Ссылка на материал: https://ficbook.

net/readfic/11620328

BUTTERFLY
Направленность: Слэш
Автор: AnnaMun (https://ficbook.net/authors/4013251)
Фэндом: Stray Kids
Пэйринг и персонажи: Хван Хёнджин/Ли Феликс, Ли Минхо, Ким Сынмин, Ян
Чонин
Рейтинг: NC-17
Размер: 65 страниц
Кол-во частей: 2
Статус: завершён
Метки: Психологические травмы, Психические расстройства, Асфиксия, Грубый
секс, Лабораторные опыты, Триллер, Курение, Анальный секс, Ученые,
Незащищенный секс, Кинк на стыд, Любовь с первого взгляда, Акустикофилия,
Засосы / Укусы, Анальный оргазм, Громкий секс, Оседлание, Кинк на мольбы,
Эффект бабочки, Романтика, Фантастика, Повседневность, Ужасы, AU, Кинк на
волосы, Смерть животных, Кинк на страх, Насекомые, Оральная фиксация, На
грани жизни и смерти, Наука

Описание:
Хван Хенджин коллекционировал бабочек и Феликс не стал исключением. Он
был самой красивой бабочкой в его коллекции.

— Ты влюбился в меня, как глупо, – смеялся Хенджин.

— Почему же?

— Согласно эффекту бабочки, каждое, даже самое незначительное событие,

каждое решение и фраза может изменить ход всей нашей последующей жизни.
Один взмах крыльев и сердце быстрее бьётся в груди, второй взмах и
окрыленное чувство – любовь.

— А третий взмах? – спросил Ли.

— А третий – смерть.

Посвящение:
Всем стэй)

Публикация на других ресурсах:

Уточнять у автора/переводчика

Примечания:
Прекрасный арт :
https://clck.ru/amGoo
 Оглавление

Оглавление 2
Действие 3
Примечание к части 37
Последствие 38
Сноски: 71
Примечание к части ИТАК, ПЕРЕД НАЧАЛОМ СМОТРИМ СЮДА, ПОЖАЛУЙСТА.
Если вы ознакомились ВНИМАТЕЛЬНО с метками, которые, кстати, указаны НЕ
ВСЕ, и готовы читать, знайте: эта работа не для сильно впечатлительных(???). Я
не хочу кого-то травмировать не дай бог этой работой, поэтому, пожалуйста,
если малейшая царапина на теле или рвота заставляет вас чувствовать себя
тревожно, закрывайте эту работу. Здесь, возможно, этого не будет, а вот хуже –
кто знает:)
Некоторые метки не олицетворяют работу и поставлены сюда, чтобы передать
частично сюжет.
Ужасы, триллер – часть истории, давайте не игнорировать такие метки. Да, я не
ставила их все, чтобы не спойлерить сюжет, но нагнетающую обстановку я
пыталась показать. Если не удалось, что ж, СЕЙЧАС ПОКАЗЫВАЮ.
Upd (26.05): будет вторая часть :)
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!
Работа несет в себе чисто развлекательный характер. Не воспринимайте это все
за основу эталона межличностных отношений, потому что это фанфик,
придуманный рассказ и тд и тп.

Мой тг-канал, где я частенько спойлерю будущие работы:

http://t.me/themoonandlight

Если вы ознакомились и все же готовы читать, то приятного чтения.

Помните, за основу взяты лишь ОБРАЗЫ, а не сами парни. Спасибо.

Плейлист к работе на споти:

https://clck.ru/akBry

Сорри за ошибки и опечатки, пб включена.

Действие

♫︎ Скажи мне о том, ♫︎

♫︎ что мне нужно знать. ♫︎

♫︎ Потом возьми моё дыхание и ♫︎

♫︎ не дай ему уйти.. ♫

— Что за дерьмо.. – прошипел блондин, подрываясь со своего места.

Косяк в зубах потихоньку тлел, сжигая табачную бумагу вместе с травой, что
была в ней закручена. Парень сделал затяжку, сжимая передними зубами край, и
поспешил перенастроить свое старое радио на нужную ему волну. Хенджин не
любил новомодную музыку, в особенности какую-то попсу. По нему и его дому
это было понятно, как дважды два, если посмотреть. А здесь есть на что, правда.

— Мир не думал превращаться в ад, – напел Хенджин, услышав знакомую песню,

и вернулся обратно на свой стул у окна, где на подоконнике одиноко стояла
набитая пепельница, слезливо дожидаясь того часа, когда она станет пустой. —
В прошлой жизни – наш волшебный сад, – парень посмотрел на огромную стену
перед собой из разных сухих бабочек. Какие-то были маленькими, словно
3/71
лепестки прекрасных цветков, а иные и вовсе были с хенджинову ладонь.

Он выдохнул едкий дым изо рта и взглянул в угол кружащихся живых бабочек.
Они вольно летали, куда им заблагорассудится, и всегда возвращались обратно в
эту квартиру на третьем этаже в потрепанном Сеульском районе. Во-первых,
Хван Хенджин не просто разводил бабочек для красоты и эстетики, он так же
сильно их любил, как и свою, можно сказать, жизнь, поэтому величал себя их
хозяином. Во-вторых, они были приучены и умны. Хван наделил этих бабочек
обширным знанием, что ещё не удавалось никому. Пусть они и живут совсем
ничего, однако запоминают и улавливают информацию под взмах крыла – на
лету. И в-третьих, в квартире всегда стоял такой терпкий аромат, из-за которого
для бабочек здесь, как мёдом намазано. Невыносимо пахло старой потрепанной
мебелью, отдающей запахом гнили.

— Были вместе, не было преград, – пропел Хван, записывал что-то в свой дневник
едва пишущей ручкой, вырисовывая неаккуратно каждую букву. Неожиданно
возле него запорхала необыкновенного фиолетового цвета бабочка. Её крылья
были по пять сантиметров с каждой стороны, на которых находился большой
слой фиолетовой пыльцы, но если её смыть – крылья пусты. Они просто
прозрачны. Такая порода бабочек была выведена, однако не распространена, и
их было до ужаса мало. Зато был в них другой плюс, они могли жить от месяца и
больше, продолжая радовать глаза людей. — Надо мной нависла тень утрат, –
Хенджин отложил ручку, когда бабочка села ему на нос, смотря своими
большими бездонными глазами-бусинками на него. — Лишь день назад..[1] –
дальше радио стихло, побуждая и парня закрыть свой рот, обречённо вздыхая.

Блондин улыбнулся, преподнёс свой указательный палец к бабочке, тем самым

заставив её подчиниться и сесть на него, чтобы не мельтешить у парня перед
глазами. Отведя руку в сторону, Хван смотрел, как отдаляется от него любимая
бабочка, и молчал, медленно поднимаясь со своего места, чтобы снова подойти к
радио и включить что-нибудь ещё из восьмидесятых хитов зарубежной музыки.

— Глория, я же просил не садиться мне на нос, когда я занят, – причитал Хван,

разглядывая провинившуюся бабочку. — Ты же хочешь себе друга или
подружку? Я работаю над этим, милая, – погладив её за усики, парень включил
следующую песню и с более приподнятым настроем вернулся обратно к своему
столу.

Быть ботаником не так уж и легко. Приходилось вечно сидеть за учебниками,

что-то выписывать из книги, а иногда и что-то вносить туда из своих
наблюдений. Из-за своего полного погружения в природу он и вовсе забыл о
настоящем наружном мире, где живут люди, которые спешат на работу или
просто по своим делам. Хвану до них дела никакого не было. Он выходил к ним
только тогда, когда ему нужна была еда или ещё что-нибудь для поддержания
жизни. Порой прогуливался по рынкам, чтобы прикупить новых бабочек для
своей коллекции. Кого-то оставлял на спаривание и продолжение рода, а тех,
кто ему не подходил – просто сушил и вставлял в рамочку, которыми были
покрыты все его стены в зале. Из всех коллекционеров насекомых Хван был
уверен: он единственный и неповторимый в Сеуле, имеющий более трех тысяч
различных бабочек. И это только в квартире, не говоря о гараже.

Пухлые губы прикоснулись к холодной кружке. Отпив немного такой же мерзкий

холодный кофе, Хенджин потер переносицу рукой и снова взял ручку, только вот
ни единой мысли не было в его голове. Кончик опускался вниз, ставил чёрного
4/71
цвета точку, но так ничего и не писал, потому что Хван поднимал руку обратно
вверх на несколько секунд. Чертыхнувшись, отвлеченный от мысли Хван достал
из алюминиевой коробочки свой самодельный косяк и всунул один из них себе в
край рта.

— В час беды за жизнь хватаясь крепче, – Хван выдохнул со словами серый дым,
— я свой взгляд направлю ввысь, – откинувшись на спинку старого стула, что
едва ещё стоит, парень заметил парящих бабочек над головой и улыбнулся,
убрав косяк со рта, стряхивая пепел.

Он вернул свой взгляд на стол и привстал, всунув меж губ самокрутку, парень
порыскал руками по бумажкам и, найдя пустой чистый лист, принялся писать
письмо в научный центр. Люди оттуда ждут научного исследования, которое все
это время проводил Хван. Они очень заинтересовались им, когда узнали, на что
Хенджин способен ещё с подросткового возраста. Не каждому человеку под силу
обуздать нечто прекрасное и лёгкое, как бабочка.

— Мать моя прошепчет: «Так и быть», – музыка продолжала отдаваться ритмом

сердца, из-за чего настроение блондина вмиг преобразилось и распогодилось,
развеяв пасмурный туман над головой. Ведь именно с утра он просыпался ни
свет ни заря, с таким ощущением, что сейчас кого-нибудь убьёт за лишний шум и
вздох. Разговоры по утрам не для него. Парень и вовсе не любил болтовню без
умолку, особенно, если она пустая, как большинство людей в этом мире. — И
там, где ни просвета, мне она поможет дальше жить, – наполнив своим
бархатным голосом пустую комнату, кареглазый затянулся в последний раз и
потушил косяк о пепельницу, оставив его там с едва заметными струйками дыма,
что постепенно исчезали из-за ветра, доносившегося из приоткрытого окна. —
Нет мудрей ответа – так и быть,[2] – на этом песня стихла, оставив парня
полностью недовольным. Послышалась музыка новостей, а следом начала
говорить женщина что-то на бегло корейском, расписывая все новости за
прошедшие дни. Хван под такое очень любил попивать кофе и понаблюдать за
людьми через окно, ухмыляясь. Ведь это все из-за них. Из-за людей. Бабочки на
такое не способны. Они могут сделать гораздо большее, чем просто ограбление
магазинов, похищение детей и прочее. Правда, об этом знал только Хенджин и
те самые бабочки, взмах крыла которых мог принести целое цунами.

Письмо в научный центр Сеула.

От Хван Хенджина.

Полагаю, вы хотите узнать, как поживает моя Глория? Ох, с ней все отлично, не
переживайте. Я нашёл продавца, который разводит их. Могу дать вам адрес,
правда… готовы ли вы платить сотни долларов за них? Уверен, он неправильно
их разводит, так как у него они живут от силы неделю. Моя же уже две со мной и
с ней все в порядке. А это значит, что мой метод, пусть и непонятный для вас,
работает! И если дальше я продолжу развиваться в том же духе, я могу создать
нечто… большее!

Да! Я знаю, господин Унсок, что это незаконно! Но только вдумайтесь! Мы

можем открыть не только новый вид бабочек, которые будут стоить миллионы!
Мы… мы сможем открыть новые болезни, а затем сделать множество новых
лекарств! Это принесёт ещё больше денег и известности для Южной Кореи.
Разве вы не хотите этого для своей страны? Я знаю, что хотите, поэтому не
глупите. Тем более, пыльца лишь одной бабочки способна излечить десять
5/71
 человек от рака по прогнозам моих исследований!

Боитесь, что люди, стоящие у власти, будут за нами следить? Не смешите! У

власти находятся дураки, не знающие ничего, что уж тут говорить о жизни в
стране? Её нет. Но мы с вами дадим шанс нашим бабочкам обрести свободу.

Пишу вам с лучшими пожеланиями. Надеюсь, вы примете верное решение,

потому что каждое наше действие всегда имеет последствие. Таков эффект
бабочки, господин Унсок. Если сегодня вы не выберете мою сторону, то кто
знает, может, завтра никто не выберет вас?

Надеюсь на скорейший ответ.

Сложив листок в несколько частей, Хенджин поднялся с места, подошёл к

полкам и нашёл там чистый белый конверт, куда засунул письмо и размашисто
его подписал, оставив свои инициалы. Подняв голову, он встретился с
кружащимися бабочками, улыбнулся и просвистел, заставив двигаться их ещё
более хаотично в беспорядке, врезаясь друг в друга. Посмеявшись, Хенджин
прошёл в прихожую по деревянному скрипучему полу, на досках которого стерся
почти весь лак, предавая все более небрежный вид, обул массивную обувь,
которую, к несчастью, ему пришлось недавно купить в магазине. Хван не очень
любил тратить деньги направо и налево, особенно на одежду, без которой, в
принципе, и так бы обошёлся. Следом натянул старое чёрное пальто, что
укрывало его по колено, делая его плечи ещё шире, чем они были на самом деле,
и вышел из квартиры, оставив двери открытыми. Он не имел привычку закрывать
их, так как знал, что воровать у него нечего. Всё ценное всегда носил с собой.

— Глория, сядь мне на плечо и не мельтеши перед глазами. Ты же знаешь, как

дети любят тыкать своими пальцами, – бабочка покружилась пару секунд и
послушно села на плечо хозяина, складывая фиолетовые крылья вместе. — Моя
ты умница. Сейчас закинем письмо в почтовый ящик и сходим в университет.
Меня пригласили дать небольшое интервью доцентам и профессорам по моему
исследованию. Если Унсок не захочет, чтобы у тебя были братья и сестры, то я
найду других, кто этого захочет, – Глория задвигала своими усиками,
внимательно слушая Хенджина. — Потому что вас должно быть больше. Намного
больше, чем одна.

На улице стояла приятная весенняя погода. С каждым днем солнце поднималось

все выше и прогревало землю лучше. Снега уже не было с февраля месяца, а
сама зима прошла незаметно для Хвана, поскольку морозов как таковых не было.
Для него такая погода была благоприятной, не очень он любил холода, да и
бабочки его не переносили. Однако сейчас даже Глория чувствовала это едва
ощутимое тепло, от чего её чудесные крылья начинали трепетать из-за
дуновения лёгкого сладкого ветра. Он разгонял запах цветов и нектара,
привлекая бабочку пойти вслед за ним, но она смирно сидела, двигала усиками и
внимательно наблюдала за большим миром через свои маленькие чёрные глазки.

Люди, проходящие мимо, не могли отвести взгляд от необыкновенно пестрой

красоты на плече статного высокого парня. Тот уже настолько привык к
излишним вопросам о бабочках, что заранее знал все ответы на любые из них. В
основном они были всегда однотипны. Никто поверить не может, что такая
красота существует среди нас – обузданная, та, над чем Хенджин имеет власть.
И неспроста ведь. Парень выводит новые виды, постоянно совершенствует свои
знания. Он и есть создатель сия великолепия.

6/71
— Какая красота! – услышал он за спиной, но спокойно проигнорировал. Просто
потому что парень знает. Всё знает.

— Это что, бабочка у него на плече? – продолжали удивляться люди, моргая

глазами. Некоторые даже останавливались или замедляли свой шаг, чтобы
получше рассмотреть, совсем позабыв о том, что спешили.

Хенджин поскорее свернул на другую улицу, оставляя людей в лёгком

недоумении и изумлении. Вроде бы таких бабочек летом пруд пруди, а они по-
прежнему удивляются тому, что видят нечто подобное. От таких мыслей лицо
Хвана приобретало пару едва заметных морщин из-за ехидной улыбки. Люди
восхищены не просто бабочкой, а его творением. Вернее тем, что он пытается
развить и вывести на новый этап эволюции всех бабочек. К сожалению, это было
не так просто, и тратил парень на это весьма много времени и сил, однако у него
более-менее что-то да получалось.

Перед глазами появилось высотное здание. Хван поправил свой выцветший

галстук и вошёл внутрь. Здесь он был уже много раз, но почему-то постоянно,
когда входил внутрь, испытывал чувство жамевю. Аудиторию и этаж вроде бы
знает, но как туда попасть – хоть убей – не помнит. Хмыкнув под нос, он
прошёлся взглядом по отчужденно знакомым коридорам и интуитивно медленно
направился вправо, где отсутствовал поток людей, который так ему был
противен. Проходить между ними, все равно что погрязнуть в грязи, поэтому он
оперативно свернул к лестнице и одиноко побрел наверх. В нужной ему
аудитории ждали не менее важные люди, что выделили своё драгоценное время,
чтобы выслушать всё заранее заготовленное Хенджином.

Он открыл первую дверь и переступил порог, как только заметил несколько

мужчин в возрасте (это он понял по множеству морщин и седым волосам) и
несколько, ничуть не моложе, женщин. Все они профессора, доценты кафедры
точных наук. А если быть точнее, то биологии. Хван обнажил белые зубы в
улыбке и почтительно поклонился, заходя внутрь аудитории, закрыв за собой
дверь.

— Здравствуйте, господин Хван, а мы вас ждали, – ухмыльнулся один из мужчин,

смотря на свои наручные часы. — Вы опоздали на пятнадцать минут, мы уже
думали, что вы не придёте и, надо же, вы здесь, – Хван сразу подчеркнул его
густые усы и наглую улыбку, прокуренный дешёвым табаком голос и спитые
полукрасные глаза. Такие люди Хенджину были просто омерзительны. Утром он,
может, и профессор наук, но вечером обыкновенный алкаш.

— Ну что вы, кланяться мне не нужно и серенады петь тоже, – блондин прошёл
за главный стол, который те ему учтиво уступили для демонстрации своей
работы. — Опоздал, говорите? А что такое есть время? Может, это просто цифры
на часах, которые люди привыкли считать, чтобы за чем-то угнаться? А может,
время – это Солнце и Луна, что сменяют друг друга, показывая нам и день, и
ночь? Для меня все это лишь цифры, но, как некто не имеющий в доме часов,
скажу, что время для меня безгранично, – улыбнулся Хван и сел за стол, — в то
время, как вы, люди, привязаны к нему, – сказанное заставило всех замолчать,
мысленно рассуждая над словами молодого одарённого парня.

— А вы, значит, не человек? И кто же вы, извольте спросить, Бог? – усмехнулась

дама, поправив свои чёрные очки.

7/71
Хенджин исподлобья взглянул на неё, пробежался тёмными глазами по её
старческому лицу и более-менее прикинул всю её жизнь, уместив её в пару
предложений в своей голове. Впрочем, из всех этих людей многого добился
абсолютно никто. Только вот если им здоровье уже не позволяло это сделать, то
у Хенджина все ещё впереди, по крайней мере, он надеется, что его не убьют, а
сам он жить ещё долго будет.

— Изволю. Нет, я не Бог. Слишком громко сказано. Кто такой этот ваш Бог? О нём
мы знаем лишь из мифов, рассказов и Библии, написанной рукой человека, а не
божьего существа или самим Богом. Значит ли это, что и его нет, как и времени?
Может, вы просто себя обманываете? Люди любят ложь, так что не удивлюсь, –
Хенджин откинулся на спинку кресла и устало вздохнул. Не для таких светских
бесед он сюда пришёл. Не для таких.

— Раз вы не Бог и не приравниваете себя к человеку, то тогда кто же вы, Хван

Хенджин? – поинтересовался второй мужчина, записывая всё это время что-то в
свою тетрадь.

Блондин хмыкнул, фыркнул и отвёл взгляд к окну, словно мужчина сказал что-то
глупое и несерьёзное, а ведь так оно для Хвана и было. Он бы мог величаться
человеком, если бы те вели себя адекватно и нормально, но сколько бы лет они
не проживали на этой земле, всегда вели себя, как скот. Он бы мог также
величать себя Богом, но это слишком громко сказано, ведь он никому не дарует
жизнь, кроме бабочек. Но в будущем, если все звёзды сойдутся на небе для него,
то он мог бы им стать.

— Я могу быть кем угодно для себя и никем для вас. Однако моё имя вам
известно, господа и дамы, так что вам не нужно ничего выдумывать, за вас это
сделали мои предки. Итак, может, приступим к делу, а не будем заниматься
антимонией? – все кивнули головой, однако не все были готовы слушать.

— Подождите, а вы что, пришли выступать так? – поставив интонацию на

последнем слове, седовласый мужчина хохотнул, не веря своим глазам.

— Так? Это как? – не понял Хенджин и деловито прикусил нижнюю губу.

— Ну.. Обычно люди приходят показать свое достояние, свои исследования и

новые открытия с огромными папками в руках. Нам важны доказательства и
факты на бумагах, а не на словах, которые можно выдумать, – объяснила
женщина.

Хенджин громко засмеялся на всю аудиторию и поднялся со своего места,

обогнул стол и оперся о край задом, продолжая заливаться смехом. Засунув руки
в карманы своих чёрных брюк, он вздохнул и цокнул, качая головой из стороны в
сторону.

— Как глупо. Просто безрассудно. Вот так люди и верят в Бога? Всё дело в
бумаге с переплетом? Надо же, как интересно. А я уж думал, что люди должны
верить своим глазам, ведь зрение вряд ли обманет человека, если тот будет
смотреть прямо в цель, – Хенджин поднял руку и задёргал указательным
пальцем. Вдруг откуда не возьмись на него опустилась фиолетовая бабочка,
которая успела уместиться на один цветок возле двери и остаться почему-то
незамеченной. — Я не пришёл пустословить, не пришёл показывать вам кучу

8/71
бумаг с исследованиями и доказательствами. Я пришёл сюда
продемонстрировать то, к чему пришёл я сам, чтобы вы убедились… наглядно, –
ухмыльнувшись, Хван преподнёс бабочку к своему носу и внимательно посмотрел
на неё. — Видите? Я создал новую форму жизни, – похвастался парень,
подтолкнув фиолетовую бабочку пальцем. Она взлетела, покружилась и села
прямо на блондинистую голову, в то время, как Хван устремил взгляд на людей.

Мужчины и женщины переглянулись, не зная, что и сказать. С подобным

человеком, с подобной «формой жизни» они сталкивались впервые и не знали,
как реагировать в присутствии Хвана. И если некоторые были готовы
промолчать, то один мужчина не хотел этого делать. Хенджин же здесь для того,
чтобы всё показать и рассказать, поэтому он должен быть готов к тому, что на
него может посыпаться множество вопросов.

— Новая форма жизни, Хван Хенджин? Эта бабочка. Да, редкая, но не вы её

изобрели. И, как мне кажется, она запрещена не только в Корее, но и
практически во всём мире из-за фиолетовой пыльцы на её крыльях, которая
вызывает галлюцинации, – Хенджин засунул руки обратно в карманы и закатил
глаза.

— Вздор. Вы же сами знаете, что такая порода бабочек очень редкая. И чтобы
получить её, нужно проделать немало махинаций. Селекция не стоит на месте.
Мне пришлось повозиться несколько лет, чтобы получить именно эту породу, –
объяснял Хенджин, расхаживая теперь из стороны в сторону. — Ранее я выводил
её из разных пород бабочек, но всегда чего-то не хватало. То температура не та,
то место. Первые три бабочки имели погрешность, которую я старался устранить
в следующей. И сейчас у меня получилось. Мало того, что ей уже две недели, а
она все ещё цветёт и пахнет, так её пыльца не вызывает галлюцинаций. Вам
незачем переживать. Однако зачем вообще я развожу этих бабочек и пытаюсь
сделать этот гибрид? – парень остановился, подошёл ближе к столу и упёрся
одной рукой о стол рядом с мужчиной, другой снимая с волос Глорию. — Состав
этой пыльцы – настоящее чудо, дамы и господа. Вы не поверите, но я нашёл там
то, что все давно искали, – многие навострили уши, пытаясь хорошо услышать,
что скажет парень дальше.

— Ну и что же?! Не томите! – не выдержала женщина в очках. Хенджин

ухмыльнулся, глядя на неё, а следом перевёл взгляд обратно на мужчину перед
собой.

— Эта пыльца может излечить рак. Вне зависимости от того, насколько сильно
поражен этой болезнью человек, – признался Хенджин и резко отпрянул от
стола. — В кармане своего пальто у меня есть письмо, которое я хотел было
отправить ещё по пути сюда, но не отправил. Написал я его для научного
центра, там тоже меня ждут, представляете? Только… хм… – Хван приставил
руку к подбородку и задумчиво взглянул вверх, — там ко мне относятся как-то
более почтительно, что ли… может, стоило рассказать об этом сразу им, а не..

— Нет, нет, хорошо, что вы пришли сразу к нам, – встрепенулся мужчина и

поднялся со своего места. — С вашим открытием мы добьёмся больших успехов!
Это невероятно! Но мне хотелось бы взглянуть на пыльцу под микроскопом
лично, чтобы удостовериться в ней и в самой бабочке, – блондин без слов
подошёл к профессору, взял его руку, разогнул старческий палец и аккуратно
коснулся нежного крыла, отпечатав на подушечке фиолетовую пыльцу. — А… о..

9/71
— Не благодарите. Я все благодарности принимаю по почте деньгами. Всего
доброго, – улыбнулся Хенджин и поклонился. — Приятно иметь с вами дело.
Пошли, Глория, у нас ещё столько дел впереди, – парень покинул аудиторию
вместе с бабочкой, оставляя всех в мёртвой тишине.

— Если мы действительно потратим свои деньги на этот научный проект, как

думаете, он окупится в будущем? Всё-таки лекарство от рака – это не шутки, –
задумалась вторая женщина с гулькой.

