Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
Господство Выживших
Госпожа Покаяние – 3
Аннотация
Игра близится к завершению. По одну сторону — Лолс, страшная Хозяйка Ям
Паутины Демонов. С другой — Эйлистри, Леди Танца. Посередине — каждый тёмный эльф
Фаэруна. Кающаяся Леди убивает во имя Лолс, испытывая невыносимые страдания от
каждой капли крови. Танцуя для Эйлистри, Куилью берёт в союзники демона.
Когда все кусочки собраны воедино, все ходы просчитаны наперёд, дроу остаётся
лишь молиться и надеяться на лучшее будущее для своей расы.
А есть ли у них будущее вообще?
Лиза Смедман
Господство Выживших
ПРОЛОГ
Доска сава висела в воздухе, словно мост.
По одну его сторону лежали Ямы Паутины Демонов, широкая равнина выжженных
скал под фиолетово-чёрным небом. Огромный чёрный паук с красными глазами возвышался
над этим пейзажем: богиня Лолс, в одном из своих восьми воплощений. Липкие белые нити
тянулись от её тела до разных мест в её владениях. Паутина вилась зигзагами между
шпилями чёрных скал, обращённых к небу, и заполняла множество трещин, которыми была
испещрена земля вокруг. Крошечные выпуклости пульсировали в полых нитях — смертные и
иные существа, поклонявшиеся Паучьей Королеве, что нашли путь в её владения, либо
умерев, либо придя сюда намеренно. Приглушённые крики и стоны раздавались изнутри,
просачиваясь в серный воздух.
С другой стороны доски простирался лес — владения Эйлистри. Ветер проносил шёпот
песни сквозь высокие деревья, шелестя ветвями, тяжёлыми от лунных камней. Половина
фруктоподобных шаров сохранила свою первоначальную окраску — молочно-белую с
искрами мерцающего голубого. Остальная часть была чёрного, как тень, цвета,
впитывающего лунный свет, заливающий лес. Плоды источали сладкий аромат.
Под ветвями стояла сама богиня — высокая, гибкая фигура с угольно чёрной кожей и
светлыми, как луна, волосами, достающими ей до лодыжек. Когда-то она гордо ходила по
своим владениям нагой, но теперь богиня облачилась в свободную чёрную рубашку и штаны,
которые скрывали её женские округлости. Маска — чёрная, но отсвечивающая лунным
светом, стоило пошевелиться или вздохнуть — скрывала лицо, оставляя видимыми только
глаза.
Два меча Эйлистри висели на бёдрах, держась при помощи магии песни. Пока богиня
рассматривала доску сава, она поигрывала кинжалом ассасина, рассеянно вращая его на
удавке.
Что-то заметив, она напряглась.
— Что это, Лолс? Ещё один твой отвлекающий манёвр?
Паучья Королева прекратила плести сети, оторвала своё брюхо от липких нитей, и
придвинулась ближе. Слабые вопли полились из оборванных нитей паучьего шёлка,
трепещущего по её следу. Богиня опустила голову и коснулась лапами доски.
— Я не вижу ничего неуместного.
Эйлистри подкинула кинжал и поймала его за рукоять. Она направила оружие на доску
сава.
— Там.
— Ах, это, — паучья пасть Лолс растянулся в улыбке.
На доске стояли сотни тысяч игровых фигур. Рабы, Жрицы, Маги и Воины стояли
поодиночке или группами на линиях, расходящихся от Домов играющих. На том месте, куда
указала Эйлистри, и которое было расположено тревожно близко к сердцу её Дома, доска
стала зыбкой. Одна из её фигурок Жрицы медленно погружалась в это пятно. Она увязла уже
по лодыжки.
Лолс хихикнула.
— Похоже, ты собираешься потерять гораздо больше, чем одну фигуру.
Ещё несколько багряно-красных пятен появилось на доске, всё ближе к дому Эйлистри.
Они вздулись и из них выросли фигуры: фигурки жрецов, которых раньше не было в игре.
Все они имели лица дроу, но с телами, похожими на капли затвердевшего воска.
Гнев сверкнул красным в глазах Эйлистри.
— Гонадор, — проворчала она. — И его фанатики.
Мечи на её бёдрах пропели в знак неудовольствия богини. Она, обвиняя, указала
кинжалом на Лолс.
— Никто не давал и не спрашивал разрешения на принятие в игру третьего.
— Не обвиняй меня в обмане, дочь, — ответила Лолс. — Древний не нуждается в
Хозяйке. Гонадор был стар уже во времена Ао. Бог слизи уходит и приходит, когда сам
пожелает. Я ни командую им, ни заставляю его.
— Прежде ты вывела его из Абисса.
— И как нарыв он снова поднимается. Может, и на этот раз, ты сразишь его для меня?
Эйлистри вскипела. Она не сомневалась, что за этим стоит Лолс. Пока она смотрела,
несколько из её фигурок погрузились уже до колена в зыбь на доске. Гниющие пятна, такие
же тёмные как битые бока фруктов, расползались, сливаясь вместе. Если их не остановить,
они полностью окружат Дом Эйлистри, отрезав множество её фигурок на оставшейся части
доски.
Лолс, должно быть, вывела Гонадора, выбрав именно этот момент для удара, но
почему? Эйлистри тщательно изучала доску сава, ища ответ.
А потом она увидела его: ход, который, как, вероятно, надеялась Лолс, её дочь не
заметит.
Эйлистри потянулась к своей самой сильной фигурке Жрицы, той, что держала
изогнутый меч. Увидев, как Лолс вздрогнула, она поняла, что сделала правильный выбор.
Эйлистри двинула фигурку вдоль пути, который позволит ей проникнуть в самое сердце
Дома Лолс. Ход не был атакой на фигуру Матери Лолс, но сулил ещё больше выгоды. Богиня
Танца полностью заблокировала фигурку Матери, препятствуя её перемещению. Если Лолс
не найдёт способ устранить Жрицу, её Мать будет выведена из игры.
Взять фигуру Жрицы Эйлистри, однако, не выглядело возможным. Она была
неприступна в своей позиции, защищённая со всех сторон.
Эйлистри откинулась назад, удовлетворённая.
— Твой ход.
Жвала Лолс щёлкнули. Её брюхо беспокойно запульсировало, и паучьи сети на её
уровне дрогнули в ответ. Богиня немигающим взглядом изучала доску. Наконец она
качнулась назад на восьми паучьих ногах и опустила своё разбухшее брюхо на землю.
— Возможно, удача будет сопутствовать мне, — сказала она.
Она приняла облик дроу и потянулась за костями. Они были такими же, как и когда
Эйлистри делала свой бросок, ранее в игре: два октаэдра из прозрачного лунного камня,
каждый с пауком, пойманным в ловушку в их глубине. Семь сторон были отмечены числами;
на восьмую было нанесено изображение полной луны, олицетворяющей цифру один. Одина
из единиц была цельным белым диском полной луны, а другая — тёмной, с узким серпом
белизны с одного края.
— Один бросок за игру, — сказала Лолс. — И я беру его сейчас.
— Я думала, ты предпочитаешь самой плести свою судьбу.
— Именно это я и делаю, дочь, — произнесла Лолс шёлковым голосом.
Она гремела костями в сложенных чашечкой руках.
Эйлистри ждала, напряжённая и молчаливая. Если Лолс выкинет дубль, Эйлистри будет
вынуждена принести в жертву одну из своих фигур. Она знала, какую выберет Паучья
Королева: Жрицу, угрожающую Матери Лолс. И всё же для волнений было мало причин.
Вероятность того, что обе кости приземляться вверх лунным кругом, была шестьдесят три к
одному. Невозможный бросок. Кроме разве того, что Эйлистри самой удалось сделать это
ранее, заставив Лолс пожертвовать своим Чемпионом, Селветармом. И теперь был черёд
Лолс испытать судьбу.
Эйлистри кивнула на кости, гремящие между тонкими чёрными ладонями Лолс.
— Никаких трюков, — предупредила она. — Если я увижу хоть одну нить паутины,
прилипшую к костям, я потребую перебросить.
Лолс изогнула безупречную белую бровь. Она носила лицо Данифай, своей Избранной
— женщины, которую она поглотила в конце своего Безмолвия. Её черты были прекрасны:
обольстительные губы, высокие скулы, глаза необычного оттенка. И всё же выражение лица
было столь же холодным, как и лёд зимой.
— Никакой паутины, — пообещала Лолс.
Затем она бросила кости.
Октаэдры ударились о доску между фигурками. Одна кость сразу остановилась,
символом полной луны вверх. Вторая замерла напротив фигурки Жрицы Лолс. Кубик стоял
на ребре, балансируя между восемью и единицей.
— Кубик остановился, — сказала Эйлистри. — И знак…
Паук внутри дёрнулся.
Кубик свалился набок, луной вверх. Новолунием. Медленно, его окраска
распространилась на весь кубик, делая его столь же тёмным, как сердце Паучьей Королевы.
— Ты жульничаешь! — вскричала Эйлистри.
— Конечно, — улыбнулась Лолс.
Эйлистри обратила своё лицо ввысь.
— Ао! Я требую вас в свидетели, Повелитель Всего, и вашего правосудия, Лолс
нарушила правила и должна покинуть игру.
Ответ Ао не был ни словом, ни жестом, но внезапным озарением. Кубик, показал он,
всегда был неправильным. Лунный свет склонил чашу весов в первый раз. Лолс устроила это
— обман, это верно, первый результат был в пользу Эйлистри. Второй вращавшийся кубик
тоже остановился.
Ао высказал своё решение.
Эйлистри уставилась на пустое место на доске сава, где когда-то стоял чемпион
Паучьей Королевы.
— Ты хотела смерти Селветарма. Ты подстроила это.
Лолс лениво пожала плечами.
— Конечно. И теперь твоя очередь потерять фигуру, которую я выберу.
— Нет. — Прошептала Эйлистри.
Слёзы выступили на глазах Богини Танца, выцветших до унылого жёлтого цвета.
Солёные капли скатились вниз по лицу богини, и были поглощены маской Ваэрона.
— Да, — ответила Лолс.
