Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
https://fanfics.me/fic86444
Автор: pskovoroda
Беты: вешняя (редактура, все главы), 69starichok (многочисленные помарки), Хэлен
(редактура, все главы), Maхimus (опечатки)
Фандом: Гарри Поттер
Персонажи: Гарри Поттер/Панси Паркинсон, Гарри Поттер/Астория Гринграсс, Гарри
Поттер/Дафна Гринграсс, Гарри Поттер/Нарцисса Малфой, Гарри Поттер/Беллатриса
Лестрейндж, Гарри Поттер/Андромеда Тонкс
Рейтинг: NC-17
Жанр: Драма, Романтика
Размер: Макси
Статус: Закончен
События: Аврорат, Нестандартный пейринг, Уизлигад, ПостХогвартс, Времена Мародеров,
Путешествие во времени, Гарем
Саммари:
Убитый гибелью любимой герой отправляется по следам крёстного.
https://i.pinimg.com/564x/ab/2e/85/ab2e85484c70daef67eb889fe08c031a.jpg
Пролог
Часть I. Забвение
Глава 1. Дом с картинами
Он лишь думал, что идёт домой, на Гриммо, но ноги опять сами решили за него. Нет,
он не вернулся к Панси, как можно было ожидать, но когда смог наконец отвлечься от
своих размышлений, обнаружил себя в знакомом садике, который окружал дорожку к
небольшому двухэтажному особняку, затерявшемуся в центре Лондона. Очевидно, его
подсознание лучше знало, что ему нужно. Он сел на качели в тени раскидистого дуба,
где они так любили сидеть вечерами в ту ещё пору, когда всё, что она ему позволяла
это безудержные поцелуи в кустах, — до сухоты во рту и сбившегося дыхания, — не
забывая при этом раздавать шлепки его требующим большего рукам. Голубое небо над
головой вновь напомнило её глаза, и он не отрываясь смотрел в эту безупречную
синеву, позволив воспоминаниям пусть ненадолго наполнить его ощущением того
счастья.
— Гарри?
Он сел ровно, а потом и вовсе вскочил, чуть не ударившись головой о козырёк от
дождя.
— Миссис Гринграсс, — пробормотал он, пытаясь поклониться, но она стремительно
шагнула вперёд и обняла его, не позволив переключиться на формальный тон.
— Я же тебя просила, Гарри, — упрекнула она, когда он неловко обнял её в ответ. —
Мы давно уже на “ты”. Зови меня просто, по имени.
— Я… — вздохнул он после того, как она его отпустила. — Я просто не знаю, как
теперь…
Миссис Гринграсс протянула руку и провела по его волосам. Ей потеря далась тяжело —
ещё полгода назад она выглядела от силы лет на тридцать пять, а уж когда её лицо
освещалось улыбкой, то и вовсе казалась тридцатилетней. Теперь же выплаканные слёзы
словно оставили борозды на лице. Нет, будучи искусной колдуньей, она прекрасно
знала, как управиться с появляющимися морщинками, но — она не хотела. Может, это
был её способ остаться в мире с утратой.
— Ты по-прежнему пьёшь? — спросила она.
Без осуждения, а лишь как заботливый родственник спрашивает о здоровье. “Твой
насморк уже прошёл?” Гарри помотал головой.
— Нет, я бросил в среду, — ответил он.
— От тебя пахнет, — принюхалась она. — Или это новый одеколон?
Она имела право задать ему такой вопрос. В конце концов, она была одной из самых
близких ему людей.
— Нет, Перри, я трезв, — ответил он. — С утра прополоскал горло и снова убедился,
что больше не стоит.
— Я рада, — серьёзно кивнула она. — Пойдём в дом?
— Если ты пригласишь, — учтиво откликнулся он.
— Глупости, Гарри, — заявила Пераспера, разворачиваясь и направляясь по дорожке на
полшага впереди него. — Ты же знаешь, что этот дом всегда будет твоим, даже
несмотря на мелкие разногласия.
— Разногласия? — осторожно переспросил он.
Она развернулась, пристально вглядываясь в его глаза, а потом рассмеялась, когда
наконец разглядела в них то, что искала.
— Гарри, — со смехом сказала она. — Только не говори мне, что вообще ничего не
помнишь!
Он напрягся. Перед глазами беспорядочно замелькали картинки, словно на барабане в
игровом автомате, услужливо заполняя пробелы томно дышащей розовой плотью,
вздымающимися грудями, круглыми попками, капельками пота на плоских животиках,
призывно манящими губами и вызывающе облизывающими их язычками… Ему стало жарко,
словно в лицо дыхнул дракон.
— Перри… — начал он, и язык занемел, отказавшись ему служить. — Перри, я ничего не
помню… С похорон — вообще ничего… Мне рассказывают такие вещи… Скажи, только
честно, я ничего такого себе не позволил?
— Именно, что позволил, — кивнула она. — Позволил, и не раз. Мне с трудом удалось
отговорить Дэниела от дуэли…
— Постой, — взмолился он, почувствовав, что ноги отказались ему служить, и
расстроенно опустился на траву, хватая себя обеими руками за волосы с намерением
выдрать все до единого. — Постой… Ты же понимаешь, что я был совсем не в себе,
когда это произошло?
— Конечно, — согласилась она. — Именно это я и пыталась объяснить своему мужу.
— Чёрт, чёрт, чёрт! — закричал он, стискивая уши в руках, надеясь, что они
перестанут слышать весь этот ужас. — Перри, прости! Я не хотел!..
— А мне показалось, что даже очень! — возразила она.
— Это больше не повторится, я обещаю! — простонал он.
— Нет уж, Гарри! — заявила Пераспера, подавая ему руку, чтобы он поднялся с травы.
— Порядочные люди так не поступают. Что это, — она кокетливо поправила волосы, —
поматросил девушку и бросил? Нет уж, так не годится! Я думаю, что тогда уж Дэниел
точно будет настаивать на дуэли!
— При всём почтении, Перри, — закричал он, — ты в своём уме? Он, что, всерьёз
желает, чтобы мы с тобой…
Она вдруг весело рассмеялась, снова превратившись в ту самую почти что девчонку,
которую он знал до этого. Её смех весёлым колокольчиком разносился по саду, и Гарри
озадаченно замолк.
— Мы — с тобой!.. — радостно воскликнула она и снова рассмеялась.
Он нахмурился, и его шестерёнки начали медленно и натужно прокручиваться,
озадачивая его подозрениями в том, что он опять что-то где-то упустил. Что-то
несомненно важное.
— Ой, спасибо, конечно, милый, — сказала она, держась рукой за бок, в котором,
похоже, начало колоть. — Давно меня так никто не радовал! Но всё же, дорогой, — она
дёрнула его за рукав, разворачивая к себе. — Давай серьёзно, всё-таки! Это не
только смешно, но также и оскорбительно! Как ты мог про меня такое подумать, да ещё
и при живом-то муже?
— Так ты поэтому подбиваешь его на дуэль со мной? — догадался он.
— О, молодость! — воскликнула Пераспера, задрав голову к небу, расхохоталась и,
весело смеясь, вприпрыжку, как девчонка, побежала в дом.
— Дэнни! — послышался её голос внутри. — Гарри пришёл!
— На бровях? — переспросил мистер Гринграсс. — Не волнуйся, меня он всё равно не
заметит. Как обычно…
Гарри прикрыл входную дверь и прошёл в небольшой холл, где в кресле сидел хозяин
дома, недобро глядящий на него поверх газеты.
— Добрый день, сэр! — поклонился он.
Мистер Гринграсс опустил газету, удивлённо посмотрев на Гарри, потом повернул
голову к жене, вставшей у его кресла, и громким шёпотом спросил:
— Перри, он что, меня видит?
— Он теперь иной, — таким же громким шёпотом отозвалась она. — Трезвый. Но ничего
не помнит.
— Ничего? — озадаченно нахмурился мистер Гринграсс. — И того, что две недели назад
проиграл мне тысячу галлеонов в бридж, тоже не помнит?
— Я, что, теперь умею играть в бридж? — ошарашенно спросил Гарри.
— Ну, дорогой, положим, такого я тоже не помню, — похлопала мужа по груди
Пераспера.
— Он слишком часто на тебя дышал, — пояснил мистер Гринграсс. — Видать, ты тоже
захмелела и забыла про мою тысячу галлеонов.
Он пристально посмотрел на Гарри, который в данный момент боролся с непроизвольным
желанием вытянуться в струнку. Как и миссис Гринграсс, Дэниел был одет во всё
чёрное, но потеря не так сильно отразилась на нём внешне, хотя Гарри был уверен,
что он переживал чуть ли не больше него самого. Её, конечно, любили все, но для
отца она была самым настоящим лучом света, ангелом и божеством, трепетно лелеемым и
почитаемым.
— Ты и вправду наконец в состоянии соображать, что происходит? — хмыкнул он.
— Да, сэр, — коротко ответил Гарри, не совсем будучи уверен в правильности такого
ответа.
То есть соображать-то он соображал, но вот понять так до сих пор ничего не смог.
Нет, одну очень важную вещь он всё-таки выяснил — с Перасперой он не переспал. С
другой стороны, что же он такое себе позволил, что Дэниел даже хотел его убить?
— Тогда ты должен понимать, что немедленно должен жениться на моей дочери, —
произнёс Дэниел. — Достаточно и того позора, что нам уже пришлось претерпеть.
— На какой дочери? — опешил Гарри. — Я уже женился…
Ему в голову стало закрадываться подозрение, что они оба сбрендили от горя, и
оттого несут полнейшую чушь.
— На той самой, которую ты мало того, что обесчестил, так ещё и с абсолютным
цинизмом надругался над стенами приютившего тебя дома, сделав это в её собственной
спальне, — сердито воскликнул мистер Гринграсс.
— Я бы никогда такого не сделал, сэр! — пробормотал он.
— Дэнни, перестань уже на него злиться, — надула губки Пераспера. — Ты же сам
понимаешь, что в этом процессе участвуют двое…
— То, что у неё отказали тормоза в тот момент, не освобождает нашего дорогого Гарри
от необходимости всё-таки иногда думать головой! — гневно заявил мистер Гринграсс.
— Сначала он соблазнил одну мою дочь, но в её случае по крайней мере соблюдалась
видимость приличия, хотя моя репутация оказалась безвозвратно испорчена разрывом её
помолвки… Потом… Тебе, что, здесь мёдом намазано? Почему именно мои дочери должны
страдать от твоей невоздержанности?
— Во-первых, сэр, я уверен, что никого не заставил страдать, — запальчиво возразил
он. — А во-вторых, может, мне объяснит кто-нибудь уже, что происходит?
— Садись, Гарри, — неожиданно миролюбивым тоном предложил мистер Гринграсс,
указывая на кресло рядом.
Пераспера сразу же шагнула к другому креслу и величественно примостилась на краешке
сиденья. Гарри послушно опустился на сиденье.
— Ты должен понять меня, сын, — сказал мистер Гринграсс. — Ты ведь согласишься, что
человека, который завоевал бы сердце любой из моих дочерей, смело можно было
назвать счастливчиком? А как бы ты назвал того, кто покорил обеих? — не дождавшись
ответа, он резюмировал: — Можно, конечно, назвать его Гарри Поттером, но на мой
взгляд везения чересчур много даже для Чудо-Мальчика.
Гарри почувствовал раздражение по поводу красочного эпитета, от которого он упорно
старался отвязаться, хотя бы проявив себя хорошим детективом.
— Я всё ещё… — подал он голос.
— Всё началось с визита Малфоев, — перебила его Пераспера.
— Все началось, когда Гарри впервые приполз к нам не в состоянии связать двух слов,
— покачал головой мистер Гринграсс. — Буквально через день после погребения. Не
подумай — я всё равно рад был тебя видеть — после церемонии ты выглядел так, словно
мы видим тебя в последний раз. Перри даже настаивала, чтобы мы тебя каким-то
образом обезвредили, — похлопал он жену по руке.
— От самого себя, Гарри, — поспешила она добавить. — Я была уверена, что ты сведёшь
счёты с жизнью.
— Когда мы нашли тебя под дверью, все обрадовались, — добавил мистер Гринграсс. —
Хоть ты и не был похож на человека, но был дорог всем нам, и ты был жив.
— Раз в неделю ты приходил к нам, — сказала миссис Гринграсс.
— Приползал, — уточнил мистер Гринграсс. — Я уже упомянул, что ты был мало похож на
человека?
— Я с первого раза услышал, — пробормотал Гарри.
— Очень хорошо, — кивнул мистер Гринграсс. — Ты, если что не расслышишь, сразу
проси меня повторить — мне не трудно.
— Малфои, — напомнила Пераспера.
— Да, с Малфоями нехорошо вышло, — согласился мистер Гринграсс.
— Ты как раз сидел в этом самом кресле и пытался сфокусировать взгляд на вон той
вазе, — подсказала она. — Получалось, надо сказать, не очень.
— А я всё думал, стошнит его, как прошлый раз, или пронесёт… — покачал головой
мистер Гринграсс и добавил: — Как в позапрошлый…
Гарри почувствовал, что густо краснеет. Пожалуй, пары раз повторения того, что он
мало был похож на человека, было недостаточно — он вёл себя, как свинья, и точно
заслужил, чтобы ему об этом напоминали каждый день по несколько раз!
— К счастью, мы быстро сообразили, что стоит отбирать у тебя пойло ещё на входе в
дом, — улыбнулась Пераспера, правильно оценив его смятение. — Потому что теми
дешёвыми подделками, что ты с собой приносил, можно не только клопов травить, но
также и магов. С тех пор у нас всегда есть как минимум ящик огневиски или ледоводки
в запасе — как раз на такой случай.
Ещё одна загадка разрешилась. Похоже, что Панси пришла к такому же решению, раз у
неё была предназначенная специально для него бутылка…
— Пришли Малфои, — продолжил мистер Гринграсс. — Вдвоём. Люциус сразу, с места в
карьер, заявил, что раз одна наша дочь разорвала помолвку с Драко, то мы должны
отдать за него другую… Ну ты же знаешь, как дружно от Малфоев шарахаются даже самые
страшные девицы… И пока он это всё декламировал, он как-то умудрялся тебя не
видеть.
— А Драко, бедный, уже давно побледнел, как мел, и всё дёргает отца за рукав,
словно школьник, — хихикнула Пераспера. — “Пап, а, пап!” — передразнила она
жалобным голосом. — И тычет в тебя пальцем.
— Тогда ты встал и предложил Малфоям убираться в… — сказал мистер Гринграсс.
— Неприличности пропусти, дорогой, — со смехом взмолилась она. — Второй раз мои
нежные ушки такого не выдержат.
— Да? — удивился он. — А я даже заслушался. За пять минут отборных оскорблений ты
ни разу не повторился. Судя по всему, ни один портовый кабак не был тобой пропущен.
Драко побледнел до зелёного и чуть ли не ткнул в тебя палочкой, крича при этом, что
наша дочь настолько в девках засиделась, что её даже вдовцы из Визенгамота замуж не
возьмут, и вообще нечего носом крутить, когда ей сам Малфой честь оказывает. Ты
отвёл палочку в сторону, как-то сделал полный оборот вокруг себя, и твой ботинок
вместе с ногой в нём прилетел Драко в голову, забив его в угол.
— Немного не долетел до двери, — покачала головой Пераспера. — Ты её распахнул и
стал пинками выбивать бесчувственного сынка Малфоя за порог, крича, что в этом доме
ему ловить нечего. Бедный, бедный Драко — его лишь через месяц выписали из
больницы!
— Мне было так стыдно, Гарри, — упрекнул мистер Гринграсс. — В моём собственном
доме волшебник, квалифицированный аврор забывает про всё, чему его учили, и
начинает ногами бить соперника по лицу, как какой-то маггл! Ай-яй-яй, как нехорошо!
— Конечно, настоящий обученный маг оппонента мутузит кулаками, — рассмеялась она.
— Я всего лишь неловко взмахнул рукой, доставая палочку, — пояснил он.
— Настолько неловко, что Люциус, которому ты при этом совершенно случайно попал
кулаком прямо в нос, так и не пришёл в сознание, пока вы с Гарри сообща
выволакивали его наружу, — со смехом добавила Пераспера. — Гарри тащил за правую
ногу, а ты — за левую. По ступенькам, напомню!
— И мне за это вдвойне стыдно! — воскликнул он. — Такая непозволительная
неуклюжесть! И как назло я забыл про Левикорпус!
— На шум прибежала наша дочь, — продолжила Пераспера. — Ты заявил, что проблемы со
всякими там Малфоями и прочими желающими сделать ей великое одолжение и — так и
быть — взять её замуж нужно решить на корню, чем ты и намерен заняться прямо
сейчас. Взял её за руку, что-то спросил, она тебе радостно кивнула, и вы исчезли в
её комнате.
— Я был занят переговорами с вызванными мной же аврорами и не знал, что происходит
в доме, — признался мистер Гринграсс. — Уже потом, когда я услышал крики…
Интересно, чем таким ты запечатал комнату, что даже домовой не смог войти? Это в
собственном-то доме?
— Если я вспомню, то ты будешь первым, кто узнает, — огрызнулся Гарри и добавил: —
Сэр!
— Перри меня уверяла, что ничего страшного там не происходит, — продолжил мистер
Гринграсс. — Так что пришлось слушать звуки этого “ничего страшного” последующие
два с половиной часа. С перерывами.
— Положим, я тебе несколько раз предлагала наложить Муффлиато, — напомнила
Пераспера.
— Ещё ты хотела вырубить меня Ступефаем, — вздохнул мистер Гринграсс.
— Очень хотелось, — согласилась она. — А что ещё можно сделать с человеком,
который, услышав, как там всё начинается по-новой, начинает заламывать руки, бегать
по дому и обещать, что на этот раз точно прибьёт мерзавца?!
— То есть вы хотите сказать… — процедил Гарри.
— Я хотел сказать, что ты обесчестил мою дочь, и теперь должен на ней жениться! —
выпалил мистер Гринграсс.
Теперь всё наконец встало на места. Гарри обхватил голову руками, ошарашенно глядя
перед собой в пол. По мере того, как его память неохотно отвечала на прямо заданные
ей вопросы, и перед глазами раз за разом всплывало лицо девушки, — в эти мгновения
он ясно начал осознавать, что именно любимой девушки, — он всё яснее осознавал, что
именно имела в виду Панси, говоря, что он бросит всё на свете. Он и вправду был
готов бросить всё на свете. Он вспомнил, он знал теперь… Она для него — весь мир, и
ни за что он не сможет с ней расстаться. А Панси… Панси он даже не любит! Он
удивлённо помотал головой.
— Как-то не похоже, чтобы ты горел желанием, — заметила Пераспера.
— Не моргнув глазом, — покачал он головой. — Если бы не одно “но”...
— Какие могут быть “но”, когда речь идёт о моей дочери? — удивился мистер
Гринграсс. — Слушай, Гарри, ты мне дорог… Ты всем нам, как родной, но есть всё же
предел подобной безнаказанности!..
Гарри судорожно вздохнул, встал и вытянулся перед Гринграссами.
— Дэниел, ты можешь убить меня прямо сейчас, — сказал он, чувствуя, как
стремительно отливает кровь от лица. — Любой из вас может меня убить… Но я бы был
благодарен, если бы перед этим вы дали мне отсрочку на день, чтобы я мог закончить
кое-что.
Ребёнку нужно имя, и он его получит, что бы Панси по этому поводу ни думала. А
дальше…
— Гарри, постой, — вскочил мистер Гринграсс, подбегая к нему и обнимая за плечи и
участливо заглядывая в глаза. — Ну ты же не принял все эти разговоры о дуэлях и
убийствах всерьёз? Мне просто хочется иногда поиграть в этакого тирана и самодура,
до красноты в глазах опекающего запертых в высокой башне дочерей-красавиц. Но я же
не такой! Я вполне понимаю твоё нежелание жениться, когда едва прошло полгода с
момента… — на его лицо набежала тень, и он на несколько секунд ушёл в себя,
задумавшись. Потом ему удалось выпасть из этого состояния, и он продолжил: — В
общем, не хочешь сейчас жениться — не женись, но я же вижу, что это у вас всерьёз,
и поэтому совершенно не волнуюсь. Хоть вообще отношения не оформляйте. Мне же
лучше, если ваши дети будут Гринграссы, а не Поттеры…
Гарри снова вздохнул.
— И всё-таки, Дэниел, я прошу дать мне день на то, чтобы уладить свои дела, —
произнёс он.
Мистер Грингласс сделал шаг назад и скрестил руки на груди, пристально глядя ему в
глаза.
— Та-ак, — с нажимом сказал он. — Рассказывай, сын. Не стесняйся, здесь все свои.
— У меня будет ребёнок, — решился Гарри.
Пераспера поперхнулась и распахнула от удивления глаза, прикрыв рот ладошкой.
Мистер Гринграсс остался всё так же невозмутим.
— Признаюсь, я что-то такое и подумал, когда ты начал юлить, — удовлетворённо
кивнул он. — Было бы удивительно, если бы после того, как ты так шикарно погулял —
а погулял ты на зависть шикарно, поверь мне. Слухи о твоих подвигах на ниве решения
демографической проблемы не только в магическом сообществе, но и вообще в Лондоне,
докатились даже в наше захолустье…
“Захолустьем” он, очевидно, называл всё, что не находится в радиусе пяти минут
ходьбы от Министерства. С этой точки зрения их собственный Бансбери был и вовсе
деревней.
— Было бы удивительно, — продолжил мистер Гринграсс, — если бы при этом ты
ухитрился уж вовсе не наследить. Она хоть колдунья?
Пераспера встала рядом с мужем, прижавшись к его плечу и внимательно глядя на Гарри
небесно-голубыми глазами. Она явно чего-то ждала.
— Панси, — нехотя признался он. — Панси Паркинсон.
Неожиданно для него она улыбнулась и ткнула мистера Гринграсса в плечо. Тот, как ни
странно, тоже улыбнулся.
— Ой, Гарри, — сказал он. — Умеешь же ты находить непростые тропинки на своём
жизненном пути! Я тебе вот что скажу — если ты вдруг обидишь мою дочь… Мне будет
грустно, но я пойму. Особенно в свете того, что ты сказал…
— Дэниел, сэр! — перебил он.
— Дай мне закончить, — сказал мистер Гринграсс. — Но вот если ты обидишь Панси, то
руки я тебе точно не подам!
— Дэнни! — упрекнула его Пераспера.
— Моя угроза — единственное, что я могу сделать, чтобы хоть как-то помочь в жизни
этой строптивой дурочке, которая решила, что раз уж все против неё, то и мы тоже, —
сердито проворчал он.
— Она просто не хотела бросить на нас тень, — пожала плечами Пераспера. — А на
самом деле…
Хлопнула входная дверь, и мистер Гринграсс посмотрел мимо Гарри, расплываясь в
приветливой улыбке.
— Я дома! — раздался звонкий девичий голос.
— Астория! — воскликнула Пераспера. — Погляди, кто к нам пришёл!
Гарри замер, не решаясь повернуться. Он совершенно точно знал, что ему нельзя
смотреть в её чистые, как горные озёра, и синие, как небо, глаза, но почти сразу
послышался лёгкий стук каблучков, и вокруг него обвилась тонкая рука. Теперь он
точно пропал!
— Вы его мучили? — строго спросила Астория у него из-под плеча. — Знаю, мучили! Не
важно. Я всё равно его у вас забираю! Пойдём, Гарри!
Сказав это, она потащила его на улицу. Он бросил беспомощный взгляд на её
родителей, но те лишь улыбались ему вслед, причём мистер Гринграсс, как ему
показалось — с оттенком злорадства.
— Постой! — взмолился он, когда они уже шли по дорожке к воротам. — Остановись же!
Астория послушно притормозила и прижалась к нему, глядя в глаза. Это оказалось с
его стороны большой ошибкой — решимость объяснять ей, что им следует расстаться,
моментально испарилась, уступив место желанию обнять её покрепче и никогда не
отпускать. Конечно, они с сестрой были похожи, и этим он мог объяснить, отчего так
легко… Отчего ему так просто её любить, несмотря даже на ужасную для всех потерю.
Казалось, часть его любви к Дафне просто оказалась притянута к Астории, и сердце с
готовностью забилось вновь.
— Что такое, милый? — спросила она.
— Куда ты меня тащишь? — поинтересовался он.
— К Панси, конечно, — удивилась она. — Ты разве не за этим пришёл?
— И что, я прихожу и сразу веду тебя к Панси? — поинтересовался он. — Обычно так
происходит?
— Конечно, — кивнула она. — Не к тебе же домой?!
Эта мысль ему в голову не приходила. Вообще, за все эти дни он ни разу не
представил себе возвращение на Гриммо. В дом, где её больше нет. С того самого
памятного дня он ни разу не был дома. И сейчас, когда Астория напомнила ему, он
остро почувствовал, что ещё не уверен, что готов.
— Нет, — покачал он головой. — К Панси мы не пойдём.
— Не понимаю, — нахмурилась она. — То ты меня чуть только к ней в постель не
затаскиваешь, то… — она повела носом, и глаза её распахнулись: — Ой, ты, что,
трезвый, что ли? Ма-амочки!
— Всё значительно хуже, — мрачно заявил он, подтаскивая её ближе к себе. — Я
наконец-то начал вспоминать…
— Ты… что имеешь в виду? — осторожно спросила она.
— В среду я будто проснулся, — пояснил он. — И до того момента с церемонии ничего
не помнил.
— Свинья! — сердито стукнула она его кулачком в грудь. — Ты что, даже не помнил,
как…
— Теперь уже вспомнил, — поспешил заверить он, увидев, что её глаза уже сверкают от
гнева, и вот-вот разразится настоящая гроза. — Вот правда, как тебя сейчас увидел,
так вспомнил!
— Да? — подозрительно спросила Астория. — И что же ты вспомнил?
— Сначала мы с Дэниелом вздули Малфоев, — вздохнул он, — а потом я сказал… Чёрт!
— Ага, стыдно! — торжествующе воскликнула она. — Ты сказал… Ты сказал… Ой, мне
теперь тоже стыдно!
— Я сказал, что не позволю тебе умереть старой девой, — мрачно заключил он. — И что
я намерен решить эту проблему прямо здесь и сейчас. Взял тебя за руку и спросил,
готова ли ты…
— А я запрыгала от радости и сказала, что готова, готова и очень готова! —
рассмеялась Астория. — И ты поволок меня в мою комнату. Тогда всё и случилось! Три
раза!
— Три? — поднял он бровь. — Я помню пять.
— А, не, это тебе, наверное, приснилось, — пожала она плечами. — После третьего
раза ты заснул. Это я тебе совершенно точно говорю, поскольку это было полнейшим
свинством с твоей стороны — в такой-то момент! Я немного полежала, а потом пошла
поделиться с мамой радостью. Мама спросила, успела ли я собрать ценный ингредиент,
я продемонстрировала ей флакончик, а папа сразу пошёл тебя убивать. К счастью, ты
целые сутки храпел, не приходя в сознание, и у него в результате пропал весь боевой
задор. Потом ты встал среди ночи и унёсся…
— Я ещё смутно помню, как голый бегал по вашему дому в поисках выпивки, — кивнул
он. — Чёрт!
— Да уж, для нашего домовика мир уже никогда не будет таким, как прежде, — снова
рассмеялась она.
— А что за ценный ингредиент? — вспомнил он.
— Не придуривайся, милый, — посоветовала Астория. — Я знаю, что пепел феникса
стучится тебе в сердце, но всё же… Несколько капелек крови. Товар дорогой, потому
что редкий.
— Ничего не понимаю, — помотал он головой.
— Балбес! — восхищенно произнесла она. — Ну что, к Панси?
— Нет, — покачал он головой. — На Гриммо.
— На Гриммо? — ужаснулась она. — Ты думаешь, ты готов?
— Ты мне поможешь? — тихо спросил он.
— Конечно, милый, — ответила она, погладив его по щеке.
Она взяла его под руку, и они не спеша направились в сторону его дома. По пути
остановились в кафе, чтобы перекусить. Он с недоверием смотрел на Асторию, которая,
похоже, искренне радовалась и тому, что он наконец очнулся от своей спячки, и тому,
что как только её рука оказывалась на столе, он накрывал её своей ладонью.
Пообедав, они пошли дальше. При их приближении дом привычно появился из ниоткуда,
раздвинув соседние. Поднявшись на крыльцо, Гарри нерешительно положил руку на
дверь и погладил лакированную поверхность. Астория встала сбоку, заглядывая ему в
лицо.
— Не волнуйся, — сказала она, — я рядом! Я с тобой!
Он поглядел на неё и нажал на ручку, открывая дверь. В прихожей, глядя на них,
стоял домовой с прижатыми, как у побитой собаки, ушами.
— Хозяин вернулся, — жалобно сказал тот. — Хозяин не бросил Кричера.
— Что за глупости! — воскликнула Астория. — Как может Гарри кого-то бросить?
— Кричер скорбел вместе с хозяином, — сказал домовой. — Теперь хозяину лучше?
— Да, теперь лучше, — кивнул он.
— Чего желает хозяин? — проскрипел домовой.
— Расконсервируй тут всё, — попросил Гарри, окидывая дом взглядом. — Я вернулся…
Кричер ткнул пальцем в стену, и по дому побежали волны. Тусклая серая гамма цветов
обстановки вновь заиграла красками, зажглись светильники, а к паркету вернулся его
блеск. Едва заметно шевельнулся воздух. Гарри скинул ботинки, и Астория сделала то
же самое, хотя он и хотел её попросить остаться в обуви. Приняв от неё пальто, он
повесил на вешалку рядом со своим плащом.
— Нам наверх, — кивнул он в сторону лестницы, приглашая подняться. — Её комната на
втором этаже.
Комната любимой была одновременно и гардеробной, и кабинетом. Не то, чтобы ей
действительно требовался кабинет для работы, но семейная жизнь сопровождается
мелочами — подарками, открытками, колдографиями — которые удобнее держать в одном
месте, где можно было бы это разложить по полкам и ящикам или выставить на
обозрение и в ожидании прихода мужа с работы иногда проводить время, с мечтательной
улыбкой это всё перебирая.
Астория нерешительно замерла на пороге, боясь нарушить это таинство, которое
казалось ей почти священным. Он знал, что её любовь к сестре из обожания иногда
переходила в поклонение. Может, и не в поклонение, но во что-то подобное — как и
почти всем, знавшим её, она казалась ангелом. Гарри приобнял её за талию и завёл
внутрь.
— Это всё не может так оставаться, — помотал он головой.
— Почему? — не поняла Астория.
— Понимаешь, это как алтарь, — медленно произнёс он.
Слова давались с трудом. Тяжело было не произносить их, а подбирать так, чтобы не
обидеть Асторию и не опорочить память любимой.
— Можно, конечно, здесь всё законсервировать, но тогда и у меня никогда не пройдёт,
— пояснил он, непроизвольно массируя грудь слева. — Я не забуду и никогда не буду
любить её меньше, чем люблю сейчас, но ради тебя, ради… — он нахмурился, поняв, что
снова вспомнил Панси. — Мне нужно, чтобы сюда вернулась жизнь.
— Я понимаю, — рассеянно сказала она, проходя на центр комнаты и оглядываясь по
сторонам. — Но чего бы тебе хотелось?
— Теперь это всё — твоё, — твёрдо сказал он, подходя к ней сзади вплотную.
Астория резко развернулась и вцепилась ему в отвороты пиджака, притягивая к себе.
— Ты… — задохнулась она, пристально глядя ему в глаза. — ты… понимаешь, что ты
только что сказал? Ты это всерьёз?
— Да, я сказал, что хочу, чтобы ты всегда была со мной, — кивнул он.
— Ты… Ты делаешь мне предложение? — продолжала допытываться она.
Предложение? Может ли он сделать ей предложение? Он прикусил губу и прошёл к окну,
сделав вид, что интересуется происходящим на улице.
— Постой-постой! — воскликнула Астория. — Что это всё означает? — она подошла и
дёрнула его за рукав, но он не пошевелился. — Отвечай!
— Честно говоря, я не знаю, что мне делать, — пробормотал он после долгой паузы. —
Что мне делать, Астория?
— Знаешь, пьяным ты мне нравился больше, — упрекнула она. — Не сомневался и не
спрашивал. Пёр к своей цели, как бык на красную тряпку. А теперь протрезвел, вдруг
всего испугался и резко дал задний ход!
— Я вёл себя, как законченный мерзавец, — выругался он.
— Ну-у… — замялась Астория.
— Не споришь? — усмехнулся он.
— Не как законченный, — пожала она плечами, — но определённый звериный шарм во всём
этом был.
— Думаешь? — покосился он на неё. — Шарм? Звериный?
— Уверена, — подтвердила она. — Тем не менее про те из твоих смелых экспериментов,
которые мне показались чересчур смелыми, ты легко забыл и даже второй раз
предлагать не стал.
— Смелые эксперименты? — озадаченно переспросил он.
— Потом, Гарри, — раздражённо топнула она ножкой. — Эксперименты обсудим потом. А
сейчас ты пытался сделать мне предложение.
— Звериный шарм, говоришь? — хмыкнул он, обнял и опрокинул себе на колено,
придерживая бедро и крепко ухватив за талию, словно в танго.
Астория взвизгнула от неожиданности и обеими руками повисла у него на шее.
— Мадемуазель, — хрипло произнёс он низким голосом, пожирая алчным взглядом грудь в
вырезе платья.
— Ах! — воскликнула она и приложила руку ко лбу, будто падая в обморок.
— Мадемуазель, — повторил он ещё более хриплым голосом и с трудом удержался, чтобы
не закашляться. — Же тем, мон амур!
— Ах! — снова воскликнула Астория, а он впился всё-таки губами в её декольте.
— Гарри, — потрепала она его по макушке, когда через минуту он так и не удосужился
вылезти из выреза её платья. — И всё-таки! Давай серьёзно!
Он рывком поставил её и положил руки на талию.
— Я серьёзно, — сказал он. — Я тебя люблю…
— Значит, это предложение! — воскликнула она, прикрыла глаза и, привстав на
цыпочки, потянулась к нему губами.
— Я не брошу Панси, — сообщил он, немного отклонившись.
— Что? — не поверила она, круглыми глазами глядя на него. — Что ты сказал?
— Я не брошу Панси, — повторил он. — И не отпущу тебя.
— Отпусти сейчас же, — принялась она вырываться.
— Сказал же — не отпущу, — спокойно возразил он, сжимая её плечи в ладонях. —
Считай это издержками моего звериного шарма.
— Это потому, что ты её обрюхатил? — с кривой усмешкой спросила Астория.
— Фу, как грубо! — возмутился он. — Выбирай выражения!
— Заделал ей ребёнка! — выпалила она. — Лучше? Поэтому? Ну хочешь, и я тебе
ребёночка рожу?
— Не надо! — поспешно произнёс он и сокрушённо закрыл глаза. — Прости, я не в этом
смысле.
— Тогда почему? — спросила Астория. — Ты увидел, какая она бедняжка, и пожалел?
— Да нет же! — нахмурился он. — Вот чего уж я точно к ней не испытываю, так
жалости!
— А что ты к ней испытываешь? — игриво спросила она, явно развлекаясь этим
допросом.
— Ты правда хочешь услышать? — удивился он. — Или просто потешаешься?
— Ну ладно, — серьёзно кивнула она. — Я правда хочу услышать.
— Я ей восхищаюсь, — пожал он плечами. — Она удивительная. Ты не пойми меня
неправильно. Ты удивительная. Но и она удивительная — своим, особым образом. Я
знаю, что я не влюблён… Точнее, я не чувствую никакой влюблённости, и уж точно
ничего такого, что я чувствую по отношению к тебе, — он взял её руку и поцеловал. —
Но к ней меня тянет, как магнитом, и мне становится невыносимо грустно при мысли о
том, что я её сегодня не увижу.
— Ну ты загнул! — покачала головой Астория, когда он замолк. — Почти что Артюр
Рембо! А что самое забавное — сидишь с красивой девушкой, целуешь ей ручки и
объясняешься в любви к другой.
— Я как раз говорил, что любви-то и не ощущаю! — возразил он.
— Я услышала, что ты сказал! — с вызовом откликнулась она. — Я всё прекрасно
услышала. И прозвучало это именно как признание! Ну да ладно… Что ты собираешься
делать?
— Не знаю, — пожал он плечами. — Сначала мне нужно убедить Панси, что я ей тоже
нужен.
— Ты ещё не убедил меня, что мне стоит остаться с тобой, — покачала головой
Астория.
— Идём, — позвал он, беря её за руку. — В более подходящее для уговоров место.
Хозяйская спальня была в самом конце коридора — светлое просторное помещение с
огромной кроватью и тёплым мягким ковром на полу. Ковёр был идеей Дафны и, как
оказалось, очень хорошей идеей. Ему было видно, как вспыхнули глаза Астории,
которой устройство спальни тоже понравилось. Он подвёл её к кровати, уселся на край
и похлопал ладонью рядом. Она с готовностью уселась.
— Ты опять сменил кровать? — полюбопытствовала она. — И когда только успел?
— Не сменил, — покачал он головой. — Это наша.
Астория была в курсе, что после довольно болезненного и скандального развода с
Джинни — а точнее, развод всё-таки был с Молли, которая вдруг сообразила, что жизнь
её снова окажется ограниченной Норой и огородом вокруг, и вместо столичной дамы она
опять станет обычной деревенской кумушкой… После развода он избавился от старой
кровати и ещё нескольких предметов мебели и приобрёл себе новую, да ещё и в
соответствии с уже образовавшимися предпочтениями. Соответственно, и рама, и матрас
были сделаны на заказ, поскольку в лондонских магазинах таких размеров даже близко
не было.
— Твоя и Дафны? — ахнула она.
— Это наша, — повторил он.
— Ты хочешь, чтобы я заняла её место? — не поверила Астория.
— Нет, милая, у тебя своё и совершенно особенное место, — возразил он и показал на
сердце: — Вот здесь!
— Но там же Дафна! — напомнила она.
— Конечно, — согласился он. — Она никуда не денется. Никогда…
Он потянулся и поцеловал её в изгибе шеи, а она оттолкнула его, прижимая плечо к
уху.
— Постой, — попросила она. — Ты мне ещё не рассказал… Как ты всё это время жил? Мы
же тебя хорошо, если раз в неделю видели…
— Слетел с нарезки, — покачал он головой. — Я не буду тебе рассказывать, потому что
я действительно не очень достойно себя вёл. Дал волю своему звериному шарму.
Точнее, спустил зверя с цепи. Без намордника.
Астория вытаращила глаза, глядя в пол.
— Ах, вот оно что, — в ужасе пробормотала она. — Нет, не рассказывай. Надеюсь
только, меня не ждут в будущем дополнительные сюрпризы…
— Я тоже, — пожал он плечами. — Сама понимаешь, что есть вещи, которые мужчина
проконтролировать не в силах.
— Или не хочет, — отмахнулась она. — Ну и чёрт с ним! Ты мне лучше скажи — как?!
Прошло всего полгода, и ты уже влюблён, и мне не видно, чтобы страдал…
— Я должен страдать? — он бросил на неё острый взгляд, и она смутившись
отвернулась.
— Мы все боялись, — тихо сказала она. — Я боялась… Что ты что-нибудь с собой
сделаешь. Если бы это было возможно, я бы просто приклеилась к тебе тогда и никуда
одного бы не отпустила!
— Перри предлагала меня обездвижить, — усмехнулся он. — Прости меня, милая.
— За что? — удивилась Астория.
— За то, что я тебя подвёл, — пояснил он.
— Ты про баб всех этих? — возмутилась она. — Да пошли они все к чёрту!
— Нет, не про баб, — покачал он головой. — Я ведь и вправду…
— Дурак! — обиделась она. — Ты просто себе не представляешь… Родители же… Ты же им
как родной, как собственный… Представь, как им было бы потерять сразу двоих детей!
— Прости, — повторил он, понурившись.
— Дурак! — повторила она. — Как я рада, что у тебя хватило ума передумать!
— Я не передумал, — пожал он плечами. — Я исполнил задуманное.
— Что?! — воскликнула Астория. — Что ты исполнил?!!
— Помнишь, я тебе рассказывал про смерть Сириуса? — спросил он. — Я пошёл за ним.
— В эти ужасные Ворота? — спросила она, побледнев. — В Отделе Тайн?
— Да, в Арку, — кивнул он. — Оказалось, это вовсе не бесполезный инструмент для
убийства, а что-то вроде артефакта для исполнения желаний…
— Дурак! — снова повторила она, и ему показалось, что она сейчас расплачется.
— Астория… — позвал он, взяв её руку в свою.
— Двадцать четыре года уже Астория! — огрызнулась она, но руку не забрала. — И чего
ты попросил?
— Я хотел забвения, — ответил он. — Точнее, я лишь хотел, чтобы не так болело… Эта
штука всё правильно поняла…
— Глупый, глупый гриффиндорец, — вздохнула она. — И что бы я без тебя делала? Как
бы я жила?
— А… — открыл он было рот, но осёкся, встретившись с ней глазами.
Он хотел спросить, почему она говорит о себе — ведь тогда-то, до его похода в Отдел
Тайн, он ей был всего лишь мужем сестры. Или не был? Её взгляд дал ему ответ лучше
всяких слов, но она всё-таки решила окончательно избавить его от сомнений.
— Ты думаешь, можно было устоять, Гарри? — с лёгким укором в голосе произнесла
Астория. — Ты думаешь, у меня был хоть какой-то шанс в тебя не влюбиться? Нет, ты
не подумай, ты вовсе не способен одним лишь взглядом или сладкоголосым пением
сразить девушку, покорив её сердце. Дело вовсе не в тебе…
Она прикусила губу и вздохнула. Он ждал, когда она продолжит — если она собирается-
таки продолжать.
— Кто, как ты думаешь, был самой преданной твоей поклонницей? — спросила она. —
Той, что обожала тебя и любила больше всего на свете? Моей сестре даже не нужно
было хвалить тебя вслух — достаточно, чтобы кто-нибудь упомянул Гарри Поттера, и
она вспыхивала… Как Венера в надвигающейся темноте ночного неба… Это пламя, что
горело в её душе, было заразительно… Я не устояла, да и никто из нас не устоял…
Даже папа, который сначала прямо-таки дышал негодованием в отношении наглеца,
который встал на пути казавшегося ему выгодным брака… Ты бы слышал, с каким
восторгом и гордостью рассказывает он услышанные от приятелей и знакомых истории,
как он гордится… Словно ты и вправду его сын. Даже Панси Паркинсон…
— Что — Панси? — жадно спросил он.
— Я тебе всё-таки в любви объясняюсь, — покачала головой Астория. — А ты опять
хочешь слышать о другой…
— Прости, милая, — смутился он. — Я и вправду болван.
Она забралась на кровать, прижалась к нему сзади и обняла.
— Дафна навещала её, — прошептала она, щекотно дыша ему в ухо. — Панси уже
несколько лет, как не появлялась среди волшебников. Дафна приносила зелья и
ингредиенты, которые специально для неё покупала. И конечно, рассказывала. Всё-всё.
Надеялась, что хоть так сможет растопить глыбу льда, в которую та сама себя
заключила. Я просто уверена, что Панси в тебя уже давно влюблена. Невозможно тебя
не любить после рассказов Дафны о тебе. И я…
Она прильнула губами к его шее и стала целовать, а он обнял её через голову, чтобы
подставить губы.
— Люблю тебя, — сказал он, разворачиваясь к ней.
Мягко надавил, откидывая её на кровать, и прижал сверху своим весом, глядя в глаза.
— Люблю тебя, — радостно улыбаясь, ответила она и притянула к себе.
Астория задремала, свернувшись калачиком у него под боком, а он продолжал гладить
её волосы, глядя в потолок, с каждой минутой всё сильнее ощущая, как его тянет
магнитом в сторону той самой двери, за которой его ждёт бесстрастный взгляд зелёных
глаз. Словно почувствовав его мысли, Астория завозилась и положила ладонь ему на
грудь. Поцеловав её в темечко, он снова откинулся на подушку.
Она права — если уж он заварил всю эту кашу с двумя девушками под одной крышей и
никого при этом не то, что не спросил, — даже мнением не поинтересовался, — то
решать, что с этим делать дальше, только ему. Даже не решать, а выкручиваться. Ужом
на сковородке, подогреваемой в пламени сразу двух огней. С другой стороны, то, что
она говорит про любовь к Панси — и наоборот — это полная ерунда. Он знает, что
такое любовь, а его отношение к Панси на любовь совсем не похоже. Зато физическое
влечение к ней таково, что он готов волком выть на луну и бежать к ней через весь
город. Может, ему нравится то, что она в положении? Да ну глупости же — к Джинни, к
примеру, когда та ждала ребёнка, его совсем не тянуло…
Интересно, что она сейчас делает? Наверное, вышивает в окружении ниток и иголок. О
чём она думает? Думает ли она о нём? То, что ответ на этот вопрос был для него
важен, было тревожным знаком. Может, Астория в чём-то и права. Но нет, конечно, он
не любит Панси. Она ему нравится, и он о ней заботится. Не как о привлекательной
девушке, а как о матери своего ребёнка.
Дыхание Астории переменилось — она уже не спала.
— Кричер, — негромко позвал он в темноту.
— Да, хозяин, — немедленно откликнулся домовой, хлопком возвестивший о своём
появлении.
— Мисс Астория Гринграсс теперь хозяйка в этом доме, — сообщил он.
— Желание хозяина — закон для Кричера, — отозвался домовой. — Что-нибудь ещё?
— Ещё мисс Панси Паркинсон, — добавил он.
— Что насчёт мисс Панси Паркинсон? — поинтересовался домовой.
— Она тоже хозяйка, — пояснил Гарри.
— Кричер понял, — невозмутимо подтвердил домовой. — Но Кричер её здесь никогда не
видел!
— Если мисс Паркинсон здесь появится, то её желания подлежат исполнению, — сказал
он.
— Кричер рад будет служить новым хозяйкам, — проскрипел домовой. — Что-нибудь ещё?
— Задёрни шторы и включи свет, — попросил он. — А потом… мы бы хотели остаться
наедине.
Астория подвинулась, поместив голову ему на плечо, а он засунул руку под одеяло,
кончиками пальцев пробежав по нежной коже на рёбрах, и взял в ладонь грудку, до
которой дотянулся.
— Хозяйка, значит, — сказала она.
— Хозяйка, — согласился он.
— А ты знаешь, что в Тёмные Века, когда не нужно было даже быть волшебницей, а
достаточно было иметь хорошую фигуру и смазливое личико, чтобы тебя сожгли на
костре за колдовство… — произнесла она.
— Бред, конечно, — пожал он плечами. — Разве можно сжечь волшебницу на обычном
костре из дров и хвороста?
— Вот-вот, — рассмеялась Астория. — Так они всех мало-мальски привлекательных
женщин у себя и вывели!
— Да, слушай, точно! — с энтузиазмом отозвался он. — Я, пока не стал среди магглов
много времени проводить, думал, что в Хоге встречались некрасивые девушки! А тут
полный Лондон таких крокодилов, что с нашими дурнушками даже рядом не стояли!.. Что
ты мне хотела сказать про костры?
— В те времена неприятие христианства среди волшебников было настолько сильно, что
даже древние языческие обряды, которые напоминали бы христианские, нами были
отвергнуты, — вспомнила она. — И свод магических правил и законов обогатился
статьёй, по которой достаточно было назвать девушку хозяйкой в своём магическом
жилище… Ты хорошо подумал?
— То есть я только что взял тебя в жёны? — беззаботным тоном спросил он. — Ну и
отлично.
— Нет уж, от пышной свадьбы ты не отвертишься! — пообещала она, игриво щипая за
бок. — Я тоже хочу быть красивой и в фате!
— Ты и так красивая, — улыбнулся он. — И счастливая.
— Да уж, — кивнула Астория, — даже несмотря на то, что ты твёрдо нацелился на
Панси.
— Её я тоже… взял в жёны? — спросил он.
— Да не бери в голову, — рассмеялась она. — Это же очень старый обычай. В
шестнадцатом веке свод по части семейных отношений полностью переписали, так что
теперь там такого положения точно нет.
— Я гляжу, ты этой темой плотно интересовалась, — заметил он, целуя её в лоб.
— Порядочная девушка начинает готовиться к свадьбе одновременно с получением в
подарок первой куклы, — серьёзно заявила Астория. — Мне настоящую куклу с кучей
платьев и даже прекрасным принцем для комплекта подарили, когда мне было пять лет.
К шести все необходимые обряды и обычаи у меня уже от зубов отскакивали!
— Мерлин, куда я попал! — в притворном ужасе воскликнул он. — Да ты какая-то
свадебная маньячка!
— Это ещё что! — кровожадно оскалилась она. — Погоди, ты ещё попадёшься в руки
маме, которая будет это всё организовывать! Наряды, букеты, закуски и свадебный
торт!
— Ужас! — воскликнул он. — Срочно мне портал на Тибет!
— Почему на Тибет? — подозрительно спросила она.
— Оттуда выдачи нет! — выпалил он.
На самом деле, всё было не так страшно. Гринграссы действительно любили своего
зятя, и Пераспере не пришло бы в голову устраивать торжество, на котором он
чувствовал бы себя неудобно. А он… Он до беспамятства любил свою невесту, и всё,
что ему нужно было — чтобы улыбка никогда не сходила с её лица. Ему даже не
пришлось стараться или делать над собой усилие в день свадьбы — он просто
растворился в её счастливых глазах, и ничего, кроме этих глаз, для него в мире не
было… До того самого момента, когда он по традиции перенёс её через порог дома на
Гриммо, и глаза её округлились в ужасе от прощального “подарка” Джинни.
— Никуда ты не сбежишь! — злодейски хихикнула Астория, ноготками царапая ему грудь
и вытряхивая из воспоминаний.
— Не сбегу, — уверенно согласился он.
— Так когда свадьба? — напомнила она, а потом опомнилась, подняла голову и сделала
жалобное лицо: — Прости, милый, что-то меня занесло! Совсем я от твоих признаний
голову потеряла. Не обращай внимания, никакой свадьбы мне не нужно — лишь бы ты
рядом!
— Конечно, нужно, — произнёс он. — Ты не могла бы мне перечислить все наши законы
по этой части?
— Ты всё время о ней думаешь? — участливо поинтересовалась она.
— Нет, не всё время, — возразил он. — Когда ты и я… Когда мы с тобой… я думаю
только о тебе.
Она приподнялась и легла на него сверху, глядя в глаза.
— Не знаю, как ты, — заявила она, — а я двадцать четыре часа любви в сутки
физически не выдержу. Но попробовать стоит. Ты как считаешь?
Он стянул с неё одеяло, погладил спину и крепко стиснул ягодицы.
— А я всегда только за, — сказал он, и она сразу впилась ему в губы поцелуем.
Глава 4. Пропавшие
— Всё, Гарри, всё! — заявила Астория полтора часа спустя, за волосы оттягивая его
от своей груди, которую он твёрдо был намерен поцеловать. — Больше никак! У меня
болит и там, и здесь! Даже губы — и те горят, как в огне! Я даже целоваться не
могу! Всё!
Он приподнялся на руках и внимательно её оглядел. На лицо ему наползла хитрая
кривая улыбка.
— И не нужно мне предлагать свои дурацкие эксперименты! — выпалила она.
— Ну вот, — надул он обиженно губы. — У меня, что, опять на лбу написано?
— Вот такими буквами, — кивнула она. — Всё!
— Ну хорошо, — согласился он, встал на колени, перевернул её на живот и уселся
сверху на бёдра.
— Гарри! — взвизгнула она, пытаясь его стряхнуть. — Ты что задумал?!
Он склонился, отвёл ей за ухо прядь волос и нежно поцеловал в щёку.
— Потерпи, любимая, сейчас тебе будет приятно, — шепнул он.
Взяв её за плечи, он начал осторожно разминать их, постепенно двигаясь к шее,
немного помял там и двинулся вниз, массируя между лопаток.
— М-м! — выдохнула она. — Волшебник!
— Это ты точно подметила, — улыбнулся он.
— А мы какой-то ерундой весь день занимались, — пробормотала она. — Вот же с чего
сразу стоило начать!
Он продолжил массировать её вдоль позвоночника, сместился на талию и с неё — на
ягодицы, которые разминал с особой любовью и тщательностью.
— Не увлекайся, — попросила она. — А то мои мысли начинают двигаться совсем не в
том направлении…
Сев рядом, раздвинул ей ножки, чтобы было удобнее массировать бёдра, — особенно с
внутренней стороны, — потом переключился на икры, держа голень в одной руке и
разминая в другой. Последней оказалась стопа и маленькие пальчики на ней, которые
он в завершение массажа все по очереди поцеловал.
— Это было чудесно, — выдавила она, с трудом удерживаясь от того, чтобы не заснуть.
— Теперь бы ещё покушать чего-нибудь, а то в животике бурчит, словно там тролль
завёлся!
— Омлет будешь? — спросил он. — А то ещё оладьи могу приготовить, у меня очень
вкусно получается. Или хочешь блинов?
— Понятно, — скептически произнесла она, переворачиваясь на спину. — Может, к нам?
Мама будет рада. Да и папа всё рвётся отыграть у тебя те пятьсот галлеонов, что
проиграл в бридж две недели назад.
— Я не умею играть в бридж! — воскликнул он.
— Скажем так — не очень умеешь, — согласилась она. — Но бридж — командная игра. У
тебя был замечательный партнёр.
— Это не ты, случаем? — подозрительно спросил он.
— А как ты догадался? — скромно захлопала она глазками.
— Я тобой горжусь, — сказал он. — Может, зайдём просто в какой-нибудь ресторан?
— Я думаю, что родители захотят отпраздновать твоё… хм… возвращение, — сказала она.
— Пойдём!
— Пойдём, — легко согласился он.
Ужин прошёл, как он и помнил их семейные ужины — в приветливой доброжелательной
атмосфере. Мистер Гринграсс вежливо, без особой настойчивости интересовался делами
на работе и исподволь — планами на будущее. Естественно, на совместное будущее
Гарри с Асторией — его в первую очередь заботило счастье дочери. Миссис Гринграсс
весело перемигивалась с дочерью. Это всё было так знакомо, что ему казалось — можно
прикрыть глаза и услышать весёлый ручеёк смеха Дафны… Астория не давала ему выпасть
из состояния блаженства, то ненавязчиво касаясь его руки, то прижимаясь бедром.
Однако его мысли всё настойчивее текли в определённом направлении, и она, как бы ни
старалась, не была в силах была их остановить — даже поцеловать его, чтобы отвлечь,
она была, по её словам, не в состоянии.
— Спасибо, — сказал он, когда ужин был закончен, и мистер Гринграсс подал знак
встать из-за стола. — Было очень вкусно!
Уж точно вкуснее, чем если бы он решился поужинать дома. Кричер кроме каши и
тыквенного печенья вообще ничего готовить не умел, да и тому научился, пока
обретался на кухне в Хогвартсе, а от омлета и блинов Астория отказалась.
— У вас так хорошо, что при одной мысли, что мне надо вас покинуть, меня охватывает
сожаление, — продолжил он.
— Ты вполне можешь остаться, — нахмурился мистер Гринграсс. — У нас есть прекрасные
комнаты для гостей…
— В моей Гарри было бы достаточно удобно! — заявила Астория.
— Дорогая, думаю, нам стоит соблюдать приличия, — возразил мистер Гринграсс. — Или
хотя бы их видимость…
— Папа, я уже не маленькая! — воскликнула она, топнув ножкой.
— Тише, тише, — обнял её Гарри. — Не волнуйся и не расстраивайся. Мне правда нужно
уйти.
Она бросила на него проницательный взгляд. Скорее всего, она очень точно угадала
причину его спешки.
— Нужно — так нужно, — согласилась она.
— Я люблю тебя, — сказал он.
— Я тоже тебя люблю, — откликнулась она.
— Правильно ли я понимаю, Гарри, что ты собираешься меня кое о чём попросить? —
шагнул ближе мистер Гринграсс, с особым вниманием слушавший их обмен нежностями, и
решивший, что пришла пора сделать предложение.
— Разве что разрешения поцеловать вашу прекрасную супругу, — склонил голову Гарри.
— Да, конечно, — машинально ответил мистер Гринграсс, — но…
Гарри обнял миссис Гринграсс и поцеловал в щеку, на что она с чувством ответила тем
же.
— Нам больше не нужно за тебя волноваться? — спросила она.
— Всё хорошо, — улыбнулся он, подал руку задумчиво хмурящемуся мистеру Гринграссу,
после чего сжал в объятьях Асторию.
— Спасибо за прекрасный вечер, — сказал он, с сожалением от неё отрываясь. — До
завтра?
— Отличный план, — согласилась она. — Я тебя найду!
Он ничуть не удивился, обнаружив себя у знакомой коричневой двери. Конечно, он сюда
и шёл, но по пути снова задумался о том, что он ей скажет… если она станет с ним
разговаривать… Тем не менее ноги его всё равно привели, куда нужно. Теперь он
пытался понять, стоит ему позвонить в дверь или воспользоваться дверным молотком.
Послышались лёгкие шаги и шелест платья. Он обрадовался, и рот сам собой растянулся
до ушей. Двадцать секунд, тридцать — ничего не произошло. Она ему не открыла!
— Панси, — позвал он.
— Поттер, — откликнулась она ещё через полминуты.
— Открой, пожалуйста, — попросил он.
— Нет, — раздалось едва слышно.
— Но почему?! — раздосадовано крикнул он, борясь с желанием стукнуть кулаком по
двери.
— Не слушаешь, — упрекнула она.
— И не собираюсь! — крикнул он. — Я хочу быть с тобой! Пусти сейчас же!
На этот раз ждать пришлось значительно дольше, — несколько минут, — и он уже готов
был забарабанить в дверь.
— Уходи, — сказала она.
Он всплеснул руками и, беззвучно выкрикивая ругательства, поднял лицо к небу, на
которое уже давно высыпали звёзды. Сел прямо на крыльцо и прислонил голову к двери,
за которой почти сразу опять послышался шелест. Он пытался придумать, как ему
убедить закрывшуюся в своей скорлупе несчастную упрямицу, что ему она может верить,
что он её не оставит и не бросит… Получалось не очень. Прошло полчаса или может
даже больше. Внезапно его вырвало из дрёмы, в которую он успел погрузиться, даже
невзирая на своё неудобное положение.
— Что? — переспросил он.
— Так и просидишь всю ночь? — повторила она.
Как ему показалось, голос раздавался чуть ниже его ушей. Судя по всему, она тоже
села, но — с другой стороны двери.
— Так и просижу, — сердито буркнул он в ответ. — А завтра припрусь на работу
небритый и не выспавшийся. И ты будешь виновата!
— Шантаж, — лениво откликнулась она. — Мелко!
— Ну, тогда и не спрашивай, — раздражённо выкрикнул он. — Какое тебе дело?
Хуже всего было то, что она и не намеревалась его покидать здесь, у двери. То есть
либо он сам уйдёт, либо она всю ночь проведёт, сидя на жестком полу, щекой
прислонившись к двери. А в том, что она сидит, прислонившись именно щекой, он
почему-то не сомневался. И кто теперь шантажист? Ему чудилось, что он чувствует её
дыхание за дверью. Вот она пошевелилась, и у него возникло ощущение, что она
приложила ладонь с той стороны. Это было, конечно, глупо, но он поднял руку и
сделал то же самое, стараясь угадать место, где лежит её ладонь.
— Спокойной ночи, Панси, — сказал он.
— Спокойной ночи, Поттер, — откликнулась она.
Как ему показалось — с сожалением.
Дремать в таком положении, конечно, было неудобно. К тому же, он сидел практически
на улице. И хоть он по возможности отгородился от ночного города, наложив Репеллум
и Квайетус, свет фар редких машин всё равно бил в глаза, а слабые порывы
апрельского ветерка будоражили кожу, вырывая из дрёмы. Просыпаясь, он с
раздражением корил её за иррациональную неуступчивость и злился на себя за вновь
проснувшееся тупое упрямство, которое не позволяло ему встать и уйти. Он даже не
вздрогнул, когда волосы взъерошила маленькая ладошка.
— Ты что здесь делаешь? — удивлённо спросил он.
— Я же тебе сказала, — ответила Астория, усаживаясь перед ним, подкладывая под себя
плотную подушку и укутывая коленки полами пальто. — Я теперь с тобой. Во всём, что
бы ты ни делал. Если ты мёрзнешь под дверью Панси, то я тоже буду.
— Мёрзнуть? — улыбнулся он, укладывая подбородок ей на плечо.
— Мы волшебники, — покачала она головой. — Мёрзнуть — глупо. Но я буду рядом и с
тобой. Панси-то где?
— С другой стороны двери, — вздохнул он. — Упрямится.
Астория тихонько постучала в дверь.
— Панси, привет! — сказала она.
— Привет, — послышалось сонное в ответ. — Тори?
— Точно, она самая, — подтвердила Астория. — Ты нас не впустишь?
— Поттер рядом? — спросила Панси.
— Да, — ответила Астория, бросив на него ласковый взгляд.
— Пусть уходит, — сказала Панси. — А ты можешь пройти.
— Не-а, — откликнулась Астория. — Я с ним.
— Спокойной ночи, — упрямо заявила Панси.
— Спокойной ночи, — ошарашенно пробормотала Астория.
Проснулся он, конечно же, ни свет ни заря. Практически с первыми лучами солнца.
Несмотря на подложенную подушку, всё тело затекло, и он со страхом ждал момента,
когда попробует подняться.
— М-м, —— пробормотала она ещё в полусне. — Уже утро, что ли?
— Похоже, утро, — подтвердил он, зевая так, что больно хрустнула челюсть.
— У меня всё болит, — пожаловалась она.
— Мерлин, как я хочу спать! — простонал он. — Напишу в аврорат, что я заболел…
— Головка у тебя бо-бо, — заявила Астория. — Оттого и всё остальное страдает.
За дверью послышался шорох и сдавленный стон.
— Панси, — позвал он. — Ты себя хорошо чувствуешь?
— Поттер, — вздохнула она. — Отвратительно.
— Спать надо в постели, — назидательным тоном сказал он.
— Я в своём доме, — возразила она.
— Вставай, милая, — сказал он Астории.
Та поднялась с его колен, и ноги откликнулись болью, когда в них радостно хлынула
кровь. Покачав головой, он встал, кряхтя при этом, как древний старик, и прижался
лбом к двери.
— Я вечером приду, — предупредил он.
— Как пожелаешь, — тихо отозвалась Панси.
Он опять всплеснул руками.
Как оказалось, в раннем пробуждении была своя хорошая сторона. Хоть одна, но была.
Им с Асторией предоставилась отличная возможность пройтись, взявшись за руки, по
просыпающемуся городу, над которым как раз вставало солнце, загоняя синюю дымку
утренних сумерек в самые тёмные и укромные уголки. Прийти первыми в кондитерскую,
занять столик на улице и улыбаясь смотреть в глаза друг другу, откусывая от
пирожного и запивая чёрным кофе. От Гриммо до Гринграссов было не очень далеко, и
он хотел было отвести её домой.
— Я останусь на Гриммо, — заявила Астория. — Мне нужно понять, что делать в своей
новой комнате.
Когда он наконец забрался в душ, очень быстро выяснилось, что совместными усилиями
вполне можно найти применение оставшимся до ухода на работу двадцати минутам —
особенно, если вспомнить, что он умеет аппарировать, и поэтому к двадцати минутам
можно смело прибавить ещё десять, сэкономленных на пешей прогулке в Министерство.
Отведённое на бритьё время было потрачено на долгий поцелуй в прихожей, чуть было
не закончившийся для него прогулом.
— Люблю тебя, — улыбнулась Астория, с сожалением от него отрываясь.
— Люблю тебя, — отозвался он и аппарировал.
Понедельник выдался на удивление скучным. Даже магглы как будто обленились, и если
даже и продолжали убивать, грабить и насиловать друг друга, то как-то без огонька,
словно выдохлись за бурные выходные, и Скотланд-Ярд легко справлялся и без
привлечения помощи со стороны своих коллег-волшебников. Начальник аврората уже в
одиннадцать утра воспользовался своим положением и отправился домой, оставив его за
главного. Гарри сразу же этим воспользовался и попросил старших групп устроить
аттестацию подчинённых по должностной инструкции по осмотру места происшествия,
которую они постепенно внедряли в аврорате. Сам уселся оформлять отчёты по
происшествиям за прошлую неделю. Майкл, вооружившись переносным компьютером, читал
какую-то увлекательную статью по криминалистике с красочными картинками расчленёнки
и синюшных трупов. Увлёкшись, он не заметил, как внезапно стало совсем тихо.
Наконец поняв, что что-то не так, он поднял глаза и замер. На пороге кабинета стоял
Рон.
Гарри молча откинулся на спинку стула, демонстративно достал из чехла на рукаве
палочку и бросил её Майклу, который уже приоткрыл верхний ящик стола с пистолетом в
нём. Что бы ни произошло дальше, а на Рона палочку он не поднимет.
— Даже так? — сокрушённо покачал головой старый друг.
— А как? — напряжённо спросил Гарри.
Рон сделал ещё шаг вперёд и широко развёл руки в стороны.
— Вот так, — предложил он. — А как ещё?
Гарри поднялся, подошёл к нему и обнял, а Рон радостно заключил его в объятья, с
энтузиазмом похлопывая по спине.
— Прости, Гарри, — вдруг сказал Рон, отстраняясь.
— Прости?! — удивился он. — Прости?! Я?! Тебя?!
— Билл затаил на тебя, — пояснил Рон. — Я знал, что он уже давно свихнулся. Флёр,
конечно, тоже дура надутая!
— Погоди, — остановил его Гарри. — Давай по порядку! Майкл, — повернулся он к
помощнику. — Думаю, мне стоит пройтись… Оставляю тебя одного… безжалостно
искоренять.
Он протянул руку за палочкой.
— Есть безжалостно искоренять, — флегматично ответил Майкл.
Как Гарри заметил, руки из ящика стола тот так и не вынул, пока они с Роном не
покинули кабинет. Рон ещё прибавил в весе с момента их последней встречи, которая
состоялась уже… дай Мерлин памяти… выходит, год назад, даже больше. Пузо он не
скрывал, обтягивая его светлым джемпером поверх рубашки, но для повышения градуса
солидности ещё и отпустил усы, которые теперь толстой щёткой торчали под носом,
скрывая верхнюю губу и ещё пол-лица в придачу. Когда он его видел год назад, усов
ещё не было, а ещё за полгода до того — и брюха тоже.
Выйдя на улицу, Гарри взял его под руку и аппарировал… Было у них любимое место ещё
тех времён, когда они были не разлей вода… Получилось точно — они оказались как раз
на трибуне, в месте, с которого на поле открывался отличный вид. По полю бегали
игроки “Арсенала”, отрабатывая удары и пасы. Ещё немного подождать — и они
разделятся пополам и начнут гонять мяч по полю. Можно было даже наложить на тренера
Конфундус и поиграть вместе с ними, как во времена оные. Он посмотрел на Рона.
— Я как вспомню что я тогда тебе сказал, — покачал тот головой. — Прости меня,
Гарри. Я теперь никого в жизни не назову “дерьмовой слизеринкой”.
А ещё “змеёй подколодной”. Именно с тех пор они с Роном и встречаются раз в полгода
— когда тот на их свадьбе вместо поздравлений невесте произнёс вот это. Сразу он не
обратил внимания, как не обратила и Дафна, но всё всплыло в памяти на следующий
день, когда их первая ночь оказалась отложена таким ужасным образом…
— Даже если бы я женился на Панси Паркинсон? — прищурился он.
— На этой… — вспыхнул Рон, презрительно оттопыривая губу.
Гарри сделал вид, что пристально разглядывает происходящее на поле.
— Я же даже толком их уже и не помню, — вдруг сокрушённо помотал головой Рон. — Кто
такая Панси Паркинсон? Нет уж, женись, на ком хочешь. Нравятся змеи — женись на
змеях!..
Рон осёкся, наткнувшись на его взгляд, сложил руки на спинке сиденья впереди и
разместил на них подбородок.
— Я виноват, Гарри, — сказал он. — Я во всём виноват. Мама, конечно, тоже помогла…
“Гарри, ну поцелуй же её скорее, смотри, она совсем извелась, бедняжка!” —
передразнил он. — А мне… Я так мечтал, что ты будешь мне братом. Что кто-то, кто
был бы ко мне добрее, чем Джордж и… Чтобы у меня был настоящий брат. Джинни
говорила мне, что всё это вздор, а я продолжал ей вешать на уши, какой ты крутой и
умный. Да и мама всё подстраивала, как бы вам встречаться почаще. Иметь в семье
Чудо-Мальчика, про которого все знают — это статусно. Можно кумушкам на рынке
похвастаться. Прости меня, Гарри.
— Ну поженились и поженились, что толку теперь-то вспоминать, — раздражённо
отозвался он. — Ты же хотел, как лучше? Хотел?
Рон молча кивнул.
— Послушай, дружище, я всё понимаю, — почти ласково сказал Гарри. — Мне тоже
хотелось бы, чтобы мы с тобой вечно оставались двумя беззаботными сорванцами,
способными целыми днями бить баклуши в обществе друг друга. Но теперь-то мы оба
понимаем, что взрослая жизнь — это совсем другое. Дружба никуда не денется, просто
сейчас другие вещи оказываются важнее.
Ромильда Вейн, несмотря на детские эксперименты с Амортенцией, оказалась на
редкость упорной девушкой — и ещё более влюблённой — и продолжила методичную осаду
Рона, едва только выпорхнула из Хогвартса. Целых три года она добивалась своего, то
бегая за ним, как собачка, то невозмутимо игнорируя немногочисленные интрижки
возлюбленного и то, что он продолжал временами безо всякой надежды колотиться среди
ночи в запертую дверь дома Гермионы. Рон ворвался было в любовь Ромильды, как слон
в посудную лавку… но там наткнулся на терпеливого дрессировщика, и Ромильда,
несмотря на своё нетерпение и долгое ожидание, удержала его буквально на расстоянии
вытянутой руки, до свадьбы не позволяя даже слишком тесных объятий, не говоря уж о
большем. В результате он уже сам загорелся, бросил свои юношеские глупости,
полностью забыл Гермиону и был, казалось бы, готов принести луну с неба и может
даже наконец сесть за учебники и сдать выпускные экзамены в Хогвартсе. И уж точно
ему теперь не до того, чтобы целыми вечерами проводить с Гарри, мечтая о девушках и
квиддиче.
— Потом эта история с выкидышем, — сказал Рон. — Я чуть сам с ума не сошёл…
— Глупости, — поморщился Гарри. — Моей вины в этом было ничуть не меньше!
— Герми сказала… — пробубнил Рон.
— Да слушай ты её больше! — вспылил Гарри. — Хочешь я тебе скажу, как она до такой
мудрости дошла? Хочешь? Да легко! Уже после того, как Джинни заразилась, Гермиона
на три дня заперлась в библиотеке и прочитала все книги, где хоть мельком
упоминалась магическая лихорадка. И только потом пошла объяснять тебе, как ты был
неправ. Не до, заметь, а после того, как! И всё! Когда ты вернулся из этой поездки,
она пребывала в таком же блаженном неведении, как и все мы! А то, что инкубационный
период — три недели, и шанс заболеть при контакте около одного процента — это её
уже не волнует!
— Инку… — что? — переспросил Рон, повернув к нему голову.
— Время, которое проходит с момента заражения до того, как ты начинаешь реально
болеть, — пояснил Гарри.
— Понятно, — кивнул Рон. — Инку…
— Инкубационный период, — терпеливо повторил Гарри. — Забей! Говорю тебе, никто не
знал и не мог знать. У нас нет ни границы, ни единого терминала для прибывающих
издалека, поэтому создать карантин Министерство не в состоянии. Оттого в Хогвартсе
и пытаются в нас как можно быстрее запихать уроки выживания.
— Но если бы не выкидыш… — подал голос Рон.
— То мы бы все хлебнули даже не ложкой, а здоровенным черпаком, — перебил он. — Ты
знаешь, я в том, что этот брак имел место быть, тоже немного поучаствовал. Не
сказал бы, что сильно активной стороной — заправляла-то всем Молли, которая и
Джинни на это толкала, и меня. Но в конце концов из нас троих, Джинни, Молли и
меня, именно у меня предполагается наличие яиц.
— Иногда мне кажется, что все яйца Уизли хранятся у мамы в сундучке, — пожал
плечами Рон.
— Ну и чёрт с твоей мамой, — спокойно сказал Гарри.
— Когда ты первый раз пошёл по бабам, мама стала говорить, что ты совсем не
джентльмен, — покачал головой Рон. — Билл завёлся сильнее всех.
— Да не из-за того он завёлся, — усмехнулся Гарри.
— Ты что, тоже поверил этим сплетням про тебя и Флёр? — удивился Рон, снова
обернувшись.
— Конечно, поверил, — покачал он головой. — Тем более, что это правда.
— Гарри, да… — вскричал Рон, и отвернувшись тихо добавил: — Да ты не джентльмен,
Гарри. Тогда она вдвойне дура!
— Вдвойне? — удивился он.
— Не стала ничего отрицать — раз! — стал перечислять Рон. — Переспала с тобой —
два!
— На самом деле, дурость-то как раз в другом, — усмехнулся Гарри. — Дурость в том,
что она вышла замуж за нелюбимого человека, пять лет делила с ним постель и даже
родила ему двоих детей.
— Флёр любила Билла! — сердито заявил Рон.
— С разбегу, — отозвался Гарри. — У меня совсем другие сведения. Причём заметь — из
первых рук. Да к тому же ещё и под Обетом.
— Да? А что же это за любимый человек? — воскликнул Рон.
— Да какая теперь разница, — пожал плечами Гарри. — Она уехала во Францию, и мы её
никогда не увидим.
“Может быть,” — добавил он про себя.
Последний разговор у них состоялся вскоре после того, как Билл уличил её в измене и
потребовал развода, и Гарри ей тогда сказал, что больше, чем любовницей, интрижкой,
она для него никогда не будет. Было, конечно, время, когда он легко бы повёлся на
её очарование и даже позволил бы себя окрутить… Вот и надо было этим пользоваться,
а не подкладываться под Билла Уизли, всего лишь чтобы оказаться поближе к любимому!
Дура и есть, что тут можно сказать!
— Она не стала отпираться, и Билл тебе это запомнил, — сказал Рон. — Ты развёлся с
Джинни и стал ухаживать за этой…
— Прекраснейшей девушкой на свете, — перебил его Гарри. — Только так и никак иначе!
— За Дафной, — быстро исправился Рон, явно не желая называть её прекраснейшей. — Ты
стал ухаживать за Дафной, а Джинни всё плакала и плакала. Я знал, что был виноват,
вот тогда и вспылил!
— Да и пусть с ним! — воскликнул Гарри. — Забей!
— Джинни умерла, и Билл сразу показал на тебя пальцем, — продолжил Рон. — Сказал,
что ты должен за всё ответить. Там более, что и мама тогда слегла… Мне сразу нужно
было тебе сказать, но я не знал, что Билл на такое способен.
— Он и не способен, — возразил Гарри. — Дафна бы его прихлопнула, как таракана…
— Как же ему удалось? — задумался Рон.
Гарри про себя выругался, кляня на чём свет стоит свой болтливый язык. Про того,
второго, никто не знал, да и ни к чему было знать. Хоть он и не испытывал никаких
угрызений совести по поводу ещё одного трупа, но даже заместителю начальника
Аврората проблемы с законом были совсем не нужны. Иногда он даже радовался, что
проводившие формальное расследование — а кроме как формальном оно в тех
обстоятельствах быть и не могло, особенно при его фактической явке с повинной —
авроры не особо задавались вопросами и уж тем более не пользовались Веритассерумом.
— Ты напрасно себя коришь, Рон, — сказал он, потрепав друга по плечу. — Их уже не
вернуть — ни Джинни, ни Дафну. Тебе стоит сосредоточиться на превращении мира в
сказку для Ромильды Уизли, а мне…
Он поднял лицо к небу, наслаждаясь солнцем и лёгким ветерком.
— Я не буду больше называть твоих слизеринок змеями, — пообещал Рон.
Он не стал спрашивать Рона о работе — точнее, о бизнесе. В разговоре о магазине
непременно всплыл бы Джордж, и Рон снова стал бы его упрекать за то, как он
обошёлся с Анджелиной. Нет, с Анджелиной он обошёлся в высшей степени замечательно
— по крайней мере, та была вне себя от счастья. Настолько вне себя, что решила
бросить ради него Джорджа, явно на что-то рассчитывая, а потом ещё и закатила
публичный скандал с выворачиванием грязного белья, когда Гарри ей указал на
невозможность совместного счастья… А попросту — послал лесом. Джордж её, конечно,
сразу принял обратно — как казалось, нисколько не смутившись ролью Гарри в этой
истории, но вот Рон теперь дышал праведным негодованием каждый раз, как имя Джорджа
упоминалось в разговоре. Хорошо хоть Одри, умничка, сделала всё по-тихому —
бесперспективный Перси ей давно надоел, и интрижка с Гарри лишь послужила толчком к
решению о переменах. Прощаясь с Роном, он подумал, что рад тому, что три года
назад, когда как раз случился у него тот загул, Рон не был женат на Ромильде —
иначе он и с ней бы переспал и окончательно похоронил надежду на примирение с
другом своей тогдашней жаждой испортить жизнь всем, кто толкал его на брак с
Джинни.
После того, как он прибыл в аврорат, у него родилась мысль, которую он напряжённо
обдумывал следующие полчаса до прихода старших групп с отчётом. Результаты не очень
впечатляли — примерно две трети авроров вообще прошли проверку, из них примерно
половине требовалась подсказка. Не верилось, что волшебники, каждый из которых при
определённом везении в состоянии разрушить небольшой городок вроде Брайтона, не в
состоянии запомнить инструкцию, длиной в два раза меньше той, что легко даётся
тупым бобби из того же Брайтона.
— Дик, можно вас на минуточку, — попросил он, после того, как совещание
закончилось. — Я бы хотел прояснить несколько вопросов относительно вверенного вам
ведомства.
“Вверенное ведомство” называлось теперь “исправительное учреждение Азкабан”. Ричард
Лонгсосэдж, маленький тощий волшебник лет шестидесяти в непомерно длинных ботинках,
был куратором Азкабана в аврорате и отвечал за содержание и перемещение на
территории аврората осуждённых и кандидатов на поселение.
— Да, Гарри, конечно, — живо отозвался он. — Что ты хотел?
— Для начала — некоторые подробности, — сказал Гарри. — Мне нужно найти человека…
или нескольких, и я даже не знаю, жив ли он… или она…
— А почему… — спросил Дик.
— Я хотел бы верить, что жив или жива, — перебил Гарри. — В таком случае Азкабан
был бы наиболее вероятным местом…
— Бывшие Пожиратели? — коротко осведомился Дик.
— Может быть, — пожал он плечами. — Почти на сто процентов — выпускник… выпускники
Слизерина.
— Понятно, — кивнул Дик. — Дата исчезновения, причина? — заметив, что Гарри мотает
головой при каждом его слове, он наконец догадался: — Фамилия?
— Паркинсон, — выдохнул Гарри.
— Хм, — выдал Дик. — Что-то знакомое… Могу я спросить, почему ты… Если не секрет,
конечно.
— Не секрет, — покачал он головой. — Я собираюсь жениться на Панси Паркинсон. У нас
скоро будет ребёнок.
— Хм, — повторил Дик. — Ты уверен, сынок, что здесь обошлось без приворотного
зелья? Конечно, Веритассерумом её уже кормить поздно, раз она в положении…
Уверен ли он? Гарри задумался. На самом деле, примерно так Амортенция и работает.
Как ему говорили — дикая страсть, безудержное влечение, но без любви. А он в Панси
точно не влюблён.
— Всё в порядке, Дик, — ответил он. — Но мне нужно узнать, остался ли у неё кто-
нибудь.
— Если они и попали в Азкабан, то уж всяко до того, как я стал этим заниматься, —
ответил Дик. — То есть до победы над Сам-знаешь-кем. Восемь лет — это очень долгий
срок.
— Что вы имеете в виду? — не понял Гарри.
— После того, как мы закончили судебные процессы и казни, Азкабан пришлось
расширять, поскольку он был рассчитан только на пятьдесят посетителей. Мы уже
выпустили двоих осуждённых на два года и шестерых — на пять. За восемь лет мы
посадили ещё двоих. Сейчас в Азкабане тридцать узников.
— П-по прежнему н-не п-понимаю, — пролепетал Гарри, у которого в груди словно всё
заморозило каким-то неприятным холодом.
— Если предположить линейный характер убыли среди заключённых, то за десять лет в
Азкабане умирает половина узников, — вдруг подал голос Майкл, который всё это время
сидел в углу, клацая клавишами своего компьютера.
— Примерно так, — осторожно согласился Дик. — Ты всё ещё хочешь, чтобы я что-то
узнавал?
— Да, — обречённо кивнул Гарри. — И вообще…
— Ты хочешь, чтобы я раскопал, что с ними случилось, если… — спросил Дик.
— Нет, я сам, — помотал головой Гарри.
Настроение, которое совсем недавно ещё было таким замечательным — после
проведённого с Асторией утра и после примирения с Роном — стремительно катилось под
откос. Он сам уже начал физически ощущать всю боль, которую причинит Панси, если
сообщит ей… Дурак! Болван! Нужно же было сначала спросить — вдруг она уже знает? А
если они просто сбежали куда-то за границу и хрустят себе французской булкой, пока
любимая дочь занимается самоистязанием? Слизеринцы же, они и не на такое способны!
И уж всяко можно было спросить мистера Гринграсса — не он ли как-то обмолвился,
хоть и совершенно по другому поводу, что Паркинсоны были очень близкими друзьями?
— Когда будет что-то известно? — решил уточнить Гарри, накидывая плащ.
— Быстрее всего выйдет, если я туда отправлюсь и уже оттуда напишу, — ответил Дик.
— Если отбыть прямо сейчас, то можно попытаться к завтрашнему вечеру.
— Я могу вас об этом попросить? — спросил он.
— Конечно, — легко согласился Дик. — Но сначала стоит получить направление у
начальника.
— Хорошо, — кивнул Гарри. — Значит, завтра с утра? Успеете ещё сегодня бойцам
выволочку устроить?
— Значит, завтра с утра, — согласился Дик. — Да, прямо сейчас и займусь.
В самом деле, должностные инструкции — это практически как устав в армии. Сделал
что не так — и потом всем отделом расхлёбывать. Правда, закон волшебного мира,
живущего в полном отсутствии правовой системы помимо Визенгамота, обычно в случае
сомнительных доказательств выступал за изоляцию подозреваемого, но то, что удалось
настоять в подобных случаях идти навстречу требованию обвиняемых использовать
Веритассерум, сильно повысило шансы на более благополучный исход дела. Если бы
такой же подход действовал тридцать лет назад, Сириуса бы непременно оправдали. Тем
не менее первым делом стоило научить авроров как при происшествии не потерять
необходимых улик и не затоптать следов. Как раз это подчинённые Дика Лонгсосэджа и
будут отрабатывать остаток недели.
— Гарри? — удивилась Пераспера, открыв дверь.
— Добрый день, — поклонился он.
— Здравствуй, Гарри, — откликнулась она. — Где ты оставил мою дочь?
— А, не волнуйся, — сказал он. — Она пытается оттереть мой дом от пыли, так что ещё
пару недель вы её не увидите.
Глаза Перасперы распахнулись, а потом она улыбнулась и в притворном гневе махнула
на него ладошкой.
— Тира-ан! — воскликнула она. — Так вот зачем тебе понадобилась наша доверчивая
дочурка! Она-то думает, что у тебя любовь!
— Какая может быть любовь, когда у меня в доме бардак! — схватился он за голову.
Пераспера звонко рассмеялась.
— Ну, рассказывай, — предложила она. — Каким ветром тебя принесло?
— Я хотел узнать хоть что-нибудь про Паркинсонов, — сказал он, и она сразу же
застыла с тревожным выражением на лице.
— А я как раз хотела тебя попросить о том же, — растерянно всплеснула она руками.
Выйдя из дома, она повела его в скамейке неподалёку от входа, где и присела, жестом
пригласив его присоединиться.
— Хороший всё-таки день, — улыбнулась она.
— Неужто вам ничего не известно? — нетерпеливо спросил он.
— Однажды они пропали — и всё, — вздохнула Пераспера, нервно теребя пальцами
передник. — Дэниел пытался задавать вопросы, но ему сразу же сказали, что если он
продолжит в том же духе, то о нём самом впоследствии тоже будут спрашивать…
— Кто сказал? — с нажимом спросил он.
— Он справлялся в аврорате и в итоге говорил с тогдашним заместителем начальника, —
с сомнением в голосе ответила она. — Я не помню имени…
— Когда это было? — продолжил он допытываться.
— В марте девяносто восьмого, — ответила она. — Тогда они пропали. В середине
апреля Дэниел пытался навести справки…
— Наверное, это был Зит Пимплноуз, — задумчиво произнёс Гарри. — Тот ещё фрукт.
— Да, и родители его наверняка были большие шутники, — кивнула Пераспера.
— Положим, не более шутники, чем те, что назвали дочь Панси, — покачал он головой.
— Она, вообще-то, Персефона, — подсказала она. — Запомни — Персефона Аида
Паркинсон.
— Час от часу не легче! — восхитился он. — Яблочко от яблони… А сами они?
— Дэйвус Питер и Деметра, — откликнулась она. — Для друзей просто Дэйв и Деми.
— Ну и ну! — сказал он. — Что-нибудь ещё?
— В том-то и дело, что ничего, — развела руками Пераспера. — Уже после победы над
Тёмным Лордом мы ещё несколько раз пытались узнать… Ответ был всегда один — ничего
не известно, и ресурсов, чтобы искать иголку в стоге сена, у них нет. Я думаю,
никто просто не хотел связываться с фамилией “Паркинсон”... Пока просишь найти
человека, участливо улыбаются, готовы помочь, как только называешь фамилию — сразу
на лице безразличная маска.
— Чёрт, — расстроенно произнёс он.
— Чёрт, — согласилась она.
— Ещё что-нибудь? — спросил он. — Что за люди они были? Пожиратели?
— Не говори глупостей! — сердито воскликнула Пераспера. — Дэйв до самого последнего
момента отбивался, как мог, от предложений подручных Тёмного Лорда вступить в ряды
борцов за несвободу полукровок. Он был высокопоставленным чиновником в
Министерстве, начальником собственного отдела, и Дэниел был у него заместителем. И
они были наши друзья. Дэйв мне вообще как брат, да и всегда меня считал младшей
сестрёнкой, заботился и опекал… Да что ты спрашиваешь, я же тебе пересказывала
историю, как он меня спас, и как с Денни познакомил!
Точно, как же он мог забыть! Эта история у Гринграссов была практически семейным
преданием — с настоящим злодеем, с рыцарем-спасителем и с прекрасным принцем в
конце. Дафна её несколько раз пересказывала, вот только ни разу она не добавила
“Паркинсон” после “дядя Дэйв”!
— А почему никто из вас мне про них не рассказал? — напряжённо спросил он. — Почему
ты мне не рассказала?
— Ты стал бы искать правду ради чужого человека? — грустно откликнулась она. — Ты
бы стал помогать, услышав “Паркинсон”?
— Хорошего же ты обо мне мнения! — прошипел он сквозь зубы, вскакивая. — За кого ты
меня принимаешь?
Пераспера тоже вскочила и бросилась на него, беря в захват.
— Прости, милый, — сказала она. — Глупо, правда?
— Глупо то, что вы с Дэниелом отдали дочь за человека, которого, как выясняется, вы
совсем не знали, — раздражённо выпалил он, чувствуя однако как постепенно остывает.
— Вдвойне глупо, что упорно сватаете за него вторую.
— Прости, Гарри, — умоляющим голосом повторила она и подняла голову, заглядывая ему
в лицо: — Так ты попробуешь узнать?
— Куда же я теперь-то денусь? — спросил он. — Землю буду рыть!
— А что это вы тут делаете? — раздался над ухом удивлённый голос мистера
Гринграсса.
Да уж, положение вышло весьма глупое — не то, чтобы они прятались, но с натяжкой
место можно было назвать укромным, а то, как крепко его обнимала Пераспера, и вовсе
выглядело пикантно. Особенно в глазах человека, который требует, чтобы он спал в
гостевой комнате на другом конце дома от спальни очень взрослой дочери, мотивируя
это требованиями приличий.
— Ты ему скажешь? — не растерялся Гарри. — Нет? Ну ладно, тогда я. Вот Перри мне
жаловалась на то, какой ты тиран и деспот, умоляла убить тебя на дуэли и просила
взять третьей женой в гарем. Я ничего не перепутал?
Пераспера, распахнув от удивления глаза, даже не знала, что ответить.
— А ну, марш на кухню! — сердито сказал Дэниел. — Муж голодный, а она тут
обнимается со всякими проходимцами!
Пераспера сразу же отпустила Гарри и поспешно сделала пару шагов назад.
— Слушаюсь, мой господин! — покорно сказала она, опустив ресницы.
— Совсем распустилась в последнее время! — проворчал мистер Гринграсс.
— Класс! — с завистью присвистнул Гарри. — Мне в этом направлении ещё работать и
работать!
— Не переусердствуй! — по-отечески посоветовал мистер Гринграсс, весело ему
подмигнув. — А то можно самого ценного лишиться!
И он изобразил пальцами ножницы, что-то отрезающие.
— Гарри очень огорчился, когда узнал, что мы его не попросили найти Дэйва с Деми, —
пояснила Пераспера. — Обиделся, что мы его совсем не знаем. Сильно обиделся.
Мистер Гринграсс шагнул вперёд и заключил Гарри в объятья, похлопав его по спине.
— Прости, сын, — сказал он. — Не со зла.
— Да ладно, проехали, — пожал плечами Гарри, высвобождаясь.
— В дом зайдёшь? — спросила Пераспера.
— Нет уж, я к Астории, — покачал он головой.
— А с ней попозже зайдёте? — предложил мистер Гринграсс. — Приходите к ужину!
— Она теперь моя, — усмехнулся Гарри. — Сдали мне на руки? Привыкайте!
Едва он переступил порог дома на Гриммо, как с радостным воплем слетевшая по
ступенькам Астория сразу запрыгнула на него и впилась в губы поцелуем. Тёплое
чувство охватило его — он и вправду вернулся домой. Когда она, распалившись, начала
дрожать от нетерпения, он спустил её на пол, с трудом оторвав губы от своих.
— Погоди немного, — попросил он. — Сначала в душ. Я пыльный и голодный.
— А я соскучилась, — заявила она, взяла его за руку и побежала вверх по ступенькам,
утягивая за собой в спальню.
Поужинать удалось, лишь когда уже наступил глубокий вечер. Пока его не было,
Астория закупила продуктов, навьючив их на Кричера, и занялась готовкой. В
результате ужин получился вкусным и обильным. Он вспомнил про Панси, которая
совершенно точно сейчас сидит в одиночестве, вышивая очередную свою картину, и
задумался. Астория ему не мешала, молча потягивая чай — должно быть, чувствовала
его настроение. Ему вообще казалось, что она очень хорошо его чувствует, словно
успела изучить. Он накрыл её руку ладонью и с мечтательной улыбкой стал вспоминать,
как они как-то раз вместе ездили на море — с Дафной и Асторией — ещё в ту пору,
когда он за Дафной лишь ухаживал. Астория всё обещала, что тоже поедет с
поклонником, но в итоге оказалось, что поклонник куда-то пропал. А может, его и не
было вовсе?
— Что ты сейчас замышляешь с таким хитрым видом? — поинтересовалась она.
— Вспомнил нашу поездку в Малагу, — ответил он.
— Когда я даже выдумала себе ухажёра, лишь бы набиться к вам в компанию? — потупила
она глазки.
— Точно, — кивнул он.
— Ты мне тогда окончательно разбил сердце, — вздохнула она.
— Когда сделал предложение Дафне? — улыбнулся он.
— А я, глупая, всё думала, что ты и за мной тоже ухаживал, — посетовала она.
— Я на всём свете, кроме неё, никого не видел, — сказал он.
— А я — кроме тебя, — пожала она плечами.
Он знал, что ни в чём не виноват, и ему не за что извиняться. Астория улыбнулась
ему, будто снова уловила его мысли.
— Что дальше, Гарри? — спросила она.
— Дальше? — повторил он.
— Да, что будет дальше? — повторила она.
Этот вопрос его тоже волновал. Может, даже больше, чем её. Что он будет делать,
когда он добьётся своего, сломит упрямство Панси, и она вручит ему ключ — нет, не
от сердца — от живописно увитой плющом и оттого совершенно незаметной калитки в
непреодолимой стене, которой себя окружила. Что будет, когда она пустит его в
совершенно беззащитный крепостной двор и станет сама до предела уязвимой? Ведь в
сущности этого она и боится — остаться перед ним без защиты.
— Ты можешь мне рассказать содержание нашего свода правил в отношении брака? —
поинтересовался он.
— Конечно, могу, — улыбнулась она. — Но мне будет легче, если ты заранее скажешь,
что тебя интересует.
— Меня интересует, есть ли у нас легальная возможность жить втроём, — пояснил он.
— А меня ты даже не спрашиваешь? — прищурилась она. — Хочу ли я делить тебя с
другой?
Он внимательно на неё посмотрел, обошёл стол, так же не опуская руки, и опустился
перед ней на колено.
— Астория, — сказал он. — согласишься ли ты навек сделать меня счастливым и отдать
мне свою руку?
Она развернулась к нему и склонилась, щекоча лоб выбившимися из причёски прядями
волос.
— Ты какую руку просишь? — тихо спросила она. — Правую или левую? Где будет моё
место подле тебя? Где будет место Панси? Ты же ведь по-прежнему будешь с ней спать?
Хоть ты мне и говоришь, что её не любишь, но влечения-то своего не стесняешься? Я
дура, да?
— Ты счастлива, Тори? — спросил он, глядя ей в глаза.
— Как ни странно, да, счастлива, — вздохнула она. — Конечно, в душе я хотела бы
тебя для себя одной, но… Ты знаешь, если бы всё, что сейчас происходит, происходило
без Панси — я всё равно не была бы ещё более счастлива, чем сейчас. Мне хорошо
рядом с тобой, а всё остальное…
Он поцеловал её руку и встал.
— Мне пора, Астория, — сказал он.
— Ты ведь к Панси? — спросила она, тоже поднимаясь. — Значит, нам пора.
— Она меня снова не пустит, и я опять буду сидеть ночь на крыльце, привалившись к
двери, — улыбнулся он.
— Значит, я буду сидеть рядом с тобой, — сообщила она. — Так и будем втроём ночь
коротать, но вместо мягкой постельки будет холодное крыльцо.
— Не забудь подушку на попу привязать, — посоветовал он.
Подушку решили сделать на месте из подручных материалов. После десятка минут пешей
прогулки по засыпающему городу они остановились у двери дома Панси.
— Может, постучать? — спросила Астория, заметив, что он явно чего-то ждёт.
— Погоди, — попросил он.
И действительно, через пару минут он почувствовал, что Панси уже здесь.
— Панси? — позвал он.
— Поттер, — вздохнула она.
— Я тоже здесь, — сообщила Астория.
— Тори, — подтвердила Панси.
— Не пригласишь на чашку чая? — поинтересовался он.
— Тори — могу, — откликнулась она. — Не тебя.
— Я тебе кое-что принёс, — сказал он.
Панси ничего не ответила, поскольку он не задавал ей вопроса. Он с лёгкостью
представил себе, как она сейчас бесстрастно смотрит сквозь дверь, сложив руки на
животике.
— Мне хотелось бы тебе как-нибудь это передать, — сказал он. — Ты не могла бы
приоткрыть дверь? Я обещаю, что не войду без твоего разрешения.
Дверь, конечно, не была заперта — по крайней мере, лязга замка он не услышал. Да и
какой ей смысл запираться, если он в любой момент может воспользоваться заклинанием
или даже аппарировать сразу в прихожую? Она всё-таки ему доверяет, если может вот
так попросить оставаться снаружи и её не тревожить. Осторожно открыла, оставив
щель, чтобы могла пройти рука. Он просунул туда припасённый ещё днём пакет, и дверь
опять закрылась. Может, толкнуть и войти? Нет, тогда ключ от калитки он не получит
никогда — так и будет вечно ходить вдоль стены, нащупывая заветный проход. Она
недолго шуршала упаковкой, а потом затихла. Он достал свой телефон и набрал номер.
За дверью запиликало.
— Да, — раздалось из трубки.
— Панси, — сказал он.
— Поттер, — откликнулась она. — Такой телефон?
— Да, это такой телефон, — подтвердил он. — Так нам будет удобнее разговаривать.
— Зачем? — спросила она.
— Я хочу, чтобы ты больше говорила, — пояснил он. — Если уж я не могу сидеть рядом
с тобой, то хоть так.
Он сел прислонившись к двери, и Астория с готовностью устроилась у него на коленях.
— Что ты хочешь услышать? — спросила Панси.
— Всё, — ответил он. — Что угодно. Расскажи мне про себя. Какая ты была в детстве,
во что играла…
— Зачем? — спросила она.
— Сделай мне приятное, Панси, — попросил он. — Пожалуйста.
— Как все, — недоумённо ответила она. — Песочница, горка, мяч…
— Панси, — напомнил он. — Длинные предложения.
— Как все дети, — повторила она. — Была в детстве я. Совсем маленькая играла в
песочнице, каталась с горки, лазала по лестницам и гоняла мяч.
— А кубики? — поинтересовался он. — Ты играла в кубики?
— Нравились головоломки, — ответила она. — Мы с папой вечерами… собирали… Строили
из кубиков… дворец. Дракон… игрушечный… его рушил. Каталась на папе, в прятки…
играла…
— Расскажи мне про него, — попросил он. — Про отца, я имею в виду.
— Зачем? — не поняла она.
— У меня не было родителей, — напомнил он. — Расскажи мне, как это.
Хотя она-то могла об этом и не знать.
— Прости, — отозвалась она после долгой паузы. — Я не знала. Мне очень жаль,
правда!
— Спасибо, — сказал он. — Расскажешь?
— Он был такой… — замялась она, подбирая слова. — Большой, просто огромный.
Настоящий великан!
— Великан? — засомневался он.
— Великан! — подтвердила она. — Я поначалу ему лишь чуть выше колена была. Он
хватал меня в свои огромные ручищи и высоко подбрасывал — до самого потолка. А я
смеялась и просила ещё, и он бросал и бросал, а мама стояла рядом и смеялась вместе
с нами. Мне казалось, что папа такой огромный, что может вот так подбросить весь
мир.
Речь её вдруг стала плавной и насыщенной, и совершенно для себя незаметно она
постепенно разговорилась. Он про себя посетовал, что в школе не хватило ему
жизненной мудрости разглядеть в ней — да и в ком угодно ещё, пусть даже и в той же
Лаванде — эту радостную девчонку с папой-великаном и смеющейся мамой. Всё заслонило
собой дурацкое противостояние, которое не только разделило их на четыре лагеря, но
и отняло настолько много времени и сил, что даже и к своим-то, к гриффиндорцам, он
толком присмотреться так и не успел. Мир оказался расколот на три острова “мы”,
“они” и “те, что посередине”. И всё. Никаких игр, никаких компромиссов — только
битва. И лишь двое близнецов наплевали на ведущуюся с серьёзными лицами войну и
забросали школу бомбами-вонючками.
— С годами папа стал становиться всё меньше, — продолжала она. — Сначала я стала
ему по пояс, потом — по грудь, но всё равно, как он ни уменьшался в размерах, он
мог взять меня, подбросить в воздух, и как бы больно или обидно мне ни было, я
сразу начинала смеяться. Однажды он мне сказал — “Какая же ты у меня красавица
выросла, дочка!” И тогда я поняла, что я и вправду уже выросла…
— Твоя мама, наверное, очень красивая, — предположил он.
— Красавица? — удивилась она. — Да, я так считаю, но почему ты так подумал?
— Мне кажется, что ты должна быть на неё похожа, — пожал он плечами.
— Скажешь тоже! — откликнулась она. — Зачем ты так сказал?
— Я думаю, что ты красивая, Панси, — выдохнул он и почувствовал внезапную слабость
— словно только что прыгнул с двадцатиметровой скалы в воду, выжил, и теперь
организм пытается отойти от адреналинового шока. — Ты мне нравишься.
Астория тихонько хихикнула, а Панси молчала. Он уже было подумал, что спугнул её, и
этот так хорошо складывавшийся разговор сейчас закончится.
— Спасибо, — сказала она после долгой паузы в несколько минут. — Приятно.
— У тебя был… друг? — осторожно спросил он и снова похолодел. — Или тот, кто был
тебе дорог? Ведь наверняка тебе нравились мальчики…
Зная, что снова ступает на зыбкую почву, он тем не менее не мог удержаться, чтобы
не задать такой вопрос. Она ему уже призналась, что он был первым… не просто
первым, а даже первым, кто её поцеловал… Но мысль, что её сердце может принадлежать
кому-то, в кого она влюбилась десяток лет тому назад, и кого до сих пор не может
забыть, отчего-то доставляла ему беспокойство. Это было очень похоже на ревность —
было бы, если бы он её любил… Панси издала неопределённый звук — словно подавилась.
— Когда мне исполнилось десять, — сказала она, — День Рождения устроили у
Гринграссов и позвали несколько детей, с кем мы раньше не встречались. Там я
познакомилась с Роже Давье… Он был такой взрослый, такой важный — и уже учился в
Хогвартсе! Не отрываясь, я смотрела ему в рот и хвостиком ходила вслед за ним. С
другими детьми мы пошли в сад, он залез на яблоню и стал дразниться. Я изо всех сил
подпрыгнула и вцепилась в ветку, чтобы залезть к нему, а он обеими ногами наступил
мне на пальцы и стал давить. Я плакала, кричала, но не отцеплялась — мне казалось,
что ещё чуть-чуть, и я смогу наконец к нему залезть… Уже на четвёртом курсе он ко
мне подошёл очень смущённый, долго краснел, а потом извинился. Сказал, что я ему
тогда очень понравилась, и он сделал всё это, чтобы я на него обратила внимание. И
получилось — долго я его после того случая не могла забыть! В школе я влюблялась то
в Маркуса Флинта, то в Оливера Вуда… У меня на чердаке даже есть портрет Оливера на
метле и в развевающейся мантии…
То ли оказалось, что её нежелание говорить отчасти имеет психологическую природу —
оставшись один на один с бездушным куском пластика, Панси проявила способность
рассказывать о себе в течение довольно долгого времени… То ли разговор о родителях
снял у неё какой-то невидимый барьер, то ли она, последовав его совету,
тренировалась говорить… Он внимательно слушал, впитывая в себя частичку души,
которой она с ним делилась, а Астория сладко дышала в шею, и ей, судя по всему,
больше не нужно было ничего на свете. В какой-то момент рассказ Панси начал угасать
— слова стали тише, паузы между ними дольше. Будто звук из патефона, которому
требуется завод. Потом она и вовсе умолкла, и по мерному дыханию он понял, что она
заснула.
— Спокойной ночи, Панси, — сказал он, нажимая на кнопку отбоя и пряча телефон в
карман.
Астория встрепенулась, подняла лицо и нашла его губы.
— Спокойной ночи, любимый, — шепнула она.
— Спокойной ночи, радость моя, — поцеловал он её в ответ.
Глава 5. Назад в люди
Глава 2. Перезагрузка
Ему повезло, что он не попал в Лондон в середине зимы, и у него было ещё время
подготовиться… Научиться охоте, развить навыки и освоить множество полезных умений
и уловок. Это только кажется, что одного лишь сильного и гибкого тела с безупречным
слухом, чутким обонянием и встроенным в глаза прибором ночного видения достаточно,
чтобы пища сама ложилась к твоим ногам. Может, оно и было бы правдой, запусти его
кто-нибудь в отару к молодым ягнятам. Или в питомник к кроликам. На самом-то деле
оказалось, что наиболее распространённая в округе пища сама по себе прекрасно видит
и слышит, и к тому же по юркости ничуть не уступает, а если учесть габариты,
позволяющие забиваться в самые неприметные щели, так и вовсе превосходит.
В итоге это привело к тому, что прежде, чем ему удалось поймать первую добычу,
прошло четыре дня, за которые он даже успел немного отощать. Это было важное
свершение, веха, знаменующая его состоятельность, как грозы подвалов и чердаков и
хозяина заброшенных тупичков, и он решил отпраздновать — с крысой в зубах поднялся
на крышу одного из домов, откуда открывался прекрасный вид на реку и мост Тауэр, и
разлёгся, небрежно поигрывая не до конца придушенным грызуном. Настроение
улучшалось с каждой секундой, но он сознательно оттягивал трапезу, чтобы сполна
насладиться моментом триумфа… На крышу с трудом выбралась тощая кошка и уселась на
самом краю, не сводя с добычи голодных глаз.
Пол он определил по запаху. Кошка когда-то была домашней — не настолько давно,
чтобы ошейник с блестящим медальоном износился, но уже достаточно, чтобы из некогда
пушистого и откормленного домашнего любимца превратиться в тощее страшилище с
торчащими рёбрами и свалявшимся мехом. Кошку было жалко. К тому же, она явно была
настолько голодна, что вопреки страху сама решилась подойти к огромному страшному
зверю — а в том, что он был и огромным, и страшным, он уже убедился сначала долго
разглядывая своё отражение в тёмных витринах небольших лавок, а потом ещё
встретившись со стаей бродячих собак… К сожалению, от этих недоволков остались лишь
экскременты, которые они в изобилии вывалили, едва он им показался, загораживая
собой выход из тупика, как от балласта, мешавшего им достаточно быстро улепётывать,
а вот мясо они благополучно унесли, заодно продемонстрировав, что даже для мелкой
помеси бульдога с пуделем трёхметровый каменный забор — не препятствие, если на
твой хвост облизывается антрацитово-чёрная кошка двух метров в длину. Не считая
хвоста. Решив, что корейская кухня ещё не готова раскрыть перед ним всё своё
многообразие, Гарри переключился на охоту за крысами, которые, хоть и были
значительно более трудной добычей, но всё же количеством превосходили собак на
порядки, и вероятность поймать хоть одну была неизмеримо выше.
Определившись с выбором, Гарри сомкнул зубы на крысе, выкусывая грудину, но
оставляя голову висеть на тонкой полоске кожи, соединяющей её с тазом. Когда-то,
когда он ещё был человеком, Гермиона рассказывала ему, что содержимое кишечника
грызунов не менее ценно для кошки, чем мясо. Правда, речь была о питающихся крупой
мышах, а не о гурманах с местных помоек, но с другой стороны, если эта кошка давно
уже голодала, то избыток мяса ей столь же вреден, как и его отсутствие — по крайней
мере, такое рассуждение показалось ему достаточно разумным. Конечно, съеденной
порции ему было до обидного мало, и придётся искать новую крысу, долго выслеживать,
терпеливо ждать, маскируясь в тени… Поднявшись, он взял в зубы остатки туши, сделал
два шага по направлению к кошке, которая сразу же испуганно выгнулась,
разворачиваясь к нему боком и инстинктивно пытаясь выглядеть хоть немного страшнее,
положил пищу на крышу и одним скачком перемахнул на соседнюю.
Возможности его нового тела просто поражали, и иногда он задавался вопросом,
простой ли он представитель кошачьих, или магия при превращении слегка улучшила
взятого за образец крупного ягуара? Ещё когда он не начал слабеть от недостатка
калорий, у него получилось с разбега запрыгнуть на крышу двухэтажного дома. Лапа
была, конечно, слегка тоньше, чем у льва, но пятимиллиметровая стальная стенка
мусорного контейнера с готовностью прогнулась под её ударом. По прикидкам, челюсти
могли легко перекусить конечность взрослого человека или даже деревце сантиметров
до пяти в диаметре, но последнее проверять ему совсем не хотелось — а вдруг кто-
нибудь увидит, и поди докажи потом, что ты не бобёр! В итоге, наиболее безопасными
для путешествий оказались крыши — разрыв в пять-семь метров он перепрыгивал, даже
не задумываясь, и можно было пересекать целые кварталы, оставаясь с земли совсем
незамеченным.
Вторую крысу удалось поймать значительно быстрее, чем первую — успех дал
необходимую информацию по тактике, и уже через три часа ожидания он стал счастливым
обладателем трепыхающегося в зубах тельца, которое решил сожрать сразу же, не
откладывая. Во-первых, более праздновать нужды не было, а во-вторых — неизвестно,
кто ещё заявится на его трапезу, сверкая в темноте голодными глазами. Целой крысы
ему всё равно было мало. Пусть они и были крупнее своих деревенских собратьев, а
борьба за выживание среди миллионов конкурентов вывела новую, более крупную породу,
но все равно одной крысы было до обидного мало — практически, на укус. До рассвета
получилось отобедать ещё парочкой, а потом пришла пора прятаться.
Для укрытия тоже лучше всего подходили крыши. В солнечную погоду можно было
распластаться на металлической кровле, позволив чёрной шкуре по максимуму впитывать
тепло солнечных лучей, а в ненастье стоило найти чердак в тёплом жилом доме и
укрыться там, не забыв по возможности устранить сквозняк. Теперь, когда покрыть
себя несколькими слоями одежды он не мог, а мех был тёплым постольку поскольку,
вопрос сохранения тепла был столь же важен для выживания, как и необходимость
питаться в достаточном количестве. Конечно, было бы легче противостоять
надвигающейся зиме, будь он менее теплолюбивым животным… Потом он представил себе
оленя, прячущегося по чердакам и лондонским подвалам, и рассмеялся. Из соседних
домов послышались крики и детский плач.
На следующий день он смог ещё немного подкормить ту кошку, отдав ей целую крысу.
Мастерство охотника постепенно росло, и на третий день он сумел устроить пиршество
из целых пятнадцати тушек, которые постепенно учился потрошить, чтобы не
выковыривать впоследствии застрявшую в зубах шерсть. Казалось, жизнь начала
налаживаться, но ещё через день попались лишь две. Что они именно “попались”, а не
достались ему в процессе охоты, он понял, не успев ещё даже вонзить в них зубы — к
счастью, наверное. Вряд ли крысиный яд в таких количествах смог бы его убить, но
даже незначительные последствия отравления в его ситуации легко могли обернуться
фатальными — он всё-таки ещё не полностью восстановил свои силы. Найдя кусок
полиэтилена и палку, он с большим трудом завернул отравленную пищу и забросил в
ближайший мусорный бак, надеясь, что кроме крыс никто её там не найдёт.
Прошло ещё несколько дней, в течение которых он уже всерьёз начал подумывать о том,
чтобы слопать свою новую знакомую. Останавливало, как ни странно, не осознание
того, что в ней костей и шерсти будет больше, чем всего другого, но просто частичка
человека, которая застряла под его шкурой. Маленькая зверушка разведала, где он
прячется днями, и теперь приходила греться ему под бок. Ну глупо же есть
собственного домашнего питомца!
А потом случилось озарение. Точнее, не озарение, а… Просто резко переменился ветер.
Он как раз сидел на краю крыши, выглядывая себе добычу, и ветер дул в морду,
принося запахи, в которые можно было вслушиваться и анализировать, и иногда, когда
пахло особенно вкусно, и помечтать… Следующим порывом сзади принесло… Ему самому
стало до боли жутко, и он взвился в воздух, расставляя во все стороны лапы с
выпущенными когтями и бешено крутя хвостом, чтобы развернуть тело навстречу новому
страшному врагу… На крыше было пусто, а больше ниоткуда этот запах принести не
могло. Он убрал когти и пошёл в обход, заглядывая в тесные щели, зло бормоча себе
под нос и бешено хлеща по бокам хвостом. Никого не нашлось, но этот эпизод оставил
его в раздумьях. Конечно, он опять ничего не поймал, и под утро завалился спать
голодным. Пришла его подружка, но не прислонилась ему под бок, а отчего-то уселась
в отдалении и принялась умываться, время от времени на него поглядывая.
Гарри машинально скользнул носом вдоль тела. Ф-фу! Вот же он, запах, откуда! Про
необходимость умывания ему и так кричали все рефлексы кошачьего тела, и он, конечно
же, не противился, поскольку понимал необходимость содержания шкуры в чистоте — а
то будешь вонять, как… собака. Однако человеческое сознание сразу и резко
воспротивилось умыванию гениталий. Это было нечто, что он не собирался делать ни в
коем случае — вылизывать яйца, член и задний проход. Живот, лапы? Пожалуйста!
Спину? Смочить лапу и провести по шерсти. Тут рефлексы работали без осечки. Но
гениталии… Конечно, через две недели от него разило так, что самому страшно
становится! Понятно, почему добыча чует его за два квартала! Но он лучше сдохнет,
чем будет себя вылизывать между ног! В конце концов, это и отличает человека от
зверя!
Проблему надо было срочно решать, но этому были препятствия. Первое он обнаружил,
когда вечером прокрался в парке к пруду и окунул области загрязнения… Достаточно
будет упомянуть, что ещё месяц после раздавшегося тогда вопля в округе двух
километров не было встречено ни одной собаки. После того, как он, трясясь от
холода, провёл несколько минут в кустах, ему подумалось, что более осторожный
подход может помочь. Усевшись у самой кромки воды, он окунул туда руку и поднёс…
Совсем забыл, что это не руки, а лапы, и когда кисть неловко изогнулась, из неё с
почудившимся ему хищным лязгом выскочили острые пятисантиметровые ногти, чуть было
не отхватив… Чуть было окончательно не лишив его смысла к существованию. Осторожно
отведя лапу подальше от самого драгоценного, он стал придумывать, что всё-таки
делать с гигиеной. Мысль пойти в соседний зоопарк и там вежливо попросить служащих
— молоденьких девушек, конечно же! — его помыть, сначала даже показалась ему
привлекательной, пока в голову не пришло, что вместо молоденьких девушек с нежными
руками там вполне могут оказаться злые бородатые мужики с огромными ружьями. Однако
за тёплую воду сознание успело зацепиться. Где в Лондоне можно найти тёплую воду?
Да везде! Куда ни зайди, в каждом доме есть горячая вода! Вот только если заявиться
в любой дом, то свидание с теми самыми бородатыми мужиками произойдёт очень быстро
и наверняка очень болезненно.
Гарри вскочил и, держась тени, направился в сторону небольшого отеля поблизости, в
котором, как он помнил из своей жизни человеком, на крыше был оборудован небольшой
бассейн и горячая ванна. Пара минут спокойной рыси, четыре этажа вверх в три
касания — и он на месте! Однако никаким бассейном тут и не пахло — обычная крыша,
крытая кровельным железом. Он озадаченно почесал рукой нос, размышляя, куда делся
бассейн.
Собственно, осмотреться по сторонам у него пока ещё не получалось — слишком он был
занят выживанием, которое состояло из охоты ночью и поиска места, чтобы спрятаться,
днём. Это была первая странность, на которую он вынужденно обратил внимание,
поскольку она встала на пути. Времени особо размышлять не было — всё-таки если он
сегодня не найдёт себе пищу, то уже серьёзно ослабнет. На балконе внизу
распахнулась дверь — кто-то явно проветривал номер в гостинице.
Он свесил голову за край и прислушался. Из номера доносился тихий шорох тапочек —
по звуку, явно прислуга. Горничная довольно долго — минут десять — возилась в
номере, а потом вышла, щёлкнув замком двери. Гарри бесшумно спрыгнул на балкон,
заглянул одним глазом и буквально оторопел от открывшегося волшебного зрелища.
Перед разобранной кроватью со скомканным бельём был виден столик на колёсиках, на
котором стояло открытое блюдо с недоеденной половиной курицы. Восхитительной курицы
с хрустящей корочкой, нежным сочным мясом и мягкими косточками, которые будут так
вкусно хрустеть на зубах. Даже раньше, чем он осознал, что делает, он шагнул
вперёд… Длинным плавным движением… Даже четверти секунды не прошло, а он уже снова
стоял на балконе, глядя в комнату, но курицы на столике больше не было. Да! Да! Он
так и знал! О, как вкусны эти тонкие куриные косточки и как сочен жир, которым так
обильно пропитано мясо!
Вернулась горничная, оказавшаяся не очень страшной молоденькой девушкой, и укатила
столик, снова захлопнув за собой дверь. Как всё-таки он удачно зашёл! Ещё минутой
позже — и это лакомство унесли бы, чтобы выкинуть в помойку тем же самым крысам!
Тем не менее этот перекус вовсе не означает, что настоящая проблема уже решена —
ему ведь даже нечем покормить свою кошку! Он снова зашёл в номер, чутко
прислушиваясь к звукам в коридоре, заодно обдумывая ситуацию. Вот ванна, и она
пустая. Если он включит воду, то она всё заглушит, и он вовремя не узнает, если
кто-то войдёт. Не то, чтобы он боялся девушек… Может, подпереть дверь? Его сил
хватит даже на то, чтобы выломать её одним ударом, а уж передвинуть тяжёлый шкаф…
Взглянув на дверь, он чуть было не рассмеялся в голос, но вспомнил эффект от
прошлого выражения радости и успел себя заткнуть. На двери же есть специальная
скоба, чтобы горничная не вошла как раз в тот момент, когда у молодых — или не
очень — постояльцев в номере начинается самое интересное! Борясь с непослушными
толстыми лапами, он накинул скобы и для верности повернул защёлку замка так, чтобы
она блокировала отпирание ключом.
Теперь вода. Его новое тело было значительно более устойчиво к перепадам
температур, и можно было не особо утруждаться точной настройкой. Самым сложным
пунктом его плана оказалась затычка. Зубы были вообще бесполезны, а рукой, которая
на самом деле была лапой, её захватить было вовсе невозможно. Озарение случилось на
третьей минуты эпической битвы, когда он выпустил когти и просто насадил резиновую
пробку на крайний. Заткнув ванну, он с удовлетворением погладил себя по груди.
Заслужил. Хорошо, что когти успел убрать в самый последний момент. Открыв примерно
поровну горячей и холодной воды, он стал ждать, когда ванна наполнится. Это тоже не
заняло много времени, если только забыть, что где-то поблизости бродит горничная,
которой явно стоит ещё убраться в этом номере. Для опущенной в воду руки она
получилась несколько теплее желаемой, и он закрыл горячую, чтобы выровнять
температуру. Закрыл холодную и с плеском забрался в ванну, пробуксовывая и
бесполезно царапая когтями гладкую поверхность. Опустил таз в воду и принялся им
двигать влево-вправо, чтобы хорошенько прополоскать. Потом взгляд наткнулся на
щётку на ручке, и его осенила идея — можно же этим скрести! Взяв ручку в зубы, он
изогнулся, чтобы достать до яиц, и принялся тереть, блаженно жмурясь от
удовольствия. Помыв член, он как следует надраил под хвостом — чтобы блестело! — и
выдернул из ванны пробку.
Можно было, конечно, наследить — но тогда вряд ли он сюда ещё вернётся. Еще не
схлынула вода, как он начал сушить себя языком — это то же, что и умываться, только
наоборот! Спину, лапы, хвост и грудь… Но с мокрыми яйцами соваться в ноябрьскую
стужу тоже не стоило! Ещё несколько минут заняло скатать зубами одеяло и простыни в
тугой ком, который он мог держать обеими руками. Широко расставив ноги, он присел и
стал интенсивными резкими движениями вытирать гениталии об одеяло. Взгляд упал на
зеркало, в котором прекрасно отражался огромный зверь, который… М-да! Хорошо, что
мама с папой уже умерли, и не видят, как их сынок, да ещё и перекинувшись в
здоровенного ягуара, совокупляется с кучей постельного белья! Закончив вытираться,
он шагнул на балкон, прислушиваясь к своим ощущениям. Вроде, сухо и тепло, а
значит, его план удался. Время охотиться на крыс!
К моменту, когда выпал первый снег, он уже вполне освоился в городе. Присмотрел
себе разных местечек для лёжки, открыл для себя вкус собачьего мяса и потихоньку
учил нескольких прибившихся к нему под крыло кошек охотиться на крыс и защищаться
от собак. Выработал тактику проникновения в маггловские жилища, чтобы там
хорошенько прополоскаться, что и проделывал раз в два-три дня. Наконец появилось
время, чтобы начать разбираться в своей жизни в целом. Вечерами он бродил по
городу, наблюдая за его жизнью, и очень быстро понял — это не Лондон. Точнее, это
не его Лондон. Первое, что бросилось в глаза — машины. Он не был большим
специалистом, но взгляд уже успел привыкнуть к определённому стилю. То же, что он
видел на улицах этого Лондона, трудно было назвать автомобилями. Даже совсем
новенькие, они больше походили на дребезжащие и вонючие рыдваны его родины. Кроме
того, их было намного меньше даже несмотря на то, что таких уж драконовских мер по
их искоренению в центре никто особо не принимал.
Второе, что он понял — что не видит пакистанцев. Словно их какая-то саранча
пожрала. Очень многочисленная саранча пожрала нескончаемые полчища пакистанцев. Ни
толп пакистанцев, ни кварталов индусов, ни районов с арабами и чернокожими — ничего
такого он не видел. То есть все перечисленные индивидуумы были, но во вполне
терпимых количествах, явно не претендуя на роль преобладающего этноса в отдельных
уголках города — да и по всему Лондону. И если уж зашла речь о людях, то девушки
выглядели совсем по-другому. Может, даже были красивее, но вот что выглядели по
другому — так это точно. И носили другое — и мужчины, и женщины. У мужчин были
популярны нелепые бакенбарды и копна волос до плеч, словно на следующей неделе
состоится массовое прослушивание в массовку на роль музыкантов “Битлз”. А
неудачников отсеют и запишут в “Анималз”. Девушки даже зимой были в юбках — и
никаких джинсов! Впрочем, ему сейчас точно не до девушек! По крайней мере, пока вон
та красотка в окне через улицу не научится пользоваться занавесками во время
переодевания.
Ещё одна особенность, — впрочем, не вполне очевидная, — во всём Лондоне он не
увидел ни одной камеры. В его городе камер было больше, чем плиток на тротуаре, и
едва ли меньше, чем листиков на деревьях. Впрочем, последние тоже могли на поверку
оказаться камерами. Камеры висели на светофорах, дорожных знаках, вывесках и
витринах, торчали из подвалов и канализационных люков и даже носились полицейскими
и другими служащими. Здесь не было ни одной. Ни одной, то есть совсем не было. И
куда-то делись телефоны. Будки, конечно, стояли, и, что удивительно, ими активно
пользовались, закрываясь изнутри и долго мусоля пальцем по толстому телефонному
справочнику, чтобы найти нужный номер, но вот ни один из местных жителей ни разу
при нём не вытащил из кармана даже завалящей “Нокии”. В совокупности с местными
автодинозаврами это должно было наводить на странные мысли… Но не наводило. Что
тоже было странно.
Девица закончила переодеваться, и он повернул голову в сторону Темзы, туда, где
вместо Глаза на берегу зиял чёрный провал. Не провал, конечно, но отсутствие колеса
обозрения выглядело, будто кто-то вырезал из фотографии ночного Лондона довольно
большой кусок. И на месте Огурца тоже дыра. Странно. И других ведь небоскрёбов нет.
Может, он оказался в параллельном мире, где железобетон так и не был изобретён? Или
у архитекторов и градоначальников не вырезают вкус вместе с мозгами ещё в начале
карьеры? Нет, чушь, конечно — первое всё-таки более вероятно и не требует попрания
законов природы. Хотя… Взгляд скользнул по ночной панораме, привычно отмечая
красные огоньки в вышине. Семидесятники-то здесь! Почти все… Нет Шекспировского
общежития и Бишопгейта… Но первый он видел на днях в солнечном свете — точно, вот
он! Тёмная громадина без огней, поскольку его ещё только начали строить… Значит…
Конец семьдесят четвертого? Семьдесят пятого года? Елки уже стоят по домам —
декабрь?
Гарри возбуждённо вскочил, мечась по крыше взад-вперёд. Значит, все ещё живы.
Родители с Сириусом в школе, Волдеморт пока собирает сторонников, дед с бабкой?..
Живы родители Сириуса и родители Андромеды, Тонкс сама совсем маленькая… Так много
можно сделать — он же знает! — а он заперт в этой чёртовой шкуре, в которой даже
смех оборачивается опорожнением кишечника у всех, его слышащих. Значит — нужно
найти волшебников? Своих? Правда, он с большим трудом представлял, где их искать.
Нет, дом Сириуса — вот он, совсем недалеко, но там вряд ли кто-то ждёт с
распростёртыми объятьями сына грязнокровки и Поттера. Министерство? Дамблдор? По
поводу последнего у Гарри были сильные сомнения. Тогда что? Решено — первым делом…
Громко забурчал желудок, одним махом руша прекрасные небесные замки. Итак — решено,
первым делом — поесть!
План с очисткой территории возник совсем уж неожиданно — как-то утром уже после
Нового Года у одной из продуктовых лавок остановился небольшой фургон. Водитель не
торопясь открыл заднюю дверь, а вышедший ему навстречу хозяин лавки снял с крюка
две из висящих внутри завернутых в плёнку бараньих туш и понёс внутрь. Нет, потом
на свет появились и свиные, и говяжьи, но Гарри в душу отчего-то запали именно
бараньи. Дело в том, что в одной как раз было достаточно мяса, чтобы ему хватило на
три-четыре дня, и чтобы само мясо не успело испортиться до того, как он его съест,
даже в самую жаркую погоду. Он быстро выяснил, что мясник приезжает каждое утро, и
на третий день подготовился.
Нет, конечно, его подшефный выводок помог — отдавать крыс целиком было фактически
преступлением против человечества… против кошачьего племени, и он их предварительно
разделывал. Острым когтем взрезал шкурку вдоль, потом подцеплял и ещё двумя
движениями “раскрывал” в стороны до самой спины, отделяя шкуру от содержимого. Ещё
пара взмахов рукой… лапой, и крыса оказывалась разделена на две части — содержимое
тушки и шкура с хвостом и головой. “Помощникам”, в общем-то, одной в день было
достаточно, и остальное он прикончил сам, ожидаемо вызвав у трёх кошек и пяти котов
приступ священного ужаса при виде сорока двух крыс, сожранных в течение полуминуты.
Эх, что бы они ещё понимали! Там же на один укус! Самые мелкие даже между зубами
проваливаются!
Когда в фургоне осталось две последние бараньи туши, он снял одну из них вместе с
крюком и, высоко держа голову, чтобы не скрести ногами ягнёнка по асфальту,
направился за угол. Когда вернулся хозяин, он сразу обнаружил пропажу и нанесённую
Гарри на чистый асфальт дорожку из снега, ведущую за угол, где были разложены
трофеи, на снегу написан знак равенства, на деревянный поддон для грузов уложен
барашек и нарисован знак вопроса. Хозяин лавки сразу догадался посмотреть вверх,
хотя ничего и не увидел — всё-таки прятаться Гарри умел даже при дневном свете.
Приблизился к крысиным тушкам и внимательно их осмотрел, обогнул барашка и затоптал
знак вопроса. Отлично! Сделка состоялась!
Конечно, он не съел всё сам. Его подопечным тоже досталось — да так, что они в
итоге не могли даже двигаться, и Гарри пришлось остаться неподалёку, чтобы на них
не напал кто-нибудь из менее домашних сородичей. Получив нормальное питание, кошки
очень скоро приняли нормальный вид, для начала приведя в порядок шерсть. Когда они
начали охотиться вместе с ним, то быстро пришли в хорошую форму. От редких собак,
забредавших в окрестные кварталы несмотря на недвусмысленные послания, которые им
оставлял на стенах и гидрантах Гарри, они обычно спасались бегством, а забредших
кошек он старался по возможности принимать под свою опеку.
После сделки с владельцем продуктовой лавки с питанием стало намного лучше. Нет,
крысы были безумно вкусны, особенно поначалу. Когда он сожрал свою первую… половину
крысы, ему показалось, что вкуснее он ничего в жизни не ел. Но сколько же можно
питаться деликатесами? Иногда хочется простой, можно сказать, крестьянской пищи —
седло барашка, устрицы, фуа-гра… Теперь же, когда меню избавилось от перекоса в
сторону десерта, у него наконец появилось свободное время для того, чтобы заняться
своим будущим. Да и — чего уж там скромничать зазря — будущим всего магического
мира. Размышляя о том, что он может сделать, если его не сделали анимагом, а просто
превратили в ягуара, и расстаться с этим обличьем у него не получится, он попутно
занимался ещё одним важным делом — отращивал себе руку.
То, что нынешние его конечности более пригодны для раздирания в клочья бронетехники
врага, нежели для тонких манипуляций, ему стало понятно почти сразу. Хвостом,
правда, тоже можно было убить, но как инструмент он более пригоден — при условии
упорных тренировок. Гарри хотел хотя бы научился держать хвостом палку. Пусть это и
выглядело бы со стороны по-обезьяньи, но — чем чёрт не шутит — в итоге могло
обернуться умением колдовать в форме зверя. Поэтому он и корячился целыми днями,
пытаясь загнуть непослушный хвост в кольцо. Пока безуспешно.
Где-то в середине января — по его прикидкам — случилось нечто, что, в общем-то, по
сути своей было совсем незначительным событием, но в результате обеспечило ему
душевный подъём, которого стало так не хватать после двух месяцев в звериной шкуре.
Он и раньше обнаруживал обрывки газет и объявлений, но какая-то особенность его
зрения не позволяла ему читать мелкие буквы, а ночью так вообще на бумаге было
невозможно что-либо разобрать. В этот раз на объявление от наткнулся днём. Буквы
были крупными,. и он смог без труда прочитать, что там было написано. Он поглядел
на свою первую кошку, которая теперь уже из того ободранного чучела, вымотанного
жизнью настолько, что даже не побоялась страшного зверя, превратилась в изнеженную
длинношёрстную красавицу, и улыбнулся, стараясь, чтобы никто не видел его оскала.
Вечером он бесцеремонно взял её в пасть и попрыгал по крышам. Самое сложное было —
незаметно пересечь мост, который, похоже, и не позволял ей вернуться. Впрочем, при
известной смекалке можно сделать и это, главное — вовремя пригнуться в паре мест,
чтобы нависающими над дорогой конструкциями не снесло с крыши автобуса. Через
пятнадцать минут он выгрузил свою ношу у нужной двери и потянулся хвостом к звонку.
Кошка, которая уже заметно волновалась, протестующе мявкнула. Он остановился, и она
принялась умываться. Это было правильно — конечно, в его пасти было надёжно, но
слюнями её всё-таки залило с ног до головы… от ушей до хвоста. Теперь эта красотка
прихорашивалась. Он насмешливо фыркнул. Прошло минут десять — кошка тщательно
вылизывала шерсть, а он почти невидимый стоял рядом в тени. Наконец она замерла, и
он позвонил в дверь.
— Кто там? — раздался женский голос и послышались шаги.
Гарри на всякий случай вспрыгнул на козырёк соседнего крыльца. Кошка снова
занервничала, глядя на него — это был его стандартный манёвр, когда они охотились —
мелкие хищники не казались крысам опасными, но отвлекали на себя внимание от
сидящей на возвышении смерти, готовой стрелой метнуться, как только в пределах
досягаемости окажется выводок, с которым кошки уже будут не в состоянии справиться.
Дверь открылась, и на пороке показалась хозяйка, которая привычно сначала
посмотрела перед собой, а потом уже опустила взгляд вниз.
— Снежинка! — воскликнула она, нагибаясь и протягивая руки. — Снежинка! Дети! Энни,
Боб, Снежинка вернулась!
Дверь закрылась, заглушая радостные вопли, и ему отчего-то стало так хорошо, как не
было уже давно. Может, даже с момента гибели Дафны. Он осторожно толкнулся, —
козырёк всё-таки не был рассчитан на прыжки по нему стокиллограммовой туши, —
забрался на соседний подоконник сантиметров пятнадцати шириной, и оттуда взлетел на
крышу, где, несмотря на небольшой мороз, перекатился на спину и раскинул лапы в
сторону, счастливо пытаясь разглядеть звёзды сквозь тёмную пелену низких облаков,
думая, что у него обязательно всё получится, даже если он не сможет больше никогда
снова стать человеком.
Ему показалось, что это было достойной целью — найти дом каждому из своих
подопечных. У одного из котов оказался на ошейнике номер телефона, но толку от
этого номера было ноль — даже если у Гарри получится — незаметно!!! — поместиться в
будку, и он каким-то чудом ухитрится набрать номер, то что дальше? В своей
способности к голосовой коммуникации с представителями homo sapiens он нисколько не
сомневался. Если, к примеру, нужно собрать в большом количестве анализы для
больницы. В остальном, конечно, это было совершенно гиблым делом. В итоге он стал
выглядывать на столбах объявления о пропавших любимцах, которые были бы размещены в
достаточно укромных уголках, чтобы можно было спуститься к ним днём. К сожалению,
чёртово кошачье зрение подводило его в том плане, что недостаточно крупные буквы он
попросту не мог разглядеть даже днём. И даже несмотря на это, ещё трое из его
паствы вернулись в потерявшим надежду хозяевам.
Уже ближе к концу января случилось нечто, и вовсе из ряда вон выходящее — он
наконец-то нашелся. В том же смысле, как благодаря его усилиям “находились” его
подопечные. Можно было, конечно, обманывать себя, что он-то ходит сам по себе, но в
итоге не это ли было его целью — выйти к своим, волшебникам?
Женщину… девушку с ребёнком, которых он встретил в парке Виктории, легко можно было
принять за магглов — лишь платье и пальто на девушке было чуть более длинным, — и,
соответственно, старомодным, — чем предполагали нынешние нравы, да и помесь чепчика
и капюшона на ребёнке явно встретила ещё викторианскую эпоху. Тем не менее,
несмотря на то, что последний раз он её видел… тридцать лет назад, он её узнал. В
то время, в его прошлом, она лишь хранила остатки былой красоты, которая медленно
смывалась временем с её лица, но сейчас… Сейчас она и была красавицей. Если его
предположения о времени правильны, то ребёнок — то есть девочка — это Нимфадора
Тонкс, героически погибшая мать его крестника Эдварда Люпина, и сейчас ей всего
лишь… ещё трёх нет, судя по виду. Значит — только-только начался семьдесят пятый
год.
Он осторожно последовал за ними, рассчитывая, что в итоге они окажутся в доме на
Гриммо, но вместо этого они прошли по Гаскойн и свернули на Ритрит, где на углу с
Мед совсем для него неожиданно оказался просторный двухэтажный особняк, стоящий
посреди огороженного забором сквера размером около двух гектаров. Очевидно, имение
было скрыто от всех непосвящённых, поскольку в своё время он уже бывал здесь, и
ничего такого в самом центре обычного спального района он не нашёл. Амдромеда с
Тонкс скрылись в доме, а он отправился исследовать окрестности. Поместье вокруг
оказалось ещё более обширным, чем казалось снаружи, но это-то как раз давно уже
было доброй традицией старушки Англии, в которой земли было явно меньше, чем
желающих ей владеть. На лужайке в саду была небольшая площадка для детских игр с
качелями и горкой. Чуть дальше, в глубине, ютился заброшенный на вид гостевой
домик, который благодаря магии домового по-прежнему поддерживался в жилом
состоянии, но вот снаружи оказался весь опутан лианами вьюна.
Как ни странно, охранная магия домика впустила Гарри, и он первым делом начал
устраиваться на чердаке, где обнаружилось несколько старых матрасов, чтобы
оборудовать себе лёжку. Когда с обустройством было покончено, можно было наконец
отправиться на разведку. Обитателей он сможет разглядеть днём, а вот изучить входы
и выходы на случай опасности следовало прямо сейчас, поскольку проводить в будущем
испытания собственной шкуры на устойчивость к магии он вовсе не собирался. Несмотря
на то, что был известный риск, что черное пятно его тела будет отлично видно на
фоне идеально белого снега, он пустился в обход своих новых владений, не забывая
заметать хвостом следы позади.
Всё оказалось на так уж и плохо. К сожалению, крыс на территории не оказалось, но
вопрос с питанием оказался вполне решаем, хоть и не до конца. Во-первых, в другой
стороне сада обнаружился погреб с запасами еды — но это уж совсем на крайний
случай. К собственному удивлению, он проник внутрь без помех, несмотря на явную
магическую защиту у порога, и насколько минут облизывался на окорока, колбасы и
укрытые консервирующими заклинаниями свежезабитые говяжьи туши. Однако он не стал
воровать у магглов — не будет и у волшебников. Зато ближе к дому нашлись норки
нескольких садовых гномов. Самих гномов истреблять не хотелось из-за их схожести с
маленькими людьми… Но где-то неподалёку обязательно должны были найтись джарви, и
вот их-то поголовье можно было проредить, заодно напугав гномов так, чтобы они сами
покинули территорию. Ну, а не покинут — нежелание их есть не отменяет возможности
устроить резню.
Вопреки расхожему мнению, красные колпаки вовсе не появляются в местах, где когда-
либо проливалась кровь — иначе они давно покрыли бы собой в несколько слоёв
планету. Нет, нужна именно кровь волшебника, и не просто раненого, а искалеченного
или убитого. На территории поместья как раз нашлось несколько таких, бродящих в
поисках зазевавшегося колдуна, но обитали они ближе к задворкам, и вроде пока
никому не угрожали. Вот гнездо докси на чердаке могло представлять известную
проблему, особенно если они отложат и высидят яйца. В подвале особняка нашлись пара
мумий в кандалах и следы уничтоженной колонии крыс. Жаль. Значит, еду придётся
добывать на стороне. Легко перемахнув через трёхметровый забор, он запрыгнул на
крышу дома напротив, и особняк со сквером сплющился по вертикали, а потом и вовсе
пропал. Гарри спустился на землю и с замиранием сердца подошёл к нужному месту.
Когда особняк вновь появился, вопреки законам физики раздвигая в стороны соседние
дома. Он с облегчение выдохнул — всё-таки, несмотря на то, что он заперт сейчас в
теле зверя, он по-прежнему волшебник. С этой мыслью он вернулся обратно на крышу и
понёсся прочь — нужно было ещё много успеть.
К утру крысы были выловлены и выпотрошены, а поредевшая группа кошек, сыто
развалившись на плоской крыше дома, служившего “штаб-квартирой”, — не укрытием —
как раз дружно умывалась. Гарри же раздумывал, как теперь дать им понять, что он
должен исчезнуть. На роль вожака однозначно подходил крупный боевитый кот рыжего
окраса со вполне боевыми шрамами на морде. В нём было около десятка килограммов
сплошных мышц, и при встрече с не очень большой собакой у последней было мало
шансов унести ноги. Впрочем, те поодиночке не ходят, а уж в этот район и вовсе не
суются. Мимо проехал грузовичок, и Гарри, легко вскочив на ноги… на лапы,
последовал за ним, чтобы забрать добычу.
Хозяин магазинчика был честен в своей благодарности, да к тому же наверняка ещё и
поимел что-то с соседей, которые тоже невольно были избавлены от крыс усилиями
Гарри. Кстати, конкретно эту партию он добыл в паре кварталов отсюда, и привычно
вывел на снегу рядом с добычей адрес места охоты. Если хозяин захочет этим
воспользоваться, то пускай. Маггл, не скупясь, достал из фургона самого крупного
барашка, отнёс его на место, ещё раз прочитал адрес и, подумав, добавил к барашку
пару индеек. По всему выходило, что бизнес по продаже услуг уничтожителя грызунов
был прибыльным.
Индейка отправилась в небольшой сугроб на крыше в тени места, где соседний дом над
ней возвышался на метр или чуть больше. Половину барана он съел, а другую спрятал
неподалёку — это будет его запас на ближайшие дни, после чего отправился спать на
чердак дома через улицу. Когда наступила темнота, он вернулся, и кошки не спеша
стали выползать, явно будучи не в восторге оттого, что их опять заставят охотиться.
Но ничего такого Гарри сегодня не планировал. Когда все собрались, он лапой
несильно двинул рыжего кошака, а потом ещё махнул у его морды когтями и тихонько —
чтобы не испугать — зашипел, бешено хлеща себя по бокам хвостом и прижав круглые
уши к голове. Рыжий однозначно воспринял угрозу, сам вскочил и выгнулся, распушив
хвост и встав на цыпочки. Гарри сначала тоже выгнулся, а потом припал к крыше,
сердито подвывая, и при этом изо всех сил стараясь, чтобы вой не был громким — а то
рыжий убежит, и дело пойдёт насмарку. “Противник” приподнялся ещё сильнее, тоже
теперь завывая, и так они провели ещё несколько минут, то взвывая сильнее, то
затихая. Наконец, рыжий не выдержал, сделал скачок вперёд, махнул лапой перед его
носом и сразу же отпрыгнул назад. Гарри невольно восхитился беспримерной храбростью
этого маленького зверька, которого он мог убить, просто зарычав тому в лицо. По-
настоящему громко зарычав. Трусливо отведя глаза в сторону, он на полусогнутых
ногах… лапах развернулся и, стыдливо прижимаясь к крыше, отправился к её краю. Всё
получилось, как нельзя лучше. Захватив остатки барашка, он понёсся в сторону нового
дома.
В гостевом домике было тепло. И ещё там была вода. Можно было считать наличие этого
убежища настоящим подарком судьбы, поскольку нужды в том, чтобы раз в несколько
дней бегать по вечернему городу в поисках приоткрытой — это зимой-то! — двери или
форточки, за которой к тому же ещё и оказалась бы пустая комната, больше не было.
Всё это время теперь можно было посвятить другим вещам…
В доме на постоянной основе жило пять человек — Сайнус и Друэлла Блэк, Нарцисса и
Андромеда с Тонкс. Последнее для Гарри было и вовсе непонятно — Андромеда же ему
точно рассказывала, что её выгнали из семьи за то, что она вышла замуж за
грязнокровку, а тут… С Нимфадорой играли все — и совсем молодые бабка с дедом, и
Нарцисса… Вот, кстати, никогда он не осознавал, насколько рано Сайнус и Друэлла
поженились, и насколько рано у них появились дети. Когда родилась Беллатрикс, им
обоим было по тринадцать… Конечно, в совсем уж средние века такой возраст
безусловно считался в порядке вещей, но ведь сейчас-то на дворе двадцатый век, и
вряд ли стоит считать такое нормой. В результате же Беллатрикс не должна выглядеть
сильно моложе своей матушки, да и Андромеда рядом с ней смотрелась младшей сестрой,
но никак уж не дочерью.
Нарцисса, которой было около двадцати, оказалась совсем уж тощей бледной и блеклой
девицей, у которой ключицы умудрялись выпирать даже из-под зимнего пальто. У Гарри
закралось сомнение, кормят ли её вообще, настолько тонкими выглядели её руки и
ноги. Видимо, благодаря своей буквальной лёгкости на подъём она не только являлась
затычкой в любой бочке дома Сайнуса Блэка, но также источником почти всех мелких
происшествий и проблем, которые с её лёгкой руки возникали то там, то здесь совсем
уж на ровном месте. А уж когда они объединялись с Тонкс, то разносили всё в округе
с такой пугающей скоростью и энергией, что разгневанная Друэлла, не задумываясь
накладывала на обеих Петрификус, ни одной не давая скидки на возраст.
Чердак, на котором теперь обитал Гарри, имел четыре окна в разные стороны, и у него
была возможность наблюдать за происходящим на территории, не показывая себя. Охота
за крысами научила его, что живые существа могут чувствовать взгляд охотника, и
поэтому нужно смотреть небрежно, как бы невзначай, чтобы не встревожить объект
наблюдения своим интересом. Для себя он решил, что раз уж всё равно пока не может
заняться чем-то полезным, то будет изучать своих родственников, — вовремя вспомнив,
что согласно какой-то сплетне его отец Джеймс Поттер всё-таки приходился тому же
Сайнусу двоюродным братом, — а заодно присматривать за более мелкой егозой, чтобы
та не попала в беду, когда остаётся играть одна на площадке.
Детская была расположена на втором этаже, а рядом находилась спальня Андромеды,
которая, как оказалось, тоже не любила злоупотреблять гардинами. В темноте Гарри
забирался на дерево всего-то в десятке метров от дома, и расслабленно наблюдал, как
Андромеда раздевается, чтобы принять ванну, долго расчёсывает свои шёлковые волосы,
поворачиваясь к нему то одним волнительным изгибом своего тела, то другим, потом
возвращается после купания и тщательно вытирается. Если бы он не был уверен в своей
невидимости, то мог бы подумать, что она дразнит его… не его, конечно, а другого
предполагаемого наблюдателя, специально наклоняясь или выгибаясь так, чтобы
представить своё крепкое и упругое, стройное и волнительное белоснежное тело со
светло-русым пушком на лобке в максимально выгодном свете. Ему не было стыдно за
то, что он делал — любуясь Андромедой, он опять ощущал себя человеком, мужчиной, и
хоть на это время мог забыть, что теперь он всего лишь зверь без надежды на
возвращение.
Задуматься о своей сущности его снова заставило то, что произошло буквально через
несколько дней. С утра Андромеда собрала Нимфадору, и они вышли за ворота. К
счастью, сам Лондон никуда не делся со своими редкими на солнце днями, и было
достаточно пасмурно, чтобы его черная шкура сливалась с пусть и серыми, но
глубокими тенями, и следовать за ними для него не составило проблем. Крышами следуя
за своими подопечными, он задумался, отчего они не использовали камин? С другой
стороны, он и сам-то предпочитал пешие прогулки даже в плохую погоду, оставляя
камины и трансгрессию на случай экстренной спешки и необходимости. В этих раздумьях
он настолько забылся, что упустил момент, когда Андромеда дошла до станции Хометон
и остановилась на южной платформе ждать поезда.
Это было плохо. Теперь ему стоило бы вернуться в гостевой домик и ждать их
возвращения, но также это означало, что он не выполнит то, что хотел — не сможет
проследить, что Андромеда и Тонкс вернутся домой в безопасности. Проигрывать битвы,
которые Гарри сам себе придумывал, он не любил. Вокруг было достаточно много
народу, и ему пришлось удвоить осторожность. Он переместился, чтобы было видно
расписание, которое, к счастью, было выведено рельефными буквами, которые он мог
читать хоть вблизи, хоть с расстояния в километр. Сверившись со станционными
часами, он выяснил, что в ближайшие два часа все поезда останавливаются на
следующей станции, а значит — он может стартовать сразу, не дожидаясь. Словно в
ответ его мыслям, послышался свисток, а Андромеда, сделав шаг, выглянула навстречу
поезду. Прикинув расстояние до ближайшей крыши, он рванул, что есть силы, набирая
максимальную скорость. В таком темпе он мог пробежать от силы километр, но большего
пока и не нужно. Через минуту он запрыгнул на крышу дома рядом со станцией Далстон
Кингсланд и повалился набок, тяжело дыша и думая, что ещё одна такая пробежка — и
он сам сдастся бородатым мужикам, чтобы его скорее пристрелили.
Поезд показался через пять минут — когда он уже давно отдышался и начал уже было
подумывать, не стоит ли отправиться на поиски — вдруг что-то случилось? Нет, не
случилось, и тепловоз, извергая клубы сажи, неспешно, словно паровоз середины
прошлого века, полз, периодически трубя, чтобы разогнать с рельсов рванувших
наперерез черепах и улиток. Медленно втянул несколько вагонов на перрон и
остановился — почти неслышно. Гарри затаился в ожидании. Если знать заранее, он
сразу бы подглядел, в какое купе они зашли, а теперь приходится просеивать глазами
весь поток снующих пассажиров. Наконец, все двери закрылись, кондуктор дал сигнал,
локомотив свистнул, и состав так же медленно тронулся. Больше Гарри никуда не
спешил, медленно и вальяжно прокладывая себе путь в паре сотен метров позади поезда
и уделяя максимум внимания скрытности.
Позади остались Канонбёри и Бансбёри, и теперь он точно знал, куда они едут — в
зоопарк! Сводить дочь в зоопарк — это было, можно сказать, чуть ли не более
неортодоксально, чем выйти замуж за Тэда Тонкса. Он не сомневался, что сможет и на
территории передвигаться с той же скрытностью, к тому же, был шанс, что там он
встретит тех самых молоденьких мойщиц ягуаров, одетых лишь в бикини. Да-да, именно
в бикини!
Частично всё так и случилось, как он себе представлял — за исключением, может быть,
мойщиц, но он решил, что их на этот раз просто не предупредили о его приходе, и
стоит всё-таки записываться на мойку заранее… На Камден Род Андромеда с дочерью
вышли, не торопясь добрались до зоопарка и занялись тем, что обычно мамы с детьми
делают в этом месте — стали прогуливаться мимо клеток с животными, останавливаясь и
подолгу разглядывая. Было видно, что не только Нимфадора в полном восторге от
настоящих, пусть и не совсем волшебных зверей, которых можно было рассматривать
сколь угодно долго, но и сама Андромеда радуется, как дитё, а иногда даже чуть ли
не визжит от умиления. Гарри в данный момент мог испытывать интерес лишь
гастрономический, да и то если не обращать внимания на висящее в воздухе амбре,
которое почти полностью вывело его обоняние из строя. Он осторожно перемещался так,
чтобы держать Тонкс в поле зрения, но при этом не очень заглубляться внутрь
зоопарка — у него не пропадало ощущение, что он попал на невольничий рынок, сам при
этом лишь чудом оставаясь на свободе. А потом он увидел её.
Взгляд упал на неё совершенно случайно, но он сразу же замер, поражённый в самое
сердце неземной красотой. В каждом грациозном движении, в каждом взмахе ресниц и
повороте головы было невообразимое очарование. Её неповторимая фигура словно вышла
из-под резца великого мастера. Тело дышало силой и красотой — мышцы волнами
перекатывались под чёрной шкурой, хвост изгибался маняще и дразняще. Печальная
красавица грустила одна, небрежно прогуливаясь из угла в угол клетки, а он,
любуясь, даже забыл дышать. Как бы он хотел сжать её в объятьях, почувствовать
биение сердца рядом со своим… если бы он был зоофилом, конечно же. Нет, конечно,
она могла тоже оказаться прекрасной девой, заточённой в эту совершеннейшую
оболочку, и тогда их любовь оказалась бы неизбежной, но…
Красавица остановилась, элегантным движением повернув голову, и посмотрела ему
прямо в глаза. Но это было невозможно! Он знал, что полностью слился с тенью, и его
не смогли учуять ни хорьки, ни даже естественная пища ягуара — макаки! Как же
она?.. Прекраснейшая! Всё так же на него глядя, красавица легла и положила голову
на лапы, а потом закрыла глаза. В груди что-то оборвалось, и ему стало невыносимо
тоскливо, как будто он потерял что-то драгоценное. Но ведь самое драгоценное — это
Дафна, и именно её он потерял! Чёрт подери, как всё запутано! Он опустил взгляд и
упёрся в ещё одну пару глаз, которые очень внимательно на него смотрели, плавно
меняя оттенок от небесно-голубого, насыщенно-синего, изумрудно-зелёного, иссиня-
чёрного к совсем уж необычайному рыжему и даже фиолетовому. Она, что ли, тоже его
видит? Он внимательно себя оглядел на предмет наличия на шкуре красного флажка или
хотя бы золотых блёсток, но шерсть по-прежнему лоснилась чёрным, надёжно сливая его
с тенью.
— Киса! — одними губами сказала Тонкс, когда он снова на неё поглядел, и дёрнула за
руку мать, глазеющую на самку ягуара, уводя её к следующей клетке.
Первое правило, которое должен запомнить каждый разведчик и диверсант — ночью все
кошки серые. Быть просто серым его не устраивало, поскольку хотелось максимальной
скрытности, и он на ближайшей железнодорожной станции залез в вагон с углем, чтобы
пыль полностью погасила блики, щедро отсвечивающие на его чистой шерсти. Следующим
важным этапом было не перебудить макак. Нет, он точно был уверен, что ничем не
пахнет, поскольку сначала отправил естественные надобности, — теперь у него есть
собственный унитаз, какое счастье! — а потом помылся, причём целиком, и в течение
часа сох, высушивая себя языком. Даже на Андромеду не пошёл смотреть. Тем не менее
макаки могли решить, что он идёт за ними, и поднять крик. Жирные, упитанные макаки!
Сколь бы аппетитно вы ни выглядели, но сегодня у Гарри совсем другая цель!
То ли она ждала и знала, что он придёт, то ли заранее учуяла, но когда он беззвучно
появился у клетки, она уже сидела у дверцы, обозначая своё присутствие зелёными
огоньками в глазах. Дилетантка! Он уже давно научился эти огоньки гасить,
распознав, отчего крысы так легко угадывают его безмолвное присутствие поблизости.
Не зная, что ей сказать, он осторожно поднял лапу и просунул между прутьев. Она,
казалось, сначала не поверила тому, что он делает, а потом подняла свою… гораздо
выше, чтобы не коснуться его, и высунула наружу, чуть изогнув. Ого! А дама-то с
манерами! Он склонил голову и провёл языком. Тогда она совсем уж по-человечески
села на хвост и огорчённо покачала головой. Почему? Что такое? Он ей не нравится?
Тогда пусть она посмотрит, какие у него крепкие и огромные клыки. Нравится? Это ещё
что, вот же острейшие когти! Ими сталь можно резать!
Красавица вздохнула, поднялась и подошла к двери, ткнула лапой в замок и снова
села. Ну да, он же за этим сюда пришёл! Спасти красавицу и заслужить свою награду —
тем более, что теперь ему понятно, что она и вправду человек… точнее, была
человеком. По замкам-то он мастер!.. Был. Этот вид выглядел знакомо, хотя и отдавал
античностью, как, собственно, и всё в этом тысяча девятьсот семьдесят пятом году. И
он точно знал, что даже при наличии ключа ему потребуется ещё одна рука в
подвижными, как у макаки, пальцами для того, чтобы нажать на кнопку стопора и
отвести в сторону защёлку. Чёртов человеческий гений! От выпустил когти и с размаху
засадил по прутьям, надеясь их перерезать одним ударом, но прутья отчего-то не
поддались. Он ударил ещё и ещё, и увидел, что на решётке всё-таки осталась глубокая
борозда. С удивлением осмотрев когти, словно видел их впервые, он продолжил бить по
пруту, пока он не оказался полностью перерезанным. Поднявшись на задние лапы, от
стал делать то же самое с другого конца. Наконец кусок решётки вывалился, оставив у
пола и потолка два острых огрызка, и красавица попыталась просунуть голову. Всё
равно немного не хватает. Тогда он упёрся в один из уцелевших прутьев плечом,
ногой, — в такой же подальше, — и надавил, выгибая. Повторил то же самое с другой
стороны и отошёл. Она снова развернула голову набок и всё-таки просунула её, хоть и
не без труда. Лапы, тело, хвост — и она на свободе! Ура! Получилось!
Как теперь насчёт награды? Он к ней подошёл и сел рядом, но она вытянула лапу и
толкнула в грудь с такой силой, что он кубарем покатился назад. Поднявшись, он
увидел, что она застыла, выгнув лапу подушечками в его сторону, словно приказывая
оставаться на месте. Он поднялся и подошёл, обходя лапу со стороны, приблизился к
ней и лизнул в морду. Она явно стушевалась отворачиваясь, бросила на него ещё один
взгляд и удалилась. Не оборачиваясь, вспрыгнула на соседнюю крышу и исчезла. Можно
было погнаться, поймать, но… Покачав головой, он тоже отправился на выход. Намёк
был дан ясный и прозрачный, и он его понял — мавр сделал своё дело, и больше она не
желает его видеть!
На следующий день на него напала хандра. Разумеется, он знал, что его тяга к
прекрасной незнакомке — всего лишь следствие того, что он оказался в этом теле.
Иначе прошёл бы мимо, поглазел и отправился бы дальше. Ну, ягуар — и ягуар, даже
что это девушка, а не самец, не догадался бы. Да и кто знает, была ли она такой же
красавицей в бытность свою человеком? Может, она старая и страшная, и в дыры между
кривыми зубами у неё вытекают слюни? Да и могло ли что-то вообще у них сложиться?
Тем не менее она была по-настоящему родственной душой, такой же несчастной,
запертой в чужом теле. То, что судьба свела вместе двоих таких уникумов, может,
единственных на всей планете, уже было настоящим волшебством. А может, Арка его
специально сюда направила, чтобы он спас её? Может, это и есть его функция, его
предназначение? Да какая разница? Она оттолкнула его и велела не преследовать, вот
и все дела.
Тем не менее он лежал у приоткрытого чердачного окна и следил за Нимфадорой,
которая сначала развлекалась тем, что рушила воздвигнутую с утра бабушкой Эллой
башню из снега, потом весело каталась с горки, а затем как-то умудрилась застрять в
остатках башни, усевшись между двух твёрдых комков снега. Несколько минут она
трепыхалась, пытаясь вырваться или хотя бы упасть набок, но отчего-то у неё не
получалось. Потом она тоненьким сиплым — явно от холода — голоском принялась звать
маму. Гарри подумалось, что это звучит не так громко и отчётливо, как мышиный писк,
и он насторожился — всё-таки, сам вменил себе в обязанность следить, чтобы с Тонкс
ничего не случилось. Вот, случилось, и теперь он должен спешить на помощь.
Он спустился на землю из дальнего окна, тщательно обвалялся в снегу, и сейчас
кустами пробирался к площадке, дрожа от ледяных струек растаявшего снега, стекающих
по коже, и надеясь, что в этот момент он и вправду снежный барс или даже белый
тигр. Он подошёл к Тонкс так, чтобы она его не видела, и точным ударом лапы сбил
комок позади неё, освобождая от пут. Несмотря на все его старания, она моментально
обернулась, распахнула глаза и раскрыла рот. Он вздохнул.
— Киса! — воскликнула она и бросилась к нему быстрее, чем он успел сообразить, что
происходит.
Подбежав, она первым делом ухватила его за ухо, и он наконец-то понял. Попался.
Причём, самое ужасное — попался в ловушку мелкой девчонки, которой ещё и трёх нет.
Она точно разработала план, прекрасно, как великая актриса, его отыграла, и теперь
желает получить свою награду. Он согнул лапы и припал к земле, а она, не отпуская
ухо и не обращая внимание на льдинки, которыми он был обвешан, как игрушками —
новогодняя ёлка, смело забралась на шею.
— Киса! — удовлетворённо повторила она, похлопав ладошкой между ушей, и стукнула
пятками по бокам шеи.
Гарри сначала медленно потрусил в сторону кустов, а потом, убедившись, что Тонкс
крепко держится за уши и сжимает ногами, понёсся вскачь, всё равно избегая открытых
участков, где его было бы видно из особняка. Сначала, когда она начала орать, он
сразу остановился, как вкопанный, но она снова стукнула его пятками, он побежал,
всё увеличивая скорость, и она опять завизжала от восторга. Когда он понял, что
больше кричать она не может, а лишь только хрипит, Гарри вернулся к площадке, в
кустах наклонил голову, чтобы она соскользнула на снег, и подтолкнул под зад носом.
Она обернулась и распласталась на его морде, крепко обнимая своими ручонками.
— Киса! — сиплым голосом алкоголика со стажем повторила она и побежала в дом
После этого они общались каждый день. Вдоволь наигравшись в свои обычные игры либо
дождавшись, когда взрослые наконец её оставят, Нимфадора тихонько звала его, зная,
что громко кричать нет никакой необходимости, и они носились по периметру
поместья, играли в прятки, либо он просто сворачивался клубком, а она забиралась в
центр и завороженно гладила его шерсть, зарывая в ней свои микроскопические
пальчики. Так и прошёл февраль — он приглядывал за Тонкс и Андромедой и вздыхал по
неприступной красавице, даже не поблагодарившей героя за спасение.
Между делом он разобрался с джарви и садовыми гномами. Сначала переловил гномов и
запер их в найденный на чердаке сундук. Потом стал охотиться на джарви. Несколько
полузадушенных зверьков приносил в тот угол владений, где оставил гномов,
распахивал крышку и прямо перед ними, буквально в полуметре, чтобы картинка
получалась достовернее, на их глазах целиком сжирал пойманную добычу разом,
перемалывая в труху кости и кожу и брызгая во все стороны кровью. На третьей партии
гномы перестали падать в обморок, на шестой у них не осталось, чем под себя ходить,
а к последнему съеденному зверьку они уже только и могли, что смотреть прямо перед
собой невидящими глазами, ни на что не реагируя. Гарри удовлетворённо кивнул и
захлопнул сундук, чтобы оттащить гномов за забор, где их и выпустил, точнее,
вытряхнул. Несколько минут они просто лежали, как изломанные куклы, а потом начали
подниматься, трогательно помогая друг дружке, и побрели прочь. Скатертью дорожка!
Первое беспокойство он почувствовал, еще когда февраль не кончился. Какое-то
томление в душе неожиданно случилось. Он сбился с шага, чуть не промахнулся мимо
крыши, остановился и прислушался к себе. Вроде, всё в порядке. На всякий случай
негромко рыкнув, он продолжил путь. На следующую ночь случилось то же самое, но вот
только томление уже больше походило на боль. Он как раз бежал, и подумав, что что-
то не так с сердцем, остановился. Ну глупость же — что у такого здорового зверя
может случиться с сердцем? Боль постепенно рассосалась, но вернулась на следующую
ночь, гораздо сильнее. Он почувствовал, что и днём теперь не находит себе места.
Хотелось кричать, самовыражаться хоть каким-то способом, и тогда он на следующий же
вечер уделал окрестный район метками так, что из него сбежали все собаки, а
прохожие кривились и зажимали носы надушенными носовыми платками.
Это помогло, но слабо — непонятная тяга к непонятно чему всё усиливалась,
выворачивая душу наизнанку. Услышав вдалеке дерущего горло неизвестного кота, он
наконец понял, что происходит. Март. Он же кот, в конце концов, пусть и немного
крупный в кости! Ну что ж, март — значит, март. С чужим уставом в монастырь не
лезут, и кто он такой, чтобы наступать на горло собственной песне? Он огляделся по
сторонам — маггловский квартал, вроде все спят, и никому он не помешает. Усевшись
на хвост, он прокашлялся, чтобы прочистить горло, и робко, словно пробуя, затянул:
— Очи чёрные, очи страстные!
Очи жгучие и прекрасные!
Получилось неплохо — в нескольких домах включился свет, залаяли собаки.
Воодушевлённый, он запел уже в полную силу:
— Как люблю я вас, как боюсь я вас!
Знать, увидел вас я в недобрый час!
Ох недаром вы глубины темней!..
В награду ему раздавались крики, уже в нескольких кварталах вокруг в домах горел
свет. Празднуя приход весны или восхищаясь его песней, люди высыпали на улицы и
затыкали уши. С нескольких сторон одновременно приближались сирены и огни пожарных
и полицейских машин, среди которых была и скорая помощь — видать, кто-то не
выдержал глубины его эмоций. Выпущенные из домов собаки просто разбегались невесть
куда. Песнь лилась и лилась, а потом всё-таки закончилась. Стало намного, намного
легче. Улепётывая со всех ног, пока его всерьёз не начали ловить, Гарри пообещал
себе, что больше никогда в жизни не бросит тапкой в орущего под окном кота.
На самом деле, в тот момент всё было ещё не так плохо, как оказалось потом. Ужасное
началось чуть позже — где-то через неделю. Болели яйца. Не так, будто в них только
что прилетел пендель, а наоборот — словно они сейчас взорвутся. Орать помогало, но
ненадолго. Целые дни проходили в мыслях о том, как болят яйца. Нимфадора, по-
прежнему звавшая его для игры, не могла добиться от него даже круга верхом,
поскольку он упорно лежал на брюхе, не решаясь оторвать гениталии от дарующей
успокоение холодной земли. Молчать удавалось, лишь когда он устраивался на дереве
перед окном Андромеды. Интересно, а если попытаться мастурбировать, глядя на неё,
это будет зоофилия или как? Свалившись с ветки, как мешок с дерьмом, он решил, что
всё-таки для начала стоит соблюдать технику безопасности, а потом уже думать о
высоких материях вроде оголённых ягодиц Андромеды и прочего.
Это случилось через несколько дней, точнее, вечеров — все уже заснули, стриптиз в
исполнении Андромеды закончился, а он как раз сидел в темноте, погрузив трещащие от
внутреннего напора причиндалы в снег и блаженно жмурился. Ещё пять минут
криотерапии — и он будет в состоянии задавить в себе природу на достаточное время,
— и расстояние, — чтобы успеть перед ночным концертом убежать достаточно далеко, и
его вопли не донеслись бы до особняка. Как раз в этот момент на него беззвучно
налетела большая тень, которую он бездарно проморгал, — но вовсе не по причине
собственной неосторожности, чёртово непонятно что действительно было почти невидимо
и неслышимо — и попыталась обернуться вокруг явно не для для того, чтобы согреть.
Он подпрыгнул в воздух и извернулся, чтобы выпустить все когти рядом и полоснуть
одновременно двадцатью заточенными лезвиями по нежданному врагу. На него дыхнуло
болью и ненавистью. Так же бесшумно тварь отлетела в сторону, снова расправилась и
полетела к дому, огибая Гарри по кругу, точно усвоив, что связываться с ним не
стоит.
В доме были открыты как минимум два окна, он это знал точно. Андромеда оставляла
приоткрытой балконную дверь, а у Нимфадоры всегда распахнута форточка. Огромными
прыжками он понесся к дереву, с которого обычно подглядывал за Андромедой, взлетел
на него, одновременно наблюдая, как плоский, больше похожий на стелющегося по
воздуху огромного ската, монстр стремительно поднимается вдоль стены и
сворачивается в трубочку, чтобы поместиться в форточку, толкнулся от толстой ветки
и… с размаху проскочил в спальню, перемахнул через широкую кровать, зафиксировав на
краю сознания расширенные от ужаса глаза Андромеды, хватающей палочку с тумбочки, с
грохотом вышиб дверь, ударился в стену, развернулся, в клочья разодрал дверь в
комнату Нимфадоры и прыгнул на неведомую тварь, которая уже нависла над детской
кроваткой. В мозгу что-то щёлкнуло, и мир вокруг замедлился, давая ему время на то,
чтобы обдумать свои действия.
Его противник уже среагировал и взмахнул краями своего плоского тела, уворачиваясь
от несущейся на него туши. Гарри подогнул ноги… задние лапы, чтобы не задеть
кроватку, распахнул пасть и широко расставил в сторону руки… с десятком лезвий,
приспособленных резать железо, попутно пытаясь понять, с чем же его свела нелёгкая.
Тварь более походила на коврик из чёрного дыма. Без глаз или рта, но от неё веяло
голодом и ненавистью. Не холодом, как от дементоров, а именно голодом. Значит, она
плотоядна, и он вполне может её убить. Врубившись клыками, он сомкнул челюсти,
одновременно сводя руки и превращая их в смертоносную мельницу. Всё тело обожгло
жуткой болью, он закричал от ярости, и время вернулось к своему нормальному
течению.
По инерции он вбил всей своей массой тварь в стену, а потом они оба рухнули. Где-то
совсем в уголке сознания он отметил полуголую Андромеду, с размётанными в стороны
волосами ворвавшуюся в комнату с палочкой в руке. Противник упал сверху и начал
обволакивать его чёрным туманом, из которого состоял, в котором бесполезно вязли
клыки и когти, и Гарри почувствовал, как тварь пытается пробиться сквозь его шкуру,
чтобы растворить, поглотить, впитать целиком и без остатка. Он стал ещё более
яростно рвать руками и ногами и кусать, и ему показалось, что призрачная субстанция
всё-таки поддаётся его напору, кусками разлетаясь в стороны. Ему удалось
перекатиться, оказавшись сверху, и он отметил, что истошно вопящая Нимфадора уже на
руках у Андромеды, которая отступила в коридор, по-прежнему целясь палочкой… не в
него, конечно, а в монстра, которого он постепенно начал побеждать.
Боль по-прежнему мучила его, и он периодически начинал вопить, но когти и зубы
исправно делали своё дело, нанося урон и лишая тварь магических сил. Ему удалось
выпутаться и теперь казалось, что вязкое марево, из которого состоял монстр,
постепенно оборачивалось настоящей плотью… Плотью, которая была так слаба против
его оружия. Наконец, и боль закончилась, лишь ненависть всё ещё била ему в мозг, и
он удвоил усилия, чувствуя, что конец твари близок. Ещё немного — и лишь ошмётки по
углам, на которых ему видно мерзкое брюшко, покрытое тысячами присосок.
— Ступефай! — раздалось неподалёку.
— Киса! — завопила Нимфадора.
Он уже был совершенно без сил, измотан и выжат до капли, и уклоняться просто не
было желания. Тело само бросилось в сторону, уводя из под удара, и само принялось
метаться между стенами, потолком и полом. Выход был загорожен — там стояла
Андромеда и… Сайнус, который и пытался в данный момент его прибить. Но Гарри не
собирается причинять им вред! В форточку ему не пролезть, а окно высадить даже
пытаться не стоит — оно только с виду стеклянное, а на самом деле — полновесная
магическая защита. Он приземлился и вжался в пол, обречённо закрыв глаза лапами, и
тут же на морду навалилось маленькое тельце.
— Отец! — предостерегающе воскликнула Андромеда.
— Дора, милая, отойди! — взмолился Сайнус.
— Что здесь происходит? — раздался грозный голос Друэллы.
— Мамочки! — воскликнула Нарцисса.
— Сайнус, опусти палочку! — рявкнула Друэлла. — Если бы этот монстр хотел сделать
плохо малышке, она уже была бы мертва!
— Он ручной! — спокойно произнесла Андромеда, и послышались её шаги, направляющиеся
к нему.
— Как — ручной?! — протестующе воскликнул Сайнус.
— Дора с ним играет в саду, — пояснила Андромеда. — На всякий случай, я всё время
рядом, но это чудище в отношении неё не выказывает ничего, кроме нежности.
— Киса! — довольно сообщила Нимфадора, обнимая его сбоку.
— Мамочки! — дрожащим голосом произнесла Нарцисса.
— Ну, хорошо, — согласилась Друэлла. — Сайнус, да опусти же ты наконец палочку!
Гарри решился убрать одну лапу в сторону и осмотреться. Босая Андромеда стояла
практически вплотную к нему, и ему открывался прекрасный вид под её пеньюар…
Который и так был достаточно прозрачным, чтобы не очень много скрывать, но так было
даже лучше. В дверном проеме разгромленной детской стоял хмурящийся Сайнус в
плотном халате, пижамных штанах и даже колпаке. Друэлла рядом тоже была в халате и
колпаке, но из-под халата выглядывала ночная рубашка. Нарцисса, которая трясущимися
руками держала перед собой палочку, как будто это двуручный меч, была в трусиках и
майке, которые ничуть не скрывали торчащих костей таза и рёбер, но зато и не
показывали даже намёка на грудь, которой, судя по всему, там и не было. Наверное,
на тумбочке забыла.
С трудом отведя в сторону глаза, которые так и норовили закатиться вверх, где так
очаровательно сходились стройные ножки Андромеды, Гарри принялся мысленно себя
корить. Ничего плохого в этом разглядывании он по-прежнему не видел — разумеется,
было бы преступлением не отдать должного таким красотам, но всё же это было не
совсем своевременно.
— Я даже не знаю, что меня удивляет больше, — спокойным голосом произнесла Друэлла,
— неведомо откуда взявшийся зверь, с которым, как оказывается, моя внучка играет
вот уже…
— Три недели, — подсказала Андромеда.
— Мамочки! — запаниковала Нарцисса.
— Или эта мерзость, которая пыталась мою внучку убить, — заключила Друэлла, подошла
и присела, внимательно разглядывая ошметки.
Потом побледнела и в ужасе прикрыла рот. Встала на колени перед Гарри, халатом
протерла лоб, удаляя размазанную по нему кровь, и осторожно поцеловала, на
мгновение дав ему возможность полюбоваться упругими шариками грудей под ночной
рубашкой. Он опять мысленно чертыхнулся на свою кошачью природу, принуждающую его
даже в такой момент думать лишь о женских прелестях.
— Спасибо тебе, кто бы ты ни был, — проникновенно сказала она. — Я этого никогда не
забуду. Сайнус?! — позвала она, кставая.
— Да, дорогая, — незамедлительно откликнулся он.
— Я думаю, ты хотел просить нашего гостя остаться подольше, — намекнула Друэлла.
— Но дорогая… — растерянно развёл тот руками.
— Сайнус! — нетерпеливо воскликнула она.
— Да-да, понял! — ответил он, прокашлялся и с полупоклоном произнёс: — Милостивый
государь, не соблаговолите ли вы в полной мере оценить наше гостеприимство и
оказать нам высокую честь принять вас в нашем доме?
— Мамочки! — пролепетала Нарцисса, палочка которой уже описывала восьмерки
сантиметров двадцати в поперечнике.
Убрав вторую лапу, Гарри кивнул. Андромеда тоже присела рядом, глядя на останки
твари.
— Мама, что это? — спросила она.
— Летифолд, — отрубила Друэлла, и у Гарри в груди похолодело от страха.
Ему-то казалось, что эти монстры были всего лишь легендой, призванной напугать
изнеженных городских жителей. По крайней мере, немногие выжившие свидетели их
существования толком ничего не могли объяснить, рассказывая то про летающий ковёр,
сотканный из мрака, то про удушающий плащ, в котором люди пропадают бесследно… У
присутствующих в комнате известие вызвало такую же реакцию.
— Л-л-ле… — запинаясь, пробормотала Нарцисса.
— Этих тварей невозможно убить, — добавила Друэлла. — Значит, наш друг — вовсе не
обычный домашний котик, каким он хотел бы казаться, а вполне волшебный боевой
зверь, обладающий разумом.
— Может, Киса — это нунду? — робко спросила Андромеда.
— Может, — задумчиво произнесла Друэлла и встрепенулась, раздавая указания: — Так,
всё, всем собраться! Плохое уже позади, так что… Меда, неси Дору к себе и
укладывайтесь. Сайнус, приготовь, пожалуйста, нашему гостю комнату поблизости от
девочек. Цисси, тебе задача — отмыть котика от грязи… Ты ведь не будешь против? —
спросила она, повернувшись к Гарри.
Он покачал головой. Конечно, лучше было бы, если бы его обслужила Андромеда, а не
этот суповой набор, но, в конце концов, его наконец-то помоют женские руки. Можно
считать это первым, но верным шагом к успеху.
— Так, тогда все за работу! — скомандовала Друэлла. — Я соберу драгоценные
ингредиенты и приберусь в детской.
Андромеда нагнулась, чтобы взять Нимфадору, но та обеими руками вцепилась в
многострадальное ухо.
— Киса! — истошно завопила она.
— Ну ладно, ладно, — согласилась Андромеда. — Но его сначала всё равно нужно
помыть.
— Киса! — потребовала Нимфадора, заглядывая ему в глаза.
Гарри сложил голову на пол и поставил рядом толстую лапу вместо ступеньки. Она
моментально оказалась на его загривке, естественно, перемазавшись в крови. Нарцисса
закатила глаза и стала сползать по стенке.
— Цисси! — рявкнула Друэлла, и та моментально пришла в чувство. — Цисси, кошка —
душ! Бегом!
— Да, мам, — пролепетала та.
— Теперь их нужно купать вместе, — покачала головой Андромеда. — Пойдём, Киса!
Он поднялся и тронулся за ней, чутким носом отсеивая её аромат из сотен окружавших.
Андромеда завела его в ванную и показала на кран.
— Забирайся туда, — кивнула она. — Можешь вместе с егозой…
— Цисси! — послышалось из детской.
— Иду, мам! — пропищала та, и через несколько секунд робко заглянула в ванную
Андромеды.
— Не бойся, — улыбнулась ей сестра. — Он не кусает маленьких глупых девочек!
— А больших и умных? — с неожиданной издёвкой спросила она.
— Вырастешь, поумнеешь — узнаешь, — невозмутимо пообещала Андромеда, снимая душ с
крючка. — Дора, сейчас буду поливать!
Та ещё крепче вцепилась в шерсть, и на Гарри полились струи тёплой воды, сразу
приведя его в состояние полного восторга. Сейчас ему даже неловко было об этом
вспоминать, но в пылу битвы он совершенно для себя неожиданно успел разрядиться.
Два раза. Так что сейчас Друэлла ещё тех ингредиентов соберёт! Впрочем, если
это обладает волшебными свойствами, то он готов поделиться в неограниченных
количествах — дело лишь за нежными женскими ручками, это сокровище добывающими! Тем
временем, стекающая с него вода наконец стала чистой.
— Смотри-ка, — задумчиво произнесла Андромеда, — малая терпит душ и не пищит! Я всё
сильнее начинаю радоваться нашему неожиданному гостю, хотя и так, казалось бы —
дальше некуда! Дора, слезай, я тебя раздену!
Гарри сразу же лёг на брюхо, и Нимфадора соскочила на дно ванны. Андромеда передала
её Нарциссе, а сама стала уже активно мыть его, ладошкой водя по шерсти. Стало
невообразимо приятно, он зажмурился от удовольствия и завалился набок. Новый звук
ворвался в его жизнь.
— Словно тролль храпит! — с довольной улыбкой прокомментировала Андромеда.
— Что это он? — встревожилась из комнаты Нарцисса, вытирающая на постели Нимфадору.
— Не укусит?
— Кисе нравится! — сказала Андромеда. — Кисе хорошо, правда, Киса?
Было и вправду хорошо. Пеньюар намок, став прозрачным, как вода, и сквозь прикрытые
веки он наслаждался видом нависшей над ним груди… очень красивой круглой и налитой
соком груди с бледно-розовыми сосками. Приподними голову — и можно их коснуться
языком… Одного этого зрелища вкупе с поглаживаниями было достаточно, чтобы… Чтобы
ещё одна порция “ценного ингредиента” оказалась незаметно смыта водой. Вот, теперь
можно и ногу приподнять, чтобы и там всё помыли.
— Мамочки! — замерла в ужасе Нарцисса, которая как раз заглянула в ванную.
К счастью, член уже успел сморщиться, и падать в обморок Нарциссе не пришлось.
Гарри благодарно лизнул Андромеду в щёку.
— Ну, ну! — отмахнулась она. — Не надо фамильярностей! Мы ещё недостаточно хорошо
знакомы!
Он улёгся на полу, свернувшись калачиком. Она положила дочь с собой и забралась в
постель, ещё раз сверкнув в темноте — как ей казалось — своими прелестями. Ему не
спалось — ведь сложившийся до того образ жизни у него был совсем иной, и спать он
привык днём. Но сегодня впервые за много ночей его не раздирала изнутри его
звериная сущность, которой у него получилось хоть немного дать выход.
К тому же, первый шаг сделан — его родня приняла его. Следующее, что ему стоит
провернуть — каким-то образом дать им знать, что он — человек, и что он здесь,
чтобы уберечь их всех от страшной участи, предотвратить события, в результате
которых от большого — пусть и не очень дружного — семейства всего лишь через
двадцать пять лет останутся те самые две сестры, с которыми он сегодня
познакомился. Стоит призадуматься, как лучше это обставить.
Через пару часов Нимфадора завозилась на кровати матери, поднялась и огляделась в
темноте.
— Киса! — позвала она шёпотом. — Киса!
Гарри шумно выдохнул, обозначая своё местоположение. Нимфадора осторожно, чтобы не
потревожить Андромеду, слезла и забралась к нему в мягкий центр калачика, запуская
пальчики ему в шерсть, а он положил рядом лапу, укрывая сверху. Довольно засопев,
она сразу задремала, а потом он и сам с удивлением осознал, что проваливается в
сон.
На следующий день детской был возвращён жилой вид, её расширили, и для Гарри там
соорудили нечто вроде кровати. Найдя поутру дочь сладко на нём спящей, Андромеда
настояла, что кровать должна быть чистой, а его нужно мыть каждый вечер. Последнее
вменили в обязанность Нарциссе, что Гарри вовсе не порадовало. Март ещё не
кончился, и давление неумолимо нарастало, а вид Нарциссы его совсем не впечатлял.
Нет, на лицо она была хорошенькая, но ниже… Тощая шея, тощая грудь, тощие руки.
Вместо зада вообще был какой-то ужас — словно её ваял Пабло Пикассо. Можно было
попытаться закрыть глаза и представить, что его моет Андромеда… Даже когда Нарцисса
намыливала ему член и начинала с каким-то воодушевлением оттирать гениталии, при
этом в священном ужасе прикрыв глаза и повторяя “Мамочки, мамочки!” — он всё равно
не мог разрядиться. Да что там — член вовсе не реагировал на её руки. Следующей же
ночью его снова потянуло петь, и дождавшись, пока Нимфадора не уснёт крепко-крепко,
он позорно сбежал в город, чтобы порадовать тамошнюю публику очередным любовным
романсом собственного исполнения.
Через пару дней невыносимых мук ему пришло в голову снова испробовать в качестве
разрядки битву. Конечно, на столь же серьёзного противника он не рассчитывал, но
решил, что вместо качества можно попробовать взять количеством. Ближе к утру уже
совсем неподалёку от Ромфода он наткнулся на стаю достаточно диких собак, причём
около десятка из них — почти половина — были достаточно крупными — не меньше
ротвейлера или даже мастиффа — невообразимыми помесями разных пород. Вожаком у них
был чёрный мохнатый пёс размером с ирландского волкодава. Они как раз пересекали
пустырь после набега на помойку, когда Гарри возник перед ними, припав к земле,
чтобы раньше времени не испугать своими размерами. Почти получилось. Вожак злобно
оскалил зубы, стая бросилась в атаку. Как раз в этот момент Гарри чуть ли не
скрутило очередным приступом, и он заорал.
Три или четыре совсем мелких собачонки, похоже, сразу умерли от разрыва сердца.
Совершенно отмороженного вида питбуль закатил глазки, мелко трясясь, и упал в
обморок. Остальные дружно бросились в стороны, обильно минируя испражнениями пути
отхода.
— Куда вы, трусы?! — крикнул Гарри весь вне себя от злости. — Остановитесь и
деритесь, как мужчины!!!
Вместо ответа псы ускорились, а вот с вожаком случился паралич — половина тела явно
отказала, и он продолжил бежать прочь на одних лишь передних лапах, волоча задние
по земле. Гарри философски плюнул, забрался на самую высокую крышу поблизости и
запел печальную песню о друге, который вчера не вернулся из боя.
Нерешённая проблема постепенно превращалась в манию. Временами давление в яйцах
становилось настолько сильным, что он почти полностью терял себя и на остатках
сознания убегал подальше от своей подопечной, чтобы ненароком её не испугать. Когда
разум возвращался к нему, он чувствовал, что ещё одна частичка человека в нём
уступила звериному, и всерьёз начинал бояться, что прежде, чем наступит апрель, он
окончательно перестанет быть собой, и тогда уже никакой надежды на обратное
превращение не останется — зверя нельзя сделать человеком.
Как-то так сложилось, что он ежедневно присутствовал при совместном завтраке и
ужине. Друэлла откровенно его баловала, каждый день жалуя ему либо крупную индейку
или гуся, либо свиную или говяжью ногу, либо половину барашка. Боясь показаться
неблагодарным, съедал он всё без остатка, но происходило это вдали от людских глаз
— уж больно неаппетитной была его трапеза. Во время завтраков и ужинов он просто
внимательно слушал, собирая информацию. В частности, выяснилось, что у Андромеды
какая-то размолвка с Тэдом, и Друэлла пригласила её погостить, Нарцисса всё ждёт,
когда Малфой исполнит обещание жениться, а Беллатрикс поселилась в тренировочном
лагере, организованном Волдемортом. В один из первых вечеров, когда Гарри “перешёл
на легальное положение”, на ужин был десерт в виде торта. Он встал со своего места
у высокого стульчика Нимфадоры и подошёл к столу, ткнувшись Андромеде под руку.
— Тебе тоже сладкого захотелось? — ласково спросила она.
Гарри кивнул. Она взяла тарелку, отхватила чуть ли не четверть, и подвинула. Он
аккуратно зацепил тарелку за краешек зубами, обошёл вокруг стола и поставил перед
Нарциссой.
— Он прав, — между делом заметила Друэлла, которая, пожалуй, единственная,
сохранила при этом невозмутимое выражение лица. — Я тебе уже давно говорю, что с
такими мослами даже Малфой может передумать брать тебя замуж. Видишь, Киса тоже
хочет тебя подкормить.
— А Кисе-то зачем? — ошалело пробормотала Нарцисса, тем не менее, пододвигая
тарелку к себе и прицеливаясь вилкой.
— Потому, что кости ему есть невкусно! — давясь от смеха, ответила Андромеда.
С тех пор так и повелось — Андромеда выделяла сестре порцию сладкого, а Гарри
относил всё Нарциссе, прилежно изображая дрессированного кота. Даже Сайнус, который
всё никак не мог привыкнуть к наличию Гарри в доме и постоянно держал наготове
волшебную палочку, когда он был поблизости, включился в игру и сопровождал
подношение сладкого слабой улыбкой. Вот только лакомство явно не шло впрок, и формы
на Нарциссе проявляться категорически отказывались. Гарри не сдавался, точно зная,
что в будущем она станет намного фигуристее.
В одну из ночей, когда он едва успел отбежать от поместья на несколько километров
прежде, чем сознание начало покидать его, уступая под натиском чёрно-красной
пелены, он почувствовал как по шерсти скользит хрупкая ладошка. Не то, чтобы это
было совсем невозможно, — в конце концов, разве не для того магглы сооружают
пожарные лестницы, чтобы по ним забираться на крыши домов? — но и не совсем
вероятно, поскольку даже в эти минуты тело продолжало самостоятельно отслеживать
шорохи и звуки, и он обязательно бы услышал приближение чужака. Видеть он ничего не
мог, и лишь бесполезно вскинул голову, пытаясь предупредить об опасности невольного
свидетеля его слабости.
— Тише, тише, милый! — послышался до боли знакомый голос.
— Дафна? — выдавил он. — Любимая?
— Я здесь, мой хороший, — ласково ответила она. — Лежи, не поднимайся. Сейчас тебе
станет легче.
Она продолжила гладить его, и давление постепенно исчезло, унося вместе с собою
ярость.
— Мне плохо без тебя, — пожаловался он.
— Прости, ненаглядный мой, — откликнулась она, почёсывая его за ухом.
— Не уходи! — взмолился он, но её рука исчезла, а он провалился в сон.
Ближе к утру, проснувшись, он внимательно осмотрел и обнюхал всё вокруг.
Почудилось. Но зато как своевременно — он-то был уже уверен, что больше не вернётся
из этой красной пропасти звериного сознания. Про себя поблагодарив её светлую
память, он поднялся и направился к Блэкам. Так продолжалось ещё несколько дней — он
проваливался за грань безумия, и там его встречал нежный голос Дафны, неизменно
возвращая назад. Боль даже отступила на второй план, поскольку теперь его мучила
мысль о том, не потерял ли он уже остатки разума, раз ему мерещится голос погибшей
в далёком будущем любимой?
В гостиной висел красивый календарь, на котором каждое утро ровно в восемь
пробуждалось волшебство. Фигурки, изображающие участников какого-то события в
прошлом, произошедшего именно в этот день, выходили на небольшую полукруглую сцену
и начинали трудиться, меняя отображаемую дату. Лишние цифры либо уничтожались
заклинаниями миниатюрных волшебных палочек, либо превращались в новые, которые в
противном случае создавались словно из воздуха. Потом персонажи оставались на
сцене, в течение дня изображая различные соответствующие времени миниатюры. Такого
волшебства Гарри ещё никогда не видел, и, заметив как-то его интерес, Сайнус с
гордостью признался, что календарь бесценен, и переходит он у Блэков из поколения в
поколение вот уже без малого восемьсот лет. Так что Гарри с утра закидывал
полусонную Нимфадору себе на спину и, убедившись, что она крепко вцепилась ему в
шерсть, спускался в гостиную, садился там перед артефактом и смотрел чудесное
представление с начала до конца.
Этот день он запомнил, казалось, на всю жизнь — двадцать шестое марта. Если
болезнь, напавшая на него, действительно началась в марте и это кошачья болезнь, то
в апреле она должна закончиться, и это значит, что он почти уже прорвался и не
превратился в зверя. Правда, в список его проблем добавилась шизофрения, которая
проявлялась голосом Дафны в голове, а кроме того, психике всё-таки был нанесён
ущерб, и он объективно мог оценить, что многие вещи, казавшиеся ему ранее
неприемлемыми, теперь либо стали спорными, либо вовсе вошли в число допустимых.
Например, глядя на Андромеду, он теперь иногда думал, что его нынешний вид не
обязательно должен быть препятствием к их страсти, будь она взаимна. Ещё пять дней
— и давление стихнет, а тогда уж он сможет попробовать подобраться к ней поближе…
Например, напроситься на ночёвки в её кровати…
После завтрака он решил отправиться на чердак, чтобы проверить, не отложили ли
дикси яйца, а когда вернулся, в гостиной царило непонятное оживление и суматоха. В
центре бедлама был весёлый мужчина, похожий и одновременно непохожий на Сайнуса — в
первую очередь, оттого, что у него была буйная чёрная шевелюра, совсем как у
Сириуса, а вот Сайнус если чем и блистал, так только идеальной, во всю голову,
лысиной, словно какой-нибудь поклонник Жана Маре. С некоторым уколом ревности Гарри
отметил, что на новом родственнике — а кем он ещё мог быть с таким-то лицом? —
повисли все без исключения — Нимфадора на руках, Нарцисса забралась на колени,
Андромеда обвила сзади шею, и даже Друэлла прислонилась ему под мышку. Лишь на
Сайнуса объятий не хватило, но он всё равно крутился вокруг, радостно размахивая
руками. Когда Гарри вошёл, взгляд гостя на него наткнулся почти сразу, и новый
родственник непроизвольно вздрогнул.
Сайнус, от которого этот жест не укрылся, сразу обернулся.
— О, Киса! — воскликнул он. — Вот, Альфард, зачем я тебя пригласил. Киса — Альфард,
мой брат, Альфард — Киса… просто Киса! — представил он их друг другу.
Альфард склонил голову, и Гарри повторил. Нимфадора буквально выпрыгнула из его
рук, так что он лишь в последний момент успел поймать уже почти у пола.
— Киса! — завопила она так, что заложило уши, и радостно рванула к Гарри.
Самая преданная поклонница! Он пригнулся к земле, и она с разгона взлетела ему на
шею, спружинив от его лапы. Вместе с наездницей Гарри подошёл ближе.
— И ты говоришь, он совершенно безопасен? — решил уточнить Альфард, непроизвольно
отстранившись.
— О, нет, я тебе написал, что он очень, очень опасен, — поправил его Сайнус.
Андромеда, что-то уловив во взгляде Гарри, оставила дядюшку и, подойдя к нему,
встала рядом с ним на колени, обняв за шею. Стараясь, чтобы никакой даже самый
придирчивый взгляд не заметил, что он делает, Гарри мечтательно вдохнул её запах.
Он её не любит, но животная страсть так его и тянет. Во что бы то ни стало она
будет его, пусть даже ей самой придётся обернуться какой-нибудь пантерой!
— Сайнус написал тебе, что он убил летифолда? — поинтересовалась Друэлла.
— Да, я посмеялся хорошей шутке, — весело откликнулся Альфард.
— Ты бы не так смеялся, если бы увидел пятьдесят тысяч, которые мы выручили на
продаже тех мелких кусочков, в которые Киса его порвал, — пожал плечами Сайнус.
— Да ну?! — не поверил Альфард. — Пятьдесят штук?
Он посмотрел на Гарри по-новому, словно изучая.
— И ты думаешь, что он Блэк? — спросил он.
— Защита на него не реагирует, — ответила Друэлла. — Он сюда зашёл, словно имеет
право.
— Положим, гномы у вас в саду тоже имеют право, — хмыкнул Альфард.
— Гномы не смогли бы беспрепятственно зайти в дом, — покачала головой Друэлла. — К
тому же, их больше нет. Помимо них, он устранил всех джарви и случайно появившегося
здесь небольшого акромантула. Дикси на чердаке ещё не знают, что теперь их очередь
— Интересно, — кивнул Альфард и потёр руки: — Ну, что ж, я взял всё необходимое для
ритуала. Приступим?
Андромеда развернула его голову к себе и заглянула в глаза
— Это правда, Киса? — спросила она. — Ты человек?
Он медленно кивнул, а она отпрянула, заливаясь краской. Вспомнила, видать, как он
любит класть ей морду на колени, когда она в одном пеньюаре читает Нимфадоре сказку
на ночь, как он при этом раздувает ноздри, втягивая её запах, как временами сама
бегает перед ним, в чём мать родила, как несколько раз купала его, вся при этом
промокая… Взглянув на него ещё раз, она стала совсем пунцовой, подхватила Нимфадору
на руки и убежала.
— Что? Что? — жадно спросила Нарцисса, активно вертя головой.
— Подрастёшь — узнаешь, дочка, — ласково пообещала ей Друэлла, впиваясь в Гарри
тяжёлым взглядом. — Скажи мне, ты готов пройти этот ритуал? — Гарри кивнул. — Это
довольно опасно, к тому же, Альфард будет его проводить впервые. Ты готов?
Гарри снова кивнул, а потом развернулся и поскакал вверх по лестнице. Во-первых…
Дверь не была заперта, он стукнул в неё кончиком хвоста и вошёл. Андромеда на него
даже не поглядела, делая вид, что водит пальцем по разложенной перед Нимфадорой
детской книжкой. Он подошёл и робко лизнул ей лодыжку.
— Какой же ты! — вздохнула Андромеда, всё ещё не глядя. — Прочь с глаз моих!
Он ещё раз лизнул, и она, склонившись, сначала потрепала его уши, а потом
поцеловала в лоб.
— Котик ты просто замечательный, — сказала она. — Давай теперь посмотрим, что ты за
человек!
Он лизнул её в нос, заставив отпрянуть, фыркая, и замахать руками, и потянулся к
Нимфадоре.
— Киса уходит, — пояснила ей Андромеда. — Так надо, солнышко!
Тонкс встала и подошла к нему, привычно обняв спереди его морду. Он затарахтел от
удовольствия, а она, крепко прижавшись, казалось, его успокаивала.
— Киса назад к Доре, — пообещала она. — Дора ждать!
Очень осторожно он ткнулся в неё носом, лизнул пухлые ручки, чувствуя, что не в
силах обмануть этого маленького человечка, и замер, укладывая голову на кровать и
накрывая сверху лапами. Гори оно всё! Нимфадора его любит и таким, а что ему ещё
надо? С мартовской болезнью он как-нибудь справится! Андромеда правильно поняла его
терзания, погладила по голове и поцеловала в макушку.
— Иди, Киса, — сказала она. — Каким бы ты не вернулся, мы с Дорой будем тебя ждать!
— Дора ждать! — пискнула Тонкс.
Бросив на них прощальный взгляд, он стрелой метнулся в коридор — предстояло ещё
навестить чердак. Собственно, вся операция и двух минут не заняла. Когда он
спустился в гостиную, хрустя на зубах остатками последнего дикси, Альфард вытаращил
на него глаза.
— Вот теперь готов! — удовлетворённо заметила Друэлла.
Относительно безопасным местом был объявлен подвал. Это правильно — уж если пойдёт
что-то не так, то заодно и дом снести вместе с фундаментом… На выложенном каменными
плитами пространстве между клетками для заключённых Альфард принялся чертить
классическую пентаграмму, обильно усеивая её рунными символами. Начертил
наполовину, потом бросил взгляд на Гарри, оценивая его размеры, и начал
перечерчивать по-новой. Гарри подошёл и сел в центре, показывая, что он легко
сможет поместиться и в это пространство.
— Не так всё просто, мой друг, — покачал головой Альфард. — Мне придётся дать вам
снадобье, которое лишит вас возможности двигаться. Кстати, раз уж зашла об этом
речь, не желаете ли облегчиться, пока я занят пентаграммой?
Это было разумное предложение. На первом этаже как раз была гостевая ванная, где он
сначала исполнил просьбу Альфарда, смыл, а потом залез под душ, чтобы восстановить
чистоту. Раздался стук в дверь, и зашла Нарцисса.
— Мама сказала, что я должна тебе помогать, пока ты в таком виде, — хмуро пояснила
она, снимая головку душа и настраивая воду.
Гарри вовсе не был против. Он с готовностью подставил места, которые нужно было
помыть, а Нарцисса взяла щётку на ручке, очевидно, не решаясь больше трогать его
руками. Когда они вернулись, Альфард уже закончил.
— Прекрасно! — хлопнул он в ладоши, удовлетворённо разглядывая пентаграмму с
размещёнными в углах странными артефактами. — Вот два зелья — одно, чтобы вы не
двигались во время настройки, а другое — чтобы ослабить связь звериной сущности с
телом.
Говоря это, он сначала залил первое в пасть Гарри, заставил проглотить и сразу
залил второе.
— Быстрее, — скомандовал он. — Занимайте своё место, и начнём!
Гарри в темпе добрался до пентаграммы, чувствуя, как каждый последующий шаг даётся
сложнее предыдущего. Он упал в середине внутреннего круга, и почти сразу же
хрустальные пирамиды, размещённые в вершинах, попарно соединились толстыми лучами
белого света, пятиугольник и образовавшими пятиконечную звезду, внутри которой он
таким образом оказался заперт. После этого из пентаграммы выросли два
полупрозрачных цилиндра, один из которых был снаружи, а другой внутри. Гарри уже
не мог даже держать голову, и просто уронил её на лапы.
— Квиквам интус минор магис, — нараспев начал читать Альфард, выводя в воздухе
непонятный узор. — Кватро а капите ад полисем. Си ипсе ругиет эт димитам. Квиквам
интус минор магис.
По мере того, как внутренняя клетка заполнялась субстанцией, похожей на очень
воздушное зеленоватое желе с жёлтыми вкраплениями, держать веки становилось всё
труднее. Голоса окончательно затухли, и сознание растворилось в студенистой массе.
Он не заснул, нет — просто неведомое желе заполнило всё пространство вокруг, и
теперь он плавал в нём, как в том сером тумане в Арке. Рядом горизонтально, словно
возлегая на оттоманке, раскинулась Дафна — отчего-то в эллинской тоге и кудрявыми,
как у олимпийской богини, волосами. В руке она держала виноградную гроздь, от
которой по одной отщипывала ягоды и закидывала в ротик.
— Хочешь? — спросила она.
— А давай, — согласился он, тоже разворачиваясь горизонтально.
Как оказалось, лежать в кожаном панцире и бронзовом шлеме не очень удобно, а из под
короткой туники норовило вывалиться мужское хозяйство.
— Интересно, это чья фантазия, моя или твоя? — прищурился он. Дафна лишь улыбнулась
и пожала плечами. — Думаю, что в конечном итоге — моя, — кивнул он.
— А-а, — покачала она пальчиком, сосредоточенно закидывая в рот одну ягоду за
другой. — Я-то как раз вовсе не фантазия!
— Значит, я сошёл с ума, — заключил он. — И теперь у меня галлюцинации и бред.
— Милый мой, дорогой и любимый, — ослепительно улыбнулась она. — Каждый из нас хоть
раз в жизни немножко сходит с ума.
Она растаяла, будто и не было. Желе рассосалось, и он снова оказался в подземелье.
Рядом, забравшись с ногами в кресло, дремала Нарцисса, но едва он пошевелился, как
она моментально встрепенулась и на него поглядела. Не успел даже открыть рот, чтобы
остановить, а она уже издала истошный вопль, моментально лишивший его слуха.
— Проснулся! — крикнула она. — Он проснулся!
Вскочила и побежала вверх по каменной лестнице, а он попытался тем временем встать.
Получалось не очень — руки и ноги были словно из ваты сделаны, и сильно не хватало
хвоста. Он поднял конечность и поглядел на пятерню — руки! У него снова были
руки!!!
