и СССР имели
непосредственное отношение к формированию внутренней политики и стратегии воюющих между собой групп китайских милитаристов первой половины XX в.
Они безнадежно устарели. Новые знания о происходящем во внутреннем дворе «китайского Кремля» — резиденции Чжунаньхай, некогда бывшей штабом
Русской императорской армии в Пекине во время Боксерского восстания, практически недоступны. Смерть Ван Мина и Пэн Дэхуая в 1974 году окончательно
закрыли канал достоверной информации о Китае для высшей политической элиты СССР, лишили Россию доступа к политической инсайдерской информации и
возможности влиять на Китай. Годы политического безвременья, утраты суверенитета в России, разворот двух стран в сторону Лондона и Вашингтона, привели к
запустению в отечественном востоководении, вырождению его в науку об экзотическом восточном соседе, которое прервратилось в значительной части в
лучшем случае в прибежище ярких фокусников, в худшем – явных шарлатанов и агентов влияния, отрабатывающих западные и китайские пропагандисткие
штампы о «китайской экспансии», «вассале Китая» или о «победе рыночного социализма в Китае и полном отсутствии проблем». Реальные проблемы Китая, его
элит, его внешней и внутренней политике, проблемах роста производительных сил, культуры, науки, религии – в лучшем случае сводились к переводу
статистических материалов Госстата КНР, передовиц «Синьхуа», сдобренных литературщиной сравнений с историями Сражающихся царств.
В худшем – открытым антироссийским повторением «выводов» Пентагона, RAND и SIPRI — рождающим в отношении Китая зоологические страхи,
препятствующие росту влияния РФ на процессы восточного соседа. В это же время в России и Китае выросло целое поколение людей, получивших высшее
образование на китайском языке, активно работающих в Китае – огромное количество практиков-профессионалов, лишенных теории происходящего в Китае,
вынужденных питаться токсичными выводами тех, кто зачастую не провел в Китае и месяца своей жизни, но при этом предлагающим свою экспертизу высшим
органам государственной власти России, находясь в прямой зависимости от грантов китайских органов власти. Любая попытка младших научных сотрудников
указать «корифеям востоковедения» на вопиющие нестыковки в описываемых процессах натыкалась на зубовный скрежет и фанатичное камлание заученными
максимумами «мирная передача власти новому поколению китайских политиков», «успешные реформы рыночного социализма» и т.д.
На другом фланге знаний о Китае, однако действовали поборники «сакрального экстаза», «гаданий во время чайной церемонии» и «битвы конца в год белой
крысы» – Россия, ее понимание Китая, оказалась в тисках между зарубежной пропагандой и эпилиптическими припадками придорожных гадателей и
шаолиньскими фокусниками, которых чурались все имеющие отношение к реальной многолетней, и что главное — результативной работе в Китае
профессионалы, но не смогли избежать органы высшего управления РФ.
Утрата адекватной теории структуры китайских политических групп привела нас к появлению противоречивых теорий, положения которых исключают друг
друга, а появление новых фактов разбивает данные теории вдребезги.
Последней нитью, которая связывала западную прессу с внутренней кухней «Запретного города», оставался Гонконг, однако сегодня Гонконг почти полностью
утратил свои возможности проникать во внутренние процессы китайского госаппарата, будучи почти полностью поглощенным материком, и превратился из
игрока Запада в участника китайского внутреннего политического процесса, инструмент влияния Китая на Запад.
Ложные построения гонконгских аналитиков дали Западу неэффективные понятия «партии принцев» — китайского неодворянства потомственных
руководителей, противопоставленного якобы выходцам из низов — «комсомольцам», которые, по сути, составляли такую же когорту потомственных
руководителей. С треском провалилась теория о возможности прохождения в верховную власть в 2018 г. «чжэцзянской региональной группировки» во главе с
Чэнь Миньэром, а несбывшийся «прогноз» о том, что глава «партийной полиции» Ван Цишань заменит «комсомольца» Ли Кэцяна на посту премьера, поставил
под сомнение аналитические способности российских китаеведов, принявших эту тайваньскую «активку» за чистую монету — гонконгские и тайваньские
исследователи все чаще выполняют роль нанятых лоббистов активных операций различных региональных групп Китая.
Анализ гонконгской прессы, выдавшей перед 19-м съездом Компартии Китая все возможные и невозможные комбинации и сочетания новых руководителей
страны, показал, что гонконгская пресса в значительной мере утратила способности получать полноценную инсайдерскую информацию, а процент ложных
прогнозов существенно превысил верные предположения. Можно с высокой долей уверенности также утверждать, что теперь Гонконг — его СМИ и пул
экспертов — стал инструментом политической игры китайских политических групп, работает на интересы этих групп, а не на интересы западных игроков, а
новости о кадровых назначениях используются как вбросы, часто работающие против будущих назначенцев.
Последний источник инсайда, на котором, по сути, базировались выводы открытого востоковедения, исчез. Стоит добавить, что и закрытые источники, в том
числе информация беглых китайских чиновников, «партийная полиция» активно устраняет в рамках глобальной кампании «Охоты на лис», это касается и
участников «комсомольских» кланов, которые, согласно публикациям американских СМИ, являются крупным каналом информации, поставляющим данные в том
числе и о военно-промышленном потенциале Китая.
В отношении советского востоковедения также будет верным утверждение, что инсайды о поведении тех или иных политиков оканчиваются периодом
Культурной революции 1966–1976 гг., когда СССР еще сохранял хоть какие-либо контакты с китайской стороной. В ходе Культурной революции Мао Цзэдун
уничтожил большую часть просоветски настроенных групп в Китае, а попытка бегства маршала Линь Бяо в СССР (1971) бросила тень предательства на любую
форму сотрудничества с северным соседом.
Таким образом, основанием для современных концептуальных работ служит зыбкий песок намеренно искаженной китайской информации, неэффективные
попытки применить западные воззрения к принципиально иной китайской действительности, ветошь востоковедной схоластики. «Стерильный» класс работ,
основывающийся на официальных документах, заявлениях и публикациях КНР, бесплоден, когда речь идет о прогнозах, которые бы принесли в будущем
дивиденды от принятых сегодня решений. Примером таких дивидендов может служить строительство газпроводов из России в Китай, которые могут быть
высокоприбыльны только в услових острой контрофнтации Китая с США и сохранения группы Си Цзиньпина у власти в стране. Правильно понятая информация о
грядущем преемничестве Си Цзиньпина в 2007 году и своеременное ее использование легло в основание стратегического решения в отношении энергетического
сектора КНР. В случае с Россией отсутствие эффективной теории по китайскому вопросу не только мешает ей стать основным выгодополучателем от
нарастающей синергии Китая и остального мира, но и приобретает смертельно опасный характер. Только у России из всех западных игроков существует самая
длинная граница с Китаем, которая не исчезнет, даже если подберется к Уралу или вновь вернется к Хаалган-хоту[4]. Только у России останется решающий
голос в случае глобального противостояния Запада и Китая. Китайский вопрос для российской власти носит не временный, не длительный – а вечный характер.
