PDF

Н.Н.
Равочкин
МЕТАМОРФОЗЫ ИДЕОЛОГИИ
В РЕАЛИЯХ ПОСТСОВРЕМЕННОСТИ
Монография
Воронеж
Научное издательство Гусевых
2020
Министерство науки и высшего образования Российской Федерации
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение
высшего образования «Кузбасский государственный технический
университет имени Т.Ф. Горбачева»
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение
высшего образования «Кузбасская государственная
сельскохозяйственная академия»
Н.Н. Равочкин
Метаморфозы идеологии
в реалиях Постсовременности
Монография
Воронеж – 2020
УДК 1(091):316:316.3:14
ББК 87.6
Р12
Рецензенты:
П.И. Балабанов, профессор кафедры философии, права и социально-
политических дисциплин ФГБОУ ВО «Кемеровский государственный
институт культуры», доктор философских наук, профессор;
В.П. Щенников, профессор кафедры гуманитарных и художественно-
эстетических дисциплин ГОУ ДПО (ПК) С «Кузбасский региональный
институт повышения квалификации и переподготовки работников
образования», доктор философских наук, профессор.
Научное редактирование:
М.П. Яценко, профессор кафедры глобалистики и геополитики ФГАОУ ВО
«Сибирский федеральный университет», доктор философских наук, доцент.
Р12 Равочкин Н.Н. Метаморфозы идеологии в реалиях

Постсовременности / Н.Н. Равочкин под науч. ред. д-ра филос. наук,
доц. Яценко М. П. – Воронеж: Научное издательство Гусевых, 2020.
– 197 с.
ISBN 978-5-6045506-0-1
В актуальных условиях формирования новой миросистемы перед странами

возникают вызовы, связанные с выработкой и предложением в качестве адекватных
ответов на появляющиеся условия нетривиальных идей. Руководствуясь принципом
преемственности в историческом развитии, автор считает целесообразным проследить
изменения через которые прошла и к которым в итоге пришла идеология как значимый
атрибут социального бытия. В монографии предпринята попытка осуществления
репрезентации инструментальных возможностей влияния идеология на социальные
процессы в наступившую эпоху Постсовременности. В книге дается обстоятельный
анализ концептуализации идеологической проблематики в социально-философском
дискурсе. Исследование проводится с целью объяснения логики рассматриваемых
социальных трансформаций ввиду объективных и перманентных перемен
общепланетарного масштаба. Работа в целом предлагает ознакомиться с опытом
метаморфоз, через которые прошла идеология к реалиям Постсовременности. В
заключение автор рассматривает роль и возможности интеллектуалов для выработки
новых идейных оснований российского государства.
Монография предназначена для всех, кто интересуется социальной философией, а
также занимается изучением влияния идей на общественную жизнь.
ISBN 978-5-6045506-0-1 УДК 1(091):316:316.3:14

ББК 87.6
© Равочкин Н.Н., 2020

Содержание
Предисловие............................................................................................................. 5
Введение ................................................................................................................... 6
Глава 1 Феномен идеологии в теоретическом освещении................................ 15
1.1 Базисные социальные основания идеологии ................................................ 15
1.2. Механизм функционирования идеологии ................................................... 31
Глава 2. Категория «идеология» в истории философии ................................... 41
2.1. Концептуализация идеологической проблематики .................................... 41
в немецкой философской мысли ......................................................................... 41
2.2. Современный этап философских исследований идеологии ...................... 52
2.3. Трансформации идеологии после завершения «Великого
идеологического противостояния» ..................................................................... 69
Глава 3. Специфика политической идеологии ................................................... 87
3.1. Политические идеологии и их классификации ........................................... 87
3.2. Манипулирование сознанием как базисный элемент политических
идеологий ............................................................................................................. 106
Глава 4. Концепции и идеологии постсовременного общества ..................... 121
4.1. Постсовременность ...................................................................................... 121
4.2. Механизмы формирования и транслирования идеологии в условиях
медиапространства Постсовременности........................................................... 134
Глава 5. Россия в поиске новых идейных оснований государственного
строительства и роль интеллектуалов ............................................................... 149
5.1 Идеологические векторы Постсовременности........................................... 149
5.2 Модернизация идейных оснований российского социума ....................... 158
Заключение .......................................................................................................... 170
Список литературы ............................................................................................. 176
МЕТАМОРФОЗЫ ИДЕОЛОГИИ В РЕАЛИЯХ ПОСТСОВРЕМЕННОСТИ
Предисловие
Данная монография во многом является уникальной, поскольку в ней

отражается более чем десятилетний опыт исследований автора по заявленной
проблеме, касающейся трансформаций феномена идеологии в сегодняшних
реалиях. Настоящая книга построена на ранних работах автора, тезисах,
представленных на научно-практических конференциях, докладов,
подготовленных для ежегодных аттестаций во время соискательства, и даже
реферат, написанный перед планируемым поступлением в аспирантуру, но в
последующем – опубликованном в открытом доступе.
Кроме этого, в основе данного исследования использована
информация, полученная автором в процессе прохождения обучения по
программе профессиональной переподготовки в рамках дополнительного
профессионального образования, напрямую затрагивающая тематику связей
с общественностью (2008-2009). Как известно, коммуникативная
составляющая политико-правовых практик наших дней является
доминирующей, опосредуя функционирование абсолютного большинства
социальных явлений.
Автор выражает огромную благодарность всем представителям сети
сибирских и российских философов, оказавших благотворное влияние на
формирование критического мышления. Отдельная, пусть и несколько
запоздалая, благодарность высказывается доктору философских наук,
доценту, заведующему кафедрой философии Магнитогорского
государственного технического университета Вере Анатольевне Жилиной, за
ее фундаментальный труд «Идеология как атрибут социального бытия»,
прочитав который, автор убедился в целесообразности развития идейной и
идеологической тематики своих исследований.
г. Кемерово, Сентябрь 2020
5
Введение
«Стирается различение между миром, каков он есть сам по себе, и миром,

как он наблюдается»
Никлас Луман
Актуальность темы исследования обусловлена целым рядом причин.

Постсовременность углубляет и усугубляет процессы дифференциации и
расслоения человеческих сообществ, стремительно обостряя самые
различные противоречия, как во внутригосударственной жизни, так и на
международной арене. В кризисных ситуациях исторического рубежа можно
отчетливо созерцать труднопрогнозируемые траектории движения
идеологических настроений обществ. В самом деле, изменения привычных
социальных систем происходят у нас на глазах. Постсовременность
неуклонно умножает значимость факторов неопределенности, стихийности и
нестабильности, влияние которых соответствующим образом сказывается на
перспективах общественного развития1. А.Г. Чернышов достаточно
злободневно высвечивает тот факт, что «поиск новых параметров общества,
да еще и в общепланетарном масштабе, сопряженный со столкновением
общечеловеческих принципов жизнедеятельности, с одной стороны, и
национальных, религиозных, социальных, технологических интересов, с
другой, приобретает особую остроту»2.
Концепции идеологии, которые были разработаны в предыдущие
столетия, не позволяют прийти к единству и достичь компромиссов по
поводу понимания роли, внутреннего строения и механизма
функционирования феномена идеологии, затрудняя приближение к
1
См., например: Гроф С. Космическая игра: исследование рубежей сознания. М.: ACT и др., 2002. 248 с.
Грушин Б. А., Мнения о мире и мир мнений. Проблемы методологии» исследования общественного мнения.
М.: Политиздат, 1967. 267 с.
2
Чернышов А.Г. Современное российское общество в поисках идеологии развития и элиты // Известия
Саратовского университета. Новая серия. Серия: Социология. Политология. – 2012. – Т. 12. – № 2. – С. 75-
79.
6
специфике его трансформации в Постсовременности. Рост социальной

активности и напряжения, наблюдаемые, в том числе, в российском
обществе, являются тому самым непосредственным подтверждением,
поэтому данные события отражают рельефное проявление соответствующего
состояния социумов. Примечательно, что даже обладание достаточными
знаниями о цикличности процессов развития и наличие перед глазами опыта
давних и близких исторических событий, не способствуют тому, что
правящая элита может адекватно отреагировать на происходящие перемены,
объективно оценить их сущностные моменты и обозначить собственную
роль в преобразовательных процессах. Для обретения обществом нового
качественного состояния важен нетривиальный подход, нужна, по сути,
новая повестка дня и новое содержание идеологии3.
С усложнением систем коммуникаций происходит не только ускорение
процессов распространения информации, но и возрастает эффективность
применяемого идеологического оружия. Идеологический вакуум, который
образовался после крушения коммунистического проекта, заполняется
самыми разнообразного идеологемами экстремистскими
националистического, расистского и религиозного толка. Чрезмерно
деструктивное влияние на современный мир оказывает и агрессивно
насаждаемая США ориентированная на экспорт в государства периферии
унифицированная модель «построения демократии». Кроме того,
популярные идеологемы глобализма и антиглобализма вряд ли способны
ответить на вызовы, перед которыми ставят человечество идеологии
терроризма и фундаментализма. Все это делает очевидной потребности в
новых формах идеологии, которые были бы способны эффективно
3
Чернышов А.Г. Современное российское общество в поисках идеологии развития и элиты // Известия
Саратовского университета. Новая серия. Серия: Социология. Политология. – 2012. – Т. 12. – № 2. – С. 75-
79.
7
противостоять деструктивным идеологемам Постсовременности и

способствовали обеспечению общечеловеческого консенсуса4.
В ведущих идеологических доктринах выражается характер и
особенности общественного сознания эпохи, проявляются её противоречия и
движущие силы исторического процесса. До недавнего времени
идеологические доктрины выражали и обслуживали «корпоративные»
интересы отдельных социальных групп и сообществ5. Ныне глобальный
характер вставших перед человечеством проблем обусловил запрос на
соразмерную модель общечеловеческой идеологии. В связи с этим,
становится еще более выраженным социальный запрос к философии – быть
действенным инструментом приведения общества к согласию. К философии
предъявляется требование осуществить такую экспертизу присутствующих в
общественном сознании идеологических конструкций, которая позволит
выявить степень их адекватности современным вызовам, оценить их
потенциальные возможности для разрешения уже накопившихся и
умножающихся противоречий. Перед философией стоит задача создания
идеологии, разрешающей противоречия между интересами различных
социальных слоёв и групп, отвечающей интересам общества в целом6.
В связи с этим сегодня особенно актуальна задача системного
социально-философского осмысления феномена идеологии в увязке с
анализом его функционирования и развития в современном социальном
пространстве. При этом особого внимания требуют вопросы развития
категориального аппарата и критериев эффективности идеологических
парадигм, а также проблема цивилизованного контроля над применением
идеологического оружия7. Однако до сих пор остается открытым вопрос о
4
Равочкин Н.Н. Идеология как фактор трансформации современной общественной жизни: автореферат
дисс.…учен. степ. канд. филос. наук: 09.00.11. – Красноярск, 2016. – 22 с.
5
Гирц, К. Идеология как культурная система // Новое литературное обозрение. 1998. № 29. С. 7–38, Иванов
В. Идеология: характер и закономерности развития. М.: Политиздат, 1977, Кузнецов В.Н. Идеология:
Социологический аспект. М.: ИНФРА-М, 2005.
6
7
Там же
8
месте идеологии в структурах социального и духовного бытия, ее

критериальных характеристиках, детерминационных связях и базовых
онтологических свойствах8.
Впервые тематика идеологии была эксплицирована в качестве
философской во Франции конца XVIII в. французским философом Антуаном
Дестютом де Траси9. Он являлся лидером организации, которая объединяла
видных философов той эпохи, известной под названием Институт. По
мнению представителей данной организации, идеология должна была
«изменить лицо мира». Дестют де Траси принадлежал к «идеологам» –
философской школе, объединяющей в себе последователей Локка и
Кондильяка и являющейся связующей нитью между философией XVIII в. и
позитивизмом. Данный термин был предложен Дестютом де Траси в работе
«Этюд о способности мыслить» в начале XIX века. Последующее развитие
понятие идеологии получило в его же исследовании «Элементы идеологии»
10
, где рассматриваемое понятие употреблялось в значении науки о создании,
выражении и распространении идей. Действительно, в слове идеология две
греческих составляющих – idea и logos. Ключевое значение для настоящего
исследования имеет первый корень дефинируемого термина, который
используется для обозначения мыслей и понятий – т.е. идей. Слово «logos»
понимается как учение. Таким образом, идеология, буквально – это «учение
об идеях». По мнению ее создателя, именно «научная» природа идеологии
должна была фундировать такие области общественной жизни, как политика
и этику11. В свою очередь сам А. Дестют де Траси отводит роль «основателя
идеологии» Э. Кондильяку. Целесообразность такой позиции объясняется
8
Жилина В. А. Идеология как атрибут социального бытия: дисс. ... д-ра филос. наук: 09.00.11 – Челябинск,
2010. – 333 с.
9
Иванова А.С. Начала "Идеологии": Антуан Дестют де Траси и его наука об идеях // Вопросы философии.
2013. № 8. С. 146-148.
10
Destutt-Tracy A.L.C. Elements d'Ideologie, Grammaire, Logique. Courcier. Paris, 1818 – 616 p.
11
Равочкин Н.Н., Тагиев С.М. Сущность идеологии в книге Антуана де Траси «Основы идеологии» В
сборнике: Настоящи изследвания и развитие. Материали за X международна научна практична
конференция. 2014. С. 21-24.
9
Дестютом де Траси тем, что именно идеи Кондильяка создали первые основы
идеологии как науки12.
Изменение традиционного социума приводит к возникновению новых
выражений и новых способов их объяснения, новых интерпретаций
общественной жизни и соответствующих проектов ее трансформации. Как и
религия, идеология обращает пристальное внимание на повседневную жизнь,
стремится, так сказать, к примирению существующих миров. В связи с этим
идеология знаменует появление нового способа политдискурса (принципов,
согласно которым реальность представляется и классифицируется
относительно определенных временных периодов), призывающего к
действию, но не являющегося его оправданием посредством привлечения
традиции, либо авторитета, либо исключительно эмоциональной риторики13.
Дестют де Траси обосновывает интерес к феномену идеологии со
стороны крупных собственников их стремлением присвоить
государственную власть, воспользовавшись услугами выдающихся ученых и
литераторов, сумевших настроить мнение общества против существующего в
те времена режима. Идеология все же тесно взаимосвязана с формированием
национальной идеи и национального государства. На протяжении последних
нескольких столетий они стимулировали и дополняли друг друга.
Большинство политических событий периода назревания, проведения
Великой французской буржуазной революции основывались на динамичных
и радикальных изменениях и в практической жизни, и в сознании
французского социума. Этот феномен заинтересовал многих французских
ученых сферой общественного сознания в качестве возможности управления
социумом посредством идей.
Однако саму сущность идеологии ни в коей мере не следует понимать
исключительно в качестве простого «самоотождествленного начала». С.П.
12
Picavet F. Les ideologues. Essai sur 1'histoire des idees et des theories scientifiques, philosophiques, religieuses
etc. en France depuis 1789. Paris, 1891. 628 p.
13
Использован текст доклада соискателя «Политическая идеология в современном обществе» (Кемерово,
2013 г.)
10
Золотарев связывает это со сложной структурой и взаимосвязями между

аспектами, которые позволяют познающим субъектам осуществить
сознательную фиксацию чего-либо сопряженного с идеологическим
влиянием только спустя некоторое время14. Идеологии, которые отражают
мысли и интеллектуальные конструкты самых различных социумов,
являются концептуальными системами, которые (1) либо оправдывают
существующие в обществе формы управления (консервативные идеологии),
(2) либо ищут способы для их изменения (революционные идеологии)15.
Для общего понимания того, как идеология с течением времени
наполняется новыми смыслами и изменилась до неузнаваемости в
Постсовременности, обратимся к фундаментальной работе Дестюта де
Траси16. В первой части этого труда французский мыслитель, руководствуясь
достижениями Кондильяка17 и исходя из человеческих способностей,
подчеркивает необходимость разработки идеологии как науки об идеях. Во
второй части рассматриваемой работы Дестют де Траси определяет учение о
знаках, при помощи которых выражаются идеи. В третьем разделе
приводится обоснование аналитического и синтетического методов
познания. Наконец, в заключительных положениях автор «Основ идеологии»
ведет речь о проблемах морали, происхождении желаний и, что наиболее
важно, (не)соответствии последних истинным целям человеческого бытия18.
Вдобавок к этому, А. Дестют де Траси выделяет четыре способности
(ощущение, память, способность суждения, воля), которые, по его мнению,
напрямую участвуют в процессах генезиса и оформления идей людьми. Итак,
если сравнивать гносеологические позиции Кондильяка и Дестюта де Траси,
то их, безусловно, роднит эмпиризм, а в каждой из них можно увидеть
14
Золотарев С.П. К проблеме определения специфики социально-философского исследования
политической идеологии // Общество и право. 2011. № 5 (37). С. 271-275.
15
Ровдо В., Чернов В., Казакевич А. Мировые политические идеологии: классика и современность. Минск:
Тонпик, 2007. – 272 с.
16
Дестют де Траси А. Основы идеологии. М.: Академический проект, Альма-Матер, 2013 – 336 с.
17
Кондильяк Э.Б. Сочинения. В 3-х т. Т. 3. / Пер. с франц. В.М. Богуславского. М.: Мысль, 1983 – 384 c.
18
Дестют де Траси А. Основы идеологии. М.: Академический проект, Альма-Матер, 2013 – 336 с.; Иванова
А.С. Начала "Идеологии": Антуан Дестют де Траси и его наука об идеях // Вопросы философии. 2013. № 8.
С. 146-148.
11
основные положения данной методологии познавательной деятельности:

процессуальная природа оформления знаний; любое познание начинается «с
нуля»; ощущение как исходный элемент миропостижения19.
Актуальность предложенной Антуаном Дестютом де Траси концепции
идеологии главным образом обусловлена оригинальностью подхода, который
высвечивается в увязке изучения индивидуального сознания с контекстом его
отношений с экзистенциальной реальностью20. В логике такого подхода
объектом становится сам человек. К слову, в своем первоначальном замысле
идеология выглядит не иначе, как «позитивным знанием», что существенно
отличает ее от своих сегодняшних негативных коннотаций21, поскольку
дальше она была ассоциирована с диктатом, принуждением и давлением.
Последующая точка зрения касаемо идеологии связана с именем Наполеона,
который публично осудил «первых идеологов», списав на нее все свои
политические погрешности, приведшие к его буквальному краху22.
Анализ имеющейся литературы и источников по выбранной
проблематике свидетельствует, что, несмотря на достижения социальной
философии в области осмысления идеологии, наблюдается потребность в
систематизации имеющихся знаний, выделения основных качеств идеологии
наиболее востребованных и актуализированных в Постсовременности, что и
определило предмет, объект и цель исследования.
Объектом исследования является феномен идеологии в
постсовременном обществе.
Предметом исследования выступают метаморфозы, происходящие с
идеологией в реалиях Постсовременности.
19
2013. № 8. С. 146-148.
20
Равочкин Н.Н., Тагиев С.М. Сущность идеологии в книге Антуана де Траси «Основы идеологии» В
сборнике: Настоящи изследвания и развитие. Материали за X международна научна практична
конференция. 2014. С. 21-24.
21
2013. № 8. С. 146-148.
22
Сергейчик, Е.М. Философия истории. – СПб.: Лань, 2002.
12
Целью исследования социально-философский анализ метаморфоз

идеологии в контексте глобализационных изменений.
Реализация указанной цели обусловила постановку и решение
следующих взаимосвязанных задач:
1) Определив базисные основания идеологии, дать ей
характеристику как особой разновидности трансформирующегося духовного
освоения действительности;
2) Выявить сущностные признаки идеологизированного сознания;
3) Провести анализ и систематизацию имеющихся философских
подходов в исследовании феномена идеологии;
4) Уточнить роль идеологии как инструмента политического
управления и воздействия в современном обществе;
5) Рассмотреть характерные черты Постсовременности;
6) Показать специфику идеологических векторов, доминирующих в
современном мировом социально-политическом пространстве;
7) Конкретизировать возможные сценарии развития
идеологического поиска в России.
Теоретико-методологические основы исследования. В исследовании
использовались идеи и концепты, представленные в классических и
современных трудах К. Гирца, Г.В. Гегеля, Э. Гуссерля, А.М. Гендина, А.
Дестюта де Траси, В.А. Жилиной, С. Жижека, В.Н. Кузнецова, Н. Лумана, К.
Мангейма, Г.И. Мусихина, К. Маркса, М.К. Мамардашвили, Ф. Ницше, С.Г.
Кара-Мурзы, Т. Парсонса, В.А. Рябинина, Б.Ф. Славина, М. Фуко, Р.А.
Юрьева и др.
Методологическую основу исследования составляет диалектический
метод, позволивший представить противостояние идеологий и их
трансформацию в современном мире в дискурсе законов единства и борьбы
противоположностей, перехода количественных изменений в качественные,
отрицании отрицания. Социально-философский анализ феномена идеологии
13
осуществлялся также на основе методологического принципа единства

исторического и логического, предполагающего выделение и анализ тех
моментов эволюции философского и религиозного мышления, которые
определяли содержание идеологических доктрин и логику их развития в
различные исторические эпохи. В своем исследовательском подходе мы
руководствовались такими общенаучными критериями, как объективность,
доказательность, опытная обоснованность, непротиворечивость
исследования.
Научно-теоретическая и практическая значимость
результатов исследования связана с ориентацией на решение
методологических и содержательных проблем исследования феномена
идеологии в современном обществе. Исследование обладает теоретической
значимостью как дополняющее и расширяющее системные знания о
феномене идеологии. В работе использованы инвариантные способы анализа
идеологического сознания, уточняется онтологическая природа этого
явления. Результаты исследования могут быть использованы в целях
дальнейшего углубления и систематизации теоретических знаний в области
идеологии, а также компаративистских изысканий в области политологии и
социологии. Практическая значимость данной монографии состоит в
возможности использования результатов исследования при разработке
учебных курсов для студентов и аспирантов по социальной философии,
политологии, социальной психологии, социологии религии, социальной
антропологии, а также в качестве материалов для спецкурсов гуманитарного
профиля. Выводы автора также могут лечь в основу выбора или
корректировки идеологических доктрин в процессе внутриполитического
взаимодействия.
14
Глава 1 Феномен идеологии в теоретическом освещении
1.1 Базисные социальные основания идеологии
Субъективное признание определенных ценностей являет собой

конкретный аксиологический акт лежит, основу понимания которого
составляют идеологемы прошлого и современности. Так, от
индивидуалистических сентенций Дж. Ст. Милля23 и традиционалистской
риторики Э. Бёрка24, от формационно-исторических построений Маркса до
фундаменталистких призывов современных радикальных религиозных
деятелей; от идеологий, постулирующих экзистенциальную решимость, до
христианского призыва к смирению – абсолютно все из перечисленных
векторов развития идеологии во времени и пространстве базируются на
интерпретации ценностных ориентиров, в основе которой – социальная
рефлексия по поводу процессов сохранения, развития и преобразования
человеческих сообществ.
Полагаем, что предшественниками современной идеологии являются
мифологическое, а затем и религиозное сознание. Общеизвестно, что миф –
это такое социальное явление, вплетение которого в процессы и практики
мироосвоения определяет его атрибутивную природу для любого этапа
общества, в том числе и постсовременного. Однако изучение вопросов о
сущностных особенностях мифа не является таким простым, как могло бы
показаться на первый взгляд, поскольку коррелирует с определенными
сложностями, главная из которых состоит – невозможность абстрагирования
от мифологичности собственного сознания, следовательно, преодолевая одни
мифы, исследователи тут подвергаются воздействию новых.
23
Mill, J.S. On liberty. – Kitchener, Ontario: Batoche books limited, 2001.
24
См. Бёрк, Э. Размышления о революции. – М.: «Рудомино», 1993; Робин К. Реакционный дух.
Консерватизм от Эдмунда Берка до Сары Пэйлин – М.: Изд. Института Гайдара, 2013.
15
В работах А.Ф. Лосева отражение действительности мифа

отождествляется ее освоением. Именно поэтому он уверен, что миф «есть
все», при этом он не выдумка, не понятие, не образ25. Формула А.Ф. Лосева,
при помощи которой он исследует миф, образована четырьмя
взаимосвязанными составляющими, (1) личность, (2) история, (3) чудо, (4)
слово, а приоритетное положение отдается личности.
Мифичность/мифологичность абсолютно любой личности, как считает
Лосев, связано с социокультурными особенностями продуцирования мифов.
Самосотворяя себя, человек словно создает некоторый «разрыв»,
буквально понимаемый как « пропасть между культурой и природой».
Именно для нейтрализации нейтрализации оппозиции «культура-природа» и
заполнения образовавшейся в результате самосотворения пропасти люди
используют мифы. По мнению советского мыслителя М.К. Мамардашвили,
«мифические существа и природны, и культурны, и одновременно
сверхъестественные и способные на невозможное в отличие от человека»26.
Существование мифологии в постсовременном мире невозможно
объяснить одной лишь готовностью мифотворцев к созданию любых мифов
и ориентацией на выполнение так называемых «социальных заказов», что
можно понять уже из определения этого феномена. В самом общем виде
мифология является массовым коллективным сознанием, наличие которого
связано с потребностями в создаваемых ее продуктах (мифах), которые для
достижения определенных целей выдаются многими влиятельными
субъектами другим и навязываются людям как «реальность»27.
Таким образом, резонно предположить, что вечность элементов
мифологического сознания уходит корнями в двойственную природу самого
человека. Будучи существом целеполагающим и идеалопреследующим,
25
Лосев, А.Ф. Диалектика мифа. Философия. Мифология. Культура. – М.: Наука, 1991.
26
Мамардашвили, М.К. Необходимость себя. – М.: Наука, 1996.
27
Использован текст доклада соискателя «Основания идеологии» (Кемерово, 2015 г.)
16
долженствующим и существующим, надеющимся и верующим, Homo

Sapiens не может не содержать в себе потенций к мифологизации28.
В свое время, еще в заключительном при обучении докладе соискателя
было отмечено, что мифологизация представляет собой специфический
способ освоения действительности, предлагающий иллюзию преодоления
человеком собственной раздвоенности, преодолеть которую на деле до конца
человеку не удается29. В книге Вернана под редакций Кессиди и Юшкевича
отмечается, что человек навечно остается обреченным «субъектом двойной
мировоззренческой ориентации в мире, связанной со свободой и
необходимостью»30.
Отсюда следует, что мифологическое мировоззрение приобретает свое
парадигмальное значение, становясь образцом для своего последующего
воспроизведения. Реализация предписанного регулятивного функционала
принуждает индивидов следовать конкретным образцам. Бесспорно, что
«разорванность и антагонизм социальной реальности заставляют искать
целостности, соборности и всеединства. Стремление создать
всеобъемлющую идеальную систему упорядочения мира приводит к
удовлетворению этой жажды в источниках утопии. Основной проблемой
является замещение, подмена абсолютного относительным.»31.
Рассмотрим основные характеристики мифологического
мировоззрения:
1. Социально-антропоморфный характер: внешний мир постигается в
соответствии со свойствами, которыми обладают человечество и общество.
А.Н. Чанышев считает, что «мифологическое мировоззрение имеет и второе
название – социоантропоморфическое мировоззрение»32.
28
Цанн-кай-си, Ф.В. Исторические формы бытия философии. Введение в философию как теоретическое
мировоззрение: курс лекций. – Владимир: ВГПУ, 2007.
29
Использован текст доклада соискателя «Основания идеологии» (Кемерово, 2015 г.)
30
Вернан Ж.-П. - Происхождение древнегреческой мысли / общ. ред. Ф.Х. Кессиди, А.П. Юшкевича. – М.:
Прогресс, 1988.— 224 с.
31
Равочкин Н.Н. Идеологически детерминированный выбор в современном обществе с позиции социальной
философии // Аспирантский вестник Поволжья. 2015. № 3-4. С. 158-165.
32
Чанышев, А.Н. Курс лекций по древней философии. – М.: Просвещение, 1981
17
2. Тотальность. Мифологические представления о мире предлагают

пусть и смутную, но целостную картину33.
3. Генетизм, включающий в себя теогонию и этнологизм
(Е.М. Мелетинский)34.
Выходит, что зачатки идеологии можно обнаружить еще в
мировоззрении родового человека, которого еще не застало разделение
труда, поэтому такие люди отличаются цельностью и примитивной
всесторонностью. Более того, они еще не осознают своей духовной
индивидуальности, поскольку она практически отсутствует35.
Мифологическое мировоззрение соответствует требованиям эпохи,
формируя идеологию общества. В Постсовременности индивидуальное
сознание также сохраняет присущие древнему человеку особенности,
невзирая при этом на бурные процессы, сопровождающие общественное
развитие. Логично, что обусловленное мифологией упрощенное понимание
мира представляет собой только одну из особенностей идеологического
сознания наших дней. Полезным представляется изучение остальных
функций мифа36, которые бы оказывали определенное влияние на
формирование специфики идеологии:
1. Социально-интегративная и нормативно-регулятивная. При
помощи мифов осуществляется первичная социализация индивидов. В
условиях отсутствия социальных институтов миф, провозглашая
незыблемость установленного порядка, поддерживает традиционный уклад.
2. Сакральная. Миф изначально несет в себе свойство запредельности,
поэтому все, попадающее в поле зрения мифа, мифологизируется и
трактуется антропоморфно. Например, посредством данных процессов
33
Цанн-кай-си, Ф.В. Исторические формы бытия философии. Введение в философию как теоретическое
мировоззрение: курс лекций. – Владимир: ВГПУ, 2007.
34
Милетинский Е.М. Миф и двадцатый век // Фольклор и постфольклор: структура, типология, семиотика.
[Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.ruthenia.ru/folklore/meletinsky1.htm. – (Дата обращения:
03.02.2020).
35
Екимова О.В. Феномен мифа и его функции в системе современного общества // Вестник Воронежского
государственного технического университета. – 2010. – Т. 6. – № 11. – С. 210-212.
36
Там же
18
происходит порождение целого ряда мифологических образов: демоны, духи,

боги и прочих сверхъестественных (для современного сознания) существ.
3. Мнемоническая. Она обуславливается горизонтальной и
вертикальной мобильностью, свойственной мифу от поколения к поколению
и от общины к общине.
4. Сигнификативно-моделирующая. Миф является знаковой формой
отображения, через которую выстраиваются и закрепляются различные
модели вселенной.
5. Аксиологическая. Миф дает представление о «правильном»
отношении человека и мира, помогая ориентироваться в различных
ситуациях, устанавливать ориентиры и обозначать ценности. В мифе
закрепляется безусловная значимость и ценностные элементы социума, с
которым его носитель идентифицирует себя. Миф указывает на адекватные
данному обществу ценности и нормы поведения.
6. Телеологическая. В мифе отражены стоящие перед социумом цели и
задачи социума, через которые прорисовывается его прошлое и будущее.
Образы, которые используются в мифах, очень яркие, эмоциональные,
запоминающиеся, обладающие способностью объяснить мифосубъекту, что и
как необходимо сделать.
7. Компенсаторная. Миф выступает как средство утешения, замещения
и восполнения недостающего, что помогает человеку, пусть и на короткий
период, обрести чувство/состояние психологического комфорта.
8. Идеологическая, котороая нередко подчиняющая себе все остальные
функции, формирует ту или иную идеологию. Р. Барт37 придаёт ей
первостепенное значение, идентифицируя её с фальсификацией истории38.
Другие исследователи говорят о двойственности идеологии как смеси
рационального и иррационального (мифологического). Идеологические
37
Барт, Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. – М.: Издательская группа «Прогресс», «Универс», 1994.
– С. 72-130.
38
19
мифы регулируют поведение людей, стремятся сплотить их для достижения

глобальной цели. В основе такого мифа лежит идея достижения Золотого
Века или Рая на земле39.
О.В. Екимова пишет, что «миф – это неотъемлемый элемент в системе
формирования идеологического сознания современного общества. Он
является одним из основных инструментов, формирующих, сохраняющих
целостность и поддерживающих функционирование системы общества. На
рубеже XX–XXI вв., когда уже можно говорить об утверждении
информационного общества с присущими ему атрибутами (тотальная
компьютеризация, глобальное информационное пространство, огромные
потоки информации), обнаруживается полимифологичность общественного
сознания»40.
Мифы как предания о прошлой жизни (своеобразные представления о
прошлом, все более теряющие связь с действительностью) ввиду утраты
деталей реальности превращаются в отображающие действительность
легенды. По сути, обособившись, эти самостоятельные элементы
общественного сознания уже представляют собой не что иное, как первую
идеологию41.
Последующее развитие религии способствует разрывам
преемственности с ирреальностью мифологического мышления, продуктивно
влияя на развитие более рационализированных представлений о мире.
Самоочевидно, что религию можно толковать как развитую форму мифа,
поскольку она предполагает существование абсолюта с в уже упомянутом
рациональном аспекте.
Так, Б. Малиновский подчеркивает, что еще в содержании мифов
можно увидеть религиозную веру: «В примитивной культуре миф выполняет
незаменимую функцию: он выражает, укрепляет и кодифицирует веру; он
39
40
Там же
41
Войтов А.Г. Философия. – М.: Изд-торговая корпорация «Дашков и К», 2003. – 514 с.
20
оправдывает и проводит к жизни моральные принципы; он подтверждает

действенность обряда и содержит практические правила, направляющие
человека. Таким образом, миф является существенной составной частью
человеческой цивилизации; это не праздная сказка, а активно действующая
сила, не интеллектуальное объяснение или художественная фантазия, а
прагматический устав примитивной веры и нравственной мудрости»42.
Процессы выделения сакральной сферы происходили постепенно –
свидетельством отсюда становится тот факт, что религиозные продукты
относятся к результатам развитого мышления. Ранее «священное»
прикреплялось к каким-либо материальным объектам, вещам или животным,
особенно почитаемым всем архаическим коллективом (как правило,
табуированного для подавляющего большинства его членов). Представление
о боге как сверхъестественной и священной личности появилось гораздо
позже. Согласно Э. Дюркгейму, священность является выражением
масштабной коллективной власти, осуществляемой родом либо коллективом
над индивидуальным сознанием. В свою очередь важнейшими условиями,
необходимыми для возникновения религии, выступают почитание и
табуирование43.
Для М. Элиаде, руководствующегося дюркгеймовской дихотомией
«сакральное-профанное», религия ограничивается опытом священного. Б.
Малиновский, в свою очередь, относил тотемизм к первобытной религии,
считая общество воплощением бога. Э. Дюркгейм и Л. Леви-Брюль считали,
что миф находится в синкретическом единстве с религией, неотделим от нее
в первобытном обществе44.
В пособии Воеводиной также отмечается, что А.Ф. Лосев считал
тотемистические верования прарелигией и не относил их к религии на том
основании, что сознание первобытного человека знало лишь табу, но не
42
Малиновский Б. Магия, наука и религия. — М.: «Рефл-бук», 1998. — 304 с.
43
Воеводина Л.Н. Мифология и культура. — М.: Институт общегуманитарных исследований, 2001. — 356 с.
44
Там же
21
моральные основания. Для Лосева религия и миф – это не столько

мировоззрение, сколько его осуществление в реальной жизни. Он
подчеркивал, что существуют религиозные мифы, но область проявления
мифологии выходит за рамки религии, миф ей предшествует45.
В примитивных культурах, в которых уже господствовали
тотемистические представления, происходит постепенное формирование
образа бога, который, по всей видимости, первоначально и воспринимался
как образ умершего предка46. Феномен мифа тождественен феномену веры,
что позволяет указать на их пересечение с религией. В мифе, как и в религии,
отражены стереотипизированные ценностные установки: в этом заключено
его огромное значение для формирования и развития цивилизованного
общества47.
Стоит отметить, что к моменту возможности выделения религии как
самостоятельного духовного образования меняется форма идеологического
среза освоения мира человеком и в соответствии с этим, наряду с телесным
развитием, все большее значение придается духовному возвышению. В.А.
Жилина отмечает, что мифопоэтическое осмысление мира развивает
феномен веры, исходной точкой становления которой, прежде всего,
является знание, разделенное с другими людьми. Религия систематизирует
эти представления, придает им центростремительный характер и
одухотворяет48.
Ранее мы отмечали, что религиозное мировоззрение уже складывается
в раннеклассовом обществе. Содержание такого мировоззрения можно
отчетливо увидеть в удвоении мира. Религиозное мировоззрение пытается
объяснить мир, опираясь на веру в сверхъестественные силы, и поэтому
всегда склоняется к идеализации, вследствие чего такое мировоззрение еще
45
Воеводина Л.Н. Мифология и культура. — М.: Институт общегуманитарных исследований, 2001. — 356 с.
46
Там же
47
Питонова Г.И. Роль мифа в системе коммуникации современного общества // Альманах современной
науки и образования. – 2007. – № 7-1. – с. 143 – 145.
48
2010. – 333 с.
22
называют «догматическим» или «мистическим». Внешним его проявлением

религиозного мировоззрения является культ. Таким образом, религиозные
представления, как и в случае с мифом, можно определить как форму
идеологии, которую невозможно вывести из чувств и переживаний одного
человека.
По мнению автора, более развитые формы идеологии не должны
противопоставляться тем идеологиям, что возникли ранее. Религия на
протяжении всех времен развития человечества боролась против суеверий,
хотя некоторые из них продолжают активно существовать и стремительно
развиваться в наши дни. В то же время, более развитые идеологии
направляют главные усилия на повышение собственной прагматичности, а
сохранение предшествующих идеологий объясняется в связи с выполнением
ими общественно полезных функций49.
Мифология главным образом закрепляет традиционность, а боги
становятся квинтэссенцией мировых процессов, среди которых чрезвычайно
важно присутствие человека. Растворенность в закономерности незыблема.
По большому счету, религия делает все то же самое, но уже посредством
трансформаций форм традиционных взглядов. При этом религиозное
мировоззрение производит выбор объясняющих мир стереотипов из того или
иного идеологического содержания и только затем абсолютизирует их50.
В свою очередь научное мировоззрение предполагает верифицируемые
методы в понимании и оценке существа идеологии. Великое в своем
онтологическом основании назначение идеологии есть неизбежное следствие
собственной фундаментальной важности для человека соблюдать
ценностные основания и руководствоваться ими. В таком восприятии
49
Войтов А.Г. Философия. – М.: Изд-торговая корпорация «Дашков и К», 2003. – 514 с.
50
2010. – 333 с.
23
идеология может интерпретироваться как «гносеологический инструмент»,

используемый людьми для испытания самых разных ценностных доктрин51.
Впрочем, идеология не «вырастает» из науки. Наука – система
аргументаций и доказательств. Продукты науки безличны, они не
направлены на скорейшую экстраполяцию ее достижений, на область
социально-политического бытия. Идеология – это всегда подвижничество
ради самоутверждения, стоящее на ценности, на субъективной оценке мира,
знающее, как и во имя чего жить. В ее основании всегда можно наблюдать
конгломерат не поддающихся сомнению истин и доктринальных установок,
которые, по сути, обладают фрустрирующей сущностью – кодификацией и
интерпретацией смыслов в зависимости от базовых ценностных установок52.
Еще А. Дестют де Траси определял идеологию именно как науку о
мыслях человека, при этом нам не удалось обнаружить каких-либо прямых
связей с наукой. В ХХ столетии идеология явила себя в качестве
концентрации интеллектуально-духовного опыта людей, раскрываемой
посредством политических инструментов воздействия. В силу своей
системности, идеология стремилась утвердиться (и утвердилась) в качестве
феномена максималистского, стремящегося заменить собой и абстрактную
теорию, и внеидеологические построения. А. Дестют де Траси предрекал ей
именно торжественное шествие как новой науки. По его мнению, идеология
должна была вытеснить философию и сыграть главную интегрирующую роль
в объединении всего социального познания53.
Гораздо большее количество корреляций, нежели при сопоставлении
науки и идеологии, можно увидеть сопоставив веру и онтологическую
природу идеологии. При этом следует отметить, что человечество имеет три
консолидирующих духовных ресурса — веру в формате религии, веру в
формате идеологии и веру в формате утопии. Все эти ресурсы – результат и
51
Равочкин Н.Н. Проблема восприятия идеологии как типа духовного освоения действительности // Вестник
Московского государственного областного университета. Серия: Философские науки. 2015. № 1. С. 61-67.
52
53
Destutt A. de Tracy. Mémoire sur la faculté de penser. – Paris, 1798.
24
средство поиска индивидами ценностных оснований в окружающей

действительности, основа группового единения или противостояния54.
Достаточно часто идеология, если ее рассматривать в качестве
некоторого «нелогического евангелия», становится питательной основой для
тех или иных эсхатологических надежд, «хилиастических» чаяний, в
пределах которых находят свое развитие многочисленные слои
смыслообразующих тезисов и самых различных воззваний. Идеология не
существует и не может существовать вне какой-либо убежденности и
движимой верой в совокупности и системы отстаиваемых взглядов, смыслов
и убеждений. Сама идеология представляется нам теоретизированной
моделью или интерпретация ценностного восприятия мира, что, безусловно,
роднит ее с верой религиозного характера55.
С гносеологической точки зрения, вера в формате религии выступает
сугубо ценностной категорией, своего рода, «высшим алгоритмом»
поведения индивида, следование которого стабилизирует деятельность и
упраздняет неопределенность. Как правило, в идеологических построениях
высшая воля заменяет ценностно-ориентированные выводы «идеологов», к
которым относят философов, публицистов и даже простых авантюристов, что
вовсе не мешает ни им, ни продуцируемым ими идеям завоевывать
признание масс. В обоих случаях речь идет о субъективной вере в
определенный набор ценностей, ретранслируемый конкретными
субъектами56.
Наверное, идеология так бы и оставалась абстрактной величиной, если
бы не продемонстрировала богатство функциональных качеств, прежде
всего, как инструмента макросоциальной коммуникации. Эта действенная
сторона идеологии, всегда направленной на развитие социального
взаимодействия масштабно актуализируется в нужных плоскостях
54
55
56
Там же
25
мироизмерения. Чем более сложной становится система коммуникаций в

современном мире, чем быстрее распространяется информация, чем
разнообразнее становится взаимодействие социальных групп между собой,
тем шире становится потенциальное поле развития и применения
идеологических построений57.
Постсовременный мир, пройдя через ХХ столетие, сопровождаемое
глобальными по охвату участников войны и вызовами терроризма, вместо
отвлеченной морали требует философию практики, систематизируя внутри
себя и, тем самым, взращивая вызовы и потребности в новых формах
идеологии. Запрос к философии со стороны общества – быть действенной,
становится еще более выраженным. К философии с ее прогностической и
гуманистической функциями предъявляется требование встать на место
морали в обществе и предложить реальную аналитику наличным социальным
процессам. Если этого не смогла сделать наука, то, вероятнее всего, способна
идеология. Спекулятивное знание об обществе, выводимое из какой-либо
общей идеи, может восприниматься сегодня и как научное достижение, и как
убежденность на основе веры58. Насущная потребность сегодняшнего дня в
таком восприятии вырастает в прямой зависимости от необходимости
систематизировать информационные потоки и управлять ими59.
Идеализм, глубинный и деятельный, свойственный всем социальным
наукам, перестает соответствовать логике программирования и сетевых
коммуникаций. Очевиден новый всплеск идеологических доктрин,
претендующих на ясность сознания и столь же опасных в потенциале, сколь
глубоко научными они могут выглядеть при первом рассмотрении.
Современное человечество действительно нуждается в объективном анализе
самого себя. Однако в связи с этим возникает необходимость конкретизации
57
58
2010. – 333 с.
59
26
способности идеология выступать в качестве инструмента такого