Уже через мгновение подземелье наполнилось народом. В первую очередь он встретился
глазами с Андромедой, которая выглядела… выглядела, словно ей совсем неожиданно
подарили огромный букет цветов… И почти сразу она залилась краской, становясь
практически багрового оттенка. Понятно. Какой-то шутник в середину букета положил
метровый фаллос. Потом его взгляд упал на Нимфадору, оставленную на несколько
секунд без присмотра. Маленькая егоза уже успела протиснуться между прутьев клетки,
оторвать у одного из скелетов руку и теперь наматывала круги по подвалу, играя в
лошадку. Нарцисса и Друэлла глядели на него, совершенно одинаковым образом раскрыв
рты. Сайнус задумчиво чесал лысину, а Альфард весело потирал руки.
— Получилось! — воскликнул он. — Надо же, сам не верил — а получилось!
Глава 5. Помолвка
Глава 6. Дуэль
Когда они с Альфардом уже прошли обеденный зал и оказались в фойе, Гарри обогнала
Нарцисса и преградила дорогу, приседая в книксене. Она не успела опустить глаза, и
Гарри оказался неприятно поражён той бездной обожания и почитания, которые в них
светились.
— Милостивый государь обещал мне рандеву в гостиной, — скромно напомнила она,
склонив голову и отведя взгляд в сторону.
— Да, конечно, — смутился он. — Прошу прощения, дорогая леди, я совершенно без
злого умысла.
В этом он, конечно, слегка покривил душой — от разговора с Нарциссой он пытался
уклониться вполне сознательно, хотя совсем уж злого умысла в этом не было, скорее,
нежелание усугублять неловкое положение, в котором вольно или невольно они оба
оказались.
— Прошу, — повёл он рукой, приглашая её, а потом пожал плечами, глядя на Альфарда.
— Я подожду, — кивнул тот. — Думаю, вам действительно стоит перекинуться парой
слов.
И зачем-то ухмыльнулся весьма скабрезным образом!
В гостиной на диване его ждали Нарцисса и Андромеда. Впрочем, последняя была
занята, казалось, шитьём и сидела вполоборота, отвернувшись в сторону — словно её
это и не касается. Ну что поделать, если таковы правила — молодая незамужняя
девушка может общаться с мужчиной только в присутствии компаньонки. Которая, к
слову, совершенно не выказывая интереса к беседе, должна быть полностью в её курсе.
Гарри вздохнул и сел рядом на краешек кресла, оборотившись к Нарциссе, которая,
потупив глазки, тем не менее, сияла, как корона Британской Империи.
— Я весь внимание, милая Нарцисса, — вежливо произнёс он, коснувшись груди
подбородком.
— Цисси, — поправила она. — Мы ведь друзья?
— Без сомнения, — откликнулся он.
Она задумалась, не переставая улыбаться, а потом наконец посмотрела на него.
— Я не хотела, чтобы это прозвучало в таких обстоятельствах, — призналась она. —
Честно говоря, я вообще не задумывалась…
— Я всё понимаю, Цисси, — кивнул он, улыбнувшись в ответ.
— Правда? — удивилась она.
— Правда, — подтвердил он. — И тем не менее, чтобы мои догадки не прозвучали
самонадеянно, я бы предпочёл, чтобы ты сама их озвучила.
— Это будет сложно, — покачала она головой.
— Неужели это потребует даже больше смелости? — удивился он, и она поняла о чём он
говорит.
— Я проявила не смелость, а… безрассудство, — вздохнула она. — И теперь мне
придётся за это расплачиваться…
— Я не позволю… — нахмурился он. — Если кто-то посмеет…
— Ты не так понял, Гарри, — хихикнула она. — Расплата — в том, что в результате мы…
я буду лишена твоего общества, и это, поверь, очень для меня болезненно. Так вот,
по части того, что я должна произнести — нет, ни в коей мере я не планировала таким
способом избавиться от ненавистной мне помолвки. Я пришла лишь по велению…
влечению… И искренне рассчитываю на что-то хотя бы отдалённо обоюдное.
Гарри было видно, как дрогнуло и покраснело ушко склонившейся к своему вышиванию
Андромеды, как напряглась тонкая шея, и как отчётливо забилась на ней жилка. И ещё
ему казалось, что он и сейчас вполне в состоянии уловить её тонкий аромат…
Следовало отвечать с максимальной осторожностью — одно неверное слово, и…
— Это большая честь для меня, Цисси, — заметил он.
— Честь, дорогой Гарри? — улыбнулась Нарцисса. — Ну-ну. Звучит очень обидно. Тем не
менее даю тебе слово, что от своего я не отступлю.
Ответить на это было нечего — особенно, при внимательно вслушивающейся в его слова
Андромеде. Он встал и поклонился.
— Дорогие дамы, — произнёс он. — Энди, Цисси!
Сёстры, поднявшиеся вслед за ним, присели, опустив глазки. Андромеда старательно на
него не смотрела, как он ни пытался поймать её взгляд, зато Нарцисса радовалась,
словно ей только что вручили леденец на палочке. Эта мысль навела его на
воспоминания о событиях прошлой ночи и, покачав головой, он вышел из особняка.
— Ну, кобель! — радостно ткнул его в плечо Альфард, а потом нахмурился и поглядел
на свой кулак: — Извини, это не вышло слишком фамильярно?
Гарри улыбнулся в ответ и ткнул его тоже.
— Отлично! — воодушевился Альфард. — И дня в доме не провёл, как завалил младшую из
племяшек и намял бока этим выродкам! М-да, — вдруг погрустнел он. — Наша маленькая
девочка стала женщиной, и больше уже не может, как раньше, залезть на колени
дядюшке Альфи! — он вздохнул, махнул рукой и рассмеялся: — Эх, жаль! Но я просто
безумно, безумно рад и тому, что произошло!
— Я понимаю твою радость по поводу Малфоев, — согласился Гарри. — Но вот отчего же
Нарцисса тебе покоя не даёт?
— Да я просто счастлив за неё! — воскликнул Альфард. — Ты ведь не ударил в грязь
лицом?
— Ох, Альфи, Альфи! — покачал головой Гарри. — Ты же понимаешь, что как раз это я с
тобой точно обсуждать не буду!
— Ну и молодец, — беспечно заявил Альфард. — Я рад, что в тебе не ошибся. Нарциссе
сейчас хорошо и не нужно впредь кручиниться по поводу помолвки. Теперь она наконец
начнёт заботиться о собственном счастье вместо того, чтобы пребывать в унынии от
перспектив на будущее.
— Собственное счастье она очень ловко связала с моей неволей, — в тон ему ответил
Гарри, — что меня вовсе не приводит в восторг.
— Стерпится — слюбится, — заметил Альфард, поглядел на вытянувшееся лицо Гарри и
расхохотался, держась за живот: — Видел бы ты себя со стороны! Да нет, я, как
закоренелый холостяк, вполне понимаю…
— Я вовсе не закоренелый холостяк, — возразил Гарри и отвернулся, глядя в даль: —
Она красивая девушка, и я осознаю, что сделал нечто, чего мне делать не стоило…
— Но она не Андромеда, — с хитрым видом подсказал Альфард.
— Нет, она точно не Андромеда, — подтвердил Гарри, — но и Андромеда тут ни при чём.
Альфард остановился, вынудив Гарри тоже встать и повернуться лицом.
— Я надеюсь, Гарри, что когда-нибудь смогу тебе стать другом, и ты мне всё
расскажешь, — очень серьёзно произнёс он. — Мне очевидно, что ты что-то скрываешь…
— То, что я скрываю, в один день может сделать нас врагами, Альфи, — ответил Гарри.
— Не нас с тобой, но нас, Блэков…
— Да, времена сейчас непростые, — кивнул Альфард и пошёл дальше, а потом снова
развернулся и радостно улыбнулся: — Но как же я рад, дружище, что ты признаёшь себя
одним из нас!
Собственно, надвигающееся будущее заставило Гарри задуматься над тем, что же он
собирается делать. Уничтожить Волдеморта — это понятно. Но это не столь уж и
легко. Волшебное сообщество не осознаёт опасности, и в итоге борьба должна лечь, в
основном, на плечи членов Ордена Феникса… Немногочисленных членов. Которые, к тому
же, будут постепенно выбывать под ударами. А оставшиеся по какой-то причине либо
окажутся в опале, либо будут подвергнуты гонениям. Учитывая всё это, не стоит
сбрасывать со счетов проблему того, что делать с предателями и негодяями, одному из
которых сейчас пятнадцать, а другому в ноябре стукнет пять… А ещё Блэки…
Чёрт, как же он был неправ, не пытаясь собрать хоть какие-то крохи информации о
родне Сириуса. Он лишь помнит, что весёлый и живой Альфард умрёт в течение двух
лет, но когда и как? И Дорея. Теперь уже очевидно, что дурацкий слух оказался
правдой, и вовсе не Флемон с Юфимией были родителями отца, а Дорея с Карлусом. И
где она сейчас? И где неведомый Карлус Поттер, который по идее должен быть его
дедом? Чёрт, столько вопросов, что голова кругом идёт. Нужно составлять план, но
бумаге такое не доверишь — попади такие заметки в чужие руки, и хлопот не
оберёшься!
Альфард, как и полагается убеждённому холостяку, жил один на отшибе деревушки в
Саутхамптоне. Небольшой двухэтажный дом в викторианском стиле располагался в самом
сердце живописного участка земли примерно пяти гектаров с лужайкой, оврагом, по
которому тёк небольшой ручей, садом и даже совсем скромных размеров вечнозелёным
лесом, на опушке которого, собственно, дом и стоял. Внизу, традиционно — кухня,
подсобные помещения, прихожая и гостиная в две трети всей площади. С угла дома —
широкая винтовая лестница, уходящая в башенку, возвышающуюся над крышей и
предоставляющую прекрасный вид на окрестности. На втором этаже — хозяйская спальня
побольше и две совсем тесных — для гостей. Настолько тесных, что Гарри, лёжа на
кровати, чуть не доставал ногами до противоположной стены. Впрочем, он же не
собирается здесь пробежки устраивать!
Неподалёку от основного жилища уместилась похожая на сарай постройка, в которой,
как выяснилось, размещалась лаборатория и склад ингредиентов. Там же был и сарай,
полный старых мётел, котлов, бладжеров и ещё какого-то непонятного инвентаря. В
углу был приткнут скатанный в рулон ковёр-самолёт, по словам Альфарда —
неработающий.
Кроме той одежды, что на нем осталась после путешествия во времени и обратного
превращения в человека, пожитков у Гарри не было, и оттого заселение произошло
очень быстро — он лишь выложил всё лишнее из карманов, включая неведомо как забытый
в пиджаке “Глок” и две обоймы патронов к нему. Найдя колдографию Дафны, долго
изучал родные черты, а потом снова бережно положил в нагрудный карман. Полезным
плюсом жилища была полная звуконепроницаемость стен, что было вполне объяснимо в
условиях тесноты.
— Нам нужно поговорить, — сходу заявил Альфард, когда Гарри спустился вниз.
— Почему бы и нет, — пожал плечами Гарри, усаживаясь в кресло у того же кофейного
столика, за которым сидел Альфард.
Несколько минут они сидели молча, через большое окно любуясь действительно
живописным видом .
— В открытом месте есть своя прелесть, — проговорил Гарри. — Трудно подобраться
незамеченным.
— Опасаешься Малфоя? — прищурился Альфард.
— Да не очень, — покачал головой Гарри. — А вот Пожирателей…
— Да брось ты, — отмахнулся Альфард. — Кому нужны эти никчемные отщепенцы, которые
с приличными людьми боятся даже в бой вступать?
— То есть нападают ночью и скопом, убивают всех, кто в доме, а потом исчезают без
потерь? — уточнил Гарри.
— Хм! — озадаченно произнёс Альфард. — Ой, не прост ты, Гарри, совсем не прост.
— У меня есть видение перспективы, — пояснил он.
— Тогда скажи мне, каково твоё видение перспективы на дуэль с Абраксасом? —
переменил тему Альфард.
Очевидно, как раз это и беспокоило его больше всего.
— Расскажи-ка мне, как проводятся дуэли? — попросил Гарри.
— Да, собственно, так, как и всегда, — ответил Альфард. — В Линкольншире имеется
выделенное ристалище, укрытое от магглов. Будет присутствовать пара десятков
авроров, секунданты и зрители…
— Хм, — сказал Гарри.
— По обоюдному согласию дуэль может проходить либо до ранения, либо до
невозможности одной из сторон продолжать, либо до смерти одного из участников, —
продолжил Альфард. — Перед началом дуэлянты дают Непреложный Обет либо не наносить
ранений и увечий, либо остановиться сразу после первого ранения, либо не
останавливаться, пока соперник не будет гарантированно мёртв. Если одна или обе
участницы — женщины, то при дуэлях запрещено убивать и наносить увечья. Если
женщина желает смерти мужчины на дуэли, то должна найти другого мужчину, который
вызовется защитить её честь
— Интересно, — пробормотал Гарри.
Это было что-то новое, чего он никогда ранее не слышал. Подобные условия, конечно,
были разумны, тем более в отношении женщин, но вот требование смерти лишь по
обоюдному согласию означало фактическую безнаказанность оскорбившего. С другой
стороны, это же правила для официально разрешённых дуэлей, и никто не запрещает
потерпевшему просто убить обидчика, а потом по закону принять наказание за
убийство…
— Что интересно? — спросил Альфард. — Я просто уверен, что Малфой захочет твоей
смерти. Поэтому и рассказываю всё это. Тебе лишь нужно заявить, что не собираешься…
— Собираюсь, — оборвал его Гарри.
— Ты не представляешь… — нахмурился Альфард.
— Его возможностей? — пожал плечами Гарри. — Скажи мне честно, ты ведь не
принадлежишь к тому типу людей, что подставляют зад для пинка после того, как
получат пощёчину?
— Вовсе нет, — оскорблённо воскликнул Альфард.
— Я тоже так подумал, — кивнул Гарри. — К слову, я сам предпочитаю отвесить пинка
раньше, чем получу пощёчину. Чтобы предупредить безобразие.
— Вот это я называю — активная жизненная позиция! — с энтузиазмом потёр руки
Альфард.
— Тогда скажи мне, может, от этих Малфоев польза какая? — спросил Гарри. — Не знаю
там, навоз особо ценный дают… или ещё что? — Альфард лишь хрюкнул в ответ. — Или
денег они нам должны, и мы всё надеемся, что когда-нибудь чудо случится?
— Да нет же, Гарри, — воскликнул Альфард. — Я просто боюсь…
— Вот давай я тебе обрисую свою проблему, Альфи, — перебил он. — Моя проблема
состоит в том, как мне так уничтожить Абраксаса, чтобы при этом не слишком проявить
свои возможности?
— Я не понимаю, — покачал головой Альфард.
— Всё просто, — пожал плечами Гарри. — Мне нужно его убить так, чтобы никто из
многочисленных зрителей не подумал вдруг воспринимать меня всерьёз, понимаешь?
Альфард подался назад, пристально его разглядывая.
— Самоуверенность, Гарри, — произнёс он наконец нравоучительным тоном, — уже многих
сгубила. Ты со своей тайной мне кажешься важной находкой, сокровищем, и при этом
желаешь так бездарно…
— Тем не менее хотелось бы придумать, как отправить на тот свет Малфоя, чтобы после
этого надо мной ещё и потешались, — остановил его Гарри.
— Да что тут думать — просто используй поменьше боевых заклинаний, — сдался
Альфард. — Цветов ему подари, волосы покрась в фиолетовый цвет…
— А это, кстати, мысль! — задумался Гарри. — В фиолетовый, говоришь.
Альфард оказался прекрасным компаньоном. Гарри с ним очень повезло, особенно в
текущем его состоянии. С Нарциссой по понятным причинам ему разрядиться не удалось,
и уже к середине дня он снова почувствовал, как на него находит лёгкое
помешательство. Член упёрся изнутри в пояс штанов и так и продолжал торчать,
причиняя неудобство и беспокойство. В довершение к этому начали болеть яйца.
Альфард не стал его долго мучить пасторальными красотами, а почти сразу предложил
совершить небольшую прогулку в Оксфорд. Как ни странно. Да, да, именно в колледж.
Альфард достаточно точно трансгрессировал их обоих в укромный тупичок на ухоженной
лужайке между древних стен. Дальше они завернули за угол и оказались перед входом в
студенческий клуб, который, конечно же, оказался женским. Альфарда здесь знали,
поскольку строгого вида девушка-администратор на входе сразу ему улыбнулась и
поднялась навстречу.
— Здравствуйте, Альфард! — произнесла она. — Давно мы вас не видели!
— Всего лишь неделю, — самодовольно усмехнулся тот.
— Целую неделю, — поправила девушка. — Ваш друг предпочитает оставаться инкогнито?
— О, простите мои манеры, Марта! — воскликнул он. — Позвольте представить, Гарри
Вазовски, мой очень близкий друг. Прошу любить и жаловать. Гарри, это Марта Броуди,
секретарь клуба Фокс-н-Сквёрел и просто очень красивая девушка.
Марта, встретившая их в строгом деловом костюме без каких-либо кричащих излишеств
вроде чулок в крупную сетку и на подвязках, красных лакированных туфель на высокой
шпильке или кожаного стека в руке, кокетливо улыбнулась, поправляя причёску за
ушком, и повела их по коридору в просторный и светлый салон, в котором, разбившись
на небольшие группы, занимались своими делами около двух десятков девушек. На
диване у окна впятером обсуждали Теккерея, две подпевали у рояля третьей, которая
негромко наигрывала какой-то романс, за столом в другом углу играли в бридж, ещё
несколько просто болтали, сидя на диване и креслах. При появлении Альфарда головы
повернулись в его сторону, и просторная зала осветилась улыбками. При этом на Гарри
устремилось несколько заинтересованных взглядов.
— Девушки, поглядите, кто к нам пришёл, — объявила Марта, хотя необходимости в этом
очевидно уже не было. — Позвольте представить мистера Гарри Вазовски, которого наш
большой друг Альфард рекомендовал от всей души.
— Дальше сами познакомитесь, — сказала она Гарри. — У меня ещё дела, но чуть
попозже я обязательно загляну проверить, не обижают ли вас. Впрочем, — добавила
она, кладя руку Гарри на плечо и как бы невзначай оценивая бицепс, — думаю, что у
вас проблем не будет.
— Если хочешь, я могу замолвить за тебя словечко, — подмигнул Альфард. — Вон та
рыженькая, к примеру…
— Вот как раз рыженьких я не люблю, — перебил он. — И был бы тебе очень благодарен,
если бы ты её поскорее увёл отсюда. За меня не волнуйся, я не потеряюсь…
— Хм, — поднял бровь Альфард. — Опять эта самоуверенность, но она мне нравится! Ты
уверен, что найдёшь дорогу домой?
— Не волнуйся, Альфи, — улыбнулся он.
Альфард подошёл к группе, где была та самая рыженькая — вполне, кстати, интересная
девчушка — и деликатно кашлянул в кулак. Девицы прервали своё общение, на него
посмотрели, потом одна из них что-то прошептала другой, и обе прыснули от смеха.
Альфард тем временем склонился к своей избраннице и что-то сказал ей на ухо. Та
изящно подала ему руку, грациозно поднялась, придерживая юбку длинного платья, и
они вместе удалились куда-то вглубь здания. Оставшиеся четыре девицы из компании
окинули Гарри цепкими взглядами. Он улыбнулся и поклонился, приветствуя, на что
они, как по команде, выпрямились, напустили на лицо великосветское выражение
ненавязчивого интереса и склонили головы в ответ.
Гарри огляделся, пытаясь понять, чего ему хочется, и зверь, временно запертый
внутри, сразу же рыкнул ему, что хочется абсолютно всего. Скопом и без разбора.
Одна из девушек за столом с картами с интересом смотрела на его оттопыривающиеся
штаны. И ничего постыдного или неприличного в этом нет — нормальная человеческая
реакция изголодавшегося по самкам зверя! Позади него, в ближнем от входа углу,
загородившись дверью и учебниками, сидела девушка в очках с тонкой оправой, вместо
гранита науки грызя машинально ручку. Он подошёл, разглядывая клубный костюм
колледжа и пытаясь понять, что она там изучает.
— Здравствуйте, — произнёс он.
Девушка вскинула голову, поглядела на него поверх очков и улыбнулась, кивнув на
кресло рядом.
— Я Нора, — представилась она. — Присаживайтесь, расскажите мне, что же это за друг
такой, которого Альфи решился с нами познакомить?
— Очень приятно, — сказал он. — Меня зовут Гарри.
— Как поживаете, Гарри, — улыбнулась Нора.
— Как поживаете? — откликнулся он. — Честно говоря, не знаю, зачем Альфи меня сюда
привел…
— Ну это же очевидно! — воскликнула она. — Скрасить наш досуг! Альфи нас опекает и
развлекает, как может…
— Интересно, — пожал плечами Гарри. — А почему?
— Скажу вам по секрету, Гарри, наш Альфи — страшный бабник, — поделилась Нора. — Он
может нормально функционировать, только когда вокруг него вертится множество
прекрасных дев!
— Тогда мне понятно, зачем он меня сюда привёл, — улыбнулся Гарри. — Мы же с ним
родственные души.
— Вы не похожи на бабника, — заявила ещё одна девушка, светловолосая с густыми
тёмными бровями и тёмно-карими глазами, усаживаясь на краешек стола, за которым
располагалась Нора. — Кстати, я Хельга.
— Очень приятно, меня зовут Гарри, — привстал он. — А на кого же я похож, по-
вашему?
— Вы похожи… — задумалась Хельга, пристально глядя на него, потом взяла за плечи и
развернула к себе, заглядывая в глаза. — Вы похожи на усталого путника… Ваш дом
далеко, вы потерялись и забыли дорогу назад…
Гарри поёжился, а Нора со смехом потянулась и дотронулась до его руки, выводя из
оцепенения.
— Хель утверждает, что её бабка была какой-то гадалкой, — хихикнула она. —
Постоянно что-то кому-то пророчит, хотя ни разу ещё не угадала!
— Просто не всегда люди сами догадываются о том, что я в них вижу, — спокойно
пояснила Хельга и заметила, поглядев на Гарри: — А вы интересный. Готова поспорить,
что вы сегодня нас всех одарите сюрпризом.
— Когда вы поймёте, какой я бабник? — усмехнулся Гарри.
— Это и я бы могла нагадать, — снисходительно покосилась Нора. — Не стал бы Альфи
приводить нам человека, который не смог бы нас удивить!
— Мне всё-таки интересно, что он делает в этом… — развёл руками Гарри, — цветнике?
— А ты говоришь — не бабник! — рассмеялась Нора. — У них с Сорчей…
— Сплетница! — фыркнула Хельга.
— Сорча — это та красивая девушка с волосами цвета меди? — спросил Гарри. — Я
почему-то сразу подумал, что они отправились на совместную прополку грядок в
ботаническом саду.
— Знаем мы, что они там пропалывают! — вздохнула Хельга.
— Сплетница! — мстительно заявила Нора. — Всё дело в том, что Сорча как-то решила
привести его сюда, и Альфард оказался настолько приятной компанией…
— Альфи согласился взять над нами шефство, — кивнула Хельга. — Навещать наш клуб и
развлекать нас разговорами.
— Вот только Сорча оказалась ужасной жадиной, — вставила Нора. — Уж на какие только
уловки Альфи не пускался, чтобы избавиться от её опеки…
— А почему… — не понял Гарри, — он оказался столь востребован? Казалось бы, в
колледже столько молодых людей!..
— Молодых! — воскликнула Хельга. — Нет, ничего плохого в молодости нет, мы и сами
не старушки… В этом клубе собрались те, кого простое и примитивное общение на
уровне бар-постель не устраивает. У нас у всех свои интересы, и хочется общения,
причём на должном уровне. А молодые люди, такое ощущение, становятся всё
инфантильнее и инфантильнее! Один лишь рок и футбол на уме! А Альфи… Хотя он,
конечно, старый!
— Так что, Гарри, раз уж он позвал вас на подмогу, то придётся вам нас развлекать
вместо него! — подытожила Нора.
— Сразу предупрежу — я очень плохо танцую, — развёл руками Гарри.
— Но петь-то умеете? — хмыкнула Нора. — А то Альфи как-то попытался… — она
хихикнула и прикрыла рот ладошкой, а Хельга закатила глаза к потолку.
— Вы знаете, я раньше скверно пел, — признался Гарри. — Врал ноты, хрипел, орал. В
страхе разбегались не только люди, но и животные…
Девушки звонко расхохотались, привлекая внимание остальных в салоне.
— Но теперь-то, попав в наш цветник, вы стали совсем другим человеком! — со смехом
произнесла Нора.
— Ну конечно, — согласился Гарри. — Я преобразился…
— Значит, вы готовы пройти это испытание? — спросила Хельга.
— Разумеется, — подтвердил Гарри и подставил локоть: — Ведите!
— Вовсе не обязательно ставить себя в неловкое положение, — тихонько шепнула она,
встав за ним и уцепившись за локоть. — Мы вас не покусаем!
— Мне не трудно, — пожал он плечами. — К тому же, может, я и смогу кому-нибудь
угодить. Вдруг одна из вас ценит именно талантливые предсмертные хрипы. Хочу сразу
признаться — ни одна шекспировская трагедия в нашей школе не обходилась без меня.
Муки раненого динозавра и страдания призрака отца Гамлета — это всё я!
— Ну, ладно, Гарри, — вздохнула Хельга, — Я уже готова быть почитательницей ваших
стенаний и сипений. Вы меня убедили.
— Я вам не верю, — покачал головой Гарри. — Вот когда я увижу мужество в ваших
глазах, беспримерную стойкость, когда эти нежные ушки подвергнутся нечеловеческим
мучениям, но вы не дрогнете и выстоите, вот тогда вы меня убедите…
— Вы бука, Гарри, — поджала она губки, подводя его к троице у рояля. — Мириам,
София, Элизабет, позвольте представить Гарри, который, несмотря на мои
предупреждения, всё же вызвался осчастливить нас своими…
— Хрипами, — подсказал Гарри. — Я умею очень музыкально перевирать мотив.
— Это интересно, — согласилась кареглазая София, усаживаясь обратно за клавиши. —
Но так и знайте, у нас высокие стандарты.
— И строгие критерии, — добавила хрупкая Мириам.
— Что вы будете петь, сударь? — спросила София.
— Это будет полностью зависеть от того, что вы будете играть, сударыня, —
поклонился Гарри.
— Ну, хорошо, — согласилась София, листая нотный альбом. — Вот, нашла! “Гори, гори,
моя звезда!” Как вам?
— Отлично! — оживился Гарри, потирая руки. — Только я слов не знаю!
— Как это — не знаете? — удивилась София. — А как же вы петь будете?
— Я всего лишь обещал хрипы, — сложил руки на груди Гарри.
— Ну ладно, — вздохнула она. — Вот вам альбом, в нём есть слова. А я и по памяти
могу.
Стоило отдать должное выдержке Альфарда, который не примчался выручать его на
следующий день, а спокойно занимался своими делами, предоставив Гарри
самостоятельно добраться домой. Он как раз собирался ужинать, и, увидев Гарри на
пороге, достал, ни слова ни говоря, ещё один комплект посуды и столовых приборов.
— Расспрашивать тебя бесполезно, я правильно понимаю? — прищурился он, когда с едой
было покончено, и они потягивали чай, глядя в темноту за окном.
— Ты правильно понимаешь, — согласился Гарри.
Вряд ли, впрочем, у Альфарда могли быть какие-то сомнения относительно того, где он
пропадал четыре ночи напролёт… и четыре дня — сам же привёл его в это тёплое
местечко. Нет, конечно, размеры бедствия — урагана, который напал на тихую обитель
“Фокс-н-сквёрел” — кузен не мог себе представить, для этого нужно сначала было
почувствовать себя в шкуре изголодавшегося по ласке мартовского кота. Компания
действительно оказалась прекрасная — девушки все были как минимум милы, умны,
прекрасно воспитаны и начитаны. И им действительно было скучно со сверстниками.
Гарри образованием похвастать не мог, — даже усилиями Майкла ему не удалось
продвинуться дальше примерно второго года колледжа, — но жизненного опыта у него
хватало на двоих, и девицы его не оставляли ни на минуту, передавая из одной группы
в другую, вели долгие беседы, смысла которых иногда он не понимал даже отдалённо,
музицировали, просили спеть его и напевали сами, даже пытались научить танцам, — к
счастью, на этот раз обошлось без отдавленных ног и сломанных при падении запястий,
— водили на пикники и в кино, в субботу вечером он даже обнаружил себя в опере во
фраке, который взял напрокат… Нет, он, конечно, получил своё, — к тому же,
благодаря захваченным предусмотрительным Альфардом зельям, в невообразимых для
девушек объёмах, — но в итоге оказалось, что тепло человеческого общения для него
было важнее тепла женских тел...
— Расскажи мне лучше про вашу сестрицу, — попросил Гарри.
— Вальбургу? — удивился Альфард, как будто у него были ещё какие-то сестрицы. —
Зачем она тебе сдалась?
— Ну я же Блэк, в конце концов, — пожал плечами Гарри. — Должен я побольше узнать о
ней прежде, чем встречу, или нет?
— Да что там узнавать, — поморщился Альфард. — Сколько себя помню, она всегда была
бешеная…
Губы его шевельнулись раньше, чем он успел отвернуться в сторону.
— Сука? — переспросил Гарри. — Это ты хотел сказать?
— Да, это, — нехотя признал Альфард. — Бешеная сука. То ли она успела головой
удариться ещё до моего рождения… У меня же с ней такая же разница, как у Беллы с
Сириусом…
— Бро… — чуть не проговорился Гарри. — С племянником?
— Со старшим, — кивнул Альфард. — Ты их знаешь?
— Только слышал, — помотал головой Гарри. — И что Белла?
— Белла… — усмехнулся Альфард. — Отобрать у неё Сириуса было невозможно. Она могла
заявиться к Ориону в дом, утащить ещё годовалого братца к себе и там с ним
возиться, кормить, менять пелёнки и играть… А ведь ей самой всего лишь десять было.
Любит она его неимоверно!
Это было тяжело слышать. Конечно, Гарри пока ещё не встретился со старшей из сестёр
Блэк, но в памяти всплыла картина, когда он видел Сириуса в последний раз. И
перекошенное от злобы лицо “любящей кузины Беллатрикс”. Такой она ему и запомнилась
— спятившая взбесившаяся старуха, а вовсе не милая и заботливая кузина, каковой её
описывал Альфард.
— Так вот, Вальбурга была полной противоположностью, — продолжил тот тем временем.
— Сколько я себя помню, меня она всегда била…
— Шлёпала? — не понял Гарри.
— Нет, била, — покачал головой Альфард. — Наши родители, как и Сай с Эллой, были
совсем маленькими, когда она появилась на свет… С той небольшой разницей, что папу
с мамой чуть из дома не выгнали, когда мама… И шпыняли их обе семьи, словно
сговорились. Так что Вальбурга уж вообще никому не была нужна — ни забитым незрелым
родителям, ни тем более бабкам и дедам. Когда появился я, родители уже перестали
быть детьми, научились жить самостоятельно и завели ребёнка вполне сознательно. Сам
понимаешь, что моя сестрица, лишённая детства, сразу решила сделать меня козлом
отпущения…
— У тебя какой Патронус? — неожиданно поинтересовался Гарри.
Альфард озадаченно вздрогнул, улыбнулся и погрозил ему пальцем.
— От такого и слышу! — парировал он. — И если уж зашла речь о Патронусе, то можешь
себе представить, что у Вальбурги он ни разу не получился?
— Дементоры должны её игнорировать, — пробормотал Гарри. — Им в ней ловить нечего.
— Скорее всего, — пожал плечами Альфард. — Итак, сколько я себя помню, мне всегда
доставалось, причём крепко. Пинок по рёбрам трёхлетнему мальчишке от
двенадцатилетней дуры — это, я тебе скажу, что-то! Она меня буквально
терроризировала. Теперь, оглядываясь назад, я думаю, что легко отделался — к
примеру, ходить в постель я перестал уже в два года, а не в двадцать пять, что было
бы более естественно при таком воспитании…
— Ты это всё рассказываешь, и я не слышу ненависти, — заметил Гарри.
— Я был смышлёным малым, — ответил Альфард, — и уже к пяти годам понимал, что она
сама сильно поломана. Я её жалел, представляешь, а её это ещё сильнее бесило. Когда
появился Сай, мне удалось буквально ценой своего здоровья оградить его от этого
всего… Впрочем, к тому моменту у сестрицы уже появились другие интересы…
— В самом деле? — удивился Гарри. — Какие же?
— Вальбурга всю свою жизнь была полна ненависти, — пояснил Альфард. — Как раз в те
времена в Хогвартсе подобралась компания таких же ненавистников. Знаешь, легче
всего ненавидеть, когда у тебя есть декларированная цель. Вальбурга решила, что её
целью должны стать все, кто не является чистокровным волшебником. Они устраивали
тайные сборища, шпыняли полукровок и магглорождённых, проводили демонстрации против
смешанных браков и разумных существ, не являющихся людьми. Кого-то из них даже
выгнали их Хогвартса по итогам несчастных случаев с учениками…
— И встретилась там с Волдемортом? — усмехнулся Гарри.
— Да, — кивнул Альфард. — Его тоже поначалу причислили к полукровкам, но своей
ненавистью он затмил их всех, и поневоле малолетку, каковым он был для остальных,
сделали вожаком. Вальбурга же закончила школу, и её отдали замуж за Ориона,
который, конечно же, был сильно младше. Честно говоря, не очень представляю, как
она вообще пустила его к себе в постель. У неё случилось два выкидыша, что для
волшебников событие вообще из ряда вон выходящее. Целительницу, которая после
второго раза позволила себе заметить, что она убивает детей собственной ненавистью,
нашли мёртвой, но Вальбурга, казалось, была ни при чём…
— Понятно, — вздохнул Гарри. — А что происходит внутри семьи?
— Вальбурга уже много лет обвиняет родителей в том, что они никогда для неё ничего
не делали, — ответил Альфард. — Давит на чувство вины, и постепенно отец
прогибается, принимая её воззрения.
— Смерть полукровкам? — подсказал Гарри.
— Да, и это тоже, — подтвердил Альфард. — Магглорождённые приравниваются к
животным, браки с ними — к зоофилии. Навязывается искусственный стандарт чистоты
крови…
— Из-за тех самых обедневших чистокровок, кто утратил фамильные реликвии, —
подхватил Гарри.
— Ну вот, видишь, ты и сам всё отлично понимаешь, — расстроенно заметил Альфард.
Вечер преподнёс ему ещё один сюрприз. Четыре дня интенсивного общения со
студентками Оксфорда, конечно, немного заполнили пустоту в его душе, да и давление
удалось частично сбросить. Тем не менее Гарри чувствовал, что зверь внутри никуда
не делся — он лишь согласился на время притихнуть и улёгся, поблёскивая в темноте
глазами. Забираясь вечером после душа в постель, он не обратил внимания на то, что
одеяло на кровати как-то странно скомкано, и, выключив свет, забрался в постель.
Именно зверь, чутко в нём дремавший, не позволил прогнать девушку, на которую он
наткнулся под одеялом.
— Что ты делаешь? — спросила Нарцисса, которая через пару минут поцелуев начала
тяжело дышать из-за его руки, шарящей по рёбрам.
— Грудь ищу, — ответил он.
— Дура-ак! — обиженным тоном заявила она и поинтересовалась: — А зачем?
— Хотелось бы точно знать, что в темноте ко мне в постель не забрался подросток, —
пояснил он.
— Дура-ак! — повторила она и посоветовала: — Ниже ищи, там-то всё однозначно! — он
послушно повёл рукой вниз по животу, но она поймала и вернула обратно на плоскую —
действительно, как у мальчика — грудь и попросила: — Погоди, ещё здесь немного…
Очень приятно…
Отправлять домой её было бесполезно, и в итоге Нарцисса так и осталась спать в его
постели, прижавшись к боку своими костями. Альфард, встретив её наутро за
завтраком, удивления не выказал, а лишь порадовался нежданному разнообразию
утренней пищи, которая в его холостяцком гнезде была традиционно скромной. Также,
никто не удивился последовавшему за этим визиту Сайнуса.
— Я должен был это предвидеть, — покачал он головой, обнаружив её хлопочущей по
хозяйству, пока Гарри слушал Альфарда, доверяющего ему подробности местных реалий.
— Я сама пришла, папочка, — откликнулась Нарцисса. — И вообще…
Сайнус махнул рукой и уселся с мужчинами.
— Я вспомнил, что у меня на чердаке хранится ценный артефакт, — сказал он. — У меня
появилась мысль, что мы можем достаточно точно поместить тебя на семейное древо…
Разумеется, при условии, что ты поделишься со мной несколькими каплями крови.
Гарри, не раздумывая, протянул ему пятерню, и Сайнус, осторожно уколов мизинец
кончиком палочки, сцедил оттуда в небольшой флакон, который достал из кармана.
— Теперь пойду, заряжу в артефакт, — сказал Сайнус, посмотрел на Нарциссу и
вздохнул: — Гарри, мне хотелось бы, чтобы ты вернулся в наш особняк. Предотвратить
это безобразие я, очевидно, не смогу, но мне было бы спокойнее видеть моих дочерей
за завтраком у себя в доме.
— Дочерей? — не понял Гарри.
— Меда с утра тоже собиралась навестить вас, — откликнулся Сайнус. — Как только
поняла, куда сбежала Цисси, так и объявила.
— Мне кажется, что ей будет удобнее в твоём поместье, — согласился Гарри. — Передай
ей, пожалуйста, что я обязательно появлюсь…
— В пятницу… — закончил за него Сайнус и обернулся: — Цисси, милая, сходи смажь
ворота, если тебе не трудно!
Нарцисса, которая как раз рассчитывала подслушать что-то интересное, возмущённо
фыркнула, но тем не менее отправилась исполнять приказ отца.
— У тебя послезавтра дуэль, ты помнишь? — заметил он, когда она вышла.
— Конечно! — воскликнул Гарри. — Жду с нетерпением!
— Гарри, ты не должен рисковать, — попросил Сайнус. — Как бы я ни относился к тому,
что произошло после твоего появления, но ты нам всем дорог.
— Я не собираюсь рисковать, — развёл руками Гарри. — Я всего лишь собираюсь прибить
Малфоя максимально нелепым способом…
— Гарри не хочет, чтобы его принимали всерьёз, — подал голос Альфард.
— “Всего лишь!..” — покачал головой Сайнус. — Он очень опасный соперник. Всегда
дерётся до увечий, но при этом уже успел изуродовать семерых хороших парней.
— Вот поэтому мне и нужно, чтобы ты мне подыграл, когда мы будем договариваться об
условиях, — кивнул Гарри. — Он должен сам вызваться биться до смерти, а я должен
согласиться, но так, чтобы никто не заподозрил, что это было моей идеей.
— А если он убьёт тебя? — нахмурился Сайнус.
— От случайностей никто не застрахован, — улыбнулся Гарри. — С таким же успехом в
меня может ударить молния. Значит, поднимете за меня чарку! Только хорошенько
покутите!
— Да вот, кстати, о кутеже… — вспомнил Сайнус, доставая из кармана ключ. — Ты
забыл… Это твоё.
— О, отлично! — обрадовался Гарри. — Пригодится! Но в пятницу я тебе его
обязательно верну, так и знай!
— Это твоё! — повторил Сайнус чуть громче.
— Давайте подеритесь ещё! — расхохотался Альфард.
Как и обещали Альфард с Сайнусом, на дуэль собралось достаточно много народу. В
основном, насколько Гарри понял, это были приятели и соратники Малфоя, которых тот
позвал полюбоваться, как разделается с безродным выскочкой. Сбившись в кучку, они
поглядывали в его сторону, громко смеялись, показывая пальцами, и отхлёбывали
дурнором прямо из во множестве запасённых бутылок. Сайнус отошёл к Бартоломью
Яксли, которого Малфой назначил своим секундантом, и они о чём-то тихо
переговаривались, пока довольно внушительный отряд авроров — человек тридцать или
больше — рассредотачивался, попутно беря “гостей” под опеку. Выглядело это
достаточно профессионально, и Гарри в очередной раз охватило недоумение, как так
получилось, что в итоге Пожиратели держали в страхе всё магическое сообщество.
К секундантам присоединился один из авроров, который был назначен арбитром дуэли,
наколдовал Сонорус и приставил палочку к горлу.
— Участники, подойдите! — позвал он.
Гарри приблизился и встал напротив злобно зыркающего на него Абраксаса.
— Меня зовут Айронсайд, Лугус Айронсайд, — представился аврор. — Пользуясь случаем,
я призываю стороны к примирению. Если вы согласны, пожмите друг другу руки!
Гарри незаметно подмигнул Малфою, тот ощерился и спрятал руки за спиной.
— Дуэль ведётся до обезоруживания, ранения или смерти, — продолжил Айронсайд,
нахмурившись. — Вы уже сделали свой выбор?
— Обезоруживание, — быстро сказал Гарри.
— Ранение, — заявил Абраксас, челюсть которого, судя по всему, уже привели в
порядок, и ухмыльнулся: — Что, щенок, страшно? Дошло, наконец, в какой переплёт
попал?
— Да кому страшно, мне страшно? — завопил Гарри. — Тебя что ли, бояться, старый
маразматик?
— Спокойнее, спокойнее, — процедил Айронсайд. — У вас будет возможность обсудить
разногласия и изложить свою позицию во время дуэли!
— Трусишь, щенок! — презрительно хмыкнул Малфой. — Нашкодил, а как отвечать — в
кусты?
— Да что мне дедушку калечить? — воскликнул Гарри. — Тебя только ткни — сам
развалишься!
— В таком случае до смерти! — выпалил Малфой. — Тогда и калечить никого не
придётся.
— Эй-эй, что это до смерти? — запротестовал Гарри и оглянулся на Сайнуса, словно
ища поддержки. — Может, не надо?
— Вы не обязаны ни на что соглашаться, — напомнил Айронсайд.
— Я и не ожидал от труса ничего большего, — презрительно скривился Малфой. — Кишка
тонка, да?
— Да я, да у меня!.. — надул щёки Гарри и сделал вид, что к нему рванулся.
Сайнус при этом обхватил Гарри и пыхтя удерживал, чтобы не пустить.
— Жалкий трус, салага, щенок, — продолжал подзуживать Абраксас, который было
отшатнулся, когда Гарри попытался его зацепить.
— Всех убью, один останусь! — вопил Гарри. — Дай мне ему треснуть, Сайнус!
— Мистер Вазовски, ведите себя прилично! — с отвращением произнёс Айронсайд,
— Куда тебе, щенок! -— хохотал Абраксас. — Смотри в портки не навали!
— Всё, до смерти! — завопил Гарри, бешено вращая глазами.
Изо рта проступила пена из отложившегося в памяти рецепта Фреда и Джорджа.
— До смерти! — торжествующе вскричал Абраксас. — Вы слышали, Айронсайд, он сказал —
до смерти!
— Я тебя закопаю, мерзкий старикашка! — продолжал бесноваться Гарри. — Ты труп,
слышишь?
— Пока вы не произнесёте Обет, его слова ничего не значат, — хмуро прокомментировал
Айронсайд.
— Как — не значат? — гневно закричал Гарри. — Я хочу его убить, изнасиловать
дочерей, отрезать голову любимому гиппогрифу и разрушить родовое гнездо!
— Гарри, ещё не время передумать, — озабоченно произнёс Сайнус. — Он же тебя убьёт!
— Изнасиловать дочерей! — ощерился Гарри. — И гиппогрифа!
— Вы будете произносить Обет? — закатил глаза Айронсайд.
— Погодите, Лугус, — попросил Сайнус. — Мне ещё удастся его отговорить…
— Малфои шлюх не плодят, — высокомерно заявил Абраксас. — Живность не держим. Вот!
— сказал он, доставая из кармана тяжёлый ключ тусклого жёлтого металла. — Сделаем
нашу дуэль более интересной.
— Ты с ума сошёл! — воскликнул до того флегматично молчавший Яксли.
— Ключ от фамильного особняка Малфоев, — отметил Сайнус.
— А насиловать кого? — запротестовал Гарри. — Я так не согласен!
— У Блэков шлюх достаточно, — отмахнулся Арбаксас. — Пусть они и раздвигают ноги.
Принимаешь ставку?
— Вам придётся предложить что-нибудь равноценное, — усталым голосом произнёс
Айронсайд, приложил руку к лицу и покачал головой.
— Да к чертям этот сарай! — воскликнул Гарри. — У них даже баб нет!
— Восемьдесят тысяч галлеонов по результатам последней переоценки, — хмуро пояснил
Сайнус.
— Тебе же всё равно его разрушить, — издевательски напомнил Абраксас.
— Хорошо! — выпалил Гарри, доставая из штанов ключ от сейфа. — Вот! Пятьдесят
тысяч!
— Гарри, это все твои деньги! — напомнил Сайнус.
— Мёртвым золото ни к чему, — злорадно сообщил Абраксас, потирая руки.
— Мерлин, когда я уже сдохну? — закатил к небу глаза Айронсайд.
— Я убью этого старикашку! — воскликнул Гарри, ударяя себя кулаком в грудь.
— Дуэлянты, возьмите друг друга за предплечье и повторяйте за мной, — покачал
головой Айронсайд.
После того, как они дали обещание драться до смерти противника и поклялись не
использовать в ходе дуэли Непростительные заклинания, противники разошлись в
стороны, чтобы занять исходные позиции. Ставки они передали Айронсайду, который
обязался проследить, чтобы они оказались у победителя.
— Ты уверен, Гарри? — с тревогой спросил Сайнус.
— Не переживай, Сай, всё получилось даже лучше, чем я рассчитывал, — усмехнулся
Гарри. — Я как раз подумывал, чтобы обзавестись собственным жильём.
— Да живи ты у нас, сколько тебе заблагорассудится! — в сердцах произнёс Сайнус. —
А за этот особняк тебе ещё попотеть придётся.
— Скорее, поваляться в грязи, — поправил Гарри.
Сайнус поймал протянутую ему руку и обнял Гарри, похлопав по спине.
— Удачи тебе, брат, — пожелал он. — И не дай себя убить, прошу тебя!
— Даже в мысля не было, — откликнулся Гарри. — Спасибо тебе!
Дуэлянты остались одни. Арбитр, отойдя на достаточное расстояние, Сонорусом
скомандовал начинать.
— Редукто! — крикнул Абраксас, махнув палочкой с таким размахом, что Гарри
показалось, что у него сейчас рука оторвётся.
Гарри поскользнулся и навзничь шлёпнулся в лужу грязи, в которую неосторожно — он
надеялся, так оно и выглядело со стороны — встал перед началом дуэли. Заклинание
просвистело мимо, а приятели Малфоя дружно заржали и принялись поливать Гарри
оскорблениями.
— Неуч, недотёпа! — кричали они, надрывая животы. — Из какой дыры берутся такие
неумехи?!
— Бомбарда! — крикнул Абраксас, жестом молотобойца посылая заклинание.
Гарри как раз пытался встать с четверенек, но поскользнулся и снова рухнул, и
Бомбарда ударила позади него метрах в пяти. Группа поддержки Малфоя повалилась от
смеха.
— Встань и дерись, как мужчина! — вне себя от ярости заорал тот. — Редукто!
Пытаясь удержать равновесие, Гарри нелепо взмахнул палочкой, и от него порскнула
стая птиц, в которую и угодило заклинание. Зрители опять заржали, Гарри ещё раз
взмахнул палочкой, и в руке у него оказался букет орхидей. Абраксас, который
наконец понял, что издали ему в Гарри не попасть, подбежал совсем близко и снова
взмахнул палочкой. Гарри в испуге бросил в него букетом и угодил прямо в лицо.
Приятели Малфоя уже ползали на коленях, не в силах встать, икали от смеха и
размазывали слёзы по суровым щекам. Откинув цветы в сторону, Малфой заорал от
ярости, замахиваясь палочкой, как копьеметатель своим снарядом. Гарри снова
поскользнулся, размахивая руками во все стороны, с палочки сорвалось заклинание и
ударило в соперника, который выпучил глаза и начал хохотать, схватившись за живот.
— Бракси, лучше убей меня! — сдавленно хрипя и рыдая, выдавил один из его
приятелей. — Я больше не могу ржать, сукин ты сын!
— Фокус-покус! — воскликнул Гарри, уползая на пятой точке. — Крекс-фекс-пекс!
Слагулус Эрукто! Снип-снап-снурре!
Ещё одно заклинание попало в Абраксаса, и он, не прекращая хохотать, как
сумасшедший, раскрыл рот, извергая огромного зелёного слизняка. Никому, кроме
Гарри, не было видно, что глаза Малфоя были полны страха, словно до него внезапно
дошло, кто из них двоих является охотником, а кто — дичью.
— Ой, не могу! — покатился по земле его соратник, тощий высокий колдун с похожей на
лопату рыжей бородой, и начал махать палочкой, содрогаясь от охватившей его
истерики. — Фокус-покус! Крекс-фекс-пекс! Слагулус Эрукто! Снип-снап-снурре!
Движение он воспроизвёл на удивление точно, и его сосед, который как раз стоял на
четвереньках, давясь от смеха, тоже выплюнул толстое склизкое тело. Их товарищи
замолкли на секунду, а потом заржали ещё громче, дружно размахивая палочками.
— Снип-снап-снурре! — кричали они. — Крекс-фекс-пекс!
Буквально через пару минут половина уже давилась слизняками, не переставая хохотать
и послылать друг в друга заклинания.
— Эй, Магнус! — крикнул один из них тому бородатому. — Погляди, как я могу! Бу-ува-
а-а! — и из его рта выполз ещё один слизняк.
Никто уже не заметил, как в Абраксаса снова попало заклинание, но все дружно
обратили внимание, как он, хохоча от ужаса и плюясь зелёными желеобразными комками,
стрелой взмыл вверх.
— Прощай, земля! — помахал ему вслед весьма упитанный колдун, который, извергая
слизней, ещё как-то умудрялся откусывать от индюшачьей ножки, которую ни на секунду
не выпустил из левой руки.
Малфой замер на высоте восьмидесяти или ста метров и с диким смехом понёсся к
земле, оставляя за собой пунктирную линию из зелёных точек. Очевидно, он пытался
использовать какое-то невербальное заклинание, чтобы замедлить падение, но
безудержный хохот и ползущие изо рта слизняки делали своё дело, сбивая
концентрацию, и вместо заклинания получился лишь пшик. Раздался громкий хруст, с
которым он пробил землю, сделав в ней небольшую воронку, и сверху с громкими
шлепками на него попадали с десяток слизней. Доживая последние секунды, Абраксас
продолжал хихикать, и из его рта, который он уже не мог закрыть из-за повторно
сломанной челюсти, продолжали ползти слизни. Зрители разразились новой волной
хохота, и шестеро из них тоже взлетели вверх под ударами заклинаний товарищей.
Через несколько секунд они с хрустом попадали, вызвав у оставшихся очередную волну
веселья. Земля вокруг Малфоя вспучилась, он смеясь провалился в глубокую дыру, и
его накрыло сверху. Больше его хохота никто не слышал, поскольку его соратники были
заняты тем, что сосредоточенно пытались повторить трюк с дырой в земле на своих
разбившихся в лепёшку коллегах, для усиления магических сил исправно прикладываясь
к спиртному.
По знаку Айронсайда авроры незаметно для тех стянулись к пытающемуся выбраться из
глубокой грязи Гарри, беря его под защиту. Ещё с десяток минут зрители приходили в
себя, постепенно отходя от истерики, устраняли потоки слизняков изо рта и добивали
умирающих. Они собрались наконец в более-менее организованную кучу, перемазанную,
как и Гарри, с ног до головы, и двинулись в его направлении. Авроры, как по
команде, демонстративно направили на них свои палочки. С трудом удерживающий
равновесие рыжебородый на пару с ещё одним мертвецки пьяным приятелем Малфоя,
пошатываясь, подошли к Гарри и подхватили его под руки, вытягивая из грязи, но сами
при этом чуть не рухнули вместо него.
— Что, малец, перепугался? — добродушно спросил бородач, икнул, ступил назад и
скорбно опустил голову. — Друзья, сегодня мы потеряли семерых товарищей. Семерых
замечательных людей, каждого из которых я в любой момент поставил бы прикрывать
меня со спины! Бракси Малфой, Тод Кермит, Вуди Снагадер, Гюнтер Нихтшисен, Фрэнки
Вельдроуз, Брайан Гильбер и Раджив Капур — вот имена, которые навсегда останутся в
нашей памяти! Они ушли, друзья, но чёрт подери, — он поднял голову и вскинул вверх
сжатый кулак, — давно мы так не веселились!
— Эгей! Даёшь пьянку! — закричали остальные, которым посчастливилось пережить эту
дуэль.
— Ты, малец, не переживай, — произнёс он, обнимая Гарри за плечи и почти на нём
вешаясь, — мы правила знаем. Победил ты честно, хоть немного и… как бы это сказать…
неожиданно. В штаны-то не наложил? — заговорщицки подмигнул он. — Тебя как зовут?
— Вазовски, Гарри Вазовски, — представился Гарри, подпустив немного дрожи в голос.
— Нет, сэр, штаны от грязи мокрые, а так сухие.
— Я Магнус Сигурдардоттир, — протянул руку бородач. — А ты ничего, из тебя ещё
выйдет толк! Мы сейчас собираемся в кабак, дабы парой бочек доброго эля смыть
горечь от доблестной гибели наших товарищей и воздать должное их мужеству. Не
желаешь посидеть в компании со взрослыми, поднабраться мудрости?
— А можно? — благоговейным голосом спросил Гарри.
— Конечно! — хлопнул его по спине Магнус и крикнул Айронсайду: — Эй, Лугус, я
забираю малыша на пьянку! За него не волнуйся — кроме потешных болезней от
трактирных девок ему ничто не грозит!
— Мистер Вазовски? — спросил Айронсайд, подходя ближе.
— Всё в порядке, мистер Айронсайд, — кивнул Гарри. — Мистер Сигур…
— Сигурдардоттир, — подсказал бородач, заплетающийся язык которого без запинки
оттарабанил исландскую фамилию.
— Мистер Сигурдардоттир кажется хорошим человеком, я ему доверяю, — сказал Гарри.
— Дело ваше, мистер Вазовски, — хмуро заметил Айронсайд. — Дело ваше… Да, кстати, у
меня тут… — Гарри показал ему глазами на Сайнуса. Айронсайд усмехнулся и кивнул: —
До встречи, мистер Вазовски.
— До свидания и спасибо за заботу! — откликнулся Гарри.
Глава 7. Укрощение
Возвращение в дом Сайнуса имело свои плюсы и минусы. Несомненным достоинством была
готовая пища в исполнении Друэллы и дочерей. Проблем было… Проблемы были, конечно.
Начать с того, что, когда через два дня Альфард нашёл его бесчувственное тело в том
кабаке, где Гарри с новыми приятелями отмечал бессрочную погибель их друзей, и
транспортировал в поместье Сайнуса, на него напала Андромеда… То есть она-то,
конечно, исполняла указание матери привести Гарри в сознание, но вот выбор метода
был оставлен на её усмотрение. Так что Андромеда развернулась на полную, для начала
испытав на нём заклинание для заморозки кожи, а потом ещё и применив полный
комплекс принудительной очистки организма не только от ядов, но и от шлаков, что на
его взгляд было несколько… через край. Закончилось лечение в стиральной бочке, где
Гарри и очнулся, бултыхающийся и бьющийся о стенки вместе со своей одеждой,
которая, без проблем совершив путешествие во времени, вот таким способом нашла
бесславный конец во время стирки в середине семидесятых.
Бочка выплюнула из себя лишнюю воду, и он выскочил сам, не желая подвергнуться ещё
и отжиму.
— Куда? — сердито спросила возникшая перед глазами Андромеда, которая упорно
старалась не смотреть на голого Гарри. — А прополоскаться?
Водяной пузырь, который не позволил ему попросту утонуть, лопнул, повинуясь взмаху
её палочки. Она опять стрельнула глазами и снова отвела взор.
— Вообще-то он обычно больше, — заметил Гарри, проследив её взгляд, который упорно
возвращался чуть ниже пояса. — Просто вода холодная! Очень!
— Вот, надень! — покраснев, бросила она ему, показывая на лежащий рядом халат. —
Через пять минут твоя одежда будет готова.
— Какая муха тебя укусила? — буркнул он себе под нос, послушно натягивая халат на
голое тело. — Что я тебе плохого сделал? Нельзя было поаккуратнее?
— Ты вёл себя, как свинья, — раздражённо ответила она. Гарри благоразумно не стал
уточнять, в какой именно момент — перечисление списка грехов наверняка заняло бы не
один день. — И выглядел, как свинья. А мама знает, как я не люблю пьяных!..
— Неурядицы с мужем? — поинтересовался он. — Пьёт? Гуляет?
— Не твоё дело, — заносчиво сообщила Андромеда. — Займись-ка ты лучше своими
проблемами!
— Вот тут ты ошибаешься, — покачал он головой. — Всё, что связано с моей роднёй —
моя личная проблема.
— Тогда начни с того, чтобы решить вопрос разврата и пьянства в масштабах отдельно
взятого мистера Вазовски, — посоветовала она, разворачиваясь на выход. — Ужин через
двадцать минут.
— Слушаюсь, командир! — успел он крикнуть, только что не облизываясь на её плавно
покачивающуюся попку.
Как ни странно, за ужином всё выглядело пристойно — за исключением, конечно, его
одежды, состоящей из халата и тапок. Домочадцы же, наоборот, оделись, словно на
приём к королеве. Гарри готов был приписать это задуманной Альфардом шутке, но
самого его не было, хотя и было оставлено место между Нарциссой и Андромедой.
Нарцисса воодушевлённо строила ему глазки, а Андромеда приветливо улыбалась, словно
не она только что пыталась его убить методом стирки. Сайнус затеял разговор о
погоде, Нимфадора весело плевалась кашей и стучала пятками по ножкам своего
стульчика. Идиллия, да и только!
— Тебя можно поздравить? — ослепительно улыбнулась Друэлла, улучив момент между
обсуждением вариаций лондонского смога и влияния деятельности магглов на его
плотность.
— С чем именно, милая Дрю? — осторожно осведомился он.
— Ты теперь стал совсем завидным женихом, — пояснила она. — Мало того, что у тебя
очень круглая сумма в банке, так теперь ещё и прекрасный особняк в живописном
месте. Я ни на что не намекаю, но мне очень хотелось бы, чтобы ты всерьёз подумал
над тем, которой из моих дочерей сделаешь предложение.
Гарри поперхнулся и закашлялся, чуть не клюнув носом в тарелку. Нимфадора радостно
засмеялась, заталкивая ему кашу в ухо, а Нарцисса, вскочив, обежала вокруг стола и
с преувеличенной заботой принялась ему шлёпать между лопаток. Довольно
чувствительно шлёпать. Да что он им такого сделал?!
— А я и не знал, что есть выбор! — прохрипел он. — Спасибо, Цисси, я в порядке!
— Если тебе трудно определиться, женись на обеих, — предложил Сайнус. — Правда, у
старшей вздорный характер и тяжелый нрав…
— Да уж, — выдавил Гарри. — Чуть не убила сегодня, да и одежду придётся выбросить!
— Как ни лестно мне твоё предположение, милый кузен, но имелась в виду совсем
другая сестрица, — ангельским голоском пропела Андромеда. — К тому же, если кто-то
ещё не заметил, я вроде как замужем и у меня есть ребёнок.
— Дора хорошенькая! — вставила её дочь, умильно надула щёки и распахнула глаза,
сделав их небесно-лазурного цвета.
— Да глупости! — фыркнула Друэлла. — Будто ты не можешь развестись с этим своим
Тонксом!
— “Этого своего Тонкса” я, между прочим, люблю! — рассерженно сверкнула глазами
Андромеда.
— Так любишь, что строишь глазки “милому кузену” Гарри, — язвительно заметила
Нарцисса.
— Больно надо! — воскликнула Андромеда, вскакивая из-за стола. — Глаза бы мои
твоего милого кузена не видели!
— Меда, сядь! — приказал Сайнус.
Она развернулась и выбежала. Гарри посмотрел на Нимфадору, которая обиженно
оттопырила нижнюю губу и жалобно сложила брови домиком, готовясь заплакать.
— Не ныть! — тихо сказал он. — Сначала съедим кашу, а потом пойдём искать маму,
хорошо?
— Не хочу кашу! — запищала она. — Нет, нет, не хочу!
— Если съешь кашу… — начал Гарри.
— Не буду! — перебила Нимфадора, пытаясь выбраться из детского кресла. — Хочу к
маме!
— Если съешь кашу, — повторил он, — то Киса повезёт тебя на спине.
— Хочу на спине! — воскликнула она усаживаясь обратно.
— Тогда давай есть кашу, — кивнул Гарри, зачерпнул на кончик ложки с краю тарелки и
поднёс ей ко рту: — Сделай большой рот!
— Как у Кисы? — уточнила Нимфадора.
— Как у Кисы, — согласился он.
— А-рр-а! — прорычала она, растягивая ротик, что есть сил.
— Р-рр! — похвалил Гарри, укладывая кашу ей на язык.
Дело пошло на лад, и каша уже не разбрызгивалась целиком, а частично всё-таки
съедалась маленькой егозой. В какой-то момент, когда она явно насытилась, набрала
полный рот каши и, сомкнув губы, стала выдавливать её, как из кондитерского мешка.
— Так бы и сказала, что хватит, — спокойно сказал он, собирая ложкой два потока,
стекающие из уголков рта на подбородок.
— Вафит! — радостно откликнулась Нимфадора.
— А ты с ней вполне неплохо ладишь, — одобрительно подметила Друэлла, заставив
Гарри улыбнуться.
— Ну она же такая прелесть! — ласковой сказал он, оттирая остатки еды влажной
салфеткой. — Как можно с ней не ладить?
— Хватит уже с ней возиться, я тоже хочу! — требовательно заявила она, протягивая
руки.
— Ба! — ответила Нимфадора и завозилась, чтобы вылезти.
Гарри вынул её и передал Друэлле, которую внучка сразу обняла за шею и замерла,
прижавшись. Как раз в этот момент в столовую ворвался Альфард.
— Прошу прощения! — чуть ли не с порога воскликнул он. — Меня всё не хотели
отпускать из аврората.
— Что-нибудь интересное? — поднял бровь Сайнус.
— Да нет, улаживал формальности по поводу разгромленного трактира, — пояснил
Альфард, усаживаясь за стол.
Поскольку Друэлла была занята, Нарцисса сразу вскочила, приняв на себя роль
хозяйки, и подала ему ужин, состоявший из мясного жаркого и салата.
— Трактир, простите, тоже я разгромил? — усмехнулся Гарри.
— О, нет, ты лишь принял участие в этом безобразии, — покачал головой Альфард. — А
так, в общем, твои новые друзья постарались.
— Было бы ошибкой их так называть, — заметил он.
— Надо сказать, что спектакль ты действительно устроил знатный, — улыбнулся Сайнус.
— Даже я, зная всё наперёд, поверил, что ты — полнейший пентюх, которому просто
повезло завалить матёрого зубра. Было бы странно, если бы ты отказался от
предложения друзей Малфоя покутить вместе с ними.
— Ага, взрослые дяди пригласили малыша из песочницы с ними поиграть, — кивнул
Гарри.
— Ты же понимаешь, что когда-нибудь всё равно проколешься, — пожал плечами Альфард.
— Чем позже, тем лучше, — покачал головой Гарри. — В этот раз видишь, как удачно
получилось? Одним махом семерых убивахом!
— Что такое? — запрыгала на стуле Нарцисса, вертя головой с отца на дядю, а с него
на Гарри. — Кто — “махом”? Кого — убивахом?
— Это секрет, дорогая, — ответил Сайнус.
— Па-ап! — обижено воскликнула она. — Ну почему мне опять никто ничего не
рассказывает? Я уже не маленькая!
— Ты же помнишь, как на прошлой неделе Малфой вызвал меня на дуэль? — сказал Гарри.
— Вот так в четверг всё и произошло.
— Что, что? — подскочила она от нетерпения.
— Со стороны выглядело так, что Малфой подбил безродного выскочку драться до
смерти, — прокомментировал Сайнус. — Причём не просто подбил, а взял на “слабо” и
поймал на слове. Потом этот выскочка и неумеха, периодически валяясь в грязи,
умудрился попасть в Абраксаса совсем уж бессмысленными заклинаниями, отчего тот
внезапно скончался. Собравшиеся поглазеть на показательное избиение приятели
Малфоя, которые уже успели набраться спиртным до начала дуэли, так развеселились от
этого зрелища, что шестеро из них умерло со смеху.
— Вот это да! — завороженно пролепетала Нарцисса, и Гарри внутренне содрогнулся от
восторженного взгляда, которым она его пожирала.
— Малфой был настолько поглощён заманиванием Гарри в ловушку, что догадался
поставить свой особняк, — добавил Альфард.
— Правда? — удивилась Друэлла. — И что же с особняком стало?
— Правда, правда! — оживилась Нарцисса. — Он теперь твой, Гарри?
— И что ты с ним намерен делать? — добавил Сайнус.
— Будет, куда смыться, когда меня будут тащить под венец, — пробурчал Гарри. — Куда
мне ещё и особняк?
— У меня уже есть мысли по этому поводу! — воскликнул Альфард.
— Знаю я твои мысли! — заявила Друэлла.
— Нет, бордель мы там устраивать не будем, — покачал головой Гарри и положил на
стол ключ, который успел уже вытащить из своей постиранной одежды: — Сайнус, как
самому старшему и ответственному в семье, я предоставляю решение этого вопроса
тебе.
— Погоди, — растерянно запротестовал Альфард. — Но ведь я самый старший…
— И ответственный, — съязвила Друэлла, и все рассмеялись.
— Для начала там нужно навести порядок, — покачал головой Сайнус.
— Вычистить от крыс? — улыбнулся Гарри. — Я этим займусь.
— Вот и отлично, — кивнул Сайнус. — Теперь у меня на хранении и твои пятьдесят
тысяч, и ключ от особняка.
Спорить в очередной раз по вопросу принадлежности денег Гарри не стал. На самом
деле, так даже было удобнее — если бы Сайнус считал золото своим, то его пришлось
бы уговаривать сделать ставку перед дуэлью, и неожиданный подарок Малфоя не удался
бы просто потому, что у самого Гарри за душой не было ничего, чтобы достойно
принять его пари. Помимо этого, буквально через неделю Гарри рассчитывал ещё
немного улучшить благосостояние, и для этого ему совершенно необходимы были деньги,
хоть и не в таком количестве.
Когда ужин закончился, он покорно, как был, в халате, встал на четвереньки,
позволив Нимфадоре залезть на спину, и степенно прошествовал в направлении
лестницы. Периодически рыча для достоверности, преодолел два пролёта, добрался до
детской и пригнулся к полу, ссаживая маленькую наездницу.
— Вот меня почему-то никто не покатает, — раздался рядом голос Андромеды.
— Мама! — радостно взвизгнула Нимфадора, прыгая к ней на шею.
— Почему — никто? — спросил он, поворачивая голову в её сторону. — Усаживайся,
прокачу!
— Очень заманчивое предложение, — улыбнулась она. — И очень неприличное. Думаю, что
воздержусь — я и так себе уже чересчур много позволила, если вспомнить…
— Ну и зря, — пожал он плечами, вставая. — Если передумаешь…
— То я знаю, где тебя найти, — весело закончила она его фразу. — Нет, не передумаю,
и не мечтай!
— Вот теперь, после того, как ты меня так жестоко разочаровала своим отказом,
только и буду мечтать, — вздохнул он. — Мне будет ночами сниться…
— Но это ведь твои проблемы, мой дорогой Гарри? — с улыбкой спросила она. —
Послушай, Доре пора спать, так что…
— Ты не против, если я посижу с вами? — перебил он.
Андромеда покраснела. Гарри показалось, что она вспомнила последние такие
посиделки, когда она в одном лишь прозрачном пеньюаре читала дочери сказку на ночь,
а он в виде большого чёрного кота лежал рядом, положив голову ей на бёдра… Блаженно
прикрыв глаза и вдыхая её аромат.
— Только если посидишь, — тихо сказала она, плотнее запахивая толстый халат, в
который облачилась на этот раз.
Впрочем, ничего такого он себе позволять не собирался. Гарри уже стало ясно, что за
этой добычей ему придётся погоняться, и кавалерийский наскок лишь испортит дело.
Странным было то, что он и не собирался отступать, совершенно для себя осознанно
намереваясь соблазнить замужнюю красотку с ребёнком лишь ради того, чтобы после
этого как следует поиграть с добычей…
Он сел рядом с ней на кровать, и Андромеда, уложив голову ему на плечо принялась
читать книжку, периодически показывая дочери картинки. Одна сказка, другая… К
третьей Нимфадора уже спала. Ещё немного посидев в тишине, Андромеда закрыла книгу
и встала.
— Спасибо за компанию, — произнесла она, склонив голову.
— Поговорим? — спросил он. Она нахмурилась, и он поспешил успокоить: — Обещаю, что
не позволю себе ничего такого.
— Можно подумать, я боюсь! — удивленно возразила она и показала в сторону своей
спальни: — Поговорим!
У себя в комнате она указала Гарри на кресло, а сама забралась к себе в постель и
завернулась в одеяло. Он подвинул кресло ближе, чтобы можно было общаться, не
повышая голоса и не рискуя разбудить Нимфадору.
— Я подслушивала, — сказала Андромеда, когда он уселся. — Хоть я и убежала, но мне
было любопытно. Я спряталась за углом и подслушивала.
— Ой, как стыдно-то! — упрекнул он. — Много услышала?
— Хорошо, что кто-то наконец избавил мир от Абраксаса Малфоя, — ответила она. — Но
тому человеку, который до конца задавил бы эту гнилую кровь, я бы в пояс
поклонилась.
— В пояс — и всё? — усмехнулся Гарри.
— Ты обещал вести себя прилично, — напомнила она. — Ты же понимаешь, что папа не
будет ничего делать с твоим новым домом?
— С поместьем Малфоев? — уточнил он. — Хочешь, тебе подарю?
— Боюсь себе даже представить, чем мне обернётся оказаться у тебя в должниках, —
помотала головой Андромеда. — Спасибо, но нет. У меня есть муж, который, я надеюсь,
сможет обо мне позаботиться.
— Ты мне расскажешь, наконец? — спросил он.
— Что ты хочешь? — сделала она вид, что не поняла.
— Я себе представлял, что у вас с Тэдом большая любовь, — пожал плечами Гарри.
— Была… большая, — произнесла она, отворачиваясь.
В воздухе напряжённой тетивой повисла тишина. Андромеда хмурилась и теребила
пальцы, плотно при этом сомкнув губы.
— Я за этим и пришёл, — мягко напомнил он.
— Да я понимаю, — раздражённо бросила она, и потом искоса на него поглядела: — Ты
мне тоже будешь должен… откровенность.
— Всё, что не касается моего прошлого до того… — согласился он.
— Это как раз самое интересное, — надулась Андромеда, снова замолкла, а потом
выдохнула: — Ну ладно, договорились. Я хочу ребёнка.
— Я согласен, — воскликнул он, вскакивая.
— Вот временами такой на вид разумный, — махнула она рукой, и он с улыбкой уселся
обратно, — даже можно сказать, взрослый! А как рот раскроешь… У тебя, что ли, все
мысли лишь на эту тему?
— Ну-у, не все, — протянул Гарри. — Я ещё есть очень люблю!
— Беда с тобой просто какая-то! — вздохнула она. — Что бы ты там ни подумал, но я
хочу ребёнка от мужа. А он не хочет…
— Детей не любит? — спросил он.
— Как выяснилось, да, — развела руками Андромеда. — Ну или я что-то упустила…
Знаешь, мама-то, когда с нами нянчилась, сама была… Не до того ей было, чтобы по-
настоящему с детьми наиграться. Может, поэтому?
— Ничего не понимаю, — признался он.
— Когда Дора родилась, мама настояла, чтобы мы переехали сюда, — пояснила она. —
Она так плотно ей занялась, что мне оставалось лишь кормление. Даже с рук не
спускала, так её избаловала. Может, поэтому Тэд не успел к ней привязаться?
— Да ну, глупости! — возмутился Гарри. — Она же такое чудо!
— Вот я тоже так думаю, — согласилась она. — А теперь я хочу ещё. Может, со второй
девочкой…
— Или мальчиком, — вставил он.
— …Мне удастся провести больше времени? — продолжила Андромеда.
— Вот уж не думал, что Дрю настолько вжилась в роль бабушки! — воскликнул он.
— Это потому, что она молодая, — ответила она. — Тэд заявил, что детей вообще
больше не хочет и даже выпил это зелье… Чтобы уже больше детей не было. И даже меня
заставлял сделать то же самое.
— Чушь! — махнул рукой Гарри. — Дора же такое чудо!
— Я переехала сюда и постепенно начала свыкаться с тем, что у меня будет только
она… — вздохнула она и замолчала.
— Продолжай, — мягко напомнил он.
— Это всё! — отрезала Андромеда.
— Не всё, — не согласился он. — Ты хотела ещё что-то сказать.
— Ты всё-таки невыносим! — простонала она. — Ну ладно. Я стала думать, что так всё
и будет, а потом ты превратился в человека!..
— И так тебе понравился, что ты решила выйти за меня замуж и родить ребёнка? —
догадался Гарри. — Это был хороший план!
— Не говори ерунды, — отмахнулась она. — Я увидела тебя и подумала… Я решила, что,
может, Тэд вовсе не единственный мужчина на свете…
— И уже тогда решила выйти за меня замуж и родить ребёнка? — оскалился он в
довольной улыбке.
— Дай же мне закончить! — раздражённо прошипела Андромеда. — Если тебе так
полюбилась эта идея, то отправляйся к папе просить моей руки, а я наведаюсь к Тэду
за разводом!
— Всё, молчу, молчу! — поднял он руки в примирительном жесте.
— Мерлин, ты меня так выводишь из себя, будто мы уже два года женаты! — воскликнула
она.
— Ну я же молчу! — повторил Гарри.
— Вот и молчи! — посоветовала она. — Мне когда-то казалось, что кроме Тэда… Мне
казалось, что он — всё, что мне нужно в этой жизни, и что я никогда даже не подумаю
о другом… Что никто не может быть таким же храбрым и сильным… Но ты спас Дору, ты
спас всех нас. Эта тварь легко могла тебя убить, папа так испугался, что тоже мог
тебя убить. Ты поколотил Малфоев за то, что они оскорбили мою сестру, ты убил
Абраксаса на дуэли…
— Теперь ты думаешь, что я смел и силён, — усмехнулся он, — но это не так. Я ужасно
боюсь пауков и мышей.
— Теперь я думаю, что ты глупый, — улыбнулась Андромеда. — Нет, я точно знаю, что
ты и смел, и силён, и теперь я начала сомневаться, не поторопилась ли я?
— Ты же не могла знать, когда выходила за Тэда, что однажды я поселюсь на чердаке
вашего домика для гостей, — пожал он плечами.
— Ты тут ни при чём, — колко заметила она. — Просто я поняла, что есть ещё кто-то,
кто может мне понравиться. И если есть один, то есть и другие.
— Я раскрыл тебе глаза на то, что мир полон мужчин, за которых ты согласилась бы
выйти замуж? — удивился Гарри.
— Примерно так, — согласилась она. — Было неприятно осознать всю пропасть моей
ошибки. Зато теперь… Тэд сделал свой выбор, отказавшись от будущих детей. Я сделала
свой, и лишь ждала удобного момента, чтобы ему сообщить.
— Понятно, — ухмыльнулся он.
— Что тебе понятно? — нахмурилась Андромеда.
— Ты возьмёшь меня под руку и представишь своим любовником, — пожал он плечами. —
Тэд человек добрый и мирный, и лезть в бочку он не станет.
— Ты что, с ним знаком? — раскрыла она глаза от удивления.
— Не то, чтобы… — уклончиво ответил Гарри, — но я знаком с тобой. Мне кажется, что
твой муж должен быть именно таким.
— Ну, ну, милый кузен, — снисходительно поцокала она языком. — Хоть ты и не добр, а
миролюбием так и вовсе не страдаешь, но на твоём месте я бы всё-таки не
расслаблялась. Если что, то и кольцо на палец тебе наденем, и на короткий поводок
посадим!
— Но я же не собака! — возмутился он.
— Будешь! — убеждённо пообещала Андромеда. — Теперь ты рассказывай!
— Что? — не понял он.
— Ну например, зачем ты спишь с Цисси? — спросила она. — Я же вижу, что она тебе не
очень нравится.
— Она замечательная девушка, — запротестовал он, — и милая, и симпатичная. Только…
— Кости торчат, — подсказала она.
— Точно, — согласился Гарри. — Мне кажется, что всё-таки всего соблазнительного
должно быть немного побольше.
Он посмотрел на неё долгим внимательным взглядом, она покраснела и попыталась ещё
плотнее укутаться в одеяло.
— Ты не ответил на мой вопрос, — напомнила она, на всякий случай ещё и спрятав лицо
в ладонях.
— Ой, Энди, — покачал он головой. — Может, спросишь что-нибудь другое?
— Легко, — согласилась Андромеда. — Я подслушала, как папа с дядей шептались. Альфи
рассказывал, как ты за два дня переспал с парой дюжин девиц, которые лично ему
раньше казались не то, что приличными девушками, но и вообще недотрогами!
— Я не понимаю, где здесь вопрос, — нахмурился он. — Ты мне рассказала, что
подслушала чужие сплетни…
— Это правда? — спросила она.
— Чёрт, Энди! — воскликнул он.
— Расскажи мне, Гарри, — попросила она. — Я перед тобой только что душу обнажила.
Кроме тебя, никто больше не знает…
— После того, как я превратился в зверя, я с трудом себя контролирую, — перебил он.
— Меня просто выворачивает наизнанку и тащит неизвестно куда. Иногда мне становится
физически больно оттого, как мне нужно оказаться с женщиной.
— Ха! Ха! — истерически хихикнула она. — Ты ведь сейчас пошутил?
— Ты спросила, я ответил, — пожал он плечами.
— Так ты мучаешься, — скептически хмыкнула Андромеда, — а я лежу совсем рядом вся
такая тёплая и недоступная. Лишь руку протяни.
Он почувствовал, что от её слов стена, которую от кропотливо строил в своём мозгу
во время разговора с ней, рухнула, развалившись на куски, и вцепился пальцами в
подлокотники кресла, чтобы хоть немного унять нахлынувшую страсть.
— Я бы на твоём месте не предлагал моим мыслям течь в этом направлении, — произнёс
он, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Мне легче сдерживаться, когда меня никто не
провоцирует. Когда Нарцисса не пробирается ночью в мою комнату. Когда ты не
рассказываешь мне, что достаточно руку протянуть.
— У нас с тобой всё равно ничего не выйдет, дорогой кузен, — покачала она головой.
— Если под “выйдет” ты имеешь в виду брак, то ты права, — согласился Гарри,
вставая. — Женитьба в мои планы не входит. Если же что-то иное…
Он подошёл к двери и тронул ручку.
— То что, Гарри? — с издёвкой переспросила она. — Продолжай уж.
— Я вижу цель, дорогая кузина, — откликнулся он, разворачиваясь к ней и окидывая её
таким взглядом, что ей снова пришлось спрятать лицо в ладонях. — С волнительными
изгибами, стройными ножками и прядью шелковистых волос, которая так и норовит
выбиться из прически. Эта цель мне нравится. Так и знай, затащу ли я тебя к себе в
постель или залезу в твою, но это обязательно произойдёт.
Андромеда схватила подушку и запустила в него.
— Убирайся! — зашипела она. — Чтобы глаза мои тебя не видели! — он опять тронул
ручку. — Да не туда, глупый! В детскую!
Это было удивительно — даже в ярости она решила о нём позаботиться и предоставила
временное пристанище в комнате дочери, где Нарцисса не догадается его искать. По
крайней мере, этой ночью. Она дёрнулась, когда он подошёл к ней, чтобы вернуть
подушку, которую успел поймать, но тем не менее подставила щёку для поцелуя.
— Спокойной ночи! — вежливо поклонился он и вышел в другую дверь.
Кровать была обычной, на одного человека, к тому же — не на взрослого, и Гарри
некоторое время ворочался, пытаясь пристроить свисающие ноги. Потом завозилась
Нимфадора, вскочила из своей кроватки и тёплым комочком сразу забралась к нему,
как-то в кромешной тьме распознав его на кровати. Подложила себе под голову его
руку, укрылась другой и сразу же затихла уснув. Он этот момент пропустил, поскольку
сам уже провалился в дремоту. Спал он крепко, и впервые за долгое время ему не
снилась страстно под ним стонущая обнажённая Андромеда.
Удивительно, но обмен откровениями явно их сблизил — по крайней мере, она больше не
шарахалась от него, пылая гневом, а вполне благосклонно воспринимала его компанию,
в которой он предпочитал находиться всё время пребывания в поместье. Гарри пока не
понимал до конца притязаний Нарциссы, но по крайней мере в том, что касалось
плотских утех, она оказалась очень целеустремлённой особой, и даже
загородиться Нимфадорой у него получалось не всегда. К примеру, когда он попробовал
ещё раз заночевать в детской, то среди ночи оказался разбужен ластящейся к нему
Нарциссой, которая уже успела очень осторожно переложить Нимфадору обратно в
кроватку, а сама забралась к нему со вполне определёнными намерениями. Пришлось
встать и переместиться в выделенную ему спальню, где она требовала своё до самого
рассвета.
Днём было немного легче — природа всё-таки брала своё, и с недосыпа Нарцисса
соображала не так быстро. К тому же, Друэлла, которая иногда и казалась мягкой и
снисходительной, вполне жёстко командовала ею днём, отдав под её ответственность
изрядную толику забот по уходу за большим поместьем. Это не мешало ей однако время
от времени подстеречь его в доме и затащить в какой-нибудь укромный уголок, чтобы
сбросить напряжение. Быстро наученный опытом, он теперь по большой дуге обходил
пригодные для засады места вроде плотных зарослей кустов, погреба и дверей кладовок
и чуланов.
— Да ты просто мастер скрытного перемещения, — смеялась Андромеда, видя его потуги.
— Неужто она тебе настолько противна?
Совсем нет, разумеется. Если бы Нарцисса была ему противна, то вообще ничего не
получила бы. Напротив, она действительно была милой девушкой, и вдобавок оказалась
страстной и готовой на смелые эксперименты любовницей. Дело портила её худоба,
которой пока не помогало усиленное поглощение сладостей, на которые она уже почти
полностью перешла, пренебрегая более здоровой пищей. Она не была угловатой, —
занятия танцами придали её движениям необходимую грацию и пластичность, — но рёбра
её тощего тела буквально торчали со всех сторон. Даже шлёпнуть нельзя было без
риска ушибить руку. Вторым крупным препятствием, которое, вполне возможно,
происходило как раз из первого, была её слабость. Даже тщедушность, но не в плане
конституции, а в отношении выносливости. Потребности — или желания — её намного
превышали возможности тела. Она буквально заставляла его продолжать раз за разом,
но каждый час-полтора стабильно теряла сознание, причём обычно происходило это в
самый разгар соития, что заставляло Гарри буквально рычать от бешенства. Саму
Нарциссу эти происшествия не волновали, и она лишь беспечно махала рукой, когда он
на неё сердился, приведя в чувство. И, конечно, снова на него с азартом
набрасывалась.
Через пару дней после возвращения он решил наведаться в своё новое поместье.
Альфард выделил ему метлу и вызвался составить компанию, против чего он вовсе не
возражал. Когда они добрались до места, Гарри пришёл в уныние от открывшейся ему
картины. Он здесь уже, конечно, был, но — в девяносто восьмом, когда Волдеморт был
у власти, а Люциус Малфой купался в деньгах, глубоко запустив руку в казну
магической Британии. Оттого в прошлый раз поместье было ухоженным, а особняк —
помпезным. Теперь же было видно, что финансы Малфоев на последнем издыхании,
поскольку вместо лужаек и ровных рядов подстриженных кустов поместье заросло
непроходимым кустарником, стены особняка были обшарпанными, словно ученики
Хогвартса отрабатывали на них ударные заклинания, внутри везде была паутина и
мышиный помёт, а обстановка оказалась либо проданной, либо повреждённой до
состояния полной непригодности.
— Да, похоже, тут и пятидесяти тысяч не хватит, чтобы привести всё в относительный
порядок! — заметил Альфард, когда они зашли в дом и остановились посреди некогда
великолепной залы между прихожей и парадной лестницей. — Всё-таки старый дурак
ухитрился сделать тебе гадость из могилы.
— Кто здесь? — раздался откуда-то из глубин второго этажа визгливый голос.
— Хозяин здесь, — спокойно ответил Гарри и позвал: — Добби!
Рядом с хлопком возник домовой, ничуть не изменившийся за те восемь лет, что он его
не видел — всё те же обвисшие, как у побитой собаки, уши и грустный взгляд
нечеловечески огромных глаз.
— Новый хозяин? — подозрительно спросил Добби и зачем-то повёл острым носом.
— Меня зовут Гарри, — сообщил Гарри, показывая ключ. — После смерти Абраксаса
особняк принадлежит мне.
— Ты! — раздался полный ненависти вопль сверху, и над перилами показалась
всклокоченная шевелюра Люциуса.
— Я внимательно слушаю, — произнёс Гарри и звучно хрустнул костяшками сначала
одной, а потом другой руки. — Ты что-то хотел сказать?
— О, нет, — пролепетал Малфой, моментально становясь мертвенно-зелёного цвета. — Я
просто хотел… приветствовать… нового владельца.
— И ты, конечно, специально меня ждал, чтобы засвидетельствовать своё почтение, —
усмехнулся он.
— Да, да, всё так и было! — пролебезил Малфой.
— Значит, больше в моём доме тебя ничто не держит? — спросил Гарри.
— Я бы хотел просить… — проскулил Малфой. — Мне некуда пойти, и если бы добрый
господин…
— Господин, по-моему, уже ясно дал понять, что он вовсе не добрый, — развёл руками
Гарри.
— Хозяин, позволь, я дам ему пинка? — вдруг встрял Добби.
— Но где же мне жить? — заныл Малфой.
— А главное — зачем? — усмехнулся Гарри.
— Хозяин, позволь, я дам ему пинка? — более настойчиво спросил Добби.
— Я прошу… умоляю, хотя бы день отсрочки! — запищал Люциус.
— Добби, если через пять минут последний мистер Малфой хотя бы одной ногой будет на
территории моего поместья, то разрешаю тебе пинать его, сколько заблагорассудится,
— произнёс Гарри, не сводя с Люциуса взгляда.
— Благодарю, хозяин! — растроганно откликнулся домовой и, брякнувшись на колени,
попытался облизать его ботинки.
— Но мне ещё нужно собраться! — взмолился Люциус.
— Добби, будь добр, личные вещи мистера Малфоя, исключая драгоценности и украденную
серебрянную ложечку — за границу поместья, — равнодушно сказал Гарри.
— Рад стараться, великий хозяин! — выкрикнул Добби и с хлопком исчез.
Почти одновременно хлопнуло где-то наверху, ещё раз, а потом он снова возник рядом.
— Сделано, как велел превосходнейший из всех хозяев! — с сияющими глазами доложил
он. — А теперь можно, я дам ему пинка?
— Люси, девочка моя, мой любимый и преданный домовой интересуется, не охромела ли
ты одновременно с приступом глухоты? — поинтересовался Гарри.
— Спасибо за доверие, хозяин! — растроганно выдавил Добби, и из его глаз скатились
две неестественно огромные слезы.
— Мой вернейший слуга готов тебе оказать помощь и доставить аккурат за границу
владения, — Гарри склонился к домовому и громко спросил: — Как ты думаешь, одним
пинком сможешь его туда выбить?
— Рад стараться, величайший и великодушнейший! — зарыдал тот.
— Я уже почти вышел! — воскликнул Малфой, чуть ли не кубарем скатившись с лестницы
и оказавшись рядом. — Моё почтение, добрые господа!
Он выбежал наружу, а Гарри, глядя на плачущего от обиды Добби, которому так и не
удосужилось пнуть Люциуса на прощанье, задумчиво произнёс:
— Нет, он решительно меня с кем-то путает!
Как выяснилось, в особняке не всё оказалось настолько плачевно. По своему
предыдущему опыту Гарри знал, что Добби являл собой пример бездельника и неумехи,
но вот только раньше он не догадывался что было это следствием очень долгого
служения Малфоям, которые, исключая, разумеется, Нарциссу, сами были и тем, и
другим. В семьдесят пятом году Добби был ещё молод, и жизнь у Малфоев не успела
настолько его испортить. В четыре руки с домовым они за несколько часов очистили
первый и второй этажи от грязи и паразитов, починили что-то из наименее
пострадавшей мебели, а Добби достал с чердака пару кроватей, которые дожидались
своего часа со времён Генриха Пятого. Альфард оказался очень силён в трансфигурации
— Гарри даже показалось, что своим искусством он легко посрамил бы МакГоннагол — и
сумел за это время из подручного мусора сотворить несколько матрасов, подушек и
комплектов белья, которые, по его словам, не должны были рассыпаться в прах раньше
следующего тысячелетия.
Вино в подвале справедливо решили не трогать, но к вечеру Альфард принёс запас
провизии и горячительных напитков, и они встретили закат, удобно устроившись с чаем
в креслах на террасе.
— Знаешь, мой друг, чем всё-таки так хороша жизнь? — спросил Альфард, нарушив почти
кристально чистую тишину тёплого апрельского вечера. — Как раз такими вот тихими
моментами, когда ты можешь спокойно и с достоинством любоваться половинкой солнца,
уходящего за горизонт, и никто тебя не дёргает и не надоедает пустой болтовнёй.
— Весьма ценное наблюдение, Альфи, — ответил Гарри, потягиваясь. — Особенно в свете
того, что мне удаётся не думать о девушках только в те моменты, когда я чем-то
сильно занят — настолько, что в голове не остаётся ни одной сторонней мысли — или
мертвецки пьян. Всё остальное время весь мой мозг поглощён ножками, попками и всем
прочим, чем прекрасные создания так отличаются от нас.
— Это пройдёт, не волнуйся, — отмахнулся Альфард. — Ты слишком долго пробыл в шкуре
зверя, и он всё ещё беснуется внутри. Дай лишь время.
— Если бы кто-нибудь меня сейчас убил, то мне точно стало бы легче, — доверительно
сообщил он.
Ночевать на новом месте было не впервой и, забывшись глубоким сном, он с головой
окунулся в свои красочные видения, в которых, помимо Андромеды, часто фигурировали
и другие девушки — в основном, те, кто встречался ему в магической Британии
будущего. Секретарши, писари, библиотекари, хранительницы артефактов. Почти каждую
ночь ему снилось, как он занимается любовью с Асторией, той самой Асторией, на
которую он, будучи женат на Дафне, мог лишь украдкой поглядывать, просто любуясь —
мысль о том, что он может быть с кем-то, кроме Дафны, никогда не приходила ему в
голову… Пока та была жива, конечно. А ещё в его снах появлялась неведомая ему
тёмноволосая девушка с зелёными глазами. Спокойная и сдержанная, она почти никогда
не говорила, и казалась ему чистейшим плодом фантазии, выдумкой его ненасытного
желания.
В эту первую ночь в бывшем особняке Малфоев ему как раз привиделось ярко, как
наяву, как он зачем-то оказался в кабинете министра Кингсли Шаклболта. Сам Министр
отсутствовал, зато вместо него там были две его очаровательные дочери, совсем ещё
молоденькие. Ему помнилось по прошлой жизни, что старшая, которая была его на шесть
лет моложе — почти как нынешняя Нарцисса — часто строила ему глазки, но вот то, что
и младшая, у которой, по её собственным словам, на днях случилось совершеннолетие,
готова перейти к весьма активным действиям, оказалось для него сюрпризом. Во сне,
конечно, и не такое могло привидеться. Сцена оргии с участием дочек Кингсли была
настолько реальна и жизненна, настолько была проработана его воображением, что он
даже испугался, не перенёсся ли он обратно в будущее, бросив там, в семьдесят
пятом, на произвол судьбы всё, что так хотел исправить. Но нет, к счастью, это всё-
таки оказалось фантазией, что и стало ему ясно, когда под ними троими под громкие,
почти кошачьи, вопли девиц, развалился огромный зачарованный стол Министра, который
на самом-то деле, как он знал, разрушить было невозможно..
Как раз в тот момент, когда младшая из сестёр достигла кульминации, и он опять
переключился на старшую, что-то бесцеремонно вырвало его, пробуждая ото сна.
— Милый, я пришла, — радостно шепнула Нарцисса — конечно, это она, кто ещё кроме
неё умел так больно впиваться в него рёбрами — кладя ладошку на уже торчащий под
впечатлениями ото сна член. — О, а ты меня ждал, проказник?
— Не ждал, — тихо ответил он, — но я рад, что ты здесь!
Это было правдой — несмотря на то, что он от неё активно бегал, в постели она была
замечательна. Не слишком опытна и умела, конечно, — было бы странно ожидать иного
меньше, чем через две недели после того, как они “познакомились”, — но зато очень
активна и просто пылала страстью и энтузиазмом. Её горячие губы почти сразу нашли
его рот, и он перевернулся, подминая её под себя.
На рассвете она сбежала обессиленная, оставив его досыпать. По поводу
приготовленного — очевидно, Нарциссой — завтрака Альфард ничего не сказал, явно
списав это чудо на наличие в доме эльфа, в обязанности которого приготовление пищи
теоретически должно было входить. Гарри на этот предмет не сильно обольщался,
поскольку по своему пребыванию в Хогвартсе знал, что домовые способны готовить лишь
простую и незамысловатую пищу — сэндвичи, тыквенное печенье и тыквенный же сок. В
общем, всё то же, что Альфард вполне был способен соорудить себе сам.
В этот день они с Альфардом рассчитывали, заручившись помощью Добби, заняться
подвалом и чердаком. В подвале, насколько Гарри помнил из будущего, должны были
находиться клетки для рабов и пыточные. Что творилось на чердаке, ему было
неизвестно. Планы, разумеется, пришлось переработать, когда вместо прекрасно
обустроенных комфортабельных жаровен для клейма, блоков, чтобы подвешивать на дыбу
и вырывать конечности, “железных дев”, утыканных иглами досок и прочих прелестей,
без которых насыщенный быт рядового рыцаря плахи и капюшона превращается в скучную
рутину, подвал оказался почти до краёв заполнен отходами человеческой
жизнедеятельности в разных формах. Очевидно, еще при обустройстве особняка на
подвал предусмотрительно были наложены чары, блокировавшие и звуки, и запахи.
Малфои, которые аристократами себя лишь называли, в какой-то момент за неимением
постояльцев стали отправлять туда мусор. Потом прекратили действовать заклинания
коллекторной системы, и содержимое фановой трубы стало постепенно заполнять
подземелье. Когда они преодолели невидимую границу, закупорившую запахи подвала,
Гарри показалось, что Альфард готов упасть в обморок. Однако тому удалось
сдержаться и даже, как ни странно, не пришлось расставаться с завтраком.
Незадолго до полудня, когда Авгиевы конюшни подвала уже почти были вычищены,
снаружи послышались крики и ругань. Альфард, по-видимому опознав возможный их
источник, всплеснул руками, закатив глаза, и направился на выход. Остановился и
развернулся к Гарри.
— Пойдём, тебе тоже будет интересно, — позвал он. — К тому же, я думаю, что
правильно догадываюсь о цели её визита.
Кто такая эта загадочная “она”, стало ясно буквально через минуту, когда они вышли
на крыльцо, и внутренности Гарри буквально скрутило в приступе дикой ненависти и
ярости при виде девушки с тёмными растрёпанными волосами и в походном облачении без
мантии, которая сыпала потоком ругательств на преграждающего ей путь Добби. Даже не
задумываясь над тем, что делает, он сразу выхватил палочку и направил в сторону
нарушительницы спокойствия, и на плече тут же повис Альфард, мешая закончить
заклинание.
— Постой, Гарри, — взмолился он. — Это же Белла, Беллатрикс Блэк! Да что
происходит, ты сам не свой!
При упоминании её имени глаза покрылись красной пеленой.
— Пусти, — прошипел он. — Пусти, или я её пришибу вместе с тобой!
— Нет, Гарри! — твёрдо ответил Альфард, шипя от натуги. — Это наша Белла,
понимаешь? Одна из Блэков. То, что она водится с Волдемортом, ещё ничего не значит…
Ты вообще здоров?
Кузену было не понять причины его вспышки — он же не видел, как от удара Беллатрикс
в Арку Смерти спиной влетает Сириус, он же не встречал в Мунго Фрэнка и Алису…
Гарри сцепил зубы и шумно вздохнул.
— Хорошо, — процедил он. — Можешь меня отпустить, сразу я её не убью!
Их борьба заняла не больше полуминуты, и Беллатрикс успела переключить внимание с
Добби на Альфарда.
— Так вот вы где?! — вскричала она. — Дядюшка, кто это с тобой? Не тот ли
нечестивец…
— Белла, заткнись, — спокойно сказал Альфард, повернувшись к ней лицом.
— Я не буду молчать! — крикнула она. — Честь моей сестры…
— Я сказал — заткнись, — посоветовал Альфард. — Добби, она может пройти.
— Хозяин, позволь, я дам ей пинка? — не поворачивая головы, спросил домовой.
— Нельзя, Добби, — ответил Гарри. — Моветон. Девушкам нельзя давать пинка, сколь бы
гнусны и ничтожны они ни были. Ведьму можно задушить, утопить, отрубить ей голову,
сжечь, наконец… Но пинок абсолютно исключён, понимаешь?
Беллатрикс во время его речи ещё сильнее покраснела от гнева. Частичка его,
наблюдающая сцену как бы со стороны, отметила, как она была красива… Может, не
столь прекрасна, как Андромеда… Но это было в первую очередь из-за злобной гримасы,
которая перечёркивала нежные черты её сестры…
— Как ты смеешь мне угрожать? — воскликнула она, обходя Добби и устремляясь к ним.
— Ты, ничтожный…
— Я тебя сейчас выпорю, — пообещал Альфард.
Беллатрикс моментально захлопнула ротик, потупилась и зачем-то спрятала руки за
спиной.
— Вот так-то лучше, — кивнул он. — Гарри, позволь тебе представить самую любимую из
моих чудесных племянниц, Беллатрикс. Я уверен, что она будет настаивать, чтобы ты
называл её “Белла”. Дорогая, пожалуйста, познакомься с нашим драгоценным кузеном
Гарри.
Беллатрикс застыла в метре от них, по-прежнему не поднимая глаз.
— Белла? — напомнил Альфард. — Как мы проявляем учтивость и манеры?
Вздохнув, она приподняла пальчиками юбку и присела в книксене.
— Безумно счастлива с вами познакомиться, благородный господин, — ангельским
голосом произнесла она.
От удивления Гарри распахнул рот и так и застыл, выпучив глаза.
— Гарри, — ткнул его в бок Альфард.
— Да, да, мне тоже очень приятно, — машинально пробормотал он, хотя приятно вовсе
не было. Было мерзко и гадко.
— Ну, раз мы теперь все друг с другом знакомы, то моё дело будем условно считать
сделанным, — радостно хлопнул в ладоши Альфард и спросил: — Ты ведь без меня
справишься?
— Конечно! — заверил его Гарри.
— В целости и сохранности! — добавил Альфард чуть тише.
— Я… постараюсь, — кивнул он.
— Не старайся, — твердо сказал Альфард. — Просто сделай! В целости и сохранности!
— Без физических увечий сойдёт? — предложил разумный компромисс Гарри.
— Тяжело с тобой! — вздохнул Альфард, притянул к себе Беллатрикс и посоветовал: —
Этого постарайся не злить. Он правда бешеный, поверь!
Гарри хотел было его остановить, когда он потянулся обнимать эту… тварь, но не
успел. К счастью, Альфард выжил, отстранился от неё и попрощался:
— Как закончишь здесь, дай весточку!
— Пока, — откликнулся Гарри.
Альфард призвал метлу, уселся и не спеша, даже вальяжно направился на северо-
восток. Лицо Беллатрикс, которая чуть ли не ласково улыбалась ему на прощанье,
сразу застыло, едва он достаточно удалился, а потом на нём появилась более
соответствующая злобная гримаса.
— Жаль, что мне нельзя тебя убить, — процедила она сквозь зубы.
— В этом, милейшая Белла, мы с тобой мыслим одинаково, — ответил он, пытаясь не
смотреть на тонкую нежную шею, на которой так удобно сомкнуть пальцы…
Несколько секунд — и она обмякнет мешком, после чего шею можно будет сломать одним
движением руки… Прекрасная смерть — и никаких Непростительных. Хотя гораздо
соблазнительнее, конечно, воспользоваться палочкой… Одним точным движением загнать
под подбородок… Мысль о том, как смешно при этом закатятся её глаза прежде, чем
остекленеть, когда палочка проткнёт мозг, заставила его улыбнуться.
— Что скалишься? — вызверилась она.
— Да, положительно жаль, — кивнул он, сочувственно растягивая тубы.
— Ты обесчестил мою сестру! — выкрикнула она.
— Мы с ней неплохо погуляли! — зевнул он.
— Ах, ты!.. — прорычала она. — Я вызываю тебя на дуэль, раз уж в семье не нашлось
другого мужчины!
— А зачем? — удивился он.
— Как — зачем? — не поняла она. — Отомстить! За поруганную честь!
— Кровь нужно смывать кровью, — лениво возразил он. — А тебя мне даже покалечить
нельзя…
— А меня зачем калечить? — возмутилась она.
— Так ты же дуэли хочешь, — пожал он плечами. — Она “ду” именно потому, что
противник может дать сдачи. Понимаешь, ду-эль, ду-эль!
— То, что тебе посчастливилось закопать Абраксаса, ничего не означает, — надменно
произнесла она. — Мне показали воспоминания с вашей дуэлью — чистое везение и лужи
грязи!..
— И всё равно мне нельзя тебя убить, — вздохнул он, разворачиваясь и делая шаг к
двери.
— Я требую! — крикнула она.
Движение рукой он уловил краем глаза, и уже через секунду она с в ужасе
отшатнулась, когда кончик её же палочки, неведомым образом оказавшейся в его руке,
застыл в нескольких сантиметрах от её глаза.
— И чего же ты требуешь? — с издёвкой спросил он спросил он, примеряясь то к одному
глазу, то к другому.
— Сати… — ошеломлённо пробормотала она, сделала шаг назад, кашлянула и выпалила: —
Сатисфакции!
— Мне это неинтересно, — ответил он, разводя руками, — раз я всё равно не могу тебя
убить. Даже глаз выколоть нельзя… — грустно напомнил он.
— У меня… — запнулась она и принялась шарить руками по карманам, потом распахнула
ворот и достала оттуда крупную рубиновую подвеску на вычурной золотой цепочке.
Гарри бросило в жар, и он невольно ступил назад, пытаясь понять, отчего в штанах
вдруг стало тесно. В ворот рубашки виднелась ложбинка между упругими выпуклостями и
сами выпуклости. Почти целиком. Они так чудесно поместились бы в его руках… На лице
Беллатрикс было умоляющее, даже беспомощное выражение, и она стала до того похожа
на Андромеду, что у него перехватило дыхание. Немного другая, но с аппетитными
выпуклостями и соблазнительными изгибами, чёрного цвета волосами, но с таким же
тонким носиком, огромными глазами и припухлыми чувственными губами. Она ещё не
поворачивалась спиной, но он готов был дать руку на отсечение, что крепкая попка
должна быть такой же идеально круглой формы.
— Вот, — сказала Беллатрикс. — Я знаю, что таков обычай — поставить ценность на
кон. Это кулон моей бабушки, и я ставлю…
Она была совсем рядом, та, которую он ненавидел все эти годы — и когда рылся в
колдографиях на Гриммо, находя портреты Сириуса, и когда с Невиллом наведывался в
Мунго, и даже когда взрослеющий Тэдди в очередной раз просил его рассказать, как
погибли родители… Почему он должен слушать Альфарда, который всего этого просто
себе не может представить? Можно её просто убить, как она сама убивала и мучила, и
даже не обязательно отдавать ей палочку.
— Я тебя трахну, — покачал он головой.
— Что? — удивилась она.
— Мне не нужна твоя цацка, — повторил он. — Я возьму другую ценность. Если я
выиграю дуэль, то я тебя трахну.
— То есть — ударишь? — переспросила Беллатрикс, на всякий случай тоже делая шаг
назад — чтобы он не исполнил угрозу прямо сейчас.
Гарри закатил глаза. Не говорить же ей, что он её изнасилует с её же согласия? Он,
конечно, не собирался, рассчитывая, что рассуждающая о чести фанатичка откажется
сделать такую ставку.
— Отымею, — пояснил он.
— В смысле — обманешь? — сощурилась она.
Ему захотелось задушить эту идиотку прямо сейчас. Надо же, дура переспала,
наверное, со всеми Пожирателями в их лагере, а её до сих пор никто не научил, как
это называется!
— Ты мне дашь, — предложил он ещё вариант.
— Это? — снова протянула кулон Беллатрикс.
— Чёрт, черт! — заорал он. — Ты меня ублажишь, понятно? — она помотала головой,
показывая, что совсем потеряла смысл в его словах. Сцепив зубы, он пояснил, будто
она была умственно отсталой: — Я с тобой пересплю. Мы займёмся сексом. Я
воспользуюсь твоим нежным телом для удовлетворения собственных низменных
потребностей. Мы вместе ляжем и…
— Всё! — замахала она руками, покраснела, приложила ладони к горящим щекам и
вытаращила глаза: — Всё, я поняла!
— Выход — там, — устало махнул рукой Гарри, снова разворачиваясь.
Кажется, пронесло. Убить он её всегда успеет, но стоит сделать это так, чтобы
родственники его самого не заподозрили.
— Это очень дорогой кулон! — воскликнула она.
— Я только что получил фамильный особняк и поместье Малфоев, — откликнулся он на
ходу.
— Постой! — крикнула Беллатрикс, и он замер.
Она просеменила, огибая его, и встала на пути.
— Для меня честь — не пустой звук, — с напряжением в голосе произнесла она. — Я
готова поставить на кон свою, чтобы отомстить за честь сестры.
Гарри снова закатил глаза. Она не только дура, но ещё и фанатичная дура!
Неудивительно, что из неё впоследствии получилось такое. Он с удивлением поймал
себя на том, что непроизвольно чешет одной рукой другую — настолько невыносимым
было желание придушить идиотку и избавить мир от этого злобного недоразумения.
— Дура, — заметил он, крепко сцепив руки от соблазна. — Выражаясь твоими словами,
честь твоей сестры уже потеряна, и её не вернуть. Если твоя ещё сохранилась…
Не замахиваясь, она с такой силой залепила ему пощёчину, что в ушах зазвенело.
— Спасибо, — кивнул он. — Так вот, её честь ты не вернёшь, но и свою потеряешь.
— Я её потеряю, если не отомщу за честь сестры, — прошипела Беллатрикс.
О, как были благословенны те времена, когда он был вихрастым подростком, который,
не стесняясь, мог позволить себе при случае до крови колотиться лбом о твёрдые
предметы при столкновении с чужой дуростью!
— К тому же, ты тоже сделаешь ставку, — добавила она. — Так положено.
— Хочешь особняк? — удивился Гарри и вытащил из кармана ключ: — Вот, возьми, дарю
безо всякой дуэли. Сама тут приберёшься!
— Мне не нужна твоя цацка, — вернула она его слова. — Я возьму другую ценность. Ты
присягнёшь на верность Тёмному Лорду.
Гарри поспешно сунул руки в карманы, когда, произнося последние слова, она в
экстазе сложила руки на груди и закатила глаза. Можно и не ломать шею, а просто
сжать трахею, вырывая её, лечь на траву, подпереть рукой щёку и любоваться, как она
дергается, булькая затапливающей лёгкие кровью!
— Хорошо, — медленно кивнул он. — Ты мне отдашься, а я присягну Волди.
— Тёмному Лорду! — закричала Беллатрикс, бешено вращая глазами.
Мерлин, ну и дура же!
— Когда настанет момент клятвы, тогда я его и буду называть, как его ручная
собачка, — пожал он плечами. — А пока ещё немного вдохну пьянящего воздуха свободы.
Волди! Волдиволдиволди!
— Замолчи! — закричала она, зажав уши руками.
Такой она была просто омерзительна, и Гарри даже задался вопросом, сможет ли он
взять с неё свою награду, или его попросту стошнит?
— Когда дуэль? — поинтересовался он. — Нужно же всякие формальности соблюсти.
Секунданты там, авроры…
— К чёрту формальности, — тряхнула она головой. — Я умру со стыда, если кто-то
узнает про мой залог!
— Да уж, — усмехнулся он. — А дядюшка Альфи ещё и ремня даст!
— Именно! — буркнула Беллатрикс, невольно потянувшись прикрыть пятую точку. —
Предлагаю прямо сейчас и — безо всяких секундантов.
— Ты мне так доверяешь? — приподнял он бровь.
— Нет, я так боюсь, что ты проболтаешься о нашем уговоре! — огрызнулась она. — И
ещё мне понадобится моя палочка!
— Пожалуйста, — пожал плечами Гарри, протягивая ей оружие рукояткой вперёд. — Как
тебе вон те дивные заросли осоки?
— А расчистить времени не было? — рыкнула она.
Выбравшись на середину луга, они разошлись на двадцать метров.
— На счёт “три”, — крикнул он. — Раз! Два! Три!
— Редукто! — истошно завопила она и махнула рукой, явно намереваясь одним движением
выкосить половину травы на поле.
— Протего, — тихо произнёс он, даже не потрудившись уклониться. — Локомотор
Беллатрикс!
Её отшвырнуло в сторону, она пробила собой кусты и застряла, издав дикий вопль,
полный злобы и разочарования.
— Ты в порядке? — крикнул он, радостно приплясывая в победном танце, пока никто не
видит.
— Дьявол! — откликнулась она. — Что это было?
— Домашняя заготовка, — ответил он. — Сдаёшься?
— Никогда! — воскликнула она.
Кусты снова затрещали, кряхтя, она выползла на узкую полоску, не заросшую травой, и
бессильно рухнула.
— Ты точно в состоянии продолжать? — с деланной заботой в голосе спросил он, с
трудом сдерживая радостный вопль от её вида.
Посмотреть было на что — платье оказалось порвано в нескольких местах, открытые
части тела были покрыты царапинами, а клок волос явно остался где-то висеть среди
листвы на радость каким-нибудь птахам, которые используют его для строительства
гнезда. Сквозь прореху впереди так соблазнительно выглядывал плоский животик, что
Гарри почувствовал, как разрывается между желанием добить жертву или навалиться на
неё сверху и задрать юбку.
— Дай руку! — потребовала она, протягивая свою.
— Ну уж нет, — возразил он. — Если не можешь продолжать дуэль, то так и скажи, и мы
приступим к раздаче призов.
И потянулся к ширинке.
— Нет! — вскрикнула она и с трудом поднялась. — Я готова! Продолжим!
— Хорошо, как раньше, на счёт три, — вздохнул он, пятясь лицом к ней.
— Только считать буду я! — выпалила она.
— Чем бы дитя не тешилось, — согласился он.
— Раз, два, три! — крикнула она. — Редукто!
— Протего! — пробормотал он и развел руками: — Никакой фантазии! А я что буду
изгаляться? Локомотор Беллатрикс!
С воплем она опять вломилась в кусты, проделав собой дыру в ветках.
— Ты не ушиблась? — крикнул он.
— Всё хорошо! — отозвалась она.
Послышался треск кустов, натужные стоны, потом на некоторое время стало тихо, а
затем снова повторилось. Гарри двинулся туда, где слышал возню, держа палочку
наготове и подрезая кусты. Беллатрикс нашлась довольно быстро, и особенно радовало
положение, в котором она оказалась. Идеально, чтобы получить награду.
— Акцио, палочка! — закричала она, протягивая руку в направлении бесполезного куска
дерева, торчащего из земли буквально в полуметре от её пальцев.
Сама Беллатрикс застряла в кустах так надёжно, что выдернуть её теперь можно было
лишь трактором. Её зажало в районе талии, и как она ни пыталась разогнуть упрямые
ветви, они её не пускали. Был, конечно, вариант аккуратного удаления ветки за
веточкой, чтобы не повредить попавшуюся в капкан добычу, но в его намерения это
точно не входило. Он подошёл вплотную и задрал юбку кверху.
— Ты что делаешь? — процедила она.
— Ты ведь не можешь продолжать дуэль? — поинтересовался он и смачно шлёпнул по
попке, обтянутой короткими панталонами.
— Ай! — вскрикнула она и зашипела, как кошка.
В штанах стало тесно — попка на удивление была похожа на попку Андромеды, и даже
такие вот штанишки та тоже частенько надевала… Точнее, когда вечерами он глазел на
неё с ветки дерева, то всё-таки снимала. Воспоминания об Андромеде его затопили, и
невольно пришлось поправить член, который неудобно упёрся в ширинку.
— Ты что-то хочешь сказать? — поинтересовался он.
Она в ответ лишь помотала головой. Он потянул панталоны вниз, обнажая ослепительно-
белые ягодицы и стройные бёдра, а она без единого звука снова задёргалась и
заскребла сапожками по земле, пытаясь вырваться. Всего-то и нужно — достать член и
вставить… Гарри вздохнул и подвинулся, убирая её палочку в карман и заглядывая в
лицо. Такая Беллатрикс была больше ему по душе — ни злобы, ни торжества, а лишь
одна обида и унижение на лице. С одной стороны. А с другой… Он не мог поверить, что
действительно собирался воспользоваться ею, как вещью, пока она беспомощно висит в
ветвях кустарника. Пусть она и была гадиной и бессердечной тварью, которая убила
Сириуса и малышку Нимфадору, которая пытала Гермиону… Потрепав по голой коже, на
свежем воздухе покрывшейся мурашками, он опустил юбку на ноги и сунул ей в руку
палочку.
— Вот, сможешь сама выбраться? — спросил он.
— Спа… — попыталась произнести она, но с первого раза не получилось. — Да, я
выберусь.
— Жду тебя на лугу, — сказал он и пошёл прочь, во избежание недоразумений держа её
в поле зрения.
Ждать пришлось долго. Сначала из кустов слышался треск и неразборчивая брань,
потом, когда треск прекратился — всхлипы. Ещё минут на пять всё затихло, и Гарри
уже решил было, что она просто надумала сбежать, что, в принципе, его устраивало —
от этой сумасшедшей лучше держаться подальше! Потом послышался шорох травы, и он,
выхватив палочку, откатился в сторону с примятого участка. Когда появилась
Беллатрикс, он уселся так, чтобы можно было быстро вскочить или упасть, уклоняясь
от атаки. Завидев его, она остановилась, разглядывая палочку в его руке, а потом
достала свою и бросила ему.
— Я готова, — спокойно сообщила она. — Что мне делать?
— Проваливай, — лениво сказал он. — Убирайся с глаз моих, чтобы я тебя в жизни не
видел.
— Что мне делать? — упрямо повторила она, сделав ещё шаг к нему.
Теперь было ясно, на что она потратила это время. Одежда была по возможности
починена, кожа очищена от ранок, ссадин и грязи, пышные волнистые волосы расчёсаны
и схвачены сзади в хвост, а сверху она вплела несколько цветков. Ворот распахнут,
обнажая декольте, а юбку она подтянула кверху, чтобы было удобно идти, и затянутые
в старомодные чулки с подвязками ноги были открыты до середины бёдер. Очень
стройных и волнительных бёдер, от вида которых он почувствовал, как в виски
стучится кровь. Под давлением вида её прекрасно сложенных ножек бешено колотившаяся
в черепушку жажда убийства уступила место страсти. Желанию уронить её на траву так,
чтобы эти прекрасные бёдра сжали его бока…
— Становись на четвереньки, — показал он на утоптанное место.
Она послушно опустилась на землю и замерла, глядя прямо перед собой. Когда он смог
оторвать завороженный взгляд от выпяченных ягодиц, на мгновение вернулась
способность соображать, и он сделал над собой ещё одно усилие.
— Послушай, — сказал он. — Мне нужно услышать от тебя, что я ни к чему не
принуждаю.
— Какая разница? — напряжённо спросила она, упрямо глядя вперёд.
— Потому, что я могу тебя убить, — пояснил он. — Не задумываясь. Но принуждать не
стану.
— Ты победил, — коротко ответила она в пояснение.
— И что? — хмыкнул он.
— У нас была сделка, — откликнулась она. — Я проиграла. Выигрыш твой.
— Я не собирался играть честно, — пожал он плечами. — Если бы ты каким-то чудом
победила… — она дёрнулась, и он повысил голос: — Каким-то чудом! …То я не стал бы
слугой Волдеморта. Я бы просто послал тебя куда подальше.
— Для меня честь — не пустой звук, — повторила она. — Твои проблемы с совестью меня
не касаются.
— Хорошо, я тебе официально заявляю, что ты мне ничего не должна, — сказал он. —
Забирай свою палочку и проваливай, откуда явилась!
— Ты намеренно подвергаешь меня унижению? — спросила она. — Специально втаптываешь
в грязь, чтобы показать, что я такое ничтожество, что с меня даже взять нечего?
— Во-первых, для меня ты действительно тварь, ничтожество, — выдавил он сквозь
зубы, чувствуя, что снова начинает закипать, и руки уже чешутся в предвкушении от
того, как он будет её душить.
— А во-вторых? — спросила она.
— А во-вторых, если тебе действительно так важно отдать этот долг, то вот моё тебе
наказание — я его не принимаю! — крикнул он, вскакивая на ноги.
Она, не мигая, продолжала смотреть перед собой, и ему было видно, как дрожат её
плотно стиснутые губы. Пару минут он наблюдал за мучениями, а потом опустился перед
ней на корточки.
— А в третьих, ты дура, — спокойно сказал он. — Не знаю, что там тебе наплёл
Малфой, который, если у него была бы честь, должен уже был повеситься со стыда, но
твоя сестра должна сама решать, что ей делать. И дурацкое обещание отца отдать её
человеку, который был ей настолько омерзителен…
— Я знаю, — упрямо нагнула она голову. — Но честь…
— Забудь про честь! — рявкнул он. — Твоя сестра переспала со мной, и теперь она
счастлива. Я надеюсь. Если же ты сделаешь это, то ничего, кроме грязи тебе это не
принесёт…
— Ты сказал, что она сама должна решать, где её счастье, и где горе, — произнесла
она.
— Ну да, — радостно воскликнул он.
— Когда ты предложил мне эту низость, я могла отказаться, — заявила она. — Я могла
повернуться и уйти, а могла просто атаковать безо всяких условий. Я ошиблась, и
теперь стою на четвереньках. Теперь ты понял, что ошибся, и это значит, что то, от
чего ты меня сейчас пытаешься отговорить, будет наказанием и тебе тоже.
Выражение лица при этом не изменилось, но в словах ему померещились мстительно-
торжествующие нотки.
— Мерлин, ну и дура!!! — заорал он, вскакивая. — У тебя, что, крыша от Круциатусов
Волдеморта уже поехала? Хоть какие-то мозги у тебя в черепушке еще уцелели?
Она ничего не ответила, но его тирада явно её задела, поскольку дышала она теперь,
шумно раздувая ноздри.
— Хорошо, — кивнул он. — Будь по твоему. Только я хочу от тебя услышать — то что
сейчас произойдёт, случится добровольно и по твоему желанию.
— Я подтверждаю, — кивнула она.
— Насколько, конечно, может отвечать за свои попытки такая законченная идиотка, —
пробормотал он себе под нос. — У магглов секс с умственно отсталыми приравнивается
к изнасилованию.
Тяжело вздохнув, он обошёл её с другой стороны, опустился на колени и сначала было
хотел задрать юбку на спину, но потом решил, что солнце припекает достаточно
сильно, расстегнул юбку, стянул её на колени вместе со штанишками и принялся,
наклонившись к ней, расстёгивать рубаху, чтобы обнажить грудь. Кожа на бёдрах была
упругой и гладкой на ощупь, и едва он сжал в ладонях ягодицы, член напрягся в
предвкушении, наглядно давая понять, насколько ему, кавернозному, важны моральные
качества партнёрши.[e][f]
— Предатель, — буркнул он, продолжая её оголять.
Когда она уже почти целиком оказалась без одежды, с особенной остротой в мозгу
всплыл образ возвращающейся из душа Андромеды. От его прикосновений Беллатрикс уже
тяжело дышала, убеждая, что она вроде бы совсем и не прочь.
“Что я мучаюсь? — подумал он, вспомнив, что она ещё не превратилась в ту гадину,
которую он ненавидел. Если он постарается, чтобы ей тоже было хорошо, то и совесть
будет спокойна. — Делай, что должен, и будь, что будет!”
Расстегнув ширинку, он достал член и шлёпнул им по ягодице.
Вопреки его опасениям, она не стала вести себя, как безразличное бревно, а сходство
с Андромедой распаляло его желание настолько, что несколько раз он с трудом
удержался, чтобы её не поцеловать. Едва начав, он уже не смог остановиться, пока не
почувствовал, что она держится на пределе сил. К тому времени они уже оказались в
одной из спален, и когда она выдохлась, он просто оставил её одну, справедливо
решив, что окружать эту гадину нежностью и заботой совсем ни к чему. Было уже
поздно, и он, приняв душ, отправился в постель, полностью выкинув Беллатрикс из
головы. Ему опять снилась зеленоглазая молчаливая девица, а потом разбудила
Нарцисса, которая и осталась до утра, откуда-то зная, что Альфарда в особняке нет.
Проснувшись достаточно поздно, он схватился за голову, когда вспомнил про
Беллатрикс, и подпрыгнул на кровати, чуть не сбросив на пол свернувшуюся рядом
Нарциссу. К большому облегчению, в той спальне никого не было, а кровать оказалась
аккуратно заправлена, так что даже малейших следов вчерашних похождений не
осталось. Нарцисса приготовила завтрак, они вместе поели, и она улетела, оставив
его заниматься уборкой. Ближе к полудню он уже полностью закончил с подвалом и
валялся в траве перед особняком, лениво листая каталог с меблировкой для
подземелья, попутно отмечая понравившиеся предметы обстановки — пару “железных дев”
по углам, “кресло допроса” в дальнем конце, рядом с ним — вертикальная дыба с
жаровней, посредине — дыба колесом. Ещё в двух углах подвесить клетки, и по мелочи
докупить “аистов”, “испанских сапогов” и “вилок еретика”. При закупках на тысячу
галлеонов и больше — скидка от поставщика и бесплатная доставка. Он так увлёкся
процессом, что даже не заметил, как прилетела сова с посланием от Сайнуса.
В поместье вместе с Сайнусом его ждал Альфард. Сайнус тепло с ним поздоровался и
повёл было в дом, но на них обоих сразу же налетел маленький вихрь в сопровождении
Друэллы.
— Прелесть моя! — радостно засмеялся он, целуя Нимфадору и прижимая к себе. — Ты
где маму потеряла?
Она показала в сторону садика позади дома.
— Меда с утра подстригает кусты, — пояснила Друэлла. — Дора, котёнок, пойдём к
бабушке, а Киса пока найдёт маму!
— Котя с Кисой искать маму! — заявила Нимфадора, крепко прижимаясь к его шее, чтобы
уж точно никто не смог оторвать. — Баба подождёт?
— Подождёт, подождёт, — улыбнулась Друэлла, поправляя на внучке пальто.
Андромеда как раз поливала из палочки ряд кустов и газон перед ними. Кусты были
выстрижены в виде разных зверушек — и обычных, и магических.
— Мама, мама! — заголосила Нимфадора. — Смотри, кто пришёл!
Андромеда сбросила садовые перчатки и фартук с инструментами и подняла голову,
чтобы поправить пряди волос, выбившиеся из-под боннета, и он поймал себя на
мысли, что её нехитрая уловка заставить любоваться собой удалась прекрасно — он
даже с шага сбился, в восхищении разглядывая выпуклость груди и нежное ушко,
виднеющееся из-под шляпки. В картинку добавилась медленно двигающаяся на нём… не
Андромеда, конечно, но такая похожая девушка… собственно, всего лишь волосы в
другой цвет покрасить…
— Мой милый кузен! — тепло сказала она, когда он подошёл, прижалась и приподнялась
на цыпочки, целуя в щёчку.
— Я скучал, — словно оправдываясь, признался он.
— И тем не менее даже не удосужился заскочить на огонёк, — улыбнулась она.
— Я и не знал, что есть такой огонёк, — заметил он.
— Конечно, есть, — рассмеялась она. — Ночник в детской! Ну да пойдём, папа сказал,
что он как раз закончил что-то, начатое несколько дней назад, и хотел тебе
показать!
Что понадобилось Сайнусу, он так и не понял. В записке была лишь просьба появиться,
как только он сможет, да и Андромеда ничего прояснить не смогла, а лишь радостно
потащила его за локоть к особняку. Домочадцы уже зашли в гостиную и ждали там.
— Сайнус, — воскликнул он. — Энди поведала, что у тебя для меня есть что-то
интересное.
— Конечно, есть, — удивленно ответил Сайнус с таким видом, что иначе и быть не
могло. — Я точно знаю, кто твой отец.
— К-хм, — кашлянул Гарри.
Прижавшаяся сбоку Андромеда даже перестала дышать.
— Я не намерен обсуждать твои тайны с кем бы то ни было, кроме тебя самого, —
пояснил Сайнус. — Если ты считаешь, что это лишь твоё дело, то так тому и быть.
Несмотря на его слова, взгляд Друэллы ясно говорил о том, что вовсе это не его
личное дело.
— Хорошо, — кивнул Гарри. — Давай посмотрим на то, что ты узнал. Может, твоя
догадка совсем неверна…
— Мне кажется, что время тайн прошло, Гарри, — тихо заметила Андромеда.
— Так тому и быть, — согласился он.
— Тогда пройдём на чердак, — позвал Сайнус, делая приглашающий жест.
С того времени, как он расправился с докси, на чердаке уже прибрали, вычистили
грязь, проветрили и даже вымыли окна, чтобы добавить естественного света к
имеющимся на стенах стилизованным под факелы лампам. Гарри даже знал, кто занимался
уборкой и пожалел, что сразу не догадался позвать Нарциссу на уборку в подвале
Малфоев. И не потому, что она лучше бы справилась, а просто ей не помешало бы
лишнее напоминание о том, какой судьбы она избежала. Посреди чердака стоял огромный
— шесть на четыре метра — стол, на котором, приблизившись, он разглядел множество
мелких кружочков, и один из них горел красным цветом. Кружочки соединялись линиями,
которые переплетались, убегали на дальний конец и снова возвращались. Сайнус,
подойдя, ткнул в красный кружок, и стол вокруг вспучился, резко увеличивая то, что
требовалось разглядеть. Кружочки выросли до размеров пятисантиметровых медальонов с
подписями. Огромное генеалогическое дерево, вот что это было. Со времён Мерлина и
по нынешний день, все до единого маги Британии и их предки, сквибы и
магглорождённые. Красным горел его собственный портрет — “Гарри Блэк”, и к нему
подходили две сияющие нити от портретов родителей.
Он почувствовал, что ноги не держат, машинально призвав стул, брякнулся на него,
где стоял, и закрыл руками голову, пытаясь совладать с валом нахлынувших мыслей и
вполуха слушая объяснения Сайнуса.
— Вот это настоящая реликвия, — гордо вещал тот, любовно поглаживая край стола. —
Видите — кусок выбит? Это наш предок Толиман “Безбашенный” Блэк пытался мечом
зарубить Локуста Певерелла, когда в тринадцатом веке в отсутствие большинства
Певереллов мы напали на их замок и хорошенько там пограбили! — Сайнус довольно
потёр руки. — Собственно, и стол как раз тогда упёрли! Он на самом деле
бесконечный, и может уменьшаться в походное состояние или увеличиваться. Чтобы
продолжал обновляться, ему нужно приносить новые образцы крови. После этого он
точно вычисляет, кто были предки и наносит на Общее Дерево. Занимает это, правда,
пару дней…
— Сириус, собака! — процедил сквозь зубы Гарри.
— Непонятная реакция, — заметила Друэлла. — В чём он-то виноват?
— И вообще, как так получилось, что твой отец на десять лет тебя младше? — подала
голос Нарцисса.
— Это всё оттого, что я родился в восьмидесятом году, — выдохнул Гарри,
выпрямляясь. С волнением, вызванным увиденным на столе, он уже справился, и был в
состоянии спокойно рассказывать. — Я вкратце расскажу, хорошо? Когда мне было
двадцать пять, в две тысячи шестом году, произошло несчастье, и я набрёл на
артефакт в Отделе Тайн… Я попросил возможности всё исправить, и меня выкинуло сюда,
но при этом превратило в зверя. Сам-то я анимагией не занимался никогда.
— То есть ты знаешь, что случится в будущем? — поинтересовался Альфард. — У меня
будет много внуков? Как я назову сына?
Гарри посмотрел ему в глаза, и через полминуты Альфард, не выдержав, отвел взгляд.
— Понятно, — сказал он. — И когда?
— Я сумел собрать не очень много сведений о Блэках, — ответил Гарри. — Ты — в
семьдесят шестом или семьдесят седьмом. Орион, Регулус и Дрю — в семьдесят девятом.
Вальбурга в восемьдесят пятом. Поллакс в девяностом, Сай в девяносто втором. В
девяносто шестом Беллатрикс убьёт Сириуса, в девяносто восьмом — Нимфадору, после
чего будет убита сама. В девяносто восьмом из всех-всех Блэков останутся лишь Энди
и Цисси. И я, как оказалось. Энди, Сириус и Альфи будут прокляты в семьдесят
шестом-семьдесят седьмом и вымараны с фамильного дерева.
К счастью, к этому моменту все уже расселись по креслам и стульям, и в обморок
никто не упал. Установилась гнетущая тишина, лишь Нимфадора на руках у матери
возилась, не понимая, что такого сказал Киса, что все взрослые вдруг стали скучными
и неинтересными. Нарцисса в ужасе прижала ладони к щекам, вытаращив глаза.
— Что же ты мне вчера не сказал?! — закричал Альфард, вскакивая. — Я же её с тобой
оставил! Она жива, Гарри, скажи мне, она жива?
— Белла? — подняла брови Нарцисса. — Ты её видел?
— Ты её видел? — недобро произнесла Андромеда, окидывая его тяжёлым взглядом.
— Я тебе чуть позже расскажу, хорошо? — взмолился Гарри.
— Чёрт подери! — в сердцах ударил одной рукой по другой Сайнус, а потом снова
схватил ладони жены в свои, как он сделал сразу, едва услышал о её судьбе.
— Я не хочу, — замотала головой Друэлла. — Я не хочу умирать! Я жить хочу!
— Конечно, дорогая, конечно! — заверил её Сайнус.
— Она жива, Гарри? — ещё раз спросил Альфард.
— Была жива в последний раз, как я её видел, — нехотя ответил Гарри. — Я её не убил
и не покалечил.
— Что между вами произошло? — сунула свой носик Нарцисса.
— Действительно, — поддакнула Андромеда.
— Так, стоп! — воскликнул Сайнус, поднимаясь. — Всем молчать! Альфи, со всем
уважением!
— Конечно, конечно, — откликнулся тот, усаживаясь.
— Во-первых, — произнёс он. — Вы все понимаете, что нас вырежут под ноль, не
дожидаясь даже конца лета, если хоть одна живая душа… Цисси?
— Я поняла, папочка, — покорно откликнулась она, бледнея до корней волос. — Рот на
замке!
— Во-вторых, мы теперь знаем, что случится, — продолжил он. — Это значит, что мы
сможем переиграть события по-своему. Гарри, Цисси вышла за Малфоя?
— Да, — кивнул Гарри.
— А Абраксас? — поинтересовался Сайнус.
— Умер в девяносто шестом, — лаконично пояснил Гарри.
— Вот! — торжествующе поднял палец Сайнус. — Видите? И в третьих… Гарри, дорогой!
— Да, кузен Сай? — отозвался он.
— Давай уже по порядку всё, что знаешь! — попросил Сайнус. — Для начала, отчего ты
назвал Сириуса…
— Во-первых, он анимаг, и собака — его анимагическая форма, — нехотя пояснил Гарри.
— Ты точно уверен? — хмуро спросил Альфард. — Я же с ним постоянно общаюсь…
— Во-вторых, я точно знаю, что моего отца зовут Джеймс Поттер, — продолжил он.
— Вот, — показал рукой на волшебный стол Сайнус. — Вот! Это чудо сделано невесть
когда, и оно безотказно, как прямая палка. Если этот волшебный предмет говорит, что
твой отец…
— Я понял, — скривился Гарри. — Мне говорили, что отцом Джеймса Поттера были Флимон
и Юфимия Поттер…
— Так оно и есть, — согласился Альфард. — Они его родители, и ты можешь с ними…
— Это не важно, — перебил он. — Когда я понял, что защитные чары поместья настроены
на то, чтобы пропускать только Блэков, я вспомнил старую сплетню о том, что на
самом деле родителями Джеймса были Дорея и Карлус Поттер.
— Тётушка Дорея? — не поверил Альфард. — Но она же исчезла…
— Да, я помню, — кивнул Гарри. — Когда ты ещё маленький был.
— А Карлус, который, надо сказать, и вправду ухаживал за ней, когда ей было
тринадцать или пятнадцать, ничуть её исчезновению не огорчился, — добавил Альфард.
— Так зажёг, что в некоторых кабаках до сих пор его имя только шёпотом произносят.
— Да, я теперь уже понял, что Дорея тут ни при чём, — кивнул Гарри.
— Значит, двоюродный племянник? — переспросила Нарцисса, насмешливо на него глядя.
— Я никогда не видел Джеймса, — пояснил Гарри, — но привык думать о нём, как об
отце.
— Поэтому тебя так расстроило то, что тебе показал мой артефакт? — спросил Сайнус.
— Да, и мне нужно время, чтобы это знание осело в моей голове, — кивнул Гарри. —
То, что моя мать изменяла своему мужу, который даже не являлся моим отцом, меня
вовсе не радует. Сириус или нет, но я твёрдо намерен предотвратить это безобразие!
— Не торопись, племяш, — с ехидной улыбкой встряла Андромеда. — Сначала нужно
разобраться. Может, там замешана большая любовь?
— Ты сказал, что не знал Джеймса? — вспомнила Друэлла, всё ещё бледная от известия
о скорой смерти. — Почему?
— Когда мне был год, Волдеморт убил его и мою мать, — сказал Гарри. — В смерти
огульно обвинили Сириуса и безо всякого следствия его посадили в Азкабан, откуда он
сбежал через двенадцать лет.
— О, Мерлин! — вздохнула Нарцисса.
— Дамблдор отдал меня в семью магглов, родичей моей матери, — продолжил Гарри.
— Чёртов старикан! — воскликнул Альфард. — Но что вообще произошло? Давай лучше по
порядку с самого начала!
— Началось всё с того, что Волдеморт при попустительстве Министерства и аврората
сколотил себе достаточно крупную шайку… — стал рассказывать Гарри.
Повествование заняло пару часов, а потом Сайнус, глянув на часы, хлопнул себя по
лысине.
— Мерлин, мы про обед совсем забыли! — воскликнул он.
Друэлла вскочила и устремилась к лестнице вниз, и за ней поспешила Нарцисса.
— Гарри, дорогой, помоги мне переодеть Нимфадору, — ангельским голоском попросила
Андромеда.
— Конечно, тётушка, конечно, — вернул он ей её же колкость, перехватив насмешливый
взгляд Альфарда, который ещё и провёл себе большим пальцем поперёк горла.
Правильно, сейчас какого-то маленького беззащитного чёрного котёнка будут убивать.
Скорее всего, медленно и по кусочкам!
— Что произошло? — словно между делом спросила она, когда они уже пришли в детскую,
споро при этом скидывая с дочери уличные одёжки и переодевая её в длинное красивое
платье с оборочками.
— В каком именно плане? — наморщил он лоб, покорно удерживая одежду, которую она
навалила на его руки.
— Не прикидывайся, — попросила она. — Ты прекрасно знаешь, о чём я.
— И всё же есть шанс ошибки, — возразил он. — Вот я сейчас тебе признаюсь в чём-то
другом…
— Гарри! — твёрдо осадила она его.
— Хорошо, тогда про твою бешеную сестрицу, — предположил он, а она вздрогнула и
кивнула. — Она заявилась вчера, как она сказала, “отомстить за честь сестры”...
— Мерлин, какая дура! — вздохнула Андромеда.
— Дуя! — радостно повторила Нимфадора.
— Дора! — рыкнула Андромеда, и дочь захлопнула ротик, невинно улыбаясь.
И волосы, и глаза её стали голубого цвета, и она теперь выглядела совершенно
невинно и умильно. Вот как на такую сердиться?
— Котёнок, сделай волосы подлиннее, я тебе косичку заплету, — попросила Андромеда.
— А ты рассказывай!
Нимфадора послушно удлинила волосы так, что они доставали почти до колен, и она
принялась их заплетать вместе с яркими лентами, подходящими к цветам на платье.
— Альфард присутствовал при её появлении и нас друг другу представил… — сказал
Гарри.
— И хоть бы словом обмолвился дорогой дядюшка! — бросила сквозь зубы Андромеда.
— Он сразу сбежал, — пояснил Гарри. — Попросил, чтобы я её не убивал и не калечил,
и оставил с этой…
— Попрошу без эпитетов, — оборвала его Андромеда, — Она моя сестра и ничего из
того, о чём ты нам рассказал, пока ещё не совершила. Так что…
— Это для тебя она ничего не совершила, — спокойно возразил Гарри. — А для меня это
всё в прошлом. Я сам видел, как погиб Сириус, и был неподалёку в момент, когда
Дора…
— Не напоминай, — буркнула Андромеда. — Этого не будет, слышишь?
— Я обещаю, — согласился он, прикрыв глаза. — Жизнь положу…
— И что дальше? — спросила она. — Ты с ней сразился?
— Я ей посоветовал убираться в… — он поглядел на Нимфадору, которая с готовностью
навострила ушки, рассчитывая обогатить свой лексикон, и поправился: — …В дальние
дали. Честно сказал, что, раз не могу её убить, то дуэль, как таковая, мне
неинтересна. Она продолжала настаивать и даже предложила свой кулон в качестве
залога…
— Какой кулон? — насторожилась Андромеда.
— А, такая цепь белого золота с подвешенным рубином размером с перепелиное яйцо, —
небрежно бросил Гарри.
— Вот с… — воскликнула Андромеда и успела зажать себе рот руками. — Вот же старшая
сестра! Как она могла тебе его предложить!
— А в чём проблема? — не понял он.
— А в том, что этот кулон должен был достаться мне! — рассерженно воскликнула она.
— Правда? — удивился он. — Она его у тебя обманом утащила?
— Нет, его ей бабушка подарила! — буркнула она и снова воскликнула: — Но мне он
всегда больше нравился!
— Понятно, — хмыкнул он.
— Он у тебя? — сообразила она и протянула ладошку: — Давай же скорее!
— Хм, заманчиво, — кивнул он. — Он тебе так нужен, что наверняка ты мне готова что-
нибудь предложить взамен?
И он игриво поводил бровями.
— Ду… — выпалила она и снова замолкла, глядя на умильно улыбающуюся дочь: — Так и
быть, я тебе оставлю Дору на весь день!
— Гулять с Кисой! — обрадовалась та.
— У меня его нет, — заявил он.
— Ничего другого ты от меня не получишь, заруби себе на носу! — прошипела она.
Нимфадора, смеясь, шлёпнула его по носу.
— Но у меня его правда нет, — пожал он плечами. — Я сказал этой… что она мне
заплатит собой, если проиграет.
— Ду… — гневно воскликнула она. — Да как ты смеешь? Надеюсь, она тебе достойно
ответила?
— Достойно, — согласился Гарри. — Сказала, что если я проиграю, то буду служить
Волдеморту.
— Вот же… — прорычала она. — Два иди… Погоди, она, что, согласилась?
— Мало того, ещё и настояла на уплате своей ставки после того, как проиграла, —
пожал он плечами. — Я ей пытался сказать, что сам бы не стал присягать Волдеморту,
но она опять что-то начала говорить про честь и нести прочую подобную чушь…
— Дура, набитая дура! — прорвало её, и она забегала по комнате, размахивая руками:
— Идиотка! Тупая курица с мозгами улитки! А ты-то? Ты о чём думал?
— Я думал о том, до чего она похожа на тебя, когда ты сердишься, — улыбнулся он. —
И что ножки очень стройные, а уж не ухватить её за круглую попку будет
преступлением против человечества, которому нет оправдания!
— Да ты!.. — взвилась она, и тут её взгляд упал на Нимфадору, которая
сосредоточенно мотала головой и ковыряла в ухе: — Что это с ней?
— Вместо того, чтобы слушать твои ругательства, у неё сейчас жужжит в ушах, —
пояснил он. — Заклинание такое. Так что можешь спокойно дать волю своей экспрессии.
— Да какая там экспрессия! — огорчённо всплеснула она руками. — Опять ты…
отличился… Ну зачем тебе нужно было…
— Я честно хотел её убить, — признался он. — Ты хоть отдалённо представляешь, как я
её ненавижу? Но Альфард запретил мне причинять ей вред. Тогда я захотел её унизить…
— Унизил? — поинтересовалась она.
— Нет, — помотал он головой. — Я так не умею. Убить могу, а вот издеваться над
красивой девушкой…
— Да ну, она же уродина! — надулась она.
— Она очень похожа на тебя, — вздохнул он. — Честно говоря, я тебя и представлял на
её месте…
— Дурак! — обиделась она. — И что мне теперь с тобой делать?
— Дожидаться момента, когда мы окажемся в одной постели оба голые? — предположил
он.
— Ах, ну да, ты же уверен, что всё так и будет! — воскликнула она. — Так вот,
дорогой кузен, что я тебе скажу — ты потерял свой шанс! Я не говорю, что он реально
существовал, но может я и не была бы против. Может. Ровно до того момента, как я
узнала, что ты соблазнил мою сестру. А теперь, после того, как это случилось и со
второй, скорее небо упадёт на землю…
— Сделаем! — уверенно заявил он.
— Что? — не поняла она.
— Небо на землю, — пояснил он. — Если так нужно для дела…
— Да иди ты! — всплеснула она руками и указала на дверь. — Только Дору забери и
расколдуй уже! А то замучилась бедняжка!
Обед начался с обменов взглядами. Родители на дочек, брат на них, племянницы на
него и на Гарри… Словно безмолвный разговор, в котором, впрочем, обменивались не
мыслями, а чувствами. Напряжение, которое ещё висело в воздухе к концу первого
блюда, почти исчезло к третьей перемене и вовсе растворилось, когда Альфард
последний из всех покончил с десертом, удовлетворённо откинулся на спинку стула и
сложил на животе руки.
— Я думаю, что всё будет хорошо, — сказал он.
— Я тоже так думаю, — поспешно вмешалась Андромеда прежде, чем дать ему растечься
мысью по древу. — Но до того, чем обсуждать что-то ещё, я хотела бы поделиться
новостью…
— Ты беременна? — встряла Нарцисса.
— Ду… — сказала Андромеда, а потом покосилась на сидящую рядом с Гарри Нимфадору и
решила не договаривать. — Нет, я не столь падка на опасные связи, — тем не менее
уколола она сестру. — А вот тебе бы я рекомендовала не забывать про средства…
— Девочки! — с угрозой в голосе произнесла Друэлла.
— Прошу прощения! — поправилась она. — Сегодня утром я подала прошение на развод.
— Вы что, уже успели сговориться за моей спиной? — возмутилась Нарцисса, отчего-то
обратившись к Гарри.
— А я-то тут при чём? — удивился он.
— Потому, что ты всегда в чём-то замешан! — прищурившись, ткнула в него пальцем
Нарцисса.
— Гарри действительно не имеет отношения к моему решению, — спокойно пояснила
Андромеда. — То есть…
— Ага, я так и знала! — воскликнула Нарцисса, теперь уже тыча пальцем в неё.
Сидящий между ними Альфард, который невольно оказался на линии огня, попытался
сползти под стол.
— Я хотела сказать, что сначала поделилась своей проблемой с Гарри, — невозмутимо
отмахнулась от неё Андромеда. — Он мне ничего не подсказывал. Пока я ему
рассказывала, сама поняла, что мне нужно. Дело в том, что мой муж не хочет детей…
— Ну и ду… — хмуро заметила Друэлла.
— Дуя! — радостно воскликнула Нимфадора.
— Дора! — с упреком посмотрела на неё мать.
— А я всё жду, когда у меня появятся ещё внучки! — вздохнула Друэлла.
— Так ты собираешься замуж за Гарри или нет? — решил уточнить Сайнус.
— Как будто меня здесь нет! — пробормотал Гарри.
— Как будто меня списали в утиль! — надулась Нарцисса. — Или крест поставили. А я,
между прочим, уже два килограмма набрала!
— Ты молодец! — похвалил Альфард.
— Но он же может жениться на обеих! — напомнила Друэлла.
— Мерлин, всё, чего я прошу — даруй мне лёгкую смерть! — взмолился Гарри.
— Да чёрта с два! — злорадно ответила ему Андромеда и повернулась в сестре: — Вот
ещё — делиться!
— Как по мне, так я не против, — пожала плечами Нарцисса.
— Я не собираюсь ни на ком жениться, — прорычал Гарри.
— Киса страшный! — заливисто рассмеялась Нимфадора, больно таская его обеими руками
за вихры.
— А что тебя не устраивает? — удивился Сайнус. — Замечательные жёны получатся.
Отлично готовят. Если девочки не против, то и на четырёх можно…
— Я против! — заявила Андромеда.
— А я согласна! — воскликнула Нарцисса.
— Всё, хватит — отрубил Гарри. — Меня сейчас удар хватит от ваших разговоров!
Никаких жён и никаких гаремов! Я хотел просить, но совсем не об этом. Энди, если ты
пожелаешь совсем порвать с Тэдом, я счёл бы за честь удочерить…
— Гарри! — взвизгнула Андромеда, вскакивая, обежала вокруг стола и повисла у него
на шее, целуя в щёку. — Ты чудо, Гарри!
— Любовь! — удовлетворённо констатировала Нимфадора, стуча ладошкой по столу.
Восемнадцатое апреля оказалось пятницей, и именно в этот день они с Альфардом
отправились на квиддич, предварительно взяв в банке несколько сертификатов по
тысяче галлеонов каждый и ещё тысячу монетами в мешке. Играли “Демолишерс” из
Дублина против эдинбургских “Форникейтерс”, и игра должна была стать очередным
рядовым матчем чемпионата. “Демолишерс” были на голову выше противника и должны
были разнести “Форникейтерс” в пух и прах, тем более, что у последних как раз в
предыдущей игре ловец сдуру подставил голову под бладжер, и теперь отлёживался в
северном филиале Мунго, заново учась есть жидкую пищу с ложечки и ходить на горшок.
Как раз оттого, что игра была проходной и не очень интересной, зрителей было мало —
в основном, истовые фанаты обеих команд, многодетные матери со своим потомством,
для которых это был прекрасный шанс отвлечь детей, да ещё профессиональные борцы с
букмекерами… Те самые борцы, что верили, что букмекеров можно оставить в убытке, и
всеми силами пытались это осуществить. И уж точно на такие матчи никто не сгонял
для видимости сотни тысяч магглов, как бывало на матчах мирового первенства или в
финалах, поскольку помпезности и массовости никому не требовалось. Поэтому трибуны
были почти пустыми, и даже стройные кричалки фанатов и вьющиеся в воздухе игроки не
могли нарушить общей расслабленности и даже некоей фамильярности обстановки — что
уж там говорить о детских воплях, которые создавали поистине домашний уют.
— Гарри, дружище! — ещё издали замахал ему руками тощий колдун в длинном чёрном
балахоне. — Э, да это же старик Альфи! Альфи, тащи к нам этого придурка!
Колдун и его приятели, у которых из-под мантий виднелись толстые гольфы, клетчатые
юбки и кожаные кошельки, дружно загоготали.
— Мистер Сигурдардоттир, сэр! — взволнованно откликнулся Гарри. — Мистер Блэк, это
же те самые достойные джентльмены, о которых я вам рассказывал! Пойдёмте скорее,
они нас зовут!
— Привет, Магнус, — кивнул Альфард, подходя к ним. — Шон, Дилан, Патрик, здорово,
парни! Магнус, а не легче ли было побриться? Право, как девчонка!
Приятели Сигурдардоттира снова заржали. Борода на этот раз была заплетена во
множество мелких косичек, перевязанных миниатюрными бантиками. Впрочем, её владелец
не слишком обиделся и весело улыбался вместе со всеми.
— Гарри, малыш, — сказал он. — Я же тебя уже просил!..
— Простите, мистер Сигурдардоттир, больше не повторится! — заверил его Гарри.
Весёлая компания снова расхохоталась.
— Чем больше на него гляжу, тем больше жалею, что Мерлин сыновей не дал, —
улыбаясь, хлопнул Альфарда по плечу Сигурдардоттир. — Как скажет что, так поневоле
в смех бросает. Альфи, дружище, где ты такое чудо откопал?
— Не поверишь, Магнус, в стоге сена, — ответил Альфард, и приятели снова заржали. —
Сильно дальний деревенский родственник, — даже дальше, чем мы с тобой, — прислал
своего младшего внука на столичную жизнь посмотреть.
— А, так он деревенский! — уважительно прогудел тот, кто откликнулся на имя
“Дилан”. — То-то он на трактирных девок так набросился — в деревне-то, небось,
кроме коров да овец никого больше и нет!
— Да уж, покутили мы тогда, — согласился Магнус. — Если бы ещё знать, кто отправил
на тот свет бедного Джека…
— Сам он окочурился, — перебил его Шон. — Да ещё и двух хороших парней с собой
захватил!
— Ты ещё скажи, что видел такое заклинание, чтобы живая стена огня! — хмыкнул
Магнус.
— Джек? — растерянно спросил Гарри. — Джек Чизом? Что? Когда?
— Да вот как раз, когда ты уволок у Патрика ту блондинку… — пояснил Магнус.
— Фиону, — напомнил Патрик.
— Вот-вот, — согласился Магнус. — Как раз, когда ты уволок Фиону, крича, что трёх
тебе маловато будет, вот в то же самое время Джек, зайдя в гости к Конору, где ещё
сидел Райан, и попал под это заклинание…
— Авроры сказали, что Джек это заклинание и выпустил, — сварливо заметил Шон.
— Да откуда нашему Джеку — а ты же знал Джека, правда? — откуда нашему Джеку было
узнать такое заклинание? — возмутился Магнус. — У него же и Ступефай-то через раз
срабатывал…
— Горе-то какое! — всхлипнул Гарри. — А мы же с ним вот только что полбочки эля
раздавили! Кажется, вчера ещё было!..
— Я думаю, Магнус, нам стоит всё-таки подальше держаться от этих парней в балахонах
и масках, — серьёзно заметил Патрик, потрепав Гарри по плечу. — Вон, Джек с ними
связался — и что вышло?
— Да ничего не вышло, — махнул рукой Магнус. — Альфи, вы, что, на игру собрались
смотреть?
— Конечно! — откликнулся тот. — Должен же наш пастушок увидеть, что такое настоящий
спорт!
— Да какой сегодня спорт? — махнул рукой Магнус. — Мы как раз собирались в гадалку
поиграть!
— Пат, ты в курсе, что за Хрустальный Шар на тотализаторе тебя могут в Азкабан
упечь? — сразу сообразил Альфард.
— Сегодня всё круче! — поделился Дилан. — У нас есть верная наводка!
— Если гоблины узнают про “верную наводку”, то до Азкабана тебя попросту не
довезут, — пообещал Альфард.
— Да ладно, ты сам, главное, молчи, — примирительно попросил Дилан.
“Наводкой”, которой он с радостью поделился с друзьями, оказалось известие о том,
что загонщик “Демолишерс” должен был свалиться с метлы на тридцатой минуте. Когда
компания подошла к одному из десятка букмекерских окошек, Дилан, весело подмигнув
Гарри, обратился к сидящему внутри гоблину:
— Милейший, я хотел бы поставить на то, что…
— Не принимается! — отрезал тот.
— Но вы даже не дослушали! — возмутился Дилан. — Парни, правда, он не дослушал?
— Не принимается! — повторил скрипящим голосом зелёный ушастый сморчок.
— Но почему? — возмутился Патрик, подходя к окошку.
— Мало ставок, — спокойно пояснил гоблин. — Контора не играет со своими деньгами.
Контора лишь берёт процент за посредничество в пари. Если честно, то пять
процентов. Все, кто поставили сегодня, и так уйдут в убытке, поскольку ставок
против “Демолишерс” не сделал никто. Дураков нет.
— Ну почему же нет? — возмутился Гарри. — А я? А мы, джентльмены? — он повернулся к
приятелям Магнуса: — Разве вы не шотландцы? Разве не верите в победу бравых парней,
протирающих трусы…
— Парень, у “Форникейтерс” под килтами нет трусов, — доверительно сообщил ему
Патрик, кладя руку на плечо. — Как и у нас. Трусы под килт надевать не положено.
— Тем более! — воскликнул Гарри. — Мы должны показать, что мы верим в родную
команду!
— А каковы сейчас ставки на “Форникейтерс”? — поинтересовался Альфард.
— Мы принимаем тридцать к одному при пределе в три тысячи, — ответил букмекер.
— Тридцать к одному! — восхитился Шон и полез в свой кошелёк. — Парни, была не
была, всё-таки мы горцы или нет?
— Горцы!!! — радостно воскликнули Дилан с Патриком.
— Вот, — сказал, доставая золото, Шон, — десять галлеонов на победу “Форникейтерс”!
— Так просто — взял и кому-то подарил! — хмыкнул Магнус. — И ведь вроде бы сегодня
ни обо что не ударялся.
— Ставки сделаны, значит, пойдём смотреть игру, — предложил Альфард.
— Постой! — взмолился Гарри и повернулся к Шону с Патриком: — Джентльмены, что это
вы? Как будто вы даже и не шотландцы? Разве так можно? А может, ваша команда
проигрывает только потому, что в неё никто не верит?
— В его словах есть резон, — заметил Шон, кивая Патрику.
— Я думаю, что малец опять прав, — согласился тот.
— Да вы что, тупые оба? — возмутился Магнус. — Тебя, Гарри, я и не спрашиваю. Да
шанс на выигрыш один из миллиона!
— Значит, есть шанс! — воскликнул Гарри, победно вскидывая кулак.
— Вперёд, “Форникейтерс”! — закричали в один голос Дилан с Шоном и Патриком, и
последние двое полезли в кошельки.
— Десять на победу “Форникейтерс”! — выпалил Шон.
— Я тоже! — вторил ему Патрик.
Потом они развернулись и все трое посмотрели на Магнуса.
— Что? — удивился тот. — Я же даже не шотландец!
— Если ты не с нами, то против нас! — пророкотал Дилан.
— Мы, горцы, обид не забываем! — радостно сообщил Шон.
— Ну парни, ну что же такое? — заныл Магнус и полез в кошелёк. — Вот, десять на
победу “Форникейтерс”... Довольны?
— Вот и отлично, — потер руки Альфард. — Теперь можно…
— Альфард! — обиженно произнёс Гарри, выпячивая губу.
— Что, ты тоже хочешь поставить? — покачал тот головой и выудил из кармана
несколько золотых. — Вот, пожалуйста.
— Нет! — ответил Гарри. — Я хочу, чтобы “Форникейтерс” выиграли! По-настоящему
хочу!
— Гарри, пошутили — и хватит! — миролюбиво предложил Магнус, обнимая его за плечи.
— Я не шучу! — возмутился он. — Альфард, я знаю, что дедушка дал тебе достаточно!
— Гарри, не сейчас! — попросил Альфард. — Давай, вернёмся домой…
— Я всё расскажу дедушке, — пообещал Гарри.
— Это низко, Гарри! — заметил Альфард и стал рыться в карманах. — Да у меня и
мелочи-то нет!
Глаза гоблина за тяжёлым зачарованным стеклом жадно расширились при виде пары
мелькнувших в его руках пластинок поручений по тысяче галлеонов каждая.
— А слышали ли вы про закон больших чисел, джентльмены? — вкрадчиво поинтересовался
он. — Этот закон говорит, что в каждым проигрыше вероятность выигрыша в следующий
раз увеличивается. Может, как раз сегодня ваш шанс навсегда изменить судьбу
чемпионата? Сделайте ставку!
— Он прав, Альфард, — сказал Гарри, которому вмешательство гоблина была как нельзя
кстати — ведь именно ради самого букмекера и затевался этот спектакль. — Мне
кажется, что, если и есть шанс помочь “Форникейтерс”, то он именно сегодня. И если
уж помогать…
— А что поделаешь — его дед нас буквально за яйца держит! — пояснил Альфард
Магнусу.
Он потянул из кармана содержимое, и три поручения выпали на стойку вместе с
пригоршней золотых монет. Цепкие руки гоблина сразу же притянули всё разом.
— Нет! — воскликнул Альфард, рванувшись за пропажей.
— Да, Альфард, — с сияющими глазами воскликнул Гарри. — Я так тобой горжусь!
— Три тысячи шестьсот тридцать три, — мгновенно оценил стоимость кучки гоблин. — На
“Форникейтерс”?
— Но у вас же ограничение… — обрадованно вспомнил Альфард.
— Я его только что снял, — не моргнув глазом, объявил гоблин. — Кроме того, коллеги
мне подсказали, что сделанных ставок достаточно, чтобы позволить ставку один к
сорока. Только для вас. Эксклюзив.
— А для нас? — набычился Дилан.
— И для вас, конечно, джентльмены! — потёр руки гоблин.
— Эксклюзив, Альфард! — возбуждённо воскликнул Гарри. — Только для нас!
— На “Форникейтерс”! — устало махнул рукой Альфард.
Над стадионом раздался звук охотничьего рога, а потом кто-то — судя по акценту, ещё
один гоблин — посредством Соноруса сделал объявление.
— Дамы и господа! — разнеслось по всем уголками спортивной арены. — Только что
несколько смельчаков в клетчатых юбках поклялись, что сегодняшний день будет
последним для “Демолишерс”, и шотландская команда порвёт гостей из Ирландии на
британский флаг. Горцы были столь уверены в победе своих земляков, что мы приняли
ставку во много тысяч галлеонов с человека. Если господа из Дублина согласны с их
претензиями, то пусть и дальше сидят на своих местах несмотря на то, что
тотализатор будет открыт ещё целых восемь минут!
Все, что были на трибунах, болельщики “Демолишерс”, которых можно было узнать по
курткам и колпакам зелёного цвета, вскочили и, затаптывая друг друга, устремились в
сторону букмекерских окошек, чтобы заработать их владельцам ещё горстку галлеонов
на пропитание. Провожая их сочувственным взглядом, Гарри думал о том, что Альфард
всё-таки был непревзойдённым актёром, и если то, как Гарри изображал деревенского
придурка, не убедило ещё гоблина и так некстати встретившегося им Магнуса с
приятелями, то обречённость и страдание, с которым Альфард расставался с огромными
— действительно огромными — деньгами, заставили бы поверить самого придирчивого
театрального критика.
— Вот видишь, я — МакКвайет, а Пат — МакШатап, — втолковывал тем временем кузену
Шон. — МакШатапы раньше, когда мы ещё воевали с МакЛаудами, были частью МакКвайетов
и стояли с нами спина к спине. Потом мы вырезали МакЛаудов, и в живых остался
только один, но и ему в итоге снесли голову долой, а МакШатапы…
— Тише, идут! — крикнул Магнус и захлопал в ладоши, подавая остальным пример.
На поле двумя ручейками бодро выбежали команды — одна в колготках, зелёных
сапожках, куртках, мантиях и колпаках, а другая — в просторных рубахах, гольфах и
юбках. Самым последним из “Форникейтерс” бежал маленький и худенький в сравнении с
остальными игроками ловец.
— Это что? — не поверил своим глазам Магнус.
— Баба, что ли? — гаркнул Дилан так зычно, что безо всякого Соноруса звук
раскатился по всему стадиону.
Послышался ропот и смешки.
— Эй, Магнус, прикинь, — возбудился Патрик, — а под килты-то трусы носить не
положено!
— Так она без трусов, что ли? — рявкнул Дилан даже громче прежнего.
Словно в подтверждение его слов, ветер дружно взметнул килты “Форникейтерс”, и
зрители разразились приветственным рёвом и аплодисментами.
— Точно, баба! — завороженно произнёс Шон, уставившись туда, где только что игриво
блеснули белизной запоздало прикрытые прелести ловца “Форникейтерс”.
— Специальное предложение для поклонников команды “Демолишерс”, — раздалось над
стадионом. — Вы можете сделать ставку на победу любимой команды в любое время
вплоть до конца игры!
— Парни, я влюбился, — сообщил Шон, пожирая взглядом ловца в килте, усаживающегося
на метлу.
Судья дал свисток и завертелась карусель игры. Отчего-то команда из Дублина
выглядела деморализованной — вместо отслеживания квофлов и блаждеров их глаза
неотступно следовали за сверкающими из-под развевающихся килтов ягодицами
соперников в попытках разглядеть, который из них — ловец. Но на такой скорости,
разумеется, все ягодицы сверкают одинаково, и “Демолишерс” оказались полностью
дезорганизованы и парализованы. Лишь ловец, как ему и положено, благодаря своему
цепкому зоркому взгляду абсолютно правильно определил необходимую попку, и
выписывал за ней в небе немыслимые вензеля, ведомый инстинктом куда более древним,
чем какой-то там квиддич. Ирландцы пропустили один мяч, потом другой и лишь к
шестому было встрепенулись, но тут матч закончился — снитч бесполезно трепыхал
крылышками в руке ловца “Форникейтерс”.
Судья остановил матч, и трибуны взорвались — половина болельщиков поносила другую
половину, тренер “Демолишерс” препирался с судьёй, Шон почти сразу куда-то
испарился, а Альфард тихонько потянул Гарри за рукав в сторону касс букмекеров.
Незаметно для себя за ними увязалась остальная компания. Едва их завидев, знакомый
гоблин закрыл своё окошко и через десяток секунд возник рядом.
— Благодарю, джентльмены, — довольно произнёс он. — Это было поистине плодотворное
сотрудничество. Господа в зелёных куртках продолжали нести нам свои ставки до
самого финального свистка, причём размеры вкладов всё возрастали. Четверым
достойным джентльменам мы округлили их выигрыш, — сказал он, протягивая три
пластинки поручений Магнусу, Дилану и Шону. — Что же касается уважаемого мистера
Блэка, то сто пятьдесят тысяч выигрыша для удобства были положены прямо в его сейф
в банке Гринготтс.
— Постойте, но ведь это выигрыш малыша Гарри! — машинально пробормотал Магнус.
— Ставка была сделана мистером Блэком, джентльмены, — пояснил гоблин.
— Все хорошо, мистер Сигурдардоттир, — улыбнулся Гарри. — Ведь “Форникейтерс”
выиграли, а это главное!
— Последний из вас может получить свой выигрыш в любом отделении банка Гринготтс, —
напомнил гоблин и исчез.
— Братва, мне срочно нужно выпить, — прогудел Дилан.
— И вообще, кто-нибудь мне может объяснить, что только что произошло? — взмолился
Патрик.
— Я могу, — откликнулся Дилан. — Мы только что срубили по штуке на брата. Кабак и
девки ждут нас!
— Ты с нами, малыш? — хлопнул Гарри по плечу Магнус.
— У нас сегодня запланирован семейный ужин, — поспешил вмешаться Альфард.
— Жаль, конечно, — с искренним сожалением в голосе произнёс Магнус, — но помни, мы
всегда рады тебя видеть, приятель!
Гарри пожал им троим руки на прощанье, и они отбыли — скорее всего, искать
последнего товарища.
— До сих пор не могу поверить, — признался Альфард, когда они уже шли по дорожке к
особняку, где их ждал Сайнус с домочадцами. — Сто пятьдесят тысяч выигрыша!
— И всего-то дел, — рассмеялся Гарри, — вовремя вспомнить обстоятельства
легендарной игры, в которой дебютировала первая женщина в истории чемпионатов по
квиддичу!
— Никто же не говорил, что знание истории наперёд не может быть прибыльным делом, —
добавил Альфард.
— Только лишь пока она не очень сильно изменилась, — согласился Гарри и пожал
плечами: — Знаешь, мне до сих пор иногда кажется, что всё вокруг меня — всего лишь
сон. Вы с Сайнусом, девочки, живая и такая смешная Нимфадора… Я тебе вот что скажу
— сейчас мы войдём в дом, я посажу её себе на плечи и не отпущу, пока Энди не
отведёт её спать.
— Я всё-таки завидую этой твоей способности так ярко воспринимать окружающее, —
произнёс Альфард, любезно распахивая перед ним дверь.
— Вот поживёшь с моё… — откликнулся Гарри, и Альфард громко расхохотался.
Глава 9. Ярость
Гарри достаточно часто снилась та серьёзная тёмноволосая девушка, что являлась ему
на пару с Асторией. Этот сон, в отличие от обычных сновидений или даже кошмаров,
был на редкость связным и последовательным — будто кто-то показывал ему маггловское
кино, но только с большим количеством деталей, которые в фильмах обычно оказываются
за кадром. Или вообще не показываются, особенно если кино не для взрослых. Он уже
давно себя убедил, что, пока был с Дафной, успел подсознательно положить глаз на
Асторию, и вот теперь, когда Астория осталась на безвозвратно перевёрнутой странице
прошлого, воображение не на шутку разгулялось, показывая ему в красках, как он
обустраивает совместную жизнь с ней… и с той незнакомкой.
Это, наверное, было ещё одной его тайной страстью — необходимость сразу в двух
девушках. Страстью, в которой сознательно он не мог себе признаться даже сейчас. То
есть фактически так оно и выходило, и даже ещё хуже — он не упускал случая завести
мимоходом какую-нибудь искромётную интрижку, каждую субботу обязательно навещал
женское общежитие в Оксфорде, прятался от Нарциссы, затаскивал в постель Беллатрикс
и алчно пускал слюну на Андромеду, но при этом любил он лишь одну. Ту, которую
собственное подсознание извлекло ему на свет совсем недавно, чтобы спасти от
безумия, и которую он обещал вечно хранить в своём сердце. И совсем ему не
казалось, что там же, в сердце, может оказаться ещё кто-нибудь. Или сразу две.
Девушек же во сне он очевидно любил. Он не знал имени незнакомки, поскольку сны
были беззвучными, но и её, и Асторию в этих снах всегда окружало волшебное сияние,
точно указывая, кто ему в сновидениях наиболее дорог. А что дороги они именно ему,
Гарри Поттеру, тоже было понятно хотя бы из отражения в зеркале, в котором он
временами появлялся, прижимая к себе одну или сразу обеих своих компаньонок.
Снами с Асторией и незнакомкой отчего-то он особенно дорожил и старался продлить их
как можно дольше, оттого и почувствовал недовольство, когда что-то довольно
бесцеремонно вырвало его из блаженной идиллии, возвращая в детскую в гостевой
спальне бывшего особняка Малфоев. Андромеда, постанывая, сжимала его плечо, горячим
дыханием опаляя его шею, и он сначала даже испугался, что она заболела, и у неё
горячка.
— Гарри, ах, Гарри! — почти неслышно произнесла она, облизывая губы, и издала
низкий протяжный стон, стиснув его руку.
Этого он не ожидал. Кто бы мог подумать, что гордая Андромеда, которая обычно так
активно пресекает даже его попытки заговорить на тему совместного приятного
времяпрепровождения, злится и чуть ли не топочет ногами по поводу его вполне
однозначных намёков, по ночам видит такие сны! То есть разумеется, она могла звать
какого-то другого Гарри, и, может, ему не стоит так легко принимать это на свой
счёт… Гарри осторожно повернулся сначала на спину, а потом к ней лицом, и сжал руку
в ответ.
Нимфадора, которая какое-то время уже возилась у себя в кроватке и громко сопела,
очевидно, потревоженная стонами матери, слезла, потопав по полу, забралась на
кровать и бесцеремонно втиснулась между ними — Гарри лишь успел её поймать, чтобы
она прицельно не ударила Андромеду пяткой в нос или не отдавила ей что-нибудь ещё
более нежное. Ту сразу выдернуло из горячей фантазии, и Гарри поспешно закрыл глаза
— в предрассветных сумерках уже можно было бы разглядеть, что он вовсе не спит.
Сначала успокоилось её дыхание, затем послышался тихий звук, с которым Андромеда
поцеловала дочь, ответный громкий “чмок”, потом малышка развернулась к нему,
укладывая голову на плечо, и подтянула его руку, чтобы укрыться.
— Гарри! — тихим шёпотом позвала Андромеда. — Гарри!
Он не откликнулся, и почти сразу почувствовал, как руки осторожно коснулись её
губы. Положив ладонь на его плечо, она некоторое время лежала неподвижно, а ему при
этом казалось, что она смотрит ему в глаза, чего-то ожидая. Стало ещё светлее, она
со вздохом встала и пошла к себе в комнату.
Гарри закрыл глаза, пытаясь снова вызвать тот сон… С зеленоглазкой и Асторией.
Когда Андромеда его разбудила, дело как раз шло к самому интересному… На троих.
Нет, это видение не вернулось. Он тогда стал сам придумывать, как бы дальше
повернулись события, и за этим занятием незаметно заснул.
К моменту его пробуждения уже вовсю светило солнце, Нимфадоры рядом не было, а в
доме пахло готовым завтраком. Он поднялся и пошёл умываться — не стоит заставлять
девушек себя ждать.
— Хозяин, к вам гости, — объявил Добби, когда с трапезой было покончено, и Гарри
как раз пододвигал им шезлонги, чтобы за разговором понежиться под утренним
солнышком.
— Как это они вовремя, — пробормотал он, по очереди целуя в щёку Нарциссу,
Андромеду и Нимфадору.
— Они уже час, как пришли, — уточнил домовой.
— Как… час? — возмутился Гарри. — А что же ты мне раньше не сказал?
— Хозяин умывался, а потом завтракал, — задрав нос, пояснил Добби. — Пусть будут
рады, что пинка им не дал.
— Ты поступил правильно, Добби, — заметила нахмурившаяся Беллатрикс, которую,
конечно, не гости волновали, а то, что ей, в отличие от остальных, поцелуя так и не
досталось.
— Абсолютно правильно, — согласился Гарри. — Но ты спросил, разумеется, достаточно
ли срочное у них дело?
— В следующий раз обязательно спрошу, — кивнул Добби.
— Ты не просто так спросишь, а позовёшь меня, если дело и вправду не терпит
отлагательств, — пояснил Гарри.
— Добби всё и так понял, хозяин, — гордо заявил домовой. — Не волнуйтесь, Добби
сделает! Спросит — а потом пинка!
— А что за гости? — поинтересовалась Нарцисса.
— У одного глаза, как у краба, а другому всё нипочём, — откликнулся Добби.
— Авроры, что ли? — переспросила Андромеда, принимая руку Гарри, чтобы подняться с
шезлонга. — Я с тобой!
Не то, чтобы Монтенберри действительно всё было так уж нипочём. Едва их маленькая
процессия появилась в холле внизу, где Добби их оставил “ждать хозяина”, — стоит
однако отдать ему должное, снабдив их чаем с печеньем, — как глаза у будущего
начальника аврората и управления вылезли из орбит совершенно таким же образом, как
у его напарника.
— Хм. Миссис Тонкс, — склонил он голову.
— Я в разводе и не замужем, — холодно сообщила Андромеда. — Эту фамилию носит лишь
моя дочь.
— Мисс Блэк, — поправился он. — И мисс Тонкс. И… мисс Блэк.
— Доброго вам утра, джентльмены, — немного более приветливо, чем сестра,
поздоровалась Нарцисса.
— И мисс Блэк, — севшим голосом добавил Монтенберри.
— Доброго утра, — присела Беллатрикс.
— Тебе не кажется, Монти, что здесь как будто мёдом намазано? — крякнул Муди. —
Держу пари, что если где-то в Британии ещё есть какая-нибудь мисс Блэк, то довольно
скоро её можно будет встретить в обществе мистера Вазовски.
— Мне кажется, что некоторым стоит внимательно следить за тем, что они произносят
вслух, — нарочито безразлично произнесла Беллатрикс, — не удержав в бездонных
глубинах разума.
— Спасибо, Белла, — учтиво склонил голову Гарри. — Только не стоит их убивать прямо
здесь. Подожди, пока они отойдут вон в тот лесок, да не забудь наложить Империус,
чтобы они сами ямы выкопали — ты же девушка, а не рабочий!
— Да это же!.. — возмутился Муди, выдёргивая из кармана палочку. — Это же
покушение…
— На этот раз, Ал, — спокойно заметил Монтенберри, — они тебя уделали вдвоём. Легко
и изящно. Предупреждал же я тебя — не стоит оттачивать остроумие на мистере
Вазовски!
— Не стоит, — улыбнулся Гарри, разводя руками. — Мисс Беллатрикс Блэк, предыдущее
моё пожелание относительно леска и Империуса выполнять не нужно.
— В лес не отводить, Империус не накладывать, ямы не рыть, — повторила Беллатрикс.
Гарри кивнул. — Принято!
— Ну хватить уже шутить, мистер Вазовски! — взмолился Муди, краснея от стыда.
— А вот это уже не шутки, — серьёзно сказал Гарри, заставив его ещё и побледнеть.
Лицо аврора теперь напоминало красный чайник в белый горошек. Нимфадора, глядя на
это, радостно засмеялась.
— Мы, пожалуй, сходим прогуляемся, — извинилась Андромеда, выходя наружу.
Гарри показал Добби глазами ей вслед, и тот с хлопком исчез.
— Не буду вам мешать, — сказала Нарцисса, и тоже вышла, мимоходом интимно проведя
Гарри рукой по предплечью.
— Итак, джентльмены… — произнёс Гарри.
— А мисс Блэк? — поинтересовался Монтенберри.
— Мисс Блэк — моя ученица, — откликнулся он. — Помимо прочего, ей важно понять,
что, как и зачем я делаю. Поэтому, боюсь, наша тесная компания немного расширится.
— Ученица? — удивился Муди. — Вы же едва старше нас с Монти…
— Во-первых, я вас обоих старше не “едва”, а на целых два года, — высокомерно и
немного в нос пояснил Гарри, а потом улыбнулся и добавил уже нормальным тоном: — А
чем же вы, джентльмены, занимаетесь в моей компании?
— Мы не признавали вас старшим, мистер Вазовски, — пожал плечами Монтенберри.
— Ни в коем случае! — замахал руками Гарри. — Такие важные персоны… Я не издеваюсь,
господа, но моё отношение к тому, кем вы станете в том будущем, что открылось мне
после долгих дней разглядывания теней в Хрустальном Шаре… Я не могу раздавать вам
приказы. И не смогу. Но вот поделиться крупицами собранных там и сям знаний…
— Хорошо, значит, мы у вас учимся, — согласился Муди. — Тогда объясните нам…
— Джентльмены, позвольте мне внести деловое предложение! — остановил его Гарри. —
Мне кажется, что общаться мы будем часто, поэтому, может, немного ослабим оковы
этикета…
— По именам или фамилиям? — сразу спросил Монтенберри.
— Боюсь, мистер Монтенберри, даже при исключении “мистера” при обращении к вам или
ко мне фраза сильно короче не станет, — развёл руками Гарри. — Так что предлагаю
кардинальные меры.
— Тогда я Ал, а это Монти, — согласился Муди.
— Белла? — спросил Гарри. Она кивнула. — Хорошо, мисс Блэк — Белла, но на “ты” ни
сейчас, ни в будущем ни один из вас к ней не обращается.
— Принято, босс! — вытянулся в струнку Муди.
— Ну я же просил! — всплеснул руками Гарри.
— Он тебя опять на чём-нибудь поймает, Ал, — пообещал Монтенберри. — И ты снова на
меня будешь жалобно смотреть, словно это не я тебя предупреждал.
— На самом деле, мы тоже можем выйти наружу, — предложил Гарри, предлагая локоть
Беллатрикс. — Погода сегодня просто чудесная, не правда ли?
— Несомненно, милый Гарри, — согласилась она. — Может, хоть там доблестные борцы со
мраком поведают нам, что у них настолько не получается?
Он вопросительно посмотрел на авроров.
— Мы сделали, как вы показали нам, Гарри, — начал Монтенберри, когда они уже
выбрались на лужайку.
— Мы — это значит, буквально “мы”, — пояснил Муди, для надёжности ткнув себя
большим пальцем в грудь.
— Мы очень внимательно слушали ваши объяснения мистеру Фолти, — продолжил
Монтенберри. — Я даже поставил самопишущее перо…
— Браво, Монти, — склонил голову Гарри. — Настроить самопишущее перо на другого
человека без его согласия требует особого умения…
— Право, Гарри!.. — махнул тот рукой. — Сейчас не об этом… Не сразу, но у нас
получилось, и буквально через пару часов Ал смог выудить у себя червяка
воспоминаний…
Белла бросила на Гарри вопросительный взгляд, и он пожал плечами, одновременно
кивая на авроров. Она кивнула, соглашаясь с тем, что это объяснение подождёт.
— То, что фрагмент получился слишком большим, нас не остановило, — с неожиданным
блеском в глазах признался Монтенберри. — Ал его просмотрел, выделил нужный кусок и
отрезал, как вы это делали. В общем, после того, как мы услышали ваши объяснения
ещё пару раз, дело пошло на лад. Мы пригласили в управление Канина Трэйдертона и
Альбуса Лингуса…
— Это тот, второй? — уточнил Гарри.
— Да, именно, — подтвердил Муди.
— Нам удалось получить их воспоминания, — сообщил Монтенберри. — На время, конечно.
Мистер Лингус очень хорошо рассмотрел лицо того человека.
— Поссум Дропдэд, — хохотнул Муди.
— Да уж, третий день лежит у нас в морге, — поморщился Монтенберри.
— Он сам умер или ему помогли? — поинтересовался Гарри.
— Помогли? — не понял Муди. — Как это — помогли?
— Да, его тоже убили, — покачал головой Монтенберри, выразительно глядя на Муди. —
И тоже похоже на Лёгкую Смерть.
— Лёгкую Смерть? — переспросила Беллатрикс.
— Потом, — откликнулся Гарри. — То есть вы хотите мне сказать, что у вас нет ни
малейшей зацепки, которая могла бы навести на след убийцы мистера Дропдэда и
прояснить, зачем тот убил Слайма Мюкю?
— Примерно так, — согласился Монтенберри.
— Обычно мы бы просто похоронили останки, — пожал плечами Муди. — Или вообще
скормили их какому-нибудь дракону…
— Но в этот раз нам интересно, — пояснил Монтенберри.
— Вот видишь, Белла, есть на свете вещи поважнее силы, — улыбнулся Гарри.
— Ты имеешь ввиду любопытство? — спросила она.
— Именно, — кивнул он. — Любопытство и… — поймав её внимательный взгляд, он грустно
вздохнул: — Но это мне не светит в ближайшем будущем, так что будем работать с
любопытством!
— Что мне должно быть любопытно? — спросила Беллатрикс.
— Что хочешь, — пожал он плечами. — Я не могу тебе указывать, что тебе должно
нравиться.
— Мне любопытно, зачем Поссум Дропдэд убил Слайма Мюкю, — быстро произнёс Муди.
— А мне любопытно, кто убил мистера Дропдэда, — добавил Монтенберри.
— Не в обиду будет сказано, но вопрос Ала более правильный, — кивнул Гарри.
— “Почему” важнее, чем “кто”? — переспросила Беллатрикс.
— Я думаю, что я понимаю, — задумчиво пробормотал Монтенберри. — “Кто” нам всё
равно нужно знать, но на пути к этому “кто” мы должны ответить на другие вопросы.
Например, “почему”. Каким-то образом от “почему” мы сможем перейти к “кто”... — он
задумался, упершись подбородком в кулак. — Я думаю, что через “почему” мы сможем
найти всех потенциальных “кто”, а ответив на другие вопросы, сможем выделить того
самого “кто”, который нам нужен.
— Браво, Монти, — кивнул Гарри. — Вы определённо заслужили печенье. Белла, принеси,
пожалуйста, из буфета…
— Добби! — хлопнула она в ладоши, и перед ней возник домовой. — Будь любезен,
принеси, пожалуйста, печенье мистеру Монтенберри.
Ещё через секунду Добби протянул тому угощение.
— Ал? — помахал Гарри перед носом у Муди ещё одним печеньем. — Андромеда с утра
сама пекла. Тоненькими пальчиками.
— Вопрос в том, как мы обнаружим это “почему”, — осторожно произнёс тот, дождался
поощрительного кивка и продолжил: — Кто-то мог что-то знать… или что-то слышать… Но
этих “кто-то” слишком много! — возмутился он.
— Вот поэтому вам и должно быть любопытно, — согласился Гарри. — В противном случае
это всего лишь тяжёлый и монотонный труд. Но печенье ваше по праву!
Он преподнёс Муди его награду.
— На самом деле, не так уж их и много, этих “кого-то”, — подала голос Беллатрикс.
— Печенье не дам, — предупредил Гарри.
— Почему? — поинтересовался Монтенберри.
— Самим не хватит, — откликнулся Гарри, откусывая кусок.
— Потому, что есть люди, которые в курсе всего или почти всего, — пояснила она.
— Если вы имеете в виду старика Трелони, то он уже не тот, — покачал головой Муди.
— Совсем не тот.
— Трелони? — оживился Гарри. — Предсказатель?
— Да-да, у них это семейное, — подтвердил Монтенберри. — И отец его был, и дед… Вот
только…
— Смены достойной не оставил, — ухмыльнулся Гарри.
— Точно, — согласился Муди. — Сиби у него — совершеннейшая неумеха!
— Ну, может, когда-нибудь… — протянул Гарри, совсем в это не веря. — И тем не
менее, Белла вовсе не старика Трелони имела в виду.
— А кого же? — удивился Монтенберри.
— Сплетниц, конечно, — откликнулась Беллатрикс.
— Раздери меня черти, — хлопнул себя по лбу Муди. — Вот почему у вас всё так
просто?
— Я предпочитаю не усложнять, — ответил Гарри. — В общем, давайте сделаем так,
джентльмены… Белла?
— Я думаю, что господа авроры могли бы воспользоваться помощью своих коллег из
управления по Охране… — кивнула она.
— Или, к примеру, проконсультироваться с кем-то ещё, кто всех знает, — невозмутимо
поддакнул Гарри.
— С кем, например? — поинтересовался Монтенберри.
— Привет, Альфи! — замахал Гарри рукой шагающему от свежеотстроенных ворот
Альфарду. — Иди сюда, мы как раз о тебе говорили!
— Мы говорили о мистере Блэке? — уточнил Муди.
— Конечно, о мистере Блэке, — подтвердил Гарри, пожимая руку кузену.
Тот поцеловал в щёку Беллатрикс и поздоровался с аврорами.
— Мистер Аластор Муди и мистер Монти Монтенберри, — представил их Гарри. — Или вы
знакомы?
— Заочно… — произнёс Альфард, задирая нос. — И что же нужно господам аврорам?
— Кто-то, кто в курсе всех сплетен и слухов, — откликнулся Гарри. — Джентльмены,
понимаешь ли, ищут убийцу…
— М-м, — задумался Альфард. — Но это явно не ко мне. Знаете, продаёт на углу Косого
и Кривого одна особа полевые цветы — ромашки всякие, колокольчики…
— Магпай Татлтейлтон, — вспомнил Муди.
— Точно, она, — кивнул Альфард. — Тётушка Магпи. И ещё в Министерстве в отделе по
Контролю за Длиной Цепочек Хроноворотов есть такая Румора Чаттербоксборо…
— Знаем, знаем, — усмехнулся Монтенберри. — Уж на что сам отдел полезный…
— На вашем месте я бы предложил ей работать на управление, — заметил Гарри. —
Тайным осведомителем.
— Зачем? — удивился Альфард. — Миссис Чаттербоксборо и бесплатно снабдит вас любыми
возможными сведениями.
— Платить нужно, чтобы она вовремя закрывала рот, — пояснил Муди.
Монтенберри кивнул в подтверждение.
— Итак, джентльмены, — хлопнул в ладоши Гарри, — задача вам ясна?
— Э… — развёл руками Муди. — А нельзя ли ещё раз повторить?
Гарри вопросительно посмотрел на Беллатрикс.
— Гарри имел в виду, что вам стоит выяснить, что такого загадочного или непонятного
происходило в последнее время в магической Британии и в Косом переулке, — сказала
она. — Это всё нужно тщательно законспектировать и просмотреть на предмет чего-
нибудь, что пролило бы свет на убийства.
— Спасибо, Белла, — улыбнулся он. — Но печенье всё равно не получишь.
— В таком случае, мы позволим себе откланяться, — подал голос Монтенберри. —
Беллатрикс, джентльмены!
— До скорой встречи, — кивнул Гарри, пожимая руки ему и Муди. — Альфи, а ты очень
кстати!
— Ты хочешь сказать, что бывают моменты, когда ты мне не рад? — спросил тот, глядя
вслед удаляющимся аврорам.
— Я тебе всегда рад, — улыбнулся Гарри. — Но внезапно так оказалось, что нам нужно
начать обучение практически немедленно. Ты мне нужен, как наглядное пособие…
— Что-то случилось? — поинтересовалась Беллатрикс.
— Ещё нет, — покачал он головой. — Назовём это предчувствием. Мне кажется, что
довольно скоро тебе выдастся шанс всерьёз помахать палочкой…
Муди с Монтенберри вышли за пределы поместья и дисаппарировали. Альфард, завидев на
лужайке младших сестёр, играющих с Нимфадорой, помахал им рукой и отправился
поздороваться. Беллатрикс обернулась к Гарри.
— Почему мне тоже нельзя печенья? — поинтересовалась она.
— Фигуру испортишь, — машинально пояснил он, думая о чём-то своём.
— Тебе нравится моя фигура? — с нарочитым равнодушием спросила она.
Гарри не ответил, продолжая размышлять, а потом удивлённо вскинул брови.
— Не понимаю, отчего это тебя волнует, — хмыкнул он.
— Я же тебе уже сказала, — откликнулась Беллатрикс. — Я девушка.
— Я же тебе уже сказал, что ты безумно похожа на Энди, — сказал он.
— И?.. — настойчиво спросила она.
— У тебя замечательная фигура, — сдался Гарри. — Стройные ноги, узкая талия,
крепкая аппетитная попка и высокая грудь…
Он было развернулся, чтобы уйти, но она поймала его за локоть и обошла, заглядывая
в глаза.
— Мне было бы приятно услышать всё это сегодня вечером, когда ты будешь меня
раздевать, — сообщила она.
— Я не понимаю, с чего ты решила, что в мою задачу входит делать тебе приятно, —
нахмурился он.
— А тебе хочется меня мучить? — поинтересовалась она.
Гарри смутился. Разум постепенно начал проникаться сознанием того, что
эта Беллатрикс уже не станет десницей судьбы для Сириуса и Нимфадоры. То есть
конечно, он постарается приготовить из неё превосходную убийцу, но — убийцу тех,
кто будет стремиться навредить Блэкам, выживание которых вдруг для него стало
важнее, чем судьба остальной магической Британии. И ещё она и вправду была девушкой
— этот факт и вовсе дошёл до него с большим опозданием. Причём довольно милой
девушкой. Преодолевая глухое раздражение, в которое трансформировалась его
ненависть, он поднял руку и погладил её по щеке.
— Нет, мучить я тебя не хочу, — признался он. — Разве что тебе самой захотелось бы,
чтобы я тебя отшлёпал.
— Я думала о твоём рассказе, Гарри, — произнесла она, прижав его ладонь к лицу и не
пуская. — Я была в ужасе от него. Мне кажется, что всё в нём было ужасно, и даже не
столько тот монстр, в которого я позволила себя превратить. Самым ужасным в этом
рассказе была твоя судьба. Твоя жизнь была сплошным кошмаром, чередой утрат. Одно
родное лицо за другим. Близкие, друзья — сколько ты потерял? Я хочу всё это
исправить. Я, Беллатрикс Блэк, стану стеной, которая тебя оградит от неудач и
опасностей. Я знаю, зачем ты с нами, я разделяю твою цель и поддержу тебя абсолютно
во всём. Я дала тебе обещание слушаться во всём и уверена, что никогда об этом не
пожалею. Так что… если тебе нужно меня отшлёпать, то я буду умолять, чтобы ты это
сделал.
На минуту во время её монолога Гарри почувствовал, что что-то изменилось…
Отступило, но потом постепенно вернулось.
— Спасибо тебе за эти слова, Белла, — сдержанно улыбнулся он. — Я рад, что ты на
моей стороне. Я рад, что ты рядом, и что предлагаешь себя отшлёпать. Даю тебе
слово, что как только я смогу это сделать, не причинив тебе вреда, ты сразу
получишь горячих.
— Но ты ещё не готов? — спросила она. — Ты всё ещё меня ненавидишь?
— Не тебя, — покачал он головой. — Я ненавижу Беллатрикс Лестрейндж. Её я всегда
буду ненавидеть. Моё сознание невольно проецирует это на тебя, но я излечусь. В
этом я тоже даю тебе слово.
— Не подведи меня, — попросила Беллатрикс. — И… ты придёшь ко мне сегодня?
— Заставить себя уговаривать — это преступление с моей стороны, — кивнул он.
— Я уверена, что ты его полностью искупишь, — со слабой улыбкой заметила она.
То, что он сказал Альфарду, не было преувеличением. Чувство опасности, которое лишь
только зародилось где-то на задворках сознания в тот момент, когда авроры упомянули
смерть Поссума Дропдэда, к концу разговора с ними уже накрыло Гарри с головой.
Дафна не раз ему говорила, что в предсказаниях обычно не бывает деталей, способных
помочь. Более того, чем точнее пророчество указывало временные рамки события, тем
расплывчатее были технические нюансы, а чем чётче было описание, тем меньше было
шансов угадать сроки. Вдобавок к этому, конечно же, в предсказаниях отсутствовали
не только имена, пароли и явки, но не было даже лиц, а зачастую невозможно было
предвидеть пол фигурантов. Обилие неопределённостей приводило к тому, что стеллажи
в Отделе Тайн были заполнены вот этими закованными в стеклянные шарики сгустками
никому не нужного будущего.
Бесполезность предсказаний в результате определяла их неотвратимость. То, что Дафна
в своё время смогла разобраться в увиденном ею, лишь подтверждало общее правило — с
ней-то случился невиданный спонтанный выброс. Более того, открывшееся ей ужасное
будущее могло всего лишь предсказывать её собственную гибель, и тогда цепочка
выстраивалась очень просто, как и в случае пророчества, о котором узнал Волдеморт.
Тёмному Лорду предсказали, что он умрёт от руки Гарри Поттера, и он активно начал
стремиться к тому, чтобы убить Гарри, сделавшись для него в итоге главным врагом —
и закономерно придя к смерти. Дафне привиделся ужас в исполнении крючконосого, она
вмешалась в его планы — и в итоге погибла.
Всё это однако означало, что даже если ему вдруг открылось будущее, он не сможет
использовать это знание, чтобы найти убийцу. Более того, малейшая деталь могла
привести к тяжёлым последствиям. Особенно, если обратиться к провидцу.
Профессиональные предсказатели везде видели смерть. Гибель близких того, кто просил
о помощи. Или самого обратившегося. То есть идти к провидцу — это практически
потерять кого-то из родных. Поэтому Гарри и счёл полученное предупреждение
достаточным. Опасность не означала гибели, и к неожиданностям можно было
подготовиться. Безусловно, стоило подготовиться.
Андромеда, проникшись словами Гарри, которые ей передал Альфард, уже успела
отправить Нимфадору к бабушке, и они остались впятером. Чуть в стороне, на ровной
площадке, на которую смотрели боковые окна левого крыла особняка, Гарри разбросал в
живописном порядке пару десятков огромных гранитных валунов, тщательно почистив их
от земли и мха.
— Альфи, ты как думаешь, сможешь разбить какой-нибудь из них? — поинтересовался он.
— Разбить точно не смогу, а вот кусок отколоть… — важно произнёс кузен, вставая в
позу дуэлянта и изготавливаясь.
— Погоди только, я девушкам дам вводную, — попросил Гарри, подошёл к ним и тихо
сказал: — Я хочу вам кое-что продемонстрировать, так что следите в оба. Раз уж у
нас здесь класс, то посмотрим, кто из вас будет самой прилежной ученицей.
— А что будет нерадивой? — поинтересовалась Нарцисса.
— Получит розог, — пожал он плечами и отошел к Альфарду. — Альфи, на счёт три… Раз,
два, три!
Пришлось сразу пригнуться, поскольку мимо пронеслась рука Альфарда с палочкой в
ней.
— Бомбарда! — прогромыхал тот, пытаясь, очевидно, расколоть камень звуковым
давлением.
Гарри лишь успевал пригибаться, уворачиваясь от его замахов. Заклинание ударило в
камень, и в стороны полетела гранитная крошка.
— Чёрт! — озадаченно пробормотал Альфард и потряс палочкой, разглядывая её со всех
сторон, а потом прокашлялся, прочищая горло. — Сейчас, погоди…
— Всё в порядке, Альфи, — сказал Гарри, придерживая его за руку. — Что скажете,
дорогие леди?
“Дорогие леди” сидели в оцепенении, дружно выпучив глаза. Но хотя бы благодаря
воспитанию рты не пораскрывали.
— Девушки! — чуть громче напомнил Гарри. Они вздрогнули и сфокусировались на нём. —
Напоминаю вам про конкурс, — это не придало их взглядам особой осмысленности, и он
вкрадчивым голосом поинтересовался: — А кто не хочет розог?
— Мне ушки заложило! — пожаловалась Нарцисса, моментально встрепенувшись.
— Четыре? — неуверенно спросила Андромеда.
— Пять! — твёрдо кивнула Нарцисса. — Определённо пять!
— Вы что, оценки по французской системе раздаёте? — не понял Альфард. — Тогда
меньше, чем на “пять с минусом” я не согласен!
— Белла? — спросил Гарри. — Мысли есть?
— Много мыслей, — хмуро вздохнула она.
— Я что, что-то не так сделал? — насторожился Альфард и пожаловался, массируя
плечо: — Я просто не размялся, а то сильнее бы размахнулся!
— Пока ты размахивался, Гарри успел пять Люмосов зажечь, — пояснила ему Андромеда.
— И никто даже не услышал.
— Может, ты нам ещё и Бомбарду продемонстрируешь? — попросила Беллатрикс. — А то
Люмосом, сам понимаешь, много не навоюешь!
— Легко, — согласился Гарри, быстро обернулся, и валун разлетелся на куски,
взметнув в воздух облако крошки.
— Это потому, что я его уже почти расшатал! — снисходительно объяснил Альфард,
руками придерживая отвалившуюся челюсть.
— Теперь всё понятно? — спросил Гарри.
Девушки перестали зачарованно смотреть в то место, где ещё минуту назад мирно
покоился четырёхтонный валун, и дружно повернули головы к Гарри.
— Махать руками не надо, — удивлённо сообщила Нарцисса.
— Орать, как будто тебе в дверях прищемили… нос, тоже нужды нет, — согласилась
Андромеда.
— Белла? — подбодрил Гарри.
— Я что-то такое и подозревала, — медленно произнесла она. — Тогда, во второй раз,
я решила, что слишком медленно всё делаю, и тренировалась махать руками быстрее… Я
думала, что всё дело лишь в скорости.
— Конечно, в скорости! — воскликнул Гарри. — Но вот рукой не нужно. Кистью!
Он крутанул пальцами палочку, и в воздухе загорелся яркий огонь.
— Это… как? — опешил Альфард. — Невербальное?
— Белла? — снова спросил Гарри.
— Я приняла правильное решение, напросившись тебе в ученицы, — сказала она. —
Тёмный… Волдеморт хвалил меня, наблюдая за упражнениями. И хвалил других… Значит,
ему нужны колдуны, которые могут лишь справиться с другими такими же? То есть его
секретное знание в том и состоит? Никаких знаний другим?
— Не стоит его недооценивать, Белла, — мягко заметил он. — Несмотря на то, что он
заранее избавляется от потенциальных соперников и в корне душит возможность бунта,
он всё равно остаётся одним из двух величайших волшебников современности…
— Мне казалось, что у него всё выходит само собой, — продолжала она, невидящими
глазами глядя сквозь Гарри. — Что стоит ему лишь подумать… Мне даже в голову не
приходило обратить внимание на то, как подрагивает кончик его палочки, и как почти
неслышный шелест от его неподвижных губ складывается в заклинания…
— Это всё чудесно, — недоумённо развела руками Нарцисса, — но почему ты смог
разбить камень?
— Энди? — спросил Гарри. — Может, у тебя есть идеи?
— Мне кажется, что дело в точности, — неуверенно произнесла та. — Когда ты двигаешь
кистью, ты словно рисуешь узоры. Когда Альфи машет руками, он будто малюет на
стене…
— Именно, — согласился он. — А голос?
— Нам ещё в школе объясняли, что требуется правильно наложить движение палочки на
произнесённое заклинание, — вспомнила она. — Значит, лишь это важно? Не громкость?
— Альфи? — спросил Гарри. — Ты понял, что нужно делать?
— Ты же понимаешь, — недовольно нахмурился тот, — что у меня уже вся жизнь позади…
— Перестань кокетничать, — ухмыльнулся Гарри. — Научишься, не переломишься!
— Ты всё-таки меня не любишь, — вздохнул Альфард.
— Вот и договорились, — обрадовался Гарри, хлопая в ладоши: — Добби!
На лужайке с хлопком аппарировал домовой с четырьмя мольбертами, которые и принялся
споро расставлять в ряд.
— Кисти я вам заготовил в форме ваших палочек, — сказал Гарри, приглашая остальных
занять места у мольбертов. — Предлагаю начать с Протего и Экпеллиармуса. Белла?
— Это правильный выбор, — согласилась она. — Тем более, что твой Экспеллиармус уже
был мне продемонстрирован во всей красе.
Три часа занятий, обед, и ещё три часа… Макнуть кисточку в краску и одним лёгким
движением нарисовать миниатюрный узор заклинания. И ещё, и ещё. Под конец дня и
сёстры Блэк, и Альфард выглядели даже не утомлёнными — выпотрошенными. Настолько
выпотрошенными, что Альфард не сильно возражал, когда Гарри предложил ему остаться
на ночь.
— Энди, постой! — крикнул он вслед Андромеде, которая с видимым усилием
вскарабкалась на метлу. — Ты отдохни, а за Дорой я сам отправлюсь.
С благодарностью приняв его руку, она слезла с метлы и отпустила её упасть на пол.
— Только не… — начала она.
— Трансгрессировать не будем, — кивнул он. — Доберёмся до камина в Лондоне и в
соседней деревне, а остаток пути — на метле.
— Проследи… — сказала она.
— …Чтобы Дора была тепло одета, — согласился он. — И правда, уже свежеет, — он
ласково сжал её пальцы: — Не волнуйся дорогая, я всё сделаю, как надо.
— Лети уже, мучитель, — улыбнулась она.
К ужину Гарри был близок к тому, чтобы пожалеть о резкости, с которой начал
тренировки, поскольку готовить девушки не смогли. Хорошо хоть повидла разных видов
оказалось в достатке. Он замесил тесто, достал четыре сковородки и принялся печь
оладьи, крутясь, как белка в колесе. Забредшая на кухню Андромеда, которая уже
успела вместо походного платья затянуться в туалет для приёмов, села рядом и стала
колдовать, чтобы черпак сам разливал тесто, а сковородки без участия Гарри
подкидывали оладьи, переворачивая.
