Антон Гилл

Кодекс тамплиеров

ПРОЛОГ

Стамбул, сегодня

В лаборатории Брэд Адкинс огляделся. Он не мог скрыть своего напряжения от других,

и он чувствовал, что они тоже это чувствуют. Они копали под Стамбулом уже три
недели и так и не нашли то, что искали. А время было на исходе.

«Лаборатория казалась достаточно чистой, чтобы закрыться на ночь», - думает Адкинс,

наблюдая, как двое его коллег аккуратно складывают коробки в белые шкафы,
установленные вдоль одной стены.

Он подошел к компьютерной станции и выключил их одну за другой, методично проверяя,

правильно ли сохранены все данные, введенные в тот день. Его коллеги закончили до
него и наблюдали за ним. Су-Лин, я думаю, казалось, очень хотела уйти, но
отказалась, чтобы ее торопил самый молодой член команды, несмотря на то, что ее
присутствие было навязано их главным спонсором.

«Почти готово», - сказал он. Приятное удовольствие, Су-Линь, но это было бы похоже
на охоту слишком близко от дома, и он не хотел разрушать профессиональные
отношения, которые во время работы над этим проектом установили между ними тремя. И
одному Богу известно, насколько они в этом нуждались, я думаю, учитывая давление,
под которым они находились. Он задавался вопросом, сколько времени пройдет, прежде
чем люди начнут проявлять нетерпение.

«Пошли отсюда», - сказал его коллега из Йельского университета Рик Тейлор. «Еще
один мертвый день, пора ее топить». Адкинс добрался до переключателя на последнем
экране. В последнее время Тейлор слишком сильно поднимает локоть. Он бы присмотрел
за этим. Тейлор был прав, это был очередной бесполезный поиск. Он старался не
терять надежду, но с каждым днем его растущее подозрение, что то, что они искали,
не было. Он еще раз взглянул на Су-Линь. Бесстрастно она смотрит на часы.

Адкинс нажал последнюю кнопку. Но когда он убрал руку и экран погас, дверь
лаборатории резко распахнулась.

Пятеро парней в черном, с лицами в балаклавах, ворвались в клуб, за ними следуют

стройный мужчина и полная женщина, одетые как туристы, в солнечных очках, настолько
больших, что закрывают лица.

Это говорила женщина. Английский акцент. Кристально чистый голос. Вежливый.

"Приносим извинения за неудобства. У нас есть к вам несколько вопросов ".

"Кто, черт подери ...?"

Один из мужчин выступил вперед и повалил Тейлора на землю, который стоял

неподвижно.

«Не повреждайте оборудование, - сказала женщина. «Ничего не повреди».

Один из мужчин движется к Эдкинсу, который начинает. Удар, которого он ожидал, не

последовал. Мужчина, с другой стороны, надел мешок на голову и яростно сжал его
вокруг шеи.

Адкинс почувствовал волну паники, прежде чем мужчина ударил его по затылку. Выстрел
с хирургической точностью.

Затем наступила полная темнота.

ГЛАВА 1

Год Господа 1204

Константинополь, понедельник, 12 апреля: наконец нападение.

Сначала я должен описать шум, крики, рев, вонь смолы и обожженной плоти, которые
окружали нас. Казалось, что весь гнев католической церкви высвободился.

В тот день сильно светило солнце, и дул ветер: сильные порывы с севера, даже если
сначала он все время менял направление.

Но после столь долгого ожидания это был хороший день для борьбы. В конце концов,
ветер начал устойчиво дуть с севера, порывистый северный ветер вытолкнул наши
галеры на берег. Теперь уже не было поворота назад, и вот, на баке первой лодки,
Дандоло, девяностолетний и слепой, но с сияющими шлемом и нагрудником и поднятым
мечом. На его стороне доверенный викинг, тоже старый, но твердый, как дерево.

Мы опустили большие штурмовые пандусы, прикрепленные к носам кораблей, напротив

двух ближайших башен городских стен. Мы мудро покрыли их смоченными уксусом
коровьими шкурами, потому что, темное и горячее, когда мы рвались к платформам,
которые были наверху, покрытие защищало нас от огня и камней, которые бросали в нас
ублюдки. И нам удалось добраться до вершины.

Запах кипящей смолы наполнил темные туннели пандусов, и когда мы вышли, нас ослепил
свет. Первого из нас разорвала на части варяжская гвардия, жалкая кучка саксов,
защищавших ложного императора, но мы не останавливались, и наши корабли продолжали
плевать и распылять жидкий огонь из бронзовых сифонов в нелепых защитников. Мы
видели, как их охватил огонь. Они умерли с криком, пытаясь убежать от него.

Городские стены были высокими, но мы знали, что они не такие крепкие, как кажутся.
Они разваливались, жертвы многовекового пренебрежения, с тех пор, как Большой город
начал считать себя неприступным, под защитой крыла Габриэля. Но мы ясно видели, что
ступка гниет среди камней. Мы протолкнули пропитанные смолой ветки в найденные
отверстия и подожгли, чтобы еще больше ослабить стены.

Во время терактов прошлого года произошло два крупных пожара, в результате которых
была уничтожена половина города, хотя большая часть его уже была в руинах. Но все
равно было величественно. Это сделало наш Париж похожим на деревню. Они сказали,
что он стоял девять веков с тех пор, как император Константин сделал его
резиденцией своей новой Римской империи. Это были ворота на Восток и бастион Европы
против турок-сельджуков, которые украли у нас Святую Землю.

Что ж, скоро нам придется с ними разбираться. Как только это закончится.
Византийские греки, которые правят здесь, по-прежнему называют себя христианами, но
они больше не поклоняются папе и не следуют слову Божьему в соответствии со своими
собственными варварскими восточными традициями. Нашей задачей было исправить
положение: этих людей нужно вернуть в лоно силой. И с благодатью Христа и
руководством нашего доброго господина Дандоло мы сделаем это!

Со временем Папа Иннокентий поймет, почему мы подняли мечи против наших собратьев-
христиан. Он поймет божественную справедливость наших действий. Мы прикончим этих
греческих ублюдков, теперь наша кровь готова. Мы поставим их на колени. Мы научим
их, что значит встать на нашу сторону и даже допустить мечеть в свои стены!

Но это было тяжело. После нашего первого нападения на восточных христиан в городе
Задар Папа Иннокентий отлучил нас от церкви! Для нас это было тяжелым бременем. Как
тысяча ударов по спине бычьим позвоночником. Позже я снимаю его ужасный приговор,
так как он желал, чтобы мы двинулись в Иерусалим как воины-паломники. Дож Дандоло
прислал ему несколько писем. Эти буквы, должно быть, смягчили его. Но какая сила
убеждения дож мог когда-либо иметь над папой?

И все же Инноченцо не освободил венецианцев от отлучения от церкви. Им было все

равно, и мы удивляемся этому. Дандоло даже посмеялся над этим. Мы задавались
вопросом, что позволило ему быть таким смелым. Но он сказал нам, что нам нечего
бояться, и мы ему поверили.

Мы не могли ослушаться Дандоло, даже если некоторые из нас сомневались. Некоторые

даже пытались избежать этой битвы, но без необходимой решимости. Что-то есть в этом
человеке, он излучает странную силу. Он командует, и мы должны подчиняться. А я
простой солдат-христианин. Я не сомневаюсь в своем боссе.
Мне это всегда казалось странным, но факт в том, что мы следовали за ним везде.
Были времена, когда некоторые из нас задавались вопросом, почему. Но у вас не может
быть таких мыслей, когда нужно выиграть войну.

Греки использовали ятаган, этот жестокий меч, который носят сельджуки, которым
разрешено жить среди них. И все же хороший меч, он режет, как коса, так что всего
лишь дюйм этого серповидного лезвия пронзает плоть, чтобы рана стала смертельной.
Беспрепятственно режет кости и мышцы. Мой соотечественник и напарник Матье ле Барка
так потерял руку во время боя в первый день. Я продолжаю драться, он был возбужден
и не чувствовал боли, но когда я подошел к нему, он стоял на коленях во власти трех
нападавших. Я обрушил палаш на ближайшего, вонзив меч ему в плечо, от ключицы до
сердца, и разрезал его пополам, как кусок говядины. Остальные убежали, но я поймал
одного прямо в голову - греческие каски не годятся против французской стали - и
разбил его пополам. Я засмеялся, увидев, что ее рот открывается и закрывается на
две части. Третий ударил его моим тяжелым шлемом, превратив его мозг в кашу.

Но останавливался ли кто-нибудь с обеих сторон, чтобы подумать: «Мы христиане, и

они тоже»? Мы выстроились как воины-паломники под Крестом, чтобы изгнать турок из
Святой Земли, чтобы вернуть Иерусалим. Это была наша настоящая миссия.

Теперь казалось, что у нас появилась новая задача: служить Дандоло и направлять его
по правильному пути. И мы не возражали. Мы послушались. Мы все покупали товары
старого дожа Венеции, и многие из нас доверяли ему.

Греки же, напротив, пустили все на самотек. Они тратили все свои деньги на барахло,
не откладывая их на оружие и защиту. Они слишком поверили в них, правив законом
девятьсот лет. Это то, что сказал нам Дандоло.

Но вернемся к битве. Теперь он достиг своего пика. Не было времени размышлять. Мы

бросили якорь один из наших кораблей, который еще не приземлился, к вышке. Но отлив
заставил его отшатнуться, и, поскольку башня была настолько гнилой, что она
раскачивалась, мы перерезали веревку, опасаясь, что она нас погубит. Вы могли
различить ужас на лицах греческих защитников на башне.

Мужчины на пляже отправились на поиски самых неохраняемых подъездных путей, но

другие с такой яростью бросали камни и кипящую смолу, что нам пришлось искать
убежище прямо под теми стенами, которые мы намеревались снести. Тем временем
большая часть нашего флота, выброшенная на берег и выброшенная ветром на мель,
высадила тысячи боевиков, которые взбежали по пандусам, топтали трупы и захватили
землю. Заставив его кричать, что ветер, который толкал нас, был дыханием архангела
Михаила, который пришел нам на помощь в борьбе с великим сатаной.

А потом мы нашли дверь в стене. Мы открыли его, разорвав топорами и железными

прутьями. Мы пропустили группу людей на лошадях, но внутри нас ждали. Они сбивали
коней стрелами с тяжелыми алмазными наконечниками: они проникали прямо в бедра
лошадей, разрывая мышцу, соединяющую ноги с телом. Я видел, как один из них упал и
раздавил ребенка, мальчика-грека, который смотрел шоу и не успел увернуться. Он
начал кричать как сумасшедший, когда у него сломалась нога. Я подошел и отрубил ему
голову. Положите конец его страданиям. Но тут я рисковал быть убитым копытами
лошади. Страдала даже бедная зверюга, но делать ей было нечего. И поэтому я
перерезал большие артерии на ее шее, чтобы дать ей покой.

Выведя лошадей из строя, греки, хотя и трусливые, напали на павших всадников. Но мы

вернулись в строй, мы вошли и распяли их нахрен.

ГЛАВА 2

Константинополь, пятница, 16 апреля 1204 года от Господа

Монах, прочитавший этот документ вслух, отложил бумаги, похрустел своим стройным
телом в черной тунике, вытянул костлявые ноги в мягких кожаных сандалиях и сделал
глоток из чашки с вином, стоявшей рядом с ним. Я смотрю на другой конец комнаты,
каменные стены которой были покрыты гобеленами, где сидел его хозяин. Платье из
жесткой парчи казалось единственным, что позволяло ему стоять прямо. Поток воздуха
через комнату, и свеча мерцает. Затем пламя снова возвращается.

Лепоро увидел слабые глаза своего хозяина, напряженно смотрящие на него в темноте.
Последние сорок лет он провел со стариком, будучи послушником, задолго до поездки в
Константинополь, три десятилетия назад, во время которой его хозяин был в основном
слепым. В то время они не смогли полностью лишить его зрения, как они намеревались
сделать. Именно Лепоро позаботился о том, чтобы этого не произошло. И какая
благодарность была ему оказана?
Лепоро хвастался, что он был одним из двух человек, близких к дожу и пользующихся
его доверием. Было время, когда он был единственным. Он был духовником Дандоло, но
не только. Он был его секретарем, его доверенным лицом, его глазами и, часто, его
ушами. От него ускользнуло немногое.

Но он всегда оставался на шаг позади своего хозяина. Шли годы, и это беспокоило его
все больше и больше. Почему ему нужно было довольствоваться крошками, упавшими со
стола, когда он мог получить хлеб, который был на нем?

Проблема была в другом доверенном человеке хозяина. Думая о нем, ненависть

проникает в душу Лепоро, его обычный дом.

Однако монах держал свои мысли при себе. Он знал, что ему нужно дождаться
подходящего времени.

«Этот рыцарь, мемуары которого вы читаете, - сказал старик слабым голосом, - кто
он?»

«Богун де Трейлис. Немного благородного из Амбуаза ».

"Слишком много думай. Нам нужно сократить его рассказ. Отметьте перо. Он раскрывает
слишком много секретов и не имеет права даже делать предположения ».

«Он невежественный человек, Светлейшее Высочество. Бояться нечего. Он пишет в

темноте ».

«Я решаю, чего бояться, а чего нет. Любые ссылки на мою силу должны быть опущены. А
теперь продолжай читать, - сказал дож, неуверенно глядя в темноту в сторону Лепоро.
Монах увидел, что его еще здоровые глаза заблестели в пламени свечи.

Он прочищает горло.

По ту сторону ворот была небольшая площадь, от которой отходили улицы, и на нас

смотрела толпа людей, перепуганная до смерти. Мы впустили мужчин, и люди внутри
отступили. На улицах были люди всех мастей, высшего и низшего сословия, смешанные
без суеты. Однако богатые носили роскошную одежду. Они отступили на узкие улочки.
Слишком узкий, слишком велик риск попасть в засаду. В этом городе можно легко
заблудиться; это был лабиринт в двадцать квадратных километров.

Наши люди продвигались вдоль внутренней части стен к морю, где большая цепь
блокировала вход в большой залив, Золотой Рог, чтобы предотвратить доступ.

Взломать было легко. Проклятая штука была наполовину заржавела, а что касается их
флота, то галеры были настолько гнилыми, что уже были погружены в воду до верха
обшивки. В распоряжении их так называемого великого адмирала было всего несколько
десятков всадников, которые бежали, как только увидели нас!

Как долго бушует битва? Шесть часов? Семь? Безжалостное солнце достигло своей
высшей точки, и, если бы не ветер, нас бы зажарили в кольчугах. И вот, наконец,
настоящий прорыв!

Это происходило недалеко от порта Санта-Барбара, на берегу моря. Некоторым из наших

людей, которые вошли через меньшую дверь, удалось силой оружия добраться до большой
двери, выходящей на море, где находились наши корабли. Греки исчезли из них;
сволочи, они рассыпались по улицам, но это не помешало им бросить в нас все, что
они нашли на крышах.
Нашим людям не составило труда открыть эту великую дверь. Он был широким и высоким:
двое, даже трое верхом на лошади могли пройти вместе. Корабли немедленно подняли
якорь и приземлились, опуская берега, чтобы оруженосцы могли увести больших коней,
уже запряженных тафтовыми седлами, украшенными рыцарскими знаками различия, и уже
надетыми защитными стальными шлемами. Рыцари, защищенные доспехами, в перьях и
шинелях всех цветов радуги, были уже готовы к бою.
Мы носили боевую форму, потому что боролись против христиан-отступников. Белый
сюртук с красным крестом мы зарезервировали для битвы с неверными в Иерусалиме.
Давая его, я приказываю нам это сделать.

Мы вошли в эту дверь, как фурии, зеленое море блестело позади нас в солнечном
свете, желтый песок, высокие серые стены, греки мчались впереди нас, избегая копыт
лошадей.

Что касается защитников, то они упали духом. И их новый император, тот предатель,
который убил человека, которого мы назначили королем, перерезал веревку. С другой
стороны, у него были свои десять недель. Мы провели в этой странной стране почти
два года, целуя руки и пахнув странными специями; безжалостное солнце летом,
жестокий холод и липкая сырость зимой; весь этот шелк и золото. Что ж, теперь
настала наша очередь.

«Снимите это, - сказал Дандоло.

Лепоро кивнул и продолжил чтение.

Мы не были настолько глупы, чтобы рискнуть заблудиться в лабиринте улиц,

соединяющих главные площади и здания. Мы расположились на горе Петрион, откуда
можно было видеть все окрестности. Мы снесли несколько деревянных башен, которые
греки построили на вершинах башен, чтобы выпустить пар. Был вечер. Офицеры
приказали мужчинам подготовить бивуаки. "Завтра тяжелый день!" Но я не мог
успокоиться. Я все смотрел на город. Это было похоже на море, тут и там мерцающие
огни костров, луна залила его сероватым светом. Это было похоже на открытую
устрицу: все, что вам нужно было сделать, это найти жемчужину.

Все мы слышали о сокровищах, спрятанных в городе, а также о священных реликвиях.

Даже горстки этого материала было бы достаточно, чтобы вернуть нас в христианство,
когда мы вернемся домой.

Вся эта добыча! Когда все закончится, у нас будет более чем достаточно не только на
то, чтобы выплатить долг Дандоло, но и на то, чтобы остепениться на всю жизнь.

А через две недели мы здесь отметим Пасху. Наша пасха. Не их.

А потом великое паломничество в Иерусалим!

Лепоро перестал читать. Я наблюдаю, как Дандоло размышляет над своим стулом и
размышляет об оккультной силе, которой обладал старый дож, и о том, сколько времени
потребуется, прежде чем он, Лепоро, сможет овладеть ею. Но он старался скрыть свои
мысли. Кто мог быть уверен, что Дандоло не умеет их читать?

«Уберите это из Иерусалима», - сказал старик.

"Так как?"
«Потому что эти крестоносцы никогда туда не доберутся».

Лепоро облизнул губы. Он не совсем поверил услышанному, но не хотел задавать

вопросы или противоречить дожу. Вместо этого, увидев мерцающие глаза своего
хозяина, он сказал: «Разграбление и разрушение закончились».

"Хорошо".

«Это как если бы паломники Христа ахнули или внезапно осознали, какую резню они
устроили, и что они разрушали то, что могло иметь какую-либо ценность. Теперь перед
нами стоит задача навести порядок и посадить на трон нового, истинного римско-
католического императора. Довольно колдовства Восточной Церкви ».

«Это должно заставить папу замолчать. В конце концов, этого всегда хотел Иннокенцо.
А пока нам нужно переписать некоторую историю. Мы должны устранить все негативные
описания разграбления города ».

«Вы хотите, чтобы я прочитал больше?» - спрашиваю я.

"Кто, ты сказал, написал это?"

«Как я уже говорил, меньший рыцарь. Богун де Трейлис. Неважный мужчина ». Монах
заколебался. «Он не умеет читать и писать. Он все продиктовал одному из их
французских священников. Его воспоминания. Он хотел, чтобы они были написаны до тех
пор, пока его воспоминания были свежими. Но священник - тоже один из наших шпионов.
Что вы хотите, чтобы я с ней сделал? "

"Сколько еще вы написали?"

Лепоро листает страницы. «После того первого дня мы сделали гораздо больше».

«О том, что сделали паломники Креста», - поправил его Дандоло. «Мы, венецианцы,
ничего не сделали».

«Мы не так уж много разрушили, это правда. Только разграбленное ».

Дандоло сделал жест. «Иногда мне хочется, чтобы вы забыли свое христианство».

«Я оставил это очень давно. Может быть, это будет моя цена. Но я твой верный
последователь, как показали годы ».

Давая это, я игнорирую это. «Хотел бы я видеть достаточно, чтобы хорошо читать», -
бормочу я. Жалость к себе не была в природе Дандоло, и Лепоро, зная об этом, я
внимательно изучаю его. После всех этих лет он все еще не был уверен, что сможет
постичь сокровенные мысли своего хозяина.

Но поза Дандоло не была позой. Лепор знал, что то, что осталось от зрения старика,
пострадавшего, когда в Константинополе пытались сжечь ему глаза в наказание за
шпионаж, тускнеет с каждым днем. Его хозяин был очень старым человеком. Только Бог
знал его возраст, но ему было больше пятидесяти, когда четыре десятилетия назад он
нанял Лепоро своим секретарем.

Это был лишь вопрос времени.

Лепоро, чьи глаза загорелись жадным светом при мысли о том, что произойдет, что он
унаследует, заставил себя вернуться к обсуждаемому предмету. Но мысль осталась в
уголке его разума, чтобы зажечь его душу.
«Мы берем то, что принадлежит нам по праву», - продолжает Дандоло. «Венеция слишком
долго преклонила колени в Константинополе. Достаточно!".

«Мы сделали то, что правильно, в этом нет никаких сомнений. Паломники совершили
набеги достаточно добычи, чтобы заплатить нам флот, который мы им построили, и
оставить себе хорошую сумму ».

"Но сколько они уничтожили?"

"Много." Лепоро тщательно подбирал слова. «Старинные произведения искусства. И они

подожгли все библиотеки. Не было никакой выгоды ».

«Все паломники невежественны, поэтому иного ожидать не приходится». Дандоло

остановился. "Прекрасные произведения искусства?"

"Великолепно. Незаменим. К счастью, мы отправили венецианские команды, чтобы спасти

ценные вещи, чтобы отвезти их домой. Украшать Сан-Марко ».

«Плохо для библиотек», - задумчиво сказал Дандоло. В этот момент судорога сжала его
лицо в гримасе боли, и его правая рука, хорошая рука (артрит превратил его левую в
коготь), побежала к его глазам. Когда вы слышите, как Лепоро приближается к нему, я
нетерпеливо отталкиваю его.

«Головная боль?» - спросил Лепоро.

«Конечно, это головная боль!» - крикнул Дандоло. «И почему я должен заботиться об

их библиотеках? Я больше не могу читать. И почему я должен заботиться о красоте их
искусства? Я ее не вижу! ».

«Ты ее помнишь».
Дандоло перевел свои молочные глаза на своего духовника, и Лепоро заметил, что его
зрачки горят от боли и гнева. Слава Константинополя была последним, что видел его
хозяин.

«Успокойся, сынок», - сказал Лепоро, полагаясь на свою веру. «Ты получил то, за чем
пришел».

«Что ты имеешь в виду?» - угрожающе сказал Дандоло.

Лепоро пожимает плечами. «Месть».

"Для моих глаз? Как вы думаете, я бы подождал тридцать лет, если бы мне не хотелось
ничего, кроме мести? "

Монах промолчал. Он хорошо знал, почему хозяин ждал тридцать лет: он ждал
возможности и средств. Затем, как если бы Бог предложил их ему на серебряном блюде,
они прибыли: армия крестоносцев и сила, чтобы контролировать ее и подчинять ее
своей воле. А теперь приближалось время, когда Лепоро заберет эту силу себе. Он
знал гораздо больше о том, как дож управлял этой армией, чем его хозяин мог
подумать. Ему пришлось прибегнуть к притворству, но теперь он знал, в чем
заключается настоящая сила.

ГЛАВА 3
Нью-Йорк в наши дни

Джек Марлоу взглянул на фасад трезвого отеля. В бледном свете того раннего осеннего
дня она выглядела прекрасно. Это выглядело приветливо. Марлоу, надеюсь, это было
добрым предзнаменованием. Он нуждался в перемене после плохой истории о Париже. Эта
передача была ответом на его молитвы.

Мой разум на мгновение возвращает его к женщине, светловолосому проступку,

работавшему в отделе кадров. Это длилось три с половиной года, и он подумал, что
наконец-то она единственная. Но он ошибался.

«Что случилось?» - сказала она ему в ответ на его смятение после того, как он
сбросил бомбу. "Мы прекрасно провели время."

Три с половиной года. Они отлично провели время. И он был достаточно глуп, чтобы
думать, что они это имели в виду.

Произошло это восемнадцать месяцев назад. Ахиллесова пята, которую он должен

держать под контролем. Особенно сейчас. Первая миссия, как ему сказали во время
предварительного инструктажа, потребует от него максимальной концентрации. Но он
будет держать свою рану в секрете. Его случайно использовал кто-то, у кого, как он
обнаружил, не было ни капли совести. И кто он был виноват в такой наивности? Такой
уверенный? Следы ирландской крови от его предков? Марлоу улыбнулся. Нет. Он
позволил надежде взять верх над реальностью, вот в чем проблема. Плохо для твоей
работы. Но ничего не было потеряно. Прежде всего, он научился различать, когда в
глазах другого человека не было ничего, кроме темноты.

Он очнулся от своих демонов и взбежал по ступеням; консьерж мог бы открыть ему

дверь, но он его не знал, и я с любопытством смотрю на него: высокий мужчина в
выцветшей джинсовой рубашке под кожаной курткой. Марлоу понял выражение лица
мужчины. Швейцар подумал: «Этот парень не похож на нашего классического гостя.
Одежда хорошая, но он неопрятный. Их не волнует их внешний вид. Может, он слишком
богат, чтобы в этом нуждаться. Может быть, большой шанс в музыке. Дадим ему
преимущество сомнения ».

Марлоу прошел мимо него. В конце концов, швейцар был невиновен: он думал, что
работает в простой гостинице.

Двое из пяти секретарей знали лучше всех. Рыжая женщина, которая когда-то тоже была
полевым агентом, посмотрела на нее и кивнула. Взгляд, которым они обменялись, был
не совсем профессиональным. Для нас обоих это было поражением электрическим током.
Настоящее электричество в их случае. Но к этому времени Марлоу дал ему отдохнуть.

Небрежно проводя рукой по темным волосам, более непослушным, чем обычно, из-за
ветра, я пересекаю атриум и прохожу мимо осторожных указателей, указывающих на
расположение ресторана, бара, бассейна и тренажерного зала. Ему не нравилось
преувеличенное богатство этого места, но оно было хорошим прикрытием и намного
превосходило старые импортно-экспортные офисы, которые Intersec использовала для
укрытия своей базы в Нью-Йорке в старые времена холодной войны. Он запомнил их как
первое свидание. Он был принят на работу после выпуска в 1990 году, как раз к
гласности и, как следствие, к изменению правил игры.

Я подхожу к красной двери за лифтом и вхожу в то, что кто-то другой принял бы за
место для отдыха сотрудников: торговые автоматы, несколько столов и скамей, запах
плохого кофе. Марлоу оглядывается. Это было естественно. Затем я произношу
волшебные слова, и машина втягивается, позволяя ей войти в другой мир.
Минуту спустя стальной лифт поставил его на современный и тихий вход, в который
открылась единственная дверь. На алюминиевой бирке было написано: Ричард Хадсон.

Еще до того, как он подошел к двери, она открылась, и Марлоу оказался лицом к лицу
с сэром Ричардом Хадсоном. Его новый босс, несмотря на то, что он не чужой. Между
ними произошла жестокая стычка давным-давно, в лондонском офисе, еще до назначения
Марлоу в Париж. Наверное, это было примерно в его время в SAS, я думаю, Марлоу.
Тогда это было действительно тяжело. Он думал, что не выдержит дисциплинарных
взысканий за неподчинение. Но они, должно быть, видели в этом больше ресурса, чем
препятствия.

Хадсону было уже за шестьдесят, и он носил тот запах сигар Lanceros и одеколона
Annick Goutal, который источают только мужчины в костюмах Сэвил-Роу.

Она протянула руку. "Разъем. Это было долго".

«Лорд».

Хадсон махнул рукой. «Теперь ты должен звать меня Дик. Они все делают. Мы с вами
оба британские эмигранты, и здесь, в Америке, вы обходитесь без формальностей. Не
могу передать, как мы рады видеть на борту человека с твоими навыками. Особенно
сейчас ». Марлоу, я думаю, босс выглядел обеспокоенным.

«Хорошо быть здесь», - ответил Марлоу. От этой встречи зависело многое.

«И небольшой, но сплоченный коллектив. Есть Леон Лопес, как вы и просили. Я бы

сказал, что вы двое вернулись на правильный путь ".

«Скажем так».

"Девушка была с нами какое-то время, но она новичок в этой области. Небольшой опыт
работы в поле, помимо обучения. Так что тебе придется научить ее торговле. По-
своему и по-своему. Тщательно подобран. Но, конечно, если не пойдет, мы примем меры
».

«Если у вас есть навыки, о которых я просил, этого будет более чем достаточно».

«Это одна из причин, по которой мы так быстро собрали эту команду». Хадсон посмотри
на него. «Как я уже говорил в прошлый раз, ваше первое задание, так сказать,
особенное».

«И почему я здесь». Марлоу пожимает плечами, и я замечаю, что выражение лица

Хадсона снова становится напряженным. Затем мужчина немного расслабился и сказал:
«Да. И причина, по которой вы здесь ».

Пока они шли по коридорам, покрытым тяжелым серым ковром, и поднимались на серию
шипящих лифтов из нержавеющей стали, Хадсон информирует его о строжайших процедурах
межсетевого экрана. Тем временем Марлоу вспоминал свое время в Intersec. Intersec,
один из немногих успешных примеров международного правительственного
сотрудничества, был известен очень немногим. Но его сеть была широко
распространена. Насколько Марлоу знал, лишь горстка мятежных, нестабильных или
второстепенных государств в мире не входила в его состав. Внутри старая гвардия,
США и Западная Европа, с трудом удерживающие равновесие, и пришельцы: новая и
опасная Россия, Китай и Индия. Более или менее. Игра менялась ежедневно. В какой
степени и как быстро, я думаю, Марлоу собирался выяснить.

«Вот и мы», - сказал Хадсон, открывая анонимную белую дверь. «Комната 55. Твой
новый дом».
Одна сторона огромного пространства, в которое они вошли, была разделена белой
стеной, на которой висел подлинник Матисса.
«Из моей коллекции», - сказал Хадсон, проследив за взглядом Марлоу. «Хорошая
рабочая среда требует мебели, сделанной со вкусом».

Марлоу кивнул, но знал о напряженном тоне своего босса, как бы мужчина ни пытался
это скрыть. «А за стеной?» - спрашиваю я, глядя на закрытую раздвижную дверь,
которая прервала ее.

«Королевство Леона. В основном компьютеризированная, но все же старомодная

лаборатория.

Комната, в которой они находились, представляла собой открытое пространство с тремя

большими столами, на которых стояли обычные компьютеры и пять телефонов, четыре
черных и один синий. Одна стена была увешана полками с книгами. Окно выходило на
Центральный парк.

Дверь в перегородке открылась, и появился знакомый силуэт Леона Лопеса.

"Разъем! Старый ублюдок. Приятно видеть Вас снова".

Марлоу уже работал с ним раньше, и кое-что о нем он не знал. Родился сорок тремя
годами ранее в Кингстоне, Ямайка, старший из четырех братьев, он уже пять лет
возглавляет научные исследования в Командовании специальных операций Intersec.

«Ты седеешь», - улыбнулся Марлоу, пожимая ему руку.

«По крайней мере, у меня нет живота».

Марлоу знал, что этот в очках и слегка изогнутый пятифутовый рост - это гораздо
больше: за кадром работал не только тот парень. Лопес также был адъюнкт-профессором
истории науки Колумбийского университета. Впервые они работали вместе в Гондурасе,
когда оба проводили время с морскими пехотинцами в так называемом «качестве
консультанта».

"Как Миа?" Все еще не можете научить вас шведскому? "

"Это хорошо. И мой швед добился прогресса; даже его мать одобряет ».

"Привет ребят?".

Лопес улыбнулся. «Алвару сейчас тринадцать ...».

"Так сколько Лючия, десять?"

«Точный».

«Я удивлен, что ты все еще делаешь эту работу». Пока он говорил, Марлоу видел, как
Хадсон и Лопес переглянулись. Но затем дверь открылась, и вошла женщина.

«Джек, - сказал Хадсон, - это Лора Грейвс».

Женщина бесстрастно посмотрела на него своими голубыми глазами.

Марлоу знал о ней все. Она была из Нью-Йорка, родилась тридцатью годами ранее на
Лонг-Айленде, где до сих пор жили ее родители франко-ирландского происхождения.
Единственный ребенок, холост, она была завербована Intersec после окончания
Йельского и Кембриджского университетов в Англии. Затем он сделал короткую карьеру
в академической журналистике.

Марлоу пожал ей руку. Хватка была такой же холодной, как и его взгляд.

Он знал, что свободно говорит на трех языках, помимо английского, французского,

арабского и китайского, что дополняло его знания немецкого, итальянского и
испанского языков. Он также знал латынь и греческий, но его настоящими
специальностями были санскрит и арамейский язык, и он также владел древними
вавилонскими языками, шумерским и аккадским. Это были навыки, ради которых она была
выбрана.

"Привет".

"Привет".

Марлоу изучает нового коллегу. Умное лицо со сдержанным выражением лица, несмотря
на тонкие морщинки в уголках рта, можно было предположить, что это был забавный
тип.

Он был футов шести в высоту. Высокие скулы, полные губы, едва сдерживаемый орлиный
нос нос, тонкий подбородок. Все обрамлено типом волос, за которые модель отдаст
свою жизнь. Оберн. Слегка загорелая кожа, небольшая бледность вокруг глаз из-за
солнцезащитных очков. Тяжелая серая толстовка и черные джинсы не скрывали его
спортивной фигуры.

Женщина одарила его незаметной улыбкой. Марлоу, сосредоточившись на деталях,

заметил, что простой одежде противопоставлялась серебряная цепочка с изумрудным
кулоном и изумрудное кольцо на его правой руке. На мизинце была небольшая выцветшая
татуировка в виде сердечка.

«Рада познакомиться», - сказала она.

«Добро пожаловать в Секцию 15», - сказал Хадсон, прочищая горло. "Что, с прибытием
Джека, теперь завершено. Как известно, этот раздел был создан на основе особого
чрезвычайного обстоятельства первостепенной важности. Что до меня, вы мне доложите,
но я дам вам работать одному. Действительно, чем меньше людей будет знать, что вы
делаете, тем лучше будет, даже в Intersec ». Он повернулся к Марлоу. "Извините за
краткость, но сейчас нет времени на приветственную вечеринку. Оставляю знакомиться.
Но не заставляйте себя долго ждать. Леон расскажет вам подробности ».

Марлоу кивнул, и Хадсон ушел, оставив после себя ауру одеколона и дорогих сигар.

«Итак, что у нас есть?» - сказал он Лопесу. «Группа пропавших без вести археологов?
Они должны быть действительно очень важны ».

В этот момент звонит синий телефон. Марлоу снова кивнул. Лопес ответил, сказал
несколько слов и передал ему трубку.

Марлоу внимательно слушал и повесил трубку.

«Перерыв закончился», - сказал он. "Давай приступим к работе."

ГЛАВА 4
Константинополь, год Господа 1204

По знаку своего хозяина Лепоро возобновляет чтение воспоминаний о битве при де

Трейли.

Беглецов во дворце мы не нашли. Мы нашли только великих дам, императрицу Марию

Венгерскую, сестру короля Венгрии, и императрицу Агнес, сестру нашего короля
Филиппа, обе вдовы последних императоров этого города и этой Восточной империи.

Я понял, что итальянец Бонифачо, один из двух наших боссов, сразу заметил Донну
Агнесе.

Говорят, что пятьдесят лет назад у императора был золотой трон, который был опущен
сверху на помост, готовый принять его вес. Там, в большом дворце Буколеон, государь
принял послов, одетых в золотые и серебряные мантии и накидки, украшенные
изумрудами, рубинами и сапфирами. Рядом с троном стоял платан, полностью сделанный
из золота, на котором пели механические птицы из золота и серебра. Говорят, что по
обе стороны трона были механические львы и грифоны, которые с помощью секретного
устройства поворачивали головы, открывали пасть и рычали. И, что удивительно, после
того, как посланники простирались перед ним ниц, император по сигналу был поднят на
троне к секретному отверстию в потолке, а затем снова спустился, сияя, как всегда,
но в совершенно другой одежде.

Даже турки, приехавшие сюда в те дни, были напуганы и впечатлены.

Во дворце мы не нашли ничего подобного трону, но, насколько нам известно, он должен
был быть где-то там, в своих многочисленных комнатах. Мы перестали считать на
пятистах, опасаясь заблудиться или даже попасть в засаду. Но не было.

Мы были ослеплены великолепием. В то время как мы используем железные гвозди и

петли, они используют золото и серебро. У нас полы из дерева или земли, у них
мраморные. И это только начало.

Но я должен поговорить о пожаре.

Это было хуже тех, что вспыхивали раньше.

В ту ночь после победы мы все надеялись отдохнуть, хотя осторожность нас не

покинула. Я продолжал смотреть на город, думая о его богатствах, когда сияние того,
что я считал одним из костров в лагере Бонифация, стало неуместным и
распространилось. Через несколько минут я увидел, что в городе разразился еще один
сильный пожар. Позже я узнал, что он был повешен крестоносцами из Пизы, опасаясь
ночной контратаки греков. Они были сварливыми и пьяными; они пошли в мечеть и
подрались с местными жителями, которых нашли внутри. Разорив это место, они
подожгли его.

Ветер дул с севера. Огонь, продвигающийся на юг, сжигает всю округу богатых и
бушует в течение восемнадцати часов. Таким образом было потеряно много добычи.

Часть меня пожалела жителей. Они не сделали нам ничего плохого. Они были просто
купцами. Я видел семью, которая, покинув свой дом, не сбежала, а осталась снаружи,
наблюдая, как он горит. Всю их жизнь.
Остальной город был в наших руках. Император сбежал, никто не знал, куда, возможно,
из города с другими богатыми людьми, через Золотые ворота на южном конце западных
стен.

Это было хорошо, поскольку единственными оставшимися войсками, способными

сражаться, были его личная гвардия, варяги (викинги и саксы, бежавшие от
норманнов). Без императора, которого нужно было защищать, они были в
замешательстве, запутывались и не чувствовали долга. Мы взяли их в плен, но с ними
хорошо обращались. В конце концов, они были такими же людьми, как мы, людьми,
которых мы могли понять, а не такими, как греки. У Дандоло уже был один на буксире,
парень, который был с ним много лет. Он помог уладить дело, но сам старый дож
убедил их перейти на нашу сторону. Как, понятия не имею.

Было много дел. Этот огромный город открылся перед нами, и мы, я имею в виду
французы, немцы и итальянцы, без колебаний воспользовались его богатством. Конечно,
мы имели право, но с болью сообщаю, что в нашей победоносной ярости мы ничего не
уважали.

Мы не уважали церкви или священные изображения. И некоторые из наших мужчин, не

наши французские паломники, а немецкие и итальянские паломники, нападали и
насиловали мужчин, женщин и детей.

Мы совершали всевозможные зверства и преступления. Монастыри и монастыри были

разграблены и подожжены, как и большие жилые дома. Я видел, как наши люди срывали
одежду с монахинь, молодых и старых; двое из них широко раздвинули ноги, а третий
проник в них. Они по очереди пытали женщин до кровотечения, а затем перерезали им
глотки. Однажды я видел, как монах пытался вмешаться, сильный молодой человек. Они
сорвали с него вретище и кинжалом отрезали ему яички.

Лепоро остановился, и Дандоло посмотрел на него.

«Почему ты остановился?» - спрашиваю я.

«Есть отрывок, который я не хочу читать».

«Прочтите все».

Мы въехали в большую церковь Святой Софии, прямо к алтарю. Мы сорвали облачения со

священников, которые оставались молиться в своих стойлах. Лик Бога, золотой и
величественный, смотрел на нас с вершины купола, когда мы опустошали часовни и
алтари только ради того, чтобы разбить мрамор. Мы разграбили ризницу, склеп и
сокровищницу. Нам нужны были деньги, чтобы заплатить венецианцам за флот, который
мы заказали для великого Иерусалимского приключения.

Я бедный рыцарь, но я дворянин, и я осознал ценность и красоту того, что мы взяли;

но попробуйте сказать простым солдатам ... Это были рабочие из западных королевств,
которые жили в деревянных хижинах и хижинах из глины. Они никогда ничего подобного
не видели. Когда они присоединились, у половины из них не было работы, они
собирались голодать. Это был их большой прорыв. Они видели только то, что можно
было расплавить и превратить в слитки и монеты.

Но это нужно было сделать.

То, что я не принимаю, и во мне жива память, что они взяли одну из лагерных шлюх,
напоили ее и сели на престол Патриарха в большом храме. Она сидела, расставив ноги,
пила и пела омерзительные песни, пока пара сержантов нащупывала ее. Я ушел раньше,
чем увидел, что еще они бы сделали. Они потеряли контроль.

Грабежи продолжались еще долго после тушения пожара, со вторника по четверг перед
Страстной неделей. Повторяю, я никогда не видел таких красивых вещей, как те,
которые были взяты и разбиты, если они были сделаны из камня или мрамора, или
литые, если они были из золота, серебра или бронзы.

В Форо Боарио, недалеко от центра города, стояла статуя Богородицы. Они сняли его,
и через полдня он превратился в расплавленный металл, готовый к превращению в
монеты: к несчастью, он был сделан из бронзы.

И я могу вам сказать, что это было не единственное. Там стояла огромная статуя
Геракла и еще одна статуя Пегаса, последний такой большой, что я насчитал десять
гнезд аистов между бронзовой головой лошади и ее крупом.

Они рассказали мне о двух других статуях, одной из Юноны и другой, которые мы
действительно должны были спасти, бронзовой статуе Служанки Ветров с богиней,
находящейся в идеальном равновесии на вращающейся орбите, чтобы действовать как
флюгер. Также была статуя Елены Троянской, которую я смог увидеть, прежде чем ее
снесли и отнесли в печи. Я не мог поверить, что кто-то может уничтожить такую вещь:
она была настолько красивой, что можно было подумать, что она живая. Но они ни
перед чем не остановились. Мы потратили столько времени, пытаясь захватить этот
город, почти два года, а теперь, ну, было так много всего, что можно было достать,
что мальчики не смогли сдержаться.

Но статуи онемели. Это были люди, которых мне было жалко, и это были бедняки.
Богатые почти все ушли.

Мне удалось остановить солдата, который горячим концом своего меча собирался
ударить маленькую девочку, которую он нашел в слезах на улице. Я арестовал его, а
потом повесил. Я отправил ребенка в один из монастырей по соседству. Там им удалось
избежать волны ярости.

Когда гнев утихает, кто-то думает о том, что мы сделали, и плачет. Было слишком
поздно. Я думаю, было сожжено больше домов, чем можно было найти в наших трех
крупнейших городах Франции.

Но нужно было еще многое сделать.

Лепоро Я переворачиваю последнюю страницу. «Дело зашло так далеко», - сказал он.

Дандоло тихо вздохнул. Я сунул правую руку в карман туники под палантиной и зажал
ею то, что там было спрятано. Лепоро узнал этот жест и проследил за ним глазами. Он
знал, что его хозяин так защищал. Я смотрю молча, с жадностью.

Дандоло был по-прежнему. Он закрыл глаза. Он оставался так в течение минуты,

настолько безмолвный, что монах изо всех сил пытался различить вздымающиеся и
опускающиеся одежды старика, когда он дышал.
Он считал, что не может. Я подхожу к нему осторожно.

Она собиралась прикоснуться к нему, когда ее молочные глаза расширились. Лепоро

увидел старые ожоги на коже вокруг них: Дандоло изо всех сил пытался оторвать
взгляд от увеличительного стекла, которое они использовали много лет назад в этом
городе, чтобы сфокусировать солнечные лучи на его сетчатке и сжечь их.
Лепоро отступил, но не успел. Правая рука дожа щелкнула с удивительной быстротой и
схватила тунику моего духовника. Я притягиваю его к себе так близко, чтобы монах
мог почувствовать застоявшееся дыхание возраста.

«Что ты хочешь сделать?» - сказал Лепоро, притворившись невиновным. "Думаю, я

понимаю, что вы хотите подвергнуть цензуре. Вы хотите, чтобы я позаботился об этом?
"

«Я займусь цензурой. Принеси мне этого рыцаря. Его мышление слишком самостоятельное
». Что-то поразило дожа. "Как вы думаете, он невосприимчив?"

"Вряд ли. Возможно ".

«Я собираюсь подвергнуть вашу книгу цензуре сегодня. Используйте мою работу как
образец для цензуры других вещей, написанных крестоносцами. Сожги все, что копаешь
слишком глубоко ».

«Вам нечего бояться. История будет вам судить. Пока вы контролируете большинство,
остальное не имеет значения. Но дайте им время от времени жевать кость, - сказал
Лепоро.

Лицо Дандоло оставалось невыразительным. «Принесите мне вина. Потом приступим к

работе. А Фрид возьми с собой, когда вернешься ».

Гнев отразился на лице Лепоро.

"Он нам действительно нужен, светлое высочество?" Лепоро ненавидел Фрид. Этот
паршивый датский паразит. Столько безмозглых мускулов. Однажды викинг ослабит
бдительность, а затем ... Лепоро прикоснулся к маленькому ножу, который держал на
поясе. Он уже слишком много лет провел в тени Фриды.

Дож снова смотрит на него. «Ты все еще здесь?» - спросил он.

«Фрид не знает того, что знаю я», - думает монах, ускользая. «У меня есть это
преимущество».

ГЛАВА 5

Где-то на краю Европы, на юго-востоке, сегодня

Брэд Эдкинс на мгновение задумался о своем безопасном и комфортном доме, жене и

детях. Что они думали? Знали ли они о том, что произошло? Образы были достаточно
сильными, чтобы быть почти осязаемыми, но в то же время сказочными. И все же то,
что произвело на него наибольшее впечатление, когда он толкнул маленькую Сару на
качелях, разрывает ему сердце.

Паника поднимается от желудка к горлу, как прилив.

Где-то рядом, в темноте, Рик Тейлор издал слабый стон.

«Рик?» - нерешительно спросил он, пытаясь подавить свои мысли, испытывая облегчение
от того, что снова собрался в компании. "Ты проснулся?"

«Хотел бы я. Где мы, черт возьми? "

«Они накачали нас наркотиками. Как долго мы здесь? "

«Они будут искать нас».

"Откуда они знают, где искать?"

Тейлор был взволнован; его голос был хриплым. «Где бы мы ни были, жарко. Это
недалеко от Стамбула. Может, мы еще в Стамбуле ».

«Я не помню, чтобы я ездил».

"Я тоже".

«А где Су-Линь? Что они с ней сделали?

Адкинс вспомнил крики молодой женщины, но с того момента, как они надели ему на
голову капюшон, больше ничего не вспомнил.

«Они держат ее в другой камере?» - сказал он.

«Может, она сбежала».

"И как?"

"Бедная девушка. Они где-то держат его в покое… - сердито сказал Тейлор. «Господи,
он весь в долбаном тумане с тех пор, как меня ударил этот ублюдок».

«Мы были одурманены», - безрезультатно повторяет Адкинс.

"Чего они от нас хотят?"

"Не помню? Когда они нас избили? Удары, которые они нам нанесли? Вопросы, которые
они нам задавали? Господи, если они сделали это с Су ... ».

Адкинс потрогал синяки на руках и ногах, молясь, чтобы его коллега не ошибался.
Может, она сбежала. Он поднял тревогу? Затем его разум начал снова погружаться в
летаргический сон, с которым ему приходилось бороться.

Они оба были голыми, грязными, от их тел в таком замкнутом пространстве зловоние
было невыносимо. По крайней мере, их развязали похитители. «Но ни один из вопросов
не имел ничего общего с тем, что мы искали. Казалось, они хотели чего-то другого »,
- сказал он.

«Может, они ошиблись людьми».

«Может быть, нам не все сказали».

«Это безумие».

«Они хотели от нас гораздо большего, чем наши археологические навыки».

«Это еще более безумно. Господи, моя голова ... ».

Адкинс не ответил. Он слишком устал, чтобы думать. Несмотря на это, мой разум начал
скатываться в удобные миазмы. По какой-то причине он мог думать только о глубоком
море, продвигающемся по бесконечным подводным дюнам.

Он покачал головой, чтобы очистить голову. «Они будут искать нас», - сказал он,
повторяя слова своего коллеги. «Они найдут нас». Но он не был убежден, и он знал,
что Тейлор.

Тейлор потерял дар речи.

"Рик? Вы все еще там? - бормочет Эдкинс.

«Все еще здесь», - ответил Тейлор. "Что, черт возьми, они нам вкололи?" Наступила
пауза. «Чувак, я бы хотел что-нибудь выпить».

«Не ходи туда».

Тейлор хрипло рассмеялся. «Не волнуйтесь, в том состоянии, в котором я нахожусь,

немного воды пойдет мне на пользу».

Кто знает, как давно они им что-то давали: пару кусков хлеба питта и два стакана
теплой колы. Кока-кола не утоляет жажду, что бы вы ни говорили. «Если они хотят
сохранить нам жизнь, они нам что-нибудь принесут».

"Что, если они этого не сделают?"

В этот момент Брэд Адкинс моргает: темная камера залита холодным светом ламп,
прикрепленных к потолку. Он знал, что скоро услышит шаги.

Он в страхе приседает в своем углу. Он привык к грязи, но все еще был ошеломлен.

«О, Боже, вот они, - проворчал Тейлор. Адкинс увидел, что его реакция была иной.
Тейлор готовился.

ГЛАВА 6

Нью-Йорк в наши дни

Лаура Грейвс неудобно сидела по другую сторону стола сэра Ричарда Хадсона в его
просторном офисе двумя этажами выше комнаты 55.

«Я позвонил тебе, потому что чувствовал, что должен тебе объяснить», - начинает он.

«Если это про работу ...».

Он смотрит на нее серьезно. «Я знаю, что вы разочарованы, но это оказалось на наших

столах в середине реорганизации».

«Я понимаю, сэр. У Марлоу гораздо больше опыта в этой области ».

«Но не ваши конкретные языковые навыки. Пропавших без вести ученых необходимо
найти, поэтому ваше присутствие имеет решающее значение. Миссия имеет высший
приоритет. И Джек - подходящий человек, чтобы провести такое расследование ".

«И это причина, по которой он привез его из Парижа».

«Я знаю, что вы рассчитывали взять на себя командование новой Секцией 15 ...».

«Черт возьми, мне обещали».

«... но в нашем бизнесе все, что нужно, - это поймать подходящий момент. Позже, кто
знает? Ситуация меняется ».

Грейвз не ответил.

Хадсон наклонился вперед. "Что вы знаете о Марлоу?"

«Он и Лопес - старые друзья. Вот и все".

«Думаю, мы могли бы их так назвать. Вы говорили с Лопесом? "

"Нет".

«Это меня удивляет, учитывая, что ты добрался до Джека».

«Я новичок по сравнению с ним».

«Но вы в бизнесе почти столько же». Хадсон возвращается, чтобы откинуться назад.
"Что ты о нем думаешь?"

Женщина развела пальцами, не зная, что ей ответить. Затем он решил не слишком остро
реагировать. «Слишком рано говорить».

Хадсон рассмеялся. «Вы не хотите говорить мне, что не исследовали его».

«Ваши файлы конфиденциальны».

«Скажи мне, что ты знаешь».

Грейвз не мог отступить. На самом деле, хотя она знала его совсем недавно, она
много думала о своем новом боссе.

Проведенное им исследование было ограниченным. Согласно открытому им файлу, Марлоу

родился в Лондоне почти сорок лет назад. Он учился в Винчестере и Сорбонне, где
изучал археологию и антропологию.

В файле также говорилось, что, похоже, он был нацелен на карьеру археолога, но что-
то (не указано) заставило его передумать, и с переводом, который, по словам
Грейвса, указывал на набор сотрудников Intersec, он провел год в иностранной
редакции журнала « Guardian », прежде чем перейти к« Time », а затем к посту на
CNN. Другими словами, кровельные работы.

Всего десятью годами ранее он был в Лондоне в качестве полевого агента местного
агентства Intersec. Пять лет спустя он переехал в Париж, и Грейвз ему завидовал.
Как и многие люди, которые никогда здесь не жили, он ассоциировал Париж с
романтикой и эмоциями.

«Но вы уже все это знаете», - сказала она Хадсону, когда закончила передавать
информацию. "Почему ты меня спрашиваешь?"

«Я хотел услышать, как бы вы это описали».

"Так как?"

«Женщины чувствительны к его обаянию».

Грейвз презрительно засмеялся. "Ради бога!".

«Не то чтобы он этим воспользовался. Действительно, по крайней мере, в последнее

время он был довольно равнодушен ». Хадсон выглядел озорным. «Я считаю, что не так
давно стрела Амура его особенно задела и ушла с рынка. Одно время он тоже был очень
чувствителен к женскому обаянию ».

"Почему ты мне это рассказываешь?"

Хадсон пожал плечами. «Нет особой причины. Но есть кое-что, что вы могли бы сделать
для меня ».

"Да?"

«Следи за ним для меня, как за сестрой, хорошо?» Я смотрю на время. «А теперь тебе
лучше идти. Я попросил Марлоу отчет на конец дня ... если вы не можете дать мне
предварительный просмотр ". Незаметно приподнимаю бровь.

"Единственный способ выследить этих людей и узнать, что они искали. Но суть в том,
что это были простые раскопки ».

«Проект Дандоло».

"Точно. Марлоу получил всю возможную информацию из университетов, в которых

работают три археолога, Йельский и Венецианский. Два типа Йельского университета -
это доктор Брэдли Адкинс и доктор Ричард Тейлор; Венецианский академик зовется Су-
Лин Ди Монферрато, итальяно-китайский ».

"ЯВЛЯЕТСЯ...?"

«Дандоло был дожем Венеции, но умер в Константинополе в 1205 году. Археологи

обнаружили место захоронения и проводят исследования». Он сделал паузу. «Марлоу
сообщит вам позже. Это все, что я знаю ".

"Значит, они не искали ничего особенного?"

«Доказать это пока нечем». Я смотрю. «Но что-то должно быть. Иначе зачем поручать
нам эту работу? "

"А почему их поймали?" Речь не идет о похищении террористами ».

"Слишком научно?"

«Точный».

Хадсон соединил кончики пальцев. «Таким образом, выясните, что они искали, и это
расскажет нам, кто их похитил. И поторопись. Мы держим подальше прессу, но семьи
начинают задавать вопросы. Приемлемо ".

«Разве мы не должны определить конкретные цели археологов?»

Хадсон поворачивает стул к окну и смотрит на листья, все еще лениво свисающие с
деревьев Центрального парка. Небо стало серым, как тюрьма.
«Есть некоторый интерес к тому, что искали эти трое», - сказал он. «И в наши дни
иногда трудно определить, каковы конкретные цели человека».

Я снова повернул стул, взял сигару и закурил. «Лучше спустись вниз, - продолжаю я.
«И не забывай о маленькой услуге, о которой я тебя просил».

Грейвс вернулась к лифтам, не зная, получила ли она приказ или нет. Но теперь она
меньше чувствовала себя виноватой из-за того, что Марлоу захватил ее. Слегка.

Я вспоминаю информацию, которую она смогла собрать о нем. Его, конечно, было
непросто понять. Пришлось признать, что физически все было неплохо. Тонкие, хорошо
одетые, зеленые, грустные глаза с завуалированными глазами, в которых скрывалась
изрядная доля юмора, если он когда-либо мог проявиться. Он выглядел немного старше
своего возраста, но, несомненно, был в хорошей форме и довольно мускулист. И хотя
он ненавидел это признавать, он был сексуален.

Никаких подробностей о его личной жизни. Грех.

И у него не было времени даже подумать об этом.

Вы ввели код и бесшумно вошли в комнату 55. Двое мужчин стояли в дальнем конце
комнаты и разговаривали тихо. Она уловила конец разговора и сразу почувствовала
любопытство.

«Ты прав», - говорил Марлоу. «Это урок, который я должен был выучить наизусть».

Лопес казался понимающим. «Но теперь ты оставил это позади».

«И все еще со мной, как осколок пули. Но насколько я понимаю, эта сука мертва. И
давайте вырезать эту историю. Мы теряем время ».

Затем он увидел Грейвса, и выражение его лица изменилось.

«Ты опоздала», - сказал он ей, но без враждебности. "Где ты была?"

«Извини», - все, что она ответила ему. К его облегчению, Марлоу, похоже, не хочет
продолжать расследование. Но он окинул ее загадочным взглядом, и Грейвзу стало
интересно, знает ли он.

«Что мне не хватает?» - продолжаю я, не колеблясь.

Марлоу уже доставал со стола папку. «Вот он, - сказал он. "Только что прибыл.
Первый раздел ».

Бубен на связке. «Отправной точкой являются наши три археолога. Классические люди
пропали без вести при подозрительных обстоятельствах. Поскольку они иностранцы, и
двое из них - американцы, суеты и суеты здесь больше, чем обычно, - продолжаю я.
«Дело не только в том, что они бесследно исчезли, дело в том, что то же самое
произошло со всем, что с ними связано. Мы ждем отчета турок, которые занимаются
этим в Стамбуле. Убедите его ".

"Знаем ли мы, что они нашли?"

«Давайте узнаем, и мы их найдем». Слова самого Хадсона, думает Грейвс. "Может

быть".

«Я оставляю тебя», - сказал Лопес. «Мне нужно закрыть дело. Заключение дела. Это
требует небольшой доработки ».

"Поторопись".

Лопес выстрелил в свою лабораторию, а Грейвс взял один из черных телефонов и набрал
номер.

Марлоу потребовалось пять минут, чтобы просмотреть остальные файлы в папке. Общая
информация.

Первой была статья в New York Times 2001 года:

На прошлой неделе Грецию посетил Папа Иоанн Павел II: первый Папа за почти 1300
лет. В Афинах он имел 30-минутную частную беседу с архиепископом Христодулосом,
главой Восточной православной церкви. В конце интервью оба прелата сохранили
невозмутимое выражение лица, в то время как греческий архиепископ зачитал список
«тринадцати преступлений», совершенных Римско-католической церковью против
Восточной Православной церкви после великого раскола 1054 года, который впервые
разделился Церковь в ее западной и восточной ветвях. Среди тринадцати преступлений
архиепископ Христодул особо упомянул разграбление и разрушение Константинополя
(современный Стамбул) армиями четвертого крестового похода, инициированного Папой
Иннокентием III и осуществленного в 1204 году графом Фландрии Болдуином. Маркиз
Бонифачо дель Монферрато и дож Венеции Энрико Дандоло. Он также выразил сожаление
по поводу отсутствия каких-либо оправданий со стороны Римско-католической церкви.
Он сказал: «До сих пор не было ни единой просьбы о прощении безумных крестоносцев
тринадцатого века».

Папа Иоанн Павел ответил: «В тех случаях, в прошлом и настоящем, когда сыновья и
дочери католической церкви согрешили действием или бездействием против своих
православных братьев и сестер, да простит нас Господь».

Архиепископ Христодул сразу же аплодировал этому заявлению, а Папа выразил мнение,

что разграбление Константинополя было бы источником «глубокого сожаления» для
католиков.

Позже папа и архиепископ снова встретились на том месте, где когда-то проповедовал
святой Павел афинским католикам. Здесь они представили совместное заявление. «Мы
сделаем все, что в наших силах, чтобы сохранить христианские корни Европы и ее
христианскую душу. Мы осуждаем любое обращение к насилию, прозелитизму и фанатизму
во имя религии ».

Затем оба лидера вместе прочитали Отче наш, что нарушило православный запрет на
совместную молитву с католиками.

Следующий лист содержал известную Марлоу цитату из конца Нового Завета, касающуюся
падения Вавилона. Это была фотокопия рукописи с высоким разрешением, написанная
дрожащим, но изящным почерком. Внизу была подпись, которая начиналась с очень
сильной буквы «L», за которой следовали буквы, похожие на «е» и «р». Но остальная
часть имени ничем не выделялась. К листу прилагался машинописный текст, в котором
было прочитано, что цитата пришла из Апокалипсиса:

Земные цари, которые простреливали себя и жили в великолепии с ним, будут плакать и
оплакивать ее, когда увидят дым ее огня, держась на расстоянии из страха перед ее
мучениями, и скажут: «Горе, горе, город необъятный. , Вавилон, город могучий; всего
за час пришел твой приговор! "

Даже земные торговцы плачут и стонут о ней, потому что никто больше не покупает их
товары: множество золота, серебра и драгоценных камней, жемчуга, льна, пурпура,
шелка и червленого цвета; ароматизированное дерево всех видов, предметы из слоновой
кости, дерева, бронзы, железа, мрамора; корица, амомо, духи, мази, ладан, вино,
масло, мука тонкого помола, пшеница, крупный рогатый скот, отары, лошади, кареты,
рабы и человеческие жизни.

«Фрукты, которые вам так понравились, вся эта роскошь и великолепие потеряны для
вас, они уже никогда не смогут их найти».

Купцы, разбогатевшие из-за этого, будут держаться на расстоянии, опасаясь его

мучений; плача и стеная, они скажут:

«Горе, горе, город необъятный, весь в виссоне, пурпуре и багрянице, украшенный

золотом, драгоценными камнями и жемчугом! За один час потеряно столько богатства! "

Все капитаны кораблей и весь экипаж, моряки и те, кто торгует на море, стоят на
расстоянии и кричат, глядя на дым его огня: «Какой город когда-либо был похож на
огромный город?».

Бросая пыль на свои головы, они плачут, плачут и стонут: «Горе, горе, необъятный
город, роскошью которого они обогатили тех, у кого были корабли в море! Всего за
час он превратился в пустыню! Радуйтесь, о небо, над ним и вы, святые, апостолы,
пророки, потому что, осудив Вавилон, Бог воздал вам справедливость! ».

Марлоу взглянул на Грейвза, который все еще разговаривал по телефону, и продолжил

читать. Какой бы ни была эта ссылка на разрушение Вавилона, она была связана с
исчезновениями и проектом Дандоло. Фотокопия была сделана с пергамента,
датированного не менее восьмисот лет назад. Ему не нужно было подтверждение Лоры,
чтобы знать.

Он знал, кто был автором этой транскрипции, написанной много веков назад.

Но почему?

ГЛАВА 7

Пока он ждал по телефону, Грейвс смотрел, как Марлоу читает.

Я считаю, что он был около пяти футов восьми дюймов. Он выглядел как человек,
практикующий физическую активность, но для оперативника Intersec это не было
необычным. Ее движения были ловкими и резкими: одним словом, думаю, сексуально.

Лицо было более интересным, чем красивым, но все же привлекательным. Обычные черты
лица, прямой нос, чисто выбритая кожа, твердый, но не рельефный подбородок. Темные
волосы. Настороженные глаза, как он уже отмечал; но именно поэтому еще более
привлекательным.

Было также что-то беспокойное в его манере поведения, когда он сидел со слегка
морщинистым лбом и был занят чтением.

Он надеялся, что они хорошо сработаются вместе. Она знала, что эту работу ей дал
сэр Хадсон, а не он.

Я слушаю голос на другом конце телефона в течение нескольких секунд, а затем кладу
трубку. Марлоу заканчивал чтение документации, которую держал на коленях. Из
лаборатории доносились приглушенные металлические звуки.

Марлоу закрыл папку и посмотрел на нее. Она подходит к нему.

«Ну?» - спросил он.

"Приближается."

Он передал ей прочитанный материал. «Взгляните на библейские вещи».

Могилы читают быстро.

«Это часть документа, найденного археологами в Государственном архиве Стамбула.

Копия сделана человеком по имени Лепоро, имевшим какое-то отношение к Венецианскому
дожу. Понятия не имею, почему, ведь ему, должно быть, было не так уж трудно достать
Библию ».

«Очевидно, это было важно для него».

«В описании точно записано, что крестоносцы сделали в Константинополе», - сказал

Марлоу.

«Дож Дандоло был существом из ада».

«Дандоло был уже старым и, как говорят некоторые, слепым».

"Сколько?"

«По тем временам почти сверхъестественно. Точно не знаем, но ему, наверное, было
около девяноста пяти.

"Это невозможно!".

«Вместо этого да».

«Но если он был дож Венеции, почему он был вовлечен в крестовый поход? Я думал, что
венецианцы поставили торговлю и торговлю выше войны ».

«Так он и сделал. Вот почему я этим занимаюсь. В то время Константинополь был

большим торговым соперником Венеции ».

«Но Константинополь был христианским городом», - возражала она.

«Бизнес прежде всего».

Грейвз увидел, как он цинично улыбнулся. «Разве ты не скажешь мне, что я отвлекаю
крестоносцев в Константинополь?»

«Это именно то, что он сделал», - ответил Марлоу.

"Как?"
«Ответ прост, по крайней мере, на первый взгляд. Крестоносцами были в основном
немцы и французы. В основном мелкие дворяне и чернорабочие. Они были крестьянами по
стандартам венецианцев, а также по меркам греков, если уж на то пошло. Они были
намного сложнее. Крестоносцы заказали у венецианцев флот, потому что их план
состоял в том, чтобы отплыть в Египет и атаковать Святую Землю с юга ".

"Были ли они моряками?"

«Нет, но венецианцы были. Крестоносцы не знали, что Венеция только что заключила
мирное соглашение с Египтом, который поставлял им зерно и представлял собой
торговый путь на Восток. Александрия стала бы крупным торговым центром ».

«Но Египет уже был мусульманской страной».

«Что я только что сказал о бизнесе?» - сказал Марлоу. «В то время Египет был слаб,
шла гражданская война, и Нил не разливался пять лет, поэтому еды было мало.
Египтяне не хотели, чтобы армия крестоносцев прошла через их страну. Дандоло был
готов гарантировать, что этого не произойдет, в обмен на преимущества, о которых я
только что рассказал ».

«Я до сих пор не могу понять ...».

«Дандоло происходил из одной из старейших венецианских семей, одной из основателей

города. Он был уже стар, когда был избран дожем в 1193 году. Его высшим желанием
было то, чтобы Венеция контролировала европейскую торговлю. Он хотел монополии. Для
этого ему нужно было устранить всех остальных соперников и не останавливаться ни
перед чем, чтобы наверстать упущенное. Но помимо этого… - голос Марлоу стал глубже,
- у него были другие амбиции… ». Я возвращаюсь к газетной статье, которую он
прочитал. "Что ж, мне удалось их завершить. «Мародерство и разрушение» ...
«бредовые крестоносцы» ... ».

"Ты имеешь ввиду...".

«Вы должны прочитать хроники, которые люди Константинополя писали в то время, -

продолжает Марлоу. "Был парень, Никета Кониата, высокопоставленный чиновник. Он
написал полный отчет об осаде города и последовавших за ним грабежах. Крестоносцы
подожгли его и другие библиотеки. Бесчисленные классические произведения
античности, должно быть, потеряны навсегда. Но не только это: они плавили и
разрушали статуи и памятники бесценной ценности только для того, чтобы превратить
их в монеты. Другими словами, они потеряли контроль. Только у венецианцев хватило
ума сохранить некоторые ценные вещи, чтобы увезти их домой в качестве военных
трофеев. Подумайте о лошадях Сан-Марко в Венеции. Это всего лишь один из трофеев,
украденных в Константинополе в 1204 году. Были и религиозные реликвии: католические
священники, последовавшие за крестоносцами, не преминули забрать все, что нашли. По
всей Европе есть церкви, в которых сохранились фрагменты истинного креста, головы и
конечности святых, все реликвии разграбления Константинополя, самого большого
города в мире того времени ».

«Я помню что-то подобное, - сказал Грейвз. «Французский Людовик IX купил терновый

венец у венецианцев, кажется, в 1239 году. Он потратил половину ВВП страны, 135 000
лир, и построил Сент-Шапель, чтобы сохранить ее ».

"Так что же искали археологи? Что они нашли? "

«Думаю, я кое-что прочитал в предварительном исследовании Никетаса», - сказал

Грейвз, зная о срочности Марлоу, пока она просматривала свои записи. «Здесь:« Не
щадили ни живых, ни мертвых. Они оскорбляли Бога; они оскорбляли его слуг; они
совершали всякие грехи ». Похоже, это хороший удар ".
«Они проделали тщательную работу. Даже двести пятьдесят лет спустя, когда османы во
главе с султаном Мехметом II, наконец, взяли город, он все еще оставался призраком
того, чем он когда-то был. Мехмеду был всего двадцать один год, когда я вошел в
Константинополь, и его руины побудили его процитировать древнего персидского поэта:
«Теперь паук плетет занавески дворца Цезаря. Теперь сова стоит на страже башен
Афрасиаба »».

"Но при чем здесь все это нам? И какая связь с пропавшими археологами? - спросил
Грейвс.

«Это то, что мы должны выяснить. Но я же сказал вам, Дандоло стремился к большему
».

"Мировое господство? Все же?". Его тон граничил с сарказмом.

"Почему нет? Он был одним из первых, кто заглянул за пределы Европы и Азии. Он
каким-то образом знал, что мир стал еще больше ».

Грейвз молчал, не в силах поверить в это. «Вы имеете в виду Америку? Но он жил
почти на триста лет до Колумба! ».

"И я о том же."

Женщина покачала головой. "Но куда ты идешь? Вы не ответили на мой вопрос о том,
как ему удалось угнать крестовый поход.

«Это принципиально. Дав ему, он, должно быть, имел средства, средства защиты от
бомб, чтобы получить всю власть, которую он хотел, и способ получить ее ».

"И что ...?"

«Как вы думаете, как ему удалось контролировать и захватить целую армию

крестоносцев в своих целях? Дело было не только в экономическом влиянии. Так какую
власть он имел над ними? "

"Чем вы сейчас занимаетесь?"

«Позвони Леону. Меня не волнует, закончил он или нет ».

ГЛАВА 8

«Давайте подведем итоги того, что мы знаем», - сказал Марлоу четверть часа спустя.
"Лаура?"

Тейлор и Эдкинс женаты, им за сорок, они учатся в Йельском университете. Они начали
свои исследования в Венеции в 2004 году, в год восьмисотлетия четвертого крестового
похода. Проект финансировался совместно университетами Венеции и Йельского
университета. Су-Лин Ди Монферрато, тридцать три года, отец-итальянец и мать-
китаянка, которые жили в Генуе и умерли на расстоянии нескольких дней друг от друга
пять лет назад. Нам нужно больше о Су-Линь, но мы знаем, что она была
дипломированным исследователем, когда ее приняли в проект «Дандоло» в Венеции.
Благодаря гранту MAXPHIL, который также является основным спонсором раскопок ».
«И еще MAXPHIL и благотворительная организация MAXTEL».
Они знали MAXTEL. Все. MAXTEL было хорошо известным именем.

«Человек, который им управляет, - Рольф Адлер. Он родился в Котбусе, что на

территории Восточной Германии, ГДР, в 1959 году, - сказал Марлоу, просматривая
секретный файл на своем компьютере.

«Трудный город», - заметил Леон, вспоминая редкое оперативное задание, начавшееся

три года назад. «Помнишь?» «Не живи прошлым, друг мой», - сказал Марлоу. Но он тоже
это помнил. На этот раз Лопес спас ему жизнь. Они отходят от компьютера и быстро
продолжают, не прибегая к заметкам. «MAXTEL был основан в 1991 году, поэтому Адлер
не терял времени даром после воссоединения Германии. Он объединил капитал и начал
продавать отремонтированные телевизоры и радиооборудование. Затем он обратился к
автомобилям, особенно к Mercedes и BMW, и со временем распространился по СМИ. Я
открываю небольшую местную радиостанцию, но Котбус не так далеко от Берлина,
поэтому у него был доступ к более широкой аудитории, если кому-то было интересно
то, что он транслировал ».

«Что это было?» - спросил Грейвс.

«Западная поп-музыка, довольно старые вещи и смутно-политические вещи правого

толка. Ничего нацистского, но некоторые думали, что намеки могут быть. Первое досье
на MAXTEL относится к тем временам ».

«Где он взял деньги?» - спросил Грейвс.

Марлоу пожимает плечами. «Горстка финансистов. Некоторые зацепки указывают на

русскую мафию. Он держал голову опущенной, когда у власти был Горбачев, но с
Ельциным осмелел. Остальное уже история ".

«Установленные связи?» - спросил Леон.

Марлоу снова пожал плечами. «Адлер был уже достаточно богат в середине 1990-х и был
одним из первых восточных немцев, которые исследовали Запад. Он никогда не был
частью элиты, но никто не мог обвинить его в отсутствии предприимчивости ».

«Я помню, как работал над этим, - сказал Грейвз. «Он становился все более и более
могущественным, но не пачкал руки. В конце девяностых газеты называли его Мердоком
Востока ».

Марлоу кивнул. «Пара его конкурентов безоговорочно отдали ему свою долю, несмотря
на то, что у них значительная доля рынка. Но точно нет ничего. За исключением того,
что их согласие было внезапным. Даже театрально. Борис Исаров из Global Technology
взлетал высоко, когда Адлер сбил его. Global начал сдавать позиции, топ-менеджеры
перерезали веревку. Все, кроме одного, Владимира Билинского, правой руки Исарова;
крепкий орешек, бывший полковник КГБ ».

«Что с ним случилось?» - спросил Леон. «Это имя для меня не ново».

«Однажды утром он, как обычно, уехал в московский офис на своем Volvo вместе с
водителем и телохранителем, попрощавшись с женой и детьми, а то и сколько. Больше о
них ничего не слышно. Полиция Германии и России провела расследование, но
поверхностно. Исаров устроил частное расследование. Если вы что-нибудь узнаете,
никто не знает. Вскоре после этого его семья погибла в результате пожара. Жена и
четверо детей, старшему двенадцать, младшему двое. Тогда Исаров продал свою
контрольную долю в Global компании MAXTEL и ушел на пенсию ».

Грейвс и Лопес переглянулись.

«Я знаю, о чем вы думаете, но не забывайте, что Восточная Европа и Россия были
похожи на Дикий Запад в 1990-е годы. Адлер был не единственным, кто играл грязно. И
абсолютно ничего не связывает его с этим делом. Исаров и Адлер были хорошими
друзьями и остались ими. Адлер был на похоронах семьи Исарова: весной на первых
полосах «Известий» и «Die Welt» были опубликованы его фотографии, утешающие
Исарова. Летом приглашаю русского на его виллу недалеко от Сен-Тропе. Следующей
осенью Адлер щедро оплатил свое участие в Global ».

«Где был Адлер во время трагедии?»

«В Даллас, чтобы заключить сделку с местной радиостанцией». Марлоу снова посмотрел

на экран. «Позже он интересуется деривативами, свопами, облигациями, кредитными
компаниями и всем подобным финансовым беспорядком, даже субстандартным. Когда
пузырь 2008 года лопнул, ему удалось избежать неприятностей. Я стал богатым и
остался богатым, и теперь я контролирую сеть теле- и радиостанций по всему миру и
группу газет, особенно здесь, в Соединенных Штатах, но это также открыло брешь в
Индии и Китае ».

Марлоу быстро просмотрел страницу. «Сегодня он - часть хорошей группы. Покровитель,

когда дело касается благотворительности, особенно в Африке, где он занимается
благотворительностью; он также финансирует факультеты университетов повсюду от
Нигерии до Небраски. Поддержка исследовательских проектов, таких как Дандоло, - ее
хобби. Ведет скромный образ жизни. Вдовец, его жена умерла молодой, больше не
выходила замуж. Он живет в Лозанне, и на его территории в стеклянной витрине стоит
восточногерманский Трабант, первое, что он позволил себе, когда начался его подъем.
Он покрыл его золотом. В Швейцарии не так много времени, просто время, чтобы
выполнить требования к резидентству ». Он снова сел. «Это сколько, но если мы хотим
взглянуть на это поближе, нам нужно больше узнать о его происхождении».

«Я могу помочь», - сказал Грейвс.

"Продолжить".

Грейвс изучает свой экран. "Я нашел это. Его отец был техником на электростанции
Боксберг. Мать была домохозяйкой и иногда занималась домашним хозяйством в семье
местного политика. У него был старший брат, который умер в возрасте семнадцати лет
в результате несчастного случая на охоте в 1974 году. Адлер учился в местной школе,
а затем получил стипендию в Берлинском университете имени Гумбольдта. Я изучаю
физику, а потом перехожу к экономике ».

«Что-нибудь еще о вашем экономическом положении?» - спросил Марлоу.

«Ничего официального. Я думаю, он увидел свою возможность, когда пала Стена, и

воспользовался ею ».
«Ему тогда было за тридцать. Старые по меркам молодые безудержные ».

«С 1982 по 1988 годы он преподавал в профессиональном колледже Котбуса. После

смерти жены он много путешествовал по Востоку. Нет детей ".

«Так что же привело его к интересу к проекту« Дандоло »?» - спросил Марлоу.

«На первый взгляд, это лишь одно из его многочисленных интересов», - прочитал
Грейвс заметки на экране. "MAXPHIL занимается поиском способов возмещения ущерба,
нанесенного, например, культурному наследию Ирака, в то время как другая инициатива
связана с исследовательской программой по истории происхождения математики и
астрономии. Оба проекта реализуются университетами. Основное беспокойство Хьюстона
вызывает иракский проект, тогда как Гумбольдт, его старая альма-матер, возглавляет
другой ".
«Все очень респектабельно».

«Да», - тихо согласился Грейвс, секретируя открытое им дело и закрывая его. Он снял
очки и ущипнул за переносицу.

Звонит синий телефон. Марлоу сказал несколько слов и затем прислушался. Выражение
его лица изменилось.

«Так скоро?» - сказал он. «Но я не успел их проинструктировать ...».

Голос на другом конце провода прервал его.

«Я понимаю, - сказал он. "Отлично". Я продолжаю слушать, как выражение недоверия

отразилось на ее лице. "Да, конечно. Немедленно".

Он осторожно отложил и встал, прежде чем говорить. «Это был, разумеется, сэр Ричард
Хадсон».

«А теперь что он заказывает наверху своих квартир?», - спросила Лопес.

Марлоу смотрит на Грейвса. «Мы с тобой завтра уезжаем в Стамбул. У нас встреча с
главным инспектором турецкой службы безопасности Хаки. И тот, кто занимается
исчезновениями ».

«Хорошее начало», - усмехается Лопес. «Думаю, мне не повезло».

«Ты же знаешь, я ненавижу путешествовать», - сказал Марлоу. «Вы должны быть готовы
ко всему, что мы отправляем вам на анализ. Высший приоритет ».

"Что они нашли?"

«Они сообщат нам подробности, когда будут там, но шифрованное электронное письмо
уже в пути», - ответил он. «Хадсон хочет, чтобы я сейчас был в его офисе. У него
гость, который хочет меня встретить ».

"А кто бы это был?"

«Рольф Адлер».

ГЛАВА 9

По пути в аэропорт Марлоу проинформировал Грейвза о встрече с Адлером.

"Почему он был там?"

«Бог знает, какое влияние он должен иметь, чтобы добраться до нас, - ответил
Марлоу, - но он знал все об археологах и предложил свою помощь, чтобы найти их.
Хадсон остался неопределенным, но очевидно, что Адлер имеет на него определенное
влияние ».

"Такие как?".

Марлоу пожал плечами. "У него та аура, которая есть у богатых: своего рода сияние
безопасности, которой нет у других людей. Выглядит моложе своих лет, очевидно,
тренируется. Седые волосы, опущенные веки. Все это блестит, но на все есть причина:
запонки, кольца, зажимы для галстуков, часы - все указывает на то, что ваши
маленькие магазинчики - это Asprey, Cartier и Tiffany ».

"Но разве вы не догадались о нем?"

"Шестое чувство, ты имеешь в виду?" Нет ».

"Что-нибудь, что приближает нас к археологам?"

Марлоу еще не знал Грейвса, и одним из его устоявшихся инстинктов, особенно сейчас,
было не показывать свои карты никому, в ком он еще не был уверен. Он знал свои
слабые стороны, и он также знал, как, даже с активированной защитой, его можно было
застать врасплох. Были времена, когда он думал, что сдастся, уйдет в отставку, но
каждый раз он колебался, и теперь его карьера вывела его за рамки этого выбора, и
то, что он обманул себя, было любовью всей своей жизни. Это прошло. Все, что у него
осталось, это его работа. И шанс искупить свою вину.

Сплошные могилы. "Как вы хотите нам помочь?"

"Что вы думаете? Вкладывая деньги в проблему ».

"Но разве вы не хотели бы знать то, что знаем мы?"

«Кажется, его это не беспокоит».

"А что вас беспокоит?"

«Что ты думаешь?» - повторяет Марлоу с ухмылкой. Он сидел рядом с ней в машине, и

Грейвз почувствовал тепло его бедер рядом с ее. Поскольку она задавалась вопросом,
была ли эта близость намеренной, он двинулся на сиденье и ушел.

«Как вы думаете, они все еще в Стамбуле?» Адкинс и его друзья? "

«Сомневаюсь», - ответил Марлоу с той же незаметной улыбкой.

Стамбул был темным и дождливым. Ослепительно светились уличные фонари вместе с

вывесками десятков крошечных магазинчиков, забитых всем: от кофейников до ковров,
от простых килимов до драгоценных персидских шелковых ковров по пятьдесят тысяч
долларов за штуку. Все отражалось на блестящем и скользком от дождя асфальте и
булыжнике. Территория вокруг большого базара Капари Чарши сияла золотом и красным.

Они зарегистрировались в отеле возле площади Султанахмет, а затем уехали в

европейский сектор города на желтом такси Hyundai после обычного напряженного
обсуждения с водителем стоимости проезда. У них было лишь мимолетное впечатление о
большом базаре.

Двигаясь с обычной неровной скоростью стамбульских такси, они пронеслись через

район Шехзадебаши и свернули направо на Кимьягар Дервис и Везнеджилер, миновали
университетские здания и повернули налево, прежде чем прибыли в мэрию. Они вышли в
скромный переулок к северу от мечети Лалели.

Они позволили водителю отвезти их недалеко от адреса, который они ему дали, и,
убедившись, что он уехал, бормоча невнятные угрозы размером с чаевые, они вернулись
под тонким дождем к зданию с простым фасадом и несколькими номерными знаками.
латунь на враждебной двери, чтобы обозначить занятие жильцов. Они укрылись под
навесом на входе. Ряд колокольчиков на косяке обозначался только цифрами. Могилы
под номером пять.

Дверь открывается быстро, но пока я жду, Марлоу осматривает пустую улицу. Для
безопасности. Но ничто не указывало на то, что они не были одни в том, что
превратилось в ледяной дождь.

В холле стоял молодой человек с черными усами. Он носил форму международной

разведки, темный костюм, белую рубашку, темный галстук и имел те обычные анонимные
черты лица, о которых легко забыть. Иногда Грейвзу казалось, что многие его коллеги
были приняты на работу по их внешности, они идеально подходили для этой работы.

Он торжественно их поприветствовал и провел по тускло освещенному коридору. Они

подошли к двери, в которую я тихонько стукнул, прежде чем открыть и поманил их.
Потом он исчезает.

Комната, в которой они оказались, была большой, светлой и хаотичной. Книги, которые
покрывали большую часть одной стены, были в беспорядке, многие упали на землю,
другие, смешанные с кожаными переплетами, были ненадежно сложены на изысканном
ковре Исфахана, который они покрыли почти полностью.

Другие стены были увешаны коллажами из карт, схем, детских рисунков и парой мрачных
портретов Рембрандта. На столе стоял старый компьютер Dell, явно неиспользуемый и
наполовину заваленный другими документами. Перед высокими окнами стоял
инкрустированный письменный стол. Закрытый MacBook Air, опасно расположенный в
углу, рисковал быть сбитым с ног другой грудой чего-то, что выглядело как
бухгалтерские книги, но также могло быть фолиантом закона.

Человек за столом встал, чтобы поприветствовать их. Он был средних лет и выглядел
как сам Рембрандт. Тщательно выбритый, с пухлым лицом и столь же округлым телом, с
выпуклым носом и волосами, которые начали седеть, тонкими и непослушными. Его глаза
были маленькими, серыми и проницательными, а выражение его лица представляло смесь
юмора и печали: лицо человека, который через многое прошел, смотрел на них с
храбростью и никогда не позволял себе опуститься. Наверное, приятная компания, я
думаю, Марлоу, но также человек, к которому нужно относиться очень серьезно.

«Добро пожаловать!» Он поприветствовал их по-английски, обойдя стол, чтобы пожать

руку Марлоу, поцеловать Грейвса в щеки и представиться. "Они предлагали вам чай?"
Нет? Я справлюсь с этим ».

Но он этого не сделал. Вместо этого он поспешно убрал два позолоченных кресла от

других гор книг и освободил место вокруг них, чтобы Марлоу и Грейвз могли сесть. «Я
должен был сделать это раньше, ведь дело не в том, что я не знал о вашем
приезде ...». Я рысью возвращаюсь на место перед гостями, упираясь локтями в стол и
кончиками пальцев вместе. "Хорошей поездки?"

Они его поблагодарили.

"Отлично. Такси, хорошо? Я бы послал вам служебную машину, но в этом отделе мы не

хотим привлекать к себе внимание, - продолжил главный инспектор Джемиль Хаки. «Но
не волнуйтесь, такси было одним из наших. И водитель тоже. Вы бы когда-нибудь
сказали это? "

Он рассмеялся их молчанию. «Орхан - один из наших лучших курьеров. Ему нравится

быть водителем такси. Иногда это слишком аутентично. Но он всегда очень заботится о
безопасности наших гостей ».

«Это обнадеживает», - сказал Грейвс.

«Мы держим наши планы при себе. Столкнувшись с внешним миром, нам нравится
представлять себя простыми полицейскими. Это понятно, правда? Доверие - настолько
редкий актив, что всегда жалко его тратить ». Его тон приобрел мимолетный оттенок
сожаления.

Марлоу смотрел на фотографию на стене позади инспектора. Висящий между двумя

окнами, это единственное, что на стенах было прямым, только из-за крюка. Ему было
около семидесяти лет, и он изображал стройного мужчину с тонкими губами и
утонченной внешностью, в безупречном прозрачном костюме и с сигаретой в мундштуке,
свисавшей с его элегантных пальцев.

Инспектор проследил за его взглядом. «Вы узнаете его?» - спросила она.

Марлоу покачал головой. «Но выглядит знакомо ...».

«И мой пра-пра-пра-дядя, знаменитый полковник, позже генерал Хаки». Детектив

улыбнулся. «Я не получил этого от него. Разве что на рабочем месте ". Он сделал
паузу, прежде чем продолжить. «Он как минимум пару раз имел дело с британцами. В
конце 1930-х годов произошла знаменитая история с участием гангстера по имени
Димитриос, а в 1940 году британский инженер по имени Грэм был сожжен, вмешавшись в
дела немецких шпионов. Вы знаете, немцы всегда любят торговать в Турции; для них
это была почти неофициальная колония и, конечно, они ненавидели русских, которые
пытались встать у них на пути ... ». Он остановился, позволяя своим слегка намекным
словам эхом эхом отозваться в воздухе. «Малая Азия, колыбель цивилизации, болезнь
Европы ... все такое».

«Его имя на самом деле кое-что напомнило мне», - сказал Марлоу.

«Я подумал, может, ты его знаешь».

Хаки стал проактивным: я сдвигаю стопку бухгалтерских книг так резко, что она
рушится, чего я не знаю, и кладу очень тонкий ноутбук в центр стола. Он открыл ее и
некоторое время начал возиться с клавишами и тачпадом.

Я удовлетворенно хрюкаю и смотрю вверх; освещение экрана придавало ее лицу слегка

зловещее сияние. «Мы пока не нашли никаких следов», - сказал он.

«Но у вас есть что-нибудь?» - спросил Грейвз, игнорируя предупреждающий взгляд

Марлоу.

«Мы бы не зря пригласили тебя в наше святилище», - вежливо нейтрально ответил Хаки.

«Расскажите нам, что вы знаете», - сказал Марлоу. "Что они искали? Мы должны их
найти ».

ГЛАВА 10

«Как вам известно, - сказал главный инспектор, - наши друзья исследовали место
захоронения венецианского дожа Энрико Дандоло». Он жестом пригласил их посмотреть
фотографию, которую он вызвал на экран Mac: «Это его памятник в великом соборе
Святой Софии, в нескольких минутах езды на автобусе к востоку от того места, где мы
сейчас находимся. Здание почти такое же старое, как само христианство, и было
церковью, пока мусульмане не захватили город в 1453 году, когда он стал мечетью.
Четыреста лет спустя он снова изменился и стал музеем. Но его первоначальная
функция в качестве места поклонения, дома Бога, Аллаха, по-прежнему делает его
священным в глазах многих ».

«Тот факт, что это был собор, не помешал Дандоло осквернить его», - заметил Грейвс.

"Ах, ярость тех крестоносцев!"

«Тогда почему они построили ему памятник?»

«В течение многих лет считалось, что это указывает на его могилу, но на самом деле
это украшение девятнадцатого века».

Они посмотрели на серый мраморный камень, положенный в пол одного из церковных

проходов и почти неотличимый от других, за исключением простой резной кромки и
гравировки «ГЕНРИК ДАНДОЛО».

«Так где же могила?» - спросил Марлоу, подумав: «И почему это так важно? Почему
турки привлекли свои спецслужбы к расследованию в поисках трех пропавших без вести?
"

«По-видимому, загадка», - ответил Хаки. «Пока ваши археологи не сделают свое

открытие. Кажется, они первыми его нашли. Однако ничто не указывает на то, что
другие достигли такого же результата, хотя некоторые данные свидетельствуют о том,
что немецкие археологи исследовали это место в начале двадцатого века ". Провожу
рукой по тачпаду. "Вот." Бубен на экране. "Это церковь Святой Ирины. Он находится
недалеко от Санта-Софии, чуть севернее, но намного старше, так как был основан
императором Константином. Это одно из старейших христианских построек в мире.
Раньше здесь был римский храм. Константин построил на нем церковь, чтобы выразить
свое видение ».
«И Адкинс и другие нашли там могилу», - сказал Марлоу.

"Да".

"Как они узнали, где искать?"

Улыбка на лице Хаки исчезла. «Никто не узнает, пока мы их не найдем, но мы знаем,

что в муниципальных архивах Венеции были документы, и казалось без сомнения, что
никто не обращался к ним столетиями. В любом случае, эти документы должны содержать
ключ к разгадке. Это единственное возможное объяснение. Давая ему, я оставляю
сильный отпечаток на его городе, и он был очень стар, когда умер, так что, должно
быть, была какая-то подсказка. Странно то, что на его поиски потребовалось много
времени ». Он выглядел задумчивым. "Кто знает?"

"Что они нашли?"

Хаки выключил компьютер и откинулся назад. «Я еще не угощал вас чаем», - сказал он.
«И вы, должно быть, измучены».

"Не волнуйтесь. Расскажите нам, что вы можете.

Турецкий агент растопырил пальцы. «Они что-то искали, это точно, но в свете того,
что произошло, кажется, они были не единственными, хотя думали обратное». Он
наклонился вперед, упираясь локтями в стол, а руки сжимал в кулаки, которые он
сжимал и разжимал медленно, но настойчиво. «Никто точно не знает, сколько лет было
Дандоло, когда он умер, но, как вы знаете, ему было не менее девяноста пяти.
Невероятный по тем временам возраст ».

«Невероятный возраст даже для нашего», - заметил Грейвс.

«Он умер здесь, в Константинополе, то есть в Стамбуле, в 1205 году. Он пришел к
власти поздно, ему было уже за семьдесят, и он очень хотел воспользоваться этим.
Может быть, именно это беспокойство подстегнуло его. Как вы, наверное, знаете, он
тоже был слепым или, по крайней мере, имел сильно ослабленное зрение. Никто не
знает почему, возможно, он попал в аварию или заболел, но он был поражен этим,
когда ему было около шестидесяти, за тридцать лет до четвертого крестового похода,
и кажется, что это произошло прямо здесь ».

«В этом городе?» - спросил Марлоу.

«В этом городе».

«Что случилось?» - осведомляется Грейвз.

