Brain Over Binge - Hansen Kathryn

Machine Translated by Google

Мозговой переедание
Почему у меня была булимия, почему традиционная терапия не сработала и как я выздоровел навсегда
Кэтрин Хансен
Авторские права © 2011 Кэтрин Хансен
Камелия Паблишинг
6825 С. 7-я ул.
Коробка 8305
Финикс, Аризона 85066
www.camelliapublishing.com
Напечатано в Соединенных Штатах Америки.
Все права защищены. Никакая часть этой книги не может быть воспроизведена или передана в любой форме любыми
средствами: электронными, механическими, фотокопированием, записью или иным образом, без предварительного письменного
разрешения издателя.
ISBN: 978-0-9844817-2-9.
Контрольный номер Библиотеки Конгресса: 2010911736
УВЕДОМЛЕНИЕ ОБ ОТВЕТСТВЕННОСТИ: Это личная история выздоровления. Он не предназначен для замены услуг
квалифицированных медицинских работников или медицинской консультации. Вам рекомендуется проконсультироваться
со своим медицинским работником по вопросам, касающимся вашего здоровья и, в частности, по вопросам, которые могут
потребовать диагностики или медицинской помощи. Автор и издатель отказываются от любой ответственности, возникающей
прямо или косвенно в результате использования этой книги.
Эта книга предназначена для 19-летней девушки, страдающей булимией, которая чувствовала себя безнадежной, но поклялась однажды победить свою
проблему, а затем написать о ней.
Этим булимиком был я десять лет назад. ...
Итак, теперь я посвящаю «Мозг над перееданием» себе прежней и всем тем, кто хочет избавиться от переедания.
Содержание
Предисловие
Примечание для читателя
Введение
ЧАСТЬ I: МИБУЛИМИЯ И ВОССТАНОВЛЕНИЕ
1. Типичный дневной запой
2. Типичный день чистки
3 Выбор и последствия
4 Введение в терапию
5. Мой первый запой
6. Принятие терапии
7. Топамакс спешит на помощь
8. Некоторые вещи меняются, некоторые остаются прежними
9. Новая книга и новая надежда
10. Мои два мозга
11. Я все время контролировал ситуацию
12 Сопротивление побуждению
13. Конец моей булимии
ЧАСТЬ II: МИБУЛИМИЯ НОВОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ И ОБЪЯСНЕНИЕ ВОССТАНОВЛЕНИЯ
14 Расследование правдивой истории моей булимии и выздоровления 15 Действительно
ли я выздоровел?
16 Почему я переедал?
17 Что вызвало мои первые позывы к перееданию?
18 Почему я сидел на диете и почему это было для меня такой проблемой?
19 Почему у меня продолжаются позывы к перееданию?
Причина 1: устойчивость инстинктов выживания
Причина 2: Привычка
21 Почему я последовал своему желанию переедать?
22 Почему терапия мне не помогла?
23 Еще раз о восстановлении: как я это сделал?
24 Мозг над перееданием, шаг 1: Рассматривайте побуждения к перееданию как неврологический
мусор 25 Мозг над перееданием, шаг 2: Отделите высший человеческий мозг от побуждений к перееданию 26
Мозг над перееданием, шаг 3: Перестаньте реагировать на побуждения к перееданию
27 Мозг над перееданием , Шаг 4. Перестаньте реагировать на побуждения к
перееданию 28. Разум над перееданием, Шаг 5. Возбуждайтесь

Machine Translated
29 Возможен by Google
ли рецидив?
30 Где я нахожусь
сегодня ЧАСТЬ III: ПЕРЕСМОТР КОНЦЕПЦИИ ТЕРАПИИ
31 Нормальное питание
32 Образ тела, вес и диета

33 Низкая самооценка
34 «Копинг»
35 триггеров
36 Очистка
37 Сосуществующие проблемы
38 Лекарства
39 Профилактика
40 мостов к традиционной терапии

41 Заключение
Примечания
Библиография
Благодарности
«[Расстройство пищевого поведения] обеспечивает решение жизненных проблем, а не просто связано с едой и весом»1.
В ноябре 2007 года, через два с половиной года после того, как я вылечился от булимии, я обратился к своему врачу по поводу какого-то
боль в животе. Я рассказал ему о своем прошлом расстройстве пищевого поведения, потому что думал, что годы переедания могли нанести
некоторый ущерб моей пищеварительной системе. Несмотря на то, что я очень ясно дал понять, что давно не переедал и больше не страдаю
булимией, он спросил меня: «Как вы думаете, ваше расстройство пищевого поведения…» Он колебался, поэтому я закончил за него предложение:
«Ушел? " Затем я ответил на свой вопрос простым «да».
«Это здорово», - сказал он. — Я так понимаю, ты обратился за помощью?
«Да, я ходил на терапию, но потом понял, что это всего лишь привычка, и бросил».
На его лице отразился интерес или, возможно, сомнение. «Ну, — сказал он, — я уверен, что твоя булимия была
удовлетворение какой-то потребности».
Выполнение некоторых ... слова поразили меня, и внезапно я почувствовал себя так, словно сижу в кабинете терапевта.
потребностей офиса снова.
В то время я пытался написать эту книгу, но особого прогресса не добился. Я нашел новую мотивацию
тот день. Комментарий моего врача заставил меня осознать, что существует большая проблема с отношением к булимии не только среди
терапевтов и пациентов, но и во всем обществе.
Сегодня расстройства пищевого поведения в первую очередь считаются симптомами психологических проблем, таких как
депрессия, тревога, низкая самооценка и семейные конфликты. Эксперты по расстройствам пищевого поведения утверждают, что
деструктивное пищевое поведение сигнализирует о внутреннем эмоциональном кризисе, точно так же, как лихорадка указывает на
скрытую инфекцию.2 Пострадавший человек предположительно использует расстройство пищевого поведения как механизм преодоления проблем и
чувств, с которыми он не может столкнуться в своей жизни. . Таким образом, считается, что расстройства пищевого поведения заполняют
важную потребность или пустоту в жизни человека — потребность, которая выходит далеко за рамки физической, поэтому так часто приходится
слышать, что расстройства пищевого поведения не связаны с едой.
Я считаю, что широко распространенное мнение о булимии как о сложной проблеме, которая помогает жертвам удовлетворить те или иные
эмоциональные потребности, в лучшем случае является шаткой гипотезой; и на практике это может быть совершенно вредно для людей,
ежедневно страдающих от непрекращающихся позывов к перееданию и очистке кишечника.
Больная булимией обычно обращается за помощью, потому что не может перестать есть большое количество еды. Но в ходе терапии она узнает,
что проблема не в еде, проблема в ее личности, ее неспособности справляться с жизнью, ее детством и/или ее отношениями. Короче говоря, она
узнает, что психологически нездорова.
Никто не говорит ей, как именно остановить поведение, которое она так отчаянно хочет прекратить. Нет конкретных указаний, нет точечного
лечения. Никто не говорит ей, что она может прекратить переедание в любой момент, когда пожелает. Вместо этого она узнает, что не имеет
особого контроля над своим поведением — то есть до тех пор, пока не решит основные эмоциональные проблемы.
Итак, человек с булимией встает на путь самопознания, надеясь найти ответы на вопросы, почему он переедает.
надеясь, что если она внесет какие-то изменения в свою жизнь, залечит прошлые обиды или построит новые отношения, невероятные
позывы к перееданию и очищению исчезнут. Она учится справляться с депрессией, уменьшать тревогу и формировать здоровую самооценку. Она
работает над своим питанием, борется со своим перфекционизмом и учится справляться с событиями и чувствами, которые предположительно
вызывают у нее эпизоды переедания. Она пытается понять, какой цели служит булимия в ее жизни. Но все это время она продолжает
переедать и очищаться.
Это была моя история на протяжении шести лет. После первоначального сопротивления я принялся за терапию. Я принял точку зрения
что моя булимия
Machine связана
Translated не только с едой; Я принял идею, что использую свое расстройство пищевого поведения, чтобы
by Google
справиться; Я принял идею, что я болен, что мне нужна профессиональная помощь, чтобы выздороветь, что мне нужно разобраться
в корне своей проблемы, прежде чем я смогу бросить курить. Я делал все, что должен был делать в терапии, а когда это не сработало,
я пробовал разных терапевтов, немного разные подходы. Но все это имело один и тот же результат: у меня осталась булимия.
Я не виню своих терапевтов, потому что, в конце концов, они всего лишь пытались мне помочь и всегда были чуткими и
поддерживающими. Терапия просто не дала мне возможности прекратить переедание, и многие вроде меня имели такой же опыт. Несмотря на
то, что в доступной литературе существует широкий диапазон показателей выздоровления, современные методы лечения обжор не
могут излечить всех. Не существует единого мнения о точных показателях выздоровления из-за проблем в исследованиях, включая
ограниченное количество исследований, недостатки дизайна исследований, разные определения расстройств пищевого поведения
и выздоровления, разные типы лечения и отказ пациентов от участия в исследованиях.3 Однако показатели выздоровления от булимии
это не обнадеживает, и «нам еще многое предстоит узнать о предоставлении действительно эффективных методов лечения расстройств
пищевого поведения».4
Одно исследование показало, что после лечения 50 процентов больных булимией сохраняли булимическое поведение с
эпизодическими ремиссиями, а у 20 процентов сохранялись симптомы.5 Другое показало, что через три года после лечения
булимии одна треть женщин переедала каждый день, а одна треть - реже чем раз в месяц, а одна треть находилась где-то посередине.6 Даже
лечение, которое считается наиболее эффективным при булимии – когнитивно-поведенческая терапия – устраняет
переедание и очищение кишечника только в 30–

50 процентах случаев.7 Эти статистические данные показывают, что, хотя терапия
и помогает, помогите некоторым страдающим булимией, это поможет не всем.

Поэтому необходимы альтернативы. Поговорив со своим врачом в тот ноябрьский день, я почувствовал сильное желание предложить
альтернативу. Я понял, что представление о булимии как о механизме преодоления трудностей настолько распространено в нашем
обществе, что оно обычно принимается как факт, даже теми, кто не входит в терапевтическое сообщество, например, моим врачом. Я
решил, что срочно нужен новый голос — голос, который бросит вызов этой ортодоксальности и достигнет тех, кому такой взгляд на
булимию не помогает. Я также хочу дать надежду тем, кто в настоящее время не обращается за помощью, потому что около девяти из
десяти человек не получают лечения от расстройства пищевого поведения.8 Удовлетворение некоторой потребности... Я думал об
этих словах снова и
снова, пытаясь понять почему простой и невинный комментарий моего врача продолжал оставаться в моей памяти. Я размышлял о
своем опыте терапии и о том, как эксперты заставили меня поверить, что, переедая, я использую еду, чтобы справиться со своими
проблемами, подавить эмоции или удовлетворить более сложную психологическую потребность.
Затем я подумал о том, как я изменился, когда решил по-другому взглянуть на свое расстройство пищевого поведения: отбросив
убеждение, что я ем по более глубоким и глубоким причинам, и, в свою очередь, полностью изменив свой подход к своей проблеме. Я
открыл еще один путь к выздоровлению, простой и быстрый способ остановить булимию — без терапии. Я полностью прекратил
переедание и уже много лет не имел к этому никакого желания.
Я считаю, что риск рецидива у меня нулевой, даже в стрессовые периоды моей жизни. Моя булимия закончилась.
Когда я был поглощен борьбой с булимией, я поклялся, что если когда-нибудь найду выход, то напишу книгу, чтобы помочь
другим тоже найти свой путь. Иногда я до сих пор не могу поверить, что написала эту книгу, ведь долгое время выздоровление
казалось таким неуловимым. Но мое выздоровление реально и навсегда; и теперь я хочу поделиться своей историей с другими, чтобы
они могли положить конец своей борьбе. Я хочу поделиться своим альтернативным подходом в надежде, что смогу стать голосом перемен,
голосом тех, кто разочарован терапией или просто не может ее себе позволить, голосом, который поможет многим избежать
ежедневных мучений булимии.
Когда вы поглощены перееданием, очищением кишечника или голоданием, вы не растете и упускаете моменты, которые никогда
не вернетесь. Я потерял ценные годы из-за своего расстройства пищевого поведения, и я не хочу, чтобы кто-то другой сделал то
же самое. Я здесь, чтобы сказать вам, что можно покончить с расстройством пищевого поведения прямо сейчас и продолжить свою жизнь.
Возможно,
Machine традиционное
Translated лечение расстройств пищевого поведения до сих пор вам не помогло. Возможно, книги по самопомощи,
by Google
которые вы прочитали, хотя и вдохновляют, но на самом деле не дали вам силы прекратить переедание. Возможно, вы испробовали
множество путей к выздоровлению, которые приводили только в тупик. Возможно, вы, как и я, осознали, что может потребоваться
целая жизнь, чтобы превратиться в человека, которым вы хотите быть; но вы быстро понимаете, что не можете ждать всю жизнь,
чтобы остановить булимию.
Конечно, мы все хотим стать чем-то большим, чем мы есть. Мы хотим жить достойно, любить себя и беспрепятственно
следовать своим мечтам. Но сейчас это может оказаться для вас невозможным. Возможно, вы даже не сможете думать о процветании
в других сферах своей жизни, пока не преодолеете самую насущную проблему — то, что вас сдерживает: ваши разрушительные
привычки в еде.
Я надеюсь, что моя личная история выздоровления может дать некоторым людям, страдающим булимией, смелость ожидать
излечения, и я надеюсь, что мои практические советы вернут жизнь многим больным булимией. Я надеюсь, что смогу
изменить отношение некоторых людей к тому, что такое булимия — таких людей, как мой врач и мои терапевты, которые считают,
что булимия удовлетворяет некоторые потребности. Если я смогу изменить мнение одного человека, дать ему надежду или
спасти жизнь одного человека, я сделаю достаточно.
Для простоты в этой книге я использую термин «терапия » или «лечение» для обозначения коллективного лечения,
которое я получал по поводу моего расстройства пищевого поведения, а термин « терапевты » — для обозначения
коллективных специалистов, которые лечили меня на протяжении многих лет. Во время учебы в колледже я
обращался к трем консультантам по психическому здоровью, двум психологам, трем диетологам, психиатру и врачу по поводу моей
булимии. Я также был заядлым читателем всего, что касалось расстройств пищевого поведения. Я получил много советов от
экспертов по расстройствам пищевого поведения, читая информационные книги и книги по самосовершенствованию, а также
используя ресурсы в Интернете. Естественно, я не помню точно, где я узнал каждую конкретную информацию; поэтому,
когда я говорю, например: «Мой терапевт сказал мне…» или «Это то, чему я научился во время терапии», вполне возможно,
что цитируемый совет на самом деле мог быть взят из книги по самопомощи или другого экспертного источника. Когда я
упоминаю имена конкретных терапевтов, я привожу вымышленные имена.
Введение
Истории о выздоровлении от булимии, которые я читал, делятся на два типа. Моя история не является ни тем, ни другим.
Первый — это то, что я называю «сказкой о бабочках». Это звучит примерно так: Булимик — гусеница
история - несчастлива, ее отношения не приносят удовлетворения, она склонна к депрессии и негативному мышлению, ей не хватает
истинного направления и цели в жизни, она держится за боль своего прошлого и не любит себя. Она пьет и очищается, предположительно,
чтобы справиться со своей болью, но это только делает ее еще более несчастной.
Затем она вступает в процесс восстановления — в кокон — и там работает над решением проблем из своего прошлого, учится
справляться с повседневными проблемами и основными факторами стресса, учится управлять чувствами и эмоциями и находит мир внутри
себя.
Процесс восстановления неприятен: это тяжелая работа, а трансформация внутри кокона может
занять чрезвычайно много времени. Но когда страдающий булимией наконец готов, она предстает фундаментально изменившимся
человеком — бабочкой из этой истории. Она стала счастливой и реализованной. Она находится в контакте со своими чувствами и участвует
в приносящих удовлетворение отношениях. Она примирилась со своим прошлым и способна радостно жить настоящим; ее амбиции на будущее
быстро становятся реальностью. В результате трансформации ей больше не нужно бороться с расстройством пищевого поведения. Она может
улететь.
Второй тип истории выздоровления — это то, что я называю «историей о прирученном домашнем питомце», и он звучит примерно так:
вот что: Булимик – дикое животное из этой истории – живет разрушительной и опасной жизнью. Она переедает и очищается, и при этом она
оказывается изолированной, борющейся каждый день и никогда не застрахованной от своей булимии.
Затем она выходит на арену выздоровления и начинает трудный процесс укрощения своего расстройства пищевого поведения. После
долгих тренировок, практики, внимания и терпения со стороны терапевтов и сетей поддержки она учится уменьшать переедание и очищение
кишечника. Она может даже прекратить такое поведение (по большей части) после долгого и трудного процесса восстановления.
Этот тип выздоровевшей булимии подобен дикому животному, которого взяли в дом, усердно дрессировали и
кропотливо, уделяя много внимания и заботы, он учится жить новой, лучшей жизнью. Однако, даже несмотря на то, что домашний питомец
большую часть времени учится вести себя правильно, он все равно на определенном уровне сохраняет свои необузданные инстинкты, и
владельцы никогда не могут быть полностью уверены в домашнем питомце во всех ситуациях.
При этом типе выздоровления оправданы случайные переедания, так же как и случайное неадекватное поведение.
ожидаемо от прирученного домашнего питомца. Булимия время от времени дает сбой, но потом она возвращается в нормальное русло. Ее
рецидивы приветствуются как полезный опыт или как сигнал о том, что что-то еще в ее жизни требует внимания. Когда они возникают, человек с
булимией ищет поддержки, пытается устранить то, что, по ее мнению, является основной эмоциональной причиной переедания, и изучает
некоторые новые навыки преодоления, чтобы избежать переедания в будущем.
Этот тип восстановления со временем становится достаточно безопасным; однако выздоровевший булимик никогда не сможет почувствовать
себя слишком комфортно. Ей приходится принимать это «один день за раз». Точно так же, как владелец прирученного домашнего питомца должен
держать его подальше или приучать справляться с кем-либо или чем-либо, что может спровоцировать его прошлое поведение, бывший булимик
должен либо избегать, либо следить за тем, чтобы он хорошо справлялся с вещами, которые мог бы отправить ее обратно к перееданию и очищению
кишечника. Ей следует быть начеку против чувств и жизненных событий, которые могут позволить ее необузданным привычкам – перееданию
и очищению кишечника – вернуться. Эти события и чувства называются «триггерами» в еде.

сообщество беспорядков.
Machine Translated Выздоровевшему от булимии приходится продолжать решать проблемы из своего прошлого, обеспечивать
by Google
удовлетворение своих эмоциональных потребностей и следить за тем, чтобы он ел правильный тип и количество
продуктов, чтобы избежать рецидива.
Улучшение качества жизни «прирученного домашнего питомца», бывшего страдающим булимией, несомненно,
является огромным улучшением по сравнению с ежедневными мучениями от переедания и очищения кишечника, так же как
домашнее животное, несомненно, чувствует себя лучше, чем когда оно жило само по себе. Но избавиться от булимии, конечно,
непросто — это требует постоянного ухода.
Когда я был в разгаре булимии, ни одна из этих историй не имела для меня смысла. Сказки о триумфе бабочек
похвальны, вдохновляют и, несомненно, очень реальны; но за шесть лет попыток я обнаружил, что не могу смириться с идеей
долгого пути к богатой и полноценной жизни, ежедневно борясь со своими непрекращающимися побуждениями к перееданию. Моя
неудача в превращении в бабочку произошла не из-за отсутствия усилий. Конечно, я хотел стать счастливым и удовлетворенным; но
со мной этого не происходило, особенно когда я продолжал потреблять тысячи калорий за раз и тренировался до изнеможения,
пытаясь исправить ущерб, нанесенный моему телу.
Независимо от того, что я узнал из своего прошлого, независимо от того, что я решил в настоящем, независимо от того, что я
представлял себе в будущем, мои побуждения к перееданию все еще поглощали меня. Ни крылья не выросли, ни яркие цвета
не появились. Независимо от того, насколько хорошо мне удавалось справляться с эмоциями, чувствами, конфликтами и проблемами,
я все равно раз за разом поддавался этим побуждениям. Шло время, и я увидел, как быстро прошли одни из лучших лет в моей
жизни. Я начал думать, что если бы я ждал момента, когда стану бабочкой, чтобы перестать переедать, то мог бы ждать вечно. Я
начал думать, что выздоровление по типу «прирученного домашнего питомца» было моим единственным шансом на полунормальную
жизнь.
Однако истории о выздоровлении прирученных домашних питомцев привлекли меня не больше, чем истории о бабочках.
Эти истории даже не обещают полной свободы, как сказки о бабочках, потому что даже после выздоровления больной булимией по-
прежнему во многом зависит от терапевтов, терапевтических методов и систем поддержки, чтобы оставаться выздоровевшим. Я устал
от планов питания; Я не хотел следовать одному каждый день после выздоровления. Я не хотел продолжать ходить на терапию
и в группы поддержки бесконечно. Я не хотел иметь дело со своей булимией день за днем — я хотел полностью избавиться от
нее. Я хотел, чтобы выздоровление означало жизнь, в которой у меня больше не будет желания переедать, мне больше не придется
остерегаться триггеров и больше не будет переедать - никогда.
Сейчас, когда я пишу сегодня, я полностью свободен от переедания, рвоты и любого типа расстройства пищевого поведения.
Мне не нужно следить за триггерами, мне не нужно следовать плану питания или посещать терапию. У меня больше нет позывов к
перееданию, и нет возможности рецидива. Однако мое выздоровление не потребовало каких-либо серьезных самотрансформаций — я
нашел другой способ покончить с булимией. Моя ежедневная борьба с едой окончена; боль, которую приносили мне мои привычки,
исчезла; страдания тех лет переедания прошли. Облегчение, которое я чувствую от того, что расстройство пищевого поведения
осталось позади, не передать словами.
Мое выздоровление не было типичным. Оно не требовало специальных диет, эмоционального самопознания или духовного
просветления. Это не было результатом снижения тревожности, увеличения счастья, улучшения самооценки, приема новых
лекарств или каких-либо серьезных изменений в жизни. Это был просто я, вооружённый небольшими знаниями,
наконец-то взяв под контроль своё поведение.
Сегодня, возможно, я не являюсь идеальным, успешным, уверенным в себе, блестящим примером того, каким должен быть
выздоровевший от булимии – «влюбленный в жизнь и влюбленный в себя», – но каждый день у меня есть возможность жить
настоящей жизнью, со всей радостью и болью, которые это приносит. У меня до сих пор много тех же недостатков, проблем и слабостей,
которые были у меня во время булимии; но без булимии с этими проблемами гораздо легче справиться. Теперь у меня
есть собственная семья, и я могу быть доступна для них и для всех людей, которые мне небезразличны. Если булимия не
поглотит меня, я смогу лучше справляться с повседневными проблемами, с которыми сталкиваюсь, даже если
Я не всегда Translated
Machine хорошо справляюсь.
by Google
Я надеюсь, что моя история укажет другим больным булимией новое направление — от мифов о бабочке.
Теория выздоровления и ограничения теории выздоровления прирученного домашнего питомца, и в своего рода выздоровление,
которое будет безопасным и длительным. Я верю, что в любой момент, когда мы выберем, мы можем пойти другим путем и использовать наши
собственные ресурсы, чтобы положить конец булимии.
Эта книга разделена на три части. Часть I — это воспоминания о моем расстройстве пищевого поведения и моем выздоровлении. Я рассказываю,
как моя булимия развивалась и росла с годами, о своем опыте неудачной терапии и о том, как я, наконец, самостоятельно победила свою булимию.
Часть II представляет собой отчет о моем путешествии, чтобы выяснить, с чего началась моя булимия, и объяснить себе, как я
смог так быстро и полностью выздороветь. Ответы, которые я нашел, были для меня неожиданными и сильно отличались от того, что я
узнал во время терапии. В части III я обсуждаю темы, которые часто были в центре внимания моей неудачной терапии, такие как низкая
самооценка, плохой образ тела, сопутствующие проблемы и нормальное питание.
В этой книге я в первую очередь обращаюсь к булимикам и людям с компульсивным перееданием (BED); но любой, кто имеет дело с
эпизодами переедания, может извлечь пользу из того, что я написал. Для тех, кто не уверен, попадают ли они в эту категорию, вот определение
переедания , адаптированное из последнего издания Американского диагностического и статистического руководства по
психическим расстройствам (DSM-IV-TR), опубликованного Американской психиатрической ассоциацией:
Эпизод компульсивного переедания характеризуется употреблением за дискретный период времени (например, в течение любого двухчасового периода)
количества пищи, которое определенно больше, чем большинство людей съело бы за аналогичный период времени и при аналогичных обстоятельствах. и
ощущением отсутствия контроля над едой во время эпизода (например, ощущение, что человек не может перестать есть или контролировать, что и сколько он ест) .
Расстройства компульсивного переедания затрагивают многих людей. По данным отчета 2001 года, BED встречается чаще, чем
булимия: по оценкам, этим заболеванием страдают 2 процента всех взрослых в США (около четырех миллионов американцев). Булимия
встречается примерно у 1 процента, хотя показатели, вероятно, намного выше, потому что Булимики часто скрывают свое расстройство
от других10, кроме того, булимиков труднее идентифицировать, поскольку у них нет истощенного тела, как у анорексиков.11 Среди
девочек-подростков булимией могут страдать до 5 процентов.12
До сих пор я использовал женскую точку зрения при описании людей с расстройствами пищевого поведения; но эта книга может
принести пользу и мужчинам. Хотя 90–

95 процентов больных булимией — женщины,13 у мужчин тоже может развиться это расстройство.
BED поражает больше мужчин, чем булимия; на каждые три женщины с BED приходится два мужчины, что составляет более миллиона мужчин.14
Для удобства написания я буду продолжать использовать местоимения женского рода; однако эта книга не исключает мужчин, и на
самом деле мои идеи могут быть особенно привлекательны для мужчин, которые чувствуют себя отчужденными из-за ориентированных на
женщин эмоционально интенсивных «разговорных» терапий.
Неважно, мужчина вы или женщина; не имеет значения, сколько вам лет, как часто вы переедаете, как долго вы это делаете или какое
количество еды вы потребляете — переедание может создать хаос в вашей жизни. Таким образом, даже если вы не совсем соответствуете
типичному типу булимии или BED или не соответствуете диагностическим критериям ни того, ни другого расстройства, вы, возможно,
сможете понять мою историю и найти помощь в этой книге.
Предупреждение: все, что эта книга может вам помочь, — это положить конец вашим разрушительным привычкам в еде. Он не расскажет вам,
как стать напористым, духовным, эмоционально удовлетворенным или счастливым, или как решить любые другие ваши проблемы.
Он не научит вас, как любить себя, строить значимые отношения, исцелять раны прошлого, придерживаться идеальной диеты,
поддерживать идеальный вес или оптимально заниматься спортом. Выздоровление от расстройства пищевого поведения не превратит вас
волшебным образом в того человека, которым вы хотите быть. Это работа всей жизни. Но отказ от булимии или компульсивного переедания
может стать первым шагом в процессе самотрансформации, если вы этого желаете.
Чтение этой книги, конечно, не даст вам крыльев, но даст вам надежду и, что более важно, откроет вам ясный путь к выздоровлению.
ЧАСТЬ I: Моя булимия и выздоровление

1: Типичный дневной запой
Было около полуночи 6 января 2000 года. Я лежал на старом диване в подвале общежития моего колледжа.
Рядом со мной обертка Pop-Tart и пустая бутылка Diet Sprite. Когда я начал просыпаться от глубокого сна, я
заметил, что задняя часть моей рубашки влажная; но в подвале было так жарко, что я не был уверен, влага ли это пот или
сода. Мне было все равно. Все, о чем я мог думать, это то, что я не могу поверить, что сделал это снова.
Это должен был быть новый год, новый семестр и новое начало.
Я поклялся не переедать во втором семестре первого года обучения, но я был здесь: сытый, раздутый,
и мне надоело. Я сел и уставился на диван. Оно было грубым — приглушенно-фиолетового цвета, губчатым с
коричневатыми пятнами. Я подумал, что все остальные первокурсницы, которые были здесь, вероятно, были пьяны,
потому что никто бы не сидел на этом диване, если бы они ясно мыслили. Я только хотел, чтобы алкоголь привел меня
сюда; для первокурсника колледжа это было бы нормально. Но для меня это было не пиво — это была еда.
Мне было так стыдно. Это был только мой первый день в университете после каникул с семьей, и это уже была
катастрофа. Праздники тоже были катастрофическими; Я тоже много раз пил дома. Да, во время праздников все переедают,
балуясь вкусняшками, которые случаются только раз в году; но для меня это было другое. Во время каждого приема пищи
я боролся с собой, старался есть медленно и маленькими кусочками. Я всегда старался помнить о том, насколько я
голоден или сыт, когда ел, но это меня очень расстраивало, потому что я редко оставался удовлетворенным. Независимо от
того, сколько я съел за прием пищи, мне обычно хотелось гораздо большего.
Я баловалась, как и все остальные, во время рождественского ужина, но потом мне хотелось, чтобы наши гости
ушли, а мои родители легли спать, чтобы я мог по-настоящему питаться так, как мне хотелось. Я хотел все себе: начинку,
сладкий картофель, пироги, печенье, шоколад. Мне хотелось есть быстро, глотая большие глотки за раз, пока у меня не
закружилась голова. Я пыталась отговорить себя от этого, но не могла урезонить себя, когда у меня были такие
сильные позывы к перееданию.
Если бы я не испытал на себе этих побуждений, я бы никогда не поверил, что возможна такая сильная тяга к чему-
то столь иррациональному; и я бы не поверил, что отказ от чего-то вредного может показаться совершенно невозможным. Я
всегда был добросовестным человеком, ценившим личную ответственность и правильный выбор. Но желание выпить заставило
меня выбросить все это в окно.
Рождественская ночь была одним из тех случаев, когда мое сознательное «я», казалось, полностью отсутствовало,
и сказать «нет» моему иррациональному желанию переедать казалось непостижимым. Итак, как только я остался один, я
медленно пошел на кухню, стараясь сохранять спокойствие, хотя мое сердце колотилось. Я сказал себе, что выпью совсем
немного, как обычно делал перед запоем. Возможно, еще один кусок пирога с орехами пекан (в конце концов, это было
Рождество), и я всегда смогу на следующий день потренироваться, чтобы наверстать упущенное.
Я сказал себе, что не позволю небольшому перекусу превратиться в переедание, но в середине первого куска пирога я
понял, что съем гораздо больше. Мое сердце забилось быстрее, и я начал откусывать все больше и больше. За считанные
минуты я съел еще два куска пирога с орехами пекан, два куска вишневого пирога, шесть рождественских печенек и
десять шоколадных конфет. (Я до сих пор знаю, что я ел во время запоев много лет назад, потому что на следующий день я
всегда записывал это в свой дневник.)
Я отпустил все самоограничения, и это было хорошо. Я начал есть из остатков тарелки, пока все не закончилось.
есть дольше приятно; то есть до тех пор, пока я не сгорбился от боли в животе. Затем я налил себе
Machine
большую Translated
миску хлопьевby Googleее в спальню. Я сел на кровати, медленно съедая каждый кусочек, задаваясь вопросом, могу ли я
и отнес
умереть от переедания. Что может случиться со мной? Может ли мой желудок лопнуть? Может ли мой пищевод порваться? Могу ли я
впасть в шок от слишком большого количества сахара?
Конечно, какой я. «делание меня не убьет», — подумал я. Будет ли он?
Такие вопросы всегда приходили мне в голову после запоя, но я старался не обращать на них слишком много внимания. Мне не
хотелось думать о том, что может случиться. Мне также не хотелось думать о том, какой вес я набрала, о том, что мне придется провести
весь следующий день в спортзале, чтобы наверстать упущенное, и о возвращении в колледж. Я только хотел быть сытым. Мне хотелось
заснуть, чувствуя себя сытым, опьяненным сахаром и довольным.
Начало запоя всегда приносило волнение, облегчение и удовлетворение, как будто я наконец-то дал
мое тело делало то, что оно хотело, как будто я поступал правильно, хотя часть меня знала, что это было ужасно неправильно. Однако
чувство удовольствия было слишком мимолетным. По мере того, как я продолжал переедать, хорошие чувства постепенно угасали, и мне
хотелось еще и еще вернуть их.
«Это будет последний раз», — подумал я.
Это был не последний раз. Я снова выпил через два дня и снова через три дня. Затем я сделал
твердое решение остановиться, когда мы вступаем в новое тысячелетие, которое было первым из многих новогодних решений
прекратить переедание. Это решение продлилось только до тех пор, пока я снова не перекусил 3 января, за три дня до того, как мне
нужно было ехать обратно в школу. Я подумал, что, может быть, мне повезет больше бросить курить, когда я вернусь в кампус,
когда мне больше не придется сталкиваться со стрессом, связанным с жизнью дома, и когда у меня снова будет доступ к терапевту и
диетологу. Итак, 3 января я пообещал себе, что брошу переедание навсегда, как только вернусь в университет.
Вождение во время еды
Но вот 6 января я лежал на отвратительном старом диване в подвале и чувствовал себя таким же сытым, как и в рождественскую
ночь. Мне хотелось перемотать время назад и вернуть все, что я съел за день. Мой запой начался тем утром, примерно на четверти
моего четырехчасового пути. Несмотря на то, что я поел перед тем, как выйти из дома, всего через час я начал чувствовать знакомое
желание переедать.
Некоторое время я пытался отговорить себя от этого, но затем быстро решил — поскольку мое обещание бросить переедать сработало.
технически не начну, пока я не вернусь в кампус — что можно было поесть в машине по дороге. Я залезла на заднее сиденье и вслепую
порылась в своем багаже в поисках большой сумки рождественских M&M, которую мама дала мне, чтобы я поделился с соседом по
комнате. M&M's исчезли за считанные минуты; затем все мое внимание и энергия были направлены на получение большего количества
еды.
Когда я начал переедать, я как будто вошел в транс, где все остальное не имело значения — ни вождение автомобиля, ни
прослушивание музыки, ни звонок мобильного телефона, ни построение планов на следующий семестр. Все, что имело значение, это то,
где я возьму следующий сладкий и жирный продукт для своего переедания. Я знал, что это неправильно, отвратительно,
прожорливо, ненормально, дорого, вредно для здоровья и безответственно; но в тот момент мне было все равно.
Я выбрал следующий выход. Я купила на заправке Doritos, рисовые крисписы и медовые булочки; и прежде чем вернуться на
межштатную автомагистраль, я заехал в ресторан быстрого питания, чтобы выпить шоколадный коктейль. Я выходил еще четыре раза,
чтобы получить больше еды, прежде чем добраться до своего студенческого городка. Затем я решил, что смогу проехать еще
несколько остановок, прежде чем официально окажусь в кампусе. Поэтому вместо того, чтобы сразу идти в общежитие, я ездил по
городу из одного места в другое, избегая дороги в университет, пока просто не смог больше есть.
Наконец, около 16:00, я поехал по двухполосной дороге к своему общежитию, превысив разрешенную скорость.
а за мной очередь машин.
«Я должен
Machine прекратить
Translated это», — ругал я себя, заезжая на парковку. Я вышел из машины, чувствуя тошноту
by Google
и головокружение, желудок полный и напряженный. Мне стало плохо, когда я посмотрел на восьмиэтажное здание
передо мной. Я хотел полюбить колледж. Я хотел заводить друзей, гулять, встречаться; но мое иррациональное и
неослабевающее желание переедать мешало.
Мне было слишком неудобно нести что-либо в комнату в общежитии, поэтому я оставила весь свой багаж, мусор и
несъеденную еду в машине. Открыв дверь в здание, я был в оцепенении, услышав, как девочки рассказывают о каникулах,
предстоящих мероприятиях женского общества и о том, какие занятия они посещают в этом семестре. Я смотрела на
кафельный пол, пока шла к лифту, надеясь, что не увижу никого из своих знакомых. Лицо мое опухло, как всегда после
длительных запоев; Я не был уверен, что удалил все крошки с лица; и мне, конечно, не хотелось ни с кем
разговаривать.
Со мной в лифт вошли три девушки; одна из них рассказывала подруге, что набрала вес из-за
каникулы, потому что она так много съела. Это был типичный разговор в общежитии колледжа, и, похоже, я не мог
уйти от разговоров о калориях, весе и тренировках. Я ненавидел тот факт, что другие девушки так беспокоились о
своем весе, хотя я, наверное, больше всех беспокоился о своем весе. Я подумал, что если бы эта девушка знала, что
я ел на каникулах, ей бы не было так плохо.
Я по-прежнему был самым худым в лифте, но с каждым днем набирал вес. Когда я поступил в колледж в августе 1999
года, при росте 5 футов 4 дюйма я весил 92 фунта; к 6 января мне было 107. Девушки в том лифте, вероятно, весили от 120
до 130 фунтов, и они казались мне здоровыми и красивыми. Я думал о том, как было бы чудесно быть похожим на одного из
них – иметь средний вес, не голодать, не переедать и заботиться только о том, чтобы съесть несколько дополнительных
калорий во время праздников. машину и удивляюсь, почему мне все-таки хотелось большего.
...
Три девушки вышли из лифта на третьем этаже, и дверь за ними закрылась. Моя комната в общежитии была на два этажа
выше, но когда лифт поднялся и загорелась цифра 5, я не пошевелилась. Я смотрел, как дверь открывается и
закрывается.
Какой смысл еще пытаться? Я шагнул вперед и нажал кнопку «Б».
НИЗКИЙ
Внизу я прошел по пустому коридору — мимо вестибюля в подвале, мимо прачечной и в небольшую комнату с торговыми
автоматами. Я купил пакетик чипсов, шоколадный батончик, поп-тарт и бутылку диетического спрайта; затем он вернулся
в вестибюль подвала, чтобы посидеть на старом отвратительном диване. Еда уже не приносила удовольствия, и меня
тошнило, но пока я продолжал есть, мне не приходилось думать ни о чем другом — мне приходилось только жевать и глотать.
Я чувствовал себя совершенно онемевшим.
И только когда я съел последний кусок «Поп-Тарт», я начал чувствовать себя неловко. Когда я медленно пришел в
себя, то, что я сделал в тот день, стало для меня очень реальным. Появились стыд, вина и ненависть к себе. Хуже
всего было то, что я не пробыл в кампусе и пятнадцати минут, а уже нарушил данное себе обещание.
Я начал паниковать. Я знал, что должен что-то сделать, чтобы это исправить. Через два дня у меня была тренировка на беговой дорожке, и я тоже чувствовал себя
жирно ходить, а тем более бегать. Я боялся, что все в команде будут смотреть на меня и недоумевать, почему я так
сильно набираю вес. Я чувствовал, что не смогу жить с самим собой, если наберу еще больше веса таким ужасным и
отвратительным способом. Я встал с дивана, подошел к мусорному баку и попытался вырвать.
Это была не первая моя попытка. Несколько месяцев назад я начал пытаться вызвать рвоту после запоев, но,
как бы я ни старался, это не сработало. Иногда я чувствовал себя довольным после запоев —
как в рождественскую
Machine ночь
Translated by — и я сразу же пошел спать; но в других случаях я отчаянно пытался избавиться от еды. На этот раз
Google
я был в отчаянии. Я так сильно поперхнулась, мое лицо горело, глаза слезились, но ничего не вышло. Я сдался через пятнадцать
минут.
Я рухнула в слезах на диван. Мне казалось, если бы я мог просто заставить себя вырвать, все мои проблемы были бы
решены. Тогда я смогу переедать – а это, кажется, было все, чего мне хотелось и чего не делать было невозможно – не страдая
от последствий. Внутри себя я знал, что рвота только ухудшит ситуацию, но в то время это казалось более простым решением, чем
мое обычное: тренироваться весь следующий день.
В этот момент я был настолько измотан, что даже не мог думать о тренировках. Я чувствовал себя слишком усталым и больным,
чтобы даже вернуться наверх в свою комнату. Я хотел только спать. Я свернулся калачиком на диване и выпил свой диетический
спрайт, думая, как иронично и нелепо то, что я часто заканчивал свои несколько тысячекалорийные запои диетическим
напитком . От газировки мой желудок почувствовал себя немного лучше, а от тепла подвала у меня тяжелели глаза.
ПОСЛЕДНЯЯ ОБЕРТКА
Я проснулся около полуночи с сыростью на рубашке и обычными последствиями запоя: опухшим животом, опухшим лицом
и руками, кислотным рефлюксом, болью в горле и ужасным привкусом во рту. Все, о чем я мог думать, это то, каким толстым я себя
чувствовал и каким неудачником я был. В темноте подвала – среди теней нескольких ящиков, складных стульев, разбитого
стола и старого пианино – все это было похоже на дурной сон.
Я взял с дивана бутылку газировки и обертку «Поп-Тарт» и направился обратно к лифту. «Я не вынесу еще один такой семестр,
как прошлый» , — подумал я, и это уже выглядело хуже. Я вспомнил последние несколько дней предыдущего семестра, худшую
неделю моего запоя. Я переедал в понедельник, вторник, среду, пятницу и воскресенье. В воскресенье я не спал всю ночь и ел,
хотя на следующее утро у меня был выпускной экзамен по химии. После экзамена я почувствовал себя настолько толстым, что
решил продолжать есть.
Во время экзаменационной недели в вестибюле моего общежития были бесплатные пончики, поэтому я съел одиннадцать из них
плюс два пакета шоколадного молока.
Теперь в общежитии было тихо. Не было ни суеты в конце семестра, ни стола с пончиками. Это был
новый начало. Но я чувствовал то же самое — несчастное и раздутое. Я сел в лифт, поднялся на пятый этаж, открыл дверь в свою
комнату в общежитии и оглядел крошечное темное пространство, чувствуя себя больным и безнадежным.
Я выбросила пустую бутылку Diet Sprite, а обертку от Pop-Tart положила в ящик стола. Я сказал себе, что, поскольку больше
никогда не буду переедать, мне хотелось бы сохранить обертку. Это будет своего рода сувенир – знак моего последнего
переедания. Это напомнит мне об этих мрачных днях, и однажды я смогу оглянуться на них и посмеяться, а может быть, и
заплакать — я не был уверен, что именно.
Я закрыл ящик стола и лег в постель. Моей соседки по комнате (назовем ее Юля) там не было; она была дома со своей семьей
еще несколько дней. Мне было так стыдно, когда я думал о ней, потому что в прошлом семестре я съел так много ее еды. Сначала я
подумал, что она не заметила мелочей, которые я швырял туда и сюда: несколько печенек, миска хлопьев, несколько крекеров.
Обычно я спешил в магазин, чтобы заменить продукты, но, как оказалось, она все знала заранее.
Через несколько месяцев после начала нашего первого семестра Джулия начала прятать определенные продукты. В некоторых моих запоях
эпизодах, я повсюду искал ее еду, находя пачку печенья в ее корзине для одежды, несколько закусок под ее кроватью. Еще она
больше двух месяцев хранила нераспечатанную коробку медовых булочек в маленьком пластиковом ящике между нашими
кроватями. Она не скрывала их от меня, а просто хранила там до тех пор, пока
она начала Translated
Machine их есть. Ноby эта коробка насмехалась надо мной. Во время запоев я проверял, открыт ли он еще, и всегда
Google
приходил в ярость, когда это было не так. Если бы она просто открыла эту коробку, я смог бы украсть только одну. ...
Во время одного из запоев в конце того семестра я решил, что Джулия точно не будет есть эти медовые булочки до
того, как мы поедем домой на каникулы. Я открыл коробку и съел все, кроме одного, вместе с ее спрятанным печеньем.
Потом я пошел в библиотеку учиться. Когда я вернулся позже тем же вечером, я заметил, что что-то не так: вся
еда Джулии пропала. Ничего не было ни на полке с едой, ни в холодильнике, ни в ее обычных укромных местах, ни в
ящике стола не осталось ни одной медовой булочки. Все прошло, и она тоже. Моё сердце сжалось от стыда.
До этого момента Джулия, по крайней мере внешне, спокойно относилась к тому, чтобы я ел ее еду. «Все в порядке, ты
можешь есть столько, сколько хочешь», — говорила она после того, как я говорил ей, что съел тарелку ее хлопьев
или несколько ее печенья. Но понятно, что со временем она стала раздражаться, когда я злоупотреблял ее щедростью.
Тем же вечером я побежал в продуктовый магазин и купил, как я надеялся, достаточно еды, чтобы все исправить — то,
что, как я предполагал, я ел весь семестр.
Вернувшись в нашу комнату в общежитии, я разложил все продукты на кровати Джулии вместе с книгой по
самопомощи для больных булимией, которую в то время читал. Я добавил письмо, объясняя ей, что у меня
диагностировали булимию и что мне трудно контролировать себя во время запоев. Я извинился за свое поведение и
признался ей, что посещаю терапевта и диетолога. Я сказал ей, что если у нее возникнут какие-либо вопросы или
опасения по поводу моего расстройства, она может поговорить со мной или прочитать книгу.
Той ночью, когда Джулия вошла в комнату, я притворился спящим. Я смущенно слушал, как она убирала всю еду. На
следующий день она написала доброе письмо в ответ на мое, прощая меня и предлагая ободрение и поддержку. Мы никогда
не говорили об этом инциденте и через три дня оба уехали домой на каникулы. Теперь я смотрел на пустую кровать моего
соседа по комнате, задаваясь вопросом, будут ли наши отношения когда-нибудь прежними.
2: Типичный день чистки
Я был рад, что моя соседка по комнате еще не вернулась в общежитие, потому что знал, что не могу сейчас встретиться с
ней лицом к лицу. Она была одной из моих хороших подруг в старшей школе, и я ненавидел тот факт, что обидел ее,
украв у нее деньги из прошлого семестра. Я также ненавидел то, что теперь она знала этот неловкий секрет обо мне. Я
также беспокоился, что не смогу удержаться от того, чтобы снова съесть ее еду.
«Конечно, я смогу контролировать себя», — подумала я, глядя в темноту на еду, которую Джулия оставила в комнате.
Пытаясь заснуть той ночью, я думал о том, как впервые лежал на этой кровати в общежитии пять месяцев назад. Я тогда
был настолько худым, что не мог лежать на боку, потому что тазовая кость упиралась в слишком жесткий матрас. Это были дни,
когда мой вес все еще отражал мою анорексию, а не зарождающуюся булимию. Когда я поступил в колледж, у меня не было
никаких заблуждений относительно того, насколько я худой. У меня не было искаженного образа тела. Я знал, что у
меня недостаточный вес, и части меня это нравилось. Мне не приходилось чувствовать вину из-за еды или периодических
перееданий. Тогда мое переедание только начало усиливаться, но теперь оно, казалось, полностью вышло из-под контроля.
Я больше не чувствовал своих костей, хотя все еще был очень худым. Я знал, что мне нужно набрать вес в первый
семестр, но мне не нравилось, как я это делал. Я чувствовал, что к перееданию подталкивает какая-то сила, находящаяся вне
моего контроля, и боялся, что масштабы будут продолжать расти.
«Мне нужно как-то взять под контроль и остановить это», — сказала я себе, подтверждая свою клятву, что 6 января
станет моим последним днем переедания. Я тренировался весь следующий день, а затем начинал все сначала, возвращаясь к
одобренному диетологом плану питания и возвращаясь к работе над своими терапевтическими целями. Наконец я уснул.
ТЮРЬМА СПОРТИВНЫЙ ЗАЛ
Я не проснулся до 11:00 7 января, и первое, что я заметил, была ужасная головная боль. Я обиженно встал с постели и
начал собирать вещи в спортзал: три комплекта тренировочной одежды, фрукты и крекеры. В дни после запоев я носил только
толстовки и спортивные штаны, чтобы скрыть раздутое тело. Мне понадобилось три комплекта, потому что я всегда сильно
потел и мне приходилось переодеваться несколько раз в течение дня.
В этот день я следовал своему типичному распорядку после переедания, чередуя тренировки на велотренажере,
эллиптическом тренажере, подъемнике по лестнице и беговой дорожке. Я оставался на каждом тренажере по часу или два, затем
шел в раздевалку, чтобы сменить пропитанную потом одежду и подкрепиться здоровой пищей, прежде чем вернуться в кардио-
зону.
В течение первого года обучения в колледже я делал около четырех часов кардио и поднимал тяжести в дни после
запоев; но с годами и с набором фунтов я увеличил нагрузку примерно до семи часов кардио плюс силовые тренировки. Я ненавидел
это. Я презирал тренировки исключительно для того, чтобы компенсировать переедание, и меня возмущала необходимость
проводить дни в тренажерном зале. Я проводил время на машинах за учебой или чтением, но это все равно было монотонно и
утомительно. Выпивка никогда не стоила своих денег, и именно во время долгих часов в спортзале мне больше всего хотелось
добиться успеха в вызывании у себя рвоты.
Когда 7 января я, наконец, закончил тренировку, я принял душ, оделся и почувствовал огромное облегчение — все
было вытерто дочиста. Несмотря на то, что я знал, что мои упражнения не сожгли столько калорий, сколько я съел накануне,
мое уставшее тело и весы сказали мне, что большая часть ущерба была
отменено.
MachineЯ Translated
всегда взвешивался
by Google до, во время и после тренировок и обычно терял около пяти фунтов. Большую часть этого, вероятно,
составлял вес воды из-за того, что я так сильно потел в моей тяжелой одежде, но мне все равно стало легче, когда я увидел, что
цифры на весах уменьшаются в течение дня.
Когда вечером я закончил тренировку, было уже время ужина, поэтому я поехал к ближайшему бутерброду.
магазин. Несмотря на то, что во время тренировки я ел мало, мне хотелось после этого вернуться в норму с нормальным,
питательным ужином, потому что я знал, что пропуск приемов пищи или слишком ограничительное питание просто приведут меня к повторному
перееданию. Как бы я ни был уставшим, у меня появился новый, более позитивный настрой, когда я уехал из кампуса в город. «Может
быть, этот семестр все-таки будет другим», — подумал я. Я сказал себе, что больше не буду проводить дни в переедании или чрезмерных
физических нагрузках, буду питаться нормально и с этого момента буду здоров.
Однако, пока я шел по дороге к магазину сэндвичей, мой желудок начал урчать, а моя новая
уверенность начала угасать. Голод вызывал у меня тревогу, потому что я чувствовал, что мой ненасытный аппетит был моим
врагом. Когда я был голоден, я не мог поверить, что не перееду. После того, как я съел большой сэндвич с индейкой и запеченные
чипсы, я больше не чувствовал физического голода, но все еще чувствовал себя опустошенным.
Утомляющие позывы
По дороге обратно в общежитие мне захотелось есть еще. Я подумывал остановиться на ближайшей заправке — одном из моих
постоянных мест — чтобы перекусить. Я ненавидел тот факт, что меня посещали эти непрекращающиеся мысли о переедании.
Почему я не мог просто перестать думать о еде? Почему я не мог просто перестать есть его в необоснованных количествах?
Подойдя ближе к общежитию, я очень забеспокоился и задавался вопросом, смогу ли я побороть свое желание.
Смогу ли я устоять перед едой моего соседа по комнате в одиночестве в комнате общежития? Я знал все логические причины, по
которым мне не следует снова переедать, и я, конечно, не хотел сводить на нет дневную тренировку и повторять тренировку на следующий
день. Кроме того, я не мог позволить себе снова переедать, потому что на следующее утро у меня была тренировка по легкой
атлетике, и я не мог хорошо бегать, чувствуя себя больным и раздутым.
Но никакие рассуждения не могли остановить мое желание выпить. Фактически, ничто из того, что я пробовал до этого момента, не
помогло остановить мои иррациональные мысли и чувства. Когда мне удалось не переедать, это было похоже на болезненную борьбу, как
будто я отказывал себе в чем-то жизненно важном. Та ночь была одним из таких моментов. С того момента, как я вышел из магазина
сэндвичей, меня охватила тяга к перееданию, и я боролся с ней большую часть ночи.
Я пробовал использовать логику, пробовал использовать стратегии, которым научился на терапии, пытался отвлечься, пробовал
расслабиться и пробовал спать. Но я мало спал, я, конечно, не расслаблялся, я не мог отвлечься более чем на несколько минут,
я не добился каких-либо важных терапевтических успехов и, конечно, не перехитрил свои побуждения с помощью логики. .
Когда на следующее утро, 8 января, взошло солнце, я еще не объелся, но и не почувствовал себя победителем. Я чувствовал
себя изнуренным и подавленным. Казалось, драка того не стоила. По крайней мере, прошлой ночью, когда я перекусил, я хорошо
выспался. Теперь, вместо того чтобы бежать на беговой дорожке, чувствуя себя раздутым и больным, мне пришлось бы бежать без сна.
Казалось, я просто не смогу победить. Даже если бы я сопротивлялся своим побуждениям к перееданию, они все равно взяли надо
мной верх. Я знал, что они скоро вернутся, и не чувствовал себя способным прилагать столько усилий, чтобы справляться
с ними изо дня в день.
Итак, всего через два дня я нарушил все обещания, данные себе, и снова перекусил. Я вернулся
во всех моих обычных закусочных и сетях быстрого питания. После этого, полный стыда и отвращения к себе, я выбросил
обертку Pop-Tart из ящика стола и заменил ее пакетом картофельных чипсов — последним продуктом, который я съел во время этого
запоя, — и сказал себе, что все действительно закончилось . сейчас. На следующий день я снова перетренировался, чтобы
компенсировать свой последний промах, и снова почувствовал себя обновленным после тренировки, полным решимости начать все сначала.
успешно
MachineвTranslated
течение нескольких
by Google дней, только чтобы в конце концов поддаться моему желанию переедать. Этот цикл
повторялся снова и снова.
Я не понимал, почему меня зацепила эта закономерность, несмотря на мои попытки разобраться в ней с помощью терапии
и книг по самопомощи. Я не понимал, почему я был таким голодным, почему я постоянно думал о еде, почему нормально
есть для меня было почти невозможно и почему я нарушал обещание за обещанием бросить курить. Я ненавидел изо
дня в день бороться со своей тягой к еде, и ненавидел то, что тратил драгоценное время на переедание, а затем на
навязчивые упражнения, но, похоже, не мог остановиться.
Этот цикл – мой образец булимии – развился не в одночасье. Это был процесс, который начался
медленно, летом перед младшим классом средней школы, когда я впервые начал пытаться похудеть.
3: Выбор и последствия
Мое решение похудеть не было обдуманным. Я не думал, что я толстый. Я не говорил себе, что мне нужно проиграть
X фунтов, чтобы хорошо выглядеть. Я случайно впал в диету, но затем решил продолжить.
Я всегда была очень худым ребенком, но когда пошла в старшую школу, начала полнеть, как и положено девочкам-
подросткам. За время учебы в девятом и десятом классах я прибавила около 15 фунтов, в результате чего мой
совершенно здоровый и все еще худой вес составил около 118. Я больше не выглядела как тощая маленькая
девочка, а больше походила на женщину. Поначалу лишние килограммы не причинили мне особого огорчения. В то время
некоторые из моих друзей начали осознавать свой вес и начали сидеть на диете. На самом деле я думал, что сидеть на
диете — это смешно, и не боялся сказать об этом своим друзьям. Моя диета в целом была здоровой и нормальной, и
какое-то время я особо об этом не задумывался. Я ел все, что хотел и когда хотел, и оставался очень активным.
Я был в командах по бегу, баскетболу и плаванию, а также был питчером в команде по софтболу. Я был и остаюсь
человеком, который может много есть и оставаться худым благодаря своему уровню активности и обмену веществ;
поэтому, хотя я обычно ел больше, чем мои школьные друзья, я оставался худее большинства. Тем не менее, когда
я увидел, что цифры ползут все выше и выше по шкале в течение первых двух лет обучения в средней школе, я
начал беспокоиться. Когда мой второй год обучения подошел к концу, я задавался вопросом, когда же прекратится
набор веса.
Через месяц после окончания десятого класса, в июне 1997 года, мне сделали тонзиллэктомию, что привело к изменению моего питания.
привычки. После операции я пару недель не мог нормально питаться, поэтому быстро сбросил несколько
килограммов. Впервые после этого я взвешивался в спортзале рядом с домом. Я присоединился к команде несколько
месяцев назад, чтобы тренироваться и поднимать тяжести, чтобы стать лучшим питчером в софтболе. Моей целью в то
время была стипендия колледжа для игры в софтбол; но тот летний день в конечном итоге изменил направление моей жиз
Этот день также ознаменовал немедленное изменение моих причин заниматься в тренажерном зале. Я помню, как встал на
весы, прочитал цифру 111 и не знал, что я чувствую. Часть меня немного беспокоилась, потому что я знала, что
потеря веса повредит моим силам как питчера, но другая часть меня была взволнована. Тонзиллэктомия, казалось,
разрешила мою дилемму по поводу веса, который я набрала в старшей школе. Это было идеальное решение, потому что я
похудел без соблюдения диеты.
Мое волнение сдерживалось осознанием того, что я, вероятно, скоро снова наберу вес; мое горло исцелилось,
и я снова мог нормально есть. Однако, увидев, как я теряю вес, у меня возникло искушение продолжать ограничивать
потребление пищи. В конце концов, мне удалось сделать то, что пытались сделать многие мои сверстники, — похудеть,
— так зачем мне набирать его обратно?
Был еще один фактор, который склонил чашу весов в пользу диеты. В тот момент у меня не было мотивации
работать над силой, потому что мне предстояла смена тренера. В ночь перед тонзиллэктомией я узнал, что мой
школьный тренер по софтболу, которым я восхищался и к которому обращался за поддержкой и руководством,
больше не собирается тренировать нашу команду. Я был очень расстроен этим и временно не беспокоился, пострадает
ли моя подача, если я не наберу вес обратно. Поэтому я решил не возвращаться к своим беззаботным, здоровым и
нормальным привычкам в еде. Вместо этого я решил сесть на диету, хотя и не называл это так.
Я больше не мог нормально питаться почти восемь лет.
УСПЕХИ И НЕУДАЧИ
Тем летом я
Machine начал постепенно
Translated by Googleограничивать свое питание, сначала исключив большую часть нездоровой пищи, затем съев
меньше калорий и больше занимаясь спортом. Моя семья — мама, папа и старшая сестра — похоже, не заметила этой
перемены, скорее всего, потому, что они были заняты подготовкой моей сестры Кори к переезду в колледж. Ни в коей
мере мое поведение в это время не было криком о внимании; их отвлечение просто позволило моей диете остаться
относительно незамеченной.
Я знал, что буду скучать по Кори, когда она уйдет. В детстве мы много хорошо проводили время вместе, разница в возрасте
составляла всего два года; однако мы были такими же разными, как сестры, и определенно отдалились друг от друга, когда
вступили в подростковый возраст. Она была общительной, беззаботной, популярной и любила вечеринки; Я был
застенчивым, настойчивым и предпочитал быть один, занимаясь спортом, или с одним или двумя близкими друзьями. Когда я
пошла в среднюю школу, я чувствовала, что меня знают прежде всего как «младшую сестру Кори», что, конечно, было
неплохо, но я с нетерпением ждал возможности избавиться от этого ярлыка.
Пока Кори готовилась к поступлению в колледж, я слышал немало комментариев и предупреждений по поводу «15
первокурсников» — фунтов, которые обычно набирают первокурсники колледжа — от ее друзей и моей семьи. Раньше
комментарии по поводу веса меня не интересовали; но теперь я начал слушать. Кори всегда была худой — не такой худой,
как я, когда росла, но ее вес никогда не беспокоил. Она была – и остается – красивой, и меня беспокоило, когда
другие говорили, что ей внезапно пришлось начать следить за своим весом. Казалось, это оправдывало и мое возникающее
стремление контролировать свой вес.
Начиная с того лета, моя мотивация к тренировкам стала меньше связана с тем, чтобы стать сильнее для занятий
спортом, а больше с предотвращением увеличения веса, поэтому я увеличил количество аэробных упражнений (в частности,
бег) и уменьшил поднятие тяжестей. Тем летом моя подача ухудшилась, но с каждым днем мой бег улучшался. Еще до
того, как я начала сидеть на диете, я была лучшей бегуньей по пересеченной местности в моем родном городе, за пределами
Нового Орлеана; и по мере того, как я терял вес и тренировался, мои результаты резко улучшились. К началу сезона кросс-
кантри в начале моего первого года обучения я становилась одной из лучших бегунов во всей Луизиане.
Несмотря на весь мой внешний успех, я боролся с, казалось, огромной внутренней проблемой: своим аппетитом.
После того, как я начал целенаправленно сидеть на диете, я почувствовал голод; Я начал думать о еде больше, чем когда-
либо в жизни. Я начал бояться своего аппетита, и хотя пытался бороться с ним с помощью здоровой еды и перекусов, я
боялся, что это заставит меня есть гораздо больше, чем мне хотелось. Поэтому я не давал себе большой свободы в
отношении еды и избегал мест и ситуаций, в которых, как я знал, у меня возникнет искушение съесть нездоровую
пищу. Это только ухудшило ситуацию.
К середине одиннадцатого класса я начал то и дело срываться — ел больше, чем планировал, или ел что-то очень
сладкое или жирное. Это заставило меня очень беспокоиться о наборе веса, поэтому я начал больше бегать, чтобы
компенсировать это. Даже после того, как в том году завершился сезон кросс-кантри, я продолжал свой жесткий и
изнурительный график тренировок. Мне не особо нравилось бегать, но вдруг показалось, что стоит тренироваться еще
усерднее. Больше бега давало мне свободу время от времени баловать себя, и я хотел этой свободы, потому что мой аппетит,
казалось, увеличивался в геометрической прогрессии.
К началу сезона софтбола в феврале мой вес упал примерно до 105 фунтов. Моя униформа из
В прошлом году он провисал, и мне пришлось затянуть ремень на пару ступенек, чтобы штаны не свисали. Униформа
большинства моих товарищей по команде была уже теснее, чем раньше, и хотя они жаловались, что прибавляют в весе,
теперь я знаю, что это было здорово и нормально. Мои товарищи по команде и новый тренер заметили мою потерю веса, но не придали
этому большого значения. Я тоже не думал, что это имеет большое значение.
Моя презентация в том году действительно была намного хуже, чем в прошлом году. Я знал, что потеря веса и
концентрация на беге ставят под угрозу мою игру, а софтбол был моим любимым видом спорта, которым я хотел продолжать
заниматься даже в колледже. Но у меня не хватило смелости повернуть назад. Я также не знал, как повернуть назад; нормальное
питание, которое когда-то было для меня таким легким, стало невозможным.
Во времяTranslated
Machine сезона софтбола я еще больше сократил потребление пищи. Из-за тренировок и игр по софтболу у меня не было столько времени, и
by Google
я помню, что мне не хотелось есть больше пары семечек на скамейке запасных, потому что я думал, что они слишком полнеют. Я помню, как лгала
родителям, тренеру и парню о том, что ела в то время. Когда наша команда шла перекусить после игры, я говорил тренеру, что собираюсь поесть, когда
приду домой; когда я возвращался домой, я говорил родителям, что ел в дороге с командой. По выходным, когда я гуляла со своим парнем, я говорила
ему, что ела дома; потом, когда я приходил домой, я рассказывал родителям, что ел с ним.
Чем больше калорий я сокращал, тем более голодным я себя чувствовал. Каждый раз, когда я пропускал прием пищи, это усиливало мой аппетит.
Еда стала приоритетом в моих мыслях. Я потеряла способность по-настоящему сосредоточиться на остальной части своей жизни, так что
школа, софтбол, мои друзья, моя семья и мой парень начали отходить на второй план. Я приближалась к анорексии, хотя и не верила, что моя
диета достаточно сурова, чтобы ее можно было квалифицировать как расстройство пищевого поведения. Обычно я съедал большую порцию фруктов
на завтрак, пару кусков хлеба и еще фруктов на обед, немного крекеров после школы, нормальный и сбалансированный ужин и небольшую тарелку
хлопьев перед сном. Я съедал около 1000 калорий в день даже при своем рекордно низком уровне; но с моим уровнем активности и быстрым метаболизмом
это было похоже на голодание.