— Надеюсь что да, но… вот что интересно: как же все-таки он изобрёл точную
формулу размножения? Наверное, перепробовал слишком много и отдал немало
времени… думаю, хотя бы за это стоит поддержать данную идею и не ломать
себе голову. Донсу, лучше сходи в лабораторию и просмотри под микроскопом
свой палец. Нужно убедиться в том, что все это правда.

Феликс не спеша шёл вслед за своим лучшим другом, пока тот попутно
увлечённо что-то рассказывал о новом фильме, который посмотрел на днях. Сам
парень не мог порадоваться тем же, потому что все его дни были забиты
предстоящей сессией. Ему приходилось писать и учить много конспектов, делать
одновременно курсовую для ещё одного предмета и закрывать все свои долги,
которых накопилось до потолка. Отчасти Ли понимал, что виной всему он и его
сильная великая лень, которая так и вторит: «Давай перенесём всё на завтра».
Однако это «завтра» так и не наступает, тем самым накапливая огромный комок
проблем и забот, которые потом разгребал младший.

На дворе была уже весна. Так хотелось пойти куда-нибудь с Минхо, посидеть и
пообедать под приятный голос собеседника, послушать новые рассказы и
сплетни, но, к сожалению, он оставил эту затею для лучших, более
благоприятных времён. Например, когда наступит лето, Феликс обязательно
сходит с другом в парк покормить уток или на цветочное поле, чтобы сделать
какой-никакой букет. Также парень хотел бы ещё сходить на пикник и
покататься на своём новом велосипеде, который он недавно приобрёл в одном
торговом центре.

—… так он мне написал сегодня в «Инстаграм», но я отвечать не стал. Уже

достал, столько голосовых мне наслал, сколько я буду это слушать? Словно у
меня есть свободное время для этого, – бубнил Минхо, смотря себе под ноги.

Феликс уровнял с ним шаг и вздохнул, пытаясь войти в положение друга. Ему, на
радость, никто практически не писал в социальных сетях, поэтому он там мог
находиться «призраком» и ни о чём не волноваться. Разве что, иногда Минхо мог
влететь в его спокойную жизнь, рассказать что-то и так же быстро исчезнуть,
как будто бы его здесь и не было.

— Попробуй написать ему, чтобы не заваливал тебя голосовыми с утра пораньше,

так как ты не успеваешь их слушать, да и времени у тебя нет. Будь честен,
иначе он от тебя не отстанет, так и будет писать и писать, – предложил Ли,
поправляя свои блондинисто-жёлтые волосы, которые успел разлохматить ветер.

10/71
— Ох, возможно, ты и…

Феликс замер, едва не врезавшись в парня в дверях своего университета.

Посмотрев вверх, он приоткрыл рот, разглядывая перед собой незнакомца.
Заметив на себе чёрные, как смоль, глаза, Ли сглотнул и впал в ступор, не в
силах что-либо сделать. Высокий блондин поправил своё пальто, поклонился в
знак извинений за то, что торопливо открыл дверь и чуть не снёс с ног Феликса,
и продолжил свой путь, оставляя младшего в растерянности. Минхо наблюдал за
этой картиной со стороны и не мог понять, что произошло с его другом. Неужели
он так испугался того, что его чуть не сшибли дверьми, или есть что-то
посерьёзнее?

— Феликс? Ты слышишь меня? – возмутился Хо, придерживая дверь, чтобы войти

внутрь, но младший уже его совсем не слышал.

—.. Так, Минхо, ты иди, это, на пары, я потом приду. Ко второй или… может, к
третьей, – судорожно проговорил Феликс и быстро удрал вслед за таинственным
блондином, оставляя своего друга одного в недоумении.

— Какого чёрта вообще? – ахнул он и присмотрелся к высокому незнакомцу,

замечая на его голове фиолетовую бабочку, что сидела там и, кажется, улетать
не собиралась, а следом переместил взгляд на своего друга, наблюдая, как тот
осторожно, придерживаясь дистанции, следовал за высоким парнем, и сразу всё
понял. — Боже, неужто бабочка понравилась?

Ли, минуя людей, завороженно смотрел в статную широкоплечую от пальто

спину, рассматривая как самого незнакомца, что так и излучал какую-то
неведомую ауру, так и приятного фиолетового цвета бабочку, которая спокойно
сидела на голове, пока крылья её прижимались друг к другу. Феликс не понимал,
как такое вообще может быть: чтобы бабочка сидела спокойно на человеке и не
собиралась улетать, когда это было возможно. Но не только это впечатлило
парня до мозга костей.

Хенджин шёл неспешно впереди, переступал небольшие лужи и вдыхал свежий

аромат улиц. Он ухмылялся самому себе в отражении и не мог никак
нарадоваться, ведь профессора и доценты соизволили выслушать его и даже
согласились помочь в этом деле. Да, они захотят известности себе, однако Хван
сюда не за этим пришёл. У него будет много денег для разведения бабочек, а
таких, как Глория, он сможет разводить абсолютно спокойно, не скрываясь от
властей, которым, к слову, и дела до этого никакого не было.

— Глория, умница, – похвалил её Хван и приподнял руку. Бабочка взлетела ввысь

и оказалась на руке, продолжая дёргать своими усиками, рассматривая лицо
Хенджина. — Теперь вас станет больше, обещаю. Возможно, со временем вы
будете жить дольше, чем месяц, кто знает, – хохотнул он, только представив
задуманное. — Потому что такая красота не должна умирать. Не должна быть
однодневной, верно? Ведь вы, бабочки, проходите сложный процесс
формирования от гусеницы в некое великолепие. И я не хочу, чтобы ваши
старания были напрасны, – подойдя к ближайшему почтовому ящику, Хван
достал конверт с письмом и закинул его внутрь. Пусть почта в это время
работала совсем иначе, почтальоны, стиснув зубы, всегда доставляли письмо
Хвана по адресу, хоть и ругались, что самому парню нужно зайти в отделение
почты и отправить его оттуда. Естественно парень их совсем не слушал. Кто они

11/71
такие, чтобы указывать ему, как жить?

— Он что, говорит с бабочкой? – удивился Феликс, стараясь не торопиться,

прячась за людьми.

Этот незнакомец выглядел, как принц из сказки. И дело было вовсе не в его
красоте, Феликс не совсем успел рассмотреть его утончённые черты лица. Всё
дело было в его стиле. Он напоминал ему далёкие семидесятые, а может и
восьмидесятые, к сожалению, Феликс точно сказать не мог, так как в то время не
жил, а такие образы видел лишь в старых фильмах, просмотренных в детстве. И
образ такого принца подчёркивал высокий рост, ровная спина, уверенная и
плавная походка. За таким парнем так и хотелось пойти и узнать, кто он и чем
занимается, а эта бабочка – обворожительного фиолетового цвета – тоже
пленила взгляд. Ли и вовсе позабыл, что идёт за парнем, выглядя наверняка
крайне ненормально и странно, однако всё равно продолжал идти, пока
незнакомец не вошёл в книжный магазин.

— Мне нужно пойти за ним, – прошептал желтоволосый, будучи уверенным в

этой затее, а затем проскользнул следом внутрь.

В книжном магазине пахло свежим кофе и новыми страницами книг. Ли

сглотнул, почувствовав, как в животе заурчало от голода, и быстро пробежался
взглядом по темно-коричневому пейзажу перед собой. Весь магазин был
выполнен из дерева, каждый стеллаж, находящийся здесь, тоже; горели
приглушённые лампочки, в которых, в принципе, никто и не нуждался, так как
большие витринные окна снабжали здесь все уличным светом. Феликс заметил
статного парня, выделяющегося среди остальных, и быстро прошмыгнул за
стеллаж. Для убедительности он стал перебирать книги, но краем глаза так и
продолжал следить за незнакомцем, пленившим его взгляд.

— И что в нем тако.. – блондин развернулся на пятках, продолжая разговаривать

с бабочкой, открывая вид на свое светлое лицо. Феликс перестал дышать, плавно
опускаясь взглядом по ровному аккуратному носу к пухлым красным губам, что
шёпотом что-то передавали бабочке, сидевшей на указательном пальце.

Хенджин искал книги по научной литературе, откуда бы мог черпать ещё больше
информации и идей. Интернетом, как все люди, он не пользовался, да и будучи
без сотового телефона, до сих пор общался письмами, что было очень
затруднительно для сегодняшних людей. Ведь они не привыкли ждать ответа
часами, днями, а то и месяцами, а Хван привык. Потому что только так ответ
будет более ценен, нежели буквы на разных современных устройствах, которые
человек получает ежесекундно.

— О, так ты не шутила, когда говорила об этом на улице? – ухмыльнулся

Хенджин. — Что ж, Глория, может, покажем, что такое эффект бабочки? – Глория
взлетела вверх и улетела куда-то за стеллажи. Хенджин остался на месте, ведя
пальцами по обложкам книг, предельно внимательно вчитываясь в названия.

Бабочка порхала крыльями, медленно садясь прямо на нос читающему мужчине.

Тот вздрогнул, завопил что есть мочи и сделал несколько небрежных шагов
назад, заставив Глорию взлететь вновь и улететь восвояси. Мужчина вздохнул,
потёр лоб и ойкнул, когда понял, что именно из-за него тележка с книгами
поехала прямо на женщину. Он не успел оповестить её об этом, как тележка
толкнула её прямо в спину. Женщина тоже издала удивлённый визг и полетела

12/71
на человека возле себя – на Феликса. Парень успел сделать быстро шаг назад, но
запутавшись в собственных ногах, как камень, полетел вниз. Прикрыв глаза, он
был готов встретиться с полом, однако почувствовав на своей талии крепкую
хватку, не давшую ему распластаться на этом полу. Он приоткрыл глаза и
встретился с тем самым незнакомцем. Блондин смотрел на него сверху вниз,
улыбаясь, в то время, как бабочка маячила где-то сверху над его головой,
нарезая круги.

— Поймал, – хохотнул он и помог Феликсу подняться, чтобы тот смог ровно

встать.

Ли и сам не понял, как сжал в своих маленьких руках края пальто, стараясь
удержаться и не упасть. И даже когда встал ровно, сравнял взгляды с высоким
незнакомцем, его пальто почему-то не отпустил. Переведя глаза на бабочку,
Феликс проследил за тем, как она аккуратно села на плечо блондина и
задвигала усиками, смотря прямо на Ли, от чего тот приоткрыл рот в букве «о» в
изумлении.

— В следующий раз будьте осторожны, – продолжал улыбаться Хван, а затем

взглянул вниз на руки, которые младший сразу же убрал, ойкнув.

— И-извините.. – заикнулся Феликс и аккуратно отшатнулся.

— Ничего страшного, – успокоил он, — ну, я пойду, – поправив своё пальто, Хван
миновал парня и покинул книжный магазин под звон дверных колокольчиков.

Феликс слышал, как бешено колотилось его сердце в груди. Такое с ним было
впервые и парень не мог оставить это просто так, поскольку понял, что этот
незнакомец не просто имеет какую-то иную ауру, он так же отлично ей и
владеет, словно чувствует своё превосходство над всеми. Это и пленило парня
всё больше в эту паучью сеть. Недолго думая, он последовал за блондином,
покидая книжный магазин под разговоры людей. Феликс вылетел впопыхах,
боясь, что не застанет парня, однако Хенджин стоял на этой же дороге, прямо
возле входа, и курил самодельный косяк. Феликс такие тоже видел только в
фильмах, так как сейчас все в основном покупали обычные сигареты либо же
использовали электронные. А тут такой раритет, от которого сложно оторвать
взгляд.

— А… эм… – замялся Ли, подходя ближе. — А у вас… бабочка, – зачем-то сказал

он, привлекая к себе внимание высокого парня.

Хенджин моргнул, выдохнул дым и взглянул вниз на парня, преследующего его.

Он аккуратно перевёл взгляд на плечо, где находилась Глория, что тоже
внимательно смотрела на незнакомца перед ними, а затем затянулся вновь.
Хмыкнув себе под нос, Джин улыбнулся, сжав между передними зубами
самокрутку. Видел Бог, если он есть, Хван уходил, по крайней мере, пытался, но
этот парень его нагнал, а значит сам проявил интерес к его персоне. Он никого
никогда не искал, они сами его находят. Делают к нему шаг – действие, а затем
принимают последствие, которое приготовила им тяжёлая жизнь. И так было и
будет всегда.

Эффект бабочки.

— Красивая, правда? – прошептал Хенджин, смотря слегка сощуренными

13/71
глазами на парня с россыпью солнечной пыли на щеках. Он впервые видел
азиата полностью покрытого этими крапинками, но мысленно признал, что
незнакомцу чертовски идёт.

— Да, очень. Я слышал, вы с ней говорили, прямо, как с человеком, – поразился

Ли, на что блондин лишь усмехнулся.

— Она больше, чем просто человек, – приблизив к бабочке свой указательный

палец, Глория тут же взобралась на него. — Умница, а теперь сядь к этому
господину на нос, – она беспрекословно подчинилась: вспорхнула вверх,
покружилась и села Феликсу на его лицо, заставив того приоткрыть рот и свести
глаза к кончику собственного носа, чтобы узреть эту красоту. — Вот видишь, она
понимает меня с полуслова. Люди так не могут, им приходится долго объяснять,
возможно, потом ещё и убеждать сделать что-либо, – втянув в лёгкие ещё
больше дыма, Хван откинул остатки косяка в лужу, от чего он зашипел и быстро
потух в воде. — Ну, мы пойдём, – подозвав Глорию обратно к себе, парень
развернулся и пошагал к своему дому, слегка улыбаясь уголками губ. — Три…
два… один…

— Постойте! – послышалось сзади. Феликс вновь подошёл к незнакомцу, найдя в

себе силы на знакомство. — Меня Ли Феликс зовут, – он протянул руку для
рукопожатия, нервно кусая себя за нижнюю губу, встречаясь с тёмными ничего
не выражающими глазами.

Хенджин опустил взгляд на руку, посмотрел с интересом на неё, поднял голову

обратно вверх и прочистил горло, рассматривая внимательно парня перед собой.
Худощав, вероятно, моложе его на пару лет, а раз он был ещё и разодет, как
тинейджер, похоже, так оно и есть, что уже отталкивало парня знакомиться с
ним, но у него было правило: каждому давать шанс. Поэтому он протянул руку и
ответно её пожал.

— Меня – Хван Хенджин, будем знакомы, – проговорил он, а затем добавил: —

Сколько вам лет, если не секрет?

— Мне двадцать три, – Хван улыбнулся. — А вам?

— Двадцать восемь, – Феликс сглотнул, не ожидая, что парень перед ним будет
старше его на целых пять лет, поскольку таковым не выглядел. — Можем
перейти на «ты», если вы..

— Да, я хочу, можно на «ты», – выпалил младший, следом резко закрыв себе рот
ладонью. Хенджин ухмыльнулся и отвёл взгляд. — Вы.. Ты сейчас куда? Мы могли
бы прогуляться, познакомиться поближе.. Я бы очень хотел узнать о твоей
бабочке, – предложил Ли, в надежде услышать согласие, потому что блондин
как-то странно затих на несколько секунд, отстранённо смотря куда-то вдаль.

— Прогуляться хочешь? Ну, что ж, хорошо. Только не долго, Глория ещё не

ужинала, – Феликс закивал головой и сравнял шаг с парнем.

— Так её Глория зовут? А как появилось такое имя? А почему она тебя
слушается? – засыпал он сразу вопросами Хвана, на что тот хохотнул, смотря на
высотные кроны деревьев, как только они вошли в парк.

Держа свои руки в карманах пальто, парень шёл не спеша, стараясь уловить

14/71
мелодию ветра: его шёпот, его свист, его дуновение. Вместе с ним обычно
приходил и поток новых мыслей, идей, предложений, но не в этот раз. Ветра
практически не было, а вместо идей и предложений ему так и поступали все
новые вопросы о нем, о его увлечениях. Впрочем, он был не против, и спокойно
отвечал на все из них, видя заинтересованность, однако не в самих бабочках, а
именно в нём, что не могло не льстить.

— У меня целая квартира в бабочках. Сухие или живые – неважно. Я

коллекционирую каждую из них, а также развожу. То, что ты видишь на моём
плече – моя работа. Я подарил ей жизнь. Гибрид моего производства и таких на
рынке будет когда-нибудь ещё очень много, – хвастался Хенджин, когда они
почти обошли весь парк.

— И сколько уже ты так с ними возишься?

— Всю свою жизнь, – бесстрастно ответил Хван, сразу наблюдая за спектром

эмоций на лице младшего. Тот был явно удивлён, получив такой ответ. — Да, я
большую часть своей жизни посвятил именно бабочкам, а не людям, не
удивляйся, – Ли встряхнул головой, пытаясь утрамбовать информацию в голове.

— Хм… ты странный, – хихикнул Феликс, откидывая камень с дороги.

— Что вообще есть странность? – хмыкнул Хенджин. — И в чем же проявляется

моя? В том, что я не такой, как все? Так это моя особенность, – встретившись с
глазами младшего, Хенджин вместе с ним покинул парк, встал под фонарём и
замер. — Уже стемнело, думаю, нам с Глорией пора. Приятно было пообщаться,
Ли Феликс, – он улыбнулся и поклонился, как неожиданно почувствовал на своей
руке чужую.

— Я не хотел тебя обидеть.

— Ты меня и не обидел, все в порядке, – улыбнулся блондин, — обычные слова

давно не имеют веса для меня, так что не переживай. Я для многих странный, ты
не первый, кто так говорит, и уж явно не последний. А вот про то, что нам пора
идти, я не соврал. Уже темно, Глория целый день со мной в полете, – Хенджин
несильно сжал чужую руку в своей и провел по нежной коже большим пальцем,
отпуская холодную ладонь на волю.

— Может, встретимся завтра? Мы могли бы… посидеть в кафе? Или так где-
нибудь прогуляться? – щёки неожиданно приобрели пунцовый оттенок. Феликс
стремительно посмотрел вниз, чтобы не выдать себя с потрохами, но Хван видел
всё.

— Хорошо, почему бы и нет.

— А.. Можно узнать твой номер?

— Номер чего? Телефона? Так у меня его нет. Давай я лучше запишу тебе свой
адрес и почтовый индекс, – Ли удивлённо вздернул бровями, не веря
услышанному.

— То есть как у тебя нет телефона? А как же ты общае..

— Письмами, – перебил он и обнажил зубы в улыбке. — Я не нуждаюсь в

15/71
гаджетах. Максимум в новых приборах для научных исследований, – добавил
Хенджин. — Вот мой адрес, если что, я всегда дома. А если ты конкретно хочешь
где-то встретиться и уже знаешь, где именно, можешь сказать прямо сейчас, –
старший выжидающе посмотрел на Феликса, пока тот бегал глазами по всему,
что только видел перед собой.

— А… эм… а что насчёт кафе возле твоего дома? Может быть есть что-нибудь? Я
бы мог сам подойти, чтобы не тяготить тебя, – Хван на секунду задумался.

— Ну есть парочка. Можешь подойти ко мне днем, я буду свободен, – сказал он

на последок, развернулся и стал уходить.

— А днем, это во сколько?! – крикнул вдогонку Ли.

— Во сколько захочешь. У времени нет границ, – услышал он отдалённо и

притупил взгляд.

— Чудак.

Хенджин шёл в полной тишине, медленно переваривая всю информацию. С ним

редко знакомились люди, но когда они это делали, то открывали новые ячейки в
сознании парня. Дело в том, что с самого детства Хвана растили немного по-
другому, в отличии от других детей. Ему уже внушали, что он лучше, выше и
сильнее других. Наверное поэтому у него вечно надменный взгляд, он постоянно
отделяет своё «я» от других людей, чтобы не смешивать себя с грязью – так их
называл его умерший дед, в доме которого он и живёт по сей день. Парень
отчасти понимал, что он ничем не отличается: у него есть руки, ноги, голова, он
может слышать, видеть и чувствовать, но определённо знал, что равных ему по
умственному развитию нет. Он всегда впереди, потому что не стоит на месте, а с
каждым днём совершенствуется.

Заводить знакомых, уже не говоря о друзьях, было довольно нелегко. Хенджин

не знал, о чем с ними говорить, кроме как о себе и его заинтересованностях,
нежели о других людях. Ему до них вообще никакого дела нет, однако этот
молодой парень, с солнечной пылью на лице, показался ему простым. Да,
глуповат в силу своего возраста, но очень мил. Он безустанно говорил о
бабочках, задавал различные вопросы и, знаете, это не показалось чем-то
фальшивым, обыгранным. Нет, он на самом деле интересовался из чистого
любопытства. Хенджин такое не спутает ни с чем, потому что однажды уже
повстречал такого человека – Глорию.

— Хван Хенджин, – услышав знакомый голос, парень поднял голову, оторвавшись

взглядом от земли, и заметил перед собой господина Унсока, которому сегодня
только отправил письмо. Глядя по его лицу стало понятно, что мужчина его
получил.

— Здравствуйте, надо же, как оперативно работает почта, я уж думал, увижусь с

вами только завтра, – улыбнулся блондин и устало прикрыл рукой глаза. — Вы
что-то хотели? Могли бы просто написать мне письмо, а не утруждать себя
приходить ко мне, всё-таки время позднее, – продолжал язвить он, но на лице
Унсока ничего не изменилось, оно так и осталось каменным.

— Я получил ваше письмо и в срочном порядке приехал к вам, чтобы поговорить с

глазу на глаз. Дело в том, что… мне нравится ваше рвение и стремление

16/71
получить желаемое, господин Хван, ваши открытия впечатляют и это похвально,
особенно для такого молодого, как вы, – признался мужчина и на пару секунд
затих. — Но не таким способом, не такой ценой, – Хенджин цокнул и закатил
глаза.

— А какая цена? Разве я называл цену или что-то из этого? – Унсок покачал
отрицательно головой. — Разве вам расплачиваться? – очередное покачивание
головой. — Тогда я не понимаю, что вы пытаетесь до меня донести. Если этот
ответ можно рассчитывать, как отказ, то всего доброго, – улыбнулся блондин, —
справлюсь без вас, – пройдя мимо мужчины, Хван почти зашёл в подъезд, как
услышал:

— Вы не имеете права. Разводить этих бабочек незаконно было с первой секунды

их жизни, а то, что вы с ними сделали – будет иметь ещё большие последствия.
Потому что вы создаёте уже не бабочек, вы создаёте монстров, – Хенджин
взглянул на плечо, где сидела Глория, и хохотнул, разворачиваясь назад.

— Монстров? То есть, вы хотите сказать, что это маленькое существо, которое я

полностью обезопасил, может быть монстром? У неё нет яда, её крылья не имеют
токсинов, наоборот, её пыльца способна вылечить рак, – глаза Хенджина
расширились, сверкнули безумным блеском в ночи, в момент, когда он это все
рассказывал.

— Вы не можете знать наверняка, вдруг будут серьёзные побочные эффекты

после принятия лекарств в составе с этой пыль…

— Я всё знаю, – прервал блондин.

— Что? И на ком вы испытывали? – нахмурился Унсок, боясь услышать, что этот

парень уже смог протестировать лекарства на нескольких людях.

— На себе, как вам такой ответ? – глаза мужчины напротив расширились.

—.. В-вы..?

— Рак щитовидной железы, передавшийся мне по наследству, – спокойно

ответил Хенджин. — Все по отцовской линии умерли от него, и я был готов
принять болезнь, однако не был готов от неё умереть. Две недели назад, когда
бабочка появилась на свет, я сделал пробный эксперимент сразу же на себе,
господин Унсок. Мне пришлось сходить в больницу, сдать все анализы, чтобы
узнать, что после того, как я применил лекарство, в состав которого входила
пыльца, раковые клетки полностью рассосались. Теперь я абсолютно здоров,
никаких побочных эффектов, разве это не высший уровень медицины, к которому
мы все так стремились уже много лет? Да, это оно и есть, – закончил Хенджин,
облизав нижнюю губу. — Вы все ещё хотите меня остановить или…?

— Хван Хенджин, я очень рад, что лекарство вам помогло, и вы абсолютно

здоровы, но я всё ещё не одобряю этот метод получения этих бабочек. Во-
первых, это опасно, во-вторых, все то, что вы делаете – ненормально и
аморально! Мне каже…

— Мне кажется, вам уже нужно идти домой, господин Унсок. Я сам знаю, что
делаю. И раз вы назвали это ценой, то что ж, за все в этом мире приходится
платить, в особенности за это. А теперь извините, я пойду, – Унсок вздохнул.

17/71
— Тогда мне придётся рассказать об этом властям, уж простите, – Хенджин сжал
зубы, издав тихий скрежет.

— Ничего, у вас просто нет выбора, я понимаю, – закивал он, как болванчик,
продолжая улыбаться.

—.. До свидания, – поклонившись, Унсок медленно пошёл по дороге, попутно

набирая чей-то номер в телефоне.

— А вот у меня выбор есть всегда, правда, Глория? – повернувшись к бабочке, он

пристально посмотрел в её тёмные глаза, от чего она всё сразу поняла и
взмахнула крылом. Где-то не так далеко послышался женский крик. Хенджин
повернул голову, наблюдая, как Унсок подошёл к девушке, упавшей по
неосторожности, помог ей подняться, а после того, как она ушла, он не глядя
пересёк дорогу, как его резко сбила машина, откинув куда-то в сторону. — Ха..
Ха-ха-ха… эффект бабочки, господин Унсок. Вы не выбрали мою сторону, а
сейчас никто не выберет вас, – машина резко скрылась за поворотом, оставляя
лежащего мужчину на дороге истекать кровью. — Пошли, Глори, надо тебя
покормить, а то, вдруг ты меня съешь? Ведь ты же монстр.. Вот псих, тебе тоже
смешно, да?

