Министерство образования Российской Федерации

В. В. ДЕМИДОВ
ИНФОРМАЦИОННО-АНАЛИТИЧЕСКАЯ РАБОТА
В МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЯХ
Рекомендовано Учебно-методическим объединением
вузов Российской Федерации по образованию в области меж-
дународных отношений в качестве учебного пособия для сту-
дентов вузов, обучающихся по направлениям подготовки и
специальностям «Международные отношения», «Регионове-
дение» и «Связи с общественностью».
Рецензенты:
И.Н. Гомеров — доктор полит. наук, профессор;
Г.А. Трофименко — доктор ист. наук, профессор.
Демидов В.В. Информационно-аналитическая работа в
международных отношениях: Учебное пособие. — Новоси-
бирск: НГАЭиУ, 2004.
В пособии кратко обобщен и систематизирован опыт
информационно-аналитической работы на примере деятель-
ности внешнеполитических служб. Акцент делается на дос-
тижениях отечественных и зарубежных специалистов, а фак-
тический материал и иллюстрации привлекаются из воспоми-
наний и записок дипломатов.
Пособие предназначено для студентов, обучающихся по
специальностям «международные отношения», «регионове-
дение» и «связи с общественностью», а также будет полезно
всем интересующимся технологией сбора и обработки внеш-
неполитической и иной информации.
© Демидов В.В., 2004
3
ВВЕДЕНИЕ
Информационно-аналитическая работа всегда рассматрива-
лась в отечественной науке о международных отношениях как одна
из важнейших среди функций внешнеполитических служб. «На-
стоящий дипломатический работник, — свидетельствовал глава
МИД СССР А.А. Громыко, — это тот, кто успевает и умеет подоб-
рать, организовать и проанализировать фактический материал, ко-
торый следует использовать для соответствующей дипломатиче-
ской акции»[1].
На рубеже 80-90-х годов в советской литературе на междуна-
родную тему промелькнула констатация, что только на третий-
четвертый год пребывания за рубежом начинающий специалист
приобретает требуемые навыки. Тогда же были сформулированы и
вполне разумные предложения по сокращению столь длительного
срока в становлении дипломата. «Наряду с другими возможными
методами и средствами, — писал В.Л. Исраэлян, — этому способ-
ствовало бы издание работ, исследующих особенности технологии
современной дипломатии в самых различных ее проявлениях»[2].
Однако тех, кто интересуется дипломатией, ее историей,
приемами и методами, всегда поражает, что этот поистине увлека-
тельный предмет выпал в ушедшем столетии из поля зрения поли-
тических исследований. «К сожалению, — констатировал социолог
П.А. Цыганков, — приходится отмечать тот факт, что специальная
литература, посвященная проблеме методов и особенно — при-
кладных методик анализа международных отношений, — весьма
немногочисленна... и поэтому труднодоступна»[3]. Весьма часто в
книгах по истории дипломатии фактически рассматривается не ди-
пломатия как таковая, а внешняя политика какой-либо страны. Что
же касается анализа дипломатии как инструмента внешней полити-
ки, то таких исследований не так уж и много.
В то же время, насущная потребность в подобных публика-
циях не вызывает существенных сомнений. Более того, их значение
усиливается тем обстоятельством, что отечественная политическая
и управленческая элита, по оценке директора Института США и
Канады С.М. Рогова, имеет «крайне низкий» уровень подготовки,
особенно в сфере внешнеполитических знаний. Чего стоит, напри-
4
мер, официальный запрос из Курска в МИД о потребностях Арген-
тины в сельхозпродуктах накануне поездки областной делегации в
Латинскую Америку. То, что эта страна — один из крупнейших в
мире экспортеров продовольствия, полагается знать уже выпускни-
ку средней школы из общего курса географии. Как тогда вырази-
лась директор Департамента МИД по связям с субъектами РФ В. И.
Матвиенко, это «все равно, что задаться вопросом, есть ли в Туле
самовары, а в Курске соловьи»[4].
Частично восполнить дефицит в специальной литературе
может апелляция к воспоминаниям и запискам дипломатов. «Изу-
чать опыт поколений отечественной дипломатии, — предлагалось
на научно-практической конференции, посвященной 90-летию со
дня рождения А.А. Громыко, — знать и применять его на научной
основе, а не по конъюнктурно-приспособленческому методу, пред-
ставляется весьма актуальной задачей молодых дипломатов»[5].
Хотя главное внимание мемуаристы уделяли международ-
ным отношениям, в то же время в этих произведениях можно найти
немало любопытных сведений и полезных рекомендаций по овла-
дению техникой и секретами информационно-аналитической рабо-
ты. Воспоминания дипломатов в своей массе неоднородны, и их
познавательная значимость нередко зависит от ряда факторов и
нюансов. В первую очередь от жизненного опыта автора и его по-
ложения в мидовской иерархии, степени и формы участия в тех или
иных событиях.
Условно все мемуары можно разбить на три большие группы.
Первую составляют воспоминания послов и министерских сотруд-
ников, чья дипломатическая карьера началась с молодых лет и бы-
ла уделом всей последующей жизни. Они, в своем большинстве,
написаны в жанре автобиографических записок, причем основным
источником служила не столько память, сколько личные записи и
другие письменные документы. Такая практика и действия являют-
ся не случайностью, а скорее закономерностью. Еще опытный бри-
танский дипломат Э. Сатоу в своем классическом труде, в главе
под названием «Советы дипломатам» указывал, что «очень полезно
вести дневник событий и бесед»[6]. Этой в целом тривиальной ис-
тины следовали многие будущие мемуаристы на практике. Доста-
точно привести для иллюстрации свидетельство посла СССР в
США А.Ф. Добрынина. «Конечно, — писал он, — меня выручала
5
хорошая память, позволявшая почти стенографически записывать
позже, уже в посольстве, содержание бесед»[7].
Вторую группу составляют публикации тех, кто попал во
внешнеполитические структуры по стечению обстоятельств, а то и
просто в результате номенклатурных перемещений из других ве-
домств и сфер. Уровень специальной подготовки и профессиональ-
ная некомпетентность таких функционеров уже давно стали пред-
метом критики и насмешек в дипломатических кругах. Образец
тому — фрагмент из мемуаров советского посла в Мадагаскаре
Л.Н. Мусатова о бывшем председателе Госплана СССР И.И. Кузь-
мине, которого Н.С. Хрущев откомандировал в Швейцарию. «Там,
— иронизировал Л.Н. Мусатов, — он себя плохо проявил. Его, на-
пример, беспокоили шумы от колокольчиков, которые швейцарцы
надевали на шеи коров. Он чуть ли не протест выразил по этому
поводу. Разумеется, таких работников нельзя направлять посла-
ми»[8].
Вместе с тем, вряд ли будет разумным подходом только пре-
небрежительное отношение к упомянутой группе воспоминаний.
Наоборот, они требуют пристального изучения и взвешенной оцен-
ки в каждом конкретном случае. Наряду со случайными и серыми
фигурами, к внешнеполитической службе подключались и компе-
тентные специалисты из других областей, быстро освоившиеся на
новом поприще. И здесь нет противоречий. «Дипломатическая ра-
бота, — справедливо подчеркивал советский дипломат и политолог
В.Л. Исраэлян, — по своему существу целиком политическая. По-
этому для политически грамотного работника «научиться» дипло-
матии вполне возможно»[9].
Для доказательства сошлемся лишь на публикации известно-
го политического обозревателя, а затем российского посла в Из-
раиле А.Е. Бовина. В частности, из его откровений становится оче-
видной роль главы зарубежного представительства в информаци-
онно-аналитических мероприятиях. «... Львиная часть работы по
сбору информации, — признавался он, — приходится, естественно,
на долю дипломатического аппарата посольства. «Доля» посла по-
вышается в процессе обработки информации, подъема по ступеням
анализа»[10]. О чем и о ком бы ни повествовал мемуарист, он все-
гда пишет свой автопортрет. Сквозь текст воспоминаний с первых
же страниц проступают черты их создателя, которые становятся
6
все отчетливее, как при проявлении фотопленки. Многое может
сказать об авторе уже то, что он вспоминает.
И, наконец, третья группа объединяет произведения мемуа-
ристов, которые стартовали как дипломатические работники, но
сделали карьеру и получили известность на ниве внешней развед-
ки. Здесь следует назвать хотя бы В.А. Крючкова и Л.В. Шебарши-
на, А. Даллеса и М. Вольфа. Думается, их рассуждения и опыт
крайне весомы для уяснения сути и подоплеки аналитической ра-
боты. Тем более, что разведчики и дипломаты, решая свои специ-
фические задачи, часто на практике пользуются одними источни-
ками информации. «Я считаю, –– говорил, в частности, бывший
глава внешней разведки ГДР М. Вольф, –– что во многих странах
дипломаты и разведчики, работающие под крышей посольств, фак-
тически делают одно и то же»[11].
Уже в 50-х годах в специальной литературе утверждалось,
что, кроме особо важных сведений, добываемых через агентурные
каналы, до 80% данных о любом иностранном государстве можно
получить путем использования обычных открытых источников ин-
формации. Правда, для этого необходима надлежащая постановка
работы информационно-аналитической службы, определенная ее
организация и применение соответствующих методов, с тем чтобы
из массы сведений и фактов, получаемых с помощью различных
средств, извлечь данные, обработать их, обобщить, сделать выводы
и своевременно представить на суд руководству.
Любопытно, что существует, видимо, единственная катего-
рия официальных лиц, заповедью которых является не оставлять
вовсе никаких воспоминаний. Речь идет о шефах протокольных
служб глав государств, включая, естественно, и российского. «Од-
нажды в Вашингтоне, –– рассказывал В.Н. Шевченко, –– я зашел в
Библиотеку Конгресса… Делаю в компьютере запрос на файл, что-
бы выдали мне все написанное начальниками протокольных служб
всех времен и народов –– царей, императоров, шейхов, президен-
тов, премьеров. Высокоскоростной компьютер долго не отвечал,
минут двадцать пять, а потом выбросил: «Не найдено»[12].
В совокупности мемуары дипломатов являются ценными, а в
ряде моментов и незаменимыми источниками при изучении меж-
дународных отношений. При всей своей неоднозначности и разно-
ликости они дают основное представление о сути дипломатической
7
службы, позволяют буквально по крупицам и отдельным фрагмен-
там реконструировать из пестрой мозаики фактов содержание и
специфику механизма информационно-аналитической работы в
стенах внешнеполитического представительства.
Параллельно специалист-международник должен четко пред-
ставлять, что в своей деятельности он неизбежно сталкивается с
целым набором дополнительных трудностей. Последние происте-
кают не только из распыленности знаний о международных отно-
шениях по различным научным дисциплинам, но также из-за осо-
бого характера упомянутых отношений. Польский дипломат и уче-
ный Ю. Кукулка[13] сформулировал эти трудности следующим
образом:
Во-первых, объективная действительность международных
отношений охватывает весьма широкую, а поэтому и трудную для
понимания область явлений и процессов, полное познание кото-
рых, теоретическое упорядочение и анализ их взаимосвязей при
нынешнем состоянии знаний и несовершенстве научного аппарата
почти невозможны.
Во-вторых, в международной жизни (в отличие от других
проявлений общественной жизни) нет центрального ядра власти и
управления, а наличествует полицентризм и полиархия, в рамках
которой весьма большую роль играют стихийные процессы и субъ-
ективные факторы. Какие-либо закономерности или повторяемость
трудноуловимы.
В-третьих, у исследователя международных отношений нет
полного доступа к широкой и объективной информации, особенно
в области политической и стратегической, в которых большую
роль играют соображения безопасности и тайна дипломатии.
В-четвертых, в международной жизни (в отличие от внут-
ренней жизни государств) имеет место перевес центробежных фак-
торов над факторами объединяющими, что в итоге весьма затруд-
няет систематическое описание и обобщение международных яв-
лений и процессов и выяснение причинно-следственной деятельно-
сти государств.
В-пятых, в сфере действий акторов (действующих единиц)
международных отношений очень большую роль играют одновре-
менность многих интеракций (взаимодействий) и случайные собы-
8
тия, что, вместе взятое, затрудняет анализ и оценку целевых дейст-
вий, и предвидение их последствий.
По-разному можно относиться к приведенным умозаключе-
ниям, но бесспорно одно. «Международная жизнь сегодня, — сви-
детельствовал видный советский дипломат и академик Л.Ф. Ильи-
чев, — это не тихая заводь, а бурный водоворот, выбрасывающий
ежедневно огромный объем информации и конкретных дел. В этих
делах и «высший пилотаж» дипломатии — крупные аналитические
обобщения и политическое предвидение, и «черновая работа», за-
частую лишающая дипломата такой «привилегии», как свободное
время»[14]. Зарубежные исследователи склонны выделять сле-
дующие основные функции дипломатической деятельности: ин-
формационно-аналитическую, прогнозно-аналитическую, админи-
стративно-управленческую и консульскую. Таким образом, мы не
ошибемся, если отнесем ее к крайне разностороннему и сложному
виду работы.
Международные отношения опираются на политическую
науку, — благодаря информации об участвующих в том или ином
процессе элементах, которую она представляет, и социологию —
отчасти по той же причине, что и политология, но еще и потому,
что социология — единственная наука, имеющая дело со структу-
рой взаимодействия общественных элементов как таковой. Однако
политологи, по наблюдениям синолога А.Д. Воскресенского, редко
обращаются к истории для эмпирической проверки своих схем. Та-
ких работ чрезвычайно мало просто потому, что выполнить их
чрезвычайно непросто, а результат такой проверки, сделанной ис-
ториками, часто оказывается для политолога обескураживаю-
щим[15].
Несмотря на огромное разнообразие ситуаций и политиче-
ских проблем в конкретных странах и регионах, подавляющее
большинство внутриполитических и международных процессов
имеют сходную природу и модель развития: интеграция и дезинте-
грация, сотрудничество и конфликт, прогресс и деструкция и т.д.
Почти все эти явления в той или иной мере взаимообусловлены и
зависят друг от друга. Сверх того, в современном мире с его глоба-
лизацией все отчетливее просматривается тенденция стирания гра-
ней между внутренней и внешней политикой.
9
Процессы, происходящие в государстве, становятся фактами
международной жизни, и наоборот. Свидетельство тому — собы-
тия в Югославии, а также в нашей стране. Вывод из этого весьма
очевиден. «Если говорить в более широком плане, — указывал в
апреле 1999 г. министр иностранных дел РФ И.С. Иванов, — то
главная задача российской дипломатии — обеспечение благопри-
ятных внешних условий для внутреннего развития страны»[16].
Одним словом, следует зафиксировать значительное услож-
нение внешнеполитической ситуации и увеличение количествен-
ных факторов, которые следует учитывать при анализе. События 11
сентября 2001 г. в США, по сути, обозначили старт нового этапа
международных отношений. Они на сегодня и, видимо, еще на
длительную перспективу будут характеризоваться нарастанием
глобальных противоречий экономического, социального и иного
характера между развивающимися странами и традиционными
центрами силы Старого и Нового Света.
По прогнозам в XXI веке основные ориентиры дипломатии
останутся прежними — политическая прозорливость и оценка.
Или, как пояснял сингапурский посол в России М. Хонг, внима-
тельное наблюдение за тем, что в данных обстоятельствах намери-
ваются делать остальные страны, т.е. правильная интерпретация
взглядов других и верное представление интересов своей собствен-
ной державы[17]. В русле чего представляется, что немаловажную
роль в этом процессе будет играть теория сбора и обработки внеш-
неполитической информации. Ее прямой задачей является исследо-
вание путей совершенствования обработки информации во внеш-
неполитическом аппарате, а предметом — информационные пото-
ки.
Собственно, под информационной работой часто понимается
процесс, в результате которого «сырые» факты превращаются в
законченную продукцию исследовательской деятельности, предна-
значенную для органов, осуществляющих или вырабатывающих
политический курс страны. C большой долей уверенности можно
утверждать, что ее главные контуры обозначил и сформулировал
еще Н. Макиавелли в письме от 23 октября 1522 г. к своему другу
Р. Джиролами, который готовился отправиться послом в Испанию.
«Что касается информации о стране пребывания, которую ты бу-
дешь получать, –– писал великий флорентиец, –– то часть ее тебе
10
покажется достоверной, а другая –– допустимой, но ошибочной.
Поэтому ее следует оценивать с точки зрения здравого смысла и
принимать во внимание только то, что соответствует действитель-
ности, отбросив в сторону все остальное. Полученная информация,
тщательно отобранная и проанализированная, позволит тебе пра-
вильно истолковать возможное развитие событий и даже сделать
свой прогноз»[18].
Дипломатия, по меткому определению А.А. Громыко, явля-
ется ничем иным как «совокупностью практических мероприятий,
а также форм, средств и методов, используемых для осуществления
внешней политики»[19]. В таком контексте логично предположить,
что дипломат должен владеть азами и основными принципами ин-
формационно-аналитических технологий. Под ними имеются в ви-
ду сумма методов сбора и обработки информации об исследуемых
процессах, специфических приемов их диагностики, анализа и син-
теза, а также оценки последствий принятия различных вариантов
внешнеполитических и прочих решений. Другими словами, спе-
циалист-международник в своей работе не может обходиться без
определенных информационных умений, которые в широком
смысле представляют собой навыки для отыскания, оценки, гене-
рирования и распространения информации.
11
Глава 1. СБОР ИНФОРМАЦИИ
1.1. ПОНЯТИЕ ИНФОРМАЦИИ
В мировой научной литературе имеется много сотен, если не
тысяч, определений информации. Более того, существует огромное
множество концепций этого феномена. Столь большое внимание к
информации, конечно же, отнюдь не случайно, — оно отражает
исключительную важность данного явления в современной жизни,
в том числе международной. «Информация в самом общем смысле
слова, — констатировал В.Г. Афанасьев, — есть результат отраже-
ния многообразия действительности, сообщения, сведения о ней.
Она не материальная, не энергетическая по сути своей, а мысли-
тельная, идеальная категория»[1].
Сегодня явно выделяются следующие основные подходы к
определению термина. Первый из них под информацией подразу-
мевает совокупность сведений, необходимых для активного воз-
действия на управляемую систему с целью ее оптимизации. Второй
подход усматривает в ней набор узкоспециализированных данных,
продуцируемых в многомиллиардных количествах во всех сферах
деятельности общества. Третий считает, что информация это необ-
ходимый резерв и ресурс социально-экономического развития об-
щества, подобный другим ресурсам: трудовым, энергетическим,
материальным. Четвертый полагает, что она ценнейший интеллек-
туальный ресурс в системе жизнеобеспечения общества, важней-
шая часть его интеллектуальной собственности, доля которой все
более растет в современном обществе[2].
Знаменитый словарь Уэбстера дает такое определение: «Ин-
формация — это что-либо полученное или добытое путем инфор-
мирования, например: знания, сообщенные другими людьми или
добытые в результате исследования, изучения или обучения; зна-
ния о каком-то событии или ситуации; факты или цифры, готовые
для передачи или использования, в отличие от тех, которые вошли
в отрасль знания, уже получившую организационное оформление».
И, наконец, в повседневной практике под информацией обычно
понимают сведения, представляющие определенный интерес, кото-
рыми обмениваются люди в процессе общения.
12
Когда управленцы говорят об информации, то упоминают
ряд ее свойств. Она достоверна, если не искажает истинного поло-
жения дел. Информация адекватна, когда с помощью полученных
сведений о процессе или объекте создается их образ определенного
уровня соответствия. Информация полная, если ее довольно для
понимания и принятия решений. Она выражена кратко и четко, ко-
гда не содержит в себе ненужных фактов. Информация ясна и по-
нятна, если выражена языком, на котором изъясняются те, кому
она предназначена. Информация своевременна, если не потеряла
актуальность и несет в себе сведения, необходимые в данный мо-
мент для обоснования действий[3].
Внешнеполитическая информация является одной из основ-
ных повседневных функций дипломатического представительства
государства за рубежом. Ее значение для принятия решения вполне
укладывается в лаконичную фразу. «Нет информации, — резюми-
ровал посол РФ в Польше, а затем министр по делам СНГ Л.В.
Драчевский, — значит будут домыслы»[4]. Она имеет двоякую
цель: информирование своего правительства о положении и собы-
тиях в стране пребывания и информирование страны пребывания о
политике своего государства.
Лидеры страны, естественно, не полагаются на мнение толь-
ко одного какого-то ведомства при разработке внешнеполитиче-
ских мероприятий. Специфическую информацию дают посольства,
военная и внешняя разведки, торговые представительства и т.д.
Сегодня руководитель государства, по словам председателя Коми-
тета по международным делам Государственной Думы Д.О. Раго-
зина, берет за основу пять-шесть источников информации, сравни-
вает ее и выявляет существующие тенденции[5].
Международные отношения являются чрезвычайно деликат-
ной сферой. В ней далеко не все выставляется на всеобщее обозре-
ние. Порой журналисты сетуют, что официальные власти дескать
недоговаривают, умалчивают, о планах встреч на высшем уровне и
т.д. Однако в дипломатии принято уважать не только себя, но и
своих партнеров, понимать их проблемы, учитывать неожиданно
возникающие обстоятельства. «Мы, например, — разъяснял на-
чальник Управления Администрации Президента РФ по внешней
политики С.Э. Приходько, — не можем в одностороннем порядке
давать информацию о внезапно наметившемся телефонном разго-
13
воре, визите или, наоборот, об их переносе, что иногда происходит
и по просьбе наших партнеров. Уверен: нет такой сенсационной
новости, ради которой стоило бы разрушить доверие, существую-
щее или, наоборот, только налаживающееся между странами и их
руководителями»[6].
Информационные продукты создается в процессе любой ин-
теллектуальной работы и распространяются не в вакууме, а в уже
сформировавшимся политическом пространстве. «Информация, ––
замечал профессор Калифорнийского университета М. Кастельс, ––
есть интегральная часть всякой человеческой деятельности»[7]. Ее
приемлемо классифицировать с различных точек зрения в зависи-
мости от избранного критерия. Например, в Заключительном Акте
Хельсинского совещания по безопасности и сотрудничеству в Ев-
ропе от 1 августа 1975 г. выделялись устная, печатная и кино,- ра-
дио- и телевизионная информация. Ныне мы вправе добавить в
приведенный список информацию на электронных носителях.
Специалисты в области теории информации склонны подраз-
делять информацию на три класса: информация о прошлом, ин-
формация о настоящем и информация о будущем. «Прошлое, на-
стоящее и будущее, — подчеркивал известный британский совето-
лог Э. Карр, — тесно связаны в бесконечной цепи истории»[8]. Од-
на из главных трудностей в информационной работе состоит как
раз в том, чтобы определить, насколько далеко должно быть обра-
щено исследование в прошлое или будущее, и установить, где обя-
зана проходить граница интересов.
Два обстоятельства надо учитывать, оценивая открывающие-
ся, еле различимые, перспективы. Во-первых, большинство значи-
мых событий признаются таковыми не в момент свершения, а го-
раздо позже. Объясняется тем, что важность эпизода определяется
не эмоциональной реакцией современников, а масштабами порож-
денных им следствий, проявляющихся лишь по прошествию вре-
мени. Во-вторых, так же, как значимость события получает адек-
ватную оценку в ретроспективе, нередко его следствия более от-
четливо проявляются за пределами страны, в которой оно про-
изошло, а не в ее рубежах. Большее видится на расстоянии, гласит
старая истина, и с ней сложно не согласиться.
Хотя известно, что внешняя политика любого государства не
начинается с чистого листа с приходом нового лидера и объектив-
14
но отражает особенности исторического развития страны, ее эко-
номики и геостратегического положения, каждый такой класс ин-
формации естественно требует особого подхода. «Очень немногие
политики и дипломаты и совсем немногие ученые, — замечал со-
трудник МИД Норвегии И. Нейман, — стали бы возражать против
предположения, что тональность обсуждения политического во-
проса в прошлом может больно ударить по сегодняшним полити-
ческим контактам»[9].
Если сослаться в качестве доказательства на советско–
китайские отношения в 60-70-е годы прошлого века, то результа-
том информационной войны тех лет явилась утрата возможности
объективного отражения истории связей Китая и России, а истори-
ческий негатив заслонил все позитивные стороны. И это, по мне-
нию китайских исследователей, оказало отрицательное влияние на
психологию двух наций, на взаимное доверие между ними[10].
Существует и такая классификация информации: информа-
ция как результат творчества, в процессе которого создаются объ-
екты авторского права и т.п.; массовая информация, содержащая
сообщения информационного характера; документированная ин-
формация о людях, персональные данные; официальная докумен-
тированная информация; обязательно представляемая информация
(отчетность); информация, не являющаяся результатом творчества,
но формируемая и распространяемая как товар; информация в
форме информационных ресурсов как запасов ретроспективной
информации.
Информация может относиться к военной, экономической,
социально-политической и экологической обстановке. Подразде-
ляться на официальную и неофициальную, общую и отраслевую,
горизонтальную и вертикальную, внешнюю и внутреннюю, систе-
матизированную и несистематизированную. Она классифицируется
в зависимости от источника, по признаку адресности, характера
носителя, способа передачи, вида преобразователя, степени досто-
верности, вовлеченности в вычислительные процессы, алфавита и
т.д.
Информация бывает первичной и вторичной. Первичная со-
ставляется на базе прямого наблюдения или опроса, на основе не-
посредственной регистрации совершающихся событий. Вторичная
же представляет обработку, обобщение или описание, сделанное на
15
фундаменте данных первичных источников. Весьма уместно здесь
привести тонкое заключение академика Б.В. Раушенбаха. «Очень
многое, — размышлял он, — зависит от того, кто отображает. Но
есть в этом процессе кусок, который не зависит от наблюдателя, а
есть кусок, который зависит и передает какие-то свойства ученого,
его состояние. Когда говорят, что не бывает абсолютно объектив-
ных данных, имеют в виду именно это»[11].
Тем не менее, во всех случаях аналитику полезно будет
помнить ироническое замечание российского посла в Венгрии И.П.
Абоимова, что у информации, как и осетрины, не бывает «второй
свежести»[12]. Правда, при ее рождении и циркуляции есть свои
премудрости, о которых также не следует забывать. «Так уж уст-
роена человеческая психика, — делился наблюдениями журналист-
международник, корреспондент газеты «Известия» в пресс-центре
МИД СССР А.Б. Кувшинников, — первая информация становится
критерием истинности всякой последующей, пусть даже более ар-
гументированной, более доказательной и объективно более досто-
верной. Запоздалое опровержение нередко только придает боль-
шую весомость искаженным сообщениям и даже воспринимается
как подтверждение их истинности»[13].
На практике обработка информации зачастую идет по трем
линиям. Во-первых, ежедневная обработка текущей информации.
Утверждают, что солидные разведки мира, занимающиеся Россией,
начинают свой день с «Красной звезды», которая остается самой
читаемой газетой в спецслужбах и военных ведомствах[14]. Во-
вторых, изучение всей имеющейся информации по проблемам
представляющей интерес, т.е. так называемой основополагающей
информации. И, в-третьих, ведется подготовка информационных
оценок, т.е. документов, в которых, либо анализируются сущест-
вующее в данный момент положение, либо делается прогноз о раз-
витии событий в будущем.
Введение в моментальный оборот новых массивов информа-
ции объемом в миллиарды страниц, причем как внутри государств,
так и между ними, качественно изменило ситуацию, позволило го-
ворить о созревании глобального информационного общества.
Мгновенное распространение информации влияет и на то, что
именно посольства направляют в МИД. Так, в министерстве, прак-
тически одновременно с загранпредставительствами узнают о лю-
16
бом важном событии, чаще всего через CNN или Интернет. По-
этому от посольств в таких условиях требуется не столько сообще-
ние о том или ином факте, сколько анализ происшедшего и прогноз
последующего развития событий[15].
Президент РФ В.В. Путин на встрече 12 июля 2002 г. с по-
слами и постоянными представителями России за рубежом, касаясь
качества информации, конкретизировал их задачи на указанном
направлении следующим образом. «Хотелось бы видеть в ней, —
подчеркнул глава государства, — не только ситуационный отчет,
но прежде всего — профессиональный анализ и компетентный
прогноз. Для этого требуется глубоко знать не только ситуацию в
стране пребывания, но, что _______особенно важно, нужно знать ситуацию
в России. Нужно знать, что здесь происходит. Нужно знать внут-
ренние причины развития политической ситуации на родине. И,
разумеется, четко понимать взаимосвязь задач, стоящих перед на-
шей страной, с ситуацией в мире в целом. Формальные отчеты не
нужны. Равно как и не надо выжидать, когда вам из Москвы посту-
пят подробные инструкции и конкретные запросы»[16].
Роль информации в международных отношениях сегодня
стремительно возрастает. «Информационный компонент, –– заме-
чал командующий войсками Северо-Кавказского военного округа,
генерал Г.Н. Трошев, –– в современных вооруженных конфликтах
способен серьезно влиять на развитие событий»[17]. Сокращение
численности армии в ряде государств компенсируется на совре-
менном этапе именно наращиванием информационной составляю-
щей в структуре вооруженных сил. К примеру, в бундесвере ФРГ
существует даже самостоятельный род войск, так называемые
«войска оперативной информации». Что же касается классической
информационной борьбы, то в ее фундаменте лежит использование
противоборствующими сторонами как ложной, так и правдивой,
но интерпретированной в выигрышном для себя свете информации
в целях навязывания оппоненту объективно невыгодных ему реше-
ний.
Информационные ресурсы и инфраструктуры все более явно
становятся ареной борьбы за мировое лидерство. Еще в 1970 г.
американские аналитики констатировали, что борьба за информа-
цию столь же стара, как мир, Она является определяющей харак-
теристикой человека. Нации, корпорации и индивиды стремятся
17
увеличить и защитить свой собственный набор информации, в то
же время стараясь ограничить или проникнуть в информацию про-
тивника[18]. Подтверждение тому развитие ситуации вокруг про-
тивоборства с международным терроризмом в различных частях
земного шара. Контроль над информацией дает реальную власть и
доминирование как в экономической, так и в политической сфере.
1.2. ИСТОЧНИКИ ИНФОРМАЦИИ
Оценкой возможностей использования того или иного кон-
кретного источника информации, либо группы источников в иссле-
довательской работе или практических целях занимается особая
наука — источниковедение. Знание его азов крайне необходимая
вещь для международника. «Мне, — признавался Ю.М. Воронцов,
— не нужны дипломаты, которые знают все, мне нужны диплома-
ты, которые знают, где и что можно узнать»[19]. По мнению спе-
циалистов, изучение конкретных документов не только помогает
лучше понимать историю и современную эпоху, становиться про-
фессионалом, но и полезно в повседневной жизни, ибо умение гра-
мотно и убедительно вести диалог с собеседником дает опыт ана-
литической работы с документами[20].
Игнорирование столь не хитрого принципа подчас сопряжено
негативными последствиями для дипломатической карьеры. Доста-
точно сослаться на характеристику деловых качеств полпреда
СССР в Германии в 1939/40 г. А.А. Шкварцева, которую привел в
своих заметках переводчик и дипломат В.Н. Павлов. «Вскоре также
обнаружилось, — вспоминал он, — что Шкварцев не умеет форму-
лировать свои мысли на бумаге. У меня появилась еще одна обя-
занность — вести его дневник, т.е. записывать его беседы с ино-
странными дипломатами. Все это было бы полбеды. Хуже было то,
что он не имел ни малейшего представления о том, как следует
вести разговор с иностранцами. Порой он говорил им всякие глу-
пости»[21].
В отечественном источниковедении наиболее распростра-
ненной является классификация источников по типам и видам. Тип
объединяет источники, различающиеся способом кодирования ин-
формации и ее хранения. До недавнего времени выделялись семь
18
типов источников: письменные, вещественные, этнографические,
устные, лингвистические, фотокинодокументы, фонодокументы.
По-видимому, целесообразно в приведенный ряд добавить и вось-
мой тип — документы на электронных носителях. Эта классифика-
ция фиксирует, с одной стороны, наиболее существенные призна-
ки, характерные для тех или иных источников (происхождение,
содержание, форма), а с другой — объекты исследования конкрет-
ных областей науки.
Однако нельзя не отметить условность данной классифика-
ции. Во-первых, этнографические, устные и лингвистические ис-
точники могут быть представлены в письменной форме или в виде
фонодокументов, а этнографические — в виде вещественных па-
мятников и фотокинодокументов. Во-вторых, различные дисцип-
лины могут опираться на различные группы источников. Поэтому с
точки зрения форм фиксирования социальной информации иногда
выделяют следующие типы источников: вещественные, художест-
венно-изобразительные и графически-изобразительные, письмен-
ные и фонодокументы.
Известный советский источниковед С.О. Шмидт предлагал
свою примерную схему типологической классификации источни-
ков. Во-первых, он выделил вещественные источники во всем их
многообразии. Во-вторых, изобразительные источники, а именно,
художественно-изобразительные, изобразительно-графические и
изобразительно-натуральные (фотографии и кинокадры). В-
третьих, словесные источники, т.е. разговорную речь, памятники
устного творчества (фольклор), письменные памятники во всем
многообразии содержания и формы. В-четвертых, конвенциональ-
ные источники, куда включались все системы условных обозначе-
ний графическими (ноты) и изобразительно-схематическими (кар-
диограммы) знаками. Сюда относилась и информация на разных
машинных языках, т.е. информация, запечатленная на электронных
носителях. В-пятых, поведенческие источники (обычаи и ритуалы).
В-шестых, звуковые или аудиальные источники[22].
Видовая классификация разработана преимущественно к
системе письменных источников. Формулировка видовой класси-
фикации отразила углубление и расширение знаний о связях ис-
точника и действительности. В частности, определение вида при-
вело к исследованию такой методологически значимой проблемы,
19
как социальные функции источников. Обычно понятие вида связы-
вается с единством происхождения и внутренней формы конкрет-
ных групп источников. Под ним понимается исторически сложив-
шаяся совокупность источников, которая характеризуется одинако-
востью внутренней формы источника (структурой), что обусловле-
но единством происхождения источников, их содержания назначе-
ния при создании. Вид рассматривается как феномен реальности и
как познавательная категория источниковедения. Выделение боль-
ших комплексов источников, обладающих видовой общностью,
позволяет увидеть повторяемость свойств источников, что служит
основанием выработки общих методов их исследования.
В обширном корпусе письменных источников, если взять для
примера отечественную историю, традиционно выделяются сле-
дующие виды: летописи, законодательные акты, делопроизводст-
венную документацию, частные акты, статистические источники,
периодическую печать, документы личного происхождения (ме-
муары, дневники, письма), литературные памятники, публицистику
и политические сочинения, научные труды.
Что касается дипломатических документов, то известный
специалист в области источниковедения отечественной истории
М.Н. Черноморский подразделяет их на две основные группы: ди-
пломатическая переписка и международные договоры[23]. Необхо-
димо подчеркнуть, что классификация источников по виду не свя-
зана с решением проблемы достоверности источников. Видовой
признак не является признаком достоверности, и на основании его
не может быть оказано предпочтение одному источнику перед дру-
гим.
Считается, что самой трудной проблемой является соотно-
шение понятий подлинности, достоверности и исторической прав-
ды. «Кроме того, — предупреждал публицист, а затем посол Рос-
сии в Ватикане В.В. Костиков, — история, особенно секретная, не-
редко становилась объектом столь тонкой фальсификации, что бы-
вает трудно отличить подлинный документ от подделки, действи-
тельное событие от преднамеренной фальсификации»[24].
Под подлинностью разумеется действительное происхожде-
ние источника от того автора, который обозначен в тексте или под-
разумевается. Под достоверностью же — необходимая и достаточ-
ная степень соответствия между явлением и его отображением,
20
описанием в источнике. Но достоверность еще не есть историче-
ская правда, т.е. по возможности приближающееся к объективно-
сти отражение исторического явления или событий. Существуют
даже догадки, что разведки вообще-то дают на-гора не истину, а
лишь определенный срез реальности с акцентом на угрозы и риски.
В силу чего суждения разведчиков в определенной степени одно-
сторонни и изначально по жанру призваны настораживать и вызы-
вать чувство опасности. В конце концов, если нет опасности или
хотя бы риска или, точнее, если о таковом не докладывается, то
зачем нужны шпионы?[25]
Вдобавок, в любом источнике совмещается и переплетается
намеренная информация с непроизвольным свидетельством о вре-
мени, которое в нем отразилось. Подготовляя материал, его соста-
витель преследует какие-то определенные цели, которые не всегда
излагаются в тексте. Но пишущий невольно и незаметно для себя
оставляет в нем следы и факты, которые он не хотел бы излагать.
Эти отпечатки несут в документе скрытую информацию, так назы-
ваемый подстрочник. Иными словами, то, что не говорится, но по-
нимается по косвенным признакам. Подобная скрытая информация
называется суггестивной. Выявление ее признается одной из задач
аналитика.
В современную эпоху на первые роли все активнее выходят
источники информации на электронных носителях. Прогресс циф-
ровой информационной техники можно измерить такими парамет-
рами, как быстродействие, размеры элементов, стоимость. В 1977 г.
микропроцессоры выполняли операции в 100 тыс. раз быстрее, чем
в 1950 г. Один мегабайт полупроводниковой памяти 25 лет назад
стоил около 550 тыс. долларов, а сегодня — всего 4 доллара. Если
темп перемен сохранится, то к 2020 г. настольный персональный
компьютер будет обладать вычислительной мощностью равной
мощности всех компьютеров, которые ныне эксплуатируются в
Силиконовой долине[26].
Технологический уровень, достигнутый рядом ведущих ми-
ровых держав в области оптоэлектроники, радиоэлектроники, вы-
числительной техники, позволяют утверждать о реальности качест-
венного скачка в процессах информационного обеспечения. Для
иллюстрации достаточно указать на американскую систему радио-
электронной разведки «Эшелон», которая предназначена для пере-
21
хвата и обработки информации, в том числе любых телефонных
звонков, факсов, радиопередач и даже электронной почты. В ее со-
став входят десяток наземных центров перехвата, более сотни
спутников-шпионов и мощная сеть новейших компьютеров. В день
система может отслеживать три миллиарда сообщений, что состав-
ляет 99% информации, передаваемой по всему миру[27].
Интернет сделал информацию доступнее, чем когда-то рань-
ше. Последнее вовсе не означает, что нам и в самом деле стало
проще добывать необходимые сведения. «Несовершенство техники
и отсутствие авторитетной редактуры, — пояснял в этой связи ли-
тератор из США А. Генис, — мешают освоить громадные возмож-
ности Интернета. Важна, однако, не конкретная польза, а ощуще-
ние общедоступности. Само присутствие Интернета в нашей жиз-
ни меняет статус информации. Проникнув в каждый дом, Интернет
стал необходимым и незаменимым приспособлением, вроде водо-
провода. Сбор информации стал чисто технической задачей, что
приводит к инфляции информации. Эрудиция теряет престиж, при-
обретая привкус плебейского ремесла»[28].
Другое обстоятельство, которое следует обязательно учиты-
вать при работе с информацией в Интернете — разделение Сети на
«доступный» и «глубокий» вебы. Второй из них являет собой ко-
лоссальный массив информации, недоступный для обычных поис-
ковых машин. Эта информация, хранящаяся в базах данных, а так-
же на сайтах, где содержание страниц быстро меняется, как на сай-
тах СМИ. Там значительная часть сведений просто не успевает
индексироваться поисковиками.
Однако для аналитика все вышеупомянутое еще не повод для
отчаяния и беспокойства. Сравнительным преимуществом компь-
ютера являются память и повторный вызов. Но в интеллекте, т.е. в
оценивании, особенно в ранжировании оценок и в оценке значимо-
сти, его превосходство не столь велико, если не мизерно. Многие
эксперты считают, что значительных успехов в создании искусст-
венного интеллекта не следует ожидать раньше середины XXI сто-
летия, хотя «разумные» устройства, способные собирать информа-
цию об особенностях поведения и вкусах отдельных индивидуу-
мов, могут появиться в ближайшие двадцать пять лет[29].
С появлением новых источников информации необходимость
в ее квалифицированном сборе не отпала, поскольку конфиденци-
22
альные данные редко получают через международные информаци-
онные магистрали или с помощью коммерческих спутников. Тре-
бования политических и военных лидеров к информационно-
аналитической продукции по широкому спектру проблем между-
народных отношений, несомненно, имеют тенденции к ужесточе-
нию. В современной обстановке продолжают оставаться актуаль-
ными сведения о намерениях и возможностях агрессоров, разме-
щении подконтрольных им армейских группировок и вооружений,
о террористах и их замыслах, которые могут быть получены с по-
мощью надежных каналов. Закономерно, что аналитик должен
иметь представления и владеть тактикой работы с различными ис-
точниками информации.
1.3. ОТКРЫТЫЕ ИСТОЧНИКИ
Сбор информации можно проводить открыто или скрыто,
иногда говорят — тайно. При открытом сборе информации исполь-
зуются несекретные источники, что, несомненно, законно. Как уже
отмечалось, разведчики и дипломаты, решая каждый свои специ-
фические задачи, часто на практике пользуются одними источни-
ками информации. «Сбор сведений об иностранных государствах,
откровенничал шеф ЦРУ А. Даллес, — производится самыми раз-
личными способами, при чем не все они являются таинственными
или секретными. Это относится в первую очередь к открытым све-
дениям, т.е. информации, почерпнутой из газет, книг, научных и
технических изданий, официальных отчетов о правительственных
совещаниях, передач радио и телевидения. Даже роман или пьеса
могут содержать полезную информацию о положении госу-
дарств»[30].
Последняя часть фразы, не говоря об остальном, уже давно и
не раз находила подтверждение и яркие иллюстрации в литературе.
Однажды источником информации оказался рассказ, записанный
2,5 тыс. лет назад и включенный в Ветхий завет. Британская армия
в феврале 1918 г. вела наступление на Иерихон. Передовой бригаде
командование поручило в качестве промежуточной цели овладеть
деревушкой Михмас, расположенной в непреступном ущелье. На-
чалась подготовка к трудной фронтальной атаке. Англичан выру-
23
чил какой-то офицер, который припомнил эпизод из первой книги
Самуила. В ней повествовалось, как сын царя Саула вместе с вои-
нами неожиданно проникли в лагерь филистимлян, окопавшихся в
Михмасе. Не прошли ли нападавшие по таинственному коридору?
Секретную тропу вскоре обнаружили, и британская пехота скрыт-
ным маневром и малыми силами легко заняла укрепленный
пункт[31].
Одна из проблем использования открытых источников — это
их нахождение. Где их можно взять? Информация в большом ко-
личестве и во многих формах поступает от различных адресатов.
Но вовсе не надо обладать богатым воображением, чтобы дога-
даться о главных местах ее сосредоточения. «Информационные
брокеры, — считал британский библиотековед К. Байкуэлл, — де-
лают бизнес, продавая информацию тем, кто в этом нуждается. При
этом они получают большую ее часть от библиотек»[32]. Очевид-
но, что на последние нельзя смотреть только как на здания или
коллекции книг, поскольку главная их задача — обеспечение дос-
тупа к информации и документам.
Другая забота в работе с открытыми источниками — их из-
быток. В конце XX века в мире ежегодно издавалось до 100 тыс.
книг, около 60 тыс. научных журналов, где публиковалось 2,5-3,0
млн. статей, выходило свыше 1 млн. описаний изобретений и т.д.
Количество сводок новостей в средствах массовой информации,
текстов речей, материалов конференций и т.п. огромно. Увеличе-
ние объема информации закономерно заставляет человека обра-
щаться к аналитике. Отсюда еще один актуальный вопрос работы с
открытыми источниками — проблема качества.
Специалисты обязаны уметь выявить основную часть значи-
мых фактов в ограниченное время. Они должны ежемесячно про-
сматривать большое количество материалов, журналов и газет, ис-
пытывая опасения пропустить важный открытый источник. Полез-
ной может оказаться информация в таких областях, как маркетинг,
бизнес, трудовые и общественные отношения. «Сегодня дипломат,
– подчеркивал министр иностранных дел России И.С. Иванов, – это
человек широкой эрудиции… Приходится заниматься и экологией,
и химией, и ядерными вопросами, и, конечно, экономикой. Сегодня
без темы экономики не проходят практически ни одни перегово-
ры»[33].
24
По данным экспертов, разведки практически всего мира про-
являют наибольший интерес к таким отраслям, как биотехнологии,
аэрокосмические технологии, телекоммуникации, компьютерные
новинки и программное обеспечение, современные транспортные
системы, передовые конструкционные материалы и покрытия,
включая «невидимые» по технологии stealth, энергетические разра-
ботки, производство полупроводников[34]. При изучении отме-
ченных направлений не стоит сбрасывать со счетов, что предвари-
тельный просмотр различных периодических указателей, имею-
щихся во всех публичных библиотеках и содержащих ссылки на
источник публикации, значительно сэкономит время и ресурсы.
Ученые из университетов и других вузов также вносят свой
вклад в изучение различных проблем общественно-политической
жизни. Общеизвестно, что во многих западных странах львиная
доля стратегических исследований и разработок осуществляется
именно в университетских центрах. Так, в Совете по финансирова-
нию системы высшего образования Великобритании пришли к вы-
воду, что около 60% всех научно-технических публикаций прихо-
дятся на университеты и примерно 20% — на госпитали.
Характерно, что многое из научно-исследовательских разра-
боток по разным причинам не публикуется. Однако они иногда ис-
пользуются для выступлений или письменных докладов на науч-
ных конференциях. Чтобы облегчить поиск таких материалов, не-
обходимо установить знакомства в академических кругах. Ученые
обычно следят за достижениями коллег посредством личных кон-
тактов, пользуясь информационными бюллетенями о работе науч-
ных ассоциаций, специализированными журналами, а также при-
сутствуя на научных заседаниях. Крупные достижения и важная
информация зачастую освещаются в магистерских и докторских
диссертациях.
К открытым источникам информации относятся также люди,
обладающие знаниями в той или иной области. Апелляция к ним
бывает весьма продуктивной. К примеру, израильские журналисты
Д. Равив и Й. Мелман написали сенсационную книгу о своих спец-
службах под названием «Каждый шпион — принц». Собирая ин-
формацию, авторы опирались, прежде всего, не на публикации, а
на свои личные беседы со специалистами и ветеранами тайных
25
операций, отставными руководителями «Моссад» и ЦРУ. В итоге
получилось объективное и профессиональное исследование[35].
Короче говоря, все средства или все люди, которые могут ле-
гально дать информацию, представляют собой открытые источни-
ки для исследователей. Они чрезвычайно важны. Это справедливо
даже в отношении военных. Подтверждением того служит заявле-
ние заместителя начальника военно-морской разведки США во
время второй мировой войны, адмирала Е. Захариаса о том, что
95% информации военно-морские службы США получали из опуб-
ликованных источников, 4% — из полуофициальных и только 1%
— из секретных. «Вообще, — уточнял бывший израильский раз-
ведчик и историк Д. Менахем, — как говорят американцы, и сило-
вые методы, и практика тайного добывания информации постепен-
но уходят в прошлое»[36].
Подобные утверждения и сегодня имеют право на жизнь и
актуальность. Приведем лишь один факт. В конце 90-х годов уви-
дела свет монография «Стратегическое ядерное вооружение Рос-
сии», написанная группой молодых ученых по открытым источни-
кам. По отзывам рецензентов, получилась самая настоящая «разве-
дывательно-информационная бомба»[37]. Следовательно, основное
внимание должно концентрироваться на организованном изучении
официально доступных источников информации. «Терпеливый
сбор общедоступной информации, — подытоживал шеф ЦРУ У.
Колби, — с последующим тщательным ее сравнением и анализом
может часто привести круги, ответственные за принятие решений,
к важным, не заметным при поверхностном рассмотрении решени-
ям»[38].
Значительная часть информации, как уже отмечалось, посту-
пает обычным порядком из обширных публикаций в средствах
массовой информации, правительственных изданий, учебных посо-
бий или научных трудов, а также из постоянного неформального
потока данных. Хотя многие факты получают именно таким обра-
зом, например, путем компьютерного поиска, процесс исследова-
ния может быть очень продуктивным и на самом низшем уровне
организации. На нем ценным сборщиком сведений безусловно
станет и рядовой сотрудник, которому целесообразно поручить
отправиться на осмотр объекта и доложить затем о своих наблюде-
26
ниях. Клерк, получивший задание делать вырезки из газет, также
выполняет крайне важную функцию.
Еще в начале XX века в Российской империи существовала
Вторая (газетная) экспедиция при канцелярии министра иностран-
ных дел, преобразованная впоследствии отдел печати. Ее сотруд-
ники ежедневно просматривали множество русских и иностранных
газет, фиксировали материалы, представляющие интерес для МИД,
подготавливали обзоры для министра и царя. В тесном контакте с
министерством действовало Санкт-Петербургское телеграфное
агентство. Примечательно, для того, чтобы в нем могли судить о
степени достоверности присланной информации, телеграммы со-
провождались особыми словами. Сведения, полученные из русско-
го посольства, а также такие, передача которых делалась по его же-
ланию, должны были начинаться словом «prima», сведения из ме-
стных источников — из правительственных учреждений, от лиде-
ров политических партий и т.п. отмечались словом «secunda». Если
корреспондент посылал сообщение, на которое посольство не дало
согласие, а наоборот, предполагало умолчать, то телеграмму сле-
довало начать словом «tertia».