4: Введение в терапию *
Летом после первого года обучения мой вес упал до 100 фунтов; мои родители были так обеспокоены
что меня отправили к моему первому терапевту. Мне не хотелось идти, потому что я все еще не думал, что моя потеря веса
является проблемой. Но терапевт сказал, что я отвечаю критериям анорексии, потому что моя масса тела упала ниже 85
процентов от нормальной и на четыре месяца у меня не было менструации. Она сказала мне, что анорексия — это
болезнь, а не еда и вес. Она сказала, что мои проблемы с едой и весом были симптомами более сложных жизненных проблем.
Лечение, по ее словам, будет включать в себя выяснение причин, по которым я сидел на диете, улучшение моей самооценки
и образа тела, уменьшение моей тревоги, оценку моей депрессии и ее лечение, если это необходимо, работу над любыми проблемами
в семье или отношениях, а также улучшение моего социального статуса. навыки.
Все это было для меня в новинку, но мысль о том, что мои слабости нужно лечить, чтобы я прекратил сидеть на диете,
казалась более чем странной. Да, это правда, что мое самоуважение нуждалось в работе. Я никогда не считал себя хорошим
спортсменом, хотя преуспел в нескольких видах спорта; Я никогда не считал себя умным, хотя обычно получал одни
пятёрки; и я сомневался, что нравлюсь людям, хотя у меня было много друзей. Да, это правда, что у меня была сильная
тревога. Еще до того, как я начал сидеть на диете, я позволял тестам, домашним заданиям, играм в софтбол, соревнованиям
по лыжным гонкам и многим другим вещам вызывать у меня стресс. Да, это правда, что мои социальные навыки нуждались в
доработке. Я всегда была болезненно застенчива и нервничала в социальных ситуациях.
Эти недостатки были просто мной, и я был готов жить с этими недостатками. Я чувствовал, что моя диета направлена на
похудение, а не на решение жизненных проблем. Но я не был готов отказаться от диеты, потому что не был уверен, что
могу позволить себе нормально питаться. Я покинул кабинет терапевта, поклявшись никогда больше не возвращаться.
прожорливый
Я продолжал соблюдать диету летом после первого года обучения. Когда в августе 1998 года начался мой последний год обучения,
я почувствовал, что теряю контроль. Я стал гораздо чаще поскользнуться, есть продукты, которые раньше были под запретом, и в
больших количествах. Чтобы компенсировать эти промахи, я еще больше увеличил бег. Я прекрасно осознавал, что причиной
моего сильного аппетита были мои ограничительные привычки в еде, и решил, что, возможно, пришло время снова начать есть
нормальную пищу. Я боялся, что полностью потеряю контроль, но чувствовал, что это уже происходит, так что же мне терять?
Возможно, рассуждал я, употребление еды нормального размера и умеренное добавление немного жирной пищи поможет частично
унять мою тягу к еде.
Я начал есть более сытную пищу, но это казалось мне неправильным. Обычный обед в моем
желудок чувствовал себя некомфортно и неправильно; из-за этого я почувствовал себя толстым и захотел бежать, чтобы сжечь его.
Более того, нормальное питание и повторное введение в мой рацион сладостей и жиров не помогло моей тяге к еде утихнуть, а
только усилило ее. Еда нормального размера, хотя и неудобная, все равно заставляла меня желать большего. Съев
несколько печенек, я захотел всю коробку; съев пригоршню картофельных чипсов, мне захотелось съесть весь пакет; Когда
я съел тарелку мороженого, мне захотелось отполировать всю коробку.
Большую часть выпускного года я провел, чередуя обычное питание и ограничение еды. В дни
когда я пробегал более четырех миль, я позволял себе есть больше; в те дни, когда я меньше бегал, я меньше ел.
Большую часть года я поддерживал свой вес в пределах 100–
105 фунтов, что было на грани анорексии. Мой бег продолжал
улучшаться, и я наслаждался своими успехами, но все еще чувствовал, что мое сердце не принадлежит спорту.
Тем не менее, после старшего сезона по кроссу, я подписал контракт с университетом первого дивизиона в Миссисипи — тем же
университетом, который уже посещала моя сестра, — чтобы бегать по кроссу и легкой атлетике. Часть меня была взволнована
об Machine
этом, но другая частьby
Translated меня не была.
Google
Я ненавидел тот факт, что отказался от своей мечты о питчинге в колледже, хотя всего пару лет назад это было единственное, чем я
хотел заниматься. Я ненавидел тот факт, что мои одержимости весом и едой были связаны с бегом, и боялся, что эта одержимость
сохранится и в студенческие годы. Я задавалась вопросом, буду ли я достаточно хороша, чтобы соревноваться в колледже, или другие
девочки будут намного быстрее меня или тоньше меня и смогут лучше контролировать свой аппетит. Часть меня хотела вырваться на
свободу и больше не заниматься спортом, направленным на контроль веса, но другая часть надеялась, что в колледже все будет по-
другому… и что я тоже буду другим.
Чтобы подготовиться к поступлению в колледж, в конце последнего года обучения я решил заняться бегом — чего я никогда не делал.
потому что трасса мешала игре в софтбол. Я по-прежнему играл в софтбол, но питчер-новичок почти занял мою позицию, потому что я
уже не был достаточно силен, чтобы эффективно играть на насыпи. Заниматься обоими видами спорта одновременно было сложно, и стресс
заставил меня снова начать худеть. Именно за это время я сбросил вес ниже 100 фунтов, и аппетит наконец взял надо мной верх. За
время моей диеты и похудания, когда я ел слишком много, оно никогда не превышало 500 калорий. Лишь в марте выпускного года я впервые
перекусил.
* Когда я пишу о том, чему научился во время терапии, в этой главе и на протяжении всей книги, я просто повторяю то, что говорили
мне мои терапевты. То, что я узнал во время терапии, не является однозначной истиной и, по большому счету, сильно отличается от
того, во что я верю сегодня.
5: Мой первый запой
Моим первым перееданием были сладкие хлопья — один из продуктов, которые я долгое время ограничивал и никогда не чувствовал
мне было комфортно снова вводить его в свой рацион, потому что я жаждал его больше, чем большинства других продуктов. Почти каждый
вечер мой отец съедал тарелку хлопьев, часто сладких, которых мне очень хотелось. Он всегда сидел в кресле-качалке по одну сторону
дивана и ел хлопья, а я сидел в кресле по другую сторону и смотрел телевизор, делал уроки или ел какую-нибудь пресную кашу или
низкокалорийную еду. Когда я смотрел, как он ест хлопья, я всегда чувствовал пустоту под ложечкой. Я не хотел ничего больше, чем
иметь что-то из этого.
Я боялся своей тяги. Я думал, что если съеду один кусочек сладкой каши, то съеду всю коробку. Так что у меня их не было. Так
продолжалось до того мартовского утра, когда я впервые выпил. Проснувшись тем утром, я сразу же начал думать о хлопьях в нашем
кухонном шкафу. Нередко еда была первой мыслью в моей голове в любой день, но в этот день она почему-то была более захватывающей. Я
быстро собрался в школу, думая, что смогу отвлечься, просто выйдя из дома. Я пошла на кухню, пытаясь убедить себя, что мне
будет только яблоко, но вскоре я обнаружила, что смотрю в кладовку на хлопья.
Я сказал себе, что мне нужно немного, но, думаю, я знал, что произойдет. Мое сердце бешено колотилось, когда я взяла коробку, а
рука немного дрожала, когда я наливала молоко. Прежде чем взять ложку, я сказал себе, что сегодня днем мне придется пробежать еще
несколько миль, чтобы наверстать упущенное. Я попробовала медленно съесть первые несколько кусочков, наслаждаясь вкусом, но
получилось очень вкусно. Я не ела сладких хлопьев уже как минимум год, поэтому стала жевать быстрее, делая перерыв между
кусочками меньше. Когда я дошел до последних нескольких кусочков в тарелке, я ел быстрее, чем когда-либо прежде.
Я налил еще одну порцию и съел гораздо быстрее, чем первую. После двух тарелок этой каши я съел две других, три тарелки еще
одной, а затем еще одну тарелку первой. Пока я ел, у меня возникло ощущение, будто кто-то завладел моим телом. Но когда я допил последнюю
тарелку, мои чувства немного вернулись, и я почувствовал первый мучительный укол вины за содеянное. Я поставил пустую миску в
раковину и медленно вышел из кухни к креслу с откидной спинкой в гостиной. У меня было такое ощущение, будто я во сне.
Я до сих пор не мог поверить, что съел так много.
ПОСЛЕДСТВИЯ
Я откинулся на спинку стула, чувствуя смесь удовольствия и опасения. Было так приятно наконец-то наесться, и я почувствовал
огромное облегчение от того, что наконец поддался своей тяге. Но мне также было неловко из-за того, что я набрала вес, и мне было стыдно
за то, что я такая прожорливая. На какое-то время успокаивающее чувство сытости перевесило негативные эмоции, и я заснул,
не беспокоясь о том, что опоздаю в школу, и почувствовал себя более расслабленным, чем чувствовал себя за долгое время.
Когда через час я проснулся и поехал в школу, все хорошие чувства улетучились. Я чувствовал себя виноватым, толстым и
глупый. Этот эпизод, казалось, раз и навсегда доказал, что я не могу контролировать себя в отношении сладкой или жирной пищи, поэтому
я решил никогда не допускать повторения этого. Я решила, что буду еще более решительно настроена держать свое питание под
контролем, и поклялась никогда не прикасаться к сладким хлопьям.
Весь день я думал о своем первом запое в школе, не в силах сосредоточиться на уроках, друзьях или тренировке по софтболу. Я
чувствовал себя неудачником из-за того, что разрушил всю работу, которую я проделал, чтобы похудеть. В тот день я пропустил обед,
хотя к обеду снова почувствовал голод. После школы и тренировки по софтболу чувствую слабость.
Устав, я съел
Machine яблоко иby
Translated немного
Googleкрекеров, а затем пробежал шесть миль. После пробежки я почувствовал себя лучше, как будто исправил
ошибку; но когда в тот вечер я сел ужинать, часть меня не хотела ничего, кроме как снова выпить. Я не понимал, как, когда ещё этим
утром я был настолько сыт, что едва мог двигаться, мне снова захотелось наеться. «Очевидно, мне нельзя доверять в еде», — подумал
я. Мне придется держать свой аппетит под контролем, иначе я снова начну переедать. В то время я даже не предполагал, что переедание
поглотит мою жизнь еще на шесть лет.
Мое переедание постепенно увеличивалось. Я выпил еще один раз в марте и три раза в апреле. В течение этих месяцев мне все еще
удавалось поддерживать свой вес, потому что я бегал больше, чем когда-либо. В апреле моего выпускного года мое время на беговой дорожке
в две мили было лучшим в штате после двух соревнований; однако мой успех внезапно оборвался на третьем соревновании. Когда я
пересек финишную черту после забега на две мили, я почувствовал острую боль в левой пятке. Я пытался игнорировать это и продолжал
бежать следующие несколько дней, но даже ходьба стала мучительной. Боль стала настолько сильной, что мне пришлось
обратиться к врачу, и мне поставили диагноз стрессовый перелом.
Это должен был быть первый из пяти стрессовых переломов, которые я получил за следующие два года. Мой врач сказал, что
Травма, скорее всего, произошла из-за длительного бега с малым весом. Он объяснил, что без достаточного количества жировых клеток
организм девушки не может хранить достаточное количество эстрогена; без достаточного количества эстрогена кости ослабевают и
могут сломаться. Мой низкий уровень эстрогена также объяснил, почему у меня не было менструации в течение года. Он прописал
мне заместительную гормональную терапию и посоветовал мне не бегать по крайней мере три месяца.
Остаток старшего года обучения я провел на костылях, а затем в прогулочных ботинках. Я боялась, что мой вес резко
возрастет, поскольку я не могла бегать, поэтому сократила количество еды и увеличила количество других видов упражнений. Я получил
разрешение от своего врача кататься на велотренажере в спортзале; поэтому я катался на велосипеде и катался на велосипеде, часто
по два часа или больше. Я также начал бегать в бассейне с плавучим поясом. Я по-прежнему ходил на тренировки, игры и соревнования по
софтболу, чтобы поболеть за своих товарищей по команде, но когда я возвращался домой, я сразу же ехал в спортзал или в бассейн, чтобы
потренироваться.
КОНЕЦ СРЕДНЕЙ ШКОЛЫ
Менее чем через месяц после стрессового перелома мой вес упал до 93 фунтов. Это было время, когда другие начали по-настоящему
беспокоиться обо мне. Казалось, что мои друзья, семья, тренеры и учителя могли в своем сознании оправдать мой низкий вес, когда
он был связан с моим стремлением стать успешным бегуном.
Однако, когда я сломал ногу, а затем быстро сбросил вес, они начали подозревать нечто большее. Несколько моих учителей подошли к
моей матери, чтобы выразить свою обеспокоенность; но к этому времени она уже была обеспокоена больше всех.
Она и мой отец пытались уговорить меня вернуться к терапии, но я и слышать об этом не хотел, и мне удалось их успокоить. В их
присутствии я ел нормальную еду, поэтому они видели, что я потребляю калории. Они знали, что мне необходимо поддерживать определенный
уровень физической подготовки в связи с приближающейся студенческой спортивной карьерой, а также они знали, что у меня быстрый
метаболизм и я всегда был худым. Более того, я не был полностью честен с ними относительно количества и интенсивности
упражнений, которые я выполнял. Они думали, что я умеренно катаюсь на велотренажере и поднимаю тяжести в тренажерном зале, хотя
на самом деле я катался на велосипеде с экстремальной интенсивностью в течение длительных периодов времени. Я часто принимала
душ перед тем, как вернуться домой, и прятала пропитанную потом одежду, чтобы скрыть улики.
Ничто из этого не было нормальным, как бы я ни пытался убедить своих родителей и себя, что это так. Мои повышенные
физические нагрузки привели к снижению желания быть с друзьями и потере интереса к оставшимся неделям учебы в старшей школе,
которые обычно являются звездным моментом в жизни подростка. Я отправился в поездку выпускного класса в Орландо, но мои
самые яркие воспоминания о том времени связаны со стрессом из-за невозможности заниматься спортом и соблюдать диету во время
путешествия. В поездку я взял с собой много полезных закусок и постарался заказать обезжиренные.
едаMachine Translated
из ресторанов by питания,
быстрого Google где мы останавливались. У меня есть фотографии из поездки, где я улыбаюсь с друзьями, но такое
ощущение, будто меня там не было. В это время я в основном жил в своей голове, подсчитывая калории и с нетерпением ожидая следующего приема
пищи, а также небольших поблажек и десертов, которые я себе позволял.
Когда средняя школа подошла к концу, я отдалился от большинства своих друзей и потерял свою первую любовь. Я закончил учебу истощенным
и несчастным в мае 1999 года. Лето перед поступлением в колледж я провел, полностью посвятив себя упражнениям. Я увеличил продолжительность
аэробных упражнений — бега в бассейне или очень интенсивной езды на велотренажере — примерно до 2,5–
3 часов в день. Я купил себе
велотренажер и каждый день выносил его на улицу, чтобы покататься на заднем крыльце в жаркую и влажную летнюю погоду. Я чувствовал, что мне
предстоит более тяжелая тренировка на улице, и подумал, что мне нужно акклиматизироваться к жаре, когда я снова начну бегать. Оглядываясь
назад, я чувствую себя ужасно, зная, что моей маме каждый день приходилось наблюдать, как я издеваюсь над собой через раздвижную
стеклянную дверь. Несколько раз тем летом она выходила на улицу в слезах, умоляя меня остановиться, потому что я был весь в поту, а она
беспокоилась, что мое тело больше не сможет выдерживать такое напряжение.
Я бы не остановился. Не имело значения, насколько жарко или влажно было; Я чувствовал, что должен продолжать свой распорядок дня. я не знал
почему я чувствовал себя настолько обязанным заниматься спортом и поддерживать аномально низкий вес. Это стало навязчивой идеей,
изнурительной и сохраняющейся привычкой. В то время я не считал себя тщеславным или эгоистичным, но так оно и было. Я
сосредоточился на своем теле, а не на более важных или стоящих вещах.
Те, кто беспокоился обо мне, относились ко мне так деликатно, как будто я был хрупким человеком и имел проблему, которую не мог
контролировать. Я этого не сделал. Я был сильным и волевым. Я был упрям и лжив. Я поставил физические упражнения и контроль веса превыше
всего остального в своей жизни. Мне бы хотелось, чтобы кто-нибудь раскритиковал меня за мою глупость, как это часто делают люди с подростками,
употребляющими наркотики или злоупотребляющими алкоголем. Не знаю, остановило бы меня это или нет, но выговор я определенно заслужил. Я знал,
что могу остановиться в любой момент, но у меня это получалось слишком хорошо. Мне слишком хорошо удавалось быть суперхудым —
поверхностная цель, которая просто того не стоила.
Несмотря на все физические нагрузки и внешнюю сдержанность в еде, моими единственными истинными желаниями были отдых и еда — много.
Мои нечастые и скрытные запои продолжались, но, несмотря на это, я продолжал худеть. Помимо переедания, я придерживался структурированной
и жесткой диеты: ел одни и те же продукты, в тех же количествах, в одних и тех же местах, каждый день. Казалось, что всякий раз, когда
я давал себе возможность съесть немного больше или съесть что-нибудь другое, я переедал, а иногда и переедал.
В начале июля мой вес упал до 86 фунтов, и родители начали пытаться заставить меня пройти терапию. я
наверное, в конце концов согласился бы на это, но в середине июля я по собственному желанию начал набирать вес обратно. ... нет
ПОНЧИКИ
Тем летом я работал в пекарне и до середины июля не ел там ничего. Постороннему наблюдателю, должно быть, показалось, что я обладаю
удивительным контролем; но мне это не казалось контролем. Со мной все было наоборот: я чувствовал такое искушение, что, если бы позволил
себе хотя бы один кусочек печенья или кекса, я боялся, что сожру большую часть прилавка. Менеджер разрешил работникам забрать домой
оставшиеся пончики, потому что мы не могли перепродать их на следующий день, но брать их было слишком рискованно для меня. Однако однажды
я решил принести полдюжины родителям. Они их даже никогда не видели. Через два часа после того, как я вернулся домой, я съел все шесть
штук.
Точно так же, как когда я съел восемь тарелок хлопьев, для меня было таким облегчением наконец сдаться и больше не бороться со
своей тягой. Все мое беспокойство по поводу пекарни, упражнений и веса временно исчезло, пока я ел; но после последнего пончика я
запаниковал. Я был в ужасе от того, что сделал, и мне нужно было найти способ исправить это. Обещания, данного себе завтра больше
тренироваться, на этот раз оказалось недостаточно. Мои запои

становились слишком частыми,
Machine Translated и съесть шесть пончиков было для меня невыносимо. Мне нужно было немедленное облегчение,
by Google
поэтому я пошел в ванную и впервые попытался вызвать рвоту. Я пытался минут десять, давился, пока у меня не начали слезиться
глаза и не начались резкие боли в желудке. Но моя первая попытка вызвать у себя рвоту провалилась, как и все мои будущие
попытки — к счастью.
Я уже слышал о булимии, и когда я совал пальцы в горло, это слово пришло мне на ум.
Однако я не хотел рассматривать возможность развития булимии. Я поклялся, что со мной этого не произойдет — я получу
контроль над своим питанием и никогда больше не буду переедать. Почти неделю мне казалось, что я снова все контролирую. На следующий
день после того, как я съел все шесть пончиков, я тренировался четыре часа и ел только фрукты; затем я вернулся к своему
обычному режиму питания и физических упражнений. Но шесть дней спустя и еще пять дней после этого я перекусил.
Я начал жаждать не только еды, но и переедания. Однажды я почувствовал, что такое запой — как
чудесно было почувствовать, что давление диеты на несколько кратких мгновений сняли, поддались всем моим пристрастиям
и просто наелись - сопротивляться стало еще труднее. Пытаясь побороть желание переедать, я напоминал себе, каким виноватым и
толстым я всегда после этого себя чувствовал; но удовольствие я запомнил гораздо больше. Как будто часть меня знала о
последствиях, но другую часть меня это не волновало.
Я неуклонно прибавлял в весе до конца июля и августа, поскольку переедал все больше и больше. Мои родители были
были рады видеть, что я набираю вес, но они не знали об ужасно нездоровом пути, который вел меня туда, и о том, как я изнуряю
себя, отчаянно пытаясь сжечь этот вес.
К тому времени, когда в конце августа я собрал вещи и уехал в колледж, я переедал примерно два раза в неделю.
Я думал, что колледж поможет, потому что я смогу заняться школой, новыми друзьями и — теперь, когда мой стрессовый перелом почти
зажил — бегом; но вместо этого я только начал пить больше, когда поступил в колледж. У меня не было особого желания заводить друзей
или гулять, потому что ежедневная борьба с едой поглощала мою жизнь. Мне не нравилось бегать в команде по бегу по пересеченной
местности, главным образом потому, что мне приходилось делать так много дополнительных упражнений, чтобы компенсировать
переедание, что у меня не оставалось сил на бег. Кроме того, многие девушки в команде беспокоились о своем весе; Мне не нравилось
находиться в среде, где так много говорили о весе, калориях и диетах.
В течение первых нескольких недель учебы в колледже я нарушал клятву за клятвой прекратить переедание. я тоже сломал свой
пообещайте никогда не возвращаться к терапии.
6: Принятие терапии
Я начал терапию всего через четыре недели после поступления в колледж по настоянию моего нового тренера по бегу по пересеченной местности.
Во время тренировки в сентябре 1999 года, когда команда собиралась начать бег, мой тренер попросил меня следовать за ним. Он отвел
меня в кабинет спортивного психолога и сказал, что я слишком худой (94 фунта) и мне нужна помощь в решении моей проблемы. Я не чувствовал,
что смогу спорить со своим новым тренером так, как со своими родителями.
Родители видели, что я действительно ел — недостаточно, чтобы поддерживать высокий уровень активности, но приличное количество еды.
тем не менее, еда — и они знали, что я от природы очень худой. Казалось, я мог убедить их, что быть очень худым для меня не такая
уж большая проблема, как для кого-то другого с более низким уровнем активности, более медленным метаболизмом или генетически
более крупной формой тела. Я не мог убедить своего тренера ни в чем из этого. Вероятно, он думал, что я редко ем — вывод, который, по
понятным причинам, сделает большинство людей, видевших меня в то время. Я чувствовал, что у меня нет другого выбора, кроме как
последовать за ним в кабинет психолога. Но дело было не только в этом — мне пришло в голову, что, возможно, он был прав, возможно, мне
действительно нужна профессиональная помощь. Мне определенно не удавалось остановить переедание самостоятельно.
«Может быть, терапия — это именно то, что мне нужно», — подумал я, идя за тренером. Возможно, терапевт, которого я посещал, когда мне
было шестнадцать, был прав с самого начала, и у меня действительно есть расстройство, которое я не могу контролировать. Может быть, я
в чем-то дефектен, несовершенен или болен.
Итак, более чем через год после того, как я вышел из кабинета своего первого терапевта, я зашел в другой. На этот раз,
в отличие от первого раза, я был готов слушать. Я был готов сделать все возможное, чтобы прекратить переедание, потому что чувствовал,
что потерял контроль.
В ходе нескольких встреч со спортивным психологом он поставил диагноз моего состояния. Официально я
соответствовал диагностическим критериям анорексии, типа переедания и очищения,15 который используется, когда булимическое
поведение (переедание или очищение) наблюдается у человека с недостаточным весом. Поскольку в последующие несколько месяцев я
прибавил в весе из-за переедания, мой диагноз сместился к булимии, неочищающему типу . не вызывает у себя регулярно рвоты,
злоупотребляет слабительными, диуретиками или клизмами.17 Основываясь на моих симптомах, психолог порекомендовал мне
обратиться к университетскому диетологу и университетскому терапевту, имеющим опыт лечения расстройств пищевого поведения. Я
колебался, но записался на прием, и к октябрю 1999 года мои дни терапии и выздоровления официально начались.
ТЕОРИЯ, ЧТО ЕСТЬ НЕ ПРОБЛЕМА

То, что я услышал на первом приеме у моего нового терапевта Джима, было очень похоже на то, что сказал мне мой первый терапевт: мое
расстройство пищевого поведения не было моей виной, и дело не в еде и весе. Мне сказали, что переедание было лишь симптомом более
глубоких проблем в моей жизни, которые мне нужно было раскрыть — таких проблем, как низкая самооценка, депрессия, тревога, а
также проблемы в семейной и социальной жизни. Джим сказал, что я использую еду, чтобы справиться с чувствами. Он сказал, что мое
расстройство пищевого поведения — это болезнь, которая имеет для меня скрытые преимущества и объясняет, почему я не могу
остановиться. Он сказал, что мое переедание удовлетворяет некоторые из моих эмоциональных потребностей, и мне нужно научиться
удовлетворять эти потребности другими способами, не прибегая к еде.
Хотя сегодня я не верю этому объяснению, в то время я почувствовал легкое облегчение, услышав такое объяснение моего
питания. Было приятно узнать, что мое переедание было не моей виной, а скорее признаком
болезни.
MachineМне было лучше
Translated by думать
Googleо себе как о жертве психологической проблемы, чем как о просто прожорливом человеке.
Было лучше думать, что мое переедание было сложным расстройством, а не признаком моей глупости и отсутствия контроля.
Несмотря на то, что все это заставило меня почувствовать себя менее виноватым, мне все равно это казалось неправильным. По
сути, я знал, что мои проблемы с питанием действительно связаны с едой и весом, как и всегда. Я вспомнил, как впервые начал сидеть
на диете после тонзиллэктомии, просто чтобы сбросить несколько фунтов. Я думал о том, как эта привычка вышла из-под контроля,
заставляя меня жаждать еды больше всего на свете. Я подумал о своем первом запое — о том, как я съел восемь тарелок хлопьев перед
школой, — который, как я знал, был лишь следствием столь длительного лишения себя. Тогда я не думал, что мои проблемы с
питанием настолько сложны, так почему же они кажутся такими сложными сейчас?
Несмотря на мои сомнения, я решил продолжить лечение. Первой целью моего лечения, проводимого моим диетологом Дебби, было
составление плана питания, позволяющего регулировать мое питание. Несмотря на то, что я уже ел и перекусывал через регулярные
промежутки времени, они не были достаточно сытными, чтобы выдержать все мои упражнения, поэтому Дебби составила вместе со
мной диетический план, чтобы убедиться, что я удовлетворяю свои ежедневные потребности в калориях. Она сказала, что если я
буду есть сытную еду, это должно отчасти отнять у меня желание переедать.
Я изо всех сил старался следовать плану питания, хотя и чувствовал, что порции были слишком обильными; однако это не
избавило меня от желания переедать. Простое добавление большего количества калорий в мой рацион и включение в него разнообразных
продуктов, включая переедание, не решило проблему. Во всяком случае, обильный план питания только усугубил ситуацию, потому
что мне приходилось хранить больше еды в своей комнате в общежитии. Теперь я позволил себе доступ к некоторым из своих
перекусов ежедневно, что служило лишь искушением, с которым я не мог справиться.
Возможно, употребление большего количества еды помогло бы мне много лет назад, в первую очередь, предотвратив переедание; но
теперь, похоже, было уже слишком поздно. Я знал, что простой голод больше не является проблемой, потому что мои позывы к перееданию
с такой же вероятностью возникали, когда я был сыт. Но если голод больше не вызывал мое переедание, то я не знал, что именно.
Дебби ничуть не удивилась, что план питания не положил конец моему перееданию. Она сказала мне, что я делаю это по
психологическим причинам, а не чисто физическим. Она сказала, что желание есть после того, как я физически удовлетворена,
является признаком эмоционального голода и что мне нужно поработать над этими эмоциональными проблемами с моим терапевтом
Джимом.
Я видел Джима два раза в неделю в течение моего первого семестра в колледже. Мы говорили о моем прошлом и о том, что могло
привести к развитию моей проблемы, но мы также много говорили о том, что может быть причиной моего переедания в настоящем. В
течение этого семестра я также начал читать книги по самопомощи для людей, страдающих компульсией и булимией, а также
многочисленные материалы, касающиеся расстройств пищевого поведения.
ОТВЕТЫ ТЕРАПИИ
Одним из первых методов, которым я научился в терапии, было ведение дневника для самоанализа. В своем дневнике я должен
был следить за собой, исследуя свои мысли, чувства и настроения, чтобы определить, какие из них приводят к перееданию. Я искал
закономерности в своем переедании: в какое время дня я переедал больше всего? Какие мысли предшествовали моим эпизодам переедания?
Какие чувства я испытывал в моменты перед перееданием? Какие ситуации и взаимодействия предшествовали запоям? Мой терапевт
объяснил, что если бы я знал свои триггеры — чувства, мысли или ситуации, которые привели меня к перееданию, — я мог
бы научиться другим способам борьбы с ними.
Теперь каждый запой стал событием, которое нужно проанализировать, и проблемой, которую нужно решить. После запоя я пытался
выяснить эмоциональную причину, по которой я запой. Я спросил себя: « Пил ли я сегодня, чтобы успокоить эмоциональное расстройство
Чтобы снять стресс? Чтобы избежать проблемы? Я переедал, чтобы избежать чувства? Чувствовал ли я себя особенно плохо в моменты
перед первым укусом? То, что произошло сегодня, могло подтолкнуть меня к
холодильник? Какую потребность
Machine Translated by Google я пытался удовлетворить?
Я часто придумывал веские причины для своего переедания, но всегда думал об этих причинах после того, как
запой. Перед запоем я знал только то, что мне отчаянно хотелось есть. Я узнал, что это нормально. Мой терапевт сказал, что мне
понадобится очень много времени, чтобы в разгар побуждения понять, почему я хочу переедать, и еще больше времени, чтобы
научиться заменять его позитивным поведением. Более того, я понял, что нереально ожидать, что я буду сопротивляться
побуждениям к перееданию. Вместо этого мой терапевт сказал, что мне следует в первую очередь постараться не допустить
появления этих побуждений к перееданию.
Это привлекло мое внимание, потому что все, чего я действительно хотел, — это освободиться от своих
бессмысленных и навязчивых побуждений. Казалось, они появлялись автоматически, и я не мог их урезонить. Как бы я ни
пытался бороться со своим желанием переедать или отвлечься от него, оно не исчезало, пока я, наконец, не сдался. Моя
ненормальная потребность есть огромное количество еды разрушала мою жизнь, поэтому мне хотелось верить что работа над
целями терапии может предотвратить эти побуждения.
Мой терапевт сказал, что вся информация, которую я собираю посредством самоконтроля, в конечном итоге поможет мне
предотвратить побуждения к перееданию. Даже если до тех пор я не мог понять, почему я переедал, из каждого запоя можно было
извлечь урок. Как только я выяснил, какие мысли, чувства, эмоции, настроения, факторы стресса и ситуации вызвали мои
побуждения, я смог обратиться к каждому из них либо с Джимом, либо посредством дневника. Затем мне нужно будет
научиться справляться со своими триггерами в повседневной жизни. Ключом к предотвращению побуждений к перееданию,
насколько я это понимал, было устранение триггеров до того, как они привели к побуждению к перееданию, потому что, как только
побуждение возникало, обычно было уже слишком поздно.
Я начал думать и записывать очень конкретные ситуации, которые, казалось, происходили перед перееданием. Например, я
обнаружил, что стресс по поводу предстоящего экзамена часто предшествует запою; поэтому я назвал «академический стресс»
триггером. Я научился избегать академического стресса, занимаясь заранее и лучше организовывая свои конспекты; Я также
научился справляться с таким стрессом, выполняя упражнения по глубокому дыханию и делая частые перерывы в учебе.
Чувство одиночества также часто предшествовало перееданию, поэтому я назвал «одиночество» триггером. Я разработал план борьбы
с одиночеством, который включал звонки друзьям, прогулки, походы по магазинам и написание писем или электронных писем.
Эти усилия превратились для меня в монументальную задачу. Я обнаружил бесчисленное множество триггеров. Мои
побуждения к перееданию проявлялись в стольких разных ситуациях, и я обнаружил, что они связаны с таким количеством
разных чувств, мыслей и факторов стресса, что было трудно сузить круг истинных проблем. Мои позывы к перееданию проявлялись,
когда мне было грустно, но иногда и тогда, когда я был счастлив. Мои побуждения возникали, когда мне было одиноко, но часто и
тогда, когда я был с друзьями или семьей. Мои позывы возникали, когда я злился, но часто и тогда, когда я был спокоен. Мои
позывы появлялись, когда я был в стрессе, но иногда и тогда, когда у меня вообще не было особого беспокойства. Мои позывы
проявлялись, когда я был голоден, сыт или где-то посередине; и когда я чувствовал себя толстым, худым или в самый раз. Мои
побуждения возникали, когда я чувствовал безнадежность или надежду; циничный или верный; невидимый или важный.
Несмотря на наличие некоторых различимых закономерностей, присутствовали также непоследовательность и непредсказуемость.
На самом деле мне казалось невозможным справиться с каждой потенциально вызывающей мыслью или чувством, но я,
конечно, старался. Я написал бесчисленное количество записей в журнале, в которых записывал триггер, с которым столкнулся,
а затем подробно описал план действий по борьбе с этим триггером. Теоретически все это имело для меня какой-то смысл, но, в
конце концов, это не было практичным, эффективным или действенным для моего выздоровления от булимии. Хотя,
безусловно, стоило разобраться с негативными мыслями/чувствами и проблемами, это обычно не мешало моим побуждениям к
перееданию. Более того, казалось, что если я успешно справлюсь с одной вызывающей мыслью или чувством, за мной обязательно
последует другая. Как оказалось, устранение всех триггеров требовало больше бдительности и времени, чем у меня было,
когда я пытался поддерживать хороший средний балл и соревноваться в команде по лыжным гонкам.
Опять же, мой терапевт не был слишком обеспокоен. Я узнал, что это потребует терпения, практики и упорных усилий.
работайте
Machineнад тем, чтобы
Translated byвойти в контакт со своими триггерными чувствами и справиться с ними. Более того, борьба с триггерами
Google
была не единственным планом действий; Мой терапевт сказал, что нужно рассмотреть более широкую картину: рассмотреть глубинные
причины моего расстройства пищевого поведения.
Джим сказал мне, что люди, которые в целом удовлетворены своей жизнью — эмоционально, физически, умственно и духовно — не
ищут удовлетворения в расстройствах пищевого поведения или других зависимостях. Я узнал, что мое расстройство пищевого
поведения было символом отсутствия удовлетворения или несчастья в одном или многих аспектах моей жизни. Я также узнал, что
мое расстройство пищевого поведения сигнализирует об отсутствии истинной идентичности, направления и любви к себе; это
символизировало скрытую боль прошлого, которую необходимо было проработать и решить. Кроме того, я узнал, что мое расстройство пищевого
поведения является симптомом давних проблем с депрессией, тревогой и перфекционизмом.
Короче говоря, я узнал, что мое расстройство пищевого поведения было внешним проявлением сложного и глубоко
укоренившегося внутреннего беспорядка. Эта суматоха была истинной причиной, но беспорядок поддерживался изо дня в день с
помощью триггеров. Итак, чтобы выздороветь, мне нужно будет решить обе проблемы.
Я не научился всему этому за один день или даже за первый год терапии, но именно так я пришел к пониманию своего
расстройства пищевого поведения, как мне его объяснили профессионалы. Я не воспринимал все это как неоспоримый факт и внутренне
подвергал сомнению многое из того, что мне говорили и что я читал. На самом деле, в течение первого года обучения в колледже
я держался за мысль, что действительно могу «вырваться из этого» и начать действовать ответственно, поэтому после каждого запоя я
обещал себе, что это был последний раз. Я сохранил обертки от бесчисленных продуктов «последнего переедания», только чтобы через
несколько дней заменить каждую оберткой от еды. Где-то в начале второго курса я перестал экономить последние обертки и
смирился с тем фактом, что каждый запой, вероятно, не будет моим последним; восстановление будет долгим процессом.
Я пришел к выводу, что мне может потребоваться много лет, чтобы окончательно устранить все коренные причины моего недуга.
проблемы, научитесь справляться с ежедневными триггерами и снова научитесь нормально питаться. Я все еще принимал
некоторые решения бросить курить, но только в больших случаях, таких как мой день рождения или канун Нового года. Я принял то, чему
научился в терапии: не было ни простых ответов, ни быстрых решений.
Я не виню какого-то конкретного терапевта или другого специалиста, какую-то конкретную книгу или ресурс; но, похоже, все пришли к
выводу, что моя булимия сложна и выздоровление будет нелегким, и эта идея оказалась для меня вредной. В ходе терапии я пришел к
выводу, что мне нужно пройти путь самопознания и самотрансформации, чтобы полностью освободиться от своей проблемы. Я пришел к
выводу, что мне нужно изменить многие аспекты своей личности; найти цель и смысл в своей жизни; обрести духовность и
эмоциональное удовлетворение; научиться любить себя; установить мою личность; вылечить мою депрессию, тревогу и перфекционизм;
разрешить мое прошлое; и обрести счастье – и все для того, чтобы освободиться от булимии.
Терапия не предполагала, что я должен быть совершенным на этом пути самопознания; однако это все равно было
большое предприятие для меня. Я только начинал взрослую жизнь и пытался найти свой путь в большом и неизведанном мире. В
некоторые дни я был более мотивирован к выздоровлению, чем в другие, но изо дня в день на протяжении всего колледжа я работал над
своими терапевтическими целями, пытаясь улучшить себя, чтобы мои побуждения к перееданию исчезли. Я пытался исправить все,
что, по моему мнению, могло вызывать у меня такие побуждения. Я пытался улучшить свою самооценку, принимал антидепрессанты,
практиковал уверенность в себе, изучал методы релаксации, работал над новыми способами справиться со своими эмоциями, учился
медитировать и искал духовности.
Я бесконечно говорил со своими терапевтами о своей семейной жизни, отношениях, прошлых неудачах и боли; но это
не остановил цикл переедания и чрезмерных физических упражнений. Фактически, за четыре года обучения в колледже
мое переедание только увеличилось. Казалось, что независимо от того, сколько глубоко укоренившихся причин я нашел для своей
булимии, независимо от того, насколько хорошо я соблюдал свой план питания, независимо от того, насколько хорошо я
справлялся с ежедневными стрессорами, независимо от того, насколько сильно я пытался обрести покой и удовлетворение, позывы к
перееданию продолжали приходить; и я снова оказывался перед холодильником или направлялся в ближайший ресторан быстрого питания.
В то время
Machine я этого by
Translated не Google
знал, но у моих терапевтов не было ответов на все вопросы. Я доверял им, и они, конечно, хотели для
меня самого лучшего; но тогда никто не знал, что такое расстройства пищевого поведения, и мы не знаем этого до сих пор. В
обширной книге о расстройствах пищевого поведения, опубликованной в 2003 году — через четыре года после того, как я начал
лечение, — эксперты заявили, что никто точно не понимает, как и почему возникают расстройства пищевого поведения.18 На
сегодняшний день исследователи все еще не уверены в основных причинах и природе расстройств пищевого поведения.
19 Объяснения моей булимии, которые дали мне мои терапевты, были основаны на теориях и предположениях, а не на фактах.
Более того, их предположение о том, что мне необходимо устранить гипотетические первопричины выздоровления, также не было
обоснованным, поскольку не существует научных доказательств того, что решение основных психологических проблем приводит к
выздоровлению.20 Не зная этого, я принял терапию и поверил в нее. .
путаница и отсутствие прогресса

По мере продвижения моей терапии я начал чувствовать, что не достигаю никакого прогресса в достижении своей истинной цели:
прекратить переедание. Конечно, я открывал для себя много полезного и узнавал новые способы решения самых разных проблем, но
мое запойство оставалось. Мои терапевты никогда не предлагали мне резко прекратить переедание и не пытались объяснить, как
я могу это сделать. Я узнал, что, скорее всего, сделаю несколько шагов вперед, а затем много раз упаду назад, прежде чем полностью
оправлюсь; но мои терапевты заверили меня, что работа, которую я проделывал в терапии, в конечном итоге окупится. Никогда этого
не происходило.
Мои терапевты посоветовали мне уменьшить количество эпизодов переедания. Они действительно поощряли меня ставить
перед собой небольшие цели, например, откладывать переедание на десять минут или переедать на один раз в неделю меньше; однако
этого было недостаточно. Я хотел остановиться навсегда, но никто не мог сказать мне, как.
Я не уверен, что меня больше поглощало во время учебы в колледже: моя булимия или мои попытки выздороветь. Оба
поглотили так много моего времени и энергии, что оставшаяся часть моей жизни, казалось, сократилась. Я ушел из команд по
кроссу и легкой атлетике после второго сезона кросс-кантри из-за булимии и из-за того, что я получил еще четыре стрессовых
перелома, пока баллотировался в университет. Повреждения, которые я нанес своим костям в старшей школе из-за потери веса,
вероятно, стали причиной всех переломов, а травмы сделали для меня практически невозможным участие в соревнованиях. По сей
день я стараюсь не думать о том, какой могла бы быть моя беговая карьера.
Я помню, как сидел в кабинете своего тренера по лыжным гонкам и плакал, когда сказал ему, что мне нужно уйти, чтобы
сосредоточиться на восстановлении, уйти от давления спорта, который требует определенного типа телосложения, и позволить своему
телу и травмы заживают. Он был разочарован, но поддержал. Я не чувствовал, что он винил меня в моей неудаче; Я чувствовал, что он
обвиняет расстройство пищевого поведения, потому что, как и мои терапевты, он считал, что расстройства пищевого поведения — это
болезни, для лечения которых требуется профессиональная помощь.
Несмотря на мои сомнения и здравый смысл, я тоже начал верить, что моя булимия — это болезнь, а не недостаток
сила воли. После долгой терапии я принял идею, что мне нужно пройти путь самопознания, чтобы полностью вылечить свою болезнь.
Я долго шел по этому пути, отчаянно пытаясь взять под контроль поведение, которого не понимал. К концу старшего года мой вес
достиг 140 фунтов, и я переедал примерно четыре раза в неделю. Я потреблял около 8000 калорий за один прием и на следующий день
тренировался по шесть-семь часов, чтобы очиститься. Моя привычка заняла большую часть моей жизни.
Несмотря на четыре года терапии, колледж закончился так же, как и начался: я все еще тайно ел чужую еду, останавливался на
заправочных станциях и в ресторанах быстрого питания, чтобы получить еще и еще еды, тратил все свои запасы в торговых
автоматах, занимался спортом. часами безуспешно пытаясь вызвать рвоту и набирая вес.
Я мог бы писать бесконечные истории о дружбе, которую я потерял, об отношениях, которые так и не сформировал, о потраченном
времени, упущенных возможностях, проблемах со здоровьем, которые я причинил себе, боли, которую я причинил своей семье, и
еда — насколько
Machine она была
Translated вкусной и как ужасно я чувствовал себя потом. Но я не буду. Я дал представление о том, какой была
by Google
моя жизнь, когда я страдал булимией, и все остальное было бы однообразным и утомительным.
Я не хочу создать впечатление, что мои студенческие годы были плохими. Были моменты, иногда
дней и один раз в течение двух недель, когда меня не охватила булимия. У меня появилось много друзей, с некоторыми из
которых я остаюсь близким; Я иногда встречался и однажды влюбился. Я часто смеялся; Время от времени я ходил в
бары с сестрой и ее друзьями; Я пил время от времени; Мне нравились многие занятия, и я получал хорошие оценки; У меня
было несколько хороших гонок по пересеченной местности; Я очно играл в софтбол и теннис; Я посещал футбольные и
бейсбольные матчи, концерты, вечеринки и церковь. У меня были моменты, когда я чувствовал себя обычным
студентом колледжа, и именно эти моменты я стараюсь запомнить. Я обнаружил, что бесполезно все время сокрушаться о том
времени, которое я потерял из-за своей булимии, потому что я не могу вернуть его. Я могу только надеяться, что,
поделившись своим опытом, другая молодая женщина не потеряет впустую одни из самых многообещающих лет своей жизни.
7: Топамакс спешит на помощь
На следующий день после окончания колледжа в мае 2003 года я был один, с болезненно полным желудком, в своем
квартира. Моя семья была в городе на церемонии, но потом уехала домой. Через неделю я собирался вернуться домой, поэтому
отдал большую часть своей мебели. Все, что у меня осталось, — это компьютерный стол, складной стул, одеяло, пара подушек и
комод. Я лежал на боку на полу, подложив подушку под раздутый живот. Это я часто делал, когда был по-настоящему сыт, потому что
эта поза частично снимала давление.
Я начал думать о своих студенческих годах. Я получил степень, которую на самом деле не хотел и не знал, что с ней делать.
Первоначально я поступил в колледж, планируя специализироваться на метеорологии, но после первого года обучения я изменил
это на основе того, чему научился на терапии. Мы с моим первым терапевтом Джимом много говорили о том, как научиться жить
полной жизнью. Я восхищался его очевидной способностью наслаждаться моментом и не позволять работе или обязанностям
подавлять его интерес к жизни. Джим рассказал мне несколько историй о своих самых интересных приключениях и
посоветовал мне попытаться найти удовлетворение другими способами, помимо переедания. Я убрал неверный посыл из этих
взаимодействий с ним. У меня отошла мысль о том, что мне нужно жить полной жизнью, чтобы не переедать. Я думал, что жить полной
жизнью — значит получать удовольствие, наслаждаться каждым моментом, приветствовать приключения и жить легко,
без какой-либо серьезной рабочей нагрузки.
Поэтому я спросил себя, какую специальность и карьерный путь я мог бы выбрать, чтобы я мог жить полной жизнью. Я
думал, что метеорология этого не допустит, потому что в колледже мне пришлось бы пройти сложные курсы естественных
наук и математики. Более того, я считал работу метеоролога интересной, но в то же время сложной и, возможно, утомительной.
Поэтому я решил пойти на риск и сменить специальность. Я решил, что, поскольку я люблю музыку, я мог бы быть
счастливым представителем альтернативной рок-группы, и поэтому выбрал специализацию в области коммуникаций. Для кого-то
другого это была бы прекрасная карьера, но она не соответствовала моим сильным сторонам и личности.
Мне было все равно. Я был полон решимости найти удовлетворение и прекратить переедание, даже если это означало рискованные
решения для моей будущей карьеры. В восемнадцать лет я не понимал, что удовлетворение может быть глубже. Это не
обязательно должно было означать развлечение или приключение; вместо этого удовлетворение может означать тяжелую
работу, усердие или изменение ситуации. Мой отец протестовал против смены специальности и пытался убедить меня в обратном,
но я не прислушивался к разуму. Вместо того, чтобы принять во внимание его совет, я подумал, что это оскорбление моей
независимости и моего желания вылечиться от булимии. Это была одна из самых нелепых связей, которые я установил
между своей жизнью и своей булимией. Честно говоря, я думал, что продвижение рок-группы (самая необычная для меня
работа) позволит мне избавиться от необходимости переедать.
В конце концов, на первом курсе колледжа я пришел в себя и понял, что это не та карьера, которую я действительно хотел. Но
я не был уверен, чем хочу заниматься. К этому времени я настолько потерялся из-за своего расстройства пищевого
поведения, что мне вообще было трудно думать о своем будущем. Школа отошла на второй план. Моя ежедневная борьба с едой была
настолько острой, что мне было трудно успевать за занятиями. Я ненадолго подумывал снова сменить специальность — на какую,
я не знал, — но почувствовал, что уже слишком поздно. Это потребовало бы увеличения академической нагрузки и дополнительного
времени в колледже, что, по моему мнению, не способствовало бы прекращению булимии.
Долгое время я чувствовал, что колледж мешает моему выздоровлению. Я с нетерпением ждал
день, когда мне не нужно было учиться или писать статьи; Может быть, после окончания учебы, подумал я, я смогу
выздороветь. Я смогу больше ходить на приемы к психотерапевту, проводить больше времени за ведением дневника и выполнять
необходимую эмоциональную работу. Я знал, что моя специальность не для меня, но все же я проталкивал занятия, всю
дорогу переедал и очищался. Когда наконец наступил выпускной, я не чувствовал гордости, проходя по сцене, потому что
Я знал, что Translated
Machine я неудачник.
by Google
На следующий день, лежа на полу своей квартиры с подушкой под раздутым животом, я почувствовал себя еще большим
неудачником. Я посмотрел на свой диплом в углу комнаты; записи моего последнего финала, лежащие на полу возле моего
компьютера; медаль, которую я получил за поддержание среднего балла 4,0, висящая на складном стуле; и подарки и открытки от
моей семьи, сложенные у двери. Я почувствовал облегчение и сожаление одновременно. Я знал, что мне нужно встать на ноги –
в прямом и переносном смысле – и продолжить долгий и трудный путь выздоровления, потому что у меня больше не было
оправданий.
«ЧУДЕСНОЕ» ЛЕКАРСТВО
На следующей неделе я вернулся в дом своих родителей и начал посещать нового терапевта, психиатра и диетолога в моем
родном городе. Я не нашел работу и мог посвятить свое время терапии, но даже без школьного стресса моя булимия сохранялась.
Мое лечение дома было очень похоже на лечение в колледже.
Я продолжал работать над устранением повседневных триггеров и глубоко укоренившихся эмоциональных причин моего
поведения. Я все еще работал над лечением других своих проблем, таких как депрессия и тревога, и по-прежнему следовал
плану питания. Я все еще переедал.
Я начал думать, что мне не становится лучше, потому что я просто плохо справляюсь с терапией. Я хотел быть менее
тревожным, менее подавленным, хорошо управлять своими эмоциями, иметь хорошую самооценку; но это было очень сложно для
меня. Я беспокоился, что никогда не изменюсь и поэтому буду обречен на переедание до конца своей жизни. Иногда мне казалось,
что я добился прогресса, а иногда нет. Иногда мне казалось, что я понимаю, почему у меня булимия, а иногда это все еще
оставалось для меня загадкой. Мои новые терапевты оказали мне поддержку и были осведомлены, но результат был тот же: в
моем переедании не произошло заметных изменений.
Однако я усвоил один ценный урок, который станет жизненно важным для моего окончательного выздоровления. Этот урок
речь шла о связи – на самом деле об ее отсутствии – между моей булимией и моими эмоциями. В июне 2003 года мой психиатр
назначил мне новый препарат под названием Топамакс (топирамат). Этот конкретный препарат традиционно использовался для
лечения эпилептических припадков, но в то время его начали применять при булимии и показывать достойные результаты.
Хотя я с осторожностью относился к использованию противоэпилептических препаратов, учитывая, что у меня никогда не
было припадков, я был в отчаянии и решил попробовать их. Я использовал его вместе с антидепрессантом, который периодически
принимал на протяжении всего колледжа.
Я был поражен тем, что через неделю или две после начала приема Топамакса мне не хотелось сильно переедать. Мой
аппетит снизился, и я сократил переедание с четырех раз в неделю до одного раза в неделю, затем до одного раза в две
недели, где он оставался стабильным. К сентябрю того же года я похудел примерно на 15 фунтов, и мой вес составил около 125.
Несмотря на то, что я все еще немного переедал, я чувствовал себя лучше, чем когда-либо за последние годы. Постоянный
стыд и отвращение внезапно почти исчезли.
Я начал стажировку на местном новостном канале и вызвался работать в СМИ для местной церкви, пытаясь найти что-
то подходящее для моей степени в области коммуникаций. Я также устроился на неполный рабочий день, работая с детьми и
взрослыми с особыми потребностями. Я помогал 12-летней девочке с церебральным параличом делать домашнее задание
несколько раз в неделю, пару дней в неделю присматривал за 8-летним мальчиком с ограниченными возможностями обучения,
а также организовывал экскурсии и мероприятия для взрослых в общественные дома для престарелых.
С тех пор, как мне было шесть лет, моя мама заботилась о людях с особыми потребностями в нашем доме и за его пределами.
Один из моих лучших друзей в детстве — Иден, который скончался на втором курсе колледжа — был инвалидом и находился на
попечении моей мамы несколько дней в неделю. Она была как часть нашей семьи, и ее смерть была для меня трудной не только
потому, что я буду ужасно скучать по ней, но и потому, что я чувствовал, что пренебрегал ею в течение последних нескольких
лет ее жизни, пока я был поглощен едой. расстройство. Будучи юными девушками, Иден
ия играл бесчисленные
Machine часы в своей комнате, создавая сложные, творческие жизни наших Детей Мира Желаний — маленьких
Translated by Google
фигурок кукол, чьи комнаты превращались в салоны красоты, пиццерии и игровые площадки. Мы также играли в видеоигры, смотрели
бесчисленные часы диснеевских фильмов и запоминали каждое слово и песню в « Русалочке».
В детстве моими наибольшими интересами были активные занятия на свежем воздухе: посещение нашего соседнего
бассейна; играем в баскетбол, футбол и бейсбол с мальчиками на нашей улице. Но несколько дней в неделю, когда приезжала Иден,
я в основном откладывала все это — не потому, что была вынуждена, а потому, что мне хотелось и мне нравилось проводить время
вместе. Однако, когда я начал соблюдать строгую диету и чрезмерно заниматься спортом, я эгоистично сосредоточил свое
внимание на весе превыше всего остального в своей жизни. Когда мне было восемь, я бы не подумал оставить Иден и пойти на
улицу поиграть с мальчиками, но когда я был старшеклассником в старшей школе, я часто пропускал времяпровождение с ней,
чтобы иметь возможность пойти в спортзал или побегать.
Затем, когда я начал переедать и увлекся своим расстройством пищевого поведения и терапией в колледже,
Я не приложил особых усилий, чтобы связаться с ней или с кем-либо из моих домашних друзей. Расстройство пищевого
поведения может оказаться очень замкнутым и привести к тому, что даже самые важные люди в вашей жизни отойдут на второй план.
Я сожалею, что не был хорошим другом в то время, особенно для Иден, потому что, как оказалось, это были наши последние несколько
лет вместе.
Летом после колледжа я много думал об Иден, как и сейчас. Принимая Топамакс и
Временно не поглощенный перееданием, у меня внезапно появилось время и умственное пространство, чтобы подумать о
значимых вещах, даже если некоторые из этих вещей были болезненными. Мне часто хотелось зайти в дом Иден, который
находился менее чем в миле от моего, просто поговорить или поиграть в видеоигру. Я почувствовал способность – впервые за
долгое время – быть настоящим другом, возможно, построить прочные отношения.
Тем летом я начал пытаться завести новых друзей в своем родном городе и воссоединился с некоторыми старыми. В то время
у меня также начались отношения на расстоянии с Грегом — двоюродным братом одного из моих друзей по колледжу и человеком,
который позже стал моим мужем. Было удивительно снова обрести жизнь, и, что удивительно, это произошло не из-за каких-
либо изменений, которые я произвел в своей личности. Это не имело никакого отношения к прогрессу, которого я достиг в
терапии. У меня просто прекратились слишком частые позывы к перееданию, и все из-за лекарства, которое каким-то образом
регулировало мой мозг.
Однако топамакс не лишен побочных эффектов. Я ощущал постоянное покалывание в пальцах и

пальцы ног, большую часть времени у меня мутило в голове, и я часто нервничал. Хотя побочные эффекты были
предпочтительнее постоянных позывов к перееданию, меня беспокоили возможные долгосрочные последствия использования
Топамакса. Я хотел бросить курить самостоятельно и боялся, что у меня возникнет зависимость от препарата. Несмотря на мои
сомнения, я продолжал принимать Топамакс, потому что, почувствовав, что снова стал нормальным, я не хотел возвращаться.
НЕИЗОБРЕТЕННЫЙ
Я посетил Грега в Чикаго в 2003 году; мы сблизились и договорились еще о нескольких поездках, чтобы увидеться друг с другом.
В сентябре мы встретились в Миссури, который находился на полпути между нашими домами и примерно в восьми часах езды для
каждого из нас. Я помню, как ехал один из дома к месту встречи, слушал музыку и несколько аудиокассет о мировых религиях —
одно из моих многообещающих интересов в то время. Я был поражен тем, что ни разу не подумал о переедании.
Пока я ехал, я думал о том, насколько эта поездка отличалась от многих поездок, которые я совершал между домом и университетом,
когда я постоянно думал о еде и останавливался почти у каждого выхода, чтобы получить еще. По дороге на встречу с Грегом я
останавливался, чтобы поесть только тогда, когда был голоден, и ел ровно настолько, чтобы насытиться.
физически. Как будто мой
Machine Translated byразум внезапно освободился и сосредоточился на других возможностях. В Миссури мы катались на каноэ, гуляли
Google
по Озарксу и просто наслаждались временем, проведенным вместе. Я вдруг снова почувствовал себя самим собой.
Завеса, под которой я находился так долго, почти приоткрылась, и хотя проблемы моей жизни не исчезли, моя самая большая
проблема почти полностью исчезла. У меня все еще была низкая самооценка; Я был неуверен в своих новых отношениях с Грегом; Я все еще
не знал направления своей карьеры; У меня все еще были неразрешенные семейные стрессоры; Я все еще плохо справлялся со
многими своими чувствами; и я все еще был склонен к депрессии, тревоге и перфекционизму. И все же, несмотря на все это, я почти
перестал переедать. Топамакс улучшил мою реальную проблему — мои побуждения к перееданию, — хотя другие мои проблемы и недостатки
остались.
ПРОЩАЙТЕ, ТЕРАПИЯ
Этот опыт заставил меня усомниться во всем, чему я научился в терапии. Почему я четыре года просидел в кабинетах терапевтов и
диетологов, если прием Топамакса мог так быстро и легко устранить мои позывы к перееданию? Это разозлило меня на моих терапевтов, которые
заставили меня поверить, что виноваты мои недостатки, неуверенность в себе, воспитание и стресс. Но даже несмотря на то, что все это
по большей части осталось нетронутым, этот препарат практически устранил центральную проблему, которая поглощала мою жизнь в течение
многих лет.
Может быть, все-таки не было никакой связи между моей булимией и моим эмоциональным состоянием, подумал я, или, может быть, это
Мне просто не нужно было решать эти внутренние проблемы, чтобы прекратить переедание. И все же мне было интересно, что произойдет,
если я перестану принимать препарат. Вернутся ли мои побуждения так же быстро, как и рассеялись, или последствия будут
продолжительными? Ответы на эти вопросы были получены достаточно скоро. Мой медовый месяц на Топамаксе был недолгим, как
я и подозревал. Примерно через четыре месяца приема препарата, в октябре 2003 года, положительный эффект, казалось, прошел, и у меня
появилось все больше и больше позывов к перееданию. Мое переедание быстро увеличивалось в течение октября и ноября, пока я не стал
примерно таким же, как до окончания учебы. Мой психиатр предложил мне увеличить дозу Топамакса, но я не хотел рисковать увеличением
побочных эффектов; плюс, я понятия не имел, какими могут быть долгосрочные последствия. Мне придется найти другой путь.
Мои терапевты постоянно напоминали мне: ни Топамакс, ни какой-либо другой препарат не может стать чудесным лекарством от моей
булимии; чтобы полностью вылечиться, мне придется устранить основные причины и триггеры.
Несмотря на то, что я принял эту теорию в течение долгого времени, теперь мне было трудно ее проглотить, потому что мой опыт приема
топамакса преподал мне два очень важных урока: во-первых, мои побуждения к перееданию были настоящей проблемой; и во-вторых, работа над
собой не была необходима для того, чтобы я перестал переедать.
В течение четырех месяцев мои побуждения почти исчезли, хотя за это время я столкнулся со многими стрессорами – пусть и
ничего серьезного, но все же были эмоциональные американские горки от начала новых отношений с Грегом, напряжение моей стажировки
и жизни. снова с моими родителями. Но несмотря на все это, я редко перекусывал. Весь этот опыт был замечательным, но в то же время
очень запутанным и тревожным для меня.
Я понял, что, возможно, в моем мозгу происходило что-то, что вызвало у меня позывы к перееданию.
то, что Топамакс каким-то образом временно подавил. Я начал думать, что, возможно, мое расстройство пищевого поведения было все в моей
голове, или, точнее, все в моем мозгу, а вовсе не результат моего воспитания или моих личных слабостей. Я знал, что это важное открытие,
но в то время я не был до конца уверен, как оно поможет мне выздороветь. Все, что я знал тогда, это то, что я не вернусь к терапии. Увидев,
что я могу перестать переедать без него, я просто не увидел в этом смысла. Терапия до сих пор не помогла мне справиться с перееданием,
поэтому я решил, что сам не смогу сделать намного хуже.

Я прекратил
Machine приемbyпрепарата
Translated Google в конце ноября 2003 года и пообещал себе, что никогда не буду
снова прийти в кабинет терапевта за помощью с моим расстройством пищевого поведения. На этот раз я сдержал свое обещание.
Вскоре после того, как я прекратил принимать топамакс и поклялся никогда не возвращаться к терапии, я сделал еще один очень
важное решение в моей жизни. Я решил переехать в новый город, в 1500 милях от дома, вместе с Грегом.
Он нашел хорошую работу в Финиксе, и я поеду с ним, буду посещать занятия в тамошнем университете и в конце концов получу степень
магистра религиоведения. Хотя я не совсем был уверен, что буду делать с такой степенью, эта тема меня очень заинтересовала. Я думал,
что переезд и новые академические цели помогут мне отвлечься от проблем с едой.
Однако была одна большая проблема. Я задавался вопросом, как я буду встречаться с Грегом каждый день, когда я так много переедаю.
Поскольку мы жили далеко друг от друга, мне было легко скрыть свою булимию; но я знал, что если бы мы жили вместе, мне негде было бы
спрятаться. Я боялась, что Грег никогда не сможет полюбить меня, страдающую булимией, поэтому всего за несколько недель до моего
переезда я позвонила ему и сказала, что передумал. Я сказал ему, что мы могли начать наши отношения под ложным предлогом,
потому что я тогда принимал Топамакс и временно не контролировал свое расстройство пищевого поведения. Я сказал ему, что, по моему
мнению, мне нужно поправиться, прежде чем мы сможем жить вместе.
Грег оказал мне поддержку и понимание с того момента, как я рассказал ему о своей проблеме с питанием. Он убеждал меня переехать к
нему, несмотря на мои сомнения, говоря, что мы справимся с этим вместе. Он сказал, что ему все равно, сколько я вешу и сколько ем, он все
равно будет меня любить. Я не хотел ему верить, чувствуя себя совершенно непривлекательным, когда мое поведение вышло из-под
контроля. Так что я собирался сказать ему, что мое решение окончательное, что наши планы рушатся, но не смог вымолвить слов. Я схватила
телефон и начала плакать, мой плач превратился в рыдания, и я не могла говорить несколько минут. Было больно, что мое расстройство
пищевого поведения снова лишало меня возможностей, разрушая любую надежду на нормальную жизнь. Пока я рыдала, пытаясь выплюнуть, я не
могла пошевелиться, вместо этого вырвалось что-то другое: «Я люблю тебя». Несколько недель спустя, в начале января 2004 года, я собрал
чемоданы и поехал из Луизианы в Аризону, чтобы быть с ним.
СЗАДИ ПЕРЕД КЛАДОВОЙ
Мой отец поехал со мной. Мы не торопились, остановились у нескольких достопримечательностей и у одного очень странного западного музея.
Я всегда буду помнить эти два дня с ним. С тех пор, как я перестал бегать в колледже, я почувствовал, что мои отношения с отцом
изменились. Он также занимался бегом, пока тяжелая травма бедра не остановила его, и я знаю, что ему понравилось, когда я серьезно занялся
этим видом спорта. Мы всегда были рядом, но бег, казалось, приближал нас. Он катался со мной на велосипеде, пока я бегал по нашему
родному городу, и даже в тишине у нас была связь в дороге. Теперь, когда я ехал на запад, он снова был рядом со мной, все еще поддерживая
меня в самом важном решении в моей взрослой жизни, хотя я знала, что он не хотел, чтобы я уезжал, и, конечно, не был согласен с моим
переездом. с мужчиной до брака.
Мы остановились в Нью-Мексико на ночь после нашего первого дня вождения, и после того, как он лег спать, одно из моих побуждений к
выпивке взяло надо мной верх, и я съел много наших закусок для поездки на следующий день. Я знала, что не смогу съесть все, иначе он это
заметит, поэтому мне удалось создать некоторое подобие контроля. Мне нужно было найти способ устранить ущерб, причиненный мини-
выпивкой, поэтому на следующее утро я проснулся на час раньше него, чтобы спокойно делать упражнения в нашем маленьком гостиничном
номере. Когда он проснулся, я была в душе, моя потная одежда была спрятана в сумке. Мы снова отправились в путь и через несколько часов
пересекли границу штата Аризона.
Папа сфотографировал меня у приветственной таблички. У меня до сих пор хранится эта моя фотография, на боковой стороне
Machine
шоссе, надевTranslated by Googleчтобы скрыть вчерашний выпивку. Все эти годы мне было достаточно сложно скрывать степень моей булимии от
мешковатую толстовку,
родителей, от отца всего лишь в этом двухдневном путешествии; Я снова беспокоился о том, как я буду справляться с повседневной реальностью, живя
с Грегом.
Когда мы прибыли в Финикс, мой отец остался на несколько дней, чтобы осмотреть достопримечательности, затем мы с Грегом отвезли его в
аэропорт. Я обнял его на прощание, а затем он пошел к службе безопасности аэропорта. Он обернулся еще раз, и я увидел, как на его глазах навернулись
слезы. Я смело помахал рукой и крепко сжал руку Грега. Когда мой отец скрылся из виду по терминалу, Грег долго обнимал меня, пока я тоже плакала.
Потом началась моя новая жизнь. Грег никогда не жалел меня из-за моих проблем с питанием, как это делали другие, но он проявлял поддержку
и любовь независимо от того, хорошо ли я справлялся со своим перееданием или нет. Я думала, что, возможно, наличие в нем друга, союзника и любовника
поможет моим побуждениям уйти, но я продолжала переедать, даже несмотря на то, что наша любовь и дружба становились сильнее. Грег не был самым
здоровым едоком, и он хранил в нашей квартире много моих любимых перекусов: сладкие хлопья, печенье, пончики. Точно так же, как я сделал с Джулией,
я украл его еду. Конечно, он сказал, что я могу есть любую его еду, какую захочу, но переедание его еды воровало у меня в голове.
Это было расточительно, снисходительно и эгоистично.
Я заменил ему еду как можно быстрее и сказал ему, чтобы он не прекращал покупать то, что ему нравится, из-за меня — это все равно никогда не помогало.
Даже при отсутствии легкодоступной еды для перекуса я все равно ее так или иначе получал. Я помню, как чувствовал себя виноватым, потому что мне
часто хотелось, чтобы он вышел из квартиры или пошел спать, чтобы я могла удовлетворить свои позывы к перееданию. Когда я наедался, пока он
спал, мне потом было слишком стыдно лечь в постель, поэтому я спал на полу. Часто посреди ночи я просыпался и обнаруживал, что он спит рядом
со мной на полу. В то время это меня беспокоило, потому что я чувствовал себя отвратительно и недостойно любви; но теперь я могу оценить это
проявление безусловной любви.
Мы с Грегом особо не говорили о моем расстройстве пищевого поведения; он не хотел быть навязчивым, и я не хотел это обсуждать. Я достаточно
натерпелся в терапии. Я знал, что он всегда будет рядом и выслушает, но меня вымотала вся эта ситуация. Я хотел двигаться дальше, но остался в
тупике. Хотя я и не собирался этого делать, мое расстройство пищевого поведения часто причиняло Грегу боль. Я отменил несколько свиданий за
ужином, потому что в тот день я перепил и больше не хотел идти в ресторан. Я отменил планы на выходные — пойти по магазинам, осмотреть
достопримечательности, отправиться в поход, отправиться в путешествие — потому что мне приходилось часами тренироваться, чтобы очиститься.
Временами Грег воспринимал это как оскорбление, как будто я предпочитаю выпить, чем быть с ним. Это, конечно, имело место, когда присутствовали
мои побуждения; но в остальном это была неправда, и мне было неприятно, что я заставил его так себя чувствовать. Но даже когда ему было больно, он не
злился и не высмеивал меня, как это сделал другой парень в колледже. На последнем курсе у меня были краткие отношения с парнем по имени Дэвид, и
я решил рассказать ему о своих проблемах с питанием. Обычно это заставляло меня чувствовать себя глупо, но мои терапевты поощряли меня
доверять людям, которым я доверял, чтобы заручиться их поддержкой в моих усилиях по выздоровлению, поэтому я прислушался к их рекомендациям.
Когда я рассказал об этом Дэвиду, он саркастически спросил: «Значит, ты предпочитаешь съесть шоколадный торт, чем быть со
мной?»
Несмотря на свою бесчувственность, Дэвид был прав. Да, когда бы у меня возникло желание выпить, я бы обязательно это сделал.
предпочла съесть торт, а не тусоваться с ним. Точно так же, когда мои побуждения присутствовали в этой маленькой квартире с Грегом, мне
хотелось покинуть его, чтобы я мог есть так, как хочу. Никакие отношения, никакая другая форма удовлетворения никогда не удовлетворяли мои
побуждения к перееданию, когда они возникали, и ничто иное - кроме временного облегчения, которое я получил от Топамакса, - казалось, не
могло вообще остановить эти побуждения.
СВАДЬБА
Несмотря
MachineнаTranslated
то, что я любила Грега, любила жить в нашем новом городе и любила учебу в аспирантуре, все это стало для меня невыносимым.
by Google
Я не могла справиться с курсовой работой, подработкой по уходу за мужчиной с церебральным параличом и своими отношениями, пока я
переедала четыре раза в неделю и проводила шесть-семь часов в спортзале в дни после переедания. Что-то пришлось отдать, поэтому я бросил
занятия в марте 2004 года, менее чем через три месяца после начала семестра, снова чувствуя себя неудачником из-за того, что позволил
своему расстройству пищевого поведения помешать моим планам на будущее.
Я чувствовал себя потерянным, когда дело касалось направления моей карьеры. Я прошел путь от желания быть публицистом группы до
возможно, я хотел стать учителем мировых религий, и между ними было бесчисленное множество других идей, ни одну из которых я не
чувствовал себя способным реализовать, будучи страдающим булимией. В моей голове была всепроникающая идея, что, как только я вылечусь
от булимии, я во всем разберусь. Тогда я смогу выбрать значимую карьеру и продолжить ее, жениться и завести детей.
Однажды терапевт предложил мне использовать расстройство пищевого поведения как предлог, чтобы оставаться в застое и не
преследовать цели. Теория заключалась в том, что я боялся потерпеть неудачу, поэтому я использовал переедание и очищение кишечника,
чтобы избежать попыток. Если бы я всегда мог винить в своих неудачах расстройство пищевого поведения, мне бы никогда не пришлось
терпеть удары эго из-за неудач. Я не верю, что это было правдой. Я обвинял расстройство пищевого поведения в своих неудачах не для того,
чтобы избежать ощущения личной неадекватности, а потому, что расстройство пищевого поведения заставляло меня чувствовать себя лично неадек
Примерно в то время, когда я бросил аспирантуру, Грег сделал мне предложение. Однажды после работы он сказал мне встретиться с ним на
ближайшей горе, на которую мы любили ходить пешком. Он принес пикник, чтобы мы могли поесть и полюбоваться закатом. Это было бы очень
приятно, но я только что закончил переедать. Я чувствовал себя раздутым и неуютным и не мог получить удовольствие от ужина, который
он приготовил. Я сказал Грегу, что перекусил и сожалею, что у меня плохое настроение. Он повторил то, что говорил мне все это время: что он
поддерживал меня, был рядом со мной и помогал мне, чем мог.
Затем, к моему удивлению, когда солнце начало садиться, он опустился на одно колено на вершине горы и
вытащил кольцо. Мы и раньше говорили о браке, но, поскольку мы знали друг друга всего восемь месяцев, это казалось немного
преждевременным. Грег на пять лет старше меня и в то время был готов к браку. Я был не уверен. Если бы я не перекусил в тот день, я
искренне верю, что сказал бы «да». Я любила его, и хотя мы знали друг друга не так уж долго и я был еще молод, это казалось правильным. Но в
тот день, чувствуя себя раздутым и никчемным, я сказал ему «нет» — или, точнее, «пока». На мой взгляд, «пока нет» означало, что мне
нужно подождать, пока я выздоровею, хотя я сомневался, что выздоровление наступит в ближайшее время.
В течение следующего месяца мы больше говорили о браке, и он заставил меня понять, что выздоровление не является обязательным
условием; тем не менее, он подождал, пока я не буду готов. К его удивлению, на этот раз я приняла решение быстро, сделав ему предложение
только через месяц. У нас сразу же состоялся гражданский брак, а через полгода — очень маленькая церковная свадьба, на которой
присутствовала только наша семья — я в нарядных брюках и белой блузке.
У нашего решения провести нетрадиционную свадьбу были практические причины; однако мое расстройство пищевого поведения также
повлияло на это, как и на большинство аспектов моей жизни со времен средней школы. Я не чувствовала себя способной справиться с
традиционным процессом — необходимостью надеть идеальное платье, быть в центре внимания, всей работой, необходимой для планирования
большой свадьбы.
Незадолго до нашей церковной церемонии в ноябре 2004 года мы переехали в новый дом. Когда мы разгрузили коробки, я решил, что
переоденусь. «Я не буду пьянствовать в этом доме», — подумал я. Это не было общежитие или квартира с доступом к торговым автоматам или
тренировочным центрам. Это был наш дом, и я вел себя как взрослый, оставив глупости позади в нашей новой совместной жизни. Но, как и все
другие серьезные изменения в моей жизни, это привело к перееданию и чрезмерным физическим нагрузкам.
Я этого не понимал — у меня было все, на что я мог надеяться. Я даже нашел работу, близкую к нашей новой
дома в качестве помощника учителя в классе специального образования начальной школы. Работа соответствует моим навыкам
и личность; Я нашел в этом
Machine Translated смысл; Мне нравились все мои коллеги; и каждый из детей, с которыми я работал, затронул мое сердце и мою
by Google
жизнь. Я нашла маленькое место в мире – со своим новым мужем, нашим новым домом и новой работой – и хотя это была не идеальная жизнь,
это была хорошая жизнь.
И все же я продолжал переедать. Почему я не мог остановиться?
РЕШАЮЩИЙ ВОПРОС
Когда я пришел к выводу, что серьезные изменения в жизни или достижение личного удовлетворения все еще не являются решением
для лечения моей булимии, я ненадолго подумывал о том, чтобы вернуться к терапии. «Может быть, мои терапевты были правы с
самого начала», — подумал я. Возможно, мне действительно нужно было разобраться в коренных психологических причинах моего
расстройства пищевого поведения; возможно, какая-то сложная внутренняя потребность была еще неудовлетворена. В конце концов, в
моей жизни в Аризоне было что-то такое, что заставляло меня желать большего. Я скучал по своей семье и друзьям, и хотя я разговаривал
с мамой по телефону каждый день и разговаривал с отцом и сестрой хотя бы раз в неделю, мне все равно хотелось их увидеть. У меня
не было большого количества социальных сетей вне работы, и время от времени меня охватывала тревога и депрессия. Так что, возможно,
я не был так доволен, как казалось на первый взгляд, и, может быть, были какие-то скрытые эмоциональные проблемы, заставляющие
меня переедать? Хотя моя интуиция и мой опыт приема топамакса подсказывали обратное, я начал скатываться обратно к тому, что я
называю «терапевтическим мышлением» — убеждению, что я болен и каким-то образом нуждаюсь в переедании, чтобы справиться с жизнью.
Большую часть времени мне казалось, что мне нужно перекусить. Но независимо от того, насколько правильным был переедание в
данный момент или вскоре после этого, вскоре я почувствовал, что еда не принесла мне никакого удовлетворения — как будто это был какой-
то грязный трюк, на который я был настолько глуп, чтобы снова поддаться — и я почувствовал себя толстым, отвратительным
и постыдным. Затем, как всегда, я почувствовал необходимость исправить нанесенный ущерб, поэтому я отчаянно тренировался, что
всегда немного помогало. Упражнения заставили меня почувствовать, что я показал тому, кто или что-то другое провернуло со мной эту
грязную шутку, что я не позволю себе стать толстым без борьбы. Однако я беспокоился, что со временем я больше не смогу этого делать;
что в конечном итоге я начну переедать, не делая ничего, чтобы это компенсировать.
В конце концов, мое тело уставало, и напряженные тренировки со временем становились для меня все труднее.
Я по своей сути знал, что переедание на самом деле не помогло мне справиться ни с чем в моей жизни; вместо этого это только
мои проблемы усугубились. Я знал, что любые временные преимущества, которые давало мне переедание – например, спокойный сон,
удовольствие, возбуждение или онемение – не стоили затраченных денег. Я знала, что переедание только ухудшает мои отношения и тратит
драгоценное время, и мне действительно хотелось остановиться; но я не мог. Тогда казалось логичным сделать вывод, что я переедал
по очень сложным психологическим причинам. В противном случае, подумал я, было бы легко остановиться.
Итак, примерно через шесть месяцев после того, как мы с Грегом переехали в наш новый дом, я снова начал искать сложный ответ на
вопрос, почему я переедал. Я спросил себя: в чем более глубокая причина всего этого? С чем мне помогает справиться переедание?
Мне не понадобится много времени, чтобы наконец найти истинные ответы на эти вопросы – ответы, которые быстро приведут
меня к долгосрочному выздоровлению. Тем не менее, ответы меня очень удивили, поскольку они совсем не были сложными. Ответы были
очень простыми, и они раз и навсегда разгадали тайну моей булимии.
9: Новая книга и новая надежда
Это был теплый майский день 2005 года, начало чрезвычайно жаркого лета в Аризоне. я выпил
накануне вечером он был в ужасном состоянии и ехал в спортзал, планируя сделать шесть часов кардио и немного силовых упражнений.
Я был измотан, и мне стало плохо при мысли о тренировке; поэтому вместо того, чтобы сразу пойти в спортзал, я остановился и
отложил дела в книжном магазине.
Я направился в раздел психологии/самопомощи — раздел, который я посещал много раз, прежде чем искать
решение моих проблем с питанием. За время моей булимии я прочитал около двадцати книг, которые, как я думал, могли бы
предложить помощь или лекарство. Я читал книги самопомощи о расстройствах пищевого поведения, книги о том, как обрести
счастье, развить самооценку, снять стресс, обрести духовность и преодолеть депрессию.
Хотя некоторые из них помогли мне решить другие проблемы, ни одна из книг не остановила мое переедание.
В тот день я также забрел в раздел о зависимости и выздоровлении, думая, что смогу найти
там что-то более полезное. Я чувствовал, что мое поведение действительно было зависимостью, мало чем отличающейся от
алкоголизма или наркомании. Я просмотрел названия и наткнулся на книгу Джека Тримпей «Рациональное выздоровление: новое лекарство
от наркотической зависимости» , которая утверждала, что является альтернативой «Анонимным алкоголикам». Я взял его из любопытства
потому что примерно шесть месяцев назад я познакомился с Анонимными Объедателями (ОА) – ответвлением Общества
Анонимных Алкоголиков (АА).
Я посетил несколько собраний ОД и прочитал кое-какую литературу ОД. Но ОА мне показался неправильным, главным образом
потому, что группа выступала за очень строгую диету, исключающую всю белую муку и сахар. Я знал, что ограничение групп продуктов
питания, таких как жиры и сладости, в первую очередь способствовало развитию моей проблемы, поэтому дальнейшее ограничение не
было для меня ответом. Конечно, я хотел перестать злоупотреблять сахаром, белой мукой и многим другим, но не хотел отказываться
от них совсем.
ОА, насколько я понял, утверждал, что исключение этих групп продуктов питания необходимо, потому что переедание — это болезнь,
из-за которой человек теряет контроль над употреблением белой муки и сахара. Позиция ОА, по-видимому, заключалась в том, что болезнь
невозможно полностью вылечить, ее можно контролировать только путем исключения проблемных продуктов питания. Мне уже не
нравился план питания, который, как я считал, был необходим для моего выздоровления, и особенно мне не нравилась идея плана
питания, исключающего продукты, которые мне действительно нравились. Я нашел членов ОА очень хорошими, но встречи меня
разочаровывали. Никто в группе, кроме ведущего, похоже, не добился больших успехов в воздержании от проблемной пищи или отказе
от переедания.
Открытый доступ также не привлекал меня из-за того, что я считал религиозным подтекстом. ОА не претендует на религиозность, но
я интерпретировал «Высшую Силу» как Бога — иудео-христианского Бога, о котором я узнал в детстве. На первом году обучения в
колледже я обратился к Богу за помощью с моей булимией, но это не помогло. Я наивно ожидал, что Бог избавит меня от желания переедать,
но в конце концов я пришел к выводу, что Бог не делает одолжений; и хотя люди могут черпать силу из духовности и молитвы, в
конечном итоге нам приходится помогать себе. К моменту окончания колледжа я изо всех сил пытался иметь какую-либо
веру и рассматривал религию в первую очередь как академическое занятие. Тогда ОА показалось мне неподходящим.
Из-за отсутствия у меня интереса к открытому доступу, я очень заинтересовался, когда нашел Rational Recovery (RR).
«Поскольку в книге заявлено, что она является альтернативой АА, возможно, она могла бы стать альтернативой и ОД», – подумал
я. Мое внимание привлекло одно предложение на задней обложке. В нем объяснили, что RR не согласен с представлением об алкоголизме
как о болезни и может дать надежду тем, кому традиционное лечение не помогло. Этого простого описания оказалось достаточно,
чтобы я захотел купить книгу. Даже если это окажется бесполезным, по крайней мере, это отвлечет меня в течение многих часов на
беговой дорожке, подъемнике по лестнице и велотренажере. Я купил книгу
и поехал
MachineвTranslated
спортзал. by Google
RR сделал гораздо больше, чем просто отвлек меня от тренировки. Фактически, это помогло мне больше, чем что-либо
еще, что я пробовал раньше на протяжении многих лет. В конце концов РР заставил меня взять на себя полную
ответственность за переедание, а затем научил меня, как с этим что-то делать — что-то конкретное и направленное на мою
реальную проблему. Тогда я еще не знал, что идеи этой книги приведут меня к полному выздоровлению от булимии.
10: Мои два мозга