Жестоко улыбаясь, она протянула покрытую паутиной руку к фигурке Жрицы.
— Эту. Я требую её в жертву. Сейчас.
ПЕРВАЯ ГЛАВА
Месяц Чес
Год Котла (1378 ЛД)
Т'лар тихо скользнула в тёплую как кровь реку и зацепилась за скрюченный корень
дерева, чтобы её не уносил слабый поток. Река мягко скользила по её коже без какого-либо
сопротивления; со времени принятия её в ряды Велкин Велв, женщина обрила тело с головы
до лодыжек, чтобы избежать предательских белых вспышек, способных выдать её. Плывя на
спине, Т'лар натянула переплетение мёртвых виноградных лоз поверх своего нагого тела,
маскируя себя. Она смотрела вверх на небо, усеянное огнями тысяч звёзд, слушала шорох
шагов хищников в ночи и испуганный визг их добычи. Мир Наверху был шумным местом по
сравнению с холодной тишиной Подземья, но даже сквозь эту какофонию женщина могла
слышать тихий ропот голосов: дикий эльф и женщина, убить которую послали Т'лар.
Она отпустила корень, и течение подхватило её. Как только женщина подплыла ближе к
источникам голосов, скрытая переплетением лоз, она удобнее перехватила своих шипастых
пауков — два металлических метательных шара размером с грецкий орех, заполненных ядом
и покрытых полыми металлическими иглами. Укол любой из них заставит онеметь её руки.
Используемые против кого-то, кто не имеет иммунитета к этому яду, они сделают тело столь
же твёрдым, как и окаменевший лес.
Сквозь завесу виноградной лозы, Т'лар наблюдала за своей целью: женщина дроу
стояла на берегу реки, повернувшись боком к воде, её внимание было сфокусировано на
странного вида мужчине, что сидел на корточках возле её ног. Женщина была примерно
такого же роста что и Т'лар, но на этом их сходство и заканчивалась. У жрицы были длинные
белые как кость волосы, завязанные в тугой узел и схваченные чёрной сеткой на затылке.
Чёрные перчатки, с вышитым на них белым рисунком паутины, закрывали её ладони и руки
до локтя. Она носила тонкую шёлковую робу, стянутую на талии поясом, на котором висели
церемониальный кинжал и плеть. Три змеиные головы плети обвились вокруг бёдра жрицы,
пробуя раздвоенным языком воздух, готовые предупредить об опасности.
Цель Т'лар была из благородного Дома Мизз'ринтарл. Т'лар немного знала её. Она
когда-то тоже принадлежала к этому Дому, и даже играла с Нафай, когда они были ещё
девочками — в игру «Преследующий Паук и Раздираемый Раб». Но она оставила все свои
привязанности в день, когда её остригли. Со второго десятилетия жизни она служила только
Лолс.
И Лолс решила, что Нафай должна умереть.
Т'лар не спрашивала почему, совершить такую дерзость, было сродни самоубийству. Но
она слышала шёпот: что Нафай, совсем недавно присоединившаяся к храму Тёмной Матери,
служит Лолс лишь для вида. Что её истинная преданность принадлежит кому-то ещё —
Ваэрону, как было известно по слухам — хотя то, что женщина примет веру в Лорда в Маске
так же маловероятно, как и то, что луна обернётся пауком и удерёт с неба.
Всё же, Нафай сделала что-то, что вызвало гнев Лолс. Что-то побудило валшаресс
послать Т'лар на охоту за ней. И сколь же долгим было это преследование. Гуаллидурз лежал
более чем в четырёхстах лигах отсюда, если считать паучьим подъёмом. Что заставило Нафай
подняться в Мир Наверху и побудило её искать компании столь странного мужчины?
Дикий эльф был крепко сложён, почти такой же мускулистый, как и женщина дроу. У
него была более тёмная кожа, чем у большинства поверхностных эльфов. Под глазами
жёлтой краской были нарисованы круги, волосы были стянуты в крошечные косички, к
каждой из которых крепился пучок пушистых белых перьев. Его единственной одеждой была
подобная сумке набедренная повязка, которая обрисовывала его гениталии. С неё на бечёвке
свисал чёрный мешочек. Он сидел на корточках перед жрицей, руки лежали на коленях,
держа трубку для дротиков. Эльф говорил высоким мелодичным голосом, напоминающим
Т'лар стрекот пещерных сверчков.
Жрица ответила ему на том же языке.
Т'лар отдала мысленную команду. Её мочку уха защекотало, когда чёрный опал в форме
паука на её серёжке зашевелился, пробудившись к жизни. Она немного наклонила голову,
направляя паука в ухо, и ждала, пока он сплетёт сеть, напевающую как вторая барабанная
перепонка при звуке голоса. Затем она прислушалась.
— … отведи меня к нему, — сказала жрица.
Мужчина покачал головой.
— Они убьют тебя. Незнакомцам не разрешают появляться в лесу, не говоря уж о
ватзалахаун .
Слово было взято из Высшего языка Дроу. Паучья серёжка Т'лар перевела его как «храм
первого обучения».
— Всё же я здесь , в Туманной Долине.
— Да.
Жрица склонилась ближе к нему.
— И тыотведёшь меня к храму.
Мужчина вздохнул.
— Да, — прошептал он.
Он окинул женщину замученным и в равной степени ожидающим взглядом, как если
бы она обещала ему что-то — нечто такое, за что придётся дорого заплатить.
Т'лар уже подплыла к месту, где стояла Нафай; спустя момент или два, течение унесёт
её прочь. Она выдохнула и погрузилась под воду, позволив путанице виноградных лоз плыть
дальше в одиночестве. Женщина оттолкнулась, послав своё тело к берегу, затем повернулась
так, что её ступни коснулись дна. Она вырвалась из воды руками вперёд и в тот же самый
момент лёгким движением швырнула шипованных пауков. Один ударил мужчину по лбу. Тот
тут же напрягся и упал набок. Второй шар полетел к жрице. Прежде, чем он ударил, одна из
змеиных голов плети Нафай взметнулась вверх. Она схватила шип в воздухе и проглотила
его.
Гадюка дико извивалась, когда шипы вонзились в её глотку. Две другие змеиные головы
шипели в ярости.
Нафай завертелась. Священный диск, свисающий с её шеи, болтался на её шее как
маятник. Она выкрикнула молитву и сплела руки вместе, впившись взглядом в Т'лар через
переплетение пальцев.
Т'лар почувствовала, как заклинание задело её тело. Оно стянуло её живот,
противоестественно надувая его. Оно вытянуло две нити её плоти с левого бока, пытаясь
скрутить их, вместе с её левой ногой и рукой, в тонкие насекомоподобные ноги. Разум жрицы
рванулся к Т'лар, словно перебирая липкими от паутины пальцами мысли противницы,
пытаясь подчинить её воле Нафай.
Т'лар сопротивлялась изо всех сил. С толчком, её тело вернулось к нормальному
состоянию. Она выпрыгнула из воды. В прыжке она мысленно использовала дро'зресс ,
чтобы стать невидимой. В воздухе она кувыркнулась и оттолкнулась от ствола дерева,
перемещаясь в место, где жрица не будет ожидать её появления. Она ткнула пальцами в грудь
жрицы слева выше живота, в жизненно важную точку над сердцем. Другая рука сомкнулась
на горле Нафай.
Жрица задохнулась и упала на колени, не способная дышать и захлёбывающаяся
кровью. Она схватила свой священный символ и попыталась сложить свои пальцы в
бессловесной молитве, но Т'лар обернулась и обрушила на висок Нафай свою пятку. Жрица
упала без сознания.
Одна из голов плети набросилась на неё. Т'лар отпрыгнула назад. Заполненные ядом
клыки змеи щёлкнули в воздухе. Т'лар осторожно обошла вокруг плети и присела рядом со
жрицей. Она сильно нажала на артерию на шее, и блокировала приток крови. Ноги Нафай
дёрнулись один раз, а затем её тело расслабилось. Она была мертва.
— Лолс тлу мала , — прошептала Т'лар, отдавая ритуальную хвалу за успешное
убийство. — Ял ультринан зах ксандус .
Две из змеиных голов плети яростно плевались на неё. Третья сильно напряглась; два
паучьих шипа проткнули её чешуйчатую кожу изнутри и высунулись из её тела. Т'лар
подняла духовую трубку дикого эльфа и использовала её, чтобы отодвинуть плеть в сторону.
Позже, после того, как соберёт своё оружие, она положит плеть в сумку и отнесёт её назад в
Гуаллиндурз как доказательство своего убийства, вместе со священным символом Нафай.
Она сняла кулон с мёртвой женщины и повесила на свою шею.
Затем она обратила своё внимание на дикого эльфа. Его тело выглядело напряжённым,
но его руки дрожали, а веки затрепетали. Он был сильнее, чем предполагала Т'лар. Яд скоро
перестанет удерживать его. Т'лар встала на колени рядом с мужчиной и положила руки на его
горло, но заколебалась. Она знала, что должна убить его сейчас. Закончить работу. Но её
снедало любопытство. Женщина очень хотела узнать, что привело Нафай в это место, что
было настолько важным для жрицы здесь, на поверхности. Храм, сказал дикий эльф.
Вместо того чтобы усилить хватку, Т'лар отпустила горло эльфа. Она не станет убивать
его, пока. Для начала, она заставит его показать этот храм. Женщина знала, что это грозит
раскрытием тайн, которые валшаресс предпочла бы похоронить, но если это означало смерть
Т'лар по её возвращении в Гуаллиндурз, так тому и быть. Она охотно пошла бы на алтарь,
зная, что служила Лолс хорошо.
Она выдернула шипованных пауков изо лба дикого эльфа, сняла мешочек с его
набедренной повязки, высыпая отравленные дротики, и откинула их в сторону. Затем
женщина вытащила метательный кинжал Нафай в виде паука и использовала его, чтобы
отрезать полосу от шёлковой одежды жрицы, использовав её, чтобы связать запястья дикого
эльфа за его спиной и обездвижить лодыжки. Она затолкала ещё больше шёлка в его рот и
плотно привязала этот самодельный кляп. Затем Т'лар стала ждать. Время от времени она
похлопывала пленника по щекам. Когда мужчина наконец-то очнулся, она схватила его за
волосы.