О технике обработки периодической печати довольно под-
робно писал еще несколько десятилетий назад видный советский
дипломат И.М. Майский, долгое время курировавший данное на-
правление в полпредстве в Лондоне. «...Отдел печати, — расска-
зывал он, — ежедневно информировал посла и других работни-
ков... о чем пишут английские газеты и журналы. Делалось это так.
Двое моих помощников приходили в отдел раньше всех... и сразу
же знакомились с содержанием сегодняшних газет, которые уже
ждали их на столах. Все, представляемое для полпредства какой-
либо интерес, вырезали и наклеивали в грубо сброшюрованный
альбом. Примерно к 12 часам дня... этот альбом доставлялся пол-
преду, который, ознакомившись с ним, передавал помощникам для
информации»[39].
В современных условиях, когда бумажные папки повсемест-
но заменяются на электронные средства накопления и учета ин-
формации, наблюдение за периодикой отнюдь не утратило акту-
альности. «Сегодня, — шутил еще Бертольд Брехт, — сам господь
Бог ориентируется в мировых делах по газетам». С расцветом же
прецизионной журналистики, специализирующейся на анализе ста-
27
тистики и массовых опросов, значение наблюдения за периодикой
даже возросло. Недаром Л.В. Шебаршин замечал, что для сбора
сведений очень полезным является именно журналисты, к которым
тянутся, как к живому источнику информации, разведчики и ди-
пломаты[40]. Неплохо запомнить, что хорошо поставленное дело с
обработкой пресс-информации служит важным подспорьем при
подготовке тех или иных аналитических документов.
Обычно накопление информации принимает форму непре-
рывного сбора данных для тотального наблюдения или для озна-
комления с факторами и силами, действующими на общественно-
политическом поле, и сбора особых сведений для заполнения ин-
формационных пробелов или для ответа на специальные запросы
от потребителей информации. В обоих случаях указанная работа
требует систематизации. На практике это означает, что будут най-
дены и учтены ответы на вопросы: Что нужно знать? Где можно
получить данные? Кто займется сбором сведений? Как будут соби-
раться материалы? Кто будет анализировать и интерпретировать
факты? Как лучше хранить полученную информацию, в целях эф-
фективного использования ее в будущем? Как рассылать сконцен-
трированную информацию, чтобы соответствующие лица рассмот-
рели ее своевременно?
Распространение информации облегчается, если помимо ис-
пользования периодических бюллетеней и ответов на особые за-
просы собрать профили интересов потребителей информации и
ввести их в компьютер. Тогда при введении новых сведений соот-
несение их с профилями автоматически даст информацию, кото-
рую сотрудник при оценке данных мог бы упустить. Это обычный
прием, используемый службами военной разведки. Он обеспечива-
ет двойную проверку и быстрое распространение важной инфор-
мации среди соответствующих потребителей.
1.4. СКРЫТЫЕ ИСТОЧНИКИ
Скрытые источники — область, к которой надо подходить с
осторожностью. Если верить А. Даллесу, то задача тайного сбора
сведений состоит главным образом в том, чтобы, обойдя все пре-
пятствия, приблизиться к определенному объекту[41]. Подобные
действия называются тайными потому, что их исполнители стре-
28
мятся _______замаскировать свои мотивировки или собственные личности,
а иногда и то, и другое. Для того используется широкий набор
средств и методов — от внедрения агентов и поиска осведомителей
до наблюдений при помощи технических приборов. Оригинально
решали данную проблему в консульстве СССР в Сан-Франциско в
70-е годы. Оно располагалось на холмах, высоко над городом, что,
по словам профессора В.А. Демина из ФСБ РФ, давало возмож-
ность «слушать» Силиконовую долину, в которой сконцентрирова-
ны основные исследовательские центры электронной и компью-
терной промышленности США[42].
Линия раздела между легальными источниками, с одной сто-
роны, и нелегальными источниками, с другой, часто является ус-
ловной. Более того, по утверждению авторитетных специалистов,
разница между подбором информации и шпионажем настолько не-
уловима, что смущает даже академические умы[43]. Можно ведь
осуществлять действия, квалифицируемые как шпионаж, но не
быть шпионом «по службе», по статусу представителя иностранно-
го государства, в чьих интересах и по заданию коего производятся
акции. В отечественной печати сообщалась, в частности, о таком
способе сбора разведданных, когда испанцы просто заказывали
российским НИИ и политологическим институтам различные ис-
следования и за весьма скромные средства становились обладате-
лями исчерпывающей информации по интересующему их спектру
вопросов[44].
На практике сбор закрытых данных обеспечивается в основ-
ном так называемыми полевыми агентами, а не аналитиками, ибо
нелегальные операции связаны с риском. Сами по себе подобные
акции ни плохи, ни хороши. «Секретная операция, — отмечал пре-
зидент США Р. Никсон, — не самоцель… Часто случается так, что
секретная операция является единственным средством для дости-
жения какой-нибудь важной цели»[45]. Отсюда не исключается
возможность инструктажа или опроса тайного агента, либо пред-
ложения использовать скрытые технические устройства для снятия
информации. В архивах ФБР отмечены подчас просто комические
случаи. Южнокорейцы как бы нечаянно макали концы галстуков в
жидкости в американских лабораториях. Китайцы и японцы роня-
ли свои белоснежные носовые платки в цехах и научных институ-
тах, стараясь унести образцы пыли.
29
Спецслужбы, как правило, четко осознают круг своих задач и
не склонны перепоручать карьерным дипломатам проведение тай-
ных операций и акций, что вполне закономерно и разумно. «Нель-
зя, — говорил тот же А. Даллес, — ведение неортодоксальной вой-
ны отдавать и под контроль дипломатических ведомств. В функции
этого ведомства входит поддержание мира. Оно руководствуется в
своей деятельности сводом прецедентов, который называется меж-
дународным правом, традициями, обычаями. Оно действует откры-
то. Именно поэтому оно пользуется правами дипломатического
иммунитета. Не следует подвергать его угрозе компрометации, по-
ручая вести неортодоксальные операции. Дипломаты не хотят быть
скомпрометированы неортодоксальным поведением. Они должны
сохранять свой статус persona grata в государстве, в котором полу-
чил аккредитацию. Я более чем уверен, что каждый дипломат не
хочет подвергать риску свою карьеру, действуя как нелегал»[46].
Приведем перечень, который может быть очень полезным
при ранжировании различных типов источников информации. В
него входят открытые, легкодоступные источники и источники,
которые недоступны без применения некоторых специфических
методов. Рекомендуется в этой связи классификация информации о
конкуренте, разработанная У. Уэйдом: 1. Печатные издания и офи-
циальные документы; 2. Информация от служащих конкурента,
полученная без уловок; 3. Обзоры рынка и отчеты консультантов;
4. Финансовые отчеты и аналитические обзоры брокеров; 5. Про-
спекты торговых ярмарок, выставок и конкурентов; 6. Анализ про-
дукции конкурентов; 7. Отчеты торговых агентов своей корпора-
ции; 8. Официальные беседы служащих корпорации с сотрудника-
ми, работающими у конкурента; 9. Разговор «по душам» или ка-
муфлирование вопросов по интересующей тематике в ходе обыч-
ной профессиональной беседы со служащими конкурента на кон-
ференциях и совещаниях; 10. Скрытое прямое наблюдение; 11. Бе-
седа со служащими конкурента под предлогом обсуждения вопроса
о его возможном приеме на работу в корпорацию, без реального
намерения это сделать; 12. Переговоры с конкурентом о приобре-
тении лицензии с единственной целью получить информацию; 13.
Наем профессионального детектива для получения специальной
информации; 14. Наем сотрудника, ушедшего из фирмы конкурен-
та, для получения информации о «ноу-хау»; 15. Посягательство на
30
собственность конкурента; 16. Подкуп поставщика или служащего
конкурента; 17. «Внедрение» своего сотрудника в фирму конку-
рента; 18. Прослушивание разговоров конкурента; 19. Кража чер-
тежей, образцов, документов и другой собственности; 20. Шантаж
и вымогательство.
Приведенный перечень начинается с легальных и этичных
источников информации, но по мере возрастания порядковых но-
меров эти источники становятся все более нелегальными и неэтич-
ными. Его целесообразно использовать как шкалу для оценки дея-
тельности. Мы должны провести своеобразный водораздел. Будем
ли мы строить свою стратегию и тактику в сборе данных, исходя из
позиции с 1 по 8, или проведем линию раздела в другом месте спи-
ска? Не следует ли пойти на рассчитанный риск? На все подобные
вопросы можно получить ответ только тогда, когда решено, где
проведена окончательная черта.
Нарушение указанного принципа и неправильный выбор
способов и методов всегда грозят негативными последствиями.
Возьмем для раздумий лишь один факт. В ноябре 1997 г. состоя-
лась встреча губернатора Новосибирской области В.П. Мухи с по-
слом ФРГ в России Э.-Й. фон Штудницем, которая завершилась
скандалом. Местные средства массовой информации процитирова-
ли некоторые высказывания губернатора, которые легко было рас-
ценить как признание в том, что областная администрация давно
читает переписку германского генконсула в Новосибирске М. Ван-
нов. В результате газетчикам стало известно, что немецкие дипло-
маты серьезно подумывают о перенесении консульства в Омск или
Екатеринбург. В конце концов, конфликт удалось замять, но в
МИД РФ вынуждены были прокомментировать нашумевшие вы-
сказывания как «случай архинеординарный, несомненно, груст-
ный».
Следует учитывать, что существующий традиционный вид
дипломатии дополняется секретной дипломатией. Конечно, это не
секретные миссии «нелегалов». Наоборот, дипломаты приезжают и
убывают открыто, но информация об их деятельности не предна-
значена для широкой публики. Эталоном может служить диплома-
тия канцлера кайзеровской Германии Б. фон Бюлова в Италии в
годы первой мировой войны, когда центральные державы желали
получить в свои ряды Италию, но там же работали с тайными мис-
31
сиями и дипломаты стран Антанты. В предвоенные годы Англия и
Франция, с одной стороны, Германия — с другой, вели тайную ди-
пломатию против СССР, что делал и Советский Союз в отношении
Англии и Франции, договариваясь с Германией. В годы второй ми-
ровой войны гитлеровский дипломат Ф. фон Папен выполнял ана-
логичную миссию в Турции. Германский посол в Японии в те же
годы пытался подтолкнуть Японию к нападению на СССР.
В любом случае аналитику надо внимательно следить за раз-
витием ситуации и помнить реплику советского дипломата В.П.
Потемкина относительно того, что иногда за бесплодными разго-
ворами скрывается тайна — подписание, например, секретных со-
глашений[47]. Периодическая печать здесь незаменимый источник
информации. «Я ничего не знал, — вспоминал один из руководите-
лей советской внешней разведки П.А. Судоплатов, — о протоколах
Пакта Молотова-Риббентропа, но вообще такого рода секретные
протоколы самая обычная вещь в дипломатических отношениях,
затрагивающих особо сложные вопросы... И сейчас, читая секрет-
ные протоколы Пакта Молотова-Риббентропа, я не нахожу в них
ничего тайного. Директивы, основанные _______на подписанных соглаше-
ниях, были весьма четкими и определенными: о них знали не толь-
ко руководители разведки, но и военное руководство и дипломаты.
Фактически знаменитая карта раздела Польши, приложенная к
протоколам 28 сентября 1939 г., появилась на страницах «Правды»,
конечно, без подписей Сталина и Риббентропа, и ее мог видеть весь
свет»[48].
Так или иначе, но опытные дипломаты и исследователи не
пренебрегают никакими источниками информации, не говоря уже о
разведчиках. Занимательных и поучительных историй на сей счет
предостаточно. «Собирать информацию, — писал, в частности,
М.П. Любимов, — дело благородное. В течение многих десятиле-
тий западные разведки фильтровали мусорные ящики и ямы около
казарм и госпиталей нашей Западной группы войск в ГДР. Шпио-
наж это или нет? Поразительных достигли результатов: получили
сверхсекретные документы о броне нового советского танка, вы-
брошенные по халатности... Особенно пристальный интерес вызы-
вали туалеты, ибо соответствующая бумага, как известно, в армии
всегда в дефиците, а потому пользовались секретными документа-
ми, даже чертежами на ватмане. Английская разведка таким обра-
32
зом добыла секретный план действий Западной группы в случае
начала войны»[49].
У разведки КНР в сборе секретных сведений была своя спе-
цифика, связанная с нехваткой денег. Правда, китайцы и тут умуд-
рились найти остроумный выход. Бродя в окрестностях наших обо-
ронных заводов, они выискивали слесарей-забулдыг и предлагали
продать им секретную деталь то за бутылку, а то и за целый ящик
водки. Если верить журналисту и востоковеду К.Г. Преображен-
скому, очень часто этот незатейливый прием срабатывал[50].
В оценке сведений из открытых и скрытых источников ин-
формации, их соотношения и взаимодополняемости, сотрудники
спецслужб и дипломаты в принципе солидарны. Американцы пи-
шут, что 80% развединформации добывается из открытых источ-
ников. Главный консультант СВР РФ В.А. Кирпиченко в этой связи
подчеркивал, что 5% особо секретной информации перекрывают
остальные 95%. Но надо дать общий фон. И тут уместна работа с
открытыми источниками. Не владея обстановкой в стране, анали-
тик не в состоянии оценить важную информацию, пропустит ее
мимо ушей[51].
В том же духе высказывался заместитель Генерального сек-
ретаря ООН В.Ф. Петровский. «Хотя сейчас, — заметил он, — ди-
пломат может получить 90% интересующих его данных из средств
массовой информации и электронных информационных систем,
остальные 10 — наиболее ценных — процентов информации могут
быть, получены только чисто дипломатическими средствами через
контакты и беседы. Именно здесь на первый план выступает лич-
ность дипломата, его умение слушать и распознавать, какова подо-
плека принятия того или иного конкретного решения»[52].
Реализация собранных из различных источников данных
иногда бывает неэффективной, но в том нет вины аналитиков. От-
ветственность целиком ложится на политическое и военное руко-
водство. Так, при подготовке операции «Буря в пустыне» амери-
канские спецслужбы сумели вскрыть около 85% целей. Однако,
несмотря на имеющуюся информацию о наличии в полосе наступ-
ления склада с химическим оружием, по нему был нанесен огневой
удар. Произошла утечка отравляющих веществ. В итоге более 30%
участников войны в Персидском заливе в настоящее время испы-
тывают проблемы со здоровьем[53].
33
Можно смело утверждать, что секретные сведения и откры-
тая информация взаимоувязаны и на деле сливаются в нечто еди-
ное. Проводить внешнеполитический курс исключительно на од-
них секретных данных, не сопоставляя их с открытыми и офици-
альными документами вряд ли было бы разумным и эффективным.
Отсюда сбор и анализ разнообразной информации продолжает ос-
таваться одним из главных аспектов дипломатической работы.
1.5. ДИПЛОМАТИЧЕСКИЕ ДОКУМЕНТЫ
Одним из важнейших компонентов работы внешнеполитиче-
ского аппарата является составление дипломатических документов.
В законодательной практике документированной информацией,
или проще, документом, является зафиксированная на материаль-
ном носителе информация с реквизитами, позволяющими ее иден-
тифицировать. Под дипломатическими документами в иных совре-
менных публикациях подразумеваются профессиональные деловые
дипломатические бумаги. К ним предъявляются такие же требова-
ния, как и ко всем деловым материалам: к докладам, переписке,
протоколам. Но сверх того еще и претензии сугубо дипломатиче-
ского характера[54].
История международных отношений знает немало случаев,
когда из-за небрежности в языковом оформлении дипломатических
документов или служебных сообщений, из-за нескольких слов про-
исходили не только недоразумения, но и инциденты. В апреле 1938
г. советское правительство информировало Саудовскую Аравию о
замораживании дипломатических контактов между двумя страна-
ми под предлогом их бесперспективности и исключительно прото-
кольным характером связей. Инициатором столь неразумного ре-
шения выступил Наркомат иностранных дел СССР. В 40-х и позд-
нее СССР предпринял несколько попыток наладить взаимоотноше-
ния с саудовским руководством, но безуспешно. Видимо, не по-
следнюю роль в этом сыграла обида короля бесцеремонным закры-
тием советской миссии. Более полувека контакты двух государств
осуществлялись через посольства в Лондоне. Восстановлен дипло-
матический обмен на уровне послов был только в сентябре 1990
г.[55]
34
Существует прописная истина, что жизнь в современной ди-
пломатии проходит не на паркете, а за письменном столом. Однако
ее нельзя понимать столь буквально. «В смысле анализа, обобще-
ния прочитанного, услышанного и увиденного, — пояснял посол
А. Степанов, — да, но согласитесь, чтобы собрать огромный фак-
тический материал, получить личные впечатления, безусловно, не-
обходимо значительную часть времени проводить «на колесах» и в
беседах, ну а размышлять в позе скульптурного персонажа Огюста
Родена предпочтительно... по вечерам и выходные дни[56].
Тем не менее, львиную долю времени сотрудники внешнепо-
литических представительств затрачивают именно на составление
и написание различных бумаг. Указанная часть деятельности зани-
мает до 90% времени дипломатов высших и средних рангов мини-
стерства иностранных дел. Больше половины рабочего дня состав-
ление документов занимает у дипломатов в странах пребывания.
«…Будни посольства, — подтверждал советский дипломат Р.А.
Сергеев, — не отмечены яркими красками. Дипломатическое ре-
месло состоит из достаточно прозаического труда по подготовке
различного рода документов и материалов»[57].
На основе анализа и обобщения всех получаемых сведений
посольства готовят справки и другие сообщения о внутренней и
внешней политике страны пребывания. Спектр и реестр докумен-
тов весьма широк и разнообразен. Обычно они подразделяются на
две большие группы. Во-первых, документы сугубо внутриведом-
ственного характера. Во-вторых, документы, посредством которых
осуществляются письменные официальные сношения между госу-
дарствами, причем часть из них носит конфиденциальный харак-
тер.
Дипломатические документы являются своеобразной про-
дукцией, выпускаемой во внешний мир органами внешних сноше-
ний, т.е. они предназначены не только для внутреннего потребите-
ля, но и для внешнего читателя. Отсюда следует четко представ-
лять, что стиль общения государств и правительств не является
языком начальника и подчиненного. Это разговор равных субъек-
тов международного права, а всякое умаление достоинств и пре-
стижа другого суверенного государства вряд ли допустимо.
Документооборот в международных отношениях часто осу-
ществляется путем дипломатической переписки. До недавнего
35
времени в специальной литературе выделяли пять видов докумен-
тов дипломатической переписки: личные ноты, вербальные ноты,
памятные записки, меморандумы и частные письма полуофициаль-
ного характера. Этот перечень Ан. Ковалев склонен пополнить
личными посланиями глав государств и правительств.
Безусловно, хороший личный контакт между руководителя-
ми государств является в современной дипломатии важным факто-
ром успешного развития двухсторонних связей, способствует фор-
мированию отношений взаимного доверия между официальными
представителями и народом. В конечном счете, это позволяет наи-
более эффективно защищать национальные интересы, откровенно и
доверительно доносить до партнеров существо позиции того или
иного государства. Именно личное участие Президента РФ и его
договоренности с лидерами ряда европейских стран позволили
выйти на взаимоприемлемые развязки по проблеме «калининград-
ского» транзита.
Впрочем, Ан. Ковалев также считает, что нельзя оставлять в
стороне и те формы дипломатических документов, которые не по-
пали в «пятерку», но, тем не менее, выполняют свои функции в
осуществлении внешней политики и дипломатической деятельно-
сти[58]. К ним относятся заявления правительства, заявления МИД
для печати, заявления представителей государства в международ-
ных организациях и т.п. В отличие от собственно дипломатической
переписки они могут не являться прямым обращением к опреде-
ленному государству и не обязательно требуют официального от-
вета.
В большинстве видов дипломатических документов выделя-
ют четыре составные части: протокольные формулы; смысловое
ядро; аргументационную часть; изложение факта или фактов. Де-
ление, конечно, весьма условное. Однако главной частью, бесспор-
но, является смысловое ядро. «Суметь найти и выделить смысловое
ядро, — подчеркивал Ан. Ковалев, — значит правильно схватить
содержание дипломатического документа»[59]. Объем дипломати-
ческого документа зачастую зависит от аргументационной части. В
своей совокупности аргументы должны сходиться на одной точке и
поддерживать смысловое ядро.
Основными внутренними документами, которые обычно го-
товит посольство или представительство, являются следующие: 1)
36
отчет посольства (это документ обобщающего характера, где со-
держится анализ развития событий, оценки, перспективы и выво-
ды. Он может быть ежеквартальным, полугодовым и годовым); 2)
политические письма посла (посылаются, как правило, в проме-
жутках между отчетами, составляются по наиболее важным и акту-
альным проблемам); 3) справки по различным вопросам, которые
пишут работники посольств (они бывают двух категорий: так на-
зываемые справки по схеме и тематические, которые подразделя-
ются на аналитические и информационные); 4) записи бесед; 5) об-
зоры прессы (общие и тематические); 6) хроники событий (в отли-
чие от обзора, охватывают лишь наиболее значимые и, по возмож-
ности, завершенные события, предельно сжаты и лаконичны).
Многостраничный годовой отчет посольства, пожалуй, счи-
тается главным итоговым документом внешнеполитического пред-
ставительства. На практике в Центре к такого рода пухлым бума-
гам сложилось весьма специфическое отношение. К ним относятся
как к материалам скорее справочно-информационного характера,
нежели оперативного. Ход вполне логичный, ибо важнейшая ин-
формация и предложения посольств по судьбоносным вопросам
направляется по шифросвязи по мере поступления и актуализации.
Для посольских же работников польза в составлении отчетов за-
ключается, по мнению дипломата С.Я. Синицына, в инвентариза-
ции накопленной совместными усилиями информации, ее осмыс-
лении, возможности внести индивидуальный вклад в оценку поло-
жения дел в стране, в направлении в Москву своих соображений и
рецептов[60].
Каких-либо трафаретов и единых правил в подготовке внут-
риведомственных документов не существует, каждый из них инди-
видуален. Вместе с тем имеются и некоторые общие положения,
которые необходимо учитывать как по форме, так и по содержа-
нию. В частности, по переписке генерального секретаря НКИД
СССР А.А. Соболевым с посланником СССР в Венгрии Н.И. Ша-
роновым можно судить о требованиях, которые предъявлял Центр
к политическим письмам еще в 1941 г. «Что касается... информаци-
онного письма от 28 мая, — писал А.А. Соболев, — то оно страда-
ет отсутствием оценки внешнего и внутриполитического положе-
ния страны... пребывания. В письме Вы не идете дальше изложений
впечатлений, вынесенных Вами из бесед с дипломатами, причем в
37
этом письме, направляемом в адрес руководства, случайные и не-
проверенные заявления Ваших собеседников превращаются в кате-
горические утверждения... Политическое информационное письмо
посланника, являющееся для НКИД важнейшим материалом,
должно составляться на основе глубокого и тщательного изучения
внешней и внутренней политики страны пребывания и не может
подменяться поспешным некритическим обобщением бесед»[61].
Давно замечено, что при подготовке проектов документов
начинающий специалист постепенно вырабатывает четкость мыш-
ления, а умение выражать свои мысли письменно всегда являлось
одним из непременных условий для успешной карьеры. «В быт-
ность молодым чиновником, — вспоминал знаменитый английский
писатель Дж. Ле Карре, — мне приходилось писать множество от-
четов. В британском МИДе к ним предъявляли очень высокие ли-
тературные требования — не менее высокие, чем к точности и яс-
ности изложения»[62]. И еще одно правило следует выполнять не-
укоснительно, которое, в общем, касается простейших вещей. «Пи-
сать только о том, — замечал в этой связи уже советский дипломат
С.А. Богомолов, — что увидели глаза. Не домысливать»[63].
В принципе существует примерный перечень вопросов, в ко-
торых дипломат должен реализовывать свои знания и навыки по
работе с документами и материалами. Это, прежде всего, участие в
составлении политического отчета, политического письма, докла-
дов в области информационной, научной, культурной, консульской
и кадровой работы; составление тематических справок; проектов
шифротелеграмм и почтовой корреспонденции; характеристик на
иностранных деятелей; подготовка обзора иностранной прессы;
аннотация книг и других изданий; составление планов работ по
текущим и перспективным вопросам и т.д.
Дипломатическая же переписка ведется с соблюдением тра-
диционных правил дипломатического протокола[64]. Их преднаме-
ренное игнорирование или нарушение зачастую приводит к усиле-
нию непонимания, а то и к росту недоверия в отношениях между
государствами. Так, в ряде посланий У. Черчилля к И.В. Сталину
по польскому вопросу, а также в заявлениях британского посла К.
Керра вновь и вновь регистрировались угрозы в адрес СССР. Они,
естественно, вынудили Кремль реагировать надлежащим образом.
В письме У. Черчиллю от 23 марта 1944 г. глава Советского прави-
38
тельства обратил внимание на недопустимость подобной практи-
ки, которая противоречила союзническим контактам. «Бросается в
глаза, — протестовал он, — что Ваши послания, так и особенно
заявление Керра пересыпаны угрозами по отношению к Советско-
му Союзу. Я бы хотел обратить Ваше внимание на это обстоятель-
ство, так как метод угроз не только неправилен во взаимоотноше-
ниях союзников, но и вреден, ибо он может привести к обратным
результатам»[65].
Составление дипломатического документа требует учета
многих условий. Кроме действовавших ранее факторов, связанных
главным образом с соперничеством супердержав и различных во-
енно-политических группировок, в международных отношениях
последних лет появились новые обстоятельства, значение которых
стремительно возрастает. Среди них получившие широкое распро-
странение международный терроризм, национализм и религиозный
фанатизм. Их влияние особенно стало остро ощущаться в конце
ХХ столетия. «Наша внешняя политика, — разъяснял глава МИД
РФ И.С. Иванов, — в том виде, в каком она сформировалась к на-
чалу XXI века, представляет собой сплав наследия дореволюцион-
ной России, Советского Союза и, конечно, тех принципиально но-
вых подходов, которые были обусловлены коренными изменения-
ми в нашей стране и на международной арене в последнее десяти-
летие»[66].
В конечном счете, дипломатическая служба решает, что ос-
тавить в том или ином документе, что опустить, каким аргументам
отдать предпочтение. Конечно, при этом необходимо учитывать и
возможные контрвыпады партнеров. «Дипломатические докумен-
ты, –– писал в данной связи посол В.И. Попов, –– часто содержат
упреждение аргументации партнера в защиту своей точки зрения.
… При этом желательно привести в качестве контраргументов та-
кие факты и цифры, против которых было бы трудно возра-
зить»[67]. Закономерно, что составление такого рода документов
требуют больших профессиональных знаний и дипломатического
опыта.
39
1.6. РАБОТА С ИСТОЧНИКАМИ
Каждый исследователь, приступая к работе с источниками,
сталкивается с рядом проблем, в том числе с такими: как подбирать
источники? как анализировать и обобщать источники для получе-
ния достоверных и точных выводов? каким методическим предло-
жениям о подборе и изучении источников отдавать предпочтение
перед всеми другими? И, пожалуй, главное. Прежде всего, необхо-
димо изучать документы, и на этой основе делать выводы без ис-
пользования каких-либо идеологических схем. «Этот урок, кото-
рый я усвоил, — признавался видный американист, действитель-
ный член РАН А.А. Фурсенко, — спасал меня от того, чтобы под-
страивать факты под определенные схемы»[68]. Одновременно ис-
следователь обязан помнить, что не состояние источников опреде-
ляет выбор темы, а, наоборот, намеченная тема или задание опре-
деляет тактику и стратегию поиска необходимых источников ин-
формации.
Аналитик, определившись в теме исследования, должен
предварительно установить, имеются ли в наличии соответствую-
щие источники, каков их объем и, следовательно, каковы сроки
предстоящей работы. Подобная «разведка» дает возможность сори-
ентироваться в литературе по вопросу и зафиксировать наличие
печатных изданий нужных документов. Важно не попасть в нелов-
кую ситуацию. «Иногда, — свидетельствовал филолог А.В. Лавров,
— можно _______обнаружить интересную информацию в совершенно за-
бытом печатном источнике, и наоборот, не раз случалось, что люди
находили в архивах и обнародовали материалы, а потом оказыва-
лось, что это уже давно введено в читательский оборот»[69].
Предварительное изучение научной и специальной литерату-
ры необходимо с двух точек зрения: во-первых, оно, как правило,
знакомит исследователя с ранее использованными источниками, а
во-вторых, помогает ему уяснить проблематику. Только при этих
условиях аналитик в состоянии дать себе отчет, какие проблемы
уже поставлены, разрешены и не требуют пересмотра, какие были
поставлены и разрешены, но не соответствуют современному
уровню и, наконец, какие выпали из поля зрения предшественни-
ков.
40
Опытные источниковеды полагают нецелесообразным начи-
нать работу над текстом задания раньше, чем завершен сбор мате-
риалов. Иными словами, прежде, чем подобраны и систематизиро-
ваны все источники, раньше, чем в сознании исследователя созрело
ясное и всестороннее представление о работе в целом. Однако от-
сюда не следует, что аналитик должен воздерживаться от письмен-
ного закрепления общих выводов по мере изучения наиболее важ-
ных источников. «Накапливая факты, — писал И.А. Латышев, —
анализируя их и, составляя общее представление о том или ином
явлении в жизни Японии, я излагал затем свое видение на бумаге в
виде статей и книг…»[70] В общем, предварительные наброски и
эскизы являются прекрасным вспомогательным материалом при
выработке концепции и составлении исследовательского проекта.
Для того чтобы собранные источники послужили надежной
основой исследования, необходимо первоначально подвергнуть их
критической обработке. Аналитик обязан проверить подлинность и
достоверность собранных материалов, установить хронологические
и топографические характеристики, извлечь из них необходимые
сведения, соответствующие поставленным задачам и исследуемой
проблематике. С этой целью полезно сопоставление одного источ-
ника информации с другими. «Во всех случаях, — признавался
академик Н.М. Дружинин, — я должен был сопоставлять изучае-
мый источник с другими материалами, взвешивать условия проис-
хождения документов, анализировать мотивы составителей и ста-
раться отделить историческую правду от намеренной лжи, замас-
кированных умолчаний и неосознанных ошибок»[71].
Короче говоря, исходным пунктом критического анализа ма-
териала должно быть выяснение вопросов, при каких обстоятель-
ствах появился на свет анализируемый документ, кто его автор и
насколько ему можно доверять, в каких целях возник данный ис-
точник. Здесь необходимо изучение и внешних сторон документа,
и его внутреннего содержания.
В указанном ключе имеет смысл припомнить лаконичный
тезис И.В. Сталина из статьи «О диалектическом и историческом
материализме». «Все, — отчеканил в ней генсек, — зависит от ус-
ловий, места и времени»[72]. А если попробовать сформулировать
универсальное правило, которым следует всегда руководствоваться
41
при манипуляциях с данными, то оно, вероятно, будет таким: «С
документами надо работать тщательно и аккуратно».
Каждая разновидность источников информации требует сво-
их специфических подходов. Когда мы критически анализируем
правительственные документы, чрезвычайно важно подвергнуть
анализу их подготовку, выяснить мотивы, руководившие их соста-
вителями, отделить субъективно окрашенную мотивировку от
юридического содержания и практического значения. Иногда ис-
точники издаются небрежно. Если аналитик засомневался в точно-
сти публикации, не доверяет издателю документа, а сам источник
имеет в его глазах принципиальное значение в исследовании, то
самая тщательная проверка является обязательной.
Если речь идет о проекте по специальной теме, исследова-
тель должен сам ознакомиться с важнейшими источниками, стро-
ить свои выводы и рекомендации, даже совпадающие с мнением
предшественников, на первичном материале. «Изучение зарубеж-
ных стран, — предупреждал выдающийся российский географ и
страновед И.А. Витвер, — требует особых усилий для того, чтобы
не сбиться на легковесные компиляции. Тот, кто пишет на основа-
нии только готовых работ, почти неизбежно в чем-нибудь окажется
в плену готовых точек зрения. Чтобы этого не было, необходима
самостоятельная обработка первоисточников»[73].
По заключению авторитетных источниковедов, суждения
тех, кто считает, что нет нужды корпеть над оригиналом документа
просто не выдерживают критики, ибо непосредственное созерца-
ние документа, постепенное вчитывание, вдумывание в его содер-
жание обогащает исследователя лучшим познанием эпохи и изу-
чаемого явления[74].
Публицистика и прочие плоды журналистской деятельности,
если они становятся объектом изучения, требует особого внимания
к таким моментам, как социально-политическая позиция автора,
его симпатии и антипатии, степень его добросовестности в изложе-
нии фактов. Если верить экспертам, то примерно 95% всех инфор-
мационных сообщений делаются с целью оказать определенное
воздействие. И тут не последнюю роль играют интересы. «Именно
они, — утверждал германский журналист Г. Кроне-Шмальц, —
осознанные или нет — определяют степень объективности инфор-
мации»[75].
42
Многое из публикуемого может основываться на слухах, не-
редко встречается намеренная ложь. Говорят, что в Принстоне есть
человек, защитивший диссертацию по целиком выдуманным ис-
точникам. Случается и другое, что, несмотря на субъективно безу-
пречные мотивы авторов, приводимые ими факты оказываются не-
достоверными. Такие явления особенно часто повторяются в мему-
арной литературе. Здесь нередки ошибки памяти, и неточность со-
общенных сведений, а иногда и намеренное преувеличение или
принижение событий и лиц. Все это требует от исследователя са-
мой пристальной проверки.
Порой раскрыть или уточнить факт можно при помощи не
только прямых, но и косвенных показаний. «Моссад» для того в
своей зарубежной агентурной сети постоянно стремится развить
агентуру предупреждения, т.е. завербованных лиц, занимающих
скромные должности и способных сообщить лишь второстепен-
ную, косвенную информацию, на основе которой потом легко оп-
ределить направления сбора основной информации. Отдельный
штрих, мимолетнее замечание, тот или иной оттенок мысли могут
явиться толчком к более полному и глубокому исследованию явле-
ния.
Бывают случаи, когда «сказки», которые тоталитарные ре-
жимы рассказывают собственным народам, свидетельствуют о по-
явлении у них слабых мест и возникновении новых опасностей.
Так, поток официальных речей, воспевающий триумф советского
строя, вновь усилившийся в 70-е годы, скрывал тревожный дефект
зрения. В Москве, особенно после успеха на Хельсинском совеща-
нии по безопасности и сотрудничеству в Европе, переоценивали
кризис западных держав, особенно США. И, самоочевидно, недо-
оценивали кризис, развивавшийся в рядах собственных союзников
и внутри самой советской системы[76]. Вместе с тем, сбор отдель-
но взятых незначительных сведений позволяет зачастую получить
практические прогнозы и достоверные выводы для принятия так-
тических и стратегических решений.
Председатель КГБ СССР В.А. Крючков отмечал в этой связи,
что отправной точкой подчас служил какой-то отдельный сигнал
или даже просто предчувствие, возникающее при скрупулезном
анализе огромного потока информации. Для того чтобы добраться
до истины, приходилось осторожно разматывать весь клубок до
43
конца. Однажды источник информации за рубежом обронил слу-
чайную фразу, которая в сочетании с другой информацией явилась
ключом к важной разгадке. «Последовал, — продолжал В.А.
Крючков, — целенаправленный поиск, всесторонний анализ, про-
верка возникших версий, оперативные игры, в результате чего был
разоблачен опасный агент, длительное время работавший на зару-
бежную разведку. Но, прежде чем это случилось, прошло более
десяти лет»[77].
Аналитику следует помнить, одно словечко там, одно сло-
вечко здесь начинают складываться в стройную мозаику, хотя лю-
ди, посвященные в какие-либо секреты, могут и не подозревать,
что разгласили что-то важное. Видный советский историк Б.А. Ро-
манов замечал, что мимоходом брошенные в источнике мысль, об-
раз, аналогия, скажут больше, чем обстоятельное повествование, и
неожиданно для самого автора осветят то, чего он вовсе не имел в
виду. Отсюда чрезвычайное значение предается умению фиксиро-
вать внимание на «мелочах», «несущественных деталях», «случай-
ных фактах». Ибо несмотря подчас на обилие источников, в них
нередко отсутствуют сведения о главном, они укрыты пеленой
умолчания и завесой секретности[78].
Изучая тот или другой источник, мы воспринимаем его в све-
те других материалов и предшествующих исследований. Но это
восприятие может меняться с движением мысли и появлением но-
вых, ранее неизвестных источников. Однако настоящий аналитик
должен быть свободен от той ошибки, которая в старой логике на-
зывалась «idola fori», т.е. не находиться во власти предрассудков,
заключающихся в традиционном уважении к какому-либо поня-
тию. Он не должен искусственно подбирать факты и делать произ-
вольные выводы, руководствуясь посторонними, даже самыми
лучшими соображениями. Если он выдает белое за черное, навязы-
вает предвзятые выводы, не обоснованные подручными материа-
лами, он содействует не раскрытию, а затемнению научной истины.
Министр иностранных дел Российской империи А.М. Горча-
ков, к примеру, не боялся делать из своего анализа той или иной
ситуации глубокие, далеко идущие выводы. Неизменно оставаясь
правоверным монархистом, он, в частности, предупреждал, работая
в итальянских государствах: «Если вслед за новой интервенцией не
последует улучшения благосостояния жителей Италии, если не бу-
44
дет проведено подлинное, а не фиктивное упразднение злоупот-
реблений, довлеющих над этой страной, монархический принцип
потеряет доверие простых людей всех стран; если это доверие бу-
дет хоть раз поколеблено, зло, задуманное с помощью силы, вновь
появится и станет еще более интенсивным»[79].
Привлечение необходимых источников определяется проду-
манной и ясно сформулированной проблематикой задания. «Долго-
срочная цель, — писал З. Бжезинский, — выполняет роль маяка.
Она помогает определению не только желаемого результата, она
освещает и наилучший путь к решению задачи»[80]. Известно, что
распределение информационных данных подчиняется так называе-
мому эффекту Парето, т.е. 80% информации содержится в 20% ис-
точников.
Основным выводом из правила В. Парето является реальная
возможность экономии времени и собственных ресурсов. Послед-
нее вполне достижимо, но при правильном выборе целевых уста-
новок и соблюдении ряда несложных технологических приемов.
Одним из которых является следование главному постулату эффек-
та «20/80», который утверждает, что не всегда экономически оп-
равдано стремиться к 100% результату в какой-либо области дея-
тельности. В большинстве случаев вполне достаточно воспользо-
ваться теми значимыми 20%, ответственными за удачное приложе-
ние усилий, ресурсов, коммуникаций и финансов, чтобы обрести
80% своего закономерного результата. Вполне уместной характе-
ристикой правила будет аналогия с полотнами великих мастеров,
которые не вырисовывали всех деталей, одними едва заметными
штрихами выхватывали суть и интересные подробности окружаю-
щей реальности, делали ее легко узнаваемой[81].
Стало быть, из громадного объема источников необходимо
выбрать особо ценные. Это, в свою очередь, требует двойной оцен-
ки: самих источников и сведений. При всем том следует помнить,
чем богаче и разнообразнее используемые источники, тем больше
шансов, что выводы аналитика максимально приблизятся к изучае-
мой действительности. Факты и только факты, проверенные, со-
поставленные и органически связанные друг с другом, могут соста-
вить прочный фундамент для широкого обобщения.
45
1.7. РАБОТА С ЛИТЕРАТУРОЙ
Когда тема задания определена, необходимо, прежде всего,
составить если не исчерпывающую, то хотя бы базовую библио-
графию, которая сама собой распадается на два основных раздела
— специальную литературу (книги, статьи, заметки и пр.) и опуб-
ликованные источники. В дальнейшем, по мере изучения темы,
библиография должна пополняться новыми названиями и рубрика-
ми.
В этой связи важно уметь пользоваться иностранными биб-
лиографическими справочниками, ведущими изданиями по внеш-
ней политике, выходящими в США, Великобритании, Франции, а
также наиболее серьезными газетами указанных стран. Но и пере-
численного может оказаться недостаточно. «Полезно, — советовал
молодым дипломатам посол А.Л. Воронин, — изучить то, что было
написано по интересующим нас вопросам ранее, года два-три на-
зад, а если возникают какие-то новые аспекты, то обратиться к до-
сье и справкам более далеких лет, хранящихся в архиве»[82].
Библиотеку и архивохранилища легко представить в виде та-
ежных зарослей, в которых возможно ориентироваться лишь с по-
мощью опознавательных знаков и проводников. Ими являются
ключевые слова и каталожные карточки. Обычно роль каталогиза-
ции недооценивается. Между тем важно исходить из предпосылки
о необходимости использовать данные в будущем. В нашем стрем-
лении определить это будущее мы должны, по мысли видного
американского дипломата Дж. Кеннана, учитывать два фактора,
имеющих особое значение. Во-первых, мы обязаны знать, чего мы
хотим. Во-вторых, мы должны дать себе отчет в том, как нам сле-
дует действовать для этого, чтобы обеспечить, а не затруднить во-
площение в жизнь наших стремлений[83].
Прежде пройдут месяцы и годы, пока в данных возникнет
потребность. До того момента информация должна храниться.
Найти ее можно только с помощью картотеки. Надо также пред-
ставлять, что ошибки каталога практически трудно исправить. Не-
правильно каталогизированная информация просто затеряется, и
обнаружить ее поможет только случайность и везение.
Первый шаг в работе каталогизатора — оценка сложности
информации, которую нужно занести в каталог. Чем информация
46
сложнее, тем труднее ее каталогизация. У составителя каталога
должен быть вкус к мелочам и способность извлекать все факты,
содержащиеся в обрабатываемых материалах. «Внимание к дета-
лям в сочетании с безграничным терпением, — замечал британский
контрразведчик времен второй мировой войны О. Пинто, — нема-
ловажное оружие в руках исследователя»[84].
Неполная или частичная каталогизация — существенное
препятствие для успешного исследования материалов. Можно ут-
верждать, что огромный объем поступающей информации отрица-
тельно влияет на скорость составления каталогов. Под давлением
потока информации зачастую сокращается количество предметных
заголовков. Для ускорения процесса каталогизации, необходимы
дополнительные усилия, чтобы детально распределить материал по
тематике. В идеале хорошо иметь предметный и алфавитный ката-
лог зафиксированной литературы и документальных публикаций.
Изучение литературы помогает отчетливо выявить проблема-
тику, ознакомиться с накопленным фактическим материалом и вы-
водами, сделанными предшественниками. «Одно из условий успеха
в науке, — указывал академик В.Л. Гинзбург, — широта взглядов.
Нередко бывает, что какая-то ассоциация или информация совсем
из другой области порождает идею и становится определяющей
для всей последующей жизни»[85]. Так, процесс зарождения новых
типов вооружения и военной техники характеризуется наличием
множества разрозненных факторов, зачастую скрытого вида. Ана-
лиз их развития, сопоставление с возможностями решаемых ими
боевых задач, интегрирование этих факторов по общим функцио-
нальным принципам помогает выявить конечные результаты, а
именно признаки, сигнализирующие о возможности создания
принципиально новых типов вооружения.
Обзор литературы, скорее всего, приведет аналитика к обна-
ружению трех типов записей, важных для его исследования. Точ-
нее позволит выделить: а) относящие к теме различные теории; б)
иллюстрирующие эти теории материалы; в) набранные из различ-
ных источников данные, в какой-то степени обобщенные, но теоре-
тически не осмысленные.
Чтение книг и статей по избранной теме неизбежно сопрово-
ждается критикой одних положений и согласием с другими, взве-
шиванием аргументации различных авторов, формулированием
47
вопросов, не затронутых ранее в литературе. На этом раннем этапе
аналитик получает первоначальную ориентацию в теме и намечает
задачи. Теперь он знает, что ему следует искать в источниках, ка-
кие факты обязан извлекать из опубликованных документов, в ка-
ком направлении должна идти его мысль.
Сбор материала и попутные размышления над его содержа-
нием — ответственный и трудоемкий этап постепенной выработки
собственной концепции. «Как ни странно, — свидетельствовали
американские эксперты Б. Хэмилтон и Д. Битти, — но правильная
обработка материала может быть даже более сложным и длитель-
ным процессом, чем само исследование»[86].
Опытные исследователи, предварительно изучая литературу,
выделяют три круга проблем: 1) проблемы, поставленные и решен-
ные ранее; 2) проблемы, поставленные, но не разрешенные или
разрешенные неверно; 3) проблемы, которые должны были ранее
поставлены и разрешены, но выпали из поля зрения предшествен-
ников. Сведенные вместе в таком порядке и связанные одной те-
мой они позволят решить очень актуальную научно-
исследовательскую задачу. «Чтобы побудить кого-нибудь к раз-
мышлению, — писал Г.В. Плеханов, — необходимо или указать
новые факты, или известные уже факты выставить в новом осве-
щении»[87].
Крайне важно научиться правильно работать с литературой.
Естественно, что единых рекомендаций на этот счет не существует,
но есть немало подходов, которые заслуживают пристального вни-
мания. Так, академик Н.М. Дружинин для чтения литературы все-
гда заводил тетрадки. Изучая книгу, он критиковал прочитанное,
или задавал вопросы, или подкреплял своими мыслями то, о чем
писал автор. Такой метод усвоения, по его словам, являлся самой
ранней, зачаточной формой исследовательской работы, первым
пробуждением самостоятельного суждения[88].
Видный советский дипломат и общественный деятель В.П.
Потемкин также делал записи. На каждой страничке, исписанной
мелким подчерком, отмечал вопросы, которые надо было обсудить
с иностранными представителями. В беседах он старался подкреп-
лять свои доводы ссылками на различные факты, приводил приме-
ры из истории, изречения писателей и государственных светил.
48
Далекий от классической дипломатии Д. Карнеги рекомендо-
вал читать с карандашом или авторучкой в руке. «Когда встречает-
ся совет, — пояснял он, — который вы, как вам кажется, сможете
использовать, отметьте его сбоку. Если это очень важный совет, то
подчеркните каждую фразу или поставьте рядом четыре звездочки.
Пометки и подчеркивание строк в книге делают ее более интерес-
ной и значительно облегчают повторный быстрый ее про-
смотр»[89].
В.А. Крючков также пользовался карандашом при чтении
журналов и научных разработок. Потом машинистки печатали кар-
точки с выбранными абзацами, и они пополняли личную картотеку,
которая была заранее систематизирована. Когда ему предстояли
встречи или ответственные поездки, он просматривал или брал с
собой нужные разделы, а его собеседникам, по отзывам Н.С. Лео-
нова, оставалось только удивляться аргументированности сужде-
ний и эрудированности начальника внешней разведки[90].
Таким образом, квалифицированные специалисты почти на-
верняка фиксируют и комментируют в той или иной форме прочи-
танное, чтобы затем организовать сформулированные оценки в до-
сье или картотеку. Схожий прием в зарубежной социологии извес-
тен как написание аналитических мемо[91]. Они являются особым
видом заметок, проще говоря — это записи или дискуссии о мыс-
лях и идеях, касающиеся _______процесса кодировки, в нашем случае кон-
спектирования, которые исследователь пишет для себя. Впоследст-
вии именно аналитические заметки могут образовать фундамент
для информационного документа.
В технологии ведения аналитического мемо важно иметь в
виду, что оно не свод данных, а комментарий о том, как эти факты
сцеплены между собой. В увязке с чем следует помнить о «золотом
правиле» в работе с информацией, т.е. четко различать описание
событий и их оценку. Мнения и характеристики потенциально об-
ладают меньшей достоверностью и надежностью по сравнению с
фактуальной информацией. Нередко в ней отсутствует детальная
характеристика ситуации, о которой высказана оценка. Но именно
конкретная ситуация дает ключ к расшифровке смысла сформули-
рованных характеристик.
В тактике работы с периодикой также есть свои нюансы и
премудрости, диктуемые ролью и значением прессы в междуна-
49
родной политике. По заключению Ф. Броделя, газетно-журнальные
статьи — это «отпечатки мышления современников, самые стреми-
тельные, день за днем наброски которых заставляют нас непосред-
ственно ощущать живое тепло событий и образа жизни прошло-
го»[92]. Один из исследователей советской системы шпионажа Р.
Хилсмен даже утверждал, что если бы Кремль заставили выбирать
между вербовкой советника президента США по национальной
безопасности и годовой подпиской на «Нью-Йорк таймс», он пред-
почел бы газету.
Каждый исследователь обязан изучать прессу, без нее он не
сможет эффективно работать, не сумеет поставить грамотно вопро-
сы перед своим источником информации. Периодические издания
отражают широкий круг вопросов и позволяют сопоставлять, уточ-
нять, снабжать новыми подробностями значительную часть конфи-
денциальной информации. Но это только одна сторона медали. «В
принципе, конечно, — свидетельствовал В.А. Кирпиченко, —
очень опытный аналитик, обрабатывая прессу, может сделать глу-
бокие и интересные оценки и выводы, но кто ему поверит. Наряду
_______с этим анализом нужны какие-то документальные подтверждения:
документы, записи доверительных бесед с влиятельными людьми и
т.д.»[93].