Через пять минут после начала тренировки с Rational Recovery в руке я выучил центральную суть книги.
Принцип: каждый может вылечиться от алкоголизма или другой зависимости, когда захочет, без лечения.
Автор, клинический социальный работник Джек Тримпей, считает, что АА оказывает алкоголикам плохую услугу,
пропагандируя концепцию болезни: идею о том, что употребление алкоголя не находится под контролем алкоголика, а
является хроническим заболеванием. Автор отмечает, что общество в целом также принимает концепцию зависимости, которая
лишь поощряет и оправдывает зависимость, не поощряя индивидуальную ответственность.
Тримпей объясняет, как однажды он разделил точку зрения АА и общества на алкоголизм, и что это помогло ему избежать
ответственности за прекращение своего деструктивного поведения:
Я верил, что мое желание выпить было непреодолимым и что мое постоянное употребление алкоголя было симптомом чего-то неизвестного и вне моего контроля.
Я искренне верил, что для решения проблемы потребуется что-то помимо моего критического суждения и самоконтроля. ...
Я поддался весьма приятному убеждению, что я пью по скрытым причинам и мне понадобится какая-то посторонняя помощь, чтобы
остановиться.21
Когда я прочитал это, я сразу понял, что прежние убеждения Тримпи относительно его алкоголизма были очень похожи
на мои убеждения о моей булимии. Как и он, я считал, что мое переедание имеет скрытые причины и является симптомом
более глубоких проблем. Я решил еще раз прочитать слова Тримпей, используя технику, которую выучил из своего короткого
опыта работы в открытом доступе. Я заменил в тексте слово пить на слово есть. Члены АО выполняют эту замену слов, когда
читают материалы, изначально предназначенные для алкоголиков, такие как «12 шагов» и « Большая книга».
Читая таким образом, казалось, что этот отрывок взят прямо из моего собственного опыта терапии. Расстройство
пищевого поведения отличается от алкогольной или наркотической зависимости, но между ними много общего. Независимо от
того, страдает ли кто-то от переедания, наркотиков, алкоголя или любого другого порока, этот человек хочет бросить курить,
но продолжает пить/употреблять/переедать, несмотря на попытки остановиться. Более того, переедание, чувство
удовольствия, облегчение желания и притупляющий эффект большого количества сахара и жира, безусловно, могут быть столь
же подкрепляющими, как и воздействие алкоголя.
Я решил прочитать остальную часть книги, используя замену слов; однако я решил, что для меня это было
более полезно заменить слова «обжорство» на «выпивка » и «булимия» на «алкоголик» (члены АО традиционно
заменяют «алкоголик» на «компульсивное переедание»). Я буду использовать эту замену слова на протяжении всей главы и в
любой другой раз, когда буду ссылаться на RR, даже несмотря на то, что понимаю, что замена выпивки / алкоголика
компульсивным перееданием /булимией не создает идеальной аналогии.
Читая дальше, я начал думать о своем собственном лечении и о том, как я пришел к выводу, что я несовершенен,
неполноценен и не могу контролировать свое собственное переедание. Я думал о том, как мне казалось, что я ем из-за депрессии,
беспокойства и низкой самооценки. Я вспомнил свой первый опыт терапии, когда мне было 16 лет, когда я впервые
столкнулся с концепцией расстройства пищевого поведения. Я вспомнил, как терапевт говорил мне, что моя диета и пищевое
поведение были всего лишь симптомами более сложных проблем и частью болезни, называемой анорексией. Меня настолько
оттолкнула эта концепция моего расстройства пищевого поведения, что я поклялся никогда не возвращаться к терапии.
Тем не менее, когда я вернулся на терапию в колледже, я пришел к выводу, что у меня какая-то болезнь, и я ем, чтобы
справиться с более трудными жизненными проблемами. Несмотря на то, что мой опыт приема Топамакса заставил меня
переосмыслить то, чему я научился в терапии, я все еще придерживался концепции болезни во многих отношениях.
По словам Тримпей, концепция болезни не только способствует развитию зависимости, но и методы лечения, основанные
на этой концепции, неэффективны. Это связано с тем, что лечение [булимии] предполагает, что [переедание] является
результатом скрытых причин; следовательно, терапия пытается лечить эти причины, а не саму [булимию] и
неMachine
предлагает прямогоby
Translated способа
Googleостановить [переедание]. Лечение предполагает, что если вы устраните скрытую причину,
[булимическое] поведение необъяснимым образом исчезнет. Фактически, это было то, что я пытался сделать в терапии в течение
многих лет, но без хороших результатов.
Тримпей говорит, что терапевты убеждают людей, страдающих булимией, что [переедание] является симптомом другой проблемы.
Терапевты говорят, что вы не можете избавиться от [булимии], пока не достигнете других важных целей, поэтому вместо того,
чтобы работать непосредственно над своей зависимостью, вы работаете над достижением других целей в надежде, что ваше
[переедание] исчезнет. Но [переедание] не проходит, говорит Тримпей. Даже если вы решите такие проблемы, как «самооценка,
самосознание, отношения и детские конфликты, депривации и травмы, у вас все равно останется ваше первоначальное желание
[переедать]»22.
ИДЕИ ТЕРАПИИ МОЖЕТ БЫТЬ ВРЕДНЫМИ

Я был ошеломлен тем, что нашел в RR, потому что впервые прочитал что-то, что противоречило тому, чему я научился в ходе
собственного лечения. В течение многих лет я искал скрытую причину моего переедания и пытался решить каждую проблему,
о которой мог подумать; тем не менее, вся моя работа по самосовершенствованию мало что сделала для уменьшения моего желания
переедать. Это был первый раз, когда я прочитал что-то, что предполагало, что я могу остановить свое деструктивное поведение
без терапии или долгого пути самопознания. Впервые я прочитал что-то, в котором говорилось, что выздоровление не является
трудным и длительным процессом. Фактически, Тримпей говорит, что попытки решить личные проблемы до выздоровления лишь
напрасно тратят время и ресурсы.
Часть меня соглашалась с каждым словом, которое я читал, потому что оно объясняло, почему терапия мне не помогла. Но другая
часть меня сопротивлялась информации в RR. «Может быть, алкоголики и могли бы просто бросить курить», — подумал я, но с
расстройствами пищевого поведения дело обстоит сложнее. Разве от них не было почти невозможно самостоятельно выздороветь?
В тот теплый весенний день в спортзале я понял, что ответы не были ясны и никогда не были по-настоящему ясными. Я
почувствовал, что что-то не так с лечением расстройств пищевого поведения, когда мне было 16 лет; даже после того, как я
принял идею о том, что переедание является механизмом преодоления трудностей, удовлетворяющим внутренние эмоциональные
потребности, небольшая часть меня оставалась неуверенной. Сомнительная часть меня не знала, как выразить проблему, которую я
ощущал в терапии на протяжении многих лет; но РР наконец помог мне понять, почему терапия оказалась для меня неэффективной.
Терапия не решала реальную проблему.
Если бы не мой опыт применения Топамакса летом и осенью 2003 года, я, вероятно, не был бы так открыт идеям RR, как был. Я,
вероятно, сопротивлялся бы идее, что могу прекратить переедание, не решая своих личных проблем и не лечась. Однако, когда
Топамакс подействовал, он временно исправил что-то в моем мозгу, вызывающее у меня позывы к перееданию, хотя другие проблемы
остались. Хотя эффект от лекарства был недолгим, этот опыт заставил меня оставить терапию, хотя я все еще придерживался
многих идей терапии.
Чтение RR заставило меня задуматься, не мешают ли эти идеи моему выздоровлению, а не помогают ему?
вдоль. Я начал задаваться вопросом, почему терапия привела меня к проблеме вместо того, чтобы заняться ею напрямую.
«Может быть, я смогу поправиться, — подумал я, — только если перестану верить, что мне нужно пройти долгий путь
самосовершенствования, чтобы прекратить переедание». Возможно, мне станет лучше, только если я перестану пытаться
вылечиться окольными путями. Возможно, мне станет лучше, только если я перестану верить, что использую еду, чтобы справиться
с тревожащими эмоциями. Возможно, я смогу поправиться, только если перестану верить в то, что у меня болезнь и что мне нужно
выздороветь или стать счастливым, прежде чем я смогу избавиться от булимии. Я понял, что решение других моих проблем может
занять целую жизнь, но мне нужно было быстро решить мою настоящую проблему.
ЗАВИСИМОСТЬ В СВЕТЕ МОЗГА

Р.Р. предположил,
Machine что это можно
Translated сделать, сначала поняв мой собственный мозг. Тримпей говорит, что аддиктивное поведение можно понять,
by Google
если рассматривать его в свете этого замечательного органа. Он объясняет, что зависимость возникает из части мозга, которая старше с
точки зрения истории эволюции. Эта область, которую Тримпей называет «мозгом животного» или «мозгом зверя», отвечает за поддержание
наших основных биологических функций и обеспечение нашего выживания. Мозг животного/зверя — это примитивная область мозга, которая
генерирует наши потребности в еде, воде, сексе, кислороде и других вещах, которые, по его мнению, необходимы для выживания. Мозг
животных является автоматическим, бездумным и иррациональным. Он скрыт в центральной области мозга и окружен морщинистым внешним
слоем — корой головного мозга.23 Мозг животных часто называют подкоркой, потому что он расположен ниже коры; но я буду продолжать
называть его «животным мозгом», а позже — «низшим мозгом». Мозг человека и животных почти идентичен мозгу животных, а также гораздо более
древних видов.
Функция животного мозга человека действительно имеет фундаментальное значение для нашего выживания как личности и как вида;
но когда дело доходит до зависимости, мозг животного работает против нас. Когда кто-то страдает зависимостью, мозг животного ошибочно
полагает, что вещество, вызывающее привыкание, необходимо для выживания, и поэтому подталкивает зависимого человека к этому
веществу, как будто оно так же важно, как вода или кислород.24 В моем случае мой животный мозг полагал, что переедание было необходимостью,
так что аппетит к перееданию смешивался со всеми другими моими действительными аппетитами для выживания.
Мозг животного выражает себя через то, что Тримпей назвал «голосом зависимости» (AV). АВ — это «любая идея, чувство или поведение,
которые поддерживают [переедание]». 25 Он говорит, что [булимик] должен быть в состоянии распознать свой АВ и отделить себя от него, потому
что Голос Пристрастия на самом деле не является ее голосом. Это просто голос животного мозга. Мой животный мозг контролировал мою
жизнь, как если бы большое количество еды было кислородом; Я слепо следовал сообщениям, призывающим меня к перееданию, не подозревая об их
происхождении.
Тримпей призывает людей, страдающих булимией, наблюдать за своими мыслями и чувствами, используя навык мышления, который он называет
AVRT® (метод захватывающего распознавания голоса). Мысли и чувства, которые поощряют [переедание], — это AV, а те, которые
поддерживают отказ от курения, — это истинное «я». Когда [булимик] распознает и понимает свой АВ, а затем полностью отделяет себя от
него, выздоровление становится легким. Она должна избавиться от этого, говорит Тримпей, понимая, что «это» — всего лишь аппетит, берущий
свое начало в «биологической, животной стороне человеческой природы».26 «Это» на самом деле не вы.
«Оно» находится в мозгу животного, но настоящий «я» находится в другой части мозга. Реальность
вы, или истинное «я», находится в новой и более сложной части мозга — человеческом мозге, который является частью мозга,
развившейся совсем недавно в истории эволюции. Человеческий мозг делает вас самим собой, потому что он порождает ваше сознание,
самосознание, личность, разум, память и интеллект. Человеческий мозг также контролирует ваше произвольное поведение, поскольку в нем
находится произвольный двигательный центр, который контролирует любую часть тела, которую вы можете произвольно двигать, включая руки,
ноги, кисти, рот и глотательные мышцы.27
Чтобы прекратить [переедание], говорит Тримпей, вы должны знать, что ваш животный мозг не может заставить вас что-либо делать,
потому что он не контролирует ваши произвольные мышцы. Поскольку в человеческом мозге находится ваше истинное «я» и ваши
произвольные движения мышц, вы — ваше истинное «я» — имеете полный контроль. В случае булимии «оно» не может контролировать, откроет
ли булимик холодильник или поедет в ближайший ресторан быстрого питания, чтобы выпить. Единственное, что мозг животного может делать
сам по себе, — это отправлять сообщения, призывающие человека, страдающего булимией, переедать, но в конечном итоге истинное «я»,
находящееся в человеческом мозге, контролирует то, что этот человек делает, услышав зов животного мозга. . Тримпей говорит, что при наличии
правильной информации человеческий мозг «способен подавить любой аппетит, победить любую зависимость, в любое время по вашему
выбору».28
Тримпей говорит, что как только вы решите бросить курить и полностью возьмете на себя обязательство прекратить переедание, все, что у вас останется,
нужно распознать
Machine АВ, by
Translated осознать,
Google что на самом деле это не «вы», а «оно» — голос животного мозга — и просто перестать его
слушать и позволять ему управлять вашими действиями. Даже несмотря на то, что вы слышите и чувствуете, как АВ
призывает вас к перееданию, вы знаете, что мозг животного не может действовать самостоятельно, поэтому вы
всегда можете выбрать, переедать или нет.
Попытки спорить или рассуждать с АВ бесполезны, пишет он, потому что мозг животного нерационален и не слушает
разум. Стоит только признать его, проигнорировать, и он вскоре замолчит. Тримпей говорит, что как только вы научитесь
отделять себя от животного мозга и поймете, что все контролируете, ваши побуждения к перееданию начнут
ослабевать, и остановить зависимость навсегда станет легко.
11: Я все время контролировал ситуацию
Теория о двух мозгах — человеческом и животном — которую представил Тримпей, казалась
разумно для меня. Казалось, это объясняло, почему я чувствовал, что мои побуждения к перееданию на самом деле были не мной,
а самозванцем, берущим контроль над моим разумом и телом, пока я не сдался и не начал переедать. Казалось, это объясняет,
почему часть меня хотела переедать больше всего на свете, а часть действительно хотела бросить. Внутри меня боролись
два мозга.
Самая важная вещь, которую я узнал, читая «RR» в тот день в спортзале, заключалась в том, что у меня был полный контроль над
своими действиями. Мой человеческий мозг — место моего интеллекта, разума, языка и произвольных движений — был
единственной частью меня, способной на добровольный акт переедания. Эта новая и довольно простая информация дала
мне ощущение силы. Это дало мне новую надежду на то, что я смогу преодолеть свое желание переедать.
Это дало мне повод поверить, что у меня есть выбор, когда возникают побуждения.
В каком-то смысле информация в RR была чем-то, что я уже знал, но не мог выразить. Я уже знал, что мне не нужно
действовать в соответствии со своими побуждениями к перееданию еще до прочтения книги; но до этого момента я чувствовал
себя бессильным против них. В ходе терапии я узнал, что мне нужно развивать альтернативные навыки преодоления
трудностей или удовлетворять свои эмоциональные потребности другими способами, без еды. Однако когда возникало желание
переедать, всегда казалось, что ничего другого, кроме еды, не подойдет.
МОИ ПОЖЕЛАНИЯ НА САМОМ ДЕЛЕ БЫЛИ НЕ Я
Р.Р., казалось, объяснил, почему мои побуждения были такими непреодолимыми. Возможно, это произошло потому, что я думал,
что эти побуждения сигнализируют о реальной потребности, независимо от того, была ли эта потребность физической, эмоциональной
или даже вызванной болезнью. Возможно, я верил мыслям и следовал чувствам, которые побуждали меня переедать, потому
что я думал, что это мои мысли и мои чувства. То, что я в это верил, имело смысл, потому что побуждения, похоже, исходили
определенно от меня.
Когда у меня возникало желание выпить, я слышал соблазнительные мысли своим собственным голосом, говорящие что-
то вроде: « Не повредит еще раз выпить». ... Ты можешь потренироваться завтра, а затем начать все сначала. ... У вас был
трудный день и вам нужно расслабиться.

Ты...так хорошо поработал за последние три дня, так что ты это заслужил. Я слышал, как
приводил все аргументы в пользу того, что было бы нормально переедать еще раз, и иногда они казались очень логичными. По мере
того, как это желание становилось сильнее, мое чувство тревоги и тяги росло, и я чувствовал, что мне действительно нужно
переедать, чтобы снова чувствовать себя нормально. Мои чувства тоже были моими собственными, и, как и мои мысли, они
выражали то, что я чувствовал как истинную потребность.
РР заставил меня осознать, что, возможно, мысли и чувства, которые поощряли переедание, не соответствовали ни
одной из моих потребностей — реальных или символических — и что, возможно, эти мысли и чувства вообще исходили не от меня .
Возможно, это был автоматический и бездумный голос, исходивший из более животной части моего мозга и не имевший
никакой власти надо мной или моими действиями. Возможно, все, что мне нужно было сделать, это отделить свое истинное «я» от
этой нижней части моего мозга, чтобы побуждения исчезли сами по себе.
Продолжая заниматься и читать RR, я пришел к значительному осознанию. На протяжении всех лет терапии я пытался
избавиться от своих побуждений или предотвратить их возникновение. Но что, если это был неправильный подход? Что, если бы
мне не нужно было заставлять их исчезнуть, а просто нужно было изменить свою реакцию на них? Что, если бы я мог отделить
себя от своих побуждений и решить больше не следовать им?
Возможно, подумал я, несмотря на самое сильное желание, я мог бы не открывать холодильник, не
съездить
MachineвTranslated
магазин; и,by
возможно,
Google если бы я делал это снова и снова, побуждения просто ушли бы сами по себе.
Я решил попробовать то, что узнал от RR и свои собственные идеи в тот день. В конце концов, что это могло повредить? я
не добился большого успеха в сопротивлении моим побуждениям каким-либо другим способом. Я решил рассматривать
любую мысль или чувство, способствующее перееданию, как автоматическую функцию моего животного мозга, полагая, что
он не имеет силы влиять на мои действия. Я решил, что отделюсь от своих побуждений к перееданию и использую силу
своего человеческого мозга, чтобы не следовать им.
ЭТО БЫЛО О ЕДЕ
Когда мой день тренировок завершился и я почти дочитал RR, я поехал домой с новой перспективой. Это была не та
«новая перспектива», которую я обычно имел после успешного очищения с помощью тренировок — это чувство было
слишком знакомым и никогда не длилось долго. Эта точка зрения была иной, потому что за семь часов, которые я
провел в спортзале, я по-новому интерпретировал свое расстройство пищевого поведения. Благодаря информации от РР и
моему собственному самоанализу моя булимия внезапно перестала быть загадкой. У меня было такое чувство, словно
занавес поднялся, и я наконец смог увидеть свое поведение таким, каким оно было: ужасной привычкой.
В тот майский вечер я раз и навсегда перестал верить, что мои побуждения к перееданию были связаны с чем-то
большим, чем просто с едой. Я решил, что никакого глубокого эмоционального смысла здесь нет. Я начал верить, что переедал
потому, что выработал привычку – возможно, зависимость – делая это много раз. Я начал понимать, что переедал прежде
всего для того, чтобы утолить свою тягу, а также для удовольствия, но, конечно, не для удовлетворения какой-то
символической внутренней потребности. Часть моего мозга стала зависимой от переедания, и именно поэтому мне было так
трудно остановиться.
Как я теперь это понял, нижняя часть моего мозга – мой животный мозг – считала, что мне нужно переедать, чтобы
выжить, и поэтому генерировала побуждения к этому за пределами моего сознательного понимания. Я не мог контролировать
эти мысли и чувства, но мог распознать их такими, какие они есть. Хотя я знал, что переедание неправильно и вредно для
здоровья, мой животный мозг считал, что оно так же необходимо, как кислород, потому что я научил его этому, переедая много
раз. Хотя я не мог отговорить свой животный мозг от этих требований, мне не нужно было следовать его примеру. Я,
находясь в своем человеческом мозгу, мог контролировать свои действия.
Подходя тем вечером домой, я решил, что попытаюсь перестать эмоционально реагировать на свои побуждения и
перестать действовать в соответствии с ними. Я решил, что просто позволю своим мыслям и чувствам по поводу еды выйти на
поверхность, а затем понаблюдаю за ними, как будто они исходят не от меня. Тогда я бы не стал делать то, что мне
сказали. Это казалось простым планом, и часть меня думала, что он слишком прост и никогда не сработает. Но мало ли я знал,
что, выйдя в тот вечер из машины, моя булимия почти прошла навсегда.
12: Сопротивление желанию
Мне не потребовалось много времени, чтобы получить возможность попрактиковаться в моей новой стратегии. Я вошел в свой дом после
Мой день в тренажерном зале, положил тренировочную сумку на пол, положил Rational Recovery на кухонный стол и начал готовить ужин.
Грег позвонил и сказал, что опаздывает, поэтому я остался есть один. После того, как я закончил обычный обед и десерт, я начал
слышать несколько соблазнительных мыслей, побуждающих меня продолжать есть.
То, что произошло потом, было поистине удивительным. Я услышал все знакомые причины, по которым мне следует переедать, и
почувствовал тягу, но сказал себе, что эти мысли и чувства не были моими. Я сказал себе, что эти мысли и чувства исходят из
автоматической, бездумной части моего мозга, которая ошибочно чувствовала, что мне нужно переедать, чтобы выжить.
Я сказал себе, что полностью отделен от той части моего мозга, которая генерирует эту тягу, и напомнил себе, что у меня есть
полный контроль. Я представил, как стою за пределами своего мозга, смотрю внутрь, прислушиваюсь к этим мыслям, как если бы они были
далеки от моих собственных, и знаю, что мои пристрастия не имеют абсолютно никакой силы, чтобы заставить меня
действовать. Я напомнил себе, что я — мой высший мозг, мой человеческий мозг — был единственным, кто мог подойти к холодильнику
и начать переедать. И я решил не делать этого.
Было странно образовать разрыв между мной и моим желанием переедать, но это также придавало сил. Когда я отстраненно
переживал свои побуждения, сразу стало очевидно, что мне не нужно их подавлять. Мне не нужно было отговаривать себя от своих
мыслей и чувств; Мне не нужно было убеждать их или бороться с ними; Мне не нужно было тщетно пытаться отвлечься; Мне не нужно
было пытаться выяснить, что вызвало мое желание; и мне не нужно было определять, какую эмоциональную потребность символизирует
мое побуждение. Такое наблюдение за своим мозгом позволило мне увидеть, что мои побуждения к перееданию ничего не символизируют.
Они не были наполнены глубоким эмоциональным значением или скрытым смыслом. Это просто были автоматические функции
моего мозга, выражающие тягу к перееданию, аппетит, который я подпитывал слишком долго.
Той ночью я решил не удовлетворять это желание, и произошло удивительное: желание просто исчезло. Я оставался в стороне от
этих мыслей, и они просто утихли сами собой. Я не поддалась своим чувствам, и они утихли. Я не говорю, что это было совершенно
легко, но это определенно не была такая болезненная борьба, как борьба с запоем до этой ночи. Я испытывал желание переедать
максимум около часа, и это было большим улучшением. Более того, час не был тревожным. На самом деле было довольно интересно
наблюдать за мыслями и чувствами, которые так долго одолевали меня.
Отстраненное слушание делало желание переедать бесконечно менее сильным. Я не тревожился, не боялся,
или злиться, как в прошлом; вместо этого я просто слушал, не реагируя эмоционально. Я продолжал заниматься своими обычными
делами: смотрел телевизор, мыл посуду и проверял электронную почту. Затем я некоторое время просто сидел на диване, обращая
внимание на то, что происходит в моей голове. Я не чувствовал, что мне нужно делать или не делать что-то конкретное, пока присутствовало
побуждение. Единственное, что мне нужно было сделать, это не переедать.
Во время моего побуждения я действительно чувствовал контроль над своими действиями. Я не пытался убедить себя, что у
меня есть контроль, не веря в это по-настоящему, как я делал это в прошлом. На этот раз мой контроль был ощутимым. Возможно, это
произошло потому, что я знал – на основе простого обсуждения анатомии и функций моего мозга в RR – что у меня действительно
есть контроль. Я знал, что какие бы безумные причины ни генерировал мой животный мозг, мне не нужно было действовать в
соответствии с ними, потому что мой человеческий мозг дал мне возможность сказать «нет».
Я понял, что не существует никакой скрытой болезни, скрытой эмоциональной проблемы или триггера, который мог бы
заставить меня пойти к холодильнику, чтобы откусить первый кусочек. Не было никакой таинственной силы, которая могла бы взять
под контроль мое тело и начать пьянство. Это был мой выбор, и это был мой выбор с самого начала. у меня просто не было
Я знаю, как осуществить
Machine этот
Translated by выбор в отношении интенсивных сообщений, исходящих из моего мозга. Я понял, что я единственный виноват в
Google
том, что продолжаю свое поведение, и только я был ответственен за то, чтобы остановить его.
Я ПЕРЕПАЛ, ЧТОБЫ СПРАВИТЬСЯ СО СВОИМИ ПОЗЫВАМИ ПЕРЕПАТЬ
После того, как в тот вечер мое желание выпить утихло, я подумал о чем-то, что прочитал в RR. Тримпей сказала, что единственное, с чем
[булимик] справляется, когда она [переедает], — это не [переедание].29 Когда я прочитал это утверждение ранее в спортзале, я не был
уверен, что полностью понимаю, что оно означает. ; но теперь, испытав побуждение и успешно его преодолев, я понял именно то, о чем говорил
Тримпей. На протяжении многих лет переедания я переедал в первую очередь для того, чтобы справиться с негативными последствиями
отказа от переедания. Когда я пытался сопротивляться побуждению к перееданию, я испытывал беспокойство и дискомфорт, и успешное
переедание, хотя и временно, подавило это беспокойство и дискомфорт.
Раньше переедание немедленно подавляло мои побуждения к перееданию; это дало мне избавление от иррационального
но неослабевающая тяга; и это принесло мне немедленное расслабление, потому что мне больше не приходилось бороться со своими
побуждениями. Это было единственное, что удовлетворяло мое желание, так что, по сути, я переедал, чтобы справиться со своими
побуждениями к перееданию.
Я пытался справиться с позывами к перееданию, я думал снова и снова в ту ночь, задаваясь вопросом, как такая простая
истина могла так долго ускользать от меня. Это имело такой интуитивный смысл; но это также казалось слишком простым по сравнению
со всеми объяснениями переедания, которые я почерпнул во время терапии. Однако ни одно из этих объяснений никогда не помогало
мне просто сопротивляться желанию переедать, как я сделал в ту ночь после прочтения RR.
После более чем шести лет переедания у меня, казалось, наконец-то появился реальный ответ на вопрос, над которым я так долго
размышлял: с чем мне помогло справиться переедание? Я ясно видел, что если бы я выпил в ту ночь, то в первую очередь для того, чтобы
отключить мысли и чувства, побуждающие меня это сделать. Это не помогло бы мне справиться ни с какими другими моими проблемами или
эмоциями; это послужило бы лишь подавлению сообщений, исходящих из одной части моего мозга. Но той ночью я не отчаянно пытался
успокоить эту часть своего мозга, потому что оставался отстраненным от нее. Я не отреагировал эмоционально на свое желание переедать,
поэтому у меня не было какого-либо сильного беспокойства или дискомфорта, от которых я хотел бы избавиться; и я не чувствовал
необходимости избавиться от своих мыслей и чувств. Другими словами, мне не нужно было справляться со своим желанием переедать; на
самом деле мне вообще не нужно было справляться со своим желанием.
Это был не тот ответ, который я ожидал найти после всех этих лет терапии. Я ожидал, что ответ будет гораздо более сложным, возможно,
связанным с моим прошлым, моей депрессией, моей социальной тревогой, химическими веществами моего мозга или моей личностью. Но
каждый сложный ответ, который я придумывал за эти годы, не казался мне правдивым.
Этот простой ответ помог.
Я понял, что я здоров, мой мозг здоров, и я был здоров все это время. Больше не было загадкой, как мне остановить свою булимию. Теперь,
когда я знал, что мои побуждения были настоящей проблемой, и теперь, когда я знал, что эти побуждения на самом деле были не мной, я
понял, что все, что мне нужно было сделать, это полностью отделить себя от них и не действовать в соответствии с ними.
13: Конец моей булимии

В ночь после прочтения Rational Recovery и успешного противостояния запою я пошел спать с
обретенная уверенность и надежда. Однако на следующий день я проснулся с чувством тревоги. Я знал, что мне нужно сделать, чтобы
выздороветь, но все равно боялся, что снова начну переедать. Более того, часть меня чувствовала тревогу при мысли о том, чтобы
навсегда отказаться от переедания. Я так долго переедал, что задавался вопросом, смогу ли я жить без него. Я задавался вопросом,
какой будет моя жизнь, если я брошу курить, и часть меня почувствовала огромную печаль, когда подумала о том, чтобы полностью
отказаться от булимии, потому что, в конце концов, часть меня действительно наслаждалась каждым кусочком.
Я напомнил себе, что та часть меня, которая не хотела сдаваться, — это анималистическая часть моего мозга.
Разве я не был чем-то большим? Мой высший мозг – мой человеческий мозг – наверняка мог бы отказаться от удовольствия,
чувства бреда и оцепенения, которое приходит от переедания, от мирного сна, который часто настигал меня после запоя. У меня была
возможность, как выразился Тримпей, возобновить свою жизнь как человека, который просто не [переедает].
Я двинулся вперед, преодолевая свои сомнения, и в течение следующих нескольких дней оставался бдительным. Я осознал, как
проявляются мои побуждения к перееданию, и заметил множество мыслей, чувств и настроений, которые приводили меня к перееданию в
прошлом, но я не действовал в соответствии с ними. Было поучительно наблюдать за этими мыслями, как будто они исходили не от
меня, потому что они звучали совершенно нелепо. Наблюдение за своими мыслями, не связываясь с ними, дало мне ощущение
господства над моей проблемой, и, слушая свой мозг, я задавался вопросом, как я когда-либо относился к ней серьезно.
Впервые за многие годы я почувствовал себя отделенным от своей булимии и способным выбрать другой путь.
Теперь я хотел большего для себя — у меня были мечты, цели и амбиции, и я не хотел ничего, кроме как освободиться от переедания.
Я хотел сам определять ход своей жизни, а не слепо следовать своим побуждениям.
МОЙ ПОСЛЕДНИЙ ЗАПОЙ
Мне действительно было относительно легко перестать действовать согласно своим побуждениям, но поначалу это показалось мне
немного сложным. Мой мозг часто обманывал меня, пытаясь убедить меня поесть. Он пытался сказать мне, что на самом деле это
я хотел переедать, что я не могу бросить курить без интенсивной терапии, что мне действительно нужно переедать, чтобы
справиться с какой-то внутренней потребностью, и что у меня действительно есть болезнь. Иногда мысли говорили мне, что я не
отделен от той части себя, которая хотела переедать. Иногда мне казалось, что не имеет значения, какая часть моего мозга генерирует
мои позывы, потому что мне все равно хотелось перекусить. Однако я обнаружил, что если бы я оставался отстраненным от каких-либо
мыслей или чувств, которые поощряли переедание – независимо от того, насколько разумно или логично это звучало в то время –
никакая мысль или чувство не могли бы заставить меня действовать.
Я не был совершенен в использовании своих новых навыков мышления, и несколько раз в течение первой недели я начинал
относиться к моим мыслям и чувствам, стирая грань между мной и той частью меня, которая хотела переедать. Я вспомнил
удовольствие, которое приносили мне определенные продукты, и начал думать, что я — то же самое, что и мой животный мозг. Иногда
мне казалось, что я хочу того, чего хочет оно, и в конце мая — через две недели после прочтения «RR» — я действовал в
соответствии с одним из своих побуждений к перееданию. Меня просто унесло волной, и искушение взяло верх. Но этот запой отличался
от любого другого, потому что во время запоя и после него я ясно видел, что на самом деле не я хотел есть.
Я знал, что хочу уйти; и я точно знал, что пошло не так. Я мог проследить последовательность мыслей
и чувства
Machineвернулись
Translatedк by
одному моменту, в котором я перестал наблюдать за своими мыслями со стороны и, образно говоря, вернулся
Google
в свою голову, касаясь своих пристрастий. Вместо того, чтобы прислушиваться к своим мыслям как наблюдатель, как я делал это
раньше, я начал эмоционально реагировать на них. На какое-то время я почувствовал, что это действительно я хочу перекусить, и так и
сделал.
Я не рассматривал этот выпивку как неудачу или как доказательство того, что мне каким-то образом необходимо выпить.
Вместо этого я безошибочно увидел, что часть моего мозга временно взяла надо мной верх, и теперь я был еще более полон решимости
не допустить повторения этого. Поэтому в следующий раз, когда мой мозг вызвал тягу, я осознал ее; Я смог прислушиваться к своим
мыслям и чувствам, не реагируя на них, и они быстро рассеялись.
Весь июнь 2005 года я был свободен от переедания. Я был доволен и даже поражен своим успехом, потому что до чтения « RR» я
переедал как минимум три раза в неделю. Я был заинтригован тем, как простой навык мышления так внезапно изменил мое поведение.
Все остальное в моей жизни осталось прежним, и все остальные проблемы остались – точно так же, как и тогда, когда я принимал Топамакс,
– но я больше не считал другие свои проблемы связанными с перееданием.
Я переедал только один раз — в начале июля — и тогда мое переедание прекратилось навсегда. До сих пор я даже не считаю свой последний
запой настоящим запоем; на мой взгляд, это было скорее испытанием. Когда в тот июльский день у меня появилось знакомое желание
выпить, у меня возникла интересная идея.
Я выберу переедание, подумал я. Я знаю, что не пытаюсь удовлетворить какие-либо эмоциональные потребности. Я знаю, что я не вышел
из-под контроля. Я собираюсь слушать эти автоматические мысли из нижней части моего мозга. Я знаю, что это не я хочу переедать, но
тем не менее я собираюсь это сделать.
Я как будто сказал: « ОК, мозг животного, поехали».
Я подошел к холодильнику и начал есть, но произошло что-то другое. Еда не была интересной.
Еда была не так уж хороша. Я не ел быстро, как раньше, и этот процесс был не очень приятным. Я перестал есть задолго до того,
как остановился бы на любом предыдущем запое, потому что это просто было не то же самое. У меня нет четкого объяснения, почему это
произошло, но я считаю, что это произошло потому, что «я» — мой человеческий мозг — оставался присутствующим и отдельным от моего
животного мозга во время запоя. Это позволило мне испытать запой волевым усилием; на протяжении всего запоя я знал, что это был мой
выбор, и никогда не терял контроля.
Это отличалось от всех моих предыдущих запоев, потому что во время них «я» исчезало в тот момент, когда я поддавался своему
желанию. Под контролем животного мозга я не думал о том, что делаю, а ел быстро и бездумно, испытывая временное удовольствие, которое
сопутствует поеданию большого количества еды и безразличию ко всему остальному. Мой последний запой был другим, потому что я ел
не бездумно.
Я знал, что каждый кусок, который я съел, был моим собственным, и обнаружил, что просто не хочу этого. Этот последний запой доказал
мне то, что я ощущал в течение многих лет: я не хотел переедать, но чувствовал, что к этому меня побуждает какая-то сила,
находящаяся вне моего контроля. На этот раз, когда выбор снова оказался в моих руках, я обнаружил, что переедать практически
невозможно.
В течение следующего месяца у меня были частые позывы к перееданию, но я распознавал их, не реагировал на них эмоционально
и не действовал в соответствии с ними. Я заметил, что если я отделяю себя от своих мыслей и чувств по поводу переедания до того,
как они перерастут в тягу и сильные побуждения, то отказ от переедания будет совершенно легким. Я заметил, что мои мысли и чувства
превращались в сильные побуждения только тогда, когда я относился к ним и начинал им верить. Затем потребовалось немного больше
усилий, чтобы отступить и отстраниться. Тем не менее к августу 2005 года мое желание переедать заметно уменьшилось, а к
сентябрю того же года оно практически исчезло.
У меня больше не было тяги или побуждения к перееданию, были только случайные мысли и чувства, которые не требовали никакого вмешательства.
усилие сопротивления. Они появлялись время от времени в течение еще пяти месяцев или около того, но больше не исчезают.
беспокоило
Machine меня или причиняло
Translated мне какое-либо беспокойство. Когда 2005 год подходил к концу, я почувствовал, что моя булимия
by Google
становится далеким воспоминанием.
БОЛЬШЕ НЕТ РЕЗОЛЮЦИЙ
31 декабря того же года я был в гостях у семьи Грега на каникулах. Было около десяти часов вечера, и я сидел один
на диване в доме одного из родственников Грега. Я смотрела телевизор и присматривала за маленькими кузенами
Грега, которые спали наверху. Лежа на диване, я услышал в голове знакомый голос. Ты совсем один, и тебе так хорошо
удалось не переедать так долго. В этом доме так много вкусной вредной еды, что никто даже не заметит, что ее больше нет.
Еще раз перекусить не повредит. «Ты этого заслуживаешь», — сказал голос. Канун Нового года — идеальное время для
выпивки, потому что завтра вы можете принять новое решение. Плюс, ты чувствуешь себя одиноким и напуганным в этом
темном доме, ты испытываешь стресс, пытаясь вписаться в семью Грега, и ты злишься, что тебе пришлось
присматривать за детьми сегодня вечером, пока все остальные ушли. Еда заставит вас забыть обо всем этом и поможет
вам уснуть.
На самом деле я решил присматривать за детьми и был доволен этим решением. Я хотела, чтобы мой муж хорошо провел время
со своей семьей, с которой он очень близок, но почти не видится, живя на противоположном конце страны. Я не любитель
ходить по барам, и мне больше нравилось оставаться дома одному, чем в людном, шумном месте, даже если это означало небольшое
беспокойство в незнакомом доме. Возможно, за последние несколько дней, общаясь с семьей Грега, я испытывал небольшой
стресс, но это было довольно типично для меня и в целом терпимо. Однако, генерируя мысли о переедании, мой мозг
умел превращать любую ситуацию в историю «бедный я». Мой мозг уловил все, что заставило бы меня пожалеть себя и
соблазнить переедать, даже если это было явно ложью.
Хотя подобные мысли уже много раз приводили к тяге, побуждениям и запоям, я знал это.
время было бы другим. Я знал, что больше не буду переедать, какие бы безумные причины ни генерировал мой мозг;
поэтому я остался на диване, прислушиваясь к мыслям, проносящимся в моем мозгу. Не нужно было с ними спорить, не
нужно было их останавливать, не нужно было хватать мой дневник и писать о своих чувствах, не нужно было спешить искать
другие способы справиться с ними.
Я просто лежал, расслабленный, слушая свой мозг. Всего семь с небольшим месяцев назад мои мысли взяли
верх, посылая каскад реакций по всему моему телу, пока каждая часть моего существа не почувствовала необходимость
переедать. Самые сильные побуждения были подобны волнам, которые начинались с небольшого наплыва мыслей и
перерастали в желание, затем в потребность, а затем в отчаяние. Волны проносились по моему телу: мое сердце колотилось,
желудок казался пустым, рот жаждал еды, а руки и ноги были почти парализованы, и я не мог ничего делать, кроме как
направиться к холодильнику.
Но, лежа на диване в доме семьи Грега, мое тело не пострадало. Меня поразило, что простой
навык мышления может помешать мыслям взять верх, не дать им превратиться в непреодолимые побуждения.
Знание того, что мои мысли были автоматическими, позволило мне предотвратить каскад реакций в моем теле, остановило
нарастание волны. Мои мысли оставались просто мыслями, и они не влияли на то, что я решил сделать.
Раньше я, возможно, свернулся калачиком на диване, стиснув зубы, пытаясь отогнать свои опасные мысли. Но на
этот раз я знал, что мне не нужно этого делать. Мои мысли были совсем не опасны. Я мог бы легко с любопытством
слушать, но не реагировать на них и не действовать в соответствии с ними. Я знал, что мои мысли не под моим контролем,
но мои действия были под моим контролем. В ту ночь контролировать свои действия было просто, потому что я не
отождествлял себя со своими мыслями и не давал им никакой власти влиять на мои решения. Я знал, что на самом деле это
не я хотел есть, а меньшая часть меня капризничала.
Все, чтоTranslated
Machine мне нужно byбыло сделать в ту новогоднюю ночь, — это лежать на диване и позволять мыслям о переедании
Google
проноситься в моей голове, как магнитофон. Все, что мне нужно было сделать, это слушать отстраненно, пока они не
выдохлись, что заняло всего несколько минут. После того, как мои мысли угасли, я посмотрел по телевизору
репортаж о Новом году и подумал о том, как я принял решение прекратить переедать каждую новогоднюю ночь в течение
предыдущих пяти лет. Но в ту ночь, когда часы пробили двенадцать, в каких-либо решениях не было необходимости.
Я уже знал, что никогда больше не буду пить.
ЧАСТЬ II: Новое определение моей булимии и выздоровление

Объяснено
Глава 14: Расследование правдивой истории моей булимии

и выздоровления
Казалось, простая перемена в мышлении полностью изменила мою жизнь. Тем не менее, иногда я беспокоился, что это слишком
хорошо, чтобы быть правдой, что это не продлится долго, как и мой опыт с Топамаксом. Я задавался вопросом, было ли мое
спонтанное выздоровление вообще реальным. Возможно, мое расстройство пищевого поведения просто дремало, ожидая
возможности снова наброситься. Но по мере того, как дни и месяцы 2006 года проходили без какого-либо желания переедать, я
начал думать, что мое спонтанное выздоровление действительно было реальным. Я не понимал, как мои побуждения могут
вернуться, и даже если бы они это сделали, я был уверен, что распознаю их и не буду чувствовать себя обязанным
действовать в соответствии с ними. Честно говоря, я не чувствовал, что у меня есть риск рецидива. Я чувствовал, что моя
булимия была всего лишь воспоминанием, и задавался вопросом, как она когда-либо поглощала мою жизнь. Если бы я знал, что
такое резкое и полное выздоровление возможно с того момента, как начал терапию, я бы сэкономил много драгоценного времени.
Я начал задаваться вопросом, как мне удалось так просто восстановиться. Как я мог остановить свою булимию?
так резко, не исправив все мои эмоциональные проблемы и недостатки? Как я мог внезапно перестать действовать в
соответствии с моими побуждениями к перееданию? Как мои побуждения к перееданию исчезли так быстро после того, как я
перестал на них действовать? Не казалось, что я сделал что-то особенное, но я не мог не чувствовать, что в этом должно быть
что-то большее.
Я не был удовлетворен тем, что просто выздоровел и продолжил жить своей жизнью. Мне нужно было точно знать, как
Советы Тримпей из книги «Рациональное восстановление» помогли мне так быстро бросить курить. Я подумал, что если
я пойму, как мне удалось выздороветь, возможно, однажды я смогу поделиться своей историей и помочь другим людям
выздороветь от булимии. Поэтому я решил найти ответы.
Я решил, что мне нужно начать с определения того, чем было мое расстройство пищевого поведения, с самого начала.
Если бы речь действительно шла о моей личности, моем воспитании, моих эмоциональных проблемах или даже генетике
– как говорили мои терапевты – тогда маловероятно, что я мог бы так легко бросить курить.
Начиная с апреля 2006 года, я начал переосмысливать свое расстройство пищевого поведения с новой точки зрения, как
выздоровевшую булимию. Я смог оглянуться назад на весь этот опыт и, наконец, увидеть (благодаря собственным озарениям и
небольшому исследованию), что именно произошло — почему у меня развилось расстройство пищевого поведения и почему я
сохранял его так долго.
Ответы, которые я нашел, сильно отличались от тех, которые я искал в терапии. На этот раз мой
На «почему» ответили с точки зрения моего мозга, а не моих предполагаемых основных психологических проблем.
Обсуждение Р.Р. мозга и того, как он работает при зависимости, пробудило во мне интерес к определению того, как работает мой
мозг при моем расстройстве пищевого поведения. Когда я немного узнал об этом, я обнаружил, что я просто стал жертвой своего
здорового мозга — мозга, который только выполнял свою работу — на протяжении всех лет, когда я страдал булимией. В этой
части книги я опишу, как я по-новому определил свою булимию с точки зрения функции моего мозга, определив настоящие
причины, по которым я начал переедать, и почему я так долго сохранял свое переедание. Затем я объясню, как я использовал
свой мозг, чтобы остановиться так быстро, легко и навсегда.
На протяжении второй части важно подчеркивать, что я не являюсь экспертом в области мозга. Я просто выздоровевший
булимик со степенью бакалавра гуманитарных наук. Тем не менее, я узнал достаточно, чтобы полностью освободиться от булимии.
Мое обсуждение мозга и того, как он функционирует при булимии, должно быть полезным, а не перегруженным научной или
технической информацией. То, как булимия развивается в мозге, на самом деле очень просто, и совершенно удивительно, как тот
же самый мозг может ее уничтожить. Я надеюсь, что, поделившись
так что я в основном нахожусь или делаю это ,
Я могу помочь многим людям преодолеть запой, связанный с запоем, и с легкостью, как я это сделал.
15: Действительно ли я выздоровел?
Поскольку я так быстро и легко выздоровел, вполне естественно, что некоторые люди зададутся вопросом о законности моего решения.
моего выздоровления, поэтому здесь я затрону вопрос, действительно ли я выздоровел. Мне пришлось разобраться с этим вопросом в течение
нескольких недель и месяцев после того, как я перестал переедать, потому что, как я уже упоминал, я думал, что полное выздоровление
потребует серьезной личной трансформации или решения определенных проблем.
Однако после того, как я перестал переедать, я чувствовал в основном то же самое — за исключением переедания, очищения кишечника и всех
проблем, которые с этим сопровождались. Так был ли я все еще страдающим булимией на каком-то уровне? Правда, я больше не пил и не чистился, и
позывы к этому у меня полностью исчезли, но было ли этого достаточно, чтобы заявить о полном выздоровлении?
Что такое ВОССТАНОВЛЕНИЕ?

Я обнаружил, что ответ на этот вопрос часто зависит от того, с кем вы разговариваете, и за годы беспорядочного питания и выздоровления
я столкнулся с бесконечными определениями. Вот несколько из них:
Выздоровление означает устранение коренных причин расстройства пищевого поведения.
Выздоровление означает преодоление жизненных трудностей здоровыми способами.
Выздоровление означает поддержание здорового веса и регулярное питание и перекусы.
Выздоровление означает наличие навыков справляться с чувствами, эмоциями и проблемами.
Выздоровление означает любовь к себе.
Выздоровление означает быть настойчивым в отношениях.
Выздоровление означает обретение духовности.
Выздоровление означает формирование личности и наличие цели в жизни.
Выздоровление означает жить счастливо.
Выздоровление означает что-то свое для каждого человека.
В ходе терапии я узнал, что выздоровление можно определить как одно, все или некоторую комбинацию приведенных выше утверждений.
Приведенные ниже цитаты типичны для некоторых вещей, в которые я верил за годы терапии:
Выздоровление означает, что вместо того, чтобы использовать поведение, связанное с расстройством пищевого поведения, чтобы справиться с [негативными]
чувствами, вы сможете использовать конструктивные методы, чтобы преодолеть их. Когда вы вновь обретете контроль над своей жизнью и сможете жить счастливо без
расстройства пищевого поведения, вы
выздоровеете.30 Вы поймете основные эмоциональные причины вашего расстройства пищевого поведения и научитесь заботиться о себе способами, отличными от
переедания, недоедания и т. д. или зацикленность на еде и весе. Вы откроете для себя новые любящие отношения со своим телом, уважая его независимо от его размера,
формы или возраста. Вы узнаете, как устанавливать границы, говорить «нет» и заботиться о себе так, чтобы это питало вашу душу.
Вы углубите свою связь со своим духовным «я» и прислушаетесь к своему внутреннему голосу, который может помочь вам жить в своей собственной истине и
создавать свои собственные
мечты.31 Конечная цель — повысить вашу самооценку, изменить свою систему убеждений, чтобы вы не перестаньте придавать такое большое значение
внешнему виду и найдите более здоровые способы борьбы со стрессом.32
Восстановление после расстройства пищевого поведения предполагает принятие целостности вашего существа. Речь идет о принятии всего того, кем вы являетесь,
всех своих эмоций, мыслей и желаний, даже тех, которые вам могут не нравиться или которые приносят дискомфорт. Это предполагает признание того, что определенные
качества, которые вы считаете недостатками, на самом деле являются активами, осознание того, что ваша чувствительная натура является частью вашей красоты, и
понимание того, что ваша уникальность не обязательно должна вести к изоляции, отвержению и одиночеству.33
Приведенные
Machine выше by
Translated определения
Google делают восстановление довольно сложной задачей. Когда выздоровление включало в себя такие
цели, как соединение со своим духовным «я», умение хорошо справляться с проблемами и чувствами, счастливую жизнь, принятие
целостности моего существа или улучшение моей самооценки и образа тела, выздоровление становилось трудным, сложным и
долгосрочным процессом. процесс.
Моя длительная терапия не была исключением; на самом деле, терапия расстройств пищевого поведения обычно длится от двух до
пять лет или даже больше.34 Я считаю, что это происходит из-за слишком широких определений выздоровления, таких как
приведенные выше примеры, которые популярны сегодня в традиционной терапии. Но, как я убедился на собственном опыте,
выздоровление не должно быть таким уж пугающим. Если определить это с практической точки зрения и с точки зрения здравого
смысла, восстановление может быть простым, быстрым и полностью самостоятельным. Чтобы прийти к новому определению
выздоровления, я задал себе три важных вопроса.
ВОПРОС 1: ОТ ЧЕГО Я ПЫТАЛСЯ ВОССТАНОВИТЬСЯ?
Я пытался вылечиться от булимии, которая с годами оказалась сложной психологической проблемой. Однако определение булимии
довольно простое:
Нервная булимия — это серьезное, потенциально опасное для жизни расстройство пищевого поведения, характеризующееся циклом переедания и компенсаторного
поведения, такого как самоиндуцированная рвота, предназначенная для устранения или компенсации последствий переедания.35
Булимия определяется перееданием – употреблением чрезмерного количества пищи за определенный период времени и
ощущением отсутствия контроля во время чрезмерного переедания. Без переедания булимия не может существовать у человека.
Очищающий аспект булимии состоит в компенсаторном поведении, призванном компенсировать переедание; без переедания очищение
становится ненужным. Я расскажу об очистке конкретно в главе 36; на данный момент достаточно знать, что без переедания очищение
кишечника не характерно для булимии.
Определение BED в основном такое же, как и у булимии, за исключением очищения:
Компульсивное переедание (BED) представляет собой тип расстройства пищевого поведения, не уточненный иначе, и характеризуется повторяющимся перееданием без
регулярного применения компенсаторных мер по борьбе с компульсивным перееданием.36
Нигде в приведенных определениях булимии и ЭРБ нет упоминания о неспособности пациента

справляться с эмоциями, справляться с жизнью, мыслить позитивно, любить себя или строить здоровые отношения.
Нигде в приведенных определениях нет упоминания о неспособности достичь счастья, жить полной жизнью или даже поддерживать
здоровый вес и здоровое питание. Из этого просто не следует, что восстановление включает в себя столь широкие цели. Значение
выздоровления должно соответствовать определению расстройства.
Конечно, решение таких других проблем — достойная цель, и мне было бы неплохо заняться этим.
их вне контекста выздоровления от булимии. Но мое выздоровление научило меня тому, что ускользало от меня в течение многих
лет: если я хотел вылечиться от булимии, мне абсолютно необходимо было прекратить переедание.
Это подводит меня к следующему вопросу, который я задал себе.
ВОПРОС 2: ЧТО ТАКОЕ ВЫздоровление от булимии или постели?
Поскольку булимия и ЭРБ не существуют без переедания, следующее определение выздоровления является единственным, которое
имеет смысл:
Выздоровление от булимии – это прекращение любого переедания.

Я определил
Machine выздоровление
Translated от булимии как прекращение любого переедания, хотя для официального диагноза булимии женщина должна
by Google
переедать/очищаться два раза в неделю в течение трех месяцев.37 Технически, если женщина сократила свое поведение так, чтобы если она
съела/прочистила меньше этого, ей нельзя было бы официально поставить диагноз булимии. Однако для женщины было бы бессмысленно
заявлять о полном выздоровлении, если бы она сократила количество переедания ровно настолько, чтобы выпасть из клинического
диагноза; и более того, критерий «два раза в неделю», скорее всего, будет исключен из следующей версии DSM.38 Определяющей
характеристикой булимии является переедание и сопровождающее его компенсаторное поведение, независимо от того, как часто оно происходит.
Вот почему я считаю, что выздоровление – это прекращение любого переедания, а не просто уменьшение количества переедания.
Мне бы только хотелось выучить это простое определение выздоровления, как только я начал терапию, потому что это позволило бы
мне напрямую решить мою проблему. Это правда, что прекращение переедания было целью моей терапии, но это не было движущей силой лечения.
Напротив, мое переедание должно было прекратиться только тогда, когда я достигну других целей терапии. Конечно, ожидалось прекращение
переедания... в конце концов; но это должно было быть второстепенной мыслью, приятным побочным эффектом процесса восстановления.
Однако прекращение моего переедания не было второстепенной мыслью — это было единственное, что принесло мне истинное выздоровление.
Это не было побочным эффектом других целей терапии — это была единственная цель, которую мне нужно было достичь все это время.
Теперь я перехожу к последнему и самому важному вопросу, который я задал себе, чтобы определить свое выздоровление.
ВОПРОС 3: ЧТО МНЕ НУЖНО СДЕЛАТЬ, ЧТОБЫ

ДОБИТЬСЯ ВОССТАНОВЛЕНИЯ?
В свете моего нового определения выздоровления ответ на этот вопрос был следующим:
Перестаньте переедать.
Сделанный. Я выздоровел.
Я искренне верю, что мог бы выздороветь в любой момент, пока страдал булимией, если бы у меня было право
информация. Я не знал, что в моих силах прекратить переедание в любой момент, когда я захочу. Прекращение переедания было единственным
четким и практическим решением моей проблемы с булимией. Теперь, когда я выздоровел, у меня все еще есть много других проблем, как и у
всех остальных в мире, но я не переедаю. Это единственное верное доказательство выздоровления от булимии.
Прекращение переедания означало не просто лечение «симптома» более глубокой проблемы или заболевания. выпивка
еда была проблемой. Некоторые могут сказать, что если я перестану переедать, не решив основные проблемы, у меня неизбежно произойдет
рецидив или я обращусь к другим нездоровым средствам борьбы с этим, например, к наркотикам, алкоголю или другим видам поведения, причиняющим
себе вред. Некоторые могут сказать, что прекращение поведения — это лишь один из аспектов выздоровления от расстройства пищевого
поведения, и, просто делая это и называя себя выздоровевшим, я недооцениваю себя. Я надеюсь положить конец этой критике в оставшейся
части книги.
Раньше я тоже верил этой распространенной критике. Пока я проходил терапию, я думал: прекращение переедания будет только началом моего
выздоровления. Мне нужно преодолеть проблемы с самооценкой, чтобы полностью выздороветь. Мне нужно иметь здоровый вес и правильно питаться,
чтобы добиться полного выздоровления. Мне нужно справиться с болью из прошлого и научиться справляться с проблемами повседневной жизни,
чтобы добиться полного выздоровления. Полное выздоровление будет невозможно, пока я не буду счастлив.
Из-за того, что я узнал во время терапии, я часто путал то, что такое выздоровление от булимии, с тем, что
просто жизнь. В этом одна из главных ловушек моей терапии: она просто требовала слишком многого. Это было слишком
сложно и ненужно,
Machine особенно
Translated учитывая мой тогдашний возраст. Восстановление должно было быть максимально простым.
by Google
Итак, я научился заменять в своих мыслях слово «выздоровление» словом « жизнь» : прекращение переедания будет только началом
моей жизни. Мне нужно преодолеть проблемы с самооценкой, чтобы жить полноценной жизнью.
Мне нужно иметь здоровый вес и соблюдать хорошую диету, чтобы жить полноценной жизнью. Мне нужно справиться с болью из своего
прошлого и научиться справляться с повседневными проблемами, чтобы добиться полноценной жизни. Полноценная жизнь не
будет возможна, пока я не буду счастлив.
Разве не было бы разумнее, если бы мои терапевты помогли мне быстро и легко положить конец перееданию, чтобы я мог продолжить свою
жизнь? В конце концов, именно поэтому я решил попробовать терапию.
За годы терапии я обижался на любого друга или члена семьи, который предлагал мне просто бросить переедание. Когда я освоил
концепции терапии, я стал считать непросвещенными любого, кто думал, что я могу прекратить переедать в любой момент, когда я захочу. Я
думал, что они не понимают расстройств пищевого поведения. Теперь я здесь говорю, что они были правы. Думаю, теперь я официально
непросвещенный, потому что верю, что, если я смогу это сделать, любой страдающий булимией сможет прекратить переедание в любое
время, когда пожелает.
ЕЩЕ ОДИН ДИАГНОСТИЧЕСКИЙ КРИТЕРИЙ
Помимо переедания и компенсаторного поведения (очищения), DSM-IV-TR включает еще один критерий диагностики булимии: вес и
форма тела чрезвычайно важны для самооценки.
Это означает, что булимик придает чрезмерное значение образу своего тела. Однако, как я подробнее расскажу в главе 32, этот критерий
характерен не только для булимии. Никто не может страдать булимией или переедать без переедания, независимо от того, как этот человек
относится к своему телу. Вот почему в мое определение выздоровления я не включаю «улучшение самооценки» или «научитесь уделять
меньше внимания массе тела». Это, очевидно, достойные цели, но они не обязательны для выздоровления.
ЧТО, ЕСЛИ DSM НЕПРАВИЛЬНО ОПРЕДЕЛЯЕТ РАССТРОЙСТВА ПИТАНИЯ?
Это вопрос, с которым мне пришлось разобраться после выздоровления, потому что, если я ставлю под сомнение все, чему научился в терапии,
мне также следует подвергнуть сомнению диагностические критерии расстройств пищевого поведения. Это правда, что булимия и ЭРД не
могут существовать без переедания, но должно ли переедание быть определяющей характеристикой этих расстройств?
Традиционная терапия учит, что булимия и BED на самом деле не связаны с едой и весом, но один взгляд на критерии диагностики DSM
говорит о другом. Мои терапевты, казалось, относились ко мне так, как будто DSM был неправильным или, по крайней мере, совершенно
недостаточным.
Если расстройства пищевого поведения на самом деле не связаны с едой и весом, то нам не следует определять их как таковые, а
следует дать им новое определение, основываясь на том, о чем, по мнению терапевтов, они на самом деле говорят — возможно, это
неспособность справляться с негативными чувствами, отсутствие счастья, низкий уровень самооценка, обилие семейных конфликтов
или ущербная личность. С более научной точки зрения расстройства пищевого поведения, возможно, можно было бы определить на основе
биологических или генетических факторов риска или нейрохимических процессов, участвующих в состояниях, которые могут возникать
наряду с булимией, таких как депрессия, тревога и обсессивно-компульсивное расстройство.39 В других случаях Другими
словами, если эксперты собираются лечить расстройства пищевого поведения так, как будто питание не является проблемой, то им
следует также определять расстройства пищевого поведения так, как будто питание не является проблемой.
Лично я считаю, что расстройства определены правильно. Если рассматривать все предполагаемые основные
психологические причины
Machine Translated и факторы риска всех вылечили, тогда, возможно, я бы передумала; но до тех пор, пока не будут
by Google
получены убедительные доказательства того, что расстройства пищевого поведения на самом деле не имеют ничего общего с
едой, я буду продолжать верить, что они полностью связаны с едой. Я буду продолжать верить, что если я не буду переедать, то у
меня нет булимии.
16: Почему я переедал?
Как только я перестал переедать, мне стало ясно, почему я переедал столько лет.
ответ был далек от того, что я узнал на терапии. Я не стремился удовлетворить глубокие внутренние эмоциональные потребности. Я не
пил, потому что у меня была болезнь, против которой я был бессилен. Я отбросил гипотетические и запутанные причины, по
которым я переедал, и понял, что существует только одна конкретная и четко определяемая причина.
причина:
Я переедал, потому что у меня были позывы к перееданию.
Хотя эта причина кажется очевидной и слишком упрощенной, она объясняет каждый запой, начиная с того момента, когда я съел
восемь тарелок хлопьев тем мартовским утром в старшей школе, до тех пор, когда я ездил в бесчисленные рестораны быстрого
питания и заправочные станции в колледже, до моего выпускного экзамена. настоящий запой вскоре после прочтения Rational Recovery.
Мои позывы к перееданию не были симптомами чего-либо — они были проблемой. В моем плохом телесном облике, низкой самооценке,
высокой тревожности, депрессивных тенденциях, семейных стрессорах или каких-либо других проблемах не было ничего, что
заставило бы меня переедать. Желание переедать было единственной прямой причиной каждого переедания — независимо от
того, когда, где, как и почему это желание возникло.
Как только я перестал действовать в соответствии со своими побуждениями к перееданию, я ясно увидел, что
настоящая проблема заключалась не в моей жизни, личности или семейной истории. Проблема заключалась в том, что у меня были
сильные позывы к перееданию в разное время и в разных местах; и я поддавался этим побуждениям снова и снова. Если бы в какой-то
момент моей булимии я смог избавиться от побуждений к перееданию, я бы избавился от булимии. Впервые я усвоил этот урок,
когда принимал Топамакс.
Если бы у меня не было желания переедать, я бы не переедал все эти годы — все было так просто. Во время
Во время моей булимии у меня не было сильной тревожности, но я все равно переедал. Временами во время моей булимии я не
впадал в депрессию, но все равно переедал. Временами я чувствовал себя хорошо со своим телом и собой, но все равно переедал. Работа
над другими моими проблемами, чтобы остановить переедание, была пустой тратой времени, потому что она не устраняла настоящую
причину переедания: побуждения к перееданию.
На терапии я узнал, что причинами переедания являются мысли, эмоции, взаимодействия, настроения или жизненные события,
которые предположительно вызывали переедание. Как только я навсегда перестал переедать, я понял, что это вопиющая неправда.
Триггеры были в лучшем случае косвенной связью с моим перееданием, а не причиной. Я подробно расскажу о триггерах в главе
35; но на данный момент я просто скажу, что определенные мысли, чувства, взаимодействия, настроения или жизненные события
могли вызвать мои побуждения. Однако как только желание появилось, именно оно стало настоящей проблемой. Именно это желание –
и все мысли, чувства, ощущения и тяга, которые сопровождали его – заставили меня переедать; и то, что теоретически могло
вызвать желание всплыть на поверхность, уже не имело значения.
Конечно, все мои мысли, эмоции, взаимодействия, настроения и события, с которыми я столкнулся, имели большое
значение для моей жизни; но они не имели никакого значения для моего выздоровления от булимии. Что я научился делать с навыками
мышления благодаря RR , так это нацеливаться на настоящую проблему — побуждения к перееданию. Поскольку желание переедать
всегда появлялось перед перееданием, для меня имело смысл только научиться управлять этими побуждениями и устранять
их, что я мог сделать довольно легко.
За годы моего обжорства иногда мои позывы были предсказуемыми — например, когда я приходил домой из школы или с работы в
пустой дом, когда пытался заснуть ночью, когда я просыпался среди ночи, во время блюда, содержащие жирные или сладкие продукты,
после употребления алкоголя — и
иногда мои побуждения
Machine Translatedк by
перееданию
Google были более беспорядочными и появлялись тогда, когда я меньше всего их ожидал.
Мои побуждения к перееданию были не просто необходимостью съесть еще немного чизкейка, еще один кусок
шоколад или еще немного картофельных чипсов за обедом — образ мышления был другим, гораздо более жестоким, животным,
сосредоточенным и, казалось бы, неконтролируемым. Эти побуждения были гораздо более сильными, гораздо более всепоглощающими и гораздо
более неумолимыми. Это были бессмысленные желания наеться, съесть все, что можно, так быстро, как только можно, проглотить очень большое
количество еды, пока чувство сытости далеко не пройдет.
Хотя мои побуждения к перееданию сильно отличались от желания побаловать себя небольшим угощением, они часто были
предшествует довольно невинная жажда небольшого удовольствия. Но зачастую, как только я поддавался тяге к маленькой
снисходительности, появлялось всесильное желание перекусить. Это было так, как если бы маленькая снисходительность разожгла
желание, воспламенив меня желанием большего; и чаще всего я быстро обнаруживал, что ем гораздо больше, чем планировал, и впадал в запой.
Иногда я заранее знал, что небольшое послабление неизбежно приведет к позыву к запою, а иногда честно говоря, был застигнут
врасплох. Проблема была не в маленькой снисходительности; проблема заключалась в побуждении к перееданию, которое возникло, когда я
поддался невинной тяге.
С другой стороны, мои побуждения к перееданию часто возникали в ситуациях, когда у меня, по-видимому, не было веских причин думать о
еде — когда вокруг меня не было еды, например, посреди урока или среди ночи. . Иногда мысли о еде просто приходили мне в голову, и одна мысль
следовала за другой, пока я не испытывал сильное желание переедать. Небольшая рябь мыслей о еде приводила к волне, которая зачастую в
одно мгновение нарастала до полной высоты; но в других случаях оно длилось несколько минут, часов или даже дней, так что мои позывы к
перееданию иногда начинались задолго до самого переедания.
Побуждения к перееданию не всегда должны были быть сильными, чтобы убедить меня побаловать себя. Иногда у меня начинался запой
ел при первых намеках на желание, и в этих случаях побуждения были едва заметны. Иногда мне казалось, что я просто оказываюсь перед
холодильником, сознательно не желая находиться там. Однако независимо от того, насколько бессмысленным иногда казалось мое переедание,
всегда было какое-то намек на желание, какая-то заманчивая мысль, которая предшествовала каждому перееданию.
Поэтому, когда я говорю о «побуждении» к перееданию, я не всегда имею в виду всепоглощающую тягу; потому что
иногда я просто думал: « Я собираюсь купить немного еды и перекусить сегодня вечером, в этом нет ничего страшного», и я так и сделал.
Во время моей булимии было много недель, когда я смирялся со своей проблемой, не утруждал себя борьбой со своим желанием переедать и
даже планировал переедать в предсказуемое время. Разрешение плановых перееданий сдерживало мои более сильные пристрастия, но даже план
переедания был формой побуждения. Побуждения варьировались от простой мысли до отчаяния – и всего, что между ними.
Независимо от специфики, суть остается неизменной: никогда не происходило ни одного переедания, которому не предшествовало бы желание
переедать. Независимо от того, сколько времени прошло между моим желанием откусить первый кусочек и моментом, когда я его действительно съел,
это желание было единственной причиной каждого моего переедания. Несмотря на то, что запой ощущался как выход из тела, это не так. Мои запои
не были результатом какой-то таинственной силы, захватившей мое тело. Перед каждым перееданием я выбирал — будь то несколько часов или
мгновение — следовать своему побуждению.
Булимики и все любители переедания — это достойные люди, которых просто временно охватывает желание переедать. Любой, кто страдает
булимией, вероятно, сделал бы то же самое, потому что стремление к перееданию может быть невероятно сильным. Это заставило меня забыть обо
всех моих обязательствах, обо всех причинах, по которым я хотел бросить курить, обо всем стыде и вине, которые я испытал после переедания,
и обо всех людях, которых я подвел из-за переедания. Желание переедать, казалось, превратило меня в нечто, чем я не был: голодного, жадного,
прожорливого, отвратительного человека, который больше заботился о том, чтобы получить большое количество еды, чем моя семья, моя семья.
карьера,
MachineмоеTranslated
здоровье или моя жизнь. Я знал, что я не тот; и я знаю, что это не булимия.
by Google
Конечно, побуждения к перееданию стали причиной моего переедания; но для меня определенно не было нормой иметь
позывы к перееданию. Прежде чем я объясню, как мое выздоровление стало возможным, мне нужно объяснить, почему у меня вообще
возникли эти побуждения. В следующих пяти главах я расскажу о причинах, по которым у меня возникли и продолжают возникать
позывы к перееданию, и почему я продолжал им следовать.
17: Что вызвало мои первые побуждения к перееданию?
Поскольку побуждения к перееданию были единственной истинной причиной каждого запоя, была только одна истинная причина моего
первого запоя: побуждения к перееданию. Но почему у меня вообще возникли эти побуждения? Почему у меня была такая сильная тяга
к еде? Почему я чувствовал себя обязанным съесть восемь тарелок хлопьев тем мартовским утром в выпускном классе средней
школы?
Пытался ли я подавить эмоции? Пытался ли я утешить себя в стрессовое время? Это было
из-за депрессии? Беспокойство? Была ли у меня болезнь, проявляющаяся в моих побуждениях к перееданию?
Ответ был: ничего из этого.
Мои побуждения не были символом неудовлетворенных эмоциональных потребностей, глубинных психологических

проблем или недостатков характера. Да, в то время, когда у меня появились первые побуждения к перееданию, в моей жизни были
некоторые проблемы и эмоциональные стрессоры, но само по себе это не породило этих побуждений. Была только одна истинная
причина моих первых побуждений к перееданию: диета. Мои ограничительные привычки в еде, которых я придерживался более полутора
лет до моего первого запоя, были причиной того, что тем весенним утром я почувствовал себя обязанным съесть так много
сладких хлопьев.
Диета предшествует почти каждому случаю булимии,40 как и у меня. Не у каждого подростка, соблюдающего диету, развивается
расстройство пищевого поведения, поэтому есть и другие факторы; но несмотря на то, что существуют некоторые генетические
факторы риска,41 биологические факторы, социальные влияния, особенности личности и семейные характеристики42 , которые
подвергают некоторых девочек и женщин более высокому риску развития булимии, булимия редко развивается без
соблюдения диеты в анамнезе. (С другой стороны, компульсивное переедание чаще развивается без первоначальной диеты, и этот
факт подробно обсуждается в главе 20.)
Действительно, возможно, были факторы, которые сделали мою диету такой проблемой, о которой я расскажу в следующей главе;
но без диеты у меня не возникло бы побуждений к перееданию и не развилась бы булимия. Для целей этой главы не имеет
значения, почему я вообще начал сидеть на диете. Все, что имеет значение, это то, что я начал ограничивать потребление пищи,
ограничивать калории, и это вызвало проблемы в моем мозгу.
Несмотря на то, что диета и потеря веса заставили меня чувствовать себя хорошо, что-то в моем мозгу подсказывало мне, что я
делал что-то ужасно неправильное. Я начал зацикливаться на еде и постоянно думать о ней, хотя до диеты еда просто не была
проблемой в моей жизни. Я чувствовал сильный голод и тягу к тем продуктам, которые пытался ограничить, и у меня появилась тяга
к ненормально большому количеству еды.
Я решил сесть на диету в том возрасте, когда мой мозг — точнее, то, что я называю «животным мозгом» — был чувствителен
к любой форме ограничения еды; и в результате сильной реакции выживания мой животный мозг начал посылать сильную тягу к
еде и побуждения к перееданию. Мои побуждения к перееданию были всего лишь нормальной и здоровой реакцией моего мозга на диету,
а мое переедание было «адаптивной реакцией»43, призванной компенсировать ограничение в еде.
Биологически обусловленное переедание — явление, свойственное не только людям с расстройствами пищевого поведения.
Военнопленные, лабораторные испытуемые и другие группы демонстрировали подобное чрезмерное пищевое поведение после
периодов хронического ограничения еды или голодания.44 Кроме того, лабораторные эксперименты на крысах показывают, что
животные, ранее лишенные пищи, но получившие возможность возобновить прием пищи до насыщения и нормального веса, начинают
переедать. едят, если им преподносят очень вкусную пищу,45 так же, как и я.
ИНСТИНКТЫ ВЫЖИВАНИЯ И МОЗГ ЖИВОТНЫХ
Мои первые побуждения к перееданию были результатом моих инстинктов выживания. Инстинкты выживания — это
наша унаследованная склонность вести себя так, чтобы максимизировать наши шансы на выживание. Это наши автоматические,
примитивные и часто мощные реакции, когда одна или несколько наших основных биологических потребностей не
удовлетворяются. Когда мозг — в частности, мозг животного (см. рисунок 1) — ощущает угрозу выживанию, он
автоматически реагирует, побуждая нас принять меры, чтобы защитить себя. Как я объяснял в главе 10, мозг
животных — это автоматическая, немыслящая и иррациональная часть мозга, расположенная глубоко внутри, под корой
головного мозга, которая является высокофункциональным и рациональным человеческим мозгом. В соответствии
со своим названием, мозг животных управляет поведением, которое считается животным и инстинктивным. Таким образом,
его функция и роль в пищевом поведении и переедании требуют более полного анализа.
Мозг животного интерпретирует диету как угрозу выживанию и естественным образом и настойчиво пытается
защитить организм от голодания. Даже если диета не является строго ограничительной и нет опасности голодной
смерти, диета все равно противоречит нашей природе, и наш животный мозг будет сопротивляться. Наше тело и мозг
переключаются в режим выживания, когда еды не хватает или она ограничена. Обмен веществ в организме замедляется,
чтобы максимально эффективно использовать каждую калорию, а другие процессы организма изменяются для сохранения
энергии. Мозг животных, кажется, сосредоточен на одной высшей цели: убедить нас есть.
Мозг животных представляет собой специфическую область мозга, но влияние ее простирается далеко за ее пределы.
Вероятно, наиболее доминирующей частью мозга животных является гипоталамус, который имеет сложные нейронные
связи с другими частями мозга, что придает ему обширное влияние и даже роль в эмоциях и поведении.46 Гипоталамус
называют «главным подкорковым центром». 47 — главный мозг животного. Гипоталамус оказывает свое влияние на организм
через вегетативную нервную систему, соматическую двигательную систему и эндокринную систему.48
Гипоталамус постоянно контролирует внутреннюю и внешнюю среду организма и координирует соответствующие