— Моргни дважды, если понимаешь меня, — сказала она.
Она говорила на Высоком языке Дроу, серьга помогала ей только понимать язык дикого
эльфа, но не говорить на нём.
Дикий эльф пристально смотрел на неё. У белков его глаз был желтоватый оттенок,
сигнализируя о недуге более значительном, чем яд, недуге, который действовал на его органы
достаточно долгое время. Женщина перевернула пленника, проверяя тело. Она нашла то, что
искала на его левом бедре и икре: серия маленьких, вздувшихся красных бугорков. Паучьи
укусы. Она дотронулась до одного из них, и ощутила его теплоту. Без лечения эльф умрёт к
восходу солнца.
Т'лар указала на жрицу.
— Она обещала вылечить тебя, не так ли?
Женщина дотронулась пальцами до платинового диска, что висел на её обнажённой
груди, лаская выгравированного паука, затем указала на укусы.
— Ты хотел бы, чтобы я вылечила тебя? –
Дикий эльф уставился на неё. Он не мог говорить, пока во рту был кляп, но Т'лар
уловила, как расширились его зрачки. Эльф понял её намерения, если не само значение её
слов. Он верил, что она может вылечить его. Очевидно, он не имел дел с дроу до этого.
Пленник проворчал что-то сквозь кляп и отрывисто кивнул.
Женщина подняла его на ноги.
— Ясалахаун , — приказала она, грубо толкнув его.
Эльф кинулся прочь от реки, в лес. Т'лар отправилась следом.
Они шли некоторое время, шаги дикого эльф был короткими и прерывистыми из-за
связанных ног, а из-за скрученных за спиной рук, он часто падал. Т'лар поднимала его
каждый раз и заставляла продолжать идти. Луна поднималась в небе, круглая и полная,
погружая лес в равные доли света и тени. Т'лар, прищурившись, смотрела сквозь этот свет и
запоминала маршрут, которым они движутся. Позже ей предстояло найти обратную дорогу к
ведущей в Подземье расселине возле реки.
К счастью, этот регион Мира Наверху имел множество ориентиров. Они несколько
множество холмов, каждый из которых был увенчан переплетением деревьев и винограда, и
кусками раздроблённого наполовину зарытого в землю камня. Т'лар вскарабкалась на
поваленную колонну из обсидиана, вырезанную в форме человека с четырьмя руками,
сложенными на груди. Было ли это изображением мужчины или женщины, Т'лар разобрать
не смогла. Лунный свет отбросил тень на глифы, высеченные на лбу фигуры. Т'лар не была
учёным — она не могла читать сами глифы — но она узнала их, это была архаичная форма
Эспруара. Она оглядела холмы вокруг и поняла, что находиться среди руин древнего
строения. Таким упрямым и плодородным был Мир Наверху, что почва и растительность
полностью скрыли разбросанные обломки зданий под толстым слоем глины.
Дикий эльф остановился перед одним из холмов и указал кивком головы куда смотреть.
Одно из деревьев, растущих на холме, упало, открывая дыру в насыпи, которая обнажила
каменную кладку под ней. Т'лар всмотрелась в дыру и увидела вспышку металла:
адамантиновая дверь. Её петли были на поверхности рушащегося камня, позволив двери
рухнуть внутрь. Сейчас металл образовал естественный спуск в темноту в центре полой
насыпи.
Дикий эльф оглянулся на женщину, очевидно отказываясь входить туда. Т'лар покачала
головой. Она сбила его с ног, поставив на колени, и приказала:
— Внутрь.
Дикий эльф впился в неё взглядом, но подчинился. Он чувствовал себя так, словно в его
животе копошатся черви, когда шёл вперёд к дыре. Т'лар присела и осторожно последовала за
ним с кинжалом Нафай в руке. Она чувствовала запах сырой земли и мускусный запах паука.
Паутина облепила её лицо. Но атаки, которую она ожидала, не последовало. Хотя паутина
была повсюду, внутри древнего здания не было ни единого паука.
Пространства внутри комнаты было достаточно, чтобы стоять. Т'лар огляделась.
Чёрный мраморный пол имел круглыю выемку в центре. Узор белых жил вился по камню:
тонкие как волос линии, напоминающие запутанную паутину. Стены были покрыты
рельефами, три из них были испещрены глифами, которые она не могла прочитать, и которые
бежали от потолка до пола узкими рядами. Четвёртая стена представляла собой фреску,
озаглавленную глифом, который Т'лар узнала: Арошни. Настоящее имя Лолс.
Это точно было древним храмом.
Т'лар упала на одно колено и повернула свою голову, открывая шею.
— Тёмная мать всех дроу, твоя слуга предлагает себя Вам.
Завершив ритуал, она поднялась и стала изучать фреску. На ней был изображён
огромный паук с лицом дроу, нарисованным на брюхе. Восемь рук дроу радиально
расходились от его тела. Каждая оканчивалась ладонью с восемью пальцами. Линии
простирались от каждой руки, связывая центральную фигуру с четырьмя парами пауков
поменьше, каждый с лицом на его брюхе. Лица первой пары были скрыты масками, в то
время как вторая пара имела исхудалые лица, больше напоминающие голые черепа, и пустые
глаза. Лица у третьей пары можно было сравнить с расплавленным воском, провисшие и
искажённые, а у четвёртой были открыты рты и подняты паучьи ноги, словно они пели
хвалебный гимн самому крупному пауку. Восемь меньших пауков были подвешены от
пальцев центральной фигуры на сети, как будто недавно вылупились из кокона,
раскачивающегося на ветру.
Изображение было не похоже ни на что, что Т'лар когда-либо прежде видела. Оно было
старым, древним. Не совсем верным. И всё же странно интригующим. И ведь Лолс сплела
путь, чтобы привести её сюда. Зачем?
Используя кинжал Нафай, женщина проколола каждый из пальцев. Она прижала их
кончики пальцев к брюху самого большого паука, оставляя небольшие кровавые отметины.
— Услышь меня, Тёмная Мать. Покажи мне свою волю.
Она слышала приглушённый голос позади неё: дикий эльф, пытающийся сказать что-то
сквозь свой кляп. Женщина обернулась и увидела паука размером с кулак, спускавшегося с
потолка на нити шёлка. Паук был чёрным как ночь с красным рисунком в виде песочных
часов на брюшке. Когда он спускался с потолка, фееричное пурпурное пламя ореолом
расцвело вокруг его тела. Дикий эльф бросился в сторону, стараясь откатиться в сторону.
Лолс дала о себе знать.
Т'лар шагнула к дикому эльфу и поймала его за волосы, подтаскивая его к полукруглому
углублению. Паук остановил спуск, покачиваясь на своей нити прямо над головой Т'лар. Он
наблюдал. Т'лар подняла кинжал Нафай и поцеловала лезвие. Затем она откинула назад
голову дикого эльфа, выгибая его тело дугой и открывая горло. Он закричал — дикий вопль,
пробившийся даже сквозь кляп. Он боролся с Т'лар изо всех сил, пытаясь отпрыгнуть от неё,
вырваться и сбежать, но её хватка была стальной.
Женщина дотронулась своим кинжалом до горла мужчины и уколола, слегка повредив
кожу.
— Прими эту жертву, Тёмная Мать, — прошептала она.
Дроу снова уколола пленника. Немного глубже, чем в первый раз. Его приглушённый
вопль стал более пронзительным. Мужчина сражался с безумством пойманного в ловушку
зверя, но хватка Т'лар была столь же крепкой, как и адамантин. Дикий эльф изворачивался и
пинал её по ногам. Женщина плавно уклонилась от ударов.
— Насладись его страхом.
Ещё укол, немного глубже.
— Испытай наслаждение от него.
Кровь сочилась из раны. Дроу ударила в четвёртый раз.
— Испытай наслаждение от его крови.
Укол.
— Поглоти его.
И ещё раз.
— Разорви его душу.
Она ударила снова. Достаточно глубоко, на этот раз, чтобы проткнуть трахею. Дыхание
эльфа ускорилось, стало паническим. Кровь пузырилась в уголках рта.
— Возьми его!
На её восьмом и финальном ударе лезвие погрузилось по самую рукоять. Т'лар дёрнула
его, чтобы освободить, выпустив горячие брызги крови. Она повернула голову мужчины
набок, позволяя крови хлынуть на фреску. Потом дроу повернула слабо дёргающуюся жертву
к выемке в полу. Дикий эльф умер, и кровь перестала бить из раны. Т'лар положила его к
своим ногам и ждала, пока вытечет кровь. Выемка в полу заполнилась багряной жидкостью.
Женщина оттолкнула труп в сторону и поцеловала окровавленный кинжал во второй раз,
пробуя кровь эльфа. Потом она посмотрела, как подсвеченный фиолетовым паук возобновил
свой спуск.
Он погрузился в углубление с кровью. Магический огонь вспыхнул на поверхности
ярко-красного бассейна, и его оттенок сменился на цвет старого ушиба. Затем кровь высохла.
Выемка в полу стала такой же, как и до принесения жертвы: пустая и ожидающая.
Т'лар услышала звук трущихся друг о друга камней, раздающийся от фрески. Она
обернулась, всё ещё держа кинжал в руке. Брюхо Лолс оседало в стене. Резко оно отвалилось,
разбившись об пол какой-то комнаты, лежащей за этой, и подняло облако пыли. Несколько
секунд царила тишина. Потом Т'лар услышала скребущий звук. Она напряглась, готовя себя к
чему бы то ни было, посланному богиней. Лолс любила проверять своих верующих — и
провал обычно означал смерть.
Из отверстия в стене донёсся рокочущий женский голос, столь же сухой как старая
кожа, и слишком низкий, чтобы Т'лар могла разобрать все слова. Однако одно было
достаточно чётким: имя богини. Лолс.
— Паучья Королева! — торжествующе закричала Т'лар. — Я твоя преданная слуга.