самоанализа60.
Масштабность воздействия на умы, фиксация ненаучной специфики
идеологии в совокупности с новыми вызовами времени заставляют многих
философов рассуждать о трансцендентном характере этого явления. Под удар
ставится традиционное рассмотрение идеологии. Согласно взглядам
Л. Альтюссера, феноменом идеологии необходимо считать не систему
конкретных знаний, а реальные духовные образования, порой даже
институты, соответствующие им. По его мнению, идеологией являются
гуманизм, искусство, мораль и т.д. Общий критерий причисления к
идеологии один – все перечисленные феномены, пусть и различным образом,
закрепляют желания, интересы (в связи с чем можно вспомнить о
«философии надежды» Э. Блоха). Именно идеологии, внушающие субъекту
мысли о свободе (реально отсутствующей у него) формируют субъекта61. Все
это приводит к логике рассмотрения исторических процессов как
бессубъектных.
Современная отечественная мысль, прошедшая через горнило все
выхолащивающей и уничтожающей здоровое восприятие тоталитарной
идеологии, разочаровавшись в полученных результатах исследования
идеологических процессов, до сих пор ассоциирует идеологию
преимущественно с негативом в социальной жизни62. В то же время,
подобное восприятие не снимает с повестки дня вопрос относительно
прикладного потенциала идеологии, что, как правило, выражается в
извечном поиске пресловутой «национальной идеи», осуществляемого
представителями власти.
Интегрируя имеющиеся представления (традиционалистские и
новаторские) об идеологии как о специфическом типе духовного освоения
60
Там же
61
2010. – 333 с.
62
Там же
27
действительности рассмотрим качества, наиболее часто характеризующие

идеологию. Во-первых, данное духовное образование создается «творцами»
для определенных целей. Даже являясь разными по содержанию,
целеполагание идеологий, в особенности в политической сфере, обязательно
будет включать в себя претензию на манипулирование (или «благоговейное
социально ориентированное» воздействие, если речь идет, к примеру, о
националистических доктринах) сознанием человека63. Для осуществления
данной функции, идеология с необходимостью опирается на некоторую
философскую систему, которая ее «освящает».
Идеология, в целом, предстает как доктрина, т.е. как некоторый
целостный теоретический конструкт, претендующая на статус предельно
общего интеллектуального отражения данного состояния социума, которая
одновременно выступает в качестве одной из движущих сил. Используя
данное восприятие, в то же время практически невозможно ответить на
вопрос: «Что служит основанием преобразования идеологических, по сути,
доктринальных установок в своеобразную веру людей, зачастую несущую
идеи самопожертвования во имя этой веры или экстремистского
поведения?». Базируясь на диалектических позициях, мы склоняемся к
взаимосвязи и преемственности между различными формами мировоззрения,
в том числе между мифологическим и религиозным64.
Безусловно, идеология – это не религия. Отсюда возникает
необходимость рассмотрения вопроса о взаимодополняемости религиозных и
идеологизированных ценностей. В частности, в Европе существует доктрина
протестантизма, имеющая относительно долгую историю. Полагаем, что
повседневность все же требует сугубо рационального, внерелигиозного
отношения к миру. Как показывает практика, общая особенность
исторического развития человека такова, что мифологические элементы
63
2010. – 333 с.
64
28
любой культуры, впрочем, как и религии, должны адаптироваться к

перманентно изменяющимся контекстуальным условиям.
Обобщенные религиозные установки и ценности не могут полностью
удовлетворить прагматичные запросы индивидов, требующих право на
политическое участие или социальные выгоды. Так, на первый план выходит
иная нормативность, которая, в отличие от права, никогда не утрачивает
своих позиций в урегулировании социальной жизни, но игнорируется
базовыми религиозными категориями65. Самоочевидно, что речь идет уже не
о простой морали и/или моральной адаптации человека к обществу. Люди не
только предпочитают всем делениям социальности поиск «хороших» и
«плохих», но и требуют программу действий как некую общую платформу
обоснования и оправдания собственных взглядов и мотивов поведения. В
этом плане религия им не интересна. Им становится интересна иная вера –
вера в идеи, или в идеологию. Подчеркнем, что даже классическая
метафизика не избегает констатации подобных потребностей людей, что
прослеживается и в трудах И. Канта66, и в работах Г.В.Ф. Гегеля67.
Исходя из концептуальных диалектических положений, по нашему
мнению, справедливым представляется утверждение, что идеология
востребована обществом в силу того, что она имеет непосредственное
отношение к ценностям индивидов, экстраполируемых при помощи
идеологического инструментария в область социального и политического
взаимодействия с целью упорядочения этого взаимодействия и оправдания
соответствующих действий. Так как ценности всегда являются категорией,
предполагающей в большей степени духовное восприятие, нежели
рационально-прагматическое, целесообразно утверждать, что идеология во
всех ее вариациях являет собой естественную форму постижения
65
2010. – 333 с.
66
См. например: Кант, И. Критика практического разума. - М.: Директмедиа Паблишинг, 2002. Кант
И. Религия в пределах только разума // Кант И. Трактаты и письма. – М.: Наука, 1980. – с. 78-278
67
Гегель, Г.В.Ф. Лекции по истории философии. Кн. 1. Введение в историю философии. – СПб.: Наука,
1993.
29
действительности, онтологически духовную, но приобретающую

рационально-прагматическое выражение и направленную, или
оправдывающую, определенные действия или характер взаимодействия
людей. Проявляясь как рациональная доктрина, в своем основании идеология
имеет духовно-ценностные потребности людей.
У любой духовной культуры, равно как и у религии, априори имеются
потребности в несколько ином рассмотрении идеального бытия. Даже внутри
различных конфессий такая потребность взывала к жизни идеологические в
своем основании течения. Обращение к традиции как основному способу
закрепления и передачи информации сегодня уже на протяжении длительного
времени нельзя расценивать как панацею. Общим моментом здесь становится
резкое увеличение количества источников информации, обретение ими
самостоятельного статуса и производное из этого их автономное существование.
Если еще недавно все содержание европейской социализации базировалось на
одном емком источнике – Библии, то теперь в том же протестантизме
разнообразие внутренних течений зачастую ставит преграды, мешая
пониманию между верующими. Насущным становится реальный ориентир в
нарастающей информации, который, по нашему мнению, является
идеологическим68.
Отметим также сложносоставную структуру функциональной
значимости и практического использования идеологии. Зарождаясь в недрах
интеллектуального сообщества она, посредством политического применения,
со временем становится традиционной частью во взаимодействии отдельных
социальных групп, превращаясь в новый социально-политический запрос.
Идеология, таким образом, есть циркулирующая в недрах самого общества
относительно устойчивая система представлений о социальных феноменах и
процессах, определяемая существующим форматом и балансом ключевых
общественно-политических ценностей.
68
2010. – 333 с.
30
1.2. Механизм функционирования идеологии69

Итак, прежде всего, следует отметить, что функционирование
идеологии представляет собой достаточно сложный путь ее трансформации с
опорой на структуру гетерогенных элементов (процессов производства,
распространения, усвоения и реализации). Идеологическое содержание
придает рассматриваемым структурным элементам качественную
определенность, что во многом отличает от других процессов духовной
жизни. Безусловно, идеологический процесс функционирует на
коммуникативно-информационной основе, а его синхронный срез
приобретает форму социальной технологии, которая алгоритмизирует его
единичный цикл, способствуя его рациональному разделению на отдельные
процессы с адекватными процедурами, системами средств и методов для
достижения проектируемых целей. Технологию абсолютно любого
идеологического процесса можно представить в виде некоторой системной
модели. Алгоритмизация идеологического процесса, имеющего
прагматическую ориентацию реализации содержащихся в нем практических
рекомендаций, включенных в систему управления и регулирования его
протекания, не отменяет вопроса проявлений идеологического общения и
убеждения людей, связанных с индивидуальными усилиями,
инициативностью акторов и реализацией творческого начала.
Ранее мы писали, что своими корнями идеологические образования
уходят в повседневный жизненный мир, где происходит рутинное
жизнетворчество обыденного человека и воплощается его духовно-
практическая деятельность70. По большому счету, повседневность является
непосредственной социальной данностью, в которой живет и мыслит
«одномерный человек» со своими стремлениями, желаниями,
69
Основу данной главы составил переработанный автором учебный материал по программе
профессиональной переподготовки «Связи с общественностью» (Москва, МГУКИ, 2008-2009).
70
Алексеев С.В., Каламанов В.А., Черненко А.Г. Идеологические ориентиры России (Основы новой
общерусской идеологии) / Под ред. Степашина Р.В. в 2-х тт. – Т. 1. – М: Книга и бизнес, 1998. – С. 228-315.
31
чувствованиями, запасом знаний, жизненно-практическим опытом,

образцами поведенческих реакций и т.д. В повседневном жизненном мире
действия людей обладают субъективным смыслом, ориентированы на
поступки других, зависят от объектов, воздействующих на них и, в свою
очередь, подвергающихся обратному воздействию. В повседневности
образуются смыслы и формируются правила, социальная память и
необходимые для выживания обычаи и традиции71.
Основой повседневной жизнедеятельности является
интерсубъективность, которая может быть определена как «сотворимость»
общего для всех социального мира имеющимися у взаимодействующих
субъектов целями. Именно поэтому в рамках настоящего исследования
повседневность логичней рассматривать как донаучный мир уверенностей,
смыслов, стереотипов, очевидностей обыденного опыта, приминаемых в
человеческой жизни за безусловно значимые и практически апробированные.
Данный самоочевидный мир является предпосылкой и условием
существования всего остального знания, поскольку научные, социальные,
идеологические и прочие разновидности знания зависят от повседневного
жизненного мира и являются производными от него.
Духовно-идеологические образования возникают, разворачиваются и
закрепляются в повседневном мире, наполняя ценностным смыслом
социальные действия индивидов. Именно смысл становится объектом
понимания и интерпретации, воплощающихся в «идеальное» идеологическое
содержание, которое позволяет людям, социальным общностям, группам и
организациям духовно определяться, осознавать себя в качестве субъекта-
участника общественных движений и исполнителя различных социальных
ролей в общественных отношениях в условиях конкуренции
функциональных групп интересов.
71
Белов, В. Управление мировоззрением. Подлинные и мнимые ценности русского народа. – СПб.:
Издательско-Торговый Дом «СКИФИЯ», 2012.
32
Вскрытая сложность идеологии показательно в том аспекте, что

процесс ее производства не является простой беспристрастной фиксацией
различных сторон действительности, поэтому его лучше рассматривать в
качестве инструмента ориентации человека в развивающемся и
усложняющемся природном и социальном мире. При этом он не только
опирается на определенную систему ценностей, но вырабатывает и
обосновывает их, синтезируя объективное знание и субъективное
целеполагание, истину и ценности.
Инструментальная роль в данном процессе придается идеологическому
мышлению, зависящему от социально-психологической природы его
субъекта, специфики, ценностно-оценочного отношения к объекту и ряда
других параметров72. Мыслит не общество, не нация, не группы, а
конкретные их представители. Вместе с тем, растущая организационно-
техническая обеспеченность духовного производства превращает его в
«массовидную деятельность специалистов»73, вследствие чего оно начинает
функционировать по законам и принципам совместного труда.
Теперь в структуре этого процесса можно выделить группы лиц
(научная и/или художественная интеллигенция), организации и учреждения
(научные организации, ассоциации, театры, киностудии), ведущей функцией
которых является производство духовных ценностей. В конечном счете, их
идеологическая нагрузка определяется интересами и потребностями
различных социальных сил, которым осознанно или неосознанно служат
идеологи: они определяют стиль их идеологического мышления,
обусловливающего степень адекватности, объективности, утопичности и
миротворчества в идеологическом отражении социальной действительности.
Тем самым идеологическое мышление выступает предпосылкой верного или
ложного аспекта в процессе производства идеологии.
72
Алексеев, С.В., Каламанов, В.А., Черненко, А.Г. Идеологические ориентиры России (Основы новой
общерусской идеологии) / Под ред. Степашина Р.В. в 2-х тт. – Т. 1. – М: Книга и бизнес, 1998. – С. 228-315.
73
См., например: Jost John, T., Kay Aaron, C., Thorisdottir, H. Social and Psychological Bases of Ideology and
System Justification – NY: Oxford University press, 2009. – 529 p.
33
Именно последний факт лежит в основании негативных оценок

идеологического процесса и идеологии в значении ложного, или
искаженного, сознания. При этом особое значение в процессах
трансформаций социальной информации в идеологическое содержание
играет ценностно-оценочный, другими словами, так называемый
«партийный», мировоззренческий характер идеологического мышления,
отличающий его от научного. Обретая относительно самостоятельную
судьбу, идеология оказывает активное обратное воздействие на
общественные жизнь и отношения, побуждая людей к определенным
социальным действиям и поведенческим паттернам. Здесь непосредственно
имеет место проблема соотношения объема идеологического познания и
объема практического использования имеющейся идеологической
информации. Дело в том, что часть идеологических знаний остается в рамках
академических теорий и получает хождение только среди профессионалов.
Другие же идеи отмирают, теряются и утрачиваются. Однако те продукты,
которые отвечают потребностям и интересам определенных социальных сил,
обусловливают не только соответствующую социальную активность, но и
определяют «запуск» необходимого для этого механизма идеологической
ориентации.
Многочисленные носители общественных отношений предстают как
объекты идеологического воздействия, в рамках которого опосредующая
роль приписывается процессам распространения идеологии с
использованием всех имеющихся средств, форм и методов идейно-
психологического воздействия на коллективно-общественное сознание и
стимулирование адекватных социальных действий.
Общеизвестно, в рамках теории связей с общественностью стандартная
коммуникативная структура процесса распространения идеологии включает
в себя субъект, содержание, средства и объект. Ее конечной целью
становится прагматическое изменение или поддержание массового сознания.
34
В. Иванов отмечает, что «в этом качестве процесс распространения

идеологии выступает также специфической формой регулирования и
контроля жизни и поведения людей, общественных отношений, вооружая их
подобранным идеологическим содержанием в интересах субъектов
социальных действий74».
При распространении идеологии важную роль играет также образ
жизни индивидов как определенный способ и вид их жизнедеятельности и
уровень потребления, что вытекает из проявления особенностей социальной
системы в конкретных социальных условиях. Принятие того или иного
образа жизни (или следование ему) влечет за собой приобретение
определенных мировоззренческих, идеологических ценностей, на которых он
основан. Заключенные в нем идеологические ценности принимаются людьми
в процессе социализации личности, через интернационализацию
определенных норм, традиций, обычаев, ритуалов, наконец, через включение
человека в активную деятельность как уже зрелой личности. На этой же
основе функционирует особая система психолого-эмоционального
воздействия на сознание и поведение людей, где основная роль отводится
образной конкретизации идеологии, будь то определенный стиль качества
жизни, эталоны поведения, символика, мода75.
Результативность рассматриваемого процесса зависит от ряда
обстоятельств, центральным их которых считаются особенности объекта
идеологического воздействия – это необходимо для осознания и понимания
роли идеологии в качестве движущей силы действий и поведения людей, а
также будущих социальных изменений. Процесс усвоения идеологии
включает мыследеятельность человека в контексте некоторой социальной
реальности и неразрывной связи с ее объектами, стимулирующими его
активность. Как результат отсюда – появление различных моделей
миропостижения и мирообъяснения.
74
Иванов, В. Идеология: характер и закономерности развития. – М.: Политиздат, 1977.
75
Йоас, Х. Возникновение ценностей / пер. с нем. К.Г. Тимофеевой. – СПб.: Алетейя, 2013.
35
Практики идеологической деятельности свидетельствуют, что наиболее

быстро усваиваются и становятся убеждениями такие знания и ценности,
которые можно интерпретировать как «исключительно идентичные»
собственному опыту масс. В определенных условиях ценностные убеждения
могут складываться и вопреки научному знанию. В постсовременном мире
проявляются тенденции возврата к оккультным и мистическим практикам.
По нашему мнению, это происходит в связи с особенностями новой
миросистемы, глобальными экологическими проблемами, отрицательной
оценкой реальных последствий технико-технологического прогресса,
всеобщим снижением уровня здоровья человечества.
Таким образом, трудности процесса усвоения различных идеологем
состоят в их синхронном активном действии в сознании определенного
человека. Социальное положение, различие в уровнях интеллектуального
развития между людьми, их индивидуальный опыт и идеологический
плюрализм детерминируют различные типы настроя восприятия идеологии.
Отсюда видна дальнейшая противоречивость как характерное проявление в
процессах усвоения идеологии. Вера в истинность идеалов и стремление
следовать им играют важную роль в формировании идеологического
потенциала деятельности и поведения социальных групп. Воспринятая
людьми идеология – духовная парадигма, встроенная в общественную жизнь.
Не подлежит сомнению, что идеология формирует общественное
сознание, которое в совокупности со своей структурой может быть
прочитано как отражение существующей действительности в идеях,
характерах, мыслях людей. Еще в советских философских исследованиях
подчеркивается, что общественное обладает определенными
характеристиками и развивается по собственным законам76.
Достаточно сложная структура общественного сознания позволяет
рассматривать его в вертикальном и горизонтальном ракурсах. В первом
76
Общественное сознание и его формы / Предисл. и общ. ред. В.И. Толстых. – М.: Политиздат, 1986.
36
случае оно подразделяется на две основных категории: гносеологическую и

социологическую. В рамках последнего можно отчетливо увидеть, каким
именно образом общественное сознание оказывает влияние на бытие. В свою
очередь обращение к гносеологической стороне позволяет выделить
теоретический и обыденный уровни сознания. В первом случае, как мы уже
показали в рамках настоящей работы, изучаются определенные системы
идей, законов, взглядов. Обыденный же уровень сознания предполагает
рассмотрение истинных или ложных знаний, связанных с повседневной
деятельностью человека. Сюда относятся предрассудки, суеверия,
заблуждения. При социологическом приближении основными различиями
между уровнями общественного сознания становятся способы коммуникаций
и выражения интересов различных социальных групп и отдельных классов.
При этом важно понимать, что общественное и индивидуальное сознание
никогда не совпадают полностью и находятся в постоянном взаимодействии.
Советские мыслители считали общепринятым проводить различия
между идеологией и общественной психологией. В рамках господствующей
тогда марксистской философии идеология понималась как целенаправленно
сформированное самосознание отдельных социальных групп. Общественная
психология изучает мысли, традиции, чувства и настроения определенных
социальных групп. Дополнительным различением будет то, что она
формируется более стихийно, нежели идеология.
Общественное сознание и его структура могут быть также рассмотрены
и в горизонтальном ракурсе. Именно здесь можно выделить множество форм
общественного сознания. Так, экономическое сознание предполагает
отношения и деятельность людей в процессе производственной работы и
потребления. Этот уровень выделено нами первым, поскольку он тесно
связан с повседневной жизнью человека.
Интересующее нас политическое сознание может рассматриваться с
обеих точек зрения, т.е. общественной психологии и идеологии. В первом
37
случае оно предполагает чувства и представления людей о власти и

государстве. Во втором подразумеваются, что мы имеем дело с
систематизированными политическими взглядами и целыми теориями.
Политическое сознание возникло, конечно же, позже религиозного или,
скажем, морального, когда человеческое общество вступило на такую стадию
эволюции, в которой уже произошла социальная дифференциация людей,
вследствие чего общество расслоилось на группы. Оно формировалось
двояким путем: со стороны «политиков» – тех, кто стоял у руля общества и
влиял на его внутреннюю и внешнюю социальную жизнь, и людей, из
которых состоит это «ведомое» общество, имевших на деятельность кормчих
те или иные взгляды, эмоции и умонастроения. Таким образом, политическое
сознание – это один из регионов общественного сознания, который
образуется совокупностью социальных взглядов, эмоций, чувств и
представлений, отражающих объективные политические отношения между
крупными группами/классами людей.
Конечно, сегодня непростительно рассматривать политическое
сознание в отрыве от других форм. К примеру, социально-экономические
процессы в стране напрямую влияют на формирование острого недовольства
или, наоборот, удовлетворенности существующим политическим строем.
Кроме того, имеет значение и расслоение общества на устойчивые и крупные
социальные группы, солидаризация или, наоборот, разобщенность между
ними. Менталитет народа или же религиозные воззрения титульной религии
также, хоть и опосредованно, влияют на политическое сознание. В частности,
убеждения о том, что всякая власть идет от Бога, накладывается на
формирование соответствующих политических взглядов и поведенческих
установок. Поскольку в котле одного общества социально-экономические и
политические интересы разных групп, как правило, не совпадают, а то и
входят в прямое столкновение друг с другом, можно говорить о массовом,
38
классовом и даже политическом сознании возрастных или

профессиональных групп людей.
Рассмотрим, как формируется политическое сознание человека.
Взрослея, индивиды узнают об общественном строе и разворачивающихся в
обществе процессах, рычагах управления, в то же время, осознавая
собственную принадлежность к нации, социальному слою, той или иной
группе. Когда человек анализирует имеющиеся знания или слепо впитывает
их, у него постепенно формируется политическая установка, приводящая его
в состояние предрасположенности к определенным действиям (гордиться
текущим социальным устройством или активно против него выступать). В
первую очередь отношение выражается на уровне эмоций разной степени
накала (нравится/не нравится). В пик своего обострения такое массовое
политическое сознание может вылиться в бурные беспорядки, когда толпа не
знает, чего хочет и чего добивается, но четко знает, чего она не хочет –
существующей в обществе системы социально-политических отношений.
В политическом сознании также целесообразно выделить два уровня:
1) Обыденное, формирующееся в процессе накопления человеком
жизненного опыта;
2) Научное, которое формируется учеными: философами,
идеологами, социологами, политологами на основе исследования процессов
на протяжении различных временных отрезков и в тех или иных странах.
Из этого дихотомического разделения проистекают и компоненты
политического сознания: из обыденного – психологические, часто
основанные на менталитете, а также симпатиях/антипатиях к определенному
политику, и идеолого-теоретические, как сформированные системы знаний,
оценок, понятий, теорий. Эмоциональная база массового политического
сознания дает возможность манипулировать им и, соответственно, массами,
но повышение уровня развития политической культуры может затруднить
такую манипуляцию и игру в популизм.
39
Для детального анализа проявления идеологии в той или иной сфере

жизнедеятельности можно рассмотреть и другие виды общественного
сознания. Правовое – это представления и взгляды людей, относящиеся к
существующим юридическим нормам, которое возникает с появлением
государства и социальных классов.
Религиозное сознание – это представление людей о
сверхъестественном. Здесь происходит уже обнаруженное нами удвоение
действительности, так как для религиозного человека существует как
реальный, так и потусторонний мир.
Нравственное сознание – это совокупность определенных принципов,
определяющих поведение в социуме, которое было сформировано еще в
первобытном обществе. Данный вид сознания поддерживается
преимущественно с помощью общественного мнения и привычек, что дает
право полагать его основой для взаимодействия человека и социума.
Эстетическое сознание – это представление людей о совершенной и
несовершенной действительности. Выражается оно, главным образом, через
искусство. Научное сознание – это объективные рациональные знания об
отдельных аспектах действительности. Оно может относиться практически к
любым общественным и природным явлениям.
Наконец, философское сознание, в отличие от научного, направлено на
формирование целостного представления о действительности, согласуясь с
научным, эстетическим и нравственным типами сознаниям. Вообще
философское сознание можно определить как своеобразный «каркас»
духовной культуры по той причине, что оно занимается изучением
практически всех аспектов бытия. В этом смысле именно философия
располагает наиболее мощными методологическими инструментами для
исследования феномена идеологии.
40
Глава 2. Категория «идеология» в истории философии
2.1. Концептуализация идеологической проблематики
в немецкой философской мысли77
Длительное время термин «идеология» означал одновременно науку об

идеях и догматическую, малореалистичную теорию. Однако как особая наука
идеология все же не состоялась (возникает вопрос относительно того, было
ли таковое возможным на самом деле), при этом трактовка идеологии как
ложного знания, которое необходимо разоблачать и критиковать, стала
господствующей в социальных теориях XIX века. Так, один из видных
представителей немецкой классики Г.В.Ф. Гегель характеризовал идеологию
как «редукцию мысли к ощущению»78. Очень часто анализ идеологии в этом
контексте строится на одностороннем заимствовании отдельных положений
философской концепции при игнорировании действительного ее содержания.
Например, это время от времени происходит с концепцией сверхчеловека Ф.
Ницше, а также с построениями К. Маркса79. В данном параграфе попробуем
разобраться, какие коннотации получила идеология в немецкой философской
мысли.
Начнем с того, что немецкую классическую философию следует
рассматривать в качестве отправной точка обоснования осознания
противоположности организации общества, основанного на современной нам
традиционной законности, и политической организации, базирующегося на
единстве права и нравственности. Безусловно, этот период является очень
значимым для социальной философии, прежде всего, в силу своей
масштабности и объёма затрагиваемой проблематики. Здесь мы остановимся
77
Основу данного параграфа составляет текст научной статьи: Равочкин Н.Н. Влияние немецкой
классической идеологии на формирование идеологии Марксизма // Вестник Вятского государственного
гуманитарного университета. 2015. № 11. С. 28-31.
78
Гегель, Г.В.Ф. Лекции по истории философии. Кн. 1. Введение в историю философии. СПб.: Наука, 1993.
79
2010. – 333 с.
41
лишь на факторе влияния отдельных представителей этого культурного

проекта на формирование идеологических принципов марксизма.
Марксизм представляет собой политическую идеологию, которой
соответствует такая формулировка: «система утопических и научных
взглядов и идей, которая отражает и обслуживает политические (и, прежде
всего, властные) интересы определенных социальных групп, классов,
общностей, и в соответствии с этим оценивает, предлагает и реализует те
или иные способы решения общественно-политических проблем»80.
Если говорить о политических идеологиях, то можно отметить
присутствие двух типов аспектов. Первый – мировоззренческий, второй, в
свою очередь, состоящий из утопической и научной точек зрения, он
ориентирован на предметно-практическую деятельность. Именно этот
вариант имеет место в идеологии классического марксизма. Постоянное
уточнение «классический» необходимо, потому что уже в 1870-х годах
Маркс перестал соотносить себя с марксизмом как таковым. Он прямо так и
говорил: «Не вызывает сомнений то, что я не марксист»81.
Рассматривая развитие философской мысли по векторному принципу,
также можно заметить, что уже после античного периода появляются
бинарные оппозиции – через них противопоставляются идеи, к примеру,
философии Платона и Аристотеля, последователи которых именовались
«платониками» и «аристотеликами» соответственно. Немецкая классика
привнесла новые имена, среди них, конечно же, выделялись И. Кант и
Г.В.Ф. Гегель, по именам которых и образовались направления
«кантианства» и «гегельянства», подготовившие ряд будущих
интеллектуалов, в том числе и «марксистов».
Учение Карла Маркса является научной идеологией рабочего
класса, стержневая мысль которой – это историческая миссия пролетариата.
80
Евдокимов Н.А. Классическая марксистская идеология: Либеральные аспекты. Дисс. … ученой степени
кандидата политических наук: 23.00.01. – Уфа: БашГУ, 2001. – 199 с.
81
Бузгалин А.В. Линке П. СССР. Незавершенный проект. – М: Ленанд, 2013. – 528 с.
42
В своём стремлении создать бесклассовое общество, Маркс видел в

пролетариате ту силу, которая должна возглавить освободительное
движение. Усилия пролетариев, становящихся новой социальной силой,
приведут к социалистической революции и установлению соответствующей
диктатуры – все эти условия были необходимы для построения социализма.
Идеальным бесклассовым обществом, по Марксу, рассматривался
коммунистический путь развития, причём уже в масштабах осуществления
мировой революции. Нивелирование эксплуатации и угнетения, а также
одной из главных либеральных максим – частной собственности, по задумке
марксизма, должен был реализовать на практике социалистический лозунг
«От каждого по способностям – каждому по труду», который бы
трансформировался в коммунистический «От каждого по способностям –
каждому по потребностям». Именно такова траектория социального
освобождения. Развивая положения рассматриваемого учения, советские
философы отмечали, что оно «научно отразило историческую
необходимость социалистического преобразования общественных
отношений, предпосылки которого лишь начинали складываться в эпоху
Маркса и Энгельса»82.
Прорисовывая пересечения и влияние немецкой классической
философии и марксизма, следует указать на то, что в свой «докритический
период» Иммануил Кант, будучи крупным учёным (астрономом, физиком,
географом), разрабатывал естественнонаучные идеи. Ему принадлежит
первенство в объяснении зависимости приливов и отливов от положения
луны, кроме того именно он обосновал научную гипотезу о происхождении
солнечной системы из гигантской газовой туманности, как один из
возможных вариантов происхождения Вселенной. Его естественнонаучные
изыскания нашли позитивный отклик и получили высокие оценки у К.
Маркса и Ф. Энгельса. При этом и философские идеи Канта не прошли
82
Иовчук М.Т., Ойзерман Т.И., Щипанов И.Я. Краткий очерк истории философии. М.: Мысль, 1971. – 790 с.
43
мимо Маркса, чье имя упоминается в марксистских сочинениях более

восьмидесяти раз83.
Для того чтобы кого-то критиковать, как минимум, необходимо
прочитать текст того или иного автора. Маркса выдвигает множество
«претензий» к Канту, идеи которого, по мнению первого, не деятельны
ввиду того что их нельзя применить к практике. Тем не менее, при
внимательном прочтении кантианских и марксистских текстов можно
заметить, что сущность человеческой деятельности у одного называется
«родовой сущностью человека»84, а у другого «трансцендентальным
субъектом»85. Понятно, что это не отношения тождества, но данные понятия
оказываются очень близкими по своим установкам и связанными с
проблематикой «социальности».
Канту действительно удалось оказать определенное влияние на
социально-политические взгляды марксистов. Начинать рассмотрение
нашей проблематики необходимо отталкиваясь с этических позиций.
История философии свидетельствует о значимости для Канта тех
положений, которые связаны с пониманием основополагающих
нравственных правил как регуляторов самых различных межличностных
отношений. Основоположник немецкой классики весьма образно
аккумулировал собственные философские взгляды, концентрируясь на
«двух вещах», о которых он говорил в одной из своих трех
фундаментальных «Критик»: «Две вещи наполняют душу новым и всё более
сильным благоговением, – чем чаще и продолжительнее мы размышляем о
них, – это звездное небо надо мной и моральный закон во мне»86.
По убеждению Маркса, Иммануил Кант не являлся практиком, но в то
же время, этот факт никак не мешал ему заниматься развитием вопросов из
83
Луговой С.В. Влияние кантовской философии на становление марксистской концепции практики //
Вестник Балтийского федерального университета им. И. Канта. 2011. № 12. С. 100-108.
84
Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии. – М.: Издательство
политической литературы, 1989. – 128 с.
85
Кант И. Критика чистого разума. – М.: Эксмо, 2014. – 736 с.
86
Кант И. Критика практического разума. – М.: Либроком, 2014. – 200 с.
44
политико-социальной сферы, строя свои рассуждения на тех основаниях,

что правовая база выступает основной части жизни «хорошего гражданина»
после внутреннего нравственного закона, вошедшего в интеллектуальную
историю в качестве небезызвестного «категорического императива».
Вся сложность кантовских социально-политических взглядов делает
недопустимыми однозначность утверждений, что он придерживается
исключительно республиканских позиций. Ограниченная власть монарха
(суть конституционная монархия) представлялась ему куда
предпочтительней, поскольку в такой логике глава государства должен
руководствоваться общей волей граждан, а ее наиболее адекватное
приобретается у философов87. Следовательно, социально-философские идеи
Канта не так далеки от практики, как это показалось Марксу, или может
показаться нашим современникам.
Идя далее, отмечаем, что кантова этика не совпадает с марксистской
уже хотя бы потому, что для первой теории любые мысли о бесклассовом
обществе выглядят неприемлемыми, тогда как марксисты более чем
последовательно обосновывали этот идеал. Если классовая этика несет в
себе настолько резонансный характер для марксизма, что же тогда может
связывать собственную марксистскую этику с кантианской? Таковым
становится идея самоцельности человеческой личности, используемая
Кантом для обоснования этического. На наш взгляд, ее практический
потенциал, связанный с ее применением в общественной жизни для
обеспечения поведенческой нормативности попросту лежит на поверхности,
о чем, кстати, писал ещё Карл Форлендер88.
Если связь марксизма с кантианством можно оценить скорее как
«условную», то учеба Маркса в Берлинском университете не могла обойти
влияние идей гегелевской философии, поскольку он уже давно стал
87
Равочкин Н.Н. Идейные основания нововременных политико-правовых институтов / Н.Н. Равочкин; под
общей ред. д-ра филос. наук, доц. Яценко М. П. – Воронеж: Научное издательство Гусевых, 2019. – 217 с.
88
Vorländer K. Kant Und Marx. Ein Beitrag Zur Philosophie des Sozialismus . – Tübingen: J. C. B. Mohr, 1926 – 34
S.
45
«властителем дум и помыслов» многих студенческих поколений.

Непосредственное влияние гегельянского идейного наследия можно увидеть
в проявлениях стилизации. Так, через подражание особенностям письма и
создания текстов, в некоторых произведениях раннего Маркса угадывается
слог «а-ля под Гегеля»89. Впрочем, сам Маркс также именовал себя
«учеником Гегеля», а особенности их с Энгельсом методологических
установок закладываются в младогегельянском интеллектуальном
пространстве.
Невзирая на высокие оценки и недостижимость мысли произведений
Гегеля, уважаемые коллеги подчеркивают, что в своих философских
изысканиях Маркс и Энгельс пошли дальше своего учителя. Во-первых,
марксистская диалектика является вторичной по отношению гегелевской,
отражая в своем роде ее определенные «преображения». Знаменитый тезис
Гегеля касаемо закона единства и борьбы противоположностей
корректируется в марксизме следующим образом: не борьба
противоположностей, но противоречие – вот корень любого движения и
жизненности. Ещё более рельефно влияние гегельянства можно проследить
через анализ идей эволюционизма, примененных Марксом относительно
стадиям общественного развития90. Любопытным расхождением этих двух
линий было отношение к сознанию, отсюда и особенности марксистской
идеологии. Не сознание определяет бытие, как это было у Гегеля91, а,
наоборот, бытие как совокупность социальных условий жизни человека
детерминирует сознание. Именно данная противоположность переворачивает
гегелевскую позицию, заменяя его идеализм марксистским материализмом.
Главное положение созданного Марксом «исторического материализма
состоит в утверждении, что общественное бытие является первичным по
отношению к общественному сознанию. Идеология как форма
89
Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года и другие ранние философские работы. – М.:
Академический проект, 2010. – 784 с.
90
Вейль Э. Гегель и государство. – М.: Владимир Даль, 2009. – 288 с.
91
Валь Ж. Несчастное сознание в философии Гегеля. – М.: Владимир Даль, 2006. – 336 с.
46
общественного сознания есть отражение общественного бытия.

Диалектический характер отражения общественного бытия общественным
сознанием заключается в том, что оно активно, то есть не только отражает,
но и изменяет общественное бытие»92.
Если о Канте и Гегеле марксисты упоминали достаточно часто, то
воспоминания о Фихте даже вопреки наличию в их концепциях ряда общих
моментов выглядят куда беднее. Остановимся на категории «деятельность».
Если у Фихте данная категория представляла собой основу человеческого
бытия, то, как считал Маркс, деятельность рассматривается в качестве
существенной и базовой специфики индивида.
Фихте определяет деятельность за исходный пункт действия, а также
философствования, плавно переводя его в действенное «я». В свою очередь,
в работе «Экономическо-философские рукописи» Маркс определяет
человека как «самоустремлённое существо»93, акцентуируя внимание на
том, что люди, отличаясь от животных, способны отделять себя от
деятельности, в частности, используя орудия труда или же в случаях
реализации произведенных ими предметов. Такая процедура именуется
«деятельность деятельности». У Фихте раскрытие этой проблеме проходило
по похожей схеме, а в ее содержании было «я» мыслящее, которое мыслит о
«я» мыслящем.
Несмотря на разведение по основным позициям в завершении
концепций Маркса и Фихте, их сближает изначальная самоустремлённость
людей. По мнению Фихте, индивид самоопределяется тогда, когда «я»
полагает «я». Фихте уверен, что «я» полагает себя только единожды и
является неизменным, что свидетельствует об отсутствии у «я»
саморазвития как такового. Маркс считает по-другому: люди являются не
только частью природы, но элементом истории, в контекстах которой они
92
93
47
развиваются, и где они способны к переживанию изменений в соответствии

с формированием плюрализма новых потребностей.
Обращаясь к популярной сегодня в социальной мысли категории
«свобода», видим, что в своих ранних произведениях Маркс, буквально по
аналогии с Фихте, провозглашает свободу деятельности и свободу «я». Их
роднит одинаковое отношение человека к природе, а связующим звеном
между бытием природа и общества становится тот факт, что человек – это
обособленная часть природы.
Особого внимания заслуживает широко используемый марксистами
термин «отчуждение», заимствованный у целого ряда немецких философов
(Фихте, Гегель, Фейербах), но получивший в рамках этого направления
качественно иное значение. Так, если у Гегеля отчуждением является
свойство Абсолютного Духа, то у Фейербаха – это свойство духа
человеческого, а у Фихте вообще «противостоящая природа “не-я”,
эмпирически определяющая конечное «я», следовательно, самосознание-
свобода вступает в противоречие с природной необходимостью, дух – с
телом, возникает внутренний конфликт личности»94. А практико-
ориентированная марксистская теория отчуждения экстраполируется в
экономико-политическую и социальную сферы, в которых отчуждение
становится тождественным потере смыслов, настигающих людей в процессе
труда, продукте труда, порождая личностные кризисы и провоцируя
отчуждение индивидов друг от друга95.
Как и большинство представителей немецкой классической
философии, Ф.В.Й. Шеллинг в своем интеллектуальном творчестве прошел
через несколько периодов. Вынесем за скобки его натурфилософию и
остановимся на «практической философии», в рамках которой решались
вопросы социально-политического толка и затрагивались проблемы хода
94
Тузов М.Л., Левинсон М.Ф. Фихте: присвоение отчуждённого. [Электронный ресурс] Режим доступа:
http://libweb.kpfu.ru/z3950/phil/0684807/005-008.pdf (Дата обращения: 10.08.2020).
95
48
истории – в чем мы и попробуем найти связующие моменты между

концепциями Шеллинга и марксизмом. У Шеллинга также ярко
высвечивается проблема свободы, которая уже изначально заложена в
природе человека и, по большому счету, стремление к ней является
основной целью исторического процесса96.
Ещё одной ведущей темой Шеллинга была уже упомянутая выше
проблема отчуждения, интерпретируемая им как противоположный
изначальным целям результат человеческой деятельности, когда при
соприкосновении идеи свободы с реальной действительностью проявляется
та или иная неожиданность, причём в довольно-таки негативных формах97.
Очевидно, что любые революционные изменения даже на своих начальных
этапах невозможны без идеалов, в которых люди бы отчетливо видели
перспективы своего «светлого будущего». В рамках проблемы отчуждения
Шеллинга воплощением «неожиданности» может стать установление
диктаторского режима с присущими ему насилием и несправедливостью. В
этом плане марксизм настроен более оптимистично, поскольку историю
делают люди – пролетариат, а революционная деятельность не более чем
средство. Поэтому Маркс признает диктатуру пролетариата как этап
движения мира к вершине коммунизма.
Философия Людвига Фейербаха является исторически пограничной.
Для кого-то – это ещё классика, для других – выход в новый, который, не
без помощи марксизма, выводит ее элитарные идеи немецкой философии на
международный уровень. Невзирая на существенную критику Марксом и
Энгельсом положений учения Л. Фейербаха98, они отдавали должное
антропологической составляющей его учения и даже взяли на вооружение
некоторые мысли: о единственно существующих реальностях, таких как
природа и человек; о том, что человек – это часть природы, а также о
96
Лукач Г. Молодой Гегель и проблемы капиталистического общества. – М.: Наука, 1987. – 616 с.
97
Шеллинг Ф.В.Й. Изложение моей системы философии. – М.: Наука, 2014. – 264 с.
98
Маркс К., Энгельс Ф. Фейербах. Противоположность материалистического и идеалистического воззрений.
– М.: КомКнига, 2010. – 154 с.
49
единстве материального и духовного. Марксизм соглашался с Фейербахом в

том, что люди должен являться основным интересом в философии. Идеи
являются продуктом сознания человека, отсюда у Фейербаха, а
впоследствии и у марксистов любые размышления о Боге являются плодом
человеческого воображения.
В философии К. Маркса идеология выступает в качестве ложного
сознания, которое выражает особые интересы соответствующего класса,
выдающиеся за общественное мнение. Идеи и понятия он считает
определяющими принципами, выражающими таинство материального мира,
которое доступно только философам99. В «Капитале» идеология не сводится
к рациональному обману или манипуляции сознанием эксплуатируемых
масс со стороны идеологов господствующего класса, а обосновывается ее
экономическая природа. На смену изначальному пониманию идеологии
пришло ее рассмотрение в качестве иллюзорного сознания, оторванного от
реальной социальной жизни и порождающего идеи, не имеющие
практической ценности. Данная трактовка легла в основание концепции
идеологии, разработанной К. Марксом. Согласно основоположнику
диалектического идеализма, идеология представляет собой иллюзорное и
одновременно закономерное проявление общественного сознания. Ложным
сознанием идеология является в силу того, что она не отражает реальных
отношений, имеющих место в обществе. С другой стороны, идеология - это
далеко не случайный феномен социальной жизни, поскольку она
представляет собой средство управления, используемое господствующими
классами для удержания политической власти. Таким образом, Маркс,
соглашаясь с Дестюдом де Траси, признает идеологию в качестве
социального мышления, но не признает ее в качестве науки100.
99
Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология. Критика новейшей немецкой философии в лице ее
представителей Фейербаха, Б. Бауэра и Штирнера и немецкого социализма в лице его различных пророков.
С приложением статьи Ф.Энгельса Истинные социалисты. - М.: Editorial URSS, 2019. - 642 с.
100
Золотарев С.П. К проблеме определения специфики социально-философского исследования
политической идеологии // Общество и право. 2011. № 5 (37). С. 271-275.
50
В заключение параграфа отметим, что в произведениях Фридриха