поведенческие и эмоциональные реакции, которые помогают обеспечить наше выживание. Гипоталамус, безусловно, участвует
в пищевом поведении49, а также в контроле других важных функций, таких как регулирование температуры тела,
контроль кровяного давления и электролитного состава.50 Его работа заключается в поддержании «относительно постоянной
внутренней среды тела» — что такое называется «гомеостазом».51 Одним из способов поддержания гомеостаза является
регулирование энергетического обмена путем контроля потребления пищи, пищеварения и скорости обмена веществ.52
Различные части гипоталамуса по-разному влияют на количество потребляемой пищи.53 Область

гипоталамуса, участвующая в питании, называется «аппестатом», и внутри этого аппестата имеется специфический
центр «голода» и «сытости». center.54 Стимуляция центра голода в гипоталамусе усиливает потребность
животного в еде, но разрушение этого же центра голода приводит к тому, что животное отказывается от еды. Напротив,
разрушение центра насыщения порождает у животного ненасытный аппетит, а его стимуляция подавляет желание
животного есть.55 Это показывает, какую большую роль играет гипоталамус в контроле желания еды – и, вполне
вероятно, побуждений к перееданию. .
МОЗГ НЕ ТАК ПРОСТО

Как бы ни было привлекательно и полезно указать на одну конкретную часть мозга и сказать: « Именно здесь возникают
побуждения к перееданию», все не так просто. Если бы гипоталамус (или любая другая точная часть мозга или
конкретный нейрохимический элемент) был единственным виновником сильных побуждений к перееданию у
булимиков, лечение было бы простым. Нам нужно было бы только уменьшить активность той части мозга или той
нейрохимический препарат
Machine Translated для лечения булимии (или, наоборот, активировать его для лечения анорексии); но это не
by Google
так.56 Хотя области гипоталамуса играют большую роль в регуляции пищевого поведения, в мозгу не существует ни одного центра
голода, ни одного нейрохимического вещества, которое контролирует аппетит и насыщение.57
Прием пищи — это сложный процесс, в котором участвует не только центральная нервная система (головной и спинной
мозг), но и периферическая нервная система — часть нервной системы, которая распространяется на все части тела. Список
процессов нервной системы и нейрохимических веществ, которые играют роль в регуляции питания, постоянно растет. известно
в нейробиологии. Сказать точно, где в мозгу животных возникают побуждения к перееданию, было бы чрезмерным упрощением и
спекуляцией, которая в настоящее время не подтверждается исследованиями мозга. Мозг в целом и в отношении расстройств
пищевого поведения еще не полностью исследован и объяснен, и он не будет полностью исследован и объяснен никогда.
скоро.59
Однако эта сложность и наше неполное понимание того, как мозг и нервная система связаны с пищевым поведением, не
означают, что мы не можем работать над поиском решений. Что касается поиска методов лечения расстройств пищевого поведения,
«[подходящее понимание лишь части сложного уравнения может быть достаточным, чтобы обеспечить новый и эффективный
клинический подход к проблеме». 60 Здесь я смиренно пытаюсь вставить свою идеи – не как однозначные научные факты,
подтвержденные бесчисленными исследованиями, а как полезные концепции, основанные на здравых теориях и исследованиях
– которые помогли мне избежать булимии. Простое понимание части функций моего мозга позволило мне выздороветь
быстрее, чем я когда-либо мог себе представить, и чтобы поделиться своей историей расстройства пищевого поведения
и выздоровления, мне нужно лишь объяснить эту часть - простыми словами.
Мы можем добиться прогресса в лечении расстройств пищевого поведения, даже если у нас нет точного объяснения того, как
мозг и нервная система организуют поведение.61 Я считаю, что добился прогресса, хотя бы в понимании своей
собственной проблемы – или ее части. Итак, обсуждая здесь инстинкты выживания и гипоталамус (а позже и нейронные пути
привычек), я знаю, что существуют ограничения, но это не мешает использовать любую доступную информацию в своих интересах.
МОЙ ОПЫТ ИНСТИНКТОВ ВЫЖИВАНИЯ

Мозг животного – и особенно расположенный там гипоталамус – ориентирован на выживание. Поведение, управляемое этой
областью мозга, «менее легко модифицируется, чем более сознательно спланированные, точно настроенные реакции, генерируемые
во вновь приобретенной коре головного мозга над ней» . поведение животных, которые не рационализируют перед тем, как
действовать, как поведение крыс, обжирающихся.
Я в полной мере ощущал свои инстинкты выживания, когда пытался соблюдать диету, и чем больше я пытался ограничивать
себя в еде, тем больше мне хотелось есть. Мои стремления к выживанию привели к прямо противоположному тому, чего я хотел
от своей диеты: они заставили меня хотеть есть больше, чем когда-либо до диеты. Это был всего лишь способ моего животного мозга
защитить меня. Поскольку я не понимал своих инстинктов выживания, я думал, что сошел с ума из-за такой сильной тяги к
еде. Я думал, что меня проклял ненасытный аппетит, и мне приходилось постоянно держать себя в упряжке. Поэтому я очень
тщательно планировал свое питание и старался избегать определенных продуктов и ситуаций, которые меня соблазняли.
Это не была моя символическая попытка контролировать свою жизнь, контролируя потребление пищи, или я не пытался
отвлечься от других проблем, обращая внимание на еду, как я узнал на терапии; это я пытался сдержать свои инстинкты
выживания.
В моей сильной тяге к еде не было ничего ненормального. Мой животный мозг только делал свою работу
— ту же самую работу, которую он проделывал миллионы лет. Тысячи лет назад сильный аппетит во времена
голод служил
Machine важной цели.
Translated Это заставляло наших предков охотиться и добывать пищу, а также потреблять как можно больше, чтобы
by Google
пополнить запасы калорий. Проблема сегодня в том, что мы все еще настроены защищать себя, когда еды не хватает, но для большинства
из нас, живущих в богатых странах, еды на самом деле не так уж и мало.
Когда я сидел на диете, я словно говорил своему мозгу, что еды мало. Я создал ситуацию искусственного дефицита, но мой
животный мозг не заметил разницы и сильно заставлял меня есть.
Затем, когда я в конце концов последовал мощным требованиям своего животного мозга, мне не пришлось усердно работать, чтобы получить
желаемое, как это делали наши предки. Мне не нужно было охотиться или ловить еду, чтобы удовлетворить свою тягу, потому что все, что я
хотел, было легко доступно.
ЭТО БЫЛ НЕ ТОЛЬКО Я
Для среднестатистического взрослого человека, который просто пытается сбросить несколько фунтов, инстинкты выживания — это просто
раздражение, которое затрудняет соблюдение диеты. Случайный взрослый человек, сидящий на диете, обычно просто отказывается от
диеты и снова начинает нормально питаться, снова набирая вес. Другие люди, сидящие на диете, в конечном итоге переедают, но не
переедают. Подавляющее большинство диет терпят неудачу. Фактически, 95 процентов всех людей, сидящих на диете, набирают свой вес
обратно в течение двух лет, а 98 процентов - в течение пяти лет.63 Это не означает, что 95-98 процентам людей, сидящих на диете, не
хватает силы воли; это всего лишь означает, что мозг животных очень эффективен в обеспечении того, чтобы мы не угрожали снабжению
организма пищей. Ограничительные и причудливые диеты часто имеют неприятные последствия или в большинстве случаев просто не
работают. Я искренне надеюсь, что это станет общеизвестным и что ограничительные и причудливые диеты выйдут из моды в обществе.
Инстинкты выживания представляют собой гораздо более серьезную проблему для страстных людей, сидящих на диете, и анорексиков.
Лишение организма достаточного количества пищи в течение длительного времени или попытки слишком долго поддерживать слишком
низкий вес приводят к тому, что эти инстинкты активизируются; и это лишь вопрос времени, когда мозг примет крайние меры. Фактически,
целых 50 процентов анорексиков становятся обжорами, «когда их тела восстают против их жесткой, ограничительной диеты». 64
Переедание имеет смысл для тех, кто ревностно сидит на диете или страдает анорексией. Переедание — это компенсация крайнего
дефицита калорий, и оно дает анорексичке или человеку, сидящему на строгой диете, запасенные запасы пищи на случай, если она
снова морит себя голодом.
Подростковый мозг готов к перееданию

ПРИНИМАТЬ ПИЩУ
Я считаю, что проблемы, вызванные диетой, усугубляются у молодых людей. Стремление соответствовать культурным стандартам
красоты является самым высоким в подростковом возрасте, и именно в эти годы диета, скорее всего, вызовет сильные и
труднопреодолимые побуждения к перееданию. Это потому, что до раннего взросления (около 20 лет) мозг более ориентирован на выживание.
Примитивная часть мозга, которая генерирует инстинкты выживания, а именно гипоталамус, готова функционировать с самого
рождения. «С биологической точки зрения, если этой области не будет уделяться первоочередное внимание, животное может не прожить
долго».65
С другой стороны, более высокофункциональный, рациональный человеческий мозг — та часть, которая способна подавлять мозг
животных — полностью не развивается до раннего взросления. Исследования мозга подростков показали, что лобная доля, содержащая
префронтальную кору (жизненно важную часть мозга для целей этой книги, подробно обсуждаемую в главе 23) и контролирующая мышление,
планирование, принятие решений, целеустремленность. поведения и подавление неадекватных реакций — менее активно у подростков,
чем у взрослых.
Вместо этого нижняя, примитивная часть мозга, отвечающая за эмоциональные реакции и автоматические
или «кишечные» реакции имеют приоритет у подростка. Из-за этого префронтальная кора, где находится наша
префронтальная кора является
Machine Translated by Googleагентом контроля над мозгом и центральной нервной системой,67 но этот агент Контроль еще не полностью
функционирует в мозгу подростка. Более того, область выживания мозга у подростков является «горячей зоной» из-за гормонов,
окружающей среды и обучения.68 Это означает, что подростки имеют меньше воспринимаемого контроля и, возможно, меньше
фактического контроля над своими инстинктами выживания. С биологической точки зрения переедание является естественным
результатом диеты молодого человека, поэтому начальное развитие булимии в основном зависит от возраста; чаще всего оно
начинается в подростковом возрасте.69 Это печальное воздействие давления общества, направленного на то, чтобы быть худым, на
недоразвитую префронтальную кору подростка. Несмотря на то, что диета является обычным явлением в нашем обществе, она не
приводит к полномасштабному перееданию у взрослых так часто, как у молодых людей - в противном случае мы бы наблюдали гораздо
более высокий уровень булимии, возникающей у людей в возрасте от тридцати, сорока лет и старше. пятидесятые и так далее. Поскольку
у взрослых полностью развита префронтальная кора, они могут лучше контролировать свои реакции выживания.
Другими словами, если у взрослых возникает желание переедать или переедать, они лучше подготовлены к тому, чтобы
противостоять этому. Это не означает, что выздоровление возможно только после 20 лет или что молодой человек не может контролировать
свои инстинкты выживания. Префронтальная кора действительно способна сопротивляться побуждениям животного мозга даже у
молодых людей, иначе мы не могли бы ожидать от них соответствующего поведения. Но подростку сопротивление таким побуждениям
требует гораздо больше усилий, знаний и руководства. «Способность волевого контроля над своими действиями не является
врожденной».70 Вместо этого она «появляется постепенно в процессе развития».71 В современных западных обществах
примерно в 18 лет мы – по закону – несем ответственность за свои действия, будучи взрослыми. . Это близко соответствует моменту,
когда развитие нашего мозга почти завершено и когда пути, соединяющие лобную долю с другими структурами мозга, становятся
функциональными.72
Со мной и моим не полностью развитым подростковым мозгом все было в порядке, когда я начал переедать.
и я не виню себя за то, что начал переедать. В конце концов, анатомия и функции моего мозга не обеспечивали достаточного
контроля над моими действиями во время моего первого запоя; однако это не является оправданием ни для меня, ни для других
подростков. Я считаю, что, имея правильную информацию, я мог бы преодолеть базовые влечения, даже при недостаточно активной
префронтальной коре.
ЧУВСТВА И МОЗГ
Я, конечно, не знал, что происходило в моем мозгу, когда у меня появились первые побуждения к перееданию; и без этой информации я
чувствовал, что у меня не так уж много сил, чтобы им противостоять. Как бы я ни пытался укротить свой аппетит, он становился все
сильнее и сильнее, пока я, наконец, не поддался мощному побуждению тем мартовским утром в выпускном классе. Затем, после того как
я сдался, всплыла еще одна группа чувств. Мои чувства, связанные с моим первым запоем (и, если уж на то пошло, со всеми другими моими
запоями), такие как чувство потери контроля, возбуждения и удовольствия, а также чувство вины после него, легко объяснимы с точки
зрения мозга.
Когда я начал наливать первую тарелку сладких хлопьев, с которой начался мой первый запой, я почувствовал, что потерял контроль.
Это произошло из-за того, что я позволил своему животному мозгу взять верх непосредственно перед и во время переедания.
Временно мой человеческий мозг, который уже тогда был способен на свободный выбор, отсутствовал. Я сдался меньшей, более
примитивной части себя; и мое истинное «я» временно почувствовало себя бессильным остановить переедание.
Несмотря на то, что я терял контроль над собой, съедая кусочек за кусочком, на какое-то время мне показалось правильным
переедать. Для меня было огромным облегчением наконец поддаться желанию поесть, и хотя тогда я никогда бы в этом не признался,
я почувствовал огромное волнение и удовольствие. Это также легко объяснимо с точки зрения мозга животных, который не только
генерирует стремление к выживанию, но и сильные чувства и эмоции.73 Когда я переедал, я давал мозгу животного то, что он хотел; и
оно радовалось, приводя к этим приятным и волнующим чувствам. Прием пищи, особенно вкусной/сладкой пищи, высвобождает в мозгу
химические вещества, способствующие хорошему самочувствию.
Machine Translated
Одним из таких by Googleвеществ, способствующих хорошему самочувствию, являются опиоиды, которые, как было доказано, играют большую роль в
нейрохимических
опосредующее переедание.74 Прием пищи вызывает высвобождение опиоидов в гипоталамусе,75 что очень полезно.
Независимо от биохимической причины тех приятных ощущений во время моего первого запоя, они были слишком
мимолетными. Когда мое истинное «я», обитающее в моем человеческом мозгу, вернулось после запоя, мне стало
ужасно и стыдно. Части моего мозга, вызвавшие запой, успокоились, и мое истинное «я» начало ощущать последствия того,
что я сделал.
Если бы я знал, что тогда происходило в моем мозгу, я бы понял, что я не сумасшедший, а обычный подросток,
который случайно попал в кризис разделения мозга. Вместо этого, во время терапии, спустя годы после моего первого
запоя, я изо всех сил пытался найти множество теоретических причин моего первого запоя. Я выдвинул гипотезу о
многих причинах этого: я чувствовал давление из-за поездки в колледж, поэтому я начал выпивать, чтобы успокоиться;
Я искал виноватого удовольствия в еде, потому что отказывал себе во многих других удовольствиях в жизни; Я
чувствовал себя неадекватным в отношениях, поэтому старался стать толстым и непривлекательным, чтобы избежать
близости; Я злился на своих родителей за то, что они всегда настаивали на моем вопросе о еде.
Теории, которые я придумал во время терапии, были бесконечны, но ни одна из них не казалась мне верной. Теперь мне
кажется, что на каком-то уровне я всегда знал, о чем был мой первый запой — о еде и ее нехватке в моем организме.
Опыт первого переедания, конечно, тревожил, но я чувствовал, что это несложно. Я знал, что переедал из-за сильной
тяги, которой не мог сопротивляться. Я злился и стыдился того, что сделал, но в то время я считал, что в этом
больше ничего нет.
После того, как я выздоровел, я прошел полный круг. Как и в выпускном классе средней школы, я осознал, что
мотивы моего первого запоя не были сложными. Мои потребности были физическими. Мне просто нужна была еда, и в большом
количестве, чтобы компенсировать мою диету; поэтому мой здоровый и мощный животный мозг заставил меня переедать
в мире изобилия еды – мире, где кладовая моих родителей была забита коробками сладких хлопьев. Ни со мной, ни с моим
мозгом все было в порядке. Эта простая информация наконец дала мне истинное объяснение моего первого запоя, которое
имело для меня смысл.
18: Почему я сидел на диете и почему для меня это было такой
проблемой?
Мои первые побуждения к перееданию не были симптомом чего-то большего, чем просто диета, но была ли моя диета симптомом чего-то
большего? Была ли моя диета сигналом какой-то болезни или эмоциональной проблемы, как говорили мои терапевты? Что
вообще заставило меня сесть на диету? Тогда что заставило меня зайти слишком далеко в своей диете?
Мои терапевты считали, что моя диета и переедание были частью гораздо более серьезной проблемы, что они оба были симптомами
расстройства или болезни, которые я каким-то образом использовал, чтобы справиться со своей жизнью.
Хотя поначалу я сопротивлялся этой идее, я пришел к выводу, что моя диета сыграла не только физическую роль в начале моего
переедания, но и символическую. В ходе терапии я узнал, что лишение себя еды на столь долгое время было символом лишения
себя чего-то эмоционального — например, удовольствия, удовольствия, любви или свободы. Я также узнал, что диета была
символическим способом получить контроль над своей жизнью.
Идея о том, что диета является частью более серьезной проблемы внутри меня, казалось, имела смысл, потому что, в конце
концов, другие, кого я знал, сидели на диете без проблем или вообще не сидели на диете. Я пришел к выводу, что моя ограничительная
диета в старшей школе была еще одним признаком того, что что-то не так. Однако после выздоровления я ясно увидел, что это неправда.
Моя диета не была признаком болезни или результатом эмоциональных проблем. Это был выбор – выбор, который повлек за собой
серьезные последствия. Конечно, были некоторые факторы, которые привели меня к этому выбору, а также были факторы, которые
сделали последствия более вероятными. Я не верю, что виноват кто-то или что-то конкретное, но здесь я сделаю все возможное,
чтобы высказать предположения о сочетании причин, по которым я сидел на диете и почему я зашел в этой диете слишком далеко.
ИСКУШЕНИЕ ДИЕТЫ У ПОДРОСТКОВ
Первая причина, по которой я начал сидеть на диете, наиболее очевидна: мой возраст просто подверг меня риску. Я не виню себя за то,
что в подростковом возрасте решил сесть на диету. Оглядываясь назад, я бы хотел, чтобы я не делал такого выбора, но, учитывая
тот факт, что многие из моих сверстников сидели на диете, неудивительно, что я тоже начал ограничивать потребление пищи.
Диета является культурной проблемой среди молодых девушек и женщин, особенно подростков, поскольку наше общество
восхваляет худобу и восхваляет тех, кто худеет. Одно исследование показало, что две из трех женщин старшего школьного возраста
пытаются похудеть.76 Фактически, подростки во всех культурах пытаются соответствовать стандартам красоты своей культуры.
Это не просто результат давления со стороны сверстников; это результат биологического побуждения. Молодые женщины биологически
предрасположены к желанию делать все возможное, чтобы быть красивыми в своей культуре.
У людей есть врожденная склонность начинать «демонстрацию спаривания»77 , когда в период полового созревания происходят
гормональные изменения. Это означает, что люди начинают обращать внимание на свою привлекательность для противоположного пола —
осознают они это или нет. Для молодых женщин это означает уделять больше внимания своему внешнему виду; они работали над
улучшением своей внешности на протяжении всей записанной истории и в различных культурах.78 Этот биологический импульс не
опасен; и это полезно для выживания нашего вида, за исключением, я считаю, культур, где стандарт красоты нереален, как в
Соединенных Штатах, где стандартом красоты является слишком худое тело.
Мне бы хотелось отказаться от наших культурных стандартов и оставить свое тело в покое, но сейчас я не могу этого изменить.
В то время диета казалась хорошей идеей, и я понятия не имел, что она вызовет биологический хаос в моем теле и мозге. Более того, у
меня не было особой внутренней защиты от искушения сесть на диету.
из-за некоторых
Machine факторов
Translated byриска,
Googleсвязанных с моим воспитанием и некоторыми чертами моей личности.
ВОСПИТАНИЕ И ПРИРОДА
Другие факторы, которые побудили меня выбрать диету и зайти в ней слишком далеко, были связаны с воспитанием и природой. Я знаю,
что некоторые жизненные события заставили меня поверить в то, что похудение предпочтительнее, а потеря веса — достойное
достижение; Я знаю, что в моей семье не всегда было здоровое отношение к весу; и я знаю, что мой опыт в легкой атлетике заставил
меня придавать большое значение экстремальной физической форме. Кроме того, некоторые аспекты моей личности, особенно
перфекционизм и низкая самооценка, подвергают меня риску недовольства своим телом и, следовательно, начала диеты.
Когда я начал сидеть на диете, моя низкая самооценка и перфекционизм только ухудшили ситуацию. Вероятно, мне нравилось
чувствовать себя успешным в потере веса, потому что моя низкая самооценка заставляла меня чувствовать себя неудачником в
других областях моей жизни; Вероятно, я продолжал сидеть на диете уже давно, когда другие прекратили бы это, потому что
мой перфекционизм заставил меня это сделать. Кроме того, могли иметь место некоторые биологические и генетические факторы.
Возможно, потеря веса пришла ко мне быстрее и легче из-за моего метаболизма; или, может быть, мне больше нравилось терять вес, чем
другим — возможно, из-за химических различий в мозге.
Перечисляя все эти гипотетические факторы риска, я хочу сказать, что, конечно, во мне было что-то особенное, что заставило
меня выбрать диету и сделало эту диету проблематичной, точно так же, как есть что-то особенное в каждом, у кого после этого развивается
расстройство пищевого поведения. период диеты. Однако я не могу слишком много спекулировать, поскольку исследования еще не
полностью объяснили этиологию расстройств пищевого поведения. Сегодня мы еще не можем точно сказать, какие факторы развития,
социальные и биологические факторы предрасполагают человека к булимии или анорексии, хотя предполагается, что эти факторы
являются сложными и интерактивными.79
Существуют доказательства того, что расстройства пищевого поведения передаются по наследству80 и что существуют
некоторые генетически обусловленные темперамент и черты личности, которые делают человека уязвимым для развития булимии в
подростковом возрасте,81 но пока не существует надежного способа предсказать, у кого разовьется расстройство пищевого поведения, а
у кого нет. . Так что да, я, вероятно, по той или иной причине был более восприимчив к чрезмерно ограничительной диете – и,
следовательно, к анорексии, перееданию и булимии – чем мои друзья, которые сидели на диете и у которых не развились расстройства
пищевого поведения; но точно сказать, почему у меня развилось расстройство пищевого поведения, а у кого-то другого, было бы невозможно.
НЕОТВЕТСТВЕННОСТЬ ДЛЯ ВОССТАНОВЛЕНИЯ
Что бы во мне ни было «другого», это не означало, что я болен, и что бы ни делало меня предрасположенным к расстройству пищевого
поведения, не имело значения, когда дело доходило до выздоровления. Факторы риска, связанные с моим воспитанием и моей врожденной
природой, не сделали мое расстройство пищевого поведения неизбежным. Факторы, которые я упомянул, наряду с другими, только
сделали меня более восприимчивым к выбору диеты и решили зайти в этой диете слишком далеко, что, в свою очередь, активизировало
мои инстинкты выживания и привело к моим побуждениям к перееданию, а затем к булимии.
Простой факт заключается в том, что если бы я никогда не сидел на диете, у меня никогда не развилась бы сильная тяга к
еде, я бы никогда не переедал и у меня никогда не развилась бы булимия. Какие бы факторы риска развития расстройства пищевого
поведения у меня ни были, это ничего не значило, пока я не начал соблюдать диету. Даже несмотря на перфекционистский
характер, низкую самооценку и все остальные мои недостатки, со мной все было в порядке до того, как я начал ограничивать свое питание.
Вполне возможно, что устранение низкой самооценки, перфекционизма и других гипотетических факторов риска давным-давно могло
бы помешать мне вообще когда-либо сесть на диету и, следовательно, предотвратить мое расстройство пищевого поведения. Но каковы бы ни
были причины моей проблемной диеты, эти причины не имели значения, когда я попал в цикл переедания и очищения. Было слишком
поздно возвращаться и пытаться исправить факторы, вызвавшие это.
моя диета,Translated
Machine как я пытался делать во время терапии. Даже если бы я мог каким-то образом решить все эти факторы,
by Google
это не избавило бы меня от побуждения к перееданию.
19: Почему у меня продолжаются позывы к перееданию?
Если я впервые переедал, потому что диета активизировала мои инстинкты выживания и вызвала мои первые позывы к перееданию,
это все равно не объясняло, почему я продолжал переедать в течение шести лет. Если бы мой животный мозг заставил меня
переедать, чтобы компенсировать мою диету и защитить свое тело от будущих диет, то разве одного переедания было бы
недостаточно? Почему я повторял такое отвратительное поведение снова и снова? Почему мой мозг продолжал посылать эти
неустанные побуждения неделю за неделей, месяц за месяцем и год за годом?
Для этого есть две причины: одну я обсужу в этой главе, а другую — в следующей. Первый
Это та же самая причина, по которой у меня начались побуждения к перееданию: инстинкты выживания.
Мои инстинкты выживания не отключились после первого переедания, особенно потому, что после этого первого переедания я
продолжал придерживаться ограничительных привычек в еде и пытался еще больше контролировать свой аппетит. Я не просто сидел
сложа руки и смирился с запоем — никто из тех, кто в конечном итоге страдает булимией, не принимает свои запои — но вместо
этого я попытался исправить ситуацию. Понятно, что я беспокоился о том, чтобы набрать вес; поэтому я решил есть очень мало
до конца дня и пробежать шесть миль, пытаясь исправить ущерб.
Другими словами, после первого запоя я провел первую чистку. Это не была радикальная чистка, вроде самопроизвольной.
рвота или прием слабительных, но, тем не менее, это было очищение. Моя чистка временно помогла мне почувствовать себя
лучше из-за переедания, потому что я чувствовал, что избегаю набора веса. Однако моя чистка послала моему животному мозгу
опасный сигнал — сообщение о том, что я все еще лишаю свое тело еды. Моя чистка лишь поддерживала мои инстинкты
выживания в полную силу и питала естественное стремление моего животного мозга защитить мое тело от голода.
Ограничивая еду и так много бегая после переедания, я фактически создал еще один искусственный дефицит еды, и мой
животный мозг – точнее, мой гипоталамус – почувствовал, что я снова голодаю. По сути, я доказал своему животному мозгу, что
переедание необходимо и жизненно важно для моего выживания. Несмотря на то, что моя чистка временно помогла мне
почувствовать себя лучше, она еще больше усилила мой животный мозг в целях защиты от будущего голода, так что к тому
времени, когда я сел вечером ужинать, мои инстинкты выживания уже были на пределе, работая над тем, чтобы я снова
запою.
Я не понимал, почему мой аппетит был таким же сильным, как и до первого запоя, а может быть, даже сильнее. Я не понимал,
почему мне все еще хотелось есть в больших количествах, даже после того, как я съел так много хлопьев тем утром. Тогда я думал,
что это просто потому, что я слаб или у меня ненасытный аппетит. Я унижал себя за то, что не мог контролировать свой аппетит, не
понимая, что для моего мозга такая реакция вполне естественна и здорова.
Более того, после того, как я впервые очистился, я, конечно, не начал есть нормальную, достаточную пищу.
Когда после первой чистки улеглась пыль, я снова вернулся к ограничению в еде. Мой запой, казалось, раз и навсегда доказал, что
мне нельзя доверять в еде, что заставило меня более решительно контролировать себя в этом вопросе. Я решил вернуться в нужное
русло и жестко контролировать свой аппетит, что только усилило мои инстинкты выживания и вызвало еще больше побуждений к
перееданию.
После того, как я уже однажды выпил, у меня появился еще один мощный соблазн перекусить снова: моя память.
Хотя мой первый перекус заставил меня почувствовать себя виноватым, толстым и неконтролируемым, я не мог отрицать, что
было приятно отпустить сдержанность, поддаться своей тяге и, наконец, насытиться. Мне было гораздо легче запомнить, как
приятное
Machineчувство, чем
Translated byвспоминать
Google негативные чувства. Эта избирательная память также имела смысл с точки зрения
моего мозга, поскольку люди склонны запоминать удовольствие больше, чем боль. Кроме того, питание и память тесно связаны
в мозге. Определенные нейропептиды (цепочки аминокислот в нервной системе, которые нейроны используют для
связи друг с другом), особенно нейропептид Y и пептид YY, которые стимулируют питание, также стимулируют память,
обучение, подкрепление и вознаграждение.82 Мои улучшенные воспоминания о аспекте вознаграждения переедание
дало мне искушение и мотивацию снова переедать.
Мой животный мозг порождал эмоции и сильные чувства, несмотря на мои здравые суждения, так что, несмотря ни на что,
сколько я ни пытался отговорить себя от переедания, мне, тем не менее, хотелось. Животный мозг и стремление к
выживанию не слушают разума. Мой животный мозг не был моим врагом — он только поощрял меня к перееданию, потому что
чувствовал, что мне нужно переедать, чтобы выжить. Это было эффективно, потому что я, конечно, снова начал пить, всего
через две недели после первого раза.
Как и первый, мой второй запой был тревожным, но приятным; и, как и в первый раз, потом я чувствовал себя ужасно.
Охваченный той же виной и страхом набрать вес, я провел чистку во второй раз, на следующий день съев очень мало и
побежав, чтобы компенсировать это. И снова сработали мои инстинкты выживания, и я начал испытывать позывы к
перееданию и приятные воспоминания о переедании. Я снова попытался бороться и рассуждать со своей тягой, но вскоре я
снова перекусил. Этот цикл переедания и ограничения/чрезмерных физических упражнений начал повторяться снова
и снова.
Находясь в этом цикле, мне было очень трудно понять, что происходит. Все, что я знал, это то, что я не мог справиться
со своим аппетитом; чем больше я пытался его контролировать, тем сильнее он становился. Я знал, что мое очищающее поведение
вредно для здоровья и, вероятно, только усугубляет проблему, но я не мог просто сидеть сложа руки и ничего не делать
после запоя. Спустя годы во время терапии мне сказали, что мое очищающее поведение было всего лишь еще одним симптомом
моего расстройства. Я узнал, что ограничение/перенапряжение после переедания — это всего лишь еще один способ
справиться с проблемами или избежать определенных эмоций. Была даже более тревожная теория: что я намеренно причинял
себе вред из-за ненависти к себе.
После выздоровления я понял, что эти теории неверны. Мое очищающее поведение никоим образом не было признаком
болезни. Имело смысл только то, что я попытаюсь сделать что-нибудь, чтобы компенсировать свой запой. Моя чистка на самом
деле была рациональной попыткой устранить предполагаемый вред от переедания и подавить мои страхи по поводу увеличения
веса, и чистка была инициирована высшими функциями моего мозга. Я не говорю, что тренироваться до изнеможения и
ограничивать еду (или, в случае других больных булимией, вызывать рвоту или принимать слабительные) было разумно; но
это был осознанный выбор. Во время запоя я чувствовал, что потерял контроль, поэтому, как только я вернул себе
контроль, мне пришлось что-то с этим делать.
На протяжении многих лет переедания для меня было очевидно, что мои побуждения к перееданию несовместимы с
моим истинным «я» — человеком, которым я считал себя в настоящем, и тем, кем я хотел быть в будущем. Мои побуждения
казались навязчивыми, часто появлялись тогда, когда я меньше всего их ожидал, и захватывали мой разум и тело, как вор,
заставляя меня делать то, о чем я знал, о чем пожалею. Мое истинное «я» чувствовало себя бессильным сопротивляться;
но было одно, что я мог сделать, — это очиститься — обычно в порыве отчаяния и стыда. Очищение, по-видимому, устранило
самое большое последствие переедания: увеличение веса. Очищение было своего рода страховочной сеткой, и меня утешало
осознание того, что на следующий день я могу просто морить себя голодом и много тренироваться, и все будет «ОК». Однако
каждая чистка только усугубляла мою проблему.
Мне никогда не удавалось вызвать у себя рвоту, но я могу себе представить облегчение, которое испытывают некоторые
любители переедания, когда обнаруживают, что им удалось вызвать рвоту. За годы переедания я почувствовал, что если бы я мог
заставить себя рвать, жизнь была бы намного проще. Я думал, что рвота отнимет гораздо меньше времени, чем перенапряжение,
хотя это будет отвратительно и болезненно. Я могу себе представить, что рвота, вызванная самим собой, только способствует
еще большему перееданию, потому что эффект настолько мгновенный, что приводит к немедленному устранению переедания и
мгновенному освобождению от беспокойства по поводу увеличения веса. По этой причине я каждый день благодарен за то, что
Я никогда
Machine не мог заставить
Translated себя вырвать, потому что я уверен, что съел бы гораздо больше, и, возможно, я бы даже
by Google
не был жив сегодня, чтобы написать эту книгу.
Независимо от метода очищения, цикл переедания-очищения может быть безжалостным. Я назвал это «циклом
разделенного мозга», как показано на рисунке 2 ниже. Цикл разделенного мозга — это цикл «я» против «оно». Это не
просто символические концепции — это настоящие физические части мозга. «Я» — это человеческий мозг, а «оно»
— это мозг животного, точнее, гипоталамус. Как я расскажу в следующей главе, «оно» может меняться по мере
прогрессирования булимии и снижения роли инстинктов выживания, но «оно» всегда отделено от «я» —
человеческого мозга.
В цикле «обжорство-очищение» нет ничего болезненного. Да, это ужасный цикл, в который можно попасть, но
это совершенно естественно, если смотреть в свете мозга. Однако, если этот цикл не понят должным образом,
может показаться, что его невозможно разорвать.
Этот цикл существовал примерно в течение первых восьми-десяти месяцев моего переедания, но в конце концов я
Machine
перестал Translated
сидеть на диете. by Google
Инстинкты выживания не дают покоя

К концу первого года обучения в колледже я потреблял достаточное количество калорий в своем обычном рационе и перестал
сокращать калории в дни после переедания. За этот год я набрал обратно весь вес, который потерял на диете, около 30 фунтов; У меня
больше не было недостатка веса. Однако я продолжал одну форму очищения — часами тренировался, чтобы компенсировать
переедания.
Я не понимал, почему мои позывы к перееданию сохранялись, несмотря на то, что я прибавил в весе и ел достаточно. Ответ,
который я узнал на терапии, заключался в том, что если я переедал, несмотря на то, что ел достаточное количество калорий, значит, я
переедал по эмоциональным причинам. На самом деле это было не так. Фактически, я все еще следовал своим инстинктам
выживания. Это было совершенно нормально, что у меня продолжали возникать позывы к перееданию даже после того, как я
перестал морить себя голодом, потому что инстинкты выживания чрезвычайно устойчивы.
Моя ярая диета и анорексия сделали мой животный мозг более защитным, что заставило меня набирать все больше и больше веса,
чтобы защититься от голода в будущем. Просто прекратить диету было недостаточно, потому что я уже научил свой животный мозг тому,
что нехватка еды — обычное дело. Он научился принимать необходимые меры предосторожности, призывая меня запасать еду и
жир.
Эта человеческая модель, которую я испытал, подтверждается некоторыми исследованиями поведения животных. Несмотря на то,
что поведение человека более сложное, чем поведение животных, человеческий мозг больше похож на мозг животного, чем отличается
от него.83 Исследования на крысах показали поведение, похожее на поведение людей, страдающих длительной булимией; они
продолжают переедать даже после того, как нехватка еды прошла.84 Лишение пищи меняет мозг крысы так же, как оно меняет
мозг человеческого животного, приводя его в состояние повышенной готовности и заставляя искать все больше и больше еды,
чтобы защитить тело. от будущего голода. В одном эксперименте было обнаружено, что крысы, подвергнутые ограничительному
графику кормления, в результате которого снизилась их масса тела, позже показали увеличение количества потребляемой пищи,
которое продолжалось даже после того, как они больше не были лишены еды, даже после того, как они снова набрали потерянный вес.
Другими словами, крысы продолжали переедать еще долго после того, как им это было физически необходимо.
Другое исследование показало аналогичные результаты, когда крыс подвергали серьезному лишению пищи в течение четырех дней.
Как только нормальная диета была восстановлена, депривированные крысы ели больше, чем недепривированные крысы, даже после того,
как они вернулись к своему нормальному весу.86 Эти два исследования не единственные, которые объясняют, как инстинкты
выживания приводят к перееданию в течение длительного времени после лишения пищи. Также были проведены исследования на
людях, показавшие, что люди, лишенные еды, будут продолжать озабочены едой и переедать даже после того, как угроза голодной
смерти миновала – например, в Миннесотском эксперименте по голоданию.87 В исследованиях на
крысах лишенные пищи животные потребляли очень вкусную пищу. продукты — вкусные и сладкие продукты, такие как
подслащенное молоко, печенье Oreo и сладкие хлопья — не входят в их стандартную пресную диету.88 Сладкая пища — самая вкусная
и самая приятная; кроме того, продукты с высоким содержанием сахара и жира содержат много калорий, что делает их
привлекательными для людей, страдающих от недостатка еды, и способными адаптироваться к выживанию. Фактически, «как и в случае
с ограничением калорийности, наличие HP [очень вкусной] пищи также имеет решающее значение для переедания»89, и для
продолжения переедания необходим доступ к очень вкусной пище.90
Так что не случайно я обычно ел сладкое. На терапии мне сказали, что тяга к сладкому символизирует потребность в каком-то
эмоциональном комфорте или чувственном удовлетворении, но это не так. Поедание сладостей действительно доставляло удовольствие,
но никакого глубокого эмоционального значения в этом не было. Как и крысы, я выбирал сладкую пищу прежде всего потому, что
следовал своим инстинктам. У всех нас есть врожденное и инстинктивное пристрастие к сладкому, у некоторых людей оно сильнее,
чем у других. Младенцы, у которых нет предварительного опыта в отношении еды или ее эмоционального значения, предпочитают
сладости, и природа даже сделала грудное молоко сладким.
Сказав все
Machine это об by
Translated инстинктах,
Google я должен еще раз отметить, что я был больше, чем просто животное, действующее по
инстинкт. Ведь я человек. Я пытался отговорить себя от переедания, я чувствовал сильные эмоции,
сопровождающие переедание, потом я размышлял о своем поведении и чувствовал вину и боль после переедания. Животное
просто действует; он не задумывается и не думает о том, как ему следует себя вести. Крысы в приведенных выше
исследованиях лишь следовали своему примитивному мозгу — они не пытались бороться со своей тягой, рассуждать
сами с собой, пытаться отвлечься от желания есть или сожалеть о своем решении переедать. Они просто следовали
автоматическим сигналам своего мозга, чтобы максимизировать свои шансы на выживание.
С другой стороны, людям не обязательно следовать каждому инстинкту или автоматическому сигналу своего мозга.
У нас есть уникальная способность думать о том, что мы делаем, и менять то, что мы делаем. Но измениться
сложно, если мы не знаем, что происходит в нашем мозгу, как я понял за все эти годы переедания. Я не осознавал,
что у меня есть способность подавлять автоматические и инстинктивные функции моего мозга.
20: Почему у меня продолжаются позывы к перееданию?
До сих пор я объяснял, что мои побуждения к перееданию начались и продолжаются из-за инстинктов выживания, зародившихся в мозге
животных; однако это был не единственный фактор, способствующий поддержанию моей булимии.
Конечно, если бы инстинкты выживания были единственной причиной, эти побуждения в конечном итоге утихли бы. Мое тело и мозг в конечном
итоге получили бы сообщение о том, что голод больше не является угрозой, особенно после того, как я набрал почти 55 фунтов из-за
обжорства во время учебы в колледже. Что еще поддерживало мою булимию? Что еще заставляло мои побуждения к перееданию сохраняться месяц за
месяцем и год за годом?
Как я уже говорил, мои терапевты сказали, что все эти годы причиной моего переедания были эмоциональные проблемы; но
во время моего опыта приема топамакса, а также во время и после выздоровления я обнаружил, что это не так. У меня были подобные эмоциональные
проблемы, даже когда я принимал топамакс, и мои побуждения временно исчезли, даже после того, как я прочитал «Рациональное восстановление» и
научился сопротивляться своим побуждениям к перееданию, даже после того, как эти побуждения полностью исчезли, и моя булимия
осталась всего лишь воспоминанием. Эмоциональные проблемы, которые действительно улучшились, были преимущественно теми, которые
возникли в результате переедания, — например, стыд, вина, отвращение, изоляция и ненависть к себе.
Хотя просто неправдоподобно, что эмоциональные проблемы были причиной моего переедания все эти годы, выживание
инстинкты тоже не объясняют всей картины. Это потому, что моя диета и последующие инстинкты выживания только начали цикл переедания-
очищения, запуская мою булимию и заставляя меня переедать еще долго после того, как это было физически необходимо. Затем, после того как я
переедал и очищался в течение длительного периода времени, инстинкты выживания становились все менее и менее проблемой, и взяла
верх другая функция мозга: привычка.
Когда я произношу слово « привычка», оно, вероятно, вызывает в воображении образ какого-то раздражающего поведения, например, кусания
ногтей, жевания резинки или сосания большого пальца. Но здесь я говорю о гораздо большем. Привычки – это не только маленькие неприятности;
привычки – это то, как мы выживаем. Мозг обладает замечательной способностью создавать и поддерживать привычки, что дает нам возможность
легко повторять действия, необходимые для самого нашего существования, но у привычек есть и темная сторона.
Мы создаем свои собственные привычки — хорошие или плохие — повторяя поведение, и эти привычки — к лучшему или к худшему —
затем управляют нашей жизнью. Когда мы создаем хорошие привычки, это только облегчает нашу жизнь, потому что тогда мы можем неосознанно и
легко осуществлять поведение, соответствующее нашим целям и личности.
С другой стороны, когда мы создаем вредные привычки, мы можем попасть в их ловушку, автоматически совершая деструктивное поведение, даже если
мы знаем лучше и несмотря на все наши усилия измениться.
Булимия и BED — это всего лишь два примера темной стороны формирования привычек. Существует бесчисленное множество примеров
деструктивных привычек, но худшие привычки часто связаны с соблазнительными и приятными веществами. Эти привычки, такие как
чрезмерное употребление алкоголя, курение, злоупотребление наркотиками и переедание, иногда называются «зависимостью» и возникают, когда тело и
мозг становятся зависимыми от этой привычки и жаждут ее. Обжоры, курильщики, пьющие и другие люди, попавшие в ловушку деструктивных привычек,
испытывают сильные побуждения (сродни тем побуждениям, которые я испытывал при переедании) вести себя так, чтобы получить больше желаемого
вещества, даже если они знают, что не должны этого делать. .
Интенсивные и нежелательные побуждения к определенному поведению в первую очередь связаны с вредными привычками, хотя и существуют.
безусловно, также побуждают к хорошему поведению. Например, если у вас появится хорошая привычка заниматься спортом каждый день, вы
автоматически будете жаждать ежедневной физической активности; или если вы выработаете хорошую привычку
пользуясь зубной нитью
Machine Translated каждую ночь, у вас возникнут непроизвольные позывы пользоваться зубной нитью каждую ночь, особенно
by Google
если вы попытаетесь заснуть, не сделав этого. Тяга и побуждения в случае хороших привычек не являются
проблематичными, а наоборот, очень плодотворны, поскольку даже небольшое количество тяги убеждает вас вести себя полезно,
и вы всегда рады, что сделали это. Но в случае с вредными привычками тяга и побуждения чрезвычайно проблематичны,
поскольку они заставляют вас совершать вредное поведение, о котором вы сожалеете.
Моя деструктивная привычка была не чем иным, как тем, что мое тело и мозг были приучены ожидать и
требовать запоев. Я выделил три возможных типа привычек, описывающих мое переедание, — названные «привычкой к
излишеству», «привычкой к удовольствию» и «привычкой к импульсивности», — все из которых имеют физическую основу в
мозге. Я считаю, что мое переедание было по крайней мере одной (а скорее всего, комбинацией) из этих трех привычек,
подробно обсуждаемых ниже. Но сначала необходимо более подробно обсудить концепцию привычек, чтобы я мог объяснить,
как мое переедание стало разрушительной привычкой.
НЕЙРОНАУКА О ПРИВЫЧКАХ УПРОЩЕНА
Формирование привычек — простой, но замечательный процесс в мозге. Привычка работает следующим образом: когда мы повторяем
какое-то поведение много раз, оно вызывает физические изменения в мозгу — изменения, благодаря которым такое поведение
легче повторить. Вскоре мы становимся настолько искусными в выполнении такого поведения, что можем делать это без
особого сознательного размышления. Это когда поведение становится привычкой. Привычки бездумны и автоматические, но
большинство привычек адаптивны, здоровы и необходимы для нашего существования. Чтобы правильно объяснить привычки с
точки зрения мозга, я углублюсь в простую нейробиологию.
Наш мозг состоит из миллиардов клеток, называемых нейронами. Все наши физические функции, мысли, чувства,
ощущения, восприятия, настроения, воспоминания и действия являются результатом сигналов, проходящих через
нейроны. Нейроны образуют связи друг с другом, известные как синапсы. Когда нейрон срабатывает, он передает свой
электрический сигнал через синапс следующему нейрону, который должен сработать, чтобы продолжить передачу сигнала.
Ни один нейрон не работает в одиночку, а при скоординированной деятельности множества других. Чтобы выполнить какое-либо
физическая или умственная задача — от простого шага до более сложного — броска мяча по кривой; от приветствия
другу до решения сложного математического уравнения; от воспоминания сложных воспоминаний до простого чувства грусти
или радости — нейроны должны срабатывать скоординировано. «Каждый опыт и каждое воспоминание состоят из множества
нейронов, сработавших одновременно на разных уровнях мозга и в разных областях».91
Когда нейронные структуры срабатывают одновременно много раз, синапсы становятся сильнее и лучше способны передавать
сигналы. Как гласит одна из максим нейробиологии: «Клетки, которые срабатывают вместе, соединяются вместе»92. Это
означает, что структуры нейронов, которые неоднократно используются для выполнения какой-либо функции, соединяются
таким образом, что эту функцию легче повторить. Это свидетельство удивительной эффективности нашего мозга.
Структуры нейронов, которые сильно связаны, образуют нервные пути. В нашем мозге имеется практически
неограниченное количество нейронных путей, отвечающих за наше поведение, мысли, воспоминания, восприятие и, что
наиболее важно для целей этой книги, за наши привычки. Привычки — это не что иное, как эффективные нейронные пути,
возникающие, когда нейронные структуры неоднократно активируются вместе, образуя мощные связи. Привычку,
продуктивную или непродуктивную, становится все легче и легче повторять по мере того, как связи между нейронами этого пути
становятся все сильнее и сильнее.
Формирование привычек в мозгу «аналогично тому, как мы ездим по одной и той же грунтовой дороге.
над колеями листьев, которые позволяют легче оставаться на пути при последующих поездках». 93 Нейроны становятся
настолько прочными, что привычка становится автоматической, что полезно, когда привычка хорошая, но вредно, когда
привычка разрушительна. как мое переедание.
установившись, нейроны,
Machine Translated участвующие в этом процессе, стали скоординированными, организованными и сильными, так что я
by Google
почувствовал необходимость продолжать такое поведение. На физическом уровне мой мозг подсел на переедание.
Моя привычка не возникла как сознательный выбор, как это бывает со многими продуктивными привычками. В отличие
от человека, который сознательно практикует какой-либо навык — например, игру на музыкальном инструменте, решение
задач по алгебре или обучение печатать — я чувствовал, что к этой привычке меня подтолкнула какая-то сила, находящаяся вне
моего контроля. Этой силой были мои инстинкты выживания. То, что началось как реакция выживания на недостаток еды,
превратилось в ужасную привычку, потому что, много раз переедая, я запрограммировал свой мозг на зависимость от переедания.
Нейроны, которые «сработали вместе», заставляя меня переедать в первые несколько раз, в конечном итоге стали
«связанными друг с другом», обеспечивая постоянство моих побуждений к перееданию. То, что началось как способ справиться
с угрозой голодной смерти, физически запечатлелось в моем мозгу, поэтому мой мозг продолжал побуждать меня переедать даже
после того, как угроза голодной смерти уже давно миновала, и даже после того, как я прибавил в весе. Я продолжал переедать,
потому что был охвачен разрушительной привычкой — выражением чего-то физического, происходящего в моем мозгу. Я не
знал, что каждый раз, когда я следовал своим побуждениям и переедал, я только укреплял задействованные нервные
пути, делая привычку сильнее и делая отказ от нее все труднее и труднее.
Это подводит меня к очень важной концепции для понимания моего расстройства пищевого поведения — концепции
нейропластичности.
НЕЙРОПЛАСТИЧНОСТЬ И МОЯ ПЕДАЛА

ПРОБЛЕМА С МОЗГОМ
Проще говоря, нейропластичность означает способность мозга перестраиваться.94 Нейроны не фиксированы, а вместо этого
обладают способностью «создавать новые связи, прокладывать новые пути через кору и даже принимать на себя новые роли».95
Совсем немного . более двадцати лет назад нейробиологи считали, что пластичным является только мозг младенцев и
маленьких детей и что мозг взрослого человека не может измениться. Однако теперь мы знаем, что мозг взрослого человека
тоже можно изменить; он сохраняет часть своей пластичности на протяжении всей жизни.96
Говорят, что мозг «обучается, играя»97, физически изменяясь в зависимости от опыта. Следующий отрывок из
книги Шэрон Бегли « Тренируй разум, меняй мозг» дает красноречивое объяснение нейропластичности:
Действия, которые мы предпринимаем, могут буквально расширять или сжимать различные области мозга, вливать больше сока в тихие нейроны и снижать
активность в активно работающих. Мозг выделяет больше кортикального пространства для функций, которые его владелец использует чаще, и сокращает
пространство, отведенное для редко выполняемых действий. Вот почему мозг скрипачей уделяет больше места области, контролирующей пальцы аппликатурной
руки. В ответ на действия и переживания своего владельца мозг создает более прочные связи в цепях, лежащих в основе одного поведения или мысли, и
ослабляет связи в других. Большая часть этого происходит из-за того, что мы делаем и что мы воспринимаем из внешнего мира. В этом смысле сама структура
нашего мозга — относительный размер различных областей, сила связей между одной областью и другой — отражает образ жизни, который мы вели. Как песок на
пляже, мозг хранит следы принятых нами решений, приобретенных нами навыков и предпринятых нами действий.98
Важность этой концепции для понимания моего расстройства пищевого поведения и выздоровления нельзя
недооценивать, поэтому я включу сюда еще одно объяснение — от нейропсихиатра Джеффри Шварца в книге « Разум и мозг»:
Ансамбли нейронов мозга со временем меняются, образуя новые связи, которые становятся сильнее по мере использования, и позволяя неиспользованным
синапсам ослабевать до тех пор, пока они не смогут передавать сигналы не лучше, чем потертая веревка между двумя консервными банками в старой игре в телефон.
Нейроны, которыми наполнен наш мозг в момент рождения, продолжают вплетаться в цепи на протяжении всей нашей жизни. Недвижимость, которую мозг отдает той или
иной деятельности, а не той, этой части тела, а не той, даже той умственной привычке, а не той, так же изменчива, как карта избирательных округов в руках
махинаторов. . Другими словами, жизнь, которую мы ведем, оставляет свой след в виде устойчивых изменений в сложной схеме мозга — следов пережитого нами опыта
и предпринятых нами действий. Это нейропластичность.99
Итак, то, Translated
Machine где мы концентрируем
by Google свое внимание и действия, которые мы совершаем физически, меняет наш мозг. Например, если
Я сосредоточился на изучении музыкального инструмента и постоянно практиковался, и для этой задачи в моем мозгу было выделено
больше нейронов. По мере того, как я, музыкант, становлюсь более опытным, нейроны будут формировать новые связи, а с практикой эти
связи станут сильнее и эффективнее. То же самое было и с моей булимией. Чем больше я переедал из-за инстинктов выживания, тем
больше мой мозг менялся, чтобы приспособиться к такому поведению. Когда я сосредоточил внимание на еде и следовал своим побуждениям
к перееданию, мой мозг выделял все больше и больше нейронов на мою привычку и укреплял связи между этими нейронами. Действительно,
«привычки являются поведенческим выражением пластических изменений в физическом субстрате нашего разума»100.
Спортивные тренеры часто говорят, что «практика делает результат постоянным». Они используют это высказывание в отличие от клише
«практика ведет к совершенству», чтобы проиллюстрировать, что практика не приведет к совершенству, если вы практикуете неправильно.
Если, например, теннисист снова и снова практикует подачу с неправильной формой, неправильная техника становится постоянной.
«Практика делает постоянным» имеет реальную биологическую основу в мозгу. Тренируясь неправильно, теннисист тренирует
группы нейронов своего мозга посылать неправильные сигналы мышцам. Неправильная подача закрепляется в его мозгу как привычка.
Хотя может показаться трудным представить себе сходство между булимией и неправильной подачей в теннисе,
обе привычки формируются примерно одинаковым образом. Каждый раз, когда я переедал и очищался, я делал нейронные связи,
управляющие моим поведением, сильнее и эффективнее. Каждый цикл очищения от переедания был похож на практику, которая в конечном
итоге сделала мою проблему постоянной. Во время каждого запоя и во время каждой чистки поведение, а также все мысли и чувства,
которые сопровождали это поведение, программировались в самой структуре моего мозга; и как только это произошло, моя привычка взяла
верх. Это автоматически вызывало побуждения к перееданию, независимо от того, насколько сильно я хотел измениться.
Моя вызванная привычкой булимия была тем, что я называю «проблемой мозговой активности, вызванной перееданием». я буду использовать термин
часто в оставшейся части книги, поэтому я приведу здесь определение для справки:
Проблема с мозговой активностью, вызванная перееданием, — это вредное состояние мозга, которое развивается из-за повторяющихся
разрушительное действие переедания. Это физическое выражение булимии в мозгу.
Из-за того, что я переедал достаточное количество раз из-за моих инстинктов выживания, моя булимия стала частью самой физической
структуры моего мозга, что гарантировало, что мое тело и мозг продолжали ожидать и требовать переедания. Я соединил нейроны вместе таким
образом, что это было для меня вредно. Мой мозг никогда не был дефектным или больным, но я создал нежелательные, но хорошо
настроенные и сильные нейронные связи, которые вызывали деструктивные побуждения и заставляли меня совершать нежелательные
действия в течение многих лет.
Развитие моей привычки к булимии выглядело примерно так:
Диета —> Инстинкты выживания —> Побуждения к перееданию —> Переедание —> Очищение —> Еще больше побуждений к перееданию —> Повторяющиеся
Переедание, движимое инстинктом выживания (и очищение для компенсации) —> Формирование привычки в мозгу —> Мозг
Автоматически вызывает желание сохранить привычку переедать
Я не могу точно определить, когда инстинкты выживания перестали определять мое поведение, а привычки начали им управлять, но я
уверен, что это был постепенный процесс. К тому времени, когда мои инстинкты выживания утихли, привычка к перееданию уже прочно
укоренилась, поэтому постепенное изменение было практически незаметным для меня. Однако, оглядываясь назад, я могу выделить
одно различие между запоями, движимыми инстинктом выживания, и запоями, вызванными привычками. Во время переедания, вызванного
привычкой, я, казалось, ел немного менее неистово, чем в те первые несколько месяцев переедания, когда у меня был недостаточный
вес. Кажется, мое тело знало – на каком-то уровне – что мне больше не нужно так много еды, но я все еще чувствовал тягу к ней.
Несмотря на эту незначительную разницу, вызванные привычкой переедания по-прежнему заставляли меня терять контроль, и эти
побуждения по-прежнему ощущались как ужасное вторжение в мою жизнь.
ГДЕ И КАК ФУНКЦИОНИРОВАНА ПРИВЫЧКА

МОЙ МОЗГ?
Если бы у меня был доступ к устройствам нейровизуализации, я, возможно, смог бы дать однозначный ответ на этот вопрос. Но
тогда никто не сканировал мой мозг, поэтому я не могу быть уверен, где и как действовала моя привычка. Другими словами, я не
могу точно определить, где именно возникла моя проблема с мозговыми связями, вызванная запоем, так же, как я не могу точно
определить, когда она возникла. Конкретные нервные пути, которые вызывают расстройства пищевого поведения, не
идентифицированы, но все больше исследователей изучают нейробиологию расстройств пищевого поведения, чтобы лучше
понять их с точки зрения мозга.101
Вполне вероятно, что расстройство пищевого поведения «включает в себя аномальную активность, распределенную по
системам мозга»102 , но в настоящее время об этих нарушениях мозга мало что известно.103 Хотя мы не можем точно
определить, где в мозгу закрепляется привычка к булимии, все же существуют несколько возможностей, основанных на
том, что в настоящее время известно в нейробиологии.
Я получил подсказки о том, где существует моя привычка, во время моего опыта приема топамакса (топирамата), который
дал временную отсрочку от моих побуждений к перееданию. Как я уже говорил в главе 7, Топамакс — это противоэпилептический
препарат, который иногда используется для лечения булимии и переедания. Топамакс влияет на вес и аппетит, а также
«на нервные системы, важные для регуляции питания и контроля веса». 104 Препарат связан со снижением аппетита и потерей
веса, по крайней мере, в краткосрочной перспективе. 105
Топамакс, казалось, на короткое время почти решил мою проблему с мозговой активностью, вызванную перееданием;
поэтому знание того, как действует топамакс, дает мне представление о природе моей привычки. Точный мозговой механизм,
посредством которого Топамакс оказывает свое действие при булимии, в настоящее время неизвестен,106 но есть три возможных
механизма, применимых к моему опыту, каждый из которых является результатом нейропластических изменений в мозге.
Привычка к излишествам
Некоторые исследователи предполагают, что Топамакс уменьшает переедание, просто уменьшая аппетит и увеличивая
чувство сытости107 через несколько возможных нейронных путей. Одна из возможностей заключается в том, что топамакс
снижает активность нейропептида Y (NPY) в гипоталамусе.108 NPY является мощным стимулятором питания в нервной системе,
и исследователи обнаружили повышенные уровни NPY у больных булимией.109 Кроме того, топамакс подавляет
глутаматную систему — систему это стимулирует аппетит.110
Возможно, много раз переедая из-за инстинктов выживания, я обусловил очень сильный аппетит, опосредованный
NPY, системой глутамата или другим механизмом в моем мозге и нервной системе. Я просто сделал свое тело и мозг физически
зависимыми от чрезмерного количества еды. Таким образом, моя проблема с мозговой активностью, вызванная перееданием,
возникла в результате усиления нервных путей и воздействия на нейрохимические вещества, которые
поддерживали этот чрезмерный аппетит; и вполне возможно, что Топамакс временно приручил эти пути и нейрохимические
вещества.
Привычка получать удовольствие
Другой теоретический механизм действия Топамакса заключается в уменьшении вознаграждения за переедание.111 Переедание,
безусловно, мотивировано приятными свойствами пищи, и, как я говорил в предыдущей главе, для возникновения
переедания необходима очень вкусная пища. Было показано, что топамакс снижает вызванное никотином увеличение количества
дофамина, приносящего удовольствие мозгу, в мозгу крыс,112 и может иметь аналогичный эффект в снижении количества
доставляющих удовольствие химических веществ в мозге, связанных с перееданием, а также с другими зависимостями.
Как я уже
Machine упоминал,by
Translated опиоиды
Google— один из классов приятных химических веществ для мозга — являются возможным виновником
полезного характера переедания.113 История ограничения калорий может изменить функцию опиоидных рецепторов и сделать
человека более восприимчивым к перееданию.114 Затем полезные свойства очень вкусной пищи активируют измененную опиоидную
систему, что может привести к перееданию . качество.116 Еще одно химическое вещество мозга, отвечающее за
хорошее самочувствие — дофамин — также может быть задействовано.117
Будь то опиоиды, дофамин, серотонин или их комбинация, переедание активирует процесс удовольствия в мозгу и поэтому очень
полезно для булимиков. Действительно, было доказано, что люди с высокой чувствительностью к вознаграждению (биологическая
черта личности, которая делает человека более склонным к удовольствию) имеют более высокий риск зависимости и
переедания.118 Возможно, я получал больше удовольствия от переедания из-за этой черты; и, сидя на диете, а затем снова и снова
переедая, я еще больше повысил свою чувствительность к вознаграждению. Таким образом, я сделал свое тело и мозг зависимыми от
временных приятных последствий переедания. Таким образом, моя проблема с мозговой активностью, вызванная перееданием,
представляла собой сумму всех моих неумелых, но сильных нейронных путей, ищущих удовольствия. Топамакс мог бы снизить
стимулирующую ценность переедания, регулируя эти сверхактивные пути.
Привычка к импульсивности
Вполне возможно, что моя проблема с мозговой активностью, вызванная перееданием, была привычкой к импульсивности. Было
показано, что булимики и люди с BED более импульсивны, иногда даже патологически, а Топамакс, как было показано, уменьшает другие
импульсивные проявления поведения, помимо переедания.119 Поддаваясь своим инстинктам выживания снова и снова, я, возможно,
ослабил высшее, рациональное части моего мозга, ответственные за произвольные действия (по крайней мере, когда дело дошло до
переедания), и укрепил те нейронные пути, которые отвечают за автоматическое поведение.
В целом я мог быть более импульсивным еще до того, как у меня началось расстройство пищевого поведения, что могло объяснить
почему мне было так трудно сопротивляться стремлению к выживанию. Нейробиологические исследования показали, что женщины
с булимией менее искусны в самоконтроле, даже в задачах, не связанных с едой.120 В одном конкретном исследовании женщины
не задействовали цепи префронтальной коры при выполнении умственных задач так же эффективно, как женщины без булимии.121
Более того подростки, страдающие синдромом дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ) — расстройством,
характеризующимся импульсивностью, — подвергаются большему риску развития булимии.122
Возможно, я уже с самого начала был импульсивным, и мои повторяющиеся переедания усилили нервные пути, которые
поддерживали мое импульсивное питание, и ослабили нервные пути, которые могли бы позволить мне сопротивляться побуждениям.
Таким образом, моя проблема с мозговой активностью, вызванная перееданием, была результатом слабой воли — не в метафорическом
смысле, а реального неврологического ослабления тех частей мозга, которые контролируют произвольные действия. Это не
значит, что я не был способен сопротивляться — у меня просто не было практики, и я использовал неправильную тактику; но, снова
и снова поддаваясь своим побуждениям к перееданию, мне было только легче продолжать поддаваться.
Как я уже сказал, я считаю, что все три типа привычек, вероятно, работали вместе, чтобы заставить меня переедать. Привычка к
излишествам и удовольствиям подпитывала мои побуждения, а привычка к импульсивности заставляла меня чувствовать себя
менее способным сказать «нет», хотя я определенно сохранил эту способность. Я всегда знал, что у меня каким-то образом
есть выбор, переедать или нет, но обычно мне не удавалось реализовать этот выбор. В следующей главе я объясню, почему я снова и
снова следовал своим побуждениям к перееданию. Но сначала мне нужно обратить внимание на тот факт, что у некоторых людей может
развиться привычка к перееданию, даже не соблюдая диету.
ДИЕТА НЕ ТРЕБУЕТСЯ?
Хотя мой опыт соблюдения диеты и снижения веса перед началом переедания отражает подавляющее большинство случаев булимии, расстройство
может возникнуть и без первоначальной диеты. Кроме того, в случаях BED часто происходит переедание без какой-либо истории соблюдения
диеты. Одно исследование показало, что 55 процентов людей с BED сообщили о переедании до того, как сели на первую диету, в то время как 45 процентов
сообщили, что диета началась в первую очередь.123 Без соблюдения диеты и инстинктов выживания, как мы тогда объясним начало
переедания в этих случаях? ?
Я считаю, что любая из привычек, о которых я говорил выше, может развиться без диеты в качестве катализатора. Помните, я выработал
привычку к удовольствию, привычку к излишествам или привычку к импульсивности, постоянно поедая большое количество еды. Если кто-то
неоднократно ел большое количество еды — по какой-либо причине — теоретически у него могла развиться привычка к перееданию;
и если бы они решили провести чистку после этого, у них могла бы развиться привычка к булимии.
Исследования на животных показали, что чрезмерное потребление продуктов с высоким содержанием жиров и сахара может привести к
изменениям в опиоидных рецепторах в областях мозга, которые контролируют потребление пищи.124 Независимо от того, как начинается
переедание, переедание этими очень вкусными продуктами может продолжаться. переедание за счет повышения уровня опиоидов125 и формирования
привычки к излишествам и удовольствиям.
Те, кто переедает, даже не соблюдая диету, возможно, были переедающими и обжорами с детства из-за обучения или из-за генетически
сильного аппетита и влечения к вкусной еде и полезным впечатлениям. У человека, который всю жизнь имел плохие пищевые привычки и
злоупотреблял сладкой или жирной пищей, организм привыкает к этим веществам. В конце концов, человеку может потребоваться все больше
и больше вкусной еды, чтобы испытать то же удовольствие или тот же «кайф».
Появляется все больше свидетельств того, что люди могут стать «пристрастием» к таким вкусным продуктам, как рафинированные продукты.
углеводы и насыщенные жиры — или, по крайней мере, люди могут демонстрировать поведение, похожее на зависимость. Действительно,
существует множество параллелей между тягой к еде и тягой к наркотикам – в нейрохимии, нейроанатомии и обучении.126
Имеются доказательства толерантности и абстиненции – двух определяющих характеристик зависимости – в исследованиях на животных.127
Хотя вызывающая привыкание природа зависимости очень вкусная еда не оправдывает переедания, она дает объяснение побуждениям к
перееданию у тех, кто не сидит на диете.
Все это означает, что независимо от того, приведет ли диета к перееданию или нет, переедание все равно может произойти, и вызванная перееданием
проблема с мозговой активностью все еще может сохраняться.