"Мы не знаем. Но в Византийской империи распространенной формой наказания за

серьезные преступления было ослепление. Они использовали увеличительное стекло,
чтобы обжечь глаза. Они использовали солнечный свет, как мальчишки, чтобы сжечь
лист бумаги ».

«Боже мой, - сказал Грейвз.

«Верно, - сказал Хаки. "Возможно, главный палач сделал свою работу неправильно, и я
оставляю немного видимости будущему дожу Венеции. Я думаю, он не мог быть полностью
слепым, иначе его завоевания были бы невозможны. Слепой на своем месте должен был
иметь абсолютное доверие хотя бы к горстке людей, и доверие, как я уже сказал ...
». Еще раз оставляю предложение открытым.

«Но никто не знает наверняка», - тихо сказал Марлоу.

«Ни одна из хроник того времени не совпадает». Хаки рылся в столе, пока я не
обнаружил небольшой медный колокольчик и не позвонил в него. Он издал металлический
звук, который не казался достаточно громким, чтобы пробиться сквозь стены комнаты.
Но это не должно было быть, как объясняет Хаки: «Я играю для тебя. Я хочу немного,
даже если вы не возьмете. Все это болтает ... ».

Появился молодой человек в белом пиджаке с медным подносом, на котором были

расставлены изящный чайник с горлышком, маленький, три стакана в форме тюльпана,
наполненные дымящимся чаем, миска с комочками коричневого сахара и фаршированный
сушеный инжир. грецких орехов. Хаки сунул шишку за верхние резцы и взял стакан. Я
шумно потягиваю напиток через кусочек сахара. «Лучше!» - сказал он.

Марлоу подражает ему, но без сахара. Грейвз обнаружил, что стакан слишком горячий,
чтобы его можно было легко удерживать.

«Простите меня», - извинился Хаки. «Она к этому не привыкла. На подносе салфетки.

Он протянул ему одну.

«Адкинс и его команда, - продолжил он, - были очарованы способностями, даже с

учетом возраста и инвалидности, которые Дандоло продемонстрировал, манипулируя
целой могущественной иностранной армией и отвлекая ее от ее истинной цели,
Иерусалима, чтобы направить против нее. Главный коммерческий соперник Венеции,
Константинополь, под самым тонким предлогом. Конечно, ему помогла наша естественная
склонность к жадности и наживе, но он просил напасть на других христиан, и это была
не группа наемников, а армия крестоносцев, получившая поддержку и благословение
самого Папы. В любом случае, изначально все это было идеей Innocent III ».

«И вам это удалось?» - спросил Грейвс.

«Да», - добавил Марлоу. «В ущерб тому, что осталось от Греческой Империи». Он
думает на мгновение. "И как он это сделал?" Это то, что пытались выяснить Адкинс и
его товарищи? "

«Я не уверен, что слежу за его нитью», - говорит Хаки. «Но то, что я хочу сказать,
полезно. То, что осталось после того, как победители разделили землю под шум стычек
и кровопролития, было фрагментированной и нестабильной политической структурой;
своего рода пародия на то, на что была похожа Западная Европа в то время: ссоры
между маленькими королевствами, никто не доверяет другим. Это была своего рода
пустота, которая, даже если на это потребовалось еще двести пятьдесят лет, оставила
Европу беззащитной перед нами, турками. Мусульмане ».

«Пустота, за которую был ответственен Дандоло», - заметил Марлоу.

"Да. Думаю, ему было бы все равно. Хаки пьет чай. «Жертвовать будущим ради
краткосрочной выгоды нет ничего нового. И на каждом этапе нашей жизни многие из нас
не заботятся о вреде, который они наносят, чтобы получить то, что они хотят, будь
то новый бизнес или новый любовник. Люди делают то, что хотят. Никто не
контролирует то, что другие решают делать со своей жизнью, как бы нам ни хотелось
думать, что это у нас есть. Принять эту идею может быть нелегко ". Он осушает
дымящийся стакан и скривился. «Уже остывает», - наблюдаю я. "О другом тебе?"

Двое покачали головами.

«Знаем ли мы, нашли ли археологи что-нибудь, что отвечает на их вопросы? Что-то

внутри гробницы? »- настаивает Марлоу. «Их исчезновение связано с тем, что они
нашли в могиле».

Хаки согласился. «Я думаю, они нашли больше, чем ожидали».

"Вещь?"

«Господство торговли в Средиземном море и пути на восток и юг - не единственное,

что заботило Дандоло», - сказал главный инспектор. «Мне нужно провести
дополнительное исследование, но я покажу вам завтра. А остальная часть истории
будет лучше объяснена, когда вы сами убедитесь, что я имею в виду ». Я смотрю на
время. «Но не сегодня вечером. У меня есть приготовления и другие дела, которые
нужно выполнить, прежде чем я уйду домой к жене и семье уставшим ». Я поднимаю
руку, чтобы заставить их замолчать. "Я прошу тебя. Я считаю, что вы находитесь на
моей территории, и вы должны позволить мне быть лучшим судьей относительно
дальнейших действий. Завтра нам понадобится много времени, и даже такие люди, как
мы, не могут работать без отдыха. Я пришлю вам электронное письмо, которое вы
найдете на своем ноутбуке по возвращении в отель. Надеюсь, вы сохранили их, если не
взяли их с собой. Это может быть очень нестабильный город. Да? Хорошо".

Я снова звоню в звонок, и появляется сдержанный молодой человек из прошлого.

«Зафер, эти два хороших человека возвращаются в Four Seasons. Устройте транспортное
средство ».

На этот раз желтая кабина была другой, Toyota, с другим водителем, которого я езжу
более спокойно, без разговоров и обсуждения стоимости проезда. Но мужчина продолжал
смотреть в зеркало заднего вида, и по выражению его лица было ясно, что что-то не
так. Он сделал несколько поворотов в переулки, которые не вели прямо к отелю, и я
снова смотрю в зеркало.

«Боктан», - бормочу я. Не глядя на пассажиров, он добавил по-английски: «Держитесь

крепче».
ГЛАВА 11

Дождь прекратился, но дороги все еще были мокрыми, и загрязнение воздуха, которое
унес дождь, сделало их скользкими. Водитель немного увеличил скорость, но, резко
нажав на ручной тормоз, заставил машину сделать пол-оборота, прежде чем
восстановить контроль под фанфары разъяренных гудков других машин. Включив
пониженную передачу, я мчусь к Бабиали Кадесси в направлении Галатского моста.

Но следующий за ними черный фургон тоже двигался с огромной скоростью. Он

присоединяется к ним, развеивая все сомнения.

Водитель снова повернул на запад, на Нуруосмание, а затем на юг, пересек сеть дорог
в Эмин Синан и Мимар Хайреттин на полной скорости под крики проезжающих мимо
прохожих. Следующий за ними фургон проехал через киоск, вызвав каскад поддельных
часов Rolex. Две машины продолжили свой бег, промчась по улицам, которые стали
немного шире. Фары преследователей осветили кабину, и Марлоу и Грейвз наклонились,
чтобы вытащить свои ружья.

Марлоу занял позицию, где он мог смотреть в заднее окно, и увидел фигуру,
высунувшуюся из пассажирского окна и взявшую в руки то, что выглядело как автомат
Узи. Но когда человек попытался прицелиться, фургон проделал яму слишком глубоко
даже для шин. Большую машину трясло, и боевик, цепляясь за оконную раму, согнулся,
как ветка, и уронил автомат. Фургон заскользил по тротуару, ударившись боком о
стену здания, и после резкого поворота остановился.

Такси ехало по темной аллее, настолько извилистой, что казалось невозможным

следовать за всеми поворотами, но через некоторое время дорога расширилась.
Водитель на полном ходу повернул и вышел во двор. Я нажал на тормоз, а затем он
выключил двигатель и свет.

Все трое сидели молча, переводя дыхание и прислушиваясь к непрекращающемуся реву

машин вдалеке. Водитель повернулся с пистолетом в руке и пристально посмотрел в
заднее стекло. Затем напряжение покидает его плечи.

«У них есть амджиклари», - сказал он, но голос его все еще был напряженным. Я
смотрю на них. «Лучше найдите другое средство передвижения. Эта машина уже никуда
не годится ».

Я достаю свой сотовый телефон, и, после нажатия кнопки, он сразу же разговаривал с

кем-то на другом конце провода.

Двадцать минут спустя, через четверть часа после полуночи, темное депо «Мерседес
Марлоу и Грейвс» перед ярким и дорогим отелем в оживленном туристическом районе
было выбрано специально из-за количества посетителей и гарантированной анонимности.

«Может, выпьем?» - предложил Грейвз, направляясь к бару. Она была потрясена,

усталость овладела ею, но она пыталась усвоить то, что сказал им Хаки, и
предвидеть, что он приготовил для них на следующий день.

«Сначала комнаты», - сказал Марлоу, стараясь не бояться. «Я должен проверить».

Грейвз достал ноутбуки из сейфа на стойке регистрации и последовал за ним наверх. У

них был номер-люкс со спальнями и ванными комнатами, выходящими на обе стороны
большого центрального холла, с Wi-Fi и широкополосным доступом, необходимым для
любого туриста или делового человека, который решил остановиться в этом отеле.
Грейвс собирался поставить ноутбуки на журнальный столик, когда Марлоу остановил
ее.

«Минуточку», - сказал он.

Она смотрела, как он входит в свою комнату и выходит с простой раздвижной рулеткой.
На кофейном столике, на одной из прикроватных тумб и на одном из столов,
расположенных под окнами, с их захватывающими видами на Султанахмет Камии и, далее,
на Мраморное море, стояла серия книг и журналов, расположенных в случайном порядке.
Марлоу быстро измерил точное расстояние краев и углов журналов и книг от
поверхностей. После первых трех измерений он расслабился, но его хорошее настроение
спало после того, как его переместили к журнальному столику. Проверьте еще раз.
Затем повторно измеряю расстояния на столе. Я отступаю.
«Проверь свою комнату, Лора, - сказал он Грейвзу. "Глубоко".

Женщина сделала, как ее просили, и я вернулся. «Ничего не пропало, - сказал он.

"Как ты все бросил?"

«Да ... да».

Его волнение начало заражать ее. Он хотел расслабиться. Я смотрю на мини-бар. "В
чем проблема?"

«Журналы не такие, как я их оставил», - сказал Марлоу. «На дюйм не к месту. У нас
были посетители. И будьте уверены, эти парни преследовали нас не только для того,
чтобы убедиться, что мы вернулись сюда. Кем бы они ни были, они знают о нас ».

ГЛАВА 12

Константинополь, год Господа 1171

За тридцать лет до четвертого крестового похода, сосредоточенного на большом городе

Константинополе, дела в Венеции шли не очень хорошо.

Это устраивало венецианцев, живших в Константинополе.

Поэтому в Венеции был организован флот. Флот боевых кораблей. Дож Витале Михиэль
разделил город на шесть районов, чтобы лучше собирать налоги, необходимые для его
уплаты. Витале Мишель задавался вопросом, почему, черт возьми, дела пошли так
плохо. Долгие годы отношения с Константинополем были хорошими. Император
византийских греков Мануил был западником и дружелюбен, даже когда в прошлом его
царству пришлось пережить переход армий крестоносцев в Иерусалим.

В последнее время он стал амбициозным. Это уменьшало привилегии двадцати тысяч

венецианских бизнесменов, живших в Константинополе и его окрестностях, вместо этого
отдавая предпочтение своим соперникам в Амальфи, Генуе и Пизе. И он украл у Венгрии
большую часть далматинского побережья. Это было тревожно.

Кризис наступил в начале 1171 года.

Четвертый день февраля, праздник святого Исидора, всегда считался неблагоприятным
днем для мира. По преданию, в этот день дети рождались бессознательными, становясь
бессердечными людьми. Рано утром в дни святого Исидора семьи генуэзской общины,
жившие недалеко от Золотого Рога, были разбужены громким волнением.

Генуэзцы ютились в своих кроватях, куда они также звали своих детей. Послышался
яростный стук в двери, затем звук дерева и сломанных петель. С воплями из своих
домов мужчины, женщины и дети были выведены на улицы и убиты толстыми мужчинами в
капюшонах, намного крупнее обычных греков, некоторые на лошадях, большинство
пешком.

Возникшие пожары превратились в яростные пожары, когда сильный северный бриз

разжигал пламя. На рассвете генуэзской общины уже не существовало. Уцелели лишь
несколько зданий и несколько улиц. Большая часть окрестностей обратилась в пепел.

Мануил I Комнин, пятидесятилетний опытный правитель, задумчиво погладил свою

бороду. Неприятное, но необходимое дело оказалось полным успехом. Даже его великий
визирь, который знал, что у него есть собственная сеть шпионов, был в темноте.
Последняя часть механизма, в его плане сокрушить этих венецианских альпинистов,
встала на место. Уже ходили слухи о том, кто виновен в зверской бойне. Между тем не
пожалели ресурсов для оказания помощи и поддержки выжившим генуэзцам. Генуя была бы
благодарна. Он ел из рук.

«Говорят, это были венецианцы», - ласково продолжал великий визирь.

«Ну, на этот раз они перешли черту», - ответил император.

Великий визирь смотрит в лицо своему хозяину. В Константинополе было много

венецианцев, и действовать против них можно было опрометчиво.

Когда я продолжил, Мануэле оставался невозмутимым. «Они слишком долго выросли до

голов. Мы не можем этого терпеть ».

"Чем ты планируешь заняться?"

"Слушай внимательно".
На подготовку ушло время, но когда греки нанесли удар, они сделали это тяжело. 12
марта солдаты Мануэля выступили против всех тех венецианцев, которые жили в его
границах. На этот раз разрушения и резня были ограниченными, но эффект был
разрушительным.

На следующий день он увидел длинный караван итальянцев с немногим имуществом,

которое им было разрешено складывать в ручных тележках или узлах, которые
копошились на запад, за Золотыми воротами. У них не было ни лошадей, ни ослов; даже
быков.

«Было ли разумно выгнать их без чего-либо?» - спросил великий визирь.

"Конечно! Мы должны преподать этим собакам урок », - отвечает Мануэле. «Им может
повезти, что мы их не убили».

"Но их дома и все внутри, их корабли, их товары, все?"

«Конфискация и конфискация», - сказал император. «И тогда ты должен радоваться. Это

будет маленькое пополнение вашей казны ».

Они наблюдали за рекой беженцев с высокой башни на Порте. Одна из наложниц Мануэля
кормила его глазированными инжиром, пока он смотрел на медленную колонну людей. Он
праздно сосал маленькие сладости. В голове у него и у великого визиря возникала
общая мысль: большинство из тех, кто плыл на тридцать метров ниже, не сможет
вернуться на родину.

Они оба также знали, что Венеция не потерпит такого оскорбления, если не
отреагирует.

«Они отомстят», - сказал великий визирь.

«Пусть попробуют. Мы будем готовы их приветствовать ». Мануил I Комнин погладил

волосы девушки, кормившей его. Все становилось ровно на свои места.

ГЛАВА 13

Венеция, тот же год

«Что они сделали?» - прорычал дож Витале Михиэль, когда новость дошла до него.

Его правая рука и руководитель спецоперации, шестидесятилетний орлиный глаз Энрико

Дандоло, развел мои руки. «Нельзя сказать, что мы этого не ожидали. Но мы были
слишком уверены в себе ».

«Это будет катастрофа для бизнеса. Город Задар уже восстал против нас и встал на
сторону венгров. И как будто потери нашего главного порта на побережье Далмации
было недостаточно, теперь мы должны столкнуться с враждебностью греков ».

«Мы должны искать другие пути на Восток. Египет ... ".

"Очень далеко! Слишком дорогой! Кроме того, они даже не христиане, и теперь, когда
этот ублюдок Саладин фактически контролирует их ... ». Дож погружается в непонятную
тишину. Саладин. Ему нельзя было доверять. Слишком амбициозно. Слишком умный. Он ни
перед кем не поклонился. Боже, я думаю, когда все было так хорошо ... Куда бы они
пошли?

"Так что вы предлагаете, Серениссима Высочество?" Сладострастный тон Дандоло

прервал поток его мыслей. Я прихожу в себя и принимаю решение, которое он всегда
имел в виду. Венеция должна была заявить о себе. Верните этих собак в очередь.
Именно тогда Витале Михиель отдал приказ подготовить военный флот. Венецианцы
жаловались бы на дополнительные налоги, но, если бы они увидели долгосрочные
выгоды, они бы скорректировались. Он сам возглавит экспедицию.

«И ты пойдешь со мной», - сказал он своему сотруднику. Дандоло был человеком, за

которым он предпочитал следить. Другой предмет, слишком амбициозный и умный на его
вкус. Но он также был отличным шпионом. На Востоке это было бы очень полезно.

Они были готовы к осени. Армия вышла из лагуны в сентябре, но после десяти дней
пути она бросила якорь к югу от цели, недалеко от острова Хиос, чтобы подготовиться
к штурму. Пока они были там, они получили известие, что Мануэле хотел начать
переговоры: возможно, они смогут достичь какого-то соглашения без необходимости
сражаться.

«Не слушай его», - посоветовал Дандоло.

«Конечно, буду», - отрезал дож. «Если мы сможем сэкономить на войне ...».

«Попробуйте выиграть время».

«Даже если бы это было так, это было бы не до нас. Нет в мире никого, способного
победить Венецию на море ».

Я возразил и предположил, что хотя бы миссия может быть полезной, секретная,

конечно, в Иерусалимском королевстве. Христиане контролировали Святую Землю почти
сто лет, и, несмотря на ограниченность их ресурсов, возможно, стоит переманить их
на сторону Венеции.

Дож счел предложение разумным и согласился, но не без изъятия у подчиненного

гарантии, что он в любом случае вернется, как только его отзовут. Дандоло взял три
корабля и отправился на юго-восток в тот же день, когда венецианские послы отплыли
на север, чтобы встретиться с греческими полководцами в Константинополе. Тем
временем венецианский флот запасся на Хиосе и ждал.

ГЛАВА 14

Стамбул, сегодня

«Недавно у нас было несколько взрывов бомб, и кто может сказать, что их больше не
будет?» - говорил инспектор Хаки. «Но до сих пор нам не удалось найти ничего, что
связывало бы это дело с исламскими террористами. В конце концов, по всему миру были
нападения; многие крупные столицы и города испытали такой опыт. Но это ... это в
определенном смысле другое ».

«Вы хотите сказать, что вы думаете, что люди, которые преследовали нас, обыскивали
наши комнаты, не были террористами?» - сказал Грейвз, сразу же отругав себя за
слишком настойчивое поведение. Я помню, что сказал ей Хадсон: слишком научно, чтобы
быть террористами.

«Тебе это тоже не кажется, Лора?» - нетерпеливо спросил Марлоу.

«Мы не исключаем этого», - сказал Хаки. «Мы ничего не исключаем. Но мы должны быть
уверены в том, куда мы идем, прежде чем двигаться в этом направлении. Не было
никаких заявлений от какой-либо группы, ни записки о выкупе, ни видео на YouTube,
ничего ».

«У тебя есть какие-нибудь подсказки?» - спрашивает Марлоу.

«Мы нашли фургон, который они использовали. Пятна крови, но больше ничего.
Некоторые были вооружены, всех - убитых или раненых - увезли, но мы над этим
работаем ».

Они уже побывали в лаборатории археологов Стамбульского университета. Он был пуст,

настолько пуст, что казалось, что его никогда не использовали. Инспектор Хаки
позволил Марлоу и Грейвзу позаботиться об этом, которые тщательно проанализировали
его, не найдя отпечатков пальцев - волос, который указывал на то, что лаборатория
использовалась постоянно еще неделю назад. Они отправили имеющуюся у них информацию
вместе с полицейскими фотографиями могилы Дандоло в Нью-Йорке, где Лопес пытался
обойти бюрократизм, чтобы добраться до нужных людей в Йельском и Венецианском
университетах и выяснить, что за археологи перед исчезновением.

Теперь они направлялись в отель Pera Palas в Галате, где останавливались Адкинс,
Тейлор и Ди Монферрато.

«Здесь тоже не ждите слишком многого», - сказал Хаки, когда их машина подъехала.

Три комнаты располагались рядом друг с другом в коридоре на третьем этаже

гостиницы. Это были большие двухместные номера, оставленные в том же виде, в каком
они были найдены после исчезновения.

Они вполне могли быть убраны персоналом после того, как гости покинули отель.
Единственная разница заключалась в том, что мыло, бутылки с шампунем и все
аксессуары, найденные в ванных комнатах отелей по всему миру, не были заменены. Но
также не было и следов полупустых пластиковых бутылок, гребней или шапочек для
душа; и все полотенца, простыни и наволочки исчезли.

«Кто бы их ни похитил, должно быть, очень аккуратный человек».

«Если их похитили», - сказал Марлоу, пораженный новым шансом.

"Почему еще так занят?"

«Почему ты так занят?» - повторяет Марлоу. «Мы знаем, что артефакты, которые нашли
эти люди, их компьютеры и все в них растворились в воздухе. Либо похитители хотели
стереть все следы, либо ... ». Его голос стал мягче.

"Или?"

«Или это своего рода заблуждение».

«Может быть, они были очень аккуратными марсианами. Для того, что у нас есть, они
вполне могли улететь на летающей тарелке ».

Марлоу посмотри на нее. «Кто бы это ни сделал, кто-то оставил за нами

присматривать».

«Люди Хаки смотрят нам в спину».

«Есть еще набег на наш отель. Они тоже думали, что были дотошными. Но они ничего не
нашли ».

«Они не нашли нас. Они останутся здесь, пока не добьются успеха ".

«Они хотят узнать наш следующий шаг. И что мы выяснили. Они, должно быть,
догадались, что наши друзья отправили результаты в университеты. Они хотят нас
напугать. Вульгарная тактика. Бандитская тактика ». Марлоу на мгновение
задумывается. «Я нахожусь в выигрышном положении».

"Как это возможно?"

«Они прекрасно заметали свои следы. Все это все меньше и меньше похоже на
террористическую операцию. Эти люди не заботятся о том, чтобы оставлять следы на
снегу ».

«Мы не знаем наверняка. Эти группы не имеют заранее установленных методов работы ».

«Давайте возьмем все, что можно здесь, и вернемся на базу. Быстро. Мы должны
выяснить, что нашли Адкинс и его товарищи, потому что кому-то нужна эта информация
любой ценой ».

«Леон должен прислать нам профили археологов в любой момент».

Их прервал инспектор Хаки. «Если вы закончите, друзья мои, - сказал он, - я

отправлю вас обратно в оперативный центр. Там вы найдете новую информацию,
присланную вам вашими коллегами в Нью-Йорке ».

"Ты пойдешь с нами?"

Хаки улыбнулся. «Перед отъездом мне еще нужно исправить некоторые мелкие детали. Но
я останусь только на четверть часа. Я имею в виду англо-американское время, а не
турецкое. Другими словами, когда я говорю «четверть часа», на самом деле это
четверть часа ».

В операционном центре, где Хаки устроил несколько комнат над своим офисом, Марлоу
наблюдал, как Грейвз открывает свой ноутбук и просматривает защищенную почту.

«Дополнительная информация, которую вы просили».

"Хорошо".

«Адкинс - первый. Также есть фото получше ».

Я вращаю компьютер. Марлоу посмотрел на блондина с карими глазами и ямочкой на

подбородке. За этим последовало много информации, которая могла быть более или
менее актуальной: Эдкинс был женат и имел дочь, стабильный и прочный брак, но в
котором случались случайные интриги. Демократичный. Не слишком амбициозный, но он
опубликовал важные научные статьи, в частности о древней Месопотамии.

Марлоу остановился на этой детали. «Месопотамия. Колыбель цивилизации, - задумчиво

сказал он. Вавилон. Первая цивилизация. Египтяне, римляне и греки извлекли из него
все уроки. Все современное общество во всех отношениях является лишь развитием
того, что было задумано в Месопотамии много тысячелетий назад. «Есть ли какая-то
связь с этим местом?» - сказал он.

Грейвз пожимает плечами. "Мог. Это современный Ирак. Восемь тысяч лет назад здесь
была плодородная территория в форме полумесяца, из которой произошли первые
проявления почти всех культурных явлений: письменность, религиозная организация,
городское общество, экономика, математика, искусство и архитектура, военная система
и, прежде всего, знание астрономия. Последний использовал его для предсказания
будущего. На развитие цивилизации потребовались тысячи лет, и за это время власть
перешла от Ассирии к Вавилону; его корни уходили в древнюю шумерскую цивилизацию,
но Месопотамия просуществовала почти шесть тысяч лет. В конце концов, халдеи,
великие астрономы, смогли произвести расчеты, которые до сих пор почти не имеют
себе равных, несмотря на достигнутый технический прогресс ».

«Какая основная область исследований Адкинса?».

Грейвз перевернул страницу и нахмурился. «Математика и астрономия. Вот аннотация

одной из статей, на которой основана его репутация. Он касается вавилонянина,
халдея по имени Кидинну, жившего около 325 г. до н.э. ».

"Что он сказал?"

«Он был одним из их величайших астрономов. Но в статье исследуется, в частности,

одно из его открытий. Вы смогли рассчитать продолжительность календарного года с
погрешностью всего 4 минуты 32,65 секунды ».

"Замечательно".
«Это было даже точнее, чем вторая лучшая попытка, сделанная чешским астрономом в
конце девятнадцатого века. До сегодняшнего дня вряд ли можно было что-то улучшить
».

«Как Кидинну это удалось? Мы знаем это?".

Грейвс смотрит на него. "Нет. Но, если и по этой причине, мы даже не знаем, как,
например, египтяне освещали галереи внутри пирамид. От факелов не осталось и следа
сажи, но для работы у них должен был быть источник света ".

«А у Кидинну не было телескопа».

Выражение лица Грейвса стало серьезным. «Тем не менее, ему удалось сделать расчеты,
с которыми мы можем сравниться только с самыми мощными радиотелескопами, которые
есть в нашем распоряжении. Халдеи могли составить конкуренцию лучшим астрофизикам
нашего времени. И жили они более двух тысяч лет назад ».

«В конце цивилизации ...».

«... который цветет уже почти шесть тысяч лет».

Марлоу смотрел в окно на сверкающие современные здания Стамбула. Он задавался

вопросом, что делал эксперт по древней науке в проекте раскопок, относящихся к
раннему средневековью. Затем я возвращаюсь к компьютеру и вспоминаю информацию о
двух других.

Я смотрю на фотографию Рика Тейлора: привлекательный мужчина с серыми глазами и

аккуратной бородкой.

«Он тоже женат», - сказал Грейвз через плечо. "Скандинавского происхождения, на

пару лет старше Адкинса. Трое детей, все от второго брака ».

"И он не просто археолог, не так ли?"

Грейвз сверился с записями. «Это интересно, Джек». Она невольно назвала его по
имени и взглянула на него, чтобы проверить эффект. Но он ничего не прочитал на ее
лице.

Преуспевать. «Все началось с археологии и антропологии, но потом все изменилось.

Интересное изменение. Он имеет докторскую степень в области астрофизики. Он также
изучал квантовую механику, занимаясь дуализмом волна-частица и взаимодействием
между энергией и материей ».

"Что это предлагает нам?"

"Я не знаю".

«Воздействие энергии на материю ...». Марлоу задумался. В его голове зародилась

идея. На данный момент они отложили это в сторону, так как это слишком творчески.
Он подумает об этом позже.
«Но в основном его интересы и многие из его публикаций касаются физических
характеристик небесных тел. Он также провел глубокие исследования Коперника и
Галилея », - продолжает Грейвс.

«Давно после нашего друга Дандоло», - замечает Марлоу. «Коперник родился около 1470
года, а Галилей столетием позже».

Грейвз кивнул. «Но они были вовлечены в такого же рода исследования, и, согласно
статье Тейлора, был другой ученый, работавший над той же теорией, что Земля и
планеты вращаются вокруг Солнца. Только этот парень жил очень давно. ".

"Продолжай".

«Его звали Аристарх Самосский. Он жил около 300 г. до н.э. и я разрабатываю теорию,
согласно которой Земля и другие планеты вращались вокруг Солнца, а не наоборот ».

"Что с ним случилось?"

«Позже его учение было подвергнуто цензуре церковью, как это случилось с открытиями
Коперника и Галилея, которые привели к такому же выводу».

«Что ж, - сказал Марлоу, - Церковь всегда отвергала любую теорию, ставившую под
сомнение ее авторитет или то, что написано в Библии. «Господь построил Землю на ее
основании; его нельзя сдвинуть ... И Солнце встает, заходит и возвращается на свое
место ». Поэтому научные исследования пережили такие темные времена ».

«Верно», - соглашается Грейвс. «Все, подобные Галилею, заставили замолчать влияние

католической церкви».

«Но вот вопрос: какое отношение все это имеет к могиле Дандоло?»

Грейвз пожал плечами. «Кто-то там убежден, что там спрятано что-то очень важное».

"Может быть".

Грейвс смотрит на него. Марлоу задался вопросом, осознала ли она, что не пользуется
его полным доверием. Было бы ошибкой недооценивать его интеллект. Он должен был
действовать осторожно.

«Послушайте, - сказал Грейвз, тщательно подбирая слова. «Оба эти парня - эксперты в
области археологии. Я понимаю, что у них тоже есть необходимые навыки для
реализации этого проекта, но ... ».

Но Марлоу уже переключился на информацию о Су-Линь Ди Монферрато.

«Какая женщина», - сказал он тоном, который Грейвзу неоправданно раздражал. "Какого

черта нет его фотографии? Но послушайте: отличное знание итальянского, китайского,
немецкого и английского языков. Хорошее знание французского и испанского языков.
Хорошее знание русского языка ». Он сделал паузу. «Личная жизнь: очень мало
подробностей. Провальный брак с французским академиком, закончившийся разводом. С
тех пор он, кажется, посвятил себя только работе ». Еще одна пауза. «Он закончил
обучение в Венеции, где изучал сначала китайский, а затем историю. Специализируясь
на раннем средневековье, она сосредоточилась на архивной работе, рукописях и так
далее, но в первый год, и это меня интересует, она написала эссе об эгоизме,
которое заслужило ее признание. Эссе было основано на некоторых учениях Лао-цзы и
подвергало их сомнению ».

"ЯВЛЯЕТСЯ?"
«Считайте нарциссическое самодовольство частью пограничного расстройства личности».
Марлоу знал об этом состоянии; он был жертвой кого-то, кто пострадал от этого.

"Да?"

«Это может быть важно. Подумайте о том, что мы знаем о Дандоло, и представьте себе
человека с настолько сильным и необузданным эго, что оно берет верх над всем
остальным. Те, кто страдает от этого, могут создать воображаемую идентичность,
которая в определенный период их жизни будет соответствовать целям, которые они
перед собой поставили. Тот, кто находится рядом с ними, может быть обманут этим
вымышленным персонажем, но если и когда обстоятельства изменятся, больной тоже
сможет сделать это, безжалостно бросив кого-либо или все, что больше не является
полезным, изобрести совершенно нового персонажа, который ему больше подходит. он
адаптирует и адекватно переписывает прошлое в своем уме, чтобы снять с себя любую
вину или ответственность. Как змея, сбрасывающая кожу. И бывает, что они тоже
заслуживают доверия: их почти никогда не обнаруживают, если только не поздно ».

Марлоу застыл. Он знал все о предмете, но хранил молчание. Если проверить, они
могут быть очень полезными качествами в определенных профессиях, включая его
собственную. Почувствуйте, как в его сердце крутится заноза. Все, что он сказал,
было: «Детали?»

"Что ж, есть страницы теоретических рассуждений, оригинальных и острых, и это то,

что принесло ей признание. Но в какой-то момент все уходит по касательной, и я хочу
подчеркнуть это, потому что считаю это увлекательным. Послушайте: «Лао-цзы имел в
виду эгоистов, описывая людей, которые, не нуждаясь в веревках, ограничивают себя.
Это недостаток этого состояния. Он ограничивает вас, он ограничивает вас пузырем,
который вы создали вокруг себя. Эти люди становятся невольными надзирателями самих
себя, главным образом потому, что они не могут чувствовать, выражать или понимать
нормальные эмоции. Вот почему они могут быть такими безжалостными, когда дело
касается самозащиты, своих собственных интересов. В некотором смысле они не знают,
что делают ». Лаура смотрит на Марлоу поверх очков, а затем снова на экран. «Но, и
это то, что утверждает Су-Линь, личный интерес мотивирует всех животных, а значит,
и нас».

"Следовательно?"

«Мы думаем, что некоторые свирепые или опасные животные, такие как крокодилы,
должны иметь хорошие стороны, потому что они« нежны »со своими детенышами. Это
чистая сентиментальность. На самом деле они думают о будущем своей расы. Речь идет
о личных интересах. Только человечество и, возможно, горстка более умных животных,
таких как дельфины, способны на истинный альтруизм, то есть ставить других выше
себя. И это тоже редкость ».

Марлоу пожимает плечами. «Это не делает морщинки».

«Это объясняет людей с такими амбициями, которые были у Дандоло, а именно полное
отсутствие милосердия в достижении своих целей. И это может быть важно для нас ».

«Сначала мы находим этих людей». Марлоу снова посмотрел в окно. Внизу улица была
безлюдной, если не считать темного внедорожника Порше, который я незаметно
притормаживаю, проезжая мимо здания. Он видел, как он ушел. «Трое парней, которых
мы ищем, имели дополнительную квалификацию, но сильно отличались от того, что было
бы достаточно для изучения могилы дожа, умершего в 1205 году», - сказал он. «И это
был большой проект. Хорошо финансируется. Для нынешних кризисных времен ».

«О чем ты думаешь?» - спросил его Грейвс, глядя на выражение его лица.

Марлоу пожимает плечами. "О чем ты думаешь?"

Грейвз закрыл компьютер. «Мне было интересно, на кого они действительно работали».

ГЛАВА 15

Иерусалимское королевство, год Господа 1171

«Ты пойдешь со мной», - сказал Дандоло.

Его правая рука была монахом нового цистерцианского ордена, его личным помощником
почти десять лет, с тех пор как Дандоло забрал его из послушника и заставил
поступить на службу. Брат Лепоро предпочитал жизнь вне монастыря, но он не
отказался от связей со своими единоверцами: поэтому он имел контакты между
священниками, работавшими в Иерусалимском королевстве, и в особенности с тем, кто
пробился через местную работорговлю.

«Если это ваше желание, Серениссима, высочество», - ответил монах, улыбаясь самому
себе, ожидая еще одного знака благосклонности хозяина и преимуществ, которые он сам
видел.

Именно благодаря контакту с Иерусалимом Лепор, задолго до отъезда из Венеции,

узнал, что тамплиеры что-то охраняют.

Этот человек не вдавался в подробности, он не мог, так как тамплиеры так и не

узнали свои карты. Но было сказано, что это нечто бесценное, невероятной силы,
нечто невообразимой древности, которое неизвестным образом попало в руки
тамплиеров.

«Но считается, что им не могут пользоваться все», - сказал монах, торговавший

рабами.

"Что это означает?"

«Ходят слухи, что в то время, когда этот предмет взяли в их руки, один из
тамплиеров пытался научиться им пользоваться».

"ЯВЛЯЕТСЯ?"

«Он был рассудительным, холодным человеком, прекрасным администратором, - посмотрел

монах на Лепоро, - на человека с твердым умом».

"Что с ним стало?"

"УраЯ изолируюсь, пренебрегаю его работой. Он был одержим этим предметом. Он

пытался заставить это работать. Незаметно для него великий магистр забрал его из-
под стражи и заставил запереть в отдаленном месте. Он признал, что есть сила
уважать, если не понимать ".

"А администратор?"
«Однажды они нашли его на пляже, роющимся в гальке. Все они размером с маленькую
книгу, плоскую и округлую, он положил в мешок, который держал с собой. Его привезли
обратно в Иерусалим, они молились за него, который день и ночь стонал в своей келье
и бросался к стенам ». Монах сделал паузу. «Пока не наступила тишина».

Лепоро какое-то время молчал, прежде чем спросил: «Разве тамплиеры не пытались
выяснить, что он искал? В этом объекте? "

Работорговец смотрит на него. «Тамплиеры не дураки, брат. Они верили, что это
священная реликвия, и относились к ней с уважением, которого они считали
заслуженным ».

"Но знали ли они о его силе?"

«Они знали себе цену. Его рыночная стоимость. Тамплиеры умеют оценивать. Они
оставили Бога ради Маммона. Они сделали это давным-давно ... как и я. Как и многие
из нас, здесь внизу, между песком и солнцем ».

И теперь, более чем через пятьдесят лет после своего основания, тамплиеры Святой
Земли испытывали нехватку экономических ресурсов. Двадцатью годами ранее они начали
уделять меньше внимания защите паломников на Святой Земле и больше - хранению
своего имущества и денег в обмен на компенсацию. Это приключение в банковском деле
и страховании прошло не так уж плохо, но рыцари не забыли, что они также были
воинами, и именно вооруженное крыло этой секты солдатских монахов стоило им денег.
В бою тамплиеры никогда не отступали. Скорее они предпочли умереть. Следовательно,
отрицательный исход войны мог стоить им девяноста процентов рабочей силы, а набор и
обучение стоили дорого.

«Рыцарей можно было бы убедить расстаться с этим артефактом, - сказал друг Лепоро,
- если бы цена была подходящей».

И они хранили его прямо там, в своей штаб-квартире на юго-восточном склоне Храмовой
горы в Иерусалиме. Лепоро поделился этой информацией со своим хозяином: у него
никогда не было бы денег или власти, чтобы завладеть ею, подумал он, но как только
он выйдет из рук тамплиеров, кто знает ...?

Во время путешествия они думали, что никогда не достигнут порта крестоносцев Акко.

Паруса берберских пиратов показались в километре к югу, когда они покинули Кипр, и
вспыхнула паника, когда они изменили курс, направляясь к ним на борту. Венецианцы,
чей ветер был в их пользу, думали, что смогут сбежать, но этого не произошло.

У пиратов было два больших стройных старейшины, которые ножами рассекали спокойные
воды Белого моря. Они обошли с ловкостью волка и разместили один по левому борту, а
другой по правому борту венецианской галеры. Ярко одетые мавры бросали веревки,
снабженные тяжелыми деревянными крючками, и тянули свои лодки к большой и тяжелой
добыче.

Битва была ожесточенной и кровопролитной. Тринадцать венецианцев пали, в том числе

второй посланник, маркиз Вероны, прежде чем итальянцы сумели заменить панику
дисциплиной, и их флот атаковал пиратов. Мавры, хотя и были искусными воинами, были
меньше по численности и удивляли и боялись своих величайших союзников. Они
отступили под тяжелыми ударами венецианских палашей, укрывшихся на их кораблях, где
они попытались перерезать абордажные канаты и сбежать. Капитан позволил бы им это
сделать, но Дандоло остановил его и приказал разгрузить луки с близкого расстояния,
чтобы убить как можно больше пиратов.
Остальные сдались, и я отдаю добычу, уже накопленную во время других атак, в
качестве выкупа за их жизнь.

Давая ему, я наблюдаю за ними: они стояли на коленях, истекая кровью и разбитые.

«Убейте их всех», - приказываю я. «И потопить их корабли. Но прежде...".

Оставив в изумлении капитана и команду, но не Лепоро, он заставил лидера пиратов

встать на колени на палубе галеры. Взяв саблю у матроса, Отдав ему, я порезал
человеку руки.

«Брось в море. Накормить акул ».

Два дня спустя они достигли Акко, богатого пиратской добычей.

Во время долгого путешествия по суше, начиная с юга, из Акко, в Иерусалим, несмотря

на жару и пыль, они смогли немного расслабиться.

Король Альмарико организовал эффективное патрулирование улиц, и риск нападения на

плотный караван свиты Дандоло был минимален.

В конце концов они достигли ворот Священного города.

Альмарико, крутой мужчина лет тридцати, говоривший на арабском, а также на

французском, своем родном языке и неплохо венецианец, встретил их вежливо, но
осторожно. Но Дандоло не был заинтересован в том, чтобы произвести впечатление на
короля. Дандоло не собирался нарушать какое-либо равновесие, но он знал, что
Альмарико необходимо сохранить хороший Константинополь, о чем Дандоло для удобства
не сообщил дожу Витале.

Это была вина Дожа, который сам этого не понял. Шанс, что Альмарико открыто встанет
на сторону Венеции, был равен шансу найти лекарство, чтобы вылечить своего сына от
проказы.

Брат Лепоро, конечно, всегда знал, что Дандоло интересовался только тамплиерами.
Разные реликвии были полезны, и если бы он мог их забрать домой, это был бы важный
козырь. Как монах, Лепоро осознавал растущую жадность Европы к вещам, которые
когда-то принадлежали основателям христианства, то есть Христу и его ученикам. Если
они принадлежали мученикам, тем лучше. Прядь волос, палец, фрагмент истинного
креста могли придать статус их владельцу, независимо от того, был ли он королем или
аббатом, и, что гораздо важнее статуса, могли привести к искуплению от греха.

Лепоро также очень хорошо знал, что его хозяин положил глаз на головной убор дожа,
герцогский рог.

«Нет ничего плохого в том, чтобы подружиться с тамплиерами», - сказал ему Дандоло.

«Конечно, Светлейшее Высочество! Их сеть банков распространяется по всей Европе.

Они не только освобождены от местных налогов, но и повсюду не подчиняются местным
законам. Сам Папа дал им карт-бланш. У них есть недвижимость повсюду, от Кадиса до
Кале, от Альби до Алеппо ».

«Но, несмотря ни на что, их прибыли не хватает! Им нужны деньги на Святой Земле, и

это ахиллесова пята, которую мы можем использовать ".
«Тем не менее, с точки зрения контроля и владений, они обладают большей властью,
чем многие королевства».

«И они выше народов. Они ... », и я ценю новое выражение, придуманное им самим,«
транснациональные корпорации ».

Лепоро был прав. Дандоло мечтал стать дожем и превратить Венецию в державу,
способную конкурировать с тамплиерами и превосходить ее. Он не считал себя старым,
но ему было шестьдесят. Сколько у него осталось? Он был нетерпелив, но знал, что
должен подождать, если хочет получить все, чего жаждал. Тем не менее, он поклялся,
что сделает все, что в его силах, какую бы продолжительность жизни Бог не оставил
для него. Он бы осуществил свою мечту с Божьей помощью или без нее.

Возможно, со временем он мог бы даже контролировать самих тамплиеров.

Но пока они были бы полезными друзьями, которые можно было бы развивать ... если бы
он мог их убедить.

ГЛАВА 16

Утром четвертого дня Дандоло встал до рассвета и, облачившись в самый дорогой

халат, направился к мечети Аль-Акса. После победы христиан в Первом крестовом
походе тамплиеры превратили его в центр своих военных и банковских операций.

Аль-Акса был одним из самых святых мест в исламе. Здесь пророк спешился со своего
магического коня Аль-Бурак аш-Шариф, чтобы помолиться у скалы, на которой остались
его следы. Теперь, находясь под контролем тамплиеров, с его холодными кабинетами,
коридорами и открытыми пространствами, где все следы ислама были прикрыты или
удалены, здание было образцом светской эффективности, хотя в нем также было что-то
от монастыря. На стенах висели простые распятия, а дорогие тома Библии с подсветкой
были размещены на кафедрах в актовом зале, бывшем музее, и повсюду. Кельи,
предназначенные для покоев тамплиеров, располагались вокруг большого центрального
атриума.

Дандоло и его окружение, включая Лепоро, двух переводчиков (один в случае

необходимости, а другой - для исправления первого, если что-то, случайно или
намеренно, было потеряно при переводе) и полдюжины осторожных телохранителей, У
главного входа их встретили двое высоких, суровых молодых людей, одетых в простые
коричневые одежды, отмеченные маленьким красным крестом. Дандоло задался вопросом,
не посылают ли они с этой сменой униформы какой-то сигнал: где же ярко-белые
одежды, украшенные большим красным крестом на груди, спине и руках? Они послали
подчиненных приветствовать его?

Но независимо от того, было ли оскорбление реальным или воображаемым, я послал его

вниз, и его проводили в атриум, уже нагретый солнцем, несмотря на хорошо политые
лужайки и пальмы, к группе небольших куполообразных зданий, когда-то
предназначавшихся для пожилых священников. и изучающим Коран. Служители тамплиеров
остановились у дверей одного из них и вошли. Через несколько мгновений они вышли и
заняли свои места по обе стороны двери, впустив Дандоло, переводчиков и Лепоро
внутрь. Телохранители останутся снаружи. Не стоило маскировать их под монахов, с
раздражением думаю Дандоло; в конце концов, тамплиеры не пришли бы туда, где они
были, если бы они не использовали свой мозг.

Скромный фасад помещения, в которое он вошел, не противоречил внешнему виду

комнаты, в которой он оказался. Она была просто обставлена, отличаясь от монашеской
кельи только своими размерами: она была большой, тускло освещенной и прохладной.
Единственным украшением облупившейся белой стены было простое деревянное распятие,
а кровати не было. Вместо этого стояли два простых деревянных стола и кольчуга на
вешалке.

За столами сели двое мужчин. Один из них встал и посмотрел на посетителей холодными
глазами удивительно голубого цвета. Этот человек, худой, с затемненным кожистым
лицом, отмеченным солнцем, был одет в черную мантию из легкой шерсти. Другой,
маленький и мускулистый, с яркими черными глазами, носил черную форму цистерцианцев
под коричневым плащом тамплиеров, сопровождавших Дандоло и его людей от входа.

«Энрико Дандоло». Дандоло нарушил молчание. «Специальный корреспондент

Венецианского дожа».

«Я знаю, кто ты», - ответил мужчина в черном на идеальном венецианском языке. «Я

Одо де Сен-Аманд. К вашим услугам ". Его улыбка была сухой, как пустыня.

Одо де Сент-Аманд. Что он там делал? Дандоло думал, что он в Париже. Какая честь
быть принятым самим Великим Магистром!

«Что мы можем сделать для тебя?» - продолжаю я Одо тем же ровным тоном. Я не
представляю своего партнера. «Как видите, нам не нужны ваши переводчики. Если вы не
хотите, чтобы я продолжал говорить по-французски. Вы можете найти недостатки в моем
венецианском. И немного ржавый ».

«Ваш венецианец не оставляет желать лучшего».

"Хорошо. Тогда вы можете их уволить. А с ними еще и другой мужчина ».

«С вашего разрешения, он остается».

После очень короткой паузы Одо кивнул. Переводчики удалились, чтобы присоединиться
к остальной свите Дандоло снаружи.

Когда четверо мужчин остались одни, Одо подозвал Дандоло и Лепоро сесть на простые
деревянные стулья в комнате. Другой мебели не было, кроме крепкого шкафа,
прислоненного к стене. Им не предложили ничего, даже немного воды.

Одо расслабься немного. «Лучше, я уверен, вы согласитесь, что нашу дискуссию слышат
как можно меньше ушей».

Отдавая, я смотрю на это. Насколько хорошо великий мастер уже знал истинную суть
своей миссии?

«Я рад, что вы почтили нас своим присутствием».

«Почему не госпитальеры?» - нервно вмешался другой тамплиер.

«Потому что рыцари-госпитальеры не разделяют ... всех ... ваших интересов, -

ответил Дандоло с таким же тоном скрытой агрессии в голосе. К чему стремился этот
человек?

«Вы хотите сказать, что они не в равной степени заинтересованы в деньгах?», -

продолжает мужчина в коричневой мантии. Казалось, он твердо намерен двигаться
вперед, но Одо остановил его.
«Зачем вы пришли?» - спросил он венецианца.

«Чтобы выразить свое восхищение вашей работой. Между прочим, я намерен сделать то
же самое с госпитальерами, так как с вашей доблестью оба ордена помогли обеспечить
и сохранить христианскую веру на месте рождения нашего Господа. И протянуть руку в
знак дружбы с Венецией от имени моего хозяина, дожа Витале ».

«Что заставляет вас думать, что нам нужна ваша дружба?» - холодно спросил другой
тамплиер.

«Успокойся, Томас, - сказал Одо. Затем, обращаясь к Дандоло: «Ты должен его
простить. И здесь, в некотором смысле, чтобы убедиться, что я не принимаю
опрометчивых решений ».

«Ближе к делу, - сказал Томас, неохотно добавляя, - если хочешь».

«Конечно, - сказал Дандоло. Взглянув на Лепоро, я продолжаю. «Мы думаем, что у вас
может быть… что-то продать. Если да, то мы можем быть заинтересованы в покупке ».
Думаю, они уже знают.
ГЛАВА 17

«А что бы вы хотели купить?», - спрашивает Томас.

«Реликвия». Лепоро Я говорю впервые. «Вы брат цистерцианец, брат Томас. Вы поймете
наше нетерпение. Священная реликвия, которую мы хотели бы приобрести для защиты и
большей славы базилики Сан-Марко и нашего города ». Результат. «Мы находимся в
мутной воде, и нам действительно нужно защитное крыло Господа».

«Вы имеете в виду вашу конфронтацию с греками Византии», - резко ответил Томас.

«Было ли что-то, чего не знали эти люди?» - думает Дандоло. Он должен действовать с
умом. Но что именно? У него было только слово Лепоро о том, что у них есть что-то
очень ценное. Но он доверял своему помощнику, и суждения Лепоро в таких вопросах
редко оказывались ложными. Что ж, он зашел так далеко и не упустит возможности
повысить свое положение. И у него было достаточно денег, чтобы удовлетворить даже
этих жадных монахов-воинов.

Он также полагал, что присутствие Великого Магистра и агрессивный характер брата

Томаса были хорошим знаком того, что они были готовы предложить.

«Давайте попробуем исполнить волю Бога», - просто ответил он. «Но чтобы сделать это
справедливо, мы, бедняки, нуждаемся в любой помощи, которую можем найти».

В этот момент в комнате стало тихо. Вы могли слышать ветер, шелестящий листьями
пальм, и приглушенные голоса людей Дандоло, ожидающих в тени.

Два тамплиера переглянулись. Одо, я полагаю, Дандоло, был склонен продолжить

переговоры; Томас был против.

Затем Одо подошел к шкафчику, открыл его и вынул кожаную сумку, которую я положил
на стол между ними.

Он был маленького роста, его кожа шершавая и потрепанная. Ловкие пальцы Одо
развязали завязанный галстук.
Достаю железный ящик и ключ, перевязанный кожаной веревкой. Он поставил коробку на
стол, вставил ключ в замок и повернул его, сделав серию сложных движений по и
против часовой стрелки, за которыми Дандоло с трудом мог следовать. Несомненно, Одо
раскрыл бы ему секрет комбинации, если бы сделка состоялась. Наконец замок щелкнул.
Я слышал, что очень осторожно поднимаю крышку.

Ящик был обшит серой шерстью. Внутри была глиняная табличка, достаточно большая,
чтобы поместиться на ладони. Одна сторона была покрыта плотным набором символов,
которые, однако, не имели никакого отношения к алфавитным или числовым системам,
которые знал Дандоло. На другой стороне не было никаких следов, хотя Дандоло смог
различить отпечаток большого пальца, несомненно, отпечатанный на глине, когда тот
был еще влажным человеком, который на нем писал.

Позади него Лепоро не смог сдержать вздох разочарования. Однако Дандоло был
бесстрастен, когда Одо поставил планшет рядом с коробкой. Я снова посмотрел на
маленький сундук и увидел, что на нем была надпись того же типа, а еще одна была на
стержне ключа, но я не мог их различить.

Брат Томас застыл, когда вытащили табличку, и Дандоло заметил, что глаза монаха
загорелись. Так как? Было ли это вопросом жадности? Или желания?

Он заметил нежелание тамплиеров расставаться с этим безымянным куском обожженной

грязи. Он также кое-что увидел в глазах Одо, которые были зафиксированы на
планшете. Сожалеем? Нерешительность? Запоздалая мысль? Но затем эти глаза поднялись
и встретились с ним.

Однако Дандоло избегал этого взгляда. Я смотрю на то, что ему показалось гравюрой
на грубом куске терракоты. При этом вы испугались. Он не был уверен, что дело не
только в его воображении, но ему на мгновение показалось, что буквы, как следы
крошечных птичек, светятся темно-красным, как кровь.

Я смотрю на Лепоро, чтобы узнать, заметил ли он что-нибудь, но лицо ассистента

оставалось бесстрастным. Дандоло взял себя в руки. Он заметил, что Одо смотрит на
него.

«Интересная находка», - сказал он.

«Не так ли?» - отвечаю я Одо.

«По-видимому, немного, - заметил Лепоро.

Одо: Я игнорирую комментарий, но Томас громит Лепоро глазами. Однако затем они
взяли верх и сказали: «Я согласен с братом Лепоро. И конечно мелочь. Возможно,
недостойный вашего внимания. Мы можем только принести вам свои извинения ».

Давая ему, я поднимаю руку, чтобы заставить его замолчать. Он не отрывал глаз от
Одо. «Расскажи мне об этом ... объекте. Должен признать, это не совсем то, чего мы
ожидали ».

Одо одарил его еще одной неубедительной улыбкой. "Я знаю. Вы разочарованы его
размером. Или вы думали, что, по крайней мере, в маленькой коробочке был острие
копья, пронзившее бок нашего Господа на Голгофе, или украшенные драгоценными
камнями пальцы апостола, коснувшегося раны, нанесенной этим копьем, Фомы
Сомнительного ».

«Они непременно были бы великими и священными реликвиями».

«Этот объект старше обоих».

Отдавая, снова смотрю на планшет. Он понимал, не будучи знатоком, что это было
древнее, действительно очень древнее. Это казалось старым как время.

"Могу я потрогать его?"

Я слышал, что развел руками. "Конечно. Но будь осторожен. Есть вещи, касающиеся
этого объекта, в которых мы не совсем уверены ".

Я протягиваю нерешительную руку.

Глина казалась холодной, как смерть, такой холодной, что почти обжигалась; и
твердый, твердый, как алмаз. Я не решился взять и убрал руку. Он хотел ее, он знал
только это. Но какой ценой? Я думаю о телохранителях, ожидающих снаружи, и о гробе,
полном венецианских флоринов, содержащихся в соме их груза. Он заплатит любую
цену ... но лучше не торопиться. Он начал торговаться за половину суммы, которую он
имел с ним, и так уже намного выше, чем он собирался выложить.

Он промолчал.

«Он был создан задолго до прибытия Господа нашего на эту пустошь», - продолжает
Одо. «Никто точно не знает, когда. Новенький тут ".

"Как он попал в ваше владение?"

Я украдкой слышу Томаса. Странно, похоже, она просила разрешения ответить. «Он был
в нашем ордене много лет. Его передали нам наследники епископа Адемаро де Ле Пюи.
Говорят, что он открыл его и завладел им в Александрии незадолго до своей смерти,
после успеха первого крестового похода против Фатимидов и сельджуков, когда я
изгнал их из святых мест. В письмах Адемаро упоминается табличка. Он называет это
«Священный свиток». Возможно, он подумал, что это печатная матрица, и я пытаюсь
использовать ее, чтобы запечатать символы на пергаменте. Но мы не знаем ».

Дандоло знал Адемаро. Епископ был одним из главных покровителей крестового похода,
который так победно завершился в конце прошлого века. Человек необычайной силы и
влияния. Было сказано, что, если он впервые станет известен, святые места будут
завоеваны и сохранены навсегда. История о том, как он сплотил сотню напуганных и
сбитых с толку людей против пяти тысяч сарацинов на равнинах под Масиафом, и
победил врага, была легендарной. Кто-то сказал, что Сам Спаситель спустился с
небес, чтобы прийти ему на помощь. Другие, более сдержанные, говорили о демонах.

"Почему я оставляю это тебе?" Вопрос ускользнул от него еще до того, как он
сформулировал его в уме, но Дандоло тут же поправился: он был слишком прямым. "Я
имею в виду, он намеревался спасти ее?"

Я слышал, что сомневаюсь, прежде чем ответить. «То, что вы говорите, правда. Он был
глубоко убежден, что этот скромный кусок глины наделен могущественной силой. Но это
его потомки дали нам, чтобы мы ... сохранили. В нашей переписке с ними, спустя
десятилетия после падения епископа в пучину безумия, они говорят о необходимости
сохранить ее ... в безопасности ».

«Может, в конце концов, мы немного поторопились», - сказал он. «Мы не уверены, что
это христианская реликвия. Это не увеличит славу Венеции. На самом деле жалкий
объект. Может у нас есть другие ... ».

«Но это играет роль, ключевую роль в нашем христианском наследии», - внезапно
сказал Томас.

«Адемаро кое-что упоминал в своих письмах», - сказал Одо. «Мы не можем полностью
понять. Это относится к Апокалипсису. «Когда Агнец снял седьмую печать, на небе
было безмолвие около получаса». Вы знаете песню. Он идет с восьмой по десятую главу
книги ".

Дандоло знал его. Я снова смотрю на табличку и думаю о семи ангелах и о том, что я
вызываю при звуке их труб. Адский дождь из огня и крови; разрушение морей и жизни в
них; огненная звезда, отравляющая пресную воду; опустошение небес и дальнейший
ужас, вызванный последними тремя трубами. Горе, горе, горе жителям земли при звуке
последних звуков трубы ...

Это было так, как если бы голос из центра Земли читал эти слова для Дандоло: ...
Ему был дан ключ от ямы Бездны ... и дым поднимался из ямы, как дым большой печи,
который закрывает солнце и атмосфера. Из дыма вышли кузнечики, распространившиеся
по земле и имевшие силу, равную силе земных скорпионов. И им было сказано не
вредить ни траве, ни кустам, ни деревьям, а только людям, у которых на лбу нет
печати Божьей. Но им было позволено не убивать их, а мучить их пять месяцев, и эти
мучения подобны мучениям скорпиона, когда он ужалит человека. В те дни люди будут
искать смерти, но не найдут ее; они хотят умереть, но смерть убежит от них.

Давая его, я думаю о саранче, демонах с человеческими лицами и длинными

распущенными женскими волосами, но с зубами, как у львов, и чешуей на теле,
подобной доспехам. Я думаю о четырех всадниках, вызванных звуком шестой трубы и
ужасной тишиной седьмого ангела, чей звук трубы все еще ждал, но который он в конце
концов услышит.

ГЛАВА 18

Давая это, я смотрю на Одо. "Что это означает?"

«Мы не можем этого понять», - ответил Одо. «Но мы знаем, что епископ считал, что
этот предмет мог дать человеку силу, которой у человека быть не должно. Сила,
которую человек не может контролировать ".

Рациональный ум Дандоло отверг эту гипотезу, но, вопреки самому себе, он был
очарован ею и испугался - правильно ли это слово?

Я восстанавливаю контроль над собой. Они пытались бросить ему в глаза побольше
дыма? Но лица Одо и Томаса были очень серьезными.

«Вот почему этот объект так долго оставался в секрете», - продолжает Одо. «Но, я не
скрою, нам нужны деньги, если мы хотим сохранить святые места в безопасности. И
если мы когда-нибудь потеряем контроль над этим местом, мы не хотим, чтобы объект
попал в руки сарацинов. В Египте власть Саладина растет день ото дня ».

«Есть еще одна история, - медленно начал говорить брат Томас, - которую тебе
следует знать». Я смотрю на его хозяина, который через мгновение кивает головой.

«Говорят, - начинает Томас, - и епископ Адемаро был убежден в этом, что именно этой
табличкой Темный искушает Господа нашего в пустыне».

Тамплиер сделал паузу, пока венецианцы внимательно слушали. Наконец продолжаем.

«Матфей, Марк и Лука описывают искушение Христа; Подробно о Маттео и Луке. Он мог
превратить камни в хлеб, чтобы прокормиться; Он мог бы броситься с вершины храма,
доверившись ангелам поддержать и спасти его; и Он будет владычествовать над всеми
народами Земли в обмен на Его преданность самому Темному. Матфей говорит об этом
как о последнем искушении Христа ». Томас снова остановился. «И Христос я
отказываюсь. И написано: вы будете чтить Господа, Бога вашего, и только Он будет
вам служить. Он не хотел прикасаться к табличке, которую предложил ему сатана, к
табличке, которая дала бы ему абсолютную власть. Потому что Он знал, что, если Он
не сможет убедить людей в Своих доктринах своей собственной силой и убеждением,
тогда они не будут иметь никакой ценности. К благодати нет кратчайшего пути ».

"Используете этот планшет?" Это сам дьявол сделал это? "

«Тот, что на спине, и отпечаток его большого пальца», - просто ответил Томас. «Мы
считаем, что если символы, выгравированные на этом куске глины, можно будет
правильно расшифровать и интерпретировать, человек, обладающий этими знаниями,
получит возможность манипулировать народами».

«Тогда это можно было бы использовать для большего блага».

Томас строго посмотрел на Дандоло. «Ничего подобного не случилось бы, если бы это
был простой смертный».

Адемаро сошел с ума, думает Дандоло, глядя на табличку и видя, как выгравированные
символы снова загораются красным.

Затем видение исчезло. Он заметил, что великий мастер и монах вопросительно смотрят
на него.

Он тщательно подбирал слова. «Я смиренно признаю мудрость вашего решения, что такой
объект должен храниться в максимальной безопасности и секрете, насколько это
возможно, и что его следует держать подальше от сарацинов любой ценой», - сказал
он. «Если бы бремя такой ответственности легло на плечи Венеции, я был бы
последним, кто от нее избежал бы. Если бы, в то же время, я мог быть конкретно
использован для храброго и благородного ордена тамплиеров, величайшего оплота нашей
Веры на Востоке, тогда привилегия и честь были бы вдвойне ».

«И какую цену вы назначаете этой привилегии?» - спросил Одо после паузы, сделанной
специально, чтобы подчеркнуть важность того, что все присутствующие знали, было
чисто политической речью.

Я не смотрю на Лепоро, когда он без колебаний ответил: «Пятнадцать тысяч

венецианских флоринов». Расчет, казалось, происходил без него. Это было три
четверти того, что у него было с собой. И он уже знал, что если они поднимут цену
выше двадцати тысяч, он предоставит им аккредитивы, чтобы получить нужную сумму.
Ставка была дорогой, но деньги, которые он принес с собой, были из его личной
казны. У него должен был быть свиток, как назвал его Адемаро. Какой бы ни была его
цена. Позже он расправится с дожем и венецианским советом, получив от них деньги.
Он чертовски хорошо знал, что экспедиция Дожа Витале в Константинополь потерпит
неудачу, и поэтому Дожу понадобятся все друзья, которых он сможет найти. Все, что
требовалось Дандоло, - это терпение и время. Теперь он знал, что со временем он
достигнет своих целей.

ГЛАВА 19

Час спустя тамплиеры установили цену в двадцать пять тысяч флоринов. Огромная
сумма, которая заставила Дандоло ругать Лепоро, когда четверо мужчин встали и
пожали друг другу руки.
Таблетка вернулась в гроб, она была закрыта, ключ снова завязан, и все было отдано
Лепоро, который с особой осторожностью положил ее обратно в сумку. В этот момент,
наконец, Одо позвонил в колокольчик, который держал на своем столе, и предложил
своим гостям выпить и поесть. Было одиннадцать утра, и солнце приближалось к
зениту. Венецианская группа отказалась от приглашения остаться на ночь и
отправилась в обратный путь в Акко.

Давая ему искреннее ликование - как будто что-то внутри него, что-то, что он не мог
определить, было потрясено, - он очень хотел вернуться на Хиос, и, поскольку была
полная луна, он решил путешествовать ночью. Они уедут из Иерусалима ближе к вечеру.

Перед едой Дандоло сказал Лепоро убедиться, что мужчины не пьют вино перед
поездкой: необходимая мера предосторожности, поскольку тамплиеры настойчиво
пытались предложить ему. Венецианцы ограничились употреблением светлого пива, воде
нельзя было доверять, она была загрязнена.

В любом случае это было мудрое решение.

Нападение произошло в три часа ночи, когда венецианский караван уже проник на
несколько километров в пустыню к северу от Иерусалима.

Нападавшие спустились верхом с восточных холмов с луной позади них и в черных

одеждах. Головные уборы скрывали их лица, оставляя открытыми только глаза.

Дандоло был счастлив, что его не застали врасплох. Его люди по заранее
определенному сигналу выстроили вьючных животных по кругу, образуя живую стену. Все
ценности и провизия для перехода в порт были размещены внутри круга, и
телохранители, двадцать человек, почти вооруженные до зубов копьями, дротиками,
мечами, топорами и луками, заняли позиции. за встревоженными мулами. Всадники, по
крайней мере еще сорок человек, окружили венецианцев, удивленные тем, что их
нападение было предсказано.

Но они не унывали. Десять из них скакали, размахивая длинными мечами и поправками,

рубя, где могли, по кидающимся и пинающим мулов. Но они не смогли добраться до
группы, защищаемой животными. Затем они удалились и оставили поле открытым для
лучников.

«Кто они, черт возьми?» - закричал капитан стражи Дандоло. «Пираты пустыни? На этой
дороге их быть не должно! Тамплиеры прибрали его ".

«Не думаю, что мы можем рассчитывать на помощь патруля тамплиеров», - ответил

Дандоло, хватая копье. Лучники остановились на небольшом расстоянии и прицелились;
но они все еще были достаточно близко, чтобы быть в пределах досягаемости сильного
человека, а Дандоло все еще был. Он тщательно прицелился, учитывая тусклый и
обманчивый свет луны, и метнул копье. Он видел, как он сделал дугу в воздухе и
вошел в шею своей цели в точке соединения с грудью. Складки шерсти на одежде
мужчины не могли защитить от тяжелого клинка венецианского оружия, которое
направило его.
Мужчина медленно повернулся на спине своего коня, прежде чем рухнуть на бледно-
серый песок, на котором сразу же появилось темное пятно, когда он безуспешно
цеплялся за землю в последней попытке встать.

Ободренные этим, венецианские телохранители выпустили залп из копий, когда

нападавшие в черном галопом приблизились для новой атаки. Многие копья нашли свою
цель, вонзившись в бедра лошадей или в бедра и грудь всадников. Еще пятеро мужчин
спаслись от драки одним ударом.
Защищавшиеся люди аплодировали, но нападавшие загадочно молчали. Они вернулись в
строй и снова поскакали к живому корпусу, чтобы окружить его, стараясь держаться
подальше от дротиков. Лучники вооружили короткие луки и расстреляли их. В
результате разряда погибли два мула и три телохранителя. Стрелы с черным оперением,
их древки сверкали в серебряном свете, падали с неба, как дождь, и попадали в
незащищенные глаза и шеи. Раненые мулы вскочили с криком, как одержимые агонией, в
то время как оруженосцы с натянутыми поводьями и рвущими руками руки изо всех сил
пытались подавить выживших, которые вскочили в ужасе.

Вскоре последовал еще один смертельный разряд, прежде чем нападавший успел
среагировать. На этот раз большинство стрел с шипением попало в песок, но все же
многие попали в плоть людей и животных. Двум мулам удалось освободиться и бежать,
волоча раненых оруженосцев в пустыню, пока они не исчезли из поля зрения,
поглощенные тьмой.

Дандоло было достаточно. Они спешат к его взволнованному коню, стоящему возле
поклажи в центре круга, и, вскочив на него, вытаскивают меч. Он заставил лошадь
прыгнуть через спины оставшихся мулов, образовав более узкий круг, и я поехал прямо
к человеку, который, казалось, был лидером нападавших. Фигура в маске угрожающе
закружила кнутом над головой, ища место, где можно вонзить свою шипастую голову - в
бедро венецианца или шею лошади, - но Дандоло присел в седле, чтобы избежать этого.
Быстро приближаясь, я поднимаю меч в тот момент, когда кнут прошел над его головой,
и бросаю его со всей силой, которую он имел на тело мужчины, ударяя его по правой
стороне, так что все туловище, от шеи до талии, было разделено на две части.

Дандоло не смог вытащить меч из лобка, в котором он застрял, и был сброшен с

лошади, забрав с собой своего противника. Они катились по песку, но человек в
черном, которого Дандоло опасался, все еще имел достаточно сил, чтобы схватить его
за шею, начал корчиться и махать оставшейся рукой в безумной попытке восстановить
равновесие. Освободив его пинком, он встал, глядя на человека, правая сторона
которого теперь была практически отделена от остальной части его тела, который
дрожал на земле рядом с ним.

Он чувствовал, что битва за его спиной продолжается, но он, казалось, не обращал

внимания на нее или на опасность быть пораженным копьем или стрелой по обнаженной
спине. По прошествии того, что кажется вечностью, он оборачивается вовремя, чтобы
увидеть, как черные рыцари бегут на юг, оставляя после себя замешательство мертвых
или умирающих людей и лошадей.

Круг животных расширился, и выжившие, расстроенные, начали оценивать ситуацию.

Ему навстречу побежал капитан стражи. Он взял Дандоло за плечо. «Ты в порядке?» -
спросила она.

«Запыхался, но я выживу», - мрачно сказал Дандоло.

"Что мы делаем? Мы гонимся за ними? "

"Нет. Мы уже преподали ему хороший урок. Они не вернутся сегодня вечером. Но я
думаю: «Они попробуют еще раз. Мы должны ехать днем и ночью, чтобы добраться до
Акко, что бы ни случилось ». Они были слишком далеко, чтобы вернуться в Иерусалим и
попросить помощи у Альмарико. Кроме того, если бы нападавшие были теми, кем он
думал, это было бы бесполезным ходом.

Он наклонился над нападающим, чьи судороги превратились в несколько мучительных

спазмов, и, удерживая ботинком то, что осталось от его туловища, стараясь не
поскользнуться, развязал шерстяную шляпу, закрывавшую его лицо.
В лунном свете миндально-белое лицо брата Томаса смотрело на него ненавистными
черными глазами. Но пока Дандоло смотрел в ответ, эти глаза стали завуалированными,
радужная оболочка откатилась и исчезла под веками, и каждое выражение исчезло с
лица. Внезапно я выгляжу почти безмятежным.

«Что они хотели?» - спросил капитан стражи.

Отдавая, я смотрю на это. «Понятия не имею, - сказал он.

"Что мы делаем? Захоронить? ».

Посмеявшись, он снова сел в седло и продолжил свой путь на север.

ГЛАВА 20

Стамбул, сегодня

Была середина утра, когда главный инспектор Хаки вернулся и пригласил их в свой
кабинет. Стол и пространство вокруг него были расчищены, а наверху лежала серия
папок, разложенных по порядку.

«Это все, что мы смогли собрать», - сказал Хаки. «Вместе с последними материалами,
которые профессор Лопес прислал вам из Нью-Йорка. Думаю, ему удалось украсть
материалы из Венеции и Йеля. Конечно, это есть в вашем зашифрованном файле, но я
перенес его на свой ноутбук, если смогу его найти ... ». Он остановился, чтобы
порыться на своем столе среди бумаг, под которыми был похоронен его MacBook Air.
«Это проблема такой незаметной штуки», - бормочу я. «Но я помню дни, когда
компьютеры были размером с чемодан. И это было даже не так давно ».

«Да», - соглашается Марлоу, недоумевая, насколько Хаки в поведении была позой.

Пытался ли инспектор Хаки расшифровать материалы Леона? Но острота ситуации не дала
ему времени подумать об этом.
«Я позволю тебе позаботиться об этом», - сказал Хаки, возвращаясь к своему столу,
чтобы вникнуть в дополнительные документы. Он не собирался выходить из комнаты.

У Марлоу не было выбора, кроме как доверять ему. Он взял ноутбук Хаки и открыл его.
В спешке обнаружив материал Леона, он увидел, что это подтверждение того, что было
сообщено в бумажных документах, переданных в электронном виде из Йеля и Венеции, а
также примечания и некоторые предварительные наблюдения самого Леона. Отправляю все
в память и удаляю с ноута. Внутренние меры безопасности компьютера показали, что
зашифрованный файл не был поврежден - никто больше не пытался получить к нему
доступ.

Бумажный материал в папках показал детали открытой гробницы, как это было, когда
Адкинс, Тейлор и Ди Монферрато исчезли. Были некоторые кадры подземной комнаты,
покрытой своего рода твердым деревом, сохранившимся веками, несмотря на то, что
нарисованные сцены, предположительно касающиеся последней части жизни дожа, давно
облезли и поблекли. На выбитом земляном полу остались остатки чего-то похожего на
флаги с гербами. Бронзовый гроб стоял на невысоком каменном постаменте. Крышка была
снята, и был виден труп внутри, завернутый в выцветший парчовый халат, такой
жесткий, что сохранил свою форму даже после того, как тело, которое в нем было,
уменьшилось. На самом деле тело, судя по фотографиям, которые Марлоу и Грейвз могли
видеть, скорее сморщилось, чем разложилось.

Следующая папка содержала подробные фотографии.

«Я вижу, что Адкинс, Тейлор и Ди Монферрато старались оставить на своем месте

артефакты и драгоценности», - замечает Грейвс.

«И, несомненно, до переезда в музей Топкапы. Каждый раз их сопровождали и

контролировали турецкие коллеги », - сказал Марлоу.

«Сразу после начала раскопок за этим местом было установлено наблюдение», -

подтверждаю я с его стола.

Они изучили фотографии на предмет каких-либо деталей, которые могли бы указать

причину исчезновения Адкинса и его команды. Не было ничего очевидного. Что-то они
привезли с собой? Или что его украли?

«Что, черт возьми, они нашли?» - спросил Марлоу.

"Что-то еще хотел?"

«Пока что мы. А кто этого хотел? "

«Мы не можем долго удерживать прессу в стороне. И семьи становятся все более и
более тревожными. У нас заканчиваются оправдания ».

Марлоу Я возвращаюсь к фотографиям. Детально показали тело. Золотые и рубиновые

кольца свисали с иссохших пальцев, на которых остались следы пурпурных перчаток.
Лицо, единственная видимая часть тела, представляло собой морщинистый шар, почти
череп, покрытый тонким слоем очень загорелой кожи, нос уменьшился до двух овальных
отверстий, рот - открытое отверстие, а глаза - две пустые орбиты. . На шести
фотографиях были видны детали лица, особенно кожа вокруг глаз, на которой были
видны едва заметные шрамы от ожогов. А в третьей папке были фотографии рук.

«Посмотри на правую руку», - сказал Марлоу, передав фото Грейвзу, внимательно его
изучив. "Что ты видишь?".

Грейвз сосредотачивается. «Похоже на коготь».

Марлоу протянул ей еще одну фотографию. «А посмотрите на этого слева».

Грейвс взглянет на фотографию высокого разрешения и сравнит ее с первой. Он положил

их на стол рядом друг с другом. Левая рука или то, что от нее осталось, была
открыта, как будто расслаблена во сне, длинные пальцы согнуты, но без той муки,
которая характерна для пальцев другой руки. «Может, у него артрит», - предположил
я.

Правая рука, казалось, принадлежала кому-то, кто страдает от боли.

«Это не артрит», - сказал Марлоу.

Он однажды видел такую руку в Лондоне. Оно принадлежало бывшему двойному агенту из
Восточной Германии, которому удалось сбежать от Штази, но не до того, как его
мучили мучительно. Он говорил об этом с Лопесом, которая на этот раз была с ним.

Все пальцы правой руки этого человека были систематически сломаны. Марлоу посмотри
на инспектора.
«Мне нужно лично увидеть останки», - сказал он. "Что-то пропало. Если найдем, то
найдем ». Он думал о самой мимолетной подсказке, о следе в земле, о чем-то, что
оставили Адкинс, Тейлор и Ди Монферрато. То, что кто-то другой счел бы неуместным и
что фотограф, каким бы дотошным он ни был, мог не заметить или проигнорировать.

Хаки снял трубку и быстро сделал три звонка. Кажется, я хожу из одного офиса в
другой, пока не найду чиновника, который мог бы дать ему это разрешение, потому что
с каждым телефонным звонком его тон становился все более и более безапелляционным,
более нетерпеливым. Но вся операция не длилась и пяти минут, и в конце концов
улыбка вернулась на его губы.

«Давайте возьмем мою машину», - сказал он.

Внутреннее убранство церкви Сант-Ирина было простым и голым, но сила культа,

существовавшего в ней на протяжении восемнадцати веков ее существования, почти до
наших дней, глубоко впечатлила Марлоу. Он был закрыт для туристов и охранялся
военными.

Помещение было пустым, за исключением двух скучающих молодых солдат, вооруженных

автоматами Калашникова, которые стояли возле большой продолговатой дыры в полу в
юго-восточном проходе. В церкви было холодно, и было очевидно, что двое мужчин
ненавидят службу безопасности.

Все в гробнице было на своих местах, и только пластиковая пленка покрывала

артефакты и тело, чтобы защитить их от пыли. Потолок из гофрированного железа
поддерживался деревянными столбами, между которыми были расстелены пластиковые
листы. Хаки пошел впереди, отодвинул два листа и осторожно спустился в яму по
лестнице, прикрепленной к одной стороне. Все трое остановились перед телом, и
Марлоу наклонился над ним, чтобы осмотреть его правую руку.

Вне всяких сомнений. Кто-то через некоторое время после смерти Дандоло был там и
сломал ему все пальцы, включая большой.

«Зачем это делать?» - шепотом спросила Хаки.

Марлоу отстранился и ответил коротко. «Чтобы раскрыть его руку», - сказала она. Я
смотрю на Грейвса. "Вы видели достаточно?"

"Да".

«Тогда давайте узнаем, какие еще сюрпризы приготовил нам Леон».

Зазвонил сотовый телефон Хаки, и инспектор быстро закончил разговор.

«Есть еще кое-что, - сказал он. «В любой момент мы должны получить результаты из
нашей лаборатории».

ГЛАВА 21

Год Господа 1171

«Мне нужен капитан получше для моей стражи», - думает Дандоло, оказавшись в
безопасности на Хиосе, вспоминая битву в пустыне. Но было бы время найти решение.

Он поздравляет себя с тем, что почувствовал двойную игру тамплиеров и сохранил

природу перевода денег в секрете от всех, кроме Лепоро. Он также поздравляет себя с
тем, что держит исключительно при себе, как открывать и закрывать сундук.
Фактически он практиковался один с пустой коробкой, в то время как табличка,
завернутая в шелковый носовой платок, надежно находилась в рукаве его халата.

И ящик, и ключ, оба из железа, были работой опытного кузнеца, который, должно быть,
работал на Адемаро, поскольку они не могли быть датированы более семидесяти лет
назад.

Надпись на ключе ничего не говорила Дандоло: она выглядела как последовательность

чисел в письме, которое могло быть арамейским.

Что касается надписи на коробке, то она была сделана на латыни таким простым кодом,
что на ее расшифровку потребовалось меньше суток во время путешествия из Акко в
Хиос. Смысл, однако, был в другом: он говорил о темном орле, спускающемся на Землю,
с его когтями, готовыми схватить. Ничто не могло предотвратить нападение орла,
говорилось в надписи, если только ... Но конец загадки отсутствовал.

Овладев комбинацией, Дандоло начал оставлять коробку закрытой, но пустой. Ключ и

планшет он все время держал при себе. Он не мог носить коробку с собой, куда бы он
ни шел, но чувствовал себя некомфортно, если планшет не был постоянно в его руке.
Кроме того, закрытый ящик представлял собой полезную приманку, и он был уверен, что
никто и ничто не сможет открыть его без ключа. Он был сделан с таким мастерством, и
его части так идеально подогнаны друг к другу, что не было никакой отмычки,
способной взломать его. Он был уверен, что даже взрывоопасная серая пыль, которую
якобы изобрели китайцы, не могла повлиять на нее.

Как он и предсказывал, посольство в Константинополе увязло в тщетных переговорах.

Дож Витале хотел, чтобы он присоединился к другим венецианцам и сохранил то, что
можно спасти. Была еще и секретная программа: Витале нужен был Дандоло для
организации шпионской службы. Венеция была бы сумасшедшей, если бы не
воспользовалась возможностью оценить точную силу этого возможного противника.
Витале не правил Венецией более пятнадцати лет из-за того, что не усвоил пару
уловок: он знал, что перед началом такой операции ему нужно успокоить греков, уже
убежденных в своем интеллектуальном превосходстве над венецианцами. Как только они
подумали, что могут доверять делегации, пришло время предать это доверие.

Дандоло был не против так скоро снова покинуть Хиос. Зима 1171 года сменилась
весной 1172 года. Теперь климат был жарким и влажным, и, хотя временно и
сдерживалась, чума появилась на корабле во время пребывания Дандоло на Святой
Земле.

Все больше и больше мужчин начали обильно потеть до того, как в паху и под мышками
появились явные уплотнения. Смерть обычно наступала в течение нескольких дней.

Корабль отбуксировали от остальной части флота, а экипаж поместили на карантин, но

дела, похоже, шли не очень хорошо, и долгое ожидание истощало нервы венецианской
штурмовой группе. Отдав его, я тоже подумываю сжечь им корабль и его команду, но
сдаюсь. Он чувствовал, что такая мера только послужит дальнейшей деморализации
флота, а моральный дух был уже низким.

Итак, новое путешествие. Дандоло готовится, укладывая самые роскошные предметы

одежды в свои сундуки: он знал о слабости константинопольских греков к роскоши,
даже если сомневался, что максимальная экспозиция, которую может продемонстрировать
Венеция, впечатлит их. О, богатство этого города!
Его ждали три дня плавания. Море было спокойным, днем светилось золотом под
солнцем, а ночью под луной светилось серебристым. Дул легкий и прохладный ветерок,
почти всегда благоприятный. Предоставляя ему немного времени наедине с Лепоро,
изучая документы и новые планы и предложения, которые будут представлены за столом
переговоров во дворце Буколеоне.

Там, возможно, представится их первый шанс. Он не сомневался в мощности планшета,

если бы только знал, как его активировать и использовать. Но это время тоже придет.
Тем временем Дандоло думает о том, как лучше всего разыграть Витале и греков. При
правильном плане и дискредитации Витале останется только один человек, который
сможет заполнить вакансию.

«Твоя звезда на подъеме», - сказал Лепоро, угадывая его мысли.

Дандоло, поглощенный, не ответил. Если он проявит себя слишком гордым слишком рано,
он рискует все разрушить.

Они прибыли утром четвертого дня.

ГЛАВА 22

Дандоло и его семья застали венецианскую делегацию в резиденции, освобожденной

богатым соотечественником, прожившим в Константинополе половину своей жизни. Чтобы
попасть туда, им пришлось перейти улицы, вымощенные белым мрамором. Повсюду в этом
районе фасады домов были покрыты одним и тем же мрамором.

Казалось, что город вечно празднует. Везде были выставлены золото и серебро, от
ткани женской одежды до украшения палок, которые носили даже мужчины скромного
сословия. Цвета одежды и навесов в магазинах, ресторанах и даже ремесленных
мастерских были желтыми, зелеными и пурпурными. Город казался водоворотом огромной
энергии: повсюду были люди, занятые различными делами, от бизнеса до развлечений, с
таким рвением, что поражали самых стойких венецианцев.

Деньги свободно передавались из рук, и если в этой необъятной восточной столице и

были бедные кварталы, то они были хорошо спрятаны. Улицы были чистыми и без
неприятных запахов. Колоссальные бронзовые и мраморные статуи украшали большие
площади, изображения святых и Мадонны, огромные декорированные кресты, а также
группы, изображающие героев Древней Греции (метатели диска и борцы, бегуны и
метатели копья), а также могущественного Геракла и Беллерофонт верхом на Пегасе.
Четыре великолепных лошади доминировали над входом на ипподром, куда стекались
толпы, чтобы наблюдать за скачками три раза в неделю.

Единственный дефект, который можно было обнаружить, - это ароматы, которые иногда
были слишком стойкими; внутреннее убранство церквей также было пропитано ладаном. В
центре города два высоких здания доминировали над сверкающей толпой людей и зданий:
белый свадебный торт Буколеон и зловещая огромная базилика Святой Софии, к северу
от которой стояла более скромная мечеть города.

Огромный и грандиозно украшенный дворец Буколеон был местом, предназначенным

вызвать трепет в сердце самого гордого иностранного гостя, своими кедровыми дверями
и замками, замками и мебелью, даже самыми скромными карнизами, полностью
выполненными из золота. и серебро. Но я замечаю здесь острый глаз Дандоло и трещины
в штукатурке, или пыль, загнанную в угол, а не унесенную прочь; и если это было так
в золотом сердце города, то что еще было сокрыто, что противоречило той роскошной
уверенности, которую источал город? У каждого места была своя ахиллесова пята, как
и у людей. Дандоло приложил бы все усилия, чтобы выяснить это. Но он также видел,
что при нынешнем положении дел Константинополь с точки зрения такого потенциального
врага, как Венеция, был чем угодно, только не неприступным.

В качестве первого шага он решил укрепить дружбу с хозяином делегации, торговцем

шелком Тонсо Контарини, который жил в своем загородном дворце недалеко от
Феодосийских стен, на его территории к западу от города, в то время как венецианцы
занимали его домой. Однако большую часть времени мужчина проводил в своем офисе,
над которым поселился в роскошной квартире.

Контарини, уроженец Пизы, так долго жил в Большом городе, что его греческий и
арабский были лучше, чем его итальянский, который теперь имел устаревший оттенок.
Его жаргону было двадцать или тридцать лет.

Он был примерно того же возраста, что и Дандоло, но крашеные волосы, макияж и

подтянутое тело скрывали его возраст. Его загорелые руки и шея были украшены
золотыми и бирюзовыми ожерельями и кольцами. Большинство оставшихся итальянских
иммигрантов не зашли так далеко в принятии греческих излишеств, но Контарини жил
здесь задолго до них и считался отцом общины. У него было серьезное лицо, которое
трудно было представить, что могло принадлежать проницательному деловому уму,
стоящему за ним. Голубые глаза казались символом честности.

Я принимаю осторожные предложения Дандоло о дружбе с очевидной щедростью, и вскоре

они стали производить впечатление неразлучных друзей. Контарини даже предложил
своему соотечественнику управление Casa delle Donne - еще один греческий обычай,
который он принял, которому, в свою очередь, подражали его мусульманские друзья и
коллеги в городе.

Между тем венецианские и греческие дипломаты застряли между встречами и тупиками.

Казалось, венецианцы не заметили, а если и заметили, то не обратили внимания на
работу на верфях в длинном и обширном заливе Золотого Рога. Дандоло, не теряя
времени, высвободил пять агентов в городе, выбрав их из числа своих людей, чтобы
они могли обнаружить любую информацию, которую сочли полезной, от торговли до
внутренней политики и вооружений. Пять человек в таком гигантском месте столкнулись
с трудной задачей, и Дандоло инкогнито отправился к Золотому Рогу, чтобы оценить
численность греческого флота.

Я насчитал сто пятьдесят боевых галер в хорошем состоянии и много других, состояние
которых оставляло желать лучшего.

Он бы поговорил об этом с Дожем Витале.

Контарини знал всех, поэтому я устраиваю обед в честь Дандоло, даже если формально
это был дож. На нем присутствовало двести гостей, в основном греки, но также
мусульманские деловые партнеры и наиболее важные члены делегации, а также греческие
генералы, адмиралы и официальные лица из кабинета великого визиря. Среди стольких
прославленных гостей отсутствовал только император, но он охотился в северной части
Галаты, и это, в конце концов, было неформальным событием.

Дандоло заметил группу толстых мужчин с крайнего севера, в большинстве своем

белокурых или рыжих. У них были длинные волосы, заплетенные в косы, и у каждого
были большие изогнутые усы, некоторые были заплетены в косу. Их серьги и подвески
были из агата или аметиста со сложными геометрическими узорами, а на бронзовых
браслетах были выгравированы сцены охоты: волки, медведи, олени или кабаны,
преследуемые собаками, в то время как охотники стояли в кустах, готовые с луком или
копьями. суд. Многие из них носили на голове тонкие золотые или серебряные обручи.
Их одежда, несмотря на мягкий климат, состояла из кожаных или меховых дублетов и
кожаных штанов, заправленных в мягкие ботинки. Они держались в стороне. Многие из
них были уже пьяны, хотя еды еще не подавали.

«Кто я?» - спросил Дандоло своего хозяина.

Контарини смотрят в их сторону. «Ах, это главы разноцветной гвардии Императора».

«Необычные типы».

"Да. Все с крайнего севера. Англия и Скандинавия - места настолько холодные и

засушливые, что нужно быть сильным, чтобы там родиться, не говоря уже о том, чтобы
выжить ».

"Что они здесь делают?"

"О, они защищали императора на протяжении многих поколений. Некоторые из них

родились здесь, даже если вы и не подумали бы их увидеть. Они образуют собственную
группу и имеют своих женщин. Новые всегда прибывают с севера, и время от времени
пара кораблей, груженных своими соотечественниками, приземляется, чтобы обеспечить
их спуск. Они плывут по Днепру в России до Черного моря, а затем направляются сюда
на юг ».
"Что привело их в Константинополь?"

"Обычные вещи. Бизнес. Что ж, именно поэтому они пошли так далеко вначале, но они
сказали мне, что первые британцы прибыли сто лет назад, после того, как французы с
севера вторглись и завоевали их страну. Они не могли мириться с правлением стаи
норманнов, поэтому сначала эмигрировали в соседние регионы. Затем они пошли по
длинным торговым путям на юг, и те, кто не прижился на этом пути, попали в
Греческую империю ».

"Кто-нибудь из них говорит по-венециански?"

«Нет, но офицеры говорят по-гречески».

Мысль в голове Дандоло. «Я бы хотел с ними встретиться», - сказал он.

«Вы не найдете их податливыми», - сказал Контарини, осторожно глядя на своих

гостей.

"Тем не мение ...".

«Не пытайтесь подкупить никого из них», - продолжил Контарини легким тоном,

противоречащим его мнению. Дав его, он застыл, не показывая этого. Он думал, что
сможет маневрировать с Контарини. Он был не прав.

«Что ты имеешь в виду?» - сказал он, смеясь и попивая вино. "Мне просто любопытно".

«Их наняли из-за их лояльности. Это безоговорочно и предназначено только для

императора. Только ему ».

"Что, если император умрет?"

«Затем они переходят к следующему». Контарини Я развела руками и немного

расслабилась. «Неважно, узурпатор ли он. Неважно, убил ли новый император старого,
чтобы добраться туда, где он находится. Если он победит, он получит лояльность
варягов ».
«Мне кажется слабостью, - замечает Дандоло, - иметь возможность включать и
выключать свою лояльность таким образом».

«Как худшая из женщин», - сказал Контарини со смехом. «Но, если серьезно, их задача
- защищать должность императора, а не только человека, который занимает ее:
следовательно, они лояльны трону, если хотите, а не тем, кто сидит там в данный
период» . Контарини взглянул на группу из пяти викингов, которые стояли в стороне
от яркой и легкомысленной толпы. Их носы, казалось, беспокоил запах лепестков роз,
вина, специй и ароматов, который, отнюдь не незаметный, пропитал сводчатую комнату
с позолоченными стенами, в которых проходила вечеринка. "Однако есть один, который
довольно хорошо говорит по-гречески и, если подумать, даже немного по-итальянски. У
него здесь, в городе, есть любовник-итальянец, мой соотечественник пизанец.
Остальные вариаго в ужасе, но в целом между собой они спокойные люди. А с
незнакомцами они как охотничьи собаки. Свирепые, но, как только они завоюют
доверие, преданные своему хозяину. Проблема в том, чтобы завоевать это доверие ».

Давая его, вы следите за взглядом друга. «Представьте его мне, - сказал он.

ГЛАВА 23

Весна медленно переходила в лето. Венецианская делегация уехала тремя неделями

ранее на Хиос с видимостью перемирия в руках.

Дандоло предупредил Витале об инциденте с чумой и карантине пострадавшего корабля,

но никаких других новостей с острова не поступало. Дандоло и его люди остались в
Константинополе, чтобы уточнить последние детали, как он объяснил Контарини, будучи
настолько уверенными, что новость достигнет ушей греков, но они договорились о
выезде на следующую неделю. Дело стало срочным.