Особых секретов при чтении прессы нет, а есть квалифици-
рованные и неграмотные аналитики. Принципиальной разницы
между обработкой газет у «рыцарей плаща и кинжала» и диплома-
тических клерков также не существует. Имеются только некоторые
отличия в методах сбора информации, специфические способы
классификации и обобщения. Сотрудник отдела прессы и инфор-
мации посольства, вне всякого сомнения, должен знать, как созда-
ются новости в стране пребывания и кто их формирует, с тем, что-
бы продуктивно использовать информационные потоки в нужных
интересах. По опыту Института по освещению войны и мира,
штаб-квартира которого находится в Великобритании, в каждом
обществе, культурной и языковой среде пресса имеет свои стан-
дарты и традиции. В отдельных странах часто самая важная ин-
формация придерживается до конца статьи. В других, наоборот,
главные новости — на первом плане[94].
Видные политики, как правило, учитывают подобные тонко-
сти в своей деятельности. К примеру, президент США Д. Эйзен-
50
хауэр скептически относился к ценности информации из крупней-
ших американских газет. Однажды он сказал руководителю аппа-
рата Белого дома Ш. Адамсу: «Если вы хотите узнать, что думает
народ, читайте газеты, но не нью-йоркские и не вашингтон-
ские»[95].
Премьер-министр Я. Накасонэ прибегал к услугам помощ-
ника, профессора Ф. Окумуры. Тот знакомился с содержанием ос-
новных газет мира и составлял комплект вырезок за неделю для
шефа. «Информация МИД, — резюмировал японский лидер, —
поступала опосредованно и неоднократно фильтровалась: перед
тем как попасть ко мне на стол она не раз подвергалась правке, а
поэтому искажения были неизбежными. А для меня же главным
было ухватить суть проблемы. Статьи газет и даже заголовки ста-
тей были прямолинейны и откровенны, и я ощущал себя чуть ли не
участником происходящих за границей событий»[96].
Поскольку преждевременная огласка контактов порой меша-
ет быстрому улаживанию межгосударственных отношений, дипло-
маты стараются утаить то, о чем средства массовой информации
стремятся рассказать. Однако аналитик не должен отчаиваться и
опускать руки. «Дипломатические разговоры, — замечал А.А.
Громыко, — ведутся за закрытыми дверями, а действия видят
все»[97]. Иными словами, сотрудник не ошибется, если будет в
своей деятельности руководствоваться положением, что политику
спрятать нельзя, можно скрыть лишь интригу, эмоции и прочие
второстепенные вещи.
1.8. БЕСЕДА И ИНФОРМАЦИЯ
В специальной литературе распространена точка зрения, что
дипломатическая беседа — это вершина практической деятельно-
сти специалиста-международника, ибо ведется она обычно без не-
посредственного привлечения научно-справочного материала и
требует соответствующих навыков и знаний, в том числе и в ин-
формационном отношении.
Столь ясно сформулированный тезис нашел яркое воплоще-
ние в мемуарных произведениях и экскурсах в историю междуна-
родных отношений. «Записи бесед, скажем послов..., — вспоминал
опытный дипломат и синолог О.Б. Рахманин, — с руководящими
51
деятелями страны пребывания — это, как правило, не стенографи-
ческая запись диалога двух собеседников, а изложение основного
содержания высказываний иностранного представителя. Собствен-
но, это — главный итог информации для Центра. Развернутые
комментарии, обобщения... сообщались отдельно»[98].
В публикациях искушенных дипломатов можно обнаружить
немало поучительных, а то и занимательных эпизодов. Например, в
20-х годах в Наркомате иностранных дел имелся небольшой прото-
кольный сектор. Его руководитель после очередного приема так
оформил запись о встрече: «На приеме людей было немного. Я раз-
влекал иностранцев своими обычными глупостями». На что нарком
Г.В. Чичерин наложил красноречивую резолюцию: «Будьте любез-
ны сообщить, какими конкретно»[99].
В отечественной дипломатии были и такие времена, когда в
посольствах и в отделах МИД скрупулезно подсчитывали, сколько
бесед проведено таким-то работником, и на этом основании делали
вывод, кто активен, а кто не очень. Но дело ведь не в количестве
бесед, а в их качестве. Насколько широк круг контактов? Не огра-
ничивается ли он лишь людьми с определенными взглядами? Рас-
пространяется ли он на лиц, придерживающихся другого мировоз-
зрения? Удалось ли разъяснить нашу позицию, убедить собеседни-
ка в необходимости созыва той или иной международной конфе-
ренции? Получено ли от собеседника что-то полезное для посоль-
ства, для лучшего понимания обстановки в стране пребывания, ее
внутренней и внешней политики? Такие примерно вопросы следует
задавать себе при определении, какими должны быть беседы с
представителями официальных, политических, парламентских, де-
ловых, культурных, религиозных кругов, средств массовой инфор-
мации, общественных организаций.
Итак, беседы и их оформление служит средством получения
и передачи информации. Их можно подразделить на три группы:
проводимые с целью выполнения поручений Центра; беседы по
собственной инициативе; предпринятые по инициативе партнера.
Задача дипломата заключается в том, чтобы так построить беседу,
когда она могла бы принять желаемый для него оборот. «Готовить-
ся к встрече, — советовал ответственный работник МИД России
А.Ф. Борунков, — надо заранее. Собеседники знают вопросы, ко-
торые могут стать предметом обсуждения, вырабатывают свои по-
52
зиции, возможные альтернативные варианты. Если предполагается
обсуждение нескольких вопросов, то составляется их перечень по
степени важности, начиная с главной темы»[100].
Обыкновенно разговор начинается для разминки с обоюдо-
интересной информации, а затем переходят к основному вопросу.
Обычная схема любой дипломатической беседы, согласно Ф.Ф.
Молочкову, крайне проста: небольшая протокольная часть, основ-
ная тема и снова протокольные фразы[101]. Любая _______беседа, где бы и
каким бы образом она не происходила, в том числе и по телефону,
фиксируется, оформляется специальной записью, которая так и на-
зывается: запись беседы или телефонного разговора. «Каждая за-
пись беседы, — подчеркивал посол А.А. Ранних, — это документ,
который хотя и носит внутренний характер, тем не менее имеет
важное значение… На основании этих записей делаются соответ-
ствующие выводы и принимаются те или иные оперативные ме-
ры»[102].
Сумма вышеуказанных записей и составляет официальный
дневник дипломатического работника, представляет материальный
след его деятельности. Если в разговоре поднимались какие-то ак-
туальные темы, которые требовали обсуждения, то по его записи
всегда легко восстановить, как ставились эти вопросы, какие были
даны ответы, а также другие детали, которые могут иметь значение
при их решении. В последующем такие записи способны послу-
жить определяющим источником для исследователей, позволяя
проследить, как развивались те или иные события, как разрешались
отдельные проблемы.
Практический подход к разговору с чересчур словоохотли-
вым человеком, по мнению Л.В. Шебаршина, прост. К каждой бе-
седе, к каждой встрече необходимо тщательно готовиться, не пола-
гаясь на случай. Необходим план, который составляется заблаго-
временно и обсуждается работником со своим руководителем. Но
этого мало. Если требуется получить политическую информацию
по определенному вопросу, следует заранее составить в голове или
на бумаге схему того, что уже известно, что необходимо уточнить,
какие пробелы в своем знании надо заполнить. Как бы многословен
ни был собеседник или источник информации, у него удастся по-
лучить нужные сведения. Но при том важно не подпасть под влия-
ние идеи, уже сформировавшейся в ходе подготовки к беседе, и
53
вольно или невольно навязывать ее собеседнику. К собственным
взглядам, оценкам и убеждениям следует относиться критически, а,
высказывая их, стремиться не переубедить собеседника, но побу-
дить его к более четким и обоснованным суждениям[103].
Что касается составления записей бесед, то каких-либо пра-
вил, обязательных к применению во всех случаях жизни, здесь не
существует. В дипломатической практике просто сложилась опре-
деленная форма таких записей. Указывается фамилия собеседника,
его должность, дипломатическое звание, день и час беседы, ее про-
должительность, место встречи и по чьей инициативе она состоя-
лась. Необходимо также указать, была ли беседа «один на один»
или велась с помощью переводчика. Разумеется, запись беседы
должна точно отражать ее содержание. Обычно по своей форме
записи бесед имеют характер сокращенной, в особо важных случа-
ях — полной, протокольной записи.
Надо учитывать, что беседы длятся долго и, естественно, мо-
гут быть какие-то повторы, несущественные моменты, которые,
если не опустить в записи, лишь усложнят текст, помешают видеть
главное и существенное. Не исключено, что после окончания раз-
говора не возникнет необходимости вообще что-то записывать.
Уверенность в том только укрепится, когда будет взят на воору-
жение весьма полезный урок. «Пропускает мимо ушей и неверно
слышит тот, — отмечала писательница Л.Я. Гинзбург, — у кого
уши, так сказать, постоянно забиты теми речами, с которыми
он непрестанно обращается к самому себе, следуя своим вле-
чениям, преследуя свои интересы — до такой степени, что он
и не способен слышать другого»[104].
Разумеется, всякое случается в дипломатической практике.
Особенно в ходе неформальных контактов. На официальных пере-
говорах ведутся стенографические протоколы, и там для фантазии
уже нет места. Другое дело беседы в неофициальной обстановке.
Разговоры там могут идти часами, но никаких протокольных запи-
сей не делается. Потом, естественно, каждый из собеседников пи-
шет краткий отчет в одну-две страницы, где акцент делается на то,
что интересовало его сторону. «Здесь-то, –– предостерегал О.А.
Гриневский, –– и могут быть вольности, когда собеседнику припи-
сываются идеи, которых он не высказывал. Делается это обычно
54
под такой аккуратной аранжировкой: собеседника можно было по-
нять так, что… Нередко таким способом преподносятся собствен-
ные идеи, как можно выйти на компромисс»[105].
Конечно, качество записи бесед во многом зависит от круго-
зора и опыта. Любопытен в этом ключе рассказ М.П. Любимова о
начале своей зарубежной командировки. «Когда меня, — откро-
венничал публицист, — в первый раз опытный работник взял на
встречу с агентом, мне казалось: ну ничего интересного, одна пус-
тая болтовня. А он затем сел и написал три шифровки в Центр! По-
том я понял: умный разведчик приблизительно выстраивает каркас
информации, которую должен «отработать» на агенте. В разведке
есть люди, которые специализируются на написании информации.
Это особый талант»[106].
Иногда неплохую беседу неумело записывают, и читателю не
ясна реакция на то или иное предложение. Записывают ненужное и
упускают важные детали. Весьма поучительны в данном контексте
замечания советского дипломата Ф.Т. Гусева. Однажды сотрудник
посольства в Стокгольме записал не так, как того требовалось, бе-
седу с министром иностранных дел Швеции. «Запомните, — указал
Ф.Т. Гусев, — беседы надо записывать так, как они проходили.
Пройдет время, и вы забудете, что написана ложь, и, стремясь как-
то возвысить себя, будете принимать эту ложь за истину, а стало
быть, и вносить необоснованные предложения»[107].
О содержании бесед также не следует забывать, тем более,
если давались какие-то обещания. Вот, к примеру, дело о так назы-
ваемых розовых скворцах. Это было в Польше. Один из сотрудни-
ков советского посольства в Варшаве при посещении зоопарка
имел беседу с директором. Тот, между прочим, посетовал, что в
зоопарке нет розовых скворцов, одна из пород которых водится в
Советском Союзе. Дипломат оказался человеком дисциплиниро-
ванным, оформил свой разговор с директором в письменном виде и
отправил в Москву. Бумага поехала, как говорят по инстанциям.
Шло время. И, к удивлению сотрудников советского посольства,
приходит депеша, в которой полякам сообщалось, что розовые
скворцы отловлены. Была названа солидная сумма за проведенную
операцию, а также «суточные» для кормления скворцов. После не-
долгих колебаний поляки отказались от предложения. И пока шли
согласования, скворцы превратились из розовых в «золотые».
55
Известно, что политическая жизнь, как и жизнь вообще, со-
стоит из контактов. Работники внешнеполитических ведомств тут,
конечно, не исключение. «Дипломаты, — констатировал как-то
заместитель министра иностранных дел СССР М.С. Капица, — по
какому бы поводу они не встречались, ведут деловые разгово-
ры»[108]. Умение устанавливать связи и поддерживать контакты
— необходимая предпосылка для успешной деятельности для ра-
ботника внешнеполитической сферы.
И еще одно. Чтобы быть полезной, связь должна быть живой
и активной. Полезная связь — частные встречи по делу и без дела,
это дружеское внимание, приглашение в театр или на обед, по-
здравление с днем рождения или посылка какой-либо интересной
книги. Поддержание такой связи требует времени и сил. Ее нельзя
надолго забрасывать. Ее надо постоянно освежать, ибо всякая не-
брежность к человеку разъедает его чувство к вам, ослабляется
взаимопонимание и возникает отчуждение. Поэтому в данной об-
ласти всегда надо быть начеку.
В качестве иллюстрации приведем эпизод из дипломатиче-
ской практики посла СССР во Франции С.А. Виноградова. Когда в
1953 г. Ш. де Голль отошел от активной политической жизни и уе-
динился в своем имении Буассери в провинциальной Шампани,
политики и дипломаты стали потихоньку забывать своенравного
генерала. Но не советский посол, который регулярно преодолевал
двести пятьдесят километров для встречи с де Голлем, рассказывал
ему политические и светские новости. В общем, сумел поддержать
личную дружбу. Когда в мае 1958 г., в разгар общего политическо-
го кризиса, Франция призвала де Голля в Париж, то самым близким
человеком к новому президенту из всего дипломатического корпу-
са тогда оказался советский посол С.А. Виноградов.
Целью установления контакта является получение сведений
и самопропаганда. Но если заниматься только этим, то можно от-
толкнуть собеседника и решить задачу не удастся. Разговор дает
нужный эффект при обсуждении широкого круга вопросов, созда-
нии непринужденной и располагающей к себе обстановки. «Если
хочешь, чтобы тебе сообщали интересную информацию, — заме-
чал прославленный советский разведчик Р. Зорге, — то постарайся
быть интересным собеседником... Ты всегда должен знать больше,
чем информатор, и понимать вопрос глубже»[109].
56
В дипломатической работе, особенно на международных со-
вещаниях и конференциях, личные контакты играют подчас ис-
ключительно важную роль. Дипломат, разумеется, всегда действу-
ет в строгом соответствии с инструкциями и директивами своего
руководства. Но дисциплина не сводится к слепому повиновению
приказам. Такое поведение скорее является следствием. На самом
деле в латинском термине «disc–iplina» мы находим корень disc–o,
–ere, а этот глагол означает «учиться». Иными словами, необходи-
мо освоить переговорное ремесло, выучиться ему во всех тонко-
стях.
Отсюда роль дипломата состоит не только в том, чтобы де-
лать на официальных заседаниях аргументированные заявления,
вытекающие из инструкций, но и в том, чтобы уметь хорошо разъ-
яснить в беседах со своими партнерами отстаиваемую им позицию,
убедить их в ее логичности, объективности, сбалансированности.
И, разговаривая быть очень внимательным, как бы не обвили во-
круг пальца. А полезные сведения можно получить только тогда,
когда что-то скажешь своему партнеру по интересующему его во-
просу. Однажды О.А. Трояновский в разговоре со своими сотруд-
никами образно сравнил дипломата с рыбаком, который должен
забрасывать удочку в разные места и при том с возможно более
притягательной наживкой[110].
Долг дипломатического работника состоит в том, чтобы пра-
вильно услышать, понять смысл и суть соображений, высказывае-
мых партнерами по переговорам, выявить природу их позиций, ра-
зобраться, как говорят, не только в тексте, но в подтексте, в подоп-
леке их возражений против его предложений.
1.9. НАБЛЮДЕНИЕ
В процессе сбора фактов и проверки гипотез важную роль
играет наблюдение. «Первая обязанность посла, — считал итальян-
ский дипломат С. Романо, — информировать правительство о том,
кто «командует» в этой стране, где он работает... Посол должен
«прослушивать» страну и улавливать полагаясь на свой опыт и
анализ признаки любых возможных перемен»[111]. Существует
четыре отличающихся друг от друга вида наблюдения: физическое,
психологическое, электронное и изучение сведений. При всех ва-
57
риантах дело наблюдателя — наблюдать, описывать и объяснять, и
не более того.
Физическое наблюдение — постоянное, подвижное или пе-
риодическое — представляет собой обычный метод идентифика-
ции объекта и контроля за его участием в общественной деятельно-
сти. Среди специалистов нередко бытует мнение, что такое наблю-
дение является самым древним, отработанным и очень эффектив-
ным методом сбора конфиденциальной информации. Причем дан-
ные, получаемые при помощи этого способа, очень трудно и порой
невозможно добыть другими средствами. «Работа дипломата, —
свидетельствовал посол Е.Д. Островенко, — дает возможность
встречаться и беседовать с государственными и общественными
деятелями других стран, а также наблюдать за их действиями и по-
ступками в динамике в течение того или иного временного перио-
да. А это помогает составить, в свою очередь, более менее целост-
ное представление о некоторых из них, высвечивает такие детали и
нюансы, которые вряд ли встретишь в библиографических спра-
вочниках и разного рода публикациях, посвященных этим ли-
цам»[112].
Один из простых приемов в сборе информации при помощи
наблюдения — составление графика активности объекта. Если ка-
ждое его действие фиксировать и анализировать, то скоро стано-
вится возможным по подчерку или по другим показателям предска-
зывать поведение объекта наблюдения. Так, американский социо-
лог Ч. Миллс изучал элиту и в соответствии с этим строил распо-
рядок ежедневных рабочих контактов так, чтобы они включали: а)
людей, которые были среди тех, кого он хотел изучать; б) людей,
находящихся с ними в непосредственном контакте; в) людей, кото-
рые так или иначе проявляют к ним устойчивый профессиональ-
ный интерес[113].
В водовороте крупных политических событий аналитику
приходится вести наблюдение чуть ли не на улице, фиксируя про
себя происходящие, а иногда не стесняться даже шествовать среди
демонстрантов. Но для того, чтобы понять, что происходит у тебя
на глазах, все же невозможно без предварительной подготовки. И
здесь, если доверять опыту итальянского журналиста Дж. Боффы,
нельзя обойтись без знания предшествующих фактов, причем не
только непосредственно произошедших, но и более отдаленных
58
событий, наложивших сквозь толщу времени свой отпечаток на
поведение масс и отдельных личностей[114].
Однако в любом случае нельзя увлекаться, ибо можно укло-
ниться в сторону от главного в работе дипломатического предста-
вительства. Так, для посольства порою наблюдение за подготовкой
и ходом выборов — занятие, которое сродни участию в спортивном
состязании. Хотя наблюдающие ничего не выигрывают, они с азар-
том втягиваются в процесс, как будто от их прогнозов и мнений
один из кандидатов получит больше шансов на победу и в стране
что-то изменится.
При всех обстоятельствах специалист-международник дол-
жен помнить о своих обязанностях. В данном контексте образец
для подражания — советский дипломат и профессор В.Н. Дурди-
невский. Он в конце второй мировой войны состоял в делегации,
участвовавшей в разработке Устава ООН. Там В.Н. Дурдиневский,
по оценке посла Ю.В. Дубинина, совершил один из свойственных
его натуре профессиональных подвигов. Во время торжественного
подписания Устава он вместо того, чтобы поддаться эйфории при-
сутствия на историческом событии, присел в стороне и тщательно
фиксировал детали этого акта, особенно подписания его предста-
вителями различных государств. Делал В.Н. Дурдиневский все как
бы для порядка, поскольку никакого такого поручения ему никто
не давал. Но заметки его оказались бесценными по возвращении в
Москву, когда потребовалось издать материалы со всеми относя-
щимися к ним подробностям[115].
Что касается психологического наблюдения, то одна из глав-
ных вещей на дипломатической службе — умение понять, чего хо-
чет собеседник, почему он именно так ставит вопрос, где корень и
причины действий. «Ждя этого, как мне кажется, — замечал посол
В.М. Виноградов, — важно знать не только политику того или ино-
го государства, состояние наших отношений и существа наших ин-
тересов, но и характер собеседника, его личные качества, т.е. быть
немного психологом. Совмещение и взаимосвязь этих моментов
может подсказать правильное решение в сложных ситуациях»[116].
Специфической трудностью при методе наблюдения являет-
ся преодоление так называемого «парадокса наблюдателя», кото-
рый выявил американский исследователь У. Лабов[117]. Цель его
эксперимента состояла в том, чтобы установить, как говорят люди
59
в естественных условиях, когда их не наблюдают. Но для этого их
нужно наблюдать, причем систематически. Открытое наблюдение
может искажать выводы эксперимента, так как приводит к гипер-
коррекции речи испытуемых, особенно при записи образцов речи
— срабатывает «магнитофонный эффект». Поэтому эксперимента-
тор должен тщательно продумать технику открытого наблюдения с
тем, чтобы устранить возможные помехи.
Контакт под вымышленным предлогом — такой контакт, при
котором человек выдает себя за какое-то другое лицо или, в пас-
сивном варианте, просто не раскрывает своего истинного лица.
Иногда такой прием используется в дипломатической практике.
Достаточно сослаться на воспоминания В.В. Карягина о его работе
на Лейпцигской ярмарке в 50-е годы. «Сотрудники аппарата Со-
ветской Контрольной Комиссии, — рассказывал он, — в это время
имели возможность одну-две недели поработать в «полевых» усло-
виях, и на Лейпциг выбрасывался «десант» в несколько десятков
человек, которым разрешалось вступать в контакт для сбора ин-
формации, настроений и т.д. Как-то в середине 50-х годов мне тоже
повезло попасть в такую командировку. В один из вечеров мы с
напарником избрали «пунктом сбора настроений» популярную в те
годы пивную «Пост Кутче»... Потолкавшись часа полтора посреди
зала, мы, наконец, смогли сесть за столик, за которым уже сидел
хорошо «уставший» немец, оказавшийся западногерманским ком-
мивояжером по продаже канцелярского оборудования. Нас он бы-
стро «расколол» и добровольно вступил в контакт... Дальше пус-
тился в откровения, утверждая, что так думают все немцы. Об аме-
риканцах он говорил в основном уважительно... Англичане — это
«ублюдки», вырождающаяся нация... Французы — «пить если нау-
чились, а защищать свой дом разучились». Чехи и поляки —
«крикливые и трусливые», русские — «тоже славяне, но их можно
уважать: хорошо умеют драться». Эти хмельные излияния вчераш-
него врага, похоже родились не за пивным столом, а отражали ус-
тоявшиеся особенности психического склада целой нации на про-
тяжении многих десятилетий, а может быть, и веков»[118].
В странах с полицейским режимом дипломатический пред-
ставитель должен уметь интерпретировать и использовать так на-
зываемое «молчаливое наблюдение». Смысл его, по оценке Дж.
Вуда и Ж. Серре, заключается в том, что аналитик, не общаясь с
60
людьми непосредственно, получит больше информации во время
своих поездок по стране, чем из бесед с подозрительными или за-
пуганными людьми[119].
Подобная тактика успешно прошла апробацию и в отечест-
венной дипломатии. Ограничимся лишь одним ярким примером. В
1793 г. российским послом в Османскую империю был направлен
М.И. Кутузов. Ехал он в Стамбул так долго, что тогдашний султан
Селим III выразил крайнее недоумение по поводу такого неспеш-
ного продвижения дипломатической миссии по дорогам его держа-
вы. Знай он подлинные причины затянувшегося путешествия, это
его просто бы взбесило. Дело в том, что российский генерал-
дипломат вез с собой в обозе более двух десятков военных топо-
графов, которые тщательно снимали планы местности по всему
маршруту через Дунайские княжества и Европейскую Тур-
цию[120].
Дипломатические представители в силу традиционно сло-
жившегося характера выполняемых ими обязанностей все же не
являются разведчиками. Любая деятельность, направленная на то,
чтобы оказать влияние на внутреннюю политику страны пребыва-
ния недозволенными средствами, такими, как получение секретной
информации, может рассматриваться как грубое нарушение ими
своих обязанностей. Однако разведчики зачастую скрываются под
личиной дипломатов, а ООН, по образной реплике посла А.С. Пи-
радова, является клоакой, где клубком сплелись все разведки ми-
ра[121].
Трудно говорить о доле и характере участия дипломатов в
электронном наблюдении. Известно, что еще в СССР английское
посольство упорно сопротивлялось, не желая выезжать из здания
на Софийской набережной в более благоприятный район Москвы,
ибо оно было начинено техническими средствами, которые следи-
ли за всеми коммуникациями столицы. Американцы много инфор-
мации брали с открытых телефонов, поэтому противились сделки
советских властей с испанцами о модернизации телефонной связи в
СССР. Аргумент был крайне прост: они автоматически лишались
большей части информации, которую получали так легко[122].
Дипломат же больше обязан вести наблюдение за правовыми
актами местных властей и осуществлять надзор за выполнением
двухсторонних договоров и соглашений. «Хочу дать один совет, —
61
напутствовал А.А. Громыко советского посла в Турцию А.А. Ро-
дионова, — уважайте законы, обычаи страны пребывания. О за-
служивающих внимания фактах докладывайте — Москва любит
читать интересные донесения»[123]. На этом поприще дипломати-
ческий представитель неизбежно сталкивается с весьма непростым
вопросом — отражает ли наблюдаемое явление реальность или оно
представляет собой чистую случайность.
Уже стало банальным и общепризнанным утверждение, что
сегодня эффективно действуют только те дипломаты, которые
знают, как управлять обширными потоками разнообразной инфор-
мации, использовать их применительно к потребностям своей
страны, правильно анализировать и интерпретировать информацию
и обрабатывать ее таким образом, чтобы она была полезна мини-
стерству иностранных дел.
62
Глава 2. ОБРАБОТКА ИНФОРМАЦИИ
2.1. ПЛАНИРОВАНИЕ
Фаза накопления информации включает формирование на-
правлений деятельности, подготовку плана сбора данных с указа-
нием целей и задач, передачу тем лицам и учреждениям, которые
отвечают за его практическое осуществление. «На дипломатиче-
ской службе, — отмечал в этом контексте бывший посол Японии в
СССР Т. Симода, — главное — собирать точную информацию,
проанализировать ее в министерстве иностранных дел и на ее ос-
нове разработать соответствующую политику»[1]. В практике
опытных исследователей план играет роль первоначального костя-
ка, который в дальнейшем обрастает дополнениями, подвергается
коррективам, направляет умственные поиски и помогает находить
ответы на выдвинутые вопросы.
На первой стадии сбора информации инициатива обычно
принадлежит исследовательской службе, которая действует на ос-
новании собственного анализа плановых документов организации
или же по специальной просьбе того или иного потребителя ин-
формации. В советское время это выглядело примерно так. Одно из
лидирующих мест в системе информационных ценностей ГРУ все-
гда занимал сбор научно-технических сведений. Государственная
комиссия при Совмине СССР по военно-промышленным вопросам
собирала заявки различных министерств, разрабатывала на их ос-
нове план на год и передавала его в ГРУ. Система была проста:
скажите, что вам надо, и мы это для вас достанем[2].
Исследовательская служба выбирает направления своей дея-
тельности исходя из генеральной идеи организации, а также специ-
альных указаний, содержащихся в различных планах. Кроме того,
учитываются предписания руководителей, рекомендации штабного
персонала вышестоящих и подчиненных подразделений. «Вы, —
подчеркивал индийский дипломат Сатинтер Кумар Ламба, — не
можете планировать межгосударственные отношения на тысячеле-
тие вперед, но по крайней мере на десять лет вперед можно пока-
зать, куда мы хотим направить дело»[3]. Аналитическая служба
должна, конечно, быть осведомлена о любых изменениях в плани-
63
ровании, особенно если меняются цели и задачи. Сведения о новых
направлениях или возможных новых задачах имеют кардинальное
значение для сбора адекватной и значимой информации.
Перед началом любого серьезного планирования существен-
но важно точно определить специфику ситуации. Без этой опера-
ции легко попасть впросак. В качестве иллюстрации сошлемся на
авторитетное мнение М. Мивы из Школы информационных иссле-
дований Сиракьюсского университета в США. «Различия в куль-
турных традициях и обычаях среди групп населения, — писал он,
— находятся пока среди наименее принимаемых во внимание
принципов в информационном обмене. В Японии, например, во-
обще считается не приемлемым общаться с кем бы то ни было в
первый раз письменно или по телефону без посредничества третье-
го лица... Зарубежные информационные консультанты, не знако-
мые с таким обычаем, сталкиваются с трудностями в получении
информации неформальным путем из японских источников»[4].
Р. Фишер и У. Юри приводили такой пример, в персидском
языке значение слова «посредник» состоит в определении его как
непрошеного и назойливого человека. Когда в 1980 г. Генеральный
секретарь ООН К. Вальдхайм прибыл, чтобы _______вести переговоры о
захваченных в качестве заложников сотрудников посольства США
в Тегеране, он сказал, что приехал в качестве посредника для выра-
ботки компромисса. Через час после телепередачи его машину за-
бросали разгневанные иранцы.
Где же в таком случае выход? Как представляется, ключ к
решению проблемы можно найти в рекомендации известного со-
ветского ученого, академика Н.М. Дружинина, одно время разби-
равшего документы бывшего архива МИД Российской империи.
«Нужно, — подчеркивал он, — учиться не только у собственного
народа, вдумываясь в исторические особенности его жизни, трудо-
вых навыков, национального характера, надо систематически и
внимательно изучать исторический опыт других народов, улавли-
вая сходные и отличительные черты в их развитии, чтобы легче
ориентироваться и в международном положении, и в росте собст-
венного народа»[5].
Процесс определения специфики ситуации не так прост, как
элементарный подсчет количества шагов и мероприятий в сборе
данных. «Чтобы быть по-настоящему оперативным, — свидетель-
64
ствовал заведующий отделом печати МИД, а затем генеральный
директор ТАСС Н.Г. Пальгунов, — надо далеко видеть и много
знать. Нужно заранее готовиться к крупным событиям, предвидеть
их, представлять их основные контуры и очертания, объем и по-
следствия, обеспечить технику связи»[6]. К тому же если вы руко-
водитель аналитической группы, то необходимо опросить сотруд-
ников, с тем как они понимают проблемы.
Последний шаг не является самоцелью, а только отправной
точкой процесса планирования. Опрос покажет, нет ли у некоторых
исполнителей узкого видения целей и задач проекта. Они могут
просто не заметить отдельные очевидные залежи информации. Ее
сбор может оказаться особенно нелегким делом в странах третьего
мира. Один из американских экспертов отказался от проведения
политической кампании в Папуа-Новой Гвинее, поскольку приня-
тая там методика сводилась к подсчету количества предвыборных
плакатов на деревьях определенных пород[7].
Вторым шагом в процессе подготовки к планированию явля-
ется проведение инспекции на месте для изучения возможностей и
специфики в сборе нужной информации. Советский дипломат Н.М.
Луньков, прежде чем приступить к своим непосредственным обя-
занностям, первым делом предпочитал несколько дней ходить
пешком по столице страны пребывания, чтобы хорошо познако-
миться с ней, узнать, где расположены здания правительства, МИД
и другие министерства[8].
По наблюдениям академика И.М. Майского, три основные
вещи имеют исключительно важное значение для успеха в работе
международника.
Во-первых, хорошее теоретическое знакомство со страной, в
которой он аккредитован. Этому помогают книги, газеты, журналы,
доклады и другие печатные и письменные материалы.
Во-вторых, хорошее практическое знакомство со страной,
чему способствуют частные поездки, посещение ее городов и дере-
вень, портов и промышленных предприятий, культурных учрежде-
ний, памятников старины, политических и общественных учрежде-
ний.
В-третьих, широкая сеть связей в самых разнообразных кру-
гах населения страны. Мало быть знакомим с чиновниками мини-
стерства иностранных дел и их непосредственным окружением.
65
Дипломат должен иметь хорошие живые контакты в среде полити-
ков и журналистов, бизнесменов и общественных деятелей, лиде-
ров рабочего движения и служителей церкви, корифеев науки и
профессиональных спортсменов. Дипломат не должен чуждаться
«инакомыслящих», наоборот, он должен быть связан по возможно-
сти со всеми партиями, со всеми группами, и чем шире их круг, тем
больше пользы. Конечно, тут возможны исключения, но чем реже
они, тем лучше. Так как трудно предвидеть, когда, при каких об-
стоятельствах, для каких целей и какое знакомство понадобится[9].
Проведение инспекции на месте, своеобразная рекогносци-
ровка даст ответ на вопрос о режиме и особенностям доступа к ис-
точникам, характере будущих контактов и т.п. В некоторых случа-
ях для подобной работы полезно привлекать библиографов, архи-
вистов и других экспертов. «Выслушать мнение специалиста, —
советовал академик Н.М. Дружинин, — задуматься над их крити-
ческими замечаниями, проверить собственные выводы бывает важ-
ным в ходе исследовательской работы»[10].
Разработка плана информационно-аналитических мероприя-
тий должна вестись с учетом и в формате избранной, либо навязан-
ной стратегии. Что такое стратегия? Уместны здесь рассуждения
крупного японского политического деятеля и экс-премьера Я. На-
касонэ. «Я считаю, — писал он, — что в широком смысле слова это
— комплексный анализ и основанный на нем план, в котором раз-
работаны методы и последовательность действий, направленных на
достижение определенной цели»[11]. Так или иначе, но рекоменду-
ется различать задачи нормативного, общего и оперативного пла-
нирования.
Нормативное планирование отвечает на вопрос, что мы
должны делать и почему. Анализ информационных потоков и тен-
денций их развития, а также прогноз будущих областей примене-
ния добытой информации, создадут основу для определения гене-
ральных задач и приоритетов, выделения комплекса решаемых
проблем и разработки политики и наставлений для последующего
планирования.
Общее планирование пытается ответить на вопрос, что мы
можем сделать и как. Используя информацию, полученную в ходе
нормативного планирования, и результаты анализа проблем, рас-
смотрев и оценив альтернативные решения, мы можем приступить
66
к составлению программ и планов действий в неопределенных об-
стоятельствах и выработке руководящих положений для оператив-
ного планирования.
Оперативное планирование задает вопрос, что мы будем де-
лать и когда. Используя стратегические и программные руководя-
щие положения, представляя имеющиеся сдерживающие факторы
и располагая оперативной информацией, мы можем составлять
проекты и двигаться дальше.
Реализацию планов должна сопровождать так называемая
оценка прогресса. Используются два метода. Оценка хода работ
обычно проводится применительно к выполняемым проектам и
сводится к получению ответов на следующие вопросы: делаем ли
мы то, что планировали для выполнения программы? какие планы
выполняются? сколько времени это потребовало? каковы наши
расходы? Оценка хода работ может проводиться применительно к
персоналиям, группам или ко всему проекту. В процессе оценки
воздействия проводимых работ на реализацию программы выясня-
ется: способствует ли она достижению целей и решению задач.
Оценка должна быть непрерывной, с тем, чтобы обеспечить обрат-
ную связь и на основе анализа прогресса в достижении целей, ре-
шении задач, реализации программ и проектов дать возможность
вносить коррективы для оптимизации всего процесса.
Когда определены цели и задачи аналитической службы,
можно браться собственно за проведение исследовательских меро-
приятий. Однако ряд вопросов поможет уяснить, как это лучше
сделать. Во-первых, какая требуется информация? Ответ на этот
вопрос требует точности и реалистичности. Никто не может узнать
всего, что он хотел бы узнать. Во-вторых, как следует получать
информацию? В-третьих, что обеспечивает надежность информа-
ции? В-четвертых, как организовать информацию? Существует
много способов организации информации, в том числе доказана
оправданность ведения архивов и досье. В-пятых, как анализиро-
вать и среди кого распространять аналитическую информацию? В-
шестых, какой политики и каких направлений следует придержи-
ваться? Всякий начальник сам определяет стратегию и тактику ис-
пользования сведений. Однако любой руководитель должен быть в
курсе общей политики, и на раннем этапе у каждого следует запро-
67
сить описание их предложений использования полученных данных
в своей области.
Поскольку планирование является непрерывным процессом,
важно иметь методы оценки результатов предыдущего планирова-
ния, чтобы скорректировать или отказаться от первоначально при-
нятых планов. «Обществовед, — подчеркивал американский со-
циолог Ч. Миллс, — должен периодически анализировать ход сво-
ей работы и перспективные планы... Только по прошествии поло-
вины, или примерно одной трети срока анализ проделанной работы
может быть плодотворным и даже интересным для других»[12].
Оценка показывает, нужно ли дополнительное планирование.
Предыдущее планирование могло быть неоптимальным, плохим
или неудовлетворительным. Она необходима, чтобы не тратить по-
напрасну время на обдумывание предыдущего планирования и
внесения существенных изменений. Если предыдущее планирова-
ние срабатывает, то не требуется дополнительных усилий. В любом
случае оценку нужно проводить постоянно, потому что если даже
план был жизнеспособен в прошедшем месяце, сегодня он может
устареть. Такая процедура является необходимой для того, чтобы
информационно-аналитическая акция имела ориентиры и находи-
лась под контролем.
Значимость указанного выше принципа для планирования
наглядно иллюстрирует следующий пример. Руководство нашей
страны даже в советское время использовало методологию диалек-
тического материализма только на словах. На деле происходило
иначе: проводились съезды КПСС, утверждались концепция и ос-
новные направления развития, затем утверждался пятилетний план,
исполнять который требовали любой ценой. Бюджет был во мно-
гом вторичным документом, бледной выборкой из утвержденного
плана.
По мере приближения к концу пятилетки, когда ситуация из-
менялась, становилась очевидной необходимость корректировки
плана. Но разумно скорректировать что-либо в утвержденном пла-
не, как в надписи на камне, было практически невозможно. Над
действиями людей довлели решения партсъезда. Фетишизация
идей пятилетки и идеологических предначертаний подрывала ма-
териальный базис всей страны и особенно ее военной экономики,
68
которая более других сфер должна гибко реагировать на изменения
в международной обстановке и научно-технические достижения.
В этом контексте, по выражению бывшего помощника Пре-
зидента РФ по вопросам военно-технического сотрудничества с
зарубежными странами Б.Н. Кузыка, уместной выглядела метафора
о двух гонщиках. Один имеет возможность воздействовать на
управление ежесекундно, а другой — в пять раз реже. Кто из них
способен более эффективно вести гонку в постоянно меняющихся
условиях? У кого из них больше шансов на победу? Конечно, у бо-
лее свободного в управлении. США, где ежегодно при разработке
бюджета пересматривались планы работ, выигрывали у СССР уже
на этом[13]. Итак, изменение условий на региональном или нацио-
нальном уровнях, появление новых технологий могут сделать план,
который еще совсем недавно был действенным, устаревшим.
Оценка может относиться к процессу работы, либо к резуль-
тату. Оценка процесса заключается в том, чтобы выяснить, выпол-
няются ли программы и проекты в соответствии с планом. Обычно
действия аттестуют количественно, но в более сложных случаях
требуется также качественный показатель. Так, можно оценить ра-
боту числом лиц, с которым был контакт на предмет получения
какой-либо информации, или количеством опросных листов, либо
цифрой проштудированных газет и т.д.
Подобная аттестация продемонстрирует, действует ли ис-
следователь в соответствии с планом. Она, однако, не покажет,
достигнуты ли цели и поставленные задачи. Чтобы выяснить, на-
сколько продвинулись в достижении целей, необходима результа-
тивная характеристика. В любом случае оценка, касается ли она
процесса или результата, поможет аналитику выполнять свою ра-
боту более эффективно, так как он будем иметь представление,
удалось ли ему частично или полностью решить поставленные за-
дачи.
Источники потенциально важной информации и разнообраз-
ные способы ее использования настолько многочисленны, что на-
личие плана сбора информации совершенно необходимо для успе-
ха. План сбора сведений соотносит потребности в информации с ее
потенциальными источниками таким образом, чтобы уточнить и
ограничить процедуру отбора информации. «Процесс распределе-
ния записей и копий документов в соответствии с планом исследо-
69
вания, — уточнял Н.М. Дружинин, — позволяет еще раз оценить
факты и выводы, уточнить взаимосвязь явлений, установить после-
довательность будущего изложения»[14].
Составление плана, сначала краткого, затем развернутого
справедливо считается предварительным условием систематизации
материала, а сама систематизация, соответствующая выношенной
концепции и составленному плану, является одним из решающих
этапов исследовательской работы. Не стоит упускать из виду, что
все планы должны приводить к действию. В противном случае
планирование — пустая трата времени.
Сегодня становится совершенно очевидным, что многие
проекты российского руководства, на реализацию которых в свое
время бросалось столько сил и средств оказались ложными и тупи-
ковыми с самого начала. О чем, собственно говоря, и предупреж-
дали наиболее дальновидные российские аналитики еще в первой
половине 1990-х гг. К таковым, наверное, можно отнести коллек-
тивные оборонительные силы СНГ, нужда в которых уже фактиче-
ски отпала[15].
На международной арене риск есть неотъемлемый спутник
вооруженной и невооруженной борьбы. В этих действиях всегда
слишком много переменных, поэтому сколь бы оптимальным ни
выглядел избранный план, он всегда способен оказаться проваль-
ным. И, наоборот, скорректированный план нередко приносит за-
служенный успех. Необходимость использования «стратегии рис-
ка» диктует также стремление учесть так называемый «кризис ана-
литичности», причиной которого служит попытка достигнуть пози-
тивного результата в мероприятиях, когда обе стороны последо-
вательно используют одинаковую форму противоборства.
Кроме того, чем более «аналитическими» являются ваши ша-
ги, тем предсказуемее они получаются. В итоге оппонент может
предвидеть наши замыслы и находить им противоядие. В лучшем
случае позиции противников оказываются близкими к равновесию.
При использовании «стратегии риска» статус-кво нарушается резко
и необратимо, реализуясь либо победой, либо поражением, по-
скольку оппонент вынуждается неожиданностью действовать нау-
гад, находясь в состоянии временной и информационной недоста-
точности.
70
«Стратегия риска» — прежде всего человеческий фактор, со-
стоящий в том, смогут ли ответственные руководители силой авто-
ритета удержать операцию на узкой грани, отделяющей их сторону
от неудачи. Вспомним в этой связи знаменитый переход через
Альпы русских войск под командованием А.В. Суворова! Однако
крайне важна и заблаговременная подготовка к акции в условиях
неопределенности. Очевидно, что «стратегия риска» — ни что иное
как тонкий расчет собственных действий и успех на основе знания
сильных и слабых сторон своего противника. Но как бы ни был
подготовлен человек к действиям в условиях риска, спорадически
в его планы все же вмешивается элементарное везение или невезе-
ние, и в этот момент могут реализоваться самые невероятные или
рухнуть самые гениальные замыслы[16].
Еще раз подчеркнем, что нормативное, общее и оперативное
планирование необходимо проводить последовательно в указанной
очередности. Выбор целей является результатом изучения проблем,
обнаруженных в ходе исследования. Оно должно быть в контексте
главных миссий организации и в пределах ее ресурсов. Этот широ-
кий спектр поставленных целей необходимо свести к определен-
ным задачам и привязать к фиксированным временным интервалам
таким образом, чтобы специфические программы и проекты могли
быть разработаны для их достижения. Необходимо, чтобы по мере
реализации программ и проектов проводилась оценка хода работ и
их влияния на решение поставленной цели.
2.2. ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ И
СОПОСТАВЛЕНИЕ
Известно, чтобы достичь необходимой степени точности, по-
зволяющей получить информацию в чистом виде, нужно проанали-
зировать все собранные данные. «Недостаточно тщательный ана-
лиз и тенденциозный подбор информации, — предупреждал дирек-
тор департамента информации и анализа МИД Японии Х. Окадза-
ки, — приводит нередко к принятию ошибочных решений»[17].
Одним словом, собранные данные в совокупности позволяют
функционерам и чиновникам, ответственным за принятие решений,
избежать некоторых нежелательных последствий неосведомленно-
сти, главным из которых является ошибка. Она, в свою очередь,
71
может привести к нежелательным последствиям и потере контроля
над ситуацией.
На практике люди часто сталкиваются с примерами предва-
рительного анализа. И, действительно, нелепо было бы искать от-
веты в теоретических решениях, если их подсказывает здравый
смысл. Ни одна самая фантастическая модель не способна тягаться
с результатом предварительного анализа. Этот процесс американ-
ские авторы Н. Боттом и Р. Галлати очень точно сравнили с очист-
кой золота до такого состояния, когда его можно передать в руки
ювелиров, которые позднее, пользуясь природной чистотой метал-
ла, изготовят из него произведения искусства[18]. Информация в
законченном виде — тоже в своем роде шедевр.
В повседневной жизни мы слышим множество слов. Смысл
большинства из них понятен сразу. Иногда мы не уверены в пра-
вильности услышанного и обращаемся за разъяснением. Причем
бывает так, что лишь спустя несколько часов мы можем внезапно
понять смысл того, что нам разъяснили. Типичными примерами
словосочетаний, требующими интерпретации, являются фразы за-
имствованные из иностранных языков и технические термины.
«Усложнение языка научных текстов, — считал российский фило-
соф Н.Ф. Овчинников, — проистекает, как нам думается, из двух
источников. Прежде всего, надо указать на субъективный источ-
ник, в результате которого исследователь либо нарочито, либо от
недостаточной культуры мысли затемнено, сложно излагает ре-
зультаты своих исследований. Второй источник усложнения науч-
ных текстов носит объективный характер — усложнение в этом
случае проистекает, как можно допустить, из сложности самого
предмета исследования»[19].
Аналогично тому, как в обыденной суете мы пытаемся рас-
шифровать непонятные нам фразы и уяснить их смысл, аналитики
должны изучать все факты и выявлять их истинное значение, счи-
тая их как бы зашифрованными или закодированными. Ленинград-
ского историка Б.А. Романова в работе над «Очерками дипломати-
ческой истории русско-японской войны» увлекало то, что он назы-
вал «сцепкой фактов», рассыпанных по всему земному шару и
сплетавшихся во взаимозависимости. «Самое для меня интересное,
— вспоминал он, — было следование по пятам за жизнью, высле-
живание в ней реальных невидимых связей в пространстве и во
72
времени — и создание «занимательного изложения» в «хронологи-
ческой последовательности» (и реальной связанности)»[20].
Другой особенностью восприятия мыслей в обычной жизни
является отбор существенной информации. По каким-то неулови-
мым и неосознанным признакам человек легко распознает людей и
предметы. Он без особых усилий отыскивает нужную информацию
даже в присутствии сильных шумов. Так, слушая оркестр, он мо-
жет «настроиться» и проследить за партией скрипки или какого-
либо другого инструмента, несмотря на «грохот» всего оркестра.
Для пущей убедительности смоделируем такую ситуацию: руково-
дитель инструктирует своих сотрудников. Мы понимаем собствен-
ное задание, но не пытаемся запомнить инструкции, выдаваемые
другим. Точно также мы поворачиваемся, услышав резкую коман-
ду. Но заметив, что этот возглас относится не к нам, забываем о
нем.
Любой поток информации содержит гораздо больше сведе-
ний, чем отдельный человек или группа людей может воспринять.
Будучи существами рациональными, мы пытаемся тщательно оце-
нивать все поступающие сведения. Мы пришли бы в полное заме-
шательство, если бы не делали этого, так как по большей части од-
на информация противоречит другой. Например, в разгар избира-
тельной кампании в течение одного вечера вы сможете увидеть
рекламные ролики нескольких политиков, при том каждый канди-
дат настаивает, что его программа лучше, чем у конкурента. В этом
случае необходимо оценить источники всех данных, а также саму
информацию.
Подбор существенной информации, относящейся к изучае-
мой проблеме, носит название колляции или сопоставления. Мы
сталкиваемся с различными фактами сопоставления в других об-
ластях. Допустим, выбираем спортивный инвентарь и одежду, не-
обходимые для туристического похода, и если решаем поставлен-
ную задачу неудовлетворительно, то обязательно что-нибудь да
забудем. Каждый мастер знает, что дело пойдет гораздо быстрее,
если заранее подготовить все необходимые материалы и инстру-
менты. Студенты, пишущие дипломные работы, и бизнесмены, го-
товящие деловые отчеты, должны собрать воедино всю существен-
но важную информацию, прежде чем приступить к написанию тек-
ста.
73
Сопоставление — это сбор данных для анализа, являющийся
важным шагом на пути получения информации. Они должны не
только быть сосредоточены в одном месте, но и разбиты на ассо-
циативные блоки. Каждый аналитик разрабатывает предпочтитель-
ный для себя метод сбора данных, который сознательно или бес-
сознательно использует в работе над каждым проектом. Примене-
ние же одинакового ассоциативного метода обеспечивает взаимо-
заменяемость персонала.
Н.Боттом и Р.Галлати в качестве образца приводят следую-
щий пример поэтапного систематизированного сбора данных: 1)
выявление всех хранилищ, где может находиться необходимая ин-
формация; 2) посещение этих мест и получение сведений; 3) раз-
ложение документов в соответствии с предметными заголовками;
4) разделение материалов по кодам оценки источников и данных,
исключение донесений с кодом «источник неизвестен»; 5) подраз-
деление материалов по коду оценки информации, изъятие доку-
ментов с кодом «информация не может быть подтверждена»; 6)
расположение парами противоречивых донесений, имеющих рав-
ные или похожие коды оценки; 7) подготовка перечня документов,
в котором с помощью специальных символов будет отмечена их
приоритетность[21].