Ницше101 идеология истолковывается как стихийно становящееся Бытие,
сущностью которого является «воля к власти», рассматриваемая немецким
философом собой космическое начало. Оно есть не зависящая от субъекта
игра сил, энергий и страстей, возникшая из небытия. В то же время, эта игра
никуда не ведет, поскольку она бессодержательна и лишена смысла. Человек
как существо социальное ищет закрепления присущей ему «воли к власти»,
постоянства, верит в то, что это возможно. Но все это не что иное, как
беспочвенные надежды. Ничего постоянного ни в природе, ни в обществе
нет. Сам наш мир – это ложь, которая все время изменяется. Это трагическое
противоречие и раскрывает Ницше. Он приходит к выводу, что людям нужна
иллюзорная идеология. Слабым – для того чтобы выжить, а сильным – чтобы
властвовать. Философ часто подчеркивает этот момент. Согласно Ницше,
основа идеологии жизни – не просто существование, но рост, наращивание
сил, укрепление.
Ряд направлений анализа идеологии, учитывающих идеи марксизма,
являются продуктивными, поскольку они не упускают из вида
преемственность данного объекта в его собственном развитии. Претендуя на
универсализм, идеология в этих исследованиях все еще остается своеобразной
вещью в себе. Вот чем интересен данный подход, предлагающий широкие
перспективы для создания самого различного рода теоретических моделей.
Однако, с другой стороны, многим трудам подобного рода зачастую
свойственен абстрактный схематизм102.
101
Ницше Ф. Сочинения: в 2 т. М.: Мысль, 1990.
102
2010. – 333 с.
51
2.2. Современный этап философских исследований идеологии
Попытки систематизации знаний и онтологического осмысления

феномена идеологии в истории философии предпринимались в различные
периоды накопления философского знания, следовательно, феномен
идеологии никоим образом не является застывшим явлением.
В XX веке возникают новые её виды, среди них все более заметную
роль начинает играть так называемая «глобальная идеология»103. К проблеме
глобальной идеологии в свое время обращался немецкий и британский
философ и социолог еврейского происхождения, один из создателей
социологии знания К. Мангейм104. Он выделяет два типа идеологий:
частичные и тотальные. Частичная – это идеология, четко себя
артикулирующая и ведущая борьбу с другими на уровне политической
конкуренции. Тотальная идеология (она же есть и глобальная) представляет
собой такую разновидность мировоззрения, которая принадлежит большим
группам, обществам, подчас даже эпохам, тогда как выйти за ее пределы
могут лишь единицы105.
Видный представитель философии объективного идеализма Э.
Гуссерль трактовал идеологию как «дух эпохи» 106. Он отмечал, что идеология
как духовная составляющая любой исторической эпохи преломляет себя в
объективированных состояниях духа107. Именно от Гуссерля берет свое
начало проблема идеологии как феномена повседневной жизни. Несмотря на
представляемую в сознании всестороннюю изученность и имеющиеся в
отечественной истории годы «идеологизированной» повседневности, на
первый взгляд, при ее более глубоком анализе актуализируется потребность
103
Равочкин Н.Н. Структура и содержание глобальной идеологической доктрины // Вестник Костромского
государственного университета им. Н.А. Некрасова. 2014. Т. 20. № 3. С. 139-141.
104
Мангейм, К. Идеология и утопия. Диагноз нашего времени. М.: Юрист, 1994.
105
106
Гуссерль, Э. Логические исследования. Картезианские размышления. М.: АСТ, 2000.
107
2010. – 333 с.
52
в отдельных социально-философских исследованиях. Мы полагаем, это

связано, главным образом, с пока еще имеющимися в социальной философии
трудностями по поводу ее определения как понятия, приводящего к
неоднозначности подходов на предмет изучения и оценивания значимости
ввиду междисциплинарности самой повседневности как исследовательской
проблемы. Ранее мы отмечали, что в наиболее широком смысле к
повседневности может относиться любое проявление бытия 108. Однако такая
интерпретация недостаточно конкретна. Повседневное, как пишет Т.А.
Зайцева, не просто рутина и однообразие, но и объективный и субъективный
опыт, предполагающий универсализм и единичность практик и переживаний,
наличие связи и преемственности между поколениями; разноплановое
осмысление и переживание действительности, стремящееся придать
стабильность существованию человека, общества109.
В исследованиях феномена идеологии проявляется интересная тенденция
– делать акцент на её детерминированности политическими и социально-
экономическими процессами. В свою очередь проблема взаимовлияния
философии и идеологии как самостоятельных кластеров духовного бытия
также остается в центре внимания исследователей. Философия сама по себе, как
«чистое» знание, получает либо позитивную, либо негативную оценку в таком
сравнении, к примеру, у А.А. Зиновьева110. Впоследствии идеология может
ассоциироваться либо с религией, либо с отдельной философской школой,
первейшей из которых на эту роль опять же подходит марксистская. Такие
исследования исходят из допущения необходимости в идеологических
доктринах «освященного» теоретического ядра, роль которого и выполняет
философия. Такое предположение, правда, означает, что философия, как
идеология, становится элементом конъюнктуры. Говоря в целом, позитивное
108
Щенников В.П., Равочкин Н.Н. Идеология как феномен современной повседневной жизни // Научное
мнение. 2016. № 6-7. С. 34-37.
109
Зайцева Т.А. Повседневность как исследовательская проблема // Вестник Томского государственного
университета. Культурология и искусствоведение. – 2013. – № 2. – с. 5-11.
110
Зиновьев, А.А. Постсоветизм // Вестник РФО. 2006. № 1.; Зиновьев, А.А. Философия как часть идеологии
// Государственная служба. 2002. №3 (17).
53
ядро этого направления в том, что философский анализ идеологии в его рамках
предполагает рефлексию идеологического знания, исследование
идеологического отражения вообще, детальное содержание конкретных
идеологических доктрин. Иногда постулируются выводы, что именно
идеология и может служить стержнем интерпретации бытия111.
В более поздний период с различных позиций (функциональной,
системной, ценностной, дискурсивной) к феномену идеологии обращались и
другие исследователи. Среди видных представителей – Д. Белл, К. Брахер,
Д. Истон, Н. Луман, Т. Парсонс, М. Фуко и др. В 60-е годы XX столетия в
США и Европе стали популярны фрейдомарксистские идеи Г. Маркузе. В
общем понимании фрейдомарксизм стремится объединить
психоаналитический и диалектико-материалистический подходы к обществу.
Также наиболее известные теории общественного мнения принадлежат К.
Попперу, Р. Барту, Л. Альтюссеру и другим авторам, но ни одна из них не
претендует на безусловное и универсальное знание относительно идеологии.
Вопросы теории идеологии в отечественной философии по известным
причинам начали объективно и основательно разрабатываться лишь в конце
ХХ века. Историографический анализ, призванный выяснить вопрос о
границах и масштабах толкования идеологии, требует определенного
обобщения существующих концепций112. Попытка такого обобщения
является одной из задач настоящего параграфа.
Исследователя, впервые коснувшегося проблемы идеологии, больше
привлекает маршрут систематизации и дифференциации существующих на
сегодня идеологических теорий. Выявление наиболее значимых факторов
методологического, социально-исторического, мировоззренческого
характера, которые больше всего повлияли на развитие теории идеологии,
становится крайне сложной задачей, если, конечно, не определить тот спектр
111
2010. – 333 с.
112
54
тем, который преимущественно интересует каждого конкретного

исследователя.
В одной из своих ранних работ мы отмечали, что из двух
методологических подходов – сущностного (в его рамках исследования
рассматриваемого феномена осуществляются по темам) и концептуального
(изучение идет по направлениям и научным школам) – продуктивным
представляется первый, поскольку он позволяет сконцентрировать внимание
непосредственно на отдельных узловых проблемах феномена идеологии. По
нашему мнению, целесообразно сначала выделить данные темы, через
рассмотрение которых можно выявить наиболее значимые факторы
методологического, социально-исторического, мировоззренческого
характера, оказавшие наибольшее влияние на развитие теории идеологии113.
Вместе с В.П. Щенниковым мы писали о том, что ключевыми
вопросами при исследовании феномена идеологии являются следующие:
1. Природа и сущность идеологии (К. Маркс, Ф. Энгельс,
представители Франкфуртской школы социологии знания, неопозитивисты);
2. Характеристика социальных функций идеологии (Т. Парсонс,
А. Лемберг, А. Гоулднер, Л. Альтюссер, К. Гирц, П. Бурдье), в частности
изучение ее роли в индустриальном и тоталитарном обществе (Г. Маркузе,
Т. Адорно, К. Ленк, М. Уолкер);
3. Причины, направленность и формы трансформации идеологии в
исторической ретроспективе и в современном мире (Ю. Хабермас, М. Фуко,
Р. Барт).
Исторически первой развёрнутой социально-философской концепцией,
определяющей феномен идеологии, была марксистская. В работе «Немецкая
идеология» К. Маркс и Ф. Энгельс определяли идеологию в качестве
113
Щенников В.П., Равочкин Н.Н. Идеологический плюрализм как концептуальная основа устройства
современного общества // Вестник Кемеровского государственного университета. 2014. № 4-2 (60). С. 210-
215.
55
совокупности овладевающих миром взглядов и идей114. По мнению

основоположников марксизма, идеи и понятия являются определяющими
принципами, которые выражают таинство материального мира, к слову,
доступное только философам115. Далее Маркс развивает концепцию
идеологии в «Капитале», где исследуемый объект уже не сводится к
рациональному обману или манипуляции сознанием эксплуатируемых масс
со стороны идеологов господствующего класса, и при этом обосновывается
ее экономическая природа. По мнению Дж. Мехама, одного из
исследователей марксизма, именно экономическая основа идеологии дает
человеку такие же фальшивые и иллюзорные основы для мышления,
поскольку они изначально сформированы в условиях эксплуататорского
общества116.
В работе К. Мангейм «Идеология и утопия» формулирует
теоретические основы феномена идеологии, исходя из рассмотрения
проблемы познания в контексте субъект-объектных отношений, причем с
опорой на субъект как основу объективного существования. «Идеологией, –
пишет Мангейм, – мы называем те трансцендентные к бытию представления,
которые de facto никогда не достигают реализации своего содержания»117.
История общественной мысли, по Мангейму, является непрекращающимися
коллизиями «частичных идеологий» как явно искаженных представлений о
социальной действительности. Любая идеология представляет собой
апологию существующего строя и выражает взгляды класса,
заинтересованного в долгосрочном сохранении статус-кво. Официальным
взглядам противостоит такая же необъективная и предвзятая утопия, которая
в свою очередь является выражением взглядов оппозиционных слоев. В
случае прихода к власти последних, утопия автоматически становится
114
Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология. Критика новейшей немецкой философии в лице ее
представителей Фейербаха, Б. Бауэра и Штирнера и немецкого социализма в лице его различных пророков.
С приложением статьи Ф.Энгельса Истинные социалисты. - М.: Editorial URSS, 2019. - 642 с.
115
Там же.
116
Яковлев М.В. Идеология: (Противоположность марксистско-ленинской и буржуазных концепций) – М.:
Мысль, 1979.
117
Мангейм, К. Идеология и утопия / Мангейм К. Диагноз нашего времени. – М.: Юрист, 1994. – С. 7–276.
56
идеологией. Важно указать, что принципы, положенные в основу его методов

исследования, позволили подойти к феномену идеологии с новых позиций, с
которых идеология стала представлять непосредственный объект
беспристрастной оценки118.
Позже концепции идеологии в русле рассматриваемой нами
марксистской парадигмы развивали А. Грамши и Л. Альтюссер. Для первого
из них общественная идеология формируется в процессе осуществления
гегемонии. По Грамши, понятие «гегемония» позволяет нам выяснить, как
доминирующий в обществе класс или классовый блок (намеренно
использована марксистская лексика – примечание Н.Р.) конструирует и
удерживает социально-политическое лидерство по отношению ко всем
подчиненным социальным группам и направлениям общественной жизни.
Главной идеей Грамши являлось то, что гегемония осуществляется не через
принуждение и подавление (хотя это, как правило, вовсе не исключается), а
вследствие непрерывного и сложного процесса достижения и обеспечения
согласия общественных низов с тем, чтобы и дальше существовал
господствующий строй. Любопытен полученный отсюда вывод: на практике
ключевую роль в осуществлении общественной гегемонии играет культурная
политика, понимаемая и проводимая в логике правящей группы119.
Воззрения Л. Альтюссера по поводу формирования идеологии также
оказали значительное влияние на западноевропейскую философию. Его
теория выстроена в так называемом «сциентическом» дискурсе. По Л.
Альтюссеру, общественная формация включает три практики:
экономическую, политическую и идеологическую. Отношения базиса и
надстройки представляются не как отношения отображения, в рамках
которых второй является только отражением, то есть пассивной рефлексией
118
215.
119
215.
57
базиса, наоборот – надстройка является необходимым условием его

существования. Л. Альтюссер отмечает, что конкретный тип общественной
формации детерминируется спецификой называемой «структуры в состоянии
доминирования», то теми практиками, которые являются ведущими на том
или ином историческом отрезке социального бытия. Даже вопреки тому, что
экономика, в конечном счете, оказывается «определяющей» практикой, это
вовсе не означает, что в каждом конкретном историческом моменте или
ситуации она непременно останется доминирующей120.
Французский мыслитель полагает, что идеология «наделена
собственной логикой и строгими ограничениями системы репрезентаций
(образов, мифов, идей и концепций)»121. Следовательно, идеология
представляет собой не столько отображение базиса, сколько
самодостаточную практику. Альтюссер заявляет, что подобно тому, как
экономика трансформирует те или иные сырьевые ресурсы в готовый
продукт при помощи конкретных средств производства в оболочке
детерминированных производственных отношений, так и политическая
практика преобразует общественные отношения, в свою очередь
идеологическая – отношения между жизненными обстоятельствами
индивидуума и социальной формацией, в которой он живет122. Таким
образом, идеология предназначена для того, чтобы рассеивать противоречия,
которые проявляются в жизненных координатах отдельных людей.
Следующая концепция идеологии связано с теорией Х. Ортегой-и-
Гассета, именуемой «Кризис культуры и его преодоление». В исследованиях
этого интеллектуала идеология предстает в виде формы бытия социальной
власти, а ее главным элементом является великая национальная идея,
могущая сыграть в жизни народа роль живого и созидательного начала, и
способная раскрыть перед обществом исторические перспективы, обеспечив
120
Альтюссер Л. Ленин и философия. – М.: Ad Marginem, 2005.
121
Альтюссер, Л. Ленин и философия. – М.: Ad Marginem, 2005.
122
Там же
58
его целостное творческое бытие в течение весьма продолжительного периода

времени. Отечественный историк философии А. Б. Зыкова делает акцент на
том, что Х. Ортега-и-Гассет отводит государству роль «постоянно
функционирующего идеологического механизма, а идеологию сравнивал со
смазочным маслом, необходимым для функционирования машины»123.
С позиции идеалистического ракурса в учении Ортеги поставлен
вопрос о мировоззренческих основаниях жизни человека. Указывая на
возникновение огромного количества идей, не укорененных в сознании
индивида и не вплетенных им как составляющих элементов его жизненной
реальности, испанский философ констатирует кризис буржуазного
мировоззрения и идеологии. Отсюда постулируется вывод о значимости
обращения не к системам идей, в которых научно и порой абстрактно
обосновываются проблемы существования человека в реалиях современного
мире, но к таким идеальным продуктам, которые неотрывны от жизни людей.
Для этого Ортега-и-Гассет выделяет особые идеи – идеи-верования и
указывает на необходимость поиска основ мировоззрения в слоях
человеческого сознания, которые находились бы максимально близко к
сознанию обыденному. Говоря иначе, такую совокупность идей, обладателем
которой человек является еще до начала научного осознания им мира,
представляющую собой «эквивалент жизненного разума»124.
Сознание современного индивида, вступающее в диалог с
идеологемами, формируется если не в семье, то уже в образовательном
учреждении любого уровня. Уместным нам представляется отметить здесь
исследования В.И. Кудашова, затрагивающего вопрос о диалогичности
современного сознания в образовательной практике: «современное сознание,
которое должно прийти на смену традиционному, чтобы вывести
образование и все общество из глобального кризиса, предполагает
123
Зыкова, А.Б. Учение о человеке в философии X. Ортеги-и-Гассета: критические очерки. – М.: ЭКСМО,
2010.
124
Долгов К.М. Философия культуры и эстетика Xосе Ортеги-и-Гассета // О современной буржуазной
эстетике. Сборник статей. Вып. 3. – М.: Искусство, 1972. – С. 36.
59
достижение самостоятельности мышления, что особенно актуализирует

проблему диалогичности сознания»125. Данный тезис представляется вполне
логичным, поскольку сознание, а затем и идеология формируется в самых
различных институциональных пространствах.
Расхождения, способствующие созданию полярных и даже
антагонистических по своему значению концептов в понимании сущности
феномена идеологии, напрямую способствуют к тому, что в первой половине
ХХ века, что было показано в проведенном нами ранее исследовании,
получают свое развитие в последующих социально-философских
теоретизированиях. Так, многочисленные преемники двух рассмотренных
направлений – структурные функционалисты, неомарксисты и
неопозитивисты – коллективно заявляют о необходимости исследования
функций и роли, которую идеологии и их отдельные элементы играют в
обществе:
1. Защита стабильности институциональных ценностей и
содействие формированию особого слоя гражданского общества –
профессионалов, которые бы выступали посредниками между населением и
властью (Т. Парсонс);
2. Социально-символическое конструирование (А. Лемберг,
К. Гирц), формализация и стереотипизация неупорядоченных социальных
действий и факторов при помощи определенных культурных шаблонов
(К. Гирц);
3. Социальная ориентация индивидов, организация социальных
практик (Л. Альтюссер, П. Бурдье);
4. Проективно-мобилизующая, политическая, регулятивная,
интегративная, охранная (А. Гоулднер);
125
Кудашов В.И. Диалогичность сознания как фактор развития современного образования (сущность и
специфика взаимосвязи): дисс. на соиск. учен. степ. докт. философских наук: 09.00.01. – Красноярск, 1998. –
320 с.
60
5. Сдерживание (ограничение) общественной активности и

достижение гражданской лояльности к существующей власти с
нацеленностью на ее долгосрочное обеспечение/сохранение (Г. Маркузе,
Т. Адорно, К. Ленк)126.
Добавим, что возможность исследования всего многообразия
выполняемых функций идеологии стала возможной в связи с
распространением в социальных науках структурно-функционального
подхода, который, как известно, сосредоточивает свое внимание на
смысловом и ценностном аспектах общественных феноменов, в том числе и
идеологии. Американский социолог Т. Парсонс, который предложил
оригинальную концепцию идеологии как ценностной целостности, вскрыл
солидное поле для дальнейших прикладных исследований рассматриваемого
феномена в рамках различных научных парадигм. Он связывал это с тем, что
толкование мира с помощью идей и ценностей не может быть
канонизировано в рамках отдельного научного подхода127.
Помимо представителей структурно-функционального направления
вопросы функций, выполняемых идеологией в обществе, разрабатывались в
философии при помощи методов и в рамках направлений неомарксизма,
антропологии, этнологии, социальной истории. Особенно продуктивной
является теория культуры К. Гирца, в рамках которой идеология
рассматривается в качестве многофункционального пространства социально-
символического конструирования, формализации и стереотипизации
неупорядоченных в обществе действий и факторов128.
В прикладном аспекте полезным инструментом изучения способов и
форм индивидуального освоения идеологического дискурса представляется
концепция габитуса П. Бурдье. Так, в отличие от теории Гирца, она
126
215.
127
Парсонс Т. Система координат действия и общая теория систем действия: культура, личность и место
социальных систем // Американская социологическая мысль. – М.: Изд-во МГУ, 1994. – С. 448–464.
128
Гирц, К. Идеология как культурная система // Новое литературное обозрение. – 1998. – № 29.
61
основывается на интересах отдельных индивидов и таким образом

определяет принципы, которые порождают и организуют их представления и
социальные практики129. Ж.Т. Тощенко показывает, что согласно А.
Лембергу, идеология побуждает к действию не только отдельные
общественные группы, но и общество: «Идеологическая система по своей
сути и целям не может быть ориентирована на объективную истину»130.
В достаточно большом количестве методологических подходов
делается акцент на специфических условиях проявления функций идеологии
– и Франкфуртская школа, исследовавшая тоталитарные общества, не
исключение. Г. Маркузе, Т. Адорно, К. Ленк, изучавшие с позиции
функционализма отдельные виды социальных взаимодействия и
столкновений, пришли к принципиальным выводам относительно того, что
на практике в тоталитарных режимах любая сфера бытия является частью
всеобъемлющего идеологического процесса. Таким образом, франкфуртцы
первыми высказали тезис о гиперидеологичности действительности. Они
считали, что «ошибочность идеологии» заключается не столько в ее
обусловленности социально-политическими интересами и всеобъемлюще
ценностном характере, сколько в неверных основополагающих
представлениях о самой идеологической природе социальной реальности131.
Заслуживают особого внимания разрабатываемые во второй половине
ХХ века философские концепции (пост)модернистов М. Фуко, Э. Шилса и Р.
Барта. Французский мыслитель Мишель Фуко являлся последовательным
критиком марксистского варианта восприятия и постижения феномена
идеологии. Его заинтересованность идеологией объясняется ее
взаимосвязанностью с феноменами власти и знания. Фуко отталкивается от
мысли, что на деле идеология всегда искажает и деформирует любое знание
об окружающей нас реальности, это происходит ввиду того что она
129
Бурдье П. Практический смысл. – СПб.: Алетейя, 2001. – 562 с.
130
Тощенко, Ж.Т. Идеологические отношения: (Опыт социологического анализа). – М.: Мысль, 1988.
131
215.
62
выступает «заинтересованным сознанием». В такой ситуации определенными

центрами истины становятся производящая знания наука и самые различные
формы критики, находящиеся в сфере надстройки, благодаря чему,
собственно говоря, и можно понять деформируемый характер идеологии. По
мнению М. Фуко, субъект, владеющий властью, является транслятором
определенной идеологии и лишается позиций того, кто знает (либо
деформирует знания), и того, кто распространяет какие-либо знания132. Фуко
считает, что «те, кто обладают властью, обладают также хорошими
знаниями, только те, кто произвольно или невольно позволяет власти
пронизывать свои тела и души, могут производить истину. Таким образом,
знание развивается только в пределах и благодаря власти»133. Говоря иными
словами, в своей критике Фуко снимает противопоставление идеологии и
науки, представляемой в оппозиции «неистина-истина». Только те, кто
обладают властью и, соответственно, производят определенную идеологию,
могут давать определенные знания, то есть продуцировать истину.
Принципиально иную мысль к анализу идеологии высказывал Э. Шилс.
Этот мыслитель пришел к выводам, что идеологию следует использовать для
систем такого типа убеждений, которые актуализируются во время серьезных
социальных кризисов. По его мнению, к идеологиям справедливо отнести те
системы ценностей, которые выступают в качестве имеющего силу веры
политического мировоззрения и обладают огромным ориентационным
потенциалом, вследствие чего они могут обуздать связанные с кризисом
процессы социальной аномии. В общественных науках термин «аномия»
используется главным образом для определения такого состояния общества,
при котором можно диагностировать неустойчивость регулятивных
отношений между отдельными личностями и обществом или же их полное
132
Там же
133
Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. – СПб.: A-cad, 1994. – 408 с.
63
отсутствие, что в итоге приводит к «вне-общественному» состоянию людей к

конкретному социуму и обострениям равнодушия к нему134.
В свою очередь постструктуралистским взглядам важно давать оценки
уже по результатам трансформаций традиционного для философии образа
мышления, то есть с точки зрения того, как вообще можно мыслить по-
старому после осуществленных этим направлением сдвигов на проблемном
поле (не)классической философии. В частности, утверждение Ж. Деррида о
проблемах языка и письма как предметов философского мышления является
ответом постструктурализма на поставленную трансцендентальной
философией проблему о возможности рациональности и ее истории.
Предложенный Фуко анализ властного характера знания является
результатом инфляции концепции ошибки в классической метафизике и
корреспондирует с невозможностью решения в рамках философии субъекта
проблем бессознательного, истории мысли, на основе чего он осуществляет
радикальную критику.
Помимо уже упомянутого Гуссерля, идеология интересовала и целый
ряд других представителей феноменологической традиции, что подробно
рассмотрено в работах томского философа Р.А. Юрьева135. Так он пишет, что
Б. Нойманн Ивэр считает будто идеологический процесс осуществляется
согласно установке, нацеленной на исключение интенциональности,
вследствие чего «дефинируется как взаимодействие между подданным и
порядком, которому он подчиняется, а не как отношение между субъектом и
его “Другим"»136.
Для репрезентации богатства феноменологических описательных
методов наиболее подходит вариант «радикализации феноменологии»
134
Равочкин Н.Н. Анализ социального явления "аномия" // В сборнике: . Materialy X mezinarodni vedecko-
prakticka konference. 2014. С. 70-74.
135
См. Юрьев Р. А. Проблема идеологии в контексте феноменологической традиции: диссертация ...
кандидата философских наук: 09.00.01. – Томск, 2007; Юрьев Р. А. Тематизация проблемы идеологии в
аспекте самообоснования, универсальности применения и описания // Вестник Томского государственного
университета. 2007. № 300-3.
136
Нойманн И. Использование «Другого». Образы Востока в формировании европейской идентичности. –
М.: Новое издательство, 2004. – 336 с.
64
В. И. Молчанова, также рассмотренный в статье и диссертационном

исследовании Р.А. Юрьева, согласно которому «опыт сознания представляет
собой структуру «различения-синтеза-индентификации»137. Общеизвестно,
что Феноменологическая рефлексия направлена на изначальный опыт, то
есть на опыт «различения». Фундаментальное отличие феноменологической
установки от естественной в том, что естественная рефлексия – «это
искусственная процедура, пользуясь которой, обыденный опыт претендует
на звание о себе самом <...> с помощью такого рода рефлексии обыденный
опыт упрочивает свое положение»138. Далее В.И. Молчанов пишет:
«социальный опыт, где доминирует идентификация, принуждает нас
зачастую “видеть” тождественное, однако, опыт сознания сопротивляется
этому». Если опыт сознания есть различение, то любая тождественная
конструкция рано или поздно «рассеивается», и «порядок» – это
теоретически эксплицированная структура, не являющаяся абсолютной,
поскольку она статична относительно опыта сознания, так как сама иерархия
различений – синтезов – идентификаций является подвижным фундаментом
опыта. Отсюда любая аномалия как неподчинение социальному порядку
является закономерным результатом смешения результатов опыта»139.
Подчеркиваемый феноменологами кризис в описаниях
«идеологического сознания» можно увидеть при обращении к примеру
«либеральной утопии» Р. Рорти, который в свою очередь определяет его
через такое общество, где «каждому дана возможность свободно заниматься
разнообразием мелких предметов, вокруг которых они организуют свои
фантазии и свои жизни»140. В своих работах Юрьев141, «критика Р. Рорти
137
Молчанов, В.И. Различение и опыт: феноменология неагрессивного сознания. – М.: Модест Колеров и
«Три квадрата», 2004.
138
Юрьев Р. А. Тематизация проблемы идеологии в аспекте самообоснования, универсальности применения
и описания. / Вестник Томского государственного университета. 2007. № 300-3.
139
Молчанов, В.И. Различение и опыт: феноменология неагрессивного сознания. – М.: Модест Колеров и
«Три квадрата», 2004. – С. 18.
140
Рорти, Р. Случайность, ирония и солидарность. – М.: Русское феноменологическое общество, 1996.
141
См. Юрьев Р. А. Проблема идеологии в контексте феноменологической традиции: диссертация ...
кандидата философских наук: 09.00.01. – Томск, 2007; Юрьев Р. А. Тематизация проблемы идеологии в
65
феноменологического трансцендентализма происходит не от того, что на

основании трансцендентальной субъективности может возникнуть
искушение строить фундаментальную для сфер “приватного” и
«публичного» интерсубъективную этику. Это скорее происходит от того, что
феноменологическая проблема “Другого Я” имеет трансцендентальный
характер, в котором сообщество “мы либералы” нормативно, но фактически
невозможно»142.
Прежде всего, следует согласиться, что сделанное различение
необъективируемо и непрерывно, в результате чего сообщество «мы
либералы» больше не сможет оставаться константной идентификацией.
Провозглашенный лозунг отказавшихся воплощать свою собственную
автономию в социальных институтах упускает из виду, что опыт сознания
является не «децентрированной, расщепленной самостью», а воплощает
подвижную иерархию опыта сознания. Более того, «публичный» опыт не
существует «сам по себе», а является опытом сознания, в котором
присутствие наших «приватных идиосинкразий» является неизбежным»143.
В принципе, мы согласимся с Р.А. Юрьевым, что подобные
рассуждения наводят на мысль об аналогии со сформулированным Теодором
Адорно концептом «некапиталистических анклавов»: этим несоциальным
смыслообладающим опытом, не подлежащему описанию в рамках
институциональных в нашем отношении к социальной жизни «публичный»
словарь всегда есть интегральный и случайный феномен144. Несмотря на
расхождение взглядов, феноменологи едины в убеждении о том, что
идеологические проявления свойственны чуть ли не всем формам и уровням,
как социального, так и индивидуального бытия. Идеология действительно
аспекте самообоснования, универсальности применения и описания // Вестник Томского государственного

университета. 2007. № 300-3.
142
Юрьев Р. А. Тематизация проблемы идеологии в аспекте самообоснования, универсальности применения
и описания // Вестник Томского государственного университета. 2007. № 300-3.
143
Юрьев Р. А. Проблема идеологии в контексте феноменологической традиции: диссертация ... кандидата
философских наук: 09.00.01. – Томск, 2007.
144
Адорно Т.В. К логике социальных наук // Вопросы философии. – 1992. – № 10.
66
самым прямым образом существенно влияет на ход самых разнообразных

политических, экономических, гражданских процессов, что подтверждает ее
роль как фактора трансформации современной общественной жизни145.
По нашему мнению, конституирование Ж. Делезом
трансцендентального пространства без трансцендентального субъекта
является достаточно успешным продолжением феноменологических поисков
Гуссерля и критических усилий Хайдеггера и Ницше. Опираясь на мнение
отечественного исследователя повседневности В.В. Корнева, уточним, что
идеологемы детерминируют систему межличностных отношений путем
своего воздействия на сознание, как связка Э. Гуссерля и М. Хайдеггера
«бытие-сознание» (которую возможно расшифровать предварительно с
помощью модусов-уточнений «бытие-язык», «бытие-образ», «бытие-
интенция»), являя ее феноменом повседневной жизни146. Кроме этого, в
продолжение своих мыслей скажем, что повседневность является
проводником, но и одновременно критиком идеологии как таковой,
проявляющихся в ее запретах, умолчаниях и мифах.
Здесь важно уточнить, что для Делеза интересующая нас сфера
политического является своеобразной формой реакционизма, которая
зачастую актуализируется именно на контрастах стремлений к изменениям:
«За искаженным смыслом всегда стоит политика»147. Процессы поглощения
и деформации смыслов присутствуют в абсолютном большинстве случаев и
являются обязательным свойством политики, транслируемые как через
систему институциональных указаний, так и через регулятивную
деятельность властных структур. Сфера политического как нельзя лучше
145
См.: Morris, W.F. Understanding ideology. – Lanham, Maryland: University press of America, 2010.
146
Корнев В.В. Вещь в сфере повседневности: антропологический подход: автореферат дисс.…учен. степ.
докт. филос. наук: 09.00.13. – Барнаул, 2012. – 34 с.
147
Делёз, Ж. Логика смысла. – М.: Академический проект, 2011.
67
удерживает в себе и видоизменяет субъектное проявление во всех сферах

потенциальной активности и самоутверждения148.
Возникает закономерный вопрос о путях исследования специфики
индивидуальности и последующего вычленения ее политической
ограниченности. Прежде всего, следует держаться линии концептуальности
исследования, во-вторых, важно, чтобы такой анализ происходил на
личностном уровне – «концепт должен говорить о событии, а не о
сущности»149. И самое важное – «то, что нас интересует, – это модусы
индивидуализации, которые уже не являются модусами вещи, личности или
субъекта»150. Последняя позиция приобретает чрезвычайную значимость в
особенности с учетом методологической составляющей настоящего
исследования, поскольку нас, прежде всего, интересуют модусы
индивидуализации в пространстве сферы политического, в результате
которого появляется образы Другого, а не поиск характеристик,
скалькированных с каких-либо персоналий151.
Подводя итоги параграфа, отметим, что главными вопросами, которые
были предметом исследования феномена идеологии различными научными
школами и направлениями были, во-первых, определения идеологии в
структуре общественного знания, во-вторых, выяснение и исследование ее
функций, в-третьих, изучение возможных и перспективных трансформаций.
148
215.
149
Делёз, Ж. Логика смысла. – М.: Академический проект, 2011.
150
Там же.
151
215.
68
2.3. Трансформации идеологии после завершения «Великого

идеологического противостояния»
В постсовременном мире идеолога зачастую достаточно трудно

отличить от пропагандиста, а последнего, в свою очередь – от манипулятора.
Попытки вскрыть и систематизировать способы манипулятивного
воздействия на сознание и подсознание граждан посредством констатации
манипулятивных свойств самой идеологии наблюдаются во многих
теоретических и прикладных исследованиях. В конечном счете, широкий
перечень подобных работ концентрирует свои исследования вокруг способов
распространения идеологии как инструмента пропаганды и манипуляций 152.
Безусловно, что наибольший интерес из работ отечественных авторов этого
направления представляют собой фундаментальные работы С.Г. Кара-
Мурзы.153 Будучи весьма значимым для исследования нормативной стороны
социального бытия, это направление анализа идеологии, тем не менее, не
затрагивает проблемы институционального становления и закрепления
идеологии, преимущественно акцентируя внимание лишь на искусственности
происхождения идеологических доктрин154.
Вместе с профессором В.П. Щенниковым мы также отмечали, что
«вторжение в повседневную жизнь идеологической речи – исходящее
сначала от пропагандистов Первой мировой войны, а затем через
тоталитарные режиму к нашим дням вызвало одностороннюю реакцию
создало парадокс, основной (псевдо)целью которого было “высвобождение”
идеологем от неопределенности и многозначности, выдаваемое порой за
борьбу “против” манипуляции сознанием»155.
152
153
Кара-Мурза, С.Г. Идеология и мать ее наука. М.: ЭКСМО-Пресс Алгоритм, 2002; Кара-Мурза С.Г.
Манипуляция сознанием. – Киев: Орияны 2000.
154
2010. – 333 с.
155
мнение. 2016. № 6-7. С. 34-37.
69
Закономерно, что сегодня практически любое одностороннее

идеологическое влияние сугубо пропагандистского толка, тождественное
самым неприкрытым манипуляциям притязаниями и ожиданиями населения,
постепенно уходит в прошлое, уступая место более цивилизованной,
«диалогической», модели транслирования и последующего внедрения
идеологем в сознание индивидов. Диалог меняет возможности реализации
ценностных притязаний и ожиданий целевых аудиторий, главным образом,
через объективацию перлокутивного эффекта, который, как минимум,
позволяет гарантировать обратную связь, реализуемую через лидеров
общественного мнения конкретных социальных групп. Представители самых
различных общностей среди населения тех или иных стран стремятся
выразить и при этом ожидают уважительного отношения к своим интересам
и потребностям и занимаемой ими позиции в целом156.
Вне всякого сомнения, идеология является инструментом ценностного
освоения реальности, поэтому она и закрепляет виды партикулярного
сознания. Характерной его чертой является то, что диалог в осуществлении
идеологического процесса, в отличие, например, от диалога культур не
сопровождается динамикой неприязни реципиента к доминирующей
(транслирующей) стороне157. В частности, его реализация может происходить
через понимание последним установок, что обеспечивает предоставление во
владение адресата информации, адекватной и конгруэнтной его ценностным
ориентациям и экспектациям. Итак, почему же необходимо соблюдение
принципов ведения диалога при транслировании идеологем целевой
аудитории со стороны властных субъектов? Резонно предположить, что при
транслировании идеологем это в первую очередь позволяет самому индивиду
убедиться в со-принадлежности к артикулируемым властными субъектами
ценностям. Получаемую субъектами власти выгодуможно отчетливо увидеть,
156
Там же
157
См. Касавин И.Т., Щавелев С.П. Анализ повседневности. – М.: Канон+, 2004. – 432 с.; Конникова Л.Ю.
Диалогичность культуры – необходимое условие для ее понимания // Вестник Томского государственного
университета. – 2009. – № 323. – с. 126 – 128.
70
обращаясь, например, к идеям И. Гофмана. Следовательно, индивиды будут

реально стремиться к объективации тенденций воплощения и
подтверждения, причем делая это на собственных примерах, используя
общепринятые ценности для конкретно данного общества, нежели при
неразделяемых с властными субъектами тех или иных идеологем158.
Выводом отсюда становится следующее положение. Индивиды,
вступающие с властью в «идеологический диалог» и разделяющие
сообщаемые в идеологемах моральные ценности, будут представлять собой
пример «идеализированных» личностей в сравнении с другими членами
определенного общества. Властные акторы задают индивидам конкретные
поведенческие нормы в контексте повседневности, что обусловливаетсся
планомерным и настойчивым внедрением в сознание определенных
идеологических постулатов, лозунгов и программ, приобретающих
привычную форму и всеобщую ценность и в итоге способствующих
оформлению определенного типа поведения в координатах повседневности.
Отмеченный перлокутивный эффект будет выражаться как результат,
отражающий процессы консолидации населения за счет аккумулирований их
энергии, которая будет направлена в определенное, но не обязательно
конструктивное русло. На наш взгляд, также справедливо полагать, что в
рамках повседневности идеология при обретает для индивидов
инструментальный характер, выступая средством самообъяснения
совершаемых ими актов159.
Многочисленные группы вплетены в сеть социальных взаимодействий,
где каждая из них культивирует собственный идеологический стандарт,
который, в зависимости от преследуемых их представителями интенций,
может навязываться другим субъектам или нет. Наблюдаемый сегодня
практически повсеместно плюрализм идеологий – глобальное отсутствие и
158
Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни. – М.: КАНОН-пресс-Ц, Кучково поле,
2000. – 304 с.
159
мнение. 2016. № 6-7. С. 34-37.
71
принципиальная невозможность создания единой универсальной идеологии,

которая стала бы центром единого подхода к неугасающим в мире
политическим проблемам. В данном контексте, целью государств становится
баланс интересов социальных групп, а не следование единой идеологии,
построенной и тем более реализуемой на далеко небесспорных основаниях.
Философские воззрения на идеологию конца XX века ознаменованы
рождением и ряда других концепций, связанных с трансформацией
социалистической системы общества в СССР и странах ОВД в 80–90-х годах.
Вышеуказанные социальные трансформации послужили следствием
рождения новых взглядов на сам феномен идеологии. Возникла острейшая
необходимость в оперативном осмыслении того, почему это произошло и
какие перспективы и новые вызовы ждут победителей в Холодной войне160.
Систематизация идеологий по основанию их включенности или
невключенности в корпус интеллектуальных продуктов гражданского
общества, предложенная В.Н. Кузнецовым, позволяет выделить глобальные,
региональные, национальные, корпоративные и партийные идеологии. В
свою очередь, к идеологиям «антигражданского общества» этот
исследователь относит идеологии международного, регионального
терроризма, а также организованной преступности161.
Подходы видных исследователей тематики идеологии Ф. Фукуямы и С.
Хантингтона являют собой концентрированное выражение тех ожиданий и
опасений, которыми были охвачены не только академические круги, но и
широкая общественность после завершения длительного противостояния США
и СССР. Особую популярность приобрела позиция Ф. Фукуямы после
появления работы «Конец истории?»162. Руководствуясь интерпретациями
«конца истории», предложенных еще Гегелем и Кожевым, он заключает, что
либерализм и демократические институты (главенство закона,
160
Равочкин Н.Н. Философские взгляды на идеологию в социально-исторической ретроспективе ХХ
столетия // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова. 2014. Т. 20. № 4. С.
125-128.
161
Кузнецов, В.Н. Идеология: Социологический аспект. – М.: ИНФРА-М, 2005..
162
Фукуяма Ф. Конец истории? // Вопросы философии. – 1990. – № 3. – С. 84-118.
72
парламентаризм и рыночная экономика) приобретают значение социальных

универсалий. На этом основании он выдвинул тезис о полном разрешении
проблем «Холодной войны» как конфликта двух идеологий, коммунизма и
либеральной демократии. Как известно, первая из них потерпела поражение,
что обусловило футурологические изыскания на предмет выявления новых
перспектив по установлению, или, говоря другими словами, «экспорту»,
демократических принципов во всем мире.
В этом ключе представляет интерес его другая работа «Конец истории и
последний человек»163. Данный труд можно воспринимать в качестве
попытки развернутой критики коммунистического типа общества. Однако,
по нашему мнению, он становится демонстрацией полного спектра
преимуществ демократического строя и либеральных идей, благодаря
которым в странах бывшего социалистического лагеря впоследствии
произошли социальные трансформации, что предопределило возможности
для составления прогнозов их будущего развития.
Ф. Фукуяма – футуролог, который прогнозирует будущее после
завершения «Холодной войны». Анализируя процессы реформ в СССР и
КНР, а также изменения в интеллектуальном климате этих двух стран, он
отмечает перемены, происходящие перемены регионах, резюмируя, что
произошедшие трансформации не просто конец «Холодной войны» или
завершение какого-либо послевоенного периода – наступает конец истории
как таковой. Конец истории переходит в «окончание идеологической
эволюции человечества и универсализацию западной либеральной
демократии, как окончательной формы человеческого правления»164. В
соответствии с фукуямовской теорией, сообщества, не являющиеся
западными, будут представлять собой лишь проекции либерально-
демократических ценностей.
163
Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек. – М.: АСТ, 2010.
164
Фукуяма Ф. Конец истории? // Вопросы философии. – 1990. – № 3. – С. 84-118.
73
Общеизвестно, что некоторый антагонизм сложился в Советском

Союзе, где через тождество онтологического и политического начал в
идеология получила доктринальный статус государственном устройстве, а,
следовательно, стала основой организации и структурирования политических
процессов. С другой стороны, в СССР идеология выполняла и функции
социального опосредования, поскольку в нем отсутствовал легитимный
рынок, который бы регулировал процесс общественного производства,
распределения и потребления благ. То есть деньги, которые в западном
социуме играли роль главного символического социального посредника,
были второстепенными по сравнению с идеологическими установками.
Вдобавок, в советском обществе отсутствовали и основные сферы, в которых
осуществлялся процесс социального воспитания и самоутверждения
западного человека165. При этих условиях советская идеология приобрела
форму и значение грубой «власти-знания», которая структурировала
пространство социально легитимного существования индивидов. Со
временем она приобретала все более тотальный характер, охватывая новые
локальные поля социального взаимодействия, изменяя их структуру и
содержание166.
В работе С. Хантингтона «Столкновение цивилизаций»167 в фокусе
также оказывается мировая политика, вступившая после «Холодной войны»
в новую фазу, поэтому исследование сконцентрировано на том, какой облик
она приобретет: будет ли это провозглашаемый Фукуямой «Конец истории»
или же возврат к традиционному соперничеству между нациями-
государствами, упадок наций и государств под напором разнонаправленных
тенденций, таких как глобализм и трайбализм, или вообще что-либо другое.
Основная идея хантингтоновской теории заключается в обозначении
главенствующей роли не экономики или идеологии, но культуры как
165
215.
166
Фуко, М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. – СПб: A-cad, 1994.
167
Хантингтон, С. Столкновение цивилизаций. – М.: АСТ, 2005.
74
основного источника конфликтов. Доминирующим фактором мировой