— Что бы я без тебя делал! — улыбнулся он, усаживаясь рядом, чтобы наблюдать, как
постепенно сама собой растёт горка на большом блюде.
— На себя тебе не пришлось бы готовить так много, — хмуро заметила она и с натугой
подняла руку, чтобы провести ему по волосам. — Никогда не думала, что такое простое
занятие может так утомить!
— Это с непривычки, — заметил он. — Завтра будете отдыхать.
— Отдыхать? — хмыкнула она. — Зная тебя…
— О, ничего страшного, — покачал он головой. — Немного побегаем, попрыгаем…
— Вот-вот, — кивнула она и поморщилась от излишне резкого движения. — Я уже боюсь!
Конечно же, наибольший восторг такой неожиданный ужин вызвал у Нимфадоры.
Естественно, она сразу же перемазалась до самых ушей, с сосредоточенным и даже
деловитым видом макая каждый отломленный Гарри кусочек сначала в вишнёвый сироп, а
потом во взбитые сливки. Примерно такой же энтузиазм проявила Беллатрикс.
Разумеется, она не стала так же мазаться, но вид капельки сиропа на кончике её носа
веселил Гарри весь остаток ужина, заставив даже забыть его о своей ненависти.
После ужина расслабленно расселись в гостиной. Нимфадора стрелой носилась вокруг
стульев и кресел, а Гарри только успевал её перехватывать, чтобы она с разбега не
запрыгнула на колени какой-нибудь из тёток. Несмотря на шум и гам, производимые
одним маленьким человечком, разговор не клеился. Точнее, кроме Гарри, общаться
никому не хотелось, а он был плотно занят Нимфадорой. Даже Нарцисса, обычно живая и
бойкая, свернулась в кресле, подогнув под себя ноги и до плеч укутавшись пледом, и
оттуда поблёскивала своими глазищами, внимательно наблюдая за Гарри.
В какой-то момент он заметил, что Андромеда закрыла глаза и дремлет.
— Ш-ш! — шёпотом сказал он Нимфадоре, поднеся к губам указательный палец. — Мама
спит!
— Ш-ш! — громко прошипела она, подбежала к Андромеде и принялась внимательно
вглядываться в лицо. Обернулась к Гарри, энергично закивала головой и повторила его
жест: — Ш-ш!
— Маму нужно отнести в кроватку, — тихо сказал он. — Ты сможешь пока посидеть
тихонько?
— Сказку маме ласказать не надо? — поинтересовалась она, вытягивая шею.
— Нет, мама уже заснула, и сказка ей наверняка снится, — улыбнулся он.
— Тогда хочу купаться! — заявила Нимфадора и принялась перечислять: — С пузыльками,
с утёнком, с колабликом…
— Тогда пойдём со мной, — предложил он. — Только тихонько, хорошо? Я отнесу маму и
налью тебе ванну, договорились?
— Холосо! — важно кивнула она. — Договолились!
Нарцисса явно оживилась, когда Гарри, подойдя к Андромеде, взял её на руки и
поднял, прижимая к себе. Глаза её моментально вспыхнули огнём, который означал лишь
одно — что-то она замышляет. Беллатрикс же напротив восприняла его активность, как
само собой разумеющееся. И то правда — если уж девушка заснула в кресле, то
наиболее логичным было бы отнести её в постель. Нимфадора ухватила его за штанину,
существенно замедляя тем самым ход, и они пошли. Он очень удивился, когда дверь в
спальню Андромеды распахнулась сама собой, и вопросительно посмотрел на Нимфадору.
Она отпустила штанину, зашла в комнату, и дверь в детскую тоже раскрылась. Это было
интересно — похоже, она как-то использует не очень мощную стихийную магию, чтобы
двигать предметы. Раньше такого за ней он не замечал.
Левиосой откинул в сторону покрывало с одеялом и положил свою ношу. Подтянул край
юбки на голень и снял туфельки. Андромеда сладко причмокнула и попыталась
повернуться набок.
— Энди! — позвал он, склонясь к самому её уху. — Энди, тебе нужно снять корсет, а
то к утру задохнёшься!
— М-м, — откликнулась она, не открывая глаз. — Сам снимай!
Его невольно бросило в жар от этого предложения. Конечно, под платьем она была в
исподнем, но процесс раздевания уже в достаточной степени интимен… Гарри
левитировал её в десятке сантиметров над кроватью и принялся расстёгивать пуговки
на спине и расшнуровывать корсет. Не сразу разобравшись, потянул было платье через
голову, но очень быстро понял свою ошибку. Наконец стянув, опустил оставшуюся в
нижней рубашке-безрукавке и панталонах Андромеду на кровать. Потянулся за одеялом,
и в этот момент она неожиданно обхватила его за шею и прижала к груди.
— Энди, — тихонько сказал он. — Пусти, пожалуйста.
— М-м, — возразила она, поворачиваясь на бок и подтягивая колени.
Не удержавшись, Гарри несколько раз поцеловал, глубоко зарывшись носом в ложбинку
между упругих выпуклостей, а затем осторожно вытянул голову из захвата. Андромеда
ещё раз причмокнула — теперь уже с явным сожалением, и он укрыл её, укутывая. Она
ещё что-то невнятно пробормотала, повозилась и затихла. Гарри потрепал стоящую
рядом Нимфадору по голове.
— Пойдём, радость моя, нальём тебе тёплую ванну с пенкой, корабликом и утёнком, —
улыбнулся он.
— Пойдём! — кивнула она, беря его за палец.
Не зря ему показалось, что Нарцисса что-то замышляла перед его уходом — когда он
вернулся, она, плотно зажмурившись, делала вид, что спит — ресницы слегка
подрагивали, выдавая её с головой. Беллатрикс, казалось, смотрела на Гарри немного
насмешливо. Он подошёл к ней и наклонился.
— Мне тебя ждать? — вполголоса спросила она.
— Я к тебе приду, — пообещал он, — Сначала отнесу эту маленькую плутовку в постель,
а потом мне ещё Дору уложить…
Из-за данного Обета в разговоре с Беллатрикс ему постоянно приходилось тщательно
подбирать формулировки, чтобы его слова нечаянно не прозвучали как приказ или
пожелание. На вопрос, стоит ли его ждать, Гарри не мог дать краткий положительный
ответ, поскольку в таком случае слова означали бы императив. Она кивнула, в который
раз оценив его такт, подала ему руку, чтобы подняться, а после этого направилась в
сторону хозяйской спальни, старательно покачивая бёдрами. Выходило пока ещё не так
плавно, как у Андромеды, но и на обычную её целеустремлённую походку похоже не
было. Гарри подошёл к Нарциссе и поднял её в воздух. Задремавший было Альфард тоже
оживился, провожая его внимательным взглядом.
Послышался сдавленный писк, а когда Гарри вышел в коридор, она сразу обняла его за
шею, носом прижимаясь к плечу.
— Ты не сердишься? — тихонько спросила она.
— Отчего мне сердиться? — улыбнулся он. — Это нормально, если девушке хочется,
чтобы её на руках носили!
— Спасибо, — обрадовалась Нарцисса. — Ты останешься у меня?
— Дора купается, — напомнил он. — Энди спит, как убитая, так что мне ещё сестрёнку
уложить…
— Троюродную, — хмыкнула она и пожаловалась: — Я боюсь заснуть раньше, чем ты
придёшь! Я просто жутко устала. Ты зверь какой-то! И ещё мучитель!
— Спи и не волнуйся, — попросил Гарри. — Отдых важнее.
— Ой, ничего ты не понимаешь в том, что важнее, — снова вздохнула она. — Но ты меня
хоть разденешь?
— Даже не подумаю, — рассмеялся он. — Ты опять про Дору забыла.
— Ты злой, — сообщила Нарцисса. — И к тому же зачем-то от меня постоянно сбегаешь!
Всё-таки чары, не позволяющие воде остывать, а пене — опадать, были отличным
приобретением. Вообще Гарри часто радовался, что научился от Дафны такому
количеству разнообразных бытовых мелочей, делавших жизнь комфортнее и беззаботнее.
Нимфадора к его приходу наигралась и уже вовсю разбрасывала пену по полу и стенам.
Пена моментально восстанавливалась, гарантируя нескончаемое развлечение.
— Ну как, — спросил Гарри, встав на колени у ванны и оперев подбородок на бортик, —
будем вылезать?
— Надо полотенце, — заметила она, вставая.
Носик её удлинился и сплющился, и она немного походила на плавающего рядом
резинового утёнка. Гарри призвал с вешалки полотенце, поднял Нимфадору на бортик и
принялся вытирать. Она при этом извивалась и весело хихикала. Наконец удалось её
завернуть в полотенце и отнести в кроватку. Найдя в комоде чистую пижаму, он одел
малышку и попытался уложить под одеяло. Она вырвалась, подбежала к большой кровати
и вскарабкалась.
— Может, сегодня сама заснёшь? — спросил он. — Или хочешь, к маме тебя отнесу?
— Сказку, — заявила она, устраиваясь поудобнее. — Сказку могу! Ты ложись!
Гарри достал с полки её любимую книжку про волшебных существ, которая уже
подрагивала в нетерпении, словно виляя хвостом, как собака. Книга услужливо
распахнулась на нужной странице, и Нимфадора сразу погладила мягкую спинку хомяка.
— Итак, сегодня у нас — “Про хомяка и суслика”, — прочитал он название рассказа.
Сначала они вместе читали — Нимфадора повторяла за ним заглавные буквы,
представленные какой-нибудь зверушкой, и водила пальчиком по героям повествования,
которые то весело хихикали, то пытались отползти в сторону, а то и вовсе старались
щекотно укусить за палец. Потом она незаметно уснула с ангельским выражением на
лице, и Гарри, потушив свет, ещё где-то с полчаса лежал рядом, наслаждаясь теплом
мягкого комочка под боком. С сожалением переложив её в кроватку, укрыл одеялом и
отправился к себе.
С утра, едва позавтракав, Альфард позорно ретировался в свои владения — видимо,
почуяв, что сегодня упражнения развернутся с ещё большим размахом. Гарри
игнорировал лёгкое недовольство, проскальзывавшее во взгляде Беллатрикс, от которой
он всё-таки сбежал ближе к утру, и надутые губки Нарциссы, которая умудрилась
заснуть прямо в процессе, да ещё и решила потом, что в этом виноват Гарри.
Андромеда, хмурясь, разглядывала чайную ложку, которую крутила в пальцах, и лишь из
Нимфадоры счастье било через край — мама с утра испекла ей большую ватрушку,
которую сверху ещё и украсила абрикосовым джемом. Гарри остудил ей чай, и она
весело его прихлёбывала, запивая вкусную выпечку.
— И какая у нас на сегодня программа? — наконец поинтересовалась Андромеда,
оторвавшись от своего изогнутого отражения.
— Я вот хотел спросить… — откликнулся он и с досадой поморщился: — Ах, какая
жалость, что Альфи ушёл!
— И что же ты хотел спросить? — немного язвительно поинтересовалась Беллатрикс.
От её тона отступившая было ненависть вспыхнула с новой силой, и он с сожалением
вспомнил, что не принимал ещё сегодня своё зелье.
— Белла, ты знаешь, что такое “отжимания”? — поднял он брови.
— Ещё нет, но уверена, что ты меня немедленно просветишь! — откликнулась она
значительно более смиренно, видимо, поняв, что переступила черту.
— Встань, пожалуйста, — попросил он. — Теперь поставь ладони на землю на ширине
плеч и вытянись в горизонтальную линию, опираясь лишь на носки и на руки. Прямо
спину держи, зад вверх не отклячивай.
— Мне кажется… — нахмурилась Андромеда, наблюдая за сестрой.
— Уверяю тебя, это очень полезно и для здоровья, и для шансов на выживание, — с
улыбкой перебил он. — Вы тоже будете делать это упражнение… когда у вас руки
отдохнут после вчерашнего.
— Долго мне так стоять? — подала голос Беллатрикс.
— Я тоже! — воскликнула Нимфадора, пытаясь вырваться из детского кресла, которое
надёжно её удерживало. — Я могу!
— Разумеется, дорогая, — согласился Гарри, вытаскивая её и спуская на землю. — Как
же без тебя!
Нифмадора, пыхтя, согнулась “домиком” рядом с тётушкой, оглядываясь из-под мышки,
правильно ли она делает. Обтянутая платьем попка Беллатрикс, которая на этот раз не
стала надевать свой турнюр, выглядела очень соблазнительно.
— Теперь согни руки так, чтобы коснуться грудью пола, — предложил он. Нимфадора
послушно уткнулась в пол лбом и задрала одну ногу. — Молодец! — похвалил Гарри. —
Теперь полностью разогни. Это и называется отжиманием. Ещё девятнадцать раз!
Пыхтя, Нимфадора продолжила свои попытки угнаться за тихо сопящей в такт движениям
Беллатрикс.
— Да ты… — изумлённо выдавила Нарцисса. — Ты просто тиран и деспот!
— Я ещё и самодур, — согласился Гарри. — Белла?
Та уже встала и теперь, глубоко дыша, заправляла на место растрепавшиеся пряди
волос.
— Я была неправа, — кивнула Беллатрикс. — Прошу прощения.
— Вот как раз извинения излишни, — покачал он головой. — Это был урок, а не
наказание.
— Я не знаю, что ты о себе возомнил, — буркнула Нарцисса.
Бунт на корабле — штука опасная. Особенно если все твои матросы — хорошенькие
девушки, да ещё и похожие друг на друга, как родные сёстры. Но розги, конечно —
через край.
— Пойдём, — подал он ей руку, вставая.
— Куда?! — насторожилась она, спрятав ладони на коленях.
— Туда, — туманно ответил он. — Пойдём же!
С поклоном пропустив её вперёд, он извинился перед Беллатрикс и ошарашенной
Андромедой и вышел. Быстро догнал Нарциссу и взял её под руку.
— Что происходит? — испуганно спросила она, семеня рядом.
— Тебе сколько лет, Цисси? — поинтересовался он, направляя её в сторону своей
спальни.
— Дв… двадцать. В начале июля будет, — неуверенно пробормотала она и воскликнула: —
Да ты же сам знаешь!
— Я-то знаю, — согласился Гарри, открывая дверь и пропуская её вперёд, прикрыл за
собой и произнёс изолирующее от шума заклинание. — Мне хотелось бы, чтобы и ты
почаще об этом помнила. А мне сколько?
— Дв… двадцать шесть? — неуверенно произнесла она, пятясь к кровати.
— Вот видишь, я намного старше и опытнее, — хмуро кивнул он. — А ещё я думаю, что
пора нам установить дедовщину.
— Эт-то как? — запинаясь, спросила Нарцисса.
— А так, — пожал он плечами. — Старшие говорят, а всякая мелюзга делает.
— Я тебе не мелюзга! — выпалила она.
Гарри взял с комода флакон со своим зельем и опрокинул в рот. Для профилактики.
Потому, что Нарцисса вдруг стала походить на самую старшую из сестёр, и его ярость
моментально сделала “стойку”.
— Иди сюда! — поманил он рукой, усаживаясь на оттоманку, и похлопал себя по колену.
Когда она поняла, что он собирается делать, её глаза расширились от ужаса.
— Н-нет, — помахала она выставленной вперёд ладошкой. — Т-ты не б-будешь…
— Конечно, нет, — согласился он, не двинувшись. — Я просто за руку отволоку тебя
обратно к папочке, а Добби прикажу, чтобы ноги твоей здесь не было.
— Ты!.. — воскликнула Нарцисса, тряся в его сторону пальцем. — Ты…
Гарри ещё раз похлопал себя по колену, она судорожно вздохнула и на негнущихся
ногах подошла вплотную.
— Меня даже мама никогда… — пробормотала она, укладываясь поперёк его колен.
— Ты хорошая девочка, Цисси, — согласился он, поднимая юбку ей на спину и спуская
вниз панталоны. — Твоя мама молодец. Готова?
Она протестующе помотала головой, и он шлёпнул. Звонкое эхо раскатилось по
просторной спальне, а на белоснежной коже появился стремительно наливающийся
красным отпечаток ладони.
— Уф! — процедила сквозь зубы Нарцисса. — Сколько ещё?
— Ты мне сама скажешь, — предложил он. — Если не угадаешь и остановишь раньше, чем
нужно, то отправишься домой.
— А как я узнаю?! — в сердцах воскликнула она.
— Я уверен, что ты справишься, — ответил Гарри и шлёпнул по другой ягодице.
Она лишь шипела, получая очередной удар, но после восьмого не стерпела.
— Ай, всё! — вскрикнула она. — Всё, хватит! Больше не надо, Гарри, ты же не изверг
какой-то, я знаю! Хватит, прошу тебя!
Он отпустил её, и Нарцисса вскочила, потирая пятую точку и сдавленно при этом
ругаясь.
— Ну ты всё-таки и гад! — воскликнула она. — Не столько больно было, сколько
обидно… Что ты меня взял и отшлёпал… Как маленькую девочку!
— Да ты и есть маленькая девочка, — напомнил Гарри, притягивая к себе и тоже
поглаживая исстрадавшуюся попку.
— И очень капризная, — вздёрнула она носик и снова надула губки. — На самом деле,
всё-таки немножко больно! Пусти!
Она высвободилась, удерживая юбку скомканной на талии, покрутила задом, позволив
панталонам упасть на пол, и улеглась грудью на кровать, демонстрируя ему ярко-
красные ягодицы.
— Вот, лечи теперь! — потребовала Нарцисса.
Благодаря особой диете из пирожных и тортиков попка у неё уже немного округлилась,
и Гарри судорожно сглотнул от открывшейся картины. За несколько секунд полностью
избавился от одежды и опустился на колени, положив руки на талию и нежно целуя
упругие округлости.
— Здесь болит? — спрашивал он, касаясь кожи губами.
— Ум-хм, — жалобно отвечала она.
— А здесь? — спрашивал он.
Через полчаса, отправив Нарциссу к сёстрам, он сам трансгрессировал в Лондон —
пришедшая ещё вчера мысль требовала безотлагательного воплощения. Предстояло обойти
несколько маггловских магазинов, а для этого требовалось разменять деньги. Получив
пачку новеньких хрустящих купюр, он уже на выходе из Косого переулка натолкнулся на
знакомое лицо. Точнее, смутно знакомое лицо, но, поднапрягшись, он его всё-таки
узнал. Высокий, с него ростом волшебник с вытянутым лицом, на котором выделялись
большие глаза чистого голубого цвета.
— Тэд! — воскликнул он, привлекая к себе внимание. — Тэд Тонкс!
Тот обернулся и окинул Гарри подозрительным взглядом.
— Простите, мы знакомы? — спросил он.
— Вазовски, Гарри Вазовски, — представился Гарри, пожимая руку, которую он и не
думал ему протянуть. — Вот, теперь знакомы!
— Где-то я это слышал, — наморщил лоб Тонкс. — Только вот не припомню.
— Я дальний родственник Блэкам, — подсказал Гарри.
— А, точно! — хлопнул он себя по лбу. — Мне же Андромеда…
Он нахмурился и развернулся, намереваясь удалиться по-английски, но Гарри ухватил
его за локоть.
— Прошу прощения? — спросил Тонкс, выразительно поглядев на руку Гарри, сжимающую
его плечо.
— Предлагаю обмыть знакомство, — широко улыбнулся он. — Я плачу.
— Хм, — задумался Тонкс. — Звучит привлекательно. Даже заманчиво. А что будем пить?
Они зашли в “Дырявый котёл” и заказали по стаканчику. Потом ещё по стаканчику.
Буквально через полчаса Тонкс хлопал Гарри по плечу и называл его лучшим парнем на
свете.
— Расскажи мне, что у вас произошло с моей кузиной, — попросил Гарри.
— С Медой… — вздохнул Тонкс и поднял на него свои чистые глаза. — С Медой была
любовь…
— Была? — не понял Гарри. — И прошла, что ли?
— Да, знаешь, после того, как она потребовала развод… — пожал плечами Тонкс.
— Так быстро? — удивился Гарри.
— Да я теперь уже ничего не понимаю, — схватился он ладонью за лицо. — Я её правда
любил, мою девочку. Было прекрасно, но в один день она захотела…
— Ребёнка, — подсказал Гарри.
— Ну да, — кивнул Тонкс. — Решили, что хотим девочку… Она решила. Сходила к
звездочёту, тот назвал день… В общем, она понесла. И сразу стала…
— Отгонять от себя? — спросил Гарри.
— В каком смысле? — не понял Тонкс, озадаченно вытаращил глаза, а потом рассмеялся,
погрозив Гарри пальцем: — О нет, никаких таких глупостей мы и не делали!
— Я чего-то не понимаю, — осторожно заметил Гарри. — Каких глупостей?
— Ну ты же понимаешь, — подмигнул Тонкс. — Как в первую брачную ночь. Ещё вот
ребёнка чтобы зачать…
— А больше — ни-ни? — ахнул Гарри.
— А зачем? — удивился Тонкс. — Мы же цивилизованные люди, а не деревенщина какая-
то, которая только и знает, что совокупляться! Заветы предков мы соблюли…
— Понятно, — мрачно произнёс Гарри и махом залил в себя очередную стопку.
Андромеда, очевидно, не всё ему рассказала. А кое-где даже исказила. Отчего-то
очень захотелось её пожалеть. Сначала отругать, а потом пожалеть.
— Э-эй, а меня подождать?! — возмутился Тонкс и опрокинул свою.
Гарри тщательно обнюхал корочку ржаного хлеба м закинул в рот несколько маслин.
— И что дальше? — спросил он.
— Характер у неё поменялся, — пожаловался Тонкс. — Всё ей не так, то апельсины
подавай, то укроп через полгорода неси… И спать ей неудобно, и сидеть, и ходить!
Просто мегера какая-то! Но это ещё цветочки!
— Цветочки, — покачал головой Гарри.
— Да-да, цветочки! — поддакнул Тонкс. — Потом появилась Дора… Ты не подумай, я её
люблю, просто обожаю… Но Меду как будто подменили! Меня, такое ощущение, совсем
нет! Всё она с Дорой, то на руках таскает, то пелёнки меняет, то купает, то кормит,
не к столу будет сказано! Ведь сколько раз говорил ей — прикрой эту срамоту, а она
— ноль внимания. Вытащит эту свою из платья… Будто фермерская дочка! Представляешь,
муж возвращается среди ночи…
— С работы? — удивился Гарри.
— Да нет, с друзьями за рюмочкой сидели, — отмахнулся Тонкс. — Так вот, она даже
навстречу не выйдет — сидит у колыбельки и поёт что-то под нос!
— Понятно, — сказал Гарри. — Безобразие какое-то!
— Сам в шоке! — с готовностью откликнулся Тонкс. — А представь, она ещё детей
захотела. Говорит, ещё мальчика, а потом девочку. Мол, всегда мечтала о троих! Ну
сам подумай, где же тогда для меня место останется?
— Выходит, что нигде, — кивнул Гарри.
— Золотой ты всё-таки человек, — покачал головой Тонкс. — Всё понимаешь!
— А дальше? — подбодрил его Гарри.
— Дальше я решил, что детей больше не будет, — заявил Тонкс. — Мужчина я или нет?
— Мужчина, конечно, — согласился Гарри.
— Мужик сказал — мужик сделал! — продолжил объяснять Тонкс. — Купил я это зелье,
чтобы детей больше не было, и выпил. Проблема решена. А Меда сразу в слёзы. Я
подумал — пускай себе поплачет, женщинам же полезно. Три дня поплакала, а потом
взяла Дору и уехала к родителям. Я так скучал, так скучал!
— А что не навестил? — не понял Гарри.
— Я так решил, — пояснил Тонкс, — захочет вернуться — так вернётся. Я ждать буду. А
не захочет…
— А развод? — спросил Гарри.
— Ты знаешь, я даже подумал, что так лучше, — пожал плечами Тонкс. — Встретит кого-
нибудь, кто детей хочет, как она, кто готов будет терпеть, что она с этими детьми
будет нянчиться… А ты, Гарри, детей любишь?
— Обожаю, — улыбнулся он.
— Слушай, — прошептал Тонкс, наклоняясь к нему. — Она же красивая, правда? Может,
женишься ты на ней? Раз детей любишь, то будет ей счастье… И мне будет спокойнее,
что она с хорошим человеком. Выручи друга, а?
— Я подумаю, Тэд, — кивнул Гарри, кладя руку ему на плечо. — Я обязательно подумаю.
Обещанные две недели пролетели, как один день, и оказалось, что визит “тётушки” — а
конкретно ему ещё и “бабушки” случится уже вот-вот. Как ему указала Беллатрикс,
через три дня, а если считать, что тот вечер уже практически закончился — то через
два. Забыв про всё, девицы бегали по дому, суетились, делились новостями о
подсмотренных нарядах, заламывали руки и даже падали в обморок. Естественно,
убедившись что Гарри стоит достаточно близко, чтобы не дать по-настоящему упасть, а
главное — оценить пластику, артистизм и выставленные на обозрение в декольте
прелести. Особенно старалась Нарцисса, разорившая Сайнуса на изрядную сумму,
которую тот выложил за зелье, сроком на месяц раздувшее её гордость аж до второго
размера. Впрочем, Гарри такому повороту был даже рад, и сам не упускал случая
тактильно обследовать результаты временного прогресса, прижав радостно хихикающую
Нарциссу где-нибудь в укромном уголке. Видимо, проявленный энтузиазм был чересчур
заметен — настолько, что даже Беллатрикс стала временами задумчиво заглядывать в
вырез своего платья, что-то себе думая.
— Всё хорошо же, — как-то тихонько намекнул ей Гарри в один из таких моментов, тоже
заглянув.
— А я знаю, — спокойно ответила она. — Я просто пытаюсь понять, как ты мыслишь.
Изучаю предмет, другими словами.
В итоге дело закончилось тем, что за день до приёма Гарри по совету Альфарда отвёз
всех троих в ателье неподалёку, в Брайтоне. Там оказалось небольшое заведение
“Спул-н-трэд”, которое содержала маленькая и бойкая — даже, наверное, пронырливая —
француженка по имени Мари де Шеврёз. Вызвав помощницу, которую звали Камилла, мадам
де Шеврёз первой увела с собой на снятие мерки Нарциссу.
— Может, я пойду? — робко спросил Гарри. — Вы тут и без меня справитесь…
— Ты мой учитель и несёшь за меня ответственность, — покачала головой Беллатрикс.
— Я требую, чтобы ты разрешила мне уйти! — раздражённо приказал он.
— Я разрешаю, — незамедлительно ответила Беллатрикс, наступила на ногу сестре и
толкнула её локтем в бок, кивнув на Гарри.
— А? Что? — рассеянно отозвалась та, выныривая из своих мыслей, потом до неё дошло,
содержание их диалога, и она с умоляющим лицом обратилась к Гарри: — Ну ты же
обещал, что будешь рядом!
Спорить смысла не было. Украдкой ущипнув взбунтовавшуюся Беллатрикс пониже спины,
он сел на диван у дальней стены и сложил руки на груди. Девушки сразу сели рядом,
взяв его в клещи и прижавшись бёдрами с двух сторон. Гарри почувствовал, что
обстановка накаляется.
— Я сделала, как ты приказал, о, господин и повелитель! — скромно заметила
Беллатрикс.
— Белла, перестань, — вздохнула Андромеда. — Мне неприятно, что ты позволяешь себе
издеваться над Гарри.
— Спасибо, Энди, — кивнул он. — Хоть кто-то защищает меня от этого бездушного
монстра.
Беллу он успел неплохо изучить, как и оттенки невозмутимости на её лице. Вот как
раз в данный момент она показывала ему язык и крутила рожки. Ненависть тёмной
густой струёй внезапно плеснула в голову, и Беллатрикс, видимо, ощутив её,
посмотрела уже по другому — с заботой и тревогой. Гарри прикрыл глаза, стараясь
думать о прижимающемся слева бедре Андромеды, и это помогло. Ярость утихла, уступив
место вожделению.
Как раз в этот момент вернулась чем-то недовольная Нарцисса.
— В чём дело? — поинтересовался Гарри.
— Они меня трогали, — капризным тоном пожаловалась она. — И здесь, и здесь!
— А как иначе снять мерку? — не понял Гарри.
— В следующий раз ты будешь снимать! — заявила она. — Мне не нравятся чужие руки!
Беллатрикс смущённо кашлянула.
— Что? — удивился Гарри. — Тебе тоже не нравятся?
— Если быть уж совсем честной… — замялась она.
— Энди? — спросил он, и та покраснела.
— Исподнее можно не снимать, — добавила Нарцисса и поёжилась: — Ещё чего не
хватало!
— Мисс? — спросила Камилла, которая как раз в этот момент вышла к ним. — Кто
следующая?
Андромеда испуганно спрятала лицо за спиной Гарри.
— Так, я придумал! — сообразил он. — Идите вы с Беллой. Она обмеряет тебя, ты
снимешь мерку с неё. Здорово я придумал?
Беллатрикс грустно вздохнула и поднялась. Гарри подал руку Андромеде, помогая
встать, и сёстры удалились. Нарцисса обрадованно уселась рядом, тесно прижавшись.
— Я хотела с тобой поговорить, Гарри, — с улыбкой сообщила она.
— Наверное, про сегодняшнюю ночь? — догадался он.
— Вот кстати да, — кивнула Нарцисса. — Мне было бы очень приятно, если бы мы с
тобой вместе приняли ванну в твоих апартаментах, а потом ты остался бы со мной до
утра.
Это был провал! Надо же было так глупо проколоться. Какое первое правило
разведчика? “Не оставаться наедине с Нарциссой!” А она даже усилий не приложила к
тому, чтобы его поймать — на собственной глупости подловила!
— Хм, — озадаченно задумался он. — И что же мы такое будем делать?
— Я сильно надеюсь, — смущённо произнесла она, — что всякие непотребства, о которых
мы никому не расскажем!
— Ну разве что поделишься картинкой через Омут Памяти, — хмыкнул Гарри.
— Ты заметил? — смутилась она.
— Как вы на пару с Беллатрикс пошутили над бедняжкой Андромедой? — уточнил он. —
Естественно! Не думай, что вы настолько уж хитроумные, что ваши каверзы остаются
тайной для окружающих!
— Ну вот! — огорчилась она. — Так я могу рассчитывать на твою компанию?
Он осторожно взял её пальчики в свои и нежно сжал.
— Цисси, ты всегда можешь рассчитывать на мою компанию! — кивнул он.
— Даже когда я буду старой и страшной? — спросила она.
— Вот ещё глупости удумала! — возмутился он. — Ты всегда будешь молодой и красивой!
— Спасибо тебе за это, — откликнулась она и, не удержавшись от нахлынувших чувств,
склонилась и поцеловала его ладонь.
— Глупенькая, — пожурил он, отдирая руку от её губ. — Ну что же ты делаешь? Это я
должен вам всем руки целовать!
— Нам всем! — вздёрнула она носик. — А вот скажи мне… Если бы тебе нужно было
жениться, кого из нас ты бы выбрал?
— Всех сразу, — незамедлительно ответил он. — На троих бы и женился!
— На троих? — ошарашенно пробормотала она. — Но так же нельзя!
— Думаешь, нас кто-то заругает? — удивился он.
— Я не понимаю, — покачала она головой. — Но тогда… но тогда, значит, можно было бы
одним махом решить все проблемы?
— Какие проблемы? — удивился он.
— Ну как же! — воскликнула она. — Во-первых, Меда будет тебе законной женой, и ей
придётся сдаться, пустив тебя в свою постель. Или забраться в твою — как тебе
угодно. Ты перестанешь ненавидеть Беллу, к которой тебя тянет, словно дворового пса
к куску колбасы, и перестанешь изощрённо скрываться от девушки, которую так
бесконечно обожаешь!
— От тебя, то есть? — прищурился он.
— Ну конечно! — воскликнула она. — Я же знаю, кто твоя настоящая принцесса и
любимица, а кто всего лишь жалкая роковая страсть!
— Ты и вправду моя любимица, — с улыбкой согласился он. — Но вот скажи мне, тебя не
сильно смущает, что я ни в одну из вас не влюблён?
— Да ну, глупости, конечно, — махнула она рукой. — Во-первых, любовь не вечна. Но
вот зато взаимопонимание, чувство близкого тебе человека рядом, любовь, в конце
концов — только другая любовь, ну ты понимаешь — это же самое важное для того,
чтобы люди жили радостно и счастливо. Ведь я же вижу, что тебе радостно! Ну скажи,
радостно ведь?
— Мне радостно, Цисси, — улыбнулся он.
— Так значит, ты на мне женишься? — с горящими глазами спросила она.
— Почему бы и нет? — рассмеялся он. — Если признаться честно, то ты не девушка, а
мечта!
— Ну, я такая, — скромно потупила она глазки. — Вожделенная…
— Ты об этом и хотела поговорить? — спросил он.
— Я… — вздохнула она. — Ты знаешь, я, наверное, глупая, да?
— Вот последняя мысль была глупая, да, — согласился он.
— Нет, ну ты сам подумай! — воскликнула она. — Мне и так радостно — зачем же я хочу
замуж?
— Не знаю, — пожал он плечами. — Может, оттого, что брак очерчивает невидимую
границу…
— Которая тебя всё равно не удержит, — подхватила она. — Но я тебе скажу — если
тебе захочется очертить границу вокруг меня, то я готова сказать тебе “да” в любое
время дня и ночи.
— Спасибо, Цисси, я буду знать, — снова улыбнулся он.
— И помни — сегодняшняя ночь — только моя! — сказала она.
— По этому поводу не волнуйся, — откликнулся он. — Всё брошу и прибегу!
Старшие сёстры вернулись минут через пятнадцать. Снятие мерок прошло без проблем,
ещё некоторое время мадам де Шеврёз плела свои заклинания, а потом снова позвала
девушек — на примерку. То, что они “надевали”, было иллюзией, сотканной особым
артефактом, и Гарри решил, что здесь они точно обойдутся без него, поскольку для
этого процесса раздеться нужно было догола, чтобы исподнее, которое обычно
приминается платьем, не торчало из-под морока. Андромеда сразу же протестующе
надула щёки и вытаращила глаза, и Гарри демонстративно уселся обратно на диванчик,
показывая, что пусть примеряют, что хотят, — он сам и с места не сдвинется. В итоге
процедура заняла ещё три часа, в течение которых девушек успели напоить шампанским,
покормить и ещё напоить — не забывая, конечно, обхаживать главного спонсора этого
мероприятия. Сёстры сами позаботились, чтобы Гарри не почувствовал себя
“заброшенным”, и кто-то из них постоянно был рядом, развлекая беседой.
Наконец, наряды были выбраны, и мадам де Шеврёз пообещала доставить готовые платья
после завтрака, к десяти часам. Когда вернулись в поместье, Нарцисса утащила
Беллатрикс на кухню, а Андромеда отправилась забрать Нимфадору от бабушки. После
ужина он отправился в кабинет, где принялся изучать, чего на данный момент удалось
достигнуть Беллатрикс. Кроме ствола, остальные детали не подходили, но вот ствол
встал на место идеально, и Гарри собрал пистолет целиком, вместо штатного поставив
изготовленный ей. Ещё только он уселся, к нему прибежала Нимфадора и, даже не
поинтересовавшись его мнением, забралась на колени. Она сосредоточенно наблюдала за
его действиями, изредка “помогая”, пряча ту или иную мелкую деталь, потом ей стало
скучно, и она задремала. Спохватившись, Гарри обнаружил, что уже достаточно поздно,
убрал пистолет в ящик и отнёс малышку спать.
Перед сном, конечно, нужно было её переодеть. Положив в кроватку, он стал
осторожно, чтобы не разбудить, снимать дневную одежду, менять штанишки и рубашку…
Как раз за этим делом его и застала Андромеда. Она молча к нему присоединилась,
прижимаясь боком и бедром, толкая локтем и касаясь пальцами. Его бросило в жар, и
он уже начал прицеливаться губами к шее под воротником плотной ночной рубашки, но
как раз в этот момент Нимфадора раскрыла глаза и с хитрым видом оглядела их обоих.
Приставания к Андромеде отменялись — тем более, что ему всё равно нужно было идти к
себе, где его уже наверняка ждала в ванне Нарцисса…
— Ты что это проснулась? — шикнула та на дочь. — А ну-ка спать!
— Не могу! — заявила Нимфадора, дрыгая ногами. — Могу кататься на Кисе!
— Хочешь сказку про Красную Шапочку? — предложил Гарри.
— Сказку, сказку! — сразу захлопала она в ладоши.
— Тебе спать нужно! — прорычала Андромеда.
— Хочу сказку! — повторила Нимфадора. — Ты можешь сказку!
— Ну хорошо, — согласился он, усаживаясь на пол рядом с кроваткой. — Итак, жила-
была девочка по имени…
Она сразу захватила его предплечье руками и ногами и прижалась всем телом.
— Белла, — подсказала она.
— Белла? — переспросил он. — Почему Белла?
— Дола любит Беллу! — с важным видом сообщила Нимфадора. — Сказка пло Беллу!
— Пусть будет Белла… — согласился он, — по прозвищу Красная Шапочка…
— Потому, что очень любила подраться, — фыркнула Андромеда, невольно втягиваясь в
игру.
— Подраться? — не понял он. — При чём тут подраться?
— Если Красную Шапочку зовут Белла, то она любит подраться, — пояснила она. — Её
тётушка, очень-очень злая ведьма, которая жила в страшном замке на высокой горе, с
самого детства обещала ей, что если Красная Шапочка всех победит, то ей достанется
и страшный замок, и все несметные богатства, которые в нём хранятся, — пожала
плечами Андромеда.
— Да все сокровища в этом замке — жестяная кружка да серебряная ложка, — хмыкнул
он. — К тому же, ложку тоже украли.
— Но Красная Шапочка об этом не знала, — парировала она. — И доверчиво продолжала
избивать мальчиков, пока не превратилась во взрослую девочку. И вот в один
прекрасный день послала её злая колдунья в лес…
— С пирожками? — не понял Гарри.
— Совсем нет, — возразила она. — Послала, чтобы Красная Шапочка…
— Белла! — подсказала Нимфадора.
— …Узнала, куда пропала её сестра Белая Шапочка, — продолжила Андромеда.
— По прозвищу Горячие Трусики, — пробормотал Гарри.
— Голячие тлусики? — воскликнула Нимфадора.
— Гарри! — зашипела Андромеда.
— А что — Гарри? — возмутился он. — Это у твоей сестры, а не у меня…
— Голячие тлусики! — повторила Нимфадора.
— Она же теперь бабушке расскажет! — продолжила шипеть Андромеда.
— Сказку можешь! — напомнила Нимфадора.
— И вот пошла Красная Шапочка в лес, — улыбнулся Гарри, — и встретила там большого
чёрного…
— Кису, Кису! — радостно завопила Нимфадора, только что не прыгая на кроватке.
— Хорошо, встретила Кису, — поморщилась Андромеда.
— И сказала ему — “А давай смахнёмся!” — хихикнул Гарри.
— Смахнёмся?! — вскричала Нимфадора, подняв вверх обе руки.
— Волшебными палочками, — пояснила Андромеда, нахмурившись в его сторону. — У
Красной Шапочки и Кисы были волшебные палочки…
— И Киса её смахнул? — восторженно спросила Нимфадора.
— Смахнул, — согласился он.
— А потом съел? — замерев от ужаса, спросила она.
— Не съел, — покачал он головой. — Но хорошенько попробовал.
— Как… попробовал? — опешила Андромеда.
— На вкус, — пояснил он. — Облизал немного, — и показал языком, как именно облизал.
— Гарри, прекрати немедленно! — завизжала Андромеда, сгибаясь и зажимая уши руками
— Дура-ак!
— Дуя! — подтвердила Нимфадора. — Мама вкуснее!
— Конечно, вкуснее, — согласился Гарри и демонстративно облизнулся, когда Андромеда
на него взглянула. — Надо попробовать!
— Надо! — согласилась Нимфадора.
— Перестань! — взмолилась Андромеда. — Как человека тебя прошу!
— Дальше сказку, — нетерпеливо взмахнула ногой Нимфадора.
— И вернулась Красная Шапочка ни с чем, — подхватил Гарри.
— Мама, ты, ты! — потребовала она. — Ты ласкажи!
— Тогда снова послала её злая колдунья в страшный лес, а Красная Шапочка и говорит…
— вздохнула пунцового цвета Андромеда.
— “А что мне бояться”, — пробормотал себе под нос Гарри. — “Лес уже знаю, секс
люблю…”
— Секс? — звонко, на всю детскую воскликнула Нимфадора.
— Черт тебя подери, Гарри, чему ты ребёнка учишь? — зашипела Андромеда.
— Дора, не повторяй за мной всякие глупости, — попросил он.
— Сказку! — потребовала она. — Сказку!
— Что дальше было? — поинтересовался он у Андромеды.
— “Что дальше, что дальше”! — раздражённо ответила она. — Снова Красная Шапочка
встретилась с Кисой.
— Он её опять поплобовал, — закивала головой Нимфадора и облизнулась.
Гарри фыркнул и тоже кивнул.
— Всё, я сдаюсь! — обречённо опустила руки Андромеда. — Больше я с тобой не
разговариваю! Ты… Ты…
Она безнадёжно махнула рукой и пошла к себе в спальню.
— А чем сказка кончилась? — спросила Нимфадора, тормоша его за нос.
Без направляющих подсказок Андромеды фантазия достаточно быстро завела Гарри в
такие дебри, что Нимфадора уснула, предоставив ему выбираться в одиночку. Проверив,
хорошо ли она укрыта, он погасил свет и отправился к себе.
Похоже, он уже неплохо изучил предпочтения Нарциссы и выработал правильный подход —
в эту ночь ему удалось за какие-то три часа привести её в невменяемое состояние,
когда она уже была не в силах реагировать на внешние раздражители. И это считая тот
час с небольшим, который они “плескались” в ванне. Проснувшись утром, он обнаружил
себя обнимающим её со спины. Немного растормошил и поинтересовался планами на
ближайшее будущее, недвусмысленно тыкаясь членом под попку. Она в ответ на это лишь
дёрнула плечиком, которое он для убедительности покрывал поцелуями.
— М-м, не сейчас, проказник! — пробормотала она, снова проваливаясь в сон.
Бессознательное тело, пусть даже стройное, соблазнительное и с грудью второго
размера, было не очень интересно в интимном плане. Зато Беллатрикс в соседней
спальне уже проснулась и оказалась более склонна к авантюрам, так что утро в целом
было встречено неплохо. После завтрака объявилась мадам де Шеврёз с помощницей и
готовыми нарядами. О прибытии Гарри доложил Добби, и он отправился к воротам, чтобы
пригласить дам в особняк.
Девушки отправились на окончательную примерку, строго-настрого запретив ему
подглядывать. Результатом остались довольны, поскольку сразу исчезли в своих
спальнях, трепетно прижимая коробки с платьями. Приём у Сайнуса был назначен в три,
и поэтому до обеда ещё оставалось время на разминку и тренировку. Альфард сегодня к
ним присоединяться не стал, заявив, что зачем-то был нужен Друэлле для подготовки.
После короткого перекуса девушки удалились наряжаться и приводить себя в боевой
вид, и Андромеда вручила Гарри Нимфадору вместе с новым платьем, которое она
позавчера приобрела для дочери в Косом переулке. Закончив переодеваться, малышка
забралась ему на руки, крепко прижавшись и спрятав лицо на шее. Эта была ежедневная
процедура, когда ей всего-то нужно было на нём висеть, а Гарри при этом гладил её
по спине и целовал в макушку. Он присел, и следующие полчаса пролетели за столь
необходимым в жизни каждого маленького человека занятием.
— Могу куклу! — заявила она, как всегда, неожиданно.
Спустилась с рук и полезла на кроватку, на которую и была усажена любимая игрушка.
Гарри подошёл к двери в спальню Андромеды и постучал.
— Нельзя! — послышался оттуда нервный возглас. — Я ещё не готова!
— Милая, пойдём, посмотрим, что там делают Белла на пару с Цисси, — предложил он
Нимфадоре.
— Давай! — важно согласилась она, отложила куклу и протянула ручки, ясно давая
понять, что настоящие принцессы в таких красивых платьях пешком не ходят.
Носить принцесс на руках Гарри было только в радость. Беллатрикс и Нарциссы в их
комнатах не оказалось, и он с Нимфадорой отправился вниз, рассчитывая найти их в
гостиной. Так, в сущности, и оказалось. Сёстры явно кого-то дожидались, поскольку
оживились при его появлении. Беллатрикс к тому же ещё и была неимоверно смущена,
что за ней наблюдалось крайне редко, и Гарри мог понять, отчего — обычно она
одевалась просто или очень просто. Та же самая “охотничья” униформа был для неё
значительно более комфортна, чем роскошное красно-бордовое платье викторианского —
так ему показалось — покроя с обилием сборок на более светлой юбке с кринолином,
рюшами на бордовом корсете, кружевными манжетами на коротких — до локтя — рукавах и
совершенно неприличным, оголяющим плечи и шею декольте, в котором грудь пряталась,
а из него выпадала. Почти. Это всё дополняла пышная причёска, каскадами локонов
вздымающаяся над затылком, ничуть не мешая любоваться изгибом шеи. На груди, на
самом видном месте, словно сигнализируя о виде, который ни в коем случае не стоит
пропустить, лежал тот самый рубиновый кулон, который она предлагала ему в первую
встречу.
Пока он, раскрыв от изумления рот, глазел на Беллатрикс, она продолжала мило
краснеть. Нарцисса разрядила обстановку, игриво хихикнув. Её одеяние было выдержано
в небесно-голубых тонах с совсем белой нижней юбкой и минимумом деталей. Корсет был
совсем гладким, подчёркивая тонкую фигуру, а потом раздавался, практически выпуская
на свободу предмет новой её гордости, который — Гарри был в этом уверен — держался
внутри лишь за счёт какого-то особого волшебства.
— Гарри! Гарри! — позвала его Беллатрикс, догадавшись, что из ловушки декольте
Нарциссы его глазам самостоятельно не спастись.
— Вы… — сказал он, растерявшись, и осторожно поставил на пол Нимфадору. — Вы обе
такие…
— Ну давай уже говори, не томи! — кокетливо протянула непривычно грудастая
Нарцисса, поворачиваясь боком, чтобы была видна полуголая спина.
— Не при детях будет сказано, — пробормотал он.
— Что — не при детях? — подозрительно спросила Беллатрикс.
—Вы прекрасны, очаровательны, восхитительны, — пояснил он, подходя к сёстрам и
прижимая их пальчики к губам. — Я ошеломлён и сражён. А ещё…
— Ещё? — смущённо переспросила она, снова становясь цвета собственного платья.
Зажатая корсетом грудь вздымалась при каждом вдохе, и у Гарри просто руки чесались
подставить ладони, чтобы удержать её внутри. А с другой стороны не менее
соблазнительно сверкала витрина Нарциссы, и голова шла кругом от невозможности
разорваться!
— А ещё вы будите во мне зверя, — ответил он.
— Киса стр-р-рашный! — прорычала крутящаяся под ногами Нимфадора.
— Я только не понимаю, — вдруг сообразил он. — Для кого вы так нарядились? Там же
будут лишь ваши родители, бабка с дедом да Вальбурга с Орионом!..
— Какой же ты глупый, Гарри! — улыбнулась Беллатрикс.
— Там будет ещё кое-кто, — нежным голоском проворковала Нарцисса. — Сам догадаешься
или подсказать?
— Дора платье! — похвасталась Нимфадора, растянув подол и раскачиваясь из стороны в
сторону.
— Что-то Меда не идёт, — спохватилась Нарцисса, глядя на часы. — Гарри…
— Я занят! — отмахнулся он, приседая.
— Дора туфельки! — продемонстрировала Нимфадора, по-взрослому отставив ножку.
— Тебе нравится? — улыбнулся он.
— Класиво! — кивнула она. — Мы к бабушке пойдём? А там будет баба Илма?
— Бабушка Ирма тоже придёт! — подсказала Беллатрикс. — Иди ко мне, милая, а Гарри
маму позовёт…
Он закатил глаза и всплеснул руками, поднимаясь на ноги. Он так и не понял, в какой
именно момент персональная рабыня и ученица получила право им командовать. Всё-таки
стоит попросить Добби заготовить побольше прутьев для розог. Дойдя до двери,
постучался. Ответа не было.
— Энди, — громко позвал он. — Это я, Гарри! — снова тишина. — Я захожу! Кто не
спрятался — я не виноват!
Андромеда стояла у зеркала, задумчиво себя в нём разглядывая. Когда он зашёл, она
сразу развернулась, разведя руками и замерла, глядя на него со смущённой улыбкой,
сдержанность которой не посрамила бы и королеву. Гарри застыл в восхищении. Ей так
шли эти светло-бежевые с золотисто-белым тона, так подходили и к каштановым
волосам, и к персикового оттенка загорелой коже. Пышная верхняя полуюбка была
темнее — такого же цвета, как отделанный рюшами корсет. Нижняя, почти белая, была
вышита редкими королевскими лилиями золотого цвета. Начинающиеся у локтей манжеты,
как и сильно спущенные плечи, были сделаны из тонкого парчового кружева. Белая
грудь стеснительно вздымалась из корсета, а от сооружённой на затылке причёски на
висках отделялись две витые пряди, обрамляя личико. Льющийся из окна свет дополнял
картину, создавая вокруг неё волшебное сияние.
— Ну скажи уже что-нибудь, — взмолилась Андромеда. — Тебе… нравится?
Сам не свой от восторга, Гарри пересёк комнату, притянул её к себе за гибкий стан и
впился поцелуем в губы. Она было протестующе трепыхнулась, но почти сразу сдалась.
Губы были горячие и пахли клубникой, но на поцелуй она отвечала не очень умело —
впрочем, после того, как он познакомился с Тэдом, вопросов стало меньше. Намного
меньше. Гарри оторвался, с сожалением выпуская её из рук, но Андромеда с прикрытыми
глазами так трогательно за ним потянулась, что он снова не смог устоять и
склонился, касаясь губ.
— Энди будет через пять минут, — сообщил он, когда чуть не вприпрыжку ворвался в
гостиную.
— Тебя не было десять, — сообщила ему Беллатрикс. — И теперь ты говоришь, что ей
нужно ещё пять минут. Я чего-то не знаю?
— Элементарно, сестрёнка! — заносчиво хмыкнула Нарцисса, придирчиво осмотрев его
физиономию. — Пяти минут, скорее всего, не хватит. Гарри у неё всю помаду съел!
— Не съел, а поплобовал! — возразила Нимфадора.
— Это что означает? — не поняла Нарцисса.
— Да так, сказку вчера рассказывали, — махнул он рукой.
— Про что? — шёпотом спросила она.
— Про Беллу Красную Шапочку и её сестрёнку Горячие Трусики, — пояснил он.
Нарцисса сначала машинально кивнула, а потом возмущённо распахнула рот, но смогла с
собой всё-таки совладать и даже в конце концов улыбнулась милой шутке.
Гарри ужасно волновался, хоть и старался этого не показывать. Он уже давно смирился
с тем, что не был сыном Джеймса, и вот теперь неожиданно стал находить для себя
удовольствие в обретении своей новой семьи. То есть конечно, знакомство с
молоденькими сестрёнками Блэк уже само по себе приносило ему бездну удовольствия —
особенно в свете сегодняшнего неожиданно тесного общения с Андромедой… То есть
конечно, после поцелуя она сразу выгнала его вон, вдобавок чуть при этом не
поколотив, но теперь уже было ясно, что недолго ему осталось ночевать на коврике
под дверью её спальни… Но помимо сестёр, был же ещё Альфард, которого Гарри вполне
мог назвать другом, был Сайнус, искренне его опекающий и всегда готовый помочь,
была Друэлла, при одном лишь взгляде на которую становилось понятно, откуда девушки
взяли свою красоту… Теперь же ему предстояло познакомиться с ещё четырьмя
родственниками. И хотя знакомство с Вальбургой “в подлиннике” вовсе не грело его
душу, зато с ней должен был прибыть Орион… Дед Орион. Дедушка. И ещё прадед Поллукс
и прабабушка Ирма… Про которых он до переноса в прошлое вообще никогда не слышал.
Это одновременно радовало и пугало — столько родственников… Не просто
родственников, а, как показали последние два месяца, действительно родных людей —
для него, выросшего, повзрослевшего и возмужавшего сиротой это было чем-то
невероятным… невозможным.
Когда они прибыли к воротам поместья Сайнуса, там их встретил Альфард — тоже
принаряженный и сияющий, как рождественская ёлка — и сразу потерял дар речи, едва
увидел племянниц, после чего ещё пару минут не мог вымолвить ни слова. Гарри взял
на руки Нимфадору, которая восседала на его локте с грацией амазонки, оседлавшей
любимого и верного коня, подал локоть судорожно вцепившейся в него Андромеде и
направился к особняку.
— Ничего не было, — пробормотала она по пути, не глядя не него.
— Конечно, — согласился он.
— Тебе привиделось, — сообщила она.
— Со мной такое часто бывает, — кивнул он. — Целуешься, бывает, с красивой
девушкой, а потом оказывается, что это всего лишь воображение разыгралось.
Ещё с полста шагов она молчала.
— Спасибо тебе за всё, — произнесла она ни с того ни с сего. — Я тебе безумно
благодарна.
— Чепуха, — улыбнулся он. — Я же ничего не сделал.
Она лишь качнула в ответ головой. Нимфадора, вопреки обыкновению, не бузила и не
пыталась открутить ему нос. По всей видимости, нарядное — как у мамы — платье,
красивые туфельки и большой бант, который каким-то чудом менял цвет вместе с
волосами, настраивали на серьёзный лад. Всё же бывают в жизни принцессы моменты,
когда приходится забыть про мелкие повседневные радости и с достоинством и скукой
исполнять монаршие обязанности.
— Моя дорогая дочь и любимая внучка! — с пафосом дворцового церемониймейстера
объявил Сайнус, едва они пересекли порог. — Здравствуй, Гарри!
— Доброго всем дня, — поклонился он.
Андромеда присела, а Нимфадоры хватило лишь на то, чтобы величаво кивнуть. После
этого степенность и важность принцессы были отброшены, и она по своему обыкновению
нырнула головой вниз. Гарри спустил её на пол, и она сразу понеслась к прабабке,
которая для него выглядела типичной Краб — светло-русой, скуластой и ширококостной.
— Баба Илма! Баба Илма! — радостно кричала при этом малышка.
— Бабушка! — раздался сзади радостный вопль, и наперегонки с Нимфадорой устремилась
Нарцисса.
Ирма Блэк, которая выглядела максимум на пятьдесят, но уж никак не на свои
шестьдесят пять, подхватила правнучку на руки и тепло прижала к необъятной груди
внучку.
— Ба-абушка! — блаженно зажмурившись, прошептала Нарцисса, которой для того, чтобы
обнять Ирму, пришлось перегнуться через кринолин.
— Кхе-кхе! — выразительно покашлял в кулак стоявший рядом крепкий лысый мужчина в
годах.
Нарцисса ещё раз поцеловала бабушку в щёку, отпустила и засеменила к сёстрам,
которые уже успели встать рядышком. Построившись в линию, все трое грациозно
развели руки в стороны и изобразили глубокий книксен. Естественно, наклонившись
вперёд так, что Сайнусу пришлось деликатно отвести глаза в сторону от чудом не
выпадающих прелестей взрослых дочерей. Притулившаяся сбоку Нимфадора тоже пыталсь
поклониться, но в итоге лишь мягко шлёпнулась на пятую точку.
— Кхе-кхе! — повторил Поллукс, на этот раз уже одобрительно и на всякий случай
осведомился: — И это мои внучки?
Подошёл вплотную и, чуть не упав носом Нарциссе в ложбинку между грудок, несколько
минут разглядывал декольте в почти полной тишине. — Неплохо! — наконец кивнул он. —
Красавицы, как на подбор! Отлично сработано, Сайнус!
— Ну, Элла тоже немного помогла, — смущённо откликнулся тот, только что ножкой не
шаркнув.
— А, что они без нас могут, эти женщины! — махнул рукой Поллукс.
Наткнувшись на блеснувшие сталью глаза жены, осёкся, кашлянул ещё раз и встал
рядом.
— Э-э, которая из них какая? — тихо спросил он уголком рта.
— Меда, Белла и Цисси, — вполголоса сообщила ему жена. — Мелкая — Дора, дочь Меды…
— Ну здравствуйте, девочки! — провозгласил патриарх, не дослушав супругу. — Рад
приветствовать вас в доме вашего отца…
— Они здесь и так живут! — прошипела Ирма.
— Ну я же всё равно рад, — с некоторой обидой в голосе откликнулся он. — И это дом
их отца, так что всё сходится!
Ответа прабабки Гарри расслышать не удалось. Поллукс однако был ближе и закономерно
покраснел.
— Кхе, — буркнул он. — Альфи, а что это за молодой человек пришёл с Медой? Она же
замужняя женщина! Что она себе такое позволяет?
— Она разведена, — вполголоса подсказала Ирма.
Сайнус открыл рот, чтобы представить Гарри.
— Наверняка ещё один грязнокровка, которых моя недостойная племянница так любит! —
ворвался в гостиную тонкий визгливый голос, который так контрастировал с его
обладательницей.
Она появилась с мужчиной, в котором однозначно можно было опознать Блэка, до того
Орион походил на Сириуса. Выглядел он моложе и здоровее, чем перемолотый Азкабаном
сын в далёком девяносто шестом, да и статью был повыше. Вальбурга, лицом
удивительно напоминавшая свой портрет, однако оказалась собранием контрастов. Она
была скуласта, как и мать, но вместо круглого носа и небольших глазок синего цвета
имела выступающий вперёд флюгер с заметной горбинкой и большие глубоко посаженные
чёрные глаза. Вьющиеся чёрные, как у Беллатрикс, волосы, обрамляли лицо, делая его
худым, и тем сильнее было несоответствие с широкой фигурой, спереди снабжённой
тяжёлой грудью размера пять, не меньше, а сзади оснащённой соответствующих
пропорций седалищем, размеры которого не могло скрыть даже платье с кринолином.
— Отец, позвольте представить нашего общего близкого друга, Вазовски, — поклонился
Сайнус, проигнорировав атаку сестрицы. — Гарри Вазовски. Гарри, это мой глубоко
уважаемый отец Поллукс Блэк и горячо любимая матушка Ирма…
Гарри подошёл, поклонившись, а прабабка почти незаметно толкнула Поллукса локтем в
рёбра.
— Ах, да, — спохватился тот, протягивая руку. — Очень приятно, мистер Вазовски.
— Лучше Гарри, прошу вас, — откликнулся он, взял руку Ирмы и поцеловал пальцы. —
Очень приятно, миссис Блэк!
— У нас здесь собрались три миссис, четыре мистера и ещё три мисс, — возразила она.
— Вы меня очень обяжете, если будете ко всем обращаться по имени. Мой муж —
Поллукс, но я зову его Полли. Дочь Вальбурга, и иначе она вам себя назвать не
позволит…
— Чтобы какой-то грязнокровка… — зашипела та.
— Её муж — Орион, можно Ори… — не моргнув глазом, продолжила Ирма, так и не
отпустив его руку. — С остальными, я полагаю, вы уже достаточно близко
познакомились… Вазовски, Вазовски… Где же я это слышала?
— Ничтожество, оскорбившее уважаемого человека и отца жениха моей племянницы? —
прорычала Вальбурга. — Могильщик её последней надежды выйти замуж за приличного
человека?
— Я бы поспорил с “последней” надеждой, — добродушно заметил Поллукс, глаза
которого продолжали отдыхать на декольте Нарциссы. — Думаю, что у моей внучки ещё
всё впереди!
Гарри улыбнулся, усмотрев в его высказывании некий каламбур.
— Абраксас был по-настоящему благородным человеком и верным соратником Сам-знаешь-
кого! — гордо вскинула голову Вальбурга. — Он оказал нам честь…
— А мистер Вазовски взял, да его закопал, — вздохнула Ирма. — Искали, искали
пропавшего Бракса, искали три ночи, три дня…
— Я никого не закапывал, миледи, — поклонился Гарри. — Мой могущественный противник
так увлёкся откапыванием могилы для меня.
— Браво, мистер Вазовски… Гарри, — неожиданно подал голос доселе молчавший Орион,
шагнул к нему и пожал руку. — Воистину — не рой другому яму. Приятно познакомиться!
— Взаимно, — откликнулся Гарри. — Представляете, стенки взяли, да обрушились! Я
пытался ему помочь, но я не настолько хорошо владею магией…
— Что ещё взять с грязнокровки?! — выпалила Вальбурга.
— Если бы ты, дорогая сестрица, — надменно вмешался Сайнус, которого с каждой её
репликой перекашивало сильнее и сильнее, — заткнулась хотя бы на минуту, то не
только позволила бы нам насладиться благословенной тишиной, но и дала бы мне шанс
объяснить, что присутствующий здесь мистер Вазовски не менее чистокровен, чем я или
ты, и в этом я готов поклясться хоть Мерлином.
— Из какой глуши выполз этот “чистокровный”? — буркнула, словно плюнула она, не в
силах так сразу осадить назад, хотя было видно, что слова младшего брата произвели
на неё впечатление.
— Вазовски не очень известны в Британии, — согласилась прабабушка. — Где вы
учились, Гарри?
— На дому, — откликнулся он.
— Потому и неумеха! — злорадно заключила Вальбурга, переключаясь на более лёгкую
цель: — И конечно, нужно было притащить мне на глаза это дитя грязной страсти…
— Прошу прощения? — поднял бровь Гарри, вставая между ней и Нимфадорой, которая,
заскучав, направилась к бабушке Друэлле.
— Дора платье! — похвасталась та, демонстрируя обновку обеим бабушкам.
— Она принесла в подоле от грязнокровки! — изобличающе ткнула пальцем Вальбурга,
заставив Гарри уворачиваться.
— Думаю, стоит начать с того, что Дора — моя дочь, — широко улыбнулся он в ответ. —
В подоле — да, глупо отрицать. Но не от магглорождённого. Вся роль этого неудачника
была сведена к тому, чтобы скрыть позор семьи, взяв на себя отцовство…
Друэлла хрюкнула, зажимая рот рукой, и отвернулась. Сайнус с Альфардом дружно
надули щёки и стали похожи на двух выброшенных на берег бычков. Андромеда
нахмурилась, Нарцисса усмехнулась, а бабушка Ирма послала ему хитрую улыбку.
Нимфадора подёргала его за штанину и бесцеремонно забралась на руки, одновременно
делая лицо до невозможности похожим на Гарри — с поправкой на возраст и пол,
конечно.
— Да… да… — задохнулась Вальбурга. — А почему ты на ней не женился?
— О нет, это невозможно, — покачал головой Гарри. — Метаморфомаги становятся
потомками лишь самой сильной… самой чистой крови. Не такой грязной, конечно, как
ваша. Уже то, что я отдал своё семя какой-то… — он досадливо поморщился и грустно
вздохнул: — Поэтому меня и выгнали из нашей деревни. Я сейчас во временном
изгнании…
В этот момент сдались последние два кремня. Орион просто отвернулся, прикрыв лицо
ладонью, а Поллукс сначала крякнул, и лишь после этого, показав спину, принялся
украдкой вытирать слёзы.
— Но это же… — надула щёки Вальбурга, по предположениям Гарри пытавшаяся решить,
что делать — упасть на колени перед более, по её представлениям, высокородным или
продолжить склоку.
Скорее всего, и то, и то для неё было в одинаковой степени заманчивым.
— Вальбуга, заткнись, — рявкнул наконец Поллукс, на мгновение убрав маску, чтобы
под ней проступили хищные черты. — И пойдёмте уже обедать!
Решив, что буря утихла, Гарри поцеловал Нимфадору, и она, как обычно, перевесилась
через его руку, давая понять, что хочет слезть. Он поставил её на пол, и она,
подойдя к Вальбурге, отставила ножку.
— Дора платье! — раздался её тонкий голосок, и, прежде, чем Гарри успел
среагировать, Вальбурга с перекошенным от ненависти лицом пихнула её коленом,
опрокинув на пол.
— Ступефай! — раздался рядом голос Беллатрикс, её тётку отбросило прочь и протащило
по полу до самой стены.
— Что такое? — возмутился Орион, и на него сразу же оказались направлены палочки
Нарциссы и Беллатрикс. Одна лишь Андромеда с расширенными от удивления глазами
наблюдала за этой сценой. а Гарри был занят тем, что поднял на руки рыдающую от
обиды малышку и баюкал, прижимая к груди. Орион хмуро покачал головой.
— Нет, я вовсе не собирался её защищать, — глухо сказал он. — Но Белла… Именно ты…
Как ты могла, девочка?
— Всё, хватит плакать, — строго сказал Гарри. — Немножко огорчилась, но это не
страшно. Давай уже, успокаивайся!
— Угу, — послушно кивнула Нимфадора, шмыгнула ещё раз носиком и затихла.
— Вот, подержи мою дочь, — сказал он, передавая её Андромеде. — У меня ещё
небольшое дело…
— Твою дочь, — фыркнула она.
Гарри отвернулся, и стоящая рядом бабушка Ирма шарахнулась в сторону, наткнувшись
на его ненавидящий взгляд. О, нет, конечно, он сегодня принимал зелье — несмотря на
всё время, проведённое бок о бок — а очень часто и в других позициях — с
Беллатрикс, звериная ярость начинала его душить, стоило ему задержаться с этим хотя
бы на шесть часов. То, что на него накатило сейчас, зелью было неподвластно. Гарри
казалось, что сейчас самое время на руках прорезаться острым длинным когтям, и где-
то на задворках сознания сильно радовался тому, что этого не происходит, поскольку
покрошить в фарш он сейчас был готов не только стонущую у стены Вальбургу, но также
Ориона, а за компанию ещё и Поллукса с Ирмой. Поллукс тоже двинулся в сторону, а
вот бледный, как мел, Орион — наоборот, преградил Гарри дорогу.
— Прочь! — прорычал он.
— Она моя жена, — твёрдо ответил Орион, отступая под напором его ярости.
— Прочь! — повторил он.
— Гарри! — воскликнула Андромеда, которая быстрее всех сообразила, что происходит.
— Гарри, стой! Держи!
На руках оказалась Нимфадора, сразу же обхватившая шею и прижавшаяся носиком.
Дышать стало легче, и красная пелена, застилавшая глаза, начала исчезать.
— Если прикажешь, я её убью, — тихо произнесла подошедшая с другой стороны
Беллатрикс.
— Нет, погоди, — покачал он головой и повернулся к Ориону: — Рано или поздно она
сделает что-то непоправимое. Либо я её убью прямо сейчас, после чего мне придётся
сделать то же самое с вами, либо…
— Либо? — переспросил тот, побледнев ещё сильнее.
— Она сейчас пойдёт со мной, — сказал Гарри. — Даю слово, что тогда не стану
убивать и верну её довольно скоро.
— Как скоро? — прошелестел Орион.
— Я не знаю ещё, — покачал он головой. — У меня пока нет чёткого плана. Это всё,
что я могу предложить. Итак?
— Киса стласный! — вздохнула Нимфадора, укладывая голову ему на плечо.
— Я могу присутствовать? — спросил Орион, словно хватаясь за соломинку.
По его виду уже было понятно, что он сдался и лишь продолжает тянуть время в
надежде, что Гарри волшебным образом изменит планы…
— Нет, — покачал головой Гарри и протянул Нимфадору обратно матери: — Спасибо,
дорогая, это было очень вовремя.
— Да уж, ты прямо дымиться начал, — нервно усмехнулась она.
Он подошёл к корчащейся Вальбурге и вынул у неё из рукава палочку.
— Белла, сними свой Ступефай, — попросил он и сразу, как она послушалась, произнёс:
— Конфундус.
— Нет! — проскрипела Вальбурга, сопротивляясь его воле. — Не возьмёшь!
Гарри плеснул в неё яростью. Ещё и ещё. Вальбурга поупиралась пару десятков секунд,
но её сумасшествие не могло тягаться с его ненавистью, и наконец взгляд её покорно
потух.
— Вставайте, — приказал он, подавая руку. Она опёрлась и неуверенно встала. —
Теперь молча, без разговоров следуйте за мной, — велел он. — Белла, ты тоже.
— Куда же без меня, — пожала она плечами.
Орион дёрнулся было, но Андромеда что-то коротко ему сказала, и он застыл. В голове
начала формироваться мысль, и Гарри принялся рассматривать её с разных углов,
оценивая. Вариант был отличный — а самое главное, более сумасшедшей Вальбурга точно
бы не стала, но вот менее буйной… Что там ему говорил тот жадный до бумажек лекарь?
Выйдя наружу, он взял Вальбургу за руку и кивнул Беллатрикс, давая знак тоже
ухватиться. Заклинание трансгрессии сработало исправно, засасывая их троих в
воронку, протягивая по переходу и выплёвывая на той стороне.
— А ты монстр, — одобрительно заметила Беллатрикс. — От самого особняка
дисаппарировал!
Говорить, что её он сейчас тоже ненавидит, Гарри не стал. Впрочем, она уже неплохо
разбиралась в оттенках его настроения, и то, что сразу отдёрнула руку, чтобы не
злить его понапрасну, об этом красноречиво свидетельствовало.
— Где это мы? — спросила она, окидывая взглядом большое двухэтажное здание с двумя
длинными крыльями, перпендикулярными центральному блоку.
— Сейчас увидишь, — покачал он головой. — Сама поймёшь.
К сожалению, того энтузиаста и любителя своего дела, с которым он встречался в
прошлый раз, на месте не оказалось. Умеренно страшного вида медсестра, которая явно
приняла их троицу за сбежавших со съёмок исторического блокбастера актёров, пчёлкой
кружила рядом и буквально из кожи вон лезла, чтобы помочь столь важным и известным
— наверняка — посетителям справиться с их проблемами. Нужный лекарь неделю назад
отправился в отпуск и вернуться должен был лишь через месяц. Тем не менее у него
были не менее маститые и именитые коллеги по цеху, которые наверняка могли бы
помочь доброму господину и его спутницам с их жалобами и недомоганиями. Буквально
за дверью напротив через коридор можно было найти как раз такого замечательного
специалиста, который несомненно откликнулся бы на зов о помощи. Девушка даже
вызвалась их проводить и так неугомонно щебетала по пути, что Гарри в какой-то
момент наткнулся на жалобный взгляд Беллатрикс, которым она умоляла позволить ему
убить трещотку каким-нибудь особо изощрённым способом. Гарри покачал головой. Кого
убить всегда найдётся — были бы люди вокруг.
Лекарь Молест Пуссифапер первым делом пал жертвой наряда Беллатрикс, который, стоит
отдать должное, был одновременно и целомудренным, и неимоверно вызывающим. Опытный
шарлатан, четвёртый десяток лет зарабатывающий огромные деньги продажей пациентам
собственных неурядиц в качестве ответов на их проблемы, сразу упёрся взглядом в
дерзко грозящие выпрыгнуть из корсета шарики грудей и ещё несколько минут не мог
произнести ничего, кроме бессвязного мычания. Положение спасла всё та же медсестра,
под взглядом Гарри с готовностью снявшая с себя ослепительно чистый белый халат.
Она так и продолжила бы с себя снимать остальное безо всякого Конфундуса, но Гарри
поспешно поблагодарил, остановив на этом.
— Понятно, — неожиданно молвил лекарь, отрываясь от созерцания. — Так какая у вас
проблема, мистер…
— Вазовски, Гарри Вазовски, — откликнулся Гарри, даже не сделав попытки подать тому
руку. — Видите ли, мистер…
— Доктор, — поправил лекарь.
Гарри удивился. Табличка на дверях кабинета говорила “Молест Пуссифапер”. На столе
— то же самое. Развешанные на стене дипломы и лицензии все, как один, просто
кричали — “Молест Пуссифапер”! И даже стоящая за спинкой кресла лекаря медсестра —
и та не видела в нём самозванца. Может, он тоже — того?.. И с ним тоже следует
общаться с осторожностью? Главное правило с чокнутыми — не раздражать и не
перечить!..
— Мистер Доктор, — послушно повторил Гарри.
— Доктор! — поднял тот палец. — Я доктор. Это не имя, а титул. Доктор Пуссифапер.
Можно просто “профессор Пуссифапер”, если вам так удобнее.
— А, доктор, — кивнул Гарри. — Понятно. Так вот, доктор Пуссифапер, проблема в том,
что наша обожаемая тётушка совсем потеряла связь с реальностью. Она считает себя
ведьмой среди обычных людей, которых зовёт магглами, думает, что умеет колдовать
вымышленной волшебной палочкой, живёт в каком-то потерянном времени… Видите, даже
нам пришлось одеться в соответствии с той эпохой, в которой пребывает её
воспалённый разум…
— Да-да, таких лучше не злить понапрасну, — вставил лекарь, опять концентрируясь на
блистательном фасаде Беллатрикс.
Естественно, делая вид, что его всего лишь заинтересовал крупный рубин в кулоне.
— Вот и мы так думаем, — кивнул Гарри. — Потому, что если разозлить — она и вправду
становится настоящей ведьмой… Едва до смертоубийства не доходит!
— Буйная, значит, а?! — грозно вопросил тот Вальбургу.
Та выпучила глаза и скосила их на Гарри.
— Можете сказать ему, что думаете, — расщедрился он.
— Гадкий презренный маггл, — вскричала она, — достойный лишь того, чтобы служить
кормом для рабов Тёмного Лорда! Твоё счастье, что этот предатель отобрал у меня
волшебную палочку, а то ты бы уже корчился…
— Хватит, — тихо сказал ей Гарри, и она послушно замолкла.
— Хм! — оживился лекарь. — Очень интересно! А что она ещё может?
— Приносит мяч, если бросить в воду, — с готовностью ответил Гарри. — Ходит на
задних лапах. Лает так вообще без устали…
— Положим, это уже не так интересно, — отмахнулся лекарь. — С другой стороны, у
меня есть приятель, который как раз на этом специализируется…
— Нам нужно перманентное решение, — сказал Гарри. — Ваш коллега из кабинета
напротив предлагал лоботомию…
— Лоботоми-ию… — мечтательно протянул лекарь, явно вспомнив былое. — Это вряд ли.
Могу вам предложить длительный курс медикаментозного лечения в стационаре… Примерно
двадцать лет. Или вот синаптическую электростимуляцию…
— Это что? — не понял Гарри.
— Электрошок! — выпалила медсестра.
— Сударыня! — поморщился лекарь. — Это слово не рекомендовано Королевской Академией
к использованию.
— Синаптическая электростимуляция, — послушно повторила та.
— Раньше мы закрепляли электроды непосредственно на висках, — пояснил он. —
Родственники усопших жаловались, что электрические ожоги на лице очень трудно
скрыть. Теперь мы вставляем тонкие электроды прямо в мозг. Даже если лечение
приведёт к незапланированным результатам — никаких претензий со стороны
наследников!
— И всё-таки, — попросил Гарри, — что у вас с лоботомией?
— Можно, конечно, — кивнул лекарь, — но нужно провести полное обследование,
подтвердить диагноз, собрать консилиум… Мы же не американские мясники сороковых…
Хирург пробьёт по небольшой дырочке в своде глазного яблока и через неё особым
скальпелем произведёт иссечение… Но я повторяю, это будет очень сложно обустроить.
Следующий консилиум состоится через месяц. На вашем месте я бы просто пристроил
тётушку в одно из заведений с мягкими стенами и прогрессивными химикатами…
— Скажите, доктор Пуссифапер, а ведь наверняка вы проводите какие-то собственные
изыскания… — вкрадчиво произнёс Гарри.
— Как и каждый уважающий себя британский учёный, я стараюсь, не жалея здоровья,
чтобы принести максимальную пользу человечеству, — гордо ответил лекарь.
— Ну есть же у вас какая-то особая область интересов? — спросил Гарри, широко ему
улыбнувшись.
— Скажу по секрету, — кивнул лекарь, доверительно склоняясь через стол. — Работаю я
над одной темой. Но я надеюсь на вашу скромность, молодой человек! — дождавшись от
Гарри кивка, он продолжил: — Меня всегда занимала теория о том, что человек
начинает осознавать себя ещё в утробе матери. Мне стало интересно…
— Да-да, — подбодрил Гарри, которому тоже стало интересно.
— Тема моего исследования, — торжественно провозгласил лекарь, — Зависимость
отклонений в зрелом возрасте от внутриматочной мастурбации плода на вагину матери!
Гарри почувствовал беспричинную вспышку ярости, которую с трудом удалось погасить —
убивать бы пришлось и медсестру. Она хоть и страшная, но должна же и она кого-то
по-своему осчастливить?
— Прекрасная тема, — кивнул Гарри, достал из кармана припасённую маггловскую
чековую книжку, выписал чек без указания суммы, поставил подпись и протянул лекарю.
— Достойная настоящего британского учёного, который только что получил
умопомрачительный грант от неизвестного филантропа. Давайте договоримся так —
сегодня до конца дня моя тётушка должна… излечиться. У вас три часа. Готовьте
операционную, проводите необходимые обследования.
— Минутку, — пробормотал лекарь, хватая чек, разглядывая и чуть ли не нюхая. — Мне
нужно зайти в нашу бухгалтерию, чтобы убедиться, в вашей кредитоспособности!
— Сделайте милость, — махнул рукой Гарри и повернулся к медсестре: — А вы,
дорогуша, организуйте чаю для меня и этой очаровательной молодой леди!
Когда они остались втроём в кабинете, он обратился к Вальбурге, которая постепенно
бледнела, упрямо стиснув губы.
— Что скажете, Вальбурга? — поинтересовался он. — Я вас внимательно слушаю, и вы
можете говорить.
Пару минут она молчала, глядя перед собой широко раскрытыми глазами.
— То есть мне засунут в голову скальпель и хорошенько там пошерудят? — наконец
выдавила она.
— Как один из вариантов, — кивнул Гарри. — На самом деле, этот шарлатан, именующий
себя доктором, предлагает посадить вас в заведение наподобие Мунго, где вас будут
пичкать ядами, день за днём вымывающими душу, пока от вас не останется лишь пустая
оболочка. Или засунут вам в голову два металлических прутка и пустят по ним
электричество. Вы знаете, что такое электричество?
— Будь ты проклят! — прошептала Вальбурга.
— Я так понял, что вам какой-то из вариантов показался более привлекательным, —
заметил Гарри.
— Нет! — воскликнула она и прошептала: — Нет. Прошу тебя.
— Что? — не понял Гарри. — Что вы меня просите?
— Пощады, — вымолвила она. — Я прошу пощады и милосердия.
Гарри вскочил и подбежал к окну. Чувство было такое, словно макнули с головой в
дерьмо. Как так получилось? Как он здесь оказался? Эта ужасная, отвратительная
ведьма в кресле — его кровь, мать родного отца, бабушка, в конце концов… Нет,
конечно, это слово к ней не подходило. Уж скорее, “карга”... Но одно дело —
хладнокровно закопать в землю Абраксаса Малфоя, и совсем другое — отдать под нож
маггловскому мяснику женщину, которая произвела на свет его отца. И чем после этого
он лучше того же Волдеморта, испытывающего радость от страданий своих жертв? Чем
лучше той же самой Беллатрикс Лестрейндж, лично убившей малышку Нимфадору?
Сзади прошелестело платье, твёрдая рука развернула его к себе и склонила, укладывая
щекой на почти обнажённую грудь с рубиновым кулоном. При этом Беллатрикс гладила
его и нежно нашёптывала что-то на ухо. Словно маленького ребёнка утешала.
— Уже лучше? — спросила она.
— Да, спасибо, — откликнулся Гарри.
Она отпустила его, позволяя разогнуться, и он проследовал обратно к своему креслу.
Мысль созрела вполне ясная. Уж если он смог обуздать будущую маньячку и психопатку
так, что она теперь сама в состоянии испытывать к нему жалость и сострадание, то
почему бы не попотчевать тем же лекарством ту, что, как оказывается, вольно или
невольно приложила руку к появлению на свет Беллатрикс Лестрейндж?
— Посмотрите на меня, — велел он. Вальбурга повернула голову, сверля его своими
чёрными глазами, и он повёл палочкой, отменяя Конфундус: — Финита. Я не стану вас
принуждать. Вы дадите Обет Белле. Всё, что ей придёт в голову. После этого я верну
вас на приём, и вы будете вести себя, как ни в чём не бывало. С поправкой, конечно,
на то, что минимум половина из присутствующих там не очень, мягко говоря, довольна
вашей сегодняшней выходкой.
— А если я откажусь? — требовательно поинтересовалась она. — Ты отдашь меня этим
грязным мясникам?
— В том, что конкретно эти — грязные мясники, я с вами соглашусь, — ответил Гарри.
— Нет, я не отдам вас им.
— Я не намерена приносить никаких обетов, — воскликнула она, вскакивая и тыча в
него пальцем. — Я найду на тебя управу, дрянной мальчишка!
— Тётушка, ты жить хочешь? — не очень ласковым тоном поинтересовалась Беллатрикс.
— И ты… — задохнулась в ярости Вальбурга. — Ты… моя любимая племянница, которой я
собиралась завещать всё…
— Гарри пообещал вернуть тебя целой и невредимой, — поморщилась Беллатрикс. — И он
вернёт. А после этого тебя настигнет такая же смерть, какую заслужил Абраксас
Малфой…
— Я знала, что это не было случайностью… — завопила Вальбурга.
— Выбор за тобой, — пожала плечами Беллатрикс. — Из папиного дома ты живой не
выйдешь, я даю тебе в этом слово. Пойдём, Гарри. Мне уже не терпится.
— Постойте! — замотала головой Вальбурга.
Было видно, как страх и желание жить борются в ней с ненавистью, которая сжигала её
с малых лет.
— Постойте! — повторила она, всё-таки решившись, и протянула руку Беллатрикс: —
Вот. Я согласна. Я дам чёртов Обет.
— Будет трудно, тётя, — спокойно откликнулась та, захватывая её предплечье.
— Я хочу жить, чёрт подери вас обоих! — снова вспылила Вальбурга. — И не надо на
меня так смотреть! Да, я хочу жить! Это не означает, что я перестану ненавидеть
грязных ублюдков без имени и родословной, которых иные считают магами…
Гарри взмахнул палочкой, кладя ладонь сверху, и руки всех троих окутало волшебное
сияние.
— Обещаешь ли ты, Вальбурга Блэк, что никогда в жизни не обидишь ни Нимфадору, ни
кого-то другого из потомков своих или Сайнуса с Альфардом вне зависимости от
породистости их отцов или матерей? — оборвала её излияния Беллатрикс.
— Я… — Вальбурга даже задохнулась от возмущения.
— Обещаешь? — с нажимом переспросила Беллатрикс.
— Обещаю, боггарт меня возьми! — выплюнула Вальбурга. — Ни одного из ваших ублюдков
я в жизни не трону!
— Обещаешь ли ты, Вальбурга Блэк, что приложишь все усилия, чтобы любить,
восхищаться и всегда быть ласковой с Нимфадорой и остальными потомками своими или
Сайнуса с Альфардом вне зависимости от породистости их отцов или матерей? —
спросила Беллатрикс.
— Мы так не договаривались! — вскричала Вальбурга, пытаясь освободить свою клешню
из её цепкой хватки. — Пусти! Пусти сейчас же!
— Петрификус Тоталус! — скомандовала Беллатрикс, обездвиживая лекаря и медсестру,
которые вместе вернулись в кабинет и застыли от удивления. — Петрификус Тоталус!
Тётя Валли, хватит юлить. Либо вы повторите всё, что мне от вас нужно, либо я вас
живьём закопаю. Ну же! — прикрикнула она.
— Я, Вальбурга Блэк, обещаю, что приложу все усилия, чтобы любить, восхищаться и
всегда быть ласковой с Нимфадорой, дочерью моей племянницы Андромеды, и остальными
потомками своими или Сайнуса с Альфардом вне зависимости от породистости их отцов
или матерей, — выдавила сквозь зубы Вальбурга. — Довольна?
— Обещаешь ли ты, Вальбурга Блэк, что с этого момента ты перестанешь восхвалять
дело Тёмного Лорда и его самого, перестанешь помогать ему либо агитировать за него,
перестанешь заниматься притеснением нечистокровных магов? — спросила Беллатрикс.
— Обещаю, — кивнула она. — Обещаю, что вопреки всем своим убеждениям с этого
момента перестану восхвалять Тёмного Лорда и его дело, перестану ему помогать или
убеждать других вступать в ряды его сторонников, перестану преследовать
грязнокровок и полукровок!
— Что-то ещё? — спросила Беллатрикс Гарри.
— М-м, — задумался он. — На самом деле, не стоит оставлять у Доры плохое
впечатление от бабушки Валли…
— Обещаешь ли ты, Вальбурга Блэк, что по возвращении в особняк моего отца ты
попросишь прощения у Нимфадоры и сделаешь всё, чтобы она осталась тобой довольна? —
моментально сориентировалась она.
— Обещаю! — воскликнула она. — Давайте уже закончим это издевательство!
— Тогда у меня всё, — покачала головой Беллатрикс. — Тётя, а вам в голову ничего не
приходит?
— Будьте вы прокляты — немедленно откликнулась она.
— Я так и думала, — удовлетворённо поджала губы Беллатрикс. — Гарри, всё ли ты
услышал?
— Я всё услышал и готов свидетельствовать, что Обет прошёл по правилам и без
принуждения, — подтвердил Гарри.
Свет, обволакивающий их руки, стал нестерпимо ярким, вспыхнул, а потом будто
впитался в кожу.
— Я хотел бы добавить, — произнёс он, успев опередить раскрывшую рот для очередного
ругательства Вальбургу. — Альфард, он… как бы это сказать… успел погулять. Вы
понимаете? Его потомством может оказаться любой человек, более-менее похожий на
Блэка в возрасте лет до…
— Если он начал так же рано, как папа с мамой, — подсказала Беллатрикс.
— Поэтому хотя бы потерпите со сквернословием до возвращения к Саю, поскольку я дал
обещание вашему мужу, — мягко сказал Гарри.
Беллатрикс тем временем занялась очисткой памяти маггловского лекаря и медсестры.
Гарри тоже подошёл, чтобы забрать у него обратно чек — улика всё-таки. Они вышли и
оказались в сквере межды фасадной частью здания и его крыльями, и Гарри протянул
руку Вальбурге.
— Нам нужно сделать ещё одну остановку, — объяснил он, когда она гневно фыркнула. —
Мы потеряли очень много времени, и мне не хотелось бы заставлять Ориона волноваться
понапрасну.
Беллатрикс тоже за него ухватилась, и они аппарировали к воротам его поместья.
— Надо отдать тебе должное, — процедила Вальбурга, глядя на особняк. — Дом
Абраксаса перестал выглядеть, как свинарник.
— О, большое спасибо за комплимент, — откликнулся Гарри, кланяясь. — Из ваших уст
он особенно ценен!
— Я не собиралась… — выдавила она и снова замолкла.
Вспомнила, видать, про возможных детей Альфарда. Гарри нужен был Маховик Времени из
верхнего ящика большого стола в кабинете. Артефакт буквально пару дней назад по его
просьбе прислала Минт Бангалот. Она отчего-то сразу решила, что всё-таки сможет
этими довольно роскошными подарками подтолкнуть его к соблазнению Амелии Боунс. За
кого она его принимает? Нет, сама мисс Бангалот уже успела, конечно, несколько раз
удостоиться высочайшей аудиенции, но при чём здесь подарки и Амелия Боунс? Нет уж,
пусть Амелией Боунс занимаются те, кому по вкусу крупные костлявые девушки с
тяжёлой челюстью. Но Гарри же не из таких! Вальбурга с Беллатрикс ждали его там же,
где он их оставил, то есть у ворот. Вести Вальбургу на территорию он не решился —
может, как раз в этот момент Добби приспичит кому-нибудь дать пинка… Отмотав время
назад, Гарри дисаппарировал с Вальбургой и Беллатрикс.
По его расчётам, должно было пройти лишь пять минут, но напряжение в гостиной, где
оставшиеся ждали развязки, успело достигнуть апогея. Орион громко хрустел
костяшками пальцев, Сайнус нервно мерил шагами периметр комнаты, Поллукс успел
ополовинить бутылку дурнорома, игнорируя устремлённый на него тяжёлый взгляд жены,
Друэлла делала вид, что читает Нимфадоре книжку, хотя первой встретила Гарри
взглядом, когда он вошёл, а Альфард с Нарциссой и Андромедой, собравшись в кружок,
о чём-то неслышно ругались.
— Что? — воскликнул Орион, бросаясь к жене. — Что он тебе сделал?
— Не трогай меня! — завопила она. — Как ты мог отдать меня в руки этому…
Она выпучила глаза и закрыла рот ладонью, для надёжности прихлопнув сверху другой.
— Что вы с ней сделали? — требовательно воскликнул Орион, шарахнувшись к Гарри.
— Взял обещание, — пожал он плечами, — что будет ласкова с Нимфадорой и другими
детьми, которые рано или поздно появятся у девочек…
— Он мне угрожал… — протянула в его сторону крючковатый палец Вальбурга.
— Тётя, ты ничего не забыла? — участливо поинтересовалась Беллатрикс.
— Боггартово дерьмо! — закатила глаза Вальбурга.
Она принялась пальцами ожесточённо массировать лицо, и через пару минут
титанических усилий и применения магии запредельного уровня на нём появилась вполне
благожелательного вида улыбка, зафиксировав которую Вальбурга направилась к
Друэлле. Гарри удивило, что последняя сначала адресовала озабоченный взгляд ему, а
не кому-то другому в комнате. Он прикрыл глаза, обещая, что ничего страшного не
произойдёт, и она кивнула в ответ, заметно успокаиваясь. Вальбурга подошла к ней и
опустилась на одно колено, чтобы оказаться на одном уровне с Нимфадорой,
непроизвольно вжавшейся спиной в любимую бабушку.
— Нимфадора, — скрипучим голосом произнесла Вальбурга, — я поступила плохо, очень
плохо. Прости меня, пожалуйста! Я обещаю, что подобное впредь не повторится. Отныне
я всегда буду с тобой ласкова и приветлива…
По напряжению в её голосе можно было судить, с каким трудом даются ей эти слова.
Нимфадора выглянула из-за её головы и посмотрела на Гарри, изображая на лице немой
вопрос. Он улыбнулся ей и послал воздушный поцелуй. Она наклонилась к Вальбурге,
обхватив виски ладошками, и поцеловала в лоб.
— Это значит… что ты не сердишься? — осторожно спросила Вальбурга.
— Всё холосо, баба Валли, — серьёзно ответила Нимфадора и потянула себя за юбку,
делясь сокровенным: — Дора платье!
За столом расселись так, что практически получилось “старшее поколение против
молодого”. За одним исключением. Сайнус с Друэллой, как полагается, сидели на
противоположных концах стола. Дальнейшую расстановку пришлось изменить, поскольку
Орион возжелал во что бы то ни стало сидеть рядом с внучатой племянницей, не
подозревая ещё, что за этот внезапный приступ любви к детям будет облит супом и
оплёван пюре с ног до головы. Гарри, который пытался его предупредить, всё время
обеда откровенно любовался своей воспитанницей, отлично усвоившей уроки
непослушания. Тем не менее из-за этого запроса Ориона поменяться местами пришлось и
остальным. Изначально предполагалось, что по левую руку от Сайнуса сядет Ирма,
потом Поллукс, Беллатрикс, Вальбурга и Орион, который в итоге как раз оказался бы
по правую руку от Друэллы, но в результате рядом с Сайнусом разместилась Вальбурга,
за ней Орион, потом Нимфадора, Ирма и Поллукс, не очень довольный своим местом на
максимальном удалении от главы стола. По другую сторону тоже произошёл небольшой
бунт, который заключался в том, что Альфард был отсажен к Друэлле по левую руку.
Сёстры не пожелали садиться далеко от Гарри, а потом, когда смогли настоять на
своём, быстро посчитались, кому сидеть не совсем рядом с ним. Беллатрикс в любом
случае оказалась по правую руку от отца — как раз напротив Вальбурги, потом
Нарцисса, Гарри, Андромеда и наконец Альфард.
— Поведайте же нам, милый Гарри, как вы оказались отцом Нимфадоры, — попросила
бабушка Ирма.
— Боюсь, не совсем понял вашего вопроса, — учтиво склонил он голову.
— Готов поспорить, маме вовсе не интересно, чтобы ты наконец раскрыл ей глаза на
то, как детей делают, — в том ему заметил Альфард.
— Альфи, негодник! — воскликнула она. — Вот я помою тебе рот с мылом! Но мой сын,
конечно, прав. Я надеялась, что у вас была какая-то романтическая история…
— Ну конечно, — согласился Гарри после того, как бросил внимательный взгляд на
Вальбургу. — Я воспылал страстью, едва увидел Энди в первый раз. Её образ
преследовал меня ночами, и я буквально сходил с ума…
— Энди? — переспросила она. — Отчего “Энди”?
— Мне нравится, когда Гарри так меня называет, бабушка, — подала голос Андромеда.
— А ты, внучка? — спросила Ирма. — Что случилось с тобой? Как такая порядочная и
воспитанная девочка, как ты, пала жертвой пусть и обаятельного, но всё же искателя
приключений?
— Я виновата, бабушка, — развела она руками. — Но сердце иногда бьётся так
трепетно, так сладко, что приказывать ему нет никакой возможности.
— Безобразие! — рявкнул Поллукс.
Бабушка Ирма строго на него посмотрела, и он затих.
— Главное, что ты счастлива, внученька, — улыбнулась она.
После обеда Гарри пошёл укладывать Нимфадору, которая из-за сдвинутого расписания
пропустила свой полуденный сон, и теперь зевала, тёрла глаза кулачками и
прислонялась ко всем горизонтальным — да и вертикальным тоже — поверхностям.
Остальные разместились в гостиной, где Поллукс с Ирмой продолжили расспрашивать
внучек об их делах и планах. Вернувшись, Гарри молча уселся на место, которое ему
оставила рядом с собой Андромеда, и тоже прислушался к допросу. Как раз в этот
момент Нарцисса бойко отбивалась от выпытывания у неё планов на замужество,
мотивируя это тем, что раз старшие пока ещё не пристроены, так ей и вовсе
неприлично найти себе пару до того, как это сделают Беллатрикс с Андромедой. К
этому она добавила, что вместе с сёстрами продолжает учиться магии, чего уже не
сможет сделать, выскочив замуж. Альфард, будучи в курсе тренировок, в которых сам
же и участвовал, с важным видом подтвердил её слова.
Потом дошла очередь до Беллатрикс. Она заметно волновалась и всё время косилась на
Гарри. Он с удивлением подумал, что они как-то никогда не обсуждали её бытность в
тренировочном лагере Волдеморта и потенциальное замужество за Лестрейнджем. Бабушку
же это всё очень интересовало. У Беллатрикс отговорки про старших сестёр не
оказалось, и ей пришлось выслушать в какой-то степени справедливые упрёки в том,
что стоило бы ответственнее подходить к вопросу счастья младшеньких, которое
затруднено, пока она ещё не выдана. Гарри этой спешки не понимал. Если девушка не
нашла себе достойную пару, то зачем мучить бедняжку? Чтобы деду с бабкой скорее
внуков понянчить? Так Сайнус с Друэллой вроде особой нужды во внуках пока не
испытывают — Друэлла так вообще, как оказалось, вполне могла бы составить
конкуренцию дочерям в вопросе охоты за женихами. Да и ещё детьми обзавестись ей
вовсе не поздно.
Гарри нет-нет, да и поглядывал на неё. Безусловно, ей, в отличие от дочерей, не
было нужды поразить своей красотой того, для кого принарядились те, и её декольте
не раскрывало таинственных подробностей, но она была сдержанно-изящна и блистала,
как скромно закованный в платину бриллиант, иногда даже теряющийся на фоне золотой
оправы рубинов и изумрудов. Собственно, даже украшения она подобрала, словно
намереваясь проиллюстрировать это наблюдение — в волосах неброско сияла диадема с
алмазами, на запястье переливался браслет из того же набора, серьги в ушах и
ожерелье дополняли комплект, делая её совершенно неотразимой. Гарри перехватил
восхищённый взгляд, который временами бросал на невестку Альфард, но всерьёз его
покоробило отсутствие внимания со стороны Сайнуса, который равнодушно поглядывал по
сторонам и отчего-то не испытывал желания восторгаться своей великолепной супругой
— причём, не было похоже, что они в ссоре. Всего лишь результат того, что две трети
жизни они уже провели вместе.
Бабушка Ирма успела отвести Гарри в сторонку, чтобы подтвердить свои догадки
относительно его отцовства.
— Я думаю, самое главное — что я безумно люблю Нимфадору, — с улыбкой ответил он. —
Именно это определяет все мои поступки в отношении неё.
— То есть ваше заявление было направлено на то, чтобы напомнить моей дочери, что у
малышки есть надёжный защитник, — кивнула она.
— Не только Вальбурге, — возразил Гарри. — Хоть мне соображения чистоты крови и
кажутся выдумкой, созданной для того, чтобы немного перераспределить собственность
в пользу тех, кто успел её бездумно лишиться, но в данном случае мне не кажется
зазорным использовать этот довод. Если известно, что отец — я, то никто не сможет
позволить себе подобного упрёка.
— Вы и вправду чистокровный, Гарри? — прищурилась она.
— Сайнус сказал, что готов в этом поклясться, — напомнил он. — Не вижу
необходимости что-то добавлять к слову джентльмена.
— Бедняга Бракси всё-таки не был большого ума, — улыбнулась бабушка Ирма. — Как он
мог сделать такую ошибку? Из десятка моих вопросов прямо вы ответили лишь на два, и
не видно, чтобы при этом особо напрягались.
— Мне нет нужды скрывать от вас свою природу, — поклонился Гарри. — И я надеюсь,
что моя некоторая нынешняя скрытность не послужит поводом обсуждать её… за
пределами этого круга.
— Я должна бы наказать вашу дерзость, — пожала она плечами, — но мои глаза иногда
видят несколько больше чем доступно другим.
— Правда? — удивился Гарри. — Не хотелось бы снова показаться дерзким…
— А мне-то думалось, что Орион всегда был верен моей дочери, — покачала она
головой. — Сходство не очень бросается в глаза, но некоторые детали, неразличимые
для неискушённого глаза… — заметив тень, что пробежала по его лицу, она дотронулась
до плеча: — Но не волнуйтесь, Гарри, я вас не выдам. Теперь мне и самой понятно,
отчего Сайнус так в вас уверен, и отчего он не желает обнародовать ваше настоящее
имя. Я думаю, что моя дочь будет вне себя, если узнает, что вы — Блэк.
— Я тронут, — склонил он голову.
— Как и другие сыновья моего непутёвого зятя, ты можешь называть меня “бабушка”, —
добавила она. — Для меня главное, что ты Блэк, пусть и не прямой мой потомок.
— Спасибо, бабушка, — согласился он.
Несмотря на некоторую растерянность от того, что его узнали, и на ложность
предпосылок, которые привели к установлению новых доверительных отношений, Гарри
почувствовал необычайный душевный подъём. Бабушка Ирма определённо нравилась ему
больше, чем Вальбурга, и сам факт того, что есть на свете человек, которого можно
называть “бабушка”, приводил его в состояние дикого восторга. Ещё он надеялся, что
с дедом Орионом удастся выправить отношения, несмотря на сегодняшний очевидный
разлад. В том, что дед Поллукс будет к нему относиться так, как посчитает нужным
бабушка Ирма, он не сомневался. Почувствовав его состояние, подошла Андромеда и
сжала руку, заглядывая в глаза.
— Я бы хотела минуточку внимания! — громко, на всю комнату, произнесла Ирма.
Дождавшись, пока присутствующие оставят разговоры и к ней повернутся, продолжила: —
Мне так понравилось то, что я сделала на нашей прошлогодней встрече, что я решила
сделать это нашей ежегодной традицией. Я вижу, что Белла надела подарок, что я ей
сделала тогда… Выйди вперёд, дорогая, покажи, какая ты красавица.
Зардевшаяся Беллатрикс вышла к бабушке и обернулась вокруг себя, взметнув подол.
Все зааплодировали. Гарри хлопал машинально, не в состоянии думать ни о чём, кроме
мягкой груди Андромеды, которой та вжималась в захваченное плечо, добавляя эйфории
в его состояние. Она, правда, что-то ещё шипела себе под нос, но это он предпочёл
игнорировать.
— Спасибо, дорогая, ты просто чудо! — произнесла Ирма. — Нарцисса!
Андромеда вздрогнула, как от удара.
— Подойди сюда, милая! — попросила бабушка и взяла с соседнего столика тяжёлый
футляр.
— Чёрт меня подери, она издевается, что ли? — прошептала Андромеда.
Нарцисса, улыбаясь и смущённо размахивая руками, вышла и встала рядом.
— Я думаю, будет правильно, если мои любимые… — провозгласила Ирма.
— Мои любимые! — сердитым шёпотом заявила Андромеда.
— …Мои любимые серёжки с браслетом будут сверкать на моей красавице-внучке, —
сказала бабушка.
— Это я их хотела! — горячо зашептала Андромеда. — Я всё детство с ними играла и
мечтала, что они достанутся мне!
— Потому, что ей они более к лицу, — закончила Ирма. — Сразу наденешь?
— Конечно! — радостно запрыгала Нарцисса.
— Мне они к лицу, мне! — прошипела Андромеда.
Несмотря на пышущую негодованием у его плеча девушку, Гарри искренне сопереживал
счастью Нарциссы, которая в присутствии бабушки снова стала такой же, какой он
помнил её ещё в те времена, когда был большим чёрным зверем — весёлой егозой и
непоседой. Ему даже стало немного жаль, что не в последнюю очередь с его лёгкой
руки эта непосредственность в ней сменилась, — не серьёзностью, конечно, — но
радость на её лице теперь обычно была более спокойной, что ли. Будто она знает,
чего хочет, и получает тоже… Не откладывая в долгий ящик, она надела серёжки и
браслет. Предметы очень подходили к рубиновому колье Беллатрикс. Может, даже были
из одного комплекта.
— Ей же к платью совсем не идёт! — прошипела Андромеда, глядя на сияющую сестру. —
Мерлин, какая несправедливость! Почему всё ей достаётся? Ей и Белке, чёрт подери! И
украшения им, и…
Она осеклась, бросив на него быстрый взгляд, а Гарри вдруг задумался о том, что же
она хотела сказать и не сказала.
После этого приём достаточно быстро закончился. Орион, который остаток дня не
спускал с Гарри настороженного взгляда, пожал ему руку на прощанье, пожалуй, даже
намного более радушно, чем позволяло ему гневное шипение Вальбурги, после
выполнения своего обещания относительно Нимфадоры так и не произнесшей ни слова.
Бабушка Ирма поцеловала в обе щеки, а дед Поллукс даже обнял, похлопав по спине.
Сайнус настойчиво звал всех пятерых остаться, напомнив, что здесь тоже их дом.
— Мам, нельзя ли Дору… — начала Андромеда, которая уже перестала дуться, но по-
прежнему не выглядела счастливой..
— Ты же знаешь, что с удовольствием! — рассмеялась Друэлла.
— Дора, останешься с бабушкой? — спросила она.
— С бабой Эллой?! — воскликнула она так звонко, что даже ухо заложило. — Могу с
бабой Эллой!
Девушки же изъявили желание вернуться к нему в поместье — даже Андромеда, которая
продолжала переживать и нервно кусать губы. Однако оказавшись в гостиной особняка,
сразу убежала наверх, даже не попрощавшись.
— Белла, мне нужно переговорить с Цисси, — сказал Гарри. — Наедине.
— Ты уверен? — поинтересовалась она, поглядев на оживившуюся от его слов сестру. —
А я?
Беллатрикс была в курсе его игры с Нарциссой, и в данный момент её не столько
интересовало, отчего вдруг он готов остаться с той наедине, практически отдавая
себя в её руки, сколько то, останется ли у Гарри после этого время и силы навестить
саму Беллатрикс.
— Если у меня получится, то сегодня ничего не выйдет, — покачал он головой.
— Тогда я переоденусь, а после займусь твоим оружием, — сообщила она.
— Иди сюда, — позвал Гарри, притянул её к себе и подарил долгий поцелуй, игнорируя
вытаращенные глаза Нарциссы.
— Хм, — озадаченно произнесла та, когда пунцовая Беллатрикс стремительно унеслась
по ступенькам наверх. — Значит ли это, что правила игры меняются?
— Пока не знаю, — пробормотал он.
Нарцисса ойкнула, когда он неожиданно зарылся лицом ей в декольте, с наслаждением
целуя ложбинку, а потом даже прижала его голову, гладя затылок.
— Пока не знаю, — отозвался Гарри, не отрываясь и надеясь, что она разберёт его
глухое бормотание. — В данный момент мне не до того.
— Да не обращай внимания, — весело воскликнула она. — Приятного аппетита, кстати!
— Ом-ном-ном! — шутливо откликнулся он.
— Слушай, как вспомню, как ты от меня поначалу буквально прятался… — хихикнула она.
— Неужели круглой попки и налитой груди достаточно, чтобы переменить твоё
отношение?
Гарри вынырнул из сводящей его с ума впадины и хмуро поглядел на Нарциссу.
— Шутка! — воскликнула она. — Я пошутила!
— Цисси, мы же тогда едва были знакомы! — упрекнул он. — Теперь ты мне дорога.
Оттого и всё остальное! Мне просто нравится быть с тобой!
— Ну ладно, я же тоже тебя поначалу очень боялась! — призналась Нарцисса,
расстёгивая пуговицу у него на рубашке и просовывая туда руку, чтобы погладить
грудь. — А теперь я думаю, что бояться тебя должны те, кто вознамерится меня
обидеть.
— Ты и вправду моя любимица! — улыбнулся он и звонко чмокнул её в тубы.
— Я это от многих слышу! — согласилась она.
— Мне нужна твоя помощь, — сказал Гарри с серьёзным видом.
— М-м, — задумалась она, выглядывая что-то в его глазах. — Что я буду с этого
иметь?
— Цисси! — картинно возмутился он. — Ты загоняешь меня на скользкую дорожку
торговли собственным телом!
— Погоди-ка, — вскинулась Нарцисса. — Ты сам добровольно мне себя предлагаешь? — и
покачала головой: — Мне надо подумать.
— Да ты же только что готова была… — воскликнул он.
— Да ну, ты сравнил! — протянула она. — Одно дело, когда мне от тебя что-то нужно,
и совсем другое — когда ты меня добиваешься!
— Да откуда же? — не понял Гарри. — Ты меня совсем запутала!
— Я девушка порядочная, — надулась она, задирая носик, — и не могу привечать
каждого, кто возжелает моего роскошного тела!
— Цисси, не зли меня, — предупредил он.
— А ты меня отшлёпай, — насмешливо предложила Нарцисса, а потом глаза её
загорелись: — Точно, ты меня отшлёпаешь, вот! Только не так, как в прошлый раз…
Так, чтобы мне понравилось!
— Ну у тебя и запросы! — вздохнул он.
— А кто обещал, что будет легко? — откликнулась она, откидываясь на его руке и
прикрывая глаза. Гарри склонился к ней, нежно целуя. — Рассказывай, что нужно
сделать?
На самом деле, исполнить этот план оказалось не так уж просто. Гарри долго сидел
под окнами, ожидая, пока Андромеда заинтересуется странным жужжащим звуком и
выглянет наружу. Незадача заключалась в том, что скоро должно было стемнеть, и
тогда момент оказался бы упущенным. Это тоже было не очень страшно, но сегодня он
уже загорелся и буквально трясся от предвкушения. Наконец, она выглянула, заставив
сработать простенькое заклинание, которое Гарри навесил за её окном, и он на
цыпочках двинулся вдоль кустов, изображая, что крадётся.
— Гарри! — послышался её голос. — Гарри!
Он обернулся, будто ища, откуда идёт звук, “заметил” Андромеду и махнул на неё
рукой, прикладывая палец к губам. Развернулся и более проворно двинулся прочь,
предварительно сжав в кармане сигнальный галлеон. Оставалось только ждать. Она
должна была клюнуть — уж больно она была расстроена днём на приёме. Гарри укрылся
за кустами, но так, чтобы его можно было легко обнаружить — иначе, опять же,
чрезмерно испытав её терпение, можно было упустить рыбку с крючка.
Она всё-таки появилась — сначала послышались лёгкие шаги, потом зовущий его шёпот.
Когда она вышла, он сделал вид, что застигнут врасплох, На ней было простое
повседневное платье вместо того праздничного.
— Энди! — издал он вздох облегчения. — Ты что тут делаешь?
— Там Нарцисса, — сообщила она. — Я слышала, как она крадётся, разыскивая тебя… и
зовёт шёпотом.
— Чёрт! — воскликнул он, в панике оглядываясь. — Она же могла прийти по твоим
следам!
Андромеда открыла было рот, чтобы возразить.
— Гарри! — послышался тонкий голосок словно в подтверждение его слов.
— Так, это она! — прошептал он, изображая панику. — Я побежал!
— Вот, в кусты полезай! — скомандовала она, указывая на лаз у корней.
Гарри его загодя проверил и убедился, что он достаточно просторный для воплощения
его замысла.
— Хорошо, — покорно согласился он, вставая на четвереньки. Она присела рядом. —
Стой, а ты куда?
— Если она увидит меня, то сразу что-то заподозрит, — пояснила она, его
подталкивая.
— Гарри! — раздалось уже ближе. — Где ты? Твоя Цисси ищет тебя!
— Твоя Цисси! — злобно прошипела Андромеда. — Дулю тебе!
— Что? — переспросил он. — Ты что там бормочешь?
Она втиснулась вслед за ним, и оказалась на боку лицом к лицу, пытаясь хоть чуть-
чуть отодвинуться в тесном пространстве.
— Вдвоём мы сюда не поместимся! — шепнул Гарри. — Вылезай давай!
— Куда я полезу? — возмутилась она. — Цисси уже совсем рядом!
— О, Мерлин! — закатил он глаза. — За что мне это всё!
— В следующий раз будешь следить, под чью юбку лезешь! — злорадно прошипела она. —
Поворачивайся ко мне спиной!
— Сама поворачивайся спиной! — возразил он. — Я сюда первый залез!
Треснул сучок, и они оба затихли. Мимо прошла, внимательно оглядываясь по сторонам,
Нарцисса. Гарри почувствовал, что рука лежит на бедре Андромеды, и непроизвольно
сжал. Она издала неясный хрип и гневно вытаращила глаза, показав ему плотно сжатые
зубы.
— Гарри! — тоненьким голоском позвала Нарцисса. — Гарри!
Он осторожно дотронулся до губ Андромеды. Она попробовала мотать головой, но
многочисленные ветки, между которыми они были зажаты, не давали ей отклониться.
Гарри захватил её губы в свои и стал посасывать, водя по ним языком. Она пискнула,
и откуда-то из макушки куста вверх взлетела птица.
— Гарри! — воскликнула Нарцисса, оборачиваясь на шум крыльев.
Андромеда, сдавшись, ответила на поцелуй, и Гарри двинул руку вверх. Ягодица
оказалась такой, как он себе и представлял — крепкой и упругой. Андромеда
стремительно начала краснеть и снова вытаращила глаза. Он повёл бровями в сторону
Нарциссы, которая буквально в десятке шагов от них медленно поворачивалась вокруг
себя, держа палочку наготове. Если хочет, пусть сдаст его сестре. Если не хочет…
она знает, что он воспользуется положением, и знает, — или должна предполагать, —
как именно.
“Мерзавец!” — произнесла она одними губами и обречённо прикрыла глаза.
Точно, знает! Целуя её при этом, он потянул юбку наверх, чтобы оголить бедро. Её
рука, на которой она лежала, скомкала рубашку у него на груди.
“Мерзавец!” — повторила она ещё раз, когда он на секунду оторвался.
Нарцисса удалилась вдоль кустов, продолжая свои поиски. Гарри чувствовал, как его
тяжёлое дыхание смешивается с горячим — Андромеды. Юбка зацепилась за сучок, и он
чуть не порвал подол, от нетерпения дёрнув слишком сильно. Наконец край ткани
оказался в руке, и она, словно только сейчас осознала, что происходит, вцепилась в
его кисть, не пуская дальше. Гарри поднёс её пальцы к губам, целуя, а потом снова
положил руку себе на грудь. Пока она была занята ощупыванием, он быстро опустил
руку к своей цели. Она пискнула, когда, подтянув вверх краешек сатиновых панталон,
он сделал то, о чём мечтал уже долгое, долгое время — запустил ладонь под тонкую
ткань. Пальцы коснулись бархатной кожи бедра и по ней провели. Невольно прикрыл
глаза, чувствуя, что моментально пришёл в состояние полной боевой готовности.
Приложил к бедру всю ладонь и двинул вверх, проникая дальше под панталоны и гладя
голую кожу ягодицы.
Андромеда снова распахнула глаза. Та рука, на которой она лежала, казалось,
пыталась его оттолкнуть, и в то же время другая ощупывала и поглаживала его торс.
— Мерзавец, — горячо выдохнула она ему на ухо.
Узкое пространство, помогая сократить дистанцию, мешало всему остальному. Спустить
с неё панталоны оказалось целой проблемой, в особенности оттого, что она принялась
дрыгаться — то ли решив его подразнить, то ли и вправду опять передумав. Подмяв
Андромеду под себя, коленом раздвинул бёдра, распустил шнуровку платья на спине,
чтобы оголить её грудь, и сжал вожделенную мякоть. Она тихо охнула, когда он вошёл
в неё, прикусила губу, откинув голову набок, и пальцами вцепилась в спину.
Вот он, момент, о котором он мечтал с тех пор, как впервые увидел Андромеду в этом
времени… Точнее, с тех пор, как впервые увидел её переодевающейся. Глухо застонав,
он непроизвольно выгнулся, до предела вонзаясь, и счастье, затопившее его до самых
краёв, толчками стало выплёскиваться в неё. Андромеда вскрикнула то ли от боли, то
ли он неожиданности, и её когти вонзились глубоко ему в спину. Гарри склонился,
губами засасывая кожу на шее и наслаждаясь тем, как она дрыгается, пытаясь
освободиться.
— Я же говорил, милая, — прошептал он ей на ухо. — Ты должна была знать, что это
обязательно случится.
Она не ответила, продолжая цепляться за его лопатки и судорожно дышать в сторону.
Гарри чувствовал под рукой, которой продолжал нежно тискать грудь, силу, с которой
её сердце пыталось выпрыгнуть из груди. Истосковавшийся за день взаперти член снова
набух, и Гарри осторожно двинулся. Андромеда глубоко вдохнула, запрокинув голову,
было застонала, но почти сразу заткнула себе рот запястьем, лишь глухо мыча по мере
того, как он продолжал медленно вращать тазом. Осторожно потянул её руку вниз, но
она протестующе замотала головой, крепко сомкнув губы и попискивая.
— Расслабься, — попросил он. — Я хочу тебя услышать.
Она покраснела и ещё сильнее замотала головой.
— Скажи мне, милая, — продолжал он настаивать, с улыбкой глядя ей в глаза. — Скажи
мне, как тебе приятно. Мне обязательно нужно это услышать.
Она снова мотнула головой, но уже не так уверенно. Руку удалось поместить себе на
ягодицу, и она теперь робко наглаживала мышцы, каменеющие в такт его движениям.
— Ах, — робко вздохнула она, и это так возбуждающе прозвучало в её исполнении, что
он, не выдержав, выгнулся, снова в неё извергаясь.
Она опять вскрикнула, пытаясь его оттолкнуть, но Гарри вжался всем своим весом и
замер. Несмотря на серьёзность случившегося, ему хотелось петь. Душа летала где-то
в небесах, беззаботно трепеща крылышками, а руки с наслаждением мяли буквально
тающее под ними тело Андромеды.
— Мне безумно хорошо, милая, — тихо прошептал он. — Спасибо тебе!
Глядя в сторону, она кивнула и положила руку ему на макушку, рассеянно теребя
волосы.
— Ты не против, если мы переместимся в спальню? — спросил он.
Она опять кивнула.
— Тогда погоди, сейчас я нас трансгрессирую, — предложил он.
Можно было, конечно, расцепиться, кое-как натянуть портки — и ему, и ей — и
направиться пешком, но у Гарри возникли сомнения. Было такое ощущение, что
Андромеда ужасно стыдится — не стесняется, а именно стыдится — того, что всё-таки
отдалась ему, и отчего-то казалось, что вполне вероятно это был последний раз — тем
более, что его выступление при этом и вовсе было сложно назвать блестящим — кончил
два раза подряд, толком даже не начав и полностью проигнорировав потребности
девушки. Словно сопливый юнец, в первый раз оказавшийся в постели с женщиной. И
опять же — придётся расцепляться, чего уж он после соития вовсе не любил.
— Ты ножками меня обними, — предложил он. — И вообще покрепче прижмись.
Она послушалась, и Гарри быстро произнёс многократно отработанное заклинание. Мир
сменился тесным кривым коридорчиком переноса, и они рухнули на постель в её
спальне. Андромеда сдавленно охнула под его весом, вышибающим из неё дух, и
замерла, так его и не отпустив. Гарри развернулся набок и задрал юбку до талии,
чтобы удобнее было гладить бедро и попку. Спрятав лицо у него на шее, руку
оттолкнула и одёрнула платье вниз, прикрываясь. Он отобрал руку, несколько раз
поцеловал и снова водрузил себе на ягодицу, а потом опять задрал платье вверх. Она
протестующе замычала.
— Не пойму, — покачал он головой. — Что не так? Ты же этого хочешь, правда?
Андромеда оттолкнула его и отодвинулась, выпуская обмякший член на волю, потом
сползла с кровати, опуская юбку, и, так и не встретившись с ним взглядом, убежала в
ванную. Послышался шум воды. Гарри воспользовался её отсутствием, чтобы избавиться
от одежды и отмыть последствия того, что произошло в кустах. Снова улёгся и стал
ждать, прокручивая в голове детали, от которых почти сразу член встрепенулся и
налился кровью. Она вернулась, наряженная в свою обычную плотную ночнушку, и сразу
отвела взгляд в сторону от голого мужчины в собственной постели. Бочком добралась
до кровати, залезла под одеяло, укрывшись до подмышек, и вытянула руки поверх,
одновременно прикрыв глаза. Мол, делай со мной, что хочешь — меня здесь нет!
— И что это означает? — поинтересовался он. — Тебе холодно? — Андромеда помотала
головой. — Ты стесняешься? — пожала плечами. — Тебе стыдно?
Предположение было вовсе безумным, но она кивнула. Гарри от удивления даже открыл
рот.
— И что, пока мы с тобой в постели, ты будешь упорно молчать с закрытыми глазами? —
ужаснулся он. — И прикрывать все свои прелести?
Она кивнула.
— Глупости! — воскликнул он, вставая перед ней на колени. — Ещё чего не хватало!
Посмотри на меня!
Андромеда опять помотала головой.
— Энди, — ласково сказал он, — скажи мне, ты читала книжки про любовь? Не детские,
а те, что для взрослых? Ты не встречала в них такое выражение — “слились воедино?”
— она упрямо сжала губы в ответ. — Ты никогда не задумывалась, что оно означает, а?
— она неуверенно качнула головой.
То есть читала, но не очень-то и задумывалась — ну слились, и слились, что тут
думать-то?
— Ну сама подумай, как мы с тобой “сольёмся воедино”, если между нами твоя толстая
рубашка, и ты сама меня не видишь? — с упрёком в голосе спросил Гарри. — Или ты
вовсе этого и не хотела? Посмотри на меня, милая!
Андромеда крепко зажмурилась, вздохнула и распахнула глаза, сразу подняв на его
лицо и миновав взглядом всё остальное. Он склонился к ней и нежно поцеловал в губы.
— Так и будешь молчать? — тихонько поинтересовался он.
— Мерзавец, — пожаловалась она в ответ и снова потянулась к нему губами.
Увлёкшись поцелуем, она ухватила его за вихры и притянула к себе. Гарри потянул
вниз край одеяла. Она дёрнулась было остановить его, но сразу вернула руки на
место.
— Ужас какой, — прошептала она. — Какое бесстыдство!
— В этом и смысл, — улыбнулся он. — Снимай рубашку!
— Я не могу, — замотала она головой. — Это слишком…
Гарри фыркнул от осознания гротескности происходящего. Конечно, и Нарцисса с
Беллатрикс не сразу осмелели, но у младшей была ясная цель… которую она, впрочем,
до сих пор себе не представляет. Насколько Гарри в этом мог разобраться, Нарциссе
просто хотелось чего-то… Тепла человеческого тела. Чтобы её кто-то обнял, прижал к
себе, приласкал, осыпал поцелуями. Не то, чтобы ей не хватало ласки в семье, — та
же бабушка Ирма, судя по всему, готова была баловать любимую внучку до
бесконечности, — но с появлением в доме человека, рядом с которым она однозначно
ставила слово “самец”, — особенно после того, как столь много внимания уделила
подробностям анатомии его звериной ипостаси, — её потребность почти моментально
обрела чёткую направленность и уверенность настолько сильную, что она сама пришла к
нему и настояла на своём, даже невзирая на страх, в котором буквально накануне ему
призналась. И эта тяга провела её через… некоторую непривычность нового увлечения.
Беллатрикс же толкали совсем уж дурацкие — с точки зрения Гарри — соображения вроде
того, что она “должна”. Сначала она “должна” любой ценой ввязаться в драку, потом
так же “должна” она оказалась выплатить “залог”. Гарри же в тот момент не захотел с
ней особенно церемониться, и поэтому возможный стыд с её стороны попросту не принял
во внимание. Ещё точнее — наплевал. Особенно в свете того, что никак не мог
предположить, что у Беллатрикс до него вообще никого не было… В итоге получилось,
что ни собственная нагота, — наедине, естественно, — ни его внимание или
прикосновения её не смущали. На людях же она сразу становилась смущённой и
стыдливой.
Гарри как-то подспудно распространил отношение сестёр к интимному процессу и на
Андромеду тоже — то ли внешнее сходство, особенно с Беллатрикс, сбило его с толку,
то ли факт её замужества, несмотря на то, что Тонкс практически прямым текстом
сказал ему, что делал это всего два раза, да и то практически украдкой. Три года
назад, подумать только! Три года назад! На поверку оказалось, что из них троих как
раз Андромеда наиболее зажата в этом вопросе. Такое ощущение, что она самая
настоящая средневековая маггловская девушка, воспитанная, в первую очередь, в
боязни греха и красоты собственного тела.
— Порву ночнушку на мелкие кусочки, — пообещал он. — Никакое Репаро не поможет!
— Не на-до! — жалобно взмолилась она, приподнимаясь и прижимая ночнушку к бёдрам, и
тут её взгляд упал на головку члена, которая оказалась совсем рядом с её лицом —
ещё немного, и она просто наткнулась бы носом.
Замерев и стараясь не дышать, словно кролик, попавшийся на глаза удаву, она
сглотнула вставший в горле ком. Гарри, улыбнувшись этому трогательному зрелищу,
качнул членом в стороны, наслаждаясь видом её глаз, неотрывно следящих за
колебаниями.
— Я, наверное, очень развратная, — завороженно произнесла она, и её ноздри
вздрогнули. — Чистый… — добавила рассеянно.
— Не хочешь попробовать? — осторожно спросил он. — На вкус…
Она вздрогнула, снова принюхалась и лизнула. Коротко, словно змейка высунула
язычок.
— Не стесняйся, — подбодрил он.
— Не смотри, — попросила жалобно Андромеда, снова высунула язычок и на этот раз
лизнула уже всерьёз. — Ой!
Член вздрогнул и ещё сильнее надулся, хотя казалось, что куда уж больше…
— Обхвати головку губами, — посоветовал он, — и во рту ласкай языком.
Как ни странно, она послушалась — не сразу, конечно, а через минуту, когда
закончила наливаться багрянцем — и осторожно нанизалась ротиком на член. Гарри
запрокинул голову и застонал. Она подтянулась, обняв его ягодицы, и прижалась к
бёдрам. Легонько шевельнув тазом, он намекнул ей, что ещё можно сделать, и
Андромеда стала двигать головой взад-вперёд. Постанывая от удовольствия, Гарри
потянул вверх подол рубашки, сначала обнажив бёдра, а потом заголив самый низ
живота с густым тёмно-каштановым пушком между ног. Андромеда, поглощённая
увлекательным занятием, не сразу поняла, что он делает, и лишь машинально
раздвинула бёдра, когда он потянул коленку в сторону.
Коснувшись горячей плоти, он замер от наслаждения и необходимости совладать с
собой, — кончить, когда она так мило ласкает его ртом, в планы не входило, — но до
чего же приятные ощущения!
— Сладкая, сладкая Энди! — блаженно простонал он.
Пальцы сами раздвинули в стороны пухлые губки, буквально сочащиеся удовольствием, и
легко скользнули вдоль, нащупывая клитор. Средний палец сдвинул капюшон и
потеребил.
— М-м-м! — громко промычала Андромеда и выпустила член изо рта, изумлённо глядя на
его руку в промежности и не обращая внимания на ниточку слюны, тянущуюся изо рта к
головке. Гарри замедлил движения, скользнул глубже к щёлке, чтобы зачерпнуть
пальцем соков, вернулся и продолжил, надавив чуть сильнее. — А-ах! — не выдержала
она, вскрикнув в голос.
Свободной рукой Гарри притянул её голову к члену, и она, прикрыв глаза, снова взяла
его в рот. Опять вскрикнула, когда он погрузил палец внутрь, но член не отпустила,
продолжая любовно облизывать со всех сторон. Через пару минут мычание стало громче
и протяжнее, и Андромеда стала двигать тазом, сама пытаясь тереться о пальцы.
Выпустив член, громко застонала и сдвинула бёдра, стискивая его руку, потом упала
головой в подушку и закричала, содрогаясь всем телом, по которому словно волны
пробежали. Гарри, расположившись над ней, покрывал поцелуями шею и плечи, при этом
задирая ночную рубашку. Когда её перестало трясти, совсем развернул на живот и
навалился сверху, направив член между ягодиц. Тугое тепло мокрой щёлки с
готовностью его приняло, и он стал двигаться, каждый раз ударяясь животом о попку.
Андромеда ещё сильнее втиснула лицо в подушку и громко застонала, а потом опять
начала кричать. Он не собирался сдерживаться, и когда член сжало в ней, как в
тисках, кончил, своим стоном присоединившись к её заглушенным подушкой крикам.
Пять минут они пролежали почти без движения. Она продолжала постанывать, а Гарри
целовал её за ухом и в шею.
— Я совсем голая, да? — шёпотом спросила она.
— Ночнушка всё ещё на тебе, — откликнулся он, покусывая ушко.
— Убери уже руку, — попросила Андромеда и попробовала пошевелиться, чтобы стряхнуть
ладошку, которая так и продолжала сжимать её сокровище — то, что между ног.
— Ты прекрасна, — отозвался он, даже не подумав послушаться. — Моей руке очень
приятно.
И пошевелил утонувшими в её соках пальцами, нежно лаская.
— Не сомневаюсь, — блаженно простонала она. — Ты всё-таки мерзавец.
— А ты всё-таки очень красивая, — откликнулся он, подсунул другую руку и сжал
грудь.
— Гарри! — возмутилась она. — Я просила убрать ту, а не добавлять ещё одну к моему
стыду!
— Чего ты стыдишься, милая? — спросил он.
— Я не знаю, — пробурчала она. — Я так воспитана…
Гарри осторожно высвободил руки, поднялся, перевернул её на спину и усадил.
Игнорируя протестующие вопли, стянул через голову ночнушку и отбросил в сторону.
— Ты красавица, — ласково отметил он. — У тебя прекрасная фигура, тонкая талия,
соблазнительная грудь и круглая аппетитная попка.
— Прекрати! — взмолилась Андромеда, краснея и пытаясь прикрыться руками.
— Я готов тобой любоваться целые дни напролёт, позабыв про всё на свете, — сказал
он. — Чего же тебе стыдиться?
— Когда ты глядишь на меня, ты… — замялась она, с подозрением глядя на член,
который снова начал набухать. — Вот именно! — кивнула она.
— А тебе разве не этого хочется? — тихо спросил Гарри, касаясь губами её уха.
— Я… я не скажу! — надулась она.
Он улёгся на спину и потянул её к себе.
— Ты что делаешь? — запротестовала она.
— Садись на меня сверху, я буду тобой любоваться, — предложил он. — Да не на живот,
а ниже!
— Но там же… — замялась она, глядя себе между ног, где как раз виднелась головка
придавленного члена.
Он взял грудки в обе руки, сжимая, и она вздохнула. Опустил руки на талию и стиснул
бёдра. Она двинула тазом и распахнула глаза, чувствуя, как при каждом движении
головка упирается в щёлку, готовая скользнуть внутрь. Снова сжав грудки, стал их
массировать, теребя соски. Упираясь грудью в его ладони, Андромеда поёрзала, тяжело
дыша, изогнулась и зажмурилась, когда член погрузился в неё до самого основания.
Сделала несколько движений, издала глубокий стон, а потом посмотрела ему в глаза
совершенно пьяным взглядом. Похоже, ненужная стыдливость постепенно сдавала свои
позиции…
Проснулся он резко, как от толчка. Отчего-то было светло, будто кто-то зажёг рядом
Люмос.
— Ну что, не спишь? — раздался рядом насмешливый голос.
Знакомый насмешливый голос. Любимый. Увидев Дафну, сидящую на краю кровати, Гарри
резко отдёрнул руку, которая даже во сне продолжала сжимать круглую попку
Андромеды.
— Дафна? — шёпотом воскликнул он. — Чёрт!
— Я тоже рада тебя видеть, — насмешливо произнесла она.
— Я не в том смысле… — взмолился он. — Любимая!
Усевшись, он попытался её обнять, но она со смехом увернулась и вскочила с кровати.
— Фу-фу-фу! — сказала она, картинно зажимая носик двумя пальчиками. — От тебя
пахнет, будто ты переспал с другой женщиной!
— Но Дафна! — простонал он, заламывая руки.
— Не желаю ничего слышать! — топнула она ножкой. — Бегом в душ! И чтобы всё
скрипело!
— Я быстро! — пробормотал он, вскакивая, и побежал в ванную.
— И Гарри! — остановила она его уже в дверях. — Зубы почисти хорошенько! — и
погрозила пальцем. — Я всё видела.
Моясь, он пытался сообразить, что происходит. Что за чертовщина внезапно
случилась!!! Итак, его галлюцинация снова явилась ему. Галлюцинация? В этом он не
был до конца уверен. В прошлый раз, целуя её и сжимая в руках попку, он был уверен,
что к нему прижимается настоящая живая девушка. Его жена и любимая. А потом она —
раз! — и исчезла, даже не оставив намёка о своём визите. Кроме рецепта зелья,
который он внезапно вспомнил. Вспомнил, потому что и так знал. И вот она снова
здесь. Гарри вздохнул. Совсем не важно, живая она или призрак. Пусть даже
галлюцинация — ради неё он готов отдать всё и пожертвовать чем угодно. Если нужно
бросить Андромеду и сестёр — так и сделает. Потребуется убить или предать — он на
всё готов, лишь бы его ненаглядная ещё хотя бы раз навестила его ночью, когда все
спят. Вот только от малышки Нимфадоры не откажется ни за что, но в этом случае и
сама Дафна должна понимать…
— А ты молодец! — похвалила она, когда он распаренный выскочил из ванной, не забыв
— как она просила — почистить зубы.
Ну да правильно — она же его галлюцинация, и она видела, где совсем недавно гулял
его язык. Дафна с коленями забралась на кровать и, откинув в сторону одеяло,
разглядывала Андромеду, которая голышом разметалась по кровати.
— Надо же, она и вправду красивая, — вздохнула она. — Была бы мужиком — сама бы на
неё взобралась…
— Прости, любимая, я… — шагнув к ней, вымолвил он.
— Переспал с бабушкой малыша Тэдди? — усмехнулась она.
Её издевательства были ему понятны. Потому, что заслуженны.
— Она не… — качнул он головой.
— Подумать только, совсем недавно — перед тем, как мы с тобой оказались здесь, —
напомнила она, — я видела её уже в годах… Со внуком. А теперь она молодая,
красивая… Желанная, да, Гарри?
— Это больше не повторится, — твёрдо сказал он и взмолился: — Я обещаю. Я… что
угодно, любимая, только не уходи!
— Гарри, Гарри, Гарри! — покачала она головой, подходя к краю кровати и распахивая
объятья. — Иди ко мне, любимый мой!
Не думая, он схватил её и прижал, вдыхая запах волос. Любимая! Это Дафна, его
любимая Дафна. Тёплая и родная!
— Я без ума от тебя, — сказал он. — Что мне нужно сделать, чтобы ты меня простила?
— Я умерла, Гарри, — вздохнула она, и эти слова вонзились, как нож ему в сердце,
снова заставив кровоточить подживающую рану.
— Не говори так! — попросил он, чувствуя, что хочет плакать. — Прошу тебя…
— Я умерла, Гарри, — повторила она. — Но ты, мой единственный и ненаглядный, не
пожелал меня отпустить и призвал… Позвал с собой, не думая, чем это обернётся. У
тебя большое сердце, Гарри. Мне в нём тепло и уютно, и живя в нём, каждую минуту,
каждую секунду я чувствую, как ты меня любишь. Как видишь мои глаза в синеве неба,
волосы в солнечном свете, голос в журчании воды… Поверь мне, это не просто слова, —
она отстранилась, заглядывая ему в глаза. — Меня просто не было бы сейчас здесь,
если бы это было не так. Временами я чувствую, что снова живу… Ненадолго оживаю в
твоём сердце, когда ты даришь его кому-то ещё. Мне горько и странно видеть тебя с
другими женщинами, — он встрепенулся, чтобы снова сказать ей, что готов на всё,
лишь бы… — Молчи! — скомандовала она, прикладывая тонкий пальчик к его губам. — Да,
да, именно так — горько и странно, но… Я умерла, Гарри, и могу жить лишь в те
моменты, когда ты… и когда та, что с тобой… когда вы дарите себя друг другу… Я не
хочу умереть ещё сильнее, Гарри, ты понимаешь? Я хочу жить, пусть так, понемножку…
— Погоди, я… — пробормотал он.
— Сегодня случилось что-то особенное, — продолжила она. — Я чувствовала, что оно
давно уже копится…
— Что? — не понял он.
— Я не знаю, — прикусила она губу. — Это как если зарядить артефакт магией, когда
она почти кончилась… Что-то, что позволяет мне оказаться в твоих объятьях, и что в
данный момент тает и уносится прочь с ужасающей меня скоростью…
— Постой, тогда… — сказал он.
— Я знала, что оставалось ещё достаточно много времени, пока я смогу тебе явиться,
— покачала она головой. — Но сегодня так резко… Этот момент наступил неожиданно. И
это не только потому, что ты переспал с бабушкой Тэда, — проказливо улыбнулась она,
как котёнок высунув кончик языка между зубок. — Что-то ещё сегодня случилось, что
вызвало у тебя душевный подьём…
— Постой, дай-ка подумать, — нахмурился он.
— Нет, Гарри, у меня и вправду мало времени, — покачала она головой. — Ты был
скверным, скверным мальчишкой всё это время, и я истомилась, глядя на тебя с
другими и не имея возможности быть с тобой…
Встала на кровати, задрала юбку и стянула с себя трусы, запустив ими ему в лицо.
Потом уселась и откинулась на спину, подтягивая юбку кверху, обнажая сначала
стройные ножки, а потом и то, что между ними. Гарри, как зачарованный, следовал за
ней, нависая сверху.
— Не тяни, милый, — проворковала она, приглашающе раздвигая бёдра и легонько
надавливая ему на затылок, направляя лицом как раз туда, к призывно блестящим
розовым губкам. — Раз уж ты почистил зубы, не мог бы ты первым делом повторить мне
то, что два часа назад с таким увлечением нашёптывал мисс Блэк?
Естественно, когда он проснулся утром, её рядом не было. Зато была сидящая вплотную
Андромеда, которая зачем-то разглядывала его лицо.
— Гарри! — хмуро произнесла она.
— Энди, — улыбнулся он и приподнял голову, оглядываясь по сторонам.
— Ты это всё подстроил? — сердито спросила она, чувствительно тыкая в него пальцем
с острым ногтем. — Выждал момент, да? Подловил, когда я была жутко зла, да ещё и
подговорил Нарциссу, чтобы она громко звала тебя в коридоре? Ты знаешь, кто ты
после этого?
Дафны не было. Может, конечно, она спряталась под кроватью или принимает душ? Гарри
прислушался — нет, вода не шумит. Да и не потерпела бы она рядом молодую и красивую
— соперницу? Вряд ли, скорее, досадную помеху. Хотя спящая — точнее, даже дрыхнущая
без задних ног — рядом, в той же постели Андромеда вовсе не помешала ей получать
своё в течение почти двух часов… которые весьма ожидаемо пронеслись, как один миг.
Что вовсе невероятно — она не пожелала разговаривать! Опять же, понятно — если она
и вправду живёт в нём и видит и слышит не только то, что он видит, но и то, чем он
дышит… Зачем ей пустые разговоры, если она — просто его частичка? Довольно урча,
словно кошка, свернулась у него под боком, пригрелась и уснула, красноречиво
приложив пальчик к его губам — чтобы глупыми вопросами не портил удовольствие. Как
он ни пытался таращить глаза, чтобы хоть немного полюбоваться любимым ликом, почти
сразу его словно огромной массой придавило, насильно отправляя в сон. И при всём
при этом про Андромеду он вспомнил лишь сейчас, когда раскрыл глаза и увидел её над
собой. Что уж вовсе непонятно — неужели она так и не проснулась во время его весьма
интенсивных “кувырканий” с Дафной!
— Скажи, — спросил он, — ты… ничего такого не помнишь?
— Ты бука, Гарри! — надулась она. — Конечно, помню! Ты меня подло совратил! Много
раз и очень неприличными способами! А самое главное — ты бесчестно воспользовался
моей слабостью! Скажи, ты и Беллу в свой план втянул? Она же всё сделает, если ты
ей скажешь! Может, она зелья какого подлила?!
— А потом? — осторожно поинтересовался он.
— Что — потом? — опешила она. — Я выпила зелье и пала жертвой твоего коварства, вот
что потом!
— Нет, я не про то, — помотал он головой, усаживаясь и бесцеремонно притягивая её к
себе. — После того, как я… как это? А, вот, “бесчестно”... Чёрт!
— Бесчестно воспользовался моей слабостью! — начала она перечислять голосом
городского судьи, зачитывающего прегрешения карманного воришки, по ошибке попавшего
в дом терпимости. — Подло совратил! Неприличными способами! И я пала жертвой твоего
коварства!
— Да, да, — нетерпеливо согласился он. — А после того, как я совершил все эти
подвиги — ты ничего не помнишь?
— А потом, — вздохнула она, — мне стало так хорошо, что я вся такая счастливая
заснула. А когда проснулась, то подумала, что, наверное, влюбилась! И тогда-то я и
постигла всю глубину твоей подлости!
Сердце сжалось от тоски — он-то надеялся, что в её случае тоже обойдётся, как и с
сёстрами. Не обошлось.
— Это неприлично, Гарри! — заметила она капризным тоном. — У меня есть дочь, и мне
нужно думать о её будущем, а не о каких-то глупостях!
Гарри тоже не хотелось думать о каких-то глупостях. То, что ему сказала Дафна,
очень походило на порождение собственного разума, оправдывающее нынешнюю ветреность
и беспутность. Если уж сама любимая, явившись ему прекрасной девицей, — такой, как
она была в жизни, — практически требует от него, чтобы он продолжал разврат
последних недель и месяцев, наполняя её неведомой энергией, позволяющей скорее с
ним встретиться… Это ведь так удобно, правда? Когда богиня является тебе во сне с
настоятельной рекомендацией “подарить себя” как можно большему количеству
привлекательных девушек в округе… Значит, всё-таки галлюцинация… Рука сползла с
талии вниз и сжала попку Андромеды, а другой, проведя по груди, он оттянул ворот
ночнушки.
— А зачем это ты в ночной рубашке? — спросил он, заинтересованно заглядывая внутрь.
— Прячешь от меня свои сокровища?
— Чтобы не превратить утро в безобразие! — пояснила она и вскочила так быстро, что
он даже не успел ещё раз дотянуться до груди. — Всё, я пошла умываться!
Она убежала в ванную, а Гарри, встав с кровати, решил на всякий случай заглянуть
под кровать. Конечно, там его ночная гостья не обнаружилась. Проверил под подушкой
и — на всякий случай — под матрасом. Заглянул в шкаф, где она могла спрятаться
между платьев, потом стал искать в комоде, в котором особенно многообещающим
оказался ящик с кружевными панталонами… Но нет, несмотря на особую тщательность
проверки, Дафны и там не обнаружилось. Уже без особого энтузиазма заглянул за
гардины, вышел в детскую и хорошенько проверил там. Последняя надежда — сундук с
куклами — себя не оправдала.
— Дафна, Дафна, — пробормотал он себе под нос, качая головой, — ну куда же ты опять
спряталась?
Сердце кольнуло, — не больно, а, скорее, радостно, — и он прижал к нему ладони.
— Я рад, что тебе там хорошо, любимая, — ласково сказал Гарри.
Дверь в ванную Андромеда запирать не стала. Видимо, несмотря на все громогласные
протесты, не очень-то и рассчитывала на утро без безобразий. Хоть рубашка и была
плотной, но попку наклонившейся над раковиной девушки облегала очень
привлекательно. Он подошёл, плотно к ней прижался и просунул руки под мышки, чтобы
сжать грудки.
— Гарри! — выдохнула Андромеда, ополаскивая лицо от мыла.
— Ты ждала кого-то ещё? — откликнулся он.
— Мне не нравятся шутки в таком ключе, — хмуро ответила она. — Пожалуйста, больше
не позволяй себе таких намёков! И кроме того я, по-моему, ясно тебе дала понять…
Целуя её шею, он провёл рукой вниз по плоскому животику и сместил на ягодицу, с
силой стиснув. Из горла само собой вырвалось блаженное мычание.
— Чёрт, Гарри! — в панике воскликнула она, почувствовав, что его дубина напряглась
и тыкается между бёдер. — Я же сказала!..
Отпустив попку, он переместил руку вперёд и сквозь ткань сжал лобок.
— Раздвинь ножки, милая, — попросил он на ушко. — Ну же, крошка!
— Чёртов маньяк! — простонала она, нехотя разрешив его пальцам скользнуть между
бёдер. — Похоже, легче тебе отдаться, чем объяснить, почему нельзя!
Андромеда развернула голову, жадно ища его губы, а Гарри, почувствовав, что рубашка
под пальцами напиталась влагой, потянул вверх. Оголил попку, она почти сразу
выгнулась, позволив члену войти в тесный жар её щёлки и издала благодарный стон.
Ещё приподняв рубашку, он сунул под неё руку и сжал грудь, играя соском.
— Объясняй теперь, — предложил Гарри, на секунду оторвавшись от сладких губ, —
почему нельзя!
После этого забрались в душ, где Гарри с улыбкой напомнил ей, как она раньше мыла
его, когда он ещё был чёрным зверем. Ни слова не говоря, Андромеда намылила
мочалку, принялась его тереть, начав с плеч и спины, перейдя на руки, и присела,
чтобы удобнее было скрести ноги. Обнаружив перед собой мотающийся из стороны в
сторону член, осторожно взяла его в руки и принялась мять в руках, делая вид, что
моет. Потом, тряхнув тугим пучком волос на затылке, вскочила и задвинула Гарри под
душ, интенсивно его там ополаскивая. Просунула сзади руку между ног и взяла в
пригоршню яйца, бережно катая их между пальцами, другой рукой сжала член и издала
неясный стон — или рык? — всем телом прижавшись сзади. Села на корточки, обвиваясь
рукой вокруг ног, и заглотила член чуть ли не до середины.
Из душа удалось выйти через час, да и то — лишь обещанием сразу бросить её на
постель и к ней там присоединиться. Однако в спальне на небольшом столике уже ждал
завтрак, наполняя комнату соблазнительными ароматами, среди которых чувствительный
нос опознал кратковременное присутствие Беллатрикс.
— Мерлин, а я проголодалась! — с удивлением воскликнула Андромеда, бросаясь обратно
в ванную за халатом.
Халат он отобрал и со смехом отбросил в сторону. Она было сначала насупилась из-за
неловкости, которую продолжала испытывать от собственной наготы.
— Прошу тебя, расслабься, — сказал Гарри, пододвигая ей кресло и галантно припадая
губами к запястью. — Ты прекрасна, и лишь это важно.
— Я не могу так сразу, — судорожно вздохнула она. — Мне нужно привыкнуть.
Они провели несколько дней, сменяя яростную страсть, с которой набрасывались друг
на друга, блаженной негой, в которой они сплетались, отдыхая и общаясь. Никто их не
трогал, не считая исправно появляющихся в спальне завтраков, обедов и ужинов.
Должно быть, сёстры понимали, до чего дорвалась Андромеда, и оставили их вдвоём. Не
считая, конечно, редких напоминаний о себе посредством ненавязчивых знаков
внимания, как это делала Беллатрикс, неизменно приносившая в небольшой вазе цветок,
или мелких проказ вроде той, что учинила Нарцисса на второй день.
— Это что? — с лёгким возмущением в голосе спросила Андромеда, когда Гарри поднял
крышку со своей тарелки и обнаружил там фигурно скомканный предмет нижнего белья.
— Трусики, — невозмутимо откликнулся он, поднося к носу и вдыхая аромат под её
гневным прищуром. — Горячие!..
Судя по нахмуренным бровям Андромеды, напоминание было адресовано ей. Нарцисса ясно
дала понять, кому отдаёт свои трусики во владение. С Беллатрикс с её “господином и
повелителем” и демонстрируемой покорностью наложницы из гарема такого вопроса
вообще не возникало. И всё-таки интересно, как поведёт себя Андромеда, когда они
наконец выползут из уютного гнёздышка её спальни, и она обнаружит поблизости
сестёр… Тоже чего-то от него ждущих сестёр. Впрочем, может, те сами решат
прекратить подобные отношения — кто же их знает?
На четвёртый день на столе обнаружилась записка, адресованная ему.
— Что там? — озабоченно спросила Андромеда, наблюдая за ним во время чтения.
— Муди и Монтенберри собрались устроить набег на гнездо любителей лёгкой смерти, —
пояснил он, с неудовольствием понимая, что веселье закончилось.
По крайней мере, на время.
— Как ты думаешь, у них получится? — как бы невзначай поинтересовалась она.
— Не знаю, — пожал плечами Гарри. — В любом случае я собирался за ними приглядеть.
— А я надеялась… — вздохнула она. — Мне так хорошо!
— Так я же вечером вернусь, — недоумённо поднял он брови.
— Я хочу с тобой! — внезапно заявила Андромеда.
— Даже не думай, — возразил он. — Доберись до родителей и проведи вечер с Дорой.
— А я сказала, что я пойду с тобой! — воскликнула она.
— Солнышко, давай договоримся раз и навсегда — когда речь идёт об опасности… —
начал он.
— Да при чём тут это? — возмутилась она. — Я просто не хочу с тобой расставаться ни
на секунду!
— Ах, это! — понял он, отодвинулся вместе с креслом и похлопал себя по коленке: —
Иди сюда, радость моя!
Она осторожно уселась и немного поелозила, заставив член воспрянуть от близости
голой попки. Гарри обнял её, крепко прижимая.
— Так нам трудно будет разговаривать, — с сомнением признала Андромеда, очевидно,
испытывая те же ощущения от его близости.
— Так тебе труднее будет спорить, — улыбнулся он.
Положив голову Гарри на плечо, она прикрыла глаза.
— Солнце моё, если я буду знать, что ты в безопасном месте, я не буду попусту
волноваться, — мягко сказал он, гладя её по спине. — Я не знаю, во что я втянул
авроров, и холодная голова мне будет нужна, как воздух. Достаточно уже того…
Он запнулся и замолк.
— Понятно, — вздохнула Андромеда. — Всё понятно.
— Белла не может не пойти, — покачал он головой. — Её же Обет её и убьёт, если я
получу хоть одну царапину.
— Да всё я понимаю, — снова вздохнула она, гладя его по груди. — Как бы мечтала
оказаться на её месте!
— Ты на своём месте, — улыбнулся Гарри. — Помни, это Белла похожа на тебя, а не
наоборот!
К счастью, драмы из похода за приключениями она и вправду устраивать не стала и
выглядела весёлой и даже беззаботной, когда встретила его чуть позже в гостиной,
где уже ждали Беллатрикс в походном облачении, Нарцисса в домашнем и Альфард в
сюртуке для завоевания дамских сердец. Нарцисса так жалобно смотрела, что Гарри,
извинившись, дошёл до ближайшего чуланчика, где в течение нескольких минут давал
волю рукам и губам. Наказанием был гневный взгляд Андромеды, которым она его
встретила по возвращении.
Пистолет взял на крайний случай — он сильно рассчитывал на него в будущих стычках с
Пожирателями Смерти, и демаскировать себя применением в присутствии авроров не
собирался. Кроме того, на ту же перевязь на груди повесил не очень большой нож.
Тоже на всякий случай. Попрыгал и заставил сделать то же самое Беллатрикс, заодно
убедившись, что шарики грудей прыгают по-прежнему завлекательно. Взял её за руку и
перенёсся в Лондон неподалёку от входа в Министерство.
— Пора бы уже персональный портал завести, — задумчиво произнёс Гарри.
— А камин? — поинтересовалась она.
— В камин ходят все, кому не лень, — пояснил он. — И даже толком не закрыться. С
порталом проще, поскольку его можно настроить на определённых пользователей и
достаточно быстро можно уничтожить. Я хотел тебе что-то рассказать…
— Это касается Андромеды? — прищурилась она. — Я бы могла предположить, что ты
решил сделать её единственной своей фавориткой, но ровно до того момента, как
поволок Цисси в угол с целью её там позажимать… Мог бы и меня захватить, если уж на
то пошло…
Наложив Репелло, он притянул Беллатрикс к себе, сжимая в руках ягодицы.
— Лучше? — поинтересовался он.
— Тьфу на тебя! — с лёгким укором заметила она. — Не посреди же улицы!
— А кто нас заругает? — удивился Гарри.
— Ну ладно, — согласилась она, кладя руки ему на плечи. — На самом деле, так тоже
неплохо. Что ты хотел мне сказать?
— Во-первых, я не принимал Волчье зелье уже четыре дня, — ответил он и замолк.
Беллатрикс с минуту не мигая вглядывалась ему в глаза.
— С какой-то стороны это даже обидно, — наконец нехотя произнесла она.
— Обидно, что именно Энди меня излечила от недуга? — уточнил Гарри.
— Именно, — подтвердила она.
— То, что эффект накапливался, ты в рассмотрение не принимаешь? — усмехнулся он.
— Я реалистка, — покачала головой Беллатрикс. — Может, иногда мои идеалы мешают мне
адекватно мыслить, но тогда реальность сама мстит мне за небрежное отношение…
Реалистка во мне напоминает, что именно тяга к Меде вызвала твой интерес к моей
персоне…
— Поверь мне, Белла, твоя персона проявила себя достаточно выдающейся со всех
сторон, чтобы так просто потерять интерес, если даже Энди не будет мелькать в
кадре, — улыбнулся Гарри.
— Ну, спасибо, коварный обольститель, — серьёзно кивнула она и без замаха, но
сильно, шлёпнула его по щеке.
Подтянулась за шею, вставая на цыпочки и стала пристально выискивать что-то в его
глазах.
— Ну ты всё-таки оторва, — покачал он головой. — А если бы придушил?
— Смотри-ка, даже пар из ушей не повалил, — удивлённо отметила Беллатрикс. — И
вправду — она тебя вылечила!
— Слушай, ещё раз без повода так сделаешь… — разозлился он.
— А кто сказал, что без повода? — подняла она брови. — Я, между прочим, соскучилась
брошенная ради молоденькой дурочки, у которой и попка-то не сильно лучше моей…
— Хватит болтать, — оборвал Гарри. — Уж если про дурочек вспомнили, на себя
посмотри.
Обсуждать, у кого лучше попка, совсем не хотелось, потому что такой разговор
однозначно привёл бы их в ближайшую подходящую для обстоятельной оценки гостиницу,
в то время как совсем неподалёку авроры уже наверняка мазали щёки гуталином, прочно
вставая на тропу войны.
— Ещё ко мне пришла моя любимая, — сказал он.
— Любимая? — хмыкнула Беллатрикс. — Это где ты уже успел? Насколько я знаю с твоих
же слов, любимая у тебя только одна, и именно её гибель повлекла за собой счастье
нам лицезреть тебя здесь!
— А я и не говорил, что в кого-то влюбился! — заметил он.
— Мог бы уже для разнообразия, — откликнулась она. — Например, в меня — я бы
вдоволь поиздевалась над твоим безответным чувством. Погоди… Ты что-то говорил про
то, что любимая живёт у тебя в сердце… Так ты про неё говорил? И что произошло?
Как? Когда?
— В первую ночь с Энди, — ответил Гарри, — когда она заснула, пришла Дафна, и мы с
ней ещё пару часов… Занимались любовью, в общем.
— Ну ты всё-таки маньяк, повелитель, — покачала она головой. — Умотал бедняжку
Меду, а сам принялся влажно фантазировать о погибшей жене…
— Я был уверен, что это всё по-настоящему, — пояснил он.
— Спиртного я вроде тебе не приносила, — нахмурилась Беллатрикс, задумавшись. —
Может, грибы не те попались? Я в грибах не очень понимаю, могла и неправильными
тебя накормить… Температуры не было? Что ещё тебе привиделось?
— Что я задал тебе хорошую порку, и ты три дня сесть не могла, — огрызнулся он.
— Ха-х! — воскликнула она. — Ну точно галлюцинация!
— Понимаешь, она ко мне уже приходила раньше, — пояснил Гарри. — В последний свой
визит она мне напомнила, как готовить Волчье зелье… А до того — когда ещё зверем
был и сходил с ума от мартовских мук, а она приходила и гладила меня по голове…
Меня больше всего озадачило то, что Энди даже не проснулась, а мы ведь практически
рядом с ней кровать трясли…
— Последнее как раз было бы объяснимо, даже если бы твои похождения тебе не
привиделись, — пожала плечами Беллатрикс. — Её во сне хоть убивать можно, хоть… — и
она глупо хихикнула: — Кстати, если кому нравится делать это с безвольной куклой… В
общем, разбудить её может только плач или крик Доры.
— Понятно, — протянул он.
— Ты мне лучше скажи, зачем я всё это выслушала? — дёрнула она его за воротник.
— Я сильно рассчитывал, что хотя бы ты смеяться не будешь, — буркнул Гарри.
— А, делов-то! — махнула она рукой. — Мог бы и приказать своей наложнице. Господин
же всё-таки!
— Я тебе сейчас покажу “господина”! — прорычал он.
— С удовольствием на него взгляну, — кивнула она. — Только давай хотя бы до кустов
дойдём!
Тем не менее, несмотря на всю проявленную Беллатрикс язвительность и даже грубость,
желание убить её так и не всплыло на поверхность. То есть возникало пару раз, но
при этом не выходило за пределы того, что он испытал бы, надумай та же Нарцисса
повести себя подобным образом. Ярости, заволакивающей небо красным, не было.
Поэтому, немного поразмыслив, он протянул ей руку ладонью кверху, и она сразу в неё
вцепилась, словно Нимфадора — в леденец на палочке.
— Ты опять идёшь вприпрыжку, — в очередной раз напомнил он.
— Я знаю, — беззаботно отмахнулась взрослая двадцатичетырёхлетняя девица.
К приготовлениям к операции авроры отнеслись серьёзно. Начать с того, что
неожиданно их оказалась довольно много — группа из порядка двадцати человек, сразу
ощетинившаяся палочками в направлении Беллатрикс, едва они с Монтенберри зашли в
помещение. Гарри намётанным глазом почти сразу отметил с десяток лиц, известных ему
ещё по будущему.
— И эти в курсе твоей бывшей компании, — покачал головой Гарри, с лёгким усилием
задвигая сопротивляющуюся наложницу обратно за дверной косяк.
— Друзья, ну я же предупредил! — громогласно воскликнул Муди. — Бдительность,
конечно, никогда не лишняя, но мисс Блэк здесь для того, чтобы нам помочь!
— Вешать таких на каждом суку! — раздался ленивый голос. — Хотя можно и
поразвлечься сначала…
— О, Долиш, — узнал Гарри. — Вам кто-нибудь говорил, что ваша жизненная позиция
несовместима со спокойной старостью?
— Это ты мне угрожаешь, что ли? — нагло спросил низенький аврор, подходя к Гарри и
задирая голову.
— Раздавлю, как клопа, — ласково пообещал Гарри.
— Долиш, на вашем месте я бы трижды подумал прежде, чем пытаться оскорбить кого-
либо из сестёр Блэк, — хмуро заметил Монтенберри, вклиниваясь между ними.
— Закопают в ближайшем лесочке, — расплылся в улыбке до ушей Муди.
— В том, что закопают, можете не сомневаться, — подтвердил ещё один знакомый,
отделяясь от группы и подавая руку: — Здравствуйте, мистер Вазовски!
— Здравствуйте, мистер Айронсайд, — откликнулся Гарри.
— От лица дуэльного надзора прошу вас простить присутствующему здесь мистеру Долишу
его грубую выходку, — официально заявил Айронсайд. — Даю слово, что подобного
впредь не повторится.
— Мисс Блэк? — позвал Гарри. — Как вы думаете, стоит простить мистеру Долишу его
грубость?
— Думаю, что можно вынести ему предупреждение, — согласилась она, осторожно
высовывая носик из-за угла.
— Почему предупреждение? — вмешался Муди. — Сначала же замечание!
— Мисс Блэк имела в виду, что в следующий раз смывать придётся кровью, — спокойно
пояснил Монтенберри.
— Мне кажется, что во избежание кривотолков мистеру Долишу не стоит принимать
участия в операции, — заметил Гарри. — С ним что-то случится, а подумают на меня!
— Лугус, какого чёрта? — зло проговорил Долиш. — Почему какой-то сюртук здесь
распоряжается?
— Хоть я и старший здесь аврор, — откликнулся Айронсайд, — но операцией командует
Монти. Можешь адресовать вопрос к нему.
— Джон, тебе придётся остаться, — немедленно кивнул Монтенберри. — Гарри нам
нужнее…
— Кстати, с чего бы? — поинтересовался Айронсайд. — Насколько я его видел в деле,
боец он очень и очень слабый.
— Дело не в Гарри, — нашёлся Муди. — Просто с ним мисс Блэк. А мисс Блэк была
самой способной ученицей Волдеморта, пока Гарри своим природным обаянием не убедил
её в неверности выбора.
Долиш, скрипя зубами, вышел вон, демонстративно по большой дуге обойдя Беллатрикс.
— Докатились! — сказал кто-то рядом с Гарри. — Теперь мы предпочитаем Пожирателей
Смерти старым проверенным кадрам!
— Белла не Пожирательница, — мягко возразил он, даже не обернувшись. — И вы,
Амелия, прекрасно это знаете.
— Я ничего не знаю, — возразила Боунс резким тоном. — Я не знаю, отчего эти двое
клоунов доверяют вам, и уж точно не знаю, могу ли доверять этой вашей мисс Блэк.
— К сожалению, я не могу уйти, — покачал он головой. — Я эту кашу заварил, мне и
расхлёбывать. В жизни себе не прощу, если с кем-то из вас что-то произойдёт по моей
вине…
— Слишком много пафоса, мистер Вазовски, — произнесла она заносчивым тоном.
— Предлагаю дуэль, — так же надменно отозвался Гарри. — Проигравшая аврорша
отправляется домой собирать сопли в платочек и играть в куклы…
— Н-никаких дуэлей! — вмешался Муди. — Этого ещё не хватало. Эйми, пупсик, мы же
обо всем договорились!
— Пупсик! — хихикнула Беллатрикс.
— А ещё мы договорились не называть меня на людях “пупсиком”! — прошипела Боунс.
Гарри обернулся, с улыбкой наблюдая, как на лицо грозной аврорши наползает багровый
румянец.
— Простите, леди, я не знал, что мне стоило вас поздравить, — склонил он голову.
— М-м, какое небо голубое! — протянул Муди, показывая на белый потолок.
Монтенберри придвинулся к Гарри и деликатно кашлянул.
— Я всё понял! — поднял брови Гарри.
— Ну я это на всякий случай, — пожал тот плечами. Кашлянул уже громче и зычно
провозгласил: — Коллеги, давайте ещё раз обсудим, кто чем занят!
План был проработан на удивление превосходно. На вафельной основе из бисквитов,
пропитанных ромом и обмазанных кремами разных цветов, был построен квартал,
окружающий притон любителей лёгкой смерти. Из вафельного теста были очень
правдоподобно отлиты фигурки авроров и предполагаемых злодеев, к которым были
приделаны головы из маринованной вишни. Перила и горгульи были сделаны из безе,
крыши покрыты глазурью, мостовая выложена шоколадом, а в фонтане поблёскивало желе.
Это был блестящий, великолепный план!
— На месте сектантов вот тут и тут на крышах я бы поставил наблюдателей, — негромко
сказал Гарри, обращаясь к стоящему рядом Монтенберри. — Чтобы и сигнал успели
подать, и сверху атаковать, если что… Это значит, что нужно послать нескольких
человек, чтобы устранить эту угрозу.
— Мы несколько дней осматривали окрестности с воздуха, — возразил тот. — И
пользовались при этом мантиями-невидимками. Так что если и был какой-нибудь дозор,
то спрятаться они бы не успели. А значит — и волноваться нечего.
— Если противник глуп, то вовсе не обязательно повторять его ошибки, — пожала
плечами Беллатрикс.
— Вы считаете, нам стоит поставить туда своих? — задумчиво произнёс Монтенберри. —
Лугус, что скажешь?
— Я думаю, что мисс Блэк права, — кивнул Айронсайд, который не слышал, что говорил
Гарри. — Руфус, Кингсли, идите-ка сюда! Дело есть!
Гарри отломил кусок крыши и положил в рот, блаженно закатив глаза.
— М-м! — произнёс он. — Вкусно!
— Гарри, что вы делаете? — воскликнул Муди.
— План нужно уничтожить, — пояснил он.
— Зачем? — поинтересовался Монтенберри.
— Чтобы никто не догадался, — с заговорщицким видом подмигнул Гарри.
— Я до сих пор не могу понять, — покачал головой Айронсайд, — почему в той дуэли
погиб именно Абраксас Малфой, а не вы!
Муди хотел было заступиться, но поймав предупреждающий взгляд Беллатрикс, захлопнул
рот.
Выдвигались на место поодиночке, чтобы не привлечь внимания, а сбор был назначен
уже у самого здания. Дом номер сорок три по Кривому переулку, в котором
располагался Спайни Сёпент, клуб для джентльменов. Если перевести на обычный
английский, то попросту стриптиз-клуб с чрезвычайно гибкими извивающимися
полуголыми и совсем раздетыми девицами. По крайней мере, в две тысячи пятом оно так
и было. Не то, чтобы Гарри был тогда активным поклонником их творчества… Но прийти
с друзьями-аврорами посмотреть после тяжёлого рабочего дня, полного изнурительного
сидения в кресле, изматывающих на протяжении нескольких часов бросков в корзину
скомканными листами девственно-чистой бумаги и вытягивающих душу разговоров с
коллегами про девушек и квиддич… После окончания рабочего дня можно было зайти и
полюбоваться на стройных и гибких девушек, полирующих прелестями шесты на сцене и
коленки богатых посетителей. Время от времени девицы, ухватив “полированные
коленки“ за галстук или воротник, уводили в помещение для “частных уроков”, и там
тоже полировали. Что именно — Гарри ещё во времена “до Дафны” выяснил совершенно
точно. Поскольку любопытство детектива не позволило этой тайне остаться в стороне
от внимания, то он в лучших традициях сыскного дела провёл натурный эксперимент,
выступив в роли подсадной утки и агента под прикрытием. Внедрение прошло успешно во
всех смыслах, — как, впрочем, и полировка, — предоставив бесценную информацию по
интересующему вопросу. Впоследствии Гарри продолжал эксперименты, поскольку не
подтверждённая опытом закономерность — и не закономерность вовсе…
“Девицы” семьдесят пятого не впечатлили. Совсем не впечатлили. О, нет, конечно же,
они, как положено всем “Спайни Сёпент”, были стройными и гибкими, но… В начале
следующего тысячелетия как раз произошла “смена поколений”, и в клуб пришли молодые
и дерзкие вчерашние выпускницы Хогвартса — а некоторые “ушли в профессию”, едва
дождавшись совершеннолетия и, соответственно, даже окончания школы дожидаться на
стали. Не все, конечно, были “вчерашними” в буквальном смысле этого слова, — к
примеру, его школьная пассия Чо Чан, отучившись ещё и три года в Магической
Академии во Франции, вернулась и отчего-то нашла своё призвание в этом деле, — и
работала с душой и огоньком, — но Чо среди подружек была буквально самая “старая”,
как хмыкнула в её сторону одна из фавориток заведения, тем самым лишив себя щедрых
чаевых, которые как раз собирался ей оставить донельзя довольный результатами
“полировки” аврор Гарри Поттер.
То, что он увидел сейчас, вместе с Беллой под мантией-невидимкой пробираясь через
зал, выглядело совсем по-другому. Гарри прекрасно себе представлял, сколько
десятков лет помогут сбросить опытной ведьме тщательный уход за своим телом, зелья
и колдовство. Если стройные и гибкие “труженицы шеста и подиума” выглядят на сорок,
значит они как минимум вдвое старше. Все. Поголовно. То есть если они пришли “в
профессию” в восемнадцати— или двадцатилетнем возрасте, то никакой
“преемственностью поколений” здесь не пахнет уже полвека, самое меньшее. Теперь
подтрунивание собственной галлюцинации над тем, что он переспал с “бабушкой Тэда”,
Гарри мог встретить с усмешкой — Андромеда молоденькая девчушка на четыре года
младше него, а вот уж в этом клубе “бабушки”, так “бабушки”!
Дальше была своеобразная “приёмная”, в которой сгрудились авроры и замотанный в
Инкарсерос и заткнутый Силенсио “секретарь”, которого должен был осторожно, не
пробудив подозрений, снять опытный Айронсайд. Монтенберри подал знак, ближайшие к
дверям авроры открыли их, и вся гурьба дружно ринулась внутрь. В довольно
просторной читальной были расставлены шесть круглых столов, за которыми сидели
люди.
— Всем оставаться на местах! — рявкнул Муди. — Вы окружены!
Вместо того, чтобы покорно поднять руки, посетители клуба дружно вынули палочки и
ударили первыми. Редукто и Ступефаи срикошетили от щитов, выставленных аврорами, и
теперь уже стражи порядка атаковали противника. Некоторые Любители Лёгкой Смерти
попадали на пол, словив красный луч.
— Морс Грасио! Морс Грасио! — закричало сразу несколько голосов, и в выбывших
ударили заклинания их же подельников.
Ещё несколько посетителей упало под меткими выстрелами авроров, и почти сразу их
тоже прикончили свои. К засевшим в дальнем углу помещения через неприметную дверцу
в стене добавилось ещё несколько человек, которые принялись методично
“отстреливать” заклинанием Лёгкой смерти тех из посетителей, что не имели шансов
уйти от авроров. Последние ещё не поняли, в чём дело, и продолжали поливать
противников безвредными Ступефаями и Петрификусами, не замечая, что почти все их
цели уже лежат на полу бездыханными трупами.
— Прекратить! — крикнул Муди. — Ну перестаньте же!
Гарри участия в побоище не принимал, и как только авроры перестали пулять
заклинаниями, устремился в сторону заговорщиков. Те, не теряя времени на
противостояние, дружно исчезли за той же дверцей. Гарри был уверен, что мог бы
остановить парочку, но — из пистолета, который, конечно же, никому показывать не
собирался. Добежав до двери, он с силой в неё ударил всем телом — безуспешно.
— Есть же Алохомора! — напомнила Беллатрикс, без задержки оказавшаяся рядом. —
Посторонись!
Заклинание дверь тоже открыть не помогло. И у Гарри ничего не получилось, и у
Монтенберри. Гарри быстро огляделся. Несколько авроров бродило между трупов и
качали головами, проведя палочкой поверх — признаков жизни не обнаружено. Другие,
встав на четвереньки, опорожняли желудки. Подошедший Муди без лишних разговоров
ударил Бомбардой, разнося дверь в щепки. Беллатрикс крепко ухватила Гарри за локоть
и упёрлась обеими ногами, задержав, когда он попытался первым выбежать на
оказавшуюся за дверью лестничную площадку.
Авроры побежали вперёд, потом двинулась Беллатрикс, которую Гарри машинально был
вынужден пропустить вперёд перед дверным проёмом. На лестнице она очень резво
побежала вверх — туда, где на пятом этаже слышался топот ног. Не дожидаясь его,
шмыгнула в дверь, которая сначала привела в тесный коридорчик, а потом — в комнату,
в которой на полу уже лежали остывающие тела почти всех сбежавших, а авроры вяло
обменивались заклинаниями с парой оставшихся, надеясь протянуть время и как-то
застать их врасплох, чтобы захватить живыми.
— Стой! — крикнул он Беллатрикс, и она послушна замерла на выходе из коридора, став
прекрасной мишенью для оборонявшихся. — Чёрт, отмена приказа! — в сердцах выкрикнул
он, и она скрылась за углом.
Несколько событий произошло почти одновременно и с неимоверной скоростью —
буквально за долю секунды.
— Морс Грасио! — воскликнул низенький колдун, запуская заклинание прямо в Гарри,
который вдруг понял, что из тесного коридора ему особо никуда и не деться.
— Протего! — сказал он, и в этот же момент тощий высокий старик чуть в стороне
выкрикнул:
— Редукто!
Одно из заклинаний должно было уничтожить щит, а другое… Ко всем прочим
неприятностям, они шли на разной высоте, и пока он не понял, какое рассеется на
Протего, бесполезно было пытаться приседать или подпрыгивать. Решив, что идущее
вдоль пола Редукто, если и покалечит, то, может, не убьёт, Гарри приготовился
нырнуть. На пути между ним и стремительно несущимися сгустками магии встала
Беллатрикс, которой и двинуться-то для этого пришлось буквально на пару десятков
сантиметров.
— Акцио, кресло! — произнёс Гарри.
В последний миг ему удалось призвать к себе наименее тяжёлый предмет в комнате, да
ещё и точно подгадав траекторию, чтобы он оказался как раз на пути заклинания. Ещё
успела запоздало мелькнуть мысль, что Беллатрикс не выставила щит, хотя должна была
успеть. Заклинания врубились в кресло почти одновременно, и кресло с хрустом
ломаемых костей снесло её, отбросив на Гарри.
— Редукто! Редукто! — повёл он палочкой, метя в тощего.
Поймал Беллатрикс, у которой от столкновения с ним ещё что-то хрустнуло, и
осторожно уложил на пол, краем глаза успев заметить, что полурослик шмыгнул в
дверь, которая, как оказалось, вела на ещё одну лестницу.
— Белла! — позвал он, лихорадочно соображая, что делать.
Пераспера так и не успела научить его хотя бы элементарным заклинаниям для
исцеления. Она не шевелилась и едва дышала, и от паники у него начали трястись
руки.
— Пусти! — оттолкнула его Минт, опускаясь на колени рядом. — Я ей займусь, не
волнуйся. Помоги лучше парням!
Не волнуйся, как же! Ярость — но не та безумная и беспросветная, для спасения от
которой он глотал Волчье зелье, а другая, благородная и священная… но не менее
беспощадная — затопила его по самую макушку. Беллатрикс, которая дурашливо называла
его господином и повелителем, одновременно преданная и строптивая, умница и
защитница, встала между ним и его смертью и теперь изломанной куклой лежит на полу.
Обезглавленный тощий распластался в том же месте, где в него попало Редукто, а вот
низенький… Вскочив на ноги, Гарри за секунду пересёк помещение, выскочил на
лестницу, в один большой кошачий прыжок преодолел пролёт вниз, в полёте успев
выбить окно на площадке и заметить квадратные глаза Лугуса Айронсайда. Приземлился
и снова толкнулся, выпрыгивая в окно четвёртого этажа.
Волшебники в целом, конечно, крепче магглов. Иначе даже элементарный Экспеллиармус
убивал бы на месте, поскольку побочным эффектом заклинания в умелых руках был удар,
словно кувалдой. Поэтому для волшебника четвёртый этаж — это всего лишь сломанные
ноги, а не перелом позвоночника. Хотя в первом, конечно же, тоже приятного мало…
Впрочем, всегда же можно попытаться использовать Агаменти — зависит от сноровки и
крепости руки, которая держит палочку с бьющей в землю струёй воды. Заодно и
осколки стёкол разнесло в стороны. Падение, перекат… Неподалёку хлопнула дверь в
соседнюю парадную.
— Акцио, балкон! — призвал Гарри, лишь в последний миг запоздало подумав, что не
всегда всё-таки Магомет идёт к горе.
Но нет — внезапно сработало, и перила резко рванули ему навстречу. Точнее, он сам
взлетел на третий этаж. Уцепиться было не за что, и ещё в полёте он переменил цель:
— Акцио, подоконник!
В воздухе оттолкнувшись рукой от балкона, он развернулся, и его понесло в другую
сторону.
— Акцио, труба! — скомандовал он и взлетел над крышей. — Финита!
Его отпустило. Приземлившись на ноги, он опять перекатился, чтобы погасить
скорость, и поспешил в сторону чердачного окна. Опоздал. Низенький, выскочив
оттуда, опешил всего на мгновение, увидев погоню.
— Ступефай! — сказал Гарри, но тот шмыгнул в сторону, оставив заклинанию лишь сбить
штукатурку с кирпичной кладки, и с неожиданной скоростью посеменил к соседнему
выходу на крышу.
Ловко увернувшись от ещё пары Ступефаев, противник с ходу влетел в предупредительно
распахнувшуюся дверь, которую Гарри успел захлопнуть, — но уже за его спиной, — и
скрылся, снова шмыгнув вниз по лестнице. Хлопнув себя по лбу, Гарри не раздумывая
перелетел через ограждение крыши, цепляясь за край водосточной трубы. Жалобно
звякнула скоба, вырываясь из стены, но он уже скользнул вниз, делая напрасной
попытку трубы размозжить ему голову о мостовую. Скобы вылетали из стены одна за
одной, и редкие зеваки побежали в стороны он заваливающейся на них жестяной
конструкции. Снова притормозив у земли, он приземлился, перепрыгнул через трубу,
которая как раз полностью рухнула, подняв облако скопившейся на ней пыли, и забежал
в парадную.
Лишь для того, чтобы увидеть тень коротышки, который скрылся через чёрный ход.
Теперь ему не уйти! Дверь выходила в узкий проход между книжными магазинами Визжадс
и Обскурус, а оттуда — в самый конец Косого переулка. Направо был выход, и беглецу
логичнее было бы двинуться туда, чтобы сначала затеряться в толпе, а потом и вовсе
скрыться в маггловском мире, но тот перехитрил самого себя, видимо, придя к тому же
заключению, и рванул налево — в аллею Памяти. Конечно, ножки у него были очень
проворные и быстрые, но от Гарри, который к своим новым габаритам получил ещё и
часть кошачьей ловкости и скорости, убежать ему не было никакой возможности.
Осознав свою оплошность, в панике он совершил ещё ошибку, попытавшись спрятаться в
довольно широком проходе между таверной и постоялым двором.
— Морс Грасио! — только и успел крикнуть он, едва его преследователь появился из-за
угла, но Гарри, выставив щит, с ходу запрыгнул одной ногой на стену и притянул себя
к балкончику таверны.
— Акцио, балка! — приказал он. — Экспеллиармус!
Когда он приземлился на землю, в его руке уже была палочка беглеца, которого
немилосердно швырнуло о стену, а тот теперь кряхтя пытался подняться на ноги.
— Кхе, кхе, — прокашлялся низенький. — Кхе, добрый господин…
Гарри с удивлением на него смотрел. Сомнения не было в том, как его зовут —
кругленький коротышка с редкими рыжеватыми волосами, крупным острым носом, глазами
навыкате, выдающимися верхними резцами, которые даже в его дыхание добавляли свист,
так заискивающе ему улыбался, так подобострастно при этом кланялся, что одни лишь
эти ужимки в исполнении даже, к примеру, совершенно непохожего Кингсли Шаклболта
несомненно выдали бы кровное родство, а уж внешность… Прошлое… точнее, будущее
болезненным стуком крови зашумело в ушах, как наяву напомнив о той ночи на
кладбище, когда умер Седрик.
— Петтигрю, мой господин, хе-хе, — потирая короткие лапки, с готовностью
представился беглец, хотя его об этом никто даже не просил. — Паркер Петтигрю к
вашим услугам, — подумал ещё и добавил: — Хе. Хе.
— Что это было? — спросил Гарри, приблизившись достаточно, чтобы говорить, не
напрягая голоса. — Почему вы всех убили?
— Хе-хе, мой господин, — угодливо оскалился Петтигрю. — Никто не должен узнать…
Гарри подумал, что, добравшись до Беллатрикс, — когда эта неразумная идиотка
очнётся, разумеется, — перво-наперво строго ей запретит когда-либо называть его
“господином”. Нет, конечно, из её уст, да ещё и щедро сдобренное иронией и
сарказмом, это звучало мило и даже немного возбуждающе…
— О чём? — нетерпеливо рыкнул Гарри. — О чём никто не должен узнать?
— Я не смогу сказать, хе-хе, мой господин, — потёр лапки Петтигрю. — Все мы
принесли Обет…
Обет можно обойти. Если он был составлен впопыхах или небрежно, то его можно
обойти. Есть и оборотная сторона небрежности — Обет может убить в тот момент, когда
потребовавший его ожидает в наименьшей степени. Как вот Беллу, к примеру, которая
из-за дурости Гарри должна грудью встречать каждое летящее в него заклинание —
иначе неминуемо погибнет. А этот субчик ещё расскажет ему всё, что знает…
— Встать на колени спиной ко мне, — приказал он. — Руки за голову.
— С почтением и радостью, хе-хе, мой господин, — ощерился Петтигрю, выполняя
указание.
За спиной послышался шорох, и Гарри отпрыгнул в сторону раньше, чем мозг осознал
опасность.
— Редукто! — раздался звучный вопль, мимо прошуршало заклинание и угодило
точнёхонько в шею пленника.
Полностью не оторвало, но перебило позвоночник и опрокинуло голову на грудь. Тело
начало медленно заваливаться вперёд, фонтанируя кровью из разрубленной шеи. Ещё
раньше, чем заклинание попало в Петтигрю, Гарри уже успел извернуться.
— Экспеллиармус! — произнёл он, и в левой руке оказалась ещё одна палочка,
добавляясь в коллекцию.
Нападавший, сверкнув пятками, отлетел на дальнюю сторону аллеи, чудом избежав по
пути столкновения с волшебным дубом, растущим точно посередине. Задавив в себе
порыв посмотреть, не нужно ли чем-нибудь помочь Петтигрю, Гарри побежал к убийце,
который как раз начал шевелиться, приходя в себя.
— Мистер Вазовски! — выдавил Долиш, с трудом усаживаясь. — Ну зачем же так?.. А
хорошо вы меня приложили, не ожидал! Что это за заклинание было?
Говоря всё это, он перевернулся на колени и начал вставать, но Гарри толкнул его
ботинком в зад, заваливая на мостовую. Он как раз опирался на руки, и оттого не
успел их из-под себя вытащить. Раздался отчётливый хруст — то ли выпавших зубов, то
ли сломанного носа. Гарри от души надеялся, что и того, и того. Долиш злобно
хрюкнул, переворачиваясь, и снова сел.
— Что ты себе позволяешь, салага? — спросил он, глядя исподлобья. — И где моя
палочка?
Гарри собрался было вздохнуть с сожалением, увидев лишь разбитый нос, но Долиш
сплюнул-таки пару зубов, мигом поправив ему настроение.
— Потрудитесь объясниться, любезнейший, — широко улыбнулся Гарри. — Что это такое
вдруг случилось с беднягой Петтигрю?
— Можешь меня поблагодарить, — высокомерно задрал нос Долиш, что-то нащупал языком
во рту и выплюнул ещё один зуб. Всё лучше и лучше! — Я спас тебе жизнь. Этот
опасный преступник собирался на тебя напасть! Убил бы и не поморщился!
— Нисколько не сомневаюсь, — согласился Гарри. — На коленях, да ещё и спиной ко
мне! Вот, держите!
Он бросил Долишу волшебную палочку, — чужую, естественно, — с презрительной улыбкой
наблюдая расцветающее на лице аврора — впрочем, теперь он уже не сомневался, что
бывшего — выражение хищника, запустившего когти в добычу.
— Реду… — махнул он палочкой, но Гарри просто с силой наступил ему на руку, кроша
пальцы.
— Конфундо! — приказал он.
Долиш, не расслышавший самого заклинания, оказался не готов отразить его напор, что
не в последнюю очередь усугублялось болью в хрустящих под ботинком Гарри фалангах.
— Как тебя зовут? — спросил Гарри. — Отвечай, быстро!
— Джон Долиш, аврор! — скороговоркой выпалил тот, роняя на грудь крупные слёзы.
— У Петтигрю, между прочим, сын остался, — заметил Гарри. — Почему ты его убил?
Отвечать!
— Он проболтался бы! — немедленно откликнулся Долиш. — Он должен был замолчать!
— Проболтался бы — о чём? — не понял Гарри. — Отвечай! Что он не должен был мне
сказать?
— Я не могу! — через силу выдавил Долиш, синея лицом.
— Имя! — выкрикнул Гарри. — Скажи мне имя!
— Я не… — захрипел Долиш, завалился на спину и скорчился, хватаясь за горло,
которое как будто сдавило невидимой удавкой. — Он…
Конфундус в нём явно боролся с Обетом, и борьба шла не на жизнь, а на смерть. Из
ушей и глаз Долиша пошла кровь, почти сразу полилась из носа. Дёргаясь в
конвульсиях, он перевернулся набок, и из горла тоже хлынула кровь. Камни мостовой,
впрочем, исправно глотали неожиданную добычу. Гарри ошарашенно смотрел на ещё
подёргивающийся труп, и перед глазами стояло спокойное лицо Беллатрикс. Беллатрикс,
которую он сам, по своей злобе, обрёк на такое вот…
— Что происходит, Гарри? — спросил с трудом переводящий дыхание Монтенберри,
который как раз прибежал к месту трагедии.
Или казни? С последним Гарри ещё не определился, не понял, насколько в нём было
сильно подспудное желание привести Долиша к такому исходу.
— Разве не видишь, Монти? — мрачно откликнулся Муди, вставая у другого плеча. — Он
выхаркал свои внутренности, что указывает на неисполненный под Конфундусом приказ.
Кровь из ушей и глаз — смерть от нарушенного Непреложного Обета.
— То есть Гарри задал ему вопрос под Конфундусом… — задумчиво произнёс Монтенберри.
— Скорее всего, спросил, кто всю эту кашу заварил, — покачал головой Муди. — Думаю,
после этой бойни как минимум полдюжины наших парней надолго обоснуются в Мунго.
— Мистер Вазовски? — воскликнул Айронсайд, который тоже присоединился к ним. —
Марти, Ал, что произошло?
— Долиш, оказывается, был настоящей крысой, — поморщился Монтенберри. — Он дал
Непреложный Обет неизвестному хозяину, и Обет убил его при попытке разговорить.
— Мы правильно всё сказали, учитель? — поддакнул Муди.
— Учитель? — не понял Айронсайд.
— Я так тронут вашими успехами, — процедил сквозь зубы Гарри, — что сейчас либо
расплачусь от умиления, либо обделаюсь от переполняющей меня гордости. Что с
Беллой, кто-нибудь знает?
— Белла была без сознания, когда я спешно покинул поле боя… бойни, устремившись за
вами, — откликнулся Монтенберри. — Минт… мисс Бангалот просила вам сказать, что всё
будет в порядке.
— Она неплохой целитель, хоть и шебутная немного, — заверил Муди.
— И всё-таки, объяснит мне кто-нибудь… — подал голос Айронсайд.
— Курсанты Муди и Монтенберри к вашим услугам, — перебил его Гарри. — Они всё
расскажут. Мне нужно идти.
— Да, конечно, мистер Вазовски, — с виноватым лицом спохватился Айронсайд. —
Простите, я не подумал!
Когда Гарри добрался обратно в разгромленный клуб, Беллатрикс по-прежнему была без
сознания. Он невольно вздрогнул от вида её вытянутой в струнку фигуры и бледного
лица, но “шебутная”, как точно отметил Монтенберри, Минт была спокойна и беспечна —
ни малейшего следа скорби, и он успокоился, подмечая детали — неясное сияние,
обернувшееся вокруг торса и продолжающееся под неё, словно узкое неудобное ложе,
вытянутые вдоль тела руки с розовыми ногтями. Самым удивительным было обнаружить
поблизости Боунс, которая стояла на коленях, водя палочкой над головой Беллатрикс,
и тихо о чём-то переговаривалась с Минт, перебиравшей зелья в своей сумке.
— О, вот, нашла! — воскликнула та, вытаскивая на свет пузырёк с жидкостью
сиреневого цвета, взболтала , открыла пробку и влила себе в рот.
— Я думал, ты больную лечишь, — заметил Гарри, усаживаясь рядом прямо на пол.
— Ой, да тут самой нервы не успеваешь поправить, — отмахнулась Минт. — Ты видел —
столько трупов!!!
— И как же поживает злоумышленник, за которым вы так резво погнались? — холодно
поинтересовалась Боунс.
Гарри развернулся к ней всем телом и пристально поглядел в глаза. Через двадцать
секунд она сдалась и отвела взгляд.
— Что за дурацкие манеры? — раздражённо произнесла она. — Ничего страшного с вашей
Пожирательницей не случилось… — Гарри продолжал молча на неё глядеть, и она
всплеснула руками, сдаваясь: — Мы с Минт обнаружили пару сломанных рёбер и ключицу.
Было вывихнуто левой запястье и все пальцы на правой руке. Левый мизинец и левая
коленная чашечка раздроблены, ушиб грудной клетки и вывих шеи. Было подозрение не
трещину в черепе, но всё оказалось в порядке. Переломы мы зафиксировали и с помощью
зелий запустили процесс исцеления. Мизинец собрали за полминуты, а с коленной
чашечкой пришлось повозиться. Ушибы вылечатся мазями, вывихи мы исправили,
выздоровеют они вместе с переломами. Скорее всего, примерно неделя уйдёт на то,
чтобы Пожирательница Смерти снова встала на ноги и была полностью готова к сбору
душ для своего Тёмного Лорда. Довольны?
— Она будет спать ещё три дня, — мягко заметила Минт. — Повреждения мелкие, но их
много, и самое лучшее решение, чтобы избавить её от боли — это сон. Как видишь, мы
сотворили под ней носилки для переноски, так что можешь забрать её домой — я только
не уверена, что ты справишься с трансгрессией в одиночку.
— Придумаю что-нибудь, — рассеянно кивнул Гарри, доставая из кармана сигнальный
галлеон, чтобы послать сообщение.
Боунс. нетерпеливо кашлянула.
— Ах, да, — кивнул Гарри, поднимаясь на ноги, и поклонился. — Прежде всего хотел бы
поблагодарить вас обеих, особенно вас, Амелия, за то, что позаботились о дорогой
моему сердцу Пожирательнице Смерти, — Боунс хотела что-то недовольно возразить, но
он махнул рукой и снова сел рядом. — Может, со стороны и не видно, но я искренне
вас уважаю. Нет, я не испытываю к вам дружеских чувств, но поверьте — моё уважение
очень велико, — она снова хотела что-то сказать, но Гарри опять не позволил. — Я
понимаю, как вам неудобна эта сцена, но вы должны знать, что мы оба попали в эту
ситуацию лишь потому, что мисс Блэк заслонила меня от заклинания, которое либо
убило бы меня, либо покалечило. Мне бы хотелось, чтобы вы в своей оценке её
личности больше обратили внимание на поступки, а не на мифическую принадлежность к
известной террористической ячейке.
— Я поняла, мистер Вазовски, — сурово кивнула Боунс. — Это не исключает…
— Всё, — остановил её Гарри. — На сегодня тему закрыли. Вернёмся к вашему вопросу.
Беглецом оказался некий Паркер Петтигрю, которого я догнал в аллее Памяти. Я
обезоружил его и собирался арестовать, но как раз в этот момент бывший аврор Долиш
убил его. Я наложил на мистера Долиша Конфундус и спросил его, по чьему приказу он
это сделал. После этого он умер от почти моментальной потери крови…
— Нелицеприятное зрелище, доложу я вам, — поддакнул Муди, появляясь из коридорчика.
— Расслабились все мышцы, и вонь стояла… Такое ощущение, что человек из одного
дерьма состоит!
— Тот человек — да, — согласился Гарри. — Состоял.
— К вам гости, мистер Вазовски, — анонсировал Монтенберри, освобождая дорогу
появившимся сёстрам Блэк.
— Да-да, нам пора, — согласился Гарри, поднимаясь. — Мисс Боунс, мисс Бангалот,
честь имею.
— Я подумаю над вашими словами, мистер Вазовски, — кивнула Боунс. — В том, что люди
не всегда таковы, какими они видятся со стороны, я с вами согласна.
Муди подал ей руку, она поднялась и неловко шагнула к нему, явно испытывая
неловкость оттого, как он прилюдно притягивал её к себе за талию. Андромеда хмуро
кивнула Нарциссе, и они легко подняли ложе, на котором лежала спелёнутая
заклинанием сестра. Гарри встал по центру, взяв носилки под мышку, и сёстры
дотронулись до него, давая знак, что готовы к переносу. Он взмахнул палочкой, и
через несколько секунд все четверо очутились в спальне Беллатрикс.
Спускаясь вниз, Гарри радовался, что полчаса, пока горело Адское Пламя,
путешественники провели с максимальной пользой, поскольку спуск оказался долгим.
Они очутились в широком, около четырёх метров, коридоре, который под небольшим
уклоном загибался и уходил вниз. Ступеньки кончились почти сразу, и дальше шла
ровная дорога шероховатого камня, местами сменявшаяся короткими горизонтальными
отрезками — явно для отдыха. Стены и высокий арочный потолок были покрыты
светящимся мхом — читать, конечно, не получилось бы, но лица были видны прекрасно,
хотя голубоватый оттенок создавал какое-то неземное ощущение.
— Мы идём по спирали, — заметила Андромеда. — Радиус, на мой взгляд, около
восьмидесяти метров. Я считала шаги, и получается, что площадки расположены на
каждом круге…
Надо же, считала шаги! А Гарри-то казалось, что она кокетничает, строит глазки и
весело препирается с сестрой. А сначала ещё и следила за Нимфадорой, пока той не
стало скучно, и она на второй площадке не забралась по-хозяйски ему на плечи.
— Мы уже прошли три километра, — продолжила она. — Судя по уклону, за это время
спустились примерно на шестьдесят метров…
— Восемьдесят, — возразила Беллатрикс. — Вниз идти легко…
И правда, не стоит надеяться, что дорогу обратно, где бы они не оказались, удастся
проделать на каком-нибудь транспортном средстве… Оставалась трансгрессия, конечно,
но интуиция говорила Гарри, что переместиться из этого места тоже не удастся.
Ставшую бесполезной палкой метлу он бросил наверху.
— Я справлюсь, — фыркнула Андромеда.
— Справилась бы, если бы во время пробежек думала о тренировке выносливости, а не
крутила задом перед моим повелителем, — надменно возразила Беллатрикс.
— Это почему это он твой? — рассердилась Андромеда.
— Киса мой! — воскликнула Нимфадора, заслоняя ему лицо руками, и спор затих, даже
не начавшись — лишь звонкое эхо пошло гулять по коридору.
Снова площадка, и коридор внезапно завернул внутрь. Пройдя через арку, Гарри замер,
оглядываясь вокруг. Андромеда издала восхищенный вздох.
— Библиотека? — произнесла Беллатрикс.
Это и вправду походило на библиотеку. Стены, насколько хватало взгляда, были
покрыты книжными полками, уходящими ввысь, где туманилась голубоватая дымка,
подсвеченная висящими по центру огромными кристаллами неправильной формы.
— Сколько же их здесь!.. — восхищенно пробормотала Андромеда.
Каждые два с небольшим метра в высоту шел ярус с достаточно широкой галереей вдоль
полок. Для перехода с яруса на ярус то там то здесь были сделаны лесенки. Двадцать
ярусов ещё были видны, а дальше всё размывалось…
— Пятьсот метров книг — это около десятка тысяч томов, — продолжала считать
Андромеда. На ярус шесть полок, пока шли, мы заглубились больше, чем на сто метров…
Два с половиной миллиона?
— Это настоящее сокровище, — согласилась Беллатрикс.
Повернулась к ближайшей полке и взяла наугад книгу. На обложке было несколько
непонятных знаков, напоминающих те же египетские пиктограммы. Внутри шёл текст,
выложенный иероглифами. На каждой странице был чертёж с пояснениями. Понять, что
было нарисовано, и для чего оно предназначено, было невозможно. Может, это было
оружие, а может, какая-нибудь сугубо мирная кофеварка. Не отпуская маленькой
ладошки Нимфадоры, Гарри прошёл внутрь, где от пола до уровня его глаз возвышалось
каменное кольцо диаметром метров десять, служившее своеобразной загородкой области,
над которой в воздухе плавали гигантские светильники. Обошёл вокруг, всё яснее
понимая, что надписи на кольце — тематический указатель, прочитать который всё
равно не было никакого шанса.
Краем глаза отметил, как Беллатрикс движется вдоль полок, и над ней под галереей
следующего яруса движется огонёк, ярким светом освещающий корешки книг. Нимфадора
упёрлась второй рукой, вырывая ладошку, и со смехом, который терялся в наполнявшей
воздух загадочной дымке, побежала вокруг. Подошла Андромеда, разглядывая значки на
камне, повернула голову, почувствовав его взгляд, и улыбнулась.
— Ну неправильно же всё! — пожаловался он.
Нимфадора как раз закончила круг и с воем пробежала мимо.
— Что неправильно, дорогой? — спросила Андромеда, беря его под локоть и прижимаясь
щекой к плечу.
Нет, если она так ставит вопрос, то, конечно, всё правильно. Сбоку жмётся одна
красивая девушка, чуть подальше бродит другая, любимое дитя оголтело носится
вокруг…
— Почему в библиотеке нас никто не встретил? — пожал плечами Гарри. — Если уж
наверху оставили призрака, для того, чтобы… А что, кстати?
— Просто чтобы зажечь те знаки на стене, — ответила она.
— Вот, видишь! — оживился он. — И ведь наверняка эта услуга была бы оказана любому,
кто пришёл…
— Ну не любому, — покачала головой Андромеда. — Любому, кто сказал бы, что пришёл
за этим…
— Думаешь? — озадачился он, покосившись на неё. — То есть призрак — это способ
отсеять случайно забредших…
— Например, — кивнула она.
Нимфадора, уже не с таким энтузиазмом завершившая очередной круг, подошла к ним,
цепляясь за ноги, и принялась втискиваться между. Когда её пустили, обняла колено
Гарри и замерла, шумно дыша.
— А дальше тебе просто показали дорогу в библиотеку, — снова улыбнулась Андромеда.
— Я ожидал чего-то большего, — покачал он головой. — Может, оркестр с цветами был
бы лишним, но завалящего джинна в бутылке уж могли бы оставить… Знаешь, чтобы
желания исполнял.
— А для этого у тебя Белла есть! — нарочито громким шёпотом напомнила она.
— Вот именно! — донеслось надменное с галереи уже метрах в десяти выше.
— Ты что-нибудь нашла? — поинтересовался Гарри.
— Не-а, — откликнулась Беллатрикс. — Всё на этом языке картинок. Хотя…
— Что? — спросил он.
Она не ответила.
— Вот видишь, зачем тебе джинн? — хихикнула Андромеда.
— А кто нам будет эти книжки переводить? — раздраженно пробурчал он. — Знаешь,
сидеть на таком богатстве и не иметь возможности им воспользоваться…
— А с чего ты взял, что здесь будут книги по волшебству? — удивилась она. — Может,
здесь одни лишь любовные романы…
— Или даже лучше, — произнесла Беллатрикс, протягивая принесённую книгу.
Гарри раскрыл. Действительно… Очень мало текста — по-видимому, пояснения, которые в
некоторых случаях были просто необходимы — хотя бы чтобы не получить травм. На
каждой странице — одна или несколько подробных… очень детальных картинок, иногда
двигающихся…
— Мамочки!.. — протянула пунцовая Андромеда, которая заглядывала сбоку.
— Зато никакого перевода, — помотала головой не менее красная Беллатрикс.
— Мерлин! — воскликнула Андромеда, когда он перевернул страницу, и приложила
ладошку ко рту.
— Можно попробовать, — согласился Гарри, пытаясь повернуть книгу так, чтобы
изображённое на картинке обрело хотя бы какой-то физический смысл.
— Только не со мной, — отказалась Андромеда. — Я пас!
— Я тоже, — присоединилась Беллатрикс. — Если только господин не прикажет…
— Не прикажет! — пообещала Андромеда.
— А это? — спросил Гарри, перевернув страницу.
— Фу-фу! — замахала руками Андромеда, сначала разглядев как следует. — Да что ты
всё нам такие картинки подсовываешь?
— Это Белла принесла, — напомнил Гарри и потянул с плеча рюкзак, чтобы убрать
находку.
— Только Доре не показывай! — посоветовала Беллатрикс.
— Фу, дура! — возмутилась сестра.
— А кто его знает? — откликнулась Беллатрикс, беспечно махнула ладошкой и снова
убежала.
— Всё-таки она зараза! — сама себе кивнула Андромеда.
— Заяза! — согласилась Нимфадора.
Андромеда тоже отправилась рыскать по полкам в поисках чего-нибудь интересного, а
Гарри уселся на пол, посадил малышку на колено и достал из рюкзака еду, чтобы её
покормить. Поев, она с него слезла, подошла к каменному каталогу и похлопала
ладошкой в самом низу, почти у стыка с полом. Там открылся проход, и из него
гуськом высыпали призрачные звери, обогнули её по кругу и разошлись по местам.
Нимфадора села на коврик, который Гарри успел подложить ей в самый последний
момент, когда она уже приготовилась бухнуться на пятую точку, и принялась с ними
играть.
Ещё через полчаса сёстры вернулись с добычей. Младшая принесла одну книгу, а
старшая — две.
— Всё те же иероглифы, — покачала головой Беллатрикс, угадав его вопрос. — Но зато
только одного типа. Так что если удастся что-то понять в одной, то с другими легче
пойдёт.
— Я что-то вроде словаря в картинках нашла, — похвасталась Андромеда. — Думаю, что
это нам поможет с другими книгами.
— Ну хорошо, — согласился Гарри. — Что дальше?
— Как велит госпо… — начала Беллатрикс, но её оборвала сестра, дёрнув за полосы. —
Ай! Ты что?
— Перестань уже издеваться! — сердито повернулась к ней Андромеда.
— Заяза! — прокомментировала Нимфадора, поглаживая шестиглазого кота.
Гарри поднял бровь и посмотрел на Беллатрикс.
— Ну хорошо, — всплеснула она руками. — Я думаю, что Доре пора домой!
— Доре? — хмыкнул он.