И во многом является для нее вопросом жизни и смерти.
[1] Чжунаньхай (中南海) — летняя резиденция императоров династии Цин, название которой переводится как «центральное и южное озеро», сегодня здесь
расположены органы Центрального комитета Компартии Китая, органы правительства — Госсовета КНР.
[2] Чэнь Минь-эр (陈敏尔) — первый секретарь горкома города центрального подчинения Чунцин, уроженец провинции Чжэцзян (Шанхайский макрорегион). [3]
Центральный комитет контроля (中国共产党中央纪律检查委员会).
[4] Монгольское название для китайского города Чжанцзякоу, находящегося на подходах к Пекину. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) К вопросу о теории китайских элит
(без изменений) К вопросу о теории китайских элит
话说天下大势
分久必合
合久必分
Говорят о действии великой силы в Поднебесной:
разделенную долго — она обязательно соединит ее,
единую долго — обязательно разделит.
Роман «Троецарствие»
Теорию китайских элит, нуждающуюся в масштабной разработке и доработке, можно описать через три аксиомы, которые определяют внутреннюю и, как
следствие, внешнюю политику Китая:
Китайское пространство на идейно-психологическом уровне противопоставляет себя всему остальному миру — как центр периферии.
Внутри китайское пространство состоит из противопоставленных друг другу конкурирующих региональных элитных групп, имеющих семейно-клановую
структуру.
Региональные группы объединяются в макрорегионы, которые также соперничают между собой и вступают в союзы, и тем самым вырабатывается общая
политика китайского пространства в отношении «мировой периферии» Китай — как принципиально отличная от остального мира общность
В собственных глазах и объективно Китайбезоговорочно представляет собой самую крупную не только принципиально отличную от западной
этнолингвистическую общность, но и претендующую на статус единственного центра мира. Это выражается через самоназвание конгломерата
китайских этносов Китая — «Центральное государство», которое до сих пор содержится в официальном и общеупотребительном названии Китая — 中国.
Очевидная для китайцев аксиома собственной уникальности тем не менее практически не принималась в расчет творцами глобализации, как советского, так и
западного толка, тогда как для самих китайцев глобализация безоговорочно может быть только одного, китайского толка — с центром в Китае и для народов
Китая. При этом не важно, какие промежуточные этапы она пройдет — советский или американский. Это же касается и христианского проекта, в котором Китай
принимает самое активное участие. Уже к 2035 г. Китай станет страной с самым большим христианским населением на планете, и вряд ли это приведет к тому,
что Папа получит новую колонию Ватикана, скорее Ватикан начнет играть роль покорного проводника воли «христианского большинства» «Центрального
государства», в странах Ибероамерики, Африки, Индии и других — воли пасторов из Центрального комитета Компартии.
В основе этой базовой для внутренней и внешней политики Китая аксиомы «Центрального государства» лежит вовсе не «длительная изоляция, вызванная
положением Китая, окруженного неразвитыми племенами», как принято считать в широких востоковедных кругах. В основе уникального самоощущения
«жителей центрального государства» лежит принципиальное и непреодолимое отличие конгломерата китайских этносов на уровне сознания, выраженное в
лингвистических особенностях языков сино-тибетской языковой семьи, которая радикальным образом отличает Китай от тюркской, семитской, индо
европейской и тунгусо-маньчжурской лингвистических общностей. Понимание такого отличия доступно всем, кто пытался изучать китайский язык — язык
изолированного строя, тональный язык, использующий иную знаковую систему — иероглифическое письмо, коротко говоря, язык, требующий абсолютно
чужеродного, обратного от западного строя сознания для его употребления. Такое отличие, сравнимое лишь с отличием мужчины и женщины, принадлежащих
при этом к одному человеческому виду, тем не менее недоступно для сторонних наблюдателей, не вовлеченных во взаимодействие с китайской спецификой.
Различия с иными этническими общностями, выраженные и в языке, и иных сферах жизни китайского общества, достигают того критического объема, при
котором единственной формой существования с иными общностями остается взаимное исключение. Это отличие, повторимся, известно всем изучающим
китайский язык и, как правило, не учитывается ключевыми лицами, принимающими решения в западном мире.
Проще говоря, Китай никогда и ни при каких условиях не считал себя частью какой-либо цивилизации и уже на протяжении более чем три тысячи лет в своем
самоназвании манифестирует идею первородного превосходства над окружающим миром, противопоставляя свою замкнутую, обращенную внутрь （中） систему
иному внешнему （外） чужеродному и враждебному миру.
Интересно, что ранее используемое только для внутренней риторики название «Центральное государство» （«Срединное государство»） впервые было
употреблено в качестве официального наименования китайского государства в тексте российско-китайского Нерчинского договора （28.08.1689） — первого
подобного международного договора в китайской дипломатической практике. Таким образом, инородная для китайских этносов маньчжурская династия Цин
（1644–1911）, официально именуемая Государство Великой Цин （大清国）, впервые придала древнему цивилизационному термину внешнеполитическое значение,
объективизировав цивилизационное и политическое противопоставление китайцев иным общностям, и прежде всего Русскому государству. Сочетание
«Срединное государство» появилось в тексте договора на маньчжурском, русском и латинском языках и, несомненно, является предметом идеологического
творчества инородной для китайских этносов маньчжурской кочевой династии Айсингьёро и ордена иезуитов, игравшего роль военно-политического мозгового
центра, а также центра глобального согласования для династии Цин в ходе оккупации территории китайского государства династии Мин и завершившего при
маньчжурах инфильтрацию в тело китайского государства. Можно уверенно утверждать, что идеологический мем «Центрального государства» стал плодом
завершившегося первого этапа складывания глобальной мировой экономической системы и нетолерантным ответом китайской цивилизации на чужеродную
индоарийскую глобализацию.
До 1689 г. официальные названия Китая в международной практике были идентичны названию правящего дома — династиям Цинь （秦）, Хань （漢）, Тан （唐）, однако
термин «Государство Хань» （漢国）[4] получил наибольшее распространение и использование. Термин «Центральное государство» так или иначе использовался в
официальных документах и исторических хрониках ряда китайских династий, однако крайне редко применялся во внешнеполитической риторике, так как долгое
время отождествлялся с понятием «Центральной равнины» （中原）, местом формирования сердца китайского государства — средним течением реки Хуанхэ,
которое было окружено менее развитыми китайскими этносами, проживающими в горных местностях. Неслучайно трансформация термина и его появление в
геополитике совпали с завершением эпохи Великих географических открытий — ответом «Центрального государства» на стремительное расширение влияния
Запада, и прежде всего России, чей «Белый царь» （термин, использованный в Нерчинском договоре для Петра I） «удостоился» заключения первого для Китая
международного договора, составленного в соответствии с международной юридической практикой.