политики становится выделяемая этим автором «Столкновение
цивилизаций», а образуемые между ними «разлома» – есть пунктирные
границы будущих фронтов. Данные конфликты, по мнению Хантингтона,
неизбежны. В качестве аргументов он обращается к значению
географических факторов и проблемам идентичности цивилизаций,
соседство которых и приводит к неизбежности их противостояний и будущих
конфликтов, которые как раз и происходят на стыке или аморфно
очерченных рубежах цивилизаций. По мнению С. Хантингтона, облик мира
будет в значительной мере формироваться в ходе взаимодействия семи-
восьми крупных цивилизаций168.
Западная философия XX века вошла в историю с отличающим ее
многообразием взглядов по поводу феномена идеологии. В основе этого
плюрализма лежат знания, идеи, взгляды, ценности, нормы, идеалы, цели,
убеждения, которые могут быть рассмотрены с позиций различного научного
знания (социологии, политологии, культурологии и целого ряда других, в том
числе, междисциплинарных наук)169. Кроме уже обозначенных в настоящей
монографии философских концепций постсовременного периода, свое
развитие получили такие взгляды, как, например, неофрейдизм,
экзистенциализм, неотомизм и т.д.
Философское осмысление проблемы идеологии также содержится в
трудах словенского интеллектуала фрейдомарксистского толка Славоя
Жижека – это как раз тот случай, где еще одна антиномия, а именно, –
«некомпетентность философа в определенной области / ценность
философских интуиций» – проявляет себя в полную силу. Жижек, например,
не является специалистом по исламу, что не мешает ему делать масштабные
выводы или напоминать мусульманам суть тех или иных вещей: «Основным
168
Хантингтон, С. Столкновение цивилизаций. – М.: АСТ, 2005.
169
Равочкин Н.Н. Философские взгляды на идеологию в социально-исторической ретроспективе ХХ
столетия // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова. 2014. Т. 20. № 4. С.
125-128.
75
значением джихада в исламе является не война против внешнего врага, а

попытка внутреннего очищения. Борьба здесь направлена против
собственной моральной несостоятельности и слабости. Итак, мусульманам,
пожалуй, следует активнее практиковать переход от наиболее известного
широкой публике до подлинного значения джихада»170.
Есть такие политические темы, на которых просто-таки зацикливается
внимание общественности. У Жижека такими темами являются 11 сентября,
война в Ираке, исламский фундаментализм, Парижское восстание 2005 года,
израильско-палестинский конфликт, беспорядки в Новом Орлеане после
урагана «Катрина» и другие. С уверенностью скажем, если бы С. Жижек
ориентировался на украинского читателя, он писал бы об идеологических
подоплеках «Оранжевой революции» и Голодомора171.
Невзирая на то, что некоторые воспринимают его в качестве
«медийного философа», (к примеру, петербургский мыслитель А.К.
Секацкий172), его неакадемический профессионализм не вызывает сомнения,
что сказывается на весьма высоких оценках дискурса, разворачиваемого
Жижеком при рассмотрении идеологии, с которой он столкнулся достаточно
рано173. По всей видимости, его с молодости оценили как
«неблагонадежного», поскольку он не побоялся представить в
четырехсотстраничную магистерскую диссертацию, посвященную анализу
трудов Лакана, Деррида, Делёза, Кристевой и Леви-Стросса, в которой он
хоть и предложил собственное видение структурализма, но одновременно с
этим забыл об обязательном проявлении лояльности174.
В жизни С. Жижека идеология сыграла предельно конкретную роль,
видимо поэтому, он решается подойти к идеологическим установкам
170
Жижек С. Возвышенный объект идеологии. – М.: Художественный журнал, 1999. – 234 с.
171
Zizek S. Living in the End Times. – L.: Verso, 2010.
172
Секацкий А.К. О философии Жижека. [Электронный ресурс] Режим доступа:
http://nagibauer.blogspot.ru/2010/03/blog-post_18.html (дата обращения 29.09.20).
173
Равочкин Н.Н. Социально-философский анализ идеологических взглядов Славоя Жижека // Вестник
развития науки и образования. 2015. № 6. С. 96-102.
174
Зброжек Е. А. Философские идеи С. Жижека. Автореф. дисс. на соискание уч. степ. к.филос.н. М.: МГУ
им. М.В. Ломоносова, 2013. – 26 с.
76
социума с фрейдомарксистской позиции. Правда, требуются некоторые

уточнения. Для начала, Жижек не просто «фрейдист», он приверженец
лакановского психоанализа, чьи «возвращения к Фрейду» представляют
собой не «чистый» психоаналитический метод, но эклектическую серию
теорий, восходящую «от лингвистики Соссюра, через структурную
антропологию Леви-Стросса, к математической теории и философии
Платона, Канта, Гегеля и Хайдеггера. Не секрет, что основные концепции
Лакана не имеют соответствий в теории Фрейда, ведь Фрейд никогда <…> не
говорил о “субъекте”, а говорил об “эго”»175.
Идеология, сформированная на основе выдвинутого
соответствующими специалистами «идеологами» социального идеала,
отражающего духовные ценности конкретного общества, в которой входят
отношения со всеми группами и общностями, что позволяет обеспечить
групповую и общенациональную идентификацию. Именно так
трансформировалась сущность идеологии под современные реалии, пройдя
не только через позитивное, но и главным образом через негативное
понимание, которая она получила у Маркса и Энгельса176.
Опираясь на лакановское понимание марксистского видения
идеологии, Жижек рассматривает не всю идеологию в непосредственной
целостности, разводя ее по универсалиям: «Каждая идеологическая
универсалия – свобода, равенство и т. д. – является «ложной» <…> К
примеру, свобода: это универсальное понятие охватывает множество
отдельных свобод (свобода слова и печати, свобода совести, свобода
предпринимательства, политическая свобода и так далее) и в то же время, со
структурной необходимостью, предполагает особую свободу (свободу
рабочего продавать свой труд на рынке), разрушающую это универсальное
175
Жижек С. Введение в психоанализ Лакана через массовую культуру. – М.: РГИУ, электронная
библиотека. – 95 с.
176
Ветров С.А. Социокультурные основания идеологического процесса как объект социально-философского
анализа. Дисс. на соискание уч.степ. д.филос.н.. – М.: РГТЭУ, 2003. – 239 с.
77
понятие»177. В самом деле, такое толкование подчеркивает парадоксальность

самой свободы. Жижек размышляет вопреки логике целостного восприятия,
стремясь максимальности индивидуализации. Это говорит о том, что мы
имеем дело с разрушителем традиции и сторонником постидеологии,
знаменующей собой приближение Постсовременности, которая бы
предоставила неограниченные возможности для манипуляции всем
субъектам, разворачивающим идеологические процессы. Реальное как
разрыв – вот одна из фундаментальных идей словенского мыслителя.
Отношение Жижека к идеологии более чем своеобразное, поскольку у
него она переходит в сферу некой «спонтанной интимности»178. «Она — в
том, – говорит философ в интервью, - как вы ощущаете окружающий вас
мир, как вы организуете свою жизнь, в чем вы видите её смысл. Поэтому я
считаю, что сегодня мир идеологизирован более чем когда-либо раньше. Для
меня идеология — это вовсе не Большая Система типа коммунизма,
капитализма и так далее. <…> Идеология — в том, почему вы что-то
принимаете, а что-то нет, в манере вашей речи, в том, как вы готовите ужин,
как вы развлекаетесь»179.
Каким же образом Жижеку удается сблизить марксизм и фрейдизм? На
самом деле, благодаря простому обращению к глубинным
психоаналитическим моментам с последующей их экстраполяцией на
идеологические составляющие. В них доминирующим оказывается уже не
Эдипов комплекс, но через появление фигуры Отца как образа вождя нации.
Отождествление Отца и Закона порождает тоталитарные общества, в
которых идеологии придается особый статус180.
177
Жижек С. Возвышенный объект идеологии. – М.: Художественный журнал, 1994. – 234 с.
178
179
Корецкий В., Рузаев Д. Славой Жижек: «Идеология — пустое слово, именно поэтому она и работает».
[Электронный ресурс] Colta.ru, 24 апреля 2013. Режим доступа: http://archives.colta.ru/docs/2083 (дата
обращения 12.09.20).
180
Равочкин Н.Н. Проблемы права в освещении современных философских концепций. Монография. –
Кемерово: Кузбасская государственная сельскохозяйственная академия, 2020. – 277 с.
78
Жижек постоянно акцентирует внимание на механизмах

существования идеологий, прежде всего, обращаясь к контексту
тоталитарных режимов. Организация идеологии порождает искусственно
созданный социум, развитие которого происходит только лишь в рамках
определенной дозволенной идеи, реализуемой на практике посредством
строго очерченной схемы, но никоим образом не естественным путём.
Жижек также осуществляет перенос связанных с извращениями
ситуаций на идеологическую почву, соотнося, в частности, перевёрнутую
фантазию с субъективной позицией сталинских коммунистов. Ссылаясь на
работу Жижека «Введение в психоанализ Лакана» И.Э. Паркер отмечает, что
коммунист «может терзать свою жертву (массы, «народ») бесконечно, но он
действует как инструмент большого Другого («объективных законов
истории», «необходимости исторического прогресса»), за которыми
нетрудно распознать садистскую фигуру Высшего Злого Существа. Случай
сталинизма – отличный пример тому, почему в извращении другой (жертва)
расколот: сталинский коммунизм мучит народ, но выступает при этом как
его верный слуга, исполняющий его же волю (его «истинные объективные
интересы»)»181.
Универсальная и единственная господствующая идеология – как
предписываемое всему населению единство мыслей, идей, норм поведения,
морально-нравственных ценностей, представлений о путях будущего
развития общества – возможна лишь в тоталитарном обществе, примером
которого и является СССР, основывающие идеологические практики на
страхе и принуждении, опирается на всевластие государства над остальной
частью общества.
В целом, как бы часто ни приходилось обращаться к советской
риторике, но идеология сталинизма была построена таким образом, что ее
можно выразить через классический лозунг «кадры решают всё». Почему
181
Паркер И.М. Славой Жижек. Критическое введение. – М.: ERGO, 2010. – 220 с.
79
именно через него? Жижек отмечает, что данные слова привёл Сталина к
власти, без которого бы никто и никогда не узнал о сталинской же версии
социализма/коммунизма. Опираясь на данные дневников «болгарского
Ленина» Г. Димитрова, бывшего генерального секретаря коммунистической
партии Болгарии, Жижек подчеркивает, что сам Сталин полностью
осознавал, каким способом он пришел к власти: «Когда на обеде в ноябре
1937 года Димитров возносил хвалы «великой удаче» международного
рабочего движения, у которого есть такой гений, как его вождь Сталин,
Сталин ответил: «...я не согласен с ним. Он даже выразился не по-
марксистски. Решающее значение имеют кадры среднего звена». Яснее он
высказался об этом абзацем ранее: «Почему мы победили Троцкого и
других? Известно, что после Ленина Троцкий был у нас вторым по
популярности. Но у нас была поддержка кадров среднего звена, а они
донесли наше понимание ситуации до масс... Троцкий не уделял никакого
внимания этим кадрам»182.
При проведении вдумчивого анализа механизмов идеологий
капиталистических государств, Жижек выделяет призыв к удовольствию, тем
самым постулируя возвращение революционного потенциала марксизму.
Жижек всецело соглашается с Лаканом в его опровержении марксистских
идей, касающихся закономерной смены формаций, при этом на первый план
помещается необходимая активность революционного действия, что является
репрезентацией тезиса о невозможности обойти насилие: «Активное участие
субъекта изначально предполагает насильственные действия. И активность
не ограничивается идеологией тоталитарных формаций, она предполагается
и в условиях демократии. Не важно, какой строй, важно, что идеологию
никто не отменял»183.
182
Тринадцать опытов о Ленине. – М.: Издательство «Ад Маргинем», 2003. – 254 с.
183
80
Итак, согласно взглядам словенского философа, идеология является

доминирующим фактором социального бытия, онтологическая сущность
которого приравнивается Жижеком к цинизму. Кульминационный момент
наступает тогда, когда идеология становится столь убедительной, что
человек начинает ощущать себя в состоянии «онтологической пустоты».
Общественное сознание отражает общественное бытие, как утверждают
марксисты, а идеология – важнейший элемент манипуляции, символически
встроенный, как в подсознательное, так и в бессознательное, как в
индивидуальное, так и в коллективное184.
Безусловно, сегодня идеология подвергается серьезному влиянию со
стороны продолжающихся и усложняющихся процессов глобализации, что
может проявляться как в мондиалистских тенденциях, так и альтренативным
глобализации локальным направлениям. Выделение глобальной идеологии в
отдельный вид вовсе не случайно, поскольку в настоящее время наблюдается
ее очевидное воздействие соответствующих идеологем на современное
общество. С одной стороны, это прослеживается через траектории падения
авторитета традиционных государственных структур, с другой – резкое
возрастание претензий со стороны отдельных социальных групп на
выработку универсалистских структур, продуцирующих потенциальные
«глобалистские» идеи185.
Для определения сути «глобальной идеологической доктрины», прежде
всего, следует описать процесс, который сделал возможным появление
указанного понятия. Нетрудно догадаться, что речь идет о процессе, если
быть точнее, процессах, глобализации, в которую входят: «Развитие мировых
идеологий, интенсивная борьба за установление мирового порядка;
скачкообразный рост числа и влияния международных организаций,
ослабление суверенитета национальных государств; появление и развитие
184
185
81
транснациональных корпораций, рост международной торговли;

интенсивные массовые миграции и формирование мультикультурных
сообществ; создание планетарных СМИ и экспансия западной культуры во
все регионы мира»186. Анализ вышеуказанных тенденций позволяет
заключить, что они приобрели характер синхронных социальных изменений
еще начале-середине XX века и имеют свое продолжение на современном
этапе. Именно они являются фундаментом глобальной идеологической
доктрины. С учетом вышесказанного, можно предположить, что глобальная
идеологическая доктрина претендует на выработку общего для всего
человечества понимания мира, универсальной программы
жизнедеятельности, единых принципов существования общества и
государства, а также их институциональной архитектоники. Как правило, к
таким идеологиям относятся современные версии либерализма,
консерватизма, социализма и национализма187.
Начнем с того, что либеральная версия ориентирована на создание
«глобальной», или «вселенской», идеологии как основы планетарного
единства и средства примирения всех остальных противоборствующих
идеологий. Современная глобализация имеет ряд черт, которые дают
основания рассматривать ее как новый этап в универсалистских научных
тенденциях. Необходимо отметить четко выделенных субъектов и объектов
глобализации, где первыми выступают западные страны, пытающиеся
преподносить вестернистскую идеологию в качестве мировой и
общепринятой. Однако, практика последних десятилетий показала,
абсолютно везде и повсеместно данные проекты не приживаются, поскольку
в основе устремлений вестернизма лежит т.н. «система общечеловеческих
ценностей», являющихся порождением неолиберализма188. Таким образом, на
186
Иванов В.Д. Теоретические модели глобализации // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия
6. Философия, политология, социология, психология, право, международные отношения. 2007. № 4. С. 52-
59.
187
Иванов Д.В. Эволюция концепции глобализации // Телескоп. – №4. – 2012. – С. 6.
188
Волконский В.А. Многополярный мир. Идеология и экономика. Конец доминирования Западной
цивилизации. Что дальше готовит нам история? – М.: Книжный мир, 2015. – 384 с.
82
сегодняший день либеральная идеология не может выступать в качестве

общечеловеческой из-за редукции культа свободы к культу потребительства,
который фактически приводит его носителя к самоотрицанию.
С точки зрения постсовременного варианта консервативной идеологии,
концепция многополярного мира может быть представлена как развитие
солидарного единства в многообразии различных культурных миров при
признании нравственных ценностей в качестве универсального языка
межкультурного общения189. Тем не менее, в качестве универсальной,
глобальной идеологии этот проект также несостоятелен. Это связано с
культом истории отдельных государств, что, в конечном счете, консерватизм
способен привести к столкновению интересов их носителей (наглядный
пример: Англия и Европа).
Все явственнее в современном мире проступают контуры еще одной
альтернативы – глобального социализма. Авторы данной концепции считают,
что мир попросту устал от капитализма, который фактически привел
большинство стран в тупик, как и от попытки построения в СССР
«бюрократического социализма» (т.е. того же капитализма, но без каких-
либо преимуществ). На современном этапе востребован путь, включающий
синтез сильных сторон обоих подходов. В частности, пересматривается
традиционно негативное нигилистическое отношение к социалистической
идеологии, которое явственно в 90-е годы продемонстрировали страны
бывшего соцлагеря, осуществившие демократический транзит на
посткоммунистическом пространстве. Показательно, но данные
трансформации можно наблюдать не только в государствах бывшего СССР,
но и в западных странах, что требует теперь очень четкого разделения идей,
фундировавших социалистическую идеологию, и реалии государственного
строительства, связанного с их применением на практике190.
189
190
Там же
83
Исследуя национализм в глобальном масштабе, отметим, что в

настоящее время глобализация, несмотря на присущее ей всестороннее
переосмысление роли национального государства, стимулирует не только
упадок наций, но глобальное этническое возрождение. Несмотря на то, что
информатизация и новые технико-технологические девайсы для
осуществления коммуникации, помимо всего прочего, способствуют
унификации культур, одновременно с этим данные средства позволяют
национальным общностям более эффективно отстаивать свою самобытность.
Подъем этнического самосознания, наблюдаемый в последние десятилетия, а
также его политические импликации обусловлены нарастающей
незащищенностью этнических и языковых групп, прежде всего, это
относится к малым сообществам, и их стремлением отстоять свою
самобытность в условиях глобального миропорядка191. Подобные тенденции
являются следствием определенного давления со стороны субъектов
глобализации, которые в качестве одной из своих целей провозглашают
нивелирование любых проявлений идентичности, начиная от этнической и
заканчивая гендерной. Естественным ответом являются
антиглобалистические движения, в основе которых присутствуют
националистические идеи, стремящиеся сформировать собственные
региональные идеологии192.
Вместе с этим рассмотренные концепции наглядно показывают, что в
структуре глобальной идеологической доктрины лежат адаптированные под
реалии Постсовременности знания, идеи, взгляды, ценности, нормы, идеалы,
цели, убеждения, главная особенность которых можно увидеть в
конфигурациях и получившимся доминирующим характером глобальных
компонентов.
191
См.: Малахов В.С. Национализм как политическая идеология. – М.: ИД КДУ, 2005. – 315 c.
192
84
Традиционные идеологические течения не теряют своей силы и

сегодня. Они трансформируются в соответствии с новыми запросами своих
социальных контрагентов. Базовые ценности остаются, но меняется риторика
тех или иных идеологов. Преломление и модификация традиционных
идеологий как запрос времени и нового состояния общественности, как и
появление новых идеологических доктрин, будь то модификации
традиционных (экстремистские, неонацистские) или концептуально новые,
являющиеся порождением глобального мирового устройства (экологические
и феминистские в своих крайних проявлениях) доктрины и течения – все это,
конечно же, не может уместиться в рамки настоящей монографии, требуя
отдельных исследований.
Идеологию можно понимать не только в качестве запроса, но и как
яркую форму самовыражения. Используя латуровскую риторику, можно
предположить, что идеология помогает восприятию людей «выйти за рамки
общественного», по сути, почувствовать и прочувствовать уникальность и
жизненно важную значимость своих установок. Агрессивная догматичность
идеологического сознания в этом смысле выступает уникальной его чертой,
поскольку позволяет индивидууму в своем сознании подняться над
«обыденными» потребностями обезличенного социума и заявить о своих
целях и желаниях, обоснованных собственной верой в формате идеологии.
Нам представляется, что эта потребность – то, к чему всегда будут
стремиться люди193.
Также на основании изложенного во второй главе, считаем
необходимым выделить пять концептов идеологии, в основе которых лежат
марксистские представления как об искажённом, или ложном, образе
социальной реальности:
193
Равочкин Н.Н. Проблема восприятия идеологии как типа духовного освоения действительности //
Вестник Московского государственного областного университета. Серия: Философские науки. 2015. № 1. С.
61-67.
85
1. Совокупность идей, выражающих интересы своего носителя.

Носители этих интеллектуальных конструктов могут быть в равной степени и
отдельными представителями какой-либо общности, так и большими
социальными группами, и целыми странами.
2. Система политических убеждений и установок, среди которых
принято различать такие идеологии, как либерализм, консерватизм,
социализм, национализм, анархизм, феминизм, экологизм, религиозный
фундаментализм и т. д.
3. Совокупность идей, отражающих социально-экономическое
положение её носителей. В данном варианте, тяготеющем к повседневности,
принято говорить об идеологиях богатых и бедных, производителей и
потребителей, а также экономического роста, стагнации и т. д.
4. Искаженное сознание определенного социального класса.
5. Система идей, обслуживающая определенные типы
общественной практики и отличающаяся от теоретического осмысления
действительности.
В настоящей работе под идеологией понимается система
сакрализованных ценностей, являющая собой особый вид духовности, этакая
вера в формате идеологии. Потребности в подобной вере обуславливаются
развитием и дифференциацией человеческих сообществ, а ее
постсовременная фрагментация обоснована ускорением процессов градации
и умножения социальных кластеров и коммуникационных каналов.
86
Глава 3. Специфика политической идеологии

3.1. Политические идеологии и их классификации
Во многих общественных науках с момента концептуализации

проблемы идеологии появились самые разнообразные взгляды относительно
данного социального явления. Однако превалирующее большинство
исследователей до сих пор придерживается мнения, что идеология являет
собой важный политический инструмент194, который способен вырабатывать
конкретные цели непосредственно государственного развития, а также
сплачивать людей, объединять их энергию, обеспечивать укрепление и, как
следствие, играть существенную роль в общественной жизни195.
Соотношение идеологии государства и политики представляет один из
важнейших вопросов в контексте философско-теоретического аспекта196.
Данная значимость обусловлена необходимостью выявления сущности
отличий между такими понятиями «идеология государства» и «политическая
идеология». Т.И. Адуло дает пояснение, что «идеологическая работа
политической партии, стремящейся к власти, и идеологическая работа
государства… (представляют собой) …разные виды политической
деятельности, отличающиеся друг от друга как по своим целям, задачам,
масштабы, так и по используемым средствам». Рассмотрим его позицию
дальше: «Прежде всего, политическая идеология и идеология государства
являются качественно отличными социальными феноменами по своей
сущности. Политическая идеология – это специфическая форма
теоретического сознания: система представлений и идей, выражающих
интересы, мировоззрение и идеалы социальной общности, объединенной
политической партией и ставящей цель завоевания (сохранения)
политической власти. Идеология государства – это программа
194
Поздняков, Э.А. Философия политики. – М.: Издательство «Весь Мир», 2014.
195
Использован текст доклада соискателя «Политическая идеология в современном обществе» (Кемерово,
2013 г.)
196
Использован текст доклада соискателя «Идеологические векторы современности» (Кемерово, 2014 г.)
87
жизнедеятельности того или иного государства на ближайшую и отдаленную

перспективу»197.
Различаются они и по своим целям: «Политическая идеология и
идеология государства преследуют различные цели. Идеология государства
не ориентирована на завоевание политической власти. Наоборот, в ней
решаются задачи упрочения существующих властных отношений. Далее.
Идеология государства и политическая идеология обладают различными
носителями (субъектами). Субъектом идеологии государства является само
конкретное государство, нация, в крайнем случае – подавляющая часть
граждан государства. Субъектом же политической идеологии является лишь
часть граждан государства, часть нации. Ведь в любом государстве
существует множество политических партий, добивающихся политической
власти. В этом плане те дефиниции идеологии, в которых в качестве ее
субъекта представлены, наряду с политическими партиями и общественными
движениями, нации и государство, требуют уточнения». Кроме этого,
«политическая идеология и идеология государства отличаются по своим
идейным истокам. Идеология государства органично «привязана» к
конкретному государству, нации – базируется на национальных традициях,
устоях. Именно этим обеспечивается ее устойчивость. Политические же
идеологии в состоянии пересекать государственные границы (например,
либеральная идеология, социал-демократическая идеология и др.). Они
способны активно «подпитываться» извне как материально, так и
теоретически (идеология вырабатывается теоретиками одного государства, а
ее практическая реализация осуществляется совсем в другой стране).
Анализируемые идеологии имеют различные исторические предпосылки.
Идеология государства формируется в процессе формирования государства.
В ее качестве способно выступать религиозное сознание, особенно на ранних
197
Адуло Т.И. Идеология государства как социальный феномен: философский анализ. Мировоззренческие и
философско-методологические основания инновационного развития современного общества: Беларусь,
регион, мир. – Минск: Право и экономика, 2008. — C. 41-47.
88
этапах развития государства. Политическая же идеология разрабатывается на

более высокой ступени общественного развития – в условиях выхода на
политическую арену мощных социальных классов» 198.
Известно, что право и государство тесно взаимосвязаны и генетически,
и функционально, и субстанционально, что обосновывается наличием
общего знаменателя – политической власти, воплощенной посредством
создаваемых ею законов. Согласно А.В. Малько, правовая политика –
системная, последовательная и научно обоснованная деятельность как
государственных, так и муниципальных органов, направленная на создание
эффективного механизма правового регулирования, а также на применение
юридических средств для достижения намеченных целей в соответствии с
динамикой цивилизационного развития199.
По мнению А.П. Коробовой, необходимо четко правовую политику и
правовую идеологию, поскольку в противном случае, если интерпретировать
первый термин как комплекс идей, его попросту будет практически
невозможно отличить от правовой идеологии200. Одновременно с этим мы
соглашаемся с мнением С.С. Алексеева по поводу «степени» соотношения
рассматриваемых понятий: правовая мировоззренческая идеология является
самым близким основанием политики201. Итак, можно сказать, что правовая
идеология – идеи, программы и, своего рода, макет будущей
государственной юридической деятельности, тогда как правовая политика –
это непосредственно юридическая деятельность, данная «сама-по-себе».
Идеология выступает как самосознание социальных страт и является их
теоретическим оружием. Если же говорить о ней с точки зрения
эксплуататорских классов, то порой различные теории оправдывали
угнетение и вытекающую отсюда социальную несправедливость. К примеру,
198
Адуло Т.И. Идеология государства как социальный феномен: философский анализ. Мировоззренческие и
философско-методологические основания инновационного развития современного общества: Беларусь,
199
Малько А.В. Лоббизм и право // Правоведение. – № 2. – 1995. – С. 18-28.
200
Коробова А.П. Правовая политика: понятие, формы реализации, приоритеты в современной России: дис.
канд. … юрид. наук: 12.00.01. – Самара, 2000.
201
Алексеев С.С. Теория права. — М.: Издательство БЕК, 1995. — 320 с.
89
в рамках рабочего класса идеология предназначалась для деятельности по его

освобождению от угнетения и эксплуатации, а также в связи с построением
коммунистического общества. В первом случае идеология носит иллюзорный
характер, а во втором – научный (марксизм-ленинизм)202.
Общественно-историческая практика уже не раз доказыла то, что
формирование идеологии подразумевает (1) обладание объективными
знаниями о закономерностях социума и природы; (2) наличие субъективной,
или экзистенциальной, причины. В ситуациях, когда возникновение
идеологии происходит беспричинно, при которых она не отображает
отмеченную социально-психологическую тенденцию, то она напоминает не
что иное, как «глас вопиющего в пустыне». При этом не имеет значения,
какие блага идеология обещает, все равно она останется бесполезной, если не
найдет эмоционального отклика во внутреннем мире индивидов. Тем не
менее, в истории были случаи, когда общественная идеология возникала без
необходимых на то условий, научной поддержки и законов, тогда она не
признается идеологией, но выступает утопией либо определенной религией и
уже не может рассматриваться как материально содержательная и
продуктивная цель людей. Однако идеология может иметь обширную
духовную либо этическую ценность, выступая в качестве отдаленной,
телеологической цели, ввиду чего она все же может приковывать к себе
внимание и умы многих людей203.
Даже сегодня целый ряд политических идеологий развиваются по пути
радикальных традиций, о чем обстоятельно будет сказано далее. Эти
идеальные продукты указывают на необходимость коренных перемен не
только в политическом, но и в общественном строе в целом. Ярким тому
примером служит идеология фашизма, к которому на сегодняшний день
сформировалось двойственное восприятие. Одни исследователи считают его
202
Уледов А.К. Общественная психология и идеология. – М.: Мысль, 1985. – 268 с.
203
Лашкин В. И. К вопросу о происхождении идеологий. (Печатный источник без выходных данных:
Январь, 1979); Уледов, А.К. Общественная психология и идеология. – М.: Мысль, 1985. – 268 с.
90
конкретной формой политической идеологии, сложившейся в 20-е гг.

прошлого столетия в Италии, Испании, Германии, и выступающей в качестве
средства выхода данных стран из затяжного кризиса после Первой Мировой
войны, другие – бессодержательной идеологией, возникающей в местах, где
политические силы нацелены на захват власти с устремлениями на
подавление демократии. Центральное место в фашистской идеологии
занимают идеи о воинской экспансии, расизме, антикоммунизме, шовинизме,
применении радикальных мер, широком распространении государственно-
монополистических приемов и методов регулирования экономики и
политики для укрепления позиций фашистских организаций и партий.
Ситуация, которая сложилась в мире сегодня, наглядно показывает,
что, оставаясь в границах прежних мифологем и соответствующей им
системы ценностей, руководствуясь которыми население земли не может
дать адекватные ответы на вызовы Постсовременности. База для подходящей
трансформации публичной жизни – это изменение сознания общества204.
В социальных теориях политическую идеологию принято
дефинировать как «компонент политического сознания появилась на
относительно позднем этапе развития человечества. Ее возникновение
связано с превращением политики в род самостоятельной массовой
деятельности с разложением синкретического общественного сознания, в
рамках которого политические элементы еще не выступали в
самостоятельной форме и были тесно переплетены с религиозными,
правовыми и другими элементами общественного сознания»205. Заслуживает
внимания мнение, что «еще на ранних стадиях развития капитализма
рядовые граждане в массе своей не проявляли интереса к политике, связывая
надежды на решение насущных жизненных проблем, главным образом, с
204
Литягин Е.В. Идеология как необходимый фактор жизни современного общества. Дисс. канд. филос.
наук. Горно-Алтайск, 2004. – 197 с.
205
Мировые политические идеологии [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
http://dokumentika.org/ideologiya/mirovie-politicheskie-ideologii/ (дата обращения: 26.01.2017).
91
действием механизмов свободного рынка, или, как тогда говорили, с

“невидимой рукой”»206.
Возникнув и приобретя концептуальное оформление, политическое
сознание становится достаточно важным элементом во множественных
процессах, которые связаны с обретением и удержанием властных
отношений. На основе выполняемых функций на различных уровнях
отражения политической реальности в структуре рассматриваемой формы
общественного сознания закономерно выделить следующие элементы: (1)
политическая идеология и психология; (2) повседневность и наука; (3) теория
и практика; (4) индивидуальный, групповой, массовый.
Прошедшее двадцатое столетие недаром и без какого-либо
преувеличения называют «веком идеологий. Действительно, в континууме
истории сложно (если вообще возможно) найти подобный период, когда
идеология играла бы решающую роль, да еще и в общемировом масштабе.
Именно на этом историческом отрезке практически окончательно
сформировалась современная миросистема, государства так остро нуждались
в обосновании и оправдании собственных действий и преследуемого ими
политического курса. Логично, что никогда прежде политическая идеология
не оказывала столь определяющего влияния на судьбы отдельных наций и
всего человечества207.
При соответствующем узком подходе двадцатое столетие можно
понимать как бесконечную череду войн и противостояний разных
общественно-политических систем, при которых усугубилась общая
нестабильность и объективировался нелинейный характер мирового
развития, а также появились настоящие плеяды «конструкторов
человеческих душ и помыслов», состоящие из идеологов, политиков,
ораторов и пропагандистов. Именно в прошедшее столетие в различных
206
Там же
207
Устян, А.Р. Реабилитация идеологии [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
http://socius.ru/backup/portal/publish/ideologi.htm. – (Дата обращения 04.05.2018).
92
тоталитарных диктатурах и одиозных государствах политическая идеология

достигла своего апогея. Понятно, что при таких вариантах социально-
политического строя идеологизация общества выходила за пределы
разумного, трансформируясь в некую разновидность религии208.
Политическая идеология самым непосредственным образом
затрагивает ключевые проблемы, хотя и связанными с мировоззрением, но
все же в большей степени, с возникающими по поводу поиска оптимальных
форм государственного устройства, подводя теоретический фундамент под
действия различных акторов и обосновывая их притязания на власть и
стратегию ее последующего использования и, конечно же, удержания. Таким
образом, политическая идеология при разумном подходе к ее
проектированию и объективации, не только в теории, но на практике
выглядит как действенный инструмент влияния на сферу публичного
сознания при помощи установления направления социализации.
Доминирующая идеология детерминирует стиль жизни, причем как
отдельных индивидов, так и всего общества в целом, культивируя ту или
иную модель объяснения мира благодаря пропаганде некоторых базисных
ценностей и эталонов.
Идеология, как уже было отмечено, преломляет в себе теории и
практику. Поэтому заслуживают внимания стадии оформления
теоретического учения в готовый идеологический продукт, приводимые в
своей важной работе В.И. Видяпиным: поведенческая, теоретико-
концептуальная и программно-директивная209. Именно благодаря этим
стадиям происходит укоренение идеологических догм в сознании людей:
1. Теоретико-концептуальная стадия. Эта стадия является основой
любой идеологии. На ней вырабатываются и оформляются основные
постулаты политических теорий, создается научное обоснование
208
Серенсен, Э. Мечта о совершенном обществе. Феномен тоталитарной идеологии. – М.: Прогресс-
Традиция, 2014. – 232 с.
209
Видяпин В.И. Бакалавр экономики: хрестоматия. Том 1 —«Естественнонаучные и гуманитарные
дисциплины». – М.: Триада, 1999. – 696 с.
93
определенных ценностей и идеалов, положенных в основу предлагаемого

типа устройства общества. Всякая идеологическая система стремится к
искоренению внутренних противоречий в своей структуре, поэтому на этой
стадии создатели подобных теоретических конструкций выполняют
огромный объем работы по отбору и систематизации идейного материала,
а также по устранению любых логических противоречий между его
аспектами, стремясь представить их в качестве стройной системы
однородных идей.
2. Программные директивы политической идеологии. На этой стадии
развития происходит преобразование социально-философских принципов и
догм в конкретные лозунги, требования и политические программы. И
таким образом формируется стратегия и тактика классовой борьбы с
враждебными социальными группами. Здесь политическая идеология
приобретает вполне осязаемые, непримиримые, а часто и военизированные
черты. Как правило, глашатаями программ, манифестов и директив
выступают либо разнообразные политические партии, либо
государственная власть. Но всегда непосредственным носителем этих
установок выступает политическая элита.
3. Поведенческие нормы. Планомерное и настойчивое внедрение неких
идеологических постулатов в сознание народных масс в виде лозунгов,
манифестов и программ формирует в конечном итоге определенный тип
политического поведения. Сильная сторона идеологии в том и заключается,
что она, сплачивая людей и аккумулируя их энергию, направляет ее в
определенное, не всегда цивилизованное и справедливое русло210.
Рассматриваемая разновидность идеологии теснейшим образом связана
с понятием «политическое поведение», которое состоит из институтов,
действий, процессов и различных систем, обосновывающих конкретные
акты. Как и в любой другой, в сфере политики достижение поставленных
210
Видяпин В.И. Бакалавр экономики: хрестоматия. Том 1 —«Естественнонаучные и гуманитарные
дисциплины». – М.: Триада, 1999. – 696 с.
94
целей реализуется людьми, обладающими различным складом ума и

характера. Следовательно, происходящие политические события не могут не
связываться с людьми, которые берут на себя определенную роль и
функционал (обе категории являются динамичными и изменчивыми в
процессе развертывания конкретного события) и принимают в них участие211.
Активно участвующие в политике индивиды играть роль (1) лидера,
возглавляющего то или иное движение благодаря собственному авторитету,
выражаемому через способности оказания влияния на коллектив с целью его
объединения для решения какой-либо задачи; (2) активиста, выступающего в
качестве посредника между лидером и его последователями, функции
которого могут быть связаны с информацией, внесением корректив в тактику
и стратегию и т.д212.
Характерологические паттерны последователей можно проследить в
поддержании ими идей и целей достижения, но только если данные цели
конгруэнтны их интересам, потребностям и экспектациям, поэтому только
четкое представление об этом стимулирует участие людей в политике.
Лидеры же пользуются своими способностями и умениями приковывать
всеобщее внимание к конкретным наличным проблемам. Политическое
поведение во многом определяет дальнейшие действия индивидов и
выстраивает процессы в отношении конкретных событий. В первую очередь
любое политическое поведение обосновывается воздействием
психологических импульсов, значения которых объединяются, к примеру, в
понятие «политический долг народа» либо, наоборот «недовольство
существующим политическим курсом/строем»213.
Для понимания отрицательных модификаций необходимо выделить
несколько нюансов. Прежде всего, следует учитывать, что в содержание
понятия «политическое поведение» входит такой термин, как «политическая
211
Ирхин Н.В., Зотов В.Д., Зотова Л.В. Политология: Учебник. – М.: Юристъ, 2000. – 511 с. Козырев Г.И.
Основы социологии и политологии. — М.: ИД «ФОРУМ»: ИНФРА-М, 2007. — 240 с. Ольшанский Д.В.
Политическая психология. – СПб.: Питер, 2002. — 576 с.
212
Там же
213
Там же
95
иммобильность», который может быть истолкован как разнородное

состояние деятельности людей в политике, как состояние выключенности
человека из политических отношений, в целом обусловливающее низкий
уровень развития общественности и ее апатию к интересующей нас сфере.
Такое состояние общества не способно принять существующую
политическую систему, что вызывает отказ от сотрудничества с властью и
политический бойкот, когда ко всем институтам политической системы
индивидуум проявляет явную враждебность. Таким образом, в общем смысле
политическое поведение – это нормы реакции общественности или одного
конкретного человека на политическую ситуацию и методы участия в ней214.
В своем теоретическом воплощении любая идеология не может обойти
противоречие между своими траекториями, стихийно складывающимися и
рационально конструируемыми. М. Селиджер как видный представитель
западной политической мысли делает справедливое замечание: «Поскольку
политика предполагает следование определенной линии поведения, то есть
той или иной взаимосвязанной последовательности проектов действий,
значит, она не может существовать без идеологии»215. В свою очередь, У.
Конноли дефинирует идеологию как (рассмотренную нами) «ценностную
форму сознания, в содержании которого кристаллизуются убеждения
вовлеченных в политическую активность индивидов»216. Схожие идеи по
поводу феномена идеологии высказывались В. Парето (идеология как
«кристаллизация ложного сознания», «маскировка иррационального», К.
Мангеймом (идеология «добровольная мистификация»), Д. Беллом (иделогия
как «секуляризованная религия», У. Матцем (идеология как «эрзац-
религия»)217.
214
Ирхин Н.В., Зотов В.Д., Зотова Л.В. Политология: Учебник. – М.: Юристъ, 2000. – 511 с. Козырев Г.И.
Основы социологии и политологии. — М.: ИД «ФОРУМ»: ИНФРА-М, 2007. — 240 с. Ольшанский Д.В.
Политическая психология. – СПб.: Питер, 2002. — 576 с.
215
Seliger, M. Ideology and Politics. – L., 1976. – Р. 99.
216
Connoly, W. Political Science and Ideology. – N.Y.,1967.
217
Демидов А.И. Политический ресурс идеологии // Вестник Поволжского института управления. – 2012. –
№ 1. – С. 53-58.
96
В научной литературе политического профиля феномен идеологии

чаще всего характеризуется как система ценностей и предпочтений,
посредством которых происходят дифференциация и иерархизация объектов
по степени их значимости для субъекта218. А.И. Демидов также указывает,
что благодаря идеологии политика приобретает ряд сущностных
характеристик, весьма важных для осуществления власти и/или властного
управления: (1) превращение деятельности большой массы людей из
ненаправленной в направленную; (2) консолидация индивидов вокруг единой
цели или ценности при одновременной опоре на рациональный базис; (3)
целенаправленность и последовательность политических действий; (4)
формирование разнообразных средств политической коммуникации
(понятий, образов, символов) 219.
Если провести структурно-компонентный анализ политической
идеологии, то можно установить, какие элементы занимают приоритетные
места в этой системе: (1) политико-правовые учения и теории; (2) ценности и
нормы, предписывающие идеологическим установкам нормативный
характер; (3) идеалы и проекты политического действия, отражающие
ориентированность конкретных систем в будущее220.
Смысл будущих корректив, вносимых в содержание и назначение той
или иной идеологии с учетом социальных трансформаций наиболее подробно
рассматривается А.И. Соловьевым221. Демидов пишет: «Акцентируя
внимание на мощном манипуляционном потенциале современных
информационных технологий, автор не учитывает некоторые важные
параметры современных политических и идеологических процессов. Данная
218
№ 1. – С. 53-58.
219
Там же.
220
Скочилова В.Г. Ценностно-идеологическая компонента политического процесса: социально-
философский анализ: автореф. дисс. … учен. степ. канд. филос. наук: 09.00.11. – Томск, 2013.
221
Соловьев А.И. Политическая идеология: логика исторической эволюции // Полис. – 2011. – № 2.. – С. 5-
23.
97
позиция европоцентрична, преувеличивает ситуацию мультикультурализма,

информационной открытости, рекламного стиля политического общения»222.
В рамках исследования мы также соглашаемся с мнением профессора
А.И. Демидова по поводу дихотомического разделения идеологий на
доктринальные и ценностные. Доктринальные идеологии выражаются в
системах суждений, выверенных логически и нашедших свое отражение в
современном мире (консерватизм, социализм, либерализм). Мир
рассматривается в них как такой универсум, в общественную жизнь которого
необходимо вносить соответствующие изменения, которые бы приближали
ее к актуальным требованиям всей миросистемы. Ценностные же идеологии
транслируют своим адептам широкий спектр необходимых потребностей,
удовлетворение которых детерминирует гармонизацию общественной жизни
и отношений. Эти идеологии ориентируют индивидов на «согласие» или
«прорыв»223.
В самом деле, легко убедиться, что политические идеологии, придавая
смысл и задавая направленность общественным движениям, способны
консолидировать огромные группы людей для достижения определенных
целей. При этом чрезвычайную важность представляет такой момент, в
соответствии с которым основные положения содержащихся в идеологии
структурных элементов, главным образом идей, учитывали и выражали
интересы индивидов. Отсутствие в стране доминирующей идеологии,
способной объединить и мобилизовать людей на достижение общественных
целей, как правило, делает ее аморфным образованием, где каждый
преследует свои личные или групповые цели и интересы, отвергая
социальную ответственность за будущее страны, однако анализ передового
опыта государств, в которых господствующая идеология отсутствует
(Англия, Исландия) свидетельствует об умении следовать конкретным идеям.
222
№ 1. – С. 53-58.
223
№ 1. – С. 53-58.
98
Отсюда следует, что вовсе необязательно, чтобы идеология была