«Я не спокоен», - сказал Лепоро. «Мы должны уже быть в пути».

«Я знаю, - сказал Дандоло. «Но это не займет много времени».

«Я не понимаю, почему мы не смогли уехать с остальной частью делегации. Пора

покинуть этот, этот ... Вавилон ». Я оглядываюсь в темноте, опасаясь, что есть
любопытные уши.

Давая это исправлено. «Так отличается от вас, кто такой, как я могу сказать?
Духовный. Думаю, вы имеете в виду Вавилонскую блудницу, когда сравниваете этот
город с вертепом пороков ». Дандоло покачал головой. «Этот город - не красивая
женщина, которая соблазняет вас, отнимает у вас все и не оставляет вас ни с чем».

«Мои обязанности также могут быть временными, - отвечаю я цистерцианцу, - но прежде

всего я человек Божий. Этот город - не что иное, как канализация. В точности как
неверная блудница ».

«Но также очень выгодно».

Лепоро нетерпеливо покачал головой. "Если вы понимаете, о чем я."

«Вы имеете в виду, - ответил Дандоло нейтральным тоном, - что она не столько
неверная и заброшенная женщина, сколько опасное место для нас».
«Вы слишком много доверяете Контарини».

«Я ему совсем не доверяю», - резко отрезал Дандоло. «Но пока я могу использовать
вашу дружбу, я буду делать это».

Греческий флот снял якоря всего через несколько дней после отъезда делегации. Ее
пункт назначения был секретом, но Пифагору не потребовалось выяснить, куда она
направляется. Дандоло был уверен, что только дипломатическая неприкосновенность или
необходимость убедиться, что Венеция получила отчет о поражении венецианцев на
Хиосе, спасли его и его людей от ареста. Греки отправили бы его домой как носителя
плохих новостей: несомненно, они думали, что их победа на Хиосе будет решающей. Они
были такими же хорошими моряками, как и венецианцы, и в их флоте было еще тридцать
галер.

Я думаю, Дандоло, время, которое он потратил, сослужило ему хорошую службу. Его
люди собрали много полезной информации, и он оставил бы сеть контактов в
итальянском сообществе, людей, развращенных деньгами и тонким намеком на то, что
могло бы случиться с их друзьями и семьей дома, если бы они не сотрудничали. Витале
уже получил большую часть информации, но не всю. Дандоло не хотел, чтобы дож
вернулся в Венецию со слишком большим козырем в его руках.

Дандоло всегда знал, что греки не собирались предоставлять какое-либо перемирие, но

поспешили бы с флотом на Хиос, чтобы отправить венецианцев обратно на запад с их
хвостами между ног. У них был сильный флот. С другой стороны, армии не хватало
денег и людей. Греки чувствовали себя настолько сильными, что могли позволить себе
игнорировать собственную оборону. «Еще несколько лет, - размышляет он, - и
Константинополь станет спелым яблоком».

Дандоло никогда не намеревался присоединиться к венецианцам на Хиосе и согласился с

Витале, что он должен вернуться в Венецию самостоятельно, как только он завершит
свои операции в Большом городе. План состоял в том, чтобы Витале прибыл с
экспедиционным корпусом в конце лета, если перемирие будет стабильным.

Но известие, которое дошло до Дандоло, сильно взволновало его.

«Каким-то образом, - сказал ему Лепоро в одно прекрасное утро, - император Мануэль
узнал, что у нас есть какой-то могущественный магический объект».

Дав его затянул рукав, в котором он теперь все время держал планшет. Этого у греков
никогда бы не было. Хотя он все еще не знал, как активировать его силу, он
чувствовал это инстинктивно и без тени сомнения. Этот объект был его, но в то же
время он был им одержим. Он скорее умрет, чем расстанется с ней. Он чувствовал,
будто выбрал его.

Он очнулся. Думаю, суеверие было проницательным, сбивающим с толку и сильным. Если

в табличке и было что-то волшебное, то это определенно заключалось в способности
человека интерпретировать и действовать на основе информации, содержащейся в
таинственной надписи.

Табличка имела ценность, он был в этом уверен, тем более что тамплиеры пытались
украсть ее у него таким жестоким и отчаянным образом. Он прижал ее к себе рукой,
чувствуя неестественный холод даже через тяжелую парчу своего халата.

Этот холод сжег его.

Но в его голове проносится навязчивая мысль. В конце концов, ни один мудрый человек
не стал бы отрицать силу сверхъестественного, а разумный человек сказал бы, что
сверхъестественное - это просто то, что еще не было открыто. Кто бы ни был
создателем «свитка», а Дандоло не верил всей этой чепухе о дьяволе, определенно был
разумным существом, осознающим, что он создает.

В этот момент дверь отворилась, и вошла молодая варяжская гвардия Фрид, которую
Дандоло попросил представить на вечеринке Контарини.

«Как ты думаешь, Фрид? Вы хотите сказать, что нам следует перенести дату отъезда?

Лепоро Я смотрю на молодой вариагус. Она ненавидела его с первого взгляда, а теперь
ненавидела его еще больше за то, что он так внезапно попал в милость Дандоло.

Для Фриды это были ужасные две недели, когда в его жизни произошли большие
перемены. Он пережил интенсивный внутренний конфликт. Разногласия он еще не
разрешил.

ГЛАВА 24

Вскоре после обеда Контарини Фрида была вызвана в апартаменты своего командира,
начальника варяжской гвардии Аколутос, самого Джованни Номикопулоса. Не викинг, а
грек, Номикопулос, тем не менее, был вынужден подчиняться обычаям и предрассудкам
своих подчиненных. Он сказал Фрид, что баллотируется на повышение по службе, что
является большой честью, но, чтобы получить ее, ему придется разорвать связи со
своей генуэзской возлюбленной Маргаритой.

Фрид было двадцать шесть лет. Для него была выбрана жена из норвежцев из варяжской
общины, и от него ждали, что он поступит правильно. Но Фрид, стоя перед выбором,
обнаружил, что он желал Маргариту больше всего на свете. День и ночь он провел на
коленях в помещении казармы, похожем на камеру, тщетно молясь о просветлении. Его
сердце и разум остались неизменными.

Возможно, этого не было бы, если бы в ее жизни не было нового фактора, который
подвергся каким-то экстраординарным событиям за последние четырнадцать дней. После
того, как его вызвали в офис Аколутоса, Фрид принял еще одно приглашение: ему
пришлось тайно отправиться в дом датского торговца оружием в отдаленном районе
города, недалеко от дворца Блахерн, в северо-западном секторе.

Его ждал специальный представитель Венеции. Фрид сразу поняла, что Дандоло знает о
своей ситуации и может предложить ему выход. Если бы он оставил варягов, что-то
неслыханное, но не запрещенное, Дандоло предложил бы ему должность капитана
собственной гвардии, и в этом отношении специальный делегат не возражал против
предложения Маргариты последовать за ним в Венецию. Вещи с семьей Маргарет уже были
прояснены, и, если бы он решил это сделать, Фрид могла незамедлительно выйти замуж
через личного помощника делегата, рукоположенного священника и цистерцианского
монаха.
«Конечно, у вас нет никаких обязательств, - сказал венецианец, - но вы должны
принять решение быстро, так как мы скоро покинем Большой город, а у вас и Маргариты
есть только возможность присоединиться к нам».

Верность была первой в менталитете Фриды. Его обучили этому, и ему было сказано не
уступать и не меняться легкомысленно. Это было в нем с детства. И его преданность с
тех пор, как он присоединился к гвардии девятью годами ранее, грубый
семнадцатилетний скандинав, был направлен к императору Мануэлю.
Но к настоящему времени он знал Маргариту год, долгое время, чтобы держать ее в
напряжении, и за этот год его чувства к ней выросли. Что бы он не сделал для этой
женщины? И это действительно казалось неповторимым даром небес - возможность
сменить место, место, куда он вложил свою преданность и доверие.

И он вернет Маргариту обратно в ее страну. Ну, по крайней мере, в Италии. А что

касается зверств, совершенных против генуэзцев в Константинополе, Фрид знала, кто
настоящие виновники. Долг вынудил его быть членом отряда вариаги, предназначенного
для убийства генуэзцев, так что вина ляжет на венецианскую общину.

Фрид никому не рассказала об измене. Но по этой причине он был в долгу перед

Маргаритой. Пиза была большим союзником Генуи.

В течение пяти дней он принял решение и действовал соответственно. Через два дня у
него была новая форма и новый хозяин, и он был женатым человеком. Он знал, что у
него возникнут проблемы с навязыванием своей воли венецианцам из стражи Дандоло, но
он не сомневался в своей власти. Он не знал, как поступить с монахом Лепоро,
который совершил свадебную церемонию без малейшего изящества и который, как он
чувствовал, был оскорблен тем, что ему пришлось разделить с ним доверие Дандоло. Но
он был уверен, что это со временем исправит.

ГЛАВА 25

«Ну?» - снова спросил Дандоло. "Что вы думаете об этом?".

Фрид не привык высказывать свое мнение. Уже было довольно сложно привыкнуть к
итальянскому, а не скандинавскому языку. Но у него были четкие идеи. «Мы должны
идти», - сказал он. Изменившиеся обстоятельства заставили его захотеть закончить
работу и уехать из города, в котором он провел последние девять лет своей жизни. Я
бросаю взгляд на Лепоро. «Вы остались довольны», - сухо сказал он. «Позаботьтесь о
приготовлениях».

«Моего мнения вам было недостаточно, - сказал Лепоро.

«Позаботьтесь о приготовлениях», - повторяет Дандоло.

Лепоро собирался уходить, когда в дверь яростно хлопнули.

«Открыть», - сказал Дандоло.

Входит один из венецианцев Дандоло. Мужчина был измучен, тяжело дышал.

«Что случилось, Франческо?» - спросил его Дандоло.

«Я из порта», - ответил посланник, держась за стол, пытаясь отдышаться. "Плохие

новости. Греческий корабль только что вернулся с Хиоса ... ».

"Да?"

«Наш флот уничтожен. Нападение произошло на рассвете, когда никто не был

подготовлен. Мы потеряли двенадцать кораблей, потопленных или поврежденных.
Подожгли флагман со всем экипажем. У них не было пощады. Еще одиннадцать кораблей
были захвачены.

Бледнеет. Он ожидал, что венецианцы окажут большее сопротивление, застигнутые

врасплох или нет. Каждый корабль стоил около полутора тысяч флоринов. "Что
произошло?"

«Говорят, тот же ветер, который дул в пользу греческих парусов, во время атаки
изменил направление и разогнал наши корабли. Не удалось вернуться в строй и перейти
в контратаку. Греки опустили паруса, гребли вперед и убили всех, кого удалось
поймать, одного за другим ».

"Но что мы делали? Почему мы не были готовы? Что делали наши гребцы? В этот момент
со стороны порта разносится торжествующий крик.

«Многие из наших кораблей имели на борту лишь скудные экипажи. Остальные были на
суше. Некогда было собирать их вместе. Витале доверился перемирию, а потом ... ".
"Тогда что?"

«Чума», - выдыхает мужчина. «Чума охватила. Они открыли больницу и поместили

больных в карантин, но не смогли остановить инфекцию. Половина наших людей была
мертва или в агонии, когда атаковали греки ».

Звуки победы стали громче; как будто греческий триумф стучится в их дверь. Один из
их кораблей, должно быть, пришвартовался, и команда распространяла новости.

Давая думаю быстро. «Собери наш народ», - приказываю Фрид. "Скажи им, чтобы они
собрали чемоданы и собирались уехать к вечеру. Это приказ. Проверьте приливы. Иди с
ним, Франческо. Выйдем с рассветом ».

«Если они хотят оставить нас, они это сделают», - увещевает его Лепоро.

«Пусть попробуют», - говорит Дандоло. Он думал, что теперь их можно использовать

только как носителей плохих новостей дома. Но он не хотел рисковать. Для него
сохранение планшета имело приоритет над всем остальным.

Он отправился к пристани Галаты, где стояли их три корабля, но был остановлен

контингентом греческой императорской гвардии.

«Энрико Дандоло, венецианский делегат?» - спросил капитан.

"Что ты хочешь? Как ты посмел подойти к дипломату? "

"Вы под арестом."

Дандоло немедленно отвезли во дворец Буколеона, но не пропустили через главный

вход, а резко вытолкнули в боковой проход, а оттуда во второй вход. Все происходило
в тишине.

Не было ни белого мрамора, ни золота, ни серебра, ни роскоши. Он оказывается

заключенным в черные каменные стены. Они столкнули его в коридор и спустились по
длинной лестнице, высеченной в скале в глубину земли.

Лестница заканчивалась вестибюлем, освещенным факелами, капающими на опоры.

Зловоние было душным. Пять деревянных дверей, черных от копоти и жира, открывались
в ту прихожую. Тюремные охранники, которые взяли его на себя, раздели его без
особых комплиментов, но, хотя он был очень напуган, Дандоло заметил, что один из
них, собрав его одежду, осторожно сложил ее и положил на стол, который был
единственным элементом. мебель комнаты. Затем они открыли одну из дверей и бросили
его в скрытую за ней камеру.

Он был один в полумраке. В камере не было окон; только тусклый серый свет исходил
из щели между полом и дверью. Место было сухим, чистым и свободным от паразитов,
как и солома на поддоне. Помимо матраса и грубой деревянной кровати, на которой он
покоился, были стул, стол и бочка, в которую можно было мочиться и испражняться. Он
знал, что они имели в виду.

Считаю три дня. Ни с кем я с ним не разговариваю, они принесли ему еду. Через дверь
ему раз в день подавали воду в деревянном стакане, который он был вынужден
возвращать пустым, когда дверь снова открывалась, всегда в разное время дня и ночи.
Дверь оставалась открытой в течение нескольких секунд, и, если он не успевал
вовремя, он не пил до следующего дня. Да, он знал, что они имели в виду, но
отказывался сдаваться.

Дандоло часами прислушивался, но слышал только стук двери: ни далеких голосов, ни

ветра, ни звука шагов, ничего. Он пытался молиться, но больше всего думал: уйдет ли
он? Что они хотели сделать? Почему он там был? Искали ли они табличку, священный
свиток Адемара? Была ли открыта его двойная игра? Его шпионская сеть? Был ли он
предан одним из них или приказ отдал Контарини?

Свиток всегда был в его голове. Это преследовало его, мучило его, как зуд, от
которого он не мог избавиться. Отсутствие знакомого холода таблетки на коже мучило
его, как воспоминание о потерянной любви. Когда его арестовали, он был заправлен за
манжету рукава его нижней юбки.

Ключ и ящик были в багаже Лепоро, но монах не смог открыть ящик.

Свиток попал в чью-то руку? Эта мысль раздирала его душу.

Он мог справиться со своим физическим состоянием. Несмотря на голод, холод и

наготу, он избежал других мучений. Ему казалось, что его похитители испытывают
некое уважение к дипломатическому статусу.

На четвертый день дверь открылась. Вошли двое мужчин с лампой, свет которой резал
непривычные глаза Дандоло. Он встал со стула, когда за ними закрылась дверь.

Мужчины старше тридцати лет имели суровую внешность, бороды, холодные умные глаза.
Лица, от которых ничего нельзя было ожидать, ни жалости, ни любезности. Лицо людей,
к которым нельзя было обратиться.

Не говоря ни слова, они жестом предложили ему сесть. Давая ему повиноваться, вы
понимаете слабость его конечностей.

Как только он сел, один из двоих неожиданно подпрыгнул и отлетел под ним ногой. Он
упал на землю, повредив локти и колени, и сильно вывихнул ногу. Колющая боль
подсказала ему, что палец был сломан, ударившись о край разорванного камня.

Думаю, тогда они бы его пнули, помочились бы на него, разбив его головой о каменный
пол. Вместо этого они держались на расстоянии. Только когда я попытался встать,
один из мужчин толкнул его на землю носком ботинка.

«Собака венецианца», - сказал другой, но его голос был мягким, без злобы, как будто
он просто замечал реальность.
Дандоло снова начал вставать, и на этот раз ему позволили. Первый мужчина взял стул
и передал ему сесть. Давая результат.

«Садись, грязный итальянский шпион», - внезапно рычит мужчина, разрывая барабанные

перепонки Дандоло. Я хватаю его за волосы и с такой силой швыряю на стул, что он
раскачивается, и его ноги раскалываются.

Разъяренный Дандоло начинает говорить: «Чего ты от меня хочешь? Вы знаете, что

произойдет, когда Венеция ...? "

"Венеция ничего не сделает!"

«Расскажи нам, что ты открыл», - спокойно вмешался другой, усевшись на край стола.
Он снял перчатку и поиграл с ней другой рукой.

«Я не понимаю, что вы имеете в виду», - ответил Дандоло. Его первым ошеломляющим

ощущением было облегчение: они не искали планшет. Они не знали об этом.

ГЛАВА 26

Затем его кошмар стал реальностью. Человек с перчаткой порылся в сумке, которую
держал на поясе, и вытащил планшет.

Я осторожно кладу его на стол. "Что это такое?".

Дайте ему ответ перед тем, как ответить. «Талисман. Семейная реликвия. Я всегда
ношу его с собой ».

«Амулет удачи?», - без сарказма спросил мужчина.

"Если вы предпочитаете. Это не имеет значения ». Он пытается сохранять спокойный

тон.

Другой мужчина отцепил кинжал от пояса и, удерживая его за ножны, сунул ему в руку.
У него была железная ручка в форме головы льва. «Тогда ты не будешь возражать, если
я его сломаю».

Давая ему контролировать собственное дыхание. Они заметили бы малейший признак

напряжения. «Это имеет для меня ценность», - сказал он.

«Тогда расскажите нам, что вы обнаружили, если это имеет для вас ценность», - почти
шепчет первый мужчина. «Мы этого не хотим. Мы Вам его вернем. Он зашифрован, не так
ли? Вы думали взять его с собой в Венецию или отправить? "

«Если так, то тебе не повезло», - сказал тот, у кого был кинжал. «Ваши корабли
конфискованы, а ваши люди находятся в своих каютах на борту».

«Какие люди?» - сразу спросил Дандоло с проблеском надежды.

«Ваши люди! Нанятые вами вариаги, ваша охрана и матросы. Все, кроме одного монаха,
который бежал в свой монастырь, как всегда при первых признаках неприятностей ».
Давая это, я выдыхаю. Они не взяли Лепоро.
ГЛАВА 26

Затем его кошмар стал реальностью. Человек с перчаткой порылся в сумке, которую
держал на поясе, и вытащил планшет.

Я осторожно кладу его на стол. "Что это такое?".

Дайте ему ответ перед тем, как ответить. «Талисман. Семейная реликвия. Я всегда
ношу его с собой ».

«Амулет удачи?», - без сарказма спросил мужчина.

"Если вы предпочитаете. Это не имеет значения ». Он пытается сохранять спокойный

тон.

Другой мужчина отцепил кинжал от пояса и, удерживая его за ножны, сунул ему в руку.
У него была железная ручка в форме головы льва. «Тогда ты не будешь возражать, если
я его сломаю».

Давая ему контролировать собственное дыхание. Они заметили бы малейший признак

напряжения. «Это имеет для меня ценность», - сказал он.

«Тогда расскажите нам, что вы обнаружили, если это имеет для вас ценность», - почти
шепчет первый мужчина. «Мы этого не хотим. Мы Вам его вернем. Он зашифрован, не так
ли? Вы думали взять его с собой в Венецию или отправить? "

«Если так, то тебе не повезло», - сказал тот, у кого был кинжал. «Ваши корабли
конфискованы, а ваши люди находятся в своих каютах на борту».

«Какие люди?» - сразу спросил Дандоло с проблеском надежды.

«Ваши люди! Нанятые вами вариаги, ваша охрана и матросы. Все, кроме одного монаха,
который бежал в свой монастырь, как всегда при первых признаках неприятностей ».

Давая это, я выдыхаю. Они не взяли Лепоро.

Другой мужчина бросает перчатку на стол и снова встает. Он наклоняется вперед и

приближает свое лицо к лицу Дандоло, в то время как его партнер удерживает его на
стуле.

«Расскажите нам, что вы знаете, или мы отрежем вам яйца проволокой». Голос
оставался убедительным. Чтобы его слышать, казалось, что он соблазняет женщину. «И
это будет только начало».

«Ты можешь убить меня», - нейтральным тоном отвечаю я Дандоло. «Но Венеция никогда
не забудет такого оскорбления. Мой город придет и вырвет твое сердце из твоей груди
».

"Ах," сказал мужчина. «У нас не принято казнить таких преступников, как ты».

Волна облегчения захлестнула его. У нас не принято казнить ... Тогда это могло бы
быть пару лет тюрьмы, в худшем случае, в ожидании обмена. Он был довольно важным
персонажем!

Первый мужчина встает. «Это пустая трата времени», - твердо сказал он. «Мы сделаем
признание и подпишем его за вас. И мы отправим его обратно с вами на шее. Мы знаем,
что вы за нами шпионили. Ваша сеть разорвана на части ».

Потом его предали. На кого она по глупости поверила? Кого он недооценил? Он ответил
на ее вопросы в считанные секунды. Помимо его собственного, в Большом городе был
только один человек, который мог раскрыть его секретную миссию.

Контарини. Соотечественник, но не венецианец; человек, который так долго жил вдали

от дома, что теперь был больше греком, чем итальянцем.

Дандоло проклял себя за оказанное ему доверие. Разве он не давно понял, что никогда
не узнаешь, что находится в сердце даже самого близкого друга? С тех пор он бы
доверял только одному.

Но он все еще мог придумать стратегию. "Вы отправите меня обратно?"

Мужчина развел мои руки. "Конечно". Он сделал паузу. «Но мы также посадим вас в
тюрьму, из которой вам никогда не сбежать».

Тут Дандоло понял. Я помню, какое наказание было за измену в Греческой Империи. Его
глаза наполнились слезами паники и гнева.

ГЛАВА 27

Они пришли за ним в середине утра следующего дня. Они вымыли его и одели; он, как
только смог, убрал планшет обратно в тайник. Они предложили ему мясо, фрукты и
вино, но он не коснулся ничего, кроме немного воды. Он не спал, ему хотелось
держать глаза открытыми как можно дольше.

«Вымой его и одень его», - слышишь спокойным голосом мужчина в перчатках. «И

приготовь это». Вдыхая мускусный запах его духов, мужчина, наклонившись, прошептал:
«Мы позволим тебе сохранить твой талисман. Вам это понадобится ».

Они вложили ему в руку грубую глиняную табличку. Давая это, я крепко сжимаю тебя
пальцами. «Ничего больше не имеет значения, - сказал он себе, - теперь, когда он
вернулся с ним». Если бы он был в его руках, ничто, что они могли бы с ним сделать,
кроме убийства, не остановило бы его.

Я наслаждаюсь всем, что он мог видеть, неважно, что это были тривиальные вещи, от
простого стакана, в котором была его вода, до рисунков, которые свет создавал на
неровной кладке стен.

Но потом ему на голову надели черный капюшон. Его вывели из камеры и бросили в
своего рода тележку, усадили и несли по улицам, заполненным людьми, издевающимися
над ним.

Это был долгий путь. Когда они остановились и вытащили его из машины, вы
почувствовали плеск волн и тепло солнца на своих руках. Под его мантией было жарко
и потно, хотя он чувствовал себя глубоко спокойным, почти мертвым.

Они столкнули его с каменных ступенек. Наверху солдат снял капюшон, и Дандоло
огляделся. Сначала свет ослепил его. Солнце было почти в зените, белый огонь в
суровом голубом небе. Не было ни единого облака, чтобы затмить его.
Он стоял на большой платформе, которая, должно быть, была построена на одной из
южных укрепленных башен стены, которая тянулась вдоль побережья между городом и
Мраморным морем. Платформа была из белого мрамора, сделанного из камней, уложенных
так аккуратно, что казалось, что они образуют сплошную поверхность. На
противоположном конце была длинная возвышенная платформа, на которой в официальном
качестве сидели несколько греков. Давая его, я прищуриваюсь, чтобы понять, кто они
такие. В центре сидел великий визирь; императора не было. Рядом с визирем он увидел
фигуру Тонсо Контарини. На мгновение их взгляды встретились. Контарини с твоим.

Две стороны площади были заполнены зрителями, так как это было публичное зрелище.
Давая ему, я просматриваю лица в толпе, и его сердце подпрыгнуло от надежды, когда
он увидел среди них Лепора. Монах сменил черную мантию на скромную греческую
тунику. Они обменялись быстрым взглядом. Монах рисует в воздухе небольшой крест.

В центре платформы стоял стол, достаточно большой, чтобы человек мог растянуться.
Дандоло увидел, что он снабжен кожаными завязками для щиколоток, бедер, рук,
запястий, туловища и шеи. Какая-то кожаная подушка, плотная, с приподнятыми боками,
была готова принять голову и удерживать ее неподвижно. На нем было закреплено
своеобразное устройство: штатив с регулируемым кронштейном вверху, который, в свою
очередь, имел прорезь, в которую можно было что-то вставить.

Чувствуя, что у него ломаются ноги, Дандоло пытается сдержать себя. Двое солдат
поддержали его, когда они привели к столу, где его ждал еще один мужчина в
сопровождении двух помощников. Все трое были в черном чальваре, но с обнаженной
грудью. У каждого из них был головной убор и кожаная маска.

Казалось, что это происходит с кем-то другим. Дандоло смотрел на себя, как будто со
стороны, пока солдаты передавали его помощникам. Это были массивные мужчины. Один
крепко держал его, а другой фиксировал все ремни. Вы позволяете им, не пытаясь
бунтовать, и когда они заканчивают, вы обнаруживаете, что не можете двигаться. По
его телу под одеждой стекал пот.

К его векам прикрепили пинцет, так что глаза оставались открытыми. Схватите воздух
руками.

В этот момент помощники попятились, и к нему подошел третий человек. Проницательные

глаза, глаза из стали, которыми она смотрела на него. Мужчина исчез из поля зрения
Дандоло только для того, чтобы снова появиться с увеличительным стеклом в бронзе,
которое он вставил в прорезь на штативе.

Это была выпуклая линза. Давая его, я смотрю, как мужчина настраивает его, чтобы
выровнять его с солнцем. Я пытаюсь закрыть веки, нажимая на пинцет, который их
обездвижил. Его тело, скованное ремнями, скрутилось.
Луч солнечного света сконцентрировался через линзу, и на мгновение я обожгла его
лицо, пока человек двигал стекло в направлении его глаз; затем закройте линзу
черной накладкой, пока она не будет установлена правильно.

Сначала правый глаз.

Это дает ему возможность увидеть, как человек твердой рукой маневрирует своим
инструментом. Он собирался испытать боль, не имеющую себе равных в мире. Белое
солнце тронуло его глаз, а имперский палач сжег его. Давая его, вы слышите, как он
закипает и лопается, и боль была подобна раскаленному железному колу, воткнутому в
его голову. Пот капал с его лба, и он почувствовал, как другая, более вязкая
жидкость потекла по его щеке ко рту. Он не знал, кричал ли он.
Линза медленно проходит по переносице к левому глазу. Из-за защитного инстинкта
контролирующих их мышц веки боролись с пинцетом.

И тут произошло чудо! Уцелевший глаз увидел, что его палач на мгновение огляделся.
Больше никого не было рядом. Затем мужчина слегка регулирует линзу, чтобы рассеять
мощный луч. Когда он вернулся к работе, луч, прошедший через зрачок к сетчатке,
повредил ему, но не обжег глаз.

На этот раз раздался крик. Почувствуйте, как тело выгибается и тщетно борется с
кожаными ремнями. И спустя долгую минуту левый глаз увидел огромные фиолетовые,
синие и золотые амебные формы, плавающие на его поверхности, сталкиваясь друг с
другом, пока не слились в замкнутом пространстве.

Палач профессионально отступил и вынул линзу из кожуха. Помощники вмешались и

расстегнули ремни, прежде чем завязать глаза его опустошенным глазам, как он мог.
Затем они остановились у рыдающего венецианца, у которого текли слюни и рвало на
груди.

Дандоло закрыл глаза, сжимая их, пока под веками не показались разноцветные звезды,
пока его толкали по ступенькам и снова поднимали в тележку. Теперь капюшон больше
не нужен. Лишившись зрения, они заставили его пересечь город на севере, через
Золотой Рог, в Галату, и бросили на причал, где стояли его корабли. Услышьте
столкновение оружия солдат, стоявших по стойке «смирно».

Затем голос. Чистый, официальный голос во тьме его мира. Первый голос, который он
услышал, и что он принадлежал лицу, которое, как ему казалось, никогда не увидит.

«Вас сопровождают на ваши корабли. Вы отправитесь в Венецию с первым приливом. Вы

принесете депешу с обоснованием приговора и его исполнением. Пусть это будет
предупреждением для вашего города, чтобы он больше никогда не осмеливался шпионить
за нами ».

Он остался один. Вы слышите шум удаляющихся людей, а затем тишину, за исключением

прибоя и визга чаек. В голове все пульсировало. Он не мог открыть глаза. Он не мог
двинуться с места. Он не посмел. Он почувствовал слабость. Но спустя вечность,
успокаивающая рука покоится на ее руке, затем знакомый запах мужчины, которого она
знала, и голос, который она тоже знала.

«Положись на меня», - сказал Лепоро. «Подиум уже близко. У нас есть фармацевт.
Попав на борт, мы позаботимся о ваших глазах ». Лепоро приблизился к Дандоло.

Давая ему, чувствуешь, как губы монаха касаются его ушей, когда я шепчу ему: «Я
подкупил палача. Мы промоем левый глаз и нанесем мазь. Я не мог убедить его
пощадить вас обоих, нужно было показать, что работа была сделана правильно. Но с
Божьей благодатью, возможно, вы снова сможете видеть. Не идеально, но по крайней
мере частично. Благодатью Божией. Со временем ».

Я думаю, Дандоло. Погода...

Затем его осенила неотложная мысль, и я сунул ему правую руку в рукав. Я
сладострастно вздыхаю, несмотря на боль.

Он все еще был там.

ГЛАВА 28
Стамбул, сегодня

Они смотрели на последнюю фотографию группы, которую Марлоу попросил Лопес извлечь.
Он был сделан не на месте гробницы, а в лаборатории, которую Адкинс использовал в
Стамбульском университете.

Это была фотография ключа. Не большой ключ, несмотря на то, что он очень старый.

Он был около семи сантиметров в длину, с ромбовидной головкой и сложной выемкой. На

хвостовике была гравировка. Ключ был похож на железо, и металл был отмечен
временем, а не ржавчиной; он был сфотографирован с обеих сторон, помещен на
непрозрачную белую поверхность. Надпись проходила по обеим сторонам хвостовика. Но
фотография была плохого качества, а надписи почти неразборчивы.

«Это похоже на один из артефактов, взятых из могилы», - сказал Хаки.

«Где ты сейчас?» - спросил Марлоу.

«Мы не знаем», - ответил Хаки. «Они, должно быть, забрали его вместе с другим
пропавшим материалом с нашими друзьями».

«Вы что-то понимаете в надписи?» - спросил Грейвс.

«Инспектор Хаки, у вас есть увеличительное стекло?» - спросил Марлоу.

Покопавшись в столе, Хаки нашел пластиковый. «Вот и все», - сказал он раскаявшись.

"Спасибо".

Марлоу долго изучал фотографию, затем поправился. «Это не буквы, это числа», -
говорю я. «И если я прав, это арамейский». Он передал фотографию Грейвзу. «Они
изобрели систему счисления, и это может быть примером, но нам нужен лучший образ».

«Есть кое-что, чего я не понимаю», - сказал Грейвс. «Судя по форме и внешнему виду,
этот ключ может быть датирован ...». Она замолчала, озадаченная.

«Да?» - подсказал ей Марлоу.

«К раннему средневековью. Одиннадцатый век, возможно, чуть позже ". Она казалась
задумчивой, а затем продолжила: «Арамейский вымер как живой язык и был заменен
арабским в седьмом веке. За триста лет до того, как был изготовлен этот ключ ".

«То, что говорит надпись, могло быть объяснением».

«Как только мы вернемся в Нью-Йорк».

Их прервал стук в дверь.

«Ага», - сказал старший инспектор Хаки. "Наконец!".

Вбежал один из помощников в темных костюмах. Он нес пластиковый ящик. Хаки взял его
и положил на стол. «Вот что я хотел вам показать», - сказал он. "Единственный
артефакт, если это можно так назвать, что наши люди извлекли из гробницы после
похищения Адкинса и его друзей. Но мы должны были сделать некоторые проверки,
прежде чем доставить его вам ».

Хаки открыл коробку и вытащил что-то мягкое, завернутое в папиросную бумагу. Я

осторожно разворачиваю его, обнаруживая пару грязно-белых хлопчатобумажных
перчаток, обернутых прозрачным целлофаном.

«Мы нашли их под постаментом, на котором покоится гроб Дандоло. Смотреть". Не

снимая целлофана, он их перевернул.

«Я должен был знать, оставили ли их наши ученые, - продолжает Хаки. «Но они
выглядели слишком старыми. Я удивлен, что доктор Адкинс и его друзья, или кто-либо
еще, позволили им ускользнуть. Но у нас было больше времени, и мы искали не древние
артефакты, занимающие видное место в гробнице, а недавние следы. Поэтому мы копнули
немного глубже ».

«Вчера он сказал нам, что Адкинс и другие первыми обнаружили могилу», - прервал его
Марлоу.

"Я сказал, что похоже, что это было". Хаки развел руками. «Я не археолог. Я
подумал, что лучше сначала пригласить наших экспертов на свидание. Теперь, надеюсь,
мы увидим результаты их усилий ».

Он достал из коробки манильский бумажный пакет и открыл его. Достаю лист А4. Он
прочитал это быстро.

«Видимо, кто-то добрался до твоего», - сказал он. «Около ста лет назад».

ГЛАВА 29

Позже в тот же день, простившись с главным инспектором Хаки и вернувшись в отель -

другой, расположенный ближе к международному аэропорту Ататюрк, - Марлоу и Грейвз
подвели итоги ситуации.

Размышляя, Марлоу обнаружил, что смотрит на руку Грейвза на столе перед ним. На нем
было тяжелое изумрудное кольцо, но его взгляд был прикован к выцветшему сердечку,
вытатуированному на его мизинце. Похоже, кто-то пытался стереть его, и она
определенно не хотела, чтобы на своем теле был такой опознавательный знак. Ему было
интересно, что за история стоит за этим. Что ж, это была его история, и разбитые
сердца были не редкостью.

«А теперь самое сложное», - сказал Грейвз, не в силах интерпретировать мысли на

лице Марлоу.

«Хаки - действительно интересный персонаж, но он понятия не имеет, что происходит.

Может, это его не так сильно беспокоит. Безопасность Турции не нарушена ».

«Верно, но мы не уезжаем с пустыми руками».

«Мы ушли с множеством вопросов и пока еще не узнали, что случилось с Эдкинсом и его
командой. Но здесь мы ничего не можем сделать. Может быть, вернувшись на базу, мы
сможем узнать больше о том, почему они исчезли ».

«Они сказали правду семьям Адкинсов и Тейлор. Но им придется молчать ».

"Во сколько наш рейс?"

«Шесть тридцать утра».

Марлоу посмотри на часы. "Дайте Леону новые данные. Может, у него появятся идеи по
поводу надписи на ключе ».

«Это моя область, и я уже работаю над ней», - раздраженно сказал Грейвс. У Марлоу и
Лопес могло быть больше опыта, но с ней не собирались обращаться как со стажером.

«Даже перчатки».

"Эти проклятые перчатки! От них у меня болит голова ».

Марлоу очнулся. Он устал и знал, что его коллега тоже. Этим утром они не ели с
утра. А когда он устал, ему приходилось еще больше стараться держать в страхе
черные мысли, которые нападали на него, которые никогда не покидали его. «Ключ,
сломанная рука ... кажется, все это связано с причиной исчезновения Адкинса».

«Хаки будет держать нас в курсе любых новостей».

«Ты ему доверяешь?» - спросил ее Марлоу.

Грейвс был озадачен. «Какой у нас выбор? Ваши учетные данные были проверены. '

«Он отказался от исламского следа», - задумчиво сказал Марлоу.

"Куда ты хочешь пойти?"

«Нет никаких документальных подтверждений того, что могло быть похоронено с

Дандоло. Он был выдающейся фигурой в венецианской истории. Я приношу вашему городу
большое процветание и экономическую стабильность. Новые торговые пути, владычество
над Египтом и Критом, и все это в период, когда турки-сельджуки изгнали христиан из
Святой Земли ».

«Очень интересно, но это не имеет ничего общего с нашей миссией ...» - прервал его
Грейвс. Марлоу увидел, что она слишком устала, чтобы думать. И это было опасно.

«Пойдем поесть», - предложил он.

Отель был современным, с темным унылым рестораном, незаменимым в соответствии с

требованиями моды и тускло освещенным. Это было не более соблазнительно, чем
предлагаемая стерилизованная турецкая еда. И мысль о том, чтобы поесть там, а затем
поработать пару часов в одной из их комнат с суровой мебелью, угнетала их обоих.

«Мы ищем настоящий ресторан», - решил Марлоу. «Это место похоже на морг».

Грейвз, плохо знакомый с полевыми работами и обеспокоенный опасностями, с которыми

они столкнулись, я ценю эту идею, но рационально думаю о потенциальных рисках,
которые она выразила, наблюдая: «Что, если бы мы не смогли посеять парней, которые,
казалось, были так заинтересованы в нас?» «Есть место вдоль дороги. Это безопасно.
Это видно отсюда ».

Я указываю на это. Чуть дальше на ярком фасаде мерцали красные и золотые огни.

Марлоу все еще проверял, на месте ли пистолет. Heckler & Koch USP Compact 9 мм.
Легкие и незаметные, но опасные на близком расстоянии. Он расстегнул куртку ровно
настолько, чтобы Грейвс ее увидел. Она кивнула, похлопав по плечевому ремню. Ну,
думаю, Марлоу. В конце концов, не совсем новичок. Их компьютеры находились в сейфе
отеля, в секретных отсеках их соответствующих шкафов. Все было под контролем.
Как и в окрестностях многих аэропортов, улицы и здания возле отеля разделили его
мрак. Ресторан был оазисом, который своим существованием обязан летчикам, которым
надоело есть пластмассовые продукты.

К этому времени было темно, и огни уличных фонарей и фасада отеля отражались на
блестящих поверхностях машин, пересекающих стоянку, чтобы выйти на улицу. Время от
времени автобусы, грузовики и автомобили со свистом проносились к центру и обратно,
но в ночи преобладали звуки авиационных двигателей, приземляющихся с шипением или
взлетающих с ревом.

В воздухе стоял металлический запах пыли.

Они были на полпути к парковке, когда Грейвз краем глаза заметил первый силуэт.
Если бы человек не двинулся с места, он бы даже не увидел его; действительно, когда
он слегка наклоняется, чтобы бежать к ним, я ошибочно принимаю это движение за игру
света.

Марлоу сразу же осознал реакцию своего коллеги и выпустил из кобуры свой автомат,
крепко держа пистолет, пока они встали спиной к спине. Я снова пытаюсь найти
силуэт, и Грейвз проследил за его взглядом.

Но ничего не было. Мужчина исчез.

«Это было там», - выдохнул Грейвс. "Я видел это".

"Давай двигаться. Вернемся в отель ».

Они пошли назад. Вокруг никого не было; в тускло освещенном вестибюле нет никаких
признаков швейцара. Если бы там был нападающий, я думаю, Марлоу, он бы тогда сделал
свой ход.

Внезапно позади них они почувствовали молниеносное движение влево и вправо.

Мужчины, должно быть, прятались за машинами. Как долго они проверяли отель, ожидая
подобного случая? Как им удалось организовать засаду?

Раздался легкий стук, глушитель и пуля прошипела мимо его правого уха. Грейвз уже
присел, ружье было готово к стрельбе и размахивалось во все стороны. Марлоу быстро
повернулся и прицелился в человека, который выстрелил в него, темную фигуру в
капюшоне в пятнадцати метрах от него. Мужчина упал на землю, и Марлоу не успел
убедиться, что он мертв, потому что шум и выстрел пистолета позади него заставили
его снова обернуться. Трое мужчин, тоже в черном, с надвинутыми на голову
капюшонами, схватили Грейвс и быстро потащили ее к припаркованному поблизости
черному внедорожнику Porsche Cayenne с открытыми дверями и работающим двигателем.

Джек побежал к ним, когда за его спиной разорвалась еще одна пуля. Я опускаю
голову, слыша приглушенный звук третьего удара.

ГЛАВА 30
Венеция, год Господа 1201

Путешествие было трудным. Дождь шел уже несколько дней, и затопленные улицы так
часто останавливали лошадей и три товарных вагона, что они были на грани того,
чтобы бросить их. Вся местность, заболоченная и усеянная заброшенными фермами, была
разрушена под тяжестью времени, а деревья и трава потеряли весь цвет. Даже липкая
грязь, которая проникала повсюду, как в их мокрой одежде, так и в волосах, казалась
серой.

«Взгляните на них!» - внезапно воскликнул Годфри де Вильярдуэн.

Остальные посмотрели в указанном им направлении.

За унылой венецианской равниной они увидели выцветшие очертания города на

горизонте. Они вздохнули с облегчением. Но их все еще ждала трудная часть -
переговоры.

Годфри де Вильярдуэн, один из послов, состоявший из шести французских дворян и

генералов, остановился, чтобы задуматься над своей миссией. Они остановились под
моросящим дождем, бьющим по их ноющим костям, чтобы взглянуть на Венецию, едва
различимую сквозь тонкую дымку. Где-то наверху можно было увидеть борьбу солнца с
облаками.

Они разбили импровизированный лагерь, чтобы дождаться возвращения предшествовавших

им курьеров, чтобы объявить о своем прибытии.

Все началось несколько лет назад. Крестовый поход, возглавляемый королями Англии и
Франции и императором Священной Римской империи, не смог украсть Иерусалим у турок,
который находился в руках армии Саладина в течение четырнадцати лет. Это было
занозой в боку Рима, который удобно игнорировал тот факт, что Иерусалим был также
самым священным городом в исламе после Мекки, и энергичный молодой человек,
взошедший на папский престол в 1198 году, хотел вернуть город. Проблема заключалась
в том, чтобы добраться туда. Иерусалимское королевство сократилось до нескольких
прибрежных городов, которые сопротивлялись изо всех сил.

Командиры новой армии крестоносцев, которая создавалась в ответ на призыв папы

Иннокентия, графа Бальдовино ди Фиандра и маркиза Бонифачо дель Монферрато, хотели
атаковать с юга, используя богатый зерном Египет в качестве базы для операций. А
для этого им нужен был флот, чтобы перебросить свою армию через Средиземное море.

Лучшие кораблестроители были в Венеции и Генуе. Генуя была не лучшим выбором,

поэтому теперь они направлялись в Венецию.

Все дело в времени. Думаю, Гоффредо, все было плохо организовано. Он надеялся, что
по крайней мере красноречие одного из послов, Конона Бетюнского, поможет сдвинуть
дело с мертвой точки. Он слышал, что дож Венеции Энрико Дандоло, хотя и очень
старый и очевидно слепой, был опытным переговорщиком.

Через несколько часов курьеры вернулись с известием, что дож и его совет ждут их в
любое время и окажут самый теплый прием. Для них приготовили теплое, сухое жилище и
чистую одежду.

Французам я кажусь слишком хорошим, чтобы быть правдой.

Умывшись, переодевшись и поев, наконец согревшись и отдохнув, они провели три дня в
обычных дипломатических пантомимах под знаменем гостеприимства и доброты. Все
пробовали воду, но это было нормально. Однако была разница, и Гоффредо задумался,
был ли он единственным, кто ее заметил.

Вы слышали мнение четырех его товарищей, но им не показалось, что здесь что-то

необычное. Они даже оценили наложение омовений перед посещением предоставленных им
куртизанок, формальность, к которой они не привыкли.

Но Годфри из Виллеардуэна это не успокоило. Его тревога росла. Ему казалось, что в
его душу закралось что-то странное.

После некоторого колебания он в конце концов поделился своими опасениями с Кононом,

самым сдержанным и, по словам Виллеардуэна, самым умным из шести французов.

«Господи, слово ...».

«Говори тоже».

Виллеардуэн колебался, не зная, как сформулировать свои мысли; но он больше не мог

держать эти сомнения при себе, как бы неуверенно он ни мог их выразить. «Разве вам
не кажется, что мы каким-то образом начинаем чувствовать, что полностью согласны с
венецианцами?»

Конон из Бетьюна внимательно изучил его, прежде чем ответить. «Ты съел слишком
много хорошей еды и выпил слишком много хорошего вина, Годфри. Как и все мы. А из-
за отдыха и жары после такого тяжелого путешествия ». Он подождал немного. «Не
бойся. В нужный момент будем готовы ».

ГЛАВА 31

В конце концов делегацию вызвали в зал заседаний дворца дожей. Огромный сводчатый
интерьер поразил норвежцев своим великолепием не меньше, чем торжественные ряды из
сорока шести советников в красно-золотых мантиях, отороченных горностаем.

В центре сидел Дандоло. Несмотря на свой девяносто один год, он стоял прямо, как
веретено, на герцогском троне, сморщенные пальцы его левой руки сжимали
подлокотник, а правая спряталась под одеждой. Он был чисто выбрит, и было ясно, что
к его костям все еще прилипла плоть. Он излучал жизненную силу, которая казалась
неестественной для человека его возраста.

Только его глаза казались лишенными света, даже если Годфри мог поклясться, что
видел красное свечение в левом.

После любезностей и предварительных презентаций Кононе начинает.

«Милорды, - сказал он, - мы пришли в ваш благородный город и к вашему двору в

качестве посланников первых баронов и рыцарей Франции, которые приняли святой
крест, чтобы отомстить тем, кто оскорбил Господа нашего Иисуса Христа. узурпация
города Иерусалима и, если такова воля Бога, отвоевать его во имя Церкви ». Он
сделал паузу для эффекта. Он понял, что ему не терпится, больше, чем ожидалось,
привлечь к себе собравшиеся ряды крупных бизнесменов, сидящих перед ним.
Он сделает все, чтобы доставить им удовольствие.

Также отмечу, что все смотрели в сторону дожа, чтобы оценить его реакцию. Прочищая
горло, я продолжаю. "И поскольку великие сеньоры Франции знают, что в мире нет
более подходящей нации, чтобы помочь им в этом великом предприятии, они умоляют вас
во имя Господа нашего Господа разделить их жалость к Иерусалиму и нанесенному
преступлению Бог от его завоевания варварами, и с великим великодушием сделать все
возможное, чтобы предоставить нам для этой цели флот, состоящий как из военных
кораблей, так и из транспортных кораблей ».

Последовала долгая пауза, многозначительное молчание, во время которого ледяной

совет изучал послов, изолированных в центре комнаты.

«И как вы предлагаете нам взяться за эту похвальную задачу?» - наконец спросил дож.

«Какой бы способ вы ни предложили», - немедленно ответил Конон. К его большому

разочарованию. Он не думал, что это говорит его голос. Я смотрю на его коллег,
которые, тем не менее, улыбались и согласно кивали. «При условии, что наши
командиры смогут выполнить ваши условия и нести расходы», - добавил он с усилием.

Но продолжая, он обнаруживает, что целиком и полностью играет в венецианскую игру,

забывая сделать свою собственную, поторговаться и воспользоваться ответственностью
перед церковью, которую Венеция должна была продемонстрировать без колебаний.

«Я понимаю, - сказал дож. Я принимаю его совет глазами и тихо обмениваюсь

несколькими словами с самыми близкими мне людьми. Затем, ухватившись за подлокотник
трона левой рукой, его правая рука все еще была зажата под одеждой, он встал. Рядом
с ним поспешил на помощь пожилой цистерцианский монах, но дож его отверг.
Восстановив равновесие, устремил проницательный взгляд - Конон был уверен, что
смотрю я - в глаза посла и продолжил. «Ваши французские командиры требуют от нас
многого. Это амбициозное предприятие, к которому нельзя относиться легкомысленно.
Мы обсудим этот вопрос и дадим ответ в течение недели ».

Кононе хотел было открыть рот, но дож жестом заставил его замолчать. «Не
удивляйтесь такой задержке. Это важный вопрос. Это требует самого внимательного
осмысления ».

Сказав это, он жестко поклонился ему и, с монахом, готовым помочь ему, пошел к
двери, которая открывалась в стене на небольшом расстоянии от трона. Казалось, он
знал, куда идет. Рядом с дверью был мужчина средних лет, крупный, с рыжими волосами
и шрамами от войны. Я протягиваю руку, и дож опирается на нее. Этот человек, не
итальянец, замечает Кононе, заметив яростный взгляд, который монах стреляет в
гиганта, провел дожа через дверь. Остальная часть собрания распалась без других
церемоний. Слушание было окончено.

ГЛАВА 32

Дандоло знал, что нет необходимости убеждать советом, что делать. Когда я выхожу из
Лепоро, мои добрые глаза вспыхивают и, к большому раздражению монаха, я вызываю его
телохранителя Фрид на секретное интервью. Они долгое время оставались замкнутыми.

«Пора претворить наш план в жизнь», - сказал Дандоло.

Верность Фриды Дандоло оставалась непоколебимой на протяжении тридцати лет,
проведенных им на службе. Действительно, после смерти его жены Маргариты из-за
зараженной воды, через год после их прибытия в Венецию, в 1172 году (год падения
дожа Витале после катастрофической экспедиции на Константинополь), за которой
вскоре последовал лояльность Фриды превратилась в настоящую зависимость. Дандоло
стал его единственной семьей, и он думал о возвращении в северные земли не больше,
чем о полетах на Луну.

Но Фрид был викингом и не забыл специализацию своих предков. Он знал искусство

постройки лодок, способных пересекать океаны.

С годами Дандоло постепенно познакомил его с секретом своего грандиозного плана.

Вместе они разработали это.

Потребовалось огромное терпение, которым они оба обладали, тем более, что после
трех десятилетий изучения и борьбы с зарождающейся смертью, вооруженного железной
волей, дож вышел победителем из своих исследований однажды весенним днем прошлого
года. прошлого века, с левым глазом, который испускал сумасшедшие вспышки.

Дандоло наконец открыл секрет, скрытый в таинственной табличке, великий секрет,

который, как он всегда был убежден, хранит в ней. Это дало ему ключ к проявлению
величайшего искусства. Он всегда ждал подходящей возможности. И теперь, как если бы
Бог положил его ему на колени, в форме этой армии крестоносцев грубых франков, у
него была возможность использовать это искусство и способ стать хозяином Земли.

«Мы построим их флот и заставим платить за это. Но это будет наш флот, - мягко
сказал Дандоло, когда они остались одни в его кабинете.

«Они будут просить большой флот, намного больше, чем им нужно», - сказал Фрид.

«Совершенно верно», - подтверждаю я Дандоло с тенью улыбки.

Фрид открыла сундук и вытащила несколько рулонов бумаги. Проекты.

Они долго их рассматривали вместе.

«Мир никогда не видел таких кораблей», - пробормотал дож.

«Люди узнают».

«Они блокируют их разум», - сказал Дандоло. «Они заблокируют умы даже

судостроителей, и они будут делать то, что я хочу, несмотря ни на что».

«Сила и слава будут вашими», - сказала Фрид.

Давая это, я пристально смотрю на него. "Нет. И во славу Венеции! ».

ГЛАВА 33

В конце назначенного срока послы снова были вызваны на собор.

«Мы как следует обсудили вашу просьбу», - начинает дож. «И милостью города мы
решили доставить вам удовольствие. Вы со своей стороны должны будете принять наши
условия и нести расходы, связанные с нашей работой ».

Послы посмотрели друг на друга. И снова они, казалось, не могли поступить иначе,
чем предлагал дож.
Конон из Бетюна и Годфри из Вильярдуэна, посмотрев друг на друга, не обнаружили в
своих умах никаких следов беспокойства. Они не читали ничего, кроме молчаливого
согласия и торжества в глазах друг друга.

Дож кивнул цистерцианскому монаху Лепоро, который всегда был рядом с ним. Человек
Божий встал, развернул пергамент, который передал ему вестник, откашлялся и начал
читать. «Мы стремимся построить грузовые суда, способные перевозить 4 500 лошадей и
9 000 сквайров; остальные корабли будут построены на 4 500 кавалерийских и 20 000
пехотных сержантов. Предлагаемый нами контракт включает девять месяцев рациона для
людей и кормов для животных. Наша цена ... », - тут монах для эффекта остановился:«
... и 89 500 новых больших венецианцев ».

Это была значительная сумма, но послы сразу согласились.

«Также…», монах собирался продолжить, но вмешался Дандоло, встав и держа левую руку
на деревянной балюстраде перед троном.

«Кроме того, - объявляю я дрожащим от волнения голосом, - мы будем уважать этот

договор: в течение двенадцати месяцев после отплытия из Венеции для этой великой
миссии мы будем служить этой священной войне и Богу, держащему его защитную руку.
насчет нас. Ради любви к этому Богу мы предоставим флоту за наш счет еще пятьдесят
вооруженных галер при одном условии: мы разделим все военные трофеи, полученные в
результате любого успеха на море или на суше, пополам ».

«Мы согласны», - ответил Кононе. Гоффредо ди Виллеардуэн смотрит на него. В его

голове вспыхивает последняя тень недоумения. Но когда я пытаюсь уловить это
сомнение и сосредоточиться, оно исчезает, как сон.

ГЛАВА 34

Для придания престижа торжественному случаю Венеция провела мессу в соборе Сан-
Марко, на которую массово присутствовали знатные люди города.

Подумав об этом позже, Годфри из Вильярдуэна все еще восхищался этим.

Он вспомнил, что после вознесения хозяина шесть французских послов подошли к

главному алтарю и преклонили колени, не в силах скрыть эмоции, перед жителями
Венеции. Их лица были залиты слезами, и вскоре дож и все собравшиеся там люди
заплакали, охваченные, как многие позже сказали, тайной Святого Духа и глубоким
чувством справедливости, присущим предприятию, которое они собирались предпринять.

В самый напряженный момент церемонии Дандоло поднялся по ступеням кафедры и обнял

сияющую толпу, заполнившую каждый уголок церкви, мозаики которой сверкали в свете
десяти тысяч свечей.

Доминируя и поддерживая себя левой рукой на краю кафедры, дож смотрит на послов
своим странным взглядом и декламирует своим подданным: «Граждане Венеции! Будьте
свидетелями той чести, которую оказал вам Бог, вдохновив самый изысканный народ в
мире отказаться от всех других народов и земных занятий и промыслов, чтобы выбрать
нас, чтобы мы присоединились к ним в таком благородном деле, а именно освобождении
Господа нашего. от ига сарацинов ».
После формальностей Лепоро встретил французов в личном кабинете, где они
ознакомились с деталями поездки в Египет. Когда дело было установлено, дож, который
все еще молился во время собрания, присоединился к делегатам.

«А что мы должны сообщить о дате отъезда?», - спросил Годфри.

Дандоло уже определился с этим. «Нам нужно построить флот, а вам - сплотить армию»,
- сказал он. «Сегодня и пятница, 9 марта. Праздник Сант-Антонио. Пасхальное
воскресенье будет через шестнадцать дней ... ». Он остановился на мгновение, чтобы
произвести некоторые вычисления.

«Нам всем нужно время, - продолжаю я. «Я думаю, нам следует назначить дату
празднования Дня Святого Иоанна в следующем году. Пусть в этот день мы все
соберемся здесь и будем готовы к отъезду ».

И вновь послы Франции без колебаний согласились.

Дандоло улыбнулся. «А теперь остается только составить и подписать договор в

соответствии с нашими договоренностями, заключенными перед Богом».

«Есть еще вопрос о залоге», - сказал Лепоро, тоже улыбаясь.

«Простая деталь», - добавил Дож. "Я знаю, что у вас нет суммы, эквивалентной
согласованной с вами сумме, поскольку щедрость и размер подарков, которые вы нам
принесли, не позволили бы вам сделать это на собственном транспорте. Но будьте
уверены, у нас есть банки, которые могут и намерены одолжить вам деньги на более
чем выгодных условиях ».

«Бери у нас, чтобы заплатить нам», - думает Лепоро, гордясь своим вкладом в план. И
интересы пойдут на пользу святому Бенедикту, покровителю нашего ордена.

Два дня спустя Гоффредо, Кононе и другие подписали или поставили крест на
документах соглашения, которые им зачитали их секретари, члены ордена белых
монахов.

Теперь они собирались уходить. Но, вручая послам их копии контракта, заполненные
печатями и лентами, старый дож внезапно упал на колени.

«Позвольте мне еще раз поклясться Священным Писанием и телом нашего святого
покровителя Марка, что они добросовестно выполнили все условия, установленные в
этих торжественных соглашениях». Он нащупал левую руку в направлении делегатов, но
Годфри почувствовал, что может поклясться, что видел, как его левый глаз снова
засветился красным.

Кононе наклонился, чтобы взять его за руку. Почувствуйте сдавливание застывшего

железа.

«И позвольте мне также порекомендовать вам выполнить свою часть соглашения», -

хрипит Дандоло голосом, переполненным эмоциями.

«Мы клянемся, светлое высочество», - ответил Кононе.

Заметно успокоенный и позволив Кононе помочь ему, дож встал и потянулся к большому
инкрустированному бриллиантами распятию на своей мантии.

Кононе был удивлен, обнаружив, что его глаза наполнились слезами, и увидел, что его
товарищи тоже плакали.
Но это были слезы радости.

«Мы отправим Папе Иннокентию отчет об этой встрече», - сказал он.

«И мы сделаем то же самое», - сказал Лепоро, в то время как Дандоло, который,

казалось, испытывал сильнейшие чувства, был унесен за руку его гигантским
телохранителем.

На следующий день французы ушли.

Оставшись один на балконе своего кабинета, Дандоло смотрел, как они уходят, но его
зрение затуманилось. Он очнулся и прищурился. Он победил смерть и долго жил, чтобы
достичь своей цели.

Он боролся с упадком здорового глаза, которое Лепоро спас, подкупив палача в

Константинополе все эти годы назад, достаточно долго, чтобы позволить ему
расшифровать код таблички. Чтобы добиться успеха, требовалось самое сокровенное
учение, и, прежде всего, ему помог пожилой христианин-армянин, знаток древних
халдейских обрядов, чья мудрость оказалась бесценной; но теперь он был мертв,
жертвой трагического утопления.

Я горячо молю Бога, чтобы Он позволил ему жить еще несколько лет, чтобы то, что
осталось от его взгляда, сохранилось на необходимое время. Так сбудется его самое
заветное желание.

Его мысли вернулись в Константинополь.

«Я возвращаюсь, Большой Город», - думаю я. «Я больше не увижу тебя, не этими

глазами, но я вернусь. И я буду сжигать твою славу, пока не останется ничего, кроме
тлеющего. Я сожгу твой большой испорченный золотой глаз и не оставлю ничего, кроме
пепла ».

ГЛАВА 35

Берлин сегодня

Порывистый ветер дул с востока вдоль Унтер-ден-Линден. Было шесть часов утра, и из
панорамного окна своего офиса на пятом этаже MAXTEL Рольф Адлер наблюдал, как по
тротуару колыхался листок газеты, пока ветер не поднял его, и он врезался в ствол
одной из лип, которые следовали друг за другом по улице. дорога, где я бесполезно
хлопаю, как крылья раненой птицы. В офисе было тепло, и свет был тусклым, что резко
контрастировало с освещенной неоновым светом открытой комнатой, где три секретаря
уже склонились над компьютерами или разговаривали по телефону, будя обеспокоенных
администраторов Йельского и Венецианского университетов.

Адлер обычно спал четыре часа полноценным безмятежным сном. В последнее время он
чаще был один, чем наоборот, так как секс казался ему все менее и менее интересным,
а женщины все более и более скучными.
Он не спал больше с подросткового возраста. В те дни вместо того, чтобы просыпаться
в берлинском пентхаусе на верхнем этаже MAXTEL на Унтер-ден-Линден, или в своем
имении на холмах Сен-Тропе, или в своих квартирах в Лондоне, Париже или Нью-Йорке,
он каждое утро открывал глаза в холодная тьма хижины с жестяной крышей или жалкий
домик его ужасного детства в Котбусе. Тот, кто спит, не ловит рыбу, отец
предупреждал его между похмельем шнапса из супермаркета и жестокими
издевательствами над его матерью, хрупкой и нервной женщиной.

Накануне вечером она досадливо волновалась, но теперь надела то, что ей нравилось
считать своими доспехами (темно-серый костюм Billis & Dunn за пять тысяч долларов с
чистой белой рубашкой из египетского хлопка и темным сдержанным галстуком Элизабет
Миранда. ), Оцениваю работу дня.

Ему нравился этот тихий момент, хотя в то утро он чувствовал себя совсем не
спокойно. Но он также любил заботиться о своих собственных инвестициях, в том числе
и о тех, которые не были прибыльными.

Что-то пошло не так с проектом «Дандоло». И этот проект был больше, чем просто
благотворительность.

Он протягивает руку к темной поверхности своего стола и касается кнопки на экране

компьютера. Через несколько секунд в комнату входит худая блондинка, волосы которой
лучше завязаны черным бархатным бантом. Она была старше среднего возраста, и когда-
то она, должно быть, была хорошенькой, но теперь она превратилась в костяк от
попыток отодвинуть годы жестокими диетами. Застенчивые, темно-карие глаза. Нервные,
неуловимые способы. Но абсолютно заслуживает доверия.

Он перестал ложиться спать много лет назад, когда понял, что игры становятся для
нее слишком жестокими. Кроме того, ее муж избил ее, когда увидел глубокие царапины
на ее спине. Но Адлер ее не уволил.

Такая собачья преданность была редкостью и составляла в ней единственную силу среди
всех этих слабостей.

Тон Адлера был нейтральным. "Что происходит, фрау Мюллер?"

«Мы только что связались с офисом директора в Венеции».

"Затем?"

"Он был не очень доволен ..."

Адлер встал и подошел к ней. Женщина вздрогнула, ожидая удара, но ничего не

произошло.

«Мне плевать на ваши чувства, фрау Мюллер, - тихо сказал Адлер. "Что он получил?"

«Он немедленно отправит нам всю имеющуюся у них информацию».

"Так-то лучше. Йель? "

«Мы оказываем давление в течение нескольких дней. Но наконец наш народ что-то нам
сказал. Видимо было эмбарго ... ".

«Да, да, я уже все знаю». Адлер, раздраженный, возвращается к окну. Фрау Мюллер уже
убедилась, что руководители MAXPHIL на Восточном побережье ясно дали понять ученым
в обоих университетах, которые анализировали материалы Project Dandolo, что, если
они не сделают то, что их благодетель требует в письменной форме, они просто не
потеряют финансирование. . С шестилетним сыном одного из них произошло чуть ли не
смертельное происшествие: малыш натолкнулся на свирепую сторожевую собаку, которая
необъяснимым образом освободилась от цепи и занесла в семейный сад. Он чудом
остался жив. Этого эпизода было достаточно, чтобы глубоко взволновать людей.
Однако, если повезет и будет оказана соответствующая медицинская помощь, ребенок
снова сможет ходить.

Адлер улыбнулся. Брава фрау Мюллер. Возможно, он был напуганной мышью, но он умел
выполнять приказы. Любой заказ. Она даже позаботилась о больничном счете.

Я ухожу от нее и возвращаюсь к своему столу, заставляя себя делать глубокие ровные
вдохи. Он не должен был позволять тревоге взять верх, как бы высоки ни были ставки.

Стул был слишком мягким и удобным. Это его раздражало. Он встал и начал ходить по
комнате. Его темно-серые мокасины почти не шумели о тиковый паркет.

Волнение заставило его пойти на огромный риск несколькими днями ранее, и он был
достаточно глуп, чтобы сделать это прямо на своей территории. В этот момент дюжина
его людей вышла на улицу и наводила порядок. Но пока он не узнает, что ситуация
вернулась, он не сможет отдохнуть.

Он сильно укусил суставы правой руки, так что кожа вокруг отметин стала красной и
белой. Кожа правого указательного пальца стала твердой и потрескавшейся из-за того,
что лечение повторялось на протяжении многих лет.

Но нервозность его не оставляет. У него не было полной картины, и, несмотря на все

его усилия, он боялся, что она есть у кого-то другого.
ГЛАВА 36

Сорок восемь часов назад машина, ехавшая с Парижской площади, въехала на

Вильгельмштрассе, направляясь на север. Это был большой темный седан, и водитель с
трудом припарковал его на тихой улице в Панкове; оно пришло из ближайшего центра
Берлина, где заключенного прятали в подвале здания, где располагались офисы.

Теперь, связанная и с кляпом во рту, она сидела на заднем сиденье машины.

Он прибыл немного раньше, а телохранители, с которыми он должен был встретиться,

еще не прибыли, но все еще был рассвет, и улицы были пусты. Недалеко от него
находился полуразрушенный кондоминиум, печальные развалины Германской
Демократической Республики, который должен был стать конечным пунктом назначения
его груза.

Парковка отвлекала его, и, в конце концов, это была обычная задача: он уже делал
это пять или шесть раз за последние годы и никогда не задавал вопросов. Он
ограничился тем, что забрал пачку в конце дня и пошел в букмекерскую контору и в
свой любимый ирландский паб.

Поэтому он был застигнут врасплох, когда услышал звон цепей возле своего левого уха
и оказался в холодных металлических наручниках, стянутых вокруг его горла.

Грейвс немедленно дали сильнодействующее успокоительное, как только внедорожник

Porsche с ревом отъехал от стоянки отеля в Стамбуле, и когда она проснулась в
анонимной комнате без окон, ярко освещенной, когда свет был включен, и совершенно
темной, когда. они были выключены, она не могла понять, где он.

У него были лишь смутные воспоминания о путешествии, хотя он помнил раскачивание

небольшого самолета; но это могло быть неделю или год назад. Он не видел
нападавших, а только помнил мимолетный образ пары европейцев, мужчины и женщины. Но
и в этом она не была уверена. Они оставили ее одну в комнате после того, как облили
ее холодной водой и слегка пнули ее ногой, просто чтобы она пришла в себя. Гораздо
позже они принесли тяжелый деревянный стул с дырками в сиденье, через которые они
пропустили нейлоновые веревки, чтобы привязать его. Тогда эти незнакомые мужчины в
капюшонах (он понимал, что это были люди с запахом и жестокостью) накинули ей на
голову толстый мешок, завязали его на шее и ушли.

Она была в ужасе. Он думал, что расскажет все, что знает, своим похитителям, кем бы
они ни были, просто чтобы выпить стакан воды. «Не надо ее мучить, - сказала она
себе, - они определенно не думали, что делают такое».

Когда они пришли расспросить ее, они тихо вошли в комнату. Ей показалось, что она
услышала, как открылась дверь, и почувствовала дуновение ветра на своих лодыжках,
там, где джинсы задрались на ее ботинках. Они не раздели ее, это уже было что-то, и
они позволили ей выполнять телесные функции, поэтому она не испытывала физического
дискомфорта, за исключением веревок, которые пилили ее руки и ноги. Он был
полностью замкнутым и рассудительным, но то, что он не мог видеть, было очень
слабым утешением. Она могла слышать только приглушенные звуки неизвестного
количества людей, которые, казалось, ее окружали.

Внезапно стул был жестоко перевернут, и она беспомощно упала вместе с ним,
ударившись рукой и левой ногой о бетонный пол и почесав висок о вретище. Кто-то
схватил ее за голову и силой поднял, скручивая ей шею до звонка в ушах. Голос без
узнаваемого акцента прошептал ей на ухо по-английски: «Где это?»

Прежде чем она смогла ответить, кто-то ударил ее бейсбольной битой по голове,
достаточно сильно, чтобы снова опрокинуть ее стул. На этот раз она упала на правый
бок.

Атака продолжалась долго и с такой интенсивностью, что внутреннее ядро ее разума,

сумевшее не дать ей сойти с ума, начало уступать.

Один и тот же вопрос, единственный вопрос, который они ей задавали, повторялся

снова и снова. С кровотечением и слезами она провела языком по зубам, чтобы
убедиться, что они целы. В конце концов они оставили ее одну.

Дверь открылась, кто-то вышел и закрылся. Но она знала, что она не одна. После часа
молчания, в течение которого она не слышала ничего, кроме чьего-то дыхания в
комнате и страниц журнала, дверь открылась и закрылась, и сразу же началась
встреча: они говорили очень тихо, и ей удалось отличить новый голос, более
спокойный и утонченный, чем другие.

Они говорили по-немецки. Он мало что понимал из того, что они говорили, но думал,
что в разговоре участвовали люди, не говорящие по-немецки.

В конце концов новый голос заставил остальных замолчать. «Он ничего не знает», -
нетерпеливо сказал он. "Избавься от нее."

ГЛАВА 37
В тот момент было много шума. Могилы были развязаны, и по ее венам начала
болезненно течь кровь. Она вытянула связанные ноги и попыталась активизировать свой
разум, задуматься, как ее учили делать. Это правда, что его опыт работы в этой
области был невысоким, но во время обучения также учитывались похожие ситуации, и
он должен был уметь справляться с ними. Она легко притворилась слабее, чем она
была, и позволила им связать ее с минимальным сопротивлением, на которое они
рассчитывали.

Они не снимали капюшон с ее головы, но она заметила, что шнур, удерживающий его на
месте, немного ослаб во время избиения, и, несмотря на то, что она была оглушена и
ушиблена, она знала, что не получила серьезных травм. Они не сломали ни одной
кости.

На ней все еще была одежда, в которой ее похитили: джинсы, футболка, ботинки и
толстовка, но кожаная куртка и плечевой ремень отсутствовали. Джек Марлоу якобы
забрал свой ноутбук и другой багаж из отеля и предупредил Хаки и Intersec. Но никто
не знал, где она, она сама понятия не имела. Если только ...

Они заставили его лечь на холодный пол и ушли, чтобы вернуться через несколько
минут, таща что-то шелестящее. Вскоре после этого он оказывается в морге.

Они заставили ее подняться на лифте, который длился вечность, чтобы завершить ее

путешествие. В мешке, помимо того, что он ничего не видел, он испытывал чувство
клаустрофобии, и ему приходилось бороться с паникой. Она поняла, что даже не знала,
день это или ночь, а внутри у нее даже не было ощущения внешней температуры,
поэтому она знала только, что они покинули место, где держали ее пленницу.

Он услышал, как открылась дверь машины. Застежка-молния сумки была расстегнута: она
была слишком громоздкой, чтобы легко поместиться в щель между передним и задним
сиденьями, куда они ее засунули. Пространство было настолько маленьким, что она
едва могла двигаться, но когда они оставили ее одну, она смогла, корчась, найти
более удобное положение. Теперь он чувствовал запах салона машины, пластик и
бензин, и он снова мог ясно слышать, но он все еще не имел представления, где он
был, и кто его похитители, которые общались друг с другом односложно.

Дверь закрылась, и машина уехала. Он вспотел и нюхал свое тело, грязное и потное
после дней заключения. Ей хотелось умыться, и она изо всех сил пыталась понять,
насколько еще она может двигаться. Ноги у нее умирали от желания размяться. Она
заметила, что ее связали менее туго, чем она думала, и что пот, несмотря на ее
одежду, позволял ей скользить по веревкам, которые ее слегка блокировали.

Он пробовал и пробовал снова, с бесконечной медлительностью и осторожностью, зная,

что слишком много движений и слишком много шума могут встревожить водителя. Но она
также знала, что была с ним наедине.

Пробок было немного. Машина ехала спокойно, но не быстро. Он понятия не имел,

сколько времени у него было, прежде чем они достигли места назначения. На тот
момент она должна была быть свободной.

После того, что казалось вечностью, ей удалось освободить одну руку.

ГЛАВА 38
Он еще не закончил, когда машина остановилась. Ее ноги все еще были заблокированы,
но руки были свободны, и ей удалось избавиться от капюшона и почти сесть на пол.
Если бы она встала еще немного, водитель бы ее увидел и понял, что происходит.

Она сосредоточилась на времени. После того, как машина остановилась, он ждал добрых
двадцать секунд. Он не осмеливался больше ждать, какими бы ни были последствия.
Затем одним движением я выпрямил туловище и протянул веревку, от которой он был
отвязан, на голову водителя, изо всех сил затягивая его вокруг шеи. В отчаянии она
оказывала давление, пока мужчина, который изо всех сил сопротивлялся, наконец не
рухнул.

Могилы смотрят в окна, но я не замечаю никакого движения. Вдоль унылой безлесной

улицы стояли в ряд три грузовика. Это могло быть где угодно. Недалеко от тротуара
стояли высокие недорогие кондоминиумы 1950-х годов. Перед зданиями были промерзшие
открытые пространства с небольшим количеством гравия, на которых росли отдельные
участки травы и пучки вязкой травы. Здания казались заброшенными.

Грейвз забрался на заднее сиденье и поспешил освободить ноги от веревок. Я

сбрасываю их, рада, что они позволили ей сохранить сапоги, и снова оглядываюсь.
Потом замечаю, как трое толстых мужчин в комбинезонах выходят из ближайшего здания,
метрах в ста от меня, и идут к машине.

Водитель все еще сидел за рулем, но Грейвз не знал, убил ли он его. Теперь не было
времени выяснять. Я подполз к водительской двери, отпустил предохранитель и вышел,
едва не упав на землю, с неустойчивыми ногами, отказывающимися выдержать его вес.
Он заставил себя не терять равновесия и присел на корточки.

Она задавалась вопросом, сможет ли она бежать. Заглянув через край окна, он увидел,
что люди заметили, что что-то не так, и побежали. Сейчас или никогда. Стиснув зубы
от мучительной боли в ногах, он бросается в единственно возможном направлении:
подальше от них.
ГЛАВА 39

Он не оглядывается и, набрав ритм, быстро возобновляет кровообращение. Я ускоряю

темп, превращая его в обычный шаг. Он был легче и, как он представлял, крепче своих
преследователей; но они не были ослаблены голодом или жаждой, и, прежде всего, они
знали местность.

Дорога тянулась бесконечно, укрытий не было, но в итоге я вышел на площадь, где

увидел людей и, слава Богу, большой сверкающий желтый автобус. Он прочитал
направление: Hauptbahnhof.

Центральная станция.

Я смотрю через плечо. Мужчины достигли противоположной стороны площади и теперь

находились примерно в пятидесяти ярдах от нее. Они не замедлили шаг, и один из них
полез в карман костюма и вытащил небольшой темный металлический предмет, светящийся
в первых лучах дня. Автоматический.

У Грейвса не было ни денег, ни сотового телефона, и он выглядел как человек,

который долгие ночи спал на открытом воздухе. Он понятия не имел, где он был. Но он
знал, что где бы это ни было, это немецкоязычная страна. Так что он мог избежать
наказания, не привлекая к себе слишком много внимания. Двери автобуса были открыты,
и пассажиры толпились рядом с ней, чтобы сесть.
Была единственная слабая надежда. Не было никакого смысла слишком полагаться на
это. Подошли мужчины. Как раз в тот момент, когда двери с шипением начали
закрываться, Лаура вскочила на подножку.

Я иду по проходу и надеюсь, что водитель не заметил, что он не проштамповал билеты.

Он занял свое место сзади и оглянулся на удаляющуюся площадь. Мужчины остановились
и спорили. Они точно знали автобусный маршрут.

Он должен был достичь центра, места, где он мог сориентироваться. Если бы он

добрался до главного вокзала, он мог бы смешаться с толпой, выиграв время.

На третьей остановке на борт попадает один из преследователей. Я не посмотрел на

нее и сел на свободное место двумя рядами назад. Автобус наполнялся, и вскоре
свободных мест не было.

Они шли по широкому проспекту, когда Грейвс решил, что пора выходить. У него был
план.

Я продвигаюсь вдоль автобуса к человеку, сидящему в стороне от коридора, возле

выхода. Он старался быть позади него, и, просунув кончики пальцев в углубления у
основания его ушей, я с силой вонзил их в них. Мужчина даже не успел выразить
удивление, как рухнул вперед. Грейвз протолкнулся к дверям. Он оказывается на улице
прежде, чем кто-либо даже заметил то, что он сделал.

Был час пик, и магазины начали закатывать ставни. Они двинулись на восток, по
крайней мере, так он думал, и через несколько других дорог, прежде чем добраться до
места, которое он искал. К этому времени он понял, что где бы он ни был, это был
большой и важный город. Станция метро. На лестнице входа название: Тиргартен. А
неподалеку - высокая колонна Siegessaule в центре парка, которую он сразу узнал.

Он был в Берлине.

Следующим шагом была возможность связаться с Intersec, но из-за международных

сокращений некоторые агентства были реорганизованы или были полностью закрыты.
Берлин был важным местом во время холодной войны, но времена изменились, и внимание
изменилось. Присутствие Intersec в городе было сокращено до единственного
представителя в Интерполе.

Он даже не знал, какой это был день недели. Но теперь он смог сориентироваться.

Он бежал от боли по Strasse des 17. Juni и только что добрался до Бранденбургских
ворот на Парижской площади, когда усталость взяла верх. Я наклоняюсь, кладу руки на
колени и пытаюсь отдышаться. «Последнее усилие», - сказал он себе. Но встав, он
увидел трех мужчин в черных спортивных костюмах и кроссовках, вышедших из ряда
деревьев на северной стороне дороги, с которой он только что выехал. Они побежали к
ней.

Вот дерьмо, думаю я, заставляя твое тело вернуться в нужное русло. Я пересек
большую площадь к востоку от триумфальной арки и побежал по Унтер-ден-Линден.
Сейчас вокруг было много людей, но Лаура знала, что возможность стрелять в толпе не
остановит ее преследователей. Я продолжаю бежать.

Перед собой он увидел красную неоновую вывеску одного из новых офисных зданий.
MAXTEL. В ней загорелся проблеск надежды. Она знала, что к настоящему времени она
не сможет укрыться в Intersec, но MAXTEL давал ей чувство безопасности.

Трое мужчин быстро приближались, и проблеск надежды угас. Она знала, что не сможет
добраться до здания.
В этот момент, когда она остановилась, измученная, синий Mercedes CLS 63 AMG с
визгом тормозов остановился у тротуара. Водитель высунулся и открыл дверь со
стороны пассажира.

«Входите!» - приказываю.

Могилы подчиняются быстро. Позади нее преследователи вытащили свою автоматику.

Автомобиль снова начинает реветь на фоне возмущенного гудения.

Грейвс повернулась к своему спасителю, потрясенная и с облегчением узнав его.

Тонкая надежда сбылась.

Джек Марлоу улыбнулся ей. «Теперь ты в безопасности», - сказал он.

ГЛАВА 40

Нью-Йорк в наши дни

«Почти идеальное время», - сказал ему позже Грейвс.

У нее не было больших надежд на чип, который они вживили ей в предплечье до начала
турецкой операции. Они объяснили, что система не является надежной, но теперь, в
безопасности в Нью-Йорке, у нее были причины быть благодарными. Если бы Марлоу
прибыл хотя бы на минуту позже, она была бы обречена.

«Мы несколько раз теряли сигнал GPS, а затем, когда вас отвели на второй уровень
подвала, и полностью исчезли. Мы заметили вас в Панкове, но не знаем, где вы были
раньше. Может быть, они поймали нас и сумели заблокировать сигнал. Мы нашли тебя,
когда ты убежал, и я последовал за тобой оттуда. Я бы перехватил тебя раньше, но мы
снова потеряли тебя в автобусе. Однако я записал маршрут. Сигнал вернулся, когда вы
вышли, но потребовалось некоторое время, чтобы до вас добраться ".

"Почему Берлин?"

«Мы этого не знаем».

«Я видел вывеску офиса MAXTEL незадолго до того, как вы прибыли в блестящих

доспехах».

Марлоу пожимает плечами. "Это ничего не значит. Адлер более чем хотел найти вас, он
предложил всю возможную помощь ". Он покачал головой. "Однако не по доброте ума. Он
хочет знать, что случилось с тремя его пропавшими археологами, как и мы. Он
считает, что на кону его репутация ».

"Но почему он вовлечен в этот бизнес?"

«Проект ваш. MAXTEL вложил миллион долларов в Project Dandolo через MAXPHIL, и это
дает ему право быть больше, чем просто заинтересованным зрителем, - ответил Марлоу,
но не выглядел спокойным. - В любом случае, он чистый. Одобрено сэром Ричардом и
бог знает кем на верхних этажах.
Пока Марлоу говорил, в комнату вошел Леон Лопес с пачкой бумаг в руке. «Вероятно,
он также субсидирует Intersec», - сказал он. «Сейчас практически все
приватизировано. Почему не мы? "

"Он бизнесмен. В его природе есть желание знать, что происходит с его деньгами, -
сказал Марлоу.

«Он не единственный, - сказал Грейвз.

Марлоу повернулся к ней. «Я хочу, чтобы ты подумал об этом еще раз. Вы можете
рассказать нам что-нибудь еще об этих людях? "

«Если вы все еще думаете о группе, подобной« Аль-Каиде », тогда нет. Я считаю, что
вначале была пара европейцев, и я бы также сказал, что методы, которые используют
эти люди, не типичны для террористических групп. Остается тот вопрос, который они
мне задавали. Непрерывно ». Грейвс задрожал от этого воспоминания. Они трет свои
ушибленные руки. Она вернулась в Нью-Йорк уже три дня, ее только что выписали из
больничной палаты Интерсек. Они сообщили ей, что ей понадобится месяц, чтобы
полностью выздороветь.

«Если они первыми добрались до могилы, если они уничтожили открытия наших ученых и
похитили Адкинса и других, они должны знать, что мы не нашли ничего, что они могли
бы пропустить», - сказал Лопес.

«В этом нет смысла», - сказал Марлоу. «Что бы они ни искали, они готовы на все,
чтобы это найти. Мы должны предположить, что Адкинс, Тейлор и Ди Монферрато не
смогли им помочь, иначе они бы не взяли Лауру. Но у них нет гарантии, что мы или
люди Хаки не нашли то, что им нужно ».

«А пока мы можем попытаться узнать об этом побольше», - сказал Лопес, кладя бумаги
на стол перед ними. Это была серия отпечатков пропавшего ключа в высоком
разрешении. Надпись по бокам хвостовика теперь была отчетливо видна, и разрез
казался таким же четким, как и в тот день, когда его сделали.

Марлоу долго и внимательно смотрел на нее.

На следующее утро в одиннадцать я созываю собрание. Все трое вместе изучили его
выводы.

«Я думал, что это какой-то числовой код», - начинает Марлоу. Грейвз склонился над
ним, и ее волосы касались его щеки.

«И арамейский», - продолжаю я. «Значит, это сознательное использование архаичного

языка, или ключ очень древний. Мы не можем знать, пока не получим его и не сможем
датировать. В любом случае арамейский язык был постепенно заменен арабским в
качестве лингва-франка Ближнего Востока примерно в седьмом веке после Рождества
Христова ".

Я смотрю на коллег. «История очень важна. Как я уже говорил, арамейский - древний
язык, восходящий к временам Вавилона. Мы не знаем, откуда он появился, но арамейцы
обосновались в северной Месопотамии и расширились оттуда, когда древние империи
Вавилон и Ассирия пришли в упадок ».

Марлоу перестал думать о способностях ученых, участвовавших в проекте «Дандоло».

Затем он понял, что остальные смотрят на него с тревогой.
«То, что мы видим здесь, - продолжаю я, - это код, основанный на гематрии. Это
древняя практика присвоения чисел буквам или группам букв напрямую или по
ассоциации. Он может работать на разных уровнях сложности, но это не так уж сложно.
Сложно понять значение слов, к которым относятся цифры ».

«А что там написано?» - спрашивает Грейвс.

«Первая сторона описывает спускающегося на Землю темного орла. Орел, возможно,

стервятник. Его когти готовы схватить, а клюв разорвать мир на части. И это
невозможно остановить, если не… ».

"Если только что?"

Марлоу сделал вторую фотографию, которая показала обратную сторону хвостовика

ключа.

«Если я не открою коробку, и вы не решите спастись».

Все трое обменялись взглядами.

ГЛАВА 41

Иерусалим сегодня

Джеффри Голдберг стоял у дверей своего магазина электротоваров на Мисгав-Ладах, к

западу от мечети Аль-Акса. Как и везде, дела шли медленно, и он проводил время в
дверях, наблюдая, как проходит мир.

Молодая женщина привлекла его внимание двумя днями ранее. Сначала он подумал, что
это еще один японский турист, пытающийся сориентироваться в старом городе. Должно
быть, она была одной из немногих одиноких путешественников из этой страны, или,
возможно, она отделилась от своей группы.

Она действительно выглядела потерянной.

Когда я в третий раз прохожу мимо магазина, всегда в одной и той же одежде, все
более неопрятной, Джеффри, добрый человек и опора местного ротарианского
сообщества, начал серьезно обращать на это внимание.

У женщины был уязвимый вид, который трогал его сердце. Он убедился, что ему нужна
помощь.

Увидев, как она останавливается на улице перед своим магазином, меланхолично и

грустно среди приходящих и уходящих людей, толкающих ее, сердце Джеффри растаяло.

Перейдя улицу, я подошел к ней. У него был застенчивый характер, и, как только он
приблизился, он не знал, что делать. Но взгляд, который я встречаю, кажется ему
отчаянным и вопрошающим, поэтому он набрался храбрости.

«Чем могу помочь?» - сказал он по-английски.

Женщина рассеянно смотрит на него. "Что, прости?"

«Мне казалось, что ему нужна была помощь. Я могу вам помочь?".

Разум молодой женщины, кажется, возвращается к настоящему, поскольку ее глаза

перестали быть пустыми, и она смотрит на Джеффри с благодарностью. "Помоги мне? О
да, пожалуйста!

«Она потерялась?».

Пустота возвращается.

«Приходи в мой магазин». Джеффри взял ее за руку и повел через улицу. Оказавшись
внутри, он заставил ее сесть и пошел за стойку в маленькую кладовку, где хранил
небольшую плиту и все необходимое для приготовления кофе.

Он протянул ей чашку, взял одну себе и прислонился к стойке рядом с ней.

«Так в чем проблема?» - смущенно спросил он.

"Я не знаю". Женщина была на грани слез.

"Он потерял свою группу?"

«Не знаю!» - внезапно застонал он. «Я не знаю, где я. Где я?".

Джеффри был удивлен. «В Иерусалиме. Старый город. Близко к Аль-Аксе летает ».

"Где это находится?"

«В Иерусалиме. В Израиле ».

"Ой...". Но она все еще выглядела смущенной.

Я пробую другой подход. «Как ее зовут?» - спросил он ее.

Женщина смотрит на него широко раскрытыми от паники глазами. "Какое мое имя?".

Джеффри понял, что что-то было не так. Он увидел, что девушка вся от пота. Часть
его начинает задумываться, не было ли он опрометчивым, чтобы вмешаться, но женщина
выглядела скорее неудачливой, чем рассерженной. «Может, у него есть паспорт», -
мягко сказал он.

"Я думаю так". Я рылся в сумке, но потом уронил ее ей на колени, и она безразлично
смотрела в пространство. «Я не знаю, кто я, где я и как я сюда попала», -
решительно сказала она.

Но Джеффри мельком заметил угол паспорта, выглядывающий из сумки. «Могу я?» -

сказал он.

Она не реагирует, поэтому Джеффри вытаскивает документ и открывает его. Это был
итальянский паспорт с его фотографией, датой рождения и именем. Необычное имя. Су-
Линь Ди Монферрато.

Джеффри снял трубку и позвонил в полицию.

ГЛАВА 42

Стамбул, год Господа 1915

Генерал Эрих Людендорф очень неохотно принял этот пост. Германия в течение года
находилась в тупике войны, и он чувствовал, что его место в Берлине или на фронте,
а не там заблокировано. Конечно, он знал, что его родина должна сохранить решающее
влияние на шаткие остатки Османской империи и что, если он не сохранит контроль над
Турцией, Больной Европой, Россия возьмет верх. Но наверняка это была задача,
которую можно было бы поручить дипломатам.

Однако, когда известный археолог и соотечественник Роберт Колдевей телеграфировал

новость о своих открытиях в церкви Сант-Ирина, вы подчиняетесь приказу пойти и
проверить, среди прочего, обеспечив некоторую военную силу и присутствие офицера.
высокопоставленный в поддержку усилий немецкого флота. После тридцати трех лет
службы в армии он сразу же признал неофициальную просьбу своего друга и старшего
офицера маршала фон Гинденбурга тонко завуалированным приказом.

Стамбул, или Константинополь, как его еще называли многие, был жемчужиной, которая
понравилась многим; но англичане делали все неправильно, с их обычным и грандиозным
деспотическим способом навязывания себя, а французы, как всегда, держались в
стороне. У немцев, с другой стороны, было два крейсера, «Гебен» и «Бреслау», и их
человек, адмирал Вильгельм Сушон, на месте и готовые стать верховным флотоводцем
Османской империи.

Германия держала в руках Турцию, но немцы осторожно и уважительно переименовали

военные корабли Явуз Султан Селим и Мидилли. А в форме Сушона была феска.

Но баланс все еще оставался хрупким. Все знали, что Османская империя во главе с
Мехметом V вот-вот падет, и что существует мощное националистическое движение
младотурков во главе с новым лидером Кемалем Ататюрком, который с нетерпением ждал
своего часа. И немцам пришлось сделать вид, что их армия находится под
командованием Османской империи.

Людендорф был в первую очередь солдатом, но он не стал вторым в высшем

командовании, не изучив другие аспекты игры. Если у Колдевея было что-то, что
страна могла бы использовать в своих интересах, тем лучше. И когда они разошлись в
Берлине, Гинденбург предположил, что серенаду под балконом Ататюрка не повредит.

Колдевей, на пять месяцев младше Людендорфа, пользовался большим влиянием.

Сварливый и антиакадемический, угрюмый и женоненавистник, он никогда не занимал
университетскую должность. Он изучал археологию и историю искусства, но ни в одном
из них не блеснул. Как археолог он был в основном самоучкой, но его упорная
решимость руководить раскопками принесла ему международную репутацию, особенно за
его работу в Турции и в тех областях Османской империи, которые граничат с реками
Тигр и Евфрат, то есть в древней Месопотамии. . Он обнаружил не только знаменитые
Висячие сады Вавилона, но также Вавилонскую башню и Великие ворота Иштар, и
пользовался уважением кайзера Вильгельма, а также его личной поддержкой.

Людендорф был не из тех, кто волновался, но он с нетерпением ждал момента, чтобы

встретиться с грубым ученым.

Колдевей без труда убедил Османскую администрацию позволить ему испытать воды
вокруг Стамбула, и его исследования привели его в церковь Святой Ирины. Там он
начал точные раскопки, которые выявили не древний храм, который он надеялся найти
под фундаментом церкви, а гробницу, относящуюся к гораздо более поздней эпохе.

Именно туда отправился Людендорф после того, как двое мужчин встретились в
курительной отеля Pera Palas двумя днями ранее.
Было пять утра. Колдевей любил начинать рано.

Церковь была окружена солдатами, но внутри находились только Колдевей и пять

помощников.

«Добро пожаловать, генерал», - приветствовал его археолог.

Людендорф хмыкнул, и его взгляд сразу же упал на ряд прочных деревянных полок по
одну сторону от большого прямоугольного отверстия, в котором стоял Колдевей. На них
размещено несколько артефактов.

«Мы разберемся с этим через минуту», - сказал Колдевей, поймав взгляд генерала.
«Сначала присоединяйся ко мне и взгляни на это».

Людендорф осторожно спустился по узкой сосновой лестнице, приставленной к краю

траншеи.