Специалисты рекомендуют просматривать стопку бумаг от
каждого источника в соответствии с кодом оценки. Самые полные
и свежие материалы положить сверху стопки. Документы с помет-
кой «источник неизвестен» — отложить в сторону для изучения на
этапе анализа, если в этом возникнет необходимость. Так же по-
ступить с материалами с пометкой «не может быть подтвержден».
Необходимо выявить противоречия в сообщениях из одного или
нескольких источников, указать даты сообщений и их коды оценки.
В перечне документов, подготовленных к анализу, наиболее важ-
ные пометить звездочкой. К каждому значимому донесению при-
крепить цветовую бирку или закладку.
Процесс сбора информации нельзя считать законченным, ес-
ли исследователь тщательно не изучил систему индексации, ис-
пользуемую работниками каталога. Помочь освоить каталог в каж-
дом конкретном случае призван библиограф. Однако даже самый
опытный библиотечный работник не сможет отыскать всю храня-
щуюся в каталоге информацию по исследуемой проблеме. Для эф-
74
фективного извлечения данных, где бы они не хранились, необхо-
димо воображение. Без него нельзя успешно отобрать информацию
по предметным заголовкам. Аналитик должен как бы настроиться
на мышление человека, который первоначально внес информацию
в каталог.
Обычно для поиска выбирают ключевые слова в предметных
заголовках, а также их сочетания. При подборе рекомендуется
пользоваться словарями, особенно включающими синонимы. Ана-
литику следует сохранять списки ключевых слов, которые он ус-
пешно использовал в прошлом. Иногда необходимых карточек нет
на месте. Если они потеряны, возникает опасность утраты инфор-
мации. Скорее всего, произошла ошибка в каталогизации. Если
информация неправильно введена в банк данных компьютера, то ее
можно считать потерянной. С обычными библиотечными система-
ми есть надежда, что материалы будут когда-нибудь обнаружены.
При планировании акции по сбору данных для исследова-
тельской работы важно учесть временной фактор и обеспечить
достаточный запас времени. Нужно ведь будет посетить множество
организаций, могут возникнуть различные непредвиденные об-
стоятельства, на получение разрешения ознакомиться с определен-
ной информацией всегда уходит порядочно часов. Впрочем, иной
раз продуктивнее не изобретать вновь велосипед, а эффективно
использовать уже собранные и обработанные данные информаци-
онных агенств и маркетинговых служб.
Один источник информации должен приводить к следующе-
му, и число таких источников бесконечно. Никто не сможет вы-
явить все. «В практике моей исследовательской работы, — делился
опытом Н.М. Дружинин, — я никогда не испытывал недостатка в
источниках для изучения намеченной темы. Наоборот, материалов
было так много, что приходилось производить отбор наиболее цен-
ных и выразительных документов. Я считал и считаю, что сущест-
вует два основных критерия подобного отбора: с одной стороны,
принципы... методологии, и с другой — сложившаяся в моем соз-
нании проблематика темы... Мне всегда было ясно, что изучаемое
явление необходимо раскрыть в процессе его непрерывного зако-
номерного развития, что надо рассматривать его не изолировано, а
в опосредовании других важнейших факторов эпохи»[22].
75
Аналитик при сборе информации в принципе не должен ог-
раничиваться приведением одного факта. Он обязан добыть для
сравнения еще несколько связанных с ним сведений. Когда пред-
ставлен ряд взаимоувязанных фактов, то во много раз повышается
ценность любого информационного документа. Однако лишь одни
факты никогда не дадут сведений, необходимых для принятия и
проведения в жизнь политических решений. «Не верьте ошибоч-
ному мнению, — полагал в таких случаях американский историк С.
Морисон, — что факты говорят сами за себя... Перепишите все со-
бранные вами факты, и в результате получится нечто трудно чи-
таемое и, возможно, вовсе непонятное»[23]. В аналогичных случа-
ях выход только один: правильные ответы можно получить только
в результате тщательного осмысления информации.
Очень часто самая свежая информация находится у кого-
нибудь другого. Такие сведения очень трудно обнаружить без по-
сторонней помощи. Как правило, всех аналитиков мучает страх,
что они пропустили самую важную информацию из-за спешки или
некомпетентности. Что это не выдумка, достаточно сослаться в ка-
честве иллюстрации на мнение испанского исследователя Р. Грее-
наса. «Информационная боязнь, — считал он, — это клише, свя-
занное в том числе с разочарованиями, когда пользователя захва-
тывают океаны информации, а он не справляется с навигацией в
них, чтобы отыскать необходимую специфическую информа-
цию»[24]. Квалифицированный предварительный анализ оградит
исследователя от подобной напасти.
2.3. ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ДАННЫХ
Первым шагом любого предварительного анализа является
интерпретация данных. «Любое количество фактов, — отмечал
американский генерал В. Плэтт, — обработанных наилучшим спо-
собом, снабженных индексами, занесенных в досье, не имеет ка-
кой-либо ценности до тех пор, пока сотрудник службы информа-
ции не раскроет смысла этих многочисленных фактов, не сопоста-
вит их и не передаст в другие ведомства в такой форме, в которой
их значение будет совершенно ясным»[25]. Отсюда становится по-
нятным, почему аналитик не может приступить к работе, пока не
осуществлена интерпретация данных. Точнее без нее он обречен
76
находится в состоянии неопределенности. Представьте себе хаос,
возникающий на дорогах вследствие неправильного понимания
автомобилистами сигналов, подаваемых друг другу.
Наиболее важное преимущество процесса интерпретации —
возможность выявления смысла. Например, необходимо интерпре-
тировать речь. Даже в том случае, когда услышанный разговор ве-
дется на языке, который является родным для наблюдателя, то ни у
кого нет полного лексического запаса, а иногда просто требуется
хороший словарь. «Если говорить совсем всерьез, — предупреждал
Ю.В. Дубинин, — то надо иметь в виду, что неправильно употреб-
ленная терминология, пусть даже и «улучшенная» по сравнению с
прежней, может и в самом деле внести сумятицу, а то и вызвать
недоразумение, если речь идет о чем-то деликатном. Одним сло-
вом, требуется постоянное «ковыряние» в прецедентах, внимание к
уже принятым или изданным документам, штудирование всяких
толковых или специализированных словарей, обращение к мудро-
сти старожилов»[26].
Примечательно, что «вождь народов» обращал серьезное
внимание на качество и точность перевода добытых документов.
Однажды сотрудница, переводившая секретный отчет, вместо «5-я
дивизия армии США, расквартированная в Германии», написала «5
американских дивизий...» Документ с ошибкой ушел наверх, а вер-
нулся из сталинского кабинета с большим вопросительным знаком
на полях и припиской: «Может, речь не о пяти, а о 5-й дивизии».
Переводчицу, когда ей сообщили об этом, чуть удар не хватил, но
все обошлось[27].
Трудность для интерпретации речи представляет собой слэнг.
Об этом красноречиво поведал еще Ф. Энгельс в работе «Как не
следует переводить Маркса». Однажды несколько оксфордских
студентов последнего курса переплыли на четырехвесельной лодке
через Дуврский пролив. В газетных отчетах сообщалось, что один
из них «catch a crab», что означало «поймать краба», а в перенос-
ном смысле — «слишком глубоко погрузить весло в воду». Лон-
донский корреспондент кельнской газеты понял эти слова букваль-
но и добросовестно сообщил в редакцию, что «краб зацепился за
весло одного из гребцов». Отсюда нужно помнить, что встречаются
и те, для кого небрежность, допущенная при переводе — находка.
77
Они не замедлят оживить свое выступление каким-нибудь перлом
или «ученым» советом на тему «как лучше».
Следует знать, что _______каждое поколение располагает собствен-
ным набором модных словечек. Профессиональные группы поль-
зуются собственным жаргоном. Американцы в первом, а зачастую
в более поздних поколениях, мешают иностранные слова и фразы с
английскими. В каждом регионе бытуют диалектные выражения, о
которых не слышали в других. «Мы с женой, — с иронией вспо-
минал свою первую командировку в Каир В.А. Кирпиченко, — об-
наружили, что люди на улице говорят на каком-то мало понятным
для нас языке — вроде бы и на арабском, а вроде бы и нет. Уж
слишком египетский диалект был не похож на арабский литератур-
ный язык, который мы, судя по оценкам, успешно изучали в инсти-
туте»[28].
Очевидно, что высокий уровень интерпретации зависит не
только от техники и знания языка, но и от понимания националь-
ных особенностей страны, ее души. «Мне, — рассказывал извест-
ный литературный переводчик С. Апт, — случалось переводить и
прозу и стихи, и думаю, что самым трудным была не интеллекту-
альная проза... В случае с нею главная задача — понять. Само по-
нимание текста образует стиль. Сложнее всего проза, построенная
на игре словами, смыслами, ассоциациями. Теория перевода не
может научить этому искусству, как не может сделать писателем
знание литературной теории. В переводе каждое решение единич-
но»[29].
В ноябре 2002 г. дипломаты, разведчики и лингвисты бились
над загадкой о том, есть ли у Северной Кореи ядерное оружие?
Признался ли Пхеньян, что он им обладает? Ответ на судьбонос-
ные для мировой политики вопросы во многом зависел от мнения
знатоков корейского языка. Во всем мире разгорелся спор, сказал
ли диктор радио Пхеньяна о своей стране «обладает ядерным ору-
жием» или «имеет право обладать ядерным оружием». Дело в том,
что корейское произношение этих фраз отличается лишь одним
звуком[30].
Достаточно здесь констатировать, аналитику для правильной
интерпретации информации необходимо выявлять не только смы-
словое значение слов, но и оттенки этих значений. «Пожалуй, —
фиксировал советский дипломат Ю.В. Борисов, — ни в одной сфе-
78
ре политической жизни так не важны детали, отдельные замечания
и краткие реплики государственных мужей, как в дипломатии.
Иногда несколько мимоходом брошенных слов раскрывают реаль-
ную политику лучше, чем любой официальный документ, или ярко
характеризуют тех людей, с которыми приходится сталкиваться
дипломату»[31].
Речь человека может быть серьезной, саркастичной, цинич-
ной, шутливой, или это может быть просто рассказ, рассчитанный
на то, чтобы произвести впечатление, либо успокоить страсти. Од-
нажды неуклюжее высказывание британского министра иностран-
ных дел Дж. Стро чуть было не вызвало крупный скандал между
Лондоном и Вашингтоном. Накануне Дж. Буш-младший прозрачно
намекнул в Конгрессе США, что Ирак, Иран и Северная Корея мо-
гут стать следующими целями американской антитеррористиче-
ской операции. И тут Дж. Стро, находившийся в США с рабочим
визитом, сделал неожиданное заявление, квалифицировав речь как
предвыборную риторику. Его слова встретили сильное раздраже-
ние в Белом Доме. И министр сразу же попытался замять нелов-
кость, заверив, что Лондон, как всегда, будет полностью поддер-
живать США во всех внешнеполитических начинаниях[32].
Возможно, станет полезным при интерпретации данных и
учет такого немаловажного обстоятельства, как физическое со-
стояние партнера по разговору. Информационную значимость
имеют выразительные движения, сопровождающие речь человека,
так называемые паралингвизмы. Они несут разнообразную и бога-
тую информацию о говорящем и отражают не только его состоя-
ние, тип нервной системы, но и поведение в связи с избранной им
индивидуальной и социальной ролью.
Можно скрыть в общем-то любое заболевание, но в случаях
нарушения мозгового кровообращения человека всегда выдает
речь, а иногда — движения. Речь человека при нарушении мозго-
вого кровообращения становится «заразной» для слушающих его.
Речедвигательные и речеслуховые (подающие и воспринимающие)
системы этих двух сторон (говорящей и слушающей) работают в
разных режимах, и системы слушающего просто «перегреваются»,
«перегорают». Даже, казалось бы, безобидные вставки «э-э-э» ме-
жду словами свидетельствуют о типичном сбое во взаимодействии
определенных структур мозга говорящего. При том она «дезориен-
79
тирует» мозг слушающего. Не исключено, что внешнеполитиче-
ские идеи А.Д. Сахарова, произнесенные им с трибуны, оттого и
принимались в штыки многими слушателями, что его речь была
дизартричной и логоневрастической.
При интерпретации устной речи полезно обращать внимание
на тональность и жесты. «Во внешней политике, — подчеркивал
бывший министр иностранных дел Франции М. Жобер, — слова
играют не меньшую роль, чем действия, а, возможно, даже боль-
шую, поскольку в зависимости от обстоятельств бывает важен да-
же тон, которым говорятся эти слова, и бывают такие периоды, ко-
гда этот тон, пусть даже он не будет по-прежнему дружественным
или сочувствующим, не может оставаться тоном нерешительности
или двусмысленной любезности. Итак, тон заявлений, используе-
мые средства действия — все играет роль и налагает определенные
обязательства»[33].
Неосторожное обращение со словом и двусмысленный тон
потенциально грозит неприятностями, а то и выливается в дипло-
матический скандал. За подтверждением далеко лезть в глубь исто-
рии нет резона. Совсем недавно чешский премьер М. Земан во вре-
мя визита в Израиль будто бы сравнил Я. Арафата с А. Гитлером,
что вызвало шок у деятелей Евросоюза, для которых палестинский
лидер остается нобелевским лауреатом. Репортер спросил у М.
Земана: «Видит ли он в Арафате Гитлера?» Тот ответил: «Разуме-
ется, не мое дело оценивать Арафата, но всякий, кто поддерживает
терроризм, является террористом». Израильский журналист точкой
отгородил «разумеется». Произошло прямо как в резолюции импе-
ратрицы «казнить нельзя помиловать» — пропущенная запятая
равна жизни. Вдобавок М. Земан помянул об опыте чехов по де-
портации судетских немцев, применительно к палестинцам. По-
следняя фраза вызвала негативную реакцию в Австрии, Германии и
Венгрии среди организаций представлявших интересы выселен-
ных, ратующих сегодня за восстановление справедливости. Разго-
релась газетная полемика и дипломатический скандал, результатам
чего стал срыв очередной встречи «Вышеградской четверки» в Бу-
дапеште[34].
Закономерно, что придание нюансов словам и понятиям од-
нозначно рассматривают как кладезь возможностей для умелой ди-
пломатии. Уместен в этой связи в качестве яркой иллюстрации
80
эпизод из биографии А.Е. Бовина, относящийся к августу 1968 г.
«О предстоящем вторжении, — вспоминал он, — я узнал дня за
три. Посол Чехословакии в Москве Коуцкий, уезжая в отпуск в
Крым, устроил по этому поводу прием. Мы с ним друзья. «Слушай,
— говорю я ему, — расскажу тебе анекдот. Идет Христос по Тиве-
риадскому озеру, «яко посуху». За ним — двенадцать апостолов.
Последним идет Павел. Он по цепочке передает Христу: «Иисусе, я
уже по колено в воде». Тот ему по цепочке передает: «Читай та-
кую-то заповедь». Идут. Потом тот опять по цепочке передает: «Я
уже по пояс в воде». — «Читай заповедь!» Потом — по шею. И то-
гда Христос говорит: «Не выпендривайся, Павел, иди, как все — по
камешкам». И добавил (не Христос, а я): «Сообщи в Прагу, что Бо-
вин тебе рассказал этот анекдот!» Единственное, что я мог тогда
сделать»[35].
В отличие от устной речи, письменный текст труднее интер-
претировать. Отдельные люди склонны к преувеличениям, что
также необходимо учитывать, а некоторые — к недооценке собы-
тий и явлений. Факты, с которыми работает исследователь, не все-
гда являются истиной. В случае дезинформации они могут оказать-
ся ложью. Причем уяснить последнее часто затруднительно. Г.
Тревентон, автор монографии «Скрытые операции», вспоминал,
что когда аналитики обсуждали книгу К. Стерлинг, которая собра-
ла из периодики разных стран различные случаи советской под-
держки террористов, то оказалось, что вся информация была до
этого напечатана в разных изданиях с подачи ЦРУ. «Пытаясь об-
мануть иностранцев, — заключал Г. Тревентон, — мы обманули
сами себя»[36].
Для интерпретации необходимо также произвести оценку
времени и место встречи или контактов. Следует учитывать, что в
интерпретации нуждаются не только речь, но и поступки. «Неиско-
ренимо убеждение политиков, — отмечает в этой связи профессор
Вестминстерского университета Дж. Кин, — что половину полити-
ки составляет создание имиджа, а другую половину — искусство
заставить людей поверить в этот имидж независимо от «факторов»;
старый афоризм, что политиков можно понять по их делам, а не
словам, остается верным»[37].
При всех обстоятельствах надо иметь в виду, что помощь в
истолковании слов и поступков помогут оказать достижения из об-
81
ласти психологии и других смежных наук. Дипломатия в чем-то
похожа на театр, в котором есть солисты и статисты, где сущест-
вует своя закулисная жизнь, а что-то выносится на публику. В ка-
честве свидетельства сошлемся на комментарий З. Бжезинского по
поводу фамильярных отношений «друга Билла» и «друга Бориса».
«Понятно же, — язвил он, — что на самом деле никакие они не
друзья. Что у них общего? Но картинное братание порой создает
ложное впечатление и заслоняет собой подлинную суть про-
блем»[38].
Правильный выбор момента, или своевременность — одна из
важнейших составляющих успешной интерпретации на этапе пред-
варительного анализа. Отсрочка интерпретации ведет к ошибкам, к
контактам с «пустым» человеком или продолжению акции в тех
случаях, когда ресурсы следовало бы использовать в других целях.
В подобный капкан однажды в годы «холодной войны» попали из-
раильские спецслужбы. Считается, что если объект слежки приме-
няет профессиональные приемы для ее выявления и «отрыва», то
он наверняка шпион. В один прекрасный день наружка «Шин Бет»
установила, что «чистые» дипломаты и члены различных делега-
ций из социалистических стран обладают высокой квалификацией
в плане выявления слежки. У контрразведки возникли подозрения
и она была вынуждена вести наблюдение за этими ложными объек-
тами, что приводило к распылению сил и отвлечению внимания от
действительных шпионов[39].
Вполне закономерно, что отсрочка интерпретации не позво-
ляет предотвращать провального мероприятия. «Наверное, — раз-
мышлял Т. Масарик, — нет ничего важнее для политика, равно и
для обыкновенной жизни, как знание людей. Узнать тех, истинных
и избранных, но раскусить и неправых, без основания претендую-
щих на лидерские места. Любой успешный переворот выносит на
поверхность множество парвеню, крикунов и лжепророков»[40].
В процессе интерпретации часто наблюдаются противоречия.
Их надо учитывать в ходе анализа. Впрочем, как и то, что слишком
большое количество информации, которая дает противоречивое
толкование имеющихся фактов, так же сбивает с толку людей,
принимающих решение, как и ее полное отсутствие. А. Даллес в
подобных случаях для иллюстрации ссылался на Р. Вольштеттер,
которая анализировала трагедию в Перл-Харборе. «Если, — резю-
82
мировала она, — наш разведывательный аппарат и другие инфор-
мационные каналы не могли дать четкой картины намерений и
возможностей Японии, то в этом виновато не отсутствие информа-
ции или ее недостаток, так как мы как раз имели в то время, пожа-
луй, даже ее избыток. Вероятно, мы никогда более не будем иметь
такого большого количества источников в нашем распоряже-
нии»[41].
Одни считают, что лучший способ устранения противоречий
— полагаться только на одного аналитика-исследователя, который
должен обрабатывать и иметь доступ ко всей информации, необхо-
димой для их интерпретации. Другие рекомендуют применять сис-
тему интерпретации, когда собранная информация пропускается
через ряд сотрудников, которые ее комментируют. Третьи делают
ставку на компьютер, который с помощью специальных программ
выявляет наиболее важные детали информации, уже введенной в
банк данных.
Ошибки на раннем этапе анализа, как и всякой другой дея-
тельности, искажают перспективу процесса исследований и тем
самым мешают выполнению информационно-аналитической опе-
рации. С другой стороны, они могут быть опасны, а иногда и зани-
мательны. Сингапурский дипломат Т. Кох приводил курьезный
случай того, как национальные различия вызывали непонимание
партнеров. В начале 90-х годов американский эмиссар Дж. Кир-
кпатрик совершала поездку по странам АСЕАН, где встречалась с
министрами иностранных дел и задавала им один и тот же вопрос:
«Как вы думаете, скоро ли будет разрешена камбоджийская про-
блема?» Везде ей отвечали одно и то же: этот вопрос будет решен
очень скоро. Когда же она поинтересовалась, когда именно, то бы-
ла поражена, услышав, что это произойдет лет через пять. По аме-
риканским понятиям срок в пять лет никак не может рассматри-
ваться в качестве скорого решения проблемы[42]. Приведенное
очевидное недоразумение связано с неправильной интерпретацией.
Короче говоря, процесс интерпретации требует максимальной ос-
торожности и тщательности.
Почти всегда можно найти факты, относящиеся в какой-то
степени к вопросу, над которым работает исследователь. Это чуть
ли не аксиома информационной работы. Задача аналитика, в част-
ности, состоит в том, чтобы возможно правильнее оценить имею-
83
щиеся сведения и обнаружить среди огромной массы фактов не-
большую группу данных, относящихся к делу, которые поэтому
стоит изучать дальше. Когда будут обнаружены факты, еще ближе
касающиеся исследуемого вопроса, аналитик обязан установить,
каково их значение.
2.4. ВЫДЕЛЕНИЕ НЕ ОТНОСЯЩЕЙСЯ
К ДЕЛУ ИНФОРМАЦИИ
Величайшая проблема в век информации — ее избыток. На-
чиная с 1950 г. сумма знаний в мире удваивалась каждые десять
лет, с 1970 г. –– каждые пять лет, с 1991 г. –– ежегодно. Предска-
зывают, что в XXI веке поток информации возрастет экспоненцио-
нально[43]. Каждый из нас является объектом постоянного инфор-
мационного обстрела с помощью телевидения и прессы. Эта лавина
информации усиливается за счет памятных записок и объявлений, а
также устных, письменных, электронных и телефонных сообще-
ний.
Большинство исследователей получает журналы по своему
профилю, читает периодические издания общего и специального
назначения. Во многих странах издаются тысячи новых, потенци-
ально полезных книг и информационных бюллетеней. Согласно
расчетам группы экспертов из Калифорнийского университета в
Беркли, человечество ежегодно производит около двух миллиардов
гигабайтов информации. Ситуация усугубляется тем, что хотя в
мире и производится все больше информации, потребление ее поч-
ти не увеличивается[44].
Аналитики сплошь и рядом сталкиваются с реальной угрозой
захлебнуться в потоке информации, а также подвергнуться риску
«стандартизации» информации. Собранные данные при этом будут
бесполезными, пока они не превратятся в руководство к действию.
«К сожалению, –– сетовали при аналогичных обстоятельствах
американские консультанты Б. Хэмилтон и Д. Битти, –– результа-
ты исследования не сразу приобретают форму схем, диаграмм и
таблиц. В современном мире исследователь получает огромные
массивы данных, не только не имеющих отношение к делу, но ино-
гда и просто ложных. Он должен отделить зерна от плевел, обна-
84
ружить первоначально не очевидные связи и создать целостную
картину предмета исследования»[45].
Итак, сведений может оказаться великое множество. Некото-
рые из них выглядят очень интересными, но не имеют отношения к
поставленной задаче. Они вполне способны увести исследователя в
далекие дебри. Фактор времени не позволит относиться со скрупу-
лезной точностью к каждому ответвлению информации. Поэтому
способность структурировать поток, разделять данные на важные
для выполняемой задачи, параллельные, относительно незначи-
тельные и не имеющие отношение к делу рассматриваются специа-
листами необходимыми для квалифицированной аналитической
работы[46].
Отсюда перед экспертом возникает тяжелая перспектива
определить, что является нужным, а что нет. Вдобавок, чрезмер-
ный объем информации дезориентирует и рассеивает внимание ис-
следователя. Абсолютно прав был посол Италии в СССР С. Рома-
но, когда утверждал, что иностранцу в Риме не всегда легко бывает
выявить в противоречивой разноголосице, сопровождающей деба-
ты по итальянской внешней политике, те мнения, которые в конеч-
ном счете возьмут верх и окажут влияние на решения правительст-
ва[47].
Сотрудники информационно-аналитических служб могут со-
ставить тома информации, которая при ближайшем рассмотрении
окажется посторонней. Накапливаются сотни страниц ежедневных
донесений, еженедельных сводок, специальных сообщений, квар-
тальных и годовых отчетов. К ним прилагаются магнитофонные
записи, фотографии, графики и столбцы цифр. Во время опросов и
встреч поступает дополнительная информация, которую нужно
складировать и анализировать в надежде найти «жемчужное зер-
но». До тех пор, пока исследовательская группа работает, поток
данных ни на минуту не прекращается. Эффект умножения инфор-
мации поразителен. Рядовой клерк может собрать столько инфор-
мации, что для ее обработки потребуется команда аналитиков.
Избыток материалов ведет к путанице, трудностям поиска и
хранения данных, необходимости выделения персонала для обра-
ботки, каталогизации и защиты информации, большая часть кото-
рой, в конце концов, окажется невостребованной. «Информация по
внешнеполитическим делам — рассуждают посвященные в мидов-
85
скую повседневную жизнь, — это истинное бедствие. Груды бумаг,
набитые тривиальными рассуждениями о текущих вопросах. Мно-
гословие — родная сестра пустословия — главная черта «инфор-
мации». Под грифом «секретно» засылается в Москву всяческая
муть, почерпнутая из прессы... Объемы этих «сведений» и рассуж-
дений столь громоздки, что пользоваться ими нельзя»[48].
Подобно тому, как плотина сбрасывает часть воды, сдержи-
вая ее основную массу, так и исследователь-аналитик должен при-
останавливать, контролировать поток информации, начиная с этапа
ее распределения, а для того ему надо выработать надежные крите-
рии. «Необходимо, — советовал в такой ситуации академик Н.М.
Дружинин, — снова пересмотреть и продумать этот неорганизо-
ванный материал, отсеять все ненужное, установить внутреннюю и
внешнюю последовательность, сомкнуть отдельные звенья и полу-
чить надежную основу для составления подробного плана, а, сле-
довательно, и для будущего письменного текста. Именно в этом
заключается задача систематизации материала»[49].
Со временем отмеченного вряд ли будет достаточно для ис-
ключения несущественной информации. Потребуются дополни-
тельные усилия для контроля за объемами поступающей информа-
ции. Нужно постоянно помнить о целесообразности проявлять
сдержанность и здравый смысл в повседневной деятельности. «Со-
труднику информационной службы, — свидетельствовал В. Плэтт,
— свойственен соблазн слишком далеко уходить в сторону от ос-
новной темы... Для того чтобы обеспечить необходимое время для
разработки ключевых вопросов, с самого начала следует отказаться
от рассмотрения многих интересных, но не имеющих существенно-
го значения побочных вопросов. Многие работники информации
никак не могут усвоить это важное правило»[50]. Следует одерги-
вать тех исследователей, которые упорно включают в отчеты дан-
ные, не имеющие отношения к задачам поиска. Кроме того, избы-
ток посторонней информации может указывать на то, что специа-
лист имитирует деятельность.
Приведенное обстоятельство не такое уж редкое явление в
дипломатической жизни. Советский дипломат А.Л. Воронин в этой
связи приводил такую занимательную историю. Посол Ирана од-
нажды в беседе посетовал, что как только он уезжал из Москвы в
отпуск, временный поверенный А. Ардалан засыпал свой МИД де-
86
сятками телеграмм, не имеющих особого смысла, а в обычное вре-
мя он вообще не предлагал ни одного проекта телеграммы. Посол
расценивал это как стремление советника привлечь внимание к
собственной персоне, показать Тегерану, что он активнее своего
начальника[51].
Подобная «активность» встречалась иной раз и в отечествен-
ной практике. «Информационные телеграммы — писал о недавнем
прошлом Н.С. Леонов, — готовились по принципу вольного твор-
чества. Как правило, они оставляли удручающее впечатление оби-
лием слов и скудностью мыслей. Нередко в них содержались и
льстивые протокольные реверансы в сторону вероятных адресатов.
Особенно этим грешили послы: ведь на их телеграммах была их
собственная подпись, и так хотелось, чтобы их заметили, а еще
лучше — отметили»[52]. И сегодня по инерции типично мидовская
практика — когда к визиту Президента РФ в ту или иную «друже-
ственную» страну посольствами и министерством выстраиваются
виртуальные ремейки потемкинских деревень, создавая впечатле-
ние, что вот там-то нас так уж любят и уважают, что давно пора
разворачивать стратегическое сотрудничество.
Тревожные сигналы о поступлении посторонней информации
легко распознать. Папки с входящими документами никогда не
пустуют. Появляется потребность в дополнительных рабочих сто-
лах и шкафах. Электронно-вычислительная техника уведомляет о
заполнении банка данных с необычайной скоростью и его перепол-
нении, несмотря на полную укомплектованность штата могут за-
держиваться оперативные материалы.
Хороший руководитель обязан фиксировать эти тенденции и
ясно отдавать себе отчет, что большой объем информации приво-
дит к ослаблению внимания. Американские политологи Р. Кеохейн
и Дж. Най отмечали в аналогичных ситуациях, что внимание ста-
новится дефицитным товаром, и те, кто в состоянии отличить цен-
ные сигналы от шумового фона, получают больше власти. Отсюда
постоянное повышение спроса на специалистов, фильтрующих ин-
формацию и умеющих выделять ключевые слова[53].
Сотрудники могут опасаться выбрасывать не относящуюся к
делу информацию, которая, по их мнению, вдруг для чего-нибудь
потребуется в будущем. В этом случае опять полезно использовать
систему ключевых слов. Каждый аналитик должен поочередно бег-
87
ло просматривать входящие материалы с целью поиска заветных
фраз. Если такое слово в отчете найдено, бумага направляется кон-
кретному исследователю, если нет — документ откладывается в
сторону. Руководителям следует регистрировать источники посто-
ронней информации, чтобы в будущем принять соответствующие
меры.
Исследователи-аналитики должны вести аналогичный учет,
поскольку наличие ключевых слов еще не является гарантией вы-
сокой ценности информации. Сотрудник может включить заветные
фразы в материал, не представляющий никакого интереса. «Важно,
— заключал Л.Н. Толстой, — не количество знаний, а качество их.
Можно знать очень многое, не зная самого нужного»[54]. Лидер
исследовательской группы должен регулярно советоваться с анали-
тиками и обновлять картотеку на нерадивых поставщиков данных.
Еще одна проблема связана с поступлением не относящейся
к делу информации — противоречивость. К сожалению, процесс
анализа должен перейти на следующий этап прежде, чем аналитик
сможет приступить к устранению противоречий. Однако нельзя
утверждать, что противоречивая информация всегда нежелательна
и бесполезна. Документы, написанные на основе неполных сведе-
ний и содержащие сомнительные выводы, бывают весьма даже по-
лезны для лиц, ответственных за принятие внешнеполитических
решений. Не потому, что в них случайно делаются правильные до-
гадки, а потому, что в них собрано все, что известно по данному
вопросу, и также потому, что в них проводится четкая грань между
тем, что мы знаем и чего не знаем.
Одновременно следует учитывать, что не относящаяся к делу
информация будет поступать всегда. Либо в результате ошибки,
либо неправильного выбора объекта наблюдения. Ситуация услож-
няется, если данные накапливаются в геометрической прогрессии.
«Для того, чтобы не утонуть в потоке информации, — предупреж-
дал германский политолог К. Верт, — необходимо прежде всего
образование классического образца, дающие знания, а не только
профессиональную квалификацию»[55]. Конкретные действия в
подобных ситуациях все-таки остаются банальными: надо освобо-
ждаться от не относящейся к делу информации или на некоторое
время откладывать ее в сторону.
88
Выявление и уничтожение ненужных данных должно пред-
шествовать этапу анализа. Всегда полезно держать в уме резонную
мысль американского автора К. Таунли, что «бессодержательный
документ можно игнорировать, поскольку знания, которые извле-
каешь из него, несоизмеримо малы в сравнении с ужасным трудом,
затраченным на его чтение»[56]. Материалы должны полностью
уничтожаться или так архивироваться, чтобы ими никто не мог
воспользоваться. Самые лучшие способы уничтожения информа-
ции в настоящее время — измельчание, превращение в порошок и
сжигание. Данные, хранящиеся в компьютере, обычно стираются,
что позволяет использовать высвобожденный объем памяти.
2.5. ОЦЕНКА ИНФОРМАЦИИ
Этап оценки информации является наиболее неоднозначным,
что связано с субъективностью самой оценки. В дипломатической
практике немало ярких примеров, когда ничем не оправданная
предвзятость омрачала отношения между государствами на долгие
годы. Такова, в частности, предыстория советско-югославского
конфликта после второй мировой войны. «Это столкновение, —
заявлял впоследствии Иосип Броз Тито, — было результатом не-
правильных взглядов одиночки на взаимные отношения между
странами, строящими социализм, а также результатом злостной
клеветы и извращений относительно того, что происходило в Юго-
славии».
Интересно подчеркнуть, что данная оценка получила под-
тверждение после открытия советских архивов. Посол СССР в
Югославии А.И. Лаврентьев столь тенденциозно информировал
Москву о политике Югославии, что в 1948 г. В.М. Молотов указал
ему на склонность «к преувеличению некоторых второстепенных
фактов в югославских делах». Он дал совет послу, что не следует
«впадать в односторонность или переходить к раздуванию таких
вещей, которые следует воспринимать скорее в ироническом, чем
серьезном тоне»[57].
Логично предположить, что лишь немногие специалисты
одинаково оценивают источник или саму информацию. Опреде-
ленные неудобства связаны и с тем, как иные события трактуются
действующими политиками. Часть политической элиты, особенно
89
стоящей у власти, не заинтересована в объективности. Отсюда
умолчание, сокрытие, а то и фальсификация фактов. Документ,
производящий впечатление непосредственного сообщения об уви-
денном, услышанном или сказанном, вполне может оказаться тен-
денциозным — либо неосознанно, из-за глубоко укоренившихся
предрассудков автора, либо намерено, из его стремления доставить
удовольствие или повлиять на адресата. Тот же посол, по мысли
британского историка Дж. Тоша, в донесениях на родину может
попытаться создать преувеличенное впечатление о своей энергии и
инициативности, он также может привести собственные характери-
стики правительства, при котором аккредитован, в соответствии с
политическим курсом или взглядами начальства[58].
Меры безопасности, которые не позволяют идентифициро-
вать представленный материал, еще больше усложняют процесс
принятия решения о его надежности. Довольно часто отчеты про-
тиворечат друг другу. Чем руководствоваться в таких случаях? Од-
нозначного ответа на заданный вопрос вряд ли существует. Так, у
каждого из руководителей американской разведки были свои осо-
бенные представления об аналитической работе при составлении
секретных докладов и справок президентам США. К примеру, А.
Даллес более всего полагался на личные оценки, а У. Колби прида-
вал большее значение обмену мнениями со специалистами, учету
их интеллектуального труда[59]. Отсюда представляется вполне
разумным, что если существует некоторая неуверенность в пра-
вильности суждения, следует все же положиться на оценки сотруд-
ника-консультанта, как мы полагаемся на вердикт спортивного су-
дьи.
Высказываемая любым экспертом точка зрения сама по себе
не обладает эпликативностью, объяснительностью. Профессора
приглашают к постели больного на консилиум, и никто не бросит
ему упрека за то, что он, собственно, не растолковал своих реко-
мендаций. Ему почтительно вручают конверт, независимо от того,
будут ли его советы использованы. Где же находятся критерии ис-
тины? На консилиуме таким критерием служит совпадение мне-
ний. Если несколько его членов дадут одну и ту же рекомендацию,
то она приобретает большой вес. А если совпадают точки зрения
всех, то рецепт считают истиной, даже если не были даны разъяс-
нения.
90
Для проведения анализа требуется оценка двух факторов, ха-
рактеризующих каждое представленное сообщение — источник
информации и ее содержание. Источник влияет на достоверность
любого набора данных. Большинство из нас едва ли поверит в ин-
формацию, полученную из бульварной прессы, хотя без колебаний
воспримет самые невероятные известия из доверительных источ-
ников. Но нельзя ожидать, что какой-либо источник постоянно ве-
рен или всегда ошибочен. Это утверждение относится к правитель-
ствам, средствам массовой информации, враждебным элементам,
сотрудникам, друзьям и т.д. Они могут заблуждаться, несмотря на
стремления быть объективными. Ситуация для аналитика усложня-
ется тем, по утверждению французского публициста Т. Вольтона,
что зачастую бывает очень сложно установить разницу между соб-
ственно дезинформацией и обычным выражением чьих-то мне-
ний[60].
В подтверждение сошлемся лишь на один яркий эпизод из
истории страны и внешнеполитических служб. Прогноз финского
генштаба о возможном полном разгроме германских войск в ре-
зультате наступления Красной Армии фактически предварял аргу-
ментацию И.В. Сталина, которую тот использовал при обсуждении
перспектив наступательной операции РККА в начале 1942 г. Таким
образом, успех советской разведки, нашедшей подходы в финский
генштаб, обернулся тем, что Ставка получила не подкинутую де-
зинформацию, а ошибочные заключения аналитиков противника.
Поэтому становится очевидной особая роль единоличной оценки
актуальной информации руководителем государства. Нельзя ис-
ключать, что на стол российских лидеров могут попасть добытые с
большим трудом документальные материалы, в которых содержат-
ся неверные прогнозы оппонентов в сфере экономики и политики,
включая выводы о содержании российского участия в локальных
конфликтах[61].
Источником информации может стать собственный сотруд-
ник, любое другое лицо, печатное издание или общественная орга-
низация. Но во многих ситуациях по мере обработки информации
определить истинный источник становится все труднее. Хотя с по-
мощью процесса, который называется археологией решения, воз-
можно проследить ключевые или противоречивые моменты в об-
ратном направлении через предшествующие варианты к источнику
91
их происхождения. Зачастую информацию получают просто из бе-
зымянного письма или телефонного звонка.
Временами для маскировки и сохранения анонимности ис-
точника информации используется правило «третьего участника».
Например, одна организация не хочет передать по каналам данные,
которые она получила от другой, если не будут исключены сведе-
ния об источнике этой информации. Однако правило «третьего
участника» практически не позволяет оценить надежность перво-
начального источника. Интересно, что и американские, и советские
правила общения с гражданами противоположной стороны в
третьих странах были одинаково жесткими для «чистых» сотруд-
ников и несколько либеральными для разведчиков. Как правило,
встречаться с американским дипломатом в какой-нибудь латино-
американской стране мог только советский разведчик, но «чистым»
американским дипломатам встречи с советскими не разрешались, и
на такие встречи шли только разведчики и контрразведчики.
Иногда информация бывает настолько свежей и новой, что
невозможно оценить ее надежность, хотя именно она существенно
значима для проведения внешнеполитической акции. «В конце 60-х
годов, –– рассказывал генерал Ю.И. Дроздов, –– мне, например, не
поверили, когда пекинская резидентура сообщила об усилении ки-
тайской войсковой группировки на границе с СССР. Тогда на при-
сланной в Центр шифрограмме даже появилась резолюция: «Про-
верить. Если информация не подтвердится, резидента наказать».
Проверили, все сведения подтвердились. Но время было упущено –
2 марта 1969 г. на пограничной реке Уссури китайцы организовали
крупную военную провокацию»[62]. В таких случаях возникает
резонный вопрос. Должны ли ответственные лица относиться к по-
добным сообщениям серьезно, или выжидать до поступления до-
полнительной информации?
Попытки определить понятие «бесспорно надежная», «ранее
подтвержденная» или «ложная» применительно к информации соз-
дают дополнительные трудности. Опросы специалистов показыва-
ют отсутствие единого мнения о том, что определяет надежность
источника информации. Должна ли оценка «ранее надежен» озна-
чать, что источник в предыдущих случаях представлял надежную
информацию в восьми из десяти случаев или только в шести из де-
92
сяти? Очевидно, что для анализа необходимо иметь точные опре-
деления используемых терминов.
Классифицировать под этим углом саму информацию также
трудно. Понятия «вероятно, соответствует истине» и «возможно,
соответствует истине» в значительной степени зависят от преды-
дущего опыта специалиста, выполняющего оценку, его интуиции.
Естественно, принадлежность к консерваторам или либералам
влияет на процесс мышления человека и окрашивает оценку пред-
ставленной информации. «Интерпретации внутренней и междуна-
родной политики, –– отмечал профессор Калифорнийского универ-
ситета Р. Чилкот, –– могут содержать в себе определенные идеалы,
ценности и пристрастия»[63]. При том следует учитывать, что
принятые кем-то ограничения понятий «надежность» и «правди-
вость», возможно, окажутся неприемлемыми для других.
Предлагаемые для анализа документы, вероятно, уже могли
быть оценены сборщиками информации. В такой ситуации анали-
тик должен определить насколько достоверной эта оценка была в
прошлом. Не рекомендуется принимать на веру ни одно донесение.
«Даже полная надежность источника, — подчеркивал В. Верников,
— не гарантируют достоверности информации»[64]. Зачастую мо-
гут быть получены два противоречащих друг другу сообщения,
имеющие равное значение и степень доверия. Противоречия между
сообщениями с равными оценками являются обычным явлением.
Наверно, многие квалифицированные аналитики сочтут, что
формальная оценка информации громоздкая и ненужная. Они мо-
гут утверждать, что им самим не удалось разработать системы
оценки слухов или фактов. Вместо того они всегда полагаются на
жизненный опыт и здравый смысл. «Без него, — указывал амери-
канский дипломат Л. Гендерсон, — и доктор философии бесполе-
зен, а с ним и заурядный студент неоценим»[65]. К сожалению, в
процессе сбора данных вообще, задействовано слишком большое
количество людей и различных источников информации, что дела-
ет любую поверхностную оценку неэффективной.
При оценке поступивших материалов и составлении инфор-
мационных документов следует сохранять максимум непредвзято-
сти и объективности. Д. Карнеги советовал в подобных ситуациях
действовать следующим образом. «При сборе фактов, — писал он,
— я представляю себе, что собираю информацию не для себя, а для
93
какого-нибудь другого человека. Это помогает мне относиться к
ней рассудочно и беспристрастно, что помогает вытеснить эмоции.
Пытаясь выяснить факты, связанные с волнующей меня пробле-
мой, я иногда воображаю себя юристом, готовящимся выступить от
имени другой стороны. Иными словами, я пытаюсь собрать все
факты, свидетельствующие против меня, — все факты, противоре-
чащие моим желаниям»[66].
Забвение аналогичных рекомендаций и принципов во внеш-
ней политике чреваты серьезными просчетами и ошибками. Так, в
1980 г. советским послом в Варшаву был назначен Б.И. Аристов.
Поверхностно ознакомившись с информационно-аналитическими
материалами спецслужб, он счел их не соответствующими его соб-
ственным взглядам на проблему и перспективы развития событий.
Последовала жалоба в Москву. Руководители информационно-
аналитического управления разведки тактично пригласили посла
для более детального ознакомления с документами. Однако они
напрасно ждали, ибо Б.И. Аристов проигнорировал их приглаше-
ние. «Уже потом, — вспоминал генерал Н.С. Леонов, — мне при-
ходилось наблюдать его растерянность в советском посольстве в
Варшаве, когда Польшу сотрясали мощные социальные конфлик-
ты»[67].
Несомненно, что для успеха во внешней политике нужна ре-
альная оценка обстановки и информации. Еще более важно, чтобы
упомянутая реальность никуда не исчезла. В этом разрезе поучи-
тельны воспоминания К.С. Хачатурова о поездке по африканским
странам на рубеже 70-80-х годов. «Совещания дипломатического
состава советских посольств в Танзании и Уганде, — повествовал
он, — напоминали траншеи по обе стороны линии фронта. Две аф-
риканские страны, не поделившие земли, готовились к войне, и
наши посольства с азартом футбольных болельщиков «Динамо» и
«Спартака» защищали любимые команды, то есть страны своего
пребывания. Придурь местных царьков каждое посольство прирав-
нивало к советскому державному интересу»[68].
Вместе с тем надо постоянно иметь в виду, что правильная
оценка ситуации — еще не самое сложное в дипломатической ра-
боте. Самое трудное, по словам А.А. Громыко, это «закрепление
реального положения дипломатическими договоренностями, меж-
дународно-правовое оформление компромисса»[69]. Без четкого
94
следования указанной истины можно легко растерять свои козыри
во внешней политике. Достаточно припомнить, что в ответ на го-
товность СССР вывести войска из ГДР и Восточной Европы, Запад
соглашался не расширять НАТО на Восток. И даже не включать
территорию ГДР в зону своего действия. Однако М.С. Горбачев и
Э.А. Шеварднадзе явно нарушили этику государственной службы.
Содержание бесед с официальными представителями иностранных
государств не фиксировались в записях. И почти достигнутая дого-
воренность не была запротоколирована за столом переговоров, не
перенесена затем в соответствующий договор или соглашение. В
результате теперь Россия безуспешно бьется над проблемой рас-
ширения НАТО[70].
Так или иначе, информация, поступающая от заграничного
аппарата, должна тщательно взвешиваться, прежде чем она посту-
пит на уровень, где принимаются внешнеполитические решения.
Причем передача информации требует регулярности, ибо полити-
ческие события, происходящие в той или иной стране, не являются
разобщенными эпизодами, а взаимосвязаны, что позволяет прогно-
зировать развитие ситуации.
2.6. ФАКТОР ДЕЗИНФОРМАЦИИ
Хорошо известно, собирать информацию интересно и легко,
но также легко заполучить дезинформацию, которую усердно пло-
дят разведки, недобросовестные журналисты и авантюристы раз-
личного толка. Понятие «дезинформация» у асов шпионажа озна-
чает предоставление противнику ложных сведений, в основном
военного характера, так как подобный прием широко используется
в подготовке и ходе боевых действий. Если оппонент принимает их
на веру, то начинает осуществлять меры для предотвращения тех
мероприятий, которые на самом деле ему не грозят, и в результате
получает удар там, где его менее всего ожидает[71].
Вспомним, что маскировкой истинных целей германского
командования в отношении СССР накануне нападения занималась
мощная сеть германских спецслужб. В масштабах целого государ-
ства был осуществлен комплекс мероприятий по стратегической
дезинформации советского руководства. До исполнителей плана
«Барбаросса» доводились установки, что и к какому сроку надле-
95
жит осуществить и эти сведения, разумеется, были достоверными.
Но для чего ведутся приготовления — на этот вопрос они получали
легенду. Это им не мешало точно и в срок выполнять задание, но и
надежно скрывало истинный смысл[72].
Параллельно использовался прием, который специалисты на-
зывают дезинформированием «от противного». До оппонента до-
водились совершенно достоверные или очень близкие к ним сведе-
ния, но чтобы заставить его не верить им, считать именно их не-
достоверными, они доводились до него через заведомо сомнитель-
ные каналы, не заслуживающие доверия. Летом 1941 г. информа-
торы из Румынии и разгромленной Польши сообщали, что офице-
ры размещенных там немецких частей совершенно открыто гово-
рили, что война против СССР начнется во второй половине июня.
Но можно ли представить себе, что военную тайну знает каждый
офицер вермахта?[73].
Представляется, что в то время в достаточной мере не велась
работа по выделению из общего потока поступающей информации
сведений, являющихся заведомой дезинформацией. Уроки из про-
счетов, видимо, были извлечены. И после войны наблюдаются фак-
ты противоположного свойства. Уже британская разведка пыталась
ввести в заблуждение И.В. Сталина по специальному плану. Суть
его сводилась к следующему: используя возможности средств мас-
совой информации путем вброса специнформации убедить «вождя
народов» в том, что, развертывание советских дивизий против За-
падной Европы может слишком дорого обойтись Москве.
Но самое любопытное в другом. В качестве главного плац-
дарма для разворачивания интриги была избрана советская пресса.
По плану предполагалось, что сотрудники британской разведки
при общении с советскими дипломатами и журналистами в Лондо-
не должны были организовать утечку информации о том, что яко-
бы на приведенных испытаниях английское оружие зарекомендо-
вало себя более совершенным, чем оно было на самом деле. Созда-
тели столь хитроумного плана предполагали, что если даже Кремль
быстро раскусит их умысел, уже одно это может «отравить жизнь
всей Лубянке». На сей раз из затеи ничего не вышло. Москва была
прекрасно осведомлена о секретном мероприятии британской раз-
ведки и даже временно подыгрывала Лондону[74].
96
Но будем и справедливы. Ложная информация подчас очень
полезна и периодически «спасает» страну от разных неприятно-
стей. Как-то один солидный отечественный журнал поведал на
своих страницах, что осенью и зимой 1941 г. наши дорожные ука-
затели вконец запутали танкистов вермахта. Они собственными
глазами читали: «д. Докукино — 12 км.» и свято в начертанное ве-
рили, потому что какой идиот будет врать на указателях. А на са-
мом деле то было село Лядские Выселки и в километрах эдак соро-
ка… Померзли гады! [75]
Естественно, чтобы дезинформация достигла цели, она
должна казаться достаточно правдивой и быть недалекой от реаль-
ности, чтобы не вызвать подозрений. Да и сам путь, которым она
попадает к вероятному противнику, обязан быть убедительным и
заслуживающим доверия. В итоге, введенный в заблуждение при-
нимает за истину то, что таковой не является. К примеру, в войне
против Югославии в 1999 г. НАТО осуществлялось дезориентация
югославских органов сбора и обработки информации посредством
имитации подготовки и проведения тех или иных действий или
преднамеренной утечки ложной информации политического и во-
енного характера, в частности, о начале сухопутного вторжения.