направлена против кого-либо и создавала образ «врага». Людей могут
объединять и вполне гуманистические идеи, правда, если они разделяются в
общенациональном масштабе. В такое ключе, политическая идеология
становится способом политического развития общества, но не средство
ведения милитаристских действий. Все зависит от того, какой вид
господствующих идей укореняется в конституциях государств, становясь,
ориентирами для осуществления преобразований в стране. Оформление
политической идеологии проводится посредством теории, которая затем
конкретизируется в программах и только после оказывает влияние на
реальную политику.
Таким образом, любая политическая идеология может быть
рассмотрена по явному (наличность в открыто выдвигаемых идеях и
требованиях) и скрытому планам. Во втором случае фиксируются те
интересы, которые конкретные идеологии защищают и репрезентируют.
Дело в том, что в настоящее время многие социальные субъекты
представляют свои идеологии как отвечающие совокупностям интересов
любого данного общества, тогда как в действительности эти идеи защищают
интересы лишь его части, как правило, незначительной.
Итак, политические идеологии обслуживают социально-экономические
и властные интересы. Конечно же, цели, преследуемые властными акторами,
могут быть как глобальными, так и обладать «местным» значением. Главное,
что их суть остается неизменной, так как все политические идеологии
обладают потенциалом манипулирования общественным сознанием, который
также рассмотрен ниже в отдельном параграфе настоящей монографии.
Смеем заявить, что этот потенциал будет существовать до тех пор, пока в
природе есть социально-стратифицированное общество.
Плюрализм социальных идей способствует тому, что в настоящее
время нет единого идеологического стандарта развития государств.
99
Например, в западноевропейском обществе, например, культивируется

толерантность, что, по мнению ряда исследователей, имеет своим следствием
возрастание аномии. Еще Э. Фромм в своих взглядах на «больное общество»
указывает на глобальную опасность аномии. Идея основного
гуманистического труда Фромма заключается в том, что главнейшим
показателем болезни общества является прогрессирующее в ситуации
аномии равнодушие к человеческой личности224.
Без преувеличения, аномия выступает глобальным фактором,
влияющим на дезорганизацию общественной жизни, приводит к широкому
распространению различных форм девиантного поведения. Совершаемые
отдельными индивидами или группами нарушения чего-то «общепринятого»
и «нормального» (с точки зрения большинства членов общества) неизбежно
деформируют непрерывный процесс воспроизводства всего ценностно-
нормативного механизма общественной жизни, призванного обеспечивать
соответствующее установленным нормам поведение людей225. По мнению
политических элит, все это усложняет продуцирование и транслирование
необходимых идеологем. Аномия главным образом ведет от заведенного и
привычного порядка – к непредсказуемому беспорядку, хаосу, анархии.
Именно поэтому порядок как самовоспроизводящийся механизм ценностно-
нормативного регулирования состоит из практически применяемых образцов
поведения, которые признаны всем обществом и являются для него наиболее
необходимыми226.
Подводя итог, необходимо отметить, что аномия как глобальный
фактор дезорганизации общественной жизни может нести в себе и
конструктивный потенциал: «Страсть к разрушению – творческая страсть», и
«… не может быть революционного обновления без широкого и страстного
224
Фромм, Э. Бегство от свободы. – М.: АСТ, 2009.
225
Горшенин В.М. Аномия как общественный феномен: Социально-философский анализ: Диссертация канд.
филос. наук: 09.00.11 – Хабаровск: ДВГУПС, 2004. – 161 с.
226
Равочкин Н.Н. Аномия как глобальный фактор дезорганизации современного общества: философский
аспект // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова. 2014. Т. 20. № 2. С.
115-117.
100
разрушения, разрушения спасительного и плодотворного, потому что именно

из него и только посредством него зарождаются и возникают новые миры»227.
В этом мы солидарны с мнением отечественного философа-правоведа Н.Н.
Алексеева, который полагал, что «не следует рассматривать хаос как
феномен чисто отрицательный, ибо в нем ощущается близость к истинно
беспредельному»228.
К настоящему времени в мире сложилось огромное количество идейно-
политических течений и идеологий, которые можно классифицировать,
опираясь на самые различные критерии. Так, осуществляя классификацию
идеологий по марксизму, необходимо руководствоваться классовым
критерием, поскольку вне- или надклассовой идеологии быть не может. На
деле это никоим образом не означает, что все многообразие имеющихся
доктрин может, а тем более должно быть сведено к конфронтации
буржуазного и пролетарского мировоззрений229.
Сегодня существуют разнообразные идеологии, выражающие интересы
различных слоев, что также необходимо учитывать при их классификации . В
частности, представитель социального конструктивизма П. Бергер предлагает
избрать в качестве ведущего критерия классификации идеологий их
отношение к прогрессу как центральному мифу человеческой цивилизации.
В соответствии с таким подходом, одну группу будут составлять идеологии,
предлагающие решение проблем человечества в рамках мифологемы
прогресса, другую – контр-модернистские идеологии, отвергающие даже
саму его идею, третью – идеологии, предлагающие синтез модернизма и
контр-модернизма230.
Производным отсюда можно полагать еще один критерий для
классификации идеологии – их отношение к социальным изменениям в
227
Бакунин М.А. Анархия и Порядок. – М.: Эксмо-Пресс, 2000.
228
Алексеев Н.Н. Очерки по общей теории государства. Основные предпосылки и гипотезы
государственной науки. – М.: Зерцало, 2008.
229
Мировые политические идеологии [Электронный ресурс]. Режим доступа:
http://dokumentika.org/ideologiya/mirovie-politicheskie-ideologii/ (дата обращения: 26.01.2017)
230
Там же
101
целом – и на этом основании выделить консервативные, стремящиеся к

радикальным общественным преобразованиям и сочетающие обе тенденции.
Любопытно, что в этом случае наибольшие различия будут наблюдаться не
между полярными идеологиями, направленные на тотальное обновление
общества или же полную реставрацию старого порядка, но между
умеренными и радикальными, которые выступают «срединными». Как
практический пример: между умеренным консерватизмом и либерализмом с
одной стороны или же между коммунизмом и национал-социализмом.
Приближаясь к реалиям Постсовременности, обратимся к
нетривиальной позиции известного советского историка Андрея Амальрика,
автора книги «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?», который в
середине 70-х годов прошлого века в одном из западных изданий
опубликовал статью «Идеологии в советском обществе», содержание
которой дает возможность формирования целостного представления об
особенностях зарождения и развития идеологического плюрализма на
посткоммунистическом пространстве. Политическая теория во многом
подтверждает наши рассуждения, делая в свою очередь акцент на том, что в
условиях тоталитарного режима может существовать только одна идеология,
которая прикрывает господство нового правящего класса. Тем не менее,
Амальрик считает, что уже с 50-х годов в Советском Союзе
объективировались тенденции, размывающие устои тоталитарной твердыни.
Неслучайно, что эти процессы берут начало в духовной сфере, поскольку
любым социальным и политическим революциям предшествует духовная231.
Для более наглядного изучения идеологической ситуации,
складывающейся к моменту ослабления тоталитарного общества, обратимся
к схеме, предложенной А. Амальриком (см. рисунок 1)232.
На данном рисунке автор выделяет три идеологических уровня:
231
232
Амальрик А. Идеологии в советском обществе [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
http://www.chaskor.ru/article/ideologiya_v_sovetskom_obshchestve_29595. – (Дата обращения 12.08.2019).
102
1) суперидеологии (социальные философии);

2) собственно идеологии (политические доктрины);
3) суб-идеологии (идеологии-чувства).
Суперидеологии (сюда относятся социализм, национализм и
либерализм), образующие внешнюю окружность не отделяются Амальриком
друг от друга непроходимыми преградами и в какой-то степени могут
переходить одна в другую. В свою очередь среднюю окружность образуют
идеологии в собственном смысле этого слова. Они имеют специфически
маркированную окраску и вследствие этого не носят универсального
характера. Кроме того, в них принято выделять «правое» и «левое» крыло,
через которые осуществляется связь с соседними политическими
доктринами233.
Рис 1. Схема взаимодействия классических видов политических идеологий234
Для примера возьмем ортодоксальный социализм. С опорой на уже

подробно рассмотренную марксистскую теорию, в которой, как известно,
233
234
Там же
103
стержневой является идеи завоевания и удержания власти пролетариатом,

классовой борьбы и строительство социалистического государства с опорой
на собственные силы, данная доктрина, разумеется, выступает за проведение
реставраций «старого порядка» в посттоталитарных странах в полном
объеме235.
Характерными чертами национал-социализма, или же национал-
большевизма, является синтез идей марксистского мессианства с
концепциями сильной империи, которая традиционно артикулируется
сверхдержавами. Его социальная опора – бывшая партийная номенклатура и
представители военнопромышленного комплекса. Отличительной чертой
следующей идеологии – неославянофильства, или «романтического
консерватизм», выступает вера в исключительность России и в
необходимость возвращения к русским, домарксистским и вообще
дозападным традициям, а также православию236.
А. Амальрик выделяет социально-этическую идеологию, пытающуюся
сформулировать идеи социальной справедливости, основываясь на
нравственных постулатах, которая, по его мнению, представляется
традиционной для России, вследствие чего привлекает к себе значительные
слои интеллигенции, разочаровавшейся в марксизме. В постсоветских
республиках на это место чаще всего приходят национально-
демократическая идеологии. Устойчивые идеи гуманизма связывают левое
крыло данной идеологии с либерально-демократической. Последняя
оформилась под воздействием западного либерализма, а ее сторонники
выступают за последовательную, «инженерную», трансформацию советской
системы в демократическое общество прозападного типа: либеральный
социализм предполагает демократизацию обществ при сохранении
определенных фундаментальных социалистических ценностей. Данное
235
Там же
236
104
течение опирается на воспитанный марксизмом средний класс. Либеральный

социализм соединяется с ортодоксальным социализмом общностью
конечных целей237.
Наконец, суб-идеологии образуют внутреннее кольцо представленной
схемы. Охранительная идеология властей – это более или менее
идеологически оформленное и агрессивно транслируемое чувство
самосохранения, которые, по всей видимости, связаны с ощущениями
комплекса неполноценности, которое эмоционально подпитывает и
идеологически усиливается за счет идеологий ортодоксального социализма и
национал-большевизма. Эгалитаризм и национализм можно назвать
пассивно-взрывной формой массового сознания. Первый из них напрямую
связан с вторым, а также национал-демократической идеологией. Вместе с
тем, эгалитаризм испытывает и косвенное влияние со стороны национал-
большевизма и либерально-демократической идеологии, отвечающей
стремлению народа к большей личной свободе и более высокому уровню
жизни, примером которых является Запад. Характерными чертами
реформизма среднего класса являются конформистский подход к социальной
действительности с одновременными стремлениями к постепенным и
изменениям условий жизни в лучшую сторону, реализация которых должна
происходить мирным путем238.
Конечно же, предложенная Амальриком схема, как и любая
классификация, является условной и не отражает (и не может отразить) все
многообразие идеологических тонов и оттенков, наблюдаемых в мире. Но в
целом позволяет анализировать тенденции зарождения и развития идейно-
политических течений постсоветского общества до настоящего времени. В
стабильном обществе повышаются шансы «срединных идеологий»:
ортодоксальный социализм, национализм, либерально-демократическая
237
Амальрик А. Записки диссидента; предисл. П. Литвинова. – М., СП «Слово», 1991. [Электронный
ресурс]. – Режим доступа http://krotov.info/lib_sec/01_a/ma/lrik_08.htm. – (Дата обращения 23.10.2018).
238
105
доктрина. Напротив, в кризисные и переходные эпохи наблюдается

первенство идеологий, занимающих промежуточные позиции: национал-
большевизма, либеральный социализм, национал-демократическая
доктрина239.
3.2. Манипулирование сознанием как базисный элемент политических

идеологий240
«Манипулирование сознанием» – это то словосочетание, которое

достаточно прочно вошло в нашу жизнь и укоренилось в общественном
сознании, став весьма обыденным выражением. Шутка ли, что оно вошло в
практику словоупотребления настолько естественно, будто его умело
навязал. Разумеется, психологи считают, что желанным вариантом
отношений полагается отсутствие или хотя бы минимизация широкого
спектра манипулятивных воздействий. Хотя мало кто задумается, да еще в
течение продолжительного время, отказаться от представленных
возможностей самому встать на место манипулятора, тем более, реализуя
богатый функционал политической идеологии в общественной жизни той
или иной страны.
По мнению Е.Л. Доценко, манипуляция может быть интерпретирована
в качестве особой метафоры, понимаемой следующим образом: «Вид
применения власти, при котором, обладающий ею, влияет на поведение
других, не раскрывая характер поведения, которое он от них ожидает»241.
При дефинировании «манипуляций» интересен подход Э. Берна, который
определяет ее через систему многочисленных игр как стилей жизни, в
контексте которых индивиды манипулируют друг другом во избежание
сценариев нежелательных для них и по их представлениям ситуаций.
239
240
Основу параграфа составляет текст научной статьи: Равочкин Н.Н. Манипулирование сознание как
компонент идеологической деятельности // Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2016. № 2
(47). С. 135-141.
241
Доценко Е.Л. Психология манипуляции: феномены, механизмы и защита. – СПб.: Речь, 2003. – 304 с.
106
Отсюда, по Берну, манипуляция трактуется как квазифилософия жизни,

направленная на эксплуатацию окружающих для обеспечения персональной
стабильности242.
В целом же, говоря о феномене манипулирования сознанием в
контексте нашего исследования, следует помнить, что его реализация
происходит не только не межличностном уровне, приобретая порой куда
более глобальные масштабы. Поэтому обратимся к манипулированию
сознанием в рамках осуществления идеологических практик.
Мы не отказываемся от собственной выдвинутой ранее исходной
посылки относительно того, что все люди в определенной степени являются
манипуляторами, на что, безусловно, существует целый ряд причин.
Согласно Ф. Перлзу243, первопричиной становится наличие извечного
конфликта индивидов с самими собой, что объясняется отсутствием
абсолютного доверия как такового и подсознательным (бессознательным)
расчётом на помощь ближнего (а иногда и дальнего) окружения, что
гарантирует достаточный психологический комфорт, нежели осознание
безысходности и необходимости принятия самостоятельных решений.
Правда, здесь логичным задуматься, насколько возможно абсолютное
доверие к другому человеку, проявлением которого становятся
манипулятивные стремления по тотальному контролированию и проверке
действий других, что, возможно, повышало бы доверие к ним. Хотя, как
показывает практика, убедившись в проколах даже самых близких людей,
«доверительные» отношения трансформируются в «подозревающие что-
либо» с ожиданием изъянов и последующих ошибок.
На наш взгляд, вторая причина манипулирования заложена в
предположении любви как нормы жизни. Широкое распространение
получила житейская максима о том, люди любят конкретного человека
таким, каким он и является, проявляющая уважение к его истинной
242
Берн Э. Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры. – СПб.: Эксмо, 2015. – 560 с.
243
Перлз Ф. Эго, голод и агрессия. – М.: Смысл, 2014. – 368 с.
107
сущности. В сегодняшнюю эпоху Постсовременности с ее размытыми

этическими понятиями, многие не способны любить ближнего, пренебрегая
главным образом любовью к самим себе. Автоматически срабатывает вполне
конкретный «лжепостулат»: «Чем мы лучше, чем совершеннее, тем
любимее». На практике это оказывается вовсе не так. Осознание собственных
слабостей, как и умения людей признавать их, гораздо значимее для других
индивидов. В свою очередь удобная позиция манипулятора складывается за
счет его стремлений «быть любимым», что обеспечивает широкие
возможности для реализации соответствующих манипулятивных практик:
«Он заставляет другую личность совершать поступки, находящиеся в
плоскости его (манипулятора) интересов, а также думать то, что он хочет и
поступать так, как он хочет»244.
Необходимость получения одобрения своим совершаемым актам
является следующей причиной, при которой возникает ещё один тип
манипуляторов – они категорически не признают правду и честность в
совершаемых социальных взаимодействиях окружением, вследствие чего
любыми способами стремятся угодить всем, поскольку априори строят свою
жизнь на лжи245. Заключительную (но далеко не последнюю) причину
определяем как «экзистенциальную», поскольку она неразрывно связана с
внутренним давлением, которое оказывает (само)сознание на жизнь и
поступки индивида: «Пребывая в перманентной экзистенциальной ситуации,
человек постоянно вынужден совершать выбор. Не всегда выбор бывает
деятельным, в ряде случаев срабатывает выбор «плыть по течению». Это
происходит в виду отсутствия возможности контролировать все
происходящие события. Ощущение собственной беспомощности превращает
человека в пассивного манипулятора, который, впадая в инерцию, полностью
превращает себя в объект, что многократно этого человека усиливает. При
244
Равочкин Н.Н. Манипулирование сознание как компонент идеологической деятельности // Каспийский
регион: политика, экономика, культура. 2016. № 2 (47). С. 135-141.
245
Эллис А., Драйден У. Практика рационально-эмоциональной поведенческой терапии. — СПб.: Речь,
2002. – 352 с.
108
осуществлении транслирования идеологем, таким примером может стать,

например, заболевший или физически инвалидизированный политический
деятель. «Как бы беспомощность» такого человека срабатывает – и целевая
аудитория иначе моделирует свое политическое поведение»246.
Манипулирование сознанием как базис идеологической деятельности
приобретает значимость для теоретических и прикладных исследований,
прежде всего, за счет затруднительного характера практик, связанных с
отделением реальности от собственно идеологической составляющей. Это
тем более злободневно, когда «идеальное» в наиболее широком его
понимании становится доминирующим фактор социального бытия. Опять же,
идеология – это важнейший элемент манипуляции, символически
вплетенный в саму социальную реальность. Идеология встроена в
подсознательное, бессознательное, индивидуальное и коллективное. Объект
нашего исследования бывает более чем убедителен, но только если
сконструировать и затем придать «правильный» статус для конкретного
общества. Соответственно, в структуре идеологии можно выделить
философские, социально-политические, правовые, нравственные,
религиозные, эстетические и другие идеи и взгляды, которые декларируются
властными акторами, то есть партиями, политическими течениями,
общественными движениями, научными школами. Все выделенные нами
структурные элементы специфически окрашены и тем самым отражают
мировоззрение, идеалы и целевые установки субъектов247.
Посредством идеологии происходит осознание, понимание и оценка
отношений людей к событиям окружающей реальности, социальных
отношения и проблем, положения социальных групп и слоев, их интересов, а
также целей социально-экономического развития248. Здесь речь идёт о
непосредственной идеологической обработке, фактически в государственных
246
247
248
Райзберг Б.А. Современный социоэкономический словарь. М.: ИНФРА-М, 2012. – 629 с.
109
масштабах, где используются и свои методы идеологической обработки, в

зависимости от цивилизованности страны, поскольку она имеет место в
любой стране мира. Особо ярко осуществление идеологической деятельности
посредством массового и регулярного манипулирования сознанием, по
мнению автора, заметно в социально-политическом дискурсе ХХ века.
Рассмотрим типичный пример идеологического воздействия, для чего
обратимся к «Бегству от свободы» Э. Фромма: «Нацисты получили
эмоциональное удовлетворение от <…> спектаклей и от идеологии,
захлестнувшей их чувством главенства над остальным человечеством; и это
удовлетворение может компенсировать тот факт, что их жизнь стала беднее в
экономическом и общекультурном смысле. Здесь очевидно, что
определенные социально-экономические изменения (в примате своем
деградация среднего класса и возрастание роли монополистского капитала)
стали результатом глубокого психологического воздействия, которое было
усилено и приведено в систему политической идеологией, сыгравшей в этом
отношении такую же роль, как и религиозные идеологии XVI века»249.
Становится ясным сформулированное автором умозаключение по
поводу проведенной нацистской идеологией духовной реставрации нижних
страт среднего класса при одновременном пособничестве к разрушению их
былых социально-экономических позиций. Идя далее, отмечаем, что нацизм
«мобилизовал эмоциональную энергию этих слоев, превратив ее в мощную
силу, борющуюся за экономические и политические цели германского
империализма <…> личность Гитлера, его учение и вся нацистская система
являются крайними проявлениями того типа “авторитарного” характера» 250.
Здесь и далее по тексту, на примере харизматичных нацистских вождей
Фромм показывает и доказывает потребности, даже ожидания, немецкого
народа в управлении. Это есть яркое проявление «жесткой» и агрессивной
манипуляции через идеологемы, а наиболее показательным примером, с
249
Фромм Э. Бегство от свободы. – М.: АСТ, 2014. – 288 с.
250
Там же
110
нашей точки зрения, так называемой «мягкой идеологической манипуляции»

становятся хвалебные тезисы об «истинных арийцах»251.
Хронологически ранее в политическом пространстве появляется
«человек-масса», социально-философскими исследованиями которого
известен Х. Ортега-и-Гассет, декларирующий болезнь цивилизации,
именуемой «человек-масса»252. Феномен «человека-массы» вообще можно
обозначить за своеобразный маркер общественной жизни XX века. «Человек-
масса» представляет собой особый социокультурный тип индивида,
характерный для развитого индустриального общества. Его типичными
особенностями являются «отсутствие непосредственного контакта между
индивидами, составляющими массу, гетерогенный состав, определенная
стабильность и длительность существования во времени, размытость
пространственных границ, определенная трудность в фиксации поведения и
сознания членов данной общности»253.
В отличие от «человека в толпе», массы не являются агрессивными,
также им свойственно устойчивое историческое образование, тогда как толпе
наиболее характерна стихийность. В понятийных рамках толпу можно
охарактеризовать как бесструктурное скопление людей, лишенных ясно
осознаваемой общности целей, взаимно связанных сходством
эмоционального состояния и общим объектом внимания254.
В своих взглядах Ортега не идентифицирует понятия «толпа» и
«масса», но синонимично переводит одно в другое: «Толпа – понятие
количественное и визуальное: множество. Переведем его, не искажая, на
язык социологии. И получим “массу”»255. Проблема цивилизации, по мнению
Ортеги-и-Гассета, состоит в том, что она уничтожает индивидуальное
251
252
Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс. – М.: АСТ, 2008. – 352 с.
253
Погорельчик А. В. «Человек-масса» (Социально-философский портрет XX века): Дисс. … уч. степ. канд.
филос. наук: 09.00.11. – Воронеж, 2004. – 143 с.
254
Московичи С. Век толп. Исторический трактат по психологии масс. – Академический Проект, 2011. –
396 с.
255
Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс. – М.: АСТ, 2008. – 352 с.
111
начало, придавая началу коллективному более высокую ценность, нежели

личностное. Типизация и стандартизация становятся отличительными
характеристиками современной общественной жизни. Учет чувства
«коллективизма» и благоприобретённого ощущения псевдоизбранности
навязывать системы собственных ценностей через регулярное «нажатие» на
одни и те же рычаги, не утруждая идеологов и политологов в составлении и
конкретизации портрета потребителей продуцируемых идеологем256.
Принадлежность к массе, на наш взгляд, является сугубо
психологической характеристикой, поскольку человек, относящийся к массе,
является шаблонным и ординарным представителем человечества, который
не ощущает в себе никакого особого отличия или уникальных способностей.
Вследствие этого, он стремится соответствовать другим «точь-в-точь»,
экзистируя «как все остальные», при этом он не огорчен данным фактом,
наоборот, доволен, ведь может чувствовать себя «таким же, как все», не
прикладывая сколь-либо усилий для «плавания по жизненному течению».
Человек массы толерантен к себе и самодоволен, без стремлений и
направленности исправиться или самосовершенствоваться. Он не способен к
творчеству, тяготея к бесконечным и беспорядочным итерациям в жизни,
сопровождающейся топтанием на месте. Его мышление, как правило,
содержит достаточный для него набор готовых идей257.
В случае с рассмотренным примером срабатывает идеологическая
установка «избранности», которая была сообщена массам. В продолжение
анализа Э. Фромма необходимо привести обширную цитату, раскрывающую,
что «расовые и политические меньшинства в Германии, а затем и другие
народы, которые объявляются бессильными или загнивающими, — это такие
объекты садизма, которые “скармливаются” массам. Гитлер и его
бюрократия наслаждаются властью над немецким демосом, приучая его в то
256
257
112
же время наслаждаться властью над другими народами и преследовать цель

мирового господства. Гитлер не колеблется декларировать, что мировое
господство является не только его целью, но и целью его партии.
Безапелляционно заявляет о пацифизм следующее: «Гуманно-пацифистская
идея, возможно, будет очень хороша, когда человек наивысшего класса
захватит мир и подчинит его настолько, что станет одним лишь властелином
Земли <…> государство, посвящающее себя в эпоху расового вырождения
заботе о своих лучших расовых элементах, рано или поздно должно стать
властелином мира»258.
Так в чем же коренится основная восприимчивость масс к
манипуляциям? Они попросту не вписаны в какой-либо определённый
социальный класс, но являют собой идеальный тип, способ бытия,
распространенный в любых классах общества. Они сами – бесконечные
примеры культурного варварства, стремящиеся сделать свою программу
всеобщим достоянием. Более того, они преследуют возможности возведения
вульгарности в статус закона, а наличному закону предписать статус
пошлости, откуда и транслируется сокрушительный по своему звучанию
месседж нашего времени: «Право не иметь разума — разум без ума»259.
Двадцатый век завершился, предоставив нынешнему столетию
осмысление проблемы манипуляции сознанием. Изменился только уровень
возможностей, напрямую связанный с глобализацией мировых процессов.
С.Г. Кара-Мурза справедливо замечает, что теперь «СМИ – основной
инструмент для распространения сообщений, воздействующих на
общественное сознание. Хотя, конечно, старые инструменты продолжали
использоваться, но и они были усилены участием массовой прессы»260.
Любые инновационные технологии, тем более в социальной сфере,
являются основаниями для развертывания численно огромного количества
258
Фромм Э. Бегство от свободы. – М.: АСТ, 2014. – 288 с.
259
Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Том 4. От романтизма до наших
дней. – М.: Пневма, 2010. – 704 с.
260
Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. – М.: Эксмо, 2015. – 464 с.
113
процессов в общественной жизни. Это может быть сфера информационно-

коммуникативной деятельности, функционирующая на самых разных
уровнях: от межличностного через групповой к массовому. В свою очередь,
глобальная сеть Интернет является куда более быстрым вариантом донесения
информации, чем традиционные средства. После «информационной
революции» мировая сеть становится основой коммуникативных процессов,
маркируя систему связей не иначе как многостороннюю. Появляется такая
эксклюзивная разновидность форм ведения диалога, которая в виртуальном
измерении дает колоссальные возможности для манипуляции сознанием. В
самом деле, Интернет существенно изменил структуру информационного
пространства, не говоря уже об оценках его переформатирования.
Глобальная компьютерная сеть также продуцирует необходимость
осмысления сущности политических, экономических, социальных процессов.
Другая тенденция – возрастание манипулятивных технологий в деятельности
масс-медиа, в результате которой наблюдается пособничество в умножении
информационных рисков, тормозящих становление гражданского общества в
ряде переходных государств: «Расширение возможностей манипулятивных
технологий в рамках масс-медиа отрицательное воздействуют на развитие
усталости аудитории, приводя к возникновению новых информационных
рисков в социальной жизни людей»261.
Доступность использования и распространение информационно-
коммуникационных технологий действительно открывает практически
неограниченные возможности для манипуляции сознанием. В этом моменте
очень неоднозначна роль социальных стереотипов, являющихся
находящимися в сознании устойчивыми совокупностями представлений,
которые, как известно, формируются на базе жизненного опыта и/или при
помощи различных источников информации: «Люди смотрят на мир через
призму стереотипов, ставших неотъемлемыми компонентами
261
114
индивидуального и массового сознания. Они удобны в виду значительного

сокращения времени для их восприятия и обработки, в том числе восприятия
и усвоения идеологических процессов в сознании» 262.
Рассмотрим, в чём заключается сущность устойчивости содержания
стереотипа как коллективного представления, аксиоматически принимаемого
на веру и не подлежащего оспариванию. Основанием стабильности
стереотипа как парадигмы индивидуального сознания есть его связь с
усвоенными с ранних лет алгоритмами выживания, адекватными той или
иной культуре.
Ещё раз обратимся к истории. В советский период сформировался
стойкий стереотип о том, что «у нас всё хорошо». Посмотрим, как
происходил данный процесс. Его многосложность заключалась в том, что
«информационная норма» стала не только строго регламентироваться, но и
приобрела идеологической характер. Одним из наиболее популярных
методов искажения действительности является метод табуирования, что
позволяло относить некоторую информацию к той категории, о которой в
принципе нельзя говорить и писать. Таким образом, огромное число событий
общественной советской жизни «вымарывались» из её истории через
замалчивание. О том, что в Советском Союзе, например, падают самолёты и
происходят промышленные катастрофы, люди априори не могли узнать из
официальных источников. События, скрыть которые невозможно,
оценивались в прессе так, чтобы это не повлияло на общественное сознание.
Одним из наиболее ярких примеров справедливо считать события в
Новочеркасске 1962 г. Информация о новочеркасских событиях в Советском
Союзе была засекречена по решению Президиума ЦК КПСС. Первые
публикации появились в открытой печати только в конце 1980-х в годы
262
Там же
115
перестройки. Несмотря на замалчивание, а, может быть, «благодаря» этому,

«образ внутреннего врага» был создан263.
Также рассмотрим пример манипулирования сознанием советского
населения до развязывания Великой Отечественной войны. Советский народ
предполагал такой исход событий, кто-то даже готовился к этому, но ни в
коей мере не желал подобного развития событий. Кристаллизация
общественного сознания сопровождалась манипулированием со стороны
властных структур, заключительным этапом которой стало подписание пакта
Молотова-Риббентропа о ненападении между СССР и Германией: «Германия
становится в сознании советского союзником, а потому в текстах
прекратилось обличение фашистской идеологии, вместо чего началась
публикация статей, обвиняющих Англию и Францию в насильственных
попытках подавления «идеи гитлеризма». В свою очередь, за основу событий
внешней политики Германии, как правило, стали использоваться немецкие
сообщения. Беспрекословно доверяя заявлениям официальных источников,
Германия перестала быть агрессором и узурпатором. Советская власть, в
свою очередь, делала всё возможное для изменения мировоззрения каждого
советского гражданина и как результат восприятия Германии как союзника.
Это сопровождалось вплоть изъятия из книжных магазинов и библиотек
всего, что могло носить антинемецкий характер»264.
В предыдущем столетии идеологами опробованы многочисленные
инструменты манипулирования сознанием, которые дают все основания
расценивать их как «крайне эффективные». Источником идеологической
информации выступают подконтрольные средства массовой информации,
полностью подчиненные политической элите. Идеологизированная
информация способна стать дезинформацией, в том случае, если возникает
необходимость что-то скрыть или выстроить новую социально-
263
264
116
политическую реальность. Основными детерминантами эффективного

манипулирования сознанием, по мнению автора, и на сегодняшний день
остаются необходимость власти скрыть информацию со стороны
политической элиты и склонность к стереотипизации и приверженности
населения достаточно жестких идеологических точек зрения.
Сегодня во все еще переходном российском социуме историческое
сознание, предлагающее различные видения реальности, становится одной из
областей идеологических коллизий265. Отсюда в контексте наших
размышлений правомерно вспомнить про сам феномен идеологизации.
Многие исследователи практически в унисон заявляют о том, что
«значительная часть жителей России испытывает духовную пустоту»266,
поэтому для россиян очевидны сомнения в проводимой властями политике,
которая и так проникла во все сферы общественной жизни. Сегодня именно
политическая идеология становится одним из наиболее действенных
инструментов влияния на массовое сознание россиян, поскольку у самих
влиятельных субъектов можно диагностировать «идеологический вакуум»,
требующий новых идей для обеспечения и поддержания наличной
гегемонии.
Белявский говорит об интегрирующей, изолирующей,
структурирующей, мировоззренческой и гносеологической функциях
идеологии. Говоря об интегрирующей функции, он подразумевает эффект
обеспечения идеологией мотивации к активным действиям и
самоорганизации определенной социальной группы. Основным ключом к
успеху будет являться четко выстроенное содержание транслируемых
идеологем267. Наделение сознания членов группы смыслом, ценностью,
значимостью и избранностью, по мнению автора, обеспечит ее сплочение.
Сакральный характер объединения и проявление враждебности к иным
265
Там же
266
Белявский, Ю.А. Идеологические разломы в массовом сознании российского общества. / Социология
власти. № 2. –2010.
267
Там же
117
идеологическим взглядам отделяет членов «исключительной» группы от

других участников на политической арене. Идеологии не только
интегрируют и разобщают, но и структурируют общество. Она
дихотомически делит общество на «своих» и чужих268.
В свою очередь мировоззренческая функция предоставляет объяснения
процессов, развертывание которых происходит в социальной реальности.
Она обеспечивает базовые установки индивидов по поводу их взглядов на
жизнь, наделяя смыслом существование и закладывая основу оценки всего
происходящего, что реализуется через многочисленные детерминации
аксиологических компонентов конкретной идеологии.
Как считает Ю.А. Белявский, «будучи агрегатом идей, верований и
модусов мышления, характерных для групп (нации, класса, политической
партии, касты, профессии, роду занятия, религиозной секте), идеология по
мере своих возможностей выполняет и гносеологическую функцию,
возвещая свои истины в виде идеологических догм. Как “ложное сознание” и
пристрастное мышление, идеология рационализирует иррациональные
формы социальной и психологической мотивации общественного поведения
групп».
Мы напрямую подходим к вопросу о том, какая же идеология может
стать общепризнанной в России сегодня? Бесспорно, что сегодня российское
общество расслоено по экономическим и социокультурным осям, особенно
по уровню доходов и духовному развитию, в результате чего можно
наблюдать ежегодное увеличение разрыва между социальными стратами.
Политические элиты ведут незатухающие споры о векторе развития новой
идеологии. Неудивительно, что с учетом исторических событий конца ХХ в.,
наблюдается исключительно отсутствие единства в их мнениях269.
268
См. напр. Грицков Ю.В., Львов Д.В. Архетипические истоки двойных стандартов в организационной
культуре // Человеческий капитал. –2011. – № 8. – С. 55-58.
269
власти. № 2. –2010.
118
На смену советскому периоду непринятия идеологи пришел период

идеологического поиска. В ее основу, по мнению представителей
политической элиты, должны быть заложены «исторически традиционные
для российского общества ценности: патриотизм, традиционная культура и
язык, коллективизм и, конечно же, принцип социальной справедливости.
Кроме того, необходимо отметить особую роль государства и то, что
государственность всегда была одной из основных ценностей, присущих
российскому народу»270.
Наименее значительная по численности, но весьма значимая по
имеющимся у нее возможностям часть общества стала привержена так
называемой идеологии «криминального гламура». Это своеобразная система
мировоззренческих ценностей, предлагающая прямые ответы на вопросы
экзистенциального характера271. Большие надежды политическая элита
связывает со «средним классом». На Западе он считается социальным
стабилизатором. Самоочевидно, что ведущие позиции он играет в странах с
социально-демократической идеологией, тогда как в России данная страта
пока еще находится в процессе формирования272.
Опираясь на исследование Ю.А. Белявского, заметим, что
«идеологическое влияние предстает как самовоплощение здравого смысла,
как очевидность, практически не поддающаяся критике. Ценности и
очевидности организуются в систему, обладающую своей логикой. Это
позволяет ей проектировать на социальный опыт свою «объяснительную
сетку», свою систему «контрольных» ценностей, стремящихся к господству
над мировоззрением индивидов»273.
270
власти. № 2. –2010. См., например: Пряхин В.Ф. «Как выжить?» Новая идеология для человечества. – М.:
Весь мир, 2008. – 144 с.
271
власти. № 2. –2010.
272
См., например: Розов, Н.С. Колея и перевал. Макросоциологические основания стратегий России в XXI
веке. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2011. Веблен Т. Теория праздного класса –
М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2014. – 368 с.
273
власти. № 2. –2010.
119
Внешний догматизм идеологии также не рассматривается

препятствием к ее развитию и последующей социальной адаптации. Все это
происходит вопреки «священному» характеру важнейших положений
идеологем. Таким образом, идеологическое производство справедливо
полагать как деятельность, которая витальна по своей значимости
практически для каждой социальной группы, причем в одинаковой степени,
как в развитых, так и в развивающихся странах. К примеру, для
политического истеблишмента это возможно посредством организации
функционирования современной системы СМИ, в результате чего
посредством современных медиа осуществляется повсеместная и ежечасная
трансляция идеологем.
120
Глава 4. Концепции и идеологии постсовременного общества
4.1. Постсовременность 274

Концепции постсовременного общества, начавшегося во второй
половине ХХ столетия, нашли множественные выражения, воплотившись, к
примеру, в таких определениях, как «постиндустриальное»,
«постэкономическое», «информационное», «планетарное информационное»,
«гражданское», «общество риска» и целом ряде других вариантов.
Многочисленные концепции породили соответствующее противоречие:
каждому обществу необходим свой идеологический стандарт или же
возможен некоторый гибкий инвариант? Например, теория «общества риска»
Ульриха Бека основывается на концепции модернизации, где риск есть
действие ее механизмов и обратная сторона общества потребления и
комфорта. Вместо богатого на блага индустриального общества приходит
«рисковое», где данные феномены сознательно (!) вырабатываются
обществом и нарушают принятые системы обеспечения безопасности275.
Еще одна теория постсовременного общества, «постиндустриального»,
сформулирована американским профессором Даниелом Беллом в книге
«Грядущее постиндустриальное общество», где в качестве критериев
отнесения государств к такому варианту отмечен, в частности, размер
внутреннего валового продукта на душу населения276. Помимо этого, данный
критерий позволяет осуществлять историческую периодизацию обществ и
непосредственно выделить три этапа его развития доиндустриальное,
индустриальное и постиндустриальное. По Беллу, идеологическая основа
данной классификации – это «аксиологический детерминизм». Так,
274
Основу параграфа составляет текст научной статьи: Равочкин Н.Н. Идеологические стандарты моделей
общества второй половины ХХ века Научно-информационный журнал Армия и общество. 2014. № 5 (42). С.
58-64.
275
Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. — М.: Прогресс-Традиция, 2000. — 384 с.
276
Арапова М.А. Дискурс идеологичности, или Теоретико-методологические основания социологического
анализа идеологических процессов // Известия Уральского государственного университета. Серия 3:
Общественные науки. 2007. Т. 51. № 3. С. 117-129; Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. – М.:
Academia, 2004. – 788 с.
121
доиндустриальному обществу свойственен низкий показатель развития

производства и небольшой объем ВВП (в реалиях наших дней сюда, конечно
же, относятся страны Африки и некоторые государства Азии и Латинской
Америки). На момент написания книги к индустриальным причислялись
европейские страны, а также Канада, США и Япония, тогда как
постиндустриальный этап должен начаться в ХХI веке. Новая стадия
социального развития преимущественно связана с информационными
технологиями и системами, основу которых составляют следующие
инновационные процессы:
1. Переход от механических и электромеханических систем к
электронным, что повлекло невиданное до этого возрастание скорости
транслирования информации.
2. Минимизация элементов конструкций, проводящих электрические
импульсы.
3. Дигитализация как дискретная передача информации с помощью
цифровых кодов.
4. Современное программное обеспечение, обеспечивающее
одновременные возможности быстрого решения различных задач без
специальных знаний277.
Капитализм, регулируемый государством и возникший в качестве
реакции на системные угрозы, вскрытые классовым антагонизмом,
умиротворяет социальные конфликты. Система позднего капитализма в
значительной степени может быть определена как сохраняющая лояльность
масс нанятого труда при помощи возмещения ущерба и проведения политики
профилактики конфликтов таким образом, что проблемная ситуация, как и
ранее, встроенная непосредственно в структуру общества вместе с
частноэкономическим приростом капитала, переходит в собственно
277
Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. – М.: Academia, 2004. – 788 с.; Смирнов В.А. Идеология
как продукт исторической эволюции // Берестень: философско-культурологический альманах. - 2008. -
№2(2). - С. 273-278.
122
конфликт, но, вероятнее всего, останется в латентном состоянии.