Надо подчеркнуть, что коренным отличием сино-тибетской общности от конгломерата индоарийских государств является существование Китая в форме единого
государственного образования, которое стремится завершить процесс включения оставшихся «синтетических» территорий в свой состав — Мьянмы, Тайваня,
Сингапура, общин зарубежных китайцев, самые многочисленные и влиятельные из которых находятся в Малайзии и США.
Второй важной особенностью существования «Центрального государства» является процесс перманентной войны на взаимное уничтожение с окружающими
некитайскими общностями, которая до завоевания маньчжурами велась в основном с окружающими кочевыми племенами. В период войны с Японией —
отличной от Китая, как и окружающие его тюркоязычные и иные племена, — физический и культурный геноцид китайского населения продолжился, но уже под
японским флагом. Интересно, что общий упадок и дальнейшее расчленение Китая, который при династии Цин производил до трети мирового ВВП （период
начала XVIII в.）, напрямую связаны с установлением глобального доминирования Великобритании и Опиумными войнами, поставившими империю Цин на
колени. Современный лозунг Компартии Китая — «Великое возрождение китайской нации» — связан в том числе и с преодолением описанного выше
исторического процесса.
Такое противостояние является физической формой выражения процесса взаимного исключения цивилизаций. Не испытывая желания углубляться в детали
цивилизационной истории Китая, можно лишь отметить наличие научных работ, фиксирующих поразительное сходство культуры древней Мезоамерики и
американских индейцев с ключевыми аспектами культуры Китая, а также наличие работ китайских исследователей о китайских первооткрывателях Америки,
чтобы понять масштаб китайской воли к цивилизационному доминированию, которое простирается как минимум на Тихоокеанское кольцо.
Таким образом, совокупность китайских этносов безоговорочно противопоставляет себя всему остальному миру как центр — периферии.
Следствием этой первой базовой аксиомы является процесс взаимоисключения, которым сопровождается процесс отношений с иными крупными общностями.
Взаимоисключение может носить характер самоизоляции или агрессивного инкорпорирования иных общностей в тело «Центрального государства» с
последующей потерей их идентичности.
Процесс инкорпорирования инородных общностей, однако, не настолько однозначен и имеет зачастую обратный эффект. Яркими примерами подобной
негативной практики являются маньчжуры и японцы, внешне принявшие культурный код «Центрального государства» и систему китайских знаний, однако
выступившие в дальнейшем в качестве разрушающей силы. Подобные примеры служат аргументами изоляционистов во внутрикитайской политической
дискуссии, при этом пример маньчжурской династии служит камнем преткновения, так как не имеет однозначной негативной трактовки.
Сегодня в рамках объявленной глобализации с китайской спецификой «Центральное государство» выбрало второй путь. Однако противостояние это государство
ведет не с отдельными частями индоарийской общности, а воспринимая эту общность целиком, умело разыгрывая противоречия, существующие внутри.
Наличие крупных внешнеполитических общностей, противостоящих Китаю, активизирует центростремительные тенденции в китайской элите, однако внутри
самой элиты существуют и иные — центробежные силы. Китай — конгломерат соперничающих региональных объединений
При всей своей очевидной монолитности в отношении иных этнических объединений «Центральное государство» представляет собой конгломерат
устойчивых региональных объединений, каждое из которых имеет не только собственный вариант китайского языка, историю независимого государства,
собственные религиозные культы, но и замкнутую, независимую экономическую систему, автономный энергетический сектор и представлено в центральном
аппарате Китая собственной военно-политической группой. Каждая подобная региональная группировка защищает интересы собственного региона в лице
региональных корпораций и иных объединений и ставит не только задачу доминирования в пространстве «Центрального государства», но и выработку внешней
политики «Центрального государства» в интересах своей и в ущерб иным региональным группам, вплоть до их полного исключения из общекитайского
политического процесса.
Достаточно упомянуть, что в апогее «внутривидовой» борьбы китайские субэтносы способны на взаимный геноцид — живым примером такого геноцида служит
уничтожение тайпинами вначале северян во время существования Тайпинского государства, а потом резня хакка и чжуанов, а также сочувствующих им южан со
стороны северных китайских субэтносов, лишь прикрывавшихся уже разложившейся к тому времени маньчжурской армией, что привело к редкому и
трудновообразимому недостатку рабочей силы в среднем течение Янцзы в конце восстания. Взаимный геноцид китайских субэтносов наблюдался регулярно,
начиная со Сражающихся царств и заканчивая многочисленными крестьянскими восстаниями, ядро которых всегда составлял союз двух субэтнических
группировок.
Четыре абсолютно разных на слух слова: «Ань-мэнь» （俺们）, «ал-а» （阿拉）, «нго-дэй» （我哋）, «во-мэнь» （我们） — все они означают местоимение «мы» на
шаньдунском, шанхайском, гуандунском диалектах и литературном китайском языке. Этот простой пример достаточно очевидно демонстрирует отличия между
«диалектами» китайского языка, сопоставимые с отличиями между языками одной языковой группы, например между русским, украинским и чешским языками
славянской языковой группы.
Если мы обратимся к административно-территориальному делению Китая, то с удивлением обнаружим, что за последние примерно 500 лет территориальные
границы большинства провинций Китая почти не претерпели критических изменений, а часть из них существуют в своих нынешних пределах уже тысячу лет,
начиная с династии Сун.
Территориальное деление провинций, таким образом, носит характер более устойчивых границ, чем государственные. Сегодня китайский парламент —
Всекитайское собрание народных представителей, а также съезды Компартии, которые выбирают руководителей страны, на две трети формируются по
территориальному признаку. Если же проследить историю провинций на две и более тысяч лет назад, то мы увидим практически за каждой из них независимое
территориальное образование, историю которого сегодняшние провинции не только не отрицают, но и, наоборот, всячески подчеркивают, в том числе и на
международном уровне.
Таковыми в прошлом независимыми китайскими государствами, например, является царство Шу （蜀） для провинции Сычуань, царство Чу （楚） — для провинций
Хунань и Хубэй, царство Цинь （秦） — для провинции Шэньси, царство Юэ （粤） — для провинции Гуандун, царство Цзинь （晋） — для провинции Шэньси и царство У
（吴） – для провинции Чжэцзян, Шанхая и части Цзянсу и так далее. Большая часть из этих древних государств существовали в эпоху Сражающихся царств （战国时
代; V–III вв. до н.э.） и были захвачены полукочевым, инородным для китайской ойкумены государством Цинь, которое, как и сложилось в китайской истории,
объединило неспособные договариваться между собой, соперничающие, многочисленные и постоянно дробящиеся китайские государства.
За последние 600 лет изменения в территориальном устройстве Китая все же происходили. Происходят они и сейчас: например, выделение города Чунцин из
состава провинции Сычуань в 1994 г. Однако они связаны с крупными изменениями в балансе сил региональных группировок, в частном случае с Чунцином — с
устранением сычуаньско-гуандунской военно-политической группировки Дэн Сяопина и утверждением власти Шанхайской группы генсека Цзян Цзэминя.
Заманчивая своей стройностью и простотой концепция о 30 устойчивых региональных группах, которые сопоставимы с регионами Китая, однако, имеет
достаточно условный характер и нуждается в ряде дополнений.