Дезинформация проводится также путем «утечек» секретных
сведений и распространения «личных мнений» высокопоставлен-
ных чиновников и политиков. В прессу регулярно просачиваются
сообщения о якобы имевших место перемещений войск, флотов и
авиации. Главная их цель — убедить командование противника в
существовании основной угрозы с ложного направления. Так, в
ходе войны в Персидском заливе телерадиокомпания Би-Би-Си со-
общила со ссылкой на «компетентные источники», что морская
пехота США захватила остров Файлака и сосредотачивается у по-
бережья Кувейта. О результативности подобной акции свидетель-
ствует тот факт, что военное руководство Ирака приступило к ак-
тивной подготовке по отражению морской десантной операции,
сконцентрировав в районах предполагаемой высадки по меньшей
мере семь дивизий с артиллерией. Однако главный удар американ-
ского корпуса был нанесен на сухопутном направлении в обход
основной иракской группировки в Кувейте[76].
Иногда встречаются и забавные казусы. Вот один из них. В
июне 1992 г., когда в Вашингтоне происходили российско-
97
американские переговоры в верхах, из столицы США поступила
срочная шифровка. Американцы де получили сообщение, что в
России в лагере для заключенных ПЛ-350/5, расположенном в Ко-
ми, в районе Печоры, содержится таинственный Дэвид Маркин,
американский гражданин из числа пропавших без вести во время
корейской войны. Российские власти это отрицали. Все стало на
место, когда американцы открыли источник своей информации.
Таковым оказался некто В. Пуганцев, не лишенный фантазии уго-
ловник-рецидивист. Он провел в зоне на берегах Печоры пять лет
и, отбыв срок, решил, видимо, подзаработать, подбросив амери-
канцам «дезу» об их несчастном соотечественнике[77].
Расследование подобных обстоятельств всегда сопряжено с
тратой времени и ресурсов. Однако вовсе не байки одиночек-
авантюристов заполняют информационное поле. Не секрет, что на
международной арене фабрикацией лжи и запуском дезинформа-
цией занимаются профессионалы. Показательно, что еще в совет-
ской разведке существовала служба активных мероприятий. Там
готовился компромат на разных зарубежных политических лиде-
ров. Проще говоря, в текст реальной переписки Р. Рейгана с каким-
нибудь президентом вставлялась всякая гадость, а потом этот «до-
кумент» препровождался в газеты[78].
Короче, применение сфальсифицированных сведений и заве-
домой лжи с целью убедить легковерную часть населения в гнус-
ных и подлых намерений противника обычное дело в противостоя-
нии спецслужб и особая форма дезинформации. Еще в 1957 г. ле-
ворадикальные китайцы напали на американское посольство в Тай-
бэе, устроили погром и разбросали бумаги. То был информацион-
ный повод, а публике заинтересованные лица подбросили «сенса-
ционные документы», будто бы найденные в тайванском посольст-
ве США. Они де раскрывали американский план устранения Чан
Кайши и его окружения. В качестве источников информации была
использована серия статей в англоязычной газете «Блиц», которая
имела широкое хождение в странах Азии. Такие фальсификации,
вне всякого сомнения, обычно преследуют банальную цель — на-
строить общественное мнение в свою пользу и вызвать неприязнь и
осуждение своих оппонентов.
Кроме производства откровенной лжи, спецслужбы и другие
внешнеполитические ведомства занимаются выпуском направлен-
98
ной информации. Что под ней подразумевается? Это в большинст-
ве случаев вполне достоверные сведения и вместе с тем отдельные
элементы дезинформации. Изготовленные похожим способом ма-
териалы подаются таким образом, чтобы заставить тех людей, для
которых они предназначены, предпринимать шаги в желаемом на-
правлении. Разумеется, подобная информация отвечает определен-
ным критериям, как точность, актуальность, конкретность, свое-
временность[79].
Для иллюстрации можно привести немало примеров. Изра-
иль, скажем, все чаще прибегает в последнее время к организован-
ным утечкам и направленным выбросам информации. После пере-
говоров И.С. Иванова в Тель-Авиве с премьер-министром Э. Бара-
ком российские журналисты обратились за комментариями к со-
ветнику главы израильского правительства Л. Лагуш. По ее словам,
на встрече И.С. Иванов якобы заявил, что Россия не поддержит
решение ООН о вводе миротворцев в Палестину, если против этого
будет возражать Израиль. Та же Л. Лагуш утверждала, что в ходе
переговоров была достигнута договоренность о визите в 2001 г. в
Израиль российского лидера.
Оказалось, что все это классический образец, выражаясь ми-
довским языком, «информационных турбулентностей». На самом
деле официальная российская позиция состояла в том, что для ме-
ждународного присутствия в Палестине требуется согласие двух
сторон. Что касается визита В.В. Путина, то опять фиксировалась
«натяжка», ибо приглашение было принято к сведению, возможные
сроки визита были в процессе обсуждения. Однако «если звезды
зажигают — значит — это кому-нибудь нужно». Выдавать желае-
мое за действительное — один из проверенных способов организо-
ванной утечки информации. К нему, не секрет, прибегают в том
случае, когда хотят инициировать те или иные политические шаги.
В указанном случае — со стороны России[80].
Исследователи зафиксировали, что результаты визитов в
Пхеньян российских официальных лиц, а также представителей
различных политических течений дают односторонние сведения.
Это и понятно: северокорейцы снабжали их дозированной инфор-
мацией и представляли для обозрения известный круг пхеньянских
достопримечательностей. Впечатления от поездки в КНДР у В.В.
Жириновского, Г.Н. Селезнева, А.И. Музыкантского и др. самые
99
радужные. Напротив, у В.П. Лукина превалируют критика и недо-
вольство северокорейской стороной. У тех и других не было воз-
можности поездить по стране, пообщаться с простыми людьми.
Поэтому у российских исследователей не вызывает доверия ин-
формация, которую наши политики публикуют в своих отчетах, где
слишком много повторов того, о чем северокорейские высокопо-
ставленные лица официально говорят и что они хотели бы услы-
шать о своей стране в зарубежных средствах массовой информа-
ции[81].
ЦРУ в эпоху «психологической войны» против СССР для
распространения направленной информации и дезинформации,
связанных с темой «Афганистан», использовались официальные и
дипломатические каналы, средства массовой информации, прави-
тельственные и неправительственные радиостанции и т.д. Верши-
ной дезинформации, по убеждению посла Ю. Воронцова, стала,
поступившая в Москву по каналам спецслужб, депеша, в которой
со ссылками на серьезные, заслуживающие доверия источники со-
общалось, что в Вашингтоне решено направить к берегам Пакиста-
на отряд военных кораблей с десантниками на борту, дабы затем
перебросить их в Афганистан. Указывался порт прибытия амери-
канских судов, отмечалось, что находившаяся в ту пору в районе
Джелалабада группа американских ирригаторов в действительно-
сти является головной ударной частью будущего десанта. Именно
после этого сообщения, полный текст которого и сегодня хранить-
ся в глубокой тайне, даже наиболее осторожные советские руково-
дители, а к таковым относился А.А. Громыко, уже не смогли со-
противляться вводу войск в Афганистан[82].
В целом прав был в своих оценках бывший командарм Б.В.
Громов. Да! Решение о начале войны принимали Л.И. Брежнев и
члены Политбюро ЦК КПСС. Но готовили его сотрудники внеш-
ней разведки и дипломатических ведомств. Эти люди, может быть
даже в большей степени ответственны за ввод войск в Афганистан.
Зная о положении там не понаслышке, они должны были доказать
руководителям государства, что вторжение неминуемо приведет к
огромным человеческим жертвам и прочим негативным последст-
виям[83].
Дипломатия, особенно тайная, постоянно соприкасается с
документами, которые содержат конфиденциальные сведения, по-
100
лученные спецслужбами. Их качество не всегда поддается описа-
нию. Сплошь и рядом, судя по архивам, в Центр даже от прослав-
ленных разведчиков поступала чепуха. От нее неразумно просто
отмахиваться, а следует помнить банальное правило. Если одна
разведывательная служба поставляет другой ерунду, квалифициро-
ванный аналитик способен многое почерпнуть из нее. «Независимо
от того, — свидетельствовал советник Ю.В. Андропова генерал
Б.А. Соломатин, — передает ли она вам правдивую или ложную
информацию, сам факт передачи может стать ключом к разгадке их
мышления»[84].
Наиболее профессиональные специалисты по мониторингу
создают так называемую «early warning system» — систему ориен-
тации на косвенные признаки каких-либо грядущих изменений: что
можно ожидать и к чему нужно быть готовым. Ее отсутствие в не-
далеком прошлом фактически приводило к внешнеполитическим
просчетам. Так, по поводу упреждающих сведений информатора из
Анголы о скором падении в Португалии правительства наследни-
ков А. Салазара в советском руководстве решили, что не может
быть. Однако через четыре месяца этот профашистский режим,
царивший более сорока лет, рухнул и в стране, и в ее африканских
колониях[85].
Примечательно, что ученый изучает факты иначе, чем жур-
налист. Разница заключается в том, что первого должен занимать
вопрос: что вновь полученная информация добавляет к уже извест-
ному по данной теме. Второго же интересует прежде всего момент
новизны и сенсационности. «Журналисты, — сокрушался профес-
сор Иельского университета Дж. Балкин, — в погоне за «горячи-
ми» новостями не отступали перед самыми интимными подробно-
стями жизни известных политиков, а политические деятели только
стимулировали этот процесс. Слишком легко, как оказалось, унич-
тожить политического оппонента на основе чисто эмоциональных,
личностных, а не профессиональных качеств»[86].
Аналитик из внешнеполитического представительства в сво-
ей работе с информационными потоками и дезинформацией стал-
кивается с множеством проблем. Единого рецепта для их быстрого
разрешения, конечно, не существует. В особых случаях выход мо-
гут подсказать приемы из практики видных дипломатов. Так, А.Ф.
Добрынин не был склонен посылать в Центр информацию, кото-
101
рую можно получать иным путем, — из газет, журналов, сводок
новостей. Он понимал, что для принятия решений Москве важны
не только и не столько данные о том, что происходит, сколько под-
сказка относительно мотивов, скрытых пружин происходящего,
истинных намерений другой стороны. Выявление намерений все-
гда труднейшая задача дипломатии. Такой она остается и сегодня.
И только опытность посла, его профессиональная изощренность,
умение, вращаясь в элитных кругах страны пребывания, отбирать
из вороха фактов — золотники — сведения, дающие возможность
проникнуть в сферу настроений другой стороны, могут помочь
правительству принять верное решение, предостеречь его от ходов,
таящих риск для интересов государства[87].
Подмечено, что дипломатия как форма общения не сильно
отличается от военной поскольку действует в рамках силовых
структур и дает возможность существованию множества интерпре-
таций. По дипломатическим каналам передаются информация, уг-
розы и условия сотрудничества, а также дезинформация, или «шу-
мы». Разведывательные службы обеспечивают правительство ин-
формацией, которая интерпретируется в свете господствующих
идеологий, теорий, стереотипов и поэтому являются источниками
дезинформации[88]. Однако есть нечто похуже всех фокусов соз-
нательной дезинформации — это самое тривиальное, но всеобщее
невежество.
Информационно-аналитическая служба внешнеполитическо-
го представительства призвана не только выдавать потоки инфор-
мации изо дня в день, но и тщательно следить, чтобы ни под каким
видом не вкралась и не проскользнула дезинформация и самая
обыкновенная ложь.
2.7. ВЫЯВЛЕНИЕ ПРОБЕЛОВ В ИНФОРМАЦИИ
На этапе анализа в информации может отсутствовать какое-
либо звено, что называется пробелом в данных. В процессе работы
мы всегда будем сталкиваться с пробелами в информации, а их об-
наружение и фиксация является обычной процедурой. Часть про-
белов — результат недостаточного исследования, их можно счи-
тать весьма опасными и следует устранять до окончательного ана-
лиза. Уже стала избитой фраза, что информация руководит миром.
102
А тот, кто знает, где находится любой объект, контролирует ситуа-
цию. И если столь банальная идея была реализована, возможно бы
удалось предотвратить столкновение российского авиалайнера с
самолетом DHL над Германией в июне 2002 г.
Однако другая часть недостающей информации, например,
какие-то детали, упущенные по вине сотрудника, не могут быть
обнаружены аналитиком и тем самым являются еще более опасны-
ми. Попробуем подкрепить выдвинутый тезис ссылкой на конкрет-
ный эпизод. «Убийство Дауда, — писал В.И. Суханов о советских
секретных службах накануне афганских событий, — застала их
врасплох. По коридору здания, конспиративно именуемого «Лес»,
бежал человек. Как теперь известно миру «Лес» — это место, где
размещалось ПГУ — Первое главное управление КГБ, служба
внешнеполитической разведки, советские Лэнгли. Бежавший чело-
век был начальником отдела Афганистана. Его остановили в кори-
доре: — Виктор, ты чего бежишь? — У меня там революция в Ка-
буле! — Что, против нас? — Да нет, кажется за нас... «Кажется!».
Полная неожиданность для советской разведки, хотя в последние
годы в правительстве были разговоры, что Афганистан станет
крайне опасным местом для СССР, если там произойдут измене-
ния. Но советские шпионы в Кабуле жили, как жирные коты, лени-
во, сыто и пьяно»[89].
Многие специалисты сталкиваются с трудностью прекраще-
ния сбора информации, так как им кажется, что вот сейчас посту-
пит самая важная и свежая информация, которая раз и навсегда все
прояснит и заполнит пробелы. Разумеется, в жизни подобное слу-
чается очень редко. Аналитик не может откладывать свою задачу
бесконечно. Наступает момент, когда он должен признать, что со-
брал довольно данных для проведения анализа. График и конечные
сроки заставят исследователя принять решение о достаточности
собранной информации, а иногда ему для этого требуется поло-
житься на здравый смысл.
Американский историк С. Морисон еще в 40-х годах пред-
ложил следующий выход из затруднительной ситуации, который
не лишен рационального зерна и требует пристального изучения.
«Не правда ли, — писал он, — ужасно трудно сесть за стол, где
разложены все ваши тщательно подготовленные заметки, и начать
писать? Выкурив бесчисленное количество сигарет и пройдясь по
103
комнате два или три раза, вы неуверенно набрасываете один-два
абзаца. Дойдя же до третьего абзаца, обнаруживаете, что нужны
какие-то дополнительные данные. Какое облегчение! Необходимо
снова идти в библиотеку или в архив и еще покопаться там в ис-
точниках. Именно здесь вы чувствуете себя счастливым! В связи с
вновь обнаруженными фактами возникают новые вопросы, и чу-
десный процесс исследования продолжается... Каждый раз в про-
цессе исследовательской работы наступает определенный момент,
когда вы должны, услышав голос своей совести, начать писать. На-
чав же писать, пишите до тех пор, пока вы в состоянии это делать.
Потом у вас будет сколько угодно времени, чтобы снабдить работу
примечаниями или пойти снова в библиотеку за дополнительными
данными. Самое главное — это начать писать»[90].
Между понятиями «неполная информация» и «пробел в ней»
есть некоторое различие. Его можно проиллюстрировать следую-
щим примером: дневник наблюдения, заканчивающийся в полночь,
можно считать неполным, если вас интересуют события, которые
произошли спустя два часа. Если в дневник должны были зано-
ситься наблюдения каждый час, а в 13 часов такой записи не сде-
лано — это пробел в информации.
Даже его простая регистрация может подтолкнуть руково-
дство к принятию кардинальных решений. Так, в мае 1942 г. И.В.
Сталин получил письмо от молодого ученого-физика, специалиста
по ядерным реакциям, будущего академика Г.Н. Флерова, который
обращал внимание на подозрительное отсутствие в зарубежной
прессе с 1940 г. открытых научных публикаций по урановой про-
блеме. А это, по его мнению, свидетельствовало о начале работ по
созданию атомного оружия в Германии и других странах[91]. В
результате в Советском Союзе развернулись аналогичные меро-
приятия.
Представляется, что данный прием не потерял своей акту-
альности на сегодняшний день и может стать плодотворным в по-
иске и обработке научно-технической информации. «Действитель-
но, — свидетельствовал нобелевский лауреат Ж.И. Алферов, —
есть такая весьма простая, вообще-то, вещь — люди очень часто
думают, — что вот то, о чем в данный момент пишут очень много
статей, вокруг чего идут бурные дискуссии, это и есть центр науки,
ее новые явления. По-настоящему же новые вещи в науке, потому
104
как раз и новые, что, когда, они предлагаются и когда развиваются,
о них еще никто не пишет. И подобные идеи нередко считают не-
здоровыми, утопичными, неверными, неправильными, а то и бре-
довыми даже»[92].
Зачастую аналитики обнаруживают отсутствие информации
при сравнении деталей, приведенных в других аналогичных доку-
ментах. Второй способ — использование мозаики. Сотрудник со-
ставляет схему важнейшей информации и обнаруживает, что в са-
мые критические моменты объект исследования не регистрировал-
ся. Любопытно, что накануне событий 11 сентября 2001 г. в Нью-
Йорке различные отделы ФБР оказались не в состоянии совместить
две детали одной мозаики. Агенты из Феникса сообщили о подоз-
рительных арабах, обучавшихся в летной школе. Однако их доклад
так и не добрался до сотрудников ФБР в штате Миннесота, кото-
рые арестовали З. Муссауи, также оcваивавшего пилотирование. В
последствии ФБР учло свою ошибку и обзавелось собственной по-
исковой системой наподобие Google, позволяющей специалистам
более оперативно получать информацию о схожих расследовани-
ях, ведущихся их коллегами[93].
Третий способ — сравнение объемов данных наблюдения.
Таким методом можно сравнивать информацию не только о людях,
но и территориальных образований. Для иллюстрации укажем на
книгу американского историка Г. Митровича под названием «Под-
рывая Кремль: Американская стратегия разрушения советского
блока, 1947-1956 гг.», которая вышла в свет в 2000 г. В монографии
есть явные пробелы, объяснимые тем, что избранный автором круг
источников ограничен исключительно архивными материалами.
Между тем, как справедливо отмечал и сам Г. Митрович, далеко не
все американские архивы открыты, и в этих условиях хорошим
подспорьем могли бы стать личные воспоминания сотрудников
спецслужб. Так, например, в американских архивах содержатся
упоминания лишь о подрывных операциях западных спецслужб
против Албании, поэтому и Г. Митрович писал только об этих опе-
рациях. Однако многие ветераны ЦРУ сообщали в своих мемуарах,
что в конце 1940-х – начале 1950-х годов американская разведка
активно засылала своих агентов не только в Албанию, но и на тер-
риторию СССР и других стран «народной демократии»[94].
105
Сегодня известны и более тонкие приемы для достижения
полноты информации. Далеко не тайна, что в Лондоне на основе
всей поступающей развединформации шесть раз в неделю состав-
ляется сводный доклад, который идет на стол премьер-министра,
главным членам кабинета, а также американским коллегам. По-
следние проявляли значительный интерес к этим докладам и счи-
тали их чрезвычайно ценными, несмотря на то, что объем анализи-
руемой информации был, по крайней мере, раз в десять меньше,
чем в США. Вашингтон по-прежнему использовал британский раз-
веданализ для получения «другого мышления», перепроверяя та-
ким образом свои собственные оценки. Как отмечал Дж. Дики, во
многих случаях эксперты в Вашингтоне руководствуются старым
дипломатическим принципом: «Если есть сомнения, обратись к
британцам»[95].
Выявив пробелы в информации, аналитик должен определить
их значимость для предварительного анализа. Но все же, не изучив
целей анализа, нельзя прийти к правильному заключению. Если
цель анализа — определить, является ли журналист источником
конфиденциальной информации, то не обязательно знать, какой
университет он закончил. С другой стороны, если мы пытаемся ус-
тановить, если у него связи с радикальными элементами, то ин-
формация о годах учебы может быть чрезвычайно важной.
Временной и денежный факторы аналогично влияют на про-
блему полноты информации и пробелов в ней. «Без необходимых
финансовых средств, –– иронизировал Л.В. Шебаршин, –– развед-
ка –– это не более чем любительский кружок кройки и шитья, а не
мощная государственная организация. Но и деньги в нашем деле ––
отнюдь не панацея от неудач»[96]. Примерно также обстоит дело и
на дипломатической службе. И время, и деньги там не бесконечны,
всегда существует какой-то предел. Исходя из чего, не имеет смыс-
ла собирать информацию о неком объекте, если его изучение пре-
кращено за ненадобностью. Да и обработка дополнительных дан-
ных может потребовать слишком много средств и ресурсов.
Если исследователь не может самостоятельно определить,
нужно ли восполнять пробел в информации, он должен обратиться
к руководителю. Маловероятно, что аналитик полностью осведом-
лен о направлениях и приоритетах деятельности организации, тем
более что одновременно могут проводиться несколько исследова-
106
ний и анализов полученных данных. Каждый сотрудник полагает,
что проект, над которым он работает, является очень важным, но
это не всегда так. Аналитик не должен приходить в отчаяние, если
он не получил разрешение на сбор дополнительных фактов. «Кри-
терий хорошей информационной работы, — пояснял британский
профессор и разведчик Р. Джонс, — не сводится к тому, что вы
правы. Информация должна убедить оперативные и исследователь-
ские органы принять соответствующие меры»[97].
Думается, что высказанное замечание остается актуальным и
в тех случаях, когда аналитику в силу обстоятельств приходится
заниматься интеллектуальной деятельностью при дефиците каких-
либо ресурсов. К примеру, в условиях внешнеполитического кри-
зиса, где его участники подчас не имеют достаточно точной и дос-
товерной информации о действительных целях и планах друг дру-
га. Более того, планируя те или иные действия в условиях кризиса,
руководство из соображений секретности стремится ограничить
круг лиц, имеющих доступ к информации, т.е. повышается уровень
секретности. В результате получается так, что ряд должностных
лиц, от действий которых многое зависит, оказываются не знакомы
с ситуацией. Так, посол СССР в США А.Ф. Добрынин перед нача-
лом Карибского кризиса не знал о размещении советских ракет на
Кубе[98].
Не стоит забывать, что аналитическая работа есть попытка
увидеть то, что скрыто в темноте. Поэтому редко можно осущест-
вить безупречный сбор и анализ данных. Аналитик вновь и вновь
будет сталкиваться с пробелами в информации. Для их заполнения
он обязан глубоко вникнуть в доступные источники для выработки
особого «чутья», инстинктивного понимания того, что должно бы-
ло случиться. В отмеченную категорию часто попадают проблемы
мотивации и менталитета, и чем дальше и чужеродней изучаемая
культура, тем потребуется больше усилий нашего воображения,
чтобы понять ее.
С указанной точки зрения весьма интересны и поучительны
размышления И.А. Латышева о советско-японских отношениях в
70-е годы прошлого века, которые им оценивались «не всегда
точными и адекватными реальности». «Сегодня, — продолжал он,
— при ретроспективном анализе на военную политику Японии,
проводившуюся в 70-х годах в тесном сотрудничестве с Соеди-
107
ненными Штатами…, можно сказать, что эта политика была не
столь последовательной, не столь решительной и не столь опасной
для нашей страны, как иногда казалось и мне, и тем, кто работал со
мной в Японии в те годы. Слишком много противоречивых факто-
ров оказывало влияние на японскую политику, причем некоторое
из этих факторов вынуждали инициаторов усиления японских во-
енных приготовлений притормаживать подчас реализацию своих
намерений и ограничиваться лишь декларациями о намерени-
ях»[99].
В выявлении и ликвидации пробелов все в конечном итоге
сводится к решению поставленной задачи имеющимися средства-
ми. Опытные аналитики советуют, что лучше писать первый вари-
ант документа смело и без остановок, оставляя свободные места
для недостающих фактов. Затем надо еще раз браться за документ,
восполнять недостающие факты и критически оценивать все ранее
написанное. Кто-то давно сказал: лучше писать смело и править
осторожно, чем писать осторожно и править смело. Этой пропис-
ной истине не следует пренебрегать при переделке и редактирова-
нии документа.
2.8. ВЫБОРОЧНОЕ ОБНОВЛЕНИЕ ИНФОРМАЦИИ
Выборочное обновление — это постоянный процесс сбора
информации для поддержания каталога в состоянии, соответст-
вующему текущему моменту. Еще одна цель — дополнить сущест-
вующий банк данных, сделать его более полным, привести его в
соответствие с требованиями сегодняшнего дня. Очень плодотвор-
но и полезно на протяжении всего исследования набрасывать на
бумагу приходящие мысли, заметки и пожелания, время от време-
ни пересматривать их и проверять на конкретном материале. При
том не стоит забывать мудрый совет декана Йельской школы бого-
словия Ч. Брауна. «Записывайте, — предлагал он, — мысли кратко,
чтобы только зафиксировать их, пусть ум все время ищет новые
мысли, как будто вам никогда больше не придется увидеть в вашей
жизни ни одной книги. Это и есть основной способ развивать свое
мышление. Таким образом вы достигните того, что ваша умствен-
ная деятельность будет свежей, оригинальной»[100].
108
Выборочное обновление — уже метод анализа, поскольку
только аналитик может выявить потребность в новой информации,
обнаружить пробелы в ней и определить неполноту материалов.
Ему известны предстоящие научные исследования, для которых
необходимо обновление данных, чтобы без задержки приступить к
написанию отчетов. Аналитик ежедневно досконально изучает ог-
ромное количество материалов, поэтому естественно, что он обна-
руживает устаревшую информацию, требующую замены.
Еще в 50-е годы в специальной литературе было зафиксиро-
вано, что в большинстве случаев информация, устаревая, быстро
утрачивает свою ценность. К слову, оперативно-тактическая разве-
дывательная информация теряет половину своей ценности через
шесть дней после ее представления. С другой стороны, данные о
дорогах, мостах и т.п. теряют половину своей ценности примерно
через шесть лет.
Параллельно замечено, что ценность информации убывает в
соответствии с широко применяемым в экономических исследова-
ниях правилом «постоянного процента». Например, если рейтинг
документа уменьшается на 10% в год при первоначальном отсчете,
взятым за 100%, его ценность в каждый последующий год будет:
90, 81, 73, 66, 59, 53, 48, 43, 39, 35... и т.д. То есть в конце каждого
последующего года его потенциал будет составлять 90% от ценно-
сти на конец предыдущего года. «Нет такой информации, — заме-
чал Л.В. Шебаршин, — которая обладала бы вечной ценностью.
Жизнь на месте не стоит, совершенствуется и техника и защитная
система. Что важно сегодня — через год теряет значение, а через
пять лет тем более»[101].
Интерес, предъявляемый к конкретному аналитическому
продукту, к тому или иному материалу со временем убывает. Про-
исходит естественный процесс исчерпания информационного по-
тенциала, заключенного в данном документе, и информационно-
аналитический доклад из актуального состояния переходит в архив.
Одновременно идет процесс постоянного сжатия и концентрации
информации. В силу чего каждый свежий отчет в сумме со ссылка-
ми на предыдущий может рассматриваться как перекодированный
заново, все более сжимаемое изложение новых и старых результа-
тов. Это приводит не к линейному увеличению объема, а к струк-
109
турной реорганизации системы научного знания об объекте иссле-
дования в целом.
В количественном, наукометрическом плане процесс старе-
ния научной информации, в частности, выражается обычно в виде
графика, отражающего распределение числа ссылок в научной ли-
тературе по данной тематике в зависимости от времени цитируе-
мых публикаций. Исследования «переднего края» научных дисци-
плин показывают, что большинство ссылок приходится на работы
сравнительно недавнего времени. Ученые как бы сворачивают ин-
формацию, опираясь практически лишь на своих непосредствен-
ных предшественников и сохраняя при том преемственность в раз-
витии научного знания. «Иными словами, –– разъяснял россий-
ский науковед А.И. Яблонский, –– концентрация информации в
последних изданиях свидетельствует о том, что если бы были
уничтожены все публикации старше десяти лет, то, возможно, бы-
ли бы утрачены невосполнимые историко-культурные ценности, но
непосредственное информационное содержание знания при этом
практически не уменьшилось бы»[102].
Аналогичные по характеру процессы с концентрацией ин-
формации протекают и в стенах внешнеполитических представи-
тельств и служб. Со временем под влиянием многих факторов от-
ношение и внимание к документальным материалам может изме-
ниться. Причем даже простое перемещение бумаг с полки на полку
может повлечь за собой смену акцентов в информационно-
аналитических мероприятиях. Например, до лета 1958 г. докумен-
ты, касавшиеся Алжира, сходились в I Европейском департаменте
МИД СССР, в досье по Франции. Летом 1958 г. алжирские дела
были переданы в ведение департамента Африки, в центре интере-
сов которого стояло укрепление позиций СССР в Северной Афри-
ке, в то время как работники I Европейского департамента дорожи-
ли в первую очередь развитием советско-французских отноше-
ний[103].
Без регулярной работы по выборочному обновлению инфор-
мации и внесению соответствующих изменений во внешнеполити-
ческий курс нельзя добиться успехов на международной арене.
Так, по утверждению посла Д.Ф. Сафонова, у СССР не было хоро-
шей продуманной перспективной программы по развитию связей с
Африкой. Какие-то временные, краткосрочные планы в отношении
110
той или иной страны не могли ее заменить. Поэтому практические
шаги в Африке определялись в основном сиюминутными желания-
ми, а они были довольно просты, с ярко выраженным утилитарным
уклоном: хотелось, чтобы освободившиеся от колониализма и ста-
новившиеся политически независимые африканские страны ориен-
тировались _______на Советский Союз. Отсюда вытекали близорукие дей-
ствия и неэффективная помощь, а как итог — положение СССР на
континенте продолжало ухудшаться и его присутствие к началу 90-
х годов свелось к минимуму[104].
Внесение корректив в устаревшую информацию облегчается
при наличии системы. Она должна предупреждать о конкретных
документах или фактах, требующих повторного изучения, а также
о необходимости проверки правильности и соответствия вновь по-
лученной информации. Нужно придумать порядок памяток для
главного алфавитного указателя. К слову, использовать цветные
коды, которые бы указывали дату изъятия материала из картотеки
для обновления.
Поскольку не всегда требуется обновить весь отчет, необхо-
димо разработать подсистему для обозначения разделов, требую-
щих периодического контроля. «Формально, — советовал Ч.
Миллс, — записи желательно группировать по нескольким круп-
ным направлениям, внутри которых более мелкие темы будут ме-
няться из года в год»[105]. Здесь также можно применять цветовые
коды. Для компьютера необходимо иметь специальные программы
для извлечения сведений. Аналитик должен тесно сотрудничать с
экспертами по автоматизированной обработке данных, если он хо-
чет успешно решить задачу выборочного обновления материалов.
Постоянная погоня за самой свежей и секретной информаци-
ей, которая часто тут же устаревает, водит спецслужбы и аналити-
ков по замкнутому кругу. Поэтому в качестве вспомогательного
метода политического прогнозирования специалисты рекомендуют
исследовать и использовать принципы и стандарты профессио-
нального мышления, функциональные комплексы стереотипов, т.е.
понятия и научные категории, использующиеся, к примеру, в поли-
тике и военной практике США.
Они утверждают, что в конце концов мышление очень кон-
сервативно. Все хитросплетения политиков, спецслужб и диплома-
тов вызревают в традиционной атмосфере научной, военной или
111
дипломатической бюрократии, в обстановке международных пред-
рассудков, так называемых компромиссов, часто имеющих привкус
закулисных сделок бюрократов, формирующих фон международ-
ного сотрудничества-соперничества. Эта атмосфера, эта довольно
устойчивая среда рождается и питается на широком и достаточно
консервативном поле профессионального сознания: в данном слу-
чае –– на понятийном поле американской стратегии национальной
безопасности. Если собрать и систематизировать имеющуюся о нем
информацию, воссоздать это понятийное поле как систему, т.е.
прежде всего сгруппировать, то можно рассчитывать на опреде-
ленные научные результаты для оценки образа мышления полити-
ческой элиты и руководства страны[106].
Уместно будет напомнить, что в недалеком прошлом подоб-
ные аналитические мероприятия прошли удачную апробацию. Тот
же германский генштаб, разрабатывая стратегическую операцию
по захвату Франции, учел стереотипность мышления французского
командования, использования им старых шаблонов для анализа и
прогнозирования боевых действий. В совокупности это позволило
правильно определить направление главного удара, осуществить
стратегическую дезинформацию противника, выбрать наиболее
подходящее время для агрессии и в конечном итоге в сравнительно
короткие сроки сломить сопротивление французской армии[107].
Аналитическая работа с выборочным обновлением может
оказаться бесполезной, если там куда поступает информация, дан-
ные используют неправильно, или она приходит с опозданием, и
уж тем более, если ее оценивают ошибочно. Используемые А. Дал-
лесом примеры в книге «Асы шпионажа» как раз иллюстрировали
сказанное. В обоих случаях — Перл-Харбор в 1941 г. и Арденнское
сражение в 1944 г. — оценку поступившей информации произвели
неправильно, что привело к трагическим последствиям.
Между тем, оба события, столь различные по своему харак-
теру, имели нечто общее: нежелание приписать противнику дейст-
вия, которые, по расчетам американцев, являлись абсолютно не-
взвешенными. Оценщикам _______следовало учитывать, что оппонент –
может видеть ту или иную ситуацию в совершенно другом свете и
что он примет решения, которые союзники рассматривали по
меньшей мере как неосторожные и не до конца продуманные. Оце-
нить правильно такие возможности очень трудно, поэтому инфор-
112
мационно-аналитическая деятельность часто страдает от предвзя-
тости и невыверенности собственного мнения.
Каждый работник должен контролировать досье с информа-
цией по определенной тематике, обеспечивая одновременно обнов-
ление всех разделов и корректировку устаревших данных. Одному
аналитику следует поручить контроль за графиком проверок досье
с тем, чтобы своевременно осуществлялся сбор дополнительной
информации. Картотеки должны все время обновляться, а систем-
ный подход облегчит задачу коррекции обесцененной информации.
Само выборочное обновление данных — постоянный процесс и
зачастую является следствием выявления пробелов в информации.
Прекрасным образцом выборочного обновления информации
являются ежедневные метеосводки. Специалисты в области рас-
шифровки информации также должны уметь выявлять анахрониче-
скую информацию, ибо, по словам французского дипломата А.
Плантея [108], устаревшие данные не только бесполезны, но и
опасны. Обновление информации — это повторный сбор фактов
для подтверждения правильности имеющейся информации или для
получения новых, более полных данных. Только исчерпывающие
сведения о конкретном лице или ситуации позволят делать пра-
вильную оценку и выработать эффективную политику.
2.9. ПОЛУЧЕНИЕ ЗАКОНЧЕННОЙ ИНФОРМАЦИИ
Окончательной целью научно-исследовательского анализа
является получение законченной информации. Она создается в
процессе анализа и используется для принятия решения, поэтому
ошибки могут дорого обходиться. «Трезвая политика, — подчерки-
вал А.А. Громыко, — основывается на правдивой информации... На
слепой случай или эмоции, так же, как на заданную схему, дипло-
маты рассчитывать не должны. Иначе дипломатия превратится в
знахарство, хиромантию. Искусство руководителя дипломатии го-
сударства состоит в том, чтобы из потока информации выделить
главную»[109].
Нет сомнения, что ошибки особенно на раннем этапе, если их
не удается устранить при получении информации, приведут к про-
валам. Так, по мнению специалистов, втягивание Израиля в ливан-
ское болото произошло из-за того, что была получена ошибочная
113
информация о надежности христиан Ливана как союзников[110].
Следует иметь в виду, что руководство зависит от донесений и ре-
комендаций аналитиков, у него нет времени на изучение необрабо-
танных данных или участия в инструктажах, которые могли бы из-
менить эту точку зрения на выводы сборщиков информации.
Последствия не заставят себя ждать. Наблюдатели в назида-
ние отмечали, что российский посол Л. Керестеджиянц проявлял
слабость к президенту Болгарии П. Стоянову. Создавалось впечат-
ление, что именно благодаря депешам из Софии высокие этажи
российской дипломатии полагались на главу Болгарии в своих по-
литических расчетах. Но последующие шаги П. Стоянова и, в част-
ности, его личная инициатива по размещению на болгарской тер-
ритории военных баз НАТО явились неожиданностью для властей
предержащих в России[111].
Существуют по меньшей мере четыре типа просчетов анали-
тика: первый — он не распознал важность информации; второй —
увлекся второстепенными сюжетами; третий — сформулировал
слишком общие рецепты, не позволяющие принять конкретные
меры; четвертый — сделанные выводы полностью или частично
ложны. «Ошибаться не стыдно, — учил еще Т. Гоббс, — ибо это
свойственно всем людям. Ученому, однако, не подобает слишком
часто ошибаться. Это противоречит его призванию»[112].
Дипломатия — это область, которая постоянно требует ин-
теллектуальных усилий и обширных знаний. Министр иностран-
ных дел Мальты Г. де Марко акцентировал внимание на то, что ди-
пломат для успешного решения внешнеполитических задач должен
обладать кругозором. А точнее — знанием наилучшего момента
для начала осуществления стратегии или постановки какого-либо
вопроса; знанием нестандартных путей выхода из трудных ситуа-
ций; знанием того, как выслушивать своих коллег и противную
сторону; знание того, когда надо что-то сказать, а когда надо про-
молчать[113].
Однако аналитики и тогда полностью не застрахованы от
принятия ошибочных выводов. В порыве энтузиазма они могут
«увидеть тень даже в ясный день». Они способны обнаружить по-
литическую интригу там, где ее нет и в помине. Такое происходит
при следующих обстоятельствах. «Если у исследователя, изучаю-
щего международные отношения, — отмечал Э. Аллард, — нет
114
теории или определенной системы гипотез, которыми он руково-
дствуется, он неизбежно встретит ситуацию, в которой посчитает
схожими явления, различные по сути и по смыслу»[114]. Обычны-
ми причинами чересчур общих выводов являются спешка, давле-
ние, недостаток информации. Иногда в мозаике не хватает слиш-
ком многих деталей, чтобы прийти к определенному заключению.
Расплывчатый доклад не поможет принять решение, а лишь приве-
дет к интуитивным, необоснованным выводам.
Ошибки в тексте не всегда лежат на поверхности. Отчет мо-
жет отклониться от истины, подобно тому, как корабль собьется с
курса из-за малейшей погрешности в показаниях компаса. Если в
основу анализа положено ошибочное логическое предположение
или гипотеза, то его выводы будут неправильны. Бывший ответст-
венный работник I Европейского отдела МИД СССР В.И. Ерофеев
приводил в подтверждение такой мысли следующий анекдотиче-
ский случай. Один из наших послов настойчиво доказывал, что в
его стране назрела революционная ситуация и вот-вот там про-
изойдет социалистическая революция. В подкрепление своего мне-
ния он ссылался на недовольство крестьян в отдаленном районе,
вызванное тем, что самолет полил их виноградники какой-то не той
жидкостью и повредил их[115].
Ошибочные оценки, содержащиеся в донесениях, приводят к
тому, что одному источнику отдается предпочтение перед другим.
Предполагается, что аналитическая информация — рафинирован-
ный продукт, а материал в необработанном виде редко полностью
соответствует действительности. Истина в отчете, где информация
не обработана, теряется среди ложных и туманных сведений, не-
правильных выводов и целого ряда других факторов. Аналитики и
другие специалисты должны постоянно учитывать вероятность
ошибки.
При этом самую большую опасность для страны таят в себе
ошибочные материалы, которые вызывают самоуспокоенность.
Здесь, пожалуй, уместно сослаться на выступление Б. Клинтона в
Объединенном комитете начальников штабов вооруженных сил
США от 24 октября 1995 г. «Используя промахи советской дипло-
матии, — заявил он, — чрезвычайную самонадеянность Горбачева
и его окружения, в том числе и тех, кто откровенно занимал про-
американскую позицию, мы добились того, что собирался сделать
115
президент Трумэн с Советским Союзом посредством атомной бом-
бы. Правда, с одним существенным отличием — мы получили
сырьевой придаток, не разрушенное атомом государство… За че-
тыре года мы и наши союзники получили различного стратегиче-
ского сырья на 15 миллиардов долларов, сотни тонн золота, драго-
ценных камней. Под несуществующие проекты нам переданы за
ничтожно малые суммы свыше 20 тысяч тонн меди, почти 50 тысяч
тонн алюминия, 2 тысячи тонн цезия, бериллия, стронция и
т.д.»[116].
Российские военные эксперты утверждают, что оценка со-
стояния вооруженных сил включает два этапа: эмпирический и
аналитический. Первый — объединяет сбор сведений, первичную
обработку, классификацию и систематизацию. Второй — анализ
полученных сведений, определение показателей, формализацию и
расчет, а также моделирование процессов состояния и развития
вооруженных сил[117]. Аналогичные схемы, судя по печати, ис-
пользуют и зарубежные генералы.
Возьмем нейтральную Швецию. Она тратит на оборону, по
прикидке НАТО, приблизительно _______5 млрд. долларов в год. Для
страны, население которой равно примерно половине жителей Мо-
сквы — огромная сумма. В Швеции имеется мощная военная ин-
фраструктура, оборонная промышленность, много оружия. Если
посмотреть на сухопутные войска, то они в основном состоят из
призывников, подготовленных достаточно, чтобы оборонять ка-
кую-либо деревушку в случае агрессии. И всего батальон в 1,5
тыс. солдат: полностью обученный и способный отправиться за
границу выполнять миротворческую миссию. Общее количество
других войск, которые Стокгольм мог бы послать за кордон —
ноль. Мобилизационная готовность на том же уровне. В похожей
ситуации, по вердикту натовских аналитиков, оказалось на рубеже
веков и большинство европейских стран[118].
В зависимости от потребностей органа, принимающего ре-
шения, выполняются самые различные отчеты. Как правило, в них
рассматриваются дальнесрочные (стратегические) или краткосроч-
ные (тактические) проблемы и задачи. В целом они поддаются раз-
решению на базе собранной информации. «Что касается стратегии
вообще, — размышлял А.А. Громыко, — то… она складывается из
ряда крупномасштабных действий, которые преследуют достиже-
116
ние целей, изложенных в доктрине. Если хочешь, в доктрине
оформляются мысли и планы, они излагаются в речах и на бумаге,
ее, доктрину, можно положить в сейф, даже засекретить, а вот
стратегию нельзя, она всегда на виду. Эта серия стратегических
действий, подкрепленных тактическими шагами, их в сейф не
спрячешь»[119].
Независимо от запросов руководства сотрудники аналитиче-
ской службы должны периодически изучать имеющуюся информа-
цию и составлять предварительные справки. Указанный предвари-
тельный анализ позволяет выявлять значимые тенденции, которые
в противном случае могли остаться не замеченными. Мы постоян-
но видим примеры такой деятельности в повседневной жизни. Так,
профилактический осмотр автомобиля позволяет выявить неполад-
ки до того, как они приведут к аварии. «Сталкиваясь с проблемой,
— замечал премьер-министр Малайзии Махатхир Мохамад в ок-
тябре 1997 г. на совещании по стратегическому мышлению в Куа-
ла-Лумпуре, — я сперва изучал историю болезни, выявляя симпто-
мы, т.е. формы проявления проблемы, проводил физическое обсле-
дование (так же, как сантехники, спуская воду, проверяют исправ-
ность главных бочков), делал лабораторные анализы, ставил диаг-
ноз (необходимо ставить диагноз и не бояться ошибиться, ибо от-
сутствие диагноза или решения хуже, чем неверный диагноз или
неверное решение), а затем назначал лечение или предлагал воз-
можное решение проблемы». Такая «рутинная методика работы»,
освоенная премьером еще в бытность врачом, обеспечивала ему
успех и в политической деятельности[120].
Анализ — самый важный этап подготовки законченной ин-
формации. Специалист зачастую чувствует себя довольно неком-
фортно, ибо ему приходится принимать множество критически
важных решений. А так как отчет зачастую бывает анонимным, то
аналитика редко хвалят за его работу. Кроме того, он лишен тех
острых ощущений, которые испытывают сотрудники, добывающие
информацию. Поскольку составитель не знает, каким образом ру-
ководство поступило с его докладом, он также лишен удовлетворе-
ния от ощущения своей правоты.
В таком случае, что может говорить об успехе аналитика на
дипломатическом поприще? Возможно, ответ кроется в рассужде-
ниях американского специалиста-международника Х. Виарды.
117
«Для эксперта, — подчеркивал он, — лучшей наградой является
уловить принадлежащие ему идеи в официальных речах того или
иного политика или в тексте какого-либо важного документа»[121].
Анализ — это интеллектуальная игра, он сам по себе приносит
удовольствие и удовлетворение. Аналитики могут утешаться, что
без них исследовательский отдел — не больше, чем библиотечный
каталог.
2.10. МЕТОДЫ АНАЛИЗА
В новейшей отечественной литературе о международных от-
ношениях методом принято считать совокупность приемов и опе-
раций, при помощи и посредством которых осуществляется какая-
либо конкретная практическая и/или теоретическая деятель-
ность[122]. Специалисты, которые берутся за обзор методов и тех-
ник изучения явлений международной жизни и внешней политики,
обычно не ставят цель обучить тому, как их применять. Решение
данной задачи представляется им невозможным, ибо для этого тре-
буется, во-первых, подробное описание тех или иных методов, ил-
люстрируемое примерами их конкретного применения в исследо-
вательской практике, а во-вторых, — практическое участие в том
или ином научном проекте, поскольку, как известно, нельзя нау-
читься плавать, не входя в воду[123].
Количество применяемых методов и техник исследований
сегодня уже не поддается цифровому выражению. Счет идет на
десятки и сотни. Австрийский политолог Э. Янг насчитал только
более двухсот методов прогнозирования, хотя на практике широко
используется лишь пять: экстраполяции, исторической аналогии,
компьютерного моделирования, экспертных оценок и метод сцена-
риев будущего.
В прогнозах обычно отражаются не столько реалии, сколько
надежды. «Строятся прогнозы, — замечал известный писатель и
философ А.А. Зиновьев, — по тем же принципам, по которым га-
дают на кофейной гуще. На Западе прогнозами занимаются очень
много, используя глобальные модели, колоссальные современные
компьютерные системы. Но выводы такие же вздорные, как проро-
чества гадалок и шаманов. В общей форме можно сказать только
одно: все тенденции будущего уже сложились»[124]. Тем не менее,
118
факт, хотя в научных кругах мало кто верит в возможность точных
предсказаний, но все-таки аналитики стремятся к ориентированно-
му на будущее знанию, используя самые разные исследовательские
методы и процедуры.
Для исследования международных отношений наиболее эф-
фективны приемы и техники, выработанные и освоенные историей,
социологией, правом и политическими науками. «Любая теория, —
говорил академик И.Д. Ковальченко_______, — содержит какое-то рацио-
нальное зерно. Любой метод для чего-нибудь да хорош»[125]. Со-
держащиеся в литературе обзоры методов наглядно иллюстрируют
и подтверждают этот тезис. Ограничимся лишь отдельными образ-
цами и схемами без претензий на всеобъемлющий охват.
Некоторое время назад историк Н.Н. Маслов выделил три
больших группы методов: общенаучные, специально-исторические
и методы смежных наук, применяемые в истории[126].
Первую группу составили исторический, логический методы,
а также метод классификации. Исторический метод всегда имел
своей целью воспроизведение явление как процесса в развитии.
Еще В.И. Ленин советовал «не забывать основной исторической
связи, смотреть на каждый вопрос с точки зрения того, как извест-
ное явление в истории возникло, какие главные этапы в своем раз-
витии это явление проходило, и с точки зрения этого его развития
смотреть, чем данная вещь стала теперь»[127]. Логический метод
позволяет установить то, что скрыто от взора наблюдателя за
внешней формой или картиной события. Имея дело с многочис-
ленными фактами, исследователь стремится привести их в опреде-
ленную систему, сгруппировать, обнаружить сходство или разли-
чия между ними. В подобных случаях применяется метод класси-
фикации.
Вторую группу образуют специально-исторические методы:
синхронный, хронологический, диахронный (метод периодизации),
исторических параллелей (сравнительно-исторический), историче-
ского моделирования (ретроспективный), структурно-системный и
метод актуализации. Заметим, что синхронный метод предполагает
изучение различных событий, одновременно происходящих, и в
чистом виде применяется при составлении хронологических и син-
хронистических таблиц. Хронологический метод имеет целью ис-
следование явлений с точки зрения их последовательности. В ра-
119
финированной форме используется при составлении хроник собы-
тий. Метод периодизации позволяет выделить этапы или отдель-
ные составляющие в развитии процесса, тем самым обнаружить
момент возникновения новых явлений.