Капиталистические отношения загораживаются иными конфликтами,
которые хотя и обусловлены также и способом производства, но уже не
могут рассматриваться как классовые конфликтами. Исчисление последней
фазы системной трансформации и рождения нового капитализма имеет
смысл вести от конца 60-х годов прошлого столетия. Именно в это время
наметился кризис индустриализма и кейнсианской модели развития, которая,
как известно, когда-то предложила адекватный ответ на проблемы, связанные
именно с взрывным ростом индустриального производства278.
Рассматривая постсовременную культуру, находим закономерным, что
ее можно охарактеризовать особым отношением к игре как деятельности.
Именно свобода когда-то изучаемых Людвигом Витгенштейном «языковых
игр», как считает основоположник Постмодерна француз Жан-Франсуа
Лиотар, является стержнем господствующего сегодня мировоззрения.
Используя различные технологии Постсовременности, люди приобрели
возможности расширения вхождения игрового начала в повседневность279.
Также в сегодняшнем мире нашли свое воплощение идеи представителя
Франкфуртской школы Герберта Маркузе, в логике которых «принцип
производительности» необходимо сменить на «принцип удовольствия».
Отныне людям следует вырваться из привычных, но сдерживающих
возможности границ материального мира, который в критическом дискурсе
рассматривается не иначе как «царство отчужденного труда», а выйти в
новый мир игры и фантазии. Поскольку Маркузе восходит к Марксу, он вряд
ли бы мог обойти категорию «труд», теперь он предназначен являться
средством самовыражения человека и реализации его индивидуальных
способностей, и, по мнению этого немецкого философа, есть все основания
ожидать, что и труд трансформируется в игру – это радикальные идеи
278
Емелин В.А. Информационные технологии в контексте постмодернистской философии. - М.: Московский
государственный университет им. М.В. Ломоносова (МГУ), 1999. — 195 с.; Новый капитализм
[Электронный ресурс]. – Режим доступа: www.marsiada.ru/359/519/4124/5629/ (дата обращения 22.09.2020)
279
Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. М.: Институт экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя,
1998. 160 с.
123
находят воплощение в персональном компьютере. Действительно, при

помощи компьютерной машины появилась реальная возможность превратить
труд в своеобразную игру, а также вывести человека из-под контроля
технобюрократов280. Любопытно, но первый персональный компьютер
будущих основателей Apple Джобса и Возняка был создан именно для игры,
т. е. для удовлетворения потребностей «быть» и самовыражения и
творчества. Вообще в Постсовременности можно отчетливо наблюдать, как
процесс труда превращается в творческую деятельность, а дополнительные
возможности человека в ней увеличиваются при активном развитии
техники281.
Научно-техническая революция поставила под сомнение абсолютную
пользу от использования технологий, поскольку последствия их
непродуманного применения поставили под угрозу существование самого
человека. Так, еще в 60-х гг. прошлого века Маркузе отмечает, что с
настоящего времени становится невозможным соблюдать концепцию
«нейтральности» технологий, поскольку технология, хотя если быть точнее,
эффект от ее использования, попросту не может быть изолирована282. Таким
образом, к семидесятым годам становящаяся постиндустриальная
Постсовременность актуализирует потребности в новой идеологии,
благодаря которой она могла бы оградить людей от подавления техники.
Предложение такого масштабного продукта напрямую связано с
интеллектуальной деятельностью и мировоззрением. Утверждение новых,
постмодернистских, взглядов, которые противопоставляют себя абсолютно
любым попыткам абсолютизации и последующего предписания
привилегированного статуса какому-либо знанию, позволяет уберечь
современное общество от действительной возможности превращения в
государство Оруэлла. Постмодернисты размышляют вопреки оформившейся
280
Маркузе Г. Эрос и цивилизация. – М.: ACT, 2003. — 526 с.
281
государственный университет им. М.В. Ломоносова (МГУ), 1999. — 195 с.
282
1998. 160 с.
124
тотальности информационных и социальных сетей, которые, как известно, к

сегодняшнему дню всецело опоясывают весь мир, что (при некотором
стечении обстоятельств, разумеется) можно рассматривать как достаточно
весомую предпосылку для повторного утверждения тоталитарных режимов.
Тем не менее, мы считаем, что даже несмотря на установившуюся и трудно
поддающуюся свержению гегемонию информационной деятельности и
многократные попытки подчинения СМИ единому центру, такие старания
обречены на провал. Причина лежит в том, что модернистская идеология
более не работает, потому что мир уже не есть система с четкой осевой
иерархией283. Постсовременность выступает против любых
монополизирующих тенденций не только в науке, но и главным образом в
культуре, являясь залогом недопущения любых тоталитарных проявлений,
особенно в сфере технологического284.
На этапе Постсовременности цивилизация, пройдя сквозь этапы
достижений высокого уровня технической оснащенности, при освоении
окружающей среды встретилась с целым комплексом проблем, являющихся
порождением глобализации и которые, по мнению пессимистически
настроенных исследователей, представляют из себя непреодолимые, хотя,
конечно же, «труднопреодолимые на данном историческом отрезке»,
преграды последующего развития человечества. Помимо
инвайройменталистских, связанных, прежде всего, с загрязнением
окружающей среды и истощением природных ресурсов, сегодня
объективированы проблемы ядерной угрозы, догоняющего развития (в
контексте сложившейся миросистемыы) и целый ряд других не менее
актуальных «вызовов», среди которых особую значимость для настоящего
исследования имеет распространение антисоциальных идеологем. Одной из
наиболее опасных и повсеместно тиражируемых для некоторых стран
283
государственный университет им. М.В. Ломоносова (МГУ), 1999. — 195 с.; Новый капитализм
[Электронный ресурс]. – Режим доступа: www.marsiada.ru/359/519/4124/5629/ (дата обращения 22.09.2020)
284
Смирнов В.А. Идеология как система: теоретический и инструментальный компоненты // Вестник
Поморского университета. – 2008. – № 5. – С. 60-63.
125
являются, казалось бы, универсальные либерально-демократические идея,

заявленные в качестве самоцели и средства разрешения абсолютно любых
проблем. Однако в Постсовременности эти идеологемы, не пройдя проверку
практикой посткоммунистических и других демократических транзитов,
скорее выступают мифом, в особенности, что касается возможностей
перехода каждой страны к новым институциональным порядка без жесткого
правового регулирования отношений по принципу «Разрешено все, что не
запрещено законом». Следующей и тесно связанной с этой идеологемой
становятся постулаты, связанные с рыночным вариантом разрешения всех
проблем производства и потребления285. В общественное сознание до сих пор
пытаются внедрить идею относительно того, что «Рыночная экономика
является главным инструментом достижения и обеспечения социальной
справедливости». Теперь же данная идея высмеивается даже ее автором Д.
Соросом. Еще одной идеологемой становится актуализация потребности в
появлении четвертой власти в форме свободы слова286.
Сложившаяся ситуация в мире указывает на то, что, оставаясь в
пределах господствовавших прежде идеологем и руководствуясь
соответствующей им системы ценностей, человечество не сможет дать
адекватные ответы и тем более преодолеть «вызовы» настоящего. Основу для
необходимых трансформаций общественной жизни можно сформировать
только путем изменения сознания общества. Способы технократии, которые,
бесспорно, эффективны при решении определенного круга вопросов, теперь
могут только усугубить положение, поскольку влекут за собой умножение
новых и куда более сложносоставных вопросов. Следовательно, необходимо
коренное изменение общественного сознания, которое было бы направлено
на нейтрализацию проявления любого эгоцентризма и неприкрытой
агрессии. Основной инструмент осуществления этого – идеальное, идеи
285
Литягин Е.В.Идеология как необходимый фактор жизни современного общества : Диссертация. - Горно-
Алтайск, 2004 - 197 c Новый капитализм [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
www.marsiada.ru/359/519/4124/5629/ (дата обращения 22.09.2020)
286
Яницкий О.Н. Социология риска: ключевые идеи // Мир России. 2003. Т. XII. № 1. С. 3-35.
126
и/или идеология, способные оказывать эффективное воздействие на сферу

общественного сознания благодаря воплощению социализации различных
групп в установленном направлении. Доминирующие идеи напрямую
определяют образ жизни и отдельных индивидов, и всего общества,
культивируя некоторое мировоззрение пропагандой базовых ценностей и
идеалов287.
Самоочевидно, что современное демократическое общество
прописывает и юридически закрепляет собственную свободу от влияния
любой идеологии. При этом каждая партия обладает своей корпоративной
идеологией. Сразу же вспоминается Фукуяма и сформулированная им цель
мировой истории – торжество либерализма в качестве идеологии, которая
основана на свободном рынке, частной собственности, правовом
государстве, демократии. В ХХ веке основное содержание – это борьба
коммунистической идеологии с националистической и либеральной. Верх
одержала либеральная идеология, что и говорит о конце истории288.
Да, Запад ставил перед собой цель создания «Нового мирового
порядка», который предполагал унификацию, системность, нивелирование
различных границ, следовательно, абсолютно любое государство может быть
рассмотрено как часть этого держащегося на общих принципах порядка.
Отсюда справедлив вывод, что заявления западных интеллектуалов по
поводу «конца идеологии» обусловлены не отказом от идеологии в
принципе, а желанием создать единственную идеологию по собственному
образцу и уже затем осуществлять ее экспорт в менее развитые, что де-факто
уничтожило бы национальные и культурные особенности других стран.
Государство является сильным благодаря своим законам и общим
правилам, а также целям, стратегии развития, находящим свое отражение в
287
Литягин Е.В.Идеология как необходимый фактор жизни современного общества : Диссертация. - Горно-
Алтайск, 2004 - 197 c.; Новый капитализм [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
www.marsiada.ru/359/519/4124/5629/ (дата обращения 22.09.2020); Смирнов В.А. Идеология в
социокультурных практиках современного российского общества : диссертация.- Великий Новгород, 2008.-
153 с.:
288
Равочкин Н.Н. Идеологические стандарты моделей общества второй половины ХХ века // Научно-
информационный журнал Армия и общество. 2014. № 5 (42). С. 58-64.
127
идеях и/или идеологии. Ни одна страна не может существовать без идейно-

интеллектуальных оснований, которые составляют фундамент ее
целостности. Как показал опыт Советского Союза, отсутствие актуальных и
питательных для общественного сознания способствует снижению
стабильности государств, схватывая ко всему прочему не только
политическое, но и социально-экономическое и культурное. На идеологию
возлагают определенные функции и ожидания, прежде всего, за ее умение
обеспечивать связи мыслями и идеями и действиями. В теории абсолютно
любая идеология способна дать обусловленное видение действительности с
целью побуждения людей на изменение или сохранение их жизненного
уклада289.
Вхождение западного общества в фазу Постсовременного развития
повлекло изменение его структуры, где основу составляли страты, которые
уже не пребывали между собой в состоянии антагонистических
противоречий. Это стало основанием для появления в конце 50-х гг. ХХ века
теории деидеологизации (примечательно, что ее авторы – это создатели
концепций постиндустриального общества Д. Белл, Э. Тоффлер, Дж.
Гэлбрейт). Консолидация западного общества привела к потере предыдущей
остроты социальных конфликтов. Бурное развитие науки и техники
повысили шансы на социальный успех для широких слоев населения, что
позволило снять общее напряжение, наблюдаемое в индустриальном
социуме. В свою очередь, последнее предоставило западным интеллектуалам
основания полагать завершение идеологии, на смену которой при решении
определенных проблем приходит научно-рационалистический подход, а
идеологов заменяют научные эксперты290.
Новая геополитика определяет не только смещением полюса
социально-экономического и технико-технологического развития на Восток.
289
Смирнов В. А. Идеология в социокультурных практиках современного российского общества :
диссертация.- Великий Новгород, 2008.- 153 с
290
128
Сегодня доминирующим является приоритет интеллектуальных технологий

над материально-прагматическими. Идеи глобального сетевого общества, в
котором появляется несколько «точек роста», формируется прямо
противоположно западному сценарию с его единым центром. Однако во
многом благодаря Западу, произошло снижение статуса государства с
закономерным перераспределением функционала, возлагаемого на
традиционные институты. Как правило, статусные коммуникации выступают
в трех основных формах: политической, социальной и географической.
Политическая же коммуникация ассоциируется с развитыми
государственными институтами и сверхдержавами. Национальная
безопасность связывают с принадлежностью к конкретным коммуникациям,
например, с такими наднациональными структурами, как НАТО и/или ЕС.
Позиции новейшей геополитики и глобальная информатизация
трансформировали статус национальных государств, сделав невозможной их
гегемонию в многомерном коммуникационном пространстве291.
Произошедшая в Постсовременности информационная революция
нанесла удар по государственной монополии на информацию,
трансформировав главным образом привычные воззрения относительно
безопасности, которые на протяжении веков исходили из необходимости
создания и поддержания государствами военной и экономической мощи.
Изменились ведущие приоритеты не только достижения, но и последующего
обеспечения национальной безопасности, ведь вместе с материальными
объектами поражения информационные войны также нацелены на
нематериальные ценности, защитить которые возможно только при наличии
чувства достоинств, национальной гордости и цивилизационной
принадлежности к конкретному государству. В многовекторном
коммуникационном пространстве Земли на границах киберпространства и
реального географического пространства образуются концентрированные
291
Геополитика мировой кибервойны [Электронный ресурс] – Режим доступа:
dergachev.ru/analit/010411.html (Дата обращения 07.07.2018).
129
узлы связи– киберпорты как вольные гавани постиндустриальной эпохи.

Интернет в свою очередь обрушил классическое понимание свободы слова,
раскрыв ее нестатусный смысл, бросив вызов институциональному
обществу, где «вход» в коммуникацию устроен либо через социально-
политический / географический (центр – периферия) статусы. Государства
лишились возможностей контроля за отслеживанием траекторий и
последствий взаимодействий, осуществляемых интерактивными обществами
в виртуальном пространстве Интернета, который преобразует статусную
коммуникацию в нестатусную. Возникшая благодаря глобализации
мобильность информации, как, впрочем, и ускоренное перемещение капитала
и интеллектуальных ресурсов не просто нивелирует традиционную роль
государства при выполнении им привычных фискальных функций, но и
вовсе затрудняет скрытие негативных качеств, которые присущи любой
правящей элите. Для большинства нужно менее времени, чтобы стало
понятным, что для «избранных» ничто человеческое не чуждо, даже пороки.
Благодаря сети Интернет информация стала доступной и для граждан бедных
стран292.
Конечной целью любого достойного общества логично полагать
гармоничное развитие всех основных сфер жизни, чтобы в интеллектуальном
плане человек мог реализовать всё лучшее, что заложено в данном обществе
для обеспечения достойной жизни. С другой стороны, материальные вопросы
также должны решаться наилучшим образом. Идеальные продукты следует
создавать, руководствуясь опорой на общество и его группы таким образом,
чтобы преследующие различные акторы это поддерживали293.
Идеологии Постмодерна служат примерами мировоззрения переходной
эпохи, в которых утверждается, что смысл/ценность создаются не в
процессах производства, но потребления, при котором уже создается и
292
dergachev.ru/analit/010411.html (Дата обращения 07.07.2018).
293
130
оформляется образ «Я» как социальная идентичность и самоуважение,

касающееся главным образом физического и психического аспектов
существования человека. Уже стало понятно, что Постсовременность в
принципе отрицает наличие каких-либо закономерностей, которые бы
предопределяли прогрессивность развития. Сюда также добавляется
релятивизм сколько-нибудь успешных коллективных усилий,
обеспечивающих улучшение судеб человечества294. Используя в качестве
основы многочисленные противоречия и ограничения, сложившиеся к
настоящему времени, Постсовременность показывает весьма низкие шансы
на достижение коллективного благополучия и посредством самых различных
форм артикулирует значимость индивидуалистских стремлений
общественного развития, способствующих неизбежному характеру борьбы за
выживание и анклавность благополучия295.
Идеи постсовременного мира, как правило, находят свое приоритетное
воплощение в государствах ядра, являющихся центрами мирового хозяйства,
что позволяет установить их относительно тесные связь с неолиберальной
идеологией. В свою очередь, претерпев определенные содержательные и
функциональные метаморфозы, идеологии Постсовременности уже
претендуют и на принципиально новый уровень осмысления феноменов
общественного развития, и на продуцирование новых взглядов на
стремительно, словно в калейдоскопе, (из)меняющуюся жизнь. Особое место
в постмодернистской философии занимает теория постистории, развитая Ж.
Бодрийяром. «Постистория» определяется им как состояние актуального
нашему времени общества, где в принципе невозможно никакое подлинное
новаторство. А.В. Савка отмечает, что горечь, серость, цинизм являются
сегодня единственными возможными отражениями наличного
общественного настроения, поскольку мировой прогресс достиг своей
294
1998. 160 с.
295
Савка А.В. Человек и общество в философии постмодерна // Ученые записки Российского
государственного социального университета. – 2006. – № 2 (50). – С. 115-128.
131
конечной стадии, а конструктивные возможности полностью нейтрализовали

друг друга, породив повсеместное «безразличие», «индифферентность»,
трансформировав мир в «мегамашину»296. Весьма уместное замечание
предлагается А.Г. Дугиным относительно того, что «диалектика
дифференциации опрокидывает свою основу и производит
индифферентность»297.
Обострение поисков новых идей и ценностей в контексте
Постсовременности приходится на 90-х гг. ХХ в., когда мир накрыло
«постиндустриальной волной», вследствие чего культура наряду с наукой
возводится в статус главной ценности. На этот счет приведем ремарку Р.
Инглегарта, отмечающего, что культурные движения меняют вектор
социального, в связи с чем повсеместно наблюдается снижение значимости
экономического роста как главенствующего ориентира государственного
развития298.
Вообще мотивация в Постсовременном мире, как уже стало понятно,
уходит от материализма, склоняясь в большей мере в социально-
психологические аспекты. Сегодня психологи отмечают, что изменение
материального благосостояния почти не сказывается на мотивации индивида,
поэтому для аналогии уместно привести концепцию мотивации А. Маслоу, в
логике которой, как известно, невозможно одновременно придавать равное
значение и наделять одинаковой ценностью различные группы
потребностей299. В целом А. Маслоу определяет современного человека как
хорошо приспособленного, в отличие, например, от индивидов прошлых
веков. В этом он видит корень всех проблем постсовременности, определяя
принимаемые альтернативы как «бледные и сомнительные» 300.
296
Там же
297
Дугин А.Г. Пост Модерн? // Элементы. – №9. – 2000. [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
http://www.arcto.ru/article/549. (Дата обращения 12.03.2020).
298
Инглегарт Р. Культурный сдвиг в зрелом индустриальном обществе // Новая постиндустриальная волна
на Западе. Антология. – М.: ЭКСМО, 2010.
299
Маслоу А. Мотивация и личность. – СПб.: Питер, 2014.
300
Там же
132
Итак, постмодернисты считают, что материалистические ориентации

индивидов необходимо преобразовать в сторону нематериалистических
мотивов. Следовательно, политическое мировоззрение, по мнению западных
теоретиков, должно двигаться от традиционного в сторону его
либерализации, а, предположим, религиозные ориентации – от
ортодоксальных – к нерелигиозных. Все это должно произойти по одной-
единственной причине, в соответствии с которой прежние нормы и ценности
«неизбежно вступают в конфликт со свободой индивидуального
самовыражения»301.
Очевиден повышенный интерес постмодернистов к «духовным
ценностям», что, к примеру, можно увидеть через анализ исследования Н.А.
Терещенко и Т.М. Шатуновой. Авторы считают, что созданная однажды
«всеобъемлющая теория» со временем станет понятна всем и каждому, а не
только горстке избранных, поэтому с наступления этого момента все люди
смогут принять участие в обсуждении вопросов, касающихся не только
существования Вселенной, но и судеб всего человечества»302. Наконец, В.Л.
Иноземцев отводит ведущую роль развитию именно
«постматериалистическим» ценностям, что предопределяет их
экономический и культурный прогресс303.
Даже это говорит о глубоком кризисе идеологии, который приобретает
системный характер. Виртуальная реальность также неумолимо и все глубже
погружает человека в собственное пространство, удваивая мир и порождая
тем самым виртуальное общество. Об удвоении путем виртуализации
общества справедливо говорить не только из-за простого замещения
реальности во всех сферах деятельности людей и межличностных
отношениях, но и из-за включения, например, виртуальных собеседников в
301
Коллонтай В.М. Об экономическом и неэкономическом постмодернизме // Постмодерновый мир и
Россия. – М.: Волгоград: ВолГУ, 2004. – 676 с.
302
Терещенко, Н.А., Шатунова, Т. М. Постмодерн как ситуация философствования. – СПб.: Питер, 2003. -
192 с.
303
Иноземцев В.Л. Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология. – М.: Academia, 1999.
133
определенные ритуалы, происходящие в реальном времени304.

Трансформация социальной реальности в т.н. «Общество спектакля»
становится одной из ключевых практик Постсовременности305. В его основе
лежит мифологема «театральности», применяемая ко всей жизни, в которой
вместо традиционной политики люди, как правило, наблюдают шоу-
политику. В ней происходит замещение решения общественно важных
проблем аспектами имиджа и рейтинга306. Аналогичное можно наблюдать и в
идеологическом «меню», в экономике, которой теперь необходимо решать
вопросы не только касающихся реальной экономической сферы, но
принимать решения по поводу конвертирования валюты, финансовых
спекуляций, маркетинга и рекламы, коммерциализации всего и вся. Таким
образом, в обществе Постмодерна заложена театральная мифологема и для
развития новых идеологий, которые уже не могут предложить какие-либо
системные решения актуальным вызовам времени, но скорее некоторую игру
на определенной площадке и связанную с конкретными благами307.
4.2. Механизмы формирования и транслирования идеологии в условиях

медиапространства Постсовременности308
В Постсовременности активным фактором формирования

идеологических концептов становятся средства массовой коммуникации,
которые отныне предназначены не только для выполнения функций,
связанных с передачей информации, но и могут быть рассмотрены как
инструменты и механизмы формирования уникальной реальности,
формирующей картину мира за пределами одной лишь сенсуалистической
практики личности. Этот феномен, возникающий в результате
304
Савка А.В. Человек и общество в философии постмодерна // Ученые записки Российского
государственного социального университета. – 2006. – № 2 (50). – С. 115-128.
305
Дебор Г. Общество спектакля. – М.:Extremum, 2014.
306
Савка А.В.. Основы философии хозяйства: учебное пособие. – М., 2010. – 480 с.
307
Там же
308
Основу параграфа составляют тексты научных статей: Кудашов В.И., Равочкин Н.Н. Многообразие
инструментов распространения идеологий в современных обществах // Контекст и рефлексия: философия о
мире и человеке. 2016. № 3. С. 42-49; Равочкин Н.Н. Механизмы формирования идеологии в условиях
современного медиапространства // Вестник СевКавГТИ. 2014. № 17. С. 123-128.
134
взаимодействия средств массовой коммуникации и целевой аудитории,

создает «медиапространство». Данный термин имеет цельное качество,
позволяющее рассмотреть медиа в качестве способа формирования
идеологии в контексте философского исследования. В целом, когда делаются
попытки применить термин «идеология» к продукции масс-медиа, то
внимание, как правило, сосредоточивается на создаваемых и
интерпретируемых ими моделях образа жизни. В данном аспекте идеология
выступает как система смыслов, обеспечивающая понимание и необходимые
интерпретации ценностных суждений о мире и общественной жизни, а сам
термин «идеология» содержательно близок понятию «мировоззрение».
Одновременно с этим идеология, безусловно, гораздо шире границ
последнего, поскольку она связана не только с наборами суждений и
ценностей, но и с определенными схемами, которые задают те или иные
варианты понимания социальных феноменов, используемых для
легитимации интересов множественных групп309.
Для осмысления рычагов идеологического воздействия в рамках
медиапространстве Постсовременности, направленных на человека,
общество, мир и культуру, необходимо проанализировать соответствующий
понятийный аппарат. Категория «медиапространство» находит свое
отражение в русском языке относительно недавно, всего-навсего с конца 90-х
годов прошлого века. Смеем заявить, что до сих пор не выработано его
общепринятого научного определения. Семантический анализ данной
дефиниции свидетельствует главным образом о её многосложности, по
аналогии с «идеологией» распадаясь на две составные части – «медиа» и
«пространство». «Медиа», заимствованное из английского языка, несмотря
на свою общеупотребительность все же является весьма широким понятием,
включая в себя совокупность многообразных информационных средств и
приемов, предназначенных для трансляции целевому потребителю
309
Равочкин Н.Н. Механизмы формирования идеологии в условиях современного медиапространства //
Вестник СевКавГТИ. 2014. № 17. С. 123-128.
135
определенного сообщения в той или иной форме (это может быть

телепередача, печатная газета, даже оригинальный жанр из области
новейших искусств)310.
Вторая составная части анализируемого термина обнаруживает целый
ряд подходов к его пониманию – и его действительно можно рассматривать,
как с точки зрения естественных наук, так и с методологических установок
социальных наук и философии. К примеру, в классический период развития
науки времен Галилея, Декарта, Ньютона пространство уже рассматривалось
в совокупности со временем как особого рода сущности или же как
некоторые субстанции, существующие сами-по-себе, независимо от
материальных объектов, но оказывающие на них существенное влияние311. В
такой интерпретации пространство можно истолковать как своего рода
«вместилище» материальных вещей и происходящих в мире процессов и
событий.
В рамках социологии сложились два диаметрально противоположных
взгляда к дефинированию категории «пространства». Основоположник
первого француз Э. Дюркгейм настаивает на принципах аналитического
дуализма в исследованиях пространства: предметное и социальное
пространство необходимо изучать как два различных, но при этом
коррелирующих между собой феноменов312. Его взгляды успешно
продолжили и развивали П. Сорокин, В.И. Добреньков, А.И. Кравченко, Э.
Гидденс. Родоночальником второй точки зрения считается Г. Зиммель,
который усматривал субъект познания в человеке, но не в обществе. В
данном подходе все пространство рассматривалось как социальное,
поскольку его попросту невозможно отделить от созерцающего субъекта313.
310
Зубанова Л.Б. Современное медиапространство: подходы к пониманию и принципы интерпретации //
Вестник Челябинской государственной академии культуры и искусств. – 2008. – № 2 (14). – С.6-17.
311
Докинз Р. Эгоистичный ген. - М.: Мир, 1993. – 318 с.
312
Durkheim E. Les formes elementaires de la vie religieuse. Le systemem totemique en Australie, Paris, P.U.F., - 5
ed., 1968 - 648 p.
313
Simmel G. Der Bildrahmen. Ein asthetischer Versuch // Georg Simmel Gesamtausgabe. Bd. 7. - Frankfurt a. M.:
Suhrkamp. - S. 101-108.
136
Эта традиция нашла свое продолжение в работах Э. Гофмана, А. Лефевра,

А.Ф. Филиппова и других.
Синтез обозначенных выше методологических установок исследования
пространства совершил современный французский социолог П. Бурдье. Он
стремился преодолеть противоположности субъективного и объективного
анализа пространства, вследствие чего рассматривал их в качестве
автономных реальностей статусные позиции и людей, занимающих эти
позиции. Ему удалось преодолеть антиномию между представлениями о
физическом и социальном пространстве через следующее умозаключение:
первое является отчасти точной проекцией социального промежутка, тогда
как физическое пространство понимается в качестве формы репрезентации
социального пространства314.
Разумеется, что философия также богата на самые разнообразные
трактовки пространства, а его современное понимание сложилось благодаря
длительному изучение в исторической ретроспективе. В современном
понимании философского знания пространство представляет собой форму
бытия материи, обладающую характеристиками протяженности,
структурности, сосуществования и взаимодействия элементов во всех
системах315. Данный феномен обладает фундаментальным значением для
человеческого мышления в целом, поскольку отображает множественный
характер существования мира и подчеркивает его неоднородность: великое
многообразие предметов и объектов, данных в человеческом восприятии
одновременно, создают пространственный образ мира как необходимого
условия ориентации людей316.
Базисными характеристиками пространства выступают:
314
Бурдье П. Социальное пространство: поля и практики. Институт экспериментальной социологии. - М.,
СПб: Алетейя, 2005. - 576 с.
315
Юрченко М.В. Идеологическое обеспечение национальной безопасности России // Проблемы
национальной безопасности России в ХХ–ХХI вв. Уроки истории и вызовы современности: материалы
конференции, Краснодар: Традиция, 2010. - 322 с.
316
137
1. Протяженность – рядоположенность и взаимосвязь однородных

элементов (точек, отрезков, объемов); возможность прибавления к каждому
из этих элементов какого – либо следующего элемента или уменьшения
числа элементов.
2.Трехмерность – все известные людям физические процессы и
явлений проявляют в пространстве собственную длину, ширину и высоту317.
Помимо этого, можно выделить специфические черты:
1. «Свойства макромира»: предметные пространственные формы тел,
их положение в пространстве по отношению друг к другу, скорость
пространственного перемещения, размеры тел.
2. Внутренняя симметрия / асимметрия физических тел, при этом
данные характеристики находят себя как в макро-, так и в микромире.
3.Изотропность как отсутствие выделенных направлений (оппозиция
«верх-низ»), независимость свойств тел от направления их движения318.
Интересующее нас медиапространство может быть представлено как
особая действительность, выступающая частью социального пространства и
концентрирующая практики и представления агентов, включенных в систему
производства и потребления массовой информации, поскольку в самом
общем виде «Медиа» тождественно «СМИ». Воспроизводство границы
между массмедиа и внешней средой осуществляется за счёт операции,
которая часто обозначается термином Дж. Спенсера Брауна re-entry
(«повторный ввод»). Самореферентные сообщения массмедиа получают
подтверждения в форме внешних референтов и, возвращаясь в масс-медиа в
качестве предмета коммуникации, легитимируют и реконструируют
автономный статус системы и её «коммуникативную программу». По этом
поводу Луман замечает, что ««повторный ввод» таит в себе парадокс, потому
317
Там же
318
138
что противоположные различения (система / внешний мир) рассматриваются

здесь не иначе, как одно и то же319.
Таким образом, медиапространство, являясь частью пространства
социального, через которое оно изображает само себя. Масс-медиа,
транслируя тексты, создают и воссоздают социальное пространство в микро-
макро и объективно-субъективных континуумах. Репрезентативность
отражения реальности в масс-медиа подвергается сомнению такими
авторами как, к примеру, М. Маклюэном, М. Кастельсом и уже упомянутыми
выше Ж. Бодрийяром и Н. Луманом. На наш взгляд, медиапространство —
это вовсе не простое «зеркало реальности», но общественно проектируемое
понимание мира, отражающее и устанавливающее социальное пространство.
Социальная действительность может быть представлена с помощью
бесчисленного множества пространств, различающихся своим объемом
(совокупностью выражаемых в них явлений) и структурой. Критерием
выделения медиапространства становится отношение к производству и
потреблению массовой информации. Следовательно, массовая коммуникация
выступает ядром, организующим модель медиапространства.
Рисунок 2 – Модель медиапространства

[составлено автором]320
319
Луман Н. Реальность массмедиа. - М.: Праксис, 2005. - 256 с.
139
Медиапространство необходимо рассматривать как особую реальность,

которую хотя и невозможно полностью отобразить, но которая организует
практики и представления социальных агентов, производящих и
потребляющих массовую информацию. Физическую основу
медиапространства составляют масс-медиа. В этом контексте уместно
привести определение Н. Лумана, где он утверждает, что «Понятием масс-
медиа должны быть охвачены все общественные учреждения, которые
используют технические средства для распространения сообщений. В первую
очередь, подразумеваются печатные носители информации, а также
результаты фото- или электронного копирования, в том случае, если
массовые продукты производятся ими не для определенных адресатов.
Распространение сообщений в эфире также попадает под это понятие, если
сообщения общедоступны, не служат исключительно для телефонной связи
отдельных адресатов»321.
Другая работа Лумана «Социальные системы» также интерпретирует
проблему масс-медиа, определяя их место и роль в обществе. Луману
удалось развить достаточно оригинальную трактовку заявленного феномена
как обособленной социальной системы, функционирующей на основе
двоичного кода «информация/неинформация». Из этой бинарной оппозиции
следует ожидаемый для современного исследователя вывод относительно
того, что любые социальные пространства и медиапространства тоже
являются неравномерными, что проявляется как во всем пространстве, так и
на его отдельных элементах322.
По мнению Е.Н. Юдиной, медиапространство можно представить в
трех формах: физическое, символическое и пространство социальных
320
321
Луман Н. Реальность массмедиа. – М.: Праксис, 2005. - 256 с.
322
Луман Н. Социальные системы. Очерк общей теории. – СПб.: Наука, 2007. – 641 с.
140
отношений и символическое пространство, позволяющих выделить

соответствующую его структуру:
 Масс-медиа как материальная основа производства и передачи
информации;
 Социальные отношения агентов медиапространства, связанные с
производством и потреблением произведенной массовой информации;
 Символические информационные продукты, в форме которых
транслируется произведенная массовая информация323.
Взаимодействие отмеченных выше элементов образует мощный
механизм идеологического влияния медиапространства на потребителей
массовой информации, который приводится в действие с определенной
целью, и при этом выполняет ряд функций в контексте наступившей
Постсовременности. Универсальной целью идеологического
воздействия является формирование у объектов воздействия, основываясь на
процессе интериоризации идеологических представлений, константных
типов восприятия, поведенческих моделей и ценностных ориентиров. В
очередной раз назовем общие идеологические функции: аксиологическая,
мобилизационная, прогностическая, нормативная, функция
самоидентификации и т.д.324. Схематически данный механизм
идеологического влияния можно представить в виде следующей схемы
(рисунок 3):
323
Юдина Е.Н. Развитие медиапространства в современной России (на примере телевидения): Дис. д-ра
социологических наук – М., 2008. – 363 с.
324
Подгорный В.В. Национальная идея и общественная идеология: от иллюзии к жизненной реальности.
Монолит, 2012. [электронный ресурс] – Режим доступа: http://frons.org.ua/71-nacionalnaya-ideya-i-
obshhestvennaya-ideologiya.html (Дата обращения 17.03.2020)
141
Масс-медиа
Социальные Информационный
отношения агентов символический
продукт
ЭЛЕМЕНТЫ МЕХАНИЗМА ВЛИЯНИЯ МЕДИАПРОСТРАНСТВА

ПОСТСОВРЕМЕННОСТИ
Функции Принципы Методологический

аппарат
мобилизационная системность
цель задач методы

аксиологическая непрерывность и
прогностическая соответствие масштабу

и интенсивности
воздействия
нормативная согласованность с
протекающими
процессами в обществе
самоидентификация
ПРОДУКТ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ: СФОРМИРОВАННАЯ ИДЕОЛОГИЯ
Рисунок 3 – Модель механизма идеологического влияния в условиях

медиапространства Постсовременности [составлено автором]325
Представленная конструкция подразумевает собой универсальный
механизм идеологического воздействия в условиях современного
медиапространства. В самом общем виде цель функционирования этого
механизма идеологического воздействия полагается как основанное на
интериоризации формирование идеологических представлений, устойчивых
типов восприятия, поведения и ценностных ориентаций социальных групп
общества326.
325
326
142
Постсовременность как нельзя лучше подтверждает, что исторические

перемены, всецело задевающие социум, сопровождаются и
количественными, и качественными трансформациями различных сфер
общественной жизни, что позволяет нам указать на сложность и
многоаспектность трансформационных процессов. Действительно, прав А.А.
Гезалов, что о неоспоримом характере многочисленных фактов
происходящих трансформаций327. Мы солидаризуемся с позицией А.Н.
Данилова328, относящего коренные изменения политической системы,
экономических основ общества, смену духовно-культурных ориентиров и
интеграцию в систему мировых экономических отношений к результатам
системной трансформации, через которые к наступлению
Постсовременности прошли многие общества, правда, каждое стартовало со
своих исходных позиций.
В условиях системной трансформации постсовременных обществ
идеология навряд ли способна перманентно пребывать в своем «первичном
научно-теоретическом обличии», что, соответственно влечет и ее
метаморфозы. Прежде всего, трансформирующаяся идеология необходима
для сохранения равновесия и устойчивости в системе «общество» (которое,
вполне возможно, испытывает «перекосы» в периоды вызванных
изменениями напряжений)329.
В своей работе И. Кувакин указывает на тот факт, что во второй
половине ХХ в. реальность стала исчезать: произошло исчезновение
политики, дематериализовался капитал, прослеживается отсутствие
отчетливости стилей в культуре – все это есть результат общественных
трансформаций330.
327
Гезалов А.А. Трансформация общества в эпоху глобализации (социально-философский анализ). М.:
Канон+, Реабилитация, 2009. 288 с.
328
Данилов А.Н. Переходное общество: Проблемы системной трансформации. Мн.: Харвест, 1998. 432 с.
329
Кудашов В.И., Равочкин Н.Н. Многообразие инструментов распространения идеологий в современных
обществах // Контекст и рефлексия: философия о мире и человеке. 2016. № 3. С. 42-49
330
Кувакин И. Эра никчемности и ее закат. М.: Канон+, Реабилитация, 2016. 352 с.
143
Вторая половина ХХ в. часто маркирована в качестве завершения

идеологической эпохи. По большому счету, это можно полагать
несправедливым, так как в период между 60-ми гг. ХХ в. и 20-ми гг. ХХI в.
наблюдается ряд идеологических коллизий. Разумным будет считать, что
«конец идеологической» эпохи означает преодоление претендующего на
всеобщность построений идеологического мышления, но с переходом к
идейным столкновениям331.
Плюрализм терминов, появившихся для дефинирования идеологии в
наши дни, позволяет отмести последние сомнения, которые могут
возникнуть по поводу ее значимой роли в коллективном и индивидуальном
сознании и социальном бытии. Анализируя трактовки термина «идеология»
Т. Иглтона332, становится очевидным преобладание в них ценностной
составляющей. Показательным в проведенном анализе нам представляется
их партикулярный характер, конгруэнтный сегодняшней эпохе
Постсовременности, что тем более необходимо для учета таких интересов
ввиду господства риторики «раскрепощения» индивида, вступившего в эту
настоящую эпоху с многочисленными и сковывающего его действия
комплексами неполноценности333.
Н.С. Розов отмечает, что в конце ХХ в. основная тенденция – генезис
ценностного сознания. Согласно Розову, пришедшая «эпоха
индивидуальности» затребует создания тщательно спроектированной
идеологии, которая бы воздействовала на общественное сознание индивидов
с обязательным учетом их ценностных ориентаций334. Проектирование
идеологии с учетом ценностей индивидов тем более необходимо ввиду
придания транслируемым идеологемам дополнительные убедительные силы,
331
332
Eagleton T. Ideology: an introduction. London: Verso, 1991. 242 p.
333
Антонович И.И. Социодинамика идеологий. Мн.: Навука i тэхнiка, 1995. 373 с.
334
Розов Н.С. Ценности в проблемном мире: философские основания и социальные приложения
конструктивной аксиологии. Новосибирск: Новосибирский ун-т, 1998. 292 с.
144
а также позволит обозначить их реальность, так как абстрактные идеи далеко

не всегда могут заставить людей следовать за ними.
Деградация современного общества, пропитанного мыслями
постмодернистов, требует определения и понимания инструментов
распространения идеологий в условиях трансформации обществ по
несколько непривычной схеме. Прежде всего, для этого необходимо
обратиться к тем индивидуальным продуктам, развивающим интеллект
человека либо имитирующим (что встречается чаще) это развитие, но
характеризующихся (относительно) регулярным взаимодействием. Важно
отметить, что классические СМИ и религия не могут быть отнесены сюда в
полной мере: оба этих продукта уже оказали значительное влияние на
распространение идеологии в XX в. Второй этап – абстрагирование от «ядра
идеологии», усреднено присущего практически всем индивидам,
составляющим то или иное общество. В.К. Кузнецов относит сюда культуру
патриотизма, свободу и ответственность, всеобщее образование,
благополучие, законность, безопасность335.
Обращаясь к современному обществу и экспектациям его членов,
выделим мейнстрим социальных продуктов. Интернет представляется нам
наиболее распространенным средством современного воплощения
транслятора идеологии. Стоит отметить, что вестернистские тенденции,
проникающие в отечественный социум посредством «мировой паутины»,
наглядно демонстрируют, что российское общество еще не прошло через
необходимый демократический транзит, позволяющий использовать
Интернета как инструмент распространения идеологем. Во многом это
определяется клиповым сознанием современных индивидов, а также
сложностью дословного перевода информации, предложенной в сети
335
Кузнецов В.Н. Идеология: социологический аспект. М.: Книга и бизнес, 2005. 816 с.
145
западными интеллектуалами и, как следствие – буквального понимания

смысла336.
Большую роль также играет и неосознаваемый индивидом характер
воспринимаемых через сеть ценностей: отвлеченный просмотр TV,
прослушивание и чаще всего пролистывание материалов в мировой паутине.
Главным образом, это объясняется разнообразием сетевого контента и
относительно быстрой информационной «насыщаемостью» через, как
правило, «разовое» использование. Это главный минус Интернет-контента,
который, в ряде случаев, может посеять мысль и даже заставить задуматься о
смене ценностных ориентаций. Поэтому, как и ранее, Интернет как
инструмент распространения идеологии представляет собой отдельную
проблему для исследования337.
Следующим вариантом транслирования идеологем выступает «чье-то»
мнение (общественное, экспертное, авторитетное). Несмотря на кажущуюся
противоречивость принадлежности мнения к современным инструментам
объективации идеологии, ответим, что ввиду усложнения и умножения
системы межличностных отношений и коммуникационных каналов,
окружающие нас люди склонны влиять на осуществляемый нами
идеологический выбор. Если ранее идеология создавалась исключительно
через деятельность политических партий, сегодня налицо участие
интеллектуалов в ее создании338.
Сегодня большинство людей, даже в контексте вульгарной
демонстрации своего «Я», осуществляют выбор в условиях его
идеологической детерминации, в чем прослеживается, как ни парадоксально,
их типологическая общность339. Сделанный выбор подвержен критике
(вос)созданных нами же авторитетов и «экспертов» – поэтому задача
336
337
Там же
338
Там же
339
Равочкин Н.Н. Идеологически детерминированный выбор в современном обществе с позиции
социальной философии // Аспирантский вестник Поволжья. 2015. № 3-4. с. 158-165.
146
индивида осуществить его наиболее безболезненно и максимально

соответствующе идеологии, формирующей его мнение. Общение и
предлагаемое нам «экспертное» мнение по поводу тех или иных вопросов
социального бытия, устроении общественных порядков создают особый
инструмент для усиления эффекта убеждения и, как следствие –
приверженности тем или иным идеям. Очевидна выработка привычки и
полное безразличие к осознанию причин собственных действий.
Самоочевидно, что в Постсовременности последовательное
воздействие идеологии способно привести к отчетливым проявлениям ее
резкого агрессивно-оптимистичного воздействия, чем таковое
демонстрировалось в ХХ в. Повторимся, что идеологии сегодня необходим
учет частных интересов, через соблюдение которых, вкупе с уважением и
отказом от вторжения в ценностные ориентации других индивидов (если они,
конечно, не нарушают интересы других и общества в целом) можно было бы
позитивно оценить ее метаморфозы. Именно так упрощенно представляется
«счастье» большинству индивидов, согласно анализу результатов
психологических опросов. Образ жизни, мода и стиль формируют еще один
идеологический инструмент, наиболее эффективный, поскольку в его
распространении также участвует Интернет и общественное мнение.
Объектами воздействия идеологии выступают индивиды как приверженцы
определенного набора материальных (часто демонстрируемых окружающим)
благ, субъектами – их творцы, носители. Мы критически замечаем, что
сегодня образ жизни, в значительной степени, стирает границы между
социальными классами. Желаемый образ как «картинка» жизни и отсутствие
четких собственных экспектаций часто наделяет настоящее некой
опустошенностью, предлагая частую смену этих образов, непременно
сопровождающихся усугублением комплекса неполноценности и состоянием
отвержения индивидов из «круга своих», куда они так стремились. Вопреки
циклическим запросам на моду и стиль, большинство последующих адептов
147
выглядят достаточно несуразно по простой причине смены контекста эпохи.