В центре гробницы, вырытой в земле, на постаменте покоился украшенный гроб. Крышка

была снята, и внутри Людендорфа он увидел богато одетый труп, покрытый большой
помпой.

«Наденьте это», - сказал Колдевей, передавая генералу пару белых хлопчатобумажных

перчаток. «Мы должны быть осторожны, чтобы ничего не заразить».

"Что ты хочешь мне показать?"

"Это". Колдевей склонился над трупом и указал на что-то между пальцами правой руки.
«Я хотел показать ему на месте, как я нашел». Он взял небольшую глиняную табличку,
которая оторвалась без всякого сопротивления. «Он сжал его с такой силой, что мне
пришлось сломать ему пальцы, чтобы освободить его», - объясняет археолог. «Это было
неприятно, но это нужно было сделать. Не хотел рисковать сломать планшет. Но я мог
бы не волноваться, и твердо, как базальт. Чтобы его сломать, понадобится хороший
удар молотка.

"Что это?".

Колдевей посмотрите на генерала. "Я пришел сюда с идеей найти что-нибудь под полом
церкви. Я ознакомился с документами в архивах Венеции, которые привлекли мое
внимание к этому месту. Но я ожидал увидеть римский храм, возможно, храм Митры или,
если мне повезет, что-нибудь еще более старое. С незапамятных времен это место
поклонения. Но это!".

Аккуратно кладу планшет в руки генерала в перчатках.

«Что это?» - снова спросил Людендорф, увидев только сероватый кусок глиняной посуды
грубой формы, покрытый неразборчивыми знаками, мало чем отличавшимися от следов
маленькой птички.

Колдевей некоторое время молчал, прежде чем заговорить. В этом молчании Людендорф
почувствовал волнение археолога, а также кое-что еще, в чем он с удивлением узнал
страх.

«Если я прав, это ключ к обретению силы, о которой до сих пор мы могли только
мечтать».
Людендорф не понял. То, что сказал Колдевей, звучало более чем мелодраматично, но
его тон был смертельно серьезным. «Объясняйтесь, сэр, - сказал он. Ему было жарко в
униформе, хотя было еще рано, и ему не нравился грубый мужчина в рукавах рубашки, с
непослушными волосами и косматой бородой.

«У меня еще не было времени изучать это подробно, но я знаю достаточно, чтобы
понять, что это формула».

"Формула?"

"Заклинание, заклинание, теорема. Возможно, трактат. Но я почти уверен, что любой,

кто сможет это расшифровать и правильно истолковать ... ». Короткая стрижка
Колдевея. «Еще рано говорить», - осторожно заключил он, меняя тактику.

"Что это за знаки?"

"Это древнее письмо, клинопись. Впервые его применили пять тысяч лет назад и уже
могу сказать, что это один из первых примеров. Он написан на языке шумеров, самой
древней из известных нам цивилизаций ».

"А это важно?"

Глаза Колдевея блеснули, а выражение его лица стало нетерпеливым. Что за идиот этот
генерал! Однако археолог знал, что ему нужна была поддержка этого человека, чтобы
доставить табличку в Германию без ведома других. «Хорошо, что мы его нашли», -
лаконично сказал он, забирая планшет.

Он положил его в холщовый мешок, а оттуда в карман куртки, которую снова надел.
«Теперь вы можете снять перчатки», - сказал он. «Я покажу вам другие найденные нами
артефакты».

Людендорф с облегчением снял перчатки. Его потные руки раздражали его. Я нервно
швыряю их на пол могилы, пиная их под цоколем.

ГЛАВА 43

Среди других предметов, извлеченных из гробницы и разложенных по полкам, был еще

один замечательный артефакт.

Небольшая железная шкатулка украшена и заперта.

«Мы полагаем, что это было сделано гораздо позже, чтобы содержать таблетку», -
объясняет Колдевей. «Но мы не можем быть уверены. И мы не смогли найти ключ,
поэтому не можем его открыть. Мы обыскали везде, но времени у нас мало ». Колдевей
пожимает плечами. «Я думаю, что ключ утерян навсегда».

«Взломать коробку. Если нужно, взорвите его ».

Колдевей недовольно посмотрел на Людендорфа. «Мы всячески пытались открыть его, не

повредив, но он опломбирован. Без ключа открыть его невозможно. И тугой, как
устрица ».
«Устрицы открываются ножом».

«Если вы сделаете это неправильно, вы получите тяжелую рану. А есть устрицы,

которые никогда не откроются ».

«Он еще не сказал мне, кому принадлежит эта могила. И как он стал обладателем этого
предмета ".

«Я могу ответить на первый вопрос. На втором нет. Но я думаю, что покойный знал,
что это было. Он вошел в гробницу, сжимая ее, как будто от этого зависела его
жизнь, и эта хватка не ослаблялась уже семьсот лет ".

В тот вечер двое мужчин сидели перед коньяком на террасе резиденции посла фрайхера
фон Вангенхайма, перед тонкой дымкой, которая витала над Босфором и делала огни
лодок призрачными и нечеткими.

«Две вещи», - сказал Колдевей.

"Да?"

«Нам нужно тщательно закрыть гробницу, чтобы она выглядела так, как будто ее
никогда не открывали. Все следы наших раскопок должны исчезнуть. Никто и никогда не
должен знать, что мы открыли ».

«Есть охранники и его помощники».

«Охранники понятия не имеют, что они смотрят. Мои помощники ... и дело решаемое ».

Людендорф сжал пальцы. "А второе?"

«Мы должны забрать отсюда планшет и коробку. В Берлине. Я смогу их внимательно и

спокойно изучить ».

"Вполне легко".

«Но турки не должны знать. Они должны думать, что мы ничего не забирали. Я составил
список всех найденных артефактов, но эти два я пропустил ».

"В чем большой секрет?"

Странное возбуждение, смешанное со страхом, возвращается в глаза Колдеви. «Я уже

сказал вам все, что знаю и предполагаю. Остальное вы должны доверить мне. Германия
должна мне доверять ».

Людендорф знал о внимании кайзера к Колдевею и резко кивнул. "Когда?"

"Завтра на рассвете. Я путешествую лично с объектами ».

«Османы ...».

«Османы были предупреждены, что моя работа здесь закончена. Мы им нужны. Они
думают, что мы защитим их от русских и их собственных революционеров. Они не
представляют проблемы ».

Людендорф снова кивнул, допил бренди и начал вставать. Колдевей остановил его,
положив руку ему на запястье. Людендорф, ненавидевший физический контакт, заставил
себя не отступать, пока археолог смотрел на него. «Не говори никому об этом.
Расскажите своим помощникам только то, что необходимо для подготовки.

«Секрет в безопасности со мной».

«Жизненно важно, чтобы так и было. Ни Гинденбург, ни кайзер не должны знать ».

Людендорф был подозрительным, но что-то в его поведении убедило его в его правоте.
"Чем ты планируешь заняться?"

«Я исследую тайну. Консультант Эйнштейн и Макс Планк. Мне понадобится их опыт, но

им не придется знать всю правду. Мы с тобой встретимся в Берлине и ... ». Колдевей
остановился и посмотрел на воды, отделявшие Европу от Азии. Он считал, что о
некоторых вещах лучше не рассказывать даже Людендорфу, особенно генералу.

Если его подозрения верны, в его руках была сила, о которой другие мужчины могли
только мечтать.

ГЛАВА 44

Венеция, год Господа 1202

Никто не любит голодать.

Дож Энрико Дандоло только что отпраздновал свой девяносто второй день рождения.
Было раннее лето, и армия паломников в Иерусалим была прикована к острову Сан-
Николо. Полный флот стоял на якоре возле замка, и новые лодки, способные
курсировать по океанам, были неотличимы для глаза непрофессионала от обычных галер,
боевых кораблей и транспортных кораблей, составлявших основную часть флота. Никто
не задавал вопросов.

Дож подумал об этом.

Под своей мантией Дандоло зажал в правой руке холодную табличку со странной
надписью. В рукаве был специальный карман, в котором он мог держать его, но он
понимал, что он достигает максимальной мощности, когда крепко держит его в руке.
Ему просто нужно было подумать о выгравированных словах, и он почувствовал, как умы
мужчин застыли, когда они попали под его контроль.

Самое мощное оружие в мире. Но он также узнал, что его нужно использовать
осмотрительно и что для его контроля требуется сильная воля. Он не мог думать, что
у него есть собственная воля, но он знал достаточно, чтобы уважать содержащуюся в
ней силу. Это было не в глине, а в надписи. Но только идеальная копия могла
воспроизвести тот же эффект.

И кто вообще мог сделать копию такой сложной вещи? Только кто-то с глубоким знанием
оригинала. Старый армянин? Он был мертв. Единственными людьми, которых я знал, были
Фрид и Лепоро. Фрид был настолько предан своему делу, что вполне мог быть частью
тела Дандоло. А что касается Лепоро ... монах был его учеником, но он не мог
доверять ему, как самому себе. Однако он знал только то, что ему нужно было знать.
А его ненависть к Фрид длилась десятилетиями, так что он был под контролем.
До этого планшет ему служил хорошо. Нужная ему армия была собрана. Пришло время
проверить ее.

Дандоло повернулся к своим товарищам, вздрогнув, когда я приказываю слабому левому

глазу сфокусироваться на них.

"Все ли идет по плану?"

«Да, Светлейшее Высочество», - ответил Лепоро. «Корабли снабжения уже неделю не

доставляют продукты в Сан-Николо. Воды у них есть, но ее мало, а в условиях жаркого
климата она гниет в бочках ».

Давая, поднимаю руку. «Мы не хотим заходить слишком далеко», - сказал он. "Нам
нужно послушание, а не обида. Залейте их водой. И будьте настороже с болезнями. Мы
должны действовать осторожно. Пусть об этом позаботится Фрид. Они доверяют Фриде.
Он больше на них похож, чем на нас. Пусть по-прежнему нуждаются в пище. Нам нужно
достаточно злых собак, чтобы драться ».

Он кивнул Фрид, стоявшей у двери. Скандинав в ответ склонил голову и вышел. Лепоро
смотрит, как он уходит. Он не проявлял почтения к дожу, но относился к нему более
сердечно, чем когда-либо к своему верному монаху.

Но его время придет.

«А теперь, - сказал Дандоло, прерывая его мысли, - теперь дело за Зарой».

Лепоро пожимает плечами. «Вам никогда не удастся их убедить».

«Я заставлю их делать все, что захочу. Собери их лидеров ».

Дандоло размышляет. Игра в шахматы шла так, как он хотел. После пасхального периода
крестоносцы прибыли в Венецию, и венецианцы переселили их всех на безлюдный
островок Сан-Николо. Оказавшись там, не было возможности получить еду и воду, кроме
как по морю, и венецианцы контролировали лодки.

У крестоносцев была другая проблема. Как он и предсказывал, большие цифры, которых

ожидало французское руководство, не материализовались. Не хватало людей, чтобы
пополнить флот, который Венеция построила для них, не говоря уже о том, чтобы за
него заплатить. Даже передав все свои деньги, золото, металлы и все свои сокровища,
за исключением лошадей, которых они должны были сражаться, Лепоро подсчитал, что
они все еще были в долгу в тридцать пять тысяч штук. Но у венецианцев был контракт,
который нужно было выполнить.

Никто не сказал иначе, и, что касается Венецианского совета, его члены ели из руки
Дандоло. Между тем, если крестоносцы откажутся присоединиться к нему в походе
против города Задар, он сохранит деньги, которые они уже дали ему и флоту, и они
могут отправиться в ад.

Но они бы не отказались, думаю доволен, так как сжал планшет так сильно, что
воткнул в ладонь. Как будто его рука несла физический отпечаток его символов.
Однако они не могли покинуть остров без его кораблей. Он поместит это место в
карантин и оставит всех умирать от голода, животных и людей, рыцарей и оруженосцев,
поваров и шлюх, если они даже попытаются выступить против него.

Задар был христианским городом. Дандоло знал, как папа отреагирует, если нападет на
нее. Но это его не беспокоило. Он знал, насколько Иннокентий III желал этого
крестового похода. Об этом могла бы подумать табличка, священный свиток епископа
Адемаро. Дож думает о епископе, который умер изолированно от мира. Адемаро
попытался раскрыть его секрет, но ему это удалось лишь частично. И это знание свело
его с ума.

Он улыбнулся. Прелесть этого бизнеса заключалась в способности заставлять мужчин

делать именно то, что они хотели, и с его небольшой постановкой и небольшой игрой
они делали это, даже не осознавая этого.

ГЛАВА 45

Для этого Дандоло не требовался совет. Вместе со стражниками в серебряно-желтой

форме, он был одет в черную атласную мантию и белую герцогскую шляпу, сотканную
золотыми нитями.

Он находился на возвышении у престола, в частном зале аудиенций, обшитом дубом и

украшенном иконами Страстей Христовых. Лепоро сел на место секретаря. Фрид
находилась за троном справа. В воздухе витал запах ладана. Высокие окна пропускали
мало света. Драгоценные металлы, драгоценности и золотая фольга икон мерцали и
сияли в свете свечей.

Отличный эффект. Это было впечатляюще.

Атмосфера соответствовала цели.

Крестоносцев провели в зал, но в центральной части перед помостом не нашли мест.

Двое из первоначальных послов, Гоффредо и Кононе, были в компании руководителей
компании, Балдовино и Бонифачо. Они выглядели неопрятно. Два месяца, проведенные в
Сан-Николо без воды для мытья, довели их до этих условий.

Оба командира были настолько загорелыми, что больше не походили на аристократов,

которыми они были. Болдуин был высоким, за тридцать, с холодными голубыми глазами,
настолько ясными, что они казались почти белыми, густыми каштановыми волосами и
бородой. Бонифачо, крепкий, как крестьянин, был на двадцать лет старше и был
искусным воином. Кто-то однажды поранил его лицо: об этом свидетельствовал шрам.
Хитрые черные глаза были глазами человека, которого следует остерегаться. Ни даже
серой нити в черных волосах или бороде.

Давая его, я преувеличиваю сложность движения при сидении на троне. Он производил

на них впечатление слепых, как крот. Пафос нарастал. Он нашел этих нордиков
сентиментальными и довольно эмоциональными.

Он улыбнулся им улыбкой раненой солидарности и болезненного понимания. Их реакция

на предложение напасть на Зару была именно такой, какой он ожидал: смущенное
принятие. Но он понимал, что над ними придется поработать еще немного.

В планшете были силы, к которым он еще не мог подключиться. Теперь ему пришлось
использовать свои собственные ресурсы, чтобы нанести удар.

Сжав планшет, проведя пальцами по шероховатой поверхности, он принялся за работу.

«Я могу понять вашу реакцию, но умоляю: подумайте! Этот город, Задар, был нашим, и
мы очень заботились. Это была самая драгоценная жемчужина далматинского побережья и
имела решающее значение для наших торговых путей на восток. Мы его кормили, мы
изливали на него свою любовь и заботу, мы его поддерживали, мы проливали горькие
слезы. Но ... ", дож сделал жест сожаления левой рукой," ... но, как неблагодарный
любовник, город пренебрежительно отверг нас и двадцать лет назад восстал, объявив
себя независимым. Что еще хуже, он послал эмиссаров папы и короля Венгрии, моля их
и подкрепляя их мольбы ложью, чтобы они предоставили им защиту. Но контроль над
этим городом принадлежит нам по праву, и мы вернем его ».

«Это христианский город», - сказал граф Балдовино.

«Это так, как вы отметили. Но был ли их поступок христианским? Я думаю нет".

Дандоло откинулся назад. «Милорды, вы нас знаете. Мы держим слово. Посмотрите на
флот, который мы подготовили для вас, вложив в него все наши ресурсы за последние
восемнадцать месяцев. Но мои люди многим пожертвовали, чтобы получить все, и все
еще есть десятки тысяч крупных кредиторов. Вы должны заплатить нам то, что вы нам
должны ».

Крестоносцы посмотрели друг на друга. Маркиз Бонифачо твердо высказался за всех. «У

нас есть договоренности с вами, Светлость. Но мы отдали вам все, что у нас есть.
Все, кроме того, что нужно воевать, и ... ».

"Если вы этого не сделаете, я должен вас предупредить, что вы не покинете Сан-

Николо. И вы также не найдете корабля, который бы подошел и дозаправился. Даже воды
».

«Если бы был способ ...».

Дандоло наклонился вперед. "Там есть. Пожалуйста, помогите нам вернуть Зару. Мы не
можем сделать это в одиночку, иначе мы бы сделали это какое-то время. Но с вашей
помощью у нас все получится ».

Крестоносцы склонили головы. Как будто их воля больше ему не принадлежала.

ГЛАВА 46

«Нас отлучат от церкви», - сказал Лепоро позже, когда они остались одни. Несмотря
на отказ от своих обетов, монах почувствовал, как холодная дрожь пробежала по нему
при одной этой мысли.

«Ба!» - сказал Дандоло. «Пусть папа делает все, что ему заблагорассудится».

«Я думаю о крестоносцах».

«Они не будут делать того, чего я не хочу!» - отрезал дож. «Послушайте: мы возьмем
Зару. Вся добыча разделим с паломниками пополам. Со своей целью, если ее хватит,
они вернут долг. Тогда у них будет свой флот, и мы сможем перезимовать в Задаре.
Весной они будут отдохнувшими, сытыми, спариваются по желанию с далматинскими
шлюхами, и мы сможем отправить их на Святую Землю или куда мы хотим их отправить ».

"А папский нунций?"

Бросив взгляд на своего помощника. «Кардинал Пьетро может пойти на хуй», - рычу я.
«Этот человек стоит как дубинка против дубинки».

«Но когда папа узнает новости или вы бросите вызов кардиналу ...».
Дандоло сделал жест нетерпения.

«Иннокентий уже вручил лорду Зары письмо, в котором обещает немедленное отлучение
от церкви для любого, кто нападет на город».

Давая его, я с презрением смотрю на Лепоро. «Пусть делает все, что в его силах.
Письмо! Мы современные, Лепоро! Письмо этого одетого идиота из Рима даже крысу не
отправит в ад. А теперь послушай. Подписав и скрепив договор с паломниками, я
отправляю им еду и вино, не очень много и даже не хорошего качества. Свиные рысаки
- самый дешевый регион Венето, который вы можете найти. В бочке, а не в бутылке.
Позже у них будут хорошие вещи. И организовать мессу в Сан-Марко. Сделайте так,
чтобы командиры паломников помогли вам ".

"Для чего месса?"

«Я возьму крест».

Лепоро с трудом сдерживал смех.

«Я в слезах преклоняю колени перед алтарем, и архиепископ пришивает красный крест

на мою фуражку. Или, может быть, сделаю синюю. Я помню, синий на мне смотрится
лучше. Я был бы удивлен, если бы даже половина населения Венеции не взяла крест ».

"Было бы это так хорошо?"

«Подумай об этом, Лепоро. Мы должны оставить кого-нибудь в Задаре, чтобы убедиться,

что Эмерик из Венгрии ничего не попробует после того, как мы уедем ».

"Ушел?"

"Не волнуйтесь! Делай так, как я говорю. Я хочу завтра мессу на закате. Много
свечей. Способствует мистике. И ладан ».

«Светлое Высочество». Лепоро увидел, как перед ним раскрылись пасти ада.

«Оставшись один, - размышляет Дандоло. Театральный переворот, который он придумал,

был вишенкой на торте. Они отбросили мрачные мысли о смерти. Теперь он чувствовал
себя помолодевшим. В конце концов, я думаю, для всех есть одно последнее Рождество,
одна последняя Пасха, один последний секс, последнее блюдо мяса, один последний
стакан, последнее дерьмо. Но пока этого не произойдет, это будет продолжаться.

Дел было много.

Зара. Зара упадет и будет наказана за свою самонадеянность. Он убьет любого

далматинского сифилитика, которого сможет достать. Было бы здорово увидеть, как эта
кучка французских шлюх подвергнется испытанию, увидеть, на что они способны. Кто-то
умрет, но причина была близка его сердцу, и это также будет испытанием, которое
принесет настоящую награду. Приведя Зару к порядку, они могли бы отказаться от
щенка и приручить собаку. Константинополь дрожал бы в его присутствии.

Его пенис напрягся при этой мысли, как голова черепахи, кивающая из своего
допотопного панциря.
ГЛАВА 47

Кононе и Гоффредо следили за поспешными приготовлениями.

«Благодарите за это блаженную Марию! Лихорадка и болезни вылечили, и поле

очистилось! »- сказал Годфри, почти недоверчивый из-за внезапного поворота судьбы.

Кононе поделился своим облегчением. Армия пленников все еще находилась в Сан-
Николо, но теперь у них было хорошее вино и качественное мясо, и, конечно же,
проститутки, которых каждую неделю убирали, проверяли и меняли сестры Санта-Кьяры.
У лошадей был лучший овес и чистейшая родниковая вода, которую доставляли
бесконечной цепью воловьих повозок со времен Доломитовых Альп. Сами паломники были
поощрены вернуться к работе после долгого, неуверенного ожидания без еды, и не было
услышано ни единого голоса несогласия. Все бросились душой и телом в надвигавшуюся
великую победу.

«С этого момента все будет хорошо», - сказал Кононе. "Я чувствую".

«Помолимся Богу, чтобы это было так», - снова задумчиво ответил Гоффредо. Внутри
его все еще беспокоило чувство секретности, которое он испытывал у венецианцев.
Находясь в ловушке на острове, они не получали никаких новостей из внешнего мира,
кроме тех, что они получали из города.

«Мы должны доверять Венеции», - сказал Кононе, угадывая его мысли. «И будь веселым.
Ни Рим, ни Зара не имеют ни малейшего представления о наших планах ».

Осенью все было готово. Октябрь подкрался к Венеции из лагуны, но были еще
солнечные дни, когда море было безмятежным, а морской бриз раздувал недавно
поднятые паруса, заставляя их волноваться, как будто им не терпелось взлететь.
Паруса блестели на солнце; нарисованные на них гербы выделялись отчетливо и ярко.
Не было души, которая не была бы полна неутомимой энергии.

Наконец была произведена последняя поставка, и люди погрузились на борт. Свободные

места на кораблях из-за нехватки крестоносцев заняли добровольцы из бедных ферм
Венето и самой Венеции. Благоприятный ветер дул с северо-запада. Море развернулось,
как ковер.

Накануне Дня Всех Святых флот был готов отправиться на юго-восток к своей цели.

Прилив должен был подняться на рассвете.

ГЛАВА 48

В понедельник, 11 ноября, они бросили якорь у берегов Задара, процветающего города

с белыми башнями и красными крышами, защищенного прочными стенами. Колокола уже
забили тревогу еще до того, как последняя часть флота, состоящая из почти пятисот
кораблей, была введена в капюшон. Галера Дожа, выкрашенная в ярко-красный цвет,
приближается к берегу, почти в километре. Дож сидел под красным навесом, греясь на
осеннем солнце. В ответ на городские колокола, цимбалы и трубы зазвонили на носу
его корабля, на многих его кораблях.

Но кроме колоколов, город ничего не делал, кроме как готовился к сопротивлению.

Дандоло улыбнулся при мысли о том, что могло происходить в голове у губернатора,
когда он наблюдал за флотом, стоящим на якоре перед его городом.
Зара ничего не могла сделать против такой силы.

Может, они сдались бы без боя. Часть его надеялась, что это не так. Эти люди
заслуживают наказания. Сопротивление предоставит ему необходимое оправдание, а
затем он захотел увидеть, на что способны эти крестоносцы. Прежде всего ему нужно
было доказать, что они безоговорочно подчиняются ему. Он все еще не был полностью
уверен в своих силах.

Он задавался вопросом, что почувствовали люди Задара, когда они увидели, что
Венеция пользуется поддержкой армии христианских паломников. Он задавался вопросом,
сколько веры они теперь возлагают на письмо папы. Но даже если бы у них вообще не
было их и они обратились за помощью к Эмерику из Венгрии, все равно было бы слишком
поздно.

Ничто не могло их спасти.

В последующие дни грузовые корабли высаживали на берег лошадей, людей и осадные

машины или питомцев и катапульты. Там были бараны и деревянные туннели, покрытые
тяжелыми шкурами, пропитанными водой, чтобы защитить тех, кто их использовал, от
кипящего масла и греческого огня, который армия бросила бы с вершины стен; там были
воздушные лестницы и башни на огромных колесах, чтобы опереться на стены для
финального штурма.

Еще несколько дней звук молотков и пил, используемых плотниками, работающими на

боевых машинах, звучал в воздухе, а солдаты разбили лагеря вокруг стен и затачивали
оружие. На носу нескольких кораблей были установлены лестницы для атаки стен у
моря.

Губернатор города попросил интервью. У западных стен открылась боковая дверь, и он

со свитой поскакал на пляж, направляясь к венецианскому лагерю.

Дандоло ждал его.

«Что вам нужно?» - спросил он губернатора.

Мужчина, молодой и хрупкий на вид, развел руками. «Мир», - просто ответил он.

«Так ты хочешь передать нам город?» Потому что это мои условия ».

«Задар - богатый город», - от гордости ответил раненый губернатор. «Мы заплатим вам
разумный выкуп».

«Но вы все равно заплатите нам тем, что по праву принадлежит нам».

«Мы можем выдержать осаду».

"Сколько? Оглянись. Вы видите, что наши инженеры уже подрывают ваши морские стены.
Было бы обидно, если бы такой красивый город, как ваш, в конечном итоге раздавил,
как таракан ».

Губернатор склонил мою голову. «Сопротивляться этому было бы так же напрасно, как
метание листьев на ветру. По крайней мере, прикажите вашим инженерам остановиться,
пока мы не достигнем соглашения. Мы видели, как они раскладывали дрова для костров.
Мы чувствуем запах нафты ».

«Я уже объяснил вам свои условия».

Губернатор вспотел. Церемониальный халат был тяжелым и цеплялся за него. Солнце

стояло высоко в небе, и ветра не было. Можно было бы сказать, что год только
начинается, но он уже подошел к концу.

«По крайней мере, дайте нам время спокойно покинуть город. Наши люди не виноваты ».

"Те, кому меньше двадцати, могут уйти. Остальные должны пострадать от последствий
вашего восстания: те, кто были живы в то время, когда город восстали против нас,
высокомерно заявляя о своей независимости только для того, чтобы искать защиты у
другого хозяина ».

"Сколько времени?"

"Сегодня пятница. В понедельник вы откроете нам город или столкнетесь с

последствиями ».

Губернатор на пенсии.

Вернувшись в город со своей свитой, я думаю: «У монстра есть множество лиц: лицо
благочестивого монаха, женщина его мечты, банкир-тамплиер. Слишком часто мы рады
принять красивую коробку и обнаруживаем, что в ней нет ничего, кроме дерьма ».

Лицо Дандоло было лицом иконописца. Слишком свято, чтобы быть правдой.

ГЛАВА 49

Париж сегодня

Лаура Грейвс сидела в кафе «Гризли» в конце улицы Сен-Мартен. Он выпил кофе
эспрессо и подумал об информации, которую получил от Лопеса. А также в поворотный
момент, представленный повторным появлением Су Линь. Без памяти, что совершенно не
помогло.

Это было еще одно препятствие, которое нужно было преодолеть. Он поговорит об этом
с Марлоу. Он был нетерпелив, но сначала ему пришлось кое-что изменить в своем уме.
Она вышла прочистить голову, но безрезультатно. Она была раздражена и все еще
обижена на Марлоу за его роль руководителя миссии, роль, которую она взяла на себя.
Но в то же время было что-то в этом мужчине, что мешало ей злиться на него. Грейвс
не привык сомневаться в ее чувствах. Это ей не нравилось.

Он возился с изумрудным кулоном, который снова был на нем в тот день, и небрежно
листал страницы «Освобождения»; Заголовки об экономическом кризисе, студенческих
демонстрациях и падении популярности президента не были новостью. Она была
настолько поглощена своими мыслями, что почти не замечала других людей, особенно
туристов, которые, как и она, пили кофе на террасе под навесом.
Он начал наблюдать за ними с инстинктивным профессионализмом. Среди них была
пожилая и очень худая модная блондинка в компании чуть более молодого американца,
очевидно, ее любовника; неоднозначный квартет французских студентов и элегантный
джентльмен средних лет, который, казалось, чувствовал себя более комфортно в Cafe
de la Paix и говорил по-французски с немецким акцентом, когда Дэмиен пришел принять
его заказ.

Грейвс сдался, оставил на столе пригоршню евро для кофе и, завернув за угол,
направился в штаб-квартиру Intersec.

Париж - не всегда красивый город. Он может быть серым, унылым и темным. Тот день
был таким, и это было неделю назад, когда они прибыли с Су-Лин в недавно
отремонтированный, но все еще ужасный аэропорт Шарля де Голля и проводили ее в офис
Intersec на бульваре Севастополь. Когда-то отдельная торговая дорога, идущая от
реки до Страсбурга-Сен-Дени.

Офис Intersec находился в южном конце, недалеко от Шатле, в здании,

спроектированном Хаусманом на восточной стороне. Поблизости было много адвокатских
контор, всего в нескольких минутах от судов острова Иль-де-ла-Сите. Во многих
случаях офисы занимали некогда величественные апартаменты. Intersec не стал
исключением. Он был большим, со звукоизоляцией, двумя квартирами, преобразованными
в одну; неброская латунная табличка на темно-красной двери гласила: «Boyer-Fogel &
Associes, Avocats a la Cour».

На улице не было ни табличек, ни имен рядом с колоколом, одной из многих в атриуме.

Они отправили самолет «Лир» в Иерусалим, чтобы забрать Су-Линя, как только было
получено известие.

Джек Марлоу выбрал Париж, потому что по стандартам Intersec это был тихий город.
Это было место, где выполнялась большая часть наиболее важной и секретной работы
Intersec. За дверью был заброшенный газетный киоск, потрепанная телефонная будка и
колонна Морриса с рекламными щитами последних фильмов и пьес. Неподалеку улица
Риволи проходила через город с востока на запад.

Марлоу смотрел в окно того, что когда-то было хорошей гостиной. Он посмотрел в
сторону башенных часов на набережной Орлог и узкую черную спираль Сент-Шапель
позади него, но задумался.

Часть его ум упорно возвращаясь к тому времени он проводил там до Intersec переехал
его в Нью-Йорк; плохие воспоминания, но Пэрис, вероятно, всегда так подействовала
на него. Однако большая часть ее внимания была сосредоточена на проблеме потери
памяти Ди Монферрато.

«Нам не на что полагаться. У нее была одежда, в которой она была, когда ее нашли в
Иерусалиме, но кроме пачки салфеток и нескольких монет в карманах, ничего больше.
Никаких кошельков, никаких документов, кроме паспорта, - сказал он Грейвсу. «Ничего
не скрыто. Что мы знаем о сумке? Криминалистика? ».

Грейвз сверился со списком. «Внутри была помада, косметика, ручка, пачка Camels с
одной сигаретой, зажигалка Bic, итальянский паспорт, который, безусловно,
подлинный, и тканевый носовой платок. И не было ключей от дома или машины, не было
магнитных карточек отеля, квитанций, билетов: ничего, что указывало бы на недавнее
прошлое или легкий след. Мы знаем, что власти Иерусалима связались со всеми
возможными отелями и туроператорами, ничего не добившись от этого. Слишком чисто.
«Так чисто, что мы никогда бы не узнали, если бы они не отправили детали в
ЕВРОПОЛ». К счастью, сотрудник службы безопасности принял это к сведению и передал
информацию в Intersec. Сообщение было адресовано непосредственно разделу 15 из-за
проекта Дандоло. Это было чистой случайностью, и Марлоу это совсем не понравилось.
Он подумал, не пытается ли кто-нибудь вставить спицу в колесо. Он также задавался
вопросом, может ли он доверять Грейвзу, но он хотел этого. Он знал, что она хотела
его работы. Он заметил, что переместил изумрудное кольцо на свой мизинец, чтобы
закрыть старую татуировку. Заметил ли он, как он смотрит на это? На этом пальце
кольцо было широким.

«Новости Леона из Венеции?» - спрашиваю я.

«Вернись сегодня в Нью-Йорк».

«Почему вы не прислали нам файл прямо из Венеции?»

«Он не доверял их зашифрованной системе».

Джек отпустил это. «Расскажи мне все, как только сможешь».

Холодный городской воздух очистил сознание Марлоу. Прошло много времени с тех пор,
как он в последний раз пил Джеймсон, но накануне вечером, преследуемая проблемой,
что делать с археологом, она все еще не оправилась от амнезии, перенесенной в
Иерусалиме. - обнаружили, он сильно поднял локоть. Теперь он расплачивался.
Я думаю о Ди Монферрато. Привлекательная, умная женщина, готовая помочь, если
сможет. У него был теплый взгляд, хотя глаза каким-то образом умудрялись оставаться
загадочными. Может, это из-за потери памяти.

Джек не мог быть уверен. Но не было сомнений, что это было увлекательно.

Было слишком холодно, и пошел тонкий дождь, отчего серые тротуары и оживленная
улица, по которой в северном направлении шло одностороннее движение, были
скользкими. Голые платаны бульвара нежно покачивались на легком ветру, и последние
плоды осени, маленькие шарики с грубой коричневой кожицей, все еще свисали с концов
самых высоких ветвей. Он закрыл окно и вернулся в комнату.

Он был большим и светлым, с белыми стенами, подходящими к декору. На стенах висели

картины и трафареты Аллена Джонса, Ханнелоры Ютербок и Марка Аптона. Грейвз сидел
за своим столом в дальнем конце комнаты, напротив двух высоких окон, в которые
смотрел Джек. На этот раз ее Mac был выключен, и она читала большую книгу в твердом
переплете, на которую ссылалась синяя папка. Я смотрю вверх, когда он повернулся и
снял очки для чтения. Полностью выздоровевшая, в новом костюме, она выглядела
свежей и яркой.

Но тоже волновался.

"Что, черт возьми, нам с ней делать?"

Марлоу сел в черный стул Василия рядом с рядом компьютеров, установленных на низкой
консоли, прикрывавшей одну стену. «Посмотрим, как складывается его память. Но у
меня есть вопрос ».

"Да?"

«Это кое-что о ваших исследованиях. Монферрато. Может быть, это ни к чему не

приведет, но это достаточно странное название, чтобы быть просто совпадением. Что
ты нашел? "
Грейвз быстрым движением убрал волосы с лица и посмотрел на него. Когда их взгляды
встретились, они оба поняли, что между ними все еще существует напряжение, которое
угрожает помешать работе. «Я проверил генеалогические деревья, и, как вы понимаете,
вы не можете уйти так далеко назад линейным способом, но ...». Он остановился,
чтобы пролистать несколько страниц книги, которую он консультировал. «Вот оно:
Бонифачо дель Монферрато, родившийся в 1150 году, умер в 1207 году, сын Гульельмо
дель Монферрато и Джудитта ди Бабенберг. Выдающийся человек в Европе своего
времени. Его двор был одним из самых культурных в мире. Но поймите: его двоюродный
брат, король Швабии, был женат на Ирине Ангелине, дочери греческого императора
Исаака II, имевшего собственный двор в Константинополе ».

Марлоу посмотри на нее. "Есть ли связь?"

«Мы знаем, что Бонифачо был одним из лидеров четвертого крестового похода. Отец
Ирины был свергнут в результате государственного переворота. Никаких слез по нему,
он не был великим человеком, но как только крестоносцы вернули Константинополь
Дандоло, они вернули Исаака на трон, а его сын Алексис стал соправителем. Долго они
не просуществовали, но ... ».

"Значит, есть ссылка. Но немного вынудили ».

«Не знаю, и не стоит так быстро делать выводы. Если бы кто-нибудь мог разделить
интерес Дандоло к восстановлению контроля над Константинополем, Бонифаций и нашего
человека ».

«И вы думаете, что Су-Линь произошел от него?»

Грейвз пожал плечами. «Я могу восстановить генеалогию Ди Монферрато только примерно

до 1900 года, но я не понимаю, почему бы и нет».

Марлоу размышляет. «А это и твоя связь с проектом« Дандоло »? Конечно, ваши коллеги
знали об этом ».

«Это могло быть просто совпадением». Грейвз снова пожал плечами.

«Леон займется поиском чего-нибудь об отце Су-Линь. Богатый бизнесмен, правда? В

области промышленной химии? "

«Что-то вроде этого», - ответил Грейвз. "Вы не сделали домашнее задание?"

«Мне очень жаль, мисс. Я также поговорю об этом с Су Линь. Это может заставить вас
кое-что вспомнить ».

Грейвз выглядел озадаченным. "Никогда не знаешь."

"Почему ты так смотришь на меня?"

"Ничего".

«Нет, это неправда», - говорит Марлоу.

«Он зовет ее Су-Линь», - подумал Грейвс. Не из Монферрато. Мелочь, но… «Этот бизнес
с памятью, - сказал он, - приводит к моему второму вопросу. Вы ведь не потеряли
способность читать? "
"Нет".

«Значит, она, должно быть, могла прочитать свое имя в паспорте».

«Мы уже думали об этом. Психолог, который работает с ней, говорит, что она умеет
читать, но не обязательно воспринимает. Он может читать имя, но не может связать
его с собой. Еще нет".

«Продолжайте беспокоить меня».

«Она абсолютно чистая: прошла тщательное медицинское обследование. Никаких жучков

или других устройств, подкожных или других. Зачем ему это? Но Марлоу выглядел
задумчивым. «Важно выяснить, что случилось с ней, с Эдкинсом и Тейлором. И почему.
Видит Бог, чтобы семья оставалась хорошей, требовалось много дипломатии ".

«Что они до смерти обеспокоены».

«Это не то, что нас больше всего интересует».

«Давай, Джек. Вы не такие циничные ".

Я смотрю на нее, ничего не говоря.

«Каким-то образом мы должны иметь доступ к его памяти. Это лучший трек, который у
нас есть, - продолжает Грейвс.

Марлоу посмотри на время. «Я собираюсь спросить тебя снова».

Грейвс сделал обеспокоенное лицо. "Кто мог знать, что он с нами?"

«Вы приказали отключить электричество, как только ее обнаружили и опознали».

"Ну конечно; естественно. Для чего еще нужны секретари? "

"Послушайте, я тоже волнуюсь. На данный момент мы держим на расстоянии Венецианский

университет. Мы проинформировали Хадсон, но ... "Марлоу колебался, прежде чем
довериться ей, но ему пришлось хотя бы частично довериться своему коллеге, чтобы
иметь возможность работать с ней, и теперь у него не было выбора," ... но я также
не раскрыл, где именно она. Сэр Ричард.

Грейвс строго посмотрел на него. "И он не возражал?"

Марлоу незаметно улыбнулся. «Он вышел из себя. Я сказал ему, что это сверхзащита.
Вещь должна оставаться в рамках раздела 15 ». Он сделал паузу. «Леон, конечно,
знает, и что касается психоаналитика, он обязан соблюдать профессиональную тайну.
Вот и все".

«Не думаете ли вы, что если бы Хадсон захотел, он бы все равно узнал?»

«Вы должны мне доверять, если хотите, чтобы это сработало. Одному Богу известно,
против кого мы. Кто бы ни похитил Эдкинса, Тейлора и Су-Линь, а затем напал на нас
и похитил вас, у него нет второго шанса ». Я смотрю на Грейвса. «Я хочу, чтобы ты
тоже не привлекала внимания». Он еще не раскрыл всех своих подозрений. Он все еще
плохо ее знал. Его рекомендовал сэр Хадсон. Он определенно был подопечным Хадсона,
и часть его пришла в ярость от этого требования.

Грейвз, похоже, совершенно не согласился. "Чушь собачья. Это вопрос территории ».

«В следующий раз нам может не повезти так».

«Я рискну».

Звонит синий телефон.

«Сверхбезопасный от руководителя группы», - сказал Марлоу по телефону.

Я смотрю на Грейвса.

«Созыв?», - спрашиваю женщину.

«Это происходит быстрее, чем я думал».

«Он все еще здесь?» - нетерпеливо спросил голос. «Сэр Ричард желает этого. Сейчас".

ГЛАВА 50

Зара, год Господа 1202

Хорошая погода продолжалась, но солнце осветило жестокую сцену: вынужденный отъезд

из Задара граждан моложе двадцати лет.

«Некоторые молодые люди отказались уезжать», - обеспокоенно сказал Кононе Годфри из

Виллеардуэна.

«Это меня не удивляет, - тревожно ответил Кононе. «Это означает разлуку с любимыми,
родителями, работой, защитниками».

«Мы могли бы быть более снисходительными».

«Но Дандоло приказал нам ...».

«Я видел мужчин и женщин в слезах после того, как войска образовали коридор за
Северными воротами. Была пара, мальчик и девочка, ей было не больше пятнадцати, а
ему двадцать один. Они цеплялись друг за друга, как если бы они были одним телом.
Они бежали, когда наши люди пытались их разлучить, они бежали ».

"А что случилось потом?"

«Они забрали их обратно», - ответил Виллеардуэн. «Дож хотел, чтобы они были
примером для других. Он пригвоздил их к кресту и поджег ".

«Все идет хорошо», - сказал ему Лепоро.

Это сработало. Дандоло не верил в магию, однако эффективность таблетки внушала ему
трепет.

Что сказал ему старый армянин?

Он объяснил ему, что ключ к надписи на куске терракоты стал виден, когда объект
использовался как можно лучше. Что-то, что имело отношение к точному соединению
звезд и солнца.
Он сказал ему, что вавилоняне установили, что разные звезды имеют разные физические
свойства. Они начали думать об эффекте взаимодействия энергии и материи.

Дандоло все это не особо заботило, его цель была ограничена: получить знания,
необходимые для работы планшета. Пока он делал то, что хотел. Но если бы было
больше ...

Однако армянский образ мышления был опасен, и Дандоло сохранил то, что он узнал,
при себе.

Он приказал Фриде отвести человека в лодку и утопить.

Дож расслабился и посмотрел, как флот находится в порту Задар. Я опознаю большие
морские корабли, которые он зарезервировал для приключений в огромном море к западу
от Средиземного моря. Он все еще удивлялся тому, что только он и Фрид могли видеть
их такими, какие они есть. Если бы все шло по плану, с деньгами, полученными от
великого и коррумпированного города Константинополя, он вскоре мог бы взяться за
это дело. Если бы Бог дал ему время.

Но сначала Зара должна была упасть.

ГЛАВА 51

Губернатор с грустью слушает отчет. У него было время от рассвета до заката в

субботу, чтобы эвакуировать молодых людей из города, и, когда солнце в тот день
зашло на западном горизонте, зазвонили церковные колокола. Это был сигнал: через
десять минут они остановятся, и двери закроются. Они сделали это под крики, так как
некоторые, достаточно молодые, чтобы уйти, все еще находились внутри, и родители
дрались друг с другом, чтобы пропустить своих детей в последний момент.

«В драке погибли три человека, в том числе пятилетний мальчик, которого раздавили
дверью. Сразу после этого мы зажгли факелы на стенах, и воцарилась тишина, которой
никогда не было ни в одном другом городе », - сказал ему командир гарнизона.

Губернатор поднял глаза. Эта новость не была новостью для него, но командир был
скрупулезен и ничего не упустил. "Можем ли мы победить?"

Командир гарнизона молчал.

«Я не хочу повреждений», - сказал дож капитанам крестоносцев. «Это наша

собственность: чем больше опустошают солдаты, тем больше мы лишаем себя прибыли, и
именно своей долей вы выплатите свой долг и освободите себя для своего великого
предприятия».

«Я согласен, - сказал Бодуэн из Фландрии. «Мы будем подчиняться приказу».

«Скажите своим сержантам, чтобы они следили за людьми. А что до людей ... ».

"Да?"

"Убить всех. Все. Сопротивлятся они или нет. Я не хочу унаследовать популяцию
предателей ».

«Нам нужно оставить немного. Крепкие мужчины. Как труд. Придется ремонтировать
стены, мы не можем не повредить их, если они отреагируют », - возразил Бонифачо.
Шрам на его лбу побелел.

«Нет», - твердо сказал Дандоло. «Ты перезвонишь мальчикам с холмов, когда все
закончится. Они не уйдут далеко и без возражений вернутся домой. Наступила зима, и
холмы не дают убежища ". Дандоло остановился. «И убедитесь, что ваши люди в городе
не уничтожают никакого топлива: груды дров, свечи, все должно быть спасено. Мы
должны надеяться, что они не используют все имеющееся у них масло, бросая его в
нас. Вешайте всех, кто не слушается ».

"А женщины? Нам понадобится немного, - сказал Болдуин.

«Возьми их с холмов», - ответил Дандоло. «Их хватит на всех. Мы не хотим женских

споров ».

«Как мы разделим город после его завоевания?» - хотел знать Бонифачо.

Дандоло уже подумал об этом. «Атакуем со стороны моря. Мы займем порт и южные
районы. Вы возьмете северные ». Я смотрю на них. "Вы согласны?".

Знали ли они, что южная часть города была самой богатой? В любом случае, он уже
знал их ответ.

«Да», - без колебаний ответили командиры.

По воскресеньям они ходили на мессу, но колокола Задара молчали. На стенах было

движение, но очень мало внутри города. В понедельник, 18 ноября, на рассвете они
пошли на войну.

Катапульты забросали парапеты камнями, крестоносцы штурмовали стены с внутренней

стороны, а венецианцы позаботились об укреплениях со стороны моря.

Инженеры закапывали фундамент, используя лопаты и кирки, пропитанные укрытиями из

мокрой кожи, которая лучше всего защищала их от кипящего масла, огня и камней,
брошенных с валов. Трижды за первые два дня нападавшие были отброшены. Население
Задара могло похвастаться отличными лучниками и множеством крепких молодых людей,
не пренебрегавших военной подготовкой. Они не могли выбраться, но они могли отбить
лестницы и защищаться с такой свирепостью, что нападавшие не могли приблизиться к
штурмовым башням.

Но время шло. Если бы пошел дождь, колеса, поддерживающие башни, поскользнулись бы

на камнях или погрузились в грязь. Вместо этого бой проходил под мягким поздним
осенним солнцем. Там зима была поздней.

Утешало то, что губернатор не приказал поджечь город. Но, подумал Дандоло, если
губернатор разрушил это место, где его люди могли бы укрыться? Не сделав этого,
возможно, он думал, что в случае поражения, он сможет вести переговоры за их жизни.
По этой причине Дандоло решил не испытывать свою власть над губернатором. Для этого
и для того, чтобы увидеть, как сражались крестоносцы. Но это был рассчитанный риск.
На тот момент казалось, что губернатор не собирался проигрывать. Или столкнуться с
неизбежным. Потому что город падет.
ГЛАВА 52

На третий день одна из юго-западных башен, в месте соединения насыпи с западными

стенами, рухнула, свернувшись калачиком и убив всех своих обитателей, а также,
возможно, пятьдесят саперов, которые ее заминировали. Одной бреши было достаточно.
Паника осажденных была ощутима, и в тот день нападавшие толкали штурмовые башни к
стенам, выходившим внутрь. Битва на валах была ожесточенной, и многие осаждающие,
сумевшие подняться на нее, не вернулись. А если нет, то они оказываются без руки
или руки.

Для Дандоло они могли даже умереть. Что они были для инвалидов?

Той ночью в городе начались пожары.

«Мы должны получить его, пока он не уничтожил себя», - сказал Дандоло Лепоро. "Как
наши дела?"

«Фрид говорит, что они будут завтра к закату. Если он не преувеличивает. Они
отрубают головы погибшим, упав со стен, и сегодня вечером катапультируют их внутрь.
Боевой дух слабый. Есть много мужей, отцов, братьев и парней ».

"Хорошо".

«Пожары не распространяются. Они контролируются. Они сжигают мусор, чтобы

расчистить улицы и иметь возможность сражаться, когда придет время ».

«Фрид ворвется с юга нашими войсками. Я полностью ему доверяю ».

«Меч - его специальность», - согласился Лепоро, надеясь, что викинг падет при
первой атаке. Завтра он с интересом наблюдал бы за битвой; Было бы здорово увидеть
ту силу, которой он сам однажды будет обладать, как только Фрид будет удален и
вместе с Дандоло, лишенным защиты и все более больным, теперь мертвым.

Ярость, вспыхнувшая в четверг, была безжалостной. В тот день были завоеваны валы, а
нападавшие и защитники сражались с топорами и булавами. Для утонченного искусства
фехтования не было ни места, ни времени. Перед венецианцами стояла более легкая
задача, поскольку большинство осажденных боролось с крупнейшей армией крестоносцев,
атакующей с трех сторон света. К дыму и пламени добавлялись запах крови, горящей
плоти и кипящего масла, крики раненых животных и мучительные крики женщин и детей,
спасающихся бегством в поисках укрытия в подвалах или убежища в - спросила она, чьи
колокола продолжали вызывающе звенеть, пока их не заглушила пуля, врезавшаяся в
колокольню.

Как и обещала Фрид, на закате венецианский флот и армия четвертого крестового

похода овладели валами и воротами, а также тем, что осталось от стен и башен
гордого города Задар.

Пятница была худшим днем. Давая ему, я лично вызываю Фрид, чтобы явиться к нему.
Викинг, не привыкший говорить много и долго, делал это медленно и осторожно.
Находясь наедине с Дандоло, он находился в напряжении и чувствовал себя неуютно
перед своим столом. Лепоро был занят другим делом, намереваясь провести
инвентаризацию уже собранной добычи. Дандоло не хотел, чтобы она всегда была рядом
с ним.

«Сегодня уличные бои были жесткими и жестокими», - начинает Фрид. «Наши люди
постоянно терялись в лабиринте улиц, оказывались изолированными и попадающими в
засаду; осажденные - это люди, видевшие мирное существование неделю назад. Теперь
они сражаются со свирепостью человека, которому нечего терять ».

"Продолжай".

«Мой взвод изолирован от остальных венецианских войск. Мы пошли по ложному пути и

застряли на небольшом квадрате с колодцем в центре. Некоторые из моих людей -
профессионалы, но самый большой - это моряки и волонтеры, взявшие крест за вас ».

"Для меня?"

«Вы были источником вдохновения для многих, когда архиепископ Венеции пришил этот
синий и золотой мраморный шелковый крест на ваш головной убор в соборе Святого
Марка прямо перед отплытием флота». Фрид поколебалась, прежде чем продолжить. «Но
этот энтузиазм угасал, и он все больше и больше угасал, видя, что завоевание Задара
было непростой задачей, как они думали».

«Не жалейте слов».

«И правда».

Давая его пальцы переплелись. Правда не должна была повредить.

«Когда враг окружил нас с улиц, ведущих к площади, я велела родителям сомкнуть
ряды, - продолжает Фрид. «Со мной была дюжина арбалетчиков с легко перезаряжаемым
ракетным оружием и железными стрелами, но только около двадцати дротиков. Я
приказал образовать круг вокруг колодца и развести костер ».

«Понятно, что у вас получилось на предприятии».

«Светлое Высочество». Фрид натянуто поклонилась. «Первый залп выбил десяток

человек, и это количество заставило нападавших отступить. Мертвые и раненые
оставались в луже крови посреди площади. Один мужчина был убит выстрелом в шею,
другой - в грудную клетку. Я услышал хруст костей, когда стрела пронзила его. Двое
других получили ранения в бедро, еще один - в живот. Бедного ублюдка ударили в пах,
и его крики заглушили почти все остальные звуки. Тем, кто упал, повезло больше ».

Давая кивнул. Не будет ни пленных, ни вмешательства венецианских хирургов, и он

знал, что Фрид, не теряя времени, совершит последний удар. «Мои люди хотели бежать,
как и враг, но я сказал им держаться. Я проверил павших, чтобы узнать, какое у них
оружие. Мечи, топоры, кинжалы, но без луков. Нам повезло. В уличном бою по-прежнему
сложно использовать луки, но на крышах могут скрываться люди. Я тоже там проверял,
но ничего не было. Сколько осталось ублюдков, я не знаю ».

Фрид вздохнула. Он становился слишком стар для этих вещей. Колени у него все еще
болели, а кольчуга вызвала у него раздражение, несмотря на холщовую тунику, которую
он носил под ней.

«Затем я заметил движение на крыше на западной стороне площади, затем еще одно. В
конце концов, у них были лучники. "Крыши! Стремитесь к крышам! »- закричал я, когда
нас поразил первый залп. Стрелы попали в пятерых моих людей, но, к счастью, ни в
одного арбалетчика. Заратини бросали с перебоями. «Разойдитесь!», - сказал я своим
мальчикам. "Тело к телу! Лучники, цельтесь в крыши! ». Мы побежали вступить в
рукопашную схватку с врагами, которые собрались на площади, рубя руки, запястья,
ноги и лицо. Вскоре это замкнутое пространство начало пахнуть кровью и потом. Я
держался близко к колодцу, крепко держась за стену. Я смотрел, как разворачивается
бой. «Заратини» разорвали моих добровольцев на части, но венецианские моряки и
профессионалы устояли, и их всегда было больше двадцати. Но на площадь хлынуло все
больше и больше врагов.

Я принял решение. «Пусть некоторые из наших людей залезут на крыши», - сказал я

сержанту рядом со мной. «Сколько еще арбалетчиков ты сможешь собрать?».

Сержант кивнул мне и сделал, как я сказал. Вскоре разгорелась битва на крышах
домов, и я сразу понял, что у нас все идет хорошо. Лучник из Задара, взорвав
внутренности в воздухе, тяжело упал на землю, сокрушив двух соотечественников на
площади внизу, намереваясь поразить сидящего на корточках венецианца, хорошего и
храброго мальчика, я его хорошо знал. Остальные последовали за ними, и в этот
момент залп стрел сверху изменил цель. Все больше и больше заратини падали,
пораженные стрелами арбалетов.

Я понимал, что мы впереди, и был в ярости, крича на своих людей, чтобы те атаковали
колеблющихся защитников ». Фрид. Мне стало стыдно за это воспоминание. «Пока я
кричал, меня окружили двое молодых и крепких Заратини. Мой сержант отправился
руководить боевыми действиями на крышах, остальные были в бою, разрывая на части
защитников, которые еще не были убиты, ранены и не сбежали. Битва почти
закончилась, но эти двое не уйдут, не убив меня.

«Викинг ебучая свинья», - плюнул в меня один из них. «Молись, дедушка», -

усмехнулся другой. И он без предупреждения снес мне шлем ударом меча ».

Фрид замолчала, вспомнив, что он не сказал. Он не говорил об этом с Дандоло, потому

что на мгновение чистая вера в его голове покинула его. Что он сказал Заратини? «Я
просто подчиняюсь приказам»? Он стыдился этого и никак не мог избавиться от
воспоминания ...

Его рыжие волосы с белыми прожилками были все еще густыми, и меч задел его. И все
же он чувствовал, как плоскость лезвия заставляет его качаться. Он цеплялся за
стену колодца, чтобы не упасть. Но он все равно упал на одно колено.

С криком нападавшие бросились на него. Им было лет двадцать пять. Один сильно
ударил его ногой по лицу.

«Я видел тебя у северных ворот. Вы отправили мою жену и детей и заперли меня здесь.
Ты умрешь медленно! ».

«Ты не должен был этого делать», - сказал другой.

Фрид тяжело дышал, но он восстановил контроль. Эти двое слишком много говорили и
слишком близко подходили к нему. По-прежнему стоя на одном колене и спиной к стене,
он притворился более раненным, чем был.

«Помилуй», - сказал он. «Я просто подчинялся приказам».

«Какую жалость ты проявил, задница?» - сказал другой.

Он был моложе и проворнее своего партнера и казался менее смелым, несмотря на то

преимущество, которое, как он думал, у него было. Фрид прыгнула вперед, схватила
его за ноги коленями и, как только он заставил его потерять равновесие, подняла его
на свои массивные плечи и бросила в колодец. Мужчина даже не успел закричать.
Должно быть, прошло пять секунд, когда они услышали, как он нырнул в воду на дне
колодца.

Другой мужчина, оправившись от неожиданного шока, уронил меч и вытащил из-за пояса
булаву, компактную, не привязанную к цепи, и, сделав полшага назад, я поднимаю ее.
Фрид, возможно, был уже стар, но он все еще был в форме, и кончик его мизинца знал
о бою больше, чем все мускулистое и молодое тело противника. Он держал на боку
скрамасакс, старый мачете викингов, с тяжелым железным лезвием, уменьшенным до
половины своей первоначальной ширины из-за использования, но достаточно острым,
чтобы его можно было использовать как бритву. Лучше всего его можно было
использовать в качестве холодного оружия, и у Фрид было достаточно места для
маневра; но он увидел, что на мужчине были только накидка и кожаные штаны. Нижнюю
часть живота и пах защищал только деревянный гульфик. Когда молодой человек из
Задара поднимает свою дубинку, туника поднимается, а затем Фрид толкается, согнув
колено, на что я протестую от боли, и с силой делает выпад прямо над и справа от
члена мужчины. Скрамасакс легко пронзил бы, если бы Фрид захотел, так как мясо в
этот момент было нежным, и он избегал удара по кости, но я проткнул оружие только
на несколько сантиметров, прежде чем вытащить его. Когда человек уронил биту и
поднес обе руки к ране, одновременно сгибая широкую спину, - инстинктивный защитный
жест, которого ждала Фрид; Скандинав встал, отступил на шаг и, подняв скрамасакс,
сбивает его по затылку противника, обезглавливая. Голова скатывается, тело долго
дергается в судорогах, прежде чем упасть на колени, а затем на землю, все еще
дрожа.

«Что случилось потом?» - вмешался Дандоло.

"Когда?"

«После того, как ты потерял свой шлем», - убеждал его дож.

«В конце концов я их убил. Затем я огляделся. На площади должно быть пятьдесят

трупов. Единственные оставшиеся мужчины были моими. Я призвал их подбодрить их,
высоко подняв кровоточащий скрамасакс. Потом почистил и положил обратно в ножны. Я
засунул пальцы в бороду, чтобы распутать ее и очистить от крови, и встряхнул себя.
Я подумал, что Zara - закрытая глава ».

Остальное было просто, хотя как Дандоло удалось заставить французов сделать это,
оставалось загадкой, секрет которой был известен только Фрид, что не означало, что
скандинав понял его. Лепоро, в свою очередь, держал свое мнение при себе.

Женщин, детей и мужчин, слишком старых, чтобы сражаться, а также выживших воинов
вытаскивали из разграбленных церквей, подвалов и всех мест, которые они укрывали,
выводили на пляж и запирали в клетках из плотно плетеного тростника. . Их было
тысяча, и на то, чтобы убить их всех, потребовались день и ночь. Крестоносцы и
венецианцы использовали копья. Затем они бросили на тела пропитанные смолой связки
и подожгли импровизированные костры. Поднимается черный дым. Пожары не погасли до
вечера воскресенья и распространяли пугающую вонь. К настоящему времени Зара, эта
мерзкая, предательская шлюха из города, принадлежала им, и большая ее часть
осталась нетронутой.

Но это еще не конец.

ГЛАВА 53

«Что они сделали?» - зарычал он на Лепоро. С момента победы прошло три дня.
«Это не была вина наших мужчин. Французы начали ».

Они находились в приемном зале губернаторской резиденции, в юго-восточном квадранте

города. Прерванный обед Дандоло был сервирован на столе под одним из окон,
выходящих на гавань.

«Паломники считают, что с ними обошлись несправедливо».

«И поэтому они начали с нами войну?»

«Всего несколько человек. Их лидеры подавляют восстание ».

«Пошли за ними», - крикнул Дандоло. "Я просто расслаблюсь однажды ночью и посмотрю,
что произойдет!"

Через час пришли смущенные Балдовино и Бонифачо. Каждый получил жилье по чину, и
были отправлены патрули, чтобы рыскать по холмам в поисках молодых мужчин и женщин,
подходящих для их предназначения: ремонтировать стены и доставить удовольствие
солдатам Четвертого крестового похода. Все казалось мирным. План перезимовать в
Задаре, а тем временем оценить и разделить добычу получил согласие всех сторон. Но
затем вспыхнули драки между некоторыми французами и венецианцами из-за драгоценных
облав в главной церкви, которые также распространились на улицы.

«Фрид тоже вмешалась, и сейчас ситуация успокаивается», - сказал Бонифачо.

Дандоло был в ужасе. Почему они ослушались его? Неужели планшет предал его? Он
потерял концентрацию? Было шоком обнаружить, что для того, чтобы применить свою
волю к тем людям, которых он начал считать своими рабами, он не мог расслабиться ни
на мгновение. Плотно сжал планшет. Казалось, что оно по своей воле прижалось к его
руке, как если бы это было живое существо. Действительно ли он имел власть над этим
или зашел слишком далеко? Неужели планшет начал иметь над ним власть?

Я изгоняю эту идею из головы. Это было абсурдно. Он все контролировал, только он.

«Но это то, что происходит с армиями, особенно с теми, которые состоят из наций,
которые не ладят друг с другом», - позже сказал Годфри из Виллеардуэна Лепоро,
когда бои были подавлены и двое мужчин оказались вдвоем наедине.

«Я видел очень мало», - сказал монах. "Что произошло?".

Во время коротких стычек между союзниками Лепоро воссоединился с Дандоло в

резиденции, чтобы оценить ресурсы города.

«Балдовино и Бонифачо вмешались, чтобы восстановить мир сразу после того, как
ситуация начала ухудшаться. Но как только они наладили дела в одном районе,
беспорядки вспыхнули в другом. Триста человек погибли напрасно. И все это в бою,
который длился всего одну ночь! ».

"Господи спаси и сохрани!"

"Теперь все кончено. Лидеры группировок с обеих сторон арестованы ».

«Это единственное, что я знаю».

«А вы знаете, какое наказание им будет нанесено?»

«Возмутителей спокойствия пятнадцать. Своей мудростью дож решил, что они понесут
образцовое наказание. Он приказал доставить их на пляж на рассвете и распять ".

Гоффредо задыхается. Но он ограничивается словами: «Давайте молиться Богу о том,

чтобы наши внутренние конфликты были окончены раз и навсегда, и чтобы весной мы
могли продолжить великое дело, которое ожидает нас с новой силой».

«Есть достаточно работы, чтобы занять мужчин до тех пор, - сказал Лепоро. «Мы
должны исправить ущерб, нанесенный этим местом».

"И отдыхай. И поделитесь тем, что мы заработали. Тогда мы полностью окупим свой
флот ».

Лепоро улыбнулся. Вместе с Дандоло они подсчитали, что, разделив добычу пополам,
части, причитающейся крестоносцам, все равно будет недостаточно для покрытия
оставшейся суммы. Они бы остались в руках Венеции, не имея возможности восстать.

«Давайте помолимся, - сказал он.

ГЛАВА 54

Париж сегодня

Бен Дафф, психолог, лечивший Су-Линь, встретил Марлоу у входа в дом, который они
предоставили ей.

Безопасное жилье Intersec находилось прямо за углом от штаб-квартиры на улице

Пернель.

Стекла окон были пуленепробиваемыми, входная дверь из бронированной стали. Кухня

скрывала черный вход, а дверь, замаскированная в стене вестибюля, вела в комнату
паники. Квартира была спроектирована и отремонтирована в то время, когда у Intersec
был приличный бюджет.

«Дела идут медленно, но неплохо», - сказал ему Дафф. «Я был бы доволен подобным
прогрессом, если бы он произошел месяц назад. И со времени нашего последнего
интервью произошел поворотный момент. На самом деле это совсем недавно ».

"Хорошо". Марлоу не дает выходить своему раздражению. «Медленно» - это не то, что
он хотел слышать, и его беспокоил только что состоявшийся разговор с сэром
Ричардом. Лучшие кадры Intersec были на высоте.

«Есть некоторые аспекты, которые мне нужно будет изучить дальше, но я думаю, что
нахожусь на правильном пути».

«Мне нужно поговорить с тобой наедине».

Дафф выглядел сомнительным. «Еще нет», - сказал он. «На этом этапе я должен
присутствовать».

«Дайте мне полчаса».

«Всего десять минут. И только если решат, что это уместно ».

Но Марлоу очень хотел допросить женщину в отсутствие посторонних. Ему нужно было
остаться с ней наедине, чтобы понять ее.

Доктор Ди Монферрато лежал на шезлонге возле затемненного окна в гостиной. Он

очнулся, когда вошли двое мужчин, и сели на краю, двигая ногами с бессознательной
элегантностью. Intersec предоставил ей новый гардероб, большая часть которого
пришлась ей по вкусу, и теперь она сильно отличалась от пропавшего туриста,
которого Джеффри Голдберг спас у своего магазина в Иерусалиме.

На ней был уютный темно-серый свитер с круглым вырезом, подходящий кашемировый

костюм и черные лакированные туфли на низком каблуке, что делало ее на пару
сантиметров выше. Она съела примерно половину того легкого обеда, который ей
давали, но с момента своего открытия она немного поправилась. Марлоу прочитал в
записях Даффа, что он весил сорок пять фунтов.

«Немного для его роста», - сказал ему Дафф. «Это могло быть недоедание из-за
времени, которое вы там провели».

У нее была андрогинная фигура: узкие плечи, маленькая и идеально пропорциональная

грудь, стройные бедра. Ее прямые черные волосы были достаточно длинными, чтобы
обрамлять бледное лицо, которое, не зная ее происхождения, было бы трудно
сопоставить с национальностью. Ее миндалевидные глаза были темно-карими, с высокими
скулами, но губы были полными и щедрыми, а подбородок - волевым.

Казалось, она была рада видеть этих двух мужчин, и Марлоу заметил, что Дафф был с
ней в гармонии. Я думаю, это был добродушный человек, с которым Су-Линь легко
справлялся.

Их прибытие, казалось, прервало ход мыслей женщины, хотя она, должно быть, знала,
что они собираются ее навестить.

«Рад тебя видеть», - сказал он. Тонкий соблазнительный голос, в который она вложила
все возможные чувства. Ей нравился вид высокого, слегка неопрятного полицейского с
темными беспокойными глазами, сопровождавшего ее врача.

Квартира просторная, стены окрашены в мягкие тона, мебель современная, в бело-

кремовых тонах. Но внутренние дворики, которые с одной стороны выходили на улицу,
не пропускали свет, и горело много фонарей.

Су-Лин жестом пригласил их сесть. «Что-нибудь выпить?» - спросил он. "Чай с

лимоном?"

«Джек хочет услышать твои новости», - сказал Дафф. «И никакого чая с лимоном».

Женщина посмотрела на Марлоу: он тоже покачал головой.

«Какие новости?» - сказал он Даффу. Его английский акцент был практически

идеальным. Только вариации интонации и совершенная грамматика выдавали тот факт,
что он не был носителем языка. "С чего мне начать?"

«Расскажи ему о сне», - предложила Дафф.

Ди Монферрато остановился на мгновение, чтобы задуматься. «Я снова был ребенком.

Когда я проснулся, мне стало интересно, где ты. Как я туда попал. Мне казалось, что
я провел недели своей жизни в полной темноте. Но все это казалось таким реальным ».

«Бен сказал, что длительное отключение электричества могло быть нормальным для его
состояния», - сказал Марлоу. Я проверяю время, надеясь, что сказка во сне приведет
к чему-то конкретному.

Она застенчиво улыбнулась ему, пристально глядя на него. «Я играл в саду. Затем я
зашла и посмотрела на аквариум, который родители подарили мне на день рождения пару
лет назад. Прекрасные рыбки, сверкающие под огнями. Затонувший замок, крушение
пиратского корабля. Листья водных растений, которые двигались в ряби, создаваемой
пузырьками воздуха ». Его тон был отстраненным. «Я думал, что меня тошнит от рыбы.
Я выключил аквариум. Тогда казалось, что дни прошли. Я выходил, играл с друзьями.
Все они были мужчинами. Все мной восхищались. Я забыл про аквариум. Потом пошел
посмотреть еще раз. Темно и пусто. Какая-то мертвая рыба всплыла на поверхность. Я
вынул их и выбросил. Я подумал, что где-то там есть кто-то живой.

Марлоу задался вопросом, подлинное ли это воспоминание. Мало кто способен на такую
невольную жестокость, но они существуют.

"Это конец?"

"Почти. Я больше не думал о рыбе. Я снова вышел играть. Там был красивый сад с
видом на поля и сельскую местность с деревьями. Но на этот раз я был один. Все
мальчики ушли ... Когда я проснулся, я был сбит с толку. Но я знаю, что сначала я
подумал, где я был. И я осознавал себя. Я знал, кто я ».

"А его память?"

Женщина изо всех сил пыталась подобрать слова. Дафф пришел ей на помощь. «По-
прежнему существуют значительные пробелы», - сказал он. "Вы все еще не помните
своих родителей, не так ли?"

«Я просто знаю, что они оба мертвы. Я знаю, что большую часть времени я вырос в
Италии. Но когда вы показали мне фотографии моих родителей, они вполне могли быть
мне чужими. У меня есть только ваше слово, чтобы подтвердить, что это те люди, о
которых вы говорите ». Он сделал паузу. «Все, что у меня есть с детства, - это
мечта, и теперь она мне уже не кажется такой реальной».

«А недавние воспоминания?» - спросил Марлоу, игнорируя предостерегающий взгляд

Дафф.

«Я помню свою работу в Венеции. Я помню все, чему меня учили. Я помню все свои
тренировки. И я помню проект «Дандоло» ».

Марлоу остановился на этой детали. «Когда эти воспоминания вернулись?» - сухо

спросил он Дафф.

«Меньше часа назад», - ответил Дафф. «Мне нужно время, чтобы это подтвердить».

«Но когда я впервые заговорил с вами, доктор Ди Монферрато…» Я начинаю и

останавливаюсь. "Когда тебе приснился сон, который ты мне рассказал?"

"Прошлой ночью. Но сегодня утром все еще было туманно. Я боялся, что то, что мне
пришло в голову, было всего лишь иллюзией. Я хотел подождать. Мне нужно сначала
поговорить с Беном ...

Он ерзал. Дафф взял ее за руку, чтобы успокоить. Она быстро успокоилась, но

психолог оставил ее руку на месте.

«Вы бы были против, если бы мы немного поговорили сами с собой?» - спросил ее

Марлоу.
Глаза женщины слегка расширились. "Нет. Не за что". Но он повернулся к Даффу.

«Хорошо», - неохотно согласился он, хмуро глядя на Марлоу, прежде чем повернуться к
Су-Линь. "Не принимайте это близко к сердцу. Не забывай, что я сказал тебе до
прибытия Джека: тебе нужно набраться терпения. Сегодня мы сделали большой шаг
вперед. Но исцеление требует времени, его нельзя торопить ».

Она грустно улыбнулась ему.

После того, как дверь за Дафф закрылась, она снова легла на шезлонг, и ее темные
глаза встретились с глазами Марлоу.

«Что ты хочешь знать?» - спросила она его.

«То, что он не сказал Даффу».

Я выгляжу удивленным. «Я ничего от него не скрывал».

«Что случилось после раскопок? Что случилось с остальными, Эдкинсом и Тейлором?

Теперь она казалась сдержанной, напуганной. "Я не знаю. Если бы я что-нибудь

вспомнил, я бы поговорил об этом с Беном ».

"Что-то произошло. Что-то плохое. Попробуйте подумать. Постарайтесь запомнить. '

"Я не могу! Это ужасно!".

"Что ужасного? Скажи-ка. '

Я смотрю на нее. Она снова легла. Он тяжело дышал, продолжая смотреть на него, но
Марлоу не мог прочитать что-либо глубоко в его глазах.

Внешность. Затем он осторожно сказал: «Давайте начнем с проекта« Дандоло ». Как вы

стали его частью? "

«Вы наверняка проверили. Вы, наверное, знаете лучше меня ».

«Я хотел бы услышать это от вас».

Су-Линь казалась задумчивой, как будто она тоже спрашивала, но сказала: «Я помогу
тебе, чем смогу. Вы должны проявить ко мне терпение ».

- Тогда подумай об этом. От вас зависит жизнь ваших коллег ».

"Я знаю".

"Что ты открыл? Ты это помнишь? », - мягче пытается Марлоу.

«Если бы я мог это вспомнить, я бы сказал ему».

"Где ты был, когда это случилось? В лаборатории? В отеле?"

"Я не знаю!".

"Может, лаборатория?" Марлоу знал, что это наиболее подходящее место. Намного
сложнее вывести людей из переполненного отеля, чем из тихого университетского
факультета. Это должно было случиться поздно ... ранним вечером, когда археологи
собирались уехать.
Может быть.

«Попробуйте!» - настаивает он.

Но в этих загадочных глазах не было ничего.

Марлоу смотрел на нее долго и пристально. Если что и было в этих глазах, так это
одиночество. Одиночество. Он был почти экспертом в этом вопросе. Он отражает нас.
Он мог попытаться посочувствовать. Возможно, это был способ сблизиться с ней.

Это не было частью правил, но он взял ее за руку.

ГЛАВА 55

К полудню Марлоу снова появился в офисе на четвертом этаже.

«Как дела?» - спросил его Грейвз, поспешно войдя.

«С Су Линь? Он узнает, где находится, и знает, кто он. Наша проблема и ее

кратковременная память ».

"Какие вопросы."

Марлоу проигнорировал комментарий. "А ты?"

"Немного обо всем". Ему было трудно скрыть волнение в голосе.

«Плевать». Марлоу собиралась сесть по другую сторону стола Грейвса, когда она
отодвинула компьютер в сторону, готовая что-то сказать. Затем зазвонил его
BlackBerry. Марлоу проверил номер и, повернувшись, снова вышел из комнаты.

Грейвз смотрела ему вслед, надела очки для чтения и взяла досье, над которым она
работала, то, которое ей было нужно для разговора, который они собирались провести.
Он не мог ждать.

Несмотря на себя, я думаю о Марлоу. Она слишком много думала о нем.

Они работали вместе неделями. Она гордилась своей способностью быстро узнавать
причины поведения человека. Так стало легче работать вместе. Леон Лопес был большим
котом. Спокойный, дружелюбный, искренний с теми, кому он доверял, и веселый. Им
потребовалось немного времени, чтобы измерить друг друга. С тех пор, как они уехали
из Нью-Йорка, она больше с ним не встречалась.

Конечно, никто не понимает, что происходит в сознании другого человека, но вам

нужно знать, кому вы можете доверять.

Грейвса учили делать это только с особой осторожностью. У каждого есть слабость в
своей броне, и на это можно положиться; но Лопес был коллегой, которому Грейвз мог
доверять.

Марлоу был другим. Это была не просто его секретность. Он был человеком, который не
расстегивал себя. В обороне.

Против чего?

Для этого с ним должно быть что-то случилось. Что-то, что причинило ему боль,
возможно, профессиональная неудача, похороненное в его прошлом, что побудило его
построить вокруг себя барьер.

Я думаю о его темных глазах и выраженном в них недоверии.

Вы слышите, как он слегка повышает голос в холле. Он не мог разобрать слов, но

понимал, что говорит по-французски. Потом я вешаю трубку, и его шаги по паркету
возвестили, что он возвращается.

Могилы возвращаются к реальности. Она не могла отрицать, что ее интерес был личным,
не больше, чем она могла отрицать, что он ее привлекает, но все в этом отношении
придется подождать. Надо было поработать, и в их профессиональной сфере было
безумием даже думать о личных отношениях с коллегой. Смерть и предательство всегда
были не за горами.

Но Грейвзу было чем действительно впечатлить его.

«Извини», - нейтрально сказал Марлоу.

Вы, не моргнув глазом, возвращаетесь в профессиональный режим и открываете файл.

«Есть хорошие и плохие новости», - начинаю я.

«Сначала плохо», - сказал он, садясь, но не расслабляя ни единого мускула, а просто

оперся локтями о стол.

«Леон вернулся в Нью-Йорк. Из Венеции он привез кое-что интересное ».

"Вы отправили отчет?"

«Это то, над чем я работал сегодня утром».

"Продолжай".

«Хорошо, сначала плохие новости». Я смотрю. «Леон подробно рассказал о

Государственном архиве за интересующий нас период. Он изучил документы с 1160 по
1210 год ».

«Если бы вам было проще».

«Эти архивы насчитывают тысячу лет. Семьдесят километров полок ».

"Я вижу. А плохие новости? "

«Мы знаем, что Дандоло стал дожем в 1192 году, когда ему было более восьмидесяти, и
умер в 1205 году. Но он много лет вел политическую деятельность, прежде чем стать
лидером своего города. Есть и другие, менее важные подробности, касающиеся его
между 1160 и 1169 годами, но ничего после 1170 года ».

"Компьютерные файлы? Микрофильм? "

«Леон подумал об этом: шкафчик был пуст».

"Только материал о Дандоло?"

«Только на Дандоло».

Марлоу размышляет. "Разрушен. Или кто-то забрал ». Я архивирую информацию в его

голове.
Грейвс посмотрел на него. «Как вы думаете, сколько времени потребуется, чтобы
получить от доктора Ди Монферрато что-то конкретное?»

«Дафф думает еще пять дней».

"Вы сделали какие-то другие выводы о ней?"

"Подобно?"

«Я ничего не знаю». Грейвз замолчал, решив, что ее запасы не вытечь.

"Итак, хорошие новости?" Лицо Марлоу оставалось непроницаемым.

Женщина взяла папку и вытащила лист бумаги. "Смотри".

Это была фотокопия древнего манускрипта в высоком разрешении, но то, что на ней
было написано, было совершенно неразборчиво. Крохотные надрезы, прислоненные друг к
другу, выглядели как следы птиц. Отпечаток занимал очень маленькую площадь, едва
превышающую поверхность его BlackBerry. Фон был серым; буквы или символы выделялись
белым. Следовательно, что бы это ни было, на нем был отпечаток предмета с
выгравированными отметками, а не рельефным.

«Что это?» - спрашиваю я.

«Это то, над чем я работаю».

"Это Леон нашел его?"

«Нет меня».

"Скажи-ка".

Она очень хотела сделать это с тех пор, как подтвердила свои подозрения после
первого изучения документа. «Я не думаю, что кто-то видел оригинал с тех пор, как
он был помещен в архив. К письму была приложена записка от 4 февраля 1849 года: «Не
поддается расшифровке. Клинопись? Язык: шумерский? Или аккадский? Без даты.
Возможная датировка: 1000 г. до н.э.? ». С тех пор никто этим не занимался. И вы
можете себе представить, сколько времени потребовалось, чтобы убедить музейных
служащих разрешить подлинную копию. Иногда кажется, что французская бюрократия
остановилась в девятнадцатом веке! ».

"Какой архив?"

"Архив Музея Клюни. Прямо по улице. Музей средневековья ».

"Продолжай".

"Это была рискованная ставка, но пока Леон искал в Венеции, я подумал, почему бы не
взглянуть и сюда?" И оно того стоило ».

"Но почему здесь?"

"Потому что епископ Адемаро был французом!"

ГЛАВА 56
Марлоу сразу понял, что его помощник сделал большой шаг вперед.

«Начни с самого начала», - сказал он.

"Отлично". Она глубоко вздохнула. «Епископ Адемаро упоминается в некоторых отчетах,

что Адкинсу и его команде удалось перебраться в Йельский университет, прежде чем
они исчезли. Леон узнал об этом первым. Дандоло говорит о нем два или три раза ».

"Но какова связь?"

«Адемаро был одним из лидеров первого крестового похода около 1096 года. Я много
путешествую по Ближнему Востоку. Он даже провел некоторое время в Константинополе.
Он умер на Святой Земле в 1098 году ».

"Он был в Константинополе, вы сказали?"

"Да".

"Какая у него история?"

«Он был епископом Ле Пюи-ан-Веле. О нем сложено несколько сказок, одна из которых -
о его посещении Египта. Сразу после этого путешествия я начинаю быть одержимым чем-
то, чем-то, что он там нашел, чем-то, как гласит легенда, что могло даровать высшую
силу любому, кто обладал этим ».

"Объект?"

"Да". Глаза Грейвса заблестели. «Бог знает, когда этот документ прибыл в музей
Клюни, но теперь он там. Он не мог быть в Венеции, потому что, как я уже сказал,
Адемаро был французом ».

"К чему это нас ведет?" Но Марлоу уже догадывался.

"Адемаро оказал огромное влияние на проведение первого крестового похода, и даже

после его безумия и его смерти многие из простых солдат настаивали на том, что он
все еще жив, что он все еще присматривает за ними, что он контролирует их.
Говорили, что епископ ходил среди них и ободрял их ».

«Не трать мое время на эти истории о привидениях, Лора», - сказал Марлоу, хотя и
очарованный ими.

«Не забывайте, что люди, жившие девятьсот лет назад, были менее циничными, чем мы.
Например, они буквально верили в чудеса, которые могли творить священные реликвии.
И если вы действительно во что-то верите, вы можете сделать это или, по крайней
мере, думать, что вы сделали это ».

«Так вы говорите, что этот епископ нашел в Египте какую-то реликвию?» «В

Александрии, да. Я просто не думаю, что это реликвия ».

"Продолжай".

«Я провел другое исследование. Некоторые из оставленных Адемаро документов - помимо

этого, а их немного - содержат его ссылки, навязчивые ссылки, я бы сказал, на
«священный свиток» ».
Марлоу посмотрел на фотокопию, которую держал в руке.
«Объект, который, по-видимому, ему так и не удалось найти, - продолжила Лаура. «Он
знал, что это такое и на что он способен, но он никогда не мог заставить это
работать. Если у него когда-либо были какие-то результаты, судя по его трудам, они
были случайными, непредсказуемыми. Что его поглотило, так это знание того, что
должна быть система, но он не мог узнать, что это такое ». Она наклонилась вперед,
полная волнения. «Как раз сегодня, когда вы работали с Су-Линь, я думаю, что
понимаю».

Марлоу продолжил изучать статью.

«Оригинальная рукопись написана чернилами на пергаменте, - продолжил Грейвс, - и

сейчас находится в плохом состоянии. Многое из того, что написано выше, стерто
временем, поэтому общий смысл восстановить невозможно. Но одно можно сказать
наверняка: то, что на пергаменте, написано не от руки, а напечатано ».

«Гутенберг и Какстон жили в пятнадцатом веке».

"Пресса уже была там. Он существует около трех тысяч лет. Адемаро много
путешествует по Востоку. Пресса была известна в древней Месопотамии, на территории
современного Ирака. Но это еще не все ».

«Это письмо не имеет ничего общего с греческим или латинским алфавитом, двумя
системами письма, которые использовались во времена Дандоло или Адемаро. И,
насколько я помню, надпись на имеющихся у нас изображениях ключа, найденного
археологами ... ».

«К настоящему времени потеряно ...».

«Это тоже не арамейский».

"Точно! Это письмо должно быть намного раньше. Вероятно, он датируется 1000 годом
до нашей эры, временем, предложенным хранителем музея Клюни, когда он писал
аннотацию в 1849 году. Но он также может быть намного старше ».

"Так что это?"

«Это клинопись, как и предполагал редактор». Грейвс не мог не вдаваться в

объяснения, в которых Марлоу не нуждался. «Это своего рода прото-алфавит, которым
пользовались жрецы и цари-жрецы, правившие древним Вавилоном. Он все еще
использовался в секретных и ритуальных целях еще долгое время после того, как был
заменен в повседневном использовании ".

"Хорошо, но что там написано?"

"Ничего. Ерунда ".

Марлоу строго посмотрел на нее. "Что вы имеете в виду?"

«Вернее, не совсем чушь. Я сказал, что то, что вы видите здесь, напечатано ».

"Да".

"Хорошо. Почти тысячу лет назад, когда он был в Египте, Адемар, должно быть,
завладел чем-то, что он считал печатной матрицей. Он знал, сколько ему лет, и знал,
что древние народы Ближнего Востока были знатоками искусства печати. Меня не
волнует, чтобы символы были выгравированы, а не тиснены. Он знал только, что он
имеет ценность, что он обладает силой, и поэтому он использовал ее для печати, для
воспроизведения своего «священного свитка» ».
Марлоу был заражен ее энтузиазмом. "Но разве это не матрица для печати?"

"Нет! Вот что меня озадачило. То, что мы имеем здесь, и невозможно полностью понять
его значение, учитывая, что пергамент так поврежден, является зеркальным отражением
того, что было выгравировано на том, что, как я полагаю, было глиняной табличкой.
Именно это смутило Адемаро. По этой причине он не мог использовать его правильно.
Только некоторые символы и фразы имеют такое же зеркальное отображение, как и
позитив. Вот почему его интерпретация должна быть неполной. Его «священный свиток»,
этот пергамент из парижского музея, совсем не походил на оригинал! »

ГЛАВА 57

Марлоу помолчал. «Так что это было?» - сказал он.

«Вавилоняне писали на глиняных табличках. Они печатали или гравировали буквы на

глине, когда она была еще влажной. Когда он раздражался, они получали постоянную
запись того, что написали. И они использовали маленькие таблетки, удобные для
удержания в ладони. Портативный, простой в использовании: вы держите сделку в одной
руке, а другой «пишете» на ней ».

"Следовательно...". Марлоу знал, куда направляется Грейвс.

«Конечно, у них были гораздо большие таблицы и столбцы для написания, скажем,
списков законов, но для большинства целей они использовали эти маленькие глиняные
таблички. Вавилоняне использовали их для всего, от школьных учебников до списков
покупок, но есть также сотни, содержащие сложные математические и астрономические
формулы. Сотни тысяч из них были найдены с тех пор, как современная археология
заинтересовалась этим регионом, до войны в Ираке, когда исследования были
остановлены. С 2003 года было уничтожено бесчисленное количество артефактов. Но
золотым периодом для археологов была вторая половина девятнадцатого века и первая
половина двадцатого. Одним из величайших исследователей был немец по имени Роберт
Колдевей, умерший в 1925 году в возрасте семидесяти лет ».

«Следовательно, настоящий священный свиток - это глиняная табличка. Тот же размер,

что и эта фотокопия рукописи епископа Адемара, - сказал Марлоу. "А есть сотни тысяч
таблеток?"

«Только в хранилищах Британского музея еще тридцать тысяч ждут, чтобы их занесли в
каталог. Большинство из них здесь уже столетие ».

Наступила минута молчания.

«Дав ему, он смог отвлечь целую иностранную армию от ее первоначальной цели и

использовать ее для уничтожения Константинополя, главного коммерческого соперника
Венеции», - сказал Марлоу. «И вы говорите мне, что я каким-то образом заполучил
этот предмет и придумал, как использовать его, чтобы захватить крестовый поход?»

«Почему бы и нет?» - сказал Грейвз. «Он был в Константинополе около 1170 года. А
оттуда он отправился в Святую Землю. Как венецианский посол. Сделав копию, Адемаро
непременно оставит оригинал в надежном месте ».

«Что, если я оставлю ее на Святой Земле или кто-то другой после того, как сошел с
ума?»
«Тамплиеры стали хранить собственность, принадлежащую другим, в качестве залога или
просто в качестве залога. Они стали банкирами. Они были эквивалентом швейцарского
банка. Дандоло поддерживал деловые отношения с тамплиерами почти через столетие
после смерти Адемаро ".

Марлоу покачал головой. "Слишком растянуты".

«У тебя есть догадки?» - спрашивает Грейвс.

Марлоу подумай об этом. «Что, если бы этот планшет, если он все еще существует,
сохранил способность делать то, что он сделал для Дандоло, если он действительно
что-то сделал для него?»

"Нет никаких оснований полагать, что у него их не должно быть. Это не будет какое-
то заклинание. Это будет научная формула. Вавилоняне изучали движение созвездий и
влияние движения звезд на людей, пытаясь понять, какое влияние они могут иметь. Их
интерес был прежде всего в этом: они наблюдали за звездами в поисках подсказок,
чтобы они могли контролировать будущее. Можно сказать, что они были астрономами
случайно. На самом деле их интересовала астрология. Но это не умаляет того, что они
узнали о звездах. В первую очередь это были ученые, и возможно, они знали больше,
чем мы знаем сегодня. Эйнштейн и Макс Планк очень серьезно отнеслись к своим
открытиям, как только они стали известны. Эйнштейн был пионером астрофизики, Планк
- основателем квантовой механики ».

«Физические свойства небесных тел и взаимодействие между энергией и материей ...» -

сказал Марлоу, вспоминая об отдельных исследованиях, а также археологических,
проведенных Адкинсом и Тейлором.

«Адкинс и другие работали над могилой Дандоло не так, как специалисты по

средневековой истории, не так ли?» - сказал Грейвс.

«Очевидно, нет», - медленно ответил Марлоу. «Если вы были правы, они искали
этот ... свиток».

«Но их интерес не был чисто археологическим».

«Так на кого, кроме университетов Йеля и Венеции, действительно работали Эдкинс и

Тейлор?»

«И Ди Монферрато».

"А кого еще интересуют их находки?"

"Что вы имеете в виду?"

«Если они были похищены, похищены, схвачены, виновными, конечно же, были не те
люди, на которых они работали!»

«Может, они просто думали, что работают на свои университеты. Возможно, мы

выдвигаем слишком много гипотез ».

"Я не верю. Это объяснило бы, почему мы вмешались в это дело ".

«Мы все еще должны найти их».

«Дайте Леону все это», - сказал Марлоу. «Совершенно секретно, максимальная

безопасность, как мы теперь говорим. Он будет исследовать Венецию и Йель. С большой
осмотрительностью. Больше никто не должен знать. Никто. Мы должны выяснить, что
скрывается за маской ».

"Согласен".

«И отличная работа. Ты лучший".

"Не упоминай это".

Они посмотрели друг на друга. Затем выражение лица Марлоу изменилось. «Есть еще
вопрос с этим ключом», - сказал он.

"Да, я согласен.

«И маленький ключик, где бы он ни был». Он казался отсутствующим. «Ты помнишь

надпись на ключе? «Если я не открою ящик ...» ».

Грейвс смотрит на него. «В этом есть смысл», - сказал он.

«Этакая шкатулка! Из того же периода, что и ключ. Сделано из...?"

«Железо, наверное. Суждено ли ему содержать ...? ».

Лицо Марлоу светится. «Что-то размером с BlackBerry. Или КПК? ».

Они обменялись взглядами.

«Но где это, черт возьми?» - сказал Грейвс.

«Где бы он ни был, у кого-то есть ключ, чтобы открыть его».

"Вопрос: кто?"

«Мы должны найти коробку», - сказал Марлоу. «Мы должны найти ключ».

ГЛАВА 58

Было уже больше одиннадцати. Ночной персонал уже работал. Марлоу уходил последним.
Как всегда, размышляет он. Но на данный момент в жизни для него не было ничего,
кроме работы. Помню, Борис Цирульник написал в «Разговорах о любви»: «Раненый не
может сразу вернуться к жизни. Трудно танцевать, когда у тебя сломаны ноги ».

Но он обнаружил, что его мысли возвращаются к Су-Линю.

Звонит синий телефон. Я неохотно возвращаюсь, чтобы ответить.

«Я знаю, что уже поздно, но я подумал, что вы хотите сделать выводы по поводу этого
сна как можно скорее», - сказал Бен Дафф.

Марлоу сел за свой стол.

«Перед отъездом у меня было еще одно интервью с Су Линь. Я считаю, что это был
настоящий опыт. Но она не согласна. Он говорит, что никогда бы такого не сделал ».
Марлоу размышляет. "Ну почему в этом сомневаться?"

«Дети еще не научились не быть эгоистичными. Но не все полностью усваивают правила,

которым многие из нас учатся и которые становятся нашей второй натурой, когда мы
взрослеем и живем с другими людьми, чтобы позволить нам взять на себя нашу роль в
обществе ».

"Вы говорите, что вы один из тех людей?"