Сравнительно-исторический метод используется в двух вари-
антах: как сравнительно-типологический, раскрывающий сходство
генетически не связанных объектов, но относящихся к одному раз-
ряду или классу; и собственно сравнительно-исторический, позво-
ляющий выявить генетическое родство между явлениями, доказать
единство их происхождения. Суть метода исторического модели-
рования заключается в «ретросказании», т.е. движения мысли ис-
следователя от современности к прошлому, от изучения элементов
старого, сохранившегося до наших дней, к реконструкции на их
основе имевших место событий и процессов. Структурно-
системный метод позволяет рассматривать общество как целое, как
сложную систему с множеством разнообразных связей. А с помо-
щью метода актуализации исследование приобретает современное
звучание.
Зафиксируем, что за последним действием, связанным с за-
острением проблемы, скрывается нечто более существенное, чем
простая эмоциональность. А именно — аналитический прием, уси-
ливающий эффект наблюдений и выводов, содержащихся в иссле-
довании. Шаг отнюдь не новый. Видный историк И.Я. Фроянов
ссылался на воспоминания профессора В.А. Романовского о доре-
волюционном Киевском университете, где существовала Молодая
академия и обсуждалось животрепещущее. Побывал там и П.Б.
Струве. Студенты у него допытывались: «Петр Бернгардович! Как
это Вам удается? Что не напишите, крики слева и справа». Знаме-
нитый российский политик тогда ответил: «Всякий вопрос надо
заострять!»[128]
Третью группу формируют методы смежных наук, приме-
няемые в исторических сочинениях. К ним относятся метод кон-
кретных социологических исследований, методы социальной пси-
хологии, статистический (математический) метод. Достижения в
области вычислительной техники и математического обеспечения
позволяют все чаще использовать последний. С помощью специ-
альных _______компьютерных программ вполне по силам осуществить
статистическое описание, перекрестное табулирование, простую
120
корреляцию, неполную корреляцию, множественную регрессию,
факторный анализ, шкалирование. Кроме того, возможность кон-
троля потока данных позволяет потребителям заменять информа-
цию в досье. Вполне выполнимы такие статистические процедуры
как преобразование переменных, перекодирование переменных,
дискретное представление выборочных образцов и селекция, или
взвешивание. Чем больше информации собрано, тем сильнее по-
требности в ее компьютерной обработке.
Основная ценность статистического метода заключается в
чистоте представляемой информации. Математика, на которой ба-
зируется статистика, остается самым точным способом выражения
концепций. Многие статистические индексы трудно выразить без
математики. Так, например, статистические измерения корреляции
не имеют словесного выражения. Статистика может точно выра-
зить информацию, выдать данные для обоснования аналитического
отчета, которые позволят руководству оценить выводы и выбор
сведений, положенных аналитиком в основу своих заключений.
Статистический метод часто игнорируется, либо использует-
ся недостаточно, что вряд ли оправдано. Заместитель председателя
Комитета по международным делам в Государственной Думе К.И.
Косачев признавался, что в бытность помощником трех председа-
телей Правительства РФ по международным вопросам практически
ни разу не видел сколько-либо внятных выкладок и расчетов, под-
крепляющих те или иные внешнеполитические решения россий-
ского руководства[129].
Американский профессор Р. Хайнеман в книге «Введение в
политическую науку», касаясь методов, используемых современ-
ными политологами, представил на обозрение следующие пять ти-
пов.
Во-первых, case study — один из наиболее распространенных
методов политической науки. Суть его — в изучении отдельного
случая, уникального и индивидуализированного, в отличие от ти-
пологизации. Примером использования такой методологии служит
монография Г. Эллисона «Суть решения», в которой автор анали-
зировал Карибский кризис.
Во-вторых, этнографические исследования. Основываясь на
антропологических подходах, метод успешно применяется в срав-
нительной политологии. Он позволяет объяснить причины поведе-
121
ния и мировоззрения какой-либо группы населения в зависимости
от социальных, культурных и иных подобных условий.
В-третьих, обзорные исследования (survey reseach). В таких
исследованиях используется множество приемов по сбору инфор-
мации о населении или интересуемой группе. В основном приме-
няются количественные методы для описания характерных черт
или тенденций, свойственных рассматриваемым объектам.
В-четвертых, моделирование. Моделирование политической
ситуации или поведения опирается на два начала: индивидуализи-
рованное проблемное исследование и обзорное. Осуществляется
два вида моделирования. Описательный — основанный на про-
шлом опыте. И предсказательный, который предполагает возмож-
ные сценарии политического поведения акторов в моделированной
ситуации.
В-пятых, историко-описательный метод. Он будет существо-
вать до тех пор, пока политика будет являться объектом исследова-
ния. Цель его — анализируя прошлое, лучше понимать настоящее
и будущее[130].
Примечательно, что в отечественной литературе историко-
описательному методу придается чрезвычайно важное значение. И
вполне закономерно, ибо он является основой истории дипломатии,
международных отношений и внешней политики отдельных госу-
дарств, многочисленных работ по анализу явлений и процессов те-
кущей международной жизни. Его разновидностью является поли-
тико-описательный метод, по существу часто сводящийся к рефе-
рированию документальных источников. В то же время оба описа-
тельных метода нельзя недооценивать. Они дают ту первичную
информацию, лишь на которой и могут основываться все после-
дующие теоретические построения. Ясно, что полнота и качество
такой информации решающим образом определяют ценность ее
последующих анализов и интерпретаций[131].
В чисто исследовательских целях весьма эффективными мо-
гут оказаться специфические методы анализа качественных дан-
ных. Так, социолог Л. Ньюман писал о пяти таких методах, вы-
бранных из всех возможных: поступательная аппроксимация, ил-
люстративный метод, аналитическое сравнение, анализ доменов и
построение идеальных типов. Аналитики иногда комбинируют эти
методы или используют их наряду с количественным анализом.
122
Одновременно он обратил внимание на важность опровергающих
или отсутствующих свидетельств. Речь шла о вещах, которых нет в
данных, но которые могут быть продуктивны для анализа. «Иссле-
дователи, — указывал Л. Ньюман, — часто подчеркивают наличие
имевших место данных, но игнорируют то, что неявно присутству-
ет в данных, хотя быть бдительным относительно отсутствия чего-
либо тоже важно»[132]. Поиск не произошедших событий кажется
странным занятием, но ценным для проникновения в суть явлений.
В практике случается, что аналитики и эксперты при разре-
шении тех или иных проблем пользуются, либо им навязывают, так
называемыми приемами «творческого мышления», а именно: мето-
дами «мозгового штурма», «дневных грез», «группового гения» и
т.п. Директор Института стран Азии и Африки при МГУ М.С.
Мейер рассказывал о своих впечатлениях с заседаний научного со-
вета при Совете Безопасности РФ. «Там нас, — заявил он, — пред-
ставителей научной мысли разделили по секциям. Я сижу в секции
международной безопасности вместе с моими коллегами из инсти-
тутов Востоковедения, Европы, США и Канады, Латинской Аме-
рики и др. Нам «кидают» какую-то новую проблему, которую раз-
рабатывает Совбез на перспективу, и мы, как говорится, «делаем из
нее решето», расстреливаем ее нашими критическими замечания-
ми. Эффективность такой работы мне до конца не ясна»[133].
Параллельно зафиксируем, что общеизвестный прием поиска
любого решения «методом проб и ошибок», основанный на пере-
борке вариантов, явно не справляется с нарастающей лавиной ин-
формации и уже давно исчерпал свои возможности. Всячески рек-
ламируемые в популярной литературе методы активизации работы
типа «мозговой штурм», «морфологический анализ», «синектика»
и им подобные в современных научно-технических журналах рас-
цениваются как дающие в целом слабые и ненадежные рекоменда-
ции. Причина кроется не только в низкой эффективности «интен-
сификации человеческого мозга», но и в отсутствии оптимального
критерия быстрой оценки полученного результата[134].
Добавим, что любопытное исследование в указанной плоско-
сти провели шведские ученые Т. Норландер и Р. Густефсон. Они
изучали влияние алкоголя на аналитическое творчество[135]. На
финише подтвердилось, что алкоголь, блокируя определенные
процессы научного мышления, освобождает другие, не менее важ-
123
ные. Осталось только понять, как обратить это свойство на пользу,
а не во вред науке и ее творцам. Походя, констатируем, что долж-
ных рецептов еще не придумано.
По заключению специалистов, наиболее распространенными
при изучении международных отношений являются все же такие
общенаучные методы, как наблюдение, изучение документов, сис-
темный подход, моделирование. Широкое применение находят
развивающиеся на базе общенаучных подходов прикладные меж-
дисциплинарные методы (контент-анализ, ивент-анализ, когнитив-
ное картирование и др.), а также частные методики сбора и пер-
вичной обработки данных. Заодно отмечалось, что разница между
этими методами носит достаточно относительный характер: одни и
те же методы могут выступать и в качестве общенаучных подхо-
дов, и в качестве конкретных методик[136].
Наблюдатели прогнозируют, что задачей теории междуна-
родных отношений ближайших лет будет разработка методов, с
помощью которых можно точнее понять, каким образом мышление
акторов воздействует на формирование их интересов и идентично-
сти, не впадая при этом в замкнутый круг псевдообъяснений или в
квазифилософский жаргон[137]. Публицисты-международники или
дипломатические представители, не владеющие никакой научной
методикой, конечно, могут накопить громадный багаж интуитив-
ных и эмпирических знаний о международных отношениях, но они
вряд ли будут соответствовать критериям научного знания.
2.11. ВЫБОР МЕТОДОВ АНАЛИЗА
Каждый аналитик имеет свой набор приемов и техник. Из-
вестный журналист из «Литературной газеты» Ю. Рост как-то по-
шутил по схожему поводу: «У одного есть агентура, которая ему
сливает информацию. Другой проникает в ЦРУ с вставленным в
глаз фотоаппаратом и, моргая, снимает эту информацию. Это во-
прос технологии. И индивидуального выбора»[138]. Информаци-
онные объекты условно подразделяются на два вида. На обладаю-
щие количественными показателями, и те, которым присущи каче-
ственные характеристики.
Отсюда важно иметь представление, что применение того
или иного метода зависит от самого объекта и задач исследования,
124
а также от наличных материальных средств. В принципе с этим
тезис согласны и британские социологи Д. Томпсон и Д. Пристли,
которые внесли очень принципиальное уточнение в данный вопрос.
«На практике, — указали они, — методы исследования определя-
ются тем, что изучается, так же, как и теориями различных фило-
софских школ. Хотя некоторые методы больше ассоциируются с
конкретными точками зрения, чем другие, исследователи часто
связывают методы со своими убеждениями и сами выбирают
их»[139].
Тем не менее, выбор адекватных методов исследования оста-
ется непростой проблемой. Политологи Дж. Мангейм и Р. Рич
предлагают следующий выход. Определившись, что надо изучить,
мы должны решить, как это делать. Нужно разработать стратегию
исследования. Основную роль здесь играют два соображения. Во-
первых, следует выбрать метод или сочетание методов, которые
позволили бы задать те конкретные вопросы, которые нас интере-
суют. В зависимости от точной формулировки проблемы исследо-
вания полезными могут оказаться та или иная стратегия или их со-
четание. Таким образом, приемлемость данного метода исследова-
ния в значительной степени определяется тем, какую проблему мы
взялись изучать.
Однако есть еще и второе соображение, которое можно было
бы определить как возможность реализации. Поэтому мы должны
быть уверены, что избранный нами метод или прием может быть
успешно применен в тех конкретных условиях, с которыми нам
предстоит иметь дело. В итоге, подходящий метод — это метод,
максимально эффективный в условиях ограничений, накладывае-
мый ситуацией исследования[140].
Итак, на первом этапе анализа необходимо обобщить инфор-
мацию. Следующий этап — изучение собранных и соответствую-
щим образом обработанных сведений на предмет выявления тен-
денций и перспектив развития. Третий этап анализа, независимо от
использованных аналитических методов, состоит в обоснование
заключений двух предыдущих. В основе заключений должны ле-
жать установленные факты, а не просто чувства и эмоции. «Когда у
меня есть проверенные данные, — пояснял известный московский
адвокат Г. Резник, — я доверяю логике, а когда нет — интуиции.
Иногда мне приходится жалеть о принятых решениях, но чаще ви-
125
ной тому бывает не интуиция»[141]. Необоснованные заключения,
скорее всего, должны исключаться, какими бы верными они не ка-
зались, поскольку легко могут оказаться ошибочными и нанести
ущерб.
Элементы информации о каждом объекте, которые мы соби-
раем в процессе исследования, называются данными. Как только
они получены, перед аналитиком начинает вырисовываться пер-
спектива окончания работы. Теперь цель — уяснить, что именно
мы получили для решения проблемы. Имеется ли какая-либо связь
между поведением, которое надеемся объяснить, или лучше по-
нять, с одной стороны, и факторами, которые, как представляется,
помогут сделать это. Реализовать подобные установки можно при
помощи широкого набора специализированных методов анализа.
Среди них назовем процедуру и правила составления диаграммы
связей, матрицы встреч, схемы потоков данных, временные графи-
ки, графики анализа визуальных наблюдений и оценки результа-
тов[142].
В ассоциативных графиках применяются цифры, таблицы
или геометрические фигуры для демонстрации связей между по-
тенциальными или действительными участниками какой-либо ор-
ганизации или заинтересованной группы. С помощью ассоциатив-
ных диаграмм выявляются области общения людей, т.е. их увлече-
ния и интересы, а также любая другая информация, которая свиде-
тельствует об их совместной деятельности. Хотя все контакты мо-
гут оказаться важными, аналитик в первую очередь стремиться вы-
явить самые прочные. Позднее вспомогательные связи могут вы-
ступить на первый план, в зависимости от того, где будут приори-
теты исследования.
Диаграмма связей показывает частоту встреч за какой-либо
период времени, например за полгода. Каждая встреча в этом слу-
чае фиксируется отдельно на базе информации, полученной от на-
блюдателя, и материалов досье. Очевидно, что данные матрицы
связей и диаграмма связей не противоречат друг другу, что под-
тверждает правильность последней. Если сотрудник способен ка-
ким-то иным приемом установить контакты между наблюдаемыми
объектами, это также приемлемо. Мы можем здороваться каждый
день по пути на работу и домой с практически незнакомым челове-
126
ком. Каждое приветствие — связь, однако, не имеющая отношение
к делу и маловажная.
Схемы потока информации — это диаграммы, показываю-
щие каким образом происходят явления. Их целесообразно исполь-
зовать для отображения механических процессов, взаимодействия
лиц и другой деятельности. Схемы потока информации показыва-
ют, каким образом происходит движение данных и обмен сведе-
ниями. Посол Финляндии в Москве Р. Нюберг рассказывал, что он
предпочитал лично встречаться с чиновниками, бизнесменами и
журналистами, чтобы разобраться в массе слухов. «Я, — откровен-
ничал дипломат, — должен быть хорошо и своевременно осведом-
лен, как будет реорганизовываться та или иная отрасль российской
экономики или отдельная крупная компания, какие решения пред-
полагает принять в обозримом будущем ваше правительство. Ис-
ходя из моей информации об этом наши министры или предприни-
матели будут готовить свои предложения российской сторо-
не»[143].
Временные графики показывают время совершения событий.
Например, свиданий участников какой-либо политической акции.
Установленное время встреч облегчает прогнозирование будущих
контактов, что позволяет делать перерывы в наблюдениях. Вре-
менной график рекомендуется использовать для регистрации про-
исшествий и чей-либо активности. Последовательность и взаимо-
связь текущих событий всегда подскажет, несомненно, временной
график информационно-аналитической деятельности в перспекти-
ве. Кроме того, такая информация окажется весьма полезной при
планировании исследовательских акций и мероприятий.
График анализа визуальных наблюдений является составной
частью графика оценки результатов. Оба графика составляются по
принципу разбивки сложной операции на составные элементы. Та-
кой принцип имеет и другие преимущества. Он позволяет контро-
лировать исследовательскую операцию с начала до конца и преду-
преждать аналитиков, а значит, и ответственных за принятие реше-
ний о переменах в тенденциях, разрабатывать сценарии возможных
действий, демонстрировать руководству ход процесса и т.д. График
анализа визуальных наблюдений часто используют для изучения
террористической деятельности.
127
Возможно, тут будет полезным применение ситуационного
анализа. Он, по мнению социолога Г.Г. Дилигенского, проводится
по очень простому принципу. Небольшая группа получает заранее
сформулированную цель, список вопросов, на которые нужны от-
веты. Проблема структурируется, разбивается на составные части.
Каждый пишет сценарий, по любой части работают два человека,
которые придерживаются противоположных взглядов. Дается же-
сткий регламент, чтобы докладчики не просто наслаждались своим
красноречием. Потом редакционная группа пишет свои выводы.
Так получается более-менее пригодный для работы материал[144].
Экспертам график анализа визуальных наблюдений позволя-
ет разобраться в характере собранной информации. Применение
метода в этой сфере дает возможность прогнозировать события или
поведение участников. Такая информация часто требуется руково-
дству для принятия решения. В указанных графиках принята одна
и та же система символов: события представлены треугольниками
и кругами. Треугольники символизируют начало и конец события,
а также важнейшие моменты наблюдения или акции. В полном ви-
де схема может получиться достаточно длинной, в зависимости от
числа и детализации отображаемых событий. Можно облегчить
сотрудникам наблюдение на последующих этапах, ознакомив их со
схемами, так как они выявляют характерные особенности поведе-
ния объекта изучения. В поведении даже самых опытных полити-
ков имеется определенная схема, хотя ее сразу трудно обнаружить.
Самый старый и испытанный метод анализа — изучение ре-
альных дел. «Дела оперативного учета, — учит «формула» генера-
ла Ф.Д. Бобкова, — позволяют видеть процессы, а не только от-
дельных людей. Изучайте процессы, и вы будете хозяином поло-
жения»[145]. Во всех общественных науках, особенно в политиче-
ских, авторы любят использовать конкретные случаи из жизни,
чтобы объяснить происхождение события. По сути, это повество-
вание о явлении, которое длилось минуты, дни, месяцы или годы.
В нем отражались наиболее значимые события и их причины, а
также участники. С помощью этого метода ведется подготовка ис-
следовательского персонала. Будущие аналитики изучают досье с
наиболее интересными расследованиями, чтобы лучше изучить
свои обязанности.
128
Опытные сотрудники используют метод изучения имевших
место дел как орудие исследования текущих, пытаясь установить
параллели и прогнозировать ход событий. Иногда этот метод по-
зволяет установить почерк будущего перспективного политика пу-
тем сравнения характера его поведения с наблюдаемым и описан-
ным в предыдущих отчетах. «Исследователи международных от-
ношений, — заключал профессор Гарвардского университета Р.
Кеохейн, — могли бы с пользой использовать метод детективов,
тщательно изучая и описывая события, затем уточняя механизм
причинности, способный привести к данным результатам, и прове-
ряя гипотезы на основе фактов. Критерием научного исследования
служит не то, на сколько точные предсказания сложных явлений
оно дает. Это невозможно в принципе, а то, насколько оно расши-
ряет возможность предвидеть ход событий»[146].
С помощью вышеуказанных действий объект анализируется
фактически только с внешней стороны, оставляя без внимания
внутренний подтекст. Пробел восполняется за счет метода эмпати-
ческого понимания, который принципиально отличает социальные
науки от естественных. Один из лидеров неопозитивизма К. Гем-
пель еще в 1942 г. выразил его содержание следующим образом.
«Историк, — писал он, — как нам говорят, представляет себя на
месте личностей, вовлеченных в события, которые он хочет объяс-
нить; он пытается осознать так полно, как только возможно, об-
стоятельства, в которых они действовали, и мотивы, которые влия-
ли на их действия; и благодаря этому воображаемому самоотожде-
ствлению со своими героями он приходит к пониманию и тем са-
мым к адекватному объяснению событий, которыми он занимает-
ся»[147].
Другими словами, суть метода сводится к оценке явлений не
со стороны, а как бы изнутри, с точки зрения мотивов и предпочте-
ний участников какого-либо процесса. Этим приемом уже пользо-
вались В. Пикуль и другие отечественные романисты, но у анали-
тика он должен строиться не на фантазиях и воображении, а на до-
кументально обоснованной базе. «Наиболее талантливые исследо-
ватели, — свидетельствовал британский историк Р. Кобб, — де-
монстрируют готовность прислушиваться к словам документа, ид-
ти вслед за каждой его фразой, даже неразборчивой... с тем, чтобы
129
услышать, что именно было сказано, с каким ударением и каким
тоном»[148].
Основное назначение всех аналитических методов — обра-
ботать собранные данные, установить важные взаимосвязи и вы-
явить их значение для выполняемой задачи или проекта. Перенять
методы не такая уж сложная задача. «После того, — отмечал М.
Доган из Калифорнийского университета, — как трудоемкий про-
цесс изобретения и начальной апробации завершен, метод может
быть использован кем угодно — как при наличии, так и при отсут-
ствии творческого воображения»[149]. Необходимо отдавать отчет,
что методы исследования зависят от его задач. Направление и
приемы работы, подходящие для решения одних вопросов, могут
оказаться непригодными для других. Во всем нужны чувство меры
и здравый смысл.
130
Глава 3. ХРАНЕНИЕ И РАССЫЛКА
ИНФОРМАЦИИ
3.1. СОХРАННОСТЬ ИНФОРМАЦИИ
Одна из главных задач хранилищ информации — интеграция
всех сведений из разнообразных источников в единую централизо-
ванную структуру, которая обеспечивала бы процесс превращения
«сырых» фактов в информацию, полезную для организации или
ведомства. При этом должны использоваться обширные возможно-
сти электронной обработки и хранения данных. По признанию экс-
пертов, в течение последних лет наблюдается процесс активного
перехода от бумажных архивов к электронным. Удешевление и
увеличение емкости систем хранения такой информации привели к
тому, что предприятия и организации промышленно развитых
стран мира оперативно переводят массивы хранящихся документов
в новую форму и используют в повседневной работе вместо бу-
мажных оригиналов их точные электронные образы со всеми печа-
тями, визами, резолюциями и т.д.[1]
Самый трудный вопрос в создании электронного архива за-
ключается в его наполнении, ибо приходится переводить в надле-
жащий вид как уже существующий массив документов, так и те-
кущих поступлений. Зато электронные системы способны записы-
вать колоссальные объемы информации на очень малых площадях
и обеспечивать мгновенный поиск. Они также позволяют обеспе-
чить санкционированным пользователям дистанционный доступ к
базам данных. Правда, всегда нужно помнить об уязвимости запо-
минающих устройств компьютеров и о необходимости дублирова-
ния материалов путем записи их на альтернативный носитель.
Ожидаемые сроки службы различных носителей информа-
ции, используемых для хранения правительственных документов,
примерно следующие: магнитная лента — от 5 до 15 лет; CD-ROM
— до 50 лет; пленка для микрофильмирования — до 20 лет; пленка
для архивного микрофильмирования — от 100 до 200 лет; газетная
бумага — от 10 до 20 лет; высококачественная бумага — до 100
лет; специальная бумага — до 500 лет[2].
131
Учет этого фактора, а также контроль данных требует нали-
чия нормативов на сроки хранения и защиты информации. Многие
специалисты в США полагают, что документ нужно считать «неак-
тивным», если к нему обращаются менее, чем 15 раз в год. Если же
документы используются дважды в месяц, их можно отнести к
«полуактивным», если же документы используются три и более раз
в месяц, то их надо считать «активными». Указанный показатель
является одним из важнейших факторов, влияющим на определе-
ния судьбы и места дальнейшего хранения документов.
Некоторые материалы могут быть уничтожены после опре-
деленного времени, другие необходимо хранить в течение дли-
тельного периода времени или без указания конкретного срока, ес-
ли по своей природе информация представляет архивный интерес.
Профессионалов нисколько не удивил случай, когда с досье одного
из высокопоставленных шведских агентов отечественная разведка
ознакомила широкую публику через четыреста лет после происхо-
дивших событий[3].
Целями контроля данных являются: 1) обеспечение точной и
полной информацией соответствующих должностных лиц в тре-
буемые сроки; 2) эффективная обработка, введение в память ком-
пьютера и распространение информации; 3) обеспечение сохранно-
сти сведений с учетом критерия «стоимость — эффективность»; 4)
представление максимальных информационных услуг санкциони-
рованным пользователям.
Для того, чтобы одновременно обеспечить эффективность и
безопасность информации, жизненно важен жесткий контроль за
сохранностью документов. Отсюда необходимо также уделять
внимание защите информации. Немалую помощь здесь может ока-
зать знание возможных угроз компьютерной информации. Непред-
намеренные ошибки, т.е. безграмотность и расхлябанность, непра-
вильное введение данных, ошибки в программах, некорректная пе-
реинсталляция операционной системы с потерей данных и т.д., яв-
ляются причинами 55% всех потерь. Деятельность конкурентов и
шпионов, утечка информации, несанкционированный доступ,
вторжение хакеров, кражи, подлоги и т.п., дают 30% всех потерь.
Сбои из-за нарушения кабельной системы и низкого качества элек-
тропитания приносят 13% всех потерь. Остальные потери связаны
132
со стихийными бедствиями, пожарами и компьютерными вируса-
ми.
Если аналитик заметил, что стал жертвой шпионажа или
имело место утечка информации, рекомендуется начинать кампа-
нию дезинформации. «Служба дезинформации..., — признавался
В.А. Крючков, — не раз оказывала нам неоценимые услуги»[4].
Где бы ни хранилась критически важная информация, везде долж-
ны предусматриваться меры защиты и жесткое наблюдение за уче-
том сведений. Контроль за учетом информации является сущест-
венным элементом и жизненно необходимым условием безопасно-
сти информационной системы.
Важным аспектом сохранности данных являются досье,
стандартное средство накапливания и распространения информа-
ции. По мнению специалиста по многосторонней дипломатии и
политолога В.Л. Исраэляна, их значение очень огромно. «На осно-
ве досье, — утверждал он, — как правило, готовят тексты выступ-
лений делегации, материалы для бесед с участниками конферен-
ции, различные справки, документы и т.д. Само досье состоит из
заявлений руководства государства, официальных документов,
справок, вырезок из газет и других материалов. Составление досье
— одна из основных обязанностей экспертов делегации, работа ко-
торых на самой конференции в немалой степени зависит от качест-
ва подготовленных ими досье. Помогают в работе делегации спи-
сок специальной литературы, аннотации книг и журнальных ста-
тей, диссертаций. В некоторых случаях полезно собрать и неболь-
шую библиотечку... Подготовка такого рода материалов входит в
обязанность эксперта»[5].
В досье обычно содержится информация двух видов. Во-
первых, непосредственно фактическая информация, т.е. докумен-
ты, фотографии, отчеты, записки и т.д. Во-вторых, материалы, ха-
рактеризующие и обобщающие данные. Часто различают расследо-
вательские досье, в которые заносятся сведения о текущих делах. И
общие досье, где хранится информация, не имеющая текущей опе-
ративной ценности. Это своеобразный ресурс, складируемый на
хранение. Он ценен прежде всего для какой-либо проверки, в част-
ности, должностей и других деталей из биографий.
Даже простое накопление в досье самых невинных данных и
сведение их таким образом вместе дают возможность определить
133
тенденции развития того или иного события и сделать выводы.
«Аргументы, глубокое знание фактов и документов, — говорил
член коллегии МИД СССР К.В. Новиков, — основное оружие в
руках дипломатов». Несмотря на занятость, он старался следить
как сотрудники отдела международных организаций ведут служеб-
ные досье. И не терпел, по отзывам посла В.В. Шустова, в этом де-
ле небрежности. По его инициативе в течение многих лет экспер-
тами по разоружению готовились и были изданы для служебного
пользования 14 солидных томов советских и иностранных доку-
ментов по проблемам разоружения[6].
С другой стороны, досье целесообразно классифицировать на
именные и тематические. Доскональное изучение состояния от-
дельного человека в течение продолжительного времени называет-
ся в медицине историей болезни, или изучением анамнеза. Подоб-
ный метод легко применим и для изучения жизни вполне нормаль-
ных людей — действующих политиков. В таком случае собирается
вся доступная информация. Одним словом, метод анамнеза можно
рассматривать в качестве исследовательской стратегии, направлен-
ной на подробное изучение конкретного индивида.
В указанном направлении очень интересны рассуждения со-
ветского дипломата П.А. Абрасимова, работавшего послом во
Франции, Японии и ГДР. «Каждый раз, — замечал он, — встреча-
ясь с самыми непохожими друг на друга представителями разных
стран, социальных групп, испытывал ощущение постоянного поис-
ка. Старался по внешнему облику, манерам, пластике, по неповто-
римым индивидуальным особенностям, штрихам, деталям воссоз-
дать, как говорил К.С. Станиславский, роман жизни своего собе-
седника. Такого рода поиск очень полезен для дипломата. Он обо-
стряет наблюдательность, оттачивает логику мышления. Становит-
ся легче определять внутреннюю сущность тех, с кем сталкиваешь-
ся в работе, оценивать их жизненный путь, дела предугадывать по-
ступки»[7].
Новая биографическая форма, которую Э. Эриксон назвал
«психоисторией», открывает заманчивые перспективы, но таит в
себе и определенные опасности. Одна из них состоит в том, что,
уделяя чрезмерное внимание личности лидера, можно нарисовать
слишком однобокую картину его роли в определении направления
или темпов развития политической ситуации. В таком исследова-
134
нии недостаточно систематически и углубленно изучать саму лич-
ности лидера. Нужно также вскрыть его связи и взаимодействия с
социальным окружением и политической ситуацией, т.е. все то, что
позволяет личностному фактору обрести значимость[8].
Короче говоря, оценка событий и людей, причастным _______к ним,
дело архисложное. Здесь важно избегать плоского и одномерного
видения. Напротив, необходим объемный взгляд. Он возможен
только при рассмотрении происшедшего с разных высот, ибо в от-
ношении любого события или деятеля можно так подтасовать фак-
ты, что контрреволюция становится революцией, злодей — героем,
или наоборот. Интересны в приведенном контексте рассуждения
американского посла Дж. Мэтлока о Б.Н. Ельцине. «Если страна,
— подчеркивал дипломат, — найдет свой путь к демократическому
государству с жизнеспособной рыночной экономикой, мало кому
придет в голову заниматься его недостатками. Он будет считаться
основателем новой России, России двадцать первого и последую-
щих веков. Но если страна и дальше будет скатываться в трясину
преступности и коррупции, сопровождаемая демагогическими при-
зывами к восстановлению империи, он может войти в историю как
трагический царь Борис II, где пребывание на троне, сомнительное
с точки зрения законности, привело к смутному времени и нацио-
нальному позору»[9]. Бесспорно, что события и людей надо харак-
теризовать такими, какими они были и есть, а не такими, какими их
хотелось бы видеть. Это легко сказать, но трудно сделать.
Иногда в дополнение к имеющемуся материалу прибегают к
сбору коллекции мини-досье. Они могут представлять собой набор
соответствующим образом организованных карточек. «Картотека,
–– констатировал в этой связи В.И. Попов, –– дисциплинирует ди-
пломата, обязывает уезжающего на родину позаботиться о переда-
чи установленных им связей вновь прибывающим диплома-
там»[10]. Главная задача карточек заключается в том, чтобы за-
крыть пробелы в основном досье, либо ускорить поиск общих све-
дений, наподобие года рождения и т.д. Собранные материалы в ко-
нечном счете обретают форму стандартных сводок. Сведения из
них часто могут грешить неточностью, но одновременно будут по-
лезным источником фоновой информации.
Во всех случаях аналитик должен быть знаком с азами опи-
сания документальной информации. Это очень сложный творче-
135
ский процесс. Важнейшей частью описания является аналитико-
синтетическая переработка документальной информации, вклю-
чающая последовательно два этапа: информационный анализ тек-
ста документа и свертывание документальной информации.
Информационный анализ представляет собой расчленение
текста документа на составные элементы для их раздельного изу-
чения и оценки с целью отбора наиболее существенных. При этом
первичный документ должен быть адекватен вторичной информа-
ции, ибо речь идет об одном факте, но рассматриваемом на разных
этапах. Аналогичным приемом часто пользовался академик Н.М.
Дружинин. «Я старался, — вспоминал он, — каждый отдельный
документ разложить на составные неразложимые далее части — в
соответствии с разными аспектами намеченной проблемы. Каждую
частицу — в форме цитаты или коллективной выписки — я зано-
сил на особую карточку, имея в виду последующую систематиза-
цию материала. Когда на основе сложившейся концепции и выра-
ботанного плана монографии я начинал комбинировать материал
по главам и разделам, я мог свободно оперировать подготовленны-
ми карточками, располагая их в группы и придавая им ту или иную
последовательность. Если весь документ в целом составлял нераз-
ложенную часть источника, он приобретал роль отдельной карточ-
ки: подложенный в определенном месте, он составлял такую же
неделимую единицу в общей сумме материала. Иногда приходи-
лось делить на части снятую машинописную копию документа, со-
храняя на отдельном листе сжатое изложение его содержания в це-
лях контроля. Я убедился на опыте, что подобный технический
прием не только облегчает систематизацию собранных данных и
литературное оформление монографии, но также обеспечивает
полное и стройное использование всех источников»[11].
Свертывание документальной информации заключается в
уменьшении исходного объема первичной документальной инфор-
мации при сохранении существенных элементов ее содержания.
Итогом действия могут быть аннотация документа или обзорная
статья. Одновременно не надо забывать, что информация при свер-
тывании не должна быть избыточной, но и нельзя ее делать непол-
ной. Свертывание информации на этапе составления аннотации
можно рассматривать на трех уровнях текста: составление текста
аннотации в целом; составление фраз или предложений аннотации;
136
использование терминов. Следует не забывать, что на уровне тек-
ста применяются семантическое и лексическое свертывание. Окон-
чательный продукт должен быть четким, точным и лаконичным.
3.2. БАЗА ДАННЫХ
Сбор данных, их классификация, организация хранения и
создание системы поиска является обычной для каждого специали-
ста работой, отнимающей львиную долю времени и сил. Как ми-
нимум, база данных должна иметь два назначения. Во-первых,
служить как логистическое средство, т.е. должна быть предназна-
чена для повседневного использования для выполнения рутинных
операций, типа поиска адреса или телефона. Во-вторых, база дан-
ных обязана служить как средство поддержки и обеспечения при-
нятия решений.
База данных — это больше, чем ящики рабочих столов, пере-
полненные вырезками из газет, или набитые документами картоте-
ки. Настоящая база данных представляет широкие возможности
для получения справочной информации благодаря перекрестным
указателям, таблицам соответствий и обобщенных сведений, а так-
же другим элементам справочного аппарата. Процедуры, обеспечи-
вающие функционирование базы данных, должны быть разработа-
ны в начальный период исследовательских действий. Задержка на
этом этапе позже приведет к путанице и беспорядку. Иными сло-
вами база данных должна быть приспособлена для различных ма-
нипуляций.
Извечная проблема работы с информацией заключается в
том, что с ней делать. Аналитику в этой связи все время приходит-
ся отвечать на незримые вопросы: какие сведения он может найти?
какова их достоверность? какие выводы извлечь из массы данных?
как сделать свою информацию ясной и интересной, доходчивой и
максимально полезной? как не ввести будущего потребителя в за-
блуждение? При том надо опять иметь в виду, что собирать данные
намного приятнее, чем их обрабатывать.
Современные технологии по обработке информации в значи-
тельной степени облегчают творческие муки исследователя. Они
позволяют выделить полезные сведения по актуальной проблеме
из огромного объема данных, имеющих к ней, казалось бы, самое
137
отдаленное отношение; собрать и обобщить информацию необхо-
димую для принятия стратегических решений; находить, проверять
и уточнять любые гипотезы и догадки о важнейших факторах,
влияющих на судьбу проекта; исследовать информацию для обна-
ружения скрытых тенденций и схем, которые невозможно нащу-
пать с помощью традиционных методов и процедур анализа.
Вместе с тем каждая организация имеет ресурсные ограниче-
ния. А от аналитических способностей сотрудников в значительной
степени зависит архитектоника самой базы данных. «Информаци-
онной работой, — подчеркивал В. Плэтт, — занимаются люди. Ее
успех зависит от их знаний и характера их знаний»[12]. Конечно,
нужно брать в расчет и политику руководства. Еще один решаю-
щий фактор — время.
Обеспечение своевременности как важнейшее требование к
информации создает больше всего трудностей для аналитиков.
Чтобы она представлялась своевременно, необходимо установить
крайние сроки окончания работы над заданием. При этом обычная
ошибка состоит в том, что в какой-то определенный срок намеча-
ется выполнить больше работы, чем можно сделать в реальности.
Последнее обстоятельство приводит к так называемому «эффекту
логарифмической линейки».
Допустим, что работа состоит из девяти частей, каждая из
которых требует примерно равных затрат времени. Но получается
подчас так, что на выполнение первых частей задания приходится
больше времени, а на завершение последующих частей ресурсов
времени остается все меньше и меньше. По крайней мери три вещи
могут помочь избежать ненужных осложнений в работе: правиль-
ное распределение времени на исследовательскую работу и редак-
тирование текста; наличие, по возможности, какого-либо задела;
соблюдение установленных сроков и умение планировать свои за-
траты.
Чтобы понять функции базы данных, следует обозначить по-
рядок обращения с информацией: выбор направления, сбор, интер-
претация, оценка, сопоставление и рассылка.
Выбор направления, точно определяющий, что искать, пред-
шествует любой другой деятельности. Он означает, например, кон-
кретное задание наблюдать за определенным объектом, определить
перечень вопросов для опроса, установить совокупность ключевых
138
слов для аналитической службы. Исходя из указаний, сотрудники
сосредоточивают свое внимание на достижении целей и использу-
ют широкий набор методов и средств: наблюдение, опрос, доку-
ментальный поиск и т.д.
Только сбор и оценка данных относятся к фазе расследова-
ния. Все остальные положения и действия относятся к фазе иссле-
дования. База данных является основным ресурсом для проведения
аналитических мероприятий, подобно тому, как университетская
библиотека служит студентам для подготовки к экзаменам или на-
писания работ. «Смотрим базу данных, другую. — Пояснял в свое
время один из генералов КГБ СССР, — Вот человек, его встречи,
его круг. На пересечении информации — новые связи, новые кон-
такты. И все как на ладони. И выход на объект со стороны новых
связей. Разрабатываем старые — ищем новые. На столкновении
информации, на соединении персонажей»[13].
Под оценкой понимается метод ранжирования как источни-
ков информации, так и самой информации. Ввиду того, что соб-
ранная информация может быть противоречивой, необходимо раз-
работать качественный критерий всех донесений, вводимых в базу
данных. Обычно опытный сотрудник, ведущий расследование, дает
свою оценку собранной информации, присваивая ей коды двух
систем классификации. Кодами первой системы являются буквы, а
второй — цифры. Буква «А» обычно обозначает более надежный
источник, а цифра 1 — подтверждающую информацию. Иногда,
как это сделали американские исследователи У. Кинг и Д. Клиланд,
используются только буквенные символы.
В итоге можно с успехом пользоваться следующей схемой
оценок. Оценка источника: А — надежный источник; Б — обычно
надежный источник; В — иногда надежный источник; Г — сомни-
тельный источник; Д — источник неустановленной надежности;
Е — ненадежный источник. Оценка содержания: 1. — подтвер-
жденная информация; 2. — вероятно правдивая информация; 3. —
возможно правдивая информация; 4. — сомнительная информация;
5. — неподтвержденная информация; 6. — ложная информация
Использование подобной шкалы, видимо, единственный спо-
соб для аналитика составить суждение об информации при наличии
подтверждающих или противоречащих сведений. Поучительны в
этой связи воспоминания шефа политической разведки гитлеров-
139
ской Германии В. Шеленберга о деятельности югославского воен-
ного атташе в Берлине. «Самой большой загадкой было, — писал
мемуарист, — где он мог доставать так много важных и точных
информационных сведений... В. имел подшивку военных, полити-
ческих и технических сведений. Он выработал свою классифика-
цию материалов, согласно которой каждое информационное сооб-
щение оценивалось им в определенное количество очков. В. про-
должал следить только за теми фактами, которые набирали больше
50 очков. Таким образом, В. анализировал все берлинские новости
и слухи, которые до него доходили. Суммируя и сопоставляя полу-
ченные сведения, он получал удивительно точную картину»[14].
В израильских спецслужбах все источники информации под-
разделяются на пять основных категорий: а) особо надежный; б) на
источник информации можно почти полностью положиться; в) ис-
точнику слишком доверять нельзя; г) к сообщению источника нуж-
но подходить осторожно; д) источнику доверять нельзя. Вся добы-
тая информация оценивалась по степени ее получения и надежно-
сти по цифровой шкале: 1) сам узнал; 2) слышал от других, на чью
информацию можно положиться; 3) слышал в разговоре других
лиц и т.п.[15]
Даже надежные источники могут иногда давать ложную ин-
формацию, а источники, определенные ранее как ненадежные, мо-
гут сообщать важные и достоверные факты. «Известен не один
случай, — утверждал сотрудник внешней разведки В. Верников,
проработавший много лет в Латинской Америке, — когда инфор-
мация, полученная от ненадежного и случайного источника, проти-
воречившая тому, что сообщали другие, и главное, не совсем при-
ятная, объявлялась тенденциозной и не посылалась наверх, а затем
подтверждалась дальнейшим развитием событий»[16].
По этой причине оба типа оценок нужно использовать, при-
меняя их ко всей совокупности собранной информации. Указанная
система скорее субъективна, нежели объективна. Если каждый со-
трудник будет иметь различные критерии или интерпретировать их
по своему, то получится хаос. В результате исследовательской ра-
боты должны быть установлены определения и знаменатели, кото-
рые подлежат детальному рассмотрению и обсуждению.
Аналитики должны пересматривать оценку материала в ходе
анализа. Эксперты уточняют свое понимание надежности источни-
140
ков информации, а также аналитический аппарат ранжирования
самой информации. К сожалению, при любом систематическом
подходе буквы и цифры слишком часто используются скорее ин-
туитивно, чем на научной основе, потому что предыдущие оценки
часто не годятся для новых данных.
Анализ является наиболее важной частью процесса исследо-
вания. Сотрудник, столкнувшись с мозаикой, в которой отсутству-
ет одно или более ключевых составных элементов, должен сделать
заключение о том, как будет выглядеть картина, если все элементы
будут получены и правильно идентифицированы. «Тут, — раз-
мышлял о внешней политике Т. Масарик, — вдвойне необходимо
уметь смотреть вперед и быть готовым к тому, что может случить-
ся в будущем. Ничто не должно застать тебя врасплох. Проблемы
будущего никогда не бывают узко ограничены. Соображения на-
счет будущего мы можем рискнуть высказать, только когда — в
меру своих возможностей — учтены и самые широкие взаимосвя-
зи, и ансамбль всех сил и исполнителей»[17]. Аналитик использует
научные методы, но очень многое зависит от догадок. И нет ничего
удивительного в том, что исследователи допускают ошибки.
3.3. ТИПЫ ОТЧЕТОВ
Любой тип отчета представляет трудности для аналитика. В
некоторых случаях можно прогнозировать потребность подготовки
отчета, а иногда задания поступают внезапно. Первый заместитель
заведующего Международным отделом ЦК КПСС К.Н. Брутенц
вспоминал, что могли, например, вызвать в шесть часов вечера к
начальству и поручить к следующему полудню подготовить тексты
нескольких выступлений[18].
Быть готовым к незапланированному отчету можно только в
том случае, если аналитик постоянно собирает качественную ин-
формацию с учетом ожидаемого направления исследований.
Сплошь и рядом неожиданное задание застает сотрудника врас-
плох, поскольку имеющаяся у него информация является фрагмен-
тарной. Никогда не следует представлять руководству доклад без
достаточной информации, подтверждающий выводы аналитика.
Поэтому зачастую ему приходится поспешно собирать необходи-
мые данные в самый последний момент.
141
Как действовать в таких ситуациях? Готовых рецептов, ко-
нечно, не существует, поэтому сошлемся на ценный опыт бывшего
советского посла в Заире И.Г. Усачева. «Любая информация, —
отмечал он, — если к ней относиться серьезно, не по-казенному,
побуждает к учебе... Дипломатия, а в более конкретном проявлении
работа в отделе министерства, в посольстве, консульстве или в со-
ставе делегации отличается от других профессий большей зависи-
мостью от внешних обстоятельств. Темп поступления информации
и возникновение в силу этого оперативных заданий не подчиняют-
ся установленному распорядку работы. Сегодня текущие дела мо-
гут развиваться сравнительно спокойно, давая время на неторопли-
вое обдумывание, изучение и дискуссии, завтра может быть
«взрыв», то есть резкое обострение какого-либо вопроса, когда
нельзя мешкать и требуется в сжатые сроки взвесить суть происхо-
дящих событий, дать им надлежащую оценку, подготовить соот-
ветствующие предложения. Подобная аритмичность в дипломати-
ческой работе вынуждает занимающихся ею быть всегда в форме,
днем и ночью, в будничный день и в праздники. Иначе говоря, она
обязывает к большей внутренней организованности»[19].
Святая обязанность любого сотрудника информационно-
исследовательской службы — подготовка письменных отчетов по
распоряжению ответственных за принятие решения или по специ-
альным, а также периодическим заявкам руководителей. Кроме
письменных докладов, аналитику могут предложить сделать устное
донесение, если сроки жестко ограничены. Такой отчет может быть
составлен в форме вопросов и ответов. На специальных встречах
аналитик представляет рапорт, подкрепляемый обычно графиками,
таблицами, диаграммами и т.д. В любом случае, если есть возмож-
ность, его желательно записать на диктофон, поскольку все устные
отчеты являются важными источниками информации и должны
быть включены в банк данных.
Зачастую подоплека изменений в способах доведения пред-
ложений до высшего руководства кроется в причинах, о которых
красочно рассказал академик Г.А. Арбатов, возглавлявший в 70-х
годах Институт США и Канады. «Раньше, — отмечал он, — это
были формальные записки. Теперь, по просьбе самих руководите-
лей наши контакты с ними все чаще принимали форму либо уст-
ных докладов, либо личных записок, передаваемых из рук в руки
142
(руководство, видимо не хотело знакомить со многими деликатны-
ми вопросами аппарат и было не прочь кое-что из предлагавшегося
вносить от себя лично как свои, а не чужие идеи)»[20].
Вообще, следует иметь в виду, что взаимоотношения экспер-
тов и функционеров не так просты, как может показаться на пер-
вый взгляд. «Мир профессора и мир политики, — считал в этой
связи Д. Ньюс из университета Вирджинии, — часто пересекаются,
но они совершенно различны. С годами отличия между ними лишь
усугубляются, что связано с подозрительным отношением ученых
мужей к правительству и их оппозицией к официальному курсу, а
также растущей убежденности среди госслужащих в нереалистич-
ности академических трудов»[21]. Эксперты-страноведы часто
конфликтуют и критикуют правительственные решения, поскольку
знают проблему. Пример тому — холодные отношения между гос-
департаментом США и ассоциацией африканистики в 60-е годы.
Подобные «провалы в коммуникации» — явление достаточно
распространенное. Для официальных лиц главное — действие, на-
правленное на решение какой-либо проблемы, причем обычно на
базе имеющегося личного опыта. Для ученого же, который редко
действует в состоянии цейтнота, главным видится сам процесс ис-
следования во имя нахождения истины. Эксперт анализирует си-
туацию, но не принимает и не должен принимать решения. И это
справедливо: решение принимает политик, который несет за него
ответственность. Но суть проблемы не только в распределении от-
ветственности. «Сила и слабость советника, — пояснял в этой час-
ти профессор Э. Мау, — в ограниченности сферы его профессио-
нальных знаний и интеллектуального опыта. Политик же принима-
ет решение исходя из неизмеримо большего набора факторов, сре-
ди которых на первом месте находится отнюдь не соображения
теории и истории, а конкретный баланс социальных сил и групп
интересов, необходимость решения конкретных (увы, нередко
сиюминутных) политических задач»[22].
Неудовлетворительно порою выглядят и прогнозы в испол-
нении вузовских и академических исследователей, ибо мало кто
мог спрогнозировать быстрый развал СССР, окончание «холодной
войны» и другие события на внешней арене. «Всего лишь десять
лет назад, — сокрушался С. Телботт, — многие из нас не могли и
вообразить, что мы или хотя бы наши дети доживем до того мо-
143
мента, когда Советский Союз откажется от марксизма-ленинизма и
мирно распадется на двенадцать отдельных стран»[23].
Правда, просчеты и заблуждения маститых аналитиков ка-
жутся вполне объяснимыми и даже запрограммированными в свете
любопытных размышлений академика Б.В. Раушенбаха. «Челове-
ческая жизнь, — пояснял он, — развивается по очень сложным за-
конам, нелинейным, как выражаются математики, а предсказывать
мы умеем только линейно и только то, что является прямым про-
должением происходящего в сию минуту, а не развитием влево-
вправо, вверх-вниз, туда-сюда; прямое продолжение годится на
пару лет, ну, лет на десять не больше. Поэтому ничего предсказать
нельзя даже профессионалу в научной сфере: через десять-двадцать
лет появится что-то, о чем профессионал понятия не имеет, он даже
придумать этого не может, настолько оно будет неожиданным. А
предвидеть неожиданное невозможно, на это у человека ума не
хватает»[24].