Что-то двигалось в пространстве за фреской, что-то большое и тёмное, протискивая
себя в дыру, которую образовала жертва Т'лар. Оно проскользнуло головой вперёд, но плечи
были слишком широки, чтобы пройти. Звериное лицо, больше демоническое, чем
эльфийское, уставилось на Т'лар и зарычало. Кровь сочилась из отверстия и стекала в лужу у
основания стены. Внезапно дыра расширилась, а затем сжалась, выплюнув демоническое
существо. Оно приземлилось на землю, тяжело дыша.
Демоническое существо было женщиной-дроу в два раза выше Т'лар, из груди росли
восемь паучьих ног. Волосы были спутаны, что делало их похожими на старый паучий шёлк.
Под каждым глазом был волосатый бугорок, из которого высовывались полые на концах
клыки. Клыки скрежетали, пока демон, постанывая, лежала на полу.
Т'лар была уверен, что демон-дроу принадлежала Лолс, хотя она никогда не видела
ничего подобного ей.
— Что ты? — спросила она. — Одна из служанок Лолс?
Демон-дроу подняла взгляд.
— Служанка Лолс? — прокаркала она.
Слова были исковерканы. Её дикое хихиканье заполнило пустой храм и отозвалось
холодком в спине Т'лар. Смех был самим хаосом, безудержный и столь же опасный, как
обвал.
Демон-дроу начала петь.
Песня была грубой, как будто горло существа было сухим и выжженным. Всё же ноты
заполнили храм магией, которая ударила в паутины и заставила их вибрировать, как струны
лиры. Т'лар могла почувствовать её на своём собственном теле: гудящий скачок силы. Демон-
дроу была иссушена и измождена, когда упала на пол из дыры, но она встала на ноги
увеличившаяся и заметно посвежевшая. Когда песня закончилась, сил у неё заметно
прибавилось. Демон взглянула на Т'лар.
— Какой сейчас месяц? Какой год?
Т'лар без страха встретила пристальный взгляд демонической дроу. Лолс ненавидела
слабость, так же как и демоны, служащие ей.
— Месяц Чес, Год Котла — 1378 по счёту Мира Наверху.
Демоница покачала головой.
— Пять месяцев, — она посмотрела вниз на свои ладони и руки, потом резко сжала их в
кулаки. — Кто ты?
Т'лар поклонилась.
— Т'лар Мизз'ринтарл из Велкин Велв, ассасинов Храма Тёмной Матери.
Демон-дроу взглянула на неё с выражением искреннего веселья на лице.
— Ассасин? — переспросила она. — Тебя послали убить меня?
— Конечно, нет! Я служу Лолс.
— Это удачно, — голос демонической дроу упал до низкого шёпота, и она склонилась
ближе. — Ни один смертный не может убить меня, хотя многие пытались.
Она разогнулась и закричала.
— Сама пустота не оказала на меня никакого эффекта!
Т'лар начала подозревать, что существо было кем-то намного более могущественным,
чем йоклол. Какая-то новая форма демона, что породила сама Лолс.
— Как мне обращаться к тебе, Госпожа?
Демон молчала несколько мгновений. Её паучьи клыки скрежетали. Наконец она
ответила.
— Кающаяся Леди.
Это звучало как титул некоего могучего существа.
— Вы хозяйка демонов?
Кающаяся Леди рассмеялась. Её взгляд стал диким.
— Больше чем это. Гораздо больше, — она махнула деформированной рукой в сторону
фрески. — У меня есть даже свой собственный храм.
Т'лар кивнула, её грудь тяжело вздымалась от волнения. Не сыграла ли она роль в
возрождение некоего древнего и давно забытого божества? Она старательно сохраняла
непроницаемое выражение лица, несмотря на бурю эмоций, что заставили её стать почти
легкомысленной. Паучья Королева, должно быть, наблюдала, когда Нафай умерла. И снова,
когда Т'лар предложила ей свою жертву. Лолс была известна своими капризами. Это не было
чем-то неслыханным, чтобы наградить простого ассасина властью, которая заставит плакать
даже жрицу. Служение аватаре полубога, например.
— Ваша песня, — сказала Т'лар. — Я почувствовала её силу.
— Тёмной хор Лолс? Баэ'квэшэл ?
Т'лар никогда ранее не слышала этого слова, но не признала этого, чтобы не показать
слабости. А божество, порождённое хаосом и кровью, презирало слабость. Женщина
кивнула, и смело произнесла.
— Я хочу научиться ей. Научите меня.
Кающаяся Леди подняла голову. На какой-то момент выражение её лица стало
меланхоличным. Почти как у смертного.
— Ты напоминаешь мне кое-кого. Молодую женщину, наследницу трона Дома Меларн.
Она просила о том же однажды.
— И что с ней стало? — спросила Т'лар.
Кающаяся Леди обнажила острые зубы.
— Она умерла.
Т'лар трудно было запугать.
— Тогда она недостойна этого.
— Да, — согласилась Кающаяся Леди грубым шёпотом. — Она была… слабой.
Её губы растянулись в гримасе.
Т'лар твёрдо стояла перед Кающейся Леди.
— Во мне вы найдёте только силу. И решительность. Я полностью прошла путь от
Гуаллиндурза, чтобы выполнить задание моей валшаресс .
— Гуаллиндурз? Город с таким же количеством сект, что и яиц в паучьем коконе?
Т'лар ощутила покалывание некоего предчувствия. Божество бросало ей вызов —
проверяло её веру. К счастью, вера Т'лар была сильна. Храм Тёмной Матери был самым
молодым в городе. Он откололся от Йорн'ватринс почти шесть десятилетий назад и ещё не
занял видного положения, но скоро должен был занять его. Особенно под покровительством
аватары полубога.
— Жрицы Тёмной Матери пылкие в своей преданности, — заверила Т'лар Кающуюся
Леди. — Они будут хорошо вам служить.
Аватара выгнула бровь.
— Действительно так ?
Тихое хихиканье вырвалось из её горла как пузырящаяся кровь.
— Гуаллиндурз, — прошептала демон, её глаза сверкали голодом.
Т'лар кивнула и поклонилась.
— Какова ваша воля, Кающаяся Леди? Должна ли я вернуться в Гуаллиндурз и
объявить о вашем рождении?
Кающаяся Леди улыбнулась, её глаза блестели диким светом.
— Да. Сделай это.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Месяц Флеймрул
Год Потерянной Твердыни (1379 ЛД)
Лелиана опиралась на перила моста, что лежал через Саргот, наблюдая, как три рыбака
плывут по реке, чтобы забросить сеть. Выше по течению подземной реки, жрица слышала
голоса из Пещеры Песни: послушники пели молитвы Эйлистри. Хотя большинство голосов
были женскими, некоторые пели в более низком тембре. Даже после трёх с половиной лет,
казалось странным слышать мужские голоса, эхом разносящиеся по пещерам Променада.
Луч лунного света засиял недалеко от жрицы, мерцая ниже по реке. Словно открылось
окно в скале, позволив сиять свету из Мира Наверху, что пересилил излучение Фаэрзресс
текущего в стенах пещеры. Луч лунного света был магическим — проявление песни
Эйлистри, напоминание, что богиня следит за верующими здесь, в самом святом из её
храмов.
Лунный луч играл на реке, заставляя искриться маленькие волны. Рыбак взял сеть под
руку, и сделал символ богини, соединяя указательные и большие пальцы обеих рук, чтобы
сформировать круг полной луны. Только когда исчез лунный луч, рыбаки продолжили
вытягивать сеть. Невод внезапно резко натянулся, поднимая брызги воды. Все трое рыбаков
сильнее потянули сеть, но она не сдвинулась с места. Видимо, сеть застряла. Вероятно, она
зацепилась за один из лежащих на дне реки кусков каменной кладки — остатков первого
моста.
Один из рыбаков был мужчиной дроу, второй — женщиной человеком, с кожей столь
бледной, что она казалась призраком в тёмной пещере. Третий был мускулистым полуорком.
Он обнажил клыки, и потянул что было сил, но сеть не желала выходить на поверхность
реки.
— Джаб! — крикнула Лелиана. — Если продолжите так же тянуть сеть, то порвёте её!
Полуорк последний раз с рыком дёрнул, и завалился на двух рыбаков позади, потому
что сеть резко ослабла. Часть сети поднялась из воды, мокрая и полная извивающихся
слепорыб внутри. Но там было и что-то ещё. Что-то большое, из изъеденного коррозией
металла, и оно скрипело, когда его двигали. Это было похоже на огромный крюк, толстый,
как ветвь дерева, и заканчивающийся остриём. Основание крюка, теперь погнутого,
соединялось с чем-то в реке, что было слишком большим и тяжёлым, чтобы сдвинуться с
места.
Лелиана была в третьем наряде часовых. Её патрулирование начнётся только с восхода
луны. Но она была Защитником, вооружённым одним из легендарных поющих мечей храма.
Если происходило что-то необычное, она была обязана во всём разобраться, независимо от
того, произошло ли это на дежурстве или нет. Она пошла по берегу реки к месту, где стояли
трое мирных прихожан.
Жрица кивнула им и коснулась маленького клинка висящего на груди. Она запела
молитву, которая началась тихо, но подобно силе водопада, переросла в высокое крещендо. В
завершение, она махнула рукой вниз, словно клинком рассекала воздух. Вызванный её
магией, на реке появился V-образный раскол, доходящий почти до центра реки. Раскол стал
шире, сдерживая воду по обеим сторонам. Остальной поток помчался быстрее, компенсируя,
таким образом, затор.
На безводном участке реки показался огромный кусок ржавого железа, достаточный,
чтобы заполнить небольшую комнату. Кусок лежал, завалившись на один бок, на обточенных
водой блоках оставшихся от кладки первого моста. Это была статуя огромного скорпиона.
Его ноги помялись под своим весом, а один из когтей был вывернут в обратную сторону.
Острый хвост скорпиона и поймала сеть.
Человеческая девушка смотрела на груду металла сквозь тёмные линзы, что позволяли
ей видеть в Подземье.
— Что это? — спросила она. — Статуя с первого моста?
Лелиана покачала головой. Её перевели в Променад всего полтора года назад, и она с
тех пор поставила своей целью изучить всё, что сможет, о храме. Почти при самом основании
Променада, когда первый мост лежал в руинах, а река была непроходима, механизм в форме
скорпиона был случайно обнаружен в пещерах, куда впадали восточные притоки Саргота.