С тех пор прошла долгая и насыщенная неделя. Унсок больше не беспокоил

парня, находясь в коме. Да и у Хенджина не было времени переживать на этот
счёт, поскольку все свои дни он провел в компании Феликса. Он впервые
выслушал другого человека, узнал о его хобби, чем он дышит и живёт.
Признаться честно, у Феликса была самая обычная жизнь. Он учился на
четвёртом курсе университета на факультете литературы, поэтому был слишком
духовным парнем. Ли часто мог зарифмовывать ему какие-то четверостишья для
потехи, а ещё умел петь и играть на гитаре. Хенджин слушал его, позабыв о всех
своих проблемах, планах и даже бабочках, внимательно и досконально изучая
парня перед собой. Ещё он узнал, что Ли занимается спортом, потому что
слишком худощав и хочет это поскорее исправить, и вредных привычек почти не
имел, разве что засыпать поздно ночью и спать до обеда – это да, здесь он
оплошал. Но по итогу, сложив весь паззл в одну картину, Хенджин на выходе
получил то, что ему надо.

С каждым днём, когда они встречались и проводили все больше времени,

Хенджин понимал, что это все неспроста. Глаза младшего как-то приятно
загорались рядом с ним, он смущался отчего-то и попутно всегда пытался
коснуться хенджиновой руки, как бы невзначай, но Хван все всегда знал. И сразу
понял, что Феликс по своей же глупости влюбился в него. Возможно, он не
заметил, как это произошло, а возможно, он этого и хотел, раз изначально в
первый день встречи пошёл вслед за ним в книжный магазин. Впрочем, Хенджин
его не осуждает, так как каждый раз видел себя в зеркало и понимал, что рано
или поздно он точно кому-нибудь понравится. Пусть он и не нравился самому
себе, блондин все равно считал из-за вложенных в него качеств, что он лучше
всех. Поэтому сейчас он краем глаза наблюдал за влюблённым, нелепым

18/71
поведением Феликса и тихо хмыкал себе под нос.

Феликс шёл рядом с Хенджином, рассказывал, как в детстве он любил кататься

на льду и как чуть не расшиб себе об него лоб, благо его спасли его же руки, на
которые он успел упереться при падении. Хван хохотнул, поддерживая смех
младшего, и продолжал идти рядом, слушая приятный бархатистый голос. Ли
совершенно ничего не знал о науке, ничего не знал и о бабочках, кроме того, что
Хван уже успел ему поведать, но все равно продолжал быть интересным
собеседником. Феликс не был пустым, в его жизни было полно приключений, о
которых он рассказывал так, словно они произошли не несколько лет назад, а
вчера. Вероятно, из-за этого Хенджин все ещё шёл рядом с ним и ни разу его не
перебил.

—… и как-то раз машина меня чуть не сбила, к счастью, я успел отпрыгнуть, –

рассказывал желтоволосый, но не заметив камень, споткнулся и полетел носом
вниз, сожмурив глаза, как Хван резко схватил его за ветровку и потянул на себя,
придерживая второй рукой за талию.

— Ты в порядке? – прошептал томный голос возле уха, от чего Ли вздрогнул и

закивал головой.

— Д-да, спасибо, – Хенджин отпустил парня и улыбнулся.

— Мы как раз уже пришли к моему дому, – за всю эту неделю они побывали во
всех парках и кафетериях Сеула, а теперь пришли в самое сокровенное место на
всем белом свете – домой к Хвану.

Вообще изначально они планировали пройтись по магазинам, накупить еды и

просто бесцельно побродить по городу, но у Феликса появилось огромное
желание побывать в доме Хвана, посмотреть на коллекцию бабочек и
встретиться с его полюбившейся Глорией, которую он не видел уже три дня, а
всё потому, что старший просто перестал её брать с собой, чтобы лишний раз не
привлекать внимание других людей к своей персоне. И на свое удивление,
Хенджин неожиданно согласился пойти к себе домой, чтобы показать ему свою
квартиру и тех самых бабочек, а ещё, возможно, то, над чем он работал долгие
годы. Феликс будет первым человеком, побывавшим в его укромном месте – это
не могло не потрясти младшего.

— Ты живёшь здесь? – спросил Ли, видя перед собой старое девятиэтажное

здание в неблагоприятном спальном районе Сеула.

— Здесь жил мой дед, потом отец и я. Квартира досталась мне по наследству, я
здесь жил с самого детства и живу сейчас. Да, дом выглядит не очень, но меня
всё устраивает, – проговорив, Хван вошёл в подъезд, пропуская младшего за
собой.

— А где твоя мама? – поинтересовался Феликс, поднимаясь по старой лестнице

на третий этаж вслед за старшим.

— Когда мне было пять, она развелась с моим отцом и уехала восвояси. Иногда
что-то присылала по почте, а так мы с ней практически не общались, – открыв
спокойно дверь, Хенджин вошёл в квартиру, где его тут же встретил целый рой
бабочек.

19/71
Феликс на секунду отшатнулся, не ожидая, что их будет так много. Пестрые
яркие крылья окружили блондина, и сели кто куда, от чего Хван был весь в
бабочках. Недолго думая, Ли вошёл внутрь и в нос сразу же ударил запах старой
квартирной мебели, которую здесь видимо давно не меняли. Скинув свои кеды в
коридоре, он закрыл за собой дверь и только сейчас заметил, что на них не было
замка, чтобы закрыть её хотя бы на один несчастный оборот.

— А где..

— Оу, я не закрываю дверь, – обыденно ответил Хенджин и прошёл в зал,

побудив младшего пойти следом.

Рот Феликса приоткрылся вновь от удивления. Он не знал, что его здесь ждёт, но
явно не ожидал того, что он прямо сейчас видит. Вся стена была забита той
самой коллекцией бабочек. Они были разными по величине, форме и цвету.
Больше всего ему приглянулись самые большие и чёрные с рыжеватыми пятнами
на кончиках их крыльев. И пахло в зале по-особенному, по-другому. С одной
стороны чем-то сладким, а с другой – пресным и непонятным.

Мебели в этой комнате как таковой не имелось. Стоял старый потрепанный

диван, вмещавший в себя три человека, старый стул возле такого же
обыкновенного стола, на котором не имелось компьютера. Все верхние полки
были забиты различными книгами, тетрадями и сплошной бумагой, что едва ещё
лежала, а не летала по этой комнате, в которой, к слову, было свежо из-за
открытого настежь окна. И опять же, на изумление, все бабочки летали по
комнате, находясь в ней, несмотря на открытое окно, через которое можно было
улететь. Как оказалось, это были далеко не все живые бабочки. Возле стола, у
самой стенки находился инсектарий, где как раз-таки жили и размножались
бабочки естественным путем.

— Ого, – все, что смог сказать Феликс спустя пять минут рассматриваний. —
Очень много бабочек, – отметил он. — Я и не думал, что их настолько много.

Хенджин подошёл к окну, достал из алюминиевой коробочки самокрутку и

закурил, смотря вдаль. Через пару секунд он развернулся, втянув в себя дым,
улыбнулся и подошёл к небольшой полке, достав какой-то ящик, похожий на
чемодан. Хван разложил его на своём рабочем столе и теперь можно лицезреть
не просто непонятный чемоданчик, а старый патефон. Пробежавшись взглядом
по корешкам пластинок, блондин достал одну из своих любимых песен и
положил на специальное отверстие под него, следом достав металлическую
ручку, Хенджин всунул часть в отверстие и сделал несколько оборотов, заводя
пружину, и пластинка закрутилась, однако музыка ещё не начала играть. Феликс
подошёл ближе и внимательно проследил за тем, как рука старшего аккуратно
развернула рупор и поставила его на крутящуюся пластинку. Комнату разразила
мелодия, под которую старший стал кивать головой в такт, садясь на свой стул.

— Это патефон? – Хван кивнул. — А сколько ему..

— Т-с-с… – шикнул блондин, затушив самокрутку о пепельницу, и закрыл глаза.

♫︎ Вот, послушайте одну ♫︎

♫︎ из тех моих историй ♫︎

20/71
 ♫︎ Я о ней хочу ♫︎

♫︎ сейчас вам спеть. ♫︎

♫︎ Что она была из тех и ♫︎

♫︎ может быть, немногих, ♫︎

♫︎ С кем ни дня не сможешь пожалеть ♫︎

♫︎ О ней, о не-ей. ♫︎

— Да, я помню, как мне трудно с ней расстаться было, – задумчиво пропел Хван,
смотря в стенку, — Но лишь подойдёт, начнёт рыдать. И я верю в Мир, который
столько раз дарила. А зачем? Я сам хотел бы знать. О ней, о не-ей,[3] – моргнув,
блондин отбросил все лишние мысли из головы, заглушая музыку. — Вот таким
образом я иногда развлекаюсь. Как видишь, обхожусь без телефонов и прочих
дурных вещей, – парень привстал и показал рукой на маленькое радио. — Вот
этот прибор полезен мне иногда. По нему я новости узнаю, – Феликс закивал
головой, с интересом слушая собеседника.

— Удивительно. Ты живёшь так, как жили наши предки, не довольствуясь

новыми возможностями. Ни компьютера, ни телевизора. А это были… битлз, если
я не ошибаюсь? – Хенджин улыбнулся.

— Они самые. Я рад, что ты их знаешь. Их музыка со мной в сердце, поэтому… я

их слушаю, когда занимаюсь чем-то научным или просто, когда хочу отдохнуть.
Как видишь, стол завален различными работами, потому что наука не стоит на
месте, приходится её всячески каждый день догонять, – объяснил Хенджин,
скинув с себя пальто. Под ним была белая рубашка и старый потрепанный
галстук.

— Это необычно, – признался Феликс, так как впервые за этим наблюдал. — Как
ты и говорил, ты действительно особенный, – Ли положил свои маленькие руки
на плечи и стал их мять, выдавая неуверенные движения за массаж. Хенджин
расслабился на своём стуле, откинувшись на спинку полностью, отдаваясь во
власти рук парня. — Можешь спеть что-нибудь ещё? – попросил желтоволосый,
начиная массировать плечи.

— Наш поцелуй, глаза закрыты, – начал Хван, — будет завтра скучать не легко, –
прикрыв глаза, ощущая тёплые руки на себе, Хенджин вздохнул, понимая, к чему
клонит младший, но пока игнорировал это, — но помни, ты не забыта, пока буду
от тебя далеко. В письмах ежедневно вновь и вновь я буду присылать тебе свою
любовь,[4] – понизив голос на конце, блондин приоткрыл глаза, замечая на своём
носу фиолетовую бабочку. — Эта любимая песня Глории. Она уже тут как тут, –
хохотнул Хенджин и аккуратно привстал со стула, осторожно убирая руки
младшего от себя.

— Кажется, теперь и моя.. На тебя очень похожа. Ты тоже все в письмах

присылаешь, да? – улыбнулся Феликс и опустил взгляд, когда встретился с
тёмными глазами Хвана.

— Может быть, кто знает, – хохотнул блондин и убрал бабочку с носа, из-за чего
она улетела и села на занавески к другим.
21/71
— Х-Хенджин, на самом деле я хотел бы тебе кое-что сказать, – прошептал Ли и
сглотнул, смотря себе под ноги.

— И что же? – на самом деле Хван уже догадывался, что именно скажет парень,
и не прогадал.

— Я… кажется, влюбился в тебя, – признался Феликс, так и не подняв своих глаз.

— Спустя неделю? – улыбнулся блондин, облизнув нижнюю губу.

— Нет.. Ещё в день первой нашей встречи ты показался мне другим, и ты такой и
есть, – старший прошёл мимо, становясь у окна.

— Ты влюбился в меня... как глупо, – смеялся Хенджин.

— Почему же?

— Согласно эффекту бабочки, каждое, даже самое незначительное событие,

каждое решение и фраза может изменить ход всей нашей последующей жизни.
Один взмах крыльев и сердце быстрее бьётся в груди, второй взмах и
окрыленное чувство – любовь.

— А третий взмах? – спросил Ли.

— А третий – смерть, – развернувшись, Хенджин встретился с парнем взглядом.

— Все мы рано или поздно умрем.

—.. Так это значит «нет»? – проговорил тихо Феликс, чуть ли не выламывая свои
пальцы от волнения.

— «Нет»? А разве был вопрос, где я бы мог ответить тебе так? Мне кажется, ты
ничего не спрашивал у меня, – Хенджин подошёл ближе к младшему, пристально
смотря ему в лицо. — Хочешь поцеловать меня? – поймав взгляд Ли на своих
губах, выпалил Хван, заставив Феликса вздрогнуть.

— А разве можно?

— А кто я такой, чтобы препятствовать? – хмыкнул блондин, ловя на себе карие

глаза.

— Человек.

— Хм… нет, я не человек. Я некто или никто, но точно не человек, – ухмыльнулся

он, как неожиданно почувствовал на своей груди теплоту маленьких рук.

— Так я… могу тебя поцеловать? – прошептал Феликс, смотря на парня снизу

вверх.

— Можешь.

Теплое щекотное дыхание почувствовалось где-то сперва на подбородке, а чуть

позже на губах. Феликсу пришлось привстать на носочки и аккуратно
приблизиться к чужому лицу. От волнения его руки сжались на рубашке,

22/71
натягивая её на себя. Хенджин уместил руки на тонкой талии младшего,
внимательно, как ястреб, смотря на Феликса, что уже вовсю готовился
поцеловать его: он вытянул губы и прикрыл глаза, медленно приближаясь к
заветным устам. Хенджин же не прекращал наблюдение ровно до того момента,
пока сам резко не впился в его губы, видя всё волнение Ли, что так и застыл в
воздухе с вытянутыми губами.

Феликс взвизгнул, сжал руки сильнее и расширил глаза, ощущая такой резкий и
импульсный напор, что не просто заставил парня тут же беспрекословно
подчиниться, его всего полностью парализовало от приятных ощущений как в
животе, так и от нарастающего трепета внизу. Он втянул воздух через нос и
приоткрыл пухлые мокрые губы чуть шире, в момент, когда Хван их сладко
сминал, пропуская скользкий юркий язык в свой рот, гостеприимно его там
встречая. Ли промурчал прямо в рот Хенджина, положил ладони ему на плечи,
чтобы удержаться и не упасть, поскольку ноги уже были ватными и не хотели
слушаться хозяина. Его подталкивал к краю ещё и сам Хван, опустивший руки на
задницу, беспощадно её сжимая; его язык, кружившийся в чужой полости рта,
сплетаясь с другим, соединяя их выделяюшуюся слюну воедино. Феликс
отчётливо чувствовал на рецепторах языка вкус травы из самокрутки Хвана,
когда охотно толкался языком в его.

Ли задыхается. Задыхается не от самого поцелуя, а от изобилия различных

чувств внутри себя. Ещё чуть-чуть и он взорвётся, превратится в миллионы
бабочек, что запорхают в этой квартире и улетят кто куда. Хенджин целует
резко, грубо, уверенно, чувствуя дрожь младшего и видя его покладистость, все
равно одной рукой фиксирует затылок, чтобы не убежал. А Феликс, в принципе, и
не собирался вовсе. Ему и в чужих руках хорошо, пусть это и глупо.

Хван то медленно лебезит по другому языку, плавно очерчивая все различными

линиями-узорами во рту, то с каким-то диким напором, позабыв о ласках,
начинает кусать, сминать, втягивать в плен своего рта, слыша тихий
приглушенный стон. Сжав одной рукой ягодицы через джинсы, а второй прижав
за волосы парня к себе, Хван продолжал исследовать чужой рот, играясь с
другим языком, а затем, как ни в чем не бывало, разорвал поцелуй. И
единственное, что первую секунду их связывало – это маленькая ниточка слюны,
не хотевшая разрываться после удивительного крышесносного поцелуя.

— Ты ведь этого желал? – спросил Хенджин, облизывая нижнюю губу, разрывая

ниточку слюны между ними.

Феликса потряхивало. Да, он хотел именно этого, но не думал, что… ему будет
мало. Очень мало. Он хотел ещё и в два раза больше. Все его тело жаждет ещё
одного такого поцелуя, а руки так и норовят зарыться в этих блондинистых
волосах, к которым, к сожалению, он не прикоснулся, так как находился в какой-
то прострации, где время для него окончательно остановилось, а чувства внутри
вскружили ему голову.

— Н-нет, – глотая вязкую слюну, Феликс неотрывно смотрел на губы.

— Нет?

— Я хочу ещё… мне было мало, – Хван подошёл ближе, приподнял пальцем
подбородок, заглядывая в шоколадные глаза.

23/71
— Мало? А это тогда что? – вторая рука накрыла пах, чувствуя бугорок. Сжав его
в руках, Хенджин нащупал головку и стал водить по ней пальцем туда-сюда.

Феликс непроизвольно заскулил, уткнулся носом в чужую грудь и сжал руки на

предплечьях, не в силах удержаться на ногах. Таз своевременно сам толкался в
чужую руку из-за приятных ласк, которые продолжали поступать от старшего.
Ли втянул в себя воздух и прикусил нижнюю губу, густо краснея прямо на глазах.
Рука Хвана приятно сжимала бугорок, чувствуя каждое подергивание под
одеждой. А такое податливое поведение младшего только подталкивало парня
сжать эрегированный член сильнее, ощутимее.

— Ты уверен, что все ещё нуждаешься в моих поцелуях? Может, ты хочешь нечто
большее? – Ли сжал маленькие руки, почти царапая нежную кожу Хвана через
его рубашку.

— Т-тебя… тебя хочу, – Хван ухмыляется. Конечно, как по-другому.

— И я не в силах тебе отказать, тем более, когда ты сам сделал шаги для
признаний своих желаний, – Хенджин погладил младшего по волосам и не спеша
убрал руку от паха, — и своих чувств, – добавил он спустя пару секунд. — Как
тебе, понравилось целоваться со мной? – Ли поднял глаза вверх и закивал
головой.

—.. У меня бабочки в животе от твоих губ, – прошептал парень.

— Прямо-таки бабочки в животе? – хмыкнул Хенджин.

— Да, они самые. А ты… никогда не чувствовал нечто подобное? – он покачал

головой.

— Бабочки в животе, однако, самое страшное чувство, которое мне, к счастью, не

доводилось испытать на себе. Но я рад, что ты знаком с этим чувством, – Феликс
похлопал глазами, пытаясь понять, что он сейчас услышал.

— Почему бабочки тебя не пугают, но чувство пугает? – насупился Ли.

— Быть может, потому что люди поставили бабочкам в животе некое клише?
Чувство влюблённости? Приятной неги? Кто знает, – улыбнулся блондин и
медленно прошёл к патефону. Поставив новую пластинку, он сел на свой старый
диван, как только заиграла музыка, и взглянул на Феликса.

— Но мне действительно было… хорошо во время поцелуя с тобой, – возразил Ли

и подошёл к Хенджину, встав перед ним. Хван взглянул вверх и улыбнулся.

— Я верю, – кивнул он.

Феликс резко сел на чужие колени, оказываясь предельно близко к лицу

старшего. Хенджин смотрел тёмными глазами на парня, кладя свои руки на его
упругий зад. Ли пришёл сюда не просто так, Хван это знает, поэтому даст ему то,
что он так хочет, сполна. А желание у младшего велико, чего только бугорок в
его узких джинсах стоит, не говоря уже о тёплых губах на шее блондина. Ли
начал оставлять маленькие поцелуи, зарывшись в шелковистые волосы
Хенджина, качаясь задницей туда-сюда по чужому паху, слыша возле своего уха
тихий первый стон, пронзающий до дрожи.

24/71
— Если ты продолжишь, я потом не остановлюсь, – предупредил Хван. — Только
имей в виду, смазки и презервативов у меня нет, – Феликс оторвался от тонкой
шеи, где только что целовал венку.

— У меня есть, – достав из кармана небольшой тюбик лубринката, которого

хватит буквально на пару раз, Феликс откинул его на другую сторону дивана,
продолжая целовать шею.

— Так ты знал, за чем сюда идёшь, – прыснул Хван. — Люблю самоуверенных, –

Феликс вздрогнул и покраснел, отлипая от сладкой шеи.

Неожиданно перевернув парня и положив его на диван, Хван оказался над ним,
созерцая перед собой смущённого до ужаса Ли. От жарких, как летнее солнце,
прикосновений голова шла кругом. Феликс на секунду позабыл, как дышать,
отдаваясь в плен этих рук. Блондин прикоснулся к скуле, провел кончиком носа
вдоль и медленно спустился к сладко пахнущей шее, захватывая часть кожи
между зубами, втягивая её в свой рот. Ли прогнулся, издал стон и сжал руки на
плечах, хотел было что-то прошептать, однако стих, как только его укусили.
Небольшие багряные пятна окрашивали бледную кожу, как самый прекрасный
закат на берегу моря. Трепещущее чувство не покидало живот Феликса,
продолжая побуждать в нем всё больше и больше желания оказаться полностью
во владениях чужих чар. Хенджин – волшебник. По-другому быть не могло.

— Пожалуйста, поцелуй меня, – прошептал Ли, полностью растворенный в этих

сумбурных ласках.

Феликс балансировал над пропастью, не давал своему сознанию окончательно

кануть в лету, но в итоге… один лишь взгляд, одно лишь касание рук, одни лишь
губы, что скривились в ухмылке заставили парня полностью забыть свое имя. Ли
клянётся, если бы старший дал ему сейчас совершенно другое, новое имя, он бы
не был против. Феликс проглотил бы это, как вино, залпом и стал бы называться
по-другому. Одна лишь мысль била наотмашь, выбивая всю дурь из головы.
Зачем ему вообще забывать свое имя и принимать новое?

Хенджин выцеловывает каждый участок бледной кожи, пальцами расстегивая

рубашку, открывая себе вид на худощавое тело, милые аккуратные горошины
сосков, набухших от вожделения, и едва очерченный заметный пресс. Блондин
не долго думая проходит подушечками пальцев по гладкой бархатистой коже,
касаясь ареола розового соска. Феликс прогнулся в спине и приоткрыл рот, издав
томный тихий стон – симфония для ушей Хвана. Подняв глаза на младшего,
Джин встретился с ним взглядом и медленно, напоказ, приблизился к груди,
начиная полизывать кончиком языка набухшую горошину. Теперь Феликс
окончательно понял, почему ему все-таки придётся забыть своё имя. Голова
настолько не соображала, что он навряд ли вспомнит дорогу домой. А Хенджин,
словно хитрый лис, нарочито посасывает бледную кожу, плавно спускаясь вниз,
смотрит прямо в глаза Ли, словно дразнится, издевается над бедным парнем.
Феликс готов разбиться о скалы, лишь бы никогда не забыть это чувство…

Бабочек в животе. Они кружили, порхали, их было сотни, нет, миллионы. И все
они пытались выбраться, улететь, освободиться, но Феликс был в плену у этих
рук, у этих губ, у этого парня. И выбраться он не сможет, потому что не хочет.
Ему все нравится.

25/71
— Станешь моей бабочкой, Феликс? Будешь самым красивым в моей коллекции?
– мгновенное «да» без раздумий и прямо в голову.

— Конечно, – шепчет, не в силах быть громче.

— Отлично, тогда, думаю, ты заслужил, – Хенджин приподнимается на руках и

поддаётся вперёд, лениво касаясь чужих сладких губ. Феликс дрожит, сжимает
свои руки на чужих и трепетно подрагивает ресницами, чувствуя, как ускоренно
бьется его сердце, что вот-вот выпрыгнет из груди.

Бабочки летали, кружились по всей квартире, пытаясь найти хорошее место, где
бы им сесть, одна лишь Глория сидела на патефоне под скрипы иглы о
пластинку, из которой звучала прекрасная музыка. Она шевелила усиками и
внимательно наблюдала за парнями на диване. Немного посидев на месте,
Глория вспорхнула вверх и закружила над их головами, слыша тихие вздохи.

Всё произошло мгновенно. Буквально пару минут ряби в глазах и Феликс уже
сидел на парне, прижавшись щекой к рельефной оголенной груди, насаживаясь
на ровный венистый член. Издавая тихие всхлипы, Ли беспрерывно продолжал
качать тазом, стараясь скорее привыкнуть к размеру внутри. Тёплые руки
сжимали его талию, иногда сползали на задницу, мяли и раздвигали ягодицы в
сторону для лучшего проникновения внутрь. Прикусив губу, желтоволосый еле
слышно простонал себе под нос, наблюдая за тем, как бабочки аккуратно
садились на его и хенджиновы плечи, не особо беспокоясь тем, что те сейчас
были заняты друг другом.

— Твоё тело всё в солнечной пыли, – прохрипел Хенджин, рассматривая

худощавое тело парня, что было в веснушках.

Феликс густо покраснел, прикусил нижнюю губу, продолжая двигаться вверх-

вниз. Он не знал, почему до сих пор смущается, будучи полностью голым перед
старшим, однако даже такие слова смогли так на него повлиять. Сглотнув слюну,
Ли поднял взгляд и снова прильнул к пухлым манящим губам Хвана, сминая их
своими.

— Ещё никто так не называл мои веснушки, – прошептал он, разорвав поцелуй. —
Солнечной пылью.

— Теперь называют, – полуулыбка появилась на лице Хвана, от чего Феликс

завис на несколько секунд, как неожиданно почувствовал несколько резких
грубых толчков.

— О, боже, – выпалил младший, уткнувшись носом в ложбинку над ключицей,

сжимая пальцы на ногах от таких фрикций.

— Мне нравится, как ты звучишь. Будто самая лучшая музыка, –

разоткровенничался Хенджин, грубо входя в податливое тело младшего.

Оттого, что размашистые импульсивные толчки продолжали таранить Феликса,

тот снова канул в небытие из-за многогранных чувств. Всё внутри пылало,
возгоралось пожаром, становилось очень жарко, хотя окно было открыто
настежь. Его вновь положили на диван спиной, продолжая дикие толчки.
Большие ладони Хвана накрывали тонкую талию, вдавливая парня в старую
неудобную мебель. Она противно скрипела и прогибалась под Феликсом,

26/71
неприятно упираясь своими пружинами, которые отчётливо чувствовались и
отдавались едва заметной болью в пояснице, но парень её просто игнорировал,
смотря прямо в темные глаза старшего. Они словно через парня смотрели, может
быть в душу, возможно, и дальше души. Тёмные густые брови были нахмурены,
как и переносица аккуратного носа, по лбу стекали капли пота, не совсем
длинные волосы свисали вниз, пряча эти бездонные глаза, а губы были слегка
приоткрыты, выставляя плотно сжатые зубы напоказ.