— Ну ладно! — надула она губки. — Мне тоже уже здесь надоело!
— Не такое уж занятное у нас приключение вышло! — поддержала Андромеда.
— Зато мы никого не встретили! — улыбнулся Гарри, поднимаясь. — Дора, пойдём домой?
— А иглушки? — всполошилась та.
— Ты их отправь на место, а дома снова позовёшь, — предложил Гарри.
— Холосо, — неожиданно согласилась Нимфадора, подошла к стене и похлопала по ней,
открывая ворота для своих товарищей.
Звери удалились в свою нору, и дверца закрылась.
— Нам ещё обратно добираться, — поджала губы Андромеда. — А тебе ещё нести Дору.
— Дора-то справится, — насмешливо протянула Беллатрикс. — А вот некоторые… Не будем
показывать пальцем… Я даже не уверена, что Гарри сможет донести такую тяжесть!
— Не переживай, сестрёнка, не такая уж ты пышечка, — незамедлительно парировала
Андромеда и заглянула той за спину. — Но поработать над собой, конечно, стоит!
— Ах, ты… — прошипела Беллатрикс, непроизвольно прикрыв попку рукой и покраснев. —
Это из-за комбинезона!
— Конечно, конечно! — картинно зевнула Андромеда.
— Кто первый доберётся… — произнесла Беллатрикс.
Андромеда зачем-то стрельнула глазами в сторону Гарри, и Беллатрикс кивнула с
кривой улыбкой.
— Не понял, — только и успел он сказать, как обе сорвались с места и, толкая друг
дружку понеслись в сторону прохода наверх. — Вот же… девчонки!
— Заяза? — вопросительно произнесла Нимфадора, к розовым волосам делая радужку глаз
такого же насыщенного розового цвета.
— Нет, они хорошие, — улыбнулся Гарри.
Сколь они ни были хорошими, сбежали, оставив ему оба своих рюкзака. Удивительно,
что волшебные палочки не забыли. Пришлось потратить несколько минут, чтобы надёжно
и плотно увязать рюкзаки вместе. Посадив Нимфадору на плечи, где для неё благодаря
объёмному грузу образовалось достаточно удобное гнездо, двинулся к выходу. Там его
что-то остановило, не пуская дальше.
— Ты это чувствуешь? — спросил он наездницу.
Она ухватила его за уши и принялась тормошить.
— Радость моя, погоди, — взмолился он, осторожно выдирая уши из цепких ручек. —
Нужно разобраться!
Сделал пару шагов назад, спустил её на пол, разгрузился и, протянув ей палец, вышел
в коридор. Беспрепятственно.
— Хм, — поднял он брови.
В его рюкзаке были книги. Вряд ли запрет пересекать черту распространялся на шесть
пар сменного нижнего белья в ноше Беллатрикс и Андромеды. Достал книги, взял одну
и… вышел. Вернулся, взял ещё одну и … снова вышел. С тремя его тоже пропустили. А
потом — нет. Для чистоты эксперимента взял лишь четвёртую — никаких препятствий.
Пожав плечами, отложил одну. Немного подумал и отнёс на верхушку каменного
каталога. Книга сразу засветилась, как он её туда положил, а с ней загорелся огонь
на шестом ярусе по левую руку.
— Вингардиум Левиоса! — скомандовал Гарри, прицелившись в черноту свободного
пространства на полке.
Томик взмыл вверх, подлетел к стеллажу и принялся втискиваться на место. Свет в
галерее и корешок погасли, сигнализируя об успешно выполненном возвращении книги.
Оставшиеся Гарри снова сложил в рюкзак, водрузил Нимфадору на её место и отправился
искать девушек.
Андромеда с Беллатрикс нашлись наверху, в зале. Поднявшись по ступенькам, сначала
он увидел наконец, как именно закрывается проход, — просто опускаясь обратно в пол,
образуя гладкую площадку со сразу замеченными им прорезями в камне, — а потом и
сестёр, которые, плотно сдвинувшись, сидели на столе для зельеварения, болтая
ногами. Они что-то обсуждали, щекоча чёлками лица друг друга, и на губах блуждали
тёплые улыбки. Гарри подумал, что за весь день он не увидел ничего прекраснее, чем
эти две умиротворенные девы, сияющие добротой и нежностью. Привычно поймав
Нимфадору, которая, едва завидев маму, бесстрашно нырнула с его плеч носом вниз,
аккуратно поставил на пол, и она сразу рванула вперёд. Подбежала… к тётке,
бесцеремонно вскарабкалась по ноге, словно маленькая обезьянка, и уселась на
колени, завернувшись в любящие руки, за что и была немедленно вознаграждена
поцелуем в лобик.
— Интересно, — произнёс Гарри, подходя ближе и спуская рюкзаки на пол, — и кто же
победил?
Андромеда бросила на сестру быстрый взгляд. Собственно, у него и до этого момента
сомнений особых не было, а теперь и вовсе стало ясно.
— Мы добрались одновременно, — спокойно заявила Беллатрикс, получив ещё один взгляд
— на этот раз признательный. — Шли за ручку всю дорогу, как и полагается любящим
сёстрам.
Андромеда не удержалась и вцепилась в её ладошку.
— Это так трогательно, что я сейчас расплачусь, — покачал головой Гарри. — Любящие
сёстры с такой скоростью рванули на выход, что оставили мне свои рюкзаки.
— Но… тебе же не было трудно, дорогой? — мурлыкающим голосом спросила Андромеда,
погладив его по груди. — Ты же такой большой и такой сильный…
Это было знакомо, очень знакомо — чуть ли не до боли. Дафна так делала, когда что-
то получалось не совсем так, как она задумывала… Редко, надо отдать ей должное.
Хитро прятала голову у него на груди, гладила и рассказывала, какой он умный, и как
наверняка ему было приятно в очередной раз это ей доказать. Андромеда всполошилась,
что-то заметив в его глазах.
— Что такое? — озабоченно спросила она. — Я не так сказала? Не то?
— Всё хорошо, милая, — покачал он головой. — Мне действительно не трудно. Вот
только одну книгу пришлось оставить.
— Там же четыре было, — напомнила Беллатрикс.
— Похоже, библиотека на дом только три выдаёт, — пояснил он.
Рядом в воздухе проявилась хранительница.
— Гарри Блэк, — кивнула она и улыбнулась Нимфадоре.
— Алия, — откликнулся он.
Она повела рукой и указала на открывшуюся в стене нишу. Оттуда вылетела ещё одна
книга и зависла в воздухе перед Гарри.
— Это подарок, — сказала она. — Приз, который вы получили бы, сделав другой выбор.
Он хотел было спросить, что в его прошлом досталось крючконосому, но вовремя
прикусил язык. Вряд ли привидение знает будущее, которое к тому же теперь имеет
мало шансов на то, чтобы стать реальностью.
— Библиотека открыта для любого из вас, — продолжила Алия, — но одновременно за её
пределами могут быть только три книги. Моя миссия закончена. Перед тем, как мы
распрощаемся, я могу ответить на один и только один вопрос.
— Таковы правила, да? — скривился Гарри.
— Таковы правила, да, — важно кивнула она. — Знание это нечто, что нельзя получить
на блюдечке.
С его точки зрения, это всё было глупо. Глупо городить такое сложное сооружение, —
да ещё и работающее на какой-то непонятной магии, — чтобы поместить туда книги,
которые за века — а ведь наверняка с момента постройки этого хранилища прошли даже
не века, а тысячелетия — никто не прочтёт. И даже теперь, когда библиотека в их
полном распоряжении, читать их невозможно, поскольку языка, на котором они
написаны, всё равно никто не знает… кроме этого привидения… призрака, который не
станет отвечать на их вопросы — что тоже было неимоверно глупо. И уж совсем глупо
выглядел сам факт наличия призрака — сколько лет было этой девочке, когда она
погибла жуткой смертью, тринадцать? Четырнадцать? Должно быть, он так и не научился
скрывать свои мысли, раз уж даже эта бесплотная душа смогла их прочитать.
— Я отвечу на твой вопрос, — кивнула она, — пусть даже ты не решаешься мне его
задать. Я прожила семьсот девяносто три года и к моменту, когда перешла в это
состояние, была дряхлой старухой. И несмотря на это, я не хотела умирать. Наши
книги рассказали мне, что я смогу продолжить существование, если стану
хранительницей… Моего богатства и влияния хватило, чтобы выстроить библиотеку и
провести ритуал. Ещё несколько тысяч лет — и я заслужу себе новою плоть…
— Заслужишь? — не понял Гарри. — Перед кем заслужишь?
— Это уже не тот вопрос, на который я собиралась давать тебе ответ, — улыбнулась
Алия. — Вы получили то, за чем пришли, и более мне нет нужды вам показываться…
Нимфадора, глядя на неё, сделала брови домиком и выпятила дрожащую губу.
— Прости, дорогая, к тебе это вовсе не относится, — быстро проговорила
хранительница, усаживаясь перед ней на корточки. — Я привязана к этому месту, но ты
приходи ко мне поиграть, когда тебе будет угодно, хорошо?
— Холосо, — откликнулась Нимфадора, трогая ту за руку, и Гарри показалось, что под
маленькими пальчиками была настоящая плоть, а не призрачный туман.
За то, что он оставил в библиотеке книжку со столь понравившимися картинками,
девушки дулись на него всю обратную дорогу. По прибытии Беллатрикс, зажав под
мышкой отобранную ею добычу, убежала в рабочий кабинет, Андромеда сказалась
уставшей и отправилась в душ, а Гарри пошёл укладывать Нимфадору. Несмотря на
страшную усталость, малышка была полна впечатлений и прыгала в постельке не в силах
заснуть. Гарри придерживал её и гладил по головке, и в итоге сам задремал, пока она
продолжала по нему ползать. Проснулся от толчка — буквально — и понял, что
Нимфадоры рядом нет. Зато, усевшись сверху, расстёгивала рубашку на груди
Андромеда.
— Проснулся? — шёпотом спросила она. — Пойдём в спальню.
На пару с Беллатрикс они вплотную занялись исследованием добычи — разложив перед
собой все три книги, что-то весь день вычерчивали и выписывали, сверяясь там и тут.
Андромеда неплохо владела нумерологией и рунами, и для неё новый язык представлял
собой скорее вызов, чем непреодолимую преграду. За три дня до возвращения Нарциссы
удалось расшифровать пару десятков слов, чем сёстры необычайно гордились. Ещё
Андромеда, посчитав количество разных иероглифов, присвоила каждому сочетание двух
букв, и теперь можно было читать написанное в книгах вслух. Гарри не очень понял,
зачем это было нужно, но она с увлечением выдавала тирады, которые, скорее всего,
были столь же понятны носителям того языка, сколь и ему самому. Мало того, ещё и
Беллатрикс этим заразила.
Неудивительно, что за этим увлечением девушки прозевали появление Нарциссы. Лишь на
следующее утро Андромеда, недоумевая, отчего Гарри обошёл её вниманием предыдущей
ночью, рассеянно остановила взгляд на завтракающей со всеми младшей сестре.
— Цисси? — спросила она недоверчиво, а потом с радостным воплем вскочила, чтобы
обнять её. — Цисси! Ты вернулась! Неужели две недели уже прошло?
— А вы тут по мне не очень-то скучали, — усмехнулась та. — Мы же вчера вечером с
тобой здоровались. Не помнишь?
Вчера как раз случился очередной прорыв — девушки расшифровали целых пять слов,
поэтому невнимательность Андромеды была неудивительна.
— Тебе Гарри разве не рассказал? — поинтересовалась Беллатрикс, по которой тоже
было видно, что она не заметила появления младшей. — Мы ходили в поход и вернулись
с трофеями.
— Поход, да? — удивленно переспросила Нарцисса, отложила приборы и, подперев
подбородок ладонями, посмотрела на Гарри. — Надо же, а мне ни слова не сказал!
Не сказал потому, что сама же и не дала. Набросилась, словно иссушенный пустыней
путник, который наконец-то добрался до оазиса и обнаружил там колодец, наполненный
чистой, как слеза, ледяной водой. А поутру просто блаженно нежилась в объятиях,
довольно сопя ему в грудь.
— Что-нибудь нашла? — поинтересовалась Андромеда.
— Мне так никто и не сказал, что ты искала, — заметила Беллатрикс.
Нарцисса бросила заинтересованный взгляд на Гарри.
— Это не важно, пока не нашла, — ответила она. — Когда найду, ты узнаешь первой.
— Совсем ничего? — сочувственно вытянул губы Гарри.
— Ни слова, — тряхнула головой Нарцисса. — Так что теперь — библиотека
Министерства.
— Так ты нас опять покидаешь? — с лёгким торжеством в голосе спросила Андромеда.
— Ну зачем же? — пожала плечами Нарцисса. — Это же не Хогвартс, куда добираться
полдня на перекладных. Пять минут — и я там!
Библиотека Министерства, насколько Гарри было известно, была обширной. Не такой
большой, конечно, как та подземная сокровищница, но тоже очень крупной. К счастью,
в ней имелся каталог на нормальной английском языке, напечатанный латинскими
буквами, а вовсе не пиктограммами. Как оказалось, наличие подобного сервиса очень
сильно упрощало поиск необходимого, Тем не менее, вернувшись в первый вечер,
Нарцисса устало сообщила, что на то, чтобы полностью просмотреть содержимое, уйдёт
примерно полгода. Конечно, всегда есть шанс, что именно завтра найдётся нужная
информация, но законы мироздания таковы, что если и есть в библиотеке что-то
полезное, то будет оно в самой последней книге из просмотренных. Потом
страдальческим голосом попросила сделать ей эротический массаж, в ходе которого и
уснула мертвецким сном.
Старшие сёстры почти всё время уделяли книгам. Днём, накупавшись в пруду, лежали на
подстилке, плотно сдвинув головы, и водили пальцами по знакам на страницах, о чём-
то почти неслышно споря. Гарри достаточно было любоваться со стороны. Они были так
очаровательно похожи и так по-разному привлекательны… Купальники, попавшие в
мясорубку смелых экспериментов девушек над собственной неотразимостью и его силой
воли, с каждым днём закрывали всё меньше. Вечером Беллатрикс занималась новым
“Глоком”, постепенно добавляя новые детали к уже изготовленным, а Андромеда
продолжала изыскания в компании вернувшейся из Лондона Нарциссы, которую через
неделю удалось уговорить взять “отпуск” на полторы-две декады и воспользоваться
хорошей погодой. Впрочем, она и сама догадывалась, что он соскучился, и была очень
польщена — в особенности тем, что, несмотря на то, что действие зелья для
увеличения груди закончилось, он в её присутствии с трудом удерживал руки при себе,
периодически по доброй традиции уволакивая её в какой-нибудь укромный уголок в
сопровождении снисходительной усмешки Беллатрикс и задумчивого взгляда Андромеды.
Альфард предупредил, что в начале июля поместье собирались навестить Блэки в
составе Ирмы с Поллуксом, Сайнуса с Друэллой и — к сожалению — Ориона с Вальбургой.
То есть против визита деда Гарри не возражал, даже наоборот, но видеть Вальбургу —
назвать которую бабушкой язык не поворачивался — совсем не хотелось. Посовещавшись,
девушки дружно решили, что устраивать званый ужин не стоит, а вот обед на свежем
воздухе на лужайке у заднего фасада особняка показался правильной идеей. Самым
трудоёмким этапом приготовлений был поход на рынок в компании Андромеды и
Нимфадоры, — куда же без неё, — с тем, чтобы обновить запас продуктов. Малышка,
конечно же, устала больше всех, и на обратном пути просто спала на руках у Гарри, в
то время как Андромеда левитировала перед собой покупки.
А потом случилось неожиданное. Про школьные каникулы он даже не подумал, да и
девушки сами не вспомнили. Когда прибыли Орион с Вальбургой, Гарри замер и стиснул
зубы, чтобы не уронить челюсть на грудь.
— Гарри, позвольте представить моих сыновей, — с гордостью говорил в это время
Орион, подводя двух подростков, один из которых был уменьшенной копией второго.
Первое впечатление смазывалось тем, насколько по-разному они себя вели. Регулус
явно был с родителями, и рука Вальбурги на его плече выглядела естественно и даже
немного трогательно, в то время как Сириус определённо был в стороне ото всех.
Совсем немного — ровно настолько, насколько воспитанному несовершеннолетнему
подростку, пришедшему в гости в сопровождении родителей, позволяли приличия. Упрямо
выставленный вперёд лоб и стоически сжатые губы добавляли красок к образу бунтаря,
который, несомненно, должен был нравиться девочкам. Регулус же скорее походил на
ласкового котёнка.
— Приятно познакомиться, — ответил Гарри, протягивая руку. — Сириус, Регулус.
— В-вы знаете, как нас зовут? — удивился младший.
— Кузины мне много рассказывали о вас, — нашёлся Гарри, раздосадованный таким
глупым проколом.
Действительно, привели мальчишек в чужой дом к совершенно незнакомому человеку, а
тот, не колеблясь, называет их по именам!
— Кузины? — нахмурился старший, явно раздумывая, стоит ли жать руку Гарри.
— Я же упоминал, что Гарри наш родственник, — покачал головой Орион.
— Но он не Блэк, — высокомерно хмыкнул Сириус.
— Вообще-то это не так, — сказал Сайнус, подходя сзади и обнимая племянников за
плечи. — По моему дому Гарри передвигается совершенно свободно.
— Но фамилия… — упёрся Сириус.
— Фамилию Гарри сменил, чтобы не вовлекать нас в свои дела, — пояснил Сайнус. —
Когда нужно будет, он снова станет Блэком. Не правда ли, мистер Вазовски?
— Безусловно, — согласился Гарри. — Здравствуй, Сайнус, рад тебя видеть!
— Значит, все эти рассказы про кровь, более чистую, чем наша, — недовольно
проскрипела Вальбурга.
— Главное, вам нужно помнить, что Нимфадора моя дочь, — перебил он.
— Вы отец Доры? — выпучил глаза Регулус. — Ух, ты! А мама всё говорила нам, что она
полукровка!
— И ты оттого любил свою маленькую кузину меньше? — насмешливо спросил Гарри.
— Мистер Вазовски! — протестующе воскликнула Вальбурга.
— Нет, ну почему? — возмутился Регулус. — Ничего подобного!
— А если я полукровка, то на что это влияет? — поинтересовался Гарри.
— Ну… я не знаю, — смутился Регулус. — А вы полукровка?
— Реджи! — одёрнул его отец.
— Мистер Вазовски! — прорычала Вальбурга.
Встреча с Ирмой прошла вполне ожидаемо — у неё на шее по очереди повисли все,
включая самого Гарри. Беллатрикс она тепло обняла, Андромеду даже немного
потормошила, потом сестру оттолкнула приплясывающая от нетерпения Нарцисса, и к ней
с диким воплем присоединилась Нимфадора. Гарри дожидался своей очереди, пытаясь
казаться невозмутимым, хотя в душе нетерпеливо прыгал ничуть не хуже Нарциссы.
Погрузившись в тепло её объятий, чуть не застонал от блаженства.
— Да, бабушка у нас такая, — прокомментировала чуть позже Нарцисса, глупо при этом
улыбаясь. — А ты бедняжка. Тяжело всё-таки тебе пришлось — без бабушки-то!
Бабушке Ирме приобретение Гарри понравилось — тем более в том виде, в который он
успел привести и особняк, и поместье за пару месяцев владения. Раньше Гарри не
заботился вопросами вопросами недвижимости Блэков, и подробный отчёт от Поллукса
оказался очень познавательным.
Оказывается, Сайнус жил во владении, которое так и называлось — поместье Блэков.
Можно сказать, в родовом гнезде. По давно установившейся традиции хозяином
становился первый из наследников, кто обзаводился собственной семьёй. Именно там
пра-прадед Сайнус со своей Виолеттой растили своих детей Мариуса, Поллукса,
Кассиопею и Дорею, а до этого знаменитый пра-пра-прадед Финеас Найджелус с женой
Урсулой воспитывали Сириуса, Финеаса-младшего, Сайнуса, Бельвину и Арктуруса.
— Погодите, я что-то не понял, — остановил его Гарри, который успел уже немного
ознакомиться с развесистым деревом семьи Блэков. — Но ведь дед Сириус старше, да и
дети у него появились намного раньше. Почему тогда именно дед Сайнус получил
владение Блэков?
— Дед Сириус! — с широкой улыбкой крякнул Поллукс. — Дед Сайнус! Малыш, меня
приводит в восторг тепло в твоём голосе, когда ты о них говоришь! — он протянул
руку вверх, Гарри послушно согнулся, и Поллукс, обхватив его за шею, другой рукой
потрепал по макушке. — Всё так и случилось бы, если бы не два “но”. Во-первых, мой
отец к моменту, как дядя Сириус с присущей ему решительностью приступил к
продолжению рода, был ещё мальчишкой. Дядю официально объявили наследником, и ему
вместе с довольно внушительной горкой золота достались все наши дома и особняки в
Лондоне. Это не было попыткой деда откупиться от старшего сына — напротив, дядя
Сириус сам отрёкся от родового владения и настоял, чтобы оно досталось самому
младшему. Папа, надо сказать, его боготворил и сумел эту любовь к дядюшке внушить и
нам, своим детям…
— А Арктурус? — вставил Гарри.
— Ты моего двоюродного братца имеешь в виду или дядю? — уточнил Поллукс, отпуская
его шею. — Сириус умер вскоре после того, как родилась Цисси, и его наследником
сделался сын Арктурус, мой братец. Тебе стоит поглядеть на лондонскую резиденцию.
Очень впечатляет. Дяде же Арктурусу Сириус выкупил довольно приличный замок в
местечке Салсбург в Шотландии, и в конце двадцатых Блэки полностью закрыли его от
магглов. Дядя Финеас вёл примерно такой же образ жизни, как Альфи, — Поллукс
неодобрительно крякнул, — и детей после него не осталось, а тётя Бельвина стала
Бёрк и, сам понимаешь, родовое гнездо унаследовать не смогла. Как, кстати, и Валли
с Медой. У меня ещё есть надежда, что Альфи одумается и заведёт наследника… Или Сай
расчехлит свой блэкомёт…
При этих словах он хохотнул, довольный собственной шуткой.
— А если нет? — поинтересовался Гарри.
— Если нет, то следующим претендентом на родовое гнездо является Реджи, — кивнул
Поллукс. — Конечно, могут всплыть внебрачные потомки по мужской линии того же
Финеаса… У моего деда был брат Сириус, который тоже мог успеть погулять на стороне…
Дядя Арти, как и Сай, только девок умел строгать, так что его замок тоже никому из
его детей не достанется. Еще есть брат Мариус, который пропал лет двадцать назад, и
был двоюродный брат Реджи. Тоже, паршивец, никого после себя не оставил! Так и
получается, что Сири и Реджи — два последних наших наследника, — отстранившись, он
смерил Гарри взглядом: — И ещё ты, малыш!
— Почему — я? — удивился Гарри.
— Ты очень похож на моего зятя, — заметил Поллукс. — Может, Реджи всё-таки успел
кого-то обрюхатить? В родовом поместье имеется артефакт… Капелька крови — и мы
точно будем знать…
— Мне это не нужно, — покачал головой Гарри.
— Ну сам подумай — ты сейчас единственный, у кого есть малолетняя дочурка, —
подмигнул ему Поллукс. — Если ты Блэк по мужской линии, то владение будет твоим, и
Доре будет, где расти. А там, глядишь, ещё наследников настругаешь…
При этих его словах на Гарри одновременно посмотрели все три сестры. Не
сговариваясь и с разных сторон. При том, что слышать разговор с дедом они не могли
никак! Мысль о том, что у него могут появиться дети от всех троих, кровью ударила в
виски и заставила покраснеть. Самое странное было в том, что эта мысль ему ужасно
нравилась. Так же, как ему безумно нравился круглый животик черноволосой красавицы
из снов. Встретив его взгляд, Адромеда залилась краской, как он только что.
— Доре есть, где расти, — покачал головой Гарри. — Но дело даже не в этом. Когда я
сказал, что мне это не нужно, я вовсе не имел в виду, что такая необходимость
отсутствует. Я хотел сказать, что разгадка моего происхождения опасна… смертельно
опасна для нас всех. Для девушек, для Сая с Друэллой, для вас с бабушкой, для
Ориона с его…
— Супругой, — подсказал Поллукс. — Воздержись от эпитетов — она всё-таки моя
маленькая девочка.
— Пусть будет так, — согласился Гарри. — Для Альфи, Арктуруса и Сириуса с
Регулусом. Даже я не смогу нас всех защитить, если…
— Понятно, — кивнул Поллукс и прищурился: — Но не говори мне, что Сай не знает.
— Человек, который приютил меня под своей крышей? — усмехнулся Гарри.
— И отпустил к тебе в постель одну из своих дочерей, даже не озаботившись сначала
тебя на ней женить, — добавил Поллукс.
Гарри подумал, что прадед будет сильно недоволен, если узнает, что у него в постели
по очереди гостят все его внучки…
— Конечно, он знает, — кивнул он. — И девочки тоже в курсе.
— Я понимаю, малыш, — потрепал его по плечу Поллукс. — Но хоть про наследственность
ты мне можешь сказать?
— Могу, — пожал он плечами. — Финеас Найджелус — мой прямой предок по мужской
линии.
Поллукс раскрыл рот, оторопело глядя на Гарри, а потом притянул его к себе, крепко
обхватывая торс.
— Дай мне тебя обнять, малыш! — пробормотал он. — Теперь надежда на вас троих…
— Ещё Альфард, — напомнил Гарри.
— Да, да, — отмахнулся дед. — Вот что я тебе скажу, малыш — если у моего старшего
сына появится отпрыск в законном браке, то тебя ждёт щедрая награда.
— Но почему?.. — опешил Гарри.
— Потому, что мне видно, как внимательно Альфи прислушивается к твоим словам, —
ухмыльнулся Поллукс, потрепав его по плечу. — Если кто и наставит его на путь
истинный, то только ты. Мы с Саем давно сдались.
— Я с ним поговорю, — сдержанно кивнул Гарри.
Даже несмотря на присутствие Вальбурги пикник удался. Впрочем, она почти не
подавала голоса и вела себя в целом прилично, а уж после того, как Гарри устроил
экскурсию в недавно оборудованный подвал, и вовсе растаяла. То есть она по-прежнему
помалкивала, но уже не так злобно зыркала в его сторону. Сириус что-то гневно
выговаривал Беллатрикс, та, похоже, сердито шипела в ответ, а стоящий между ними
Альфард с мученическим лицом крутился от одного к другой, будто пытаясь примирить
их между собой, что ему, судя по всему, постепенно удавалось. Нимфадора изводила
Вальбургу, которая с каменным лицом стояла перед ней, показом своего гардероба и
кукол. Регулус, который весь день только что Гарри в рот не смотрел, подсел к нему…
продолжая заглядывать в рот. Гарри почувствовал, что тому что-то не даёт покоя,
развернулся к нему и благожелательно улыбнулся.
— Мистер Вазовски, — пробормотал Регулус, сразу побледнев.
— Просто Гарри, — предложил он. — Как справедливо отметил твой дед, все
присутствующие здесь — Блэки. Кто “мистер”, кто “миссис”, кто “мисс”. С нашей
традицией звёздных имён ещё удивительно, что здесь нет двух полных тёзок… Что ты
хотел спросить?
Конечно же, в своей прошлой жизни про Регулуса Гарри только слышал. В разном
исполнении история, которую ему рассказывали, звучала по-разному. То ли он украл у
Волдеморта медальон с крестражем, то ли наоборот, спрятал его, чтобы сохранить. В
одном повествовании юный Регулус даже храбро сражался с самим Тёмным Лордом.
Смертельно раненый, он ухитрился вырвать у того медальон Слизерина и скрыться,
навсегда спрятав крестраж от Волдеморта. По крайней мере, среди перво— и
второклашек такая версия была очень популярна, и был даже у малолеток Хогвартса
клуб фанаток Регулуса. Тем не менее, все версии сходились в одном — в школьные годы
Регулус поклонялся Волдеморту и даже стал Пожирателем Смерти. Подробнее Гарри не
помнил. Может, тот уже успел снюхаться с приспешниками Тёмного Лорда, и стоит с ним
держать ухо востро.
— Вы ведь пошутили, правда? — взволнованно спросил Регулус. — Насчёт “полукровки” —
вы ведь пошутили?
— Скажи мне, Регулус, — откликнулся Гарри. — Ведь наверняка есть что-то, в чём
полукровки превосходят чистокровных? — заметив радостное просветление на его лице,
он спешно поправился: — Некоторые полукровки, я имею в виду. И ведь обязательно
найдутся чистокровные, безнадёжно проигрывающие любому магглорождённому волшебнику
или полукровке.
— Но это же совсем неправда! — возмутился Регулус, на секунду даже забыв о пиетете.
— Ой ли? — пожал плечами Гарри. — У магглорождённых не рождаются сквибы. У
полукровок тоже. Для того, чтобы оказаться сквибом, требуется безупречная
родословная.
— Это всё неправда, — недовольно пробурчал Регулус и с надеждой поднял на него
глаза: — Ведь неправда же?
— Ну ладно, давай зайдём с другого конца, — предложил Гарри. — Ты же понимаешь, что
рано или поздно ты столкнёшься с человеком, про которого тебе скажут —
“полукровка”. А человек этот неожиданно окажется вовсе не чужим…
— Как Дора? — вскинулся Регулус. — Точнее, после того, как я узнал, что она ваша…
— Может, ты встретишь девушку, которая тебе очень понравится, — пожал плечами
Гарри. — Может, это будет твой лучший друг…
При упоминании девушки Регулус покраснел.
— Мама говорит, что от грязнокровок одно зло, — нахмурился Регулус. — Что мир
станет чище, когда Тёмный Лорд от них нас избавит…
— Не так давно мы с Вальбургой общались на эту тему, — улыбнулся Гарри. — Думаю,
что теперь она скажет тебе совсем другое.
Регулус молчал, видимо, увлечённый собственными мыслями о Волдеморте.
— Это правда, что вы убили человека? — вдруг спросил он.
— В суде я буду всё отрицать, — усмехнулся Гарри.
— Если бы вы знали, что он Пожиратель Смерти, вы приняли бы от него вызов? —
продолжил настаивать Регулус.
Гарри понял, что они не одни. Слегка в стороне, чтобы находиться за пределами
бокового зрения, вытянулся в струнку Сириус, стараясь не дышать и впитывая каждое
слово.
— А, так ты спрашиваешь про Абраксаса Малфоя? — рассмеялся Гарри.
— То есть вы ещё кого-то убили? — тихо подал голос Сириус, заставив его повернуть
голову.
— Я только что сказал твоему брату… — напомнил Гарри.
— …Что будете всё отрицать в суде, — отмахнулся Сириус. — Вы бы вышли с ним на
дуэль, если бы…
— Если бы я не знал точно, что он Пожиратель Смерти, я не стал бы драться до
смерти, — пожал плечами Гарри. — За оскорбление твоей кузины и её отца я бы просто
его покалечил. Руки бы оторвал или ещё что…
— Оскорбление моей кузины? — нахмурился Сириус. — Что ещё наговорил этот старый
индюк?
— А, так это не в первый раз? — поднял брови Гарри.
— Да, он очень любил издеваться над Медой и Дорой, — кивнул Сириус. — Заваливался в
гости к нашей матушке, пил самый дорогой огневиски отца и вместе с ней поносил из
обеих…
— Сири! — тихо упрекнул Регулус. — Это матушка!
— Уж я-то точно знаю, что это матушка, — ухмыльнулся Сириус, и на лице его вдруг
проступило то самое дикое на грани безумия выражение, которое до боли было знакомо
Гарри. — Теперь Абраксас не причинит им зла. Я рад, что старый хрыч сдох. Спасибо
вам. Ещё бы кто пришил женишка Цисси…
С насмешливой улыбкой он изобразил поклон.
— Я лишь хотел сказать, что дуэль случилась вовсе не из-за Андромеды, — обратился к
Регулусу Гарри. — Видишь ли, помолвка Нарциссы расстроилась, и оба Малфоя заявились
с оскорблениями в дом вашего дяди. Я немного вспылил, и Абраксас вызвал меня на
дуэль.
— То есть Цисси не достанется этому петуху? — снова встрял Сириус.
— Ты необычайно сообразителен, — усмехнулся Гарри, принимая вызывающее обращение
Сириуса. — Нет, Люциус в пролёте.
— А в его прекрасном владении живёт та, которую его покойный отец поливал помоями,
— кивнул Сириус. — Отличная работа!
— Но как же… — пролепетал Регулус. — Чистокровный волшебник, Пожиратель Смерти, сын
члена Ближнего Круга Тёмного Лорда… Как она посмела такому отказать?
— Вот ты за такого и выходи замуж, — оскалился Сириус. — А что, на девчонку уже
похож…
— Положим, не больше, чем ты, — поднял брови Гарри, жестом остановив Регулуса,
который уже сжал кулаки, чтобы броситься на брата. — Вот тебе ещё пару косичек
заплести…
— Смеётесь, да? — набычился Сириус. — Вот назло всем подстригусь!
— Ещё глаз себе выбей, — хмыкнул Гарри.
— Зачем? — не понял Регулус.
— Чтобы всем назло, — пояснил Сириус, непроизвольно двигаясь к брату.
— Тебе стриженным не идёт, — сказал Гарри. — Не надо стричься.
— А как вы его победили? — спросил невпопад Регулус и добавил, заметив недоумение
на лице Гарри: — Абраксаса Малфоя — как вы его победили? Какими-то особо мощными
заклинаниями?
— Интересно! — присоединился к нему Сириус. — Расскажете?
— Легко, — согласился Гарри. — Только между нами, договорились? — и продолжил,
дождавшись согласных кивков от обоих: — Сначала я наложил на него проклятье,
заставившее безостановочно смеяться…
— И он не смог колдовать в ответ, — моментально сообразил Сириус.
— Потом я подбросил его в воздух, и он шмякнулся оземь с большой высоты, — с
улыбкой продолжил Гарри, кивнув Сириусу в знак подтверждения. — После чего я
заставил землю его проглотить.
— Это должно быть жуткое зрелище, — завороженно произнёс Сириус. — Наверное, он
продолжал хохотать, когда над ним, уже искалеченным, смыкалась земля…
— Вот я и хочу тебя спросить, — снова обратился Гарри к Регулусу, который от
изумления не мог вымолвить ни слова. — Если я полукровка, помогло ли это
чистокровному Пожирателю Смерти?
— Это значит, что вы чистокровный! — безапелляционно заявил Регулус.
Сириус всплеснул руками, а Гарри закатил глаза.
После этого разговора Регулус отвёл брата в сторону, и они принялись о чём-то
шептаться, временами поглядывая в его сторону. Потом подошли к отцу, и после
короткого разговора Орион направился к Гарри.
— Я хотел просить вас об услуге, — сходу сказал он.
— Я даже догадываюсь, о какой, — улыбнулся Гарри.
— Вальбурга довольно прохладно относится к пребыванию старшего сына в доме, —
продолжил Орион. — Так что мы обычно пользуемся гостеприимством Альфарда…
Андромеда, — кивнул он племяннице, которая подошла и обхватила локоть Гарри обеими
руками.
— Дядюшка, — склонила она голову, грациозно изогнув шею.
— Так вот, обычно летом Сириус гостит у Альфарда, и туда же к нему собираются его
школьные дружки… — продолжил Орион.
— Питер, Римус и Джеймс? — уточнил Гарри.
— Именно, — подтвердил Орион.
— Мне было бы приятно, если бы они погостили у меня пару недель, — улыбнулся Гарри.
— И я ещё подумал… — замялся Орион.
— Я тоже считаю, что в моей компании Регулусу будет легче найти общий язык с
братом, — осторожно предложил Гарри.
— Да-да, я именно это и хотел сказать, — обрадовался Орион и украдкой оглянулся на
жену, которая, впрочем, была в данный момент занята — с максимальной степенностью
она улепётывала по лужайке от Нимфадоры, которая неслась за ней, протягивая
плюшевого мишку. — Знаете, с тех пор как Вальбурга перестала целыми днями только и
говорить, что о своей ненависти к полукровкам… В доме стало тихо. Очень тихо. Так
тихо, что даже слышно, как в подвале мыши делают новых мышат… И ничто теперь не
мешает мне думать… о разном. Я хочу, чтобы мои сыновья держались друг за друга.
Друзья — это замечательно, но всё-таки кровные узы не заменить ничем.
— Мне будет очень приятно, если Регулус с Сириусом решат погостить у меня немного,
— учтиво кивнул Гарри. — И, конечно, я рад буду познакомиться с друзьями вашего
сына. Обоих сыновей…
— К сожалению, такой же тесной дружбы, как у Сириуса, мой младший сын ещё не обрёл,
— сокрушённо вздохнул Орион. — Спасибо за приглашение, Гарри, теперь я ваш должник.
— Право, не стоит, — снова улыбнулся Гарри. — Мне будет приятно.
Орион кивнул, развернулся и отправился на помощь супруге, которую Нимфадора зажала
в углу, образованном изгибом кустов, и там показывала блёстки на туфельках.
— С ума сойти! — прокомментировала прижавшаяся к плечу Андромеда. — Ты наконец-то
встретился со своим отцом! И как тебе?
— Я… не знаю, — признался Гарри. — Трудно испытывать сыновний трепет по отношению к
пятнадцатилетнему мальчишке… У меня такое ощущение, будто он младший брат… Или
вообще…
— То есть ты к нему испытываешь родительские чувства, — договорила она и дёрнула за
локоть: — Гляди, наконец Белла до него достучалась!
Гарри помнил непримиримое отношение Сириуса к последователям Волдеморта, которое,
скорее всего, не претерпело значительных изменений со времени юношеского
максимализма — не в последнюю очередь оттого, что почти треть жизни Сириус провёл в
Азкабане, что в известной степени должно было законсервировать его воззрения…
Поэтому особого удивления то негодование, что плескалось в его глазах, когда он
видел Беллатрикс, — и Нарциссу, но огонь уже не был столь яростным, — не вызывало.
Видимо, именно на этот предмет Альфард и разговаривал с ними обоими, стараясь
донести до племянника, что Беллатрикс больше не служит Тёмному Лорду, да и
воззрений его не разделяет. Посмотрев, куда ему указывала Андромеда, Гарри застал
картину — далёкую от идиллической, конечно, но всё равно радующую глаз.
Беллатрикс, с холодным видом сложившая руки на юбке, немного задрав нос, общалась с
Сириусом. Тот, впрочем, тоже не выказывал особого радушия, надменно её о чём-то
спрашивая. Беллатрикс отвечала и в свою очередь задавала вопрос. Так они
перекидывались фразами несколько минут, потом Сириус, издевательски поклонившись,
резко развернулся и отошёл, а она лишь сопроводила это равнодушным кивком.
Почувствовав взгляд Гарри, она встрепенулась, оживая и расцветая, и двинулась к
нему.
— И как прошло? — спросила из-за плеча Андромеда.
— Лучше, чем я думала, — с некоторым удивлением откликнулась Беллатрикс. — Я уж и
не помню, когда мы в последний раз спокойно говорили, а не орали друг на друга…
Она вздохнула и скорчила мученическую гримасу, глядя на Гарри.
— Не могу я тебя сейчас обнять и по головке погладить! — возмутился он. — Мы же
договорились! Официально, по бумагам, я отец Доры, поэтому у Энди есть право ко мне
прижиматься, а вот про любимую наложницу знать никому не следует!
— Будешь должен! — буркнула, надув губки Беллатрикс, развернулась и пошла догонять
бабушку Ирму, чтобы потребовать столь необходимую порцию ласки.
За всеми этими приятными хлопотами Гарри даже не сразу заметил, как постепенно
стала возвращаться его звериная ярость. И опять она была обращена в первую очередь
на Беллатрикс — видимо, оттого, что подсознание помнило ещё его отношение к ней в
будущем. Но на этот раз рядом был ещё и Питер. Гарри казалось, что он вовсе не
видел в маленьком Петтигрю убийцу и предателя… по крайней мере, он себя в этом
легко убедил и не замечал, что благожелательность чего-то ему стоила. До тех пор,
пока он в какой-то момент не поймал себя на мысли, что любуется на шею крысёныша,
примеряясь, что будет быстрее — сломать ли её или свернуть. Питер, почувствовав
опасность, оглянулся и шмыгнул за спину Римуса, опасливо поблёскивая оттуда светло-
карими глазками.
Но настоящее прозрение наступило вечером.
— Полегче, животное! — вскрикнула Беллатрикс, морщась от его грубости. — Ты меня
сейчас пополам разорвёшь!
Он замер, осознав, что красная пелена перед глазами — это вовсе не свет ночника, а
всплывшая ярость, про которую он и думать забыл. Осторожно, сдерживая себя из
последних сил, Гарри поднялся и упал рядом с ней на спину.
— Постой, я же не в том смысле, — сказала она, наклоняясь к нему.
Гарри всё-таки заметил, как она украдкой смахнула с щеки слезу, но в голову уже
лезли мысли о тысяче и одном способе умерщвления Беллатрикс Блэк.
— Зелье, — выдавил он, сжимая кулаки.
Она поняла — она вообще стала очень много понимать — и спрыгнула с кровати, чтобы
из верхнего ящика комода достать флакон зеленоватой с серебром вязкой жидкости. Не
подходя, она метнул флакон ему, и Гарри жадно присосался, едва успев свинтить
плотно притёртую пробку. Выдавив в себя последнюю каплю, откинулся на подушку.
— Подействовало? — напряжённо спросила Беллатрикс.
— Погоди ещё немного, — попросил он.
— Да я бы и рада, — призналась она, — но у тебя… торчит, понимаешь? А я тут как
дура жду вместо того, чтобы… А, чёрт с ним!
Махнув рукой, она одним движением оказалась рядом с ним, уселась на живот и начала
двигаться, скользя промежностью вдоль члена. В очередной раз поехав вперёд,
изогнулась, поймала его в себя и со стоном насадилась.
— Можешь меня убить, если хочешь, — пролепетала она, прикусив губу. — Мне всё
равно!
Гарри потянул её к себе и поцеловал в губы.
— Ты прекрасна, — сказал он.
После того, как наладилось общение с Беллатрикс, Сириус осмелел и время от времени
“ловил” Гарри, чтобы задать ещё какой-нибудь вопрос. На следующий вечер после того,
как Гарри обнаружил, что ему снова нужно принимать зелье, Сириусу снова приспичило
— и опять он ухитрился застать Гарри в кабинете, где они с Беллатрикс изучали почти
уже законченный “Глок”.
— Можно? — спросил он, осторожно приоткрыв дверь после того, как Гарри откликнулся
на стук.
— Да, конечно, — позвал Гарри. — Заходи, присаживайся.
— Просто так? — удивился Сириус, устраиваясь на стуле, чтобы лучше было видно
разложенные по столу детали. Гарри недоумённо поднял брови. — Я хотел сказать, вы
даже не поинтересуетесь, зачем я пришёл?
— Мне очень интересно, — согласился Гарри, — но я и просто так рад тебя видеть. Мы
оба рады.
Беллатрикс, которая при появлении Сириуса особенно сосредоточенно склонилась над
затвором, доводкой которого занималась последнюю неделю, нахмурилась, делая вид,
что ей не до посетителей. Выглядело это очень странно — к тому же, в свете того,
что утром Гарри видел их перед обедом, о чем-то беседующих. Беллатрикс тогда
улыбалась чуть ли не нежно, на щеках проглядывал румянец, да и Сириус выглядел
вроде бы довольным. Сейчас он, похоже, тоже заметил преувеличенное невнимание к
своей персоне и нахмурился, но по мере разглядывания металлических штуковин на
столе лицо его разглаживалось, а озабоченность уступала заинтересованности.
— Это у вас что? — спросил он, вытягивая шею.
— Мне не нужно напоминать?.. — начал Гарри.
— О, нет, я же дал слово, — отмахнулся Сириус, всем своим видом показывая, что даже
не обиделся на глупый вопрос.
— Это оружие, — кивнул Гарри. — Такое же, как у магглов, но именно такого у магглов
пока ещё нет…
— Пока ещё? — цепко выловил Сириус.
— Всё верно, — подтвердил Гарри. — Первая копия сделана из обычного маггловского
металла…
— Кем? — поинтересовался Сириус.
— На некоторые вопросы до поры я не могу тебе дать ответ, — покачал головой Гарри.
— Но обещаю, что ты всё узнаешь…
— Когда придёт пора, — серьёзно кивнул Сириус.
— Можешь не сомневаться, — откликнулся Гарри. — Вторую копию делает Белла…
— Не из металла, — уточнил Сириус.
— О нет, Белла придумала свой, новый материал, который значительно прочнее и легче,
но не обладает недостатками металлов, — пояснил Гарри.
— И не пахнет магией, — добавил Сириус, поднеся к носу ствольную коробку. — Ты
просто молодец, Белла! Я не знал, что ты так умеешь!
— Я тебя научу, — пробормотала она, не отрываясь от затвора.
Гарри показалось, что румянец на её щеках загустел от похвалы.
— Здорово! — восторженно протянул Сириус. — А когда? Когда научишь?
— Не сейчас, очевидно, — заметила Беллатрикс.
— Завтра? — с надеждой спросил он.
— Может быть, — ответила она, склоняясь ещё ниже.
— Значит, завтра! — обрадовался Сириус.
Беллатрикс сокрушённо помотала головой, но по губам скользнула слабая улыбка.
— Я… хотел спросить, — вспомнил Сириус. — Это про старика Малфоя… Вы ведь убили его
на дуэли, правда? — спросил он. — Хоть это правда?
— Это правда, — кивнул Гарри.
— Я хотел узнать… — замялся Сириус. — Говорят, что Цисси была… была обещана
младшему Малфою, но она…
— Так, я думаю, что стоит оставить вас одних, — заметила Беллатрикс, вскакивая.
— Я вовсе не собирался… — начал Гарри.
— Я, — отрезала она. — Я решила, сообразуясь со своим пониманием, что тебе будет
удобнее вести этот разговор в моё отсутствие.
— Ты решила, — улыбнулся Гарри.
— Я решила, — серьёзно подтвердила она и вышла, затворив за собой дверь.
— Что это значит? — ошарашенно спросил Сириус, выворачивая голову ей вслед.
— Кое-что, что она мне пообещала, — пожал плечами Гарри.
— И вы мне расскажете об этом, когда придёт время… — догадался Сириус.
— Я обучаю Беллу магии, а она перенимает мой взгляд на мир, — сказал Гарри.
— Ух ты! — завистливо вздохнул Сириус. — Меня бы кто обучил! Но я вообще-то хотел
спросить про Цисси. Это правда, что вы… что она и вы…
Гарри почувствовал, что начинает закипать. Не хватало ещё, чтобы малолетний отец
отчитывал его за отношения с Нарциссой!
— Что-то ещё тебя интересует, Сириус? — сухо спросил он.
— Интересует, — кивнул тот. — Говорят, что вы отец Нимфадоры…
— Приёмный отец, — вздохнул Гарри. — Но я её по-настоящему люблю…
— То есть вы женитесь на Андромеде, а не на Нарциссе? — воскликнул Сириус.
Гарри уткнулся лицом в ладонь.
— Что-нибудь ещё, Сириус? — глухо спросил он.
— Я ещё хотел спросить про Беллу, — с готовностью согласился Сириус. — Это правда,
что вы… ну как это сказать… Что вы и она…
— Откуда? — перебил Гарри. — Откуда тебе в голову лезут такие мысли? Тебе нужно…
— Мы с ребятами обсуждали, — охотно пояснил Сириус. — Джеймс сказал…
— Давай-давай, — с угрозой в голосе подбодрил Гарри. — Продолжай. Мне очень
интересно послушать.
— Хм… — стушевался он.
— Тебе стоит уяснить, Сириус, — жестко произнёс Гарри. — Джентльмен никогда не
станет обсуждать леди. Если он хочет выразить восхищение, то признается ей в лицо,
если чем-то недоволен — то будет молчать. Вопросы частной жизни леди касаются лишь
самой леди.
— Я… понятно, — кивнул Сириус, краснея будто его поставили в угол. — Но дуэль с
Малфоем… почему?
— Джентльмен должен защищать честь леди сообразно ситуации, — ответил Гарри. —
Замечание, которое позволил себе мистер Малфой, определённо заслуживало такого
наказания…
— То есть вы… — задумался Сириус.
— Тебе стоит этому научиться, — заметил Гарри. — Ты мужчина. У тебя есть кузины,
Нимфадора, Друэлла, бабушки и мать…
— Моя мать! — воскликнул Сириус чуть ли не отвращением.
— И ты уже сейчас должен знать, что никому не позволено обидеть хоть кого-то из
них… — продолжил Гарри.
— Моя мать! — повторил Сириус.
— Я не могу тебя убить, поскольку этим я убью Беллу, — оскалился Гарри так, что
Сириус отшатнулся и побледнел, — но обещаю тебе серьёзную взбучку, если ты
позволишь себе хоть одно гадкое слово в адрес своей родительницы. Я. Понятно.
Объясняю?
— Да, сэр! — пробормотал Сириус, втянув голову в плечи.
Впрочем, мысль устроить взбучку собственному отцу звучала полнейшей чушью. Тем
более, что тому-то в своё время такая мысль вряд ли приходила в голову. Интересно,
он вообще знал, что Гарри — его? Наверное, знал…
— Я не собирался говорить тебе всего этого, — вздохнул Гарри. — Я никогда не любил
пафосные разговоры про обязанности и долг. Но ты сам спросил меня про Цисси. Ты уже
мужчина и должен понимать, где пролегает граница. Участь Малфоя — пример того, что
ты должен сделать с любым, кто эту границу перейдёт. Здесь, в этом доме, я отвечаю
за честь моих гостей… гостий… и я же её защищаю. Ты понимаешь, что, попадись мне
тот же Джеймс за чем-то неприличным, то после того, что я с ним сделаю, мне
придётся под корень извести всех Поттеров, друзей Поттеров, друзей друзей Поттеров
и вообще всех, кто вздумает потом мстить? Ты понимаешь, что это совсем не шутки?
Сириус сидел, подавленно глядя в пол перед собой. Гарри уткнулся в ладони, массируя
лицо, а потом снова откинулся в кресле.
— Послушай, раз уж мы об этом заговорили… — сказал он. — На самом деле, если бы я
что-то такое услышал, я бы не стал ничего предпринимать, окажись я единственным
свидетелем. В конце концов, я пригласил погостить вас с Регулусом, а Питер, Джеймс
и Римус — уже твои гости…
— То есть вы хотите, чтобы я сам пресёк подобные сплетни? — спросил Сириус, глядя
исподлобья.
— Вы все уже мужчины, — кивнул Гарри. — Я поделился с тобой, ты можешь поделиться с
друзьями. Вот ещё по поводу Беллы… Я рад, что вы поладили.
— Я и сам рад, — пожал плечами Сириус, поднимаясь. — Спасибо вам, Гарри.
Вечером Нимфадора захотела сказку, а потом ещё долго не могла уснуть. Ползала по
Гарри, забиралась под мышку, сдрыгивала одеяло, пальчиками ковыряла ему глаза, пару
раз требовала пить, попросилась на горшок, спела Гарри песенку, несколько раз
зевнула и наконец засопела ему в бок. Андромеда уже давно уснула, и будить её он не
стал. Придя к себе, обнаружил в постели спящую Беллатрикс. Помывшись, осторожно,
чтобы не разбудить, забрался к ней и обнял, засыпая, а она лишь сладко причмокнула
во сне. Разбудила его Нарцисса своим любимым способом, а старшей из сестриц рядом
уже не было.
После завтрака сорванцы устроили чехарду на лужайке. Нимфадора, обнаружив такое
количество потенциальных лошадок, резво устремилась к ним, выбирая первую жертву.
Забралась на Джеймса, и тот, дико завопив, пустился по кругу галопом с ошалевшей от
счастья малышкой на плечах.
Каждый раз, глядя, как Нимфадора хохочет на руках у Римуса, Гарри чувствовал, с
каким напряжением ему удаётся не позволить бровям хмуро сдвинуться к переносице.
— Вот сейчас можно поверить, что ты Доре настоящий отец, — смеясь, заявила
Андромеда, прижимаясь к его плечу.
— Она моя дочь, — пожал он плечами. — Неужто кому-то ещё это непонятно?
— Конечно, понятно, — легко согласилась она. — Но в такие моменты ты просто
праведным гневом пышешь…
— Грязный педофил! — пробормотал он.
— Ты о чём? — воскликнула она.
— Ей всего два… с половиной… а ему пятнадцать! — выдавил он.
— Ах, это! — воскликнула она и звонко рассмеялась. — В твоей истории Дора за него
замуж выйдет, так? Но ведь она уже будет взрослой девицей!
— Да, но сейчас ей всего лишь два года, — покачал он головой. — А он уже взрослый!
И я представляю, какие грязные мысли бродят в его голове!
Она снова расхохоталась, смехом привлекая к себе взгляды.
— Тише ты! — шикнул он. — Ты знаешь, я вроде как привык, что у той Нимфадоры и
Римуса был ребёнок… Но когда я гляжу на ситуацию с этой точки зрения, — кивнул он
на Римуса, — она мне кажется дикой и неправильной. Я не хочу, чтобы моя дочь вышла
замуж за человека на тринадцать лет её старше. Не хочу и всё! — он повернул к ней
голову и с мольбой в голосе спросил: — Глупо, да?
Андромеда зарылась лицом ему в рукав, и лишь глаза задорно блестели, глядя на него.
— Ты не представляешь, милый, как я счастлива, — произнесла она. — Как мне хорошо
оттого, что тебе настолько дорога моя… наша малышка. Как мне радостно, когда тебе в
голову приходят такие глупости, — она выглянула, наконец явив ему довольную улыбку.
— Ну, хочешь, мы сами найдём ей жениха?
Гарри словно мешком по голове ударили. То есть обещать её кому-то, кто…
— Погоди, что за глупости ты говоришь? — возмутился он. — Я же не могу… А если
какой-нибудь Малфой попадётся? Как Цисси…
— Да не переживай, — похлопала она его по груди. — Мы лишь совершим помолвку,
никаких магических обрядов. Если Дора будет расти, заранее зная своего суженого…
— То мне этому суженому заранее хочется что-нибудь открутить, — хмуро вздохнул
Гарри. — На всякий случай. Хорошо, давай попробуем, тем более, что я могу немного
смухлевать… зная, из кого что вырастет.
По размышлении мысль Андромеды показалась ему здравой. Действительно, если уж ему
самому примерно ясен список женихов, приемлемых для двухлетней Нимфадоры, то почему
бы не подтолкнуть её к выбору таким образом? Если это будет немагическая помолвка,
то подобная предусмотрительность не обернётся принуждением, а там и он сам, может
быть, привыкнет к мысли, что рано или поздно она станет взрослой…
— Мне пришла в голову замечательная мысль, — вдруг сообразил он. — Давай, когда она
станет чуть взрослее, найдём высокую башню и там её запрём!
Андромеда снова весело рассмеялась.
После обеда решили сыграть в квиддич. Мальчишкам очевидно не терпелось показать
мастерство и слаженность, а Гарри хотелось сыграть против Джеймса, которого он
после всех историй, услышанных от Сириуса с Римусом, от Дамблдора и Макгонагалл
считал чуть ли не ловцом всех времён и народов — при этом вполне отдавая себе отчёт
в том, что всё это может оказаться лишь предубеждением, выросшим из сыновней тогда
ещё любви. Которая, в общем-то, никуда не делась, слишком уж долгое время он считал
Джеймса своим отцом, просто она немного трансформировалась и “растеклась” по всем
сорванцам, не позволяя ему даже относиться с опаской к Петтигрю, так много бед
натворившему в будущем.
Предубеждением почитание талантов Джеймса могло оказаться просто потому, что ему
лично собственный титул “ловца Гриффиндора” не казался чем-то уж таким заоблачным.
Семьдесят студентов на факультете, из них минимум половине квиддич совсем
неинтересен. Ещё половина от оставшихся предпочитает смотреть, а не участвовать. В
итоге получается конкурс в примерно три человека на место в команде. Ловцом была
Джинни Уизли, когда Гарри сам не мог играть, ловцом Рейвенкло была плакса Чо Чан, а
у Слизерина так вообще на этом месте оказался игрок, отец которого выступил
спонсором команды, заодно купив сыну самую быструю метлу. Не говоря уж о том, что
до уровня настоящих великих игроков выпускникам Хогвартса вроде того же ушедшего в
профессионалы Оливера Вуда предстояли годы тренировок и постижения мастерства.
Вполне ожидаемо мальчишки решили играть вместе, но спихнули ему Регулуса. Гарри, в
свою очередь, оставалось лишь отдать должное их дружбе — младший Блэк, который
позже должен был стать ловцом у Слизерина, и на метле держался лучше, и в квиддич
играл более умело, чем Питер Петтигрю. Альфард, когда его спросили, не желает ли он
поучаствовать, согнулся, хватаясь за бок, будто ему прострелило спину, и похромал
прочь, припадая то на одну ногу, то на другую. Белла с улыбкой отказалась, пояснив,
что она лучше с земли будет отлавливать свалившихся с метлы и придерживать
Нимфадору, чтобы та чего-нибудь не наколдовала. Нарцисса с Андромедой с готовностью
согласились и побежали переодеваться в припасённую экипировку. Гарри от души
надеялся, что одеты они будут во что-нибудь более закрытое, чем запомнившийся всей
магической Британии ловец “Форникейтерс”.
Играть договорились по упрощённым правилам — три охотника, ловец, фамильный снитч
Блэков, квофл и по кольцу на команду — без вратаря. Гарри недолго боролся с
желанием назначить ловцом Регулуса — ровно до тех пор, пока не вернулась затянутая
в кожу Нарцисса, которая, тесно прижавшись к его плечу, в паре десятков слов
изложила свои планы на следующую ночь. Гормоны приняли верное решение, и ловцом
была назначена, конечно же, она. Усмешка Андромеды означала, что она и не
сомневалась в таком исходе переговоров. Альфард закрепил в небе два кольца, улёгся
в шезлонге, и игра началась.
Гормоны приняли верное решение. Оказалось, что плотно обтянутая попка действует на
пятнадцатилетнего юнца ничем не хуже, чем полностью голая — на прожжённого
ирландского “Демолишера”. Джеймс Поттер с маниакальной гримасой на физиономии
носился в небе, практически вися на хвосте у Нарциссы, которая неожиданно оказалась
очень хорошим ловцом — по крайней мере, её владение метлой было виртуозным, изящным
и, конечно же, выше всяких похвал. Вес игрока, как известно, на скорость метлы не
влияет, но вот зато юркость сильно от него зависит. Виражи, которые закладывала
Нарцисса, Гарри мог исполнить лишь в совсем юном возрасте. Впрочем, немного
покрасовавшись, — явно перед ним хвастаясь своим мастерством, — она взлетела над
полем и зависла на месте. Обычная тактика ловцов заключалась в преследовании
оппонента, — чтобы у того было меньше шансов оторваться, если он заметит снитч
первым, — но Нарцисса не собиралась к ней прибегать, и Джеймса это обескуражило.
Гарри было видно, как он, обнаружив, что завлекательная цель больше не уносится
прочь, — а значит, и догонять не имеет смысла, — растерянно покружился рядом, а
потом нерешительно двинулся прочь, периодически оглядываясь, словно надеясь, что
теперь уже она за ним погонится.
Основная борьба развернулась на поле, где команды по очереди пытались забросить
квоффл в кольцо соперника. В дружеских матчах, чтобы исключить контакт, над плечом
игрока с квоффлом появлялся небольшой флажок, за который можно было просто
потянуть, чтобы отобрать мяч. Прямой контакт карался штрафными, щедро раздаваемыми
Беллатрикс, которая была всерьёз озабочена здоровьем нескольких гоняющих мяч по
полю Блэков.
Андромеда, как оказалось, не столь виртуозно владела метлой, как младшая сестрица,
и в силу природной степенности летала так, что казалось, она никуда не торопится.
Даже на метле она сидела классической дамской посадкой, свесив ноги по одну сторону
от черенка. Неудивительно, что именно она оказалась слабым звеном — и в обороне, и
в нападении. Сириус раз за разом обыгрывал её, отбирал мяч или отрывался, чтобы
получить пас. Питер, наоборот, как ни старался что-то сделать, но Регулус, который
размерами ему уже не уступал, делал практически что хотел. Труднее всех приходилось
Римусу, которому в персональные опекуны достался Гарри. Римус оказался несколько
неуклюжим на метле, но зато неплохо просчитывал обстановку. Его пасы были точными,
а броски — результативными, что немного уравновешивало общее отставание от
оппонента. В целом они и вправду играли слаженно, тактические ходы были отработаны,
и сорванцам не доставило проблем забить с десяток практически безответных голов.
Несмотря на это, счёт был равным, поскольку с такой же лёгкостью, как забивали мяч,
они получали штрафы. Пенальти пробивала Андромеда, где её скрупулёзность оказалась
незаменима — точным выверенным ударом, словно в гольфе, она с одиннадцати метров
отправляла мяч медленно плыть по воздуху прямо в кольцо.
Через час игры мальчишкам удалось оторваться от измотанного противника. Потом
Регулус остановился, будто наткнулся на что-то, оглянулся на всякий случай на
Джеймса, показал Нарциссе, которая всё это время так и висела над полем,
направление и три пальца — дистанцию. Сириус, заметив его жест, свистнул, привлекая
внимание друга, и повторил жест. Поттер заложил вираж, направляясь к новой цели, а
Нарцисса камнем упала вниз… Ещё через несколько секунд она держала в руке
трепыхающийся снитч, а Джеймс совсем в другой стороне недоумённо хлопал глазами,
что было объяснимо — направление на обнаруженный снитч “Блэки” перед матчем
договорились указывать, развернувшись на девяносто градусов, а дистанцию в ярдах
отсчитывать от границы поля. До поимки снитча отрыв сорванцов был целых девяносто
очков… Как выяснилось — всего лишь девяносто очков. Они проиграли.
Девушки, захватив Нимфадору, скрылись — как Гарри предположил, в направлении пруда.
Мальчишки, и сами порядком взмыленные, повалились на траву в десятке метров от
Гарри. Регулус возбуждённо делился с ним впечатлениями, размахивая руками и в
красочных междометиях описывая свои манёвры. Гарри обратил внимание на хмурое лицо
Сириуса, который вместе с остальными выслушивал то, что им с волнением на лице
рассказывал Джеймс. Стоило немного напрячь кошачий слух, чтобы понять, о чём
разговор.
— …Да-да, мы заметили, — хихикнул Питер предыдущей реплике Джеймса.
— Нет, ну правда! — повторил Джеймс. — Ты видел, у неё под этой одеждой даже трусов
нет! Да я свой черенок даже на секунду не отпустил! И я вовсе не о метле говорю!
Питер было хихикнул, но сразу осёкся, увидев лицо Сириуса.
— Если она тебе так понравилась, ты всегда можешь навестить дядю нашего Сири, чтобы
просить её руки, — флегматично заметил Римус, который до того делал вид, словно его
здесь нет, и снова отвернулся.
— Это вовсе не обязательно, — отмахнулся Джеймс. — Думаю, она и так согласится…
встретиться со мной.
Сириус поймал взгляд Гарри и побледнел.
— Джеймс… — вздохнул он.
— Да брось, Сири! — воскликнул Джеймс, который настолько уже распалился, что
перестал обращать на друга внимание. — Неужели ты думаешь, что Гарри просил её
руки, прежде чем…
Гарри потянулся за палочкой. Глаза Сириуса расширились, когда он увидел это
движение, и он поспешно выхватил свою.
— Левикорпус! — воскликнул он, направив палочку на Джеймса.
Быстрым и скупым движением — может, оттого, что времени у него было в обрез.
Джеймса подбросило в воздух, переворачивая вверх тормашками, и он заорал благим
матом. Питер, поняв, что опасность миновала, захихикал. Римус, щурясь из-под
приставленной козырьком ладони, улыбался.
— Сириус, отпусти немедленно! — выкрикнул Джеймс, червяком извиваясь в воздухе.
— Сири, что ты делаешь? — недоумённо спросил Регулус, обернувшийся на шум.
— Мне бы хотелось объяснить несколько простых правил, — спокойно сказал Сириус,
поднимаясь на ноги. — Ты готов меня выслушать?
— Чёрт, отпусти меня только, и мы поговорим! — пообещал Джеймс. — Уж мы-то точно
поговорим!
— Ты не станешь проявлять ничего, кроме уважения, к моим кузинам, — произнёс
Сириус, проигнорировав его угрозу. — И вообще к девушкам. Ты не заставишь меня
стыдиться нашей дружбы.
— В самом деле, Джеймс, — поддакнул Римус, тоже вскочивший на ноги. — То, что ты
сказал, было глупо.
— И небезопасно, — добавил Питер.
— Я не удивлён, что Сириус рассердился, — заметил Римус. — Мне тоже было неприятно
это слышать.
— Что он сказал, что? — завертел головой Регулус.
Сириус приоткрыл рот, а потом махнул рукой и захлопнул.
— Финита! — сказал он, отпуская друга на землю.
Гарри успел превратить траву под ним в мягкую подушку и отменил превращение, когда
Джеймс, мягко приземлившись, поднялся на ноги.
— Мистер Вазовски! — открыл тот рот и замер, глядя, как кролик на удава.
— О чём это вы тут разговаривали? — строго спросил Гарри. — Сириус, зачем ты
подвесил Джеймса в воздухе?
— Он сказал, что… — начал было Питер, но Римус дёрнул его за рукав.
— Простите, Гарри, — ответил всё ещё бледный Сириус. — Мы решили немного подшутить
над Джеймсом.
— Пожалуйста, — взмолился Гарри, — постарайтесь не покалечить друг друга! Я даже не
знаю, как буду оправдываться перед вашими отцами, если что-то случится!
Разулыбавшийся было Питер снова погрустнел, вспомнив, что за него Гарри
оправдываться не перед кем.
Более ничего экстраординарного в тот день — до самого вечера — не произошло.
Сорванцы, оставив Регулуса на Гарри, отправились на дальний конец поместья. Белла
рассказала, что в подзорную трубу ей было отлично видно, как они, усевшись в
кружок, о чём-то беседовали. О чём — неизвестно, поскольку подслушивающее
заклинание ей установить в голову не пришло. Скорее всего, Сириус увещевал друзей,
расписывая им ужасы, которые обрушатся на их головы, если они вызовут гнев мистера
Вазовски. Как бы то ни было, впредь Джеймс прилежно отводил взгляд от ножек и
декольте сестёр Блэк, которые и не подумали сменить короткие сарафаны на более
закрывающие наряды, как Гарри их ни уговаривал.
На следующее утро в гости заявился Аластор Муди. Как ни странно, на этот раз он был
без напарника, но — с невестой. Сорванцы куда-то удалились, явно планируя очередную
проказу, Белла, укутавшись в выданную Минт мантию-невидимку, следила за ними,
точнее — за тем, чтобы ничего не случилось с двумя Блэками в этой компании. Альфард
сразу после завтрака улетел в Лондон, точнее — в Оксфорд, проведать там рыжую
девушку по имени Сорча… Нарцисса решила потратить день на книги, а Андромеда,
поздоровавшись с визитёрами, тактично утащила Нимфадору к пруду. Гарри пригласил
гостей разместиться под зонтиком на лужайке и предложил чаю и печенья, что
незамедлительно и было принесено ошалевшим от осознания собственной необходимости
Добби.
— Прекрасный чай, мистер Вазовски, — оценила Боунс — пока ещё Боунс. — Если не
секрет…
— В Пакэме есть лавка ланкийских товаров, — склонил голову Гарри. — Там и беру. —
Он не стал добавлять, что эта лавка в практически неизменном виде доживёт до
двадцать первого века. Уже весь район давно будет плотно заселён пакистанцами и
выходцами из Африки, а магазинчик старого тамильца останется на месте. — Если
хотите, я могу вас угостить из собственных запасов…
— Я бы и сама не прочь разведать, — покачала она головой. — Буду признательна вам
за адрес. Но мы вовсе не по этому поводу решили вас навестить…
— Вы говорили, что будете заняты, но дело мне показалось важным, — с виноватым
видом признался Муди. — Иначе бы мы вас не потревожили.
— Это была моя инициатива, — кивнула Боунс, и щеки её покрыл лёгкий румянец: — Раз
уж мне не всё равно, что случится в будущем с моим женихом… Мне бы не хотелось,
чтобы он принимал важные решения, не подумав…
— Простите, но как я… — развёл руками Гарри.
— Вы мой друг, — пояснил Муди. — Может, с моей стороны несколько самонадеянно…
— Нисколько, Ал, — перебил Гарри и поклонился, приподнявшись в кресле. — Я вам
неоднократно повторял, что знакомство с вами — большая для меня честь…
— Да, да… — поспешно перебил Муди. — Не будем сейчас об этом.
— Вряд ли у меня найдутся тёплые слова в адрес вашего темперамента и моральных
качеств, — вмешалась Боунс, почувствовав, что взаимные признания в любви и дружбе
только-только вышли на стадию разогрева, и самое интересное лишь впереди, — но я не
могу не отдать должное вашей рассудительности и интуиции. Кроме того, у вас
получается взглянуть на вещи под неожиданным углом. Когда Ал… Аластор принёс мне
новость, я подумала, что если кто и сможет — если не дать дельный совет, то хотя бы
помочь найти вразумительное объяснение… Ал?
Она искоса бросила на него взгляд и протянула руку, которую он накрыл своей
лапищей.
— Это случилось вчера вечером, Гарри, — начал Муди. — Я возвращался из аврората
домой… а дом мой теперь там, где меня ждёт моя дорогая Амелия…
— Аластор! — смущённо улыбнулась она.
— На улицах было пустынно, — улыбнулся он ей в ответ, — и мне стало немного не по
себе — час-то был хоть и поздний, но обычно прохожих хватает. Зато светили все
фонари, и видимость была просто отличная. Палочка у меня и так всегда наготове, но
я замедлил шаг. На перекрёстке, прямо по центру освещённого пространства я увидел
человека… То есть волшебника, поскольку он был в балахоне с широкими рукавами и
остроконечной шляпе. Он стоял в самом освещённом месте, и я подумал, что ему не
так-то просто будет на меня напасть, поскольку мне его видно значительно лучше, чем
ему меня. А значит, он не собирается нападать. По крайней мере, так я подумал и
подошёл ближе, почти вплотную.
Несмотря на яркий свет, мне не было видно его лица — помимо того, что поля шляпы
отбрасывали густую тень, ещё и лицо само было укутано. Хорошо было уже то, что он
не парил, а твёрдо стоял на земле.
“Аластор Муди!” — воскликнул он тогда.
“Но я вас не знаю”, — ответил я.
“Всему своё время, — пообещал он. — А сейчас пришло время, когда ты нужен Ордену
Феникса!”
Гарри поперхнулся и чуть не облился чаем.
— В чём дело, мистер Вазовски? — спросила Боунс.
— Зовите меня Гарри, — проворчал он. — Я просто не ожидал такого пафоса в
исполнении…
А кстати, кто тогда мог быть в ордене? На самом деле, в Первом Ордене был с десяток
человек, про которых Гарри знал лишь, как их зовут. Так что нанимать рекрутов мог
практически кто угодно.
— Ал ещё не сказал и десятка слов, а у меня уже такое ощущение, что вы знаете
намного больше, чем мы, — заметила Боунс.
— Это в самом деле так… и не так, — покачал головой Гарри. — Мои сведения отрывочны
и не обязательно имеют смысл.
— Гарри, — с нажимом сказала она. — Вы должны нам рассказать.
— Что вам известно про Орден Феникса? — поинтересовался он в ответ.
Боунс оглянулась на жениха, тот недоумённо пожал плечами и кивнул — в смысле, какие
могут быть вопросы.
— Не очень много, — призналась она. — Орден Феникса заявляет себя, как организация
для борьбы с Волдемортом, но на деле никто никогда не видел ни одного члена…
— Это объяснимо, — с серьёзным лицом Гарри. — Если бы имена стали известны,
Пожиратели Смерти стали бы за ними охотиться!
— Аврорат считает их авантюристами, — поджала губы Боунс. — При том, что аврорам не
рекомендуется вступать в стычки с Пожирателями Смерти или преследовать их.
— Это… интересно, — согласился Гарри. — А основания такого либерального отношения?
— Приказ начальника Управления, в первую очередь, — ответила она. — А во-вторых —
анонимное решение Визенгамота.
— Ух ты! — восхитился Гарри.
Мотивы Крауча ему были понятны — вполне возможно, его сын уже среди сторонников
Волдеморта, и тогда Барти-старший не желает, чтобы младший попался аврорам или даже
был убит. С Визенгамотом тоже относительно ясно — слишком много сторонников
“чистоты крови”, которая ещё не стала ругательством, как в его время. А как же
Дамблдор? Куда же он смотрит? Если память не изменяет, то и в это время Дамблдор
должен был состоять в совете…
— Когда мой новый знакомый произнёс всё это, — напомнил о себе Муди, — я тоже стал
вспоминать, что мне известно про Орден Феникса. Оказалось, что, помимо сказанного
вами, мне известно не так уж и много. Совсем ничего не известно.
“Мы боремся против Зла, против Тёмных сил, которые хотят уничтожить магглорождённых
и поработить магглов, — сказал мне волшебник. — И нам нужны свежие силы. Ты,
Аластор Муди, нужен нам!”
“Я с удовольствием помогу, чем смогу, — ответил я, — но только в том случае, если
ваши цели и вправду столь благородны.”
“Обряд посвящения включает Непреложный Обет, который принесёт магистр, — пообещал
мой новый знакомый. — Магистр даст тебе клятву в чистоте помыслов и задач Ордена.”
“И в чём же заключается посвящение?” — поинтересовался я.
“Новичок приносит адептам несколько Обетов, — ответил он. — Я не тороплю тебя.
Через неделю буду ждать на этом же месте, чтобы услышать твой ответ.”
“Я обязательно подумаю, — поклонился я. — До встречи через неделю!”
“Увидимся, Аластор Муди”, — ответил волшебник.
Отступал я спиной вперёд, чтобы держать его в поле зрения. Свернув за угол, я снова
обнаружил на улицах людей и поспешил домой… Амелия сказала, что лишь вы сможете
меня переубедить, и потребовала нанести визит. Вот.
Муди развёл руками, словно извиняясь, но улыбка его выглядела счастливой — всё же
есть кто-то, кто о нём заботится.
— Ал, погодите, а где же ваша “постоянная бдительность”? — удивился Гарри. — Не
хотите ли вы мне сказать, что собирались связать себя Непреложным Обетом неизвестно
какого содержания, чтобы по результатам встречи с каким-то незнакомцем вступить в
организацию, членов которой никто никогда не видел?
— М-да, — задумчиво поскрёб подбородок Муди. — Когда вы это облекаете в такую
форму, звучит совсем по-другому.
— Гарри в точности повторил те слова, что я произнесла вчера, — спокойно заметила
Боунс и повернулась к Гарри: — Поэтому мне и показалось, что Алу нужно выслушать
именно вас.
— Мне это кажется слишком опасным, Ал, — кивнул Гарри. — Какими бы ни были цели…
Свой человек в Ордене Феникса, конечно же, не помешал бы, но… я боюсь, что Обеты
при посвящении исключают даже малейшую возможность передачи информации на сторону.
Оно того не стоит.
— А Волдеморт и Пожиратели Смерти? — спросил Муди. — Кто будет сражаться с ними?
— Вы же аврор, Ал, — покачал головой Гарри. — Мракоборец, если позволите. А кроме
того, вы страж порядка.
— Я не понимаю, — насупился Муди.
— Что вы предлагаете, Гарри? — холодно поинтересовалась Боунс. — Ослушаться прямого
приказа?
— Вам приказано не вмешиваться, если на ваших глазах происходит убийство? —
удивился Гарри.
— Хм. Интересно, — задумалась Боунс.
— Что, что? — завертел головой Муди. — Что я пропустил?
— Но как? — спросила она.
— Когда закон противодействует преступникам, закону нужна информация с той стороны,
— пожал плечами Гарри. — И деньги всегда кому-нибудь нужны. Те, кто крутит носом от
золотой монеты, ждут в подарок кошелёк. Тем, кому кошелька мало, заносить нужно
мешочками… Через знакомых знакомых знакомых вполне можно найти тех, кому ничего не
значащая информация, переданная по цепочке, покажется заслуживающей некоторой
компенсации…
— Гарри предлагает атаковать Пожирателей, когда они на кого-то нападут, — пояснила
Боунс Муди, который так и продолжал в непонимании таращить глаза. — Мы не сможем
спокойно смотреть, как творится беззаконие…
— А там, глядишь, ваше начальство изменит мнение, — предположил Гарри.
— Или небо упадёт на землю, — вздохнула она, поднимаясь, и они с Муди тоже
вскочили. — Спасибо вам, Гарри.
— Был рад помочь, — склонил он голову. — Заходите, если что.
После того, как Гарри вновь начал принимать Волчье зелье, собственное бешенство
вроде бы отступило, но он стал замечать, что Беллатрикс стала какой-то непривычно
задумчивой. Когда думала, что её никто не видит, могла замереть, печально глядя
вдаль. То, что она о чём-то задумывается, Гарри приветствовал, но ему вовсе не
нравилось осознавать, что он может быть причиной её грусти. Может, она всё-таки
влюбилась? Не далее, как вчера вечером обняла осину и с ней в обнимку простояла
минут сорок, грустно вздыхая вслед уходящему солнцу. То, что её изводило, явно
становилось сильнее день ото дня, и даже иногда прорывалось наружу.
После обеда мальчишки улеглись отдыхать прямо на траве в тени деревьев, что-то
оживлённо рассказывая прислонившемуся к стволу Альфарду. Нимфадора ползала по
траве, по очереди приставала к сорванцам с предложением посмотреть какую-нибудь
букашку, трепала за волосы и с воем носилась вокруг, изображая гудящего в клевере
шмеля. Андромеда тихонько дремала в кресле, будто именно ей три сестры не давали
уснуть всю ночь, а Беллатрикс как раз предалась своей меланхолии, заодно наблюдая
за вознёй в траве. Гарри протянул руку, сжимая её ладонь, она встрепенулась,
поглядев на него, широко распахнула глаза, когда поняла, что он её застал врасплох,
и помотала головой, возвращая на лицо обычное бесстрастное выражение.
— Что с тобой происходит, Белла, — тихо спросил он. — Что тебя гнетёт? Расскажи
мне…
Она сердито сверкнула глазами.
— Немедленно отмени свой приказ! — прошипела она. — Немедленно!
— Отменяю, — поспешно произнёс он. — Я не хотел… Расслабился…
— Извинения приняты, — кивнула она, забирая у него руку.
— Чёрт, я даже не могу сказать, насколько мне важно знать, — пробормотал он. —
Неизвестно, как эта дурацкая магия воспримет такое признание…
— А тебе важно? — спросила она, подняв на него глаза.
— Конечно, мне важно, глупая, — нахмурился он.
Беллатрикс повернула голову в сторону сорванцов, и на её лицо наползла слабая
улыбка.
— Это из-за того, что я твоя послушная… — лукаво спросила она.
Впрочем, Гарри и не подумал принять её слова за издевательство. Она просто хотела
услышать ещё раз. Ей это было приятно.
— Ты не наложница, не рабыня и не вещь, — покачал он головой. — Мне вообще кажется,
что из-за боггартова Обета я у тебя в рабстве, а не ты у меня. Мне приходится три
раза подумать, прежде чем сказать что-нибудь, что даже отдалённо может быть похоже
на приказ или пожелание. Я не могу пойти, куда хочу, и не могу делать, что хочу,
поскольку обязан думать о твоей безопасности. Ночью ты приходишь и берёшь всё, что
тебе нужно. Если из нас двоих кто и является рабом и наложником, то это уж точно не
ты…
— Будешь себя хорошо вести, я куплю тебе красивый ошейник, — с довольной улыбкой
пообещала она.
— Меня беспокоит, что ты грустишь, — признался он. — Меня пугает, что причиной этой
грусти может быть несвобода, на которую я тебя так опрометчиво обрёк…
— Я свободна, Гарри, — перебила она. — Как ты правильно заметил, я более свободна,
чем ты…
— Тогда я не понимаю, — пробормотал он, и тут его осенило: — Погоди, ты мне
говорила, что ни за что в меня не влюбишься… Так ты что…
— Я не говорила, что ни за что не влюблюсь, — спокойно возразила она, снова к нему
повернувшись. — Со временем всякое может случиться. Но — нет, Гарри. Пока — нет.
Некоторое время она сидела молча, глядя в сторону сорванцов, и снова на лицо ей
стала наползать грусть… Гарри было видно, когда он украдкой бросал на неё взгляд,
как эта грусть смешивается с болью.
— Ты зануда, Гарри, — произнесла она, когда он опять на неё посмотрел, и тяжко
вздохнула: — А ведь я про это знаю с первой нашей встречи.
Ещё немного помолчав, она начала говорить — медленно, чтобы было время осторожно
подбирать слова.
— Знаешь, я даже немного обрадовалась, когда два года назад начались все эти
скандалы, — призналась она. — Я подумала — вот она стена, которая, может, позволит
мне отдалиться на максимальное расстояние… Я даже записалась в армию Тёмного Лорда,
стала самой прилежной ученицей. Я не сильно возмущалась, когда он дал мне понять,
что я должна послужить ему орудием, чтобы получить финансы Лестрейнджей. Я думала,
что чем сильнее я ненавижу, чем сильнее ненавидима я сама и дело, которому я служу,
тем глубже будет пропасть… Интересно, Гарри, а та Белла, которую ты проклинал и
ненавидел, она смогла этого добиться? Смогла навсегда с этим покончить?
Гарри почувствовал, что его бросило в жар. Её слова звучали, как бред — горячечный
бред, но вот же она, сидит рядом и с тоской в глазах смотрит…
— Я не знаю, когда это случилось, — пожала она плечами. — Может, тогда же, два года
назад. Глупо, да? Мне двадцать два, а ему — тринадцать. Я надеюсь, что он даже не
подозревает, что что-то такое… Сколько помню, я его всегда просто обожала. Вот как
только в первый раз увидела… ему ещё и года не было… отобрала у тётушки и убежала
играть — такой хорошенький! Ты понимаешь, мне самой маминой ласки не хватало, вот я
с ним и носилась, возилась и сюсюкала. Вальбурга была рада, её дети утомляли
моментально. Сириуса сама даже не кормила никогда. Теперь жалуется, что любовью к
грязнокровкам его полукровка кормилица заразила… А тогда… Он вдруг вырос, Гарри.
Сейчас он уже похож на мужчину, но и тогда мне казалось…
— Это глупо, Белла, — кивнул он. — Глупо — потому, что ты, вместо того, чтобы
ударяться во все тяжкие в компании Тёмного Лорда, могла бы спокойно подождать. Ему
бы исполнилось восемнадцать…
— Это неправильно, Гарри, — покачала она головой. — Неправильно уже то, что я
позволила себе думать о нём в таком ключе… Но этого я изменить не могу. В этот раз
я его увидела и словно рухнула в бездонную пропасть…
Она ещё раз покачала головой и замолкла. На лице снова появилось бесстрастное
выражение. Гарри понял, что ему ужасно неловко.
— Послушай, Белла, если всё так… — пробормотал он. — Может, тебе не стоит… нам не
стоит…
— Отмени на всякий случай, — спокойно бросила она через плечо.
— Отменяю, — согласился он.
— Нет, Гарри, без того, что есть у нас с тобой, мне было бы во сто крат сложнее… —
тихо произнесла она. — Мне хорошо, и я не так уж часто вспоминаю о том, что… Ты
понимаешь, Гарри? Ты мне нужен, как лекарство. Когда это произошло в первый раз, я
потом сутки ревела, не переставая.
— Прости… — покачал он головой.
— Я же чувствовала, как ты каждую секунду, каждый миг со мной, душишь в себе эту
настоятельную потребность меня убить, — продолжила она, проигнорировав его реплику.
— Я знала, что тебе больше всего на свете хочется меня убить, но ты… Я не назвала
бы это “был нежен”, трудно назвать нежным беснующегося в клетке зверя, но ты меня
не обидел, Гарри. Не сделал ничего, чего бы я сама не потребовала. Никто, кроме
родителей и бабушки с дедушкой, никто раньше не был со мной так добр. Я пришла к
тебе снова, чтобы понять, вправду ли ты так силён, как оказалось в первый раз, а
потом решила, что именно ты, а не Тёмный Лорд, сможешь дать мне новый смысл в
жизни.
— Да уж, такой смысл дал, что мало никому не покажется, — усмехнулся он.
— Возвращаясь к твоему вопросу относительно влюблённости, — кивнула она в сторону
лужайки. — Я сильно рассчитываю, что со временем я избавлюсь от своей болезни. И
обещаю тебе, что буду рядом с тобой, так что следующим…
— Я понял, Белла, — кивнул он.
— Я влюблюсь в тебя рано или поздно, — упрямо произнесла она.
Новый “Глок” оказался полностью готов. У Гарри уже была наготове пара ящиков
пистолетных патронов, и, набив все имеющиеся обоймы — и родные “настоящие”, и
сотворённые Беллатрикс, он прямо в кабинете принялся её учить стрелять с левой
руки, совмещая это с испытаниями нового оружия. Прижав её к себе, он направлял
кисть, тесно обняв и шепча на ушко инструкции, которые очень быстро подействовали —
после четырёх отстрелянных обойм Беллатрикс покраснела до корней волос и тяжело
дышала. На пятой она начала непроизвольно тереться попкой о член, который тоже
недвусмысленно затвердел. На шестой Гарри решил, что ей не обязательно учиться
стрелять только в положении “стоя”, палочкой подтянул стол, чтобы грудью уложить на
него ученицу, и задрал юбку…
Не удивительно, что когда он вспомнил про то, что пора укладывать Нимфадору, та уже
мирно сопела в своей кроватке, а рядом на взрослой спала разметавшаяся Андромеда.
Гарри прикрыл её простынёй, поцеловал в лоб и пошёл к себе, решив, что как раз
сейчас самое время хорошенько отмокнуть в ванне. Набрав воды, улёгся и даже почти
задремал.
— Гарри! — послышался из комнаты голос Андромеды.
— Заходи! — крикнул он.
Она зашла и остановилась, будто до этого никогда не видела его голым или в ванне.
— Меня во сне какой-то котик пощекотал, — промурлыкала Андромеда, всё не решаясь
подойти.
— А что это у тебя под халатиком? — поинтересовался он.
— Где? — спросила она, распахивая сверху и демонстрируя ничем не прикрытую грудь. —
Здесь?
— Здесь, — довольно кивнул Гарри.
— А может, здесь? — решила она уточнить, запахнув халат на груди и оттянув полы в
стороны, чтобы стало видно, что ни трусиков, ни панталон на ней нет.
— И здесь, конечно, — согласился он.
— И как? — спросила Андромеда. — Что-нибудь особенно тебя заинтересовало?
— А! — махнул он рукой. — Беру оптом! Неси сюда всё, а там разберёмся!
Распустив пояс, она распахнула халат, выставив вперёд ножку и демонстрируя бедро.
Потом — другую, ещё немного покрутилась и наконец, позволив халату соскользнуть с
плеч на пол, двинулась к Гарри.
— Ну так просто это тебе не достанется, — с горящими глазами произнесла она,
упираясь в бортик и слегка изогнувшись, выставляя вперёд аккуратно подстриженный
лобок.
— У меня всегда есть, что предложить хорошенькой девушке, — откликнулся он, кивая
головой.
Андромеда наклонилась, под водой хватая его за член, и несколько раз двинула рукой,
словно проверяя на крепость. Гарри приподнялся, чтобы поцеловать оказавшуюся рядом
с лицом грудь.
— Ах, нахал, — снова мурлыкнула она. — Ну так что, меняемся? А-ах!
Гарри обнял её, потянул на себя и опрокинул в ванну, окатив пол водой.
— Гарри! — возмутилась она, выныривая.
Член она так и не отпустила.
— Беру всё, — сказал он, целуя её в губы.
— Нахал! — надула она губки, забралась сверху и вставила член в себя. — Ох, Гарри!
— выдохнула она, усаживаясь до упора, и замерла, прикрыв глаза.
Гарри обнял её, прижимая к себе, одну руку просунул между, чтобы ласкать грудь, а в
другой сжал попку. Она тихо ахнула и стала целовать его шею.
— Гарри! — послышалось снаружи. — Гарри, ты здесь?
Беллатрикс, судя по всему, только зашла в комнату, но не кричала, а негромко
спрашивала.
— Боггарт! — выругалась Андромеда, развернув голову в сторону двери и замерев. — Я
так спешила, что забыла закрыть обе двери, — толкнула Гарри кулачком в грудь: — Всё
из-за тебя! — и крикнула: — Сюда нельзя!
— Белла, что ты хотела? — громко спросил он.
Беллатрикс осторожно выглянула через открытую дверь, выругалась и спряталась.
— Боггарт, Гарри! — зашипела Андромеда и дёрнулась, чтобы с него слезть.
Гарри прижал её крепче, и тогда она спрятала голову у него на шее. Беллатрикс
осторожно зашла в ванную и притворила за собой дверь.
— Наружную я тоже заперла, — тихо сообщила она. — На всякий случай.
— Что ты хотела, милая? — спросил Гарри, массируя спину и попку Андромеды.
— Я… теперь уже не важно, — помотала головой Беллатрикс.
— Что ты там мнёшься? — удивился он.
— Я давно подозревала, что господин замыслил что-то такое, — проговорила она себе
под нос. — Развратное! А ведь я приличная девушка и ни за что… Но разве повелителю
интересны капризы покорной наложницы? — вздохнула она. — Повелитель всегда может
просто приказать своей игрушке…
— Убью! — прорычала Андромеда, не поднимая головы.
— Сними свои одежды, наложница, — величественно кивнул Гарри. — Повелителю как раз
понадобилась его любимая игрушка!
— Я против! — пробормотала Андромеда. — Я отказываюсь в этом участвовать!
— Тш-ш, — сказал он ей на ухо, нежно целуя.
Руки, гуляющие по спине, знали своё дело, делая её податливой, как пластилин.
— Боггарт, Гарри! — обречённо прошептала она. — Это же полнейший разврат!
Беллатрикс быстро избавилась от платья и скинула панталоны. Подошла ближе, с
вопросом глядя на Андромеду. Гарри глазами указал той за спину, и Беллатрикс,
забравшись в ванну, села ему на ноги, прижавшись сзади к сестре. Ладонями провела
ей по спине и стала с силой массировать плечи. Андромеда потихоньку начала
отзываться, и Гарри послышалось, что она издала тихий стон. Беллатрикс за плечи
потянула её к себе, и она медленно, всё ещё сопротивляясь, села вертикально. Гарри
сел вместе с ней и поцеловал — сначала её, а потом Беллатрикс. Сжал в руках ягодицы
той и потянул на себя. Беллатрикс двинулась, толкая к нему Андромеду, которая,
прикусив губу, зажмурилась и замотала головой. Гарри отпустил, и на следующий раз
сам сделал толчок навстречу, тиская попку Беллатрикс.
— Боггарт, Гарри! — простонала Андромеда.
Беллатрикс, тяжело дыша, просунула между ними руки и стала сжимать грудь сестры, а
губы уже скользили по её шее, покрывая поцелуями. Гарри толкнул ещё раз и ещё…
Проснувшись, он продолжил лежать с закрытыми глазами. Было по-настоящему хорошо. На
правом плече мирно лежала кудрявая головка Андромеды, которую он держал за попку,
слева, придвинувшись спиной и сжав его ладонь между ног, спала Беллатрикс.
Посередине, между ног, лежала третья, с явным наслаждением ласкавшая ртом торчащий
член. Это было, конечно, неожиданно, — обычно Нарцисса выгоняла ту сестру, которая
оказывалась в его постели до неё, — но на этот раз то ли поленилась выгонять обеих,
то ли трезво оценила свои шансы сразу против двоих. Как бы то ни было, это было
прекрасно.
— Ну что, любимый, проснулся? — колокольчиком прозвенел голос.
От неожиданности Гарри дёрнулся, и она булькнула, подавившись. Распахнув глаза, он
поднял голову, сколько мог — поскольку оба плеча были придавлены сёстрами Блэк.
— Чёрт, Дафна! — простонал он, наблюдая за любимой, которая, игриво поблёскивая в
свете Люмоса небесно-голубыми глазами, продолжала свои ласки.
Она отпустила член, лизнула головку и улыбнулась.
— Мне начинает казаться, что “Чёрт, Дафна!” — это теперь моё имя, — проворковала
она. — Не отвлекай, у меня тут свидание с одним интересным молодым человеком!
Она снова направила член себе в рот, а Гарри откинулся на подушку. Утро оказалось
даже ещё более прекрасным, чем он думал.
В этот раз сразу она не убежала. Вернее, сразу она не исчезла и в прошлое
появление, но сегодня, закономерно доведя Гарри до состояния выжатого лимона, Дафна
потащила его еле передвигающееся тело в ванную — не забыв заботливо укутать
одеялами девушек, спящих крепким, практически беспробудным сном. Воспользовавшись
его палочкой, — что было удивительно, зачем призраку палочка? — налила тёплой воды,
засунула в ванну его и улеглась сверху, завернувшись в его руки и позволив обнять
себя бёдрами.
— Вот такая личная жизнь, — грустно произнесла она и всхлипнула.
— Постой! — чуть не подпрыгнул Гарри — сна как не бывало! — Постой, милая, ты что,
плачешь?
— Ох, ты мой дурачок! — выдавила она сквозь рыдания. — Что же мне, радоваться? Меня
же убили, помнишь?
— Милая, прости! — взмолился он, осыпая её поцелуями. — Я и вправду дурак. Прости
меня, хорошая моя!
— Уж в этом-то твоей вины нет, — судорожно вздохнула Дафна. — Всё было решено уже
до того, как мы с тобой… заново познакомились. — Развернулась и прильнула к его
груди, роняя на неё крупные жемчужины слёз: — Обними меня покрепче, раз сегодня
можно.
Постепенно отошла, успокоилась, пригревшись на груди, и разомлела в тёплой воде.
Вместе они начали вспоминать весёлые истории из совместной жизни, которых — на
удивление — оказалось значительно больше, чем грустных. Конечно, были иногда и
ссоры, — до слёз, до упрямого молчания, — но это быстро забывалось и отходило на
задний план, а ощущение чего-то светлого оставалось и лишь крепло день ото дня.
Разговор перешёл на тех, кто остался “там”, на семью, которую он практически
бросил, отправившись в путешествие в один конец.
— Скажи, любимая, ты можешь видеть мои сны? — спросил он. — Мне каждую ночь снится
Астория… ещё с одной девушкой…
— С Панси? — рассмеялась Дафна.
— Как?.. — оторопел Гарри. — Как — с Панси?
— Так, — игриво пожала она плечами, — Панси. Я её узнала.
— В моём сне? — не понял он.
— Это не сны, драгоценный мой, — сказала она, гладя по щеке и целуя в другую. — Я,
конечно могу видеть лишь то, что видишь ты, но некоторые вещи я просто чувствую
лучше в силу своей природы.
— Я не понимаю, — помотал он головой. — Если не сны, то — что?
— Вот как раз ответ на этот вопрос ты знаешь сам, — улыбнулась Дафна. — Просто
отмахиваешься от него каждый раз, как он начинает назойливо жужжать тебе в ухо.
— Значит… — нахмурился он. — Значит, мне не показалось тогда? Мир действительно
раскололся надвое перед тем, как закинуть меня в прошлое? И там — настоящий я? С
Асторией? И у меня будет ребёнок? — вытаращив глаза, он пробормотал: — У меня будет
ребёнок!
— У Панси будет ребёнок, — поправила она. — Твой ребёнок!
— Панси — Паркинсон? — уточнил он. Дафна кивнула. — О, Мерлин!
Эта информация напрочь его подкосила. Чуть сильнее прижал он к себе Дафну — как
внезапно обретённую драгоценность. Он не знал эту красивую девушку из своих снов.
Она, конечно издалека походила на ту Паркинсон, что он помнил со школы — но так же
походила прекрасная стройная лебедушка на невзрачную упитанную гусыню.
— Паркинсон! — выдохнул Гарри. — Ты уверена, любимая?
— Конечно, — весело закивала она. — Она же моя подруга!
— Надо же! — покачал он головой. — Панси Паркинсон и я!
Те люди, мужчина и женщина, что он видел во сне — очевидно, её родители, которых он
не знал — и никогда не видел, конечно же! И Паркинсон, Паркинсон — когда же она
успела стать такой? Нет, с Дафной сравниться не мог никто, но Паркинсон — такая
красотка?! Однако то, что именно Дафна поведала ему всё это… О, нет, однозначно из
этого ничего не вытекает. Всё равно остаются два варианта. Первый — что его
персональная, но такая живая галлюцинация породила объяснение его снам — тоже
ярким, живым и подробным, будто он колдокино смотрит, а не сон. Это было логично —
должно быть, разум, слетевший с нарезки в результате путешествия во времени и
превращения в зверя, придумывал фантастические объяснения рождённым в его недрах
видениям. Привидевшаяся ему наяву Дафна выдумывает объяснения его снам.
Второй вариант его одновременно пугал и радовал. Пугал — потому, что, оказывается,
он не всё ещё потерял, и каким-то капризом волшебной природы в нём действительно
сохранилась её душа или частичка души. А то, что есть, всегда можно утратить — уж
это-то он знал, как никто. Радовал — потому, что она с ним здесь и сейчас, неведомо
каким чудом ненадолго живая и тёплая… и, может, стоит себе позволить надеяться, что
она придёт ещё и ещё.
— Это прекрасно, любимый! — воскликнула она. — Это значит, что, хоть ты и здесь, но
всё же ты остался там. Значит, что мама, которая так тебя любила, не умерла от
горя, потеряв ещё и сына, которым ты стал моим родителям, это значит, что Астория
нашла своё счастье с самым замечательным человеком на свете, что ты вызволил дядю
Дэйва с тётей Деми из Азкабана. Это значит, что ты спас мою подругу, которая
медленно угасала, запертая в своём маленьком мирке. Ты не представляешь, как я
этому всему рада, любимый!
Голос её начал дрожать под конец этой речи, и Гарри притянул её к себе, целуя в
лоб.
— Мне пора идти, ненаглядный мой, — вздохнула она, одновременно счастливо улыбаясь
и утирая слёзы со щёк. — Твои девицы скоро начнут просыпаться. Глупо будет им
видеть тебя, целующимся с воздухом.
— С воздухом? — мрачно переспросил он.
Даже она говорит ему, что всего лишь галлюцинация.
— Мы с тобой связаны, оттого ты меня и видишь. — пояснила она. — А они — нет.
— Может, ну их всех? — спросил он. — Не уходи, прошу тебя!
— Моё время истекает, — покачала она головой.
— Когда… — начал он, и голос дрогнул. — Когда ты ко мне опять придёшь?
— Если б я знала, милый, — ответила она. — Если б я знала.
Как добрался до постели после того, как она растворилась, казалось, прямо в воде,
он не помнил, как не помнил и момента, когда заснул. Проснулся оттого, что кто-то
тихонько, как мышка, скрёбся в запертую Беллатрикс дверь. Девушки лежали рядом,
прижавшись тёплыми боками. Гарри вылез, надел халат, отпер дверь и выглянул в
щёлочку.
— А что это ты заперся? — спросила заспанная Нарцисса. — Только я хотела… А кто у
тебя там в комнате?
— Тш-ш! — произнёс он. — Ещё маленькая такие вопросы задавать!
— Ну и не буду, — надулась она. — Пойдём тогда ко мне, а то здесь холодно!
Они прикрыла ладошкой зевок, а другую протянула Гарри. Он выскользнул, загораживая
собой щель в двери, взял её пальчики в свои и позволил вести. Всё-таки сегодняшний
сон был нереально чудесным!
Более Беллатрикс о своих терзаниях не упоминала. Она прекрасно осознавала
абсурдность и нелепость ситуации, в которой оказалась, и твёрдо заявила, что
намерена выкинуть это всё из головы и уж точно не вспоминать до момента, когда
предмету её тоски исполнится восемнадцать лет. Гарри согласился, что это будет
правильно, тем более, что обнаружил лёгкое недовольство от её признания — и не
только из-за лёгкого сумасшествия, которым от него несло, но также и потому, что, к
своему удивлению, уже решил, что Беллатрикс никому, кроме него самого, принадлежать
не будет, и оттого её установка на то, чтобы скорее влюбиться в Гарри, нашла у него
горячее одобрение, которое выразилось в том, что он начал строить планы, как скорее
завоевать её сердце. О том, чтобы влюбиться самому, речи не шло — тем более, что
появление Дафны опять подогрело в нём никуда не ушедшее чувство.
Также Беллатрикс спокойно заявила, что ему не стоит опасаться угрозы его планам с
её стороны. Гарри хотелось вовлечь Сириуса во что-нибудь более грандиозное, чем
проказы с сорванцами, — вовсе не для того, чтобы от них оторвать, нет, — он хотел
крепче связать Сириуса с Блэками, показать, что есть у того на свете ещё
единомышленники — и в итоге избежать “замыкания” на тройку друзей в противостоянии
остальному миру, включая родню, семью и даже младшего брата. Андромеда вызвалась
опекать кузена в работе над новым проектом.
Пистолет был закончен, и она уверила Гарри, что ещё один сможет изготовить
значительно быстрее — может, даже меньше, чем за пять дней. Неделю назад Андромеда
нашла в выбранной Беллатрикс книге описание артефакта, который не только умудрилась
перевести на английский, но и оценила, как вполне пригодный к воспроизводству. С
другими рецептами дело не доходило даже до второй стадии — гримуар, более похожий
на технический справочник по производству волшебных артефактов, предполагал
использование материалов, названия которых чаще всего не удавалось расшифровать,
что уж там говорить о переводе и воссоздании! Андромеда уже заметила, что неплохо
бы наведаться в “библиотеку” и поискать учебник по материалам… Найденное
руководство удалось расшифровать целиком, что не означало отсутствие сложностей в
изготовлении. По учебнику зельеварения Принца-полукровки Гарри помнил, что в
волшебстве бывают важны тонкости, детали, которые издателям волшебных книг кажутся
или само собой разумеющимися, или незначительными, и их в результате просто
опускают.
Когда он смотрел её записи, взгляд упал на страницу с достаточно длинным рецептом
какого-то зелья, рядом с которым в тетради Андромеды был нарисован жирный
восклицательный знак, обведённый красным кругом.
— Что это? — спросил Гарри.
— Какая-то ерунда, — покачала она головой. — Вот, почитай!
Он быстро пробежал глазами несколько строчек, сделанных ровным красивым почерком.
Ещё раз и ещё, чувствуя, как сами собой округляются глаза.
— Это… очень интересно, — произнёс он.
— Да ну, глупость же! — воскликнула она. — Посмотри на условия!
— Ну да, условия вполне понятны, — пожал он плечами. — Зелье можно принять только
добровольно, предварительно вслух согласившись с последствиями.
— Но кто в здравом уме… — возразила она.
— Тот, кому нечего терять, — перебил Гарри. — Ты где это нашла? Поставь там на
полях метку “Не переводить ни в коем случае”.
— Зачем это? — удивилась она.
— Затем, — кивнул он и, аккуратно вырвав листок из тетради, сложил его себе в
карман. — А потом я тебе ещё и Обливиэйт сделаю.
— Я не согласна, — замотала она головой.
— Так нужно, милая, — сказал он, поцеловал её в щёку и улыбнулся: — Я буду нежен,
обещаю!
Рецепт он передал специалисту-зельевару — то есть Нарциссе. Предупредил, что, когда
она изготовит три порции, тоже подвергнется Обливиэйту, после чего сам рецепт
придётся уничтожить. Работать ей нужно будет в толстых перчатках и в маске,
закрывающей лицо. Выяснив, что ей будет обещано взамен, Нарцисса легкомысленно
пожала плечами и приступила к работе.
Сириуса долго уговаривать не пришлось.
— Сириус, мы с твоими кузинами откопали кое-что интересное, — поведал ему Гарри, за
локоть отведя в сторону. — Но чтобы это изготовить, нам нужен помощник, который
отлично разбирался бы в рунологии и арифмантике.
— Может Римус?.. — скользнул взглядом Сириус в сторону друга.
— Я не могу попросить об этом Римуса, — мягко перебил Гарри. — То есть мог бы, если
бы его отец был мне таким же другом, как Римус — тебе. То, что мы собираемся
делать, выглядит достаточно сложно, и мне кажется, что подобная практика улучшила
бы твои знания и умения. А нам, безусловно, очень нужен свежий взгляд со стороны и
ещё пара умелых рук…
— Которые, конечно же, будут заняты уборкой в лаборатории, — с улыбкой кивнул
Сириус и показал на сорванцов: — Нам здесь всего девять дней осталось, а вы хотите,
чтобы я бросил друзей и занялся…
— Я сильно рассчитывал на твою помощь, — пожал плечами Гарри.
— Может, потом, когда… — предложил Сириус.
— Следующие две недели вы впятером проведёте у Люпиных, — напомнил Гарри, — а потом
вас пригласил к себе Флемонт. Ещё неделя на подготовку к школе — и здравствуй,
Хогвартс!
— Точно! — кивнул Сириус. — Об этом я не подумал. Времени же совсем не останется, —
он огорчённо развёл руками — было видно, как его буквально разрывает надвое. —
Может, тогда не на весь день?
— Конечно, конечно, — подхватил Гарри. — Нам будет ценна любая помощь из твоих рук…
Гарри невольно поймал себя на том, что разговаривает с Сириусом, как в своё время с
ним разговаривали взрослые — будто лично он, и никто другой, может и должен всех
спасти… Вот только тогдашние советчики при этом палец о палец не ударили, чтобы эту
внушаемую значимость обратить во что-нибудь полезное — наоборот, его оставляли
самого искать, куда деть энергию и юношеский задор. Несмотря на то, что во многом
результат был скорее отрицательным, подспудное ощущение того, что если он сам чего-
то не сделает, то всё погибнет, так и осталось на всю жизнь.
Лаборатория была оборудована в охотничьем домике в трёхстах метрах от особняка —
чтобы, если не дай Мерлин что, обитатели и гости имели шанс выжить. Огромный стол
для варки зелий, шесть хороших прочных котлов, ещё один стол для работы с
заклинаниями, верстак и конторка для планов и бумаг.
— Это что? — удивлённо захлопал глазами Сириус, хорошенько рассмотрев чертежи и
первые заготовки.
— Костюм стражника из древнего гримуара, — с серьёзным лицом пояснила Беллатрикс.
— Стражника? — не понял Сириус. — А палочкой не легче защищаться?
— Это не для защиты, — ответила Андромеда. — Точнее, не совсем для защиты. Это не
доспех, а каркас, который поддерживает волшебника в воздухе и заодно ускоряет и
усиливает его движения.
— Э-эм… — удивился он. — А зачем ускорять?
— Чтобы палочкой быстрее размахивать, — улыбнулась Андромеда. — Например.
— А-а крылья? — ткнул Сириус. — Крылья зачем?
— Крылья многофункциональны, — ответила Беллатрикс. — В полёте они создают вокруг
волшебника воздушный кокон…
— Понял, понял! — обрадованно перебил он. — Это чтобы на большой скорости кожу не
обветрило, да?
— Точно, — согласилась она. — Помимо того, крылья служат для управления полётом и
маневрирования. В бою можно заслониться крылом от заклинания, не входящего в число
Непростительных. Крыло, конечно, будет потеряно, — если только это не Ступефай и не
Петрификус, — и маневрировать будет сложнее..
— Круто! — выдохнул Сириус, поймал недоумённый взгляд Андромеды и поправился: —
Здорово! А что будет, если потеряешь оба крыла? Упадёшь?
— В воздухе тебя удерживает каркас, — сказала Андромеда. — Но, поскольку без
крыльев ты не сможешь разворачиваться, тебе самому придётся спуститься на землю.
— Разумно, — важно кивнул он. — Уши, я так понимаю, для красоты.
— Нет, уши — для того, чтобы лучше слышать, — рассмеялся Гарри. — В самом деле,
можно подслушивать разговоры на достаточно большом расстоянии. Видишь два рубина
там, где должны быть глазные впадины? Через них ты будешь видеть врага и в туман, и
ночью.
— Я всё понял, — заявил Сириус. — Я меня лишь один вопрос — можно мне первому
такой?
Гарри бы и с радостью, но управиться за оставшуюся неделю не было никакой
возможности. По самым скромным прикидкам, нужен был ещё месяц. Очень хотелось
закончить к той самой дате, которая чёрным пятном сидела у него в голове и
напоминала каждый день. А ещё лучше, чтобы хотя бы пара суток осталась на то, чтобы
научиться этим управлять, освоиться и привыкнуть. Сириус махнул рукой и сказал, что
в следующий раз, когда будет гостить у Гарри, обязательно испытает этот костюм.
Светлое время суток Гарри старался проводить с сорванцами, а Сириуса вообще почти
не оставлял одного. Впрочем, они быстро обвыклись. Джеймс, который с первого раза
выучил урок, преподанный Сириусом, теперь лишь издали восхищался мастерством, с
которым Нарцисса управляла метлой, но вслух — вслух выражал бурные восторги в
отношении Гарри, стал чуть ли не преданным фанатом, во время совместных посиделок,
каждый раз уговаривал его поведать что-нибудь новое интересное. И даже Питер по-
свойски пододвигался поближе, когда Гарри — не упоминая имён и даже аврората —
рассказывал в третьем лице истории про свою бывшую работу.
— Как интересно, — заметил как-то Римус. — Никогда бы не мог подумать, что
преступника можно искать, и что это занятие — целая наука!
— Наверное, вы мечтали стать аврором? — жадно спросил Джеймс. — Это так романтично
— ловить тех, кто встал на путь Тёмной магии, и запирать их в Азкабане!
— Это действительно романтично, — согласился Гарри. — Я тебе вот что скажу, Джеймс
— и к вам это тоже относится, джентльмены… У меня есть хорошие друзья в аврорате.
Если вы закончите Хогвартс, имея не менее половины оценок “превосходно”, а
остальные — не хуже “выше ожидаемого”, то я попрошу их взять над вами шефство.
Уверен, что из любого из вас выйдет замечательный аврор.
— И из меня тоже? — заискивающе спросил Питер, в смущённой улыбке обнажив резцы.
— Конечно, — кивнул Гарри. — У тебя есть чутьё, а это очень важное качество для
волшебника, каждый день встречающегося с опасностью. Но я бы рекомендовал тебе ещё
и научиться вести себя немного решительнее.
При упоминании опасности Питер стушевался и заслонился Римусом, как будто опасность
поджидала его самого.
После вечернего чаепития, когда снаружи начинало свежеть, мальчишки устраивались в
гостиной — иногда, достав колоду карт Таро, играть в “Висельника подкидного”,
иногда читать заданные на лето учебники по волшебству. Болтали ни о чём,
разыгрывали друг друга и организовывали гонки шоколадных лягушек с тотализатором.
Сириус покидал друзей, чтобы в лаборатории в подвале присоединиться к Гарри и
сёстрам Блэк, работающими над изготовлением доспеха.
Никаким бросанием на шею Беллатрикс, впрочем, и не пахло. Было очевидно, что он
одинаково тепло относится и к Нарциссе, и к Андромеде — может, из-за меньшей
разницы в возрасте с первой он чувствовал себя более раскованно. По сравнению с
ними с Беллатрикс он вёл себя настороженно… осторожно. Лишь чуть-чуть более вежливо
и формально обращался, лишь немного менее фривольно. Со слов Беллатрикс у Гарри
сложилось впечатление, что он должен чуть ли не с рук у неё есть — так не похоже
ведь! Подумав, не переборщила ли она с тисканьем маленького Сириуса, Гарри невольно
улыбнулся, представив себе процесс. Стоит всё-таки уговорить Беллатрикс поделиться
воспоминаниями о детстве и юности — это же для него настоящая история!.
Хоть Гарри и приукрасил немного потребность в ещё одной паре рук, тем не менее
Сириус оказался очень полезен в деле. Трансфигурацией в свои пятнадцать лет он
владел на уровне оценки “Превосходно” выпускных экзаменов ЖАБА, и было видно, что
эта область его интересует больше, чем всё остальное. Рунология оказалась тоже выше
всяких похвал, и он даже дал пару советов относительно не очень понятных моментов
переведённого руководства.
Больше всего времени занимала отработка технологии. Инструкция лишь описывала
последовательность действий, при этом вовсе не объясняя деталей. Хуже всего
обстояло дело с десятком алхимических рецептов, к которым прилагался лишь список
ингредиентов — иногда даже без указания необходимого количества. Хорошо хоть
описывалось, каким должен был оказаться результат, и Нарцисса, которая, на
предвзятый взгляд Гарри, своим талантом легко заткнула бы за пояс даже молодого
Снейпа, теперь целые дни проводила у котла, интуитивно подбирая последовательность
действий и составляя полноценные рецепты. Гарри обычно помогал ей, поскольку в
искусстве превращения был менее сведущ.
Помощь Альфарда — помимо той же трансфигурации — заключалась в обновлении запаса
необходимых материалов. Каждое утро он проходил по полкам, преследуемый любимым
крылатым блокнотом, выясняя, чего недостаёт на двойной набор, после чего
отправлялся в Слаг-н-Джиггерс в Косом переулке торговаться с мистером Хикори.
Трансфигурацией занимались Андромеда и Беллатрикс. Большую часть времени они
негромко переговаривались, изредка доставая заготовку нужного материала и начиная
водить над ней палочками. Сириус присоединялся к ним, и тогда уже втроём, сидя за
столом, тесно склонялись друг к другу головами, изучая инструкцию или колдуя.
— Так нечестно, — заявил как-то Джеймс, когда Гарри в очередной раз собирался
увести Сириуса в лабораторию. — Вы чем-то там заняты, у вас есть свой секрет, а мы
остаёмся в карты играть…
— На самом деле, — подал голос Римус, — без Сириуса и дядюшки Альфарда нам не так
весело, но ничего такого приличного, чем можно было бы заняться в их отсутствие, в
голову не приходит…
На слове “приличного” он бросил укоризненный взгляд в сторону Джеймса, которому,
очевидно, что-то всё-таки в голову пришло, но остальные посчитали такое занятие
слишком уж опасным для здоровья, а может и для жизни — особенно учитывая репутацию
Гарри, которую невольно создал ему Сириус.
— Сириус, ты иди, я догоню, — махнул рукой Гарри, разворачиваясь. — Пожалуйста,
джентльмены, присаживайтесь за стол.
Дождавшись, пока Джеймс, Римус и Питер усядутся на стулья рядом, он заговорщицки
склонился к ним, понизив голос.
— Как вы думаете, джентльмены, можно ли сделать такую штуку, чтобы помогала вам
избегать встречи с Филчем во время ваших ночных проказ? — спросил он.
— Да разве такое возможно, Гарри? — заискивающе спросил Питер.
— Да-да, я о таком думал! — воскликнул Джеймс. — Какой-нибудь артефакт…
— Может, медальон? — предположил Римус. — Чтобы светился тем ярче, чем ближе Филч.
— Тогда нам понадобится его кровь! — обрадованно захихикал Питер, потирая руки.
— Это будет не так-то просто, — покачал головой Джеймс. — Мы и так уже в прошлом
году наложили на него пару десятков Обливиэйтов. Кто его знает, сколько ещё
выдержит старик!
— Значит, медальон отменяется, — нахмурился Римус.
— Можно ещё наделать медальонов против деканов, — пискнул Питер.
— И набрать крови у них тоже, — хмыкнул Джеймс.
— С Обливиэйтами ничего не выйдет, — предостерёг Питер. — Деканы сами кого хочешь
заобливиэйтят!
— Нужно что-то неконтактное, — кивнул Римус. — Без привязки к конкретному человеку.
— Может, магия Хогвартса может что-то сделать? — поинтересовался Джеймс.
— Хогвартсом управляет Директор, — напомнил Питер.
— Правильно, — согласился Римус. — Магию Хогвартса использовать не стоит..
— Астральный слепок! — ахнул Джеймс.
— Точно! — чуть не ткнул в него пальцем Римус. — И изготовить проекцию…
— В виде карты! — загорелись глаза Джеймса.
— На ней всех-всех будет видно! — обрадовался Питер. — И деканов, и учеников.
— И слизеринцев! — стиснул зубы Джеймс.
— Тогда сделаем так… — сказал Римус, доставая большой блокнот для проектов и
самопишущее перо.
Мальчишки склонились к нему головами, а Гарри, про которого давно все забыли,
тихонько встал и пошёл на выход.
Через неделю после предыдущего визита снова объявился Муди. Разумеется, в компании.
— Мисс Боунс, — поздоровался Гарри, приглашая их за стол с чайником и печеньем. —
Ал, Монти!
— Здравствуйте, Гарри, — кивнула она, а мужчины обменялись рукопожатиями.
— Я так понимаю, у вас есть новости про этот неведомый Орден Феникса, — произнёс
Гарри.
— Хм, да, — согласился Муди. — А как вы догадались?
— Вообще-то ты сам упоминал, что через неделю должен дать ответ, — напомнила Боунс.
— Ах, да, совсем забыл! — хлопнул он себя по лбу. — Да, второго дня я встретился с
тем загадочным волшебником и выразил свои сожаления по поводу того, что не смогу
участвовать в их борьбе.
— Несмотря на то, что я предлагала вообще туда не ходить, — строго добавила она.
— Да, об этом я не подумал, — рассеянно кивнул Гарри. — Простите, Ал!
— Вы-то тут при чём? — возразила Боунс. — У Ала своя голова на плечах!
— В этом нет вашей вины, учитель, — покачал головой Муди.
— Что ещё за “учитель”? — сощурилась она.
— Потому это меня и касается, — вздохнул Гарри. — И тем не менее…
— К нашим баранам, Ал, — предложил Монтенберри.
— Ах, да, — кивнул Муди. — Это связано с моим отрицательным ответом… Есть в отделе
Контроля Маггловских Артефактов такой… — прищёлкнул он пальцами.
— Уизли, — подсказала Боунс. — Артур Уизли.
— А, ну да, — вспомнил он. — Он на год старше учился в Гриффиндоре, но ничем
особенным не запомнился. Да и я с ним не то, чтобы знаком был — всё же у меня в
основном рабочий день проходит вне стен Министерства. Просто так случилось… Я
поговорил с тем неизвестным волшебником, — признаюсь, лишь сейчас я понял, что
действительно мог угодить в передрягу… — и уже почти на выходе из области, на
которую он или они наложили чары, столкнулся с Артуром… Он не шёл туда
целенаправленно, а просто попал в ловушку, как я сам неделей ранее. Как вы
понимаете, он почти сразу скрылся с моих глаз, а я решил, что стоит его подождать…
Так вот, он не вернулся! Чары развеялись, а следов Артура так и не осталось. Тогда
я предположил, что он согласился пойти с тем парнем и вступить в Орден…
— Разумное предположение, — похвалил Гарри.
— Спасибо, — с довольным видом кивнул Муди. — На следующий день я специально
расспросил… Оказалось, он на работе, и с ним всё в порядке.
— Тогда мы задумали операцию, — вмешался Монтенберри. — Как бы случайно
столкнувшись с Артуром в коридоре, я обнял его и похлопал по спине, узнавая старого
друга. У него на этот счёт были какие-то пробелы в памяти, но ровно до того
момента, как он с радостью согласился опрокинуть по стаканчику за встречу. Я
заранее принял нужное зелье, а он опьянел очень быстро. К сожалению, нас выставили
из “Дырявого котла” раньше, чем он начал мне рассказывать про посвящение, и мне
пришлось его тащить на себе к нему домой.
— Через камин? — не понял Гарри.
— У них камина в доме нет, — отрезал Монтенберри. — Ближайшая деревушка с камином в
пяти километрах. Я, конечно, не буквально на плече его нёс, — всё-таки я колдун, а
не грузчик в порту, — но у него такое ощущение сложилось, поэтому он и распинался
передо мной до самого порога. Там я, к сожалению, прокололся…
Он скорчил гримасу недовольства и сделал вид, что увлечён выбором печенья на
подносе. Гарри торопить его не стал, хотя очень хотелось — похоже, ему нужно было
время, чтобы подобрать правильные выражения.
— Я, чтобы не привлекать внимания, сам притворился мертвецки пьяным, — продолжил
Монтенберри, расправившись с парой печенек. — Мне показалось, что миссис Уизли не
впервой встречать гостей, попавших к ней таким сомнительным образом. Я теперь
жалею, что не попытался изобразить из себя буйного или невменяемого, но если бы я
заявился трезвый, как стёклышко, возникли бы подозрения.
— Я уверен, что вы всё сделали правильно, Монти, — учтиво склонил голову Гарри.
— А я в этом не уверена, — недовольным голосом произнесла Боунс.
— Я с вами согласен, Амелия, — кивнул Монтенберри. — Миссис Уизли настояла, что мне
в таком виде не стоит отправляться куда-то на ночь глядя, а уж тем более пытаться
аппарировать. Ввиду избранной мною линии поведения я вынужден был безвольно
согласиться. Оказалось, что у миссис Уизли были свои планы на мой счёт, которые она
осуществила, едва уложила мужа в постель…
— Ты переживаешь, словно красна девица, — раздражённо заметила Боунс. — Можно
подумать, ты от неё стал отбиваться! А кроме того, она довольно-таки хороша собой…
— Это не тебя в результате шантажируют качественно сделанными в очень пикантные
моменты колдографиями, Амелия! — тихо прошипел Монтенберри, и Гарри, который
впервые увидел своего бывшего начальника в таком состоянии, решил, что он взбешен
до предела.
С трудом сдержав смешок, он осторожно спросил:
— Простите, Монти, но вы уверены, что говорите именно про миссис Уизли? Её точно
зовут не Гонт, не Яксли или ещё как-то?
— Вы прекрасно знаете, что Гонты уже кончились, — холодно отозвался Монтенберри. —
А миссис Уизли, во девичестве Молли Прюэтт, особым умом или способностями, конечно,
ранее не блистала, — и уж поверьте, такую яркую и… так сказать, беспокойную молодую
особу в Хогвартсе трудно было не заметить, — но фамильные артефакты Прюэттов ей
любящий дедушка только что не ящиками слал. На моих глазах она как-то выронила на
каменный пол Маховик Времени и лишь пожала плечами, — без следа сожаления, — глядя
на осколки… Поэтому то, что у неё есть колдограппарат, меня не удивило.
Ещё одна частичка истории. И если уж Молли так любил дедушка, а девичья фамилия
матери Артура — Блэк, то отчего семейство живёт в Норе? Да ещё и не то, чтобы
роскошествует? Надо попытаться выяснить…
— И что же она требует? — поднял брови Гарри.
Монтенберри злобно хрюкнул, стискивая зубы, и раздавил в руке стакан, сминая
подстаканник и не обращая внимания на ошпаренную кожу.
— О, Гарри, я уверена, что вы бы нашли подобное приключение даже немного пикантным,
— невозмутимо пожала плечами Боунс, ничуть не удивившись реакции коллеги. — Я
уверена, что как раз вас миссис Уизли не пришлось бы шантажировать.
— Не волнуйтесь, Монти, — подал голос Гарри, быстро поняв, что Боунс имеет в виду.
— Скорее всего, она лишь хочет ещё детей, а мистер Уизли не очень-то этому рад. Она
получит своё и оставит вас в покое.
Эта версия ему отчего-то понравилась. Может, оттого, что он в своё время так и не
нашёл разумного объяснения тому, что ни один из детей Уизли не был похож на
другого. Может, оттого, что ранее выслушал рассказ Тэда, а сейчас решил, что Артур,
— который хоть и любил своих детей, но большую часть времени предпочитал пропадать
на работе и заниматься делами Ордена, — вполне мог думать схожим образом.
— Боггарт, Гарри, — отчетливо произнёс Монтенберри. — Я вовсе не хочу бастардов от
миссис Уизли. Я вообще не хочу бастардов, и мне нужна ваша помощь!
— Э-э… — замялся Гарри. — Что угодно, Монти, но только не это. Я тоже не хочу
бастардов. Может, легче у неё эти колдографии… как бы это… изъять?
— Интересно, Гарри, вы хоть иногда о чём-то думаете, помимо своих непристойностей?
— с осуждением покачала головой Боунс.
Монтенберри покраснел, как рак, и лишь Муди поднял большой палец, показывая, что
он-то шутку оценил.
— В самом деле, дорогая Амелия, — язвительно парировал Гарри. — Хоть иногда!
— Ну хорошо, — выдохнул Монтенберри, который уже справился со своим негодованием. —
Какой у нас план?
— Нет уж, Монти, — покачал он головой. — Вы служите закону. Так что вы мне сейчас
рассказываете ужасы, которые вам поведал Артур, пока вы транспортировали его до
дома, а потом я возвращаюсь к своим делам. Ни про какое изъятие колдографий у
миссис Уизли вы и знать не знаете, и слыхом не слыхивали.
— Хорошо, — согласился Монтенберри. — Не знаем и не слышали. Итак, Артур рассказал
мне по большому секрету, что недавно вступил в организацию, которая ставит своей
целью борьбу с Волдемортом и Пожирателями Смерти. Он не мог рассказать практически
ничего, поскольку дал достаточно подробный и обязывающий Непреложный Обет во время
посвящения в члены организации. Главная цель не является секретом, как не является
тайной и название — Орден Феникса…
— Отлично, — потёр руки Гарри.
Отлично было то, что умник, составлявший обеты, не подумал о том, что член ордена
не должен никому рассказывать о своём участии — иначе довольно быстро их всех можно
будет вычислить. Впрочем, имена Гарри и так знал…
— Что в этом отличного? — удивился Монтенберри и продолжил: — Секретом являются
имена членов, тактические и стратегические планы, адреса и ещё много всякого. И ещё
если к нему подойдёт человек и произнесёт определённое слово, которое тоже является
секретом, он должен исполнить любой приказ того человека…
— Интересно, — заметил Гарри.
— В высшей степени, — согласился Монтенберри. — Ещё там была непонятная чушь про
какого-то Избранного и ещё что-то такое. Я думаю, бедняга к тому моменту уже совсем
ничего не соображал…
— Ну-ка, ну-ка… — нахмурился Гарри.
— Он сказал, что Волдеморта может убить только Избранный, и никто другой, даже если
чья-то жизнь будет в опасности, — пожал плечами Монтенберри.
— Не понимаю, — пробормотал Гарри.
— Я тоже, — согласился Монтенберри и встал. — Говорю же, он к тому моменту уже
бредил. Когда вы вернёте и передадите мне компрометирующие колдографии?
— А? — встрепенулся Гарри, поглощенный своими мыслями, а потом махнул рукой: — Вам-
то они зачем?
— Как только что отметила Амелия, миссис Уизли очень привлекательна, — пояснил
Монтенберри. — Думаю, у меня в тумбочке колдографии будут в безопасности.
— Хорошо, — кивнул Гарри, тоже вставая. — Думаю, что в итоге там они и окажутся…
Хорошего вам дня, мисс Боунс. Джентльмены!
Авроры ушли, а Гарри опустился на стул, чтобы поразмыслить над словами Монтенберри.
В чём же здесь смысл? Какой в этом вообще может быть смысл? Не считая, конечно,
того, что вряд ли кто из членов ордена сможет совладать с Волдемортом, какой смысл
не пытаться его убить? Может, предсказание про Избранного уже было произнесено, и
оно гласило, что кроме Избранного никто другой не сможет тому повредить?
Впрочем, это пока к делу не относилось. Марти Монтенберри прислал несколько
запрошенных волосков и флакончик оборотного зелья, и теперь Гарри под присмотром
Нарциссы варил ещё оборотного — для себя. И это всё вдобавок к работе над доспехом,
так что очень быстро обнаружилось, что часов в сутках совсем уж мало — учитывая,
что и ночью поспать толком не получалось. В результате о важном он вспомнил
практически в последний день — вечером накануне отбытия сорванцов. На удачу, Сириус
сам хотел поговорить, и Гарри после ужина даже искать его не пришлось.
— Скажи, Сириус, ты мне доверяешь? — спросил он, решив сразу перейти к делу, как
только они устроились в кабинете.
— Конечно, доверяю, — насупился тот, сразу став серьёзным. — Говорите, что от меня
требуется…
— Когда я здесь появился у Блэков, — сказал Гарри помолчав, — я был заколдован.
Меня превратили в животное, в зверя…
— В какого? — моментально отреагировал Сириус, подавшись вперёд в кресле.
— В чёрного ягуара, — кивнул Гарри. — А Альфард меня расколдовал…
— Как? — снова перебил Сириус.
— Свечи, пентаграмма, — пояснил Гарри. — Альфи мне пояснил, что это был ритуал
расколдовывания анимага. Ещё зачем-то говорил мне про какой-то Мутабор.
— Мутабор — это шутка такая дурацкая, — пояснил Сириус, откидываясь назад и
скрещивая руки на груди. — Анимага… Интересно.
— Конечно, интересно, — согласился Гарри. — Я так понимаю, что я теперь анимаг, и
мне интересно, смогу ли я опять превратиться в того зверя…
— Действительно, — кивнул Сириус, с безразличным видом отворачиваясь в темноту
окна.
Про анимагию он явно не желал говорить.
— Ну что ж, — вздохнул Гарри. — А я думал, что ты мне доверяешь.
Несколько минут Сириус молчал, по-прежнему глядя в сторону, и Гарри не торопил его,
видя, как на лице играют желваки.
— Какое уж тут теперь доверие, — выдавил сквозь зубы Сириус. — Если даже свои,
преданные, не могут держать язык за зубами.
— Мне никто ничего не говорил, — с нажимом сказал Гарри. — Моё знание —
собственное, и происходит из других источников…
Сириус повернул голову и посмотрел ему прямо в глаза.
— Но мне, конечно, вы расскажете потом… — с усмешкой сказал он. — Потом, когда
придёт время.
— Когда это будет не так опасно, — кивнул Гарри.
— Вот оно какое, доверие-то, — съязвил Сириус.
— Ну хорошо, — пожал плечами Гарри.
Снова установилась тишина.
— Вы сможете превратиться, — подал голос Сириус через пару минут, — если найдёте
своего внутреннего зверя. Он выглядит совсем не так, как внешний. Внутренний зверь
это лишь метафора. Нечто, что заставляет сходить с ума, бросаться на стены и
мчаться навстречу ветру… — он смутился и потупился. — Так мне рассказывали…
— И всё? — задумчиво спросил Гарри. — Это всё, что тебе приходит в голову?
— Естественным путём внутренний зверь проявляется во время прохождения ритуала
инициации анимага, — покачал головой Сириус. — Потом… Его можно найти, наверное,
если даже не знать, что это. А можно пройти ритуал, и сразу станет ясно. Но ритуал
— это непрерывная работа в течение двадцати одного месяца, когда минимум раз в день
нужно делать следующий шажок…
— Значит, внутренний зверь, — кивнул Гарри. — Спасибо, Сириус. О чём ты хотел
поговорить?
После того, как сорванцы отбыли из поместья, Гарри почувствовал, что в нём стало
пусто. То есть скучать, разумеется, не приходилось — в первую очередь потому, что
Нимфадора, обнаружив отсутствие мальчишек, которых нещадно эксплуатировала в
качестве гужевого транспорта, теперь целиком и полностью сосредоточила внимание на
нём. Да и на своих призрачных игрушках, которые исправно появлялись из неведомо как
появившейся дверцы в стене, стоило ей похлопать у самого плинтуса. Помимо возни с
Нимфадорой весь день напролёт был занят работой над доспехом, которая пока лишь
сводилась к изготовлению необходимых материалов, аналогов которым не было даже в
магическом мире. Изготовление оборотного зелья перешло в вялотекущую стадию, когда
котлу лишь требовался ежедневный присмотр.
Получив записку от Друэллы, которая буквально-таки кричала паникой из за того,
сколько раз в ней было повторено “скорее”, “ немедленно” и “не терпит
отлагательств”, Гарри недолго раздумывал. Правда, приписка, умоляющая оставить
визит в тайне от остальных, несколько озадачила, но в итоге необходимость
убедиться, что у Друэллы всё в порядке, заставила его переместиться прямо к
особняку Блэков. Друэлла встретила его на пороге, словно ждала.
— Гарри! — здравствуй! — обрадованно воскликнула она, сжимая его ладони. — Спасибо,
что откликнулся!
— Здравствуй, Дрю, — согласился он и осторожно повёл носом.
Он неё пахло… От неё пахло как раз так, как обычно пахнет от самки, незамедлительно
нуждающейся в порции ласки… и страсти. Так пахло от той красавицы, которую он
освободил в зоопарке, едва стал человеком. Руки её дрожали в возбуждении, и дрожь
невольно передавалась и ему.
— Хм, — сказал он, разрывая контакт. — Как удачно, что в последние дни такая
хорошая погода, не так ли?
— И то правда, — легко согласилась Друэлла, приглашая его в гостиную. — Надо
сказать, что всё лето выдалось на редкость солнечным. Мне иногда кажется, что ты
нам принёс тёплый ветер перемен.
— Я бы не ставил так много в заслугу одному-единственному человеку, — произнёс он,
останавливаясь у дивана.
— Садись же, — попросила она, сама оставаясь на ногах. Гарри нерешительно на неё
взглянул, и она скомандовала тоном, не терпящим возражений: — Садись!
Он сразу опустился на самый краешек. Происходящее настораживало.
— Что случилось, Дрю? — спросил он. — Ты меня вызвала так срочно…
Она остановилась, как вкопанная и, обмахиваясь ладошкой, шумно втянула носом
воздух, задрав голову, словно у неё кровь шла.
— Я об этом с тобой поговорю через минуту, — быстро произнесла она. — Не так сразу…
Я ещё не готова. Устраивайся поудобнее…
Подойдя к окну, она выглянула наружу. Гарри немного расслабился и откинулся на
спинку.
— Расскажи мне пока, как твои гости, — попросила она. — Я слышала, вы там неплохо
повеселились?
Гарри почувствовал, что весь горит. Непонятно, спрашивает ли она про сорванцов или
про дочерей, с которыми действительно очень весело проводит время?
— Ты… про что? — осторожно спросил он.
— Про Сири с Реджи и их друзей, конечно же, — усмехнулась она.
— Думаю, что отлично, — пожал он плечами, расслабляясь. Эта тема определённо могла
отвлечь от странного поведения Друэллы. — Мы играли, общались, немного занимались
волшебством… Мне хотелось сблизить Сириуса с роднёй, чтобы он не замыкался только
на своих друзей. По-моему, даже получилось…
Он стал рассказывать, а Друэлла, обняв себя за плечи, словно ей было зябко в жаркий
день, медленно двинулась вдоль стены по периметру комнаты. Сделав круг, зашла на
второй и остановилась… прямо позади него.
— Устал, наверное? — спросила она.
На плечи Гарри легли две ладошки, провели от шеи вниз и принялись массировать мышцы
— точнее, даже мять или тискать.
— Всё хорошо, Дрю, — возразил он и дёрнулся, чтобы встать, но она с неожиданной
силой прижала его к спинке, не пуская. — Дрю? — спросил он.
— Ты молодец, Гарри, — мягко произнесла она и присела.
Гарри бросило в жар. Шея оказалась зажата с двух сторон крепкими полушариями
грудей, а губы её принялись обжигающе шептать на ухо, при этом ладошки, шаря по его
груди, проникли под рубашку и стали оглаживать там.
— Я думаю, что ты заслужил небольшую награду, Гарри, — нежно произнесла она,
касаясь уха губами и язычком так возбуждающе, что член в штанах моментально принял
боевое положение.
— Дрю, — протестующе выдавил он и опять дёрнулся, но она уже повисла на нём, и из
его положения встать было не так-то просто — нужно было сначала вывернуться к ней
лицом… и уткнуться носом в сочную мякоть груди.
— Не переживай, милый, — шепнула она и хихикнула: — Это ничего, что я тебя так
называю?
— Дрю! — взмолился он.
— Сая не будет ещё два дня — он вместе с Поллуксом отправился проведать поместье
Арктуруса, дяди Поллукса, — сказала она.
— Дрю! — помотал он головой. Друэлла разогнулась, наклонилась и нырнула вперёд,
через него. Миг — и она оказалась у него на коленях, обхватив руками шею и впившись
в губы смачным поцелуем. Гарри обнаружил, что без его участия одна рука сдернула с
плеча платье и крепко сжала голую грудь, а другая задрала подол и пробралась в
панталоны, заставив Друэллу томно замычать. Ощущение неправильности происходящего
затопило целиком и выплеснулось через край.
— Друэлла! — гаркнул он, мир схлопнулся и снова раскрылся, и он обнаружил себя в
десятке метров от неё — на ногах и с торчащим членом, который она уже — когда
только?! — успела вытащить наружу.
Потеряв опору, Друэлла упала на диванчик, спружинила и чуть было не продолжила
полёт к полу, но уже успела среагировать и зацепилась, удержавшись на подушках. Не
обращая внимания на задранное платье и спущенные до колен панталоны, она широко
раскрытыми глазами в изумлении глядела на Гарри. Взгляд скользнул ниже, упав на
член, и она наконец обратила внимания на свой гардероб.
— Отвернись! — коротко скомандовала она, прикрывая ладошками грудь и низ живота.
Гарри беспрекословно послушался — тем более, что и самому нужно было привести себя
в порядок. Сзади несколько секунд слышался шорох платья и белья.
— Я готова, — сообщила она.
Гарри обернулся. Друэлла, со сложенными на коленях руками выглядящая уже прилично и
даже невинно, сидела на краешке дивана.
— Иди сюда, — потребовала она и похлопала по подушке рядом с собой.
— Дрю! — покачал он головой.
— Иди! — повторила она.
Гарри подумал, что она не станет снова нападать — иначе ей было бы легче стянуть с
себя всю одежду, пока он стоял отвернувшись — тогда уж точно ему не удержаться!
Подошёл и присел. Она толкнула его на спинку и сразу же снова оказалась на коленях.
Так близко и без обычной своей холодности она до невозможности была похожа на
Андромеду — такие же кудрявые волосы, те же глаза и голос и столь же волнующие
изгибы…
— Дрю! — предупреждающе зарычал он.
Обхватив его шею, она склонила лицо к нему — так, что почти коснулась носом.
— Мы можем поговорить спокойно, как взрослые люди? — тихо спросила она.
Твёрдым и уверенным голосом, без следа томной игривости.
— Дрю! — вздохнул он. — Но как мы будем говорить спокойно…
— Пока я у тебя на коленях? — пожала она плечами. — Всё просто. Не справишься —
твои проблемы, — и показала глазами вниз, где торчащий член через штаны упирался ей
в бедро.
— Ну хорошо, — согласился он, прикрыв глаза и призывая Мерлина дать ему сил.
— Сначала я хочу спросить кое о чём, к нашей беседе отношения не имеющем, —
объявила она и снова распахнула глаза, словно маленькая девчонка, мимо которой в
город только что приехал цирк. — Это что было, Гарри? Ты давно этому научился? А я
так смогу?
— Стихийная магия, — помотал он головой. — Чёрт его знает, как… Не думаю, что и я
так снова смогу.
— Жаль, — поникла было она, а потом снова встрепенулась: — Может, попробуем
воспроизвести?
— В другой раз, — улыбнулся он. — Это был весь запас силы воли на сегодня.
— Значит, ты уже не сможешь сопротивляться… — задумчиво произнесла она.
— Не надо, Дрю, — мягко попросил он.
— Ну хорошо, — кивнула она, прикусывая губу. — Скажи мне, но только честно — ты уже
со всеми тремя переспал? Ты соблазнил всех моих дочерей?
Гарри медленно кивнул, понимая, что, если бы и хотел соврать, то всё равно не
получилось бы — слишком близко к нему колдунья, слишком тесно прижимается, слишком
пристально смотрит в глаза.
— Я чересчур старая для тебя? — нахмурилась она.
Гарри задрал платье и провёл ладонью по бедру.
— Такая нежная кожа… — мечтательно произнёс он. — Такая сладкая грудь, —
пробормотал он, переместив руку.
— Гарри! — выдавила она, тяжело дыша. — Ты что?
— Чтобы мы были в равных условиях, — пожал он плечами и положил руку обратно на
бедро, не перестав при этом сжимать.
— Ну… хорошо, — выдохнула она, прикрыв глаза.
— Ты подала на развод? — спросил он.
— Нет, с чего?.. — удивилась она.
— Ну ты же хочешь стать моей, — пояснил он невозмутимо. — Или я неправильно понял?
— Не совсем… — пробормотала она и пальцами показала небольшое расстояние: —
Немножечко…
— Моя женщина не может принадлежать другому мужчине, — сурово отрубил Гарри. — Ни
фактически, ни формально. Разведись с Саем, а потом добро пожаловать в моё поместье
и мою постель…
Выдав всё это, замер в ожидании. Это был блеф, конечно, — слишком много он поставил
на то, что ей со скуки захотелось поразвлечься, попробовать, каково теперь дочерям,
— и теперь, когда в её внимательно глядящих на него глазах плясали огоньки, ему
было страшно оттого, что она может взять и так и сделать — развестись с Сайнусом и
объявить, что уходит к Гарри. Страшно оттого, что умрёт Беллатрикс. Потому, что
Сайнус точно вызовет его биться до смерти, а Гарри, конечно же, даже палочку на
него не станет поднимать. Самому было всё равно, но вот Беллатрикс… А кроме того,
даже если удастся выжить, то его живьём сожрут девушки — и Беллатрикс будет первой.
Разведёт костёр и начнёт поджаривать…
— Ты что это? — настороженно спросила она, отдирая руку от бедра. — Ну-ка, пусти!
Ничего такого у меня и в мыслях не было! Ты что о себе подумал? Что я настолько
больная на голову дурочка, что готова бросить мужа, чтобы искать приключений с
залётным ловеласом?! Пусти меня!!!
Под конец своей тирады она почти кричала, отталкивая его руки, но он так её и не
отпустил.
— Боггарт, Гарри! — грустно произнесла она. — Ну что ты такое придумал?
— Лучше расскажи мне, что происходит с тобой, — предложил он.
Руки прочно закрепились на талии, не позволяя более никаких вольностей.
— Обязательно всё так усложнять? — раздражённо выпалила она, а потом, вздохнув,
сдалась и стала рассказывать: — Я думала… У нас с Саем всё трещит по швам. Точнее,
знаешь… Мне кажется, что мы выдохлись. Мне сейчас трид…
— Двадцать лет, — подсказал Гарри. — Ровно.
— Спасибо, милый, — улыбнулась она кокетливо. — Две трети нашей жизни мы друг с
другом. Мне кажется, я ему больше не интересна. Я не помню, когда в последний раз…
Просто извелась вся. Ты… понимаешь, мне кажется, что тебе можно доверить самую
страшную тайну. Можно довериться и не думать ни о чём. И одновременно ты не осудишь
меня… Ты идеален в плане… А ещё молод и хорош собой.
— Не получится, Дрю, — покачал он головой и осторожно поцеловал её в лоб. — Aut
caesar aut nihil. Либо ты моя вся без остатка, либо мы с тобой просто друзья.
— Я поняла, поняла, — отмахнулась она, задумчиво покусывая губу. — А мне-то что
делать?
— Может, Саю с кем-нибудь переспать? — предложил Гарри. — В сравнении поймёт, какое
ты сокровище, и воспылает страстью…
— Что?!! — вскричала она, буквально подпрыгивая с его коленей, вскакивая и гневно
топоча ногами. — Чтобы мой муж мне изменил?!! Да я сама ему отрежу все выступающие
части!
— Понял, — согласился Гарри, поднимаясь вслед за ней и выставляя перед собой руки.
— Значит, не вариант. Другой родственник?
— Кто ещё? — фыркнула она. — Не с Альфи же…
— Почему и нет? — пожал он плечами. — Он вполне…
— Думай, что говоришь! — зашипела она, упирая кулачки в бока. — Чтобы это
похотливое животное, которое бросало на меня сальные взгляды, еще когда мы с Саем
только поженились… Мне двенадцать было, к твоему сведению!
— Значит, он тебя определённо хочет, — кивнул Гарри. — Думаю, не так уж сложно
будет его убедить, что если и есть кто-то достойный наставить рога Саю, так это он.
Друэлла свирепо сдула со лба выбившуюся прядь, а Гарри шагнул к ней, осторожно взял
руку в свою и поцеловал пальчики.
— Хорошего тебе дня, милая, — произнёс он. — Был рад повидаться.
Через три дня было закончено ядро костюма стражника. Выглядело оно как комбинезон
из тёмно-пепельной кожи с короткими рукавами и шортами. Едва Гарри заикнулся, что
стоило бы примерить и опробовать, Беллатрикс без лишних слов скинула с себя платье
и натянула костюм, который после надевания стянулся, плотно облегая фигуру. На
несколько секунд рельефно проступил силовой каркас, потом исчез, а костюм снова
расширился. Беллатрикс непонимающе стала его изучать, пытаясь понять, в чём дело.
— М-да, — покачала головой Андромеда. — Что-то не так.
— Думаю, что нужно всё с себя снять, — хмыкнула Нарцисса.
— Сама и снимай! — огрызнулась Беллатрикс, выскальзывая из доспеха.
Нарцисса без разговоров спустила платье с плеч, и Беллатрикс, приняв вызов,
расстегнула лифчик.
— Бриться не буду! — предупредила она, запустив трусами в сторону Гарри.
— Я тоже, — присоединилась к ней Андромеда, даже не сделав попытки снять с себя
что-нибудь.
Беллатрикс, поморщившись, снова надела костюм стражника, он послушно её обтянул, а
потом проявился каркас.
— М-да, — скептически покачала головой Андромеда.
— А мне нравится, — пожала плечами Нарцисса.
— Мне тоже, — согласился Гарри. — Очень. Но боюсь, поверх нужно что-нибудь надеть.
— Такое ощущение, что Белла сейчас ещё более голая, — зажмурилась Андромеда.
— И выщипанная, — хихикнула Нарцисса.
— Безобразие! — пробормотала Беллатрикс, прикрывая обеими руками костюм ниже
живота.
Он совершенно точно принял анатомическую форму, проявив все складки и выпуклости —
но при этом, конечно же, полностью скрыл волосики, и теперь Беллатрикс выглядела
как голая тёмно-серая девушка, которой удалили растительность в паху. Бесстыдство
её вида ещё и усиливалось нескромно выпирающими уплотнениями костюма на месте
сосков.
Беллатрикс быстро надела бельё прямо поверх доспеха. Вид получился настолько
комичный, что Гарри не удержался от улыбки, Нарцисса хихикнула, а Андромеда
прыснула в кулак.
— Боггарт! — произнесла Беллатрикс. — Нужно одеться поверх…
— Может, и стоит… — задумчиво согласился Гарри. — Защита шеи и так похожа на
высокий воротник, и длинное платье просто напрашивается. Предлагаю красного цвета —
он будет чудесно контрастировать с кожей и сочетаться с рубинами в глазах.
— А ты что наденешь? — поинтересовалась Нарцисса. — Когда твой костюм будет готов…
— Думаю, что смокинг или даже фрак, — ответил Гарри. — Позже решим. Не хочешь
испытать в действии?
Беллатрикс молча подогнула ноги, показав, что она просто висит в воздухе. Взмыла к
потолку и снова снизилась, медленно вращаясь.
— Отчего вращение? — удивилась Андромеда.
— Не знаю, — ответила Беллатрикс. — Мы же не ожидали, что без крыльев костюмом
можно будет управлять?
— Давай вставай на ноги, я тебе руку приделаю, — скомандовала Андромеда.
Беллатрикс приземлилась и вытянула левую руку, чтобы сестра надела ещё одну
готовую деталь — то, что сейчас казалось длинной, до плеча, перчаткой всё того же
пепельного цвета. В неактивном состоянии все детали были на несколько размеров
больше, при надевании растягиваясь, если носитель попался совсем уж крупный,
поэтому надевались легко и без проблем. Беллатрикс ухватила верхний край
“перчатки”, подтянула к “рукаву” на центральной части костюма, совместила невидимые
Гарри линии и надавила. “Перчатка” моментально приняла форму руки, точно облегая и
даже повторяя ногти на пальцах. Беллатрикс повертела рукой в разные стороны, сжимая
и разжимая кисть, и пожала плечами.
Кроме руки и ядра, больше испытывать пока было нечего. Программа демонстрации
возможностей была составлена заранее, и Беллатрикс сразу к ней приступила. В
отличие от остальных, — включая Гарри, — она умела владеть палочкой и левой рукой
тоже, поэтому первое, что она сделала — сотворила достаточно сложное заклинание.
“Оркидус” — и в правой руке появился изящный букет орхидей. Удовлетворённо кивнув,
она переложила букет в левую руку и точно бросила Нарциссе. Взяла заранее
заготовленный камень и сжала, с некоторым удивлением кроша.
— Кажется, мы на верном пути, — заметил Гарри. — Можно заложить основу для второго
и делать два параллельно.
— Значит, один будет мне? — с надеждой спросила Беллатрикс.
— Если будешь себя хорошо вести, — согласился он. — Кстати, по моим прикидкам,
скоро должен вернуться Альфи.
— Боггарт! — пробормотала она, зачем-то поднимая платье и прикрываясь им спереди. —
Не хватало ещё, чтобы дорогой дядюшка увидел меня в таком виде!
Как раз на этот день было намечено ещё два дела — которые, впрочем, были в какой-то
степени связаны друг с другом. Первый визит он нанёс в полюбившееся ему ателье в
Брайтоне, где он старательно объяснял хозяйке, француженке по имени Мари де Шеврёз,
что ему требуется. Увязавшаяся за ним Беллатрикс недоумённо таращила глаза.
— Даже не думай, что я что-то подобное надену, — заявила она, когда они покинули
гостеприимное заведение.
— Ты же надела костюм стражника, — улыбнулся он, притягивая её к себе и целуя руку.
— По необходимости, — раздражённо пояснила она, краснея при воспоминании о
собственном бесстыдном виде. — А это…
— Ну тоже по необходимости, — возразил Гарри, одной рукой крепко её удерживая, а
другой взмахнув палочкой.
Второе дело было в Лондоне — точнее, в банке Гринготтс. В последние дни он старался
без нужды не летать на метле, поскольку возникло ощущение, что с костюмами они
могут не успеть… Это не было страшно и уж никак не влияло на планы, но терять
драгоценное время в долгих полётах казалось совсем ненужным расточительством, и все
перемещения теперь происходили посредством аппарации. Вот и сейчас вместо того,
чтобы спокойно прогуляться с красивой девушкой на мётлах до Лондона, Гарри прижал
её к себе, произнёс заклинание, и они с Беллатрикс очутились в Кривом переулке
неподалёку от перекрёстка с Косым, откуда до Гринготтса было буквально рукой
подать.
— Приветствую вас, леди, сэр, — поздоровался с ними гоблин, выскочивший навстречу,
едва они ступили внутрь, в сверкающий мрамором и позолотой зал. — Меня зовут Акнот.
Чем могу помочь?
— Добрый день, уважаемый Акнот, — кивком ответил на его поклон Гарри. — Меня зовут
Гарри Вазовски. Если можно, я хотел бы побеседовать с управляющим.
— Управляющий ждёт вас, — снова поклонился Акнот. — Прошу следовать за мной.
— Ты договорился о встрече? — шепнула Беллатрикс. — А почему меня не представил?
— Я не договаривался, — возразил Гарри. — Скорее всего, управляющий изнывает от
безделья, и ещё немного, и он послал бы подчинённого поймать ему собеседника на
улице. А не представил потому, что гоблины жуткие шовинисты.
— Да я их!.. — угрожающе зашипела она, дёргая палочку из чехла на руке.
— Спокойно, милая, — улыбнулся Гарри. — Мы же у них в гостях, и они не лезут к нам
со своими порядками.
— Управляющий Грахнок, — торжественно объявил Акнот, открывая огромную дверь, в
которую не пригибаясь прошёл бы великан. — Посетитель Гарри Вазовски!
Не обратив внимания на нахмурившегося Акнота Гарри пропустил Беллатрикс вперёд —
хотя ничто не мешало войти одновременно даже втроём — и зашёл сам. Кабинет
управляющего был занят огромным ковром, покрывавшим как минимум половину площади,
несколькими шкафами и внушительным столом красного дерева. Гарри вздрогнул — он
помнил этот стол, именно его он сломал в кабинете у Шаклболта. Его или такой же.
Интересно, а этот получится сломать? Вряд ли Беллатрикс уступит в темпераменте двум
молоденьким загорелым девицам…
— Чем могу служить, мистер Вазовски? — прервал его мечты сидевший во главе стола
седой гоблин в сюртуке — похоже, тот самый Грахнок.
Гарри даже не удивился, что его не сразу заметил — по сравнению со столом его
хозяин был совсем крохотным… Акнот прикрыл дверь с той стороны — несомненно,
внимательно слушая каждое слово. Гарри дождался, пока усядется Беллатрикс, а потом
сел сам.
— Я собираюсь организовать небольшой бизнес по выкачиванию денег из магглов, —
пожал он плечами. — Мне нужны рекомендации от ваших маггловских партнёров.
Грахнок откинулся в кресле и сложил руки на достаточно круглом животике, перебирая
пальцами.
— Откуда вам известно про рекомендации от наших маггловских партнёров? — сухо
осведомился он.
От одной симпатичной сотрудницы этого самого банка, а по совместительству жены
друга Билла. Билла Уизли, конечно же. В процессе обстоятельного многомесячного
награждения старшего из братьев Уизли роскошными развесистыми рогами Флёр успела не
только последовательно, подробно и в красках расписать свою предыдущую жизнь чуть
ли не с младенческих лет, но и по большому секрету поведать многие тайны своих
работодателей. В частности, оказалось, что Гринготтс, которому как-то необходимо
было осуществлять не только обмен галлеонов на фунты и обратно, но также и
надзирать за торговыми операциями, — в немалой своей части состоявшими из закупок
продовольствия, производить которое самостоятельно волшебники считали слишком
плебейским для себя занятием, — для чего они использовали маггловский банк-
посредник. Но вряд ли кто-нибудь из присутствующих оценил бы рассказ про Флёр —
особенно Беллатрикс…
— Не думал, что это тайна, — картинно удивился Гарри.
— Это не тайна, мистер Вазовски, — поморщился Грахнок — точнее, ещё сильнее
сморщился. — Просто некоторые аспекты нашей деятельности, как бы это сказать… мы
стараемся не афишировать.
— В мои намерения не входило рекламировать ваши особые услуги на каждом углу, —
учтиво склонил голову Гарри.
— Это похвально, мистер Вазовски, а как насчёт… — кивнул Грахнок и наконец
сфокусировался на Беллатрикс.
— Беллатрикс Блэк, — представил Гарри. — Нет, моя спутница не испытывает
непреодолимой тяги поделиться чужими секретами…
Морщинистое лицо Грахнока совершенно разгладилось и побелело.
— Мистер… Вазовски, — тихо произнёс он, — вы привели ко мне в кабинет
Пожирательницу Смерти… с волшебной палочкой?
— Лояльность мисс Блэк не простирается за пределы её семьи, — пожал плечами Гарри.
— Она не раздумывая заберёт жизнь любого Пожирателя Смерти, который пожелает
причинить вред кому-либо из Блэков.
Беллатрикс спокойно кивнула, и Грахнок немного расслабился.
— Чем вы желали бы заняться в маггловском мире, мистер Вазовски, — поинтересовался
он.
— Ничем противозаконным с маггловской точки зрения, — спокойно ответил Гарри. —
Различными способами отъёма денег у магглов, которые морально готовы с ними
расстаться. Мне хотелось бы построить отношения с партнёрами таким образом, чтобы
не возникало нужды в контроле.
— Я понял, мистер Вазовски, — кивнул Грахнок, из пачки визиток вытащил одну и по
столу отправил к Гарри. — Вашими делами будет заниматься Ллойд-банк. Предложите
вашим партнёрам связаться с нашим контактным лицом, и он им подробно объяснит, что
можно делать, и чего — не следует.
— Благодарю, Грахнок, — произнёс Гарри и поднялся, подавая руку Беллатрикс.
— Рад буду нашему сотрудничеству, мистер Вазовски, — откликнулся тот. — Да, ещё
один момент — вы под своим именем будете вести дела в маггловском мире?
— Спасибо, что напомнили, — кивнул Гарри, на листке бумаги быстро написал имя и
протянул Грахноку.
— Я передам нашему магглу в Ллойде, — с важным видом пообещал Грахнок.
Как ни удивительно, разговор не занял и десяти минут. Гарри ожидал, что придётся
умолять, вымогать или даже угрожать — но ничего такого не произошло. То ли
управляющий действительно настолько утомился от скуки, что даже такие хлопоты
показались ему подарком богов, то ли общество “Пожирательницы Смерти” было столь
невыносимо, что он поспешил от него избавиться — предположения можно было строить
до бесконечности. Едва они вышли обратно на улицу, Гарри поймал отблеск солнечных
лучей, просвечивающих сквозь чёрные кудри Беллатрикс, и сразу накатило
романтическое настроение. Взяв ладошку в руку, он потянул её по Чарин-кросс в
сторону Темзы. Её лицо сразу же приняло задумчиво-мечтательное выражение, с которым
и надлежит красивой девушке бродить с молодым человеком по улочкам Лондона.
— Я так и не поняла, зачем ты меня взял с собой, — вдруг произнесла она, когда они
уже шли мимо Трафальгарской площади.
Гарри остановил её, притянул к себе и провёл рукой по щеке, заботливо убирая кудри
с лица.
— Мне лишь хотелось бы напомнить, что это ты выскочила мне вслед, заявив, что
одного не отпустишь, — с улыбкой сказал он. — А потом мы ещё пятнадцать минут
выбирали, что тебе надеть…
— Хорошо, что Нарцисса зашла поинтересоваться, где мы так надолго застряли, —
кивнула Беллатрикс. — А то мы бы сейчас так и оставались у меня в спальне. Знаю я,
что означает этой твой взгляд…
— Какой? — с невинным видом удивился он.
— Ну тот самый, — сделала она выразительное лицо. — Когда одежда ещё на мне, но я
уже чувствую себя раздетой.
— Как будто я не заметил, как ты призывно себя поглаживала, примеряя одежду, —
усмехнулся Гарри.
— Мне, как и любой девушке, приятно внимание, — кокетливо повела она плечиком. — Я
ничего не могла с собой поделать. Но ты так и не ответил на мой вопрос.
— Технически ответил, — улыбнулся он, отпустив её, чтобы продолжить прогулку.
— Гарри! — с укором произнесла Беллатрикс.
— Всё дело в благосостоянии, — пояснил он. — Мне хочется, чтобы ни у одной из вас
не было необходимости задумываться о деньгах. Я хочу организовать небольшой
источник стабильных поступлений…
— Звучит, как будто ты собираешься нас оставить, — покачала она головой, поджав
губы.
— Не думаю, что вам так просто удастся от меня избавиться, — беззаботно отмахнулся
Гарри.
Выйдя на набережную. остановился у парапета, опираясь о него спиной, и снова
притянул её к себе, жадно вглядываясь в чёрные глаза, которые она, смутившись,
пыталась прятать. Вот как, — как?!! — можно было из этой чудесной девушки, умной,
решительной и красивой, сделать безжалостную убийцу, маньячку-садистку,
действительно способную упиваться болью своих жертв? Как? Сейчас это преступление
казалось Гарри самым ужасным из того, что натворил Волдеморт. Даже массовые
убийства и истязания не казались столь чудовищными в сравнении с тем, как был
загублен этой прекрасный цветок, вывернут наизнанку и извращён до самой последней и
мелкой частички!
Гарри склонился к ней с поцелуем, и она с мечтательной улыбкой прикрыла глаза.
— Ах, вот он, поцелуй, о котором я так давно мечтала, — вздохнула она, когда он
осторожно оторвался, ещё и нежно коснувшись губ напоследок. — Это так прекрасно и
романтично!
— Мы же с тобой всё время целуемся, — удивился он, снова целуя.
— Не так, — произнесла она, не размыкая губ. — Сейчас у нас как будто свидание. И
мы как будто любим друг друга.
Гарри вскинул голову, отстраняясь, и Беллатрикс виновато улыбнулась.
— Я люблю тебя, — с укором заметил он.
— Конечно, ты меня любишь, — согласилась она. — Своей особой любовью. Твоё сердце
занято, и твоя любовь к нам берёт начало в другом месте, — она скромно скосила
глазки чуть ниже пояса и покраснела. — Впрочем, я не против — это именно то, что
мне нужно. Поцелуй меня ещё, пожалуйста!
Мадам де Шеврёз доставила наряды тем же вечером. Когда в начале дня Гарри увидел
Беллатрикс в обтягивающем костюме стражника, в голову пришла идея небольшого
хулиганства. Три одинаковых обтягивающих костюма чёрной кожи с наглухо закрытым
воротом, чёрными сапожками на среднем каблуке, того же цвета перчатками и чёрной же
мантией, ниспадающей сзади почти до пола. Нарцисса, которая всегда была рада любым
нарядам, почти сразу нашла предназначавшийся для неё — на её более худую фигурку, и
чуть было не начала примерку там же, в столовой, где как раз ужинала в компании
сестёр, дядюшки, племянницы и Гарри, когда доставили посылку. Даже забыла про
Альфарда и вспомнила, лишь когда Гарри кашлянул и кивнул головой в его сторону.
— Я это надевать не буду, — помотала головой Андромеда, когда они впятером — считая
Нимфадору, конечно же, Альфард откланялся сразу после ужина — собрались в спальне
Гарри, и Нарцисса наконец-то примерила обновку.
— Вполне приемлемо, — пожала плечами Беллатрикс. — Вот то, что я надевала утром,
действительно бесстыдно.
— Мама, я такое хочу! — заявила Нимфадора.
— Гарри! — возмутилась Андромеда.
Ему, конечно же, было не до того — Нарцисса крутилась, заставляя мантию взлетать, и
было видно, как плотно костюм облегает её попку. Впрочем, именно это и вызвало
возмущение Андромеды.
— Я завтра собираюсь в путешествие, — объявил он, оторвавшись от приятного взгляду
зрелища. — И, честно говоря, рассчитывал на вашу помощь…
— Я уже готова, — заявила Нарцисса.
— Всех троих? — не поняла Андромеда.
— Я в любом случае с тобой, повелитель, — склонила голову Беллатрикс.
— Мне нужны две спутницы, — сказал Гарри, — поэтому кто-то останется здесь с Дорой.
— Дору можно подкинуть маме, — заметила Андромеда.
— К бабушке! — восторженно воскликнула Нимфадора и пустилась вприпрыжку по комнате,
радостно восклицая в такт: — Хочу, хочу, хочу, хочу!
— Мне нужны две спутницы, — повторил Гарри.
— И?.. — не поняла Нарцисса.
— Я должна остаться, — холодно произнесла Беллатрикс. — Ты этого не желаешь сказать
вслух?
— Правильно, Белка, не одной же тебе все приключения! — хихикнула Нарцисса.
— Я это всё равно не надену, — покачала головой Андромеда.
— Я должна тебя защищать, — упрямо возразила Беллатрикс.
— Ну, положим, Гарри сам кого хочешь может защитить, — хмыкнула Нарцисса.
— С чего бы я оставила Дору на кого-то? — недоумённо спросила Андромеда.
— Хочу, хочу, хочу, хочу! — продолжала радостно вопить Нимфадора.
— Я, вообще-то, вовсе не “кто-то”! — возмутилась Беллатрикс.
— Так, погодите, — взмолился Гарри. — Не все сразу! Дора, иди-ка, мы с тобой
пообнимаемся!
— Хорошо! — согласилась малышка, с готовностью запрыгивая на подставленные руки,
примостилась на груди и трогательно прижалась щекой.
Андромеда улыбнулась.
— Ну хорошо, — кивнула Беллатрикс. — То есть ты хочешь сказать, что защита нужнее
тем, кто не в состоянии защититься сам? Так? — Гарри ответил ей улыбкой, и она
продолжила: — Но я по-прежнему считаю, что среди нас именно ты в наибольшей
опасности, поскольку сам влипаешь в неприятности…
— Я хотел тебе что-то сказать, Белла, — перебил её Гарри. — И вы обе тоже должны
это услышать — чтобы потом никто не жаловался, что я не предупреждал.
— Я слушаю, повелитель, — произнесла она, потупив глазки.
— Это хорошо, — согласился он, осторожно накладывая Муффлиато на Нимфадору. — И раз
уж ты вспомнила, что я твой господин, помни также, что я очень ценю свою наложницу
и то, как она меня ублажает…
Беллатрикс раскрыла было рот, чтобы что-то сказать, но покраснела и снова
потупилась. Нарцисса прикрылась ладошкой, издавая сдавленные смешки, а Андромеда —
наоборот, багровея, упёрла руки в боки и, казалось, готова была бить землю копытом.
— Ты знаешь, что такое некромантия, Белла? — спросил Гарри. — Мы с тобой ещё не раз
вместе попадём в ситуацию, подобную стычке в штабе. Даю тебе слово, что если ты
опять попробуешь закрыть меня своим прекрасным телом, я перерою всю подземную
библиотеку, но найду, как тебя поднять. И тогда ты и вправду будешь служить мне
вечно…
Он замолк, снимая заклинание в Нимфадоры, и в комнате установилась почти гнетущая
тишина — даже малышка перестала трясти головой и затихла, играя с его пальцами.
— Ты знаешь, Гарри, даже на мой вкус это немного через край, — тихо произнесла
ошарашенная Нарцисса. — Я полностью одобряю твои побуждения и согласна с ними как
никто, но такое обещание…
— Я всё поняла, — упавшим голосом произнесла Беллатрикс. — Господин ценит свою
красивую игрушку. Я должна позаботиться о её сохранности.
— Это было глупо, Гарри, — согласилась Андромеда. — Совершенно дурацкая выходка —
впрочем, чего ещё от тебя ждать после того, как ты подписал себе мою сестру в
пожизненное рабство!
Может, он и вправду что-то не то сказал. Выяснять это сейчас Гарри не хотелось.
— Твоя позиция безусловно заслуживает уважения, — сказал он, подошёл к ней и
поцеловал в лоб. — Выдвигаемся с утра после завтрака. Попробуй всё-таки примерить
свой наряд. Помни, что для меня ты в нём будешь неотразима.
— Э-э, а ты куда? — удивилась Нарцисса.
— Дора спать! — помахала ручкой Нимфадора с высоты его рук.
— Всё-то ты знаешь! — похвалил Гарри, чмокнул её в щёку, и она хихикнула от
щекотки. — Спокойной ночи!
— Спокойной ночи! — поддакнула она.
В принципе, было понятно, что не стоило бросаться такими обещаниями, но с другой
стороны опека Беллатрикс не может длиться вечно. Она же сама понимает, что среди
Блэков есть значительно более уязвимые цели даже с поправкой на тонко подмеченную
склонность Гарри находить приключения на свою пятую точку. Оставив девушек
возмущённо надувать щёки, он посадил всем довольную Нимфадору на плечи и понёс в
детскую спальню. Там она сначала пожелала искупаться, потом ещё почитать в
постельке книгу, а потом забралась на кровать к Гарри, потребовала обнять покрепче
и ещё несколько минут шёпотом вспоминала наиболее яркие моменты прожитого дня.
Проснулся он оттого, что кто-то пытался отобрать Нимфадору. Крепче её прижал, и
только потом узнал ласковые руки Андромеды.
— Ш-ш, — тихонько успокоила она, щекоча губами ухо. Гарри позволил ей взять дочь и
переложить в кроватку. — Милый, нам без тебя холодно, — прошептала она вернувшись.
— Ты всё ещё сердишься?
— Что за глупости? — тихим голосом возмутился он, вставая. — Что вы там себе
придумали?
Подхватил её на руки и понёс из детской. Уложил на кровать, стягивая с себя одежду,
и забрался в середину, обнимая сзади сонную Беллатрикс. Со спины голым телом
прижалась Андромеда, устраиваясь поудобнее, и очень быстро накатил сон…
Себе Гарри приготовил строгий тёмно-серый костюм с неброским галстуком, а на ноги —
лакированные туфли. На правом предплечье закрепил чехол для палочки, позволявший
мгновенно переместить её в ладонь, а под пиджак надел “сбрую” для кобуры, куда
поместил изготовленный Беллатрикс “Глок”. Придирчиво себя осмотрев, взял “атташе” с
футляром и спустился вниз. Девушки уже ждали — блондинка и шатенка в чёрных
облегающих костюмах. Третьей рядом не было.
— Ну что ж, неплохо! — оценил Гарри, взглядом знатока пробежав по стройным
фигуркам. — Получилось даже лучше, чем я предполагал! — подошёл ближе, вгляделся в
лицо и улыбнулся: — Беллатрикс!
— Да, мой господин! — вздохнула она, приседая в книксене.
— Отлично! — воскликнул он. — На самом деле, совсем и не отличить!
— Говорила я вам, Белка, что краской для волос вы его не проведёте! — хихикнула
Нарцисса.
— Нет, на самом деле очень похоже! — закивал Гарри. — Где сестрица-то?
— Сейчас позову, — опять хихикнула Нарцисса и убежала наверх.
— Я пойду переоденусь, что ли? — нерешительно предложила Беллатрикс.
— Ты же помнишь, что я не произношу ничего, что может быть интерпретировано, как
пожелание, — улыбнулся он, ухватил за локоть и притянул, целуя.
— Это за что? — удивилась она.
— Сбылась мечта идиота, — признался Гарри. — Давно мечтал о близняшках у себя в
постели…
— Ну мы не близняшки, — возразила она.
— Теперь близняшки, — заверил он. — После того, как ты распрямила свои непослушные
завитки и выкрасила их в каштановый цвет…
— Я так чувствую, что повелитель меня теперь затискает, — смущённо произнесла
Беллатрикс. — Пусти меня пожалуйста. Я ещё вернусь.
— Буду с нетерпением ждать, — пообещал Гарри.
Вернулась Нарцисса с Нимфадорой, а ещё через минуту спустилась красная, как рак,
Андромеда и сразу набросилась на Гарри.
— Я же сказала, что ни за что это не надену! — зашипела она. — Я выгляжу, словно
падшая женщина!
— Наряд ничем не отличается от амазонки, — небрежно отмахнулся Гарри. — Против
амазонки-то ты ничего не имеешь? Грудь, может, чуть более подчёркнута, да юбка
сзади не прикрывает…
— Всё равно ужасно бесстыдно! — капризно ответила она.
— Ты мне лучше скажи, — улыбнулся он, — чья это идея была?
— Какая идея? — хмыкнула Андромеда. — Ах да, это… Белка сказала, что должна тебя
сопровождать и предложила…
— Она отдала тебе кулон, не так ли? — прищурился он.
— Какой кулон? — захлопала она ресницами.
— Энди, ты должна его вернуть, — произнёс Гарри, легонько сжав её плечи.
— Не надо мне ничего возвращать! — воскликнула вернувшаяся Беллатрикс.
Она успела переодеться — в прозрачную пляжную накидку, через которую было видно
достаточно откровенное бикини, шляпу с широкими полями и сандалии. В руке она
держала сумку с песочными игрушками для Нимфадоры и полотенцами. Малышка вытащила
из сумки мяч и с воплем унеслась на улицу.
— Я давно хотела тебе как-нибудь его всучить, а тут такая прекрасная возможность, —
призналась Беллатрикс.
— Белка, я… — восхищённо раскрыла рот Андромеда. — Я…
— Я люблю тебя, сестрёнка, — произнесла Беллатрикс, подходя к ней вплотную.
Она притянула её к себе за талию, скользнула руками чуть ниже и… крепко сжала
попку.
— Белка, я тоже… — пролепетала Андромеда, прижимая её к себе, но та не дала ей
договорить, засосав глубоким влажным поцелуем.
Гарри почувствовал, что моментально пришёл в боевую готовность. Сбоку прижалась
Нарцисса, зачарованно глядя на страстно целующихся сестёр, и Гарри притиснул её к
себе, облапив грудь и ягодицы.
— О! — вдруг сообразила она, заглядывая ему в лицо. — И давно это вы?
— Что? — не сразу понял он.
Сестры оторвались друг от друга, тяжело дыша и время от времени чуть касаясь другой
губами.
— Вы спите втроём! — ткнула она его пальчиком в грудь.
— Да с чего ты?.. — возмутился Гарри.
— Ага, значит, втроём! — торжествующе кивнула Нарцисса и вздохнула: — Ну вот, а я-
то надеялась, что если такое безобразие, то я первая буду.
— Маленькая ещё! — надменно хмыкнула Андромеда, повернув к ней голову.
— Тоже мне, взрослая нашлась! — надула губки Нарцисса. — Ну так что, мы куда-то
отправляемся или как?
Гарри задумался выбирая, и вариант остаться дома с чаровницами казался куда как
привлекательнее… Может, ну его к боггарту?
— Отправляемся! — решительно заявила Андромеда, отрываясь от сестры и хватая его за
руку. — Нашла кого спрашивать!
— Я буду волноваться! — воскликнула вслед Беллатрикс.
Гарри вырвался, вернулся к ней и поцеловал.
— Волнуйся, — попросил он.
— Уже волнуюсь, — покорно согласилась она.
Есть пределы аппарации. Есть ограничение на одиночный прыжок, есть усталость,
которая накапливается и сбивает концентрацию, не позволяя совершить следующий…
Хороший маг эти ограничения знает и не рискует понапрасну — если пожадничать и
попытаться откусить от пространства больший кусок, чем можно, то пространство может
откусить от волшебника… Можно потерять руку или ногу, — иногда даже нос или мочку
уха, если превышение лимитов было не таким уж великим… Иногда можно оказаться
одновременно в нескольких местах… разными частями тела, конечно, — и не все они
будут при этом выглядеть аппетитно, — а можно и вовсе пропасть бесследно, хотя
великие исследователи прошлого и уверяли, что при этом путешественник просто
распыляется на совсем уж миниатюрные кусочки.
Но были и приятные особенности — например, можно было взять с собой “пассажиров”, и
ни дальность, ни усталость от прыжка не зависели от их количества — достаточно было
взяться за руки. Гарри предпочитал осторожность, и обеих пассажирок взял за руку
сам, но поскольку нужно было ещё как-то творить заклинание, то в левой руке
поместились две хрупкие ладошки. С дальностью не всё было понятно, поскольку от
Лондона дальше Хогвартса он никогда на аппарировал. Знатоки в один голос
утверждали, что через десять минут можно произвести аппарацию в два раза короче
предыдущей, что давало ещё четыреста километров, практически позволяя добраться до
места. С другой стороны, девушки тоже неплохо владели аппарацией. В итоге Гарри
“перевёз” всех на восемьсот километров, потом Андромеда с Нарциссой каждая сделали
прыжки по триста, и они оказались на месте.
— Ух, ты! — восхищенно протянула Нарцисса, цепляясь за его локоть. — Это мы где?
— Красиво, — кивнула Андромеда и зажмурилась, втягивая носом воздух. — Чудесно!
— Это Альпы, — заметил Гарри. — Австрийские Альпы, если точнее.
— Там ещё городок какой-то! — воскликнула Нарцисса. — Нам туда?
— Нет, нам сюда, — покачал головой Гарри.
— Не хочу сюда! — заявила Нарцисса. — Мне здесь не нравится!
— Мне тоже не очень, — согласилась Андромеда, снова прикрыла глаза и вдохнула.
— Так, давайте соберёмся, — попросил Гарри. — Нас уже ждут. Цисси, на тебе
чемоданчик. Не хихикайте, ни на кого не смотрите и делайте вид, что выглядываете по
сторонам, не угрожает ли мне опасность.
— Пф! — фыркнула Андромеда. — Не угрожает ли тебе опасность!
— И не фыркайте, — грозно повращал он глазами, на что девушки дружно хихикнули. —
Так, идём. Вы на полшага позади!
У стеклянных дверей офиса при плоском, неуклюжем, явно фабричном здании их
действительно ждали — вышедший мужчина в костюме повадками более походил на
телохранителя, особенно после того, как в ожидании сложил спереди руки, расставив
ноги на ширину плеч. Копна волос по последней моде и усы того же рыжеватого цвета.
Когда они подошли, охранник расцепил руки, делая скупой приглашающий жест. Внутри
ждал ещё один — в таком же костюме и с такой же причёской он выглядел практически
близнецом первого. Развернувшись, он пошёл вперёд через турникет и по длинному
коридору, указывая путь. За спиной Гарри слышался стук каблуков и едва слышный
шелест развевающихся мантий.
Сопровождающий привёл их в большой кабинет, обставленный по последней моде —
большие панели искусственного дерева, лампы дневного света под потолком и огромных
размеров стол, тоже явно из прессованной древесины, окружённый дюжиной кресел из
искусственной кожи ярко-красного цвета. В торце, ближе к окну, размещался ещё один
стол, поменьше, из-за которого им навстречу поднялся сухощавый седой человек ростом
чуть выше среднего. Гарри обернулся и кивнул, и девушки, как было уговорено,
шагнули в углы по обе стороны от входа и застыли там.
— Добрый день, мистер… — поздоровался хозяин кабинета, протягивая руку.
— Глоксли, Робин Глоксли, — представился Гарри. — Рад познакомиться, герр…
— Штурмгевер, Йохан Штурмгевер, — откликнулся тот. — Присаживайтесь. Ваши спутницы…
— Телохранители, — со скучающим видом пожал плечами Гарри. — К сожалению, в моей
работе сопровождение является частью процесса…
— Что у вас за работа, мистер Глоксли? — поинтересовался герр Штурмгевер.
— Я предпочёл бы не распространяться на эту тему, герр Штурмгевер, — откликнулся
Гарри. — Я думал, вас предупредили не задавать лишних вопросов.
— Да, да, — побледнел герр Штурмгевер. — Лично позвонил директор Райффайзенбанка и
попросил… попросил не раздражать вас без нужды. Воды, мистер Глоксли? Колы?
— Воды, — поморщился Гарри. — Я занятой человек, герр Штурмгевер…
— Я понимаю! — воскликнул тот. — Сам директор Райффайзенбанка!..
— Мне нужно десять процентов, — перебил Гарри. — Десять процентов от выручки.
Договор должен быть заключен на моё имя в Ллойде…
Герр Штурмгевер хватал ртом воздух, как рыба, выброшенная на лёд.
— Десять п-процентов?.. — задыхался он. — Десять п-процентов от выручки?
— У вас очень неплохой английский, — похвалил Гарри и скомандовал: — Агент
тринадцать!
Нарцисса покинула свой пост, подошла и поставила на стол перед герром Штурмгевером
раскрытый чемоданчик. Выцепив в обстановке инородный предмет, тот сразу перестал
задыхаться, сел прямо и принялся жадно разглядывать содержимое футляра.
— Это что? — осторожно спросил он. — Надеюсь, вы не предлагаете мне из этого
застрелиться?
— Не заряжен, — зевнул Гарри. — Нет, я предлагаю вам с помощью этого меня
обогатить. Вам пистолет, мне десять процентов выручки от его продаж.
— А, ха-ха. Ха-ха, — нервно засмеялся герр Штурмгевер. — А я, неровен час, решил,
что вы хотели от всей нашей выручки.
— Было бы неплохо, — пожал плечами Гарри, снова заставив его побледнеть, — но пока
на кону столь мизерные суммы, я предпочитаю держаться в рамках правового поля.
Сделайте пробную партию, предложите его австрийской армии, пройдёт пара лет — и
этот пистолет будет желать иметь у бедра каждый профессионал, пользующийся
короткостволом.
— Звучит заманчиво, — осторожно, стараясь не раздражать протеже самого директора
Райффайзенбанка, произнёс герр Штурмгевер, — но выглядит ваша поделка… Ведь даже
сравнить с береттой… Можно взять?
— Я принёс это вам, герр Штурмгевер, — кивнул Гарри. — Беретта — легенда, которая
должна получить заслуженное место… на полке.
— Лёгкий, — оценил герр Штурмгевер. — Отдачей не будет подбрасывать?
— Корпус из ударопрочного пластика, — пояснил Гарри. — Нет, не будет.
— Это предохранитель? — спросил герр Штурмгевер.
— Переключатель в автоматический режим, — возразил Гарри и вздохнул: — Я занятой
человек, герр Штурмгевер.
— Да, да, я понимаю, — машинально откликнулся тот, отодвигая затворную раму и
заглядывая под неё. — Патрон Парабеллум?
— Сосредоточьтесь, герр Штурмгевер, — произнёс Гарри. — В течение недели я ожидаю
подписанный договор. Или вы считаете, что мне лучше обратиться к Хеклер…
— О нет, только не к ним, — воскликнул герр Штурмгевер, сразу оторвавшись от новой
игрушки. — Да, да, я немедленно соберу группу конструкторов… Один только вопрос,
мистер Глоксли… Откуда это у вас? Я не вижу ни клейма, ни серийного номера… Если
это предмет промышленного шпионажа…
— Вас же предупреждали, герр Штурмгевер! — упрекнул Гарри.
— Да-да, я помню, не раздражать вас вопросами, но… — простонал герр Штурмгевер.
— Так и быть, — кивнул Гарри. — Клейма нет потому, что это всего лишь копия из
земных материалов…
— И-из з-земных м-материалов? — пробормотал герр Штурмгевер.
— Вы слышали про ангар восемнадцать, герр Штурмгевер? — поинтересовался Гарри. Тот
помотал головой. — Наше правительство обнаружило неопознанный объект… бункер на
севере Гренландии…
Он достал из кобуры изготовленный Беллатрикс пистолет, отщёлкнул магазин, извлёк
патрон из казённика и протянул оружие герру Штурмгеверу.
— Это вообще не металл! — завороженно произнёс герр Штурмгевер. — Так вот, откуда…
— Но об этом — молчок! — строго сказал Гарри, аккуратно отбирая у него пистолет и
вставляя обойму. — Сами понимаете…
— Конечно! — с дико вытаращенными глазами согласился герр Штурмгевер.
— До свидания, герр Штурмгевер, — кивнул Гарри, направляясь к выходу. — И ещё…
Назовите пистолет “Глок”. Сделайте мне приятное!
— Как пожелаете, мистер Глоксли! — откликнулся герр Штурмгевер.
Обратный путь занял чуть больше времени — Гарри хотел как можно скорее оказаться в
поместье, чтобы вернуться к работе над костюмом, но при этом всерьёз опасался
неудачной аппарации, и поэтому не максимальную дальность аппарировать не решился.
Шестьсот километров и два по двести — они оказались не так уж и далеко от дома. В
небольшом городке на севере Франции зашли в ресторан — или, скорее, в кафе — и, с
трудом изъясняясь на пальцах с местными магглами, которые явно притворялись, что ни
слова по-английски не понимают, немного перекусили, поскольку Гарри для пущей
уверенности решил взять паузу длиной в час. Ну хотя бы они взяли в уплату
британские деньги, а то пришлось бы щедро угостить и хозяина заведения, и официанта
Обливиэйтами.
Когда они вернулись, Беллатрикс загорала в изящной позе, одновременно изучая одну
из взятых в подземной библиотеке книг. Нимфадора настолько сосредоточенно копала в
песке канал к небольшой крепости, которую, судя по всему, ей слепила тётушка, что
даже головы в их сторону не повернула.
— Всё, я купаться! — заявила Андромеда, стягивая с себя кожаную оболочку, зашла в
воду и нырнула, целиком скрывшись под водой.
— А я даже без белья, — грустно призналась Нарцисса.
— Ныряй, мелкая! — снисходительно произнесла Беллатрикс, оторвавшись от чтения. —
Никто тебя не заругает!
— А как я потом всё это на мокрое тело надевать буду? — возразила Нарцисса, тем не
менее оголяясь.
— Я тебе удивляюсь, Цисси, — возмутилась Беллатрикс. — Ты как будто и не
волшебница!
Гарри тоже залез в воду, и на спину сразу забралась Нарцисса с требованием её
покатать. Возможность действительно была редкая — обычно плечи были плотно
оккупированы Нимфадорой, которая сутками готова была кататься на Кисе хоть в воде,
хоть по суше. Немного поплавав с Нарциссой, Гарри вместе с ней лёг на отмели, и с
другого бока прижалась Андромеда.
— Ну как ваше путешествие? — поинтересовалась лежащая буквально в пяти метрах
Беллатрикс. — Расскажите уже мне.
— О, это было весело, — оживилась Нарцисса. — Гарри был весь такой властный и
таинственный, а мы были как будто загадочными охранницами.
— Думаю, что при взгляде на нас в этих костюмах магглы подумали, что мы Гарри не
только охраняем, — прокомментировала Андромеда. — Ужас какой-то!
— Этот человек, с которым Гарри встречался, всё время его боялся, — продолжила
Нарцисса. — Я буквально чувствовала его страх.
— Надо признать, что если это и было целью, то задумано всё было правильно, —
согласилась Андромеда. — Я только так и не поняла, что произошло.
— Да всё же понятно, — воскликнула Нарцисса. — Эти магглы производят маггловское
оружие. Гарри им принёс образец из будущего и за это попросил десять процентов от
денег, что они выручат от продаж, когда освоят производство…
— А зачем Гарри маггловские деньги? — удивилась Андромеда. — И много ли их там
будет?
— Вообще-то основной заработок Гринготтса состоит из финансовых операций с
магглами, — пояснил Гарри. — Они будут получать деньги от тех магглов, а дальше по
желанию я смогу либо перевести их в золото, либо придумать ещё какой-нибудь способ
получить больше маггловских денег.
— Я слышала, что пропорции при обмене очень сильно не в пользу магглов, — покачала
головой Беллатрикс.
— Примерно один к пятидесяти, — согласился Гарри. — Вот смотрите, в моём времени за
двадцать лет тех пистолетов было произведено около четырёх миллионов, и каждый,
учитывая это соотношение, продавался за сумму примерно эквивалентную десяти-
двенадцати галлеонам.
— Ты получишь четыре миллиона галлеонов за двадцать лет, — подсчитала Андромеда. —
Если так, то это вовсе не кнаты, как я думала…
— Не сразу и даже не через год, — улыбнулся Гарри, — но в принципе это вполне
неплохие деньги, чтобы можно было о них не заботиться.
— А о чём тогда заботиться? — спросила Нарцисса.
— О том, чтобы все живые на данный момент Блэки были живы и здоровы через полвека,
— вздохнул Гарри. — И я рассчитываю, что за счёт пополнения нас станет значительно
больше. А первый шаг для этого — доделать доспех и изготовить второй…
Он встал, поймал метко посланное Беллатрикс полотенце и с нежностью завернул
поднявшуюся из воды Нарциссу.
— А может, уделим часик-полтора пополнению? — хитро спросила она, проводя ногтем
ему по груди.
— А ну работать, негодная! — шикнула Андромеда, прижимаясь с другого бока. —
Пополнение ей подавай, ишь ты!
Нарцисса скорчила рожицу и показала язык, а Беллатрикс покачала головой.
Интересно всё-таки, как быстро меняются человеческие привычки. Совсем недавно Гарри
казалось, что ему наиболее комфортно жить в большом городе, гулять по улочкам,
полным магглов, вдыхать спёртый воздух цивилизации и наслаждаться многоголосым
шумом толпы и машин. Теперь же он не мог придумать ничего прекраснее жизни в глуши
и на отшибе, работая с утра до вечера над своим проектом и неизменно выделяя
наиболее жаркую часть дня на то, чтобы праздно проводить время у пруда с девушками
и Нимфадорой. Иногда он даже подумывал, что, может, и не стоит ввязываться в
заваруху с Пожирателями, а так и продолжать жить в тиши и покое…
Примерно через неделю, — как раз в тот день, когда Гринготтс прислал ему
оформленные оружейниками бумаги, гарантирующие Робину Глоксли десять процентов от
продаж будущего пистолета “Глок”, его модификаций и лицензионных копий, — чуть ли
не с самого утра в поместье нагрянули в большом количестве гости, и неожиданно
стало людно, — чуть ли не тесно, — и это разом перевернуло устоявшийся тихий мир с
ног на голову. Не просто разом, а ещё и внезапно и неожиданно.
Началось это безумие около десяти, когда все успели позавтракать и даже добраться
до лаборатории, чтобы продолжить изготовление доспеха. Как раз в этот момент там же
возник Добби, который, стоя на одной ноге, сосредоточенно разминал стопу другой,
уперев её носком в пол.
— Добби? — поинтересовался Гарри.
— Хозяин! — обрадовался Добби и встал по стойке смирно. — Хозяин, там посетители.
Самозванцы. Дозволите надавать им пинков?
На последних словах он жалобно прижал уши и сложил руки на груди, практически
умоляя.
— Самозванцы? — нахмурился Гарри.
— Много самозванцев! — подтвердил Добби. — И все уверяют, что их зовут Блэк.
Позвольте…
— Ба-а-абушка! — завопила Нарцисса вскакивая и чуть было не опрокинула котёл с
материалом, который варила весь вчерашний день. — Бабушка приехала!
— Ба-а-абушка! — донёсся радостный крик Нимфадоры, которая играла на лужайке у дома
— всего-то в трёх сотнях метров отсюда.
Повернувшись обратно, Гарри понял, что Нарциссы уже нет — как ветром сдуло.
Андромеда степенно поднялась и царственно прошествовала к выходу.
— Бабушка? — спросил он вслед.
Беллатрикс привстала на цыпочки, подтягиваясь на нём, поцеловала в щёки и
последовала за сестрой.
— А как же я? — развёл руками Гарри.
Впрочем, на его долю тоже хватило. К Друэлле он на всякий случай приближаться не
стал, — а вдруг она опять пахнет, как в прошлый раз? — но бабушка Ирма уже успела
затискать Нарциссу чуть ли не до обморочного состояния, и та легко уступила ему
место в тёплых объятьях.
— Ну здравствуй, внучек! — добродушно произнесла Ирма, крепко целуя его в щёку. —
Рассказывай, что ты ещё успел натворить?
— Это не я, — на всякий случай дёрнул головой Гарри. — Это всё соседские мальчишки
— а свалили опять на меня!
— Ух ты и пострел, Гарри! — восхитилась она, отпуская, отстранилась, сжимая его
предплечья и материнским взглядом окинула с ног до головы. — Повзрослел! Возмужал!
Хоть сейчас жениться!
— Эм-м… — подавился он. — Может, до завтра отложим?
— Гарри, дорогой! — воскликнул Поллукс, буквально спасая его из капкана.
Подошёл и изо всех сил хлопнул по спине, другую руку протягивая для пожатия.
— Доброе утро, Поллукс, — отозвался Гарри,, картинно морщась, будто и вправду этот
шлепок был для него чувствительным. — Как поживаете?
— Ты бросай эти политесы, Гарри, — усмехнулся Поллукс. — Всё-таки свои люди как-
никак! Моего зятя ты уже видел…
— Здравствуйте, Орион, — кивнул деду Гарри.
— Доброе утро, Гарри, — откликнулся тот.
— А вот с дядей я тебя ещё не знакомил, — продолжил Поллукс, разворачивая его за
локоть. — Арк, познакомься, это Гарри, наш внучок. Гарри, это Арктурус, дед Ориона.
— Очень приятно, мистер Блэк, сэр! — почтительно склонил голову Гарри, протягивая
руку.
— И мне очень приятно, Гарри, — кивнул в ответ Арктурус и прищурился: — Скажи, ты и
вправду настолько близкий наш родич?
— Родовое имение Блэков впустило его, — подал голос подошедший Сайнус. — Какие ещё
свидетельства нужны? Здравствуй, Гарри!
Арктурус уже не столь походил на Блэка, как, к примеру, Поллукс — в первую очередь
оттого, что годы иссушили его и выбелили шевелюру, делая его похожим на божьего
одуванчика. Точнее, боевого божьего одуванчика, поскольку рукопожатие было крепким,
если не стальным, да и в остальном не было заметно ни малейшего признака дряхлости.
Цепкий взгляд, упругая походка… Гарри даже позавидовал замечательной физической
форме — прадеда? пра-прадеда?
— Здравствуй, Сай, — откликнулся он. — Рад вас всех видеть!
— Было бы дурным тоном не навестить тебя в такой день, — с улыбкой кивнул Сайнус,
который, кстати, причёской на Блэка тоже был мало похож.
— В какой день? — не понял Гарри, а Сайнус в ответ лишь усмехнулся и потрепал его
по плечу.
— Гарри, я хотел заранее извиниться, — встрял Поллукс, — но я взял на себя смелость
сделать от твоего имени некое предположение…
— Надеюсь, речь не идёт о женитьбе? — отшатнулся Гарри.
К счастью, наиболее заинтересованные лица уже образовали кружок с Ирмой и Друэллой,
и впятером о чём-то вели беседу.
— Кстати, о женитьбе!.. — хлопнул себя по лысой макушке Сайнус.
— Охолонись! — строго велел Поллукс, и Сайнус послушно закрыл рот. — Нет, Гарри,
пока не о женитьбе. Речь совсем о другом. Видишь ли, мне показалось, что ты хотел
включить это поместье в наследие Блэков…
— Да, конечно! — воскликнул Гарри. — Я сам хотел поинтересоваться, возможно ли это
чисто технически, но всё откладывал…
— Дядя Арк знает, как провести обряд, — кивнул Поллукс. — Если, разумеется, ты
доверяешь ему в использовании столь сильной магии в месте, которое принадлежит
тебе.
— Естественно, доверяю! — воскликнул Гарри и поклонился Арктурусу: — Сэр, я с
радостью воспользуюсь вашей помощью…
— Тогда, может, приступим? — улыбнулся Поллукс.
— Не думаю, что есть причины откладывать, — тряхнул головой Гарри. — Что от меня
нужно?
— Ритуальный нож, фиал для сбора крови, — сказал Арктурус. — Сердцевина косточек
маслин, молоко кактуса, несколько цветков чертополоха, корень верблюжьей колючки и
пара шляпок красноголовок.
Гарри аппарировал в лабораторию, чтобы собрать всё необходимое — не забыв и котёл
тоже. Вернувшись, поставил раскладной столик и водрузил на него котёл. Арктурус
взял у него нож и сделал аккуратный надрез у себя на запястье.
— Неплохо бы, чтобы каждый из присутствующих отдал капельку крови, — спокойно
произнёс он, сцеживая кровь в подставленный Гарри фиал.
Провёл вдоль разреза палочкой, и ранка бесследно исчезла, как будто никогда и не
было. Мужчины по очереди повторили действие, а потом настала очередь дам.
— Дору не надо, — шепнула Андромеда, отдавая свою кровь. — Прости.
— Не за что, глупая, — шепнул он, заслужив в ответ благодарную улыбку.
Арктурус тем временем уже развёл под котлом огонь и начал варить зелье. Рядом на
траве уселась с блокнотом Нарцисса, записывая каждое действие. Вылил молоко,
высыпал лепестки чертополоха и оставил палочку размешивать. Тем временем,
ритуальным ножом покрошил красноголовки и раздавил косточки. перемешав в однородную
массу, направил струю горячего воздуха, высушивая в порошок, и ссыпал в котел. В
самый центр вертикально поставил корень и продолжил помешивать.
— Шесть по часовой стрелке, три против и двенадцать по… — бормотала Нарцисса.
Залил смешавшуюся кровь из фиала, ещё три раза провёл палочкой против часовой
стрелки, и зелье разом приобрело насыщенный фиолетовый цвет. Арктурус потушил огонь
и движением палочки поднял котёл в воздух, опорожняя в фиал.
— Готово, — произнёс он, с удовлетворением поджимая губы. — У вас есть домовой,
Гарри.
— Добби! — позвал Гарри.
— Да, хозяин, — немедленно отозвался Добби, который, оказывается, всё это время
подглядывал, прячась под ногами у гостей.
— Ты знаешь, как пройти к Краеугольному Камню? — спросил Арктурус.
— Только хозяин имеет туда доступ! — сурово заявил Добби, складывая руки на груди,
но при этом распушив уши, чтобы казаться больше и грознее.
— Проведи туда хозяина, — кивнул Арктурус, передавая Гарри фиал. — Это нужно вылить
сверху на камень.
— И всё? — спросил Гарри.
— И всё, — подтвердил Арктурус.
Добби взял его за руку, и Гарри оказался в каком-то непонятном месте — словно в
тумане, но при этом его куда-то тянуло, как магнитом.
— Камень хочет встретиться с хозяином, — прокомментировал Добби, топая в том
направлении. Буквально через десяток шагов из тумана вынырнул плоский валун метра
полтора в диаметре и полметра высотой. В центре было выцветшее пятно — словно туда
когда-то плеснули краской, а потом стёрли.
— Здесь была кровь Малфоев! — злорадно оскалился Добби. — Камень был рад от неё
избавиться.
Гарри погладил шершавый бок и вылил содержимое фиала по центру, туда, где были
следы от кляксы. Зелье растеклось и словно впиталось, оставляя на поверхности
сияющую аметистом глазурь. Камень исчез, и Гарри снова оказался на лужайке. Откуда-
то появился стол, на нём — угощения, и гости вместе с обитательницами шумно и
весело за ним общались. Солнце уже точно прошло за полдень — как же долго его не
было? Два? Три часа?
— О, Гарри вернулся! — воскликнула Андромеда, выскакивая навстречу.
Подбежала, поцеловала в щёку и сунула в руки коробку в яркой обёртке:
— С днём рождения, милый!
Больше всех в восторге от устроенного девушками праздника — про который сам Гарри
забыл, поскольку, может, и не столь уж важен он был на фоне всех остальных событий
— осталась, конечно же, Нимфадора. Бабушки с дедушками не упустили случая её
побаловать, поэтому Гарри были подарены конь-качалка, — который умел крутить
головой и хвостом, всхрапывать, ржать и бить копытом, — довольно таки большой, ему
по грудь, замок, — в котором открывалась стена, и в комнатах двигались куклы в одну
двенадцатую от человеческого роста, можно было расставлять мебель и зажигать
камины, — и ещё пара мягких зверей размером чуть больше самой малышки, в одном из
которых Гарри узнал дромарога, а в другом — громмамонта. Единственным из гостей,
кто принёс подарок именно для Гарри, оказался, как ни странно, Арктурус. Он
торжественно вручил красиво обёрнутую древнюю и толстую книгу, первые листы которой
уже задубели от времени, и перелистывать их стоило с огромной осторожностью.
“Летопись Блэков” — скромно гласило название, и Гарри, даже толком не успев
поблагодарить, завороженно принялся листать. Впрочем, празднование в кругу семьи
тем и было хорошо, что никто его особо не тревожил, и лишь Нимфадора, которую
привычно сморило во время её тихого часа, приволокла своего громмамонта туда, где
Гарри сидел на траве с “Летописью”, положила рядом и уснула между ним и мягкой
игрушкой. Лёгкими касаниями пальцев перебирая её кудряшки, Гарри с увлечением
листал страницы и даже не заметил, как рядом на предусмотрительно захваченный стул
уселся Поллукс.
— Уж очень вы умильно вместе смотритесь, — добродушно заметил он.
— У вас чудо, а не внучка, — согласился Гарри.
Поллукс поднял голову, глядя в сторону стола, где в числе прочих сидели и внучки.
— Тебе которая больше нравится? — спросил он усмехнувшись.
— Нимфадора, конечно, — моментально откликнулся Гарри.
— Ну я же вовсе не о том, — покачал головой Поллукс. — Что ты как маленький?
— Я всё ждал, кто именно первым начнёт со мной разговор о женитьбе, — ухмыльнулся
Гарри. — Вам Альфи не рассказывал про наш с ним спор?
— Ну-ну, давай послушаем, родственничек, — сделал приглашающий жест Поллукс.
— Я поклялся, что не свяжу себя узами брака, пока он не женится на чистокровной
волшебнице с намерением завести детей, — поведал Гарри.
Поллукс даже поперхнулся от неожиданности.