Когда Защитники расширили своё патрулирование на юго-восток, они ожидали столкнуться с
ним, но механизм, по-видимому, исчез. Жрицы предположили, что он забрёл куда-нибудь в
уголок Подгорья или был призван обратно своим создателем.
— Это — конструкция, которую собирают волшебники, — ответила Лелиана. — Она
смертельно опасна, когда активна, но сейчас достаточно и одного взгляда, чтобы сказать, что
скорпион скован ржавчиной.
Человек и мужчина дроу нервно отступили назад. Джаб просто проворчал, и полез в
образованную магией полость, пытаясь вытащить сеть. Слепорыба выпадала из сети,
задыхаясь, падала на скользкие камни. Джаб поставил ногу, на одну из конечностей
конструкции, и поднялся выше, чтобы отцепить сеть от хвоста. Ржавчина кусками спадала
под его ботинками.
— Не подходи так близко, Джаб! — закричала человек, выходя вперёд. — Будь
осторожен!
Джаб рассмеялся:
— Тварь не собирается оживать. А даже если и так, то здесь есть Защитник.
Лелиана улыбнулась. Три с половиной года назад, во время нападения Селветарглин,
драколич оставил от Джаба всего несколько кусочков плоти. Жрицы принесли останки и
воскресили его. Больше он ничего не боялся. Не после того, как танцевал с богиней, хоть и
недолго.
Джаб поднялся выше. Стоя одной ногой на спине скорпиона, другой на основании его
хвоста, он стаскивал сеть. Острый наконечник с громким скрипом согнулся. Сеть
соскользнула, и Джаб полетел вниз в путанице сети и извивающихся слепорыб. Полуорк
поднялся на ноги и торжествующе поднял сеть.
— Вот! Всё, что было надо, так это немного силы и…
— Тихо! — рявкнула Лелиана.
Джаб выглядел озадаченным:
— Что?
— Слушай! Кокой-то треск.
Джаб задрал голову. Он отпустил сеть, и использовал свои руки:
Я ничего не слышу.
Лелиана колебалась. Она действительно что-то слышала, или это был просто отголосок
речного потока? В то же мгновение, раскалённая добела искра вылетела из полой трубы, где
был кончик хвоста. Она почувствовала сильный запах сожжённого молнией воздуха.
— Джаб! — закричала она. — Убей конструкцию! Она оживает!
Жрица потянула из ножен меч и отодвинула двух мирных прихожан назад. Затем она
прыгнула в расщелину в реке. Поднимая меч, она жестами показала Джабу стать позади неё и
защищаться. Она была готова. Поющий меч издал пронзительную ноту, стремясь в битву.
Всё больше искр вылетало из хвоста. Лелиана услышала скрежещущий звук, словно
когти царапали по металлу. Звук зародился в голове конструкции и пошёл вниз, через
туловище. Лелиана начала петь гимн защиты, но прежде, чем она окончила его, меньшая
конструкция в форме краба, сделанного из золота, показалась на кончике сломанного хвоста.
Краб момент колебался на краю, как пластина металла на лезвии, а потом, с грохотом, упал
вниз в русло реки. Лелиана сразу же изменила молитву на ту, что могла бы ранить эту
конструкцию, но краб оказался слишком проворным. Он боком побежал, и скрылся за стеной
остановленной воды.
— Что это такое? — спросил Джаб. — Мозг скорпиона?
— Неплохое предположение, — отметила впечатлённая Лелиана.
Для существа, который был дроу только на половину, Джаб был довольно
сообразителен.
— Вон! — закричал мужчина дроу. — Он выбирается из реки!
Лелиана взобралась на берег и посмотрела, куда он указывал. Золотой краб боком
удирал через пещеру, направляясь в лабиринт проходов, что остался от города дроу.
Лелиана взбежала на мост.
— Оставайтесь здесь, — крикнула она через плечо. — Не пытайся идти за мной.
Последние слова были адресованы Джабу. Полуорк был бы даже не вооружён, не
считая рыбацкого ножа. И если конструкция отправилась назад к своему владельцу магу, то
отправившись следом Джаб наверняка бы погиб. Снова.
— Правильно, — закричал полуорк в ответ. — Никакой пользы. Достань его.
У Лелианы не было времени, чтобы спросить себя, что он подразумевал. Она
торопилась в пещеру, перебежав через мост, три колонны и вбежав в лабиринт
переплетающихся проходов. Ещё только начав бежать, она прочла заклинание посылки. Она
пыталась вспомнить имя молодого Ночной Тени, что патрулировал эту пещеру. Она могла
ясно его представить: лёгкая походка танцора и прямые брови над ярко красными глазами.
Он недавно обратился в веру Леди в Маске, и уже носил кулон меча на груди в дополнение к
его маске.
Внезапно имя всплыло из памяти:
— Наксил! — прокричала она.
Магия Эйлистри наполнила её. Ум Ночной тени коснулся её разума. Встревоженный.
Вопрошающий.
Конструкция идёт в вашу сторону. Золотой краб размером с пластину. Останови его,
но не разрушай. Куилью захочет изучить этот механизм.
Через некоторое время Ночная Тень взволнованно ответил:
Я вижу его!
Лелиана продолжала бежать, свернув направо, затем налево, и затем ещё раз направо.
Она пробежала первый из туннелей, который вёл к реке Саргот, первую пещеру, куда нёсся
краб после того, как выбрался из воды. Из этой пещеры шёл запутанный, тяжело проходимый
туннель, но в ней же был и более короткий прямой путь. Она повернула в этот второй
туннель, и, наконец, достигла пещеры, через которую текла река. Она была пуста. Лелиана
стояла, и тяжело дыша, оглядывалась в поисках Ночной Тени.
Каким путём он пошёл? Три различных туннеля вели из пещеры в лабиринт ходов за
ней. Жрица нагнулась, чтобы осмотреть пол, в надежде, что краб оставил за собой капли
воды, которые возможно укажут, в какой туннель он побежал.
Наксил появился из третьего туннеля, изумив жрицу:
— Тёмная Леди, — сказал он задыхаясь. — Прошу прощения, но конструкция убежала.
Он без страха, встретил взгляд Лелианы, когда высказал плохую весть. Для того, кто
оставил Эриндлин позади всего год назад, для того, кто ещё не забыл матрону и её
правление, Наксил был довольно смел.
— Где ты видел её в последний раз? Покажи мне.
Наксил обернулся и махнул рукой:
— На этом пути, — он вбежал в коридор, что резко заканчивался тупиком, и указал на
стену. — Здесь.
Лелиана осмотрела камень. Он был абсолютно гладким, отполированным слизью и
аморфами, которые столетиями жили в этой области, пока Куилью и её товарищи не
отчистили это место. В камне не было никаких щелей, через которые мог удрать краб,
никаких трещин в полу или дыр в потолке.
— Ты уверен, что краб не проскочил обратно? Проскользнул мимо тебя?
— Я уверен. Он подбежал к этому месту и… исчез.
— Портал, — подытожила Лелиана.
Наксил кивнул:
— Может быть.
Лелиана спела молитву и провела свободной рукой по стене. Она не ждала, что её
молитва что-нибудь покажет: три года назад, после нападения Селветарглин на Променад,
эти туннели были тщательно исследованы жрицами, более искусными в магии порталов, чем
она. Коридоры так же обследовали обычными способами: среди мирных прихожан
Променада было несколько плутов, которые имели большой опыт по части обнаружения
секретных дверей и проходов. И даже в этом случае, конструкция куда-то пропала .
Вспышка Фаэрзресс блеснула на стене рядом с Наксилом, на мгновение, заливая его
лицо синим сиянием. Он был хорошо сложённым молодым парнем, что мог бы годиться в
сыновья Лелиане, и он был в самом рассвете сил. Позже, когда всё успокоится, она могла бы
взять его. С его разрешения, конечно, напомнила себе жрица. После искупления, жрица
играла по правилам Эйлистри.
— Тёмная Леди, — сказал Наксил. — Я могу вернуться на свой пост?
— Ещё нет, — Лелиана вложила меч в ножны.
Она хотела проверить коридор в последний раз, чтобы собрать больше информации для
доклада Леди Битвы.
— И зови меня Лелиана.
Она села на корточки, чтобы осмотреть пол. Проведя над ним рукой, жрица
почувствовала, что её что-то тянуло. Будто бы пол был естественным магнитом, который
притягивал кольца, что она носила на руках. И всё же, ни одно из её колец, не должно было
тянуться к магниту. Материалом для украшений служила платина, а для кольца, что
позволяло левитировать — золото.
Как и конструкция.
Напряжение внезапно усилилось. Её руку дёрнуло вниз, и жрица коснулась пола. Она
видела, как Наксил отшатнулся в сторону, и почувствовала, как всё у неё в животе
перевернулось. Их окружило сияние: золотой круг образовался на полу, с центром в том
месте, где присела Лелиана.
— Кровь матери, — воскликнула жрица.
Она вскочила и потянула из ножен меч.
Они были уже не в туннеле. Портал активировался, перенося их куда-то в другое место:
в грубую овальную пещеру, приблизительно в сто шагов шириной, с потолком, столь низким,
что Лелиана рукой могла бы достать до него. Множество тонких как волос трещин
испещряли пол, потолок и стены, придавая им вид старой глиняной посуды. Местами камень
блестел влажными пятнами: возможно, это был конденсат. В пещере было жарко и сыро.
Лелиана видела три прохода, всё они были естественными туннелями. Два из них
уходили в темноту, от третьего шло слабое красноватое сияние. Тепло шло из него,
смешиваясь в воздухе, и наполняя его запахом плавленого камня.
В защитную позицию , — свободной рукой показала Лелиана.
Наксил быстро переместился, став спиной к жрице. Он держал свой магический
кинжал за остриё, готовый к броску. Жрица слышала, как он шепчет молитву защиты.
Каждый изучал свой участок пещеры, протянув свободную руку так, чтобы партнёр мог её
видеть краем глаза.