"Все, что я говорю, это то, что он действительно мог совершить этот странный
поступок в детстве. Это может показаться несущественным, но стоит задуматься. Есть
люди, которым жизнь защищена, так сказать, их эгоизмом, идущим рука об руку с их
эмоциональной незрелостью. Он никогда их не бросает. И в своем сознании они всегда
будут видеть себя невиновной стороной любой ситуации, даже созданной ими самими. В
первую очередь плохие ».
"Продолжать".

«Дело в том, что таких людей трудно обнаружить, если только вы не стали их жертвой.
Они могут вести себя нормально во всех аспектах жизни, пока не столкнутся с чем-то,
с чем не в состоянии справиться, а затем так или иначе избавятся от этого. Их
недостаток в том, что они часто не замечают, когда нормальный человек разоблачает
их, но обычно им это сходит с рук. Об этом известно очень давно. Об этом Лао-Цзы
писал две тысячи пятьсот лет назад. Он описал эгоистов как людей, которые «без
веревок связывают себя». Дафф замолчал. "Мне жаль. Я становлюсь немного навязчивой.
Ничего общего с потерей памяти.

Тон Марлоу был резким. «Прежде всего, нам нужно выяснить, как Су-Лин оказалась в
Иерусалиме после того, как исчезла в Стамбуле, и что, черт возьми, случилось с ней
и другими».

Голос Дафф теперь звучал более профессионально. «У нее отличный прогресс, даже по
сравнению с тем, когда он видел ее в последний раз, и она, безусловно, готова к
новой встрече с ней».

"Когда?"

"Завтра?"

"На ранней стадии."

Парижское жилье Марлоу представляло собой небольшую квартиру с двумя спальнями,

принадлежавшую Intersec, в квартале Quartier de l'Horloge, к северу от центра
Помпиду.

Через мгновение после закрытия входной двери на него напала усталость, как и
обычное чувство одиночества, которое как-то ухудшилось с тех пор, как он встретил
Су-Линь. Глубокое уединение, как океан, пересечь который у Марлоу не было сил. В
его голове мелькнули мимолетные слабые знаки, предупреждающие его о том, насколько
уязвимым было это чувство.

Смотришь на обшарпанные и белые помещения со спартанской мебелью и плохой

изоляцией, так что проникал северный ветер, временами настойчиво стоная. Я вздохнул
и снял с него пальто, повесив его на вешалку в узком коридоре, из которого наверх
вела шаткая деревянная винтовая лестница.

Я захожу в продуваемую сквозняками ванную, умываюсь и переодеваюсь в соседней

комнате, затем поднимаюсь по лестнице, ведущей в гостиную с кухней. Он включил
телевизор. Он метался между парочкой американских криминальных сериалов с
французскими субтитрами, бесконечными политическими дебатами и старым фильмом «Ле
Буше» Шаброля.

Выключил устройство. Более сотни каналов на разных языках, и он ничего не мог

смотреть.

Я смотрю на остатки бутылки Джеймсона. Может, осталась четверть, недостаточно,

чтобы действительно навредить ему. Но то, что он не мог определить, мучило его, и
он отказался от виски, выбрав кофе.

Выйдите на террасу, чтобы насладиться видом на базилику Сакре-Кер на севере, Сент-

Юсташ на западе и, сверкающую вдали, как огромный гротескный бенгальский огонь, в
своем десятиминутном световом шоу каждый час, Эйфелеву башню; но порывистый
северный ветер заставил его вернуться. Он выбрал роман L'homme a l'envers, но, по
его душевному состоянию, даже это не могло его отвлечь.

Он подумал о женщине, которая год назад остановила свою жизнь. Он должен был от
этого избавиться. Но в его учебных пособиях ничего не говорится о том, как вылечить
разбитое сердце.

Все, что ему нужно было делать, это работать. Это был единственный выход.

В конце концов она села за стол с мраморной столешницей, отделявший кухню от

гостиной, и занялась вопросами, которые ей нужно было задать Су-Линь. Около четырех
часов утра я вздохнул, зажмурился и пошел в спальню.

Но его ночь, или то, что от нее осталось, была бессонной.

ГЛАВА 59

На следующий день погода не улучшилась. Марлоу рано отправился по улице Сен-Мартен,

прорезав площадь Мишле, где я купил в газетном киоске экземпляр «Стража» у смуглого
человека. Он знал, что у него не будет времени читать газету, поэтому я бросаю ее
ему на стол, как только он добирается до офиса. Он включил компьютер и проверил
свою электронную почту, прежде чем повернуться спиной к комнате и посмотреть на
внутренний двор, который выходил на окна квартиры, где Су-Линь находился под
наблюдением.

Я пытаюсь отождествить себя с его состоянием в его сознании, но это было

невыполнимое упражнение, и, глядя на время, он сдался. Он был за пятнадцать минут
до прибытия Даффа. В конце концов он взял газету и пролистал ее, но, как он и
ожидал, не стал ее читать. Он чувствовал нетерпение. Он не был счастлив вернуться в
Париж.

Он заставил замолчать плохие воспоминания, которые все еще переполняли его разум
прошлой ночью, и сосредоточился на подготовленных им вопросах. Он работал несколько
минут, когда услышал стук в дверь.

Бен Дафф пришел рано, но Марлоу с облегчением увидел другое лицо.

«Я уже был в Су-Линь, - сказал Дафф, - и она готова снова поговорить с ней
наедине». Он не выглядел счастливым. "Я знаю, что вы должны спрашивать вас о вещах,
которые меня не касаются, но я собираюсь присутствовать на нем некоторое время.
Если все пойдет хорошо, я позволю ей. Но ненадолго, скажем час. Он не может больше
сопротивляться ».

Марлоу рассеянно кивнул.

Они пошли в квартиру. Им снова предложили чай, который на этот раз они приняли.

Марлоу решил начать с Иерусалима и вернуться оттуда.

Она ответила с очевидным трудом, но, похоже, хотела быть как можно более полезной.
Она тоже нервничала, но этого следовало ожидать. Марлоу наблюдал за изящными
движениями своих рук и тела, пока он заваривал чай, превращая эту монотонную задачу
в ритуал.

В этом также было что-то уязвимое. Марлоу должен был быть настороже. Его уже
обманывали подобным образом раньше.

Женщина ничего не помнила о поездке в Иерусалим. Она знала, что потерялась, но не

могла сказать, была ли она в этом городе раньше. Она не могла вспомнить ни одного
города. Она инстинктивно держала сумку при себе, потому что что-то подсказывало ей,
что ее содержимое может дать ключ к разгадке ее личности. Но он не узнал паспорт,
не говоря уже о том, что это его.

«Возможно ли, что он был в Иерусалиме из-за связи с прошлым?» Что-нибудь о ваших
исследованиях? - спросил Марлоу.

Су-Лин выглядел озадаченным. «Что, извините?» - сказал он.

«Ты помнишь, что делала в Стамбуле?» - мягко подбадривала Дафф. Марлоу взглянул на
него. Глаза психолога ясно говорили, когда они смотрели на нее. Создавалось
впечатление, что его интерес к ней выходит за рамки профессиональных отношений.

«Конечно, теперь я вспоминаю Стамбул, доктора Адкинса и доктора Тейлора, но после

этого ...» Она выглядела обеспокоенной.

«Давайте сначала сосредоточимся на Иерусалиме», - сказал Марлоу как можно мягче.

«Что могло там произойти во время четвертого крестового похода или чуть раньше?».

Женщина умела говорить на исторические темы. «Это был христианский город. Центр
Иерусалимского королевства, просуществовавшего два века, начиная с 1099 года, когда
первый крестовый поход отнял Святую Землю у турок-сельджуков », - сказал он, как
если бы читал. «В 1291 году последний город королевства, Акко, был разрушен
мусульманами-мамлюками. Это был его конец ».

«А сам Иерусалим?» - настаивает Марлоу. "Скажем так, прямо перед четвертым

крестовым походом?"

«Это был христианский город. «Был христианский король», - ответил он.

Дафф взглянул на Марлоу и кивнул в знак одобрения. Было хорошо, что разговор
оставался знакомым ученому.

«Продолжай, - сказал Марлоу.

«Пока он не попал в руки сарацинов во главе с Саладином в 1187 году. Саладин

захватил большую часть страны, за исключением прибрежных городов». Су-Лин
неуверенно смотрит на них обоих. «Все это я помню. Я должен продолжить? "
«Да», - ответил Марлоу.

«Падение города было травмой для христианского мира», - сказал он. «А два года
спустя был организован крестовый поход, чтобы вернуть ее. Это был третий крестовый
поход. Самый известный ". Я смотрю на Марлоу. «Та самая, в лидерах которой был
Ричард Львиное Сердце».

«Что случилось с христианами Иерусалима, когда Саладин пришел к власти?»

«Те, кто мог, бежали в безопасное место, в прибрежные города. Некоторые были
проданы в рабство. Но никаких зверств совершено не было. Саладин не был таким
человеком. В отличие от короля Ричарда ».

«Были ли среди них ... тамплиеры?»

«Он преуспевает в истории!» - восклицает женщина, улыбаясь Марлоу, который

улыбается в ответ. "Да. Помимо военного жилья, здесь был важный банковский и
торговый центр. Тамплиеры захватили мечеть Аль-Акса и сделали ее своей штаб-
квартирой. Они перенесли свою деятельность в Акко, когда Саладин подошел слишком
близко к Иерусалиму ».

"А что случилось с крестовым походом?"

«Они тянулись до 1192 года. Но его лидеры пали и больше никогда не брали Иерусалим.
В конце концов было перемирие. Христиане оставили себе прибрежную полосу. Саладин
разрешал безоружным паломникам спокойно посещать Священный город. Тамплиеры
остались, заботясь о защите паломников, хранении их денег и своего имущества, как
они всегда делали с момента своего основания в 1119 году. В то время, о котором мы
говорим, они больше не были воинами, они стали банкирами ».

Дафф удобно сел, потягивая чай. Я доброжелательно смотрю на Марлоу. По его мнению,
дела у него шли хорошо. Марлоу не терпелось, чтобы она уехала.

«Скажите мне, до вторжения Саладинов, когда на Святой Земле еще существовало

Иерусалимское королевство, когда тамплиеры все еще располагали своей штаб-квартирой
в комплексе мечети Аль-Акса, возможно ли, что там был Дандоло?».

Су-Лин выглядел сбитым с толку.

«Он был в Константинополе около 1170 года, не так ли?» - предположил Марлоу.

Женщина была задумчива. «Это возможно», - нерешительно сказал он. "Я не знаю".

Марлоу, я нахожу это странным. "Могла ли она поехать в Иерусалим, чтобы узнать?"

"Я не знаю...". Он снова начал проявлять признаки дискомфорта.

«Вы изучали эти вещи во время получения докторской степени или после того, как
получили стипендию MAXPHIL для проекта Dandolo»?

Несмотря на попытки скрыть это, Су-Лин вздрагивает при упоминании MAXPHIL. Но я

даже не выгляжу так, будто он притворялся. "Вещь...? О чем ты говоришь? Это меня
сбивает с толку.

«Не волнуйся», - быстро ответил Марлоу. «Я видел могилу Дандоло», - продолжил он,
меняя свою тактику. «Очаровательный».

Ее глаза снова загорелись. "Правда?". Потом снова потемнело. «Но сейчас земляные
работы закончены».
"Не обязательно. Если мы найдем его друзей живыми и невредимыми.

"Что могло с ним случиться?"

Марлоу колеблется, затем смотрит на Даффа, который ободряюще кивает. «Мы их

найдем», - заверяю я ее, гадая, так ли это. О некоторых пропавших без вести уже
много лет ничего не известно. Я стараюсь не думать об этом.

Дафф вежливо кашлянул. «Думаю, я оставлю тебя здесь», - сказал он больше своему
пациенту, чем Марлоу.

Су-Лин кивнул. Врач встал и посмотрел на часы. «Еще полчаса», - сказал он Марлоу.
«Тогда я вернусь».

Они молча смотрели друг на друга, когда Дафф ушел. "Можете ли вы сказать мне, что
вы нашли в гробнице?" Ты помнишь? '

Он наклонился к ней.

«Да», - наконец ответила Су-Линь. "Совершенно ясно". Перебираю длинный список

артефактов почти по памяти. Но он не упомянул средневековую коробку или вавилонскую
табличку. Или ключ.

«Это все, что я могу вам сказать», - заключил он. «Может, я что-то пропустил».

«Я не ожидал полного списка», - солгал Марлоу. Он думал сказать ей, что у него уже
есть один, просто чтобы проверить ее, чтобы показать ей, что его вопрос был
проверкой, ловушкой. Но он этого не сделал.

Она тоже наклонилась вперед. Его глаза были искренними. Марлоу нюхает ее духи,
свежий, чистый запах. Я помню, что в списке вещей, которые она просила Intersec
купить ей, была бутылка L’Eau d'Issey.

Очевидно, он вспомнил, какие у него были любимые духи.

Марлоу не забыл просьбу Грейвса. Ее лицо, так близко от него, было открытым и
уверенным. «Мне нужно еще кое-что спросить у вас», - сказал он, выпрямляя спину.

"Да?"

«Дело в его имени».

Су-Линь смущенно улыбнулась. "Плохая смесь, правда?"

«Я думал о твоей фамилии».

Видел ли он на мгновение что-то в ее глазах? Но она ответила быстро. «Он думает о
связи с маркизом Бонифачо», - сказал он.

"А твой предок?"

Расслабленный смех женщины раздражал Марлоу. «Я не думаю, что происхождение моей

семьи восходит к тому времени», - сказал он. "Даже моя мать, великий сноб, не могла
восстановить свое генетическое происхождение еще в девятнадцатом веке. Не думаю,
что моему отцу было до этого дело. Он был слишком занят зарабатыванием денег ».

«Но это действительно странное совпадение».

"Правда? Рик и Брэд смеялись надо мной за это ». Его лицо снова затуманивается. «Я
бы отдал все, чтобы увидеть их снова, Джек. Целый и невредимый. Все". Я смотрю. «Я
хочу оказать всю возможную помощь».

Марлоу был удивлен страстью, с которой он говорил. Она даже наклонилась вперед и
положила руку ему на колено. Затем, как если бы оно пришло в себя, я медленно его
забираю.

«Но вам, должно быть, пришло в голову, что может существовать связь между семьей
вашего отца и семьей Бонифация», - продолжает Марлоу. «Вы исследователь. Вы не
проверяли? "

"О да. Как только я услышал о маркизе! »Она засмеялась. Его смех напоминал
колокольчик. «Я подошел к ХХ веку. После этой даты трудно было найти даже след. То,
что осталось от его предков, вымерло более века назад. А мой отец родился в 1949
году ».

Марлоу помнит, что Грейвс сказал о генеалогическом древе Бонифация. Это было
подтверждением. Но теперь у него не было времени бегать за химерами.

Я сомневаюсь, помня, насколько эта тема ее взволновала. "Разве ты не можешь ничего

вспомнить из того, что произошло?"

Облака вернулись мгновенно. "Я попытался!".

"Какое ваше последнее воспоминание?"

«Если бы вы только знали, как я пытался что-то вспомнить!»

Его голос стал выше. Марлоу сдержал нетерпение и тихо сел, пока она успокаивалась.

«Мы должны их найти! Только ты можешь нам помочь! ».

«О, Боже!» - внезапно простонал Су-Линь, выпрямляясь на стуле. "Все это. Почему это
должно было произойти? ». Я смотрю на него пламенным взглядом. «А ты, кто ты?
Почему ты держишь меня здесь? Кто-нибудь еще знает, где я? Я разрыдалась,
внезапная, неконтролируемая волна слез, как будто все напряжение, которое выросло в
ней с тех пор, как она начала восстанавливать свою память, должно было выпустить
пар. «Это ужасное место. Я не могу выйти. Это как тюрьма! Я почти не вижу неба.
Пожалуйста! Я хочу пойти домой. Они будут скучать по мне ».

"ВОЗ? Где твой дом? "

Она бросила на него горький взгляд и снова посмотрела в окно.

Марлоу проследил за ее взглядом в темное парижское небо, серое, как бетон.

В комнате потемнело, грозно навис новый ливень. Он оказывается рядом с ней,

пытается ее утешить, но Су-Лин оттолкнула его.

Он задавался вопросом, стоит ли ему перезвонить Бену Даффу, но это положило бы

конец его интервью. Он не хотел, чтобы это произошло. Он сел и стал ждать, пока
утихнет буря.

У него было еще пятнадцать минут. После этого у него не будет больше времени. Но он
принял решение.

Ровно через полчаса после ухода Дафф вернулся и сразу заметил напряжение между
пациентом и его работодателем.
«Он замечательно поправился, не так ли?» - осторожно сказал Дафф, когда они с
Марлоу остались одни в холле.

«Очень замечательно», - ответил Марлоу, но его мысли были о другом.

ГЛАВА 60

В течение следующих трех дней Марлоу практически никого не видел, кроме Су-Линя, и
после первого утра Дафф по его настоянию ограничивал свое присутствие в начале
каждого интервью. Однако он никогда не заходил дальше своего офиса и каждый раз,
уходя, напоминал Су-Линю, что ему достаточно было нажать кнопку, подключенную к
зуммеру в его комнате, и он вмешался.

Эта процедура раздражала Марлоу, но сдерживала его нетерпение, так что он мог
сдерживать себя всякий раз, когда слишком настаивал на этом предмете. И в
результате он смог получить от этого гораздо больше, чем другими методами.

Каждый должен был заслужить доверие другого. Марлоу развеял страхи и подозрения
женщины и рассказал ей, как много ей нужно знать об организации.

Су-Лин была убеждена, что она находится в руках Интерпола, и в подтверждение этого
Марлоу показал ей фальшивые документы, которые они подготовили для нее.

«Мы не должны никому раскрывать ее местонахождение, иначе похитители могут снова

попытаться схватить ее», - объясняю я.

Ученому эта аргументация кажется разумной.

Марлоу был уверен, что его мотивация - выяснить, что случилось с его коллегами, и
найти их, прежде чем они пострадают еще больше, - была искренней.

"Но разве я не могу просто выйти?"

«Это слишком рискованно».

"Просто ненадолго, чтобы подышать воздухом. Я знаю, что с ней буду в безопасности
».

«Нам нужно сосредоточиться на том, куда могли попасть Брэд и Рик. Даже самое
маленькое воспоминание. Чем больше мы вкладываем, тем больше опасность ».

"Я знаю".

"Продолжай".

Она взяла его за руку и улыбнулась.

Но информация, которую она дала ему, была отрывочной, и ее разум дал ей лишь с
большим усилием.
«Конечно», - объяснил Дафф Марлоу. «Разум защищает себя, удаляя огромную травму,
которая привела его к его нынешнему состоянию».

В нем была логика, хотя и разочаровывающая. Хотя Марлоу пытался вернуть ее к теме,
даже косвенно, вызванный им стресс заставил его отступить.

«Когда это случилось?» - спросил он ее.

«Ночью, кажется, или поздно вечером. Мы собирались покинуть лабораторию ».

"Как они вошли?"

"Я не знаю".

"Ты их видел?"

Су-Линь заколебалась. "Не совсем. Их было пять или шесть. Все мужчины. Может,
женщина, но я не уверен. Минуту мы одни обсуждали дневную работу, потом… ».

"Как они были одеты? Ты помнишь? "

"Нет! Может быть ... темная одежда. Думаю, все одеты одинаково. У них были
пистолеты, ножи. Они связали нас. Я думаю, они сначала ударили Брэда и Рика, чтобы
нокаутировать их ».

"Он кричал? Он звал на помощь? "

«Все произошло слишком быстро. Возможно, я сделал это. Но после того, как они
связали меня, они меня тоже ударили. Я, должно быть, упал в обморок. После
меня...". Его голос затих.

Марлоу почувствовал то, что казалось опасным состраданием. Но он не получил от нее

ничего, кроме этих нескольких деталей. Су-Лин даже не помнила, как ей удалось
сбежать или как она оказалась в Иерусалиме.

В начале. Но по ходу переговоров всплыли некоторые фрагменты воспоминаний.

«Они держали нас где-то в темноте. Был бетонный пол. Я не помню окон ».

"Вы были связаны?"

«Руки, да, впереди, чтобы мы могли есть, когда нас накормили. Ноги нет ". Я смотрю
на него с внезапной ясностью. «Большую часть времени они держали нас с завязанными
глазами. Они с нами не разговаривали ».

Это был шаг вперед. Марлоу настаивает на этом пути. "Что-то другое? Убежать из
этого места, кажется, невозможно ».

Женщина тщательно обдумывает это. "В ванной было окно. Они позволяют нам
использовать это. Маленькое окошко ».

Марлоу посмотри на ее стройную фигуру. У нее было худощавое детское телосложение. Я

анализирую эту гипотезу в ее голове: возможно, ее похитители не думали, что она
сможет пройти через такое узкое окно. Но со связанными руками?

"Ты думаешь, ты убежал из этого окна?"

«Это было очень высоко».

"Мог ли он это сделать?"

"Я не знаю! Не могу вспомнить! ». Она бросила на него болезненный взгляд.

Потерянный. Марлоу изменил тактику.

«Расскажи мне о раскопках».

Это было более безопасное поле для нее, поэтому я говорю более свободно, даже
несмотря на то, что Марлоу заметил выражение печали, которое отражалось на ее лице
каждый раз, когда всплывали имена Адкинса и Тейлора. Но он следил за тем, чтобы не
забывать подробностей и событий, касающихся обнаруженных ими артефактов. В его
памяти все еще оставались большие пробелы. Как ни мучительно он пытался заставить
ее раскрыть то, что он хотел скрыть, Су-Лин всегда казался озадаченным, когда
просил у нее коробку или глиняную табличку.

Коробка и планшет наверняка не остались бы незамеченными, если бы их нашла команда

Адкинса. Марлоу пришел к выводу, что археологи не нашли ни того, ни другого, хотя
ему показалось, что он видел какое-то разочарование в глазах женщины, когда
предметы оказались в центре разговора.

Но он сопротивлялся желанию настаивать на этом. Не нужно было ее пугать. И не

слишком осознавать их важность.

Он задавался вопросом, нашел ли кто-нибудь из двух других артефакты и спрятал их от

своих коллег. В одном углу его разума всегда было осознание того, что все трое
имеют квалификацию специалистов в дополнение к квалификациям археологов. Но любая
попытка Су-Линь выяснить, на кого они могут работать, кроме университетов Йеля и
Венеции, провалилась.

«Ты помнишь, как нашел ключ?» - спросил он, возвращаясь к теме на третий день, как
и в предыдущие два.

"Он уже спросил меня. Нет ».

«Он был маленький, железный, средневековый, с надписью на хвостовике».

Она покачала головой.

В тот день он решил показать ей фотографии ключа. Су-Линь взял их, посмотрел на них
с большим интересом и вернул ему. "Нет. Я хотел бы знать, что означает регистрация.
А арамейский? "
«Не спрашивайте меня. Я всего лишь скромный полицейский.

Внезапно она посмотрела на него и снова взяла его за руки. Ее маленькие ручки
исчезли между его.

«Пожалуйста, помогите мне», - сказал он. "Я чувствую себя таким одиноким."

ГЛАВА 61
В конце третьего дня Марлоу созвал встречу с Грейвсом и Лопесом, которые должны
были принять участие в защищенной видеоконференции из Нью-Йорка. Было шесть часов
вечера, полночь в Париже.

Марлоу прочитал краткое изложение своих интервью с Су-Линь и одно из заключений

Даффа. Он добавил, что он знал об отсутствии семейных связей между женщиной и
маркизом Бонифачо.

«Даже если бы он существовал, - сказал он, - он имел бы сентиментальную ценность

только через восемьсот лет». Обращаясь к Грейвсу, он добавил: «Может, нам стоит
проверить материнскую сторону. Возможно, эта женщина произошла от первого
китайского императора Ши-Хуана ».

Могилы, я игнорирую его. Они сели рядом, почти соприкасаясь коленями.

«Что нам теперь делать?» - спросила Лопес с экрана на стеклянной столешнице.

«Мы не можем держать ее взаперти вечно», - сказал Марлоу, вытаскивая папку и

просматривая беспорядочную пачку бумаг.

«Вы говорите, что фотографии ключа не имели для нее никакого значения?» - спросила
Лопес.

«Да», - ответил Марлоу.

«Но он должен знать об этом. Мы знаем, что эти фотографии сделали археологи, -
отрезал Грейвс.

"Я не верю. Дафф мне это подтверждает ».

Грейвс принял высокомерное выражение. «Он много чего вспомнил».

"Но не все."

«Вы подчеркнули, что ключ не останется незамеченным», - сказал Лопес. «Насколько

нам известно, это единственная значительная находка, которую они нашли».

«Его память еще не идеальна».

«Или, может быть, это просто выборочно», - сказал Грейвс.

«Вы не думаете, что они работали ни на кого, кроме университетов», - сказал им

Марлоу.

«Может, он не знал», - предположила Лопес. «Все еще возможно, что один из двух
других знал. Или оба".

Марлоу откинулся назад. «У нас есть обоснованные теории, но нет фактов».

«Факт остается фактом: меня похитили и чуть не убили», - сказал Грейвс.

"Но кто за этим стоит? Кто знает, кроме нас, что, черт возьми, написано на этом
планшете и какая у него мощность? »- сказал Лопес.

"Ради всего святого, как вы думаете, сколько людей знают о существовании этого
объекта? Он оставался скрытым, похороненным на протяжении веков », - говорит
Грейвс.

«За исключением владельца этих перчаток», - отвечает Марлоу. «Те, что были найдены
Хаки».

«Но если бы столетие назад они открыли, на что способен планшет, не думаете ли вы,
что были бы какие-то доказательства его использования где-нибудь в мире в течение
двадцатого века?» - спрашивает Лопес.

«Две мировые войны на выбор», - сказал Марлоу. «Множество более мелких. Сталинская
Россия. Вьетнам. Нулевой год в Камбодже. Аль-Каида. Тоже выбирай ».

Двое других молчали.

«Я принял решение, - продолжает Марлоу. «О Су-Линь».

Остальные вопросительно посмотрели на него.

Марлоу повернулся к Грейвзу. «Мы не можем держать ее здесь вечно. Поэтому найму вас
».

Реакция женщины не заставила себя ждать. "Вещь?"

«Конечно, ограниченный доступ к информации. Помимо прочего, вы верите, что мы из

Интерпола ».

Грейвс оставался настроенным скептически, но Лопес выглядел задумчивым.

«Мы не можем позволить ей уйти. Нам нужно защитить ее. Но мы все еще могли его
использовать. Он хочет помочь нам найти его друзей, пролить свет на эту тайну. И
гениально, и на нашей стороне ... ».

«У него нет допуска к системе безопасности».

«Джек, ты уверен, что это прекрасная идея?» - сказала Лопес.

"Иначе что нам с ней делать?"

Грейвс и Лопес обменялись взглядами по видеосвязи.

«Может, нам стоит поговорить об этом, Джек», - нерешительно сказал Лопес.

«Может, тебе стоит это сделать», - добавил Грейвс резче, чем он намеревался. Она
поиграла со своим кольцом, которое в тот день не было изумрудным, и потерла
татуировку, спрятанную под ним.

«Я же говорил тебе, Лора, и чисто», - лаконично сказал Марлоу, проводя рукой по

волосам и закрывая тему. «Леон, ты можешь рассказать Лауре об отце Су-Линь?»

«Ничего особенного». Лопес смотрит на какие-то записи, которые он держал перед

собой. «Марко Ди Монферрато. Великий промышленник. Плохая пресса в Италии в годы
Берлускони, когда он называл политика опасным придурком. Одни враги, как и
следовало ожидать, но все простые бизнес-соперники. Никакой связи с мафией. Крупные
благотворительные фонды Индии и Китая. Умер в постели в 2005 году в возрасте
пятидесяти трех лет. Сердце. Его жена умерла через год. Самоубийство. От боли ".

«Итак, Су-Линь - богатая женщина, - сказал Грейвс.

"Не обязательно. Большая часть денег, которые не пошли на налоги - на самом деле,
очень небольшая - пошла в фонды. Одной части, конечно, не найти. Я попросил своих
людей проверить пару компьютерных файлов из ваших банков в Швейцарии, но их труднее
открыть, чем файлы в Пентагоне. Мы найдем эти деньги, но где бы он ни был, этот
человек хорошо скрыл свои следы ".

"Как мы думаем, сколько это составляет?"

"Не очень много. Десять миллионов ".

"Доллары?"

«Швейцарские франки».

«Для меня это звучит достаточно», - сказал Грейвз.

«Судя по его биографии, Су-Линь не ведет комфортную жизнь», - сказал Лопес.

«Собери всю информацию о ней, какую сможешь. Я не собираюсь сообщать вам слишком
много, пока не проведу тщательное расследование. Посмотрите, что вы можете узнать о
связи с MAXPHIL. Они дали ей стипендию для проекта «Дандоло», но она не могла
получить к ней доступ ».

«Или он не хотел», - сказал Грейвз.

Марлоу бросил на нее неодобрительный взгляд.

"Отлично. А теперь я позволю вам работать, голубки, - усмехается Лопес.

«Увидимся через два дня», - здоровается Марлоу.

«Я приготовлю тебе филе на гриле», - пообещал Лопес. «Нет ничего лучше домашней
кухни». Слово ЗАКРЫТО промелькнуло на экране и погасло.

«Неужели мы так скоро вернулись?» - спросил его Грейвз.

«Сэр Ричард кусает тормоз. Жена Тейлора вбила себе в голову, что они были похищены
группой турецких фундаменталистов, и сообщила New York Post. Я должен дать ему
подачку.

"Может, мы возьмем его с собой?"

"Что вы думаете? Вы идете туда, куда мы идем ».

"Тогда в Нью-Йорк через два дня?"

«Точный».

Марлоу, обрадованный отъездом из Парижа и плохими воспоминаниями, которые оставил

ему город, не мог представить, насколько он был неправ.

ГЛАВА 62

Нью-Йорк в наши дни

Разговор среди преимущественно мужской аудитории - несмотря на то, что было
несколько молодых женщин - за клубными столами, затих, когда погас свет в комнате.
Единственное освещение теперь исходило от черных подсвечников. Сцена залита
оранжевым светом от прожекторов на потолке.

На сцене стояли два Андреевских креста с ремнями на запястьях, щиколотках и поясе,

а также черный стол, на котором черной тканью накрывалось какое-то оборудование.

Скрытые динамики в зале играли музыку, ритм которой был пронизан тревожными,
покорными криками и женским шепотом.

Появились четверо мужчин в кожаных штанах и капюшонах палача, увлекая двух девушек,
одну чернокожую со светлыми волосами, а другую брюнетку с очень белой кожей. Они
оба были пышными, с широкими бедрами и были одеты в короткие красные кожаные
бикини. Их ноги были обуты в сапоги до бедра.

Они сделали вид, что напуганы. Я думаю, что Рольф Адлер играл не очень хорошо, но
он удовлетворил бы его клиентуру, которая, в конце концов, была не ради искусства.

Я смотрю в окно из ламинированного стекла, которое выходило на гостиную из его

офиса, и пью коньяк, в то время как девушек снимали с бикини и привязывали к
крестам. Их стоны стали более испуганными.

«Они стали лучше», - размышляет Адлер, думая, что он доплатит начинающей актрисе,
которую нанял в качестве их тренера. Черная девочка была вывезена из Сомали месяцем
ранее, а белая была дочерью украинского учителя, сбежавшего в Соединенные Штаты в
поисках лучшей жизни. Ни один из них не говорил на идеальном английском. Но они
были многообещающими.
Не то чтобы это имело большого значения. Все, что им нужно было сделать, что
касается их выступления, - это вздрогнуть и стонать под ложными ударами мягких
кожаных щитов. Чего они не знали, так это того, что этот вечер был особенным.

Были бы настоящие плети. Их кровь действительно потечет. Им больше не нужно будет

притворяться, что они кричат.

После этого он организовывал их лечение лекарствами, платил каждому по сто

долларов, увозил их в деревню и бросал в глуши. Убивать их не имело смысла. Грязная
работа и пустая трата времени и денег.

Были бы другие девушки; он организовывал шоу, подобное шоу для избранных гостей.
Остальная часть времени, его клуб, Zara ла Salope, расположенный в переулке
выходной Мотт-стрит на Нижнем Ист-Сайде, нигде не найти на каталогах и в Интернете,
при условии эксклюзивной порнографии небольшой клиентуры людей богатых достаточно,
чтобы позволить себе Абонентская плата. В комнате была только одна пара, которая не
приходила регулярно, англичане средних лет и жена. Она, пухленькая, с крашеными
темными волосами, длинной до талии и мини-юбкой на десять сантиметров короче,
подходящей для кого-то на двадцать лет моложе; мужчина, худые, седые волосы,
влажные губы и отвисшая челюсть, голубые глаза, настолько ясные, что кажутся
белыми, костюм, упавший на его костлявое тело, делал его похожим на чучело.

Ценные сотрудники. Пип Троттер и Эвелин Спаркс.

Адлер подождал, пока молодые люди уберут скатерть с черного стола, и обнаружил
среди ожиданий в зале коллекцию дубинок, палок и щитов. Он смотрит первые несколько
минут шоу, чтобы убедиться, что его клиенты окупаются, а затем нажимает кнопку на
панели. Бархатная занавеска на окне. Еще одна кнопка, и звуки из комнаты
прекратились.

Я возвращаюсь на встречу, которую он созвал.

В офисе, расположенном на антресоли над клубным залом, не было окон. Звук аэратора
был перекрыт тонкими нотами фортепианной сонаты Моцарта, сменившими нетерпеливые
стоны девушек. Стены были отделаны тиком в стиле, который, как считал Адлер,
отражал лучший вкус утонченных и богатых сословий; развешивали картины заплаканных
девушек, работы романтиков-сентименталистов вроде Жан-Батиза Грёза. Был прочный
стол с письменными принадлежностями и контейнерами для канцелярских
принадлежностей, все в золоте. Телефон и компьютер были скрыты, как если бы их
грубая современность противоречила общему эффекту имперского величия, которое Адлер
намеревался воссоздать.

За столом было кожаное кресло. С одной стороны сидела фрау Мюллер, худее, чем
когда-либо, ее светлые волосы были почти белыми и удерживались эластичной бархатной
лентой, которая оставляла ее лоб свободным. Белая кожа, застенчивые темно-карие
глаза, переделанный нос, легкое втягивание челюсти, тонкие, но голодные губы ...
Адлеру было трудно представить, что когда-то его привлекала эта женщина. Какие
прозвища они дали себе? Волк и Красная Шапочка. Это воспоминание смутило его.

Но верность и осторожность женщины гарантировали ей место рядом с ним; и, пока она

этого боялась, она была бы надежным фактотумом, готовым сделать все, что от нее
попросят.

Грим не скрывал синяка на левом виске.

Пол был застелен шелковыми коврами из Ирана. В огромном книжном шкафу, среди
ценных, но неразрезанных томов, были телефонные справочники в кожаном переплете и
низкий украшенный столик, на котором стояла горстка новых экземпляров «Жителя Нью-
Йорка», Life »,« Париж-Матч »,« Haus und Garten »и« Manager Magazin ».

Место было тщательно спроектировано. Комната была не просто клубным офисом. Это был
штаб секретных операций MAXTEL в США. Об этом знали всего полдюжины человек.

Вокруг стола стояли низкое кресло Честерфилд и три клубных стула, обитые красной
кожей. На столе с журналами стояли графины с серебряными крышками, ведерко со льдом
и стаканы Риделя. Орехи и корнишоны подавали в серебряных мисках рядом с
безупречными льняными салфетками. Были также стеклянные пепельницы, кедровая
коробка, полная Cohiba Lanceros, и высокая серебряная спичечная коробка.

Сидя в креслах, игнорируя большинство тех гостеприимных предложений, хотя перед

каждым из них был замороженный мартини «Серый гусь», там было трое мужчин. На них
были серые костюмы, светлые рубашки и темные галстуки. Глаза были разные: одна пара
- черные, другая - темно-карие, третья - ледяные голубые.

Встреча прошла хорошо. Все было отлично. И трое мужчин, китайские, индийские и
российские представители операций MAXTEL в своих странах, оставили положительные
отзывы о своей деятельности.

За исключением одного.

«Мне нужно знать, где он», - сказал Адлер, сразу перейдя к самому главному -
мучениям, которые не давали ему покоя ни днем, ни ночью и никогда не покидали его.
«Мне нужно знать сразу. Я так близок. ' В кармане своего сливового бархатного
смокинга я кладу ключ. Он никогда не расставался с ней.

Трое мужчин ерзали в креслах. Адлер наблюдал за ними. Гуан Цзянь, Виджай Мета и
Сергей Кутузов были с ним в течение многих лет, самые лучшие и самые преданные из
его сотрудников. Именно поэтому они вели бизнес MAXTEL в своих странах, наиболее
важных. Рынки, потенциал и политическая нестабильность предлагали Адлеру все, кроме
одного.
Их влияние и контакты распространились по всему Среднему и Дальнему Востоку. Если
бы то, что он искал, было в Азии, они бы это нашли.

«Мы должны продолжить наши поиски», - сказал он.

«Мы сделали все, что могли», - ответил Кутузов, переворачивая стакан в руках.

«Наши боссы начинают терять терпение, - сказал Чиен. «Я говорю от имени всех нас».

«Они вложили в этот проект большие суммы», - добавил Мехта, отметив выражение лица
Адлера. «И сделали они это на доверии. В конце концов, MAXTEL - надежная компания.
Тем не мение ... ".

«Они хотят увидеть возврат. Прогресс, - буркнул Кутузов. «Хотя бы одну кость,
которую можно грызть. В противном случае...".

«Я знаю об этом», - отвечаю я Адлеру, обеспокоенный намеком на восстание. Но он

знал, что поступки Кутузова грубые, а я игнорирую резкий тон этого человека. «Я
собираюсь забросить сеть немного дальше».

Фактически, он уже сделал это. Но Западная Европа еще не принесла плодов, и работа
в Париже еще продолжалась. Что касается Америки ... Ничего другого нельзя было
получить от Йеля или Венеции, не слишком сильно обнажаясь. Двух очевидных
самоубийств в университетском городке и трех пропавших без вести археологов было
более чем достаточно.

Но Адлер не был терпеливым человеком. Не было с тех пор, как холодным осенним днем
три года назад в Венеции он узнал о существовании объекта, который увеличивал силу
дожа этого города. Человек, о котором он никогда не слышал, но почитался как
абсолютный образец.

Сначала он был циничен, потом стал копать глубже и черпать из городских архивов.
Благодаря нескольким взяткам он взял то, что ему было нужно, и заместил следы,
оставив достаточно, чтобы поощрять инициативу других и направлять любопытных в
правильном направлении. Ученые казались самым безопасным выбором. Хорошее покрытие,
а также логические и бесспорные средства для достижения своих целей. Насколько
Адлер смог раскрыть, секрет, который он открыл, был неизвестен всем, кроме его
информатора, умного человека, но безнадежного алкоголика, теперь уже мертвого, к
сожалению. И MAXPHIL идеально подходила для финансирования исследовательского
проекта такой ценности.

Он улыбнулся своим коллегам. Ему нравилось думать о них как о коллегах. После всей
той коммунистической чуши, которую ему пришлось пережить в детстве, он считал себя
сторонником демократии.

«Выпей еще». Он улыбнулся. «А я объясню ...».

Через полчаса Адлер завершил встречу. Открыл шторы и включил звук. Они освободили
девушек и утаскивали их искалеченные тела со сцены, музыка нарастала с крещендо, а
свет рассекал тьму. В комнате снова зажегся свет, и зрители позвали официанток из
Восточной Европы, одетых как школьницы, наполнять стаканы.

«Сколько они платят за эти шоу?» - спросил Гуан Цзянь после встречи. "Особые?"

«Больше, чем необходимо», - улыбнулся Адлер.

«Заказ пять тысяч долларов», - сказал Кутузов. «Но давайте добавим бутылку
Taittinger».

«Мелочь, - сказал Адлер.

Его позабавило руководство клубом, а эксклюзивность гарантировала ему безопасность.

Не было ни одного члена, чье положение в жизни не было бы радикально
скомпрометировано, если бы он разгласил его существование.

«Почему вы выбрали это имя?» - поинтересовался Мехта. «Салопа Зара, шлюха Зара ...
Разве это не ключ?»

Адлер слабо улыбнулся ему, что не предвещало ничего хорошего. «Шутка для нескольких
близких друзей», - сказал он, думая о городе, который давным-давно был поставлен на
колени своим героем.

Его герой пытался покорить Запад. Если не считать яркой жемчужины, представленной
Бразилией, амбиции Адлера пошли в обратном направлении.

Завоевание Востока, и проблема Запада решится сама собой.

Но ему нужна была коробка, в которую поместился бы ключ, который он держал в

кармане. Он был убежден, что в этом и заключается секрет. И с секретом в руках он
мог добиться большего, чем когда-либо мечтал его герой.

После ухода соратников он обратился к фрау Мюллер. «Мы должны ускорить процесс», -
сказал он.

"Да".

"Скажи им, что делать. Мы потратили достаточно времени, следуя этой дорожке ».

Женщина кивнула, но Адлер увидел, что она колеблется. Внешность.

Она застенчиво смотрит на него. "Разве мы не должны дать ему еще немного времени?
Это выглядело так многообещающе ».

«Если бы мы могли что-то от них получить, мы бы уже знали об этом. Я хочу, чтобы
это прекратилось. Пошлите их сделать это лично ".

Фрау Мюллер кивнула с выражением страха на лице. Ему всегда нравилось это зрелище,
оно успокаивало его, и он знал, что в некотором извращенном смысле ей это тоже
нравилось. Женщина вышла.

Адлер сел за стол. Его мысли сосредоточены на следующей встрече, назначенной на

следующее утро. Для чего он приехал в Нью-Йорк.

Тот, с друзьями с верхних этажей.

ГЛАВА 63

Цюрих, год Господа нашего 1917

Было начало апреля, незадолго до рассвета, и было холодно. Эрих Людендорф стоял
перед носом локомотива Hk1.293, рядом с пятью старшими офицерами, выстроенными
полукругом. Все они были закутаны в жесткие пальто с высоким воротником. Все они
были очень напряжены. Их дыхание конденсировалось в ледяном воздухе.

Людендорф ненавидел этот пост, но для войны, которую два года назад его коллега
Тирпиц уже заклеймил как безнадежную, был хоть малейший шанс на победу.

Россию нужно было нейтрализовать, чтобы Германия могла сосредоточиться на западном

фронте, и это был единственный способ добиться этого.

К счастью, русский народ начал протестовать. Трудности, которые страна переживала в

результате войны, вынудили царя отречься от престола. Теперь Россия была страной
без лидера на грани революции.

За кулисами ждал новый лидер, лидер, находившийся в изгнании уже десяток лет. И
этот человек жил там, в Цюрихе.

Немецкие офицеры, ожидавшие на вокзале, приготовились встретить его, когда группа

из тридцати русских вышла из темного подъезда к платформе. Во главе их стоял
крепкий мужчина средних лет. Он начал терять волосы и носил бороду. Он был бледен и
истощен, но его монгольское лицо и суровые глаза сразу же сделали его узнаваемым
Людендорфом, который шагнул вперед, чтобы поприветствовать его.

Рукопожатия не было. Со своей стороны, Людендорф был в ужасе от всего, что

представляли Владимир Ильич Ленин и его Коммунистическая партия. Но будет время
заняться этим позже, когда будет достигнут желаемый эффект, когда Россия погрузится
в гражданскую войну. Эта страна больше не будет угрозой для Германии. Фактически,
он был бы благодарен.

«Все в порядке?» - спросил Ленин, глядя на локомотив. Двигатель с фланцевыми

воронками и тяжелыми передними арматурными стержнями казался достаточно прочным для
долгого путешествия, но одно буксируемое им первоклассное отделение выглядело
хрупким и уязвимым.

«Да, - сказал Людендорф.

«У поезда есть экстерриториальный статус?»

"По договоренности".

"Хорошо". Ленин оглядывается. У открытого пальто был меховой воротник, но голова

была непокрытой, а под пальто Людендорф увидел, что костюм и рубашка мужчины
потрепаны. Ленин посмотрел на своих товарищей, а затем снова на Людендорфа. «Мы
идем», - сказал он тоном человека, привыкшего вести себя.

Людендорфу не понравился такой тон.

«Мои люди займут переднюю половину купе, а вы, немцы, изолированные, должны будете
занять два ряда сзади». Ленин внимательно оглядел генерала. «Но мне нужно
поговорить с ней», - добавил он.

Его немецкий был хорош, несмотря на сильный акцент.

Через пять минут после запланированного времени, в четыре часа утра, поезд
отправился с центрального вокзала Цюриха. Было еще темно. Окна изнутри были покрыты
инеем, но тепло пассажиров быстро растворялось. Людендорф не любил запах русских ни
в метафорическом, ни в буквальном смысле, как он быстро понял. Те несколько дней,
которые потребовались, чтобы доставить этих людей в Берлин, будут долгими. Оттуда
Ленин и его последователи должны были пройти через Швецию и Финляндию и закончить
свое путешествие на Финляндском вокзале в Петрограде. Санкт-Петербург, который царь
переименовал в Петроград двумя годами ранее, находился в руках большевиков, и
оттуда Ленин мог создать все беспорядки, которые он хотел, считает Людендорф. Пока
он удерживал Россию от войны Кайзера.

Однако задолго до этого Людендорф передал бы коммунистического лидера своим

товарищам-революционерам. Его назначение закончилось на берлинском вокзале
Штеттинер. Его часть миссии будет завершена. Слава Богу.

Он завернул руки в перчатки, чтобы согреть их.

В тот день они пересекли немецкую границу, и русские ссыльные, глядя в грязные
окна, раздраженно отзывались об отсутствии мужчин на станциях, которые пробирались
через поля и города. Единственные мужчины, которых они видели, были старики,
подростки или дети. Все мужчины в возрасте от шестнадцати до шестидесяти лет
сражались в окопах Бельгии и Франции. Людендорф: Надеюсь, ситуация в Германии не
показалась его нежеланным гостям безнадежной.

На второй день Ленин встал со своего места и сел рядом с Людендорфом, который был
один, вдали от офицеров, как и предсказывало его старшее звание. Он дружелюбно
улыбнулся немецкому генералу, на который я осторожно кивнул в ответ.

«Я люблю Бетховена», - неожиданно произнес Ленин.

«Правда?» - с сомнением ответил генерал. Ему не понравился его гортанный акцент, ни

запах фиолетовой таблетки, исходивший из его рта.
«Да», - продолжает задуматься русский. «Но я не могу слушать некоторые из его
работ». Он сделал паузу, глядя на Людендорфа, и когда генерал промолчал, не в силах
сформулировать какой-либо ответ на это заявление, я продолжил. «Особенно сонаты для
фортепиано. Особенно Страстный ».

Людендорф поерзал на стуле. «Почему?» - спросил он с чувством беспомощности.

Взгляд Ленина стал отстраненным. «Потому что это вызывает во мне эмоции, которые я
не могу себе позволить».

Людендорф недоуменно смотрит на него. Последовала смущенная пауза, после которой он

сказал: «Надеюсь, они достаточно тебя кормят. Кажется, вам и вашим друзьям это
действительно нужно ». Я развел руками. «Как видите, в Германии нет недостатка в
продуктах питания. Думаю, у них в России есть такая проблема ».

Ленин я его игнорирую. «Я не могу позволить себе эмоции, которые вызывают у меня
меланхолию и грусть. Мне нужно сосредоточиться на твердых, конкретных вещах. Но мне
также нужно ... ", - его тон стал более доверительным, и, когда он наклонился
вперед, Людендорф почувствовал сильный запах фиалки от его дыхания:" ... Мне также
нужно уметь, не боясь делать ошибки, влиять на умы мужчин ».

Людендорф, должно быть, сдерживал смех при мысли, что такой человек, как Ленин,
будет грустить и меланхолично. «Он пользуется поддержкой немецкого государства», -
заверил его Людендорф официальным тоном. Прочитал кое-что из сочинений Ленина, даже
с трудом дочитал. Что делать? Он не мог понять многого, но достаточно исследовал,
чтобы знать, что сказать. «И его идеи найдут благодатную почву».

«Я на это надеюсь», - сказал Ленин. «Но я должен быть уверен». В последовавшей

тишине, нарушаемой только монотонным грохотом поезда, я меняю позу и обнаруживаю,
что сижу у окна лицом к Людендорфу.

Двое мужчин посмотрели друг другу прямо в глаза. Все остальные пассажиры вокруг
читали или спали. Никто не болтал, за исключением эпизодических обменов словами
между женой Ленина, Надеждой Крупской, которая для Людендорфа выглядела как треска,
и его партнером. На бумаге нацарапано перо: один из офицеров позади Людендорфа
писал отчет.

На время Ленин обратил внимание на однообразный сельскохозяйственный пейзаж,

который пересек поезд. Был серый день, и сельская местность мрачно простиралась под
бетонным небом. «И если я уверен, - продолжаю я, как будто молчание длилось
несколько секунд, а не минут, - вы можете быть уверены, что Россия не будет
участвовать в войне. Ваш Восточный фронт перестанет существовать, и вы сможете
использовать имеющиеся силы для победы над англичанами и французами. Вам
понадобятся все ваши люди. Разве США не вмешались вместе со своими союзниками? Было
глупо с вашей стороны потопить этот океанский лайнер. Они могли бы остаться в
стороне ».

Людендорф поджал губы. Этот человек был хорошо информирован. «Он пользуется нашей
полной и бескорыстной поддержкой», - осторожно повторяет он.

«Но чем быстрее я действую, тем быстрее вы это сделаете, верно?» - сказал Ленин.

Людендорф не знал, к чему ведет этот разговор, но что-то внутри него не совсем
понимает, какой поворот он принял. Он промолчал.

«Мои друзья в Берлине, друг, я бы сказал, профессор древней истории Московского

университета, в настоящее время находящийся в изгнании из-за своих политических
взглядов, с большим энтузиазмом воспринял открытия своего коллеги, своего
соотечественника Роберта Колдевея» Ленин продолжал, глядя в окно, словно
завороженный однообразной панорамой.

«Это не моя область, - сказал Людендорф. «Я ничего об этом не знаю».

Ленин с удивлением смотрит на него. "Что ж, это меня удивляет. Мне сказали, что вы
были в Стамбуле с Колдевей всего два года назад.

«Официальные вопросы, вот и все».

"Конечно". Ленин замолчал, не в силах скрыть нетерпение. Как будто он пытался

сдержать себя. Людендорф ждал, надеясь, что я смогу спорить со всем, что будет
дальше. Блин, как много этот человек знал?

«Я узнал, что некоторые вещи из раскопок он привез с собой в Берлин, - продолжает

Ленин менее легким тоном. «В том числе некоторые очень ценные, обладающие большой
силой».

«Некоторые артефакты, да. Я оставил все Колдевею. И он знаток ».

«Это ... то, о чем я думаю», - настаивает Ленин, когда в его глазах вспыхивает
свет. «Похоже, это держалось в секрете. Но если бы он был в надежных руках, он мог
бы иметь, как сказать? Огромную практическую и политическую ценность ».

"Для нее?".

Ленин развел руками. "Для кого еще? И не забывай, мой друг, что мой успех - это
твой успех ».

"Вы хотите, чтобы мы доставили вам этот товар?"

«Мой друг, профессор Кашей, провел несколько интервью с доктором Колдевей. Они
вместе пили водку. Мой друг-профессор уверяет меня, что этой линии стоит следовать.
И если из этого ничего не выйдет, мы не нанесем никакого ущерба ».

"Что, если что-то вылезет?"

Ленин улыбнулся. «Как я уже сказал, если я выиграю, ты выиграешь. Ему ни на минуту
не следует думать, что Российская Советская Республика со всей мощью своих
природных ресурсов и серьезно мотивированной рабочей силой не будет вечно
благодарна нашему другу, благодетелю и союзнику Имперской Германии ». Я смотрю на
Людендорфа. Его взгляд был одновременно ярким, темным и скучающим. Было что-то
гениальное и безумное.

«Но я устал от нее», - сказал русский, потягиваясь и подтягиваясь. «Я снова засыпаю

со своими товарищами. Ей тоже следует отдохнуть. В этом поезде почти нечего делать,
кроме еды, чтения и чистоты ". Он хотел было уходить, но что-то заставило его
обернуться. Я смотрю на Людендорфа. «Я только прошу вас задуматься над тем, что я
предложил. Вместе мы могли бы изменить историю, ты и я ». Ленин расслабился. «Мы
поговорим об этом еще раз», - сказал он, уходя. «Думаю, у нас еще один день до
Берлина».

Оставшись один, генерал закрыл глаза. Но ты не спишь. Его разум не был в

беспорядке, с ним этого никогда не случалось, но он был беспокойным, и
посоветоваться было не с кем. Не было бы, раз не было времени. Расписание движения
до Финляндского вокзала было строгим, и очень важно, чтобы оно оставалось таким. Я
два часа борюсь с мыслью, что Ленин его разоблачил.

В конце концов он принял решение. Ничто, что господин Ленин сказал ему в течение 24
часов, которые он был вынужден находиться в компании русских, не могло отвлечь его
от его цели.

ГЛАВА 64

Эдирне, сегодня

Казалось, они шли несколько дней, а не часов, и неровный ландшафт горел под ярким
солнцем. Когда они шли по этой уединенной долине, их ноги были в синяках о камни, и
они все еще были ослеплены светом после того времени, которое они провели в темноте
своей камеры, но они продолжали продвигаться вперед, и всякий раз, когда кто-то из
них проявлял признаки того, что они отступили, их толкали и дергали. .

Но они были на открытом воздухе, пытки, казалось, закончились, и они сняли бинты,
когда черный внедорожник остановился после долгой поездки.

Они не знали, где они и в какой стране находятся. Теплое место южнее. Но камни,
амбарная трава и редкие кусты, среди которых паслись козы, дали им некоторые
подсказки. Не было ни деревень, ни людей. Но как бы они ни были одурманены и
избиты, они знали, что не могли путешествовать так много. Они никогда полностью не
теряли сознание, хотя многое из их недавнего опыта разворачивается как сон. Сколько
дней или даже недель прошло с момента их похищения? Пять? Десять? 15? Они не могли
сказать.
Чего они никогда не могли понять, так это того, как ответить на единственный
вопрос, который мужчина и женщина (они узнали только по голосу), отдававшие приказы
своим похитителям, продолжали их задавать. "Где это находится?".

Они знали, что это как-то связано с раскопками, над которыми они работали. В
отчаянии они придумали ответы, чтобы доставить удовольствие тюремщикам, но они
никогда не были удовлетворительными. Теперь у двух американцев были другие мысли.

Наконец они остановились. Их глаза привыкли к свету, и они могли видеть людей,
которые их сопровождали. Пятеро мужчин в джинсах и футболках. Молодой, мускулистый,
с жестким лицом и отсутствующими глазами.

И двое других, мужчина и женщина, голоса которых Брэд Эдкинс и Рик Тейлор слышали в
камере. Мужчина, худой, как палка, был одет в сахару и высокие сапоги. Лицо было
закрыто шелковым платком с кашемировым узором. Полную женщину втиснули в платье от
Лауры Эшли и на ней была соломенная шляпа, вокруг которой был обернут шарф. Ветер
мягко шевелил темные окрашенные волосы, свисавшие под шляпой. Она была похожа на
старого хиппи. Большие поля отбрасывали тень на ее лицо, и женщина старалась
держать голову опущенной. Но они видели его рот, жесткий и жестокий.

Группа окружает двух мужчин.

«Мы спросим вас в последний раз», - резко сказала женщина.

«В последний раз», - почти крикнул его напарник.

Наступила тишина, и двое мужчин в отчаянии посмотрели друг на друга. Вдруг они
поняли, что с ними случится, если они не ответят на этот вопрос.

Был только шелест сухих кустов, звук горячего ветра и монотонный визг сверчков.

Спустя нескончаемую минуту мужчина сверяется с часами и смотрит на женщину.

«Так ваш ответ - тишина?» - сказала она заключенным.

«Мы сказали вам, что ничего не нашли».

«Итак, тогда», - сказал мужчина. «Я сказал вам несколько дней назад, но вы никогда
не слушаете».
«Ты не босс».

"К сожалению".

Она смеялась. «Мы похожи на сварливую старую пару».

"Разве мы не такие?"

Женщина перестала смеяться и повернулась к своим приспешникам. «Вы знаете, что

делать», - сказал он. Они с напарником, все еще клевав друг друга, вернулись к
внедорожнику, припаркованному в ста метрах от них.

Адкинс и Тейлор посмотрели на них. Неужели они преодолели только это короткое
расстояние? Они не помнили, когда ели в последний раз. Они дали им воду, минимум,
чтобы они выжили, и все.

Один из пяти мужчин отошел в сторону, чтобы проверить ситуацию, в то время как
остальные разделились на две пары, схватили американцев и потащили их к
изолированной группе камней, к которой они приковали их цепями. Стены долины
нависали и закрывали пейзаж, оставляя только голубую щель неба, в которой белый
диск солнца сиял, как сердитый глаз.

Затем подходит пятый мужчина, размахивая длинным тяжелым ножом с широким лезвием.
Опытный мясник, он быстро и эффективно отрезал им руки и ноги. Затем он взял нож
поменьше и порезал им языки.

ГЛАВА 65

Они находились в нескольких километрах от Эдирне, к северо-западу от Стамбула, на

границе с Болгарией.

По предложению главного инспектора Хаки Су-Линь осталась в местном отделении

полиции. Тот факт, что ей разрешили сопровождать их, разозлил Грейвса, но Марлоу
убедил ее, что с археологом теперь все в порядке. Грейвс держал в секрете то, что
он думал о привязанности своего коллеги к этой женщине.

Глядя на тела Брэда Адкинса и Рика Тейлора, Марлоу был рад, что они покинули Су-Лин
в Эдирне. Грейвз, если бы она тоже осталась там.

Они прибыли на место на двух полицейских Toyota Land Cruisers, Хаки и его команда
лидировали, Грейвс и Марлоу - в другой машине, вместе с водителем. Теперь все трое
стояли перед трупами, прикованными к скалам, в пяти метрах от них, и наблюдали за
ними в плоском свете зари.

«Вы сказали, что я был здесь три дня?» - спросил Марлоу.

«Козопас нашел их прошлой ночью», - ответил Хаки. В его глазах больше не было
блеска. «Три дня и то, что установлено в нашем научном отчете. Но умереть им не
пришлось так долго. Мы думаем, что они умерли в течение десяти часов после того,
как были прикованы здесь цепью ». Он сделал паузу, прежде чем продолжить.
«Кровоизлияние, обезвоживание. Это может произойти быстро. Особенно учитывая то,
что они сделали с этими людьми ».

Ночной перелет на борту Falcon 7X из Парижа в Стамбул длился менее пяти часов, но
Марлоу никогда не чувствовал себя менее уставшим, даже после поездки на вертолете и
автомобиле из Стамбула в Эдирне, а оттуда по пересеченной местности. и
негостеприимный в том месте смерти. Его чувства были начеку, призрак,
преследовавший его, забыт. Если бы все так и осталось. Он сказал Су-Линь, что его
коллеги мертвы, но не сказал ей, как это сделать.

«Итак, их привезли сюда в прошлую среду, и они пропали без вести с ...»

«Две недели», - сказал Грейвс. Он отсутствующим взглядом смотрел на трупы.

Казалось, она увидела связь, что-то знакомое в том, как они умерли. Если бы только
она могла его найти.

Марлоу и Хаки молча проследили за его взглядом. За короткое время, прошедшее после
их смерти, двое мужчин почти высохли в своей изорванной одежде. Вороны заклевывали
глаза, и в такую жару легко было представить набеги личинок в глубины их тел.

Со своей позиции было ясно, что перед смертью двое мужчин пытались сблизиться друг
с другом.
«Мы можем их удалить?» - сказал Хаки. «Здесь мы сделали все, что могли».

«Да», - согласился Марлоу. Затем он повернулся к Грейвзу. «Позаботьтесь об этом и

сообщите семьям и Йельскому университету. Сделайте это через офис в Нью-Йорке.
Скажи Леону, чтобы Хадсон разобрался с этим. Но будьте осторожны с
конфиденциальностью и не вдавайтесь в подробности. Эта штука не должна вытекать ».

Она кивнула. «А что насчет Су-Линь? Кого мы должны сообщить? ».

Марлоу раздраженно смотрит на нее. «У нее нет семьи, и она не смогла назвать нам
имя единственного друга».

«Рядом есть следы от шин, - сказал Хаки. «А глава села, находившийся в четырех
километрах от нас, три или четыре дня назад увидел на тропе неизвестный черный
автомобиль».

«Есть ли надежда, что я смогу идентифицировать модель?» Марлоу был не очень

оптимистичен.
«О, конечно. Внедорожник Porsche. Он узнал его по рекламе на спутниковом
телевидении ".

Марлоу задумался. Он знал, что организация, похитившая Грейвса в Стамбуле, несет

ответственность за эти убийства. Но почему это так? Какое сообщение они хотели
отправить?

ГЛАВА 66

Стамбул, сегодня

Наедине с ней Марлоу изо всех сил старался утешить Су-Линь. Но женщина казалась
безутешной.

"Кто мог когда-либо желать их смерти?" Какой вред они причинили? "

«Мы узнаем». Он собирался сказать ей, что у них есть зацепка, но он сдержался во
времени. Он начал уходить.

"Ты покидаешь меня?"

"Я должен сделать это".

«Не оставляй меня в покое».

Я вернулся к ней, взял ее на руки и погладил ее по волосам. «Здесь совершенно

безопасно».

"Останься со мной!"

Марлоу заставил себя уйти. Потребность защитить ее была в нем очень сильна. Если бы
только они могли заполнить последние пробелы в его памяти! Но было еще кое-что, что
его беспокоило. Су Линь уходил в уединение. Он был так уязвим. Но он должен был
держаться от них подальше.

Накануне возвращения в Париж они остановились бы не в отеле, а в квартире над

офисом Хаки. Они провели день, связываясь с Лопесом на базе и сообщая подробности
того, что они нашли. Марлоу вернулся в операционный центр с тяжелым сердцем.

Грейвз весь день отвлекся. Марлоу узнает почему. «Бодуэн из Фландрии», - сказала
она, как только он вошел в комнату.

"Вещь?"

«Бодуэн Фландрии!».

«Дай мне понять».

«Бодуэн из Фландрии был одним из лидеров четвертого крестового похода», - объясняет

Грейвс. «Это была большая игра, та, которую они короновали императором новой
Восточной католической империи после того, как они взяли Константинополь».

«И они разделили это».

«Когда я увидел тела, я понял, что что-то было. Ссылка ".

Марлоу заметил, что на его лице больше не было беспокойства. Теперь она была
сосредоточена.

"Продолжай".

«Новой империи не нужно много времени, чтобы показать свои недостатки, - продолжает
Грейвс. Бонифачо больше не был бесполезен для Дандоло, поэтому корону принадлежал
Болдуину. Способствовал и тот факт, что Болдуин был моложе, менее умным и менее
опытным. Другими словами, гораздо более управляемым ». Он сделал паузу. «Бонифаций
поселился на окраине Фессалоники и основал там свое королевство. С Балдовино
проблем не было ».

«Значит, Бонифачо преуспел в своем предприятии?»

«Да, но его обманули болгары, которым не нравилась близость этого центра силы. Они
устроили на него засаду и убили летом 1207 года, всего через три года после
разграбления Константинополя ».

«Конечно, но какое отношение все это имеет к нашим археологам?»

"Подожди! Покоренные греки Константинополя не остались в стороне и вступили в союз

с болгарским царем Калояном, у которого даже не было времени на Бодуэна. Не
забывайте, что Калоян был православным христианином, а не католиком. Эти двое
столкнулись в апреле 1205 года, и Болдуину досталось самое худшее. Маленький
император попал в плен. Битва произошла в Адрианополе ».

Марлоу сразу понял, куда направляется Грейвс. «И Адрианополь, и ...».

«Нынешний Эдирне. Именно. И многое другое. Никто не знает, что именно случилось с
Балдовино: он исчез с лица земли и были настойчивые… ». Голос Грейвса заколебался.

"Продолжай".

«Говорят, что тюремщики, державшие Болдуина в плену, пытали его и увезли в

отдаленное место в сельской местности. Они отрезали ему руки и ноги и бросили в
долину. История гласит, что для смерти требуется три дня ».

ГЛАВА 67

Берлин, год Господа 1924

В период Рождества 1924 года Роберт Колдевей пригласил генерала Эриха Людендорфа на
обед. За десять лет, прошедших с их первой встречи, он и Людендорф, хранители
тайны, стали маловероятными союзниками. Ужин был простой, как всегда в хаотичной
берлинской квартире археолога, полной пыли и книг, витрин и полок с антикварной
посудой, столов с грязными стаканами для виски. Это место пропахло хорошим табаком
и влажным твидом. После обеда они сели друг напротив друга в креслах у камина.

«Итак, - сказал Людендорф. «Думаю, он пригласил меня сюда не только для того, чтобы
поздравить меня с Рождеством».

Колдевей не улыбнулся. «Как вы знаете, единственные, кто знает о планшете, - это

Эйнштейн и Макс Планк. Но они ничего не знают о его важности ».

Людендорф понятия не имел, как много Колдевей решил открыть ученым, но он был
уверен, что ни один из них не стремился к личной власти.

«Их интуиция и знания в астрономии, энергии и материи не имеют себе равных, -

продолжает Колдевей. Он затянулся сигарой, прежде чем двинуться дальше. «С их
помощью расшифровал код гравировки на планшете».

«Мои поздравления», - сказал генерал с предчувствием.

«Я близок к смерти», - практичным тоном продолжил археолог. «Может, я доживу до

февраля, но это небезопасно. Мне нужно передать кому-нибудь свои знания. По логике,
вы единственный подходящий человек ».

Людендорф колебался. «Не знаю…».

«Это на удивление просто. Он тоже сможет передать секрет, когда придет время. Если
это когда-нибудь придет. Я думал, что он умрет вместе со мной, но ... "он замолчал,
показывая редкий момент эмоции", я обнаружил, что не могу этого сделать. Позвольте
мне показать им. Небольшой эксперимент ».

Из кожаной сумки на столе рядом с ним достаю планшет. Людендорф тут же заметил в
комнате, освещенной камином, еще один свет, темный свет, исходящий от маленького
куска глины.

Колдевей встал, обеими руками поднял его над головой и закрыл глаза. В комнате -
Людендорф не мог поверить в это - потемнело, если не считать света, исходящего от
древнего артефакта. Генерал также оказывается на ногах и пересекает комнату, чтобы
добраться до ящика в углу. Как будто что-то еще вне его взяло под контроль его
волю.

«Поднимите крышку», - сказал голос Колдевея, хотя эта просьба, казалось, исходила
из разума Людендорфа.
Подчиниться.

«Возьми пистолет».

Он вытащил из коробки Luger Parabellum.

"И зарядить. Вы указываете на меня », - продолжает коварный и неотразимый

внутренний голос. Теперь это казалось неразрывным слиянием с мыслями и желаниями
Людендорфа.

"Стреляй в меня."

Это безумие, - думаю генерал, но это возражение исчезает, как только я взвожу
пистолет и подниму его. Почувствуйте, как ваши пальцы напрягаются на спусковом
крючке.

"Достаточно!".

Как будто кто-то включил выключатель, комната вернулась в нормальное состояние.

Людендорф увидел, что Колдевей снова сидит в своем кресле, а планшет исчез. Не было
даже пистолета. Я смотрю в коробку. Она вернулась внутрь, как будто ее никто не
трогал.

Генерал чувствовал больший страх, чем когда-либо в бою.

В тот вечер Колдевей рассказал Людендорфу все, что знал, и генерал задрожал.

ГЛАВА 68

Год лорда 1927

Не было возможности открыть коробку, найденную вместе с табличкой, которую Колдевей

выпустил из правой руки тела Энрико Дандоло. Ни сила, ни самые изобретательные
кузнецы не смогли заставить его, но реликвия была тщательно сохранена вместе с
табличкой, которую она когда-то хранила.

Когда археолог умер, через два месяца после обеда, Людендорф обнаружил, что у него
есть и коробка, и табличка.

Более двух лет он держал их в сейфе, не зная, что с ними делать. Много раз он думал
об их уничтожении. Он никогда не испытывал такого же почтения, как Колдевей, к этим
предметам, хотя археолог убедил его в силе таблички. Но у него никогда не было
соблазна использовать этот объект сам. К счастью, этот опыт потряс его. Однако в
этот период он также наблюдал путь еще молодого человека, сидевшего за столом в
другом конце комнаты. Они были партнерами с начала 1920-х годов и вместе пережили
безуспешную попытку Мюнхена захватить власть в конце 1923 года. Этот человек, лидер
новой политической партии, попал в тюрьму после разгрома путча. в зародыше, в то
время как Людендорф, которому сейчас было около шестидесяти, сходит с рук меньшее,
учитывая его репутацию героя войны.
Он восхищался тем, как этот человек выздоровел, и с энтузиазмом и интересом
наблюдал за его успехами и успехами своей Национал-социалистической партии немецких
рабочих. Людендорфу не нравилось колеблющееся правительство своего бывшего коллеги,
ныне канцлера Пауля фон Гиндебурга, и в нацистской партии он видел возможность для
своей страны избежать позора и экономического хаоса, в которые она погрузилась
после катастрофы мировой войны.

Людендорф стоял за столом в простом маленьком кабинете, от которого пахло

дезинфицирующим средством, как будто кто-то пытался избавиться от неприятного
запаха. Однако была какая-то вонь, как от слишком долгого ношения трусов.

За столом сидел мужчина тридцати восьми лет стройного телосложения. Он излучал

огромную энергию. Все мышцы его тела были напряжены. Коричневая форма, которую он
носил, была плохой и плохо сшитой, и ему ее не хватало. Он не был похож на
человека, награжденного Железным крестом на войне десятилетием ранее. Людендорф
напомнил, что рекомендацию удостоить его этой чести дал высокопоставленный
еврейский чиновник.

Мужчина нервно провел рукой по своим прямым волосам, падающим на левый висок, а
затем принялся терзать его коротко остриженные усы, черные, как волосы, которые
росли у него под носом, немного слишком большие для его лица.

Пришло время.

Людендорф много думал, прежде чем принять решение. Десятью годами ранее он
отказался отдать вавилонскую табличку человеку, который создал бы, даже без нее,
сильный и могущественный Союз Советских Социалистических Республик. Но вот уже три
года как Ленин умер, и власть перешла к Иосифу Сталину. Неизвестное, но опасное
неизвестное.

Таблетка и коробка были в портфеле Людендорфа, тщательно завернутые.

«Рад видеть вас, генерал», - сказал мужчина. "Садитесь, пожалуйста. Могу я вам кое-
что предложить? Травяной чай? Стакан воды?".
Людендорф предпочел бы сигару и коньяк, но он знал, что этот человек не пил и не
курил. Говорили, что он придерживался диеты из приготовленных на пару фруктов и
овощей. И все же его тело казалось слабым, безвольным. Густые черные волосы,
напоминавшие пуху на лапках насекомого, обрамляли его бледные маленькие руки.

«Нет, спасибо», - отказался генерал. Он сел.

«Мне говорят, что у тебя есть кое-что для меня».

"Как мы договаривались."

"Ах." Глаза молодого человека на мгновение сверкнули, прежде чем вернуться к

мягкому виду. «Да, я думал об этом. Благодарен вам за доверие ».

«И я верю в его дело».

«Причина во всем. Это работа всей моей жизни. Искупление нашей страны ». Мужчина
колеблется. «Я знаю, что вы разделяете это стремление».

Людендорф сухо кивнул. К этому привело несколько разговоров. То, что он делал,
имело решающее значение.

«Могу я увидеть это ... этот артефакт, о котором мы говорили?»

Людендорф открыл портфель, вынул два пакета, которые я положил на стол и открыл.
«В коробке когда-то была таблетка. Так мы верим. Мы не знаем, что в нем сейчас, так
как не смогли его открыть ».

«Мы найдем способ», - ответил мужчина, взяв его и нервно повернув в руках, прежде
чем отложить в сторону и сосредоточить свое внимание на простом куске глины,
поставленном перед ним. Когда я прикасаюсь к ней, я даже не пытаюсь скрыть
выражение ее глаз. «А это и ...».

Людендорф знал, что этот человек был убежден в том, на что способен планшет. Он
также знал, что он верующий, а не циник. Любая возможность того, что этот объект
обладал сверхъестественными способностями, была опровергнута тщательным
исследованием и анализом умов, которые Людендорф знал, были столь же
любознательными, как и его собственный, если не более. Но, в отличие от него,
молодой человек интересовался оккультизмом. Он посоветовался с астрологом и
полагал, что у него есть какая-то мистическая судьба, что-то вне досягаемости
воображения Людендорфа. Но генерал уважал глубину убеждений этого человека. Он был
бы горд иметь такого сына.

«Вы должны объяснить мне, как ... это работает», - сказал мужчина, глядя на
генерала.

«Я расскажу вам все, что сказал мне Колдевей», - ответил Людендорф. Он достал из
портфеля пачку документов, хранившуюся в серой папке. «Вот мои записи, которые
углубляют то, что я скажу».

«Превосходно», - прокомментировал мужчина, поддерживая взгляд генерала так, что

Людендорф встревожился. Он крепко держал планшет в правой руке, которую даже сейчас
трясло от легкого волнения, которое едва сдерживалось. Посмотрев на него еще
немного, я сунул его в левый нагрудный карман, рядом с сердцем. «Если он сделает
то, что говорит, он будет вознагражден». Он сделал паузу. "Будем надеяться."

«На благо страны», - согласился Людендорф.

Мужчина продолжает смотреть на него. «Конечно», - отвечаю я. Он подошел к

скоросшивателю и просмотрел страницы. «Здесь есть чему поучиться».

«Я расскажу вам больше, - пообещал Людендорф.

«Завтра», - сказал мужчина. "В одинадцать. Ненавижу раннее утро », - добавил он,
произнеся эти слова так, словно рано утром сделал что-то, заслуживающее своего
личного презрения. "Чем раньше я смогу использовать этот объект, тем лучше. Для
начала зарезервирую для нас два дня ». Он неловко, резко встал и протянул мне руку.
Людендорф, тоже вставший, принял хватку и отступил. Двое обменялись приветствиями.
Новое приветствие. Людендорф щелкает каблуками.

«Будущее нашей страны будет в безопасности в ваших руках», - сказал генерал.

Когда он вышел из здания и направился к своему Maybach W5, где водитель, увидев
его, встал по стойке смирно, что-то глубоко в сердце Людендорфа внезапно наполнило
его сомнениями.

Но я не против. Жребий был брошен. Он снова встретится с Адольфом Гитлером, как и

было запланировано, на следующий день.

ГЛАВА 69
Корфу, год Господа 1207

Должно быть, чего-то не хватало Дандоло, чего-то, что зависело от него, поскольку
не могло быть ничего плохого в силе планшета, хранимого, как всегда, близко к
сердцу, во внутреннем кармане его мантии. Разве она не достаточно глубоко
погрузилась в свои секреты?

Но Зара пала, эта городская шлюха, армия достигла Корфу, и проблема, возникшая на
этом красивом острове, была такова, что он мог преодолеть ее, используя свои
собственные силы. В этом он был уверен.

Однако большинство крестоносцев ели из его рук. Только кого-то нужно было
вразумить.

Было уже начало мая. Как и все годы, это тоже для него пролетело слишком быстро.
Его беспокоило путешествие, которое все еще ждало их, приливы, ветры и смену времен
года.

«Обдумайте свою позицию», - сказал Лепоро. «Вы договорились, чтобы Папа Иннокентий
снял отлучение франков. Почему вы не сделали то же самое с венецианцами? "

«Крестоносцы довольны».

"Не все".

«Что касается венецианцев, я научил их принимать во внимание отлучение от церкви.

Бессмысленно. Нападение на Задар было прощено, несмотря на то, что священники были
убиты, а церкви разграблены. Папе нужен крестовый поход ».

Давая его, я не объясняю монаху, как, руководствуясь табличкой, он контролировал

разум короля Венгрии Эмерика, следя за тем, чтобы он избегал репрессалий за
разрушение своего вассального города. То же произошло и с папой, защищавшей город
Задар. Манипуляции Дандоло затмили оружие понтифика. Табличка показала ему, как это
сделать. Его силы казались безграничными. Он проконсультировался с регистрацией и
применил сообщение. Но это было правдой: папа Иннокентий не снял отлучения своих
людей. Он знал, что еще не осознал весь потенциал планшета, но он также знал, что
он был в пределах его досягаемости. Управляйте мужским разумом, когда он хочет! Для
этого ему нужно еще больше привязаться к реликвии, стать с ней единым целым.

Это не имело значения. Доля крестоносцев в разграблении разрушенного города даже не

приблизилась к их долгу.

Но для мятежных крестоносцев все новости были хорошими.

«Бонифачо вернулся, проведя зиму со своим двоюродным братом», - сообщил Лепоро.

"Какие новости вы привезли из Швабии?" Дандоло был внимателен. Результат визита был
важен. Филипп, двоюродный брат Бонифация, был женат на дочери Исаака, свергнутого
императора Константинополя.
«Исаак надеется вернуть трон. Как ты уже знаешь".

"Есть ли у нас их поддержка?"

"Сын Исаака разделяет его амбиции. И в близких отношениях с зятем ».

"Но можно ли ему доверять? Алексиус Ангелос - неопытный мальчик ».

«Он ненавидит своего дядю, свергнувшего его отца. Он ненавидит жить в изгнании при
швабском дворе под защитой своей сестры ».

"Ты сейчас где?"

Лепоро улыбнулся, глядя на своего хозяина. «Это лучшая новость из всех. Бонифаций
взял его на Корфу, полный обещаний, двести тысяч марок и десять тысяч человек,
чтобы поддержать крестовый поход, при условии, что мы вернем Великий город и вернем
его и его отца на трон в качестве координаторов ».

"Безусловно хорошие новости!" Если бы не это гребаное недовольство. Она зажала

планшет под халатом. Чего ему не хватало? Почти полный контроль, но ...

«Они создали отдельный лагерь и учредили свой совет. Они упрямые ублюдки, - сказал
Лепоро.

«Они слишком слабы, чтобы атаковать Святую Землю в одиночку. Они никогда не
доберутся до Египта и не доберутся туда без флота ».

«Они отчаявшиеся люди. Наши шпионы сообщают, что они планируют проникнуть в Сирию.
Пролив, отделяющий его от материка, не представляет трудности. Многие беженцы,
оставившие нас в Венеции, достигли Сирии на борту генуэзских кораблей или судов,
зафрахтованных африканскими пиратами. Здесь повстанцы намерены присоединиться к
ним. Если вместе им удастся собрать армию, достаточную для организации крестового
похода, папа сможет одарить их своими благами, а не нас ».

«Они все равно будут слабыми!» - сказал Дандоло.

«Если те, кто здесь, разбегутся ...». Лепоро позволил своему голосу затихнуть,
внимательно наблюдая за своим хозяином.

Но Дандоло не смотрел на него. Он погладил планшет большим пальцем. Он должен был

дать ему ответ. Но он не хотел, чтобы Лепоро был рядом, когда советовался с ней.
Теперь он всегда представлял свою работу с планшетом в форме разговора. Фрид, с его
собачьей преданностью, он мог доверять, поскольку ему не требовалась никакая другая
сила, кроме его собственной, чтобы управлять викингом. Другое дело Лепоро. Лепоро
был слишком на него похож.

«Оставь меня в покое», - приказываю я. В его голове складывалась идея. Но это его
работа или планшет? «Вызовите лидеров. Возьми с собой Алексуса ».

Лепоро склонил голову и поднял свои бумаги. Он хотел остаться, посмотреть, что
делает его хозяин, когда он был один, но он все еще не нашел эффективного способа
шпионить за ним. Фрид, этот ублюдок-викинг, всегда был рядом. К настоящему времени
он стал глазами Дандоло больше, чем когда-либо был Лепоро. Скандинав был неподвижен
в тени у двери, но ничто не могло ускользнуть от него. Почему он доверял своему
хозяину, когда именно он, Лепоро, помог ему, спас его левый глаз?

Но он не верил, что мастер когда-либо использовал планшет, чтобы управлять им.

Дандоло был слишком умен, чтобы не знать, что ему нужно поделиться некоторыми
своими знаниями.

Но, мрачно размышляет он, он ни в чем не мог быть уверен. Было бы так, только когда
он держал планшет в руках и мог сгибать его по своему желанию. Всеобщее
христианство под его железным кулаком! Как только монах ушел, Дандоло услышал, как
тяжелая дверь закрылась за ним, а после того, как Фрид подошла к нему, скрестив
руки, бесстрастно, молчаливо, Дож вытащил планшет из рукава. Держа его в руках, я
поднимаю его над головой и наблюдаю при тусклом свете свечи. А тем временем в
комнате стало темнее. Он концентрируется, заставляя левый глаз сосредоточиться на
буквах, начертанных на глине двумя тысячами лет назад.

Буквы начали светиться тусклым темно-красным светом, настолько незаметным, что

Дандоло не мог быть уверен, что это не ослепление в его умирающем глазу. Но он
достаточно хорошо понял его сообщение.

Он был поглощен, один во вселенной, населенной исключительно им самим и предметом,

который он держал перед собой в течение двадцати минут под бдительным оком Фрид. И
пока он смотрел на своего хозяина, Фрид увидел странный свет, окутывающий сидящую
фигуру и изолирующий ее от мира, темно-красный свет, настолько глубокий, что он
смешивался с тенями комнаты, темный, как вино, и в некотором смысле живой.

Фрид терпеливо и уверенно ждала, пока пройдет время. Пришла к нему старая
пословица: «Человек говорит:« Время идет ». Время говорит: «Человек проходит» ». А
затем, без предупреждения, он почувствовал странный импульс: другой мужчина назвал
бы это страхом. Дандоло не должен был умирать. Дож должен был получить то, что
уготовила ему судьба.

Фрид не знала, что сила, охватившая комнату, действует и на него. Чтобы защитить
его, была только его простота, его невиновность.

Затем, угасая быстрее, чем казалось, странный свет исчез. Комната вернула свой
обычный вид.

Фрид проснулась, как собака, стряхивающая воду. Дандоло встал перед ним. Слепой
глаз был атрофированной орбитой, шрамом, отверстием узкой пещеры на ледяной скале.

Но другой глаз смотрел на него с молочным вниманием.

ГЛАВА 70

Повстанческие крестоносцы расположились лагерем на невысоком холме, который полого

спускался к морю, в четырех километрах к северу от города. Был вечер, и песчаная
местность становилась золотистой в свете заката, когда процессия подошла к воротам.

Все они были пешком, в дорогой одежде и в пыльных туфлях. Во главе стоял дож,
согнувшийся и уставший от усилий при ходьбе, опирающийся на палку и поддержанный с
другой стороны гигантским скандинавом. Позади него, с непокрытой головой, в тени
гигантского креста шли граф Балдовино ди Фиандра, маркиз Монферрато и избранный
император Алексус Ангелус, которых поддерживали пять монахов во главе с Лепоро.
Двадцать певцов последовали за пением; ветер рассыпал их голоса, но они продолжали
петь. Никакого военного сопровождения. Нет оружия.

Наблюдая за деревянными валами лагеря, повстанцы недоуменно смотрели друг на друга.

В десяти метрах от дверей процессия остановилась. Давая его, я поднимаю голову в
сторону мужчин на заборе.

«Что он делает?» - шепчет один из них.

"На что ты смотришь?"

Когда старик смотрел на них, в них росли дискомфорт и страх. Мог ли он их увидеть?
Так казалось. Он видел их и сквозь них. Одному из повстанцев показалось, что он
увидел красное мерцание в глубине черной впадины своего правого глаза, и он в ужасе
отпрянул.

Его реакция была заразительной. Мужчины начали колебаться. Все консультации и

переговоры прекратились в последние дни. Гнев сменился неуверенностью,
неуверенность - инерцией. Но они ожидали нападения и были готовы защищаться. И вот
прибыла эта мирная делегация. Это благочестивое шествие.
Теперь руки, которые держали мечи и копья, колебались.

«Откройте двери!» - приказываю я кому-то в лагере.

Вожди, а за ними их набожные товарищи, медленно вышли на поле и остановились

посередине. Круглый частокол заключал в себе открытое пространство, похожее на
плац. Желтый земляной пол, несколько ярких палаток и наспех построенные деревянные
укрытия, используемые как кухни и ванные комнаты. Повстанцы-крестоносцы собрались
вокруг делегации.

Они не опустили оружие.

Лепоро стоял рядом со своим хозяином.

Теперь было два круга. Дандоло и его последователи посмотрели наружу, а за ними в
тишине стояли певчие.

Дандоло был дальше всех от дверей. До него были лидеры повстанцев, в том числе
упрямый Ги де Шаппе и угрюмый Ришар де Дампьер. Leporo: Я думаю, что атмосфера была
настолько тяжелой, что ее можно было разрезать ножом. У них даже не было
вооруженного арьергарда на скрытой стороне холма, готового вмешаться при первом
намеке на битву. Надеюсь, Дандоло знал, что делал.

Ни слова не было сказано. Затем очень нежно мальчики начали петь Agnus Dei.
Частокол обеспечивал превосходную акустику их кристально чистым голосам, которые
поднимались к темному небу, как будто звук пытался достичь небес. Пока они пели,
Дандоло освободился от руки Фриды и, держась за палку, тяжело упал на колени. Граф
и маркиз последовали его примеру, смиренно склонив головы.

Слезы текут по моим щекам, Дож поднимает мою голову к Гаю, Ричарду и всем
остальным, и я говорю. Его старый голос дрожал от попытки оставаться спокойным и
сдержанным. «Не покидайте нас, товарищи по делу Христа», - сказал он. «Не бросайте
нас, господа французы, пожалуйста! Я клянусь духом нашего великого предприятия, что
я не поднимусь с этой земли, пока вы не убедите нас и не дадите нам благодать,
чтобы продолжать предоставлять нам свой завет. Наша инициатива против Большого
Города верна: посмотрите на этого невинного мальчика Алексуса, которого справедливо
называют Ангелусом, которого варварски лишили законного наследства и который, если
мы ему поможем, поможет нам, в свою очередь, с такой щедростью, что Иерусалим
задрожал от звука нашего марша. Рядом, товарищи во Христе, с исправленным злом,
делающим нас более угодными нашему Господу, наши знаки отличия с красным крестом,
наконец, полетят на башнях, узурпированных неверными! ».
В последовавшей тишине лидеры повстанцев с тревогой посмотрели друг на друга. Затем
Ришар де Дампьер в кольчуге, покрасневшей от заката, выступил вперед и помог
старику подняться.

Они обнялись друг с другом и залились слезами по плечу. Ги де Шаппе горячо

последовал примеру своей напарницы.

Сильный крик возносится над голосами певцов.

Дандоло сунул планшет под халат и улыбнулся.

Неделю спустя Годфри де Вильярдуэн и Кононе Бетюнский сели на своих лошадей на

небольшом холме с видом на порт.

Они наблюдали за припасами флота, за работой канатов, плотников и тех, кто

ремонтировал паруса. Галеры, транспортные и военные корабли кишели моряками. На
материке солдаты армии после двухдневного веселья в честь воссоединения были заняты
чисткой и точением копий, мечей и кинжалов, перетягиванием луков и оперением стрел.
Оруженосцы полировали накладки, пока они не блестели на солнце. Лошадей тренировали
в доспехах и без них, ухаживали, кормили яблоками, баловали и обследовали на
малейшие изъяны, малейшие признаки болезни. Четвертый объединенный крестовый поход,
армия Христа, восседающая на престоле во всем своем ослепительном величии, должна
была покинуть Корфу в день Святой Феодосии.

На холме, спускающемся к берегу, козы лениво паслись в заброшенном лагере

повстанцев. Единственными звуками были глухой лязг коровьих колокольчиков и
непрекращающееся щебетание сверчков. Ришар де Дампьер и Ги де Шапп, придя в себя,
забыли о своих обидах на благородного маркиза Бонифация и на Болдуина, великого
лорда Фландрии.

Гоффредо и Кононе обменялись взглядами и теплой дружеской улыбкой. Прежде всего, их

умы были проникнуты верой и славой их духовного и светского лидера, великого дожа
Дандоло, прощению и жалости которого они были обязаны своей жизнью. Они с
энтузиазмом и необъяснимым облегчением приступили к реорганизации своих войск.

Будущее теперь было ясно, даже ребенок понял бы его, это было так просто: следуй за
Дандоло. Следуй за ним. Всегда следуй за ним. Следуй за ним в ад, если он приказал.

Без споров.

ГЛАВА 71

Париж сегодня

За время их отсутствия погода улучшилась. Листья платанов, обрамляющих бульвар,

были зелеными и нежными. Местные жители и туристы заполняли кофейные террасы,
избегая тесных и темных интерьеров, несмотря на участившиеся случаи кражи с
мраморных столов.
Саквояжи Prada и Louis Vuitton были любимой целью уличных детей из пригорода,
которые прыгали, как хищные птицы, и исчезали в переулках, прежде чем жертва успела
поставить кофе и поднять тревогу ... чего это стоило.

Су-Линь не была разочарована, когда ей сказали, что она снова будет жить в
охраняемой квартире. Но он сделал печальное выражение лица, как только понял, что
продолжит встречаться с доктором Даффом.

«Мне не нравится этот человек», - сказала она Марлоу, когда он снова помог ей
переехать. «Копай слишком глубоко. Больше нечего найти ».

«Есть еще некоторые пробелы, которые нужно заполнить».

«Я не знаю, хочу ли я это сделать. Не после того, что случилось с Брэдом и Риком ».
Я смотрю.

Марлоу хотел обнять ее. «Здесь безопасно».

«Но не из прошлого. Что происходит? Почему моих коллег так убили? Почему они
мертвы? "

«Это то, что мы пытаемся выяснить».

«Что-нибудь мы нашли при раскопках? Что-то, чего мы не осознали? "

«Мы так думаем», - сказал Марлоу. «Но что это ...».

«Это то, что вы хотите, чтобы я запомнил».

"Да".

"Что, если я не смогу?"

«Тогда нам придется найти другой способ».

Вдруг она цепляется за него. "Я хочу помочь тебе."

"Я знаю".

«Теперь даже больше. Теперь, когда они мертвы. Я хочу найти людей, которые это
сделали ». В его голосе была резкость, которой Марлоу никогда раньше не слышал.

«Попытайтесь вспомнить, что могло быть взято из могилы». Марлоу осторожно

освободился от хватки Су-Линь, но его ноздри были полны ее духов.

Женщина села думать.

«Клинопись?» Он попросил подтверждения. "Вы говорили о клинописи, не так ли?"

Марлоу, подожди.

Су-Линь сосредотачивается. Но это безутешное выражение возвращается на ее лицо. «Я

не могу этого вспомнить. Вы что-то нашли? "

«Мы ничего не нашли».

Женщина поднимает свои длинные ноги. "Вы все еще не доверяете мне, не так ли?"

«Если мы будем что-то скрывать от нее, и только для ее же блага. Он увидел, на что
способны эти люди ».

Между ними снова воцарилась тишина.

"Что вы можете сказать мне о ключе?"

Его глаза были темными лужами. "Маленький. Думаю, железо. Ключ от шкатулки, сундук
».

"Другой?"

«Я могу думать только о том, что произошло! Если бы я не смог сбежать, меня бы
постигла та же участь, что и Брэда и Рика ».

Марлоу посмотри на нее.

В этот момент они услышали шаги, доносящиеся из внешнего коридора, а затем кто-то
постучал в дверь. Марлоу пошел открывать дверь, и в квартиру вошел Бен Дафф.

