Цветы для Элджернона 207

СЕСТРА НЕ ЗНАЕТ,
ГДЕ НАХОДИТСЯ ИДИОТ ГЕНИЙ
(Специально для «Дейли пресс»)
Бруклин, Нью-Йорк, 14 июня. Мисс Норма Гор­
дон, проживающая со своей матерью, Розой Гор­
дон, в 4136, Марк-стрит, Бруклин, сказала, что ей
ничего не известно о брате. Она заявила: «Мы ни­
чего не слышали про него целых семнадцать лет».
Мисс Гордон считала, что ее брат умер, пока в мар­
те психолог из университета Бекмана не попытал­
ся получить у нее разрешение на использование
Чарли для некоего эксперимента. «Мать сказала
мне, что его отослали в Уоррен (Государственная
лечебница и специальная школа, Уоррен, Лонг-
Айленд) и что он умер там несколько лет спустя.
Я и понятия не имела, что он еще жив».
Мисс Гордон просит каждого, кому известно
что-нибудь о ее брате, сообщить ей об этом по
указанному адресу. Отец, Мэтью Гордон, живет
отдельно от семьи. Он владелец парикмахерской
в Бронксе.
Я перечитал заметку несколько раз, а потом
долго смотрел на фотографию. Как описать их?
Я не помню лица Розы. Несмотря на доволь­
но высокое качество снимка, она все еще видится
мне сквозь вуаль детства. Да, я знаю ее и в то же
208 Дэниел Киз

время совсем не знаю. Я не узнал бы ее на ули­

це, зато теперь вспомнил все до мелочей —да!
Преувеличенно тонкие черты лица. Острый
нос, острый подбородок. Я почти слышу ее голос,
похожий на крик чайки. Волосы стянуты в тугой
узел. Она пронзает меня взглядом черных глаз. Мне
хочется, чтобы она обняла меня и сказала, что я
хороший мальчик, и в то же время боюсь не увер­
нуться от пощечины. От одного ее вида меня бро­
сает в дрожь.
Норма. Миловидна, черты лица не так заостре­
ны, но все равно очень похожа на мать. Волосы
до плеч смягчают образ. Мама и сестра сидят на
диване в гостиной.
Фотография Розы всколыхнула пугающие вос­
поминания. Она была для меня двумя разными
людьми, и я никогда не знал, кем из них она ста­
нет в следующую секунду. Норма прекрасно знала
признаки надвигающегося шторма и всегда ухит­
рялась в нужный момент оказаться вне пределов
досягаемости, но меня буря всегда застигала врас­
плох. Я шел к ней за утешением, а она срывала на
мне злобу.
В следующий раз она была воплощенная теп­
лота и нежность, она гладила мои волосы, прижи­
мала к себе и произносила слова, высеченные над
вратами моего детства:
 Цветы для Элджернона 209
Он совсем как другие дети!
Он хороший мальчик!

Фотография растворяется у меня перед глаза­

ми, я смотрю сквозь нее и вижу себя и отца скло­
нившимися над детской кроваткой. Он держит ме­
ня за руку и говорит: «Вот она. Осторожнее, ведь
она совсем еще крошка. Она вырастет и будет иг­
рать с тобой».
Тут и мама. Она лежит рядом на огромной кро­
вати, изможденная и бледная, руки безжизнен­
но брошены на одеяло: «Следи за ним, Матт...»
Это было еще до того, как она изменила свое
отношение ко мне, и теперь мне понятно, почему
это произошло — мама не знала, будет похожа на
меня Норма или нет. Потом, когда она уверилась,
что ее молитвы не пропали даром и Норма разви­
вается нормально, голос ее зазвучал по-другому.
Не только голос, но и взгляд, прикосновение —
изменилось все. Словно ее магнитные полюса по­
менялись местами и тот, что притягивал, начал от­
талкивать. В нашем саду расцвела Норма, и я пре­
вратился в сорняк, имеющий право расти только
там, где его не видно,— в темных углах.
Я вглядываюсь в ее лицо, и в душе растет не­
нависть. Если бы только она не слушала врачей,
учителей и всех прочих, торопившихся убедить
210 Дэниел Km

ее, что я идиот от рождения! Она не отвернулась бы

от меня, не стала давать мне любви меньше, когда
мне требовалось ее как можно больше. А теперь?
Зачем она нужна мне теперь? Что она может рас­
сказать о себе? Но все равно мне интересно.
Поговорить с ней и узнать, каким я был в дет­
стве? Или забыть ее? Стоит ли прошлое того, чтобы
знать его? Почему для меня важнее всего на свете
сказать ей: «Посмотри на меня, мама. Я —другой.
Я нормальный. Я —больше чем обычный человек.
Я — гений!»
Мне хочется забыть ее, но воспоминания со­
чатся из прошлого, черня и пачкая настоящее...
Еще одна сцена, но я намного старше.
Ссора.
Чарли лежит в постели, одеяло натянуто до под­
бородка. В комнате темно, если не считать узкой
полоски света из-за приоткрытой двери, пронза­
ющей тьму и соединяющей два мира. Он слушает,
не понимая слов, но зная, откуда взялся металли­
ческий скрежет в голосах родителей. Они говорят
о нем. С каждым днем этот тон все больше и боль­
ше ассоциируется у него с брезгливой гримасой.
Чарли уже засыпал, когда тихий разговор, до­
носившийся до него по лучу света, внезапно пре­
вратился в ссору. Голос матери резок и визглив,