Не найдено никакой угрозы , — показал Наксил.
Никаких опасностей нет , — согласилась Лелиана.
При этом не было никаких следов конструкции. Однако были полдюжины куч железа,
которые, возможно, когда-то были конструкциями, теперь ржавеющими на полу.
Ты знаешь это место? — спросил Наксил.
Нет.
Золотой круг начал исчезать. Лелиана села на корточки и коснулась своим кольцом
пола. Ничего не произошло. Золотое сияние исчезло. Всё выглядело так, будто они и не
попадали сюда через портал.
К счастью, у них был путь отсюда: молитва, которое возвратит их к месту на
поверхности, которое Лелиана определила как своё убежище. Но пока она не хотела
использовать эту магию. Она рассчитывала узнать больше о месте, куда их забросил портал.
Прежде чем приступить к исследованию, жрица решила отправить краткое сообщение
для Леди Битвы.
Рилла , — рапортовала она. — Есть новый портал в тупике между Тремя Столбами и
Пещерой Трона Дракона. Я случайно активировала его. Ты можешь обнаружить меня?
Она ждала, но ответа не было. Портал мог отправить их на другой план, что было
маловероятно. Жрица чувствовала , что эта часть Подземья, или что-то ещё предотвращает
магическую связь.
Что-то капнуло с потолка на её плечо. Мгновение спустя она почувствовала сырость,
когда влага пропиталась сквозь кольчугу и подбитую тунику, что она носила под доспехом.
Попав на кожу, влага начала шипеть и жечь. Кислота! Она слышала, как Наксил втянул
воздух, через сжатые губы. Видимо, его тоже ранила капля.
Она далеко отпрыгнула от места, на котором стояла, Наксил последовал её примеру.
Дроу осматривались. Кислотная масса чего-то похожего на серую слизь, капала из одной из
трещин на потолке, прямо над тем местом, где они только что стояли. Края слизи слегка
дёргались, словно черви, и удлинялись, пока на них смотрела Лелиана.
Серый аморф , — показала она.
Быстрый взгляд вокруг подтвердил её догадки: аморфная масса сочилась ещё из
нескольких трещин на потолке. В некоторых местах, капли кислоты падали непрерывно, в
других, изредка и нерегулярно. Упав на руку жрицы, капля прожгла кожу.
Лелиана показала на один из затемнённых туннелей:
Проверь его. Посмотри, безопасно ли там.
Отдав приказ, она побежала к другому тёмному проходу и вгляделась в его глубину.
Трещины тянулись, насколько хватало глаз, по полу, потолку и стенам. Аморф сочился из них
и здесь.
Наксил вернулся из своего туннеля:
Не слишком хорошо. Больше аморфа, чем здесь.
Лелиана поглядела на третий вход. Принимала ли она желаемое за действительное, или
и впрямь на полу перед проходом было меньше слизи? Она щёлкнула рукой:
Тот проход.
Если вскоре они не найдут безопасного места, то ей придётся телепортировать их
отсюда.
Жрица была вынуждена передвигаться, согнувшись вдвое, чтобы избежать касания
свисающего с потока аморфа. Кислота падала ей на спину, и, сочась сквозь тунику,
прожигала путь к коже. Другие капли попали на затылок. Наксил поскользнулся на гладком
от кислоты полу, почти упав. Лелиана схватила его за руку, и втянула в туннель.
Несколько шагов вглубь коридора, и падение капель кислоты прекратилось. Хотя
камень здесь так же покрывали трещины, похоже, серому аморфу не понравились сухость и
высокая температура. Они пробежали дальше по туннелю, пока не встали на сухой пол.
Наконец, Лелиана остановилась. Жрица сжала зубы, чувствуя горячие вспышки боли на
спине, плечах, затылке и руках. Создавалось ощущение, что её единовременно жалят
дюжины ос. И это были только капли . Как только аморф полностью просочится сквозь
потолок пещеры, то пройти там будет не возможно.
Свободная рука Наксила потянулась к его плечу, пальцы аккуратно касались кислотного
ожога, что прошёл сквозь кожаную броню. Ночная Тень вздрагивал.
— Тебе преподавали исцеляющую молитву? — мягко спросила Лелиана.
Наксил кивнул:
— Меньшую версию молитвы.
— Используй.
Вместе они тихо спели молитвы, их голоса были просто шёпотом во тьме. Когда они
закончили, Наксил глубоко вздохнул и пошевелил плечом, потягивая залеченную кожу.
— Каковы приказы Леди битвы?
— Рилла не ответила на моё послание, похоже, нам придётся разбираться самим.
Наксил оглянулся на проход, которым они пришли:
— Я думаю, что знаю, где мы.
— А?
— Имя Тробрианд что-то говорит тебе?
Лелиана покачала головой.
— Он был учеником мага Халастера — волшебника, который использовал магию,
чтобы создать большую часть Подгорья.
— О нём я слышала, — кивнула Лелиана.
Среди дроу имя Халастера часто сопровождалось проклятием. Несколько столетий
назад, до того, как Куилью основала Променад, «безумный волшебник» и его последователи
пошли войной на дроу Подгорья, убивая их сотнями, если не тысячами. Халастер тревожил
дроу своими заклинаниями долгие и столетия после. Когда, четыре года назад, умер
безумный волшебник, Куилью возглавила круг жриц Променада в песне радости.
— Я думал о конструкции, за которой мы последовали сюда, — продолжил Наксил. —
Тробрианд был известен как «металлический маг». Его конструкции были широко известны.
Портал, возможно, перенёс нас в одно из его убежищ. Это объясняет, почему краб побежал
именно сюда.
— Откуда ты столько знаешь о древних магах?
Наксил улыбнулся:
— Мой отец был волшебником. Алхимиком. Я был учеником, пока не присоединился к
танцу Леди в Маске.
Брови Лелиана поползли вверх. Наксил был юношей со скрытыми талантами.
— Ты знаешь какие-нибудь заклинания?
— Только несколько кантрипов [Кантрипы — заклинания 0 круга, слабейшие из всех,
которые преподаются новичкам.] — не особенно полезных. Я могу подписать вещи
нестираемым глифом Дома, и, — его пальцы внезапно дёрнулись, а его голос донёсся из-за
спины женщины, — я могу перемещать звуки.
— Неплохо, — сказала Лелиана. — И почему же ты бросил магию?
Выражение его лица стало непроницаемым:
— Устал от побоев.
Беззвучное взаимопонимание возникло между ними. Лелиана была из Мензоберранзана
— дочь благородного Дома. Наказание и её статус шли рука об руку. Сейчас её спина была
чиста, но в течение многих лет она носила шрамы от ударов плети матери. Когда она родила
собственную дочь, она поклялась дать ей лучшую жизнь.
Она вернула своё внимание к настоящему:
— Конструкции из золота строит довольно дорого, — прокомментировала она.
— Зато практична, — возразил Наксил. — Золото противостоит кислоте — это один из
способов, коим можно отличить драгоценный металл от остальных. Единственное, что может
разъесть золото, это царская водка . Тробрианд, вероятно, планировал, что краб успешно
преодолет аморфы, когда выберется из портала.
Лелиана посмотрела в туннель, всё ещё пылающий красным.
— Давай посмотрим, что там впереди, — решила жрица. — Я буду вести. Ты
прикрываешь мне спину. Держись ближе, так как в случае чего, мне нужно будет вытащить
нас отсюда.
Они шли по туннелю. То тут то там, Лелиана замечала вспышки Фаэрзресс , который
широко распространился по Подземью после того, как Карги поработали со совей грязной
магией над камнем отречения. Однако его вспышки заглушало красное сияние впереди.
Чем дальше шли дроу, тем ярче было сияние. Воздух становился всё горячее и суше.
Лелиана дышала осторожно, предупреждая первые признаки головокружения. Если, как она
думала, впереди разливалась лава, то воздух вполне может оказаться ядовитым. Она
оглянулась на Наксила и увидела, что его брови усеивали капельки пота, стекая струйками по
вискам.
Они дошли до места, где проход резко изгибался. Лелиана показала Наксилу оставаться
на месте, и следить за углом. За поворотом туннель разделяла огромная трещина в полу,
пылающая иссушающим красным светом. Жар заставлял воздух над расщелиной мерцать.
Лелиана фыркнула, когда, как и ожидала, уловила запах серы. Где-то глубоко в расщелине
текла лава.
Разлом был слишком широк, чтобы перепрыгнуть его. Жрица решила, что они уже
достаточно рисковали сегодня. Пора бы уйти отсюда и доложить о том, что увидели.
— Коснись моей спины, — сказала он Наксилу. — Мы уходим.
Он так и поступил, и жрица спела гимн возвращения, но никакого скольжения или
вращения через измерения не последовало. Молитва должна была перенести их обоих в
святыню в Туманном Лесу: именно, там было убежище. Но этого не произошло.
Наксил ждал. В его глазах отражался немой вопрос.
Лелиана покачала головой:
— Тробрианд, должно быть, защитил своё прибежище от телепортации. Я попробую
что-нибудь ещё. Наблюдай дальше.
Она отошла от Наксила, вложила меч в ножны и напела молитву без слов. Одной рукой
коснувшись святого символа, жрица медленно поворачивалась.
Куда идти? — мысленно спросила она. — В какой стороне Променад?
Она сконцентрировалась на самой яркой черте храма — статуе Эйлистри, которая была
установлена на месте победы Куилью над Гонадором.
Волшебство остановило её. Протянутая рука жрицы поднялась ровно вверх.
— Во имя танца! — воскликнула Лелиана. — Променад прямо над нами!
Лелиана кивнула. Это объясняло, почему туннель разломился так глубоко, достигнув
лавы. И эта и остальные трещины появились, должно быть, после сильного землетрясения,
что потрясло четыре года назад всё Подгорье, за несколько месяцев до нападения
Селветарглин на Променад. Если статуя Эйлистри стоит выше этого места, то заполненная
щебнем шахта, ведущая к Яме Гонадора, была где-то рядом. Шахту тоже могло затронуть
землетрясением. Стены, должно быть, потрескались достаточно, чтобы пропускать
вытекающих из Ямы серых аморфов.