Указав на три основных инструмента распространения идеологии в
Постсовременности, полагаем, что эффективность от их применения в
наибольшей степени возможна при их взаимодействии (рис. 3.) 340.
Интернет
Общественное
Образ жизни,
мнение
мода, стиль
Рисунок 4. Инструменты распространения идеологии в Постсовременности
В постсовременных обществе счастье, о котором мы говорили чуть

выше, возможно обеспечить лишь через сложное и тщательное
проектирование идеологий. Однако для этого необходимо открыть
обсуждение проектов идеологий в целях диалога и интерсубъективного
оспаривания, поскольку именно навязываемые чужие и чуждые идеи,
обладающие агрессивной догматичностью, мешают обществу в целом и его
индивидам ощущать настоящее счастье.
Таким образом, мы видим, что с усложнением социальной динамики и
структуры, изменяется и множится форма внедрения в сознание индивидов
господствующих идей, часто без позволения генерации своих собственных.
Это объясняется тем, что, в большинстве своем, мнение определенных людей
зависит от мнения других людей, чье мнение, в свою очередь, может зависеть
от мнения и определенных людей, и референтных групп – и так до
бесконечности.
340
148
Глава 5. Россия в поиске новых идейных оснований государственного

строительства и роль интеллектуалов
5.1 Идеологические векторы Постсовременности
Быть государственной идеологии или нет – вопрос, который

свойственен многим государствам после преодоления «переходной фазы».
Однако наряду с имеющимися идеологиями набирают стремительную
популярность новые идеологические течения, которые мы называем
«векторами». Прежде чем обратиться к идеологическим векторам, которые
проявляются в современном мире, имеет смысл еще раз сказать о феномене
идеологии. Идеология, как спектр преломления теории и практики в процессе
осмысления и освоения действительности, всегда вызывает интерес, и этот
интерес усиливается в процессе наблюдаемой дифференциации человеческих
сообществ, социального расслоения, глобализации и обострившихся
социально-политических противоречий, как во внутригосударственном
пространстве различных стран, так и на мировой арене341.
Подытоживая рассмотренное выше, обратимся к основным
прототалитарным и экстремистским политическим идеологическим
доктринам, доминирующим в общественной жизни Постсовременности. Так,
обращает на себя внимание феминизм. Его главной целью является
преодоление господства мужчин над женщинами. Проблема равенства
достаточно давно обозначена не только в философии, но и во многих
социальных науках. Порой современное обществоведение предлагает
понимать равенство через отрицание неравенства между, например,
различными социальными группами, дифференциация между которыми
может осуществляться по набору признаков, а может – только по статусу
либо наличию доступа к благам. Феминистская идеология убеждена, что
права, привилегии и статус не должны определяться одной лишь гендерной
341
Использован текст доклада соискателя «Идеологические векторы современности» (Кемерово, 2014 г.)
149
принадлежностью. Как и многие идеологии Постсовременности, феминизм

синкретичен с действиями, что во многом детерминирует ее некоторую
бессистемность при одновременной приверженности опыту342.
Примечательно, что феминизм берет свое начало еще в эпоху Великой
французской революции и связан с таким нормативным актом, как
«Декларация прав женщины и гражданина». В данном документе упор
делался которой на необходимость решения не только правовых, но и
главным образом социальных аспектов гендерного неравенства343. По
мнению ряда мыслителей-обществоведов, в Постсовременности феминизм
проявил себя с более мощной силой во второй половине ХХ столетия, в
особенности в Соединенных Штатах Америки. В этой стране феминистки
более чем настойчиво требуют гарантий обеспечения, в частности, реального
равенства избирательных прав и одинаковых возможностей супругов по
поводу распоряжения совместным имуществом. Также важными пунктами
той эпохи были (1) легализация абортов и (2) одинаковая оплата труда за
выполнение аналогичных работ344.
Действительно, данная идеология оказала серьезное воздействие на
сферу политического (причем не только в США), где уже можно наблюдать
некоторые важные изменения. Так, еще с конца прошлого века были
предприняты меры по увеличению представительства женщин в парламентах
в государствах Скандинавии. Сторонники сегодняшнего,
постмодернистского, феминизма пошли еще дальне и ориентируются уже не
просто на различия между мужчинами и женщинами, но исключительно
между самими женщинами, что подтверждает исходный тезис о
342
Айвазова С. К истории феминизма // Общественные науки и современность. – 1992. – №6. – С. 31.;
Королева Т.А. Феминизм как политическая идеология // Известия Российского государственного
педагогического университета им. А.И. Герцена. – 2006. – Т. 4. – №22. – С. 60.; Феминизм в общественной
мысли и литературе. – М.: Грифон, 2006. – 400 с.
343
Rude G. Ideology & popular protest. – North Carolina: The university of North Carolina, 2007.
344
Айвазова С. К истории феминизма // Общественные науки и современность. – 1992. – №6. – С. 31.;
Королева Т.А. Феминизм как политическая идеология // Известия Российского государственного
педагогического университета им. А.И. Герцена. – 2006. – Т. 4. – №22. – С. 60.; Феминизм в общественной
мысли и литературе. – М.: Грифон, 2006. – 400 с.
150
бессистемности феминистской идеологии и закономерным отсутствии какой-

либо выработанной общей концепции. Влияние идеологии феминизма на
постсовременное общество можно зафиксировать в следующем:
 Обогащение сферы политического женским опытом принятия
решений и рассмотрения проблем;
 Смещение приоритетной роли мужчины в общественной жизни;
 Акцент на различиях между властвующими и подвластными;
 Возрастание толерантности и повышение уровня
цивилизованности.
 Изменения религиозных взглядов.
В то же время, несмотря на солидные достижения, феминизм пока еще
интеллектуально не определен, ведь в его составе можно увидеть
практически все традиционные политические идеологии345.
Наблюдаемые кризисные тенденции в сфере экологии свидетельствую
о том, что как никогда обострилась проблема выживания человека из-за
возросших потребительских аппетитов по отношению к природе и ее
наследию, а сами социально-экологические отношения трансформировались
в категорию политических, то есть стали связаны с присвоением и
перераспределением экологических благ и соблюдением прав человека.
Ответом на запросы общества по вышеназванным проблемам и сохранению
мира для будущих поколений становится оформление экологизма. Истоки
идей данного направления связаны главным образом с созданием Римского
клуба во второй половине прошлого столетия. Данная идеология помещает
общество и человека в единый контекст гео-био-социогенеза346.
Сегодня в целом ряде мировых парламентов есть различное количество
представителей, так или иначе относящихся к партии «зеленых». В отличие
от фемисток, приверженцы идеологии экологизма руководствуются
программами и предложениями ротации постов во всех ветвях власти, а
345
Брайсон В. Политическая теория феминизма. Введение. – М.: Идея-Пресс, 2001. — 302 с.
346
Гвишиани Д.М. Мосты в будущее. – М.: Едиториал УРСС, 2004. – 372 с.
151
также артикулируют «прозеленые» призывы, например, касаемо отказа от

насилия природы и использования ядерного оружия. По сути, эти и другие
многочисленные атрибуты приверженцев данной идеологии имеют
единственную цель – экологические реформы, проведение которых
игнорируется властными акторами актуальной социально-политической
реальности. В то же время, в экологизме с недавних пор появилось и
продолжает свое существование радикальное направление, вообще
выступающее за сокращение населения планеты на 80% и установление на
Земле «нового зеленого феодального мира». По мнению С.Н. Некрасова,
данная идея принадлежит мировой финансовой олигархии и
транснациональным корпорациям. Так, подобные мысли неоднократно
озвучивались Т. Блэром. В соответствии с идеями «глобального потепления»,
«озоновой дыры» и прочих антинаучных устрашений поднимается не только
вопрос о снижении выброса парниковых газов, но таится желание
осуществления глобального «обезлюживания» планеты средствами
наднациональных организаций. Некоторые СМИ дефинируют данное
направление экологизма как «экофашизм», ведь его основатели, британский
принц Филипп и голландский принц Бернхард, прямо призывают к
массовому геноциду. Для этих целей ими был создан Всемирный фонд дикой
природы, выступающий за геноцид, как инструмент глобального
неомальтузианского движения. Может показаться странным, но принц
Филипп заявил, что в случае его реинкарнации после смерти он хотел бы
вернуться в виде самого смертельного вируса для уничтожения как можно
большего числа людей. Но еще ранее в книге «Если бы я был животным» он
заявил, что хотел бы быть животным и организовать некий Животный
Интернационал против людей и бороться за права животных. Даже беглый
анализ экологизма указывает на характерную для представителей данной
идеологии политическую разобщенность347.
347
Некрасов С.Н. Как гарантировать безопасность России в глобальном мире. – Екатеринбург: Изд-во, 2006.
– 330 с.; Некрасов С.Н. Радикальный экологизм против человека [Электронный ресурс] Режим доступа:
152
Расизм представляет собой комплекс целого ряда учений, главным

зерном которых является положение о психической, физиологической и
культурной неполноценности некоторых рас. Учения эти основываются на
различном антропологическом строении людей, их генотипе и
биометрических показателях. Расизм – это убеждение в том, что людей
можно разделять на высшие и низшие расы. Во многих странах все
проявления расизма уголовно наказуемы, но это не помогает полностью
решить проблему, связанную с угнетением одних рас и народностей
другими. Проблема расизма многогранна. Ее можно рассматривать с
нескольких ракурсов. Расизм – это проявление политической
заинтересованности отдельных лиц или целых государств. Расизм также
выступает в качестве оправдания для вооруженных вторжений на территории
других государств. Расизм бывает социальным, проявляющимся в попытке
установить господство одной группы людей над другими, не схожими по
цвету кожи, месту рождения, антропометрическим данным, психологическим
особенностям. В любом случае расизм – это стремление умалить или
уничтожить достоинство человека или группы людей, лишить их многих
прав и свобод348.
Проблема расизма свойственна многим государствам и проявлялась
она в разные исторические эпохи. Самые яркие примеры: уничтожение
индейцев, теория превосходства японцев над остальными народами земли,
идеология шляхетской Польши, стремление финских реакционеров создать
«Великую Финляндию» на территории от Урала до Скандинавии и т.п.
Опасность расизма заключается в том, что он создает реальную угрозу миру,
ущемляет и нарушает права человека. К сожалению, сегодня расизм в тех
или иных появлениях процветает во многих странах, несмотря на
противодействие государственных структур. В России это неонацисты, в
http://rpr.ur.ru/klub/publicisti/nekrasov/2009/2/6/722/ (дата обращения: 12.11.2019)

348
Деминцева Е. Расизм, ксенофобия, дискриминация. Какими мы их увидели. – М.: Новое литературное
обозрение, 2013. — 380 с.; Ножнова Н., Оганисьян Ю. (сост.) Современный расизм как он есть. – 2-е изд.,
переработанное и дополненное — М.: Политиздат, 1985. — 384 с.
153
США – «Арийские нации», «Белые американские рыцари», Национал-

социалистическое движение, в Японии – националисты, считающие
«подлыми воришками» всех неяпонцев349.
На рубеже XX-XXI вв. в России постепенно сложились бытовые
формы дискриминации по этническому признаку, связанные с неприязнью к
другой культуре, языку, верованиям, традициям. Проявления составляют
причудливую смесь, доставшись российскому обществу в наследство от
империи со специфическими методами колонизации собственных окраин,
отчасти обусловленными национальной дискриминацией, скрыто
существовавшей внутри общности «советский» народ350. «Расистские
тенденции глубоко укоренились в российском обществе», – считает А. Брод,
директор Московского бюро по защите прав человека – группы,
осуществляющей мониторинг фактов дискриминации. «Движущей силой
расистов является быстро растущее число группировок бритоголовых
сторонников превосходства “белой расы”», – продолжает он.
Представляется, что материалы СМИ наиболее полно отражают
настроения российского общественного мнения в области межнациональных
отношений. Расистские нападения в России стали обычным явлением. В
2002 г. послы 37 стран Африки обратились в МИД России с призывом
обеспечить защиту их граждан351. Замалчивание подобной ситуации
приводит к обострению социальных противоречий в обществе. Иностранцы
знают, что есть места и определенные временные интервалы, которые
особенно опасны. Как признаются многие студенты, в дни государственных
праздников и спортивных состязаний они предпочитают не выходить из
общежития352. Опасность состоит в другом: государство, которое никогда бы
349
Деминцева Е. Расизм, ксенофобия, дискриминация. Какими мы их увидели. – М.: Новое литературное
обозрение, 2013. — 380 с.; Ножнова Н., Оганисьян Ю. (сост.) Современный расизм как он есть. – 2-е изд.,
переработанное и дополненное — М.: Политиздат, 1985. — 384 с.
350
Мингазова Э.Н. Формы бытования расизма в Российской Федерации // Общество: философия, история,
культура. – 2012. – № 1. – С. 49-53.
351
Мингазова Э.Н. Африканская диаспора в Краснодаре // Приложение к журналу «Синергетика
образования». – М.; Ростов н/Д, 2009. – С. 23.
352
Нерасовая ненависть // Российская газета. – 31 марта. – 2006. – С. 6.
154
не «подняло на флаг» классический «черно-белый» расизм, легко может

соблазниться возможностью использовать «латентную» ксенофобию в
качестве одной из форм национальной идеи353.
Сохранившийся до наших дней анархизм также представляет собой
идейно-политическое течение, однако его главная цель не преобразование, а
уничтожение государства с последующей заменой абсолютно любых форм
принудительной власти свободной и добровольной ассоциацией граждан, что
позволяет считать его антигосударственной идеологией. Термин «анархизм»
достаточно часто представляется общественностью в искажённом виде и
ошибочно интерпретируется как «хаос». Также анархизм не является
тождественным нигилизму, который в принципе отрицает само общество.
Хронологически его можно разделить на индивидуалистический
анархизм, коллективистский и коммунистический. В качестве идеальных
социальных общностей П. Прудон полагал общественные ассоциации мелких
собственников, которые должны обладать равным по своему объему
имуществом. Этот теоретик анархизма вообще выступал за «третью форму
общества», этакий синтез общности и собственности, что по итогу нельзя
отнести ни к коммунистическому, ни капиталистическому типу общества.
Именно это «идеальное», по Прудону, состояние является подлинной
анархией. Он также считал, что равенство условий возможно354.
Общественный идеал другого теоретика анархизма М. Штирнера – «союз
эгоистов», в котором каждый индивид видит в другом человеке
исключительно средство, позволяющее ему достигнуть своих целей. Считая
личность центром мироздания, Штирнер доходит до отрицания понятия о
долге и обязанностях.
Идеи российского мыслителя М.А. Бакунина легли в основу
российского революционного народничества. Стержневым элементом
353
Мингазова Э.Н. Формы бытования расизма в Российской Федерации // Общество: философия, история,
культура. – 2012. – № 1. – С. 49-53.
354
Прудон П.Ж. Что такое собственность? Или исследование о принципе права и власти: Бедность как
экономический принцип: Порнократия, или Женщины в настоящее время / Подгот. текста и коммент.
В. В. Сапова. – М.: Республика, 2012. – С. 83.
155
бакунинского мировоззрения становится концепция закономерностей

возникновения государства, его роли в жизни общества и путей к его
«разрушению» и установлению безгосударственного самоуправления. При
этом Бакунин не отрицает определенной исторической роли государства. Тем
не менее, по его мнению, государство представляет собой зло. Но такое зло,
которое оправдано историей и действительно было необходимо в прошлом.
Он не устанавливает отношений тождества между обществом и
государством, отмечая, что государства не бывают вечными, но предстают
лишь как временные общественные формы, которые впоследствии должны
перестроиться, причем коренным образом, то есть исчезнуть, раствориться и
стать банальной канцелярией общества355.
П.А. Кропоткин считал, что анархизм неизбежно приведет к
коммунизму, а коммунизм – обратно к анархизму, причем и тот и другой
представляют собой не что иное, как выражение одного и того же
стремления, преобладающего в современных обществах, – стремления к
равенству356. Необходимо отметить, анархисты не представляют собой
партию, ведь анархизм отвергает всё политическое, следовательно,
анархисты не участвуют в политической борьбе, выступая против власти как
таковой. Тем более анархизм не тождественен гражданскому обществу,
которое выступает за паритетные отношения с государством и призывает к
минимизации его роли, но не отмене. Оно может существовать только тогда,
когда обеспечены соответствующие условия, обеспеченные правовым
государством. Так что эта антиэтатистская традиция в истории гражданского
общества является лишь его эпизодом.
В условиях глобализации и развития новых экономических отношений,
происходит перелом в психологии и идеологии обществ. В политическом
аспекте идеологии национализма, космополитизма и нигилизма, которые
берут начало в идеологическом и религиозном сознании человека,
355
Пустарнаков В.Ф. М.А. Бакунин / Философия. Социология. Политика. – М.: Правда, 1989. – С. 3-11.
356
Кропоткин, П.А. Хлеб и воля. Современник наука и анархия. – М.: Правда, 1990.
156
используются для исламизации экстремизма и терроризма в регионах. При

этом некоторыми политическими силами важная роль отводится идеологии
национализма в формах панисламизма, пантюркизма, панамериканизма,
сыгравших важную роль в политической борьбе различных сил и создании
основы конфликтов в ряде стран357.
Панамериканизм широко пропагандируется империалистами США как
идеология «единства интересов» и «солидарности» всех стран Северной и
Южной Америки, которую обосновывают якобы имеющейся у них
общностью духа, экономики и культуры. С момента создания
Панамериканского союза США маскировали свою экспансию в Латинскую
Америку различными соглашениями и договорами, будто бы одобряемыми
самими латиноамериканцами. Усилиями монополий США создан ряд
организаций, которые пытаются проводить в жизнь политику
панамериканизма (Организация американских государств и др.).
Американский политолог Дж. Шарп видит основной фактор успеха
навязывания идеологии панамериканизма в ненасильственной дисциплине,
являющей собой точный алгоритм следования принятой стратегии и тактики,
приверженность ненасилию даже перед угрозой репрессий358. В этом смысле
ненасильственное действие предстаёт техникой разрешения идеологического
конфликта, основанной на неприменении участниками физического насилия.
Методы Шарпа – это специфические приёмы, разделённые на три
основные категории:
1. ненасильственный протест и убеждение,
2. несотрудничество,
3. ненасильственная интервенция (т.е. попытка включиться в конфликт,
используя методы ненасилия).
357
Национализм это оружие в политической борьбе [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
http://maxpark.com/community/5101/content/2289354 (дата обращения: 08.04.2020)
358
Шарп Дж. От диктатуры к демократии. Стратегия и тактика освобождения. – М.: Новое издательство,
2005.
157
На деле идеи панамериканизма противопоставляются национально-

освободительной борьбе народов Латинской Америки против колониального
засилья империалистов США за самостоятельное экономическое и
политическое развитие359.
Современный этап развития общества, сопровождающийся
динамичными процессами усложнения общественных связей под влиянием
интенсификации социальных процессов, а также возросший процесс
интеграции государств и народов в разных областях деятельности, в ходе
которой возрастают взаимовлияние и взаимозависимость народов и
государств, обусловливают новый уровень осмысления феномена аномии как
глобального фактора.
Несмотря на все различия, наиболее массовая идеология, которая, хоть
и не признается официально, но артикулируется в колоссальном объёме
практически каждый день – это идеология материализма, говоря предметно –
идеология общества потребления, где духовность является пустым звуком.
5.2 Модернизация идейных оснований российского социума
Анализируя сегодняшнюю идеологическую ситуацию в российском

обществе, можно сделать вывод относительно наличия в стране кризиса
социальных идей. Некоторые исследователи связывают причины этой
ситуации с содержанием непосредственно идеологических установок,
которые внедряются в массовое сознание. Западные ценности, переносимые
на отечественные реалии без учета императива почвы, воспринимаются
подавляющей частью населения как чужие. Вследствие этого неприятие
западных моделей не дает возможностей полноценного оформления новому
посткоммунистического мировоззрения. По мнению граждан, это придает
происходящим в стране переменам дополнительную нелегитимность.
359
Шарп, Дж. От диктатуры к демократии. Стратегия и тактика освобождения. – М.: Новое издательство,
2005.
158
Некоторые ученые считают, что причина идеологических дисфункций

заключается в неэффективности каналов трансляции интеллектуальных
продуктов в обществе360. Еще одна группа исследователей связывает
идеологический кризис непосредственно с объектом идеологии – сознанием
индивидов, именно незрелое сознание большей части россиян препятствует
восприяти западных ценностей361.
Подобные интерпретации кризисных явлений идеологической сферы
выглядят недостаточно убедительными, поскольку не носят всесторонний
характер. Наша точка зрения на состояние дел в идеологической сфере
российского общества соединяет кризисные проявления в данной области с
рассогласованностью важнейших идеологических концепций.
Идеологическая сфера в России складывается по нескольким
взаимоисключающим и противоречащим друг другу направлениям:
(1) Линия внедрения западных ценностей;
(2) Несмотря на поражение советской идеологии, социалистические
и коммунистические идеи до сих пор циркулируют в российском обществе, а
порой и находят свое воплощение в риторике властных акторах,
подчеркивающих преемственность с советским строем;
(3) Попытки реанимирования дореволюционных ценностей в виде
православия и консервативного монархизма;
(4) Усиленная пропаганда антисоветских идей: если на Западе и в
ряде стран бывшего ОВД антикоммунизм стал вспомогательной идейной
концепцией при осуществлении собственного курса и/или прохождении
демократического транзита, то в России он стал самостоятельной
идеологией362.
360
dergachev.ru/analit/010411.html (Дата обращения 07.07.2018); Смирнов В. А. Идеология в социокультурных
практиках современного российского общества : диссертация.- Великий Новгород, 2008.- 153 с.
361
Равочкин Н.Н. Идеологические стандарты моделей общества второй половины ХХ века Научно-
362
Смирнов В.А. Идеология в социокультурных практиках современного российского общества :
диссертация.- Великий Новгород, 2008.- 153 с.
159
Бесспорно, огромная роль при формировании идеологического

фундамента общества в наступившую эпоху Постсосвременности отведена
процессам глобализации. Обозначившийся императив глобального
конструирования реальности предполагает (а вовсе не исключения) наличие
в социуме формирующихся новых типов мировоззрения, в структуре
которых убеждения приобретают существенное значение, а уже затем через
оказываемое ими воздействие на когнитивные структуры станут более
ясными интерпретации многомерных социальных феноменов363.
Многие эксперты считают, что основными условиями и факторами
формирования новой российской идеологии становятся такие установки, как
реальный уход от приоритетности достижения глобальных политических
целей и понимание идеологии как системы ценностей, намеченных
государственных установок, негативным образом влияющих на общий
этический комфорт населения, его ментальность, но что наиболее
характерное – на его духовное здоровье и межличностные отношения.
Действительно, все перечисленное вряд ли способствует позитивным
настроениям в обществе. В самом деле, нам представляется, что в своем
классическом виде государственная идеология уже реально «выложилась на
возможный максимум», выполнив свои функции (оценки, конечно, разные) и
ее следует заменить такой идеологией, которая бы синтезировала в себе
этнические, религиозные, культурные и социальные ценности, базирующиеся
на исторических традициях.
К тому же, в современных условиях (в первую очередь – в связи с
падением авторитета демократических идей в западных странах) сбываются
прогнозы О. Шпенглера о «Закате Европы»364. Таким образом, мы наблюдаем
постепенный крах европоцентризма. Это является поводом для пересмотра
роли государства в современных условиях. По нашему мнению, оно все чаще
363
364
Шпенглер, О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. Том 1. Образ и действительность. –
М.: Попурри, 2009. Шпенглер, О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. Том 2. Всемирно-
исторические перспективы– М.: Попурри, 2009.
160
становится хранителем традиций и некой альтернативой мондиализму и

насильственной глобализации. Отсюда успешность восприятия
национальной идеи как варианта оптимального выживания этноса в
современных условиях.
Национальную идею современной России следует полагать
долгосрочным проектом её развития, для чего хотя бы предварительно
следует определиться с пониманием роли и места России в рамках
складывающейся миросистемы. На наш взгляд, XXI столетие является
периодом окончательного оформления глобальной цивилизации, которая,
конечно, вопреки ее идеологам, обошла догмат единого для всего
человечества пути365. Неудачи в формировании глобальной идеологии
детерминировали спрос на идеи, которые в той или иной степени выражают
интересы различных социальных групп, однако далеко не все идеи достигают
уровня идеологии. Соответствующим образом работает не только
политическое, но и, к примеру, религиозное мышление, требуя как
универсальные идеологемы, так и «местные» идеи. Особую роль в процессе
формирования универсальной идеологии занимают национальные концепции
развития. Для России наиболее подходящими представляются идеи
державности, которые в реалиях российской традиции, имеющей при этом
связи с византийской почвой, принципиальным образом отличаются от
западных вариантов. Кроме того, она поддержана русскими мыслителями.
Особое положение русского государства в сознании народа проявилось в
известной формуле графа Уваров «Православие-Самодержавие-Народность».
Перед тем, как определять державность как вариант идеологии России,
обратимся к этапам развития, которые присущи любой идеологии: (1) идея;
(2) процесс формирования; (3) организационные формы; (4) корректировка и
обновление идеологии; (5) распространение; (6) огосударствление; (7)
привнесение в миропорядок; (8) противоречия с тенденциями суверенитета;
365
См., например: Панасенко, Ю.А. Единая общенациональная идеология. – М.: Золотое сечение, 2010.
161
(9) роль в процессе глобализации; (10) новая организационная форма

глобального социума; (11) перерастание (переход) в следующий этап
развития глобального социума; (12) футурологические прогнозы и
ожидания366.
Опираясь на периоды исторического развития нашей страны, отметим,
что российская державность действительно прошла все стадии развития. В
XXI столетии у России имеются шансы вернуть себе позииции лидера в
координатах новой миросистемы. Поскольку генезис идеологии державности
исторически связан с деятельностью Русской православной церкви, то это
специфическая для России форма отражения философии «справедливости» и
«общественного блага». Российская державность, фундированная
принципами православия, способна выступить в качестве альтернативы
современным мондиалистским тенденциям. Полагаем, что шансы России как
государства-носителя новой идеологии резко возрастают именно сегодня,
поскольку, как уже отмечалось выше, в стране явно проступили признаки
современной стадии капитализма. Более того, какая бы ни была ностальгия
по классической социалистической модели, она в силу закономерностей
исторического развития и специфики ментальных процессов попросту
становится невозможной. Другими словами, если Россия сумеет
аккумулировать как имперский, так и социалистический лучший опыт, то она
может стать примером для многих стран в условиях нового миропорядка367.
Россия, как и любое государство, обладает своими национально-
государственным интересами, суть которых условно может быть сведена к
семи важнейшим направлениям: (1) суверенитет; (2) человеческий капитал;
(3) социально-ориентированная рыночная экономика; (4) опережающее
развитие как реализация теории модернизации; (5) увеличение доли
экспорта конечной продукции; (6) качественно новый тип расширенного
366
Юрьев В.М. Державность как идеология развития России в постиндустриальной системе глобальной
цивилизации // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. – 2011. – №. 7 (99). – С. 7-
10.
367
Там же
162
воспроизводства на основе высоких технологий; (7) рост национального

богатства в суммарном мировом богатстве368.
Рассматривая державность как вариант национальной идеологии в
условиях Постсовременности, правомерным будет обозначить ее как
корреспондирующую с конкретно существующими и преследуемыми
государством национальными интересами. Державность во многом может
обусловить приоритет предпочтений России, при этом без возможного
причинения вреда интересам других стран глобального мира.
С нашей точки зрения, евразийский вектор современной России
остается предпочтительным, как с позиции сохранения славянских традиций,
так и потенциальной реализации идеи «Русского мира». Подобные
социальные и геополитические трансформации выдвигают запрос на
принципиально новую идеологию. Объективно существующий и
субъективно подталкиваемый процесс глобализации, пусть и тормозимый
национальными конструкциями, создает новые, качественно иные условия
развития социально-экономических и политико-организационных систем
государственного уровня369.
Фактически Россия имеет возможность проведения процессов
общественной модернизации вопреки ухищрениям и санкциям со стороны
Запада, в первую очередь – США. В рамках нашего исследования, это
позволит создать государство всеобщего благосостояния. Державность – это
один из оптимальных вариантов идеологии для обеспечения процветания
России в современном глобализирующемся обществе.
Продолжая анализировать реалии российского общества, видим, что
сегодня одной из особенностей происходящих трансформаций является
сосредоточенность управления социальными процессами в руках
политической элиты при лишении индивидов реальных рычагов управления
368
Там же
369
Юрьев В.М. Державность как идеология развития России в постиндустриальной системе глобальной
цивилизации // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. – 2011. – №. 7 (99). – С. 7-
10.
163
государством, что приводит к их отчуждению от сферы политического.

Отсюда в регионах налицо развитие негативных настроений с закономерным
возрастанием протестных настроений и деструктивного потенциала370.
Проектирование представляет собой способ создания нового или
реконструкции уже существующего объекта, поэтому подготовка будущих
идейных оснований российского государства должно содержать и выработку
мер по своевременному предупреждению последствий социальной
напряженности, не допуская усугубления кризиса и криминогенных
последствий. Важно знать, что в соответствии с выход за пределы
напряженности, как правило, влечет за собой ее трансформации в
многочисленные кризисные ситуации, обусловленные взаимодействием и
взаимовлиянием общих для всей Российской Федерации факторов371.
Следует признать, что сегодня российское общество обладает большим
грузом нерешенных социальных проблем. Создание новых идейных
оснований государственного развития способно обеспечить обществу
сохранение своей идентичности и исторических перспектив при
одновременном конструктивном разрешении имеющихся проблем. Текущее
состояние российского социума представляется возможным преодолеть лишь
за счет создания новых ценностей, как содержания духовной жизни людей,
позволяющих объединить враждующие и антагонистические социальные
группы. Для этого необходимо учитывать отражение общественных взглядов
и мнений, реакцию на сложившуюся социальную ситуацию. Новые идейные
основания должны задать направленность и содержание активности
различных индивидуальных и коллективных субъектов с организацией
совместной продуктивной деятельности по достижению целей развития,
выработанных и озвученных властными акторами в диалоге с гражданским
обществом. Именно новые идеологические принципы способны по-иному
370
Кудашов В.И., Равочкин Н.Н. Проектирование идеологии современного российского общества как
предназначение интеллектуалов // Гуманитарный вектор . 2017. Т. 12. № 3. С. 15-22.
371
Родимушкина О.В., Черникова И.А., Яковлев О.В. Социальная напряженность и протестная активность в
России // Общество и право. 2015. № 1 (51). С. 300-304.
164
отразить и закрепить устройство будущего социума, определив, помимо

всего прочего, и пути его достижения372.
Сегодня Российской Федерации свойственны противоречия,
достигающие порой антагонистического характера, что все еще
свидетельствует о затянувшемся характере переходной стадии. Сюда опять
же относится и шокирующая обществоведов социальная дифференциация,
противостояние «власти – народ», нежелание налаживать конструктивный
диалог с западными странами – все это, как и многое другое, разрушает
целостность молодого российского государства. Мы полностью разделяем
тезис профессора Данилова о том, что в нашем обществе есть интеллектуалы,
которых действительно волнуют проблемы его развития и которые стремятся
к преодолению возникающих противоречий, сопровождаемых изменениями в
духовной жизни государства373. К слову, именно на интеллектуалов и
возлагается ответственность за «идейное творчество»374.
Приведенная выше краткая характеристика почвы принесла
определенные плоды для новых идейных оснований. Первоначально распад
советского государства обусловил негативное отношение граждан к
появлению России. По мнению О. Н. Яницкого, это легко объясняется
распространенным отношением граждан к любым социальным изменениям
«сверху», проведение которых достаточно часто оценивается в
отрицательной модальности, поскольку опыт свидетельствует об
сопровождающихся угрозах их стабильному существованию. В соответствии
с этим, недоверие к властям усугубилось и после провальных попыток
построения российского варианта капитализма375. Схожим образом звучит
замечание Ю. Г. Волкова, констатирующего (1) упадок советской
372
373
Данилов А. Н. Переходное общество: Проблемы системной трансформации. Мн.: ООО «Харвест», 1998.
432 с.
374
Гальцева Р., Роднянская И. Summa ideologiae: Торжество «ложного сознания» в новейшие времена.
Критико-аналитическое обозрение западной мысли в свете мировых событий. М.: Посев, 2012. 128 с.
375
Яницкий, О. Н. Модернизация в России в свете концепции «общества риска» // В сборнике: «Куда идет
Россия?.. Общее и особенное в современном развитии». 1997. С. 37-48.
165
идентичности при (2) одновременном присутствии советских идей как

оправдывающих сегодняшнее недоверие к российскому государству376.
На наш взгляд, та идеология советского государства, которую мы
наблюдали в динамике со времен начала «Холодной войны», по мере
приближения к завершению противостояния с Западом все меньше и меньше
была способной объяснить реальное устройство строящегося коммунизма, а
затем – «развитого социализма». По сути, на протяжении затяжного отрезка
она ограничивалась лишь объяснением и оправданием конфликтного начала
«кто друг, а кто враг». Дихотомическое разделение мира есть показатель
недопустимой упрощенности, господствовавшей в идеологическом дискурсе
советской власти. Однако единственную функцию социалистической
идеологии все же удалось отладить – интеграционную, которая поистине не
допускала неприкрытой поляризации доходов и позволила создать
механизмы для объединения различных этносов, проживавших на
территории бывшего СССР. Поэтому новые идейные основания не должны
воспроизводить идеологию советскую. Сегодня возврат к советской
идеологии будет признанием неспособности российского государства дать
адекватный ответ запросам и вызовам Постсовременности и, как следствие,
занять лидирующие позиции в контексте мировых инновационных
процессов, но стремиться к вульгарному сохранению упрощенного порядка
без построения гражданского общества как маркера высокого уровня
развития377.
Обращение к проблеме создания новых идейных оснований в
российском обществе детерминировано еще и тем, что существующие в
чистом виде политические доктрины и тем более появляющиеся протестные
и экстремистские концепции (обладающие большим деструктивным
потенциалом, нежели политические) не способны выработать пути развития
376
Волков Ю. Г. Образы идеологии и гуманизма в современной России. М.: КНОРУС, 2016. 208 с.
377
166
российской общественной жизни с учетом специфики отечественных «точек

кризиса». Ясным пока представляется лишь одно – обращение к
сплоченности населения378.
Независимо от политических и иных наборов интересов россиян, а
также непрекращающимся спором о ре- и деидеологизации, как и вопреки
убеждениям о возможности существования вне государственного контекста,
жизнь вне определенных идей не является возможной. Это объясняется тем,
что они предлагают индивиды модели рефлексии, определяя его способности
к самопониманию и самоопредлению в социальной реальности. Отсюда и
выходит, что вне осознания собственного места и определения набора
персональных интересов и ценностей никакой член общества жить не может.
Аналогично и с представителями власти. Жизнь вне артикулируемых идей не
позволит им осуществлять обоснование, легитимацию и (вполне вероятное)
последующее оправдание проводимой политики379.
Ранее мы с профессором В.И. Кудашовым определили следующие пути
создания новых идейных оснований российского общества:
1. Экспериментальный – суть которого заключается в порой
бездумном – порой осознанном копировании зарубежного опыта применения
тех или иных, ориентацией на успешные события и мировое первенство, но
игнорируя отечественную специфику и менталитет граждан.
2. Ортеговский – создание идей «усредненной нации», напрочь
лишенных оригинальности, но с покорностью власти и вечными
экспектациями относительно «счастливого будущего» для удобного
манипулирования сознанием (в основе концепция «человека-массы» Х.
Ортеги-и-Гассета).
3. Программно-проектный – создание альтернативной классическим
идеям консолидационных интеллектуальных конструктов, спроектированных
378
379
Там же
167
с учетом всех специфик российского государства для успешной адаптации

передового опыта к отечественным реалиям380.
Реализация третьего варианта создания идейных оснований для
российского общества выглядит наиболее предпочтительней. Как уже было
отмечено, сегодняшний кризис негативно сказывается на интеграции
населения, одновременно усложняя, но и умножая фрагментные
партикулярные интересы. Это означает, что российское идейное
пространство, в рамках которого акторы испытывают влияние классических,
протестных, экстремистских и производных от их синтеза идеологий,
представляет собой не что иное, как непродуманное «лоскутное одеяло»381.
Как мы считаем, судьба программно-проектного пути идеологизации
России зависит, главным образом, от представителей власти и образованного
класса, среди которого мы и находим тех, на кого ложится ответственность
за идеологическое творчество – то есть интеллектуалов с расширением круга
полномочий по принятию допустимых решений. Для четкого прояснения
роли российского государства на современном этапе общественного развития
необходимо привести мнение исследователей идей, полагающих, что главная
роль государства заключается «в рациональном использовании уникального
геополитического, экономического, научно-технического, сырьевого,
научного и интеллектуального потенциала страны в условиях перехода к
качественно новому уровню жизни народа и развития страны»382.
Интеллектуальность представляет собой высшую степень развития
интеллекта. По мнению В. Голяховского – это люди, способные генерировать
прогрессивные социальные идеи, обладающие при этом различными
интересами, обширными знаниями и большим кругозором, что стимулирует
общественное развитие383. Именно принимая во внимание эти качества
380
381
Там же
382
Идеология: поиски и находки. Монография / науч. ред. проф. И.И. Кальной. М.: Международный
издательский центр «Этносоциум», 2015. 420 с.
383
Голяховский В. Развитие западного интеллектуализма. М.: «Захаров», 2007. 512 с.
168
интеллектуалов, мы считаем, что они способны осуществить проектирование

будущих идей, не забывая, в первую очередь, об их «комплексном»
характере воздействия на все сферы общественной жизни при необходимом
обращении к достижениям науки, культуры и образования.
В трансформирующемся обществе интеллектуалы возвращаются в
статус активного субъекта. Тому есть примеры. Так, обращаясь к
общественной жизни, мы видим, что интеллектуализм и отдельного
человека, и целых сетей, играет важную роль в развитии той или иной ее
сферы, а «постоянные ссылки на науку в решении дел сугубо практических»
сегодня становятся привычным явлением в прессе и масс-медиа384.
Н.С. Розов в книге «Идеи и интеллектуалы в потоке истории» пишет о
том, что одной из задач интеллектуальной деятельности «производство идей
и смыслов, ориентиров жизни и деятельности», а также «общего языка и
общих ценностей»385. Да, не редкость, когда интеллектуалы стоят в
оппозиции к власти и страдают за это. Однако именно сейчас, в
трансформирующемся российском обществе, государство способно
предоставить им возможность участия в создании новых идейных оснований,
придерживаясь которой и учитывая причинно-следственные связей,
обусловливающие трансформацию сознания, представители власти расширят
возможности управления процессами в общественной жизни. Познание
объективных закономерностей формирования идейного фундамента будет
означать переход от классических форм идеологии в том виде, в котором они
сформулированы и по инерции воспроизводятся сегодня, к качественно
новым формам, позволяющим успешно конструировать совместное будущее
социальных субъектов.
384
Интеллектуальные трансформации. Новые теоретические парадигмы. – Екатеринбург: УрО РАН, 2008. –
329 с.
385
Розов Н.С. Идеи и интеллектуалы в потоке истории: макросоциология философии, науки и образования.
Новосибирск: Манускрипт, 2016. 344 с.
169
Заключение
В данном исследовании была предпринята попытка систематизации и

развития существующих подходов и определений в понимании феномена
идеологии, анализа определяющих ее критериев и категорий, оценки роли и
места идеологии в социально-политическом пространстве современного
общества. На основании всего вышеизложенного можно сделать следующие
выводы.
Под идеологией логично понимать присущую какой-либо социальной
общности систему ценностных ориентиров и паттернов позиционирования в
социальной реальности. Она не может быть классифицирована как род
научного знания, или вид религиозного мировоззрения; она несет в себе и
гносеологический, и трансцедентальный компоненты.
В своей функциональной значимости и видах практического
использования идеология имеет достаточно сложную структуру. Зарождаясь
в недрах интеллектуального сообщества, она со временем становится
незаменимым связующим звеном отдельных социальных групп, становясь и
изменяясь в соответствии с новыми вызовами и запросами.
Идеология подпадает под своеобразную форму веры, поскольку
одновременно выступает и одной из форм определения и пропаганды истины
по сообщающим универсальность объективным основаниям, и может быть
интерпретирована как попытка ценностной кодификации взглядов на
реальность, на способы ее освоения и осуществления последующих
трансформаций.
Мы показали, что сущностной характеристикой идеологизированного
сознания практически всегда выступает агрессивная догматичность.
Создаваемый идеологией образ социальной реальности прочерчивается и уже
только потом выстраивается вокруг сакрализованных идеологем, не допуская
при этом сколь-нибудь сомнений в них, не говоря уже о предпринимаемых
попытках их критического осмысления.
170
В идеологизированном сознании всегда можно увидеть

мифологическую составляющую, именно в связи с этим идеология
затрудняет проведение дифференциации действительных причин событий от
воображаемых. В качестве бесчисленных примеров, подтверждающих наш
тезис – героизиация своих сторонников и демонизация противников, с
вытекающими отсюда культами обладающего «сверхъестественными
способностями» вождя.
Идеологизированное сознание нетерпимо к инакомыслию и агрессивно
по отношению к чужой идеологии, что особенно ярко это проявляется в ее
популистских разновидностях. Идеологи приписывают своим построениям
всеобщность, выдавая эти убеждения за универсалии, не только приемлемые,
но и необходимые для развития конкретных государств.
Субъективное признание ценностей лежит в основе восприятия
идеологем прошлого и современности. Назначение идеологии проявляется в
этом неизбежном следствии фундаментальной значимости для человека
следования и руководства теми или иными ценностными основаниями. В
таком восприятии идеология уже является гносеологическим средством,
используемым главным образом для испытания ценностных доктрин.
Идеологию можно охарактеризовать как «подвижничество ради
самоутверждения» и «чувственное овладение ценностью». Векторы и
императивы идеологии действуют фрагментарно и персонифицировано. В
базисе идеологии налицо синтез неподдающихся сомнению истин и
доктринальных установок, имеющих фрустрирующую сущность.
Весьма большое количество корреляций наблюдается при
компаративистике онтологической природы идеологии и веры. В этом случае
мы отмечаем, что в распоряжении акторов оказываются три
консолидирующих духовных ресурса — вера в формате религии, вера в
формате идеологии и вера в формате утопии. Они и являют собой и
результат, и средства поиска индивидами в координатах окружающей
171
действительности аксиологических оснований, своеобразный фундамент

группового единения или же противостояния.
Идеология представляет собой знание, «осеняемое» силой
убежденности и ориентированное на конкретные действия, будь то через-
идеологемное восприятие действительности или запрещенное
экстремистское поведение. С позиции гносеологии, вера в формате религии
является сугубо ценностным феноменом, своего рода, высшим алгоритмом
поведения человека благодаря тому, что она стабилизирует деятельность и
упраздняет, хотя удачнее будет сказать, минимизирует неопределенность.
Актуализируются и политические запросы на идеологию. Мы
наблюдали, сколь мощно и быстро идеологиям удалось показать свою мощь
в прошедшем столетии. В этот период идеология явила себя концентрацией
интеллектуально-духовного опыта людей, раскрываемой посредством
инструментов властного влияния. Благодаря такому своему качеству, как
системность, идеология не просто стремилась утвердиться, но и утвердилась,
высветив себя как максималистский по своей природе феномен, имеющий
интенции не к простому исправлению, но становлению в качестве реальной
альтернатива, позволяющей заменить собой различные абстрактные теории, а
также внеидеологические построения. В связи с этим можно констатировать,
что актуальность исследований смыслов идеологии не просто возрастает, но
заметно масштабируется.
Роль идеологии для социума, а также ее подвижнический дух и
радикальный характер, как показала история, способны менять и на практике
изменяют мировоззрение миллионов людей, порой даже на долгие
десятилетия, превращая их в «добровольных заложников» идеологемного
восприятия окружающей действительности. Будучи эффективной и
деятельной технологией социальной инноватики, способствующей
консолидации и просвещению масс, идеология в то же время таит в себе
реальные угрозы по поводу, например, свободы мысли и развития
172
человеческих сообществ, если ее роль грубо сводится к государственному