«Я просто хотел поприветствовать вас», - сказал психолог Су-Линь, кивая Марлоу. «Но
я вижу, что Джек опередил меня».

Он держал бутылку шампанского.

«Дафф ничего от нее не добьется», - сказал Марлоу Грейвзу позже. «И было ошибкой
рассказывать вам о своих коллегах».

"Тогда почему бы нам не избавиться от нее?"

Марлоу покачал головой. "Вы твердо верите, не так ли?"

«Только в том, что нужно. Эта женщина нам больше не нужна ».

«Вот где вы ошибаетесь. Она сосредоточилась на ключе, который они нашли в могиле ».

Грейвс удивленно смотрит на него. "Вы могли это описать?"

"И тот".

"У нас есть что-нибудь еще?"

Марлоу поджал мои губы и посмотрел в окно на улицу. Люди ходили по бульвару; одни
торопились, другие, туристы, расслабились. Было несколько пар, одни обнимались,
другие болтали. Полная женщина средних лет, одетая как хиппи, в компании высокого
худого мужчины; блондинка-скелет на руке невысокого худого человека в слишком
большой для него твидовой кепке; пара американских подростков, на мгновение
ошеломленная реальностью места, которое они видели только с экранов своих
компьютеров. Напротив Starbucks полно мужчин и женщин в куртках и джинсах, все
заняты поиском карт и наблюдением за жизнью на улице.

Все эти люди. Даже метров в двадцати. Другой мир.

«Если бы мы знали, кто наши противники ...». Он промолчал, а затем сказал: «Во
всяком случае, это не другая сила. Это частная организация ».

Грейвз размышляет. Это правда, что Леону не удалось украсть никаких слухов, но она
уже решила, что есть другой образ действий. Но он еще никому не сказал бы. Не
раньше, чем она будет уверена, что держит.
«Следи за Леоном», - сказал Марлоу. «К настоящему времени у него уже должно быть
что-то для нас на этой гравюре».

Но до появления Леона оставалось два дня.

«Нет ничего», - сказал он Марлоу и Грейвзу, сидящим перед экраном в офисе.

"Что ничего не значит?"

«Они не могут его расшифровать».

«Что ты говоришь?» - рявкнул Марлоу. "Они чертовы эксперты или нет?"

"Не в этом дело. В каком-то смысле это математика. Они думают, что это связано с
астрономией, но, помимо этого, они говорят, что это исследования, с которыми они не
знакомы. По его словам, Хадсон вызвал бурю негодования, но люди из Йельского
университета сплотились.

«Хадсон знает об этом? Подробно?"

«Он и начальник отдела. Имеет прямое сообщение с Пентагоном. И с Овальным
кабинетом. Он разрешил Су-Линю, черт возьми. У меня не было выбора. '

"Хорошо, Леон. Посмотри, что ты можешь сделать с результатами смерти Хаки.

"Уже сделано. Он подтвердил способ и средства. Но разгадки нет ".

Марлоу этого ожидал. "Отлично".

Экран потемнел.

«Что-то не так, - сразу сказал Грейвз.

Марлоу резко повернулся к ней. "Что вы имеете в виду?"

«В Йельском университете говорят, что не могут этого понять».

"Так?"

«Это не может быть правдой».

"Вещь?"

«Слышали ли вы что-нибудь еще от доктора Ди Монферрато за последние два дня?»

«Смерть Адкинса и Тейлора потрясла ее».

«Мы не можем больше на нее полагаться», - сказал Грейвс.

«Когда я пойму, что это так, я сделаю все возможное, чтобы ее поместили под защиту
в Соединенных Штатах», - сухо возражает он. Какие проблемы у Лоры с Су-Линь?
«Почему вы говорите, что отчет Йельского университета Леона не может быть правдой?»

"Потому что я расшифровал код гравировки. Я учел, как вы поступили с другим кодом.
Я кое-чему научился из ваших методов. Вы были хорошим учителем ».

"Что вы обнаружили?"

Грейвс смотрит на него. «Мы должны подумать, почему ребята из Йельского

университета не добились успеха. Если им это не удалось ».
«Объяснись лучше».

«Зачем и динамит».

ГЛАВА 72

Вернувшись в тот вечер в свою квартиру, Марлоу попробовал «Джеймсон», выкурил

редкую сигарету и прочистил голову. То, что сказала ему Лаура, заставило проблему
принять новое измерение.

Он сказал ей ничего не пропускать. Никто другой в Интерсеке не должен был знать то,
что теперь знали они оба.

Кто еще мог знать, что это вопрос, который не давал ему уснуть всю ночь.

У него тоже были некоторые сомнения насчет Лоры. Похоже, он поправлялся. После
похищения он прошел неделю интенсивных полевых тренировок, но проблема была не в
этом. Было еще кое-что, чего Марлоу не мог понять.

Как бы то ни было, на его профессионализм это никак не повлияло. А если бы это было
личное, то его обучение не мешало бы его работе. Как это должно было быть.

Чтобы помочь ему думать, я вынул доску и разложил фигуры на низком столике возле
дивана. Задача из книги Грэма Берджесса 101 удивляет вначале. Проверьте коня
черного короля за два хода. Мат, если получилось, в четыре. Но он видел, что белый
король все еще имел возможность рокироваться.

Это была проблема игры против самого себя. Вы всегда могли подумать об этом: о
плюсах и минусах одиночества.

Несмотря на дисциплину, навязанную ему шахматной задачей, его мысли продолжали

блуждать. В глубине его сознания демоны все еще прятались. Почему он придумал ее
как нежелательного арендатора именно в этот момент?

Должна была быть причина. Он измерил время, прошедшее с момента разрыва, и сравнил
свои нынешние чувства с теми, которые были тогда. Он знал, что она теряет свою
силу. Он удалил серию писем, которые отправил ему позже. Он их даже не читал. Что
она ему написала? А в чем был смысл? Она случайно сбросила бомбу на свою любовь, и
теперь она ушла навсегда. Он посчитал ей меньше нуля, несмотря на все, что она ему
сказала.

Уверенность. Каким же обманом это могло быть.

Нетерпеливые, они отбросили эти мысли. Пора перестать чувствовать этот труп.

Вы допиваете виски и смотрите на бутылку. Это было то же самое, что он начал

несколько ночей назад, с тех пор он к нему не прикасался, и в нем все еще
оставались два хороших полных стакана. Он воздержался: это никогда не помогало. А
сигарета оставила у него неприятный привкус и пересохший язык.

Но вкус во рту не имел ничего общего с сигаретой.

Он выключил его и внезапно понял, почему на ум пришел образ этой сучки, его
потерянной любви.

Кто бы ни занял его место в ее жизни, рано или поздно кончил бы так же. Следующая
жертва. В мире есть люди, у которых отсутствует ген, жизненно важная часть
механизма, который заставляет людей работать должным образом: ген, контролирующий
сознание. Они используют других людей, а затем выбрасывают их и находят способ
сказать себе, что это не их вина.

Люди, неспособные выражать или испытывать нормальные эмоции и чувства. Людям она
нравится. Как и многие политики. Преступники. Шпионы.

Как и люди, с которыми он столкнулся сейчас.

Он очнулся от мыслей и решил шахматную задачу. Позже, после еще двух часов работы,
я засыпаю, но звонок телефона будит его от дурного сна - мертвая рыба, плывущая по
темной воде.

Я смотрю на часы. Четыре часа утра. В городе было тихо. Он встает со стула и
хватает трубку.

Голос начальника ночной смены Intersec.

"Сэр?"

"Да?"

«Тебе лучше немедленно прийти сюда».

ГЛАВА 73

Признаков борьбы не было. Бен Дафф получил единственный сильный удар по затылку
острым предметом. В его черепе была глубокая чистая дыра. Крови было немного, но
немного капало на ковер. Дафф был в халате и выглядел жалко.

«Он, должно быть, что-то слышал, он, должно быть, побежал на помощь», - сказал
начальник ночного дозора.

«Где ваши люди?» - спросил Марлоу. Он думал о бутылке шампанского, которую Дафф
принес в прошлый раз, и о другой возможной причине, по которой он был там в одном
лишь халате.

"Не было ничего неуместного. Но кто-то заблокировал датчики, поэтому на мониторинге

они ничего не увидели. Они сразу подняли тревогу, и я стал ей звонить ".

"Они вывели ее из окна в квартире Даффа. Баров там нет, - сказал Марлоу.
"Согласен?".

Мужчина вспотел. Это могло стоить ему работы. Однозначно понижение степени. Его бы
перенесли на стол в аналитическом центре в Дейтоне. Или хуже.

На столе стояла чашка чая с лимоном. Целый. Марлоу прикоснись к нему. Еще теплый.
Час? Не больше. «Обширные поиски в радиусе пятнадцати километров. Аэропорты тоже.
Не привлекайте местных жителей. Позвоните одному из наших врачей, - сказал он.

«Один уже идет. Что касается остального, то это будет сделано, сэр. Выбежал
начальник ночной смены.

Марлоу быстро прошел по коридору к кабинке, которая последние две недели была домом
Даффа. Крошечный кабинет, спальня, душевая кабина, кухонный уголок. Ничего больше.
Но это была угловая квартира, и окно выходило на улицу Пернелль, узкую улицу,
тянущуюся вдоль квартала. Я оглядываюсь. Возможно, они вошли в главный вход; он
увидит записи с камер видеонаблюдения как можно скорее. Выяснить, как им удалось
добраться, было задачей оперативного отдела, но путь к отступлению был ясен: внизу
был припаркован monte-meubles, один из тех подъемников, которые парижане используют
при перемещении, чтобы забирать мебель в окна и из окон. высотных зданий. Там,
должно быть, ждала другая машина. Профессионалы. Ей накачали наркотики? Она была
маленькой, тонкой, ее легко было преодолеть.

Я достаю телефон и звоню Грейвзу.

Телефон звонит долго. Он собирался сдаться, послать кого-нибудь посмотреть, что

случилось, взломать дверь, если нужно, но, наконец, за мгновение до того, как
оборвалась линия, она ответила.

Облегчение развязало узлы, сдавливающие его грудь.

"Иди сюда. В центре. Сейчас". Его голос был резче, чем он хотел.

Теперь ему пришлось ждать. Труднее всего было бездействовать, но у Марлоу не было
выбора. Грейвс прибыл растрепанный и извинился. Она выглядела измученной. Она
уснула? Почему он так долго отвечал на звонок?

Звонок поступил в пять утра. Орли аэропорт. Рейс Iberia в Барселону. Мужчины
Intersec были на месте.

Движение по-прежнему было слабым, поэтому им потребовалось меньше пятнадцати минут,

чтобы добраться туда, нарушив все правила дорожного кодекса и миновав истерическую
патрульную машину, которая гналась за ними по авеню д’Италия, но сдалась сразу же
после станции метро. Марлоу знал, что французские полицейские не могут пользоваться
радиосвязью со своими коллегами, поскольку их 5,5-литровый Mercedes CLS V8 AMG не
имеет опознаваемых номерных знаков. Водитель стал подчиняться правилам только возле
аэропорта, но и там было мало машин. Терминал просыпался, и в нем было мало людей,
большинство из них усталые и бледные в тусклом свете. Тип освещения, на котором
специализируются аэропорты по всему миру.

Грейвс и Марлоу осторожно пересекли вестибюль с готовым к использованию ружьем в

кобурах и подошли к руководителю группы в заранее установленной стратегической
точке. Во время разговора с мужчиной были подключены микрофоны и наушники.

«Где?» - спросил Марлоу.

«Их трое. Худой мужчина, полная женщина. Наш субъект и с ними послушный, наверное,
одурманен. Ряд сидений возле магазина Relay. Мы приближаемся? "

«Давайте сначала посмотрим, что они делают. Посмотрим, сможем ли мы сделать это, не
привлекая внимания ». С того момента, как ему позвонили, Марлоу знал, что что-то не
так, но все еще не понимал, что именно.
Он осторожно двинулся к точке, обнаруженной агентом, и увидел Су-Линь с тусклыми
глазами, сидящего между мужчиной и женщиной, которые соответствовали описанию.

Их внешний вид о чем-то напоминает.

Мужчина читал копию английского таблоида Daily Mail, а женщина, которая выглядела
так, как будто сошла с обложки альбома Алана Олдриджа, ела круассаны из бумажного
пакета. Оба были поглощены своими занятиями, хотя время от времени мужчина
поглядывал на табло отправления, щурясь, как будто ему нужны были очки.

У его ног лежала мягкая кожаная сумка. Женщина держала рядом свою сумочку. Су-Линь
в черном, казалось, оделась или одела ее в спешке, и продолжала смотреть в
пространство. В какой-то момент, когда она почти встретилась с ним взглядом, Марлоу
опустил голову, но Су-Лин начала вставать с небольшим непроизвольным криком.

Он не узнал Марлоу. Он смотрел дальше. Он видел Грейвза, который не был так быстр,
как его коллега.

Его похитители были мгновенно встревожены. Действуя быстро, они взяли Су-Линь за
руку, подняли ее и толкнули к выходу на посадку. У женщины теперь был
автоматический, компактный белый пистолет, «глок», трудно заметить, возможно,
покрытый пластиком; это было похоже на игрушку. Он вытащил его из ниоткуда, а
бумажный пакет уронил. Пистолет, должно быть, был там с круассанами. Марлоу
произнес несколько слов в микрофон, чтобы предупредить агентов, некоторые из
которых переместились, как он видел краем глаза.

Никаких следов Грейвса ... по крайней мере, он был готов исчезнуть.

Никто из сотрудников аэропорта или других путешественников, которых теперь стало

много, ничего не заметил. Марлоу увидел, что полевые агенты - их было пятеро -
выстроились полукругом, окружив цель как сбоку, так и сзади. Мужчина и женщина были
окружены, и они знали это, но не выказывали никаких признаков того, что теряли
хладнокровие; однако возле пунктов проверки безопасности рентгеновские сканеры,
несмотря на очень небольшую подготовку, понимали, что что-то не так. Одна из них,
более ревностная, чем ее коллеги, начала приближаться, осознавая силу, которую ее
работа вложила в нее. Было ясно, что она хотела бы быть полицейским. Потом он
увидел пистолет в руке хиппи и замер.

Мужчина и женщина казались удивленными. Мужчина оглянулся, затем повернулся к своей

напарнице и сказал слово, не вслух, но достаточно, чтобы Марлоу услышал.

«Мы приостанавливаем».

Одна рука мужчины отпустила Су Линь, а другая - сумку. Но у него все еще был один
пистолет-пулемет Steyr TMP, черный и смертоносный.

Женщина выпустила другую руку Су Линя и быстро двинулась среди путешественников,

нагруженных чемоданами. Они рассредоточились через толпу, возвращаясь туда, где
пришли, минуя полукруг агентов. Су-Линь резко упал на месте.

Грейвс бросился к ней и помог ей встать, показывая карту французской секретной

службы охранникам, которые бросились на место происшествия. Я уношу женщину и
исчезаю в собравшейся толпе.

Не было произведено ни единого выстрела. В зале воцарилась мрачная тишина, тишина

снега.
ГЛАВА 74

«Вот доказательство», - сказал Марлоу позже. Они вернули Су-Линь в ее квартиру.

Теперь она была в своей спальне, под воздействием снотворного, и ее доверили заботе
врача Intersec. Они бы допросили ее, как только получили разрешение.

"Доказательство чего?"

«Что они хотят этого так же, как и мы. Мы не можем позволить ему снова дрейфовать
».

Грейвз поджал губы и на мгновение замолчал.

«Я почти все облажался».

«Почти?» - говорит Марлоу. Но, увидев выражение его лица, успокоился. «Это
случается со всеми, Лора. На этот раз ничего не произошло. Что, если ее убили, кто
знает? Это было бы никому не полезно. Нейтрализовано ». Но я думаю, что они могли
бы сделать, если бы преуспели в своем намерении. Я думаю о Тейлоре и Эдкинсе.

"Вы действительно думаете, что она все еще может служить какой-то цели?"

"Да. Так как они так сильно хотят его получить ».

«Им удалось добраться до этой точки. Как?".

Марлоу покачал головой и изменил тактику. «А теперь вернемся к вашему переводу

гравюры». Я смотрю на нее с восхищением. «Между прочим, отличная работа». Ему
пришлось признаться себе, что Грейвс заработал несколько очков в его глазах.

Она улыбнулась, невольно довольная. «Это все еще выглядит невероятно. Секрет
тотального контроля. Что это означает?"

«Это означает, что попал в чужие руки, прощай, жестокий мир. Действительно, в руках
никого. Если этот объект является ключом к абсолютной власти, кого бы он не
испортил? "

«Что теперь?» - спросил Грейвс.

«Продолжайте анализировать этот текст и попытаться контекстуализировать его. Я

позабочусь о том, чтобы найти замену Даффу. Нам нужно знать, насколько этот опыт
заставил ее регрессировать ».

«Будем надеяться, что не совсем».

Марлоу не хотел рассматривать такую гипотезу. Непрерывный. «Но мы не хотим, чтобы

здесь произошла замена».

"Где тогда?"

"В Нью-Йорке. Они попросили Леона о помощи.

"В Нью-Йорке?"
«Вот куда мы идем. Быстро. Париж больше не является безопасным местом для
проживания ».

"Получили".

"Пакуй свои сумки. Убедитесь, что Центр позаботится о тех, кто из Су-Линь. Приведи
их сюда. И отправляйте любые новости в зашифрованном виде на ваш адрес в Нью-Йорке.
Только не на Intersec ".

«Они захотят увидеть все».

"Дайте ему подачку".

Грейвс хотел было настоять, но вместо этого спросил: «Что мы будем делать с Ди
Монферрато, пока не уедем в Нью-Йорк?»

«Он останется в моей квартире».

Когда Грейвс ушел, Марлоу подошел к двери спальни, но доктор жестом приказал ему
уйти.

Марлоу кивнул и спустился по шаткой винтовой лестнице.

Его все еще преследовали сомнения. Он приготовил кофе, и я нашла что-нибудь поесть
- шоколадный шоколадный пирог и виноград. Он пил эспрессо, а я не обращаю внимания
на еду. Она взяла книгу Элисон Вейр, которую читала, о жизни Генриха VIII, этого
ублюдка, и пролистала ее, не в силах сосредоточиться. Я выбираю «Le Monde» и не
нахожу ничего, кроме мрачных статей о беспорядках, вспыхивающих во всех
развивающихся странах. Но что еще было написать? Рано или поздно Западная Европа и
США окажутся в той же ситуации, что и римляне двумя тысячами лет назад, когда готы
и вестготы, вандалы и гунны начали мигрировать на плодородные территории империи в
поисках пропитания.

Это уже началось. Неумолимое вторжение. Колонизация привилегированных отчаявшимися

людьми. История повторилась. Я думаю, Марлоу настанет день, когда битвы, которые он
ведет сейчас, будут казаться ему выходками маленьких детей с трубкой.

Я с грустью смотрю на бутылку виски. Но нет. Он больше не выберет этот путь. Я

сосредотачиваюсь на доске, но это тоже не работает. Он заметил, что его рубашка
плохо застегнута, и поправил ее.

Через десять минут вы слышите, как доктор поднимается наверх.

"Это хорошо. Просыпаюсь, немного ошеломленный. Психологических травм не обнаружил.

В конце концов, на этот раз им это не удалось. Дайте ей одну из таких, если она
расстроится ». Он взял пластиковый контейнер и поставил его на журнальный столик
рядом с Марлоу. «Вы хотите, чтобы я вызывал медсестру, или вы предпочитаете держать
это в секрете?»

«Я предпочитаю конфиденциальность».

"Он делает это один?"

«Подкрепление внизу и по соседству».

«Я вернусь в четыре. Позвони мне, если я тебе понадоблюсь раньше.

"Ты можешь говорить?"

"Можешь попробовать. Дайте ей час ».

"Когда мы можем передать ее?"

«Я скажу тебе в четыре».

Марлоу работал за компьютером до десяти и собирался спуститься в спальню, когда

услышал движение внизу. Ничего подозрительного. Она проснулась. Услышьте шум душа.
Он давно не слышал, чтобы кто-то готовился в его доме.

Это было утешительно. Это заставило его надеяться, что ему не придется вечно
оставаться одному. Думаю, когда звуки прекратились, Су-Линь ждал, полный вопросов и
неуверенности.

Я позвонил ей, и она спустилась вниз.

Она сидела на кровати в черной футболке на пару размеров больше. Я смотрю, как он
прибывает.

«Привет, Джек», - приветствую я его улыбкой.

ГЛАВА 75

Нью-Йорк в наши дни

«У Адлера большие ресурсы», - говорил сэр Хадсон. «Международная коммуникационная

компания, одна из крупнейших на рынке. Блин, у него в руках правительства ».

«И поэтому он присоединился к клубу», - сказал Марлоу.

«Он не просит конфиденциальную информацию, Джек. Ничего подобного. Считайте свои

деньги дополнительным резервом. Государственное и частное предприятие. Вот и все".
Сэр Ричард махнул рукой. Этот жест посылает запах его колонии в сторону Марлоу. «Он
даже не знает, кто мы такие».

«Я действительно надеюсь, что ты прав».

«Мы пользуемся услугами Интерпола. Они проинформированы. Если он проведет проверку,

риска утечки новостей нет. Он не будет. Он, конечно, богат и могущественен, но в
основном он простой бизнесмен ».

Марлоу, я не говорю. Я смотрю на горизонт Нью-Йорка из панорамного окна офиса сэра

Ричарда на верхнем этаже Central Intersec. Размытое солнце, высокие облака.
Освещение было теплым и сдержанным. Толстый синий ковер. Книжный шкаф из красного
дерева, покрывавший стену за тиковым столом. Никаких следов компьютеров или какой-
либо другой пошлой современной техники. Всего три телефона, красный, белый и синий,
и серый домофон, чтобы позвонить в соседнюю комнату. Противоположную стену украшал
оригинальный Дюфи. В этой комнате не было ничего неуместного.

«Я работаю в этой области со времен Кембриджа», - строго напомнил ему сэр Ричард.
«Мне было три года, когда Берджесс и Маклин перешли на другую сторону. С тех пор
безупречный. Более или менее. Они взяли с собой Джеймса Бонда в качестве экономки
». Жду, когда его шутка возымит желаемый эффект. Поскольку этого не произошло, он
быстро затянулся сигарой и продолжил. «Адлер глубоко обеспокоен тем, что случилось
с Тейлором и Эдкинсом. И », - помолчал он, -« из-за длительного отсутствия доктора
Ди Монферрато ». Я смотрю на Марлоу. - Кстати, есть какие-нибудь новости по этому
поводу?

"Никто".

"Йель и Венеция?"

«Ничего больше, чем мы уже знаем».

«Или сколько Адлер тоже знает об этом; но я уверен, что он самостоятельно провел
обширное исследование советов университетов ».

"В самом деле?"

«И он отправил свою команду в Стамбул. К большому разочарованию инспектора Хаки ".

Сэр Ричард улыбнулся. «Адлер зол. Нетерпеливый. Лучше бы он остался в паре. Мы ведь
не хотим, чтобы вокруг были незакрепленные мины?

Марлоу размышляет. Прессе было разрешено широко освещать оба убийства с добавлением
биографических статей в газетах, более или менее на пятой странице. Это длилось не
больше суток. Были сделаны расплывчатые предположения о произошедшем похищении, об
исламских террористах, но не более того. Вскоре внимание переключилось на последний
переворот в Африке. Именно там ситуация накалялась, вызывая переполох в Белом доме,
Вашингтоне, Берлине и на Елисейском дворце. Плохие новости для бизнеса.

Что касается недавних самоубийств в Йельском университете и еще одного самоубийства

в Венеции, то были некрологи, но не более того. Никаких выводов сделано не было,
никто не задавал никаких вопросов.

«Как вы думаете, какую помощь вы можете оказать?» - спросил Марлоу.

Хадсон развел руками. «Безусловное использование своих ресурсов. У этого человека
везде есть глаза и уши. Также есть отличный погреб ».

Поскольку его предыдущая попытка быть милым не улучшила ситуацию, сэр Ричард
переключился на другую тактику: на этот раз по-отечески. По крайней мере, старший
брат. Думаю, иногда это срабатывало. Однако попробовать стоило. «Давай, Джек», -
вежливо ты. "Хорошо использовать любую помощь, которую мы можем получить. Разве не
лучше, если он будет на нашей стороне? "

"Вы читали свое досье?"

Хадсон кивнул и слегка пожал плечами. «Он - глава многонациональной компании. Все
благодаря ему. Вы не сможете зайти так далеко, не сломав несколько голов ".

Внешность. Марлоу, я позволил ему.

«В конце концов, Джек, - наконец сказал сэр Ричард, - я хозяин».

Марлоу кивнул и заставил себя улыбнуться. Дипломатия, такт всегда были сильными
сторонами Гудзона. Видя, что у него нет выбора, Марлоу соглашается на финансовое
участие Адлера, но не более того.

Это была небольшая цена, чтобы сдержать любопытство Хадсона.

Это выиграет ему время.

Выйдя из здания, Марлоу отправился пешком, прибыв после собрания Фрика и зоопарка.
Через Grand Army Plaza на Сент-Томас, где я поверну направо на 53? и продолжайте в
MoMA. Остался около Шератона и снова на юг, пока не наберет 48? Запад и его пункт
назначения.

Долгая прогулка, но он мог быть уверен, что за ним никто не идет.

Я вхожу, проверяю, пусто ли вестибюль, и использую карточку безопасности лифта,

который поднимаюсь на тридцать пятый этаж.

По тихому, тускло освещенному коридору к последней двери справа я трижды звоню в

звонок и вхожу с другой картой.

Она его ждала. В фиолетовом шелковом платье-футляре.

«Привет, дорогой», - здоровается Су-Линь.

ГЛАВА 76

Берлин, год Господа 1933

Холодный январский день, почти конец месяца после двадцати четырех долгих часов.

Но теперь плод попал в его руки, плод, который был целью десятилетней борьбы, его
Кампф.

Более десяти лет. Со дня его рождения в небольшом австрийском приграничном городке
Браунау судьба выбрала его путь.

Я думаю о Людендорфе, уже пожилом человеке, который жил изолированно и забыто.

Генерал посвятил себя Богу и написал книги о мрачной судьбе Германии и бедствиях
мира. Другой мужчина. Этот старый дурак расстался с ним через год после их
последней встречи, твердо доверив судьбу своей приемной страны.

Теперь под его бесспорным руководством страна будет очищена, а затем он, в свою
очередь, очистит мир.

Он был один и наблюдал за процессией из окна своего кабинета. Их были тысячи -

бойцы штурмовых групп в коричневой форме и с значками, с красными, белыми и черными
повязками на рукавах, освещенные светом факелов, которые они несли во время
триумфального марша. Die Fahne Hoch ...!

Конечно, препятствия все же были. Люди, которые ему сопротивлялись. Но это их

ослабило бы. Что он сказал Отто Штрассеру, когда осмелился спросить его, какова
политика нацистской партии? Он гордо улыбнулся, вспомнив ее ответ. «Дело не в
политике. Вопрос только в силе ". Штрассер ответил, сказав: «Власть - единственный
способ проводить политику». «Нет, - сказал он. «Это мнение интеллигенции. Нам нужна
сила. Вот и все".

И вот оно у него было. Вскоре, когда программа была запущена, она позаботилась о
Штрассере, его брате и всех других левых друзьях евреев.

Возможно, Людендорф понятия не имел о важности того, что он ему дал. Если бы так,
он бы ни за что не отделился от планшета.

Мужчина поискал его в кармане и крепко держал. Этот кусочек терракоты. Это
потребовало от него большого изучения, множества конфиденциальных консультаций, но
он овладел этим, как и всем остальным. Теперь ничто не мешало ему. Если бы
существовал способ использовать его, чтобы контролировать своих врагов, слабых
британцев, малодушных французов и далеких, отстраненных американцев, точно так же,
как это дало ему власть контролировать своих соотечественников, он бы нашел его.
Придет и их очередь.

На данный момент настала очередь Германии, Австрии, Польши и, прежде всего, евреев.

Их сила будет сломлена навсегда; их обман раскрылся в ярком свете новой зари.

Кто-то стучит в дверь.

«Давай!», - рявкнул мужчина.

Входит возбужденный молодой помощник. «Первое издание», - сказал он. "Канцлер!"

Держа под контролем свое волнение, смирившись со своей судьбой, мужчина взял
предложенную ему газету «Народная газета» «Volkischer Beobachter». Я смотрю на
первую страницу. Его большая фотография, другие меньше, чем Фрик и Геринг, новые
министры в новой администрации.

Он прочитал заголовок: Ein Historischer Tag - Erste Massnahmen der

Reichregierung ... «Исторический день - первые меры национального правительства под
руководством ...», а затем свое имя. Его руководство! Его страна. Превыше всего!

Было уже за полночь. Было 31 января. Первый день.

Первый день Третьего рейха.

ГЛАВА 77

Нью-Йорк в наши дни

Леон Лопес узнал о проблеме ближе к вечеру в среду, которая в остальном прошла без
происшествий.

Он отвел взгляд от экрана, чтобы дать отдых глазам. Он снял очки и чистил их
галстуком. На следующей неделе его сыну Альвару исполнилось 14 лет, и он планировал
купить ему последнюю игру Ubisoft, которая стояла на первом месте в списке желаний
мальчика.

Я думаю об Альваре и Люсии, которые прожили одиннадцать лет - как пролетело время -
и его жене Миа. Он позволил себе удовлетворенно улыбнуться.

Затем на экране мигает значок: я нажимаю, захожу во входящие и вижу письмо.

Может быть, его почувствовала шведская связь Миа. Что-то в этом сообщении его не
убедило, хотя способ, которым хакеру удалось добраться до этой точки, был
потрясающим.

Сообщение оставляет Лопес в камне.

Он взял внутренний телефон и коротко заговорил. Системы сектора были немедленно

переведены под охрану и активный мониторинг в режим полной боевой готовности.

В течение следующего часа больше ничего не пришло. Никаких запросов на деньги,

никаких попыток доступа к какой-либо информации. Лопес. Я изучаю сообщение.

У меня есть кое-что, что тебе может понадобиться. Я знаю, потому что вы научили
меня истории науки и другим навыкам. Я в беде, поэтому обращаюсь к вам. Другие
навыки, которые вы мне передали, позволили мне стать свидетелем вашего недавнего
обмена сообщениями относительно свитка с коллегами в Париже. Мне жаль. Несчастный
случай. Я просто хочу с тобой связаться. Вы были как отец. Я всегда слежу за тобой.
Может, встретимся.

Господи, думаю, Лопес. Как она могла объяснить это Джеку?

Он решил решить этот вопрос самостоятельно, чтобы пресечь его в зародыше, прежде
чем отрасль узнает об этом. Работа была хорошо оплачиваемой, долгожданная прибавка
к зарплате в колледже. Он был не единственным академиком, выполнявшим необъявленную
работу. У него были коллеги-экономисты, которые работали в крупных компаниях. Один
из них заработал состояние, опубликовав в финансовой прессе благоприятные бизнес-
анализы, запланированные его клиентом. Он купил там дом в Малибу.

Лопес не хотел терять эту уверенность. Но теперь он был уязвим. Он знал, что, если
он не нейтрализует рейд в тот же день, ему придется признаться. Если бы он этого не
сделал, а они это обнаружили, он потерял бы больше, чем просто работу.

Как и ожидалось, письмо было анонимным, но в нем были подсказки. Одно было
очевидно, это даже не было подсказкой, это было утверждение. Кто бы это ни был, он
был его бывшим учеником. Другой был менее очевиден, но полностью понятен ему из-за
того, как Миа иногда говорила по-английски, особенно когда она была взволнована или
ей приходилось выражать сложную концепцию. Тот, кто написал это, не был носителем
английского языка. Нюансы столь же ясно указывали на то, что автор - скандинавка,
вероятно, женщина.

Может, встретимся. Ну, а как, если не было возможности выйти на связь для
организации встречи? У него было мало времени, прежде чем Марлоу начал задавать
вопросы о блокировке компьютера. К счастью, его коллега был занят в другом месте, а
Грейвс работал из дома над некоторыми материалами, которые, как он сказал ему, ему
необходимо было просмотреть, прежде чем отправлять их на анализ.
У него было, наверное, два часа.

Что-то подсказывало ему, что кем бы он ни был, он скоро свяжется с ним снова.

Я рассматриваю ситуацию. Прежде всего требовалось мужество, чтобы сделать первый

шаг, и теперь этот человек был бы благоразумным, постарался бы не попасть в
ловушку. Если они наблюдали за ним, Лопес должен был представить доказательства
того, что он был один. Если вы были в опасности, если слишком подвергали себя
психопату, то терпения. Но он не думал, что это так, да и выбора у него не было.

Одно было ясно: он должен покинуть этот офис. Эти стены давили его. Поручаю работу
его помощнице, он сказал ей, что вернется через час, и, перейдя через гостиницу,
вышел из здания. Он прошел один квартал, избегая обычного кафетерия, и направился к
другому на 75? Восток, недалеко от музея Уитни. Это была мрачная фальшивая
эдвардианская имитация английского джентльменского клуба, и в то время она была
заброшена.

Он выбрал угловой стол и стул напротив двери. Я заказываю эспрессо и бутылку

минеральной воды. Заказ приходит в сопровождении фарфоровой тарелки сухофруктов. Он
быстро выпил кофе и прихлебнул воду, в то время как его разум отказывался придумать
план и увяз в надежде, что новое событие снимет с него ответственность за принятие
решения. Я рассеянно ем сухофрукты, не в силах их попробовать.

Он был там пятнадцать минут и начал ерзать. Он ненавидел стоять на месте, вести
себя так необычно для него, что он был нормальным и аккуратным типом. Затем она
входит. Он знал, что это именно тот человек, которого ждал, как только увидел ее.

Должно быть, он ждал его возле офиса - он знал, где он был, боже мой, он знал, где
он был - а затем он последовал за ним. Он подождал еще немного из-за неуверенности
или потому, что хотел убедиться, что он действительно один. Потом он действовал.
Она была невысокой, полной, с очень короткими каштановыми волосами и широким
загорелым лицом. На нем были брюки цвета хаки, черные кроссовки и большая парка. Он
нес кожаную сумку. Он выглядел комфортно, как пингвин в пустыне. Он, конечно, видел
это, но близко не подошел. Я нерешительно оглядываюсь. К ней шел официант.
Несколько других клиентов, все деловые люди среднего возраста, не проявили особого
интереса, несмотря на то, что пара женщин с любопытством смотрели в его сторону.

Прежде чем официант подошел к ней, Лопес встала с колотящимся сердцем. «Сюда», -
называю я это.

Женщина кивнула, избежала официанта и направилась к нему. Она по-прежнему выглядела

неуверенно, но с облегчением. Последний шаг был сделан.

ГЛАВА 78

Официант подходит к столу.

«Что вы получаете?» - спрашиваю я.

Леон вопросительно посмотрел на нее.

Она колеблется. "Schweppes?"

«И еще кофе. На этот раз окрашены, - сказал Лопес. "Без кофеина".
«Приезжай немедленно». Официант ушел.

Они не разговаривали, пока я не вернулся со своими заказами и не положил их на

стол.

«Я получил твое сообщение», - начинает Лопес.

"Спасибо". Его глаза были настороженными.

«Вы хорошо рискнули».

"Я знаю".

Лопес пытался понять, кто он такой. Сколько лет было? Может, двадцать пять. Итак,
она встречалась с ним на пятом курсе, шесть лет назад. Потом это пришло ему в
голову. По крайней мере, фамилия. Лундквист. «Я помню тебя», - сказал он ей. Она
была одной из его лучших учениц, возможно, лучшей в году. Он взял ее под свое
крыло, научил, как заставить компьютер делать все, кроме танцев и пения, и подумал
о том, чтобы завербовать ее в Intersec. Но она догадалась о предложении и не
проявила интереса. Он хотел продолжить учебу, получить докторскую степень,
вернуться в Швецию и преподавать.

Анника, так ее звали. Анника Лундквист. Но она все еще была там, и, похоже, у нее
было не очень хорошо.

«Ты хотел меня видеть», - осторожно сказал он.

"Да". Напряжение, которое спало, когда он говорил, вернулось на его лицо. Я

оглядываюсь.

«Ты лучше мне все расскажи. И быстро. Вы понимаете, какой угрозой безопасности вы
стали? Вы знаете, что происходит с людьми, которые сделали то же самое? "

"Подождите. Это важно. Думаю. Она всегда говорила: «Иди ко мне, если тебе что-
нибудь понадобится» ».

Лопес молчал. Это правда. К настоящему времени он научился никогда не давать таких
обещаний. Но для этого было уже поздно. Кроме того, он был заинтригован. Впервые за
долгое время он столкнулся лицом к лицу с происходящим.

«Ты сказал, что у тебя проблемы».

«Я не очень хорошо себя чувствую. Мне нужны деньги. '

Лопес вздохнул. Не поэтому ли он был там, а не Швеция? Не поэтому ли он выглядел

так, будто спал там, где это случилось?

Препарат, средство, медикамент? Это было не похоже на нее, но кто мог сказать?

"Я хочу пойти домой". Женщина изобразила себя. «Я квалифицированный. Можете звать
меня доктор Лундквист. Но у меня была проблема с мужчиной. Плохой парень. И я
потерял работу. Мне нужно работать на оптовика. Чтобы оставить маленькую Миа ».

Он хотел задать ей вопросы, но что-то в ее глазах заставило его сдержаться. Он

чувствовал, что Миа была его дочерью. Интересно, что он дал ребенку то же имя, что
и его жена. Он чувствовал себя почти тронутым. Кроме того, ему было любопытно.

«Освежи мою память: откуда ты, Швеция?»

«Истад».

На юге, в Scania. Прибрежный городок в окружении равнинной местности. Как раньше

был Манхэттен. Видимо там было бы намного лучше, чем в Нью-Йорке.

«Тебе нужны деньги, чтобы вернуться туда?» - спросил он.

«Да», - ответила она. "Начать сначала".

«Хорошее совпадение, что тебе есть что мне продать». При этих словах он увидел, что
она отступила.

«Я бы все равно связался с ней. Потом я наткнулся на то, что он искал. И это
совпадение. Но это не имеет значения. То, что у меня есть, может не иметь значения
».

"О чем это?"

«Семья моего отца очень старая. Он так гордился этим, и в детстве мне было стыдно
за него, когда, выпив слишком много, он рассказывал своим друзьям о своем
прадедушке-чуваке-инженере и о своем прапрапрадеде генерале Кайо. Но это было не
просто хвастовство. Был сундук, полный документов. Некоторые очень старые, их надо
было хранить в настоящем архиве. Но он очень заботился об этом. Когда его убили,
мама дала мне немного. Думаю, он хотел, чтобы я продал их, если мне когда-нибудь
понадобятся деньги. Мы тоже будем древней семьей, но мы небогаты, а я единственный
ребенок ». Она выглядела меланхоличной. «Мой отец хотел бы мальчика, но у него была
только я. Не то чтобы осталось какое-то имя. Его отец был внуком потомка этой
древней семьи. Когда пришла его очередь, унаследовать было очень мало, кроме старых
бумаг и писем ".

Дверь кафетерия открылась, и Анника испуганно огляделась. Лопесу пришло в голову,

что, возможно, он не единственный, кому нужно быть осторожным. Но я вошел только в
пару: пухлая женщина с длинными черными волосами, эксцентрично одетая, в
сопровождении типичного бизнесмена, худощавый мужчина с плотными губами и тусклыми
глазами. Анника оглядывается на Лопеса.

«Я узнал от нее достаточно, чтобы работать с древними документами. В коллекции есть

один, написанный на превосходном пергаменте на латыни, продиктованный писцу в
Швеции около 1210 года; грамматика и орфография безупречны, но тон такой, как у
человека, который говорит, а не пишет. Повествование немного блуждает ».

Лопес наклонился вперед. "О чем это?"

«Это письмо, но это еще и биография, и своего рода завещание. Но есть целый
отрывок, который я не могу понять. Кажется, написано кодом или даже на другом
языке, мне неизвестном ».

"Вы знаете, кто это написал?"

Молодая женщина нахмурилась. "Я сказал вам, писец, недалеко от сегодняшнего Мальмё.
Но я не уверен, поскольку в то время город еще не был основан ».

«Что я хотел бы знать и кто продиктовал».

«Это подписано, или, по крайней мере, есть табличка с именем внутри, добавленная
писцом».

"Продолжай".
«Это имя нашего старейшего предка. Так сказал мне мой отец. Я сомневаюсь, что кто-
либо, кроме аристократа, может отследить происхождение своей семьи так далеко, но я
не понимаю, как этот документ мог бы иначе оказаться в сундуке моего отца ».

"А что это за имя?"

«Фрид Эйолфсон. Он был человеком, близким к Энрико Дандоло ». Анника рассматривает

его лицо. «Я читал о проекте« Дандоло »в отраслевых журналах. Потом было известие о
смерти тех археологов. Я знал доктора Адкинса мимоходом, я был исследователем в
Йельском университете в течение семестра ». Она улыбнулась ему, грустная и
насмешливая одновременно.

«Он пытался меня соблазнить. Но он всегда так делал. Не думаю, что это было плохо.
Он даже никогда серьезно не относился к чувствам людей ». Результат. «Затем я
потерял работу, и все стало плохо, поэтому я решил связаться с ней. Но я не мог
добраться до нее, даже через Колумбию. Потом я нашел трек и занялся ». Я смотрю. «Я
был в отчаянии. Мне просто нужна была помощь. Уходи. Но я уже связал Project
Dandolo с чем-то ... чем-то секретным ... в котором вы, похоже, участвовали. И я
вспомнил этот документ. Я ничего не мог поделать. Мой отец часто показывал мне это.
«Кусочек шведской истории», - сказал он. «Он заслуживает того, чтобы остаться в
Риксаркивете». Она откидывается назад, измученная после всей этой поспешной речи,
произнося слова одно за другим, как признание.

Лопес заметил, что съел все содержимое тарелки. Официант находился в другом конце
комнаты, обслуживая вошедшую ранее пару. Я киваю ему и заказываю тарелку сэндвичей
и большую чашку капучино.

"Вы можете показать мне этот документ?"

«Да, но я не сержусь на себя».

Лопес колебался, озадаченный. "Вы уверены, что он существует?"

«Я в беде, не сумасшедший. Теперь ты можешь пойти со мной ».

"Нет". Лопес посмотри на время. «Мне нужно вернуться в офис. Можно мне позвонить
вам?".

Анника вынула шариковую ручку, написала на картонной подставке номер и адрес и

протянула ей.

"Спасибо. До скорого?"

«Я буду дома весь вечер».

«Тогда мы организуем». После минутного колебания он похлопал ее по руке. «Все будет

хорошо, Анника. Вот увидишь. Мы разрешим эту ситуацию ».

Она слабо улыбнулась. Лопес увидел, что она ему не поверила, как бы ей ни хотелось.

Снова появился официант с подносом. Я кладу со вкусом украшенные бутерброды и кофе

перед Анникой. «Что-нибудь для тебя?» - спрашиваю я Лопес.

«Просто счет».

Я плачу но все равно посидел минутку. Анника ела свою еду, как будто она постилась
весь день. Лопес снова взяла бумажник, вынула пятьдесят долларов и положила
банкноту рядом с собой. Девушка посмотрела на деньги, затем на него и с набитым
ртом благодарно улыбнулась.

"Я позвоню тебе через час. Отлично?".

Она кивнула.

«Потом потом».

Лопес встал, улыбнулся ей и пошел прочь.

На улице темнело.

Вернувшись в Intersec, я снимаю блокировку. В его отсутствие охрана не сомневалась.

Он был вне опасности.

Он также был единственным, кто поделился информацией Анники. Я считаю вашу позицию.

Но когда час спустя я позвонил ей по номеру, который она дала ему, он не ответил.

ГЛАВА 79

Берлин, год Господа 1945

Конец апреля, но как будто весна была зажата в зародыше. Город представлял собой
груду обломков, серую кучу среди разрушенных зданий, по которой бродили оборванные
фигуры. Большинство деревьев были мертвы, а Тиргартен разрушен.

Под землей, вдыхая фильтрованный воздух, желтоватый от слишком многодневного

искусственного освещения, продолжали жить последние представители тысячелетнего
Рейха. Униформа была безупречной, и распорядок соблюдался в строгом порядке. Фюрер
очень мало спал и проводил ночь и день в командном центре, сгорбившись над картами
Ближнего Востока, в компании истощенных генералов.

«Джентльмены, нам нужно обеспечить персидскую нефть. Незаменим для контратаки ».

Генералы одобрительно кивнули, зная, что осталось не больше двух недель. Русские
стояли у ворот разрушенного города, а с запада американцы и британцы наступали на
Великую Германию. Те, кому удалось бежать, сделали это. Остались только
фанатики ... и те, у кого не было другого выбора.

Адольф Гитлер знал правду: они предали его. Те же люди, которых он пытался
превратить в высшую расу. В пятьдесят шесть лет он знал, что его работа окончена.
Он сделал все, что мог.

Но один вопрос его мучил. Как он использовал данную ему силу?

А теперь планшет пропал.

Сначала он подумал, что его украли. Даже ящик, который не удалось открыть при всей
изобретательности нацистской науки. Но как такое могло быть? Он никому не раскрыл
секрет, даже Еве, которая скоро станет его женой.
Его мысли блуждали. Он возьмет ее с собой в Валгаллу. Она была готова, как и
Блонди, самый верный из его слуг, немецкая овчарка, которую Борман дал ему пятью
годами ранее. Одному из щенков, которого собака недавно родила, она дала имя Волк,
свое любимое имя. С другой стороны, разве само его имя, Адольф, не означало
«благородный волк»?

Только Блонди он прошептал свой секрет. Возможно, боги выздоровели. Он выполнил

свою миссию.

Он знал, что никогда не постигал самые сокровенные секреты таблички. Но,

несомненно, силы его воли должно было хватить, чтобы планшет превратился в простой
аксессуар. Теперь этого не было, и это ему больше не нужно! Вскоре он присоединится
к богам-воинам Валгаллы. Вскоре с Евой и Блонди они взойдут на трон места, которое
по закону принадлежало им и к которому судьба привела их.

И мир никогда этого не забудет. Это было бы бессмертно.

ГЛАВА 80

Унтер-ден-Линден, Вильгельмштрассе и Фридрихштрассе превратились в руины. Какие-то

разрушенные здания выделялись на горизонте, как пальцы мертвеца; но как будто чудом
музей кайзера Фридриха отделался небольшим ущербом.

Чудо, размышляет генерал-майор Ганс фон Рейнхардт.

Рейнхард с удовольствием вспоминает свою жизнь. Потомок скромной аристократической

семьи из Померании, он мудро использовал свой титул и знания, будучи переведенным в
начале своей карьеры в генеральный штаб регулярной армии. Для него не было
прикрытия, хотя были времена, когда он фантазировал о том, чтобы вести взвод
отчаявшихся людей в битву.

На самом деле он сидел за дубовым столом и размахивал ручкой вместо Luger P08; но
он быстро поднялся по служебной лестнице и стал одним из самых молодых генералов на
службе. Предрасположенность к административным вопросам облегчила ему, что, в свою
очередь, привело к назначению Адольфа Эйхмана в сектор RSHA.

После серьезного покушения на Гитлера в июле прошлого года, организованного его

товарищами по генеральному штабу, он сыграл руководящую роль в операции «Зимний
шторм». Эта чистка принесла ему повышение по службе и привилегии. Но он знал, что
они пришли слишком поздно, чтобы быть ему полезными в шатком Третьем рейхе. А
реальным недостатком было то, что они вынудили его вступить в СС, чтобы сделать шаг
вперед в своей карьере. Но он избавится от нежеланного дополнительного звания
старшины, как только закончится война, и тогда он исчезнет.

Рейнхардт уже строил планы. Он слышал много хорошего об Аргентине, и Неукен в

Патагонии казался ему подходящим местом. Лес или сельское хозяйство. Его семья была
вовлечена в эту деятельность на протяжении поколений, это было у них в крови. Он
уже мечтал о своем ранчо. И даже больше. Может, даже Новый Рейх, возродившийся
феникс. Он всегда думал, что у его таланта никогда не было возможности расправить
крылья.

Лучшим в этой ситуации было то, что во время большого облава подозрений,
произошедшего во время операции «Зимний шторм», его навязчивое внимание к деталям
катапультировало его в интимный круг фюрера. И теперь он был в том засушливом
подвале, в бункере, в безопасности, но в то же время в ловушке.
Однако он оказался в худших ловушках, чем эта, и выбрался из них. А потом у него
был план. В Потсдаме была квартира, где его ждали в штатском и поддельный
швейцарский паспорт. Паспорт был шедевром, созданным много лет назад умелым
мастером Эрнстом Тальхаймером до того, как его депортировали в Освенцим. Он
действовал до июня 1950 года.

Еще была коробка. На этом он заработал бы много денег в Соединенных Штатах, что
стало первым этапом своего побега. Коробка представляла для Рейнхардта древний
ценный предмет, который можно было обменять на деньги для его поездки и для покупки
земли.

Что касается мощности, он был уверен, что все, что ему нужно, содержится в
планшете.

Он украл коробку и планшет со стола в канцелярии за день до переезда в бункер. Как

раз вовремя, учитывая ситуацию. Ему пришлось украсть ключ от ящика, сделать копию,
заменить оригинал и оставить все в порядке; Блонди, единственный другой обитатель
офиса в то время, немного рявкнул, озадаченный, но Рейнхардт хорошо ее знал, они
подружились, и собака ему доверяла.

Большой босс перестал все время носить с собой этот предмет. Этот человек терял
чувство реальности, теперь это было ясно всем. Рейнхардт знал, как сделать себя
незаменимым для фюрера, и был рад видеть, как люди опирались на него, превознося
добродетели верности перед лицом невзгод. Ему хорошо, что фюрер отвлекся. Ради
бога, он разговаривал со своей проклятой собакой.

Но Адольф Гитлер также доверял Райнхардту, держал его рядом, и, когда молодой
генерал подслушал его бессвязные монологи с собакой, он позволил ему ускользнуть
достаточно, чтобы сообщить Рейнхардту о потенциале маленькой глиняной таблички,
которую он теперь держал закрытой. заперт в ящике стола.

Оно выглядело очень безобидным, но когда он поднял его, он почувствовал поражение

электрическим током. Он не имел представления о своем полном потенциале, но
чувствовал достаточно, чтобы знать, на что он способен в правильных руках.

Он передал табличку в музей кайзера Фридриха. Глава отдела древностей Ближнего

Востока, понимающий человек, с благодарностью принял его, хотя Рейнхардт, который
провел некоторое исследование, знал, что это одна из сотен, если не тысяч,
табличек, уже хранящихся в хранилищах музея.

Безопасность была в цифрах.

Теперь он был там, завернутый в вату, в деревянном ящике среди бесчисленного

множества других, в сейфе в подвале музея. Единственное, что отличало его, - это
сдержанный ярлык: «Постоянный заем» по милости барона Ганса фон Махчлуссель-
Рейнхардта.

Machtschlussel. Ключ к власти. Его маленький каламбур. И он знал, как вернуть его,
как только представится возможность, прежде чем покинуть родину, навсегда или
вернуться однажды с триумфом. Но ему нужно было больше гарантий.

Ему довелось дважды отправиться с секретной миссией в агентство Американского офиса

стратегических служб (OSS) в Берне, Швейцария. Миссии включали секретные переговоры
между Генрихом Гиммлером и УСС о возможном компромиссе, который, как надеялся
Гиммлер, спасет его шкуру после падения Рейха. Но контакты с американской секретной
службой не имели для Рейнхардта особого значения. Он воспользовался возможностью,
чтобы получить письмо от швейцарского юриста, который доказал свое право на
табличку и описал, как ее идентифицировать. В офисе адвоката хранилась копия;
другой был помещен в сейф в швейцарской штаб-квартире частного банка.
Довольный тем, что обдумал все возможные варианты, Райнхардт вернулся в Берлин.
Однако швейцарский адвокат не внес письмо в файлы компании. Вместо этого он держал
его под замком в ящике своего стола.

У юриста был еще один клиент: Управление стратегических служб.

Получив копию, координатор бернского офиса Аллена Даллеса изучает письмо. Казалось,
это просто относилось к артефакту некоторой ценности, относящемуся к древней
Месопотамии, законно депонированному в Музей кайзера Фридриха членом немецкого
генерального штаба. Безопасная семейная реликвия.

Чиновник думал о более важных вещах. Он приказал своему сотруднику подшить письмо и
забыл о нем.

ГЛАВА 81

Нью-Йорк в наши дни

Леон Лопес понял, что что-то не так, когда он вошел в коридор квартиры-студии
Анники в многолюдном квартале на безымянной улице в Южном Бронксе. Входная дверь
была приоткрыта, простой замок не был взломан, а был открыт с помощью кредитной
карты. Самый старый из учебниковых приемов.

Лопес немедленно насторожился, хотя у него уже было плохое предчувствие, когда он
направлялся к дому Анники, чтобы узнать, почему она не отвечает на телефонные
звонки.

Он никого не предупреждал о своей несанкционированной миссии. Часть его разума

говорила ему, что это глупо, но что-то заставило его последовать этому примеру.
Любая связь с Дандоло имела жизненно важное значение; было бы настоящим ударом
найти новую информацию, а не анализировать то, что нашли другие.

Столкнувшись с новым открытием, они не заметили бы никаких нарушений правила.

Но теперь, в тихой квартире с дешевой мебелью и кроватью вдоль стены, у него

возникли сомнения. Там были беспорядочные полки с книгами, письменный стол со
стулом и небольшой диван с фанерным столом, поставленный перед телевизором в углу.

Он чувствовал себя неподготовленным, и у него даже не было пистолета. Почему он

вообще вошел?

В дополнение к основной комнате была кладовая с туалетом, душем и раковиной. Тоже

пусто. По другую сторону комнаты от ванной за открытой аркой с вышитой занавеской
скрывался кухонный уголок.

Когда он осторожно пересек комнату, Лопес услышал глухое биение своего сердца.

Поднимаю занавески нитками.

Анника, свернувшись клубочком, лежала на потертом бежевом линолеуме, покрывавшем

пол, с трех сторон окруженная шкафами высотой по пояс, над которыми находилась
раковина - грязное окно, выходившее на серую стену метров в десяти от нее. На
другой стороне узкого двора собраны кастрюли, сковороды, тарелки, пакеты с хлопьями
и макаронами, а также старая микроволновая печь. Между шкафами громко гудел
холодильник, тоже старомодный. Лопес не мог открыть шкафчики, потому что тело
Анники блокировало двери. Я избегаю смотреть ей в лицо, когда она прикасается к
ней. Было все еще жарко, но не было сомнений, что она мертва. Крови она не
потеряла, но рукоять кухонного ножа торчала из-под левой груди.

Это была студенческая квартира, грязная и загроможденная, и плакаты и репродукции

на стенах старались сделать ее менее унылой; кровать была плохо заправлена. Трудно
сказать, рылся ли кто-нибудь поблизости, но в растущей панике Лопес обыскал место,
собираясь отодвинуть свое тело в сторону и заглянуть в кухонные шкафы. Все делал
быстро. Он не знал, вернутся ли убийцы Анники и сколько у нее времени. Через
полчаса он смирился с тем, что не было никаких документов, древних или старых,
вроде тех, которые Анника описала ему в кафетерии несколькими часами ранее. Не было
никаких памятных листов или компакт-дисков; ни компьютер, хотя на столе был блок
питания, а также пара наушников, консоль iPod, сканер принтера и сетевое
устройство. Я замечаю беспыльную зону, покрывающую весь стол, в том месте, где
ноутбук явно оставил свои контуры.

В ящике стола лежали карандаши, блокноты и пятьдесят долларов, которые он ей дал.

В коридоре загорелся свет, проникающий под дверь. Лопес услышал приближающиеся

шаги. Он остановился, но шаги разошлись.

Пот выступил на его спине и лице. Он взял платок и вытер лоб и глаза. Его очки
запотели, и их тоже мыли.

Пора было идти.

ГЛАВА 82

Пролив Босфор, год Господа 1203

День был прекрасный и солнечный, ветер мягкий и благоприятный; корабли поставили

паруса.

Гоффредо ди Виллеардуэн, маршал Шампани и автор этой работы, который, насколько мне
известно, никогда не сообщал ничего противоречащего правде, и который также
присутствовал на всех встречах, задокументированных на его страницах, здесь
свидетельствует, что никогда не было более красивого зрелища. Казалось, что
существует флот, способный завоевать даже материк, поскольку, насколько хватал
глаз, вы не могли видеть ничего, кроме развернутых парусов на всем этом множестве
кораблей, настолько, что сердце каждого человека было наполнено радостью от этого
вида.
Гоффредо, сидевший на теплой кормовой палубе галеры, доставившей его туда, перестал
диктовать секретарю и посмотрел на море. Был вечер пятницы, 12 июля. Они прибыли с
Корфу неделей ранее.

Маршал Шампани знал, что они в надежных руках. Они бросили якорь, не встретив
сопротивления, недалеко от берега. Это было первой неожиданностью, так как вся рота
ожидала сражения, полагая, что греки Константинополя, давно знавшие о своем великом
триумфе в Задаре, были готовы дать им отпор. Но никого не было. Морского
сопротивления не было, хотя лицо Дожа Дандоло не выдавало никакого удивления.

И ему следовало доверять. Они знали, что давным-давно он посетил Константинополь,

стены и башни которого казались прямо из сказки, волшебным идеалом того, каким
должен быть город.

Команды Дандоло выполнялись без вопросов. По его приказу армия расположилась

лагерем на северном берегу большого залива, граничащего с городом на севере.
Никакого сопротивления там тоже не было, хотя эта армия имела репутацию одной из
лучших в мире. Были неконтролируемые фермы, изобилующие зерном, реки и ручьи,
богатые пресной водой. Около двухсот девушек из деревень были схвачены и вынуждены
угождать мужчинам. Конечно, на всех их не хватило, но они все же пригодились.

Гоффредо вернулся на свой корабль, чтобы остыть, так как жара была неумолимой. Уже
были жертвы, пять рыцарей умерли от сердечного приступа или солнечного удара. Они
научились не практиковать средь бела дня и при этом делать это в легкой одежде.

Но действительно ли им нужна была боевая подготовка?

Гоффредо вспоминает день их прибытия. Мысленно я начинаю составлять следующую часть

его воспоминаний, готовую к продиктовке:

Мы решили произвести на них впечатление, как только они отойдут на небольшое

расстояние от берега моря. Трубили трубы, ветер разносил по городу вызывающую
фанфары вместе со звуком их барабанов. Горожане уже были на крышах и расположились
вдоль стен, но какое-то время больше ничего не было. Только ряды людей наблюдали за
флотом, но они были слишком далеко, чтобы мы могли понять, наблюдают ли они за
кораблями с настроением, которое не было удивлением или любопытством.

В тот день Дандоло не колебался. Он сразу отдал приказ.

Транспортные корабли буксировали галеры близко к берегу, гребцы потели и измучились

уключинами. Не было никаких сомнений, все рвались на берег первыми. Первыми были
всадники, которые бросились с дорожек, выброшенных на пляж, когда их лошади пинали
песок и гальку. Пехота хлынула из транспортных кораблей, когда они приземлились.

В тот момент они сопротивлялись нам. В стене открылась большая дверь, и на берегу
слева от нас показалась горстка всадников, вооруженных лопатами серебряного и
черного, красного и желтого цветов. Они бросились на нас, храбро скачали, угрожая
сокрушить нас прежде, чем мы будем готовы. Но дисциплина наших войск была прочной,
а моральный дух был выше орлов.

Гоффредо улыбнулся этому воспоминанию. Как те греки были раздавлены и обращены в

бегство! Как будто они ушли и как быстро дверь за ними закрылась!

Они назвали это битвой? На пляже было всего двенадцать мертвых.

«Мы нашли себя, и все это в течение часа, с легкой победой в руках», - сказал
Гоффредо вслух. Его секретарь поднял голову и опустил перо. Но маршал замолчал;
закрыл глаза и позволил солнцу согреть его лицо до заката за темными городскими
стенами, отдавая небо звездам.
Стены отбрасывают тень на воду. Они стояли тысячу лет. Они видели гораздо худших
врагов.

Но их ядро было гнилым.

ГЛАВА 83

Нью-Йорк в наши дни

Он почувствовал облегчение только тогда, когда закрыл дверь офиса.

Он начал чувствовать себя в безопасности, как только прошел через теплый и яркий
атриум отеля, служивший прикрытием для операций Intersec.

Он был в безопасности. Ни погони, ни драки, ни ножей, ни стрельбы.

К счастью, вокруг здания были и другие люди: ночной персонал, склонившийся над
голубыми экранами; одни тайком курили возле воздуховодов, другие ели бутерброды и
пили кофе, концентрируясь на разных задачах. Все не знают, что происходило в номере
55.

Мысли перекликались в его голове. Он должен был сообщить об инциденте, но кому? Что
бы он сказал? Что он попал в беду и ситуация накалилась?

Я также думаю о том, как другие узнали об Аннике. Женщина была проверенным хакером.
Еще несколько уроков, и он смог бы противостоять ему. Кто вошел в его компьютер?
Или к ней привел еще один след? Он был уверен, что ее связь с ее предком, Фридом
Эйолфсоном, открыла для нее дверь. Дверь, через которую она хотела его открыть.

Теперь он больше не узнает. Анника ушла, и то же самое было с ее информацией. Он

должен был доложить. И столкнись с последствиями, поскольку он не говорил об этом
раньше.

Дерьмо!

Я возился со своим мобильным телефоном, удаляю журнал вызовов в Intersec, номер

которого он, должно быть, не знал, и снова звоню Миа. Он сказал ей, что впереди
долгая ночь. Голос его жены был смиренным, но раздраженным. Может, они увидятся
утром.

Миа сделала ударение на «может быть» и положила трубку.

Лопес вздохнул. Подойдя к своему столу, он включил свой 12-ядерный Mac Pro и
уставился на экран пустыми глазами. Я нажимаю на свой почтовый ящик, чтобы что-то
сделать, собрать идеи; он ничего не ожидал. Затем вы напрягаетесь. Уведомление,
отправитель, адрес которого состоял из цифр и букв. Нет объекта. Откройте письмо и
нажмите на вложение. Его дыхание стало затрудненным.

Каким бы быстрым ни был компьютер, синяя линия в правом нижнем углу заполнялась
бесконечно. Тогда вот оно. Старинное письмо на мятой темно-бежевой простыне.
Длинный документ.

Он отсканировал и отправил это раньше ... что? До того, как с ней что-нибудь
случилось? В экстренном случае? Были ли у него предупреждения? Предчувствие? Лопес
знал, что вскоре после этого Анника удалит все ссылки с жесткого диска. Она не
забудет сделать это. Я выражаю сердечную благодарность этому бедному маленькому
трупу. Я впервые думаю о его дочери Миа. Где оно было? Признаков присутствия
ребенка в квартире не было. С бабушкой? Он мог только надеяться, что это так. Он
найдет адрес, попробует связаться с женщиной. Кто-то другой обнаружил бы тело и
уведомил полицию.

Он отсканировал документ, и при этом я чувствую некоторое разочарование. Анника не

приложила никаких переводов, и письмо было написано, как она ему сказала, на
средневековой латыни. И Лопес определенно не был лингвистом. Он мог обойтись
испанским и французским, но это все.

И теперь этот документ был у кого-то другого, поскольку он не нашел его в квартире.

Кто-то, против кого они боролись. Тот, кто обладал ресурсами, равными ресурсам
Intersec.

Письмо закончилось. Он увидел большой крест, простодушно прикрепленный, символ

Фриды, и прочитал свое имя, написанное под ним, и другое имя - писца.

Но запись на отсканированном пергаменте продолжалась. Не буквами латинского

алфавита и не рукой писца. Что-то еще, что-то странное, но смутно знакомое. И, по
сути, неразборчивым почерком другой человек добавил аннотацию на все еще другом
языке.

Лопес сосредотачивается на пяти строках, которые привлекли его внимание. Почему они
показались ему знакомыми? Пять строк мерцающих каракулей. То, что скопировал сам
Фрид? Казалось, что писатель справился с этим с трудом, были исправления и
исправления, но казалось, что он закончил свою работу. Трудно сказать, где
кончалось одно слово и начиналось другое. Но был ли это вопрос слов?

Цифры! Он больше склонялся к цифрам.

Потом у него было просветление. Он напоминал гравировку, которую они видели на

стержне ключа.

Я беру синий телефон и начинаю набирать номер. Однако, не дойдя до завершения, он

остановился.

Соблазн расшифровать его в одиночку был велик. Но сколько у него осталось?

ГЛАВА 84

Вена, год нашего Господа 1946

Мужчина в темно-синем костюме сидел на кровати в своем гостиничном номере и смотрел

на коробку, которую держал в руках.

Все идет нормально. Это были тяжелые шесть месяцев, но теперь снова был январь, и
пыль улеглась. Он мог выйти на открытое пространство. Это означало принятие новых
вызовов, но все же облегчение.
Вена была повержена тяжестью поражения; но то, что скрывали мощеные улицы и
полуразрушенные здания, было энергичным возрождением черного рынка, которое
продолжалось так, как будто четыре зоны, на которые Великобритания, Франция, США и
СССР разделили город, никогда не были был создан. Австрия находилась в центре
оккупированной Советским Союзом Европы, но вряд ли Вену постигла участь Берлина. А
отель Sacher на Филармоникерштрассе, прямо напротив Оперы, был в состоянии
поддерживать внешний вид, полагаясь на свою способность поддерживать тонкий баланс
между нормированием и поставщиками на черном рынке. Этот человек решил остаться
здесь не только потому, что он оставался лучшим отелем в городе, но и потому, что
внезапные проверки были редкостью и он находился недалеко от одного из американских
секторов.

Швейцарский паспорт надежно лежал в левом внутреннем кармане его пиджака, а

бумажник с драгоценными пятью сотнями долларов - в правом. Он встал и завернул
коробку в кусок черного бархата. Он осторожно положил его в портфель, надел пальто
и взял со стола у двери серую переднюю.

Я проверяю время. Короткая прогулка под легким дождем на север до Херренштрассе и

Центрального кафе, где его контакт будет ждать его в 19:00. Он приедет вовремя.
Паспорт с нужными штампами на имя Алоизиуса Гуттмана позволил бы обойти все
препятствия, поставленные на его пути оккупационными войсками. Алоизиус Гуттманн
был респектабельным швейцарским дилером средних лет.

Кем теперь стал Ганс Райнхардт.

Его знакомый был уже на месте, пухлый и элегантный, в отличие от большинства других
посетителей. Сидя под сводчатым потолком, поддерживаемым колоннами из белого
мрамора, он читал экземпляр принадлежащей клубу New York Times, и у него возникли
проблемы с держателем для палки, к которому была прикреплена газета. На столе перед
ним лежал недоеденный кусок Sachertorte, флейта Mumm и эспрессо, приготовленный с
настоящим кофе.

Когда Райнхардт встретил его, он вежливо встал, и двое мужчин обменялись

рукопожатием.

«Герр Гуттманн, приятно познакомиться».

«Для меня тоже, мистер Лайтоллер».

Харви Лайтоллер из Lightoller & Steeples, торговцев предметами искусства и

антиквариата на Мэдисон-авеню, обладал твердой хваткой и взглядом, который ничего
не выдавал. Рейнхардт заказывает Stiegl Helles.

«Приятного путешествия?» - спрашивает Райнхардт.

«Только частично», - ответил Лайтоллер. «Поезд из Зальцбурга занял четыре часа».

«Пройдет время, прежде чем все вернется в движение и заработает должным образом».

«Я так полагаю. В любом случае, я уезжаю в Лондон через пару дней, как только
заключу здесь нашу сделку. Одному Богу известно, на что будет похож этот полет ».

«Я уверен, что все будет хорошо».

"Я тоже".
«По крайней мере, в последнее время полеты снова стали безопасными».

Лайтоллер испытующе посмотрел на него. «У вас отличный английский, герр Гуттманн».

"Я работаю над этим".

Они продолжали немного неловко болтать, пока не подали пиво. Мужчины произнесли
тост: «Zum Wohl».

Лайтоллер не привык к светской беседе. Я смотрю на портфель Райнхардта, а затем на

его часы.

«Я думаю, у вас есть кое-что, что может нас заинтересовать. В его телеграмме
говорилось, что это начало тринадцатого века.

«За то, что я могу оценить».

"Но разве ключ отсутствует?"

"К сожалению".

Лайтоллер откинулся назад и допил кофе, я стираю аромат глотком шампанского и не

обращаю внимания на торт. «Это не обязательно проблема». Он ненадолго остановился.
"Он зол на него?"

Рейнхард достает обернутую бархатом коробку и ставит ее на журнальный столик. Затем

он устроился поудобнее, пока Лайтоллер разматывал ткань.

Купец осторожно поднимает его на свет. «Думаю, это раньше», - наконец сказал он.
«Это могло быть из двенадцатого века». Он снова замолчал, не сказав герру Гутманну,
что сундучок мог даже быть датирован одиннадцатым веком, что значительно повысило
бы его ценность. Если бы Lightoller & Steeples купили его по хорошей цене, они бы
заработали много денег на аукционе.

«Очень красиво», - продолжаю я. «И качество изготовления превосходное, более

изощренное, чем можно было бы ожидать от артефакта этой эпохи». Он снова сел,
продолжая смотреть на коробку и вертеть ее в руках. «Да, я считаю, что с правильным
клиентом мы могли бы что-то с этим поделать. Конечно, его придется пересмотреть. У
меня есть знакомый в одном из музеев Вены, Альбертине, так что мы быстро закончили.
Думаю, она этого хочет. И что он предпочитает получать деньги в долларах ".

"Да".

«Мне придется выписать вам чек, чтобы получить его в выбранном вами банке,
разумеется, в выбранном вами городе».

«Все будет хорошо».

Лайтоллер посмотри на него. "От куда это?"

"Семейная реликвия". Рейнхардт не волновался. У него уже были подделаны необходимые

документы. Он покажет их в нужное время. Он не должен был выглядеть слишком
встревоженным.

«Конечно», - сказал Лайтоллер мягким, как пальцы, голосом. Закатал коробку, бубен
на бархате и откинулся спиной. Мудрый воздух, который он намеревался испускать, был
нарушен, когда ему пришлось сдержать отрыжку. «Вы имеете в виду фигуру?» - спросил
он, подводя итог своей позы.
Двумя днями позже Рейнхард сел на поезд, идущий в Берн через Зальцбург и Инсбрук, с
пересадкой в Цюрихе. Он был доволен тем, как закончилась сделка. Квитанция от
Lightoller & Steeples, теперь находящаяся в его бумажнике, гарантировала ему
значительную сумму, которую он ожидал от J.P. Моргана, когда он прибыл в Нью-Йорк в
конце месяца.

После извлечения письма из банковского сейфа в Берне, урегулирования вопроса с

адвокатом и использования этого человека для того, чтобы его проездные документы
были должным образом проштампованы, он будет готов к последним шагам: сначала
Берлин, чтобы возобновить последний его багаж; затем Гамбург и океанский лайнер,
который доставит его в Америку. Бизнес, которым стоит заняться в Нью-Йорке, а
вскоре после этого наконец ... вапоретто до Буэнос-Айреса.

Он сел рядом с окном купе первого класса и открыл руководство на испанском языке на
странице 62, глава десятая: ПРОСТЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ. Я начну читать: «Есть некоторые
предлоги, требующие вставки« де »перед именем, которое следует за ...». Было мирно.
Все шло по плану.

Но есть вещи, которые нельзя запрограммировать.

Они напортачили по линии. Переключатели не были задействованы.

Поезд Рейнхардта проносился мимо, точно так же, как прямой Цюрих-Вена в обратном
направлении.

Лобовое столкновение происходит в 14:35. Рейнхардт едва успел услышать скрип

тормозов и треск стали. Он увидел, как книга выскочила из его рук и взлетела в
воздух. Он чувствовал, что его поднимают в воздух.

Он никогда не видел пламени.

На следующий день «Wiener Zeitung» сообщила новость:

ТРАГИЧЕСКАЯ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНАЯ АВАРИЯ

ВЫЗЫВАЕТ 17 СМЕРТИ И 49 ТРАВМ

Гуттманн, обугленный в результате аварии, так и не был идентифицирован.

ГЛАВА 85

Нью-Йорк в наши дни

«Откуда это взялось?» - спросил Марлоу. "И когда?".

Лопес поправил очки. "Около часа назад. Зашифрованный отправитель. Его невозможно
выследить. Я позвонил Грейвзу сразу после того, как позвонил тебе и уехал.

"И это все? Никто в офисе не знает? "

«Никто, кроме нашей секции», - ответил Лопес. "Если это то, что вы имеете в виду. Я
вставил его на USB-накопитель, заблокировал компьютер, взял такси и приехал прямо
сюда ".

Они были на чердаке Грейвса в Гринвич-Виллидж. Она сидела за буковым столом в

просторном помещении, которое служило гостиной и столовой. Марлоу и Лопес стояли у
низких кресел и дивана вокруг журнального столика со стеклянной столешницей.

Лопес не вернулся домой. Он решил дождаться дневного света и также понял, что
пробовать это в одиночку бесполезно. Невозможно было перевести документ без помощи
Грейвса, и после этого момента безумия он понял, что риск, которому он подвергался,
не стоит возможных выгод. Он не был создан для таких вещей. В то же время он понял,
что слишком напуган, чтобы ехать домой в темноте. Может быть, кто-то наблюдает за
ним.

Она снова позвонила Миа, разъяренная тем, что ее разбудили, и подождала до

рассвета. Дневной свет приносит с собой комфорт и ясность. Вы понимаете, что зря
потратили драгоценное время. Я молюсь, чтобы никто не узнал ложь, которую он сказал
Марлоу, чтобы скрыть свои движения.

Лопес был первым, кто прибыл в семь, и Грейвс сунул ключ в ноутбук, как только
объяснил содержимое. Коллега распечатал копию и сразу приступил к работе.

Марлоу прибыл через пять минут в старом свитере и потертых джинсах.

"Как долго это займет?".

Грейвз оторвался от документа. «Дайте мне полчаса».

Лопес думает: «У них впереди одна ночь, и это моя вина». «Я сделаю кофе», - сказал
он. Он задавался вопросом, было ли уже обнаружено тело Анники.

Он смотрит за стойку на кухне, довольный, что ему есть чем заняться. Марлоу,
наконец, достаточно расслабился, чтобы сесть, но он был погружен в свои мысли, а я
не обращаю внимания на кофе, который Леон поставил рядом с ним.

«Откуда вы узнали, что это важно?» - внезапно спросил Марлоу. Его тон был
дружелюбным. Однако сердце Лопеса упало, когда он почувствовал на себе взгляд
коллеги.

"Я не знаю. Наверное, инстинкт. Рукопись, похоже, датируется тем временем, с

которым мы имеем дело ».

Марлоу больше ничего не сказал. Что бы он ни думал, вы полностью поглощаете это.

Время от времени он проверял время на своих часах, и каждый раз он также смотрел на
старые часы на вокзале, висящие на стене, словно ища подтверждения.

Единственным звуком было нежное тиканье рук. Время от времени Грейвс вставал и
снимал с полок большие фолианты. Он открыл их на столе и стал что-то писать на
желтом блокноте.

Наконец я поднимаю голову, снимаю с него очки, поворачиваю плечи, чтобы расслабить
их, и вытягиваю руки вверх и в стороны.

«Готово?» - спросил Марлоу.

"Готово". Я смотрю на Лопеса. «Ты был прав насчет кода, Леон. И похожий на тот, что
на стержне ключа. Но есть некоторые вариации; я предполагаю, что позже он был
передан кому-то, кто имел доступ к ключу и пытался расшифровать то, что там было
написано. Может быть, сам Дандоло. На мгновение я задумался. «Я до сих пор не могу
понять, почему Йельский университет не понял этого ...» Он перестал смотреть на
выражение лица Марлоу. Расшифровка текста, выгравированного на табличке, которую
епископ Адемаро по ошибке напечатал, получив зеркальное отображение, которое он
принял за позитив, должна была оставаться секретом для них двоих. Этот взгляд
предупредил ее.

Марлоу быстро взглянул на Леона, чтобы убедиться, не заметил ли он моментального

напряжения в воздухе, но тот был занят наливанием кофе для Лоры.

«Да, и это определенно связано с артефактом. Но, как я уже сказал, для взлома
другого кода потребуется время ».

«Что ж, на этот раз мы не будем просить Йельский университет помочь нам», - сказал
Марлоу, оглядываясь на своего коллегу.

Лопес показалось, что взгляд шефа задержался на ней на мгновение дольше, чем
следовало.

«Мне чертовски нужно выпить», - сказал Грейвс, отталкивая чашку кофе. «Леон, в
холодильнике есть бутылка шабли».

«Расскажите нам, что вы нашли», - сказал Марлоу. Я заметил, что он снова носил
изумрудное кольцо и еще одно очень простое на мизинце. Простой, но достаточно
большой, чтобы покрыть татуированное сердце.

Грейвз сделал глоток вина, которое налил ей Лопес. «Это то, что пишет Фрид», -
сказал он. «Очевидно, он был очень близок с Дандоло. Как викинг, он, вероятно, был
телохранителем. Моя гипотеза состоит в том, что он также стал доверенным лицом,
потому что он был единственным человеком, близким к дожу, которого Дандоло считал
достаточно лояльным и наивным, чтобы заслужить его доверие. Это своего рода
завещание. Но не только. Возможно, в конце жизни Фриду нужно было сбросить тяжесть
с груди. К тому времени, как я сказал этот документ, Дандоло был уже давно мертв.
Это предыстория ». Он остановился, глядя на них обоих, затем надел очки и взял свои
бумаги. «Сначала он говорит о своем личном наследии, а затем упоминает, что« есть
еще большие богатства, которые еще предстоит открыть, если у кого-нибудь когда-
нибудь хватит смелости их искать ». Он говорит, что пишет «вопреки указаниям своего
господина», но только после долгой борьбы со своей совестью. Он добавляет, что сам
отправился бы в путь, чтобы раскопать клад, если бы больная женщина не помешала ему
сделать это ». Я смотрю вверх. «Он был уже стар, когда Дандоло умер, но он также
мог быть болен, ранен, кто знает?»

«Какие богатства?» - спросил Марлоу; но он уже догадался.

«Давая его, я приказываю ему организовать его похороны. Его нужно было похоронить,
- Грейвз сверился со своими записями, - с некой шкатулкой, ключом и глиняной
табличкой. Эти предметы должны были быть спрятаны при нем, спрятаны в его одежде,
без ведома окружающих ».

«Это было бы сложно, - замечает Марлоу. "Дандоло, должно быть, наделил Фрид
полномочиями наблюдать за погребением. Таким образом, он бы полностью контролировал
ситуацию ».

«Все было похоронено вместе с ним, согласно его инструкциям, - продолжал Грейвс, -
и похороны состоялись,« я снова сверяюсь с бумагами, которые он держал », вероятно,
25 июня 1205 года в Константинополе. "Дож был похоронен, всегда в соответствии с
его инструкциями, в нефе Святой Ирины. Хотя похороны включали грандиозную
церемонию, гробница должна была быть закрытой и анонимной. Все одобряли это как
знак великой благотворительности, благочестия и скромности дожа »». Грейвз снова
поднял глаза. «« В руках дожа находится сокровище, которое я призываю вас искать
»».

Он промолчал.

«Верно, - сказал Марлоу.

"Да".

«Но никто не знает, где сейчас находятся эти предметы, кроме ключа. Ключ был найден
Адкинсом и его командой, и кто-то украл его у него ".

«Но они не смогли найти ни коробку, ни планшет», - сказал Марлоу.

"Нет".

"Итак, где они?"

Трое снова промолчали.

«Вы уже что-нибудь придумали по поводу кода?» - спросила Лопес.

Грейвз покачал головой. «Это займет больше времени».

«Вы все сделали отлично», - сказал Марлоу. "Так держать".

Лопес Я думаю: «Что, если бы другие, люди, у которых был оригинал, пришли
первыми?». У меня пустой желудок, но я не смею рассказывать коллегам, как все было.
Он не мог не молиться. Что-то пошло не так. Марлоу знал, что он хорошо разбирается
в числах. Почему она не попросила его сотрудничать?

"А другое написано? Старые скандинавские штучки? - продолжил Марлоу.

«Он древний скандинав, вы были правы. Это работа родственницы Фриды, которая умела
писать, но совсем немного, и восходит к после смерти Фриды. Он говорит, что не
понимает латыни, но хранит документ, потому что он должен быть важным, потому что,
когда работа была закончена, Фрид убила писца, которому он ее продиктовал ».

«Давайте начнем с остального», - сказал Марлоу. "Леон, вернись в Intersec.

Отследите, кто вам его прислал. И, в качестве безусловного приоритета, проведите
исследование: музеи и специализированные антикварные магазины со всего мира. Мы
должны найти этот ящик ».

«Хорошо», - сказала Лопес, счастливая уйти от них. Он просто хотел, чтобы этот
кошмар закончился.

Марлоу выглядел обеспокоенным после ухода Лопеса, и Грейвз спросил его, почему.

Он покачал головой. "Ничего. Но мы с Леоном знакомы очень давно: в Париже был

плохой бизнес, и теперь меня бы здесь не было, если бы не он. Но он что-то
скрывает. Я чувствую".

Грейвз пожал плечами. «Я думаю, это чисто. Он бы не пошел на такой риск ».

"Хммм."

«Разве он не рассердится из-за того, что ты не попросил его помочь мне с кодом?»
«Мне все равно, пока он не знает, что это такое, прежде чем я буду уверен, что ему
доверяют. А что он умеет? Он знает, что за ним наблюдают, - сказал Марлоу, - и у
него нет копий.

Момент паузы. «Нам нужна эта коробка».

"Как вы думаете, там все еще есть таблетка?"

«Мы не можем принимать противоположное как должное. Мы должны найти его быстро,
прежде чем это сделает другой Дандоло.

Марлоу вспоминает, что специалисты Йельского университета не смогли перевести

«свиток» Адемаро. «Что-нибудь новенькое о Ди Монферрато?» - спросил Грейвс с ноткой
кислинки в голосе. «Вы не говорили о ней в последнее время».

Прежде чем он ответил, глаза Марлоу вспыхнули. "Нет прогресса. Новый психолог умен.
Доктор Шукман. Звучит оптимистично. Но мы уже были там ».

"Удачи".

«Приступай к работе над этим кодом прямо сейчас. Я вернусь, чтобы все проверить,
когда успокою Дика Хадсона.

"Он снова нас носит?"

«У него дыхание на моей шее».

Грейвз похлопал по лежавшим перед ним бумагам. «Я начну прямо сейчас».

Марлоу ушел и, все еще обеспокоенный, направился к улице. Но, оказавшись там, он
выбрал не то направление, которое привело к Intersec.

ГЛАВА 86

Берлин сегодня

Только рассвело, но все основные европейские газеты уже были аккуратно разложены на
столе Адлера. Он уже читал в Интернете русские, индийские и китайские.

По мере необходимости прилагались переводы на немецкий язык. Газеты из США и Южной

Америки появятся позже. И очевидно, что новости уже были включены в обычные
программы его сайтов, теле- и радиостанций по всему миру.

Он взял первую газету, экземпляр Die Welt, такой гладкий, что я почти думаю, что
бедная фрау Мюллер гладила его за него.
Я на мгновение думаю о женщине. Несмотря на все ее усилия, она действительно
становилась слишком старой и худой, чтобы соответствовать имиджу компании. Он
должен был не забыть уволить ее.

Он с удовлетворением прочитал заголовок на первой странице экономического вкладыша:

MAXTEL ВНЕ КОНКУРСА

НА ВАЖНЫХ РЫНКАХ НИШИ
В РОССИЙСКОМ, КИТАЙСКОМ И ИНДИЙСКОМ СЕКТОРАХ
ТЕЛЕКОММУНИКАЦИЙ И ИНТЕРНЕТ.
ВЗГЛЯД НА БРАЗИЛИЮ И ИРАН.

Вложения окупились. Кредиторов заставили замолчать. Он еще не заплатил им, и Адлер

знал, что к тому времени его загонят в угол, но пора было вмешаться. Это было бы
предупреждением для тех, кто в ней нуждался, для тех, кто должен был признать это
тем, чем это было: объявлением войны.

Обратной стороной было то, что он играл с фишками, которых у него еще не было в
руке: ему абсолютно необходимо было заполучить единственное, что ему нужно, чтобы
получить полный контроль.

Индия была несложным делом. Китай и Россию было бы трудно подчинить. Но к

настоящему времени могущественные олигархи-миллиардеры были во всех трех странах,
не только в России; не говоря уже о политиках и закоренелых преступниках.

Но начнем с олигархов.

Китай имел первостепенное значение, учитывая экономический контроль, который он

осуществлял над Западом.

При этой перспективе Адлер расправил мои плечи. Он был оптимистичен. Он был уверен,
что те, кто извлек выгоду из инвестиций MAXPHIL в науку и культуру, выразят свою
благодарность, предложив ему перевод ключевой части документа, того, который
Троттер и Спаркс украли у шведской девушки за те сутки, которые он им предоставил.
В последнее время университеты все больше зависят от грантов частных лиц. Они
никогда не хотели, чтобы этот денежный поток иссяк.

Адлер был рад, что Анника Лундквист оставила такой четкий след Ethernet, когда
пыталась связаться с Intersec. Его люди не смогли определить точного получателя, но
это не имело значения. Решающим было то, что информация пришла вовремя, чтобы он
смог перехватить материалы девушки. И материал выглядел многообещающим. Его
родители заверили его, что она не сможет ничего передать, и им можно доверять. Они
знали, что случится, если он узнает, что они его подвели.

Но они уже проделали большую работу. В качестве отправной точки было достаточно
латинской части документа. Итак, была коробка, и в ней была таблетка, и ей было не
менее девятисот лет. Теперь он был уверен, что это не в руках его соперников, так
что свинец был бесполезен.

Адлер пожал плечами. Терпение. Были и другие направления. А из Нью-Йорка он получал

все более благоприятные отзывы.

Это был лишь вопрос времени: добыча попадет в ловушку. И вот это было близко.
ГЛАВА 87

Нью-Йорк в наши дни

Марлоу проснулся посреди ночи.

Это было в его квартире. Он уехал из Су-Линь поздно вечером.

Они занимались любовью обычным алчным способом, но когда они что-то закончили, это
заставило его не оставаться до утра. Она была расстроена и, тщетно пытаясь уложить
его обратно в постель, надулась.

«И я думаю о вашей безопасности. Я не хочу с тобой расставаться".

«Тогда не делай этого. Я в безопасности с тобой ».

«Чем больше я приезжаю к вам сюда, тем больше риск. В конце концов, кто-то это
заметит ».

"Тогда пошли. Отведи меня в другое место. Я не могу без тебя".

Но в его разуме засел червь. То, что ему было трудно отрицать. Он знал, что не
сможет скрыть это вечно. Но ему было трудно принять это.

Сначала, когда он просыпается, мне кажется, что я снова в парижской квартире, затем
преобладала знакомая и успокаивающая обстановка. Это было реальностью. Это был его
дом, если вообще было место, которое он мог так назвать.

Он встал и попытался вспомнить, что его разбудило.

Но это было о работе. Он знал, что не имеет ничего общего с другими его сомнениями.
То, на чем он должен был сосредоточиться. Возможно, проблема, которую он недооценил
или которая не казалась важной в то время. Он рассеянно принял душ и оделся; он
собирался сварить кофе, когда ему это пришло в голову. Я смотрю на часы в духовке.
Четыре часа утра. В Стамбуле было десять часов вечера.

Он не был уверен, позвонить ему или отправить электронное письмо, но ему нужно было
поговорить и получить немедленный ответ. Синий телефон, защищенная линия, был в
гостиной, спрятан в отделении, созданном среди книг. Он набрал номер и ждал, слушая
серию щелчков, предшествовавших соединению с коммутатором Intersec.

«Марлоу», - сказал он, когда был на связи. «Раздел 15. Максимальная безопасность».

Еще одна пауза, пока проверяли отпечаток его голоса.

«Чем я могу вам помочь?» - сказал голос на другом конце линии.

«Главный инспектор Хаки, Стамбул».

Больше щелчков, затем глубокая тишина. Через несколько секунд звонят. Три звонка,
потом кто-то ответил. Дальнейшее молчание для проверки безопасности на турецкой
стороне. Затем голос Хаки, как всегда веселый. «Привет, Джек».

«Я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня, Джемиль».

«Я подумал, что это не вежливость. Который час в вашем районе? "

«Перчатки. Перчатки, которые вы нашли на раскопках. Те, которым ваша судебно-

медицинская экспертиза сказала, что им сто лет ".

"Да, я их помню. Они до сих пор в нашей лаборатории ».

«Я хочу, чтобы вы вернули их в судебно-медицинскую экспертизу. Срочно. Я хочу,

чтобы они поработали над перчатками. Все, что они могут найти. Следы, ДНК ... ».

«Это было бы очень маловероятно».

"Не важно. Минеральные следы, чего бы они ни касались, каково их происхождение ".

«Я скажу им попробовать. Спустя столетие будет сложно что-либо найти ».

«Пусть делают это быстро».

«Безусловный приоритет».

Марлоу, больше не думая о сне, спустился в подвал за своей машиной.

Комната 55 была пуста, парты и столы убраны. Лопес ничего не оставил посторонним
глазам, но на терминале Марлоу было сообщение:

В мире осталось не так много железных ящиков подходящего размера и соответствующего

времени. Железо со временем ржавеет и гниет, если его не хранить в оптимальных
условиях. Остальные имеют очень высокие цены на рынке. Один находится в Британском
музее в Лондоне, другой был куплен Фондом Гетти три года назад. Третья находится в
Эрмитаже, а четвертая - в частной коллекции в Лозанне, к которой мне удалось
получить доступ. Пятая находится в Le Clos Luce в Амбуазе, Франция. Проблема
заключается в том, что все они имеют происхождение, что кажется абсолютно
бесспорным, и ни один из них не содержит ничего, что соответствует тому, что мы
ищем.

Немного более перспективны антикварные магазины. В частности, один экземпляр был

куплен неизвестным продавцом у Lightoller & Steeples на Мэдисон-авеню в 1946 году и
продан ими на аукционе примерно через год. Мне еще предстоит выяснить, что с этим
стало, но даже несмотря на то, что магазин закрылся в 1960 году, некоторые из их
транзакций могут быть зарегистрированы в Агентстве по доходам. Вряд ли их перевели
в информационный центр агентства в Мэриленде, так что они могут все еще находиться
в подвалах Вашингтона. Отчет будет следовать.

Перед продолжением сообщения Лопес был пробел. В расписании указано, что следующая
часть будет через пять часов после первой.
Нашел. Они были очень полезны для Агентства по доходам, и в файле были подробные
счета-фактуры по различным статьям. Вот наш: железный ящик, десять на восемь,
глубина пять сантиметров, закрыт, ключ отсутствует. Коробку ни разу не открывали.
Точно высечены, украшены и выгравированы. Вероятное французское происхождение,
ориентировочная дата: последняя четверть XI века. Судя по всему, Lightoller &
Steeples получила от этого очень хорошую прибыль. Платеж за их покупку был
зарегистрирован, но нет никаких следов того, что произошло или кто его получил.
Предполагалось, что его заберут у Моргана в Нью-Йорке, так что я последую этому
примеру. Другой информации нет. Расследование продолжается. Они отправят нам копии
оригинальной документации как можно скорее.

Марлоу закрыл сообщение и сохранил его в защищенном файле. Он бы уничтожил себя в

течение суток, если бы не отозвал команду.