При подготовки отчетов полезно не забывать, что рекомен-
дации советников и экспертов могут восприниматься политиками
лишь при двух обстоятельствах. Во-первых, когда рецепты баналь-
ны и очевидны. Причем опыт показывает, что зачастую более убе-
дительными являются не аналитические выкладки, а примеры. Где
подобные рецепты применялись и что из того вышло. Во-вторых,
когда рекомендации соответствуют складывающемуся балансу по-
литических и экономических сил. «Политика — искусство возмож-
ного» — это старое правило поведения политического деятеля от-
носится и к его возможности принимать те или иные решения. От-
сюда главная задача консультанта при составлении проектов доку-
ментов нередко сводится к тому, чтобы четко сформулировать то,
что смутно осознает начальство. «Мы, — сетовал академик Д.С.
Львов, — живем во времена коротких мыслей. Ценится прозрач-
ность подхода, скорость решений. А наука, с ее системностью, глу-
биной — это область длинных мыслей»[25].
Письменные отчеты могут быть официальными и неофици-
альными. В некоторых случаях аналитику нужно быстро подгото-
вить письменное сообщение, но при этом его редко знакомят с
причиной или целью данного задания и ему приходится лишь до-
гадываться о них. Чтобы специалист в своих изысканиях не улетел
в облака или не закапывался в рутине, практики советуют встраи-
144
вать аналитика или соответствующий отдел в систему документо-
оборота в организации. Когда аналитик визирует проходящие через
него документы, он уже с необходимостью работает над актуаль-
ными для учреждения проблемами и может ответственно сверять
все решения руководства со своими аналитическими выкладка-
ми[26].
Краткие письменные сообщения, подобно устным докладам,
обычно считаются информацией тактического назначения. Страте-
гические отчеты, иногда называемые штабными, содержат более
полную информацию, срок их подготовки менее ограничен. В них
включается подробная предыстория проблемы и прогнозные оцен-
ки. Обоснование реалистичной гипотезы ожидаемой деятельности
или предсказания требует, согласно Р. Коллинзу, соблюдения двух
положений. Во-первых, нужна теория, которая дает условия, при
которых разнообразные вещи случаются или не случаются, т.е. мо-
дель вершиной которой являются утверждения вида «если — то».
Во-вторых, необходима также эмпирическая информация об ис-
ходных точках — начальных условиях в утверждении «если —
то»[27].
Еще один тип отчета — периодический. Он представляет со-
бой некий гибрид тактического и стратегического. Такие материа-
лы готовятся по графику, интервалы между ними составляют неде-
ли или месяцы. Периодические донесения требуются в тех случаях,
если изучение объекта ведется на постоянной основе. Самое суще-
ственное в системе периодических отчетов заключается в том, что
они порождают диалог между исполнителем и его шефом. Случа-
ется, что руководитель сам вынуждает подчиненного фактически
не сообщать какую-то информацию. Сотрудник может просто бо-
яться встречи с грозным начальником. Поэтому не стоит пренебре-
гать общением со своим персоналом, обсуждать с ним сложности и
специфику проблемы, а также демонстрировать свою заинтересо-
ванность в получении наиболее точной и полной информации.
Все письменные доклады должны содержать глубокий ана-
лиз, представленный в четкой форме. «Дипломат..., — писал Г. Ни-
кольсон, — не должен колебаться ставить в известность правитель-
ство о направлении, которое по его мнению, примут в дальнейшем
местные события. Донесения, содержащие двусмысленные прогно-
зы, могут дать возможность послу выставлять свое предвидение, но
145
они не приносят большой пользы ни правительству, ни репутации
посла. Слишком часто послы настолько боятся быть обвиненными
в неправильной оценке положения, что они вообще избегают да-
вать какую-либо оценку. Уклоняясь от ответственности, они тем
самым не выполняют одной из важнейших обязанностей диплома-
та»[28].
С этой точки зрения заслуживает уважения поведение совет-
ника посольства СССР в Австрии Б.И. Поклада накануне августов-
ских событий 1968 г. в Чехословакии. Тогда к нему пришел один из
руководителей австрийских коммунистов и сообщил, что если в
Праге обстановка не улучшится, то в Польше и Венгрии могут
произойти серьезные волнения. «Я, — вспоминал дипломат, — от-
давал себе отчет, что если дам такую телеграмму, то она в Москве
может вызвать сильную тревогу. Однако меня больше волновал
вопрос, насколько достоверна эта информация. В конце концов, я
решил дать телеграмму исходя из того, что пусть лучше Москва
проверит очень тревожный сигнал, и если даже он не подтвердится,
или не в полной мере подтвердится, то ничего страшного не про-
изойдет. А вот если подтвердится, то можно будет срочно принять
соответствующие меры»[29].
Считается, что в отчете лучше всего использовать разбивку
информации на блоки или разделы. «Каждая депеша, — советовал
опытный британский дипломат Э. Сатоу, — должна касаться толь-
ко одного предмета, и каждый абзац должен иметь свой номер для
облегчения справок в дальнейшем»[30]. При этом важная роль от-
водится редактированию, чтобы обеспечить их соответствие при-
нятым нормам. Переплет отчета, качество обложки, бумаги и печа-
ти, хотя и не столь важны с точки зрения его достоинств, тем не
менее влияют на восприятие представленного материала. Необхо-
димо твердо уяснить, что реакция на внешний вид документа все-
гда присутствует, хотя она может быть подсознательной.
На практике могут применяться следующие формы пред-
ставления данных:
1) заключение. В этом документе представлены результаты
анализа. Не следует путать заключение с обобщением фактов и
сведений, на основе которых получены итоги. Оно должно давать
ответы на вопросы, в чем важность полученной информации, какое
146
она имеет значение, какое отношение имеет предмет отчета к дру-
гим сферам и т.п.;
2) рекомендация. Если исследовательская группа признает
наличие проблемы, то она должна рекомендовать методы и спосо-
бы сбора информации для ее решения, что необходимо предпри-
нять, стоит ли продолжать исследования или отложить до появле-
ния новых фактов и т.д.;
3) обобщение информации. Это — изложение самой сущест-
венной информации без излишней детализации. Все подробности
будут храниться в досье до принятия решения о последующих дей-
ствиях;
4) оценка источников и надежности информации. Аналитик
должен высказать свою оценку надежности данных в момент со-
ставления отчета. Руководству трудно осознать важность сделан-
ных выводов, если у них нет какой-либо возможности оценить на-
дежность материалов, положенных в основу отчета;
5) основные и альтернативные гипотезы. Знакомство со все-
ми рассмотренными аналитиком допущениями позволит начальст-
ву оценить правильность гипотезы, предложенной в заключении;
6) указание на недостающую информацию. Знание того, ка-
кой информации недостает, является основой для выработки за-
ключений и рекомендаций. В этом разделе четко указывается, ка-
кая дополнительная информация необходима для подтверждения
высказанной гипотезы и принятия контрмер.
На первый взгляд написание отчетов и других информацион-
но-аналитических документов может показаться скучным заняти-
ем. Однако это не совсем так, ибо самое интересное в дипломати-
ческой работе — соучастие в процессах и событиях, имеющих ме-
ждународное значение, или хотя бы сопричастность к ним в роли
свидетеля.
3.4. ПРОТИВОРЕЧИЯ В ИНФОРМАЦИИ
Конфликтная информация затрудняет работу на любом этапе
исследования. Сохраняется потребность разрешения противоречий
даже на последних этапах подготовки отчета. Подчас приходится
оставлять в отчете противоречивые данные с соответствующими
примечаниями. «Если вас сильно поразит какое-то событие или
147
идея, — советовал Ч. Миллс, — сделайте так, чтобы они не оста-
лись неосмысленными; напротив, постарайтесь как можно полнее
выразить свои впечатления, сами убедитесь, что или все это вздор,
или возникшим впечатлениям или идеям можно придать продук-
тивную форму»[31].
В ходе сбора и обработки информации исследователь часто
сталкивается с противоречивыми слухами. Передаваясь от одного
источника к другому они подвергаются разного рода трансформа-
циям. Американские ученые Г. Олпорт и Л. Постманн выделяли
здесь три типа процессов: сглаживание, заострение и уподобление.
Другой вид искажения содержания слухов получил название ког-
нитивной реорганизации. Суть ее заключается в придании иного
смысла событиям, которые раньше казались не имеющим значение.
Указанные механизмы трансформации обычно действуют совмест-
но и нередко приводят к значительному отклонению содержания и
длины слуха от его первоначального состояния[32].
О траектории полета фантазии «умельцев из мухи сделать
слона» живописно рассказывал П. Шаститко в мемуарах о деятель-
ности института Востоковедения в 50-е годы. «Помню..., — пове-
ствовал он, — выступление о находке в индийском архиве поли-
цейского донесения о том, что полиция разогнала группу молодежи
в 15-20 человек, шедшую по одной из улиц Бомбея с красным фла-
гом. Затем... выдержку из статьи в нашей газете, в которой писа-
лось о массовой демонстрации трудящихся Бомбея под красными
знаменами, а затем выдержку из журнала об огромной демонстра-
ции и митинге с красными знаменами и транспарантами с антико-
лониальными лозунгами. Речь шла об одном и том же факте»[33].
Существуют вполне разумные рекомендации по оценке такой
информации. А именно, следует начать с банальных вопросов: яв-
ляется ли материал достоверным и полным? есть ли опущенные
сведения и факты, вынутые из контекста? есть ли у источника мо-
тивы для предоставления материала? и т.д. «Мой главный тезис —
размышлял в аналогичных ситуациях британский посол в России
Р. Лайн, — понять, почему каждая сторона ведет дела так, а не
иначе»[34].
Безусловно, всю информацию необходимо проверять как
можно более тщательно, иначе всегда будет существовать опас-
ность принять ошибочное решение. При всем том, согласно поже-
148
ланиям венгерского специалиста Я. Нергеша, каждому дипломату
надо исходить из того, что информация, во-первых, никогда не бы-
вает достаточной, во-вторых, как правило, может служить только
основанием для предположений[35].
Противоречивая информация обычно либо получена из одно-
го источника, либо представляет собой противоречие сведений
разных источников. Выход из подобных затруднений весьма прост.
«Принимая участие в совещаниях оперативно-дипломатического
состава у посла, –– отмечал С.Я. Синицын, –– я обращал внима-
ние на различия в ведомственных подходах к оценкам тех или
иных событий, характер возможных дипломатических шагов. Та-
кое согласование было необходимо, чтобы поступающая в Москву
информация по линии различных ведомств…, не будучи безликой,
не создавала в Центре противоречивого, а тем более неправильного
представления по принципиальным вопросам складывающейся об-
становки в стране. Многое здесь зависело… от наличия хороших
отношений посла с главами ведомственных представительств, хотя,
разумеется, последние в установленном порядке обязаны были со-
гласовывать с ним свои действия и оценки по принципиальным
вопросам»[36].
В свою очередь аналитики не могут полностью полагаться на
оценки сборщиков информации, так как они слишком субъектив-
ны, чтобы принимать их на веру. Необходимо проверить надеж-
ность этих источников в прошлом, а также оценить достоверность
полученных сведений. «Каждый источник важной информации, —
рекомендовал П.А. Судоплатов, — должен в обязательном порядке
регулярно проверяться и оцениваться заново»[37].
Любопытно, что аналогичная проблема стоит и перед управ-
ленцами в целом далеких от хитросплетений внешней политики.
«Что входит, — вопрошал знаменитый американский менеджер Ли
Якокка, — в понятие достоверной информации для человека при-
нимающего решения? Дать ему количественное выражение невоз-
можно, но совершенно очевидно, что когда вы решаете действо-
вать, располагая лишь 50% фактов, этого явно недостаточно. Если
дело обстоит именно так, то вам должно уж очень повезти, в про-
тивном случае понесете огромные потери... В то же время 100%
необходимой информации никогда не удается собрать... Если нет
на руках всех фактов, иногда следует опираться на собственный
149
опыт... До известной степени я всегда руководствуюсь внутренним
чутьем»[38].
Итак, для принятия решения требуются знания и предчувст-
вие. Конечно, имеется в виду, что интуиция исследователя, в осно-
ве которой лежит его общее знание предмета, и, разумеется, источ-
никоведческий анализ обычно подсказывают ему оценку той роли,
которое играло рассматриваемое явление в общественной жизни.
Умение доверять собственному опыту и одновременно скептически
к нему относиться к нему является отличительной чертой квалифи-
цированного аналитика.
Позиция «доверяй, но проверяй» совершенно необходима
для решения всякой интеллектуальной задачи. И в любом случае
исследователь не должен терять осмотрительности. «К тому же, —
предостерегала бывший министр иностранных дел Израиля Голда
Меир, — интуиция — хитрая штука: иногда ее надо слушаться тут
же на месте, а иногда это только симптом тревоги, который может
далеко завести»[39]. Нельзя слепо доверять предчувствиям, но те
же предчувствия часто помогают раскрыть истину.
Даром интуиции, предчувствия в той или иной мере владеет
каждый. «Всем известно, — пояснял американский автор Дж. Рейд,
— что у человека есть пять органов чувств, хотя многим людям
свойственно шестое. Правда, на самом деле это не шестое чувство,
а разумное использование... всех пяти»[40]. Какое бы определение
мы не употребляли — интуиция или подсознательный вывод с по-
мощью пяти органов чувств, хорошему аналитику в процессе
мышления нет-нет да и приходится принимать неожиданные реше-
ния, позволяющие устранить противоречивость информации.
А как при схожих обстоятельствах действуют умудренные
дипломаты? Из их откровений явствует, что они уповают не только
на голую интуицию. «Сколько было, — вспоминал советский по-
сол в Иране времен антишахской революции В.М. Виноградов, —
противоречивых сведений, мыслей, информации. Как разобраться,
что правда — что ложь, что произойдет дальше, а чего не будет.
Это после революции можно хладнокровно анализировать: вот ес-
ли бы эти поступили так, а те эдак, то... А в гуще событий, в круг-
лосуточной обстановке стрельбы, демонстраций, взрывов массовых
эмоций, появления и исчезновения крикливых «деятелей», как оп-
ределить куда идет дело?»[41] Спасательный компас посол тогда
150
усмотрел не в эмоциях, а в марксистско-ленинской теории. Сегодня
такие обороты зачастую трактуются как нонсенс. Думается, что
зря, ибо «конкретный анализ конкретной ситуации», по заключе-
нию В.И. Ленина, как раз и составляет суть и «живую душу» мар-
ксизма[42].
При формулировании выводов, позволяющих устранить про-
тиворечивость информации, полезными могут оказаться докумен-
ты из не указанных источников, особенно, если они поступили от
другой организации или дружественной стороны. Правило «третье-
го участника» запрещает устанавливать источник информации,
пришедшей из третьих рук. «Третий участник» может получить
превосходную информацию, не будучи в состоянии оценить ее
первоисточник. Информация, получившая высокий рейтинг у дру-
гого исследователя с высокой репутацией, должна приниматься
всерьез, даже если источник не установлен.
Рассматривая все события в комплексе, следует видеть прин-
ципиальное различие того, как была оценена полученная кон-
фликтная информация до и после события. Мало утешения прине-
сут сетования задним числом, что де не были учтены явные взаи-
мосвязи. Нельзя забывать, как обстояли дела в то время, когда из
множества сообщений только одно указывало на возможную угро-
зу, да и то не ясно какую. Задачу усложняет и то обстоятельство,
что некоторые сообщения получают четкое истолкование только
после случившегося.
Каждому решению предшествует некий период неопреде-
ленности и неуверенности, даже если оно связано с пониманием
естественного хода событий. Принимать же решения, если они ис-
ходят из предполагаемых намерений кого-то, в особенности про-
тивника, трудно вдвойне. Стремления эти, как правило, носят
сложный характер и в момент исполнения могут быть совершенно
иными, чем вначале. Естественно, их держат в секрете, а оппонента
сознательно пытаются ввести в заблуждение. Для оценки таких яв-
лений американская исследовательница Р. Вольштеттер советовала
исходить из известного высказывания А. Эйнштейна о том, что
Господь Бог хитер, но не зол. И от себя добавляла: «О противнике
же этого не скажешь!»[43]
Иногда аналитик должен сделать выбор: или-или, — хотя та-
кой тип заключений должен сводиться к минимуму, поскольку
151
свидетельствует о неспособности сотрудника удовлетворительно
выполнять свои обязанности. Отсутствие четкого ответа на запрос
рано или поздно приводит к трениям между экспертами, для выхо-
да из которых им нужен третейский судья, обладающий большими
полномочиями, чем остальные члены группы. Конфликты, касаю-
щиеся информации, предпочтительно разрешать в процессе анали-
за, а не перекладывать их на плечи ответственных за принятие ре-
шений. Противоречия в данных составляют постоянную трудность
при обработке информации. И если их не удается устранить, то
следует непременно отметить в окончательном отчете.
3.5. КЛАССИФИКАЦИЯ СООБЩЕНИЙ
Систему и механизм циркуляции документов среди тех, кто
непосредственно принимает базовые внешнеполитические реше-
ния, реконструировать очень сложно из-за фрагментарности сведе-
ний. Не секрет, что процесс принятия решений в Советском госу-
дарстве всегда был «вещью в себе» и скрыт от глаз общественно-
сти. На поверхности — все вершили всемогущие Политбюро и ЦК
КПСС. А на деле все обстояло куда сложнее.
В хрущевскую эпоху господствовали порядки Византии.
Чтобы пробить нужное решение, А.А. Громыко, Р.Я. Малиновский
или другой заинтересованный министр искали аудиенцию у Н.С.
Хрущева и старались заручиться его согласием или, по крайней
мере, добиться задания заинтересованным ведомствам проработать
вопрос. Потом эти ведомства готовили «Записку в ЦК» — так в те
годы именовались подобные документы, ее показывали Первому,
тот вносил свои коррективы, и записка шла в Президиум ЦК, где
ее, за редким исключением, единодушно одобряли.
В брежневский период, начиная с середины 70-х годов, все
решения по военно-политическим вопросам принимала тройка —
Ю.В. Андропов, Д.Ф. Устинов, А.А. Громыко. Они легко договари-
вались между собой, после чего поручали своим замам подготовить
записку в ЦК. Обычно это были Г.М. Корниенко в МИДе, Н.В.
Огарков и С.Ф. Ахромеев в Министерстве обороны. Те в свою оче-
редь передавали задание экспертам, и нужная бумага шла наверх.
Генеральный _______находился в блаженной прострации, и записка, под
152
которой стояли три всемогущие подписи, автоматически проходи-
ла через Политбюро ЦК[44].
Российская внешняя политика в период Ельцина-Примакова
пыталась выработать концепцию многополярного мира и препятст-
вовать доминированию США. Однако данная идея не получила
серьезной теоретической проработки, не говоря уже о конкретных
программах ее реализации. Попытки использовать заинтересован-
ность Китая, Индии, Ирана, Египта, целого ряда стран Европы,
Азии и Латинской Америки не получили должного осмысления и
оформления ни в российских политических, ни дипломатических,
ни экспертных кругах.
В значительной мере это произошло из-за отсутствия реаль-
ной востребованности указанной концепции со стороны властей
из-за интеллектуальной убогости как политического, так и экс-
пертного сообщества. Вовсе не случайно, что почти одни и те же
фигуры занимались внешней политикой как на политическом и ди-
пломатическом, так и экспертном уровнях и при коммунистах, и
при Б.Н. Ельцине, а теперь и при В.В. Путине. Подобная «пластич-
ность» политиков и экспертов может быть весьма прибыльной
лично для них. И нет ничего удивительного в том, что одни и те же
люди сначала привели к кризису и развалу СССР, а теперь готовят
гибель России как государства — субъекта международных отно-
шений[45].
Не мудрено, что в современной Российской Федерации ре-
ально функционирующий механизм принятия внешнеполитических
решений также находится в тени. Закономерно поэтому компе-
тентные специалисты в своих мемуарах и откровениях лишь огра-
ничиваются общими фразами и штрихами. «Тот, — вскользь заме-
чает посол по особым поручениям Ю.В. Дубинин, — кто знаком с
мидовской кухней, знает: министру докладывают далеко не все от-
четы о беседах послов, пусть даже посланные шифросвязью»[46].
Некоторые специалисты даже склонны утверждать, что есть
укоренившаяся болезнь центральных организаций игнорировать
информацию от различных загранпредставительств. Таким образом
молчаливо демонстрируя, что в Центре все равно все лучше знают
и понимают. На самом деле это не всегда правильно, а игнорирова-
ние зарубежной информации приводит к ошибкам в принятии ре-
шений[47].
153
Тем не менее, аналитики, посылая в Центр информацию, по-
стоянно сталкиваются со старой проблемой классификации и обес-
печения секретности документов. Цель ее разрешения — защита
информации и источников ее получения, так как в случае их раз-
глашения может возникнуть опасность, которая влечет за собой
множество последствий — от прекращения контакта до крупных
политических скандалов.
Официальные власти США, где только за 1999 г. было созда-
но более 8 млн. «секретов», используют следующий метод фикса-
ции степени конфиденциальности отчета и доступа к материалам.
«Совершенно секретно» — это гриф, который ставится только на
той информации или документе, несанкционированная утечка ко-
торых, может принести чрезвычайно серьезный ущерб националь-
ной безопасности. Речь идет, например, разглашение военных пла-
нов или секретных разведывательных операций. «Секретно» —
гриф, который ставится только на тех сведениях или материалах,
недозволенная утечка которых может нанести серьезный ущерб
национальной безопасности, включая нарушение международных
отношений, серьезно влияющих на безопасность страны. Гриф
«Для служебного пользования» ставится на информации или дан-
ных, несанкционированная утечка которых может вызвать замет-
ный ущерб национальной безопасности.
Считается, что национальная безопасность является тем по-
нятием, которое порождает конфиденциальность. Среди множест-
ва видов засекреченной по инициативе властей информации явно
различаются три категории. Во-первых, секретность действитель-
но связанная с национальной безопасностью. В нее входят такие
сведения как детали конструкций новой военной техники, тайные
договоренности дипломатов, секреты разведки и контрразведки. Их
раскрытие однозначно могут нанести ущерб и стране и обществу.
Во-вторых, различают секретность, обусловленную полити-
ческими факторами. Ее смысл в сознательном и целенаправленном
использовании права засекречивать информацию для достижения
каких-либо политических рубежей, независимо от наличия угроз
национальной безопасности. Как правило, таким способом при-
крывают сомнительные свойства и стороны официальных про-
грамм от возможной дискредитации и критики. Например, иссле-
дования влияния радиации на человеческий организм были засек-
154
речены, чтобы избежать судебной ответственности и обществен-
ных дискуссий.
И, в-третьих, выделяют бюрократическую секретность. Это
в основном инстинктивное и несознательное утаивание информа-
ции, характерное для всех чиновничьих структур. Бюрократическая
секретность, в отличие от политической, не приносит каких-либо
конкретных выгод, а к национальной безопасности вообще не име-
ет никакого отношения. По мнению экспертов, огульная бюрокра-
тическая секретность сегодня доминирует в системе охраны госу-
дарственной тайны, именно из-за нее закрыты от населения мил-
лионы страниц документов под шапкой «для служебного пользова-
ния»[48].
Схема классификации должна быть простой и понятной. Чем
больше грифов, тем медленнее процесс классификации. Поскольку
отчеты порой не могут направляться потребителю без грифа, по-
стольку чем проще система классификации, тем быстрее он его по-
лучит. Каждый аналитик может создать собственную систему клас-
сификацию. К примеру, использовать для этого цветовую гамму:
красный цвет имеет значение «максимальная секретность, строго
выборочная рассылка, запрет на копирование»; желтый цвет —
«контролируемый доступ, копирование при наличии санкции»; зе-
леный цвет — «не для ознакомления общественности, копирование
только для внутренних нужд».
Одним словом, работа с документацией на дипломатической
службе требует определенного порядка и навыка. Каждый из доку-
ментов должен получить свой индекс, определяющий категорию, к
которой он относится, дату, порядковый номер и т.д. Иногда, если
предоставляется возможность, документам присваивается не толь-
ко индексы, но и соответствующая ему окраска бумаги, на которой
печатается текст. Скажем, повестка дня и ее проекты тиражируют-
ся на желтоватой бумаге, выступления –– на розовой, протоколы –
– на зеленоватой, принятые материалы –– на белой. Такой порядок
помогает их сортировать и позволяет быстро классифицировать и
находить требуемый документ[49].
Присвоение отчету того или иного грифа зависит от степени
секретности использованных в нем материалов. Так, если эксперт
включает материал с «красным» грифом, то весь отчет приобретает
тот же гриф секретности. В этом случае возникает совершенно оче-
155
видная трудность — только часть отчета или иного документа тре-
бует грифа «совершенно секретно». Аналитик, пользуясь секрет-
ным документом, не всегда берет оттуда секретную информацию.
Если информация действительно классифицируется как «красная»,
то проблем нет. Если же ее можно отнести к «желтой», «зеленой»
или несекретной, то нет необходимости ставить на отчете гриф
«совершенно секретно». Следовательно, необходимо правильно
классифицировать любое частичное извлечение из секретного до-
кумента.
Чтобы установить степень секретности материала специали-
сты должны иметь большой опыт и знания, особенно, если речь
идет о научной, технической и незнакомой информации. При этом
исключительную роль играет субъективное мнение, так как науки
классификации не существует. Иногда в дипломатической практи-
ке для защиты важной информации прибегают к ее кодировке. В
качестве иллюстрации достаточно сослаться на воспоминания Р.Ш.
Кудашева, который делал записи переговоров Н.С. Хрущева с Мао
Цзедуном в конце 50-х годов. Тогда М.А. Суслов распорядился все
засекретить и изъять у дипломатических работников документы и
черновики. «Теперь_______, — писал дипломат, — уже могу признаться,
что тайно я восстановил по памяти краткую запись для себя, чтобы
использовать ее в работе. Но чтобы об этом не узнали агенты на-
ших спецслужб, я сделал запись китайскими иероглифами. А чтобы
в записи не могли разобраться и агенты китайской разведки, если
бы такие оказались, иероглифами была записана не китайская, а
русская речь. В результате эту запись я и сам бы, наверное, не мог
бы прочесть. Но мне читать ее и не понадобилось. Работая над тек-
стом, я запомнил его наизусть»[50].
В какой-то момент почти любая информация становится дос-
тоянием общественности. «Не менее 40% того, что кроется в поли-
тике, — замечал знаменитый советский журналист-международник
В.В. Овчинников, — становится известным по прошествию време-
ни, а процентов десять — никогда»[51]. Так, мы сроду в точности и
наверняка не узнаем, кто убил Дж. Кеннеди. Тем не менее, в боль-
шинстве случаев информация устаревает и утрачивает свою полез-
ность. Целесообразно по возможности понижать гриф секретности
и уничтожать секретные документы хотя бы из-за сложности их
хранения. С этой целью надо регулярно просматривать секретные
156
материалы. Гриф «Совершенно секретно» должен использоваться
как печальная необходимость, а не показатель статуса аналитика,
подготовившего отчет.
3.6. РАССЫЛКА ОТЧЕТОВ
Рассылка отчетов — это самостоятельный и очень ответст-
венный этап подготовки аналитической информации. «Материалы
разведки, — писал известный публицист Ж.А. Медведев, — дают
максимальный эффект лишь в том случае, если они попадают
именно тем людям, которые могут их понять, оценить и правильно
использовать»[52]. Другими словами, отчеты не принесут пользы,
если их неправильно разослать: информация должна попадать в
надлежащие руки.
Максимально ранее предупреждение о возможном развитии
ситуации в стране пребывания и вокруг нее имеет принципиальное
значение для принятия адекватных стратегических и тактических
решений. Так, на заключительном этапе борьбы партизан Ф. Каст-
ро с диктатурой Ф. Батисты лидеры США заняли нейтральную по-
зицию. Однако в Москву поступили сведения и о том, что отноше-
ния между повстанцами и правительством США складывались
сложнее и противоречивее, чем предполагалось раньше. В итоге
появление в Гаване дружественного СССР режима стало дополни-
тельным фактором давления на США. Запоздалые же попытки
американцев восстановить свое былое влияние на Кубе с помощью
военного вторжения в район Плайя-Хирон, как известно, полно-
стью провалились[53].
В дипломатической практике информация, осмысленная на
месте и приведенная в систему, пересылается в Центр, где по на-
блюдению Б.И. Ильичева, не имеют возможности, да и не любят
читать «бумаги» более трех-пяти страниц[54]. По аналогичному
поводу в мемуарах присутствуют россыпи увлекательных сюжетов
и назиданий. Наподобие того, как советский посол в Варшаве адре-
совал И.В. Сталину письмо. В нем автор докладывал, что написал
монографию о развитии Польши по социалистическому пути. И,
ссылаясь на отсутствие в отечественной политической литературе
столь актуальных исследований, дипломат просил генсека дать от-
157
зыв. И.В. Сталин отпасовал письмо министру с вердиктом, что
просьбу посла нужно удовлетворить, т.е. отозвать[55].
У сотрудников МИД, судя по их настроениям, исстари теп-
лилось двоякое чувство к громадным информационным потокам от
зарубежных представительств. «Издавна сложилась практика, —
сетовал В.В. Карягин, проработавший годы в функционально-
политических подразделениях, — чтобы посольство постоянно на-
поминало о своем существовании как можно большим числом
шифрограмм. Эти депеши сплошь и рядом составлялись по обзо-
рам газет, дублировали открытые сводки телеграфных агентств, в
Центр направлялись всевозможные отчеты, записи бесед, справки
со сведениями, которые можно прочитать в ежегодниках, сводах
законов и иных публикациях. Мало кто нуждался в такой инфор-
мации»[56].
С другой стороны, В.В. Карягин был вынужден констатиро-
вать, что даже сведения о количестве потребляемой бумаги для
любопытных аналитиков могут кое-что означать. Например, много
ли дипломатическое представительство «гонит» информации или
там сидят ленивцы? Логично, что далее следует совет о крайне ак-
куратном отношении к служебной документации, независимо от ее
содержания и степени конфиденциальности.
Основной причиной включения в круг рассылки информации
является потребность в ней. Понятие «потребность в информации»
широко используется, но оно не имеет точного определения и под-
ходить к нему надо с точки зрения здравого смысла. Обычно рас-
сылка осуществляется по списку. «Если отчеты посольства, –– со-
ветовал В.И. Попов, –– направлены в другие министерства, то обя-
зательно надо информировать о том, в какой адрес они посланы и
с какими просьбами и предложениями»[57]. При принятии реше-
ния о рассылке аналитической документации в другие организации
нужно учитывать, заслуживают ли те доверия. Необходимо убе-
диться, что получатель не отсутствует и уж, конечно, не ушел на
пенсию или в мир иной.
Очевидно, что в идеале посылаемая «наверх» информация
должна быть практически полезной для тех, кто формирует и опре-
деляет внешнеполитический курс. И, в довершении всего, иметь
удобопонятный вид. Уместен здесь рассказ И.Б. Ильичева об от-
ветственном мидовском чиновнике И.И. Тугаринове. «Работал
158
Иван Иванович над «бумагой», — повествовал мемуарист, — все-
гда в присутствии исполнителей... Помню, как большое веселье
вызвал его разговор с одним из молодых, но уже уверенных в себе
авторов. В ходе нещадной правки референт искренне вознегодовал
в связи с вычеркиванием непонятных Тугаринову формулировок и
в сердцах воскликнул: «Иван Иванович! Но ведь это и так ясно!»
Тугаринов звонком вызвал своего помощника и попросил принести
два больших конверта. Присутствовавшие замолчали в ожидании
какого-то подвоха. Референт же по молодости не выдержал и спро-
сил: «А зачем два? Достаточно и одного». «Нет, — сказал Иван
Иванович, — теперь нужно уже два. В один мы запечатаем Вашу
работу, а в другой Вас самого. Когда товарищ Сталин вскроет оба
конверта, Вы станете рядом и будете пояснять содержание своего
документа». На смех присутствовавших он жестко заключил: «Ни-
когда не проясняйте другим то, что самому не ясно». Эти слова, —
закончил И.Б. Ильичев, — стали одним из моих самых важных де-
визов серьезной работы на всю дипломатическую жизнь»[58].
Чрезмерное теоретизирование, а также неумение найти оп-
тимальные организационные формы доведения результатов до
нужных лиц, порой сводят усилия аналитиков к нулю. Академик
И.Т. Фролов рассказывал, что осенью 1965 г. он передал на имя
Л.И. Брежнева аналитическую записку, которую подготовил в Пра-
ге, работая в редакции журнала «Проблемы мира и социализма».
В ней обосновывалась необходимость интенсивного научно-
технического прогресса в СССР. Генсек взял ее с собой в поездку в
Монголию, но всю дорогу веселился и, естественно, не изучил ма-
териал. «К сожалению, — сокрушался потом И.Т. Фролов, — без
внимания остались во все годы правления Брежнева сами процессы
научно-технического прогресса, что существенно затормозило раз-
витие нашей страны»[59].
Широкое развитие информационных технологий обусловило
сегодня фактическую ненужность тех служащих, которые раньше
контролировали поступление информации из различных источни-
ков. Многие властные структуры заменяют бюрократические аппа-
раты информационными системами компьютерного управления,
воспринимающих свободный поток информации. «Но машина, —
резюмировал как-то знаменитый польский писатель С. Лем, — не
думает, она всего лишь быстро считает»[60].
159
Подбор и эффективное функционирование аналитической
группы будет являться поэтому вечной проблемой и головной бо-
лью для руководителей внешнеполитического ведомства. Мы
вправе обозначить только общий подход ее решения, сославшись
на авторитет нобелевского лауреата Р. Цинкернагеля из Швейца-
рии. «Есть, — констатировал он, — несколько разновидностей
ученых. Одни не имеют идей и не умеют много работать. Другие
имеют идеи, но много работать также не умеют. Третьи работают
много, но не имеют идей. Наконец, четвертые имеют идеи и умеют
много работать. Избавьтесь от первых трех, и у вас сразу все нала-
дится»[61].
Между дружественными структурами довольно часто уста-
навливается определенный порядок обмена информацией по согла-
сованной тематике. Такие отношения базируются на формальных
или неформальных соглашениях, одобренных руководством и под-
лежащих регулярному пересмотру. Однако в дипломатической
практике есть свои нюансы, которые нужно иметь всегда в виду.
Так, министр иностранных дел Японии С. Окита рекомендовал
своим сотрудникам не черпать информацию из одного источника, а
налаживать связи с максимально широким кругом людей, близко
стоящих к центру политических структур.
Поскольку в дипломатии действует принцип «давать и
брать», то нельзя рассчитывать только на получение информации
от партнера, не снабжая его, в свою очередь, сведениями, которые
могут представлять для него интерес. Предостерегая от разглаше-
ния секретной информации, С. Окита предлагал японским дипло-
матам пользоваться тем, что иностранцы мало знают японский
язык и сообщать им сведения из японской прессы. Если же партнер
знает язык, то необходимо сконцентрироваться на разъяснение
смысла японской внешней политики[62].
Следует периодически оценивать подобные обмены инфор-
мацией в свете текущей ситуации, а также сложившейся юридиче-
ской, социальной, политической, культурной и экономической об-
становки. И, главное, вносить соответствующие коррективы во
взаимоотношения. К примеру, спецслужбы России не были удовле-
творены качеством и количеством получаемой от американских
коллег информации в рамках обмена данными по борьбе с угрозой
международного терроризма. Как заявил в апреле 2002 г. замести-
160
тель директора ФСБ В. Комогоров, в феврале российская сторона
предоставила ЦРУ около 100 информдокументов, а сама получила
только 50. При этом информация из Москвы носила аналитический
характер, касалась планов и замыслов террористов, содержала про-
гнозы развития ситуации. Американцы же не дали ответа ни на
один уточняющий вопрос российских спецслужб[63].
Параллельно заметим, что вряд ли будут к месту голые обви-
нения ЦРУ в халтуре. Просто абсолютно был прав генерал С.В.
Дьяков, когда писал, что есть сферы, где усилия спецслужб нико-
гда не объединятся. Разведка и контрразведка всегда пытались и
пытаются получить информацию о другой стране. Любое государ-
ство склонно расширять свой информационный потенциал. Только
тогда его лидеры смогут адекватно принимать внешнеполитиче-
ские решения и действовать на опережение[64]. И если другие ре-
сурсы России, как правило, лишь расходовались, то информацион-
ные, напротив, накапливались. Можно смело предположить, что
россияне находятся только на пороге осознания ценности того, чем
владеют.
Не секрет, что в современных условиях получение и распро-
странение дипломатической информации все активнее опирается
на электронные средства. В недрах МИД России возник специаль-
ный совет по информационной работе. Его руководители прогно-
зируют, что будущее за интеллектуальными программами эксперт-
ного уровня, имитирующими мыслительные процессы или их эле-
менты, за разработками, способными «вытягивать» из междуна-
родных сетей нужную информацию, препарировать ее, проводить
контент-анализ не только первого, но и второго уровня и «подавать
на стол» уже почти готовое «информационное блюдо».
Тем не менее опытные специалисты зачастую усматривают
ключ к успеху не в компьютерных системах, а в людях. «Мы, —
писал А. Даллес, — не строим иллюзий в отношении способности
этих машин улучшить качество информации. Последнее всегда за-
висит от надежности источника и искусства аналитика. Машина,
однако, может быстро и точно извлечь из огромного количества
сведений те данные, которые необходимы для оценки текущей ин-
формации. То, для чего аналитику потребовалось бы недели поис-
ков и изучения архивных материалов, машина может выкачать в
считанные секунды»[65].
161
Очевидно, что внедрение новых технологий потребует от
специалистов более высокой квалификации. Они, бесспорно, обя-
заны быть знакомы с передовыми методами электронного поиска.
Но при этом следует четко представлять, что сам по себе доступ к
информационным сетям не означает ни конкурентного преимуще-
ства, ни уверенного чувства информированности в международной
или других областях. Добывание из гигантской массы сведений
уникальных единиц полезной информации, способность увидеть в
них модель, либо суть явления — в этом заключается сегодня ис-
кусство электронного поиска. Однако любые данные принесут ма-
ло пользы и выгод, ибо только терпеливый аналитик сопоставляет
факты, раздумывает над ними, проверяет гипотезы, делает выводы
и дает рекомендации.
162
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Министерства иностранных дел многих стран, несмотря на
специфику каждого из них, имеют немало общего с точки зрения
их функций и роли во внешнеполитическом механизме. «Инфор-
мационная работа, — отмечал, в частности, российский посол И.П.
Абоимов, — основа деятельности внешнеполитической службы
любого государства»[1].
Она включает три самостоятельных аспекта: во-первых, изу-
чение существующего положения в стране (что делается в ино-
странном государстве?); во-вторых, изучение возможностей (что
могут сделать в иностранном государстве?); в-третьих, изучение
намерений (что намеревается сделать иностранное государство?).
Эти вопросы так давно вошли в плоть и кровь дипломатической
деятельности, что поданному поводу существует даже достовер-
ный анекдот о том, как во время Венского конгресса в 1815 г. ми-
нистр иностранных дел Австрийской империи К. Меттерних, узнав
от своего коллеги о кончине русского посла, непроизвольно _______вос-
кликнул: «Правда? Интересно, каковы были его мотивы?»[2].
Львиная доля внешнеполитической информации оседает и
обрабатывается в территориальных и функциональных подразде-
лениях. Без них, а также структур, занимающихся обеспечением
дипломатической службы справочно-аналитическими материала-
ми, не обходится ни одно ведомство иностранных дел. СССР, а за-
тем и Российская Федерация не являются здесь исключением. Еще
на рубеже 40-50 годов при МИД существовал Комитет информа-
ции, который номинально возглавлял А.А. Громыко. В его составе
работали многие видные советские дипломаты — В.П. Карпов,
А.Е. Ковалев, В.П. Поляков, В.М. Фомин и др. Затем комитет был
реорганизован в Управление внешнеполитической информации, а
перед ликвидацией — в Управление общих международных про-
блем.
Более трех десятков лет в структуре МИД СССР действовало
Управление по планированию внешнеполитических мероприятий,
переименованное вскоре в Управление оценок и планирования. Его
магистральная задача заключалась, по словам начальника Л.И.
Менделевича[3], в разработке соображений концептуального и
163
практического характера по крупным внешнеполитическим вопро-
сам, соображений, связанных с формированием и развитием внеш-
неполитической деятельности страны. Сегодня в МИД России име-
ется Департамент внешнеполитического планирования со схожими
функциями.
Среди других структурных подразделений российского МИД
выделим Департамент информации и печати. У него также есть
своя специфика. «Ведь мы, — заявлял его тогдашний директор В.
Рахманин, — занимаемся не только обработкой общественного
мнения, но и ведем практическую дипломатическую работу. И не
всегда возможно предавать гласности каждый дипломатический
шаг»[4]. При поддержке Совета по информационной работе МИД
РФ, основной задачей которого являлась координация информаци-
онной и прагматической деятельности министерства, придание ей
целенаправленного и осмысленного характера, был создан отдел
информационного обеспечения, преобразованный затем в специ-
альный департамент.
В зарубежных представительствах СССР и России, а точнее,
в больших посольствах, как правило, были и есть структуры и
группы, ведущие вопросы внешней, внутренней политики страны
пребывания, двухсторонних отношений, атташаты по культурным,
научно-техническим связям, по вопросам прессы и информации.
Так, в советском посольстве в Оттаве функционировали такие са-
мостоятельные подразделения: внутренней политики, внешнеполи-
тической деятельности Канады, советско-канадских отношений.
«Одна из основных задач подразделений, — свидетельствовал по-
сол А.А. Родионов, — состояла в том, чтобы точно и объективно
готовить проекты информаций для... правительства, которые рас-
сматривались послом, при необходимости коллегиально обсужда-
лись, а затем отправлялись в центр»[5].
К сожалению, в России до второй половины 1990-х годов
практически отсутствовала единая система планирования, поста-
новки, реализации и оценки исполнения внешнеполитических ре-
шений. На внешней арене действовали разрозненные силы и струк-
туры, подчас ведомые не только общенациональными предпочте-
ниями. Сегодня этим негативным тенденциям на самом высоком
уровне поставлен барьер. «Мы, — указывал Президент РФ В.В.
Путин, — должны избавиться от имперских амбиций, с одной сто-
164
роны. А с другой стороны — точно и ясно понимать, где лежат на-
ши национальные интересы. Бороться за эти интересы, формулиро-
вать их ясно»[6]. Существенную роль в данном процессе должны
играть информационно-аналитические службы страны.
Касаясь особенностей деятельности их зарубежных аналогов,
то следует подчеркнуть, что в круг основных задач сотрудников
оперативных отделов британского Форин оффиса входит сбор,
классификация и оценка текущей информации, разработка предло-
жений, подготовка текстов ответов на соответствующие запросы
парламента, дипломатическая переписка, поддержание деловых и
протокольных контактов. Кроме информации из посольств они ис-
пользуют сообщения британских корреспондентов из-за рубежа,
материалы, полученные по взаимной договоренности от партнеров
по НАТО и ЕЭС, а также из стран Содружества, справочно-
аналитические материалы, подготовленные в научно-
исследовательских институтах и университетах.
Наиболее важными оперативными звеньями Форин оффис
являются функциональные отделы. Среди них один из крупных по
числу сотрудников — исследовательский отдел, основанный при
непосредственном участии известного историка А. Тойнби. Глав-
ные его задачи — анализ внутреннего положения в иностранных
государствах, обработка информации, получаемой из различных
источников. Собственно информационной работой в Форин оффи-
се занимается несколько подразделений, прежде всего отдел по
информационной политике, отдел зарубежной информации и отдел
новостей.
Государственный департамент США является одним из са-
мых разветвленных ведомств иностранных дел в мире. Информа-
ционное и оперативное обслуживание высших руководителей осу-
ществляется исполнительным секретариатом, своеобразным шта-
бом внешнеполитического ведомства. Контроль за прохождением
информации — его основная, хотя и не единственная функция.
Оперативно-исполнительская работа в госдепе ведется в управле-
ниях. Их классификация типична для ведомств иностранных дел
любого государства. Правда, не имеет аналогов Управление раз-
ведки и исследований. Главной его функцией является сбор, разра-
ботка, анализ и обобщение данных «политической разведки», по-
лучаемых от представительств США за рубежом.
165
Еще в 1970 г. группа под руководством У. Макомбера пред-
ставила в госдеп специальный доклад, где были сформулированы
основные требования к информационной службе. Они сводились к
четырем принципам: быстрота информации, что необходимо для
принятия срочных решений в критических ситуациях; точность
информации при ее сборе, передаче, воспроизведении и использо-
вании; должный отбор информации, что предусматривает исклю-
чение всяких не относящихся к делу данных и добавление любой
информации, способной принести пользу; гибкость информации,
т.е. возможность использовать ее в различных ситуациях.
Первое место среди функций МИД Японии занимает плани-
рование и осуществление внешней политики, а сбор внешнеполи-
тической информации — пятое. Однако на практике часто послед-
нее занимает основное место. Причем японские дипломаты ориен-
тированы на сбор информации главным образом с использованием
«открытых методов». Одновременно большое значение придается
получению информации «из первых рук». Ее собирают региональ-
ные департаменты, но углубленный анализ не входит в их непо-
средственную функцию. Им занимается департамент информации
и анализа. Аналитическими операциями также занимаются совет-
ники при МИД из ушедших на пенсию дипломатов, а в более ши-
роком и комплексном плане — научно-исследовательские институ-
ты.
Часто аналитические документы МИД Японии даже по круп-
ным вопросам делаются на основании, казалось бы, второстепен-
ных деталей. Умение анализировать мелкие, не составляющие сек-
реты явления, события, факты, искусство сводить их к системе и
отсюда на основании логических заключений делать выводы обще-
го характера, во многих случаях заменяет японцам ту работу, кото-
рую в других странах выполняет разведка. «Японцы, — писал по-
сол В.М. Виноградов, — могут и не стремиться получить данные
непосредственно о том явлении, что их интересует, они соберут
такие косвенные данные, которые дадут им возможность воссоз-
дать это явление»[7].
Начиная со второй половины ХХ века, во всех развитых
странах возникли неправительственные аналитические центры.
Они, находясь формально вне структур власти, играют важную, а
порой и определяющую роль в формулировании государственной
166
политики. В США к ним относятся, в частности, фонд Карнеги и
фонд «Наследие». Эти своеобразные мозговые центры, чья позиция
в значительной мере определяет приоритеты той или иной админи-
страции. То же самое можно сказать и об Институте внешней по-
литики в Германии, который спонсируется властью, но является
неправительственной организацией. Аналогичные процессы харак-
терны для Франции и Великобритании. В России же на подобную
роль претендует Совет по внешней и оборонной политике.
Общепризнано, что одной из инструментальных функций
различных фондов и неправительственных организаций, завязан-
ных на международных отношениях, по праву является информа-
ционная. Благодаря своему долгосрочному присутствию в полити-
ческих и около политических структур тех государств, где реали-
зуются задуманные проекты, фонды обладают информацией недос-
тупной официальной дипломатии. В годовых отчетах для МИД они
анализируют ситуацию в странах пребывания, обмениваются ин-
формацией с посольствами на местах и т.д.[8]
К сожалению, по мнению отдельных обозревателей, в Рос-
сийской Федерации так и не оформилась традиция работать с ака-
демическим экспертно-аналитическим сообществом. В число все-
возможных советников, а также консультантов попадают либо
представители академического номенклатурно-хозяйственного со-
словия со всякого рода громкими званиями и должностями, но без
реальных научных знаний и фундаментальных работ, либо шуст-
рые и «понимающие момент» личности, не обремененные сколько-
нибудь серьезными познаниями в конкретных областях, но являю-
щимися «спецами по общим вопросам». Мировая практика, однако,
много раз доказывала, что без настоящих специалистов чиновни-
чий аппарат министерств и ведомств, задействованных в сфере
внешней политики, национальной безопасности и обороны, не спо-
собен разрабатывать стратегические проблемы[9].
Изучение специальной и мемуарной литературы показывает,
что сфера международной деятельности поддается научному ос-
мыслению, а советы авторов вполне укладываются в общем бес-
хитростную схему: поставить на свое место причины и следствия
явлений, части и целое, да рассматривать в диалектической связи
дипломатию и внешнюю политику. А механизм выработки послед-
ней, по заключению И.С. Иванова, условно можно изобразить в
167
виде математической формулы, построенной на сочетании тесно
взаимосвязанных «постоянных» и «переменных» величин, «К чис-
лу первых, — пояснял министр иностранных дел России, — при-
надлежат базовые интересы и цели государства. Вторые представ-
ляют собой совокупность бесконечно меняющихся внутренних и
внешних факторов и обстоятельств, с которыми ему приходится
соотносить свои практические действия на международной аре-
не»[10].