Хван спешно двигается внутри, сжимает парня своим телом, не обращая

внимание на сжатые вокруг его талии ноги младшего. Он смотрел вниз, слышал
прекрасные стоны, смешавшиеся с песней, и продолжал двигаться так быстро,
пока не увидел звезды перед глазами. Только тогда он поумерил пыл, однако всё
ещё нависал над разгоряченным телом, растворяющимся в этих натисках
блаженного удовольствия.

Рука оторвалась от тонкой талии, поднялась медленно к шелковистым волосам и

потянула парня наверх. Феликс неприятно скривился и зашипел, приподнявшись
на локтях вверх, чтобы больше не чувствовать эту неприятную боль. Он хотел
было возмутиться, но Хенджин ловко впился в его губы, проталкивая свой язык в
чужой рот. Проведя им по ровному ряду зубов, заведя его за щеку, Хван разорвал
поцелуй с тонкими ниточками их соединённой слюны.

Покинув тело парня, Хенджин встал с дивана и рукой показал Феликсу

развернуться к нему спиной и прислониться к спинке грудью, выпятив зад в его
сторону. Ли беспрекословно развернулся, встав на колени, развёл ноги по
сторонам и сжал руками спинку дивана, сразу же почувствовав на своих волосах
чужую руку, не сильно сжавшую их. Хван привстал сзади и аккуратно вторгся в
чужое тело, расширяя своим членом стенки сфинктера. Ли простонал, не
сдерживая себя, но густо краснея из-за этого, от чего потешался Хван, видя все
это.

— Великолепно, – улыбнулся блондин. Потянув за волосы Феликса назад,

Хенджин второй рукой сжал тонкую шею младшего, плотно прижимаясь пахом к
его красной от ударов заднице.

— Хен-Хенджин… прошу… ещё… – неразборчиво умолял Ли, насаживаясь

самостоятельно на член.

— Хочешь кончить? – хохотнул парень, сжимая шею сильнее. Ли приоткрыл рот,

пытаясь вдохнуть как можно больше воздуха, но попытка не обвенчалась
успехом. В глазах на секунду потемнело, Феликс вздрогнул и прохрипел нечто
неразборчиво, как Хван тут же ослабил хватку.

Покинув тело парня, Хенджин сел на диван и уместил Феликса обратно на свои
колени. Тот скулил, залезая обратно на жилистые бедра, присаживаясь плавно
на член. Обхватив за плечи руками, Ли опускался и поднимался вверх, издавал
стоны и смотрел на множество бабочек, летающих над их головами. Одна
неожиданно села на плечо Хвана, тот приоткрыл рот, смотря на неё, из-за чего
она вновь взлетела, залезая внутрь. Старший закрыл рот, внимательно наблюдая
за изумленным лицом Феликса. Он сел полностью на член и остановился,
пытаясь понять, что сейчас произошло.

— Ты..

27/71
Хенджин улыбнулся и приоткрыл рот, выпуская бабочку наружу. Она вспорхнула
крыльями и улетела целой и невредимой. Лицо Феликса застыло, он не знал, как
на это реагировать, но видя, что Хван спокойно смеётся, продолжая толкаться в
его тело, до Ли дошло, что это не больше, чем какая-то обыкновенная забава для
парня.

— Они иногда любят поиграть, – ответил он на немой вопрос младшего.

— А ты… не боишься там… её съесть? – прошептал Феликс, делая круговые

движения бёдрами, чувствуя, как поступают предоргазменные спазмы.

— Нет, а даже если и съем одну, ничего со мной не будет. В них много белка, как
и во многих насекомых, – Хенджин посмотрел на рой бабочек и улыбнулся. — А
ты не хочешь поиграть? – предложил Хенджин, сверкнув глазами.

— Поиграть? Х-хочу, – неуверенно ответил Ли, смотря в задорные глаза.

— Попробуй продержать во рту одну из моих бабочек, – Хенджин приподнялся со

спинки дивана, касаясь губами чужой мочки уха, шепча: — пока я буду трахать
тебя.

Феликс находился под гипнозом таинственных чарующих тёмных глаз Хвана. Он

кивнул слегка головой, не совсем понимая, на что только что согласился.
Блондин слегка улыбнулся уголками пухлых искусанных губ и приподнял одну
руку, касаясь скул Ли. Надавив пальцами, Хенджин тем самым приоткрыл его
рот, одновременно второй рукой подзывая к себе жёлтого цвета маленькую
бабочку. Она уместилась на тонком длинном пальце, следя за тем, как рука
старшего медленно приближалась к заветным персиковым губам Феликса.
Бабочка без промедлений проскочила сквозь зубы и села своими лапками на
язык. Ли расширил глаза, но его рот быстро закрыли рукой, не давая бабочке
выбраться на свободу.

— Игра началась.

Хенджин сминал ягодицы, активно толкаясь вперед, наблюдая за спектром

эмоций на лице желтоволосого. Ли чувствовал во рту хаотичное шевеление
бабочки, которая хотела выбраться наружу, но не могла из-за плотно стиснутых
зубов. Парень старался контролировать себя, однако из-за резких толчков он не
выдержал и смял крылья бабочки и её саму о нёбо, неожиданно для себя глотая
её. Ойкнув от испуга, Феликс приоткрыл пустой рот, простонал и зажал себе
губы ладонью. Хван ухмыльнулся и остановил свой бешеный напор, смотря прямо
в пустую полость рта, где секундой ранее была его бабочка.

— Я… я…

— Проиграл, да. Ничего страшного, – успокоил его старший, подзывая к себе ещё
одну бабочку.

— А… может не нужно? Я только что съел одну… – прошептал Ли, немного

сконфуженный от происходящего.

— Тебе не понравилась игра? – встретившись взглядом с Хенджином, Феликс

сжал губы в тонкую линию.

28/71
— Она странная, – ответил честно.

— Так я тоже странный, разве нет? – хохотнул Хван, приближаясь с новой

бабочкой коричневого цвета к губам. — Ещё пару раз сыграем и я дам тебе
кончить, – Ли поддаётся, приоткрыв рот.

И все повторяется вновь и вновь. Второй раз он проглатывает бедную бабочку

спустя пять минут импульсивных фрикций. Хван задевал простату, заставляя
младшего стонать сквозь закрытый рот, но не выдержав, Феликс снова
проглатывает бабочку. И вторую, и третью. На четвёртой он уже сходит с ума,
так как она была чуть больше и цеплялась за его язык сильнее, стараясь
протолкнуться к выходу. Правда, это уже нисколько не заботит самого парня,
так как он был в предвкушении собственного оргазма, что подоспел как раз
вовремя. Феликс, прикрыв глаза, покачивал бедрами, кончая размашисто на
чужой живот белой густой спермой. Обрадовавшись где-то на подкорке мозга
тому, что он кончил и тому, что бабочка цела и невредима, все ещё в его рту, Ли
вздохнул, как неожиданно насекомое само прошло в его горло. Феликс
подавился от неожиданного действия бабочки, от щекотки в горле и от
першения в нем. Пару раз сглотнув накопившуюся слюну, ему полегчало, однако
потрясение никуда не ушло, наоборот, пришло осознание того, что он только что
сделал.

— Молодец, ты..

— Пошел к черту, – расширив глаза, Феликс встал на ватных ногах, собирая

попутно все свои вещи. — Ты ненормальный кретин! Я только что сожрал
нескольких твоих бабочек! И это ты называешь игрой? Это… аморальщина!
Самая что ни на есть настоящая! – выпалил Ли, натягивая нижнее белье с
джинсами. Хенджин в это время сидел спокойно и наблюдал за задыхающимся
парнем.

— Я не заставлял тебя. Только предложил, как ты согласился. И я не говорил

тебе их глотать, я говорил лишь продержать их во рту. И что же на тебя нашло?
– ехидно улыбнувшись, спросил Хван.

— Последняя бабочка сама залезла в моё горло. Это отвратительно, – лицо

покраснело от гнева, на глазах собралась влага. Феликс вот-вот заплачет от
возмущения и от мерзости. — Ты же их так любишь, так какого хрена я только
что сожрал их, а ты… тебе все равно! – Хенджин спокойно прикрыл глаза, поднял
руку, как на кисть села Глория.

— Мне не все равно. Просто до некоторых бабочек, как и людей, мне нет
никакого дела, – объяснял он.

Феликс приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но в голове не было ничего.

Абсолютно ничего. Хотелось просто подойти и дать подзатыльник этому
ненормальному, спокойно сидевшему на своём диване, как ни в чем не бывало,
парню. Ли и сам отчасти виноват в том, что открыл свой рот и позволил этому
произойти. Ещё бы не позволил, когда голова совсем не соображала. Он и сейчас
с трудом понимает, что вообще за чертовщина здесь происходила.

— Козёл, – услышав сбоку играющую до сих пор музыку из патефона, Феликс

ударил по нему рукой, ломая какой-то механизм, из-за чего музыка перестала
играть. Тяжело вздохнув, он развернулся, кинул пренебрежительный взгляд на

29/71
Хвана и быстро покинул эту квартиру, оставляя Хенджина с бабочками.

— Ну, ничего, и четырех хватит.

Парень просыпался каждый час, тяжело дышал, вспоминая, какой бред ему
только что снился, а затем снова закрывал глаза, откидываясь на сыроватую
подушку и засыпал, в надежде, что кошмары больше не будут преследовать его,
но тщетно. Ему из раза в раз снились разные сны, но исход был один – смерть.
Феликс не знал, от чего его преследуют кошмары. Отчасти догадывался, думая,
что все дело в Хване и в пережитом дне, ведь когда он пришёл домой и
расставил все свои мысли в голове по полочкам, до Ли дошло, что Хван Хенджин
самый странный учёный из всех, кого когда-либо встречал парень. Начиная от
образа жизни, заканчивая поведением. Феликс, как самый настоящий глупец,
повёлся на красивые речи, на странную ощутимую ауру парня, потерял голову и
отдался в плен. При одном лишь упоминании того, что он съел несколько
бабочек, ему становилось дурно, хотелось побежать в туалет и вывернуть из
себя все, что он съел за день.

Феликс издал всхлип, сжал подушку, снова убегая от преследовавших его во сне
бабочек. Не выдержав, он снова открыл глаза, привстал и упёрся о стенку, тихо
заплакав от досады. Теперь он не сможет уснуть и, возможно, эти мысли будут
преследовать его часто, по крайней мере, пока картинка из его головы
окончательно не сотрется. А она так и стояла перед глазами: эти тёмные глаза,
тёплые ладони, грубые толчки и бабочка во рту, что так отважно искала выход,
но отчего-то решила залезть ему прямо в горло. Ли вздрогнул и уткнулся носом в
согнутые колени, чувствуя на щеках тёплую жидкость.

— Ублюдок, – всхлипнул он, как сразу же услышал мелодию звонка будильника.

Настал очередной день, когда ему нужно будет идти в университет. Только в
этот раз ему придётся натянуть улыбку до ушей, чтобы не показаться странным
для лучшего друга.

Минхо был в курсе непонятных отношений между Феликсом и Хенджином,

потому что младший ему все рассказывал, когда приходил домой после
очередной прогулки. Он также рассказал о том, что имеет на Хвана свои виды и
очень бы хотел начать встречаться с парнем и, естественно, дойти с ним до
постельных утех. Потому что рядом с таким парнем сдерживать себя было
трудно. К сожалению, это действительно было так. Феликс корит себя прямо
сейчас за то, что не удержался, за то, что не заткнул свой рот, когда стал
признаваться в симпатии. Ведь очевидно, что вместе им не быть, Хенджин сам
посмеялся над ним, пролепетал что-то про эффект бабочки, а затем позволил
себя поцеловать. И Феликс, дурак, повёлся.

Поднявшись с кровати, парень взял телефон и выключил будильник. Тяжело

выдохнув, Ли направился в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок
после бессонной ночи. Если и сегодня он будет так же плохо спать, ему придётся
пойти в ближайшую больницу, чтобы ему выписали несколько лекарств для
успокоения нервов. Парень и не думал, что это настолько сильно отразится у

30/71
него в голове.

Подойдя к зеркалу, Феликс потрогал свое бледное лицо и тёмные круги под
глазами. Вид у него был не из лучших, но ему ничего не оставалось, как пойти в
университет. Нужно отсидеть всего ничего – три пары, убедить своего друга, что
он в порядке и пойти домой. Если он, конечно, дойдёт. Глядя на свое лицо,
парень уже не думал, что идти куда-то будет хорошей идеей. Он не спал,
чувствует себя помято и разбито, считая, что его сердце затоптали в грязь. А
вспоминая странную умалишённую улыбку Хвана, когда он видел, как Феликс
буквально убивал его бабочек, заставляло парня снова заплакать, сжимая руки
на краях раковины.

В университете все стало хуже. Перед глазами от недосыпа плыло. Парень

слышал голос Минхо где-то в фоновом режиме, словно брюнет говорил
отдалённо, как чёртово радио, которое не хотелось слушать, но Феликс хотел.
Очень хотел послушать и подискутировать на разные темы с Ли, правда, сил на
это не было, а концентрация внимания пропала. Желтоволосый не мог даже
сфокусировать взгляд на тесте, который ему дали, не говоря уже о словах своего
друга. Феликс был потерян, загнан в угол. Его дыхание сбивалось, а он пытался
привести его в норму, выдавая свое состояние тяжёлыми слышными вздохами на
всю аудиторию. Жар тела поднялся до отметины тридцать восемь. Феликс пусть
и не мерил, но подсознательно знал эту температуру при таком состоянии, как у
него сейчас. Ну не могло же его продуть только из-за того, что он в марте ходил
уже в лёгкой ветровке, верно?

— Феликс, я вижу, что с тобой что-то не так, – заметил Минхо, сидя рядом. — Что-
то случилось? Тебе плохо? – Ли прикусил губу и посмотрел в бок на лучшего
друга.

— Знаешь, голова болит. Если я уйду с остальных пар, ты не будешь против?

— Конечно не буду. Только когда дойдёшь, напиши мне, хорошо? Или, может,
мне тебя прово…

— Не стоит, все в порядке. Просто температура, да ещё не спал всю ночь из-за
дурных снов, – натянув улыбку, Феликс собрал все свои вещи и медленно
поспешил на выход из аудитории.

Он планировал пойти домой, но как только вышел из университета, вдохнул в

себя весенний запах распустившихся цветов, Феликс передумал. Он хочет пойти
к нему и высказать все, что думает, возможно, дать ему по морде. Возможно,
тогда он придёт в норму и страшные сны с участием бабочек не будут
беспокоить его.

— Хван Хенджин, мы рады вам сообщить, что пыльца действительно содержит в

себе свойства, которые могут спокойно расщеплять раковые клетки! –
проговорил мужчина, сидя за своим столом. Хенджину пришлось прийти в
университет, когда он получил письмо с просьбой о том, что его здесь ждут.

— И вы даёте свое согласие и готовы спонсировать меня и мою научную работу?

– все единогласно закивали головой.

— Конечно! Что тут думать?! Вы сделали нечто… особенно для всего мира, то,

31/71
что ещё не делал никто! Это большое открытие для медицины! И кто бы мог
подумать, что обычные бабочки способны на такое! Честно говоря, когда я
впервые услышал о вашем исследовании, я долго смеялся. Прошу теперь
прощения, – седовласый мужчина встал и поклонился в качестве извинений.

— Отлично, я рад, что вы выбрали меня, – улыбнулся Хван.

— Кстати, о научном центре, – заговорила женщина в очках, прикусив кончик

ручки. — Вы знали господина Унсока? Говорят, он тоже хотел заниматься этим
исследованием, но передумал, – Хенджин протолкнул язык за щеку и
заинтересованно посмотрел на женщину.

— Правда? Не знал. Не успел отправить письмо, так как пришёл к вам, –

женщина кивнула головой и поджала губы, опустив глаза вниз.

— До нас дошло, что его сбила машина. Он пролежал в реанимации с внутренним

кровотечением и сегодня утром умер, – в кабинете повисла тишина.

— Как досадно, – блондин кивнул и прочистил горло. — Но я с ним не знаком, к

его великому сожалению. Что ж, я рад, что вы подписали все документы и
готовы меня спонсировать. В скором времени я приду к вам с новой бабочкой и
мы начнём вершить историю, – поклонившись, парень вышел из кабинета и
облегчённо вздохнул. — Все-таки сдох.

Выйдя в многолюдный коридор, Хван сжал плотно зубы, стараясь не касаться

мимо проходящих людей. Они толпились, старались побыстрее найти нужный
кабинет, аудиторию и совершенно не видели, куда шли. Здесь так и пахло
людьми, их мыслями и проблемами, от которых Хенджину хотелось поскорее
скрыться, чтобы не слышать и не видеть их. Через пять минут ему удалось
спуститься на первый этаж в потоке людей и выйти в фойе. Здесь тоже было
достаточно людей, но гораздо больше места, чтобы побыть одному. Обкрутив
вокруг шеи старый шерстяной колючий шарф красного цвета, Хенджин
потянулся к косяку, чтобы запалить его на улице, как его неожиданно окликнули
сзади:

— Хван Хенджин? – закатив глаза, блондин повернул голову, замечая возле себя
брюнета. — Я – Ли Минхо, лучший друг Феликса, – представился он и поклонился.

— Рад знакомству, но мне нужно идти, – толкнув дверь от себя, Хван вышел на
улицу, однако парень не останавливался.

— Вы не знаете, что происходит с Феликсом? Он говорил, что вчера у вас должно

было быть свидание, а сегодня он ушёл с пар, потому что у него была
температура, но я то знаю, что он был подавлен. Что-то произошло? – Хенджин
черканул спичкой по коробку и запалил косяк, зажатый зубами. Вдохнув в себя
большую порцию едкого дыма, он ухмыльнулся, смотря на небо.

— Свидание? Что за чушь! Мы просто с ним гуляли. А что с ним сейчас, я не знаю.
Ты его лучший друг, это твоё упущение, парень, – взглянув на Минхо, блондин
развернулся и стал медленно отдаляться.

— Кстати, а где ваша бабочка? – услышал он позади.

— Там, где и должна быть.

32/71
Феликс не знал, как оказался в доме Хвана. Все произошло так спонтанно и
неожиданно для него, но теперь он здесь. Старший не закрывал дверь, что было
очень опрометчиво с его стороны. Изначально парень хотел встретиться с
Хенджином, высказать ему все, что он о нем думает, но здесь его не оказалось.
Ли хотел было просто уйти из дома, сбежать, как трус и скрыться в своем доме,
однако понял, что не для этого потратил время, не для этого сюда пришёл. Он не
заметил, как рука сама поднялась, сняла рюкзак с плеча, наполненный книгами и
тетрадями с конспектами, и стала разбивать здесь все стеклянные рамки, в
которых находились сухие бабочки. В старой квартире, где воняло не чем-то
сладким, а самой гнилью, Феликс продолжал крушить все, а затем перешёл к
живым бабочкам. Разрушив их инсектарий в пух и прах, Ли поймал на себе
взгляд фиолетовой бабочки, сидевшей спокойно на полке. Злость вселенских
масштабов настолько переполняла его, от чего он поспешил к ней и прихлопнул
вот-вот улетающую бабочку обратно к полке, окончательно её убив.

Послышался истеричный смех вперемешку с болью. Несмотря на все это, ему не

стало легче, он продолжал страдать. Феликс был слаб и ужасно потрясён до
глубины души. Его воротило от бабочек. Впервые его воротило от красоты,
которой раньше он восхищался. То же самое касалось и Хенджина. После
вчерашнего он тоже чертовски отталкивал, невзирая на его внешность,
притягательную ауру. Не оставаясь здесь и лишней минуты, Феликс поспешил
покинуть дом, чтобы поскорее вернуться к себе и забыть все происходящее, как
страшный сон, который явно будет преследовать его ночами ещё долго.

Хенджин зашёл в квартиру, наблюдая за тем, как все на полу небрежно лежало.
Под ботинками заскрипело стекло, и парень сразу догадался, что здесь
произошло. Хван закатил глаза и прошёл в зал, вернее то, что от него осталось.
Большинство бабочек из его коллекции были испорчены. Они лежали на полу, у
многих были разорваны их сухие крылья. Внизу было разбросано не просто
какая-то коллекция, а долгие годы его жизни, однако парень не отчаивался.
Хенджин улыбнулся, прикусил губу и повернул голову к инсектарий. Он
медленно подошёл, наступая на осколки стекла, осматривая выживших бабочек.
Они закружились, когда увидели хозяина, но Хван не придал этому значения. Он
искал только одну бабочку – Глорию. И, к слову, нашёл. Она, мертвая, лежала на
столе, уставившись пустым взглядом куда-то вверх. Блондин провел по её
крыльям своими пальцами, испачкав их в фиолетовой пыльце, смеясь.

— Мне жаль. Очень жаль, что так произошло. Не переживай, ты скоро

переродишься вновь, я тебе обещаю.

Второй день после того дня с Хенджином проходил ещё хуже. Феликс пытался
сбить температуру, но никакие таблетки уже не помогали. Губы высыхали, как
бы он их не смачивал собственной слюной, а сил вставать и что-либо делать
просто не было. Он опять плохо спал эту ночь, его опять преследовали кошмары.
И лёжа сейчас в кровати, он слышал какие-то отдалённые голоса. Сперва он

33/71
подумал, что это мать пришла его навестить, потом, услышав мужской голос,
окликнул Минхо, однако в доме он все-таки был один. Ему потребовалось время,
чтобы понять это, а также немало сил, чтобы приподняться с кровати и
заглянуть в коридор, где было тихо и темно, но голоса все так не проходили.

Человек будет видеть и слышать то, чего нет. Одним словом: галлюцинации.
Возможно повышенная температура тела и бессонница. Тело пытается бороться,
однако ему не победить то, что посеяно в нем.[5]

Феликс прикрыл на секунду глаза, стараясь уснуть, чтобы таблетки наконец-то

подействовали. Вздохнув, парень вздрогнул всем телом, слыша знакомый голос.
Голос Хенджина. Он непроизвольно вскочил с кровати, от чего голова так сильно
закружилась, заставив парня рухнуть вниз и удариться головой об пол. Зашипев
от ноющей боли, Ли снова заплакал, не сдерживая отчаянных всхлипов.

Аппетит пропадёт. Человек не будет понимать, что с ним происходит, он будет

сходить с ума, теряться во времени, в своих потоках мыслей, вперемешку с
галлюцинациями, что будут преследовать его несколько часов.

Ли кое-как вырубился из-за боли в голове. На этот раз голова его была пуста,
абсолютно ничего не приснилось. Он уснул на неудобном полу, проспал на нем
несколько часов и больше не чувствовал свою спину и руки, что затекли от
неудобной позы. А когда приоткрыл глаза, понял, что ему слегка тяжело дышать,
однако не обратив на это внимание, он поднялся с пола, сел на кровать, как
почувствовал резкую боль в животе. Перед глазами появились слезы, от чего
желтоволосый зажмурился, скривил лицо и заплакал сильнее, выблевывая
остатки вчерашнего ужина. По крайней мере, он думал, что именно это выходит
из него прямо на пол, на котором он лежал минутой ранее.

На третий день у человека словно набит живот, он тяжёлый, аппетита все ещё
нет. Начинается новая стадия: рвота всего лишнего из желудка, для
освобождения места в кишечно-пищевом тракте.

Сфокусировав взгляд, Феликс нахмурил брови, пытаясь понять: плывёт в его

глазах или на самом деле на полу что-то шевелится в его рвоте. А когда по
нейронам поступила вся информация, Феликса затошнило ещё раз и ещё раз. Он
не щадя свое горло выблевывал уже не просто все лишнее, но и нечто живое,
поселившееся в нем. Расширив глаза, Ли сжал рукой рот, продолжая истерично
плакать, глядя на мелких белых и зелёных червей на полу, что плавали в жёлто-
красной жидкости.

Когда человек проглотит несколько моих специально заготовленных бабочек,

они попадут в кисло-щелочную среду – благоприятную для того, чтобы сгнить и
начать размножаться там путем разложения. Появятся много личинок, червей,
все они будут набивать полностью собой желудок и кишечник. Лишние из них
выйдут наружу, но многие останутся для особой миссии.

Ли был потрясён, рассматривая червей. Они были повсюду, на всем полу, из-за
чего на него становится было страшно. Мурашки пробежали по коже, принося с
собой и панический страх. Феликс, тяжело дыша, прикрыл глаза и откинулся на
кровать, сжимая в руках свои волосы. Закричав, что есть мочи, он стал биться в
истерике: тянул себя за волосы в разные стороны, истошно кричал от боли, и от
увиденного на полу. Только мысль об этом заставляло его подавиться
собственной новопришедшей рвотой, подняться и снова опорожнить желудок,
34/71
чувствуя во рту горький привкус и шевеление каждого живого насекомого.

—… я не хочу умирать… – заплакал он утыкаясь носом в подушку. — Что

происходит? Что со мной? – в голове отдавались разные голоса от знакомых до
незнакомых, которые Феликс вообще слышал впервые. Все они звали его,
говорили что-то неразборчивое и смеялись. Так громко смеялись, что Ли
пришлось закрыть свои уши и закричать на всю квартиру, лишь бы это все
поскорее прекратилось.

Интересно, что же происходит на четвертый день? Если все меры соблюдены и

человек держал организм в правильной температуре и норме, то начинается
самое интересное. После того, как желудок был полностью освобождён от
слабых личинок, самые сильные из них начинают действовать. Каждый из них
прогрызает стенку желудка и кишечника, проникает внутрь и начинает из
мясных покровных тканей делать себе кокон. Как показал один наглядный
пример – это адски больно.