Каждая из условных провинциальных групп, за спиной которой стоит территория и население размером, а теперь и экономикой сопоставимая с крупной
европейской страной, является таким же составным пространством более компактных субрегиональных групп. Например, для провинции Аньхой, являющейся
региональной базой проамериканской группы китайского Комсомола, представленной премьером Ли Кэцяном, главой НПКСК Ван Яном и другими деятелями,
характерно деление на пять устойчивых культурно-исторических регионов, которые также отличаются от друг друга языком и экономической спецификой.
Характерно, что в термине «столица провинции» —省会 — есть корень «собрание» — 会, который указывает функцию «столицы провинции» собирать для
согласованного урегулирования проблем в данном городе различные силы региона. Сам термин «провинция» — «шэн», 省 — содержит в себе элемент «глаз» —
目 — и относит нас к семантике «наблюдения» или «контроля», «зоны надзора» из центра за региональными центрами.
За каждой из субэтнических региональных групп, представляющих провинцию в центре, стоит ряд крупнейших корпораций страны, в том числе
энергетического, автомобилестроительного, фармацевтического и других секторов, крупные культурные и общественные объединения, а наиболее крупные
региональные центры активно монополизировали функции исполнительной власти отдельных крупных гражданских и силовых ведомств Китая.
Таким образом, речь идет о существовании в КНР около 100–150 малых региональных политических групп, каждая из которых обладает максимальной полнотой
власти внутри своего субрегиона, но объединяющиеся в региональные группы, выдвигая наиболее мощную внутрирегиональную группу наверх, которая
представляет интересы региона в центральных органах власти. Каждая из подобных групп, ее состав, культурно-исторические границы, являются предметом
отдельного изучения, которое частично предпринято в этой книге. Региональные группы объединяются в макрорегиональные объединения в
Китайском пространстве
Более тридцати устойчивых регионов страны, имеющих собственный вариант китайского языка, культуры, замкнутую, самовоспроизводящуюся экономику и
длительную историю независимого государства, тем не менее существуют в рамках надрегиональных объединений, которые выстраивают макрорегиональные
блоки, конкурирующие между собой. Это происходит по одной причине: одна из многочисленных региональных групп, пусть даже и самая сильная, не способна
удержать власть во всем огромном китайском пространстве самостоятельно. Именно макрорегиональные блоки регионов, создающие устойчивые союзы в
центральных органах власти, вырабатывают главные парадигмы внешней и внутренней политики Китая.
Достаточно уверенно можно выделить следующие макрорегиональные субэтнические блоки, границы которых все же нуждаются в дальнейшем уточнении, но в
упрощенном виде можно провести по границам провинций и государств.
1. Сычуаньский макрорегион Юго-Западного Китая в составе провинций Сычуань, города прямого подчинения Чунцин, провинции Гуйчжоу, провинции
Юньнань, Тибетского автономного района, западной части провинции Хубэй, части провинции Цинхай. Центр блока: Чэнду, Чунцин.
2. Южный Китай (хакка, кантонцы и чаочжоусцы): провинция Гуандун, провинция Хайнань, Гуанси-Чжуанский автономный район, Специальный
административный район Гонконг, Специальный административный район Макао, кантонское население штата Калифорния, чаочжоуское население Султаната
Малайзия (до трети населения страны), Сингапур (86% населения – китайцы, из них 2/3 – хакка, остальные – иные субэтносы Южного Китая), часть населения
Южной Хунань, Южной Цзянси, Южная Фуцзянь, Тайвань, Королевство Таиланд Социалистическая республика Вьетнам (кантонцы и чаочжоусцы), Королевство
Камбоджа (чаочжоусцы), Индонезия (смешанные и распределенные по островам диаспоры). Центр блока: Гуанчжоу, Гонконг, Сингапур, Лондон, Мэйчжоу
(Гуандун), Шаньтоу (Гуандун), Тайбэй.
3. Регион Миньнань: южная Фуцзянь, остров Тайвань, китайское население Филиппин. Центр блока: Сямэнь (вместе с Цюаньчжоу), Тайбэй.
4. Хунань-Хубэйский регион: провинция Хунань, южная часть провинции Хубэй, западная часть провинции Цзянси. Центр блока: Чанша, Ухань.
5. Шанхайский регион: Шанхай, провинция Цзянсу, провинция Чжэцзян, провинция Аньхой. Центр блока:Шанхай.
6. «Регион Шелкового пути»: Шэньси, Ганьсу, северная и центральная часть Цинхая, Западная часть АР Внутренняя Монголия, западная часть провинции
Хэнань, северная часть провинции Хубэй, Синьцзян. Центр: г. Сиань.
7. Регион Шаньси: провинция Шаньси, центральная и восточная часть АР Внутренняя Монголия. Центр: Тайюань.
8. Северный Китай: Хэйлунцзян, Цзилинь, Ляонин, северная часть провинции Хэбэй, Тяньцзинь, Шаньдун. Центры:Пекин, Циндао, Шэньян.
9. Коренной Китай: провинция Хэнань, северная часть провинции Аньхой, западная часть провинции Шаньдун, провинция Хэбэй, северная часть провинции
Цзянсу. Центр: Пекин, Чжэнчжоу, Лоян, Кайфэн.
Ядро Северного и Коренного Китая смыкается в Пекине, что образует остов современной внутриполитической системы Китая.
[1] «Поднебесная» или «Тянься» («под небом») — в российской востоководеной традиции часто некорректно трактуют как название Китая, тогда как термин
равнозначен греческому «ойкумена» и буквально означает весь мир под небом, но поскольку он включает в первую очередь для китайцев и сам Китай то термин
описывает Китай и его окраины. В связи с этим справедлив и перевод данной цитаты как о действии «великой силы во всем мире». Называть Китай
«поднебесной» — некорректно.
[2] 中华人民共和国, официальное название Китая кроме определения «Центральный» содержит также определение «Цветущий», 華 (华), которое относит нас не
столько к типичному для китайского чиновника поэтическому порыву, сколько к идее знатности, которая подчеркивалась через украшение цветами. Таким
образом, официальное название подчеркивает не только центральность, но и особое превосходство, которым обладает Китай над иными государствами.
[3] Согласно договору, Россия уступала Китаю территорию бассейна реки Амур и получала возможность сухопутной торговли с государством Цин.
[4] Этнический центр – Хэнань, часть Шэньси, Хэбэй и Шаньдуна. roles(reader-all)
«Китайская власть - (без изменений) Основные критерии выделения субэтнической группировки и субэтнического региона»
(без изменений) Основные критерии выделения субэтнической группировки и субэтнического региона
Первая и самая главная задача любого исследователя Китая — функциональное разделение колоссального по объему и истории китайского пространства,
сопоставимого с западной цивилизацией, на основные действующие единицы, так как в противном случае любые попытки анализа и сделанного на его
основании прогноза потерпят крах.