Марлоу почувствовал запах крови, но нюхать его - не то же самое, что нюхать.

ГЛАВА 88

Звонок Хаки пришел ранним вечером.

«Какая скорость».

"Мы в курсе", - сказал Хаки. «Гранты ЦРУ. Они любят, чтобы линия фронта была хорошо
оборудована ».

Марлоу не улыбнулся. Если бы Турция перестала быть светским государством, Западу

пришлось бы держаться. Я думаю на мгновение об Османской империи. Как однажды
влияние турецких императоров дошло до ворот Вены. Это было в семнадцатом веке.
Волна, спровоцированная действиями Дандоло в Константинополе за четыреста лет до
этого.

"Что у тебя есть для меня?"

«Устно или вы хотите, чтобы я вам все отправил?»

"Устно".

- Тогда сок. Технические подробности сразу в разделе 15 ».

«Было бы идеально».

"Хорошо." Хаки ненадолго замолчал, и на другом конце линии Марлоу услышал шорох
бумаги. «Вот он, - продолжает Хаки. «Перчатки были сделаны в Германии, возможно, в
Австро-Венгрии, до 1914 года, но они ненамного старше. За все это время очень мало
материала, но на больших и указательных пальцах остались следы песка и земли, а
также небольшого количества терракоты. Также есть следы того, что может быть
ржавчиной, красным оксидом железа, но это микроскопические частицы, и нам придется
провести дополнительные тесты. Наши люди нашли их на ладонях и внутренней стороне
пальцев обеих перчаток ».

«ДНК?» - спросил Марлоу.

«Как я уже сказал, это маловероятно. Но мы над этим работаем ».

"Спасибо. Что бы вы ни нашли, дайте мне знать скорее.

"Обработка ковра-самолета, чувак".

Хаки сдержал свое слово, я думаю, Марлоу, когда два часа спустя из Стамбула, уже за
полночь, из турецкого города поступил еще один звонок.

Но в сети не было Хаки. Он не узнал этого голоса. Настойчивый тон, почти

панический.

«Говорит полковник Демир. Мы не можем отправить вам запрошенный подробный отчет.

Была бомба. Думаем, «Аль-Каида», но это только первые гипотезы ».

Эта новость привела Марлоу в ужас. "Где это находится?"

"Автомобиль на Дефтере Эмини. Прямо на глазах у криминалистов. Страшный взрыв ».

"Жертвы?"

"Три. Майор Хаки и один из них. Одному Богу известно, как они нашли это место. И
почему они выбрали эту цель. Мы будем держать его в курсе. Но уж точно они
террористы ».

Марлоу, у меня пересохло в горле, я кладу трубку.

Он не был так уверен.

ГЛАВА 89

Константинополь, год Господа 1204

Гоффредо де Виллеардуэн слушал, как его секретарь читал то, что он ему продиктовал.
Он задавался вопросом, сколько оставить в итоговом отчете, официальном. Случилось
так много всего. Он хотел, чтобы Дож Дандоло был доволен тем, что написал:

После победы и последовавшей вскоре коронации императора Бодуэна произошел раздел

добычи.

Прошло то тяжелое время, которое было после победы. Корабли больше не держали в
укрытиях, даже если лагерь, где еще жила пехота, был болотом. Но в городе, все еще
окутанном остатками своего великолепия, несмотря на нарушение, настроение было
приподнятое. Бонифаций, поначалу мрачный из-за того, что ему не предложили корону,
вернулся сияющим после встречи с дожем и даже предложил возложить императорский
плащ на плечи Болдуина. Дандоло имел право на подношение короны, шара и скипетра.

Теперь в городе было две армии. Королевство Бонифачо, расположенное к юго-западу от

Золотых ворот, было занято подготовкой к отъезду в Грецию, где королевство ожидало
своего завоевания. Baldwin's был занят ремонтом укреплений, которые он разрушил
сам, и был готов установить власть над новой империей своего лидера.

Очаги греческого сопротивления в городе и вокруг него были безжалостно подавлены.

Главный противник отошел в Болгарию, Венгрию и Никею.

Секретарь перестала читать, и Гоффредо расслабился, удовлетворенный. Но он многого

не знал.

Венецианцы с нетерпением ждали передышки от непогоды. Им нужно было реорганизовать

флот.

Подавая его, вы чувствуете солнце на лице и улыбаетесь.

Работа над большими и секретными военными кораблями, способными преодолевать

океаны, будет продолжена. Секретные корабли, о существовании которых знали лишь
единицы.

Все мысли об Иерусалиме были забыты. Теперь было о чем подумать.

Сотни произведений искусства были отлиты крестоносцами и превращены в монеты, чтобы

вернуть венецианцам причитающуюся им сумму. Лепоро был занят спасением того, что
осталось, руководил работами по упаковке и перевалке грузовых судов, которые должны
были вернуться в Венецию с драгоценным грузом.

«Религиозные трофеи принесут нам великую славу», - сказал ты Дандоло однажды, когда
солнце наконец сдуло последние облака.

«Хорошо», - ответил дож мысленно в другом месте. Больше не было необходимости

использовать мощность планшета на Leporo. Он уже был захвачен кольцами собственной
жадности. Дандоло был в этом уверен.

Ценность Лепоро уменьшилась в его глазах. Дандоло думал теперь о своих разговорах с
Фрид о долгом путешествии на запад, в страну за великим морем. Там земля была
безбрежной, доступной и плодородной. Будут богатства, о которых Европа даже не
подозревает. И Бог даст ему время собрать их.

Время. Я смотрю на его руки. Он едва мог их видеть, и только если бы держал их
неподвижно. Менее чем через пять лет этих рук больше не будет. Они были бы пылью.
Он умрет. Больше не будет.

Останки превращенного в прах человека весили не больше новорожденного. Время.

«Аббат Мартин заботился о коллекции в Сан-Пантократоре. А его монахи думали о

греческих монастырях и церквях за городскими стенами ».

«Отлично, - сказал Дандоло.

«Вряд ли была необходимость в угрозах», - продолжал Лепоро, нуждаясь в одобрении

своего хозяина и ненавидя себя за эту потребность. "Аббат Мартин - правильный
человек, прелат моего ордена. Архимандрит Никанор Сан-Пантократорский наполнил ему
мешки. Есть ковчег с перстом, которым Фома Сомневающийся вставляет в рану Христа.
На нем все еще есть кровь ".
"Бери все на борт. Предложите свой палец Папе с моими скромными комплиментами. Этот
идиот, сидящий там на троне, будет счастлив ».

«Кардинал Пьетро уже отправляет благоприятные сообщения».

"Я рад этому".

Лепоро заметил Дандоло. Дож сидел у окна роскошной комнаты во дворце Буколеона,
намереваясь посмотреть на порт, где стояли его корабли. Только глаза матросов,
которые там работали, и Фрида не затуманила мощь планшета. Это сделал Дандоло.
Только они могли видеть великолепие этих кораблей. Секрет был в безопасности от
других, включая Лепоро.

Но Лепоро не думал о кораблях. Его глаза блуждали по офису Дандоло, когда-то

бывшему роскошным залом судебных заседаний старого режима. Они внимательно
осматривали поверхности столов с богатой резьбой, установленных на ручках ящиков и
комодов, на пыльных гобеленах, драпированных шелках и парчах, оставленных на земле,
куда они упали во время набегов.

Он воспользовался редким отсутствием Фриды. Фрид была в порту. Викинг заметил бы

это, возможно, даже догадался бы, в чем заключалась цель его исследования. Внутри
она в сотый раз прокляла его, придумав способ избавиться от него.

Я не мог найти никаких зацепок и не осмеливался начать рыться. Но он должен был

действовать, прежде чем Дандоло отправил его обратно в Венецию с добычей. Или до
того, как старик умер.

Старый? Сам Лепоро старел. Его время тоже было на исходе.

Он знал, что Дандоло иногда оставлял планшет закрытым в коробке, в секретном ящике,
хотя и на короткое время. Для него это было как наркотик, у Лепоро сложилось
впечатление, что дож слишком сильно боялся истощить свои последние силы, свою волю.

Он был с ним сейчас? Лепоро посмотрел на своего хозяина и, когда он это сделал,
увидел, что его правая рука застыла под рукавом его мантии.

ГЛАВА 90

Нью-Йорк в наши дни

Марлоу в своем старом твидовом пиджаке, перекинутом через спину, сидел на диване в
доме Грейвса. На женщине, сидевшей напротив него на низком стуле, вместо джинсов
была юбка. Я скрещиваю ноги и слегка опираюсь на спинку сиденья. Она выглядела
готовой выйти. Приталенная юбка была из тонкой серой шерсти, а черная шелковая
рубашка с круглым вырезом подчеркивала ее формы. Два босса вместе должны были
стоить примерно половину зарплаты.

«Код того же типа, что и код на ключе, - сказал он, - но каким-то образом он
поврежден, либо потому, что человек, который его написал, не понимал, что он делал,
либо потому, что автор намеренно хотел сделать его непонятным. Есть способ
расшифровать это, всегда есть, но это все равно что блуждать в темноте, в лабиринте
».

«Тогда давайте использовать нестандартное мышление».

"Есть еще кое-что. Я должен доложить Intersec. Мое отсутствие не осталось

незамеченным ».

«Это передо мной, что вы должны нести ответственность».

Грейвз покачал головой. «Сэр Ричард обеспокоен. Вы тоже не заявили о нем ».

«Вот куда я сейчас направляюсь. Я не могу рисковать, что вы предупредите службу

внутренней безопасности. Они все взорвут ».

Грейвз узнал тревогу в его голосе, но сказал: «Он хочет знать, что происходит,
Джек».

«Интересно, сколько он уже знает».

Грейвс, думая об информации, которую упустил Лопес, кивнул.

«Давайте ограничим ущерб», - продолжил Марлоу. «Это все, что мы можем сделать».

«Отдам ему отчет о ходе исследований, подачку».

"Отлично". Я пролистываю работу Грейвса над кодом и хмурюсь. «Не рассказывайте им о

Йеле, почему они сказали, что не могут перевести гравировку на планшете».

«Если бы они знали в Йеле ... На кого они могли бы работать?»

"ЦРУ? Интерьеры? Но с какой целью? Такие крупные организации всегда находят время,
чтобы что-то просочилось. А политиков топчут. Так что время еще на нашей стороне ».

Грейвз снова скрестил ноги. «Хадсон хочет меня сразу же увидеть. Я продолжу
работать над кодом, как только избавлюсь от него ». Он взял карты у Марлоу,
случайно задел пальцы.

«Что ж, продолжайте работать над этим. Я присоединюсь к вам, как только смогу ». Он
встает. "Вот так. Я подвезу вас до Intersec. Мне нужно поговорить с Леоном и
показать мне все ». Раздраженный, он остановился. «Почему Хадсон тыкает носом прямо
сейчас? Вот на чем вам следует сосредоточиться ". Я указываю на обеденный стол, на
котором компьютер Грейвса был островом в море книг и бумаг.

«Мне нужно сделать перерыв. В любом случае, я поработаю над этим сегодня вечером.
Результат. «Мне больше нечего делать», - добавил он, но Марлоу не слушал.

Он запер квартиру, и они ушли.

В нем было что-то новое, я думаю, Грейвз наблюдал за ним. Что-то изменилось, но он
не понимал что.

Я смотрю на татуировку на пальце и грустно глажу ее.

Леон Лопес добился прогресса. «Если это то, что мы ищем», - сказал он, показывая
Марлоу веб-страницу. Но они только что вошли в комнату 55, когда сэр Ричард позвал
Грейвза в свой кабинет. Известие о его прибытии должно быть передано прямо из
приемной его секретарю.
"Вы хотите, чтобы мы дождались Могилы?"

«Вы скажете ему после встречи с Хадсоном».

"Согласен. Вот".

Страница принадлежала сайту Sotheby's в Нью-Йорке и объявляла о скорой продаже

средневекового антиквариата. Лот 4249 был железным ящиком, который Леон уже
определил как возможного кандидата. Его описывали как «шкатулку или шкатулку для
драгоценностей». Далее в описании добавлялось, что он был заблокирован и что ключ
отсутствовал; но все еще существовала значительная аукционная база в сто тысяч
долларов. Прилагалась небольшая фотография коробки с кратким упоминанием ее
происхождения, которое восходит к 1946 году, когда она была приобретена Lightoller
& Steeples. С 1948 года он принадлежал Фонду Эшворта и выставлялся в его небольшом
Питтсбургском музее. Он был продан, когда у фонда возникли проблемы в середине
1970-х годов, и с тех пор является частью частной коллекции промышленника Джорджа
М. Бамбергера. Бамбергер умер за год до этого, и коллекция была расчленена и
выставлена на продажу двумя его сыновьями.
«Что ты думаешь?» - спросила Лопес Марлоу. «Эти предметы довольно редки. Я не мог
найти более близкого совпадения ».

"Когда будет аукцион?"

«Пятница».

«У нас есть около недели. Нам нужен бюджет. Если стартовая цена будет сто тысяч
долларов… - размышляет Марлоу. «Давайте учтем двести пятьдесят тысяч».

"Так много?"

«Мы не можем позволить этому ускользнуть».

"Можем ли мы оправдать расходы?"

«Они что-то изобрели. В любом случае, - сухо добавил Марлоу, - сэр Ричард нашел для
нас нового благодетеля.

"ВОЗ?"

"Рольф Адлер. MAXTEL хочет принимать как можно более активное участие в этом
вопросе. МАКСФИЛ профинансировал проект «Дандоло» ».

«Я надеюсь, что Хадсон ничем не торгует».

«Адлер думает, что мы Интерпол. И не забывайте, что он не смог бы сделать это без
одобрения правительства ».

«Утверждение международного правительства».

Марлоу пожимает плечами. «Мне это тоже не нравится, но MAXTEL - многонациональная

компания, и вы знаете, как в последнее время правительство относится к деньгам.
Любой источник подойдет. Все продается. Не то чтобы это принесло пользу. Мы
прекрасно понимаем, что прошли критическую точку. Списание долга на Западе сейчас
только химера ».

Лопес кивнул.

«Но, может быть, это скоро изменится», - задумчиво сказал Марлоу.

"Планшет?"

«Контроль».

«Цель игры».

«Так кто же ищет этот планшет?» - спросила Лопес.

«Кто-нибудь убежден, что они могут использовать это, чтобы исправить мир? Кто
знает? Тот, кто считает, что может все исправить, если ему представится шанс ».

"Порядок через диктатуру?"

"Дивный новый мир. Это будет не в первый раз. Все существовавшие цивилизации были
основаны на чем-то подобном ».

«Но они всегда разрушались, и люди выживали».

«Все происходит впервые», - отмечает Марлоу.

"Мы должны найти этот планшет!" Мысль Лопеса возвращается к Аннике, сидящей в кафе.
«Все, что угодно, - думаю я.

«Мы находим ящик, и дело закрыто. Может быть ... Вам стоит связаться с
Бухгалтерией. Скажите им, что вы хотите. У нас не должно быть с этим проблем. Нам
не пришлось вызывать кавалерию, и по сравнению со стоимостью «Томагавка» мы дешевы
».

«Я справлюсь с этим».

Аукционы были публичным мероприятием, и Марлоу намеревался присутствовать на них

лично. Он не хотел использовать прикрытие. Ему нужны были его люди, чтобы сделать
работу самостоятельно, но он вряд ли мог скрыть это, и он хотел, чтобы Грейвз был с
ним. «Поговори с Лорой. Скажи ей, чтобы она со мной связалась.

"Куда ты собираешься?"

"Я скажу тебе позже".

"А как насчет Хадсона?"

"Это может подождать".

"Где Лора тебя найдет?"

«Безопасный сотовый телефон. Но после. Сначала я должен что-то сделать ».

Вскоре Марлоу покинул здание. Остался еще нерешенным другой вопрос.

Он выскочил на людные улицы и направился к ближайшей станции метро.

Он сел на поезд до 49-го и 7-го, а оттуда продолжил путь пешком.

ГЛАВА 91
Берлин сегодня

Это были отличные новости.

Он сидел за своим столом. Настала ночь, и Берлин светился под ним, залитый тысячами
огней. Офис, освещенный только настольной лампой, был окутан тьмой. Красный свет
вывески MAXTEL на крыше смог добраться до комнаты, запачкав его лицо и руки.

Он перечитал перевод, который держал в руке. Это заняло на двадцать четыре часа
больше, чем он надеялся, но теперь он был на один шаг ближе к своей цели. Коробка
была отслежена. Тем временем его помощники в Венеции и Йельском университете
работали над кодом документа Фрида, который до этого они не могли расшифровать.

Код содержал секрет, Адлер был в этом уверен. Но если бы все шло хорошо, он мог бы
обойтись и без этого. Однажды во владении коробкой. Насколько они знали, никто не
мог открыть его с тех пор, как последний раз закрывали девятьсот лет назад. И у
него был ключ. Он пережил столько хлопот и затрат с этими проклятыми археологами.
Но благодаря их особым навыкам он знал, что не единственный, кроме Интерсека,
интересовался этим объектом. Он был не единственным, кто знал секрет Дандоло, хотя
и старался скрыть следы своих личных расследований. Но их смерть предупредила его
соперников. Они бы знали, с кем имеют дело.

Но кем они были? И сработал ли на них Intersec?

Но зачем беспокоиться? Как только вы откроете коробку, любое соревнование прекратит

свое существование.

Я смотрю на часы, с нетерпением ожидая звонка из Нью-Йорка. Наконец, в 20:00, 14:00

по восточному побережью, звонок поступает.

Телефон не успел закончить первый звонок.

«Да?» - ответил он категорично.

Голос на другом конце провода был спокойным. Не паникуйте, нет необходимости

выслуживаться перед ним, прежде чем мы перейдем к делу. Ему это понравилось.

«Я сказал, что у них есть зацепка», - сказал голос.

"Да".

«Они сузили поле».

"Продолжай".

«Желаемый предмет продается здесь, на Sotheby's на Йорк-авеню. Лот 4249 ».

"Вы уверены, что мы этого хотим?"

«Риск стоит того».

"Начальная цена?"

«Сто тысяч долларов».

Адлер чуть не рассмеялся. Коробка была практически его. "Когда?"

«Пятница».

"Сейчас?"

«Десять утра. 4249 - пятое место в списке. Утреннее заседание ».

"Мы будем там. Кто будет за них торговать? "

«Я предполагаю, что это будет Марлоу».

"Лично?"

"Да".

«Кажется рискованным».

«Мы знаем, как это выглядит. Хотелось бы увидеть комнату. Ищите нас. Он думает, что
его никто не знает. Нигде нет его фотографий или официальных документов ".

Адлер это понимал. У такого человека, как Марлоу, не могло быть прослеживаемых
государственных документов; никаких налоговых отчетов, никаких банковских или
других счетов, водительских прав, свидетельств о рождении или документов о
собственности. Ничего. Но, невзирая на себя, он оставил подсказки о своей жизни. И
их использование было самым мощным оружием Адлера в то время. Поздравьте себя с
успехом в этом направлении.

«Другие важные для нас участники?» - продолжаю я.

«Три великих музея. Два важных частных коллекционера ».

«Проверьте их пределы».

Наступила пауза.

"Ты придешь сюда?"

«Да», - ответил Адлер.

"Как вы будете делать предложения?"

По телефону".

"Почему не из Берлина?"

Адлер улыбнулся про себя. «Мне нужно быть там».

Я вешаю трубку, больше ничего не говоря. Напряжение покидает его плечи. Вы

испытываете чувство эйфории, которое всегда испытывал, когда он собирался вступить
в бой. Но битвы никогда не имели неопределенного исхода. Я беру желтый телефон и
набираю номер.

Он должен был быть уверен, что выигрывает.

ГЛАВА 92
Нью-Йорк в наши дни

Аукционный зал был заполнен на две трети, но было еще рано. Марлоу и Грейвз сидели
в пятом ряду на боковых сиденьях, выходящих на аукциониста и лоты. Грейвз
присутствовал на презентации и осмотрел коробку. На крышке было рельефное
изображение орла, с распростертыми крыльями, когтями наготове, а голова опущена,
клюв заострен. По бокам ящика люди и животные сгрудились в разных позах ужаса и
молитвы. Только один мужчина, находившийся в центре лицевой стороны, имел наглость
встать с поднятыми руками и маленьким предметом неправильной формы в руке. Ящик
стоял на простом постаменте и сиял в свете прожектора, который его освещал. Он
выглядел совершенно новым, не был поврежден, имел следы эксплуатации. Если бы не
художественный стиль, никто бы не догадался об истинном возрасте.

Пятеро агентов Intersec, три женщины и двое мужчин, обосновались на другом месте.
Трое из них незаметно наблюдали за участниками торгов в комнате, двое других,
расположенные вдоль стены возле платформы аукциониста, наблюдали за участниками
торгов по телефону. Лопес сидел сзади, подальше от них.

Когда подошла очередь лота 4249, комната была заполнена на восемьдесят процентов.
Лопес узнал двух руководителей отделов крупных американских музеев, одним из
которых был музей Метрополитен. Слушайте немецкие и французские голоса. Запах денег
был ощутимым.

Никаких предложений в запечатанных конвертах, а также участия онлайн или

материнской компании. Это было необычно, но Марлоу это не волнует, так как с самого
начала был большой интерес от семи до восьми человек, включая трех участников
торгов по телефону, и в течение минуты цена на коробку была выше минимальной.

Элегантная женщина с темно-рыжими кудрявыми волосами, одетая в Вивьен Вествуд, на

долю секунды подняла руку в перчатке и предложила сто пятьдесят тысяч долларов.
Марлоу заметил, что на нем был слуховой аппарат.

«Я увижу сто шестьдесят тысяч?» - раздался решительный английский голос аукциониста

Мальборо или Веллингтона до кончиков пальцев.

Огромный немец в сером костюме осторожно кивнул.

"Сто семьдесят?"

Кивок элегантной девушки по первому телефону.

"Сто восемьдесят?"

Бородатый мужчина в темных очках покачал головой и посмотрел в каталог, заметив

что-то пером. Рыжая снова подняла палец.

"Сто девяносто?"

Цена превысила двести тысяч долларов, и бой сократился до трех участников торгов в
зале плюс двух по телефону.

Когда я набираю двести пятьдесят тысяч, один из тех, кто разговаривает по телефону,
вешает трубку.
«Мы тоже закончили», - сказал Грейвз. Но Марлоу снова поднял руку. Большой немец в
другом конце комнаты колеблется, затем берет свою.

«Мы закончили, Джек», - настаивает Грейвз.

«Нет, это неправда», - отвечает он. Он улыбнулся. «Вы знаете, как бывает, бюджет
всегда можно перевыполнить».

Грейвс повернул голову и посмотрел в дальнюю часть комнаты, надеясь поймать взгляд
Лопеса, но не смог его увидеть. Теперь комната была полна, и атмосфера начинала
накаляться.

При цифре в триста тысяч долларов остался только один телефонный претендент.

"Триста десять?"

Кивок немца.

"Триста двадцать?"

Палец рыжего.

В триста семьдесят немец поджал губы. На четырехстах тысячах он дал понять, что
уходит.

В комнате царила суматоха: товар превысил начальную цену в пять раз. Теперь борьба
развернулась между рыжим Марлоу и продавцом по телефону.

«Они убьют тебя», - сказал Грейвз себе под нос.

"Может быть".

"Стоп."

«Он поступит на счет Адлера. А потом, как нам остановиться? ».

Могилы с напряженным лицом, сядьте обратно.

За семьсот пятьдесят тысяч долларов рыжая, обезумевшая, как будто только что
потеряла мать, закрыла каталог и скрестила мои ноги. Это остановилось.

«Мы уверены?» - спросил аукционист.

Женщина колеблется, на мгновение кладет руку на слуховой аппарат. Потом передумал,

улыбнулся, и палец поднялся.

Еще одна трехсторонняя гонка.

Адлер в номере «Пьер Гранд» нахмурился после того, как аукцион развернулся по
видеосвязи на его ноутбуке. Приняв решение, он взял желтый сотовый телефон из числа
трех на столе рядом с ним. Он сказал несколько слов. Мальчик Котбус в нем не
собирался расставаться со всеми этими деньгами ради чего-то, что он мог получить
бесплатно. И нужно было принять во внимание еще одну вещь. Scheisskastchen Марлоу в
значительной степени превысил свои пределы и не должен был иметь коробку любой
ценой.
Когда покупатель по телефону повесил трубку, цена достигла девятисот тысяч
долларов. Рыжая только что подняла палец, чтобы добавить еще пятьдесят тысяч, когда
аукционист заколебался: ее внимание привлекли звуки, доносившиеся из задней части
комнаты. Через несколько секунд выстрел из пулеметов разрушил штукатурку на
потолке; он развалился на кричащих людях, которые расступились, как Красное море,
споткнувшись о стулья и натыкаясь друг на друга в отчаянной попытке убежать.

Между участниками торгов и зрителями был создан обширный коридор, пустое

пространство, которое проходило через центр комнаты, начиная от главного входа до
кафедры аукциониста и платформы, на которой он стоял. Мужчина цепляется за края
кафедры, окаменев. Помощник рядом с ящиком, поставленным на стол, покрытый бархатом
сливового цвета, приседает.

В противоположном конце коридора выстроились пять фигур в боевых костюмах в

капюшонах, по две с каждой стороны, а пятая быстро пошла к платформе. У каждого из
них был нейлоновый пояс на талии, на котором висели штурмовой кинжал и кобура, из
которой торчал приклад Walther P99. В руках четырех охранявших комнату были новые
Magpul PDR, и именно с одного из них начался пожар.

Марлоу, наклонившись и обняв Грейвза за плечи, чтобы защитить ее, я замечаю оружие
одним взглядом. Они не были обычными преступниками. Он рискнул заглянуть в комнату,
но не увидел Лопеса или других агентов Intersec. Надеюсь, они были разумными. Это
было не место для перестрелки, не говоря уже об этом смертоносном оружии.

Последовали еще две очереди, чуть выше сидящей на корточках толпы, когда лидер
группы достиг платформы и схватил коробку со стола, сунув ее в черный мешок,
который он нес на плечах. Помощник рушится, как марионетка, веревки которой
перерезаны, а аукционист, белый, как тряпка, находит время поблагодарить Бога за
то, что кафедра скрыла от глаз мокрое пятно, распространившееся по его паху.

Через минуту коммандос ушли, оставив в комнате тишину величиной с морскую пучину.
Рыжая исчезла, как и помощник, ответственный за телефонное предложение.

ГЛАВА 93

Два дня об этом говорили СМИ. Но никто не погиб, никто даже не пострадал, так что
новости не имели большого значения. Кого заботит древний объект, оспариваемый
горсткой привилегированных людей? Представитель Sotheby's появился на Sky News, а
крупный немец дал интервью NDR и Frankfurter Allgemeine. Это был участник торгов,
заказанный Музеем Боде в Берлине.

«Мы должны ее найти», - сказал Грейвз.

«И мы должны взломать код письма Фриды Эйолфсон», - добавил Марлоу. «Мы не

единственные, кто над этим работает».

«Что ты имеешь в виду?» - нервно спросил Лопес.

«Тот, у кого есть оригинал документа, который нам прислал ваш таинственный контакт,
знает не меньше нас».
«Или даже меньше», - заметил Грейвз.

«Это очень маленький шанс, и мы не можем делать предположения на его основе», -

отвечает Марлоу. «Возможно, они уже знают больше. Главное, чтобы у них была коробка
и ключ, а значит, и планшет ».

«Это тоже предположение», - сказал Лопес.

«Все соединяет планшет с этой коробкой», - говорит Грейвс.

«Но до сих пор нет доказательств того, что кто-то пользуется планшетом».

Лопес, молча, задумался.

«Никаких следов того, кто послал документ?» - спросил его Марлоу.

«Пока ничего», - ответил Лопес, подумав: «Сейчас самое подходящее время, чтобы
сказать ему».

«Подкрепление на Sotheby's только знало, что им нужно делать», - сказал Марлоу.

«Если мы хотим расширить область исследований, нам придется быть более честными,
чем мы были с сэром Ричардом».

«Можно ли этого избежать?» - спрашивает Грейвс.

«Я надеюсь на это. Но я хочу, чтобы вы как можно скорее вернулись в свою квартиру и
подготовили отчет по этим пяти строкам кода. См. Гравировку на ключе. Коды должны
быть связаны. Откройте для себя связь ».

«Кто были нашими конкурентами на аукционе?» - неожиданно спросил Лопес.

«Один из них не хотел проигрывать», - сказал Марлоу. «И это был не красный».

«Но зачем присоединяться, если он все равно пришел и забрал с собой коробку?» -
сказал Грейвз.

"Это было последнее средство. Цена сильно выросла ».

«Была женщина ... рыжая, - сказал Грейвс.

«И телефонный претендент, оставшийся последним», - сказал Лопес.

«Ни один из них не подал признаков остановки, когда аукцион остановился», -

отмечает Марлоу. «За исключением того момента ... со слуховым аппаратом».
«Что?» - сказал Грейвс.

"Рыжая заколебалась, но затем продолжила, как будто ей было разрешено продолжить.

Это был не слуховой аппарат ».

«Это было довольно кричащо», - сказал Лопес. «Мы могли бы дать полиции описание».

«Волосы были париком, ну, может быть, и как только вы снимаете костюм Вествуд, эта
женщина становится настолько анонимной, насколько она хочет», - говорит Грейвс.

«Поднимите кого-нибудь сюда за фотороботом, - сказал Марлоу. «Затем отправьте его

через защищенный сервер в ФБР, посмотрите, найдут ли они какие-нибудь совпадения,
которых у нас нет».

«Иисус, сколько людей ты хочешь привлечь?»

«Используйте покрытие Интерпола. И посмотрим, сможем ли мы отследить звонок.
Телефон оферента. Должно быть, кто-то был на другом конце этой линии. Это может
быть запись. И записи наблюдения Sotheby's. У них есть внешние камеры? "

"Для уверенности".

"Коробка была уже почти в десять раз выше начальной цены, когда участник торгов
вышел из себя. И красный, кто знает, до какой суммы было разрешено предлагать ».
Марлоу сделал паузу. «Другое дело: как наш оппонент узнал об аукционе и связал вещи
с нашей собственной скоростью?».

ГЛАВА 94

«Что-то есть на записях внутреннего наблюдения», - позже сказала Лопес Марлоу.

«Говорит».

«Четкие изображения, но они нам мало помогают. Трое из них были худощавого
телосложения.

«Женщины могут обращаться с этим стрелковым оружием так же, как и мужчины. Они
также думают более научным образом, возможно, поэтому операция была проведена так
хорошо. Вы уже начали поиск? "

"Да. Но сейчас они будут далеко. Лучшие кадры - внешние ».

"Продолжай".

«Прибытие и побег. Три мотоцикла, все Vulcan 900. У меня есть номерной знак. Я его
выследил ».

"У вас есть номерной знак?"

"Хочешь верь, хочешь нет. Оформляется Андрею Боровскому. Он является партнером

фирмы Zwinger & Dels, офисы которой находятся в Бронксе. Они делают изделия из
кожи: сумки, ремни, кошельки и тому подобное. Старшего партнера зовут Сергей
Кутузов. Новые богатые русские три года назад переняли уже существующую немецкую
компанию ».

"Какой-то фасад?"

«По-прежнему связи нет, значит, официально эти люди чистые. Байк украли двадцать
четыре часа назад. Боровски сообщил о краже в местную полицию, но только в два часа
дня ».

«Может быть связь. Зацените, особенно на этом Кутузове. Попробуйте с московским

ФСБ. Наш контакт там. Полковник Сафин.

"Отлично. Могу ли я также проверить Zwinger & Dels? "

"Не сейчас. Мы не настораживаем этих людей. Есть новости от Лоры? "

«Он все еще работает над кодом Фрида. Но он участвовал в фотороботе со мной ». Я
озадаченно смотрю на Марлоу. "Здесь есть что-то странное. Она тоже так думает ".

"Продолжай".

«С фотороботом все прошло хорошо. Сходство получилось хорошее: внешность женщины на

аукционе, как могла бы быть с зачесанными назад волосами и пальто от Bershka. Но
лицо особенное, эффектное. Пробовали разные комбинации макияжа, эффект цветных
контактных линз, но лицо продолжает выделяться. Прежде всего, глаза. Но вот в чем
дело: мы обратились к ФБР и ЦРУ, они оба были против, они говорили о компьютерных
сбоях, а затем, в конце концов, они сказали, что у них нет никого, кто был бы похож
на них. Как ты думаешь, что-то под ним? "

"Интерьеры, вы имеете в виду?"

"Возможно".

"Нет. Все дело исключительно в нашем разделе ».

"Конечно?".

Марлоу помолчал, а затем сказал:

"А как насчет наших архивов? Думаю, вы сначала проверили их.

"Конечно, знал. И, подумайте немного, отсутствует целый раздел. Пятнадцать рядов,

все женщины подходящего возраста и национальности ».

Марлоу закрыл глаза и снова открыл их. «Хорошо, - сказал он. «Леон, теперь ты
должен сделать все возможное. На поле слишком много игроков ».

"Безусловно".

«Я иду к Хадсону».

"Нет. И в Вашингтоне. Встреча с другими лидерами ».

"Дерьмо! Когда это было названо? "

"Он ушел час назад. Срочная повестка ».

Голубой телефон тихонько зажужжал. Марлоу поднял трубку и нажал кнопку пять,
которая замигала. "Да?"

"Лаура. У меня кое-что есть. Может быть. Приходить?"

«Прибытие».

Лопес. Я смотрю, как он уходит, и возвращается к своей работе. Теперь он чувствовал

себя сильнее, увереннее.

Если бы он мог разрешить эту ситуацию, даже сделать шаг вперед, он мог бы как-то
исправить свою ошибку. Дело зашло слишком далеко. Если бы его ошибка раскрылась
сейчас, его ждала бы не стрельба, а гроб.
ГЛАВА 95

«Здесь есть кое-что еще о планшете, - сказал Грейвс. «Просто намек в первых двух
строках, который мне удалось расшифровать. Проблема в том, что это своего рода
стенография, усложняющая задачу. Сначала вам нужно понять символы, а затем то, что
такое сокращения. Это своего рода математический код, который вам нужно
расшифровать, прежде чем вы перейдете к буквам. И они тоже в коде ".

Марлоу кивнул.

«Это показывает важность таблички», - продолжил Грейвс. «Последние три строки,

кажется, содержат ключ к разгадке того, где она оказалась, когда Дандоло умер, но
они все еще в открытом море».

«Скажи мне, что у тебя есть».

"Это то, что Дандоло узнал от человека, который за него расшифровал гравировку на
планшете. Армянский монах ». Он поправил очки на носу. «В то время, когда они
знали, что табличка очень древняя, именно армянин открыл Дандоло ошибку Адемаро. Он
датируется 3000 годом до нашей эры, а теперь ему пять тысяч лет ». Я смотрю. «Это
было сделано где-то в Месопотамии ...».

«Это все подтверждает».

«Плодородный полумесяц. Где зародилась цивилизация. Есть еще кое-что. Они знали о
принципах астрофизики и квантовой механики гораздо больше, чем мы считали
возможным, даже если они не рассматривали их с научной точки зрения, а скорее как
силы природы, сверхъестественного. Но эти формулы на планшете показывают, как
заставить эти силы влиять, контролировать людей и события ».

«Значит, с его помощью можно создать идеальный мир?»

«Да, мир, созданный в соответствии с вашими стремлениями».

"Иисус!".

«Мы можем пойти по его пути. Задолго до того, как Вавилон был завоеван Киром
Великим, табличка, должно быть, прибыла в Египет через кампании, возглавляемые
ассирийцами. Великая пирамида Гизы была построена около 2500 г. до н.э. Он состоит
из двух с половиной миллионов блоков известняка, но самое невероятное - это его
выравнивание: стороны основания совпадают со сторонами света с отклонением всего в
двенадцать угловых секунд. Как им удалось добиться такого результата в те времена?
"

"Продолжай".

«Намного позже ассирийцы отвоевали Египет, и табличка вернулась к ним, потому что
последний расцвет Месопотамии и Вавилона был при Навуходоносоре Великом, около двух
тысяч пятисот лет назад. Позже он, возможно, перешел от вавилонян - Валтасар был
номинально последним правителем - Киру, который завоевал страну. Это только
предположение, но армянин был на правильном пути. Он следует по пути таблички от
Кира до Перикла Афинянина, около 460 г. до н.э., греческого Золотого века, и от
него до Александра Великого и Юлия Цезаря. Дорожка продолжается до Константина,
римского императора, который обратился в христианство около 350 г. и убедил всю
Европу последовать за ним в его вере. Константин был также основателем большого
города ... ».

«Константинополь. Все сочетается друг с другом ». Марлоу бьет кулаком по ладони.

"Это всего лишь гипотеза. Все персонажи, о которых я говорил и которые были
подключены к планшету, стремились к абсолютной власти и по-своему добились ее ».

«Но не хранить его вечно».

"Может потому, что планшет перешел из рук в руки".

«Или их способность использовать его уменьшилась».

"Это предположение!"

«В руках любого человека любой силы это было бы невообразимым оружием».

«Детская мечта: мир, который ты хочешь».

Лицо Марлоу светится. «Бизнес», - сказал он.

"Вещь?"

"Что правит миром сегодня? Бизнес. Большой бизнес. Банки. Транснациональные

корпорации. И как это влияет на людей? "

«Через СМИ?» - сказал Грейвс.

«Итак, зная, как использовать этот объект, кто первым получит от него пользу?».

Грейвз задумался, а затем ответил: «Если только правительство, сильное

правительство, не победит этого кого-то вовремя».

Марлоу замолчал и продолжил ходить по комнате, погруженный в неотложные мысли.

«Продолжайте идти по этому пути», - сказал он. «Потому что каким бы способом Леон
ни получил этот документ, оригинал все еще где-то там».
ГЛАВА 96

На следующий день Лопес сообщил о своих выводах. "У нас нет ничего на аукционе,
женщина. Дыра в воде. Я отследил наши файлы, "системные ошибки", вы знаете, что это
такое, но теперь они вернулись на свои места, и ни один из них не соответствует
нашей теме ".

Марлоу лично просматривал файлы, а Грейвз оглянулся через плечо. В лаборатории

Лопеса были установлены два компьютерных экрана: один с фотороботом, сделанным
Грейвсом, а другой - с каждым из пятнадцати несовпадений Intersec. Ничего. Они
снова их изучили. В третий раз Лопес прервал последовательность под номером пять.

«Подожди», - сказал он. «Кто-то изменил это. Дата на изображении не соответствует

дате в резервной копии ".

Марлоу внимательно следил за экраном. Общая информация о резервной копии последний

раз обновлялась пятнадцатью днями ранее. Дата на изображении была ...

«Позавчера!» - восклицаю я.
"Это подходит", - сказал Лопес. «Наш человек не так хорош, как думает».

Они посмотрели друг на друга.

«Продолжай работать над этим, Леон, - сказал Марлоу. «Не бросайте этот след, куда
бы он ни вел. Но будь осторожен ".

Лопес кивнул. «Если они будут следить за нами, мы не сможем спрятаться».

«Создайте дымовую завесу».

«Если они совершили такую ошибку, они, должно быть, слишком уверены в себе».

«Или они думают, что мы тупее, чем кажемся», - замечает Марлоу.

«У меня есть кое-что получше на байке, - продолжает Лопес. «Полковник Сафин

рассказал мне интересную историю».

"Продолжай".

«Это Сергей Кутузов. Деньги разбросаны повсюду, особенно в налоговых убежищах.

Зарегистрированная налоговая служба на островах Теркс и Кайкос, но имеет группы
компаний в Лихтенштейне, Гернси, Сейшельских островах и Вануату. Нет никаких связей
с каким-либо центральным банком, которые можно было бы захватить через такие
страны, как Боливия и Уругвай. Сложно складываться вместе ».

«Путешественник», - прокомментировал Марлоу, читая информацию, которую принес ему

Лопес. «Хорошее яйцо для торговца кожаными изделиями».

«И маленький олигарх. Он заработал много денег во время ликвидации Ельцина в 1990-е

годы. У него была сложная корпоративная сеть. Сафин показал мне главных героев:
индийский магнат программного обеспечения позвонил ... постойте, имя где-то здесь
». Лопес быстро пролистал потрепанный коричневый блокнот, который вытащил из
кармана. «Виджай Мехта. И еще есть китайский партнер, строительный подрядчик из
Шанхая, Гуан Цзянь. Каждый из этих парней оценивается примерно в двадцать пять
миллиардов долларов ».

«Запомни эти записи, а затем ешь их», - сказал ему Марлоу.

"Считай, что это сделано. И есть четвертый игрок, считает Сафин. Но кем бы он ни
был, он очень хорошо скрывал свои следы. И только Сафин может добраться до этой
точки, не обожгшись ».

"Что-то о мотоцикле, который ты отслеживал?"

"До сих пор отсутствует."

«Они, должно быть, все равно поменяли номера. Или они могли где-то его бросить », -
сказал Грейвс. «Боровский сообщил о краже. Ничто не доказывает обратного ».

«У нас есть еще одна зацепка», - сказал Лопес. Так или иначе ему пришлось
рассказать Марлоу все, но чем больше он откладывал ...

"Да?"

«Кутузов занимается какими-то неприятными лишними делами. Его связывают с

Медельином, когда он еще был столицей преступности Колумбии. Попробуйте угадать,
что это такое ».
"Героин?"

"Нет, трещина. И угадайте, кто был его главным партнером? "

«Это должен быть один из других игроков», - сказал Грейвз.

"Мехта. Но это не исключает Чиен ».

"Гуан Цзянь? Китайцы?"

«У него также был еще один небольшой бизнес. Человеческие органы. В основном из
северной Мьянмы, племена лису с холмов Качин. Органы детей и подростков. Похищен и
убит людьми Чьена в форме NDA-K. Лису есть хорошее питание. Сердце, почки и печень
в полном здравии. Больше всего от этого выиграют состоятельные дети с Запада и из
Саудовской Аравии ".

«Господи, - сказал Грейвз.

«Безрисковый бизнес. Что умеет Лису? Привлечь Чиен к Международному трибуналу по

правам человека? И еще с высокой прибылью, поскольку он зарабатывает на всем 100%,
за вычетом накладных расходов, конечно. Другой важный источник находится в сельской
местности на юге Индии, и здесь снова в игру вступает Мехта. И, конечно же,
интерьер России. Так что у нашей троицы практически бесперебойная цепочка поставок
».

«Имеет ли Чиен какое-либо отношение к наркотикам?» - спрашивает Марлоу.

«Это все еще открытый вопрос, но я не думаю, что умер бы от неожиданности, если бы
это было так. Сафин говорит мне, что на Памире есть пара посевов опийного мака, к
которым даже самые сумасшедшие отряды талибов не осмеливаются подойти ».

"Ты слышал все это от Сафина?"

"Что-то. В остальном - дело чутье ».

«У них наверняка достаточно», - удивился Грейвс. «Если они стоят по двадцать пять
миллиардов долларов каждая».

«Люди всегда хотят большего, - сказал Марлоу. «И чем больше у них есть, тем больше
они думают, что имеют право иметь».

«Нарциссический психопатический инфантилизм», - комментирует Лопес.

«Что?» - сказал Грейвс.

«Большое эго, низкая зрелость».

«Это выглядит устрашающе».

"Это".

«Нам нужно подключить этих людей к коробке», - сказал Марлоу. «Если они этого ищут,
и если это их прецеденты, Бог поможет нам». Он сделал паузу. "Вы упомянули
четвертого игрока?"

«Четвертый человек, да», - ответил Лопес. «О женщина. До сих пор у нас нет ничего
на него или на нее. Но насколько я могу догадаться, остальные исходят из этого
человека ".
«Как называется кожевенная компания?» - спросил Марлоу.

Лопес проверяет записи. «Цвингер и Дельс».

"В Бронксе?"

«Точный».

"Адрес?".

Леон начал поиск на Mac: «Вот оно».

«Пора взглянуть», - сказал Марлоу.

ГЛАВА 97

На этот раз подкрепления не будет: он пойдет один. Отсутствие у Лауры полевого

опыта было бы препятствием, и хотя другая пара глаз и ушей была бы полезна, Леон
недавно стал дежурным. Его присутствие могло быть чем-то большим, чем ограничение:
это было бы неудобством. Речь шла о нарушении всех правил, но не было никого, кому
он мог бы полностью доверять. Фактически, никому, кому он мог доверять. А теперь,
когда он позволил своему сердцу руководить своим разумом, он не был уверен, что
может даже доверять себе.

Он выбрал легкий PDR, автоматический FN-P90, вместе со своим обычным HK USP Kompakt
и двумя дымовыми шашками.

Я жду полуночи. В темно-сером боевом снаряжении, легких ботинках на резиновой

подошве и черном шарфе на шее я уже полчаса езжу в машине Intersec в условиях
ограниченного движения.

Я припарковал потрепанную Тойоту в полквартале к югу от его ворот и прошел

последний отрезок пути. Место было на пустынной улице ветхого района легкой
промышленности; площадь, занятая складскими помещениями и небольшими фабриками,
более половины из которых были закрыты из-за кризиса. Стальные ставни опущены,
повсюду граффити.

Zwinger & Dels была зажата между двумя бетонными блоками и казалась навсегда
закрытой, как и ее соседи. Другая сторона улицы была полностью занята черной стеной
гораздо более крупной компании, усеянной погрузочными платформами, все они были
закрыты.

Марлоу осторожно приближается, тихо, как тень. Уличные фонари были широко
расставлены с интервалом около двадцати метров, а по соседству мощность
электричества была уменьшена, поэтому свет, который они излучали, был слабым и
ограничивался образованием кругов света не более трех метров в диаметре вокруг
основание. Приблизившись, Марлоу заметил небольшую дверь в большом грузовом отсеке,
единственную точку доступа для «Цвингер и Делс». Были окна, но высотой более пяти
метров, а на стенах здания не было поручней.

Убедитесь, что PDR надежно закреплен за спиной. Рывок за пояс, и он держал бы его в
руке. Я снимаю предохранитель кобуры, в которой находился пистолет. На двери было
два устройства безопасности, старые цилиндрические замки Адамс Райт. Оставаясь в
тени, Марлоу осмотрел здание. На улице нет камер видеонаблюдения; возможно внутри.
Должно быть, была сигнализация, но я не мог ее найти. Клавиатура возле двери. Он бы
отключил его, оказавшись внутри.

Я молча бросаюсь к стене рядом с дверью и прижимаюсь к ней. Он прислушивался,

пытаясь определить малейший шум, кроме собственного дыхания, стараясь сделать его
максимально легким. Я потрачу минутку.

Ничего.

Вытаскиваю маленький черный чемоданчик с набором инструментов из прорезиненного

кармана на левой штанине. Вольфрамовые инструменты были маленькие, точные, покрытые
темно-серой нитроцеллюлозой. Замки могут быть и старыми, но они самого высокого
качества, и потребуется время, чтобы их нейтрализовать. Шум был неизбежен, и
датчики движения и вибрации что-то обнаруживали. Но у него не было альтернативы.
Марлоу работает быстро. Никаких неудобств. Никаких сигналов тревоги. Первая
блокировка сработала через пять минут, вторая через три. Пробую: дверь бесшумно
открывается внутрь. Он снова прислушался. Еще ничего.

Внутри было почти полностью темно, но света было достаточно, чтобы создать
впечатление пустого пространства размером с небольшой ангар. Стальные галереи
расположены на двух уровнях, расположенных на трех стенах, к которым можно
подняться по стальной лестнице в каждом углу помещения и в середине каждой длинной
стороны. Центральное пространство занимали компактные ряды верстаков, прерванные
машинами разных размеров, самой маленькой из которых была швейная машина.

Подойдя к стенам, он обошел комнату и, оглянувшись, увидел, что участок у главного

входа, где были окна, огорожен. Внутренняя стена с еще одной более узкой галереей
по всей длине и дверями. Офисы, должно быть, были там.

К нему можно было подняться по стальной винтовой лестнице, которая вела к

центральной точке галереи. Марлоу приближается, держась на низком уровне и быстро
перемещаясь между рабочими станциями. Он врезался в инструмент, которого не видел в
темноте, и с оглушительным шумом повалил его на землю. Он замер, смешиваясь с
тенями, и ждал. Пробудил все чувства, но ничто не заставило его думать, что он не
один.

На лестнице он был бы уязвим. По винтовой лестнице нельзя было быстро подняться, а

эта, о которой идет речь, была узкой и закрытой. Он схватился за перила рукой в
перчатке, следя за тем, чтобы ни одно из его оборудования не шаталось, и, легкий
как кошка, поднялся на первые несколько ступенек. Металл не скрипит. Твердый.
Смазанные или смазанные маслом соединения и болты.

Галерея была высокой и узкой. В распоряжении Марлоу было пять дверей. Один сразу
оказался наверху лестницы. Остальные четыре, на разном расстоянии друг от друга, по
два с каждой стороны. Весь туннель мог быть длиной восемнадцать метров.

Он направился вправо.

Обе двери были открыты и открыты в обычные кабинеты: обычный стол, но без ящиков;
два стула, по одному с каждой стороны стола; картотечные шкафы, компьютеры, окна с
ставнями, выходившие на безлюдную улицу.

Марлоу быстро проверил открытые файлы, но, как и ожидалось, они не содержали
ничего, кроме отчетов о законном бизнесе Zwinger & Dels: заказы получены, готовятся
и выполняются; Счета и практики управления персоналом. То же и в компьютерах.
Ничего такого, что говорило бы о личности тех, кто там работал. Никаких следов
того, что он искал.
Центральная дверь вела в более крупный офис, обставленный аналогичным образом, но
более высокого качества. Ковер до стен, картины (репродукции пейзажей Кейпа и
Рейсдаля), мини-бар и кожаный диван с журнальным столиком. Нет компьютера; три
телефона на пустом столе. В ящиках письменного стола лежали только канцелярские
товары, правда, дорогие дизайнерские. Марлоу поднял каждую из картин, но ни в одной
из них не было сейфа.

Выйдя из комнаты, Марлоу подошел к двери в дальнем левом углу галереи. Склад:
коробки с листами А4, новые компакт-диски, коробки для шариковых ручек, блокноты
для юридических документов, бланки счетов, конверты, служебные записки - но люди
все еще использовали их? - и копии каталога компании.
Дверь в пятую комнату была заперта. Чтобы открыть его, у меня уходит еще пять
минут. Проверяю время: половина второго утра. Он пробыл внутри полчаса. Он должен
был двигаться.

Комната была забита компьютерным оборудованием, немного более мощным, чем могло бы
понадобиться скромной кожевенной фирме, а рядом с двумя тяжелыми стальными столами
с ящиками стояли два факсимильных аппарата. За ящиками, прислоненными к стене,
находились два картотеки.

Они были слишком тяжелыми, слишком склеенными, чтобы двигаться. И они были заперты.
Марлоу приступил к работе, пытаясь приспособиться к сложной и ограниченной среде, в
которой ему приходилось работать, заставляя себя сохранять спокойствие, внимательно
прислушиваясь, несмотря на неуловимые звуки, которые он издавал, маневрируя точными
инструментами в замках, любые шумы, доносящиеся с улицы или из пещерного
пространства, открывшегося позади него, за пределами комнаты и внешней галереи.
Прошло еще пять драгоценных минут.

Наконец открылись два картотеки. У одного был фальшивый фасад, без ящиков, но дверь
открывалась во внутреннее пространство, где находился новый MacBook Pro. Ящики
другого файла содержали обновленные телефонные справочники по основным городам
стран Балтии, Колумбии, Индии и Китая. Также был список на языке, который Марлоу
признал бирманским.

Он достал ноутбук и открыл его. Как и ожидалось, требовался пароль. Набираю первое
слово, которое пришло в голову: ДАНДОЛО.

Пробую с числовыми значениями букв.

У него не было времени на игры. Он возьмет с собой Mac. Я положил его на один из
столов и засунул руку в заднюю часть шкафа, где он ее нашел. Могут быть липкие
записки, может быть, компакт-диски, но он считал это маловероятным.

Его пальцы что-то коснулись.

ГЛАВА 98

Я его достаю. Простая стальная коробка, чуть меньше коробки из-под обуви.
Заблокировано. Была комбинация. Встроенный цифровой дисплей, похожий на те, что
используются в гостиничных сейфах.

Марлоу проверяет время. Пора было идти. Ни Мак, ни коробка не были тяжелыми, но ему
пришлось бы носить их под каждой рукой, таким образом оставаясь без возможности
держать оружие.

Выбраться было труднее всего, как спуститься с горы после того, как вы достигнете
вершины. Уходя, можно было ослабить бдительность, расслабиться. Однажды он
уезжал ...

Он прошел половину винтовой лестницы, когда первый шквал стрельбы разразился и

распространился вокруг него, злые оранжевые вспышки, которые исходили из недр
темного пространства внизу.

Узкая лестница с решеткой не оставляла ему места для маневра. Они ждали этого
момента. Он вошел прямо в это. Он должен был быстро принять решение. Компьютер
находился под его правой рукой, металлический ящик - под левой. Когда они начали,
правый фланг был обращен в сторону выстрелов. Это правая рука должна была
оставаться свободной.

Ему пришлось отказаться от компьютера, но, как он и решил, еще один мощный залп
пуль попадает в лестницу по горизонтальной линии, пробивая высокие металлические
стены и разрываясь со скоростью девятьсот оборотов в минуту из скрытых в темноте
PDR Magpul. Некоторые почти попали в цель. Когда Марлоу выпустил Mac, в него попал
болт, вырвав его из руки и сбив с ног.

Если бы она отпустила это на долю секунды раньше, ее бедро и бедро превратились бы
в кровавую кашу.

Он бросил руку на спину, чтобы достать FN-P90. Я поместил отрубленный ствол между
поперечными тросами решетки лестницы и, взяв себя в руки, выстрелил в пустоту во
всех направлениях. Во время короткой паузы, последовавшей за его контратакой, он
спустился по лестнице, борясь с головокружением, охватившим его, когда он спускался
по спирали с такой скоростью.

Вокруг него прогремел еще один взрыв с завода. Сколько оружия? Три? Пять? Пять
вулканских всадников? Он остановился, чтобы открыть ответный огонь, и услышал крик
в темноте. Затем я отпускаю пистолет-пулемет, позволяя ему свисать с ремня, и
вынимаю HK из кобуры. Ему пришлось пожертвовать девятью сотнями оборотов P90 в
минуту ради большей свободы передвижения.

Он почти достиг подножия лестницы, когда зажегся свет. Она увидела цель, в которую
попала: черный костюм, пропитанные кровью светлые волосы, струящиеся из ее головы.
Тело женщины корчилось в агонии, ее руки в перчатках пытались избавиться от черного
ремешка пулемета, пытаясь дотянуться до раны и остановить кровотечение.

Прыгнув, Марлоу перепрыгнул последние три ступеньки и побежал к двери, но прежде

чем он успел добраться до нее, он увидел, что она закрыта. Он укрылся за ближайшим
верстаком, когда вокруг него прокатился новый шквал. Но прилавок имел прочный
металлический каркас и был почти у стены.

Я осторожно поставил коробку и стал на колени, схватил P90 и поместил автомат в

пределах досягаемости. Огни были прожекторами, обращенными к нему. Я прищуриваюсь,
чтобы заглянуть за их пронизывающие лучи, в темноту, которую они защищали. Размытые
красноватые пятна закрывали его обзор, когда он пытался уловить заметные движения.
Если они хотели его поймать, им нужно было подойти ближе. На лестнице он был более
уязвимой целью. Там им мешала техника.

Они продолжали стрелять. Аккаунт Марлоу. Четыре. Они пытались окружить его, чтобы
прибить его. Они знали, что у него был только один путь к отступлению, и
заблокировали его.

Если он попытается дотянуться до нее сейчас, он умрет менее чем через два метра.
Он стоял и смотрел и ждал. Я трачу минуту, две. Казалось, годы.

Затем некоторые движения. Два. С обеих сторон, как он и думал. Мерцающие тени.
Марлоу поднял пистолет и с хирургической точностью выстрелил двумя залпами.

Больше криков, на этот раз громче. Один был настолько мучительным, что ранил мозг.
Двое на земле, еще двое остались. Слева раздался крик боли. Справа внезапно
наступает тишина.

Должно быть, он слишком высоко поднялся в тот роковой момент расслабления. Был
только один выстрел. Другое оружие - снайперская винтовка, оснащенная инфракрасным
портом, я думаю, Марлоу до того, как мышца на его левом плече болезненно порвалась,
и он упал назад. Почувствуйте, как теплая кровь пропитывает его куртку. Согните
мышцы. Он сильно стиснул зубы, чтобы подавить крик. Но травмированная мышца
работала, он все еще мог пользоваться левой рукой. Сгибает левую руку. Ладно. Я
вскрикнула. На этот раз специально. И он быстро спускается, хватает автомат и
засовывает его в кобуру; он тоже взял коробку. Боль была очень сильной, но его
хватка тоже. Он не осмеливался поднять голову, но сейчас, в тишине, которая
последовала за огнем, и, несмотря на глухую отзвуку выстрелов, которые он все еще
слышал в ушах, он услышал, как двое людей покинули свои позиции, чтобы
приблизиться. Осторожно, но меньше, чем раньше. Это роковое расслабление снова. Они
думали, что сбили его.

Один из них наткнулся на что-то металлическое, и яростно оттолкнул его. Звук эхом
отражается от стен.

Они собирались его схватить.

ГЛАВА 99

Марлоу снова положил стальной ящик, очень осторожно.

Он предположил, что они были метрах в пяти от него. Я отцепил обе дымовые шашки,
снял предохранитель, встал и бросил их. Быстро бросившись на землю, я снимаю шарф с
воротника его куртки и крепко завязываю его вокруг рта и носа. Для глаз он ничего
не мог поделать. Но газ не взорвался прямо ему в лицо, как это произошло с
нападавшими.

На заднем плане стоны превратились в предсмертный вопль. Он заметил это снова,

когда к нему примешались другие звуки - крики удивления и гнева, шум
переворачиваемых предметов.

Я подползаю к стене, пиная перед собой железный ящик. Затем я вынимаю автомат и
встаю. Сквозняк из двери очищает его от газа. Он остановился, чтобы проверить, и
увидел, как двое противников судорожно тряслись.

Теперь огни помогли. Он остановился, чтобы хорошо прицелиться, и поднял HK. Он

выстрелил дважды. Тела бросились на землю.

Марлоу остановился и выстрелил в каждую шею.

На этот раз крика не было. На этот раз работа была чистой.

Я жду, пока уляжется газ, и смотрю на тела.

Оба самца, один массивнее другого. Лет двадцать пять, может, тридцать. Я обыскал
их, нашел на одном из них ключи, положил винтовку обратно в кобуру и забрал
коробку.

Плач также прекратился. Он начал в том направлении, откуда пришел звук. Она лежала
на спине, ее глаза и рот были открыты, ее губы были прижаты к зубам, темные волосы
веерообразно обрамляли искаженное болью лицо. Его пули ранили ее тело чуть выше
паха. Молодая женщина, загорелая, спортивная. Смерть искупила ее.

Марлоу открыл дверь и вышел на чистый воздух. Он вернулся в Тойоту как во сне.
Только пульсирующая боль в плече и холодное мокрое пятно на куртке напомнили ему,
что он не спал. Я бросаю железный ящик на сиденье рядом и ухожу. Вернувшись в гараж
Intersec, я выхожу из машины и подписываю ночной журнал безопасности без объяснения
причин.

В номер 55 не ходи. Он взял свой Corvette Z06 и поехал домой.

ГЛАВА 100

Было 4:15 утра. Марлоу знал, что приоритетом было вызвать доктора Intersec, чтобы
проверить его плечо. Но это может подождать еще час. Опыт подсказал ему, что это
был поверхностный разрыв, боль сильнее, чем сама рана.

Я стираю его, наматываю повязку и надеваю чистую рубашку. Ему очень хотелось кофе,
но он был слишком нетерпелив. Стальной ящик рядом с ним. Комбинация казалась
сложной. И он хотел, чтобы там был и кто-то еще. После минутного колебания он снял
трубку. Теперь у него была миссия.

Хотя он не мог избавиться от сомнения, которое, как нежелательный арендатор,

поселилось в его голове, он надеялся, что его расчеты верны. Доказательством этого
была свирепость, с которой его набег со стороны Цвингер и Делс был отражен. Но он
был единственным, кто мог разыграть карты, которые были у него в руке. Решение
оставалось за ним. Другим не нужно было знать подробности.

Как только эта проблема будет решена, он займется следующей проблемой в списке. Его
сердце упало при одной мысли.

Но сначала было дело.

Он набрал номер Грейвса. Ему нужна была его помощь с комбинацией. Опыт Лопеса в
этой области был бы больше, но Марлоу не хотел вовлекать Лопеса, пока не. Грейвз
ответил немедленно, бодрствуя. Пятнадцать минут спустя он был там. Марлоу
использовал это количество времени для приготовления кофе, что было непростой
задачей, учитывая состояние его плеча. Он хотел, чтобы она приступила к работе, как
только она приедет, но Грейвз настаивает на том, чтобы осмотреть рану и вызвать
врача. Пока они ждали, она спросила его о Zwinger & Dels. Марлоу скажет вам самое
необходимое.

Приехал врач. Марлоу категорически отказался ехать куда-либо, но разрешил женщине

правильно очистить и перевязать рану и наложить швы. Ему повезло, что они
использовали пули с твердым наконечником и никто не попал в плоть. Врач пробыл у
него полчаса и ушел только после того, как выполнил обещание пойти в клинику до
полудня.

Тем временем Грейвз сосредоточился на стальном ящике.

Комбинация требовала пятизначной последовательности, но возможности были

безграничны. Они попробовали использовать многочисленные числовые значения имен,
связанных с Энрико Дандоло, затем первую и последнюю группу букв других имен. Все
напрасно.

«Может, мы заходим слишком глубоко», - наконец сказал Марлоу.

"Что вы имеете в виду?"

«Было бы необычно вставлять код, который полностью не связан с содержимым коробки»,

- объясняет Марлоу.

Грейвс смотрит на него. «Вы пошли на безумный риск», - сказала она ему. «Они могли
убить тебя. Без труда". Я провожу момент. "Если бы вы были мертвы, что бы мы
сделали?"

«Я взвесил последствия. Вот как это делается. И тогда это не актуально сейчас ».

«Кто бы это ни был, вас ждал».

«Я или кто-то другой».

«Вероятно, что кто-то в аукционном зале узнал вас?»

«Моей матери там не было».

"Подумай об этом".

"Никто".

«Тогда мы находимся в отправной точке».

«Если только мы не подумаем немного более творчески».

«Вот почему нам нужен кофе», - сказал Грейвс, вставая, чтобы пойти за ним.

Марлоу, смотрите время: половина шестого. Я пытаюсь набрать числовые коды,

относящиеся к именам погибших археологов и Су-Линю. Но ящик оставался закрытым.

Через несколько минут Грейвс снова появился с кофе и вернулся к работе.

«Давай попробуем», - сказал он, и я набрал: 13124.

Механизм зажужжал, и коробка открылась.

«С чем вы пробовали?» - спрашивает Марлоу.

«13-1-24».
"А что бы это было?"

«Самая простая вещь в мире. Ты был прав. Нестандартное мышление. Все, что я делал,
это набирал числа, привязанные к трехбуквенному алфавиту ».
"Я имею в виду ...".

"Именно".

Марлоу сделал паузу, чтобы подумать, а затем срочно сказал: «Кто знает?»

«Как я уже сказал, они ждали тебя».

Марлоу покачал головой. Его сердце тяжело колотилось, несмотря на его волю.
"Посмотрим."

Я повернул коробку так, чтобы отверстие находилось подальше от его лица, в случае
ловушки-ловушки, и щелкнул крышкой. Внутри, в гнезде из малинового бархата,
находился ящик. Рядом с ним, в специально отведенной для него нише, положили ключ,
его узнали по уже имеющимся фотографиям.

«Здесь может быть ловушка», - предупредил его Грейвз.

«Мы еще ничего не запустили».

"Еще нет".

«Мы должны пойти на этот риск». Я смотрю на нее. «Тебе лучше отступить. Кухня
должна быть достаточно далеко. Это место не выдержит взрыва ".

«Я бы не стал скучать по этому миру».

Марлоу снова переворачивает коробку, так что отверстие оказывается перед ним. Я
осторожно пытаюсь открыть крышку коробки Адемаро. Он был заперт. Я медленно
поднимаю ключ. Вставил в замок. Я повернул его, и он плавно двинулся, как если бы
он был новеньким.

Раздался легкий щелчок.

Марлоу поднимает крышку.

Коробка была пуста.

ГЛАВА 101

Марлоу и Грейвз обменялись взглядами, оба думали об одном и том же.

«У них это есть», - сказал Грейвс.

"Может быть".

"С чего начать?"

«Закончите взломать этот код».

«Я почти у цели», - мрачно сказала она.

«Не забывайте, что до сих пор нет доказательств того, что они использовали
планшет».

«Как вы думаете, они не узнали?» - сказал Грейвс. «Ошибка Адемаро».

«Это возможность. У нас еще может быть шанс ».

«Как вы думаете, почему они так отчаянно защищали пустой ящик?» - спросил Грейвс.

"Я не знаю. И зачем оставлять ключ у вас? - отвечает Марлоу. "Чтобы выиграть время?
Или посмеяться над нами? "

«Это было бы довольно дорогое издевательство. Теряя четыре жизни ... ».

«Мы не имеем дело с людьми, которые сочтут это пустой тратой», - мрачно сказал
Марлоу. «Но если бы целью было выиграть время ...».

«Разве парни из Zwinger & Dels не знали, что защищают ничего не стоящее?»

"Не может быть".

«Есть еще одна возможность», - сказал Грейвс.

"Да?"

«А что, если планшет никогда не хранился в коробке?»

«Откуда мы знаем?» - говорит Марлоу. Он встал и стал собирать пиджак. "Я узнаю. Я
перезвоню тебе через четыре часа ».

«Я к тому времени так и не расшифровал».

«Если не произойдет чуда», - сказал Марлоу.

«Если не произойдет чуда», - усмехнулся Грейвс сквозь стиснутые зубы. «И тебе не

следует никуда идти».

Марлоу проигнорировал записку, но его сотовый телефон зажужжал, когда он уходил.

Лопес.

«Нам нужно поговорить», - сказал он. "Срочно."

"Есть кофейня на 75-м Востоке, недалеко от Уитни. Мы можем встретиться там? "

"И недалеко от Intersec. Это безопасно?"

"Это последнее место, куда они пошли бы искать. Глаз бури ».

Лопес ждал его, склонившись над остывшим эспрессо. Он долго ждал этого момента; он
знал, что это его единственный шанс признаться и - если Джек его послушает -
одновременно искупить вину.

"Что происходит?". Марлоу заметил, что у Лопес вспотели руки.

«Есть кое-что, что я должен вам сказать, и кое-что, что я вам не сказал», -
начинаете вы.

Марлоу выглядел серьезным, но не угрожающим. «Давай, - сказал он.

Лопес сглатывает, и я рассказываю ему всю историю: Анника Лундквист, оригинал
документа Фриды, посещение его квартиры и то, что у него было в ней и что он там не
нашел.

Марлоу послушал его и в конце концов промолчал. Кто-то знал, где они и что ищут.
Кто-то следил за ними и за всеми, кто с ними контактировал. Лопес взорвал
прикрытие.

«Каждое действие имеет свои последствия», - наконец сказал Марлоу. «То, что вы
предприняли, могло уничтожить вас, знаете ли».

"Я пытался ..."

"Я знаю". Марлоу сделал паузу. «Вопрос в том, что нам теперь делать?»

«Я знаю, чего заслуживаю».

«Но я также знаю, что вы делали в прошлом. Для организации и для меня ».

«Я не ожидаю, что это будет считаться».

"Вы спасли мою жизнь".

«Это мне ни на что не дает»

"Не должна. Вы знаете правила ». Марлоу снова замолчал. «С другой стороны, ваши
действия принесли результаты. Важный. И если кто-то еще знает, что ты выпал из
строя, кроме меня и мертвой девушки, они не поспешат рассказать об этом Хадсону.

"Я надеюсь".

"Какой интерес это было бы?"

Лопес поднял глаза. "Что вы имеете в виду?". Он думал о Миа и мальчиках. Если бы он
был мертв. Он не учел последствия должным образом. Теперь он был в магазине своего
друга; а друг был профессионалом.

Но у Марлоу были и секреты. Он тоже был уязвимым, слабым; чтобы он помог Лопесу. Он
понимал, что он сделал и почему. Причины его действий были более неясными. Я резко
возвращаюсь в настоящее. Некоторые ошибки можно было исправить. Некоторые
повреждения можно исправить.

Я смотрю на Лопеса. "Тебе везет. На данный момент от вас больше пользы живым, чем
мертвым. Это твой второй шанс. Только один. Выйди снова из строя, и ты знаешь, что
будет ».

Шея Лопеса расслабилась, а голова упала, как у человека, приговоренного к условному

наказанию.

Марлоу поднимает настроение. «Пора сообщить вам». Он оглядывается, чтобы проверить

место. Офисные служащие, занятые смазыванием механизмов экономики. Поглощен
собственной жизнью. Никто, кто их не заметил.

«Слушай внимательно, - сказал он. «Времени мало».

Рассказываю Лопесу о восстановлении коробки. «Но мы все еще не работаем с кодом».

«Вот почему я позвонил тебе», - сказал Лопес, играя своим тузом, счастлив, что его
друг не заставил его сделать это раньше.

ГЛАВА 102

В комнате 55 Лопес перезагружает свой Mac и открывает серию зашифрованных файлов.

Китайские коробки.

«Речь идет о пяти строчках Фриды», - объясняю я. «Я знал, что это цифровой код, а
числа - это мое поле. Думаю, Лора успела бы туда вовремя, но мне тоже нужно было
попробовать. Мне нужно было исправить свою ошибку ».

«Вам не следовало иметь копию», - сказал Марлоу. "Где ты это взял? Я отменил это ».
Лопес посмотри на него. «Мы знаем друг друга очень давно, Джек. Я и раньше знал,
как мало у нас времени ».

«Мы надеемся, что он должен быть вам благодарен».

«Вы были правы с самого начала: код такой же, как на ключе. Сложность, причина, по
которой Лаура не приехала сразу, и что автор намеренно исказил логику. Это не могла
быть Фрид; мы знаем, что он был неграмотным, и можем предположить, что он даже не
знал математики. Но важно то, что я это идентифицировал ».

Лопес поправил очки. «Цифры здесь соответствуют не обычным буквам, а, так сказать,
их противоположным числам. И мы говорим о версии арамейского с основным алфавитом
из двадцати двух букв, поэтому нет ни одной центральной буквы. Смотри: каф и буква
номер одиннадцать, ламад номер двенадцать. Это две «центральные» буквы ».

"А код?"

«В конце концов, все просто. Это еще одно зеркальное отражение того, чем должно
быть. Первой букве алфавита дается значение одиннадцать вместо единицы, поэтому
одиннадцатая буква, kaph, является значением один, а не одиннадцать. Во второй
половине алфавита последняя буква имеет значение не двадцать два, а двенадцать,
поэтому ламад, двенадцатая буква, имеет значение двадцать два ". Лопес поднял
глаза. «Это искажено. Но если применить это к числам пяти строк Фриды, то получится
».

Лопес набирает на клавиатуре серию инструкций. На экране, который ранее отображал

четкую версию неуверенного письма в документе Фрида, теперь был виден узор: буквы,
связанные с числами, согласно теории Лопеса. Компьютер перевел буквы в латинский
алфавит и разделил их, чтобы сформировать слова, в которых Марлоу узнал ту же
макаронную латынь, на которой была написана уже расшифрованная часть документа.

Он мог частично прочитать это, но не мог понять этого.

«Позвони Грейвзу сейчас же», - сказал он.

Грейвз прибыл через пятнадцать минут. Пятистрочный код воспроизводил короткий абзац
текста. Он смог быстро это перевести.

«Если вы правы, это может быть своего рода передышка», - сказал он. «Я думаю, что
это должно быть что-то, что Дандоло или другой помощник, кроме Фриды, где-то
закодировал и расшифровал; Я предполагаю, что оригинал был утерян, но Фрид, должно
быть, имел его и скопировал в своем «завещании», чтобы сохранить его или сделать
возможным для будущего использования - при условии, что он знал, что это означает
».

«Вы говорили о перемирии».

"Да. Планшета в коробке не было. Никогда не было ".

"Вещь?"

«Это то, что он говорит». Грейвс откашлялся. «Я, Энрико, дож Венеции, хозяин
Константинополя и Великой Таблицы власти, через офис моих верных и доверенных слуг,
отца Лепоро из Монтериджони и Фрида Эйолфсона, бывшего варяжского гвардейца
императора, я Тело помещено в церковь Сант-Ирина, и оно, согласно моим инструкциям,
неприкосновенное под страхом моего проклятия, одето в мои герцогские одежды. Стол
должен оставаться на своем месте в моей правой руке и лежать со мной вечно, скрытый
от взглядов Бога и людей. У его власти не должно быть наследников »».

Грейвз поднял глаза. Марлоу вспомнил дожа из стамбульской гробницы. Он вспомнил

сломанные пальцы правой руки.

«Ящик, должно быть, забрали археологи. В начале двадцатого века здесь было много
раскопок. Должно быть, они потеряли ключ, - продолжает Грейвс. «Эти три артефакта
не были вместе. Теперь у нас есть закрытый ящик. У того, кто украл его на аукционе,
уже был ключ ... ».

«... который он украл у Ди Монферрато, Адкинса и Тейлора».

«Но они, возможно, не нашли планшет. Как и мы, они, должно быть, думали, что он все
еще находится в коробке, специально изготовленной епископом Адемаро », - добавил
Марлоу. "И есть вопрос о перчатках, которые инспектор Хаки назначил для нас. Им
около ста лет ».

«Немцы имели большое влияние в Турции во время Первой мировой войны», - объясняет
Грейвс. «А кайзер был поклонником археологии. К этому периоду относятся несколько
важных открытий, сделанных в Месопотамии и Турции ».

«Как ворота Иштар», - сказал Лопес.

«Опознан Робертом Колдевей, великим знатоком древней Месопотамии», - добавил

Грейвс. «А теперь ворота Иштар находятся в Берлине».

«Я могу пролить свет на это», - сказал Лопес. «Вы просили меня изучить историю
коробки, прежде чем она окажется в руках тех нью-йоркских антикваров, Lightoller &
Steeples».

"Затем?"

"Агентство по доходам дало нам кое-что, помнишь? Ничего не компьютеризированно или

сохранено на электронных устройствах, но был неполный архив операций Lightoller &
Steeples, который перешел в руки налоговых органов после ликвидации компании. Они
позволили мне получить к нему доступ. В нем много информации. Судя по всему, Харви
Лайтоллер купил коробку у некоего Алоизиуса Гуттмана в Вене в 1946 году ».

"Австриец?"

"Или немец. Имя Гуттманн может быть вымышленным. В конце 1940-х годов было много
офицеров СС и гестапо, пытавшихся сбежать, превращая драгоценные предметы, которые
они украли или реквизировали, в деньги, чтобы заплатить за поездку в Южную Америку
и начать новую жизнь ». Лопес замолчал. «Этот Гуттманн бесследно исчез, но он мог
быть одной из трех неопознанных жертв крушения поезда между Веной и Цюрихом,
произошедшего через пару дней после сделки. Среди документов была также брошюра с
адресом юридической фирмы в Берне. Он давно не работает, но его архивы целы. Фирма
была ликвидирована после того, как злоумышленник застрелил его старшего партнера
Антона Хоффманна в его офисе в 1949 году, убив его. Поскольку это архивные
документы, я только их изучил ».

«Но это снова ведет нас в тупик», - замечает Марлоу. «Немецкая трасса - рискованная
гипотеза, даже если ее стоит принять во внимание. Слишком много «может быть», Леон
».

"Не обязательно. Судя по отчетам полиции Берна за 1949 г., злоумышленник, убивший
Хоффмана, не нацелился на деньги, запертые в сейфе. Но у Гофмана были знакомые, и
документы, которыми он владел, могли скомпрометировать их. Некоторых он передавал,
скажем, особым клиентам, у которых были особые интересы. Но копии он оставил себе в
качестве страховки ».

«Что в конечном итоге обернулось против него», - сказал Марлоу.

"Ну, это похоже."

«Нам все еще нужно найти планшет», - сказал Грейвс.

«Интересно, не понял ли Роберт Колдевей», - сказал Марлоу, думая о перчатках.

«Интересно, знал ли он, что это было?»

"Так куда же это могло делось?"

«В Берлине».

«Есть зацепка, за которой я могу последовать», - сказал Лопес, немного подумав.

«Куда это ведет?» - спросил Марлоу.

«Я все еще не знаю, но, если я прав, очень близок к нам».

ГЛАВА 103

Берлин сегодня

И сейчас? Откажутся ли они теперь от их поддержки? Теперь, когда он был так близок
к цели?

«Я уже несколько раз говорил вам, - снова сказал он трем мужчинам, собравшимся
перед ним, но на этот раз в конференц-зале без окон на восемнадцатом этаже здания
MAXTEL в Берлине, - что сейчас не время».

«Наши лидеры недовольны», - сказал Виджай Мехта. «Мы много вложили в его проект из-
за наших давних отношений. Пора ограничивать потери ».

Рольф Адлер на мгновение задержал взгляд на индейце, прежде чем повернуться к

остальным. И Гуан Цзянь, и Сергей Кутузов смотрели на него непреклонно и строго.

«Выбирая себя сейчас, вы рискуете потерять все, над чем мы работали», - сказал
Адлер. «Инструмент, который даст нам полный контроль и почти в пределах
досягаемости. Никакие рыночные колебания, никакие войны, ничто не могут повлиять на
наше состояние; стихийные бедствия и их последствия можно предсказать с точностью
».

«Ключевое слово в этой небольшой речи -« почти », - сказал Чиен.

«В конце концов, мы получили только его слово», - добавил Кутузов. «Если относиться
к ней серьезно и из-за ее деловой хватки. Но мы начинаем думать, что его проект -
чистая фантастика ».

«Неограниченная экономическая мощь, контроль над миром - это такие фантастические

вещи? На протяжении всей истории кто-то уже добился больших успехов ».

«Никогда надолго», - возражает Мехта.

«На этот раз это будет продолжаться. И мы сможем передать это тому, кого мы
выбрали, чтобы наследовать. Восток, страны, которые вы представляете, - это
будущее. Экономика Запада переживает глубокий кризис. Мы все знаем. В прошлом
мужчины обращались к Западу в поисках новых возможностей; теперь очередь Востока ».

Конечно, он не рассказал им всего, что знал. Он нуждался в поддержке этих людей,

пока не смог обойтись без них, а затем бросил их вместе с их бесполезными и узкими
перспективами простого финансового контроля. Адлер знал, чего хочет: управлять
судьбой. После этого MAXTEL, со своими спутниками, уже размещенными вокруг Земли,
заменит Бога посредством радио, Интернета и телевидения в глазах благодарного и
послушного мира. Этот мир станет его игрушкой.

Я вспоминаю его исследования. Адемаро лишь частично понял значение таблички. И даже
он, с его плохим пониманием, добился определенного успеха. Дандоло добился
большего, но не смог подавить всякое несогласие. Адлер не знал, в каких руках
прошла табличка, поскольку, как он предполагал, она была обнаружена столетием
раньше. Возможно, он был забыт в каком-то склепе, и никто не понимал его ценности.
Не найдя его среди артефактов, обнаруженных археологами Адкинсом, Тейлором и Ди
Монферрато, он предположил, что гробница Дандоло уже была открыта, и его
исследования заставили его заподозрить вмешательство археологов колониального
периода. Британский? Нет, не британцы. Их положение в Малой Азии всегда было
шатким, в отличие от немцев, его соотечественников. Табличка была близко, возможно,
даже в знак уважения к его разочаровывающим поискам в этом городе, его городе!

И Адлер полностью разбирался в планшете, лучше, чем кто-либо до него. У него было
то преимущество, что он мог использовать знания и исследования, накопленные более
чем за восемь веков.

Это было так близко. Он мог это слышать. Но те трое приспешников, которые теперь
приходили к нему с слезами, потому что их кредиторы хотели вернуть деньги, которые,
в свою очередь, они ссудили ему, угрожали все испортить. MAXTEL, о котором никто,
кроме них, не знал, сильно пострадал во время экономического кризиса 2008 г. Но он
выздоровеет. Она выздоровела, хотя нужно было еще кое-что сделать. Вот почему он
нуждался в сотрудничестве этих негодяев. Но он был уверен, что через несколько дней
ему больше никогда не придется бояться неожиданного.

Ему пришлось резко дернуть вожжи, которыми он правил этими людьми. К счастью, у
него все еще была на это возможность.

"Позвольте мне напомнить вам, джентльмены, что наши совместные инициативы на

протяжении многих лет включали операции, которые, если они будут раскрыты
общественности до того, как мы получим полный контроль, будет достаточно, чтобы
вызвать у нас - или, скорее, вызвать вас - падение столь же катастрофическое, как
падение Икар, летящий слишком близко к Солнцу ».

Мужчины переглянулись. Они знали, о чем он говорил.

«Он бы не посмел. В этом случае он будет так же скомпрометирован, как и мы », -

отвечает Мехта.

«Я так не думаю», - отвечает Адлер. «Я не думаю, что вы найдете какие-либо

доказательства, которые связывают меня лично или MAXTEL как организацию с какими-
либо ... занятиями ... которым мы посвятили себя вместе».

«Вздор», - сказал Кутузов. "Начнем с того, что нет ничего более привлекательного,
чем его нью-йоркский клуб Zara la Salope. Одного этого, связанного с его названием,
было бы достаточно, чтобы его акционеры сбежали ».

«У вас нет доступа к моим записям или моему профессиональному прошлому», - отвечает
Адлер. «С другой стороны, ваши интересы, - продолжаю я, по очереди обращаясь к
Чиену и Мехте, - опираются на менее прочную основу. Ваши компании даже в
совокупности недостаточно сильны, чтобы конкурировать с MAXTEL ».

Кутузов скептически посмотрел на него. «Это блеф», - сказал он.

«Вы хотите называть это блефом?» - спросил Адлер. «Я могу дать вам подробный отчет
о каждой вашей операции. Оставь меня сейчас, и тебе будет конец ».

«У него нет доказательств», - возразил Чиен.

«Хорошо быть скептиком», - признал Адлер. «Перед каждым из вас экран компьютера. Я
предлагаю вам ввести название каждой из ваших компаний, и вы увидите, что оно
ассоциируется с такими выражениями, как сексуальная эксплуатация, наркотики,
торговля человеческими органами и контрабанда оружия при самых грязных режимах. И
все там, господа. MAXTEL, со своей стороны, неприступен. Ты был слишком жадным,
когда просил меня о поддержке, и это было твоей слабостью. Ты мне доверял. Я понял,
что, чтобы получить то, что вы хотите от непостоянного существа, такого как
человек, вы должны полагаться на что-то более твердое, чем доверие. Вы должны что-
то держать в руке. Доверьтесь его инстинкту сохранения. И это единственный важный
фактор ". Адлер смотрел на них и рассудительно молчал. «Но не принимайте то, что я
говорю, за чистую монету. В конце концов, это было бы равносильно мне доверять,
верно? И ты не захочешь снова попасть в эту ловушку ».

Я смотрю, как они неохотно обращают внимание на очень тонкие экраны перед огромным
столом для совещаний.

Это не заняло много времени.

«Мы все еще вынуждены верить, что этот ваш проект окупится», - нахмурился Кутузов
после долгой паузы.

«И с дивидендами», - добавил Чиен. Мехта погрузился в мрачное молчание.

«Это точно, - сказал Адлер. «И, конечно же, с долей славы, если ты останешься со
мной».
«Я не уверен, что мои кредиторы ...» - начинает Мехта.

«Они дадут тебе еще месяц», - прервал его Адлер. "Это все, что мне нужно. Подумайте
о доходах, которые вы для них зарабатываете. На сегодняшних финансовых рынках такой
процент никто не получает. И поверьте, если бы они не были такими жадными, как вы,
они бы усомнились. Но их жадность - ваш союзник. Проверьте это, и вы их тоже
проверите ».

«А если кто-то не сдастся?» - спросил Кутузов.

«Сергей, я уверен, что ему не нужны уроки, как обращаться с людьми. Корабль тонет
не из-за индивидуальных действий. Мы можем исправить небольшие дыры. А если кто-то
хочет уйти, что ж, мы можем показать пример другим, верно? В конце концов, через
очень короткое время нам больше не придется беспокоиться об ответственности перед
кем-либо, когда-либо снова - ни перед политиками, ни перед правительствами, ни
перед законом, ни даже перед революционерами-реформаторами, военными хунтами или
безумными диктаторами.

«Люди и дальше будут иметь представление о свободе», - отмечает Мехта.

«Индивидуальности».

«Мой дорогой друг, ты действительно в это веришь?» - спросил его Адлер нейтральным
тоном. Я смотрю на них. "Мы в порядке, тогда?"
Его соратники неохотно кивнули.

"Хорошо! Ненавижу, когда нет гармонии ». Адлер скрыл облегчение. У него все еще не
было сил, чтобы ничего делать, кроме как запугивать и перехитрить противников, но
он не пришел так далеко из трущоб, не зная, как заставить людей подчиняться,
независимо от чувств других. Конечно, все еще оставался вопрос времени и того
факта, что он не знал, кому доверять. Он ненавидел мысль о том, что его положение
может быть скомпрометировано, но он знал, что его ближайшие соратники лояльны. Он
позволил себе минутку удовлетворенного размышления о том, как все обернулось в Нью-
Йорке. Сначала он испытал чувство горячего разочарования из-за того, что там
произошло, и, когда он обнаружил, что ящик пуст, он вышел из себя. Вы никогда не
должны выходить из себя. Признак слабости.

К счастью, нашлось кому выпустить пар.

Бедная фрау Мюллер. Никакими усилиями не удалось скрыть морщины, которые неумолимо
вмятили ее веки, щеки и шею. Она также могла очень постараться, чтобы не превысить
сорок восемь фунтов, немного для пятифутовой женщины, но все было напрасно.
Осталась только костлявая старая блондинка, отвратительная и совершенно
бесполезная. И теперь он мог обойтись без своей лояльности. Он выполнил свою
задачу.

Между тем, как только она станет доступна, он получит новую информацию из Нью-
Йорка. Он был уверен.

Это был интеллектуальный процесс. Довольно просто. И вскоре раздражающая

непредсказуемость успеха будет преодолена. Никто не станет ему мешать.

Что касается коробки, поздравляю с выходкой Марлоу. Мистер Марлоу и его коллеги
никогда бы не добрались до него - фактически, они были ему очень полезны. Не имело
значения, что Марлоу не умер, а агенты, которых Адлер использовал для ограбления
Sotheby's и работы в Zwinger & Dels, были умными, но не важными. Если бы были
какие-то последствия, они легли бы на плечи Кутузова, что этому человеку было
хорошо известно. Что касается кода для открытия стального ящика, Марлоу наверняка
попадет туда. Было рискованно выбрать слово «МАКС», но он знал, что у него слишком
важные знания, чтобы о них беспокоиться. Кроме того, он немного любил азартные
игры.

Этот эпизод позабавил его и стал небольшим посланием для его противников, подобно
театральному удару, достигнутому с убийством Тейлора и Адкинса: не только это, но и
выигрывало ему время. И это было важным: время. Как они, должно быть, были
взволнованы. Вероятно, они были уверены, что наконец-то нашли то, что искали. В
свое время он по-дружески и заинтересованно позвонит своему другу сэру Ричарду.
Чтобы узнать, как идут дела, увидеть, достигли ли они прогресса, идентифицировали
ли они уже доктора Ди Монферрато.

Он доброжелательно посмотрел на своих товарищей и нажал скромную кнопку на

деревянной поверхности сбоку от стола. Несколько мгновений спустя в комнату входит
высокая блондинка лет тридцати, элегантно одетая, с черной лакированной тележкой
для напитков.

У замены фрау Мюллер дела шли хорошо. Сама фрау Мюллер в настоящее время
выздоравливает в принадлежащей Адлер клинике недалеко от Гштаада. Когда она
выздоровеет, он позаботится о том, чтобы к ней относились щедро во время того, что,
как он был уверен, будет короткой пенсией.

Он оценивающе посмотрел на новую секретаршу, когда она сказала: «Джентльмены, я

думаю, момент требует выпивки, верно? И предлагаю тост: за примирение ».

Внутри он улыбнулся. Он ничего не сказал им о старом документе викингов. Он даже не

сказал им, что ненавистный зашифрованный фрагмент был успешно расшифрован его
экспертами, всегда благодарными за пожертвования и гранты своей благотворительной
организации MAXPHIL.

Он даже не поделился со своими партнерами тем, что сделал из своих выводов.

Еще один кусочек пазла, и картина будет полной.

ГЛАВА 104

Марлоу ответил на звонок по защищенной линии в свою квартиру в полночь. Оператор

Intersec уже сказал ему, кто он такой.

«Мы сделали невозможное», - сказал ему сухой голос полковника Демира, начальника
главного инспектора Хаки в Стамбуле.

"ДНК на перчатках? Вы его выследили? "

"Нет. Мы просмотрели каждую базу данных, имеющуюся в нашем распоряжении, и наши

люди перепроверили вашу. С моей точки зрения, это всегда операция с неопределенным
исходом. У нас нет в файле ДНК, которая бы соответствовала тому, что мы извлекли.
Итак, мы сделали другие проверки. Архивы турецких служб безопасности и Министерства
внутренних дел свидетельствуют о том, что в 1915 году на этом месте проводились
немецкие раскопки, которые вел тогдашний мировой авторитет в Вавилоне Роберт
Кольдевей ».

«Ну?» - сказал Марлоу, обратив внимание на знакомое имя.

"Он искал древний храм, который существовал за сотни лет до постройки церкви
Сант’Ирина на том же месте. Но я нашел кое-что еще, и немецкие власти в лице
генерала Эриха Людендорфа были вызваны по его просьбе ».

"Я вижу".

«Доступ к сайту был разрешен очень немногим. Колдеви работал один после того, как
первые раскопки и перекрестная проверка его ДНК, которая находится в файле, дала
отрицательные результаты. Поэтому весьма вероятно, что перчатки использовались
генералом Людендорфом ».

«А что стало с артефактами, которые могли быть найдены?»

«Обычно они должны были оставаться в границах Турции или под нашей юрисдикцией. Но
в то время в стране царила суматоха. Шла война, рушился старый режим. Тогдашняя
администрация позволила Колдевею привезти артефакты в Германию ». Демир сделал
паузу. «Это информация, которую мы смогли найти».

«Вы, несомненно, сделали невозможное».

«Мы готовим полный отчет, который будет отправлен вам в течение суток. Но я
подумал, что он хотел бы узнать результаты как можно скорее. К счастью, нашему
научному отделу был нанесен меньший ущерб, чем мы думали вначале ».

"Хорошо".

«Но мы не считаем, что нападение имело исламское происхождение», - продолжил

полковник. «Любая другая информация, которую мы получим, будет передана вам».

«Спасибо, полковник», - сказал Марлоу.

Последовала еще одна пауза. Марлоу проверяет время.

"Может быть, вы хотите знать, что состоялись похороны главного инспектора Хаки. Его
друзья и коллеги будут очень по нему скучать ».

«Он был великим человеком», - сказал Марлоу. «Мы в долгу перед ним за его вклад в
эту миссию».

«До свидания», - поприветствовал его полковник тем же решительным и формальным

голосом.