Правда, в сравнении с подходами политического лидера на-
блюдается специфика в труде эксперта, которая предопределяется
различием в функциям и ролях на внешней арене. «Ученые-
исследователи, — отмечал Г. Киссинджер, — анализируют функ-
ционирование международных систем; государственные деятели
их создают. И существует огромная разница между видением ана-
литика и государственного деятеля. Аналитик в силах выбирать,
какую именно проблему он желает исследовать, в то время как на
государственного деятеля проблемы сваливаются сами собой. Ана-
литик не ограничен временем и может затратить его сколько нуж-
но, чтобы прийти к четкому и ясному выводу; зато государствен-
ный деятель все время находится в цейтноте. Аналитик ничем не
рискует. Если его выводы окажутся неверными, он начинает новый
трактат. Государственному деятелю дозволена лишь одна попытка;
если он не угадает, ошибки становятся непоправимыми. Аналитик
имеет в своем распоряжении все факты; и судят о нем в зависимо-
сти от интеллектуальных способностей. Государственный деятель
вынужден действовать исходя из оценок, которые не может дока-
зать в тот момент, когда их выносит; история будет судить о нем на
основании того, насколько мудро ему удалось осуществить необ-
ходимые изменения и, что самое главное, до какой степени он со-
хранил мир. Вот почему, — закончил Г. Киссинджер, — изучение
того, как государственные деятели решили проблему установления
мирового порядка — что сработало, а что нет, и почему — не ко-
нечная цель осознания современной дипломатии, хотя и может
быть его началом»[11].
В отличие от научного труда информационный документ
преследует и такую важную цель: он должен быть полезным для
обеспечения внешнеполитических интересов уже в данный момент.
Полезность определяется многими факторами, в том числе полно-
168
той и точностью информации. Иногда они частично приносятся в
жертву ради ее своевременности. «Своевременность, — замечал в
этом контексте В. Плэтт, — вообще имеет для информационных
документов большее значение, чем для чисто академических тру-
дов»[12].
Касательно своего назначения, то информационно-
аналитический продукт должен рассматриваться в связи с тем, в
каких целях его рассчитывают задействовать. Для руководства он
обязан быть кратким, убедительным и удобопонятным. Для ис-
пользования в других исследовательских сферах, например в каче-
стве справочника, то степень полноты и специализированности
информационного документа может и не ограничиваться. В целом
же информационно-аналитическая деятельность внешне весьма
напоминает научную работу в какой-либо области.
169
ЛИТЕРАТУРА ДЛЯ САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ
РАБОТЫ
НАУЧНЫЕ И СПЕЦИАЛЬНЫЕ ИЗДАНИЯ
А. А. Громыко –– дипломат, политик, ученый. –– М.:
МГИМО(У); РОССПЭН. –– 232 с.
Бланке У. Заграничная служба США: Пер. с англ. — М.:
Прогресс, 1974. — 320 с.
Борунков А.Ф. Дипломатический протокол в России. — М.:
Междунар. отн-ния, 1999. — 240 с.
Внешнеполитическая информация и современная диплома-
тия / отв. ред. Ю.Б. Кашлев. — М.: Дип. академия МИД РФ, 2001.
— 212 с.
Гомеров И.Н. Государство и государственная власть: предпо-
сылки, особенности, структура. — М.: ООО «Изд-во ЮКЭА», 2002.
— 832 с.
Даллес А. Искусство разведки: Пер. с англ. — М.: Междунар.
отн-ния; МП «Улисс», 1992. — 288 с.
Дипломатия и дипломат на пороге XXI века: Новые вызовы.
— М.: Науч. кн., 1999. — 276 c.
Дипломатия иностранных государств / Под. ред. Т.В. Зоно-
вой. — М.: МГИМО(У); РОССПЭН, 2004. — 352 с.
Дружинин Н.М. Избранные труды. — М.: Наука, 1990. — 512
с.
Загладин Н.В. История успехов и неудач советской диплома-
тии. — М.: Междунар. отн-ния, 1990. — 229 с.
Заллет Р. Дипломатическая служба: Пер с англ. — М.:
Иностр. лит., 1956. — 382 с.
Зорин В.А. Основы дипломатической службы. — М.: Меж-
дунар. отн-ния, 1977. — 363 с.
Иванов И.С. Внешняя политика России и мир: Статьи и вы-
ступления. — М.: РОССПЭН, 2000. — 350 с.
Иванов И.С. Новая российская дипломатия. Десять лет
внешней политики страны. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001. — 382 c.
170
Информация. Дипломатия. Психология. — М.: Известия,
2002. — 616 с.
Исраэлян В.Л. Дипломаты лицом к лицу. — М.: Междунар.
отн-ния, 1990. — 352 с.
Камбон Ж. Дипломат: Пер. с франц. — М.: Госполитиздат,
1946. — 87 с.
Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и
культура: Пер. с англ. — М.: ГУ ВШЭ, 2000. — 608 с.
Кашлев Ю.Б. Информационный взрыв: международный ас-
пект. — М.: Междунар. отн-ния, 1988. — 206 с.
Кашлев Ю., Галумов Э. Информация и PR в международных
отношениях. — М.: Известия, 2003. — 432 с.
Киссинджер Г. Дипломатия: Пер. с англ. — М.: Ладомир,
1997. — 848 с.
Ковалев Ан. Азбука дипломатии. — М.: Междунар. отн-ния,
1984. — 248 с.
Кукулка Ю. Проблемы теории международных отношений:
Пер. с польск. — М.: Прогресс, 1980. — 320 с.
Курс лекций по советской дипломатической службе / Под
ред. И.Г. Усачева. — М.: Моск. гос. ин-т междунар. отн-ний, 1987.
— 137 с.
Матвеев В.М. Британская дипломатическая служба. — М.:
Междунар. отн-ния, 1984. — 222 с.
Матвеев В.М. Дипломатическая служба США. — М.: Меж-
дунар. отн-ния, 1987. — 192 с.
Молочков Ф.Ф. Дипломатический протокол и дипломатиче-
ская практика. — М.: Междунар. отн-ния, 1977. — 248 с.
Нергеш Я. Поле битвы — стол переговоров: Пер. с венг. —
М.: Междунар. отн-ния, 1989. — 260 с.
Николаев Д. Информация в системе международных отно-
шений. — М.: Междунар. отн-ния, 1978. — 172 с.
Никольсон Г. Дипломатия: Пер. с англ. М.: Госполитиздат,
1941. — 154 с.
Нисневич Ю.А. Информация и власть. — М.: Мысль, 2000.
— 175 с.
Панов А.Н. Японская дипломатическая служба. — М.: Меж-
дунар. отн-ния, 1988. — 182 с.
171
Плэтт В. Информационная работа стратегической разведки:
основные принципы: Пер. с англ. — М.: Иностр. лит., 1958. — 342
с.
Политическая наука: новые направления / Науч. ред. Е.Б.
Шестопал. — М.: Вече, 1999. — 816 с.
Попов В.И. Современная дипломатия. Теория и практика. Ч.
1. Дипломатия — наука и искусство. — М.: Науч. школа, 2000. —
575 с.
Процесс принятия внешнеполитических решений: историче-
ский опыт США, Государства Израиль и стран Западной Европы.
— Ниж. Новгород: Изд-во Нижегород. ун-та, 1992. — 237 с.
Российская дипломатия: история и современность. — М.:
РОССПЭН, 2001. — 422 с.
Сатоу Э. Руководство по дипломатической практике: Пер. с
англ. — М.: Госполитиздат, 1947. — 516 с.
Селянинов О.П. Лекции по дипломатической практике. —
М.: Моск. гос. ин-т междунар. отн-ний, 1989. — 152 с.
Селянинов О.П. Тетради по дипломатической службе госу-
дарств (История и современность). — М.: Изд. фирма «Анкил»,
1998. — 145 с.
Современная дипломатия (Работы зарубежных авторов). —
М.: Б.и., 1985. — 273 с.
Современные международные отношения / Под ред. А.В.
Торкунова. — М.: РОССПЭН, 2000. — 584 с.
Табуи Ж. Двадцать лет дипломатической борьбы: Пер. с
франц. — М.: Иностр. лит, 1960. — 464 с.
Фельтхэм Р. Дж. Настольная книга дипломата: Пер. с англ. —
Минск: ООО «Новое знание», 2000. — 304 с.
Цыганков П.А. Политическая социология международных
отношений. — М.: РАДИКС, 1994. — 319 с.
МЕМУАРЫ И ЗАПИСКИ ДИПЛОМАТОВ
Абрасимов П.А. На дипломатическом посту. — М.: Между-
нар. отн-ния, 1987. — 253 с.
Ахромеев С.Ф., Корниенко Г.М. Глазами маршала и дипло-
мата. — М.: Междунар. отн-ния, 1992. — 319 с.
172
Бережков В.М. Страницы дипломатической истории. — М.:
Междунар. отн-ния, 1982. — 504 с.
Бовин А.Е. В «Известиях» и в Тель-Авиве. — М.: Савко,
1994. — 256 с.
Бовин А.Е. Записки ненастоящего посла: Из дневника. — М.:
Захаров, 2001. — 815 с.
Брутенц К.Н. Тридцать лет на Старой площади. — М.: Меж-
дунар. отн-ния, 1998. — 568 с.
Виноградов В.М. Дипломатия_______: люди и события. — М.:
РОССПЭН, 1998. — 496 с.
Гриневский О.А. Тайны советской дипломатии. — М.: Ваг-
риус, 2000. — 334 с.
Громыко А.А. Памятное. — М.: Политиздат, 1988. — Кн. 1.
— 497 с.; Кн. 2. — 414 с.
Громыко А.А. Андрей Громыко. В лабиринтах Кремля (вос-
поминания и размышления сына). — М.: Автор, 1997. — 255 с.
Добрынин А.Ф. Сугубо доверительно. — М.: Автор, 1997. —
688 с.
Дубинин Ю.В. Время перемен. Записки посла в США. — М.:
АВИАРУС – XXI, 2003. — 464 с.
Дубинин Ю.В. Дипломатическая быль. — М.: РОССПЭН,
1997. — 327 с.
Капица М.С. На разных параллелях: Записки дипломата. —
Можайск: Книга и бизнес, 1996. — 478 с.
Карягин В.В. Дипломатическая жизнь за кулисами и на сце-
не. — М.: Междунар. отн-ния, 1994. — 315 с.
Квицинский Ю.А. Время и случай: Заметки профессионала.
— М.: ОЛМА-ПРЕСС, 1999. — 575 с.
Колоколов Б.Л. Профессия — дипломат. — М.: Междунар.
отн-ния, 1997. — 174 с.
Козырев А.В. Преображение. — М.: Междунар. отн-ния,
1995. — 335 с.
Кутаков Л.Н. От Пекина до Нью-Йорка: Записки советского
ученого и дипломата. — М.: Наука, 1983. — 271 с.
Латышев И.А. Япония, японцы и японоведы. — М.: Алго-
ритм, 2001. — 832 с.
Луньков Н. Русский дипломат в Европе. — М.: ЛГ Инфор-
мейшн Груп, ОЛМА-ПРЕСС, 1999. — 352 с.
173
Майский И.М. Воспоминания советского дипломата. — М.:
Междунар. отн-ния, 1987. — 782 с.
Пальгунов Н.Г. Тридцать лет (воспоминания журналиста и
дипломата). — М.: Политиздат, 1964. — 351 с.
Попов М.П. Тридцать семь лет на Ближнем Востоке: Записки
советского дипломата. — М.: Изд. МГИМО(У), 2002. — 160 с.
Примаков Е.М. Годы в большой политике. — М.: Совершен-
но секретно, 1999. — 445 с.
Сергеев Р.А. В сотрясаемой Мексике: Посольские будни
(1980-1990 гг.). — М.: РОССПЭН, 2002. — 320 с.
Синицын С.Я. Миссия в Эфиопии. — М.: Изд. Дом «XXI век-
Согласие», 2000. — 308 c.
Ступишин В.П. Миланский дневник: Записки генконсула. —
М.: Academia: Рандеву-АМ, 2000. — 198 с.
Суходрев Е.М. Язык мой — друг мой: От Хрущева до Горба-
чева … — М.: АСТ: Олимп, 1999. — 477 с.
Тихвинский С.Л. Дипломатия: исследования и воспомина-
ния. — М.: Изд. ИРИ РАН, 2001. — 317 с.
Трояновский О.А. Через годы и расстояния. — М.: Вагриус,
1997. — 380 с.
Хачатуров К.А. Записки очевидца. — М.: Новости, 1996. —
383 с.
Хачатуров К.А. Латиноамериканские уроки для России. —
М.: Междунар. отн-ния, 1999. — 400 с.
Шебаршин Л.В. Рука Москвы: Записки начальника советской
разведки. — М.: Центр-100, 1992. — 351 с.
174
ПРИМЕЧАНИЯ
ВВЕДЕНИЕ
1 Громыко А.А. Памятное. — М., 1988. — Кн. 2. — С. 341.
2 Исраэлян В.Л. Дипломаты лицом к лицу. — М., 1990. — С.
5.
3 Цыганков П.А. Политическая социология международных
отношений. — М., 1994. — С. 71.
4 Итоги. — 1998. — № 4. — С. 17.
5 А.А. Громыко — дипломат, политик, ученый. — М., 2000.
— С. 163.
6 Сатоу Э. Руководство по дипломатической практике. — М.,
1947. — С. 111.
7 Добрынин А.Ф. Сугубо доверительно. — М., 1997. — С. 45.
8 Междунар. жизнь. — 1989. — № 9. — С. 147.
9 Исраэлян В.Л. Дипломаты лицом к лицу. — С. 129.
10 Бовин А.Е. В «Известиях» и в Тель-Авиве. — М., 1994. —
С. 215.
11 Субботник НГ. –– 2001. –– 30 июня.
12 Общая газета. –– 2002. –– 14-20 марта.
13 Кукулка Ю. Проблемы теории международных отноше-
ний. — М., 1980. — С. 21.
14 Междунар. жизнь. — 1989. — № 4. — С. 32.
15 Воскресенский А.Д. Политический реализма умер, да
здравствует политический реализм! // Восток. — 2001. — № 2. —
С. 184.
16 Дипломат. вестник. — 1999. — № 5. — С. 87.
17 Хонг М. Современная дипломатия // Междунар. жизнь. —
1999. — № 11. — С. 41.
18 Междунар. жизнь. –– 2001. –– № 12. –– С. 68.
19 Громыко А.А. Избр. речи и статьи. — М., 1978. — С. 304.
Глава 1. СБОР ИНФОРМАЦИИ
1 Афанасьев В.Г. Социальная информация. — М., 1994. — С.
12.
175
2 См.: Нисневич Ю.А. Информация и власть. –– М., 2000. ––
С. 15-16.
3 Годин В.В., Корнеев И.К. Информационное обеспечение
управленческой деятельностью. — М., 2001. — С. 12.
4 Новая Сибирь. — 2000. — 7-13 июня.
5 Фигуры и лица. — 2000. — 30 марта.
6 Там же. — 1999. — 12 нояб.
7 Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество
и культура. –– М. 2000. –– С. 77.
8 Carr E.H. What is History? — L., 1967. — P. 129.
9 Мир. экономика и междунар. отношения. — 2001. — № 11.
— С. 89.
10 Проблемы Дальнего Востока. — 2002. — № 5. — С. 35.
11 Новый мир. — 2001. — № 5. — С. 148.
12 Дипломат. вестник. — 1993. — № 1/2. — С. 59.
13 Кувшинников А.Б. О чем не писали газеты. — М., 1990. —
С. 62-63.
14 Красная звезда. — 2002. — 25 окт. Из интервью с ветера-
ном внешней разведки В.А. Кирпиченко.
15 Внешнеполитическая информация и современная дипло-
матия. –– М., 2001. –– С. 11.
16 Дипломат. вестник. — 2002. — № 8. — С. 11.
17 Независ. воен. обозрение. –– 2001. –– 6-12 июня.
18 Полигнозис. — 2002. — № 1. — С. 86.
19 Дипкурьер. — 2000. — 2 марта.
20 Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники
российской истории. — М., 1998. — С. 528.
21 Нов. и новейш. история. — 2000. — № 4. — С. 103.
22 Шмидт С.О. Путь историка. — М., 1997. — С. 87-88.
23 Черноморский М.Н. Источниковедение истории СССР:
Советский период. — М., 1976. — С. 277.
24 Костиков В.В. Не будем проклинать изгнанье… — М.,
1994. — С. 422.
25 Янич М. Ясенево: что они там делают? // Новые известия.
— 2002. — 8 окт.
26 Наука и общество на рубеже веков. — М., 2000. — С. 29.
27 Парламент. газета. — 2002. — 13 апр.
176
28 Генис А. 2001: сюрпризы глобализации // Иностр. литера-
тура. — 2001. — № 1. — С. 234.
29 Наука и общество на рубеже веков. — С. 31.
30 Даллес А. Искусство разведки. — М., 1992. — С. 83.
31 Черняк Е.Б. Секретная дипломатия Великобритании. – М.,
1975. – С. 358.
32 Байкуэлл К. Управление библиотечными и информацион-
ными службами, ориентированными на пользователя. — М., 1997.
— С. 1.
33 Дипломат. вестник. –– 2001. –– № 4. –– С. 134.
34 Итоги. — 2002. — № 17/18. — С. 15.
35 Независ. воен. обозрение. — 2000. — 9-15 июня.
36 Рос. вести. — 2001. — 23-27 мая.
37 Общая газета. — 1999. — 10-24 марта.
38 Колби У. Предисловие директора ЦРУ // Экономическая
разведка и контрразведка. — Новосибирск, 1994. — С. 5.
39 Майский И.М. Воспоминания советского дипломата. —
М., 1987. — С. 29.
40 Шебаршин Л.В. Рука Москвы: Записки начальника совет-
ской разведки. — М., 1992. — С. 56.
41 Даллес А. Искусство разведки. — С. 86.
42 Сов. Россия. — 1997. — 20 дек.
43 Любимов М.П. Шпионы, которых я люблю и ненавижу. —
М., 1997. — С. 18.
44 Информационное общество: Информационные войны.
Информационное управление. Информационная безопасность. —
СПб, 1999. — С. 201.
45 Никсон Р. На арене. Воспоминания о победах, поражениях
и возрождении. — М., 1994. — С. 377.
46 Вопр. истории. — 1998. — № 4. — С. 101.
47 См.: Жуковский Н. На дипломатическом посту. — М.,
1973. — С. 128.
48 Судоплатов П.А. Спецоперации: Лубянка и Кремль. 1930-
1950 годы. — М., 1997. — С. 148.
49 Любимов М.П. Шпионы, которых я люблю и ненавижу. —
С. 88.
50 Преображенский К.Г. КГБ в Японии. Шпион, который
любил Токио. — М., 2000. — С. 87.
177
51 Век. — 2000. — 15-21 дек.
52 Дипкурьер. — 2000. — 2 марта.
53 Независ. воен. обозрение. — 2002. — 29 нояб.-5 дек.
54 Жаров Л. Дипломатический этикет // Городское управле-
ние. –– 2001. –– № 9. –– С. 92.
55 Современная Саудовская Аравия. –– М., 1998. –– С. 144.
56 Дипкурьер. — 2000. –– 22 июня.
57 Сергеев Р.А. В сотрясаемой Мексике: Посольские будни
(1980-1990 гг.). — М., 2002. — С. 266.
58 Ковалев Ан. Азбука дипломатии. — М., 1984. — С. 24.
59 Там же. — С. 83.
60 Синицын С.Я. Миссия в Эфиопии. –– М., 2000. –– С. 89.
61 Трансильванский вопрос. — М., 2000. — С. 163-164.
62 Москов. новости. — 1999. — 11-18 марта.
63 Междунар. жизнь. — 1988. — № 5. — С. 105.
64 См.: Борунков А.Ф. Дипломатический протокол в России.
— М., 1999. — С. 66-85.
65 Цит. по: Бережков В.М. Страницы дипломатической исто-
рии. — М., 1982. — С. 344.
66 Иванов И. Традиции российской дипломатии // Междунар.
жизнь. — 2002. — № 6. — С. 11.
67 Попов В.И. Современная дипломатия: теория и практика.
Ч. 1. –– М., 2000. –– С. 436.
68 Вестник РАН. — 1999. — Т. 69. — № 5. — С. 466.
69 Звезда. — 2000. — № 12. — С. 226.
70 Латышев И.А. Япония, японцы и японоведы. — М., 2001.
— С. 483.
71 Дружинин Н.М. Воспоминания и мысли историка. — М.,
1967. — С. 102-103.
72 Сталин И.В. Вопросы ленинизма. — М., 1946. — С. 540.
73 Витвер И.А. Избр. соч. — М., 1998. — С. 42.
74 Дружинин Н.М. Воспоминания и мысли историка. — С.
100.
75 Мир. экономика и междунар. отношения. — 2002. — №
10. — С. 104.
76 Боффа Дж. История Советского Союза. — М., 1990. — Т.
2. — С. 552.
178
77 Крючков В.А. Личное дело. — М., 1997. — Ч. 1. — С. 95-
96.
78 Романов Б.А. Люди и нравы Древней Руси. –– M.-Л., 1966.
–– С. 39.
79 Междунар. жизнь. — 1996. — № 4. — С. 5.
80 США: экономика, политика, идеология. — 1998. — № 6.
— С. 84.
81 Маркетинг в России и за рубежом. — 2002. — № 5. — С.
34.
82 Дипломатический ежегодник. — М., 1995. — С. 183.
83 Нов. и новейш. история. — 2001. — № 3. — С. 82.
84 Колвин И. Двойная игра; Пинто О. Охотник за шпионами.
— М., 1996. — С. 182.
85 Век. — 2001. — 10-16 авг.
86 Хэмилтон Б., Битти Д. Виды и методы исследования //
Справочник по политическому консультированию. — М., 2002. —
С. 107.
87 Плеханов Г.В. Избр. философ. произв. — М., 1956. — Т.
II. — С. 386.
88 Дружинин Н.М. Избр. труды. — М., 1990. — С. 423.
89 Карнеги Д. Как завоевать друзей и оказывать влияние на
людей. — Минск, 1997. — С. 58-59.
90 Леонов Н.С. Лихолетье. — М., 1997. — С. 196.
91 См.: Ньюман Л. Анализ качественных данных // Соц. исл-
ния. — 1998. — № 12. — С. 104-105.
92 Braudel F. Ecrits sur L’histoire. — P., 1969. — P. 103.
93 Россия и современный мир. — 1996. — № 1. — С. 269.
94 Профессия–журналист. — 2002. — № 10. — С. 50.
95 См.: Иванов Р.Ф. Дуайт Эйзенхауэр. Человек, политик,
полководец. — М., 1998. — С. 361.
96 Накасонэ Я. Государственная стратегия Японии в XXI ве-
ке. — М., 2001. — С. 105.
97 Цит. по: Дубинин Ю.В. Амбахадор! Амбахадор! Записки
посла в Испании. — М., 1999. — С. 305.
98 Нов. и новейш. история. — 1998. — № 1. — С. 91.
99 См.: Междунар. жизнь. — 1992. — № 5. — С. 145.
100 Там же. — С. 143.
179
101 Молочков Ф.Ф. Дипломатический протокол и диплома-
тическая практика. — М., 1977. — С. 119.
102 Внешняя политика Российской Федерации 1992-1999. —
М., 2000. — С. 31.
103 Шебаршин Л.В. Рука Москвы... — С. 82.
104 Гинзбург Л.Я. Человек за письменным столом. — Л.,
1989. — С. 101.
105 Дипкурьер. –– 2001. –– 24 мая.
106 Новая газета. — 1999. — 23 февр.-3 марта.
107 Междунар. жизнь. — 1989. — № 9. — С. 147.
108 Капица М.С. На разных параллелях. — М., 1996. — С.
478.
109 Азия и Африка сегодня. — 2000. — № 2. — С. 46.
110 Междунар. жизнь. — 1999. — № 10. — С. 62.
111 Там же. — 1998. — № 5. — С. 87.
112 Там же. — 1999. — № 1. — С. 81.
113 Миллс Ч. Социологическое воображения. — М., 1998. —
С. 228.
114 Боффа Дж. История Советского Союза. Т. I. –– М., 1990.
–– С. 7.
115 См.: Дубинин Ю.В. Дипломатическая быль. — М., 1997.
— С. 14.
116 Виноградов В.М. Дипломатия: люди и события. — М.,
1998. — С. 126.
117 См.: Коновецкая В.П. Социология коммуникации. — М.,
1997. — С. 289.
118 Междунар. жизнь. — 1997. — № 3. — С. 62.
119 Вуд Дж., Серре Ж. Дипломатический церемониал и про-
токол. — М., 1974. — С. 36.
120 Независ. воен. обозрение. — 2000. — 8-14 сент.
121 Москов. журнал междунар. права. — 1996. — № 1. — С.
44.
122 Наш современник. — 1999. — № 9. — С. 212.
123 Нов. и новейш. история. — 1999. — № 1. — С. 125.
180
Глава 2. ОБРАБОТКА ИНФОРМАЦИИ
1 Цит. по: Панов А.Н. Японская дипломатическая служба. —
М., 1988. — С. 65.
2 Азия и Африка сегодня. — 1999. — № 3. — С. 48.
3 Дипкурьер. — 2000. — 14 сент.
4 Междунар. форум по информации и документации. —
1997. — Т. 22. — № 3. — С. 30.
5 Дружинин Н.М. Воспоминания и мысли историка. — С. 82.
6 Пальгунов Н.Г. Тридцать лет. Воспоминания журналиста и
дипломата. — М., 1964. — С. 283.
7 Справочник по политическому консультированию. — М.,
2002. — С. 48.
8 Междунар. жизнь. — 1999. — № 3. — С. 74.
9 Майский И.М. Воспоминания советского дипломата. — С.
165.
10 Дружинин Н.М. Избр. труды. — С. 398.
11 Накасонэ Я. Государственная стратегия Японии в XXI ве-
ке. — С. 19.
12 Миллс Ч. Социологическое воображение. — С. 225.
13 Кузык Б.Н. Выбор века. — М., 2000. — С. 197.
14 Дружинин Н.М. Избр. труды. — С. 398.
15 Ходаренок А. Ожерелье из американских баз // Независ.
воен. обозрение. — 2002. — 29 марта-4 апр.
16 См.: Краснов А., Межлумянец А. «Формула воина» в
«стратегии риска» // Воинское братство: Спецвыпуск. — 2002. —
29 авг. — С. 41-44.
17 Цит. по: Панов А.Н. Японская дипломатическая служба.
— С. 70.
18 Экономическая разведка и контрразведка. — Новоси-
бирск, 1994. — С. 222.
19 Овчинников Н.Ф. Методологические принципы в истории
научной мысли. — М., 1997. — С. 251.
20 Цит. по: Панеях В.М. Творчество и судьба историка. —
СПб, 2000. — С. 362.
21 Экономическая разведка и контрразведка. — С. 236.
22 Дружинин Н.М. Избр. труды. — С. 70.
181
23 Цит. по: Плэтт В. Информационная работа стратегической
разведки: основные принципы. — М., 1958. — С. 87.
24 Междунар. форум по информации и документации. —
1993. — Т. 11. — № 7/8. — С. 13.
25 Плэтт В. Информационная работа стратегической развед-
ки. — С. 42.
26 Дубинин Ю.В. Дипломатическая быль. — С. 59.
27 Комсомольская правда. — 2001. — 10 янв.
28 Кирпиченко В.А. Разведка: лица и личности. — М., 2001.
— С. 40.
29 Москов. новости. — 1999. — 16-22 нояб.
30 Ведомости. — 2002. — 19 нояб.
31 Нов. и новейш. история. — 1998. — № 3. — С. 222.
32 Коммерсантъ. — 2002. — 5 февр.
33 Цит. по: Ковалев Ан. Азбука дипломатии. — С. 71.
34 Общая газета. — 2002. — 7-13 марта.
35 Там же. — 2000. — 10-16 авг.
36 Цит. по: Почепцов Г.Г. Теория и практика коммуникации.
— М., 1998. — С. 310.
37 Средства массовой информации и демократия. — М.,
1994. — С. 95.
38 Комсомольская правда. — 1998. — 6 янв.
39 Дайчман И. «Моссад». История лучшей в мире разведки.
— Смоленск, 2001. — С. 346.
40 Вопр. истории. — 1998. — № 2. — С. 111.
41 Даллес А. Асы шпионажа. — М., 2002. — С. 335.
42 См.: Лебедева М.М. Политическое урегулирование кон-
фликтов: Подходы, решения, технологии. — М., 1997. — С. 227-
228.
43 Европа: вчера, сегодня, завтра. –– М., 2002. –– С. 808.
44 Наука и жизнь. –– 2001.–– № 5. –– С. 110.
45 Хэмилтон Б., Битти Д. Виды и методы исследования //
Справочник по полит. консультированию. –– М., 2002. –– С. 106.
46 Чудновская А. Аналитика для PR–проекта // PR в России.
— 2002. — № 5. — С. 44.
47 Междунар. жизнь. — 1988. — № 5. — С. 88.
48 Леонов Н.С. Лихолетье. — С. 265-266.
49 Дружинин Н.М. Избр. труды. — С. 404.
182
50 Плэтт В. Информационная работа стратегической развед-
ки. — С. 40.
51 Воронин А. От референта до посла // Дипломатический
ежегодник. — М., 1995. — С. 187.
52 Леонов Н.С_______. Лихолетье. — С. 107.
53 Internationale politik. — 2000. — № 10. — С. 22.
54 Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. — Т. XLI. — С. 264.
55 Государственная служба за рубежом. Государственная
информационная политика. — 2001. — № 3. — С. 41.
56 Цит. по: Плэтт В. Информационная работа стратегической
разведки. — С. 52.
57 Загладин Н.В. История успехов и неудач советской ди-
пломатии. — М., 1990. — С. 182.
58 Тош Дж. Стремление к истине. — М., 2000. — С. 91.
59 Независ. воен. обозрение. –– 2002. –– 1-7 февр.
60 Вольтон Т. КГБ во Франции. — М., 1993. — С. 199.
61 Независ. воен. обозрение. — 2002. — 15-21 марта.
62 Парламент. газета. –– 2002. –– 28 марта.
63 Чилкот Р.Х. Теории сравнительной политологии. –– М.,
2001. –– С. 42.
64 Управление риском. — 1997. — № 2. — С. 38.
65 Цит. по: Бланке У. Заграничная служба США. — М., 1974.
— С. 139.
66 Карнеги Д. Как завоевать друзей и оказывать влияние на
людей. — С. 469.
67 Леонов Н.С. Лихолетье. — С. 159-160.
68 Хачатуров К.А. Записки очевидца. — М., 1996. — С. 260-
261.
69 Цит. по: Громыко А.А. Андрей Громыко. В лабиринтах
Кремля. Воспоминания и размышления сына. — М., 1997. — С.
176.
70 Рыжков Н.И. Возвращение в политику. –– М., 1998. –– С.
168.
71 Даллес А. Асы шпионажа. — М., 2002. — С. 270.
72 Диалог. — 1999. — № 2. — С. 52.
73 Лит. газета. — 1995. — 21 июля.
74 Век. — 2000. — 10-16 нояб.
75 Энергия Востока. — 2002. — № 11. — С. 15.
183
76 Независ. воен. обозрение. — 2002. — 20-26 сент.
77 Интерфакс Время. — 1999. — 19-25 марта.
78 Комсомольская правда. — 1999. — 22 нояб.
79 Независ. воен. обозрение. — 2000. — 22-28 дек.
80 Эхо планеты. — 2000. — № 50/51. — С. 12-13.
81 Забровская Л.В. КНДР и политика России (1994-1998 гг.)
// Россия и АТР. — 1998. — № 3. — С. 87.
82 Интерфакс Время. — 1999. — 23-31 дек.
83 Общая газета. — 2000. — 7-13 дек.
84 За рубежом. — 1995. — № 22. — С. 8.
85 Парламент. газета. — 2002. — 28 марта.
86 Государственная служба за рубежом. Государственная
информационная политика. — 2001. — № 3. — С. 11.
87 Бессмертных А.А. Посол супердержавы // Междунар.
жизнь. — 1999. — № 12. — С. 60-61.
88 Бертон Дж. Конфликт и коммуникации. Использование
контролируемой коммуникации в международных отношениях //
Теория международных отношений: Хрестоматия. — М., 2002. —
С. 357-358.
89 Суханов В.И. Советское поколение и Геннадий Зюганов.
Время решительных. — М., 1999. — С. 278-279.
90 Цит. по: Плэтт В. Информационная работа стратегической
разведки. — С. 60.
91 Судоплатов П.А. Спецоперации: Лубянка и Кремль. — С.
284.
92 Нева. — 2000. — № 12. — С. 178.
93 Независ. воен. обозрение. — 2002. — 11-17 окт.
94 Pro et Contra. –– 2000. –– Т. 5. –– № 2. –– С. 166.
95 См.: Капитонова Н.К. Приоритеты внешней политики Ве-
ликобритании (1990-1997 гг.). — М., 1999. — С. 50.
96 Аргументы и факты. –– 2001. –– № 38. –– С. 4.
97 Цит. по: Плэтт В. Информационная работа стратегической
разведки. — С. 65.
98 Лебедева М.М. Политическое урегулирование конфлик-
тов. — С. 71.
99 Латышев И.А. Япония, японцы и японоведы. — С. 455.
100 Цит. по: Карнеги Д. Как завоевать друзей и оказывать
влияние на людей. — С. 265.
184
101 Наш современник. — 1999. — № 9. — С. 211.
102 Яблонский А.И. Модели и методы исследования науки. –
– М., 2001. –– С. 158.
103 Нов. и новейш. история. — 2000. — № 1. — С. 26.
104 Сафонов Д.Ф. Из размышлений об Африке // Дипломат.
вестник. — 2000. — № 5. — С. 69.
105 Миллс Ч. Социологическое воображение. — С. 226.
106 Жинкина И.Ю. Понятие «война» в американской страте-
гии национальной безопасности. –– М., 2001. –– С. 13.
107 Военно-ист. журнал. — 2002. — № 5. — С. 49.
108 Современная дипломатия (Работы зарубежных авторов).
— М., 1985. — С. 95.
109 Цит. по: Громыко А.А. Андрей Громыко. В лабиринтах
Кремля. — С. 178.
110 Вахмянин П. Трудные дни секретных служб // Независ.
воен. обозрение. — 2000. — 15-21 сент.
111 Зора (София). — 1999. — 14 дек.; Российская Федерация
сегодня. — 2000. — № 2. — С. 65.
112 Гоббс Т. Избр. соч. — М.-Л., 1926. — С. 186.
113 Междунар. жизнь. — 1999. — № 5. — С. 41.
114 Цит. по: Кукулка Ю. Проблемы теории международных
отношений. — С. 63.
115 Междунар. жизнь. — 1989. — № 9. — С. 149.
116 Цит. по: Российская Федерация сегодня. — 2000. — №
22. — С. 28.
117 Лелехов А.А. Методический подход к оценке вооружен-
ных сил зарубежных стран // Стратегическая стабильность. —
2001. — № 6. — С. 46-47.
118 Общая тетрадь. — 2002. — № 2. — С. 31-32.
119 Цит. по: Громыко А.А. Андрей Громыко. В лабиринтах
Кремля. — С. 38.
120 Махатхир Мохамад. От имени своего народа. — М.,
1998. — С. 199-200.
121 Процесс принятия внешнеполитических решений: исто-
рический опыт США, Государства Израиль и стран западной Евро-
пы. — Ниж. Новгород, 1992. — С. 138.
185
122 См.: Косолапов Н. Международные отношения: эписте-
мология и методы исследования // Мир. экономика и междунар.
отношения. — 1998. — № 3. — С. 69.
123 Цыганков П.А. Международные отношения. — М., 1996.
— С. 74.
124 Век. — 2000. — 23 февр.-2 марта.
125 Отеч. история. — 1994. — № 4/5. — С. 76.
126 См.: Маслов Н.Н. Марксистско-ленинские методы исто-
рико-партийного исследования. — М., 1983. — С. 38-154.
127 Ленин В.И. Полн. собр. соч. — Т. 39. — С. 67.
128 Фроянов И.Я. Погружение в бездну: (Россия на исходе
ХХ века). — СПб., 1999. — С. 8.
129 Междунар. жизнь. — 2000. — № 12. — С. 24.
130 Политическая наука: Пробл.-темат. сб. — 2000. — № 4.
— С. 46.
131 Косолапов Н. Международные отношения: эпистемоло-
гия и методы исследования // Мир. экономика и междунар. отно-
шения. — 1998. — № 3. — С. 71.
132 Ньюман Л. Анализ качественных данных // Соц. исл-ния.
— 1999. — № 12. — С. 112.
133 Век. — 2001. — 19-25 янв.
134 Новости теплоснабжения. — 2001. — № 4. — С. 43.
135 Человек. — 1997. — № 6. — С. 174.
136 Цыганков П.А. Международные отношения. — С. 104.
137 Кеохейн Р.О. Международные отношения: вчера и сего-
дня // Политическая наука: новые направления. — М., 1999. — С.
448.
138 Коммерсантъ.– 1997. – № 43. – С. 17.
139 Томпсон Д., Пристли Д. Социология: Вводный курс. —
М.-Львов, 1998. — С. 466.
140 Мангейм Дж.Б., Рич Р.К. Политология. Методы исследо-
вания. — М., 1997. — С. 30-31.
141 Коммерсантъ-Власть. — 2002. — № 41. — С. 65.
142 См.: Экономическая разведка и контрразведка. — С. 248-
259.
143 НГ Дипкурьер. — 2002. — 4 нояб.
144 Полития. — 2002. — № 2. — С. 216.
145 Диалог. — 2000. — № 10. — С. 83.
186
146 Кеохейн Р.О. Международные отношения: вчера и сего-
дня // Политическая наука: новые направления. — С. 441.
147 Гемпель К. Функция общих законов в истории // Время
мира: Альманах. Вып. 1. — Новосибирск, 2000. — С. 22.
148 Cobb R. Modern French History in Britain. — Oxford, 1974.
— P. 14.
149 Доган М. Политическая наука и другие социальные нау-
ки // Политическая наука: новые направления. — С. 124.
Глава 3. ХРАНЕНИЕ И РАССЫЛКА ИНФОРМАЦИИ
1 Электронный архив: мода или необходимость? // Авиапо-
норама. — 2002. — № 5. — С. 38.
2 За рубежом. — 1998. — № 29. — С. 12.
3 Независ. воен. обозрение. — 2000. — 15-21 дек.
4 Крючков В.А. Личное дело. — Ч. 1. — С. 144.
5 Исраэлян В.Л. Дипломаты лицом к лицу. — С. 97.
6 Междунар. жизнь. — 2002. — № 4. — С. 112.
7 Абрасимов П.А. На дипломатическом посту. — М., 1987.
— С. 97.
8 См.: Такер Р. Сталин: Путь к власти. 1919-1929. История и
личность. — М., 1991. — С. 15-16.
9 РЖ «Социальн. и гуманитар. науки. Отечеств. и зарубеж.
лит.» — Сер. 5. История. — 1997. — № 4. — С. 125.
10 Попов В.И. Современная дипломатия: теория и практика.
Ч. 1. –– С. 233.
11 Дружинин Н.М. Воспоминания и мысли историка. — С.
107-108.
12 Плэтт В. Информационная работа стратегической развед-
ки. — С. 44.
13 Макаревич Э. Филипп Бобков — профессионал «холодной
войны» на внутреннем фронте // Диалог. — 2000. — № 10. — С. 81.
14 Шелленберг В. Лабиринт. — М., 1991. — С. 180-181.
15 Новости разведки и контрразведки. — 1998. — № 1. — С.
5.
16 Управление риском. — 1997. — № 2. — С. 38.
17 Вопр. истории. — 1998. — № 2. — С. 111.
187
18 Брутенц К.Н. Тридцать лет на Старой площади. — М.,
1998. — С. 230.
19 Дипломатический вестник: Год 1983. — М., 1984. — С.
289.
20 США: экономика, политика, идеология. — 1998. — № 4.
— С. 9.
21 РЖ «Социальн. и гуманитар. науки. Отечеств. и зарубеж.
лит.» — Сер. 5. История. — 1998. — № 2. — С. 157.
22 Вопр. экономики. — 1999. — № 11. — С. 19.
23 Независ. газета. — 1996. — 27 нояб.
24 Новый мир. — 2001. — № 5. — С. 149.
25 Новые известия. — 2002. — 16 мая.
26 Изюмский А. Бизнес-аналитики исследуют неизвестное //
Финансовая Россия. –– 2001. –– 5-11 июля.
27 Коллинз Р. Предсказания в макросоциологии: случай со-
ветского коллапса // Время мира: Альманах. Вып. 1. — С. 258.
28 Никольсон Г. Дипломатия. — М., 1941. — С. 72.
29 Поклад Б.И. Пражская весна — взгляд из Вены // Нов. и
новейш. история. — 2002. — № 5. — С. 124.
30 Сатоу Э. Руководство по дипломатической практике. — С.
111.
31 Миллс Ч. Социологическое воображение. — С. 224.
32 См.: Дмитриев А.В., Латыпов В.В., Хлопьев А.Т. Нефор-
мальная политическая коммуникация. — М., 1996. — С. 108-109.
33 Восток. — 1997. — № 5. — С. 146.
34 Независ. газета. — 2002. — 16 июля.
35 Нергеш Я. Поле битвы — стол переговоров. — М., 1989.
— С. 171.
36 Синицын С.Я. Миссия в Эфиопии. –– С. 24.
37 Судоплатов П.А. Спецоперации: Лубянка и Кремль. — С.
376.
38 Якокка Л. Карьера менеджера. — Минск, 1996. — С. 70-
71.
39 Меир Г. Моя жизнь. — Чимкент, 1997. — С. 511.
40 Экономическая разведка и контрразведка. — С. 263.
41 Междунар. жизнь. — 1991. — № 3. — С. 212.
42 Ленин В.И. Полн. собр. соч. — Т. 41. — С. 136.
43 Цит. по: Даллес А. Асы шпионажа. — С. 339.
188
44 Гриневский О.А. Как Горбачев приступал к внешней по-
литике (записки дипломата) // США-Канада: политика, экономика,
культура. — 2000. — № 4. — С. 83.
45 Мигранян А. Конец России? // Свободная мысль-XXI. —
2002. — № 8. — С. 7.
46 Междунар. жизнь. — 1994. — № 4. — С. 97.
47 Потрубач Н.Н. Проблемы информационной безопасности
// Социально-гуманитар. знания. — 1999. — № 2. — С. 271.
48 Россия и современный мир. — 2002. — № 1. — С. 249.
49 Селянинов О.П. Тетради по дипломатической службе го-
сударств (История и современность). –– М., 1998. –– С. 129.
50 Междунар. жизнь. — 1998. — № 3. — С. 73.
51 Новая газета. — 2002. — 8-10 июля.
52 Вопр. истории. — 2000. — № 7. — С. 105.
53 Пихоя Р.Г. Советский Союз: история власти. 1945-1991. —
Новосибирск, 2000. — С. 185-186.
54 Междунар. жизнь. — 1992. — № 1. — С. 119.
55 См.: Карягин В.В. Дипломатическая жизнь за кулисами и
на сцене. — М., 1994. — С. 209.
56 Дипломат. вестник. — 1992. — № 2/3. — С. 32.
57 Попов В.И. Современная дипломатия: теория и практика.
Ч. 1. — С. 445.
58 Междунар. жизнь. — 1991. — № 1. — C. 120.
59 Академик Иван Тимофеевич Фролов: Очерки. Воспоми-
нания. Избранные статьи. — М., 2001. — С. 72.
60 Комсомольская правда. — 2002. — 30 янв.
61 Общая газета. — 2001. — 20-26 сент.
62 См.: Панов А.Н. Японская дипломатическая служба. — С.
66.
63 Независ. воен. обозрение. — 2002. — 26 апр.-16 мая.
64 Дьяков С.А. ФСБ умеет отличать аналитиков от шпионов
// Независ. воен. обозрение. — 2001.— 20-26 апр.
65 Даллес А. Искусство разведки. — С. 94.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
1 Дипломат. вестник. — 1993. — № 1/2. — С. 59.
2 Европа. — 2001. — Т. 1. — № 1. — С. 85.
189
3 Междунар. жизнь. — 1989. — № 5. — С. 81.
4 Общая газета. — 1998. — 14-20 мая.
5 Нов. и новейш. история. — 1998. — № 3. — С. 142.
6 Независ. газета. — 2000. — 24 дек. Встреча В.В. Путина с
представителями трех российских СМИ.
7 Виноградов В.М. Дипломатия: люди и события. — С. 83.
8 См.: Власть. — 2002. — № 2. — С. 75-76.
9 Николаев Н. МИД рефлексирует по-советски // Рос. вести.
— 2001. — 18-24 апр.
10 Иванов И.С. Новая российская дипломатия. Десять лет
внешней политики страны. — М., 2002. — С. 206.
11 Киссинджер Г. Дипломатия. — М., 1997. — С. 19.
12 Плэтт В. Информационная работа стратегической развед-
ки. — С. 50.
190
ВОПРОСЫ ДЛЯ САМОПРОВЕРКИ
Виды информации.
Типы источников информации.
Дипломатические документы как источник информации.
Тактика сбора информации.
Каталогизация информации.
Сопоставление информации.
Интерпретация данных.
Оценка информации.
Дезинформация и ее выявление.
Защита источников информации.
Техника информационного поиска.
Правила и приемы работы с научно-исследовательской лите-
ратурой_______.
Исследовательские стратегии в работе с периодикой.
Виды досье и баз данных.
Методы сбора данных в досье.
Методы анализа данных.
Этапы обработки документов.
Источниковая база исследования.
Первичная обработка информации.
Использование качественных и количественных методов.
Основные методы прогнозирования.
Стратегические программы и тактические планы.
191
Оглавление
ВВЕДЕНИЕ .................................................................................. 3
Глава 1. СБОР ИНФОРМАЦИИ .............................................. 11
1.1. ПОНЯТИЕ ИНФОРМАЦИИ ........................................ 11
1.2. ИСТОЧНИКИ ИНФОРМАЦИИ................................... 17
1.3. ОТКРЫТЫЕ ИСТОЧНИКИ.......................................... 22
1.4. СКРЫТЫЕ ИСТОЧНИКИ ............................................ 27
1.5. ДИПЛОМАТИЧЕСКИЕ ДОКУМЕНТЫ ..................... 33
1.6. РАБОТА С ИСТОЧНИКАМИ ...................................... 39
1.7. РАБОТА С ЛИТЕРАТУРОЙ ........................................ 45
1.8. БЕСЕДА И ИНФОРМАЦИЯ ........................................ 50
1.9. НАБЛЮДЕНИЕ ............................................................. 56
Глава 2. ОБРАБОТКА ИНФОРМАЦИИ ................................. 62
2.1. ПЛАНИРОВАНИЕ ........................................................ 62
2.2. ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ И
СОПОСТАВЛЕНИЕ ...................................................... 70
2.3. ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ДАННЫХ..................................... 75
2.4. ВЫДЕЛЕНИЕ НЕ ОТНОСЯЩЕЙСЯ К ДЕЛУ
ИНФОРМАЦИИ ............................................................ 83
2.5. ОЦЕНКА ИНФОРМАЦИИ........................................... 88
2.6. ФАКТОР ДЕЗИНФОРМАЦИИ .................................... 94
2.7. ВЫЯВЛЕНИЕ ПРОБЕЛОВ В ИНФОРМАЦИИ....... 101
2.8. ВЫБОРОЧНОЕ ОБНОВЛЕНИЕ ИНФОРМАЦИИ .. 107
2.9. ПОЛУЧЕНИЕ ЗАКОНЧЕННОЙ ИНФОРМАЦИИ.. 112
2.10. МЕТОДЫ АНАЛИЗА................................................ 117
2.11. ВЫБОР МЕТОДОВ АНАЛИЗА ............................... 123
Глава 3. ХРАНЕНИЕ И РАССЫЛКА ИНФОРМАЦИИ...... 130
3.1. СОХРАННОСТЬ ИНФОРМАЦИИ............................ 130
3.2. БАЗА ДАННЫХ........................................................... 136
3.3. ТИПЫ ОТЧЕТОВ......................................................... 140
3.4. ПРОТИВОРЕЧИЯ В ИНФОРМАЦИИ ...................... 146
3.5. КЛАССИФИКАЦИЯ СООБЩЕНИЙ ........................ 151
3.6. РАССЫЛКА ОТЧЕТОВ .............................................. 156
192
ЗАКЛЮЧЕНИЕ ........................................................................ 162
ЛИТЕРАТУРА ДЛЯ САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ РАБОТЫ ..... 169
НАУЧНЫЕ И СПЕЦИАЛЬНЫЕ ИЗДАНИЯ.................... 169
МЕМУАРЫ И ЗАПИСКИ ДИПЛОМАТОВ..................... 171
ПРИМЕЧАНИЯ........................................................................ 174
ВВЕДЕНИЕ.......................................................................... 174
Глава 1. СБОР ИНФОРМАЦИИ........................................ 174
Глава 2. ОБРАБОТКА ИНФОРМАЦИИ .......................... 180
Глава 3. ХРАНЕНИЕ И РАССЫЛКА ИНФОРМАЦИИ . 186
ЗАКЛЮЧЕНИЕ ................................................................... 188
ВОПРОСЫ ДЛЯ САМОПРОВЕРКИ..................................... 190
Оглавление................................................................................ 191
Демидов Валерий Викторович.
доктор исторических наук, профессор кафедры между-
народных отношений Новосибирского государственного уни-
верситета экономики и управления.
E-mail: kaf-polit@ sapa.nsk.su
Демидов В.В. Информационно-аналитическая работа в
международных отношениях. Учебное пособие (электронный
вариант). — 2004.__