Функциональными модулями китайского пространства являются его субэтнические группировки, распространяющие свой контроль как на собственный центр,
так и на периферийные, ослабевшие в ходе борьбы субэтнические группы. Если различия между Северным и Южным Китаем, в том числе и в рамках их
конфликта в период новой истории Китая, обозначаются перед исследователем достаточно очевидно, то более глубокое членение на субэтносы или
региональные группировки является сложным и основным вопросом в анализе политико-экономической и военно-политической обстановки в Китае и в прогнозе
на будущее. Отметим, что данные критерии возможно использовать для функционального вычленения субэтнических групп и в других крупных
цивилизационных общностях. Язык
Основой любой человеческой общности является средство коммуникации — язык. В основе формирования каждого отдельного субэтнического региона Китая
лежит общность языка, его особенностей. В основании описанных выше действующих сейчас десяти ведущих субэтнических региональных групп,
контролирующих свои регионы и ведущих перманентную войну за первенство в Китае и мире, лежат собственные популяции, использующие диалекты, которые
отличаются друг от друга фонетически, лексически, иногда — в случае кантонского диалекта — и грамматически и имеют собственные служебные слова и
собственные иероглифы для их записи. При этом максимально отличным от северной нормы китайского языка, легшего в основу литературного общего языка
путунхуа, является фуцзяньский диалект, использующийся на Тайване и в южной части провинции Фуцзянь. Справедливости ради, надо отметить, что в путунхуа
включена и лексика, не используемая в северных диалектах, однако эта лексика все равно произносится с использованием северной фонетической нормы.
Собственный язык каждой субэтнической общности, который отличается от другого языка как языки славянской группы (например, русский от болгарского,
украинского, чешского, сербского, хорватского и т.д.), носит не только функцию коммуникации, но и системы распознавания «свой — чужой» при формировании
сложных иерархических структур различных политических групп и кланов.
Достаточно симптоматично, что во время голосования по вопросу выбора фонетической нормы для литературного китайского языка путунхуа, которое
проходило в рамках Всекитайского собрания по вопросам реформ письменности с 15 по 23 октября 1955 г., различные субэтнические группы вовсе не хотели
демонстрировать единство мнений, голосуя за какой-то чужой диалект, а в основном выбирая в качестве «общего» языка именно свой диалект.
207 представителей образования, науки, Союза писателей, дипкорпуса, телеграфной связи, сотрудников новостных агентств и радиовещания, издательств,
Комитета по делам национальностей, региональных правительств, Всекитайского профсоюза, Комсомола, Всекитайского союза женщин и других организаций 28
провинций, городов прямого подчинения и автономных районов продемонстрировали удивительную приверженность собственным нормам языка:
за пекинскую норму (北京官话) произношения проголосовали 52 человека;
за юго-западную норму (西南官话) на базе произношения города Чэнду провинции Сычуань — 51 голос;
диалект У (吴话,), распространенный на территории древнего царства У, а именно произносительная норма города Сучжоу и Шанхая, — 46 голосов;
диалект Юэ (粤话), кантонский язык и произносительную норму Гуанчжоу, провинции Гуандун, — 25 голосов;
за норму языка центрального, коренного Китая (中原官话) на основании произношения г. Кайфэн провинции Хэнань — 7 голосов;
за норму произношения цзи-лу (冀鲁官话,) или провинций Хэбэй и Шаньдун — 6 голосов;
за норму произношения центральной части провинции Цзянсу (江准官话) на базе говора города Янчжоу — 6 голосов;
за миньский диалект (闽语) Южной Фуцзяни — 2 голоса;
за диалект Северо-Восточного Китая （东北官话） на базе произношения города Шэньян провинции Ляонин — 1 голос;
за диалект Северо-Западного Китая （西北官话） с произношением города Ланьчжоу — 1 голос;
за диалект Восточного Шаньдуна и Южного Ляодуна （胶辽官话） （на базе города Далянь） — 1 голос;
за диалект провинции Шаньси （晋语）, языка хакка （客家话）, языка гань （赣语） （Южная Цзянси）, хунаньского диалекта сян （湘语） не проголосовал ни один человек,
отказались от голосования за какой-либо диалект — 11 человек.
Из палитры распределения голосов можно сделать достаточно глубокие выводы о степени разобщенности северных субэтнических групп, и в особенности
сычуаньской группы, произношение которой отличается от пекинской тонированием слогов и отсутствием эризации слогов — или отличается не так трагически,
как отличаются между собой пекинская и гуандунская нормы произношения. Этот языковой факт фиксирует высокую амбициозность «сычуаньской группы»,
которая не раз подтверждалась в реальной политике — именно «сычуаньским» военным принадлежит «заслуга» событий Тяньаньмэнь, а потом и попытка срыва
18-го съезда от имени «сычуаньско-чунцинской группы» Чжоу Юнкана и Бо Силая. Сегодня в китайской политике почти полностью разгромленная
«сычуаньская группа» представлена главой Министерства государственной безопасности, выходцем из органов внутренних дел Чэнь Вэньцином.
Отметим, что в период гражданской войны, а в случае кантонского диалекта и сейчас, диалектные группы приступили к созданию корпуса литературных текстов
на собственных диалектах и с использованием собственных диалектных иероглифов.
Язык субэтнической группы — ее основание. Именно на основании этой общности языка формируется субэтнический кластер, который вступает в
противоборство с другими кластерами при руководстве своей элитной группировки. В связи с этим основным инструментом практикующего эксперта в области
китайской внутренней политики является не просто знание китайского языка, а умение различать представителей диалектных групп, иметь глубокое знание
китайских диалектов. К сожалению, в существующих российских СМИ в 90% случаев публикуются китаеведы, которые вообще не имеют практику разговорного
языка.
Субэтническое деление положено в принципы формирования боевых подразделений НОАК и прослеживается в Китае всю его историю. Например таже армия
Тайпинов имела четкое деление частей по «принципу землячества» — состояла из отдельных подразделений хакка, хубэйцев и других. Такое деление частей
связано с практикой коммуникаций личного состава в армии – язык командира должен быть понятен всему личному составу подразделения, личный состав
подразделения должен общаться на одном языке, понятном до мелочей. Аналогичные принципы существуют во всех силовых ведомствах КНР, которые и служат
фундаментом любой военно-политической группы в Китае. Собственная административная власть и представительство в центре
Прецедент создания собственного государства и основания общекитайском династии, наличие собственной административной единицы в составе общего
государства и отдельного корпуса представителей, делегированных в центральную власть, — второй ведущий признак существования отдельной
самостоятельной субэтнической группировки.
Например, границы провинции Шэньси, Шаньдун, Гуандун не менялись на протяжении сотен лет. В основании исторической традиции каждой из данных
образований и других лежит собственное государственное образование или союз образований, а также попытка сформировать собственный общекитайский
политический центр с попыткой инкорпорировать в свой состав иные субэтнические территории. При условии глубоких противоречий между субэтническими
группами, отсутствия внешней угрозы возможно одновременное существование нескольких независимых китайских государств с центрами в крупных
субэтнических регионах.