Марлоу повесил трубку и сразу набрал номер. Я коротко говорю, затем снова звоню.

Он схватил пальто, спустился в цокольный гараж, где припарковал «Корвет», и

направился к квартире Грейвса.

Лопес приходит через пять минут после него, и Марлоу сообщает им обоим.

«Это почти наверняка помещает планшет в Берлин», - сказал Грейвс, когда закончил.

«Это предположение».

"Более чем вероятно. Отправная точка ".

«Даже если бы он был там, - сказал Марлоу, - мы все равно должны знать, где
искать».

«Но если связь связана с Колдевей, мы можем немедленно сузить круг вопросов», -
сказал Грейвс. "Дай мне минуту."
Подойдите к компьютеру и выполните три быстрых поиска. Через несколько минут я
поднимаю глаза от экрана. «С вероятностью 99,5% все найденные им артефакты
Кольдевея оказались в музее кайзера Фридриха в Берлине, который позже изменил свое
название на Музей Боде. Но есть проблема. В период с 1997 по 2006 год Боде
претерпел серьезную реконструкцию - серьезную реорганизацию, и все древние
артефакты были перенесены в другое место, Вордеразиатский музей, который до
недавнего времени назывался Пергамон. Я предполагаю, что он там ".

«Господи, это все равно, что искать иголку в стоге сена. Разве не вы мне сказали,
что только в Британском музее находится более тридцати тысяч вавилонских табличек,
и вы говорили только о неинвентаризованных находках? Что, если бы у Пергамона была
коллекция такого же размера? "

«Может быть, есть способ еще больше сузить круг вопросов», - внезапно сказал Лопес,
включив глаза за линзами очков.

Марлоу посмотри на него. "Это другой трек?"

"Может быть".

Лопес и Марлоу обменялись взглядами: Лопес исправил свою ошибку, Грейвзу не нужно
было знать. Лопес послал ему еще один сигнал: он может поговорить об этом перед
Грейвсом? Марлоу кивнул.

«Я сказал, что у нас есть связь, - начал Лопес. "Может быть. Я продолжил
расследование в отношении швейцарского юриста Антона Хоффмана. Помните, я говорил
вам, что он был убит человеком, который ворвался в его офис в Берне в 1949 году? "

"Да".

«Тот Гуттманн, парень, который продал коробку Адемаро компании Lightoller &
Steeples в Вене, был вашим клиентом. Я только что узнал ".

"Благодаря кому?"

«В полицию Берна. Швейцарцы никогда ничего не выбрасывают ».

«Даже документы, связанные с убийством, совершенным более шестидесяти лет назад?»

«Это все еще нераскрытое дело. Убийцу адвоката так и не нашли. И парень отделался
кучей секретных документов. Мы, вероятно, никогда не узнаем, что это было. Но
полиция изъяла оставшуюся документацию в качестве доказательства, и она все еще у
них. Это немного, но есть какая-то бухгалтерская книга, список транзакций, с
указанием дат некоторых документов и файлов, писем и так далее ».

"Вы могли получить к нему доступ?"

«Я разыграл карту Интерпола, поэтому они изучили слухи, относящиеся к 1946 году.
Есть одна, датированная 4 февраля».

"Продолжай".

"Гуттманн оставил письмо адвокату. В прилагаемой записке сообщается, что еще одна
копия находится в сейфе в офисе частного банка в Берне, но нам, возможно, не
придется искать эту копию ».

«Разве это не очевидная вещь?» - спрашивает Грейвс.

«Это может привлечь внимание, - сказал Лопес, - и мы до сих пор не знаем, кто наш
соперник. В любом случае должен быть более простой способ. Дело в том, что это
письмо зарегистрировано в книге адвокатов под именем «Алоизиус Гуттманн / генерал
Ганс фон Рейнхардт».

«Так возможно ли, что этот Райнхардт был нацистом в бегах?» - спросил Грейвс.

«Это не просто возможно: это правда», - ответила Лопес. Райнхардт числится среди
погибших в бункере Гитлера, когда русские взяли Берлин в 1945 году, но тела так и
не нашли. Он был старшим штабным офицером, сделавшим стремительную карьеру
благодаря нацистскому режиму. В конце концов он стал одним из ближайших соратников
Гитлера ».

Марлоу и Грейвз молчали, усваивая информацию. Каждый знал, о чем думает другой.

«Вы имеете в виду ...?» - начал Марлоу, оставив вопрос открытым.

«Это возможность».

«Но это маловероятно».

«Нет, если Райнхардт знал, что коробка пуста, когда продавал ее. Она наверняка была
заперта, но ключа у него не было. Тогда его ни у кого не было. Он все еще был в
гробнице Дандоло.

«Итак, если он знал, что коробка пуста, возможно, он знал, где находится планшет»,
- предполагает Грейвс.

«Нам нужно знать, что было в этом письме», - сказал Марлоу.

«Это означает, что у нас есть право открыть сейф, если он все еще существует, через
шестьдесят лет».

"Я сказал вам, что есть более простой способ. И это нам близко ».

"Что вы имеете в виду?"

"Человек, убивший Хоффмана, был одним из наших. В 1949 году все усложнялось. Были
следы, которые нужно было замазать. И много работы по уборке, особенно в тех
местах, которые не считались надежными на все сто процентов ».

"И попал ли в эту категорию Хоффманн?"

Лопес кивнул. - Очевидно, связаны с коммунистами. Точно ничего, но, думаю, наши
коллеги тогда считали, что лучше не рисковать. В любом случае, Хоффманн хранил
документы, которые скомпрометировали бы нас, если бы попали в чужие руки ».

«Вы говорите, что убийца был одним из наших?» - спросил Марлоу.

"Хоффманн работал в OSS. С 1943 года он передавал им определенные документы,

которые, по его мнению, могли быть связаны с силами преступной войны Оси ". Лопес
устроился поудобнее. «И все файлы OSS - которые должны были быть включены в такого
рода материалы - оказались в архивах организации, которой в конечном итоге станет
OSS».

Грейвз затаил дыхание. «ЦРУ», - сказал он.

Они посмотрели друг на друга.

«Ты впустую в Колумбии», - сказал Грейвс Лопесу.

«Это просто часть работы. На поле - отстой ».

«Вы никогда не пробовали».

Марлоу и Лопес обменялись незаметными взглядами.

«В любом случае, я в порядке», - сказал Лопес. «На этой второй нелегальной работе».

«Так что нам лучше связаться с Лэнгли», - сказал Грейвс.

«Да», - согласился Марлоу. «Но для этого нам придется пройти через сэра Ричарда. Я
не могу продолжить без вашего разрешения. Это слишком жарко. Это слишком срочно ".
«Это значит, что я должен ему доверять», - думаю я.

«Вы хотите, чтобы я подготовил запрос?» - спрашивает его Грейвс.

«Я увижу это лично», - ответил Марлоу. Он сказал Лопесу: «Вы уверены, что никто не
видел эту информацию? Что-то было отправлено через незащищенный компьютер? "

«Только начальная информация».

"Что именно?"

"Личность Рейнхардта. Наличие письма ».

«Может ли кто-нибудь, располагающий этой информацией, извлечь что-то из этого, как

вы?»

«Не без установления связи, и я не понимаю, как…».

"Полиция Берна?"

«Мы ничего не можем сделать».

"Вместо этого да. Скажите им закрыть доступ. Немедленно. И все это под полным
контролем Intersec. Этому придется уступить даже швейцарцам ». Марлоу сделал паузу.
«И мне не нужно ничего на бумаге или в файлах. Ничего в компьютерной системе.
Лопес, избавься от всего, что у тебя есть на открытых и официальных каналах
Intersec. Но сначала скопируйте все это на безопасный USB-ключ и закрепите его. Под
матрасом Альвара или Люсии. Спрячьте его в коробку с видеоигрой ».

«Это наименее безопасное место, о котором я могу думать», - сказал Лопес. «Но я
посмотрю, как это сделать». Его глаза сказали: «Поверь мне еще раз ... Спасибо».

Но Марлоу смотрел в окно на город ночью. К настоящему времени он должен знать, с

кем они сражались. Все, что было необходимо, каким бы большим ни был риск, должно
было прогнать врага. Вынесите его, чтобы нейтрализовать. Недостаточно сначала
добраться до планшета. Его враг был хитрым, непредсказуемым и могущественным. Он
никогда не сдавался, пока его спина была прикрыта.

В его распоряжении была только одна линия атаки. Это разорвало его сердце, чтобы
взять это на себя, но ему пришлось посмотреть правде в глаза и когда-нибудь
искупить свою вину, как это сделал Леон. Лучше сделать это как можно скорее.
ГЛАВА 105

Правило охотника номер один: привить добыче чувство защищенности, заставить ее

думать, что она безопасна.

Затем атакуйте.

Он был готов. Несколько осторожных вопросов, которые он ей задал, помогли

установить, что противники Интерсека не владели вавилонской табличкой. Они не
вызывали подозрений. Она думала, что все еще в безопасности и держит ситуацию под
контролем.

Только Леон знал всю правду, а Марлоу нуждался в нем.

Леон установил наблюдение и мог отслеживать документ от источника до места

назначения. Это было так просто. И он мог доверять своему коллеге, потому что Леон
был ему в долгу.

Когда он рассказал ему о своих подозрениях, друг сначала заподозрил, а потом был
шокирован. Когда он обсуждал это, оценивая ситуацию, даже Марлоу был шокирован.
Открытая правда казалась такой обнаженной, такой банальной.

В постели Марлоу приподнимается на одной руке и смотрит на нее. Во сне она казалась
такой хрупкой, такой уязвимой, что с трудом могла убедить себя в том, что она знала
правду - не больше, чем она могла поверить, что ее одиночество и тот факт, что она
была убита горем, заставили его действовать так безрассудно. . Но он сделал это,
это можно было исправить, и хорошо, что он мог этим воспользоваться.

Однако ему пришлось действовать осторожно. Достаточно щелчка тонкой веточки, и

добыча убежит.

Дело было не в мести. Это была просто работа. Его работа. В его сердце не было
места мести. Он был слишком оцепенел.

Он, должно быть, почувствовал ее взгляд на себе, если он когда-либо спал, потому
что он пошевелился и открыл глаза. Я смотрю на него теми глазами, которые до этого
он считал загадочными и очаровательными. Он был слепым. Его глаза были не
загадочными, а пустыми; они ничего не испускали.

Она подумала, поднимет ли она руку, чтобы погладить его по щеке, но не стала,
оставаясь неподвижной. Руки, которые умели быть такими ненасытными, когда
занимались любовью, но так же неспособны к нежности, как глаза. Теперь он
столкнулся с тем, о чем он был осведомлен в течение некоторого времени: каким бы
диким - даже агрессивным - ни был его способ занятия любовью, в нем никогда не было
тепла. На самом деле, они никогда не занимались любовью; они просто трахались. Она
ведь никогда не давала, только брала. Только те, кто был по-настоящему уязвим,
попались бы на это, и Марлоу - теперь он мог ясно видеть его, как пьяный, выходящий
из алкогольного тумана и видящий собственное безумие - проклял себя за брешь в
своей броне.

«Я скучала по тебе», - сказала она ему, улыбаясь. Его голос был мертвым. Даже рот,
который теперь улыбался, был голоден.

«Я тоже скучал по тебе», - ответил Марлоу, пытаясь придать ее тону немного тепла.
Какое лицемерие.
Теперь он, конечно, знал, почему его врагу удалось угнаться за ним. Но на этот раз
он намеренно сообщил об этом женщине, которая все время была осведомительницей его
врага. На этот раз ее выследят. Выслежен и пойман.

Нерешенными остались только вопросы не только о том, кто работает, но и почему.

Он не должен недооценивать свой интеллект; он должен был предотвратить это. Его

противники все устроили идеально. Все, от фальшивой потери памяти до притворной
уязвимости перед лицом ее соблазнения, было организовано с безжалостной
эффективностью. Только непревзойденный актер или психопат смог бы так убедительно
передать эту беллетристику. И ложное похищение, которое привело к смерти Бена
Даффа, тоже способствовало этому. Теперь было очевидно, что Intersec была дана
возможность предотвратить это; все было организовано таким образом, чтобы отвести
даже тень подозрения. Прямо как в постановке Цвингера и Делса: тактика замедления,
которая могла привести к его смерти.

Но теперь Марлоу имел преимущество. Его встреча с сэром Ричардом прошла хорошо.
Хадсон после очень короткого допроса направил запрос Intersec своему коллеге в ЦРУ,
которое быстро отреагировало, пообещав с сэром Ричардом обойти обычную бюрократию.
Хадсон предупредил своего коллегу о срочности операции, но Марлоу знал, что в
действительности ни одна секретная служба не была столь эффективной, как в книгах.
Однако он организовал пересылку письма Райнхардта непосредственно ему в комнату 55.
Intersec обладала международно признанным опытом. Это был их случай. Они должны
были иметь приоритет перед этим документом.

Но он знал, что, как только письмо попадет в руки, за ним будет пристально
наблюдать. Если бы Лопес был прав, в письме Рейнхардта им было бы указано
местонахождение таблички.

Но у него уже было достаточно информации, основанной на выводах Грейвса, чтобы

бросить в противника. Он сказал Су-Лин достаточно, позволив ей уговорить себя,
разжигая его аппетит и аппетиты тех, кому он служил.

Если бы была связь с Бонифачо дель Монферрато, сторонником Дандоло, она бы

раскрылась сейчас.

Он рискнул, и очень большой.

Прежде всего, он не должен был вызывать у нее подозрения. Он должен был дать ей
время пообщаться со своим контактом, прежде чем она двинется. Успокой ее. Дайте ей
чувство безопасности. Убедитесь, что она продолжает думать, что у нее есть
преимущество, даже если это означает, что ее нельзя арестовать немедленно. Конечно,
это был риск, но иначе он бы никогда не поймал самую большую добычу.

Я ласкаю ее по щеке, но она не целует его руку. Какая жалость, я думаю. Но его
сердце ожесточается. Это была не Дездемона.

«Я должен уйти сейчас», - сказал он ей.

"Тебе обязательно? Я чувствую себя одиноко. Эллен тоже не каждый день навещает меня
».

«Потому что вы исцелены. Скоро мы сможем тебя отпустить. Марлоу Я думаю об Эллен
Шукман, психологе, сменившем доктора Даффа, и чья жизнь может быть в опасности.
Марлоу виноват, снова его ответственность.

Услышав эти слова, ее глаза стали внимательными. "Что вы имеете в виду? Ты меня
отпустишь? В Венецию? Я не в опасности? "
«Очень скоро опасности больше не будет», - солгал Марлоу. Но он чувствовал работу
женского разума: «Разве мое прикрытие сорвано?».

Он действительно так думал? Марлоу пришлось действовать осторожно.

«Нет, пока мы не будем абсолютно уверены в этом», - заверяю я ее. Неужели она
приняла его за идиота? Что ж, он поступил правильно. Но он должен был подразнить
ее, даже если ему нужно было быть осторожным, чтобы не превратить это в личное
дело. Но риск был очень низким. Он мог совершить серьезную ошибку, но он все еще
знал свое дело и теперь был полностью ясен.

Она села и игриво шлепнула его, соблазнительно покачивая своей красивой грудью. Ее
гибкие руки отбросили одеяло в сторону, когда она вытянула ноги и села на край
кровати. Все это казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой.

«Ты питаешь мои надежды только для того, чтобы разбить их», - сказала она ему. «Мне
здесь очень скучно».

«Еще немного, я вам обещаю, - сказал Марлоу. «Куда ты теперь идешь?» «Готовишь
кофе».

"Не ты с лимоном?"

"Я знаю, что тебе нравится."

Она улыбнулась ему, но не глазами. Никогда не с глазами.

ГЛАВА 106

Византийская империя, год Господа 1205

Началась весна, и новый год принес определенную стабильность. Стычки между лидерами
крестоносцев помешали его планам великого путешествия на Запад: он не мог оставить
после себя шаткую ситуацию.

Ему пришло в голову, что он должен был взять корону себе - но тогда он не сможет
предпринять путешествие на Запад. Он должен был признать, что его дни сочтены, и
они должны были быть посвящены тому, что было для него самым важным. Ему было
девяносто пять лет. Выбор должен был упасть на Бонифачо. Сильный и зрелый, он был
бы более достойным наследником, чем слабый Болдуин, но было уже поздно. Бонифаций
был занят борьбой за союз с греками и болгарами - двумя христианскими народами,
которых было трудно подчинить.

А Болдуин был мертв. После поражения в битве при Адрианополе, когда он возглавил
лучших крестоносцев, он попал в плен.

Я помню отчет капитана, которому удалось вернуться в Константинополь во главе с

горсткой избитых выживших, освобожденных болгарским правителем Калояном, чтобы они
могли сообщить эту новость и еще больше подорвать боевой дух его врагов. Капитан и
его люди были вынуждены стать свидетелями конца Бодуэна. Нового императора раздели,
оставив закрытыми только интимные части тела, и связали на уровне колен и локтей,
чтобы он мог только ползать. Затем, используя боевой топор, победители сильно
отрубили ему руки и ноги и сбросили истекающего кровью на дно крутого ущелья в
нескольких километрах от города Адрианополь. Они оставили это там. Его смерть не
могла быть быстрой или милосердной.

И Дандоло не смог ни предотвратить это, ни сплотить свои войска, чтобы потребовать

немедленной и беспощадной мести. Его сила подвела его, а вместе с ними и его
восхождение на скрижали силы, несмотря на то, что он всегда держал ее крепко при
себе, прячась под одеждой в правой руке, концентрируясь на путешествии, которое он
хотел совершить.

Но часть его неукротимого духа, растущая часть, начинала вселять в него сомнения, и
эти сомнения с течением времени превратились в уверенность. Были дни, по крайней
мере, три, насколько он помнил, когда он пренебрегал планшетом. Три дня, когда он
вдруг понял, что его правая рука ничего не держит! Затем планшет появился снова,
добрый Лепоро нашел его, сообщив, что нашел его на столе или в открытом ящике. Но
это было слабым утешением: дож не хотел признавать, что его разум начал уступать,
как и его смутное зрение. И это происходило быстро.

Я пытаюсь подсчитать, сколько времени пройдет, прежде чем левый глаз навсегда
погаснет и доставит его в вечную тьму, даже до того, как смерть будет готова к
выполнению своей задачи. Увидит ли он свет снова после своей смерти? Откроет ли
Христос Себя ему и пригласит ли его присоединиться к великой жатве благословенных?
Будет ли он снова сильным и зорким на Елисейских полях? Как бы ему хотелось
цепляться за эту мысль и верить ей! Но было только здесь и сейчас. И то, что было
здесь и сейчас, мало утешало. Даже если бы он достиг великой страны на западе, он
сомневался, что он увидит ее, что он увидит зеленые поля, высокие деревья и холмы,
которые он уже мог видеть своим воображением.

Сможет ли он когда-нибудь совершить это путешествие? - спросила его ослабленная

душа. Да! Он должен был это сделать! И была надежда, надежда. Брат Болдуина,
Генрих, взошел на трон императора, проявив себя хорошим и надежным правителем. В
любом случае новая империя на данный момент была в безопасности, а вместе с ней и
интересы Венеции.

Должен ли он передать секрет таблички Энрико? И снова у Дандоло возникли сомнения.

Он был нужен ему для поездки. Во время перехода он изучил бы это более тщательно.
Он действовал слишком поспешно, когда утопил старого армянина, открывшего ему двери
его тайн. Теперь он хотел, чтобы этот человек был с ним, но было слишком поздно.
Опять поздно. Время сыграло с ним в умелую игру в шахматы и, казалось, доставило
ему неприятности.

Но не в мате! Еще нет! Еще нет! Но что, если он умер в пути? Или даже раньше?
Следует ли доверить секрет Фрид? Смогла ли Фрид с этим справиться? Дандоло был
уверен, что верность викинга не подлежит сомнению. Но хватило ли у Фриды твердости
духа для выполнения великой миссии? Обладал ли он силой воли, чтобы контролировать
такую непревзойденную власть?

Что касается брата Лепоро, который был с ним бесчисленное количество лет, нет. У
Лепоро не было видения. Лепоро был ведомым, а не лидером. Он был слишком подвержен
ревности, чтобы принять такую великую судьбу, как бы сильно он ни думал. Если
планшет окажется в его руках, это станет черным днем для мира, поскольку он попадет
под его власть вместо того, чтобы иметь над ним власть. Это было причиной того, что
временное исчезновение таблетки так сильно его обеспокоило (и он почувствовал
большое облегчение и успокоение, когда Лепоро вернул его ему). Несмотря на
физические проявления силы, которую тысячелетия внушали древней табличке, именно
правильная интерпретация того, что было написано на ней, дала превосходство ее
владельцу. Разве не так было, пусть даже частично, с епископом Адемаро? И он
использовал только несовершенную копию! Его «священный свиток»!
Так что планшет лучше с ним в безопасности. Он никогда больше не потеряет ее из
виду. Если его сила ускользнет от него, он позаботится о том, чтобы никто другой не
заполучил ее. Что, если предупреждающий голос из глубины его разума прошептал ему,
что разумнее всего его уничтожить? Он не мог этого сделать, это было бы слишком
многого. Это было бы все равно что вырвать его драгоценный левый глаз. Он и планшет
стали одним целым. Одна сила, одна судьба. На протяжении тысячелетий было
установлено, что они должны быть соединены вместе, правильный работник с правильным
инструментом, и никогда не разделяться на всю вечность.

У него были четкие идеи. Он знал, что делать. Он давал инструкции, чтобы табличка
была похоронена вместе с ним. Держал в руке. И что его могила была на освященной,
но безымянной земле. Другая могила с его именем (для такого важного человека, как
он, должен был быть памятник) была бы воздвигнута в другом месте, чтобы отвлечь
любопытных. Только Фрид и Лепоро будут частью его плана, и в качестве
дополнительной меры безопасности он наложит проклятие на любого, кто осмелится
потревожить его кости. Была загробная жизнь, и ее дух зорко следил за ее пеплом. По
крайней мере, такой человек Божий, как Лепоро, и такой преданный человек, как Фрид,
прислушались бы к этому предупреждению.
Дандоло встал из-за стола в своих комнатах во дворце Буколеон, где сидел один. Фрид
заканчивал организацию секретного флота; Лепоро отвечал за загрузку грузовых судов,
которые на рассвете отправлялись в Венецию со второй партией священных и
драгоценных артефактов. Я смотрю в окно и с трудом различаю на палубе самого
большого корабля четырех бронзовых лошадей, взятых с ипподрома, которые сверкали на
полуденном солнце, в то время как хабы загружали их без особого внимания.

Я презрительно фыркаю. Он все еще едва различал очертания спины лошадей, видел их
форму. Левый глаз не покинул бы его. Он был дураком, чтобы поддаться пессимизму. Он
бы снова выиграл. Он победит, и его имя войдет в историю как имя завоевателя, сила
которого затмит имена Александра и Цезаря.

ГЛАВА 107

Нью-Йорк в наши дни

«У нас есть кое-что еще о Zwinger & Dels», - сказал Лопес.

«Говорите», - сказал Грейвс, отвлекая внимание от изучения генеалогического древа

Ди Монферрато. Су-Лин продолжала преследовать ее, и ее беспокоило, что Марлоу так
сильно ее защищает. По его мнению, археолог очень мало внес в их работу, несмотря
на свою очевидную доступность. Но Грейвзу пришлось признать, что с профессиональной
точки зрения хорошенькая ученая должна быть защищена ради ее собственной
безопасности и безопасности их деятельности.

«Кажется, наша небольшая кожевенная компания возглавляет две разные торговые сети»,
- продолжает Лопес, глядя от экрана в главном секторе номера 55. «Потребовалось
много времени, чтобы детально проанализировать их система бухгалтерского учета, но
у любой фирмы должна быть документация. Эти парни производили изделия из кожи -
хорошие вещи: некоторые ремни продавались за двести пятьдесят долларов, а
юридический оборот в целом достиг приличной суммы в один миллион долларов в год ».

«Еще крошки».
"Я согласен. Я попросил моих мальчиков провести инвентаризацию своей
инфраструктуры, а не оборудования, это нормально, но аспекты электроники и ИТ
выходят далеко за рамки их реальных потребностей. А после личной версии Марлоу
стрельбы в O.K. Загон, место превратилось в пустыню: ни сотрудников, ни
руководства, ни кого. Все птицы сбежали из клетки, и кто-то вычистил большую часть
компьютеров. Но я знаю, как заставить машины разговаривать, и маленький жесткий
диск маленького ноутбука избежал своей участи ».

"Продолжай".

«Они вели настоящий бизнес с кокаином и героином на действительно амбициозном

уровне: сырой продукт в основном поступал из Колумбии, а очень качественный
продукт, хотите верьте, хотите нет, из Афганистана. У них были связи с поставщиками
войск США, которые способствовали их импорту ".

«Но то и ...».

«Я добираюсь туда. Пойдем по порядку. Они работали здесь, на фабрике недалеко от

Балтимора и другой в Колорадо. Zwinger & Dels была основным центром распространения
в Соединенных Штатах и Западной Европе; самые важные партии прибыли в Германию и
Францию. В этих странах большие рынки, так как местные жители, похоже, не экономят
на наркотиках. Распределительные центры в Берлине и Марселе. Другой малый бизнес
они вовлечены в это компьютерная порнографии. Достаточно твердый, чтобы растопить
глаза. Есть что-то на любой вкус, даже то, что отправит вас прямо в тюрьму, если вы
плохо заметите следы ".

"А что нового?"

«Новое - это список директоров. Или основных акционеров. То, как они ведут этот
бизнес, очень необычно. Им жаль, что технический персонал, которого они используют,
не так хорош, как наш ».

«Ну, что ты нашел?» - нетерпеливо спросил Грейвс.

«Помните того Андрея Боровского? Парень, на которого был зарегистрирован один из

Vulcan 900? Мотоциклы, на которых скрылись бомбардировщики Сотбис? "

«Конечно, молодой партнер Цвингера».

"А вы помните имя другого партнера?"

Грейвз задумался на мгновение. "Сергей Коницев?"

«Сергей Кутузов. Наш контакт в ФСБ, полковник Сафин, закопался для нас в грязи. У
Кутузова было два известных партнера: индиец по имени Мехта и китаец Чиен. Оба
входят в совет директоров Zwinger & Dels. Как вы думаете, что, черт возьми, они
делают в совете директоров компании по производству дешевой кожи, даже если она
продает ремни за двести пятьдесят долларов? "

«Я понимаю, куда ты хочешь пойти». Грейвз потянулся за телефоном.

"Что делаешь?"

«Я звоню сэру Ричарду».

"Почему не Джек?"

«Потому что на данный момент нет».

"Подожди. Мехт и Chien в ракетке наркотиков и порнографии, а также уверен, и их
имена связаны с двумя другими приятной деятельностью. Мы кое-что знаем о торговле
органами, но здесь, в Нью-Йорке, есть очень эксклюзивный клуб, в котором они
участвуют ».

"Так?"

«У этого клуба есть владелец».

«В большинстве клубов он есть».

"Чтобы проследить это имя, потребовалась целая вечность. Я не мог поверить в это,
когда увидел это, но я сделал двойные и тройные проверки, и, похоже, в этом нет
никаких сомнений ".

"Просветите меня".

Лопес собирался ответить, когда остановился. «Он действительно большая шишка, Лора.
Может, лучше сначала сообщить Джеку.

"Вы пробовали позвонить ему?"

«Да, но он не отвечает».

«И его здесь нет», - разочарованно восклицает Грейвз. «Ты можешь мне сказать. И
если это так важно, как он утверждает, мы должны ехать прямо в Гудзон », -
настаивает он. «Это тот парень, у которого может быть планшет? Кто знает, что это
такое и кто может им воспользоваться? "

Лопес я измеряю словами. «Я думаю, что связь должна быть, да».

"Тогда скажите мне! Вы мне все рассказали, почему не заключительную часть? ».

Лопес казался непреклонным. «Джек первый, - сказал он.

«Сейчас не время играть в игры, Леон».

«Никогда не было так серьезно».

Зазвонил внешний защитный замок, и дверь открылась. Они повернулись и увидели, что
Марлоу появился за внутренней стеклянной дверью, которая открылась через несколько
секунд.

«Где, черт возьми, ты был?» - взволнованно спросил его Лопес. Он почти не замечал
напряженного лица своего босса и его более неопрятный вид, чем когда-либо.

Но Грейвз это сделал. "Что произошло?"

«Ловушка готова, - сказал Марлоу Лопесу.

Он сел. Он выглядел измученным, но в его глазах горел огонь, которого коллеги не

видели раньше.

«Что случилось?» - повторяет Грейвс.

«Мне нужно прочитать отчет. От доктора Шукмана. Это займет у меня пять минут. Но я
сообщу вам. Что у тебя есть? "
«У Леона что-то есть. Я думаю, - сухо ответил Грейвс.

«Лаура хотела рассказать сэру Ричарду», - объясняет Лопес. «Но лучше остаться с
нами, - подумал я».

"Я согласен".

«Он вообще не хотел мне об этом рассказывать, - сказал Грейвз.

«Даже передо мной?» - все еще тревожно спросил Марлоу. «Лучше выплюнь жабу», -
сказал он Лопесу, добавив в ответ на вопрос, заданный глазами его друга: «Лауру
нужно проинформировать обо всем. Сейчас больше, чем когда-либо ".

«Это вопрос доверия, - кисло сказал Грейвз.

«Это большое дело», - серьезно сказал Лопес. «И я прошу прощения перед моим
коллегой. Лора, мы с тобой не справились бы в одиночку. Сэр Ричард тоже замешан.

«Я не виновата, что он вызвал меня в свой офис, потому что меня не было за моим
столом, и он хочет держать меня под контролем. Знаешь, я не сижу к нему на коленях.

«Хорошо, Лора, - сказал Марлоу. "Леон?"

«Я нашел четвертого человека», - сказал Лопес.

«Объяснись лучше», - попросил Марлоу, и Лопес повторяет то, что он сказал Грейвзу.

"Так кто это?"

"Взглянуть".

Лопес поворачивает экран ближе и касается его, вызывая текст, полный цифр и ссылок.
«Это сводка документов, - объясняю я. «И все указывает в этом направлении».

Я снова касаюсь экрана, и появляется фотография. Большое цветное фото улыбающегося

Рольфа Адлера.

ГЛАВА 108

Отчет доктора Эллен Шукман о докторе Су-Линь Ди Монферрато был кратким. «Отчасти
это предположение, - сказал он, передавая его ему, - но в основном основано на
наблюдениях. Подтвердите свои подозрения, и я рад, что составил его до того, как вы
мне об этом сказали. В противном случае она могла бы обвинить меня в том, что я
подчиняюсь ее предположениям. Я просто надеюсь, что еще не поздно.

Марлоу, один в своем офисе, прочитал отчет Шукмана, разочарованный тем, что его
худшие опасения подтвердились, и в то же время почувствовал облегчение от того, что
его подозрения, в конце концов, были вполне обоснованными.

Учитывая его указания на то, что потерю памяти можно смоделировать, мы можем
подтвердить, что при определенных обстоятельствах такая выдумка могла быть
исполнена субъектом таким образом, чтобы быть убедительной даже для него самого.
Таким образом, субъект, если его контролирует доминирующий Другой, который
достаточно понимает свое состояние, чтобы иметь возможность управлять им, окажется
полезным инструментом и полностью находится в руках этого Другого.

В свете наших интервью и исследований оказалось, что испытуемый пересек

психологическую границу, освободившись от того, что мы могли бы назвать нормальными
запретами, и почти наверняка неспособен чувствовать или выражать нормальные эмоции.

Последнее предложение затрагивает больное место Марлоу.

В некотором смысле субъект находится в серой зоне, в которой все моральные аспекты
размыты, а любое правило является его созданием. Его цель - исключительно
преследование собственных целей или целей своего Манипулятора. Ничто иное, никакие
соображения не играют никакой роли. В этом контексте выделяются жестокость,
бесчувственность, эгоизм, неверность и фальшь. Эти характеристики вместе с
высокоразвитой способностью к манипуляциям позволяют субъекту идеально
функционировать в мире, созданном несовершенной психикой. К минусам для такого
человека можно отнести: отсутствие юмора, дружбы и изолированности; такой субъект
эмоционально незрел и поверхностен, а если и обладает физической красотой, то
тщеславен. Субъект не чувствует никакой личной неполноценности или неполноценности.
Подводя итог, мы рассматриваем случай пограничного расстройства личности с
повышенными психическими / социопатическими элементами, среди других
дисфункциональных проблем.
Марлоу дважды перечитал отчет, вздохнул и сунул страницы в шредер. Теперь все, что
ему оставалось делать, это смотреть и ждать, и он не думал, что ждать долго. Он был
уверен, что Су-Лин не только поняла информацию, которую он ей дал, но, как Марлоу
надеялся и понял, пришел к выводу, что подозревает ее и готовится к бегству.

Все было организовано для его успеха, не подозревая, что его побег был облегчен. За
ней будут сопровождать, куда бы она ни пошла, и на любом транспортном средстве,
которое она решит использовать. За компьютерами, к которым он обращался,
внимательно следил один из помощников Лопеса.

Синий телефон звонит в четыре часа дня. Он отвечал за охрану охраняемой квартиры на
48-й улице.

"Мистер Марлоу?"

"Да?"

«Тема отсутствует. Такси до JFK в 15:55. Погоня реализована ».

«Не упускайте это из виду, но и не подходите слишком близко. Опечатайте квартиру до

прибытия криминалистов. Ждите инструкций ».

"Да сэр."

Телефон замолчал. Марлоу сел думать. Он будет ждать, пока его пункт назначения не
станет известен, прежде чем участвовать в погоне. Я стараюсь не думать о риске, на
который он пошел.

Но времени на размышления было не так много. От Грейвса приходит интранет-сообщение

с просьбой немедленно связаться с ней. Он начинается в основном секторе комнаты 55.
Она ждала его с темным лицом. «Может быть, у нас проблемы», - сказал он.

"Который?"

"Я только что получил известие от Хадсона: письмо Рейнхардта доставлено с

задержкой. Он попросил меня рассказать вам. Вы должны немедленно пойти к нему ».

«В чем проблема?» - спросил Марлоу, входя в офис, пропитанный запахом сигары и

одеколона.

Сэр Ричард, как всегда безупречный, на этот раз выглядел взволнованным. "Ничего
серьезного. Вообще-то административные вопросы ".

"Вещь?".

Хадсон развел руками. «Интерьеры, кажется, слышали об этой операции. Они опасаются,
что это может повлиять на национальную безопасность. Им нужно изучить письмо,
прежде чем доставить его нам ».

"Как долго это займет?"

«Говорят, двадцать четыре часа».

Марлоу это охладило. Господи, дружеский огонь в этот момент игры ... «Разве ты не
сказал им, чем они подвергаются? Если мы не доберемся до цели первыми, нам придется
беспокоиться не только о национальной безопасности ».

"Не бойся. Письмо совершенно безопасно.

Марлоу вспомнил вторую копию из сейфа в Берне. Господи, он надеялся, что это
действительно безопасно.

«Я буду настаивать на том, чтобы их отправили нам как можно скорее».

Марлоу хотел задушить этого сладкозвучного ублюдка. Это не был какой-то кровавый
дипломатический танец. Это был бой без правил, насмерть. «Сделай это», - сказал он.

Мокрый от пота, я спускаюсь вниз. Достигнув комнаты 55, я пошел прямо к синему
телефону и позвонил офицеру службы безопасности, чтобы уточнить новости.

«Она прибыла в аэропорт. Следуем за ним внутрь ».

"Терминал?"

"Один".

Марлоу размышляет. Терминал один. Аэрофлот, Air China, Lufthansa. Среди многих.
Хороший выбор.

"Держите меня в курсе."

"Безусловно".

«Как только вы узнаете, каким рейсом он собирается лететь, возьмите кого-нибудь на

борт. Я также хочу получить разрешение авиакомпании на использование линии связи во
время полета ".

"Получили".
Марлоу положил трубку. Теперь Су-Линь была спасательным кругом. Если бы он отвез их
до Адлера, если бы Марлоу знал, где находится табличка вовремя, он бы поставил
ловушку. В противном случае...

Всегда была вероятность, что другие тоже заинтересованы в этом объекте. Марлоу не
забыл о нежелании Йеля сотрудничать в переводе рукописи Адемаро.

Неужели внутренняя безопасность интересовалась письмом Рейнхардта?

Почему именно сейчас?

В его голове крутились тысячи мыслей. Он поймал взгляд Грейвса и натянуто

улыбнулся. Он не хотел говорить.

Лопес выходит из своей лаборатории.

"Разъем. Господи, я рад, что ты здесь, - сказал он. В синей папке, которую он
держал, лежала неопрятная пачка бумаг.

«Скажи мне, что это хорошие новости».

«Я не думаю, что это так».

"Вещь?"

«Я думал, ты в своем офисе. Я собирался тебе позвонить.

«Я был с Хадсоном». Марлоу наблюдал за Грейвсом, включая ее тоже. «Письмо пришло с

опозданием. По крайней мере, двенадцать часов. Интерьеры ».

"Дерьмо".

«Не говори мне».

«Я удалил всю конфиденциальную информацию из электронных файлов. Я собирался

уничтожить все это ».

"Но?".

Лопес покачал головой. «Господи, Джек, я не знаю, как тебе сказать».

"Продолжай!"

«Кто-то пришел первым. Бог знает, как им удалось авторизоваться. Он был открыт
всего полчаса. Мой первый помощник ... ».

"Что они взяли?"

«Достаточно знать наши гипотезы о Рейнхардте».

«Значит, у них будет такое же точное представление о местоположении?»

"Не совсем точно, но ..."

«Без письма они не могут знать».

«... но они будут знать, что письмо существует. И они будут знать о копии, которая
все еще находится в сейфе в Берне ».
«Я виноват», - думает Марлоу. «Все по моей вине. Пришлось кое-что исправить ».

Синий телефон снова звонит. Он был руководителем в JFK.

«Что нового?» - крикнул Марлоу.

«Нет регулярных рейсов. Частный самолет. Большой диапазон. Гольфстрим V ".

"У вас есть план полета?"

"Приходит".

"Как можно быстрее."

"Получили".

"Вы знаете, кому он принадлежит?"

«Зарегистрировано на имя крупной компании MAXTEL».

«Господи, этот человек должен быть действительно уверен в себе».

"Вещь?"

"Ничего".

На линии был гудок. «Что?» - спрашивал начальник кому-то еще. Потом возвращаюсь в
интернет. «Мы знаем пункт назначения», - сказал он.

"Который?"

"Берлин, Германия".

"Хорошо. Я еду туда. Вашим контактом здесь будет Грейвс. Ты будешь поддерживать со
мной связь через нее. Мне нужна регистрация, время прибытия, кто путешествует с
вами, все ».

"Получили".

Марлоу положите трубку и посмотрите на товарищей. «Поехали, - сказал он. «Я хочу,

чтобы вы как можно скорее организовали дальнемагистральный рейс Intersec в Берлин».

Грейвс выжидающе посмотрел на него. «Я тоже приду».

"Еще нет. Ты нужен мне здесь. Леон, как только придет это письмо, уничтожь его и
отправь мне сверхсекретные подробности через Лору. Марлоу посмотри на нее.
"Отлично?"

"Есть. Как только я понадоблюсь, свистни. "

"Я сделаю это".

Марлоу смотрит на них обоих. «Пришло время», - сказал он. «Если бог хочет».

ГЛАВА 109
Берлин сегодня

«Вы хорошо поработали», - сказал Рольф Адлер, сидя на диване в своем берлинском
офисе.

"Спасибо".

«Жаль, что ваше прикрытие раскрыто. Но, с другой стороны, всего не может быть ».

Су-Линь, сидящая на кресле рядом с ним - оно было таким широким и глубоким, что она
бы проглотила его, если бы удобно села на него, - я сжимаю губы. «Я принес вам все,
что вы просили в этой миссии. Я рассчитываю на вознаграждение, а не на критику ».

Адлер наблюдал за ней. Он не привык к такому обращению, но его это развеселило, и в

случае с Су Линь он согласился иметь дело с помощницей по хозяйству. Связи Су-Линя
с Бонифачо дель Монферрато и Венецией привели его к открытию дожа Дандоло. Деловые
отношения с ее покойным отцом дали ему неожиданное и неоценимое преимущество, когда
он обнаружил свою дочь, самонадеянную мышь, которая стремилась стать львицей.
Кратковременные и бурные отношения уступили место более удовлетворительным деловым
отношениям, и Адлер смог выявить темпераментный, безжалостный и совершенно
аморальный темперамент и справиться с ним. Девушка была идеальным фронтовиком: ей
не хватало ни малейшего стеснения.

Без нее он не осознавал бы великую судьбу, которую уготовила ему жизнь. Без нее у
него не было бы средств для достижения того, что теперь фактически было в его
распоряжении. Но он знал, чего ожидал. Договор заключался в том, что, как только
скрижаль станет их владением, они будут править вместе. Адлер доверял ей не больше,
чем он представлял, что она доверяет ему, но он знал ее пределы и был готов бросить
в нее кость.

«Пять миллионов французских франков уже записаны на ваше имя на счету в Kleinwort
Benson в Женеве», - сказал он ей. «В качестве первого залога моей признательности».

«Но мы еще не там».

«Мы близки к цели», - ответил Адлер. «Но ты прав, мы еще не там». Он сделал паузу.
«Этот генерал Рейнхардт ... - продолжаю я, - я хотел бы знать, как он получил
табличку».

"Это не имеет значения".

«Он был близок к Гитлеру. Это заставляет задуматься ... ». Адлер уже думал об этом.
Гитлер потерпел неудачу. Но даже Гитлер не имел подробных сведений о возможностях
планшета. Разве он не выгнал тех самых еврейских ученых, которые могли ему помочь?
Разве их не преследовали или отправляли в ссылку? Поистине парадоксальная вещь.
Каким дураком был этот человек. Все, что он сделал, кроме своих деструктивных
желаний, - это нанести огромный ущерб Европе и столь же огромную выгоду для
Соединенных Штатов. Чтобы контролировать людей, нужно было привести их в состояние,
при котором они не осознавали, что больше не думают своим собственным разумом.

«У нас достаточно информации, чтобы знать, что планшет находится здесь, в Берлине.
Но не только это: мы знаем, что он хранится в коллекции, размещенной в
Vorderasiatsches Museum, и что копия письма Рейнхардта найдена в хранилище в Берне.
Это письмо сообщит нам точное местонахождение таблички, - решительно сказал Су-
Линь.
«Мы можем организовать доставку этого документа в Берне», - сухо отвечает Адлер. «У
меня есть люди в Швейцарии, которые имеют влияние на этот конкретный банк, и,
поскольку мы знаем, что генерал ушел от нас давным-давно, мы можем договориться о
том, чтобы близкий родственник с необходимыми документами забрал его личные вещи
даже по прошествии всего этого времени. . Мы не должны прибегать к насилию или
воровству, учитывая связанные с этим расходы. Но действовать надо быстро. Марлоу
уже пойдет по его следу. Он думает на мгновение. "Что нам нужно, так это кто-то,
кто сможет расшифровать планшет, когда он у нас есть. Человек, обладающий этими
навыками и быстро добивающийся результатов. Нам удалось ее найти, но Марлоу спас
ее. Оглядываясь назад, можно сказать, что это было удачей ».

"Это могилы?"

"Именно".

«Учитывая, где он находится, найти его будет непросто».

Адлер улыбнулся. «Вы меня недооцениваете», - сказал он.

«Все, что должно быть сделано, должно быть сделано немедленно».

«Ахиме, я хотел бы использовать тебя. Но боюсь, что, как вы говорите, их уже нельзя
сделать полезными ».

«Моя работа была безупречной».

«И вознагражден».

"На момент".

Адлер посмотри на нее. "Тебе здесь комфортно в квартире?"

Су-Линь осторожно посмотрела на нее. "Да".

Адлер развел руками в знак щедрости. Его помощник поселился на чердаке недалеко от
Шарлоттенбурга, рядом с личным лифтом и частной охранной компанией. Она не знала
этой последней детали. Если бы он знал, он бы также знал, что он уже был мухой,
пойманной в сети. "Я предоставил в ваше распоряжение машину с водителем. Предлагаю
вам пару дней отдохнуть, повеселиться. Как только миссис Грейвс будет передана нам,
я попрошу вас прийти и убедить ее ... сотрудничать. Я уверен, что это будет разумно
».

"Пройдет ли до нее пару дней?"

«Надеюсь, меньше. Но для этого требуется минимум организации ».

«Интерсек уже организован».

«Не беспокойтесь об Intersec», - сокращенно Адлер; но он заметил, что выражение ее

лица изменилось из-за агрессивного тона, который он не мог скрыть, и я сфокусировал
его лицо на мягкой улыбке. "Куда делось мое хорошее образование? Мы должны
праздновать ваши достижения ".

"У нас есть время?"

«Позвольте мне сделать исключение из правила», - ответил Адлер, строго контролируя

свое терпение. Он встал и подошел к скрытому холодильнику, из которого достал
бутылку «Дом Периньон» и две флейты со льдом. Ставлю их на стол и, открыв бутылку,
наливаю шампанское. Затем я подошел к столу и вытащил из ящика маленькую черную
коробку, которую поставил рядом со стаканом Су-Линь.

Она подозрительно смотрит на него, но открывает дело. В нем были наручные часы
Cartier из белого золота.

«Отныне, я надеюсь, время всегда будет на нашей стороне», - сказал Адлер.

«Спасибо», - сказал Су-Линь, вставая, чтобы поцеловать его в щеку. Мужчина подавил
желание уйти. Но она знала, что часы, которые она повесила на запястье, не
задержатся надолго.

«Это все мое удовольствие», - ответил он с широкой улыбкой.

"Как говорят британцы? «Преступлению» ». Женщине удалось холодно улыбнуться.

«Действительно остроумно, доктор Ди Монферрато».

Они поджарили и выпили. Легкое ореховое шампанское было восхитительно.

После ее ухода Адлер вызывает нового личного помощника.

«Утомительная работа, - сказал он. «Небольшая уборка».

Лицо ассистента оставалось невыразительным. "Вы хотите, чтобы я связалась с Троттер

и Спаркс?"

Адлер махнул рукой. "Нет необходимости. Эта работа не требует особых навыков.
Ребята Панкова должны уметь с этим справиться. Это касается доктора Ди Монферрато
».

"Когда, сэр?"

- Самое позднее сегодня вечером. Кстати, у него есть часы Cartier, которые я бы не
прочь вернуть. И заблокируйте этот аккаунт в Kleinwort Benson, как только работа
будет сделана ».

"Да сэр."

«Мне нужны Троттер и Спаркс для другой работы, - продолжает Адлер. «Попроси их
немедленно прийти сюда за инструкциями. Попросите их собрать чемоданы на день и
организовать поездку на частном самолете. По возвращении они приведут гостя ».

"Откуда, сэр?"

«О, - сказал Адлер. "Нью-Йорк".

ГЛАВА 110

Нью-Йорк в наши дни

В своей квартире Грейвз пил стакан шабли и смотрел, как сумерки окутывают небо
Манхэттена.

Незадолго до ухода из Intersec он отправил информацию руководителя о Су-Лин Марлоу

в Берлин. Я пытаюсь представить его там, ей было интересно, спит ли он, успеет ли
он поспать.

Это был долгий день напряжения и ожидания. В ожидании новостей из Швейцарии,

которые, как они надеялись, подтвердят, что копия письма Райнхардта все еще
находится в сейфе в Берне. Последние новости из банка подтвердили его безопасность,
но электронное письмо банка содержало строгий пункт, согласно которому они должны
были доставить его, если потребуется, любому, у кого есть необходимые разрешения.
Ни в коем случае, продолжили они более формально, они не поставят под угрозу
конфиденциальность своего клиента, сколько бы времени ни прошло. Грейвз потратил
весь день на подготовку судебного запрета, который будет использован против банка в
случае необходимости, чтобы заставить их доставить письмо в Intersec.

Что касается копии в архивах УСС, которая позже была передана в архивы ЦРУ, то сэр
Ричард на этот раз сдержал свое слово. Она прибыла на Интерсек с опозданием всего
на девять часов, и Лопес немедленно подтвердила, что она на точном, хотя и
датированном, немецком языке раскрывает не только местонахождение таблички, но и
то, как ее можно идентифицировать. Некоторым утешением было то, что их
предположение о Вордеразиатском музее было правильным, но тревожило то, что письмо
давало право предъявителю требовать немедленной доставки таблички директором музея.
Было неясно, имел ли документ, который у них был, или тот, который был сдан в
Берне, или оба документа одинаковый вес. В целях безопасности письмо, которое у них
было, направлялось в Марлоу в портфеле, который нес агент Intersec из штата сэра
Ричарда. Высший приоритет и безопасность, как того требовала его важность.

Грейвс предпочел бы быть курьером, но Интерсек опасался, что после ее краткого

похищения силами, которые они теперь смогли идентифицировать как «вероятных
противников», она была слишком узнаваема, поэтому ей пришлось путешествовать
отдельно. Ей пришлось смириться и отправиться в путь на следующий день, когда она
вылетела в столицу Германии на Intersec Falcon, чтобы добраться до Марлоу. По
прибытии он узнает о методах встречи в Берлине по зашифрованному SMS.

Был еще поздний день, но ее рейс вылетел на рассвете, и она чувствовала себя
измотанной. Он допил вино и включил телевизор: показывали эпизод «Фрейзера», в
котором Эдди страдал от загадочной депрессии, поразившей Мартина и всю семью. Я
оставляю телевизор включенным и, снимая одежду, собираюсь принять душ и ложиться
спать с яблоком и хорошей книгой. Она была полна решимости закончить «Принцессу
Клевскую» перед отъездом; он нашел его устаревший и формальный стиль успокаивающим.
Он уже знал, что это плохо кончится. Честь важнее личного удовлетворения. Но в
обоих случаях героин пострадал бы, бедняжка. Иногда выиграть было просто
невозможно.

Это было после душа, после того, как она вытерлась, надела свое любимое кимоно -
белый шелк с золотым драконом, вышитым на спине - и вернувшись в гостиную, она
поняла, что что-то не так. Телевизор продолжал передавать на малой громкости, все
было, как и раньше. Но...

Он неподвижно стоял в центре комнаты. Автоматический пистолет лежал в портфеле

рядом с диваном, а мобильный телефон Intersec - на журнальном столике, рядом с
выпуском «Жителя Нью-Йорка» за предыдущий месяц, который открывался обзором
ретроспективы Поллока в MoMA. По какой-то причине они казались очень далекими,
отделенными от нее опасным переходом в несколько метров. Когда он принимал душ,
было темно, и он все еще не включил свет: комнату освещал только неоновый пейзаж за
окнами.

Тишина. Ничего. И все же она чувствовала, она была в этом уверена, что она не одна.
Что это было? Легкий запах? Масло пачули? Что-то, что напомнило ей о ее матери и ее
детстве. Ее мать была в Вудстоке, а также посетила студенческие демонстрации в
Чикаго, а затем и в штате Кент. Она была близка с Эллисон Краузе, когда ее сбила
Национальная гвардия. Ее мать была бы в ужасе, если бы узнала, чем Грейвз
зарабатывает на жизнь. Он никогда бы этого не понял.

Почему эти мысли приходили к ней сейчас? Теперь с запахом пачули и ощущением
неминуемой опасности.

В тени кто-то принюхался, и загорелся свет. Лампа Aram, висящая на диване,

рассеивала достаточно света, чтобы раскрыть силуэт полной женщины в мягком
цветочном платье. На ее длинные темные волосы была надета соломенная шляпа. Грейвз
не видел ничего, кроме рта. Кто улыбнулся. «Не бойся, дорогая».

"Кто ты, черт возьми?"

Женщина хихикает. «Ваш туристический агент».

Могилы быстро подсчитали. Она никогда бы не смогла достать пистолет из портфеля, но

если бы она дотянулась до портфеля и взмахнула им, возможно, она могла бы ...

Когда она собиралась прыгнуть, невероятно сильная костлявая рука обхватила ее горло
и прижала к телу, которое выглядело как скелет под одеждой. Легкий кисловатый запах
дезинфицирующего средства. «Сладких снов», - сказал ей в ухо мужской голос, и пока
она боролась, она услышала, как игла для подкожных инъекций с силой вонзается в ее
правое предплечье.

ГЛАВА 111
Берлин сегодня

Девятичасовая задержка, вызванная Интерьерами, и дополнительное время, которое

потребовалось курьеру Intersec, чтобы доставить ему письмо, имели большое значение,
масштабы которой были ясны Марлоу, когда куратор месопотамского сектора
Vorderasiatisches Музей с некоторым смущением выразил сожаление.

«Вы должны понять, что мы не могли поступить иначе», - оправдываю я. «Условия

кредита были абсолютно ясны, и нам были предоставлены безупречные документы».

Было четыре часа дня. Снаружи солнце светило в чистом берлинском воздухе, что резко
контрастировало с черным настроением Марлоу.

Таблетку передали молодой женщине, представившейся накануне вечером как фрау Биргит
фон Махтшлуссель-Райнхардт, после полдня, потраченной на проверку справочников, и
все это подтвердилось с исключительной скоростью. Сделка должна была состояться в
тот момент, когда Марлоу приземлился в Берлине. Как только письмо оказалось у него
в руке, он побежал в музей, где его ждала новость о том, что таблички больше нет.

«Это было внезапно, довольно аномально. Уникальный, по моему опыту; но табличка, о

которой идет речь, не была выставлена на обозрение, и дама была настойчивой. Он
только сказал, что у него будет мало времени в Берлине, поэтому у нас не было
альтернативы ».
Марлоу молчал.

«Конечно, он оставил свой адрес, номер телефона и электронную почту».

Марлоу вспомнил комбинацию стального ящика, в котором хранился пустой ящик Адемаро,
и его ключа: 13 - 1 - 24. М-А-Х. Maxtel.

Адлер, должно быть, знал, что идет по следу. Планшет еще в Берлине? А сколько
времени у него было? Если Адлер уже знал, как им пользоваться, у него совсем не
было времени.

И все же он должен был попробовать.

Он вспомнил короткую поездку в штаб-квартиру Intersec в Берлине, где разместил

скромный операционный центр. Его мучило еще кое-что. Почему еще не приехал Грейвс?
Она должна была связаться с ним сейчас, учитывая разницу во времени. Часовой пояс,
размышляет он, мчась через все более хаотичное движение в час пик, игнорируя
возмущенный гудок других водителей: это был еще один фактор преимущества Адлера,
поскольку он дал ему еще шесть часов, достаточно времени, чтобы прийти в себя.
письмо из банка в Берне; предприятие, которое, учитывая его влияние, должно было
быть простым.

В штаб-квартире Intersec была еще одна плохая новость. Если возможно, хуже той,
которую он только что получил.

В ответ на ожидающее его сообщение он немедленно позвонил Лопесу.

«Слава Богу», - сказал Лопес, как только услышал голос Марлоу.

"Что с ней случилось?"

«Наши люди пошли в ее квартиру в четыре часа утра, чтобы отвезти ее в аэропорт. Они
позвонили первыми, но не получили ответа. Когда они приехали, ответа все еще не
было. Конечно, у них были дубликаты ключей, но когда они вошли, ничего.

"Ничего?"

«Ни следа. Ничего лишнего. Вообще ничего. Его чемодан был наполовину набит у
кровати, но кровать застелена ».

«Хорошо, Леон».

«Мы следуем каждому примеру. Судмедэксперт на месте. Один или два небольших
предмета, волокна одежды, пара следов, но я не оптимист ».

«Я не думаю, что нужна судебно-медицинская экспертиза, чтобы выяснить, что с ней

случилось», - сказал Марлоу с пересохшим горлом. «И нам нужно найти ее, не знаю,
как им удалось ее похитить. Что случилось с безопасностью? "

"На его месте, но, черт возьми, он не единственный, кто живет в этом здании. И вы
сделали так, чтобы он был минимальным, чтобы не привлекать к нам внимания. Третья
фракция, помните? Другие ребята, как вы думаете, заинтересованы в планшете, кроме
MAXTEL.

Марлоу ничего не сказал.

«Что вы хотите, чтобы я сделал?» - продолжает Лопес. "Что там происходит?"

Марлоу подумай об этом. Лопес был единственным, кроме Грейвса, который знал все. Он
мог использовать это там, в Берлине. Но также необходимо было иметь точку опоры в
Нью-Йорке.

Насколько преднамеренной была эта девятичасовая задержка?

И он не мог позволить себе ждать, пока Лопес догонит его, даже если он немедленно
отправится в путь.

«У нас есть только один шанс», - сказал он. "У Грейвса все еще есть подкожный
имплант, верно?"

"Да. Если Адлер не узнает ".

«Активируй это».

Марлоу положил трубку. Я смотрю на работоспособную комнату, в которой он сидел.

Голые белые стены, деревянная отделка, простая штора, закрывающая квадратное окно.
Холодное освещение, которое все сплющило. На мгновение он почувствовал себя
беспомощным.

Если у Адлера не было специалистов на его стороне - а Марлоу подозревал, что

задержки с переводом Йельского университета не были его виной - Грейвс был
единственным человеком, кроме него и Лопеса, который знал все о табличке и
единственным в состоянии расшифровать это. Если бы Адлер располагал всеми
необходимыми данными, кроме незаменимых средств для использования инструкций,
которые открывали бы двери неограниченной власти, то следовало бы за этим ...

Где бы сейчас ни был Грейвс, планшет и Адлер были с ней.

Адлер спланировал каждое движение. Если он знал о следящем устройстве в руке

Грейвса, они были потеряны.

ГЛАВА 112

Комната была темной, обшитой деревянными панелями, и единственный свет -

естественный или искусственный, он не мог определить - проникал через окна, которые
представляли собой простые трещины в стенах. Бесконечный свет. Это не давало ей
знать, какое сейчас время суток. Казалось, что оно медленно исчезло. Возможно,
наступал вечер.

Он не знал, как долго он был там, он не знал, где он был. Она подсчитала, что она
была в сознании около десяти минут, прежде чем лекарство, которое ей вводили,
подействовало. Она все еще была не в себе, но ее глаза могли сфокусироваться, и
головная боль была терпимой. У нее все еще было кимоно, которое она носила, когда
ее похитили, и тот факт, что она была обнажена под ним, заставляло ее чувствовать
себя более уязвимой.

Комната была просто меблирована. Обычный стол, два деревянных стула и односпальная
кровать, на которой она лежала. Думаю, «клетка». «Они посадили меня в камеру».

Она уже приподнялась на локте и теперь, пошатываясь, сумела подняться на ноги. Я

немного поворачиваю ее голову, но тут же нахожу равновесие. Я начинаю исследовать
то немногое, что можно было исследовать в комнате, но, сделав несколько шагов, она
была вынуждена сесть на один из стульев. Он заметил, что это стальная дверь, без
ручек и прочего. Окна были на два метра за пределами его досягаемости, в любом
случае слишком узкие, чтобы кто-нибудь мог пройти через них, и с толстыми стеклами,
он мог видеть их ручки.

Он был в ловушке.

Она могла представить, кто ее похитил и почему. Ему ничего не оставалось, как
ждать.

Долго он не ждал.

Должно быть, они наблюдали за ней, потому что вскоре после этого дверь бесшумно
отворилась, и вошел элегантный мужчина лет пятидесяти. Безупречный темно-серый
костюм. Ничего подобного, элегантные руки, пальцы которых заканчивались идеально
ухоженными ногтями. С ним был маленький черный кожаный футляр, который я поставил
на стол. Грейвз знал его лицо. Он не был удивлен.

За ним следовала пухленькая женщина, ворвавшаяся в его квартиру, и высокий,

костлявый и невероятно худой мужчина. Оба были в абсурдных серых нейлоновых
комбинезонах и хирургических перчатках, на шее были пластиковые очки, а на головах
были нейлоновые кепки. На мужчине был брезент из тех, что кладут на пол, когда
рисуете.

Дверь закрылась за ними со слабым щелчком.

Мужчина в костюме осторожно открыл принесенный им чемодан и вынул бархатную сумку,

из которой я достал небольшой продолговатый предмет, похожий на терракоту. Я
положил его на стол перед Грейвсом, поверх его сумки. Грейвз сразу понял, что это
было.

«Если вы надеетесь на спасение, не делайте этого», - наконец сказал мужчина. "Но у

меня мало времени. Мне нужна ваша помощь. Небольшая переводческая работа ».

«У вас этого не будет», - говорит Грейвс.

«Я так думаю, - сказал он. «Могу сказать, что мы уже охраняем дом вашей матери в
Маунт-Верноне. Я мог бы даже сказать вам номер дома и название улицы. Но, возможно,
вы все еще думаете, что это блеф и что ей на самом деле ничего не угрожает.
Следовательно ... ".

Из футляра он достал еще два предмета, которые я положил рядом с ним на стол.
Увидев их, Грейвс вздрогнул. Скальпель и ювелирный инструмент. Позади него вы
слышите мягкий шум, он оборачивается и видит, как костлявый мужчина встряхивает
брезент и осторожно расстилает его на полу.

«Мои друзья довольно хорошо владеют этими простыми инструментами, - сказал Рольф
Адлер. «Снимай кимоно».

«Позволь мне помочь тебе, дорогой», - сказала пухлая женщина, подходя к ней. Запах
масла пачули в этом замкнутом пространстве был еще более пронзительным. "Не
паникуйте".

Он снял с нее халат, который я оставляю сложенным на стуле позади меня. Грейвз
попытался схватить ее, чтобы остаться стоять, но она все еще шаталась на ногах и не
могла ясно мыслить. Часть силы, которую она восстановила, покинула ее.

Адлер на мгновение серьезно посмотрел на нее. Затем осторожно взял плоскогубцы и

протянул их худому мужчине, который подошел и надел очки.

«А теперь, - снова сказал ей Адлер, - мне нужна твоя помощь».

ГЛАВА 113

«У нас есть сигнал, но он слабый», - сказал Лопес Марлоу. Защищенная линия Нью-
Йорк-Берлин была нарушена, и Марлоу пришлось напрячься, чтобы услышать голос своего
друга. "Я пришлю его тебе?"

Марлоу подошел к окну своего гостиничного номера, тщетно пытаясь улучшить прием.

«Скажи мне устно». Он не хотел слишком сильно вовлекать своего берлинского коллегу
из Intersec. Он больше не был уверен в конфиденциальности информации. Я смотрю на
крупномасштабную карту Берлина и его окрестностей, разложенную на кровати, как
одеяло.

«Место под названием Бонигсдорф. Маленький. Примерно в пятнадцати километрах к юго-

западу от Потсдама. Рядом с поселком есть вилла. Не очень большой, но древний.
Очень толстые стены. Этакая миниатюрная крепость. Недавно отремонтированный, он
стоит в центре большого огороженного сада, в паре соток. Я ничего не знаю о мерах
безопасности ».

"Это где он спрятался?"

«Там и где Грейвс, судя по устройству слежения».

"Как вы думаете, он заметил?"

«Иисус, я надеюсь, что нет».

Ни один из них не выразил страха, который они питали. Чтобы удалить имплант из
Грейвса, Адлеру пришлось бы вытащить его из руки. Но сначала он должен его найти.

«У меня есть место», - сказал Марлоу, заметив его на карте.

«Вам может понадобиться подкрепление».

«В таком случае я попрошу их. Сначала я проверю сам ».

"Тебе лучше поторопиться".

«Лаура не хочет сотрудничать».

«Он не оставит тебе выбора. Что, если она не нужна Адлеру? "

"За перевод? Нет, он все спланировал. У него уйдет слишком много времени, чтобы
найти кого-то еще, кто сможет это сделать. Он позволил нам сделать за него всю
грязную работу ».

Марлоу положил трубку. Я быстро надел темную одежду: черные джинсы, черные ботинки
на мягкой подошве, круглую шею того же цвета, на котором я кладу кобуру для
автомата. Я зацепляю кевларовый нож в футляре к поясу и накрываю все черным
замшевым бомбером, в карман которого кладу черные кожаные перчатки. В другой он
положил баллончик. Потом он спустился в гараж и сел на машину, на которой ездил, -
«Порше 911» цвета бронзы серого цвета. Я достаю из капота PDR, его обычный FN P90 и
две дымовые шашки.
Вы покинули город и направились на юго-запад в свете заходящего солнца.

Когда он уехал из города, его окутала тьма, и улицы стали безлюдными. Он двигался
быстро, с постоянной скоростью и к середине вечера достиг своей цели. Место было
таким, как его описал Лопес. Марлоу припарковался в сотне ярдов от него и пошел по
проселочной дороге, ведущей к особняку. Все было тихо, за исключением легкого
шелеста листьев, размешиваемого легким ветерком.

Его чувства были в напряжении, но он не чувствовал опасности и не чувствовал, что

кто-то наблюдает за ним.

Он добрался до стены ограждения и прошел к воротам. Я очень осторожно пытаюсь

открыть его - он был заперт - и через решетку он быстро осмотрел то, что он мог
видеть из дома.

Это было одинокое сооружение, на последнем километре он не встречал других. Он

видел, как некоторые смотрели на пейзаж, который казался монохромным, в различных
оттенках серого, в свете трехчетвертной луны. Квадратный дом, голый, если бы не
скромное крыльцо, окружавшее главный вход. Еще один вход сзади и третий, с западной
стороны, обнесены стеной. Два этажа с высокими окнами и верхний этаж, на котором
проемы были меньше; узкие окна в основании здания указывали на наличие подвала или
своего рода подвала. Никакой внешней постройки, кроме двойного гаража. Место было
окружено стеной высотой около трех метров, которая открывала единственный вход,
двойные железные ворота, от которых короткая подъездная дорожка вела через
ухоженные сады, темно-зеленые деревья и кусты к входной двери и в гараж. на
восточной стороне. Гаражные ворота и ставни были закрыты; Насколько мог видеть
Марлоу, в окнах не было света, вид которых в нескольких местах преграждала
окружающая стена. Он не мог видеть северное крыло дома.

Казалось невозможным, что не было дежурства, но Марлоу, я думаю, Адлер пришел туда
с небольшим количеством последователей. Как и Марлоу, он хотел сохранить открытие в
секрете, пока не убедится, что сможет им воспользоваться. Но наверняка была
электронная система наблюдения. Марлоу пришлось пойти на такой риск. Насколько он
мог видеть, на деревьях не было камер, но он не был так уверен в отсутствии
пассивных детекторов магнитного поля, микрофонных систем или H-магнитных полей.

Прутья ворот были слишком близко друг к другу, чтобы он мог войти, но он мог
подняться по стене, поскольку на ней не было колючей проволоки или других
боллардов. Марлоу обошел его до точки, которую он считал невидимой из большинства
окон. Я сгибаю колени и прыгаю, со второй попытки ухватиться за парапет стены. С
усилием он выпрямился и оседлал его. Он максимально опускается, затаив дыхание и
высматривая уши, тень среди теней. Выждав добрых две минуты, он поставил обе ноги
внутрь и после еще одной очень короткой паузы позволил себе упасть на траву внизу.

Он тут же присел, а затем очень осторожно двинулся, используя баллончик для

обнаружения инфракрасных лучей. Могли быть оптоволоконные детекторы, но он не видел
ни электромагнитных полей, ни камер видеонаблюдения.

Молчаливые, как кошка, они все ближе и ближе подходят к дому. Я начинаю сканировать
окна в поисках возможного входа. Он должен был действовать медленнее, чем когда-
либо: даже если бы в саду не было проводов, дом, безусловно, был бы подключен. Он
был хорошо вооружен, но один. Его единственным козырем в кармане был эффект
неожиданности.
Он был в десяти метрах от стены ближайшего дома, когда две низкие темные фигуры
бросились к нему с противоположной стороны. Низко и тихо, очень быстро.

Собаки. Адлер выбрал самый старый и самый эффективный защитный механизм.

Бежать было бессмысленно. Он был слишком далеко, чтобы вернуться к стене: собаки
набросятся на него через несколько секунд. И никакого острого спрея. Марлоу мог
убить одну собаку, не издав ни звука, но не двух. Я вынимаю автомат и приседаю.

Ему повезло. Вожак стаи начал атаку первым. Это были два добермана, длинноносые
звери, что облегчало его работу, но столь же свирепые и смертоносные, как пистолеты
Люгера. Марлоу поднимает левую руку, чтобы обмануть собаку; в то же время он
немного встал, готовясь к атаке брошенного в него зверя, с широко раскрытыми
челюстями, готового налететь на предложенную цель. Собака нашла толстую кожу его
куртки, когда он попытался вонзиться зубами в плоть, и в этот момент Марлоу поднял
пистолет и ударил прикладом по морде животного, прямо между глазами. Собака
мгновенно умерла, не вскрикнув, и Марлоу повернулся лицом к своему товарищу,
который начал терзать его лодыжки, рыча, но не лая. Животное почувствовало
опасность и заколебалось, глядя Марлоу в глаза, но не прыгнув на него. Я
остановился. Быстрым и точным движением Марлоу убрал пистолет в кобуру и вытащил
нож. Собака понимала, что не боится его и не знает, что делать. Я трачу всего
несколько секунд. Марлоу пользуется колебаниями зверя и бьет, но собака приседает.

Тогда было уже поздно. Собака приняла решение, развернулась и помчалась в том
направлении, откуда пришла.

Спустя несколько мгновений Марлоу слышит мужские голоса. Грубые голоса, зовущие
друг друга ... на каком языке? Наверное, славянский. В доме включился свет, и,
когда Марлоу прижался к стене, в углах дома появились темные тени, окружающие его.
Кто-то выкрикнул приказ, и сразу весь сад залил ослепляющей белизной прожекторов.
Слышался грозный щелчок затворов пулемета.

Выхода не было. Молясь, чтобы оконное стекло позади него не было укреплено, Марлоу
швырнул в вас ручку своего PDR. Легко разбивается: старое стекло, возможно, даже
оригинальное. Ему не нужно было беспокоиться, что внутри сработает сигнализация.

Когда начали стрелять пулеметы, он бросился в окно с низким подоконником, разбив

другие стекла и хрупкие деревянные столбы, когда он упал и покатился по
полированному дубовому полу за окном.

Никого не было. Еще нет. Он быстро встал и вернулся к окну. Охранники продолжали
кричать друг на друга на сербском языке, который Марлоу узнал. Они не были
обученными наемниками; во всяком случае, не для такой работы. Слишком небрежно. Он
присел у окна, пока не увидел, что его преследователи уже совсем близко. Затем он
внезапно встал и выстрелил из FN-P90, описав молниеносную дугу пуль на уровне глаз
и в упор.

Тишина после этого оглушительного шума была глубокой, как море. Где-то вдали,
казалось, километров сто, выживший доберман хныкал от ужаса.

Пять тел лежали разбросанными и искалеченными под окном. Только один двинулся, но
его искривленное лицо не издало ни звука: у человека больше не было челюстей.

Марлоу слушал, но ничего не слышал. Собака перестала ныть, и снова единственным

шумом стал шелест ветра в ветвях. Белый свет окутал сцену призрачным сиянием.

Потом раздался еще один шум. Поскрипывает и гудит. Электрические двери открылись.
Ворота гаража.

Марлоу вытянул мою шею из окна. Справа он увидел открытые входные ворота. Потом
звук машины. Черный внедорожник «Порше» с грохотом вылетел из гаража, и, когда он
мчался по подъездной дорожке, он мельком увидел пассажиров: дородную женщину за
рулем и худого мужчину рядом с ней, оба в чем-то похожем на комбинезоны. работай.

Я выскочил из проема и с оружием в руке побежал в сторону гаража.

Интерьер был освещен. Была и вторая машина, «роллс» бордового цвета. Затем он
увидел Адлера с пистолетом в правой руке. Другим он схватил Грейвз за предплечье и
подтолкнул ее к машине.

Марлоу вышел, вытащив HK, но не решившись открыть огонь, поскольку тело Грейвса
находилось между линией огня и Адлера. Грейвз заметил это, и Адлер проследил за ее
взглядом, прежде чем она смогла спрятаться. Выругавшись, я повернул оружие и
безумно выстрелил. Один из трех залпов угодил Марлоу в плечо, в то же самое место,
где он уже был ранен. Марлоу потерял равновесие, когда почувствовал, что его
ключица сломалась и упал на землю. У Адлера был AutoMag V, и пуля 50-го калибра
нанесла ему ужасное ранение. К тому времени, как Марлоу сумел встать на одно колено
и выровнять винтовку одной рукой, Адлер успел затащить Грейвз в машину, сильно
ударив ее по затылку прикладом автомата, чтобы вырубить ее, и сел за руль. Марлоу
выстрелил в шины Роллса при запуске двигателя, но его цель была неточной, и пули
попали в борт, не причинив повреждений. Большая машина выехала на подъездную
дорожку, медленно набирая скорость. Вы не можете торопить Rolls.

Но потом кое-что случилось. Ворота начинают закрываться. Адлер ускорился, чтобы

проехать мимо, но посреди проезжей части, между столбами входа, свет освещает
женщину. Адлер: Я еду прямо к ней, но женщина не упоминает о движении. Вместо этого
я поднимаю правую руку. У него было крошечное ружье, Ruger LCP. Я также поднимаю
левую руку, чтобы усилить захват, и стреляю прямо перед тем, как машина врезалась в
нее. Пули 0,38 калибра хватило, чтобы разбить лобовое стекло. В последний момент
машина свернула, ударив женщину и отбросив ее в сторону, прежде чем удариться об
одну из колонн. Пламя сразу поднялось из капюшона.

Марлоу бежал, его сердце колотилось о ноющие ребра. Он упал с вывихнутой лодыжкой,
но заставил себя встать и продолжить бежать. Он добрался до машины и распахнул
заднюю дверь, используя здоровую руку и всю свою силу, чтобы вытащить
бессознательное тело Грейвза, которое я уронил на траву, прежде чем рухнул. На
другой стороне подъездной дорожки он увидел силуэт женщины в красноватом плаще. Он
неподвижно лежал на земле. Сквозь рев пламени, вспыхнувшего в машине, он разглядел
крики Адлера, его руки отчаянно кружились, а тело извивалось, когда мужчина пытался
выбраться. Он увидел, как его голова загорелась и превратилась в светящийся череп,
чьи челюсти продолжали двигаться, пока пламя уничтожало плоть и мускулы. Затем
Адлер заерзал и рухнул на кожаное сиденье цвета слоновой кости, как беспроводная
марионетка, огонь окутал его, как саван.

Фрау Мюллер отомстила.

ГЛАВА 114

Нью-Йорк в наши дни

«Что с ней станет?» - хотел знать Грейвс.

"Это имеет значение?" Марлоу улыбнулся и изменил положение в кресле в квартире

Грейвса. Это напряжение вызывало мучительную боль в перевязанном плече, заставляя
его дрожать. «В любом случае вам не нужно беспокоиться о фрау Мюллер. Вы останетесь
в инвалидном кресле на всю оставшуюся жизнь, но выживете, и мы не будем принимать
меры против вас. Никто не будет. Это того не стоит. Он этого не заслуживает ".

«Разве это не представляет опасности?» - спросила Лопес с другого стула.

"Нет. Без Адлера ничего страшного. Когда он ее уволил, ее жизнь закончилась ".

«Но она была сообщницей. Во всех ваших проектах ... ».

«Он уже рассказал полиции все, что знает. Он назвал имена трех известных нам
бизнесменов: китайца, индийца и русского, но будет сложно привлечь их к суду. Они
слишком сильны. Даже если бы мы могли их получить, были бы и другие, подобные им.
Во всяком случае, для этих людей без Адлера и без MAXTEL я никто. Полиция будет
следить за ними вечно; они безвредны ".

Я думаю о двух других сообщниках, о паре средних лет в машине, которая выехала
перед Адлером. Одному Богу известно, где они были. Были ли они слугами? Помощники?
Мыши покидают корабль? Вероятно, они думали, что армия вот-вот нападет на них. Но
он никогда не узнает, где они сейчас. Немецкая полиция и Интерпол не добились
никаких результатов. Они ушли. Не было никаких зацепок.

«У людей короткая память», - заметил Грейвз, прерывая ход своих мыслей.

«Жизнь тоже», - сказал Марлоу. «Важно то, что у них этого нет».

Двое других проследили за его взглядом в направлении безвредной глиняной таблички,

положенной на журнальный столик между ними. Марлоу поднял его с обгоревшей травы,
куда его уронила горящая рука Адлера; он незаметно сунул его в карман в суматохе
полицейских машин, пожарных машин и машин скорой помощи, которые вторглись в
Бонигсдорф после того, что международная пресса назвала «трагической смертью
миллиардера, бизнесмена и филантропа Рольфа Адлера, в странной аварии недалеко от
его загородного дома под Берлином ».

Других обстоятельств никто не упомянул. Команда уборщиков прибыла и закончила

работу до того, как пресса получила разрешение подойти к месту. Что касается
государственных служб, то они закрывали глаза, как всегда, когда их вызывали на
места преступления.

«Так что же нам с ним делать?» - сказал Грейвс, взяв таблетку и перевернув ее.
Остальные некоторое время молчали.

«Мы знаем, на что он способен», - сказал Марлоу.

«Если все это не миф, - замечает Лопес.

"Миф? Вы имеете в виду, что это сработало только потому, что они этому поверили?
Стоит ли ее проверять? "

«Это может стать важным оружием навсегда», - осторожно сказал Лопес.

"Что вы имеете в виду? Чтобы мы могли использовать это для мира во всем мире? ».
Тон Марлоу был насмешливым. «Я не думаю, что этот планшет настолько мощный».
Некоторое время он молчал. «В любом случае риск его использования по другим
причинам слишком велик. И это очень вероятно, вне зависимости от того, кому он
достанется ".

«Мы единственные, кто знает, что он делает и как его использовать», - задумчиво
сказал Грейвз.

«Я надеюсь на это», - отвечает Марлоу. «Но на всякий случай я решил купить это». Из
наплечного ремня, который он положил на землю, я достал пластиковый пакет с
молотком. Большой.

«Ты не можешь быть серьезным», - встревожился Грейвз.

Марлоу, я игнорирую ее. "Леон, ты сделал то, что я тебя просил?"

Лопес серьезно кивнул. «Все данные, касающиеся этого объекта, были удалены из всех
файлов, которыми мы располагаем». Я смотрю на Грейвса. «Я вошел в вашу систему и
сделал то же самое», - добавил он. "Сожалею. Заказы. Теперь все файлы Intersec
чистые ».

- А те, что в Стамбуле? Материал Хаки? "

«Их недостаточно для установления связей».

«Значит, секрет в безопасности?» - спрашивает Грейвс.

«Я надеюсь на это», - повторяет Марлоу.

«Вы получите истерику от сэра Ричарда».

«Да?» «Думаю, вы не советовались с ним перед принятием этого решения».

"Мне следует иметь? Это всегда было обязанностью моего отдела ».

«Это стало слишком большим», - сказал Грейвз.

«Я знаю, - сказал Марлоу. «И я был уверен в этом, когда мы не смогли найти женщину
в костюме Вествуд в аукционном зале. Он работал на сэра Ричарда, не так ли? Или для
ЦРУ. Или даже для внутренней безопасности ». Перерыв. "Вы ждете этого, не так ли?"

Грейвз молчал.

«Из одного момента в другой», - предположил я.

«Да», - подтверждаю я, закусывая губу.

«Я понял, как и вы, что другие люди, помимо MAXTEL, также интересовались этим
вопросом, поскольку Йельский университет не участвовал в переводе документа,
который вы нашли в музее Клюни».

«Но я перевел это для тебя».

"Да. Но потом вы задали себе вопросы. И вы правильно сделали несколько проверок. И

вы решили, что в одиночку с этим не справитесь. Марлоу наклонился вперед. "Затем
была задержка с доставкой письма Рейнхардта. Это было решающим. Соединенные Штаты
сочли необходимым поместить этот объект под стражу ".

Грейвс снова промолчал, а Лопес с удивлением уставился на нее. «Я ничего не сказал

Адлеру», - наконец сказал он Марлоу. «Он хотел меня помучить, но я ему не сказал».
«Вы не работали на него. Вы хороший агент. Но тебе приходилось работать на меня. Не
для сэра Ричарда. Не для ЦРУ. Не для внутренней безопасности ».

«Я сделал то, что считал правильным!»

Марлоу откидывается назад. «Каждый из нас многим обязан другому», - сказал он.
"Больше, чем ты знаешь. И мы победили. Более или менее. Поэтому, если есть топор,
который нужно закопать, давай закопаем его сейчас ».

«Дерьмо», - сказал Лопес. «Я собираюсь открыть бутылку Шабли Лауры».

Но она остановилась, когда они услышали движение за дверью и проскользнувший ключ в

замок. Запах сигар и дорогого лосьона после бритья. Элегантная фигура сэра Ричарда
вошла в комнату.
Я смотрю сначала на троих, слегка удивленный, затем на планшет, расположенный в
центре стола.

«Я вижу, у вас есть ключи от дома», - нейтрально сказал Марлоу.

«Я возьму это», - сказал сэр Ричард, указывая на планшет. "Миссис Грейвс ..."

«Сядьте, - сказал Марлоу.

"Что, прости?"

«Сидение».

Ошеломленный, но невозмутимый, Хадсон сделал, как ему сказали.

«Этот артефакт сейчас у меня под стражей», - сказал он. «Это представляет собой
потенциальную угрозу международной безопасности. Не дай бог он попадет в чужие
руки. Ущерб может быть неисчислимым ». Он сделал паузу, чтобы подчеркнуть
сказанное. «Я здесь, чтобы обеспечить адекватное ограничение этого риска».

«Хорошо, - сказал Марлоу. "Я тоже".

Он взял молоток в руку и, пытаясь не обращать внимания на боль, вызванную усилием в

левом плече, несколько раз ударял им по табличке, священному свитку Адемара, ключу
Дандоло для разрушения Восточной Римской империи, каким бы другим злым силам он ни
служил после того, как покинул руки своего создателя, пока не превратился в груду
фрагментов. Стол, на котором стояла табличка, дорогой предмет мебели, который
Марлоу пришлось бы вернуть, был безнадежно разрушен.

В наступившей тишине сэр Ричард горько улыбнулся. «Самые точные планы крыс и
людей ...» 1, шепчу я почти самому себе.

«Что это значит?» - резко спросил Марлоу.

Хадсон развел руками. «Это означает, что мы недооценили тебя. Это позор. Вы сыграли
свою роль практически идеально ».

Марлоу обменялся взглядами с Лопес.

«Позвольте мне объяснить, - продолжил сэр Ричард. «Мы знали о твоей маленькой
проблеме с этой ужасной блондинкой. Мы знали, как вы были ранены и насколько
уязвимыми были вы. Мы подумали, что это может быть полезно. И эффективно -
превратить ахиллесовую пятку в инструмент, которым мы можем пользоваться ».

"Вы знали о Джульетте?" Разум Марлоу внезапно возвращается к светлым парижским

дням, которые произошли более года назад, и вы чувствуете, как игла проникает в его
сердце.

«Женщина отдела кадров? Да И что он с тобой сделал. Впервые за долгие годы вы

смогли кому-то довериться, и она взорвала мост, на котором вы стояли. И вот ты где.
С другой стороны, мы давно не видели Адлера и не знали, как он играет ».

«Вы сильно рискнули ... вам не казалось, что здесь слишком много неизвестных?»

«Мы не могли знать, чем все закончится, но наша игра немного похожа на шахматы, вам
не кажется? Речь идет о том, чтобы предвидеть ходы противника и в то же время
надеяться на лучшее. Поэтому, когда возникла необходимость поставить нового
человека во главе 15 секции, я подумал о тебе, хотя, конечно, я тебя обстреливал ».
Он сделал паузу. «И это почти удалось».

Марлоу посмотрел на терракотовые осколки на полу. "Почти".

"Уже. В последний момент вы проявили инициативу ». Хадсон встал. "Но не беспокойся.

Мы не оставим вас свободными. Ты слишком хороший солдат. Да и вообще мы не могли
себе этого позволить. Оставить вас свободным также означало бы расторгнуть ваш
контракт навсегда ".

Марлоу знал, что он имел в виду.

«У вас нет выбора, если вы хотите жить. Итак, вот что произойдет. Новый
руководитель секции и Могилы. Отныне вы будете подчиняться его приказам ». Он
улыбнулся Марлоу и протянул руку. «Давай, Джек, так оно и есть. Без обид, хорошо? "

Эпилог

Берберский берег, конец 1205 года Господня.

Брат Лепоро сидел в цепях на палубе пиратского корабля и размышлял. Он онемел от

холодного ветра и неделю не ел приличной еды.

Сначала я думаю о нападении. Он каждый день долго размышлял над тем, что произошло.
Неужели вмешалась рука Бога?

Похоронив Дандоло с помощью необходимых церемоний, Лепоро лично помог новому

кардиналу и легату Папы на алтаре Святой Ирины, а затем поспешил завершить
приготовления к отъезду. Его лодка была готова: тяжелый корабль, загруженный
товарами для монастыря Лепоро близ Падуи, принимал на борт последние богатства.
Конечно, Фрид всегда была рядом. Именно он устроил захоронение старого дожа в
точном соответствии с его желанием, с табличкой в правой руке. Фрид, которая стояла
у гроба, когда его опускали в склеп со всеми его сокровищами, чтобы убедиться, что
ничто не нарушило его порядок. Фрид, которая держала его, Лепоро, под постоянным
наблюдением.

Но Лепоро не обратил на это внимания. Он видел, как венецианский флот готовился к

отплытию в его родной город. Он видел - поскольку Дандоло никогда не мог сделать их
невидимыми для него, - большие и секретные глубоководные корабли были разорваны на
части по приказу Фрид. Это не имело значения. С той силой, которую он имел сейчас,
как только он узнал, как ее использовать, он мог восстановить их. То, что было
разрушено, можно было восстановить. То, что было сломано, можно было
отремонтировать. То, что было мертвым, можно было воскресить.

Даже в тот момент ...

Они были в море три дня, когда на южном горизонте показались корсарские паруса,
красные и белые, как у викингов, но вооруженные по-латински. К полудню они были в
пределах досягаемости своих стрел. Битва была ожесточенной, но безнадежной, и с
тяжелым грузовым кораблем их было невозможно преодолеть. Фрид, конечно же, сражался
как демон и исчез после битвы вместе с полудюжиной своих соотечественников. Лепоро
надеялся, что они убили или утопили его, но на их корабле не было лодки, и
печальная правда заключалась в том, что ему, вероятно, удалось сбежать, когда ход
битвы стал ясен. Оставляя Лепоро и выжившую венецианскую команду в руках корсаров.

Все это произошло неделю назад. Теперь они медленно плыли по пыльному берегу.
Северная Африка. Какое жалкое место. Пустыня из песка, дюн и чахлых пучков травы,
росших среди беспорядочных кустов. Они плыли медленно из-за грузового корабля, его
корабля, который был украден у него и теперь находился в руках небольшой команды
пиратов мавра.

Он думал о том, чтобы сбежать, но отказался от этой идеи. Он признал, что был стар.
Его спина и грудь постоянно болели, колени скрипели при ходьбе, его пенис
представлял собой засохший орех между ног, и даже моча выходила всего несколькими
каплями.

Но у него еще было время.

Он зажал планшет под одеждой. При поспешных поисках не нашли. Его планшет.
Собственно копия, и сделанная быстро, но все же хорошая копия, аккуратно сделанная,
пока старый дож спал. Это было чудом, что Дандоло так долго спал. И какая паника,
когда проснулся и планшет не нашел. Лепоро вернул его ему ободряющими словами. Его
разум был теперь в упадке. И в те последние несколько дней его зрение тоже исчезло.

Планшет. Лепоро мало что знал, но он научился. В Венеции были документы,

оставленные Дандоло. Он вернется и прочитает их. Венеция наверняка заплатила бы за
него выкуп. Дандоло был героем, и все знали, что монах, Лепоро, был его правой
рукой более четырех десятилетий.

Поток его мыслей был прерван восходящим солнцем, которое вскоре согревает его
спину, отгоняя ночные ветры, лишавшие его сна. На палубе возникло движение, моряки
побежали к носу. Лепоро встает и смотрит прямо перед собой. Купола и минареты
города светились в первых лучах солнца.

Все приготовления на борту указывали, что это был их пункт назначения. Он поймал
слово: «Алжир». Он слышал об этом месте. Он вспомнил, что это богатая страна,
несмотря на унылый берег. Все будет хорошо, пока он будет выкуплен, а не продан в
рабство.
Капитан вышел на палубу без рубашки, но в серебряном тюрбане и штанах того же
цвета. Одетый для высадки, я думаю, Лепоро смотрел на своих товарищей по
заключению, которые были разбужены и разделены на ряды, пока моряки давали им сухой
хлеб и холодную воду.

Их было пятьдесят, все моряки, как и их похитители. Пара венецианцев говорила по-
арабски и, похоже, хорошо ладила со своими собеседниками-мусульманами. Им бы мало
что сошло с рук, если бы они правильно разыграли свои карты.

Лепоро Я принимаю хлеб и воду; она пила из деревянной чаши и жевала хлеб старыми
гнилыми зубами.

«Дайте мне время», пожалуйста.

Подходит старший офицер с коллегой и двумя матросами на буксире. Шел отбор пленных.
Самые несчастные, смертельно раненые и больные были брошены в море сразу после боя.

Лепоро приветствует офицера, но тот не улыбается ему в ответ.

Корсар Я говорю по-арабски. Leporo Тщетно пытаюсь уловить несколько слов.

«Это?» - спросил офицер, указывая на монаха.

«Один из их мулл», - ответил его коллега.

«Объясните, почему он все еще жив», - сказал офицер, подталкивая его. «Слишком
стар, чтобы что-то стоить».

"Выкуп?"

"Что заставляет вас думать так?".

Лепоро очень хотел переводчика, но все двуязычные соотечественники находились

слишком далеко, на другой стороне корабля, и он не мог попросить об одном.

«Что мы будем с ним делать, если выйдем на берег?» - спросил старший офицер. «Это
может оказаться обузой».

«Мы кормили его всю неделю».

«Пора сократить ваши потери. Мы можем себе это позволить, на этом корабле -
королевская добыча ". Офицер принял решение. «Брось в море. Делайте это
осмотрительно, я не хочу расстраивать других. Вы говорите, что он мулла? "

"Да".

"Тогда проявите к нему немного уважения, жалости. Сначала отрежьте ему запястья.
Так будет быстрее ».

Двое моряков получили приказ и повели «Лепоро» на корму, подальше от остальных.

Оттуда они спустились к мосту у ватерлинии. Они сняли кандалы и освободили его руки
от одежды. При этом на землю упала глиняная табличка. Лепоро вскрикнул и начал
наклоняться.

Двое крепко держали его. Один обездвижил его, другой вытащил нож и перерезал синие
узловатые вены. Лепоро Я смотрю на эту сцену как во сне. На самом деле этого не
было.
Затем он услышал плеск холодной, приятной, странной воды и все еще не мог поверить
в происходящее, когда синее море сомкнулось над его головой.

Моряки некоторое время наблюдали. Потом один из них взял планшет.

"Что это?"

"Он упал".

"Это кажется бесполезным".

«Наверное, одна из их реликвий. Это может стоить пару дирхамов ».

«Это даже не заслуживает беспокойства».

"Отлично. Поехали в порт. Мы достаточно близко к берегу. Бьюсь об заклад, два

дирхама, что вы не сможете выбросить его до пляжа.

«Я в игре!».

Они достигли верхней палубы и пошли в порт.

Поднявший табличку моряк внимательно посмотрел на берег, исключив выстрел из

катапульты, и сосредоточился. Затем я поднимаю руку и изо всех сил швыряю ее на
землю.