21: Почему я последовал своему желанию переедать?
Я всегда контролировал свои действия, но время от времени поддавался тяге к перееданию. Теперь я могу видеть
почему. Было пять основных причин, по которым я следовал своим побуждениям к перееданию.
ПРИЧИНА 1: Я ДУМАЛА, ЧТО МОИ ПОЯВЛЯЮТСЯ ПИТЬЕМ

ПОДТВЕРЖДАЕТ НАСТОЯЩУЮ НЕОБХОДИМОСТЬ
Мои позывы к перееданию были всепоглощающими. Иногда они заставляли каждую клетку моего тела чувствовать, что она может умереть, если не получит
большого количества еды, причем сразу. Но рационально я знал, что это неправда. Даже когда у меня был катастрофически низкий вес (86 фунтов), мои
побуждения к перееданию все еще не сигнализировали о реальной необходимости. Да, мне, конечно, нужно было есть, но мне не нужно было переедать .
Несмотря на то, что мне нужно было увеличить количество калорий, мне не нужно было восемь тарелок хлопьев за один присест.
Как я уже говорил, стремление к выживанию, связанное с перееданием, осталось с древних времен, когда нашим предкам действительно требовалось
переедать, потому что до следующего приема пищи могло пройти много времени. Им пришлось пировать, чтобы подготовиться к следующему посту. Те из нас, кто
живет в обществе изобилия еды, наверняка очень скоро пообедают еще раз. Таким образом, у нас никогда не возникает реальной необходимости переедать. К
сожалению, инстинкты выживания не так уж умны; и когда мозг животного почувствует, что ему не хватает еды, он побудит большинство из нас переедать
или переедать.
Мой животный мозг заставил меня почувствовать, что переедание было действительной необходимостью только потому, что оно работало на старой схеме.
программа выживания. Единственная реальная потребность, которая у меня была, — это есть больше, в нормальных количествах, и определенно не
переедать. Более того, когда я перестал лишать себя еды, сильно набрал вес и привычка заменила мои инстинкты выживания в качестве движущей силы
моего переедания, мои побуждения к перееданию вообще перестали сигнализировать о какой-либо потребности. Мой мозг выбрасывал, так сказать,
«неврологический мусор» — в виде автоматических позывов к перееданию.
Мои побуждения к перееданию были своего рода обусловленной потребностью — термином, который хорошо иллюстрирует привычку переедать.
Условная потребность не является настоящей биологической потребностью, такой как потребность в еде (в нормальных количествах), воде или жилье; но
потребность, которая программируется в мозгу, как если бы это была реальная потребность. Почти все привычки и пристрастия можно назвать
обусловленными потребностями. Переедая достаточное количество раз, я приучил свой мозг и тело к необходимости переедать, хотя на самом деле мне в
этом не было необходимости. Мое тело и мозг перезапустили метаболизм, чтобы переварить большое количество еды, так что я начал чувствовать,
что мне нужно переедать, чтобы чувствовать себя нормально.
Иногда я даже чувствовал, что мне нужно переедать, чтобы выжить, хотя разумно я знал, что это не так. Условную потребность можно
проиллюстрировать следующим примером:
Новорожденный ребенок просыпается каждую ночь в первые несколько недель жизни около 3 часов ночи, чтобы покормиться (попить из бутылочки или
покормить грудью). Будучи новорожденным, он биологически требует, чтобы кормление – прием пищи круглосуточно – была реальной потребностью. Но что
произойдет, когда ребенок подрастет и ему больше не потребуется ночное кормление, чтобы выжить? Ребенок счастливой матери перестанет
просыпаться в 3 часа ночи, но многие малыши продолжают просыпаться в это время еще долго после того, как кормление становится физически необходимым.
Ребенок продолжает просыпаться, потому что в мозгу сформировалась привычка — условная потребность — постоянно есть в определенное
время каждую ночь; и теперь, хотя ребенок больше биологически не нуждается в кормлении, тело и мозг ребенка все равно будут этого ожидать и
требовать. То, что началось как инстинкт выживания, превратилось в привычку. Поскольку человеческий мозг новорожденных не развит и они не могут
рационализируя, ребенок
Machine Translated byвGoogle
этом примере не знает, что он больше не нуждается в кормлении. Его поведением управляют только
автоматические функции его животного мозга; и поскольку его животный мозг запрограммирован на ожидание кормления, он плачет каждую
ночь в 3 часа ночи.
Легко увидеть, как этот пример связан с моим перееданием. Даже когда у меня исчезла законная потребность в большем количестве
калорий, я все равно испытывал позывы. Мое тело и мозг все еще плакали от переедания, потому что части моего мозга, которые реагировали
непроизвольно, напоминали автоматические функции мозга новорожденного.
И так же, как родитель не может уговорить младенца заставить его перестать плакать в 3 часа ночи, я не мог использовать разум, чтобы
избавиться от своих побуждений.
Ситуация усложнялась тем, что я узнал (из книг по терапии и самопомощи), что даже если мои побуждения не сигнализировали о реальной
физической потребности, они сигнализировали о реальной эмоциональной потребности. Это стало еще одной причиной, по которой я следовал
своим побуждениям к перееданию. Когда я считал, что переедаю, чтобы удовлетворить потребность во внимании, любви, комфорте, побеге или
избавлении от стресса или депрессии, мне стало гораздо легче поддаться своим побуждениям; это узаконило мои действия и дало мне повод
пойти дальше и выпить.
Мои побуждения, безусловно, хорошо убедили меня, что у меня есть реальная потребность – физическая или эмоциональная. Ведь
свои желания запоить я слышала в своем голосе, в своей голове. Я не услышал всех заманчивых мыслей более примитивным, пещерным
голосом; поэтому я никогда не признавал свои побуждения чем-то другим, чем я сам, выражая свои собственные потребности, часто, казалось
бы, логичным способом. Это также объяснимо с точки зрения мозга.
Лобная доля человека преобразует сообщения, которые мы получаем от мозга животных, и делает их более информативными.
сложный и полный нюансов,128 или, как говорит Тримпей в «Рациональном восстановлении», мозг животного «не может говорить, но вместо
этого он использует ваш язык, чтобы задействовать произвольные мышцы, чтобы получить то, что он хочет». «Мне нужно было переедать»,
часто были очень привлекательными для моих рассуждений, которые заставляли меня снова и снова переедать.
ПРИЧИНА 2: Я ПЫТАЛАСЬ БОРОТЬСЯ СО СВОИМИ ПОЖЕЛАНИЯМИ
Вторая причина, по которой я следовал своим побуждениям к перееданию, заключалась в том, что я тщетно пытался с ними бороться. Одно
можно было сказать наверняка: я не мог сжать кулаки, разозлиться и избавиться от позывов к выпивке, хотя это не помешало мне
попытаться. Поскольку побуждения к перееданию были вызваны инстинктами выживания или привычкой, я, конечно, не мог
избавиться от них с помощью борьбы.
Борюсь со своими побуждениями и пытаюсь противостоять им силой воли (что часто называют «сдерживанием пальцев»).
на терапии и справедливо отпугнут терапевтами) помог мне преодолеть несколько побуждений во время моей булимии; но это был
разочаровывающий и в конечном итоге бесполезный подход. Это было просто слишком сложно, и иногда я просто не был готов к бою. Иногда у
меня не было ресурсов, сил или энергии. Поскольку я устал сражаться изо дня в день, я неизбежно сдался, измученный борьбой. Я
часто чувствовал, что справиться с чувством вины, стыда и увеличением веса, возникающим в результате переедания, было легче, чем
бороться с побуждениями.
Я не знал, что сражаться было просто неправильной тактикой, потому что я был бессилен подавить свои побуждения.
Во время терапии меня познакомили с другой тактикой, предположительно противоположной борьбе, под названием «серфинг по
настоянию». Подводя итог, можно сказать, что серфинг по настоянию — это попытка оседлать волну побуждения. Предполагается, что
желание переедать нарастает, достигает пика, а затем спадает, как волна; поэтому предполагается, что если вы сможете ездить на нем
достаточно долго, оно исчезнет. На первый взгляд серфинг по побуждениям кажется похожим на то, что в конечном итоге помогло мне
преодолеть переедание, потому что он предполагает не действовать в соответствии с побуждениями и не обязательно пытаться выяснить
какой-то более глубокий смысл, стоящий за ними.
Тем не менее, я обнаружил, что техника серфинга во многом похожа на бой. Думая, что я «еду на
«волна»,
Machine— тогда я пытался
Translated выдержать волну. Я отчаянно пытался удержаться на плаву, пока волна не утихнет. Поскольку я не знал,
by Google
что волна — всего лишь неврологический мусор, я рассматривал ее как достойного противника, как мог бы рассматривать серфер Я пытался
пережить это, стараясь не утонуть, потому что верил, что волна способна смыть меня в море (т. е. в холодильник, кладовую или ближайший
ресторан быстрого питания) в любой момент. Я верил, что он может контролировать меня, двигать мной, швырять. Если я справлялся с одним
побуждением таким образом, я обычно был изрядно утомлен, поэтому, когда возникало другое побуждение, я часто не мог собрать в себе силы,
чтобы ехать тот тоже.
В конце концов, навыки мышления, которые я использовал, чтобы перестать действовать согласно побуждениям, на самом деле сильно отличались. я перестал видеть
побуждения как мощного противника, способного изменить мой курс или смыть меня в море. Я перестал отчаянно пытаться удержаться
над водой, потому что узнал, что мне даже не нужно заходить в воду. Отделившись от своих побуждений, я научился наблюдать за волнами с
берега. Я мог наблюдать, как каждый из них поднимается и падает, не увлекаясь этим полностью и не утомляясь и не утомляясь. Даже если
вскоре после первого возникало еще одно желание выпить, я чувствовал, что справлюсь с ним, потому что знал, что волна не способна на меня
повлиять. Возможно, это кажется незначительной разницей, но для меня это имело решающее значение.
ПРИЧИНА 3: ПЕРЕЕДАНИЕ ПОДАВИЛО МОИ ПОЖЕЛАНИЯ

выпивка
Хотя я отношу это к третьей причине, по которой я следовал своим побуждениям, она была самой важной. Основная причина, по которой я
следовал своим побуждениям к перееданию, заключалась в том, чтобы избавиться от этих побуждений. Побуждения часто приводили
меня в беспокойство, депрессию и отчаяние; то есть, пока я не перекусил. Затем все эти чувства внезапно исчезли, и я почувствовал
огромное, хотя и временное, облегчение. Это облегчение было достаточной причиной, чтобы поддаться этому желанию. Каждый раз, когда я
переедал, я быстро решал вопрос, который преследовал меня каждый день: смогу ли я сегодня устоять перед перееданием?
Облегчение, которое я почувствовал, когда наконец сдался и перекусил, не было облегчением от эмоциональной боли или печали; это было
облегчение от этого мучительного желания. Нейроны, которые сработали, чтобы вызвать у меня желание переедать, работали упорно, пока я
не переедал. Затем эти нейроны наконец успокоились, и мой мозг как будто говорил: « Ааа, моя работа выполнена». Хотя я знал, что
облегчение, которое я чувствовал во время и после переедания, не продлится долго, казалось, что переедание того стоило, просто чтобы
остановить мои непрекращающиеся мысли и чувства по поводу еды.
Я чувствовал, что мне нужно выпить, просто чтобы успокоить свой мозг. Я чувствовал, что не могу сосредоточиться на школе, работе,
отношениях, семье или даже на повседневных повседневных задачах, испытывая при этом желание переедать. Мне часто хотелось подавить
эти побуждения, чтобы сосредоточиться на других, важных вещах, которые мне нужно было сделать; Казалось, оно того стоило, хотя бы для
того, чтобы немного успокоиться, хотя я знал, что пожалею об этом и мне придется позже иметь дело с чувством вины и последствиями
для здоровья. Переедание было похоже на нажатие кнопки перезагрузки в моем мозгу. Это временно прекратило мои позывы, но запустило цикл
заново.
ПРИЧИНА 4: ПЕРЕЕДАНИЕ ПРИЯТНО
Даже для людей, которые не переедают, еда доставляет физическое удовольствие и может обеспечить комфорт. Большинству людей нравится
есть, и они получают от этого определенное эмоциональное удовлетворение. Даже обычные едоки используют еду во время праздника, траура,
в качестве подарков благодарности и в целях культурного самовыражения. Это нормально, что еда имеет значение в нашей жизни. Более того,
даже нормальное количество еды, особенно сладостей и жиров, может изменить химию мозга, что приводит к улучшению настроения и
облегчению тревоги.
Как и обычное питание, переедание приносило мне физическое удовольствие, а зачастую и эмоциональное.
комфорт или Translated
Machine отвлечение.by
Несмотря
Google на то, что мои эпизоды переедания часто были безумными, импульсивными и тревожными, мне
все равно было приятно есть большое количество еды, которая была вкусной. Набивая себя сахаром и жиром, я часто впадал в состояние,
подобное трансу, в котором я иногда забывал о других своих проблемах.
Мозговые химические вещества и хорошие чувства
Как упоминалось ранее, еда увеличивает количество химических веществ в мозгу, отвечающих за хорошее самочувствие, что и стало
фактором формирования моей привычки. Употребление сахара увеличивает количество опиоидов, которые вызывают анальгезию — снижение
чувствительности к боли и стрессу130 — и дофамина,131 который участвует в вознаграждении и удовольствии.132 Кроме того,
употребление сахара и углеводов повышает уровень серотонина, который влияет на настроение133 и «вызывает чувство расслабленного
спокойствия». 134 Это объясняет, почему — учитывая количество сахара, которое я ел во время запоев, — я часто впадал в состояние, близко
Эти биохимические эффекты временно принесли мне большое удовлетворение и дали мне еще один стимул к перееданию в дополнение к
мгновенному облегчению тяги.
Вторичные преимущества
Следование моим побуждениям к перееданию принесло мне то, что я называю «вторичной выгодой». Как только переедание стало привычкой,
вторичные выгоды — биохимические и эмоциональные выгоды — также стали формировать привычку. Те хорошие чувства, которые у меня
были, когда я ел без стеснения; прилив, который я почувствовал, когда сделал первый кусочек запоя; эмоциональное онемение, которое
я почувствовал сразу после этого — все эти преимущества стали частью привычки, и мое тело и мозг жаждали этих чувств снова и снова. Мое
тело и мозг стали полагаться на вторичные преимущества переедания, и эти преимущества стали для меня дополнительными причинами
следовать своим побуждениям.
Мы все существа, ищущие удовольствия, и многие из худших привычек связаны с соблазнительными и приятными веществами, такими
как алкоголь, никотин, наркотики и еда (см. главу 20). Сам акт употребления веществ и чувства, которые они вызывают, становятся
подкрепляющими. Нет ничего плохого в том, чтобы получать удовольствие или эмоциональное облегчение от еды в умеренных количествах.
Для меня проблема заключалась в том, что этого не было в меру. Мало того, удовольствие и эмоциональное облегчение были не тем, чего я
искал, когда переедал. Я прекрасно знал, что вторичные выгоды не стоят ужасной цены моей булимии, что переедание действительно не
помогло мне избавиться от каких-либо моих проблем в долгосрочной перспективе, а только усугубило их.
Как только привычка пришла в действие и мой мозг и тело были подготовлены к перееданию, какой бы комфорт я ни получал от
переедания, он стал лишь топливом для огня — еще больше причин, которые мой мозг создал, чтобы заставить меня переедать. «Еда поможет
тебе заснуть», — услышал я в своей голове. У вас был трудный день и вам нужно расслабиться. Еда принесет вам облегчение от
беспокойства. Вы заслуживаете некоторого виноватого удовольствия. Еда заставит вас перестать чувствовать себя одиноким. Это были
автоматические мысли, замаскированные под «логические» причины переедания, и эти мысли служили отличным оправданием моего
поведения.
Вторичные выгоды действительно стали основным направлением моей терапии. На терапии я узнал об этом, потому что запой
Еда приносила мне некоторую степень эмоционального комфорта и удовольствия, поэтому глубоко укоренившаяся внутренняя
потребность в эмоциональном комфорте и удовольствии была причиной моего переедания. Я узнал, что, поскольку еда приносила мне
временное облегчение от проблем, сами проблемы или моя неспособность эффективно с ними справиться были причиной моего
переедания. Поэтому мои терапевты сказали мне, что мне нужно научиться новым способам находить комфорт, удовольствие, эмоциональное
удовлетворение и облегчение от своих проблем, чтобы прекратить переедание. Другими словами, мне нужно было найти замену перееданию —
другие способы получить вторичные выгоды от переедания, не прибегая к фактическому перееданию.
Теория терапевтов, хотя она и имела некоторый смысл, когда я впервые с ней познакомился, была
неэффективно на практике.
Machine Translated Когда возникло желание переедать, мне было чрезвычайно трудно выбрать какое-либо альтернативное
by Google
поведение. Я составил списки вещей, которые я мог бы сделать, чтобы получить вторичные выгоды — принять расслабляющую
ванну, пойти на длительную прогулку, посмотреть любимую телепередачу, послушать музыку, покататься — но я обнаружил, что
их просто нет. заменители переедания.
Проблема была в том, что я не искал вторичных выгод, когда переедал. Я искал еду.
Ничто не могло заменить еду, ничто. Если бы во время переедания я искал облегчения только от беспокойства, то
успокоительные лекарства, расслабляющая ванна или йога помогли бы. Если бы я искала облегчения только от одиночества,
друг или парень вылечил бы меня. Если бы я стремился только к улучшению настроения, то антидепрессанты, длительная
прогулка или какая-нибудь воодушевляющая музыка избавили бы меня от позывов к перееданию. Если бы я хотел только спокойного
сна, то снотворное или методы релаксации легко могли бы заменить переедание. Если бы я искал только оцепенения от
эмоций, то было бы достаточно отключиться перед телевизором или выпить несколько стаканчиков. Но ни один из этих
«заменителей» не дал мне того, чего действительно хотел мой мозг — еды, и в больших количествах.
Легко проиллюстрировать, почему это произошло, если я вернусь к примеру с младенцем. Ребенок плачет в 3 часа ночи, потому
что у него есть условная, а не реальная биологическая потребность в кормлении. Наряду с ночным кормлением ребенок
получает множество вторичных преимуществ, в том числе близость к матери, комфорт, безопасность и удовольствие от сосания.
Другими словами, кормление – это не только еда. Однако еда (в виде молочной смеси или грудного молока) — единственное, что
действительно удовлетворит ребенка, потому что еда — главный приоритет его мозга в 3 часа ночи — основная причина, по которой
он проснулся и заплакал. Если бы мать предлагала просто комфорт и безопасность, держа или покачивая ребенка или, возможно,
давая ему соску, она оставила бы его неудовлетворенным и, вероятно, еще более разочарованным и расстроенным. Конечно,
вторичные выгоды, сопровождающие еду, приятны для ребенка, но когда мозг ребенка призывает его есть, сами по себе
вторичные выгоды не приносят удовлетворения.
Так было и с моим перееданием. Это имело некоторые второстепенные преимущества, такие как временное притупление эмоций,
помощь в расслаблении и отвлечение внимания. Однако попытки получить эти вторичные выгоды без переедания не помогли
успокоить мои побуждения, потому что переедание было основной мотивацией моего мозга. Вторичные выгоды были не
тем, чего мне действительно хотелось, когда я переедал; Мне очень хотелось еды и последующего облегчения моего желания
переедать.
Чувствительность к вознаграждению и удовольствие от переедания
Положительное вознаграждение подкрепляет поведение;135 и есть некоторые свидетельства того, что вознаграждения или
вторичные выгоды от переедания могут быть более привлекательными для некоторых людей. Как я уже говорил в
главе 20, черта личности, известная как «чувствительность к вознаграждению», определяет, насколько мы стремимся
к получению полезных впечатлений, например к употреблению приятной еды. Было доказано, что люди, чувствительные к
вознаграждению, испытывают более сильную и частую тягу к еде.136
У людей с более высокой чувствительностью к вознаграждению области мозга, участвующие в еде ради вознаграждения,
более активны, даже когда эти люди просто смотрят на изображения еды.137 Чем выше чувствительность человека к вознаграждению,
тем активнее эти области мозга реагируют на сигналы аппетита. еда присутствует. Это приводит к уязвимости к проблемам с
компульсивным питанием.138
Уязвимость к проблемам с компульсивным перееданием не является оправданием для переедания. Сеть вознаграждений
работает, чтобы мотивировать выбор и потребление продуктов питания — он не выбирает десерт за вас. Мой мозг и мозг других
любителей переедания могут стать более активными в отношении аппетитной еды, чем мозг других, придавая привлекательность
временному удовольствию от переедания. Это просто разница в мозге, которая могла бы сделать меня более уязвимым к перееданию
и получению от него удовольствия. Но стремление к более высокому вознаграждению, конечно, не является
Machine
сигнал Translated
о заболевании илиby Google контроля. Я нахожу это объяснение чувствительности к вознаграждению того, почему я жаждал удовольствия
отсутствии
от переедания, гораздо более разумным, чем идея о том, что я жаждал удовольствия для удовлетворения некоторых глубоких эмоциональных
потребностей.
ПРИЧИНА 5: ТЕРАПИЯ НЕНАМЕРЕННО

ПОБЕДИЛ МЕНЯ СЛЕДОВАТЬ ПРИЗЫВАМ
Многие вещи, которые я узнал во время терапии, только помогали мне следовать своим побуждениям к перееданию. Когда я верил, как меня
научила терапия, что я переедаю, чтобы справиться с эмоциональными и психологическими проблемами, это давало мне только
оправдания для переедания. Если один запой был направлен на то, чтобы успокоить эмоциональное расстройство, другой запой был
посвящен поиску удовлетворения, третий запой был посвящен борьбе с болью из прошлого, а третий запой был направлен на то,
чтобы избежать ежедневного стресса, то было легко найти оправдания, чтобы продолжать следовать этим побуждениям.
Ниже приведен список концепций терапии, которые я изучил, а также вредные интерпретации, которые я поместил в
понятия того времени.
Концепция терапии Моя интерпретация
Я не могу контролировать свое поведение, и в переедании

У вас болезнь.
нет моей вины.
Я не несу личной ответственности за прекращение

Вы не сможете преодолеть булимию без профессиональной помощи.
У меня есть много оправданий для переедания, потому

Вы жаждете справиться с проблемами.
что моя жизнь полна проблем.
Я виню ситуации, людей, мысли и чувства в

Вы переедаете из-за триггеров.
собственном переедании.
На пути к выздоровлению у вас будут неудачи и рецидивы. Ничего страшного, если я сейчас напьюсь, потому что
ожидаются неудачи. Завтра я вернусь в строй.
Ваша булимия служит определенной цели в вашей жизни. У меня есть оправдание перееданию.
Вам нужно разобраться со своим прошлым, стать эмоционально

Я еще не достиг этих целей, так что ничего страшного, если
удовлетворенным и обрести счастье, чтобы избавиться от булимии.
я сейчас перееду.
Вместо того, чтобы дать мне возможность перестать действовать в соответствии с моими побуждениями к перееданию, эти
концепции, так сказать, дали моему мозгу боеприпасы. Иногда логические причины переедания, которые я узнал в ходе терапии, были
переломным моментом, который давал мне последний толчок, чтобы поддаться побуждению к перееданию. Я часто боролся с побуждениями изо
всех сил, но затем напоминал себе, что у меня болезнь, что я стараюсь справиться с перееданием, что у меня часто случаются
рецидивы или что мне нужно стать эмоционально удовлетворенным или счастливым, чтобы прекратить переедание; и тогда у меня внезапно
появлялся необходимый предлог, чтобы перестать бороться и пойти прямо к холодильнику, и мой мозг радовался, что получил то, что
хотел.
Я, несомненно, согласен с традиционной терапией в одном важном вопросе: первый шаг к выздоровлению невозможен.
восстановиться. Никто — ни терапевт, ни диетолог, ни книга по самопомощи — не сможет помочь, пока вы не захотите противостоять
тому, что вас беспокоит. Другие могут рассказать вам об опасностях вашего поведения,
они могут Translated
Machine помочь вамbyпринять
Google решение бросить курить; но они не могут принять решение за вас. Вы должны принять
это решение сами. Проблема традиционной терапии заключается в том, что как только пациентка хочет бросить курить,
ей приходится пройти долгий, сложный и неоправданно трудный процесс восстановления, который обычно не
приводит к выздоровлению, чему посвящена следующая глава.
22: Почему терапия мне не помогла?

Благодаря новому пониманию моего расстройства пищевого поведения я теперь могу оглянуться назад и ясно понять,
почему терапия не помогла мне добиться выздоровления. Помните, я определил выздоровление как прекращение
переедания; и терапия не помогла мне в этом.
Я уже рассказывал о своем опыте терапии, объясняя, что я коллективно узнал от

мои терапевты, диетологи, психиатры, книги по самопомощи и интернет-ресурсы. Кто-то может сказать, что у меня просто был
неудачный опыт или что мои терапевты мне не подходят; однако тип лечения, которое я получил, не был исключением. Я
обнаружил, что концепции и методы, которым я научился в терапии, на самом деле до сих пор широко используются в лечении
булимии. Мое лечение не сильно отличалось от традиционных подходов к лечению булимии, которых существует три.
В настоящее время для лечения обжорства используются три основных типа лечения: (1) психодинамическая терапия; (2)
когнитивно-поведенческая терапия; и (3) лечение зависимости. Я получил комбинацию этих трех подходов, как и многие
пациенты, во время моего безуспешного лечения. В то время, когда я проходил терапию – с 18 до 22 лет – я не знал ни
названий этих подходов к лечению, ни теорий, лежащих в их основе; но, оглядываясь назад, я могу понять, как мои терапевты
использовали эти три подхода и почему эти подходы меня подвели: из-за ложных предположений, которые они сделали о природе
булимии.
ПСИХОДИНАМИЧЕСКАЯ ТЕРАПИЯ
Психодинамическая терапия булимии основана на психодинамической теории расстройств пищевого поведения. Эта теория
утверждает, что расстройства пищевого поведения являются симптомами основных психологических проблем, которые
необходимо выявить и решить, прежде чем пациент сможет выздороветь. Психодинамическая теория утверждает, что
расстройства пищевого поведения — это «выражения борющегося внутреннего «я», которое использует беспорядочное
поведение в отношении питания и контроля веса как способ общения или выражения основных проблем» . и решено, пациент
больше не будет чувствовать потребность в переедании.
С психодинамической теорией я столкнулся на своем первом приеме у терапевта (после которого я поклялся никогда
не возвращаться), а также с этой теорией, которую я принял во время терапии в колледже. Мое первоначальное нежелание
принять психодинамическую философию не было чем-то необычным. Многие женщины, приходящие на терапию, рассматривают свои
расстройства пищевого поведения как привычки, от которых они не могут избавиться, и удивляются, когда в качестве лечения
предлагается психотерапия . болезнь». 141 За те месяцы, которые мне потребовались, чтобы поверить в эту теорию, я мог бы
уже решить свою проблему.
Кажется, что сегодня наиболее распространенной философией является психодинамический взгляд на расстройства пищевого поведения, а не психодинамический взгляд на расстройства пищевого поведения.
только среди терапевтов и людей с расстройствами пищевого поведения, но и во всем обществе. Проблема в том (как я уже
упоминал в главе 6), что это всего лишь предположения. Не существует научных доказательств того, что основные
психологические проблемы вызывают булимию (или анорексию), а также нет научных доказательств того, что решение этих
основных проблем приводит к выздоровлению.142 Тем не менее, психодинамическая теория расстройств пищевого поведения
часто представляется как факт в терапии, самоанализе. справочные книги и даже академические и медицинские
тексты. Тем не менее, я считаю, что мне было крайне вредно верить в эту теорию.
Психодинамический подход считает необходимым понять два основных компонента пищевого поведения.
расстройство: (1) основная
Machine Translated причина или причины расстройства пищевого поведения; и (2) текущей цели, которой
by Google
расстройство пищевого поведения служит в жизни пациента – также называемой «адаптационной функцией» расстройства
пищевого поведения.143 Психодинамический терапевт помогает пациентке раскрыть основную причину ее проблемы, исследуя ее
прошлое, чтобы увидеть, где мог произойти эмоциональный ущерб. Теоретически коренными причинами могут быть любые
жизненные переживания или внутренние конфликты. Сообщаемые коренные причины часто берут свое начало в детстве, например,
родительские отношения, сексуальное или физическое насилие или отсутствие привязанности; альтернативно, первопричиной
может быть более недавняя травма.
Я так и не нашел конкретной причины своей булимии; однако я предположил, что коренными причинами являются многие
жизненные переживания. На самом деле была только одна основная причина моего расстройства пищевого поведения — мое
решение сесть на диету. Какие бы факторы ни поставили меня под угрозу проблемного соблюдения диеты, это ничего бы не
значило, если бы я никогда не начал ограничивать потребление калорий.
Пытаясь раскрыть проблемы прошлого, психодинамический терапевт также помогает больному булимией обнаружить
адаптивную функцию или цель, которую расстройство пищевого поведения играет в ее жизни сейчас. Это требует постоянной
детективной работы по расшифровке эмоций, чувств и существенного значения повседневных взаимодействий.
Сообщенные адаптивные функции булимии многочисленны; но большинство пациентов обнаруживают, что расстройство пищевого
поведения помогает им справляться с проблемами, притуплять чувство тревоги или депрессии или избегать боли из прошлого
или настоящего. Я сообщил обо всех вышеперечисленных адаптивных функциях и многом другом во время моей булимии.
Я бы никогда не подумал, что мое расстройство пищевого поведения выполняет адаптивную функцию, если бы мои терапевты не
посоветовали мне это. Когда я впервые начал переедать, я знал, что переедание только вредит мне, даже если часть меня находила
это очень полезным. Но как только я увлекся психодинамической теорией, я обнаружил множество теоретических преимуществ
моего расстройства пищевого поведения, большинство из которых были лишь вторичными преимуществами моего поведения
— приятными физиологическими и эмоциональными эффектами от употребления большого количества сладкой и жирной пищи.
Под влиянием психодинамической терапии я подумал, что должны быть какие-то глубокие причины, по которым мне нужно
это удовольствие.
Поскольку в психодинамической теории переедание считается полезным для пациента, терапевт избегает попыток устранить
симптомы. Вместо этого цель этого типа терапии состоит в том, чтобы пациентка разработала и освоила новые способы удовлетворения
эмоциональных потребностей и решения проблем, чтобы расстройство пищевого поведения больше не служило цели в ее
жизни. Это включает в себя помощь пациентке войти в контакт с чувствами и научить ее справляться с эмоциями.
Поскольку булимия не является способом справиться с проблемами или удовлетворить эмоциональные потребности, в этом
просто нет смысла. Соприкасаясь с чувствами и справляясь с эмоциями, вы не остановите инстинкты выживания и не покончите
с привычкой к перееданию. Не имело значения, насколько хорошо я справлялся с эмоциями или со сколькими чувствами я
«соприкасался», у меня все еще были побуждения к перееданию, и я все равно следовал им. Кроме того, пока я тратил время на
работу над чувствами и глубинными проблемами, моя привычка в моем мозгу только укреплялась. В то время как мои терапевты
избегали попыток лишить меня адаптивной функции, я только еще больше укреплял все эти ошибочные нейронные связи,
следуя своим побуждениям к перееданию.
Предполагается, что психодинамическая терапия приводит к «развитию у человека личных чувств, мнений, ценностей,
убеждений и желаний, которые составляют то, кем [он / она] является как личность. Другой способ определить этот процесс -
это развитие личности. «144 Во введении к этой книге я описал тип выздоровления, который назвал «сказкой о бабочке», в котором
женщина претерпевает серьезные изменения, чтобы прекратить переедание. В идеале психодинамическая терапия должна создать
эти трансформации. Обжорка попадает в психодинамическую терапию – в кокон – как эмоционально незрелая и плохо
подготовленная к управлению собственной жизнью; но она выходит из процесса выздоровления фундаментально измененной, с новой
личностью и вновь обретенной способностью справляться с чувствами и проблемами.
Эта история
Machine о бабочках
Translated случается не со всеми, кто проходит психодинамическую терапию, и уж точно не со мной. Меня до сих
by Google
пор злит то, что мои терапевты заставили меня поверить в то, что эти жизненные цели, достижение которых могло занять у меня много лет
или даже всю жизнь, необходимы для выздоровления. Мне было 18, когда я начал терапию; жизнь была запутанной, и она была бы запутанной,
даже если бы у меня не было расстройства пищевого поведения. Психодинамическая терапия заставила меня поверить, что мне нужно
разобраться во всей этой путанице, определить цель своей жизни, примирить все в моем прошлом и жить в благодати и мире – и все это в 18
лет, и все для того, чтобы прекратить переедание. Я до сих пор не сделал всего того, что требует психодинамическая теория для
выздоровления, но я полностью выздоровел.
Психодинамическая терапия заставила меня думать, что я испорченный товар, хотя на самом деле я и мой мозг были очень здоровы.
Это заставило меня оглянуться назад в свое детство и обвинить в развитии моего расстройства пищевого поведения очень тривиальные
случаи, когда единственной причиной моего расстройства пищевого поведения был мой выбор диеты. Это заставило меня обвинить мою
любящую семью в проблеме, в которой виноваты были не они, а мой животный мозг. Это заставило меня оглянуться на свою молодую жизнь и
увидеть все, что в ней было не так, хотя мое детство на самом деле было вполне нормальным. Это заставило меня подумать, что мне нужно
разобраться во всем в моей зачастую запутанной жизни, и все для того, чтобы остановить поведение, которое было просто естественной
функцией моего собственного мозга. Все это заставило меня потерять фокус на том, что мне действительно нужно было сделать, чтобы
выздороветь: прекратить переедание.
Я был не единственным человеком, страдающим булимией, и психодинамическая терапия не удалась. Не было показано, что одна лишь
психодинамическая терапия обеспечивает высокие показатели выздоровления при булимии.145 Распространенная критика этого подхода
заключается в том, что «пациенты могут годами заниматься психодинамической терапией, обретая понимание, продолжая при
этом проявлять деструктивное симптоматическое поведение»146 — все это время кормя привычки в их мозгу.
КОГНИТИВНО-ПОВЕДЕНЧЕСКАЯ ТЕРАПИЯ
Когнитивно-поведенческая терапия (КПТ) пытается справиться с деструктивным поведением, связанным с едой и весом; Из всех
психотерапевтических подходов КПТ оказалась «наиболее успешным методом лечения булимии». , вес и образ тела. В моей
собственной терапии, как и в большинстве случаев, суть терапии была психодинамической – поиск более глубокой причины
расстройства пищевого поведения – но, кроме того, я изучил когнитивно-поведенческие техники, чтобы попытаться контролировать
переедание и очищение организма.
КПТ имеет множество компонентов, а конкретные используемые методы слишком многочисленны и слишком сильно различаются
среди терапевтов, чтобы обсуждать их все здесь; но я суммирую основные аспекты КПТ, поскольку она используется для лечения
переедания. Когнитивная часть когнитивно -поведенческой терапии направлена на вредные мысли (также называемые когнициями),
которые предположительно способствуют перееданию; а поведенческий компонент когнитивно-поведенческой терапии пытается напрямую
повлиять на пищевые привычки и уменьшить количество эпизодов переедания.
КПТ основана на предположении, что у заядлых едоков есть «когнитивные искажения» — неправильные мысли или убеждения о еде и
весе. Примерами некоторых моих когнитивных искажений были мысли о том, что употребление определенной еды сделает меня толстым,
и мысль о том, что употребление одного печенья приведет к перееданию. Предполагается, что когнитивные искажения приводят к
негативным чувствам, которые, в свою очередь, приводят к негативному поведению, связанному с перееданием. В КПТ пациенты учатся
выявлять и оспаривать свои неправильные мысли «образовательным и чутким способом»148, поскольку терапевт учит пациента позитивному
мышлению, чтобы заменить искаженные мысли.
Например, одно время в колледже я считал, что не могу весить более 110 фунтов, так что это исказило
мысли часто приводили к негативным чувствам, когда я набирал вес. Мне было плохо о себе и об этих негативных
чувства предположительно
Machine привели к перееданию. Итак, во время терапии я узнал здоровый диапазон веса для моего типа телосложения,
который значительно превышал 110. Я покупал товары большего размера, поскольку мой вес продолжал расти, и научился отказываться от
желания поддерживать этот вес. Проблема заключалась в том, что у меня были позывы к перееданию, даже когда я чувствовал себя хорошо
из-за своего веса. Научиться определять здоровый вес и отказаться от желания быть очень худым, возможно, в первую очередь
помешало мне сидеть на диете, но как только моя булимия начала проявляться, коррекция когнитивных искажений уже не
была такой уж полезной.
Когнитивный компонент КПТ также затрагивает модели мышления, не связанные с едой. Считается, что многие любители
переедания испытывают когнитивные искажения во многих аспектах своей жизни. Например, иногда я считал себя глупым
только потому, что получил не идеальную оценку на тесте; Иногда мне казалось, что я никому не нравлюсь; и иногда я думал, что
я неудачник, если не достиг определенных целей в школе, спорте или работе. В теории когнитивного поведения подобные когнитивные
искажения, даже если они не связаны напрямую с едой и весом, потенциально могут привести к перееданию, поскольку любая мысль,
которая приводит к плохим чувствам, может также привести к деструктивному поведению.
Другой пример: я придерживался иррационального убеждения, что должен всем угодить; поэтому, когда я вступил в спор
с другом я чувствовал себя никчемным и якобы стремился «справиться» со своими негативными чувствами. Теоретически, если
бы я перестал думать, что мне нужно всем угождать, и стал более настойчивым в отношениях, мне не пришлось бы переедать,
чтобы справиться с проблемами в отношениях. Поэтому я провел много времени во время терапии и вне ее, пытаясь исправить
когнитивные искажения и заменить их позитивными мыслями.
КПТ обращается к мыслям, которые вызывают все виды негативных чувств, но чаще всего те, которые приводят к
перфекционизм, плохая самооценка, депрессия и тревога. Считается, что как только эти негативные чувства будут устранены,
деструктивное пищевое поведение, которое предположительно является их следствием, должно уменьшиться или исчезнуть.
Опять же, проблема этого подхода в том, что такие вредные мысли по своей сути не вызывают переедания; позывы к перееданию вызывают
переедание.
У меня, конечно, до сих пор время от времени возникают негативные мысли о своем теле, как и у большинства людей; Конечно, время
от времени у меня возникают мысли, говорящие мне, что я не замечательный человек; У меня есть мысли, которые иногда вызывают у
меня тревогу или депрессию; но у меня никогда не бывает позывов к перееданию. Негативные мысли никогда не были причиной моего
Поведенческая часть когнитивно-поведенческой терапии направлена на непосредственное воздействие на пищевые привычки и

переедание. Первой целью этого типа терапии часто является регулирование режима питания с помощью обычной еды, что было первой
целью моей собственной терапии в колледже. Это должно было избавить меня от приступов голода.
Однако из-за неослабевающей природы инстинктов выживания обычная еда не избавила меня от побуждения к перееданию.
В КПТ планы питания часто используются в сочетании с методом, называемым «самоконтроль». Я часто использовал эту технику, когда
записывал все, что ел, а также чувства, мысли и события, связанные с едой, — и все это в попытке найти закономерности в моем
переедании и обнаружить вещи, которые вызывали эпизоды переедания.
Триггер — фундаментальный термин в КПТ: триггер — это любая мысль, чувство, взаимодействие, событие или поведение.
это приводит к запою. Основная цель КПТ — устранить триггеры — те факторы в окружении пациента, которые часто приводят
к перееданию. Триггером может быть что угодно: от чувства одиночества до ссоры с парнем, съедания куска шоколадного торта,
употребления алкоголя или стресса перед экзаменом. С помощью самоконтроля я попытался изучить причины своих запоев, чтобы
исключить их из своей жизни или разработать более здоровые способы борьбы с ними. Если бы я справился со всеми своими триггерами,
мое переедание должно было утихнуть или, по крайней мере, стать заметно меньше.
Однако, как бы хорошо я ни управлял своими триггерами, побуждения к перееданию не исчезли. Через само-
наблюдая,
MachineяTranslated
обнаружил,by
например,
Google что часто напивался в общежитии или квартире один по ночам; поэтому я назвал «пребывание в
одиночестве по ночам» провоцирующим фактором переедания. Из-за этого я часто старался не оставаться один по ночам, а если мне
приходилось оставаться одному, я составлял подробный план того, чем я мог бы заняться вместо пьянства. Однако даже при
самых тщательно продуманных планах и стратегиях преодоления трудностей я все равно обычно испытывал побуждения к перееданию,
и я все равно переедал.
Я расскажу о триггерах более подробно в главе 35; но сейчас знайте, что без побуждений к перееданию было бы бессмысленно
говорить, что триггеры вызывают переедание. Каждый день своей выздоровевшей жизни я испытываю множество вещей, которые в
прошлом предположительно вызывали у меня переедание, но сегодня эти вещи не вызывают переедания. Это не потому, что я каким-то
образом научился избегать всех мыслимых триггеров или справляться с ними; Я думаю, было бы невозможно обнаружить каждого и
научиться со всеми правильно справляться. Поиск триггеров был излишне трудоемким и сложным процессом, и он помог мне винить
в своем поведении множество других вещей, помимо моего собственного свободного выбора.
Как и психодинамическая терапия, КПТ была косвенным способом решения моей проблемы. Но, по крайней мере, в ЗБТ я
Я научился двум методам борьбы с моими побуждениями к перееданию: замещению и отвлечению. Замещение включает в себя попытку
расшифровать негативные чувства, связанные с побуждениями, и замену позитивными действиями, чтобы справиться с этими
чувствами. Когда у меня возникало побуждение, я сначала пытался определить, какое чувство его вызвало, а затем пытался
справиться с этим чувством. Поэтому, если я определял, что у меня возникло побуждение из-за стресса, я применял некоторые
техники релаксации, например, глубокое дыхание или длительное принятие ванны, чтобы попытаться противодействовать
стрессу. Проблема заключалась в том, что было наивно думать, что дыхательные упражнения или пенная ванна избавят меня от
позывов к перееданию. В конце концов, мое тело и мозг не требовали от меня глубоко дышать или искупаться — они кричали о еде!
Никакой метод, который я когда-либо использовал для борьбы с какими-либо чувствами, которые, как мне казалось, вызывали мои
побуждения, никогда не удовлетворял меня, потому что, как я уже сказал, нет альтернативы перееданию. Даже если мне удавалось
найти правдоподобную эмоциональную причину моего побуждения к перееданию, и даже если мне удавалось заменить его здоровой
деятельностью, это обычно не меняло того факта, что я хотел есть. Более того, мне редко приходилось набираться силы
воли даже для того, чтобы следовать рекомендованному процессу. Мои позывы к перееданию были настолько неприятными, что я
обычно не мог думать ни о чем другом, не говоря уже о том, чтобы определить, что я чувствую и как мне с этим справиться.
Я считаю, что техника «замещения» на самом деле была для меня вредна. Когда мне удалось его использовать, это вызвало
Я сосредоточил все свое внимание на побуждении к перееданию, пытаясь расшифровать его символическое значение, и это придало
моим побуждениям еще больше внимания и эмоциональной значимости, еще большей силы. Внимание и эмоциональное значение,
придаваемые мыслям и чувствам, подобны ветру в огне, делая эти мысли и чувства более интенсивными. Это происходит на
физическом уровне мозга: нейронные связи, вызывающие мысли и чувства, которые вызывают внимание, становятся более активными,
более организованными и сильными.149 Сосредоточение внимания на побуждениях было контрпродуктивным; что мне действительно
нужно было сделать, так это перестать придавать этим побуждениям какое-либо внимание, эмоциональное значение или силу.
Второй метод КПТ для борьбы непосредственно с побуждениями к перееданию — отвлечение — предполагает простое участие
в любой отвлекающей деятельности до тех пор, пока побуждение не пройдет, без обязательной попытки определить стоящие за
ним негативные чувства или эмоции. Предложения включают в себя действия руками, например, уборку или шитье, или прослушивание
музыки. Пациентам часто советуют вести списки из десяти или более вещей, которые они могут сделать, вместо того, чтобы
переедать, когда возникает позыв. В КПТ даже ненадолго отсрочка переедания считается прогрессом.150
Я составил множество списков отвлекающих занятий, но в долгосрочной перспективе это никогда не помогало. Если бы я мог
собрать достаточно силы воли, чтобы заняться чем-то еще, кроме похода к холодильнику или ближайшему магазину, тогда да, отвлечение
могло бы на время отсрочить мои запои. Но желание часто не проходило, и даже когда оно
если бы это произошло,
Machine Translatedоно
byвозвращалось
Google бы так же быстро, как и утихло, обычно менее чем через час. Мне кажется, что образ мышления, который
мне нужен, чтобы отвлечься, часто усугублял проблему. Это похоже на поговорку: «Если вы скажете кому-то не думать о розовом слоне,
первое, о чем он подумает, — это розовый слон». Точно так же попытка не думать о желании переедать заставила меня задуматься о еще большем
желании переедать. Итак, еще раз, пытаясь отвлечься от переедания, я фактически уделил своим мыслям и чувствам больше внимания, укрепив
ошибочные нейронные пути, которые их производят.
Существует множество других методов КПТ, например, программы управления поведением, которые вознаграждают здоровых людей.
поведения и контракты, которые требуют от пациентов подписывать соглашения о воздержании от переедания в течение определенного периода
времени. Я подписывал с самим собой контракты на то, чтобы прожить определенное количество дней, и иногда мне удавалось продержаться
столько дней, но редко больше, чем четыре или пять. Я пробовал поощрять себя за то, что прожил определенное количество дней без
переедания, например, побаловать себя новым компакт-диском или фильмом. Проблема заключалась в том, что та часть моего мозга, которая
вызывала переедание, не хотела нового компакт-диска или фильма — она хотела еды, много-много еды. Во время приступа переедания мой животный
мозг словно смеялся над идеей приобрести новый компакт-диск, потому что, в конце концов, какая от него польза? «Я» (мой человеческий мозг)
хотел новый компакт-диск, но когда «он» (мой животный мозг) контролировал ситуацию, мысли о наградах для моего истинного «я» не удерживали
меня.
Хотя КПТ считается лучшей и наиболее успешной формой терапии обжор, она не
помогите всем. Исследования показали, что КПТ устраняет переедание и очистку кишечника примерно у 30–
50 процентов пациентов.151 У
любителей переедания, которые выздоравливают с помощью КПТ, часто наблюдается тип выздоровления, который я описал во введении к этой книге
как «история о прирученном домашнем питомце». КПТ может обеспечить восстановление по принципу «один день за один раз», при котором пациентка
должна постоянно быть начеку против триггеров, следовать плану питания на неопределенный срок и постоянно контролировать свое
настроение и негативные чувства, чтобы избежать рецидива. В идеале ежедневная борьба за выздоровление со временем станет намного легче, а
расстройства пищевого поведения могут даже полностью исчезнуть, но не без непрерывных усилий.
ЛЕЧЕНИЕ ЗАВИСИМОСТИ
Лечение наркозависимости – если оно эффективно – также приводит к прирученному домашнему питомцу или к выздоровлению по принципу «один
день за раз». Лечение зависимости основано на идее о том, что продукты, которые обычно употребляет обжор (обычно продукты с высоким
содержанием сахара и углеводов), вызывают физиологическую зависимость; и чтобы выздороветь, обжор должен воздерживаться от вызывающих
привыкание продуктов, часто на неопределенный срок.
Пациент, использующий этот подход, поддерживает выздоровление день за днем, старательно избегая проблемных продуктов,
поскольку теоретически даже небольшое количество сахара или пищи, богатой углеводами, может привести к перееданию или даже полномасштабному
рецидиву. Из трех подходов, которые мы обсуждали, лечение зависимости реже всего используется при лечении булимии, хотя иногда его
используют в сочетании с более традиционными психодинамическими подходами и подходами КПТ. Лечение наркозависимости чаще
используется для лечения ЭД и компульсивного переедания.
Во время моей булимии я пробовал воздерживаться от сахара и белой муки в разное время, но это никогда не длилось более дня или двух, и я
обнаружил, что полное воздержание усугубляет проблему. Отказ от сахара и белой муки, казалось, привел к перегрузке моего животного мозга и
заставил меня еще больше жаждать этих веществ. Даже те, у кого нет расстройств пищевого поведения, испытывают тягу к любой приятной
пище, которую они стараются исключить из своего рациона, и мой мозг, вероятно, был более защитным, чем у обычного человека, из-за моей прошлой
ограничительной диеты. Мой животный мозг воспринимал любую форму ограничения в еде как угрозу и поэтому реагировал, создавая побуждения
переедать именно те продукты, которые я пытался исключить.
Хотя существуют некоторые доказательства, подтверждающие теорию о том, что некоторые продукты вызывают зависимость,152 это не означает, что
что употребление
Machine этих
Translated byпродуктов
Google вызывает переедание. Если бы сладкая пища действительно вызывала привыкание и
действительно приводила к потере контроля и перееданию, то я бы переедал каждый раз, когда ел сладкую пищу; но я не сделал
этого. Конечно, во время моей булимии были времена, когда я съедал несколько печенек, один кусок торта или несколько
шоколадных конфет и не переедал. Побуждения к перееданию, а не сладкая еда, вызвали у меня переедание.
Когда у меня возникали позывы к перееданию, когда я ел сладкую пищу, и я немедленно поддавался и следовал этим
побуждениям, было легко подумать, что сладкая еда вызвала переедание. Иногда мне действительно казалось, что я не могу
контролировать себя в отношении сладостей. Однако нет никаких доказательств биологической потери контроля при булимии, а
потеря контроля, которую ощущают обжоры, является лишь воспринимаемой потерей.153 Больные булимией могут контролировать
свое поведение независимо от того, какую пищу они едят. Проблема в том, что булимики, в том числе и я на протяжении многих
лет, не знают, как осуществлять этот контроль. Отказ от продуктов, которые, по-видимому, вызывают потерю контроля, по
сути, позволяет избежать проблемы. Это может уменьшить некоторые побуждения к перееданию, но это лишь гарантирует, что при
повторном введении этих продуктов в будущем побуждения к перееданию вернутся.
Отказ от сахара и белой муки может быть достойным выбором образа жизни, имеющим много преимуществ для здоровья;
однако это не должно быть требованием для прекращения переедания. Это слишком сложно, ненужно и может создать ощущение
бессилия, которое может привести к самореализации. Если человек, еющий переедание, считает, что определенные продукты
неизбежно приведут к перееданию, эти продукты, скорее всего, приведут к перееданию .
РАСШИРЕНИЕ МОДЕЛИ
Три подхода, которые я обсуждал в этой главе, — не единственные методы лечения булимии и ЭР, а лишь наиболее распространенны
и те, с которыми я столкнулся во время моего собственного лечения. Существуют и другие виды терапии, такие как
фармакологическая терапия, музыкальная терапия, арт-терапия, гипноз, медитация и иглоукалывание; однако эти менее
распространенные способы лечения обычно используются вместе с одним из трех основных подходов. Существуют
существенные различия внутри каждого подхода и между терапевтами. Терапевтические методы, протоколы питания и лекарства
различны для каждого пациента.
В настоящее время не существует простого лекарства от булимии или BED. Я считаю, что это связано с тем, что
традиционные подходы к лечению неправильно определяют выздоровление или причину переедания. Потому что выздоровление
включает в себя такие цели, как разрешение своего прошлого и развитие своей личности (как в психодинамической терапии),
умение справляться с повседневными стрессорами и преодоление негативного мышления (как в КПТ), а также отказ от сахара
и белой муки (как в терапии зависимости). ), это становится сложным, трудоемким и часто запутанным процессом.
Кроме того, поскольку традиционные подходы к лечению предполагают, что множество других факторов (таких как основные
проблемы, триггеры и проблемные продукты питания) вызывают переедание, эти методы лечения упускают из виду реальную
проблему — побуждения к перееданию — а иногда даже усугубляют эту проблему.
Вскоре после того, как я навсегда перестал переедать, я прочитал книгу о выборе карьеры, и хотя она не имела ничего общего
с расстройствами пищевого поведения, она содержала прекрасное объяснение привычек и того, почему нам так трудно их изменить.
Два предложения, в частности, заставили меня задуматься о том, что терапия временами лишь укрепляла мою привычку:
«Деликатно и деликатно в течение длительного периода времени обращаться с вещами, которые вы хотите изменить, — это
нонсенс. Это не работает, потому что вы отдайте большую часть своей энергии танцам и расширению возможностей старого
образца».154
В терапии я действительно усилил старый шаблон. Терапия заставила меня уделять больше времени и размышлений
перееданию, тогда как на самом деле мне хотелось уделять меньше. Терапия заставила меня сосредоточить внимание на моей
булимии, ее предполагаемых причинах и триггерах, тогда как на самом деле мне хотелось сосредоточить внимание на чем-то
другом. Таким образом, я считаю, что терапия усилила ошибочные пути мозга, которые стимулировали мою привычку, хотя я
действительно хотел их ослабить. Частые визиты к психотерапевту, ведение дневника и анализируя свое поведение, я только
оттачивал неврологические связи, которые поддерживают переедание. Терапия дала жизнь моим дефектным нейронам.
пути, когда мне
Machine очень хотелось
Translated их уничтожить.
by Google
Терапия также научила меня связывать почти все в моей жизни с перееданием — мое прошлое, мои эмоции, ежедневные стрессоры и
проблемы, мои отношения и мою личность. Это заставляло меня думать о своем расстройстве пищевого поведения только во многих ситуациях,
когда в этом не было необходимости. Я не только символически связывал свое расстройство пищевого поведения практически со всем в
своей жизни. Каждый раз, когда я решал, что переедание вызвано определенным триггером — социальной ситуацией, семейной проблемой,
негативным чувством, — я создавал в своем мозгу связь между предполагаемым триггером и перееданием. Когда я снова столкнулся с
триггером, у меня автоматически возникло желание переедать по образцу ассоциаций (см. главу 35). Учитывая то, что я теперь знаю
о мозге, моим терапевтам было бы гораздо полезнее посоветовать мне отделить булимию от всех других проблем в моей жизни, что позволило бы мне
меньше думать о переедании и еще больше ослабить эту привычку. .
Хотя мои терапевты и книги по самопомощи, которые я читал, действовали из лучших побуждений, я не думаю, что они привели меня к этому.
правильное направление. Возможно, что я виноват в неудаче моей терапии. Возможно, я неверно истолковал некоторые концепции
терапии и усилил свою привычку, а не ослабил ее; возможно, я неправильно провел терапию; возможно, я просто не умел раскрывать и решать
проблемы из своего прошлого; может быть, я недостаточно умел расшифровывать и справляться с множеством триггеров; может быть, я был
слишком слаб, чтобы отказаться от сахара; возможно, я не уделял достаточно времени целям терапии, потому что у меня были другие дела,
которые я хотел и должен был сделать. Однако, учитывая довольно низкие показатели успеха лечения пациентов с расстройствами пищевого
поведения, я был не одинок. Несмотря на то, что терапия действительно помогает некоторым людям преодолеть расстройства пищевого поведения,
для меня это был неправильный путь.

23: Возвращение к восстановлению: как я это сделал?
До сих пор я объяснял, почему я переедал (из-за моих побуждений к перееданию), почему у меня были побуждения к перееданию (выживание
инстинкты и привычки), и почему я последовал этим побуждениям. Но как мне удалось восстановиться? Как мне удалось прекратить переедание?
Поскольку у каждого запоя (побуждений к перееданию) была только одна причина, все, что мне нужно было сделать, чтобы выздороветь, это
перестань следовать моим побуждениям переедать. Это было лекарством от моей булимии, как я объясню ниже.
После того, как я много раз переедал, я создал сильные, организованные нейронные пути, которые автоматически генерировали мои, казалось
бы, непреодолимые побуждения. Я назвал это своей «проблемой мозговой активности, вызванной перееданием». Эта проблема была физическим
выражением моей привычки в моем мозгу. Чем больше я переедал, тем сильнее становились нейронные пути, которые управляли моей
привычкой, что побуждало меня переедать еще больше. Будь то привычка к излишествам, привычка к удовольствиям или привычка к
импульсивности — или комбинация этих трех — мой мозг просто делал свою работу, поддерживая приобретенную привычку.
Когда я решил бросить переедать, мне пришлось столкнуться с препятствием. Я не мог просто сказать: « ОК, мозг, с меня хватит
переедания, так что отключи эти непреодолимые побуждения». Это не сработало. Как только привычка сформировалась, у меня не было другого
способа отключить мои побуждения, кроме как переобучить свой мозг. Мне пришлось решить проблему с мозговой активностью, вызванную
перееданием, чтобы она перестала вызывать побуждения к перееданию. Решить мою проблему с мозговой проводкой было довольно просто:
Как я вообще создал проблему с мозговой структурой?
Много раз действуя в соответствии с моими побуждениями к перееданию.
Как я решил проблему с мозговой структурой?
Не действуя в соответствии с моими побуждениями к перееданию много раз.
Это было просто: чтобы решить проблему с мозговой активностью, избавиться от привычки, мне нужно было перестать следить за
мои позывы к перееданию. Это была простая истина, которая часто ускользала от меня во время терапии, когда я сосредотачивался на
более глубоком эмоциональном значении своего переедания. Пока я проходил терапию, я надеялся, что мои позывы к перееданию просто
исчезнут. Поскольку я не мог бороться с ними, используя силу воли, я надеялся, что, если я продолжу работать в терапии –
исследуя основные проблемы и научившись справляться с триггерами – побуждения исчезнут сами по себе. Они не.
Независимо от того, какого прогресса я достиг в решении эмоциональных проблем в терапии, мои побуждения никогда не исчезнут, пока я
продолжаю действовать в соответствии с ними. Пока я продолжал следовать своим побуждениям, мой мозг продолжал укреплять нейронные связи
и пути, которые их производят, и укреплял привычку.
Хорошей новостью для меня было то, что когда дело касается мозга, то то, что вы больше не используете, вы теряете155 — не в
метафорическом смысле, а в реальном, физическом смысле. Мозг – чрезвычайно эффективный орган. Он создает и подпитывает часто
используемые нейронные связи и пути, а также ослабляет и отсекает те, которые не используются. Когда человек перестает выполнять
какое-либо поведение, нейронные связи, поддерживающие это поведение, просто исчезают. Другими словами, «если вы не тренируете
мозговые цепи, связи не будут адаптивными, будут медленно ослабевать и могут быть потеряны». 156 Так было в случае с моей привычкой
к перееданию.
С того момента, как у меня впервые появилось желание переедать, но я не действовал в соответствии с ним, я начал учить свой мозг
тому, что моя привычка больше не нужна. В свою очередь, мой мозг начал исправлять мою проблему с мозговыми связями, вызванную
перееданием, ослабляя нейронные связи и пути, которые ее поддерживали, где бы точно ни находились эти пути. Поскольку я испытывал
все больше и больше побуждений, которые не приводили к перееданию, мой

мозг понял,Translated
Machine что эта привычка мне больше не нужна. Дефектные нервные пути, которые когда-то привели меня к
by Google
холодильнику, ослабели из-за отсутствия использования, «пока они [не стали] способны передавать сигналы не лучше, чем
потертая веревка между двумя консервными банками в старой игре в телефон».
Я не смог бы преподать своему мозгу этот урок, споря или пытаясь его рационализировать. Я мог научить этому свой мозг
только посредством собственных повторяющихся действий. Другими словами, я не мог отговорить свой мозг от привычки, мне
пришлось действовать. Не действуя по своим побуждениям, я физически исправил свою проблему с мозговой структурой. Мне
пришлось сделать эти преднамеренные изменения в поведении; затем мой мозг подчинился и отключил позывы к перееданию.
Как только я решил, что хочу пойти другим путем, отличным от того, который проложил для меня мой мозг, мне, моему истинному
«я», пришлось пойти по этому другому поведенческому пути перед моим мозгом. Затем мой мозг последовал этому примеру, а не
наоборот.
Рациональное восстановление дало мне простой навык мышления, который, как оказалось, обладал невероятной силой
— способностью перенастроить мой мозг, полностью избавив меня от булимии. Тогда я этого не осознавал, но на самом деле я
использовал пластичность своего мозга, чтобы покончить со своей привычкой. То же свойство мозга — нейропластичность, —
которое создало мою привычку, полностью ее стерло. Это стало возможным только благодаря возможностям определенного
участка моего мозга — префронтальной коры.
КЛЮЧ К ВОССТАНОВЛЕНИЮ: МОЙ ПРЕДФРОНТАЛЬНЫЙ

КОРА
Была ли моя привычка к перееданию привычкой к излишествам, привычкой к удовольствиям или привычкой к импульсивности –
или, как я полагаю, вероятно, комбинацией этих трех – часть меня все равно оставалась в стороне от этого на каком-то
уровне; в противном случае я не смог бы положить конец этой привычке. Та часть меня, которая осталась незатронутой и
направляла мое выздоровление, — это префронтальная кора — область мозга, о которой я кратко говорил, обсуждая мозг
подростка в главе 17.
Префронтальная кора — наиболее эволюционно развитая часть мозга, которая дает нам чувство идентичности и способность
к произвольным действиям — составляет самую большую часть лобной доли (см. рисунок 3 ).158 По сравнению с нашими предками-
животными, у нас есть очень большая лобная доля, которая занимает гораздо большую часть нашего мозга, чем у любого другого
существа.159 Лобная доля связана с другими частями мозга и может подавлять эти части, давая людям возможность
останавливаться и думать, а также отклонять примитивные реакции. .160 Людям не обязательно следовать каждому
импульсу своего мозга, и префронтальная кора играет жизненно важную роль в этой способности. Префронтальная кора
играет важнейшую роль в торможении поведения и сдерживании автоматических реакций.161
Префронтальная кора является местом воли, свободно формируемой волевой деятельности. 162 Чтобы переедать,
мне приходилось использовать волевые произвольные движения мышц (приобретение пищи, помещение ее в рот,
пережевывание и глотание), и все это моя префронтальная кора имела полную власть помешать мне сделать.
Независимо от того, какие мысли, чувства или желания мой животный мозг генерировал автоматически, я мог
выбирать свои действия благодаря своей префронтальной коре. Я мог удержать себя от «неуместных двигательных дей
действия.»163
Моя префронтальная кора обладала этой силой из-за своей роли командного пункта мозга , руководителя или
«дирижера оркестра». мозга, включая мозг животных.165 Поскольку он является агентом контроля над мозгом и
центральной нервной системой,166 его работа заключается в «координации и ограничении» этих нервных структур.167
Именно префронтальная
Machine кора дала мне возможность сказать «нет» или использовать право вето на мои побуждения.
выпивка. Право вето — это тип силы воли, который психолог Ричард Грегори впервые назвал «свободой воли».168 Не вдаваясь в
философское обсуждение свободы воли, выходящее за рамки этой книги, я скажу, что свобода воли не обязательно работает.
инициируя произвольные действия, но вместо этого он работает, разрешая или подавляя эти произвольные действия.169 Другими
словами, мы можем не иметь возможности выбирать, какие действия мозг автоматически побуждает нас выполнять; но благодаря
нашей префронтальной коре мы можем выбирать, каким из этих автоматических подсказок следовать, а какие игнорировать.
Когда я перестал действовать по своим побуждениям, я воспользовался правом вето. Не имея возможности описать этот процесс
в то время, я фактически обнаружил способность моей собственной префронтальной коры игнорировать автоматические сигналы
нижнего мозга. Я понял, что, несмотря на мои навязчивые мысли, сильные чувства и сильные побуждения, моя префронтальная
кора действительно может подавлять неуместные действия. Я обнаружил «свободу нежелания» — способность не действовать — и,
не действуя снова и снова, я исправил свою проблему с мозговой активностью, вызванную запоем.
Я считаю, что префронтальная кора — это особая область того, что Rational Recovery называет «человеческим мозгом».
или «Я», которое дало мне возможность выздороветь. Мне, конечно, не было необходимости знать технические детали анатомии
моего мозга, чтобы выздороветь; но теперь, когда я знаю больше, я могу лучше объяснить, как мне удавалось говорить «нет» каждому
побуждению к перееданию. Я надеюсь, что это поможет другим открыть для себя силу префронтальной коры.
ПЯТЬ ШАГОВ, ЧТОБЫ ПРЕКРАТИТЬ ПЕРЕЕДАНИЕ
Следующие пять глав шаг за шагом описывают мое выздоровление. Когда я перестал переедать, я не думал сознательно, что
следую определенному набору шагов, но вскоре после этого я смог оглянуться назад и увидеть, что именно я сделал, что
позволило мне использовать префронтальную кору, чтобы бросить курить. советы, которые я прочитал в RR , и некоторые из моих
собственных идей.
Вот шаги, которые исправили мою проблему с мозговой активностью, вызванную перееданием, и резко положили конец моей булимии:
Шаг 1: Я рассматривал свои побуждения к перееданию как неврологический мусор из нижнего мозга.
Шаг 2: Я отделил свой высший человеческий мозг от своих побуждений.
Шаг 3: Я перестал реагировать на свои побуждения.
Шаг 4: Я перестал действовать согласно своим побуждениям.
Шаг 5: Я воодушевился.
Первые три шага сделали возможным четвертый шаг; и как только я достаточно долго практиковал четвертый шаг,
мои побуждения к перееданию исчезли. Пятый шаг стал естественным результатом моего успеха в сопротивлении побуждениям,
но я считаю, что оказалось очень важным ускорить и закрепить изменения в мозге, которые стерли мою привычку.
Мозговой переедание
В совокупности пять шагов, которые я использовал, составляют то, что я подразумеваю под «мозговым перееданием» — отсюда и название этой книги.
Эта концепция определенно является ответвлением концепции «разум превыше материи», потому что именно мой разум — мое
истинное «я», моя префронтальная кора, мой высший человеческий мозг — обладал способностью подавлять вредную материю, мои
побуждения к перееданию, исходящие от моего животного. мозг. Префронтальная кора структурно расположена выше и впереди
(над) мозга животных; следовательно, мое выздоровление было не только разумом, а не материей, это было – в буквальном смысле –
мозгом, а не перееданием.
В последующих главах я часто буду называть пять шагов моего выздоровления просто «мозг над перееданием».
Чтобы проиллюстрировать
Machine это и провести различие между низшими и высшими функциями мозга, я также начну
называть мозг животных просто «нижним мозгом», а префронтальную кору или истинное «я» — «высшим человеческим
мозгом». Это сводит две функции мозга, работающие при булимии, к их самым базовым формам. Когда я использую
термин « нижний мозг» в оставшейся части этой книги, я имею в виду те части мозга и нервной системы, которые
автоматически вызывают побуждения к перееданию, независимо от конкретного местоположения.
Как я уже говорил ранее, мозг и нервная система еще недостаточно изучены, чтобы можно было
Чтобы точно определить конкретные области и периферические функции, вызывающие побуждения, поэтому даже
сказать «мозг животного» было бы несколько натянуто. Однако я могу с уверенностью сказать, что
побуждения возникают автоматически в областях мозга и нервной системы, расположенных ниже префронтальной
коры, то есть в нижних центрах мозга. Я также могу с уверенностью сказать, что префронтальная кора — самая
сложная и высшая (по способностям и в основном по анатомии) часть человеческого мозга — дает нам возможность
подавлять автоматические импульсы из нижнего мозга. Вот почему я буду говорить проще, говоря только о низшем
мозге в сравнении с высшим человеческим мозгом.
24. Разум над перееданием. Шаг 1. Рассматривайте побуждения к перееданию как
Неврологический мусор
Чтобы перестать действовать в соответствии с моими побуждениями к перееданию, мне пришлось рассматривать их как по сути бессмысленные.
Я не мог удержаться от мысли, что мне каким-то образом необходимо переедать по той или иной причине или что мои побуждения
сигнализируют об эмоциональной потребности. Мне пришлось рассматривать эти побуждения как мусор и только мусор, исходящий из глубин
моего мозга и не стоящий никакого дальнейшего рассмотрения.
Как я уже сказал, концепции терапии и вторичные выгоды были одними из причин, по которым я следовал своим побуждениям, и этот
шаг заключался в том, чтобы полностью отпустить их. Если бы я придерживался убеждения, что мне хочется справиться с жизнью или
какой-то основной эмоциональной проблемой, я, вероятно, не смог бы так резко остановиться.
Если бы у меня осталось ложное впечатление, что мне нужно переедать по какой-то загадочной психологической причине, то я бы
воспринял это как предлог, чтобы продолжать свое поведение бесконечно.
Мне посчастливилось получить препарат Топамакс, который временно облегчил мои позывы к перееданию. Почти за два года до моего
выздоровления Топамакс научил меня, что проблема не в моей жизни или моей неспособности с ней справиться. Это также научило меня тому,
что без побуждений к перееданию мне не нужны вторичные выгоды от переедания — и я их не хотел. Когда мои побуждения к перееданию
временно утихли во время приема препарата, я не чувствовал необходимости употреблять сахар; Я не чувствовал необходимости временно
игнорировать свои проблемы; Я не чувствовал потребности в удовольствии, которое приносило мне переедание.
Эта информация оказалась для меня неоценимой, когда я наконец выздоровел. Поскольку я знал, что мои побуждения к
перееданию не были символическими индикаторами того, чего я действительно хотел или в чем нуждался – физически или эмоционально
– и поскольку я знал, что могу легко обойтись без вторичных преимуществ переедания, было относительно легко начать
рассматривать побуждения как неврологический мусор из моего нижнего мозга. Я мог ясно видеть, что эти побуждения были просто
продуктом моей «проблемы с мозговыми связями, вызванной перееданием», совершенно независимо от моего высшего «Я», что подводит
меня ко второму этапу моего выздоровления.
25. Разум над перееданием. Шаг 2. Отделите высшее

Человеческий мозг от побуждений к запою
Мои побуждения к перееданию не были на самом деле моими — это не было моей привычкой. Я хотел лучшей жизни, чем запихивать в рот
большое количество еды, а затем отчаянно очищать рот, чтобы исправить ущерб. У меня были цели, которые, как я знал, не соответствовали
моему расстройству пищевого поведения. Я знал, что хочу настоящей жизни, но моя привычка держала меня в ловушке деструктивных
моделей поведения.
Часть меня – место моего сознания и личности – знала, что переедание было неправильным, и эта часть меня сожалела о каждом переедании.
Эта часть меня была моим высшим человеческим мозгом, моей префронтальной корой, моим истинным «я».
Эго-дистонические побуждения
Rational Recovery познакомил меня с идеей о том, что при зависимости действуют две отдельные функции мозга. В случае моей булимии
это был мой нижний мозг, который непроизвольно порождал у меня побуждения к перееданию (сначала из-за инстинктов выживания, затем из-за
привычки), и мой высший человеческий мозг. Мои побуждения к перееданию были эго-дистоническими, а это означало, что они казались
«отдельными и противоречащими моему внутреннему самоощущению»170. Моим истинным желанием «я» было быть здоровым, но мои побуждения к
перееданию мешали.
Впервые я узнал термин « эго-дистония» примерно через год после выздоровления, когда читал об исследовании пациентов с
обсессивно-компульсивным расстройством (ОКР), проведенном нейропсихиатром Джеффри Шварцем. Это исследование показывает поразительное
сходство с тем, как я остановил свою булимию, и объяснило мне, как мое выздоровление стало возможным и почему оно было
постоянным. Как и булимия, ОКР является эго-дистонией, поскольку у страдающих возникают навязчивые побуждения, которым они
вынуждены следовать. У них возникают повторяющиеся навязчивые мысли и чувства, побуждающие их повторять одно и то же навязчивое
поведение (например, мытье рук), что сродни навязчивым, повторяющимся мыслям и чувствам, которые доводят больных булимией до переедания.
Как и булимики, люди с ОКР чувствуют, что эти побуждения далеки от их истинного «я», и рационально понимают, что им не следует
следовать этим побуждениям, но, похоже, они не могут сопротивляться. Например, пациент с ОКР, у которого возникают позывы неоднократно
мыть руки, частью своего сознания совершенно ясно знает, что его руки на самом деле не грязные. Это происходит потому, что при ОКР
дефектные связи в мозгу, которые приводят к навязчивым идеям и компульсиям, щадят часть мозга пациента. Сохраненные области
мозга — это самые сложные и эволюционно недавние части мозга, расположенные в префронтальной коре.171 Другими словами, высший
человеческий мозг щадится при ОКР, так же, как я считаю, что он щадится при привычке к булимии.
Мои побуждения к перееданию не были функцией моего высшего человеческого мозга, независимо от того, где именно и как.
побуждения возникли в моем нижнем мозгу. Не имело значения, какие нервные пути управляли моей привычкой, моя привычка
оставалась отделенной от моего высшего человеческого мозга, а мой высший человеческий мозг оставался способным
сопротивляться побуждениям. Даже если привычка к импульсивности (см. главу 20) была основным механизмом (то есть некоторые цепи в моей
префронтальной коре действительно были ослаблены из-за недостаточной активности в сопротивлении побуждениям к перееданию), моя
префронтальная кора все равно отличалась от источника побуждений, и оно все еще оставалось способным научиться говорить «нет» и,
следовательно, укрепляться.
У пациентов с ОКР, описанных Шварцем, и в моем случае, страдающего булимией, «основные мыслительные способности и чувство
идентичности остаются в значительной степени нетронутыми». 172 Существовали «две конкурирующие системы мозговых цепей»: одна система
генерировал ошибочные
Machine Translated мозговые сообщения об ОКР (или, в моем случае, навязчивые побуждения к перееданию); а другим
by Google
был разум пациента — префронтальная кора — которая оставалась способной преодолевать ошибочные сообщения мозга.173
Другими словами, в моей булимии конкурировали нижний мозг и высший человеческий мозг. Когда я не знал, что это
соревнование вызвано двумя отдельными мозговыми механизмами, было почти невозможно сопротивляться моим
побуждениям.
ПЕРЕГОВОРЯЙТЕ ПОВЫШЕНИЯ ПО НОВОМУ ПУТИ

Только когда я отделил самую сложную и уникальную человеческую часть своего мозга от своих побуждений и по-настоящему
почувствовал это разделение, я почувствовал себя способным сказать «нет». Отделить мои побуждения к перееданию от
моего высшего человеческого мозга было очень важно, потому что это позволило мне испытать эти побуждения совершенно
по-другому. Это позволило мне увидеть, что это всего лишь автоматические функции моей проблемы с мозговой
активностью, вызванной запоем. Я научился распознавать любую мысль или чувство, побуждающее меня к перееданию, как
нечто совершенно отличное от моего истинного «я», как просто продукт привычки. Это сразу же сделало мои побуждения к
перееданию менее угрожающими и дало мне ощущение, что я выше них.
Я смог посмотреть на свой нижний мозг, так сказать, на расстоянии. Каждый раз, когда я испытывал желание переедать,
я мог отслеживать, что происходит в моем мозгу, и наблюдать, что я думаю и чувствую. Я чувствовал, что могу парить над нижней
частью мозга и смотреть вниз на все мысли и чувства, побуждающие меня к перееданию, при этом рассматривая эти мысли и
чувства как неврологический мусор. Я смог ясно увидеть, что мои побуждения к перееданию не были показателем каких-либо
реальных потребностей, а просто указывали на то, что мой мозг работал на автопилоте, пытаясь сохранить мою привычку. Я смог
отключиться от этих мыслей и чувств и не зацикливаться на них.
ЗАМЕЧАНИЕ ОБ АНОРЕКСИИ
Способность отделить себя от побуждений не так проста, когда речь идет об анорексии, поэтому я считаю, что ее
труднее лечить. При анорексии сопротивление еде носит не эго-дистонический, а эго-синтонический характер,174 что
означает, что обычно это то, чего хочет сделать истинное «я» анорексии. Больные анорексией, по крайней мере на ранних
стадиях заболевания, редко теряют аппетит; скорее, они сознательно отказываются от еды175 и при этом чувствуют себя
успешными и могущественными. Действительно, когда я оказался на ограничительной диете, мне было трудно осознать, что
то, что я делаю, было неправильным. Я хотел похудеть и этим занимался, поэтому не понимал, почему это проблема. С другой
стороны, мой чрезмерный аппетит — я определенно мог понять, почему это было большой проблемой, потому что это
совершенно не соответствовало тому, что я намеревался сделать: похудеть.
Я думаю, именно поэтому анорексички обычно не так мотивированы на преодоление своей проблемы, как обжоры.
потому что это, безусловно, повлечет за собой набор веса, и часто значительного веса. Это сопротивление увеличению
веса и отсутствие мотивации к изменениям делает анорексию более опасной и смертельной, чем булимия. Более того,
если намеренное голодание продолжается достаточно долго, анорексики в конечном итоге теряют аппетит.176 У них
возникает привычка к голоданию (которую можно назвать «проблемой мозговой активности, вызванной голоданием»), так что
употребление нормального или даже небольшого количества пищи чувствует себя совершенно неправильно. Анорексики
могут следовать своей привычке голодать прямо в больницы и, к сожалению, даже в могилу. Действительно, анорексия
имеет самый высокий уровень смертности среди всех психических расстройств.177 Несмотря на последствия для
здоровья, эго-синтонное стремление больных анорексией быть худыми заставляет их чувствовать, что они поступают
правильно; тогда как в случае с обжорой ей легче увидеть то, что она делает, как ненормальное, и таким образом отделить себя от э
ОСОЗНАННОСТЬ И СИЛА ВНИМАНИЯ

Я обнаружил поразительное
Machine Translated by сходство
Google между тем, как я отделялся от побуждений к перееданию, и процессом, который Шварц использовал
в своем исследовании. В частности, Шварц обучал своих пациентов с ОКР навыку, называемому «внимательность», который, по сути,
представляет собой «практику наблюдения за своими внутренними переживаниями полностью осознанным, но непредвзятым способом.
Вы стоите вне своего собственного разума, наблюдая за спонтанными мыслями и чувствами, которые мозг рвет, наблюдая за всем этим, как
если бы это происходило с кем-то другим» . Не зная названия этого навыка мышления, я использовал осознанность, чтобы испытать
свои побуждения к отстраненности.
Шварц считал, что осознанность может помочь его пациентам, потому что они могут использовать здоровую часть своего тела.
мозг, их префронтальную кору, чтобы наблюдать за своими собственными симптомами, что дало бы им «беспристрастный, отстраненный
взгляд на [свои] собственные мысли» . в противном случае это подавило бы волю»,180 могло бы дать возможность префронтальной коре
противостоять побуждениям.
Действительно, префронтальная кора способна противостоять побуждению к перееданию, и это подводит меня к важному выводу.
последствия этого шага. Я должен был рассматривать свою префронтальную кору — мой высший человеческий мозг — как
чрезвычайно могущественную, полностью способную противостоять любым побуждениям. Если бы я видел, что мой высший человеческий
мозг находится на том же игровом поле, что и низший мозг, я бы ни за что не смог отделить себя от своих побуждений к перееданию. Но
рассматривая свои побуждения как неврологический мусор, а мой высший человеческий мозг как мощное оплот моего истинного
«я», я смог поставить мозг над перееданием.
Благодаря этому осознанному разделению и дистанции между моим высшим человеческим мозгом и моими побуждениями я смог перестать
обращать на них внимание. Внимание, как оказывается, жизненно важно для нейропластичности.181 Когда мы фокусируем внимание на
конкретной задаче, или на аспекте внешней среды, или на внутреннем состоянии или ощущении, активность мозга, физиологически
посвященная тому, на чем мы фокусируемся, активируется. усилено.182 Итак, когда я обратил внимание на свои позывы к перееданию,
нейронная активность, вызывающая их, усилилась; и когда я перестал обращать на них внимание, нейронная активность уменьшилась.
Поскольку нейропластичность зависит от повторного возбуждения нейронов, внимание на самом деле усиливается.
нейронные связи и сделали привычку сильнее; и невнимание ослабило нейронные связи, из-за которых у меня возникла
проблема с мозговыми связями, вызванная перееданием. Действительно, «внимание оказывает реальное физическое воздействие
на динамику мозга»183 и может управлять нейропластичностью.184 Мое внимание, в отличие от моих автоматических побуждений к
перееданию, возникающих в нижней части мозга, было тем, чем я мог управлять. Сканирование мозга показало, что люди могут
«сознательно изменять количество и качество внимания, на котором они фокусируются», а это, в свою очередь, меняет мозг.185
Я мог умышленно отвлечь внимание от побуждений — и на что угодно, или вообще ни на что — и это
воздействовал на мой мозг, постепенно избавляясь от моей привычки. Это не значит, что я всегда мог полностью исключить из своего
осознания побуждения, но осознание отличается от внимания. Например, я осознаю множество вещей, происходящих вокруг меня прямо
сейчас, когда я печатаю — музыка на радионяне, гудение моего холодильника, случайные капли из моего протекающего кухонного
крана — и я могу осознавать, что появляются случайные мысли. в голову о том, что мне нужно сделать; но я не прилагаю сознательных
усилий, думая об этих вещах, я не обращаю внимания на эти отвлекающие факторы. То же самое было и с моими побуждениями к перееданию.
Они, конечно, были в моем сознании, когда я впервые бросил курить, но я не обращал на них внимания; и именно это я имею в виду, когда
говорю, что «перестал обращать внимание» на свои побуждения.
МЕТОДЫ РАЗДЕЛЕНИЯ НЕ НОВЫ