— Боггарт, — кивнул он. — Умеешь же ты всё поставить с ног на голову! То есть своё
нежелание исполнить долг ты перевалил на холостяцкие устои Альфарда. С больной
головы на совсем дырявую! Хорош, нечего сказать! — он кивнул на книгу: — Много
успел прочитать? Что-нибудь интересное нашёл?
— Да пока как-то скучновато, без огонька, — поделился Гарри. — Вот, к примеру,
двенадцатый век. Блэки, три брата, Акрукс, Гакрукс и Фомальгаут, устроили пир в
честь получения кузеном Ахернаром Блэком какой-то там степени мастера-алхимика за
изобретение зелья для существенного продления мужских сил. Честная компания в
количестве примерно полусотни молодых и не очень волшебников сначала уничтожила
запасы огневиски в ”Дырявом котле”, потом собравшиеся перешли на мышеньяк,
разгромили квартал в Лондоне, а потом напали на городок Йорк, предварительно
запасшись примерно этак бочкой нового зелья. В первый день они изнасиловали всех
женщин и избили всех мужчин. На второй день изнасиловали всех мужчин и избили всех
женщин. На третий день били и насиловали скот, мебель и жителей Йорка, не разбирая
пола и возраста. На четвёртый к ним присоединился Ахернар, который до того валялся
без памяти забытый под столом, и тогда уж начался настоящий разврат…
— Да ты всё выдумал! — возмутился Поллукс. Гарри быстро пролистал страницы,
выискивая нужное место и протянул ему. Пока Поллукс читал, глаза его всё
расширялись, а потом он с негодованием вернул летопись. — Какой только чуши не
напишут наши предки, лишь бы прославиться! Ну сам подумай — собрались четверо
хулиганов… вроде нашего Сири и его дружков, делать было нечего, вот они и решили
вписать имена в историю. Погляди, так каждое предложение разным пером и почерком
накорябано! Эх, Гарри, взрослый же мужик!..
— Ну ладно, — примирительным тоном согласился Гарри, которого этот разговор
развеселил, — давайте посмотрим дальше. Четырнадцатый век, группа Блэков в составе
семи мужчин ворвалась в монастырь кармелиток неподалёку от Шеффилда. Сожгли на
костре настоятеля и подсобных рабочих, а монашек обесчестили всех без исключения.
Трёх магглорождённых колдуний, выявленных в их числе, насильно взял замуж Кастор
Блэк, у которого в сумме, считая двух предыдущих жён, было двадцать восемь детей.
Кстати, двое старших сыновей, которым к тому моменту исполнилось четырнадцать и
шестнадцать, тоже с большим успехом участвовали в набеге. Можно сказать, в передних
рядах…
— Гарри, Гарри, — с осуждением покачал головой Поллукс. — Ну подумай сам, откуда в
Шеффилде кармелитки? Точнее даже, откуда вообще кармелитки в Англии? Чушь это всё,
конечно! Что не чушь — так это про то, что у того Кастора Блэка, который жил в
четырнадцатом веке, действительно было пять взятых в качестве трофея жён, от
которых он прижил двадцать восемь детей.
— Я ещё заметил, что все Блэки, которых упоминает “Летопись”, брали жён силой,
отбивали, завоёвывали или крали, — сказал Гарри. — Это тоже не так?
— Ну традиция у нас такая! — крякнул Поллукс. — Гордый обычай Блэков. Конечно же, в
большинстве случаев женитьба происходила по любви, а похищения инсценированы и
соответствующим образом обставлены — знаешь, погони, попытки отбить невесту…
— Но если было очень нужно, то девушку никто не спрашивал, — скептически произнёс
Гарри.
— Ну конечно, — недоумённо поднял брови Поллукс. — А зачем?
— Хм… — неодобрительно покачал головой Гарри. — А как же бабушка?
— Ирма? — весело переспросил Поллукс. — Ну сам подумай, Гарри — нам же и тринадцати
обоим не было. Я был тощий и тщедушный, а Ирма… Ирма всегда была Ирма…
— То есть это она вас изнасиловала, — кивнул Гарри.
— Поступила как настоящая Блэк, — с гордостью согласился Поллукс. — Лично вписала
своё имя в историю. Похитила меня, совратила… А то бы я сам никогда не решился.
Молодые были, глупые. О том, что столь древние семейные традиции сами по себе
наполняются мощью волшебства, и консумация в таком случае магией просто
гарантирована, никто как-то не подумал. Или взрослые не подсказали. Но ты не
подумай, — помотал он головой, — я свою ненаглядную и тогда любил, пусть несколько
наивно и бестолково, и сейчас…
— Можно только позавидовать, — улыбнулся Гарри.
— Вот понимаешь, традиции это дело такое, — вздохнул Поллукс. — Они со временем
вплетаются в фамилию и становятся неотделимы. Иногда они во благо, особенно когда в
роду все друг на друге переженились, и срочно нужен приток свежей крови со стороны,
и желательно — магглорождённой…
— Странно слышать это от поборника чистоты крови, — заметил Гарри.
— Кровь чиста, пока защитные чары в родовых поместьях Блэков свободно пропускают
тебя внутрь, — возразил Поллукс. — Никто же не сомневается в чистоте крови твоей
малышки, — кивнул он на сладко дремлющую Нимфадору, которой, казалось, спалось ещё
крепче под звуки голоса двух родных людей. — Кроме, конечно…
— Вальбурги, — подсказал Гарри. — А почему? Почему она так…
— Она была обещана Ори, когда тому и двух лет не исполнилось… — сказал Поллукс.
— Обещана? — переспросил Гарри.
— Конечно, обещана, — хмыкнул Поллукс. — Девок нужно вовремя пристраивать, а не то…
Вон, Белла не послушалась, и что теперь?..
— Что теперь? — удивился Гарри. — И чего не послушалась?
— Нет, надо отдать Белле должное, первую помолвку разорвала не она, — вздохнул
Поллукс. — Когда ей было три года, её обещали Рафику Шафику… Знал бы ты, чего мне
стоило пристроить её в одно из священных двадцати восьми семейств, особенно после
того, что случилось с Саем… Ты представляешь, это было даже не приданое, а взятка
Яксли, чтобы они уговорили Розье принять выкуп за Друэллу, а те уже надавили на
Фоули, чтобы семейство, тоже не побрезговав подарком, убедило Шафиков просто
пустить нас на порог… Хорошо, что Поларис Блэк в шестнадцатом веке вынес всю
сокровищницу английских монархов подчистую…
Поллукс поднял глаза к небу, мечтательно улыбаясь.
— Рафик Шафик, — напомнил Гарри.
Это было, пожалуй, значительно более интересно, чем какая-то там “Летопись”,
персонажи которой по большей части все уже умерли. Белла была жива и здорова, и при
желании — которое, надо отдать желанию должное, пропадало очень редко — её можно
было потрогать и не только…
— Придурок убился, свалившись с метлы, когда Белле было двенадцать, — равнодушно
пожал плечами Поллукс. — Золота нам, конечно же, никто возвращать не собирался.
Валли эта история отчего-то тронула, и она развила бурную деятельность. Буквально
через полгода к Белле посватался молодой Паркинсон…
— Паркинсон? — нахмурился Гарри.
— Паркинсоны совсем недавно приобрели влияние — после того, как старик Упрайд
Паркинсон присягнул на верность Тёмному Лорду и рьяно принялся золотом помогать
движению, — пояснил Поллукс. — И сынка своего привёл. Это я так говорю — молодой.
На самом деле, Ойгридлейннан — ровесник Валли, и на момент сватовства ему было
тридцать девять…
— Ничего ж себе! — присвистнул Гарри, чувствуя, как в груди начинает шевелиться
жаркая лава ярости. — Не поздновато ли… для тринадцатилетней?
— О, нет, нормальное дело, — махнул рукой Поллукс. — К тому же, он к тому моменту
уже был дважды женат…
— У него уже было две жены? — прошипел Гарри.
— Нет, жён уже не было, — покачал головой Поллукс, правильно поняв вопрос. — На
первой он женился, когда ему был тридцать один, а невесте пятнадцать. Она родила
ему сына — очень достойный молодой человек, кстати — и ещё через два года умерла.
Девушка была сиротой, и судьбой её особо интересоваться никто не стал. Ойгрид тоже
не стал горевать, и буквально через два месяца женился во второй раз — теперь уже
на шестнадцатилетней…
— Как долго она протянула? — пробормотал Гарри, подумав, что эту историю он уже
где-то слышал.
Уж фамилию-то он точно знал — по словам персональной галлюцинации, ту девушку из
снов звали Панси Паркинсон, и где-то в таком же мире, как этот, она вот-вот подарит
ему ребёнка… Интересно, кем этот Паркинсон приходится Панси?
— Ты всё правильно понял, внучек, — кивнул Поллукс. — Сай сначала всего этого не
знал и обрадовался жениху… А потом тот сказал, что рассчитывает провести брачный
обряд в ближайшие выходные.
— Я так считаю, что мне обязательно стоит как-нибудь побеседовать с этим
замечательным человеком, — выдавил Гарри.
Нимфадора, почувствовав во сне, что он сердится, снова завозилась и не просыпаясь
заползла ему на колени, сталкивая в сторону книгу.
— Может, и стоит, — не стал спорить Поллукс. — Сай, как ты догадываешься, был не
очень рад. Валли предупредила его, что этого человека нельзя трогать, и потому он
не вызвал его на дуэль. Но в итоге, как ты понимаешь, после этого пристроить куда-
либо Беллу…
— Зачем обязательно “пристраивать”? — возмутился Гарри. — Почему она сама не
может?..
— Традиции, — коротко пояснил Поллукс. — Нас мало, а мальчиков к совершеннолетию
остаётся меньше, чем девочек, и женихов разбирают, как только они появляются на
свет. Но не суть… Отказ Сая Паркинсону автоматически привёл к тому, что родители
жениха Меды почти сразу же разорвали помолвку. Опять же, нам пришлось немало
потратиться, чтобы убедить Малфоев не делать того же…
— А я вам всё испортил, — радостно осклабился Гарри.
— Рог дромарога тебе в селезёнку! — беззлобно проворчал Поллукс. — Последняя девка
непорченная была… Нет, ты, Гарри, поступил как настоящий Блэк — пришёл, увидел и
взял, что не твоё. А нам что теперь с этим выводком делать?
— Подыскивать Альфи скромную красивую девушку, ради которой он бросил бы свой образ
жизни, — отмахнулся Гарри. — Погодите, а почему вы говорите “последняя
непорченная”?
— Ну как же, — ухмыльнулся Поллукс. — С Медой всё понятно. Наречённого у неё не
было, решила девочка поиграть в любовь — доигралась. До магглорождённого, который к
тому же ещё и бросил её. Не так, что ли? — прищурился он, глядя на Гарри. —
Думаешь, я не оценил великодушия, с которым ты заявил, что дочь у Меды от тебя?
— Дора моя дочь, — холодно отозвался Гарри.
— Твоя, — согласился Поллукс. — В любом случае, понятно, что теперь уже вряд ли
найдётся простофиля, который её замуж возьмёт. — Гарри подумал, что дедушка сильно
удивился бы, узнав о его намерениях, но решил промолчать — интересно было
послушать, что всё-таки накопилось у Поллукса по этому поводу. — С Беллой ещё
проще. Говорил ей Сай, чтобы не вздумала отправляться в этот тренировочный лагерь
Пожирателей Смерти. Нет же, силу и умения ей подавай. Как мне ни стыдно это
признавать, но после того, как она спала в одной палатке с десятком парней, ответ
на вопрос, по-прежнему ли она непорочна, вполне однозначен…
Дедушка был бы сильно удивлён… Да что там, Гарри и сам был не то, что удивлён, —
ошарашен, — когда осознал, что тот раз после дуэли был у неё первым, несмотря ни на
какие палатки и Пожирателей, битком в них набитых. На поверку, в том, что касается
представлений Беллатрикс о чести, элементарная логика пасовала и отказывалась
работать.
— Вы только ей в глаза такого не скажите, — посоветовал Гарри. — Белла намёки на
честь воспринимает очень болезненно. А теперь, после того, как я её немного
натаскал в дуэльном мастерстве…
— Да уж и сам бы сообразил, — буркнул Поллукс. — Ты меня совсем за дурака-то не
держи!.. Да, нашёлся этот деревенский дурачок Лестрейндж, которому хватило-таки
мозгов осознать, что с его внешностью ему не то, что такой красавицы не добыть, а
вообще как бы бобылём не остаться… Белла, я слышал, заявила Тёмному Лорду, что ни
за что не согласится, пока она в своём уме…
Гарри вздрогнул. Может, поэтому Волдеморт той Беллатрикс последовательно выжигал
мозги Круциатусами? Чтобы подчинилась и отдалась Лестрейнджу?
— Так что, Гарри, раз уж ты с Цисси напортачил, то тебе и расхлёбывать, —
назидетельно произнёс Поллукс. — Я уж даже мечтать не могу, что ты вдобавок к Цисси
пригреешь хотя бы одну из старших, хотя бы Меду. На Белле я и вовсе поставил крест…
— Вы упомянули какой-то выкуп Розье за Друэллу… — произнёс Гарри. — И историю с
Саем…
— Ах, да, — хлопнул себя по колену Поллукс. — Она же была помолвлена с другим, а
тут Сай… Наплёл дурочке всякого про обычаи Блэков, а та возьми да и скажи, мол, это
всё так романтично, как в сказке! Давай ты меня украдёшь! Дождались летних каникул,
— представь, после окончания первого курса в Хогвартсе! — Сай угнал гиппогрифа у
Траверсов, прямо с него спрыгнул в окно Друэлле на втором этаже, завернул её в
ковёр и на гиппогрифе был таков. Розье вполне логично после такого Друэллу обратно
принять отказались, Альфи сделал свою попытку спасти положение и предложил, чтобы
Элла формально вышла за него — не имея в виду, конечно, ничего такого. Тем
временем, пока взрослые носились вокруг, схватившись за голову, Сай с Эллой
осознали, что они ещё не все пункты программы по похищению принцессы выполнили,
Элла подлила масла в огонь, нашептав Саю, что Альфи на неё облизывался, и они где-
то тайком успели зачать Беллу… Вот такие у нас детишки!
— Что-то вы хотели ещё сказать о Вальбурге, — осторожно напомнил Гарри. — Что она
была обещана Ориону…
— Ах, да! — спохватился Поллукс и немного пожевал губами, раздумывая. — Только об
этом — молчок, хорошо?
— Я и слушать не буду, — помотал головой Гарри. — Мне не нужны чужие секреты.
— Именно тебе, — настоял Поллукс. — Я же видел, что между вами что-то произошло…
Она моя маленькая девочка, Гарри, я люблю её и не хочу, чтобы с ней что-то
случилось.
— Я ничего ей не сделаю, — помотал головой Гарри.
— Я настаиваю, — поднял брови Поллукс. Гарри обречённо вздохнул, и он с
удовлетворённой улыбкой продолжил: — Ори рос добрым и тихим мальчиком, и Валли его
как минимум презирала, если не сказать больше. Она яростно противилась замужеству,
но деваться было некуда. Потом Ори жаловался, что она его так к себе и не
подпустила. Он, сам понимаешь, парень был видный, да и сама Вальбурга ему была
нужна, как собаке пятая нога, так что плюнул он и загулял… Знаешь, примерно как
Альфи, но только имея законную жену. Какие-то дурёхи из её подруг напели ей в уши,
что мужика построить не может, и она возьми да и устрой ему скандал. Ну так Ори же
Блэк — жестокий в гневе и вспыльчивый. В общем, она умудрилась настолько вывести
его из себя, что он заставил жену исполнить супружеский долг…
— Взял силой, — кивнул Гарри.
— Да, ты не подумай, что она ему чем-то нравилась как женщина, но Ори вспылил и… —
вздохнул Поллукс. — А я же тебе рассказал, что многовековая традиция брать женщин с
бою уже начала понемногу пропитываться магией, и в отсутствие согласия консумация
происходит почти наверняка. Ты, наверное, заметил, как она на Сириуса смотрит?
— Да где? — удивился Гарри. — Я их вместе ещё ни разу не встречал!
— Будто задушить хочет, — пояснил Поллукс. — Он для неё напоминание об унижении и
бесчестье. На самом деле, на Ори тот случай очень сильно повлиял, — он сам от себя
не ожидал такого, и даже дурные мысли возникали, — и с тех пор к Валли с большой
заботой относится, будто искупить хочет. Поэтому с Регулусом история другая была —
он полгода её уговаривал, делал подарки, прежде чем она согласилась заняться этим
противным ей делом и завести ещё ребёнка. Поэтому младшего она и любит, как
положено матери. Валли теперь сквозь пальцы смотрит на увлечения Ори на стороне, а
он, не считая заботы и опеки, предоставил её самой себе…
— Раз уж мы не против наличия нескольких жён, то почему Орион?.. — спросил Гарри.
— Ты сам представь, что бы случилось с несчастными девушками, окажись они под одной
крышей с Вальбургой! — вытаращил глаза Поллукс. — Его самого она терпит, но окажись
рядом кто-то ещё…
— Да уж, — вздохнул Гарри. — Как всё-таки всё запутано!
Девушки подарка ему не приготовили, но зато весь вечер загадочно переглядывались,
что должно было намекнуть на готовящийся сюрприз даже непосвящённому. После восьми
Нимфадору, которая к вечеру уже совсем ошалела от общения с бабушками и дедушками,
поедания сладкого и игр, стало клонить в сон, и гости постепенно начали собираться.
Арктурус на прощание произнёс речь минут на пять в которой, скорее всего, и сам не
понял ни слова, поскольку и на ногах-то держался не очень уверенно. Орион вызвался
доставить его до дома, и Добби, после обряда с кровью преисполнившийся почтения ко
всем Блэкам, поднял в воздух диван, на котором сидели оба, и плавно левитировал его
за невидимую границу, откуда можно уже было воспользоваться аппарацией. Обняв
девушек на прощанье, ушли Ирма с Поллуксом, потом степенно удалился Альфард.
Друэлла с Сайнусом откланялись последними, заодно захватив с собой внучку, которая
вымоталась уже настолько, что даже говорить не могла и лишь безвольно висела на
Сайнусе, обхватив шею и сложив голову на плечо.
Андромеда, поймав взгляд Гарри, смущённо улыбнулась, будто её застали за чем-то
неприличным, и отвернулась, сделав вид, что куда-то торопится. Оглянувшись по
сторонам, он понял, что остался совсем один на лужайке перед домом — не считая
Добби, который деловито суетился, то с лёгким хлопком появляясь, чтобы прихватить
со стола ещё блюдо или стопку тарелок, и исчезая вновь. Ни Беллатрикс, ни Нарциссы
рядом не было, а Андромеда ухитрилась улизнуть практически мгновенно, стоило лишь
отвести глаза. Решив развеяться, Гарри дошёл до лаборатории, потом проверил у пруда
и снова вернулся к дому.
Было тихо. В гостиной пусто, в кухне сновал всё тот же Добби, находящийся
практически в двух местах одновременно, в библиотеке тоже никого. Заинтересованный,
Гарри поднялся наверх, первым делом решив проверить в спальнях девушек. Остановило
его то, что двери его собственной были открыты нараспашку, словно приглашая внутрь.
Уже на пороге он услышал тихий плеск воды. Гарри усмехнулся — кто-то явно готовил
ему сюрприз. Теперь осталось лишь узнать, кто. Быстро раздевшись и небрежно бросив
одежду на стул, он пошёл в ванную, надеясь, что не встретит там Друэллу — второй
раз так легко справиться с искушением уже не получилось бы. В дверях остановился,
любуясь.
Его ванная комната куда-то исчезла. Бесследно испарилась. Её место заняло огромное
— примерно восемь на десять метров — помещение, которое вообще непонятно, как
поместилось в отведённое ему пространство. Потолок почти полностью состоял из
сплошного зеркала, две противоположные стены тоже были зеркальными, а все остальные
поверхности были выложены мрамором. Во мраморном полу была сделана ванна — точнее,
даже бассейн, поскольку в ширину это чудо было около шести метров в ширину и как
минимум четыре в длину. Кое-где торчащие краны, трубы и держатели стеклянных полок
были латунными и выглядели очень солидно.
С одной стороны, где пол ванны поднимался ближе к поверхности, изящно изогнувшись
восседала Нарцисса, небрежно омывая себя водой, которую зачёрпывала ладошками.
Стены ванны светились изнутри, обрамляя её фигурку сиянием, делавшим её похожей на
Эос. Может, и не совсем на Эос — тонкая и стройная фигурка Нарциссы подошла бы
скорее Артемиде, какой её видел ещё Гомер, и Гарри подумал, что именно Артемиде
более соответствовали непосредственность и жизнерадостность Нарциссы. Почувствовав
его присутствие, она обернулась, увидела его и сменила позу, обхватывая колени
руками и складывая на них голову, чтобы с довольной улыбкой на него смотреть.
— Всё-таки гости — это такая морока! — призналась она, показывая ровные зубки. —
Когда хочется тебя куда-нибудь ото всех утащить и сделать что-нибудь этакое, но
нельзя, поскольку все сразу это заметят… Это так распаляет, Гарри! Я вся извелась!
И даже готова кого-нибудь придушить, если мне немедленно не отдадут мой подарок на
твой день рождения!
— Думаю, что смогу тебе помочь, — кивнул Гарри, подходя.
Она вскочила на колени и так поспешила ему навстречу, к краю ванны. Гарри склонился
к ней, чтобы поцеловать, а она, ухватив за шею, потянула и бросила в воду, подняв
тучу брызг. Смеясь, вытянула на “отмель”, уселась сверху, одним движением принимая
в себя член на всю длину, подняла голову к потолку и издала долгий стон
удовлетворения, который чем-то напомнил ему волчий вой. Пока Нарцисса медленно на
нём двигалась, руки Гарри шарили по стройному телу, подолгу задерживаясь на грудках
и теребя соски. Она откинулась назад и ускорилась, а потом затряслаь всем телом и
упала ему на грудь, содрогаясь от страсти. Гарри и был сам близок к тому, чтобы
кончить, да и сдерживаться более не мог, поэтому ещё несколько раз двинул тазом,
ускоряя события, а потом присоединился к Нарциссе, изливаясь в неё. Как раз в этот
момент в ванную вошли Беллатрикс с Андромедой, похожие, как родные сёстры.
—— Спасибо, милый, — шепнула Нарцисса, кусая его за ухо.
— У нас гости, — сообщил он.
— Нет, ну поглядите, какое бесстыдство! — картинно возмутилась Андромеда, глаза
которой вполне натурально округлились при виде сестры, которая попкой как раз была
обращена к двери.
— Если господин только прикажет… — склонила голову Беллатрикс.
— Прикажет! — кивнул Гарри.
Нарцисса хихикнула. Беллатрикс решительно повернулась к Андромеде и неожиданно
разорвала на ней ночную рубашку почти до самых пят — та даже опешила. Нарцисса
обернулась на звук и снова хихикнула, увидев сестру в разорванной рубашке и
панталонах до колен.
— Ах, так! — сердито воскликнула Андромеда и, схватив Беллатрикс за ворот, стала
пытаться проделать то же самое. Та стояла смирно и весёлыми глазами глядела на
Гарри. — Ф-фух! — наконец сдалась Андромеда. — Не могу! Как ты это сделала?
Ни слова не говоря, Беллатрикс развернула её к себе спиной, и разорвала ночнушку
ещё сзади.
— Вот так! — удовлетворённо кивнула она.
Андромеда от неожиданности ойкнула и попыталась прикрыться руками, а Беллатрикс
сдёрнула с неё панталоны.
— Ах, так! — прошипела Андромеда, схватила сестру за подол и дёрнула так, что ткань
наконец поддалась и разошлась в стороны. — Я тебе покажу, негодная!
Беллатрикс даже не сделала попытки сбежать, пока сестра с остервенением рвала на
ней ночнушку. Панталон или даже трусиков на ней, к огорчению последней, не
оказалось. Когда они в конце концов закончили и замерли друг напротив друга, — одна
по-прежнему невозмутимо спокойная, а другая вся красная от негодования, Гарри
понял, что смеётся, а сидящая на нём Нарцисса хихикает оттого, что её щекочет
изнутри.
— Прекрасное представление! — давясь, сказал он. — Может, уже присоединитесь к нам?
Сёстры переглянулись, взялись за руки и зашли в воду. Опустились на колени, плотно
прижимаясь с боков к Гарри с Нарциссой и гладя сестру по спине и ягодицам, потом
Беллатрикс стала целовать шею Нарциссы, а Андромеда склонилась с поцелуем к Гарри.
— Повелителю понравился наш маленький подарок? — вкрадчиво спросила она, покусывая
его губы.
— Эта задумка с ванной просто чудесная, — откликнулся он.
Член уже затвердел, и Нарцисса снова застонала.
— Верная наложница рада была угодить господину, — смеясь, произнесла Андромеда.
— Господин ценит твою услужливость, — важно кивнул Гарри и попросил: — Энди, бросай
уже эту игру…
Андромеда оглянулась на сестру, которая была увлечена массажем спины и плеч
Нарциссы, склонилась к нему ещё ближе и шепнула:
— Мне кажется, повелитель, что она тебя не слышит. Велишь её выпороть?
— Что? — чуть не поперхнулся Гарри, дёрнулся, и Нарцисса ещё раз простонала. —
Энди? — чуть громче спросил он.
— М-м? — откликнулась “Беллатрикс”, скосив на него глаза и показавая, что не
собирается отвлекаться от Нарциссы.
— Это ещё один подарок, — пошептала настоящая Беллатрикс, снова его целуя. — Всё,
как ты мечтал — две Меды в твоей постели.
— Ты не поверишь, — отозвался он, шепча ей на ухо, — мне Белла тоже очень, очень
нравится. Когда твоя краска смоется, нужно подговорить Энди покраситься в брюнетку.
— Прихоть повелителя — приказ для меня, — кивнула она, снова ему улыбаясь.
Гарри откинул голову к потолку, в котором отражался какой-то счастливчик в
окружении трёх прекрасных нимф, и снова рассмеялся.
Оказалось, что девушки не совсем подготовились к намеченному ими же марафону. Ну
или по крайней мере, к тому, что было уже нарисовало его воспалённое воображение.
То есть они, конечно же, предполагали, что оргия затянется надолго, — оттого и
отослали Нимфадору с бабушкой, — но оказались совсем не готовы к тому, что Гарри,
обнаружив себя в столь многочисленной компании, при первой же оказии выпьет зелья
для укрепления мужской силы — судя по всему, именно того зелья, что когда-то
изобрёл их предок Ахернар Блэк.
Как бы то ни было, но первой сдалась Нарцисса, которой поначалу впечатлений
перепало больше всех. Начали примерно в половине девятого, и уже в час ночи Гарри,
последний десяток минут сосредоточивший внимание на старших сёстрах, обнаружил её
сладко свернувшейся в комочек на дальнем углу кровати. Поцеловал, отчего она сладко
улыбнулась не просыпаясь, укрыл её и плотно укутал одеялом. Ещё через час выбыла
Андромеда, задремавшая в момент, когда все трое остывали после очередного сеанса
безумств. Беллатрикс и вовсе проявила ужасную бессердечность и отключилась в
момент, когда Гарри как раз двигался в ней, наращивая амплитуду в предвкушении
оргазма. Он остановился, поняв, что она уже не реагирует, и позвал её.
— Белла! — прошептал он ей на ухо. — Белла, ты спишь, что ли?
— А? — очнулась она, вздрогнула и задвигалась, поняв, что он ещё в ней. — Нет, не
сплю, — подумала и добавила: — Ах! Ах!
— Не верю! — прорычал Гарри.
— Ну прости, — мурлыкнула она сонным голосом. — М-м, давай я лягу на бок, а ты
сзади…
— Нет уж! — вздохнула он. — Спи давай.
— Ну Га-а-арри! — протянула Беллатрикс, цепляясь за него. — Я не нарочно!
Он осторожно вытащил из неё член, убрал одну из рук, чтобы не придавить, и лёг
рядом. Она сразу развернулась, обнимая и укладывая на него ногу.
— Всё хорошо, милая, — шепнул он, целуя её в щёку. — Спи давай!
— А по головке любимую наложницу погладить? — сонно напомнила она.
— Иногда я не совсем уверен, кто из нас двоих раб, — буркнул он, убирая с её лица
волосы, чтобы поцеловать в лоб.
Беллатрикс довольно улыбнулась. Очень быстро её дыхание выровнялось и стало совсем
тихим. Гарри ещё некоторое время продолжал гладить голову и спину. Сзади кто-то
зашевелился, к нему прижалось голое тело, а торс обвила тонкая рука. Не было нужды
оборачиваться, чтобу узнать её — он сразу расплылся в счастливой улыбке.
— Ну ты наглец, — хихикнула Дафна, дразня ему спину твёрдыми сосками. — Поглядите
на нахала — к нему любимая жена пришла, а он обнимается с другой, да ещё и спинку
ей гладит.
Она отпрянула, когда он повернулся на спину, а потом сразу улеглась ему на плечо,
гладя грудь.
— И всё-таки ты нахал, — повторила она, выписывая ногтем круги на животе,
постепенно спускаясь всё ниже. Сделала рукой молниеносное движение, словно змеелов,
который ловит кобру, и победно сжала член в руке. — Что ты желаешь сказать в своё
оправдание?
— Дорогая, это всё совсем не то, чем кажется, — произнёс он, делая невинные глаза.
Дафна откинулась на спину рядом с ним и звонко расхохоталась. Согнулась от смеха,
отворачиваясь на другой бок, и моментально вернулась обратно.
— Слушай, это безобразие какое-то, — со смущённой улыбкой сказала она. — У тебя в
постели, куда не повернёшься, голые девицы навалены. Правда-правда!
— Давай пойдём в другую спальню, — предложил он, осторожны вытаскивая руку из-под
Беллатрикс.
— Не хочу, — надула губки Дафна, притягивая его к себе и обхватывая ногами. — Хочу,
чтобы ты меня любил здесь!
Она его сразу успокоила, заверив, что почувствует, когда кто-то из девушек начнёт
просыпаться, и в итоге провела в компании Гарри почти шесть невозможно прекрасных
часов. Ей хотелось не только буйства любви с рычанием и кровавыми полосами от
ногтей на спине Гарри. Большая часть времени прошла во взаимных ласках, объятиях и
разговорах, снова ласках, выливающихся в яростное постельное сражение, и опять
беседах.
— Ты знаешь, — сказала Дафна в какой-то момент, забравшись на него сверху и
распластавшись, — я в какой-то момент испугалась, что раз уж я знаю всё-всё, что с
тобой происходит, и что творится в твоей голове, нам даже и поговорить будет не о
чем…
— А на самом деле? — спросил он.
— На самом деле я, наверное, никогда не устану от звука твоего голоса, — призналась
она, кладя голову ему на грудь.
— А я никогда не устану боготворить тебя, — откликнулся Гарри.
— Каждый раз, как я к тебе прихожу, ты обязательно с какой-нибудь девицей, —
усмехнулась она. — Странное такое боготворение.
— Ещё пару месяцев я тебе сказал бы, что готов про них забыть, только бы ты ко мне
продолжала приходить… — начал он.
— Я знаю, любимый, — со смехом произнесла Дафна и потянулась к нему губами. —
Сейчас ты уже не готов отказаться ни от одной из них…
— Мне стыдно, — произнёс он. — Я же даже не люблю ни одну…
— Не влюблён, — поправила она. — Но ты их любишь, конечно же. Даже вот эту злюку, с
которой обнимался, когда я пришла. А кроме того… ты счастлив, Гарри.
— Да, и это меня иногда беспокоит, — согласился он.
— Глупый, — хихикнула она, мазнув пальцем ему по носу. — Чем более ты счастлив…
Даже не так. Чем сильнее ты врастаешь в этот мир, тем легче мне к тебе приходить,
тем дольше я могу оставаться…
— Правда? — встрепенулся он.
— Ну, ну, — хихикнула Дафна. — Это не значит, что тебе нужно вскакивать, чтобы
скорее осеменить весь юг Англии. Я тебе даже немного благодарна, что ты перестал по
субботам наведываться в Оксфорд и отказался от прошлого своего соблазна…
— Ты про Друэллу? — догадался он.
— Ага, — подтвердила она. — Меня бы это сделало… несчастной, Гарри.
— Я понял, — кивнул он, прикрывая глаза. — Тогда больше никаких соблазнов!
— О, нет, только без этого, — снова рассмеялась она. — Если ты чувствуешь, что
делаешь что-то правильное…
— Ты меня словно в бой отправляешь, — улыбнулся он. — Вскочить и броситься
осеменять юг Англии!
— А север-то чем провинился? — хмыкнула Дафна, и оба рассмеялись.
Ближе к утру он вышел в туалет и наскоро ополоснуться в душе, а когда вернулся, её
не было. Гарри понимал, что его галлюцинация всегда рядом, но всё равно огорчённо
всплеснул руками — было бы приятнее, если бы она не уходила настолько уж по-
английски. И как раз в этот момент Нарцисса смачно потянулась, зевая, заморгала
глазками, увидела его и поманила. Когда Гарри подошёл к постели, взяла в руку член,
притягивая ещё ближе, и с наслаждением втянула запах.
— М-м, чистенький! — промурлыкала она и направила себе в рот.
Основные работы по доспеху на время встали — в технологической цепочке как раз
случился трёхдневный перерыв, в течение которого почти готовые материалы нужно было
выдержать в особом зелье. Беллатрикс вернулась к изготовлению ещё одной копии
пистолета, попутно работая над материалом для пуль, который бы бесследно исчезал
через несколько минут после попадания в цель. Нарцисса обложилась книгами и
таблицами с переведёнными символами, а Андромеда по заданию Гарри оттачивала
мастерство по части левитации крупных предметов — утром и вечером, конечно же,
поскольку днём всей компанией по-прежнему отдыхали у пруда. Впрочем, Беллатрикс с
Нарциссой и туда умудрялись приносить рабочие материалы, а Андромеда была занята
другим своим проектом, который весело носился вокруг девушек, брызгался, копался в
песке и спал под зонтиком.
Гарри же работал над обещанием, которое он дал Марти Монтенберри — составлял план
вызволения компрометирующих колдофильмов из колдотеки Молли Уизли. К сожалению,
пробраться в дом было не так уж просто, — Молли оставалась на дежурстве все
двадцать четыре часа, семь дней в неделю, — поэтому пришлось всё-таки вернуться к
первоначальной задумке, которая требовала достаточно серьёзных усилий. Несомненным
плюсом этого плана была потенциальная возможность даже не двух зайцев убить, а
целый выводок поймать…
Привычки своего подопечного Гарри узнал от того же самого Монтенберри, который,
одолжив у Муди его мантию-невидимку, несколько дней провёл в наблюдении, составляя
расписание и отмечая ключевые точки. Гарри подумал, что лучшего места, чем “Дырявый
котёл”, всё равно не найти, стоит лишь немного подождать незамеченным, пока
“клиент” не созреет.
— Артур Уизли! — воскликнул он, подходя к его столику. — Сколько лет, сколько зим!
— Ум… — откликнулся тот, выпучил глаза и надул щёки, и Гарри сделал поспешный шаг
назад, подумав, что всё-таки пропустил момент, и подопечный немного “перезрел”.
Но нет, обошлось.
— М-мистер Монтенберри? — промямлил Артур непослушным языком.
— Да какой я тебе “мистер”? — возмутился Гарри. — Мы же с тобой пили вместе! Так
что для тебя я теперь Монти — и никак иначе!
— Ик! — вздрогнул Артур.
— А то обижусь! — пообещал Гарри.
— Не надо! — помотал головой Артур. — Давай лучше вот!.. — он показал на
ополовиненную бутылку дурнорома и стопку рядом. — Эй, бармен! Свежих стаканов моему
лучшему другу Монти!
Гарри уселся рядом, надеясь, что Артура окончательно развезёт раньше, чем ему
самому придётся воспользоваться отрезвляющим заклинанием. Молодой Артур производил
неоднозначное впечатление. Он лицом походил на Билла, был долговяз, как близнецы,
жизнерадостен, как они же, и бестолков, как Перси. Тот Артур, которого он знал
раньше, много не пил — или, по крайней мере, хорошо прятался — но зато начал терять
волосы своей роскошной огненно-рыжей шевелюры. Этот ему почти сразу начал
рассказывать про очередное маггловское изобретение, которое должно было практически
поставить весь маггловский мир с ног на голову.
— Представляешь, Монти, ик! — говорил он. — Это просто такой ящик, и в нём всегда
холодно. Положил туда кусок мяса, и он лежит себе в целости и сохранности.
— Как долго лежит? — не удержался Гарри.
— Как долго? — удивился Артур. — Да вечно, конечно же! Так и будет там лежать, пока
обратно не вытащишь!
— Но есть же консервирующие заклинания, — напомнил Гарри.
— А тут, друг, такая штука! — нравоучительно помахал ему пальцем Артур. —
Заклинание же ещё накладывать надо! Выучить опять же! А тут раз, — дверь открыл,
забросил, — и лежит!
— Вот так просто? — не поверил Гарри. — Никаких проводов, ничего больше не нужно?
— Конечно, нет! — воскликнул Артур. — Это же магглы, кто их разберёт, как всё это у
них работает!
К моменту, как он наконец упал лицом в стол, Гарри решил, что всё-таки подустал от
всего этого трёпа. Монтенберри дал чёткие инструкции, и Гарри, перекинув руку
Артура себе через плечо, поволок к камину. Щепотка волшебного порошка — и они уже в
той самой деревушке, от которой к Норе ещё нужно пять километров идти пешком.
Впрочем, Гарри вовсе не был против прогулки на свежем воздухе. Аккуратно, чтобы не
дай Мерлин не встряхнуть, левитировал Артура в полуметре над землёй и зашагал в
нужном направлении. Когда нелепое строение уже оказалось в поле зрения, гротескно,
словно дом с привидениями, очерченное в закатном небе, он остановился и опустил
Артура на землю. От прикосновения к прохладной траве тот всхрапнул и обвёл вокруг
себя мутным взглядом.
— Что такое? — не понял он.
— На вот, опохмелись, — сказал Гарри, протягивая ему два флакона — с Оборотным
зельем и с укрепляющим мужскую силу.
Кто его знает, почему Молли тащит себе в постель незнакомцев? Осечки в плане быть
не должно! Артур схватил бутылочки и жадно опрокинул в себя одну за другой.
— Что это? — возмутился он неожиданным ощущениям от превращения. — И почему у меня
в глазах двоится?
— Ты просто немного перебрал, друг, — усмехнулся Гарри.
— Но я вижу второго себя! — воскликнул Артур.
— Конфундус, — тихо произнёс Гарри. Заклинание ударило в грудь Артуру, и Гарри
добавил громче: — Отведёшь меня к себе домой. Жене скажешь, что подобрал в кабаке.
После этого будешь делать всё, что от тебя ни потребует Молли. Когда проснёшся
утром, забудешь, что сегодня меня видел. И ничему не удивляйся. Давай, вперёд!
Он сотворил антиалкогольное заклинание, чтобы немного прочистить Артуру мозгу — а
то тот совсем ничего не соображал.
— У меня двоится в глазах! — расстроенно заметил Артур, поднимаясь с земли, и
оглянулся по сторонам: — О, да мы почти у меня дома! Пойдём, я тебя с женой
познакомлю!
— Не познакомишь, — возразил Гарри. — Я пьян в стельку!
— Не познакомлю, — согласился Артур. — Ох, и напился же ты, братец! Сам на себя не
похож!
Он был по-прежнему пьян, но теперь, по крайней мере, мог нормально говорить, чем и
воспользовался, вспомнив ещё полезное техническое новшество, подсмотренное у
магглов. К счастью, идти было не более пятисот метров, это наказание достаточно
быстро кончилось, и Артур остался в живых. Подходя к крыльцу Норы, Гарри
недоумевал, как ему раньше рассказы Артура могли казаться такими занимательными?!
— Постучи! — подсказал он, когда Артур принялся искать под мантией ключ от входной
двери. — Тебя зовут Монти, не забудь!
Артур послушался, и Гарри поспешно повис у него на плече, едва изнутри раздались
лёгкие шаги.
— Кто там? — послышался звонкий голос.
Молодой и совсем без сварливых ноток. Ничего, время всё лечит…
— Это я, Ар… Монти! — поправился Артур.
— Кто там? — переспросили из-за двери.
— Марти Монтенберри, — подсказал Гарри. — Принёс вашего мужа.
— Это я, Монти Мартенберри, — прилежно повторил Артур, — принёс посылку… газету…
вашего мальчика… Мужа, вот! Принёс вашего мужа!
Дверь приоткрылась, и в щель высунулся остренький нос.
— Мистер Монтенберри? — спросила хозяйка. — Артур?
— Бэ-мэ! — поздоровался Гарри, пьяно махнул свободной рукой и уронил голову на
грудь, но так, чтобы, скосив глаза, можно было разглядывать появившуюся миссис
Уизли.
— Молли! — пробормотал Артур.
— Марти, — строго кивнула она. — Ты помнишь, где у нас детская?
— Что за дурацкий вопрос? — пробормотал тот себе под нос.
— Тащи моего муженька туда, — властно приказала она, отвернувшись к зеркалу и
поправляя причёску.
Нельзя было не отдать её должное — она было хороша, даже очень. Гарри вдруг
подумал, что Джинни и вправду была дурнушкой, и кровь Уизли умудрилась напрочь
забить кровь Прюэттов, передав Джинни рыжесть — но вместе с ней и простоватое
выражение лица, и вечно оттопыренную нижнюю губу, и круглые глазки. И ещё — что
время и семь рождённых детей совсем не пощадили ту миссис Уизли, что он знал
раньше. А точнее — время и распущенность, ведь ничто не мешает волшебнице пусть и
не победить старость, но хотя бы поддерживать фигуру, какой она была в шестнадцать
или восемнадцать — и нынешняя Молли, стройная, с осиной талией и высокой грудью —
прекрасный тому пример. Не махнула ещё на себя рукой, значит. Лицо ещё не обрюзгло,
не обвисли щёки и не появился второй подбородок, черты лица были тонкими и
воздушными, волосы даже не горели медью, а практически пылали алым пламенем, глаза
блестели колдовским огнём…
Всё это сейчас было направлено на Артура, которого Гарри так ловко замаскировал, и
на которого уже подействовало второе зелье — тот с неподдельным интересом следил за
тем, как Молли проводит себя по бокам и плоскому животику, вниз на бёдра,
натягивает платье на упругой попке, выпячивая её навстречу “гостю”, возвращается
наверх и стискивает груди, заставляя их надуться наверх двумя сочными полушариями и
только что не выпрыгнуть из лифа платья. Под которым, как заметил Гарри, ничего не
было.
— Что стоишь? — томным голосом поинтересовалась она. — Неси скорее Артура наверх, а
потом приходи ко мне в спальню!
— Зачем? — задал дурацкий вопрос Артур.
— Там и узнаешь, — последовал ответ.
Дети не спали. Гарри точно не помнил, но вроде бы Перси ещё не должен был
появиться, а вот двое старших его братьев уже наличествовали. Чарли — то есть
меньший из них — выстроил на полу каких-то деревянных зверей и увлечённо играл с
ними, озвучивая на разные голоса. Был он явно взрослее Нимфадоры — сколько ему,
три, четыре? Гарри точно помнил, что Биллу должно быть пять. Билл играл в соседнем
углу, перебирая сундук с сокровищами — сверкающими камнями и золотыми монетами,
судя по звуку, из стекла и дерева.
— Папка! — радостно воскликнул Чарли и вскочил было, чтобы подбежать, но увидев
чужого мужчину, сел обратно, серьёзными глазами глядя на незнакомца.
Артур уложил Гарри прямо на пол, похлопал по груди и вышел — выполнять приказ,
очевидно. Малыши сразу подтянулись к Гарри и стали по нему ползать, пыхтя и
покрикивая друг на друга.
— Папка мой! — утверждал Чарли, задом прыгая на груди.
— Нет, папка мой! — упрямо возражал Билл, пытаясь его столкнуть.
Гарри пошевелился, плотно спрятав в ладонях хозяйство — если эти маленькие чудовища
начнут по нему прыгать, то о своих детях можно забыть. Билл сразу что-то
заподозрил, слез, обошёл вокруг, сопя навалился на голову и принялся оттягивать
верхнее веко.
— Папка, ты спишь? — сурово произнёс он. — Ты спишь, папка?
— М-м-нет, — промычал Гарри, стараясь звучать как можно более правдоподобно.
— Тогда вставай! — потребовал Билл.
— Зачем? — не понял Гарри.
— Прогнать чужого дядю! — сообщил Билл. Стоны Молли раздавались уже несколько
минут, но как раз в этот момент она вскрикнула громче, и сомнений в том, что именно
имеет в виду Билл, не было никаких. Слышался громкий и частый стук, явно спинкой
кровати о фанерную стену, и мерный скрежет, будто одна из ножек скребёт по полу. —
Слышишь? — строго спросил он. — Дядька плохой, он обижает маму! Маме больно,
слышишь?
— Слышу, сынок, — согласился Гарри, поймал Чарли, чтобы не ушибся, и сел
вертикально. — Дядя не обижает маму. Мама немножко заболела, и дядя её лечит. Дядя
хороший, а мама очень больна. Он будет её лечить всю ночь.
— А почему ты никогда не лечишь маму? — немного шепелявя, спросил Чарли.
— Да, почему разные дяди лечат? — поддакнул Билл, сдвигая брови.
— Я тоже буду когда-нибудь, — пообещал Гарри. — Я просто пока не умею. Другие дяди
очень долго учились, и теперь хорошо умеют лечить маму, а вот у меня никак не
получается.
— Ты старайся, — наказал Билл, для убедительности положив ему руку на голову.
— Буду стараться! — ответил Гарри.
— Папка, а что ты мне принёс? — спросил Чарли, протискиваясь на колени. — Ты мне
принёс маггловскую игрушку?
— Игрушку не принёс, — сокрушённо покачал головой Гарри, вспоминая, что есть в
карманах. — У меня есть леденец, вот.
— А можно мне? — ласковым тоном спросил Чарли, заглядывая ему в лицо, ухватился
пальцами за щёки и развернул к себе. — Можно?
— Конечно, можно, — согласился Гарри, достал из кармана леденец и протянул: — Сам
развернёшь?
— Это с чем? — нахмурился Билл, вытягивая шею, чтобы лучше видеть.
— С мёдом! — восхищённо протянул Чарли, лизнув.
— Отдай! — велел Билл. — А то стукну!
— Не трогай его, Билли, — попросил Гарри. — У меня ещё есть.
— С мёдом?! — с вызовом произнёс Билл.
— Погоди, — попросил Гарри, сделал вид, что ищет в карманах, а потом достал флакон
с янтарной жидкостью. — Вот, нашёл!
— Это не леденец! — заявил Билл.
— Зато это кленовый сироп! — восторженно возразил Гарри. — Сладкий-сладкий,
тягучий-тягучий!
— Кленовый? — не поверил Билл. — Точно не тыквенный?
— Можно мне? — протянул руку Чарли, облизывая леденец.
— У тебя вкуснее, — заверил его Гарри.
Билл насупился, и Гарри ему подмигнул, глазами показывая на флакон, а затем
облизнулся и погладил себя по животу. Билл нахмурился, потом улыбнулся и подмигнул
в ответ.
— Это очень вкусно, — прошептал ему на ухо Гарри, — но не всем его можно. Если у
тебя есть магия, то тебе нельзя.
— У меня нет магии, — громким шёпотом ответил Билл. — Мне можно!
— Если хочешь сироп, то должен сказать, что отказываешься от магии, — подмигнул ему
Гарри. — Вот, держи, — от свинтил пробку и сунул флакон Биллу в руку. — Надо
сказать — “Мне не нужна магия. Я отказываюсь от магии”. И выпить. А потом повторить
ещё. И помни — если магия останется, то сироп нельзя!
— Мне не нужна магия, — послушно повторил Билл и вопросительно посмотрел на Гарри.
Тот ему с одобрением кивнул. — Я отказываюсь от магии, — закончил он и сразу
отхлебнул. — Вкусно! — расплылся он в улыбке, гладя себя по животу.
— Я тоже хочу! — заявил Чарли.
— У тебя вкуснее! — повторил Гарри и подмигнул Биллу.
— Мне не нужна магия, — пробормотал тот, подмигивая в ответ. — Я отказываюсь от
магии!
И отхлебнул ещё. Гарри мысленно вытер пот со лба. Настоящим везением оказалось то,
что зелье было сладким на вкус — сам-то он, естественно, такую дрянь даже и не
подумал пробовать. Независимо оттого, подействует оно в итоге или нет, — а известно
об этом станет не раньше, чем придёт пора поступать в Хогвартс, — но оставшиеся два
флакона стоит припрятать получше.
Примерно до одиннадцати он читал “Матушку-гусыню” ошалевшим от такого счастья
мальчишкам. Потом они уснули, и Гарри уложил их в постель, а самому ему пришлось
ждать до двух, пока наверху не прекратятся стоны, рычание, скрип и стук кровати и
удары в стену. Когда всё стихло, ещё подождал на всякий случай четверть часа, и
лишь после этого отправился посмотреть на результаты.
В спальне старших Уизли пахло соитием. Страстным, жарким и горячим. Даже воздух был
сухим и душным, как в пустыне. К не очень большой кровати за кисти и лодыжки был
прикован Артур Уизли, который, конечно же, сейчас выглядел в точности как аврор
Марти Монтенберри. Рядом, разбросав руки и ноги и разметав по подушке пожар
огненных волос, лежала Молли Уизли. Из-за жары она не стала прикрываться, и Гарри
застыл в полуметре, разглядывая бледную, почти прозрачную кожу, стройные бёдра,
розовые соски, так ещё и не потерявшие твёрдости после бурной страсти, полные груди
с веснушками в ложбинке между ними, рыжий куст волос между ног и вытекающее из
середины куста семя, которым были покрыты и бёдра, и часть живота Молли… Если бы
она не была только что с другим, ничто не помешало бы Гарри просто лечь сверху… С
бесконечным удовлетворением он осознал, что даже в таком бесстыдном и вызывающем
виде эта женщина не привлекает его ничем — слишком ярко перед глазами стояла та,
которой она непременно станет, слишком отвратительна или даже омерзительна была ему
Молли из его прошлого. Любви она точно не заслуживала, и член даже не трепыхнулся в
штанах от созерцания этой красоты.
Колдоотека обнаружилась там же, в спальне. На всякий случай Гарри сначала наложил
более глубокий сон на обоих голубков, а потом уже принялся шарить в шкафчиках.
Множество аккуратных слюдяных пластинок толщиной в полсантиметра, упакованных в
тонкие деревянные футляры. На каждом — имя и фамилия. Восемьдесят три волшебника, и
некоторые даже не по разу — Молли времени даром не теряла! Имена ему ни о чём не
говорили, но ведь наверняка в будущем попадётся кто-то нужный? Причины отказывать в
дополнительной помоще Гарри не видел, а мораль легко отступала при мысли о
здоровье и благополучии родных и семьи. Колограппарат нашёлся рядом, и его уже
оказалось не так-то просто уместить в один рюкзак с остальной добычей. Убедившись,
что футляр с надписью “Монти Монтенберри” тоже нашёлся, Гарри Левиосой поднял мешок
и пошёл на выход.
Дома его, конечно же, ждали.
— Хозяин, — приветствовал его Добби, едва он переступил порог.
— Да, Добби, — откликнулся Гарри.
— Хозяин, я хотел предупредить вас о страшной опасности, которая угрожает вам и
хозяйке Беллатрикс, — произнёс Добби, прижимая уши к голове.
— Правда? — поднял бровь Гарри. — И кто же осмелится мне угрожать, да ещё и в
собственном доме?
— Другие хозяйки, — смиренно пояснил Добби. — Может, даже и хозяйка Беллатрикс
тоже.
— Да с чего бы? — удивился Гарри.
— Надают по наглой рыжей морде, — вздохнул Добби.
— Какой!.. — возмутился Гарри, а потом вспомнил. — Спасибо, Добби.
— Добби заботится о здоровье хозяина, — растянул рот домовик и исчез.
— Проклятье! — пробормотал Гарри и направил на себя палочку: — Финита!
Да уж, длительность жизни Артура Уизли, посмевшего забраться в спальню к одной из
сестёр, измерялась секундами. Нет, конечно, если их трое, то эти несколько секунд
растянулись бы, поскольку охотницы устроили бы настоящее сафари. А ведь вроде бы
всё продумал! Зайдя в совятню, написал записку, упаковал с ней футляр и отдал
Твиттеру.
— Отнеси это Марти Монтенберри, — попросил он.
Твиттер ухул, спрыгнул с жёрдочки и на бреющем полёте вылетел в окно. Теперь можно
было и отдохнуть.
Девушки совсем забросили свои спальни, уверяя, что у него в кровати теплее. Это
было правда — мёрзнуть не приходилось никому. Вот и сейчас они очень умильно спали,
тесно обнявшись. Гарри разделся, выбрал местечко поуютнее и забрался между
Нарциссои и Андромедой, обняв Нарциссу сзади. Она приподняла ногу, зажимая ладонь
между бёдер, а сзади тесно притиснулась АНдромеда, обвив его рукой. В тепле он
почти сразу разомлел и задремал, а вот Нарцисса начала ерзать оттого, что член тоже
согрелся и воспрял духом. Андромеда сзади несколько раз сонно причмокнула губами и
что-то пробормотала.
— М-м? — встрепенулся Гарри, почувствовав, что Нарцисса уже “поймала” член, и
теперь шевелится, чтобы он скользнул глубже. — Что, милая?
— Я беременна, — повторила Андромеда чуть более внятно.
Гарри почувствовал, что глаза чуть не выпрыгнули из орбит, а рот открылся так, что
в него не одна сова могла поместиться, и чертыхнулся. Сна, конечно же, не было ни в
одном глазу.
Глава 25. Неприличное предложение
Первый день в школе пролетел почти незаметно. Гарри думал, что с детьми ему будет
тяжело, но оказалось наоборот — достаточно было почувствовать себя одним из них, и
стало интересно. Может, не так интересно, как уроки для Нарциссы и Андромеды, но
тем не менее скучать уж точно не пришлось.
Прежде всего деканы уведомили его о количестве учеников, пожелавших взять его
предмет. Дамблдор рассчитывал, что учиться “Основам дуэльного мастерства” пожелают
примерно семь восьмых от общего состава. Естественно, в результате классы должны
быть заполнены. На вторник и среду выпали самые младшие курсы, весь шестой и
седьмой оказались в его расписании в четверг и пятницу, а пятый курс вместе с одним
классом четвёртого должен был прийти лишь в понедельник. Однако результат вышел не
совсем такой, как ожидался — к Гарри записалась лишь треть. Расписание уже было
составлено, помещение назначено, и менять что-то было поздно. В результате в каждой
из групп оказалось около дюжины студентов — вместо тридцати-тридцати трёх.
Гарри особо мудрствовать не стал, и первым делом решил научить второкурсников
Протего и Экспеллиармусу. Поступил так же, как в своё время на занятиях Армии
Дамблдора — сначала показал, как исполнить Протего, потом попросил отрабатывать в
течение часа и под конец занятия отобрал пару учеников, которые на следующем
занятии будут помогать товарищам с объяснениями. Этот метод прекрасно сработал с
сёстрами Блэк и Альфардом, и со второкурсниками он тоже не дал осечки. Помещение
для класса “Основ дуэльного мастерства” оказалось просторным — а в свете меньшей
численности группы так просто огромным — залом с голыми каменными стенами и
десятком мишеней вдоль одной из них. Мишени выглядели скорее как пугала с торчащими
из-под грубых холщовых рубищ пучками соломы и нарисованными злобно скалящимися
лицами и сразу пошли в ход — Протего на них отрабатывать было одно удовольствие.
За обедом Дамблдор о чём-то тихо переговаривался с МакГонагал. Точнее, он ей что-то
рассказывал, а МакГонагал выслушивала, и с каждой минутой её лицо становилось всё
более каменным, а нос всё более задирался. Под конец рассказа Дамблдора она сидела
прямо, будто метлу проглотила, и глядела высоко поверх макушки сидящего напротив
Флитвика, который, напротив, заинтересованно о чём-то спрашивал. Дамблдор в ходе
рассказа несколько раз сверкнул очками в направлении Беллатрикс, что многое сказало
Гарри о предмете его повествования. Точнее, идеи по этому поводу у него и так были,
но этот откровенный намёк Дамблдора весьма недвусмысленно подтвердил догадку.
Впрочем, сама Беллатрикс тоже правильно поняла источник внимания Дамблдора и
бросила на Гарри красноречивый взгляд.
Покончив с обедом, Дамблдор дождался деканов, и впятером они удалились.
— Интересно, — заметила Вектор, проводив их взглядом.
— Что именно, профессор? — поинтересовался Гарри.
— Ну неспроста же они отправились совещаться в середине дня? — подняла она брови.
— Видимо, что-то случилось, — согласно кивнула Синистра.
— Чует моё сердце, дело опять закончится отменой занятий по квиддичу, — мрачно
проговорила Хуч.
Во всяком случае, её опасения не оправдались. Всю вторую половину дня Гарри мог
наблюдать учеников, как рой пчёл, вьющихся над стадионом. Самому ему отвлекаться не
приходилось — в третьем из классов второкурсников оказался парнишка, — с
Гриффиндора, конечно же, — даже комплекцией напоминавший Невилла, который обнаружил
в себе дар насылать достаточно убойный Протего, со второго же раза выбивший облако
пыли из тренировочного пугала и сбивший заменяющий голову горшок с верхней вешки.
Гарри сразу отвёл его в сторону, пока не пришлось сопровождать кого-то из его
товарищей в Больничное крыло по счастливому совпадению — или, может, даже не по
совпадению, а по вполне сознательной задумке — оказавшееся совсем рядом. В чём
проблема, сходу он понять не смог — ученик не хуже прочих воспроизводил движение,
достаточно близко произносил волшебное слово, но в итоге с его палочки постоянно
срывалось что-то убойное. Гарри даже сам попробовал исполнить Протего с его
палочкой, но у него заклинание вышло как надо, и пришлось временно отступить — тем
более, что остальные за эти пятнадцать минут уже успели разыграться, и кто-то уже
собрался опробовать прочность Протего товарища, ударив непонятно где подсмотренным
Редукто.
— Экспеллиармус, — спокойно произнёс Гарри, отбирая у “злодея” палочку в середине
заклинания. — И что тут происходит, мистер…
— Морриссон, Джим Морриссон, — представился тот. — Мы решили устроить дуэль…
— Вы меня плохо слушали, мистер Морриссон, — покачал головой Гарри. — Каков главный
принцип любой дуэли?
— Победа! — воскликнул Морриссон.
— Это не принцип, это результат, — покачал головой Гарри. — Кто-нибудь ещё хочет
попытаться?
Тёмноволосая девочка с глазами насыщенного синего цвета подняла руку.
— Мисс Тинькофф, — кивнул Гарри. — Прошу вас.
— Вы говорили, профессор, что главный принцип дуэли — соблюдение правил, —
произнесла она, сделав шаг вперёд.
— Правильно, — согласился Гарри. — А какое у нас правило на сегодня? Мистер
Фергюсон?
— Правило на сегодня — мы учим Протего, профессор, — сообщил рыжеватый мальчуган.
— Правильно, — подтвердил Гарри, разогнулся и повысил голос: — Леди и джентльмены,
хочу вам всем напомнить и предупредить — класс “Основ дуэльного мастерства”
факультативный. Если вам действительно интереснее получить практические знания, то
всем присутствующим следует очень внимательно слушать, что я говорю. Мистер
Морриссон?
— Да, профессор! — понурился тот.
— На этот раз я оставлю ваше невнимание без последствий, — произнёс Гарри, — но
впредь за первым предупреждением последует отчисление из класса с последующим
возвратом на обязательный курс. Есть вопросы?
Плотная голубоглазая девочка со светлыми волосами, собранными в две косички,
подняла руку.
— Мисс… — наморщил лоб Гарри.
— Генриетта Раундхаус, — напомнила та, присев в книксене. — Мне бы хотелось
уточнить порядок начисления и вычета баллов в классе “Основ дуэльного мастерства”.
Если вам не трудно, профессор.
— Не трудно, — пожал плечами Гарри. — Ни снимать, ни начислять баллы я не буду.
Поощрением вам будет служить допуск к занятиям, наказанием — сначала
предупреждение, а потом отчисление на общий курс “Защиты от Тёмных искусств”. Я
всего лишь предполагаю, что большинству интересно не просто получить практическое
умение, но и довести его до совершенства. Если для кого-то этот стимул
недостаточен, то хочу напомнить, что “Основы дуэльного мастерства” — всего лишь
факультатив. Ещё вопросы?
Больше вопросов не было — если, конечно, не считать таковыми попытки студенток
третьего курса выяснить его матримониальный статус, но к этому Гарри после трёх
уроков со второкурсницами отнёсся уже с философским спокойствием — всё-таки Поллукс
вовремя разъяснил ему сложности “устройства” девушек “в хорошие руки”, и появление
на горизонте не связанного обязательствами молодого преподавателя неизбежно должно
было вызвать оживление у родителей его студенток, для которых те, собственно,
информацию и собирали.
По окончании уроков его нашла Беллатрикс, и вместе они отправились на выход.
— Устала? — спросил он уже по дороге в Хогсмид.
— Угу, — вздохнула она. — Маленькие чудовища. А иногда и не маленькие.
— Тебя обижали? — участливо осведомился Гарри.
— Не то чтобы, — пожала она плечами, — но крови попортили.
— Прости, — улыбнулся он.
— С чего бы? — поинтересовалась Беллатрикс.
— Я в школе не подарок был, — пояснил он. — Так что от имени остальных таких же
прощу прощения.
— Даровано, — кивнула она и снова вздохнула: — А когда уже выходные?
На следующее утро удалось всё-таки застать МакГонагал врасплох, чтобы переговорить.
В принципе, Беллатрикс не особо задевало неприязненное выражение, которое каждый
раз появлялось на лице МакГонагал, когда они оказывались в одном помещении, но
Гарри такое положение вещей раздражало.
— Профессор МакГонагал, — окликнул он. — Прошу вас, уделите нам минуту вашего
времени.
— Минуту, — откликнулась МакГонагал, останавливаясь и разворачиваясь к ним с
Беллатрикс. — И я надеюсь, это связано с учебным планом, потому что…
Гарри остановился перед ней и понял, что не знает, с чего начать. Он беспомощно
оглянулся на стоящую рядом Беллатрикс, но та лишь пожала плечами, предоставив ему
разбираться.
— Мне кажется, обычно вы более разговорчивы, — заметила МакГонагал.
— Простите, профессор, — смутился Гарри. — Сам не знаю, с чего я вдруг онемел.
— Вы тратите драгоценные секунды на пустую лесть, — сухо заметила МакГонагал. —
Если это всё, то…
— Errare humanum est, — подала голос Беллатрикс.
— Человеку свойственно ошибаться, да, — повторила за ней МакГонагал. — Мне следует
добавить десять баллов Слизерину?
— Ошибки некоторых людей незначительны, — нашёлся Гарри. — У других они более
серьёзны, но всё равно не приводят к необратимым последствиям…
— Хорошо, мисс Блэк, я поняла, что ваш защитник пытается мне сказать, — кивнула
МакГонагал. — Но так ли уж вы уверены относительно необратимых последствий?
— Владение Непростительными заклинаниями не означает ещё, что эти заклинания были
использованы на живых людях, — ответил Гарри. — Ведь не означает?
Он повернулся к Беллатрикс, и та качнула головой.
— Если вы никого не убивали и не мучили, что что же такого вы делали в стане…
Волдеморта? — спросила МакГонагал, поморщившись на последнем слове.
— Тренировалась убивать, — равнодушно ответила Беллатрикс. — Учила проклятья,
отрабатывала их. Вы же сами знаете, профессор МакГонагал, что довольно существенная
часть магии у нас названа Тёмной и помещена под запрет? К счастью, мой нынешний
учитель смог показать мне, что знания можно и добывать другим способом, и применять
иначе.
— Ваш учитель, — поджала губы МакГонагал, теперь глядя прямо на Гарри. — Вот
странно, мисс Блэк я прекрасно помню в Хогвартсе, но зато её нынешнего учителя… Вы
задержали меня, профессор, чтобы замолвить словечко за свою ученицу, но сами-то вы
кто, чтобы за кого-то ручаться?
— Вы правы, профессор, — кивнул Гарри. — Я надеюсь, что смогу со временем заслужить
пусть не доверие, то хотя бы ваше расположение. В отношении профессора Блэк я могу…
если нужно, если это поможет переломить к ней отношение, я могу дать Непреложный
Обет в том, что ни при каких обстоятельствах она не вернётся обратно в ряды
Пожирателей Смерти, и в том, что она не причинит вреда ни одному их учеников
Хогвартса. В этом я доверяю своей, как вы правильно отметили, ученице, свою жизнь.
МакГонагал замерла, изучающе на него глядя, а потом перевела взгляд на Беллатрикс.
— Либо ваш защитник всего лишь пешка, ничтожной жизнью которой вы готовы
пожертвовать, чтобы получить доверие, либо… — покачала она головой. — Хорошо,
профессор Блэк, меня тронули забота и самоотверженность профессора Блэк. В
Хогвартсе вы были талантливы и трудолюбивы и навсегда останетесь в числе лучших
выпускниц. Директор был абсолютно прав, когда предложил вам этот пост. Директор…
Она снова задумалась, теперь уже глядя перед собой.
— Что такое, профессор? — спросил Гарри.
— Всё в порядке, профессор, — отозвалась МакГонагал. — Но вот… Вы мне сказали, что
профессор Блэк ни при каких обстоятельствах не вернётся в ряды Пожирателей Смерти,
но только что я осознала, что Альбус… то есть профессор Дамблдор…
— Профессор Дамблдор рассчитывает, что мисс Блэк послужит ему в качестве агента при
Волдеморте, — подсказал Гарри, и МакГонагал чуть заметно кивнула подтверждая. — Я
этого не допущу ни в коем случае.
— Он так рассчитывает… — покачала головой МакГонагал. — Но я, наверное, сказала
лишнего. Прошу простить меня. Профессор, профессор!
Она ещё раз кивнула, не поднимая головы, не дожидаясь ответа, скользнула мимо и
достаточно быстро направилась прочь.
— Я чувствую, с этим у нас будут проблемы, — покачал головой Гарри. — Дамблдор,
похоже, уже всем успел рассказать, какой у него будет замечательный шпион. Вот
угораздило же тебя…
— Смотри на это с другой стороны, — пожала плечами Беллатрикс. — Если бы я не была
такой упёртой маньячкой, — как ты меня назвал не раз, и не два, — то не вызвала бы
тебя на дуэль, и ты не получил бы свой приз. Можно сказать, главный приз в твоей
жизни, если хорошенько подумать. И тогда, мой дорогой кузен Гарри, вот это
роскошное тело, — показала она на себя плавным движением, — досталось бы кому-то
другому!
— В этом ты права, — с улыбкой кивнул он. — Это было бы действительно печально.
К обеду школа гудела, словно растревоженный улей. Некоторые студенты получили
свежий номер “Полночного оракула” — ещё в полночь, как нетрудно догадаться,
экспресс-доставкой — и успели поделиться ошеломляющей новостью с товарищами, а те
передали по цепочке, и теперь за столами развернулись самые настоящие дискуссии —
чуть ли не перерастающие в баталии — в ожидании почты. Самые младшие уже начали
уплетать обед за обе щёки, а старшие бурно обсуждали, строили теории и даже
выносили категоричные вердикты относительно будущего. Часть преподавателей сидела,
как на иголках, хотя под внимательным взглядом Дамблдора каждый старался подать
пример ученикам и хотя бы машинально, но продолжал работать столовыми приборами.
Это было как затишье перед бурей, а потом послышался свист ветра снаружи…
Огромные окна растворились одновременно, впуская сотни разномастных птиц. Это был
не ветер снаружи, это был свист, с которым более полутора тысяч крыльев рассекали
воздух, и теперь этот шум гулял в Большом зале, дополняясь сдержанным клёкотом птиц
и шлепками, с которыми корреспонденция падала на столы. Перед Гарри тоже оказался
номер “Оракула” и небольшое запечатанное послание.
— Интересно… — пробормотал он, по-прежнему глядя на столы учеников, откуда вместо
мерного гомона теперь раздавался шелест страниц.
— Вы же даже ещё не раскрыли свою газету, — заметила Вектор. — Что же так
интересно?
— Вот смотрите, столько птиц — а столы чистые, ни капельки помёта, — откликнулся
Гарри. — Волшебство какое-то!
— Птицы-то волшебные, — пояснила Вектор, зашелестела газетой и через минуту
добавила: — Понятно!
— Что понятно? — не понял Гарри, оборачиваясь к ней.
— Понятно, по какому поводу директор собирал вчера деканов, — насмешливо произнесла
сидящая напротив Синистра, наклонившись к нему через стол. — А что это вы не
читаете газету? Вам совсем неинтересно?
— Я думал, вы сами хотели рассказать мне последние новости, профессор, — улыбнулся
Гарри.
— Я расскажу… профессор, — вклинилась Вектор.
— А я говорила, что тренировки запретят, — мрачно напомнила Хуч.
— Может, я расскажу? — предложила Беллатрикс.
— Пожиратели Смерти напали на маггловский приют, — выпалил светловолосый волшебник
с глазами слегка навыкате, который сидел рядом с Синистрой. — Откуда ни возьмись,
на них налетело три дюжины вампиров. Они перебили пять дюжин Пожирателей, порвали
на куски и сожрали. Волдеморт исчез в неизвестном направлении — скорее всего, его
тоже сожрали!
— Карадок! — возмущённо воскликнули Синистра с Вектор.
Хуч обречённо закатила глаза.
— Что — Карадок? — огрызнулся волшебник. — Мне тоже так кому-нибудь рассказать
хочется, что даже припекает!
Гарри вспомнил, как его зовут — Карадок Диабон. Муди когда-то давно, ещё в прошлой
жизни показывал его на фотографии, где он был запечатлён вместе в другими членами
Ордена Феникса. Что-то там с ним произошло… Что именно — Гарри вспомнить не смог.
— Я думал, что вампиров не бывает, — хмыкнул Гарри, обращаясь к Синистре. — Похоже
на чью-то дурную шутку. Может, Волдеморт это специально затеял?
— Да… — открыла она рот.
— Выжившие Пожиратели смерти повредились умом, — перебила её Вектор. — Они…
— Все попали в Мунго! — воскликнула Синистра с победным видом, и Гарри показалось,
что она с трудом удержалась от того, чтобы не не показать язык. — И они…
— Были допрошены аврорами, как только их немного привели в чувство, — скороговоркой
произнёс Диабон. — Они-то и рассказали…
— Карадок! — взвизгнула Синистра.
Вектор осуждающе поджала губы, бросив на того испепеляющий взгляд.
— Что вы там сказали по поводу “надурил”, профессор? — неожиданно поинтересовался
Дамблдор, который, как оказалось, внимательно прислушивался кпопыткам молодых
преподавателей просветить Гарри.
— Я не сказал “надурил”, профессор, — с улыбкой откликнулся Гарри.
— Не сказали, — добродушно сверкнул стёклами очков Дамблдор. — Но подумали, правда?
— Я подумал, что слишком уж неправдоподобно звучит история про вампиров, профессор,
— пожал плечами Гарри. — Ну сами подумайте, до этого мы лишь слышали легенды.
Сказки, мифы, если позволите. И вдруг, откуда ни возьмись — сразу три дюжины! Мне
кажется, что это такая же легенда, как и всё, что я слышал раньше.
Дамблдор задумался, жуя губами бороду.
— Николас рассказывал мне, что встречался с вампирами, — наконец выдал он. — Это
было давно, очень давно, и вовсе не в Британии. Заходите ко мне на огонёк, я
постараюсь вспомнить всё, что он мне поведал. Не на этой неделе, конечно — может, к
середине сентября. Но я хочу сказать, что в одном вы правы — три дюжины вампиров —
слишком беспокойное соседство, чтобы мы могли его проморгать.
— Если только не… — задумчиво произнесла МакГонагал.
— Тебе что-то показалось подозрительным, Минерва? — покосился на неё Дамблдор,
блеснув очками.
— А что, если вампиров было не три дюжины, а, к примеру, всего шестеро? — надменно
произнесла МакГонагал. — Что, если уцелевшие Пожиратели так перепугались, что
разыгравшееся воображение нарисовало им полчища врагов, хотя…
— Один вампир против десятка Пожирателей? — весело хмыкнул Флитвик. — Вы
недооцениваете Пожирателей, профессор. А ведь среди них были не только новички, но
и старые заслуженные ветераны, которые знают, как нападать и защищаться. Неужто вы
думаете…
— Ну мы точно знаем цену Пожирателям Смерти, — подняла брови МакГонагал и растянула
губы, изображая улыбку. — Но я думаю, было бы ошибкой недооценивать вампиров. Лишь
нескольких особей оказалось достаточно, чтобы превратить весь этот сброд в задний
двор мясной лавки, куда выбрасывают остатки кожи, кости, хрящи и протухшие мозги…
— Или не стоит недооценивать жестокость самого Волдеморта, — вставил Гарри. — Он
мог собственноручно убить своих приспешников, чтобы создать надёжную завесу своему
исчезновению.
МакГонагал встрепенулась и внимательно на него посмотрела.
— Теперь я вижу логику в ваших словах, профессор, — произнесла она и едва заметно
качнула головой, изображая учтивый кивок. — Но… зачем?
— Чтобы мы подумали, что угроза миновала, — развёл руками Дамблдор. — На самом
деле, цель нападения значительно более ценна в его глазах, чем несколько дюжин
миньонов. Это ведь тот самый приют, Минерва. Если он прошёл мимо, это должно нас
убедить, что он действительно испугался и бежал без оглядки, — он тяжело вздохнул,
опустив глаза, а потом покачал головой. — Если бы всё было так просто…
Школа бурлила весь день до самого вечера. Младшие классы после окончания обеда
разбились на кучки «вампиров» и «Пожирателей» и прямо на лужайке во дворе устроили
многочисленные сражения. Старшие тоже разделились на группы и громко спорили,
выясняя возможные тактико-технические характеристики кровопийц, подходящие зоны
обитания, а главное — намерения в отношении магического населения Британии.
Долговязые юноши пугали девиц, злорадно объясняя, что те вампирам наиболее вкусны,
а девицы малодушно прятали лица в ладонях. Деканы принесли Гарри толстые свитки со
списками тех, кто изначально не собирался брать его класс, но внезапно переменили
решение.
После обеда к Гарри пришла первая группа четвёртого курса. Не просто пришла, а
заполнила собой, казалось, практически всё помещение класса. Тридцать шесть
человек. Подготовка у них была на уровне второго, так что Гарри решил, что пока не
стоит вносить никаких изменений в отработанную методику — ученики были поставлены
дружно отрабатывать Протего, заняв при этом наконец все мишени. Девушки по очереди
отвлекались и с обеспокоенным видом подбегали к нему, чтобы спросить, что теперь
будет, заодно задавая наводящие вопросы по более животрепещущей для каждой из них
теме.
— С тем, кто в совершенстве овладеет Протего, не будет ничего, — с улыбкой отвечал
Гарри, отправляя учениц обратно тренировать заклинание.
Вопросы про наличие у него невесты или суженой он по-прежнему пропускал мимо ушей.
Последний урок в среду оказался у четвёртого курса, и тут Гарри ожидал приятный
сюрприз — Регулус! Ему, скорее всего, не было нужды посвящать одноклассников в
подробности родства с таинственным новым преподавателем, поскольку несколько
девушек украдкой бросали на него взгляды, видимо, оценивая сходство с Гарри. И
правильно — мало ли, что Регулус в свои четырнадцать неказист и застенчив, но если
Блэки похожи на Гарри, то, может, и он таким же вырастет? Неудивительно, что к
концу урока половина девушек, пожелавших поинтересоваться возможными
обязательствами матримониального характера, выпытывали у Гарри, не помолвлен ли
Регулус, даже не затрагивая самого Гарри. В каком-то плане это было даже здорово,
поскольку своей стеснительностью Регулус немного напоминал ему Невилла, а лучшего
средства борьбы со стеснительностью, чем компания девушек, Гарри придумать не мог.
Раньше, когда он первый раз услышал историю Регулуса, да и позже, когда она мельком
всплывала в памяти, Гарри как-то не задумывался о героизме. Это даже как-то не
приходило ему в голову. Но сейчас, увидев вблизи, что из себя представлял
противоречивый клубок отношений между Блэками, — до его вмешательства, — Гарри
немного по-другому оценил храбрость младшего Блэка. Нет сомнений, Сириус с
друзьями, присоединившись к Ордену Феникса, подвергали свои жизни опасности и
одновременно делали важное дело. Но они были вместе. У Джеймса были Сириус, Римус и
Питер, на которых тот мог опереться в любой момент, и остальные также могли
рассчитывать на его помощь… Регулус же… В тот момент, когда он решил помешать
Волдеморту, Регулус был один, и так же в одиночестве он погиб — даже родной брат
так до конца и не узнал деталей происшедшего. Это был настоящий героизм, который не
требовал признания со стороны окружающих. Самым печальным, с точки зрения Гарри,
было то, что, погибнув, Регулус так и не узнал, была ли его смерть напрасной.
За всеми этими мыслями Гарри даже не заметил, как, раздав классу задание, сам в
течение уже четверти часа возится с Регулусом, терпеливо ему объясняя, чему стоит
уделять внимание, как правильно двигать кистью, что размахивать рукой совсем
лишнее, а заклинание можно проговаривать тихим голосом или вовсе шёпотом. Осознал,
лишь когда заметил, что пристроившаяся рядом девчушка очень внимательно слушает и
пытается повторять — пока не очень успешно, к сожалению. Обнаружив его внимание,
она смутилась и замерла, медленно заливаясь румянцем.
— Что же вы остановились? — поинтересовался Гарри и наморщил лоб, вспоминая, как её
зовут: — Мисс?..
— Диана, — благоговейным шепотом подсказал Регулус, тоже краснея.
Девица была милая, и даже очень, настолько, что Регулус, скованный осознанием
собственной неказистости, даже не смел взглянуть в её сторону. Слегка припухлые
губки, огромные карие глаза, изогнутые брови, нежный овал лица, обрамлённый
локонами тёмных, почти чёрных волос… Самым примечательным было то, что она была
одной из трёх девушек, которые не стали утомлять Гарри разведыванием планов на
будущее.
— Дамселтон, — откликнулась Диана, приседая и склоняя голову. — Диана Дамселтон,
профессор. Я… мне неловко оттого, что я подглядывала.
— Вы занимались очень правильным делом, — покачал головой Гарри. — Если я что-то
объясняю одному, это не значит, что остальных это не касается. Вы ведь уже примерно
поняли основную идею?
— Да, профессор, — снова присела она, — но, боюсь, с воплощением пока…
— Мистер Блэк, а вы как? — спросил Гарри.
— Думаю, что я уловил суть, — с некоторым волнением ответил Регулус. — Надо…
— Мисс Дамселтон, думаю, мистер Блэк в состоянии заняться вами, пока я уделю
внимание другим ученикам, — предложил Гарри. — Если вы не против, конечно.
— С удовольствием, — тряхнула та головой. — Регулус?
— Реджи, если ты не против, — слабым голосом поправил Регулус, находясь в
состоянии, близком к обмороку.
— Тогда зови меня Ди, — предложила она, стесняясь ничуть не меньше.
— Хорошо, Ди, — откликнулся он, жадно хватая ртом воздух. — Я… ты не могла бы
показать мне, как ты делаешь Протего?..
Гарри удовлетворённо отвернулся, потирая руки, — несмотря на то, что сознание
Регулуса было готово уплыть в дали далёкие от внезапно привалившего счастья, он
правильно сориентировался и начал с того же, с чего Гарри начал свои объяснения, то
есть с просьбы показать, как именно Диана творит заклинание на данный момент, — и
чуть не наткнулся на группу из шести девушек, которые, обступив его полукругом,
требовательно на него смотрели.
— Милые леди, — кивнул он, уже догадываясь, чего они от него хотят.
— Профессор, — дружно откликнулись они, приседая в книксене.
— Вам тоже нужна помощь? — поинтересовался Гарри.
— Безусловно, профессор, — твёрдо заявила та из них, что стояла прямо перед ним. —
Нам ничуть не помешал бы опытный наставник. Мы рассчитывали, что Регулус…
— Регулус! — с улыбкой кивнул Гарри и оглянулся на подопечного, который, осторожно
сжимая запястье Дианы, упрямо стиснувшей от усердия губы, водил её кистью,
показывая правильное движение. Повернулся к девушкам и снова улыбнулся: — Мне бы не
хотелось перегружать мистера Блэка, — девица нахмурилась, и Гарри поспешил
добавить: — Давайте сделаем так… Вы, мисс, вы…
— И я! — подняла руку ещё одна.
— И вы, — согласился Гарри, поскольку и сам собирался её выбрать. — Пока вы
останьтесь рядом, внимательно слушайте объяснения мистера Блэка и повторяйте всё,
что он показывает. Когда мисс Дамселтон обнаружит достаточный прогресс, мистер Блэк
уделит внимание остальным. Вас это устраивает?
Девушки поглядели друг на друга и поджали губы. Некоторые из мальчишек, оказавшиеся
поблизости, нахмурились, явно демонстрируя зависть. Трёх самых милых на вид Гарри
отобрал в группу к Регулусу, рассудив, что глупо было бы не воспользоваться
служебным положением, чтобы тому не помочь с явным отсутствием внимания со стороны
противоположного пола. В конце концов, именно ради этого он и принял предложение
Дамблдора — чтобы присмотреть за братьями Блэк и сорванцами, по возможности чему-то
их научить и помочь с формированием характера.
Сделав приглашающий жест, от отвёл остальных девушек в сторону, подозвал группу
учеников и на примере одной из школьниц стал объяснять по-новой.
По окончании занятия Регулус явно хотел с ним о чём-то поговорить… но не успел,
поскольку был решительно утащен за локоть той самой Дианой Дамселтон. Решительно —
потому что она даже не дала времени опомниться своим “соперницам”, которые, поняв,
что Регулуса у них увели из-под самого носа, в панику впадать не стали, а дружно
подобрав свои сумки с учебниками, устремились вослед. Гарри одобрительно кивнул.
Теперь нужно ещё проследить, чтобы Регулус не дал собой помыкать, и этот этап его
воспитания можно считать успешно начавшимся.
На выходе из класса его поджидал приятный сюрприз — сорванцы!
— Молодые люди! — сдержанно поздоровался он, не стараясь однако скрыть своей
радости. — Давненько мы не виделись! Как прошло ваше лето?
— Очень хорошо, профессор Ва… — подал голос Питер и поправился: — То есть профессор
Блэк, конечно. Извините.
— Это неожиданно, профессор! — воскликнул Джеймс. — Конечно, мы знали, что вы Блэк,
но то, что…
— Вообще-то мы хотели поговорить, — строго напомнил Римус. — Эти слухи…
— Да брось ты! — махнул рукой Джеймс и полез за пазуху. — Смотрите, профессор, что
мы сделали!
Он развернул кусок тонкого пергамента, который оказался картой Сорванцов — почти
той же самой, которая была у него, но немного улучшенной и дополненной. На ней
отлично было видно множество имён со светящимися точками напротив — огромное
множество. Сгусток точек, постепенно удаляющийся от них по коридору — школьники
четвёртого курса. И ещё одна, приближающаяся…
— Вы молодцы, — похвалил Гарри. — Сам бы я так точно не смог.
— Беллатрикс, — вздохнул Сириус, который до того, не считая приветствия, рта не
раскрывал.
Гарри обернулся и кивнул ей. Карта не обманула.
— Ну мы пошли? — неуверенно протянул Джеймс.
— Куда это? — удивился Гарри.
— Но ведь… — пробормотал Римус, избегая глядеть в сторону Беллатрикс.
Гарри дождался, пока Сириус на него поглядит, и согнал с лица беззаботное
выражение, нагоняя вызывающую надменность. Тот ошарашенно глядел несколько секунд,
а потом кивнул, видимо, поняв, что от него требуется.
— Беллатрикс! — воскликнул Сириус. Он не стал приветливо улыбаться — наверное, и не
смог бы — но сделал шаг в её сторону и учтиво склонил голову. — Рад тебя видеть,
дорогая кузина!
— Сириус, — улыбнулась она, и вышло это у неё немного устало. — Привет, Сириус. И
вы здравствуйте, джентльмены.
— Профессор Блэк! — почтительно кивнул Римус, отреагировав быстрее всех. — Как
поживаете?
— Здравствуйте, профессор Блэк! — почти одновременно поприветствовали её Джеймс и
Питером.
— Белла, — улыбнулся Гарри. — Итак, молодые люди, что вы хотели у меня спросить?
— Может, всё-таки… — начал Сириус и осёкся, наткнувшись на взгляд Гарри.
— Продолжай, Сириус, — подбодрил его Гарри. — Мне и самому не терпится обсудить с
вами последние новости.
— Вы про вампиров?! — воскликнул Питер. — Мы уже устали спорить!
— Вампиров не существует, — отрезал Римус.
— Как и оборотней! — запальчиво махнул рукой Джеймс, а Римус побагровел, стиснув
кулаки.
Было очевидно, что они и вправду заездили эту тему, если уже так неприкрыто
начинают выяснять отношения.
— Боюсь, не смогу вам помочь, — развёл руками Гарри. — Сам я вампиров никогда
живьём не видел, а лишь читал про них в книгах. Моя кузина читала значительно
больше моего, но живьём тоже никогда не видела.
— То есть вампиров нет? — хмыкнул Римус.
— Если ты чего-то не видел, это не означает, что такого явления не существует, —
возразил Гарри. — Слухи-то откуда-то берутся? Да и описание вампиров в наших книгах
не на пустом месте возникло.
— Значит, они есть? — обрадовался Джеймс.
— Это всего лишь значит, что про них написано в книгах, — заметила Беллатрикс. — Не
больше, но и не меньше.
— Так есть они или нет? — в панике закрутил головой Питер.
— И кто тогда победил Волдеморта? — торжествующе воскликнул Джеймс.
— Погоди, дружище, — снова подал голос Сириус, который о чём-то всё это время
размышлял. — Гарри, то есть профессор Блэк, только что сказал нам, что не стоит
полностью доверять свидетельствам испуганных людей. А если подумать, то ведь и имён
свидетелей в той статье не было…
— Отлично, Сириус, — тепло улыбнулась Беллатрикс.
— И что же? — огорчился Джеймс. — Выходит, Волдеморту так и не надрали задницу, и
это всё выдумки щелкопёров?
— Джеймс! — с укором произнёс Римус, метнув глазами в сторону Беллатрикс.
— Ничего не выходит, — рассудительно пожал плечами Сириус. — Просто описанное в
статье не является фактом. Это, скорее, сплетни. Сплетни могут оказаться
правдивыми, а могут и нет…
— А могут отражать реальное положение вещей лишь частично — в угоду сенсации от
статьи в газете, — добавила Беллатрикс.
— Но мы всё равно ничего не знаем! — с досадой всплеснул руками Джеймс.
— Ну почему — ничего? — удивилась Беллатрикс. — Остатки Пожирателей Смерти в
большом количестве обнаружены поблизости от ворот детского приюта магглов. Это мы
знаем точно, и в газете приведены имена авроров, которые могут это
засвидетельствовать. Можно с высокой долей вероятности предположить, что Пожиратели
собирались напасть и кто-то им помешал. Точно известно, что дети не пострадали — их
в этот момент вообще не было в приюте. Об этом тоже могут свидетельствовать
названные авроры. Известно, что на следующий день после этого события в Департамент
охраны магического правопорядка обратилось около двух десятков бывших Пожирателей
Смерти, уговаривая поскорее заточить их в Азкабан. Это тоже факт, исходя из
которого, можно предположить, что Тёмный Лорд не смог им воспрепятствовать…
— Тёмный Лорд! — заносчиво фыркнул Джеймс, задирая нос.
— Если он жив, то он очень опасен, Джеймс, — покачал головой Гарри. — Ни в коем
случае не стоит относиться с презрением к противнику, который наголову превосходит
вас во всём. Нужно стремиться к тому, чтобы его победить, но презрение ведёт к
недооценке, которая может стоить вам жизни.
— Вы так говорите, будто точно знаете, насколько он силён, — осторожно заметил
Римус.
— Я точно не знаю, насколько он силён, — снова вмешалась Беллатрикс. — Его сила
казалась мне несокрушимой, когда… когда…
— Когда ты сама была Пожирательницей Смерти, — напомнил Сириус с кривой усмешкой.
— Именно, — подтвердила она, ничуть не смутившись. — С тех пор я многому научилась
и могу сказать совершенно точно — многие, многие годы мне потребуются на то, чтобы
приблизиться к нему по силам или стать равной. Когда я говорю “Тёмный Лорд”, это в
том числе и почтение к его силе…
Сорванцы подавленно замолчали. Джеймс пытался пару раз сказать что-то, но в итоге
так и не решился. Беллатрикс, покачиваясь с пятки на носок, искоса поглядывала то
на Гарри, то на Сириуса, который в итоге первым нарушил молчание.
— Скажите, Гарри, — произнёс он. — У вас не получится оформить нам разрешение на
посещение Хогсмида в выходные?
— Получится, — пожал плечами Гарри, — но сначала я хотел бы убедиться, что вы
отлично справляетесь по всем предметам.
— Но ведь… — задохнулся Сириус, от удивления выпучив глаза.
— Послушайте, молодые люди, — покачал головой Гарри, делая Сириусу знак помолчать.
— Вы сами меня только что донимали вопросами, ответы на которые затронут всё
магическое сообщество. Беллатрикс вам рассказала про то, что нужно сделать, чтобы
уметь противостоять любой опасности. Вы сами должны понимать, — и вы, Питер, и вы,
Джеймс, и вы, Римус, и ты, мой дорогой родственник, — что моя задача, даже долг
состоит в том, чтобы вы получили всё, что вам может дать школа, и немного больше.
Вот ровно минуту назад я назначил себя ответственным за ваше образование, и более
того, собираюсь донести эту новость до ваших родителей и опекунов. Если мне,
повторюсь, мне, покажется, что вы не справляетесь, то я сделаю всё от меня
зависящее, чтобы усадить вас за учебники. Поэтому давайте сделаем так. У вас восемь
предметов, и в конце каждой недели я хотел бы видеть, что хоть раз за эту неделю вы
заслужили похвалы — но ничего, кроме похвалы, не заслужили. Попросите ваших
преподавателей, чтобы в конце недели они заполняли что-то вроде журнала с
отметками. Проверять вашу честность я не буду, поскольку вам это нужнее, чем мне.
Да и вообще, раз я считаю вас джентльменами, то и верю вам соответственно. Джеймс?
— Вот уж не ожидал, что именно вы заставите нас трудиться, — с постным лицом
признался тот.
— А я думаю, что папа будет доволен, — вздохнул Римус. — И нисколько не сомневаюсь,
что всецело поддержит начинание профессора Блэк. А Мистер Поттер, скорее всего, ещё
и денег приплатит.
— Можно подумать, я так уж отлыниваю от учёбы, — насупился Джеймс.
— Ты — не так, а вот Питер, — развёл руками Римус.
— Питер? — спросил Гарри. — Сириус?
— Если мои друзья вынуждены учиться, я не стану от них отрываться, — пропищал
Петтигрю.
Сириус немного ещё помолчал, раздумывая.
— Я понял, что в эти выходные нам ничего не светит, — произнёс он наконец. — А к
следующим мы принесём заполненные преподавателями журналы с их отметками. Что
думаешь, Джеймс?
— Я немного подумал и решил, — сказал тот, рубанув воздух рукой. — Это хорошо, что
вы о нас заботитесь, мистер Блэк. Мы приготовим журналы и выполним все задания.
Возражений нет?
Он поочерёдно обвёл друзей взглядом, получая в ответ кивки.
— Чудесно, — воодушевился Гарри. — Кроме того каждое утро, включая выходные, вы
независимо от погоды будете бежать вокруг замка и делать зарядку — отжимания,
наклоны, приседания и подтягивания. Это необходимо, чтобы овладеть дуэльным
мастерством на более высоком уровне. Буду вам очень благодарен, если Регулус
составит вам в этом компанию…
— Но в Хогсмид мы его с собой не потащим! — отрезал Джеймс.
— О да, когда вы заслужите свободное время, вы будете его тратить так, как вам
заблагорассудится! — рассмеялся Гарри.
Сорванцы, похоже, всё-таки остались чем-то недовольны. Гарри не стал их судить —
самого его в школьные годы в библиотеку загнать могла только Гермиона, да и той
приходилось пинать его, пока нога не уставала. Конечно же, призрачное обещание
похода в Хогсмид вряд ли оказалось бы столь же эффективно. Всё-таки вместе сорванцы
представляют собой довольно-таки целеустремлённую силу, куда уж там им с Роном и
Гермионой…
Питер вспомнил, что уже время ужина, и Джеймс скомандовал стратегическое
отступление в сторону Большого зала. Предложив Беллатрикс локоть, Гарри с ней
двинулся на выход.
— Я только сейчас сообразила, что мы с тобой так и не нашли времени обсудить
результаты, — произнесла она, едва они оказались за воротами.
— По-моему, очень даже нашли, — усмехнулся Гарри. — Я чудом выжил. Ты готова
отправить на тот свет хоть всю магическую Англию, только бы не дать погибнуть мне…
— Это не шутки, Гарри, — нахмурилась она.
— Я знаю, — пожал он плечами. — Ты совершенно правильно сказала сегодня мальчишкам
— многие, многие годы учёбы нам потребуются, чтобы хотя бы выйти на один с ним
уровень…
— Нам? — уточнила Беллатрикс.
— Конечно, — удивленно ответил он. — А ты как думала? Я так вообще расслабился,
вдруг возомнив себя самым крутым парнем на деревне. Тогда, восемь лет назад, мне
невероятно, чертовски, гигантски повезло. Точнее, теперь я даже думаю, что
Волдеморта тогда убила какая-то нелепая случайность, а после его гибели Пожиратели
были настолько ошеломлены, что даже особо не сопротивлялись…
— И я не сопротивлялась? — криво усмехнулась она, нервно дёрнув щекой.
— Если ты имеешь в виду Беллатрикс Лестрейндж, то да, теперь я думаю, что она
просто позволила себя убить, — кивнул Гарри и сразу же помотал головой: — Но она —
не ты, хотя безумный огонёк у тебя иногда в глазах вспыхивает…
— Когда? — возмутилась она. — Когда такое происходит?
— Когда я в тебе настолько глубоко, что ты не можешь даже вдохнуть, — ответил он и
подмигнул.
— Ах, ты негодный… повелитель! — возмутилась Беллатрикс. — Всё, на следующие три
дня я лишаю тебя удовольствия ласкать моё чудесное тело…
— Это меня точно убьёт! — горестно вздохнул он.
Она весело рассмеялась, а потом снова посерьёзнела.
— Мы с тобой говорили про наш бой, — напомнила она.
— Да, что я там нёс? — рассеянно захлопал глазами Гарри. — Ах да, про беспечность…
Так вот, я думал, что и до того был силён, раз уж убил величайшего колдуна
современности, а за семь лет с момента окончания школы ещё и очень многому
научился. Мне казалось, что встречу Волдеморта — и он уж точно от меня никуда не
уйдёт…
— А оказалось, что мы с тобой вдвоём, да ещё и обладая таким оружием, как доспех и
пистолет, едва-едва можем до него дотянуться, — подхватила Беллатрикс.
— И, скорее всего, в следующий раз уже он не будет столь беспечен, — вздохнул он, —
и нам придётся по-настоящему трудно.
— Ты думаешь, он и вправду спрятался? — поинтересовалась она.
— Полагаю, он сейчас, как и мы с тобой, задаётся вопросом, что случилось, —
усмехнулся Гарри. — Наше преимущество в том, что он не знает, кого искать. Но он
видел противника и понял, насколько противник силён. Кстати, ты заметила, что наш
фокус с камнями его не особо впечатлил?
— Зато он впечатлил его подручных, — хихикнула она. — Пошли клочки по закоулочкам…
— Ты только Энди не рассказывай, что она Пожирателей перебила больше, чем мы с
тобой вместе взятые, — попросил он. — Ей сейчас не стоит лишний раз волноваться.
— Плохо же ты думаешь о моей сестре, — хмыкнула Беллатрикс. — Ты же читал про
проклятие Блэков — если не убить так изнасиловать…
— Хм, — кашлянул он, а она опять рассмеялась. — Кстати, хотел с тобой поделиться…
Ко мне второго дня приходила Дафна… Впрочем, это было вполне предсказуемо после
встряски, которую я получил, но вот чего я не ожидал…
Он умолк и задумался, вспоминая последнюю встречу.
— Я слушаю, — напомнила она, когда пауза стала слишком длинной.
— Понимаешь, я ведь совсем не склонен к самолюбованию, — пояснил Гарри. — И до сих
пор я думал, что все эти встречи с ней я придумал, что они просто мне снятся, как
наяву. Но Дафна мне сказала нечто… Она мне сказала, что, когда я выходил за порог,
жизнь для неё останавливалась…
Он снова замолк, а Беллатрикс, нахмурившись и покусывая губы, молча шла рядом и
явно обдумывала его слова.
— Ты прав, — наконец кивнула она. — Такого ты себе не стал бы придумывать. Значит,
она и вправду живёт в тебе? И что теперь делать?
— Я не знаю, — покачал он головой. — Проблема в том, что эта новость тяжким грузом
легла на мои плечи. То, что я не один, также означает…
Он осёкся и замолк.
— Также означает, что умру ещё и я, Гарри, — насмешливо произнесла она. — И нас
будет таких трое — ты, твоя Дафна и я. И опять мы возвращаемся к вопросу, чья жизнь
ценнее.
— Тут не к чему возвращаться, — возразил он. — Всё, что я тебе хотел сказать по
поводу попыток заслонить меня собой в бою, я уже сказал, и нового добавить не могу.
Я совсем не хочу, чтобы ты погибла, защищая меня. Я хочу, чтобы мы все остались
живы и как минимум встретили двадцать второй век.
— Двадцать второй!.. — усмехнулась Беллатрикс. — А почему не двадцать четвёртый?
— Может, и до этого дойдёт, — улыбнулся Гарри. — Ещё посмотрим!
Со старшими курсами было и легче, и сложнее одновременно. Они были более
сосредоточены, внимание не распылялось по пустякам, но зато и учить их было
сложнее. Попытки нового, никому не известного преподавателя сломать годами
наработанную технику владения палочкой зачастую натыкались на заносчивость и явное
чувство превосходства — оказалось, старшекурсники прекрасно знают, что сила
заклинания зависит от громкости вопля и размаха плеча. Когда же Гарри недоумённо
поинтересовался, отчего тогда заклинания волшебниц по силе не уступают проклятьям
колдунов, студенты снисходительно пояснили ему, что девушки громче вопят, и это
прекрасно компенсирует недостаток резкости в движении рукой. С удивлением Гарри
признал, что в этом есть логика — тем более, что уже буквально через пятнадцать
минут понял, что уши уже заложило полностью.
— Давайте остановимся! — предложил он, прислушался к собственному жалкому писку,
сразу утонувшему в диких криках девиц и парней, и понял, что без усилителя не
обойтись. — Сонорус. Давайте остановимся!!!
Это подействовало, ученики послушно замерли, и установилась тишина.
— Дорогие мои, — произнёс Гарри, прохаживаясь вдоль неровного строя. — Так дело не
пойдёт. Я понимаю, что у вас имеются собственные привычки, но мы здесь собрались
вовсе не за этим.
— А зачем? — нетерпеливо спросил кудрявый шатен, у которого галстук был заколот
булавкой с гербом Райвенкло.
— Мы здесь собрались, чтобы вы чему-то научились от меня, — пояснил Гарри. — Я даже
не собираюсь доказывать преимущества или недостатки того или иного метода. Всё
гораздо проще. Итак, леди и джентльмены, расклад у нас совсем простой. Вас здесь
тридцать пять…
— Тридцать четыре, — подала голос староста Гриффиндора.
— Благодарю, — кивнул Гарри. — Вас здесь тридцать четыре человека, и все вы
записались в факультативный класс “Основы дуэльного мастерства”. Это мой класс, и я
в нём учу тому, что именно мне кажется полезным. Оценок я ставить не собираюсь, как
не буду начислять или снимать баллы. За одним “но” — у каждого из вас есть
возможность получить лишь одно предупреждение. Если я посчитаю кого-то из вас
неспособным впитать знания, которыми собираюсь щедро поделиться, тот вернётся
хвастаться своим мастерством в класс “Защиты от Тёмных искусств”...
— Но там профессор Дамблдор лишь читает нам лекции и задаёт главы, чтобы выучить! —
воскликнул юноша с Райвенкло с кучерявыми чёрными волосами и печалью во взгляде.
— Да ещё и собирает сразу три группы вместе и читает всему потоку! — пожаловался
стоящий рядом студент Слизерина с каштановыми волосами.
— Да ещё чтения задаёт столько, что всё воскресенье уходит! — раздался несчастный
девичий голос чуть дальше.
Сразу поднялся гомон — ученики наперебой принялись сетовать на несправедливость,
вспоминая все ужасы лекций Дамблдора. Монотонный, убаюкивающий голос, скучные
учебники, даже неудобство сидения в течение полутора часов на одном месте — это всё
и ещё многое было по нескольку раз перечислено.
— Тишина! — потребовал Гарри. — Прошу вас, прекратите разговоры, — подождав, пока
недовольные умолкнут, он продолжил: — Я понимаю вас и искренне сочувствую вашим
проблемам. Но дело в том, что они не имеют никакого отношения к моему классу. Итак,
тех, кто не желает или не намерен учиться тому, что могу предложить я, могу
попросить перевести обратно в класс директора Дамблдора. Те, кто два раза нарушит
моё прямое распоряжение во время урока, будут принудительно переведены обратно.
Остальные будут внимательно слушать, что я говорю, пристально следить за тем, что я
показываю, и использовать каждую минуту урока для того, чтобы улучшить те умения,
которым я буду вас обучать. Всем понятно? Если понятно, то давайте начнём с
Протего. Левой рукой возьмите правую за запястье, чтобы не двигалась, и очень тихим
голосом произносите заклинание.
Примерно так прошли уроки во всех шести группах. Вечером в пятницу Гарри довольно
быстро управился с отчётом Дамблдору, отнёс его в горшок для корреспонденции у
входа в кабинет директора и по пути к классу Беллатрикс был перехвачен сорванцами.
Первым из-за угла с грацией лося выскочил Джеймс, чуть не сбив его с ног, резко
затормозил, заправляя вытянувшуюся из штанов рубашку, и замер.
— Профессор Блэк! — поздоровался он, переводя дыхание.
Ему в спину влетел Сириус и чуть не сбил с ног. На Сириуса налетел Питер и повис,
чтобы самому не грохнуться. Римус успел остановиться загодя, и подошёл вполне
степенной походкой, как и положено серьёзному человеку. В карман он при этом
укладывал свёрнутый кусок пергамента.
— Ну да, это я, — подтвердил Гарри.
— Мы вас искали, — сообщил Питер.
— Понятно, — кивнул Гарри. — Я вижу, ваша карта отлично работает!
— Мы её немного доделали, — откликнулся Сириус. — Чтобы не выискивать во всех этих
именах, можно просто назвать имя нужного человека.
— Так просто?! — восхитился Гарри. Да уж, его собственная карта, сделанная
сорванцами из его прошлого, так не умела. — Вы молодцы. А теперь рассказывайте,
зачем меня искали…
— У нас появилась ещё мысль, — почти без задержки откликнулся Джеймс. — Мы
надеялись обсудить её с вами — может, вы что-нибудь интересное подскажете. Вы ведь
появитесь в школе в выходные?
— В эти — точно нет, — покачал головой Гарри. — Я не видел Нимфадору целых пять
дней. Это первый раз, когда я её оставил на столь долгий срок. Извините, молодые
люди, но я просто не могу дождаться момента, когда смогу крепко её обнять.
— И что, никакой-никакой надежды? — грустно переспросил Джеймс.
— Значит, до понедельника? — подытожил Сириус.
— Точно, мы же в понедельник встречаемся на занятии! — вспомнил Гарри.
— Третий урок, после обеда, — подсказал Питер.
— Ну и отлично, — кивнул Гарри. — Тогда до понедельника.
— Приятных выходных, профессор, — хором попрощались сорванцы.
— Спасибо, вам тоже, — ответил Гарри.
Беллатрикс его уже ждала у своего кабинета, чуть ли не подпрыгивая на месте от
нетерпения. Завидев Гарри, она сразу подхватила его под локоть и поволокла в
Хогсмид, по дороге рассказывая последние новости. В коттедже не раздеваясь они
прошли в комнату с камином, где она взяла из подставки волшебного порошка и
высыпала в огонь.
— Блэк-манор, — произнесла Беллатрикс и толкнула Гарри в камин.
Глава 3. Кровные узы
Жизнь снова была прекрасна. Лишь проведя неделю среди толп голосящих, скандалящих,
спорящих, толпящихся и не слушающихся детей, Гарри понял, до чего может быть
чудесна жизнь, когда в ней нет всего этого. Когда можно просто разлечься на диване
в просторной гостиной особняка, — который и особняком-то он называл лишь потому,
что жить во дворце, путь и не столь большом, ему пока ещё не хотелось, — и на пару
с Нимфадорой мирно читать стишки из “Матушки Гусыни”, попутно рассматривая смешные
колдокартинки. При этом рядом в кресле занята вышиванием Андромеда, периодически
поглядывающая на него с загадочной улыбкой, а в соседнем — Нарцисса, сделавшая над
собой усилие и отложившая щебет — который из неё так и рвался при встрече — по
крайней мере до того момента, как они окажутся в постели.
Конечно, жизнь могла бы быть ещё лучше, если бы не заживающая дыра в боку. Точнее,
дыра уже совсем затянулась. Собственно, едва они с Беллатрикс переступили порог
особняка, его сразу подхватила под руку Нарцисса и силой отволокла в спальню — не
то чтобы он стал бы особо сопротивляться. Там они с Андромедой избавили его от всей
одежды и сняли доспех, чтобы осмотреть. Оказалось, что благодаря усиленному питанию
и нужным снадобьям дыры уже нет, а место, где она была, покрыто розовой и нежной,
как у младенца, кожей. Нарцисса провела около пятнадцати минут, водя палочкой вдоль
бока, вглядываясь в одной ей понятные знаки, а потом выдала вердикт — рана
постепенно затягивается.
— Кожа восстановилась быстрее всего, — пояснила она. — Поэтому заклинание, которое
окутывало тебя снаружи, я обновлять не буду. Но помни, дорогой, внутри тебя всё ещё
дыра. Ты всё ещё тяжелораненый, и должен относиться к своему состоянию серьёзно…
Она опустила глаза на руку, которая успела добраться до её бедра и теперь сжимала и
поглаживала, и тяжело вздохнула.
— Да, никаких постельных утех, дорогой, — продолжила она. — Ещё неделю или две.
Прошу тебя. Лучше потерпеть немного, чем…
— Не волнуйся, — кивнул Гарри с улыбкой. — Пока лечащий врач не скажет, что я
здоров, я буду исключительно осторожен.
Тем более, что от этого в прямом смысле зависит жизнь и здоровье Беллатрикс.
— Я думала, что стоит вообще пока отвезти Дору к маме, — подала голос Андромеда, —
но в итоге мы с ней договорились, что она будет с тобой, но лишь рядом, и
забираться на руки не станет.
— Я всецело отдаю себя в ваши руки, — сказал он. — Как скажете, так и будет.
— Вот всегда бы так! — улыбнулась Нарцисса, гладя его по щеке. — Что-то ты больно
покладист сегодня. Такое ощущение, что тебе только что выдали порцию эйфориака!
— На самом деле, так оно и есть, — согласился он. — Я же здесь, с вами…
Она наклонилась к нему и осторожно поцеловала в губы.
— Это хорошо, что ты так считаешь, — тихо сказала она. — А сейчас немного потерпи,
я буду тебя лечить, и может быть щекотно.
Нимфадора действительно вела себя очень смирно — и даже в чём-то серьёзно. Впрочем,
Гарри был сражён в самое сердце, когда она вместо того, чтобы с разбега запрыгнуть
на руки, степенно подошла и обняла ногу, крепко прижавшись. Поскольку доспех
обратно надевать не стали, то Гарри не решился взять её на руки. Спать её
укладывала Андромеда, а Нарцисса тем временем, набрав в ванную воды, помогла Гарри
забраться, быстро сбросила с себя одежду и сама присоединилась. Села рядом на
колени и стала мылить мочалку, чтобы его помыть.
— Где Белла, ты не знаешь? — удивлённо спросил он.
— Дрыхнет, — кратко ответила Нарцисса, осторожно водя мочалкой по его коже. — Как
тебя доставила, пошла к себе в комнату, упала на кровать и так там и лежит. Даже не
разделась, представляешь?
— Укатали сивку крутые горки, — задумчиво пояснил он. — Думаю, над ней так
изощрённо ещё в жизни никто не издевался. Даже я. Чем вы тут без меня занимались?
— От скуки умирали, — недовольно откликнулась она. — Думаешь, весело нам втроём с
Дорой в этом огромном доме? Я каждый день проводила в библиотеке Министерства, а
Меда с Дорой в основном у родителей. Вечером приходил дядюшка, с нами ужинал и
рассказывал новости.
— Когда ты мне разрешишь пользоваться камином, я буду вечером отправляться сюда, —
сказал Гарри. — Нам с Беллой без вас тоже не очень весело. Альфи рассказал что-
нибудь интересное?
— Ну ты же наверняка читал эту газету, — пожала она плечами. — Сейчас только и
разговоров, что внезапно возникшая новая угроза в виде полчищ вампиров, готовых
сожрать кого угодно. Не напрягайся, — сказала она, укладывая его ногу себе на
плечо, чтобы помыть. — Не такая уж я и хрупкая, как тебе кажется. В общем,
Департамент охраны пытается выяснить, как можно собрать об этих вампирах хоть
немного информации, Министерство строит грандиозные планы по мобилизации населения,
а о Волдеморте и его Пожирателях Смерти никто даже не вспоминает. Даже не знаю,
хорошо ли это, поскольку если он внезапно вернётся и нападёт, это будет для всех
полной неожиданностью…
— Можно подумать, до того они готовились отражать какое-то нападение, — усмехнулся
он. — Да если бы и готовились… Четыре сотни Пожирателей Смерти, какими бы они ни
были никудышными воякамаи, — а это вовсе не так, как ты сама видела, — снесли бы
работников Департамента охраны вместе с аврорами и даже не заметили. И это при
условии сопротивления со стороны Министерства. Интересно…
— Что? — переспросила Нарцисса, опуская одну ногу и беря на плечо другую.
Эта мысль была неожиданной, и он сам удивился тому, что такой простой вопрос ни
разу не пришёл ему в голову за все одиннадцать лет с момента, когда Муди сообщил
ему число Пожирателей в армии Волдеморта.
— Интересно, почему Волдеморт так до сих пор не сделал? — поднял брови Гарри. — Что
ему мешает просто атаковать? Я тебе рассказывал, когда случилась Битва за Хогвартс,
Пожирателей там было лишь около полутора сотен…
— Включая нас с Беллой, — кивнула она со вздохом.
— Включая Нарциссу Малфой и Беллатрикс Лестрейндж, — поправил он. — И первая в
итоге спасла мне жизнь.
Нарцисса вздохнула, откладывая мочалку, сняла его ногу с плеча и улеглась рядом,
положив голову ему на плечо и поглаживая грудь.
— Я рада, что двадцать лет, проведённые бок о бок с Малфоем, не до конца убили в
ней человека, — произнесла она. Гарри поцеловал её в лоб. — Жаль лишь, что той
Беллатрикс не так повезло. Что ты говорил про Тёмного Лорда?
— Мне подозрительно его бездействие, — откликнулся Гарри. — То есть я бы не сказал,
что во время наших коротких встреч он произвёл впечатление умудрённого опытом
стратега… Даже мне-мальчишке он казался чересчур… Знаешь, оторванным от реальности.
Будто его противники — лишь пыль под ногами, и ему не стоит труда уничтожить
любого. По моему, до самой своей повторной смерти он с апломбом продолжал в это
верить.
— Ну вот и объяснение, — пожала плечами Нарцисса.
Дверь ванной, которая после всех переделок напоминала скорее римские термы… или
купальню в гареме, открылась, и появилась сонная Андромеда.
— Вот вы где! — заметила она и прикрыла рот, сдерживая зевок. — Что-то меня моя
коза сегодня умучила. Так возбудилась от твоего появления, что болтала битый час
без умолку. Да ещё и пыталась прыгать в кроватке…
— Ну её же не дали попрыгать по Гарри, — откликнулась Нарцисса и легонько похлопала
его по груди: — Давай сюда, сестрёнка, тут водичка тёпленькая!
— Ой, а можно я быстро окунусь, и мы все пойдём в постельку! — предложила
Андромеда. — А то я боюсь, что засну, и тебе ещё и меня придётся на себе тащить.
— Левикорпусом отволоку, — с улыбкой махнула рукой Нарцисса.
Андромеда разделась и залезла в воду, Гарри с улыбкой наблюдал через полуприкрытые
веки, как она, задрав ножки к потолку, по очереди их моет.
— Меда, ой, зря ты это, — со смехом произнесла Нарцисса, опустив ладошку на
встрепенувшийся член. — Гарри сейчас даже возбуждаться сверх меры не рекомендуется.
Сердце, к счастью, не задето, но вокруг него всё равно сплошная рана.
— Ой, извините! — смутилась та, подогнула ножки и прикрыла грудь. — Просто ты на
вид вполне целый и невредимый, вот я и расслабилась…
— Гарри, а давай и правду в постель переместимся? — спросила Нарцисса. — А Меда
пока закончить принимать ванну…
Оказывается, за неделю непрерывного ношения доспех стража уже успел изрядно
надоесть, и его отсутствие телом было воспринято как благодать. Андромеда закончила
достаточно быстро, и забралась под одеяло, ещё только когда Нарцисса сушила
палочкой волосы после ванны. Укладываться Гарри на грудь она не стала, но
прислонилась к плечу, почти доставая носиком до его уха.
— О чём вы без меня разговаривали? — поинтересовалась она уже не таким сонным
голосом.
— О Волдеморте, — ответил Гарри. — И о том, почему он, имея достаточно сил, не
захватит Министерство.
— Гарри кажется, что Тёмный Лорд даже мысли не допускает, что кто-то способен ему
противостоять, — добавила Нарцисса, прижавшись с другой стороны, и поцеловала его в
щёку.
— Ой, ну его к чёрту, — пробормотала Андромеда. — Давайте спать, а то у меня глаза
слипаются.
Когда Гарри проснулся, было уже явно позднее утро. Кто-то раздвинул плотные
гардины, и потолок был ярко подсвечен бликами солнечного света, отражёнными от
паркета, отполированного до зеркального блеска. Рука — с той стороны, где заснула
Андромеда — очень удобно лежала на мягкой ягодице… Гарри повернул голову и уткнулся
в ворох каштановых волос. Погладил попу и несколько раз сжал.
— М-м-м… — пробормотала она во сне и пару раз причмокнула.
— Ты ещё спишь, солнце? — спросил он, даже не пытаясь сдержать улыбку.
— М-м-м? — переспросила она, завозилась, резко подняла голову, приподнимаясь,
поставила руку на локоть и упёрла подбородок в ладонь, глядя на него ещё не совсем
проснувшимися глазами. Беллатрикс! — Как-как ты меня назвал?
Да уж, вроде можно было бы за это время привыкнуть к тому, что теперь, после того,
как Беллатрикс сменила причёску и цвет волос, они с Андромедой похожи, как… родные
сёстры…
— Солнце, — повторил Гарри, улыбнувшись ещё шире. — Доброе утро. Ты немного
отдохнула?
— Ага, — кивнула она. — Наконец-то выспалась как следует. Представляешь, прихожу
под утро, а у тебя в постели две девицы…
— Ужас, — покачал он головой. — И что?
— Да что? — пожала плечами Беллатрикс. — Одна готовит завтрак, а другая пошла
будить твою дочь.
— А ты? — спросил он.
— А я, как самая бесполезная, легла дальше спать, — сообщила она и снова уронила
голову.
— Ну ты молодец, — похвалил Гарри, гладя выпуклости под рукой.
Вчерашний сеанс лечения, проведённый Нарциссой, сильно помог самочувствию —
оказалось, что он уже и без доспеха может самостоятельно вставать и передвигаться.
Это обрадовало, в особенности в отношении личной гигиены, поскольку ходить в туалет
в сопровождении кого-нибудь из двоюродных тётушек вовсе не улыбалось. Беллатрикс
тем не менее его не оставила и терпеливо ждала снаружи, пока Гарри закончит
утренний моцион, а потом вызвалась помочь, когда он одевался. Впрочем, у него
создалось впечатление, что последнее было исключительно ради возможности немного
поприжиматься, и в итоге Гарри просто обнял её, решив, что подобного рода утренняя
зарядка тоже необходима.
Как оказалось, Андромеда с Дорой и Нарцисса уже ждали их за завтраком. Ещё с
середины недели подуло с севера, и на террасе с утра было несколько неуютно,
поэтому стол накрыли в гостиной. Нарцисса к тому же обмоталась пледом и грела руки
о большую дымящуюся чашку с чаем. Андромеда вскочила из-за стола, чтобы обнять
Беллатрикс и поцеловать в щёку Гарри. Нимфадора просто радостно улыбалась,
размазывая кашу по щекам.
— Что ещё вы нам вчера не рассказали? — поинтересовалась Андромеда, когда уже
приступили к завтраку.
— Что вы услышали от Гарри? — деловито спросила Беллатрикс.
— Так, дай-ка сообразить… — задумалась Андромеда. — Про недопонимание с МакГонагал
и про то, как всё разрешилось, про неприличные намёки со стороны Кеттлбёрна, про
то, что профессор Синистра, оказывается, очень даже горячая штучка…
— Ну это, положим, ты только что придумала, — рассмеялась Нарцисса.
— Ага, ты тоже успела неплохо изучить Гарри, — кивнула Беллатрикс.
— Ну может и придумала, — с улыбкой пожала плечами Андромеда.
— Но она и вправду горячая штучка, — подтвердил Гарри. — Надо всё-таки отдать ей
должное.
— В одной из книг по обрядам в библиотеке Министерства я нашла описание ритуальной
кастрации, — с невинным видом сообщила Нарцисса.
— Не надо… ритуальной кастрации, — поморщилась Беллатрикс. — Гарри и так поёт
просто божественно.
— Что ещё? — спросила Андромеда, поглядев на Нарциссу. — Ах да, ещё про Сириуса с
друзьями, про их новое изобретение с картой Хогвартса, на которой видно, нет ли
поблизости Филча, про то, как Хогвартс всполошился от новости про вампиров… И вроде
всё.
— Ещё туда стоит добавить, что Гарри решил сделать из Реджи настоящего бабника, —
изобличающим тоном сообщила Беллатрикс, поймала его взгляд и удивлённо добавила: —
Что? Ты же сам мне рассказывал!
— Я тебе вовсе не то говорил, — покачал головой Гарри. — Я всего лишь сказал, что
намерен слегка улучшить его шансы у девушек…
— И поэтому отдал под его опеку сразу четверых, — припечатала Беллатрикс.
— Если они его не сожрут, то стеснительным он перестанет быть точно, — подмигнул
Гарри и подозрительно прищурился: — А что это ты за него так переживаешь?
И подмигнул. Сёстрам его намёк никак не мог быть понятен — своими терзаниями
относительно Сириуса она поделилась лишь с Гарри, но сама Беллатрикс вспыхнула, как
цветок мака.
— Действительно, Белка, — миролюбивым тоном произнесла Андромеда, не заметив
гневного смущения сестры, — ну ничего же плохого не случится, если Реджи немного
побудет в компании девочек…
— Тем более, что мальчики с ним тоже не особо дружат, — согласилась Нарцисса. — По-
моему, пусть лучше бабником вырастет, чем бобылём.
Нимфадора прицелилась и метко запулила с ложки кашей Гарри в грудь.
— Дора! — воскликнула Андромеда
— Ух ты ж моё солнышко! — расцвела Беллатрикс. — Все против меня, одна ты
защищаешь!
— Ах да, Гарри ещё рассказывал про разговор с Дамблдором, — вспомнила Нарцисса. —
Что, оказывается, это Гарри был довеском к тебе, а не наоборот.
— А зачем я Дамблдору, он не пояснил, случаем? — поинтересовалась Беллатрикс.
— Гарри сказал, что Дамблдор назвал тебя лучшей выпускницей, — ответила Нарцисса.
— Значит, не пояснил, — качнула головой Беллатрикс. — Дамблдор думал сделать из
меня шпиона при Тёмном Лорде.
Нарцисса замерла, широко раскрыв глаза и ошёломлённо на неё глядя.
— Погоди, но ведь тебя же наверняка убьют… — выдавила она, помотала головой и
воскликнула: — Гарри, а ты-то что молчал?
— А Гарри и не молчал, — пожала плечами Беллатрикс. — Он пообещал нашему директору,
что если тот хоть взглянет в мою сторону с мыслью послать к Тёмному Лорду, то Гарри
ему бороду по одному волоску повыдергает и заткнёт туда, где никогда не восходит
солнце.
— Белла! — протестующе воскликнула Андромеда. — Где ты этого набралась?
— Способные детишки у нас учатся, ничего не скажешь, — пробормотал Гарри.
Нарцисса сначала рассмеялась, а потом, снова округлив глаза, спросила:
— Ты ведь это только что придумала?
— Да ладно — придумала, — вздохнула Андромеда. — Зная нашего дорогого Гарри, могу
предположить, что примерно так бы и случилось.
— Не понимаю, неужели все мои мысли написаны у меня на лбу? — сокрушённо покачал
головой Гарри. — Я ведь чуть ли не в тех же выражениях об этом подумал…
— Белла успела тебя хорошо изучить, это точно, — кивнула Андромеда. — У меня,
кстати, к тебе есть разговор.
— Я весь внимание, — улыбнулся Гарри.
— Давай после завтрака, хорошо? — предложила она.
— Это секрет, да? — завертела головой Нарцисса. — Секрет?
— Да нет же, — возразила Андромеда. — Просто… не знаю, мне требуется подходящая
обстановка. Кстати, вода в пруду тёплая, и мы могли бы пойти туда.
— Эх, залечь на мелкоте и поспать как следует! — мечтательно закатила глаза
Беллатрикс.
К концу завтрака Альфард прислал записку, что вечером навестит их с Сайнусом и
Друэллой, поэтому торопиться было особо некуда. Гарри расположился у заводи для
Нимфадоры, помогая той строить фортификационные сооружения из песка, Беллатрикс,
раскинувшись неподвижной звездой, медленно дрейфовала вдоль берега, а Нарцисса
загорала на отмели. Девушки уже совсем освоились и в обществе Гарри, и в
присутствии друг с друга, поэтому даже не подумали надеть купальники, завораживая
его видом своих прелестей. Андромеда, проплыв пару раз весь пруд взад-вперёд,
выбралась на берег, отжала волосы и подсела к Гарри.
— Мне было скучно, и от нечего делать я взяла у Доры кровь… — сказала она.
Беллатрикс моментально собралась и переместилась в вертикальное положение, чтобы
голова возвышалась над водой и, соответственно, ей было лучше слышно. Нарцисса
подняла голову и опёрлась на локти.
— Мама пальчик уколола, — сообщила Нимфадора, демонстрируя пострадавшую часть тела.
— Давай поцелую, — предложила Гарри. Она привстала, чтобы достать до него, и Гарри
с улыбкой коснулся подушечки пальца губами. — А зачем?
— Я не знаю, о чём я думала, — покачала головой Андромеда, и Нимфадора повторила её
жест. — У меня, знаешь, много всяких мыслей бродит в последнее время. — Я дала
кровь папе, и он поместил её на наше Дерево…
Гарри удивлённо поднял брови.
— Дай-ка я догадаюсь, — перебила Беллатрикс. — Вышло так, что Тэда на
генеалогическом дереве нет и в помине.
— Точно, — кивнула Андромеда и прикрыла ладошкой распахнувшийся от удивления рот: —
Как? Как ты узнала?
— Вся просто, сестрёнка, — усмехнулась Беллатрикс, вставая из воды. Она скрутила
волосы в толстый жгут, чтобы отжать, закинула за спину, уселась рядом с Андромедой
и обняла её сзади. — Ты же сама сказала, что много об этом думаешь…
— О чём? — не поняла Нарцисса.
— О том, что Гарри отец Доры, — пояснила Беллатрикс.
— Я счастлива, Белла, — вздохнула Андромеда и посмотрела Гарри в глаза. — Безумно.
Правда. И из-за Доры, и из-за…
На её щеках проступил лёгкий румянец, когда она вспомнила о своём “положении”.
— Мы же не знаем, как работают магические артефакты, сделанные неизвестными
мастерами, — пожала плечами Беллатрикс. — Папа поместил кровь на Дерево Блэков,
прошение Гарри на отцовство магическим образом зарегистрировано в Министерстве, ты
при этом купаешься в своём счастье — вот волшебство и сработало таким образом. Что
скажешь, Гарри?
До этого он слушал речь Беллатрикс молча — уж слишком неожиданным прозвучало
признание Андромеды. Точнее, оба признания. Беллатрикс была безусловно права в том,
что такой сложный артефакт, как генеалогическое дерево, может быть снабжён какими-
то дополнительными функциями. Например, официальное признание ребёнка вполне может
быть воспринято артефактом, как сигнал для помещения отпрыска на дерево. Впрочем…
— Это всего лишь констатация очевидного, — пожал он плечами. — Дора моя дочь, что я
ещё могу сказать?
— Гарри, мне это очень важно, — взмолилась Андромеда.
— Мне тоже, — согласился он. — Ты просто не представляешь, насколько мне важна Дора
и факт того, что она есть в моей жизни.
— Вы так никогда не договоритесь, — закатила глаза Беллатрикс.
Нимфадора поднялась, подошла к Гарри, по пути растоптав половину построенного
замка, обняла за шею и крепко прижалась.
— Киса мой, — заявила она.
— Конечно, твой, — прокомментировала Беллатрикс.
— Кстати, о Кисе… — вспомнил Гарри. — А может…
— Не может, — отрезала Нарцисса. — Я не знаю, как работает анимагия, и я тебе
запрещаю оборачиваться, пока ты полностью не выздоровеешь. Дора терпела всё это
время, и ещё пару недель потерпит.
— Ну ладно, — вздохнул Гарри. — Если доктор не велит, значит, оборачиваться не
буду.
Вечером прибыли Альфард с Сайнусом и Друэлла. Друэлла была обеспокоена здоровьем
Гарри, даже несмотря на то, что Нарцисса довольно подробно объяснила ей характер
повреждений, прогресс в выздоровлении и текущее лечение. Она даже порывалась
самостоятельно провести осмотр, но тут уже Нарцисса уперлась и заявила, что хотя бы
в собственной семье должны доверять её навыкам и умениям. Сайнус рассказывал о
восторженных дифирамбах, которые ему в один голос пели изрядно разбогатевшие по
окончании тотализатора Поллукс, Арктурус и Орион. По его словам, даже Вальбурга
немного оттаяла, когда Орион с гордостью продемонстрировал ей новый сейф в банке со
всем его содержимым. Альфард сообщил, что в свою очередь в сейфе Гарри в Гринготс
теперь лежит полмиллиона галлеонов.
— Ещё я хотел показать тебе вот это, — произнёс он, выкладывая на стол папку с
бумагами, из которой свисали сургучные печати на парчовых лентах.
— Что это? — удивился Гарри.
— Это бумаги на пэрство, — пояснил Альфард. — Я знаю, что для нас маггловские
титулы не имеют значения, но всё же попросил Пейдж Силверфиш из секретариата
Министра этим озаботиться. Случай уникальный, поскольку Малфой единственный среди
британских магов имел титул. Видишь ли, “манор” это не просто особняк с землёй, это
ещё большие владения в управлении хозяина манора. Теперь это всё перешло к тебе, а
вместе с манором перешёл и баронский титул, о чём и говорится в этих бумагах. В
принципе, ещё должна была состояться церемония посвящения в рыцари, но по
согласованию с маггловским премьер-министром мисс Силверфиш удалось создать у всех
заинтересованных лиц впечатление, что эта формальность уже пройдена…
— Будем звать тебя “барон”, — хихикнула Нарцисса.
— Нет, ты не подумай, что в твоей жизни произойдут какие-то изменения, — поспешил
уточнить Альфард. — И уж точно не стоит наутро ждать под окнами толпу пейзан,
которые пришли, чтобы ты вершил суд и сеял справедливость…
— Даже от сердца отлегло, — усмехнулся Гарри.
— Да я и не рассчитывал тебя этим как-то обрадовать, — улыбнулся Альфард. — Мне
просто было скучно, вот я и решил развлечься, а заодно потешить своё любопытство.
Гости засиделись допоздна — Андромеда уже давно уложила Нимфадору и снова
присоединилась к обществу. Они с Нарциссой чем-то весело делились с Сайнусом и
Альфардом и сами смеялись над тем, что рассказывали им те. Беллатрикс с Друэллой
расположились на диванчике в дальнем углу гостиной. В какой-то момент Друэлла
положила голову дочери себе на колени и принялась перебирать волосы, и Беллатрикс
при этом выглядела… не то чтобы совсем до невозможности счастливой, но блаженство
уж точно было написано у неё на лице.
Гарри казалось, что про него все забыли, — что, впрочем, было не так уж плохо,
поскольку можно было предаться своим мыслям, которые текли во всех направлениях и
одновременно никуда, — но когда он почувствовал, что глаза начинают слипаться,
Нарцисса почти сразу — Гарри это точно видел — что-то шепнула Сайнусу, они с
Альфардом вскочили и стали прощаться.
А ночью приснился удивительный сон. Ну точнее, не сон — Дафна же объяснила ему, что
это видения той реальности, в которой остался второй такой же Гарри… Только там он
по-прежнему был Поттер. Та темноволосая девушка, Панси… Она полулежала в постели,
растрёпанная, изнурённая, но даже более красивая, чем обычно. Помимо Гарри с
Асторией в комнате ещё были две целительницы. Гарри сидел рядом с Панси, и она
судорожно стискивала его руку, а с другой стороны сидела бледная Астория. Широко
расставленные колени Панси были прикрыты простынёй, под которую внимательно
заглядывала одна из целительниц, что-то при этом говоря. Панси морщилась,
напрягаясь, надувала щёки, и Гарри было видно, как она добела стискивает руку
Поттера… а потом отпускает, и лицо расслабляется.
Гарри уже знал, что происходит, несмотря на то, что ни разу ещё не видел, как это
происходит. Ему не было слышно звуков, лишь картинка, но о том, что говорит
целительница, можно было догадаться и частично прочитать по губам, а о том, что
говорит Панси… Она, в общем-то, ничего не говорила, она была занята делом. Настал
срок, и нужно было сделать это. Ей точно не было больно — всё-таки волшебники, а
особенно те, кто специализируется на целительстве, прекрасно умеют прогонять боль,
если бы он не успел в этом неоднократно убедиться за свою бытность аврором, то
прошедшая неделя наверняка раскрыла бы ему глаза. Сам он, судя по всему, успел
присоединиться уже ближе к концу процесса — Астория успела всего лишь пару раз
вскочить и обежать комнату, закрывая лицо обеими руками. В какой-то момент
целительница почти целиком нырнула под простыню, Панси снова надула щёки,
зажмуриваясь, и… обратно целительница появилась с красным, чуть ли не коричневым
комочком на руках, и Гарри сначала почувствовал, как у него останавливается сердце,
а потом через эту дыру между мирами, в которую он бесстыдно подглядывал, до него
донёсся безудержный восторг Поттера.
Панси была без сил, она даже голову не могла поднять, чтобы посмотреть, но со
счастливым лицом выслушивала, что ей говорила не менее радостная целительница.
Астория рыдала ей в плечо, а вторая целительница тем временем произнесла какое-то
заклинание, после которого пуповина сама разделилась в нескольких сантиметрах от
пузика младенца, и короткий остаток завился в аккуратный пупок. Мальчик!
Целительница завернула его в пелёнку, и Поттер подскочил, протягивая руки, а потом
уселся, в нежностью на лице прижимая сына к груди. Первая целительница ещё что-то
сказала Панси, и та снова послушно зажмурилась, напрягаясь — зачем, Гарри не знал,
а слов ему по-прежнему не было слышно. Потом та снова пропала под простынёй,
очевидно, что-то завершая, а Панси безумными от счастья глазами смотрела на
ребёнка. Поттер осторожно положил сына ей на грудь, и она что-то сказала Астории,
целуя её макушку. Та наконец смогла поднять голову, даже не позаботившись, чтобы
стереть с лица слёзы, и, неверяще улыбаясь, осторожно погладила малыша по головке…
Изо сна его выбросило рывком. Будто кто-то потребовал его присутствия здесь, и
Гарри абсолютно точно знал, кто именно его притянул.
— Дафна, — сказал он, улыбаясь в потолок.
Счастье за Поттера никуда не ушло, то, что он только что пережил, так и осталось с
ним, как и радость, от которой захлёбывалось сердце.
— Милый, — произнесла она, и над ним нависло её улыбающееся лицо. — Погоди, я тебя
посажу…
— Да я… — пробормотал он, но сказать, что и сам в состоянии подняться, не успел —
она подсунула ладошку ему под затылок и с натугой потянула.
— Ну ты и кабан, — покачала она головой, когда — не без помощи Гарри — он оказался
в вертикальном положении. — Не понимаю, зачем тебя при переброски в это время ещё и
увеличило…
И на этот раз в её наряде не было даже следа фривольности — обычное домашнее платье
до пят, которое она часто надевала в их недолгую совместную жизнь. Она сидела рядом
на коленях, между Гарри и Нарциссой, которую, похоже, сама же сдвинула к краю —
поскольку Нарцисса во сне неизменно ползла в его сторону, и представить, что она
вдруг добровольно оказалась с дальнего конца кровати, было невозможно — и заботливо
укутала. Гарри усмехнулся.
— Ты уже догадался, почему я примчалась? — спросила Дафна. Он кивнул, а она
развернулась, усаживаясь рядом с ним, откинулась на поставленную вертикально
подушку и притянула его к себе. — Мне просто необходимо с тобой пообниматься. Прямо
сейчас, незамедлительно, — она обвила руками его плечо и прислонилась виском. —
Милый, какие же они все счастливые! Даже я, находясь невесть где, просто безмерно
рада за них. Чёрт, ну почему нельзя…
Она нахмурилась и задумалась.
— Что? — спросил Гарри. — Что нельзя?
— Я бы тебя ни с кем делить не стала, — помотала она головой. — Даже с Тори, что уж
там говорить о Панси. Знаешь, всякие глупости в голову лезут…
— Вроде того, что твоя гибель открыла им дорогу к счастью? — понимающе кивнул он.
— Угу, — подтвердила Дафна. — Ведь глупости, да? Я, конечно, не могла знать, что
невольно сделала Панси твоей поклонницей, но сестра-то моя любимая всегда была для
меня как на ладони. И даже если бы я сейчас вернулась туда… живой… несмотря даже на
ребёнка… Как же всё это сложно… и глупо.
— А если бы ты стала живой здесь? — поинтересовался Гарри. — Тоже бы разогнала…
— Твой гарем? — уточнила она, когда он замялся. — Конечно. Я знаю, что каждой из
них чем-то обязана. Как минимум двоим — твоей жизнью, но ты всё-таки мой, Гарри,
мой без остатка, от пяток до самой макушки мой, и иначе быть не может.
— Ты сама говорила, что у меня большое сердце, — улыбнулся он, — и что в нём хватит
места всем…
— Говорила, — кивнула она, снова сосредоточенно нахмурившись. — Хорошо, давай так…
Ты вот недавно говорил о приоритетах. Только что, когда мы с тобой подглядывали…
наблюдали эту прекрасную картину, я поняла, я в полной мере осознала, какие
приоритеты у меня.
— Интересно, — кивнул он.
— Я хочу ребёнка, Гарри, — горячо зашептала она. — Я хочу от тебя ребёнка. Я сейчас
даже жить не хочу так сильно, как подарить тебе нового маленького человека, в
котором были бы я и ты, мы оба. Если у меня будет шанс, если случится настоящее
чудо, я стану живой, и сбудется это моё желание, то… То твои спутницы тоже станут
моей семьёй. Я просто уверена, что моё счастье затмит жгучую ревность… Ну скажи,
почему у нас с тобой не было ребёнка?
— Не знаю, — пожал он плечами. — Молодые были, глупые. Мне тоже жаль, любимая, —
вздохнул он и нахмурился: — Но погоди, что ты сказала про ревность?
— Сейчас я никого ни к кому не ревную, — быстро произнесла Дафна, подняла пальчик и
для убедительности им покачала. — Никого. Ни к кому. Так что пусть тебя это не
заботит.
— Ты когда-нибудь слышала о том, что можно просто изготовить человеческое тело и
вложить в него душу? — спросил он, решив не углубляться далее в рассуждения о
ревности.
— Я даже не знаю, душа ли я, Гарри, — покачала она головой. — А может, я и вправду
живая, но не всегда, а в отдельные моменты времени? Думаешь, у меня есть время для
подобных размышлений? Ты же постоянно занят, постоянно что-то делаешь. Мне гораздо
интереснее делать это с тобой, чем задумываться над чем-то, что неизменно нагоняет
на меня скуку.
— А если попытаться сделать тебе ребёнка как раз в один из этих отдельных моментов
времени? — спросил он.
— А до того мы чем занимались? — распахнула глаза Дафна. — Но видишь же, ничего не
получилось.
— Надо просто больше стараться, — решительно кивнул он. — Как только выздоровею,
примемся. Думаю, если стараться как следует, то обязательно должно получиться.
— Ну во всяком случае мы оба получим удовольствие, — рассмеялась она. — Жаль, всё-
таки, что я сейчас здесь, а ты не в состоянии.
— Почему — не в состоянии? — поднял брови Гарри. — У меня есть пальцы и язык…
— Глупый ты, глупый! — фыркнула она и легонько ткнула кулачком ему в лоб. — Ты что,
сможешь сделать что-то такое и не возбудиться сверх меры?
— Нет, а при чём… — начал было он, а потом вспомнил.
— Потому что твоя чудесная, великолепная и замечательная Нарцисса только вчера тебе
сказала, что возбуждаться тебе не стоит, — озвучила его догадку Дафна и погладила
его по груди: — Поэтому, дорогой, ложись, а я буду рядом — любоваться на самого
прекрасного мужа на свете.
— Что-то ты больно весёлая, — покачал он головой, откидываясь на подушку.
— Я же тебе сказала, глупый, — напомнила она, блеснув глазами, — меня сейчас просто
распирает от счастья. Летать хочется!
Воскресенье прошло так же беззаботно, как и суббота. С погодой явно повезло,
поскольку солнце припекало чуть ли не как в июне, лёгкий ветерок почти не ощущался,
да и на небе не было ни облачка. Первую половину дня Нимфадора рассекала водную
гладь то на спине Беллатрикс, то на её груди. Гарри же чувствовал, что ему просто
необходимо быть поближе к животику Андромеды — который, впрочем, оставался всё
таким же плоским, да и каким он ещё может быть на сроке в полтора месяца? — и
каждый раз, когда она оказывалась рядом, обнаруживал на нём свои руки,
прижимающиеся и поглаживающие. Андромеда блаженно жмурилась от его внимания, а
Нарцисса хитро улыбалась — настолько хитро, что Гарри даже подумал, не решилась ли
она тоже последовать примеру сестры? Рассмотрев эту мысль со всех сторон, он понял,
что она ему нравится. Как раз в один из таких моментов — когда он поглаживал живот
Андромеды, оценивающим взглядом взирая на Нарциссу — рядом появилась Беллатрикс с
Нимфадорой, крепко обвившей её шею, уселась рядом и в свою очередь стала
разглядывать его.
— Ты что? — наконец не удержалась она, озадаченная взглядами, которыми он награждал
грациозно раскинувшуюся на песке Нарциссу.
— Если Цисси тоже окажется в положении, — откликнулся он, — то ты — следующая.
— Гарри! — воскликнула она и яростно зашипела: — Отмени немедленно! Отмени!
Выходные закончились неприлично быстро. Вечером Гарри пошёл укладывать Нимфадору
вместе с Андромедой и полчаса читал ей сказку про суровых северных гоблинов, —
укрощающих драконов и летающих на тех, куда им заблагорассудится, — а потом в
постели вчетвером болтали ни о чём до середины ночи. Когда Беллатрикс его
разбудила, Нарцисса с Андромедой ещё спали. Она помогла Гарри снова надеть доспех,
— на всякий случай, — и они отправились в Хогвартс.
Как раз в понедельник к нему на уроки должен был прийти пятый курс — в том числе и
сорванцы. На втором уроке, перед обедом. Поэтому весь первый урок, с другой группой
пятикурсников, Гарри провёл практически машинально, на ходу обдумывая, как бы
попытаться предложить Сириусу с друзьями программу, чуть более расширенную по
сравнению с остальными. Особо ничего не придумалось — класс заполнен почти до
отказа, и пример Регулуса показал, что учитель, что-то объясняющий группе учеников,
неизбежно станет объектом пристального внимания остальных. В итоге Гарри решил, что
идея хорошая, но стоит отложить исполнение до лучших времён.
В результате совсем забыл о некоем обстоятельстве. О чём-то, к чему действительно
стоило подготовиться, но как раз в нужный момент оно оказалось забытым. И результат
не заставил себя ждать.
— Профессор Блэк! — в очередной раз кашлянула староста пятого курса Крамми
Доркнердтон, привлекая его внимание.
— Да-да, — отозвался Гарри.
— Профессор, со всем уважением, долго мы так будем стоять? — выдавила Доркнердтон.
— И долго мы так стоим? — спросил он, не отнимая ладони ото лба.
Ладонь, прислонённая ко лбу, закрывал пол-лица и, самое важное — глаза. Зато между
пальцев было прекрасно видно всё, что нужно. Со стороны, скорее всего, это
выглядело, будто он думает — по крайней мере, именно на такой эффект Гарри
неосознанно рассчитывал.
— Пятнадцать минут, профессор, — проявляя нетерпение, ответила Доркнердтон.
Целых пятнадцать минут! А ему-то казалось, что прошло от силы пятнадцать секунд.
Всё, пора перестать пялиться на Лили и приступить всё-таки к уроку. Ну разве что
ещё немного её поразглядывать.
— Профессор! — недовольно напомнила Доркнердтон.
— Да-да, — откликнулся он.
— Ещё пять минут прошло, профессор! — произнесла она.
Чёрт! Ещё пять минут! А что поделать, если Лили Эванс стоит всего лишь в трёх
метрах, периодически о чём-то неслышно перешёптываясь с подружкой, и от её слабой
улыбки сладко замирает сердце? На колдографиях она была старше, и такой вот…
девчонкой Гарри её видел лишь в подсмотренных воспоминаниях Снейпа. Даже думал, что
Снейп мысленно её приукрасил, вышли же у него карикатурные сорванцы, — Джеймс с
отсутствием печати интеллекта на лице, изнеженный Сириус, подловатый Питер и
звероподобный Римус, — но нет, Лили явно блистала среди подружек, и Гарри вполне
мог себе представить, как она походя, сама не замечая, разбивает сердца
одноклассников.
Гарри потряс головой, отгоняя наваждение, и убрал руку.
— Да, прошу прощения, — произнёс он и продолжил чуть громче: — Итак. Цели
факультативного курса “Основы дуэльного мастерства” как нельзя более ясно заявлены
в названии курса. Думаю, все вы записались в мой класс именно ради этого, и
надеюсь, я вас не разочарую. Заранее хочу предупредить — в какой-то момент курсы
могут показаться вам скучными, а то и бесполезными. То, что я скажу сейчас,
повторять не буду — для того, чтобы чему-то научиться, иногда следует продраться
через трудности. В остальном — выходная дверь всегда открыта, и каждый из вас в
любой момент волен вернуться в класс профессора Дамблдора. Хоть сейчас, — Гарри
сделал демонстративную паузу, но желающих немедленно покинуть класс не нашлось. —
Хорошо. Мы начнём с защиты. Отрабатывать защиту будем долго и нудно, в течение
нескольких недель как минимум. Кто из вас научен заклинанию Протего?
Как и в предыдущей группе, руки подняли все.
— Ещё лучше, — похвалил Гарри и указал рукой в сторону стены с расставленными вдоль
пугалами. — Я хочу, чтобы каждый из вас выбрал манекен по вкусу и представил, что
защищается от него. Я буду следить за вами и по возможности подсказывать, что нужно
исправить.
— А если уже не исправить, профессор? — хохотнул из заднего ряда смуглый юноша с
зачёсанными назад чёрными волосами.
— Тогда не советую вам ввязываться в дуэли, — улыбнулся Гарри. — Приступайте,
молодые люди!
Лили почти сразу же дёрнула подружку за рукав и поспешила занять место, Джеймс
кивнул сорванцам, и они в тот же момент попытались незаметно окружить её, но
неожиданной помехой оказалась возникшая суета, и в результате им пришлось
постараться, чтобы держаться рядом. Гарри заметил, что манёвры мальчишек не
остались незамеченными для Лили, и она слегка вздёрнула носик и ускорилась, чтобы
не дать им увидеть появившуюся на лице довольную улыбку. Они с подружкой
разместились рядом, а по другую её руку оказался Джеймс, который при этом галантно
надувал щёки и выпячивал грудь. Сириус, которого, казалось, заигрывания Джеймса с
Лили совсем не касались, встал рядом с Джеймсом, а Римус с Питером расположились с
другой стороны от подружки. Ещё было видно, что таким образом они действуют
достаточно часто, поскольку обе девицы восприняли ситуацию как должное, а другие
одноклассники, похоже, даже уступали им дорогу.
Гарри вспомнил, что встретится со всей компанией не далее, как в следующий
понедельник, и на сегодня уже можно перестать таращиться на свою будущую мать.
Поэтому он развернулся, отошёл в дальний конец класса и там приступил к занятию, в
первую очередь выискивая будущих помощников. Останавливался, наблюдал, потом
выделял группу из нескольких человек, каждому объяснял, что не так, а после этого
просил их показать, что они поняли из объяснений. Почти сразу нашлись два будущих
кандидата на то, чтобы стать ассистентами в этой группе — худой мальчуган с живыми
глазами слегка навыкате, которого звали Шутер Квикдроу, и крупный, всего на
полголовы ниже Гарри парень по имени Винсент Джонс. Попросив соседей внимательно
следить за Шутером и Винсентом, — и не просто следить, а по возможности повторять,
— Гарри двинулся дальше, туда, куда его тянуло как магнитом.
— Протего! — завопила Лили так громко, что у Гарри чуть не лопнули барабанные
перепонки, и взмахнула рукой, чуть не попав палочкой в глаз подруге.
— Протего! — взвизгнула та, поскольку опасность ей действительно угрожала, но вовсе
не от тренировочного пугала.
— Простите, мисс… — остановил их Гарри.
— Мисс Эванс, профессор, — моментально среагировала Лили и изобразила неловкий
книксен.
— Мисс Хопкинс, — представилась подруга.
— Мы что-то неправильно делаем, профессор? — спросила Лили, подняв на него свои
сияющие зеленью глаза.
— Вы… к-хм, — кашлянул он в кулак, почувствовав, что горло внезапно пересохло, так
близко она оказалась. — Я хотел сказать… Вы всё делаете неправильно.
— Профессор! — воскликнула Лили, распахнув глаза ещё шире. — Но ведь…
— Ничего не получится, — выдавил Гарри, помотав головой. — У вас не выйдет
заклинание, если вы будете так громко кричать и так махать руками…
— Но психологический эффект, профессор… — встрял стоящий за спиной Джеймс.
— У вас, мистер Поттер, Протего получился? — поинтересовался Гарри, не сводя глаз с
Лили.
— Нет, но я… — воскликнул Джеймс.
— Понятно, — пожал плечами Гарри.
— …На верном пути, — тихо закончил Джеймс.
— Итак, милые леди, начнём с начала, — произнёс Гарри. — А начало, собственно, в
самом заклинании и движении палочкой. Представьте, что перед вами стена, и вы
кончиком палочки на ней выводите Протего… Молодые люди, к вам это тоже относится…
Нет-нет, мисс Эванс, попробуйте сделать узор поменьше…
— Насколько меньше? — спросила Лили, которая прикусив губу старательно рисовала на
воображаемой стене окно, чтобы с него без труда пролез слон.
— Вот примерно такое… — произнёс Гарри, вытягивая руку, и почти неслышно сказал: —
Протего!
Кончик палочки дрогнул, и вокруг него вспыхнул щит. Но это, наверное, было чересчур
— всё-таки та же Беллатрикс почти без передышки тренировалась несколько недель,
чтобы достичь сходного эффекта.
— Ух ты! — восхищённо пробормотал Питер. — Невербальный Протего!
Лили глядела на Гарри восторженными глазами.
— Вовсе нет, — возразил он. — Просто я произнёс заклинание совсем тихо. Вот,
смотрите…
Сделал более широкий взмах кистью и отчетливо сказал:
— Протего!
Послушно вспыхнул щит, следуя его команде.
— Я поняла! — тряхнула головой Лили, вытянула руку в сторону мишени и сказала уже
нормальным голосом: — Протего!
— Важен угол сектора, который выписывает палочка, — улыбнулся Гарри. — В идеале —
пятьдесят три градуса, но для достижения такой точности вам придётся постараться.
Кроме того, вершина узора должна прийтись точно на второй слог.
— Протего, — повторила она без особой веры в успех. Заклинание вспыхнуло, образовав
круг диаметром пятнадцать сантиметров, и сразу погасло. Лили несколько секунд
ошарашенно смотрела на результат, а потом подпрыгнула на месте, радостно смеясь: —
Получилось, получилось!
— Конечно, получилось, — самодовольно откликнулся Гарри, словно это она его
похвалила. — Но таким щитом нужно очень точно попасть, чтобы отразить заклинание.
— Может, всё-таки размер зависит от размаха? — нерешительно уточнил Римус.
— Но я же только что показал, что не зависит, — чуть удивлённо напомнил Гарри. —
Так, давайте все отрабатывать! Мистер Петтигрю, чего вы ждёте?
Сорванцы поспешно принялись творить Протего, присоединившись к Лили и её подружке,
имя которой Гарри сразу забыл.
— Погодите, мисс Эванс, — воскликнул он. — Я понял, почему у вас не получается. Всё
дело в кисти — она у вас слишком напряжена. Вы позволите? — она кивнула, а Гарри
осторожно взял её за запястье и немного потряс. — Не сопротивляйтесь, — попросил
он. — Нужно расслабить руку, чтобы достичь нужной плавности движений… — она наконец
совсем перестала напрягать кисть, и Гарри, убедившись, что она расслабилась,
отпустил: — Вот, попробуйте ещё раз.
Эта попытка удалась куда лучше — щит вышел размером сантиметров сорок, что опять
вызвало у неё бурный восторг. Мама радовалась и прыгала, как… девчонка.
— Это ещё не всё… — улыбаясь, сказал Гарри, сам ощущая на душе такой же восторг.
Он увлёкся, это точно. Следил за Лили, поправлял, давал советы, иногда помогал, и
совсем забыл про происходящее вокруг. Когда её щит получился размером почти метр на
метр, Гарри понял, что на него уже некоторое время пристально смотрит Сириус.
Точнее, его спину уже некоторое время сверлит взгляд Сириуса.
— Простите, мисс Эванс, — вздохнул он.
— Пожалуйста, профессор, — с сияющим лицом улыбнулась она, поправляя выбившуюся
прядь волос.
Гарри спрятал палочку в рукав и повернулся. Так оно и есть, ему не почудилось.
Взгляд Сириуса вполне мог прожечь насквозь кого-нибудь менее стойкого…
— Профессор, — пробормотал тот.
— Мистер Блэк? — поднял бровь Гарри.
— Профессор, мне нужно… — произнёс Сириус, и глаза его сверкнули. — Профессор, я,
кажется, повредил колено. Не могли бы вы оказать мне помощь… скажем, в вашем
кабинете?
— С удовольствием, мистер Блэк, — кивнул Гарри, уже начиная понимать, зачем Сириусу
нужно оказаться с ним наедине. — Следуйте за мной!
Вход в кабинет находился рядом со входом в класс. Зайдя туда, Гарри запустил
Сириуса и притворил дверь. Почти сразу Сириус принялся чуть ли не бегать из угла в
угол, шумно раздувая ноздри и бросая на Гарри такие же взгляды, какими бык
прицеливается к тореадору.
— Боггарт, Гарри! — воскликнул он, остановившись на несколько секунд, и снова
побежал дальше, приговаривая на ходу: — Боггарт, боггарт, боггарт, боггарт!
Гарри тяжело вздохнул и присел на край стола, одновременно жалея, что давно не
носит очков — как раз был подходящий момент, чтобы их снять и тщательно протирать
стёкла, одновременно собираясь с мыслями. Причина гнева Сириуса ему была понятна —
сейчас, когда Лили больше не было рядом, Гарри снова смог встать взрослым и трезвым
взглядом оценить своё поведение в последние… Полчаса? Сорок минут? Сириус прав —
боггарт! Если бы директор увидел эту сценку, Гарри вылетел бы их Хогвартса во
мгновение ока!
Сириус перестал бегать, и теперь снова делал в нём дырку взглядом.
— Что происходит, Гарри? — воскликнул он. — Мало того, что с моими кузинами вы
ведёте себя на грани приличия, так теперь ещё и это?..
— Сядь! — рявкнул Гарри, и он подчинился ещё раньше, чем успел сообразить.
Пару минут Гарри мрачно глядел, как гнев постепенно смывается с его лица, уступая
место растерянности — всё-таки для разговора со взрослым тон был выбран
недопустимый.
— Давай для начала проясним две вещи, Сириус, — предложил он. Тот неуверенно
кивнул. — Я благодарен тебе за то, что ты при своих товарищах обращаешься ко мне
“профессор”. Ещё более благодарен я был бы тебе, если бы наедине мы с тобой были на
“ты”. Хорошо, Сириус? — тот нахмурился и снова кивнул. — Во-вторых… Вот-вторых,
Сириус, скажи мне, у тебя есть интерес в отношении какой-либо из твоих двоюродных
сестёр?
Сириус даже рот раскрыл от неожиданности, сначала не поверив, что правильно
услышал, а потом начал медленно краснеть.
— Я… — пробормотал он. — Вы… Ты что?
— Это не ответ, — усмехнулся Гарри. — Если ли у тебя романтический интерес в
отношении Нарциссы или Беллатрикс? Да или нет?
— Н-нет, — покачал головой Сириус, а потом, представив, насколько неубедительным
выглядит ответ, решительно добавил: — Нет, Гарри, совсем нет.
Гарри вздохнул. Судя по всему, на данный момент Беллатрикс с Сириусом не светит
совсем ничего. С другой стороны, ему-то что печалиться? Она прекрасная подруга, и
совсем не хочется уступать её… отцу.
— Тогда я прошу тебя великодушно предоставить заботы о кузинах мне, — произнёс он.
— Мы договорились? Нам не придётся снова возвращаться к этому вопросу?
— Договорились, — подтвердил Сириус. — Но…
— Погоди, — попросил Гарри. Наступала самая сложная часть разговора. Неправды ему
говорить не хотелось, но и правду Сириусу пока знать вовсе ни к чему. — Я никогда
не знал своей матери, — сказал он, наконец собравшись. — Она умерла, когда мне был
год. Мне о ней рассказывали те, кто был с ней знаком, а кроме того мне досталось
несколько колдографий. На них моей матери уже двадцать, но сходство…
— Сходство? — напряжённо спросил Сириус.
— Да, сходство, — повторил Гарри. — Видишь ли, мне кажется, что в свои двадцать
Лили будет выглядеть в точности как моя мать…
Сириус снова сидел с открытым ртом. Гарри ещё подумал, что не стоит так часто его
удивлять, а то это обернётся ему дурной привычкой. Потом, совладав с собой, он
подошёл к Гарри и… обнял, обхватив торс.
— Мне очень жаль, что так случилось, — глухо сказал он. — Я просто не знал, Гарри,
прости.
— Это моя личная тайна, Сириус, — откликнулся Гарри, потрепав того по макушке. —
Девушки тоже в курсе, но они…
— Семья, я понимаю, — сказал Сириус, отстраняясь. Гарри почувствовал лёгкое
сожаление. Было бы здорово, если бы Сириус сам потрепал его по голове, но такое он
делать вряд ли бы стал… — Родная кровь. Я всё понял про Лили, но…
— Больше не повторится, — покачал головой Гарри. — Я обещаю. Можешь на меня
положиться.
На третьей неделе Гарри почувствовал, что ему нравится в Хогвартсе. Причём нравится
значительно больше, чем когда он был здесь учеником. В ту пору столкновение с миром
волшебства постоянно чем-нибудь омрачалось. Главная причина, конечно же, была в его
“избранности”. То, что другие ученики, и старшие, и более младшие, от него
постоянно чего-то ожидали, невольно выливалось в подсознательное желание что-нибудь
сотворить, причём без помощи взрослых. Как итог — смертельно опасные приключения,
ненависть Снейпа и противостояние с Малфоем, взревновавшим к чужой славе.
В тысяча девятьсот семьдесят пятом году Гарри не был Избранным. Он не был вообще
никем и надеялся, что окружающие воспринимают его лишь как одного из Блэков. Не
все, конечно — некоторые всё ещё помнили бесславную кончину Абраксаса Малфоя, да
ещё гоблины знали точно, сколько золотых галлеонов заперто у Гарри в сейфе. Эта
незаметность помогала и воспринималась как благо. Можно было преспокойно общаться с
людьми, которыми он восхищался ещё с детства. Гарри даже подумать не мог, насколько
он соскучился, насколько ему не хватало доброго прищура глаз Дамблдора, строго
выпрямленной спины МакГонагал, ехидно задранного носа Флитвика и по-матерински
доброго недоумения Спраут. Прочих он помнил не так ярко, а некоторых, как
выяснилось, и вовсе не знал — как, например, тех же Синистру и Вектор, которые с
удовольствием составляли компанию им с Беллатрикс на послеобеденных прогулках.
Ученики тоже радовали. По воспоминаниям Снейпа у Гарри отчего-то создалось
впечатление, что вражда разъедала школу во все времена. Но теперь, попав в
семьдесят пятый год, он понял, что это вовсе не так. Здоровая конкуренция, конечно
же, была — именно для этого и задумывалась система факультетов или “домов” — чтобы,
в первую очередь, укрепить братство, ну а кроме того подогреть усердие в учёбе
духом соревнования. Всё чаще он задумывался о том, что именно назначение деканом
Снейпа, который всем сердцем ненавидел цвета Гриффиндора, привело к вражде “домов”,
поскольку сейчас, в семьдесят пятом году, он ни разу не видел, чтобы кто-то из
учителей или деканов снял или назначил очки не по заслугам, а за принадлежность к
“любимому” факультету.
И это не могло не сказаться на общей атмосфере. Дети были детьми, а не разделёнными
бандами будущих Пожирателей или Орденцев, они смеялись, играли и явно выглядели
более счастливыми, чем временами угрюмые и озлобленные сверстники Гарри. Поэтому
неожиданно оказалось, что и провести четыре урока в день не такой уж и выматывающий
труд, и даже пребывать в стенах древнего замка весело и увлекательно.
Через неделю — по прибытии в манор — Нарцисса в очередной раз провела тщательный
осмотр и сказала, что все внутренние повреждения у Гарри затянулись, и рана
полностью зажила.
— А не устроить ли нам по этому поводу вечеринку? — обрадовалась Андромеда,
забираясь к нему на кровать и водя рукой по груди.
— Тебе пить нельзя, — хмыкнула Беллатрикс.
— Зато можно всё остальное, — вздёрнула носик Андромеда.
— А я согласна, — заявила Нарцисса. — Давненько мы не… отдыхали… Культурно…
— Люблю вечеринки, — с улыбкой согласился Гарри.
Беллатрикс соорудила просторный столик прямо посреди небольшого бассейна, в который
превратилась после всех модификаций ванна. Никакой тяжёлой еды — лишь фрукты и
закуски и много вина. Андромеда, ничуть не чувствуя себя обделённой, пила
виноградный сок. Конечно же, основная программа вовсе не заключалась в обильных
возлияниях, но тем не менее вина Гарри на троих с Нарциссой и Беллатрикс удалось
уничтожить довольно много. Часам к двум ночи перебрались в кровать, где “вечеринка”
продолжалась до самого рассвета. Самое удивительное оказалось то, что когда Гарри
проснулся, то нашёл рядом одну лишь Андромеду. Придвинулся вплотную и обнял, прижав
к себе.
— М-м, Гарри, — пробормотала она, просыпаясь. — Доброе утро!
— Доброе утро, милая, — откликнулся он. — Тебе хорошо спалось?
— Мне вообще хорошо, — вздохнула Андромеда и принялась протирать глаза. Гарри
воспользовался заминкой и стиснул в руке грудь. — Погоди минуту, дай мне
проснуться…
— А потом? — поинтересовался он, сжав сосок между пальцев.
— А потом будет хорошо, — откликнулась она, резко выдохнув.
— Как это ты догадалась? — удивился Гарри.
— Есть методы, — всё ещё сонным голосом сообщила она, протянула руку за спину и
нащупала твёрдый член, который упирался ей между ягодиц.
Подвинулась, поворачивая его и направила чуть ниже, во влажное тепло между ног.
Издала едва слышный стон, когда член с натугой вошёл до половины, и той же рукой
потянула Гарри за бедро. Уговаривать его долго не надо было. Двинул тазом, ещё и
ещё, Андромеда застонала чуть громче, Гарри приподнялся, наваливаясь сверху, а она
схватила подушку, натянула поверх головы и лишь тогда застонала в голос.
Сёстры времени даром не теряли. Вот только распределение ролей было необычным —
Беллатрикс убирала на кухне и — судя по всему — до того готовила завтрак. Нарцисса
выстлала пол в приёмной зале коврами и там играла с Нимфадорой и её зверьками,
которых та, очевидно, призвала из ближайшей стены.
— Папа! — завопила Нимфадора, вскакивая, и побежала, чтобы запрыгнуть ему на руки.
Гарри её подхватил и крепко обнял. Пару минут она просто сопела в ухо, сжимая шею,
а потом, отстранившись, посмотрела в глаза и серьёзно спросила: — Киса?
— Погоди, милая, — покачала головой Андромеда, которая с демонстративно счастливым
видом висела у него на локте. — Киса придёт, но не сейчас. Ты уже позавтракала?
— Съела всю кашу и ещё сосиску вдобавок! — отчиталась Нарцисса.
— Ну ты молодец! — удивилась Андромеда, обращаясь в основном к сестре. — И даже
сосиску?
— Цисси молодец! — подтвердила Нимфадора. — А мы тут играем!
— А мы пойдём, — сообщила Андромеда, потрепав её по голове.
Беллатрикс, на ходу обоих обняв и поцеловав, — Андромеду в щёку, а Гарри в губы, —
сказала, что второй завтрак их ждёт на террасе вместе с навестившим их с утра
пораньше Альфардом, который сообразно приличиям племянниц предпочитал навещать
исключительно в присутствии Гарри.
— Мой дорогой внук! — воскликнул он, едва завидев его под ручку с Андромедой и
вскочил, дожидаясь, пока она разместится на стуле, который ей пододвинул Гарри. —
Моя любимая племянница!
— Добрый день, дядюшка, — поздоровалась Андромеда — время уже действительно уже
было за полдень.
— Ну здравствуй, дедушка, — улыбнулся Гарри. — Рад тебя видеть! Какими судьбами?
— Дык… столоваться прибыл, — развёл руками Альфард. Он уже расправился со своей
порцией и теперь уютно потягивал чай из чашки тонкого японского фарфора. — У меня-
то дома, сам понимаешь, какое угощение подают… — лицо его приняло заботливое
выражение, и он спросил: — Говорят, ты уже полностью поправился?
— Ты же знаешь, в какие заботливые руки меня вручило провидение, — ответил Гарри. —
Цисси обеспечила мне самый лучший уход. Всё зажило, как на младенце, даже шрама не
осталось.
— Отлично, — кивнул Альфард. — У тебя есть какие-то планы на сегодня?
Его довольный вид недвусмысленно говорил о том, что он прекрасно себе представляет,
отчего Гарри с Андромедой объявились лишь к полудню, но, хвала Мерлину, Альфард
сдерживался, чтобы не задать вопрос о “ходовых испытаниях”, и за это Гарри был ему
благодарен.
— Я хотел попробовать перекинуться в зверя, — ответил он. — А потом, сам понимаешь,
от Доры будет уже не отбиться…
— Хм, — озадаченно прокомментировал Альфард, потирая лоб.
— Не томи уже, Альфи, — надула губки Андромеда. — Выкладывай, что у тебя там?
— Ничего срочного, — покачал тот головой. — Мне просто нужна помощь Гарри в одном
деле…
— Вот как только он выздоровел… — скептически хмыкнула она.
— Собственно, помощь нужна уже шесть недель как, — развёл он руками. — Но у нас
было дело, и я не лез со своими глупостями…
Её это удовлетворило. Она кивнула и спокойно пригубила чай, а потом приступила к
препарированию кекса. Альфард оценил, что она не предъявила на Гарри прав
собственницы, и с одобрением поднял брови. Гарри пристально на неё посмотрел,
ожидая ещё хоть какой-то реакции, а она, поймав его взгляд, лишь усмехнулась и
покачала головой.
— И когда это… дело? — поинтересовался он.
— В пять, — ответила Альфард. — Но до того я ещё хотел с тобой наведаться в
Министерство. Наши друзья Муди и Монтенберри давно мечтают с тобой встретиться, а я
уже устал придумывать отговорки. Ты их успел немного натренировать, и они задают
чересчур опасные вопросы.
— Договорились, — согласился Гарри. — Но с Дорой я всё-таки немного поиграю…
— Только не пытайся обернуться, — попросила Андромеда. — Она слишком давно ждала
своего друга… Давай уж до завтра отложим.
— Отлично! — потёр руки Альфард. — Пошлю весточку Монти, чтобы они нас ждали.
Сложнее всего было уговорить Беллатрикс, что с ними в отсутствие её пригляда ничего
не случится. Она фыркнула, бросив скептический взгляд на Альфарда, но тот пообещал
задать ей порку, и спор, в котором Гарри участия не принимал, завял сам собой.
В два часа Гарри с Альфардом прибыли в приёмную Департамента охраны магического
правопорядка. В Министерстве было так же, как Гарри помнил выходные по своему
времени — пустынно, но отдельные сотрудники, озабоченно спешащие по своим делам,
непременно попадались в каждом коридоре. Увидев вынырнувшего навстречу Артура Уизли
с какой-то громоздкой штуковиной в руках, Гарри моментально развернулся и пошёл в
обратном направлении, но быстро сообразил, что Артур видел его только под действием
Оборотного зелья, — в облике Марти Монтенберри, — затормозил и нагнал ожидающего с
озадаченным видом Альфарда.
— Знакомого увидел? — тихо спросил тот и почти сразу вздрогнул.
— Альфард Блэк! — воскликнул Артур, оказавшийся совсем рядом. — Давненько я вас не
видел!
— Здравствуйте, Артур, — спокойно ответил Альфард. — Как поживаете?
— Чудесно, чудесно! — воскликнул тот. — Это ваш друг? Родственник?
— Познакомьтесь, мой кузен Гарри Блэк, — представил Альфард. — Гарри, это Артур
Уизли.
— Ещё один Блэк! — чуть ли не радостно воскликнул Артур. — Да сколько же вас там?
Не стоит ли нам отметить такую встречу?
— В другой раз, Артур, — покачал головой Альфард. — Нам нужно…
— У меня, знаете ли, перспективное направление открылось, — перебил Артур и сунул
Альфарду под нос обычный рукомойник. — Вот, смотрите — примитивно и эффективно!
— Что это? — не понял Альфард.
— Это такое приспособление, — пояснил Артур. — Я ещё не понял, для чего. Но как и
всё гениальное, оно просто. Выбью финансирование, открою отдел, наберу сотрудников…
— Очень интересно, — кивнул Альфард.
— Правда? — не поверил Артур. — Но у меня ещё есть, что показать! Мой кабинет прямо
тут, за углом. Правда, он не очень просторный…
— Я обязательно загляну… — пообещал Альфард.
— Замечательно! — воскликнул Артур. — Вот, вторая дверь налево… Там раньше был
чуланчик, но я уверен, что мы втроём легко поместимся. Может, нам даже удастся
разгадать загадку этого механизма…
— Это рукомойник, — сболтнул Гарри прежде, чем успел сообразить, какую ошибку
совершает — и сразу же принялся корить себя за несдержанность.
— Руко… что? — изумлённо вскинулся Артур.
— Не важно, — помотал головой Гарри. — Я ошибся.
— Нет-нет, скажите! — протестующе взмахнул рукой Артур. — Главное в науке —
высказать как можно больше ошибочных предположений, и тогда хоть одно из них
обязательно окажется истинным!
Непробиваемый Альфард, который, похоже, от общения с Артуром получал какое-то
извращённое удовольствие, весело подмигнул Гарри.
— Это рукомойник, — пояснил Гарри, прилагая усилия, чтобы в голосе не прорезалось
раздражение. — Крышка сверху, клапан снизу…
— Клапан? — ошеломлённо переспросил Артур, по-новому глядя на своё сокровище. — У
этого…
— Рукомойника, — повторил Гарри.
— У этого “рукомойника” есть “клапан”?! — восхищённо протянул Артур и на всякий
случай уточнил: — А “клапан” — это что?
— В данном случае — это устройство, которое перекрывает воду, — ответил Гарри. —
Вот этот стержень с шариком на одном конце и шайбой на другой…
— Шарик! — завороженно произнёс Артур. — Шайба!
— Рука снизу надавливает на шарик, шайба приподнимается, и по стержню льётся вода,
— продолжил Гарри.
Артур озадаченно чесал в затылке.
— А что, — рассудил он, — это может сработать! Эта примитивная штука вполне может
сработать! Это же какие перспективы открываются! Это же можно его повесить… — да
хоть здесь, в коридоре, или, к примеру, на высокой горе, и каждый сможет на эту
гору забраться и помыть руки! Гениально! Ге-ни-аль-но!..
Артур мечтательно закатил глаза к потолку, и Альфард осторожно тронул Гарри за
локоть, намекая, что стоит воспользоваться моментом и улизнуть. Это было очень
своевременно, поскольку Гарри уже начал всерьёз подумывать о том, чтобы наслать на
Артура как минимум Силенсио, а то и Обливиэйт.
Несмотря на задержку, Муди с Монтенберри всё ещё ждали их в общей комнате
Департамента охраны магического правопорядка. Они проводили, судя по всему,
инструктаж с группой кадетов, которые, вопреки стереотипу, вовсе не выглядели
молодыми и неопытными, — а, скорее, даже прожжёнными громилами, — но при этом на
мантиях носили кадетские значки
— Гарри, здравствуйте! — воскликнул Марти Монтенберри, который и заметил его
первым.
— Гарри? — обернулся Муди. — Гарри, дружище, где вы пропадали?
— Добрый день, джентльмены, — кивнул Гарри. — Ал, не понимаю, чему вы удивляетесь.
Не вы ли самолично сосватали меня директору Дамблдору? Теперь официально я
преподаватель в Хогвартсе…
— Простите, профессор, — жалобно протянул Муди. — Надеюсь, вы не оставите меня на
отработку?
— Вот опять ты… — покачал головой Монтенберри. — Ты же знаешь, что потом будешь
обижаться…
— Я хотел сказать, Гарри, что по времени так совпало… — замялся Муди.
— Вы наверняка в курсе битвы, что случилась три недели назад, — вставил
Монтенберри.
— Разумеется, джентльмены, — кивнул Гарри. — Даже в Хогвартсе, знаете ли, читают
газеты.
— Постоянная бдительность, Гарри, — с виноватым видом произнёс Муди.
— Вы очень удобно пропали из виду как раз после того, как Пожиратели потерпели
поражение, — спокойно добавил Монтенберри.
— Вы совершенно правы, — серьёзно кивнул Гарри. — Хорошо, я признаюсь, но прошу —
только между нами…
— Боггарт, Гарри, но неужели! — сильнее обычного выкатил глаза Муди.
— Да, джентльмены, да, — повинился Гарри. — Это я был тем вампиров, который напал
на Пожирателей и заставил сбежать Волде…
— Тш-ш-ш! — перебил Монтенберри. — Не паясничайте, Гарри. Вопрос серьёзный. Мы
знаем, что вы сильный боец…
— А ещё знаем, что сам Волде… Сами-Знаете-Кто доверил вам обучать его лучшую
ученицу, — тихо произнёс Муди.
— Кстати, Белла тоже вампир и тоже перебила кучу Пожирателей смерти, — развёл
руками Гарри.
— Не смешно, — покачал головой Монтенберри. — Вы должны нам ответить на один
простой вопрос.
— Вы состоите в рядах Пожирателей Смерти, Гарри? — выпалил Муди.
— Что за бред! — фыркнул Альфард.
— Ну хорошо, — пожал плечами Гарри. — Вопрос действительно простой и ответ
отрицательный. Если желаете, то могу подтвердить под Веритасерумом…
Муди с облегчением выдохнул и уселся прямо на стол. Монтенберри подвигал бровями, а
потом стал с силой массировать виски.
— Как же я временами ненавижу эту работу! — пробормотал он.
— Бросьте, Монти, — потрепал его по плечу Гарри. — Отличная работа, как по мне.
Нет, вы всё сделали правильно. А пропал я оттого, что, честно говоря, не ожидал,
что учителем быть так тяжело. Вот только к этим выходным хоть чуть-чуть отошёл.
— Выходные! — мечтательно протянул Муди.
— Да уж, нам такая роскошь не всегда светит, — покачал головой Монтенберри. — Опять
начальство забот подкинуло…
— Вы про кадетов? — поинтересовался Гарри.
— Да, у нас такой переполох стоит после появления вампиров, — развёл руками
Монтенберри. — Вы знаете, сколько трупов Пожирателей Смерти мы по кускам собрали?
Пять десятков, Гарри. Что уж там говорить, если даже Волдеморт сбежал — и с тех пор
о нём ни слуху ни духу? Крауч три дня подряд в туалет каждые пятнадцать минут,
похудел и совсем зелёный стал, мы даже его изолировать хотели — а вдруг тоже
вампир?
— Что это он так? — усмехнулся Альфард.
— Дошло, что у нас сил мало, — пояснил Монтенберри. — Объявили срочный набор
волшебников с маломальским опытом дуэлей или сражений, а теперь нянчиться с ними —
курсов-то они не заканчивали!
— А, так вот что мне показалось странным в ваших новичках! — кивнул Гарри.
— Можно, я вас представлю? — предложил Монтенберри. — А то они все старше нас с
Алом, а вон тому рыжему даже уже за сорок. Всё никак не могу пробиться через
снисходительное отношение… А вы уже не раз меня удивляли…
— Ну давайте, попробую опять удивить, — согласился Гарри и последовал за
Монтенберри к новобранцам.
Кадеты встали при их приближении — похоже, субординация всё-таки была им понятна, и
откровенно ставить авторитет начальника под сомнение они не хотели. Выглядела
группа достаточно колоритно. Судя по всему, заправлял в группе тощий рыжий
волшебник лет сорока. Ростом он был примерно с Гарри. Рыжие волосы, пламя которых
не могла погасить даже короткая стрижка, голубые глаза и красная обветренная кожа
на гладко выбритом лице. Вид он имел достаточно боевой, но при этом достаточно
приветливо подмигнул Гарри. Второй, примерно такого же роста, был совершенно
непохож на своего товарища. Тяжёлые, чуть ли не грубые черты лица, словно
вырубленные топором, мощный торс и широкие плечи. Он был пострижен ещё короче, и
его причёска придавала брутальности и без того внушительной фигуре. Двое остальных
были чуть пониже и оба носили бороду. Борода черноволосого была того же цвета, а у
кудрявого блондина — отливала рыжим.
— Джентльмены, — сухо произнёс Монтенберри. — Прошу познакомиться — мой друг и в
некотором роде наставник Гарри Блэк. Профессор Гарри Блэк, если уж быть совсем
точным. Я рассказывал профессору Блэку о нашей новой программе набора в Департамент
охраны магического правопорядка и подумал, что ему будет любопытно познакомиться с
её участниками.
— Почему бы и нет? — пожал плечами рыжий. — Меня зовут Манфред Брунгильдсон. Это
мои друзья Нолан, Паркер и Йохан.
— Приятно познакомиться, — улыбнулся Гарри, по очереди пожимая руки.
— Я вас оставлю на минуту, — поклонился Монтенберри. — Прошу прощения!
Кадеты замолкли, провожая его взглядами.
— Пожаловался, — наконец произнёс рыжий.
— Как поживаете, парни? — тихо спросил Гарри. — Присядем?
— Профессор Блэк, — усмехнулся черноволосый. — Надо же!
— Что вы здесь делаете? — спросил Гарри. — Из всех мест на свете — что вы тут
делаете?
— Жить хочется, — глубоким утробным басом ответил здоровяк. — После того, как мы
пропустили то побоище…
— В авроры не идут те, кому “жить хочется”, — хмуро возразил Гарри. — Если вам
хочется жить, вы можете подвести множество хороших людей. Таких, как, например, мои
друзья Ал и Монти. Авроры Муди и Монтенберри…
— Если бы кто-то другой упрекнул меня в трусости, я бы его убил, — вздохнул рыжий.
— Но я понимаю, что ты хочешь сказать. Ты не так понял, Гарри. Трусы не шли на
службу к Нему. Нет, просто ни один из нас не хотел гарантированной смерти. В бою —
да, совсем другое дело, но оттого, что кое-кому надрали задницу…
— Мы задолжали тебе, Гарри, — произнёс светловолосый. — Каждый из нас тебе обязан.
— Это всё ерунда, Ш… — махнул рукой Гарри.
— Йохан, — перебил рыжий.
— Да уж, — согласился Гарри. — Так что, Магнус с Диланом, Шон и Патрик пропали
навсегда?
— Выходит, что так, — улыбнулся Манфред.
— Парни, я всё-таки хотел бы отговорить вас… — вздохнул Гарри.
Ну какие, в самом деле, авроры из бывших соратников Волдеморта?
— Нет, постой, Гарри, — снова перебил его Манфред. — Я понял. Парни? — он оглядел
товарищей, и те кивнули в ответ. — В общем, мы поняли, что ты хочешь сказать. Не
волнуйся за нас и не волнуйся за своих друзей. У нас теперь новая жизнь, и мы будем
хорошими аврорами.
— Мы ещё повеселимся, Гарри! — подмигнул Патрик… то есть Паркер.
— Маг… Манфред, нет ли у тебя каких-нибудь новостей о… — спросил Гарри. — Ну ты
понимаешь, о ком я.
— Среди… наших бывших друзей разброд и шатание, — осторожно ответил тот. — Бегут,
прячутся, ложатся на дно. Никому неохота стать жертвой Его гнева, когда он
вернётся…
— “Когда”? — переспросил Гарри. — Не “если”?
— Честно говоря, ходят слухи, что его уже и нет вовсе, — пожал плечами Манфред. —
Потому что так много парней и девок было размазано по полю боя… Может, и Его тоже
размазало… Но если он уцелел, то обязательно вернётся. Он не смирится с поражением.
В этом сомнений не было.
Как раз в этот момент подошёл Монтенберри, и Гарри перехватил укоризненный взгляд
Альфарда, который глазами показал ему на часы. Пора — Беллатрикс просила Альфарда
остановиться в Косом переулке и подобрать ей пару десятков крупных аметистов для
ремонта доспеха. Гарри в покупке ингредиентов она не очень доверяла.
— А вот и ваш начальник, — воскликнул он, вставая. — Ну что ж, джентльмены, был рад
познакомиться.
— Я вижу, разговор у вас получился интересным, — удивленно поднял брови
Монтенберри. — Хочу сказать, что профессор Блэк иногда навещает нас здесь…
— Да, мне будет приятно пообщаться с вами, — кивнул Гарри. — Но сейчас прошу
простить — нам с мистером Блэком пора!
— До свидания, профессор, — кивнул Манфред, и вслед за ним повторили остальные.
Для того, чтобы попасть в Косой переулок, нужно было ещё немного пройтись пешком по
маггловскому Лондону. Привычно коснувшись палочкой стены в “Дырявом котле”, Гарри
открыл проход в волшебный мир, сделал шаг и застыл на месте. В толпе мелькнул
знакомый силуэт, и почти сразу всё вокруг заволокло красным туманом. Стук
собственного сердца в ушах заглушил остальные звуки. Альфард обернулся и с тревогой
взглянул ему в лицо. Его губы шевельнулись.
— Гарри, с тобой всё в порядке? — глухо, словно через много слоёв ваты, донёсся его
голос.
— Может, ты без меня сходишь? — предложил Гарри, с трудом вымучив на лице улыбку. —
Не бойся, я тут постою.
— Ты… кого-то встретил, да? — задумчиво произнёс Альфард. — Кого-то важного?
— Альфард… иди, — попросил Гарри.
— Хорошо, — кивнул тот. — Встретимся здесь?
— Да, — ответил Гарри.
Альфад развернулся и быстрым шагом направился в “Слаг-н-Джиггерс”. Гарри был
благодарен за то, что он не посоветовал быть осторожнее, хотя именно эта просьба
читалась в глазах Альфарда, прежде чем заботливый дядюшка оставил его одного. Он
двинулся в сторону скопления людей вокруг уличных торговцев. Несмотря на то, что
мир виделся в красном свете, зрение даже улучшилось, а слух и обоняние вообще
обострились до предела — настолько, что он даже провёл рукой по лицу, чтобы
проверить, не превратилось ли оно в звериную морду.
Цель мелькнула в сотне шагов, и нос моментально выделил нужный запах — теперь можно
было отстать и вовсе пропасть из виду, всё равно никуда не денется. Ноги сами несли
Гарри — сначала по Косому переулку, потом в Кривой, там он на секунду зашёл в узкую
щель между домами, чтобы накинуть на себя мантию-невидимку, и поспешил дальше.
Оброненная кем-то палка сама прыгнула в руки, и прямо на ходу Гарри
трансфигурировал её в длинный обоюдоострый кинжал — что в других обстоятельствах
удивило бы его, поскольку обычно навыка хватало на то, чтобы за несколько — или
даже десяток — минут породить что-нибудь, пусть и пригодное к использованию, но всё
же достаточно неказистое на вид.
Запах привёл к закрытой двери, и Гарри аппарировал за неё — сходу, не задумываясь,
и раньше, чем успел даже испугаться безрассудности такого поступка. Открыть дверь —
означало спугнуть того, кто за ней, а делать этого отчаянно не хотелось. При этом,
конечно же, даже мысли не возникло, что хлопок воздуха при аппарации может
оказаться чуть ли не громче звука открывающейся двери. Вернее, мысль возникла, но
уже после того, как он аппарировал и услышал хлопок. К счастью, за дверью оказался
небольшой тамбур, ещё одной дверью — приоткрытой — отделённый от длинного узкого
прохода, наполненного глухим заунывным бормотанием, источник которого обнаружился в
конце коридора. Там была довольно просторная гостиная — или даже зала — с ещё двумя
выходами по углам. Стены были покрыты рунами, по центру каждой красовалась
испещрённая символами пентаграмма. Пентаграммы, насколько Гарри мог судить, были
нарисованы по всем правилам — со звездой, один луч которой смотрел строго вниз,
внутри, с двумя окружностями — внутри и снаружи — и с мертвыми летучими мышами,
прибитыми железными гвоздями точно в каждом углу.
На полу была начертана пентаграмма значительно большего размера, и если те, на
стенах, выглядели вспомогательными, то эта явно была предназначена для колдовства.
Проведённые кровью линии были бурого цвета, в наружных углах стояли погруженные в
ещё дымящуюся кровь кристаллы, четыре из которых уже начинали светиться тьмой, а к
каждому из внутренних углов были прибиты куски человеческих конечностей — тоже
сочащиеся кровью. Две ступни вдоль одного ребра, далее две кисти рук, а в последнем
— яйца с членом, в который тоже цинично был вогнан гвоздь. По внутреннему
пятиугольнику прогуливалась ворона, косясь на светящиеся руны, нарисованные вдоль
линий.
Поставщик ингредиентов, бледный до синевы и раздетый догола, сидел в дальнем углу,
прислонившись спиной к стене. Культи ноги и левой руки были перетянуты жгутами и
перевязаны, чтобы не кровоточить. Большая повязка была примотана к паху. Из обрубка
правой капала кровь в плошку, подставленную колдуном, у которого нос загибался
зловещим крючком. Донор то ли был фанатиком, то ли под Империусом, — впрочем,
принципиальной разницы Гарри не видел, помимо того, что от Империуса в принципе
можно избавиться, — поскольку он не вопил от ужаса и не кричал от боли. Видно было,
как с каплями крови из него вытекает жизнь, но он продолжал держать руку на весу до
самого последнего вздоха. Очевидно, он тут и выкладывал инсталляцию из своих
конечностей, пока крючконосый вышел зачем-то наружу, — в Косой переулок, где и
попался Гарри на глаза, — даже член к полу прибил…
Рука донора упала, и он обмяк, а крючконосый быстро опорожнил сцеженную кровь в
ёмкость под тем кристаллом, который ещё не горел, и кровь почти моментально
активировала его.
— Кар-р-р! — неожиданно крикнула ворона, расправив крыльями, и махнула ими в
сторону Гарри.
Крючконосый резко развернулся и взмахнул палочкой.
— Экспеллиармус, — быстро произнёс Гарри, и палочка крючконосого моментально
оказалась у него в руках.
Ворона подпрыгнула в воздух и бросилась в его сторону, но Гарри просто отмахнулся,
посылая её в стену. В два шага настиг крючконосого, который сделал попытку… не
сбежать, а броситься на помощь своей вороне, от души приложил кулаком в солнечное
сплетение, развернул и взял сзади в захват. Кинжал сам собой оказался в другой
руке.
— Дафна! — крикнул Гарри, чувствуя, как его охватывает безудержная радость. — Это
тебе, любимая!
Проткнул кинжалом почку кривоносого и повернул. Тот заорал страшным голосом. Гарри
вынул кинжал и сразу воткнул во вторую почку, а потом выдернул и отпустил
крючконосого, который сначала рухнул на колени, а потом, воя, опал ничком — лицом
прямо на гениталии своей жертвы. Гарри взял в руку его палочку — короткую и
неудобную — и прислушался. Не очень-то и слушается, но этого будет достаточно,
стоит лишь быть точнее.
— Ты сейчас подохнешь, — сообщил он. — Ты мне сильно задолжал, и мне очень хочется,
чтобы ты помучился подольше. Но меня обуяло любопытство… Если ты его удовлетворишь,
то подохнешь через пять минут. Ели нет — то я тебя немного подлатаю, и загибаться
ты будешь полчаса. Как тебе боль?
Для убедительности он несильно ткнул крючкогосого ботинком в рёбра, и тот взвыл с
новой силой.
— Итак, скажи мне, что это ты тут затевал? — поинтересовался Гарри.
— Скр-р-рах-х паппах какаках, — выдавил крючконосый, глядя на ворону. — Скидих хах
паппах…
Ворона дёрнула головой и зашевелилась.
— Я тебе задал вопрос! — воскликнул Гарри и пнул его ещё раз, отчего крючконосый
заверещал, будто… его режут. — Вот же чёрт! Империо!
Руку дёрнуло, как при ударе током, но он сумел удержать палочку, и в крючконосого
ударило жёлтое облако.
— Отвечай на мой вопрос! — раздражённо потребовал Гарри.
— Архонт, — выдавил крючконосый, на секунду перестав стонать. — Я хотел силу
Тёмного Архонта! Я хотел повелевать людьми, сделать их своими рабами… Ты тоже был
бы моим рабом!
— Что за бред! — покачал головой Гарри, закатывая глаза к потолку.
— Кар-р-р! — воскликнула ворона.
— Давай… моя… красавица… — выдавил крючконосый, корчась на полу.
Дыхание его уже стало прерывистым, и Гарри наклонился, чтобы всё-таки его подлечить
— пять минут мучений были непозволительной щедростью для убийцы Дафны.
Ворона снова расправила крылья и взмахнула ими. В стороны отлетело несколько
перьев, и они медленно закружились вокруг птицы. Перьев становилось всё больше, и
вихрь, который стал плотным и расширился в обхвате, сначала покрыл ворону,
полностью скрыв её, а потом начал расти и буквально за минуту превратился в
сплошной столб до потолка. Гарри подался назад, вытянув палочку в сторону странного
явления.
— Что это? — спросил он.
— Моя… красавица… — с трудом выжимая из себя слова, ответил крючконосый и
закудахтал, как курица, перемежая смех стонами.
Рисковать Гарри не стал и отступил в коридор, из-за угла отслеживая превращения
перьевого вихря. Тот постепенно стал опадать, перьев становилось меньше, они словно
впитывались в проступающую из вихря фигуру, похожую на человеческую. Покрытую
перьями человеческую фигуру с причьей головой, огромным острым клювом и руками-
крыльями. Доделав свою работу, вихрь исчез.
— Ка-а-ар-р-р! — громко прокричала птица, кося глазом на Гарри.
Его начал разбирать смех. Нет, в самом деле, чем это чудище будет его атаковать?
Даже на ногах нет шпор, а покрытые мягкими перьями то ли руки, то ли крылья и вовсе
лишь приласкать могли. Ну клюв есть разве что. Самое время проверить, не утратил ли
он снова способности оборачиваться…
Увидев перед собой алчно облизывающуюся огромную чёрную кошку, птица заверещала,
шарахнулась о стену, несколько секунд билась о неё, пока не угодила в дверной
проём, и с громкими криками бросилась прочь. Гарри скакнул за ней.
— Нет! — из последних сил крикнул крючконосый. — Пощади… мою красавицу!..
“А мою ты пощадил?!” — захотелось заорать в ответ.
От этого зверя не может укрыться никто — а уж тем более огромная птица, которая
попыталась превратиться в человека. Ещё три прыжка, взмах лапой — и чудо в перьях
оглушённое свалилось на пол. Прихватив зубами за шею, Гарри потащил трепыхающуюся
жертву обратно в комнату с пентаграммой.
— Нет! — взмолился крючконосый. — Не… убивай! Что… угодно. Проси… чего угодно!
Гарри хотелось мести, но месть он и сам возьмёт. Выпустил когти и полоснул по
перьям груди, не обращая внимания на обречённое карканье. Крючконосый заорал дурно
и страшно. Гарри вскрыл грудину, когтями вырезал ещё бьющееся птичье сердце,
подцепил, подкинул в воздух и с лязгом поймал в пасть. Разбрызгивая кровь и глядя в
глаза бьющегося в агонии крючконосого, прожевал и проглотил. Сердце оказалось очень
маленьким. До обидного маленьким. Перевернул птицу спиной кверху, когтями содрал
шкуру, оторвал заднюю лапу, улёгся на полу и устроил ногу между лап, чтобы,
поглядывая на крючконосого, откусывать куски бёдрышка и сжирать.
Ворона по вкусу была похожа на утку — редкое лакомство в его кошачью жизнь. Когда
бедро было более-менее обглодано, он понял, что крючконосый, до того бессильно
скулящий, уже испустил дух, хотя остекленевшие глаза продолжали наблюдать за
трапезой. Даже неудовольствия оттого, что крючконосый ушёл раньше времени, не
возникло — похоже, страданий Гарри доставил ему достаточно. С тоской поглядев на
ещё одну недоеденную ногу, Гарри поднялся и превратился в человека — голод,
конечно, не тётка, но Альфард всё-таки любимый дядюшка и ведь наверняка ждёт и
волнуется… Осталось только здесь всё уничтожить. Всё-таки по способу убийства найти
его будет достаточно легко — кто ещё среди волшебников пользуется презренными
маггловскими методами? Превратив кинжал обратно в палку, бросил его на середину
комнаты. Далее требовался полный контроль над палочкой, и он с сожалением достал
свою — оставлять в ней след от этого заклинания не хотелось… Палочка крючконосого
тоже полетела в центр комнаты. Отступив назад, он взмахнул волшебной палочкой и
произнёс заклинание.
В центре вспыхнул огонь, сразу бросившийся на единственную живую добычу, но Гарри
повёл палочкой, подчиняя пламя своей воле. Адский демон ещё поборолся несколько
секунд, но Гарри знал, что делает, и пламя растеклось по всей комнате, уничтожая и
подчищая трупы и птичью тушку, выжигая дотла дерево, металл, глиняные чашки и даже
кристаллы пентаграммы. Позволив ему вгрызться в стены и потолок на пару
сантиметров, гарантированно уничтожая всяческие следы, Гарри велел пламени
погаснуть. Ещё немного поборовшись за свою свободу, демон ушёл, оставив чёрные и
изгрызенные пламенем потолок, стены и пол. Удовлетворённо кивнув, Гарри вышел на
улицу.
Альфард ждал у кондитерской почти напротив выхода из Кривого переулка в Косой,
будто знал, где искать Гарри. Издали помахав ему рукой, Гарри почувствовал, будто
на него кто-то глядит — пристально и недобро. Обернулся и осмотрелся — ничего.
Может, показалось?
— Ты вовремя, — сообщил Альфард, когда он до него дошёл. — Я только-только закончил
торговаться с этим боггартовым скрягой!
Он глядел изучающе и немного с любопытством, но сам не решался ни о чём спрашивать.
— Я сделал всё, что хотел, — поведал Гарри. — И даже чуть больше. Кошака вот
немного дичью подкормил… В общем, всё просто прекрасно!
— Отлично, — согласился Альфард. — Ну что, готов?
— Давай, веди, — улыбнулся Гарри.
За пару секунд до того, как Альфард назвал адрес и взмахнул палочкой, чтобы
аппарировать, Гарри снова почувствовал взгляд, но их уже затянуло в переход, и
стало поздно об этом думать. Когда они оказались в Оксфорде, хлопок отозвался
странным эхом, и он замер, прислушиваясь.
— Ты что? — подняв брови, спросил Альфард.
— Что-то не так, — покачал головой Гарри.
Ощущение чужого взгляда снова мелькнуло на мгновение и исчезло.
— Что именно? — не понял Альфард.
— Я не знаю, — ответил Гарри и повёл носом.
Даже усиленное, но оставшееся человеческим обоняние не помогло. Если бы он мог
обернуться зверем, возможный наблюдатель сразу обнаружился бы, но демонстрировать
эту способность в заполненном людьми месте, где волшебником мог оказаться любой из
проходящих мимо, и надёжного способа отвода глаз попросту не было… Проявлять себя
анимагом в такой ситуации было неразумно — тем более, что наблюдать вполне могли
люди из Департамента охраны магического правопорядка, и уж всех их-то убивать точно
не хотелось. Гарри придвинулся к Альфарду совсем близко и склонился к его уху,
прикрыв рот ладонью.
— У меня нет способа выяснить, — совсем тихо пояснил он. — Мне кажется, что кто-то
последовал за нами из Косого переулка, и мне это не нравится. Может, аппарируем ещё
несколько раз, чтобы замести следы?
— Так и сделаем, — кивнул Альфард, взял его за руку и громко произнёс: — Лоуэ Марш,
восемьдесят шесть!
Они перенеслись, Гарри усмехнулся, поглядев на витрину и назвал следующий адрес:
— Болтон Крес, семьдесят шесть!
Увидев, куда они попали, Альфард хмыкнул с довольным видом и произнёс:
— Оксфорд-стрит, сто три!
Гарри поглядел на вывеску очередного магазина и скептически усмехнулся:
— Банально, Альфи, банально! Монмаут, двадцать три!
— О! — удивлённо воскликнул Альфадр, увидев, куда они попали. — А это откуда здесь?
Ну отлично! Йорк стрит, двадцать шесть!
— Фу, Альфи, фу! — закричал Гарри, когда они перенеслись. — Это что за дурацкие
шутки? Брюэр стрит, пять, скорее!
— Тоже неплохо, — согласился Альфард по прибытии и тихо добавил: — Ты как думаешь,
мы оторвались?
— Думаю, что да, — негромко откликнулся Гарри. — Можно попытаться снова в Оксфорд…
Или, может, не сегодня?
— Нет уж, сегодня! — проворчал Альфард, взял его за руку и тихо назвал адрес в паре
кварталов от нужного места. — Как насчёт немного пройтись?
— Не вижу в этом ничего плохого, — пожал плечами Гарри.
По пути нашёлся небольшой закуток, где он смог принять анимагическую форму, Альфард
накрыл его мантией-невидимкой, и дальше они шли порознь — Гарри бегал от куста к
кусту, выглядывая, не обнаружится ли загадочный преследователь. Не обнаружился.
Альфард, как они договорились, зашёл в клуб, а Гарри остался снаружи — ещё
понаблюдать. Но нет, никто из двигающихся мимо не повёл себя подозрительно, а
нескольких сидевших или стоявших на одном месте прохожих не бросился бежать или
наоборот — к двери. Похоже, что им удалось запутать того или тех, кто — возможно —
следил за ними, если всё это вообще не было игрой его больного воображения. Но в
таких ситуациях Гарри давно уже предпочитал перебдеть — иначе уже несколько раз не
удалось бы дожить до своих двадцати шести.
В поисках он провёл пятнадцать минут — ему прекрасно была видна башня с часами. В
начале шестнадцатой дверь распахнулась, и на крыльцо выбежала Марта Броуди,
секретарь женского студенческого клуба. Приложив ладонь козырьком, она несколько
секунд выглядывала что-то вдали, и этого времени Гарри хватило, чтобы прокрасться
внутрь, превратиться обратно и снять мантию-невидимку. Марта вернулась с
разочарованным видом, закрыла дверь, и лишь тогда на него наткнулась.
— Гарри! — радостно воскликнула она. — Гарри Вазовски! Это правда вы?
— Правда я, — с улыбкой ответил он.
— Это так замечательно! — сказала Марта, протягивая ему руку для поцелуя. — Как же
давно мы вас не видели! Вы не помните?..
— Что-то около трёх месяцев, — откликнулся он и поцеловал запястье.
— Это непростительно, Гарри! — игриво произнесла она. — Вы заставили всех нас
мучиться!
— Ну не настолько уж сильно, — в тон ей отмахнулся он. — Не думаю, что кто-то уж
настолько сильно страдал по мне в летние каникулы.
— Ну, не знаю, не знаю, — покачала головой Марта. — Не удивлюсь, если некоторые
мечтают заполучить вас в пожизненное единоличное владение… Кстати, насчёт
единоличного владения… — она шагнула к нему вплотную и сделала вид, что
разглаживает ему лацканы пиджака, при этом искоса глядя на него снизу вверх. — Как
вы думаете, не могли бы мы…
— Мне ужасно неприятно огорчить такую красивую девушку, — улыбнулся Гарри, — но за
лето многое переменилось…
— О! — вздохнула она, задумалась и нахмурилась: — О! Так вы имеете в виду…
— К сожалению, именно так, дорогая Марта, — кивнул он. — Вы совершенно правильно
меня поняли.
— Но это ведь не помешает вам навещать нас? — спросила она, ещё раз провела рукой
по пиджаку и развернулась, приглашая его за собой.
