Алєксєєнков Олексій ЮП-21

Фуллер. Дело спелеологов

Кто спасется, а кто умрет, определяют институты. Это можно

сформулировать даже более категорично: индивидуальные логические
рассуждения не способны решать подобные задачи. Ответ кажется
правильным, только если он поддерживается институциональным
мышлением, которое уже протекает в сознаниях индивидов, когда они
пытаются принять решение.
Для иллюстрации несовпадающих ответов философов на проблему
того, следует ли жертвовать собой ради сохранения жизни других, был
придуман вымышленный пример — «дело спелеологов». События
разворачиваются в Верховном суде государства под названием Ньюгарт
в будущем, в 4300 году. Четверо мужчин были осуждены за убийство в суде
низшей инстанции, и их дело было передано в Верховный суд по апелляции.
Главный судья кратко пересказывает их историю. Пять членов Общества
спелеологов отправились исследовать глубокую пещеру; камнепад
полностью заблокировал единственный вход; большая группа спасателей
начала рыть туннель через скалы, но работа была тяжелой и опасной. Десять
рабочих погибли при попытке спасения. На двадцатый день их заключения
с ними была установлена радиосвязь, и пойманные в ловушку люди
спросили, сколько времени потребуется, чтобы их освободить. Было сказано,
что нужно еще как минимум десять дней. Они попросили врача оценить,
на сколько хватит оставшейся еды, и выяснили, что не смогут продержаться
еще десять дней. Тогда они спросили, есть ли шанс выжить, если они съедят
одного из своих товарищей, и им неохотно сказали, что да, но никто —
ни священник, ни врач, ни философ — не захотел дать им совет, как
поступить. После этого радиосвязь прервалась. На тридцать второй день
их погребения заблокированный вход удалось открыть и из пещеры
выбрались четверо мужчин.
Они рассказали, что один из них, Роджер Ветмор, предложил съесть
плоть одного из членов группы, сделав выбор путем бросания жребия,
и достал игральные кости, которые случайно оказались у него с собой.
Другие в конце концов согласились и уже собирались претворить план
в жизнь, когда он, Роджер Ветмор, передумал, сказав, что предпочитает
подождать еще неделю. Однако они не остановились, бросили кости
за него и, когда жребий пал на него, убили его и съели.
Открывая прения, главный судья выразил мнение, что суд присяжных,
который объявил их виновными, поступил правильно, поскольку, с точки
зрения закона, факты были однозначны: они умышленно отняли жизнь
у другого человека. Он предложил Верховному суду подтвердить приговор
и попросить помилования у главы исполнительной власти. Затем
последовали заявления остальных четырех судей.
Первый судья сказал, что было бы несправедливо осуждать этих людей
за убийство: вместо прошения о помиловании он предложил оправдать их.
В своей аргументации он апеллировал к двум отдельным принципам.
Пойманные в ловушку люди оказались географически недосягаемы для
действия закона; отделенные непроницаемой стеной камней, они словно
очутились на необитаемом острове на чужой территории. В этих отчаянных
обстоятельствах они морально и юридически находились в естественном
состоянии и единственным законом, который распространялся на них, была
хартия или договор, который они заключили между собой. Поскольку, чтобы
их спасти, десять рабочих пожертвовали своей жизнью, желающие осудить
подсудимых должны быть готовы привлечь к ответственности спасательные
организации за убийство рабочих. Наконец, он обратил внимание
на различие между буквой закона и толкованием его цели: в цели закона,
в котором дается определение убийства, не входило осуждение голодающих
людей, которые, можно сказать, действовали в целях самообороны.
Следующий судья категорически не согласился с этими аргументами,
поставив вопрос: «Какая власть уполномочила нас стать Естественным
Судом?», и устранился из процесса принятия решения.
Третий судья тоже не согласился с первым, подчеркнув, что все факты
свидетельствуют о том, что обвиняемые преднамеренно отняли жизнь
у своего товарища. Но он также не согласился с предложением главного
судьи обратиться с прошением о помиловании. Судебной власти не подобает
переписывать законы или вмешиваться в деятельность других ветвей власти.
Последний судья заключил, что обвиняемые невиновны, но не в силу
фактов или согласно закону, а потому, что «людьми управляют не писаные
слова или абстрактные теории, а другие люди»: в данном случае опросы
общественного мнения показали, что 90 процентов представителей
общественности были за помилование. Однако он не поддержал
рекомендацию главного судьи, поскольку, как ему известно, глава
исполнительной власти, если оставить вопрос на его усмотрение,
не подпишет помилование и еще менее благосклонно отнесется к прошению
о помиловании, если соответствующая рекомендация поступит
из Верховного суда, поэтому он высказался против рекомендации
помилования, но одобрил оправдательный приговор.
 Только главный судья поддерживал идею прошения о помиловании.
Двое судей выступали за оправдательный приговор; двое выступали
за подтверждение обвинительного приговора; один устранился. Поскольку
Верховный суд разделился в мнениях поровну, обвинительный приговор
суда низшей инстанции был подтвержден, и мужчин осудили и приговорили
к смертной казни через повешение.
В перипетиях этой небылицы Лон Фуллер представил стандартный
диапазон юридических точек зрения от эпохи Перикла до времени
ее написания. Двое из его судей испытывают сильную симпатию
к подсудимым и рекомендуют отменить приговор, но по разным причинам.
Первого судью явно не заботят законы (как жалуется один из его ученых
собратьев). Его привлекает идея естественного состояния, ограниченного
только договором между индивидами. Он говорит взволнованно, как будто
сам оказался в пещере, где заключает договор и бросает кости, рискуя
проиграть и потерять все. Его либеральные взгляды соответствуют той
форме общества, в которой его склонность к риску и готовность
к переговорам окупились бы. Идея договора настолько ему близка, что
он игнорирует тот факт, что жертва вышла из договора, а выдвигая аргумент
самозащиты, он игнорирует даже тот факт, что жертва не представляла
никакой угрозы для жизни обвиняемых. Его коллеги-судьи без труда находят
основания для несогласия с ним.
Последний судья, который тоже рекомендовал оправдательный
приговор, вряд ли вообще мыслит как юрист. Он хочет отбросить глупые
юридические формальности. Он считает, что умеет читать мысли
подсудимых, и полагает, что было бы возмутительно осуждать их после всех
тех ужасов, которые они пережили. Для него важны мотивы и эмоции.
Он также читает мысли главы исполнительной власти, с которым у него
семейные связи. Направление действий, которое он предлагает, призвано
обойти преграду в виде предубеждений главы исполнительной власти. Этот
хитроумный и благожелательный судья чтит эмоциональную правду. Его
позиция соответствует взглядам, выражаемым в эгалитарных сектах, которые
создаются, чтобы отказаться от бессмысленных ритуалов и доносить нужные
слова прямиком до человеческих сердец.
Третий судья не демонстрирует ни симпатию, ни антипатию. Для него
важны закон, обязанность судьи отправлять правосудие и существующее
распределение функций в сложно устроенном государстве.
Он конституционалист, которому по душе иерархическое общество.
 Эти три суждения отражают три различные философии права.
Неслучайно Фуллер выбрал повторяющиеся сюжеты из истории
юриспруденции. Эти сюжеты повторяются, потому что они соответствуют
повторяющимся формам социальной жизни. В другом месте мы описали эти
формы как формы индивидуалистические, сектантские и иерархические.
Ничто никогда не заставит этих судей согласиться по поводу запутанного
вопроса жизни и смерти. Они мыслят своей институциональной
приверженностью.