Феликс сидел возле стенки, не видевший солнечного света вот уже четвертый
день. Если ранее у него ещё находились силы отвечать на сообщения друга, то
сейчас у него нет сил даже подзарядить этот чёртов гаджет, что так не вовремя
сдох. Ли не мог лежать на кровати, так как за ночь он её всю облевал, пытаясь
уснуть. Одно радовало: он больше не слышал странных голосов и смеха, однако
всё равно не понимал, что с ним происходит. Сегодня, на удивление, Феликс
ничего не чувствовал. Да, ему было тяжело дышать, было тяжело глотать и в
животе он чувствовал некую щекотку, ту, какую он чувствовал при виде
Хенджина: бабочек в животе. Но эти ощущения продлились недолго. Пришла
новая боль, такая, какую парень ещё не чувствовал никогда. Его словно резали
изнутри, заставляя во все горло орать, срывая голос, как будто бы это могло ему
помочь. Он уже свыкся с той участью, которая ему заготовила жизнь. Он просто
ждал, когда умрёт. Дни проходили и сменялись другими днями, а лучше не
становилось, страшные мысли все ещё преследовали его. И если раньше Феликс
пытался от них убежать, то сейчас он окончательно сдался. Он просто устал.

Феликс бился затылком о стенку, надеясь, что тем самым самого себя вырубит и
больше не будет чувствовать эту боль хотя бы во сне, но ничего не выходило. Он,
валяясь на полу в своей рвоте, продолжал сжимать в руках свой твёрдый живот,
скручиваясь в позе эмбриона.

Боль все равно не отступала, черви прогрызали стенки желудка и кишечного

тракта, скручивались под кожей в коконы и застывали в таком виде, готовясь
стать чем-то необычайно красивым, чем просто червяк, для нечто большего. И
каждый их незначительный, но массовый укус, небольшой туннель и кокон
побуждал парня чувствовать неистовую боль в животе, от которой он не
выдержал и потерял сознание, распластавшись на полу.

— Какого… эй, Феликс? – парня потрепали за плечо, стараясь привести в чувство.

Ли приоткрыл глаза, видя перед собой удивлённое и напряжённое лицо лучшего

друга. Когда Феликс перестал ему отвечать, он заподозрил неладное и решил
как можно скорее приехать к нему домой. И на следующий день, сразу после
пар, Минхо уже был тут как тут, но увиденное ему не шибко понравилось. Во-
первых, в комнате пахло чем-то отвратительным, а взглянув на пол, где было все
в какой-то жидкости, в которой были черви, Ли и вовсе выпал в осадок. Во-
вторых, на Феликсе не было лица. Он упёрся о стенку и, видимо, спал, так как не

35/71
понимал, где он и что происходит, когда проснулся.

— Феликс? Что за херня? – Ли приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но не мог

даже нормально вздохнуть.

На пятый день черви превращаются в прекрасных бабочек. Они выходят из своих

коконов и начинают ползти вверх, чтобы поскорее выйти на свет. Тогда для
человека-переносчика все заканчивается. Не в силу справится с целым роем
бабочек, он..

— Феликс?! – выпалил брюнет, стараясь сдержать слезы, видя пустой взгляд

друга, направленный куда-то сквозь Минхо.

Парень улыбнулся, приоткрыл рот и закашлял, задыхаясь. Неожиданно для Хо,

младший схватился за горло и стал его судорожно царапать, продолжая мычать,
кашлять и кряхтеть, словно откашливая что-то. Однако следом он, наоборот,
стал втягивать в себя больше воздуха, но с каждой секундой ему его не хватало.
Дыхание стало тяжёлым и недоступным, как будто кто-то перекрыл ему
кислород. В глазах мгновенно потемнело, а к горлу поступил какой-то комок,
царапавший ему гортань.

— Феликс? Феликс?! – кричал Минхо, чтобы привести друга в чувства, но поздно.

Он умирает.

С уголка глаз потекла последняя мучительная слеза. Феликс запрокинул голову

вверх и пустым взглядом посмотрел в потолок. Минхо судорожно искал в
кармане телефон, чтобы позвонить в скорую, как застыл на месте, не в силах
пошевелиться. Изо рта его друга вылезла огромная фиолетовая бабочка. Она
вспорхнула крыльями и взлетела, улетая через форточку, оставив Ли в
оцепенении. Его дрожащими рукам уже не столь был нужен телефон, как
объяснения того, что же здесь происходит. Минхо не знал, но догадывался, что
все скрывается за Хван Хенджином, потому что именно у него была такая
бабочка.

— Я должен освободиться. Бог знает, он знает, как я хочу освободиться...[6] –

напевал Хван, сидя на стуле и куря самокрутку. Он смотрел внимательно на
записи в своём дневнике, анализируя каждую строчку, как неожиданно песня на
его радио была прервана.

— Сегодня, двадцатого марта, был найден труп. Молодой человек был

обнаружен в своём доме. Он, как и ещё четыре человека за эти полгода, умер от
бабочек в животе. Как говорят врачи, при вскрытии они увидели все то же самое:
личинки проели желудок и кишечник, а когда стали бабочками, попытались
выбраться массово из горла, забив собой дыхательные пути. На удивление
врачей, многие из бабочек все ещё живы и находятся на рассмотрении. Как
сказал один младший научный сотрудник, Хван Хенджин, вероятно, это новая
болезнь, которая каким-то образом выявилась у четырёх человек. Он назвал её –
батохаки. Врачи ещё точно не знают, с чем имеют дело, но постараются поскорее
это узнать. Спасибо, что были с нами, – Хван откинул самокрутку на пепельницу
и вздохнул.

— Я – тот, кто вечно хочет блага, но совершает только зло, – проговорил он и

36/71
почувствовал на руке щекотное шевеление. Повернув голову в бок, Хенджин
тепло улыбнулся. — Привет, Глор... Феликс, – хмыкнул он. — Рад тебя видеть. Вот
не тронул бы ты Глорию, было бы вас больше, а теперь что мне прикажешь
делать, искать тебе подружку? – фиолетовая бабочка зашевелила усиками,
внимательно разглядывая парня. — О, так ты умер на глазах у своего друга? –
нахмурился Хенджин и задумчиво взглядом прошёлся по пейзажу за окном. — Ли
Минхо, значит. Что ж, у нас мало времени, я полагаю? Пошли, сделаем тебе
друга, – поднявшись с места, блондин подкинул бабочку вверх, заставляя её
лететь самостоятельно, пока он надевал на себя пальто. — Ой, ну извини, не
думал, что ты будешь страдать. Знаешь, бабочкой становиться не так-то просто.
Это всегда страдания. Пошли, Феликс, покажешь, где находится твой друг, –
закрыв за собой дверь, Хван вместе с Феликсом покинул квартиру, оставляя
включенное радио.

♫︎ Я каждое утро – как умерший ♫︎

♫︎ С трудом на ногах я стою. ♫︎

♫︎ Да и зеркало мне давно говорит: ♫︎

♫︎ «Для Бога ты равен нулю!» ♫︎

♫︎ Вне жизни, вне ритма, потерян совсем ♫︎

♫︎ Каждый день, как последний, да-да ♫︎

♫︎ Но не сломит меня ни одна из проблем ♫︎

♫︎ Моя засияет звезда! ♫︎

♫︎ Пусть же оковы слетают с меня! ♫︎[7]

♫︎ Я буду продолжать дальше жить! ♫︎

И бабочкой светлокрылою улечу куда-нибудь ввысь.

Примечание к части

Строчки из песни вначале: Ariana Grande – love me harder.

Спасибо всем кто дочитал этот триллер-сюр.

37/71
Примечание к части В этой главе может (не может, а точно) промелькнуть
триггерная тема. Графические описания присутствуют, но не везде и не такие,
как в прошлой главе (если только немного), поэтому данная глава может
тоже(??) вызвать триггер. Хотя, если вы прочли первую главу, то в этой, может,
ничего такого и не увидите.. Что ж, мое дело было предупредить вас. Ваше –
сделать правильный выбор.

Я люблю эту работу очень сильно, и поняла, что нужно дать ей нечто большее,
чем непонятный конец, который, по сути, закончился ни чем. Вам, как и мне,
оставалось лишь догадываться, что же там могло быть. Теперь я хочу развеять
все мысли и показать вам то, чем же все закончилось.

Мой тг-канал, где я частенько спойлерю будущие работы:

http://t.me/themoonandlight

Добавлены новые метки и герои, ознакомьтесь, пожалуйста.

Сорри за ошибки и опечатки, пб включена.

Приятного чтения.

Последствие

— Здравствуйте, Хван Хенджин, – проговорила интервьюер, когда

статный мужчина с длинными до плеч блондинистыми волосами сел на стул.

Вокруг было много людей и вспышек камер. Хван ненавидел это внимание, но
давно уже привык. Каждый искал с ним встречи через посредников за огромные
суммы, правда, он ни с кем никогда не встречался и все деньги пропадали в
небытие лжецов. Его приглашали на разные шоу, на интервью, балы и прочую
светскую ерунду. Если придет он, придут и другие – думали те, кто делал данные
мероприятия. И это действительно было так.

Хван Хенджин уже не просто имя на бумаге, не просто странный ученый,

живущий в доме умерших предков с бабочками. Теперь он нечто большее. И так
говорит не он сам, так говорят все. Все, кто верит в него безоглядно, все, кто
пламенем готов гореть. Люди, как бабочки – они это доказали сами, Хенджину
ничего не пришлось делать. Он просто все это время наблюдал.

— Здравствуйте, – он ответил сухо, слегка скукожившись сел на стул и без

энтузиазма и энергии помахал своим орущим на всю студию поклонникам.

— Мы так рады, что вы решили дать нам интервью. Обычно вы не приходите на

подобные мероприятия, – подметила девушка и заглянула в список вопросов. —
Итак, начнем. Как вы чувствуете себя, Хван Хенджин? За последние десять лет
ваша жизнь преобразилась до неузнаваемости. Вы стали лауреатом Нобелевской
премии несколько раз, вы нашли лекарство от рака, из-за чего вас все сейчас
боготворят, – начала перечитывать заслуги она, — даже сейчас у вас готовится
собственный музей с бабочками. И вы не сидите на месте! Как я слышала, вы
пытаетесь создать новое лекарство? Не поделитесь, что же это за оно?

Хван глубоко вздохнул и прочистил горло. Ему не в первой говорить о чем-то на

публике. Правда, раньше он делал это перед серьёзными людьми в костюмах, а
не перед теми, кто сейчас стоит в футболках с его лицом, а вместо его имени там
38/71
была надпись: «НАШ ВТОРОЙ ИИСУС!»

— Кхм… – он обратил внимание на девушку. — Я ищу лекарство от смерти.

Думаю, тут тоже дело в бабочках. Их пыльца многогранна, жаль, многие не
предавали этому особого значения, но не я. Возможно, звучит как бред
сумасшедшего, – он улыбается, — но мне никто никогда не верил в то, что я
смогу найти лекарство от рака. А сейчас посмотрите! Во всем мире только и
благодарят меня за спасение тысячи людей от этой злосчастной болезни. Разве
это не достояние всей Кореи? Разве вы ещё можете во мне сомневаться? – все
закачали отрицательно головой, как болванчики, не в силах ответить на это как-
то иначе. Во-первых, все заслуги в сфере науки не позволяли, во-вторых, аура
Хенджина поглощала людей во всем зале, они просто не могли что-либо
произнести. Настолько были впечатлены им.

— Лекарство от смерти? – девушка пришла в себя через двадцать секунд. — Ох…

так вы, как говорят все, действительно наш второй Иисус: вы даруете людям
жизнь.

Хван сморщил нос и слегка усмехнулся, поправляя свой зеленоватый галстук.

Что-что, а стиль восьмидесятых до сих пор живет с ним рука об руку. Он сейчас
выглядит так же, как многие американские певцы в разгар своей карьеры. Не
экстравагантно, а просто стильно и со вкусом… по тем временам. Вероятно,
сперва Хенджин отталкивал этим многих, но сейчас все узрели, что в этом есть и
некий особый запоминающийся шарм. Хван отличался от всех. Он не был таким,
как все. В этом и была его особенность.

— Я некто или никто, но точно не Бог, – он посмеялся. — Я просто развожу

бабочек и делаю это, в первую очередь, ради своего удовольствия, а потом уже
на благое дело общества. Так уж получилось, что я посвятил им всю свою жизнь,
поэтому сумел выявить, что они не просто красивы, как многие думали, но и
полезны. Я это вам и доказал, – Хван потер руки и прикусил губу на пару секунд,
замечая в толпе парня, любопытно смотрящего на него. Если Хенджин
заприметил кого-нибудь – это уже не просто звоночек. Это звенит колокол.

— А что вы можете сказать о бабочках в животе? В последнее время случаи и

смерти участились, благо, не по всему миру, но с этим же тоже нужно что-то
делать, верно? – этот вопрос мучал многих. Если Хван готов взобраться на
вершину, чтобы даровать людям вечную жизнь, то тогда почему не может
избавиться от этой непонятно откуда возникшей заразы? Только за последние
десять лет выявилось больше тысячи случаев. И никто не знал, кто следующий
разносчик этой инфекции, от которой шла мучительная неминуемая смерть.

— Не волнуйтесь, я так же работаю и над этим. К сожалению, пока не известны

причины заражения, но когда-нибудь я предоставлю вам лекарство, – обещает
он. И ему все верят.

— Расскажите нам о вашей выставке.

— О, выставка, – хохотнул он и с упоением начал: — Она будет третьего июля, не

пропустите. Там буду выступать я, но лишь с двенадцати до двух, количество
мест ограничено. Естественно, и после этого времени вы сможете посетить
музей когда угодно. Там будут проводиться экскурсии по разным бабочкам. В
музее находятся и сухие, и живые, так что вам есть на что посмотреть, –
прорекламировав собственный музей, Хван понял, что сказал достаточно, чтобы

39/71
покинуть зал. Он дал об этом знать девушке, показав ей рукой сжатый кулак.

— Ах, Хван Хенджину уже пора идти, но… хотелось бы кое-что узнать
напоследок. Почему слоган вашего открытия будет: «Бабочки – это души
умерших»?

Хенджин поднялся со своего места, засунул руки в карманы и мягко улыбнулся.

Как жаль, что эти люди не видят дальше собственного носа. Сколько бы
мужчина им не говорил, почему именно эту фразу использует во всех своих
умозаключениях, даже на выставке сделал эту фразу крылатой, все всё равно
игнорировали объяснение на это высказывание. Глупцы.

— Я верю, что вместе с бабочкой происходит перерождение души, – кажется, это

последний раз, когда он отвечает на этот вопрос.

— То есть, вы думаете, что тоже, умерев, станете бабочкой? – удивилась

девушка.

— О, – Хван улыбнулся, — нет, я бабочкой не стану. Мне не суждено ею стать.

Никогда.

Все говорят, что Хван Хенджин дарует людям жизнь, но никто не видит, что он
есть сама смерть. Пока кто-то выпивает лекарство с пыльцой в попытке
вылечить четвертую стадию рака, кто-то в это же время давится от очередной
бабочки в глотке, поедающей весь кишечно-пищевой тракт. Мужчина не просто
не прекратил ставить опыты на людях, он, наоборот, продолжает сие действие
для того, чтобы найти все больше и больше лекарств, выявить новые виды, коих
у него накопилось немерено. И он будет продолжать это делать, а когда найдёт
лекарство от смерти, может быть, успокоится. Хотя такие люди, как он, –
обезумившие, – не знают границ. Все ему верят, все его боготворят, какую бы
чертовщину он не делал, люди будут это только поощрять.

— Бабочки – души умерших.

— Что ты там бубнишь?

Минхо отложил новостную газету в сторону, дочитав все интервью до конца,

развернулся на стуле и посмотрел на лаборанта, копошившегося над очередной
бабочкой, стараясь аккуратно, не задевая само насекомое, смахнуть с крыльев
пыльцу для проверки.

Ли посвятил себя этому все последние десять лет. Не потому, что ему интересны
бабочки, как и Хван Хенджину, вовсе нет. Минхо хочет доказать всем, что Хван –
не Иисус, что он не тот, кого за себя выдает. Мужчина больше не являлся
ученым, он просто был очередным поехавшим безумцем, которого в срочном
порядке нужно ликвидировать. И если это не хочет делать общественность, это
сделает он сам. Осталось лишь найти веские доказательства преступления, но…
это не так легко, как Ли думал.

— Читал интервью Хвана, – рассказывает брюнет, поправляя белый халат. —

Говорит, музей откроет.

— Ого, – удивился Ким, прижав к переносице средним пальцем очки. — Нам

40/71
нужно туда пойти.

— Зачем? – Минхо нахмурился. Он прятался несколько лет, чтобы Хван его

ненароком не нашел, потому что он единственный, кто видел, как бабочка
вылетела изо рта его друга. И, кажется, единственный, кто понял, как работает
инкубационный период. Говорить об этом кому-то – опасно. У Хван Хенджина
много слепо верующих в него поклонников. Что уж там, это переросло в нечто
большее. Кажется, мир сошел с ума, когда стал величать такого, как Хван,
вторым Иисусом.

— Мы могли бы посмотреть на бабочек со стороны. Может быть, и поймем, как

там все устроено, – предложил Сынмин и пожал плечами, заметив по выражению
лица, что Ли не особо поддержал его идею. — Все ещё не понимаю, зачем нам
раскрывать секрет успеха Хван Хенджина и искать эту гребаную пыльцу.

К сожалению, лаборант тоже не знал, для чего они здесь сидят уже пять лет. Он
думает, они пытаются найти секрет успеха, но Ли же считает, что они ищут
секрет злодеяния Хван Хенджина, после которого картонный мир вокруг него
разрушится, а вся вера в него превратится в пыль. Минхо надеется, что доживет
до того момента, когда все прозреют, что пригрели на груди настоящую
ядовитую змею, которой давно уже нет места на этой земле.

Люди не виноваты в том, что они глупы. Они виноваты лишь в том, что слишком
слепы и доверчивы. Доверять безоглядно монстру, не видя в его глазах саму
смерть – это нужно постараться. Но Минхо их ни в чем не винил. Одно громкое
благое дело затмило тысячи маленьких злодеяний. Маленьких, потому что
бесследно исчезнувших. Никто не обращал внимание на людей, чьи жизни ушли
на гребаную пыльцу. Никто, кроме Минхо.

— Ты прав. Мы пойдём в музей. Нужно там все хорошенько осмотреть. Если там
будут какие-нибудь интересные виды – это хорошо. Может, мы будем на пути к
истине, – Ли поднялся со своего места, достал из медицинского халата пачку
сигарет и прикурил одну. — Сынмин, я не ищу секрет успеха Хвана, я ищу то, чем
его можно заткнуть, – подчеркнул мужчина.

— Ты так уверен, как будто знаешь, что он добывает этих бабочек незаконно, –
Ким прищурил глаза, пытаясь выявить изменение на лице Минхо, но тот так и
оставался хладнокровен ко всему.

— Знаю, – не врет. — Сам видел, – Хо глубоко вдыхает, горло саднит от горького

дыма, это даёт на время забыть лицо умирающего друга.

— Не хочешь рассказать? – Сынмин часто слышит, что Минхо все знает и так же
часто пытается услышать ответ на свой вопрос, только вот Минхо пока не
собирался ничего ему рассказывать.

— Нет, не хочу, – отмахнулся Ли. — Если я скажу, ты не поверишь. Это нужно

увидеть собственными глазами. Поэтому мы ищем специальный вид бабочек,
которые нам нужны для дальнейшего эксперимента, – Минхо выдохнул серый
дым изо рта, прикрыв глаза. Осталось определиться, как быть дальше, если они
все же смогут раздобыть определённый вид бабочек для инкубационного
периода в пищеварительном тракте.

— Уже несколько лет мы этим занимаемся, – Ким поднимается с места и

41/71
упирается задом о собственный стол, — ты уверен, что у нас получится?

Ли Минхо ни в чем никогда не уверен.

— Да, – врет он. — Я должен это сделать, – Минхо стряхивает пепел в пепельницу
и оставляет докуренную сигарету в ней среди множеств окурков. Он все время
забывает опустошить ее, но на этот раз смахивает весь мусор в рядом стоящую
урну. — Закажи билеты, пока они там есть.

— Так можно же на любой другой день записаться. Или ты хочешь попасть на

выступление Хенджина? – догадывается Ким и видит кивок. — Зачем?

— Последний раз я видел его лицо в живую десять лет назад. Хотелось бы
увидеть, насколько сильно он постарел, а то по фотографиям не скажешь, –
Минхо натягивает улыбку, провожая лаборанта к дверям кабинета. Когда
Сынмин покидает Ли, чтобы заказать билеты в музей, мужчина вздыхает и
протирает лоб, цепляя взглядом оставленную на столе газету. Проведя пальцем
по лицу Хвана, он скалится. — Ты обязательно ответишь за все, Хван Хенджин.

Минхо за десять лет не просто посвятил себя каким-то там бабочкам. Он не

собирался становиться вторым Хван Хенджином. У него были друзья и настоящая
семья. За пять лет брака у Ли появилась дочь, но, к несчастью, их семейная
идиллия в одночасье дала трещину. Большую трещину, из-за которой он был
вынужден покинуть семью. Минхо любил свою дочь, поэтому старался, как было
время, гулять с ней в парке, а также часто высылал ей деньги на различные
нужды. На этом новые люди в жизни Ли Минхо заканчивались. Он вместе с
Сынмином провел большую часть времени в лаборатории, старался отслеживать
каждое перемещение Хван Хенджина. Никто и не заподозрил бы, что Ли за ним
следит только потому, что хочет разрушить жизнь мужчине, поскольку его
поклонников в одной только Корее было пруд пруди. Не то чтобы это спасало
Минхо, наоборот, он бы больше радовался, если бы у такого, как Хван, не было
никого. Так проще перекрыть ему кислород. Когда же ликует толпа, верит во все
вылетающее из поганого рта – сложно, сложно внести ясность в людское
мировоззрение. Хенджин хорошо всем прочистил мозги, словами тут не
отделаться. Нужно показывать. Глаза в данном случае не обманут.

— Записал, – Сынмин вернулся обратно. — Там не осталось мест. Пришлось

сказать, что мы из Сеульского Научного центра. Так они сразу нашли нам
свободные билеты.

Минхо вздернул бровями и усмехнулся, садясь за свой рабочий стол. Надо же, в
музей было так просто попасть, несмотря на весь окружающий его ажиотаж,
всего лишь словосочетанием «Научный центр». Он, конечно, не являлся членом
совета и не работал там профессором. У мужчины имелась собственная
лаборатория, где он проводил долгие вечера с учебниками или с бабочками в
руках.

Минхо первое время боялся верить в то, что Хван способен на чертовщину.
Скармливать людям особый вид бабочек для выведения других много сил
прилагать не надо, но разве на такое способен нормальный человек? А что есть
нормальность? Хван Хенджин определённо отсеивается из списка, потому что он
ненормальный. Как блондин и говорил: он особенный. Видит мир под другим
углом, пришёл сюда для благого дела, но вместе с этим творит хаос. Врачи
сходят с ума, пытаясь понять, откуда в людях бабочки и каким образом они

42/71
съедают все внутренности за мгновение, а потом сами же умирают, не сумев
выбраться из узкого горла, отрастив целое брюхо.

Ли помнит тот день, когда хоронили Феликса. Помнит, как вчера, люди плакали,
особенно его мать не смогла справиться с такой потерей. Сын жил-жил и
мгновенно умер. Минхо тоже плакал. Много. В слезах был готов утопиться, видя
собственное жалкое отражение. Он присутствовал не только на похоронах, но и
на вскрытии с разрешения родителей Феликса, так как он последний, кто застал
парня живым.

Бабочки.

Их было так много, Минхо готов был блевать только от их вида крыльев,
испачканных в крови и прочих отходах. Они забили не просто весь желудок, из-
за чего вздулся живот, но и все дыхательные пути. Многие, не собираясь
сдаваться, лезли до конца. Ли впервые видел бабочек, которые старались
прогрызть каналы дыхательных путей, в которые они не вмещались, однако все
равно упорно пролезали вперед, застревали и умирали.

Если это удел Хван Хенджина, то это должны увидеть все. У медали есть две
стороны, так почему мужчина не показывает вторую? Боится, что его убьют так
же мучительно, как он убивал всех на протяжении десяти лет? Кажется,
Хенджин уже ничего не боялся, потому что каким-то образом судьба была на его
стороне. Смотря на все это, не хотелось верить в происходящее. У таких
мерзавцев ещё хватает смелости посещать Нобелевскую премию и получать
награду за вклад в науку. И никого не волнует, что ради этого ему пришлось
многих убить.

Со стороны морали, вероятно, кто-то согласится с Хван Хенджином. Можно

избавиться от одного, чтобы дать жизнь многим ради лекарства от рака. Но
лекарство нужно всем, а опытные врачи так и не придумали аналог этой пыльце,
считая, что если Хенджин разводит бабочек, то может продолжать это делать
дальше. Таким образом этих насекомых стало много, их продают по высоким
ценам, охраняют как зеницу ока и вывозят из Южной Кореи по разным странам,
чтобы каждый мог вылечиться от злосчастной опухоли.

Хенджин больше не преследовал цель вылечить людей. Минхо думает, Хван

хочет зайти ещё дальше, если уже этого не сделал. Он ищет лекарство от
смерти, а когда найдёт, то вряд ли представит его властям или простым людям.
Скорее всего мужчина воспользуется им сам и будет жить вечно. Тогда это
закрепит новое имя Хвана «Иисус», но для Минхо он все так же останется
мерзавцем.