Использование техник разделения при лечении расстройств пищевого поведения не является чем-то уникальным для этой книги. Идея
Отделение
Machineистинного «Я»by
Translated от Google
расстройства пищевого поведения сегодня довольно распространено в сообществе людей с расстройствами
пищевого поведения и используется в некоторых традиционных методах лечения. Женщины с расстройствами пищевого поведения часто дают
своим расстройствам собственные имена и образы. Анорексики иногда называют свою проблему «Ана», булимики называют свое расстройство
«Миа», а женщины со всеми типами расстройств пищевого поведения называют свою проблему «Эд» — игра на аббревиатуре расстройства пищевого
поведения (ЭД).
«Эд» стал более популярным после публикации в 2004 году книги « Жизнь без Эда» Дженни Шефер, выздоровевшей от анорексии и булимии. В
книге Шефер описывает, как она представляла свое расстройство пищевого поведения в виде жестокого мужа по имени Эд, живущего в ее
собственной голове, с которым ей пришлось развестись, чтобы выздороветь.186 Другие называли свою булимию «Монстром», представляя ее как
зло. звери, живущие внутри них.
Назовет ли она его Эдом, Аной, Мией или Монстром, женщина представляет существо/персону как отдельное от ее истинного «я».
Существо/персона имеет собственную индивидуальность. У него есть мысли, чувства и желания, которые не являются нормальными или
здоровыми и которые предположительно заставляют женщину проявлять расстройство пищевого поведения. Чтобы выздороветь, женщина
должна победить существо/персону.
Хотя отделение от беспорядочных мыслей и чувств, связанных с булимией или BED, действительно желательно, существует пять
основных проблем, связанных с тем, как методы разделения используются сегодня.
1. Существующие методы разделения нереалистичны.
Бывает очень сложно убедить себя, что существует монстр, злая женщина по имени Мия или
жестокий мужчина по имени Эд живет в твоей голове. Несмотря на то, что персонажи — всего лишь метафоры и могут быть полезны некоторым
людям, многие просто не могут серьезно воспринять идею этих персонажей. Для некоторых людей может быть большим скачком думать, что их
побуждения к перееданию являются проявлением чужой личности, которая хочет увидеть их кончину.
С другой стороны, довольно легко увидеть булимию или BED такими, какие они есть на самом деле: привычкой – физическим заболеванием.
проявление проблемы с мозговой активностью, вызванной перееданием. Это не монстр; это просто нейроны, активирующиеся
автоматически из-за повторяющегося переедания. Это не жестокий муж; это нижний мозг, выполняющий свою работу по поддержанию привычки.
Но для тех, кому нравится идея дать своей булимии или расстройству пищевого поведения другое имя, если это поможет концептуализировать
тот факт, что побуждения к перееданию на самом деле не являются истинным «я», тогда отлично… пока страдающий расстройством пищевого
поведения всегда помнит, что Эд проблема с мозговой активностью, созданная запоем - не «я», но и не существо с плохими намерениями, не
злонамеренный или оскорбительный людоед, стремящийся к ее гибели. Эд всего лишь выполняет свою работу — заставляет страдающую
булимией поддерживать созданную ею привычку. Она хорошо научила Эда, и теперь он автоматически делает то, чему его научили.
2. Существующие методы разделения позволяют избежать

ответственности
«Эд заставил меня это сделать». Это может стать девизом тех, кто использует современные методы разделения.
Когда женщина отделяет свою истинную сущность от Эда, она может почувствовать, что находится во власти Эда, и поэтому может винить его в
своих действиях. Это не помогает женщине взять под контроль свою проблему; это только помогает ей возложить вину на кого-то другого, кроме
себя. Короче говоря, это может помочь ей избежать ответственности. Я не утверждаю, что « Жизнь без Эда» Дженни Шефер делает это, потому что
это действительно яркая история о человеке, который противостоял своему расстройству пищевого поведения и вернул себе жизнь. Однако
женщина может использовать образ Эда/Мии/Монстра, чтобы избежать ответственности за контроль над своим поведением.
ПроблемаTranslated
Machine мозговой by
активности,
Google вызванная перееданием (или какой бы термин ни использовался для обозначения этой
привычки), не способна контролировать выпивоху. Булимия и BED не влияют на ее способность делать сознательный выбор и
контролировать произвольные движения мышц. Привычка не может заставить ее подойти к холодильнику и положить еду в рот; он
может только подтолкнуть ее к этому.
3. Современные методы разделения требуют ненужных сражений
Представление расстройства пищевого поведения злой личностью, монстром или жестоким человеком, живущим в вашей
голове, означает, что вы должны верить, что вам нужно победить его. На мой взгляд, это вызывает ненужные сражения. Если
страдающий булимией считает, что Эд/Миа/Монстр хочет ее схватить, из этого следует, что ее работа будет заключаться в том,
чтобы отражать атаки своими собственными атаками и давать отпор. Как уже говорилось, бороться с побуждениями к перееданию
бесполезно и, следовательно, может сделать человека с булимией еще более разочарованным, злым и уставшим. В долгосрочной
перспективе это просто неэффективная стратегия.
Более того, такая боевая тактика, вероятно, усилит побуждения, и, следовательно, сделает людей с булимией более
склонными им следовать. Почему? Потому что, борясь с побуждениями в лоб, внимание переключается на них, и это придает им
силы. Как я говорил ранее, когда вы сосредотачиваете внимание на побуждениях, это усиливает нейронную активность,
вызывающую их. Это, в свою очередь, делает нейронные связи, вызывающие побуждения, еще сильнее. Борясь с побуждениями к
перееданию, вы приказываете своему мозгу обострить осознание этого побуждения — обратить на него внимание; и это
только усиливает побуждения и усложняет борьбу в долгосрочной перспективе.
Это бесплодная война. Вы не можете просто спорить, пытаясь избавиться от побуждения к перееданию. Мысли и чувства
настолько автоматические, что независимо от того, какая рациональная причина не переедать, мозг выдаст убедительный
контраргумент. Более того, почти невозможно представить Эду убедительные аргументы, когда часть страдающих булимией
полностью с ним согласна.
Я считаю, что гораздо полезнее выслушивать, казалось бы, логичные причины переедания нижнего мозга без
придавая этим мыслям какой-либо умственный фокус. Это значит не бороться с мыслями и чувствами, не костяшками
пальцев, не спорить с вымышленным мысленным персонажем. Это значит не уделять побуждениям никакого внимания и
просто позволять им приходить и уходить, вместо того, чтобы позволять им вовлекать вас. Это означает создание как можно
большей пропасти между высшим человеческим мозгом и побуждениями.
4. Современные методы разделения не проводят четкую линию

разделения между собой и расстройством.
Другая опасность современных методов разделения заключается в том, что слишком много проблем, мыслей и эмоций
часто присваивается персонажу / персоне. Женщина может начать приписывать Эду/Мии/Монстру все свои негативные мысли
и чувства по поводу своего тела, а также все свои проблемы с питанием. Например, она могла бы вообразить, что за любой
тягой к сахару стоит Монстр — независимо от того, является ли это тягой к перееданию; она могла приписать все тревожные и
депрессивные чувства Мии, а все негативные представления о теле — Эду.
Это может вызвать постоянную путаницу в отношении того, кто говорит в вашей голове. Очень возможно потерять
способность доверять собственным мыслям и узнавать собственный голос. Вот почему в этой книге я хочу провести очень
четкую линию разделения: ваши побуждения к перееданию находятся по одну сторону этой линии, а вы — ваше истинное «Я», ваш
высший человеческий мозг — по другую сторону. Конечно, на «вас» стороне могут быть некоторые проблемы, такие как
низкая самооценка, перфекционизм, тревога, образ тела и проблемы с питанием, и может возникнуть желание изменить некоторые
из этих вещей. Но для начала обжору нужно сосредоточиться на одной проблеме, которую он пытается решить, четко проведя грань
между своими побуждениями к перееданию и самим собой.
5. Современные методы разделения могут быть слишком игривыми.
Булимия и BED являются опасными и потенциально смертельными расстройствами, и придание проблеме игривого
названия или образа не отражает ее серьезности. Некоторые женщины, страдающие запоем, говорят, что расстройство
становится их другом или становится подобием ребенка или домашнего животного, которого им нужно воспитывать.
Если дать этой привычке игривое название, иногда это может способствовать развитию булимии или BED. На самом деле
булимия или BED не имеет индивидуальности — это автоматическая функция нижнего мозга. Это не друг булимика. Это
сдерживает ее и подвергает опасности ее жизнь.
26. Разум над перееданием. Шаг 3. Перестаньте реагировать на побуждения к
перееданию.
Как только я отделил свой высший человеческий мозг от своих побуждений к перееданию, стало возможным перестать реагировать на свои
побуждения, а это означает, что я перестал позволять своим побуждениям к перееданию влиять на меня эмоционально. Пока я не отделился от
побуждений, я был эмоционально подавлен ими. Я позволяю им злить меня («Ненавижу эти пристрастия!»), разочаровывать («Я все делаю
правильно в терапии — не могу поверить, что эти побуждения не проходят!»), впадать в депрессию («Бедный я, Я так много хочу есть, но знаю,
что не следует»), тревожный («Я боюсь, что сегодня вечером наеюсь»), отчаянный («Мне нужно переедать — сейчас!»), или — когда я был на на
грани сдачи — взволнован («Мне не терпится поесть»).
Эмоциональная реакция только придала моим мыслям силу, силу и возможность влиять на меня. Когда я позволял своим мыслям и желаниям
сводить меня с ума, разочарованием, депрессией, тревогой или возбуждением, я позволял им завладеть всем моим телом и состоянием ума – и
обычно приводил меня прямо к еде. Однако после того, как я отделил свой высший человеческий мозг от своих побуждений к перееданию, я
перестал обращать внимание на эти мысли и чувства и поэтому стал эмоционально онемевшим к ним.
Поскольку между мной и моими побуждениями к перееданию было расстояние, я мог ощущать их так, как будто они играли.
на магнитофон, как будто это были не мои мысли и чувства. Они были всего лишь результатом того, что нейроны активировали изношенные
пути в моем нижнем мозгу, и они не имели никакой силы повлиять на меня.
Как только я перестал с ними общаться, мои побуждения к перееданию перестали меня расстраивать.
Пока я оставался в стороне от своих побуждений, они не имели власти над моими эмоциями, и мне больше не приходилось
бойтесь их. Я мог испытать их без особого труда. Я мог продолжать свою жизнь, делать то, что мне нужно, несмотря на эти маленькие
навязчивые мысли и чувства, побуждающие меня к перееданию. Мне не нужно было расстраиваться из-за того, что мои побуждения
присутствовали, потому что я знал, что они скоро сгорят.
Когда я говорю, что перестал реагировать эмоционально, я не имею в виду, что всегда мог контролировать свои эмоции или
я пытался. Действительно, эмоции, которые зарождаются в низших, более примитивных частях мозга 187 , не всегда могут контролироваться
и часто сопротивляются рациональным мыслительным процессам более высокого порядка. 188 Я не пытался рационализировать свои эмоции
или избавиться от них; Я просто изменил свою точку зрения, чтобы вредные эмоции естественным образом улеглись. Я не говорил себе: « Не
злись из-за этого побуждения», потому что чувства гнева иногда возникали вне моего контроля. Вместо этого я визуализировал дистанцию между
собой и своими побуждениями, чтобы они больше не могли меня злить. Я не говорил себе: « Не впадай в депрессию из-за того, что ты не можешь
переедать», потому что депрессивные чувства иногда возникали без моих сознательных усилий. Вместо этого эта новая пропасть между мной и
моими побуждениями означала, что они больше не могут вызывать у меня депрессию.
Этот шаг также включал отказ от мысли, что мне нужно что-то придумать. Я больше не пытался определить глубокие психологические
причины побуждения; Я не пытался выяснить, что вызвало мои автоматические мысли и чувства; Я не пытался решить какие-либо другие свои
проблемы, чтобы избавиться от этого побуждения; и я не искал других форм эмоционального питания в попытке подавить свои побуждения. Я
просто позволяю этому желанию быть, не увлекаясь им.
Способность перестать эмоционально реагировать на побуждения естественным образом вытекала из моего нового знания о том, что
побуждения отделены от моего высшего человеческого мозга. Другими словами, Шаг 3 естественным образом вытекал из Шага 2. В свою очередь,
Шаг 4 естественным образом вытекал из Шага 3, а Шаг 4 был лекарством от моей булимии.
27. Разум над перееданием. Шаг 4. Перестаньте действовать в соответствии с побуждениями
выпивка
Отделение себя от своих побуждений не только дало мне возможность перестать на них эмоционально реагировать; что еще более важно,
это дало мне возможность перестать действовать в соответствии с ними. Этот четвертый шаг определил мое выздоровление, потому что,
как только я перестал подчиняться своим побуждениям к перееданию, у меня больше не было булимии. Я вылечился.
Наконец я осознал, что могу перестать класть в рот слишком много еды; и я почувствовал, что мои действия не вышли из-под моего
контроля. Мой мозг, мои нейроны, моя привычка не могли заставить меня что-либо сделать.
Я наконец смог услышать свою ошибочную мозговую деятельность как фарс, которым она всегда была, и мне стало относительно легко не
действовать. Мое выздоровление было не чем иным, как умением говорить «нет».
Мне не нужно было заменять какой-либо другой деятельностью те неуместные двигательные действия, которые мой нижний мозг
заставлял меня совершать в прошлом, например, стоять у открытого холодильника, набирая слишком много еды в рот, или ездить в места
быстрого питания и на заправочные станции, чтобы тратить деньги на переедание. Мне не нужно было отвлекаться на хобби, физическую
работу, телефонные звонки или ведение дневника. Мне не нужно было делать ничего продуктивного. Мне не нужно было искать способ
удовлетворить свои эмоциональные потребности. Я просто вел свой день так, как будто не испытывал позыва к перееданию, а иногда — если
мне больше нечего было делать — просто садился или ложился, чтобы отстраненно слушать свой мозг.
На самом деле мне стало нравиться слышать мысли и чувства, которые побуждали меня переедать, не действуя в соответствии с
ними, потому что это давало мне огромное чувство силы. Мне нравилось просто слушать эти побуждения с полной отстраненностью. Я
часто вспоминал те дни, когда эти побуждения контролировали меня, и наслаждался тем фактом, что снова оказался на месте водителя.
Мне понравилось, что я снова могу доверять себе.
Для меня не было проблемой не действовать в соответствии со своими побуждениями. Иногда это тоже не было приятным опытом, но
это никогда не было ссорой. Когда я впервые привык рассматривать свои побуждения как «не совсем я», несколько раз я сомневался в
своей способности не действовать в соответствии с ними, когда я временно утрачивал отделение своего высшего человеческого
мозга от своих побуждений. Если бы я начал думать, что на самом деле это я хотел переедать, я мог бы увлечься своей тягой; и именно
поэтому я еще раз перекусил после того, как пообещал бросить курить.
После своей ошибки я смог оглянуться назад и увидеть, когда я перестал слушать как сторонний наблюдатель своего нижнего мозга и
начал относиться к своим тягам. Я увидел, что мне просто не удалось справиться с перееданием, и поэтому меня унесло волной ошибочной
нервной активности. Я был еще более полон решимости не допустить повторения этого.
ПОЧЕМУ ПОЖАЛОВАНИЯ ПРОПАЛИ

Мои побуждения к перееданию быстро исчезли после того, как я перестал на них действовать. В книге Rational Recovery Джек Тримпей
говорит, что это произойдет. Он пишет, что голос, поощряющий употребление вызывающего привыкание вещества, замолчит, если его
проигнорировать. Однако я все еще задавался вопросом: почему это произошло? Как мои побуждения просто исчезли?
Моя булимия просто прячется где-то в моем мозгу, ожидая, чтобы снова взять под свой контроль?
Исследование ОКР Джеффри Шварца, обсуждавшееся ранее, наконец, дало мне ответ на эти вопросы.
Работа Шварца объяснила, почему мои побуждения к перееданию исчезли, и научила меня тому, что моя булимия определенно не ждет,
чтобы снова взять под свой контроль. Избегая побуждений к перееданию, я физически изменил свой мозг, и моя булимия больше
не существовала.
НаучаяTranslated
Machine своих пациентов использовать осознанность и по-другому думать о своих побуждениях, Шварц дал им возможность
by Google
отвлекать внимание от побуждений, перестать действовать в соответствии с ними и улучшить свое поведение при ОКР.
Более того, он нашел доказательства того, что эти улучшения сопровождались реальными, измеримыми физическими
изменениями в их мозге.
Когда началось лечение, у пациентов с ОКР доминировали патологические схемы мозга, и они подчинялись своим
побуждениям. Однако в течение нескольких недель, изменив способ «думания о своих мыслях »189 , они смогли произвести
«систематические изменения в тех самых нервных системах, которые генерируют эти патологические сообщения »
.190 Результатом было не только изменение их поведения, но и
снижение метаболической активности в

областей мозга, чья предыдущая чрезмерная активность вызывала симптомы ОКР.191 Шварц дал своим пациентам
то, что он называл «путь к самостоятельной нейропластичности».192 Нейропластичность, как вы помните, — это способность
мозга физически изменяться на основе на наши мысли, переживания и действия.
Таким образом, сознательное решение пациентов не действовать в соответствии со своими побуждениями

возвращалось в их мозг, вызывая физические изменения, которые впоследствии делали выбор все проще и проще. Шварц
говорит: «Хотя симптомы ОКР могут пассивно генерироваться мозгом, выбор, рассматривать ли эти симптомы как «я»
или «ОКР», попасться ли в их ловушку или сосредоточиться на непатологическом поведении, остается открытым. активный.
Выбор генерируется разумом пациента, и он меняет мозг». 193 Это было первое
исследование такого рода, показавшее, что терапия без лекарств может изменить химию мозга с нарушениями.
194 Действительно, изменения, которые Шварц обнаружил у пациентов с ОКР, ПЭТ-сканирование «было тем видом, который
нейропсихологи-хиатры могли видеть у пациентов, проходящих лечение мощными психотропными препаратами».195
Я верю, что, как и у пациентов с ОКР Шварца, мой разум (моя истинная сущность) изменил мой мозг. Мой самый высокий
человеческий мозг наложил вето на каждое побуждение, и тем самым я перепрограммировал свой нижний мозг. Мой
нижний мозг узнал, что я больше не переедаю, и поэтому перестал побуждать меня к этому. Опять же, когда дело доходит до
мозга, вы теряете то, чем вы больше не пользуетесь.196 Как только нейронные связи, которые питали мою проблему с
мозговыми связями, вызванную перееданием, больше не были полезны, мой мозг ослабил и обрезал их. Другими словами,
как только я переборол переедание, моя булимия прошла.
28. Разум над перееданием, шаг 5: возбудиться
Шаг 5 был бонусом. Это был естественный результат сопротивления моим побуждениям к перееданию; но мало ли я знал, это на самом деле
послужило ускорению изменений в моем мозгу. Похвала от других или изнутри, а также энтузиазм по поводу изучения чего-то нового
закрепляют это обучение на физическом уровне в мозгу.197 Вот почему мы все, естественно, хвалим младенцев и детей за их маленькие
подвиги. Это не только заставляет их чувствовать себя хорошо, но и оказывает физическое воздействие на их мозг, благодаря чему
ребенку будет легче повторить эти достижения в будущем. То же самое и со взрослыми. Короче говоря: «Празднование нового открытия
увеличивает вероятность того, что его запомнят» . каждый раз я чувствовал тягу, не позволяя ей привести меня к холодильнику;
каждый раз у меня возникали сильные позывы к перееданию, но они оставались отстраненными и незатронутыми. Я был очень
взволнован. Мои побуждения поглощали меня в течение многих лет, и внезапно я получил над ними власть. У меня было такое чувство,
как будто мне была дарована совершенно новая жизнь, хотя ничего не изменилось, кроме моего переедания.
Чего я не знал, так это того, что каждый раз, когда я волновался, я концентрировал положительное внимание на своих высших
достижениях человеческого мозга. Поскольку функции мозга, которым уделяется внимание и значение, усиливаются, а функции
мозга, которым не уделяется внимания и значения, ослабляются, имеет смысл только то, что это ускорило бы изменения
моего мозга. Сосредоточение внимания на силе моего высшего человеческого мозга и похвала себя за это помогли
укрепить новые связи в префронтальных частях моего мозга и ослабить старые в автоматических, нижних частях моего мозга.
Нет, у меня нет научных доказательств изменений моего мозга, как это было у Шварца со своими пациентами с ОКР. я не делаю
сделайте ПЭТ-сканирование моего мозга до и после выздоровления, чтобы точно проиллюстрировать, где и как произошли эти
физические изменения. Что у меня есть в качестве доказательства, так это мой опыт: у меня больше нет побуждений к перееданию.
Мысли, чувства и побуждения не возникают из ничего. Каждый момент нашего опыта является результатом активности нейронов,199
и если электрические сигналы от нейронов не проходят через синапсы, мы не испытываем ощущений. 200 Поскольку все
ощущения, побуждающие меня к перееданию – все мысли, чувства и побуждения – полностью исчезли, я могу только заключить,
что это происходит потому, что нейроны, которые когда-то запускали свои электрические сигналы для производства этих
мыслей, чувств и побуждений, больше не активируются.
Моя «самоуправляемая нейропластичность», как Шварц называл ее у своих пациентов с ОКР, была настоящим биологическим
лекарством от моей булимии. Мое расстройство пищевого поведения больше не связано с моим мозгом. Это не значит, что в будущем у
меня никогда не возникнет побуждения к перееданию, потому что, как я расскажу в следующей главе, нейроны могут запоминать старые
модели активности. Однако, если мой нижний мозг отправит позыв в будущем, я буду точно знать, что делать: я буду слушать его
отстраненно, не буду эмоционально реагировать на него или действовать в соответствии с ним. Тогда моя привычка никогда не сможет
развиться снова.
29: Возможен ли рецидив?

Мои позывы к перееданию были единственной причиной моего переедания, и мои побуждения к перееданию исчезли;
поэтому я больше не буду переедать. Из-за изменений в моем мозгу сомнительно, что я когда-нибудь снова почувствую желание
переедать; однако это, безусловно, возможно. Я уверен, что мой нижний мозг на каком-то уровне помнит мое прошлое и по-прежнему
способен генерировать побуждения; но это не значит, что у меня есть риск рецидива.
Чтобы случился рецидив, мне пришлось бы не только испытать побуждение к перееданию, но и принять решение действовать в
соответствии с ним. Причина рецидива та же, что и причина любого эпизода переедания: желание переедать. Теперь, когда я знаю, что мои
побуждения являются настоящей проблемой, и теперь, когда я знаю, как с ними справиться, у меня есть надежная защита от
рецидива. Чтобы предотвратить рецидив, все, что мне нужно сделать, это никогда не действовать под влиянием позыва к перееданию.
Конечно, если бы я когда-нибудь действовал в соответствии с побуждениями к перееданию, я, вероятно, смог бы довольно
быстро восстановить привычку к булимии. Точно так же, как музыкант, не практикующий музыку, может начать играть гораздо
легче, чем тот, кто никогда не играл, так и мне, вероятно, легче восстановить возникшую в результате запоя проблему с мозговой
активностью, чем тому, у кого никогда не было булимии. Но чтобы снова развить свою привычку, мне придется сделать выбор. Мой
мозг не сможет восстановить старые модели нейронной активности, если я не приму добровольные меры.
Но зачем мне это делать? Теперь, когда я вкусил свободу от своих побуждений и принуждений, у меня просто нет шансов, что
я когда-нибудь снова буду переедать. Теперь, когда я знаю, что мое переедание никогда не было способом справиться с жизнью, я
никогда не позволю трудным жизненным событиям превратиться в оправдание для переедания. Теперь, когда я знаю, что переедание
не было символическим способом удовлетворения эмоциональных потребностей, я не буду обманываться, думая, что смогу найти
утешение в переедании.
РЕЦИДИВ ПРИ ТРАДИЦИОННОЙ ТЕРАПИИ
«Рецидив после лечения встречается относительно часто ». 201 Одно исследование показало, что частота рецидивов булимии
составляет 35 процентов. 202 В традиционной терапии рецидив часто обвиняется в неспособности пациента «распознать и
противостоять какой-либо основной проблеме». 203 Предполагаемая причина Рецидив часто зависит от того, какой тип терапии
используется. Например, в психодинамической терапии потенциально может произойти рецидив, если пациентка не сможет
полностью справиться со стыдом от предшествующего сексуального насилия и будет пытаться подавить те постыдные чувства, с
которыми она не может справиться. С точки зрения когнитивно-поведенческой терапии, рецидив может произойти, если
самооценка пациента все еще шаткая. Если она каким-то образом потерпит неудачу, например, ее уволят с работы или она задержится на
свидании, она может чувствовать себя ужасно из-за себя и начать переедать, чтобы избежать чувства никчемности. При лечении
зависимости рецидив может произойти, если пациент съест один из продуктов, против которых он предположительно бессилен,
например, кусок торта или что-то еще, содержащее белый сахар.
Во всех этих примерах рецидив предположительно происходит из-за внешнего события или внутреннего конфликта.
Рецидив — это то, что случается с вами в традиционной терапии, а не то, что вы сами навлекаете на себя, и не то, что вы выбираете.
Такой тип мышления только способствует рецидиву. Правда в том, что рецидив не случается из-за внутреннего эмоционального
потрясения, стрессовых жизненных событий или съедания куска торта. Рецидив – это выбор.
С тех пор, как я выздоровел, я пережил множество трудных времен, и ни разу мне не пришло в голову переедать. у меня есть
С тех пор я также пережил много счастливых моментов, и ни разу мне не пришло в голову переедать. Поскольку я отделил свою
булимию от других проблем и всех жизненных событий, ничто не заставляет меня думать о переедании. Мое расстройство пищевого
поведения не возникнет снова, застигнув меня врасплох и бросив в бездну неконтролируемого переедания и очищения.
Если однажды
Machine я услышу
Translated старую мысль или почувствую старое чувство, побуждающее меня переедать, я могу сказать: « Нет,
by Google
спасибо, мозг, я больше не переедаю», и продолжить свой день. Не имеет значения, когда возникнет побуждение, не имеет
значения, что я чувствую в данный момент, и не имеет значения, с какими проблемами я могу столкнуться — я просто не
буду действовать в соответствии с этим.
Еще одна страховка, которую я имею от рецидива, заключается в том, что факторы, которые первоначально вызывали у меня
приступы переедания, когда я был подростком, — диета, сильные инстинкты выживания и неполное развитие моей префронтальной
коры — больше не существуют. Я больше не соблюдаю диету, и даже если бы я это делал, мои инстинкты выживания не были бы
такими сильными, как в молодости. Более того, если бы я решил сесть на диету, моя префронтальная кора смогла бы лучше
справиться с этими инстинктами выживания, потому что теперь она полностью развита. В возрасте почти 30 лет диета просто не
вызвала бы во мне такого же биологического хаоса, как в 16. Я буду говорить гораздо больше о диете и нормальном питании в
главах 31 и 32. Суть в том, что ничто не может заставляют меня срываться, помимо свободного выбора, — не инстинкты выживания,
не неврологические остатки моей старой привычки, не жизненный стресс, не недостатки характера, не эмоциональные проблемы.
Теперь, когда я знаю, что такое моя булимия и как мне удалось выздороветь, я могу двигаться дальше.
своей жизнью, зная, что я никогда больше не стану страдающим булимией.
30: Где я сегодня

На терапии я часто боялся выздоровления, потому что беспокоился о том, что будет после того, как моя булимия закончится. я
думал, что после выздоровления я должен стать кем-то великим — реализованным, уверенным в себе, успешным, духовным и
способным справиться со всем, что жизнь бросает мне на пути. Мой нижний мозг часто использовал эту идею, чтобы найти
оправдание для переедания. В те дни, когда я не переедал, но все же у меня был плохой день по причинам, совершенно не связанным
с едой, я слышал такие мысли: я не переедал, и мой день был ничуть не лучше, чем если бы я это делал, так какой в этом
тяжела, чтобы смысл? из того, что я никогда ничего не добьюсь, так что я мог бы продолжать переедать… Жизнь слишком
бросить курить? ...в любом случае, так что нет смысла восстанавливаться.
Просматривая свои старые дневники, я вижу множество списков «Причин для выздоровления», содержащих высокие
амбиции вроде: «Я могу полностью отдаться кому-то другому (влюбиться)», «Я могу найти достойную карьеру», «Я могу жить мирно в
настоящем моменте», «Я могу быть уверена в себе и полностью принять себя и свое тело». Однако никакие представления о моей
трансформации не могли убедить мой нижний мозг в том, что выздоровление лучше, чем переедание. В конце концов мне пришлось
признать, что мне нужно выздороветь, независимо от того, станет ли мне лучше после этого. Мне пришлось поступить так,
как советовал Rational Recovery , и «просто избавиться от [моей] зависимости, сейчас и навсегда, и позволить финансам упасть
так, как они могут».204
Оказывается, после выздоровления моя жизнь стала намного лучше, но не потому, что я всегда счастлив или удовлетворен, и не
потому что я добился впечатляющих вещей. Моя жизнь стала лучше просто потому, что я отказался от постыдной, отнимающей
много времени, дорогостоящей, вредной для здоровья и истощающей жизнь привычки. Я не пью уже более пяти лет, и моя жизнь далеко
не идеальна — она определенно не похожа на то выздоровление, которое я представлял в своих дневниках. Я не могу сказать вам, что я
эмоционально и духовно удовлетворен или полностью счастлив во всех аспектах своей жизни. Я не могу сказать вам, что
придерживаюсь совершенно здоровой и сбалансированной диеты, регулярно занимаюсь спортом и люблю свое тело, потому что это
было бы чистым преувеличением.
Мое выздоровление не было той историей о бабочке, о которой я рассказывал в начале этой книги. Но я могу сказать, что остановка
моя булимия проделала долгий путь к тому, чтобы стать тем человеком, которым я хочу быть. Отказ от привычки дал мне больше
уверенности, больше сил и, самое главное, больше контроля над своей жизнью, чем я мог себе представить всего несколько
лет назад. Я каждый день благодарен за то, что больше не переедаю и мне больше не приходится проводить дни в спортзале. Я также
благодарен, что мне не придется работать над своим выздоровлением день за днем. Мое выздоровление закончилось, и мне ничего не
нужно делать, чтобы поддерживать его: ни планов питания, ни групп поддержки, ни консультаций, которые помогут мне справиться
с жизнью и не дать мне вернуться к перееданию.
Отказ от привычки дал мне шанс жить настоящей жизнью. У меня замечательный муж и трое прекрасных и любящих детей —
Максимилиан Томас, Амелия Иден и моя новая девочка, с которой мне еще предстоит встретиться, — которые заставляют меня
смеяться, очень заняты и часто очень устают. Возможность стать матерью казалась нереальной в те годы, когда я страдала
булимией, потому что я была настолько поглощена своими собственными проблемами, что не могла много дать кому-либо еще. Теперь,
хотя я борюсь с повседневным стрессом, связанным с ролью родителя, я могу заботиться о своей семье, не истощая мое
расстройство моей энергии, моего времени и моего духа. Я могу преследовать цели, развивать отношения и просто выполнять свои
повседневные дела в качестве мамы, сидящей дома, не беспокоясь постоянно о том, буду ли я переедать или нет.
Жизнь нелегка, и если бы я все еще верил, что хочу справиться с ситуацией, я мог бы найти много оправданий в своей жизни.
Большую часть времени я чувствую себя совершенно одиноким, воспитывая наших детей, поскольку моя семья и семья Грега
живут далеко, и работа Грега отнимает у него много времени. Я скучаю по своим родителям, сестре, с которой я снова стала очень
близка, когда мы вступили в материнство, и ее троим детям, но сейчас жить рядом с ними невозможно. Я чувствую сильное беспокойство
у себя дома, потому что мы живем в районе с высоким уровнем преступности, и у меня не так много друзей.
где мы живем.
Machine Конечно, by
Translated этоGoogle
довольно обычные проблемы, но я уверен, что если бы я все еще страдал булимией, мой нижний мозг мог бы
найти множество историй о «бедном я», чтобы соблазнить меня переедать.
Одна из самых трудных вещей, которая случилась со мной, произошла всего через несколько месяцев после того, как я
перестал переедать. Дом моего детства, в котором в то время еще жили мои родители, был разрушен ураганом Катрина. Конечно, самое
главное, чтобы с моими родителями было все в порядке, ведь в конечном итоге материальные вещи можно заменить. Тем не менее,
это было трудное время для нас и многих членов моей семьи и друзей, которые жили в районе Нового Орлеана и так много потеряли.
Однако совсем другое дело — пережить важное событие в жизни, не имеющее никаких последствий для булимии. Мне не нужно
было ничего особенного делать, чтобы справиться с кризисом и предотвратить переедание, потому что мое переедание закончилось.
Я просто справился с ситуацией так, как только мог. Через неделю после урагана мы с Грегом попросили отпуск с работы,
загрузили машину припасами и проехали 1500 миль через всю страну, чтобы помочь моим родителям. В мои дни, страдающие булимией, это
была бы очень «опасная» ситуация, поскольку, когда мы были в Луизиане, мы не знали, откуда придет наша следующая еда, и у нас не было
особого контроля над тем, что мы едим.
Местная благотворительная организация обеспечивала нашу общину едой, и у нас не было выбора, что и когда подавать. До того, как
я бросил курить, это вызвало бы у меня сильный стресс; но после выздоровления я мог принимать любую пищу только с
благодарностью.
В одноэтажном доме моих родителей было около шести футов воды, поэтому нам пришлось выбросить практически все. Это было
сюрреалистическое чувство — видеть все вещи, с которыми я вырос, в огромной, мокрой и грязной куче у нас во дворе. Я видел боль на
лицах моих родителей, пока мы работали, зная, сколько усилий и любви они вложили в этот дом за эти годы. Я не совсем знал, что сказать,
поэтому спокойно выносил кучу заплесневелого гипсокартона из дома на тачке и сбрасывал его в кучу.
В какой-то момент моему отцу и Грегу пришлось проделать дыру в кухонной стене, чтобы вытащить холодильник — такую дыру я и сделал.
выпивал бесчисленное количество раз. Когда его опустили в гараж, он начал протекать, и я не мог сказать ничего, что точно описало бы
ужасный запах, исходивший от него. Его быстро положили, и мы все побежали как можно дальше от дома, чтобы спастись от запаха. Глядя
на холодильник в гараже, я думал о том, что когда-то мне казалось, что еда в нем несет в себе символическое значение в моей жизни. Когда-
то я верил, что он хранит мои эмоции, мою боль, мои недостатки, наши семейные конфликты; и теперь все его содержимое вывалилось на
землю гнилостным месивом. Я наконец смог увидеть еду такой, какая она есть: просто еда – ни больше, ни меньше.
Возможно, у меня возникло желание выпить, когда я помогал с уборкой в Луизиане, но, честно говоря, я этого не помню, потому что
другие воспоминания о том времени гораздо более заметны. Если я действительно испытывал какие-либо остатки моей проблемы с
мозговой активностью, вызванной перееданием, я мог игнорировать их и выполнять свою работу. Возвращаясь в Финикс, мы с Грегом ехали
тем же маршрутом, которым мы с отцом следовали, когда я впервые переехал туда полтора года назад. Я вспомнил, что во время поездки с
отцом я беспокоился о переедании и задавался вопросом, как я когда-нибудь выздоровею.
Теперь я шел той же дорогой и полностью выздоровел, хотя позывы к выпивке еще не полностью утихли. Поездка на этот раз была больше
похожа на ту, когда я ехал на встречу с Грегом, когда принимал Топамакс: возможно, у меня были другие проблемы, и жизнь могла быть
трудной, но я внезапно освободился для других возможностей. На этот раз моя свобода была полностью моим собственным творением.
В то время я не осознавал всего этого в полной мере, но, взяв под контроль и изменив свое поведение, я физически изменил свой мозг,
стер те самые нервные пути, которые так долго держали меня в ловушке. Я снова становился нормальным — с недостатками и всем
остальным.
В следующем разделе я расскажу немного больше о том, какова моя жизнь сегодня, и затрону темы, часто обсуждаемые в традиционной
терапии, такие как самооценка, плохой образ тела, преодоление проблем и триггеры.
Говоря об этих темах и таких вещах, как очищение, лечение и профилактика, я надеюсь представить новую
Machine
такой взгляд Translated byкоторый
на эти проблемы, Googleв большей степени способствует выздоровлению.
ЧАСТЬ III: Пересмотр концепций терапии

31: Нормальное питание
Сложность в отношении булимии заключалась в том, что я мог перестать переедать, но не мог перестать есть. Это было не так
отказ от привычки к наркотической или алкогольной зависимости, когда можно просто полностью отказаться от употребления вещества. Мне нужно было есть,
чтобы жить, но мне нужно было научиться питаться «нормально». И, к сожалению, нет простого ответа на вопрос, как нормально питаться. У каждого
разные потребности, разные вкусы, разные симпатии и антипатии, разный метаболизм, разный уровень активности и разные потребности в
похудении или наборе веса.
Более того, вопрос о том, как нормально питаться, не является специфическим для тех, у кого в анамнезе есть расстройства пищевого
поведения. Каждый сталкивается с проблемами выбора продуктов питания, прислушиваясь к потребностям организма и пытаясь питаться оптимально,
исходя из своих целей.
Когда я впервые отказался от переедания, я дал определение «нормальному питанию» в общих чертах: нормальное питание означало, что я сделал это.
не переедал, и я не сидел на строгой диете. Я знал, что мои пищевые привычки в идеале должны удовлетворять все мои потребности в питании,
заставлять меня чувствовать себя здоровым, позволять мне поддерживать здоровый вес, но при этом приносить удовольствие и допускать некоторые
поблажки. Однако моей единственной реальной целью на тот момент было прекратить переедание, а не придерживаться идеальной диеты. Я сказал себе,
что как только преодолею свою привычку, я буду работать над совершенствованием своей диеты; но по сей день у меня все еще нет того, что я бы назвал
идеальной диетой.
Я ем, когда голоден, и прекращаю, когда сыт, хотя и не в 100 процентах случаев. Иногда я ем слишком много во время еды, а иногда не ем достаточно,
потому что слишком занят, чтобы сесть за стол. Я люблю десерты и, наверное, ем слишком много сахара и обработанных продуктов. Однако моя несовершенная
диета не является сигналом о том, что мое расстройство пищевого поведения еще не закончилось. За прошедшие годы я понял, что никто не питается
идеально. Все, что имеет значение, это то, что я в целом удовлетворен своими привычками в еде, потому что теперь у меня есть свобода есть то, что я
хочу и когда хочу, и при этом я никогда не довожу это до крайности, то есть никогда не переедаю и не соблюдаю диету. Мне нравится есть здоровую пищу и
заниматься спортом, и я стараюсь поддерживать хорошие привычки в питании.
Я НЕ НАСТОЛЬКО РАЗНЫЙ
Мое выздоровление не включало в себя составление плана здорового питания и его соблюдение, достижение и поддержание идеального веса, возможность
есть любую пищу, не беспокоясь о наборе веса, или даже отказ от переедания, поскольку все это не характерно для булимии. . Выздоровление научило меня
простому факту, когда дело касалось моей диеты (и многих других тем, о которых я часто говорил в терапии): я не такой уж и отличающийся. К несчастью,
на терапии я научился выделять себя среди остального населения. Я получил сообщение, что не могу просто есть, как все.
Те, кто выздоравливает с помощью традиционной терапии, часто следуют плану питания на неопределенный срок, думая, что этот план каким-то образом
предотвратит возвращение булимии. Однако после того, как я выздоровел, я понял, что могу просто продолжать есть, как другие люди. Это не значит, что у
меня не было проблем с питанием с момента выздоровления, это лишь означает, что проблемы, с которыми я столкнулся, аналогичны тем, с которыми все
остальные сталкиваются каждый день. Каждый, а не только тот, кто страдает расстройствами пищевого поведения, должен решить, что есть во время еды и
перекусов, оценить сигналы своего организма о голоде и сытости, а также решить, стоит ли злоупотреблять любимыми продуктами. Многие люди беспокоятся,
что определенные продукты заставят их набрать вес. Фактически, создается впечатление, что у большей части населения США есть какие-то
проблемы с питанием. Я не говорю, что распространенность зацикленности на еде должна быть приемлемой вещью в нашей культуре; однако
нездоровые пищевые привычки и отношение не являются признаком расстройства пищевого поведения.

Когда яTranslated
Machine проходил терапию, я часто с любопытством смотрел на некоторых своих друзей, коллег и членов семьи, задаваясь
by Google
вопросом, как же у них не было расстройств пищевого поведения, хотя мне казалось очевидным, что у них много проблем с питанием.
Несколько моих коллег бесконечно рассказывали о своем питании: что они ели на обед, сколько калорий они сожгли во время
последней тренировки, сколько веса они набрали или потеряли. Некоторые из моих друзей часто отказывались от десертов, фаст-фуда и
продуктов с высоким содержанием углеводов, потому что пытались похудеть. Другие жаловались на то, что съели слишком много во
время еды или по особому случаю. Некоторые из членов моей семьи относились к бегу гораздо более рьяно, чем я когда-либо во
времена анорексии.
Меня часто злило то, что у других людей могло быть то, что я считал «симптомами расстройства пищевого поведения».
но при этом считаться нормальным. Почему меня назвали человеком с расстройством пищевого поведения, хотя куда бы
я ни посмотрел, у других людей были самые разные проблемы с питанием? После того, как я выздоровел и вернулся в мир
нормальных едоков, я понял, что спектр «нормального» настолько широк, что с моей стороны было глупо думать, что многие из тех,
кого я знал, страдают расстройствами пищевого поведения. Возможно, у них были некоторые пищевые пристрастия, но, тем не менее,
они были нормальными. Некоторые люди просто предпочитают уделять большое внимание внешнему виду и тратят много времени, пытаясь
получить или поддерживать идеальное тело, не создавая для них проблем. Лично я не согласен с таким выбором образа жизни, но
я не собираюсь осуждать за это других или называть их «расстройством пищевого поведения».
Терапия придавала слишком большое значение тому, что, когда и как я ел, а также чувствам, связанным с едой.
В терапии я как будто складывал все проблемы с едой в коробку и ставил на ней штамп «БУЛИМИЯ», тогда как на самом деле переедание
и очищение кишечника были единственными проблемами с едой, которые должны были быть в этой коробке. Совет, который я дал себе
после того, как перестал переедать, — это тот же совет, который я бы дал любому, у кого есть какие-либо проблемы с питанием: если
проблемы с питанием, которые у меня есть, не влияют негативно на мою жизнь, мне не нужно их решать; но если мои пристрастия к
еде действительно негативно влияют на мою жизнь, мне следует их изменить.
Действительно, я изменил некоторые свои пищевые привычки в лучшую сторону. Не мешая перееданию, я
теперь я могу видеть удивительную пользу для здоровья, которую может принести еда. Например, я избавил свою диету от
переизбытка искусственно подслащенных «низкокалорийных» продуктов. В течение многих лет, когда у меня было расстройство
пищевого поведения, я думал, что низкокалорийные газированные напитки, печенье, йогурт и конфеты полезны для меня только
потому, что это «диетическая» еда. Я часто предпочитал эти варианты вещам, которые считал «слишком полными», например авокадо и
орехам, которые на самом деле чрезвычайно полезны, даже если они содержат много калорий. Сегодня я бы предпочел съесть
большую порцию миндаля на перекус, чем съесть несколько искусственно подслащенных печенек. Я не говорю, что всегда
отказываюсь от «диетического» перекуса; но если я решу съесть его в редких случаях, я больше не буду обманываться, думая, что
это всегда полезно.
Еще одна проблема с питанием, которую я изменил, заключалась в моей склонности всегда принимать десерт, когда мне его
предлагали, даже если я действительно его не хотел. Теперь, если мне не хочется десерта, я просто говорю «нет». Я также
перестал сравнивать то, что ем я, с тем, что едят другие, особенно женщины. У меня быстрый обмен веществ, поэтому я могу есть (и
мне нужно есть) больше еды, чем среднестатистической женщине. Я также стал очень решительным в отношении того, что я буду есть.
Раньше я долго раздумывал, просматривая меню или решая, что приготовить себе на обед.
Теперь я просто быстро выбираю что-нибудь – помня, что это всего лишь один прием пищи и он не обязательно должен быть
идеальным – и затем продолжаю жить по своим делам. Эти простые улучшения только улучшили качество моей жизни; они не были частью
процесса выздоровления или предотвращения рецидивов.
Я надеюсь еще больше улучшить свои привычки питания в будущем. У меня есть представление о том, что я питаюсь
преимущественно цельными, органическими продуктами; получать удовольствие от готовки; и есть, чтобы полностью питать каждую
клетку моего тела и предотвращать болезни, потому что еда — действительно удивительная вещь, если принять во внимание все
преимущества оптимального питания для здоровья. Сейчас из-за нехватки времени и финансов, не говоря уже о недостатке кулинарных
навыков, я даже близко не приближаюсь к этому идеалу. Но я делаю все возможное, пока обстоятельства не позволят мне это сделать.
сделать лучше.
Machine А пока яby
Translated принимаю
Googleнекоторые добавки, чтобы попытаться получить преимущества, которых может не хватать в моей
обычной диете.
СЮРПРИЗ: Я НЕ ПОТЕРЯЛА КОНТАКЦИЮ СО СВОИМИ

АППЕТИТ
В то время как я был вовлечен в переедание и очищение организма, мне было трудно представить себе просто нормальное питание. Я чувствовал,
что потерял связь со своими сигналами сытости и голода, потому что я так много раз преодолевал сигналы сытости во время переедания
и так много раз игнорировал сигналы голода во время очищения. Я чувствовал, что никогда не смогу контролировать себя в еде. Я думал, что
никогда не смогу просто есть и не беспокоиться об этом. Но после того, как я перестал переедать, я понял, что все-таки не потерял связь.
Я уже знала, как нормально питаться, хоть и давно этого не делала. Я также знал, как выглядит нормальное питание, потому что годами
наблюдал за тем, как едят другие люди, часто критикуя их пищевые привычки. Кроме того, я был хорошо осведомлен о здоровом питании и на
протяжении многих лет следовал множеству планов питания, одобренных диетологами. Моя булимия, скорее всего, в некоторой степени
изменила мои механизмы голода и насыщения, но этим сигналам не потребовалось много времени, чтобы снова отрегулировать себя. В
течение нескольких недель и месяцев после того, как я перестал переедать, я просто ел нормально день за днем, основываясь на своем
понимании нормального питания, и мое тело и мозг быстро адаптировались. Вскоре нормальное питание, основанное на моем уровне голода и
сытости, стало легким.
СИЛА МОЗГА
Я обнаружил, что бесполезно слишком беспокоиться о своем питании в течение недель и месяцев после моего выздоровления. Я ел то, что мне
помогало, и ел то, что мне нравилось; Я просто не прислушивался к своему нижнему мозгу, когда он призывал меня переедать. Я считаю,
что то, что я не уделял внимания своей диете в тот период, было чрезвычайно полезно, поскольку отвлекло мое внимание от еды. Я тратил
меньше умственных способностей на еду и прием пищи; и отсутствие зацикленности на этом показало моему нижнему мозгу, что
еде и приему пищи не нужно придавать такое большое значение. Как объяснялось в главе 25, недостаток внимания позволил моему
мозгу ослабить нейронные связи, которые заставляли меня концентрироваться на еде.
Несмотря на то, что после того, как я отказался от переедания, я старался не так сильно беспокоиться о еде, что и сколько я ел
иногда заставляло мой мозг реагировать автоматически. Мой нижний мозг иногда реагировал, когда я ел слишком много, слишком мало
или когда я ел определенные виды продуктов. Я обнаружил, что существуют три основные ситуации приема пищи, которые вызывают эти
реакции:
1. Побуждения к перееданию возникали, когда я переедал .
Когда я впервые прекратил переедание, мой нижний мозг определенно начал действовать, когда я переедал. Это только сделало
смысл. В прошлом переедание приводило меня к перееданию, поэтому мой нижний мозг усвоил ассоциацию или закономерность.
Поскольку это было то, что сейчас было запрограммировано в моем мозгу, мне пришлось с этим жить, пока он не научится обратному. Например,
если я ел слишком много в ресторане, у меня иногда возникала условная реакция. Возникли автоматические мысли типа: « Ты
перестарался». Это доказательство того, что вы не можете контролировать себя в еде; с таким же успехом можно было бы переедать
сейчас и начать все сначала, и иногда я начинал чувствовать тягу к перееданию.
Я старался не позволить этому застать меня врасплох. Я научился ожидать, что мой нижний мозг начнет действовать, когда я немного поем
много, и я всегда напоминал себе, что переедание не было проблемой — оно никогда не было причиной моего переедания. Кроме того, было
нереально думать, что я проживу жизнь, никогда не слишком много балуясь.

приятная
Machineеда; все время
Translated byотGoogle
времени переедают. Моему нижнему мозгу не потребовалось много времени, чтобы перестать вызывать позывы,
когда я был сыт. Тогда я мог съесть лишний кусок торта или еще порцию вкусного ужина с уверенностью, что это не выйдет из-под контроля.
Разумеется, я не говорю, что переедание на самом деле является моей целью; но хотя я стремлюсь есть здоровые порции как можно
чаще, мне нравится иметь возможность время от времени баловать себя. Мне нравится иметь возможность съесть большой праздничный обед,
не беспокоясь о том, что я съеду остатки после того, как гости разойдутся по домам.
На самом деле приятно время от времени чувствовать себя немного сытым.
2. Позывы к перееданию возникают, когда я недоедаю. Я также
обнаружил, что мой нижний мозг генерирует позывы к перееданию, когда я ем слишком мало или когда выбираю низкокалорийную пищу.
Опять же, это была автоматическая, условная реакция моего мозга. Сидя на диете, я сделал свой нижний мозг сверхчувствительным к
нехватке пищи, так что он стал особенно устойчив к любой форме диеты. Хотя я уже давно не сидел на диете, мои инстинкты выживания все еще
были в состоянии повышенной готовности; и более того, поскольку я часто переедал вскоре после недоедания, мой нижний мозг
усвоил, что недоедание приводит к перееданию. Таким образом, он автоматически вызывал побуждения к перееданию всякий раз, когда был
хоть какой-то намек на ограничение в еде.
Я прекрасно понимал, что ограничение в еде вызывает такую реакцию мозга. Пока не прошло некоторое время, и мой
нижний мозг узнал, что угрозы голодания больше нет и что я больше не переедаю после недоедания, мне пришлось с этим бороться. Это
не значит, что я позволял себе есть все подряд, чтобы не дать своему телу почувствовать себя обделенным. Это было бы нездорово и не
помогло бы решить реальную проблему — желание переедать.
Например, предположим, я пошел поужинать в ресторан и очень хотел гамбургер, но вместо этого заказал салат, потому что на обед я съел
много. Когда я ел салат, у меня возникло желание переедать, и мой нижний мозг начал генерировать мысли обо всей еде, которую я смогу съесть,
когда вернусь домой. Я автоматически почувствовал негодование по поводу салата, жажду более жирной пищи. Салат не виноват в том, что у меня
возникло желание переедать, и не я виноват в том, что заказал салат, потому что я действительно считал, что это лучший выбор. Но мое решение
съесть салат не означало, что мне было суждено переедать, потому что то, что я ел или не ел, никогда не было причиной переедания.
В течение нескольких недель и месяцев после того, как я перестал переедать, то, что я ел или не ел, определенно могло спровоцировать
побуждения к перееданию. За годы терапии каждый раз, когда я пытался сесть и пообедать, меня ждал настоящий беспорядок. Поскольку
терапия научила меня тому, что проблема в том, что я ел или не ел, мне приходилось постоянно спрашивать себя: какая еда с наименьшей
вероятностью вызовет переедание? Мне приходилось стараться выбирать блюда, которые не были слишком чрезмерными, не были
слишком ограничительными, не содержали переедания и не содержали много сахара; даже в этом случае не было никаких гарантий против
Но как только я узнал, что побуждения к перееданию были настоящей проблемой, и научился справляться с этими побуждениями, я
обнаружил, что нет необходимости обдумывать каждое решение, касающееся еды. Я перестал беспокоиться о том, что закажу в ресторане. Я мог
заказать то, что хотел, или даже то, что, по моему мнению, мне нужно было съесть, как в примере с салатом; и если это в конечном итоге вызвало
желание переедать, в этом не было ничего страшного. Я просто отключил мозг от переедания, съел заказанную еду и не обращал внимания на
надоедливые реакции нижней части мозга.
Точно так же, как почти каждый время от времени переедает, почти каждый время от времени недоедает.
Когда я проходил терапию, я поражался нормальным людям, которые делали комментарии вроде: «Я умираю с голоду, мне весь день ничего не ели» или
«У меня сегодня не было времени на обед, или «Мне пришлось срочно выйти из дома, и я не позавтракал». Мне это казалось непостижимым, потому
что я так привык стараться следовать плану питания и следить за тем, чтобы никогда не чувствовать себя слишком голодным или слишком
сытым. Сегодня я говорю то же самое

непостижимые вещи. Я, конечно,
Machine Translated не пытаюсь пропускать приемы пищи; но если это произойдет, это не проблема. Мое периодическое недоедание больше
by Google
не приводит к позывам к перееданию.
После того, как я впервые отказался от переедания, я иногда решал, что съел недостаточно, и искал больше еды в нормальных
количествах. Например, в ситуации, когда я заказал салат, а затем у меня возникло желание переедать, я мог понять, что салат не
удовлетворил мои физические потребности. Игнорирование моих побуждений к перееданию не означало, что я также игнорировал нормальные
сигналы моего мозга о голоде. Съев салат, я понял, что в следующий раз, когда пойду ужинать, мне будет лучше съесть что-нибудь более сытное
— не для того, чтобы предотвратить переедание, а для того, чтобы удовлетворить свои физические потребности. Но что бы я сделал сразу
после того, как съел салат и вышел из ресторана?
До выздоровления меня, вероятно, физически и эмоционально охватило бы желание переедать; и я бы помчался домой или в ближайший
ресторан быстрого питания и начал запой. После того, как я выздоровел, это было просто невозможно, потому что я больше не действовал по своим
побуждениям; и я знал, что мне не нужно переедать. Итак, вместо того, чтобы действовать иррационально, основываясь на автоматических
сообщениях моего нижнего мозга, я просто вышел из ресторана и поел еще немного — рационально, с моим высшим человеческим мозгом на
водительском сиденье. Например, когда я вернулся домой, я мог съесть одну тарелку хлопьев, несмотря на то, что мой нижний мозг требовал,
чтобы я съел еще много тарелок.
Рациональное питание для удовлетворения моих физических потребностей не избавило меня волшебным образом от позывов к перееданию.
Но это помогло послать моему мозгу сигнал о том, что недостатка в еде нет. Я считаю, что мои усилия не недоедать в течение нескольких
месяцев после того, как я прекратил переедание, помогли моему мозгу приручить мои инстинкты выживания и, следовательно, заставили мои
побуждения к перееданию исчезнуть быстрее.
3. Позывы к перееданию возникали, когда я ел самую приятную или бывшую пищу для переедания. Логично было только
то, что употребление пищи, которую я раньше переедал, иногда вызывало побуждение к перееданию. Например, во время переедания я
съедал десятки печенек за раз, поэтому после того, как я перестал переедать, съедание нескольких печенек иногда вызывало позывы к
перееданию. Печенье с высоким содержанием сахара и жира очень вкусное; они были главной мишенью для моих запоев, движимых инстинктом
выживания, поэтому употребление печенья стало привычкой. Если бы я не осознавал, что происходит в моем нижнем мозгу, как это было до
выздоровления, было бы легко подумать, что виновато печенье и что я не могу контролировать себя во время прежнего переедания. Однако
знание того, что позывы были настоящей проблемой, и знание того, как с ними справиться, позволило мне есть любую пищу, которую я хотел.
Постоянно переедая сладкую и жирную пищу в прошлом, я создал в своем мозгу шаблон
известный как «паттерн стимул-реакция» (о котором я буду говорить подробнее в главе 35). Всякий раз, когда я сталкивался со
стимулом (в данном примере с печеньем), мой нижний мозг автоматически генерировал ответ: желание переедать. Это произошло только потому, что
я научил свой нижний мозг, что печенье равносильно перееданию. Временно, после того, как я бросил курить, мне пришлось иметь дело с
автоматическими побуждениями к перееданию, которые иногда возникали, когда я ел продукты, которые раньше переедали, зная, что никакая еда не
может заставить меня переедать против моей воли.
Не было ничего плохого в том, чтобы немного побаловать себя прежним перееданием. Если употребление определенной еды вызывало желание,
я просто отделялся от нее, не реагировал эмоционально и не действовал в соответствии с ней. Поскольку я снова и снова ел свою прежнюю пищу
без переедания, я нарушил модели стимулов и реакций своего мозга.
Поскольку я позволил себе есть пищу, которая раньше была для меня перееданием, в умеренных количествах, я смог быстро сломать
эти привычки.
Во время терапии я часто пытался умеренно переедать, но без особого успеха. Я считаю, что это было неприятно, потому что у меня были
неправильные ожидания. Я ожидал, что это избавит меня от побуждения к перееданию этой еды, и мои терапевты определенно поддержали это
ожидание. Поскольку я не знал, как справиться с побуждениями к перееданию, я все равно ел эту еду. Сегодня ем бывший запой
Еда в умеренных
Machine количествах
Translated совершенно не требует усилий, потому что мои побуждения к перееданию исчезли. В сахаре или жире
by Google
нет ничего такого, что заставило бы меня потерять контроль и съесть десятки печенек, и никогда не было. Это был мой выбор с
самого начала; Я просто не знал, как сказать нет.
Хотя раньше я позволял себе есть продукты, которые мне нравились, были некоторые, которые у меня не было желания есть ни
в каком количестве — на ум приходят липкие булочки и твинки. Многие продукты, которые я съел, мне действительно не хотелось.
Только когда мой нижний мозг взял ситуацию под контроль, я почувствовал иррациональную потребность в самой нездоровой пище; после
того, как я перестал переедать, я не почувствовал необходимости включать эти продукты в свой рацион.
Когда я страдал булимией, я думал, что почти каждая тяга к приятной еде — это замаскированная жажда переедания. Однако
после выздоровления я понял, что существует огромная разница между желанием переедать и тягой к приятной еде. Каждый
человек испытывает тягу к еде и хочет время от времени баловаться приятной едой; Я ничем не отличаюсь. После выздоровления
я узнал, что передо мной стоял тот же выбор, что и у остального населения, когда мне хотелось насладиться угощением: иметь
угощение или не иметь его; съедайте небольшую порцию, умеренное количество или немного переедайте. Какой бы выбор я ни
делал в отношении еды, приносящей удовольствие, он не приводил к перееданию.
Вскоре я почувствовал себя полностью уверенным в том, что у меня есть угощения: один-два ... или пять; кусок или
праздничных торта...с печеньем; маленький шарик мороженого, ... большая порция мороженого с помадкой; небольшой заказ картофеля...фриили
огромная порция — и при этом она не выйдет из-под контроля. Я также чувствовал себя уверенно, иногда отказываясь от сладкой и
жирной еды, зная, что не пойду позже домой и не съем целую коробку печенья. Это потому, что я узнал, что независимо от того, когда у
меня возникли позывы к перееданию — будь то во время еды печенья или салата — я мог легко распознать их и решить не
действовать.
«ЛЕГАЛИЗАЦИЯ» ПИТАНИЯ
Традиционные книги по терапии и самопомощи для тех, кто переедает, часто рекомендуют научиться есть пищу, бывшую в
употреблении, в умеренных количествах (исключением является терапия зависимости, которая рекомендует полное воздержание
от проблемной пищи). «Легализация» продуктов питания — особенно важная часть когнитивно-поведенческой терапии. Как
обсуждалось выше, я считаю, что легализация продуктов питания, безусловно, может помочь утихнуть побуждениям к перееданию после
прекращения переедания, потому что это изменяет состояние мозга, так что бывшая переедание больше не вызывает побуждений к пере
Легализация иногда не привлекает людей с расстройствами пищевого поведения, потому что многие из них, как ни странно,
очень заботятся о своем здоровье. То есть их высший человеческий мозг заботится о своем здоровье, в то время как низший
мозг работает над программами, которые подрывают здоровье. Честно говоря, они могут не хотеть употребления какой-либо еды,
которая раньше переедала, в любом количестве, потому что они знают, что эта сладкая и жирная пища вредна для их здоровья. Если вы
один из этих людей, не думайте, что вам нужно вводить в свой организм сладкую, жирную и зачастую насыщенную химикатами пищу
во имя выздоровления. Точно так же, как нет необходимости избегать продуктов, которые вы переедали раньше, нет необходимости
и есть их.
Если вы решите избегать всего, что было в прошлом переедании, вам нужно только помнить, что если и когда вы все же
решите съесть переедание (что вы, скорее всего, и сделаете в какой-то момент своей жизни), ожидайте, что ваш нижний мозг может
вызвать позыв переедать. Это может автоматически активировать некоторые старые модели нейронной активности, но если вы знаете,
как остановить переедание, это вас совершенно не должно беспокоить.
ПЛАНЫ ПИТАНИЯ
Тот факт, что я не решил следовать плану питания, когда прекратил переедать, не означает, что я не думаю, что они могут быть полезны
для других. Если после того, как больной булимией перестанет переедать, он почувствует, что не может нормально питаться без
руководство по плану питания,
Machine Translated то ей обязательно следует его использовать. Не существует специальной формулы
by Google
правильного плана питания, если он обеспечивает адекватное питание. Люди могут создавать для себя индивидуальные планы
питания, проведя небольшое исследование здорового питания, или они могут проконсультироваться с диетологом или
диетологом, который обучит их и поможет разработать план, отвечающий конкретным потребностям. Даже те, у кого нет
расстройств пищевого поведения, иногда используют планы питания, чтобы обеспечить правильное питание своего организма.
Сказав все это, есть некоторые вещи, которые следует иметь в виду, чтобы эффективно использовать план питания. Прежде
всего, это не избавит от побуждений к перееданию. Скорее, планы питания помогают людям нормально питаться , несмотря на их
позывы к перееданию. Неизбежно возникающие позывы сигнализируют только об автоматической неправильной активности мозга, а не
о неэффективном плане питания. Конечно, цель состоит в том, чтобы в конечном итоге отказаться от плана питания и иметь
свободу есть то, что и когда вы хотите, при условии, что не будет переедания.
И наоборот, отказ от какого-либо режима питания после прекращения переедания может быть предпочтительным.
Нижний мозг может реагировать на план питания так же, как он реагировал бы на диету, занимая крайнюю оборонительную
позицию и вызывая сильную тягу к все большему и большему количеству еды. Кроме того, планы питания могут требовать
тщательной предварительной подготовки и, таким образом, создавать ненужный стресс, снова уделяя слишком много внимания еде
и приему пищи, тогда как лучше было бы направить их на что-то другое. Так что, если планы питания не для вас, доверьтесь себе и
не беспокойтесь так сильно о том, что и когда вы едите. На самом деле это не имеет значения, пока побуждения к перееданию
распознаются, но не следуют.
32: Образ тела, вес и диета
Я не помню, чтобы мне когда-либо нравилось мое тело. На мой взгляд, с этим всегда было что-то не так; и даже
теперь мне не обязательно нравится мое тело, хотя жить в нем гораздо легче, когда оно не раздуто от переедания. Пока я проходил терапию, я
думал, что мне нужно вылечить свой плохой образ тела, чтобы выздороветь. Тем не менее, куда бы я ни посмотрел, я видел женщин с плохим
представлением о своем теле, как и я, у которых предположительно не было расстройств пищевого поведения. Точно так же, как я
думал, что все мои друзья, коллеги и члены семьи, у которых есть проблемы с питанием, страдают расстройствами пищевого поведения, я верил,
что все, кого я встречал с плохим представлением о своем теле, тоже потенциально страдают расстройством пищевого поведения. Но
они этого не сделали. Плохой имидж тела никоим образом не уникален для женщин с расстройствами пищевого поведения; плохой образ тела не
вызывает и не поддерживает булимию; и формирование хорошего образа тела не является лекарством от булимии.
Образ тела – это преимущественно культурная проблема. Большинство женщин в американском обществе, да и многие мужчины, если уж
на то пошло, имеют некоторые предубеждения по поводу своего тела и имеют некоторые физические особенности, которые они хотели бы
изменить. Фактически, Национальная ассоциация по расстройствам пищевого поведения сообщила, что 80 процентов американских женщин
не удовлетворены своим телом.205 В одном исследовании 74,5 процента женщин в возрасте 25-45 лет сообщили, что «их беспокойство по поводу
формы и веса мешает их счастью». 206 Однако лишь небольшая часть американских женщин страдает расстройствами пищевого поведения —
примерно от 1 до 3 процентов.207
Проблемы с образом тела — это всего лишь одна из причин, по которой некоторые люди могут начать сидеть на диете; и для небольшого
процент — из-за многих факторов, включая биологию, генетику и личность — диеты становятся проблематичными. Диета и
сопутствующие изменения в мозге могут вызвать расстройства пищевого поведения, независимо от того, что является причиной диеты, будь
то плохое представление о своем теле или другая проблема.
Я уверен, что плохое представление о своем теле сыграло свою роль в моем решении сесть на диету. Возможно, конечно, что любовь к своему
телу в подростковом возрасте могла бы в первую очередь помешать мне сидеть на диете и, следовательно, предотвратить мою булимию.
Но как только моя диета привела к реакции выживания и перееданию, любые опасения по поводу своей внешности или веса перестали
поддерживать мою привычку — это сделал нижний мозг. Не имело значения, хотел ли я быть худым, толстым, высоким, невысоким, коренастым,
мускулистым или пышным, у меня продолжали возникать позывы к перееданию.
Примерно к концу второго года обучения в колледже (примерно за четыре года до моего выздоровления) я более или менее отказался от
идеи иметь идеальное тело. Я пытался принять свое тело таким, какое оно есть; однако это было чрезвычайно сложно, поскольку из-за моего
переедания я набирал фунты. Часто казалось, что всего самоутверждения в мире было бы недостаточно, чтобы убедить меня любить
свое тело, пока я разрушал его булимией. И даже когда у меня было приличное телосложение и я чувствовал себя нормально со своим весом, у
меня все еще были позывы к перееданию, и я все еще переедал. Никакое принятие или любовь к моему телу не могли изменить мою
привычку.
После того, как я навсегда прекратил переедание, я понял, что — что касается выздоровления — мне просто не обязательно
стоять перед зеркалом и любить то, что я вижу. На самом деле, мне даже не обязательно любить свое тело, чтобы жить полноценной
жизнью. Конечно, чувство уверенности в своей внешности может быть в некотором смысле полезным; но тело постоянно стареет и меняется,
хорошая внешность в лучшем случае мимолетна, и нет особого смысла зацикливаться на этих вещах, когда в жизни так много более важных
вещей.
После выздоровления я обнаружил, что у меня нет желания сидеть на диете или худеть; почти все мои вредные мысли о весе тела и диете
исчезли. Похоже, что любые проблемы с весом, которые у меня были, усиливались, пока я переедал. После того, как я прекратил, потребовалось
около пяти или шести месяцев, чтобы мое тело выровнялось до нормального для меня веса, который составляет около 120 фунтов. Теперь,
если я наберу немного веса – а это у меня наверняка есть