Каждый субэтнический регион трепетно хранит историю существования собственной территории в качестве независимого государства.
У актуальных субэтнических групп существует корпус представительства во всех органах власти: в зависимости от степени влияния субэтническая группировка
контролирует от нескольких значимых ведомств органов власти либо инкорпорируется на уровне заместителей руководителей группы. Такие группы
субэтническая группировка формирует в Госсовете — исполнительном органе власти, Всекитайском собрании народных представителей — законодательном
органе, Центральном комитете Компартии, в руководстве Народно-освободительной армии.
Каждая субэтническая группа пытается создать контрольные представительства из группы руководителей в соседних регионах. Этническое самосознание,
закрепленное в культуре, религиозные культы
Важнейшим фактом существования субэтноса и, как следствие, его самостоятельной субэтнической элиты является закрепленное субэтническое самосознание в
качестве отдельного субэтноса — шаньдунцы, сычуаньцы, кантонцы и т.д. Подчас фактически мнимые отличия тем не менее самими носителями субэтнического
сознания выдаются за особые черты:
наличие собственной кухни （всего в Китае выделяют восемь основных кухонь ［中国八大菜系］: шаньдунскую ［鲁菜］, шанхайскую ［сучжоускую, Цзянсу; 苏菜］,
кантонскую ［粤菜］, сычуаньскую ［川菜］, хунаньскую ［湘菜］, фуцзяньскую ［闽菜］ и чжэцзянскую ［浙菜］）;
особенности жилищного строительства, устройства жилого дома и архитектуры: например, типичные для Шанхайского региона белые постройки, особая
кантонская архитектура линнань （岭南）, закрытые с четырех сторон постройки со внутренним двором сыхэюань Северного Китая, круглые башни-дома хакка и
южной Фуцзяни （客家楼） и т.д.;
попытка зафиксировать отличия в религиозных культах и выделение отдельных культов для субэтнических групп: например, приморским территориям Южного
Китая свойствен женский культ богини моря Ама; территориям пояса Янцзы — культ дракона и праздник драконьих лодок, в особенности в провинциях Хунань и
Хубэй; больший упор на почитание степного культа Неба — для северных китайцев; шаманизм и ламаизм — для Северо-Западного Китая, с элементами степной
курганной культуры почитания предков в качестве потусторонних сущностей и т.д. Особое почитание собственных священных горных массивов — например,
пять священных пиков Китая;
использование особых топонимических иероглифов в именах, например, 齐 （«ци»） и 鲁 （«лу»） для имен шаньдунцев, 越,悦,粤 （«юэ»） для кантонцев — в каждой
провинции есть подобные особые именные иероглифы. Эти же иероглифы используются в названиях компаний и иных наименованиях;
попытка регионалов создавать собственные международные организации под собственными региональным брендами: например, после создания международной
сети гуманитарных центров Института Конфуция, имеющего корни в бюрократических структурах Северного Китая, последовало создание Институтов
Чжуанцзы со штаб-квартирой в южнокитайском Гуанчжоу;
корпус литературы, манифестирующей инаковость конкретной субэтнической группы. Например, корпус изданных художественных литературных произведений
о жизни той или иной провинции, где манифестируется особый этнический тип регионального субэтноса с приписываемыми ему особыми чертами. Ярким
примером служит шаньдунец, лауреат Нобелевской премии Мо Янь, достаточно широко популяризующий шаньдунскую культуру и субэтнос;
наличие теле- и радиовещания на диалекте субэтноса. Наличие собственной энергетической базы
Важным условием формирования субэтнической региональной единицы и закрепления над ней контроля со стороны региональной элиты является цель создания
собственной автономной энергетической базы и электросети.
«Комсомольская группа» с географическим центром в среднем течении Янцзы поставила своей целью контроль над всеми гидроэнергетическими объектами
крупнейшей ГЭС в мире — «Три ущелья» （«Санься»）. Кадры Комсомола контролируют не только вопросы гидроэнергетики, но и Министерство водных ресурсов,
и проект переброски вод с юга на север.
Угольная энергетика Китая, масштабно сконцентрированная в провинции Шаньси, также контролировалась «комсомольской группой» выходцев из Шаньси,
однако после прихода к власти проармейского Си Цзиньпина планы развития гидроэнергетики были существенно скорректированы в рамках новой
экологической политики, а угольный сектор подвергся серьезным экологическими сокращениям.
Импорт российского и среднеазиатского газа стал одной из мер по ограничению угольной энергетики и иной энергетики Китая со стороны группы Си
Цзиньпина после его прихода к власти.
Геотермальная энергетика является приоритетной для группы Си Цзиньпина в рамках ограничения энергетического влияния иных группировок — в первую
очередь геотермальная энергетика внедряется в провинциях Шэньси и Хэбэй.
Импорт американского и арабского сжиженного газа является ответной мерой приморских провинций на попытку навязать континентальные газопроводы.
Ядерная энергетика Шанхайского региона.
Ядерная энергетика Гуандуна.
Сланцевая энергетика Сычуани с крупнейшими залежами сланцевой нефти купирована после разгрома «сычуаньско-чунцинской группировки» Чжоу Юнкана и
Бо Силая.
Малая гидроэнергетика Шаньдуна.
Электросети и корпус руководителей электросетей провинций имеют статус независимой власти в каждой провинции с высокой степенью автономии от
Китайской государственной электросетевой корпорации. В Китае таже действуют две электросетевых государственных корпорации, которые обеспечивают
энергией Северный и Южный Китай. Наличие устойчивой длительной истории властной группировки и патриархов группы
Формирование властной элитной группировки в абсолютной степени связано как с корпусом данной группировки в среде НОАК и правоохранительной структуры
КНР, так и с группой предыдущих поколений руководителей, связанных с одной фигурой. Как, например, Кан Шэн — у шаньдунцев, Чжоу Эньлай — у шанхайцев,
Е Цзяньин — у хакка, Сунь Ят-сен — у кантонцев, Чан Кайши — у чжэцзянцев Нинбо, Дэн Сяопин — у сычуаньцев, Мао Цзэдуна — у хунаньцев. Список не
является окончательным, среди явных авторитетов групп могут быть и иные лица.
Доказательство отличия через археологические исследования
Группы манифестируют себя через многочисленные археологические исследования, доказывающие существование особенностей уже на ранних этапах истории.
Антропологические отличия
Коренные южные китайцы, шаньдунцы, сычуаньцы, северные китайцы имеют антропологические отличия в цвете кожи, строении черепа, росте. Конфликты
внутри диаспоры
Диаспоральные конфликты китайцев, проживающих за рубежом, также носят субэтнический характер. Горизонтальные и вертикальные способы
объединений, роль ведомственных альянсов
Властные группировки Китая действуют одновременно в трех парадигмах создания внутриполитических альянсов: вертикальном — идеологическом,
горизонтальном — субэтнические альянсы с дальними провинциями против соседей, ведомственном — по признаку принадлежности к сфере деятельности, не
относящейся ни к региональному, ни к идеологическому пространству.