Люди умирали один за одним. Многие врачи просто выявили новую вспышку
эпидемии. Знали бы они, как ошибались, никогда бы не подпустили какого-то
ученого, коллекционера бабочек, к больным людям. Он одурачил всех, подчинил
всех и чувствует свое превосходство. Минхо видел эту надменность ещё тогда,
десять лет назад, когда столкнулся с ним в дверях университета, желая
разузнать о Феликсе.

Хван обманул. Ли уверен, тот врал. Он виделся с Феликсом, и не раз. И он был

тем, почему его лучший друг мучительно умер в собственном доме, выпуская из
приоткрытого рта бабочку. Брюнет, вспоминая это, тяжело вздыхал и старался
утопить в себе эту волнующую его боль, которой все это время не было покоя.

43/71
Да, за все в этом мире приходится расплачиваться, Ли это понял, когда решил
отдаться в это дело с головой, решил положить Хван Хенджину и его
смертоносным бабочкам конец.

Ли Минхо обрек себя на леденящее одиночество. У него было все, что нужно в
этой структурированной системе общества: жена и дочь. К сожалению, он
выбрал работу, а вернее – докопаться до истины и положить Хван Хенджину
конец. Он отдалился от жены и ребенка не сразу, а постепенно, шаг за шагом. И
вот, он на пороге собственной одинокой квартиры в центре Сеула. Иногда к нему
в гости заглядывал Сынмин, они смотрели разные фильмы, забивая мозг
ненужной ерундой, но зачастую их мыслительный процесс продолжал активно
работать и там.

— Знаешь, у Хвана интересные мысли, – подметил Ким, сидя на диване в

гостиной Минхо.

— Он чокнутый.

— Не сказал бы. У него хорошо подвешен язык. Такие как он умеют забалтывать
своими безграничными познаниями. Например, Хван специализируется не только
на бабочках, но и на эффекте бабочек. Он погружен не только в природу, но и в
мир. А его фраза: «За каждым действием идет последствие» уже стала слоганом
данной теории, – Ким прячет телефон в кармане, завидев, что другу совсем не
интересно про это слушать.

— Так говорили и раньше. Просто Хван умеет бросать песок в глаза, – фыркнул
Минхо, поджигая ещё одну сигарету. — Хотелось бы лично поприсутствовать на
каком-нибудь его интервью. Уверен, он уже приходит с подготовленными
ответами. Вот если бы ему задали парочку каверзных вопросов, смог бы он что-
нибудь ответить? Я думаю, нет, – Ли выдыхает дым, откидывая голову на спинку
дивана.

— И что бы ты у него спросил? – полюбопытствовал Ким.

— Как ему спится ночью, зная, каким образом он получает желаемых бабочек.

Многолюдные места вызывали раздражение. Люди толпились у дверей музея,

желая поскорее пробраться внутрь. Минхо стоял позади. Настроение закурить
очередную сигарету росло, время поджимало, а очередь все укорачивалась и
укорачивалась на его глазах. Рядом стоял Сынмин и что-то считывал с небольших
глянцевых билетов, на них Ли не удосужился даже взглянуть, когда увидел лицо
Хенджина. На него было тошно смотреть, где бы он не был – он все портит
только своей физиономией.

По правде говоря, мужчина хотел было развернуться и уйти отсюда подальше,

терпеть эти возгласы и томные вздохи в сторону ученого надоедало. Отчасти
резало по ушам, ещё чуть-чуть и из них явно пойдёт кровь. Если Минхо считал,

44/71
что люди не виноваты в том, что они глупы, то сейчас он думал совершенно
противоположное, глядя на них. Зачем человек дает себя обмануть? Разве ему
самому приятно следовать за нитями лжи, утопая в этом мракобесии зла и
предательств? Ложь никогда не будет хорошей, даже во благо, как бы ее не
пытались очистить люди. А режущая душу правда пусть и колючая, но правда. В
правде есть сила.

«ХВАН ХЕНДЖИН НАШ БОГ» – гласила ещё одна чернушная надпись на

розовой футболке девочки шестнадцати лет. Многих ли она Богов повидала за
эту жизнь? А знает ли что-нибудь про Зевса или Посейдона? Минхо хмыкнул,
сжав руки в кулаки. Он как будто не на выставку пришел, а попал на самый
настоящий цирк, где клоуном будет Хван Хенджин, который не покидает
пределы своего цирка уже долгие годы. Из него бы вышел и отличный актер, не
будь он не таким как все. И что вообще божественного люди увидели в нем? От
него так и веет гнилой аурой умерших.

— Пойдём, – Сынмин тянет за руку и неторопливо проходит в зал. Глаза невольно

стали изучать просторную светлую комнату с огромными витринными окнами, на
стенах висели недавно засушенные бабочки под стеклом, углы окружали
небольшие инсектарии, в которых без конца кружились бабочки в хаотичном
танце.

Ли устремил глаза прямо и увидел его. Хенджину почти сорок лет, его лицо
ничуть не изменилось за это время, разве что, появилось пару мимических
морщинок, дающих понять, что этому мужчине уже давно не двадцать. Он был в
темно-коричневом костюме, какой, Минхо клянется, еще носил его дед в
шестидесятых. А он не изменяет себе: своим имиджем он все ещё в далеком
прошлом. Возможно, это и задурманивало, так как Ли поймал себя на мысли, что
смотрит слишком долго и изучает, будто бы ему есть дело до этого костюма.

— Ого, смотри, какие красивые, – Сынмин пришел сюда явно поглазеть на

бабочек в отличие от Минхо.

Ли лениво кинул взгляд в сторону, обвел несколько сухих бабочек из

многочисленной коллекции Хвана и на одной неожиданно остановился. Брови
нахмурились, не предвещая ничего хорошего. У мужчины и так не было лихого
настроения на данное мероприятие, а сейчас, похоже, оно окажется где-то на
дне. Минхо миновал нескольких людей, бегущих к самой небольшой сцене, где
находился на данный момент Хенджин, и подошел к стене. На ней висело много
пестрых бабочек, внизу находилась маленькая позолоченная табличка.
Небольшой гравировочный шрифт говорил о породе, а вот буквы покрупнее – о
имени.

— Феликс.. – считывает он, признав ту самую бабочку, вылетевшую изо рта его
лучшего друга. Вот она, прямо перед ним, большая, крылатая, фиолетовая.
Сердце пропустило удар, в глазах на мгновение потемнело. Ли кое-как совладал
со своими силами не упасть прямо тут в обморок и не забиться в истерике

— О, красота какая, – улыбнулся Ким, целенаправленно обращая внимание на ту

самую бабочку, которую то и дело испепелял взглядом Минхо.

—.. Красота, – тело пробила дрожь. Ли побледнел и до боли сжал руки, ногтями
оставляя лунки, с которых, если ещё немного надавить, брызнет кровь. —
Феликс.. – с уголка глаза скатывается одинокая слеза, она медленно

45/71
прокатывается по коже и исчезает где-то на шее. — Я нашёл тебя, – шепчет он и
тянет руку, чтобы прикоснуться к стеклу, под которым находилась бабочка, но
Сынмин успевает его отдернуть.

— Здесь ничего нельзя трогать. Хочешь, чтобы нас выгнали раньше времени?
Пойдем, затеряемся в толпе и послушаем, что он скажет, – Ким снова тянет
друга на себя, пытаясь оторвать его от этой стены, но Минхо словно прилип к
ней и уходить так просто не собирался.

— За что же на меня обрушилась вся эта вскружившая голову популярность,

спросите вы, – начал Хван. — Я вам честно отвечу: не знаю. Увы, такой жизни я
себе не желал, я просто хотел находиться в гармонии и покое вместе с
прекрасными и неземными по красоте существами – бабочками, – на его
приподнятую руку садится одна из них и мягко дергает крыльями, ползя на
указательный палец.

Ли притаился среди людей, слегка нагнул голову в бок и зорко наблюдал за этим
спектаклем. Все затаили дыхание, где-то невдалеке раздался изумленный вздох.
Похоже, человек впервые наблюдал за тем, как бабочки беспрекословно
подчинялись своему хозяину. После тщательных изысканий Минхо пришел к
выводу, что бабочкам не столь интересен такой персонаж, как Хван Хенджин.
Все дело в его старческом запахе, так обычно разило от стариков, особенно в их
потускневших домах. Этот аромат нельзя было точно с чем-то сравнить, он не
был на что-то похож, но только уловив его носом можно понять, что да, это тот
самый запах старости.

— Очевидно, вы пришли сюда не просто, чтобы посмотреть на бабочек, –

улыбнулся Хван. — Вас интересует, как продвигаются поиски нашего с вами
бессмертия, – толпа загудела.

— Стадо баранов, – чуть ли не сплюнул Ли, закатывая глаза.

— Пребывая в хорошем расположении духа, я поведаю вам, насколько далеко

продвинулись мои исследования. Я сейчас перебираю множество комбинаций,
хочу создать ещё одну породу бабочек. Это не просто, понадобится ещё
несколько лет, – неподдельная улыбка озарила бледное лицо. — Просто
ожидайте. Лекарство от рака тоже не сразу пришло.

Среди людей появилась вытянутая рука. Кто-то трепетно желал задать свой
вопрос, попытать удачу и заговорить с Хенджином, может, получить какой-
нибудь дельный совет на дальнейшее будущие и быть мотивированным словами
самого, чтоб его, Иисуса. Мир сходит с ума и делает это самостоятельно, обрекая
себя на неминуемый провал. Минхо кажется, что он единственный в этом цирке,
кто не тронулся ещё головой, кто трезво смотрит на жизнь, пробегающую перед
глазами. Ли не принимает общие ценности и нормы, он – девиант. К сожалению,
напротив него, на сцене, стоит точно такой же прототип девиантного поведения.
Одна огласка: они оба противоположны друг другу.

— Да? – кивает Хенджин в сторону парня в толпе.

— Вы создаете впечатление величественного человека. Как вы относитесь к

тому, что вас величают Богом?

Хенджин потер переносицу, слегка прищурил глаза, находясь в расслабленном

46/71
состоянии. Он готовился к подобным вопросам и, естественно, у него уже были
сконструированы некоторые ответы на них. Просто не особо хотелось слушать
несколько часов подряд то, что Хенджин слышит у себя за спиной постоянно.
Приходится лишь смириться, ведь эти вопросы и поклонники будут маячить за
ним ежедневно. От них нигде не скрыться, да и мужчина, вроде как, не
собирается этого делать.

— Я некто или никто, но точно не Бог, – улыбнулся Хван, повторяя заезженную

фразу. — Да, я знаю, что я продлеваю многим жизнь, а также осознаю, что в
скором времени собираюсь даровать вам бессмертие, но… Я не Бог, точно нет, –
надменно оглядев весь зал, Хенджин поправляет свободной рукой передние
пряди местами поседевших волос, и продолжает выискивать новые руки людей,
ожидавших своего часа.

— Вы правда разговариваете с бабочками? – послышался женский голос.

— Да, – мгновенно ответил Хван. — Может, кто-то сочтет меня сумасшедшим, но

я всю жизнь прожил один. В звенящей тишине летних дней мне непрестанно
слышались тихие пошаркивания, когда бабочки летали, трепетно махая
крыльями, садились, куда им заблагорассудится, и просто игрались друг с
другом в неведанную мне игру. Тогда-то я понял, что хочу быть таким же
свободным, таким же беззаботным, как и они. Наверное, от давления стен
собственной квартиры я нашел спасение в них, – Хенджин приподнял бабочку к
себе ближе, та задергала усиками, внимательно рассматривая лицо мужчины
глазами-бусинками. — Они – живые существа, спасающие своей пыльцой тысячи
жизней. Говорить с ними одно удовольствие, – на этом он закончил говорить.

— А что же вы скажите о эффекте бабочки, мистер Хван? «За каждым действием

идет последствие» – вы так говорили. Вы сделали благое дело для всего
общества, проявился ли эффект бабочки, нашло ли вас то самое последствие, о
котором вы говорили пару лет назад? – донеслось где-то сзади. И не просто от
очередного зеваки, а уже от местного телевизионного репортёра. Минхо сразу
узнал его, так как порой от скуки смотрел новости, хоть как-то преображая свою
донельзя скучную жизнь в сплошное дерьмо. Он ведь уже говорил, что мир
сошел с ума? Да? Так он повторит это много раз.

— Эффект бабочки, – вздохнул Хенджин, оглядывая ярко-синие крылья

насекомого. — Почему же вас это так заинтересовало? – мужчина ответно
стрельнул взглядом сквозь толпу, где сквозь нее приближался к сцене репортер.

— Каждый наш выбор предрешает судьбу, верно? – мужчина, лет пятидесяти, с

черными слегка кудрявыми волосами смахнул со лба испарину пота. Он был в
черном пиджаке, в такое пекло находиться в такой одежде было поистине
невыносимо. Минхо передернуло. — Но что, если я ничего не буду делать?

— Вы боитесь сделать неправильный выбор? – догадался Хван. — Правда в том,

что малейшие действия повлияют на ход всей вашей жизни, и вы не сможете это
контролировать. Каждый выбор, который вы сделали, привел вас к тому, что
сейчас вы находитесь здесь, – Хенджин спустился на ступеньки и сел,
запрокидывая длинный галстук на свое плечо, чтобы не болтался. — Изменения
будут. То, что вы ничего не будете делать – уже выбор. Даже если вы будете
просто стоять на одном месте, бабочки по-прежнему будут махать крыльями и
вызывать ураганы. Сделаете хороший выбор, плохой или великий. Любой. Просто
сделайте. Вызовите несколько ураганов, – он прикусил губу и оглядел рядом

47/71
стоящих людей, считывая: «ХВАН ХЕНДЖИН ДАРУЕТ НАМ ЖИЗНЬ». —
Эффект бабочки необратим, но это не значит, что его нужно бояться. Его нужно
принять с достоинством так же, как его принимаю я, – Хван указал рукой на
стоящую перед ним толпу. — Вы и есть плод эффекта бабочки. Мой выбор
определил последствие. Благодаря самому себе я сейчас здесь перед вами.
Благодаря моему выбору, моим действиям вы боготворите меня. Все благодаря
мне. Я творец своей судьбы, и вы тоже, – под громкие аплодисменты своей
воодушевляющей речи Хенджин поклонился и сошел со сцены, покидая музей
через запасной выход.

Люди разбросались по всем углам с телефонами в руках, фотографируя каждую

бабочку. Минхо бросил взгляд на Сынмина и плавно ретировался обратно к
фиолетовой бабочке. Феликс был прекрасным человеком, умершим в муках. А
сейчас, если можно так сказать, висел на стене, как живописная картина самой
природы. Только вот не природа постаралась над ней, а настоящий монстр,
жаждущий крови, от которой ни он, ни весь его род никогда не отмоется. Ах, да
что уж там, у Хван Хенджина никогда не будет настоящей семьи и наследника
этих злодеяний.

За витринным окном скрылось солнце. На небе появилось много серых туч, не

предвещающих ничего хорошего. Ли клянется, уже чувствует запах дождя, где-
то на западе слышались первые раскаты грома. Померкшее солнце преломляло
свои лучи, не собираясь просто так скрываться с небосклона. Минхо
заторможено покачал головой, вспомнив, что облачен он сейчас только в одну
рубашку черного цвета, которая промокнет на раз-два под проливным дождем.
Погода так и шептала: «Беги».

Сынмин отошел куда-то в сторону, занялся доскональным изучением бабочек.

Минхо поблагодарит его за проделанную работу позже, сейчас он занят:
ковыряет едва зажившую рану до самой крови, продолжая вспоминать обрывки
из прошлого, некогда настоящего. Феликс был. Точно был. Просто, знаете,
иногда мужчине кажется, что он просто его выдумал и того никогда не
существовало. Ему снились порой какие-то невиданные сюжеты, где Феликс был
жив и здоров, улыбался так лучезарно, был способен затмить собой целое солнце
– вот как он сиял. Однако, проснувшись, Минхо досадно стонал, молотил
подушку и ненавидел. Ненавидел весь этот чертов мир за гниль, поселившуюся в
каждом человеке. Она была и в нем. От этого ненависть росла сильнее.

— Минхо, – подозвал его Ким.

— М? – Ли кое-как оторвал взгляд от бабочки, глубоко вдыхая в себя кислород.

Видимо, пока он находился в своих мыслях, воздух не поступал в его легкие.

— Я нашел тут странных бабочек, – оповестил он и пальцем указал на инкубатор.

— Дело в том, что там написана порода, но в интернете о них ничего нет. На
одном лишь малоизвестном сайте было указано, что создал их Хван Хенджин,
однако они ни в каком деле не фигурируют.

Подойдя к инкубаторам, Минхо скользил взглядом по хаотично двигающимся

желтокрылым бабочкам. Они были небольшого размера, примерно дюйм. Их
крылья были ярче, чем у остальных представителей, находившихся по другую
сторону стекла. Ли нагнулся чуть ближе, присматриваясь так внимательно,
насколько он мог себе позволить, как внезапно перед глазами промелькнули
картинки.

48/71
— Мы прочистили ему желудок. Достали все, что смогли. Эти паразиты
расползлись кто куда только мог, поэтому ещё добрая часть их осталась в теле, –
патологоанатом продемонстрировал небольшой сосуд из медицинской стали,
куда он скидывал едва живых бабочек и остальные отходы.

— Как много они успели съесть? – спросил Минхо, завороженно смотря на

багряные пестрые крылья. Здесь было много цветов, но многие смешались с
кровью и разобрать их цвет уже было нельзя.

— Достаточно, чтобы я оторопел, – врач натянул перчатки, достал пинцет и

аккуратно зацепил непонятного то ли болотного, то ли темно желтого цвета
крылья. — Я пока точно не могу сказать, но именно их я вижу уже в который раз.
Они всегда сворачиваются в куколку, вот, посмотри, – мужчина перед ним
разворачивает куколку, сделанную из тонких стенок желудка. Минхо на секунду
отвернулся, чтобы перевести дух и не оставить на полу свой завтрак. — Они уже
бабочки, но какого-то черта обратно сворачиваются в куколку. Я думаю, это
может объяснить биолог, но сейчас для меня это все похоже на какой-то бред.

— Разве бабочки плотоядны? Как они могут есть человека? – ужаснулся Ли,
прикрыв рот рукой.

— Некоторые питаются падалью, а вот такой случай, – врач посмотрел в сторону

лежащего тела Феликса под белой простыней, — я не знаю, как комментировать.
Одно известно – людей действительно съедают бабочки. Бабочки в животе.

— Минхо? – Сынмин трепетно похлопал замершего друга, прибывая в неком

замешательстве от поведения Ли.

— Разузнай, где их можно купить. Плевать, если это даже чёрный рынок,
Сынмин, – Минхо встал ровно и устремил глаза на товарища. — Кажется, мы
нашли то, что искали.

На улице громыхал гром, паутинистые узоры фиолетово-белых молний украшали

темное небо. Дождь тарабанил по крышам домов, окон и машин. Лужи
пузырились от их обилия, небольшими ручейками скатываясь по склонам дорог
во все трещинки и ущелья. Минхо шел прогулочным шагом, отрезвляя мысли
ледяным дождем. Когда в голове полная суматоха и неразбериха от мыслей,
хочется на секунду очистить весь разум и забыть про свое жалкое
существование в этом мире.

Сынмин плелся позади и внимательно следил за отрешенным поведением

старшего. Что-то в нем мгновенно переменилось, вылезло наружу то, что раньше
всегда было сокрыто внутри. Конечно, отчасти Ким был рад, что брюнет
открывается ему с другой стороны, только вот эта сторона ему совершенно не
нравилась.

— Я заказал четыре бабочки. Обойдётся нам почти в пятьсот долларов. Ты

уверен, что это именно они – секрет успеха Хван Хенджина? – решил
удостовериться Ким, однако Ли ему ничего не ответил, продолжая рассеянно
ступать по лужам. — Минхо? – попытался он ещё раз растормошить своего друга.

49/71
— М-м… да, это они.

— И когда они будут у нас, что мы будем с ними делать? – хороший вопрос,
ответа на который Минхо не знал. Единственное, что было в его голове: ответ
сокрыт в них, в желтых бабочках.

— Их пока у нас нет, рано об этом думать.

На самом деле ответ долбился в закрытое сознание Минхо, тот его нарочито не
впускал, не хотел. Потому что этот ответ никому не понравится. Ни Сынмину, ни
самому Минхо, ни вам. Ведь чтобы доказать общественности…

Кому-то придётся их съесть.

Четыре бабочки в небольшой банке вихрем мельтешили перед глазами Минхо. Он

сидел за рабочим столом, записывал что-то ручкой в документах и иногда с
интересом поглядывал на них. Для проверки мужчина закинул им пару кусочков
мяса, которые они начали поедать и уже через пару часов от них ничего не
осталось. Сынмин был удивлен не меньше того патологоанатома, узрев сию
картину. В голове всплывали мысли о всеядных и плотоядных бабочках, но Ким
никогда не видел, чтобы обычное насекомое могло в момент управиться пусть и
с небольшим, но толстым куском мяса. Это уже о многом говорит.

Минхо нужно провести исследование, опыт, чтобы понять, движется он в верном

направлении или ему необходимо свернуть и перестроить маршрут, пока это
стало не поздно. Чтобы доказать хотя бы Киму о нечестивом Хван Хенджине, о
его злодеяниях и что это он виной всему происходящему с людьми, внутри
которых бабочки творили невообразимое, Минхо придётся совершить многое.

— И что ты собрался с ними делать? – спросил Сынмин, сидя на стуле, хмуро

рассматривая насекомых.

— Тебе не понравится, – с точки зрения морали это все было неправильно. То, что
происходит в этом мире – лишь часть чертовщины.

— Мне уже не нравится, но я же молчу, – фыркнул шатен. — О, стоп, ты говорил

мне позвонить в приют и взять у них собаку. Для чего?

Помните о морали? Забудьте о ней. Минхо тоже пришлось закрыть на нее глаза,
переступить через себя, но докопаться до истины. Иначе положить всему конец
нельзя. Прошло уже десять лет, а Хван ещё не в заточении. Да ему там быть и не
надо. Слишком легко и просто оставить его за решеткой за тысячи гиблых душ.
Либо эффект бабочки доберется до него самостоятельно, либо это сделает за
него сам Минхо.

— Вот это тебе и не понравится.

50/71
Сынмин оставил Ли одного в кабинете, поскольку ему все-таки нужно забрать у
них старое дряхлое животное, что доживало свои последние дни. Из-за сложной
жизни пса никто так и не взял домой, потом и вовсе все тело сразила болезнь, от
которой все отходили подальше от собаки, стараясь не смотреть ей в глаза.
Минхо тоже не сможет взглянуть на нее, потому что он человек, потому что он
будет испытывать душераздирающую боль, корить себя всю оставшуюся жизнь.
И если кажется, что он делает во благо, то нет, он совершает лишь точно такое
же зло. Может, чуть меньше по количеству, меньше по объему, но точно такое
же зло.

— Мне придется, – шепчет Ли, зарываясь руками в волосах. — Хочешь остаться и

положить всему конец, придется на время забыть о морали…

И стать таким же, как Хван Хенджин, – звучит где-то в голове. На что Минхо
качает головой, тяжело дышит, граничит над самой истерикой. Нет, он не
опустится на самый низ, не будет таким же, как Хван. Это все для одного дела –
для конца, а не способ нажиться на бедных людях или возомнить из себя Бога.
Возможно, кажется, что Ли Минхо делает из себя героя, однако он не такой, ему
далеко до героизма. Он просто мстит. Мстит не только за лучшего друга, а за все
искалеченные души, не заслужившие смерти. Все они пали, но не напрасно.
Минхо не даст людям забыть об этом злодеянии, он постарается открыть всем
глаза. Но пока… их нужно открыть самому себе.

Сынмин притащил небольшую собаку к ним в лабораторию, куда сразу же

поместил ее в клетку. У пса не было определённой породы. Обычная черного
цвета дворняга, с белым узорчатым пятном под глазом. Минхо опустился перед
ним на колени и протянул свою руку. Собака медленно поднялась, просунула
через клетку нос, обнюхала и начала лизать, лениво махая хвостом.

— У него опухоль, не долго осталось, – с печалью проговорил Сынмин. — Так

зачем он нам? – все еще не понимал он.

Сердце Минхо сжалось. Он прикрыл глаза, поджал губы плотно в тонкую линию.
За спиной бродил Ким, пытаясь понять, почему мужчина сидел на коленях перед
клеткой и застыл в странной позе, пока не увидел на щеках друга слезы. Ли
привстал, взглянул на Сынмина покрасневшими глазами, отчего у того сердце
чуть в пятки не ушло. Он впервые видел Ли таким… разбитым и уязвимым, а не
хладнокровным, как обычно. Вот он признак ломающейся человечности.

— Я давно хотел тебе сказать всю правду. Правда, ни ты, да никто бы мне не
поверил. Сейчас у меня есть возможность убедиться, что эти бабочки – зло, и
продемонстрировать тебе, чем все это время занимался Хван Хенджин. Однако…
мне придётся тоже заплатить высокую цену, Ким Сынмин, – брюнет преодолел
несколько метров, положил руки на плечи Кима и несильно их сжал, смотря
прямо в глаза. — Обещай мне, если вдруг я стану таким же, как Хван, ты… не
дашь мне проводить дальше опыты. Да, выгонишь меня отсюда после того, как я
всем докажу, что Хван Хенджин порождает зло и несет в мир лишь хаос.

— Минхо.. – Сынмин похлопал глазами, смотря на обезумевшего друга,

прибывавшего в небольшой истерике.

— Обещай мне, Ким, – умоляет.

51/71
—.. Обещаю, – вылетает из обветренных губ.