покончила
MachineсTranslated
тремя беременностями
by Google — это нормально; и если я немного похудею — что я и сделал, пытаясь не отставать от своих
маленьких детей, — это тоже нормально, пока я все еще чувствую себя здоровым.
Мне кажется ироничным, что мой вес сейчас практически такой же, как и тогда, когда я начал сидеть на диете в старшей школе.
Это свидетельство неэффективности и вредности диет. Вместо того, чтобы оставить свое тело в покое и поддерживать здоровый вес,
я потерял 30 фунтов с помощью диеты, набрал более 50 фунтов за счет переедания, а затем потерял около 20 фунтов после
выздоровления. В общей сложности это было 100 фунтов ненужных колебаний веса – и все это для того, чтобы вернуть меня
к тому же весу, с которого я начал. Я надеюсь, что моя история сможет побудить некоторых молодых людей отказаться от
ограничительной диеты, потому что в долгосрочной перспективе она просто не работает.
Отказ от диеты
Теперь я знаю, что зацикливаться на еде и весе просто не стоит. Может быть, это мудрость, которая приходит с возрастом, а может
быть, это потому, что я видел, сколько проблем диета причинила моему телу и мозгу. Кто-то может сказать, что мое новое
отношение к еде и весу — настоящее лекарство от моей булимии; однако это было бы неточно. На протяжении большей части
моих лет переедания (кроме первого года) я действительно хотел питаться здоровой пищей, умеренно заниматься спортом и
позволить своему телу вернуться к своему естественному весу; но переедание мешало. Даже когда в те годы я полностью
отказался от диеты, это никак не помогло избавиться от побуждений, запрограммированных в моем мозгу.
Кто-то может сказать, что мои новые убеждения и отношение к еде и весу — если не лекарство от моей булимии.
сама по себе — вот что удерживает меня от рецидива. Это также было бы неправдой. Независимо от моих привычек в еде,
физических упражнений или образа тела, у меня никогда не будет рецидива, потому что, как я уже сказал, рецидив — это
выбор. Никакие негативные мысли о моем теле и никакие ненормальные мысли о еде никогда не могли привести меня туда.
Единственная причина переедания — это желание переедать, и поскольку я всегда знаю, как справиться с побуждениями, я
никогда больше не буду переедать.
Хотя отказ от диеты не является лекарством или средством предотвращения рецидивов, у него есть одно большое
преимущество. Я считаю, что отказ от диеты помог моим побуждениям к перееданию быстро исчезнуть и не исчезнуть.
Помните, что мои побуждения к перееданию изначально возникли из-за инстинктов выживания. Мне не следовало следовать
этим стремлениям к выживанию и переедать, но мне также не следовало их игнорировать, как я часто пытался делать, сидя на
строгой диете в старшей школе. Мои инстинкты выживания пытались мне что-то сказать: моя диета нарушила баланс моего тела и
мозга.
До того, как я начал сидеть на диете, мое тело и мозг привыкли к определенному количеству пищи и
поддерживает состояние равновесия или гомеостаза. Диета нарушила это равновесие, заставив мое тело и мозг шататься в поисках
еще еды; особенно потому, что я был молод и мои инстинкты выживания были сильны.
В младших и старших классах средней школы у меня была реальная физиологическая потребность в большем количестве
еды. Тем не менее, я игнорировал то, что говорили мне мое тело и мозг — то есть до тех пор, пока мой нижний мозг полностью не взял
верх и я не начал переедать. Конечно, мне следовало заранее прислушаться к предупреждениям и есть больше в
нормальных количествах. Это не могло волшебным образом заставить мои побуждения к выпивке исчезнуть; однако, если бы
я ел достаточно и игнорировал все побуждения к перееданию, эти побуждения со временем исчезли бы.
Что произошло бы, если бы я снова вернулся к ограниченному питанию после того, как я наконец прекратил переедание? Ушли
бы мои побуждения? Я так не думаю — по крайней мере, не так легко, быстро и полностью. Это потому, что на момент моего
выздоровления мое переедание было чисто обусловленной потребностью, но ни в коем случае не было реальной, потому что я
придерживался адекватной диеты. Конечно, реальной необходимости в переедании никогда не бывает, но позывы к перееданию могут
сигнализировать о реальной потребности в большем количестве еды в нормальных количествах. Я считаю, что мне удалось довольно
легко и быстро избавиться от побуждений удовлетворить свою обусловленную потребность, поскольку это не поставило под угрозу
мое здоровье.
Приспособление
Machine к отсутствию
Translated переедания было здоровым изменением, и мое тело и мозг вскоре приветствовали это и
by Google
отключил мою тягу к этому. Однако, если бы я сразу вернулся к ограничительной диете, мои побуждения к перееданию могли бы продолжаться как
сигнал о том, что у моего тела есть реальная потребность — потребность в большем количестве калорий в моем рационе. И если бы я не прислушался
к этим предупреждениям, мои побуждения к перееданию, вероятно, не угасли бы так быстро.
Чтобы объяснить это, я вернусь к примеру новорожденного ребенка, который просыпается каждую ночь в 3 часа ночи и требует еды. Ребенок прекрасно
приспособится, если прекратить кормление посреди ночи, когда ему исполнится несколько месяцев, возможно, между шестью месяцами и годом, потому
что в этот момент кормление является лишь условной потребностью и больше не требуется по-настоящему. выживание. Поначалу ребенок может
сопротивляться переменам, но это сопротивление не продлится долго. Это связано с тем, что отсутствие ночного кормления не поставит под угрозу
его здоровье; на самом деле, это будет лучше для его здоровья, потому что он установит более здоровый режим сна.
Однако если ребенок перестанет кормить посреди ночи в течение первых нескольких недель жизни, когда ночные кормления действительно
необходимы для выживания, он, конечно, не перестанет просыпаться и плакать. Вместо этого он отчаянно пытался удовлетворить свою реальную
потребность. Если бы он плакал достаточно долго и сильно в течение многих ночей подряд, он мог бы, наконец, сдаться, поскольку его мозг признал,
что его потребность не будет удовлетворена и любые дальнейшие попытки будут тщетными. Его метаболизм замедлится, чтобы сохранить энергию, а
его биологические функции начнут приспосабливаться к лишениям; но такое насилие наверняка повлечет за собой серьезные последствия для
здоровья ребенка.
Точно так же, если бы у меня была законная потребность в большем количестве еды после того, как я перестал переедать, мои побуждения к
перееданию не исчезли бы так легко. И если бы я упорно игнорировал физиологическую потребность в большем количестве еды в течение
длительного периода времени, мое тело и мозг, возможно, научились бы справляться с лишениями, точно так же, как депривированный ребенок в моем
примере и как тела длительно страдающих анорексией. . Но если бы я сделал это, у меня тоже были бы серьезные последствия для здоровья.
Если бы я сегодня сидел на строгой диете, мои инстинкты выживания потенциально могли бы снова активизироваться и побудить
мне перепить. Однако это сомнительно, учитывая мой возраст и тот факт, что мои инстинкты выживания не так сильны, как много лет назад. Я
проиллюстрирую это двумя случаями ограничительного питания, которые я испытал после выздоровления, и оба из них доказали, что мой нижний
мозг уже не тот, каким он был, когда я был подростком.
В течение двух отдельных восьмимесячных периодов, когда я кормила грудью каждого из двух своих детей, мне приходилось
исключить многие продукты из своего рациона. Я обнаружила, что оба ребенка отреагировали на мое грудное молоко болезненными желудочно-
кишечными симптомами, когда я ела определенные группы аллергенных продуктов — в основном молочные продукты и пшеницу. Итак, в течение первых
восьми месяцев жизни каждого из них мне приходилось избегать употребления молочных продуктов и пшеницы; для моего сына моя диета должна
была быть еще более ограниченной. Отказ от молочных продуктов и пшеницы лишил меня бесчисленных возможностей питания, и я
действительно терял вес в течение обоих периодов ограничительного питания. Несмотря на это, у меня никогда не было желания перекусить.
Мне, конечно, хотелось есть продукты, которые я исключила из своего рациона, но я старалась есть достаточно калорий.
поддерживать хорошее питание для себя и качество грудного молока. Я не стал одержимым едой, как это было, когда сидел на диете в старшей школе,
и у меня не было сильной тяги к еде. Оба этих периода ограничения в еде пришлись на очень напряженные времена — в обоих случаях я был
лишен сна и пытался заботиться о ребенке, страдающем коликами, который мало спал. А во второй раз я был ответственен за колики у ребенка и малыша.
Похоже, что если бы эмоциональные проблемы и стресс имели тенденцию вызывать рецидивы, как говорили мои терапевты, эти два периода моей
жизни были бы рискованными. Однако я ни разу не подумал о переедании.
Я считаю, что это произошло по двум основным причинам. Во-первых, я на самом деле не пытался похудеть; и, во-вторых, ограничительное питание
не вызывает у взрослых столько проблем, сколько у молодых людей. Мне было 25, когда у меня родился первый ребенок, и 26, когда родился
второй, поэтому мои инстинкты выживания были просто не так сильны, как
они были, когда
Machine мне было
Translated by16, поэтому мое ограничительное питание не имело большого значения. Суть этой истории в том, что мне
Google
действительно не нужно беспокоиться о том, что мой нижний мозг посылает побуждения к перееданию, даже если мне по той или иной
причине нужно соблюдать диету и даже если я переживаю стрессовые времена.
Может ли улучшение привычек питания привести к перееданию?
В случае с мной, подростком, мои инстинкты выживания сигнализировали о законной потребности в большем количестве еды в моем
рационе, потому что я ел недостаточно, чтобы питать свое активное тело. Однако у некоторых людей могут возникнуть побуждения к
перееданию, движимые инстинктом выживания, хотя на самом деле их «диета» вообще не является настоящей диетой, а всего лишь
намеренным переходом на более здоровые пищевые привычки. Многие, читающие эту книгу, могут оказаться в такой ситуации.
Что, если, когда женщина начала переедать, она просто хотела сбросить несколько фунтов, чтобы почувствовать себя лучше? Что,
если она изменит свои привычки в еде и уровень активности, чтобы стать здоровее? Эта книга, в отличие от многих книг о расстройствах
пищевого поведения, не выступает против потери веса в любом случае. Есть много людей, для которых потеря веса улучшит качество
жизни. Если вы тот, чья диета призвана внести в вашу жизнь здоровое изменение и никоим образом не ставит под угрозу ваше здоровье, нет
причин отказываться от нее. Однако имейте в виду, что когда я говорю «диета» в этом контексте, я имею в виду изменения в вашем
рационе питания, чтобы сделать его более здоровым и менее чрезмерным. Я не имею в виду подсчет калорий, отказ от целых групп
продуктов или хитроумные диеты. Было доказано снова и снова, что ограничительные и причудливые диеты не работают в долгосрочной
перспективе.208
Несмотря на то, что потеря веса может быть полезной, тело и нижняя часть мозга все равно могут реагировать так, как будто диета
представляет собой угрозу выживанию человека, сидящего на диете. Поскольку новые пищевые привычки нарушают баланс (или
гомеостаз), к которому привыкли тело и нижняя часть мозга, человек, сидящий на диете, может испытывать сильную тягу к еде,
много мыслей о еде и позывы к перееданию. Пока человек, сидящий на диете, остается отстраненным от этих мыслей, чувств и побуждений,
они не должны влиять на выбор продуктов питания.
Любой — с историей расстройства пищевого поведения или без него — кто решает соблюдать диету по состоянию здоровья,
должен осознавать, какую роль будут играть его инстинкты выживания. Воздействие на инстинкты выживания путем переедания или просто
переедания в лучшем случае саботирует диету, а в худшем случае приведет к привычке переедания. Но осознание инстинктов
выживания и знание того, как справиться с побуждениями к перееданию, позволяет человеку, сидящему на диете, следовать плану по
снижению веса, не беспокоясь о том, что переедание будет препятствовать прогрессу. Позывы должны быстро исчезнуть, поскольку
более здоровые и менее чрезмерные привычки в еде станут нормой.
33: Низкая самооценка
Точно так же, как мне не нужно было улучшать образ своего тела, чтобы избавиться от переедания, мне не нужно было улучшать свое
самооценка же. Сколько себя помню, у меня никогда не было высочайшей самооценки. В детстве у меня не было особой уверенности в
себе, я часто сомневался и недооценивал свои способности в спорте и учебе и обычно не чувствовал уверенности в своих способностях
общаться и заводить друзей. Достижения и комплименты от других могли на некоторое время повысить мое чувство собственного
достоинства, но мое уважение никогда не казалось очень сильным изнутри. Однако моя низкая самооценка не слишком меня сдерживала
и часто служила для меня источником самомотивации. Как будто мне всегда приходилось доказывать себе, что я могу чего-то добиться.
Только когда я начал терапию, я стал рассматривать свою низкую самооценку как большую проблему, даже как гипотетическую причину моего
расстройства пищевого поведения.
Когда я попал в цикл переедания и очищения, моя и без того шаткая самооценка резко упала. Было трудно думать о себе
какие-то позитивные мысли, когда я не мог сделать даже, казалось бы, простую вещь: перестать есть тысячи калорий за раз. Что
за глупый, глупый человек делает это? Я думал.
Я чувствовал, что потерял контроль, и у меня просто не было возможности убедить себя поверить в то, что я стоящий человек, пока я
был заперт в этом цикле. Даже если бы мне удалось безоговорочно полюбить себя во время булимии, как меня поощряли мои терапевты, это
не избавило бы меня волшебным образом от моих побуждений к перееданию.
Моя низкая самооценка действительно вызывала беспокойство – вероятно, это беспокоило всю мою жизнь, и я до сих пор не чувствую себя
хорошо – но мое чувство неполноценности, прошлое или настоящее, никогда не было причиной моего переедания.
РОЛЬ САМОУВАЖЕНИЯ В ПЕРЕЕДАНИИ: А

УЯЗВИМОСТЬ И РЕЗУЛЬТАТ
Это правда, что женщины с низкой самооценкой более склонны к развитию расстройств пищевого поведения, чем женщины со здоровой
самооценкой, что заставляет некоторых экспертов полагать, что низкая самооценка является основной причиной расстройств пищевого
поведения209 или, по крайней мере, необходимая предпосылка.210 Нет сомнений в том, что расстройства пищевого поведения и самооценка
тесно связаны между собой; однако тот факт, что низкая самооценка является «общей чертой людей с расстройствами пищевого
поведения»211, не означает, что она вызывает расстройства пищевого поведения или что лечение низкой самооценки вылечит расстройства
пищевого поведения.
Я считаю, что низкая самооценка имеет лишь косвенную связь с расстройствами пищевого поведения. Женщины и девочки с низкой
самооценкой более подвержены расстройствам пищевого поведения, прежде всего потому, что они более восприимчивы к диетам и, в свою
очередь, с большей вероятностью заходят в своей диете слишком далеко. Если девушка чувствует себя неполноценной, она может
обратиться к диете в качестве решения,212 тогда как у женщины со здоровой самооценкой меньше причин хотеть сидеть на диете.
Другими словами, люди, которые чувствуют себя хорошо, не поддаются легкому влиянию общества, заставляющего их выглядеть так или
иначе.213 Таким образом, низкая самооценка только делает человека склонным к соблюдению диеты, а эта диета может привести к расстройству
пищевого поведения у людей. определенные ситуации.214
Когда я начал ограничивать калории в старшей школе, я сознательно не думал, что мне нужно сидеть на диете, чтобы чувствовать себя
лучше, но повышение моей самооценки могло быть подсознательной мотивацией. Однако, как только моя диета обострилась и привела к
перееданию, то, что в первую очередь заставило меня сесть на диету — низкая самооценка, плохое представление о своем теле,
перфекционизм и так далее — больше не имело значения. Решение любой проблемы
это, возможно,Translated
Machine заставило меня сесть на диету, как я часто пытался делать во время терапии, но никак не избавило меня от проблемы с мозговыми
by Google
связями, вызванной перееданием.
Когда я, наконец, перестал подчиняться своим побуждениям, я обнаружил, что моя самооценка значительно улучшилась. Отказ от привычки
дал мне огромный заряд уверенности, избавил меня от стыда и вернул мне свободу. Наконец-то у меня появилась уверенность, что я могу
контролировать свое поведение и доверять себе. Тем не менее, мне все еще не хватало самоуважения в других областях. Я все еще очень
застенчива, мне все еще не хватает уверенности в социальных ситуациях, я часто сомневаюсь в своей способности достигать целей. Но, как
и до расстройства пищевого поведения, я не считаю свою низкую самооценку огромной проблемой. Это не мешает мне делать то, что я хочу,
даже если иногда в моей голове звучит раздражающий, самоуничижительный голос.
Я узнал, что у каждого человека, с расстройством пищевого поведения или без него, бывают дни, когда его самооценка занижена, или
времена, когда он чувствует себя никчемным. Другими словами, чувство неполноценности не характерно для расстройств пищевого поведения.
Я понимаю, что у других чувство неполноценности, вероятно, более мимолетно, чем у меня, и я, конечно, не говорю, что низкая самооценка — это
нормально. Я хочу сказать, что заниженная, чем обычно, самооценка не должна препятствовать выздоровлению.
ПРОДОЛЖАЮЩАЯСЯ БОРЬБА
Я никогда не перестану пытаться исправить этот недостаток личности, как я пытался исправить его в терапии. Разница сейчас в том, что мое
выздоровление не зависит от того, насколько хорошо или плохо я себя чувствую, потому что мое выздоровление закончилось. Я рад, что не стал
ждать, пока у меня разовьется хорошая самооценка, чтобы прекратить переедание, потому что если бы я это сделал, я все еще мог бы
переедать. Развитие здоровой самооценки могло бы стать для меня делом всей жизни, но выздоровление от булимии, к счастью, таковым не было.
Иногда мое чувство собственного достоинства кажется фиксированным, непоколебимым — в отличие от временного формирования и
исчезновения моего расстройства пищевого поведения в моем мозгу.
На протяжении всей своей жизни я могу вспоминать других — своих родителей, членов семьи, друзей, учителей и тренеров —
пытаясь помочь мне увидеть, что я на самом деле очень хорош в некоторых вещах и что я приятный человек; но я всегда, даже тогда, казалось,
настаивал на том, что меня недостаточно. Я знаю, что у меня есть способность измениться, но иногда я задаюсь вопросом, не настолько ли
укоренилось мое чувство собственного достоинства – основанное на моей генетике и биологическом строении, а, возможно, и на моем
воспитании – что все самоутверждение в мире не происходит. чтобы полностью изменить его. Повторю: мое выздоровление не является примером
сказки о бабочке.
Сегодня я часто читаю книги для родителей и часто нахожу повторяющуюся тему: каждый ребенок рождается с базовой природой, и гены
оказывают сильное влияние на темперамент и личность.215 Я считаю, что то же самое относится и ко многим моим чертам характера — низким включая
самооценку, которую мои терапевты, похоже, интерпретировали как фатальные недостатки, вызвавшие мое расстройство пищевого поведения. Эти
менее желательные характеристики личности — просто часть моего характера; и даже если я не смогу избавиться от них всех, я могу
работать над тем, чтобы максимально использовать эти качества, точно так же, как я могу помочь своим детям максимально использовать их
врожденные сильные и слабые стороны. Что еще более важно, независимо от моих качеств и темперамента, я всегда могу контролировать
свои действия.
Основной принцип, который я встречаю почти в каждой книге по воспитанию детей, которую я взял, заключается в следующем: ребенка
нужно научить действовать соответствующим образом, независимо от того, как он/она себя чувствует. Даже у маленьких детей «темперамент и
сильные эмоции не являются оправданием для неуместных действий». 216 Это не означает, что я должен игнорировать чувства своих детей
или избегать обучения их здоровым способам борьбы с этими чувствами, но это действительно так. Это означает, что я обязан научить их
контролировать свое поведение. Несмотря на гнев, я должен научить их никогда не бить; несмотря на сильное желание получить игрушку другого
ребенка, я должен научить его никогда не брать вещи у других. То же самое и со мной. Даже если иногда я плохо себя чувствую, мне никогда не
следует соблюдать строгую диету; и даже если однажды возникнет сильное желание переедать, я никогда не должен переедать.
34: «Совладание»
С незапамятных времен люди пытались научиться справляться с жизнью. Некоторые люди ищут
религия, некоторые ищут терапию, некоторые читают книги по самосовершенствованию, некоторые занимаются спортом, некоторые медитируют,
некоторые молятся, некоторые находят облегчение в искусстве или музыке, некоторые ищут утешения у друзей. На самом деле не существует
неправильного способа справиться с ситуацией, если выбранное вами решение не причиняет вреда вам или кому-либо еще.
Ложное предположение, что мое переедание было механизмом преодоления трудностей, легло в основу моей терапии и большинства
традиционных методов лечения. Поскольку мои терапевты считали, что я переедаю, чтобы справиться с эмоциями и проблемами, важной
целью моей терапии было найти и практиковать здоровые способы справиться с ситуацией. На терапии мне сказали, что как только я
найду и внедрю здоровое преодоление трудностей, я больше не захочу переедать; но пока я этого не сделал, мне и дальше приходилось
переедать .
Как я уже говорил ранее: этот подход не только был неэффективен; это дало мне множество оправданий для переедания.
Поиск здоровых способов справиться с ситуацией был стоящей жизненной целью, но это не было необходимо для полного
выздоровления от булимии. Когда я верил, что переедание помогает мне справляться с жизнью, у меня было гораздо меньше шансов
сопротивляться этим побуждениям. Когда я считал, что мне нужно научиться хорошо справляться с каждой проблемой и каждой
эмоцией, чтобы избежать переедания, выздоровление казалось почти недостижимым.
Научиться справляться со своей жизнью и выздороветь от булимии оказалось двумя разными задачами.
Когда я перестал переедать, я перестал переедать — вот и все. Мне не нужно было ничего особенного делать, чтобы справиться с
жизнью после булимии, так же, как мне не нужно было делать ничего особенного, чтобы справиться с жизнью до булимии. У меня
не было врожденной неспособности справляться с жизнью; Я ничем не отличался от всех, кто изо всех сил пытается справиться с
жизнью как можно лучше. Иногда я справляюсь хорошо, иногда нет; но это не имеет никакого отношения к моему выздоровлению.
ВНЕ ПРАКТИКИ
Поскольку переедание долгое время занимало мое время и силы, мне казалось немного странным возобновлять жизнь и справляться с
ней, не мешая перееданию. У меня появилась привычка, которая часто омрачала другие сферы моей жизни и заставляла игнорировать
важные вещи. У меня не появилась привычка намеренно или подсознательно отвлекаться, как предлагали мои терапевты;
но как только я увлекся этим, у меня не было времени думать о других вещах. Отвлечение от жизни было побочным эффектом моей
булимии.
Тот факт, что переедание отвлекало меня, можно объяснить пластичностью мозга. Помните, что
мозг укрепляет нейронные связи, которые часто используются, и ослабляет те, которые не используются. После того, как моя
проблема с мозговой активностью, вызванная перееданием, была четко установлена, я начал чувствовать себя поглощенным своей
булимией. Это произошло потому, что мой мозг был физически поглощен моей привычкой. Я посвящал все больше и больше нейронов
проблемному поведению — перееданию, размышлениям о еде и наборе веса, чрезмерным физическим нагрузкам — и меньше нейронов
посвящал важным аспектам моей жизни: школе, карьере, отношениям, работе, семье. и моя духовность. Все остальное отошло на второй
план перед моей булимией – символически и неврологически.
Когда я отказался от своей привычки, внезапно возник вопрос, буду ли я переедать — вопрос, который
казалось, было самым неотложным каждый день в течение шести лет — просто ушло. Внезапно появились другие возможности, и мне
пришлось признать реальность того, что я, по сути, потратил зря годы учебы в колледже и у меня не было особого карьерного пути. Мне
пришлось признать тот факт, что у меня не так много друзей, потому что я дистанцировался от большинства людей. Мне пришлось
признать реальность того, что я на самом деле не знал, кем я был без булимии.
поглощая
Machineменя. Мне было
Translated немного страшно думать о проблемах реальной жизни, а не о том, сколько калорий я съел во время своего
by Google
последнего запоя; но это никоим образом не заставило меня хотеть вернуться к перееданию. Дискомфорт, который я чувствовал, думая
о реальной жизни, бледнел по сравнению с болью, которую я чувствовал, когда был поглощен своей привычкой.
Тот факт, что после выздоровления мне было немного не по себе, думая о реальных проблемах, не был доказательством того, что
я каким-то образом использовал еду, чтобы справиться с ситуацией. Это не означало, что мне действительно нужно было переедать, потому
что я почему-то был неспособен справляться с жизнью. Это всего лишь означало, что у меня больше не было практики жить без
булимии. Более того, дискомфорт у меня прошел очень быстро. Поскольку мой мозг больше не был поглощен привычками, я смог
направить силу мозга, которая когда-то подпитывала мое расстройство пищевого поведения, на другие цели. Мои настоящие
проблемы становились все менее и менее угрожающими, поскольку отсутствие переедания стало моим обычным образом жизни.
НЕКОТОРЫЕ РЕКОМЕНДУЮЩИЕ ВОПРОСЫ
Я немного подумал о том, что именно помогло мне понять, что мне действительно не хотелось справляться с ситуацией. Есть один
вопрос, который я часто задавал себе в той или иной форме, когда впервые бросил переедание:
Если бы у меня не было побуждений к перееданию, стал бы я все равно переедать – просто чтобы справиться с жизнью?
Ответ был: конечно нет! Это просто не имело бы смысла. Позывы к перееданию были моей проблемой, и я знал, что переедание на
самом деле не помогло мне справиться ни с чем в моей жизни, кроме побуждений к перееданию. Я проверил свой собственный ответ на
этот вопрос, когда мои побуждения к перееданию исчезли, потому что после того, как это произошло, идея переедания как механизма
преодоления была смехотворной. Во время лечения я часто задавал себе вопрос: « Если я перестану переедать, как я
справлюсь?» Но как только я перестал переедать, вопрос стал только: как я справлюсь? Это вопрос, с которым каждый день, а не только
те, кто страдает булимией или ЭРД, приходится сталкиваться.
Когда обжоры, в том числе и я, размышляют, как они вообще «справятся» без переедания, я думаю, что на самом деле они задаются
вопросом: как я выживу без удовольствия? Нельзя было отрицать вторичные преимущества моего переедания — приятный вкус
еды, кайф от первых нескольких кусочков, чувство опьянения сахаром, которое я испытывал, когда уровень серотонина повышался,
и огромное облегчение от беспокойства, которое я чувствовал, когда Наконец-то я удовлетворил свою жажду. Кроме того, переедание
часто заставляло меня отключаться или терять чувствительность ко всему, что происходит вокруг меня; так что во время и сразу
после запоя я часто становился апатичным по отношению к своим страхам, неуверенности, обязанностям и отношениям.
Я по своей сути знал, что временные хорошие чувства не стоили последствий моей булимии – или
Я бы не находился на терапии, пытаясь выздороветь все эти годы. Если бы я думал, что удовольствие того стоит, у меня не было бы
причин желать перемен. Несмотря на это, на протяжении многих лет терапии я не решался отказаться от удовольствия, которое
приносило мне переедание. Чтобы напомнить себе, что я действительно смогу выжить без удовольствия, как только перестану переедать,
я задал себе этот красноречивый вопрос:
Если бы у меня не было побуждений к перееданию, стал бы я все равно переедать – просто ради удовольствия?
Опять же, конечно нет! Стремление к вторичным выгодам исчезло вместе с позывами к выпивке, и
идея переедания ради удовольствия казалась глупой. Без тяги к перееданию переедание уже не было соблазнительным; на самом
деле, это казалось полной противоположностью удовольствия. Идея наеться невероятным количеством еды — по любой причине —
просто потеряла смысл и стала отвратительной перспективой. При отсутствии иррациональных побуждений никто не стал бы заниматься
перееданием ради удовольствия или в качестве способа справиться с ситуацией.
35: Триггеры
В традиционной терапии расстройств пищевого поведения триггером является любое событие, действие, чувство, мысль или ситуация, которая приводит к
до запоя. Основной целью моей терапии было найти закономерности в моем переедании, чтобы определить триггеры, а затем
найти способы справиться с этими триггерами. Теоретически, если бы я мог правильно определить и устранить триггеры или
справиться с ними, мое желание переедать исчезло бы. Триггерами были вещи жизни — обычные события, такие как ссора с родителями
или парнем, ночь в одиночестве без каких-либо планов, не идеальная оценка на тесте, употребление десерта, употребление алкоголя,
пропуск приема пищи, тяжелый день. на работе или в школе, или любое из множества чувств, таких как никчемность, стресс, печаль
или даже счастье.
Проблема с этим подходом заключалась в том, что проблема заключалась не в триггерах. Уравнение всех моих
запои выглядели так:
Триггер —> Побуждение —> Переедание —> Очищение.
Поэтому, если я чувствовал себя одиноким (триггер), я испытывал желание переедать (побуждение). Затем я последовал этому
побуждению (переедание), а затем вернулось мое истинное «Я», и я почувствовал себя виноватым и толстым, поэтому я компенсировал
переедание (очищение). В этом примере, что стало причиной моего переедания? Конечно, это не было спусковым крючком, потому что
одиночество не является причиной переедания. Возможно, мне действительно было одиноко, но я не хотел общения — мне хотелось
большого количества еды. Как только желание появилось, оно само по себе стало проблемой.
Технически ничто не может спровоцировать переедание, потому что это полностью исключает свободу воли. Это как
говоря, что чей-то гнев привел в действие пистолет. Это просто невозможно. Независимо от гнева или любого другого чувства, чьи-
то произвольные мышцы рук должны выстрелить из пистолета. Точно так же мне приходилось задействовать произвольные мышцы рук,
рта, лица и горла, чтобы положить в рот большое количество еды; и ничто не могло заставить эти мышцы работать без моего согласия.
Итак, в терапии, когда я говорил, что то или иное «спровоцировало мой запой», я выжимал пространство для сознательного выбора
моего высшего человеческого мозга. Единственное, что могла спровоцировать любая ситуация, чувство или жизненное событие, —
это позыв к выпивке. Поэтому, когда я буду говорить о своих «триггерах» в этой главе (если я не говорю о терапии), я буду говорить
о том, что вызвало мои побуждения к перееданию.
Нельзя отрицать, что идея триггеров имеет некоторую обоснованность, потому что в некоторых ситуациях и в ответ на одни
мысли, чувства и события у меня были побуждения к перееданию чаще, а в других — реже.
Но эти триггеры никогда не были причиной моего переедания, и я думаю, что всегда чувствовал это на каком-то уровне.
До моей булимии эти ситуации, мысли, чувства и события не приводили к перееданию; и сегодня те же самые ситуации, мысли,
чувства и события не приводят к перееданию. Эти «триггеры», как оказалось, лишь временно и косвенно были связаны с
перееданием.
Чтобы объяснить это, давайте посмотрим, как триггеры работали в моем мозгу.
КАК ТРИГГЕРЫ РАБОТАЛИ В МОЕМ МОЗГЕ

По мере развития моей привычки я, по сути, создавал свои собственные триггеры, снова и снова переедая в определенных
ситуациях. В начале моего переедания у меня не было никаких конкретных триггеров, кроме голода и наличия очень вкусной
еды. У меня были позывы к перееданию, когда я был лишен еды и имел доступ к большому количеству сладких и жирных
продуктов. Эти первые запои были инстинктивными: представилась возможность, я не мог сопротивляться своим побуждениям
и уступил требованиям своего нижнего мозга. В этом не было особой рифмы или причины; однако мои первые запои возникли не на
пустом месте.
Я, конечно,
Machine находился
Translated в гуще жизни – со всеми ее проблемами, стрессами, отношениями, эмоциями, радостью и
by Google
боль. Каждый раз, когда я следовал позыву к перееданию, мой мозг узнавал связь между перееданием и всем остальным, что
происходило в моей жизни. Поначалу триггеры оставались в основном связанными с едой: у меня возникали позывы к перееданию,
когда я не ел достаточно на обед, после того, как ушел с вечеринки, на которой отказался от десерта, или когда я нарушил свой
ограничительный план питания и съел что-нибудь сладкое. или откормление. Но со временем мои триггеры расширились и стали
включать в себя события, мысли, ситуации, людей и чувства, связанные с моими перееданиями, которые не имели особого
отношения к еде.
Это не означало, что я был плохо подготовлен к определенным аспектам своей жизни, это всего лишь означало, что я сформировал
в своем мозгу обусловленные ассоциации или закономерности. Например, с самого начала моей булимии я переедал в одиночестве,
потому что считал переедание постыдным поступком. Это научило мой нижний мозг тому, что пребывание в одиночестве связано с
перееданием, и он начал автоматически реагировать позывами всякий раз, когда у меня было немного времени для себя.
Мозг «жаждет» шаблонов и ищет их бесконечно.217 Мозг связывает важные шаблоны со смыслом и придает им соответствующие
реакции.218 Я считаю, что триггеры — это не что иное, как «паттерны стимул-реакция» в нижнем мозге. Стимул — это любое
внешнее событие или внутреннее чувство, вызывающее ответную реакцию — автоматическую реакцию. У всех нас есть
множество моделей стимулов-реакций, некоторые из них инстинктивные, а некоторые приобретенные. Например, если женщина
идет ночью одна по темному переулку (стимул), она может автоматически почувствовать страх и стать гиперактивной (реакция).
Когда водитель видит красный свет (стимул), его мозг автоматически побуждает ногу нажать на тормоз (реакция). Когда кто-то
слышит громкий шум в комнате (стимул), он автоматически вздрагивает (реакция). Когда кто-то думает о счастливом
воспоминании из детства (стимул), он автоматически испытывает положительные чувства (реакция). У каждого человека есть модели
стимулов-реакций, связанные со многими ситуациями в его жизни, независимо от того, осознают они это или нет.
Как только в нижних отделах мозга формируется паттерн «стимул-реакция», стимул автоматически вызывает срабатывание.
ответ, выходящий за пределы сознательного контроля. Когда встречается стимул, нейроны автоматически активируются по
знакомым путям, и мозг генерирует ответ. В большинстве случаев такие реакции разумны, а иногда даже жизненно важны для
существования человека — например, нажатие на тормоз или повышенная бдительность в темном переулке. В других случаях
реакции не имеют жизненно важного значения, но они не причиняют вреда — например, вздрагивание при звуке громкого шума или
чувство ностальгии при воспоминании. Однако иногда нижний мозг реагирует на раздражители неадекватно и даже опасно. Так было и
с моим перееданием.
Постоянно переедая в определенных ситуациях, я создавал модели стимулов-реакций, которые не были здоровыми:
обычное ежедневное событие или стрессор вызывали неадекватную реакцию: желание переедать. Я следовал побуждениям к
перееданию, когда был один дома ночью, когда ехал в машине домой с вечеринки, после напряженного дня в школе или на работе, когда
мне было скучно, когда я слишком много ел за столом. еды, когда мне не хватало еды, когда мне было грустно, одиноко,
...
отвергнуто или тревожно, список можно продолжать и продолжать. Когда мой нижний мозг вспомнил, где, когда и как я переедал, он
легко приспособился сохранять закономерности.
Давайте посмотрим, как это происходило в реальной жизни.
В первый месяц моего первого года обучения в колледже, примерно через шесть месяцев после того, как я начал
переедать, мои родители приехали навестить мою сестру и меня, и мы все встретились в ресторане за ужином. Я все еще
пытался ограничить прием пищи между запоями и все еще пытался (тщетно) поддерживать свой низкий вес. Накануне я перекусил,
но из-за их визита мне не удалось много тренироваться в тот день. Поэтому я почувствовал, что мне не следует есть много
на ужин. Я заказал низкокалорийный бутерброд и съел только половину.
Когда я перестал есть, я не мог не видеть неодобрительных взглядов на лицах моих родителей – реальных или
воображаемых. Кори съела лишь скудную часть своего ужина, но мои родители, похоже, этого не заметили. В то время моя сестра
сокращала калории, увеличивала физические нагрузки и немного теряла вес…
как это пытается
Machine сделать
Translated большинство молодых женщин в тот или иной момент (см. главу 18). Учитывая, что у нас с Кори было
by Google
похожее воспитание, это неудивительно; и, к счастью, ее совершенно разные черты характера уберегли ее от серьезных
последствий. Тем не менее, в тот момент ее ограничение в еде лишь напомнило мне о недостатке силы воли. Этот прием пищи,
как и большинство семейных обедов, пока у меня было расстройство пищевого поведения, сопровождался напряжением,
связанным с едой. Я не чувствовал себя сытым после того, как съел половину сэндвича, и внутренне боролся с тем, чтобы не
съесть больше, в то время как скудное питание моей сестры, как мне казалось, не требовало вообще никаких усилий.
Пока я сидел и смотрел на вторую половину своего сэндвича, у меня возникло знакомое желание перекусить. Я перестал
уделять много внимания разговору и начал мечтать выйти из ресторана, чтобы взять еще еды. Я пытался отговорить себя от
этого и побороть свою тягу, но когда я, наконец, снова остался один, я сдался и начал переедать.
Мое желание переедать было реакцией на недоедание, но этот опыт научил мой мозг нескольким моделям стимул-
реакция. Мой нижний мозг усвоил связь между перееданием и ужином с родителями, наблюдением за тем, как моя сестра
ест маленькими порциями, ощущением дискомфорта при разговоре с семьей, чувством обиды на пищевые привычки других и,
конечно же, недостаточным количеством еды за один раз. еда. В следующий раз, когда я столкнулся с любой из этих ситуаций
или чувств, мой мозг с большей вероятностью послал позывы к перееданию.
НИЖНИЙ МОЗГ ПОМНИТ ТО, ЧТО ПОЛУЧАЕТ

ПОЛУЧЕННЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ
Нижний мозг запоминает модели стимул-реакция, потому что мозг оппортунистичен; он быстро хватается за все, что
приносит желаемые результаты. В поведенческой психологии это называется «законом эффекта»: поведение, сопровождающееся
удовлетворительными для организма последствиями, будет повторяться, а поведение, сопровождающееся неприятными
последствиями, не будет поощряться.219
Нижняя часть мозга обжора похожа на маленького мальчика, который закатывает истерику в магазине игрушек, потому что
хочет игрушку. Если его мать уступит и купит ему игрушку, это только гарантирует, что в следующий раз, когда мальчик и его
мать будут в магазине игрушек, он с большей вероятностью повторит истерику. Почему? Потому что истерика была эффективной
— она дала ему именно то, что он хотел. Или, другими словами, поведение было положительно подкреплено. Мозг маленького
мальчика теперь запомнит, что всякий раз, когда он заходит в магазин игрушек (стимул), ему следует устроить истерику
(реакция), и он получит желаемый результат. Когда реакция достигает желаемого результата, мозг с большей вероятностью
повторит ответ при повторном столкновении со стимулом.220
То же самое произошло и с моим нижним мозгом. Когда он получил то, что хотел — переедание и все сопутствующие ему
полезные биохимические изменения, — он вспомнил события, приведшие к перееданию, и научился повторять ту же
тактику. Он помнил, какие побуждения были успешными, а какие нет; и поскольку после ужина с родителями побуждение было
успешным, то ужин с родителями стал мощным стимулом, который чаще всего вызывал побуждение к перееданию. Чем больше раз
я следовал этому побуждению и повторял этот шаблон, тем крепче закреплялась в моем мозгу эта ассоциация.
Любому человеку, страдающему зависимостью, приходится иметь дело с закономерностями «стимул-реакция». Например,
курильщики часто говорят, что не могут выпить пива, не выкурив сигарету; и хотя в пиве нет ничего, что физически требовало
бы сигарету, в мозгу курильщика часто существует сильная ассоциация между ними, потому что он неоднократно курил и пил
одновременно. Поскольку модель стимул-реакция настолько сильна, его мозг автоматически посылает сильные позывы к
курению всякий раз, когда он пьет. Если он хотя бы осмелится попытаться выпить, не закуривая, его нижний мозг
закатит истерику.
Он будет брыкаться и кричать, пока не получит то, что хочет; и если курильщик продолжит поддаваться, истерика будет
повторяться бесконечно.
Триггерные
Machine ситуации
Translated by для моего переедания со временем становились все более многочисленными, что имеет смысл только при свете.
Google
мозга. По мере того, как я все больше и больше переедал в самых разных ситуациях, я создавал все больше и больше паттернов стимул-
реакция. Помимо того, что с течением времени мои триггеры становились все более многочисленными, мои триггеры также
становились более общими, так что стимул не должен был быть конкретным, чтобы вызвать желание переедать. Когда привычка прочно
укоренилась в моем мозгу, все, что даже напоминало стимул, вызывало реакцию — опять же, это был оппортунистический мой нижний мозг.
Чтобы проиллюстрировать это, я вернусь к примеру с едой в ресторане с родителями. Как только это было установлено как модель «стимул-
реакция», я обнаружил, что схожие ситуации вызывают одинаковую реакцию. Вскоре у меня появились позывы к перееданию не
только после похода в ресторан с родителями, но и после еды дома с родителями, после еды в ресторане с друзьями и после еды в
любой социальной ситуации.
Опять же, мой нижний мозг был похож на маленького мальчика, который впадал в истерику. Когда мальчик поймет, что истерика
работает в магазине игрушек, он может попробовать ее в продуктовом магазине, ресторане быстрого питания или дома. Если истерика сработает
в любом из этих похожих мест, эти места станут дополнительными стимулами, которые автоматически вызовут реакцию: истерику. Аналогичным
образом, когда мой мозг эффективно заставил меня переедать в ситуации, похожей на исходный стимул, эта аналогичная ситуация
также вызывала побуждение к перееданию.
ПОЧЕМУ ПЕДЫ ЧАСТО СВЯЗАНЫ СО СТРЕССОРАМИ
Большинство больных булимией сообщают, что их триггерами являются в первую очередь негативные события, мысли и чувства.
Другими словами, булимики часто говорят, что их перееданию «предшествуют ситуации, которые они воспринимают как стрессовые» 221, и
именно об этом я сообщил своим терапевтам. Хотя это имеет некоторую обоснованность (о которой я скоро расскажу), я считаю, что предвзятость
в отчетности также является фактором. Когда я проходил терапию и искал свои триггеры, я искал только негативные триггеры, потому
что считал, что именно это мне и следует делать. Традиционная терапия учит, что негативные мысли, чувства и события вызывают
переедание, и именно на этом я сосредоточился.
Если бы я проанализировал переедание после еды в ресторане вместе со своей семьей, я бы обвинил в нем напряженность во время еды,
наблюдение за тем, как ест моя сестра, неодобрение родителей моими предпочтениями в еде или другое негативное чувство.
Если я присмотрелся достаточно внимательно, то перед каждым перееданием в моем внешнем или внутреннем мире всегда происходило что-
то негативное, поэтому я всегда мог найти негативный триггер. Более того, в этом негативе была для меня польза: он позволил мне избавиться
от крючка в уме. Если бы я мог определить негативный триггер, я бы не чувствовал ответственности за свои действия. Я мог бы
обвинить в запое спусковой крючок, и это было гораздо лучше, чем винить себя. Если, по моему мнению, запой был вызван ссорой с моим
парнем, чувством одиночества или стрессом перед предстоящим экзаменом, у меня было оправдание тому, что я занимался таким
отвратительным и постыдным занятием.
Но если оставить в стороне предвзятость сообщений, то имело некоторый смысл тот факт, что мое переедание чаще возникало в
результате стрессовых факторов, чем положительного опыта. Почему? Из-за вторичных преимуществ переедания. Временно это заставило
меня почувствовать себя хорошо; поэтому я автоматически жаждал этого, когда хотелось небольшого удовольствия, отвлечения, онемения
или снижения стресса. Хорошо известно, что прием пищи снижает стресс,222 даже у людей, не имеющих расстройств пищевого поведения, и
даже у животных. В некоторых исследованиях на крысах, о которых я упоминал, крысы, ранее лишенные еды, после стресса переедали
очень вкусную пищу, тогда как крысы, ранее лишенные еды, не подвергавшиеся стрессу, не переедали.223
Другими словами, стресс действительно вызывал переедание у крыс, которые уже были восприимчивы к этому из-за
история лишения пищи. Стресс и переедание, безусловно, связаны между собой, и эта взаимосвязь, скорее всего, опосредована
опиоидами.224 Как и крысы, лишенные еды, я, вероятно, был восприимчив к вызванному стрессом перееданию. Однако стресс никогда
не вызывал у меня переедания, он только вызывал мои побуждения. В отличие от крыс,

У меня всегда
Machine был выбор
Translated – благодаря возможностям моего высшего человеческого мозга – следовать или нет этим
by Google
побуждениям.
То, что мой нижний мозг автоматически вызывал побуждения к перееданию, когда я сталкивался с негативными мыслями,
чувствами и событиями в своей жизни, не было показателем того, что мне каким-то образом нужно было переедать, чтобы справиться
с этими вещами. Просто существовали сильные модели ассоциаций, так что мои побуждения чаще возникали в результате негативных
обстоятельств и стрессоров; но я всегда переедал только для того, чтобы справиться с желанием переедать. Негативные мысли,
чувства и события не вызывали переедание до того, как у меня развилась булимия, и не вызывают переедания сейчас.
ПОЧЕМУ РАБОТА С ТРИГГЕРАМИ БЫЛА НЕЭФФЕКТИВНОЙ

С точки зрения традиционной терапии и, в частности, КПТ, обучение справляться с триггерами — независимо от того,
является ли триггером сложное внешнее обстоятельство или негативная внутренняя мысль или чувство — должно
предотвратить возникновение большинства побуждений и заставить исчезнуть существующие побуждения. Если, например, я определил,
что чувство беспокойства приводит к перееданию, я мог бы практиковать методы релаксации, как только возникло тревожное
чувство, что должно было предотвратить побуждение к перееданию или остановить его, как только оно началось. Если бы пребывание в
одиночестве по ночам приводило к перееданию, я мог бы планировать действия, и участие в них должно было предотвратить побуждение
к перееданию или остановить его, как только оно началось. Подобные стратегии никогда не были для меня эффективными, и я считаю,
что на это было две причины.
1. Устранение триггеров не помогло решить реальную проблему

В ходе терапии я определил свои триггеры и разработал планы борьбы с ними, а некоторых даже пытался вообще избегать. Иногда
я решал не идти пить исключительно потому, что боялся выпить, когда вернусь домой; иногда я избегал социальных ситуаций
исключительно потому, что они заставляли меня чувствовать себя неадекватным - чувство, которое, как я полагал, вызывало
запои; иногда я старался избегать определенных продуктов, которые, как мне казалось, вызывали переедание. У меня был длинный
список позитивных дел, когда я чувствовал себя одиноким, грустным, подавленным или тревожным; У меня был план действий по
разрешению конфликтов в отношениях и стрессовых факторов в школе и на работе.
Теперь, когда я знаю, что настоящей проблемой были мои побуждения к перееданию, я понимаю, насколько все это было
ненужным. Побуждения к перееданию заставляли меня все эти годы переедать, а триггеры — нет. Как только мой мозг произвел реакцию
на стимул, попытки справиться с исходным стимулом не стирали реакцию.
Попытка заменить триггер альтернативным и эмоционально приносящим удовлетворение занятием (например, позвонить другу,
чтобы справиться с одиночеством) была бы подобна тому, как мать плохо себя ведущего мальчика в моем примере обнимает своего
ребенка вместо игрушки, из-за которой он кричит. . Скорее всего, ребенок откажется от объятий и усилит истерику. Даже если у него
есть какие-то неудовлетворенные эмоциональные потребности – как это бывает почти у каждого, молодого или старого – он не кричит
об объятиях; он кричит, потому что хочет игрушку, а подойдет только игрушка.
Более того, проактивная работа с триггерами — предоставление себе комфорта и эмоционального удовлетворения до того, как
побуждения могут проявиться, как советовали мне мои терапевты, — также была неэффективной. Чтобы объяснить это, я вернусь к
предыдущему примеру переедания после встречи с родителями.
Когда я начал терапию, мои терапевты хотели изучить семейную динамику и конфликты, чтобы понять, откуда может
возникнуть стресс. Во время терапии я размышлял над такими вопросами: переедаю ли я, чтобы восстать против своих
родителей, потому что они заставляют меня чувствовать себя удушающим? Я переедаю, чтобы привлечь их внимание? Я переедаю,
чтобы утвердить свою независимость от них? Теоретически, если бы я докопался до сути
мои семейные
Machine конфликты
Translated и разрешил их, я мог бы значительно уменьшить количество переедания. Я обнаружил, что это неправда. Я помню
by Google
времена, когда мои родители приезжали в гости, и я действительно прекрасно проводил время, но у меня все еще были позывы к
перееданию, и я все еще переедал.
Да, во время переедания у меня были некоторые семейные конфликты; но они были у меня и до булимии
когда-либо развивался и до того, как я сел на диету, и по сей день у меня постоянно меняются семейные проблемы - ничего
серьезного, но я думаю, что большинство семей так или иначе немного неблагополучны. Конфликты в моей семье, предшествовавшие
развитию у меня расстройства пищевого поведения, не вызывали побуждений к перееданию; и после моего выздоровления они перестали
вызывать позывы к перееданию. Это потому, что они никогда не были проблемой; семейные проблемы лишь временно стали связаны с
перееданием.
Даже если бы мне удалось решить все мои семейные проблемы с помощью терапии, что было бы
нереально для любого подростка или женщины лет двадцати с небольшим — это не избавило бы меня от побуждения к перееданию. Я до
сих пор чувствую себя виноватым за то, что когда-либо винил в переедании других, особенно своих родителей и сестру, которые на
протяжении многих лет давали мне столько любви и поддержки. Годы средней школы и колледжа – это характерно непростые
времена в отношениях между родителями и детьми; это совершенно нормально, поскольку подростки утверждают свою независимость от
своей родительской семьи. Я считаю, что терапевты поощряют таких молодых женщин, как я, рассматривать неизбежные семейные
конфликты как причины расстройств пищевого поведения, и это, по моему мнению, в высшей степени безответственно и может даже
привести к необратимому ущербу семейным отношениям.
2. Работа с триггерами была грандиозной задачей

Даже если работа с триггерами всегда срабатывала (а это не так), это монументальная задача. Чтобы справиться с триггерами, мне
пришлось либо избегать, либо научиться справляться со всеми ситуациями, мыслями и чувствами, предшествовавшими запоям,
которые могли быть любыми из бесконечного множества мыслей, ситуаций и чувств. Старательное избегание или преодоление триггеров
действительно дает возможность предотвратить некоторые побуждения при булимии, потому что, как я уже говорил, у булимиков чаще
возникают побуждения к перееданию, когда они чувствуют себя плохо и хотят какого-то удовольствия, отвлечения или онемения. Таким
образом, если человек, страдающий булимией, научится хорошо справляться со всеми негативными чувствами, событиями и мыслями,
он, возможно, не будет так жаждать удовольствий или отвлечений, и, следовательно, его побуждения к перееданию могут уменьшиться.
Но нет никакой гарантии, потому что, как только тело и мозг подключаются к перееданию, обжора все равно будет время от времени
делать это, даже если в остальном он чувствует себя хорошо.
Я никогда даже не приближался к идеалу справляться со всеми своими триггерами; Думаю, я не умел отражать или справляться
с негативными чувствами, мыслями и событиями. Но была ли это действительно только моя проблема? Я думаю, что со стороны моих
терапевтов было нереально ожидать, что я хорошо справлюсь со всем негативным в моей жизни, особенно когда я был еще очень молод.
Справиться с каждым событием, чувством, мыслью, ситуацией, конфликтом или стрессором, которые потенциально могут спровоцировать
желание переедать, было бы непреодолимой и жизненно важной задачей для любого человека, особенно подростка или молодого человека.
Хотя я действительно пытался справиться с триггерами и обнаружил некоторые стратегии преодоления трудностей, которые хорошо
послужили мне в моей жизни (хотя они не помогли остановить переедание), огромная работа по борьбе с триггерами была просто ненужной.
для моего выздоровления.
На самом деле, я считаю, что сосредоточение внимания на триггерах дало мне больше возможностей откладывать избавление от
привычки. Я обнаружил, что говорю что-то вроде: «Когда я перестану беспокоиться, оставаясь дома один, я не буду переедать, когда нахожусь
дома один» или «Когда я буду чувствовать себя более комфортно в социальных ситуациях, я перестану переедать». когда я приду домой
с вечеринок» или «Когда я смогу стать организованным и хорошо учиться перед экзаменом, я перестану переедать в ночь перед
экзаменами». Все эти оправдания просто мешали мне взять под контроль свое поведение, независимо от ситуации.
ОСОЗНАННОСТЬ О ТРИГГЕРАХ БЫЛА ПОЛЕЗНОЙ

Как только я
Machine понял, чтоby
Translated больше не являюсь рабом автоматических реакций нижнего мозга, триггеры больше меня не беспокоили. Мой
Google
нижний мозг определенно продолжал генерировать условные реакции — побуждения к перееданию — в триггерных ситуациях. Эти
побуждения, а также все мысли и чувства, которые сопровождали их, были вне моего контроля. Однако я знал, что мои действия всегда были
под моим контролем, независимо от того, что — если вообще что-то — могло вызвать мои побуждения.
Изучая триггеры, я узнал кое-что полезное. После того, как я перестал переедать, мне это помогло.
знать, что некоторые ситуации с большей вероятностью, чем другие, вызывают побуждения к перееданию. Я знал, что определенные
продукты питания, чувства, мысли и взаимодействия с наибольшей вероятностью могут вызвать обострение моей проблемы с мозговыми
связями. В этих триггерных ситуациях или в моей способности справиться с ними не было ничего плохого, но было что-то не так с
реакцией моего нижнего мозга на них. В течение нескольких недель и месяцев после того, как я прекратил переедать, я ожидал, что мой
нижний мозг начнет действовать, когда я столкнусь с моими прежними триггерами, и когда это произошло, я позаботился о том, чтобы не
позволить этому повлиять на меня. Пока я размышлял над перееданием, рассматривая побуждения как просто неврологический
мусор, не связанный с моей способностью справляться с каким-либо конкретным триггером, было просто не действовать в соответствии с
ними.
В течение этого периода каждый раз, когда я сталкивался с триггером — например, обедом в ресторане с родителями —
без переедания я научил свой мозг чему-то новому: что я больше не переедаю в ответ на этот триггер.
Сам того не осознавая в то время, я нарушил все свои старые модели стимулов-реакций, не следуя своим побуждениям к перееданию. В
поведенческой психологии этот процесс называется «угашением»: постепенное исчезновение условной реакции на
раздражитель.225 Самый известный — и, по сути, первый — пример закономерностей стимул-реакция и угасания наблюдался у собак
Иван Павлов.226
Павлов приучил собак ожидать еды после звука звонка, и вскоре сформировалась модель реакции «стимул-реакция». У собак начиналось
выделение слюны каждый раз, когда они слышали этот звонок, до того, как им принесли еду. Звонок был стимулом, который вызвал реакцию
слюноотделения. Однако если Павлов прекращал давать еду после звука звонка, то у собак постепенно прекращалось выделение слюны, когда они
слышали звонок. Другими словами, если Павлов забрал награду (еду), стимул (звонок) перестал вызывать реакцию (слюноотделение). То же самое
было и с моим перееданием. Когда я убрал награду нижнего мозга (переедание), все стимулы (триггеры) перестали вызывать
реакцию (побуждения к перееданию).
После того, как я несколько раз столкнулся с триггером, вызывающим побуждения, без вознаграждения моего мозга, я заметил, что
побуждения к перееданию исчезли в ответ на этот триггер. Вскоре я могла спорить с семьей или мужем, и мне в голову не приходило
переедание; Я мог чувствовать депрессию, тревогу или одиночество, и мой нижний мозг не вызывал ни малейшего побуждения к перееданию.
Низшие функции моего мозга были похожи на ребенка в магазине игрушек: как только он поймет, что истерики не принесут ему того, что он
хочет, он перестанет их устраивать.
В восторге от столкновения с триггерами
Как только я начал воспринимать свои побуждения к перееданию как реальную проблему и по-настоящему почувствовал власть над ними своего
высшего человеческого мозга, я обнаружил, что мне действительно нравится сталкиваться со своими старыми триггерными
ситуациями. Я обнаружил, что это дает мне силы знать, что мой нижний мозг собирается действовать, а затем чувствовать, что это происходит,
при этом зная, что я не собираюсь воспринимать это всерьез. Я был в восторге от преодоления моих триггерных ситуаций – не всегда
хорошо справляясь с ними, а просто не переедая – и мое волнение не только заставило меня чувствовать себя хорошо, но я считаю, что
оно закрепило изменения в моем мозгу. Поскольку ни одна ситуация не была опасной по своей сути, мне больше не нужно было
бояться определенных «вызывающих» людей, мест, продуктов, чувств или ситуаций, потому что я знал, что ничто из того, с чем я сталкиваюсь,
не может вызвать у меня переедание. Ситуации, с которыми я сталкивался, не всегда были легкими, но такова жизнь.
36: Очистка
Апурдж — это компенсаторное поведение, то есть оно компенсирует или компенсирует что-то. Что
что-то это запой. Уберите запой, и чистка не принесет никакой пользы. Когда я перестал переедать, это привело к тому, что я одновременно
прекратил чистку кишечника. Зачем мне было бы часами заниматься спортом, если бы я не переедал? В этом просто не было бы
необходимости.
Очищение не было частью моей болезни; и на самом деле очищение никоим образом не было признаком психологического расстройства.
Хотя это было нездоровое поведение, мое очищение началось как полурациональная попытка устранить вред от каждого запоя.
Оглядываясь назад на начальные стадии моей булимии, когда мои инстинкты выживания доводили меня до переедания, я еще раз
подтверждаю, что действовали два мозговых механизма: инстинкты выживания, которые вызывали эти непреодолимые побуждения к
перееданию; и мое истинное Я. Мою истинную сущность временно охватывали позывы к перееданию; но как только каждый запой заканчивался,
я приходил в себя и пытался восполнить то, что сделал.
В моем случае мое очищающее поведение — чрезмерные физические нагрузки и ограничение приема пищи после переедания — не было
таким опасным или экстремальным, как у некоторых других больных булимией, потому что я физически не мог заставить себя рвать
(хотя, если бы я мог это сделать в время, я бы, конечно, сделал). Но даже рвота или злоупотребление слабительными не являются
признаком болезни — это попытка человека, страдающего булимией, вернуть себе контроль после переедания.
Пока я не узнал, что происходит в моем нижнем мозгу, мое истинное «я» чувствовало себя бессильным во время каждого
запой — как будто он мог видеть, что происходит, но ничего не мог сделать, чтобы остановить это. Итак, я прибег к устранению
повреждений. Как только запой закончился и я вернулся к своему истинному «я», я почувствовал, что должен что-то сделать, чтобы
компенсировать свое отвратительное, прожорливое поведение, — поэтому я очистился. Очистка никогда не была хорошим решением, но это
было рациональное решение, принятое во времена отчаяния.
В ходе терапии я узнал, что очищение, как и переедание, было символическим действием, которое сигнализировало о более глубокой
эмоциональной потребности или психологической проблеме. Я узнал, что очищение может быть формой самонаказания, символическим
способом очищения от нежелательных чувств, выражением гнева или формой снятия стресса. Ничего из этого не было. Это была
опрометчивая, но понятная попытка избавиться от огромного количества еды, которую, как я знал, мне не следовало есть.
ОЧИСТКА ТОЖЕ СТАЛА ПРИВЫЧНОЙ

Несмотря на то, что чистка началась как мое сознательное – хотя и плохое – решение, оно тоже стало автоматическим и привычным
по мере прогрессирования моей булимии. Это происходит потому, что любое повторяющееся поведение передается в нижние мозговые
центры; тогда привычка берет верх. Очищение стало частью всей моей проблемы с мозговой активностью, вызванной перееданием,
так что после того, как я переедал, мой мозг автоматически вызывал позыв к чистке. Если я старался не перенапрягаться на
следующий день после переедания, у меня возникало сильное желание сделать это. Я беспокоился и чувствовал сильную вину, пока не
сломался и не пошел в спортзал. Несмотря на то, что чрезмерные физические нагрузки были трудными и в некоторые дни мучительными,
чувства, которые я испытывал, когда я не очищался, были еще хуже. Я могу себе представить, что побуждения к очищению только
усиливаются у тех, кто практикует рвоту, вызываемую у себя, потому что облегчение от чувства вины происходит настолько мгновенно.
Очищение стало связано с перееданием, потому что в моем мозгу развилась одна из тех моделей стимул-реакция, о которых я
говорил в предыдущей главе. Точно так же, как триггеры вызывали побуждения к перееданию, переедания стали триггерами, вызывающими
побуждения к очищению. Переедание и очищение стали физически связаны в моем мозгу, так что
переедание стало стимулом,
Machine Translated а желание очиститься стало реакцией. Когда я убрал стимул (переедание), у меня в целом
by Google
прекратилась реакция (побуждение к очищению). Поскольку я никогда не переедал, нервные пути, вызывающие позывы к очищению,
никогда не получали шанса сработать. Это было так, как если бы я поставил в своем мозгу блокпост, чтобы паттерн «стимул-реакция»
никогда не приводился в движение.
Однако я заметил, что мой мозг мог вызвать желание почиститься, даже если я не переедал. Иногда это приводило к двум
ситуациям.
1. Желание очиститься от простого переедания

Это была ситуация, когда я, скорее всего, испытал желание очиститься. Если бы я съел обильную еду или почувствовал
слишком сытое, чувство сытости иногда вызывало реакцию, аналогичную реакции, вызванной перееданием. Я поймал себя на мысли:
завтра я могу долго тренироваться, чтобы сжечь это.
Проблема заключалась в том, что, поскольку чувство сытости было частью старого стимула переедания, мой нижний мозг вел себя так,
как будто я действительно переедал всякий раз, когда чувствовал себя слишком сытым. Некоторое время после того, как я перестал
переедать, мне просто приходилось с этим жить. Я игнорировал автоматические сообщения о том, что мне нужно перетренироваться просто
потому, что я ел слишком много, и вскоре чувство сытости перестало вызывать позывы к очищению.
2. Желание очиститься, когда я ел бывшую пищу

Никакая пища не может вызвать понос; но некоторые продукты, особенно те, которые я обычно переедал, иногда вызывали позывы к
очищению, так же как иногда они вызывали побуждения к перееданию. Несмотря на то, что я ел прежнюю пищу в нормальных количествах,
мой нижний мозг тем не менее иногда реагировал. Оно реагировало на качество и тип пищи, которую я ел — сладкую и жирную, — а не
обязательно на ее количество.
Например, я съедал целые пакеты картофельных чипсов; так что если бы я съел нормальную порцию картофельных чипсов,
Иногда у меня возникали автоматические мысли, говорящие мне, что мне нужно больше тренироваться, чтобы компенсировать
употребление чипсов. Это не означает, что сколы были проблемой или что мне нужно было их устранить; это всего лишь означало, что
мой нижний мозг научился ассоциировать употребление чипсов с очищением. Поскольку я не реагировал на свои побуждения к
очищению, они вскоре исчезли.
Работа с призывами к чистке
Я боролся с побуждениями к очищению точно так же, как с побуждениями к перееданию. Я признал это побуждение неврологическим мусором
— остатком моей старой привычки — отделил мой высший человеческий мозг от побуждения, не отреагировал на него
эмоционально и, конечно же, не действовал в соответствии с ним. Я продолжал осознавать ситуации, которые могли вызвать побуждения
к чистке, но мне не нужно было избегать их или учиться хорошо с ними справляться. Я просто знал, что мне не нужно делать то, к
чему меня призывал нижний мозг. Я мог наложить вето на любое побуждение, связанное с расстройством пищевого поведения, будь
то переедание, многочасовое пребывание в тренажерном зале или ограничение приема пищи после простого переедания. Нейронные
связи, которые когда-то вызывали у меня позывы к очищению, просто исчезли из-за отсутствия использования; и теперь я могу плотно
поесть без всякого желания компенсировать это и чувствую себя нормально после тренировки всего лишь в течение двадцати
минут.
ОЧИЩЕНИЕ БЕЗ ОБЕДЕНИЯ
Прежде чем я закончу эту главу, хочу затронуть еще один вопрос. Есть люди с расстройствами пищевого поведения, которые не
переедают, но, тем не менее, у них происходит рвота после обычного приема пищи или даже после еды очень небольшого количества. Это
Любой, кто самостоятельно
Machine вызывает рвоту или злоупотребляет слабительными, часто считает себя «булимиком», но на самом деле это
неправильное использование этого термина. Булимики – по определению – переедают. Когда кто-то отказывается от обычного питания или
небольшого количества еды, он прибегает к тяжелой и опасной форме ограничительной диеты.
Некоторые предлагают добавить новое расстройство пищевого поведения — расстройство очищения — в отдельную
классификацию.227
Я считаю, что очищение без переедания может быть более сложным, чем булимия или BED, по тем же причинам, по которым анорексия может
быть более сложной. Если женщина намеревается похудеть и делает это путем очищения, у нее будет меньше мотивации бросить курить.
Очищение может быть эго-синтоничным – в соответствии с тем, чего хочет ее истинное «Я». Еще больше усложняет ситуацию тот факт, что
очищение может вызвать зависимость, так что любое количество еды может вызвать желание избавиться от нее. Кроме того, очищение может
привести к серьезным проблемам с желудочно-кишечным трактом, из-за чего употребление любой еды становится болезненным, а
побуждениям к очищению становится труднее сопротивляться.
Как только формируется привычка к очищению, побуждения к очищению становятся единственной истинной причиной очищения; однако женщина
ей может быть трудно отделить себя от этих побуждений, если она видит в них свое истинное намерение. Как я уже говорил ранее, первым шагом
как в традиционной терапии, так и, по моему мнению, является желание выздороветь.
Конечно, советы, которые я дал по сопротивлению побуждениям к перееданию и очистке кишечника, могут быть применимы к человеку с
расстройством очищения кишечника, но только в том случае, если выздоровление желательно и женщина может рассматривать побуждения
как нежелательное вторжение в ее жизнь. То же самое справедливо и для анорексии: как только женщина сможет увидеть в желании
голодать что-то отдельное от своего высшего «я», только тогда она сможет преодолеть проблему.
37: Сосуществующие проблемы
Исследования действительно показывают частую корреляцию между булимией и другими психическими расстройствами.228
У тех, у кого диагностирована булимия, часто диагностируется сопутствующая проблема, такая как депрессия, тревога,
злоупотребление психоактивными веществами или расстройства личности . поведенческие, эмоциональные или психологические
проблемы.230 Часто трудно сказать, являются ли сопутствующие проблемы следствием поведения или это черты, которые
изначально делают человека более уязвимым к развитию булимии.231
В моем случае мне поставили диагноз «депрессия и тревога», и, как я уже говорил, я провел много времени в терапии, решая эти
сосуществующие проблемы, надеясь, что это избавит меня от побуждений к перееданию. Даже если бы решение сопутствующих проблем
могло бы полностью устранить мои побуждения к перееданию, это все равно было бы гигантской задачей. Я думаю, что всегда могу быть
склонен к депрессии и повышенной тревожности. Это не значит, что я должен смириться с этими проблемами и ничего не делать,
чтобы помочь себе измениться; это означает только то, что если бы я все еще ждал, пока мои сопутствующие проблемы исчезнут, чтобы
избавиться от привычки к перееданию, я бы все еще ждал, потому что моя тревога и депрессивные тенденции кажутся упрямыми
частями того, кем я являюсь.
Я считаю, что даже если бы я полностью избавился от депрессии и тревоги, это не вылечило бы мою булимию. Если бы я преодолел
депрессию, я бы преодолел депрессию; если бы я научился хорошо справляться со своей тревогой, я бы научился хорошо
справляться со своей тревогой. Булимия – это отдельная проблема, требующая отдельного лечения.
Это не означает, что нет никакой корреляции между булимией и сопутствующими проблемами. Я считаю, что сосуществующие проблемы
могут быть одной из трех вещей:
1. Восприимчивость к диетам
2. Результаты булимии
3. Причины, по которым больные булимией не хотят для себя лучшего
СОСУЩЕСТВУЮЩИЕ ПРОБЛЕМЫ КАК Восприимчивость к

НА ДИЕТЕ
Такие проблемы, как депрессия и тревога — если они существуют до развития расстройства пищевого поведения — могут заставить
человека с большей вероятностью сесть на диету и позволить этой диете выйти из-под контроля, что, в свою очередь, может
привести к развитию расстройства пищевого поведения. Если молодая женщина находится в депрессии, она может начать соблюдать
ограничительную диету, думая, что худоба сделает ее счастливой. Если у молодой женщины высокая тревожность, она может зайти
слишком далеко в простой диете, беспокоясь о каждой калории и каждом фунте. Если у молодой женщины ОКР, она, скорее всего, станет
одержимой своим пищевым поведением.
Я мог бы предположить, как моя собственная склонность к повышенной тревожности и депрессии повлияла на мое решение
сесть на диету, но все это не является неоспоримым фактом. Все, что имеет значение, это то, что у меня были некоторые
предрасположенности, две из которых — тревога и депрессия, из-за которых я с большей вероятностью садился на диету и делал ее
более проблематичной. После того, как я впервые переедал, моя сильная тревога, вероятно, заставила меня с большей
вероятностью очиститься, запустив цикл переедания-очищения, что привело к формированию привычки.
СОСУЩЕСТВУЮЩИЕ
ПРОБЛЕМЫ В РЕЗУЛЬТАТЕ БУЛИМИИ
Сопутствующие проблемы, с которыми я сталкивался во время булимии, часто были последствиями самой булимии. Часто
было трудно определить, какие проблемы были результатом переедания, а какие — отдельными проблемами. Было трудно
вспомнить, какие проблемы существовали до начала переедания, потому что я смотрел на свое прошлое предвзято. Как только я
узнал, что такие проблемы, как депрессия и тревога, могут вызвать развитие расстройств пищевого поведения, мне
было легко оглянуться назад и найти случаи депрессии и тревоги в моем детстве.
Когда у меня развилась булимия, она только усугубила мою тревогу и депрессию, потому что
переедание было постоянным источником стресса и печали. Как только я покончил со своей привычкой и устранил этот
источник вины, изоляции, ненависти к себе и стресса, большая часть моей тревоги и депрессии уменьшилась. Даже если до
того, как у меня развилась булимия, я был более тревожным или подавленным, чем средний человек, и даже если сейчас, когда
я выздоровел, я более тревожный и подавленный, чем средний человек, одно можно сказать наверняка: мое переедание только
ухудшило ситуацию .
СОСУЩЕСТВУЮЩИЕ ПРОБЛЕМЫ КАК ПРИЧИНЫ БУЛИМИКИ

НЕ ХОТИТЕ ЛУЧШЕГО ДЛЯ СЕБЯ
Зимой, когда я учился на последнем курсе колледжа, мое переедание было самым ужасным за всю историю, а моя
депрессия сильно усилилась до такой степени, что сделала меня безразличным к выздоровлению. Я не видел выхода. Я думал,
что буду обречен на пьянство всю оставшуюся жизнь. Я был полностью измотан и не видел смысла больше пытаться. Я быстро
набирал вес и постоянно переедал, иногда по несколько дней. Я перестал пытаться драться, что раньше никогда не помогало
мне бросить бой, но, по крайней мере, боевой дух помог мне не сдаться полностью. Моя депрессия позволила мне
смириться с нижним мозгом и предоставить ему полный контроль.
Меня не волновали последствия для здоровья, и в некоторые дни я не был уверен, хочу ли я больше жить, не говоря
уже о выздоровлении. Мои отношения отошли на второй план, и я почувствовал, что моя жизнь не имеет направления и цели.
Мой высший человеческий мозг временно сдался, и моя привычка полностью взяла верх. К счастью, я вырвался из
этого подавленного состояния и снова начал пытаться прийти в себя. Однако мои попытки выздороветь в то время – методы
терапии – оказались неэффективными, поэтому я продолжал переедать, даже когда моя тяжелая депрессия прошла.
Я думаю, что имея правильную информацию, я мог бы победить свою привычку даже во время тяжелой депрессии; но я
думаю, что было бы гораздо труднее уловить силу моего высшего человеческого мозга, когда я чувствовал себя так плохо.
Чтобы избавиться от своей привычки, я должен был знать, что мое истинное «я» могущественно и способно подавлять
автоматические функции моего мозга. Даже при наличии правильной информации и тактики борьбы с моими побуждениями к
перееданию моему истинному «я», возможно, требовалась небольшая поддержка в виде лечения депрессии — лекарств или
какой-либо другой альтернативы. Это был единственный раз во время моей булимии, когда я мог утверждать, что
сначала лечение моей депрессии — чтобы она немного уменьшилась — прежде чем отказаться от привычки, возможно, имело
некоторый смысл; но в остальном это было ненужно для восстановления.
ЧТО РЕШИТЬ ПЕРВУЮ?
В большинстве случаев, когда присутствуют сопутствующие проблемы (за исключением, пожалуй, тяжелой депрессии), я бы
сказал, что имеет смысл сначала решить проблему булимии. Это проигрышная битва, чтобы попытаться решить
проблемы,
Machineявляющиеся
Translated by результатом
Google булимии при продолжающемся потворстве этой привычке; более того, решение проблемы
булимии — единственный способ увидеть, какие проблемы действительно являются отдельными проблемами, а какие являются
последствиями самой булимии. Булимия и ЭД обычно представляют собой самые простые и очевидные проблемы, которые можно
решить с помощью самого простого лечения: прекратить переедание. Если некоторые проблемы не исчезнут полностью после
прекращения переедания, женщина, по крайней мере, будет более здравомыслящей, чтобы справиться с оставшимися
состояниями. Или она может обнаружить, что сосуществующие проблемы не имеют существенного значения, если булимия их
не усугубляет, и, таким образом, не остается ничего, от чего можно было бы выздороветь.
38: Лекарства
Наркотики часто используются для лечения тревоги, депрессии или других состояний, которые сосуществуют с булимией или ЭР;
но некоторые лекарства назначаются специально для лечения булимии или самой ЭРБ. Чаще всего назначают антидепрессанты,232
хотя только один антидепрессант — прозак (флуоксетин) — был одобрен Управлением по контролю за продуктами и лекарствами для
лечения булимии.233 Во время моей булимии я принимал прозак, а также два других типа антидепрессантов. .
СЕРОТОНИН
Прозак и подобные ему антидепрессанты представляют собой селективные ингибиторы обратного захвата серотонина (СИОЗС),
которые действуют путем повышения уровня нейромедиатора серотонина в мозге.234 Серотонин связан с аппетитом и настроением.235
Низкий уровень серотонина связан с плохим настроением и повышенным настроением. аппетит, а высокий уровень серотонина
связан с повышенным настроением и снижением аппетита. Поскольку у больных булимией и у людей с ЭР наблюдаются симптомы
плохого настроения и повышенного аппетита, часто предполагается, что у них низкий уровень серотонина. Дефицит серотонина
может быть связан с булимией;236 однако неизвестно, предшествуют ли эти химические отклонения расстройству пищевого поведения
или являются его последствиями.237
Популярная теория булимии и BED заключается в том, что переедание является результатом низкого уровня серотонина.238
Больные булимией переедают, чтобы поднять уровень серотонина и, следовательно, улучшить свое настроение, уменьшить стресс и
облегчить депрессию.239 Итак, согласно этой теории, переедание — это форма подсознательного самолечения.240 Таким образом,
тяга к углеводам — это средство мозга, пытающегося исправить химический дисбаланс — в данном случае, серотонина.
Хотя у заядлых едоков действительно может быть низкий уровень серотонина, вера в эту теорию привела меня к двум проблемам.
Проблема 1: Ложные ожидания лечения Мерилом любой
теории или курса лечения является эффективность. Если низкий уровень серотонина является истинной причиной
переедания, то антидепрессанты, которые я принимал, были бы безотказным лечением. Если бы я переедал только для того, чтобы
поднять уровень серотонина, тогда увеличение уровня серотонина в моем мозгу устранило бы любое переедание. Но антидепрессанты
не вылечили мою булимию, и они не излечивают все случаи булимии. Ни один антидепрессант (или любой другой психиатрический
препарат, если уж на то пошло) не смог остановить переедание. Хотя было показано, что прозак и другие типы антидепрессантов уменьшают
переедание и очищение кишечника в краткосрочной перспективе, а также уменьшают симптомы депрессии в целом,241 это не
является лечением.
Антидепрессанты и другие психиатрические препараты не действовали напрямую на мою настоящую проблему: мои побуждения к
перееданию. Ни один препарат полностью и навсегда не излечил эти позывы, хотя Топамакс временно их значительно уменьшил. Никакое
лекарство не могло избавить от моей привычки; ни одно лекарство не могло изменить те ошибочные нервные пути, которые я
создал, снова и снова переедая; ни одно лекарство не могло исправить мою проблему с мозговой активностью, вызванную
перееданием. Несмотря на то, что психиатрические препараты действительно оказали физическое воздействие на мой
мозг, а антидепрессанты, которые я принимал, определенно повысили мое настроение, эти изменения в мозге не смогли вылечить мою були
Более того, я думаю, что ожидал, что лекарства дадут вторичную пользу от переедания. Но психиатрический препарат не может
этого сделать. Лекарства не были приятными на вкус, они не вызывали приятных ощущений при приеме, и они не давали мгновенного
удовлетворения, отвлечения или онемения — всего того, чего я стал жаждать, как только установилось переедание. Ожидая, что
таблетка отнимет у меня желание получить эти вторичные выгоды, я был
настраиваю
Machineсебя на разочарование.
Translated by Google Ничто другое не могло обеспечить эти преимущества; суровая правда заключалась в том, что мне просто
пришлось отказаться от них.
Проблема 2: Серотониновая теория дала мне оправдание для переедания. Подобно многим
концепциям и теориям, рекламируемым традиционной терапией, серотониновая теория булимии дала мне оправдания (в частности, два
из них) продолжать следовать своим побуждениям к перееданию.
Оправдание №1: Когда я счастлив и чувствую себя хорошо, я перестану переедать.
Я знал, что антидепрессанты, повышающие серотонин, и другие лекарства, которые мне прописали, были предназначены для улучшения
моего настроения, что, в свою очередь, должно было избавить меня от «потребности» в переедании. Теория серотонина продвигала вредное
мышление, согласно которому мне нужно чувствовать себя хорошо и быть счастливым – с помощью психиатрических препаратов или
других средств – чтобы прекратить переедание.
Так что же произошло, когда я не обрел счастья и продолжал чувствовать себя подавленным? Мой мозг использовал это, чтобы
генерировать мысли и чувства жалости к себе, которые побуждали меня переедать. Когда я чувствовал себя плохо, я считал, что
продолжаю переедать, потому что, в конце концов, переедание было «единственным», что заставляло меня чувствовать себя хорошо и
повышало настроение (по крайней мере, так говорил мне мой мозг). Я знал лучше, и я знал, что любые хорошие чувства, которые вызывал у
меня переедание, просто не стоили того.
Более того, во время моей булимии были времена, когда антидепрессанты эффективно повышали
мое настроение, или когда я был просто счастливее в целом, без использования лекарств, но у меня, тем не менее, продолжали
возникать позывы к перееданию, и я продолжал переедать - может быть, немного меньше, но все равно продолжал. Когда это произошло, я
подумал, может быть, я просто недостаточно счастлив. Может быть, если бы я мог чувствовать себя немного лучше, немного более
удовлетворенным в своей жизни, тогда я мог бы прекратить переедание. Этот бесконечный поиск более высокого уровня счастья мог бы
продолжаться бесконечно, не прекращая мою привычку.
Как я уже говорил в главе 35, обсуждая триггеры, переедание может быть связано с плохим настроением.
и негативных событий больше, чем позитивных. Это потому, что, когда женщина чувствует себя подавленной, она может жаждать чего-
то, что поможет ей почувствовать себя лучше; и, конечно же, если женщина обжора, первое, что обычно предлагает ее мозг, — это еда, много-
много еды. Итак, теоретически, если женщина реже чувствовала себя плохо – скажем, с помощью препаратов, повышающих уровень
серотонина, – она может реже хотеть переедать.
Да, лекарства могут воздействовать на триггеры, устраняя стимулы (например, чувство депрессии и одиночества), поэтому
что реакция (побуждение к перееданию) не возникает. Однако, поскольку побуждения к перееданию у человека с булимией возникают не
только в ответ на чувство депрессии и одиночества, у него все равно будут побуждения; и если она не знает, как с ними справиться, она
все равно будет пьянствовать. Кроме того, если действие лекарства пройдет или если она перестанет его принимать, ее депрессия и
одиночество вернутся, а ее позывы снова обострятся.
Я рад, что не объяснил свое выздоровление возросшим счастьем или приподнятым настроением, потому что это
подвергал меня постоянному риску рецидива. Неизбежное плохое настроение и несчастье автоматически заставляли меня думать, что
мне нужно переедать. Независимо от того, касается ли это выздоровления или рецидива, представление о том, что хорошее самочувствие
равносильно прекращению переедания, опасно.
Для меня хорошее самочувствие благодаря лекарствам (при этом продолжая переедание) было, вероятно, более опасным, чем переедание
без повышающего настроение эффекта лекарств. Лучшим примером этого был случай, когда мне впервые прописали Прозак во втором семестре
моего первого года обучения в колледже. После нескольких недель приема лекарств мое настроение определенно улучшилось до такой
степени, что у меня почти закружилась голова. Это казалось неестественным, но я наслаждался огромным подъемом, который мне дало
лекарство. Хотя улучшение самочувствия дало мне более солнечный взгляд на жизнь, мое приподнятое настроение на самом деле
заставило меня не обращать внимания на переедание и очищение кишечника.
Когда я переедал и очищался, я не чувствовал себя очень виноватым — меня это вообще не особо беспокоило. Но то, что я чувствовал
меньше вины, стыда и стресса из-за своего деструктивного поведения, не означало, что я перестал заниматься этим.
Machine
такое Translated
поведение. Лекарствоby
неGoogle
было ни лечением, ни улучшением. Пренебрежительное отношение к серьезности моей проблемы не способствовало
выздоровлению и подвергало меня риску игнорирования опасных последствий для здоровья.
Оправдание №2: На самом деле это не моя вина — у меня низкий уровень серотонина!
Теория серотонина научила меня, что я употребляю пищу ради более глубокой цели. Оно научило меня тому, что я «использую» еду, чтобы исправить
физический дефект в моем мозгу — недостаток специфического нейромедиатора. Это заставило меня винить в своем поведении нейромедиаторы и избегать
личной ответственности. Я принял вредную идею о том, что «переедание, вызванное химическими веществами, не ваша вина». 242 Я ошибочно полагал, что
болен, и переедание — мое лекарство. Даже если у меня действительно был низкий уровень серотонина или какой-то другой химический дисбаланс в мозгу, и
даже если он все еще есть, переедание определенно не является лекарством от этой проблемы. Если бы мне довелось поговорить с врачом о возможном
низком уровне серотонина в моем мозгу, я гарантирую, что он не рекомендовал бы переедание.
В любом случае, какие бы химические вещества ни были нарушены в моем мозгу, это не подтолкнуло меня автоматически к холодильнику. У меня всегда
был выбор из-за моего высшего человеческого мозга. Моя индивидуальная химия мозга, возможно, дала мне склонность чувствовать и действовать
определенным образом, но все, что она мне дала, — это тенденции. Хотя обвинение в своем поведении химии мозга позволило мне избежать ответственности, я
нашел гораздо большее удовлетворение, когда принял на себя ответственность за свое поведение и решил его изменить.
ДРУГИЕ ПРЕПАРАТЫ
Я уже упоминал, что опиоиды являются фактором удовольствия и формирования привычки при переедании.
Было показано, что блокаторы опиоидов, такие как налоксон, уменьшают аппетит и уменьшают предпочтение сладостей у животных;243 однако было обнаружено,
что блокаторы опиоидов являются неэффективным средством лечения переедания у людей.244 Аналогичным образом, препараты, которые блокируют дофамин
— еще одно удовольствие для мозга Химические вещества, которые могут быть связаны с перееданием, не эффективны при лечении расстройств пищевого
поведения.245 Было показано, что противоэпилептические препараты, такие как Топамакс, временно уменьшают или прекращают переедание, но у них есть
неблагоприятные побочные эффекты, которые ограничивают их использование в многие пациенты с расстройствами пищевого поведения.246
ИЗМЕНЕНИЯ МОЗГА БЕЗ НАРКОТИКОВ