Вертикальные всекитайские объединения зачастую носят полярный по отношению друг к другу характер и абсорбируют в себя все действующие политические
группы — таковыми в период прихода Си Цзиньпина к власти в Китае оказались две группы: союзы, формирующиеся вокруг руководства действующей
Коммунистической партии Китая и органов ее руководства в лице Центрального Комитета, а также союзы, сформированные вокруг альтернативной
политической силы Коммунистического союза молодежи Китая, Комсомола. Линия Компартии при формировании на базе Китая национально ориентированных
китайских корпораций глобального характера была противопоставлена социал-демократической линии Комсомола, опиравшегося на малый и средний бизнес и
этапную инкорпорацию Китая на вторых ролях в американскую экономическую модель глобализации. Проще говоря, социал-национализму Компартии был
противопоставлен социал-демократизм Комсомола.
В общекитайской вертикальной интеграции существуют и иные гравитационные силы, которые, однако, остаются в тени полярного противостояния Компартии и
Комсомола и вынуждены оставаться в орбите этих двух крупных сил.
Горизонтальные объединения зачастую (принцип не носит абсолютного характера) происходят между провинциями, не имеющими общих границ и не
подверженными конкуренции внутри макрорегионального кластера, например:
Сычуаньская группа Дэн Сяопина и «гуандунская группа» хакка Е Цзяньина;
Шаньдунская группа выходцев из региона Циндао Кан Шэна и Цзян Цин;
группа Си Цзиньпина Шэньси и группа Шаньдуна Ван Цишаня;
группа аньхойских комсомольцев и Шанхайская группа (на первых этапах); хубэйские комсомольцы и Шанхайская группа.
Ведомственные объединения, которые чаще всего бросаются в глаза, — это объединения в силовом блоке, и касаются они правоохранительных органов,
органов безопасности и вооруженных сил. Тем не менее не стоит списывать со счетов, например, нарождающиеся объединения в академической среде и кадрах
высокотехнологической промышленности, сформировавшиеся вокруг Министерства промышленности и информатизации, а также вузы соответствующей научно
образовательной специфики, при этом кадры, формирующиеся в транспортной отрасли, особенно в сфере железнодорожных перевозок, авиации, носят не менее
общекитайский характер.
Важно подчеркнуть, что в условиях китайской специфики субэтнический фактор играет доминирующий характер перед вертикальным или ведомственным.
Принадлежность человека к крупному семейному объединению — клану, далее — союзу семейных кланов, играет ведущую роль, закреплена в архетипах и
основах религиозного сознания китайца в рамках культа предков, формируется сугубо в субэтнической среде и никогда не выходит за ее рамки.
[1] Служебные слова, местоимения, притяжательные частицы и др. roles(reader-all)
Вам также может понравиться
- BookДокумент124 страницыBookOleksandrRuzevychОценок пока нет
- КР 4Документ17 страницКР 4ЕленаОценок пока нет
- 1970 Voslensky Nomenklatura, RusДокумент672 страницы1970 Voslensky Nomenklatura, RusKseniaОценок пока нет
- Реферат По Книге Анатомия Российской ЭлитыДокумент15 страницРеферат По Книге Анатомия Российской ЭлитыccОценок пока нет
- 112610Документ229 страниц112610Cristea NicolaeОценок пока нет
- В. В. Трушков - Сталин как теоретик (2019, Мир философии) PDFДокумент545 страницВ. В. Трушков - Сталин как теоретик (2019, Мир философии) PDFМаксим ЗелінськийОценок пока нет
- Миражи ВестфаляДокумент4 страницыМиражи ВестфаляtyakitakoyОценок пока нет
- 01shkarovskiy StalinДокумент27 страниц01shkarovskiy StalinRusu AndreiОценок пока нет
- №17. Российская школа социологии политикиДокумент17 страниц№17. Российская школа социологии политикиМария НиколаеваОценок пока нет
- Aleksandrov Aleksandr Yeksport Revolyucii Yushenko Saakashvili - fb2Документ272 страницыAleksandrov Aleksandr Yeksport Revolyucii Yushenko Saakashvili - fb2Татьяна ПотоцкаяОценок пока нет
- Teplyakov A Deyatelnost Organov VCHK GPU OGPU NKVD 19171941ggДокумент434 страницыTeplyakov A Deyatelnost Organov VCHK GPU OGPU NKVD 19171941ggHvilken LykkeОценок пока нет
- Манов Г Н Государство и Политическая Организация Общества 1974Документ322 страницыМанов Г Н Государство и Политическая Организация Общества 1974Мария ГлуховаОценок пока нет
- Legitimnost Vlasti Politicheskiy Opyt RossiiДокумент15 страницLegitimnost Vlasti Politicheskiy Opyt RossiiартемОценок пока нет
- 193566895 Сингапурская история из 3 мира в 1Документ532 страницы193566895 Сингапурская история из 3 мира в 1Vadim Capatina100% (1)
- Brandenberger D L Natsional-Bolshevizm Stalinskaya Massovaya Kultura I Formirovanie Russkogo Natsionalnogo SamosoznaniaДокумент410 страницBrandenberger D L Natsional-Bolshevizm Stalinskaya Massovaya Kultura I Formirovanie Russkogo Natsionalnogo SamosoznaniaДмитрий СуржикОценок пока нет
- SPS KNRДокумент177 страницSPS KNRCholpon OsmonovaОценок пока нет
- А.П. Цыганков - Современные политические режимыДокумент188 страницА.П. Цыганков - Современные политические режимыIgor DenisovОценок пока нет
- Russian Elite 2020 RusДокумент126 страницRussian Elite 2020 RusAtnerОценок пока нет
- Реферат БогдановаДокумент7 страницРеферат БогдановаМаксим ИконниковОценок пока нет
- Issledovaniya Myagkoy Sily V Rossiyskoy Politicheskoy Nauke Analiz Problemno Tematicheskih PoleyДокумент14 страницIssledovaniya Myagkoy Sily V Rossiyskoy Politicheskoy Nauke Analiz Problemno Tematicheskih PoleyahmetОценок пока нет
- Burokraticheskaya AnarhiyaДокумент139 страницBurokraticheskaya AnarhiyatruhleiОценок пока нет
- Афанасьев - Правая идеяДокумент15 страницАфанасьев - Правая идеяkmqppb9qv7Оценок пока нет
- Поляков - Российский консерватизм. Вызовы и ответыДокумент28 страницПоляков - Российский консерватизм. Вызовы и ответыkmqppb9qv7Оценок пока нет