Гарри предпочёл ничего не отвечать. Общество студенток Оксфорда было ему приятно,
но сейчас, когда Андромеда сказала, что у неё будет ребёнок, он не был уверен,
захочет ли — а точнее, был уверен, что не захочет — продолжать вести разгульный
образ жизни. Не говоря уж о том, что визиты к другим дамам наверняка будут
прохладно встречены не только самой Андромедой, но и её сёстрами. Если же
наведываться сюда исключительно для расширения культурного кругозора, то не очень
понятно, будет ли это настолько интересно студенткам…
— Подруги, смотрите, кто к нам пришел! — воскликнула Марта, успев в гостиную клуба
раньше него и объявила: — Единственный и неповторимый…
— Гарри Вазовски! — воскликнуло сразу несколько девушек, захлопав в ладоши.
— Здравствуйте! — только и успел произнести Гарри после того, как вошёл в гостиную,
и его сразу окружили барышни.
— Ох, Альфи! — рассмеялась шатенка в очках, в которой он узнал Нору. — Увёл куда-то
Сорчу, а нам про Гарри ни слова не сказал!
— Может, он торопился? — поднял брови Гарри. — Даже вперёд меня убежал…
— Что же ему так приспичило! — рассмеялась Нора.
— Гарри, вы мне срочно нужны! — послышалось справа, и его требовательно дёрнули за
локоть. Повернувшись, он увидел Софию. — Гарри, мне нужны ваши божественные хрипы.
Я как раз разучила несколько старинных романсов…
— Нет уж, лучше что-нибудь весёлое! — возразила стоящая рядом Скарлет. — Может,
какой-нибудь фокстрот?
Кто-то потянул его за рукав с другой стороны, и он столкнулся взглядом с Хельгой.
— Гарри, мне кажется, что сегодня вы похожи на большого сытого зверя, — серьёзно
произнесла она. — Может, расскажете…
— Погоди! — перебила София и заглянула ему в глаза: — Гарри, я вас умоляю! Вы нам
споёте, правда?
— С удовольствием, — улыбнулся Гарри. — Тем более, что я много практиковался…
В итоге посиделки затянулись. Сначала Гарри пел девушкам, пока в самом деле не
начал немного хрипеть, потом девушки пели ему. Когда репертуар был более-менее
освоен, Марта с Оливией приготовили чай и принесли пирожных.
— Меня мучит любопытство, — призналась Хельга, когда Гарри усадили на диване у
кофейного столика, и несколько студенток разместились рядом, плотно стиснув его с
обеих сторон. — Мне хочется узнать…
— Будто твоё гадание не может тебе подсказать, — хихикнула Нора, прижатая к нему с
другой стороны. — Гарри, вам помочь?
— Думаю, да, — согласился он. — Вы же видите…
Без сомнения, она не только видела, но даже нарочно прижала собой руку Гарри к
дивану. Другая рука была между диваном и Хельгой, и сделано это было явно, чтобы
позволить девушкам за ним поухаживать.
— Эклер или каноли? — спросила Нора.
— Да, — не задумываясь ответил Гарри.
Девушки переглянулись, Хельга аккуратно отрезала кусочек эклера, взяла на десертную
вилку и поднесла ему, а Нора сделала то же самое с каноли.
— Неслыханное гостеприимство! — улыбнулся он и позволил им положить угощение прямо
ему в рот.
— Для дорогого гостя ничего не жалко, — откликнулась Нора, довольно поблёскивая
стёклами очков.
— Вы с нами сегодня не останетесь, — утвердительно произнесла Хельга.
Гарри выпучил глаза, поскольку рот как раз был занят, и кивнул.
— Это правда? — удивлённо спросила Нора.
— Наш дорогой Гарри решил остепениться, — пояснила Хельга. — Разве ты не видишь, в
его взоре более нет того ненасытного голода, что был раньше? Он более не глядит на
нас, как лис, попавший в курятник…
— Против такой аналогии возражаю, — заметил Гарри, раз уж рот освободился.
Хельга незамедлительно вложила туда ещё кусочек эклера.
— Ну хорошо, — поправилась она. — Пусть будет как кот в голубятне. Мне ведь не
показалось, Гарри? У вас с кошками какое-то сродство, не правда ли?
Он кивнул и открыл было рот, но Нора его опередила, угостив каноли.
— Да какая разница! — сказала она. — Ты лучше скажи, что такое произошло с нашим
дорогим Гарри, что гонит его прочь?
— Наш котик нашёл себе кошечку, — мурлыкнула Хельга. Поймала взгляд Гарри, и её
брови удивлённо взметнулись вверх: — Как? И не одну?
— Как — не одну? — воскликнула Нора.
— Гарри, я вами горжусь, — похвалила сидящая напротив Мириам.
— Еще эклера? — серьёзно спросила Хельга, закладывая ему в рот кусочек пирожного.
Позже, когда часы пробили девять, и Гарри решил, что его визит подошёл к концу, она
вышла его проводить.
— Гарри, у меня плохое предчувствие, — сказала она у порога. — От вас сегодня веяло
чем-то звериным, чудовищным… И смертью.
— Смертью? — удивлённо хмыкнул Гарри.
Может, она и вправду колдунья, но нераскрытая? Нужно будет спросить Альфарда, не
пробовал ли он давать ей палочку. Конечно, то, что она учуяла смерть в его лице,
могло объясняться тысячью разных причин — например, страх, которым буквально
затапливал воздух вокруг себя крючконосый, мог впитаться в пиджак. А ведь после
этого Гарри ещё и сжёг всё вокруг. Страх плюс пожарище — вполне так себе запах
смерти!
— Да, смертью, — торопливо кивнула Хельга. — Как только я сегодня вас увидела, я
почувствовала смерть. Кто-то умрёт, Гарри, я чувствую. Вам нужно быть осторожнее.
Прошу вас!
Увязавшаяся за ними Нора не хихикала над подругой, а была серьёзна и сурова. Гарри
решил, что попытка улыбнуться расстроит их обеих.
— Спасибо, Хельга, — сказал он, целуя той руку на прощанье. — Я буду очень
осторожен и обязательно попрошу своего ангела-хранителя лучше присматривать за
мной.
— Вы меня очень обяжете, — откликнулась Хельга.
— До свидания, — произнёс Гарри и поцеловал руку Норе. — Приятного вам вечера.
— Спасибо, Гарри, — улыбнулась та. — Благодаря вашему визиту он уже стал приятным.
Как раз в этот момент он сообразил, что неплохо бы и уйти так же скрытно, как он
появился здесь.
— У меня к вам необычная просьбы, барышни, — сказал он, поразмыслив. — Мне нужно,
чтобы никто не видел, как я отсюда выхожу. Не могли бы вы на несколько секунд
отвернуться?
Вовсе не хочется испробовать на них Обливиэйт, если они увидят, как он растворяется
в воздухе.
— У вас… странная логика, Гарри, — удивилась Нора, а Хельга без разговоров
отвернулась и потянула её за собой.
— Репелло Магглетум, — тихо произнёс Гарри, когда убедился, что они не смотрят,
отворил дверь, прикрывшись ей от наблюдателей с улицы, накинул мантию-невидимку и
вышел, снова захлопнув дверь за собой.
Под мантией оборачиваться в зверя не получилось бы, поэтому он просто двинулся по
дорожке, рассчитывая отойти подальше и тогда уже дисаппарировать. Конечно же, ему
никто не помешал, и уже через десять минут он был на пороге особняка в маноре. На
шею почти сразу запрыгнула и повисла Нарцисса, которая как будто ждала его с книгой
в гостиной.
— Привет, — сказал Гарри, почти не отрываясь от её жарких губ. — Ты давно тут
сторожишь?
— Не очень, — помотала она головой. — Но я приготовилась.
Она с улыбкой кивнула на столик, на котором высилась солидная стопка книг.
— Вот же как ты обо мне думаешь, — покачал он головой, гладя её по волосам.
Вместо ответа она снова приникла к его губам.
— Меда укладывает Дору, а Белка в лаборатории, — сообщила она оторвавшись. — Если
хочешь, я её позову, и мы…
— Я лучше пойду Дору на ночь поцелую, — предложил он. — И уже потом мы…
— Я так и думала, — улыбнулась она, отпуская его и спрыгивая на пол. — Ты голоден?
— Совсем нет, — откликнулся он. — Но мне нужно раздеться и умыться.
— Договорились, — сказала она, весело тряхнув белокурыми локонами.
— Погоди, — остановил он, снова подтягивая её к себе. — Я тут подумал…
Руки сами собой обвили талию и двинулись вниз, сжимая попку. Нарцисса по-прежнему
оставалась совсем тонкой, но теперь кости перестали торчать в неожиданных местах, и
тискать её было одно удовольствие.
— Мне уже нравится ход твоих мыслей, — с придыханием сказала она и без разговоров
принялась его расстёгивать — ремень, ширинку, пиджак и рубаху.
Распустила галстук, и ладошки скользнули по коже груди, сжимая мышцы.
— Пусти! — сказала она.
Гарри разжал руки, она повернулась спиной, собрав волосы кверху, и он быстро
пробежал по пуговицам платья, расстёгивая. Сдёрнул его вниз и сжал под рубашкой
крепкие грудки. Нарцисса стала извиваться в его руках, чтобы платье скользнуло на
пол, и Гарри запустил руку в панталоны, чтобы сжать прикрытый мягким пушком лобок.
Она изогнулась, ища его губы, и потянула панталоны вниз, а потом достала его член и
крепко сжала, несколько раз проведя рукой вверх-вниз. Замычала, и его пальцы в
промежности моментально взмокли. Ещё немного выгнувшись, она направила член себе
между ягодиц и прикусила губу, когда он с трудом начал в неё входить.
— М-м, соскучился! — простонала она и двинула попкой, нанизываясь поглубже.
Гарри развернул её, упирая в стену, несколько раз двинул тазом, вызвав новый стон,
и задрал рубашку до плеч, чтобы заголить почти полностью. Вжал её в себя, стиснув в
руках бёдра, и стал размашисто загонять в неё член. Нарцисса целеустремлённо
двигалась навстречу, на каждый его толчок отвечая толчком, и тихо постанывала,
постепенно входя в раж. Она содрала с себя рубашку и нетерпеливо оторвала его
ладонь от своей попки, чтобы положить себе на грудь. Гарри сжал её, и Нарцисса
застонала громче, разогнулась и снова присосалась к его губам, вращая задом на его
члене. Тиская грудь, Гарри сжал другой рукой лобок, палец скользнул в горячую влагу
между мягких губок и провёл по клитору. Нарцисса сама крутилась на члене и
одновременно тёрлась о палец, то сосредоточенно пыхтя, то всхлипывая, то негромко
вскрикивая. Она прикусила язык Гарри и громко застонала, сжимая бёдрами его пальцы,
и почти сразу их затопило соками. Её затрясло, по члену прокатилась волна, а потом
она, тяжело дыша, обвисла в его руках и снова упёрлась в стену.
Несколько минут Гарри покрывал поцелуями голые плечи и шею, медленно ворочая в ней
членом и лаская грудь, а она, зажмурившись, улыбалась его нежности. Потом снова
застонала и приподнялась на цыпочках, соскальзывая с члена. Зажав его в ладошке,
другой рукой сдёрнула панталоны, до того так и висевшие на бёдрах, развернулась и
подняла ногу, обнимая Гарри за талию. Он сжал её зад, приподнимая, а она направила
член в себя и издала глубокий стон, когда он вошёл в неё до самого основания.
Повисла на Гарри, и подтянула вторую ногу. Он взял её под бёдра, прислонил к стене
и сходу взял высокий темп, с силой вбиваясь, а потом выходя почти полностью.
Нарцисса так долго не смогла выдержать — несколько минут она пребывала на самом
верху блаженства, кусая его, царапая, целуя и проводя языком по груди, шее и лицу,
и потом закричала и выгнулась, с такой силой сжимая его ногами, будто желая
задушить. По её телу прокатилась волна, лицо исказилось в сладострастной муке, а
член сдавило, и Гарри, войдя в неё так, что яйцам стало больно, стал толчками
заполнять спермой.
— Брось меня! — безвольно выдохнула она ещё через несколько минут, в течение
которых так и оставалась пришпиленной к стене, словно бабочка в гербарии, и махнула
рукой в направлении дивана.
Гарри надёжно прижал её к себе, наклонился, подбирая с пола её платье, рубашку и
панталоны, и засеменил в указанном направлении, одновременно стараясь не потерять
штаны, стреножившие колени. Сначала расстелил плед и лишь после этого бережно
положил её сверху. Она вздохнула, когда ещё наполовину твёрдый член с чавкающим
звуком выскользнул из неё, и свернулась калачиком, укладываясь набок. Гарри укрыл
её сверху платьем, несколько раз поцеловал в щёку, и ему явно послышалось, как она
мурлыкает в ответ.
— Это было прекрасно, Гарри, — блаженно пробормотала она. — Спасибо тебе, милый!
Натянув штаны и на ходу застёгиваясь, он направился к лестнице, когда ему в спину
донеслось почти неслышное:
— Люблю тебя!
Это было настолько внезапно, что он чуть не навернулся на ступеньках. Разумеется,
относительно привязанности Нарциссы Гарри иллюзий не питал, но она казалась ему
более плотской, более направленной на удовлетворение потребностей молодого тела.
Может, она осознанно произнесла это, чувствуя, что его внимание сосредоточилось на
сестре?
Когда он добрался до детской, Нимфадора уже крепко спала, а Андромеда сладко
дремала на кровати рядом. Гарри тихо разбудил её и взял на руки.
— Если хочешь, можем остаться здесь в спальне, — шепнула она ему на ухо.
— Не получится, — покачал он головой. — Всё равно Цисси нас найдёт.
— Запрёмся, — хихикнула она.
— Белла дверь вышибет, — усмехнулся он.
— Ну тогда неси к себе, — согласилась она.
Гарри проснулся среди ночи — от ощущения, что на него кто-то сел сверху и
настойчиво будит. Тормошит, дёргает за нос и плечи и пальчиками поднимает веки. Да
ещё сердито при этом шепчет:
— Гарри, просыпайся! Да просыпайся же ты!
Просыпаться не хотелось — было ощущение, что он совсем не спал. С трудом разлепил
глаза и сконцентрировался на силуэте в темноте. Вытащив руку из-под Нарциссы,
создал тусклый Люмос.
— Дафна! — улыбнулся он.
Подтянув платье на бёдра, она забралась на него сверху, поскольку другого места не
было. Сёстры обложили его с трёх сторон — справа Нарцисса, которая заснула на его
руке, слева Беллатрикс, обнимающая ногу, и Андромеда, на бедре которой лежала его
голова.
— Безобразие какое-то! — недовольно пробурчала Дафна. — Привёл в дом толпу каких-то
малолеток… Одной даже ребёнка заделал… Законной жене даже места не оставили!..
— Дафна! — счастливо повторил он.
— Я хотела с тобой поговорить, — сообщила она, прикусив губу.
— Здесь? — удивился он.
— Нет уж, давай куда-нибудь пойдём, — решительно тряхнула она головой. — Если
разбудим кого-то из твоего гарема, мне придётся спасаться бегством.
— Думаешь, они тебя увидят? — задумчиво произнёс он.
— Вряд ли, — откликнулась она, осторожно, чтобы не задеть кого-то из сестёр, слезая
с кровати. — Но вот если они застанут тебя за беседой с воображаемым собеседником…
— Я понял, — согласился он. — Тогда, может… А пойдём на кухню?
— Точно! — кивнула она. — Там же можно поесть! Я сто лет уж не ела. Скоро вообще
забуду, какова еда на вкус!
— А разве… — пробормотал он, но сразу же прикусил язык.
Первое правило волшебника — никогда не спрашивай собственную галлюцинацию, как
именно она собирается принимать пищу.
На кухне нашлись остатки ужина, заботливо укрытые консервирующим заклятием. Дафна
внимательно изучила ассортимент, а потом обернулась к Гарри.
— Милый, я, конечно знаю, что рискую тебе показаться привередой… — начала она.
— Ни в коем случае! — замахал он руками.
— Мне хочется чего-то другого, — призналась Дафна. — Я понимаю, что ты вымотался и
хочешь спать…
Он подошёл к ней и обнял.
— Я тебе уже сказал, что готов отдать что угодно ради тебя, — мягко произнёс он,
целуя её шею и щёку. — Скажи, что от меня требуется. Море выпить — поднатужусь и
выпью. Луну с неба — я принесу, только скажи.
— Не говори глупостей, Гарри, — улыбнулась она. — Даже из-за меня ты не бросишь эту
девочку, Андромеду, одну с ребёнком…
— Если понадобится, если ты мне скажешь, то брошу, — вздохнул он. — Моё сердце
будет в огне, но оно твоё, Дафна. А Энди одна уже не останется. У неё есть Цисси,
есть Белла…
— Цисси, Белла, — хихикнула Дафна. — Да, ты на славу постарался, научив их любить
друг друга — и я вовсе не имею в виду ваши совместные оргии. Но подумать только —
Андромеда Блэк, та самая Андромеда Блэк, бабушка твоего крестника, Тэда, носит
ребёнка моего Гарри!
Поцеловав его в губы, она высвободилась и развернулась к шкафам с провиантом.
— Я хочу что-нибудь приготовить сама, — произнесла она, разглядывая содержимое
полок. — Поэтому я тебя и спрашивала.
— Ты среди ночи готовить собралась? — ахнул он. — Ну вот, а думал, мы…
— Это невероятно, Гарри, — покачала головой Дафна. — Ты только что провёл
практически постельный марафон со своим гаремом…
— Дафна! — возмутился он.
— И после этой бесстыдной оргии тебе всё мало! — всплеснула она руками.
— Не называй их моим гаремом, — попросил Гарри.
— Ну хорошо, — хихикнула она. — Пусть будет любовница, подружка и наложница.
— Наложница! — возмутился он.
— Ну не называть же её рабыней! — отмахнулась Дафна. — Как ты думаешь, пюре не
гарнир пойдёт?
— Ну конечно, — согласился он. — Она не рабыня!
— Она не рабыня, пока делает то, что нужно тебе, — очаровательно улыбнулась она,
похлопав ресничками. — Палтуса нет, форели не хочу. О, есть говяжья вырезка!
Гарри хотел было возразить, но закрыл рот. Любимая права — Белла вольна делать, что
хочет, пока это “хочет” совпадает с его устремлениями. Надо… надо поскорее
выяснить, нельзя ли отменить Непреложный Обет.
— Ты не знаешь, можно ли что-то поделать с Непреложным Обетом? — спросил он.
— Нет, — покачала головой Дафна. — Может, в этой библиотеке есть что-то… Мне было
бы интересно в ней покопаться, кстати. Ну не суть. Нет, Гарри, я ничего такого не
слышала. Наверное, у тебя ничего не выйдет, — она усмехнулась: — А чем так плохо
иметь собственную рабыню?
— Видишь ли, любимая, — проникновенно произнес Гарри. — Я хороший господин и
повелитель. Я очень хороший господин и повелитель. А хороший господин и повелитель
должен очень хорошо заботиться о своей рабыне. Кормить, одевать…
— Любить до полусмерти, — со смехом закончила Дафна. — И уж точно хороший господин
и повелитель не выбросит такой бриллиант на помойку. Теперь я вижу, что ты ни за
что не расстанешься со своей любимой наложницей. Скорее прогонишь будущую мать
своего ребенка, чем отпустишь такую преданную рабыню. Ты не одолжишь мне свою
палочку?
— Зачем? — удивился Гарри. — А понятно. Сейчас, погоди, у меня есть для тебя кое-
что получше. Никуда не уходи!
Практически бегом он добрался до кабинета, взял оттуда узкий футляр и вернуться в
кухню. Эта мысль давно уже пришла ему в голову, и по случаю он зашел в лавку не
старого ещё Олливандера, где отыскал то, что ему было нужно.
Дафна нисколько не удивилась. Ведь она, несомненно, была рядом с ним в тот момент.
— Хорошо, что вспомнил, — улыбнулась она. — Сейчас проверим, то ли это, что
действительно нужно?
— Я на это сильно рассчитываю, — откликнулся Гарри. — Всё-таки перо феникса,
махогани, десять дюймов…
— О-о, десять дюймов! — восторженно произнесла Дафна, шагнула ближе и положила руку
ему на пах. — Мой любимый размер!
— Мечтательница, — рассмеялся он. — Вот смотри, увеличу член!
— Не надо, — моментально отозвалась она. — Мне этот очень нравится…
Гарри до последнего момента сомневался, что она сможет орудовать палочкой. Да и она
сама, похоже, не очень была в этом уверена. Тем не менее она вытащила палочку из
футляра, подошла к разделочному столу, взмахнула ей… и начала готовить.
Гарри всегда завораживал процесс приготовления пищи в исполнении опытных волшебниц.
Один нож сам собой отправился чистить картошку, другой принялся шинковать грибы и
лук, третий стал аккуратными ломтиками резать мясо. Сковородка самостоятельно
оказалась на плите, и в неё упал достаточного размера кусок масла. В небольшой
кастрюльке рядом деревянная ложка помешивала разбавленный водой апельсиновый джем,
в который был добавлен мягкий сыр, немного чёрного перца и ещё какие-то специи. В
другую кастрюлю Дафна палочкой налила кипятка, и туда сама попрыгала чищеная
картошка. Дафна наложила заклинание, ускоряющее приготовление, и переключилась на
грибы.
Содержимое разделочной доски отправилось в сковороду с кипящим уже маслом, и
деревянная лопатка принялась неспешно помешивать, равномерно поджаривая. Кастрюля с
картошкой взлетела с плиты, на неё легла сетка для откидывания макарон, и всё
вместе перевернулось в раковину, чтобы слить воду. Насколько Гарри помнил, Дафна
обычно не заморачивалась использованием давилки для пюре, а просто применяла
заклинание, которое перемалывало всю массу целиком, но в этот раз она решила
соригинальничать. В кастрюлю опустился нужный прибор и приступил к работе. Туда же
налилось немного молока, разбилась пара яиц и высыпалась ложка соли.
Сковорода с поджаркой отодвинулась в сторону, её место заняла другая, в которую
тоже лёг кусок масла. Оно достаточно быстро разогрелось, покрытые специями ломтики
мяса взлетели с доски и одновременно опустились на сковороду. Через полминуты снова
взлетели, переворачиваясь в воздухе, и опять легли в масло. Рядом оказались две
тарелки, на каждой из которых сам собой сформировался небольшой цветок из маслин,
небольших жёлтых помидорок и зелени. Чуть ниже цветка раздаточная ложка выложила
пюре, а по другую сторону опустился ломтик поджаренного мяса. Лопатка уложила грибы
прямо на мясо, ложка зачерпнула соуса и щедро полила сверху, потом кухонная
кисточка, макнув в соус, нарисовала размашистым росчерком по всей тарелке.
Гарри в восторге посмотрел на побледневшую от напряжения Дафну, которая наконец
опустила палочку, подошёл и обнял.
— Всё хорошо, любимая? — спросил он.
— Ф-фух! — выдохнула она. — Мерлин, не думала, что готовить может оказаться так
трудно! — и встрепенулась: — Садись за стол, а то всё остынет!
Гарри есть особенно не хотелось — особенно среди ночи, но Дафна всегда готовила
просто прекрасно, и дразнящий запах, тронувший ноздри, манил к столу лучше всякого
голода. На столе как раз оказалась открытая кем-то ещё днём бутылка вина, они
чокнулись и приступили к трапезе. Дафна ела, как будто…
— Чему ты удивляешься? — спросила она. — Я почти год не ела.
— Ты… голодная? — не поверил Гарри.
— Мне не нужно есть, — нравоучительным тоном поправила она. — Я просто соскучилась
по еде.
Ощущение же было, именно как будто она голодная. Божественно поджаренный филе-
миньон исчез с тарелки быстрее, чем приготовился. На секунду в её глазах мелькнуло
такое выражение, что ему показалось, что она сейчас забудет приличия и примется
вылизывать тарелку. Дафна обернулась к плите, следя за своей тарелкой, на которой
очень быстро оказалась ещё одна порция пюре и мяса с поджаркой. На этот раз она
даже не стала себя утруждать выведением узоров на тарелке, а очень функционально
левитировала еду на стол и эффектно с ней расправилась. Грациозно и стремительно.
Гарри так и не успел съесть ни кусочка.
— Я, честно говоря, удивлён, что ты способна общаться с палочкой, — заметил он,
когда на середине пятой по счёту порции Дафна глубоко вдохнула с довольным
выражением на лице и… продолжила трапезу, но уже неторопливо и степенно.
— Несмотря на своё положение, я всё-таки волшебница, — хищно улыбнулась она,
обнажив зубки. — Но эта палочка не моя. Она совсем как моя, но мне трудно с ней
обращаться.
Гарри задумался. Было бы интересно отвести её к Олливандеру…
— Ничего не получится, — покачала она головой, безошибочно поняв, о чём он думает.
— У Олливандера особая магия, ему нужно общаться с человеком, которому он
подыскивает палочку… Можно, конечно, перебрать всё содержимое его магазина…
— Ну не всё, — возразил Гарри. — Всего лишь десятидюймовые палочки из махогани с
пером феникса…
— Это может быть интересно, — кивнула она. — Мне нужно подумать, как я смогла бы
появиться в таком месте…
— Я могу просто купить все эти палочки, — отмахнулся он. — Не забывай, денег у нас
достаточно! Тем более, что я могу просто договориться на пару дней позаимствовать
товар…
— Ну хорошо, — согласилась она. — Я дам тебе знать, когда появлюсь в следующий раз…
У тебя есть шампанское, любимый?
— Есть, конечно, — удивлённо откликнулся он. Дафна подождала пару десятков секунд,
а потом намекающе округлила глаза. — Что? — переспросил он. — А, понял, нужно
принести!
Она грустно вздохнула, а Гарри помчался за бутылкой. Где-то же было…
— Вот! — с гордостью продемонстрировал он, вернувшись на кухню. Когда он только
переступал порог, сердце ёкнуло, но Дафна обнаружилась у плиты, где вручную, без
волшебства, накладывала себе ещё порцию.
— Ты уверен? — хмыкнула она, глядя на покрытую толстым слоем пыли бутылку в его
руках.
— Безусловно, — кивнул Гарри, взял салфетку и принялся стирать пуль, чтобы стала
видна этикетка. — Дом Жерар де Пердю. Этой винодельни нет уже пятьсот лет как, а
несколько ящиков до последнего времени гнили в куче мусора в подвале особняка
Малфоев, представляешь?
— Ты думаешь, это можно пить? — переспросила Дафна, усаживаясь за стол.
— Вот сейчас и попробуем, — пожал он плечами, с хлопком откупорил и протянул ей
пробку.
— Пахнет вполне, — согласилась она и на всякий случай повела палочкой: — Вроде не
отравлено.
Гарри притянул с полки два бокала и разлил.
— Прошу тебя, ненаглядная, — произнёс он, протягивая ей бокал. — За что пьём?
— Ты знаешь, за что, — без тени улыбки ответила она. — За то, Гарри, что ты самый
заботливый и верный муж на свете. За то, что ты убил обоих мерзавцев, которые нас
разлучили. За то, что ты не забыл про них, устроившись здесь, не простил и не
оставил их в покое. За моё сердце, которое пело от радости, когда мы вместе с тобой
видели агонию этого чудовища… и его вороны. За счастье, которое у нас было. За
тебя, Гарри!
Она со звоном ударила бокалом о его бокал, и вместе они выпили. В глазах всё
расплылось. Гарри почти не чувствовал вкуса, а в голове набатом стучало сердце. Она
поставила бокал на стол, поднялась и скользнула ему на колени, обнимая и поцелуями
собирая слёзы с щёк.
— Ну что же ты вдруг расклеился? — шептала она. — Всё, моего убийцы больше нет ни в
том мире, ни в этом. А что до меня… Я же с тобой, правда?
Гарри поднял её на руки и отнёс на диван в гостиную, а Дафна в последний момент
успела взмахнуть палочкой, утягивая за собой шампанское и бокалы. Она уютно
устроилась на диване, сложив на него ножки, Гарри разлил вино и они снова
чокнулись.
— Не знала до сегодняшнего дня, до чего я кровожадная, — призналась она. — Я и
вправду испытываю необычайный душевный подъём… — он раскрыл рот, чтобы ответить, но
Дафна приложила пальчик к его губам, заставив молчать. — Погоди, Гарри. Я хотела
тебе ещё что-то сказать. Я обещаю тебе, что больше никогда не буду поднимать эту
тему…
— Что такое? — поднял он брови.
— Я хотела тебе сказать, что я счастлива, Гарри, — вздохнула она. — Несмотря на моё
положение, несмотря на то, что всё так вышло… Ты рядом, я практически растворилась
в тебе — не это ли радость? Ты мне никогда не был так близок…
— Но ты появляешься лишь изредка, — пожаловался он.
— Я всегда здесь, Гарри, — сказала она, приложив руку к его груди. — И мне с тобой
не скучно. Твоя жизнь захватывающа и интересна… несмотря на то, что ты столько
времени уделяешь постельным утехам. Кроме того… Я хотела тебя спросить… Я не могу
без разрешения.
— Что ты не можешь? — не понял он.
— Мне было бы очень интересно на досуге порыться у тебя на чердаке, — смущённо
пояснила Дафна и опустила глаза, краснея. — Но если ты…
— Ты имеешь в виду мои воспоминания? — оторопело переспросил он. — Ты можешь
просматривать мои воспоминания?
— Я ни за что не буду, — торопливо открестилась она. — Никогда. Если только…
— Это сделает тебя счастливее? — спросил он.
— Нет, это удовлетворит моё любопытство, — рассмеялась она.
— Смотри на здоровье, милая, — улыбнулся Гарри, нежно её целуя. — Только… ты
знаешь, были в моей жизни моменты, которыми я не очень горжусь.
— Я их пропущу, — пообещала она, и лицо её осветилось радостью. — Спасибо! Спасибо
тебе за доверие. И… знаешь… Я люблю тебя.
Дафна поцеловала его, крепко прижав свои губы к его, и Гарри блаженно откинул
голову на спинку дивана. Проснулся он тоже от поцелуя, вот только глаза были совсем
другие, вместо небесно-синих — чёрные настолько, что зрачок сливался с радужкой,
блестящие, словно масляные. Когда глаза были так близко, было невозможно спутать её
ни с кем другим.
— Если ночью проголодался, мог бы меня разбудить, — тихо сказала Беллатрикс,
убедившись, что он проснулся.
— Присаживайся, — пригласил он.
Беллатрикс недолго думая забралась к нему на колени и обвила руками шею.
— Мне даже любопытно, что ты там такое готовил… — произнесла она, когда её лицо
снова оказалось совсем близко.
— Филе-миньон, — машинально откликнулся Гарри. — Это не я…
— Остатки соуса были просто восхитительные, — закатила она глаза. — Я нисколько не
жалею, что не оставила сёстрам. Я очень плохая, да? Прости, что ты сказал?
— Это Дафна готовила, — пояснил он. — Не я.
— Дафна? — хмыкнула Беллатрикс. — Дафна, твоя воображаемая жена?
— Даже если она моя галлюцинация, — вздохнул он, — то я благодарен судьбе за такую
галлюцинацию… Мне нужно подобрать ей палочку.
— Зачем галлюцинации волшебная палочка? — удивилась она.
— Та, что я купил, не совсем подошла, — пояснил Гарри. — Дафна пожаловалась, что ей
трудно с ней управляться. Я подумал, может, как-нибудь попросить Олливандера
устроить выездную сессию…
— Это будет дорого, — кивнула она, задумавшись. — Дорого для Беллатрикс Блэк,
которая ещё полгода назад не знала никакого Гарри Блэка, двоюродного племянника и
господина.
— “Барона” забыла, — подсказал он.
— Точно, барона! — воскликнула Беллатрикс. — Господина и барона. Гарри, я не помню,
барон это Лорд или не Лорд?
— Лорд, — обречённо согласился он — он уже понял, куда она клонит.
— Блистательная карьера! — восхищенно протянула она. — Ну сам подумай — за каких-то
полгода прыгнуть из всего-навсего подающей надежды будущей правой руки одного Лорда
в любимые наложницы…
— “Рабыню” забыла, — процедил Гарри.
— И рабыни другого Лорда! — не моргнув глазом, закончила она. — И повелителя.
— Это одно и то же, — напомнил он.
— Ерунда, — махнула рукой Беллатрикс и подпрыгнула: — Ой! Ты что творишь?!
Он устал от её болтовни и ущипнул за попу. Мягкое место оказалось приятным на ощупь
— каковым, в общем-то, оно обычно и было, и Гарри решил, что ему больше по душе
сжимать, а не щипать.
— Я с тобой кое-чем хотел поделиться, — произнёс он, улыбаясь её надутым губкам.
— Я после таких зверств не в состоянии что-то воспринимать, — буркнула она.
— Я вчера убил… кое-кого, — произнёс он, и лицо её сразу изменилось — от обиженного
к серьёзно-внимательному.
— Кого-то… не очень хорошего? — осторожно спросила Беллатрикс и распахнула рот: —
Гарри! Ты что, его в одиночку завалил?!!
— Не Волдеморта, — покачал он головой, и она вздохнула. — Я встретил убийцу Дафны…
Мы с Альфардом как раз были в Косом переулке, когда я наткнулся на этого урода. Ну
то есть Дафны ещё нет, и он её убить не мог…
— Ты правильно сделал, — перебила она.
— Да это-то понятно, — пожал плечами Гарри. — Я просто хотел, чтобы ты знала…
— Интересно, — отмахнулась она, — а если со мной что-то случится, ты таким же
образом будешь мстить?
— И не подумаю, — небрежно бросил он. — Я тебе уже сказал — если ты вздумаешь
умереть, я тебя подниму, и мстить ты будешь сама.
— Какой же ты всё-таки мерзавец… господин, — покачала она головой.
— Опять забыла “барона”, — подмигнул он.
Воскресенье было днём Нимфадоры. Сразу после завтрака Гарри вышел за дверь, а
вернулся уже большим чёрным зверем.
— Киса-а-а! — завопила она, едва его увидела, и сделала невероятный прыжок через
стол.
Пока сёстры Блэк приходили в себя, мотая головами, чтобы вытряхнуть звон из
заложенных ушек, она, превратив лицо в подобие кошачьей мордашки, обнимала зверя за
шею, запускала пальцы в густую шерсть и дёргала за усы. Гарри при этом жмурился от
удовольствия и бодал её большой головой. Беллатрикс, которая широко раскрытыми
глазами следила за племянницей, сначала с изумлением заоглядывалась в поисках
источника тарахтящего звука, пока не осознала, что звук исходит от зверя.
Завороженно она сползла со стула, встала на четвереньки и двинулась к нему.
— Киса-киса-киса-киса! — бормотала она при этом.
— Мр-р-р? — спросил Гарри.
— Уи-и-и, я больше не могу! — воскликнула Нарцисса, вскочила и метнулась к нему,
первой повиснув на шее.
Гарри позволил ей завалить зверя на себя, и она стала трепать ему уши и тискать
шею, прижимая к себе.
— Ур-ра! — воскликнула Нимфадора, забираясь на пушистый бок. — Мы поймали Кису, и
он не убежит! Белла, лови Кису с нами.
У Беллатрикс, похоже, всё-таки поехала крыша — когда она доползла до зверя,
склонилась к нему и принялась тереться о шерсть щекой. Нарциссе тоже пришла в
голову мысль о помешательстве.
— Белка, с тобой всё хорошо? — ошарашенно пробормотала она, на секунду перестав его
тискать.
— Котик! — мурлыкнула та. — Роскошный красивый мальчик, сладкий и пушистый! До чего
же я люблю котиков!
— Да ты же его уже видела! — удивлённо подала голос Андромеда.
— Ко-о-отик! — блаженно протянула Беллатрикс, тоже запуская пальцы в шерсть.
Это было ещё приятнее. Зажмурившись от удовольствия, Гарри поймал себя на мысли,
что быть зверем вовсе не так уж и плохо, если тебя тискают и гладят в шесть рук… В
восемь. Андромеда присела рядом на колени и принялась чесать между глаз.
— Ты знаешь, Гарри, — произнесла она, — из всех твоих талантов этот — самый
удивительный!
Нимфадора его так до самого вечера и не отпустила. Несмотря на то, что небо
покрылось тучами и заморосил дождик, она настояла на том, что он должен её
покатать. Гарри не стал возражать, — в таком виде он мог лишь мяукать, рычать,
мурлыкать и шипеть, — но что важнее, не стала возражать Андромеда, которая лишь
позаботилась о том, чтобы оба они не промокли, укутав их водоотталкивающими чарами.
Нимфадора уселась сверху, крепко вцепившись в шерсть, и он помчался гигантскими
прыжками осматривать владения. Она восторженно вопила почти не переставая, и он
даже заволновался, не охрипнет ли она, но тем не менее и сам радовался, как
ребёнок, снова оказавшись в этом теле и радостно пожирая полным острых зубов ртом
воздух свободы, перемешанный пополам с моросью.
Манор оказался достаточно большим, а осмотреть его хотелось в подробностях, так что
к обеду, когда Нимфадора уже немного устала от бешеной скачки, удалось обежать едва
ли половину. Когда они вернулись в особняк, Андромеда продемонстрировала ему пару
бараньих ног, которые выглядели так аппетитно, что перекидываться в человека он не
стал, справедливо рассудив, что в нынешнем виде управиться с предложенным угощением
будет гораздо удобнее. Нарцисса почистила его от грязи и брызг воды, а после того,
как он с удовольствием умял предложенное лакомство, ещё и прополоскала пасть. После
обеда Нимфадора снова забралась ему на спину, — позёвывая, — и Гарри повёз её в
детскую. Свернулся на кровати, и она заснула, зажатая между тёплым боком и толстыми
лапами.
Пока она спала, погода успела немного перемениться — дождь перестал, тучи частично
разбежались к горизонту, и на небе показалось солнце. Андромеда успела просушить
песок и высушить лужи на детской площадке, и когда Нимфадора проснулась, Гарри
отвёз её туда, и там же они и провели остаток дня до ужина, периодически отвлекаясь
на дикие скачки по округе. Вечером снова доставил её в детскую. Обхватив его шею
обеими руками, Нимфадора, которая так весь день и пробыла, похожая на котёнка,
снова превратилась лицом в девочку и спросила:
— Киса, где мой папа? Хочу папу!
Гарри высвободился и под её восторженным взглядом обернулся человеком. Она
забралась ему на руки и позволила уложить себя в постельку.
— Папа, я тебя люблю, — серьёзно произнесла она, обняла его руку руками и ногами и
закрыла глаза, засыпая.
На следующий день, когда Гарри шёл на завтрак, у входа в Большой зал его перехватил
Снейп. Не то чтобы загородил дорогу, не давая пройти, но по крайней мере толкался в
коридоре, пытаясь испепелить взглядом каждого проходящего мимо ученика.
— Мистер Снейп, — произнёс Гарри, останавливаясь напротив него.
— Профессор Блэк, — с надменной кривой улыбкой откликнулся тот, перевёл взгляд на
Беллатрикс, в его глазах на мгновение вспыхнул восторг, и лицо потеряло изрядную
долю отображённой на нём спеси: — Профессор Блэк!
— Профессор, встретимся за столом, — произнесла она, тронув Гарри за локоть.
— Профессор, — учтиво кивнул он и обернулся к Снейпу: — Итак, мистер Снейп?
— Касательно нашей с вами договорённости… — презрительно выдавил тот.
— Да-да? — поднял бровь Гарри.
Волосы Снейпа уже не блестели, словно в них долго втирали гуталин, а выглядели
вполне нормально. Может, чересчур по-девчоночьи мягкими, но советовать ему
постричься в планы Гарри не входило. Новая, с иголочки, мантия, серо-зелёный
галстук, чистая рубашка на чистопомытой шее. Снейп небрежным движением подиумной
модели откинул полу мантии в сторону, как бы засовывая руку в карман, и под мантией
обнаружились хорошо подогнанные брюки и блестящие новые ботинки. Гарри пришлось
признать, что в таком видет он вполне похож на человека — если бы только он не
продолжал обжигать ненавидящим взглядом идущих по коридору школьников.
— Скажите мне, что вам самому не нравится произведённый эффект, — кивнул Гарри.
— Я не собирался ничего говорить, — откликнулся Снейп. — Я выполнил эту часть нашей
сделки, и отчего-то мне же ещё и придётся составлять вам пособие. Я так и не понял,
с какой стороны это выгодно лично мне?
Гарри улыбнулся.
— Если вы будете вести себя хорошо, мистер Снейп, — произнёс он, — то я куплю вам
сладкой ваты. Вам розовую или белую?
— Что? — шипя возмутился Снейп, с которого окончательно слетела спесь, уступая
место ошарашенному выражению. Гарри ещё подумал, что эта гримаса на его лице —
бесценна. — Что? Какая вата?
— Значит, розовенькую, — удовлетворённо заключил Гарри и прошёл мимо, оставив
Снейпа ловить ворон с раскрытым нараспашку ртом.
У Беллатрикс обнаружился просто невообразимый фетиш — оказывается, она до
невозможности любила кошек. Поэтому Гарри при любой возможности приходилось
превращаться в зверя, чтобы его рабыня-кошатница могла вволю натискаться, истрепать
ему уши и вычесать шерсть до просто идеально гладкого состояния. Страсть её
оказалась настолько всепоглощающей, что Нарцисса с Андромедой уже начали косо на
неё поглядывать.
В один из не очень уже частых ясных дней, когда на обед они устроились на лужайке
внутреннего двора Хогвартса, Гарри поинтересовался, что с ней происходит.
— Я не знаю, — со вздохом призналась она. — Мои руки при этом испытывают такое
наслаждение, что мне просто не оторваться…
— Ох, Белла… — ухмыльнулся он. — Ты не влюбилась, случаем?
— Нет! — решительно отрезала она ещё раньше, чем он успел договорить.
Слышать это было столь же неприятно, как и в прошлый раз, когда она призналась ему
в нелюбви.
— Ну тогда я не понимаю, — пожал он плечами. — Может, мне стоит больше внимания
уделять тебе в постели?
— Ш-ш-ш! — протестующе замахала она руками, оглядываясь, не подслушивает ли их кто
— но нет, сорванцы и Регулус были плотно заняты общением с девушками, на них даже
не обращая внимания.
Тем не менее, Беллатрикс густо покраснела и отвернулась. Гарри откусил от сэндвича,
ожидая, что она что-то всё-таки скажет.
— Белла! — напомнил он наконец.
— Да! — откликнулась она.
— Что — да? — не понял Гарри. — Это твой ответ?
— Ответ? — округлила она глаза.
— Да, я задал тебе вопрос, — напомнил он.
— Вопрос? — удивилась Беллатрикс.
— Да, я спросил… — начал он.
— Ш-ш-ш! — снова зашипела она и покраснела ещё гуще.
— О, так ты вспомнила! — заметил Гарри.
— Да, поцелуй меня дементор! — сердито выпалила она. — Как ты можешь такое
спрашивать?
— Я заботливый господин, — пояснил он. — Всё ли хорошо у моей наложницы? Хорошо ли
о ней заботится повелитель?
— Хорошо, забодай меня пикси! — воскликнула Беллатрикс. — Не называй меня… —
бросила она взгляд в сторону сорванцов, — и не задавай такие вопросы! У меня всё
хорошо, я всем довольна. Господин добр и всё такое!
— Я серьёзно, — тихо сказал он. — Я твой друг, Белла. И твой…
— Тш-ш-ш! — покачала она головой и совсем тихо ответила: — Спасибо, я знаю. Мне…
мне хватает, Гарри. Ты же заметил, что иногда сама засыпаю раньше, чем… мои сёстры.
— Нарцисса очень ревнует к твоей страсти потискать зверя, — сказал он. — При этом я
не желаю, чтобы ты как-то себя ущемляла и прямым текстом тебе говорю, что если тебе
от меня что-то требуется, ты хотя бы должна озвучить своё желание. Ты понимаешь,
что я тебе говорю?
— Понимаю, — улыбнулась Беллатрикс. — Я постараюсь найти что-нибудь, что отвлекло
бы мои руки от твоей роскошной шкуры.
— И?.. — настойчиво спросил он.
— И я не буду молчать, если мне понадобится, чтобы ты… — она снова залилась краской
и потупилась, — ублажил свою наложницу.
— Прекрасно! — воскликнул Гарри.
Инициатива наказуема, и это правило старо, как мир. Снейп теперь встречал его
каждое утро у входа в Большой зал. Не замедляя шага, Гарри окидывал его взглядом и
одобрительно кивал — выглядел тот теперь значительно лучше. Если, естественно, не
учитывать вечно презрительно кривящийся рот. Через неделю в среду Гарри бросил ему
на ходу:
— Отработка сегодня в пять.
— Ты что-то задумал? — негромко спросила Беллатрикс.
— О нет, просто пришла пора поработать над его заметками по зельеварению, — пояснил
он.
— Ах, это, — кивнула она. — Я тебя подожду.
— Не стоит, — отмахнулся он.
— Конечно, стоит, — недоумённо подняла она брови. — Куда мне ещё идти?
— С племянницей поиграй, — посоветовал он.
— Отмени! — обиженно буркнула она, но настаивать не стала.
Снейп появился вовремя — и как всегда, с задранным носом. На этот раз, похоже,
страшно гордился своей пунктуальностью. Гарри пригласил его сесть с другой стороны
большого стола.
— Ну что ж, мистер Снейп, — произнёс он. — Настала вам пора выполнить вторую часть
нашего уговора.
— Я безумно счастлив, профессор Блэк, — надменно заметил Снейп.
— Нисколько не сомневаюсь, — серьёзно кивнул Гарри. — Как вы думаете, много ли
времени у вас уйдёт на составление методического пособия.
— Я взял на себя смелость и уже завершил этот великий труд, — откликнулся Снейп,
подавая ему вынутую из новой сумки тетрадь. — Вот, пожалуйста, дело всей моей
жизни.
На издевательские нотки в его голосе Гарри внимания не обратил — слишком он привык
за шесть лет Хогвартса, что Снейп разговаривает только так — и никак иначе.
Тетрадь, однако, была тонкой. Вряд ли она могла бы вместить даже ту скоропись, что
запомнилась ему по заметкам на полях учебника Принца-полукровки.
— Подпишите, пожалуйста, — попросил Гарри.
— Что подписать? — недовольным голосом осведомился Снейп.
— На обложке, — пояснил Гарри. — Северус Снейп, Слизерин, 1975 год. “Дело всей моей
жизни”.
— Как будто это так неясно, — недовольно скривился Снейп, но тем не менее достал
перо и жёсткими, рублеными, почти готическими буквами вывел то, что его попросили.
— Я полюбопытствую? — спросил Гарри.
— Конечно, — ответил Снейп с выражением величайшего одолжения.
Гарри открыл тетрадь и бегло пробежал первую страницу. “В соответствии с решениями
328-го Великого Сбора Визенгамота…” И ещё страница в том же духе, на следующей —
ничего не значащие рассуждения о величии зельеварения. “В то время, как арабские
ковры-самолёты бороздят просторы мирового эфира…” На третьей странице тоже ничего
интересного не было, как и на четвёртой, пятой и так далее до двенадцатой. Это было
вовсе не то, чего ожидал Гарри.
— Отлично, мистер Снейп! — улыбнулся он, закрывая тетрадь и накрывая её ладонью. —
Даже лучше, чем я ожидал.
— И всё? — не понял Снейп. — Это всё, что вы можете сказать?
— Что ещё? — удивился в ответ Гарри. — Браво. Завтра же покажу профессору
Дамблдору…
— Это ещё зачем? — недовольно перебил Снейп, резко подавшись вперёд.
— Во-первых, потому что профессор Дамблдор поставил мне такую задачу, — пояснил
Гарри. — Как вы знаете, профессор по совместительству ещё и директор нашей славной
школы, а я в ней всего лишь преподаватель, да и то — факультативного курса. Поэтому
если он меня просит в чём-то ему помочь, я должен принять это как приказ и
самолично проследить его выполнение…
— Я понял, — не вытерпел Снейп, очевидно, поняв, что Гарри ещё долго собирается
растекаться мысью по древу.
— А во-вторых, мистер Снейп, — продолжил Гарри как ни в чём не бывало, — профессор
Дамблдор сильно рассчитывал на эту научную работу и даже предварительно заказал её
в печать довольно большим тиражом…
— И вас даже не волнует, что здесь написано? — требовательно уточнил Снейп.
— Зачем? — недоумённо отозвался Гарри. — Я, видите ли, всего лишь преподавателя
“Основ дуэльного мастерства”. Что я могу понять в творениях гения, которого обучали
магии с малых лет, которому вообще не место в этой школе, поскольку он знает и
умеет не меньше любого учителя в ней. Поэтому со всем уважением, мистер Снейп…
— Я рад, что вы это понимаете, — скривился тот, будто в лимоны, которыми его обычно
закармливают, добавили ещё и хинина. — Профессор Блэк, я прошу отдать мне тетрадь
обратно!
— С чего бы, мистер Снейп? — поинтересовался Гарри.
— Я понял, что стоит всё переделать, — решительно откликнулся тот. — Написать более
понятным языком. Иначе не только Гриффиндор не поймёт. Вы же не хотите, чтобы
Гриффиндор не понял? — ухватился он за удачный довод.
— Нет, не хочу, — покачал головой Гарри, убирая руку. Снейп быстрым движением,
которого Гарри скорее ожидал от Питера Петтигрю, схватил тетрадь, и она моментально
исчезла в его сумке. — Помимо всего прочего профессор Дамблдор поручил мне
курировать ваш труд. Я знаю, что это пустая формальность, но такова была просьба
профессора Дамблдора. А это означает, что каждую среду в семнадцать-ноль-ноль мы
будем с вами встречаться здесь, в моём кабинете.
— Я справлюсь сам, — поджал губы Снейп.
— Я нисколько не сомневаюсь, — развёл руками Гарри. — Можете при этом заниматься
чем угодно, но вы должны быть в этом кабинете. Это понятно?
— Моих наработок в заклинаниях вы не получите, — насупился Снейп.
— Речь шла о зельях и зельеварении, — покачал головой Гарри. — Я не знаю, отчего
вдруг в нашем разговоре всплыли “заклинания”.
На следующий день, когда они с Беллатрикс возвращались в Хогсмид после уроков, она
требовательно дёрнула его за локоть, останавливая.
— Да-да? — сказал Гарри, непроизвольно притягивая её к себе. Поправил выбившийся из
причёски локон и поцеловал. — Что такое, Белла?
— Твой приказ недвусмысленно велит мне дать тебе знать, когда… — произнесла она и
замялась. — Когда у меня возникнет желание… Если немного отойти от тропинки в
сторону леса, там будет очень уютная полянка… Когда я училась в школе, любила
приходить на неё и просто лежать, глядя в небо.
— Так пойдём полежим, — улыбнулся Гарри и сразу спохватился: — Или ты вовсе не в
этом смысле? Отменить?
— Нет-нет, — откликнулась она, повисая у него на плече. — Пойдём скорее, да!
Она взяла его за руку и повела по совсем незаметной тропинку между кустов, которая
вывела их на просторную полянку. Выбрав место, Беллатрикс опустилась на колени и
погладила траву рядом, приглашая его сесть. Гарри лёг, и она, уложив голову ему на
плечо, принялась разглядывать проплывающие мимо облака.
— Мне не нравится ситуация, когда нужно обо всём сообщать, — буркнула она, проводя
язычком по губам.
Гарри наклонился и коснулся их своими.
— А мне нравится, — улыбнулся он, подтягивая подол юбки вверх по ноге.
Под пальцами оказалась гладкая кожа. Он провел по ней и сжал бедро, отводя в
сторону. Она тихонько простонала и выгнулась, подавшись грудью ему навстречу.
— Мне иногда хочется, чтобы ты без предупреждения, без подготовки и предварительных
ласк просто набросился на меня и взял, — прошептала она. — Жестко, грубо…
— Но как я узнаю, что настал именно такой момент? — осторожно спросил он.
Рука подобралась к панталонам, легла между ног и стиснула мякоть промежности,
вызвав у неё новый стон. Беллатрикс крепко сжала руку бёдрами и потянулась, вынимая
его член из штанов.
— Ты хотел отменить Непреложный обет, милый? — напомнила она, целуя его в губы. —
Непреложный обет не отменить, не надейся. Как бы Цисси ни старалась, она ничего не
найдёт. Но мы можем восстановить статус-кво. Ты ответишь мне тем же, в чём тебе
клялась я. Ты будешь исполнять каждое моё слово как приказ, а главное — ты
научишься знать, чего я хочу.
Гарри рванул ворот блузки, обнажая грудь, и стал целовать. То, что она предлагала,
было разумно… Но только до первого же раза, когда её “приказ” пойдёт вразрез с его
планами… или убеждениями. В конце концов, она по-прежнему взбалмошна и
непредсказуемо. Войдёт во вкус и закусит удила… И что тогда делать? Он не сможет
уже вернуть доверие, не выполнив её указаний. Потеряет преданность — то, на что он
в любой момент мог рассчитывать гораздо больше, чем на бездумное следование
“приказам”. Гарри поднял голову и поймал взгляд её чёрных глаз.
— Я даю тебе обет в том, что твои слова будут для меня приказом, — ответил он.. — И
в том, что научусь тебя понимать. Но больше никаких “рабынь” и “повелителей”,
договорились?
— Отмени, — покачала она головой, гладя его волосы. — Это моя свобода, я её никому
не отдам.
— Отменяю, — откликнулся он. — Ты можешь называть себя рабыней, а меня повелителем,
когда захочешь.
— Хватит болтать, — нетерпеливо произнесла она.
Панталоны под пальцами, мнущими её между ног, промокли насквозь. Гарри стянул их до
щиколоток, приподнялся, раздвигая её бёдра, и сразу вошёл до упора. Она выгнулась,
беззвучно распахнув рот и широко раскрытыми глазами глядя на плывущие по небу
облака.
К компании сорванцов, в которой они с Беллатрикс обычно обедали на лужайке, когда
выпадали всё более редкие солнечные дни, прибыло пополнение. Те самые три девушки с
четвёртого курса, которых Гарри отдал под опеку Регулуса, тоже как-то к ним
присоединились. Гарри отметил, что Диана, которую он теперь часто встречал в
компании Регулуса, явно обладала ангельским характером и таким же терпением — по
крайней мере, сколько он за ней ни наблюдал, она ни разу не выказала негативного
отношения к потенциальным соперницам. Впрочем, те отвечали ей взаимностью и не
очень докучали, соблюдая дистанцию. Компания сорванцов поначалу приняла мелюзгу
настороженно, но вскорости девушки совсем неожиданно оказались в центре внимания.
точнее, каждая из них получила свою долю внимания. Джейн Малкин, студентка
Райвенкло с чёрными, как смоль, волосами, делала вид, что не замечает брошенных
украдкой взглядов Римуса, Сара фон Вон, миниатюрная блондинка с Хаффлпаффа,
смущённо улыбалась в ответ на смущённые улыбки Питера, а Франческа Фитцжеральд,
гриффиндорка с каштановыми волосами, лишь изредка тайком вздыхала, грустно
наблюдая, как Джеймс вьётся вокруг Лили. Лили старательно не выделяла последнего из
остальной компании, но делала вид, что вовсе не смотрит на Сириуса. Сириус тоже не
глядел на Лили, но ему явно было не по себе от этого, поэтому он обычно глядел
совсем уж вдаль.
Джеймс иногда вызывал у Гарри удивление. Он был умён и энергичен, но помимо того он
был слеп, упрям и вспыльчив, что приводило иногда к неожиданным результатам.
Слепота, например, проявлялась в полном игнорировании отсутствия интереса со
стороны Лили. Гарри подумал, что если текущее состояние отношений в треугольнике с
Сириусом сохранится, то дело закончится трагедией — Сириус так и не решится
поглядеть в сторону Лили, а Джеймс с грацией носорога ворвётся в её жизнь и тем или
иным способом склонит… принудит её принадлежать ему.
— Гарри, смотрите, что мы сделали, — похвастался Джеймс, отрывая его от раздумий.
— Да-да, — откликнулся Гарри и посмотрел на кусок истлевшего пергамента, который
тот ему протягивал. — Это что?
— Новая карта, — с гордостью пояснил Джеймс, шепча пароль и разворачивая. — Мы
сделали ряд улучшений. К примеру…
— А со старой что сделали? — поинтересовался Гарри.
Джеймс замер в нерешительности. Сириус демонстративно отвернулся в сторону. Гарри
уже знал этот жест — Сириусу стало до ужаса интересно, и он явно рассчитывал
услышать что-то ещё.
— Ну-у-у, — протянул Джеймс. — В общем, её не стало.
Гарри вдруг перестало быть весело.
— Как именно её не стало? — хмуро спросил он.
— Думаю, что в прошлые выходные, — нехотя выдавил Джеймс.
— У кого была карта? — не отставал Гарри.
— У меня, — ответил Джеймс. — Я… я заметил, что её нет, по дороге из Хогсмида. Я
сказал, что кое-что забыл, и чтобы меня не ждали, а сам вернулся и прошёл везде,
где мы были.
— Боггарт! — пробормотал Гарри, закрывая ладонью лицо.
— Это не страшно, мы сделали новую, лучше! — шёпотом воскликнул Джеймс.
— Да, но старая сейчас у кого-то в руках, — вклинилась Беллатрикс. — И этот кто-то
вполне может быть не очень хорошим человеком.
— На старой карте у нас тоже был пароль, — сказал Джеймс. — Её не так-то просто
использовать…
— В самом деле? — покосился на него Гарри.
— Да, пароль был “Гриффиндор”! — с гордостью поведал Джеймс.
Сириус повернулся к ним.
— И что теперь делать? — спросил он.
— Ничего, — пожал плечами Гарри. — Вам — ничего. И вы все четверо сейчас же
поклянётесь мне, что не будете предпринимать никаких шагов к поиску пропажи. Это
может быть опасно. Давайте клянитесь!
Снейп потихоньку продвигался в своём титаническом труде. Тетрадь, которую он завёл
на этот раз, была достаточно толстой, чтобы — по прикидкам Гарри — вместить все
мысли Принца-полукровки и ещё немного сверх того. Слагхорн поделился, что Снейп как
минимум на два вечера в неделю в своей обычной высокомерной манере запирается в
кабинете зельеварения. Что он там делает, естественно, точно никто не знал, но по
крайней мере можно было надеяться, что всё же — работает над своими исследованиями.
Гарри тетрадь он показал лишь издали, а во время визитов к нему делал домашние
задания по другим предметам, при этом что-то злобно пыхтя себе под нос.
— Чем вы так недовольны, мистер Снейп? — поинтересовался Гарри.
— Вы не желаете об этом знать, — величественно повёл тот рукой.
— Ваше предположение не дружит с логикой, — усмехнулся Гарри. — Совершенно
очевидно, что желаю.
— Дело ваше, профессор, — скривился тот и неожиданно выпалил, показывая на Гарри
пальцем: — Вы меня обманули!
Гарри даже растерялся от такого заявления.
— Обманул? — ошарашенно спросил он.
— Вы пообещали, что Лили забудет этого Поттера, — произнёс он, буквально выплюнув
имя соперника. — Вы сказали, что теперь она будет только со мной!
— В самом деле, мистер Снейп? — улыбнулся Гарри. — Не кажется ли вам, что вы
немного исказили смысл моих слов? Я предлагаю вам вот что. У профессора Дамблдора
наверняка есть в кабинете Омут Памяти. Сейчас мы туда отправимся, профессор научит
вас делиться воспоминаниями, и мы вместе их просмотрим.
— А потом? — грозно спросил Снейп.
— А потом вы принесёте мне свои извинения, — пожал плечами Гарри. — По всей форме и
при свидетелях.
Снейп недовольно нахмурился и отвернулся. Этого он точно делать не собирался.
— Я сильно рассчитывал, что это всё подействует, — сказал он стене.
— Не стоит принижать произведённый эффект, мистер Снейп, — покачал головой Гарри. —
Со стороны виднее. Точно могу сказать, что мисс Эванс не стала вам меньшим другом
оттого, что вы сменили гардероб… точнее, его приобрели…
— Мне его приобрели, — зло прошипел Снейп.
— О, я уверен, что ваш талант заслуживает поощрения, мистер Снейп, — отмахнулся
Гарри. — Мне лишь неловко, что мы не можем сразу вознаградить его, как полагается.
— Как полагается? — подозрительно повторил Снейп.
— Ну да, — пожал плечами Гарри. — Это лишь первая ступенька. Когда ваш труд выйдет
в свет, каждый волшебник Англии будет знать имя Северуса Снейпа. Рецепты будут
буквально вырывать у вас из рук, едва вы их придумаете, а к вашим суждениям о магии
будут прислушиваться известнейшие волшебники. Глазом не успеете моргнуть, как вам
придётся резервировать самый большой сейф в Гринготтсе, поскольку в более мелкие
ваше золото уже не будет помещаться…
— Прекрасно, — согласился с горящими глазами Снейп, — но по правую руку мне нужна
Лили. Она должна быть со мной.
— Так вот, мистер Снейп, мисс Эванс не стала вам меньшим другом, — продолжил Гарри,
— но я уверен, что ей не приходится так сильно за вас переживать.
— Вы думаете? — нахмурился Снейп.
— Уверен, — кивнул Гарри. — Кроме того, я заметил, что ваши сверстницы стали
уделять больше внимания именно вам…
— С чего бы? — не понял Снейп.
— Может, вы кажетесь им интересным и привлекательным? — предположил Гарри.
— А вы что думаете, профессор? — надменно произнёс Снейп.
— Я думаю, что вы определённо кажетесь им интересным и привлекательным, — вздохнул
Гарри.
— Но мне нужна Лили, — напомнил Снейп.
— Думаю, мы поговорим об этом в другой раз, — закатил глаза Гарри.
В выходной, как раз когда он под большим куполом, защищающим от дождя, валялся в
траве рядом с песочницей, одновременно приглядывая за Нимфадорой, роющей яму, из
особняка вышла Андромеда и замахала ему рукой. Гарри встал, коснулся носом плеча
Нимфадоры и поскакал в сторону крыльца. На последнем прыжке он проделал трюк,
который до этого тренировал тайком, доводя до совершенства — в воздухе превратился
в человека, сделал последний шаг к Андромеде и подхватил её на руки.
— Гарри! — восхищённо произнесла она, глядя на него широко раскрытыми глазами, что-
то попробовала сказать ещё, но всего-то и произнесла: — Ах!
Он поцеловал её в губы и опустил на крыльцо. Андромеда продолжила хлопать
ресницами, а потом спохватилась:
— Альфард прислал что-то непонятное, Гарри! — сказала она. — “Сорча убита”. Что это
значит?
У него похолодело в груди. Это не шутка? Нет, конечно, он сам не был в особом
восторге от рыжей студентки Оксфорда, но Альфард был от той без ума и даже строил
планы… несмотря на предупреждение Гарри относительно брака с чистокровной.
— Это и значит, — хмуро произнёс он. — Девушку Альфи звали Сорча.
— Но как же, — ахнула она.
— Мне пора, — сказал Гарри, прижал её к себе и поцеловал. — Я к Альфи. Белла, если
хочет, пусть попросит прислать адрес. Сегодня меня не ждите.
— Да какой уж там, — расстроенно всплеснула она руками.
Гарри сделал шаг назад и аппарировал.
Собственно, как раз в этот момент он и понял, что случилось, и сложнее всего было…
держать лицо. Мысли метались в черепушке, как в клетке. Прежде всего, было
непонятно, спланировала ли Андромеда так с самого начала или просто узнала предмет
и сразу загорелась идеей? Впрочем, это неважно — её хорошенькая попка явно
заслуживает, чтобы её отшлёпали. Хищное выражение, похоже, проступило-таки на его
лице, поскольку улыбка её на мгновение померкла, а глаза округлились — лишь на
секунду.
Во-вторых — о чём она думала? Ну то есть понятно, о чём. Глупышка, похоже, не может
поверить в то, что он искренне считает… Нет, не так. В то, что он искренне ощущает
Нимфадору своей дочерью. Отчего — непонятно. Может, затяжные дожди свели её с ума,
может, пыль веков Библиотеки мешает адекватно думать. Хорошо, что артефакт очевидно
сломан, иначе его сказка про то, как он давным-давно соблазнил Андромеду и бросил,
и та в отчаянье вышла замуж за первого встречного, была бы уже развеяна
неопровержимым доказательством. В общем, нестрашно — ну извинились бы и ушли.
Глядишь, она выкинет из головы идею непременно пристроить дочь…
Гарри не был уверен, что лицом не выдал себя, поскольку Альфарду это точно не
удалось — тот сидел красный, как рак, закрыв лицо ладонью.
— Дора, пойдём играть! — позвал оказавшийся рядом Эдвард.
— Пойдём! — решительно согласилась она и протянула ему руку.
Он взял ладонь и повёл Нимфадору в комнату для игр.
— Что случилось? — ошарашенно переспросила миссис Бёрк, переводя взгляд с Андромеды
на Гарри, с Гарри на Альфарда, а с того обратно на Андромеду. — Вы… Вы оба думали,
что…
— Эмилия! — протестующе воскликнул Бёрк.
Гарри подумал, что наверняка именно так это выглядит со стороны — будто он
подозревал, что ребёнок у Андромеды от кого-то другого, а Альфард точно был в этом
уверен — вон, до сих пор оправиться не может от потрясения. Будто лично свечку
держал! Или не будто? Чертовщина какая-то!
— Простите! — смутилась миссис Бёрк. — Просто…
— Эмилия! — повторил Бёрк. — Простите, ради Мерлина!
— Ничего! — весело откликнулась Андромеда и сильнее сжала ладонь Гарри. — Всё в
порядке!
Ну правильно — Бёркам кажется, что она доказала свою верность, и теперь радуется
тому, что все подозрения в мифической измене Гарри оказались отвергнуты. Но что же
делать с артефактом? Гарри буквально подмывало снова позвать Нимфадору и для
чистоты провести эксперимент с участием Альфарда — просто для того, чтобы доказать,
что старинная игрушка необратимо испорчена.
И в-третьих — что делать с возможностью того, что артефакт исправен? Нет, лучше
сразу отвергнуть вероятность такого. Конечно, Нимфадора его дочь, и никому из них
не требуется подтверждение ещё и совсем уж невозможного кровного родства. Как?
Когда он сюда прибыл, ей уже было два года. Нет, чушь, конечно, такого не бывает!
— Прошу прощения, — глухо подал голос Альфард. — Я как раз вспомнил некую
сногсшибательную новость, которой со мной вчера поделился знакомый работник
Департамента охраны… К сожалению, подробностей привести не могу — из соображений
секретности, — но могу заверить, что новость действительно сногсшибательная… Какое
у вас вкусное огневиски!
Он залпом допил свою порцию и налил ещё одну.
— Да-да, очень занимательно, — согласился Бёрк. — На самом деле, дорогие друзья,
очень хорошо, что мы сняли этот вопрос. Если откровенно, подсознательно он меня
беспокоил бы в любом случае. Мистер Блэк?
— Это сейчас пройдёт, — отозвался Альфард. — Просто не могу сдержаться каждый раз,
как вспоминаю… ту самую новость.
— Тогда, может… — растерянно развела руками миссис Бёрк. — Чаю?
— У меня есть прекрасный мышеньяк, — сообщил Бёрк. — Может…
— Разве что если бы у вас нашёлся дурнором, — с надеждой спросил Альфард.
— Конечно же! — воскликнул Бёрк, явно обрадовавшись хоть такой возможности
разрядить обстановку. — Мне нужно спуститься в погреб…
— Не позволите составить вам компанию? — спросил заметно оживившийся Альфард.
— Ну разумеется! — ответил Бёрк. — Заодно покажу вам свою небольшую коллекцию…
Прошу вас!
— Э-рик! — с лёгким укором в голосе произнесла миссис Бёрк.
— Мы будем смотреть, — пообещал Бёрк. — Не волнуйся, дорогая!
Он склонился к жене, чтобы поцеловать протянутую руку, а потом увёл Альфарда в
сторону лестницы.
— Всё-таки чаю, гости дорогие? — всплеснула она руками. — Вы ведь крепче ничего не
пьёте, мисс Блэк?
— Конечно, нет, — смущённо улыбнулась Андромеда, поправляя платье на животике,
который хоть и совсем немного, но уже и вправду начал потихоньку выдаваться.
Пока заметить его под свободным платьем было не так уж просто, если специально не
выискивать признаки. Или не обладать намётанным взглядом… Миссис Бёрк смотрела на
животик, явно поглощённая своими мыслями.
— А вы, миссис… — начала Андромеда.
— Просто Эмилия, прошу вас, — порывисто произнесла миссис Бёрк. — Или Эми.
— С удовольствием, — склонила голову Андромеда. — Тогда, пожалуйста, зовите меня… —
она бросила на Гарри быстрый взгляд, — Меда. Гарри зовёт меня Энди, и я хотела бы
эту привилегию оставить за ним, если вы не против. К нему обращайтесь “Гарри”,
пожалуйста. Ты ведь не возражаешь, милый?
— Отнюдь, — с улыбкой качнул он головой и сжал её ладонь.
— Я хотела спросить… — напомнила она.
— Я поняла, Меда, — согласилась Эмилия. — Нет, пока ещё нет, но… вполне может быть.
Эрик… хоть и кажется, что он иногда импульсивен, но на самом деле он предпочитает
продуманный расчёт…
— Похвально! — заметил Гарри.
— Мне тоже так кажется, — согласилась Эмилия. — Мы много раз обсуждали этот вопрос
и решили, что братика или сестрёнку Тэдди получит примерно к своему четвёртому дню
рождения, а родился он четырнадцатого августа…
— Ему сейчас три? — уточнил Гарри.
Можно было и не спрашивать — Эдвард был заметно взрослее и крупнее Нимфадоры,
которая временами, конечно, выглядела как очень серьёзная и вдумчивая барышня, но
на самом деле едва лишь начала выходить из возраста несмышлёныша.
— Да, три, — тепло улыбнулась Эмилия, бросив взгляд в сторону сына. — Если всё
пойдёт так, как мы задумали, то следующим летом у нас будет ещё малыш…
— Чудесно! — воскликнула Андромеда. — Это, конечно, не совсем наш метод.
Планирование, я имею в виду. Дора родилась в январе, а… — она чуть более открыто
положила руку на животик. — А следующий родится в апреле.
Гарри подумал, что в отсутствии планирования есть свой плюс — если бы он не выжил
после столкновения с непонятной тварью, то по крайней мере успел бы оставить
Андромеде частичку себя. А потом подумал, что безо всяких интриг Андромеды с кровью
Нимфадора теперь тоже его частичка.
— Если дамы не против, — произнёс он, вставая, — я бы с удовольствием составил
компанию Эдварду и Нимфадоре.
— Как? Без меня? — притворно ужаснулась Андромеда.
— Думаю, у вас найдётся множество тем, обсуждение которых не требует моего
присутствия, — улыбнулся он в ответ, точно так же целуя ей руку, как это сделал
Эрик десятком минут ранее. — Эмилия!
Дети уже немного выдохлись. Нимфадора с удовольствием перебирала чужие — новые для
неё — игрушки, а Эдвард в своём совсем взрослом сюртуке в помпезным галстуком лежал
ничком на полу, играя с плюшевым громмамонтом, который неспешно переставлял
тумбообразные ноги, стоило лишь его отпустить.
— Папа! — воскликнула Нимфадора, когда он встал рядом. — Вот игрушка!
Она протянула ему куклу приземистого волшебника в шляпе с широкими полями,
свободной мантии и с посохом в левой руке. Волшебник сердито зыркал и шевелил
губами, и по посоху пробегала серебристая молния.
— Какой сердитый дядька! — воскликнул Гарри, опускаясь на колени. — Тэдди, как его
зовут?
— Блэкмор! — откликнулся тот, подняв голову. Вскочил, оставив громмамонта и быстро
подошёл к Гарри: — Дора сказала, что ты её катаешь! Ты можешь покатать меня?
— И меня, и меня! — воскликнула Нимфадора. — Киса нас покатает?
— Киса нет, — покачал головой Гарри. — Киса катает только Дору и только дома.
— Кису! — обиженно произнесла она. — Могу Кису!
— Котёнок, Киса катает только дома, — повторил он, обнимая её и гладя по головке. —
Но я вас обоих обязательно покатаю. Погоди…
— Кису могу! — всхлипнула Нимфадора.
— А на мне кататься не будешь? — переспросил он. Скинул сюртук, чтобы не мешался, и
встал на четвереньки. — Давай, залезай!
— Я тоже! — напомнил Эдвард.
— Ну конечно, — улыбнулся Гарри. — Только сначала пусть Дора сядет, хорошо? Дора,
залезай!
Она встала ему на пятки и пыхтя вскарабкалась на спину, а за ней сразу полез
Эдвард. Неловко толкнул Нимфадору, и та свалилась прямо на предусмотрительно
подставленную Гарри руку.
— Тэдди, — с укором произнёс он. — Зачем ты толкнул Дору? Осторожнее. Дора, давай
попробуй ещё раз.
Дальше пошло лучше. Дети наконец-то смогли уместиться на его спине, и следующие
полчаса играли то в дромарога, то в громмамонта, то просто катались на Кисе и
распевали детские песенки. Нимфадора показала своему новому приятелю, как интересно
ползать по Гарри, если положить его на пол спиной кверху, и они весело прыгали на
его спине, взявшись за руки. Тэдди оказался хорошей компанией — он охотно играл с
Нимфадорой, предлагал ей свои игрушки и не толкался, если возникал спор. При этом
он был упорен до упрямства, не признавал чужого мнения и не уставал навязывать
своё. В общем, отличный мальчуган с твёрдым характером.
Вернулись Альфард с Бёрком — немного румяные и донельзя довольные друг другом.
Альфард, судя по всему, обрёл счастье в дурнороме. Его ещё не пошатывало, но ступал
он уже осторожно, не гнушаясь возможностью коснуться какой-нибудь более устойчивой
опоры. Он вёл под руку Бёрка, хотя кто именно из них поддерживал другого, трудно
было сказать. Скорее всего, поддержка всё-таки была взаимной. Из игровой комнаты
было прекрасно видно, как они маневрируют в гостиной, усаживаясь обратно на свои
места.
— Гарри, вы не откажетесь отужинать с нами? — спросила Эмилия, останавливаясь в
нескольких шагах от места, где они с детьми, усевшись треугольником, катали мяч
друг другу.
— Разумеется, — откликнулся он. — Благодарю за приглашение.
— Звонок через пять минут, — произнесла она. — Конечно же, юную мисс Блэк мы тоже
ожидаем за столом. Если позволите, я заберу у вас Тэдди. Дорогой, пойдём,
пожалуйста!
Она увела сына, и Гарри поманил к себе Нимфадору.
— Дора, тебе в туалет не нужно? — поинтересовался он, поправляя сетку на её волосах
и разглаживая юбку. Она помотала головой. — Ну хорошо, пойдём посмотрим, что мама
делает.
— Пойдём, — легко согласилась она и протянула руки, чтобы он поднял её.
Ужин Гарри понравился — выдержанный вполне в традиционном стиле, но при этом
одновременно не помпезный и достаточно притязательный. Шесть перемен, аперитив в
виде небольших пирожков с ветчиной и жареными грибами, салат с рыбой, креветками и
чеддаром, суп из зайчатины, холодный говяжий язык с чечевицей, жаркое из утки с
рублёными овощами и наконец десерт. Всё вкусно приготовлено, с душой. Детям чуть
урезанное меню, суп был перемолот в пюре, жаркое как есть, яблочный пирог и пудинг
с изюмом. Нимфадора, проникшись важностью момента, ела относительно чисто и
аккуратно, не колотила ложкой по супу и не выдавливала овощи изо рта. Внимательно
следя за Эдвардом, она пыталась повторять его степенные манеры, но держать
правильно ложку у неё всё равно не получалось, и она ела так.
Когда дело дошло до десерта, Гарри почувствовал, что уже находится в исключительно
умиротворённом расположении духа.
— Давайте поговорим о том, зачем мы здесь собрались, — предложил Бёрк, который уже
немного пришёл в норму после посещения винного погреба.
— Давайте, — согласился Гарри.
— Вы приятные люди и прекрасная компания, — кивнул Бёрк. — Если судить по мисс
Блэк, юная мисс Блэк вырастет красавицей. Её отец добр и нежен с ней, мать её
любит, она счастлива. Уже сейчас у неё открытый и добрый характер, и я могу
предположить, что она вырастет не только умной и воспитанной девушкой, но также
приятной в общении. Эдварду нравится проводить с ней время, и мне кажется, она
может стать прекрасной парой ему в будущем…
Он ещё раз кивнул с учтивой улыбкой и отсалютовал рюмкой с хересом. Эмилия, тепло
ему улыбнувшись, взяла за руку.
— Скажи-ка, Эрик, — хмыкнул Альфард. — Это я ещё не отошёл от впечатлений или в
твоих несомненно приятных словах где-то скрывается “но”?
— Ты прав, Альфард, — кивнул Бёрк. — есть ещё кое-что, о чём я ещё не упомянул.
Гарри обратил внимание, что эти двое во время посещения винного погреба уже успели
перейти на “ты” — несомненно, огромный прогресс за столь малое время.
— Думаю, что не только мне, но и моей племяннице с кузеном будет интересно
послушать, — произнёс Альфард. — Если, конечно, ты в настроении рассказать.
— Безусловно, — откликнулся Бёрк. — Я как раз хотел поделиться. Хересу?
— Благодарю, я, как ты помнишь, начал с дурнорома, — отказался Альфард. — Думаю,
что мне стоит ограничиться чаем.
Эмилия хлопнула в ладоши, и рядом с Альфардом возник помогавший ей эльф-домовик,
который, не касаясь посуды и пользуясь одной лишь левитацией, ловко налил горячего
чаю в чашку и поставил перед Альфардом вместе с кувшинчиком с горячим молоком.
— Пожалуйста, мистер Блэк, — произнёс домовик и исчез.
— На прошлой неделе у нас гостили Фоули, — произнёс Бёрк.
— Боггарт, Эрик, и ты только сейчас мне об этом говоришь? — сердито пробурчал
Альфард.
— Не могу сказать, что миссис Фоули столь же блистательна, как мисс Блэк, — учтиво
склонил голову Бёрк, — но Фоули имеют хорошие связи в Министерстве и достаточно
влиятельны. А позавчера мы навестили Сэлвинов. Миссис Сэлвин достаточно хороша
собой, а Томас, по слухам, знаком с очень важными людьми…
— Входит в Ближний круг слуг Тёмного Лорда, — пояснил Гарри.
— Если вы настаиваете, — согласился Бёрк. — Мы не заключали союзов, а лишь вели
переговоры, и так уж получается, что у нас имеется мистер Блэк, которого до
недавнего времени никто в природе не видел, мистер Фоули, вхожий в кабинет Министра
и ещё очень многих полезных людей, и мистер Сэлвин, тоже в чём-то человек
непростой.
— Гарри — Блэк, — фыркнул Альфард. — А Блэки сами по себе непростые люди.
— Не спорю, — согласился Бёрк. — Но мистер Блэк в то же время успел нажить себе
влиятельных врагов… Мистер Малфой служил важным источником финансирования Тёмного
Лорда, и у Пожирателей Смерти к мистеру Блэку теперь имеются вопросы…
— Бракси занимался рэкетом и вымогательством, — махнул рукой Альфард. — То есть вёл
себя как обычный бандит. Собственного состояния у него не было. Малфои рассчитывали
поправить дела, получив приданое Цисси… Своей дуэлью с Абраксасом Гарри лишь
защитил Блэков от чумы, имя которой Малфои…
— Мне тоже кажется, что это скорее так, — неожиданно подала голос Эмилия. — Но
разве смерть Абраксаса Малфоя не была признана случайной?
— Увы, мне повезло, — с широкой улыбкой развёл руками Гарри, прежде чем Альфард
успел произнести хоть слово. — Ещё большим везением оказалась жажда мистера Малфоя
со мной поквитаться, в результате чего я и стал обладателем манора, который теперь,
к слову, зовётся Блэк-манором. Мистер Бёрк, миссис Бёрк, вы приятные люди и
прекрасная компания. Если судить по вам, мистер Бёрк, Эдвард вырастет довольно
привлекательным молодым человеком…
— Благодарю, мистер Блэк, — коротко кивнул Бёрк.
— Его отец добр к нему, мать его любит, он выглядит счастливым. Уже сейчас у него
характер настоящего мужчины, и я могу предположить, что он вырастет не только умным
и воспитанным юношей, но также приятным в общении. Доре очевидно нравится проводить
с ним время, и мне кажется, он может стать ей прекрасной парой в будущем…
Эмилия фыркнула.
— Простите! — произнесла она, прикрывая рот платком. — Прекрасная речь, мистер
Блэк.
— В точности то же, что я сказал! — чуть нахмурившись, уточнил Бёрк. — И я полагаю,
в ваших словах тоже имеется “но”? Хочу предупредить — несмотря на то, что мне
повезло с моей красавицей-женой, наш брак был в первую очередь браком по расчёту
наших родителей, и лишь после того, как наши судьбы соединились, мы полюбили друг
друга, соединив и сердца!..
— Браво, мистер Бёрк, — произнёс Гарри. — У меня действительно имеется “но”. Я
только что понял, что всё делаю не так.
— Интересно, мистер Блэк, — откликнулся Бёрк. — И что же это значит?
— Это значит, что я не хочу обещать Дору Эдварду, — пояснил он, не обращая внимания
на то, как нахмурилась Андромеда. — Вообще никому не хочу обещать. Когда она
вырастет, я буду рядом, чтобы помочь ей советом, если он ей понадобится. Более
того, я намерен при ближайшей оказии учредить для неё отдельный счёт в банке
Гринготтс, который станет ей доступен по наступлении совершеннолетия. Но до тех
пор…
— Вы считаете, что наш сын недостаточно хорош? — тихим голосом грустно спросила
Эмилия.
— У вас прекрасный ребёнок, Эмилия, — учтиво склонил голову Гарри. — И он очень
нравится Доре. У меня к вам обоим предложение…
— Но если вы не собираетесь… — недоумённо произнёс Бёрк.
— Я нисколько не покривил душой, сказав, что вы прекрасная компания, — сказал
Гарри. — Мне это кажется ценным само по себе. Как я уже упоминал, по чистому
везению мне достался крупный манор. Просторный особняк, практически дворец, леса и
луга. Мне кажется, если вы навестите нас в следующие выходные, вам тоже там
понравится. Мы устроим пикник, а Тэдди с Дорой смогут вдоволь наиграться вместе. Я
думаю, если они смогут часто видеться, вместе играть и иметь какие-то общие дела и
интересы, это не только поспособствует их дружбе, но также пойдёт на пользу каждому
из них в отдельности. Как вы думаете?
— Я не совсем понимаю, — задумчиво произнёс Бёрк. — Что вы предлагаете мне ответить
Фоули и Сэлвинам?
— Я не могу взять на себя смелость советовать вам в том, что меня никоим образом не
задевает, — покачал головой Гарри. — Если вы настаиваете на моём мнении, то мне
следовало бы хотя бы познакомиться с ними и понять, что они из себя представляют,
но боюсь…
— То есть вас моё общение с ними совсем не волнует? — переспросил Бёрк.
— На данный момент — никоим образом, — подтвердил Гарри. — Исключая только то, что,
как я понял, мистер Сэлвин относится к кругу людей, знакомство с которыми может
включать в себя некоторые риски…
— Так вы предлагаете… — снова вклинилась Эмилия.
— Дружбу, — кивнул Гарри. — Я предлагаю дружбу.
У Бёрков они задержались ещё на час после ужина. Договорились о визите, утрясли
детали, перешли на неформальный тон общения. Гарри дал пояснения по поводу каминной
комнаты и просил не удивляться, а Бёрк нашёл предосторожности не лишними и
задумался о том, чтобы фортифицировать каминную комнату в своём доме. Гарри
рассказал, в какой свинарник превратили манор Малфои и каких трудов стоило привести
такой большой дом в жилой вид, а Бёрк посетовал на то, до чего же приличным
человеком казался с виду Малфой. В детской в какой-то момент стихло, и когда Гарри
с Андромедой и Альфардом стали собираться откланяться, Нимфадора с Эдвардом
обнаружились мирно спящими посреди постеленной там же шкуры полярного волка. Особую
трогательность ситуации придавало то, что при этом они держались за руки. Эмилия от
этой картины даже прослезилась. Осторожно их разделив, Гарри взял Нимфадору на руки
и отнёс в каминную комнату, откуда они, тепло распрощавшись с хозяевами, вернулись
обратно в Блэк-манор.
— Ну как прошло? — поинтересовалась Беллатрикс, которая оказалась в комнате с
камином, когда они вышли.
— Вполне, — пожал плечами Гарри. — Милые люди, Эрик Бёрк выглядит вполне достойно,
Эмилия тоже мила. Уложи, пожалуйста, Дору.
— Это приказ? — вздохнула она, беря племянницу у него из рук.
— Конечно, — с лёгким недоумением откликнулся Гарри.
— Ты не хотел при ней обсуждать?.. — задумчиво произнесла Андромеда, глядя ей
вслед.
— О нет, я обязательно ей расскажу, — улыбнулся он. — Мне просто не хотелось бы,
чтобы вы объединились и клевали меня с двух сторон.
— Клевали? — возмутилась она. — Ты что, меня курицей считаешь? Куда ты побежал, я
тебя спрашиваю!
— Тебе нельзя волноваться! — махнул он рукой, не оборачиваясь.
— Да Гарри! — всплеснула она вдогонку руками.
В гостиной на диванчике читала Нарцисса. Гарри бесцеремонно подвинул её и сел
рядом, крепко обнимая.
— Гарри! — радостно улыбнулась она, подставляя губы, а потом смутилась: — Ой!
С другой стороны раздраженно упала Андромеда, гневно скрестила руки на груди и с
негодованием сдула с лица упавший на него локон. Ещё раз поцеловав Нарциссу, Гарри
обнял Андромеду, притягивая к себе.
— И нечего от меня так убегать, когда я хочу с тобой поговорить! — сердито выпалила
та.
— Что это у вас за секреты? — с любопытным видом поинтересовалась Нарцисса.
— Никаких секретов, — буркнула Андромеда.
— Я тоже хочу знать про секреты, — заявила вернувшаяся Беллатрикс. — Господин, твоё
повеление выполнено. Может ли покорная наложница получить свою награду?
— Чуть позже, — кивнул Гарри. — Ты Альфи не видела?
— Дисаппарировал, едва выйдя на крыльцо, — покачала она головой. — Разыскать?
— Нет, не сейчас, — покачал он головой.
Она оценила ситуацию, пододвинула Гарри пуфик для ног, задрала юбку повыше и
уселась ему на колени лицом к нему. Подумала, поцеловала в губы и немного поёрзала
на его ноге так, что стало понятно, что разговор долгим не выйдет.
— Ну отлично, — оценил Гарри, облизываясь. — Не хочешь поделиться?
— Хочу, — буркнула Андромеда. — Всё началось… Не знаю, когда всё началось. Я вам
говорила же. Всё началось с раздумий, что теперь мне неприятна мысль о том, что у
меня до Гарри был мужчина. Что? — спросила она Беллатрикс, которая рассматривала её
с несколько высокомерным видом. — У тебя тоже когда-то были принципы!
— Которые я утратила вовсе не по своей воле, — пожала та плечами. — В отличие от
тебя, сестрица!
Гарри склонился к Нарциссе и засосал её губы.
— Ах, какая трагедия! — воскликнула Андромеда. — Пожертвовала одними принципами
ради других принципов! Я-то тебя знаю, чёрта с два ты на такое согласилась бы, если
бы тебе Гарри до того не понравился.
Он оторвался от губ Нарциссы и удивлённо посмотрел на Беллатрикс.
— Ну ладно, ладно, — сдалась та. — Когда я увидела Гарри, я подумала, что мне
понятно, как он смог обесчестить…
— Кхм, кхм! — громко прочистила горло Нарцисса.
— Обесчестить, дурочка! — ласково и даже нежно повторила Беллатрикс, к ней
поворачиваясь. — Даже если ты сама к нему пришла, всё равно Гарри тебя обесчестил.
— Ну положим, тебя он тоже обесчестил, — выпалила Нарцисса. — Практически выиграл в
карты!
— И мне очень стыдно, — потупила глазки Беллатрикс и ещё немного поёрзала на его
бедре.
Нарцисса мгновенно оценила реакцию Гарри и будто невзначай положила туда ладошку.
— А знаешь, что случилось потом? — хмыкнула Беллатрикс, от которой не укрылись её
манипуляции. — Потом он обеспечил твою глупую сестру.
— Чёрта с два! — выпалила Андромеда.
— Твою глупую сестру, у которой, в общем-то, уже ребёнок имелся, — злорадно
добавила Беллатрикс. — Наверняка затащил куда-нибудь в кусты и надругался…
— Ты ей рассказал? — в ужасе спросила Андромеда.
— Нет, милая, ей рассказала ты, — ласково улыбнулся Гарри.
— Что, правда, что ли? — ошеломлённо округлила глаза Беллатрикс. — Ты соблазнил мою
сестру в кустах?
— Мы можем продолжить?! — сцепив зубы, прорычала Андромеда.
— Да, конечно, вопросов нет, — махнула рукой Беллатрикс.
— Спасибо! — рявкнула Андромеда, набрав побольше воздуха, задержала дыхание,
выдохнула и уже спокойнее продолжила: — Ты права, Белка. В этом отношении нас с
тобой воспитали одинаково. Мне претит мысль, что у меня до Гарри был мужчина, пусть
он и назывался мужем…
— Меня не претит мысль о том, что первым у меня был Гарри, — пожала плечами
Беллатрикс, гладя её по плечу.
— А мне претит мысль о том, что он не был! — воскликнула Андромеда.
Возникла неловкая тишина.
— Правда, милая? — спросил Гарри. — Тебе это действительно важно?
— У меня под сердцем твой ребёнок, Гарри, — со вздохом произнесла она. — Теперь вся
моя жизнь — это ты. Мне неприятно думать, что вообще может быть кто-то помимо тебя.
Склонив голову, он нашёл её губы и впился в них. Андромеда порывисто сжала его щеки
в ладонях, отвечая на поцелуй, и ещё несколько минут они терзали губы друг друга,
пока Нарцисса не начала дёргать его за руку. С улыбкой он поцеловал её тоже.
— Ты хотела продолжить, — улыбнулась Беллатрикс.
— Да-да, — спохватилась Андромеда, промокая губы платочком. — Так вот, я совсем
потеряла разум по этому поводу. Мне отчего-то пришло в голову, что раз Министерство
назначило Гарри отцом Доры, то, может, папин артефакт тоже это сделает? Клянусь, я
не знала, зачем мне это. Просто взяла кровь Доры и…
— Да, ты нам рассказывала, — хмыкнула Беллатрикс. — И что?
— Да ничего! — воскликнула Андромеда. — Гарри же… непробиваемый, ты сама знаешь! И
вот сегодня в руках Эрика Бёрка я увидела… Помнишь, ты мне приносила книжку по
артефактам?
— Угу, — кивнула Нарцисса.
— Это было как раз после того нашего разговора, — сказала Андромеда. — Меня тогда
буквально заклинило на теме крови. В артефакте Бёрка я узнала прибор для
определения родителей. Он совершенно точно определяет по крови…
— Гарри отец Доры, — мрачно констатировала Беллатрикс.
— Боггарт! — охнула Нарцисса. — Как? И как же Тонкс? Он ведь…
— Я не помню, — покачала головой Андромеда. — В данный момент я ничего не помню. Я
даже не помню, любила ли я его. А те две ночи… просто покрыты туманом. Я не помню
ничего.
— Ну ты даёшь! — покачал головой Гарри.
— То есть ты вбила себе в голову эту идею, — заметила Беллатрикс, — и волшебные
артефакты на пару с собственной памятью начинают безбожно врать, выдавая тебе
желаемое за действительное…
— А вдруг так оно и было? — вскинулась Андромеда. — Я уже всё придумала — Гарри
отправился в прошлое, в момент, когда я вышла за Тонкса, и… оказался на его месте.
Скажем, выпил Оборотного зелья, напоил Тэда до бессознательного состояния и пришёл
ко мне в первую брачную ночь. А потом пришёл ещё раз и… появилась Дора…
Гарри нахмурился.
— То есть ты считаешь, что Гарри способен на такую гнусность? — ахнула Нарцисса. —
Прикинуться другим, чтобы взять чужое?
— Он же способен “взять”, как ты выразилась, добытый в бой трофей, — хмыкнула
Беллатрикс, ещё немного поёрзав — скорее всего, оттого, что почувствовала, что
свернувший в неправильное русло разговор нивелирует результат её усилий.
— Готова поспорить, что ты же ему себя и вручила! — язвительно заметила Нарцисса.
— Ты же знаешь, я всегда держу слово, — пожала плечами Беллатрикс. — Таков был
уговор, и я лично должна была проследить, чтобы условия были выполнены. Но сейчас
не об этом. Дорогая, а ты подумала, что делать с тем, что Тэд Тонкс помнит, что
спал с тобой?
— А он помнит? — побледнела Андромеда.
— Помнит, — кивнул Гарри. — Прости, дорогая.
— Чёрт! — прикусила она губу. — А может… А может, легилименцию применить? Внушить
ему, что так и было, хотя не было?
— Я могу его шлёпнуть, — пожал он плечами.
Беллатрикс хихикнула.
— То есть? — не поняла Андромеда. — Побить? Как это поможет?
— Это чёрный юмор, дорогая, — снисходительно пояснила Беллатрикс. — Гарри такого в
виду не имел, конечно же. Но если Тонкса не будет, то помнить о постели с тобой
тоже некому… Раз уж ты сама не помнишь…
— Я не помню. Ха-ха, — нервно засмеялась Андромеда. — Ха-ха. Не надо Тэда
“шлёпать”.
— Я уж не говорю о том, что мы рассуждаем о путешествии во времени, — напомнила
Нарцисса. — Это невозможно. И ты не можешь изменить прошлое.
— Не можешь, — согласилась Беллатрикс. — Если только этого уже не случилось. Если у
Доры и вправду кровь Гарри, значит, он там побывал.
— А раз побывал, то и говорить не о чем! — радостно кивнул Гарри. — Давайте спать!
Поцеловал опешившую Андромеду, чмокнул Нарциссу, высвобождая руки, подхватил
Беллатрикс, просунув руки под юбку, и понёс её наверх.
— Гарри, нас забыл! — раздался вдогонку голос Нарциссы.
И без того нескучная жизнь разбавлялась бурными визитами Дафны, которые постепенно
обрели регулярность и периодичность. Она уверяла, что могла бы являться и чуть
чаще, но в итоге приходила в среду ночью. Беллатрикс, пару раз понаблюдав за его
невыспавшейся физиономией в четверг с утра, сделала какие-то выводы, результатом
чего стало то, что они с Нарциссой в среду отключались, едва добравшись до постели,
а в одиночку Андромеда насыщалась достаточно быстро и засыпала, оставляя Гарри
Дафне. Даже если это и было невообразимой галлюцинацией, страсть, с которой
проходили их встречи, легко могла бы затмить собой даже первые месяцы после
свадьбы, когда они ещё бросались друг на друга как безумные и сутками могли не
разнимать объятий.
Разговаривать обычно не было нужды, — понятно, что Дафна, даже если она
действительно была жительницей его сердца, а не прекрасным видением, всё равно они
всё время были вместе, она была свидетельницей всему происходящему с ним, и всё её
нынешнее существование было ограничено билетом в королевскую ложу на спектакль
“Жизнь Гарри Блэка”. Если и обсуждали, то что-то неординарное, что в основном
сводилось к развитию взаимоотношений с сёстрами Блэк, друзьям в Аврорате и
достаточно консервативной школьной жизни.
Как раз в один из таких моментов, когда они голые и потные сидя обнимались последи
кровати, на тумбочке в углу спальни запрыгал галлеон.
— Думаешь, ничего срочного? — поинтересовалась Дафна, поняв, что он не намеревается
даже пальцем пошевелить.
— В пять утра? — хмыкнул Гарри. — Думаю, ерунда какая-то. Даже готов поспорить, — в
руку прыгнула палочка, и он произнёс: — Силенсио!
Теперь галлеон прыгал абсолютно бесшумно.
— Мне кажется, что тебе всё-таки стоит полюбопытствовать, — кивнула она в сторону
тумбочки.
— И оставить тебя одну? — с негодованием прошептал он.
— На минутку, — вздохнула она. — Хотя это наверняка Альфард. Значит, что-то
случилось.
Дафна была неправа — это мог быть кто угодно из Блэков. Сайнус, который как раз
навещал Арктуруса, Поллукс с Ирмой, Друэлла, оставшаяся в особняке одна, да даже
Орион… но не Вальбурга, конечно. Хотелось надеяться, что это всего лишь Орион с
новостью о скоропостижной смерти супруги… Но нет, на такую удачу надеяться не
стоило, да и не стал бы, в самом деле, Орион беспокоить в пять утра такой
глупостью… А значит, случилось что-то серьёзное, и придётся-таки вставать.
— Акцио, галлеон! — вздохнул Гарри. Поймал сверкнувшую в воздухе монету и прочитал:
— Альфард пишет, что послал мне сову. Что-то случилось.
— Иди, милый, — улыбнулась Дафна. — Мы с тобой в следующий раз закончим.
— Продолжим! — поправил он, погрозив ей пальцем.
— Продолжим, — с улыбкой согласилась она.
Встречу Альфард назначил, как ни странно, в особняке Блэков. Присланное совой
послание недвусмысленно просило не аппарировать внутрь, а сделать это в отдалении и
не стучаться в дверь, а сразу зайти с чёрного входа. Гарри это заинтриговало, и тем
более заинтриговал Альфард, который в одном лишь халате переминался с ноги на ногу
на кухне, судя по всему, с момента, когда лишь только отправил Гарри письмо. Увидев
его, Гарри облегчённо выдохнул — уже само одеяние, которое можно было бы трижды
успеть сменить в случае опасности, говорило о том, что речь не идёт о жизни и
смерти. К тому же Альфард вовсе не выглядел испуганным. Донельзя взволнованным и
озабоченным — да, но не испуганным.
— Гарри! — шёпотом выдохнул он, едва Гарри переступил порог, и вытолкал его обратно
наружу.
— Альфи? — не понял Гарри. — Погоди, куда ты? Рехнулся, что ли, ноябрь на исходе!
— Ерунда! — отмахнулся тот, выходя за ним и прикрывая дверь. — Мне не до того.
Спасибо, что пришёл, Гарри. Я тебе этого никогда не забуду…
— Ерунда, — в том ему ответил Гарри. — Что стряслось, Альфи?
— Ох, Гарри, — покачал тот головой. — Там, наверху, Друэлла.
— Ну да, — согласился Гарри. — Это же её дом.
— Да, но она в моей комнате, — возразил Альфард.
— В пять утра? — хмыкнул Гарри.
— Ничего не было! — протестующе воскликнул Альфард.
— Пока… — снова хмыкнул Гарри.
— Боггарт, Гарри! — пробормотал Альфард. — И ты туда же!
— И я туда же? — удивился Гарри.
— Да, забодай тебя дромарог, и ты туда же! — яростно зашептал Альфард.
— Может, ты уже мне расскажешь? — предложил Гарри.
— Она настояла, чтобы я с тобой поговорил, — попытался объяснить Альфард и вместо
этого лишь добавил тумана.
— Со мной? — не понял Гарри. — Слушай, если ты мне всё прямо сейчас не выложишь, я
попросту дисаппарирую. Мне через два… уже без четверти два часа вставать, а ты ни
мычишь ни телишься…
— Что за выражения? — возмутился Альфард. — Ты…
— Альфи! — перебил Гарри. — Давай уже, не тяни кота за…
Осознание того, что вместо этих препираний можно было бы лишних пять минут
просидеть с Дафной, заставило зверя внутри зарычать.
— Боггарт! — вздохнул Альфард. — Гарри, мы с тобой можем на пять минут забыть, что
мы джентльмены? Мне нужно поговорить кое о чём, что джентльмены обычно не
обсуждают.
— Я слушаю, Альфи, — кивнул Гарри.
— Сай опять гостит у Арктуруса… — выдохнул Альфард.
— Я знаю, — подстегнул его Гарри, чувствуя, как раздражение постепенно сменяется
пониманием проблемы.
Ну правильно, Сайнус у Арктуруса, а Альфард в одном халате у Друэллы. И у него
проблема. Гарри засунул руку в карман, пытаясь вспомнить, нет ли с собой флакончика
укрепляющего зелья для мужчин.
— Вчера Друэлла прислала мне письмо и предложила вместе скоротать вечер, —
продолжил Альфард. — Когда я пришёл, она сказала, что была ко мне несправедлива все
эти годы, относилась с неоправданным предубеждением, и теперь, когда она всё это
осознала, считает, что ей нужно меня чуть лучше узнать, чтобы немного растопить
лёд… Мы ужинали, разговаривали, пили вино и херес, она была как всегда мила, — он
поднял лицо к небу и негромко простонал: — Ну знаешь, как только Друэлла бывает
мила. Её глаза так ярко сияли, что я даже забыл пялиться в божественное декольте с
этими чудесными, восхитительными…
— Альфи, — одёрнул его Гарри.
— А? — очнулся тот, глядя на него. — Да, точно. Это был прекрасный вечер, Гарри.
Несколько раз я ловил себя на мысли, что, может, я не такой уж и хороший брат…
— Сдаётся мне, что ты совсем нехороший брат, — согласился Гарри. — И что?
— Это был прекрасный вечер, Гарри, — пожал плечами Альфард. — Пожалуй, лучший за
последние несколько лет. Она тепло со мной попрощалась, плотно прижалась, так, что
от её… декольте на моей груди я даже дышать не мог, ласково пробежала пальчиками по
щеке и поцеловала в другую… Потом лишь туман, я не знаю, как оттуда вышел и как
добрался до дома. Малышка Друэлла никогда не была так добра ко мне. Сегодня она
снова позвала меня. Вино, мясо, мы танцевали. Я прижимал её к себе за талию, тонул
в её глазах и свято был уверен, что она даже не догадывается, чего время от времени
касается…
— Бедный Альфи! — с притворной жалостью произнёс Гарри.
— Смейся… внучок, — кивнул Альфард. — Было уже поздно, я совсем опьянел и не хотел
уходить, под разными предлогами откладывая прощание. Друэлла любезно предложила мне
остаться в комнате для гостей, и я согласился, думая, что раз Сая нет, я смогу её
навестить. Там увидел себя в зеркале и моментально протрезвел, поняв, что собирался
натворить. Я просто лёг спать, и она пришла сама. В прозрачной, клык мантикоры мне
в селезёнку, ночнушке. Понимаешь?
— Понимаю, — согласился Гарри. — Она пришла к тебе, Альфи?
— Я сказал, что ей здесь не место, и что она ведёт себя неприлично, и что я не
стану обманывать брата, — произнёс Альфард. — А она стала кричать на меня, обвиняя,
что я всегда был мерзким педофилом, и что она никогда не забудет грязных взглядов,
которые я бросал на неё, когда они с Саем только поженились…
— А ты, конечно, не бросал, — хмыкнул Гарри.
— Бросал, — неожиданно спокойно подтвердил Альфард. — Только не тогда, а позже, как
раз перед тем, как она забеременела Нарциссой. Она тогда внезапно из девчонки, по
глупости родившей уже двух дочерей, превратилась в девушку… стала прекрасной. Но
даже тогда я ни за что не позволил бы себе… И вот сейчас, когда дочери уже выросли,
когда у неё самой есть внучка…
— В свои тридцать шесть, — напомнил Гарри.
— В свои тридцать шесть, — повторил Альфард. — Она яркая эффектная женщина, и я её
хочу уже… Минимум шестнадцать лет я её хочу так, что временами шагу ступить не
могу, если ты меня понимаешь. Она приходит и предлагает всё это… просто потому,
видите ли, что Сай больше не исполняет супружеский долг!
— Я не понимаю, зачем ты мне всё это рассказываешь, — покачал головой Гарри.
— Потому что ты мой друг, Гарри, — сказал Альфард. — Друэлла сказала, что не уйдёт,
пока я не поговорю с тобой. Она и сейчас наверху, в моей постели. Ждёт меня.
Наверняка полностью обнажённая…
Он вздохнул. Гарри удивлённо поднял брови. Он что, всерьёз? Вправду, что ли, не лёг
с ней, несмотря на то, что она сама пришла к нему и ждёт сейчас голая в его
постели?
— А ты тратишь время на разговоры со мной, — ухмыльнулся Гарри.
— Речь о моём братишке, Гарри, — напомнил Альфард. — Она сказала, что ей давно
невмоготу, а Сай… ему неинтересно. Она женщина, и ей требуется внимание… По её
словам, страдания иногда невыносимы. Маленькая крошка Друэлла… Оказывается, я ей
нравлюсь как мужчина. Она долго не решалась. Сказала, что отказ убьёт её и
попросила хотя бы поговорить с тобой. Вот я и…
— Чепуха, Альфи, — фыркнул Гарри. — Ты уже всё решил. Ты не дисаппарировал к себе,
хотя у тебя есть возможность. Я считаю, что ты должен дать выход своей навязчивой
идее…
— Но Сай… — вставил Альфард.
— Думаю, что стоит решать проблемы по мере поступления, — махнул рукой Гарри. —
Сейчас имеются две. Первая — жаждущая хоть какой-то ласки Друэлла, которая положила
на тебя глаз. Ты ответишь отказом, но от этого её проблема никуда не денется. Либо
она впадёт в депрессию, либо найдёт другой способ справиться с этим. Точнее,
другого…
— Я как раз об этом подумал, — вдруг торопливо произнёс Альфард. — Может… Она ведь
красивая, да? Ты как считаешь?
Гарри негромко рассмеялся.
— Это называется бегством от ответственности, Альфи, — сказал он. — Я не буду
обсуждать с тобой свою готовность помочь успокоению твоей совести, но… Просто
посмотри на меня. Посмотри на меня, Альфи, и честно признайся, — только подумай
хорошенько, — хочешь ли ты того, чтобы я сейчас вместо тебя поднялся наверх, где в
постели лежит наверняка голая Друэлла? Хочешь ли ты, чтобы я сжал в руках её гибкое
тело, мял упругие груди, целовал гладкую кожу? Чтобы я навис над ней, раздвинул
коленом ей стройные ножки…
— Всё! — крикнул Альфард, и эхо отразилось от стены особняка. Он повторил уже тише:
— Всё, Гарри, хватит. Я понял. Нет, я не хочу этого. Ты прав. Я долгие годы мечтал
об этом, я просто мечтал, что когда-нибудь малышка Друэлла… И сейчас я должен
повести себя… так, чтобы не корить себя всё оставшуюся жизнь. Ну ладно. А что за
вторая проблема?
— Твоя страсть к Друэлле, — пояснил Гарри. — Твоя мания, которую ты скрывал так
тщательно, что я о ней узнал только сейчас. Твоя мания никуда не денется, Альфи, и
ты правильно сказал, что если не используешь этот шанс…
— Я пошёл, — неожиданно произнёс Альфард, развернулся и скрылся в доме, оставив
улыбающегося ему вслед Гарри снаружи.
Несколько дней от него не было слышно вообще ничего, а потом, когда, по слухам,
вернулся Сайнус из Шотландии, Альфард снова появился… немного другой. Гарри не мог
точно сказать, в чём дело, но Альфард явно посвежел и выглядел намного более
весёлым, чем, к примеру, неделей ранее. Спрашивать о чём-либо он его не стал —
происходящее было достаточно прозрачно, да и момент, когда они нарушили
джентльменское соглашение, чтобы обсудить чувствительный вопрос, остался в прошлом.
Оставалось лишь порадоваться, что он всё же получил то, о чём так давно мечтал.
В Британии, казалось, наступило затишье — от Волдеморта по-прежнему не было никаких
вестей. Заколдованное место, ранее служившее тренировочным лагерем Пожирателей
Смерти, опустело, и туда нагрянули авроры — Гарри предполагал, что случилось это не
в последнюю очередь благодаря наводке кадета “Манфреда” и его друзей. Дамблдор
вроде как тоже перестал беспокоиться о Волдеморте, но появлялся в школе всё равно
не часто — на те два дня, когда ему нужно было преподавать защиту от Тёмных
искусств для школьников, не взявших факультатив “Основ дуэльного мастерства”. В
остальное время он пропадал то в Министерстве, в том числе участвуя в заседаниях
Визенгамота, то навещал с лекциями другие магические школы. Побывал на симпозиуме
мастеров зелий, посетил конференцию заклинателей. По информации от Муди, откопал
где-то некий редкий могущественный артефакт и под покровом ночи переправил его в
Отдел тайн, где и запер в безопасности до скончания веков. На прямой вопрос Гарри
относительно противостояния Волдеморту Дамблдор лишь рассмеялся, добродушно
поблёскивая очками.
— Не думаю, что нам стоит волноваться по этому поводу, профессор, — только и сказал
он.
Школьники на факультативе постепенно освоили Протего. У младших ещё получалось
плохо, с отдачей, искрами и прочими побочными эффектами, старшие же, с пятого по
седьмой курс, уже так поднаторели, что ставили щит практически не задумываясь, и
Гарри даже начал планировать перейти к обучению их Экпеллиармусу — и обычному,
простому и безобидному, и взрывному, который, лишая противника оружия, ещё и
отбрасывает его в сторону на несколько метров. Не обошлось, конечно, и без неудач —
примерно с десяток школьников с разных курсов пришлось отчислить с факультатива за
неумение или невнимательность.
Главной головной болью — точнее, занозой в заду — был Северус Снейп. Труд его
продвигался медленно, и Гарри по-прежнему был вынужден с ним возиться, попутно
выслушивая завуалированные оскорбления и даже угрозы — в свой адрес, в адрес
Сорванцов, преподавателей школы, работников Министерства и Мерлина с Морганой. Лишь
две персоны неизменно оставались в стороне от оскорблений — Альбус Дамблдор и Лили
Эванс. Последнюю Снейп больше не порывался назвать грязнокровкой, видимо, надёжно
усвоив урок с первого раза. В остальное время он как и раньше наседал на Сорванцов,
периодически — когда, как они все думали, их никто не видит — оказываясь в том
самом положении вверх тормашками. Стыдиться ему — точнее, стыдиться окружающим,
видящим его — было больше нечего, поскольку под мантией были и нормальная рубашка,
и брюки, и начисто вычищенные новые ещё ботинки, и теперь его положение не
выглядело издевательством над ним, а — лишь подтверждением его поражения.
Гарри заметил, что Сорванцы более не используют численное преимущество. Он неплохо
их натаскал, и от нелепых — действительно способных посрамить любого преподавателя,
но только не в том смысле — попыток Снейпа атаковать уверенно ставили Протего, а
потом кто-то один, собственно, и накладывал на того Левикорпус. Снейп быстро понял,
что распределением атак лишь распыляет своё внимание, и принимался долбить кого-то
одного — иногда даже запрещёнными и опасными заклинаниями. Ненависть не позволяла
ему сосредоточиться на ком-то более слабом, и он обычно нападал на Джеймса. Изредка
— на Сириуса. Питер Петтигрю казался ему столь ничтожной добычей, что он даже не
удосуживал его вниманием, а вот Джеймс с Сириусом расправлялись со Снейпом без
проблем — два-три заклинания, и тот уже висит вверх тормашками. В какой-то момент
Гарри даже начал опасаться, что они заскучают и придумают себе более жестокую
забаву — но нет, за пределы оскорбительного трепыхания в воздухе вверх тормашками
“горе побеждённым” ни разу не заходило.
— А ещё вы учите этих недоумков дуэльной магии! — скрежетал Снейп на их посиделках.
— Ну, ну, мистер Снейп, — отмахивался Гарри. — Вы сам себе враг. Никто же вам не
запрещал записаться в мой класс в начала года.
— Моя мать, не чета здешним профессорам, учила меня магии с пелёнок, — цедя сквозь
зубы, отвечал Снейп. — Я сам могу посрамить любого преподавателя. Вы ничему не
можете меня научить!
— Как раз в вашей способности к учению я и не сомневался, — подмигивал ему Гарри.
— Что вы имеете в виду? — стиснув от негодования губы, яростно вопрошал Снейп.
Лишь среди друзей-слизеринцев он позволял себе иногда надменную улыбку, которая
выглядела особенно забавно, когда он с подобострастием общался со старшекурсниками.
В какое-то время ему пришлось отбиваться от нескольких девиц, клюнувших на его
обманчиво изменившуюся внешность, но те довольно быстро отстали. Собственно,
похожим на человека он становился лишь с Лили, и Гарри недовольно качал головой —
глупо жертвовать Лили лишь ради того, чтобы сделать этого во всех отношениях
неприятного человека хотя бы чуточку менее неприятным.
Помимо Снейпа в класс Дамблдора набралось достаточно учеников, которые решили, что
им дуэльная наука ни к чему. Гарри долгое время не придавал особого значения этому
факту, и уж совсем его не заботило то соображение, что во всех своих делах и
заботах он мог забыть или пропустить что-то важное или по-настоящему существенное.
Не говоря уж о том, что наличие такого количества учеников в школе действительно
дезориентировало. Поэтому момент, когда его кольнуло в сердце, пока они с
Беллатрикс шли по коридору к Большому залу, он просто пропустил. Прошагал ещё
немного, а потом его догнало, и он замер, как вкопанный. Она сделала ещё два шага и
развернулась, внимательно на него глядя.
— Ты что это? — спросила она.
— Чёрт, — пробормотал Гарри. — Я тупица.
— Это доказанный факт, — согласилась она. — Но всё-таки?
— Я только что сказал, — повторил он чуть громче. — Я тупица. Помолчи минуту.
Бросив на него гневный взгляд, Беллатрикс сжала губы, а он, развернувшись, сделал
три шага и остановился напротив двух девушек со Слизерина — светленькой и
тёмненькой. Школьницы как школьницы, вот только Гарри точно знал, что ни одна не
посещала его факультатив. И при взгляде на одну из них начинало щемить сердце —
просто сжигать его тоской. И ещё сожалением о потраченном времени — ведь уже может
быть поздно, и история снова пойдёт по тому же пути. Девушки разом перестали
болтать, заметив его внимание.
— Профессор Блэк! — дружно поздоровались они, приседая в книксене перед неслышно
вставшей рядом Беллатрикс. Та изобразила приподнимание юбки, лишь взявшись сбоку, и
немного склонила голову. — Профессор Блэк! — повторили они, повернувшись к Гарри.
— Добрый день, молодые леди, — кивнул он, едва сдерживая бьющееся сердце. —
Представьтесь, пожалуйста.
— Эйвери, Констанс Эйвери, — снова присела тёмненькая. — Слизерин, пятый курс.
— Эйвери? — поднял брови Гарри. — Что-то знакомое.
— Мой брат взял ваш класс, — пояснила она. — Мы близнецы.
— Понятно, — произнёс он.
Удивительно, но Дафну в Хогвартсе он совсем не помнил. Помнил имя, но лицо или её
саму… Девушку перед ним тоже было сложно запомнить, она практически ничем не
выделялась среди остальных.
— Эвертон, Перри Эвертон, — представилась вторая, скромно потупив глазки.
Эта гримаса была так знакома. Так до боли знакома — только в исполнении Дафны.
Сердце снова сжало в тисках, и он пошатнулся бы, не возьми его под локоть
Беллатрикс, которая уже успела прокрутить происходящее в голове и прийти к
единственно верному выводу.
— Пераспера, правильно? — осведомился Гарри неожиданно охрипшим голосом.
— Я предпочитаю “Перри”, профессор, — снова присела та в книксене.
— Перри, — кивнул он.
Очень быстро наступил март, и живот у Андромеды стал совсем уж большим, сама она
расцветала, светилась и становилась краше день ото дня, и он искренне не мог
понять, отчего она жалуется на немного изменившуюся фигуру. Гарри настолько
радовала одна лишь мысль, что вскорости он станет отцом ещё одному малышу, что
каждый раз он засыпал в обнимку с ней, но в несколько необычном положении —
прижавшись щекой к коже, под которой — буквально в нескольких сантиметрах — рос его
ребёнок. Это действо оказалось настолько заразительным, что проснувшись он обычно
обнаруживал с другой стороны Андромеды кого-нибудь ещё — либо Нарциссу, либо
Беллатрикс, а пару раз даже застал за этим занятием Дафну.
Вот, к сожалению, в её отношении никакого видимого прогресса не происходило. Она
так и являлась по средам, и по-прежнему после бурной, иногда даже дикой ночи
вынуждена была уходить… туда, где она и пребывала всё остальное время. Да и
собственно изыскания приостановились — несмотря на прежнюю бойкость Андромеды,
последняя уже — по рекомендации Нарциссы — избегала походов в древнее хранилище
книг, а то, что приносила оттуда Беллатрикс, обычно оказывалось не очень-то
полезно, и неизменно — не в тему.
— Я ужасно хочу ребёнка, — напомнила Дафна в один из своих визитов, лёжа рядом со
спящей Андромедой и с улыбкой прислушиваясь к её животику. — Ты не представляешь,
до чего. Меня прямо колотит, вот настолько хочу.
— Не забывай, этот ребёнок будет и твоим тоже, — улыбнулся в ответ Гарри.
— Я знаю и нисколько не сомневаюсь, — кивнула она. — Мне кажется, он уже сейчас
меня чувствует. Значит, я даже смогу сидеть с ним ночами… Но есть ещё другое. Я
хочу быть матерью. Я хочу, чтобы во мне вырос ребёнок моего Гарри, я хочу подарить
тебе его, чтобы он был моим и твоим…
— И девочек, — добавил он, внимательно глядя ей в лицо. — Он будет и девочек тоже.
— И девочек, — согласилась она, задумалась о чём-то и моментально переключилась: —
Мерлин, ну почему Дора меня не видит? Эту куклу из библиотеки видит, а меня…
— Потому что ты ей ещё не показывалась, — пожал плечами Гарри. — А не показывалась
оттого, что только Беллатрикс о тебе знает, да и то считает всего лишь моей блажью.
— Мы бы подружились! — жалобно протянула Дафна. — Давай мы как-нибудь меня Доре
покажем?
— Покажем, — согласился Гарри. — Но только после родов, договорились? Не знаю,
насколько Энди будет рада узнать про тебя, но вот что она переволнуется — это
точно.
Произнося это, он старался не думать о том, что сам подсознательно пытается
отложить наступление момента истины, — действительно ли Дафна с ним или она просто
его галлюцинация, — но вряд ли даже этот отголосок мысли удалось бы скрыть от той,
которая живёт не только к его сердце, но и в мыслях тоже…
— Договорились, любимый! — радостно подхватила Дафна и снова прижала ухо к животику
Андромеды.
Стало теплеть, в воздухе вовсю пахло весной. Сайнус, после неортодоксальной терапии
в отношении их семьи внезапно не на шутку вспыхнувший новой страстью к Друэлле,
утащил её подальше от наставившего ему рога Альфарда, — куда-то на море на север
Африки, не то в Марокко, не то в Алжир, — и Нарцисса решила уделять значительно
больше внимания Нимфадоре. Чтобы помочь Андромеде, конечно же. И при этом она не
оставляла своих изысканий способа освободить Беллатрикс из рабства. В результате к
выходным обе младших сестры не на шутку выматывались, и Гарри с Беллатрикс,
вернувшись в манор, полностью брали Нимфадору на себя. Читали книжки, играли на
площадке и выводили на прогулки в Лондон.
— Какая красивая у тебя мама! — восхитился пятилетний мальчуган, уже треть зоопарка
тащивший своих родителей за розоволосой Нимфадорой, которая к тому же сделала себе
мордочку котёнка, резко повысив привлекательность в глазах кавалеров.
— У меня и папа красивый, — с достоинством сообщила она и завернула к клетке с
обезьянами.
Беллатрикс вздрогнула и нахмурилась.
— Задумалась? — весело спросил Гарри.
— О чём это? — отмахнулась она.
— О том, чтобы стать мамой? — предположил он.
— Фу, вот ещё, бред какой! — вскинулась Беллатрикс, а потом после паузы добавила: —
Да и не до того мне, пока Тёмный Лорд жив… Я боец, а не… Моя сила нужна тебе,
Гарри, я становлюсь совершеннее с каждым днём…
— Становишься, — улыбнулся он, убирая с её щеки прядь волос.
— Я должна защитить всех Блэков, — продолжила она. — И я смогу. Но ребёнок… с
ребёнком я буду связана, Гарри.
— Я понял, — согласился он. — Значит, подождём.
Его порадовала её безаппеляционность — либо война, либо ребёнок. Вот бы такое
здравомыслие той Нимфадоре Тонкс, из будущего…
— С чего это ты взял, что будешь отцом моего ребёнка? — вдруг спросила она. Он
снова улыбнулся, и тогда она возмутилась: — Гарри!
Ах, ну да, она по-прежнему уверяет себя, что ей позарез нужен Сириус. Гарри вдруг
подумал, что если намертво привязать Сириуса к Лили, то Беллатрикс точно
отступится… а потом понял, что эта мысль ему очень даже нравится. А что, в
сущности, он даже ничего не поменяет в возможном будущем, поскольку он и так сын
Сириуса и Лили. Он лишь чуть поможет им при случае, чтобы поскорее дать понять
Беллатрикс, что ей не стоит заглядываться на желторотых юнцов… Мысль о том, что
она…
— Ты чему там сейчас так улыбаешься? — подозрительно спросила Беллатрикс, он
повернулся к ней, а перед глазами по-прежнему стояла та картинка, и улыбка стала
ещё шире. — Боггарт, Гарри, ты что, сейчас представляешь меня с животом? С твоим
ребёнком в нём? — он кивнул, и она гневно зашипела: — Ненавижу тебя и твой
боггартов отросток! Нахал и скотина! Ненавижу!
И сразу затихла, как только притянул к себе и поцеловал. Прижимая её к себе,
отчего-то подумал о Дафне, которая до жути хотела бы ребёнка… Потом переключился на
Нарциссу… и в этот момент его внимание привлёк зверь в клетке. В той самой клетке,
из которой год назад он выпустил большую чёрную кошку. Невозможно прекрасную,
великолепную и блистательную самку ягуара. Которая в этот момент грустно мерила
шагами площадку за решёткой. Что она здесь делает?
— Я сейчас, — шепнул он Беллатрикс прямо в ушко, потёрся о него носом и с
сожалением разжал объятья.
Всё равно момент испорчен, и ему больше не хочется представлять Беллатрикс с
круглым животиком — а всё потому что глупое животное снова угодило в клетку.
Беллатрикс осталась рядом с Нимфадорой, а он двинулся в сторону кошки. Та не учуяла
ещё его — да и не могла учуять в толпе других людей, всё же не настолько от него
пахнет зверем… когда он в благодушном настроении. Подошёл к барьеру и подождал,
пока семейная пара с двумя детьми не наглядится как следует на поникшую пантеру.
Это была точно она — та, которую он отпустил год назад, чуткое звериное обоняние
сработало безошибочно. Она была всё так же красива и грациозна, вот только видно
было, что заточение потихоньку начало перемалывать её дух.
— Привет, красавица, — позвал он, как раз когда она дошла до ближнего к нему угла и
развернулась, чтобы отправиться обратно. Кошка даже не дёрнула ухом, поворачиваясь
к нему хвостом. — Не помнишь меня? Я в прошлом году тебя выпустил из этой самой
клетки. Только тогда я был таким крупным чёрным зверем, помнишь? Пришёл к тебе
ночью и открыл клетку, а ты ушла и даже не поблагодарила. И вот мы снова
встретились. Как же ты здесь опять оказалась?
Пантера дошла до противоположного угла, снова развернулась и упала набок, не доходя
до Гарри трёх метров, — будто ей надоело ходить — и голова её совершенно случайно
оказалась повёрнута прямо к нему.
— Ты хочешь, чтобы я снова тебе помог? — спросил Гарри. — Я могу тебя вытащить, но
в этот раз тебе придётся пойти со мной, иначе ты опять окажешься здесь. Если ты
согласна, то моргни два раза.
Она медленно прикрыла глаза, зажмурилась, распахнула их и зажмурилась ещё раз. Так,
чтобы он случайно не пропустил морганий и не ошибся в ответе.
— Хорошо, тогда в четвёртом часу ночи я буду, — сказал он поднимаясь.
Кошка даже ухом не повела.
Раньше трёх ночи незаметно улизнуть не получится — это с Андромедой в её нынешнем
состоянии не стоит себе позволять ничего, кроме объятий и поцелуев, а та же
Нарцисса всё так же ненасытна, как и в самый первый раз, когда она сама вручила ему
своё тело и душу. Обязательно нужно дождаться, пока уснёт Беллатрикс, которая
достаточно вымоталась, чтобы не ташить её среди ночи заниматься вызволением из
неволи незнакомого анимага женского пола, а просто дать выспаться. С другой
стороны, неизвестно ещё, что спасённая выкинет, когда придёт в себя после ритуала,
поэтому ещё кого-то всё-таки позвать на помощь нужно. Да и сам ритуал… Нужен
специалист.
Альфард откликнулся на записку почти моментально, — не прошло и получаса, как Добби
уже докладывал о его прибытии, — и особо не раздумывал, когда Гарри объяснил ему
подоплёку.
— Вообще не проблема, внучек, — улыбнулся он, потрепав Гарри по плечу. — Всё
необходимое у меня есть, сейчас же отправлюсь в особняк к Саю и подготовлю
площадку. Там как по заказу никого нет, и мы никого не потревожим.
— Я не сильно сломал твои планы? — спросил Гарри. — Ты же…
— Не переживай, — усмехнулся Альфард. — В студенческом общежитии пока всё глухо, и
сидеть целыми днями в засаде смысла нет, тем более что я уже наставил столько
ловушек и сигнальных чар против волшебников, что там даже шагу не ступить без того
чтобы не попасться. Так что буду ждать тебя у Сая после трёх.
— Договорились, — кивнул Гарри.
Сложнее всего оказалось вовремя проснуться. Ну то есть попросту невозможно. Когда
он разлепил глаза, обнаружил, что девушки уже давно встали и он в постели совсем
один, а за окном припекает мартовское солнышко. Гарри про себя выругался и принялся
в темпе собираться. Нет, зоопарк, конечно, уже открыт, и можно было бы вообще
никуда не спешить, а отложить мероприятие на следующую ночь… Или на следующую
неделю.
Помотав головой, чтобы отогнать накативший приступ лени, он быстро принял душ,
оделся, нацепил на шею хроноворот и перевёл время на три часа ночи.
В зоопарке было по-ночному тихо. Обилие просыпающихся весенних запахов будоражило
нос, и Гарри невольно замер, втягивая в себя это изобилие, заметно отличающееся от
того, чем пропитан воздух в маноре или даже в Хогвартсе. Красавица его ждала —
лежала на том же месте, где он её оставил, подняв голову и прикрыв глаза. Очевидно,
чтобы не светить им в темноте как двумя прожекторами.
— Алохомора, — прошептал Гарри, вскрывая замок.
Снял его, отодвинул засов и распахнул клетку. Пантера подняла голову и глухо
зарычала — так, что какой-нибудь маггл уже точно наложил бы в штаны.
— Прошу, милая леди, — позвал он, отвешивая поклон. — Кстати, как вас зовут, если
это не секрет, конечно?
Кошка, закрыв пасть, перетекла из лежачего положения в стоячее, прошла мимо него,
даже не коснувшись, ненавязчиво перемахнула барьер перед клеткой и что-то принялась
выводить когтем на утрамбованной гравийной дорожке.
— Дор… — прочитал Гарри. — До-рея. Дорея? Красивое имя. Вы не против, если я вас
так и буду называть? Вы согласились пойти со мной, помните, Дорея?
Она повернула к нему голову, чтобы он мог видеть светящиеся глаза, и отчётливо
прикрыла их два раза.
— Ну и отлично, — улыбнулся Гарри, шагнул вплотную и крепко обнял за шею.
Внутри полыхнул яростью зверь. Чёрт, как он тогда хотел эту красотку! К сожалению,
другого способа надёжно удержать её, пока их прикладывало о стенки червоточины, не
было. Дорея рыкнула от неожиданности, но он уже аппарировал, и рык так и застрял в
её глотке, когда обоих затянуло в пробитую магией дырку в пространстве.
Оказавшись в доме Сая, Гарри быстро разогнулся и отпустил шею, пока зверь внутри
окончательно не взбесился.. Дорея сделала шаг, другой и медленно двинулась вокруг
него, с интересом оглядываясь и крутя носом.
— Дорея, можно вас спросить? — подал голос Гарри, переводя дыхание. Она
остановилась и повернула к нему голову. — Вы анимаг, да? — она неуверенно помотала
головой. — Понимаете, я тоже был в такой ситуации… раньше, когда встретился с вами.
Меня заточили в теле огромного кота, и я думал, что никогда снова не стану
человеком. Мой… друг сказал мне, что я стал анимагом, но просто не знаю, как
превратиться обратно. Он помог мне. Вы… хотите ли вы снова стать человеком?
Дорея замерла, явно вытаращила глаза и шмякнулась задом на ковёр. Распахнула пасть,
оторопело скалясь, а потом… глаза закатились, и она целиком рухнула на пол. Гарри
всплеснул руками — она явно не вынесла новостей и очень по-девичьи упала в обморок.
Интересно, сколько ей лет? И как давно она заперта в этом теле? Год точно. Может,
даже больше. Бедняжка. Ничего, пусть немного полежит, она наверняка сможет после
ритуала рассказать, что с ней случилось… Обморок можно расценивать как
положительный ответ? Кстати, где же Альфард?
Вполне ожидаемо тот нашёлся в гостевой спальне, которую ему обычно предоставляли,
оставляя в особняке на ночь. Не считая, конечно, моментов совместного… А, к чёрту!
Гарри растолкал Альфарда, дождался, пока тот перестанет недовольно бурчать себе под
нос, и повёл вниз, в гостиную, в которой оставил гостью. Впрочем, нашлась она уже
на лестнице, где внимательно разглядывала галерею портретов вдоль стены — Блэки,
прадеды, прапрадеды, а то и вовсе такие далёкие предки, что и представить себе было
невозможно. При виде грациозной пантеры, замершей перед портретом Сайнуса, который
был Альфарду дедом, член в штанах отчего-то налился кровью.
— Дорея, позвольте мне представить вам моего кузена и друга, — произнёс Гарри,
когда она обратила на них взгляд своих внимательных глаз. Если раньше она держала
себя немного настороженно, то теперь было видно, что тугая пружина где-то внутри
постепенно отпустила, и Дорея чуть-чуть освоилась со своим новым окружением. —
Блэк, Альфард Блэк.
— Приятно познакомиться, леди, — подал голос Альфард, и она оскалилась было, но
потом склонила голову в ответ. — Моего внучатого племянника и друга тоже зовут
Блэк. Гарри Блэк, если вам угодно, — она посмотрела на Гарри и опять кивнула. —
Если вы готовы начать ритуал, то в любом случае вам стоит сначала подкрепиться,
поскольку это волшебство потребует много сил, — она снова изобразила кивок, и
Альфард двинулся вниз по лестнице: — Пойдёмте же, я приготовил для вас прекрасную
тушу барашка!
Не просто прекрасную, а свежую, ароматную, восхитительную и великолепную.
Божественный запах свежего мяса дразнил нос, и ела Дорея с таким аппетитом и
энтузиазмом, что Гарри подумал, что сам бы не отказался прямо сейчас перекинуться в
зверя и проговорить вот это вкусненькое сёдлышко и вот эти нежные окорочка.
Впрочем, пугать гостью своим свирепым видом ему вовсе не хотелось, и чревоугодие он
решил оставить на потом, когда можно будет погурманствовать в тишине и покое,
развалившись в обнимку с мясной тушей где-нибудь на лужайке перед домом в маноре. А
если при этом ещё и наполовину в воде лежать!..
Он присел рядом, осторожно, чтобы не помешать трапезе, тронул мех на голове и
быстро отдёрнул руку — зверь моментально поднялся из глубин души и оскалил острые
клыки.
— Когда закончите, рекомендую посетить гостевую ванную, — негромко произнёс Гарри,
заталкивая обратно животную ярость. — Потом нужно будет выпить два зелья — одно,
чтобы не двигаться во время ритуала, а другое — чтобы ослабить связь звериной
сущности с телом.
Дорея оторвалась от зажатого в лапах куска мяса, посмотрела на него и кивнула, а
потом вернулась к своему занятию.
Альфарду не пришлось сильно стараться, поскольку за год, прошедший после
превращения Гарри, пентаграмму в подвале так никто и не убрал. Он лишь подновил
несколько стёршихся рун, поправил чуть сдвинувшиеся хрустальные пирамиды в вершинах
и заменил расходные ингредиенты. Дорея позволила Альфарду влить себе в пасть нужные
зелья и проследовала во внутренний круг, улеглась там, и почти сразу голова её
бессильно упала на пол рядом с лапами. Пентаграмма засветилась, когда каждая из
хрустальных пирамиды толстыми толстыми лучами белого света соединилась с
остальными, из пентаграммы поднялись два полупрозрачных цилиндра голубого света —
один внутри, взяв в кольцо Дорею, а другой, сантиметров на пятнадцать выше —
снаружи.
— Квиквам интус минор магис, — затянул Альфард, водя в воздухе палочкой. — Кватро а
капите ад полисем. Си ипсе ругиет эт димитам. Квиквам интус минор магис.
Внутренний цилиндр — ёмкость — стал заполняться чем-то похожим на прозрачный
зеленоватый мусс с золотыми блёстками. Дорея, похоже, уже отключилась, а мусс
продолжал прибывать, пока не заполнил ёмкость до краёв. После этого наружный
цилиндр стал заполняться непрозрачным голубоватым желе, уровень которого всё
поднимался, дошёл до края внутреннего цилиндра, желе накрыло его сверху, наполнило
наружный цилиндр целиком и застыло, полностью скрыв под собой волшебство,
творящееся в центре пентаграммы.
Альфард, заметно уставший, выдохнул и опустил палочку.
— Вот и всё, — пробормотал он. — Теперь можно расслабиться и ждать. С тобой это
заняло шесть часов. Если хочешь, отправляйся в манор, а я пока здесь подежурю…
— Я, видишь ли, сегодня проспал, — помотал головой Гарри и распахнул сюртук так,
что стало видно висящий на шее хроноворот. — Так что мне до одиннадцати в маноре ни
в коем случае появляться нельзя.
— Понял, — кивнул Альфард и махнул в сторону диванчика у стены: — Тогда я пойду
спать наверх, а ты здесь располагайся. Как все закончится, скормишь нашей гостье
вот это зелье и позовёшь меня.
Он достал из внутреннего кармана флакон с зельем сиреневого цвета, потрепал Гарри
по плечу и удалился. Гарри же решил воспользоваться хорошим советом, снял сюртук и
ботинки и устроился подремать на диванчике. Некоторое время таращился на
студенистую массу в центре помещения, потом мысли сами собой перескочили на Дафну и
сестричек Блэк, на будущего ребёнка, Нимфадору, наполнились теплом и уютом, и он
незаметно заснул.
Из сна вырвало неясное чувство тревоги. Гарри раскрыл глаза, лишь чтобы увидеть над
собой незнакомый потолок. Рука сама собой выхватила палочку, он непроизвольно
задержал дыхание, чтобы лучше слышать, и через секунду пришло понимание, где он и
зачем. И в этот момент опять послышался тихий стон. Он вскочил, усаживаясь
вертикально, увидел лежащую на полу черноволосую девушку и за секунду натянул на
себя ботинки, подхватил пиджак и двинулся к ней, доставая на ходу палочку.
Но нет, вроде она не проявляла никаких признаков агрессии.
— Дорея? — позвал Гарри, и она снова простонала в ответ.
Она была босиком,в длинном чёрном с красным платье… В том, что когда-то было
платьем — подол изодран в лоскуты так, что не только можно оценить бархатную кожу
стройных ножек, но и заметить кружевной низ тоже разодранных старомодных
панталончиков, сквозь дыры в которых виднелась белая ягодица. На груди платье явно
порвано до пояса, поскольку даже плечо обнажено. Такое ощущение, будто её
прокрутило через мясорубку. Или она продиралась сквозь заросли терновника. Или…
Гарри вздохнул. Скорее всего всё значительно хуже — она попала в руки какому-то
негодяю, который… Ну по крайней мере одежда хоть немного уцелела, и она не
оказалась перед ним совсем голая! Гарри вспомнил, в каком виде он сам появился на
этом самом месте, а потом в голове всплыла собственная беспомощность в тот момент.
Ах да, она же не может двигаться! Вот зачем это зелье!
— Дорея? — снова позвал он, опускаясь рядом на колено.
Перевернул на спину, придерживая голову под затылок, машинально мазнул взглядом по
непонятному амулету на обнажённой груди… и взглядом прикипел в тёмному твёрдому
соску на белой коже. Где-то глубоко внутри зашевелилось и зарычало чудовще,
окрашивая мир в красный цвет. Пока ещё совсем немного, лишь чуть-чуть, и Гарри
поспешно запахнул разодранное платье. Амулет провалился в ложбинку между
выпуклостей, Гарри потянул его и положил поверх ткани. Размером с ладонь, семь
концентрических колец с делениями, — золото, рубин, золото, изумруд, золото, топаз,
золото, — и чуть в стороне от центра как-то уродливо и несимметрично в эту красоту
буквально вплавлена стилизованная кошачья голова чистого оникса с золотыми
прожилками вместо глаз.
Руку ударило током, пальцы свело и скрючило, заставляя их намертво стиснуть амулет,
и в этот же самый момент из груди в амулет ударила толстая, в два пальца толщиной
молния. Золотые глаза кошачьей головы засветились, и из амулета во все стороны
брызнул свет, заполняя собой пространство вокруг. Гарри успел прикрыть глаза,
прежде чем его ослепило этим взрывом, запоздало осознал, что молния бьёт из его
собственного хроноворота, а потом пришлось обеими руками вцепиться в Дорею, чтобы
не потерять, потому что их обоих куда-то понесло, словно через дыру в пространстве.
Он крепче зажмурился, поскольку невыносимо яркий свет жёг глаза даже через веки. Её
рвало из рук, и пришлось обнять и притиснуть крепче, несмотря на глухое рычание
внутри, пробуждающееся и захватывающее собой сознание, затягивающее свечение вокруг
красной пеленой и подавляющее всякую волю к сопротивлению. Убивать, рвать, драть в
клочья когтями!
Едва в плотно зажмуренных глазах снова стало темно, он распахнул их, понял лишь что
они в невысокой ярко-зелёной траве, и сразу прыгнул, отпустив Дорею. Из горла
вырвался дикий вопль, мгновенно сменившийся яростным рыком, когда он приземлился на
лапы, а потом он сломя голову рванул прочь от такого слабого, такого хрупкого,
такого беззащитного, беспомощного и доступного тела в траве. Быстрее и быстрее,
когти вырывали комки земли, мышцы рвались от дикой скорости, и он мчался, обгоняя
собственный устрашающий рык, а потом ему попалось под что-то тёплое и мягкое, что
моментально умерло, располосованное ужасными когтями, не успев даже понять, что
происходит, потом ещё что-то и ещё. Что-то ударило в бок — попыталось ударить — и
тоже умерло, разорванное в клочья, а потом в ноздри шибанул запах горячей крови.
Зверь резко затормозил, пропахивая глубокие борозды в земле, развернулся и
накинулся на добычу, легко перемалывая зубами тонкие косточки вместе с мясом, нашёл
ещё жертву и сожрал её, потом уже не спеша дошёл до третьей кучки вкусной ещё
дымящейся плоти и стал не спеша пожирать её, на этот раз оставляя требуху
нетронутой и чувствуя, как ярость постепенно уступает чувству насыщения.
Покончив с третьей овцой, поднялся, задумчиво посмотрел на то, что осталось от
атаковавшего его барана, отрыгнул большой клубок впопыхах проглоченной шерсти и
вздохнул. Точно не полезет — и овца-то последняя с трудом умялась, а тут целый
баран, который каждой из них в два раза крупнее. Чёрт, как жаль пропадать такому
вкусному мясу! Гарри хлопнул себя по лбу и обернулся человеком. Палочкой проткнул
крупные сосуды и разместил куски так, чтобы стекала кровь, потратил четверть часа
на то, чтобы превратить пучок травы в острый, но недолговечный нож, потом к этому
сотворил непромокаемый — он надеялся — мешок и принялся складывать в него мясо,
срезая с костей самые лакомые кусочки. Ножа хватило еле-еле, он рассыпался в пыль
буквально через минуту после того, как Гарри срезал последний кусок. Оставалось
надеяться, что мешок протянет дольше! Помыв руки водой из палочки, обернулся зверем
и потрусил обратно по своим следам, неся в зубах вкусно пахнущий мясом мешок.
Дорея лежала там же, где он её оставил. Прикрыв глаза, чтобы не слепило солнце, она
пыталась перевернуться, но сделать этого пока не могла. Сил хватило лишь на то,
чтобы запахнуть разорванное на груди платье, края которого она сжимала посиневшей
рукой. Гарри моментально отпустил мешок и превратился в человека. Чёрт, он и думать
забыл, что на дворе март. Ему-то в тёплой шкуре всё равно, а вот практически
раздетой Дорее должно быть до чёртиков холодно. Он снял сюртук и накрыл её сверху,
а потом выпустил из палочки струю тёплого, почти горячего воздуха и стал нагнетать
его под этот импровизированный плед.
— Г-гарри, — пролепетала она.
Надо же, первое, что она сказала, было его имя. Это ли не символично!
— Сейчас станет тепло, — пообещал он. — У вас палочка есть?
— Н-нет, — ответила она заплетающимся языком, и Гарри вспомнил про флакон в
кармане.
— Нужно выпить ещё зелье, — произнёс он. — Сейчас я вас приподниму…
Достав фиал, он снял крышку и поднял голову, придерживая под затылок. Сытое
чудовище глухо заворчало. Стал убирать с лица волосы и чуть не выронил зажатый
большим пальцем флакон, узнав девушку перед ним. Зверь снова полыхнул яростью, но
не плотской, а той, что звала его убивать. Как она здесь оказалась?!!
— Шина? — спросил он как можно более ровным голосом.
Не обратив внимания, она приоткрыла рот, и Гарри наклонил фиал, прикладывая к её
губам.
Чёрт, Шина! Как всё-таки она успела попасть в ту пантеру? Не могла же она провести
в этой шкуре весь год провести, в самом деле? Ведь всего месяц назад она была в
маноре! А значит, она угодила в тело пантеры уже после этого. То есть Майкл, её
сын, сейчас где-то без неё? Чёрт, и что означали эти её слова про то, есть ли у неё
шанс? Не девушка, а сплошной комок загадок. А главное — зачем она назвалась Дореей,
если предполагала, что Гарри поможет ей стать человеком и сразу после этого узнает?
И куда к чертям собачьим их занесло? Какой-нибудь вообще смысл есть в происходящем?
Шина встрепенулась и села ровно, подтягивая к груди колени и плотно кутаясь в
сюртук.
— Вам лучше? — спросил Гарри. — Шина? Как вы себя чувствуете?
— Х-холодн-но, — пожаловалась она, стуча зубами. — Ш-шина? К-как вы м-меня н-
назвали?
— Шина, — повторил он. — Вы были у нас месяц назад, вас привёл Альфард.
Она помотала головой и возразила:
— Н-нет, не была. М-меня зов-вут Д-д-д… — она сдалась было, стуча зубами, а потом
нашла-таки силы закончить? — Д-дорея!
— Проклятье, я ничего не понимаю! — пожаловался Гарри. — Но давайте сначала вас
согреем!
Вот какого чёрта она настаивает? Он же видел её, Альфард видел, девочки видели! Но
это неважно, важнее другое. Она замерзает. Вряд ли на дурацких ровных зелёных
мартовских холмах можно было найти какие-нибудь дрова. Ну разве что овечьи окатыши
попытаться зажечь… В паре километров направо от солнца чувствовалось какое-то
человеческое жильё, да ещё и звон оттуда донёсся похожий на церковный, но как туда
добраться? А какого, собственно, чёрта? Если они в Британии, то сил аппарировать
прямо в манор ему должно хватить! А с другой стороны, что, если не в Британии?
Нужно сначала разведать.
— Я пробегусь по округе, — предложил Гарри. — Вы пока подождите…
— Н-нет! — воскликнула она, тонкая ручка метнулась из-под сюртука и схватила его
запястье.
Глаза застило красным, Гарри в ярких красках представил, как наваливается на неё,
удерживая при этом за горло, чтобы она не брыкалась, силой раздвигает ножки и одним
ударом входит… И зверь при этом торжествующе рычит…
— Отпустите немедленно! — процедил он, одновременно пытаясь загнать зверя в клетку
и отцепить её пальцы. — Отпустите, пока я не сделал вам ничего плохого!
Она распахнула в ужасе глаза и моментально отдернула руку. Гарри сделал глубокий
вдох, пытаясь успокоиться. Да что же это такое! Отчего у него на неё такая дикая
реакция? Перед глазами снова возникла пантера, и Гарри захотелось треснуть себя в
лоб. Чёрт, чёрт, чёрт! Это безумие — из-за того, что он так её хотел тогда! Разум
теперь уже понимает, что она ему не нужна, но зверь… Чёртов зверь живёт своим умом.
И он обязательно вырвется наружу и возмёт своё, как тут ни крути!
— Н-не оставляйте м-меня б-больше! — взмолилась Дорея. — М-мне очень ст-страшно. П-
пожалуйста, Гарри!
— Я не оставлю, — вздохнул он. — Но я не могу представить, что нам делать. О! Вы
есть хотите?
— Д-да! — закивала она энергично. — Уж-жасно хочу!
— Ну по крайней мере эту проблему я могу решить, — обрадовался он. — Тогда давайте
так — вы ещё немного потерпите холод, а я вам приготовлю баранину.
— Б-баранину? — удивилась она, сглатывая слюну.
Всего-то и надо было сделать, что приготовить в достатке острых палочек и нанизать
на них ранее порезанное мясо. Ни специй, ни приправ не было, но мясо само по себе
достаточно солёное, особенно при жарке, так что можно надеяться Шина-Дорея
привередничать не будет. Палочки получились из всё той же травы, материал вышел
похожий на дерево — скорее всего, что-то вроде берёзы. Сделал из волшебной палочки
струю воздуха, раскалённого настолько, что трава под ним за несколько секунд
высушивалась и принималась тлеть, и поджарил первые несколько кусочков.
Шина-Дорея расправилась с ними очень быстро — похоже, зверский аппетит не одному
Гарри от зверя достался. К тому моменту уже ждала вторая партия, на которую она
накинулась с не меньшим энтузиазмом. Горячее мясо подогрело её изнутри, и на
бледных щеках наконец проступил румянец. Она съела ещё две партии, потом
замедлилась и не торопясь дожевала ещё одну. Гарри поглядел в мешок — осталось ещё
примерно две трети от начального количества. Мешок пока вроде держался и
рассыпаться не собирался. Тоже неплохо. Он встал и принялся раздеваться, а Шина-
Дорея изумлённо на него при этом глядела.
— Шина… — начал он.
— Дорея, милостивый государь, — моментально откликнулась она. — Прошу вас. И откуда
вы взяли, что меня стоит называть “Шина”?
Больше не запинается — ей, похоже, уже намного, намного теплее!
— Дорея, — вздохнул он. — Вы можете превратиться обратно в зверя?
— Нет, конечно! — удивлённо ответила она. — Я же не анимаг!
— На самом деле… — хотел было он возразить, но решил пока махнуть рукой: — А я
могу. Я превращусь в зверя, и мне не будет холодно, а свою одежду я просто отдам
вам. Вот, надевайте скорее, пока я не начал мёрзнуть!
Снял с себя всё — брюки, майку и рубашку, носки и ботинки. Надел обратно лишь сбрую
с кобурой. То, что раньше было хроноворотом, а теперь превратилось в оплавленый
кусок металла и драгоценных камней, отчего-то снять не удалось — искорёженные
останки можно было оторвать от груди максимум сантиметров на десять, а дальше —
никак, словно хроноворот привязан был. Получив одежду, Дорея выразительно
вытаращила на него глаза, и Гарри со вздохом отвернулся. Подул ветерок, воздух
моментально впился в кожу миллионами ледяных игл, оттого пришлось превратиться
немедленно. Он лёг, по-прежнему отвернувшись от Дореи — или всё-таки Шины? — и стал
ждать, слушая сдавленное бормотание и пыхтение.
— Я готова, — наконец произнесла она.
Гарри обернулся, и рот расплылся в широкой улыбке, которая — он точно знал — со
стороны выглядела как жуткий оскал. Тем не менее Дорея смущённо улыбнулась в ответ.
Нет, она всё-таки не Шина — совсем ведь ещё девчонка, теперь это совершенно ясно
видно, а той явно лет двадцать на вид было. Хотя и похожи как родные сёстры, если
не близнецы. И голос — только сейчас, когда она смогла нормально говорить, сразу
стало понятно, насколько похож у них голос. У Шины он чуть более глубокий, но голос
тот же самый, с теми же интонациями!
Одежда на ней висела… Нет, эффект был не совсем такой, как если бы первоклассника
вырядить в гардероб Хагрида, но… Гарри улыбнулся ещё шире и превратился в человека,
моментально покрывшись гусиной кожей от холода, а Дорея покраснела от отвела взгляд
в сторону, чтобы не смотреть на его трусы.
— А платье куда дели? — поинтересовался он.
— Я это всё поверх надела, — смущённо ответила она. — Я сильно ужасно выгляжу?
— Ничего страшного, — покачал он головой, чувствуя, что через минуту сам начнёт
стучать зубами. — Сейчас я немного подправлю…
Эта трансфигурация самая простая — из предмета сделать тот же предмет, но меньше
размерами. Или больше — в зависимости от потребности. А ещё она не разрушительная и
легко отменяется. Он присел, решив начать с ботинок, быстро уменьшил их по ноге, не
забыв про носки, потом уменьшил брюки, подогнал сюртук и рубашку. Из травы сделал
ленту, и Дорея собрала волосы в тугой узел на затылке.
— Нормально, — кивнул он, поглядев на результат, и показал рукой: — Нам туда!
Примерно в получасе ходьбы какое-то селение. Дойдём и хотя бы поймём, куда попали.
И ещё. Ни в коем случае не касайтесь меня. Ни в коем. Вы понимаете? — она явно не
поняла, но на всякий случай кивнула, и Гарри добавил: — Я не знаю, как это
происходит, но… я боюсь того, что может с вами случится, если…
Она вздрогнула, подняв на него глаза, Гарри грустно кивнул и снова превратился в
ягуара. По пути он оглядывался на Дорею, составляя в уме перечень вопросов, которые
ей стоит задать. Не сейчас, конечно, а когда они смогут нормально общаться. И
выяснить наконец, отчего она так похожа на Шину. Может, та её старшая сестра? Ну, к
примеру, их разделили в детстве, и оттого имя Шины ей ни очём не говорит? Дорея
сосредоточенно смотрела себе под ноги, чтобы не оступиться или не ступить в какую-
нибудь кучку бараньих окатышей, коих по округе была разбросано в изобилии.
С расстоянием Гарри ошибся — идти пришлось почти час, Дорея успела немного устать и
начала более осторожно ступать на левую ногу, будто натёрла — что, впрочем, было
неудивительно, в чужих-то ботинках. Оттого что скорость снизилась, она снова начала
замерзать. Небольшой городок, буквально домов на двадцать, вырос перед ними совсем
неожиданно, когда они взошли на вершину очередного холма. Гарри сразу отполз назад
и залёг, пока его не заметили, и Дорея, поглядев на него, осторожно опустилась на
землю рядом.
— Что вы задумали, Гарри? — негромко поинтересовалась она.
Отвечать он не стал — для этого нужно перекидываться обратно в человека, а снова
оказаться голым на этом ветру не очень-то и хотелось. Понятно же, что следует
сначала присмотреться к этому месту, выбрать дом, до которого можно добраться, не
привлекая внимания… В городке царило будничное деревенское оживление, были слышны
голоса, детский смех, негромкий визг станка из какой-то мастерской на дальнем конце
и блеяние овец в невидимом загоне. Ветер доносил до чуткого носа запах пота,
машинного масла, пары десятков собак и большого количества домашней живности — в
основном кур и индюшек, но помимо них также свиней, коров и овец, которых при
желании можно было бы пересчитать точнее, если ещё с полчаса пролежать здесь,
вслушиваясь в запахи. И если ветер не переменится, конечно. Вокруг нескольких
ближайших домов на участках виднелись работницы, ухаживающие за цветами. Из
большого дома неподалёку вышел седой мужчина и замер, глядя в ту сторону, где Гарри
заметил невысокий шпиль часовни.
Пару минут ничего не происходило, а потом послышался звон — раз, два, три. Мужчина
кивнул сам себе, а потом повернулся, приложив ладонь ко лбу козырьком, и начал
разглядывать холмы. В какой-то момент Гарри показалось, что мужчина смотрит прямо
на них, и Дорее, судя по всему, тоже так показалось — она вздрогнула и в панике
потянулась было к нему, и он негромко предупреждающе рыкнул.
— Это невозможно, он идёт прямо к нам! — пробормотала она, отдёргивая руку. — Что
делать, Гарри?
А что тут поделаешь? Главное, не паниковать. Сожрать маггла он всегда успеет, как
успеет и наложить Обливиэйт. Вот только всё-таки этот персонаж чересчур
подозрителен — прошел по одной дорожке, потом свернул на другую и теперь
поднимается по холму прямо к ним. Нет, хрупкая черноволосая девушка в мужской
одежде, почти девочка, не должна вызывать опасения или страха, но ласковый чёрный
котик рядом с ней? Хотя нет, зверя мужчина всё-таки боится, запах страха ни с чем
не перепутать…
— Добрый день, мисс Дорея! — воскликнул мужчина — маггл, как теперь стало отчётливо
видно. Благослови его Мерлин — говорил он на чистом английском с сильным северным
акцентом. Йоркшир? Ланкашир? — Рад вас опять видеть! Вышел вас встретить, как вы и
просили. Мистер Гарри, как я понимаю, придёт позже?
— Я… — растерялась Дорея и ошарашенно оглянулась на Гарри: — Мистер Гарри… Что?
— Прекрасная игра, мисс Дорея, — улыбнулся маггл, вытащил из кармана листок и
передал его ей, старательно держась подальше от огромного чёрного монстра. — Вот,
это вам.
Она опасливо взяла листочек двумя пальцами, развернула и сразу жадно впилась в него
взглядом, едва увидела первые строки. Читая, она шевелила губами, а глаза её всё
сильнее расширялись. Закончив, она внимательно посмотрела на Гарри, а потом снова
повернулась к магглу и царственным жестом подняла руку. Тот подал свою, и она
встала.
— Спасибо за вашу заботу, мистер Байстэндер, — произнесла она. — Не соблаговолите
ли проводить меня в дом?
— А… — подал он голос, кося глазами в сторону Гарри.
— Мой питомец совсем ручной, — равнодушно бросила она. Байстэндер развернулся и
стал торопливо спускаться, показывая дорогу. — Куда же я без него?
Гарри тоже поднялся и потрусил за ней. Ещё полчаса назад ему казалось, что по
уровню непонятности день переплюнул всё, что с ним ранее случалось за всю не очень
долгую пока ещё жизнь. Но вот появление этого маггла полностью затмило даже это
утро.
Маггл пропустил их в дом, украдкой покосившись на Гарри, перед крыльцом аккуратно
отряхнувшего лапы от грязи и пыли, и закрыл дверь. Дорея пулей метнулась к камину и
практически засунула в него руки, пытаясь отогреть.
— Марта! — громко позвал Байстэндер. — Мисс Дорея наконец вернулась!
— Ох! — донеслось откуда-то из дома. — Ну наконец-то! А я так волновалась!
Через дверь, ведущую из гостиной к лестнице и на кухню, выкатилась приветливая
тётушка, которая чуть ли не бросилась к Дорее и со счастливым лицом схватила ту за
руку. Гарри было видно, как Дорея с трудом удерживается, чтобы руку не вырвать.
— Ой, извините! — воскликнула Марта, тем не менее нуку не отпустив. — Вот же я
дурочка деревенская, разве же можно с благородными дамами так общаться?! А что это
вы в мужской одежде? Пойдёмте скорее наверх, я приготовила вам другое платье!
Не дожидаясь ответа, она поволокла Дорею за собой вверх по лестнице. Гарри,
наморщив лоб, посмотрел на Байстэндера, и тот виновато развёл руками. Покачав
головой, Гарри положил на стол мешок с мясом, который так и таскал в зубах, и мягко
двинулся вслед за дамами. На втором этаже обнаружилось три спальни, в самую
просторную из которых Марта и вела Дорею. Гарри зашёл вслед за ними и огляделся.
Светлая комната с широкой кроватью, на которой, однако, ему со всеми тремя
девушками ни за что не уместиться, тумбочки по обоим краям и большой платяной шкаф.
На шкафу на вешалке простого покроя платье, на полу рядом женские полусапожки,
поверх кровати брошена ночная рубашка.
— Вы переодевайтесь, а я вас оставлю, — весело произнесла Марта, задом вперёд
выходя из комнаты. — Если желаете чаю, то спускайтесь вниз, либо прямо сейчас, либо
к пяти. Ужин у нас будет в семь.
Когда Гарри повернул голову к Дорее, обнаружил, что та, прикрывшись платьем,
смотрит на него, и лицо её медленно наливается краской. Пожав плечами, он отошёл к
окну и принялся разглядывать окрестности, не особо прислушиваясь к шуршанию одежды
за спиной, которое время от времени перемежалось сдавленными всхлипами и шипением.
— Я готова, — произнесла она минут через пять.
Гарри обернулся и мазнул по ней равнодушным взглядом. Приятная темноволосая девушка
с неплохой фигуркой. Действительно молоденькая, как ему раньше и показалось. Лицо
опять красное — отчего? Поверх плеч платок, прикрывающий выпуклость посреди груди.
Значит, свой неведомый артефакт, уничтоживший его хроноворот, она спрятала под
платье?
— Простите, мне обязательно нужно умыться, — вдруг сообразила она, развернулась и
выбежала из комнаты.
Гарри поглядел на свою одежду, аккуратно сложенную поверх кровати, превратился в
человека и вытащил палочку…
Дверь ему открыл всё тот же мистер Байстэндер.
— Добрый день, мистер Гарри! — воскликнул он. — Проходите, пожалуйста! Мисс Дорея
уже давно пришла и ждёт вас наверху!
— Благодарю вас, мистер Байстэндер, — учтиво произнёс Гарри, проходя внутрь. —
Прекрасная погода, не правда ли?
— Чудесная, да! — воскликнул тот. — Говорят, на следующей неделе, однако, будет
гроза.
— Чудовищно! — воскликнул Гарри. — Это в газете было написано?
— Да что в этой газете напишут! — хмыкнул Байстэндер. — Королева сломала ноготь, а
виги опять размахивают грязным бельём тори вместо того, чтобы решать
государственные дела!
— Да что вы говорите! — воскликнул Гарри. — Я вот очень люблю светскую прессу.
— Я помню, мистер Гарри! — подмигнул ему Байстэндер, взял с полки газету и
протянул: — Вот, пожалуйста, не откажите себе в удовольствии!
— Спасибо, мистер Байстэндер, — кивнул Гарри. — Тогда я, с вашего позволения…
И посмотрел в сторону лестницы.
— Я всё понимаю, мистер Гарри, — заговорщицки подмигнул ему Байстэндер. — Мисс
Дорея такая…
— Спасибо, мистер Байстэндер, — перебил его Гарри и двинулся вверх.
Дорея сидела там же, где он её оставил, когда несколько минут назад, вернув
гардеробу первоначальный вид и одевшись, наложил на себя Репеллум и спустился вниз,
чтобы теперь уже официально быть допущенным в дом. То, что хозяин узнал и его, было
удивительно, но ещё более удивительным было то, что никаких вопросов относительно
проживания у него не возникало. Будто Гарри с Дореей здесь всю жизнь провели. Она
же сидела на стуле, разглядывая своё изодранное в клочья платье, которое разложила
на кровати. Гарри присел на стул напротив и стал её разглядывать.
Вот если нет непосредственного физического контакта, совсем никаких мыслей не
возникает. Она безусловно красива, но… хочется думать лишь об одной Дафне.
Блистательной, божественной Дафне. И почему-то о Беллатрикс. Строгой и нежной. И об
Андромеде, разумеется. Доброй и страстной. И о Нарциссе. Сумасбродной и заводной. А
ещё… На самом деле, и этого хватит на то, чтобы всю жизнь думать не переставая. О
Дорее же думать хочется только из-за того, что…
— У меня миллиарды вопросов, — произнёс он, и она вздрогнула. — И любопытство
гложет до смерти.
— Мне тоже хочется узнать, что происходит, — вздохнула она, поднимая на него взгляд
своих чёрных глаз. — Кое-что постепенно проясняется, но… О, газета!
— Точно, — согласился Гарри, развернул и нахмурился: — Чёрт!
— Чёрт? — переспросила она.
— Ну да, — отмахнулся он. — Первые десять лет я прожил среди магглов, вот и
набрался. Чёрт — оказывается, нас не только в пространстве протащило.
— Не только? — откликнулась Дорея.
— Да, сегодня седьмое марта, — недовольно произнёс он.
— А было? — осторожно поинтересовалась она.
— А было четырнадцатое, — буркнул Гарри. — Что это за штука у вас на груди? Почему
мой хроноворот расплавился, а нас перенесло невесть куда? — и почему он так и не
спросил хозяина, где они находятся? — Мне бы хотелось, чтобы вы уже немного о себе
рассказали…
— Любезность за любезность! — вскинулась она, но под его взглядом стушевалась и
покраснела: — Хорошо, я расскажу, но… — она что-то вспомнила и улыбнулась: — Малыш
Альфи! Мерлин, сколько же лет прошло!
— Малыш Альфи? — не понял Гарри.
— Малыш, — кивнула Дорея. — Был когда-то…
— Задери меня черти! — простонал он, вдруг начиная понимать, что она ему говорит. —
Забодай меня в печень раненый дромарог!
— Гарри! — возмущённо вспыхнула она, прикладывая ладони к щекам. — Что за
выражения! Немедленно прекратите!
— Дорея Блэк! — выдавил Гарри, закрывая рукой лицо. — Альфи сказал мне, что вы
пропали, когда…
— Сразу после экзаменов! — сердито произнесла она и вдруг лицо её скривилось и
стало беспомощным, словно она вот-вот заплачет. — Я… Карлус…
— Карлус? — вздохнул он. — Карлус Поттер? Это он порвал платье? — Мерлин, какая
мерзость! — Он… он вас обидел?
— Обидел, да, — легко согласилась Дорея и процедила, стиснув зубы: — И я его
обязательно убью… — должно быть, на лице Гарри отобразилась бушующая внутри ярость,
потому что она поспешно произнесла: — Нет-нет, он… не получил того… чего хотел.
— Черт, Дорея! — выругался Гарри, и она испуганно сжалась. — У меня голова кругом
идёт! Это вообще самый идиотский день в моей жизни! Расскажете вы мне наконец всё
или нет?
— Сразу после экзаменов! — выпалила она и продолжила, едва сдерживая гнев в голосе:
— Он подстерёг меня сразу после экзаменов! Со своими дружками. Карлус приставал ко
мне всё время, пока я училась в Хогвартсе. Едва поступила, он уже начал меня
обхаживать. Хотя знал, что отец давно уже заключил контракт с… Это неважно сейчас.
Первую попытку сделать своей он сделал, когда я была на третьем курсе, а он на
седьмом… Ничтожество не осознавало, насколько оно беспомощно в магии, и я устроила
ему… Поэтому тогда, после экзамена, он хорошо подготовился и не дал мне шанса.
Карлус просто пришёл в Хогвартс, и кто-то пустил его, несмотря на то, что он не был
ни студентом, ни преподавателем. Как не были и его дружки. Они заперли меня в
пустом классе, потому что Карлусу… хотелось поиграть с жертвой — как они подумали.
Я была в отчаянии, думала, что умру, когда всё закончится, а потом… мне удалось
вырваться. Я убила двоих почти сразу, Карлус сбежал, а ещё один выстрелил в меня
Редукто… И попал… — она посмотрела на свою грудь и вытащила из-под платья артефакт:
— Это тоже был хроноворот. Только сделан он в Китае и оттого выглядит по другому.
На самом деле, он и работает тоже по-другому… работал. А на мне он оказался, потому
что папа мне его подарил перед самыми экзаменами…
— А второй? — поинтересовался Гарри, до этого сидевший тихо, чтобы не спугнуть
поток её откровений. — Второй артефакт — что это?
— Второй для вызова телесного Патронуса в виде… в виде чёрного ягуара, — вздохнула
она. — У меня Патронусом была выхухоль, и меня это угнетало. Дядюшка Арктурус где-
то его откопал и подарил… Он уже умер, да?
— Семнадцать лет назад, — машинально кивнул Гарри. — Значит, Редукто ударило в оба
артефакта, они сплавились и… И что дальше? Ничего не понимаю!
— А дальше меня там не стало, — буркнула Дорея. — Хроноворот закинул меня в
будущее, а артефакт Патронуса превратил в пантеру. Я очнулась одна посреди Глазго…
в этой проклятой шкуре!
— Когда? — спросил он.
— Года четыре назад, — нехотя сказала она, поднялась и подошла к зеркалу. —
Скажите, Гарри, — немного смущенно спросила она, — ведь я уже выгляжу хотя бы на
двадцать два?
— Честно? — уточнил он и иронично улыбнулся.
— Понятно, — вздохнула она и вернулась на стул. — Ну и пускай! Если подумать, то
было бы совсем несправедливо, если бы годы, проведённые в теле животного,
отразились на моём лице!
— Потом вы попали в зоопарк? — спросил Гарри.
— Скажите, Гарри, — прищурилась она. — Вы ведь и вправду Блэк, да? И кто ваш… отец?
— Сейчас это неважно, — отмахнулся он, поняв, к чему она клонит. — Вам
восемнадцать, а мне двадцать шесть…
— О нет, это важно! — вкрадчиво произнесла Дорея. — Я буду вас звать на ты! Ты, ты,
ты!
— Пф-ф, как это взросло! — сморщился он. — И к тому же ранит меня в самое сердце!
— Отлично! — воскликнула она с горящими глазами, а потом снова смутилась. — Ты… вы
мне теперь расскажете больше про себя… и про Блэков?
— Позже, — пожал он плечами. — Нам надо выбираться отсюда. Я мог бы аппарировать…
Гарри прикрыл глаза, пытаясь представить себе манор, но что-то мешало
сконцентрироваться. Сосредоточился на особняке Сайнуса, потом на Хогсмиде и ещё на
нескольких местах… Безуспешно — мало того, что не удалось в деталях представить
себе цель, так ещё и в голове шуметь начало.
— Чёрт, я не могу аппарировать, — с удивлением признался он, и прабабушка Дорея
облегчённо выдохнула. — Придётся добираться на перекладных.
— На перекладных? — не поняла она.
— Проще всего поездом, — кивнул он. — Пара часов — и мы в Лондоне.
— Дом, в котором мы жили… — начала она.
— Там хозяин Сайнус, ваш племянник, — закончил Гарри.
— Значит, папы тоже уже нет, — грустно вздохнула она, а потом по лицу её сбежали
две слезинки.
Гарри всплеснул руками и отвернулся. Как это всё некстати! А особенно некстати эта
дурацкая звериная похоть, которая заставит его накинуться на Дорею, едва он
попробует подставить свою грудь для слёз. Нет уж, пускай плачет сама — ему совсем
не хочется и вправду становиться человеком, неспособным держать своего зверя в
узде.
Две слезинки — это было самое начало. Дорею буквально прорвало. Она рыдала два часа
непрерывно, и уже через пятнадцать минут Гарри сдался и позвал на помощь
сердобольную Марту, которая сразу заключила её в свои объятья и не выпускала, пока
та не выплакалась до конца. Марта вместе со словами утешения не забывала бормотать
что-то про ловеласов, совращающих невинных молоденьких девочек, которые потом
плачут по своему утраченному цветку, а за ужином бросала на Гарри возмущённые
взгляды, но как раз это вовсе не трогало — он-то знал, что мучения Дореи наконец
кончились. Она вернулась домой, — какое совпадение — к Блэкам, и теперь стоит лишь
дать понять Беллатрикс, кто перед ней, и никто в мире не посмеет её обидеть или —
чего хуже — посадить в клетку. И уж точно ни один ловелас к ней даже близко не
подойдёт.
Сам он порядком вымотался, и даже сожранные днём овцы мало помогали, энергия куда-
то улетучилась без следа. Сначала ещё хотел не задерживаться здесь сверх меры,
просто попрощаться с загадочно гостеприимными хозяевами и махнуть палочкой, вызывая
Ночного Рыцаря… Но нет, желание двигаться пропало совсем, и он решил, что одна ночь
ничего не решит, тем более что сегодня всего лишь седьмое, и ещё неделю ему нельзя
даже близко будет подходить к манору или Хогвартсу.
— Мы будем вместе здесь спать? — немного удивлённо спросил он, осознав вдруг, что
другой кровати им никто не предложил. — Я уверен, что соседняя спальня тоже
пустует, и я мог бы попросить добрых…
— Нет! — резко выкрикнула Дорея и моментально закрыла себе рот обеими руками,
вытаращив глаза и снова краснея.
— Что это вы затеяли? — хмыкнул он.
— Ничего, — выдавила она в свои ладошки. — Ровным счётом ничего.
— Мне что-то нужно знать? — спросил Гарри заинтересованно. Она замотала головой, и
он нахмурился: — Извольте объясниться!
— Просто… нельзя, — пробормотала она глухо — поскольку рук так и не отняла.
— Так не годится, — покачал он головой.
Дорея вздохнула, опуская руки, прошла к кровати и села на краешек.
— Скажите, Гарри, я могу вам доверять? — спросила она, явно не желая отвечать на
его вопрос. — Я могу быть уверена, что вы… никак не воспользуетесь ситуацией? Что
вы…
Она испуганно заморгала, когда Гарри расхохотался. Нет, ну надо же, она тащит его к
себе в постель и спрашивает, не изнасилует ли он её. Мерлин, до чего же она всё-
таки молоденькая!
— Я вам уже всё пояснил, — сказал он, всхлипывая и утирая слёзы. — Чего вам нельзя
делать ни в коем случае — это касаться меня. Ни рукой, ни ногой — вообще никак! Вы
видели сегодня зверя, да? — он спросил это уже серьёзно, заглядывая ей в глаза.
Дорея отпрянула и с испугом кивнула. — Этот зверь внутри, он никуда не делся. Скажу
вам всё как есть — когда мы с вами встретились год назад, вы крепко запали ему в
душу, и ему просто позарез нужно добраться до одной хорошенькой кошечки. Понимаете,
о чём я? — она заторможенно кивнула. — Не мне, заметьте, нужно, а ему. Пока мы не
касаемся друг друга, он спит и никого не потревожит, но как только…
— Я п-поняла, — проговорила она, вытаращив глаза.
— А вот мне вы можете доверять, — закончил Гарри. — Можете быть уверены, я не
воспользуюсь ситуацией.
Несмотря на то, что почти миллион вопросов получили наконец свои ответы, странности
продолжались. Дорея спустилась вниз и минут десять о чём-то говорила с Мартой и
Байстэндером, а вернувшись зачем-то настояла, чтобы они спали мало того что одетые,
так ещё и в обуви. Она потребовала собрать всё нужное — отчего-то включая и обрывки
её платья — и оставить под рукой, а потом, когда уже отползла на дальний конец
кровати, Гарри заметил, что она возится с будильником.
В сон он провалился моментально, и буквально через секунду — как ему показалось —
его разбудила требовательная девичья ладошка, трясущая за плечо.
— Что такое? — пробормотал он спросонья, и к его губам прижались другие — горячие.
Сердце пропустило удар.
— Дафна! — простонал он, поднимая руки и прижимая её к себе. — Любимая!
— Гарри! — нежно прошептала она. — Я на минутку, милый мой. Просто скажу и убегу.
— Нет! — горячо шепнул он, стискивая в объятьях.
— К сожалению, да, — ответила она. — Я хотела сказать, что ты невнимателен, Гарри.
Непозволительно для детектива.
— Ты о чём? — не понял он.
Она выпуталась из его рук, соскочила с кровати, продемонстрировав в полутьме
прозрачный пеньюар и круглую попку под ним, и подала со стола газету. Наклонилась,
чтобы чмокнуть в губы, и выбежала из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь.
Гарри отчаянно вздохнул и зажёг Люмос, чтобы попытаться найти в газете — очевидно —
то, о чём говорила Дафна. Непонятно. События из жизни магглов мало о чём ему
говорили, их жизнь была скучна и однообразна, всё то же по кругу повторялось изо
дня в день. Можно было открыть газету двадцатилетней давности и найти в ней всё то
же, что было во вчерашней — виги, тори, королева и погода. Три раза перечитав,
Гарри так ничего и не понял и, раздражённо отбросив бесполезную бумагу в угол,
откинулся на подушку. Прикрыл глаза, и перед ними внезапно всплыло…
Чёрт! Он с грохотом вскочил, схватил газету снова и прочитал, чтобы убедиться, что
ему не показалось. Проклятье! Не показалось! Пятое марта, да! Пятое чёртово марта!
Тысяча девятьсот семьдесят второго года. Семьдесят второго, черт его задери!
Он подпрыгнул на месте, когда резко зазвонил будильник, и бешеными глазами
уставился на моментально севшую Дорею.
— Гарри! — в панике воскликнула она и… мигнула.
Вся, целиком. На секунду стала прозрачной и снова целой.
— Дорея! — в шоке произнёс он. — Я только что понял…
— Гарри, дайте мне руку немедленно! — завопила она, и он вцепился в неё ещё раньше,
чем понял, что делать этого ни в коем случае нельзя.
Зверь торжествующе зарычал, и в этот момент из груди в её артефакт ударила молния —
такая же, как и в прошлый раз. Взрыв яркого света накрыл собой весь мир, поглотил
их и потащил куда-то, ударяя о стенки. Чудище внутри бесилось, рвало и метало, но
отпустить её ладонь Гарри не мог — кто его знает, что тогда бы случилось? Их
вывалило из червоточины, бросило на кровать, и тогда зверь бросился на свою добычу.
Гарри запустил её хрупким телом в стену, разрывая контакт, ужаснулся тому, что
наделал, но потом с облегчением выдохнул увидев, как она садится и начинает в голос
рыдать.
— Ра-а-а! — заорал он против воли, и мир окрасился кровью.
Не мешкая распахнул окно, выпрыгнул, на лету превращаясь в чёрную смерть, и
помчался прочь что есть сил.
Всё же пронесло. Дорея была близка, была очень близка к тому, чтобы произошло то,
из-за чего, собственно, она и попала сюда в первую очередь. Но теперь она далеко и
вне опасности — пока Гарри сломя голову несётся прочь…
Внезапная вспышка света, страшный удар в бок — и дикая боль. Его подбросило в
воздух, и с жалобным мяуканьем он пролетел пару десятков метров и свалился на
землю, пропахивая в ней глубокую борозду. Зверь забился глубоко-глубоко, оставив
Гарри одного жалобно скулить в холодной дыре на земле. Чёрт, до чего же больно! Всё
тело ломит, словно его пнул Грохх прямо под колёса хогвартского экспресса, а
экспресс поддел его на решётку снегоочистителя и отбросил далеко в сторону.
Прошла ещё пара минут, прежде чем Гарри понял, что цел и вроде как невредим. Не
считая, конечно, адской боли, которая постепенно стихала, возвращая способность
слышать и обонять. Сейчас до него доносились тихие стоны где-то на самом пределе
слышимости. И плач. А ещё пахло разогретым машинным маслом, горелой резиной, какой-
то мыльной водой и бензином. Мысленно проклиная собственную беспечность и
невнимательность, Гарри поднялся на четыре лапы и пошатываясь двинулся туда, где
под лунным светом тёмным пятном виднелся искорёженный силуэт.
Это был маггловский автомобиль. До дороги, которую Гарри как раз стремительно
пересекал, было метров пятнадцать, поэтому угадать, что произошло, труда не
составило — столкнулся со звериной тушей, разворотившей перед и выбившей стёкла,
колёса моментально заклинило, и дальше машина кувыркалась, пока не замерла здесь. И
ей, судя по всему, досталось значительно сильнее, чем Гарри — никуда эта
самодвижущаяся телега сама уже больше не поедет. Может, оно и к лучшему — фары
придурок за рулём включил в самый последний момент, когда увернуться от машины уже
невозможно было никакими силами.
К счастью, те, кто были в машине, каким-то чудом выжили. Мужчина и женщина. Она
были перемазаны кровью, так что точно сказать было трудно, но на первый взгляд они
выглядели лет на пять-десять старше Гарри. Машиной их придавило сверху, зажало
между полностью сплющенной крышей и сиденьями, и вообще было непонятно, как можно
остаться в живых в этом тесном пространстве. Женщина стонала, а мужчина то ли
плакал, то ли скулил, было непонятно. Поняв, что боль в теле постепенно стихла,
Гарри вздохнул и превратился в человека.
— Мистер? — позвал он, зажигая Люмос. — Мисс? Вы меня слышите? Вы понимаете, что
происходит?
Мужчина всхлипнул.
— На помощь! — слабым голосом позвала женщина.
— Сейчас я вас вытащу! — радостно воскликнул Гарри и стал переворачивать груду
железа.
Люмос пришлось погасить, но это не мешало, поскольку облака очень кстати разошлись,
и две трети стареющей луны достаточно щедро освещали сцену. Поставив останки
автомобиля на днище, той же Левиосой распрямил крышу и выдрал двери с обеих сторон.
Осторожно вынул женщину — за одежду Левиосой, — положил на траву и быстро
обследовал. Несколько закрытых переломов, открытый перелом голени, скорее всего,
контузия и многочисленные ушибы. Не считая кровотечения из ноги, состояние
стабильное. Мужчина выглядел значительно хуже. Он не бился головой о лобовое
стекло, но ему смяло рулём грудь. Левая рука, которая, судя по всему, была высунута
в окно, изжёвана на грани ампутации и истекает кровью. У обоих болевой шок.
Гарри озадаченно потёр лоб. Он не целитель и сделать много не может — только
наложить на обоих обезболивающее и кровоостанавливающее и бежать за помощью. Кроме
того селения, в котором осталась Дорея, других он не знал, но можно смотаться туда,
в конце концов. Двадцать километров — десять минут. Женщина от этих повреждений
точно не умрёт, а вот мужчина всё-таки достаточно плох. Надо хотя бы найти аптечку
и выставить аварийный знак. Если они есть, конечно.
Мужчина снова отрубился, а вот женщина немного пришла в себя, когда обезболивание
подействовало, и теперь следила за ним полубезумным взглядом. Зайдя с другой
стороны автомобиля, Гарри оторвал крышу, зажёг Люмос и стал шарить в салоне. Нашёл
лишь бумажный пакет, в котором было несколько новых, из магазина, мотков верёвки и
такие же рулоны клейкой ленты. Это точно пригодится. Можно выломать несколько
железяк и сделать шины для переломанных конечностей. Аптечки, к сожалению, не было.
Обошёл сзади и Левиосой оторвал смятый багажник. Женщина издала неопределённый
звук, и Гарри заглянул внутрь. Толстый чёрный мешок, как для мусора. Тяжёлый. Гарри
сдвинул его и похолодел, поняв, что в нём. Моментально выдернул и вспорол, и в нос
сразу же ударил отвратительный запах. Быстро разодрал мешок и склонился, изучая
скрюченное в три погибели тело. Пятен ещё нет, зато видны синяки на запястьях и
лодыжках и в тех местах, где били. И на шее, где душили. Он в этом профан, но по
опыту знает — примерно десять-двенадцать часов, не больше. Не меньше четырёх точно.
Следы насилия, жестокого насилия, такого, что зверь внутри моментально вскочил и
зарычал во всю мощь своей глотки. Девочка. Наверное, лет десять-двенадцать — в
таком положении, как она согнута, трудно сказать.
Гарри поднял лицо к небу, носом вдыхая запах смерти. И грязи. Почему всегда грязь?
Почему только грязь? Почему он встречает родственницу из прошлого, которую занесло
сюда из-за грязи? Почему на пустой дороге в полнейшей заднице мира он сталкивается
с отвратительными монстрами, по самые уши заполненными грязью?
Гарри вздохнул. Может, это и к лучшему. Нет, не тело под ногами, а то, что он с
этим столкнулся. Возмездие ему не нужно, хотя оно точно нужно этой девочке. Гарри
же нужен корм для зверя, гнев и ярость, и он его накормит — до отвала.
Пока он терзался душевными муками, женщина успела отползти. Недалеко, метров на
двадцать, но ползла целеустремлённо и сосредоточенно, не издавая при этом ни звука
несмотря на повреждения — пока Гарри не подцепил её бесцеремонно Левикорпусом и не
потащил обратно к машине. Тогда она завизжала. Дикий вопль привёл в сознание
мужчину, но тот всё равно ничего не мог понять и лишь рыдал от боли, пока Гарри не
усадил обоих рядышком и не прислонил к машине, чтобы им было отлично видно холодное
скрюченное тельце их жертвы. Тогда и он принялся причитать, угрожать, поносить
последними словами и валить всё на подельницу, которая, впрочем, тоже в долгу не
осталась, красочно описывая… Гарри понял, что его вот-вот стошнит, и заткнул обоих.
А потом отменил действие обезболивающего.
Этого было мало, это было только начало.
— Круцио, — произнёс Гарри, нисколько не сомневаясь, что на этот раз подействует.
Зверь радостно зарычал и заскрёб лапами, когда из палочки вырвался красный луч,
упёрся в мерзкое маггловское отродье, и того перекосило в агонии. Лицо исказилось в
безумном крике, и Гарри почувствовал животное удовлетворение, удерживая проклятье.
Тело скрючило так, что в тишине чётко послышался хруст ломаемых костей, и тогда
Гарри сразу же перевёл палочку на женщину, которая снова попыталась уползти.
— Круцио, — скомандовал он, и та забилась, от боли катаясь по земле.
Зверь свирепо рычал, требуя добавить, и Гарри продолжил удерживать заклинание, а
потом, когда мышечный спазм начал корёжить и ломать тело женщины, опустил палочку и
подошёл к мужчине — зверь ещё не насытился, и жертву надо подлечить.
* * *
Дорея не спала — с красными от слёз глазами она ждала его, и теперь, когда он
вернулся, неотрывно смотрела, пытаясь поймать его взгляд.
— Мне нечего сказать, — развёл руками Гарри. — После того, что случилось, я
чувствую себя отвратительно. Но…
— Вы спасли меня, — кивнула она. — Я понимаю… наверное. Я не могу оценить,
насколько вам тяжело…
— Чёрт, ещё извинитесь за то, что произошло! — зло бросил Гарри. — А впрочем…
Мерлин, как мне вам объяснить?
— Что тут объяснять? — дрожащим голосом воскликнула она. — Я и вправду понимаю.
Внутри вас чудовище, но вы не хотите стать чудовищем.
— Не хочу, — помотал он головой. — Дорея, вы… я ничего вам не повредил?
— Помимо гордости? — всхлипнула она, через силу улыбнувшись. — Я боялась, что вы не
вернётесь, Гарри.
— Но я вернулся, — откликнулся он. — И теперь вам нужно поспать.
— Вы правы, — согласилась она. — Как и вам, впрочем.
Гарри на всякий случай наложил на комнату Репеллум, она опять для чего-то поставила
будильник и уговорила не раздеваться. И зачем-то растолкала его, когда раздался
звонок.
— Дорея? — сонно спросил он, пытаясь понять, зачем она его будит ни свет ни заря. —
Что случилось?
— Нас здесь нет, — сообщила она. — Пока нет. Раз уж вы наколдовали Репеллум, можно
особо не торопиться, но нам в любом случае придётся покинуть дом.
Если её слова должны были хоть что-то прояснить, то у неё ничего не вышло —
наоборот, Гарри почувствовал, что запутался ещё сильнее.
Дорея зачем-то надела другое платье, не то, что на ней было вчера. Вместо ботинок
она красовалась в не очень соответствующих погоде туфлях.
— Отчего мне кажется, что вы что-то от меня скрываете? — поинтересовался он.
— Потому что я вам не всё говорю, — ответила она. — Потому что нельзя. Сейчас нам
нужно незаметно выйти из дома.
Гарри застонал, когда понял, что непонятности не собираются ограничиваться
вчерашним днём, и сегодня он будет по-прежнему недоумённо вертеть головой, пытаясь
разрешить эту головоломку. Осторожно выглянул наружу и, убедившись, что хозяев на
втором этаже нет, накрыл Репеллумом лестницу и ванную — всё-таки глупо куда-то
уходить, не приняв с утра душ и не почистив зубы. Дорея тщательно заправила кровать
и попросила Гарри навести идеальный порядок в ванной комнате, что ему нисколько не
претило — даже спорить не стал, и через какой-то час после подъёма они уже… стояли
на крыльце дома Байстэндера, а она аккуратно нажимала на кнопку звонка, заменяющего
магглам дверной молоточек.
— Так надо? — с сарказмом в голосе спросил Гарри, на что Дорея насупилась и опять
покраснела.
Изнутри раздались шаги, мистер Байстэндер открыл дверь и… уставился на них.
Удивление в его глазах было объяснимо, поскольку пальто в комнате не нашлось, и
платье Дореи выглядело… немного легкомысленно для не очень тёплого мартовского
утра.
— Чем могу служить? — осведомился он, не сделав тем не менее и попытки
посторониться, чтобы пропустить их в тёплый дом.
— Мистер Байстэндер?.. — немного удивился Гарри и даже поднял бровь от подобного
невежества.
— Здравствуйте, мистер Байстэндер! — радостно воскликнула Дорея таким голоском,
каким обычно щебечут школьницы. — Меня зовут Дорея, а это Гарри, мой… — она мило
покраснела и смущённо добавила: — Понимаете, к сожалению, мы ещё не помолвлены. Мы
здесь проездом и ищем место, чтобы остановиться на пару дней…
Гарри непонимающе на неё смотрел. Что она несёт? С чего вдруг что-то рассказывать
человеку, который вчера подливал обоим пунш?
— Не помолвлены? — хмыкнул Байстэндер, с лёгкой неприязнью разглядывая Гарри. — У
меня есть свободная комната, но…
— О цене договоримся, — пожал плечами Гарри, решив тоже включиться в этот
спектакль.
— Двадцать пять фунтов в день, — безапелляционно заявил Байстэндер, распахивая
дверь и разворачиваясь, чтобы пройти обратно в дом. — Деньги вперёд. Заходите,
пожалуйста. У вас поклажи нет? Марта!!! — последнее он уже крикнул в сторону кухни
— так же, как сделал это вчера. — Марта, у нас постояльцы!
Марта вышла буквально через минуту — но это была не Марта. Незнакомая мрачная
женщина с тяжёлой походкой и бельмом на правом глазу. Было видно, что бельмо она
заработала не очень давно, и по-прежнему тяготится, тем более что правый глаз у ней
определённо был ведущий. Гарри вытаращил глаза, повернувшись к Дорее, та развела
руками, и постепенно он начал понимать, что происходит. В это не очень верилось, но
как ещё иначе объяснить внезапную забывчивость мистера Байстэндера? Разве что
только тем, что до сегодняшнего дня он и вправду никогда не видел ни Гарри, ни
Дорею. И вот ещё Марта...
— О, газета, — обрадовался Гарри.
— Да разве ж это газета? — возразил мистер Байстэндер. — Таблоид, жёлтая пресса. Я
бы сам никогда такое не заказал, но мне её приносят бесплатно!
— Что такое “желтая пресса”? — настойчивым шёпотом поинтересовалась Дорея.
— Это набор горячих, но бесполезных репортажей, в которых при везении можно найти
даже пару слов правды, — откликнулся Байстэндер, который всё-таки услышал её
вопрос.
— Обожаю светскую хронику, — улыбнулся Гарри. — Вы позволите?
— Да хоть с собой заберите, — хмыкнул Байстэндер.
Гарри развернул газету и впился в строку над заголовком. Так он и думал. Кусочки
головоломки сложились и с щелчком встали на место.
— Шестое марта, — сказал он, внимательно глядя на Дорею. — Но ведь вы знали, да?
Она покачала головой. Гарри мысленно выругался. Ну правильно, она не могла знать.
Ей нельзя было знать. Использование хроноворотов обставлено огромным количеством
правил и условностей, несоблюдение которых легко может привести к тому, что
нарушившего их путешественника во времени просто никто никогда больше не увидит.
Прямых свидетельств, понятное дело, не было, но зато были косвенные… улики. Следы
затерявшихся, ведущие к той самой фатальной ошибке. Которой, к примеру, была бы
попытка Гарри сегодня написать записку самому себе и подробно объяснить… Записку,
конечно, написать просто необходимо, Дорея уже получила её, и как раз это было тем
самым прошлым, которое изменить невозможно. Но он не может этого сделать сам. Уже
то, что он знает о том, что должен написать записку, было чертовски опасно. Нельзя
ни словом упомянуть, что происходит. Можно попросить совершеннейшего незнакомца,
практически случайного человека, перечислить всё, что Дорее нужно сделать. И, опять
же, не показывать ей — цепочка и так слишком короткая и слишком связанная.
Но сначала…
— Какое у вас любопытное новообразование на глазу, Марта, — благожелательно
произнёс он. — Вы не позволите взглянуть?
— Доктор Зюс уже глядел, — недовольно вклинился Байстэндер. — Сказал, что этому уже
не помочь.
— Гарри очень хороший целитель! — с обидой в голосе воскликнула Дорея, которая без
слов моментально поняла, куда он клонит.
— Доктор, — поправил Гарри. — Любовь моя, сколько раз тебе повторять? Я доктор, а
не целитель, — при слове “любимая” её лицо мгновенно стало цвета свёклы, и он
улыбнулся. — Мистер Байстэндер, я не могу спорить с мнением другого профессионала,
но в нашей среде бытует правило, что чем больше мнений выслушает больной, тем
лучше, — тот всё ещё хмурил брови, и Гарри добавил более мягким тоном: — Я всего
лишь взгляну, и вам это не будет стоить ни шиллинга. Прошу вас, Марта.
Та послушно опустилась на стул, когда Байстэндер дал ей пройти, и подняла лицо
кверху. Незаметно зажав палочку в руке, Гарри стал водить над глазом, пытаясь
понять, как именно ему это вылечить. Оказалось, все просто — надо лишь отвлечь
лишнего зрителя.
— Мистер Байстэндер, вас не затруднит принести кусок марли, немного календулы и
миску с тёплой водой? — спросил он.
— Да, но… — пробормотал тот, очевидно помня, что Гарри обещал лишь посмотреть.
— Я жду, — подпустив нетерпения в голос, сказал Гарри, и Байстэндер, просверлив его
напоследок тяжёлым взглядом, удалился на кухню. — Марта, плотно закройте рукой
здоровый глаз и ни в коем случае не убирайте, пока я не скажу.
Она послушалась, и Гарри наложил заклинание ослепления, чтобы она, когда бельма не
станет, не могла видеть, чем он занимается. Навёл палочку на глаз и осторожно повёл
над ним, снимая бельмо и заживляя роговицу под ним.
— Теперь закройте больной глаз, — попросил он и уложил сгусток удалённой ткани
сверху на веко и пряча палочку. — О, мистер Байстэндер, вы вовремя!
Дорея, которая уже до того успела проявить себя сообразительной девочкой, звонко
чихнула, и тот невольно на неё отвлёкся, а Гарри быстро схватил кусок марли, чуть
смочил и приложил к больному глазу.
— Финита, — пробормотал он, отменяя ослепление, и добавил уже громко: — Марта,
держите компресс и наклоняйтесь вперёд. Когда совсем наклонитесь, осторожно
убирайте компресс. Вот так, да, теперь можете открыть глаза.
Марта недоверчиво разогнулась, часто-часто моргая, и первым делом прикрыла тот
глаз, который был здоровым.
— Я вижу, — пробормотала она. — Господи всемогущий, милостью своей осеняющий нас
ежечасно, я вижу!
— Что ты такое говоришь, Марта? — недоверчиво спросил Байстэндер. — Ты в своём уме?
Ведь доктор Зюс…
— Я вижу! — твёрдо заявила Марта, вставая со стула и глядя ему в глаза. — Я теперь
прекрасно вижу, что бы там твой доктор Зюс ни говорил!
— Ты видишь! — воскликнул Байстэндер, таращась на вылеченный глаз, чистый без
уродливого бельма на нём. — Это невероятно, мистер Гарри! Вы настоящий волшебник!
— Да пустяки, — махнул рукой Гарри. — Но я рад, что смог немного помочь…
— Немного? — возмутился Байстэндер. — Это вы называете “немного”? Да вы просто
спасли мою Марту! Я вам так скажу, мистер Гарри — никаких денег я с вас, конечно,
не возьму! Здесь вам всегда рады, мы выделим вам лучшую гостевую спальню,
оставайтесь здесь и живите, сколько хотите!..
— Только до завтрашней ночи, — вставил Гарри.
— Только до завтрашней ночи? — возмутился Байстэндер. — Нет уж, мистер Гарри, я вам
так скажу — это теперь ваша спальня, и никто, слышите, никто кроме вас, не
переступит её порога!
— Я весьма польщён, мистер Байстэндер… — снова подал голос Гарри.
Марта, которая до того крутила головой, по очереди закрывая ладонями то один глаз,
то другой, сделала шаг и крепко его обняла. Потом отстранилась и отвернулась,
утирая влагу с щёк.
— Я подам чай, а потом приготовлю вашу комнату, — произнесла она, бросила на Гарри
ещё один взгляд, полный обожания, и лёгкой походкой упорхнула на кухню.
Байстэндер ещё десяток секунд завороженно смотрел ей вслед, а затем снова
повернулся к Гарри, сияя, как колокол хогвартского экспресса.
— Вы ведь не откажетесь составить нам компанию за чашечкой чая? — спросил он. — И
ещё, мистер Гарри… Я понимаю, профессиональные секреты и всё такое, но всё же…
— Мимбулус Мимблтония, — пожал плечами Гарри. Моментально распахнувшая глаза Дорея
всё-таки успела ладонью прикрыть рот. Гарри протянул Байстэндеру марлю, в которую
уже завернул бельмо, аккуратно удалённое с глаза Марты: — Вот, это нужно выбросить.
Мимбулус Мимблтония — это редкий грибок, поражающий роговицу. Мне случилось
провести несколько лет в джунглях Амазонки среди забытого цивилизацией племени, и
тамошние дикари очень легко справлялись с тем, что нам, цивилизованным белым людям,
кажется непреодолимыми трудностями.
Глаза Дореи после этой его речи стали и вовсе круглыми, как блюдца.
— Само провидение послало нам вас, мистер Гарри! — благоговейно произнёс
Байстэндер. — Знакомство с вами — огромная честь для меня.
Ещё только когда Гарри увидел Марту этим утром, он сразу подумал, что что-то такое
и должно было произойти, чтобы переменить её настолько. Она ещё не превратилась в
ту пышущую радостью женщину, которую они видели завтра, но энтузиазм её креп с
каждой минутой. За чаем, к которому она за каких-то полчаса успела напечь
превосходнейших булочек, она с сияющим видом рассказывала смешные истории — в
основном про Байстэндера, который на это добродушно посмеивался, — и сама же над
ними весело хохотала. Байстэндер объяснил, где в городке основные
достопримечательности, а потом даже поведал, где можно попытаться обзавестись
набором путешественника — саквояжем, котелком, тростью и всем прочим необходимым
для неторопливого изучения достопримечательностей северного Ланкашира.
— Куда мы идём? — поинтересовалась Дорея, зябко семеня за неторопливым шагом Гарри.
— В места, столь любезно указанные нам мистером Байстэндером, — ответил он. — Нужно
купить платье, которое завтра будет вас дожидаться в спальне наверху в его доме.
Ещё обязательно пальто. Ну и прочее…
Она чуть прибавила шаг и некоторое время шла, настойчиво заглядывая ему в лицо.
Гарри улыбаясь сначала игнорировал то, как она сверлила его взглядом, а потом
скосил глаза в её сторону.
— Что такое, Дорея? — спросил он. — Я вижу, вас что-то гнетёт. Не держите это в
себе, поделитесь со мной.
— Ваш сарказм совсем неуместен, Гарри! — сердито воскликнула она, снова краснея. —
Мы с вами попали в какую-то ужасную ситуацию, а вы…
— Я с вами попал, — поправил он. — Так будет точнее.
— Вы хотите сказать, что это я виновата? — возмутилась Дорея.
— Пф-ф, — поморщился он. — Ну что за неуместный драматизм! Своим присутствием здесь
и сейчас я безусловно обязан вашему появлению в моей жизни. Ну и собственной
беспечности, конечно же. Но я же вас в свою жизнь и притащил…
— Притащили? — воскликнула она. — Как вещь какую-то? Это возмутительно!
— Ну ладно, не кипятитесь, — миролюбиво попросил Гарри.
— Терпеть такое… от невоспитанного потомка! — не унималась она. — Вы невежа!
— Ну ладно, я невежа, — согласился он. — Но заметьте, в клетку в зоопарке посадили
вас, а не меня.
— Вы не только грубиян, Гарри, — сузив глаза, прошипела Дорея, — вы ещё и забываете
элементарные вещи. Не припомните, в каком обличье я вас увидела в первый раз? Не
припомните? И не вы ли мне признались, что сами ранее застряли в звериной шкуре?
— Туше, — со вздохом развёл он руками. — Простите, что был непочтителен…
И сделал паузу.
— Вот так-то, — задрав нос кивнула она.
— …Бабушка, — закончил он.
Дорея замерла как вкопанная и вытаращила глаза, закрыв рот обеими руками и
наливаясь багрянцем.
— Вы!.. — выдавила она. — Да вы!.. Знаете, кто вы?
— Гарри Блэк, к вашим услугам, — представился он, отвешивая шутовской поклон,
развернулся и продолжил путь. — Кстати, вы хотели обращаться ко мне на “ты”.
Она быстро догнала его и снова пошла рядом, более не пытаясь сделать взглядом в нём
дырку.
— На самом деле, у меня у самого несметное число вопросов, — произнёс Гарри. —
Например, почему ни я, ни ты не можем снять эти ни на что уже не годные артефакты?
Когда они решат сработать опять? Куда нас после этого перенесёт и в какое время?
Сработают ли они, если мы разделимся? — он бросил взгляд на нахмурившуюся Дорею и
добавил: — И ещё мне нужно Волчье зелье.
— И куда мы идём сейчас? — поинтересовалась она. — И ещё — я не соглашалась, чтобы
ты ко мне обращался на “ты”.
— Ох, прошу прощения! — воскликнул он, отвешивая ещё один поклон. — Надеюсь, я тебя
этим не слишком обидел? В первую очередь нам нужно купить то платье, в котором ты
оказалась здесь этим утром, — пожал он плечами. — Некоторые дорожные
принадлежности, ридикюль или рюкзак, чтобы удобно это всё упаковать…
Она задумалась.
— Всё правильно, — тряхнула она головой. — Вчера… то есть завтра нас здесь не было.
А это значит, что сегодня мы отсюда должны исчезнуть… Но мистер Байстэндер сегодня
увидел нас в первый раз, а значит… — она распахнула глаза и радостно воскликнула: —
Гарри, это значит, что сегодня нас точно не перенесёт в прошлое!
Гарри иронично посмотрел на неё, её улыбка сначала застыла, а потом и вовсе
потухла.