Я считаю, что неэффективность этих препаратов – тех, которые влияют на серотонин, опиоиды, дофамин и даже на многие системы, такие как
противоэпилептические средства – показывает, что мы не можем просто настроить одну часть мозга или один химический процесс, чтобы вызвать
серьезные и долгосрочные изменения. . Еда – слишком сложное поведение для этого. Слишком много областей мозга, нейрохимических веществ и гормонов
участвуют в еде – как в самом мозге, так и в периферической нервной системе. Возможно, однажды, когда наше понимание нервной системы улучшится,
учёные смогут придумать лекарство, которое исправит все правые полушария и периферические химические вещества и системы — полностью и
навсегда. Но если это когда-нибудь произойдет, какие побочные эффекты будет иметь это лекарство? Стоят ли того все искусственные изменения — просто
ради легкого решения проблемы с мозговой активностью, вызванной запоем?
Я считаю, что мне удалось получить доступ ко всем нужным нейрохимическим веществам и системам мозга, которые привели к появлению моей привычки.
посредством безопасного и естественного изменения поведения. Никаких лекарств не требуется.
ХИМИЧЕСКИЙ ДИСБАЛАНС МОЗГА КАК

УЯЗВИМОСТИ
Как я уже Translated
Machine говорил ранее, конечно, во мне было что-то особенное, что сделало меня восприимчивым к диетам, чрезмерно
by Google
ограничительным диетам и склонным к развитию привычки к перееданию. Химические различия мозга, безусловно,
могли быть одним из этих факторов. Возможно, некоторые из этих химических различий заставили меня получать
удовольствие от диеты, когда я только начал; возможно, некоторые из них объясняют, почему мое стремление к
выживанию было таким сильным; возможно, некоторые из них объясняют, почему я получал удовольствие от переедания,
почему большое количество очень вкусной еды вызывало у меня зависимость, почему мой нижний мозг развился и сохранил
Возможно, особенности строения моего мозга повышают вероятность того, что я сделаю неправильный выбор, когда
дело касается диеты и переедания; и, не зная, что происходит в моем мозгу, я последовал за своими нейрохимическими
веществами и сделал неправильный выбор. Это не мой способ оправдать выбор, который я сделал. Я лишь говорю, что что-
то определенно сделало меня предрасположенным к булимии. Но это не имело значения, когда дело доходило до выздоровления.
Я все еще сохранял способность преодолевать автоматические функции мозга; Я все еще сохранил способность
размышлять над выпивкой. Даже если у меня и были различия или отклонения в составе моих нейротрансмиттеров, мне
больше не нужно было позволять этому вести меня к неправильным действиям.
Мое изменение взгляда на химические вещества мозга лучше всего резюмирует доктор Джон Дж. Рэйти в « Руководстве
пользователя по мозгу»: «Винить себя за физиологические недостатки мозга, какими бы они ни были, — это неправильно
направленная энергия, энергию, которую лучше потратить на изменить свои привычки и образ жизни, чтобы жить
максимально продуктивной жизнью».247
39: Профилактика
Я часто думаю о вещах, которые, возможно, в первую очередь удержали меня от развития булимии, и есть только
одна вещь, которая могла бы предотвратить это: отказ от диеты. Если бы я мог каким-то образом избежать диеты, я мог бы избежать
расстройства пищевого поведения. Так что же помешало бы мне и другим молодым женщинам сесть на диету?
Ограничительная диета серьезна и потенциально опасна, особенно для молодых людей, но я не верю, что об опасности четко сообщают.
Диета высоко ценится в нашей культуре, и цель предотвратить ее среди молодежи недостаточно сильна. Я часто вижу рекламу, призывающую
детей не принимать наркотики, которые иногда имеют ужасающий характер. Я видел рекламные щиты с ужасной фигурой наркомана; Я
слышал радиорекламу, в которой наркоман рассказывал обо всех ужасных последствиях, с которыми он столкнулся в результате
употребления наркотиков. Полиция ходит в средние школы и устраивает пугающие презентации о рисках вождения в нетрезвом виде.
Ничего из этого не делается в отношении диеты.
Поскольку расстройства пищевого поведения рассматриваются как болезни, такие как диабет или волчанка, множество групп,
таких как Национальная ассоциация по расстройствам пищевого поведения, повышают осведомленность о них, точно так же, как
Американское онкологическое общество повышает осведомленность о раке. Повышать осведомленность о расстройствах пищевого поведения
— это нормально, но это не профилактическая мера. Это только способствует идее, что расстройства пищевого поведения — это болезни,
которые необъяснимым образом случаются с людьми, тогда как на самом деле почти все случаи анорексии и булимии, а также большое
количество случаев ЭР никогда не возникли бы без первоначальной диеты, точно так же, как наркозависимость. никогда не происходит без
этого первого удара.
Существует предрасположенность к расстройствам пищевого поведения, как и предрасположенность к наркозависимости, но первая диета,
как и первый прием наркотика, не является неизбежной из-за этой предрасположенности. Это выбор, и его можно предотвратить. Когда
родители говорят своим детям не курить, они говорят: «Не кури» и, возможно, рассказывают им об ужасных последствиях курения. Они не
говорят: « Курение — это болезнь, о которой следует знать». Я не утверждаю, что тактика запугивания является наиболее эффективным
способом предотвращения ограничительной диеты, курения, вождения в нетрезвом виде или злоупотребления наркотиками; но должны
быть приняты меры по препятствованию такому поведению среди молодых людей. Ограничительные диеты не следует исключать из
списка вредных привычек и уж точно не следует их хвалить.
ПРОФИЛАКТИКА МОЖЕТ БЫТЬ КОМПЛЕКСНОЙ

Я понимаю, что «не сидеть на диете» — это более сложное послание, чем «не курить», потому что курение четко поддается определению, а
диета не так однозначна. Сокращение потребления нездоровой пищи и сокращение чрезмерных порций — это не настоящая «диета»; он
учится питаться здоровее. Но даже улучшение здоровья может вывести тело из гомеостаза и активировать инстинкты выживания.
Другими словами, диета не обязательно должна быть ограничительной, чтобы вызвать проблемы. Подростков, находящихся в ситуации,
когда им необходимо внести изменения, чтобы стать здоровее, следует информировать об инстинктах выживания и о том, почему их тела
изначально протестуют даже к здоровым изменениям в привычках питания. Их также следует воодушевить тем, что вскоре, если они
будут придерживаться этого принципа, здоровые изменения станут привычными и не требующими усилий.
Отказ от диеты также является сложной проблемой, поскольку она может дать неверный сигнал; то есть это может побудить
подростков есть чрезмерно во имя «отказа от диеты». Кроме того, если говорить о пищевых привычках подростков, чтобы убедиться,
что они не сидят на диете, это может привести к тому, что они переосмыслят свое питание и потеряют здоровье.
соприкоснуться с их
Machine Translated by естественными
Google сигналами голода и сытости. Из-за этих и других проблем я не утверждаю, что
существует простой ответ на профилактику диеты, но я думаю, что есть три вещи, которые, возможно, помогли мне
вообще избежать диеты. Я не виню ни один из этих факторов в моем собственном выборе, но считаю, что следующие
изменения, возможно, помогли мне продолжать питаться естественным путем.
Меньше внимания весу в семье

Слишком много молодых женщин воспитываются матерями, а иногда и отцами, одержимыми своим весом, рассказывающими
о своих диетах и планах тренировок, говорящими о том, насколько жирными являются определенные продукты, сетующими
на части своего тела, которые они считают толстыми. Мне не нужно делиться точными подробностями о проблемах моей
семьи, связанных с весом, когда я рос, чтобы признать, что проблемы определенно были. Были комментарии (ничего
слишком возмутительного или необычного), которые заставили меня поверить, что любой лишний вес нежелателен, и
не только по состоянию здоровья, но и ради личной ценности. Лично я считаю, что вес и питание следует обсуждать в
семье в контексте здоровья, а не внешнего вида. Я думаю, что положительные примеры для подражания, как в
семье, так и за ее пределами, могут принести много пользы в профилактике диеты.
Дополнительная подготовка к изменению веса в период полового созревания
Поскольку я считал, что набор веса — это плохо, половое созревание вызывало больше беспокойства, чем следовало бы.
Теперь, глядя в будущее, я знаю, что естественный прирост веса, который я испытал в период полового созревания,
не мог бы сохраняться бесконечно. Мое тело выровнялось бы до естественного веса — веса женщины, а не
ребенка — и это не привело бы к тому, что у меня появился лишний вес. Тогда мне нужно было знать, что лишний вес
в период полового созревания — это здорово, нормально и полезно не только для моих будущих детородных лет,
но и в настоящем для занятий спортом и силы. Мне хотелось бы приветствовать перемены.
Иногда я вижу таких худых маленьких девочек, как я, и надеюсь, что они готовы к набору веса в дальнейшей жизни.
Поскольку худобу так хвалят, я думаю, что худые девушки рискуют бороться с переменами или оплакивать потерю
своего девичьего тела даже больше, чем другие.
Знание о неэффективности ограничительной диеты

Когда я начал соблюдать диету после тонзиллэктомии, мои родители довольно скоро это заметили. Однако их основной посыл,
похоже, заключался в том, чтобы попытаться убедить меня, что мне не о чем беспокоиться, что я худой и мне не нужно
худеть. Я помню, как однажды попросил купить в Walmart книгу о диете, и моя мама сказала мне, что я худой и не нуждаюсь
в диете. Я не говорю, что их подход был неправильным, и он определенно действовал из лучших побуждений; но
это было не эффективно. Сказать мне, чтобы я не беспокоился о своем весе, хотя я ясно наблюдал, как он увеличился
в последние годы, не успокоило мои опасения. Я получил сообщение: « Ты все еще худой, так что перестань об этом
беспокоиться». Из этого сообщения я вынес: « Тебе лучше быть осторожным, потому что, если ты не сократишь
количество калорий, ты больше не будешь худым».
Я думаю, что небольшое подтверждение моих чувств могло бы помочь, например: « Да, ты набрал вес в старшей школе»;
да, это нормально; да, это здорово; и да, это прекратится. Мне также нужно было знать, что для девочки моего возраста
нормально беспокоиться о внешности, основанное на биологических инстинктах (см. главу 18), и что эти опасения
будут лишь временными. Что еще более важно, мне нужно было знать, что ограничительная диета не является решением
и только усугубит ситуацию. Мне нужно было знать, что — независимо от того, как я относился к своему телу — мне
нужно избегать ограничительной диеты, чтобы избежать опасных последствий; точно так же, как я узнал, что — независимо
от того, насколько сильно я хотел вписаться в общество — мне нужно было избегать курения, чтобы
избежать опасных последствий.
Мне также
Machine нужно было
Translated понять и оценить, что еда нужна для здоровья, а не для веса. Я не говорю, что мне не следует
by Google
Если я в то время изменил какие-либо пищевые привычки, мне просто не следовало переходить на «диету». Не было бы
ничего плохого, если бы я сократил употребление газированных напитков и некоторых других нездоровых продуктов в своем
рационе во имя здоровья, осознавая при этом свои инстинкты выживания. Но я этого не сделал. Я сокращаю количество еды
исключительно ради похудения.
Я считаю, что даже если бы моя потеря веса усилилась, сползание к булимии все равно можно было бы предотвратить. Мой
Родители, желая помочь мне преодолеть мою проблему — анорексию — искали информацию о расстройствах пищевого
поведения и посещали группу поддержки. Там они получили неверную информацию. Им сказали, что у меня болезнь, что я не могу по-
настоящему контролировать свое поведение, что они должны безоговорочно поддерживать меня, что они не могут задавать мне вопросы
или поднимать вопрос о моем питании, пока я не подниму этот вопрос. Короче говоря, им сказали, что они должны держать язык за
зубами и позволить мне найти свой собственный путь, предлагая поддержку только в том случае, если я об этом попрошу.
Я думаю, из-за этого совета они боялись упоминать о моем ограничительном питании или спорить со мной об опасностях диеты. Я
считаю, что когда ребенок ведет себя вредно в еде, к нему нужно относиться так же жестко, как к тому, кто принимает наркотики
или курит. При курении или употреблении наркотиков было бы неслыханно сказать подростку: « Это не твоя вина, что ты куришь
или употребляешь наркотики» или «У тебя болезнь, которую ты не можешь контролировать». При курении или
употреблении наркотиков безусловная поддержка и беспрекословное отношение к деструктивному поведению не являются
типичным образом действий; и я не думаю, что это должно быть типичным образом действий для друзей, семьи, тренеров и учителей
людей с расстройствами пищевого поведения.
Я думаю, что другим было бы полезно подойти ко мне более прямо. Мои учителя, тренеры и люди, на которых я равнялся,
имели полное право задавать мне вопросы и критиковать мои деструктивные действия, но они этого не сделали. Некоторые деликатно
подходили к моим родителям, но никогда серьезно не противостояли мне. Был только один человек, который когда-либо говорил
все так, как есть, и это был мой старый тренер, известный и любимый за ее честный подход. Когда моя потеря веса впервые стала
заметной, я помню, как однажды вечером пошел на ужин с несколькими друзьями и товарищами по команде. У одной из них — я назову
ее Мэри — в то время была проблема с желудком, а также заметная потеря веса. Мы с Мэри не заказывали еды; у нее было
хорошее оправдание, у меня нет. Наш бывший тренер увидел нас за столом и подошел поговорить с нами. Она заметила, что мы
ничего не едим, и сказала: «У вас нет этой дурацкой чепухи про анорексию, не так ли?»
Некоторые назвали бы этот комментарий неосведомленным и бесчувственным. Оглядываясь назад, я думаю, что это было не
так. Возможно, настоящая анорексия не глупа, потому что, как только привычка к голоданию укоренилась, гораздо труднее увидеть
проблему и изменить ее, но ограничительная диета — это глупо. Это глупо, как глупо курить; это глупо, как глупо употреблять
героин; это глупо, как глупо напиваться каждую ночь. И это глупо, потому что в долгосрочной перспективе это просто не
помогает контролировать вес. Этот одинокий комментарий моего старого тренера не заставил меня остановиться, но, возможно,
сообщение о том, что диета не работает и опасна — из различных источников до начала диеты и после ее обострения — могло бы
помочь мне избежать этого.
40: Мосты к традиционной терапии

Основная идея этой книги заключается в том, что для того, чтобы вылечиться от булимии или ЭД, необходимо прекратить переедание.
принимать пищу. Это может показаться слишком упрощенным, но это правда, даже с точки зрения традиционной терапии.
Все пути к полному выздоровлению неизбежно включают отказ от переедания, независимо от того, сколько времени это займет.
Поскольку отказ от переедания меняет мозг, из этого следует, что все пути к выздоровлению в конечном итоге приводят к желаемым
изменениям в мозге.
Традиционная терапия может помочь некоторым людям, прекращая переедание и предотвращая его возвращение. В этих случаях мозг
уже претерпевает или уже претерпел необходимые изменения. Моя миссия в этой книге — не отнимать то, что уже работает или уже
сработало у других людей. Как я уже говорил, некоторые любители переедания действительно выздоравливают с помощью традиционной терапии.
Поэтому я просто пытаюсь предложить альтернативу, когда терапия не работает, не находит отклика, не эффективна, невозможна или нежелательна.
Я не думаю, что мои идеи полностью противоположны идеям традиционной терапии. Напротив, в некоторых
В любом случае, мой подход «мозг вместо переедания» может быть совместим с каждым основным терапевтическим подходом, как обсуждается
ниже.
МОСТ К ПСИХОДИНАМИЧЕСКОЙ ТЕРАПИИ
При этой форме терапии труднее всего построить мост; тем не менее, я вижу два способа совместного использования психодинамической терапии и
мозгового переедания.
Во-первых, некоторые критики сказали мне, что мой основной аргумент заключается в том, чтобы просто «сначала прекратить такое поведение,
а затем заняться глубинными проблемами». На самом деле я говорю не об этом, потому что здесь все еще содержится потенциально вредная идея
о том, что расстройство пищевого поведения и другие проблемы тесно связаны между собой, и решение других проблем необходимо для полного
выздоровления и предотвращения рецидивов. Я считаю, что как только BED или булимия будут остановлены, любые личные улучшения окажутся
лишь улучшением качества жизни, не связанным с выздоровлением.
Несмотря на то, что «сначала прекратите такое поведение, а затем работайте над основными проблемами» не является посланием этой книги, я
Я считаю, что это наиболее полезный порядок событий при использовании психодинамической терапии.
Психодинамическая терапия может быть представлена в сочетании с мозговым перееданием, так что сначала можно прекратить переедание, а
затем могут произойти эмоциональные изменения. Это позволит избежать того, чтобы любители переедания получили сообщение о том, что они
смогут остановиться только после того, как решат ту или иную проблему или станут целостными или счастливыми.
Прекращение этой привычки в первую очередь будет иметь дополнительное преимущество, заключающееся в устранении любых проблем, которые
на самом деле являются результатом булимии, а это означает, что не придется тратить много времени и денег на терапию, рассказывая о
побочных эффектах, которые просто исчезнут, когда привычка исчезнет. исчезает. Кроме того, нет никаких причин, по которым пациентка
не могла бы решить эмоциональные проблемы или основные проблемы, одновременно прекращая переедание, — до тех пор, пока эти два
усилия будут разделены.
Во-вторых, психодинамическую терапию можно использовать как терапию «готовности». Вспомните мое убеждение, что первое
Шаг в выздоровлении – это желание выздороветь. Эта книга предназначена для людей, которые полностью осознают, что у них есть проблема, и
хотят избавиться от нее — или, по крайней мере, часть из них хочет выздороветь. Однако я уверен, что есть обжоры, которые не чувствуют
никакой тяги к выздоровлению, которые самодовольны в своем поведении и не имеют никакого желания отказываться от этого. Без
воли к выздоровлению разделение между собой и проблемой мозговой активности, созданной запоем, не имеет значения; будучи движимым нижним
мозгом,
оставаться статус-кво.
Высший человеческий мозг должен быть готов к выздоровлению, даже если низший мозг будет сопротивляться.
Затем можно использовать психодинамическую терапию, чтобы помочь найти искру истинного Я, желающего выздороветь. Я не говорю о «поиске
истинного себя» в смысле удовлетворения и развития целостной личности до прекращения переедания, потому что это может отложить
выздоровление на очень долгое время. Я говорю об использовании психодинамической терапии как о способе мельком увидеть высший
человеческий мозг, который больше не желает подчиняться низшему мозгу.
Таким образом, пациенту не обязательно трансформироваться в ходе психодинамической терапии, чтобы выздороветь, но она
может использовать его для последующей трансформации (если трансформация желательна) точно так же, как любой человек, с булимией
или без нее, может использовать этот тип терапии. С другой стороны, психодинамическая терапия может быть средством, которое помогает
пациенту найти ту часть себя, которая хочет выздороветь.
МОСТ К КОГНИТИВНО-ПОВЕДЕНЧЕСКОЙ ТЕРАПИИ
Когнитивно-поведенческую терапию проще всего построить мост, потому что на первый взгляд она не сильно отличается от подхода «мозг
над перееданием». Конечная цель КПТ — заменить переедание здоровым поведением. Заменяя нездоровое поведение здоровым, КПТ активирует
исполнительные системы (префронтальную кору) и может развивать новые нейронные пути, поддерживающие замещающее поведение.248 Разве
это не похоже на то, о чем я говорил?
В идеале, может быть. Если человек, страдающий булимией, идет на прогулку, принимает теплую ванну, шьет или занимается другим
приносящим удовлетворение или отвлекающим занятием каждый раз, когда возникает желание переедать, то да, нейронные пути, поддерживающие
это новое поведение, станут сильными, а пути, поддерживающие переедание, станут сильными. еда ослабит. Однако КПТ — по крайней мере для меня
— сделала так, что я редко мог заменить одно из этих позитивных моделей поведения. Вместо разгула у меня были списки дел, которые нужно
сделать, но на самом деле выполнение дел из этих списков было утомительным.
Это было так сложно из-за того, что КПТ придавала большое значение моим побуждениям. Мои побуждения к перееданию были предположительно
результат чего-то значительного, например стрессора, триггера или эмоции, с которой я предположительно не мог справиться. Я придал
этим побуждениям внимание и эмоциональное значение, пытаясь их расшифровать, что только сделало их более сильными. Более того, я
думал, что замена здорового навыка преодоления трудностей или отвлекающей деятельности должна была убрать или значительно уменьшить мое
желание переедать, чего, конечно, не произошло.
Я не мог сопротивляться своим побуждениям, пока они имели хоть какую-то ценность — физическую или эмоциональную. И только когда я
научился рассматривать их как неврологический мусор, я смог сопротивляться.
Когда я перестал действовать в соответствии со своими побуждениями, я не обязательно заменял их позитивной деятельностью,
главным образом потому, что я тщетно пытался делать это в течение многих лет, и мне хотелось заняться чем-то другим. Тем не менее, я мог
бы заменить их конкретными позитивными моделями поведения. Именно здесь лежит мост к КПТ. Если вы используете КПТ, вы можете обнаружить,
что изменение точки зрения на ваши побуждения позволяет вам легко выбирать альтернативные занятия вместо запоев. Как только вы
перестанете обращать внимание на свои побуждения и придавать им значение, у вас появится возможность утвердить свою волю и заменить любое
позитивное поведение, которое вы хотите.
В исследовании ОКР, которое я неоднократно обсуждал, большинство пациентов Шварца смогли заниматься альтернативными видами
деятельности, например, садоводством, вместо того, чтобы действовать в соответствии с побуждениями ОКР. Он обнаружил, что способность
его пациентов выполнять такое замещающее поведение была связана с тем, насколько ценны они были свои побуждения. Фактически,
«ключевым предиктором» того, поможет ли его терапия пациенту с ОКР, было «научится ли он распознавать, что патологическое
побуждение к компульсивному поведению отражает ошибочное сообщение мозга – другими словами, переоценить его» . Это был шаг, на котором он
учил своих пациентов «быстро распознавать тревожные мысли как бессмысленные, ложные, как ошибочные сигналы мозга, не стоящие даже
того серого вещества, которое они

Чем большеTranslated
Machine пациентыbyбыли отстранены от своих побуждений, чем меньше значения они им придавали, тем больше у них
Google
была способность концентрировать свое внимание на альтернативной деятельности.251
Основываясь на моем предположении, что желание переедать является единственной истинной причиной переедания, если человек, страдающий булимией, научится переедать.
воспринимайте это желание по-другому — как просто мусор из нижнего мозга — оно не обязательно должно вызывать переедание.
Если бы КПТ добавила эту простую концепцию к огромному набору когнитивных и поведенческих техник, которые она
поддерживает, то я считаю, что эти методы могли бы стать выполнимыми для многих. Отделение и отстранение от побуждения
может сделать возможным выполнение любого количества альтернативных действий, даже если это просто что-то
отвлекающее, например, серфинг в Интернете, разгадывание кроссворда или прослушивание музыки. Другими словами,
тренировка мозга над перееданием может дать пациентам силу воли, необходимую им для использования методов,
рекомендованных КПТ, и, следовательно, сделать КПТ более эффективной терапией. Это небольшое изменение в подходе, но для
многих оно может иметь огромное значение.
КПТ также полезна для изменения когнитивных искажений, касающихся веса и формы тела. Если женщина полна
решимости сесть на строгую диету после того, как перестанет переедать, то ее побуждения к перееданию, вероятно, не
исчезнут быстро или вообще не исчезнут. КПТ могла бы помочь ей отказаться от желания себя лишать, помогая ей
думать о более здоровых вещах о еде и весе или предоставляя консультации по питанию. Это полезно для женщин (и мужчин) –
с расстройствами пищевого поведения в анамнезе или без них – которые придают нездоровое значение своему весу и внешнему
виду. Кроме того, КПТ может помочь исправить мысли, которые приводят к депрессии, тревоге, перфекционизму
или негативным чувствам — опять же, полезно для всех, кто страдает расстройством пищевого поведения или нет, и
страдает от этих проблем. Пока восстановление не зависит от решения каких-либо сопутствующих проблем, КПТ полезна для
решения широкого спектра из них.
МОСТ К ТЕРАПИИ ЗАВИСИМОСТИ

Если вы считаете, что у вас есть зависимость от определенных продуктов, особенно от сахара и белой муки, то вы,
вероятно, правы. Но на самом деле мы не испытываем настоящей потери контроля, когда едим эту пищу. Как я уже сказал,
потеря контроля при переедании — это всего лишь воспринимаемая потеря контроля, а не биологически обусловленная
потеря контроля.252 То, над чем мы не имеем контроля, — это проявление наших побуждений к перееданию. Если нижний
мозг приучен к перееданию определенных проблемных продуктов, например, сладких, то даже один кусочек чего-то сладкого
автоматически вызовет желание переедать. Именно эти побуждения к перееданию мы не можем контролировать, а не фактическое
переедание.
Зная это, обжор мог бы использовать модель зависимости таким образом. Если она захочет, она могла бы на какое-то время
избегать всех проблемных продуктов, зная, что она, вероятно, будет жаждать их, и зная, что она может отстраниться от этой
тяги. Затем она могла бы постепенно вводить их в умеренных количествах, если она хочет, чтобы они были частью ее
обычного рациона. При повторном введении продуктов ей следует установить предел и придерживаться его; но она должна знать,
что мозг будет посылать позывы съесть гораздо больше установленного лимита. Например, если установлен лимит в четыре
печенья, съедание этих четырех печений, вероятно, зажжет в ее нижнем мозгу желание съесть всю коробку. Но если,
используя свой высший человеческий мозг, она останется отделенной и отстраненной от этой автоматической реакции
мозга и не придаст ей никакого значения, она должна быть в состоянии воздерживаться от реагирования на побуждения и
действий в соответствии с ними.
Как только нормальное количество проблемных продуктов будет съедено много раз, старая привычка к перееданию
исчезнет, и употребление умеренных порций станет нормальным и легким. Или, если она не хочет есть какое-либо количество
бывших проблемных продуктов (возможно, по состоянию здоровья), то нет веских причин для этого, если она знает, как
справиться со своими побуждениями к перееданию, когда она неизбежно когда-нибудь съест эти проблемные продукты. .
Кажется нереалистичным ожидать, что кто-то никогда не будет есть даже немного сахара до конца своей жизни, поэтому очень
важно быть готовым к тому, что мы все-таки съедим проблемную пищу. Подготовленность означает лишь знание
мозг и отклоняя
Machine любыеby
Translated ошибочные
Google сообщения, которые он может отправить.
Анонимные переедатели
Анонимные переедающие применяют модель зависимости к расстройствам пищевого поведения, хотя не все группы ОА выступают за
полное воздержание от проблемной пищи. Все группы действительно выступают за план питания, но не выдвигают никаких конкретных
требований к этому личному плану.253 Поскольку ОА является самой популярной группой, использующей модель сложения, я попытаюсь
здесь построить мост между ОА и моделью «мозг вместо переедания», используя первую три из 12 шагов ОА:
Шаг 1. Мы признали, что бессильны перед едой, что наша жизнь стала неуправляемой.
Шаг 2: Мы пришли к убеждению, что Сила, более могущественная, чем мы сами, может вернуть нам здравомыслие.
Шаг 3: Мы приняли решение препоручить нашу волю и нашу жизнь заботе Бога, как мы Его понимали.
Остальные 12 шагов включают в себя признание проступков и недостатков, возмещение ущерба другим и, в конечном итоге, духовное
пробуждение и передачу послания другим — достойные жизненные цели, которые не имеют ничего общего с выздоровлением от настоящего
расстройства пищевого поведения. Рассмотрев первые три шага, я понял, что могу перефразировать их, чтобы описать свое собственное
выздоровление:
Шаг 1: Я признал, что бессилен против всплывших на поверхность моих побуждений к перееданию в нижней части мозга и что я перестал управлять своей жизнью.
Шаг 2: Я пришел к убеждению, что внутри меня есть огромная сила – мой высший человеческий мозг – и что я могу использовать эту силу, чтобы вернуть себе
здравомыслие.
Шаг 3: Я принял решение использовать свой высший человеческий мозг, чтобы проявить свободную волю над побуждениями, и вернул свою жизнь обратно.
Разница в моих шагах и шагах ОА заключается в уверенности в своих силах. Я использовал свою собственную силу, свой мозг, свою
свободную волю, чтобы прекратить переедание, не полагаясь ни на что и ни на кого другого, чтобы сделать это за меня. Я не предлагаю,
чтобы обжоры лишали Бога, как они его понимают, своего выздоровления, потому что религиозные убеждения, молитва и духовность
дают многим людям силу во всех аспектах жизни. Однако, если опора на Бога – или на другую силу вне себя – не позволяет прекратить
деструктивное поведение, тогда пришло время изменить точку зрения и взять на себя полную ответственность за отказ от курения.
Нет ничего волшебного в примирении с другими людьми и духовном пробуждении, которое

отключит автоматические побуждения в мозгу. Я считаю, что любители переедания должны делать это самостоятельно, отказываясь
действовать в соответствии с каждым побуждением. Переосмысление понятия «Высшая Сила» как обозначения высшего человеческого
мозга может привести многих людей в ОА к более практичному решению проблемы переедания.
СМЕНА ПЕРСПЕКТИВЫ
Пытаясь построить мост между традиционными терапевтическими подходами и подходом «мозг над перееданием», я утверждал, что
изменение точки зрения — это, возможно, все, что нужно тем, у кого терапия не эффективна. Проще говоря, это изменение точки зрения
включает в себя отделение переедания от других жизненных проблем, умение рассматривать побуждения к перееданию как бесполезный
неврологический мусор и использование способностей высшего человеческого мозга, чтобы противостоять им. Возможно, эти три
изменения могли бы сделать любую форму терапии эффективной.
Я думаю, что многие люди, проходящие терапию, совершают ту же ошибку, что и я, полагая, что терапевты, терапевтические методы
или любые изменения в жизни или улучшения характера сделают отказ от курения легким и каким-то образом избавят от желания
переедать. Кто знает, может быть, есть кто-то или что-то, что может полностью избавить от побуждений к перееданию; возможно, если обжора
продолжит терапию в течение многих лет, будет продолжать говорить о своих проблемах, пробовать разные лекарства, усердно работать над
повышением своей самооценки и
беспокойства и устраняет
Machine Translated все возможные основные проблемы, позывы к перееданию исчезнут.
by Google
Но зачем оставлять это на волю случая? Позывы обязательно пройдут, если обжора перестанет переедать, так почему же
не прекратить это сейчас? Поскольку любой путь к выздоровлению в конечном итоге и по сути предполагает
прекращение переедания, зачем откладывать его дальше? Чувствовать позывы к перееданию и не действовать в
соответствии с ними — это самый быстрый, простой и легкий путь к полному выздоровлению. Он тренирует мозг сразу
же отказываться от привычки и постепенно прекращает позывы. Это также надежная защита от рецидива, потому что, если
человек никогда не действует под влиянием побуждения к перееданию, у него никогда не произойдет рецидива. Если
такое простое решение доступно, зачем кому-то ждать месяцами или годами, пока побуждения, возможно , исчезнут? Нет
причин прекращать терапию, если терапия служит полезной цели — до тех пор, пока обжор не изменит свой взгляд на
побуждения к перееданию и перестанет действовать в соответствии с ними.
41: Заключение
Удовлетворение какой-то потребности ...
Мое переедание, конечно, удовлетворяло потребности, но не те сложные эмоциональные потребности, о которых говорили мои терапевты.
из. Это удовлетворяло потребности моего стремления к выживанию; затем это удовлетворило потребность моего нижнего мозга в
сохранении той самой привычки, которую он заложил. Если бы кто-то сказал мне, что булимия — это простая проблема с мозгом
с того момента, как я начал терапию, я бы легко ее исправил. Теперь это моя миссия — быть тем, кто расскажет другим любителям
переедания, что простое и быстрое выздоровление возможно без терапии.
Если вы страдаете булимией, или если вы страдаете от компульсивного переедания, или если вы переедаете лишь время от
времени, я хочу сказать вам, что с вами все в порядке. Вы лишь на время стали жертвой собственного здорового мозга. Если вы
сбиты с толку терапией и не нашли там помощи, я хочу вам сказать, что я верю, что есть более быстрый и экономически
эффективный способ остановить ваше поведение. Я хочу сказать вам, что вы можете научиться рассматривать свое переедание по-
другому — не как симптом скрытых эмоциональных проблем, а как симптом чего-то очень реального и конкретного, происходящего в
вашем мозгу. Я хочу сказать вам, что измениться будет гораздо проще, если вы отбросите убеждение, что вы переедаете по более
глубоким и глубоким причинам, и вместо этого узнаете, как работает ваш нижний мозг, чтобы поддерживать вас в переедании. Я
хочу сказать вам, что у вас есть сила взять под контроль свои действия, преодолеть свою привычку и избежать ежедневных
мучений, которые приносит переедание.
Суть в следующем: чтобы вылечиться от булимии (или избавиться от любой другой привычки, если уж на то пошло), вам нужно
остановить такое поведение. Это простая и трудная истина. Мой собственный опыт подводит меня к убеждению, что можно бросить
курить самостоятельно, даже прямо сейчас, не подвергаясь серьезной трансформации характера, не тратя тысячи долларов
на терапевтов или лечебные центры, не прерывая свою жизнь и не имея необходимости иметь дело со своими расстройство пищевого
поведения каждый день на всю оставшуюся жизнь. Я искренне верю, что если я сделал это, то сможет каждый; потому что, поверьте
мне, во мне нет ничего особенного — и все же я смог изменить свой мозг, чтобы избавиться от всякого желания переедать.
Повторение одного и того же деструктивного поведения — проблема не только булимиков, обжор и других людей.
наркоманы; это проблема всего человечества. Однако нам, людям, повезло, потому что нам не нужно следовать каждому импульсу
нашего мозга. Мы можем наблюдать за своими мыслями и чувствами и время от времени выбирать, каким из них следовать, а какими
игнорировать.
Наш чудесный высший человеческий мозг возлагает на нас огромную ответственность. У нас есть способность писать
собственные программы нашего мозга, делая то, что мы постоянно делаем. Это означает, что наши действия имеют большой вес.
Каждый день мы можем выбирать, действовать ли в соответствии с нашими целями и идентичностью, или мы можем сделать неверный
выбор и позволить вредным привычкам закрепиться. То, что мы делаем, повлияет на наше будущее весьма реальным и физическим
образом, изменяя нейронные следы в нашем мозгу.
Я надеюсь, что чтение моей истории помогло тем из вас, кто столкнулся с перееданием, отстраниться от побуждений, которые
толкают вас на деструктивные действия, и игнорировать их. Я надеюсь, что это помогло вам увидеть, что у вас действительно есть
выбор в том, как действовать, и что ваш выбор может изменить вас. Я не могу сказать, какой будет ваша жизнь после булимии или BED, и
не могу гарантировать, что вы достигнете великих целей или превратитесь в человека, которым хотите быть. Но я знаю,
что как только вы освободитесь от переедания, вы сможете открыть свои собственные возможности.
1. Мишель и Уиллард, Когда диета становится опасной, 54 года.
2. Мишель и Уиллард, Когда диета становится опасной, 30 лет.
3. Мишель и Уиллард, Когда диета становится опасной, 73–

74.
4. Кэй, «Расстройства пищевого поведения».
5. Медина, Булимия, 45 лет.
6. Булик и Тейлор, «Безудержное поедание», 57 лет.
7. Уолш и Кэмерон, Если у вашего подростка расстройство пищевого поведения, 84.
8. Коалиция по расстройствам пищевого поведения, «Факты о расстройствах пищевого поведения».
Введение
10. Киркпатрик и Колдуэлл, Расстройства пищевого поведения, 56 лет.
11. Киркпатрик и Колдуэлл, Расстройства пищевого поведения, 57.
Глава 6
15. Американская психиатрическая ассоциация, DSM-IV-TR, 585.
18. Мишель и Уиллард, Когда диета становится опасной, 30.
19. Национальный институт психического здоровья, «Как мы работаем».
Глава 10
21. Тримпей, Рациональное восстановление, 6, 9.
22. Тримпей, Рациональное восстановление, 124.
23. Чернер, «Что тебя движет», 18.
27. Тримпей, Рациональное восстановление, 120–

122.

Глава 12

Глава 15
31. Норманди и Роарк, Дело не в еде, XXI.
32. Хеллер, Расстройства пищевого поведения, 111.
33. Джонстон, Еда при свете луны, 173.
35. Национальная ассоциация по расстройствам пищевого поведения, «Изучите основные термины и информацию».
36. Национальная ассоциация по расстройствам пищевого поведения, «Изучите основные термины и информацию».
38. Дэвисон и Нил, Аномальная психология, 225.
39. Крали, Наука о мозге и психологические расстройства, 155.

Глава 17
40. Хеллер, Расстройства пищевого поведения, 8; Барнхилл и Тейлор, Если вы думаете, что у вас расстройство пищевого
поведения, 2, 58, 65–
66; и Чарни и Нестлер, Нейробиология психических заболеваний, 1349.
41. Чарни и Нестлер, Нейробиология психических заболеваний, 1350–

1351.
43. Боггиано и др., «Сочетание диеты и стресса вызывают преувеличенную реакцию на опиоиды».
44. Мишель и Уиллард, Когда диета становится опасной, 32–

33.
45. Хаган и Мосс, «Животная модель нервной булимии»; и Хаган и др., «Комбинированное налоксон и флуоксетин».
46. Нобак и др., Нервная система человека, 371.
53. Шапиро, Животные модели человеческой психологии, 117.
62. Чернер, Что тебя движет, 20.
63. Норманди и Рорк, Дело не в еде, 2.
64. Барнхилл и Тейлор, Если вы думаете, что у вас расстройство пищевого поведения, 68.
65. Нанли, «Как мозг подростка бросает вызов мозгу взрослого».
66. Гуриан, Берегите природу, 242.
67. Гольдберг, Исполнительный мозг, 215.
68. Нанли, «Как мозг подростка бросает вызов мозгу взрослого».

71. Гольдберг,
Machine Исполнительный
Translated by Google мозг, 141.
74. Богджиано и др., «Сочетание диеты и стресса вызывают преувеличенную реакцию на опиоиды».
75. Дум и Герц, "Активация гипоталамических пулов бета-эндорфинов"; и Уэлч и др., «Гиперфагия, вызванная
вкусовыми качествами».
Глава 18
77. Гласс, Животное внутри нас, 38.
79. Чарни и Нестлер, Нейробиология психических заболеваний, 1349.
80. Кэй, «Расстройства пищевого поведения».
81. Лиленфельд и др., «Расстройства пищевого поведения и личность».

Глава 19
82. Хаган и др., «Эффект гипоталамического пептида YY».

84. Хаган и Мосс, «Животная модель нервной булимии»; и Хаган и Мосс, «Стойкость моделей переедания».
85. Хаган и Мосс, «Животная модель нервной булимии».
86. Косцина и Диксон, «Регулирование массы тела при нервной анорексии».
87. Киз, Брозек и Хеншель, Биология человеческого голодания, 783–

818.
88. Хаган и др., «Роль вкусной еды и голода как пусковых факторов»; и Косцина и Диксон, «Регулирование
массы тела при нервной анорексии».
89. Боггиано и др., «Сочетание диеты и стресса вызывают преувеличенную реакцию на опиоиды».
90. Хаган и Мосс, «Стойкость моделей переедания».

Глава 20
91. Фоленсби, Нейронаука психологической терапии, 17.
92. Шварц и Бегли, Разум и мозг, 107.
98. Бегли, Тренируйте свой разум, меняйте свой мозг, 8–

9.
104. МакЭлрой и др., «Роль противоэпилептических препаратов в лечении расстройств пищевого поведения».
106. МакЭлрой и др.., "Роль противоэпилептических препаратов в лечении расстройств пищевого поведения".
110. Булик и Тейлор, Беглое поедание, 79.
111. МакЭлрой и др., "Роль противоэпилептических препаратов в лечении расстройств пищевого поведения".
113. Богджиано и др., «Сочетание диеты и стресса вызывают преувеличенную реакцию на опиоиды»; и Беншериф и др.,
«Региональное связывание мю-опиоидного рецептора».
114. Богджиано и др., «Сочетание диеты и стресса вызывает преувеличенную реакцию на опиоиды».
115. Богджиано и др., «Сочетание диеты и стресса вызывают преувеличенную реакцию на опиоиды».
116. Миллер, «Выпивка», 64 года.
118. Дэвис, Страчан и Берксон, «Чувствительность к вознаграждению»; и Бивер и др., «Индивидуальные различия в стремлении
к вознаграждению».
119. МакЭлрой и др., "Роль противоэпилептических препаратов в лечении расстройств пищевого поведения".
120. Марш и др., «Недостаточная активность нейронных систем»; и Миками и др., «Патология пищевого поведения
среди девочек-подростков».
121. Марш и др., «Недостаточная активность нейронных систем».

122. Миками
Machine и др., «Патология
Translated пищевого поведения среди девочек-подростков».
by Google
123. Сперрелл и др., «Возраст начала переедания».
124. Общество по изучению пищевого поведения, «Пища с высоким содержанием жиров и сахара изменяет рецепторы мозга».
125. Общество по изучению пищевого поведения, «Пища с высоким содержанием жиров и сахара изменяет рецепторы мозга».
126. Пельчат, «Пищевая зависимость у человека».
127. Авена, Рада и Хобель, «Переедание сахаром и жиром имеют заметные различия».
Глава 21
131. Авена, Рада и Хобель, «Свидетельства сахарной зависимости».
132. Рэйти, Руководство пользователя по работе мозга, 243.
133. Булик и Тейлор, Беглое поедание, 145.
134. Миллер, «Выпивка», 64. 135. Гласс,
«Животное внутри нас», 81.
136. Бивер и др., «Индивидуальные различия в стремлении к вознаграждению».

Глава 22
139. Медина, Булимия, 61 год.
145. Медина, Булимия, 62 года.
148. Медина, Булимия, 62 года.
149. Шварц и Бегли, Разум и мозг, 333–

334.
150. Барнхилл и Тейлор, Если вы думаете, что у вас расстройство пищевого поведения, стр. 166.
152. Авена, «Изучение свойств переедания, вызывающих привыкание».
153. Мишель и « Когда диета становится опасной», 43.
154. Лор, Следопыт, 135.

Глава 23
158. Плишка, Нейронаука для психиатра, стр. 107.

161. Плишка, Нейронаука для психиатра, стр. 120.
163. Плишка, Нейронаука для психиатра, 82.
164. Гольдберг, Исполнительный мозг, 35–

36.
165. Goldberg, The Executive Brain, 35-36, со ссылкой на WJ Nauta, «Нейронные ассоциации лобной коры»,
Acta Neurobiologiae Experimentalis 32, no. 2 (1972): 125–
140.

Глава 25

177. Мишель и Уиллард, Когда диета становится опасной, 8-9.

178. Бегли, Тренируй свой разум, измени свой мозг, 139.
182. Шварц и Бегли, Разум и мозг, 333–
334.
186. Шефер, Жизнь без Эда.
Глава 26
187. Плишка, Нейронаука для психиатра, 83.

188. Фоленсби, Нейронаука психологической терапии, 23.
Глава 27

Глава 28
197. Чернер, Что вас движет, 144–

145.
Глава 29
201. Рот и Фонаги. Что для кого работает? 255.
202. Кил и др., «Постремиссия, предсказатели рецидива».
203. Медина, Булимия, 45 лет.

Глава 30

Глава 32
205. Булик и Тейлор, «Поедание беглецов», x.
206. Реба-Харрельсон и др., «Схемы и распространенность».
207. Медина, Булимия, 12.
208. Булик и Тейлор, «Беглая еда», x.

Глава 33
210. Сильверстоун, «Является ли хроническая низкая самооценка причиной расстройств пищевого поведения?»
213. Мо, Понимание причин, 27.
215. Например, Нельсон, Эрвин и Даффи, Позитивная дисциплина для дошкольников, 64. 216. Нельсон, Эрвин и Даффи,
Позитивная дисциплина для дошкольников, 114.

Глава 35
223. Богджано и др., «Сочетание диеты и стресса».
224. Богджано и др., «Сочетание диеты и стресса».
226. Дэвисон и Нил, Аномальная психология, 41–

42.
Глава 36
227. Кил и др., «Клинические особенности и физиологический ответ».

Глава 37
228. Медина, Булимия, 12.
230. Уолш и Кэмерон, Если у вашего подростка расстройство пищевого поведения, 46–
47.

Глава 38
232. Барнхилл и Тейлор, Если вы думаете, что у вас расстройство пищевого поведения, 97.
238. Миллер, «Нарушитель запоя», 64 года; и Кэтрин, «Анатомия пищевой зависимости», стр . 25.
239. Кэтрин, Анатомия пищевой зависимости, 37.
240. Кэтрин, Анатомия пищевой зависимости, 25.
242. Кэтрин, Анатомия пищевой зависимости, стр. 37.

Глава 40
248. Фоленсби, Нейронаука психологической терапии, 163–

164.
252. Мишель и Уиллард, Когда диета становится опасной, стр. 43.
253. Анонимные переедающие, «Инструменты выздоровления».
Американская психиатрическая ассоциация. Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам,
четвертое издание, текстовая редакция (DSM-IV-TR). Вашингтон, округ Колумбия: Американская психиатрическая ассоциация, 2000.
Авена, Н.М. «Изучение свойств переедания, вызывающих привыкание, с использованием модели зависимости от сахара на животных».
Экспериментальная и клиническая психофармакология 15, вып. 5 (октябрь 2007 г.): 481–
491.
Авена, Н.М., П. Рада и Б.Г. Хобель. «Доказательства сахарной зависимости: поведенческие и нейрохимические эффекты периодическог
чрезмерного потребления сахара». Нейробиологические и биоповеденческие обзоры 32, вып. 1 (2008): 20–
39.
Авена, Н.М., ИП Рада и Б.Г. Хобель. «Употребление сахара и жиров имеет заметные различия в поведении, напоминающем
зависимость». Журнал питания 139 (2009): 623-628.
Барнхилл, Джон, доктор медицинских наук, и Надин Тейлор, MS, RD. Если вы думаете, что у вас расстройство пищевого поведения.
Нью-Йорк: Dell Publishing, 1998.
Бивер, Джон Д., Эндрю Д. Лоуренс, Дженнеке ван Дитцхейзен, Мэтт Х. Дэвис, Эндрю Вудс и Эндрю Дж. Колдер. «Индивидуальные
различия в стимулировании вознаграждения предсказывают реакцию нейронов на изображения еды». Журнал Neuroscience 26
(май 2006 г.): 5160-5166.
Бегли, Шэрон. Тренируйте свой разум, меняйте свой мозг: как новая наука раскрывает наш необычайный потенциал к
трансформации. Нью-Йорк: Ballantine Books, 2007.
Беншериф, Бадреддин, доктор медицинских наук, Анджела С. Гуарда, доктор медицинских наук, Карло Колантуони, доктор философии,
Хайден Т. Раверт, доктор философии, Роберт Ф. Данналс, доктор философии, и Джеймс Дж. Фрост, доктор медицинских наук, доктор философии.
«Связывание региональных ^-опиоидных рецепторов в островковой коре снижается при нервной булимии и обратно коррелирует с
поведением натощак». Журнал ядерной медицины 46, вып. 8 (2005): 1349-1351.
Богджано, Мэри М., Паула К. Чендлер, Джейсон Б. Виана, Кимберли Д. Освальд, Кристин Р. Мальдонадо и Памела К. Вофорд. «Сочетание
диеты и стресса вызывает преувеличенную реакцию на опиоиды у переедающих крыс». Поведенческая неврология 119, вып.
5 (октябрь 2005 г.): 1207–
1214.
Булик, Синтия М., доктор философии, и Надин Тейлор, MS, RD. Безудержное переедание: план из 8 пунктов, как победить одержимость
едой и весом у взрослых. Родейл, Инк., 2005 г.
Чарни, Деннис С. и Эрик Дж. Нестлер, ред. Нейробиология психических заболеваний, третье издание. Нью-Йорк: Издательство
Оксфордского университета, 2008.
Косцина, Д.В. и Л.М. Диксон. «Регулирование веса тела при нервной анорексии: данные на модели животных». В книге «Нервная
анорексия: последние достижения в исследованиях» под ред. П. Л. Дарби, П. Э. Гарфинкель, DM
Гарнер и Д.В. Косцина, 207219. Нью-Йорк: Алан Р. Лисс, 1983.
Чернер, Томас Б., доктор медицинских наук. Что вас движет: мозг простым языком. Нью-Йорк: Джон Уайли и сыновья, 2001.
Дэвис, Кэролайн, Шэлин Страчан и Мами Берксон. «Чувствительность к вознаграждению: последствия переедания и
избыточного веса». Аппетит 42, нет. 2 (апрель 2004 г.): 131–
138.
Дэвисон, Джеральд К. и Джон М. Нил. Ненормальная психология. 8-е изд. Нью-Йорк: Джон Уайли и сыновья, 2003.
Дум Дж., К. Грамш и А. Герц. «Активация гипоталамических пулов бета-эндорфинов вознаграждением, вызванным вкусной
пищей». Фармакология, биохимия и поведение 18 (1983): 443-447.
Machine по
Коалиция Translated by Google
расстройствам пищевого поведения. «Факты о расстройствах пищевого поведения: что показывают
исследования». http://www.eatingdisorderscoalition.org/documents/TalkingpointsEatingDisordersFactSheetUpdated5-20-09.pdf (по
состоянию на 24 апреля 2010 г.).
Фоленсби, Роуленд В. Нейронаука психологической терапии. Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета, 2007.
Гласс, Джей Д., доктор философии. Животное внутри нас: уроки жизни от наших предков-животных. Корона-дель-Мар, Калифорния:
Donington Press, 1998.
Гольдберг, Элхонон. Исполнительный мозг: лобные доли и цивилизованный разум. Нью-Йорк: Издательство Оксфордского
университета, 2001.
Гуриан, Майкл. Воспитывайте природу: понимание и поддержка уникальной личности вашего ребенка. Сан-Франциско: Джосси-
Басс, 2007.
Хаган, М.М., ПК Чандлер, П.К. Вофорд, Р.Дж. Рыбак и К.Д. Освальд. «Роль вкусной еды и голода как пусковых факторов в животной
модели переедания, вызванного стрессом». Международный журнал расстройств пищевого поведения 34 (2003): 183–
197.
Хаган, М.М., Ф.Д. Ольгин, К.Э. Кабельо, Д.Р. Хэнском и Д.Э. Мосс. «Комбинированный налоксон и флуоксетин в отношении переедания
вкусной пищи, вызванного депривацией, у крыс». Фармакология, биохимия и поведение 58 (1997): 1103-1107.
Хаган, М.М. и Д.Э. Мосс, «Животная модель нервной булимии: чувствительность к опиоидам к эпизодам голодания». Фармакология,
биохимия и поведение 39 (1991): 421-422.
Хаган, М.М. и Д.Э. Мосс. «Сохранение моделей переедания после истории ограничений с периодическими приступами повторного
кормления вкусной пищей у крыс: последствия для нервной булимии».
Международный журнал расстройств пищевого поведения 22 (1997): 411-420.
Хэган, Мэри М., Эдди Кастанеда, Изабель К. Сумайя, Шейла М. Флеминг, Джоэл Галлоуэй и Дональд Э.
Мох. «Влияние гипоталамического пептида YY на высвобождение ацетилхолина в гиппокампе in vivo: влияние на
лимбическую функцию при компульсивном переедании». Исследования мозга 805 (1998): 20–
28.
Хеллер, Таня, доктор медицины. Расстройства пищевого поведения: Справочник для подростков, семей и учителей. Джефферсон,
Северная Каролина: McFarland & Co., 2003.
Джонстон, Анита, доктор философии. Еда при свете луны: как женщины могут изменить свои отношения с едой с помощью мифов, метафор
и рассказываний историй. Карлсбад, Калифорния: Gurze Books, 1996.
Кэтрин, Энн. Анатомия пищевой зависимости: химия мозга при переедании. Карлсбад, Калифорния: Gurze Books, 1991.
Кэй, В. «Расстройства пищевого поведения: надежда, несмотря на смертельный риск». Американский журнал психиатрии
166 (декабрь 2009 г.): 1309–
1311.
Кил, Памела К., доктор философии, Дэвид Дж. Дорер, доктор философии, Дебра Л. Франко, доктор философии, Сафия К. Джексон, бакалавр наук, и Дэвид Б.
Херцог, доктор медицинских наук. «Постремиссические предикторы рецидива у женщин с расстройствами пищевого поведения».
Американский журнал психиатрии 162 (декабрь 2005 г.): 2263-2268.
Кил, Памела К., Барбара Э. Вулф, Роджер А. Лиддл, Кайл П. Де Янг и Дэвид К. Джимерсон.
«Клинические особенности и физиологический ответ на пробный прием пищи при очистительном расстройстве и нервной булимии».
Архив общей психиатрии 64, вып. 9 (сентябрь 2007 г.): 1058–
1066.
Киз, Ансель, Йозеф Брозек и Остин Хеншель. Биология человеческого голодания. Том. 2. Миннеаполис: Университет Миннесоты,
1950 (см., в частности, главу 38, «Поведение и жалобы в естественных условиях»).
Machine
Голод», Translated by Google
783-818).
Киркпатрик, Джим, доктор медицинских наук, и Пол Колдуэлл, доктор медицинских наук, CCFP. Расстройства пищевого поведения: все, что вам нужно знать.
Буффало, Нью-Йорк: Firefly Books, 2004.
Крали, Ф. Скотт. Наука о мозге и психологические расстройства: терапия, психотропные препараты и мозг. Нью-Йорк: WW Norton
& Co., 2006.
Лиленфельд Л., С. Вандерлих, Л. П. Рисо, Р. Кросби и Дж. Митчелл. «Расстройства пищевого поведения и личность: методологический
и эмпирический обзор». Обзор клинической психологии 26 (2006): 299–
320.
Лор, Николас. Первопроходец: как выбрать или изменить свою карьеру, чтобы всю жизнь получать удовлетворение и успех. Нью-Йорк:
Саймон и Шустер, 1998.
Марш, Рэйчел, доктор философии, Джоанна Э. Стейнгласс, доктор медицинских наук, Эндрю Дж. Гербер, доктор медицинских наук, Кара Грациано О'Лири, магистр
искусств, Чжишунь Ван, доктор философии, Дэвид Мерфи, магистр наук, Б. Тимоти Уолш, доктор медицинских наук, и Брэдли С. Петерсон , доктор медицинских наук.
«Недостаточная активность нервных систем, обеспечивающих саморегуляцию при нервной булимии».

Архив общей психиатрии 66, вып. 1 (январь 2009 г.): 51–
63.
МакЭлрой, С.Л., А.Л. Герджикова, Б. Мартенс, П.Е. Кек младший, Х.Г. Поуп и Дж.И. Хадсон. «Роль противоэпилептических препаратов
в лечении расстройств пищевого поведения». Препараты ЦНС 23, вып. 2 (2009): 139–
156.
Медина, Лорета М., изд. Булимия. Сан-Диего: Greenhaven Press, 2003.
Мишель, Дебора М., доктор философии, и Сьюзан Г. Уиллард, LCSW. Когда диета становится опасной: руководство по пониманию и лечению
анорексии и булимии. Нью-Хейвен, Коннектикут: Издательство Йельского университета, 2003.
Миками, Амори Йи, Стивен П. Хиншоу, Кэтрин А. Паттерсон и Джойс Чанг Ли. «Патология пищевого поведения среди девочек-подростков
с синдромом дефицита внимания и гиперактивности». Журнал аномальной психологии 117, вып. 1 (февраль 2008 г.): 225–
235.
Миллер, Питер М. Прерыватель переедания: прекратите бесконтрольное питание и похудейте. Нью-Йорк: Warner Books, 1999.
Мо, Барбара. Понимание причин негативного образа тела. Нью-Йорк: Издательская группа Rosen, 1999.
Национальная ассоциация расстройств пищевого поведения. «Изучите основные термины и информацию по различным
темам, связанным с расстройствами пищевого поведения». http://www.nationaleatingdisorders.org/infor-mation-
resources/general-information.php#terms-definitions (по состоянию на 30 апреля 2010 г.).
Национальный институт психического здоровья. «Как мы работаем, чтобы лучше понимать и лечить расстройства пищевого
поведения?» http://www.nimh.nih.gov/health/publications/eat-ing-disorders/how-are-we-working-to-better-understand-and-treat-eating-
disorders. shtml (по состоянию на 20 марта 2010 г.).
Нельсон, Джейн, EdD, Шерил Эрвин, MA, и Рослин Энн Даффи. Позитивная дисциплина для дошкольников: для ранних лет — воспитание
ответственных, уважительных и находчивых детей. Нью-Йорк: Three Rivers Press, 2007.
Нобак, Чарльз Р., Нормал Л. Строминджер, Роберт Дж. Демарест и Дэвид А. Руджеро. Нервная система человека: структура и
функции. 6-е изд. Тотова, Нью-Джерси: Humana Press, 2005.
Норманди, Кэрол Эмери и Лорели Роарк. Дело не в еде: покончите со своей одержимостью едой и весом. Нью-Йорк: Издательская группа
Беркли, 2008.
Нанли, Кэти Ф. «Как мозг подростка бросает вызов мозгу взрослого». Мозги. орг. http://help4teachers.com/
prefrontalcortex.htm (по состоянию на 31 мая 2010 г.).
Анонимные переедающие. «Инструменты восстановления». http://www.oa.org/new-to-oa/tools-of-recovery.php

(поMachine Translated
состоянию на 3 маяby Google
2010 г.).
Пельчат, Марсия Левин. «Пищевая зависимость у людей». Журнал Nutrition 139, № 3 (март 2009 г.): 620-622.
Плишка, Стивен Р. Нейронаука для психиатра. Нью-Йорк: Гилфорд Пресс, 2003.
Рэйти, Джон Дж., доктор медицины. Руководство пользователя по мозгу: восприятие, внимание и четыре театра мозга. Нью-Йорк:
Винтажные книги, 2001.
Реба-Харрельсон Л., А. Фон Холле, Р.М. Хамер, Р. Суонн, М.Л. Рейес и К.М. Булик. «Схемы и распространенность нарушений пищевого
поведения и контроля веса у женщин в возрасте 25–
45 лет». Расстройства питания и веса 14, вып. 4 (декабрь 2009 г.): 190–
198.
Рот, Энтони и Питер Фонаги, доктор философии. Что работает для кого? Критический обзор исследований в области психотерапии. 2-
е изд. Нью-Йорк: Гилфорд Пресс, 2005.
Шварц, Джеффри М., доктор медицинских наук, и Шэрон Бегли. Разум и мозг: нейропластичность и сила умственной силы. Нью-Йорк:
ХарперКоллинз, 2002.
Шефер, Дженни и Том Ратледж. Жизнь без Эда: как одна женщина заявила о своей независимости от расстройства пищевого поведения
и как вы тоже можете это сделать. Нью-Йорк: МакГроу-Хилл, 2004.
Шапиро, Кеннет Дж. Животные модели человеческой психологии: критика науки, этики и политики.
Сиэтл: Hogrefe & Huber Publishers, 1998.
Сильверстоун, PH «Является ли хроническая низкая самооценка причиной расстройств пищевого поведения?» Медицинские
гипотезы 39, вып. 4 (1992): 311-315.
Общество изучения пищевого поведения. «Продукты с высоким содержанием жиров и сахара изменяют рецепторы мозга».
ScienceDaily (август 2009 г.). http://www.sciencedaily.com/releases/2009/07/090727102024.htm (по состоянию на 29 марта 2010 г.).
Сперрелл, Э.Б., Д.Е. Уилфли, М.Б. Танофски и К.Д. Браунелл. «Возраст начала переедания: существуют ли разные пути к перееданию?»
Международный журнал расстройств пищевого поведения 21, вып. 1 (1997): 55-65.
Тримпей, Джек. Рациональное восстановление: новое лекарство от наркозависимости. Нью-Йорк: Карманные книги, 1996.
Уолш, Б. Тимоти, доктор медицинских наук, и В.Л. Кэмерон. Если у вашего подростка расстройство пищевого поведения: важный
ресурс для родителей. Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета, 2005.
Уэлч, Си Си, Э. М. Ким, М. К. Грейс, Си Джей Биллингтон и А. С. Левин. «Гиперфагия, вызванная вкусовыми качествами,
увеличивает уровень и уровень гипоталамического пептида динорфина». Brain Research 721 (1996): 126–
131.
Я хочу выразить скромную признательность всем, кто помог сделать эту книгу реальностью. В частности, я хочу поблагодарить:
Моему мужу и лучшему другу Грегу за то, что он поддерживал меня на каждом этапе пути и никогда не позволял мне сдаваться.
Без вашей непоколебимой приверженности и веры в мой проект я бы никогда не возвращался к своему ноутбуку ночь за ночью, пока
наши дети спали.
Моим родителям Тому и Энн и моей сестре Кори за то, что они всегда верили в меня и поддерживали меня в процессе
написания. Мои родственники, Джин и Элизабет, которые предоставили мне много часов писательского времени, заботясь о
своих внуках. Моей творческой и дорогой подруге Эмили за то, что она помогла мне увидеть мои первые наброски и помогла
моей книге обрести форму. Моей талантливой двоюродной сестре Кимберли за помощь на ранних этапах редактирования и ценные
отзывы.
Мои редакторы: Пенелопа Франклин, которая сделала все возможное, помогая мне оживить и улучшить организацию
страниц этой книги; и Синди Кауфман-Никсон, чье терпение, энтузиазм и усердие помогли мне довести этот длительный
проект до финиша.
Джек Тримпей, потому что без него эта книга, возможно, не имела бы отправной точки. Яркое и воодушевляющее послание в его
книге « Рациональное выздоровление: новое лекарство от наркозависимости» было именно тем, что мне было нужно, чтобы начать
снова контролировать свою жизнь.
Наконец, я хочу поблагодарить Макса и Амелию за то, что они помогли мне обрести уверенность и наполнили мою жизнь любовью; и мой
новорожденная девочка (которая должна родиться очень скоро) за то, что поставила мне четкий срок завершения этой книги.
Оглавление
Крышка
Титульная страница
Авторские права
Преданность
Содержание

Введение
ЧАСТЬ I: МОЯ БУЛИМИЯ И ВОССТАНОВЛЕНИЕ
1. Типичный дневной запой

2. Типичный день чистки
3 Выбор и последствия
4 Введение в терапию
5. Мой первый запой
6. Принятие терапии
7. Топамакс спешит на помощь
9. Новая книга и новая надежда
10. Мои два мозга
11. Я все время контролировал ситуацию
12 Сопротивление побуждению
13. Конец моей булимии

ЧАСТЬ II: НОВОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ МОЕЙ БУЛИМИИ И ОБЪЯСНЕНИЕ ВЫздоровления
14 Расследование правдивой истории моей булимии и выздоровления 15 Действительно

ли я выздоровел?
16 Почему я переедал?
17 Что вызвало мои первые позывы к перееданию?
18 Почему я сидел на диете и почему это было для меня такой проблемой?

21. Почему я следовал своему желанию переедать?

22 Почему терапия мне не помогла?
23 Еще раз о восстановлении: как я это сделал?
24 Мозг над перееданием, шаг 1: Рассматривайте побуждения к перееданию как неврологический
мусор 25 Мозг над перееданием, шаг 2: Отделите высший человеческий мозг от побуждений к перееданию 26 Мозг
над перееданием, шаг 3: Перестаньте реагировать на побуждения к перееданию 27
Мозг над перееданием , Шаг 4: Прекратите действовать в соответствии с
побуждениями к перееданию 28 Разум над перееданием,
Шаг 5: Возбуждайтесь 29 Возможен ли рецидив?
30 Где я нахожусь сегодня
ЧАСТЬ III: ПЕРЕСМОТР КОНЦЕПЦИЙ ТЕРАПИИ
31 Нормальное питание
32 Образ тела, вес и диета
33 Низкая самооценка
34 «Копинг»
35 триггеров
36 Очистка
37 Сосуществующие проблемы
38 Лекарства
39 Профилактика
40 мостов к традиционной терапии

41 Заключение
Задняя обложка

Brain Over Binge - Hansen Kathryn

Загружено:

Сведения о документе

Оригинальное название

Авторское право

Доступные форматы

Поделиться этим документом

Поделиться или встроить документ

Параметры публикации

Этот документ был вам полезен?

Это неприемлемый материал?

Авторское право:

Доступные форматы

Brain Over Binge - Hansen Kathryn

Загружено:

Авторское право:

Доступные форматы

Machine Translated by Google

Machine Translated by Google

6825 С. 7-я ул.

Финикс, Аризона 85066

Напечатано в Соединенных Штатах Америки.

Контрольный номер Библиотеки Конгресса: 2010911736

Этим булимиком был я десять лет назад. ...

Примечание для читателя

ЧАСТЬ I: МИБУЛИМИЯ И ВОССТАНОВЛЕНИЕ

1. Типичный дневной запой

2. Типичный день чистки

5. Мой первый запой

7. Топамакс спешит на помощь

8. Некоторые вещи меняются, некоторые остаются прежними

9. Новая книга и новая надежда

10. Мои два мозга

11. Я все время контролировал ситуацию

13. Конец моей булимии

ЧАСТЬ II: МИБУЛИМИЯ НОВОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ И ОБЪЯСНЕНИЕ ВОССТАНОВЛЕНИЯ

14 Расследование правдивой истории моей булимии и выздоровления 15 Действительно

17 Что вызвало мои первые позывы к перееданию?

19 Почему у меня продолжаются позывы к перееданию?

Причина 1: устойчивость инстинктов выживания

20 Почему у меня продолжаются позывы к перееданию?

21 Почему я последовал своему желанию переедать?

22 Почему терапия мне не помогла?

23 Еще раз о восстановлении: как я это сделал?

24 Мозг над перееданием, шаг 1: Рассматривайте побуждения к перееданию как неврологический

Мозг над перееданием, шаг 3: Перестаньте реагировать на побуждения к перееданию

27 Мозг над перееданием , Шаг 4. Перестаньте реагировать на побуждения к

перееданию 28. Разум над перееданием, Шаг 5. Возбуждайтесь

32 Образ тела, вес и диета

40 мостов к традиционной терапии

«Ушел? " Затем я ответил на свой вопрос простым «да».

«Это здорово», - сказал он. — Я так понимаю, ты обратился за помощью?

удовлетворение какой-то потребности».

потребностей офиса снова.

терапевтов и пациентов, но и во всем обществе.

слышать, что расстройства пищевого поведения не связаны с едой.

ежедневно страдающих от непрекращающихся позывов к перееданию и очистке кишечника.

узнает, что психологически нездорова.

переедание и очищение кишечника только в 30–

и помогает, помогите некоторым страдающим булимией, это поможет не всем.

Примечание для читателя

оказывается изолированной, борющейся каждый день и никогда не застрахованной от своей булимии.

некоторые новые навыки преодоления, чтобы избежать переедания в будущем.

и очищению кишечника – вернуться. Эти события и чувства называются «триггерами» в еде.

самооценка, плохой образ тела, сопутствующие проблемы и нормальное питание.

переедания , адаптированное из последнего издания Американского диагностического и статистического руководства по

психическим расстройствам (DSM-IV-TR), опубликованного Американской психиатрической ассоциацией:

девочек-подростков булимией могут страдать до 5 процентов.12

принести пользу и мужчинам. Хотя 90–

женщин эмоционально интенсивных «разговорных» терапий.

сможете понять мою историю и найти помощь в этой книге.

может стать первым шагом в процессе самотрансформации, если вы этого желаете.

ЧАСТЬ I: Моя булимия и выздоровление

1: Типичный дневной запой

Конечно, какой я. «делание меня не убьет», — подумал я. Будет ли он?

«Это будет последний раз», — подумал я.

Вождение во время еды

Какой смысл еще пытаться? Я шагнул вперед и нажал кнопку «Б».

стола и старого пианино – все это было похоже на дурной сон.

2: Типичный день чистки