доминированию или же становится средством экстремистских организаций и
групп.
Двойные стандарты свойственны идеологии больше, чем какому-либо
иному социальному феномену. В свою очередь философское осмысление
идеологии определяет императивы, связанные с изучением ее глубинных
основ, трансформирующих как образ жизни людей, так и их сознание.
Следует отметить, что в зависимости от степени своего воздействия
идеология и ее многочисленные проявления всегда будут отражать состояние
того или иного сообщества, что позволяет интерпретировать рассмотренный
феномен в качестве своеобразного «барометра» социально-политического
развития.
Противодействие экстремистским разновидностям идеологии
представляется возможным только благодаря генерации и последующему
развитию аксиологических ориентаций общества, являющихся способными
оказывать блокирующее воздействие на радикальные доктрин, которые в
свою очередь влияют на умонастроения граждан. Это логично, поскольку
именно ценностный аспект создает основания самой идеологии как одного из
ведущих векторов духовного освоения действительности.
Идеологии Постсовременности практически в унисон утверждают, что
смысл и ценности создаются исключительно в процессе потребления, но
никоим образом не в связи с производством. Так, консьюмеризм
воспроизводит многочисленные образы «Я», влияющие на социальную
идентичность, самоуважение, да и, по сути, на физическое и психическое
существование человека. В целом наступившая эпоха отрицает какую-либо
логику, детерминирующую и направляющую общественный прогресс, как,
впрочем, и высокую вероятность позитивного исхода эффективных
коллективных усилий, прежде гарантировавших успех человечества.
173
Политическая идеология является специфической формой

коммуникационного воздействия, которая отличается от других подобных
форм своими установками, сосредоточенными вокруг контроля
политических взглядов и действий объекта воздействия, а также задачами
развития и продвижения в массах вопросов идеологов, представляя собой
двустороннюю форму образуемых посредством коммуникации связей.
Как правило, в своих политических преломлениях идеологии
использует образ агрессивно настроенного Другого, врага или противника, в
совокупности с такими техниками манипуляционного воздействия, как,
например, дезинформация и дискредитация оппонентов. По своей
направленности проявления идеологии дифференцируется в периоды борьбы
за легитимацию субъекта и в периоды защиты и последующего развития
признанных основ деятельности пропагандиста и даже целых институтов. В
первом случае первостепенную значимость приобретают качества идеолога,
обусловливающие общий уровень доверия к нему, корреспондирующий с
умением завоевания этого самого доверия. В другом случае проявляющийся
характер той или иной политической идеологии детерминируется
установленными и получившими легитимный статус «правилами игры» и
нормами взаимодействия.
В наибольшей степени сущностные характеристики политической
идеологии проявляются и приносят эффекты в такие моменты, которые
относятся к реальной борьбе за власть. Таким образом, идеологическое
воздействие в периоды подготовки и ведения предвыборных кампаний и
развертывания информационных войн как непременного коррелята
политических конфронтаций будет куда заметнее, чем, например, при
текущей повседневности, лишенной прямого политического вмешательства
или же при реальном идеологическом плюрализме. Мы считаем, что
основное внимание при осуществлении идеологического влияния уделяется
психологическим формам воздействия, а также контролю за социальными
174
связями и отношениями, которые образуют и в которые вступают объекты

воздействия. Ввиду отмеченных особенностей политической идеологии
следовало бы признать, что ни один властный актор или даже институт
попросту не могут и не должны игнорировать значение этого инструмента
при желании достигнуть эффективных результатов собственной
деятельности, будь то борьба за власть или реализация соответствующих
полномочий.
Сегодня связь ТНК и политической идеологии привела к тому, что
последняя в качестве одной из своих целей приобретает и экономическую
заинтересованность, проявляя тем самым свою властно-финансовую
сущность. Нет и малейшего сомнения, что абсолютно все цели не могут быть
глобальными, но и, в том числе, иметь местное значения. Тем не менее, их
суть неизменна. Все политические идеологии обладают огромным
потенциалом, благодаря которому они могут манипулировать общественным
сознанием, и они будут существовать и по-своему проявляться в социальной
действительности до тех пор, пока в природе наличествует
стратифицированное общество.
Согласно закону перехода количественных изменений в качественные,
накопление знаний о рассмотренных в монографии причинно-следственных
связях рано или поздно приведет к новым интеллектуальным результатам.
Благодаря этому станет возможным проектирование содержательно и
функционально новых идейных оснований, прежде всего за счет
объединения сил государства и интеллектуалов. Это будут новые идеи,
которые одновременно отражают и гармонизируют коренные интересы всех
социальных субъектов. В то же время, это вовсе не означает, что не будет
возникать новых конфликтов (они неизбежны), но подразумеваем, что такие
идеи станут основой для конструктивного диалога между всеми
социальными субъектами.
175
Список литературы
1. Адорно Т.В. К логике социальных наук // Вопросы философии. –

1992. – № 10. – С. 76-86.
2. Адуло Т.И. Идеология государства как социальный феномен:
философский анализ. Мировоззренческие и философско-методологические
основания инновационного развития современного общества: Беларусь,
3. Айвазова С. К истории феминизма // Общественные науки и
современность. – 1992. – №6. – С. 31.
4. Алексеев Н.Н. Очерки по общей теории государства. Основные
предпосылки и гипотезы государственной науки. – М.: Зерцало, 2008. – 208 c.
5. Алексеев С.В., Каламанов В.А., Черненко А.Г. Идеологические
ориентиры России (Основы новой общерусской идеологии) / Под ред.
Степашина Р.В. в 2-х тт. – Т. 1. – М: Книга и бизнес, 1998. – С. 228-315.
6. Алексеев С.С. Теория права. — М.: Издательство БЕК, 1995. —
320 с.
7. Альтюссер Л. За Маркса. – М.: Праксис, 2006. – 392 с.
8. Альтюссер Л. Ленин и философия. – М.: Ad Marginem, 2005. –
345 с.
9. Амальрик А. Записки диссидента; предисл. П. Литвинова. – М.,
СП «Слово», 1991. [Электронный ресурс]. – Режим доступа
http://krotov.info/lib_sec/01_a/ma/lrik_08.htm. – (Дата обращения 23.10.2018).
10. Амальрик А. Идеологии в советском обществе [Электронный
ресурс]. – Режим доступа:
http://www.chaskor.ru/article/ideologiya_v_sovetskom_obshchestve_29595 (Дата
11. Антонович И.И. Социодинамика идеологий. – Мн.: Навука i
тэхнiка, 1995. – 373 с.
176
12. Арапова М.А. Дискурс идеологичности, или Теоретико-

методологические основания социологического анализа идеологических
процессов // Известия Уральского государственного университета. Серия 3:
Общественные науки. – 2007. – Т. 51. – № 3. – С. 117-129
13. Бакунин М.А. Анархия и Порядок. – М.: Эксмо-Пресс, 2000. –
701 c.
14. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. – М.:
Издательская группа «Прогресс», «Универс», 1994. – С. 72-130.
15. Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. — М.:
Прогресс-Традиция, 2000. — 384 с.
16. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. – М.: Academia,
2004. – 788 с.
17. Белов В. Управление мировоззрением. Подлинные и мнимые
ценности русского народа. – СПб.: Издательско-Торговый Дом «СКИФИЯ»,
2012. – 392 с.
18. Бёрк Э. Размышления о революции. – М.: «Рудомино», 1993. –
144 c.
19. Берн Э. Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в
игры. – СПб.: Эксмо, 2015. – 560 с.
20. Брайсон В. Политическая теория феминизма. Введение. – М.:
Идея-Пресс, 2001. — 302 с.
21. Бузгалин А.В. Линке П. СССР. Незавершенный проект. – М:
Ленанд, 2013. – 528 с.
22. Бурдье П. Практический смысл. – СПб.: Алетейя, 2001. – 562 с.
23. Бурдье П. Социальное пространство: поля и практики. Институт
экспериментальной социологии. – М., СПб: Алетейя, 2005. – 576 с.
24. Валь Ж. Несчастное сознание в философии Гегеля. – М.:
Владимир Даль, 2006. – 336 с.
177
25. Веблен Т. Теория праздного класса – М.: Книжный дом

«ЛИБРОКОМ», 2014. – 368 с.
26. Вейль Э. Гегель и государство. – М.: Владимир Даль, 2009. – 288
с.
27. Вернан Ж.-П. - Происхождение древнегреческой мысли / общ.
ред. Ф.Х. Кессиди, А.П. Юшкевича. – М.: Прогресс, 1988.— 224 с.
28. Ветров С.А. Социокультурные основания идеологического
процесса как объект социально-философского анализа. Дисс. на соискание
уч.степ. д.филос.н.. – М.: РГТЭУ, 2003. – 239 с.
29. Видяпин В.И. Бакалавр экономики: хрестоматия. Том 1 —
«Естественнонаучные и гуманитарные дисциплины». – М.: Триада, 1999. –
696 с.
30. Воеводина Л.Н. Мифология и культура. — М.: Институт
общегуманитарных исследований, 2001. — 356 с.
31. Войтов А.Г. Философия. – М.: Изд-торговая корпорация «Дашков
и К», 2003. – 514 с.
32. Волков Ю. Г. Образы идеологии и гуманизма в современной
России. М.: КНОРУС, 2016. 208 с.
33. Волконский В.А. Многополярный мир. Идеология и экономика.
Конец доминирования Западной цивилизации. Что дальше готовит нам
история? – М.: Книжный мир, 2015. – 384 с.
34. Гальцева Р., Роднянская И. Summa ideologiae: Торжество
«ложного сознания» в новейшие времена. Критико-аналитическое обозрение
западной мысли в свете мировых событий. – М.: Посев, 2012. – 128 с.
35. Гвишиани Д.М. Мосты в будущее. – М.: Едиториал УРСС, 2004.
– 372 с.
36. Гегель Г.В.Ф. Лекции по истории философии. Кн. 1. Введение в
историю философии. – СПб.: Наука, 1993. – 350 с.
178
37. Гезалов А.А. Трансформация общества в эпоху глобализации

(социально-философский анализ). – М.: Канон+, Реабилитация, 2009. – 288 с.
38. Геополитика мировой кибервойны [Электронный ресурс] –
Режим доступа: dergachev.ru/analit/010411.html (Дата обращения 07.07.2018).
39. Гирц К. Идеология как культурная система // Новое литературное
обозрение. – 1998. – № 29. – С. 7–38.
40. Голяховский В. Развитие западного интеллектуализма. – М.:
«Захаров», 2007. – 512 с.
41. Горшенин В.М. Аномия как общественный феномен: Социально-
философский анализ: Диссертация канд. филос. наук: 09.00.11 – Хабаровск:
ДВГУПС, 2004. – 161 с.
42. Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни. –
М.: КАНОН-пресс-Ц, Кучково поле, 2000. – 304 с.
43. Грицков Ю.В., Львов Д.В. Архетипические истоки двойных
стандартов в организационной культуре // Человеческий капитал. –2011. – №
8. – С. 55-58.
44. Гроф С. Космическая игра: исследование рубежей сознания. – М.:
ACT и др., 2002. – 248 с.
45. Грушин Б. А., Мнения о мире и мир мнений. Проблемы
методологии» исследования общественного мнения. – М.: Политиздат, 1967.
– 267 с.
46. Гуссерль Э. Логические исследования. Картезианские
размышления. – М.: АСТ, 2000. – 752 с.
47. Савка А.В.. Основы философии хозяйства: учебное пособие. – М.,
2010. – 480 с.
48. Данилов А.Н. Переходное общество: Проблемы системной
трансформации. – Мн.: Харвест, 1998. – 432 с.
49. Делёз Ж. Логика смысла. – М.: Академический проект, 2011. –
480 с.
179
50. Демидов А.И. Политический ресурс идеологии // Вестник

Поволжского института управления. – 2012. – № 1. – С. 53-58.
51. Деминцева Е. Расизм, ксенофобия, дискриминация. Какими мы
их увидели. – М.: Новое литературное обозрение, 2013. — 380 с.
52. Дестют де Траси А. Основы идеологии. – М.: Академический
проект, Альма-Матер, 2013 – 336 с.
53. Дебор Г. Общество спектакля. – М.:Extremum, 2014. – 232 c.
54. Докинз Р. Эгоистичный ген. - М.: Мир, 1993. – 318 с.
55. Доценко Е.Л. Психология манипуляции: феномены, механизмы и
защита. – СПб.: Речь, 2003. – 304 с.
56. Долгов К.М. Философия культуры и эстетика Xосе Ортеги-и-
Гассета // О современной буржуазной эстетике. Сборник статей. Вып. 3. – М.:
Искусство, 1972. – С. 36.
57. Дугин А.Г. Пост Модерн? // Элементы. – №9. – 2000.
[Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.arcto.ru/article/549. (Дата
58. Евдокимов Н.А. Классическая марксистская идеология:
Либеральные аспекты. Дисс. … ученой степени кандидата политических
наук: 23.00.01. – Уфа: БашГУ, 2001. – 199 с.
59. Екимова О.В. Феномен мифа и его функции в системе
современного общества // Вестник Воронежского государственного
технического университета. – 2010. – Т. 6. – № 11. – С. 210-212.
60. Емелин В.А. Информационные технологии в контексте
постмодернистской философии. - М.: Московский государственный
университет им. М.В. Ломоносова (МГУ), 1999. — 195 с.
61. Жижек С. Введение в психоанализ Лакана через массовую
культуру. – М.: РГИУ, электронная библиотека. – 95 с.
62. Жижек С. Возвышенный объект идеологии. – М.:
Художественный журнал, 1999. – 234 с.
180
63. Жилина В. А. Идеология как атрибут социального бытия: дисс. ...

д-ра филос. наук: 09.00.11 – Челябинск, 2010. – 333 с.
64. Зайцева Т.А. Повседневность как исследовательская проблема //
Вестник Томского государственного университета. Культурология и
искусствоведение. – 2013. – № 2. – с. 5-11.
65. Зброжек Е. А. Философские идеи С. Жижека. Автореф. дисс. …
уч. степ. к.филос.н. М.: МГУ им. М.В. Ломоносова, 2013. – 26 с.
66. Зиновьев А.А. Постсоветизм // Вестник РФО. – 2006. – № 1. – С.
80.
67. Зиновьев А.А. Философия как часть идеологии //
Государственная служба. – 2002. – №3 (17). – с. 12 – 21.
68. Золотарев С.П. К проблеме определения специфики социально-
философского исследования политической идеологии // Общество и право. –
2011. – № 5 (37). – С. 271-275.
69. Зубанова Л.Б. Современное медиапространство: подходы к
пониманию и принципы интерпретации // Вестник Челябинской
государственной академии культуры и искусств. – 2008. – № 2 (14). – С.6-17.
70. Зыкова, А.Б. Учение о человеке в философии X. Ортеги-и-
Гассета: критические очерки. – М.: ЭКСМО, 2010. – 160 c.
71. Иванов В. Идеология: характер и закономерности развития. – М.:
Политиздат, 1977. – 303 с.
72. Иванов В.Д. Теоретические модели глобализации // Вестник
Санкт-Петербургского университета. Серия 6. Философия, политология,
социология, психология, право, международные отношения. – 2007. – № 4. –
С. 52-59.
73. Иванов Д.В. Эволюция концепции глобализации // Телескоп. –
№4. – 2012. – С. 6.
74. Иванова А.С. Начала «Идеологии»: Антуан Дестют де Траси и
его наука об идеях // Вопросы философии. – 2013. – № 8. – С. 146-148.
181
75. Идеология: поиски и находки. Монография / науч. ред. проф.

И.И. Кальной. – М.: Международный издательский центр «Этносоциум»,
2015. – 420 с.
76. Инглегарт Р. Культурный сдвиг в зрелом индустриальном
обществе // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология. – М.:
ЭКСМО, 2010. – 260 с.
77. Иноземцев В.Л. Новая постиндустриальная волна на Западе.
Антология. – М.: Academia, 1999. – 631 с.
78. Интеллектуальные трансформации. Новые теоретические
парадигмы. – Екатеринбург: УрО РАН, 2008. – 329 с.
79. Иовчук М.Т., Ойзерман Т.И., Щипанов И.Я. Краткий очерк
истории философии. М.: Мысль, 1971. – 790 с.
80. Ирхин Н.В., Зотов В.Д., Зотова Л.В. Политология: Учебник. – М.:
Юристъ, 2000. – 511 с.
81. Йоас Х. Возникновение ценностей / пер. с нем. К.Г. Тимофеевой.
– СПб.: Алетейя, 2013. – 312 с.
82. Кант И. Критика практического разума. - М.: Директмедиа
Паблишинг, 2002. – 830 с.
83. Кант И. Критика практического разума. – М.: Либроком, 2014. –
200 с.
84. Кант И. Критика чистого разума. – М.: Эксмо, 2014. – 736 с.
85. Кант И. Религия в пределах только разума // Кант И. Трактаты и
письма. – М.: Наука, 1980. – с. 78-278.
86. Кара-Мурза, С.Г. Идеология и мать ее наука. – М.: ЭКСМО-
Пресс Алгоритм, 2002. – 256 с.
87. Кара-Мурза, С.Г. Манипуляция сознанием. – Киев.: Орияны 2000.
– 473 с.
88. Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. – М.: Эксмо, 2015. –
464 с.
182
89. Касавин И.Т., Щавелев С.П. Анализ повседневности. – М.:

Канон+, 2004. – 432 с.
90. Козырев Г.И. Основы социологии и политологии. — М.: ИД
«ФОРУМ»: ИНФРА-М, 2007. — 240 с.
91. Коллонтай В.М. Об экономическом и неэкономическом
постмодернизме // Постмодерновый мир и Россия. – М.: Волгоград: ВолГУ,
2004. – 676 с.
92. Кондильяк Э.Б. Сочинения. В 3-х т. Т. 3. / Пер. с франц. В.М.
Богуславского. – М.: Мысль, 1983 – 384 c.
93. Конникова Л.Ю. Диалогичность культуры – необходимое
условие для ее понимания // Вестник Томского государственного
университета. – 2009. – № 323. – с. 126-128.
94. Корецкий В., Рузаев Д. Славой Жижек: «Идеология — пустое
слово, именно поэтому она и работает». Colta.ru, 24 апреля 2013
[Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://archives.colta.ru/docs/2083
(дата обращения 12.09.20).
95. Корнев В.В. Вещь в сфере повседневности: антропологический
подход: автореферат дисс.…учен. степ. докт. филос. наук: 09.00.13. –
Барнаул, 2012. – 34 с.
96. Коробова А.П. Правовая политика: понятие, формы реализации,
приоритеты в современной России. дисс. … учен. степ. канд. юрид. наук:
12.00.01. – Самара, 2000. – 232 с.
97. Королева Т.А. Феминизм как политическая идеология // Известия
Российского государственного педагогического университета им. А.И.
Герцена. – 2006. – Т. 4. – №22. – С. 60.
98. Кропоткин, П.А. Хлеб и воля. Современник наука и анархия. –
М.: Правда, 1990. – 432 с.
99. Кувакин И. Эра никчемности и ее закат. – М.: Канон+,
Реабилитация, 2016. – 352 с.
183
100. Кудашов В.И. Диалогичность сознания как фактор развития

современного образования (сущность и специфика взаимосвязи): дисс. на
соиск. учен. степ. докт. философских наук: 09.00.01. – Красноярск, 1998. –
320 с.
101. Кудашов В.И., Равочкин Н.Н. Многообразие инструментов
распространения идеологий в современных обществах // Контекст и
рефлексия: философия о мире и человеке. – 2016. – № 3. – С. 42-49.
102. Кудашов В.И., Равочкин Н.Н. Проектирование идеологии
современного российского общества как предназначение интеллектуалов //
Гуманитарный вектор. – 2017. – Т. 12. – № 3. – С. 15-22.
103. Кузнецов В.Н. Идеология: Социологический аспект. М.: ИНФРА-
М, 2005. – 816 с.
104. Лашкин В. И. К вопросу о происхождении идеологий. Печатный
источник без выходных данных: Январь, 1979.
105. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. – М.: Институт
экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 1998. – 160 с.
106. Литягин Е.В. Идеология как необходимый фактор жизни
современного общества. Дисс. канд. филос. наук. – Горно-Алтайск, 2004. –
197 с.
107. Лосев А.Ф. Диалектика мифа. Философия. Мифология. Культура.
– М.: Наука, 1991. – 524 с.
108. Луговой С.В. Влияние кантовской философии на становление
марксистской концепции практики // Вестник Балтийского федерального
университета им. И. Канта. – 2011. – № 12. – С. 100-108.
109. Лукач Г. Молодой Гегель и проблемы капиталистического
общества. – М.: Наука, 1987. – 616 с.
110. Луман Н. Реальность массмедиа. – М.: Праксис, 2005. – 256 с.
111. Луман Н. Социальные системы. Очерк общей теории. – СПб.:
Наука, 2007. – 641 с.
184
112. Малахов В.С. Национализм как политическая идеология. – М.:

ИД КДУ, 2005. – 315 c.
113. Малько А.В. Лоббизм и право // Правоведение. – № 2. – 1995. –
С. 18-28.
114. Малько А.В. Теория правовой политики. Монография. — М.:
Юрлитинформ, 2012. — 328 с.
115. Малиновский Б. Магия, наука и религия. — М.: «Рефл-бук»,
1998. — 304 с.
116. Мамардашвили М.К. Необходимость себя. – М.: Наука, 1996. –
432 с.
117. Мангейм К. Идеология и утопия. Диагноз нашего времени. – М.:
Юрист, 1994. – с. 7-276.
118. Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года и
другие ранние философские работы. – М.: Академический проект, 2010. –
784 с.
119. Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология. Критика новейшей
немецкой философии в лице ее представителей Фейербаха, Б. Бауэра и
Штирнера и немецкого социализма в лице его различных пророков. С
приложением статьи Ф.Энгельса Истинные социалисты. - М.: Editorial URSS,
2019. - 642 с.
120. Маркс К., Энгельс Ф. Фейербах. Противоположность
материалистического и идеалистического воззрений. – М.: КомКнига, 2010. –
154 с.
121. Маркузе Г. Эрос и цивилизация. – М.: ACT, 2003. — 526 с.
122. Маслоу А. Мотивация и личность. – СПб.: Питер, 2014. – 400 с.
123. Милетинский Е.М. Миф и двадцатый век // Фольклор и
постфольклор: структура, типология, семиотика. [Электронный ресурс]. –
Режим доступа: http://www.ruthenia.ru/folklore/meletinsky1.htm. – (Дата
обращения: 03.02.2020).
185
124. Мингазова Э.Н. Африканская диаспора в Краснодаре //

Приложение к журналу «Синергетика образования». – М.; Ростов н/Д, 2009. –
С. 23.
125. Мингазова Э.Н. Формы бытования расизма в Российской
Федерации // Общество: философия, история, культура. – 2012. – № 1. – С.
49-53.
126. Мировые политические идеологии [Электронный ресурс]. –
Режим доступа: http://dokumentika.org/ideologiya/mirovie-politicheskie-
ideologii/ (дата обращения: 26.01.2017).
127. Молчанов В.И. Различение и опыт: феноменология
неагрессивного сознания. – М.: Модест Колеров и «Три квадрата», 2004. -
328 с.
128. Московичи С. Век толп. Исторический трактат по психологии
масс. – Академический Проект, 2011. – 396 с.
129. Национализм это оружие в политической борьбе [Электронный
ресурс]. – Режим доступа: http://maxpark.com/community/5101/content/2289354
(дата обращения: 08.04.2020)
130. Некрасов С.Н. Как гарантировать безопасность России в
глобальном мире. – Екатеринбург: Изд-во, 2006. – 330 с.
131. Некрасов С.Н. Радикальный экологизм против человека
[Электронный ресурс] Режим доступа:
http://rpr.ur.ru/klub/publicisti/nekrasov/2009/2/6/722/ (дата обращения:
12.11.2019).
132. Нерасовая ненависть // Российская газета. – 31 марта. – 2006. – С.
6.
133. Ницше Ф. Сочинения: в 2 т. – М.: Мысль, 1990. – 830 с.
134. Новый капитализм [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
www.marsiada.ru/359/519/4124/5629/ (дата обращения 22.09.2020).
186
135. Ножнова Н., Оганисьян Ю. (сост.) Современный расизм как он

есть. – 2-е изд., переработанное и дополненное — М.: Политиздат, 1985. —
384 с.
136. Нойманн И. Использование «Другого». Образы Востока в
формировании европейской идентичности. – М.: Новое издательство, 2004. -
336 с.
137. Общественное сознание и его формы / Предисл. и общ. ред. В.И.
Толстых. – М.: Политиздат, 1986. – 321 с.
138. Ольшанский Д.В. Политическая психология. – СПб.: Питер, 2002.
— 576 с.
139. Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс. – М.: АСТ, 2008. – 352 с.
140. Панасенко Ю.А. Единая общенациональная идеология. – М.:
Золотое сечение, 2010. – 113 c.
141. Паркер И.М. Славой Жижек. Критическое введение. – М.: ERGO,
2010. – 220 с.
142. Парсонс Т. Система координат действия и общая теория систем
действия: культура, личность и место социальных систем // Американская
социологическая мысль. – М.: Изд-во МГУ, 1994. – С. 448–464.
143. Перлз Ф. Эго, голод и агрессия. – М.: Смысл, 2014. – 368 с.
144. Питонова Г.И. Роль мифа в системе коммуникации современного
общества // Альманах современной науки и образования. – 2007. – № 7-1. – с.
143-145.
145. Погорельчик А. В. «Человек-масса» (Социально-философский
портрет XX века): Дисс. … уч. степ. канд. филос. наук: 09.00.11. – Воронеж,
2004. – 143 с.
146. Подгорный В.В. Национальная идея и общественная идеология:
от иллюзии к жизненной реальности. Монолит, 2012. [электронный ресурс] –
Режим доступа: http://frons.org.ua/71-nacionalnaya-ideya-i-obshhestvennaya-
ideologiya.html (Дата обращения 17.03.2020)
187
147. Поздняков Э.А. Философия политики. – М.: Издательство «Весь

Мир», 2014. – 463 c.
148. Прудон П.Ж. Что такое собственность? Или исследование о
принципе права и власти: Бедность как экономический принцип:
Порнократия, или Женщины в настоящее время / Подгот. текста и коммент.
В. В. Сапова. – М.: Республика, 2012. – С. 83.
149. Пряхин В.Ф. «Как выжить?» Новая идеология для человечества. –
М.: Весь мир, 2008. – 144 с.
150. Пустарнаков В.Ф. М.А. Бакунин / Философия. Социология.
Политика. – М.: Правда, 1989. – С. 3-11.
151. Равочкин Н.Н. Анализ социального явления «аномия» // В
сборнике: . Materialy X mezinarodni vedecko-prakticka konference. – 2014. – С.
70-74.
152. Равочкин Н.Н. Аномия как глобальный фактор дезорганизации
современного общества: философский аспект // Вестник Костромского
государственного университета им. Н.А. Некрасова. – 2014. – Т. 20. – № 2. –
С. 115-117.
153. Равочкин Н.Н. Влияние немецкой классической идеологии на
формирование идеологии Марксизма // Вестник Вятского государственного
гуманитарного университета. – 2015. – № 11. – С. 28-31.
154. Равочкин Н.Н. Идейные основания нововременных политико-
правовых институтов / Н.Н. Равочкин; под общей ред. д-ра филос. наук, доц.
Яценко М. П. – Воронеж: Научное издательство Гусевых, 2019. – 217 с.
155. Равочкин Н.Н. Идеологически детерминированный выбор в
современном обществе с позиции социальной философии // Аспирантский
вестник Поволжья. – 2015. – № 3-4. – С. 158-165.
156. Равочкин Н.Н. Идеологические стандарты моделей общества
второй половины ХХ века // Научно-информационный журнал Армия и
общество. – 2014. – № 5 (42). – С. 58-64.
188
157. Равочкин Н.Н. Идеология как фактор трансформации

современной общественной жизни: автореферат дисс.…учен. степ. канд.
филос. наук: 09.00.11. – Красноярск, 2016. – 22 с.
158. Равочкин Н.Н. Манипулирование сознание как компонент
идеологической деятельности // Каспийский регион: политика, экономика,
культура. – 2016. – № 2 (47). – С. 135-141.
159. Равочкин Н.Н. Механизмы формирования идеологии в условиях
современного медиапространства // Вестник СевКавГТИ. – 2014. – № 17. – С.
123-128.
160. Равочкин Н.Н. Проблема восприятия идеологии как типа
духовного освоения действительности // Вестник Московского
государственного областного университета. Серия: Философские науки. –
2015. – № 1. – С. 61-67.
161. Равочкин Н.Н. Проблемы права в освещении современных
философских концепций. Монография. – Кемерово: Кузбасская
государственная сельскохозяйственная академия, 2020. – 277 с.
162. Равочкин Н.Н. Социально-философский анализ идеологических
взглядов Славоя Жижека // Вестник развития науки и образования. – 2015. –
№ 6. – С. 96-102.
163. Равочкин Н.Н. Структура и содержание глобальной
идеологической доктрины // Вестник Костромского государственного
университета им. Н.А. Некрасова. 2014. Т. 20. № 3. С. 139-141.
164. Равочкин Н.Н. Философские взгляды на идеологию в социально-
исторической ретроспективе ХХ столетия // Вестник Костромского
государственного университета им. Н.А. Некрасова. 2014. Т. 20. № 4. С. 125-
128.
165. Равочкин Н.Н., Тагиев С.М. Сущность идеологии в книге
Антуана де Траси «Основы идеологии» В сборнике: Настоящи изследвания и
189
развитие. Материали за X международна научна практична конференция. –

2014. – С. 21-24.
166. Райзберг Б.А. Современный социоэкономический словарь. М.:
ИНФРА-М, 2012. – 629 с.
167. Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших
дней. Том 4. От романтизма до наших дней. – М.: Пневма, 2010. – 704 с.
168. Робин К. Реакционный дух. Консерватизм от Эдмунда Берка до
Сары Пэйлин – М.: Изд. Института Гайдара, 2013. – 312 с.
169. Ровдо В., Чернов В., Казакевич А. Мировые политические
идеологии: классика и современность. – Минск: Тонпик, 2007. – 272 с.
170. Родимушкина О.В., Черникова И.А., Яковлев О.В. Социальная
напряженность и протестная активность в России // Общество и право. –
2015. – № 1 (51). – С. 300-304.
171. Розов Н.С. Идеи и интеллектуалы в потоке истории:
макросоциология философии, науки и образования. – Новосибирск:
Манускрипт, 2016. – 344 с.
172. Розов Н.С. Колея и перевал. Макросоциологические основания
стратегий России в XXI веке. – М.: Российская политическая энциклопедия
(РОССПЭН), 2011. – 735 с.
173. Розов Н.С. Ценности в проблемном мире: философские
основания и социальные приложения конструктивной аксиологии. –
Новосибирск: Новосибирский ун-т, 1998. – 292 с.
174. Савка А.В. Человек и общество в философии постмодерна //
Ученые записки Российского государственного социального университета. –
2006. – № 2 (50). – С. 115-128.
175. Секацкий А.К. О философии Жижека. [Электронный ресурс]. –
Режим доступа: http://nagibauer.blogspot.ru/2010/03/blog-post_18.html (дата
176. Сергейчик Е.М. Философия истории. – СПб.: Лань, 2002. – 608 c.
190
177. Серенсен, Э. Мечта о совершенном обществе. Феномен

тоталитарной идеологии. – М.: Прогресс-Традиция, 2014. – 232 с.
178. Соловьев А.И. Политическая идеология: логика исторической
эволюции // Полис. – 2011. – № 2.. – С. 5-23.
179. Скочилова, В.Г. Ценностно-идеологическая компонента
политического процесса: социально-философский анализ: автореф. дисс. …
учен. степ. канд. филос. наук: 09.00.11. – Томск, 2013. – 23 с.
180. Смирнов В.А. Идеология в социокультурных практиках
современного российского общества: дисс. ... филос. наук. – Великий
Новгород, 2008.- 153 с.:
181. Смирнов В.А. Идеология как продукт исторической эволюции //
Берестень: философско-культурологический альманах. – 2008. – №2(2). – С.
273-278.
182. Смирнов В.А. Идеология как система: теоретический и
инструментальный компоненты // Вестник Поморского университета. – 2008.
– № 5. – С. 60-63.
183. Терещенко Н.А., Шатунова Т.М. Постмодерн как ситуация
философствования. – СПб.: Питер, 2003. - 192 с.
184. Тощенко Ж.Т. Идеологические отношения: (Опыт
социологического анализа). – М.: Мысль, 1988. – 286 с.
185. Тринадцать опытов о Ленине. – М.: Издательство «Ад
Маргинем», 2003. – 254 с.
186. Тузов М.Л., Левинсон М.Ф. Фихте: присвоение отчуждённого.
[Электронный ресурс] Режим доступа:
http://libweb.kpfu.ru/z3950/phil/0684807/005-008.pdf (Дата обращения:
10.08.2020).
187. Уледов А.К. Общественная психология и идеология. – М.:
Мысль, 1985. – 268 с.
191
188. Устян, А.Р. Реабилитация идеологии [Электронный ресурс]. –

Режим доступа: http://socius.ru/backup/portal/publish/ideologi.htm. – (Дата
189. Феминизм в общественной мысли и литературе. – М.: Грифон,
2006. – 400 с.
190. Фромм Э. Бегство от свободы. – М.: АСТ, 2009. – 229 с.
191. Фромм Э. Бегство от свободы. – М.: АСТ, 2014. – 288 с.
192. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. – СПб.:
A-cad, 1994. – 408 с.
193. Фукуяма Ф. Конец истории? // Вопросы философии. – 1990. – №
3. – С. 84-118.
194. Фукуяма, Ф. Конец истории и последний человек. – М.: АСТ,
2010. – 576 с.
195. Хантингтон, С. Столкновение цивилизаций. – М.: АСТ, 2005. –
321 с.
196. Цанн-кай-си Ф.В. Исторические формы бытия философии.
Введение в философию как теоретическое мировоззрение: курс лекций. –
Владимир: ВГПУ, 2007. – 391 с.
197. Чанышев А.Н. Курс лекций по древней философии. – М.:
Просвещение, 1981 – 374 с.
198. Чернышов А.Г. Современное российское общество в поисках
идеологии развития и элиты // Известия Саратовского университета. Новая
серия. Серия: Социология. Политология. – 2012. – Т. 12. – № 2. – С. 75-79.
199. Шарп Дж. От диктатуры к демократии. Стратегия и тактика
освобождения. – М.: Новое издательство, 2005. – 84 с.
200. Шеллинг Ф.В.Й. Изложение моей системы философии. – М.:
Наука, 2014. – 264 с.
201. Шпенглер, О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой
истории. Том 1. Образ и действительность. – М.: Попурри, 2009. – 656 с.
192
202. Шпенглер, О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой

истории. Том 2. Всемирно-исторические перспективы– М.: Попурри, 2009. –
704 с.
203. Щенников В.П., Равочкин Н.Н. Идеологический плюрализм как
концептуальная основа устройства современного общества // Вестник
Кемеровского государственного университета. – 2014. – № 4-2 (60). – С. 210-
215.
204. Щенников В.П., Равочкин Н.Н. Идеология как феномен
современной повседневной жизни // Научное мнение. – 2016. – № 6-7. – С.
34-37.
205. Эллис А., Драйден У. Практика рационально-эмоциональной
поведенческой терапии. — СПб.: Речь, 2002. – 352 с.
206. Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец немецкой классической
философии. – М.: Издательство политической литературы, 1989. – 128 с.
207. Юдина Е.Н. Развитие медиапространства в современной России
(на примере телевидения): Дис. д-ра социологических наук – М., 2008. – 363
с.
208. Юрченко М.В. Идеологическое обеспечение национальной
безопасности России // Проблемы национальной безопасности России в ХХ–
ХХI вв. Уроки истории и вызовы современности: материалы конференции,
Краснодар: Традиция, 2010. – 322 с.
209. Юрьев В.М. Державность как идеология развития России в
постиндустриальной системе глобальной цивилизации // Вестник
Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. – 2011. – №. 7 (99).
– С. 7-10.
210. Юрьев Р.А. Проблема идеологии в контексте
феноменологической традиции: диссертация ... кандидата философских наук:
09.00.01. – Томск, 2007. – 153 с.
193
211. Юрьев Р.А. Тематизация проблемы идеологии в аспекте

самообоснования, универсальности применения и описания. / Вестник
Томского государственного университета. 2007. – № 300-3. – С. 46-48
212. Яковлев М.В. Идеология: (Противоположность марксистско-
ленинской и буржуазных концепций) – М.: Мысль, 1979. – 271 с.
213. Яницкий, О. Н. Модернизация в России в свете концепции
«общества риска» // В сборнике: «Куда идет Россия?.. Общее и особенное в
современном развитии». – 1997. – С. 37-48.
214. Яницкий О.Н. Социология риска: ключевые идеи // Мир России.
– 2003. – Т. XII. – № 1. – С. 3-35.
215. Connoly W. Political Science and Ideology. – N.Y., 1967. – 411 р.
216. Destutt-Tracy A.L.C. Elements d'Ideologie, Grammaire, Logique.
Courcier. Paris, 1818 – 616 p.
217. Destutt de Tracy, A. Mémoire sur la faculté de penser – Paris, 1798. –
345 р.
218. Durkheim E. Les formes elementaires de la vie religieuse. Le
systemem totemique en Australie, Paris, P.U.F., - 5 ed., 1968 – 648 p.
219. Eagleton T. Ideology: an introduction. – London: Verso, 1991. – 242
p.
220. Jost John, T., Kay Aaron, C., Thorisdottir, H. Social and
Psychological Bases of Ideology and System Justification – NY: Oxford
University press, 2009. – 529 p.
221. Mill J.S. On liberty. – Kitchener, Ontario: Batoche books limited,
2001. – 94 p.
222. Morris W.F. Understanding ideology. – Lanham, Maryland:
University press of America, 2010. – 200 p.
223. Picavet F. Les ideologues. Essai sur 1'histoire des idees et des theories
scientifiques, philosophiques, religieuses etc. en France depuis 1789. – Paris, 1891.
– 628 p.
194
224. Rude G. Ideology & popular protest. – North Carolina: The university
of North Carolina, 2007. – 172 p.
225. Seliger M. Ideology and Politics. – L., 1976. – P. 99.
226. Simmel G. Der Bildrahmen. Ein asthetischer Versuch // Georg
Simmel Gesamtausgabe. Bd. 7. - Frankfurt a. M.: Suhrkamp. - S. 101-108.
227. Vorländer K . Kant Und Marx . Ein Beitrag Zur Philosophie des
Sozialismus. – Tübingen: J. C. B. Mohr, 1926 – 34 S.
228. Zizek S. Living in the End Times. – L.: Verso, 2010. - 352 p.
195
Информация об авторе
Равочкин Никита Николаевич

 Кандидат философских наук
 Доцент кафедры истории, философии и социальных наук
ФГБОУ ВО «Кузбасский государственный технический университет имени
Т.Ф. Горбачева», г. Кемерово;
 Доцент кафедры гуманитарно-правовых дисциплин
 Доцент кафедры ландшафтной архитектуры
ФГБОУ ВО «Кузбасская государственная сельскохозяйственная академия, г.
Кемерово;
 Докторант кафедры онтологии, теории познания и социальной
философии
ФГАОУ ВО Национальный исследовательский
Томский государственный университет, г. Томск.
Сфера профессиональных интересов: социальная философия,

интеллектуальная история, (меж)дисциплинарные институциональные
исследования, философия политики и права, урбанистика и социология
города и городского развития.
Контактная информация:
E-mail: ideologie@mail.ru
Научное издание
Равочкин Никита Николаевич
МЕТАМОРФОЗЫ ИДЕОЛОГИИ
В РЕАЛИЯХ ПОСТСОВРЕМЕННОСТИ
В авторской редакции
Формат 60х90/8. Бумага для множительных аппаратов.

Усл. печ. л. 12,38 Тираж 500 экз.
Заказ № 0189
Подписано в печать 11.11.2020 г.
ООО «Научное издательство Гусевых»

PDF

Загружено:

Сведения о документе

Оригинальное название

Авторское право

Доступные форматы

Поделиться этим документом

Поделиться или встроить документ

Параметры публикации

Этот документ был вам полезен?

Это неприемлемый материал?

Авторское право:

Доступные форматы

PDF

Загружено:

Авторское право:

Доступные форматы

Н.Н.

Р12 Равочкин Н.Н. Метаморфозы идеологии в реалиях

В актуальных условиях формирования новой миросистемы перед странами

ISBN 978-5-6045506-0-1 УДК 1(091):316:316.3:14

© Равочкин Н.Н., 2020

Данная монография во многом является уникальной, поскольку в ней

г. Кемерово, Сентябрь 2020

«Стирается различение между миром, каков он есть сам по себе, и миром,

Актуальность темы исследования обусловлена целым рядом причин.

специфике его трансформации в Постсовременности. Рост социальной

противостоять деструктивным идеологемам Постсовременности и

месте идеологии в структурах социального и духовного бытия, ее

Золотарев связывает это со сложной структурой и взаимосвязями между

основные положения данной методологии познавательной деятельности:

Целью исследования социально-философский анализ метаморфоз

осуществлялся также на основе методологического принципа единства

Глава 1 Феномен идеологии в теоретическом освещении

1.1 Базисные социальные основания идеологии

Субъективное признание определенных ценностей являет собой

В работах А.Ф. Лосева отражение действительности мифа

долженствующим и существующим, надеющимся и верующим, Homo

2. Тотальность. Мифологические представления о мире предлагают

происходит порождение целого ряда мифологических образов: демоны, духи,

мифы регулируют поведение людей, стремятся сплотить их для достижения

оправдывает и проводит к жизни моральные принципы; он подтверждает

моральные основания. Для Лосева религия и миф – это не столько

называют «догматическим» или «мистическим». Внешним его проявлением

идеология может интерпретироваться как «гносеологический инструмент»,

средство поиска индивидами ценностных оснований в окружающей

мироизмерения. Чем более сложной становится система коммуникаций в

способности идеология выступать в качестве инструмента такого

действительности рассмотрим качества, наиболее часто характеризующие

любой культуры, впрочем, как и религии, должны адаптироваться к

действительности, онтологически духовную, но приобретающую

1.2. Механизм функционирования идеологии69

чувствованиями, запасом знаний, жизненно-практическим опытом,

Вскрытая сложность идеологии показательно в том аспекте, что

Именно последний факт лежит в основании негативных оценок

В. Иванов отмечает, что «в этом качестве процесс распространения

Практики идеологической деятельности свидетельствуют, что наиболее

случае оно подразделяется на две основных категории: гносеологическую и

случае оно предполагает чувства и представления людей о власти и

классовом и даже политическом сознании возрастных или

Для детального анализа проявления идеологии в той или иной сфере

Глава 2. Категория «идеология» в истории философии

2.1. Концептуализация идеологической проблематики

в немецкой философской мысли77

Длительное время термин «идеология» означал одновременно науку об

лишь на факторе влияния отдельных представителей этого культурного

В своём стремлении создать бесклассовое общество, Маркс видел в

мимо Маркса, чье имя упоминается в марксистских сочинениях более

политико-социальной сферы, строя свои рассуждения на тех основаниях,

«властителем дум и помыслов» многих студенческих поколений.

общественного сознания есть отражение общественного бытия.

развиваются, и где они способны к переживанию изменений в соответствии

истории – в чем мы и попробуем найти связующие моменты между

единстве материального и духовного. Марксизм соглашался с Фейербахом в

В заключение параграфа отметим, что в произведениях Фридриха

2.2. Современный этап философских исследований идеологии

Попытки систематизации знаний и онтологического осмысления

в отдельных социально-философских исследованиях. Мы полагаем, это

тем, который преимущественно интересует каждого конкретного

совокупности овладевающих миром взглядов и идей114. По мнению