- Роговин В.З. - Сталинский НЕОНЭПДокумент247 страницРоговин В.З. - Сталинский НЕОНЭПStefan OzrenОценок пока нет
- Stiven Koen Bolshevizm I StalinizmДокумент29 страницStiven Koen Bolshevizm I StalinizmGracchusBabeuf1Оценок пока нет
- Article: Leonid GrininДокумент45 страницArticle: Leonid GrininsnowyvvrОценок пока нет
- Распад СССРДокумент29 страницРаспад СССРДарья БогомоловаОценок пока нет
- Новый баланс сил: Россия в поисках внешнеполитического равновесияОт EverandНовый баланс сил: Россия в поисках внешнеполитического равновесияОценок пока нет
- Проект МарксДокумент3 страницыПроект Марксdimaspoon0108Оценок пока нет
- A Word To Ukrainian Nationalists - Revolutionaries Outside The BordersДокумент39 страницA Word To Ukrainian Nationalists - Revolutionaries Outside The BordersBrandon RuplesОценок пока нет
- Американцы и все остальные: Истоки и смысл внешней политики СШАОт EverandАмериканцы и все остальные: Истоки и смысл внешней политики СШАОценок пока нет
- Голосов Г.В. - Сравнительная политология - глава - 1Документ13 страницГолосов Г.В. - Сравнительная политология - глава - 1aididar.bazarbay04Оценок пока нет
- Кречетников А. - Возможен ли союз России и ЗападаДокумент3 страницыКречетников А. - Возможен ли союз России и ЗападаEvgeny KirovОценок пока нет
- 1923Документ109 страниц1923Ian BowenОценок пока нет
- UntitledДокумент33 страницыUntitledDarya YaninaОценок пока нет
- Михаил Смолин-САМОБЫТНОСТЬ ИДЕАЛА РУССКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИДокумент3 страницыМихаил Смолин-САМОБЫТНОСТЬ ИДЕАЛА РУССКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИEugen ChepteneОценок пока нет
- Elibrary 49912611 59528787Документ7 страницElibrary 49912611 59528787Anel BekbolatkyzyОценок пока нет
- Тоталитаризм. Исторический Опыт ЕвропыДокумент228 страницТоталитаризм. Исторический Опыт ЕвропыВадимОценок пока нет
- Li Kuan Yu Singapurskaya IstoriaДокумент442 страницыLi Kuan Yu Singapurskaya IstoriaNașco EcaterinaОценок пока нет
- ЭВОЛЮЦИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ КИТАЯДокумент5 страницЭВОЛЮЦИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ КИТАЯCholpon MaratovnaОценок пока нет
- Маоисты в ИндииДокумент222 страницыМаоисты в ИндииjoejoefarmОценок пока нет
- Родригес А.М. Новейшая история Азии и Африки - том 2Документ181 страницаРодригес А.М. Новейшая история Азии и Африки - том 2NikonoriaОценок пока нет
- 44Документ4 страницы44TayОценок пока нет
- ВКРДокумент67 страницВКРGulzada KulambaevaОценок пока нет
- Китай и события 1991 г. в Советском СоюзеДокумент16 страницКитай и события 1991 г. в Советском СоюзеAlina KholodОценок пока нет
- Венгерский фашистский мятежДокумент25 страницВенгерский фашистский мятежViktor BezruchenkoОценок пока нет
- 03.001-Лев Троцкий, Преданная Революция. Что Такое СССР и Куда Он Идет‽ (1936 г.)Документ155 страниц03.001-Лев Троцкий, Преданная Революция. Что Такое СССР и Куда Он Идет‽ (1936 г.)GioОценок пока нет
- SolovevДокумент506 страницSolovevInga StepancheviciОценок пока нет
- Zhenskoe Osvoboditelnoe Dvizhenie V Rossii Feminizm Nigilizm I Bolshevizm 1860-1930 GG PDFДокумент616 страницZhenskoe Osvoboditelnoe Dvizhenie V Rossii Feminizm Nigilizm I Bolshevizm 1860-1930 GG PDFMaksim BelkinОценок пока нет
- Ideologicheskie Osnovy Dvizheniya Za Novuyu Zhizn Issledovanie Kontrrevolyutsii V Kitae PDFДокумент28 страницIdeologicheskie Osnovy Dvizheniya Za Novuyu Zhizn Issledovanie Kontrrevolyutsii V Kitae PDFАнастасия СорокинаОценок пока нет
- Менковский ТЕОРИЯ МОДЕРНИЗАЦИИ В АНГЛО-АМЕРИКАНСКОЙ СОВЕТОЛОГИИДокумент4 страницыМенковский ТЕОРИЯ МОДЕРНИЗАЦИИ В АНГЛО-АМЕРИКАНСКОЙ СОВЕТОЛОГИИОлеся КалашниковаОценок пока нет
- Богатуров А.Д. Великие державы на Тихом океане. 1997Документ231 страницаБогатуров А.Д. Великие державы на Тихом океане. 1997Камиль ЖелялетдиновОценок пока нет
- Сидоров Георгий. Тайный проект Вождя или НеосталинизмДокумент343 страницыСидоров Георгий. Тайный проект Вождя или НеосталинизмtomoralОценок пока нет
- Медведев - Зачем Автократам ВыборыДокумент12 страницМедведев - Зачем Автократам Выборыaliv73_994406960Оценок пока нет
- История РоссииДокумент140 страницИстория РоссииAlexey VoroninОценок пока нет
- ВТР VДокумент206 страницВТР VGoran MitevskiОценок пока нет
- Сборник PDFДокумент328 страницСборник PDFTatianaKrupaОценок пока нет
- Alhimia PDFДокумент177 страницAlhimia PDFBon EmprressОценок пока нет
- Tikhonova Formirovanie Professionalnoy Kompetentnosti PerevodchikaДокумент120 страницTikhonova Formirovanie Professionalnoy Kompetentnosti PerevodchikaОлександра Сергіївна МаксюкОценок пока нет
- Barinova - Этнокультурные Контакты Китая с Народами Tsentralnoy Azii v Drevnosti i Srednevekovya - 2013Документ420 страницBarinova - Этнокультурные Контакты Китая с Народами Tsentralnoy Azii v Drevnosti i Srednevekovya - 2013Mehmet TezcanОценок пока нет
- Человек и Культура Востока. Исследование и Переводы. Москва. ИДВ РАН (2014)Документ185 страницЧеловек и Культура Востока. Исследование и Переводы. Москва. ИДВ РАН (2014)Algoris_Malitia100% (1)
- 1. Кордицепс - geo, Что Такое Кордицепс.мое ФотоДокумент14 страниц1. Кордицепс - geo, Что Такое Кордицепс.мое ФотоSADasОценок пока нет
- Тридцать шесть стратагем - ВикипедияДокумент33 страницыТридцать шесть стратагем - ВикипедияIon MalcociОценок пока нет
- Биография Тай Цзуна»Документ11 страницБиография Тай Цзуна»AnastasiaОценок пока нет
- Lao - Czy Dao de Czin Perevod Malyavina VДокумент311 страницLao - Czy Dao de Czin Perevod Malyavina VVadim RybinОценок пока нет
- Predskazanie Udachi I Blagopoluchia Predosterezhenie Ot Oshibok I NevzgodДокумент69 страницPredskazanie Udachi I Blagopoluchia Predosterezhenie Ot Oshibok I Nevzgodvasea ganganОценок пока нет