Минхо подходит к столу, вышвыривает все ненужное небрежно на пол, берет

ручку и какой-то помятый листок, где оставляет дату, небольшую подпись в
левом углу и надпись «Лабораторный опыт №15». Откидывает ручку на край
стола и осторожно открывает банку, откуда достает одну из бабочек. Сынмин
изучает, слегка сконфуженный от происходящего, и мнется, предпочитая
молчать, чтобы лишний раз не испугаться резкости в настроении Ли.

— У меня был друг, который умер от бабочек в животе, – Минхо открывает клетку
и протягивает ладонь больному псу, тот приподнимается, подтягивается и тихо
скулит от боли в брюхе. Дающая знать о себе опухоль прогрессировала с каждым
днем сильней, но никто не хотел лечить пса. Было поздно.

— Ты говорил.

— Но я не говорил, как с ним это произошло и почему люди по-прежнему

продолжают умирать, Ким Сынмин, – Минхо выпускает изо рта стон боли и
впихивает в чужую полость рта целую бабочку. Собака затушевалась на пару
секунд, но проглотила, ничего не заметив.

— Ты… ты что делаешь? Я, между прочим, на нее почти двести долларов отдал, а
ты ее просто так скормил? – разозлился шатен, не понимая такого безрассудства.
— Нам же нужны эти бабочки…

— Нужны как раз для этого, – перебивает Ли, возвращая пса обратно в клетку. —
На два-три дня забудь о слове «дом». Мы будем наблюдать за ним и
просматривать через рентген происходящее внутри, – командует Минхо,
расстегивая верхние три пуговицы на рубашке. Ему слишком тяжело дышать,
как будто камень на груди, не дающий воздуху попасть в легкие.

— Подожди, – Сынмин сморщил нос и прикрыл глаза, собирая картинку в паззл.

— То есть, я правильно понимаю, ты думаешь, что Хван Хенджин намерено
кормит людей бабочками, из-за чего те умирают? Как это связано с выведением
новых видов и лечебной пыльцой? – то, что вылетало, как ветер, было
немыслимо. Звучало, как бред сумасшедшего.

— Вот он, – Минхо показывает в сторону собаки, — покажет тебе, что и как. Если,
конечно, мы нашли те самые бабочки. А сейчас, извини, я выйду на минуту.
Нужно охладиться.

Ли коснулся холодной стены, переступая через собственные ноги он плелся

прямиком в мужской туалет, охладиться бы ему не помешало. Руки
самопроизвольно нашли пачку сигарет в кармане, он закурил, не церемонясь,
заходя внутрь небольшой комнаты. Встретившись взглядом со своим
отражением, мужчина застыл, видя красные от слез глаза. Хотя, какие там
слезы, большую часть он оставил в себе, не желая срываться прямо на глазах у
Сынмина, который и так, кажется, готов был собрать все свои вещи и покинуть
лабораторию. А что, если Ли тоже сошел с ума, плавно, не желая этого, начинает
дышать в спину Хвану в этой борьбе за безумство?

— И каково мое последствие за только что совершенное действие? – спросил

себя он, выпуская дым изо рта. — Я обрек больного пса на мучения, а он и так
мучился всю жизнь… – влага снова собиралась на уголках глаз. — Я хочу

52/71
предотвратить все последующие мучения людей, но ради этого мне придётся…
переступить через себя и законы морали в моей голове, лишь бы Хван Хенджин
сдох точно так же в му́ ках, – возможно, Феликс бы не хотел, чтобы Минхо
занимался чем-то подобным, однако одно остается неизменным уже десять лет:
Ли Феликса больше нет. — Мне так жаль.. – Ли осел на пол, откинув тлеющую
сигарету в сторону, и горько заплакал, сжимая руками свои волосы. — Мне
нужно, нужно, нужно это сделать… любой ценой.

На следующий день все было как в тумане. Минхо заполнял отчеты, проводил
ещё несколько опытов и проверок никак не касающихся бабочек. В это же время
Ким пристально наблюдал за животным, гладил его по голове и кормил, слыша
тихий скулеж. Каждый час Минхо ставил собаку на специально оборудованный
стол и, излучая электромагнитные волны, досконально проверял собаку изнутри.
Самое удивительное для Кима оказалось до сих пор не переваренная бабочка,
которая через пару часов исчезла, но в желудке оказался какой-то небольших
размеров клубок, напоминающий ему не что иное, как куколку.

— Что за… Минхо?! – выпалил шатен, рассматривая через специальный

панельный экран пса. — Это что, мать твою?! – чуть ли не истерил младший.

— Бабочки, – вздохнул Ли, смотря на бедную собаку, скулившую от боли. —

Бабочки в животе, Сынмин, о которых я тебе и говорил.

Киму стало плохо. Он выбежал в туалет и пробыл там добрые тридцать минут,
опорожняя желудок остатками своего недавно съеденного обеда. Минхо тоже
было плохо, виду он не подавал, старался держаться стойко и миллион раз в
голове, как мантру, прокручивал слово «прости», глядя на бедное животное.
Душевно Ли тоже чувствует ее боль, даже больше – он ее видит.

Минхо наблюдал за собакой, слышал ее тихий до боли вой, и продолжал сидеть.

Сынмин готов был найти в комнате пятый угол, лишь бы пес перестал
испытывать эту боль. Но спокойствие старшего поразило его и одновременно
разозлило, отчего он, не сдержавшись, подлетел к Ли и схватил его за воротник,
заставляя таким образом смотреть на него.

— Ты что, не видишь, что он умирает?! – рявкает он и больше не сдерживает

слезы.

— Вижу, – Ли прикрывает глаза и вздыхает, желая провалиться под землю.

Никогда он не чувствовал себя ещё так ничтожно.

— И ты будешь продол.. – за спиной послышался тихий рык и горловой

неприятный звук.

Собака приоткрыла пасть и выблевала целую лужу какой-то коричневой слизи, в

которых наперебой ползали небольшие черви-гусеницы, Ли успел разглядеть и
маленьких по размеру бабочек, пытающихся запорхать крыльями, однако из-за
того, что они были мокрыми в непонятной жидкости, сделать этого насекомые не
могли. Сынмин сел на пол, прижал ладонь к губам и заплакал, теребя старшего
за руку.

— Что ты сидишь?! Сделай что-нибудь! – умоляет он.

— Не могу.

53/71
— Почему?! Какого черта?!

— Я не могу, – Минхо прикрыл глаза, кусая себя за губу, но поток слез было не
остановить. — Нам нужна ее бабочка… ее мучения не будут напрасными.

— Какая, к черту, бабочка?! Ты..! – Сынмин резко встает на ноги и с большим

разочарованием смотрит на Ли. — Ты думаешь, что Хван занимается чем-то
подобным и считаешь его злом, но ты… Ли Минхо, ты делаешь сейчас то же
самое! Ты такой же! – истошно кричит Ким.

— Я хуже, – чуть тише доносится через пару секунд. — Я пытаюсь предотвратить

все смерти, но отбираю у людей веру в Хвана, отбираю лекарство от рака и,
возможно, бессмертие, – Минхо улыбается. — Да я полный кретин! Мой друг умер
у меня на руках, выпуская чертову бабочку изо рта, он плакал и страдал так же,
как и этот пес. А я… я опоздал, я не в силах был ему помочь. Почему сейчас я
смогу спасти кого-то от бабочек в животе, если даже опытные врачи не могут
нормально этого сделать, думая, что это просто… какое-то инфекционное
заражение… – Минхо задумался на пару секунд. Встряхнув головой, он поднял
голову и посмотрел на возвышающегося над ним Сынмина.

— За это время ты бы мог придумать, как победить эту заразу, а не тратить

десять лет своей жизни только для того, чтобы посадить Хенджина, Минхо, –
пытался его вразумить Ким.

— Ты не понимаешь. Если не будет Хенджина, не будет и бабочек в животе. Не

нужно думать над лекарством, когда ты знаешь причину заражения и ее
устранение. Необходимо избавиться от Хвана и все, – звучит просто, на деле
совершенно не так.

— Теперь ты пообещай мне, что собака – единственная жертва в твоих планах.

— Ее и не было никогда в моих планах, – чертыхнулся Ли. — И я не смогу тебе

этого пообещать. Потому что… если не получится, следующей жертвой стану я.

— Ты же знаешь, я не прощу тебе смерть собаки, – выдохнул Сынмин на третий

день их эксперимента.

— Я сам себе не прощу, – Минхо прикрыл псу глаза рукой. Животное отмучилось,
издало пару секунд назад последний вздох и замерло. В глазах блестела сама
смерть, настигнувшая многострадальную собаку.

Ли приоткрыл пасть и аккуратно протолкнул руку внутрь, пальцы чувствовали

что-то инородное в горле, это как раз Минхо и хотел осторожно вытянуть, чтобы
бабочка, находившаяся там, не пострадала. Сынмин продолжал сидеть где-то
сзади, испепелять затылок Ли и шептать себе несусветную брань, проклиная
мужчину чем только можно. Ким не знал, что Минхо уже проклят, ведь полез в

54/71
такое гиблое дело, где пострадал и он сам. Да, не физически, но морально до
конца жизни.

— Смотри, – достав руку из пасти, Ли показал сжатую меж пальцев большую

зеленую бабочку с огромными что ни на есть крыльями.

— Что за… – опешил Ким, поднимаясь со своего места. — Они разве не должны
были все остаться в животе и передохнуть там же? – изумленно проговорил он и
подошел ближе, чтобы рассмотреть насекомое.

Минхо поднял голову вверх и посмотрел в лицо своего друга, в глазах была лишь
боль и настоящее страдание, выходившее за пределы его души. Ли больше не
плакал, нет, слез не осталось, чтобы плакать. Он просто тихо страдал, даже
сейчас, когда, казалось бы, мог порадоваться за упокой собачьей души, за
хорошо проведенный эксперимент, но нет, Ли продолжал тихо умирать внутри,
уже предугадывая, какая волокита его ждет впереди. Нет, он не остановится на
достигнутом, пока не будет полностью удовлетворен. А это можно будет
сделать, убрав Хван Хенджина. И Минхо это сделает. Иначе, зачем он прошел
такой дальний путь?

— Ты не понимал, зачем Хенджину кормить людей бабочками, верно? – Минхо

поднялся с пола, подошел к столу и, не раздумывая, отрезал ножом прекрасные
крылья, слыша испуганный полустон, вылетевший изо рта младшего. — Проверь
пыльцу на крыльях, в ней, я думаю, будет ответ на твой вопрос, – подцепив
крылья пинцетом, Ли сложил их в прозрачный отсек и поставил его на стол Кима.
— А я проверю содержащееся внутри самого тела, – бабочка продолжала двигать
усиками, невзирая на то, что теперь она была без своих крыльев.

— И что я должен обнаружить в пыльце? – с ужасом спросил Сынмин, приступая

к делу.

— Правду, Ким. Правду, которую сумасшедший ученый скрывает на протяжении

всей своей жизни.

Минхо надевает очки, берет в руки маленький скальпель и пинцет,

придерживает им маленькое тело насекомого и делает надрез. Он хочет
проверить бабочку на генетический код. В кишечно-пищевом тракте полно
бактерий, которым питалось несколько дней насекомое, будучи гусеницей.
Бактерии могут передавать и принимать чужую ДНК в процессе конъюгации
друг с другом, или же когда одна клетка поглощает другую, поэтому шанс
обнаружить там ДНК собаки были высоки.

— Слушай, – отозвался Сынмин, покручивая линзы микроскопа. —.. Это та самая

пыльца… вернее, в ней есть некоторые клетки, которые бы спокойно расщепили
бы рак, но… наверное, из-за того, что у нас была собака, а не человек, пыльца
имеет некоторые погрешности.

Ли обернулся в сторону, встречаясь с Сынмином взглядом. Минхо как будто

передавал больше через глаза, чем сказал бы своим ртом. На лице появилась
мнимая улыбка и облегченный вздох. Все это было не зря. Хоть кому-то он смог
доказать, что Хван Хенджин – мерзавец, не знающий цену человеческих жизней.

— Так значит, Хенджин добывает пыльцу таким образом? Странно, почему он не

создал лекарство от бабочек..

55/71
— Потому что плевать он хотел на людей, ты что, не понимаешь? – возмутился
Минхо. — Человеку обязательно нужно умереть, чтобы та самая бабочка
покинула горло. Другие, что остались в кишечнике, ему не подходят, поэтому
они там и умирают.

— Что ж, что тогда насчет твоего дела? – Сынмин кивнул в сторону стола, где
лежала уже мертвая бабочка.

— Я взял образец у бабочки, сейчас сравниваю их со слюной собаки, – оповестил

Ли, возвращая свой взор обратно. — Есть у меня предположения, что они
идентичны по своей структуре. Значит в бабочке есть ДНК того, кого она
поедала несколько дней, – Ли сопоставил два кода своих генетических объектов
и расслабленно прикрыл глаза. — Так и знал! Они похожи. У нас есть
доказательство, есть ДНК, которое можно подтвердить, – Минхо быстро щелкает
мышью по рабочему столу своего компьютера, слыша жужжащий гудежь
принтера.

— А еще у нас есть мертвая собака, которую было бы неплохо закопать, –

напоминает Ким, чувствуя, как в кабинете начинает разить вонью.

—.. Да, сейчас принесу тёмный пакет, закопаем где-нибудь под деревом в лесу.

Погода на улице была мрачной, прямо как и настроение у Минхо. Тот шел,
закурив сигарету, на перевес одной рукой держал чёрный прочный пакет.
Сынмин шел по другую сторону с лопатой в руках. Оба шли и молчали, думая о
чем-то своем. Ли догадывался, что мужчина рядом с ним явно был в ужасе от
происходящего. Мир Кима перевернулся с ног на голову, он наконец-то открыл
глаза и узрел всю правду. Минхо стало легче дышать, хотя жить по-прежнему
было невыносимо. В грудной клетке была острая боль, душа просилась наружу,
но Ли ее не выпускал.

— А если бы… опыт на собаке не завершился успехом, что бы ты делал дальше? –

этот вопрос мучал Сынмина. — Ты же..

— Если бы ничего не получилось, я бы съел их сам, – самоотверженно поражает

его Минхо. — А уже ты бы закончил мое дело, Сынмин. Так скажем, довел все до
конца.

— Ты ненормальный, – Ким вздыхает. — Я бы не дал тебе их съесть. И, вообще,

нужно выкинуть этих трех оставшихся бабочек.

— У них же есть название, да? Ты говорил, на стекле была указана порода, –

вспомнил Минхо. Сжав сигарету зубами, он положил чёрный пакет на землю,
забрал у Кима лопату и стал выкапывать небольшую яму.

— Эдакс анимай. Их порода Эдакс анимай.

Минхо откинул окурок в сторону и поместил пакет в яму, медленно засыпая ее

песком. Он прокручивал в голове название породы, пытаясь вспомнить, где
слышал эти слова. Ли замер на пару секунд, посмотрел на Сынмина и
ухмыльнулся.

— Это латинский?

56/71
— Да.

— «Пожиратель душ», – Минхо похлопывает лопатой по небольшому

образовавшемуся холму и отходит. — Ну да, бабочки действительно сжирают
душу человека, в этом Хенджин прав.

— Поэтому нужно от них избавиться, – заключает Сынмин.

—.. Верно, – но не обычным образом. Не прихлопнуть, как обычных мух, нет.

На обратном пути Минхо заглянул в небольшой магазинчик, купил несколько

пачек красного «Мальборо» и прикурил. Дышать дымом легче, чем кислородом,
когда на душе скребут кошки. Никотин их подавлял, успокаивал, одурманивая
своим химическим составом мозг. Сынмин отчасти старался не дышать рядом с
Ли, тот дымил как паровоз, не хотелось становиться пассивным курильщиком и
вдыхать в легкие яд.

— Мы положим Хенджину конец, а дальше что? – Ким не понимал, что их ждет в

конце туннеля. Только ли свет?

— А дальше что? – спрашивает как будто себя Минхо и прикусывает губу. —

Начнется жизнь. Беззаботная такая, с яркими красками. Не хочешь слетать на
Чеджудо и отдохнуть, как следует? – Ли смотрит косо на Сынмина и улыбается.

— Было бы здоро… твою мать!

Ли бросает неосторожный взгляд на парня, распластавшегося прямо посреди

улицы. Он корчился, стоя на четвереньках, бормотал что-то странное и, кажется,
плакал. Минхо не сразу услышал молитву, доносившуюся из его уст, а когда
странник стал откашливать сгустки чего-то, мужчина остолбенел. Рядом с этим
мальчишкой, а по-другому язык у Минхо не поворачивался его назвать,
насколько юн он был, столпились люди, в страхе закрыв собственные рты.

Ли мгновенно подошел ближе, разглядел в рвоте ползущих червей и маленьких

трепещущих бабочек. Его самого чуть не вывернуло наизнанку. Одно дело
наблюдать за больной собакой, смириться с ее смертью и принять, другое –
видеть живого молодого парня, стонущего от язвительной боли внутри. Минхо
присел на корточки и взглянул кареглазому незнакомцу прямо в глаза со всей
холодной жестокостью. К сожалению, она обращена была к Хван Хенджину,
будто бы тот мог увидеть сейчас Ли Минхо, но это отнюдь было не так. Бедный
перепугавшийся парень слегка качнулся, чтобы привстать, но не смог.

— Ты знаешь Хван Хенджина? – резко спрашивает он.

Парень мнется, не знает, что сказать, но разглядев встревоженные лица

столпившихся людей, он судорожно кивает несколько раз, смахивая слезы со
щек.

— Ел бабочек? – чуть тише спрашивает Ли и видит некий вопиющий ужас в

расширенных глазах незнакомца. — Значит, ел, – подтверждает он сам и
бранится под нос. — Как давно?

—.. Два дня назад. Клянусь, я не знал, – всхлипывает он. — Я… искал его сегодня,

57/71
но не смог дойти.

— Показания против него сможешь дать? – парень кивает. — Ким Сынмин, –

подзывает его Ли. — Помоги, мы отнесем его в нашу лабораторию.

— Что ты задумал, Минхо? – сквозь зубы шипит Ким, явно негодуя от

происходящего. — Мы договаривались без очередных жертв.

Минхо смотрит парню в глаза, переводит их на Сынмина и кивает головой,

шепча:

— Я собираюсь его спасти. Помоги мне.

Тащить на себе бренное тело было не просто. Сынмин помогал лишь тем, что
успокаивал мимо проходящих людей, которым так не терпелось узнать, что же
стряслось с юношей и не вызвать ли им скорую. Врачи тут беспомощны, они
напичкают различными лекарствами, думая, что те помогут, но ничего не
помогало. Честно, Минхо не рассчитывает, что у него выйдет что-то дельное, что
его помощь действительно спасет бедного измученного парня, возможно, будет
ещё одна жертва, однако не на его руках, а на руках Хвана.

— Я не пойду, в случае чего, закапывать его в лес, понял? – противно шипит

Сынмин и аккуратно кладет парня на стол.

— Верно, выкинем его в мусорный бак, – язвит Минхо. — Подключи его к

рентгену, я пойду за экран, посмотрим, что внутри… и насколько все серьёзно, –
Ли натягивает белый халат и садится за панель.

— Вы поможете мне? – шепчет юноша, сжимая руки в кулаки, чувствуя

непонятное шевеления внутри.

— Поможем, обязательно поможем, – обещает Ким и кивает головой в сторону

старшего, подключив парня и натянув на него специальный защитный фартук.

— Как зовут, сколько лет? – спрашивает Минхо, параллельно держа возле себя
листок и ручку.

— Ян Чонин, девятнадцать.

— Каким образом ты съел бабочек? Как вообще вышел на Хенджина? – Минхо

зорко смотрит на панель, пальцами проводит по экрану, увеличивая обзор.

— Моя мама… больна раком, но у нас нет денег, чтобы вылечить ее. Я пришел на
интервью, где был Хенджин и… решил его попросить помочь мне.

— И как, помог? – брюнет цокает, разглядывая в желудке шевелившихся червей.

— Да, моя мама выздоровела.

— Так, а как ты бабочек-то съел? – не понял Ким.

Чонин отвел взгляд в сторону, затеребил собственные пальцы, как неожиданно

подорвался, нагнул голову вниз и опорожнил желудок по новой, разбрызгивая
неприятно пахнущую жидкость по полу. Сынмин брезгливо отошел в сторону и

58/71
поджал нос, чтобы самому здесь не блевануть только от вида рвоты.

— Ты ещё хочешь узнать, как он их съел? – Минхо закатил глаза.

— Он сказал… – хрипло начал Ян, — что вылечит мою мать бесплатно, если я
всего-то пообедаю с ним. Хван привел меня в ресторан, где было много разных
деликатесов, как живых, так и приготовленных. Когда он дал мне бабочку, я
удивился, подумал, он шутит, но для убедительности Хенджин тоже съел одну и
тогда я…

— Подожди, – остановил его Ли, поднимаясь со стула. — Что значит «съел одну»?
– Минхо уставился на Сынмина, затем, миновав свой стол, он поднял банку с
бабочками и показал их Чонину. — Он ел их?

— Нет, – покачал головой юноша. — Он съел какую-то коричневую бабочку, – Ли

поправил волосы, выдыхая. Час от часу нелегче. — А вот этих, – указывает Чонин
на банку, — съел я.

— И что ты думаешь с ним делать? – снова встревает Ким.

Минхо присел на стул, уставившись на бабочек. В голове был поток

безграничных мыслей, но был ли в них толк, был ли в них смысл? Этому парню
осталось недолго, может, ещё два-три дня и от него останется лишь труп. Его
спокойно вынести из лаборатории не получится, а доказать свою непричастность
к этому делу, когда на его столе бабочки-убийцы или, как их называет Хван,
пожиратели душ, будет просто невозможным.

— Если врачи думают, что это заражение, обычное инфекционное заболевание,

из-за чего они пичкают людей обычными лекарствами, как, например, при
отправлении кишечной палочкой, стараясь убить всех бабочек внутри, а не
отчистить весь желудок от них, то мы будем избавляться от них совсем иначе.
Представим, что ты съел что-то нежелательное к употреблению, какую-нибудь
жвачку, от которой тебе срочно нужно избавиться, что ты будешь делать,
Сынмин? – Минхо поднимается с места, отходит в сторону, наливает в кружку
воду и засыпает туда несколько ложек оставшейся здесь соли.

— Что ты собрался делать? – проигнорировал вопрос Ким.

— Промывать желудок обычным методом. Нам нужно избавиться от всего, что

там, а не убить, – догадывается Минхо и подходит к Чонину с кружкой.

— Звучит слишком просто, ты так не думаешь? – хмурится шатен, на что Ли ему

улыбается.

— А люди любят все усложнять и, порой, не видеть, что находится прямо перед
их носом. Тем более, я не уверен, но попробовать стоит, пока не стало слишком
поздно. Однажды один дорогой мне человек умер у меня на глазах, но в этот раз,
– Ли запинается и смотрит на Яна, — я не позволю. Не в мою смену. Пей до дна. А
ты, Ким, сходи ещё за пачкой соли, придётся всадить ее всю в этого парня. Я
поищу ведро и уберу пол.

59/71
Какую по счету сигарету курит Минхо? Третью или пятую… сложно сказать, но в
пачке уже практически пусто. Бедного Яна рвало пуще прежнего, он стонал от
боли, от того, как сильно сжимался его желудок, выталкивая не только лишних
слабых гусениц, но и все, что только можно, опустошая себя до конца. Ли не
разберёт, откуда в этом молодом парне столько жидкости и столько новых
личинок, которым, похоже, не было конца. Каждые пятнадцать минут он
выплевывал и выплевывал гремучую смесь из всякого дерьма, шептал, не в силах
громко и внятно сказать, о том, что у него болит горло.

— Я не могу больше… – всхлипывает он, забиваясь в самый угол, чтобы его не

настиг Минхо с новой порцией соленой воды.

— Оставь его, дай ему отдохнуть, – просит Сынмин, устало сидя на стуле. За
окном уже ночь, а сна ни в одном глазу. Да и какой тут нормальный сон, когда за
этим парнем нужен глаз да глаз?

— Чонин…

— Феликс? Что за херня?

—… нам нужно…

— Феликс?! – выпалил брюнет, стараясь сдержать слезы, видя пустой взгляд

друга, направленный куда-то сквозь Минхо.

—… избавиться от них…

Парень улыбнулся, приоткрыл рот и закашлял, задыхаясь. Неожиданно для Хо,

младший схватился за горло и стал его судорожно царапать, продолжая мычать,
кашлять и кряхтеть, словно откашливая что-то. Однако следом он, наоборот,
стал втягивать в себя больше воздуха, но с каждой секундой ему его не хватало.
Дыхание стало тяжёлым и недоступным, как будто кто-то перекрыл ему
кислород.

—… как бы не было тяжело, нам нужно…

— Феликс? Феликс?! – кричал Минхо, чтобы привести друга в чувства, но было

уже поздно.

—… спасти тебя и не дать умереть…

С уголка глаз потекла последняя мучительная слеза. Феликс запрокинул голову

вверх и пустым взглядом посмотрел в потолок. Минхо судорожно искал в
кармане телефон, чтобы позвонить в скорую, как застыл на месте, не в силах
пошевелиться. Изо рта его друга вылезла огромная фиолетовая бабочка. Она
вспорхнула крыльями и взлетела, улетая через форточку, оставив Ли в
оцепенении. Его дрожащими рукам уже не столь был нужен телефон, как
объяснения того, что же здесь происходит.

—… не дать превратиться в бабочку, – Минхо насильно заливает в младшего

60/71
воду, чувствуя, как тёплые слезы катились по щекам. Ян, заметив этот блеск на
лице Ли от желтоватого света ламп, самостоятельно принялся выпивать соленую
воду, готовясь в очередной раз опорожнить свой желудок в рядом стоящее
ведро. — Молодец, – шепчет Минхо, вытирая тыльной стороной щеки. — Мы
обязательно справимся. На рентгене уже не так много этих тварей.