— Ну конечно же, — вздохнула Дорея. — Мы же можем просто отсюда уехать, и если нас
опять куда-то забросит, это будет уже не здесь! Не говоря уж о том, что в самый
первый раз нас перенесло через всю Англию, что означает, что если эти несчастные
артефакты опять сработают, мы даже не обязательно останемся на том же месте!
— Браво, — кивнул Гарри. — Примерно так я и рассуждал. Трудно гадать, что случится,
когда эти проклятые железки снова решат сработать. С таким же успехом нас может
закинуть на пару дней вперёд, и мы уже не пересечёмся с самими собой. Мне кажется,
от нас вообще мало что зависит. Первоочередная задача — придумать, как избавиться
от артефактов. Но ещё более важно раздобыть Волчьего зелья.
Дорея побледнела.
— Это чтобы… — выдавила она. — Чтобы ты… не… Чтобы ты…
— Чтобы я тебя не обидел, — серьёзно кивнул Гарри. — В прошлый раз, когда на меня
такое накатило, зелье было достаточно эффективно. Поэтому мы отправимся в Лондон…
Сразу как завершим дела здесь.
— Какие у нас могут быть здесь дела? — всплеснула она руками.
— Я же тебе сказал, — улыбнулся он. — Нам нужно купить то самое платье. Ботинки.
Ещё всякой разной одежды…
Она бросила на него вопросительный взгляд и сразу же отвела, краснея, — видимо,
вспомнила, какой именно “одежды” нужно купить.
— А ещё нужно написать записку, помнишь? — сказал он. — Будущее уже предопределено
нашими стараниями, и мы ничего не можем изменить.
Крюелсомвиль оказался такой же Мерлином забытой дырой, какой он и казался на первый
взгляд. Церковь, пивная и булочная — вот и все достопримечательности. Ещё пожарная
часть, которая скорее походила на сарай с едва помещающейся в него допотопной
телегой ярко-красного цвета с белой лестницей. Даже собственной каланчи не было, но
зато рядом была часовня, из которой на грани слышимости звериного уха и доносился
богатырский храп дежурного, слегка разбавленный запахом местной медовухи. По
счастью, как раз напротив церкви в небольшом коттедже был магазин, упомянутый
Байстэндером в его объяснениях. Витрины не было, лишь вывеска, на которой был
изображён женский силуэт, а внутри как раз нашлись и платье, и ботинки для Дореи. И
даже отдел со “всякой разной одеждой”.
Несмотря на то, что прошлым вечером она — скорее всего — рассталась со своими
изодранными панталонами в пользу современных кружевных изделий, Дорея, дойдя до
скромно отгороженного ширмой отдела со столь смелым многообразием, почти сразу
впала в ступор, густо краснея. Гарри иронично наблюдал за ней, пока продавщица не
обратила внимание на замешательство клиентки и не двинулась ей на помощь. Быстро
вытолкала Дорею обратно за ширму, поинтересовалась у Гарри, какую сумму он
рассчитывал потратить, бросила оценивающий взгляд на изображающую истукана Дорею и
сама собрала необходимое, завернула в бумагу и сложила в бумажный же пакет.
Маггловские бумажки в пиджаке нашлись, за четыре года они не успели измениться, и
Гарри легко с ними расстался, получив взамен желаемое. Продавщице всё равно было
больше нечем себя занять, и она согласилась записать на бумаге всё, что он ей
продиктует.
— На эту ночь мы вас покинем, мистер Байстэндер, — сказал Гарри, когда после обеда
тот вышел проводить их на крыльцо. Он уже попросил Марту разобрать вещи, так что
осталась лишь одна последняя деталь: — Мисс Дорея хотела навестить своего питомца
здесь неподалёку. Она вернётся завтра, к трём, и мне хотелось бы, чтобы вы её
встретили — во-он на том холме — и передали эту записку. В три, мистер Байстэндер.
— Я понял, мистер Гарри, — кивнул тот. — И обязательно так и сделаю, не
сомневайтесь. Ну что же, желаю вам приятно провести вечер. До завтра, мисс Дорея.
— До завтра, мистер Байстэндер, — откликнулась она.
— До свидания, мистер Байстэндер, — кивнул Гарри.
— До свидания, мистер Гарри, — ответил тот.
Он так и остался стоять на крыльце, глядя им вслед, поэтому сразу вызвать автобус
не получилось. Прошагав пару сотен метров, Гарри наколдовал Репеллум и взмахнул
палочкой, вызывая Ночного Рыцаря. Не прошло и минуты, как их толкнуло порывом
ветра, и почти сразу же рядом лихо затормозил волшебный трёхэтажный автобус.
— Карета подана, моя леди, — склонил голову Гарри, пропуская Дорею вперёд.
Дёрнулся было подать руку, но зверь заинтересованно приподнял голову, и о
галантности пришлось забыть.
— Благодарю вас, милорд, — откликнулась она, поднимаясь внутрь салона.
Гарри прошёл за ней и заплатил. Существенным недостатком Ночного Рыцаря в их
ситуации была необходимость иметь золото в кармане, но с другой стороны он и
останавливался в любом месте, — да хоть в болоте — и доехать обещал за каких-то
пять минут… Усевшись неподалёку от Дореи, Гарри провёл ревизию наличных галлеонов,
коих в итоге оказалось чуть больше сорока. Негусто. Это всё или почти всё сразу
уйдёт на Волчье зелье… Что делать потом, Гарри пока не представлял.
— Косой переулок! — жизнерадостно объявил водитель, незнакомый Гарри жизнерадостный
парень в кожаном шлеме и очках авиатора, Гарри кивнул Дорее и вышел, опять с трудом
задушив порыв подать ей на выходе руку.
Автобус лязгнул закрывшейся дверью, а потом сорвался с места и с грохотом исчез,
оставив за собой на мостовой дымящиеся следы колёс. Дорея этого даже не заметила,
широко распахнув глаза она медленно поворачивалась вокруг себя, жадно разглядывая
лавки, прохожих и витрины магазинов. Гарри не торопил её, он и сам испытал
облегчение, снова оказавшись в волшебном мире.
— И ведь не скажешь, что тридцать четыре года прошло, — покачала она наконец
головой. — Всё как прежде, вот только лица новые — не другие, такие же лица, но
новые. Что будем делать, Гарри?
Она обернулась к нему, заглядывая в глаза, и покраснела, как она часто делала.
— Погоди, дай сообразить, — буркнул он, ещё раз пересчитывая наличность. — Нам
нужно купить тебе палочку. Это в первую очередь. Я не буду спрашивать, есть ли у
тебя место, где ты могла бы остановиться…
— Не спрашивай, — помотала головой Дорея. — Папа умер, и у меня никого не осталось…
Ты мне даже не сказал, что случилось после моего исчезновения…
— Да я особо и не интересовался, — пожал он плечами. — Всё, что я слышал от
Альфарда, было “тётушка Дорея необъяснимо пропала в самый момент окончания
школы”...
— И всё? — насупилась она. — А что он рассказывал про этого нечистивца?
— Про Карлуса Поттера? — уточнил Гарри. — Да ничего. Мы просто обсуждали родителей
Джеймса Поттера, и вот его имя и всплыло…
— У него есть сын? — вскинулась она. — После этого всего?.. Погоди, ты же только
что сказал, что ничего не знаешь про Карлуса…
— Не знаю, — снова пожал он плечами. — Про Карлуса не знаю. Джеймс сын Флемона
Поттера…
— Это какой-то кузен, имя которого я помню лишь смутно, — кивнула Дорея. — Это не
очень интересно. Значит, я просто исчезла — и всё?
— Это всё, что я знаю, — повторил он. — Но я, собственно, к тому, что нам нужно
найти тебе хотя бы временное пристанище… Что? — он замолк, заметив, что её сначала
перекосило, а потом лицо сморщилось, будто она вот-вот заплачет. — Что такое,
Дорея?
— Ты хочешь меня бросить, да? — с глубокой обидой в голосе произнесла она. — Хочешь
от меня избавиться, оставить одну-одинёшеньку…
— Пф-ф, — отмахнулся Гарри. — Глупости! Что за пафосные страдания? Что значит —
одну-одинёшеньку? У тебя есть Поллукс, кузен Арктурус, племянники, ещё кузены… Тебе
достаточно объявиться у них…
Теперь она нахмурилась, строго на него глядя, и Гарри понял, что не так в этом
предложении.
— Точно, — согласился он. — Если в семьдесят пятом и семьдесят шестом никто о тебе
не слышал, ты не можешь объявиться в семьдесят втором. Я не подумал… Хорошо, что ты
предлагаешь?
— У тебя хватит денег на гостиницу? — спросила она подумав. Он раскрыл было рот, и
Дорея быстро добавила: — Нам нужен один номер. Если опять случится…
Гарри сначала хотел возмутиться, а потом просто кивнул. Она права. Дурацкие
артефакты живут своей жизнью, и никто не знает, когда они сработают, а главное —
как они сработают. Эта девочка, которая едва закончила Хогвартс, боится — и
небезосновательно, — что её занесёт одну невесть куда, если его не окажется рядом.
Ну то есть и в этом случае тоже занесёт невесть куда, но по крайней мере рядом
будет друг…
— Нам кровь из носу нужно купить Волчьего зелья, — сообщил он, вспомнив, что “друг”
превратится в чудовище, стоит ей его коснуться. — Сначала зелье, потом палочку…
— Палочку в последнюю очередь, — вздохнула Дорея. — Как мне ни неприятно обходиться
без неё, но… Ещё неприятнее стоять посреди Косого переулка, не зная, где я сегодня
найду пристанище. Давай сначала позаботимся о крыше над головой, а потом уже…
Она снизу вверх заглядывала ему в глаза, чуть склонив голову набок, и так
действительно получалось ещё немного жалобнее.
— Так и сделаем, — согласился Гарри. — Можно снять комнату прямо в “Дырявом котле”,
чтобы местные магазины были в двух шагах. Если не ошибаюсь, у них и обеды в
стоимость входят…
К большому сожалению, в Слаг-н-Джиггерс Дорею пришлось отправить одну — за
прилавком стоял мистер Дейл Хикори, который в далёком семьдесят пятом не встречал
ещё никакого Гарри. К сожалению — оттого, что аптекарь бессовестно воспользовался
неопытностью юной покупательницы и содрал с неё в два раза больше, чем зелье
стоило. Ну хорошо хоть у него было в запасе четыре пузырька готового. Из лавки
Дорея вышла почти без денег, сияя как новогодняя ёлка и прижимая к груди заветные
флаконы с зельем. Она так была довольна тем, что добыла сразу столько нужного
продукта, что Гарри поспешно изобразил на лице радость, загоняя поглубже
недовольство от расставания с чуть ли не последним золотом и беспокойство оттого,
что им, возможно, будет не на что снять комнату.
В “Дырявом котле” народу было мало. Это было вполне объяснимо — середина дня,
понедельник. Обед, судя по всему, уже закончился, а до традиционного чаепития ещё
далеко…
— Мистер Вазовски! — воскликнул трактирщик, выбегая откуда-то из полумрака
полупустого обеденного зала. — Мисс Уайт! Желаете отобедать?
— Нет, мы… — возразил Гарри и удивлённо на него воззрился.
— Мисс Уайт? — едва слышно пробормотала Дорея сбоку.
— Мы… не голодны, — покачал головой Гарри. — Мистер?..
Тот в ответ выкатил на Гарри глаза, видимо, ожидая продолжения.
— Пурмовайн, — всплеснул руками трактирщик, видимо, сообразив, чего Гарри от него
хочет. — Гарсон Пурмовайн, — он быстро сделал несколько шагов, оказавшись вплотную
к Гарри, и попятился, когда ему в лоб уткнулась палочка. — Хе-хе, — хихикнул он, с
извиняющимся видом показывая свою палочку. — Хотел по-быстрому продиагностировать,
мистер Вазовски. А то живёт у тебя человек, живёт, с самого Нового года живет,
понимаете ли, а потом приходит, и — бац! — имени твоего не помнит. Не иначе как
притолоку где-нибудь черепушкой поймал. А у меня же забота о клиенте — во главе
угла! Практически девиз!
Мысленно коря себя за неосмотрительность, Гарри с отвращением потёр лоб.
— А ведь точно, — с удивлением произнёс он. — Стукнулся же где-то! Что здесь
поселился, помню, а вот в какой комнате…
— Одиннадцать! — чуть ли не перебил его Пурмовайн. — Передумаете насчёт обеда —
дайте знать, я вам прямо в номер принесу…
— Спасибо, мистер Пурсомвайн, — произнёс Гарри.
— Гарсон, — поправил тот. — Мы же договаривались, мистер Вазовски, — и хлопнул себя
по лбу: — А, точно! Хорошо же вас всё-таки приложило! Мисс Уайт, вы уж
приглядывайте за ним!
— Мисс Уайт! — шёпотом воскликнула Дорея, готовая, кажется, упасть в обморок.
— Ну да, — вполголоса ответил Гарри, приглашая её пройти вперёд, к лестнице. —
Именно так ты мне представилась, когда я увидел тебя в первый раз. Мисс Уайт, Шина
Уайт.
— О, Мерлин, — так же тихо вздохнула она, поднимаясь наверх.
Комната… Номер оказался — по контрасту с полутёмными коридорами и залом — очень
светлым, солнце, казалось, пробивало стены, чтобы залить лучами каждый сантиметр
поверхности. А ещё в нём точно жили. Давно жили и обстоятельно.
— О, Мерлин! — обречённо воскликнула Дорея, растерянно разглядывая просторную
гостиную, в которой отчего-то была ещё и кровать. — Гарри, это же… — всплеснула она
руками. — Девять с половиной недель!
— Я прекрасно услышал! — выдавил он сквозь зубы, чувствуя, как волнами накатывает
бешенство.
То есть они здесь застряли. Более того, они застряли именно в этом месте. И ещё —
сегодня ли, завтра, послезавтра или через неделю, но их обязательно закинет на два
месяца в прошлое, в первое января… Одно хорошо — их не утащит ещё дальше.
Дорея, скорее всего, тоже успела всё это прокрутить в голове. Она повернулась к
нему, лицо её исказилось, и она шагнула было к Гарри, явно намереваясь расплакаться
у него на груди, но он поспешно попятился, пытаясь унять рычащего зверя. Она
помотала головой, пытаясь сдержать уже брызнувшие слёзы, в панике заметалась по
комнате, примостила фиалы с зельями на край стола зельевара с котлом на нём, быстро
добежала до идеально уложенной огромной кровати, упала на неё лицом вниз и,
совершенно не сдерживаясь, зарыдала.
Зверь снова рыкнул, и Гарри пришлось приложить нечеловеческие усилия, чтобы отвести
взгляд от круглой попки, торчащей кверху. Мысль о том, что можно же просто
навалиться на неё и задрать платье, билась в виски, пока он практически наощупь шёл
к столу. Взял флакон, свинтил плотно притёртую крышку, вылил содержимое в рот и
зажмурился, ожидая, пока по телу растечётся вожделенный холод, заталкивая кровавую
ярость на самые задворки сознания. Наконец стало легче, и необходимость
представлять свои руки на заднице Дореи отошла на задний план.
Дорея и не думала успокаиваться, но Гарри не готов был ещё попробовать коснуться
её. Вовсе не факт, что зверь не проснётся снова. Осмотрев полку над столом, на
которой во множестве были расставлены препараты и ингредиенты, Гарри прошёл в
спальню, где обнаружилась ещё одна большая кровать, распахнул шкаф и удивлённо
поднял брови. Большая часть была занята женскими пальто, платьями, юбками, блузками
и прочими необходимыми любой девушке предметами одежды. С самого краю висели
несколько мужских рубашек и брюк, явно размера Гарри. Две мантии, мужская и
женская. Закрыл створки, наугад выдвинул один из ящиков комода, и сразу же
захлопнул, едва увидел сложенное в ассортименте женское бельё. Ниже нашлось мужское
исподнее и носки. Самый нижний ящик неожиданно оказался очень тяжелым. Гарри
выдвинул его и с минуту пытался понять, что здесь делает ворох чайных ложечек.
Так ничего и не поняв, вернулся в гостиную, подошёл к письменному столу с
закрывающимся верхом и потянул крышку, которая оказалась запертой. Модель Гарри
была известна, и он наудачу приложил ладонь к пластине замка. Оказывается, это был
его стол — замок сразу принял отпечаток ладони, внутри щёлкнуло, и крышка поехала
вверх, словно открывая пасть вырезанного из красного дерева чудовища. Нижний ящик
оказался чуть выдвинут, Гарри заглянул в него и радостно потёр руки — золото, не
меньше двадцати галлеонов! Судя по тому, как с ним общался трактирщик, за ночлег
уже оплачено, ингредиентов, чтобы сварить нужное ему Волчье зелье, в достатке, а
значит, можно дойти до лавки Олливандера и купить Дорее волшебную палочку. Гарри
подошёл к ней, уселся рядом и очень осторожно коснулся ладонью волос.
Зверь, конечно же, не спал — но и не рвался наружу, требуя крови, а лишь заполнил
грудь внезапной вспышкой желания. Гарри погладил раз, ещё и ещё, надеясь, что так
она скорее успокоится. Рыдания и вправду прекратились почти сразу, ещё с минуту она
всхлипывала и шмыгала носом, а потом резко вскочила, с яростью глядя на Гарри
красными от слёз глазами — он лишь успел руку отдёрнуть.
— Что такое? — не понял он.
Дорея издала непонятный звук, словно поперхнулась.
— Ар-гх… — произнесла она. — Мерлин! — совсем вскочила с кровати, сделала круг по
комнате и остановилась в трёх метрах, явно стараясь держаться подальше. — Гарри!
— Да? — немедленно откликнулся он.
— Пожалуйста, пойми правильно, что я сейчас сделаю! — выпалила она, подскочила к
столу и моментально опорожнила в себя флакон с Волчьим зельем.
У Гарри глаза полезли на лоб. Он понял всё правильно — даже слишком правильно.
Чёрт, бедняжка же тоже побывала практически в его шкуре. Может, её проблема даже
хуже, поскольку она провела в этой шкуре больше года… И сейчас внутри неё тоже
беснуется зверь. Рычит и царапается, требуя крови…
Она несколько секунд постояла, потом, когда румянец с лица начал спадать, подошла к
кровати и уселась в метре от Гарри.
— Не скажу, что мне это всё нравится, — произнесла она срывающимся голосом,
постепенно отходя от собственной вспышки безумия. — Но пока про это можно забыть.
Ты мне кое-что задолжал, Гарри. Ты мне обещал всё рассказать — всё про себя, а я
пока ещё ни слова не услышала Так что я вся внимание. И начни, пожалуйста, с
рассказа про то, что это за Шина Уайт!
Только к ночи Гарри понял, насколько вымотался морально за последние два дня —
иначе не стал бы рассказывать настолько подробно, словно изливая этой девчушке
душу. Несущиеся вскачь события, борьба с монстром внутри — всё это, оказывается,
требовало бездны сил, и он просто устал. Раз уж на руках оказалось немного золота,
сходили за палочкой — только не к Олливандеру, а к Григоровичу, поскольку Дорее
отчего-то захотелось именно так. Потом плотно поужинали, а Гарри всё продолжал
излагать благодарной слушательнице всё, что произошло с ним за долгую — с точки
зрения её восемнадцати — жизнь.
Спать не сговариваясь легли в одежде. И в одной кровати — Дорея наотрез отказалась
отдаляться во сне более чем на метр. Оставшиеся два флакона зелья поделили, и у неё
на тумбочке стоял собственный — на всякий случай. Ну то есть Гарри себя так утешал,
на самом деле предполагая худшее. Которое, впрочем, не замедлило сбыться и даже
застать врасплох, хотя они и были вроде как готовы к нему не в пример лучше.
В два часа без десяти минут, как и в предыдущую ночь, резко зазвонил обычный
механический будильник, который был важной частью приготовлений. Гарри моментально
сел в кровати и зажёг Люмос, а рядом подскочила Дорея, ошалело вертя по сторонам
головой и хлопая ресницами. Ничего не происходило.
— Плохой сон? — сочувствующе спросил он и улыбнулся через силу.
— Нет, — помотала она головой и прикрыла глаза, окончательно просыпаясь. — Нет,
наоборот, хороший. Чересчур хороший… Мерлин, как же я устала!
— Может, ничего не будет, — предположил он. — Мы просто останемся здесь до утра…
— Я бы предпочла, чтобы мы сразу перенеслись на два месяца в прошлое, — буркнула
Дорея. — И чтобы после этого дурацкий хроноворот сломался совсем, и я смогла бы его
снять!
— Честно говоря, я тоже, — признался он.
— Отсутствие будущего утомляет, — вздохнула она, беря с тумбочки флакон. — Уже пять
минут прошло, и я вся как на иголках…
Гарри дотянулся до пары из подушек, сложенных на оттоманку в ногах, и подложил одну
ей под спину. Дорея благодарно кивнула и откинулась.
— Мы же не знаем, в какой момент это должно произойти, — пожал он плечами.
— Может и совсем не случиться, — кивнула она. — Так и будем до утра сидеть?
— Может и не случиться, — согласился он, подбил подушку и лёг рядом.
Дорея посмотрела на него, снова вздохнула и заёрзала, сползая вниз. Повернулась
набок, лицом к нему, и повела по покрывалу ладонью в сторону его руки. Зверь рыкнул
в предвкушении.
— Дорея, — предупреждающе произнёс Гарри.
Она отдёрнула руку, бросила на него взгляд, села и откупорила флакон. Не раздумывая
выпила содержимое, легла обратно и положила ладонь на полпути к Гарри.
— Пожалуйста, — тихонько попросила она. — Иначе я не засну.
Гарри пожал плечами, выпил свою порцию и тоже лёг. Зверь обрадованно встрепенулся,
когда он взял её ладошку в свою руку, но не бросился сразу в бой. Глаза не
заволокло красной пеленой, желания придушить Дорею вовсе не возникло, и лишь
вожделение стало давить на разум, но пока оно даже не докучало, и мешало так же,
как жужжание шмеля, бьющегося в окно. Пока. Дорея благодарно на него поглядела и
прикрыла глаза. Гарри погасил Люмос и некоторое время лежал в темноте, слушая её
дыхание.
— Расскажи мне свой сон, — попросил он. — Если это не секрет, конечно.
— Не секрет, — тихо произнесла она, и Гарри показалось, что она улыбается. — Мне
снилось, что мне десять, и мы с Касси и Мариушем играем в саду. Потом приходит
Полли, он совсем взрослый, огромный и сильный, он усаживает меня себе на плечи и
катает, а Касси с Мариушем гонятся за нами. Я слышу голос мамы, она зовет нас к
столу…
Голос её становился всё тише, а потом она и вовсе замолкла. Или Гарри сам задремал,
поскольку её затухающий голос резко сменился рывком, с которым его вытянуло из сна
и поволокло через дыру в пространстве и времени, Дорея спросонья вцепилась в него и
второй рукой тоже, словно боялась потеряться, и он сам крепче сжал её пальцы в
своих, не давая пропасть. Протащило и выкинуло — точнее, просто опустило, — там же,
где они и заснули. Гарри вскочил, машинально отметив, что желание стало значительно
сильнее, с трудом освободил руку из её захвата и зажёг Люмос. Половина первого.
Дорея, стуча зубами от пережитого стресса, снова поймала его ладонь, и зверь
ворчливо напомнил о себе. На тумбочке обнаружилась газета. “Ежедневный пророк”,
скорее всего, вчерашний выпуск.
— Четвёртое марта, — выдавил Гарри сквозь зубы. — Значит, сегодня — пятое. Чёрт!
Дорея привычно дёрнулась, когда он выругался, и ещё сильнее вцепилась в руку.
— Ты понимаешь, что происходит? — спросил он, и она неуверенно кивнула. — Нас
утащило ещё на день в прошлое. Не на два месяца, а на день. Это значит, что сегодня
мы не в последний раз ещё путешествовали. Чёрт!
— Мне страшно, — проблеяла она, стискивая его пальцы. — Гарри, что нам делать?
Он вздохнул, осторожно дотянулся свободной рукой до её головы и погладил.
— Спать, — по возможности успокаивающе сказал он. — Я надеюсь, до утра нас больше
никуда не унесёт. Давай всё обсудим на свежую голову. А пока спать.
— Ну-ну, сынок, не надо так кривиться, словно ты лимон целиком сжевал, — хмыкнул
Ойгрид. — И называй меня уже как положено — “папа”!
Из портала вывалился Козаностро и встал рядом с Гарри. Он больше не выглядел
дружелюбным или приветливым, с него словно краску смыли, и теперь он больше всего
походил на человека, готового прикончить кого угодно, чтобы защищать хозяина —
взгляд стал твёрдым, почти стальным, усики потеряли свою нелепость, да и сам
Козаностро стал целиком похож на змею. На кобру, замершую в ожидании, пока добыча
расслабится и подставит мягкий бок под удар ядовитых клыков. Вслед за Козаностро из
портала появились албанцы и сразу разошлись по сторонам.
— Пора бы перестать называть меня этим дурацким именем, — раздражённо произнёс
Гарри. — Папаня.
— Вот так уже лучше, — похвалил Ойгрид, подходя ближе и пожимая ему руку. — А что
поделать, если меня угораздило тебя так назвать при рождении? И это не оттого, что
я был немного нетрезв. Да и согласись, мне повезло куда меньше.
— Не надо снова начинать, — отмахнулся Гарри, засунул руку в карман и стал
нащупывать сигнальный галлеон, чтобы дать Беллатрикс отмашку. — Зачем ты меня
вызвал? Какова моя функция здесь, среди всего непотребства, которое готовится
произойти?
— Деус, Деус, — покачал головой Ойгрид и двинулся по широкому проходу между
скамеек, приглашая Гарри за собой. Козаностро почти неслышно ступал в паре шагов
позади, готовый — Гарри был уверен — в любой момент атаковать, стоит сделать
неверное движение. — Как же ты не ценишь таинство того, что происходит между
мужчиной и женщиной…
— Женщиной? — презрительно ухмыльнулся Гарри. — И сколько же лет этой твоей новой
“женщине”, а?
— Шестнадцать, сынок, — пожал плечами Ойгрид. — Я тебе уже много раз объяснял…
— Да-да, — перебил Гарри. — Такова английская традиция, жениться на девочках
тринадцати-четырнадцати лет…
— Вот! — воскликнул Ойгрид, согласно указывая на него пальцем. — А моей невесте…
— Очередной невесте, — буркнул Гарри.
— Очередной невесте, — подтвердил Ойгрид. — Моей новой невесте шестнадцать.
Представляешь, она практически перестарок!
— Да-да, в девках засиделась, — пробормотал Гарри. — Да и вообще слишком
задержалась она на этом свете.
— Глупо винить меня за то, что нынешняя молодёжь не выдерживает моего темперамента,
— пожал плечами Ойгрид. — Сынок, твой старик — мужчина хоть куда, и у меня есть
свои потребности…
— Хватит! — рявкнул Гарри. — Не желаю в который раз выслушивать нелепые объяснения
порочности твоего чёрного сердца…
— Которое любит тебя, Дэус, — вкладывая в слова всё возможное тепло, произнёс
Ойгрид, взяв Гарри за плечи и чуть ли не нежно ему улыбаясь. — Сынок, как бы я
хотел, чтобы ты меня когда-нибудь смог понять…
Галлеон в кармане нагрелся, но проверить сообщение не было никакой возможности.
Гарри вздохнул.
— Ещё не поздно, отец, — покачал он головой. — Оставь это дитя, кем бы она ни была,
отмени фарс, который ты называешь свадьбой, найди себе наконец женщину, которая
смогла бы удовлетворить твой, как ты это называешь, темперамент. Перестань быть
чудовищем! Отец.
Ойгрид отпустил его плечи и пошёл дальше, а Гарри зашагал вслед.
— Ну хорошо, — сказал Ойгрид через несколько шагов. — Раз ты настаиваешь, я мог бы
отказаться от девочки. Но понимаешь, есть такая штука — брачный контракт. Я не могу
от него избавиться никакими силами, сынок. С моей стороны он неразрушим, да к тому
же я вывалил дромарогову кучу галлеонов, чтобы его заполучить…
— Отложи… — вставил Гарри.
— На сколько? — перебил Ойгрид. — На пару лет? И жениться на ней тогда? Нет? А что?
— Пусть она найдёт кого-нибудь… — нахмурился Гарри, понимая, куда идёт разговор.
Ойгрид снова остановился и расхохотался.
— Да ты понимаешь, что говоришь? — давился он, вытирая слёзы и хрюкая. — Ты что,
всерьёз думаешь, что я занимаюсь благотворительностью? Полагаешь, я лишь для того
выложил десять тысяч золотом, чтобы маленькая бедняжка ждала своего принца за мои
денежки?
Гарри с трудом удержался, чтобы не сжать кулак — до того ему захотелось вмять нос
этого мерзавца в его никчёмный мозжечок.
— Отец… — пробормотал он.
— Ну ладно, — смилостивился Ойгрид и двинулся дальше. — Положим, ты меня уговорил.
Положим, я готов исполнить твой маленький каприз. Блажь, если позволишь. И в
обычной ситуации я бы даже и не подумал о деньгах, в конце концов, десять тысяч —
это не такая уж большая сумма для подарка родному сыну, но — за твою
принципиальность я платить не хочу. Так что десять тысяч, что я заплатил за
контракт, вернёшь мне ты.
— И всё? — не поверил Гарри.
— И всё, — пожал плечами Ойгрид. — Лишь маленькое дополнение, сынок.
— Маленькое, — криво усмехнулся Гарри.
Вряд ли оно будет настолько уж маленьким, слишком уж довольный вид у этого отброса.
— Маленькое, — кивнул Ойгрид. — Ты же знаешь, каким способом можно принудительно
разорвать контракт?
— П-представляю, — пробормотал Гарри.
— Ну так ты меня от него и избавишь, — широко улыбнулся Ойгрид. — Прямо сейчас
пойдёшь к невесте и сделаешь это. Сам разорвёшь контракт. Нет, ты не пойми меня
неправильно, я не изверг какой и мог бы приказать слугам…
Кровь хлынула в голову, с глухим рыком Гарри сжал кулаки и шагнул к нему, но дорогу
внезапно преградил Козаностро, про которого Гарри и думать забыл. И даже он не стал
бы помехой, но рядом нарисовалась шестёрка албанцев, может, даже тех же, что
сторожили его в доме Паркинсона, и Гарри остановился. Без палочки справиться с
таким количеством так близко стоящих противников не стоило и пытаться. Если,
конечно, не зайти сразу с козырей и не превратиться в чёрную машину для раздирания
слабых человеческих тел острыми десятисантиметровыми когтями.
— Алессандро, назад, — негромко приказал Ойгрид, и тот отступил.
— Но, хозяин…
— И вообще, оставьте нас, — велел Ойгрид. — Давайте, займите посты, а ты,
Алессандро, ещё раз всё проверь.
— Слушаюсь, хозяин, — ответил тот, кивнул албанцам, и вмиг вокруг образовалось
пустое пространство.
— Дикси ему в селезёнку, — сокрушённо покачал головой Ойгрид. — Стоило позволить
тебе ударить меня, ведь ты давно этого хочешь. Точнее, попытаться ударить — твой
старик вполне ещё может тебе намять бока, сынок. Ну да ладно. Видишь, ты сам не
хочешь преступить через себя, чтобы спасти эту девицу, а чего же ты требуешь от
меня, меня же считая злодеем? Мою натуру мне тоже не поменять, как ни крути. Если
бы ты решился, я бы пошёл тебе навстречу. Потому что ты мой сын, и я на многое
готов ради тебя пойти. И в итоге той, что сейчас ждёт в комнате для невесты, тоже
было бы лучше, если бы ты это сделал. И ты это знаешь лучше меня. И даже она это
знает лучше меня.
— Постой, — взмолился Гарри. — Погоди. Сейчас…
Напустив на себя подавленный вид, Гарри на заплетающихся ногах прошёл пару рядов
церковных скамей, зашёл в следующий и сел в трёх метрах от прохода. Уронил лоб на
спинку предыдущего ряда, под скамьёй нащупал потайную кнопку и прошептал
открывающее заклинание. В руку прыгнула палочка, на секунду согрев ладонь теплом
узнавания, и Гарри сразу затолкал её в рукав, в пустой чехол, который закономерно
не вызвал протеста у Козаностро, с утра тщательно, но корректно его обыскавшего.
Его палочка была упрятана лучше остальных закладок, поскольку в бою он мог бы
отобрать палочку у кого-то другого, а вот Бузинная палочка была бесценна.
Он встал и с убитым видом подошёл к Ойгриду.
— Не смог? — понимающе спросил тот, и он кивнул в ответ. — Не переживай, сынок. Я
уважаю целостность твоего характера. Тем не менее мне всё-таки нужно, чтобы ты
сейчас сходил и познакомился с моей невестой. Ужа пора начинать, распорядитель
готов и ждёт нас, и стоит поторопить юную чаровницу. Заодно оценишь, какую красотку
я выбрал тебе в мачехи…
— Ненадолго, — пробормотал Гарри.
— Лишь Мойры знают, — пожал плечами Ойгрид. — Иди же, а потом присоединишься ко мне
у алтаря. Ну или если она тебе приглянётся, не сдерживай себя, можешь разорвать
контракт прямо там.
Странно, но несмотря на своё помешательство в отношении “юных чаровниц”, поддержку
Волдеморта и в общем не очень законный бизнес, Ойгрид Паркинсон не вызывал у Гарри
ненависти. Даже эти его попытки поддеть перестали вызывать ярость уже на второй
раз. Скорее, даже некое сожаление появилось оттого, что он, похоже, действительно
любил сына. Предложение отказаться от женитьбы было шансом, который Гарри хотел ему
дать, но теперь стало совершенно очевидно, что всё-таки Ойгрид жить не хотел. В
любом случае, попытаться стоило.
Зал уже наполовину наполнился гостями — было похоже, что в большинстве своём
приглашённые — те самые прославленные торговцы, через которых Ойгрид сбывал
контрабанду. Пара из них даже поздоровалась с Гарри, но он никого из этих людей
вполне ожидаемо не знал и лишь вежливо раскланивался, не вступая в разговоры. Под
присмотром злых взглядов вездесущих албанцев было опасно подбираться к бутафорской
палочке, и Гарри незаметно на ходу трансфигурировал запасной галстук, засунув руку
под сюртук.
У комнаты невесты не было никого из охраны, лишь нервно ходил взад-вперёд немолодой
тип, который ещё каких-то лет двадцать назад наверняка походил на Гилдероя
Локхарта, но годы и выпивка преобразили его, добавили синюшности лицу, мешков под
глаза и лишили части волос. Периодически он прикладывал два пальца ко рту и
втягивал щёки, будто ему как раз в этот момент не хватало маггловской сигареты. Тип
вызвал неприязнь с первого взгляда, и Гарри даже догадывался, отчего.
— Вы кто? — спросил он, даже не пытаясь изобразить на лице дружелюбие.
— Эвертон, Руперт Эвертон, — оживился тип и тут же осёкся — Гарри не раздумывая
сотворил заклинание, и теперь отчим Перасперы глядел на него преданными глазами.
— Протяни мне руку для пожатия, — скомандовал Гарри и содрогнулся, ощутив
прикосновение этого гадкого человека. Теперь ещё искать, где руку помыть! —
Незаметно возьми палочку и спрячь. Понял?
— Понял, хозяин, — бесцветным голосом произнёс Эвертон, убирая в рукав бесполезный
кусок дерева.
— У тебя уже отобрали твою палочку? — на всякий случай поинтересовался Гарри.
— Да, ещё до того, как приволокли сюда, — ответил Эвертон. — Ещё и обыскали…
— Сразу после того, как распорядитель объявит твою падчерицу женой Ойгрида
Паркинсона, быстро направишь на него палочку и произнесёшь “Серебрум Крепитус”, —
сказал Гарри. — Повтори!
— Как только моя падчерица будет объявлена женой, направить на Паркинсона палочку и
произнести Серебрум Крепитус, — отозвался Эвертон.
— Твоя падчерица здесь? — спросил Гарри.
— Да, хозяин, — ответил Эвертон. — За этой дверью.
— Со мной больше не разговаривать и не общаться, если только тебе кто-то прямо не
велит обратиться ко мне, — приказал Гарри. — Если я что-то скажу тебе, отвечай, но
не вздумай произнести “хозяин”. Понятно?
— Да, — кивнул Эвертон.
— В остальном веди себя как обычно, — произнёс Гарри.
— Понял, — снова кивнул Эвертон.
Достав из кармана галлеон, Гарри прочитал на ранте, что ему ответила Беллатрикс.
Она на месте и держит цель в прицеле. Всё по плану. Он постучал в дверь и,
дождавшись ответа, вошёл.
Пераспера была там не одна, а в компании сразу трёх албанских женщин. Те уже ждали
его, сверля своими чёрными злыми глазками, и потому не обратили внимания, как
Пераспера распахнула глаза, узнав Дейва Паркинсона.
— Мисс Пераспера Эвертон, я так полагаю? — поспешил он произнести, пока она не
сболтнула чего лишнего. — Я Паркинсон, Дейв Паркинсон. Мой отец послал меня
познакомиться с будущей мачехой.
— Очень приятно, — откликнулась она, приседая в книксене. — Мы разве не знакомы?
Она так и не рассталась со своей маскировкой — и правильно, слишком много людей с
не очень чистыми помыслами собралось сейчас в зале. Мало ли кому придёт в голову
покуситься на её красоту, после того как Ойгрида Паркинсона не станет. Мало ли кто
пожелает назваться “опекуном” молодой вдовы и подтвердит это намерение крупным
взносом Министерству. Хотя одно лишь пышного белого платья, расшитого белым
золотом, хватало. Гарри мысленно чертыхнулся, поняв, что смотрит на голые плечи
Перасперы вовсе не таким взглядом, каким профессор должен смотреть на свою ученицу.
На голые плечи своей ученицы. Чёрт! Дались ему эти голые плечи!
— Не имел чести, — покачал он головой.
— А я вот видела вас, мистер Паркинсон, — слабо улыбнулась она. — В школе, в
Хогвартсе… Жаль, что мы не познакомились в чуть менее… печальных обстоятельствах.
— Увы, мисс, — согласился Гарри. — Отец прислал меня сообщить, что вас уже ждут.
Ваш отчим, очевидно, должен проводить вас к алтарю.
— Я понимаю, — вздохнула она, сжала кулаки и решительно нахмурилась. — Ну что ж,
раз так…
— Мне жаль, мисс Эвертон, — поджал губы Гарри.
— Мне тоже, мистер Паркинсон, — кивнула она. — Мне тоже.
Вернувшись в зал, Гарри нашёл взглядом Ойгрида и направился к нему, периодически
оглядываясь в сторону комнаты невесты. Дверь открылась, оттуда выскользнули две
албанки, огляделись по сторонам и потом распахнули дверь настежь. Эвертон попытался
предложить локоть вышедшей Пераспере, но она, даже не взглянув в его сторону, сразу
зашагала в направлении прохода, не обращая внимания на семенящего вслед отчима. По
залу пронёсся вздох восхищения, когда гости увидели невесту. Засмотревшись, Гарри
врезался в стоящего в проходе грузного мужчину, не удержался на ногах и свалился
между скамей. Пока пытался выковырять себя из узкого пространства, пока вставал на
ноги, в рукаве стало на одну палочку больше — та, что отдала ему Пераспера,
присоединилась в чехле к Бузинной. Убрав с себя руки двух охранников, Гарри
извинился перед толстым торговцем, отряхнулся и поспешил к алтарю, чтобы не дать
невесте себя обогнать.
— Хорошо, что ты здесь, — с довольной улыбкой похвалил его Ойгрид, когда он занял
место слева и позади. — То, что мой сын рядом со мной в момент моей женитьбы, много
для меня значит.
Подошла Пераспера и встала по другую сторону от распорядителя, скользя взглядом по
лицам гостей. Отмахнулась от Эвертона, пытавшегося что-то ей сказать, и тот
поспешно отошёл ей за спину.
— Я тебя умоляю, — откликнулся Гарри. — Можно подумать, ты первый раз в жизни
женишься.
— Не бурчи, — весело отмахнулся Ойгрид, явно поглощённый созерцанием своей невесты.
— Всё равно настроения мне не испортишь.
— Не буду, — пожал плечами Гарри. — Мисс Эвертон, вы кого-то ищете?
Пераспера, до того сама не замечая того вертевшая головой по сторонам, замерла и
нахмурилась.
— Что, простите? — переспросила она.
— Что, мисс Эвертон, ожидаете, что вас кто-то спасёт? — с кривой усмешкой
поинтересовался Гарри, почему-то чувствуя раздражение от её блистательной красоты…
на её собственной свадьбе. — Нет уж, не надейтесь. Кто бы он ни был, этот ваш
тайный поклонник, он опоздал. Никто вам не поможет.
— Что это на тебя нашло? — негромко спросил Ойгрид.
— Благодарю вас, сударь, — произнесла она, приседая в книксене. — Ваш комментарий
как нельзя кстати.
— В самом деле, — буркнул Ойгрид.
Распорядитель, выряженный в праздничный камзол, пышный белый галстук и высокий
чёрный цилиндр, громко откашлялся, и гул в зале постепенно стих, уступая место
негромкой торжественной музыке.
— Уважаемый гости и свидетели, прошу вашего внимания, — произнёс он. — Дорогие
жених и невеста! Этот день вы запомните как самый прекрасный и незабываемый день в
вашей жизни, — Гарри заметил, как лицо Перасперы, до того успешно скрывавшей свои
чувства, на мгновение исказилось горьким презрением. — Создание семьи — это начало
доброго союза двух любящих сердец. С этого дня вы пойдёте по жизни рука об руку,
вместе переживая и радость счастливых дней, и огорчения…
Распорядитель продолжал заливаться соловьём, а Гарри всё пытался унять раздражение.
Совсем неуместное, учитывая, что в любом случае Ойгрид не переживёт этой свадьбы.
Даже если Беллатрикс промахнётся, у Гарри есть палочка, в метре позади в накладной
панели спрятан пистолет, в груди яростно рычит и царапается зверь, рвущийся наружу,
и ещё как крайнее средство — убивающий взгляд самой невесты, которого жених точно
не переживёт. Ну то есть Гарри не ошибся в своём первом впечатлении — рядом с ним
стоит труп. И, соответственно, злиться тут не на что. Казалось бы...
— Соблюдая торжественный обряд, — говорил тем временем распорядитель, — перед
проведением ритуала, в присутствии ваших родных и друзей прошу вас ответить,
является ли ваше желание стать супругами свободным, взаимным и искренним, готовы ли
вы разделить это счастье и эту ответственность, поддерживать и любить друг друга и
в горе и в радости? Прошу ответить вас, Ойгрид Паркинсон.
— Да, — без колебаний ответил тот.
— Ваш ответ, Пераспера Эвертон? — спросил распорядитель.
— Да, — твёрдо ответила она, незаметно сжимая кулачки.
— Прошу подать мне правую руку ладонью кверху, — произнёс распорядитель.
Ойгрид протянул свою руку, Пераспера подняла свою. Распорядитель ткнул иголкой в
ладонь Ойгрида, вынул и шагнул в сторону прозрачного шара, установленного на
алтаре. Капнул туда кровью с иголки, и шар сразу заполнился кровавой мутью с
небольшими искорками. Распорядитель тем временем другой иглой уколол Перасперу и
добавил каплю её крови в артефакт. Муть почти моментально развеялась, и в шаре
остались лишь кружащие в нём золотые звёздочки.
— С вашего взаимного согласия, доброй воле и в соответствии с законами магической
Британии ваш брак официально заключён, — торжественно провозгласил распорядитель. —
Пераспера и Ойгрид, с этого момента вы муж и жена! Теперь жених может поцелова…
Гарри сделал шаг назад, убрал руку за спину, нащупал нужное место на панели и
произнёс нужное заклинание.
— Серебрум Крепитус! — заорал Эвертон, направив кривой кусок дерева, который он
получил от Гарри, в голову Ойгрида.
Гарри по дуге скользнул в сторону Перасперы, на ходу пряча пистолет в кобуру и
доставая палочку. Слишком медленно. Воздух рядом резко уплотнился… В руках
ближайших албанцев уже засверкали ножи, а Козаностро, оставшийся в целых шести
метрах от своего хозяина, перевёл палочку с Гарри на Эвертона. С мерзким чавканьем
ошмётками разлетелась голова Ойгрида Паркинсона, практически взорвалась на плечах.
— Авада Кедавра! — жутким голосом закричал Козаностро.
Гарри оказался рядом с Перасперой и оттолкнул в сторону. Из дыры между плеч трупа
Ойгрида вертикально вверх ударила густая струя крови. В грудь Эвертона с ужасным
скрежетом вошла зелёная молния. Раздался первый вопль кого-то из ошарашенной
публики.
— Авада Кедавра! — крикнул кто-то ещё из охраны.
Перасперу закрыла пара албанцев, а женщина их охраны перехватила её поперёк. Лицо
Эвертона страшно перекосило, его всего скукожило, и он начал падать на спину.
Заливая всё вокруг кровью, начал заваливаться труп Ойгрида. Визжала уже половина
зала. Козаностро что-то крикнул своим подручным. В Эвертона врезалась ещё одна
зелёная молния.
— Авада Кедавра! — крикнул кто-то в толпе.
— На помощь! — успела произнести Пераспера, прежде чем женщина накрыла её рот
грубой ладонью.
Один из албанцев вытряхнул из мешка на пол чугунный котёл. Труп Ойгрида шмякнулся
на пол. Гарри увернулся от Авады, которая, как оказалось, была послана в него, и
сделал ещё шаг в сторону Перасперы.
— Редукто! Бомбарда! — раздавалось повсюду в свалке, в которую постепенно
превращалось собрание гостей.
Труп Эвертона упал на пол, и рядом сразу оказалось несколько албанцев. Котёл с
раскатистым звоном ударился о пол. Стоящий перед Гарри албанец махнул своим кривым
ножиком прямо перед его лицом. Авада, от которой Гарри только что увернулся,
догнала распорядителя и ударила в спину. В толпе послышались крики боли. Албанец,
который бросил котёл, коснулся его и исчез. Козаностро отдал ещё какой-то приказ.
Гарри отшатнулся и прикрылся Протего. Среди гостей сверкнуло несколько ножей
охранников. Второй албанец попробовал ударить Гарри, но нож ткнулся в снова
поставленный щит. Захватившая Перасперу женщина тоже дотронулась до котла, и они
вместе пропали. Труп распорядителя с грохотом обрушился на пол. Козаностро навёл
палочку на Гарри, но его по-прежнему закрывали албанцы. Первый албанец снова махнул
ножом, вынуждая Гарри отступить. Ещё пара охранников подхватила под мышки тело
Ойгрида, подтащила его к котлу, и оба исчезли вместе с трупом. В зале нарастал шум
схватки, сверкали заклинания и кричали от боли раненые. Второй албанец напал с
другой стороны. Козаностро оказался рядом с котлом и тоже испарился. Теперь можно
не скрываться. Гарри сделал ещё пару шагов назад, доставая пистолет. Первый албанец
попытался пройти в ноги.
— Редукто, — тихо произнёс Гарри, направив палочку в его голову, и сделал два
выстрела в лицо второму.
Группа из шести охранников достигла котла и организованно пропала в портале. Гарри
на бегу успел выпустить Редукто в последнего, взорвав его голову, и заодно убрал
пистолет, чтобы высвободить руку. Добравшись до портального ключа, он машинально
успел отметить, что зачинщики свалки уже начинают умирать, примерился получше и
крепко вцепился в котёл. Его тут же засосало в портал и понесло, ударяя о стенки.
Котёл он не выпустил и сразу прикрылся им, едва его выбросило во внутреннем дворике
незнакомого замка. Лишь тогда он отпустил портальный ключ и покатился в сторону.
— Авада Кедавра! — раздался знакомый голос, и котёл, оставшийся на том же месте,
разлетелся на осколки. — Ар-гх! Авада Кедавра!
Гарри ещё несколько раз перекатился, уходя с линии огня, и оказался за колодцем,
под прикрытием которого смог перевести дух. Женщина, которая утащила Перасперу,
спешила в сторону донжона, взвалив хрупкую девушку на плечо. Выглядевший на первый
взгляд заброшенным замок был не очень большим, метров двадцать на тридцать. Судя по
погоде — где-то в центральной Шотландии, ближе к холодному восточному берегу.
Козаностро стоял над телом Ойгрида, а рядом лежал труп албанца, который, как
показалось Гарри в церкви, командовал охранниками. По стенам уже спускался примерно
с десяток всё тех же албанцев, а один из стоящих рядом с Козаностро только что
подал какой-то громкий сигнал — очевидно, вызывая подкрепление. Но хуже всего — в
голове едва различимым шёпотом шумело антиаппарационное заклинание, совсем чуть-
чуть, но сбивая концентрацию и делая невозможным побег отсюда. А значит — подмоги
не будет, поскольку за подмогой ему нужно отправится самому. Да ещё и Козаностро,
который без устали поливает укрытие Гарри авадами. С совсем небольшим перерывом.
Словно услышав его мысли, Козаностро перестал обстреливать заклинаниями, спешащие
на помощь охранники попрятались в укрытия, и внезапно стало совсем тихо. Так тихо,
что получилось услышать даже звук грохнувшего засова на двери донжона, в который
албанка унесла Перасперу.
— Мистер Паркинсон, — позвал Козаностро. — Мистер Паркинсон!
— Я вас слушаю, граф, — отозвался Гарри, не спеша высовываться.
Галлеон в кармане нагрелся, он вытащил его и посмотрел — Беллатрикс интересовалась,
куда он пропал.
— Мистер Паркинсон, я удивлён! — продолжил Козаностро. — Не знаю, что вы сделали с
теми двумя молодцами, но ваша выходка с котлом была гениальной. Точнее, была бы,
если бы те мои помощники, что остались в соборе, были последними!
Словно в подтверждение его слов, из караулки начали выбегать албанцы и
рассредотачиваться вдоль стен, беря Гарри в плотное кольцо. Гарри тем временем
отправлял ответ Беллатрикс и одновременно пытался прикинуть, как быстрее пробиться
в донжон, до входа в который оставалось около пятнадцати метров полностью открытого
пространства. И ещё неизвестно, сколько врагов внутри.
— Что вы хотите, граф? — спросил он.
— Отпустить вас, — откликнулся Козаностро.
— Отпустить? — удивился Гарри.
— Ну да, — подтвердил Козаностро. — Просто выходите за ворота да ступайте себе.
— Вот так просто? — переспросил Гарри. — А девчонка?
— Миссис Паркинсон, вы имеете в виду? — с усмешкой произнёс Козаностро. — Нет,
боюсь, ей придётся остаться.
Гарри почувствовал, как к горлу подступает ярость.
— Вы позволите ей уйти, — сказал он. — Тогда я не буду убивать вас.
Козаностро рассмеялся.
— Это даже забавно! — воскликнул он. — Нет, конечно, ваша храбрость вызывает
уважение, но… А, была не была, скажу вам. Видите ли, мистер Паркинсон, новая миссис
Паркинсон теперь обладательница весьма неплохого состояния…
— Я слышал, что это всё долги, — крикнул Гарри.
В чём-то уверенность Козаностро в своих силах обоснована — слишком уж много его
подручных здесь собралось, только то, что Гарри видел — пять или шесть десятков. Не
считая тех, что остались в Шеффилде.
— Частично это было правдой, — согласился Козаностро. — До тех пор, пока кредиторы
не ударились в панику, когда мой хозяин умер, и не напали на наших бойцов. И на
вас, кстати.
— Теперь они все умерли, — понимающе кивнул Гарри.
Ну что ж, так даже лучше. В таком случае Пераспера всё-таки получит то, ради чего и
ввязалась в эту смертельно опасную авантюру. Вот только Козаностро, похоже, нужен-
таки живым — иначе где искать эти деньги и как получить к ним доступ?
— Да, надеюсь, мои помощники уже зачистили лишних, — ответил Козаностро, видимо,
расслышав его бормотание. — А я расправился с предателем, который оставил палочку
убийце хозяина. Вот видите, мистер Паркинсон, я был щедр и даже рассказал вам
намного больше, чем следовало, но всё равно готов сохранить жизнь любимому сыну
хозяина. Просто уходите. Вы можете даже попрощаться с телом вашего родителя, а
потом уходите и не оглядывайтесь назад. Ваш отец не оставил завещания, так что
наследства вам, боюсь, не видать. Что же касается того, что только что получила
миссис Паркинсон… Это всё станет моим, мистер Паркинсон. Миссис Паркинсон я тоже
заберу себе, с вашего позволения.
Ярость уже переливалась через край, её было невозможно контролировать, горло
сдавило тисками, и слова давались с большим трудом.
— Девчонка уйдёт со мной, — хрипло прорычал Гарри, готовясь к бою.
— Глупо, — раздался равнодушный голос Козаностро, а потом он что-то выкрикнул на
непонятном гортанном языке, ни разу не похожем на певучий итальянский.
Вокруг началось мельтешение. Албанцы не атаковали Гарри издали, но они всем скопом
подбирались поближе, перебегая от одного укрытия к другому. Всё ближе и ближе, но
при этом ни один не показался на виду достаточно долго, чтобы успеть зацепить
заклинанием. Они даже не особо глядели на Гарри, одно лишь сверкание обнажённой
стали должно было производить угнетающее впечатление. Похоже, Козаностро приказал
им хорошенько поиграть с предполагаемой жертвой, прежде чем выпустить кишки наружу.
Гарри это было без разницы, поскольку он уже был в пути.
Стальной пружиной чёрное тело метнулось в сторону шестерых бойцов, которым просто
не повезло оказаться на самой короткой дороге к донжону. Лёгкой смерти им Гарри не
желал, и когти его не рвали плоть в клочья, а лишь походя вспороли животы всем
шестерым. Позади в колодец, за которым он сидел, ещё били заклинания, а Гарри уже
летел вверх по лестнице, ведущей на стену. Вопли бедолаг, пытающихся собрать
вываливающиеся внутренности, огласили окрестности, заглушая выкрики заклинаний, и
эхом отразились от стен как раз в тот момент, когда он оказался на краю и вспрыгнул
на отвесную стену донжона.
Кто-то оказался очень проворен, и несколько зелёных молний ударило в камень
буквально там, где только что были его лапы. Гарри быстро перебрался за угол и
принялся карабкаться, с лёгкостью вонзая свои когти прямо в блоки, из которых была
построена крепость. Пятнадцать метров по вертикали для ослеплённого яростью зверя —
вообще не расстояние. За несколько секунд он оказался на вершине и носом к носу
столкнулся с двумя охранниками, очевидно, как раз его и поджидавшими. Они не успели
ещё понять, что уже умерли, как ему пришлось изворачиваться в прыжке, уходя от
смертоносного зелёного луча, потом ещё пару Редукто и ещё одной Авады. На этом
заклинания кончились, поскольку третий албанец, который и проявил невиданную
прыткость, лишился всех конечностей и орал благим матом, свалившись на плоскую
площадку крыши. Из полуразрушенной башенки посредине уже раздавался топот бегущих
наверх, Гарри превратился в человека и вытащил пистолет.
Первому появившемуся в башенке оторвало голову Редукто, второй словил две пули, а
остальные затаились, перестав напирать. Гарри ударил Бомбардой, от башенки
отвалился блок и покатился вниз. Его движение несколько секунд сопровождалось
грохотом и отчаянными криками боли, а потом раздался взрыв, ещё вопли, и всё
стихло. Камень, очевидно, уничтожили. Подбежав к краю крыши, Гарри на долю секунды
высунулся в проём между зубцами, чтобы оценить обстановку. Бойцы теперь поднимались
на стены, чтобы попытаться атаковать с них, а группа из двенадцати человек быстрым
шагом двигалась в сторону входа в донжон. Козаностро, подняв тело Ойгрида, бережно
левитировал его в сторону караулки. Гарри скинул Бомбардой пару зубцов, дождался
грохота и воплей снизу, и тогда, на пару секунд перегнувшись через край, прикончил
тех пятерых, которых камни не зацепили.
В соседний зубец ударил зелёный луч, в крошки разбивая камень. Гарри отпрыгнул в
стороны и перекатился, вскочил на ноги и несколькими взмахами палочки оторвал и
отправил в полёт с десяток зубцов, щедро забрасывая ими верх стены. Бросился
вдогонку, вскочил на край и успел подправить траекторию парочки снарядов, точно
накрывая мечущихся по краю албанцев. Те, что не погибли от камней, прыгали прямо с
семиметровых стен, даже не трудясь при этом смягчить падение. Насмерть не
разбивались, но ряды способных к боевым действиям подручных Козаностро становились
всё жиже.
Тактика оказалась отличной, и Гарри продолжил забрасывать камнями албанцев с другой
стороны донжона. Ещё с полминуты ушло на то, чтобы окончательно задавить волны
атакующих. Из караулки вышел Козаностро и, задрав голову, смотрел вверх. Гарри
сбросил остатки зубцов донжона, чтобы полностью завалить вход, помахал ему рукой и
пошёл разбираться с теми, кто засел в башне. В голове по-прежнему шумело, и на
помощь надежды не было, но неожиданный ущерб, который он нанёс силам врага, сильно
сместил баланс в пользу Гарри. Теперь ему уже не казалось, что в одиночку он не
сможет справиться.
Если следовать логике, Перасперу сейчас должны были переместить на самый нижний
этаж. А ещё лучше — в подземелье, если оно в этой крепости ещё наличествовало.
Тогда, чтобы быстрее добраться до неё, Гарри следовало и начать с нижнего этажа.
Вот только в одиночку входить в незнакомое помещение, предположительно полное
врагов, ему вовсе не хотелось. Не говоря уж о том, что с наружного входа поджидает
злодей, которого ещё бы неплохо в итоге взять живым. Поэтому, раз уж Гарри у
верхнего входа, то и зачищать башню стоит, начиная сверху. Он подошёл к винтовой
лестнице из камня и прислушался. Тихо.
Превратившись в зверя, заскользил по ступеням, готовый при малейшем шорохе
метнуться обратно вверх. Спустился на этаж, переступив через три истерзанных
камнями тела, и осторожно выглянул в помещение. У окна просторной комнаты с
истлевшими остатками былой роскоши испуганно сгрудилась стайка албанских женщин.
Гарри превратился в человека и, держа палочку наготове, вышел к ним.
— Кто-нибудь понимает по-английски? — спросил он.
Женщины запереглядывались, а потом помотали головами.
— Чёрт! — вздохнул Гарри.
С лестницы по-прежнему могла угрожать опасность, поэтому он для начала наложил на
ведущие вниз ступени сигнальные чары. Раз уж ему в руки попали потенциальные
носители информации, то стоило хотя бы попытаться разузнать, как много бойцов
осталось внизу и где он сможет найти Перасперу. Ну а раз все вместе они общаться
отказываются, то следует допрашивать их по очереди. А остальных, естественно,
изолировать таким образом, чтобы они не смогли доставить неприятностей ввиду
излишней его беспечности.
— Петрификус, — сказал Гарри, и первая албанка окаменела и повалилась на пол. —
Петрификус, Петрификус, Петрификус, Петрификус.
Уложив всех пятерых, хлопнул себя по лбу — одну-то стоило оставить, чтобы сразу
допросить.
— Финита, — произнёс он, выбрав относительно молодо выглядящую женщину — лет
тридцати пяти или сорока на вид, насколько он мог судить.
Та пошевелилась, быстро огляделась по сторонам и встала, натягивая юбку на колени.
— Вы говорите по-английски? — снова спросил Гарри. Женщина ничего не ответила, она
лишь продолжала глядеть на товарок и хмуриться, прикусив губу. — Вы меня не
понимаете, да?
— Понимаю, — с ужасным акцентом произнесла женщина, переводя взгляд с одной из
подруг на другую и, очевидно, о чём-то раздумывая.
— Мне нужно кое-что узнать, — сказал Гарри. — И мне хотелось бы, чтобы вы ответили
на мои вопросы…
— Или ты меня снова закаменеешь, так? — переспросила женщина, морща лоб. — А потом
отморозишь… вот её, так? Ты скажешь “Финита”, да?
— Примерно так, — согласился Гарри. — Но какое отношение…
— Позаботься обо мне, — перебила она, встала на колени и упёрлась лбом в пол. — Ты
позаботься обо мне, и ты узнаешь, что нужно тебе.
— Что, чёрт тебя подери, ты несёшь? — раздражённо выпалил Гарри. — Что за
позаботься, я ничего не понимаю.
— Защити, стань хозяином, — не отрываясь от пола, глухо пояснила женщина. — Мне не
жить.
— Я не буду твоим хозяином, — недовольно произнёс Гарри.
— Я не только умею убивать, — вставила она.
— Я не буду твоим хозяином, — повысил голос Гарри. — Я обещаю, что не убью тебя,
если ты действительно скажешь мне, что мне нужно, я дам тебе денег, если ты
захочешь, я даже смогу защитить тебя от Козаностро, но я не стану твоим хозяином.
Женщина разогнулась и выпрямилась.
— Пятьдесят тысяч золотых, — твёрдо сказала она. — И защита…
— Пять тысяч, — пожал плечами Гарри. — Ты начала этот разговор, когда поняла, что я
что-то узнаю от твоих подруг, и решила продать сведения, пока они имеют хоть какую-
то ценность.
— Не продать, — возразила она. — Купить.
— Что купить? — усмехнулся Гарри.
— Свободу, — произнесла она. — Десять тысяч. Деньги тоже часть свободы.
— С этим не поспоришь, — задумчиво хмыкнул Гарри. — Я отобью тебя от Козаностро, ты
уйдёшь отсюда живой и получишь десять тысяч галлеонов. Согласна?
— Я Элира, — вместо ответа сказала она и ткнула пальцем в одну из замерших на полу
фигур. — Твоя возлюбленная здесь. Фатайм, — снова ткнула она пальцем, но теперь в
другую, — хотела тебя обхитрить, и твоей возлюбленной…
— Чёрт, она не моя возлюбленная, — сердито рыкнул Гарри, так, что Элира
отшатнулась.
— И ты пошёл на смерть, чтобы спасти не возлюбленную? — скептически изогнула она
бровь.
— Финита, — произнёс он, уже сам всё поняв — Перасперу насильно опоили Оборотным
зельем, превратив в такую же албанку, и потом наложили либо Империус, либо
Конфундус. Он бы прошёл вниз, мимо испуганных женщин, и продолжил бы биться на
нижних этажах, а они тем временем придумали бы, как переправить её отсюда.
Она пошевелилась и постепенно начала превращаться обратно. Именно это и произошло
бы, если бы он начал по одной “отмораживать”, как сказала Элира, уложенных на пол
женщин. А она не дура, быстро сообразила, что план провалился, и не менее быстро
решилась.
— Д… Дейв? — слабо произнесла Пераспера, приподнимаясь на локтях и осматривая себя.
Видок у неё был ещё тот, особенно учитывая, что одежда вдвое более широкой албанки
висела на ней мешком, с трудом что-то прикрывая. — Дейв Паркинсон? А г-где…
Боггарт!
— Где — что? — не понял Гарри.
— Платье в этом сундуке, — сообщила проницательная Элира.
— Да пусть дикси его сожрут, это платье! — гневно крикнула Пераспера. — Боггарт!
— Я ничего не понимаю, — покачал головой Гарри.
— Он обещал, что будет рядом, — жалобно произнесла она, шмыгнула носом, всхлипнула
и вдруг начала тереть глаза кулачками. — Он обещал, а теперь его нет. И что мне
делать? Я так надеялась, что он увидит, какая я храбрая…
Гарри вдруг почувствовал, как начинают чесаться руки. Очень сильно чесаться.
— Увидит, какая ты храбрая? — вкрадчиво произнёс он.
— Он думает, что я маленькая! — обиженно воскликнула Пераспера. — Маленькая —
значит, трусиха! А я не хочу, чтобы он меня считал маленькой!
— Не хочешь! — многообещающим тоном поддакнул Гарри, протягивая ей руку, чтобы
помочь встать. Другой она моментально прижала к себе одежду, которая сразу начала с
неё падать.
— Я достану платье! — спохватилась Элира, вскочила и метнулась к сундуку.
— Не хочу! — обиженно заявила Пераспера. — Я не маленькая! Я хотела ему доказать… —
Гарри сел на стул и потянул её себе на колени. — Что это?
— Хотела доказать, — чуть не мурлыкнул Гарри и потянул вниз, укладывая её животом
на колени.
— Что я тоже взрослая, — заявила она. Гарри уже больше не мог сдерживаться и с
оттягом шлёпнул её по заду. — А-а-а! Что вы делаете!
— Ах ты дрянная девчонка! — заорал он в ответ и шлёпнул ещё раз.
— А-а-а! — снова крикнула она. — Дейв! Прекратите немедленно! А-а-а!
— Доказать она хотела! — орал на неё Гарри.
— А-а-а! — вопила она, получая заслуженное наказание. — А-а-а!
— Дурёха негодная! — кричал он. — Да я только что кучу народа положил, чтобы
вытащить тебя из задницы, в которую нас твоё доказательство занесло!
— Дейв, хватит! — рыдая взмолилась она, получив очередной шлепок.
— Какой тебе Дейв! — заорал Гарри. — Это я! Я! Я тебе обещал, что буду рядом! Я!
Чёрт, всё, слезай отсюда! Разлеглась, как на диване! Видеть тебя не хочу!
Не поворачивая к нему лица, она сползла с коленей на четвереньки и начала
подниматься.
— Нет, я передумала, — воскликнула Элира, подошла, быстро обернула её в платье и
увела в дальний угол. — Не надо быть моим хозяином!
Гарри уткнулся лицом в руки, чувствуя, как злость постепенно уходит под
всхлипывания Перасперы в углу и шуршание платья.
— Гарри? — послышался рядом тихий голос.
— Да, меня так зовут, — пожал он плечами, не поднимая головы.
— Гарри, я виновата, — негромко произнесла она.
— Ты даже не представляешь, насколько, — покачал он головой.
— Ты меня уже не простишь? — вздохнула она.
Он разогнулся и встал, сразу оказавшись где-то высоко над ней. Протянул руку и
погладил по голове.
— Слушай меня внимательно, глупая ты пигалица, — произнёс он и сдвинул брови, когда
она попыталась возразить. — Я ещё не всех здесь убил…
— Два этажа вниз одиннадцать человек, — сообщила Элира. — Потом четыре и ещё шесть
на первом.
— Видишь, ещё двадцать одного человека мне придётся убить, — продолжил Гарри.
— Я помогу, — снова перебила Элира.
— И я тебя прощу, Перри, — кивнул он. Пераспера вскинула голову и радостно
улыбнулась. — Но не здесь и не сейчас. А здесь и сейчас ты просто сядешь…
— Не сядет, — с видом знатока оценила Элира.
Пераспера поморщилась в подтверждение её слов.
— И будешь спокойно ждать, пока я не покрошу их в капусту, — закончил он. —
Договорились?
— Договорились, — согласилась она и зябко обняла себя за плечи, на которые была
накинута чёрная кофта албанки. — Да и хватило мне на сегодня приключений…
— Я рад, что ты понимаешь, — улыбнулся Гарри. — О, кстати…
Он вынул из рукава палочку и протянул ей.
— Моя? — радостно воскликнула она. — Это же замечательно! Спасибо, спасибо!
Она запрыгала от радости, потом взмахнула палочкой, и из неё вырвался телесный
Патронус. Та самая большая пятнистая кошка появилась на полу перед Перасперой,
уселась и поглядела умными глазами сначала на неё, а потом на Гарри.
— О, это здорово! — оценил он. — Спасибо, Перри, твой Патронус сильно мне поможет!
Она застенчиво улыбнулась, пытаясь расправить некогда красивое платье, которое
сейчас было полностью заляпано кровью и ошмётками мозгов.
— Мы с Элирой сейчас спустимся на этаж, а потом, если там всё чисто, я позову тебя,
— сказал Гарри. — Не высовывайся, прошу тебя. Ты ведь понимаешь…
— Что вам придётся отвлекаться на мою защиту, — кивнула она. — Да, понимаю. Никакая
я не дурёха.
— В деле мне докажи, — улыбнулся он. — Когда Патронус развеется, сразу выпускай
нового. Элира, за мной.
Сняв сигнальные чары, он перекинулся в зверя, заставив ту отшатнуться, а Перасперу
— восторженно улыбнуться, и стал медленно спускаться, лишь краем глаза выглядывая
за угол. На следующем уровне и вправду никого не оказалось, но зато через окно со
двора послышался сначала громкий скрежет, а потом крики многих голосов. Вернулся,
снова превратившись в человека, и кивком головы позвал Перасперу, а Элира,
оторвавшись от окна, стала негромко докладывать:
— Те, кто остался в церкви, вернулись. Двадцать семь человек. Сейчас разгребут
завал у входа в башню и будут здесь. Пятнадцать минут, не больше.
— Значит, сорок восемь? — уточнила Пераспера.
— Сорок девять с графом, — поправила Элира.
— Поторопимся, — пожал плечами Гарри и встал на ступеньку лестницы.
Когда он уже почти выглянул из-за угла, с этажа послышались громкие крики, грохот,
удары заклинаний и топот ног. Высунув голову, Гарри оценил обстановку. По комнате и
стенам молнией метался леопард, а внушительная толпа албанцев пыталась его прибить,
причём с весьма неплохими результатами — один уже с белым лицом сидел у стены,
обеими руками зажимая живот с вытекающей из него кровью, ещё один валялся чуть
дальше, очевидно, срубленный Ступефаем, а ноги третьего трочали из-под свалившейся
с потолка массивной люстры из кованого железа, которая, к тому же, ещё и насквозь
пробила ему грудь.
Не выходя из укрытия, Гарри оторвал одному голову Редукто, второму проломил грудь
Бомбардой, ещё один оказался наготове и укрылся Протего, и тогда Гарри Локомотором
вбил в него четвёртого. Оставшиеся противники завопили дурными голосами,
развернулись и начали обстреливать Гарри заклинаниями, а снизу послышался топот
нескольких ног. Улучив момент, он поднял в воздух люстру и метнул в лестничный
проход вместе с пришпиленным к ней трупом. Шкаф взлетел в воздух и начал носиться
по комнате, сбивая албанцев как кегли. Раненых Гарри немедленно добил и сразу
швырнул шкаф в лестницу. Крики оттуда возобновились, Гарри сместился и вытянул шею,
пытаясь обнаружить врагов.
Вместо развеявшегося Патронуса Перасперы мимо пронёсся новый, и к воплям боли
противников добавились резкие выкрики и грохот заклинаний. Мысленно её
поблагодарив, Гарри по одному шагу продолжил двигаться вниз, готовясь приложить их
чем-нибудь убойным из палочки. Лестница была завалена обломками шкафа и огромной
люстрой, и он чуть не пропустил раненого, которого перепутал со сброшенным ранее
трупом. Тихо успокоил его Ступефаем, спустился ещё немного и оторвал голову первому
же показавшемуся на глаза противнику. Поскольку тактика избиения неприятеля
тяжёлыми предметами оказалась успешной, сразу же запулил трупом в ещё одного и
разворотил грудь четвёртому. Но на этаже их оказалось значительно больше, и
пришлось резко податься назад, чтобы не попасть под врезавшуюся в каменную стену
Аваду.
Патронус Перасперы опять развеялся, появился новый, но албанцы, видимо, подумали,
что особой опасности он не представляет. Частично это было ошибкой — выглянув на
мгновение, Гарри увидел, как леопард вцепился одному в руку, брызнула кровь, и тот
заорал, но его товарищ моментально развеял большую кошку. Гарри было видно, как тот
боец, которого он сбил с ног трупом, трясёт головой и постепенно приходит в себя.
Гарри поменял палочку на пистолет и выпустил в того три пули. Снова палочкой поднял
тело и бросил туда, где в последний раз видел противников, быстро высунулся и
прикончил ещё одного. Осталось пятеро, но они даже высунуться не давали и сплошным
потоком молотили заклинаниями в угол, за которым спрятался Гарри.
Он чуть не подпрыгнул, когда над ухом раздался резкий женский крик, и даже не успел
среагировать на пронёсшуюся мимо Элиру, которая до того следовала в полутора шагах
за ним. На секунду обстрел прекратился, что-то крича, она побежала вглубь комнаты,
к своим соотечественникам, а потом послышалось бульканье, разъярённые крики и удары
заклинаний. Быстро высунувшись, Гарри прикончил ещё одного и успел отметить, как
Элира пригибается под тяжестью трупа с перерезанным горлом, которым же и
прикрывается от атак оставшихся албанцев. Когда тело товарища отбросило к стене,
они вспомнили про Гарри и повернулись к нему, а она воспользовалась этой
оплошностью и ударила Редукто в спину одному из них.
Последние двое даже не успели понять, что произошло, когда через секунду Редукто
Гарри оторвали им головы. Сначала в уши ударила тишина, а потом в неё через окна на
верхних уровнях вклинилась ругань албанцев и шум, с которым они растаскивали в
стороны устроенную Гарри баррикаду. Да ещё Элира принялась ожесточённо пинать того
албанца, которому взрезала горло.
— Ты чего это? — удивился Гарри.
— Я колдунья, — коротко ответила та, подняла ногу и с размаха опустила каблук
сапога чуть ниже живота.
Раздался хруст.
— И? — не понял Гарри.
— Я не хотела идти в боевики, — пояснила она. — Меня вынудили. Знаешь, чем в таком
отряде женщина отличается от мужчины?
— Ты мне сейчас расскажешь, — хмуро кивнул Гарри, уже догадываясь, о чём пойдёт
речь.
Как раз в этот момент спустилась Пераспера и вопросительно на неё поглядела. Элира
отвела взгляд в сторону.
— Скажем так, у нас чуть больше обязанностей, — равнодушно произнесла она. — В
свободное от службы время. А выполнение приказов всё так же не обсуждается.
— Приказов? — переспросила Пераспера.
— Снаружи ещё двадцать семь, — мотнула головой Элира.
— Да, чёрт, — кивнул Гарри. — Всё никак не кончатся. Уже как-то надоело их
выкашивать. Ты знаешь, как снять противоаппарационные чары?
— Это не чары, — ответила она. — В помещении стражи установлен артефакт.
— Понятно, — развёл он руками. — Значит, придётся пробиваться… — в этот момент в
голову наконец пришла какая-никакая светлая мысль. — Погоди… Здесь мётел нет?
— Нет, улететь мы не сможем, — сказала Элира.
— Ну ладно, — вздохнул он. — Чёрт… А впрочем… Так, давайте все наверх.
— Мы будем отбиваться оттуда? — нахмурилась Пераспера.
— Нет, мы сбежим оттуда, — улыбнулся Гарри. — Давай скорее, времени мало. Выйдешь
на крышу, отойди подальше от лестницы.
Она послушалась и быстро взбежала по ступеням. Гарри взглядом предложил Элире
следовать за ней, и сам тоже поднялся до первого уровня, на котором были окна с
наружной стороны замка. Дождался, пока она выйдет на крышу и стал выпускать одну
Бомбарду за другой в лестничный пролёт между этим этажом и предыдущим. После пятого
удара лестница совсем обвалилась и разрушилась, увлекая вниз каменные блоки
ступеней других пролётов. Гарри превратился в зверя, выбрался в окно и вскарабкался
на крышу.
— Ох! — воскликнула Элира, когда он появился рядом и снова вернул себе человеческий
вид.
— Гарри! — с укором произнесла Пераспера.
— Теперь они так просто сюда не заберутся, — пояснил он. — Ну да за дело. Бегать
умеешь?
— Как дикая кошка! — заявила она, и он улыбнулся.
Точно, совсем забыл про её разнообразные таланты.
— Видишь ту гору? — спросил он. — Бежишь к ней что есть духу, пока не перестанет
жужжать в голове.
— А как… — пискнула она, едва повернув голову в сторону края крыши, на добрых сорок
метров возвышающейся над подножием утёса, на котором стоит крепость. — Гарри! А-а-
а!
Без лишних разговоров он ухватил её Левикорпусом и отправил вниз, где очень
аккуратно опустил на траву.
— Гарри! — крикнула она ещё раз, встав на ноги и сжимая кулаки.
Элира уже была готова, она стоически приняла необходимость спустить её с крыши
вслед за Перасперой. Она была на полпути к земле, когда Гарри заметил внизу большую
пятнистую кошку, прыжками удаляющуюся от замка. Элира тоже побежала, едва он её
отпустил, и тогда, решив немного пошалить, он сорвал несколько ещё уцелевших зубцов
со стен и не глядя метнул во двор, где предположительно должны были разбирать завал
албанцы. Услышав новые вопли боли со двора, превратился в зверя и стал съезжать по
стене, чуть вонзив в неё когти. Обогнал бегущую Элиру и продолжил скакать вслед за
Перасперой, пока шум в голове внезапно не стих. Примерно там она и ждала, уже
превратившись в девушку.
— Ну вот, почти мы и сбежали, — довольно улыбнулся он. — Подождём нашу разбойницу и
аппарируем отсюда.
— Я устала, — пожаловалась она.
— Ещё чуть-чуть, Перри, — сказал он.
— Я выдержу, — пообещала она, сдувая со лба единственную оставшуюся чистой прядь
волос. — Гарри, я хотела попросить кое о чём.
— Пожалуйста, попроси, — кивнул он.
— Вот это всё, о чём я говорила, — замялась она. — Когда я думала, что ты мистер
Паркинсон… Мы можем сделать вид, что ничего такого не было, и просто забыть, будто
ты никогда ничего такого не слышал?
— Конечно, — легко согласился он. — Если ты исполнишь мою небольшую просьбу…
— О, да, я тоже готова забыть о том, что произошло сразу после этого, — поспешно
выпалила она.
— Нет, Перри, — проникновенно сказал он, беря её руку и прижимая к груди. — Мне бы
очень хотелось, чтобы ты ни в коем случае никогда и ни за что этого не забывала.
Договорились?
Она потупилась и отвернулась, густо заливаясь краской.
— Что-то мне не кажется, что Сириус так просто захочет отправиться с друзьями к
Альфарду, — вполголоса заметила Андромеда за завтраком, наблюдая за тем, как тот
сосредоточенно старается не обращать внимания на сидящую напротив Лили.
Беллатрикс хмуро посмотрела на Гарри. Нет, лицо было по обыкновению бесстрастно, но
Гарри уже прекрасно научился понимать свою бывшую рабыню.
— Что ты так улыбаешься? — подозрительно спросила она, заметив, как уголок его губы
предательски пополз вверх.
— Вспомнил, в какое кровожадное чудовище ты превратилась, издали расстреливая
несчастных албанцев, — усмехнулся он.
— Гарри же нам всё рассказал, — встряла Нарцисса. — Волосы растрёпаны, глаза горят
огнём безумия…
— Убивать людей вовсе не весело, Цисси, — назидательным тоном заметила Беллатрикс.
— О нет, я никогда не буду кровожадным чудовищем! — пообещала та, с трудом
сдерживаясь от смеха.
Андромеда тоже улыбалась, а остальные вообще не обратили внимания на эту короткую
пикировку — Регулус задумчиво смотрел сквозь Лили, явно что-то себе прикидывая,
Сириус уставился в тарелку, видимо, гипнотизируя омлет, чтобы не убежал, Лили даже
и не думала притронуться к еде, а лишь во все глаза впитывала прекрасный вид с
террасы, а Пераспера… Та с озадаченным лицом разглядывала Лили, с которой ей теперь
придётся жить под одной крышей почти всё лето.
Арктурус завозился во сне и начал негромко кряхтеть. Андромеда, прикинув, что
свободы осталось буквально пара минут, попыталась ускориться, чтобы быстрее
закончить с завтраком, Нарцисса повела палочкой, усыпляя племянника ещё на
несколько минут, и Андромеда расслабилась, закатив глаза — про волшебство она даже
не вспомнила.
Нимфадора, сделав мордочку котёнка и даже вытянув из-под волос на макушке кошачьи
ушки, гордо поглядела на Гарри, демонстрируя пустую тарелку из-под каши.
— Детский сад, да? — негромко произнесла Беллатрикс, качая головой. — Ты о чём
вообще думал?
— Молодец, солнышко, — похвалил Гарри. — Пудинг будешь?
— Буду, — тряхнула головой Нимфадора, и Нарцисса левитировала ей блюдце с
сервировочного столика.
— Думал о том, что двадцать пять лет был без мамы, — тихо сказал он. — Ну то есть
раньше считал, что и без отца тоже, но раз уж выяснилось, что я сын Сириуса Блэка,
то, оказывается, с отцом я был знаком некоторое время… Пока Беллатрикс Лестрейндж
не отправила его в тартарары…
— Вот обязательно надо было напомнить? — прошипела Беллатрикс.
— Не принимай на свой счёт, — отмахнулся Гарри. — Теперь у меня появилась
возможность узнать своих родителей лучше и даже пожить как одна семья… Ну или
представить себе такое… Тебе меня не понять, Белла.
— Но ты же помнишь, что я тебе говорила… — пробормотала она. — Про то, что я… Что
он… Боггарт!
— Я ни во что не вмешиваюсь, — ответил он. — Пойми, всё, что должно произойти, всё
равно произойдёт…
— Тебе совсем нет дела до моих проблем! — шёпотом выпалила Беллатрикс, вскочила и
убежала с террасы.
— О чём это она? — подмигнула Нарцисса. — И что так разнервничалась?
— Значит, есть причина, — вздохнул Гарри. — Пойду-ка я прогуляюсь по окрестностям.
— Один? — удивилась она.
— Что это — один? — удивился он. — Дору возьму. Солнышко, пойдёшь со мной бродить
по полям, по лугам?
— Кататься хочу, — безаппеляционно заявила та, облизывая ложку. — Мяу!
Против катания Гарри, конечно же, ничего не имел. Раньше он по-хорошему завидовал
анимагам, теперь же понимал, что было отчего — превращение в зверя буквально
открывало перед ним целый новый мир. Другие краски, запахи, звуки, другое тело,
сильное и быстрое… Нет, с анимагической формой ему повезло особо, вряд ли
превращение, к примеру, в крота, приводило бы его в такой же восторг… Чёрный зверь
был мощен и грациозен, совершенная машина для… Не только для убийства, но и для
того, чтобы бесшумно и стремительно нестись вскачь по траве, через опушку и рощу,
под восторженный визг вцепившейся в шерсть дочери перемахнуть через шестиметровый
ручей, пересечь просёлочную дорожку и галопом скакать дальше, выжимая всё из
стальных мускул и наслаждаясь заливистым смехом Нимфадоры… А потом вылакать ведро
воды из того же ручья, приглядывая за тем, как она бродит по колено в прохладной
воде.
Раздался шорох, на загривок опустилась ласковая ладонь, а Нимфадора удивлённо
раскрыла рот, глядя на гостью. Гарри нахмурился. То есть попытался нахмуриться,
насколько это было возможно с его кошачьей мордой. То, что Нимфадора видела, ни в
какие ворота не лезло. Или даже, скорее, было совсем невозможно. Если только это не
какое-то чудо. Волшебство. Но не такое, как если Макгонагал взмахивает палочкой, и
лягушка превращается в кольцо с изумрудом, а настоящее волшебство. Небывалое.
— Киса страшный, — на всякий случай сообщила Нимфадора.
— По-моему, он очень красивый и хороший, — возразил звонкий голос.
— Ты кто? — спросила она, во все глаза разглядывая собеседницу.
Гарри затрепетал, когда пальчики принялись чесать макушку, точно между ушей, по
телу словно заряд электричества пустили.
— Я Дафна, — ответила та. — А ты Нимфадора.
— Меня зовут Дора, — важно кивнула Нимфадора. — Ты где живёшь?
— У твоего папы в сердце, — сказала Дафна.
— В сердце? — удивилась Нимфадора.
— В сердце, — подтвердила Дафна. — Мне там тепло и уютно.
— Ты пойдёшь с нами гулять? — поинтересовалась Нимфадора.
— Конечно, — с улыбкой в голосе ответила Дафна. — Я для этого здесь и оказалась.
— Хорошо, — снова кивнула Нимфадора. — Я сейчас.
Она сделала сосредоточенное лицо и ещё немного походила в воде, явно выполняя
какое-то задание, которое сама же себе и дала, удовлетворённо кивнула и вышла на
берег. Взяла в руку сандалии, а другую протянула Дафне. Они двинулись в сторону
дорожки, и Гарри недолго думая принял человеческую форму. Принял у Нимфадоры
сандалии и взял за руку. Некоторое время они шли молча, лишь Нимфадора то
тараторила считалочку, то начинала напевать, то дразнила сидящую на дереве ворону.
— Сегодня же вторник, — произнёс наконец Гарри.
— Что-то изменилось, — беззаботно ответила Дафна. — Я чувствую, что могу быть
настоящей больше. Пока не знаю, насколько…
— Может, совсем? — с надеждой спросил он.
— Нет, извини, — засмеялась она. — Я ещё немного поживу у тебя в сердце, хорошо?
— Хорошо, — выдохнул Гарри. — Ты же знаешь, что оно твоё.
— Знаю, спасибо, милый, — улыбнулась она. — И спасибо за маму… За Перри.
— Ты думаешь, что из-за этого? — спросил он.
— Наверняка, — кивнула Дафна. — Мне было очень важно, чтобы у мамы всё было хорошо…
Спасибо, Гарри.
— Да глупости, — улыбнулся он. — Можно подумать, я мог поступить по-другому.
— Мог! — воскликнула она. — Подумать только, ты отшлёпал мою маму!
— Во-первых, она ещё ничья мама, — возразил Гарри. — А во-вторых, сдержаться не
было никакой возможности!
— И я тебя понимаю! — откликнулась она. — Но шлёпать мою маму… Хотя кто знал, что
она, оказывается, настолько без царя в голове!
— Вот и я об этом, — согласился он и добавил с теплотой в голосе: — Как же я рад
тебя видеть! Но почему Дора тебя видит? Погоди, значит, тебя теперь кто угодно
сможет видеть? Значит, ты настоящая?
— Ты настоящая? — переспросила Нимфадора, задрав голову.
— Конечно, настоящая, — рассмеялась Дафна. — Но я волшебное создание, а не человек.
— Волшебное создание? — удивилась Нимфадора.
— Ну конечно, — подтвердила Дафна. — Я ведь живу у твоего папы в сердце! И не
каждый может меня увидеть. Вот Гарри, потому что он меня любит и я его люблю… А ты
меня видишь, потому что у тебя уже есть волшебные друзья, да?
— Мои звери! — обрадованно догадалась Нимфадора.
— Твои звери, — согласилась Дафна.
— А ты теперь всегда будешь со мной гулять? — спросила Нимфадора.
— Не каждый день, — помотала головой Дафна. — Я не всегда могу приходить. Мне
каждый раз надо набираться сил.
— Я понимаю, — вздохнула Нимфадора. — Вот мои звери так же. Бывает, стучу по стене,
стучу, а они не приходят…
— Они тоже набираются сил, — пояснила Дафна, и она кивнула в ответ.
Гарри обрадовало, что Нимфадора так воодушевилась новой компанией, и вместе с тем
привело в необычайное смятение то, что она вообще смогла видеть Дафну. Если до того
так ещё до конца и не определился, считать ли Дафну лишь плодом воображения, или
всё-таки она действительно волшебная девушка в его сердце, то встреча с Нимфадорой
добавила очков второй версии. Точнее, почти избавила его от сомнений. И он снова
загорелся надеждой — что, если есть способ совсем вернуть её в этот мир? Дафна же
намекнула, что произошло нечто важное для неё и приятное — что, если произойдёт ещё
что-то для неё важное? Тогда она сможет стать более… материальной? А если
количество этого важного превысит некую критическую массу — тогда сможет она
полностью к нему вернуться?
Пройдя ещё с десяток километров, они снова вышли на поле, с которого уже был виден
особняк, там Дафна поцеловала Гарри в щёку, подержала за ручку Нимфадору и
упорхнула в сторону ближайшей рощи. Нимфадора, которая до того мужественно
протопала своими ножками около двух или двух с половиной километров, без сил сидела
у Гарри на плечах, крепко вцепившись в волосы, и на расставание с новой знакомой
отреагировала вяло. Гарри осторожно, чтобы не уронить её, превратился в зверя и за
минуту пулей долетел до входа в дом.
Беллатрикс по секрету сказала Гарри, что сразу, как они аппарировали в особняк
после заседания Визенгамота, Пераспера час рыдала в своей комнате. Новоиспечённая
воспитанница, появление которой оказало такой благоприятный эффект на Дафну, к
своему новому статусу в особняке привыкала постепенно и с настороженностью, а
первое время так вообще старалась не попадаться Гарри на глаза — памятуя, возможно
о той самой статье четырнадцать. Девушки сами собой как-то взяли её под крыло, и
через неделю она уже осмелела настолько, что снова вернулась к своему любимому
времяпрепровождению, и во второй половине дня занимала диван в гостиной или
библиотеке, чтобы спокойно почитать свою любимую книгу по волшебству. В первой же
половине дня неизменно составляла компанию Беллатрикс, с которой постепенно
делилась знаниями и семейными рецептами заклинаний.
У Беллатрикс вообще как-то неожиданно оказался плотный распорядок дня. Утром она
занималась с Перасперой, потом удалялась в лабораторию, где к ней присоединялись
Регулус с Сириусом, и до самого ужина они вместе над чем-то трудились. При этом
успевала перед обедом с час понежиться на солнышке у пруда, — если не было дождя, —
а остальное время старалась проводить с племянниками.
Альфард наконец подготовил своё жилище к приёму гостей, и сорванцы перебазировались
к нему. Гарри стоило большого труда убедить Сириуса оставить Лили и отправиться
проводить каникулы с друзьями. Сириус упрямо набычился, и в итоге сошлись на том,
что он будет проводить каждые выходные в маноре, на неделе снова возвращаясь к
друзьям. Лили, со своей стороны, вовсе не выглядела удручённой его отсутствием —
гостить в маноре на летних каникулах оказалось для неё достаточно увлекательно само
по себе, и скучать ей попросту не приходилось.
На последней неделе июля в маноре неожиданно объявились гости. Неожиданно — оттого
что ещё до завтрака. Нет, Муди и Монтерберри и так не стеснялись навещать Гарри в
выходные, но раннее утро вторника с точки зрения Гарри наименее всего подходило для
дружеского визита, особенно после того, как заснул чуть ранее четырёх утра. Гарри
даже с трудом устоял перед соблазном согласиться с предложением Добби, который его
осторожно разбудил и испросил разрешения дать-таки пинка невежливым аврорам.
Наскоро прогнав заклинанием подступившую было мигрень, Гарри собрался и вышел в
гостиную, где более всего удивился не гостям, а Пераспере, которая, с ногами
забравшись на диван, невозмутимо читала свой фолиант.
Муди с Монтенберри, наоборот, не выглядели невозмутимыми. Муди был откровенно зол,
а Монтенберри — сильно расстроен и чем-то озабочен.
— Доброе утро, джентльмены, — соврал Гарри. Чем обязан счастью лицезреть вас… Хм… В
половине седьмого?
Пераспера издала неопределённый звук. Гарри нахмурился, в упор её разглядывая.
— А ты, дражайшая воспитанница, бегом в постель! — раздражённо произнёс он. — Ты
что, здесь всю ночь сидела?
— Вовсе нет, — надулась она. — Я просто уже выспалась, и мне нечего делать…
— Понятно, — вздохнул Гарри и повернулся к гостям: — Где нам будет удобнее, на
лужайке или у меня в кабинете?
— Думаю, кабинет будет уместнее, — произнёс Монтенберри, поглядев на домашний халат
Гарри.
— Тем более что снаружи холод собачий, — раздражённо поёжился Муди.
— Тогда прошу, — повёл рукой Гарри, приглашая авроров следовать за ним.
Пераспера снова уткнулась в книжку.
— Итак, ещё раз… — произнёс Гарри, когда они расселись в кабинете.
— Да, о цели нашего визита, — кивнул Монтенберри.
— Офярнски убили, — не удержался Муди и заорал, бешено вращая глазами. — Всех до
единого. Войцеха и Божену, родителей Войцеха, детей, собаку, трёх сов и крысу.
Несмотря на драматизм ситуации, Гарри с трудом удержался, чтобы не расхохотаться.
Пришлось выпучить глаза буквально в стиле Муди и даже немного ими повращать, надув
щёки, чтобы сдержать смех. Монтенберри при этом грустно кивал, сопереживая
неведомым собаке и крысе.
— Офярнски? — наконец смог выдавить Гарри.
— Ну да! — рыкнул Муди.
— Ярослав, отец Войцеха, перебрался в Британию из Польши ещё во времена
Гриндевальда, — пояснил Монтенберри, потирая лоб.
Гарри это ни о чём не говорило.
— И что случилось? — спросил он. — И чем вы так обеспокоены?
— На Офярнски напали Пожиратели Смерти, — ответил Монтенберри. — Как Ал уже сказал,
перебили всю семью, включая детей.
— Буквально залили всё кровью! — взревел Муди.
— Действительно, какое-то побоище устроили, — подтвердил Монтенберри. — Мы немного
поработали, Гарри, и похоже на то, что семейство застали врасплох и без палочек.
Согнали в одну комнату и на глазах людей убили животных. Потом дело дошло и до
самих Офярнски. Их чуть ли не выпотрошили, кровью пропитались даже стены. Как будто
этого было мало, к ним применили исцеляющие заклинания, а потом всех убили
Непростительным.
— Бред какой-то, — покачал головой Гарри, невидящими глазами глядя в пол перед
собой. — Убийц нашли?
— Нет, конечно, — пожал плечами Монтенберри. — Напали, всех убили и так же исчезли,
предварительно выпустив в небо огромную маску смерти.
— Мортмордре, — машинально пробормотал Гарри.
— А? — не понял Монтенберри.
— Волдеморт вернулся, — хмуро заявил Муди. — Это он такую пакость мог придумать.
Без него все эти Пожиратели — просто трусливые крысы!
— Что делать будем, Гарри? — спросил Монтенберри.
Оба аврора замолкли, внимательно глядя на Гарри.
— Я не уверен, что мы сможем найти, куда злодеи спрятались, — осторожно произнёс
он. — Слишком много времени…
— Я не о том, — перебил Монтенберри. — Если так и пойдёт.
Действительно, это же только первая ласточка, начало террора и войны.
— Вы зрите в корень, Монти, — кивнул Гарри. — Они будут нападать скопом, бить в
одном месте и прятаться, а авроры ничего не смогут сделать…
— Или смогут? — требовательно спросил Муди.
— Погодите-ка, — поднял руку Гарри, прикрывая глаза.
Не раз и не два он задумывался ещё тогда, в будущем, можно ли было предотвратить
все эти мучения и смерти. План был, но неуклюжий и корявый, насколько он мог
продумать его в одиночку.
— Можно кое-что сделать, — сказал он. — Нужно какое-то средство оповещения. Типа
сигнализации…
— Окружить дома волшебников сигнальными чарами? — переспросил Монтенберри. — Это
поможет, но только отчасти. Тот, кто будет ставить чары…
— Это понятно, — прервал его Гарри. Либо чары ставит хозяин дома, и тогда ему
потребуется время, чтобы вызвать помощь, либо их создаст работник аврората, но
тогда не будет способа определить, в каком из охраняемых мест сработала
сигнализация… — Нужен артефакт, волшебный предмет, связанный с центральным
приёмником, который срабатывал бы, скажем, при открывании двери…
— Но тогда не войти будет, — буркнул Муди. — На каждый чих реагировать!
— Нужно, чтобы он был активируемым, — подхватил Гарри. — Или… двухступенчатая
система.
— Нич-чего не понимаю, — признался Монтенберри.
— Мне нужно будет обсудить это с Нарциссой и Андромедой, — отмахнулся Гарри. — Они
должны знать, можно ли такое сделать. Я вам предоставлю план, когда будут какие-то
результаты…
— Он нам нужен уже следующей ночью, Гарри, — грустно сказал Монтенберри под
барабанную дробь, которую нервно выбивали пальцы Муди.
— Боюсь, не так скоро, — покачал головой Гарри. — Но сигнализацию создать нужно
обязательно.
Скорее всего, Пожиратели не нападут следующей же ночью. Залягут, посмотрят на
резонанс, потом выберут следующую цель… Но закладываться на такое не стоит,
конечно.
— А потом что? — хмыкнул Муди. — Ну будет сигнализация, но пока дежурный оповестит
всех авроров, пока они среди ночи проснутся, пока соберутся в Аврорате…
— Ну это уж точно глупость, — помотал головой Гарри и удивлённо посмотрел на
гостей: — Слушайте, а у вас, что, нет дежурной смены?
— Есть, конечно, — спокойно возразил Монтенберри. — В Аврорате всегда, в любой день
и в любое время суток дежурит аврор, который должен реагировать на сообщения о
происшествиях и рассылать оповещение другим аврорам…
— Стоп, стоп, — замахал руками Гарри. — Это всё неправильно.
— Все согласно Уложению департамента, — пожал плечами Монтенберри.
Теперь Гарри вспомнил. Когда он пришёл на службу в Аврорат, именно так всё и было —
ночной дежурный и беготня с вызовом команды в Аврорат. Потом это всё поменялось,
когда он подсмотрел на организацию службы у лондонской полиции.
— Уложение надо поменять, — сказал он. — В аврорате всегда должен дежурить отряд.
Нужно разбить авроров на отряды и установить график дежурств, к примеру, восемь
часов смена и двадцать четыре часа отдыха… В любое время суток в Аврорате должен
быть хотя бы один отряд.
Муди с Монтенберри переглянулись.
— Это серьёзное изменение, — произнёс Монтенберри. — Придётся обсудить с Барти…
— Это очень важно, — сказал Гарри. — Обсудите, пожалуйста, и проявите максимальную
настойчивость. Если что, зовите меня, я тоже попробую убедить. Завтрак?
— Спасибо, Гарри, — кивнул Муди, поднимаясь. — Мы бы с удовольствием, но время и
вправду не ждёт.
— Тогда удачи, — ответил Гарри, тоже вставая, чтобы проводить гостей к выходу.
Конечно же, одним лишь разговором с приятелями дело не закончилось. Уже к полудню
прислал сову Барти Крауч, вежливо попросивший Гарри навестить их в департаменте. Он
сразу понял, о чём речь, но организационно ни департамент, ни Аврорат не были
готовы, и следующую неделю Гарри практически безвылазно провёл в Аврорате,
подготавливая изменения в Уложение и записывая на бумагу все детали того, что
должно было стать должностной инструкцией. Распорядок смен, процедуры — задержания,
сопровождения, охраны, — составление рапортов, документооборот… В общем, вся та
ничуть не романтическая рутина, которой заполнен день маггловского полицейского, и
которая к началу двадцать первого века была уже отработана достаточно, чтобы почти
полностью исключить потери среди личного состава при эффективном обеспечении
безопасности граждан, о котором — об обеспечении то есть — департамент, похоже
всерьёз задумался впервые за время своего существования. По крайней мере, с лица
Барти Крауча всё это время таки и не сошло озадаченно-озабоченное выражение,
которое на нём появилось, когда Гарри только начал ему объяснять, что борьба с
нарушениями — а тем более с тёмными силами — всего лишь побочный эффект защиты
населения от нарушителей и тех самых тёмных сил.
Нападение навело Гарри на ещё одну мысль — оборону манора стоит укрепить, поскольку
его умения и умения сестёр Блэк может оказаться недостаточно, чтобы отразить
нападение Волдеморта. Беллатрикс, когда он ей рассказал про свою идею, на пару дней
пропала в библиотеке, а потом согласилась с тем, что в данном случае стоит
рискнуть. Поэтому, возвращаясь из Аврората, Гарри каждый вечер приносил в кармане
ворох палочек, позаимствованных на складе конфискованных артефактов.
— Вот эта, хозяин, — благоговейно произнёс Добби, разглядывая зажатый в руке
прутик.
Корявая деревяшка длиной двадцать два сантиметра, да ещё и с сучками и парой почек
— вот как выглядела палочка, которая подошла домовому.
— Добби, ты понимаешь, что это означает? — напряжённо спросил Гарри.
— Сила пинков Добби выросла, хозяин, — завороженно произнёс Добби, не в силах
оторвать взгляд от палочки.
— Ещё это означает, что меня приговорят к поцелую дементора, если кто-нибудь
узнает, — добавил Гарри.
— Этой жалкой летающей ветоши Добби тоже надаёт пинков, — машинально отозвался
Добби.
— Дай-ка сюда, — потребовал Гарри, поняв, что последние крохи разума домового
унесло потоком вложенной в его ладонь силы. Добби послушно отдал палочку, прижал
уши к голове и жалобно на него посмотрел. — Добби, это очень серьёзно. Если кто-то
узнает, что я дал эльфу волшебную палочку, меня попросту убьют. И я не уверен, что
пощадят девочек и детей. Понимаешь, Добби?
— Добби умный, — кивнул тот. — Добби понимает, что должен защищать хозяина. Добби
спрячет палочку и достанет только когда придут совсем злые люди.
— Добби умный, — подтвердил Гарри, снова вкладывая палочку ему в ладонь.
Лицо Добби опять засияло, как яркий-яркий Люмос в ночи, потом он вздохнул и убрал
прутик куда-то в складки своей дерюги.
— Добби не подведёт, — пообещал он. — Спасибо, хозяин!
За всей этой суетой Гарри даже совсем забыл про день рождения, который в этом году
ко всеобщему удобству попал на субботу. Девушки, разумеется, оторвались на его
забывчивости по-полной. Причём в заговоре участвовали абсолютно все, включая
Перасперу, Лили, Дорею, Альфарда и Сириуса с Регулусом. Началось с того, что
неожиданно после завтрака прибыл Альфард в сопровождении обоих племянников.
— Милый, мы решили сегодня устроить вместо обеда пикник, — с улыбкой предупредила
Андромеда, целуя его в щёку.
— Я могу помочь? — поинтересовался Гарри.
— Нет, мы справимся, — ответила она. — Ты собирался с дочерью гулять? Возьмите Арчи
с собой.
— С удовольствием, — согласился он.
Нимфадора немного огорчилась тому, что вместо путешествия на спине Кисы придётся
самой топать ножками и даже малодушно предложила остаться на площадке или поиграть
в пруду, но почти сразу забыла своё недовольство и потянула Гарри по тропинке через
рощу и луга. Арктурус весело гугукал, восседая в своём левитирующем кресле, а
Нимфадора держала за руку Дафну, которая появилась, едва они углубились в лес, и
что-то ей рассказывала.
— Дора жалуется, что ты где-то пропадаешь целыми днями вместо того, чтобы с ней
играть, — с улыбкой прокомментировала Дафна.
— Ну ты же знаешь, чем мы занимаемся, — пожал плечами Гарри.
— И без тебя никак, — хмыкнула она.
— Да обойдутся, конечно, — пожал он плечами. — Просто времени на это всё уйдёт
несколько лет. А у меня по крайней мере есть возможность сразу вывалить
сформированный опыт следующего поколения.
Гуляли долго, почти до самого обеда, Нимфадора давно устала и залезла на плечи к
Гарри. На подходе к ближайшей к дому опушке Дафна поцеловала его на прощанье и
упорхнула в лес, а Гарри с детьми за каких-то пятнадцать минут добрался до манора и
пошёл вокруг, услышав доносящийся из-за здания многоголосый гомон. Обогнув дом,
замер в непонимании, увидев на лужайке перед крыльцом довольно-таки большую толпу
людей — родственники все без исключения, друзья и приятели. Даже Паркинсон и Барти
Крауч. Сделал несколько шагов, и тогда среди собравшихся словно ветерок прошёл,
заставляя стихнуть шум. Гости дружно повернулись к нему, а Гарри двинулся к ним,
чувствуя, как на задворках сознания бьётся какая-то мысль, которая должна была
объяснить, откуда они тут все взялись.
— Здравствуйте, друзья, — подал голос Гарри.
Вперёд выдвинулся Альфард с бокалом вина, но его оттолкнули в сторону. Быстрым
шагом подошла Андромеда, вынула из кресла Арктуруса и сунула ему в руки, сняла с
плеч Нимфадору, поставила рядом и прижалась, обнимая локоть. Ногу обнял Майкл, но
свободной руки, чтобы взлохматить ему волосы, не оказалось.
— С днём рождения, Гарри, — нежно произнесла она, радостно ему улыбаясь.
— Поздравляем! — дружно воскликнули гости, и в тот же момент в небо взмыли
сотворённые заклинаниями фейерверки и конфетти, загремели магические хлопушки и
раздался хрустальный перезвон музыки.
— Чёрт, — пробормотал он, широко улыбаясь. — Совсем из головы вылетело!
— Ну отличный же сюрприз! — воскликнула Андромеда.
— И никто ни словом не обмолвился! — восхитился Гарри. — Спасибо, милая!
Арктуруса почти сразу отобрали — Друэлла сделала вид, что тянется поцеловать Гарри
в щёку, а сама тем временем сманила внука себе на руки. Сайнус продемонстрировал
подарок и понёс его на специально предназначенный столик, а Друэлла с Арктурусом на
руках двинулась в толпу гостей — очаровывать женскую часть приглашённых.
Гарри поднял Майкла и крепко прижал, пока тот обнимал его за шею, а потом малыш
задрыгал ногами, требуя отпустить, и сразу сбежал — искать Нимфадору. Гарри же
следующие полчаса провёл, принимая поздравления от каждого из гостей по очереди.
Дед Арктурус, вручив ему подарок, подвёл леди с седыми волосами в сопровождении
крепкого джентльмена с огненно-рыжей шевелюрой, которого Гарри и сам наверняка мог
бы узнать, без подсказки.
— Гарри, вот, смотри, что я отыскал, — сказал Арктурус, вручая подарок. — Этот
хрустальный шар, по преданиям, был найден в одной из самых древних египетских
пирамид и принадлежал он, если верить слухам, самому Осирису…
— Спасибо, дедушка, — поблагодарил Гарри, внимательно изучая леди.
— Ах да, я же хотел тебя представить, — спохватился Арктурус. — Познакомься,
Лукреция, моя дочь, и мой зять Игнатиус.
— Приятно познакомиться, — склонил голову Гарри и пожал руку Прюэтта. — Лукреция,
Игнатиус.
— Дедушка? — живо поинтересовалась Лукреция. — Я чего-то не знаю про похождения
моего непутёвого братца? Он успел где-то на стороне изменить своей мегере?
— Не в том смысле “дедушка”, — проворчал Арктурус. — Гарри наш кузен, просто мы
договорились, что меня и Полли он называет именно так.
— Как интересно, — кивнула она. — Гарри, отец много о вас рассказывает.
— Причём только хорошее, что подозрительно, — широко улыбнулся Игнатиус.
— Я надеюсь, что не разочарую вас, — снова поклонился Гарри.
— Вот только не стоит называть меня “тётушкой”, — сразу предупредила Лукреция.
Сюрпризы на этом, к сожалению, закончились. Арктурус поведал, что вообще
родственников больше, но чтобы собрать всех до одного, нужно приложить немалые
усилия. Гарри порадовался, что познакомился ещё хоть с кем-то, а потом, глядя в
сторону мелькающей среди гостей шевелюры Игнатиуса, с грустью задумался о том,
появится ли после его вмешательства в этом мире Рон Уизли, внук Игнатиуса Прюэтта.
И даже если появится, то другом он будет кому-то другому. Гарри нашёл взглядом
Сириуса и Лили, которые прогуливались в отдалении, по дуге обходя общее собрание, и
улыбнулся.
Среди приглашённых оказалась и Вальбурга — вряд ли Орион согласился бы нанести
визит в отсутствие супруги. К счастью, вела она себя достаточно тихо — не в
последнюю очередь благодаря тому, что бабушка Ирма взяла Вальбургу под плотную
опеку. Недовольным тоном выдавила из себя поздравление, пока Гарри с Орионом
обменивались рукопожатием, а потом Ирма утянула её с собой, плотно придерживая под
локоть, и так и не отпускала весь день. Поллукс же отчего-то выглядел одновременно
взволнованным и подавленным, он явно был не в своей тарелке. Гарри предположительно
знал причину этого и пытался сообразить, стоит ли всё рассказать деду — или
оставить как есть?
Официальное застолье продлилось больше часа, потом девушки споро убрали со столов и
вернули на них сладкое и лёгкие закуски. Ещё вернувшись, Гарри удивился, как сёстры
втроём умудрились организовать такое грандиозное веселье, но как раз когда
закончился обед, понял, что в это занятие были плотно вовлечены Пераспера с Лили и
Дорея. Шести волшебниц и одного домового, конечно же, оказалось более чем
достаточно, чтобы справиться и с приготовлением блюд, и с сервировкой, и с уборкой.
Веселье плавно перетекло в фуршетную часть, взрослые затеяли на лужайке магический
крокет. Ворота время от времени уставали стоять и перебегали на новое место, шары
жаловались, что их опять бьют, биты злобно ухмылялись, а колышек в центре чопорно
взирал на происходящее, не забывая объявлять счёт. Играли “министерские” против
Блэков, и последним, судя по всему, приходилось туго. Дети чуть в стороне весело
играли в сорсо. Кто-то из подростков — Гарри подозревал, что Пераспера, — сотворил
радужного пони-единорога, дети по очереди бросали кольца, а пони, издавая весёлое
ржание, размахивал небольшими крылышками и прыгал из стороны в сторону, ловко
цепляя посланные кольца на свой рог. И старшие, и младшие от души веселились,
радостно хохоча над особенно уморительными бросками крылатого единорога, и Гарри
даже стало теплее на душе, когда он увидел, как весело смеётся обычно серьёзная
Пераспера.
А вот дед Поллукс не веселился. Он по-прежнему пребывал в глубокой задумчивости.
— Я заметил, что ты сам не свой, — сказал Гарри, подходя к нему.
— Всё нормально, Гарри, не обращай внимания, — отмахнулся Поллукс.
— Я знаю, что не всё нормально, дедушка, и я примерно предполагаю, о чём ты сейчас
думаешь, — пожал плечами Гарри.
— Больно ты умный, — хмыкнул Поллукс. — Всё нормально, говорю же тебе.
— Пойдём в дом, я тебя кое с кем познакомлю, — предложил Гарри и двинулся вперёд,
не дожидаясь, когда Поллукс последует за ним.
Придержал входную дверь и пригласил в гостиную, посреди которой стояла, нервно
сцепив руки, Дорея.
— Гарри? — напряжённо спросил Поллукс, не сводя с неё глаз.
— Полли, — пробормотала Дорея, и Гарри стало заметно, как глаза её неудержимо
наполняются слезами. — Полли, — всхлипнула она.
— Шина? — переспросил тот и поправился: — Дорея? Это неправда, этого не может быть…
Сестрёнка?
— Полли! — отозвалась она, делая к нему шаг.
Гарри развернулся и быстро вышел, не желая более вмешиваться в происходящее. Что
мог, он сделал — попросил Дорею ждать в доме и привел Поллукса, который буквально
жрал её глазами с момента, как только увидел. Теперь они сами разберутся, не
маленькие. Выбросив это из головы, Гарри пошёл помогать Блэкам в противостоянии с
“министерскими”.
Поллукс вернулся минут через сорок, встал рядом с Гарри и некоторое время молча
стоял, глядя в сторону заката.
— Руки чешутся тебя удавить, — наконец произнёс он. Гарри бросил на него быстрый
взгляд, но отвечать не стал. — Или кастрировать хотя бы.
Гарри про себя усмехнулся.
— Что молчишь? — возмутился Поллукс. — Я с тобой, между прочим, разговариваю.
— Я в корне не согласен с подобными предложениями, — с улыбкой выдавил Гарри.
— Тебе ещё и смешно? — пробормотал Поллукс. — Что я такого смешного сказал?
— Ничего, просто я не согласен, — невозмутимо откликнулся Гарри.
— Майкл твой сын? — зачем-то спросил Поллукс.
— Конечно, — пожал плечами Гарри.
— Мне вот любопытно, кого ещё из присутствующих здесь молодых леди ты не успел
затащить в постель? — поинтересовался Поллукс.
— Ты же понимаешь, что я в любом случае не дам ответа на этот вопрос, — покачал
головой Гарри.
— Вот эту из департамента? — спросил Поллукс. — Как её, Боунс?
— Теперь она миссис Аластор Муди, — поправил Гарри. — И — нет.
— Мою невестку? — продолжал настаивать Поллукс.
— Конечно, нет! — воскликнул Гарри.
— Я не знаю, что теперь делать, — покачал головой Поллукс. — Я должен потребовать,
чтобы ты женился на моей сестре, но в то же время моя внучка — мать твоих детей.
Что делать, Гарри?
— Мы сами разберёмся, — вздохнул Гарри. — Послушай, дедушка, ты всё не то мне
сказал. Я знаю, что ты рад, что Дорея нашлась, и знаю, что ты зол… но не на меня,
ведь правда? Вовсе не меня ты хочешь убить…
— Нет, не тебя, — согласился Поллукс. — Ладно, давай тогда серьёзно. Я, когда
услышал всю историю, чуть было не рванул аппарировать к особняку Карлуса…
— Без меня? — удивился Гарри.
— Это было моей второй мыслью, — кивнул Поллукс. — Дорея что-то такое поняла, и она
мне запретила…
— Мне-то она не запрещала, — хмыкнул Гарри.
— Я тебе запрещаю, — пожал плечами Поллукс. — Я член Визенгамота, и я должен
соблюдать закон. Как и ты, Гарри.
— Принято, — согласился Гарри. — Что ты предлагаешь?
— Понимаешь, особо ничего тут и не предпринять, — произнёс Поллукс. — То, что
Карлус хотел сделать… За одно лишь намерение в Азкабан не отправляют…
— А если вдруг окажется, что он один из Пожирателей Смерти? — поинтересовался
Гарри. — Если он убивал и пытал людей? Использовал Непростительные?
— Мимо, — покачал головой Поллукс. — Всё мимо. Карлус, как и любой из Поттеров,
настолько на светлой стороне, насколько можно. Трудно найти более непримиримых
борцов против тёмных сил, чем Поттеры…
— Не понимаю, как это сочетается со, знаешь… принуждением, — хмыкнул Гарри. — Что
делать будем?
— А ничего, — пожал плечами Поллукс. — Я ещё и из-за этого разозлился. Сестрёнка
рвала и метала, когда я ей всё это изложил. Для неё-то и не прошло этих без малого
сорока лет...
Пожиратели, как и надеялся Гарри, после резни у Офярнски никак не давали о себе
знать. Тот же самый Барти Крауч вовремя подсуетился, и кровавое событие даже не
попало в газеты, если не считать краткого некролога на последней странице
“Пророка”. И уж тем более никто не знал про маску Смерти, оставленную в небе
Пожирателями. Гарри надеялся, что всё это не в последнюю очередь заставило
Пожирателей Смерти повременить с последующими вылазками, поскольку первая вовсе не
оказала ошеломительного эффекта, на который была рассчитана.
— Гарри, у нас для тебя подарок! — радостно сообщила Нарцисса буквально через
неделю после празднования дня рождения.
— Очень ко времени, — хмыкнул он. — Ну давай же скорее!
— Вот, вот! — она подмигнула Лили, и та раскрыла коробку красного дерева, до того
лежавшую на кофейном столике.
— Интересно, — улыбнулся Гарри, заглядывая внутрь.
Там лежали несколько пар невзрачных брусков из незнакомого материала, пара голубых
кристаллов размером с перепелиное яйцо и один зелёный величиной с кулак.
— Не может быть! — воскликнул Гарри. — Цисси, дай я тебя расцелую! Вы смогли!
— Вот и расцелуй! — довольно заявила Нарцисса, усаживаясь ему под бок.
— Ну тогда уж всех целовать! — воскликнула Андромеда, пытаясь поднять с места
Беллатрикс, сразу же приземлившуюся с другой стороны.
Пераспера молча покраснела, а Лили просто подошла и нагнулась, подставляя щёку.
— Так, давайте рассказывайте, — потребовал Гарри. — Вот эти бруски, насколько я
понимаю, датчики, да?
Он взял пару, разделил их, и один из голубых кристаллов вспыхнул, а потом загорелся
и зелёный.
— Мы сделали, как ты и посоветовал, — пояснила Нарцисса. — Сначала подсмотрели у
магглов, как у них действует охранная сигнализация. Принцип, конечно, у них другой,
но результат выходит такой же. Датчики составные, половина крепится на дверь или
оконную створку, другая — на раму. Когда они удаляются один от другого,
активируется управляющий кристалл, к которому они привязаны. Датчики можно палочкой
отключать по одному, также можно отключить управляющий кристалл. Управляющий
кристалл при активации заставляет светиться центральный артефакт, который
отображает, какой именно кристалл его активировал. Вот.
— Как только вы всё это придумали! — восхитился Гарри.
— Если представлять себе, чего ты хочешь добиться, всегда можно найти способ, —
хмыкнула Андромеда. — Ты просто мало интересуешься трансфигурацией и зачарованием
предметов, иначе тебе самому было бы очевидно.
— И вправду, сложнее всего было придумать, как это всё должно работать, — подала
голос Пераспера. — А вот как будет работать — это лишь дело знаний и мастерства.
— Перри очень помогла, — с улыбкой сообщила Нарцисса.
— Лили тоже очень помогла, — возразила та. — А ты бы и сама справилась.
— Справилась бы, — важно кивнула Нарцисса. — Но не за две недели определённо. Перри
права — если бы мы не знали, с какого конца браться за проблему, то так ничего бы и
не придумали.
— А ещё мы работаем над датчиком, на который накладывались бы охранные чары, и он
мог бы активировать управляющий кристалл, когда кто-то попадает в зону действия
чар, — вдруг выпалила Лили. — У магглов такого нет!
— Это и у нас пока не получается, — помотала головой Пераспера.
— Получится, — пообещала Беллатрикс.
— Ну хорошо, — подытожил Гарри, поцеловал по очереди в щёку Беллатрикс и Нарциссу,
поднялся и чмокнул Андромеду. — Тогда я сообщу Краучу, что у вас всё получилось…
Цисси, сколько времени уходит на изготовление каждого артефакта?
— Мы пока ещё не отработали последовательность действий, — ответила Андромеда. —
То, что мы тебе показали — первые образцы, и нам потребуется несколько дней, чтобы
понять, насколько быстро мы сможем поставить их на поток…
— К тому же… — пробормотала Пераспера.
— Нужно придумать датчик с охранными чарами? — уточнил Гарри, и она кивнула. — Это
будет в высшей степени полезно. Я быстро напишу письмо и вернусь.
Перед тем, как выйти, склонился к Пераспере и тоже поцеловал в щёку, которая
моментально покраснела ещё до того, как он коснулся её губами.
Визиты в Департамент охраны общественного правопорядка и в особенности в Аврорат
снова стали частыми, Гарри даже начал удивляться, отчего Министерство до сих пор не
выплачивает ему зарплату. Дело, к сожалению, шло туго. Традиции оказались
необычайно сильны, и магическое сообщество просто не желало, чтобы его кто-то
защищал. То есть реально практически каждый второй волшебник полагал, что никакой
злоумышленник никогда не обнаружит его жилище. А оставшиеся пятьдесят процентов
считали, что если даже обнаружит, то сам волшебник в состоянии усмирить любого
злодея.
— Это проблема, — сказал Крауч, потирая лоб. — Я с вами согласился, Гарри, и
приложил немало усилий к тому, чтобы кровавая история Офярнски не стала достоянием
гласности. В результате наши обыватели думают, что им ничего не угрожает. Я
согласен, паники удалось избежать, но теперь у нас сложности с установкой этой
самой домашней сигнализации.
— Ну давайте немного подумаем, — согласился Гарри. — Обыватель Пожирателям Смерти
не так уж и интересен. Им не нужно убивать тех, кого легко запугать…
— Хм, — произнёс Крауч, и в его глазах загорелся огонёк интереса. — А тем, кто не
станет паниковать, мы и так можем рассказать про нападение, правильно?
— Именно, — кивнул Гарри. — Нужно прикинуть, кто потенциально может оказаться
следующей целью. Тем более что пока у нас нехватка и датчиков, и управляющих
кристаллов. Убедим людей установить артефакты и будем ждать…
— Надеяться, что нападут на кого-то из них? — уточнил Крауч.
— Будем надеяться, что вообще ни на кого не нападут, — криво улыбнулся Гарри. — Но
да, если нападут, то будем надеяться, что помощь успеет вовремя.
— И при успешном отражении нападения мы наконец сможем развернуть широкую кампанию,
— подхватил Крауч.
— Именно, — согласился Гарри.
В первый же день, как он принёс артефакты в Аврорат, Гарри настоял на проведении
испытаний. Центральный артефакт сразу установили в Аврорате и заодно поставили
рядом другой, который издавал звук сирены, — к счастью, не морской, — когда первый
активировался. Датчики разделили на две группы, привязали группы к двум управляющим
артефактам и смонтировали в домах в Йорке и Уэльсе. После включения датчиков и
управляющих кристаллов авроры пытались проникнуть в эти дома, и центральный
артефакт прилежно регистрировал проникновение. После того, как за день непрерывных
попыток не случилось ни одного сбоя, Гарри решил, что первый этап испытаний
пройден.
Выявить цели было не так уж сложно, если понимать, что именно требуется Пожирателям
Смерти. Беллатрикс после недолгого раздумья предположила, что в первую очередь
преследовать будут тех, кто активно против использования Тёмных искусств, а
особенно — непростительных. Во-вторых, потенциальные жертвы не должны обладать
весом в магическом обществе, иначе возможный резонанс может вызвать ответные
силовые акции, и в-третьих, у жертвы должно быть хорошее материальное положение,
поскольку армии Тёмного Лорда надо всё-таки на что-то существовать. Гарри немного
подумал, вспомнил, что недавно говорил ему Поллукс, и предложил Краучу начать
оснащение сигнализацией с Поттеров. Переговорил с Флемоном, и тот сам стал убеждать
друзей и знакомых в необходимости нововведения.
Благодаря тому, что Гарри каждый день проводил в департаменте охраны, выловить его
там было достаточно легко. Оттого он совсем не удивился, когда его в Аврорате нашёл
сильно прихрамывающий Дамблдор.
— Здравствуйте, профессор, — кивнул Гарри.
— Здравствуйте, — благодушно сверкнул очками Дамблдор. — И раз уж мы с вами не в
школе, то давайте уж не так официально. Альбус, если хотите.
— С удовольствием, — ответил Гарри. — Тогда и вы уж меня зовите Гарри.
— Всенепременнейше, — улыбнулся Дамблдор. — Я слышал про ваше новое изобретение,
Гарри. Очень ловко придумано, надо признать. Жаль только, что пока оно не
пользуется популярностью.
— Я бы предпочёл, чтобы его вообще не было необходимости использовать, — вздохнул
Гарри. — Но, к сожалению, меня как раз на это счёт спросить и забыли.
— Тогда не буду им уподобляться, — негромко рассмеялся Дамблдор.
— Вы меня о чём-то хотели спросить? — догадался Гарри.
— В точку, — подтвердил Дамблдор. — Видите ли Гарри, мне нужна ваша помощь.
— Я к вашим услугам, Альбус, — моментально откликнулся Гарри.
А какой ещё ответ может быть на просьбу старого учителя? Дамблдор снова тихонько
рассмеялся.
— Благодарю вас, Гарри, — кивнул он. — Но я не стану ловить вас на слове, поскольку
обещал, что не буду уподобляться тем, кто что-то решил за вас. Мне нужен
преподаватель ЗОТИ.
— Защиты от Тёмных искусств? — воскликнул Гарри. — Чёрт, профессор! Простите, —
осёкся он под насмешливым взглядом Дамблдора. — Я не то хотел сказать. А что же
случилось с предыдущим преподавателем?
— Прогуливался по стене Хогвартса и оступился, — не моргнув глазом, откликнулся
Дамблдор. — Представляете?
— Представляю, — нахмурился Гарри. — И что с ним? — Дамблдор весело сверкнул
очками, и Гарри с трудом удержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу. — Альбус, вы
свалились со стены? Простите, я дико вам сочувствую. Нога? Как она?
— Постепенно заживёт, — отмахнулся Дамблдор. — Когда я уже думал, что мне удалось
побороть проклятие Тома, как раз в этот момент удача меня и подвела.
— То есть проклятье по-прежнему действует? — уточнил Гарри.
— Увы, да, — горестно выдохнул Дамблдор. — Я уже думал о том, не стоит ли мне
сделать как обычно и позвать смертника с улицы, когда…
— Когда вы вспомнили обо мне, — закончил за него Гарри. — Очень лестно, Альбус, что
вы вспомнили обо мне.
— Полноте, Гарри, — улыбнулся Дамблдор, глядя на него поверх очков. — Вы лучший
профессор у меня в школе, кого я ещё мог вспомнить в такой трудный момент?
Гарри почувствовал себя девицей, готовой от счастья упасть в обморок. В глазах
предательски защипало.
— Вы мне льстите, Альбус, — выдавил он, тихо млея от счастья. — Есть учителя и
получше меня.
— Попечительский совет был не в курсе нашего с вами уговора, Гарри, — мягко
проговорил Дамблдор, видимо, почувствовав его состояние. — Однако, они отметили
резкий прирост успеваемости всей школы по предмету, который я с вашей подачи вёл в
этом году. Настолько большой рост, что мне выписали премию. В размере двух моих
месячных окладов.
— Ого! — восхитился Гарри.
— Она ваша, — отрезал Дамблдор, протягивая неведомо как появившуюся в руке
пластинку платёжного поручения банка.
На три с половиной тысячи галлеонов.
— Я не могу, Альбус! — замотал головой Гарри. — Это огромные деньги!
— Берите, берите, — ласково усмехнулся Дамблдор. — Это целиком и полностью ваша
заслуга!
— Но вы-то пострадали! — воскликнул Гарри. — Приняли на себя удар, можно сказать!
— Берите, я вам говорю, — притворно-сердитым голосом приказал Дамблдор. — В конце
концов, это всего лишь две месячных зарплаты.
— Ну хорошо, Альбус, — вздохнул Гарри, отправляя пластинку в карман. — Вы как раз
об этом хотели со мной поговорить?
— Нет-нет, не подумайте! — воскликнул Дамблдор. — Это просто к слову пришлось! А
поговорить я хотел именно насчёт незакрытой позиции профессора ЗОТИ.
Гарри даже удивился совпадению, по которому у Дамблдора в кармане оказалась как раз
нужная сумма. Может, он как раз возвращался с заседания попечительского совета?
— ЗОТИ, — задумчиво произнёс он. — А как вам такая мысль — у меня есть хороший
знакомый, Флемон Поттер…
— Малыш Флемон, — усмехнулся Дамблдор. — Как же, я хорошо его знаю! Вы думаете, он
согласится?
— О нет, Альбус, с ним у вас вряд ли получится договориться, — покачал головой
Гарри. — А вот его кузен Карлус…
— Карлус Поттер? — удивился Дамблдор. — Он в школе таким забиякой был!
— Я уверен, он давно остепенился, — заверил его Гарри. — И, по слухам, как раз
стеснён сейчас в средствах…
— Хм, — произнёс Дамблдор. — Звучит неплохо. С вами договорённость на факультатив
остаётся в силе?
— Если проклятую позицию закрывает кто-то другой, то да, — с готовностью кивнул
Гарри.
— Отлично, — довольно блеснул стёклами Дамблдор. — Теперь второй вопрос…
— Да-да? — заинтересовался Гарри.
— Согласно правилам школы дети или воспитанники преподавателей живут там же, где их
родители или опекуны, — с серьёзным видом произнёс Дамблдор.
— То есть вы хотите сказать… — удивился Гарри. — Мисс Эвертон…
— Мисс Эвертон не может проживать в Хогвартсе, раз школа снимает вам коттедж в
Хогсмиде, — подтвердил Дамблдор. — Она должна жить там же, где проживаете вы. Тем
более что на этом настаивает и закон об опеке…
— Чёрт, — выдохнул Гарри.
А ведь день так хорошо начинался!
Буквально через день Гарри выловил в коридоре Снейп — после уроков, когда Гарри
направлялся на встречу с Беллатрикс и Перасперой.
— Профессор! — чуть не прорычал он, догнав со спины.
— Мистер Снейп, — кивнул Гарри останавливаясь.
— Я вам этого не забуду, профессор, — всё так же злобно пробормотал Снейп.
Гарри почувствовал, что весь запас доброты и терпения вышел — запас, который он
авансом выделил Снейпу, полагая, что тот не дошёл ещё в своей невыносимости до
ненавистного декана Слизерина. Не то чтобы захотелось убить, но и желание
миндальничать как-то сразу пропало.
— Чего не забудете? — спокойно поинтересовался он.
— Я знаю, что вы сделали! — прошипел Снейп.
— В самом деле? — усмехнулся Гарри.
— Тем, что вы сделали, профессор Блэк, вы навредили мне, — яростно сообщил Снейп. —
Вы заставили меня страдать. И что хуже — вы нарушили мои планы! Не думайте, что вам
это так просто сойдёт с рук!
— В самом деле? Скажу вам вот что, мистер Снейп, — хмыкнул Гарри, с наслаждением
выплёвывая из себя последние два слова. — Не знаю, что вы там себе придумали по
поводу своей уникальности, способностей, знаний и особенно умений. Как не в курсе,
насколько точно вы соотносите собственную кажущуюся важность с действительной. Но
не могу не заметить, что мне особенное удовольствие доставит уведомить вас, что с
моей стороны вы не получите никакого особенного внимания сверх того, что я как
учитель должен уделить вздорному подростку, не признающему авторитетов и
ввязывающемуся в склоки даже с благожелательно настроенными людьми.
— Вы это про кого сейчас говорите? — прошипел Снейп.
— Вы всё прекрасно поняли, мистер Снейп, — улыбнулся Гарри, буквально купаясь в
исходящем от того бешенстве. — По поводу озвученных претензий хочу сказать, что
если бы мне перед тем, как совершить тот или иной поступок, вдруг пришло в голову
проконсультироваться у вас, не заденет ли это хоть как-то ваших нежных чувств, то в
таком случае я первым добровольно сдал бы себя в заботливые руки целителей Мунго.
Ну а раз я здесь, а не там, то вывод как бы напрашивается сам собой.
— Вы… — задохнулся Снейп. Белки его глаз, казалось, на минуту стали чёрными вместе
с почерневшим от ярости лицом. — Вы… посмели…
Его совершенно явно трясло, а злобный голос дрожал от негодования.
— Ах, как же я осмелился! — хохотнул Гарри.
— Я не забуду и не прощу! — выдавил Снейп, пятясь от него по коридору. — Я всё
запомню!
— Удачи, мистер Снейп! — только что не жмурясь от удовольствия, ответил Гарри.
— Не прощу! — практически прохрипел Снейп, развернулся и быстрым дёрганым шагом
припустил по коридору.
Гарри участливо вздохнул — ещё учиться Снейпу и учиться ходить так, чтобы мантия
пафосно развевалась!
В следующие выходные Альфард, который по своему обыкновению присоединился к общему
завтраку, после чая позвал Гарри в библиотеку — за окном лил дождь, и общаться во
время прогулки было бы неудобно. Внезапно он стал серьёзен и даже немного мрачен.
— Что за думы тяжёлые гнетут тебя, Альфи? — поинтересовался Гарри, усаживаясь в
одно из кресел у кофейного столика. — Сам на себя не похож.
— У меня из головы всё не выходит нападение Пожирателей Смерти на дом твоей
приятельницы Шины, — сообщил Альфард, массируя виски.
— Я думал, она твоя приятельница, — хмыкнул Гарри.
— Ты с ней не спишь? — искренне удивился Альфард.
— Альфи, — поморщился Гарри. — Ну что за дурость ты иногда несёшь? Разве можно в
таких выражениях обсуждать леди!
— Но ты не споришь, — пожал плечами Альфард.
— Я с ней не сплю, — рассерженно прорычал Гарри. — Альфи!
— Ну ладно, — кивнул Альфард. — На самом деле, мне самому странным казалась мысль о
том, что между вами что-то есть. Со стороны не похоже, что она к тебе какую-то
особую слабость питает. Просто она постоянно здесь, особенно на выходных, да и сын
её с Дорой не разлей вода…
— Чёрт, — вздохнул Гарри. — Нет, между нами ничего нет. Так что действуй без
оглядки на меня.
Альфард рассмеялся.
— Ты о чём? — спросил он. — Предлагаешь мне к ней подкатить?
— А то я не видел, как ты подкатывал! — хмыкнул Гарри.
— Ну разве что чуть-чуть, — возразил Альфард. — Понимаешь, она на меня вообще как
на пустое место смотрит. Да и вообще, если честно… Она не совсем в моём вкусе.
— Не понимаю, — пожал плечами Гарри. — Молода, хороша собой.
— И тем не менее моё отношение за рамки праздного интереса к красивой девушке не
выходит, — покачал головой Альфард. — Не моего поля ягода.
— Ну ладно, — миролюбиво согласился Гарри. — Так что ты надумал, Альфи?
— Думаю, что чушь это всё, — скривился Альфард. — Кто-то ловко сбил след.
— Не понимаю, — развёл руками Гарри.
— Шина никто, — пояснил Альфард. — Она появилась ниоткуда. Ты не заметил, в её
английском изредка проскакивает некая старомодность, а это значит, что она вообще
не из Британии — скорее всего, прибыла к нам из Австралии или Америки. Она не
водится с грязнокровками, она, вероятно, чистокровная ведьма… У неё есть средства,
но она не купается в роскоши. Понимаешь, Пожирателям Смерти нет резона на неё
нападать. У неё нечего взять, а убийство колдуньи, которая не росла в нашем тесном
британском коллективе, вообще не вызовет резонанса.
— Но я видел в небе Маску Смерти, — возразил Гарри.
— Это заклинание может сотворить кто угодно, — отмахнулся Альфард. — Не веришь —
спроси у моей племянницы.
— Тогда ничего не понимаю, — признался Гарри. — Ты говоришь всё правильно, но я
просто не понимаю, кто мог бы влезть в дом к… Шине и выдать это за нападение
Пожирателей.
— Есть такой человек, — произнёс Альфард, подняв кверху палец. — Тот, кому я
помешал настолько, что он пытается убить каждую леди, к которой я проявляю интерес.
Тот, кто убил Сорчу.
— Да ну, бред же, — махнул рукой Гарри. — Начать с того, что там лужайка была
истоптана, будто человек двадцать прошло, а к тому же…
— К тому же? — переспросил Альфард.
— К тому же я чётко слышал хлопки дисаппарации минимум десятка человек, — сказал
Гарри.
— Дисаппарации или аппарации? — уточнил Альфард.
— Диса… — пробормотал Гарри и нахмурился, вспомнив, как ловко перемещалась по
лужайке Беллатрикс, когда показывала ему, чему научилась.
Тогда она просто прыгала с места на место, аппарируя на несколько метров, и хлопков
при каждом перемещении было два. Он их не слышал, потому что она ещё и придумала
заглушать их Бомбардами…
— Ага, — усмехнулся Альфард. — Дошло наконец! А лужайку можно испортить и каким-
нибудь заклинанием. Уверен, Белла знает что-нибудь подходящее.
— Хорошо, — буркнул Гарри и начал ожесточённо тереть лоб. — Нам надо решить наконец
вопрос с твоим чёртовым недоброжелателем. Ты можешь составить список тех, кому
насолил? По крайней мере тех, про кого точно знаешь, что им есть что тебе
предъявить?
— Таких много, — пожал плечами Альфард.
— Список с указанием причин для недовольства, — поправился Гарри и встал. Альфард
тоже попытался было вскочить, но Гарри придержал его за плечо: — Погоди, я
посмотрю, не объявилась ли… Шина. Она по субботам как раз к полудню приходит.
— Зачем она нам? — нахмурился Альфард.
— Узнаешь, — пообещал Гарри.
Ещё месяц назад договорились с Поллуксом, что Блэков стоит постепенно ввести в курс
того, кто такая Шина Уайт… Сначала Блэков, а потом и остальное магическое
сообщество. Альфард же постоянно, как и она, навещает манор, так что логично было
бы использовать его в качестве подопытной лягушки — вывалить новости на него и
посмотреть, как он их воспримет.
Дорея нашлась в детской и совсем не возражала против того, чтобы открыться
Альфарду. Гарри потискал Майкла, потом поподбрасывал к потолку Дору, потом покрутил
Майкла, держа за руку и за ногу, а потом всё-таки удалось сбежать. В библиотеке
Альфард поздоровался, галантно поцеловал пальцы Дореи, подождал, пока она усядется
на краешек своего кресла, а потом они с Гарри тоже расселись по местам.
— Итак, Гарри? — с лёгкой улыбкой произнёс он. — Мы собирались рассказать мисс Уайт
о наших догадках?
— О нет, Альфи, это мы собирались кое-что рассказать тебе, — покачал головой Гарри.
— Познакомься, мисс Дорея Блэк.
— Мисс Дорея… — машинально повторил Альфард. — Это же совсем как тётушка…
Глаза его расширились, он вскочил и отшатнулся, свалив кресло. Прыгая на одной
ноге, отскочил ещё на пару метров и остановился, ошарашенно таращась на Дорею.
Оценив весёлое выражение лица Гарри, нахмурился, шагнул вперёд, поднял кресло,
снова в него уселся, сердито глядя.
— Боггарт, Гарри, — пробормотал он. — Что за дурацкие шутки?
— Удивительно, правда? — весело усмехнулся Гарри. — На общем пикнике только Поллукс
и смог узнать свою сестру. — Но надо отдать ему должное — сам и без подсказки.
— Поллукс? — вскинулся Альфард, напряжённо глядя на Дорею. — Боггарт, это не шутка,
да? Тётушка Дорея…
— Альфи, — улыбнулась она. — Здравствуй, племянник.
— Тетушка, — повторил он. — Но — как? Постой… Гарри, почему ты знаешь, а я не знаю?
Ведь я же вас познакомил…
— Помнишь, я тебя попросил помочь превратить чёрную пантеру обратно в человека? —
спросил Гарри.
— Да, но… — воскликнул Альфард, потянулся и взял в руки ладони Дореи. — Это были
вы, да? Но…
— Если коротко, то… — ответила она и стала рассказывать — про Карлуса, про то, как
Гарри нашёл её в зоопарке, как их утащило в прошлое, про то, как на свет появился
Майкл, и про то, почему она живёт одна.
Альфард слушал не перебивая, серьёзно и внимательно, ну рук Дореи из своих так и не
выпустил.
— Я понял, — вздохнул он, когда она замолкла. — Никакой романтики между вами нет.
— Именно, — кивнула Дорея. — Никакой романтики. И прошу тебя, Альфи, давай общаться
без этого твоего “вы”, хорошо?
— Хорошо, — согласился он. — Я очень рад, Дорея, что ты нашлась. Не говоря уж о
том, что для меня теперь одной загадкой в этом мире меньше… Кстати, о загадках. Мы
хотели обсудить с тобой нападение на твой дом…
— Альфи считает, что это из-за него, — подал голос Гарри, всё это время молчавший.
— Видишь ли, тут такое дело…
— Год назад кто-то убил девушку, с которой я встречался, — произнёс Альфард. — А
потом ещё через некоторое время напал на ту, с которой я стал проводить время
после…
— И вы думаете, что вовсе не Пожиратели Смерти вломились ко мне в дом? — мгновенно
сообразила Дорея. — А кто-то, кто преследует девушек, с которыми ты общаешься?
— Кому-то показалось, что Альфи к тебе привязан, — уточнил Гарри. — Из-за этого так
и случилось.
— Я думаю, что в таком случае мне стоит услышать всё это от начала до конца, —
пожала она плечами.
Гарри это не очень понравилось — про общение с девушками из общежития Оксфорда не
знала даже Беллатрикс, а она знала про Гарри практически всё. С другой стороны, это
всё имело к Дорее самое непосредственное отношение… Он кивнул Альфарду, и тот стал
рассказывать.
— Надо же, Гарри, не могла и подумать, что ты умеешь петь, — заметила она, когда
Альфард закончил.
— Я вообще-то раньше тоже на знал, — чуть смущённо пожал плечами Гарри. — Точнее, я
раньше совершенно точно не умел. Мне и медведь на ухо наступил, и голос был как у
простуженного павлина… Это после переноса сюда, в прошлое, я внезапно обнаружил в
себе… Я часто пою для девушек, и раз ты как раз согласилась пока пожить здесь,
вечером присоединяйся…
— С удовольствием, — отозвалась она. — А по поводу этой истории… Скажите, почему мы
думаем, что кто-то преследует девушек Альфи?
— Но ведь именно девушка Альфарда была убита, — недоумённо пояснил Гарри. — А во
второй раз атаковали другую, с которой Альфи начал активнее общаться к тому
времени.
— Ты приходил туда и очень активно общался со всеми девушками, — с довольным видом
кивнула Дорея.
— Кроме Сорчи, — уточнил он.
— Кроме Сорчи, — согласилась она. — А скажи, если кто-то имел лишь возможность
наблюдать снаружи, как ты приходишь и уходишь, он мог об этом знать?
Он поглядел на Альфарда, тот нахмурился в ответ.
— Не думаю, — покачал головой Гарри.
— Сорчу могли убить по ошибке, — пожала она плечами. — Из вашего рассказа следует,
что в момент, когда её убили, остальные обитательницы общежития собрались в
гостиной. Можно предположить, что убийца действительно хотел надругаться над кем-то
из этой компании, и под руку попалась девушка Альфи.
— Ну положим, — согласился он. — А что с Норой тогда? Тоже попала под горячую руку?
— Вполне могло быть и так, — кивнула Дорея. — Убийца вообще не очень хорошо себе
представляет, за кем ухаживает Альфард, и кто интересен Гарри.
— Ты хочешь сказать, что я тут ни при чём? — хмуро спросил Альфард.
— Я хочу сказать, что у Гарри враги более серьёзные, Альфи, — улыбнулась она. — Вот
что лично ты такого сделал, чтобы с маниакальным упорством выслеживать тех, кто
тебе дорог?
— Хм… — задумался он.
— Ну а раз так, — вмешался Гарри, — то, думаю, нет никакой причины торопиться с
ремонтом твоего особняка. А в маноре, обитательницы которого, если соберутся
вместе, способны разнести по кирпичику всё старую добрую Англию… В общем, в маноре
на тебя никто не нападёт.
Вопреки опасениям Гарри, Люциус Малфой не раздражал его своим присутствием.
Старался не раздражать. За преподавательским столом занимал место в самом дальнем
от Гарри углу и сидел там тише воды и ниже травы, а в остальное время просто не
попадался на глаза. За исключением лишь одного раза, когда ему вдруг взбрело в
голову поскандалить. Дамблдор решил внести коррективы в расписание Гарри, для чего
позвал к себе в кабинет вместе с Макгонагал и Флитвиком, которые тоже участвовали в
перестановках. Как раз в этот момент в кабинет к Дамблдору ворвался распалённый
Малфой.
— Профессор Дамблдор! — вскричал он ещё с порога, а потом увидел Гарри и резко
остановился, словно налетел на стену.
— Профессор Малфой, — отозвался Дамблдор, глядя на него поверх очков. — У вас что-
то срочное? Смелее, говорите, в этом кабинете вас никто не обидит!
Малфой, с опаской глядя на Гарри, по большой дуге обошёл его и встал у стола
директора.
— Я так не могу, Дамблдор, — скороговоркой произнёс он, не забывая посматривать на
Гарри. — Мой класс посещают от силы пара десятков человек с каждого курса, а деканы
лишь отмахиваются и говорят, что так и должно быть. А теперь я узнаю, что этот
человек… — он ещё немного попятился от Гарри и упёрся спиной в стену. — У этого
человека на его, с позволения сказать, факультативе все мои ученики околачиваются!
Я требую вернуть их в мой класс!
— Профессор Малфой! — недовольно вмешалась Макгонагал. — Я вам уже три раза
объяснила, как это всё работает!
— Я доверяю только Дамблдору! — воскликнул Малфой. — Я уверен, что глубоко мною
уважаемый директор положит конец этому беззаконию!
— А ведь я тоже объяснял, — озадаченно пробормотал Флитвик, пятернёй чеша затылок.
— И Слагхорн пытался…
— Хорошо, я тоже объясню, — дружелюбным тоном произнёс Дамблдор. — Внесу свою
лепту, раз уж у нас теперь такое новое поветрие. Люциус, вы ведь сами недавно ещё
здесь учились. Вы помните, чтобы у нас были обязательные предметы?
Малфой опешил от этого вопроса и задумался.
— Нет, вроде, — буркнул он. — Мне отец говорил, какие классы я должен взять.
— Но никто не обязывал брать ЗОТИ, к примеру? — хитро блеснул очками Дамблдор.
— Да говорю же, отец и обязывал, — раздражённо выпалил Малфой. — Почему же — никто?
— К сожалению, вашего отца больше с нами нет, — горестно вздохнул Дамблдор. Малфой
дёрнулся и быстро бросил на Гарри яростный взгляд. — Поэтому больше никто не
указывает, не так ли?
— Не считая необходимости сдать экзамены, — вполголоса пробормотала Макгонагал.
— Никто, — сквозь зубы выдавил Малфой.
— Не говоря уж о том, что полноценной нагрузки со всем составом школы вам не
выдержать, — ласково улыбаясь, добавил Дамблдор. — Не напомните, сколько пар
полагается по расписанию в неделю?
— Я… — пробормотал Люциус, всплеснул руками и принялся рыться в складках мантии,
что-то разыскивая. — А что такое пара?
Пока он копался, рукав мантии задрался незаметно для него, и всем стала видна
уродливая Чёрная метка вверху предплечья. Макгонагал застыла, следя за чёрной
кляксой ненавидящим взглядом.
— Две пары в неделю, — каменным голосом припечатала она. — Для каждого класса.
Малфой заметил оголившееся предплечье и быстро натянул рукав до середины ладони.
— А у нас их двадцать восемь, — с брезгливой миной на лице добавил Флитвик. —
Классов-то.
— А пар всего двадцать, — добродушно заключил Дамблдор. — По четыре в день. И
хорошо даже, что с курса всего на класс набирается. Так у вас получается
четырнадцать пар, а не пятьдесят шесть. Вот скажите, профессор Малфой, когда бы вы
успели провести с учениками пятьдесят шесть пар?
— Пятьдесят шесть? — ошарашенно пробормотал Малфой. — Откуда вдруг взялось
пятьдесят шесть? Это волшебство какое-то?
— Поверьте, профессор, так лучше и для вас, и для всех нас, — ласково произнёс
Дамблдор. — Теперь ступайте к себе в класс и внимательно изучите расписание и
терминологию. Я завтра обязательно проверю и, если что, сниму двадцать очков со
Слизерина, — шутливо погрозил он пальцем.
— Погодите, как — очков? — совсем растерянно пробормотал Малфой.
Макгонагал кашлянула.
— Кстати, Альбус, об очках… — напомнила она.
— Ах да, — встрепенулся Дамблдор и позвал Малфоя, который уже почти подобрался
боком к двери: — Профессор Малфой, ещё на минуту… Для этого я вас, собственно, и
позвал.
— Что вы ещё хотите, Дамблдор? — возмутился тот.
— Мне бы хотелось напомнить вам, что очки факультетам начисляются или снимаются за
крупные достижения или эпохальные провалы их учеников, — мягко произнёс Дамблдор. —
Я обнулил все очки, которые вы успели за эти десять дней назначить Слизерину и
снять с остальных факультетов, но впредь вам придётся предоставлять мне письменный
отчёт по поводу каждого штрафа или поощрения. Очки будут назначаться только после
утверждения отчёта.
— Это возмутительно! — пробормотал под нос Малфой.
— Это всего на месяц, — примирительно сверкнул очками Дамблдор. — Потом ваши
привилегии будут возвращены. А теперь поспешите, у вас занятие через девять минут.
— Да-да, через десять, — спохватился Малфой и вышел, пятясь задом и кланяясь.
Дамблдор подождал, пока внизу закроется вход, охраняемый горгульей, и посмотрел на
Гарри.
— Кстати, профессор Блэк, — вкрадчиво произнёс он. — У вас тоже есть привилегия
назначать и снимать очки.
— Неужто, профессор Дамблдор? — откликнулся Гарри. — Вот это новость так новость!
Макгонагал бросила на него недовольный взгляд и поджала губы. Дамблдор, однако, не
обратил внимания на сарказм.
— Мне бы хотелось, чтобы вы ими пользовались, — попросил он. — Вас не затруднит?
— Все мои ученики, — произнёс Гарри, — Простите, слушатели моего факультатива
показывают прекрасные результаты. Никто не отлынивает и не проявляет неуважения в
дисциплине и товарищам. Мне бы хотелось поощрить всех, но тогда и очки будут
начислены факультетам в одной пропорции…
— Я уверен, у вас получится, если вы сделаете над собой усилие, — хихикнул
Дамблдор. — Поверьте, это помогает.
— Вот что не помогает — это наличие в школе настоящего Пожирателя Смерти, — резко
бросила Макгонагал.
— Ты думаешь, Минерва? — покосился на неё Дамблдор.
— Ещё я считаю, что на должность профессора Хогвартса следует приглашать людей,
имеющих хоть какое-то умение преподавать, не говоря уж о мало-мальском
представлении о предмете, — добавила она. — Впрочем, это к делу не относится.
— Я тоже считаю, что Пожиратель Смерти — это уже перебор, — задрав нос, заявил
Флитвик.
— И ты, Филиус? — усмехнулся Дамблдор. — Ну ладно, ладно… Вам стоит оценить
ситуацию с другой стороны. Это же самый настоящий Пожиратель Смерти, подручный
Волдеморта под самым нашим носом. Полный знаний и тайн, которые он будет готов нам
поведать…
— Что за чушь! — надменно фыркнула Макгонагал.
— Погоди, Минерва, — примирительно произнёс Дамблдор. — Он обязательно нам их
поведает, когда мы своим примером, достоинством и добротой убедим его, что он встал
не на ту сторону. Поверь мне, я прекрасно разбираюсь в людях и вижу, что мальчик
просто немного заблудился. Мы дадим ему толчок, поможем сделать правильный выбор…
— Так, у меня урок, — заявила Макгонагал, поднялась и вышла, ни слова более не
говоря.
Флитвик развёл руками, подмигнул Гарри, спрыгивая со стула, и выкатился из
кабинета.
— У меня, похоже, тоже пара начинается через три минуты, — напоказ вздохнул Гарри и
тоже встал.
— Не забудьте про баллы факультетам! — напомнил вдогонку Дамблдор.
Течение жизнь в маноре, которое сменило русло с началом учебного года и вынужденным
переселением Дореи, постепенно устаканилось. Лето ушло на то, чтобы привыкнуть к
неизбежности того, что Пераспера теперь будет постоянно перед глазами. Как-то
постепенно она заняла своё место в этом доме. Не то чтобы она так уж на глаза лезла
— наоборот, её обычно устраивал диван в гостиной, на котором она часто проводила
вечера, читая какую-нибудь книгу. Часто — потому что Нимфадора с Майклом
обнаружили, что с Перасперой играть интереснее, чем со скучными взрослыми, и
довольно часто они заманивали её к себе в детскую, откуда потом слышались вопли,
звуки сбиваемой мебели и даже урчание и мяуканье небольшого леопарда.
Поскольку погода в сентябре выдалась совсем уж дождливая, детям для игр Андромеда
вместе с Нарциссой и Дореей оборудовали большую залу в том же крыле, так что места
для гонок на леопарде было предостаточно. Даже не оборудовали, скорее, а
расчистили, отмыли до блеска, сменили интерьер, поставили две кроватки и перетащили
туда все игрушки. Пераспера попросила переселить её ближе к детской, и теперь,
случалось, там и читала, пока дети перед сном играли в тихие игры. В остальное же
время её фаворитом оставался диван. Как-то незаметно рядом поселилась стопка
пледов, чтобы укрывать ноги, а Гарри дождливыми вечерами приходил, чтобы развести
огонь в большом камине — приспособленном исключительно для производства тепла, а
вовсе не для путешествий, — и садился рядом в кресло, чтобы под шуршание страниц
насладиться несколькими минутами тишины.
Несколькими — потому что очень быстро его хватался кто-то из девушек или детей, и в
гостиной становилось как обычно шумно. Пераспера, впрочем, против шума как раз не
возражала, и довольно часто Гарри ловил в её глазах выражение искренней радости, и
одно это убеждало его в правильности её проживания под его опекой.
— Я полностью согласна, — кивнула Дафна, с которой он как-то поделился своими
размышлениями на эту тему. — Знаешь, мама не очень много рассказывала о тех
временах, но у меня создалось впечатление, что я дяди Дэйва ей было не то что
безрадостно, но, знаешь… Скучно большую часть времени.
— Да, но разве не лучше Перри было бы жить в Хогвартсе с друзьями? — возразил
Гарри.
— Пф-ф! — фыркнула Дафна. — Друзья, скажешь тоже. У мамы есть подруга, Эйвери, да и
то…
— Что? — не понял Гарри.
— Просто поверь, здесь маме лучше, — махнула рукой Дафна. — Она довольно дружна с
Цисси, обожает заниматься магией с Беллой, ей нравится играть с детьми, здесь у неё
есть дом и угол, где можно почитать. Она счастлива, любимый.
В середине октября случилось непонятное — вдруг пропала Нарцисса. Не вернулась
вечером из Лондона — и всё тут. Хотя обычно уже была в маноре, когда Гарри с
Беллатрикс и Перасперой возвращались их Хогвартса. Гарри не переживал ровно
пятнадцать минут, а потом не выдержал и понёсся в прихожую одеваться.
— Стой! — настиг его окрик Андромеды, когда он готов уже был выйти за порог. Он
раздосадованно развернулся, не понимая, что такого срочного могло понадобиться
именно в этот момент. — Ты куда собрался?
— В Лондон, — буркнул Гарри.
Она дошла наконец до него и встала совсем близко, заглядывая в глаза.
— Не надо тебе в Лондон, — вкрадчиво сказала она.
— Надо, конечно, — упрямо возразил он.
— Не надо, — терпеливо повторила Андромеда. — Цисси решила немного пожить у
родителей…
— Какого чёрта?! — громко возмутился Гарри.
— Тише, — шикнула она. — Цисси решила немного пожить у родителей, и тебе стоит это
оставить как есть.
— Ну хорошо, хорошо, — раздраженно согласился он. — Но всё же — она белены
объелась?
— Пожалуйста, будь повежливее, когда говоришь о моей сестре, — насупилась
Андромеда. — Ничего она не объелась…
— Тогда ещё раз — какого чёрта! — повторил он, чувствуя, что его вот-вот накроет
жаждой крови.
— И не шуми! — топнула она ножкой. — Цисси тебе не собственность и не игрушка. Куда
хочет, туда и идёт!
Гарри замолк, растерянно на неё глядя. Он уже как-то привык к мысли о том, что
сёстры — его, они никуда не денутся и всегда будут рядом. Ну по крайней мере до
того момента, пока не вернётся Дафна и не прогонит всех. Или не прогонит — он так и
не понял до конца, готова ли она будет жить вместе с сёстрами Блэк. Поведение
Нарциссы, которой вдруг захотелось пожить у родителей, в эту картину мира совсем не
вписывалось. Какого чёрта?!
— С ней хоть всё в порядке? — расстроенно вздохнул он.
— Всё хорошо, — ответила Андромеда, шагнула к нему, обняла и прижалась. — Просто
она хочет побыть одна и подумать о том и об этом…
— А здесь она не могла подумать? — проворчал он. — Да и одиночества здесь тысячи
гектаров, что ещё надо?
— Слушай, что ты меня спрашиваешь? — возмутилась она.
— А кого? — переспросил Гарри. — Ты же мне сама сказала, что мне к Цисси не надо
сейчас.
— Это не значит, что я тебе чем-то смогу помочь, — ответила она.
Даже в постели было как-то пусто. Гарри привык, что Нарцисса неизменно греет ему
левый бок, закатывается под мушку и обвивает ногой, и теперь было даже неудобно без
этого спать. Позже, когда Андромеда с Беллатрикс уснули, он почувствовал, как кто-
то пробрался к нему, закинув сверху ногу, улыбнулся в полусне и поцеловал Дафну в
лоб, крепче прижимая и испытывая благодарность за то, что она так решила его
подбодрить.
Пару дней Гарри продержался, а потом всё-таки не выдержал.
— Перри, у меня к тебе дело, — пробормотал он, усаживаясь рядом с ней в кресло,
когда она привычно читала вечером в гостиной.
— Правда? — удивилась она, округлив глаза.
— Ну да, — пожал он плечами. — Мне как раз захотелось проветриться…
— На ночь глядя, — вставила Пераспера.
— И я решил, что, может, тебе тоже захочется подышать воздухом, а заодно составить
мне компанию, — закончил он.
— Ну а заодно навестить особняк Блэков в Лондоне, так? — с хитрым лицом спросила
она.
— Зачем бы мне… — машинально отмахнулся Гарри, а потом спросил: — С чего бы ты так
подумала?
— Всё очень просто, — многозначительно закивала она, откладывая книгу и разглаживая
складки на юбке. — Цисси психанула и сбежала, а ты себе места не находишь и день
ото дня мрачнее, хотя казалось бы…
— Что — казалось бы? — не понял он.
— Ну как же, — пожала плечами Пераспера. — У тебя трое прекрасных детей, которые
никому не дадут соскучиться…
— Двое, — на автомате возразил он.
— Ага, — с готовностью кивнула она. — Ну извини, ошиблась. Двое прекрасных детей и
один прекрасный совсем чужой мальчик, точно. И к тому же четыре привлекательных
дамы, из которых одна так вообще такая красавица, что глаз не отвести…
— Четыре? — удивился Гарри. — Где ты насчитала четыре?
— Ну-у-у… — протянула она, глядя в потолок. — Думаешь, мать твоего совсем чужого
мальчика не стоит учитывать?
— Перри! — устало вздохнул Гарри, к тому же поняв, кого именно она скромно назвала
писаной красавицей. — Погоди, что значит — психанула? Ты что-то знаешь?
Андромеда наотрез отказалась обсуждать Нарциссу. Беллатрикс, как ни странно, тоже,
как он ни увещевал. Составить ему компанию для визита к Сайнусу и Друэлле тоже ни
та, ни другая желанием не горели. А Гарри просто печёнкой чувствовал, что поддержка
в разговоре с Нарциссой ему необходима позарез. Вариант взять с собой Перасперу, к
которой все девушки, включая Дорею, в разной степени испытывали нежные сестринские
чувства, родился спонтанно, и теперь нужно было её уговорить. А она, оказывается,
очень даже в курсе происходящего и что-то знает из того, о чём ему отказались
поведать Беллатрикс и Андромеда.
— Это всё моя природная наблюдательность, — сообщила Пераспера. — Ну и результат
анализа, конечно.
— Перри! — рыкнул он.
— Да тут только совсем слепой не заметит! — скороговоркой выпалила она, подпрыгнув
на месте, а потом спокойнее продолжила: — Цисси просто замуж хочется, вот и всё.
— За кого? — удивился Гарри.
Пераспера закатила глаза и всплеснула руками.
— Что, никаких идей? — с сарказмом в голосе спросила она.
— Ну и что, — нахмурился он. — Это же не причина…
— Ну это ты так думаешь, — пожала она плечами. — В общем, она отчаялась ждать и
просто тебя бросила.
— Что за бред, — раздраженно фыркнул Гарри. — Что значит — бросила?
— Ну то и значит, — пояснила она. — Жениться ты не собираешься, значит…
— Короче, — перебил Гарри. — Ты со мной?
— Ну-у-у, — протянула она, разглядывая потолок. — Я не знаю. Вот если бы мы могли
договориться относительно статьи четырнадцать…
Гарри сразу даже не понял, о чём речь, а когда дошло, чуть не поперхнулся от её
наглости. Мелкая зараза решила его шантажировать. И несмотря на то, что и вправду
наказывать воспитанницу он не собирался, — одного раза, когда он сорвался буквально
в горячке боя, ему и самому хватило выше крыши, — попытка что-то себе выторговать
на его проблемах вызвала негодование.
— Обойдёшься, — бросил он, поднимаясь, и пошёл в прихожую. Всё-таки стоило
сконцентрироваться на Нарциссе, а на Перасперу даже злиться не хотелось. Она
вскочила и побежала за ним. — Ты что это?
— Ну я с тобой же! — воскликнула она, быстро натягивая сапожки вместо домашних
туфель. — Что?
Сайнус его визиту не удивился. Лишь скользнуло в его взгляде некое недовольство
пополам с облегчением — словно он сетовал, что Гарри не явился раньше. Распахнул
дверь, когда увидел, кто пожаловал, и пригласил войти.
— Ты помнишь Перри, мою воспитанницу? — спросил Гарри поздоровавшись.
— Миссис Паркинсон, — кивнул Сайнус. — Конечно, помню. Прошу составить компанию нам
с Друэллой в гостиной. А ты, друг мой, — остановил он Гарри, тоже было двинувшегося
туда, — ступай-ка в библиотеку.
— В библиотеку? — ошарашенно переспросил Гарри, жалобным взглядом провожая
Перасперу, которую и привёл-то в качестве моральной поддержки.
Та ну ходу обернулась и виновато развела руками, увлекаемая Сайнусом по коридору.
Гарри вздохнул и пошёл в библиотеку.
Долго ждать не пришлось — уже буквально через пару минут дверь распахнулась, он
вскочил на ноги, и в него с размаху влетела Нарцисса. Сразу вцепилась и крепко
прижалась.
— Цисси, — только и успел пробормотать он, обнимая её.
— О, Мерлин, как же я хочу домой! — глухо пробормотала она, зарывшись лицом ему в
грудь.
— Погоди, не понял сейчас, — растерянно отозвался он.
— Я соскучилась и по тебе, и по сестричкам, и по племянникам, и даже по Перри,
которая сейчас как раз кормит баснями моих родителей, — пояснила она. — А вернуться
сама не могу.
По вполне понятной причине — если бы вернулась, в собственных глазах выглядела бы
неразумно.
— Цисси, я хотел сказать, что сделал глупость, — вздохнул Гарри. — Я пообещал
Альфи, что не женюсь, пока он сам не женится на чистокровной волшебнице.
Нарцисса помотала головой.
— Ты моя семья, — сказала она, подняла голову и заглянула ему в глаза: — Ведь так?
Ты моя семья?
— Без сомнения, — кивнул Гарри.
— Ну и мне этого достаточно, — заявила она и снова уложила голову ему на грудь. —
Всё остальное не столь важно. Но учти, Гарри, когда я захочу ребёнка, я обязательно
должна уже быть миссис Блэк, ты понял?
— Будет исполнено, — с улыбкой ответил он, гладя её плечи.
Буквально через два дня, с утра в воскресенье на пороге объявились Муди с
Монтенберри. Добби уже давно не только перестал предлагать надавать им пинков, но
даже наоборот, сразу вёл их в гостиную, где предлагал чаю в ожидании Гарри — если
он был занят. В этот раз они подгадали с визитом к концу довольно позднего
завтрака, практически к одиннадцати, и Гарри занят не был — если не считать за
занятие мысли о том, стоит ли сначала составить в библиотеке компанию Нарциссе, всё
утро откровенно строившей ему глазки, а уже потом запереться в кабинете с
Беллатрикс, которая незаметно касалась его ногой под столом во время завтрака, или
всё-таки не заставлять Беллатрикс ждать, а уже после того заволочь Нарциссу в
какой-нибудь тихий закуток. Или попросить Перасперу поиграть с детьми, а самому тем
временем уединиться в спальне с Андромедой… Как раз этот нелёгкий выбор помешал ему
сделать Добби, который объявил, что на крыльцо поднимаются двое авроров.
— Доброе утро, джентльмены, — поздоровался Гарри, встретив их на пороге.
— Доброе утро, Гарри, — откликнулся Монтенберри, пожимая его руку.
— Было бы доброе, мы бы не стали вас тревожить в выходной, — буркнул Муди.
— Кто-то умер? — нахмурился Гарри, жестом приглашая их в гостиную.
— К счастью, нет, — успокоил его Монтенберри. — Авроры прибыли вовремя.
Этой ночью снова случилось нападение Пожирателей смерти — и полугода не прошло с
тех пор, как они устроили бойню в доме семьи польских иммигрантов. На этот раз
довольно большая группа — три дюжины колдунов — напала на семью на севере Англии,
почти рядом с Шотландией. Чем им приглянулась семья Теодомарис, пока не выяснили,
поскольку ни один из десятка уцелевших Пожирателей не оказался в состоянии отвечать
на вопросы.
Началось всё с того, что в третьем часу ночи сработала сигнализация в Аврорате.
Нет, в доме Теодомарисов охранная система установлена не была, но зато она была у
Шамрокфор, их соседей. Услышав шум и крики в ночи, глава семьи недолго думая
активировал кристалл, чтобы подать сигнал дежурному аврору, и уже буквально через
пять минут прибыли две полные дежурные группы, чтобы принять бой, а за ними ещё
две.
Сначала события развивались примерно по тому же сценарию, что и в истории с
Офярнски — Пожиратели смерти окружили дом, запустили в небо Морсмордре, вошли
внутрь и подняли всех домашних на ноги. Главу семейства подвергли пыткам первого,
после него была очередь его супруги… и в этот момент, как раз в разгар вечеринки на
огонёк заглянули авроры. Им сильно помогла внезапность, десяток Пожирателей они
выбили почти сразу, приложив всех Петрификусами.
— Помните тех новобранцев, которые у нас появились прошлым летом? — спросил Муди. —
Ваших приятелей Манни, Нолана, Паркера и Йохана?
— Манфред Брунгильдсон теперь командует группой, — прокомментировал Монтенберри. —
Собственно, именно его отряд и дежурил этой ночью. В начале сентября, сразу после
того, как разрушили дом вашей приятельницы Визенгамот вспомнил предыдущее кровавое
нападение и собрался, чтобы обсудить приемлемые способы борьбы с подобным насилием…
— Надо же, — удивился Гарри. — Как это прошло мимо меня?
— Требование было таково, что до следующей атаки это решение останется в секрете, —
пожал плечами Монтенберри. — Простите, Гарри.
— Ничего, — кивнул он. — Я понимаю. Так что решили?
— С огромным скрипом продавили применение ударных заклинаний, — вздохнул
Монтенберри.
— С огромным скрипом? — не понял Гарри.
— Дамблдор очень активно противился такому решению, — покачал головой Муди. —
Взывал к тому, что мы должны быть благороднее наших противников. Требовал от
авроров быть гуманными и использовать только светлую магию. Обратимые сглазы,
Экспеллиармусы, Ступефаи и Петрификусы.
— Трудно было ожидать от него другого, — рассеянно пробормотал Гарри.
— Хорошо, что Амелия и не подумала уступить ему место председателя, — хохотнул
Муди.
— Да, как-то никто не догадался загодя проголосовать за возвращение Дамблдора, —
кивнул Монтенберри. — Потом, когда начались дебаты, он потребовал, но заседатели
дружно проголосовали против, и Дамблдор покинул Визенгамот.
— Надо же! — вытаращил глаза Гарри. — И каково решение?
— Решение таково, что при нападении последователей Волдеморта на беззащитных
волшебников и магглов авроры в первую очередь должны руководствоваться
соображениями безопасности населения и собственной, — ответил Монтенберри.
— Потом Барти провел собрание сотрудников департамента, на котором объявил, что
любой Пожиратель смерти, направивший палочку на аврора, должен быть уничтожен, —
добавил Муди.
— Ух ты! — нахмурился Гарри. — Лихо.
— Согласно новой инструкции, по прибытии на место преступления авроры должны первым
делом наколдовать противоаппарационные чары, а потом посредством Соноруса
потребовать от всех злоумышленников сложить палочки, — продолжил Монтенберри. — По
идее это должно заставить Пожирателей смерти сразу переключиться на авроров… В
общем, когда группа Манни прибыла на зов Шамрокфора, они были в сильном
меньшинстве. Тогда авроры сначала скрытно атаковали Пожирателей Петрификусами, а
чтобы те снова не смогли вступить в бой, обработали их конечности Брахиам Эмендо,
которому вы любезно нас научили…
— Потому прибыли остальные группы, и больше живых Пожирателей не осталось, —
перебил Муди.
— Среди авроров пострадавших нет? — поинтересовался Гарри.
— Нет, спасибо, — кивнул Монтенберри. — В результате десяток Пожирателей — в Мунго,
а потом, судя по всему, они будут отправлены в Азкабан. Авроры, благодаря
тренировкам, которые тоже, кстати, были предложены именно вами, понемногу обучаются
противостоять новой угрозе. А главное — расчёт Волдеморта на панику, похоже, не
оправдается.
— Отлично, — согласился Гарри. — И я рад, что чем-то могу помочь.
Назавтра об этом происшествии напечатали в “Пророке”. Гарри подумал, что не стоило
помещать в газете крупным планом портрет Манфреда Брунгильдсона и называть его
героем, но Барти Краучу, скорее всего, виднее. На обеде преподаватели вполне
ожидаемо обсуждали статью о доблестных аврорах, непримиримых воинах Света в борьбе
со Злом. Дамблдор в разговоре не участвовал и молча трапезничал, бросая быстрые
взгляды на участников беседы. Малфоя вообще не было видно, лишь какая-то невнятная
тень в дальнем от Гарри углу.
— Вот интересно, — крутя головой, спросила Синистра. — “Пророк” сообщает о тридцати
семи нападавших и одиннадцати новых пациентах тюремного изолятора при Аврорате.
Остальные, что, сбежали?
Дамблдор вздохнул, разглядывая что-то у себя в тарелке.
— Вы невнимательно читали, Аврора, — бодро откликнулась Вектор. — Там написано, что
никому из злоумышленников не удалось скрыться.
Дамблдор нахмурился, а из угла с тенью Малфоя раздался отчётливый скрежет зубов.
— А что это означает? — удивлённо захлопала глазами Синистра, разом превратившись в
школьницу, которая забыла подготовиться к экзамену.
— Это означает, что двадцать шесть волшебников было убито, — суровым голосом
произнесла Макгонагал и посмотрела на Дамблдора: — Альбус, как могла случиться
такая ужасная бойня? Двадцать шесть волшебников и волшебниц!
— Не напоминайте, Минерва, — тихим ответил Дамблдор. — Я противился этому как мог.
— Противились — чему? — требовательно переспросила она.
— Визенгамот решил, что авроры должны иметь возможность сражаться с последователями
Тома Марволо всеми доступными способами, включая заклятья, способные убить, —
нехотя сообщил Дамблдор.
— А вы где были?! — воскликнула Макгонагал. — Почему вы допустили такое безумие?
— Меня никто не слушал, — устало проговорил Дамблдор. — Как будто и вправду весь
совет сошёл с ума. Мы живём в страшные времена, Минерва. Те, кто должны защищать
нас от мрака, сами сеют мрак. Прошу тебя, не надо об этом, мне неприятна эта тема.
Больше за обедом никто не проронил ни слова, ели все в гнетущей, практически
давящей тишине. А Беллатрикс отчего-то поглядывала искоса на Гарри, словно хотела
ему что-то сказать.
— Что такое, милая? — негромко спросил он, когда они вышли из Большого зала.
— Кое-что пришло мне в голову, — усмехнулась она. — Не из-за того, что сказал
директор, а просто… Я подумала, что двадцать шесть человек это действительно
большая потеря для Тёмного Лорда. В прошлый раз он отступил, но тогда и ему
досталось… я надеюсь.
— В прошлый раз нас и было всего двое, — пожал плечами Гарри. — А теперь по первому
зову готовы появиться несколько групп авроров. Думаю, он и на этот раз спрячется.
Что, в общем-то, не очень удобно — хотелось бы всё-таки его прибить.
— Количество не обязательно переходит в качество, — покачала она головой. — Подумай
немного, что случится, если в следующий раз вместе с Пожирателями заявится их
хозяин.
Гарри подумал. И не откладывая в долгий ящик отправил письмо Монтенберри, предлагая
послать вызов и ему тоже, когда случится следующее нападение. Беллатрикс отчасти
права — даже в том виде, в котором он застал Аврорат четверть века спустя,
подразделение состояло из нескольких десятков хороших бойцов — да и только. Ни
слаженности, ни тактической грамотности — даже индивидуальную подготовку, как
выяснилось, можно было существенно улучшить. Благодаря тому, что Крауч оказался
вовсе не закоснелым ретроградом, а вполне готов был принять изменения, если они
вели к качественному улучшению, благодаря этому всему личный состав Аврората
постепенно подтягивается теперь по всем направлениям — но ещё не готов. И поэтому
две мощные боевые единицы в лице Гарри и Беллатрикс могут оказать решающее влияние
на ход сражения с Волдемортом.
Ответ от Монтенберри он получил уже вечером в маноре. Во-первых, Монтенберри
написал, что включение его и Беллатрикс в дежурную команду нештатными бойцами было
одобрено и Боунс, и Краучем. Во-вторых, доложил, что за день в лавке, торгующей
охранными системами, вычистили до донышка все полки на складе. В-третьих, выразил в
целом согласие с Беллатрикс и обещал принять эти соображения во внимание.
— Надо же, совсем неплохо, — оценила Андромеда, когда Гарри показал присланную
Паркинсоном копию перевода золота в её сейф в Гринготтсе. — Кто бы мог подумать,
что доброе дело может так хорошо оплачиваться.
Пераспера вскочила со своего места и забежала ей за спину, чтобы тоже посмотреть.
— Ого, — только и сказала она.
— Твою долю всё равно сразу поместят под замок, — напомнила Беллатрикс.
— А кстати, — подала голос Нарцисса. — Отчего это только вы с Гарри отправляетесь
воевать с… с Пожирателями смерти, а мы остаёмся дома сидеть? Это несправедливо.
— Твой вклад тоже очень ценен, — успокоила её Андромеда. — То, что мы делаем
артефакты, очень помогает и аврорам в том числе. Просто пойми, что это ничуть не
менее важно, чем посылать заклинания в Пожирателей…
— Ну всё равно, — надулась Нарцисса. — Это нечестно!
До конца недели ничего так и не произошло, и Гарри стал надеяться, что Беллатрикс
была неправа — Волдеморт всё-таки опять спрятался, получив ощутимый щелчок по носу.
Который у него даже наличествовал.
Утро субботы началось так же, как и предыдущие выходные. Даже дождь лил всё тот же,
судя по всему. По крайней мере оттенок серого за окном остался таким же, лишь
потемнел, ещё на неделю приблизившись к зиме. Нимфадора, едва встала, первым делом
прилипла к окну, завороженно вглядываясь в стену воды, льющей за окном, а потом со
вздохом пошла усаживаться за стол — и на этот раз покататься на Кисе у неё не
получится. Гарри от этой мысли тоже стало грустно — она подросла за полтора года,
она по-прежнему оставалась крохой, но то, как она поменялась, напомнило, что не
вечно она будет с нетерпением ждать выходных, чтобы помчаться навстречу ветру на
спине большого чёрного зверя. Однажды у неё появятся свои интересы, и детские
развлечения она просто забудет…
Делая вид, что отряхивает с сюртука капли дождя, в столовую зашёл Альфард,
поцеловал старшим племянницам руки, обошёл стол и уселся напротив Андромеды.
Появилась Пераспера, приветливо поздоровалась с Андромедой и Беллатрикс, потискала
Нимфадору, покачала на руках Арктуруса и опустила обратно на пол, где его оставила
ползать Андромеда, с серьёзным видом подставила щёку для поцелуя Гарри и уселась на
своё место. Пришла с кухни Нарцисса, за которой по воздуху шествовали чайник,
кастрюля с кашей и корзина с кексами, обвила сзади радостно улыбнувшуюся Перасперу
и чмокнула в щёку. Прибежавший к завтраку вперёд Дореи Майкл по своему обыкновению
двинулся вокруг стола, чтобы по очереди его потормошила и наградила поцелуем в щёку
каждая из девушек. Ворвалась в столовую Дорея, решительно подошла к Гарри,
коснулась губами щеки, после чего поздоровалась с остальными и устроилась на
излюбленном стуле.
Завтрак как завтрак. Гарри подумал, что как-то слишком быстро привык к тому, что
всё в жизни так хорошо. Что рядом сёстры Блэк, без которых — как показала короткая
история с Нарциссой — ему уже было бы трудно. Что есть наполняющие сердце нежностью
Нимфадора с Майклом, что по тёплому ковру ползает, стукаясь твёрдым лбом о мебель,
Арктурус. Что никуда не делась Дорея, которая наконец определилась, что лучше быть
очень хорошими друзьями, чем вообще не видеть друг друга. Что не оставляет своей
опекой Альфард, которому, впрочем, и остальная компания вполне нравится. И даже что
так бесцеремонно навязалась в воспитанницы Пераспера, которая, похоже, оказалась
ровно там, где ей стоило быть.
— Это… что? — ошеломленно произнесла она.
Завтрак уже закончился, и Добби доставил с кухни ещё один чайник. А теперь в
столовую по воздуху торжественно вплывал торт, украшенный кондитерскими свечками.
Из самого Парижа, в который Гарри не поленился смотаться ещё ранним утром. Он
почувствовал, как рот сам собой расплывается в широкой улыбке оттого, как
ошеломление на её лице постепенно сменяется искренней радостью. Блюдо сделало круг
вокруг стола и мягко приземлилось прямо перед Перасперой.
— Торт, — констатировала очевидное Нарцисса, сияя ослепительной улыбкой.
— Торт? — переспросила Пераспера, переводя взгляд от Нарциссы к Гарри, от Гарри к
Беллатрикс, от Беллатрикс к Андромеде, от Андромеды к Дорее, от Дореи к Альфарду и
снова по кругу.
— Торт! — важно подтвердила Нимфадора, которая уже приготовилась, держа вилку в
кулачке.
— С днём рождения! — в тон ей выпалил Майкл, не сводя глаз со свечей. — А можно мне
задуть огоньки?
— Вот когда у тебя будет день рождения, тогда задуешь, — с улыбкой возразила Дорея.
— Ну тогда кусочек можно? — жалобно протянул он.
— Ну конечно, — кивнула ему Пераспера. — А это правда мне?
— С днём рождения, Перри, — улыбнулся Гарри.
— Спасибо! — кивнула она. — Спасибо! — обвила руками шею Нарциссы и крепко
прижалась, вскочила и по кругу принялась обнимать всех подряд, не переставая
повторять: — Спасибо, спасибо!
Дошла до Гарри, скромно вытянулась, сложив руки спереди, и, бросив взгляд
исподлобья, присела в книксене.
— Спасибо, Гарри, — тихо произнесла она. — Я люблю вас всех.
— Мы тоже любим тебя, милая, — произнесла Беллатрикс, взяв её за руку.
Пераспера вопросительно посмотрела на Гарри, и он кивнул.
— Теперь время задуть свечи и загадать желание, — громким шёпотом подсказала
Нарцисса. — И убедись, что свечей ровно столько, сколько должно быть!
Пераспера с готовностью кивнула, молнией обогнула стол и уселась на своё место.
Внимательно пересчитала свечи, бросила на Гарри ещё один благодарный взгляд,
зажмурилась и надула щёки.
— С днём рожденья тебя, — запела Нарцисса, хлопая в ладоши, и остальные за ней
подхватили. — С днём рожденья тебя. С днём рожденья, Перри милая, с днём рожденья
тебя!
Не раскрывая глаз, Пераспера дунула, гася свечи, расставленные по кругу в центре,
потом распахнула глаза и расплылась в счастливой улыбке.
Глупо было делать предсказания относительно того, как поступит Волдеморт. Тот
Волдеморт, которого Гарри знал, прекратил своё существование год назад, когда
практически всё его воинство было перемолото в кровавые ошмётки слаженными усилиями
Гарри и сестёр Блэк. Тот Волдеморт точно спрятался бы, случись ему после этого
потерять ещё три дюжины миньонов, из которых в живых остались лишь десять — да и то
вскорости наверняка отправятся в Азкабан. Собственно, тот Волдеморт так и сделал
год назад.
Следующее нападение произошло через три дня после того, как отпраздновали день
рождения Перасперы. Дафна, с которой Гарри тихо переговаривался, вдруг
встрепенулась, вскочила с кровати, поцеловав его в щёку, и убежала в ванную. Пока
Гарри недоумённо смотрел ей вслед, рядом раздался хлопок, и из воздуха появился
Добби.
— Хозяин, вам послание, — сообщил он. — Мистер Муди явился через камин и сразу
отбыл.
— Ч-чёрт, — пробормотал Гарри и тряхнул головой, чтобы прогнать остатки сна. — Я
сейчас, подожди за дверью.
— Что такое? — сонно пробормотала Нарцисса, которая, казалось, спокойно спала, пока
Гарри с Дафной предавались безумию, и тут проснулась от негромкого шёпота.
И хлопка, конечно.
— Скорее всего, нападение Пожирателей смерти, — ответил Гарри, быстро одеваясь. — Я
же просил Монти, чтобы меня пригласили поучаствовать в вечеринке.
— Я с тобой, — буркнула она, вылезая из-под одеяла.
— Погодите, а я, что, снова с детьми останусь? — подала голос Андромеда.
— Как хранительница стратегического резерва еды для Арчи, — хмыкнула Беллатрикс,
успевшая одеться даже раньше Гарри и теперь придирчиво разглядывающая в зеркале
свой новый походный наряд.
— Да включите уже свет, — недовольно произнесла Нарцисса.
— Можно подумать, я несу исключительно функцию еды для Арчи, — раздраженно
отозвалась Андромеда.
— Ну не только, — подмигнул ей Гарри и потянулся рукой, по которой она немедленно
шлёпнула.
Беллатрикс зажгла светильники в комнате, и все дружно зажмурились.
— А что вы вскочили, кстати, — поинтересовался Гарри, проверяя, быстро ли
вынимается пистолет. — Вдруг это Альфи напился и теперь со скуки сонеты пишет и
шлёт через авроров?
— Тогда ему не жить, — равнодушно откликнулась Беллатрикс. — Зато мы уже готовы.
— Отлично, — согласно кивнул Гарри.
Предсказание относительно стихов от Альфарда тоже не сбылось. Муди в нескольких
словах написал, что авроры выдвигаются по вызову, и оставил адрес.
— Бристоль, — кивнул Гарри. — За пятнадцать минут долетим.
— Я там была неподалёку, — толкнула его под руку Нарцисса. — Можно аппарировать, а
потом за пару минут дойти.
— Тем более что в гущу битвы сразу лучше не лезть, — добавила Беллатрикс и потянула
её на выход. — Пойдём доставишь меня, а я вернусь и захвачу Меду с…
— Есть способ лучше, — остановил их Гарри. — Ни к чему пешком идти до границы
манора. Добби, как нам лучше попасть в Бристоль, на бульвар Рекроад?
— Через камин, хозяин, — провозгласил тот. — Оттуда в трактир “Пиявки да лягушки” —
и вы там.
— Тогда перенеси нас в комнату в камину, — сказал Гарри. — Девушки, готовы?
За детей он не волновался — ещё в пятницу у них состоялся разговор с Перасперой,
которая очень ответственно отнеслась к своей миссии и пообещала, что, если взрослых
с утра в маноре не окажется, она позаботится о младших. Кладовая всегда была
заполнена продуктами, на отдельной полке стояли обработанные консервирующим
заклинанием бутылочки с молоком для Арктуруса. Готовить Пераспера умела и раньше, а
за последние пару месяцев сильно повысила мастерство, постоянно помогая кому-нибудь
из девушек по кухне, поэтому Гарри особо не переживал, справится ли она, если вдруг
что-то пойдёт не так, если все четверо — точнее, пятеро, — по какой-то причине не
смогут вовремя вернуться.
Изначально он рассчитывал на Дорею, но та сразу отказалась, сославшись как раз на
присутствие в доме Перасперы. И не пожелала отсиживаться, пока остальные Блэки
сражаются с Пожирателями. Поэтому Добби доставил её в комнату с камином почти
одновременно со всеми — одетую в удобную для схватки одежду и преисполненную
решимости.
Даже если бы Нарцисса не представляла, куда идти, они бы всё равно не заблудились —
в небе в паре сотен метров от крыш переливалась зелёным Маска смерти, заглатывающая
змею, а почти точно под ней отсвечивали сполохи заклинаний, слышался гром и треск.
Гарри не раздумывая бегом двинулся в ту сторону, убедившись, что девушки от него не
отстают. Чем ближе, тем сильнее сквозь шум и грохот были слышны вопли волшебников,
выкрикивающих заклинания, стоны раненых и смачные ругательства. Почти добежав до
места, перешёл на шаг, дошёл до угла, осторожно выглянул и спрятался снова, с
трудом удерживаясь, чтобы не хлопнуть себя ладонью по лицу.
— Так всё плохо? — участливо поинтересовалась Беллатрикс, тоже выглянула и
поморщилась: — Фу, неужто я тоже так раньше делала?
— У тебя не настолько всё запущено было, — пожал плечами Гарри.
— Ну так может, по-быстрому разберёмся? — сдерживая аристократичный зевок,
предложила Дорея.
— Если сможем отличить, кто тут кто, — мрачно заметила Беллатрикс.
— А давайте, — махнул рукой Гарри. — Только давайте так — если не уверены, то
исключительно Ступефай или Петрификус…
— Погоди, — не поняла Дорея, и даже в темноте ночи, освещаемой всполохами огня и
заклинаний, стало видно, как она резко побледнела. — Ты что, предлагаешь нам до
смерти убивать Пожирателей?
— Если не хочешь, то не надо, — фыркнула Нарцисса. — Я вот не буду без нужды. До
смерти.
— Меня больше заботит, где мне найти Монти и Ала, — озадаченно произнёс Гарри,
снова бросив взгляд за угол на беспорядочное побоище, что там творилось. — Ну да
ладно, валите всех, а потом разберёмся…
Девушки разбежались в стороны и двинулись в сторону схватки, вытянув перед собой
палочки. Гарри медленно пошёл за ними, наблюдая и отслеживая обстановку. Звуки
битвы начали постепенно меняться — толстые Ступефаи Дореи со свистом взрезали
воздух, тяжело врубаясь в попадающихся ей на глаза волшебников. Одного отбросило на
троих таких же товарищей в белых масках и чёрных балахонах, и сразу же в
образовавшуюся кучу-малу врезалось ещё штук шесть так быстро, что казалось, их
выпустили из пулемёта. Гарри взмахнул палочкой, бросая валяющуюся на земле дверную
створку наперерез Редукто, летящему в отвлёкшуюся Нарциссу. Какой-то волшебник в
последнюю секунду успел выставить Протего, отражая Брахиам Эмендо, посланный
Андромедой, и взмахнул палочкой, чтобы контратаковать, но не закончил заклинание.
Он взмахнул левой рукой, и почти сразу ему пришлось ставить ещё Протего, отражая её
следующую атаку. Она всплеснула руками, тоже помахала рукой и пошла дальше,
благосклонно кивнув, когда волшебник пристроился ей вслед. Беллатрикс металась в
разные стороны, совершая такие резкие скачки, что могло показаться, что она
аппарирует. Эту технику она придумала пару недель назад — точная почти мгновенная
левитация себя за одежду, которая требовала не только ювелирной точности в работе с
заклинанием, но и высокопрочных материалов наряда. То тут, то там она метко
прикладывала попадающихся волшебников — кого просто Экспеллиармусом, кого
Петрификусом, а кого и чем покрепче. Гарри ясно видел, как она проявилась рядом с
двумя колдунами, столкнула их головами, которые лопнули, как два спелых арбуза, и
не задерживаясь метнулась через всё ристалище, чтобы выпустить Петрификус в ещё
одного…
Через минуту или две всё было окончено. В центре сражения возвышалась чудом
уцелевшая каминная труба, окружённая грудой кирпичей, которые только и остались от
разрушенного до основания дома. В результате между несколькими коттеджами
образовалась серьёзных размеров проплешина, заваленная разным хламом и телами
вошлебников. Гарри повернулся к Монтенберри, который образовался за плечом секунд
тридцать назад и с тех пор не проронил ни слова.
— Ну и ну, — развел руками Монтенберри. — Вот же… отрыжка беременного дромарога!
— В каком смысле? — не понял Гарри.
— В таком, — поджал губы Монтенберри. — Вот что это было? Два десятка лучших
авроров за компанию с тридцатью бандитами за несколько десятков секунд раскиданы
четырьмя хрупкими барышнями.
— Я пойду наших подниму, — грустно вздохнул Муди, который приплёлся, всё так же
хвостиком следуя за Андромедой.
— Может, пусть полежат, подумают? — предложил вдогонку Монтенберри, но Муди уже
ушёл достаточно далеко.
Андромеда осталась вместе с ним. Беллатрикс же бродила между раскиданными фигурами
в балахонах, переворачивала лицом кверху и заклинанием срывала маску — серебристую
или белую. Несколько секунд вглядывалась в лицо, а потом деловито лишала конечности
костей и не глядя переходила к следующему.
— Как-то слишком просто всё, — покачала головой Дорея, встала рядом и проверила,
легко ли палочка выходит из наручи. Гарри с удовлетворением отметил, что Андромеда
не зря провела с ней столько времени, упражняясь в магии. — Какой смысл был так
рано…
Она не договорила. Раздался хлопок, и над тем местом, где раньше была лужайка
перед домом, величественно поплыла фигура в мантии длиной метра три как минимум.
Дорея снова выхватила палочку, те авроры, которые уже успели встать, дружно
направили на нового гостя свои, а Муди двинулся быстрее, пытаясь успеть к
оставшимся пяти поверженным аврорам.
— Я опять опоздал. Ничтожные, как вы посмели поднять палочку на моих… — со злой
угрозой в голосе произнёс Волдеморт. Негромко, слышно было его очень отчётливо,
будто другие звуки стали глуше на время. При этом он поворачивался вокруг своей оси
и осёкся, когда увидел Беллатрикс, которая уже успела закончить свой обход, и
теперь спокойно стояла, держа в опущенной руке палочку. Вторая рука была за спиной,
но Гарри знал, что она уже достала пистолет и ждёт повода, чтобы пустить его в
дело. Волдеморт с минуту разглядывал её, а потом кивнул: — Беллатрикс.
— Тёмный Лорд, — откликнулась она, так же кивнув в ответ.
— Ты меня предала, — процедил он. — Ты предала меня, а теперь смеешь выступать
против меня? Ты напала на моих слуг, ты…
— Твоим слугам стоит держаться подальше от мест, где могу оказаться я, — холодно
перебила Беллатрикс.
— Авада Кедавра!!! — заорал моментально взбесившийся Волдеморт, выпуская в её
сторону чуть ли не сноп зелёного пламени.
Гарри видел, как Беллатрикс спокойно шагнула вбок, уходя с линии атаки, но решил
подстраховаться. К тому же ему не понравилось, что к Беллатрикс такое внимание, а
про него совсем забыли. Свалившаяся каминная труба разлетелась в крошки, когда в
неё ударил луч Авады.
— Авада Кедавра! — снова крикнул Волдеморт, и подпрыгнувший в воздух кусок стены
разлетелся на кирпичи.
Они даже упасть не успели, как собрались вместе и закружились, образовав
веретенообразный щит между Волдемортом и Беллатрикс, которая очень быстро
сообразила, чего от неё хочет Гарри, и на лету придумала как защититься.
— Ты ничто против моей силы! — взревел Волдеморт, и кирпичи брызнули в стороны. —
Авада Кедавра!
Заклинание ударило в ещё один кусок стены, а Волдеморт резко развернулся, чтобы
небрежным взмахом пальцев отразить серию Бомбард, которую выпустил в него Гарри.
Скользнул вбок, уклоняясь от заклинаний Беллатрикс и снова отмахнулся от следующей
порции, которую за секунду выпустил в него Гарри. Не сговариваясь все авроры
атаковали его, и с минуту он крутился ужом на сковородке, даже не пытаясь послать
заклинание в ответ. Гарри было видно, как девушки посылают заклинания с максимально
возможной скоростью, и казалось, что ещё немного, и они в два с половиной десятка
палочек возьмут верх над его мастерством, а потом открылся портал, и оттуда потоком
хлынули авроры…
Разбросанные вокруг обломки здания одновременно взлетели в воздух, создавая
непроницаемую завесу метров на шесть по высоте, повисели немного и рухнули вниз.
Кто-то мощным порывом ветра сдул в сторону пыль, и стало ясно, что Волдеморта здесь
больше нет.
— Сбежал, — то ли с облегчением, то ли с сожалением выдохнул Монтенберри.
— Я спать, — махнул рукой Гарри. — Вы уж простите, Монти…
— Да какой там, — нахмурился тот в ответ. — Если бы вы не положили этих голубчиков,
мы бы сейчас собирали трупы авроров. Я очень рад, что мы позвали вас.
— Я тоже, — согласился Гарри и взял за руку Дорею, чтобы аппарировать с ней. —
Удачно получилось. Спокойной ночи, Монти.
— Спокойной ночи, — откликнулся Монтенберри и раскланялся с девушками: — Мисс Блэк,
мисс Уайт, мисс Блэк, мисс Блэк!
На этот раз Дамблдор не был таким несчастным. С добродушным любопытством он
поглядывал на невыспавшегося Гарри, но никак не комментировал его помятый вид.
Беллатрикс каким-то чудом выглядела совсем свежей, но и это было объяснимо — она-то
вчера уснула, едва добралась до подушки, чему уж точно обрадовалась Нарцисса,
справедливо рассудив, что ей больше достанется. Гарри же, когда и Нарцисса с
Андромедой тоже уснули, часа полтора провёл в обществе Дафны, причём больше часа —
просто разговаривая.
— Что ты скажешь о моих снах? — спросил он, гладя её по голове, которую она уложила
ему на плечо.
— Скажу, что меня одновременно и радует, и огорчает, что тот Гарри не может совсем
забыть Дафну, — с лёгкой улыбкой ответила она.
— Почему? — удивился он. — Почему ты думаешь, что он не может забыть?
— Потому что он часто смотрит на картину, которую ему, похоже, вышила Панси, —
пояснила Дафна. — Помнишь, мы с тобой тогда только поженились и просто оторваться
друг от друга не могли, я за тобой даже на работу ходила? Панси попросила
посмотреть на нас с тобой. На нас, когда мы вместе…
— Так вот почему мне эта картина кажется знакомой, — кивнул Гарри. — Надо же, а я и
не обратил внимания, как он временами на неё заглядывается… Но я вовсе не про это,
любимая.
— Не про животик ли Астории? — хихикнула она. — Завидуешь, что у того Гарри будет
ребёнок от моей сестры?
— Вовсе нет, — хмыкнул Гарри. — Радуюсь за счастливчика.
— Ага, ты заглядывался на мою сестру! — смеясь поддела она.
— У тебя красивая сестра, — ответил он, целуя её в нос. — Но, кроме тебя, я вообще
никого вокруг не видел.
— Я люблю тебя, — шепнула она и потёрлась носом о щёку.
А потом вскочила и убежала — оттого, что почувствовала, что через минуту в спальню
аппарирует Добби.
— У тебя сейчас лицо такое дурацкое, как будто ты о своей жене думаешь, — шепотом
заметила Беллатрикс, толкнув его локтём под рёбра.
Гарри очнулся от своих мыслей и понял, что Дамблдор как раз что-то говорит.
— …Всего четырнадцать трупов, — закончил Дамблдор.
— Это ты, что ли? — одними губами спросил Гарри.
Беллатрикс равнодушно пожала плечами.
— Это всё равно ужасно много, — покачала головой Макгонагал. — Вы хотя бы пробовали
говорить с аврорами?
— Пробовал, — пожал плечами Дамблдор и довольно сверкнул очками. — Сначала мне это
занятие показалось напрасной тратой времени, а потом я понял, что они что-то
скрывают…
Гарри напрягся. Неизвестно, как поведёт себя Дамблдор, если узнает, что они с
Беллатрикс причастны к этому всему.
— Что же? — нетерпеливо поджала губы Макгонагал, намекая, что пауза несколько
затянулась.
— Том вернулся, — радостно улыбнулся Дамблдор.
— Том Риддл? — с отвращением переспросила Макгонагал. — Этот мясник?
— Этот талантливый юноша, — поправил Дамблдор и мечтательно закатил глаза: — Всё-
таки я надеюсь, что однажды мне удастся сделать из него хорошего человека.
— Вот уж кого я бы я не возражала, если бы прибили авроры, — холодно процедила
Макгонагал.
— Не стоит, Минерва, — грустно покачал головой Дамблдор. — Есть вещи похуже смерти.
Следующее нападение произошло через неделю и ничем особенным не запомнилось —
помимо того, что полностью было вырезано семейство полукровок где-то в забытой
Мерлином деревушке на севере Англии. Чуть позже Гарри видел пятикурсницу в слезах,
которую стайкой синичек утешали подруги с Хаффлпаффа, и надутого первоклассника-
гриффиндорца с потерянным взглядом, с которым, прикрывая лицо носовым платком, о
чём-то говорила распереживавшаяся Макгонагал, плакавшая, судя по всему, за обоих.
Родители школьников, как было написано в “Ежедневном пророке”, с презрением
отнеслись к слухам о нападениях Пожирателей смерти и проигнорировали необходимость
установки сигнализации. Они даже не стали укрывать дом от внимания магглов,
благодаря чему собственно о бойне авроры всё-таки узнали, — хоть и неделю спустя, —
когда кто-то случайно прочитал об этом в маггловских газетах. Министерство
немедленно обнародовало указ о том, что малоимущим семьям артефакты будут
предоставляться бесплатно — но убитых волшебников было уже не вернуть.
Разумеется, и о потенциальном участии Волдеморта в расправе ничего не было известно
— просто не было свидетелей. Даже место нападения уже было до капельки крови
вычищено магглами, и детали того, что те назвали “Бойней в Хамслоф”, можно было
извлечь лишь из маггловских газет.
В выходные серые тучи вдруг разогнало, и луга вокруг манора залило солнцем.
Полюбовавшись за завтраком на эту картину, Гарри, зажав под мышкой Майкла и взяв
Нимфадору за руку, направился наружу — в излюбленное путешествие по дорожкам и
лугам. Уже почти добрался до входной двери, как дорогу преградила Пераспера.
— Ты чего это? — удивился он. — Тебе что-то нужно прямо сейчас?
— Нужно, — со смущённой улыбкой кивнула она. — Компания.
— Я не против, вот только мы собрались… — начал Гарри.
— Вот и я про это, — перебила она. — Можно, я с вами?
— Что за вопрос? — хмыкнул Гарри. — Одевайся скорее и догоняй, мы небыстро пойдём.
— Я мигом! — обрадовалась Пераспера и бросилась натягивать сапожки. — Я сейчас!
Выйдя за дверь, Гарри поставил Майкла, который уже начал пыхтеть, вися на его руке,
и они втроём пошли обходить здание манора, чтобы выйти на тропинку к лесу. Завидев
лужи, Майкл сразу дёрнулся в них побродить, и Гарри отпустил руку. Нимфадора сразу
же потребовала отпустить и её тоже, и они на пару принялись бороздить в своих
высоких сапогах попадающиеся водные преграды.
Гарри не удивился, когда рядом, думая, что она ступает неслышно, появилась крупная
пятнистая кошка — он-то учуял её, ещё только когда она вышла за порог. Опустил
руку, провёл ладонью по голове и почесал между ушами, отчего Пераспера громко
затарахтела от удовольствия.
— Амина! — воскликнула Нимфадора, наконец заметив, кто к ним пожаловал в компанию.
— Ура, ты пришла! Покатаешь меня?
Пераспера подошла к ней и присела, чтобы Нимфадоре было удобнее забраться на спину.
Та уселась, потом улеглась, плотно прижавшись к шее и вцепилась в густую шерсть.
Пераспера моментально сорвалась с места, разгоняясь длинными прыжками, и через
секунду исчезла, будто её не было, лишь быстро удаляющийся истошный вопль Нимфадоры
указывал, куда она скрылась. Майкл, всё так же стоящий посреди лужи, озадаченно
посмотрел на Гарри.