Лелиана прошептала благодарность Эйлистри, за то, что богиня направила их в этом
танце. Она и Наксил добыли сегодня важную информацию, ту, которую захочет услышать
высшая жрица. Аморфы, которых Куилью и её товарищи сбросили в Подгорье и запечатали в
Яме несколько сотен лет назад, снова на свободе.
Лелиана опустила руку. Хорошо ещё, что она и Наксил находятся в пределах Подгорья.
Скорее всего, эта система пещер не была изолированной, и они всё ещё могли найти путь
назад к Променаду. Жрица снова взмолилась.
— Эйлистри, — шептала она. — Укажи мне путь. Приведи меня обратно к Променаду.
Жрица почувствовала, что правильное направление там, куда обращено её лицо, и
неправильное — у неё за спиной.
Она вывела Наксила из-за угла, ближе к трещине.
— Путь лежит по ту сторону разлома. Мы можем перебраться через него?
Наксил двинулся вперёд, чтобы осмотреть стену. Он прошептал молитву, что защитит
его от горячего камня, и просунул пальцы в трещину в стене. Он поставил ногу на
небольшой выступ и приподнялся. Выступ тут же разрушился, а пальцы выскользнули.
Наксил подошёл к другому месту и попробовал ещё раз, но результат остался прежним. Тень
повернулся и покачал головой:
— Мы не сможем взобраться по нему. Камень не достаточно крепкий.
Лелиана подняла руку и показала на своё золотое кольцо.
— Мы будем использовать магию левитации, чтобы перебраться через него. Я
переберусь первой, затем брошу тебе кольцо.
Лелиана спела гимн, который оградит её даже от сильного жара. Она побежала вперёд и
активировала кольцо перед расщелиной. Жрица парила через разлом, поддерживаемая
магией кольца. Жар волнами поднимался, окутывая тело. Она посмотрела вниз, и увидела
пылающую лаву далеко внизу. Лужа чего-то золотистого плавала в ней. Женщина выставила
руку, цепляясь за потолок, чтобы остановиться, и всмотрелась сквозь мерцающую волну
жара. Лелиана оказалась права. Это было конструкцией.
Прежде чем она успела оттолкнуться, волна головокружения захлестнула её. Это было,
как если бы она долго кружилась на месте.
— Но я же этого не делала, — сказала она громко. — Я была…. сияние. Лавовый газ
нагоняет головокружение.
Она начала опускаться вниз.
Наксил что-то показал ей на языке жестов. Но Лелиана не поняла что именно.
— Лелиана! — громко закричал мужчина. — Твой меч!
Жрица нахмурилась. Почему край разлома поднялся, заслоняя Наксила, почему он
кричит ей о мече? Здесь нет никого, с кем нужно сражаться. Внезапный рывок заставил её
замереть на месте, вызвав ещё более сильное головокружение.
— Думаю нужно подняться вверх, от головокружения…
Кольцо ответило на её команду, поднимая её выше, пока плечи и голова не упёрлись в
потолок. Несмотря на защитное заклинание, камень показался ей горячим. Она оттолкнулась,
и снова поплыла вниз. Нет, — это не правильное направление! Она попыталась зацепиться за
край разлома, но не смогла дотянуться до него. Она мельком увидела золото на её пальце. Ах,
да, её кольцо. Левитировать. Вверх. Слова, однако, вышли совсем не теми:
— Спуститься вниз в разлом.
Она опускалась.
— Вниз… нет. Вверх.
Жрица поплыла вверх. Голова ударилась о потолок.
— Госпожа! — закричал Наксил.
Его голос звучал.… Как там это слово?
— Взволнованно! — смеясь, закричала Лелиана, восхищаясь тем, что вспомнила
правильное слово.
Над разломом стало жарко. Действительно жарко. Пот струился по лицу. Крошечный
кусочек её разума кричал о том, что надо что-то сделать до того как закончится заклинание. И
эта мысль затерялась в водовороте, что спутывал её мысли как… как…
Наксил подбежал к краю расщелины, и, наклонившись, вытянул руку. Он хочет, чтобы
она дала ему что-то? Ночная Тень сделал несколько быстрых жестов, чем напомнил Лелиане
о Джабе, тянущем сеть.
— Рука об руку рука об руку рукаобруку, — запела жрица.
Она знала, что что-то бормочет. Она должна… спеть молитву…. Или что-то ещё.
Пузырь пылающей лавы поднялся из расщелины. Он медленно поднимался вверх, пока
не оказался в шаге от её ботинок.
Слизь. Аморф.
Эти слова были важны.
Лелиана сжала зубы, борясь с беспорядком, что творился в её голове. Ей удалась
скоординировать движения настолько, чтобы протянуть руки, и она почувствовала, что
Наксил схватил её. Он вытянул её, пытаясь поставить на ноги, но, сдавшись, начал возиться с
рукой. То, что он делал — это попытка украсть кольцо?
Лава поднялась до краёв щели, и начала заползать на пол.
— Мы должны спешить, — сказал мужчина взволнованно. — Верни нас туда, откуда
мы пришли. Лава поднимается.
Он сжал её руку вокруг рукояти меча и дёрнул клинок из ножен.
Меч запел. Магическое замешательство пропало.
— Это не лава! — закричала Лелиана, поскольку её разум очистился. — Это — аморф.
Заполненный жидким огнём и способный зачаровывать.
Она развеяла магию кольца и поднялась на ноги. Жрица была зла на себя. Если бы она
держала поющий меч, когда перелетала через пропасть, то этого никогда бы не случилось.
— Как мы будем сражаться с ним? — спросил Наксил.
— Позволь мне с ним разобраться. Держись позади меня.
Как только Наксил, танцуя, отскочил назад, аморф прибегнул к зачарованию. Лелиана
почувствовала волну усталости. Как только её глаза закрылись, меч издал длинную,
пронзительную ноту, в попытке разбудить её. Она услышала вздох позади себя, затем удар:
Наксил упал на пол. Женщина оглянулась, моля, чтобы он был всё ещё жив. Но как бы то ни
было, временя, на то, чтобы это проверить не было.
Аморф вылезал из щели медленными, слегка колеблющимися волнами. Он был
огромен, шириной в два роста Лелианы. Он двигался по полу, словно расплавленное железо,
накатываясь на себя, и образуя складки, при перемещении вперёд. Кожа представляла собой
толстую прозрачную мембрану, потрескавшуюся в нескольких местах. Жидкий огонь
сочился из трещин.
Лелиана подняла меч:
— Ты не пугаешь меня! — громко сказала она.
Аморф не имел разума, а поэтому не мог понять слов жрицы, но эта фраза помогла ей
обрести уверенность.
На теле аморфа начал формироваться отросток.
Лелиана пропела молитву и выпустила меч. Поддерживаемый магией, он подлетел к
аморфу и ударил в выпирающий отросток. Зачарованная сталь встретилась с жидким огнём,
и аккуратно разрезала его. Тварь полыхнула как раздутый мехами огонь, когда отпала его
«конечность». Жидкий огонь вытекал из раны, растекаясь по полу пещеры. Даже
защищённая заклинанием, Лелиана чувствовала исходящий от него жар, который нагрел её
кольчугу до почти невыносимой температуры. Пот лился ручьями по телу, заливая глаза.
Поющий меч пылал от жара, и жрица была рада, что не держит его.
Существо хлюпнуло разрубленной «конечностью», и крошечные капли жидкого огня
обрызгали Лелиану. Она задохнулась, когда капли ужалили её лицо и руки. Как и кислотные
ожоги, она могла заживить их с благословления Эйлистри. Но после. А пока, игнорировать
боль было лучшим, что она могла сделать.
Аморф отрастил ещё один отросток.
Лелиана наклонилась как раз вовремя. Меч взлетел, отрубая новую «конечность» — но
не достаточно быстро. Отсечённый кусок шлёпнулся возле Наксила.
Ночная Тень с воплем пришёл в себя.
Лелиана начала молиться. Она теснила аморфа, размахивая перед ним клинком. Как
только существо отползло, она с тревогой поглядела на кричащего Наксила. То, что она
увидела, повергло женщину в дрожь. Брызги расплавленного камня пылали на его груди, там,
где его задел аморф, прожигая кожаную броню. Несмотря на защитное заклинание, огонь
проделал глубокие борозды в его броне, и прорывался под кожу.
— Держись, Наксил! — закричала жрица. — Всего несколько мгновений!
Лелиана толкнула аморфа мечом, заталкивая его обратно в разлом. Раскалённая лава
лилась из каждого пореза.
Её пивафви начал тлеть, когда капли лавы упали на него. Плащ загорелся. Женщина,
выругавшись, прихлопнула маленький огонёк. И улыбнулась, поскольку её осенила идея.
Держа аморфа на расстоянии ожившим мечом, она сдёрнула свой тлеющий пивафви .
Она бросилась на аморфа, бормоча молитву, и швырнула в него плащ. Как только пивафви
упал на существо и загорелся, жрица закончила заклинание.
— Эйлистри, помоги мне! Обрати это пламя в холодный свет луны!
Цвет танцующего на горящей ткани пламени сменился с красного на льдисто-синий.
Морозный огонь полыхнул холодом, прожигая дыру в аморфе. Существо сжалось и сползло в
разлом.
Синее пламя исчезло. Аморф дёрнулся, выползая вновь.
На это раз Лелиана стянула кольчугу и отбросила её. Жрица сдёрнула через голову
тунику и швырнула в аморфа, повторяя молитву. На теле монстра появилось множество ран,
когда ледяной огонь прожёг его. Аморф попытался выбросить отросток, но его кожа
треснула, и придаток отвалился. Он разрушался, тлея как почти погасшие угли.
Ещё раз. И всё будет кончено.
Наксил уже не кричал.
Жрица сдёрнула с себя рубашку и швырнула её.
— Эйлистри! — прокричала она.
Огонь, сжигающий рубашку поменялся с красного на синий, и аморф заревел в муках.
Затем он взорвался. Куски остывающего аморфа разлетелись во все стороны. Один
ударил Лелиану в плечо, сбивая с ног. Боль вспыхнула в локтях, когда она упала.