Ли уложил парня обратно на стол, соорудив из халатов постельное и покрывало.

Чонин уснул, иногда дергался во сне, но, вроде бы, спал. О боли в животе ничего
не говорил, хотя Минхо видел несколько образовавшихся язв, которые нужно
было лечить уже в больнице. Мужчина обязательно отправит его туда, парню
нужна капельница с витаминами для укрепления иммунитета. Организм пережил
целое торнадо, ему нужен покой и полное восстановление. Чонин его
обязательно получит, когда избавится от пожирателей душ внутри себя.

— Что дальше? – устало потерев переносицу, Сынмин кладет очки на стол.

— У нас есть доказательства в плане ДНК собаки и бабочки. Также у нас есть
человек, который подтвердит, что Хван заманивает людей, как паук, в ловушку и
кормит их опасными паразитами. А ещё, – Минхо тянется к столу и берет листок,
показывая ее Киму.

— Что там?

— Я взял образец слюны Чонина, отыскал нескольких бабочек в его отходах… и

там ДНК тоже совпадают, – похвастался своей находкой Ли.

— Получается… мы могли бы не убивать собаку? – хмурится младший.

— Нет, – качает головой Минхо. — Нам нужно было ее убить, чтобы доказать,
каким образом Хван добывает пыльцу, способную вылечить людей от рака.

— Ах… черт, точно… и что теперь?

Ли пожал плечами и посмотрел в сторону спящего Чонина. Если он останется

жив, то может спокойно дать показания против Хван Хенджина, а Минхо в это
время предъявит все свои нашедшие доказательства не просто на словах, но и в
бумажном виде, где чёрным по белому написаны все ДНК и их полная схожесть с
людьми. Значит, каждая бабочка, дающая пыльцу, тоже имеет чье-то
человеческое ДНК. Доказать это будет не сложно, всего лишь нужно заявиться
домой к Хенджину и конфисковать всех бабочек на экспертизу. Картина
сложится в пазл и все встанет на свои места.

— Завтра, если все будет хорошо, вызови скорую. А я пойду в ближайший

участок, нужно положить всему этому беспределу конец, – Ли устало
поднимается со своего места и снимает халат, вешает его на спинку и подходит
к двери. — Я схожу домой, возьму нам что-нибудь перекусить, – оповещает он,
как слышит сзади:

— Минхо, возьми, – Ким протягивает банку с бабочками. — Избавься от них.

— Хорошо, – кивает он и забирает, не взглянув даже на друга.

В пустой квартире мужчина переодевается, садится на диван и тяжело вздыхает.

Руки слегка подрагивали от переизбытка произошедшего за последнее время.

61/71
Минхо смотрит на стоящую на столе банку с бабочками и потирает глаза. Они
ели только что упавшее к ним мясо и продолжали активно мельтешить
крыльями. Хочется забиться в истерике, заплакать навзрыд, но сил на это у него
больше нет. Воспоминания, пришедшие к нему внезапно, медленно резали
горячей сталью по коже, затрагивая струны души. Он давно не вспоминал так
детально и ярко смерть Феликса, однако, почему-то, при виде такого же
разбитого Чонина, картинки с лицом младшего дали Минхо пинок под зад, дали
больше сил продолжать и не сдаваться. Дойти до самого конца.

— Я скучаю по тебе, Феликс, – вылетает изо рта почти плаксиво. Минхо

утыкается носом в ладони и на пару минут затихает.

На следующий день Чонину было гораздо легче. На рентгене показывался

абсолютно пустой желудок. Ни одной личинки, ни одного червя, ни одной
куколки, ни одной бабочки. Ничего. Это обрадовало Ли, он со спокойной душой
вдохнул в себя жизнь и отбил пять Сынмину. За один только день Минхо,
кажется, поседел и постарел. На Киме тоже не было лица. Лишь вымученная
улыбка, когда Яна погружали в машину скорой помощи. Ли предупредил парня,
что на днях к нему обязательно заявятся сотрудники правопорядка. Чонину
нужно рассказать все от начала и до конца в мельчайших подробностях. Только
так они смогут засадить Хван Хенджина за решетку.

— Стоит ли мне идти в Научный центр? Они, вероятно, покрывали Хенджина все
это время, раз вкладывали в его опыты такие огромные деньги, которые, между
прочим, ему ни к чему, – анализировал Минхо.

— Не думаю, что это хорошая идея. Ты поднимешь всех на уши, они оповестят
Хвана, и тот может сбежать, – Сынмин собрал все нужные бумаги в кейс и
протянул его Минхо. — Лучше сразу иди в полицейский участок и все им доложи.
Нам нужно поскорее избавиться от этого дерьма.

— Солидарен. Согласно его расписанию, сегодня у него научная конференция,

многие поклонники и учёные хотят позадавать ему вопросы. Вероятно, он уже
устал посещать это все, поэтому я помогу Хвану избежать всех надоедливых
вопросов и перейти сразу к делу, – Минхо поправляет свою рубашку с галстуком
и кивает на прощание Киму. — После обеда, думаю, буду тут. Вряд ли они его на
раз-два схватят, но было бы неплохо, если бы полиция была чуть бдительней.

— И то верно, – хохочет Ким и провожает взглядом.

Хван Хенджин выдает желаемое за действительное, но все его слова – звенящая

в глуши пустота, ее так и хочется заткнуть. И если этого не хотят сделать люди,
– обезумевшая толпа, – полюбившие Хвана, то это сделает Минхо. Накануне
встречи с представителями правопорядка Ли отточил свое мастерство слога, он
готов затоптать ученого в грязь ногами, лишь бы полиция сделала хоть что-
нибудь, чтобы задержать самозванца, а-ля второго Иисуса, и не дать ему нужной
свободы, к которой он всегда стремился.

Стоит ли говорить, что Ли Минхо в полицейском участке никто не ждал? Это

было видно по их отрешенным лицам. Видимо, у них тоже не задались последние
деньки. Знали бы они, через что прошел Минхо, чтобы прийти к ним сюда с
кейсом, так бы не смотрели. Ли подошел к мужчине, поклонился и представился.

— Разбирали ли у вас дело о неожиданном появлении бабочек в животе людей? –

62/71
не в бровь, а в глаз.

— Это вам не к нам, а к врачам надо, – посмеялся участковый, но завидев кейс, из

которого Ли достал несколько документов, улыбка с лица спала.

— А мне кажется, это очень даже по вашей части. Все документы заверены
лабораторией, в которой я работаю, и я пришел сюда лишь с одной целью: вам
нужно срочно задержать Хван Хенджина.

В общей сложности Минхо провел в полицейском участке почти два часа. Мало
того, что он предоставил все свои доказательства, мужчина направил
участкового в местную больницу, где находился в одной из палат Ян Чонин –
первый парень, которому удалось выжить от бабочек в животе. Почему врачам
не приходило в голову отчистить желудок – сложно сказать, скорее, люди
слишком поздно обращались к ним за помощью. Поначалу каждый может
воспринять боль в животе, как нечто обыденное, рвоту – как отравление,
температуру – как болезнь. К некоторым приходили и галлюцинации, которые
мешали ясно мыслить. Врачи, сталкиваясь с этим впервые, просто терялись и не
знали, что делать. Личинки заполонили собой желудок, плавно пробирались в
кишечник и поселялись там. Избавиться от них не так-то просто, Чонину просто
повезло.

— Что они сказали? – спросил Ким, когда Минхо вернулся обратно.

— Сейчас они все заполняют и проверяют. Хотят удостовериться. Один из

полицейских поехал в больницу брать показания, если они совпадут с моими
словами, то сегодня его задержат. Я поговорил со следователем, он разрешил
мне первым провести пятнадцатиминутный допрос. Так как я тоже своего рода
ученый и понять поведение Хван Хенджина не составит труда, – Минхо устало
развалился на стуле и устремил взгляд в потолок.

— А ты… хочешь с ним поговорить?

— Я.. Я просто хочу последний раз посмотреть в его глаза, разглядеть его гнилую
душу и сказать, что на этом его предназначение Иисуса заканчиваются. На
следующий день все люди узнают страшную правду и вся вера в него падет.
Больше никто и никогда не поверит в него.

— Мне кажется, – усомнился Ким, — ему будет все равно. Он большую часть
жизни прожил совершенно один.

— Один, – повторил Минхо. — Верно, один. Но знаешь, в чем отличие стен

квартиры от стен тюрьмы? Свобода. У него не будет свободы, – улыбнулся
мужчина. — И ты пойдёшь со мной, постоишь в коридоре на случай чего.

— Что ты собрался делать? – Сынмин сразу заподозрил неладное.

— Ничего такого. Просто за каждое действие идет последствие, – загадочно

проговорил Минхо и стал ждать. Ждать звонка с полицейского участка.

63/71
Минхо трясло. По телевизору крутили репортаж с места событий, где Хенджина
на глазах у всей публики арестовали и озвучили так громко, в чем он
подозревается, что у многих остановилась на секунду жизнь. Никто не мог
поверить в сказанное полицейским. Хван Хенджина – великого гения, ученого,
второго Иисуса, арестовали по подозрению в незаконных опытах, что
проводились на людях, с летальным исходом.

Сейчас статный мужчина сидел в небольшой комнате для допросов и ждал,

когда к нему придёт либо следователь, либо его адвокат, но никак не Ли Минхо –
ещё один учёный, решивший положить всем убийствам конец. Ким трепетно
похлопал друга по плечу, придавая ему тем самым силы и уверенности, ведь они
к этому долго и упорно шли. Нет времени сворачивать и уходить, необходимо
дойти до конца.

— Я проверил его, – проговорил следователь, выходя из комнаты, — надел на

него наручники. Он вас не тронет, но если что, кнопка на вашем столе работает.
И… – мужчина опустил взгляд, — зачем вам с собой кейс?

— Там все документы, которые я показывал вам вчера. Решил, что Хван тоже
должен на них взглянуть, может, это отрезвит его память, – Минхо сжал губы и
сглотнул.

— Хм… хорошо. Вам пятнадцать минут, – приоткрыв дверь, следователь

проводил Минхо взглядом и резко закрыл, оставляя их наедине.

Ли стоял посреди комнаты и смотрел в заинтересованные глаза Хенджина. Его

волосы свисали вниз, слегка закрывая лицо, но Минхо все равно его видел. Эти
глаза ему не забыть никогда, не после той встречи, когда он случайно
столкнулся с ним в переходе после смерти лучшего друга.

— Черт, – шипит брюнет и поднимает голову. —… ты… – выдыхает, видя перед

собой Хенджина. На его плече была уже другая пестрая бабочка фиолетового
цвета. Минхо на секунду почудилось, что именно ее он увидел вылезающую изо
рта Феликса.

— Да, я. Под ноги нужно смотреть, а иначе можно упасть и разбить себе лоб, –
надменно произносит он и как бы невзначай начинает: — Слышал, твой друг
умер. Прими мои соболезнования, – Хван улыбается уголками губ и трепетно
теребит волосы Минхо.

— Ага, – угрюмо бормочет. — И не трогай меня, мы не друзья. Мне пора, я спешу,

– пройдя мимо, Ли поправляет свой рюкзак на спине и чувствует испепеляющий
спину взгляд.

— Кажется, Феликс, он ничего мне не сделает, – шепчет Хенджин. — Он даже

тебя не узнал в новом обличии, и после этого он твой друг? Пф-ф..

— Вы мой адвокат или ещё один следователь? – спустя две минуты полного
молчания вдруг спрашивает Хван.

64/71
— Я – справедливость, – Минхо садится за противоположный стул и внимательно
скользит взглядом по лицу. Вблизи морщин больше, а глаза уже не так блестят,
как раньше.

— Ага, так и запомню, – Хенджин закатывает глаза. — Если вы пришли задать

мне вопросы, убедитесь, что не будете повторяться, а то, знаете, мои
поклонники… уже выведали у меня многое, – мужчина смотрит в потолок и
зависает на добрые тридцать секунд.

— Ли Феликс, – произносит Минхо в надежде, что тот вспомнит. — Знаешь его?

Хенджин задвигал руками, те просто неудобно были закреплены наручниками за

стулом, чмокнул губами, смакуя шепотом чужое имя, и покачал головой, видя
злость в глазах пришедшего. Выводить людей на эмоции – его удел. Тогда они
становились слабыми, становились тестом, которым удобно было управлять.
Такие мысли посетили его лишь на пару секунд, потом Минхо неожиданно
поднялся и взял себя в руки.

— Я расскажу тебе одну историю про бабочку.

Блондин усмехнулся и покачал головой, не веря в происходящее. Его забрали

прямо из конференции, чтобы сейчас он выслушивал какие-то бредни здесь? Уму
непостижимо. У Хвана не было лишнего времени тратить его на какие-то
рассуждения и сказки, особенно, когда наука не стоит на месте, а найти
лекарство от смерти стоит у него необходимой задачей, ее нужно выполнить как
можно скорее, а не разглагольствовать с индивидуумами.

— Однажды мужчина увидел на дороге, как вздрагивает бабочка, находившаяся

в куколке. Она пыталась освободиться, но не могла. Тогда мужчина решается ей
помочь: берет в руки нож и разворачивает куколку, выпуская бабочку наружу. К
его ужасу, – вздыхает Ли, — она не взлетела, а продолжала лежать и биться в
конвульсиях, пока дух не покинул ее тело. Позже один биолог сказал ему: «Это
было худшее, что вы могли сделать. Бабочке нужна была борьба, чтобы развить
мышцы для полета. Лишив ее борьбы, вы сделали ее слабой, чтобы жить», –
Минхо оттягивает сжимающий его шею галстук и улыбается, наблюдая за
полным непониманием. — Спасибо, Хван Хенджин, что дал мне бороться.
Благодаря твоему выбору я нахожусь сейчас здесь, перед тобой. Эффект
бабочки, не правда ли?

— Понятия не имею, о чем ты говоришь и к чему весь этот спектакль, – Хенджин

облизнул губы и слегка наклонил голову в бок. — Хочешь произвести на меня
впечатление? Молодец, уже произвёл. А теперь я могу идти? – руки дергались,
по комнате разносился звон от наручников.

— Ты кормишь людей бабочками, – это заставило блондина замереть. — И у меня

есть доказательства, Хван Хенджин, которые я с радостью передал сотрудникам
полиции. Что, правда не помнишь Ли Феликса? Ты и его накормил бабочками.

Хенджин сморщил нос и хмыкнул, облокачиваясь на спинку стула. В его глазах

не было и грамма страха или сожаления, будто бы они здесь говорили о погоде,
не затрагивая важные темы человеческой жизни, морали и гуманности.

— К сожалению, люди для меня – бабочки-однодневки. Я их не запоминаю, –

65/71
ухмыльнулся он.

— Ну, а меня? Я его лучший друг – Ли Минхо. Мы встречались в университете и

после его смерти. Ты ошивался возле меня, но так ничего со мной и не сделал,
что позволило мне идти дальше и бороться.

Теперь, кажется, Хенджин понял, с кем имеет сейчас дело. На лице появилось
секундное смятение, а затем послышался звонкий хохот. Хван покачал головой,
словно отвечал на собственные мысли в голове, и выдал:

— Косячку не найдётся? Курить охота.

— Для тебя уже ничего не найдётся, – опустил его Ли. — Думал, вечно сможешь
убивать людей и ничего за это не получить? – Минхо был на взводе, но старался
этого не показывать.

— Я не думал, я делал, – буднично ответил мужчина. — И почему же я ничего не

получил? Меня постигла известность и деньги.

— Но не кара.

— Но не она, тут ты прав, – Хван щурит глаза и таинственно смотрит на мужчину

перед собой. — Знаешь, – говорит, — а ты мне нравишься. Ты отделяешься от
массы людей, не такой, как другие.

— Должен ли я поблагодарить тебя за это? – фыркнул Ли, топчась на месте.

— Оставь благодарности себе, Ли Минхо, – Хенджин задергал ногой под столом и

выдохнул. Курить все-таки безмерно хотелось. — Ну и поймал ты меня, а дальше
что? Людей не вернуть, а лекарство от смерти..

— Лекарство от смерти, – смеется Минхо. — Заладил мне тоже. Ты даже человека

не можешь спасти от бабочек в животе, а говоришь о бессмертии, – брюнет
хмурится, поражаясь мыслям Хенджина. Он определённо спятил.

— А зачем спасать глупых людей? Я не виноват, что их так легко обмануть. И я,

между прочим, ну так, по секрету, – издевается он, — никого не убивал. Это
сделали бабочки, а не я.

— Ты их создатель, – напоминает Ли.

— Верно, но я не убийца. Я делаю все во благо людям. Я вылечил их от рака?

Вылечил. А меня пытаются очернить. Стыд и срам, – театрально возмущается
Хван.

— Ты убиваешь людей, – стоит на своем Минхо.

— Да ну? – лукаво улыбается мужчина. — Если бы убивал, то кара давно бы

настигла меня, верно? Эффект бабочки, – забавляется он.

— За каждым действием идет последствие, – брюнет задумывается на секунду.

— Раз твое последствие не может настигнуть тебя самостоятельно, тогда им
стану я. Я стану твоим возмездием, – Ли садится на место, открывает кейс
кладет копии бумаг на стол перед Хваном, сжимая руку не сильно в кулак. —

66/71
Здесь все, чтобы запереть тебя в тюрьме до конца жизни. Но слишком просто и
легко для тебя, не думаешь? – Минхо вздыхает, собираясь с силами. — Знаешь, я
понимаю тебя. Мы, ученые, всегда работаем на благо общества, – он
поднимается со стула и обходит стол. — И я тоже хочу кое-что сделать во благо,
конечно же.

— И что ты собрался де… – Хван издает непроизвольный стон боли, когда его
неожиданно тянут за волосы. Он расширяет глаза, чувствуя першение у себя во
рту, пытается пошевелить руками и вырваться, выплюнуть нечто живое, но ему
сразу же закрывают насильно рот и нос.

Минхо смотрит прямо в глаза, ничего внутри при этом не испытывая. Он знает,
что это неправильно, знает, что месть не только за Феликса, но и за всех
умерших поглотила его, однако не планировал отступать. Если Хван Хенджин
так сильно любит бабочек, то почему бы ему самому не стать ею? Он обрекал
людей на смертельные му́ ки, на страдания, так пусть получит ее обратно сполна.

— Нравится? – прошептал Ли, отходя от мужчины, когда тот нехотя все

проглотил.

— Чего ты добиваешься своим возмездием, Ли Минхо? – Хван оставался

спокойным, как никогда.

— Справедливости. Эффект бабочки тоже настиг тебя. Хочу, чтобы ты испытал

все то, что чувствовали люди, умирая от твоих бабочек. Может, хоть так дойдёт
до тебя, что все это время ты делал не добро, а настоящее зло? – закрыв кейс, Ли
пошагал к выходу.

— Знаешь, – Хенджин усмехнулся, — теперь я понял другую причину, почему ты

мне нравишься. Ты не просто не такой, как другие. Ты такой же, как я.

Ли сжимает ручку в руках и прикрывает глаза. Обернувшись, брюнет стреляет

взглядом в спокойного, как удава, мужчину и качает отрицательно головой.

— Нет, Хван, мы разные. Я, прежде всего, человек.

— А я тогда кто? – лыбится он.

— Ты некто или никто, но точно не человек.

Покинув кабинет, Минхо облегченно выдыхает, обнимая Сынмина одной рукой.

Ким в смятении осторожно похлопывает друга по спине, не понимая, что на него
нашло, но задавать вопросы по поводу состояния Ли не спешит.

— Как все прошло? – тихо интересуется он.

— Замечательно. Просто замечательно. С ним покончено, надеюсь, раз и

навсегда, – Минхо выдыхает и отходит от друга, сталкиваясь со следователем.

— О, вы уже все. Ну и? Признался?

— Да. Вы тут подержите его немного, он не только вам все расскажет, но и

покажет, – поклонившись напоследок оба парня покинули полицейский участок.

67/71
— Что ты имел в виду? – сразу догадывается о чем-то не таком Ким. — Он
собирается сбежать?

— Ох, нет, он не сбежит, – максимум улетит, думает Минхо, но молчит. — Не бери

в голову. Просто знай, эффект бабочки его настиг. Теперь он за все расплатится
в полной мере.

Поставив пакет с фруктами, Минхо сел рядом на мягкий диван поближе к

Сынмину, обращая все свое внимание на живого Чонина. Сейчас он пребывал в
хорошем расположении духа. Пролежав здесь почти неделю, он восстановил
баланс сил и полностью очистил желудок. Невзирая на больничную койку, Ян дал
показания против Хвана, а теперь с упоением слушал рассказ Ли о том, как
прошёл его пятнадцатиминутный допрос.

— То есть, ты скормил ему бабочку? Он же… он же..

— Да, – кивает Ли.

— Я все ещё делаю вид, что этого не слышу, – бубнит Сынмин. — Ты зашел
слишком далеко, тебе не кажется?

— М-м… нет, – улыбается он. — Знаешь, в чем мое отличие от Хван Хенджина? Я
могу вовремя остановиться только по щелчку пальца. Вот щелкни, – просит
Минхо, на что Сынмин без энтузиазма издает щелчок пальцами. — Видишь, я
сижу, – смеется он, за что получает по плечу.

— Вот же…

— Я рад, что все закончилось. И… спасибо, что спасли меня. Я уже думал, что
все.. А теперь по новостям только и вижу, так это свое имя чаще, чем имя Хвана.
Удивительно, – смущенно благодарит Чонин.

— Ладно, малец, – Ли встает и теребит парня за щеку. — Мы уже пойдём, дела

есть, а ты давай, выздоравливай, – улыбнувшись на прощанье, парни покинули
палату.

— Теперь на кладбище, как ты и хотел, – напоминает Сынмин, но

останавливается, не видя рядом с собой Минхо. — Что ты там…

Не так далеко от них стоял участковый, с которым несколько дней назад

разговаривал Ли. Он, услышав его голос, остановился и обернулся, а потом, сам
того не понимая, подошел ближе, чтобы вникнуть в чужой разговор.
Полицейский разговаривал о чем-то с врачом, рассматривая какие-то бумаги
перед собой, а заметив краем глаза шевеление сбоку, поднял голову и изумленно
приоткрыл рот буквой «о».

— О, какая встреча, – встречает его участковый. — Тоже узнали, что Хван ласты

68/71
этой ночью откинул?

— Что? – Минхо пробрала дрожь. – Правда? – словно не верит.

— Ага, сами посмотрите, – мужчина протягивает справку о смерти, экспертизу о

вскрытии и заключение.

Ли пробегал по строчкам, но так и не нашел нужных ему слов. Хван Хенджин

действительно умер и больше никого не потревожит, но экспертиза о вскрытии
вызывала уйму вопросов.

— У него что, не было бабочек в животе?

Врач покачала головой и сжала плотно губы, не в силах что-либо на это ответить.

— Только личинки и черви. Ни одной бабочки, представляете? – удивился

полицейский. — И умер же так, как и убивал. Мне кажется, он специально
наглотался чего, чтобы не сидеть.

Минхо кивает несколько раз, словно в трансе, и медленно возвращается к

Сынмину, берет его под руки и уходит, желая поскорее покинуть больницу. В
голове было множество мыслей. Ли засовывал ему ту самую жёлтую бабочку,
которую съела собака, которую съел Чонин. И у них были бабочки, тогда почему
у Хван Хенджина не было ни одной?

— Не забивай этим голову, ладно? – прошептал Ким, когда они сели возле
небольшой аккуратной могилки Феликса.

— Почему же? Разве тебе не интересно, почему у Хвана не было бабочки? –

насупился Ли, пока не вспомнил…

— Нет, я бабочкой не стану. Мне не суждено ею стать. Никогда.

— Ха… ха-ха… – Ли не верит собственным мыслям. — Хван Хенджин знал все с

самого начала.. – выдохнул он.

— О чем ты?

— Хенджин говорил, что бабочки – это перерождение души, но у него ее нет. Ни

бабочки, ни души, ничего. Он никогда не считал себя человеком или Богом. Его
единственной фразой была: я некто или никто. Хван знал, что он был пустотой.
Он ее чувствовал, – Минхо потрясло это умозаключение до глубины души. —
Поэтому в нем были только черви.

—.. А ты умен, – подытоживает Ким.

— Ещё бы, – хвалебно усмехается Минхо и смотрит на камень. — Боюсь

представить, что бы было, если бы Феликс не умер.. То есть, если бы он был жив,
а Хван творил свое злодеяние, вряд ли я бы пошел против него, понимаешь? –
пытается объяснить Ли.

— Понимаю, – вздыхает младший. — Каждый наш выбор определяет нашу

69/71
судьбу. Если этому парню суждено было умереть, то тебе – остановить Хван
Хенджина, – Сынмин достает из кейса засушенную бабочку фиолетового цвета
под стеклом и протягивает ее Минхо.

Ли берет вещицу в руки, смотрит на гравировку имени – Феликс, и осторожно

ставит рядом с камнем, громко выдыхая воздух, задержавшийся в легких. Здесь
находиться было нелегко, слишком больно, но Минхо отважно и стойко старался
не поддаваться эмоциям.

— Он больше, чем просто друг, верно? – догадывается только сейчас Ким.

—.. Когда-то я любил его. Да и сейчас люблю, но, знаешь, как хорошее
воспоминание. Да, именно так, – подтверждает он самому себе.

— Мне жаль.

— Ладно, – мужчина поднимется с места и отряхивается, — не будем о грустном.

Пойдем. Нужно продолжать дальше жить.

— Чтобы бабочкой светлокрылою улететь куда-нибудь ввысь, – напевает Сынмин.

— Ой, заткнись.

70/71
Сноски:
[1] The Beatles – yesterday
[2] The Beatles – let it be
[3] The Beatles – girl
[4] The Beatles – all my loving
[5] Записи из дневника Хенджина.
[6] Queen - I want to break free
[7] Queen – somebody to love

71/71