— А я? — спросил он немного обиженно. — Я тоже хочу кататься!
— Ну как раз на этот случай у тебя есть папка, — рассмеялся Гарри, превращаясь в
зверя.
Майкла уговаривать не надо было — как заправский всадник он вскочил Гарри на спину
и сразу пропустил пальцы в шерсть, крепко цепляясь. Гарри не позволил бы ему
свалиться, — ещё тренируясь с Нимфадорой, он научился бежать так, чтобы всадница ни
за что не сверзилась со спины, — но об этом ему не говорил, решив, что здоровое
чувство опасности Майклу не помешает. Гарри сорвался с места, полностью выпустив
когти, чтобы не пробуксовывать по влажной земле, и Майкл заорал почти сразу. Гарри
не нужно было видеть Перасперу, став зверем, он чуял не только её горячий след, но
и её саму даже таком расстоянии — которое, впрочем, достаточно быстро сокращалось.
Он бы и слышал её, но почти все звуки заглушал восторженный вопль Майкла,
замолкавшего, лишь чтобы набрать в лёгкие новую порцию воздуха.
Догнав Перасперу, снизил скорость и понёсся рядом, доверив ей выбирать дорогу. Она
же проскакала ещё пару километров, стремительными прыжками стелясь над землёй, а
потом резко сбавила ход и дальше потрусила, оскалив пасть и шумно дыша. Ещё через
километр или чуть больше того Нимфадора что-то шепнула ей на ухо, Пераспера
остановилась, а Нимфадора стала слезать и в результате просто свалилась. Пераспера
поддела её мордой, помогая подняться, Нимфадора вцепилась в её шерсть и пошла
рядом. Майкл ногами топать не пожелал, лишь сел вертикально и гордо покачивался на
каждом шаге, держась за шерсть одной рукой.
Обычный маршрут прогулки, проложенный в обход препятствий вроде широких ручьёв,
оврагов и густых зарослей, представлял собой кольцо километров десять в окружности.
Добравшись до дальнего конца, Гарри обернулся человеком, Пераспера повторила за ним
и зашагала рядом, отпустив Нимфадору бегать вокруг вместе с Майклом.
— Ты здорово с ними управляешься, — кивнул Гарри в сторону детей.
— Мне приятно, — откликнулась она. — Ты ведь не жалеешь, что я тебе навязалась? В
воспитанницы, я имею в виду.
— А по мне видно, что жалею? — усмехнулся он. — Но если ты только из-за этого…
— Нет! — поспешно перебила Пераспера и даже схватила его обеими руками за рукав. —
Нет, ты не подумай! Мне… Мне самой хорошо. Мне нравится быть, знаешь…
— В семье? — подсказал он. Она активно закивала в ответ. — Ты поэтому не стала
скрываться и перекинулась прямо под окнами манора?
— Поэтому, — подтвердила она. — У меня нет секретов ни от кого из… нас. Даже от
Дореи, хотя…
— Хотя? — переспросил Гарри.
— Ты меня извини, но меня это постоянно грызёт, — пробормотала она. — Я всё никак
не пойму, в каких вы отношениях. С одной стороны, Майкл, а с другой…
Гарри рассмеялся.
— О да, не одна ты голову сломала гадая, — ответил он. — Всё очень просто. Мы с
Дореей друзья. Очень хорошие друзья, понимаешь? Мы любим друг друга, да, но — как
брат и сестра.
— Очень странный результат отношений брата и сестры, — буркнула Пераспера.
— Ну технически-то мы достаточно дальние родственники, — пожал плечами Гарри. — А
Майкл… я рад, что он есть. Погоди, давай я тебе всё расскажу по порядку…
Тем же вечером состоялся разговор с Андромедой — и, что было понятно, с Дореей
тоже. Андромеда позвала Гарри на кухню, где Дорея как раз занималась уборкой после
ужина, обхватила плечи руками и несколько минут молчала хмурясь.
— Энди, — позвал Гарри, когда понял, что говорить она не будет.
— Мне ужасно неудобно, — извиняющимся тоном сказала она и снова замолкла.
Гарри посмотрел на Дорею.
— А я что? — возмутилась та. — Мне тоже неудобно.
— Погодите, — кивнул Гарри, складывая руки на груди и упирая подбородок в ладонь. —
Я, кажется, знаю.
— Знаешь? — недоверчиво переспросила Андромеда.
— Думаю, что да, — кивнул Гарри. — И не вижу, отчего вам должно быть неловко.
— Оттого, что мы сами к тебе с этим пристали, — напомнила Дорея.
— Сказали, что мы волшебницы, — подхватила Андромеда. — Что можем за себя постоять
и не собираемся сидеть дома, пока другие сражаются.
— Я, положим, немного не так это сформулировала, — пожала плечами Дорея. — Но суть
была примерно такая.
— И я не стал возражать, — согласился Гарри. — Потому что вы обе правы.
— А теперь я думаю про то, что ты мне рассказал про Дору, — нахмурилась Андромеда.
— Про то, как у неё родился сын, и почти сразу после этого она отправилась
сражаться и умерла. И сын остался без родителей.
— А я думаю о том, что чуть всерьёз не оконфузилась, когда от этой твари, которую
вы называете Волдемортом, дохнуло злобой и смертью, — резко произнесла Дорея. — В
общем, я не боец.
— Я тоже, — присоединилась Андромеда. — Я не хочу идти в битву, оставляя дома Арчи
и Дору.
— И Майкла, — добавила Дорея.
— И Майкла, — согласилась Андромеда. — Ну, что ты скажешь? Мы ужасные, да?
Гарри улыбнулся, подошёл к ней, поцеловал и обнял. Посмотрел на Дорею, дотянулся до
неё и прижал к другому боку.
— Вы обе молодцы, — сказал он. — Я рад, что вы решили именно так, и рад, что
рассказали мне. Серьёзно.
— Серьёзно, — улыбнулась Андромеда.
— Так значит, нам не нужно больше вскакивать на вызовы? — уточнила Дорея.
— Вам и раньше не нужно было, — хмыкнул Гарри. — Как бы ещё Цисси уговорить…
— Уговоришь её, — вздохнула Андромеда. — Детство в одном месте играет…
— Но тогда мы возвращаемся туда, откуда начали предыдущий разговор, — нахмурилась
Дорея. — Мне не показалось правильным, что вы с Беллой — а теперь ещё и с Цисси —
сражаетесь против общей угрозы, а я просто сижу в безопасности в четырёх стенах.
— Можно же и по другому помочь, — ответил Гарри. — Монти как раз спрашивал меня,
нет ли возможности потренировать авроров обращаться с палочкой, как это делаете вы.
— Ну ты даёшь, — покачала она головой, изумлённо на него глядя. — Всё это время ты
знал, что нам не обязательно самим биться со злодеями…
— Ты бы меня всё равно не послушала, — отмахнулся он. — В общем, в понедельник к
девяти утра в Аврорат, там вас встретят Ал, Монти или Боунс. Энди уже знает, как и
чему учить, а для тебя будет хорошей тренировкой передать свои умения кому-то ещё.
— Кому бы ещё передать моё умение мыть посуду, — вздохнула Дорея отстраняясь.
— Действительно, кому бы, — покладисто согласился Гарри, кивнув в сторону раковины,
где посуда мылась сама.
Следующее нападение случилось в ночь со среды на четверг и, естественно, каких-то
особых результатов от тренировок авроров ожидать не стоило. Андромеда вечерами была
усталая и раздражённая, жалуясь на отвратительную физическую подготовку авроров,
которой, собственно, ей и приходилось заниматься. В понедельник вечером Дореи
вообще не было видно — по словам Нарциссы, она настолько вымоталась за день в
Аврорате, что, вернувшись домой, легла пластом. Во вторник в Аврорат отправились
Нарцисса с Андромедой, оставив Дорею дома с детьми, а в среду выпала очередь
Андромеды хлопотать по хозяйству и развлекать детей.
Ещё на прошлой неделе Гарри передал Муди галлеон для связи, три раза повторив, что
это ни в коем случае не взятка, но сообщение о нападении тот всё равно доставил
сам. Сборы много времени не заняли. Адрес оказался совсем незнакомым, Добби тоже
спасовал, и самым простым способом добраться до места оказался портальный ключ в
Аврорате.
Второй конец портала разместили неожиданно близко к месту нападения, и Гарри
пришлось немного поволноваться, прежде чем Нарцисса добежала до ближайшего укрытия
и уже оттуда выглянула, чтобы окинуть взором кучу-малу, которая должна была
называться сражением. За Беллатрикс Гарри не волновался — она уже успела
продемонстрировать, что не только полностью усвоила все его уроки, но ещё и
неустанно придумывает всякие новые способы одолеть соперника в противостоянии.
Поскольку битва очень сильно напоминала предыдущую, Беллатрикс сразу двинулась в
сторону сражающихся, стараясь оставаться в тени, отбрасываемой стенами почти не
разрушенного коттеджа и меткими заклинаниями атакуя попадающихся ей на глаза
волшебников. Гарри кивнул Нарциссе, и та, покинув укрытие, скользнула в другую
сторону от Беллатрикс, чтобы навести порядок с этого края. Гарри последовал за ней,
чтобы помочь, если она отвлечётся. Грохот заклинаний и крики волшебников постепенно
начали стихать, а буквально через несколько минут из портала высыпала большая
группа авроров, которых как раз должны были вызвать, когда Гарри с Беллатрикс и
Нарциссой заявились в Аврорат.
И почти сразу совсем недалеко от Гарри, между ним и аврорами, с хлопком появился
Волдеморт. Не раздумывая он атаковал группу авроров, которая строем продвигалась в
сторону коттеджа, и в тот же момент Гарри напал на него, с максимально возможной
частотой посылая Редукто и Бомбарды.
— А-а-а! — заорал Волдеморт так громко, что в сполохах заклинаний было видно, как
взметнулась в воздух пыль. — Кто посмел?!!
Он успел отразить почти всё, что выпустил в него Гарри — кроме одного Редукто,
которое вспороло бок. Из-за балахона повреждений видно не было, но в нос ударил
горячий запах крови — большого количества крови. Рана наверняка была глубокая и
неприятная, если кровью пахло настолько сильно.
— Авада Кедавра! — бешено заорал Волдеморт, полностью забыв про позёрство и вовсю
размахивая палочкой. — Авада Кедавра!
Гарри сместился один раз, потом ещё и ещё. Авада всё-таки не боевое заклинание,
летит непозволительно долго, и всегда можно успеть если не уклониться, то хотя бы
прикрыться чем-нибудь. То ли дело Эспеллиармус… Посылая их с бешеной скоростью,
Гарри так плотно занял Волдеморта, что у того больше не было ни малейшей
возможности выпустить Аваду. Сверкнула золотистая молния, и Волдеморт снова страшно
закричал, разворачиваясь в сторону атаковавшей с другой стороны Беллатрикс.
Взметнул в небо кулак и укрылся знакомым уже Гарри непробиваемым цилиндром. Троих
из оставшихся на ногах авроров, которые всё это время так и наблюдали завороженно
за схваткой, немедленно стошнило, когда они разглядели волочащиеся вслед за
Волдемортом по земле кишки.
— Белла! — заорал тот. — Я убью тебя самой худшей смертью, какую знаю! А ты! —
развернулся он в сторону Гарри. — Ты Блэк, но я тебя не знаю. Из твоего черепа я
сделаю прекрасный котёл для зелий! Причём ты ещё будешь жив, когда я начну варить
первую порцию! Будь ты проклят, Блэк! Будь проклята твоя кузина! Будь прокляты все
Блэки! А-а-а!
Он подтянул к себе свои внутренности, перекинул через руку, таким же жестом, как
лондонский денди укладывает на локоть плащ, и с хлопком исчез, а Гарри сразу
скрылся в ближайшей тени. Превратился в зверя и рванул по кругу, втягивая носом
воздух и крутя ушами во все стороны. Уж слишком хороший урок ему преподала
трёхглавая гигантская мантикора, которая чуть не отправила его на тот свет год
назад как раз в тот момент, когда Волдеморт таким же способом покинул поле битвы.
Ничего. Никого, кроме людей, от которых пахнет смертью, и людей, от которых пахнет…
как пахнет просто от людей. Откусив пару голов, чтобы успокоить расшалившиеся
нервы, Гарри подошёл в Нарциссе и ткнулся носом в ладонь.
— О, котик! — обрадовалась она, даже не вздрогнув. Может, она его тоже чует, как и
он её? — Это всё? Представление закончено?
Представление! Гарри про себя усмехнулся и снова превратился в человека.
— Думаю, что да, — ответил он, беря её за руку. — Пойдём заберём твою сестрицу — и
можно домой.
На следующее утро Дамблдор был необычно хмур и неразговорчив. Гарри видел, что его
что-то гнетёт, но решил не спрашивать — было ощущение, что вопрос прояснит себя
сам. Тем более что Макгонагал, которая имела основания к менее формальному общению
с Дамблдором, тем не менее не спешила выпытывать, что же такого стряслось. А вот
то, что Малфой был белее мела и злобно сверкал глазами, забившись в самый дальний
угол стола, было вполне объяснимо.
К большому перерыву доставили наконец свежий выпуск “Ежедневного пророка”, и за
обедом Кеттлбёрн через стол оживлённо обсуждал с Флитвиком подробности вчерашнего
нападения, а Гарри поглядывал на Дамблдора, ожидая реакции. Тот вполне флегматично
посвёркивал очками, когда Кеттлбёрн перечислил число жертв, — к сожалению, среди
авроров тоже оказались не только раненые, но и трупы. Видимо, Дамблдор всё-таки
смирился с тем, что авроры будут убивать Пожирателей смерти, а не пытаться
обезоружить их или связать.
— Что меня радует — ни одного упоминания какой-нибудь гражданской фамилии, —
негромко, так, чтобы только Гарри было слышно, заметила Беллатрикс, которая как раз
листала выпуск “Пророка”.
— Да уж, мне тоже кажется, что подобная публикация была бы в высшей степени
неудачна, — согласился Гарри.
— Что вы там бормочете, профессор Блэк? — поинтересовался Дамблдор, который
заметил-таки, что Гарри за ним следит.
— Да ничего особенного, — отозвалась Беллатрикс, сделав вид, будто это к ней
обращаются, и указала пальчиком в газету: — Вот смотрите, какой интересный казус!
“После того как доблестные авроры оказали помощь всем раненым героям и надёжно
связали всех уцелевших Пожирателей смерти, к месту нападения аппарировала группа из
пяти неизвестных, которые сначала с минуту совещались, разглядывая Маску Смерти в
небе, а потом внезапно вступили в бой с аврорами. Поскольку масок Пожирателей
смерти на них не было, авроры, даже несмотря на горечь утраты погибших товарищей,
выступили единым фронтом и смогли максимально деликатно обезвредить нападавших.
Двоих налётчиков опознать не удалось ввиду слишком обширных повреждений. Один из
выживших, который, к несчастью, лишился обеих ног, назвался Карадоком Дёборном.
Оставшиеся двое отделались несущественными повреждениями, если не считать
множественных переломов и обширных гематом, и максимум через месяц будут выписаны
из клиники святого Мунго. Одного из них зовут Фрэнк Лонгботтом, а другого — Артур
Уизли. Проверка выяснила, что имена настоящие. Артур Уизли работает в Министерстве
магии, а Фрэнк Лонгботтом лишь недавно окончил школу и ещё не определился с
жизненными планами. Неназванный источник в Департаменте охраны общественного
правопорядка сообщил, что Артур Уизли громогласно заявил, что является официальным
представителем Ордена Феникса, организации, созданной, чтобы бороться с
Пожирателями смерти и Сами-знаете-кем”...
Макгонагал громко хрустнула зубами, а лицо Дамблдора приняло настолько горестное
выражение, что его можно было класть в чай вместо лимона.
— Первое правило Ордена Феникса, — пробормотала она.
— Он хороший мальчик, — негромко заметил Дамблдор примирительным тоном.
— Фрэнки? — оживился Флитвик, всё-таки расслышав последние слова. — Отличный
ученик, да! Как его занесло на кривую дорожку — ума не приложу!
Гарри с трудом сдержал улыбку — Дамблдор с Макгонагал явно имели в виду не
Лонгботтома. Впрочем, участие того в Ордене Феникса было примечательным — он же
вроде как школу закончил год назад, и Гарри не помнил, чтобы Лонгботтом
присоединился к Ордену так рано. Мысль навестить его в Мунго показалась забавной —
совсем как в старые добрые времена, вот только вместо Алисы будет Артур!
— Филиус, ну должен же кто-то бороться с последователями Тома! — устало ответил
Дамблдор.
— О, так вы думаете, что они это серьёзно? — сухо поинтересовалась Вектор. —
Интересно, одной мне кажется странным, что пять самоучек лезут в дело, с которым
успешно справляются десятки авроров, да ещё и вступают с последними в бой, толком
не разобравшись в ситуации?
— Если бы авроры справлялись, не было бы нужды убивать Пожирателей смерти, —
холодно возразила Макгонагал.
— Минерва, Септима, не надо, прошу вас, — вздохнул Дамблдор и поднялся из-за стола.
— Я попробую что-нибудь с этим сделать.
Сириус прямо не сказал, что требует ответов, но глаза его горели диким огнём,
словно он на пороге открытия великой тайны. Он преградил Гарри дорогу на выходе из
Большого зала, и волей-неволей пришлось отвести его вместе с взволнованной Лили с
дороги, чтобы кратко ввести в курс дела.
— Лили, ты понимаешь, что об этом ты никому не можешь сказать? — спросил он под
конец. — Никто не должен знать, что кто-то из Блэков участвует в столкновениях с
Пожирателями смерти, понимаешь?
Она энергично закивала, а Сириус ещё сильнее надулся от гордости за кузена и кузин.
Гарри понимал, что им будет очень трудно молчать, но риск того стоил. Мало что в
этом мире могло сравниться с восторгом в глазах мамы. Он чувствовал, что сам тает
от того, как на него смотрит Лили, как горд им Сириус — а на остальное в этот
момент было плевать.
Погода пока ещё радовала, небо слегка расчистилось, дожди прекратились, и лужи на
дорожках совсем подсохли. Поэтому в Хогсмид после занятий можно было просто
пройтись пешком, а не долететь на мётлах, как обычно делали в ненастье. Проходя
мимо того места, где они раньше имели обыкновение делать остановку, Беллатрикс
недовольно нахмурилась, а Гарри в ответ поджал губы. Ну не бросать же Перасперу —
которая как раз шла с другой стороны, держась за его локоть, — одну на дорожке,
пока они с Беллатрикс будут утаптывать траву на излюбленной опушке?
— И что ты об этом всём думаешь? — спросила Беллатрикс со вздохом.
Гарри так заняли мысли о физических упражнениях с ней на свежем воздухе, что не
сразу даже понял, что она вовсе не об этом его спрашивает.
— В смысле? — осторожно уточнил он.
— О Волдеморте и его словах, — пояснила она.
— Каких словах? — удивилась Пераспера.
С утра её так никто и не посвятил в подробности — Гарри с Беллатрикс вполне
ожидаемо проспали, и как раз в Хогвартс пришлось лететь из Хогсмида на мётлах,
причём на завтрак тоже не успевали, так что им обоим пришлось ходить голодными до
обеда. Хорошо хоть Пераспера, пока их утром ждала, удобно устроилась на кухне и
времени даром не теряла.
— Тёмный Лорд обещал меня убить, а череп Гарри использовать под котёл… — начала
Беллатрикс.
— У Гарри достаточно большая голова, — оценила Пераспера.
— Сейчас не об этом, — отмахнулась Беллатрикс. — Потом фантазия иссякла, и он начал
сыпать проклятиями.
— Понятно, — пожала плечами Пераспера и подняла голову к Гарри: — И что ты об этом
всём думаешь?
— Думаю, что мы крепко наступили ему на хвост, — ответил он. — И он настроен
решительно.
— А ведь он не только знает, кто ты, — заметила Беллатрикс. — Он ещё и совершенно
точно знает, где тебя найти.
— Это как? — удивилась Пераспера.
— Ты ведь видела, кого в этом году привёл в школу Дамблдор? — усмехнулась
Беллатрикс. — Профессор Люциус Малфой, Пожиратель смерти и просто ничтожество,
которое до смерти ненавидит Гарри.
— За то, что Гарри убил его отца? — уточнила Пераспера. — И за то, что… Ну в общем…
За то что Цисси увел, да?
— За всё это, — согласилась Беллатрикс. — И ещё за то, что отобрал родовое гнездо.
И не забывай, наша Цисси только на вид худенькая, а на самом деле приданое за неё
обещали очень приличное. Свои деньги Малфои куда-то спустили буквально за время
жизни Абраксаса, и последняя надежда была как раз на это приданое. В результате
имеем Люциуса, вынужденного побираться по вине человека, который увёл невесту, убил
отца и выгнал его из собственного владения; владения, на минуточку, принадлежавшего
Малфоям со времён Вильгельма. Так что будь уверена — даже Тёмный Лорд, которого
Гарри уже пару раз неплохо потрепал, не так сильно ненавидит Гарри, как Люциус
Малфой. Можно сказать, что Люциус — самый горячий и преданный поклонник Гарри.
Это звучало логично и правильно. Гарри вздохнул — что за беда с этими Малфоями?
Почему именно на нём независимо от времени и поколения концентрируется их
ненависть? Может, его самого притягивает к ним, как противоположный полюс той
мелочности и мерзости, которую они собой представляют?
— И какое же это всё имеет отношение к Волдеморту? — поинтересовалась Пераспера.
— Самое прямое, — улыбнулась Беллатрикс. — Всё, что Люциус знает про Гарри, он
давно рассказал Тёмному Лорду. И продолжает активно шпионить благодаря любезному
приглашению Дамблдора. Поэтому Тёмный Лорд знает про Гарри всё, что знает Люциус.
— К счастью, Люциус не знает про меня совсем уж всего, — вклинился Гарри. — Перри,
у меня к тебе огромная просьба…
— Я согласна, — без промедления выдала та.
— Э-э-э, — опешил он. — На что ты согласна?
— Ну, — смутилась она. Беллатрикс громко хмыкнула. — Неважно. Что ты хотел сказать?
— Я хотел сказать, что Белла права, — вздохнул он. — Волдеморт обязательно нападёт,
может, даже прямо сегодня ночью. Поэтому я хотел тебя попросить… Когда нападение
случится, ты можешь помочь Дорее и Энди с детьми? Вам всем нужно будет попасть в
комнату с камином, а оттуда переместиться в “Дырявый котёл”.
— Конечно, — пожала плечами Пераспера. — Мы же уже об этом говорили. Если тебя и
Беллы нет, я главная по детям.
— Раньше не было речи о том, что придётся бежать, — пояснил он. — Если Волдеморт
нападёт на манор, я не уверен, что смогу его сдержать, и следующей его целью будет
особняк с его обитателями.
— И мне, и Гарри будет легче сражаться, если не придётся вставать грудью между
врагом и детьми, — добавила Беллатрикс.
— Я всё понимаю, — вздохнула Пераспера. — Не переживайте, я сделаю всё что смогу.
Помогу с детьми, отведу их в безопасное место и укрою от беды, если понадобится.
— Спасибо, Перри, — благодарно кивнул Гарри.
Через пару дней Гарри понял, что Волдеморт не настолько уж прямолинейный дуболом,
каким он его привык считать, и вполне может быть коварным — по крайне мере
некоторое время. Поэтому он не напал ни в первую ночь, ни во вторую, ни в третью,
ни даже в четвёртую. Ровно неделя ушла у Волдеморта на то, чтобы собрать по сусекам
остатки приспешников, всем навешать Чёрных меток и пригнать их к границе манора.
Гарри даже переживать начал, не оказались ли ранения, — в сущности, не столь уж
фатальные, — которые они с Беллатрикс успели нанести Волдеморту, несовместимыми с
жизнью.
Началось все с того, что среди ночи в спальню аппарировал Добби.
— Хозяин, к вам посетители, — негромко доложил он.
— Чёрт, — выдохнул Гарри, с трудом разлепив глаза и вылезая из постели. — Кто там,
снова Ал?
— Нет, не Ал, — отозвался Добби. — Позвольте, Добби надаёт им пинков?
— Много их там? — встрепенулся Гарри, поняв, что наконец пожаловали Пожиратели. —
Волдеморт?
— Около пятидесяти, хозяин, — ответил Добби.
— Надавай им пинков, — махнул рукой Гарри. — Будь осторожен. На рожон не лезь.
— Хозяин дозволил надавать пинков! — радостно воскликнул Добби.
— Э… — дёрнулся было Гарри, вспомнив, что нужно было ещё известить Дорею и
Андромеду с Перасперой, а теперь придётся туда бежать.
— Я схожу подниму девочек, — предложила Беллатрикс, которая, пока он общался с
Добби, вместе с Нарциссой выскользнула в ванную и теперь вышла уже полностью
одетая.
— Да, давай, — растерянно произнёс Гарри, поняв, что сам только успел надеть штаны.
Ещё когда он только вышел на крыльцо, сразу заметил в небе огромную зловещую Маску
Смерти, а на земле — разноцветные сполохи заклинаний примерно там, где
заканчивалась граница действия протовоаппарационного заклинания. И даже отсюда был
слышен многоголосый злобный рёв. Поскольку кроме Добби там быть никого не должно
было, значит, всё это представление было адресовано маленькому домовому. Призвав в
руку метлу, Гарри уселся на неё и рванул к месту схватки.
Не похоже было, чтобы Добби что-то угрожало. Магия эльфов была сильно ограничена
запретом на палочки, а кроме того эльфы не могли причинять непрошенным гостям
непоправимый вред. Поэтому Добби аппарацией перескакивал от одного Пожирателя
смерти к другому и действительно отвешивал пинка. Смачного пинка, от которого
злодея подбрасывал в воздух и отправляло в полёт на пару десятков метров. Другие
колдуны при этом пытались Добби хоть как-то зацепить — в ход шли разнообразные
заклинания, которые всё равно не могли его достать, слишком уж быстро он
передвигался и слишком хаотично аппарировал. Пожиратели беспорядочно бегали внутри
круга диаметром около пятидесяти метров, гонялись за Добби и уворачивались от
пролетающих мимо товарищей. Около десятка из них вопили о помощи, сражённые Редукто
или Бомбардами своих же друзей, а нескольку фигур валялись изломанными куклами —
кому-то хватило ума использовать Аваду Кедавра.
В центре, громовым рёвом подгоняя подручных, парил Волдеморт, крутясь и активно
посылая в Добби заклинания. Тот к нему не приближался — слишком опасно, и
Пожиратели, интуитивно отмечая, на каком расстоянии Добби держится от их
повелителя, жались к центру… и получали заслуженные Круциатусы за трусость.
Гарри не раздумывая вступил в бой, почти сразу на куски разорвав одну фигуру в
балахоне и отхватив руку другой.
— Блэк! — оглушительно крикнул Волдеморт, показывая на него пальцем, и все
Пожиратели как один повернулись к Гарри.
Добби, про которого на секунду забыли, дал пинка сразу четверым, и те с воплями
взвились в ночное небо.
— Умри! — заорал Волдеморт. — Авада Кедавра!
— Авада Кедавра! — дружно крикнули Пожиратели, выпуская в Гарри три десятка зелёных
молний…
И он оказался в двадцати метрах от того места, где только что стоял.
— Добби перенёс хозяина, — довольно произнёс домовой и с хлопком исчез, а Гарри не
задерживаясь принялся обстреливать сбившихся в кучу подручных Волдеморта, стараясь
никого не ранить, а сразу отправлять на встречу с Мордредом и его чокнутой мамашей.
Ещё из двух точек в Пожирателей полетели заклинания — до них добрались Беллатрикс с
Нарциссой. Пять или шесть нападавших, не успев закрыться щитами, умерли почти
мгновенно.
— Идиоты, он там!!! — взревел Водеморт, показывая в сторону Гарри. — Авада Кедавра!
Авада Кедавра! Авада Кедавра!
На этот раз Авады посылал один лишь Волдеморт, а в Пожирателях ненависть уступила
место страху, и они пользовались обычными заклинаниями — хотя и не менее от этого
смертоносными. Гарри заскользил, уворачиваясь от зелёных лучей, легко отбивая всё
остальное и продолжая прореживать врагов. Среди воплей боли, чавканья, с которым
заклинания врубались в колдунов, и предсмертных хрипов ухо улавливало хлопки
аппарации — Волдеморт не только успевал ставить Протего своим подручным, он ещё и
слал Авады сразу в три стороны, и Добби самостоятельно решил позаботиться о
девушках, уводя их с линии атаки.
Пожирателей становилось всё меньше, а крики Волдеморта — всё яростнее. Крутясь под
огнём трёх противников и по возможности помогая своим слугам защититься, он между
делом поджарил мозги Круциатусами парочке, что, зарывшись в траву, ползком
намеревалась улизнуть.
— Встаньте и бейтесь, как положено настоящим Пожирателям смерти! — вопил он при
этом.
Краем глаза Гарри заметил, как в паре сотен метров открылся портал, и из него на
луг хлынули волшебники. Кто бы это ни был — стоило расправиться с этими поскорее.
Если это подмога Волдеморту, то скоро станет жарко, если же авроры — кто знает,
будут ли они настроены позволить Гарри перещёлкать всех Пожирателей без остатка.
Словну услышав его мысли, кто-то из девушек ускорился, с запредельной частотой
насылая заклинания на слуг Волдеморта. Гарри подумал, что наверняка это Беллатрикс.
В десятке метров от Гарри раздался хлопок аппарации.
— Ты не пройдёшь! — возвестил зычный голос, принадлежащий высокой фигуре в
балахоне, широкой шляпе, полностью закрывающей лицо, с длинной окладистой бородой,
непропорционально узкими плечами и посохом.
Паря в воздухе в метре над землёй, неизвестный союзник направил посох в сторону
группы Пожирателей и принялся поливать их заклинаниями из обычного набора авроров
“мирного времени” — в основном, Ступефаями, Экспеллиармусами и Петрифигусами. Гарри
решил, что потом подумает, что это за неожиданный помощник, и ещё взвинтил темп,
помня о бегущей к ним по лужайке толпе волшебников с палочками наперевес.
Волдеморт уже не успевал атаковать Авадами — все его усилия уходили на то, чтобы
пытаться защитить приспешников. Те ещё пытались посылать в Гарри и девушек
заклинания, но Гарри даже не замечал этих потуг — палочка сама прыгала в руке,
отражая то, от чего он не мог уклониться, и порождая всё новые и новые связки
убойных потоков магии. Вот ещё у одного из Пожирателей взорвалась голова, следующий
начал подпрыгивать и плясать, и Гарри его просто располовинил. Ещё двое отвлеклись
на пущенный в них волшебником с посохом труп товарища, за что один лишился головы,
поскольку Гарри очень вовремя этим воспользовался, а второй — сначала ноги. Упал,
захлёбываясь в диком крике, и тут его разорвало заклинанием.
И полминуты не прошло, как Волдеморт остался один… против четверых, если считать
нового союзника. Он лихорадочно крутился, уклоняясь и изворачиваясь, ставя щиты и
постоянно огрызаясь — к счастью, ничего тяжёлого он выпустить физически не успевал,
пока они продолжали давить. Гарри пришлось отвлечься на ту новую группу, которая
почти до них добралась… и ещё издали, метров с пятидесяти, начала обстреливать
Волдеморта кто во что горазд. Заклинание Гарри пропахало тому кровавую борозду на
щеке, потом удалось зацепить ногу — что, впрочем, никак не помешало Волдеморту
парить. Беллатрикс попала ему в спину, прямо в плечо, выбивая кровавые брызги.
Волдеморт закричал диким криком, и почти сразу в него угодили ещё несколько
заклинаний, оторвав левую руку по локоть и пробив грудь.
Он страшно захрипел, и вокруг него снова возник непроницаемый прозрачный цилиндр.
Гарри негодующе зарычал — это неизвестное заклинание, применяемое Волдемортом,
начало бесить. Авроры, опустив палочки, стали подбираться ближе, а волшебник в
балахоне продолжал тем не менее посылать в щит Волдеморта одно заклинание за
другим, и Гарри заметил, что прозрачные стенки цилиндра в том месте, куда потоком
ударяли заклинания, вроде становятся тоньше. Рядом встали Муди с Монтенберри,
косясь на непонятную фигуру, и Гарри им с облегчением кивнул.
— Блэк! — загрохотал Волдеморт. — Я убью тебя, Блэк! Ты ещё будешь молить меня о
пощаде, ничтожный…
— Почему бы тебе не убить меня прямо сейчас? — крикнул в ответ Гарри. — Ну что
толку опять меня будить ни свет ни заря, если ты драки боишься?
— Это ты должен бояться! — прогромыхал Волдеморт.
— Да трясусь просто от страха! — воскликнул Гарри. — Слушай, Волди, выходи, а?
Обещаю честный бой… — он оглянулся на приличную толпу авроров и усмехнулся: — Ну
знаешь, такой же честный, как толпа Пожирателей смерти в ночи против живущей на
отшибе семьи. Давай, выбирайся из своей скорлупы, хоть раз в жизни не будь уже
трусом.
— Ничтожный, тебе не уйти от расплаты! — заорал Волдеморт.
— Это тебе не уйти, — покачал головой Гарри. — Зря ты пришёл ко мне в дом, теперь
тебе точно конец. Если сейчас не будешь биться, я тебя всё равно найду. Найду, куда
бы ты ни спрятался, из-под земли достану, задавлю, как крысу и скормлю твой труп
навозным мухам. Выходи, Волдеморт.
— Я убью тебя! — взревел Волдеморт. — Я убью тебя!
Плёнка, которую продолжал методично долбить волшебник с посохом, вдруг лопнула, но
Волдеморт оказался к этому готов. Он моментально метнулся в сторону, уворачиваясь
от Ступефая того волшебника и от Редукто Гарри, метнулся ещё раз, уклоняясь от
Редукто Беллатрикс, и продолжил вертеться на высоте метров пяти, уворачиваясь,
ставя щиты и даже не пробуя огрызаться, на приличной скорости одновременно двигаясь
в сторону границы владения. Гарри побежал за ним, а следом рванули и авроры, на
бегу пытаясь попасть в мечущуюся по небу фигуру в балахоне, но Волдеморт всё равно
уходил быстрее.
Волшебник с посохом внезапно оказался в сотне метрах впереди, точно на пути
Волдеморта, и довольно точно начал поливать того заклинаниями. Гарри понадеялся,
что ему всё-таки удастся задержать Волдеморта, но тот раз за разом уклонялся и
защищался, обошёл-таки бородатого, ещё быстрее рванул вперёд и… с хлопком исчез.
— Боггарт!!! — яростно заорала оказавшаяся рядом Беллатрикс. — Мы его почти
прижали!
— Видать, недостаточно, — хмуро пожал плечами Гарри. — Ты не ранена? Цисси?
— Всё в порядке! — звонким голосом доложила Нарцисса, выбегая из-за авроров. —
Думала, что ноготь сломала, но потом оказалось, что всё в порядке!
— Я за него волновался, — через силу улыбнулся Гарри, чувствуя, что на этот раз
выложился до последнего, и неплохо бы, если бы к особняку их перенёс Добби. — А с
этим…
Он махнул рукой.
— Пятьдесят семь мёртвых Пожирателей смерти, — негромко произнёс Муди, докладывая
Монтенберри, который опять оказался рядом.
— Я надеюсь, это всё, — вздохнул тот. — Мерлин, я уже устал отсылать трупы идиотов
похоронной команде. Думаешь, их ещё много осталось?
— Идиотов? — крякнул Миди. — Или последователей Волдеморта?
— Прошу извинить, джентльмены, — вздохнул Гарри. — Мне с утра в школу, а до того…
— Приятных снов, Гарри, — усмехнулся Муди и по очереди кивнул сёстрам Блэк: — Леди,
леди!
Гарри предложил им взять его под локоть, и они пошли к манору. Нарцисса бодро шла
вприпрыжку, а Беллатрикс чему-то счастливо улыбалась.
— Ты чего, — спросил Гарри.
— Он меня боится, — хихикнула она. — Точнее, он боится нас, но меня это более чем
устраивает. Он меня боится!
У входной двери ждал Добби. Гарри как раз начал за него волноваться, поскольку
исчез он как раз в разгар схватки, и Гарри подумал было даже, что Добби
подставился-таки под удар кого-то из Пожирателей смерти. Он открыл перед ними
дверь, приглашая в дом, а потом поднял сжатый кулак.
— Они не прошли, — задрав нос заявил Добби.
Гарри изумлённо вытаращил глаза.
— Прости, что ты только что сказал? — переспросил он.
— Они не прошли, — важно повторил Добби и кивнул.
Следующий день выдался солнечным, так что когда пришло время обеда, Гарри по
обыкновению подхватил свой и двинулся наружу, на лужайку во внутреннем дворике.
Заметив этот манёвр, из-за своего стола поднялись сорванцы и девушки, которые
обычно им составляли компанию, потом Регулус и его подружка. Яростный взгляд,
которым процессию сопроводил Снейп, не вызвал у Гарри никакого отклика — ну сколько
же можно!
Выспаться не совсем удалось — несмотря на скоротечность ночной битвы, пыл схватки
ещё долго не желал рассеиваться, и лихорадочное возбуждение не позволяло заняться
чем бы то ни было ещё. В результате до рассвета Гарри в компании Нарциссы и
Беллатрикс сидел на кухне, практически непрерывно что-то жуя. Зато на траве на
солнышке его быстро разморило, и он дремал, через полуприкрытые веки машинально
фиксируя окружающую обстановку.
Школьники шумели не больше обычного. Девушки хихикали, Джеймс пытался выступать в
роли председателя этого небольшого собрания, Римус сдержанно с ним спорил, а Питер
поддакивал то одному, то другому. Регулус больше молчал, как обычно, чувствуя себя
несколько стеснённо в компании нескольких девушек, а Сириус с Лили занимались своим
излюбленным делом — украдкой наблюдали друг за другом, при этом очень убедительно
делая вид, что смотрят в другую сторону. Конечно, Гарри знал, куда смотреть и что
стоит подмечать, но даже так было видно, насколько за год поменялись отношения
между этими двумя — от интереса и симпатии, которые они тщательно скрывали год
назад, до жизненной необходимости время от времени встречаться взглядом и сразу же
отводить глаза — не смущённо, а чтобы… через несколько секунд с облегчением и
радостью снова наткнуться на взгляд другого…
— Смотрите, феникс! — воскликнул Джеймс, подскакивая и вытягивая руку куда-то
вверх. — Феникс Дамблдора!
— Действительно, — хмыкнул Римус. — Тот самый!
Сдержав зевок, Гарри разлепил глаза и поднял голову. Феникс спустился ниже и сел
рядом на траву. Девушки захлопали в ладоши, так близко увидев это чудо. Гарри сел
вертикально, взял из лапки птицы послание и благодарно кивнул. Феникс склонил
голову набок, чего-то ожидая.
— Думаю, от тебя требуется ответ, — подсказала Беллатрикс, когда поняла, что Гарри
не может сообразить сам.
— Ну да, — согласился он, взломал печать и стал читать. — Дамблдор просит моего
присутствия в его кабинете, — сообщил он Беллатрикс. — Встретимся после уроков,
хорошо?
Она пожала плечами, а он встал и протянул руку. Феникс вспорхнул ему на предплечье,
ухватился за кисть и взмыл в воздух, неожиданно увеличиваясь в размерах и утягивая
Гарри вверх. Девушки восхищённо вздохнули, а сорванцы зааплодировали такому
зрелищу. Бесшумно нагнетая крыльями мощный поток воздуха, феникс без особых проблем
поднимал Гарри всё выше, по кругу облетая главное здание. Когда показалось открытое
окно кабинета Дамблдора, он заложил вираж и замедляясь направился прямо туда, не
останавливаясь пролетел сквозь окно и мягко опустил Гарри посреди кабинета, каким-
то волшебством не подняв в воздух ни одного из многочисленных пергаментов, там и
сям разбросанных по кабинету.
— Спасибо, Фоукс, — поблагодарил Гарри, а феникс, снова уменьшившийся до своих
обычных размеров, уже спрыгнул с его руки на своё место.
— Профессор Блэк, — со скорбным видом кивнул Дамблдор.
— Звали, профессор? — откликнулся Гарри, оглядываясь по сторонам.
У окна стояла недовольная Макгонагал, в кресле сидел Флитвик.
— Мы тут собрались, профессор Блэк… — пробормотал Дамблдор. — Как бы это помягче
сказать…
— О Мерлин! — нетерпеливо воскликнула Макгонагал. — Вот мне лично, профессор,
хотелось бы ваших комментариев по поводу бойни, что случилась ночью на территории
манора Малфоев…
— Блэк-манора, — вежливо перебил Гарри.
Ему очень хотелось сесть, чтобы не чувствовать себя как на допросе, но из-за
Макгонагал он этого сделать не мог. Тоже из вежливости.
— Что? — удивлённо переспросила она. — Почему — Блэк? При чём тут Блэк?
— Минерва, я же вам напоминал, — покачал головой Дамблдор. — Вы совсем забыли эту
историю про то, как умер Абраксас.
— Профессор Блэк ему тогда неплохо наподдал, — оживился Флитвик.
Макгонагал смерила его строгим взглядом.
— Теперь манор принадлежит профессору Блэку, — слабо улыбнулся Дамблдор, помахав
ладонью. — И он там живёт.
— Ну хорошо, — нехотя согласилась она, поджав губы. — Значит, я неверно поняла. К
сожалению, большую часть обеда мне пришлось пропустить, и я из чужих уст узнала,
что снова состоялось нападение Пожирателей смерти…
— Минерва, ну вот же, написано в “Пророке”! — воскликнул Флитвик, размахивая
экстренным выпуском. “Сами-знаете-кто в компании множества своих сторонников напал
на Блэк-манор…”
— Мне рассказали про Малфой-манор, — нахмурилась Макгонагал.
— Дайте-ка угадаю кто, — предложил Гарри.
— И не ошибётесь, — кивнула она. — Значит, вы там оказались не случайно.
— О нет, я там живу, — улыбнулся Гарри.
— Ну что же, мне теперь из вас всё Веритасерумом вытягивать? — возмутилась
Макгонагал.
— Да тут и рассказывать нечего, — пожал плечами Гарри. — Они напали, пришлось
немного повоевать… Детей отправил подальше…
— Детей? — удивилась она.
— Ну да, у меня трёхлетняя дочь и сыну полгода, — подтвердил Гарри. — Ещё у нас
гостит мисс Шина Уайт со своим маленьким сыном…
— Как-то это всё слишком подозрительно, не находите? — поинтересовался Дамблдор,
глядя на него поверх очков. — А где в этот момент была ваша воспитанница?
— Вместе с другими детьми, мисс Уайт и мисс Блэк, — сообщил Гарри.
— И вы в одиночку… — продолжила Макгонагал.
— Не в одиночку, — покачал головой Гарри. — С другой мисс Блэк и профессором Блэк…
— А они там как оказались? — ошарашенно спросила Макгонагал.
— Моральный облик профессора Блэк оставляет желать лучшего, — вздохнул Дамблдор.
— Вот это да! — воскликнул Флитвик, чуть не вскакивая с кресла. — И вы втроём
вдребезгли разнесли войско из семидесяти шести Пожирателей смерти во главе с Сами-
знаете-кем? Позвольте усомниться, профессор Блэк! Втроём? Против семидесяти шести
Пожирателей смерти?
— Я их не считал, если честно, — пожал плечами Гарри. — Со всем уважением,
профессор Макгонагал, мне не очень понятно, зачем потребовалось моё присутствие
здесь.
— Вы их всех убили? — покачала она головой, проигнорировав его замечание. —
Уверена, профессор Дамблдор вас осуждает за это…
— Осуждаю, — подтвердил Дамблдор. — Можно было обойтись без всех этих смертей…
— Думаю, что им повезло, — пожал плечами Гарри.
— В каком смысле? — вскинулся Дамблдор.
— Ну вы говорили, что есть вещи похуже смерти, — напомнил Гарри.
— Например? — насупился Дамблдор.
— Я не знаю, — развёл руками Гарри. — Думал, вы поясните.
Дамблдор лишь вздохнул.
— Но погодите, профессор, — снова нетерпеливо вклинилась Макгонагал. — Вы мне
скажите самое главное — Том Риддл — мёртв?
— Нет, — помотал головой Гарри. — Точнее, я не знаю. Он сбежал. Думаю, мы успели
его потрепать, но он с огромной скоростью дал стрекача.
— Прямо как музыка для ушей! — расплылся в улыбке Флитвик. — Сами-знаете-кто дал
стрекача!
— Не могу сказать, что вы на верном пути, профессор, — устало заметил Дамблдор.
— В каком смысле? — поинтересовалась Макгонагал, опередив Гарри.
— Если убить Тома, это ничего не решит, — ответил Дамблдор, разворачиваясь к ней. —
Было пророчество… знаете ли. А с пророчествами не шутят.
— Что за пророчество? — нахмурилась Макгонагал.
— О нём никто не должен знать, — усмехнулся Дамблдор. — Не дай Мерлин что-то дойдёт
до Тома — в опасности окажется весь волшебный мир.
— В иных обстоятельствах звучало бы убедительнее, — пождала губы Макгонагал. — Если
бы профессор Блэк не продемонстрировал, что с Томом вполне можно справиться, если
задаться целью. Продолжайте, профессор.
— Так это, собственно, всё, — развел руками Гарри. — Мисс Блэк, когда с детьми
покинула манор, прямиком направилась в Аврорат, и подмога явилась как раз к
моменту, когда Волдеморт остался в одиночестве. Палочки нескольких десятков авроров
принудили его к бегству…
— Грандиозно! — воскликнул Флитвик. — Я в восхищении! Это просто невероятно,
профессор! Я обязательно должен услышать ваш рассказ в подробностях…
— Давайте не сейчас, — попросил Дамблдор. — Мне нужно время, чтобы привыкнуть к
мысли, что профессор из моей школы за несколько минут убил семьдесят шесть человек…
— Которые у него на лужайке среди ночи цветы собирали, — всплеснула руками
Макгонагал. — В начале ноября. На всякий случай осветив газон Маской Смерти.
Профессор, как же так получилось, что Тому Риддлу удалось сбежать от половины
сотрудников нашего Аврората?
— У него есть какое-то непонятное мне умение, — ответил Гарри. — Мне не пробить эту
пелену, которой он себя окружает. Без использования какого-либо из Непростительных,
конечно.
— Я просто должен, обязан от вас всё услышать! — возбуждённо произнёс Флитвик. —
Все мельчайшие детали!
— Как-нибудь — обязательно, — склонил голову Гарри, а потом повернулся к Дамблдору:
— Меня другое на самом деле занимает. Итак, профессор, когда Волдеморт появился, он
знал, кто я, и без ошибки обратился ко мне по имени…
— Неудивительно, — покивал Дамблдор. — Он же пришёл в ваш манор. У Тома прекрасная
память, — заметил он, бросив поверх очков короткий взгляд в сторону Макгонагал. — И
он совершенно логично должен помнить того, кто отправил к праотцам одного из его
сподвижников. И вовсе ему не обязательно знать вас в лицо — достаточно
предположения, что встречать его выйдет нынешний хозяин манора.
— Допустим, — кивнул Гарри. — Но дело в том, что Волдеморт узнал меня в нашу
предыдущую встречу. Узнал при свете пожара и выделил среди нескольких десятков
других людей…
— Что это была за встреча? — вкрадчиво поинтересовался Дамблдор.
— Погодите, профессор, — вмешалась Макгонагал. — Вы хотите знать, что Волдеморт
точно знал, кто вы?
— Именно это я и хочу сказать, — согласился Гарри. — Кто-то совершенно точно описал
меня, кто-то, близкий Волдеморту и кто видит меня достаточно часто.
— Альбус! — сквозь зубы процедила Макгонагал, разворачиваясь в сторону Дамблдора. —
Что это значит?
— Некоторые вещи выглядят вовсе не так, как они кажутся, — без задержки произнёс
тот. — Я уверен, если хорошенько поискать, всему этому можно найти прекрасное
объяснение…
— И этот кто-то ещё и напомнил Волдеморту, что обязательно стоит нанести мне визит,
— расплылся в широкой улыбке Гарри. — В Малфой-манор. С друзьями цветы на лужайке
пособирать, — подмигнул он Макгонагал. — Не в одиночку, конечно…
— Альбус! — прорычала Макгонагал.
— Скорее всего мы все всё неправильно поняли! — добродушно заявил Дамблдор. — Ну
сами подумайте, мальчик страдает, у него погиб отец, он лишился всего. Представьте,
он согласился работать всего за триста галлеонов в год!
— Альбус! — простонала Макгонагал.
— Нет, если вы считаете, что это слишком мало… — развел руками Дамблдор.
— Я считаю, что это слишком много, — нахмурился резко ставший серьёзным Флитвик. —
Мы уже начинали этот разговор, Дамблдор. Вы зачем-то привели в школу Пожирателя
смерти, человека, который представляет опасность для нас всех. У меня родственники
живут… вы знаете, где они живут. У Помоны, у Минервы — да кого ни возьмите, у всех
нас есть дорогие люди вне защищённых стен Хогвартса. И вы их поставили под удар,
впустив к нам слугу Сами-знаете-кого, шпиона, который, как вы рассчитывали,
поведает вам все тайны и секреты Сами-знаете-кого.
— И кстати, — вмешалась Макгонагал. — Много тайн уже успел рассказать нам юный
Малфой?
— Хм, — крякнул Дамблдор. — Я работаю над этим. Понимаете, доверие — не такая
простая штука. Но я уверен, если мы будем добры к мальчику, если станем для него
по-настоящему семьёй…
— Прошу прощения, у меня урок, — извинился Гарри, подошёл к окну и шагнул с
подоконника.
— У меня тоже, — успел он услышать голос Макгонагал, а через секунду после того,
как он мягко приземлился на траву, рядом шлёпнулся Флитвик.
Беллатрикс считала, что Волдеморт теперь долго не высунет носа из той норы, в
которую наверняка забился, еле унеся ноги под конец последней стычки. Гарри был с
ней согласен. Не только Волдеморт получил ужасающие раны, чего наверняка с ним до
того вообще никогда не случалось, но также его воинству был нанесён непоправимый
ущерб — около полутора сотен сорви-голов отправились на встречу с предками, и на
них Волдеморт может больше не рассчитывать. Гарри предпочёл бы, чтобы проблема была
решена, когда тот напал на манор, но даже то, что некоторое время можно не
переживать по поводу нападений, давало надежду, что эта война всё-таки выиграна,
ещё толком не начавшись.
Оттого ноябрь прошёл без потрясений. Почти. Кто-то, — Гарри подозревал, что не без
тайного умысла, — оставил на столике в гостиной одну из книг, взятых в древней
библиотеке, и на неё совершенно случайно наткнулась Пераспера. Сначала она на пару
дней буквально пропала для общества, скрупулёзно просматривая страницы, покрытые
незнакомыми символами, потом, получив от Андромеды составленный словарь, залипла в
книгу так, что за уши было не отодрать. Дети, потеряв главную заводилу игр, сначала
было заскучали, а потом и сами, вдохновлённые примером, засели за книжки, и теперь
вечерами в детской стало относительно тихо — книжки для малышей, которые читали
сами себя, издавали значительно меньше шума, чем скачущая по стенам пятнистая кошка
с наездником на спине.
При всём при том она продолжала активно, в меру сил помогать с изготовлением систем
магической сигнализации. Андромеда и Нарцисса, которых Гарри сосватал Аврорату в
качестве инструкторов по боевой магической подготовке, больше не могли целые дни
посвящать производству артефактов, и оставались лишь выходные и вечера. В таком же
режиме трудились и Беллатрикс с Перасперой, причём если сёстры Блэк занимались этим
из желания помочь в борьбе с Волдемортом, то Пераспера с удовольствием бралась за
всё подряд, потому что ей было интересно, а ещё — потому что за компанию. Лишь
Дорея дни и вечера корпела над артефактами, поскольку — по её же собственным словам
— таинственный неназываемый бизнес не приносил даже близко столько денег, сколько
обещала быть её доля к моменту, когда наконец в каждом доме магической Британии
будет установлена “система Блэк”.
Последнее название придумал всё тот же неугомонный Паркинсон, который, казалось,
получал искреннее удовольствие от выдумывания новых и стопроцентно законных схем
обогащения своего старшего друга и его семейства. Паркинсон объяснил Гарри, что
Блэки традиционно считались в магическом сообществе людьми резкими, склонными
прежде действовать, чем думать, и общество отвечало тем, что старалось держаться от
них подальше. В общем, чёрная слава вполне соответствовала фамилии. Теперь же в
каждом жилище появится “система Блэк”, и понемногу Блэков начнут рассматривать как
семейство, озаботившееся безопасностью всех волшебников.
От полумиллиона до восьмисот тысяч галлеонов — примерно в такую сумму Паркинсон
оценил оснащение всех домом магической Британии сигнализацией, и это без учёта
того, что тем, кто не сделал заказ до октября, комплекты будут доставаться сильно
дороже, чем более озабоченным своим здоровьем. Гарри готов был биться о заклад —
если бы не присутствие Паркинсона в тот момент, когда он объявил эту сумму, то
девушки все прыгали и визжали бы от восторга. А так за всех отдуваться пришлось
Пераспере, что она с удовольствием и выполнила, с воплями прыгая на диване в
гостиной под невозмутимыми взглядами Гарри и Паркинсона. А вот Дорея, если судить
по горящим глазам, вполне готова была присоединиться
Гарри же держал в уме, что примерно четверть этих денег тратится на ингредиенты и
сырьё. Чудес не бывает — чтобы получить драгоценный камень, нужно использовать
составные части, которые обойдутся в половину стоимости результата. А если уж
времени катастрофически не хватает, то и вовсе становится разумным использовать
готовые материалы и не тратить усилия на изготовление камней. А ещё он довольно
скептически оценивал востребованность “системы Блэк” после того, как волшебники
осознают, что угрозы больше нет. И даже пытался объяснить это всё Дорее, которая
всерьёз рассчитывала сейчас как следует поработать над артефактами, чтобы потом и
вовсе не задумываться о деньгах.
— Гарри, мы с тобой уже десяток раз говорили на эту тему, — недовольно ответила
она. — Я не собираюсь брать твои деньги. Ты друг. Лучший друг, если точнее, и отец
моего сына. Но при этом, заметь, не муж…
— Если дело только в этом… — вставил Гарри.
— Да ну, перестань, — привычно отмахнулась она. — Это уж вовсе ни к чему. Так вот,
даже то, что ты отец моего сына, не означает, что я не в состоянии себя обеспечить.
Я волшебница, я могу быть независимой, и я буду независимой. Что ни в коей мере не
мешает тебе заботиться о Майкле, как только тебе будет угодно — не в ущерб другим
твоим детям, конечно. Если даже Дейв немного ошибается — всё равно это очень
большие деньги для любого волшебника, и мне даже не придётся больше ни разу в жизни
работать, если я только пожелаю.
Гарри пришлось неохотно признать её правоту. Вообще она, несмотря на свой возраст,
была необычайно разумна и рассудительна. Было горько думать, что он сам приложил к
этому руку, когда сбежал из прошлого и оставил её выживать там одну — в положении.
И даже то, что он на знал, что их звериная страсть выльется в появление Майкла, не
облегчало переживаний. Что было особенно странно — по поводу Андромеды и Нимфадоры
он вовсе не переживал, и это было совсем необъяснимо.
В самом конце ноября Деметра Дельгадо стала миссис Деус Питер Паркинсон, по поводу
чего Паркинсон устроил довольно большую свадьбу. Ноябрь не лучший месяц для
проведения обрядов на природе, да ещё и в присутствии пары сотен работников
Министерства, Аврората и хозяев лавок в Косом переулке. Которые все, естественно,
получили приглашения на двоих… Но погода на удивление оказалась прекрасной,
солнечной и безветренной, в какой-то момент даже припекать начало вовсе не по-
ноябрьски, и Гарри счёл это хорошим знаком, благословением небес. Деметра была
жгуче, ослепительно красива, а Паркинсон, наверное, ничуть ей не уступал — судя по
восторгу в глазах гостей женского пола. Оба сияли от счастья и действительно
выглядели счастливыми.
Глядя на них, Гарри вспомнил о Дафне. В какой-то момент рядом никого не осталось,
девушки разошлись пообщаться со своими знакомыми, и его локоть обвили тонкие руки.
Гарри склонил к Дафне голову и улыбнулся.
— Правда, они оба очень красивые? — спросила она. — Дядя Дэйв и тётя Деми, правда,
красивые? А ты отчего-то грустишь.
— Ну конечно, — пожал плечами Гарри. — Каждый раз, как вижу счастливую свадьбу,
вспоминаю…
— Нас с тобой, — быстро проговорила она, широко улыбаясь. — Эта твоя меланхолия… С
ней надо что-то делать, милый.
— Не надо, — ворчливо ответил он. — Это моя меланхолия, она мне нравится. Кажусь
себе таким меланхолично-загадочным…
— Тебе не идёт, — хмыкнула Дафна. — Ты должен быть весёлым и радостным. Слушай, ты
ведь нарочно придумал эту историю с обещанием не жениться раньше Альфарда, да?
Боишься, что я вернусь и заставлю тебя выгнать весь твой гарем, да?
— Да глупости, — фыркнул он.
— Вот и я говорю, глупости, — закивала она. — С тех пор, как в тебе поселился
зверь, я уверена, что, если буду одна, то умру от истощения. Я безумно люблю тебя,
Гарри, и до сих пор иногда дико ревную, но точно знаю, что одной мне с твоим
темпераментом не справиться. Тем более что я очень-очень люблю твоих детей. И хочу,
чтобы их было больше и всяких разных.
— Спасибо, любимая, — благодарно кивнул Гарри.
— Не благодари, — покачала она головой. — Просто женись на них на всех, даже на
этой глупышке Дорее, которая говорит, что тебя не любит… А если я совсем вернусь…
— Когда ты совсем вернёшься, — поправил он.
— Когда я совсем вернусь, — совсем радостно улыбнулась Дафна. — Не беспокойся обо
мне, я буду хорошей старшей женой.
— Я просто уверен, — согласился он. — Но дело, видишь ли, не совсем в этом.
Понимаешь, дело вот в этой меланхолии. Я точно знаю, что во время обряда у меня
будет вот такая кислая рожа. Боюсь представить, как я всех обижу.
— Отговорки, — махнула она рукой. — Надо будет, и лицо нормальное сделаешь, и тоску
прогонишь. Тем более что я всё равно буду рядом. Так что…
Силы Дафны перестали прогрессировать — те силы, которые позволяли ей приходить.
Теперь она могла нанести визит в любое время и остаться не несколько часов, могла
вот так прижаться к боку посреди толпы, при условии, конечно, что на Гарри не
смотрит никто из знакомых… Могла с утра встретить его на кухне и приготовить омлет.
Могла гулять с ним с детьми и даже могла общаться с Нимфадорой — и только с ней.
Казалось бы, ещё немного, и она совсем вернётся — но нет, она неизменно продолжала
исчезать, чтобы потом снова появиться. Гарри понимал, что нужен какой-то толчок,
дополнительное усилие, чтобы она стала ещё более материальной, но — не знал, что
именно нужно сделать.
Боунс помогла Пераспере добиться от Визенгамота разрешения передать во временное
пользование Паркинсону особняк Паркинсонов. Пераспера сразу, ещё до того, как до
конца освоилась с тем, что бедствовать ей больше не придётся, заявила, что ни за
что на свете не станет отбирать у Паркинсона дом, в котором тот вырос. Гарри
пришлось даже объяснять ей, что особняк всё-таки считается подарком на свадьбу, и
дополнительно к нему дарить ещё и хрустальный сервиз не требуется. Паркинсону
пришлось сцепить зубы и согласиться. Только Гарри и, наверное, Деметре, было
известно, какие на самом деле чувства питал он к родительскому гнезду — особенно
зная, какая несправедливость в нём творилась. С другой стороны, Паркинсон с самого
начала отнёсся к мачехе как к любимой младшей сестрёнке, и иного выхода, как
действительно заселиться в особняк, — если уж она была уверена, что это сделает его
счастливее, — не видел. Оттого с того самого момента, как они с Деметрой объявили о
своей помолвке, на территории особняка днём и ночью шли работы. Как результат — три
бригады гоблинов за каких-то три месяца неузнаваемо изменили особняк, из мрачного и
немного страшного места превратив в райский уголок для двух влюблённых сердец.
Позже, когда ритуал закончился, и гости были приглашены в сияющий свежей отделкой
особняк, Деметра сначала выглядела по-настоящему ошеломлённой, увидев немалых
размеров гору подарков, которую эльф-домовик сложил ближе к углу зала для приёмов,
а потом, дёрнув Паркинсона за рукав, чтобы тот склонился, начала что-то шептать ему
на ухо. Вообще-то обычая открывать подарки во время приёма не было, но вряд ли
Деметра теперь смогла бы спокойно веселиться дальше, не удовлетворив хотя бы
частично своё любопытство. Домовик ловко выудил из самого центра кучи огромную
коробку и с глухим стуком поставил на пол.
Гости как по команде замолкли и повернули головы. Паркинсон подошёл к подарку,
перевязанному красивыми лентами, снял конверт с посвящением и прочитал. Обернулся,
и Гарри пожал плечами. Паркинсон потянул за бантик, подарок подпрыгнул, рассыпая
серебряную пыльцу, и начал сам раскрываться. Метнулись в стороны ленты, раскрылась
бумага, открывая взору большой, двух с половиной метров в высоту футляр аравийского
кедра, с мелодичным звоном створки раскрылись, впуская наружу клубы разноцветного
дыма, а потом, когда дым рассеялся, перед футляром обнаружился…
— Трон, — ахнула Деметра, всплеснув руками. — Это настоящий трон!
— Да ещё какой! — с теплотой в голосе произнёс Паркинсон, проводя рукой по боковине
спинки.
Драконья кожа там, где он прикасался, начинала светиться изнутри, цветом походя на
раскалённую лаву. Трон приволок Козаностро, который достаточно быстро — за четыре
месяца — разыскал и собрал всё, что ранее принадлежало Ойгриду. Он пришёл к Гарри
за обещанной свободой, а Гарри озадачил его поиском экстравагантного подарка на
свадьбу. Трон, сделаннный из поставленной вертикально головы дракона, обошёлся
Гарри в десять тысяч галлеонов, но сразу понравился настолько, что расстаться с ним
не было никакой возможности.
Мастер, имя которого Гарри ничего не сказало, сначала снял с головы шкуру, вычистил
содержимое головы дракона и отполировал кость до того, что там, где она
проглядывала, она отливала каким-то иссиня-чёрным, словно дыхание дементора,
перламутром. Мастер вынул нижнюю челюсть, развернул череп мордой кверху и в
образовавшемся каркасе построил кресло. Из нижней челюсти сделал ступеньку у ног и
подлокотники, а потом по-новой обшил трон кожей с головы.
Паркинсон не долго нарезал круги вокруг обновки. Вдоволь навосторгавшись, он уселся
— точнее, взгромоздился — на трон, и Деметра не смогла сдержать испуганного
возгласа. Трон словно охватило пламенем. Сначала вспыхнули торчащие вокруг
Паркинсона зубы, потом подлокотники, а после того улыбающийся Паркинсон и вовсе
оказался в центре бушующего огня. Глядя на его довольное лицо, Деметра тоже начала
улыбаться, видимо, осознав, что супругу ничего не грозит.
— Эффектно, — оценила оказавшаяся рядом Андромеда и бросила взгляд на Гарри: — Я
даже знаю, кто эту штуку ему подарил.
— Только — тс-с-с, никому, — довольно улыбнулся Гарри.
Веселье удалось на славу. Неожиданно удалось познакомиться с огромным количеством
людей, про которых раньше, в будущем, Гарри только слышал, причём много хорошего, а
тут они оказались живые и вполне расположенные к общению. И он сам, и девушки давно
уже не участвовали в таких крупных празднованиях, а Пераспера так вообще впервые
попала на столь грандиозный приём. Поначалу она даже опешила от натиска
поклонников, неведомо откуда образовавшихся, а потом немного втянулась и даже вовсю
веселилась, позволяя приглашать себя на групповые танцы, но когда начинался вальс,
неизменно требовала компании Гарри.
— Гарри, познакомься, — произнесла она, подводя к нему молодого человека, которого
Гарри и сам легко бы узнал. — Гринграсс, Дэниел Гринграсс. Очень хороший друг
Дэйва.
— Очень приятно, — улыбнулся Гарри, пожимая руку Дэниела. — Премного о вас
наслышан.
— Правда? — откликнулся тот. — Просто удивительно. Для меня большая честь, мистер
Блэк.
— Гарри, прошу вас, — произнёс Гарри.
— Тогда Дэниел, с вашего позволения, — учтиво кивнул Гринграсс. — Восторги, которые
мой счастливый друг неизменно выказывает в ваш адрес, давно пробудили во мне
любопытство…
— Приглашаю вас составить ему компанию, — предложил Гарри. — Либо самостоятельно
навестите нас в Блэк-маноре.
— Почту за честь, — склонил голову Дэниел. — А сейчас прошу извинить, у меня
миссия. Миссис Пераспера попросила меня перезнакомить её со всеми друзьями. Мисс
Блэк!
Он поклонился Беллатрикс, предложил локоть Пераспере, которая напоследок стрельнула
глазками в Гарри, и повёл её в направлении весёлой компании молодых людей
неподалёку.
— Думаешь, это оно? — поинтересовалась Беллатрикс, глядя парочке вслед.
— Наверное, — неуверенно ответил Гарри. — Это же тот Дэниел Гринграсс, я правильно
понял?
— Не знаю, — хмыкнула она. — Тебе лучше знать, тот это Гринграсс, или не тот.
Под конец вечера Пераспера совершенно вымоталась, скорее всего, с непривычки. В
какой-то момент она, весело смеясь, нашла Гарри, повисла у него на локте… и так и
осталась висеть на нём — из неё словно воздух выпустили.
— Устала? — ласково поинтересовался он.
— А? — вяло откликнулась она. — Да. Было весело.
— Думаю, пора домой, — улыбнулся Гарри. — Ты как думаешь?
— Домой, — кивнула она. — Обязательно. Давай прогуляемся, а?
— Хорошо, — согласился он. — Просто по саду?
— Просто куда-нибудь, — попросила Пераспера. — Пока не устанем, хорошо?
Оказалось, “пока не устанем” — это такая фигура речи. Андромеда с Беллатрикс
пожелали продолжить веселье, а вот Нарцисса решила составить компанию Гарри с
Перасперой. Едва выйдя на улицу, та призналась, что не может уже ступить ни шагу.
— Ну кто же знал, что от танцев тоже можно устать, — буркнула она.
Нарцисса хихикнула.
— Тогда домой? — спросил Гарри.
— Не-не, хочу гулять, — помотала головой Пераспера, зачем-то вешаясь ему на шею.
Гарри вытаращил глаза, а Нарцисса знаками показала ему, что нужно делать. Он
вздохнул и легко подхватил Перасперу на руки.
— Вот так гулять? — на всякий случай уточнил он. — Пока не устанем?
— Да, пока не устанем, — подтвердила она, крепче обнимая его и утыкаясь носом в
шею.
— Понятно, — буркнул Гарри и зашагал по дорожке, ведущей к большим чугунным
воротам.
Легко шагающая рядом Нарцисса с завистью пробормотала, что опять выбрала
неправильную стратегию.
Уже в начале декабря к Гарри напросился с визитом никто иной, как Барти Крауч
собственной персоной. В середине недели прислал сову с вежливой просьбой о встрече
и предложением Гарри самому выбрать место и время. Сославшись на него, Гарри
спросил у Дамблдора разрешения в пятницу покинуть школу после третьей пары вместо
еженедельного личного доклада, тот с видимой неохотой согласился, но зато разрешил
использовать для перемещения камин, что позволило сэкономить время на путешествие,
и без двадцати четыре Гарри уже стучался в дверь кабинета начальника Отдела охраны
общественного правопорядка.
— Здравствуйте, мистер Блэк, — кивнул ему Барти Крауч, приглашая в кабинет. —
Располагайтесь, пожалуйста. Сейчас подойдут мои коллеги, а я пока введу вас в курс
дела.
— Надеюсь, ничего плохого не случилось? — на всякий случай поинтересовался Гарри,
усаживаясь в ближайшее к хозяину кабинета кресло за столом для совещаний.
— К счастью, нет, — с серьёзным видом ответил Крауч. — В ином случае наша встреча
имела бы более срочный характер. Вы, наверное, помните, что летом, когда случились
первые нападения Пожирателей смерти, было принято решение до лучших времён отменить
массовые мероприятия, и в том числе матчи по квиддичу? И что с лета Лига не провела
ни одного матча?
— Конечно, — кивнул Гарри. — Я люблю квиддич и, естественно, каждую неделю
вспоминаю, что давно не видел хорошей игры.
— Скоро увидите, — коротко пообещал Крауч. — Я доложил министру своё видение
ситуации, и он объявил, что лучшие времена настали.
— И какое же у вас видение ситуации? — осторожно поинтересовался Гарри.
— В краткосрочной перспективе мы справились с угрозой, — пояснил Крауч. — Не в
последнюю очередь благодаря вам и тем изменениям, которые с вашей подачи мы внесли
в нашу работу. Сейчас отдел правопорядка в десять раз более способен справиться с
угрозами, чем год назад, и мы продолжаем прогрессировать.
— Здравствуйте, Гарри! — воскликнул Муди, чуть не выламывая дверь в кабинет. — А
вот и мы!
Он пропустил вперёд себя Боунс и Монтенберри и зашёл сам.
— Ну, мистер Блэк? — спросила Боунс, которой Муди отодвинул стул напротив. — И что
вы по этому поводу думаете?
— Ты про матч сейчас спрашиваешь или про должность? — уточнил из-за её плеча Муди.
Барти Крауч громко и демонстративно прочистил горло.
— Должность? — переспросил Гарри, поворачиваясь к нему.
— Похоже, начальник не успел рассказать всего, — покачал головой Монтенберри.
— Похоже, не успел, — кивнул в подтверждение Крауч. — Я как раз рассказывал мистеру
Блэку про его вклад в наши успехи…
— Неоценимый вклад! — перебил Муди.
— Неоценимый вклад, — согласился Крауч. — Думаю, что сказано уже достаточно. Я
посовещался с сотрудниками, и единогласное мнение таково, что мы хотели бы
пригласить вас на работу в Аврорат…
В глазах неожиданно защипало.
— Это большая честь, — растроганно произнёс Гарри.
— На должность начальника, — добавил Крауч и откинулся на спинку кресла, любуясь
эффектом.
Гарри, поглощённый мыслью о том, что ему только что предложили снова стать аврором,
поначалу пропустил его слова мимо ушей, и лишь через несколько секунд до него
начало доходить, и улыбка постепенно стёрлась с лица.
— Простите, что? — переспросил он на всякий случай.
Ну мало ли — вдруг послышалось?
— Мистер Гарри Блэк, как начальник отдела охраны общественного правопорядка
предлагаю вам возглавить Аврорат, — официальным тоном объявил Крауч.
Гарри растерянно обвёл взглядом улыбающиеся лица друзей. Даже Боунс — и та
улыбалась. Ну точно, Боунс! Почему не она?
— Простите, а как же миссис Муди? — спросил Гарри. — Разве…
— Миссис Муди оказалась более чем на своём месте в Визенгамоте, — покачал головой
Крауч. — Помимо участия в совещаниях Визенгамота миссис Муди занята в профильных
комитетах, которые занимаются подготовкой предложений для Совета, так что даже на
работу в Аврорате у неё остаётся от силы пара часов в день. И, чтобы предупредить
ваш следующий вопрос — мистер Муди и мистер Монтенберри оба выразили желание
работать под вашим началом, а не наоборот.
— Чёрт, — вздохнул Гарри.
— Нет необходимости принимать решение прямо сейчас, — продолжил Крауч. — Я понимаю,
что вы профессор Хогвартса, и вам нужно закончить учебный год.
— Мы предвидели ваши возражения, — вставила Боунс, прежде чем Гарри успел раскрыть
рот. — В данный момент я работаю над обоснованием проекта нового положения о
начальнике авроров, по которому именно у вас на этой должности будет три рабочих
дня в неделю.
— Мы постараемся не очень сильно отвлекать вас от семьи, — мягко пояснил
Монтенберри, правильно поняв озадаченный взгляд Гарри.
— Чёрт, — простонал Гарри.
— То есть вы подумаете, — уточнил Крауч?
— Это честь для меня, — ответил Гарри. — И большая ответственность. И я бы и вовсе
не раздумывал, но… Сначала мне нужно решить одну небольшую проблему, и статус
должностного лица сильно будет этому мешать.
— Это существенное уточнение, — согласился Крауч. — Про небольшую проблему, как вы
изволили тонко подметить. Я тоже считаю, что Волдеморта вам будет удобнее… хм…
покарать… пока вы не служите в Аврорате.
— Спасибо, — произнёс Гарри. — Это действительно важный момент
— Теперь о матче, — не теряя времени переключился Крауч. — Итак. Через две недели
состоится международный матч с участием команд Британии и Италии. Мы ожидаем
большой интерес со стороны болельщиков, что в свете событий последних месяцев также
поднимает вопрос безопасности. Стадион будет окружён противоаппарационным барьером,
подступы будут патрулировать авроры. Всего на охрану и патрулирование стадиона мы
поднимем три четверти личного состава. Что нам стоит ещё сделать?
— Хм… — задумался Гарри. — Давайте обсудим…
Обсуждение заняло около часа. Гарри пытался вспомнить, что маггл-аврор Майкл
рассказывал ему про устройство контртеррористических мероприятий у магглов начала
двадцать первого века, Муди с Монтенберри задавали уточняющие вопросы, Боунс
скрупулёзно записывала, Крауч прикидывал, что можно применить немедленно, а для
чего потребуется сначала решить множество других вопросов. В основном разговор шёл
вокруг деталей взаимодействия при прикрытии мирных волшебников, которых в случае
нападения нужно было организованно сопроводить до портальных ключей, и выбора схемы
расположения порталов, чтобы обеспечить максимальную доступность.
— Ну что ж, — подытожил Крауч, поднимаясь со своего места. — Думаю, на сегодня
достаточно. Мистер Блэк, если у нас возникнут вопросы…
— Да, конечно, — ответил Гарри, пожимая протянутую руку. — Дайте мне знать, я
всегда рад помочь.
— Ну что, Гарри, сбылась мечта? — хохотнул Муди, пропуская его вперёд на выходе из
кабинета.
— Мечта? — не понял Гарри. — В каком смысле?
— Ал имеет в виду его мечту, — прокомментировала Боунс, беря Муди под руку. — Они с
Монти часто обсуждают, как было бы неплохо заставить вас трудиться на благо
Аврората.
— Да ну? — удивился Гарри.
— Ну да, — пожала она плечами.
Муди ухмыльнулся, а Монтенберри кашлянул, пряча лёгкую улыбку, и зашагал быстрее.
В понедельник школа гудела. Выпуск “Пророка” доставили ещё к завтраку, и за обедом
и школьники, и преподаватели обсуждали новость — первый с лета матч по квиддичу. И
не просто первый, а ещё и международный. И не просто международный, а Британия
против Италии — фаворита нескольких последних сезонов. Разговоры шли вокруг
скоростных мётел гостей, блестящей сыгранности и высокой игровой дисциплине гостей.
Школьники размахивали руками, расписывая друг другу скорость и управляемость
итальянской метлы последней модели, и даже за преподавательским столом шумно
спорили относительно преимуществ и недостатков системы подготовки и игровой тактики
итальянцев. Впрочем, спорили не только об этом.
— Безобразие! — по своему обыкновению возмущался Кеттлбёрн. — Ну почему такая
неудача?! Неделей бы позже — и мы были бы уже на каникулах! Первый матч с середины
лета — а мне придётся вместе с другими преподавателями обеспечивать порядок в
Хогвартсе. Хуч, ну вы-то меня понимаете, да?
— Понимаю, — поджала та губы. — А мне бы совсем не помешало посмотреть эту игру.
Дамблдор кашлянул, и все головы повернулись к нему.
— Я думаю, что десять преподавателей смогут посетить матч, — объявил он. — Если,
конечно, остальные согласятся принять на себя чуть большую нагрузку.
— То есть кто-то будет развлекаться, а кто-то будет работать и за себя, и за того
парня? — уточнил Кеттлбёрн.
— Иначе не получится, — пожал плечами Дамблдор. — Либо все соглашаются с этим, либо
никто не идёт на игру.
— За исключением профессора Блэк, конечно, — бросила на Гарри недовольный взгляд
Хуч.
— И за исключением профессора Хуч, — поправила Макгонагал. — В любом случае я вас
прикрою, Роланда.
Та даже рот раскрыла от удивления.
— Спасибо, Минерва, — наконец кивнула она. — Даже не знаю, как вас благодарить.
— Не стоит благодарностей, — с достоинством кивнула Макгонагал. — Мы все понимаем,
что вам это нужно как никому.
— Э-э-э, — пробормотал Кеттлбёрн. — А что с остальными?
— Я уже сказал, что с остальными, — сверкнул очками Дамблдор. — Если все готовы
поработать немного больше, мы кинем жребий и выберем счастливчиков.
— Счастливчиков? — вскинулся Кеттлбёрн. — Я согласен!
— Согласны прикрыть других? — уточнил Дамблдор. — Жребий не обязательно укажет на
вас.
— Обязательно, — помотал головой Келлбёрн. — Я обязательно попаду на это мордредову
игру.
— Быть посему, — кивнул Дамблдор и важно хлопнул в ладоши.
Блюда на столе разошлись в стороны, и откуда-то в центр освободившегося
пространства с глухим стуком упал Кубок Огня — Гарри сразу его узнал. Порывом ветра
распахнулось окно, и в него влетело несколько небольших стрел, которые сразу
устремились к столу преподавателей. Сделали круг и приземлились на стол. Это
оказались перья, каждое обмотанное небольшим клочком пергамента, по перу на
человека.
— Сейчас проведём лотерею, — объявил Дамблдор. — Это Кубок Огня, мощнейший
артефакт, который способен провести жеребьёвку даже среди волшебников, способных
подтасовать результаты любого другого метода. Пишите на пергаменте каждый своё имя
и бросайте в Кубок. Он выберет десять имен и выдаст их обратно. Всё просто.
Ещё раньше, чем он закончил, Кеттлбёрн уже быстрым росчерком пометил своим именем
листок и бросил его в Кубок. Взметнулись и пропали лепестки пламени, принимая
подношение. Некоторые преподаватели завороженно следили за процессом, вместо того
чтобы последовать примеру коллеги, но большинство сразу сообразило, что делать. В
кубок, который снова расцвел всполохами огня, полетели кусочки пергамента. Гарри
заметил, что листок, который бросил раздухарившийся Малфой, сгорел, едва долетев до
верхнего края. Пламя скрыло эту проделку, и Гарри оглянулся, чтобы понять, кто это
таким способом исключил Малфоя из лотереи. Дамблдор поверх очков несколько секунд
задумчиво смотрел на Гарри, а потом оба повернули головы к Макгонагал. Она сидела
со строгим лицом, глядя перед собой и как будто не замечая взглядов, потом чуть
пошевелилась и ещё сильнее выпрямила спину. Дамблдор усмехнулся, сверкнув очками в
сторону Гарри, и продолжил наблюдать за тем, как преподаватели наполняют кубок
записками со своими именами.
Благодаря хорошим связям в Министерстве Гарри удалось на всё семейство купить
билеты в ложу на самом верхнем ярусе трибун, чтобы быть как можно ближе к игре.
Пераспера заранее сказала, что готова остаться дома с детьми, чтобы Андромеда с
Дореей могли посетить мероприятие, и к ней неожиданно присоединилась Друэлла,
которая объявила, что давно хотела провести день с внуками. Андромеда внезапной
свободе сильно обрадовалась, и даже Дорея, которая к игре, в общем-то, была
равнодушна, с энтузиазмом восприняла поход в люди. Перед самым выходом Пераспера
поймала Гарри и попросила отойти в сторону для очень важного разговора.
— В чём дело, милая? — спросил он, игнорируя любопытные взгляды девушек.
— Я хотела спросить, — замялась она. — Ты ведь не выдавал мне полагающееся на
расходы золото, да?
— Ты не просила, — пожал плечами Гарри. — Тебе нужно?
— Если это не будет слишком большой наглостью, — пробормотала она. — Не мог бы ты
сделать за меня ставку на игру? Цисси рассказывала, что у тебя как-то получается
выигрывать каждый раз.
— Ну конечно, мог бы, — согласился он. — Но там всего двести пятьдесят галлеонов. Я
могу добавить. Хочешь?
— Нет-нет, — помотала головой Пераспера. — А вдруг мне понадобятся деньги через
месяц?
— Возьмёшь сколько нужно, — пожал он плечами. — Хочешь, поставлю пятьсот?
— Двести пятьдесят — это уже очень много, — тихо возразила она. — Мне и так
страшно. Я же не знаю, выиграю или нет.
— Хорошо, поставлю двести пятьдесят, — кивнул он.
И только выйдя из дома, сообразил, что не спросил, на кого, собственно, ставить.
Впрочем, в этом был и плюс — если Пераспера не знает, на кого он поставил, можно в
любом случае сказать ей, что она выиграла.
Как Крауч и обещал, доставка зрителей на стадион проходила порталами, при этом
местоположение стадиона публике не объявляли. Понятно, что при умении и сильном
желании можно его отследить, но в целом и такая мера должна проявить себя
действенной. Второй подстраховкой был протовиаппарационный купол. Пока компания —
вместе с Сайнусом и Альфардом — добиралась от портала до стадиона, Гарри крутил
головой по сторонам, подмечая патрули и заслоны авроров. Слова Крауча как-то сразу
запали ему в голову, и поэтому он невольно стал пытаться подметить недостатки или
упущения в работе будущих коллег.
В ложе уже ждали дедушки Арктурус и Поллукс и бабушка Ирма, а Орион задерживался и
должен был прибыть позже. Из ложе неподалёку махнул рукой Флемон Поттер, потом
Гарри окликнули с другой стороны, и ещё несколько минут он провёл, раскланиваясь со
знакомыми, которых на удивление оказалось достаточно много. И когда успел со всеми
познакомиться, за полтора года-то? Нарцисса весело махала ручкой каким-то
подружками, Беллатрикс пару раз сдержанно кивнула кому-то на трибунах, а Андромеда
просто расслабилась и счастливо улыбалась, общаясь с бабушкой и Арктурусом. Гарри
даже проглядел момент, когда Дорея отчего-то вдруг побелела до синевы, а потом
позеленела.
— Что такое? — спросил он негромко, встав так, чтобы заслонить её от остальных
Блэков.
Она сначала скрипнула зубами, а потом бросила на него быстрый взгляд.
— Прости, — сказала она. — Мне… мне плохо.
— Я вижу, — кивнул Гарри и взял её за руку. Неужто она боится высоты? Нет, конечно,
ложа находится в добрых двадцати метрах от земли, но, с другой стороны, Дорея
отлично играет в квиддич... — Я собирался спуститься к букмекерам. Перри просила
меня сделать за неё ставку, да и я сам хотел…
— Я с тобой, — согласилась она и позволила себя вести, склонив голову, чтобы полы
шляпки прикрывали лицо.
На лестнице она сама вцепилась в его руку. Гарри обернулся, и ему показалось, что
она сейчас заплачет.
— Что такое? — снова спросил он.
Она в ответ лишь помотала головой, намертво сжав губы, и показала в сторону
бокового коридора. Там нашлось ещё одно ответвление, куда Дорея его буквально
затолкала. Вцепилась в пальто, вжимаясь лицом ему в грудь, и… в голос разревелась.
Мысленно про себя чертыхаясь и посылая проклятья на голову тому, кто посмел её
обидеть, он сам обнял её плечи, плотно прижимая к себе. И чёртов зверь, будь он
неладен, сразу проснулся внутри, завозился, почуяв её, рыкнул, ещё раз, а потом,
распахнув полную острых зубов пасть, издал дикий вопль. Дорея ревела недолго — три
минуты или четыре, а потом, когда глаза Гарри заволокло красной пеленой, и зверь
уже готов был броситься на свою добычу, резко его оттолкнула, лихорадочно стирая
слёзы с щёк.
— Боггарт, я совсем забыла! — зло пробормотала она. — Мордредова кошка!
Зверь по-прежнему рычал, и она, скорее всего, испытывала то же самое. Гарри
попятился, надеясь, что расстояние поможет обуздать животное. Стало немного
полегче, и он уже мог обратить внимание на мелкие детали. Хотя бы лицом Дорея уже
не была зелёная — наоборот, кровь в достатке прилила к её лицу, и от щёк можно было
костёр разжечь. Плакать её тоже больше не тянуло.
— Мне раньше казалось, что нет ничего, что я ненавидела бы сильнее, чем это
беспомощное чувство, — произнесла она, глядя ему в глаза. — Чувство, когда животное
здесь, в груди, заставляет меня делать то, чего я не хочу. Как я ни кричала
боггартовой кошке, как ни противилась — легче реку вспять повернуть! А я не хочу,
не хочу, не хочу!!!
— Дорри, — пробормотал Гарри.
— Оставь меня, — покачала она головой. — Ты куда-то шёл?
— Да, к букмекерам, — напомнил он.
— Вот и иди, — сказала Дорея. — Постой!
— Стою, — всплеснул он руками, поскольку и не подумал ещё даже двинуться.
Она напряжённо кусала губу, думая о чём-то.
— Боггарт, я чуть по-настоящему разум не потеряла, — выдавила она. — У меня есть
сейф и золото в нём. Я мало тратила и скопила. Четыре тысячи триста пятьдесят…
Гарри стиснул челюсти, скрипя зубами. Ну почему она отказывается принять деньги?
Это же не его деньги, это деньги Блэков! Едва он подумал, до чего она несносна,
зверь зарычал вместе с ним, и Гарри принялся старательно думать о том, какой у них
чудесный сын.
— Мне по-прежнему плохо, Гарри, — пожаловалась Дорея и добавила невпопад. — А денег
я с собой не захватила. Ты не мог бы…
— Сколько я должен поставить? — перебил он.
— Всё, — вздохнула она. — Поставь всё. И не вздумай меня отговаривать. В конце
концов, я взрослая женщина, и сама могу…
— Хорошо, — согласился он. — Поставлю всё. Четыре тысячи триста пятьдесят
галлеонов. Но сначала ты ответишь мне на вопрос.
— Давай быстро, — устало прикрыла она глаза и после этого стиснула зубы.
— А теперь? — поинтересовался Гарри. — Теперь тебе не кажется, что нет ничего хуже
того, что заставило нас?..
Он замолчал, не желая продолжать, а Дорея, распахнув глаза, сразу отвернулась в
сторону.
— Теперь я думаю, что ты достойный человек, Гарри, — наконец сказала она. — Всё,
иди.
Разговор со знакомым гоблином много времени не занял. Гарри не помнил, чтобы Италия
в семьдесят шестом году играла с Британией, но не сильно этому огорчился. После
того, как он послушал соображения Хуч по поводу сильных и слабых сторон команд,
выбрать, на кого ставить, было легче лёгкого.
— Здравствуйте, мистер Блэк, — первым поприветствовал его гоблин в кабинке
букмекера.
— Здравствуйте, мистер… — замялся Гарри, пытаясь вспомнить имя, и только потом
осознал, что тот так ни разу и не представился.
— Хотсток, — ухмыльнулся тот. — Вы желаете сегодня сделать ставку?
— Да, немного, — кивнул Гарри, шаря по карманам. — А, вот, нашёл. Пять четыреста на
победу итальянцев.
Хотсток принял из его рук табличку платёжного поручения на десять тысяч и
вопросительно посмотрел на Гарри.
— Нет, сдача не понадобится, — помотал головой Гарри. — Мне нужно сделать несколько
ставок.
— А, понятно, — обрадовался Хотсток. — Италия сегодня не в фаворе, но коэффициент
всё равно невысокий, пять к девяти.
— Тоже хлеб, — пожал плечами Гарри.
— Тогда вот, пожалуйста, ваш билет, — откликнулся Хотсток, протягивая ему карточку
с суммой и ставкой. — На что ещё поставите?
— Я бы хотел… — задумался Гарри. — Скажите, как мне поставить, чтобы выигрыш был
максимальный?
— Один к двадцати пяти, — сообщил Хотсток. — Ставка на то, что матч продлится от
сорока пяти минут до часа, итальянцы выиграют с разницей более чем в сто двадцать
очков, а снитч поймает ловец Британии.
— Беру, — кивнул Гарри. — Две ставки, одна на четыре тысячи триста пятьдесят, а
другая на двести пятьдесят галлеонов.
— Сделано, — отрапортовал Хотсток, протягивая ему ещё две карточки. — Рад иметь с
вами дело.
Гарри усердно морщил лоб, пытаясь придумать, как быть, если такая дикая ставка не
сработает — а она точно не сработает.
— Скажите, Хотсток, не могли бы вы поделиться копией вашей таблицы коэффициентов? —
осторожно спросил он. — Сами понимаете, что такой выигрыш маловероятен, а мне нужна
возможность передать золото одному очень упрямому человеку, но так, чтобы он не
заподозрил, что это от меня.
— Вообще-то это против правил, — нахмурился Хотсток. — Но я могу дать вам
взглянуть.
Он протянул Гарри раскрытую книжицу, на первой странице которой мелким почерком
были выписаны в столбец разные события с коэффициентами при них. Гарри кивнул, всё
внимательно просмотрев, и Хотсток перевернул страницу. Всего их оказалось десять.
Гарри прикрыл глаза, чтобы убедиться, что всё точно запомнил, а потом благодарно
склонил голову.
— Спасибо огромное, мистер Хотсток, — произнёс он.
— Не за что, — осклабился тот. — Приходите ещё.
Когда он вернулся в ложу, Дорея сидела между Ирмой и Поллуксом, о чём-то тепло с
ними общаясь. Не убирая с лица лёгкой улыбки, она предупреждающе обожгла Гарри
взглядом, по которому было понятно, что приближаться к ней не стоит. Он и не стал.
Бросил взгляд на Нарциссу, весело смеющуюся чему-то, что рассказывала ей бабушка
Ирма, пожал руку припозднившемуся Ориону, и в этот самый момент ведущий объявил
начало.
Небо расцвело фейерверками, которые выстреливали в небо две дюжины волшебников.
Один за одним под грохот и сверкание салюта на поле стремительно вылетали игроки
итальянской команды, на бешеной скорости облетая стадион, вызывая восхищение. Их
форма была насыщенного синего цвета, такие же синие плащи перекрывала зелёно-бело-
красная полоса по диагонали, и ещё одна полоса шла вдоль синих шлемов от лба до
затылка. Черенки чуть ли не горящих красным цветом мётел причудливо изгибались,
словно шеи грациозных скакунов. Когда все игроки оказались на поле, они перестали
кружить, синхронно развернулись и сошлись в центре, выстраиваясь в воздухе в
шеренгу.
Раздался дикий грохот, в небо взметнулись снопы огня, и из клубов дыма на поле
неспешно вылетели выстроившиеся в ряд игроки команды Британии. Когда они зависли
напротив команды гостей, сразу стал виден контраст между игроками. На фоне гибких и
даже в чём-то щуплых итальянцев хозяева турнира поражали своей очевидной мощью.
Неимоверно широкие, с толстыми мощными руками, они заставили всех зрительниц на
стадионе восхищённо вздохнуть. Ведущий заливался соловьём, расписывая достоинства
игроков Британии и вскользь снисходительно отмечая, что итальянцы, наверное, тоже
где-то неплохи. Трибуны разразились овациями, а к центру на трёх мётлах поплыли
судьи.
Они подозвали капитанов, о чём-то с ними переговорили, потом главный оглянулся
вокруг, чтобы получить отмашки десятка целителей и примерно такого же количества
левитаторов, которые в тесном сотрудничестве должны были обеспечить максимальную
безопасность игрокам. Квоффл — как провозгласил ведущий, по итогам выигранного
жребия, — вручили команде в красной-белой форме, а “синие” рассредоточились,
отчего-то не желая скопом идти в защиту. Комментатор продолжал нагнетать
напряжение, описывая буквально каждый чих на поле, и зрители замерли в
предвкушении. Главный судья поднял руку со снитчем в ней и разжал, а помощники в
этот же момент открыли сундучки с бладжерами — игра началась.
— Наш неудержимый капитан рванул вперёд, и ему наперерез бросился смельчак в синем
плаще! — возбуждённо транслировал на весь стадион комментатор. — Какая досадная
ошибка! Поушн Пойзонус даже не дрогнул… Обошёл одного… второго… Го-о-ол! Десять-
ноль! Капитан прославленной сборной Британии открывает счёт, а гости выведут квоффл
с центра поля!
Последние слова потонули в восторженном рёве трибун. Болельщики буквально сошли с
ума от первого успеха своих любимцев. Гарри вздохнул, хотя, конечно, на то, что
ставка, сделанная за Дорею, сыграет, он и так не особо рассчитывал.
— Гостям не стоит унывать! — вещал комментатор. — Это лишь самое начало игры, и то,
что им забили уже на пятнадцатой секунде, ни о чём не говорит! Я уверен, что они
спра…
Игрок итальянской команды вывел квоффл из центра поля. На секунду его товарищи
словно растворились в воздухе. Он отдал молниеносный пас, потом квоффл молнией
метнулся к ещё одному игроку, ещё и… залетел в ворота.
— …вятся, — договорил комментатор.
Трибуны молчали, лишь болельщики из Италии, размещённые в отдельном большом
секторе, дружно вскочили и теперь радостно приплясывали. Вратарь британцев
растерянно оглядывался, не понимая, что случилось.
— Вот он, квиддич во всей красе! — воскликнул комментатор. — Не успели хозяева
отпраздновать победу, как…
Капитан британцев вывел квоффл в центр и снова ринулся в атаку, обнаружив, что
против него лишь один защитник. Неведомо откуда вынырнул бладжер, за которым нёсся
загонщик итальянской команды, словно подгоняя бладжер перед собой. В последнее
мгновение он отвернул, Пойзонус резко дёрнулся, уворачиваясь от бладжера, и… квоффл
сменил хозяина. Игрок в синем послал стремительный пас тройке, которая за
полсекунды, мельтеша и крутясь в воздухе, пронеслась мимо ворот команды Британии.
— …Счёт становится двадцать — десять, — сориентировался комментатор.
Итальянцы на трибунах продолжали танцевать и размахивать руками, а остальной
стадион хранил мёртвую тишину.
— Капитан нашей доблестной сборной выводит квоффл, — неунывающим голосом возвестил
комментатор. — На этот раз он отдаёт пас… игроку гостей… Счёт тридцать — десять.
Мерлин, что это было?
Гарри ясно видел, что это было — игрок итальянцев рванул на перехват, едва Пойзонус
отдал пас, причём рванул вслед за квоффлом, и практически в этот же момент двое
других устремились вперёд, к воротам британцев. Первый даже ловить квоффл не стал,
как-то ловко отбил его, один из ушедших в отрыв подхватил, сразу перепасовал
товарищу, и они подлетели к британскому вратарю, быстро перекидывая друг другу
квоффл, будто тот не из кожи сделан, а из раскалённого железа. Вратарь успел
проводить их взглядом, а мяч уже пролетел через кольцо.
Это были ещё не все сюрпризы. Загонщики действительно загоняли бладжеры на нужную
цель, практически ведя их перед собой битами и никуда не отпуская. Несомненно,
этому способствовала дикая скорость красных мётел с конскими головами на изогнутых
шеях. Загонщики Британии пытались составить им конкуренцию, но в итоге бросили
гиблое дело и принялись кружить вокруг своих игроков, охраняя тех от бладжеров.
Всё-таки британская команда состояла из признанных мастеров, и как настоящие
мастера они достаточно быстро приспособились к неожиданной манере и тактике гостей,
всё чаще им удавалось пробиться к воротам и забить заветный гол, и счёт медленно
рос. Медленно, вовсе не так быстро, как счёт забитых квоффлов итальянцев.
Когда показалось, что ещё немного, и им удастся если не сдержать натиск, то хотя бы
прекратить избиение, итальянцы что-то поменяли. Они вдвоём-втроём атаковали игрока
с квоффлом, — и это не считая постоянно вьющихся вокруг загонщиков с их “ручными”
бладжерами, — и очень быстро отбирали мяч. Как раз в этот момент Гарри обратил
внимание на то, что вратарь итальянцев тоже участвует в прессинге — нисколько,
казалось бы, не заботясь о воротах. Новая тактическая схема стала ясна — приставить
персональную опеку к каждому нападающему, и останется ещё один свободный игрок,
который будет уходить в отрыв и забивать. Защита при этом была не настолько
прочной, но если помнить, что лучшая защита — это нападение, то такая тактика была
как раз тем, что требовалось лёгкой и юркой итальянской сборной. Они легко
позволяли себе провалиться в защите и пропустить квоффл, но зато постоянно
рисковали, бросаясь на перехват и в отрыв, британская команда пыталась
перестроиться и придумать противодействие, они даже перешли на совсем открытый
квиддич, почти полностью скопировав манеру гостей, но несмотря на все потуги,
разрыв в счёте продолжал быстро расти.
Тон комментатора поспевал за событиями. Поначалу он был полон энтузиазма и
предвкушения скорой победы хозяев на своём поле, потом долго ещё пылал надеждой, а
затем и вовсе стал почти спокойным, по возможности успевая за событиями, объявляя
счёт и расцветая нотками радости, когда квоффл забивали хозяева. Когда счёт стал
двести девяносто на сто сорок, итальянцы резко взвинтили темп, и Гарри даже сначала
не понял, за счёт чего, и лишь через пять безответных голов дошло — в игру
включился их ловец. До того он кружил над полем, носясь вокруг ловца британцев и,
похоже, мешая тому разглядеть хоть что-нибудь, но как раз в момент, когда команда
Италии гарантировала себе победу в любом случае, он ринулся в бой, моментально
сместив баланс так, чтобы не оставить британцам даже намёка на надежду.
— Снитч! — завопил комментатор так, что ушам больно стало. — Кассиус Клей поймал
снитч! Знаменитый ловец "Кенмар Кестрелз”, девизом которого стало “порхай как
муховёртка, жаль как грюмошмель!”, Кассиус Клей поймал снитч, и игра закончена!
Финальный счёт — четыреста пятьдесят на двести восемьдесят…
Гарри взглянул на часы — пятьдесят две минуты.
— Ур-р-ра-а-а!!! — завопил он вскакивая. — Да здравствует Касиус Клей!
— Гарри, внучек, ты чего? — с усмешкой поинтересовался Поллукс. — Мы же всё равно
проиграли!
— Ну не все, деда, не все проиграли, — рассмеялся Гарри. — Некоторые очень даже
выиграли.
— Гарри угадал со ставкой, — пояснил Альфард, оборачиваясь к отцу. — Поэтому и
веселится.
— Ну да, — пожал плечами Гарри и развернулся. — Дорея…
— Не сейчас, — отмахнулась она, глядя куда-то в толпу.
Небо снова вспыхнуло огнями, и под грохот салюта команды выстроились в воздухе друг
напротив друга, а потом сошлись, чтобы обменяться рукопожатиями. Ведущий, пытаясь
перекричать какофонию взрывающихся фейерверков, продолжал рассказывать, какой
прекрасный матч сегодня случился, объявил, что дух международного товарищества был
настолько силён, что ни один игрок не получил травм и не свалился с метлы, а в
заключение подчеркнул, какой всё-таки замечательный праздник получился. С этим были
согласны даже игроки в красно-белой форме, которые покидали поле, вполне по-
дружески общаясь со своими визави.
Зрители на трибунах постепенно начали спускаться вниз. Дорея, которая что-то уже
несколько минут высматривала, вдруг оказалась рядом, обняла Гарри и крепко-крепко
прижалась.
— Ты что? — спросил он.
Еле ворочая языком, потому что зверь уже рычал в предвкушении. На неё это
подействовало таким же образом. Она резко отстранилась, метая глазами молнии. Лицо
её было густого красного цвета от прилившей крови, и Гарри явно видел, как её
колотит.
— Прости, — пробормотала она и бросилась на выход.
За ней скользнула Беллатрикс, а Гарри встретился взглядом с Поллуксом, который был
так близко, что наверняка от него не укрылось ни малейшей детали.
— Прости? — переспросил Поллукс. — Прости? Ты понимаешь, за что Дори попросила
прощения.
— Чёрт, — кивнул Гарри, сам борясь с желанием впиться зубами в чей-нибудь загривок.
— Прошу меня простить.
Шагнул к Альфарду и сунул ему в руку билеты тотализатора.
— Беги! — крикнул вслед Поллукс.
Это было лишнее — Гарри просто перемахнул через ограждение и полетел к земле с
двадцатиметровой высоты. Уже приготовился поймать себя за одежду, как кто-то
подхватил его Левикорпусом и аккуратно поставил на землю. Гарри поблагодарил
левитатора, который ещё не успел уйти со своего поста, и быстрым шагом пошёл за
Дореей, которую сопровождала Беллатрикс.
— Мистер Блэк! — окликнул его кто-то. — Гарри!
— Дэниел, — кивнул Гарри, останавливаясь и разворачиваясь к Гринграссу. — Простите,
Дэниел…
— Это вы меня простите, — склонил тот голову. — Я всего лишь хотел поинтересоваться
здоровьем миссис Паркинсон. Она не с вами?
— К сожалению, нет, — улыбнулся Гарри. — Осталась дома, куда, кстати, вы
приглашены.
— Я… — смутился Гринграсс.
— Прошу меня простить, — произнёс Гарри, поняв, что тот собирается мяться и
краснеть, пытаясь выдавить из себя, отчего так и не смог попросить лучшего друга
составить компанию и навестить Блэк-манор. — Мне нужно срочно бежать. До встречи,
Дэниел!
— До встречи, Гарри! — только и крикнул тот вслед.
Пришлось перейти на трусцу, ещё через полминуты он почти догнал беглянок, но лишь
немного не успел.
— Поттер! — громко позвала Дорея. — Карлус Поттер!
Компания, состоящая из нескольких благообразных джентльменов среднего возраста,
остановилась, оборачиваясь.
— Да? — отозвался высокий крепкий мужчина. — Я вас знаю, прекрасная леди?
Узнав, кто это, Гарри решил пока не вмешиваться. Уже не спеша подошёл к Беллатрикс
и встал рядом, поглядывая по сторонам, чтобы никто не помешал соединению любящих
сердец.
— Поттер! — повторила Дорея. — Ну конечно, знаешь!
Она подошла совсем вплотную, положила руки Поттеру на грудь и сделала ещё шаг
вперёд, поскольку тот невольно отшатнулся.
— Чак, с каких это пор ты бегаешь от хорошеньких девчушек? — спросил один из его
приятелей, и остальные негромко рассмеялись.
Поттер наморщил лоб, пытаясь вспомнить, где он её видел, а маленькие ладони тем
временем скользнули вверх и вцепились в лацканы макинтоша.
— Что, не узнаёшь? — почти ласково поинтересовалась она, но Гарри было отлично
видно, что руки её трясутся от ярости, а ноздри раздуваются от гнева. — Сейчас
узнаешь!
Она ещё не договорила, но уже потянула его на себя, толкнулась от земли и
безжалостно, как Гарри учил, вломила коленом… куда достала. Гарри показалось, что
он услышал хруст, Беллатрикс вздрогнула, приятели Поттера подпрыгнули, дружно
зажимая руками рты, а у самого Поттера глазные яблоки на несколько секунд покинули
орбиты и торчали наружу, как у рака.
— Ум-ф! — только и сумел выдавить он, сгибаясь и пытаясь прикрыть руками
наболевшее.
Дорея сцепила руки у него на затылке и ещё сильнее рванула его вниз. Гарри знал,
что сейчас будет, и даже усмехнулся, когда Поттер совсем согнулся, а она снова
подпрыгнула, и колено смачно впечаталось ему в лицо. Вот на этот раз хруст точно
был, причём такой громкий, что компания Поттера явно приготовилась вывернуть
содержимое желудков прямо на дорожку, ведущую к порталу. Совершенно точно нос
всмятку. Отпустив затылок, с перекошенным от ярости лицом Дорея примерилась и со
всей силы хлопнула ладонями ему по ушам. Сразу затрясла руками, дуя на нежные
кисти, а потом начала раз за разом вбивать локоть в затылок несчастной жертвы.
Поттер рухнул, и тогда она принялась пинать парализованное тело, старательно
выбирая чувствительные места — лицо, печень, почки, крестец, пах…
— Мерзавец! — сквозь зубы приговаривала она, с хрустом вбивая носок сапожка ему под
рёбра. — Гнусный подлец! Жалкий трус! Ничтожество!
На её сапожках откуда-то появились металлическое скобки, добавляя ударной мощи её
пинкам, и Гарри удивлённо посмотрел на Беллатрикс, которая продолжала исподтишка
колдовать над обувью Дореи. Приятели Поттера сбились в испуганную стайку жмущихся
друг к другу хороших мальчиков, попавших в бандитский район. Наподалёку, наблюдая
за потасовкой, стояла четвёрка авроров во главе с Манни Брунгильдсоном. Вполне
понятно, они лишь смотрели.
— Хватит, — сказал Гарри, поняв, что Дорея уже выдыхается.
Подошёл, перехватил поперёк талии и оттащил на пару метров. Поттера не было жаль.
Он вполне заслужил худшего. Удивительно, что Дорея не выведала тайком, где тот
живёт, и не прибила, как-нибудь ночью его навестив. Гарри бы и сам его убил, если
бы вдруг она изменила своей гордости и попросила его о таком. Потому что Дорея
такого не заслужила — не заслужила, чтобы неукротимая сила бросала её против воли в
объятья человека, которого она не любит, пусть и “достойного”, как она призналась,
но всё равно — нелюбимого. Не заслужила, чтобы её лишили любви, которую бы она —
может быть — когда-нибудь нашла.
— Всё, пусти, — прошипела она, уже перестав дёргаться. — Я успокоилась!
— О, что это у вас тут? — раздался рядом голос Поллукса. — Чак, приятель, ты что на
земле забыл? Тебе плохо, да? Плохо?
Гарри огляделся. Помимо всех Блэков тут ещё оказался Флемон Поттер с супругой,
который хмурым взглядом смотрел на Дорею. Поллукс, наоборот, буквально лучился
счастьем. Дорея сразу подошла к нему и спряталась у него под мышкой.
— Мистер Блэк, что тут происходит? — осведомился Флемон, не делая, однако, попыток
хоть как-то помочь родичу.
Приятели Поттера немного отошли от шока и теперь пытались привести в чувство
отбивную, в которую того превратила Дорея.
— Ничего страшного, — улыбнулся Гарри. — У мисс Дореи возникли некие разногласия с
вашим кузеном, вот она немного и спустила пар.
— Немного? — возмутился Флемон. — Да его теперь родная мама не узнает!
— И хорошо, — кивнул Гарри. — Главное — он жив. Пока. Если бы я до него добрался,
то просто выпотрошил бы.
— Это ни в какие ворота не лезет, — произнёс Флемон закипая. — Откуда вся эта
враждебность, что Карлус вам сделал? Погодите, — он хлопнул себя по лбу, лицо его
прояснилось, а потом он совсем другими глазами посмотрел на Дорею. — Дорея? —
уточнил он. — Дорея Блэк? Сестра Полли?
— Ну наконец-то сообразил, — недовольно произнёс Арктурус. — Флем, ты тут
приберёшь?
— Я позабочусь о нём, — кивнул Флемон. — Хорошего дня. Мисс Дорея!
Она кивнула в ответ, проходя мимо, и Блэки направились к порталу. Нарцисса
подбежала к Дорее и пошла рядом, о чём-то болтая. Гарри улыбнулся Андромеде,
взявшей его под руку, и одобрительно кивнул Беллатрикс, оккупировавшей другой
локоть.
— А здорово ты его! — послышался голос Нарциссы, недовольное ворчание Поллукса и
звонкий смех двух девиц в ответ.
Разговор с Дореей пришлось отложить, как ни жёг руки последний выигрыш.
Родственники вполне ожидаемо выразили желание быть приглашёнными в гости, чему
Гарри только обрадовался — всё-таки пообщаться со всеми удавалось значительно реже,
чем хотелось бы. Несмотря на страстное желание чаще видеться и с Ирмой с Поллуксом,
и с Арктурусом, и с Сайнусом с Друэллой, всё-таки всё свободное время, что
оставалось, он уделял “кузинам” и детям. И хорошо ещё, что Пераспера с Дореей
просто были всё время где-то неподалёку, а Альфард сам приходил без приглашения,
прилежно исполняя “родственный долг”, который иронично придумал себе Гарри.
На шум родственников в гостиной прибежала Нимфадора, чтобы по-хозяйски забраться на
колени Ирме, чуть не ногой отпихивая смеющуюся Нарциссу, за ней подтянулся Майкл,
которого сразу поймал Поллукс, со смехом называвший того “внукоплемянником”, а
потом и Арктурус соизволил удостоить собрание своим вниманием, величественно
восседая на руках Друэллы. Впрочем, та сразу спустила его на пол, едва пришла в
гостиную, а сама, поздоровавшись с Гарри, повела общаться с Сайнусом пришедшую с
ней Перасперу.
Арктурус, увидев сразу несколько дедов, призывно ему гукающих и тянущих руки, даже
растерялся и сел на пятую точку, оглядываясь по сторонам. Вопросительно посмотрел
на Гарри, на тёток, на Перасперу, но ни от кого не дождался подсказки. Андромеда
улыбаясь пересела между Орионом и дедом Арктурусом. Малыш понял намёк и пополз в её
направлении, забрался на колени и уже оттуда, немного подумав, перелез сначала к
Ориону.
Дорея сдалась первой. Сославшись на усталость и тяжёлый день — ну ещё бы! — она со
всеми попрощалась и ушла к себе, оставив Майкла заботам остальных. Гости поняли
намёк и стали постепенно расходиться. Нимфадора не выдержала расставания с
бабушками и разревелась, а ещё через пару минут дети ревели на три голоса, ясно
давая понять, что впечатлений нахватались сегодня выше крыши. У Ирмы с Друэллой,
которые уходили последними, глаза тоже были на мокром месте, и Гарри по такому
случаю удалось вырвать клятвенное заверение, что уж раз в две недели они точно
будут навещать внуков. После ухода гостей девушки увели рыдающий детсад готовиться
ко сну, и в гостиной осталась лишь Пераспера.
Она уже успела найти себе книгу, забраться на диван с ногами и обмотаться пледом. В
гостиной пока ещё было тепло, и Гарри не стал разжигать камин, а просто сел рядом в
кресло и протянул ей золотую пластину. Пераспера сразу перестала читать и сделала
круглые глаза, изумлённо глядя на невиданную диковинку.
— Это что? — спросила она.
— Платёжное поручение банка Гринготтс на шесть тысяч галлеонов, — с улыбкой ответил
Гарри.
— Ты ведь не просто так его мне протягиваешь? — поинтересовалась она, осторожно
беря пластину в руку.
— Нет, не просто так, — покачал он головой. — Я сегодня поставил твои двести
пятьдесят галлеонов на то, что итальянцы устроят нашей команде скоростное избиение
и великодушно отдадут снитч.
— Правда, что ли? — хихикнула Пераспера.
— Ну да, — улыбнулся он. — Мне просто понравился коэффициент.
Она рассмеялась, обеими руками зажимая рот, и Гарри тоже стало весело.
— Понравился коэффициент! — фыркала и давилась она. — А-ха-ха, коэффициент!
— Ну правда, — смеялся он в ответ. — Отличный же коэффициент!
— А если бы проиграл? — успокаиваясь спросила Пераспера, хотя в глазах продолжали
блестеть весёлые огоньки.
— Значит, не получилось бы тебя порадовать, — пожал он плечами.
— Я бы потеряла двести пятьдесят галлеонов, — с улыбкой заметила она.
— А так выиграла шесть тысяч двести пятьдесят, — пожал плечами Гарри.
— Огромные деньги, — вздохнула она, забирая пластинку.
— Перри, — улыбнулся он. — Когда ты покинешь этот дом… — её губы дрогнули, она
моментально отвернулась, и он озадаченно замолк. — Что такое? Что я не так сказал?
Со вздохом она подняла на него свои глаза, в которых больше не было ни капельки
веселья.
— Продолжай, — дрогнувшим голосом попросила она. — Что ты хотел сказать?
— Я хотел сказать, что ты очень скоро будешь сказочно богата, — быстро произнёс
Гарри. — Шесть тысяч и вправду огромные деньги, но это лишь малая часть того, что
тебе принадлежит…
Она кивнула и задумалась, глядя на холодный камин.
— Ты не думай, Гарри, что я собираюсь воспользоваться правом на эмансипацию, когда
мне будет восемнадцать, — наконец сказала она нахмурившись. — Не собираюсь и не
стану. Может, мне вообще здесь нравится?
Она снова взглянула на него, чуть склонив голову набок.
— И я этому очень рад, Перри, — заверил он. — И вообще, если тебе так здесь
нравится, то и после окончания опеки можешь продолжать жить здесь, где тебе все
рады, — она довольно улыбнулась и сверкнула глазами. — Но ты не думала о том, что
за стенами этого дома лежит огромный мир, и ты его не увидишь, если так и
останешься здесь?
— Чего я не увижу? — поинтересовалась она, удивлённо на него глядя.
— Ну не знаю, — всплеснул руками Гарри. — Тебе же было весело на свадьбе Дэйва?
— Я прекрасно провела время, — согласилась она, вздёрнув подбородок.
— Тебе понравился молодой друг Дэйва? — спросил Гарри.
— Мне понравились все друзья Дейва, — кивнула она и хитро улыбнулась: — Он вообще
замечательный человек с удивительным талантом дружить с прекрасными людьми.
— Лесть засчитана, — улыбнулся в ответ Гарри. — Что ты думаешь о Гринграссе?
— Гринграсс? — удивилась она. — Кто это?
— Дэниел Гринграсс, — напомнил он. — Ты провела вечер в его компании. Я пригласил
его к нам, кстати.
— Во-первых, всё равно не помню, — отмахнулась она. — А во-вторых, зачем ты мне об
этом рассказываешь?
Это было неожиданно, Гарри даже не сразу сообразил, что сказать.
— Ну ты могла бы с ним пообщаться, — наконец выдавил он.
— О чём-то конкретном? — уточнила она. Гарри закрыл лицо рукой. — Погоди. Гарри. Ты
же это не всерьёз, а, Гарри? Ты хочешь меня замуж выдать, да? Вот то есть ты меня
специально спас от назначенного мне жениха, чтобы навязать другого? Ты… ты просто
не представляешь, как это низко! Я… я пожалуюсь Дэйву и скажу ему, что ты не
прекрасный человек и больше не можешь быть его другом!
— Успокойся, Перри, — тихо попросил он, не решаясь убрать руку, прикрывающую глаза.
— Я вовсе не образец добродетели, но последнее, что я стал бы делать — это
принуждать тебя к чему-нибудь. Да я сдохну раньше, чем такое случится. Просто…
— Просто? — терпеливо переспросила она.
— Мне просто показалось, что он понравился тебе, — вздохнул он, наконец поглядев на
неё. — Это было глупо, признаю, но ты провела половину вечера в его компании, и мне
показалось, что тебе было весело.
— Хм, — задумалась она. — Мне было весело. Ты очень заботливый, Гарри.
— Это было глупо, — пожал он плечами и поднялся. — Я попрошу Гринграсса не
приходить.
— Нет-нет, — вскинулась она. — Не делай так ни в коем случае!
— Почему? — удивился он.
— Потому что это поставит тебя в неловкое положение, — пояснила Пераспера. — Я не
хочу ставить тебя в неловкое положение. Ты добрый и заботливый, и я должна быть
послушной. Быть покладистой и во всём тебя слушаться, потому что… Потому что…
Она вдруг разрыдалась непонятно почему. Совершенно на ровном месте. Только что с
серьёзным видом несла эту чушь про послушание, и вдруг…
— Перри, ты что? — испугался он.
— Ро-о-озги! — завыла она в голос. — Я так боюсь ро-о-озог, Гарри! А ещё ремня-а-а!
Ой, бою-у-усь! И угол, мне ужасно страшно стоять в углу! Да ещё и на горо-о-охе! Я
каждый день читаю статью четырнадцать, я выучила её и повторяю перед сном! Мне так
стра-а-ашно, Гарри!
Он с пониманием кивнул.
— Спокойной ночи, Перри, — сказал он, разворачиваясь на выход.
— Спокойной ночи, Гарри, — ровным голосом ответила она.
С утра он отчего-то проснулся рано. Даже Нарцисса, которая никогда не упускала
возможности начать день с “порции сметанки”, как она это называла, ещё мирно сопела
рядом. С другой стороны спиной к нему прижималась Беллатрикс, которая ночью сдалась
первой и достаточно быстро заснула. Гарри приподнял голову, пытаясь в темнота
разглядеть Андромеду, но она, похоже, ушла среди ночи, получив сигнал от чар в
детской комнате. Спать вовсе не хотелось, Гарри заглянул в ванную комнату, накинул
халат и пошёл её искать.
В детской её тоже не оказалось. За окном было по-зимнему темно, и вряд ли она в
такую темень пошла бы тренироваться. В лаборатории тоже огней не было, и Гарри
проверил кабинет. Пусто. Значит, она ещё может быть в библиотеке или в гостиной.
Спустился на первый этаж и проверил. Тоже нет. Ещё оставалась небольшая
вероятность, что её в шесть утра в воскресенье жареный петух клюнет, и она вдруг
забредёт на кухню… Впрочем, как раз оттуда послышался неясный звук. Ещё на подходе
он увидел полоску света под дверью и поспешил, надеясь, что это именно Андромеда.
— М, Гарри! — приветливо произнесла она, едва он вошёл на кухню. — А ты-то что не
спишь?
— Не знаю, — признался он. — А ты что тут делаешь?
Андромеда стояла, опираясь на разделочный стол, на котором что-то резала. Гарри
прислонился к другому столу, выбрав наиболее выгодный ракурс, с которого можно было
любоваться её попкой.
— Решила перекусить, — пояснила она. — Арчи отчего-то проснулся. Пока его
покормила, пока обратно уложила — мне совсем уже спать расхотелось. Попробовала
читать, а не сосредоточиться, организм требует подзарядки. О-о-о!
Гарри подошёл к ней сзади и плотно прижался, упирая так и торчащий спросонья член
между половинок её попки. Она чуть качнула задом, чтобы потереться, отложила нож в
сторону и упёрлась руками в стол.
— Что, прямо на кухне? — картинно возмутилась она.
— Шесть утра, — пробормотал он, кусая её ушко. — Воскресенье.
— Ну разве что, — выдохнула она и отклонилась в сторону, подставляя губы.
Гарри сразу начал покрывать их поцелуями, а потом впился, катая в своих и водя по
ним языком. Крепко обнял, прижимая к себе, провёл рукам по бёдрам, облапил попку,
стиснул налитые груди в ладонях и принялся мять. Она простонала, не разрывая
поцелуя, и обняла его за спиной, сама водя по нему руками. Гарри потянул халат в
стороны, обнажая грудь, и продолжил ласкать, а другой провёл вниз по дрожащему от
прерывистого дыхания животику вниз, сжал в ладони лобок и принялся тереть её между
ног, окуная пальцы в горячую влагу. Андромеда застонала ещё громче, дёрнулась и
суетливо принялась развязывать пояс халата Гарри. Распахнув наконец, схватила в
руку член и стиснула его что есть силы. Гарри толкнул её вперёд, надавил между
лопаток, прижимая к столу, и задрал халат на спину. Член сразу же ткнулся между
голых ягодиц, Андромеда опустила его ниже, пропихивая себе между ножек, и Гарри
застонал вместе с ней, почувствовав, как входит в неё.
Двигая задом под её стоны, вошёл до упора и стал тереться, ворочая в ней членом.
Вытащил и вбил, с силой ударив в попку, ещё раз и ещё. Андромеда стонала не
переставая, умудряясь ещё и крутить задом ему в такт, а Гарри сгорал от нежности,
тиская в руке ягодицу. Почувствовав, что почти готов, чуть замедлился, но Андромеда
сама ускорилась, двигая попкой ему навстречу. Гарри громко застонал и выгнулся, и в
тот момент, когда начал в неё извергаться, она сама закричала и задёргалась,
вжимаясь в него. Потом Гарри навалился на неё сверху, и несколько минут они не
двигались.
— Гарри, — вялым голосом спросила она. — Это что?
— Думаю, что стоит повторить, — сказал он, осторожно двигая задом и ворочая в ней
членом, который и не подумал опускаться.
— Развратник, — пробормотала она.
На этот раз вышло ещё более бурно. Оба отдались безумной страсти, и финал вышел
таким оглушительным, что у Гарри даже потемнело в глазах. У Андромеды подкашивались
ноги, и Гарри даже предложил ей просто забраться вдвоём на один из столов, но это
предложение было отвергнуто с полнейшим отсутствием энтузиазма в голосе. Так она и
лежала грудью на столе, приваленная сверху торсом Гарри, постепенно приходя в себя.
— Милая, — сказал Гарри. — Там какой-то шум.
— М? — пробормотала она. — Ничего не слышу.
— Точно тебе говорю, — сказал Гарри. — Аппарируем?
— Не паникуй, — откликнулась она и принялась его с себя спихивать.
Вытащив обмякший член, он опустил её халат на место, Андромеда с кряхтением
оторвалась от стола и попыталась привести себя в порядок — запахнуть халат,
поправить причёску… Взяла нож в руку и трясущимися руками продолжила резать
помидоры, часть которых была раздавлена на столе. Гарри уже знал, кого нелёгкая
вынесла в… без четверти семь утра, он развернулся и опёрся задом о стол, стараясь
придать себе максимально небрежный вид. Шаги уже почти дошли до двери, когда он
спохватился и плотно запахнул халат, Акцио призвал брошенный на полу пояс и быстро
им затянулся.
Пераспера, едва зайдя, застыла на пороге.
— Д-доброе утро, — поздоровалась она.
— Д-доброе, — сделала над собой усилие Андромеда, однако, даже не потрудившись
обернуться.
— Привет, Перри! — с улыбкой кивнул Гарри.
— Я чаю хотела, — сообщила та. — Можно?
— Да не вопрос, — откликнулся он, всё так же ей улыбаясь.
Пераспера подошла к консервирующей камере, достала оттуда бутыль клюквенного сока,
призвала стакан с полки и стала наливать.
— Энди, у тебя ломтик помидора на щеке, — с удивлением сообщила она.
Андромеда схватилась за щёку, чуть по ней не ударив, сняла кусочек овоща и шмякнула
им о столешницу.
— Это у меня маска, — буркнула она. — Помидорная.
Пераспера кивнула, зачем-то втянула воздух, словно принюхиваясь, и пошла к
обеденному столу. Уселась и стала цедить сок, поглядывая на Гарри с Андромедой. Та
понемногу уже приходила в себя, а Гарри, незаметно гладя её ладонь большим пальцем,
в это время прикидывал, как бы поскорее избавиться от воспитанницы, в данный момент
очень мешающей личной жизни.
— Ты что вскочила так рано? — ласково поинтересовался он.
— Ветер выл очень страшно, — со вздохом откликнулась Пераспера. — Сначала будто
женщина стонет, а потом другой, более низкий стон раздался. Потом будто крик… Как
будто убили кого. Или ещё хуже. Страшно! Я подумала, боггарт завёлся. Потом вроде
смолкло, только я задрёмывать начала — по новой, да ещё и дико так, знаешь? И снова
крик. Я так перепугалась, что сна теперь ни в одном глазу.
— Ну надо же, — сочувственно произнёс Гарри.
Андромеда сдавленно фыркнула и пихннула его локтем в бок, а Пераспера, проследив за
его взглядом, посмотрела на открытую форточку, которая по совпадению как раз
выходила на одну сторону с окном её спальни, и пожала плечами. Снова отхлебнула, о
чём-то думая, а потом вдруг резко выпучила глаза, краснея, и фыркнула, разом
выплюнув весь сок на стол. Вскочила, роняя стакан и опрокидывая стул, развернулась
— и её мигом вынесло вон.
— Один-один, — удовлетворённо произнёс Гарри, когда дверь с грохотом захлопнулась.
— М? — переспросила Андромеда, разворачиваясь к нему и распуская узел на поясе его
халата.
— Один-один, — повторил он. — В смысле…
Она вцепилась в отвороты халата, резко потянула на себя и впилась в губы поцелуем.
За завтраком Пераспера была тихая и красная, буквально цвета свёклы. Не произнесла
ни слова, всё время глядя в тарелку перед собой, а потом, едва закончила,
извинилась и ушла. Дорея после завтрака кивнула в сторону кабинета и сама первой
туда направилась.
— Я вчера выпила Волчьего зелья, — сразу призналась она, едва усевшись в кресле.
— Я тоже, — улыбнулся Гарри, располагаясь напротив.
— Прости меня, Гарри, — протянула она жалобным голосом.
— За Поттера? — уточнил он. Она кивнула. — Глупости, — отмахнулся он. — Если бы я
уделял тебе больше внимания, то сам бы вспомнил прикопать его где-нибудь по-тихому…
— Ты ничего мне не должен, — фыркнула она. — И нет нужды убивать Карлуса.
— Этого жалкого труса? — хмыкнул Гарри. — Ещё как стоило. Не за то, что ты
оказалась в будущем молодая и красивая, когда у него уже всё позади…
— Ты о том, что он хотел сделать? — спросила она. — Но у него же не получилось.
— Вовсе не оттого, что он передумал, — возразил Гарри. — В общем, я жалею, что не
убил его раньше. Что касается того, что я тебе ничего не должен…
— Я тебе много раз это повторяла, — напомнила она.
— А я тебе много раз повторял, что ты близкий мне человек, — отмахнулся Гарри. — Не
говоря уж о том, что ты мать моего ребёнка. Я думал обо всём этом и решил, что меня
не устраивает твоя нарочитая независимость от меня.
— Замуж не пойду, — сердито произнесла она, сузив глаза.
— Ну хорошо, — развёл руками Гарри. — Но ты мне пообещаешь здесь и сейчас, что ни
на миг не станешь колебаться, прежде чем обратиться ко мне за любой помощью,
которая тебе может понадобиться. Убить кого-то, дать денег — для этого всего у тебя
буду я, ты поняла?
— Ну вот ещё, — фыркнула она. Гарри вскочил, шагнул к ней и навис, опёршись руками
на подлокотники кресла. Она вжалась в сиденье, пытаясь отодвинуться подальше, и
пролепетала: — И всё равно я тебя не боюсь!
— Дорея!!! — рыкнул он так, что стёкла задрожали.
— Оставь меня в покое, чудовище! — в панике завопила она. — Хорошо, хорошо! Ну всё,
я обещаю, всё!
— Вот и хорошо, — с улыбкой кивнул Гарри, наклонился и поцеловал её в щёку. —
Хорошая девочка.
— Уйди, зверюга! — сердито произнесла она, кулачком толкая его в грудь. Гарри
вернулся в своё кресло и выложил перед ней билет букмекерской конторы. — Что это? —
взяла в руки и внимательно осмотрела. — Это ставка, да? Четыре тысячи триста
пятьдесят галлеонов? Боггарт, Гарри, ты всерьёз это сделал? Поставил все мои
деньги, всё, что я накопила? Ты с ума сошёл? Ты что, не видел, что я вообще ничего
не соображаю?
— Во-первых, ты забываешь про свою долю от производства охранных систем, —
ухмыльнулся он. — Она во много, много раз больше этих четырёх тысяч. Во-вторых, я
воспользовался ситуацией. Дальше читай.
— Я всё равно ничего не понимаю, что здесь написано, — буркнула она.
— Если вкратце, я выбрал ставку с максимальным коэффициентом и всё поставил туда, —
пояснил он. — Коэффициент один к двадцати пяти, и ставка выиграла. Деньги в твоём
сейфе в Гринготтсе.
— Выиграла? — удивилась она и подняла глаза к потолку, шевеля губами.
— Сто восемь тысяч семьсот пятьдесят галлеонов, — подсказал он.
Дорея вскочила, метнулась к нему и упала на грудь, обхватив руками и прижимаясь.
Отстранилась, поцеловала в щёку и разогнулась вставая. Гарри поднялся вслед за ней.
— Спасибо, Гарри, — сказала она, глядя снизу вверх. — Спасибо… за всё спасибо, и за
выигрыш, и за то, что устроил для нас изготовление артефактов…
— И что теперь? — спросил он.
— Теперь — всё, — сказала она. — Думаю, я себе всё доказала, что я хотела. Я
справилась, не пропала, оставшись с ребёнком на руках в чужом мире. Я смогла
обеспечить и себе, и ему нормальную жизнь. Ничто не претит мне теперь позволить
достойному человеку, моему другу и кузену заботиться обо мне.
— Спасибо, Дорея, — произнёс он. — Со всеми тремя я поговорю, они как следует о
тебе позаботятся.
Она улыбнулась в ответ и вышла из кабинета.
На следующей неделе закончился первый семестр в Хогвартсе. Сириуса с Регулусом без
разговоров отпустили на каникулы к Гарри. Планы сорванцов в отношении каникул были
оговорены ещё в начале ноября, и Джеймс прибыл в манор сразу из Хогвартса, а вот
Римус с Питером сначала провели маггловское рождество у Люпинов, которые отмечали
его каждый год. Аналогичным образом поступила и Лили, но уже с утра двадцать
шестого декабря все собрались в Блэк-маноре, благополучно отдав долг маггловскому
семейному празднеству. Джеймс с братьями Блэк сразу оказались в прихожей, едва
Римус и Питер переступили порог манора, а потом компания дружно рванула в сторону
“мальчишеского” крыла, даже не обратив внимания на Лили, которая время, прошедшее с
момента, когда Гарри доставил её в манор часом раньше, провела за чаем в разговорах
с Нарциссой и Андромедах и в переглядывании с Сириусом.
Лили с Перасперой общались в гостиной. Точнее, они изредка перекидывались какими-то
фразами, а потом Пераспера снова утыкалась в книгу, оставляя Лили разглядывать
пейзаж за окном.
— Не помешаю? — поинтересовался Гарри, заходя к ним.
Пераспера бросила на него взгляд и залилась краской — она так и не отошла ещё от
происшествия в прошлое воскресенье. Больше того, даже словом с ним не обволвилась,
на неё при виде Гарри буквально столбняк нападал. В поисках поддержки она бросила
взгляд на Лили, а та лишь усмехнулась в ответ. Гарри прошёл в гостиную и уселся в
кресло. Совсем красная Пераспера скрючилась над своей книгой, а Лили чему-то
улыбалась, глядя в окно.
— Лили, как у тебя с планами? — поинтересовался Гарри.
— А? — встрепенулась она. — В каком смысле?
— Ты предпочла бы совсем отдохнуть пару недель или хотела бы подключиться в
изготовлению охранных систем? — пояснил он.
— Подключиться, — убеждённо кивнула Лили. — Но…
— Сколько захочешь, столько и будешь времени этому уделять, — рассмеялся он.
Поймал взгляд Перасперы, которая задумчиво смотрела то на Лили, то обратно на него,
и, не желая её смущать своим вниманием, снова отвернулся к Лили.
— Я только за, — произнесла та.
— Тогда у меня к тебе просьба, — сказал Гарри. — Может, даже к вам обеим.
— Сделаю всё, что смогу, — с готовностью откликнулась она.
— Мне бы хотелось, чтобы кто-то вовлёк в это занятие Питера, — пояснил он. — Ты же
понимаешь…
— Он один, да, — сказала Лили, и лицо её сделалось грустным.
— Именно, — подтвердил он. — Сейчас о нём заботятся родители друзей, но это не
может продолжаться вечно. Если получится увлечь его делом…
— Я с ним поговорю, — согласно кивнула она. — Эвертон?
— Да, пойдём! — с готовностью откликнулась Пераспера, вскакивая с дивана.
Гарри ужасно хотелось устроить весёлый праздник, и в этом его поддержали все
участники без исключения. Сначала нужно было подготовить место для празднования, и
этим занялся Альфард с сорванцами. Четыре дня подряд не покладая рук работали они
на лужайке перед манором, возводя сооружения. Используя Агаментос, выплавляли
ледяные блоки, которые были прозрачнее слезы и чище горного хрусталя, выкладывали
стены, бойницы и мостики, окрашивали это всё в яркие краски, монолитами заливали
прямые, изогнутые и спиральные горки и спуски. Гарри попросил Беллатрикс
присматривать за ними, и она тщательно проверяла постройки на предмет безопасности
— не дай Мерлин кому-то из детей свалиться с высоты второго этажа на твёрдый
ледяной настил…
С утра тридцать первого декабря, которое на удачу оказалось морозным настолько, что
щёки на воздухе сразу прихватывало, малышню наконец выпустили поглядеть результат,
который во время строительства был укутан чарами сокрытия, и те сначала просто
ахнули, ошеломлённо задрав головы и разглядывая настоящий сказочный замок с
башенками, яркими остроконечными крышами, горками и подъёмниками и расставленными
на стенах пушками. Потом с воплями сорвались и понеслись осваивать территорию.
Сорванцы, чинно покряхтывая, с гордым видом ходили вокруг — пока Лили, весело
прыгая вокруг них, не увлекла их устроить самую настоящую битву с использованием
пушек, стреляющих снегом, мушкетов, стреляющих снегом, катапульт, стреляющий снегом
и даже баллист, стреляющих снегом.
— Ни за что не поверю, что тебе не хочется поучаствовать, — негромко сказал Гарри,
подкравшись к Пераспере, которая кутала лицо в меховой воротник своей шубки.
Она резко обернулась и хотела было покраснеть, но, видимо, передумала.
— Мальчишки, — снисходительно бросила она.
— Хочешь, я составлю тебе компанию, — предложил он. — Мне очень хочется, чтобы тебе
было весело.
— Мне будет весело, если я натолкаю снега тебе за шиворот, — чуть недовольно
сообщила она.
— Ты можешь попробовать, — развёл он руками, широко улыбаясь. — Пойдём?
В итоге в сражение оказались вовлечены вообще все — школьники бились против Гарри,
трёх его кузин и Дореи, Майкл с Нимфадорой примыкали то к одной стороне, то к
другой, не забывая кататься с горок и носиться по ледяному замку, а Добби предложил
себя в качестве добровольной мишени, объявив, что тот, кто попадёт в него из
снежной пушки, получит особый подарок. Задача была нелёгкая, поскольку он без
стеснения аппарировал, не давая себя подстрелить, но в итоге будущий неведомый приз
достался Римусу, каким-то образом угадавшему, где Добби появится в следующий
момент.
Веселье удалось, причём настолько, что никто даже не заметил, как стемнело. Подул
лёгкий ветер, и Гарри, поняв, что не он один изрядно вымок, — Пераспера всё-таки
оторвалась на нём и всего вываляла в снегу, что явно принесло ей необходимое
облегчение, — и скомандовал сорванцам передислоцироваться в манор. Когда в половине
восьмого вечера начали прибывать гости, вся компания, переодевшись в сухое и
тёплое, собралась в зале у камина, ведя тихие разговоры. Пераспера заняла отдельное
кресло, снова обособляя себя от школьников, которые вшестером — кто сидя, кто
растянувшись — расположились на тёплой шкуре громмамонта, которую Добби постелил
как раз для того, чтобы им там было удобно. Дети — уже втроём — с кряхтением и
весёлыми визгами копошились там же, ползая между старшими и по ним. Нарцисса тоже
уселась на край шкуры, прямо в ногах у Гарри, Андромеда примостилась на
подлокотнике его кресла, Дорея с Беллатрикс, взяв друг дружку под локоть, весело
хихикали на диване, а рядом, по своему обыкновению забравшись на диван с ногами,
сидела Пераспера, с улыбкой слушая их беседу. Альфард, безмерно довольный
результатом применения своего ледово-архитектурного мастерства, расслабленно сидел
в кресле по другую сторону от ковра, добродушно поглядывая на сорванцов.
Сначала на пороге объявились Сайнус с Друэллой, потом Арктурус с сыном, а за ними и
Ирма с Поллуксом. Гарри приглашал гостей к восьми, и Блэки рассудили, что им стоит
прийти пораньше, чтобы помочь с устранением организационных трудностей, хотя с тем,
чтобы накрыть в зале стол, способный вместить всех гостей, Добби легко справился и
сам, как и с приготовлением пищи, в котором участие кузин свелось к общему
руководству.
Ровно в восемь прибыли Паркинсоны за компанию с Дэниелем Гринграссом. Гарри
представил им — в основном, Гринграссу — сорванцов и Лили, и Гринграсс сразу
смущённо заулыбался, поздоровавшись с Перасперой. После них пришла компания друзей-
авроров — Муди с Боунс и Монтенберри под руку со светловолосой леди, которую
представил как Маргарет Макмиллан. Потом Добби сообщил, что прибыл мистер Эдвард
Бёрк с сопровождающими. Мистера Эдварда Бёрка не долго думая взяли в оборот
Нимфадора с Майклом — даже не дав раздеться, сами потребовали их одеть и сразу
утащили наружу — показывать ледовый замок и парк развлечений. “Сопровождающих”
Гарри повёл в зал, где они отчего-то разделились — Эрик Бёрнс примкнул к компании,
в которую собрались Поллукс с Ирмой и Монтенберри с мисс Макмиллан, а Эмилия,
радостно улыбаясь, двинулась в сторону Гринграсса, который как раз в этот момент
что-то рассказывал Пераспере. Большим сюрпризом для Регулуса оказалось появление
Дамселтонов, Гарри даже приятно стало от восторга и благодарности в его взгляде,
которым он смотрел на Гарри, когда поздоровался с Дианой. Ещё пришёл Барти Крауч с
супругой, миловидной женщиной чуть младше него, и сыном, Барти-младшим, который
сначала попробовал приткнуться к Регулусу с Дианой, а потом сдался и пошёл в
компанию к сорванцам, принявшим его, впрочем, достаточно благожелательно. Чтобы
сделать приятное Пераспере, Гарри пригласил её подругу Констанс с родителями.
Мистер Эйвери увлёк супругу здороваться со старшими Блэками, а сама Констанс
присоединилась к Пераспере. Когда наконец на пороге объявились Поттеры и Люпины,
Андромеда пригласила всех за стол.
Как выяснилось, компания собралась достаточно тёплая — несмотря на хвалёные
британские традиции, Нет, трапезничали гости очень чинно, как и положено по эту
сторону Канала, но разговоры не утихали ни на минуту. Сорванцы буквально
заглядывали в рот Муди и Боунс, которые, видимо, рассказывали им про геройские
будни авроров, — Гарри лишь надеялся, что они не станут упоминать его имени, — а
потом сам вспомнил, как взахлёб слушал того же самого Муди, сильно постаревшего,
покалеченного и побитого жизнью, но при этом — самого грозного аврора, наверное, во
всём мире.
— Ты что это вдруг скис? — негромко поинтересовалась сидящая рядом Андромеда.
— Подумал о Муди, — так же тихо ответил Гарри. — Когда-нибудь я смогу до него
донести, насколько я горжусь знакомством с таким человеком.
— Я понимаю, милый, — чуть улыбнулась она. — Вдвойне приятно ему будет узнать, что
именно он вдохновил тебя стать тем человеком, которым восторгается он сам.
— Это как-то чересчур сложно закручено, — усмехнулся Гарри. — Тебе не кажется?
Поллукс с Арктурусом достаточно громко — по крайней мере, Гарри мог это слышать, —
рассказывали Деметре Паркинсон про хитросплетения родственных связей волшебников.
— Вот, к примеру, Эмилия, — кивнул Арктурус в сторону миссис Бёрк. — Хоть она
сейчас и Бёрк, но во девичестве Гринграсс, и вашему другу Дэниелу приходится
двоюродной тёткой. Моя сестра Ликорис вышла замуж за Ференса Фоули, а их дочь
Фелисия составила пару Натаниэлю Гринграссу, отцу Эмилии. Так что мне она
двоюродная внучка, а вот молодой Гринграсс, будучи внуком Ариэля Гринграсса, брата
Натаниэля, мне всего лишь дальний кузен.
— Я уже совсем запуталась, — призналась Деметра.
— Да ладно, всё просто, — махнул рукой Поллукс. — Вот наша с Арчи тётка Бельвина
вышла замуж за Герберта, прадеда Эрика. Наша двоюродная сестра Седрелла вышла замуж
за Септимуса Уизли, а их сын Артур женился на своей троюродной сестре Молли Прюэтт,
внучке Арчи…
— Артур Уизли? — переспросила Деметра.
— Бестолковый оборванец, — презрительно махнул рукой Арктурус. — Что Молли в нём
нашла?
— А что Седи нашла в его дурном папаше? — хмыкнул в ответ Поллукс. — Не захотел наш
дед Мариушу её отдать, подумал, предатели крови лучше, чем двоюродный брат. Так Мар
и сгинул…
— Какой кошмар, — спокойно заметила Деметра.
— Ну хоть Шари повезло, — заметил Арктурус.
— С Краучем? — хохотнул Поллукс. — С Каспаром Краучем?
— Этот Крауч как-то связан с тем джентльменом? — поинтересовалась Деметра. — С
мистером Бартемиусом, я имею в виду?
— Барти его сын, — кивнул Арктурус. — Нам он двоюродный племянник, а девочкам —
троюродный дядя.
— Ну надо же! — восхищенно воскликнула Деметра. — А Гарри? Кем кому приходится
Гарри?
— Гарри? — усмехнулся Поллукс и посмотрел Гарри прямо в глаза. — Гарри почти точная
копия Ори, так что нет у меня сомнений, что они как-то связаны. Но как?..
— Ни тот, ни тот не признаётся, — хмыкнул Арктурус. — Никакого сладу с молодёжью!
После ужина гости высыпали на улицу. Ледяной замок переливался огнями посаженной по
центру новогодней ёлки и сам сиял, как огромная разноцветная люстра. Альфард,
взявший на себя роль распорядителя и специально для этого вырядившийся в яркий
сюртук с пышным галстуком, объявил, что его воспитанники подготовили представление
для всех присутствующих. Малышня, которая вновь собралась было как следует
повеселиться на горках, застыла, круглыми глазами наблюдая за огромными огненными
фигурами, по мановению волшебной палочки вырастающими в небе. Гарри подтянул к
себе Нарциссу, восторг в глазах которой ничуть не уступал восхищению Нимфадоры, и
крепко прижал, пока она с замиранием сердца смотрела вверх. Сбоку прижалась
Андромеда, а с другого рядом встала Беллатрикс, касаясь плечом его плеча. Совсем
рядом, в двух шагах, встала Дорея, насмешливо косясь на “внучек”. Что-то
наколдовала Ирма, над заснеженным полем поплыла негромкая музыка, и Паркинсоны
первыми пустились в медленный танец, подавая пример другим, а за ними — как ни
удивительно — Краучи. Сорванцы в какой-то момент исчерпали заготовки и
присоединились к остальным, с интересом поглядывая на девушек, а их место заняли
дедушки, решившие показать настоящий класс. Малыши превратились в столбики с
глазами, ошеломлённо глядя на ожившее волшебство над их головами, и Гарри даже
забеспокоился, не замёрзнут ли они без движения. Гости будто бы решили устроить
состязание, чьё колдовство красивее, диковинные цветы в небе сменялись неведомыми
зверями, уступавшими место дивным пеизажам и строениям, рассыпавшимся на мириады
разноцветных светлячков, снова собиравшихся во что-то ещё, настолько более
чудесное, что глаз невозможно было оторвать.
Те, кто не участвовали в представлении, танцевали под музыку, которая продолжала
хрустальными потоками растекаться по лужайке. Нехотя оторвавшись от невиданного
зрелища, Гарри подмечал, что девушки — Констанс, Деметра, Лили и даже Диана — легко
и охотно принимают участие в веселье, вовсю увлёкшись танцами, а вот Пераспера, на
которую иногда бросал призывные взгляды Гринграсс, отчего-то оказалась рядом с
Дореей, тоже глядя в небо.
Альфард с Сайнусом, что-то радостно крича друг другу, устроили в небе битву красок
и цветов, совсем неожиданно сменившуюся появлением гигантского циферблата,
секундная стрелка которого побежала на последний перед Новым Годом круг. В этот
самый момент вместо музыки послышался тягучий звон колоколов Биг Бена, а рядом
появился Добби с подносом, уставленным бокалами с шампанским.
— Друзья! — воскликнул Альфард, поднимая свой. — Тысяча девятьсот семьдесят шестой
год оказался необычайно счастливым для нас! В этом году мы одержали две крупных
победы и, поверьте, кардинально изменили будущее! — Нарцисса просунула пальчики под
сюртук Гарри и легонько его ущипнула. — Так выпьем же за это будущее. С новым,
семьдесят седьмым вас! С Новым годом!
Стрелка почти доползла до двенадцати, и небесные часы начали бить. Гарри вместе со
всеми поднял бокал, пригубил, и в этот момент его что-то толкнуло. Посмотрел вниз и
улыбнулся.
— Куда ж мы без тебя, — ласково произнесла Андромеда, тоже глядя на протиснувшуюся
между ней и Гарри голову Перасперы.
— С Новым годом! — хихикнула Нарцисса, салютуя Пераспере бокалом.
Одним из итогов празднования Нового года оказалось представление Дореи свету, пусть
и столь ограниченному. Гарри точно знал, что авроры вообще не станут обсуждать
новость с кем-то за пределами Отдела охраны правопорядка, а вот те же Бёрнсы и
Эйвери моментально разнесли свежую сплетню — настолько быстро, что уже через два
дня, в понедельник, в “Пророке” появилась небольшая заметка про то, что некоторая
Дорея Блэк, таинственным образом пропавшая тридцать восемь лет назад в июне, по
слухам, была замечена в Блэк-маноре в компании остальных родственников, носящих
фамилию Блэк. Молодая тёмноволосая девушка отзывалась на имя Дореи Блэк, а
известный член Визенгамота Поллукс Блэк представлял её как родную сестру. В общем,
эффект получился в точности такой, на который рассчитывали. Теперь Дорея официально
Блэк, и Поллукс с Арктурусом смогут при случае помочь ей, не вызывая неуместных
вопросов.
За оставшиеся полторы недели каникул ничего более не случилось. Почти ничего.
Гениальность идеи Альфарда с постройкой ледовой крепости с каждым днём раскрывалась
всё полнее. Сорванцы практически всё время от завтрака до ужина проводили в столь
удачно возведённом сооружении, то устраивая снежные битвы, то играя в пятнашки,
используя стены, мостики и горки в качестве полосы препятствий, то летали на мётлах
между башенками и донжоном. Малыши тоже забросили обычные для них игры и даже не
требовали покатать, а вместо этого почти целый день — с перерывом на обед и тихий
час — барахтались в снегу и катались с горок, обычно под присмотром Дореи и
Андромеды. Гарри пригласил Бёрков заходить каждый день, пока крепость стоит — или
хотя бы оставлять в маноре Эдварда, участие которого в играх изрядно добавило
веселья Нимфадоре с Майклом. Просил он убедительно и несколько раз повторил, что
вовсе не из вежливости это делает, и оказался достаточно настойчив — Эдвард
появлялся в маноре каждое утро, за исключением выходных.
Помимо Эдварда в маноре гостили и Констанс с Дианой, родители которых, получив
многократные заверения в том, что присутствие их дочерей никого не обременит, с
лёгким сердцем оставляли их на весь день, который девушки проводили в компании
сорванцов. Гарри заметил, что Констанс быстро освоилась в новом для себя коллективе
и без колебаний ввязывалась в авантюры, которые предлагали сорванцы, точнее,
которые придумывал Джеймс как заводила абсолютно всех беспорядков. Сдерживающей
силой чаще всего выступала Лили, способная несколькими словами вернуть Джеймса с
небес на землю и направить фантазию в более конструктивное русло. Она же всерьёз
настроила Питера на то, чтобы начать задумываться о будущем, и в результате тот не
так много времени уделял забавам на свежем воздухе, как ассистированию Андромеде и
Нарциссе в производстве артефактов.
В один из дней сорванцам за компанию с Лили и Регулусом удалось поймать Гарри
вместе с Беллатрикс. Они обступили их со всех сторон, перекрывая пути к бегству, и
с горящими глазами стали требовать подробностей битвы с Волдемортом.
— Что вы слышали? — первым делом уточнил Гарри.
— От Аластора Муди? — улыбаясь переспросил Джеймс.
— Понятно, — развёл руками Гарри.
— Значит, это правда, да? — спросил Питер. — Вы величайший волшебник современности?
Беллатрикс поперхнулась одновременно с Гарри.
— Во-первых, нет, — произнёс он, тщательно подбирая слова. — Если бы я был
величайшим волшебником современности, разве ушёл бы от меня Волдеморт? А кроме того
не забывайте про Нарциссу, которая тоже участвовала в последнем сражении. И ни в
коем случае не забывайте про Беллатрикс — именно она ранила его в предыдущей
стычке.
Сорванцы дружно перевели взгляды на Беллатрикс, которая слегка улыбалась — ей явно
было приятно внимание. Пока остальные восторженно на неё смотрели, Джеймс задал ещё
один вопрос:
— А кто тогда величайший волшебник современности?
— Должно быть, Дамблдор, — пожал плечами Гарри. — Кого ни спроси, любой скажет, что
величайший волшебник современности — Дамблдор.
— Но почему тогда Дамблдор не может сам прийти и сразить Волдеморта? — не сдавался
Джеймс.
— Не знаю, — улыбнулся Гарри. — Я не всегда даже знаю, отчего сам поступаю тем или
иным образом. Не спрашивай меня про мотивы и причины поступков других людей, прошу
тебя.
Они устроили настоящий перекрёстный допрос, выпытывая все подробности стычек с
Волдемортом и его бегства, и Гарри, конечно, всё рассказал. Он слишком хорошо
помнил свой восторг от рассказов тех, кто сражался с Волдемортом и Пожирателями
смерти, и какое влияние они оказали на него самого, на желание учиться и решение
стать аврором. Рассказал, а напоследок попросил не слишком распространяться об
участии Блэков в противостоянии Пожирателям смерти. Сорванцы ушли восторженные и
немного придавленные осознанием большого секрета, которым с ними поделились.
— Как он на меня смотрел! — произнесла Беллатрикс, глядя в конец коридора.
— Как? — усмехнулся Гарри.
— С восхищением, — вздохнула она. — Как давно, Мерлин, он на меня так не смотрел! Я
уже не знаю даже, сколько лет!
— Иди-ка сюда, — покачал он головой, беря её за руку, и повёл за собой. Через весь
дом к кабинету, завёл туда и закрыл за собой дверь. Взяв за талию, притянул к себе
и прижал, а она выгнулась, положив ладони ему на грудь и глядя в лицо. — Белла, я
хотел с тобой поговорить… обо всём этом.
— Ты про Лили и Сириуса? — усмехнулась она. — Не думаешь же ты, что я не знаю, как
вечерами они, считая, что никто не видит, отыскивают в твоём большом доме…
— В нашем большом доме, — перебил Гарри.
— В нашем большом доме, — согласилась она. — Прости, это действительно прозвучало
глупо… Они отыскивают в нашем большом доме укромный уголок и там робко…
Он быстро перекрыл её губы пальцем.
— Тс-с, — улыбнулся он. — Это их дело, правда?
— Правда, — чуть улыбнулась в ответ Беллатрикс. — Я и вправду в курсе, Гарри, что
происходит. И знаю, к чему идёт. Точно знаю, что в мечте, которой сейчас живёт и
дышит Сириус, мне нет места…
— И тебя это не злит? — напряжённо спросил он. — Не приводит в ярость? Ты не
желаешь чьей-нибудь смерти?
— Нет, Гарри, — покачала она головой, чуть поглаживая его грудь. — Я не знаю,
отчего, но — нет. Может, я настолько желаю добра Сириусу, что ни за что не причиню
ему вреда, а может, это ты не позволяешь пустоте в моей груди разрастись и
позволить меня сожрать.
— Мерлин, откуда в тебе столько пафоса? — пробормотал Гарри, пристально глядя в
бездну её чёрных глаз. — У меня такое ощущение, что ты перечитала дамских романов.
— И ничего я не перечитала, — нахмурилась она, поджав губы.
— Ну ладно, пусть не перечитала, — примирительным тоном сказал он. — Но что дальше,
ты можешь меня просветить? Озвучить своё видение будущего? Ты не собираешься
вмешиваться в отношения Сириуса и Лили, но тогда — что? Расскажи мне.
— Всё просто, Гарри, — ласково улыбнулась Беллатрикс. — У меня будет свой Сириус.
— Свой? — не понял он. — Это как? Сделаешь копию этого?
— У него уже есть копия, — как маленькому сообщила она. — Ты просто забыл.
— Ты имеешь в виду… — нахмурился Гарри.
— Ага, сообразил? — обрадовалась она. — И кто из нас после этого глупый? Я уже всё
давно рассчитала. Не один ты провалился в ту Арку, Гарри. Сириус, который
столкнулся с моей гадкой копией из будущего, тоже туда упал и наверняка оказался в
прошлом вместе с тобой. Я уверена, он как раз где-то в Британии, просто застрял в
форме собаки и не может сам превратиться в человека. Нам и остаётся-то только найти
его и провести ритуал, а тогда у меня будет Сириус, которого я так люблю!
— Чёрт! — со стоном закатил он глаза.
— Вот именно, — торжествующе сверкнула глазами Беллатрикс. — Я уже мечтаю, как с
первого взгляда покорю его сердце, и он будет добиваться…
— Ну ладно, я понял, — перебил он и чуть сдвинулся, утягивая её к дивану. — Ищем
Сириуса, превращаем собаку в твоего суженого. Но прямо сейчас нужно решить одну
проблему, — она уже прижалась бёдрами к подлокотнику дивана, и оставалось лишь
толкнуть её, чтобы завалить. — Моей звериной сущности прямо сейчас приспичило
воспользоваться твоим восхитительным телом, — сообщил он, опустил руки ниже, провёл
по заду и осторожно, чтобы не спугнуть, начал подтягивать подол платья вверх.
— Приспичило воспользоваться моим телом? — переспросила она.
— Восхитительным телом, — уточнил он, поглаживая попку. — Причём разными способами.
— Разными способами, — хмыкнула она. — Но от меня не требуется при этом тебя именно
любить, да?
— Нет, не требуется, — качнул головой Гарри. — От тебя мне нужно твоё тело, а
чувства можешь оставить при себе.
Прикрыв глаза, она прикусила губу и едва слышно простонала.
— Твоя наложница хорошо постарается, господин, — тихо произнесла она, обвивая его
руками и гладя по спине. — Повелитель будет доволен.
— Любимая наложница, — похвалил Гарри, ласково покрывая поцелуями её губы.
Лишь последний день каникул оказался испорчен. В воскресенье девятого января Добби
доложил о посетителях, одним из которых был Флемон Поттер, а второго он описал так,
что сомнений в его личности не возникло. Поэтому и указания Гарри дал
соответствующие.
— Здравствуйте, Гарри, — поздоровался Флемон, проходя в гостиную и поклонился: —
Мисс Дорея!
— Здравствуйте, мистер Поттер, — кивнула она, даже не сделав попытки подняться
навстречу.
— О, я вижу, вы уже в курсе, зачем я здесь, — поднял он брови, усаживаясь на
краешек кресла. — Гарри, я понимаю, что мы явились без приглашения, но всё же…
— Карлусу Поттеру нечего делать в моём доме, — пожал плечами Гарри. — Я это говорю
со всей возможной в этом случае вежливостью. Сунься он к Поллуксу, тот спустил бы
его с лестницы.
— Я по-прежнему не в курсе, что такого произошло, что могло бы вызвать столь резкую
реакцию, — пожаловался Поттер и посмотрел на Дорею: — Я правильно понимаю, что мисс
Блэк каким-то образом перенеслась в будущее? Простите за нескромный вопрос, сколько
вам сейчас?
— Двадцать два, — поджала она губы.
— Удивительно, — хмыкнул Гарри. — Ваш родственник никоим образом не
прокомментировал положение, в котором оказался три недели назад?
— Нет, Гарри, — покачал головой Флемон. — Карлус сказал, что не понимает, в чём
дело.
С застывшей на лице вежливой улыбкой Дорея до белизны стиснула кулаки, и Гарри
пересел ближе к ней, чтобы взять руку в свою.
— Моя кузина не собирается давать комментарии по этому поводу сверх тех, которые вы
могли услышать тогда, после квиддича, — усмехнулся Гарри. — Надеюсь, вы достаточно
хорошо расслышали всё, что мисс Блэк имела сказать по этому поводу? Извинений от
вашего родственника тоже принимать не собирается. Я, в свою очередь, настоятельно
не рекомендую Карлусу Поттеру попадаться на глаза кому-нибудь из Блэков…
— Хм, — кашлянул Флемон. — Видите ли, Карлус сам требует извинений и компенсации…
Дорея поперхнулась и закашлялась, прикрывая рот кулачком.
— Компенсацией была оставленная ему жизнь, — покачала она головой. — Я всё ещё
сомневаюсь, что стоило проявлять такое великодушие.
— Тогда дуэль, — вздохнул Флемон. — Как вы помните, по правилам…
— Я помню, — кивнул Гарри. — Ваш родственник настолько безрассуден, что готов
бросить мне вызов?
— Мне, право, очень неловко… — замялся Флемон. — Это действительно звучит глупо, но
Карлус потребовал сатисфакции у мисс Дореи Блэк.
Она улыбнулась, глядя на Гарри, и он улыбнулся ей в ответ.
— Хорошо, — сказал он. — Но нужно обговорить залог.
— Залог? — не понял Флемон.
— Видите ли, я не считаю вашего родственника достойным чего-либо, — пояснила она. —
А уж тем более — сатисфакции. Поэтому ему придётся меня заинтересовать.
— Заинтересовать? — нахмурился Флемон.
— Сильно заинтересовать, — подтвердила она. — Благодаря поступку упомянутого лица
меня перенесло в будущее одну, совершенно беспомощную и без средств к
существованию. Родители мои за это время умерли, и я лишь по случайности нашла
родственников, — она с благодарной улыбкой посмотрела на Гарри. — Моей прежней
жизни не стало, и за это я должна благодарить вашего кузена. Мне кажется, будет
справедливо, если я разрушу его жизнь.
— Разрушите? — переспросил Флемон.
— О да, — кивнула она. — Всё, что у него есть сейчас, на момент нашего с вами
разговора, он отдаст мне, а сам навсегда покинет Британию…
— Ба! — воскликнул Флемон. — Это просто смешно! Но даже если он согласится на такой
залог, что вы поставить со своей стороны?
— Что Гарри не убьёт его как крысу при первой же встрече, — усмехнулась она. — И
что не будет искать его, чтобы убить.
Как ни странно, Карлус, который ждал результатов переговоров у границы земель
манора, решил торговаться. Уже из дома Флемон Поттер прислал сову с
контрпредложением, Дорея написала ответ, и до конца вечера они переписывались,
согласовывая условия. В случае проигрыша она должна принести обет, что никто из
Блэков более не будет иметь претензий к Карлусу Поттеру и не будет пытаться прямо
или косвенно причинить ему вред. Если же Дорея победит, Карлус обязуется покинуть
Британию с максимум десятью тысячами галлеонов собственных средств, никогда не
возвращаться и не пытаться прямо или косвенно причинить вред кому-то из тех, кто
носит фамилию Блэк.
Дуэль назначили на следующую субботу, и ничем примечательным она не запомнилась.
Если, конечно, не считать толпу примерно в тысячу зрителей, пожелавших
присутствовать на дуэли с участием кого-то из Блэков, и тотализатора,
организованного вездесущими гоблинами. Дорея не стала тянуть дромарога за хвост.
Сразу после сигнала к началу дуэли, пока Карлус размахивался, выкрикивая
слизнеротое заклинание, она просто обездвижила его, применив Локомотор Мортис,
потом наслала стаю птиц с помощью Ависа, отобрала палочку, сорвала всю одежду и
сожгла вместе с палочкой, отозвала птиц и облила ледяной водой, которую заморозила
на нём толстой корочкой. Пять секунд на всё про всё.
— Стоп! — закричал Лугус Айронсайд, традиционный распорядитель дуэлей, который сам
толком не понял, что только что произошло, и как раз в этот момент ледяная статуя
Карлуса Поттера с шумом опорожнила кишечник. — Победа мисс Дореи Блэк!
Болельщики взорвались овациями, а Дорея, скривившись, взяла Гарри под локоть.
— Пойдём поскорее отсюда, — попросила она.
— Финальный аккорд был на загляденье, — похвалил он, свободной рукой утягивая за
собой Беллатрикс.
Дорея выглядела довольной. Она наконец как следует отыгралась на своём обидчике,
прилюдно унизив его и растоптав. Больше того, теперь Карлус в изгнании, а у неё
есть сын, семья и собственный дом. Который она после того, как Гарри уговорил её
так и остаться жить в маноре, решила продать, как и жилище, перешедшее ей от
Карлуса.
Торговался Карлус Поттер не зря — он не был очень обеспеченным, и те десять тысяч,
которые по уговору он смог взять с собой, были практически всем его состоянием. Не
считая довольно хорошо ухоженного домика в той же самой Годриковой лощине, где жили
Флемон с Юфимией. Как бы то ни было, Дорее от Карлуса не нужно было ни кната, и
Поллукс посоветовал ей учредить фонд, который выплачивал бы от Хогвартса стипендию
детям не очень богатых родителей. Паркинсон, едва услышав про это, напросился на
приём к министру, и уже на следующий день Министерство объявило, что на каждое
пожертвование в фонд Виолетты Блэк — так звали матушку Дореи и Поллукса — будет
добавлять такую же сумму из собственного бюджета. Попечителем фонда выбрали Дорею,
как она ни упиралась.
Вечером в субботу на пороге появлялся Дэниел Гринграсс — точно к чаепитию, можно
было часы сверять. Пока каникулы не кончились, Пераспера обязательно просила
Констанс составить им компанию, против чего Дэниел вроде как не возражал. Возможно,
он чувствовал, что отношение Перасперы не выходит за рамки спокойного дружелюбия, и
рассказывал свои истории больше для подруги, чем для неё. Он не оставил новой
привычки и после, нанося визиты либо в одиночку, либо в компании Паркинсонов.
Пераспера тепло к нему относилась и действительно радовалась компании, но после
ухода спокойно усаживалась за свои книжки, как ни в чём не бывало погружаясь в
изучение тонкостей чародейства и волшебства. Гарри решил особо не волноваться по
поводу того, что она не обращает на Дэниела внимания — в его будущем Пераспера
встретила того, когда ей уже было девятнадцать, а значит, время ещё есть, и
достаточно…
На второй неделе февраля, за полчаса до обеда в субботу Добби доложил о том, что
пришла почта от неназванного отправителя. Гарри даже интересно стало, кто бы это
мог быть — родственникам быстрее было шагнуть в камин, авроры, которых Беллатрикс
постепенно обеспечивала монетами с Протеевыми чарами, могли связаться через
артефакты, так что оставался только Дамблдор или кто-то из деканов Хогвартса. Взял
у Добби конверт, распечатал и развернул небольшой листок пергамента.
“Надлежит срочно вернуться в известный Вам коттедж в Хогсмиде. Срочно.”
И всё, никакой подписи или ещё чего-то, чем отправитель обычно раскрывает тайну
собственной личности, но зато последнее “срочно” три раза подчёркнуто, словно кто-
то хотел убедить Гарри в важности спешки. И ещё это “надлежит”. Практически “сим
предписываю вам”.
— Выглядит подозрительно, — сообщила очевидное Беллатрикс, внимательно изучив
листок и даже поводив по нему палочкой. Она выглядела такой сосредоточенной, что
Гарри на секунду испугался, что она откусит от пергамента кусочек, чтобы провести
более точную оценку степени подозрительности. — Я с тобой!
— О, ты думаешь, я куда-то собирался? — удивился он.
— Ну конечно, — подняла она брови. — Должен же кто-то за тобой присмотреть. Ну и,
знаешь…
Её взгляд вильнул в сторону, а потом она снова поглядела на него, едва заметно
зардевшись. Ну правильно — в коттедже есть прекрасная крепкая кровать. И не одна,
собственно. Мысль сбежать из дома, чтобы кулуарно ублажить господина и повелителя,
наверняка показалась ей интересной.
Письмо действительно мог написать кто угодно, и никакого смысла спешить не было —
особенно, если это и вправду какая-то ловушка. Можно было спокойно пообедать и лишь
после этого следовать царственному указанию и проверить, что же там такого
интересного творится в коттедже. Беллатрикс к походу в Хогсмид отнеслась со всей
серьёзностью — помимо такого же наряда “для боевых действий” и пистолета, которыми
уже успел экипироваться Гарри, она принесла своё любимое магическое “ружьё”.
— Ну и где ты собралась этим орудовать? — хмыкнул Гарри, проверяя запасные обоймы и
укладывая в оружейный пояс. — Это же коттедж, а не крепость и не замок.
— Оружия не бывает много, — отмахнулась она. — Ну? Пойдём?
Закрепив “ружьё” за спиной, она первой бросила волшебный порошок и скользнула в
камин, выставив вперёд палочку и пистолет. Гарри тоже достал пистолет, шагнул за
ней и через несколько мгновений, в течение которых их тащило магическими коридорами
к нужному камину, вывалился с той стороны. Беллатрикс уже осматривалась в маленькой
комнатушке, резко, всем корпусом, чтобы направлять и палочку, и пистолет, крутясь
из стороны в сторону. Подошла к двери и прижалась к стене сбоку, ожидая, пока Гарри
потянет на себя ручку, выглянула в коридор и просочилась туда, по-прежнему
вытягивая пистолет и палочку перед собой.
— Тихо, — с видимым неудовольствием произнесла она, убирая оружие. — Ложная
тревога.
Гарри же показалось, что он слышал какой-то звук. Знаком попросив Беллатрикс
оставаться на месте, вложил пистолет в кобуру и сделал несколько шагов, чтобы
осмотреться в прихожей. Звериные уши снова уловили тихий звук, будто кто-то
смеялся. Увидев в прихожей две пары обуви, он замер. На вешалке висела зимняя
мантия и пальто, которых тоже по идее здесь быть не должно. Вернувшись к
Беллатрикс, он показал ей не двигаться и вести себя тихо, а сам, бесшумно ступая,
двинулся на звук.
Это точно был негромкий смех. И ещё голоса, которые явно шли не из гостиной или
столовой — там оказалось пусто. Он дошёл до гостевой спальни на первом этаже,
поняв, что голоса слышатся точно из-за этой двери, беззвучно повернул ручку,
толкнул и вошёл. На те несколько секунд, что он тупо стоял, даже не сделав попытки
зажмуриться, установилась мёртвая тишина. Спохватившись, он наконец начал
действовать. Выскочил из комнаты и захлопнул за собой дверь, не слушая короткий
писк, который раздался вслед, и понёсся в гостиную, коря себя за то, что такая
простая мысль, как не смотреть на развернувшуюся картину, даже не пришла в голову.
Упал в кресло и вцепился в вихры с твёрдым намерением на этот раз обязательно всё
вырвать к чертям собачьим.
— Гарри! — послышался шёпот Беллатрикс, про которую он в шоке напрочь забыл. Встал
и дошёл до неё. — Ну что там?
— Там? — усмехнулся он и в нескольких словах обрисовал ситуацию.
Она слушала молча, а Гарри пристально глядел ей в лицо, пытаясь понять, что она по
этому поводу думает. Когда он закончил, задала ещё несколько вопросов, ответа на
которые у него не то что не было — он бы вообще предпочёл никогда ничего такого не
знать.
— Понятно, — пожала она плечами в ответ на его сопротивление. — Я вернусь через
несколько минут.
— Ты уверена? — спросил он, всё так же пытливо стараясь уловить хоть что-то из
эмоций на её лице.
— Я уверена, что есть вещи, о которых никто не подумал, — усмехнулась она. —
Поэтому мне нужно отлучиться.
— Чёрт, — простонал он, разворачиваясь, чтобы вернуться в гостиную.
Ждать пришлось ещё несколько минут, за которые Гарри успел привести свои мысли в
порядок и успокоиться. К тому же стало ясно, какое именно не на шутку
заинтересованное лицо отправило письмо в надменно-приказном тоне. И только Гарри
порадовался, что план отправителя не сработал как нужно, и они с Беллатрикс
появились слишком поздно, как появился взъерошенный Сириус с лицом багряно-красного
цвета и уселся напротив, не проронив ни слова.
— Где Лили? — коротко поинтересовался Гарри.
— Она… — дёрнулся Сириус, попытался вскочить, неопределённо помахал рукой, сел
обратно и выдохнул, прикрыв глаза. — А может, не надо Лили?
— Мне надо поговорить с вами обоими, — вздохнул Гарри, встал и подошёл к нему,
кладя руку на плечо и придавливая к креслу, поскольку Сириус снова решил подняться.
— Сиди, прошу тебя. Сириус?
— Да, — пробормотал тот, отворачиваясь в сторону, как стыдливая девица.
— Всё хорошо, Сириус, — произнёс Гарри, потрепав его по плечу. — Что бы ни
происходило — я твой друг и всегда на твоей стороне. Всегда, Сириус. А ещё больше я
на стороне Лили.
— Я… не понимаю, — пролепетал Сириус.
— Тебе скоро всё станет ясно, — сказал Гарри, отпуская его и снова усаживаясь в
кресло. — Ты позовёшь Лили?
— Она придёт, — ответил Сириус, судорожно сглотнув. — Ей нужно… больше времени.
— Я понимаю, — кивнул Гарри. — Значит, ждём.
На всякий случай отвернулся от Сириуса — чтобы не смущать молчанием. Для разговора
действительно нужна была Лили — чтобы не повторять всё два раза и ничего не
упустить. Сириус, извинившись, пошёл на кухню и там долго жадно пил воду, — скорее
всего, даже лакал, — словно только что вернулся из раскалённой пустыни.
Минут через десять едва слышно скрипнула дверь спальни и вышла Лили — ещё более
красная, чем Сириус. Несмотря на дикую спешку, она успела привести себя в идеальный
порядок, даже волосы тщательно уложены — бытовыми заклинаниями она владела на
“превосходно”. Потупившись и сложив руки спереди на юбке, обошла Сириуса по
большому кругу и уселась на диван с дальнего конца.
— Привет, Лили, — улыбнулся Гарри.
— Привет, — едва слышно пробормотала она, глядя на собственные коленки.
Гарри поймал взгляд Сириуса, кивнул в сторону Лили и изобразил недоумение. Тот
понял правильно, поднялся с кресла и сел рядом с ней. Гарри подбодрил его взмахом
руки, Сириус осторожно взял её ладошку в свои и сжал. Гарри переместился, чтобы
сесть поближе, и на пару минут умолк, собираясь с мыслями.
— Вы оба знаете или догадываетесь, что у меня есть некоторые тайны, которые я до
поры держал при себе, — начал он, наконец решившись. — Я сознательно ничего не
рассказывал, потому что мои слова могли повлиять на ваш выбор, — Сириус вскинул
голову и раскрыл рот, но Гарри предупреждающе поднял руку. — Ты через несколько
минут поймёшь, почему момент, чтобы рассказать вам это, настал лишь сейчас. Начну с
того, что моих родителей не стало, когда мне был всего год. Волдеморт убил обоих, —
глаза Сириуса расширились, но Гарри жестом снова попросил его молчать. — Точнее,
Волдеморт убил мою мать и того, кого я долгие годы считал отцом. Примерно тогда же
моего настоящего отца посадили в Азкабан, а когда мне было тринадцать, он сбежал и
вполне логично появился в моей жизни. Ненадолго, на два года — потом он погиб. Всё
это время я считал его крёстным, и лишь недавно узнал, как по-настоящему звали
моего отца.
— И как же его звали? — спросил Сириус.
Ему было интересно раскрыть тайну Гарри, несмотря на недоумение, которое легко
читалось на его лице — от непонимания, почему этот разговор случился именно сейчас.
Лили тоже подняла глаза. Зелёные глаза, которые и вправду были похожи на его.
— Как звали вашу мать? — спросила она.
— Лили Поттер, — ответил Гарри, и она дёрнулась, стремительно бледнея.
Сириус не удержался и вскочил, опять сел и снова вскочил.
— Несмешно! — крикнул он, сжимая кулаки. — Что это ещё за Поттер?
Лили быстрее пришла в себя. Сначала хмурилась, шевеля губами, а потом что-то поняла
и с видимым облегчением расслабилась.
— Несмешно, — согласилась она. — Но ведь это какая-то другая Лили, да? Какое дикое
совпадение. И ещё вы сказали, что ваш настоящий отец — крёстный? Не Поттер, да?
— Не Поттер, — кивнул Гарри. — Сначала мне хотелось бы, чтобы вы оба поняли, что
того будущего, в котором я родился, больше нет. Потому что я здесь, и я не позволю
тому будущему случиться. И Лили Поттер никогда не будет. Я этого не допущу.
Они оба раскрыли рты, словно пытаясь понять, не сбрендил ли Гарри в тот момент,
когда нечаянно вломился к ним в спальню. Лили соображала быстрее — шок сменился
откровенным ужасом, а потом отчаянием и дикой жалостью, она чудовищно быстро всё
поняла, сопоставила и…
— Мы должны этому поверить? — язвительно поинтересовалась она, хищно при этом
скалясь. — Какое-то будущее, какой-то крёстный… Лили Поттер, подумать только! —
прошипела она. — Никогда, никогда и ни за что!
— Гарри, по-моему, это… — хмурясь произнёс Сириус, мгновенно вставая на её сторону.
— Простите, — натянуто улыбнулся Гарри, понимая, что здесь ему больше делать
нечего. — Это была глупая шутка. Простите ещё раз.
— Гарри, — произнесла Лили жалобно.
Она порывисто встала, подошла к Гарри, обняла его голову и прижала к животу. Гарри
обнял её талию, склоняя голову, она всхлипнула, и на затылок упала капля, а Гарри
понял, что сам плачет — первый раз в своей чёртовой жизни!
— М-мама, — выдавил он, проталкивая слова через застрявший в горле ком.
Время словно остановилось — все его страдания, тоска, поиски и надежды наконец
выплеснулись наружу. Всего одно слово.
— Мама, — повторил он.
— Гарри, — прошептала она, гладя его по голове.
— Кто-нибудь, убейте меня! — негромко взмолился Сириус. — Или скажите, что
происходит?
То, что он не мог сдерживаться, лучше всего говорило о глубине его шока. Но это
было неважно. Важным для Гарри было то, что Лили гладила его по затылку, и можно
было представить материнскую ладонь, ласково утешающую малыша. То, чего не хватало
всю жизнь. Двигаться не хотелось, несмотря даже на то, что уже несколько минут
Гарри слышал на пороге дыхание ещё одного человека.
— Белла, — подал голос Сириус.
Гарри вздохнул — момент безграничного счастья отступал, и оставалось только
надеяться, что Лили не передумает после и не решит, что дала ему слишком много.
— Уже поговорили? — негромко прокомментировала Беллатрикс.
— Гарри спятил, — так же тихо сообщил Сириус. — И Лили, похоже, тоже.
Лили наклонилась, чтобы поцеловать его в макушку, и шевельнулась отстраняясь. Гарри
отпустил её и так и остался сидеть, закрывая руками лицо. Её платье прошелестело в
направлении Сириуса, и там она опустилась на диван.
— Лили? — спросил Сириус.
Она в ответ шмыгнула носом.
— Гарри? — поинтересовалась Беллатрикс.
— Всё хорошо, — пробормотал он, отворачиваясь и спешно палочкой приводя лицо в
порядок.
Совсем не хотелось, чтобы покорная рабыня увидела его в таком состоянии.
— Белла? — спросил Сириус — видимо, Лили была не в состоянии говорить.
— Сири? — отозвалась Беллатрикс.
— Это всё — правда? — спросил он.
— Помнишь огромный стол на чердаке в доме моего отца? — откликнулась она. — Тот, на
котором наше семейное дерево? Так вот, когда отец капнул туда кровью Гарри,
догадайся, кто оказался его отцом? Правда в том, что Гарри родился тридцать первого
июля тысяча девятьсот восьмидесятого года в семье Лили и Джеймса Поттеров. Правда в
том, что Джеймс Поттер сделал своего друга Сириуса Блэка крёстным Гарри…
— Это невероятно, — негромко возмутилась Лили. — Как такое могло случиться? Как
вообще могла появиться на свет Лили Поттер? Я этого даже в страшном свете
представить не могу! Сириус!..
Тот порывисто взял её ладонь в руку и сжал.
— А Беллатрикс Лестрейндж ты можешь себе представить? — усмехнулась Беллатрикс.
Гарри закончил манипуляции с лицом, она прошла к нему и села рядом. — А то, что эта
самая Беллатрикс в будущем в схватке отправит на верную смерть Сириуса Блэка, ты
можешь представить? Любимого двоюродного брата, которого несколько лет практически
носила на руках? А что она убьёт Нимфадору?..
— Замолчи! — воскликнул Сириус и сразу зажал себе рот рукой. — Боггарт, прости,
Белла. Прости.
— Есть многое, чего мы не можем себе представить, — сказала она спокойно. — И
ничего этого уже не случится.
— Я не могу поверить, — пробормотал Сириус. — Это нонсенс какой-то! Я ещё… Мне… Я
не могу быть отцом, не сейчас точно.
— О, хорошо, что напомнил! — спохватилась она, достала из рукава флакон с зельем и
протянула Лили. — Вот, я подумала, что может понадобиться…
— Что это? — удивилась Лили.
— Зелье от головной боли, — пояснила Беллатрикс.
— Но у меня не болит голова, — развела руками Лили.
— От другой головной боли, — усмехнулся Гарри. — Послушай, Сириус. И ты, Лили.
Поймите меня правильно. Я не ваш сын. Я сын Лили и Сириуса из другого мира. Но вы —
точь-в-точь мои родители, лишь моложе и… счастливее. У меня никогда не было семьи…
Чёрт, не то. Семья у меня появилась лишь когда я нашёл друзей и женился. Но у меня
не было корней, не было людей, которые мне были бы родными сами по себе, а не
потому, что я их выбрал, понимаете? Когда я попал сюда, всё это появилось. И вы… вы
оба моя семья. И неважно, что…
— Гарри, — произнесла Лили. — Я всё понимаю, Гарри.
— Да? — удивился он.
— Сириус не понимает, — с усмешкой прокомментировала Беллатрикс.
— Он поймёт, — пообещала Лили и подалась вперёд, словно пытаясь его заслонить. —
Чуть позже, не сейчас.
— Это та самая тайна, про которую ты мне говорил давным-давно? — напряжённо спросил
Сириус.
— Одна из, но не единственная, — кивнул Гарри. — И теперь я могу всё рассказать. Но
сначала мне хотелось бы уточнить некоторые вопросы.
— Вопросы? — поднял брови Сириус.
— Во-первых, Лили, — сказал Гарри, показывая на флакон, который она держала в
руках. — Выпей это прямо сейчас.
— Мы это отдельно обсудим, — похлопала его по руке Беллатрикс, правильно поняв
недоумённый взгляд. — Без тебя и Сири, хорошо?
Сириус вытаращил глаза и покраснел.
— М-м, — наморщил лоб Гарри, только сейчас поняв, как дико звучало бы обсуждение
этой темы с будущей матерью маленького Гарри. — Кое-что я всё равно должен сказать
сам. Так вот, вы подростки. А я взрослый и несу за вас ответственность, понимаете?
— Я понимаю, — кивнул Сириус. — Мы должны…
— Вести себя прилично, — перебила Беллатрикс. — Кто-то прислал Гарри письмо с
требованием немедленно появиться в коттедже.
— Нюниус, — простонал Сириус и поглядел на Лили.
Она пожала плечами.
— Именно, — согласился Гарри.
— Нас спалили, — поджал губы Сириус.
— Больше это не должно повториться, — произнёс Гарри.
Теперь Лили покраснела, а Сириус бросил на него хмурый взгляд.
— Никто не должен узнать, — быстро пояснила Беллатрикс. Лили покраснела ещё
сильнее, а Сириус с пониманием кивнул. — В том числе и мы. Понимаете?
— Не очень, — неуверенно произнёс Сириус.
Гарри откинулся на спинку кресла, предоставив Беллатрикс самой вести разговор. Она
прекрасно поняла, что он хотел сказать.
— Мы не можем помогать вам в чём-то, что выходит за рамки обучения в школе, —
сказала она. — Если мы знаем, зачем вы, выйдя за ворота Хогвартса с разрешением,
подписанным Гарри, бываете в коттедже, который сняла для Гарри школа, это выглядит
так, будто мы организуем ваши встречи. А это противоречит школьным правилам.
— Но ведь вы уже знаете, — не понял Сириус.
— Я вообще ничего не знаю, — моментально откликнулся Гарри. — Больше того, если бы
что-то увидел, не дай Мерлин, я бы стёр себе всю память до донышка прямо на выходе
из комнаты. А предположения — это вовсе не знания.
— А я вообще услышала предположения из чужих уст, — улыбнулась Беллатрикс. — Сири?
— Больше не повторится, — пообещал он. Лили озадаченно не него посмотрела, склонив
голову набок, он повернулся к ней и улыбнулся: — Никто больше нас не выследит.
Лили облегчённо вздохнула.
— А теперь, — сказал Гарри, поглядев на часы. — У нас всего два часа до ужина, а
мне нужно вам столько всего рассказать. Итак, родился я, как Белла уже сказала…
Всего рассказать в срок всё равно не успел. Беллатрикс напомнила про мётлы, и
Сириус с Лили задержались ещё на полчаса. Потом оседлали мётлы и за несколько минут
домчались до стен школы. Сдав их недовольному Филчу, Гарри с Беллатрикс забрали
освободившиеся мётлы и полетели обратно в Хогсмид.
— Чему ты улыбаешься? — поинтересовалась Беллатрикс.
— Сломали мы твои планы, — ответил Гарри.
— Ничего не сломали, — возразила она. — Уж для чего-чего, а для самого важного
время у нас всегда найдётся. Но ты не поэтому улыбаешься, я же вижу, — секунд
двадцать она летела молча, а потом воскликнула: — Знаю, знаю!
— Вот и молчи, — посоветовал он.
— Это потому что… — продолжала Беллатрикс.
— Замолчи немедленно и больше не слова! — приказал он.
— Потому что ты застукал собственных родителей! — выпалила она.
— Тебя теперь не заткнёшь, да? — покачал головой Гарри. — Угораздило же меня
вздумать отменить Непреложный Обет!
Она весело рассмеялась, заворачивая к коттеджу. Спешилась и вошла в дверь, которую
придержал Гарри.
— А ты что такая радостная? — удивился он.
Беллатрикс подошла к нему, прижалась и заглянула в лицо.
— Я за тебя радуюсь, — пояснила она. — Пусть Лили Эванс и не твоя именно мать, но
мне хорошо оттого, что она тебя признала.
— Спасибо, — кивнул Гарри. — Мне тебе даже не передать… Ну да ты сама должна
понимать, да? Пойдём домой?
Следующий день Гарри провёл в маноре, договорившись с Сириусом и Лили, что закончит
рассказ ещё через неделю, а в понедельник на него чуть ли не напал взбешенный Снейп
— прямо в коридоре после обеда. Он так громко скрежетал зубами, что казалось,
рушатся стены замка.
— Профессор! — выдавил Снейп, сначала проглотив это слово, а потом выплюнув.
— Мистер Снейп, — кивнул в ответ Гарри, заклинанием отталкивая его на
приличествующее ситуации расстояние.
— Что нового произошло за выходные, профессор? — поинтересовался Снейп, выдавливая
слова сквозь зубы.
— Да ничего особенного, — пожал плечами Гарри. — А что должно было произойти?
— Вам были даны чёткие указания… — проскрежетал Снейп. — Инструкции… Намёк, вам был
дан чёткий намёк…
— Так это вы прислали письмо? — картинно удивился Гарри.
— То есть вы не отпираетесь, что его получили! — торжествующе воскликнул Снейп.
— Что за тон, мистер Снейп? — поинтересовался Гарри. — Вы, кстати, в курсе, что
мистер Филч постоянно держит в своей каморке свежие розги?
— Да как вы смеете? — задохнулся Снейп. — Да вы…
— Десять ударов для начала, — улыбнулся Гарри. — Как вы думаете, подействует?
— Почему вы их не остановили? — прошипел Снейп. — Вы должны были…
— Кого не остановил? — удивился Гарри. — Кому должен?
Снейп замолк и шумно втянул носом воздух, сжимая и разжимая кулаки.
— Я знаю, что я сделаю, — наконец пробормотал он. — Я сделаю так, что все узнают!..
— Что именно узнают, мистер Снейп? — поинтересовался Гарри.
— Всё, — торжествующе произнёс Снейп, сверкая глазами. — Всё узнают. Про то, что
Блэк… Сириус Блэк…
— Да-да, — подбодрил Гарри.
— И Эванс… — уже не так уверенно сказал Снейп.
— И мисс Эванс — что? — поинтересовался Гарри. — Вы сейчас какую-то гадость хотели
сказать про мисс Эванс?
— Ненавижу… — выдохнул Снейп. — Ненавижу. Всех Блэков ненавижу.
— Поосторожнее, мистер Снейп, — усмехнулся Гарри. — Пятнадцать ударов вы не
выдержите.
— Ничего, — бормотал Снейп. — Непростительных на всех хватит! Посмотрим ещё, кто
будет смеяться последним…
— Значит, двадцать, — развёл руками Гарри.
— Я вас заставлю заплатить за всё, — продолжал вещать Снейп. — Вы ещё страшно
пожалеете, что связались со мной.
— Я уже жалею, — зевнул Гарри.
— Это только начало, — пообещал Снейп. — Всё самое ужасное для вас ещё впереди! Вы
мне обязательно заплатите, профессор Блэк!
— Это всё? — переспросил Гарри. — Ну ладно, двадцать — всё-таки много. Бегом к
Филчу, и скажите ему, что я просил всыпать вам десять розог. Ещё я снимаю со
Слизерина двадцать баллов и выдаю вам запрет на отлучки из стен Хогвартса до конца
учебного года.
— Вы не посмеете! — прошипел Снейп.
— Бегом, — скомандовал Гарри.
На следующий день ещё пришлось выдержать разговор с Дамблдором, который оказался
недоволен тем, что Гарри позволил-таки Филчу вспомнить старые традиции и всыпать
ученику розог. Дамблдор настаивал, что Гарри следует отменить остальное наказание,
поскольку первая часть уже была слишком суровой.
— Ну хорошо, профессор, — согласился Гарри. — Вы опытный учитель, и я полностью
доверяю вашему суждению. Только, если вы не против, давайте вы отмените наказание,
а не я. Не хочу выглядеть чересчур скорым на расправу.
— Думаю, что так и придётся сделать, — с неохотой согласился Дамблдор.
Гарри искренне считал глупостью какие-либо секретные разговоры в стенах Хогвартса,
— где по-прежнему наверняка бродил неизвестный в мантии-невидимке, украденной у
Джеймса Поттера, — и коттедж, в который школьники могли выбраться лишь выходные, в
этом отношении подходил значительно лучше. Когда в субботу Сириус с Лили пришли
дослушать окончание приключений Гарри, отчего-то разыгралась паранойя, и он решил
переместиться в библиотеку особняка — так в итоге они и провели в маноре весь день
до вечера.
Сюрпризом оказалось то, что в приватной обстановке Лили стала совсем по-другому
относиться — проще и, можно сказать, нежнее, — как, наверное, относилась бы к
старшему брату. Видимо, за неделю она успела хорошо обдумать новую информацию,
многое для себя решить и соответственно настроиться. С Сириусом и до того общение
складывалось именно в таком ключе, но теперь он был всерьёз озадачен — как
относиться к Гарри? Как к человеку, который вырос, побеждая Волдеморта, возможно,
самого великого злодея после Салазара Слизерина, или как к близкому, если не
ближайшему родственнику, которому можно доверить любой секрет и получить совет по
любому вопросу? Привязанность редко отображалась у него на лице, а вот гордость и
восторг он и не пытался прятать, и Гарри в свою очередь сиял от удовольствия от
того, что человек, отмеченный на Дереве Блэков как его отец, так искренне им
восхищается.
Всё это вызвало искреннее недоумение у Перасперы. Сёстры Блэк, которые оказались
посвящены вообще практически самыми первыми, лишь понимающе улыбались, глядя на
непосредственность, с которой Лили общалась с Гарри, а вот Пераспера то озадаченно
поднимала брови, то хмурилась. Ещё и то, что Лили теперь неизменно выбирала позицию
рядом с Сириусом, в самом начале очевидно вызвало у неё вопросы, но потом она более
удивлялась фамильярному обращению с Гарри, чем вполне для неё естественному
результату дружбы Лили Эванс и Сириуса Блэка. Гарри спросил их, не захотят ли они и
далее проводить хотя бы один из выходных в маноре, и после нескольких визитов
Перасперу настолько жгло любопытство, что она — неслыханное дело! — забросила
читать в их присутствии книги и проводила время, пристально за ними наблюдая.
Вообще в особняке и вокруг стало заметно более людно. Друэлла, которая вдруг
обнаружила, что её присутствие в маноре никого не заставляет вести с ней светские
беседы, стала проводить там минимум два-три дня в неделю, играя с детьми и помогая
той из девушек, кто оставался “дежурить”, а иногда ещё и на выходных приходить
вместе с Сайнусом, чтобы пообщаться с Гарри. Очень скоро её примеру последовали
Ирма с Поллуксом, “закрывая” оставшиеся дни, а когда в их группу влился ещё и дед
Арктурус, Гарри всерьёз начал опасаться за правильность воспитания детей — всё же
тот дух Блэков, который в старших родственниках цвёл буйным цветом, не казался ему
столь уж безобидным, как иногда хотелось бы — одна традиция “жениться силой” чего
стоила.
Январь прошёл без потрясений. Гарри регулярно общался с Манфредом Брунгильдсоном, у
которого остались связи в той части общества, что продолжала тайно вздыхать по
идеалам чистоты крови, но более не была готова с палочкой в руках выступить за
перемены к худшему, и доклады были таковы, что настоящих Пожирателей смерти
осталось от силы полдюжины, сам Волдеморт медленно залечивает повреждения, — и
физические, и моральные, — но найти его сейчас не представляется возможности,
потому что он даже совиную почту не использует, а новости — которые, скорее, стоило
называть слухами, — приходят лишь от верных слуг. В общем, ничего интересного.
Готовность магической Британии к противодействию террору росла с каждым днём. Не
только потому, что оснащение домов и семей системами магической сигнализации
проходило ударными темпами, но также благодаря тому, что повышался уровень
соответствия авроров нелёгкой работе защиты от Тёмных сил. Андромеда с Дореей и
Нарциссой постепенно подняли физическую подготовку сотрудников Аврората и давно уже
приступили к обучению более эффективной манере сражения. Гарри, когда выдавалась
свободная минута, надиктовывал ещё несколько абзацев в то, что мало-помалу
становилось служебной инструкцией, Уставом авроров, а Монтенберри с Боунс внедряли
в обращение то, что уже было завершено.
Уже в самом конце февраля Альфард, которого большинство вечеров можно было
встретить за общим столом во время ужина, после трапезы сказал, что ему нужно
срочно поговорить.
— Давай поговорим, — согласился Гарри. — Ты что-нибудь раскопал на убийцу Сорчи?
— К сожалению, нет, — с досадой на лице поморщился Альфард. — Разговор не об этом.
Не хочешь пригласить меня в кабинет?
— Да с радостью, — пожал плечами Гарри.
Альфард зачем-то предложил локоть Дорее, которая до того, казалось, просто стояла
неподалёку, даже не особо прислушиваясь, и втроём они двинулись на второй этаж,
оставив Гарри гадать, зачем для разговора с Альфардом ещё и она понадобилась.
— Итак, — произнёс Гарри, когда она расселись.
Альфард с Дореей отчего-то сели рядом на диван. Причём достаточно близко друг к
другу, всего в полуметре, так что расстояние вполне можно было назвать неприличным.
— Итак, — поддакнул Альфард, нахмурился и кашлянул.
— То есть ты мне предлагаешь начать? — возмутилась Дорея. Он пожал плечами и снова
кашлянул, не обращая внимания на то, что она настойчиво пытается заглянуть ему в
лицо. — Ну ладно. Гарри!
— Да! — немедленно откликнулся Гарри.
— Мы с тобой друзья, — произнесла она. — Родственники и вообще близкие люди.
— Ну да, — поднял он брови.
— И поэтому мне кажется, что у меня есть право принять некое участие в твоей
судьбе, — заявила Дорея.
Он поперхнулся.
— В каком смысле? — спросил он. — Ну то есть…
— А ещё я люблю своих внучек, — сказала она и закатила глаза. — Боггарт, как же по-
дурацки это звучит! Кузин, вот! Я люблю своих кузин.
— Я тоже… — начал Гарри и снова поперхнулся.
А в самом деле, что он — тоже?
— Цисси просто безумно хочет замуж, — сообщила она. — Она уже устала ждать и
страдает, бедняжка. Меду этот вопрос не так сильно занимает, она не переживает, что
рано или поздно станет мисс Гарри Блэк, а вот Цисси… Она даже подумывает о том, не
стоит ли завести звено, которое бы связало вас покрепче…
— Звено? — удивился он.
— Ребёнок, Гарри, — пояснил Альфард. — Цисси задумывается, не родить ли ребёнка.
Гарри чуть было не спросил, от кого, а потом понял, что это уж совсем дико бы
прозвучало.
— Ребёнок? — спросил он. — Это было бы просто отлично…
— Маньяк! — всплеснула руками Дорея.
— Цисси предпочла бы, если бы не пришлось прибегать к такому средству прямо сейчас,
— покачал головой Альфард. — Думает, что она совсем ещё ребёнок…
— В почти двадцать два? — удивился Гарри, а потом потряс головой. — Нет, слушайте,
а почему я этого всего не знаю? Почему Цисси сама мне ничего такого не говорит?
— Так она и мне не говорит, — усмехнулась Дорея. — Я просто заметно наблюдательнее
тебя.
— Вот тут спорить не буду, — развёл руками Гарри. — Итак, Цисси хочет замуж и не
хочет ребёнка. Но ты ведь в курсе того обещания, что я дал Альфи почти два года
назад?
— О да, — кивнула она. — Думаю, пора тебя от него избавить.
— Каким же образом? — не понял он.
— Очень просто, — пожала плечами Дорея. — Я убедила Альфи на мне жениться.
В этот момент Гарри понял, что если бы не держался как раз в этот момент за
подлокотник, то, наверное, свалился бы с кресла. Но челюсть всё равно удержать не
удалось, и лишь через минуту или две сидения с выпученными глазами он понял, что
так широко разевать рот всё-таки не очень прилично. Дорея подалась вперёд,
пальчиками дотянулась до его подбородка и водрузила челюсть на место, что позволило
ему наконец отмереть.
— Что-то я не очень хорошо понял, что ты только что сказала, — пробормотал он. —
Повтори, пожалуйста.
— Я выйду замуж за Альфи, — повторила она. — Таким образом мы обеспечим Альфи
чистокровной женой и устраним предмет спора — раз, — начала она загибать пальчики.
— Уберём меня с глаз моих… кузин — два. Они меня, конечно, очень любят, но
неизвестно, в какой момент моё присутствие начнёт их раздражать…
— А три? — поинтересовался Гарри, поскольку мысли никак не хотели собираться.
— Да ладно, ты умный, сам что-нибудь придумай, — улыбнулась она.
— Ты сможешь жениться на моих племянницах, — радостно сообщил Альфард. — На Цисси,
Меде и Белле…
Если, конечно, Беллатрикс так стукнется головой, что ударом выбьет оттуда дурацкую
идею во что бы то ни стало заполучить собственного Сириуса.
— Ну положим, — нарочито широко улыбнулся Гарри. — А от меня что требуется?
— Благословение, — коротко ответил Альфард, серьёзно на него глядя.
Гарри вздохнул. Эти двое прекрасно всё придумали. Точнее, Дорея прекрасно всё
придумала. А может, Альфард придумал… Если Гарри благословит их идею, позже можно
свалить неудачи именно на него. Если не благословит — ну и хорошо, все счастливы.
Не получилось, но никто теперь не скажет, что они не пытались помочь.
— Нет, — сказал Гарри, и оба удивлённо подняли брови.
— Нет? — спросили они почти в один голос.
— Нет, — повторил Гарри. — Не только я не дам вам своего благословения, но даже
прямо скажу, что я совершенно и полностью против подобного брака.
— Почему? — поинтересовалась Дорея.
— Кто из вас двоих испытывает к другому какие-то чувства помимо дружеских? —
переспросил Гарри.
— Это совсем неважно, — махнул рукой Альфард.
— Меня всё равно выдали бы замуж за первого, кто глянулся бы папочке, — согласно
кивнула Дорея.
— Это раз, — подытожил Гарри. — Продолжать? Альфи, ты в курсе, что твоя тётушка
воспитана в очень строгих правилах, и “ничего такого” даже близко тебе не позволит,
пока я жив?
— Это совсем неважно, — раздражённо повторил Альфард. — Можно подумать, я бы себе
позволил что-то такое с родной тётушкой. Я, конечно, Блэк, но не настолько вот
дикий Блэк. Что?
— Ничего, — поджала губы Дорея, которой вовсе не понравилось, когда её называют
тётушкой.
— Это два, — удовлетворённо кивнул Гарри. — Милая, а ты в курсе, что мой обожаемый
дедушка просто страсть как любит оказаться в шумной и весёлой компании молодых
девиц?
— Это ещё что такое? — спросила она, начиная хмуриться.
— Вот именно, — улыбнулся Гарри и повернулся к Альфарду: — Дружище, а ты в курсе,
что твоя почти невеста настолько строгих правил, что если ты…
— Не продолжай, — простонал тот, откидываясь на спинку дивана и прикладывая руку ко
лбу.
— Ну и важное — мне нравится, что мой сын живёт со мной, — произнёс Гарри. —
Правда, нравится! Что я его каждый вечер таскаю на руках, что он играет с Дорой и
Арчи… А ты, милая, пообещала мне, что будешь рядом.
— Я рядом, но не могу спокойно смотреть, как девочки страдают, — буркнула она.
— А я желаю добра тебе, — сказал Гарри. — Я безумно уважаю твои убеждения, но
надеюсь, что они дадут-таки трещину, что ты встретишь человека, за которого
захочешь выйти замуж просто потому, что полюбишь…
— Не захочу, — сердито отрезала она. — Я тебе всё уже сказала по поводу любви и
прочего.
— Я помню, — согласился Гарри. — Слушайте, я что-то переволновался. Давайте, может,
по рюмочке коньяку?
— Я за, — оживился Альфард.
— Мне красного вина, — попросила Дорея и напомнила: — А Цисси так и будет страдать.
— Ничего она не будет, — усмехнулся Гарри, открывая бар и выбирая, что предложить
ей. — Я в каком-то роде джентльмен. Истинный хозяин своего слова. Поэтому возьму-ка
я его назад.
— Это как? — булькнул Альфард.
Гарри откупорил бутылку, плеснул вина на дно бокала и отнёс Дорее.
— А что, так можно было? — спросила она, поднимая на него круглые от изумления
глаза.
— Ну дурацкое же обещание получилось, — усмехнулся Гарри, разливая коньяк Альфарду
и себе.
— Ну ты, Гарри, и… — негодующе произнесла она.
— Твоё здоровье, — ответил он, чокаясь с её бокалом.