Женщина перевернулась, и запах палёных волос заполнил её ноздри. И кое-что ещё:
запах горящей плоти.
Наксил стонал. Низко и тихо.
Жрица подошла к нему. Мужчина лежал лицом вниз. Лелиана перевернула его,
разрывая броню, и осмотрела грудь. Ожоги были настолько глубоки, что плоть почернела.
Для лечения понадобится восстанавливающая магия. Применив её, жрица почувствовала, как
от Наксила идёт жар. Казалось, тепло вытекало из ноздрей и рта. Что-то происходило с ним.
Что-то странное. Даже те части тела, в которые не било существо, были повреждены. Что-то
пульсировало под его кожей, оставляя мелкие пузырьки, которые сформировали на коже
узор, словно вены.
Это и были его вены. Они пылали. И были горячи, как огонь.
Испугавшись, Лелиана, начала петь исцеляющую молитву. Прежде, чем она закончила,
вены Наксила лопнули. Из ран вытекал жидкий огонь, опаливая кожу вокруг. Ещё больше
лавы медленно вытекало из его ноздрей. Слабый шипящий шум заполнил воздух: глаза
Наксила сгорали прямо в глазницах.
— Эйлистри! Помоги ему! — закричала Лелиана, положив одну руку на лоб Ночной
Тени, а другую, воздев вверх, к луне, что сейчас сияла над Королевствами.
Вихрь лунного сета и тени ворвался в пещеру, перетекая через Лелиану в Наксила.
Целебная энергия Эйлистри играла на раненном теле Ночной Тени, как искрящийся лёд в
лунном свете, останавливая горение. Как только тело охладилось, из вен прекратил течь
жидкий огонь. Лава, что вытекали из его ноздрей, покрылись коркой и отпали, а ожоги —
закрылись. Однако он остался с ужасными шрамами и глазами, что не могли больше видеть.
В этом месте Лелиана не могла исцелить их. Для этого нужно добраться до храма.
— Благодарю… тебя, — Ночная Тень задыхался.
— Не благодари, — сказала Лелиана, жалея, что не вмешалась раньше, пока он не
потерял зрение.
— Это Эйлистри спасла твою жизнь, — она коснулась его руки. — Сможешь встать?
— Думаю да.
Женщина помогла ему подняться. Наксил, на удивление, твёрдо стоял на ногах, если
принять во внимание то, через что он только что прошёл. Мужчина двигался уверенно, что
позволяло предположить, что он обучался бою вслепую. Он поднял голову, прислушиваясь,
когда Лелиана подобрала поющий меч. Клинок лежал рядом с аморфом, покрытый коркой.
Даже через обёрнутую кожей рукоять ощущался исходящий от оружия жар. Лелиана
заметила искривление, что оставил аморф на лезвии. Меч не войдёт в ножны.
— Что теперь? — спросил Наксил.
— Мы подождём, — сказала ему Лелиана.
Она описала то, что он не мог увидеть.
— Аморф завалился в ущелье, прежде чем умер, и это сформировало естественный
мост через разлом. Как только он остынет, мы перейдём на другую сторону.
Наксил кивнул и коснулся своего лица:
— Моя маска?
— Сгорела.
Его рука упала. Мужчина отвернулся, но жрица всё равно увидела на его лице
поражённое выражение.
Она взяла его руку и положила себе на плечо.
— Мы должны двигаться, — мягко сказала она. — Вернёмся в Променад и расскажем
об увиденном.
— Аморфы, — мрачно сказал Наксил. — Фавориты Гонадора. Они сбегают из Ямы.
Лелиана вздрогнула.
— Давай молиться, что Древний не будет следующим.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Каватина шла через Зал Жриц, пещеру, заполненную мягким голубым свечением от
росших на потолке и стенах лишайников. Светящиеся шары — почти белые полусферы,
которые сияние которых прибывало и убывало в соответствии с циклами луны — усеивали
дома. Такое освещение делало пещеру столь же светлой, как и лунная ночь в Верхнем Мире.
Строения, мимо которых проходила рыцарь, изначально были аванпостом Нетерезов в
Подземье, лежавшим в руинах почти семнадцать столетий до того, как Куилью и её
соратники откопали их и сделали частью Променада. Дома были четырёхэтажными и
располагали террасами. Большая часть убранства была уничтожена, когда магия,
поддерживающая потолок пещеры, рассеялась во времена Падения Нетерила, но кое-где
Каватина замечала остатки того, что когда-то было рифлёной колонной, либо фрагменты
бордюров, некогда украшавших каждую стену.
Почти за два с половиной десятилетия верующие Эйлистри восстановили строения по
всему Променаду. Теперь каждое из них несло священный символ богини над входной
дверью: серебряный длинный меч, расположенный остриём вертикально вверх на фоне круга
полной луны.
Жрицы и мирские прихожане сновали по улицам, первые — на службу в Пещеру
Песни, вторые — спешили по своим делам. Большинство жриц принадлежали к расе дроу,
лишь некоторые были представителями эльфийских рас Верхнего Мира. Но среди мирских
прихожан было много представителей различных народов. Многие были спасены с кораблей
работорговцев и рынков Скаллпорта. Каждый в знак благодарности принял веру в Тёмную
Леди. Другие жрицы приветствовали Каватину, простолюдины же низко кланялись.
Благоговейный шёпот следовал за ней по пятам.
Каватина заметила знакомое лицо: Мерил, повариха-хафлинг Куилью. Маленькая
босоногая женщина с копной спутанных серых волос спешила к дому высшей жрицы, держа
подмышкой корзину. Каватина свернула, дабы пересечься с ней.
Морщинистое лицо Мерил тот час разгладилось, стоило ей заметить Рыцаря Тёмной
Песни.
— Привет, Каватина! Давно не виделись!
Каватина выгнула бровь.
— Каватина? — повторила она.
— Нет. Многоуважаемый Рыцарь Тёмной Песни, победитель Селветарма! —
продолжила дроу дразнящим тоном.
Мерил рассмеялась и махнула рукой.
— Да, да, и это тоже. Просто иногда сложно сразу вспомнить об этом. Когда я смотрю
на тебя, то всё ещё вижу ребёнка на руках танцующей Джетель. Тем не менее, — хафлинг
вытянула шею, — с каждым разом ты становишься всё более высокой и тощей. Ты тонкая как
клинок. Тебе действительно надо больше есть.
Каватина улыбнулась. Несмотря на то, что хафлинг была обычной простолюдинкой, она
никогда не соблюдала формальности. Мерил даже к Леди Куилью обращалась по имени.
— Так что привело тебя в Променад? — продолжила хафлинг. — Ещё парочка демонов?
А как дела в Лесу Чондал? Эльфы по-прежнему побеждают?
Каватина подняла руки, сражённая потоком вопросов. Мерил редко о чём-то
спрашивала, только вот её язык явно опережал её же ноги.
— Рилла позвала. Три йоклол. Хорошо. И да.
Мерил несколько раз кивнула и для удобства перехватила свою корзину. Каватине
послышался металлический звон.
— Только не говори, что ты опять крадёшь столовое серебро, — подразнила Каватина.
Насмешка не задела Мерил, она всегда гордилась своей преданностью. Она была
поваром Куилью в течение десятилетий и лично пробовала все ингредиенты на наличие яда,
прежде чем использовать их. Простая молитва опознания достигала того же результата, но
Мерил предпочитала рисковать собой. Она говорила, что если яд заберёт её, она попадёт во
владения Эйлистри счастливая и с чувством удовлетворения — и с полным желудком.
Мерил притворилась удивлённой.
— Я! — выпалила она возмущённо. — Да я никогда даже не думала о таком. Ни разу за
время своей службы. Да, это действительно серебро.
Она потрясла крышку корзины, быстро взглянув на Каватину.
— Но я несу эти пузырьки из Зала Исцеления в ВысшийДом, как ты могла заметить
по направлению моего движения.
Хафлинг с размаху захлопнула крышку.
Сейчас Каватине стоило бы извиниться. Это было бы правильно. Но короткий взгляд
внутрь корзины озадачил её. Эти пузырьки могли быть использованы только для одного.
— Это святая вода?
Мерил кивнула.
Каватина могла подшутить над ней ещё разок — спросить, например, не завелись ли на
кухне хафлинга ожившие мёртвые мыши — но её привычная прямота взяла верх.
— И зачем кухарке святая вода?
— Это для Куилью. Она сказала мне удостовериться, что у нас достаточно припасов к
тому моменту, когда она вернётся из святыни. Она израсходовала всё, что у неё было.
— А почему она не благословит свою воду?
— Понятия не имею. Но я бы не рекомендовала спрашивать у неё самой. Она в
последнее время ужасно не сдержана. Десять дней назад она разозлилась на Хоралдина. Я
даже с кухни слышала, как она орала на него. Куилью говорила ему, чтобы он выполнял её
приказы. А вчера она накричала на меня за то, что я перекипятила суп, — хафлинг состроила
недовольную мину.
— Я никогда не кипячу суп.
— Это на неё не похоже.
— Неа, — пожала плечами Мерил. — Я полагаю, она что-то задумала.
Хафлинг согнула палец, подзывая Каватину поближе, и перешла на хриплый шёпот.
Вчера, прямо перед уходом Куилью, кто-то превратил слепорыбу в золотого краба. А
если верить тому, что я слышала, Защитник, которого послали за ним, был съеден
скорпионом. Всё это ерунда, конечно. Статуя была такой ржавой, что просто не могла никого
проглотить. Да и Лелиана наверняка скоро вернётся. Тем не менее, это тревожная ерунда.
— Понятно.
Просить Мерил рассказать всё менее путано не имело смысла; хафлинг имела привычку
смешивать всё в одну кучу, и получившуюся кашу приправлять обильной порцией своего
воображения. Рилла могла объяснить всё подробнее. Она также прольёт свет на то, почему
высшая жрица не может освятить воду — если, конечно, хафлинг ничего не напутала.
— Я лучше пойду, — сказала Каватина. — Леди Битвы ждёт меня.
Мерил кивнула. Она передвинула корзину ближе к локтю.
— Да благословит тебя Эйлистри, — сказала она, сомкнув большие пальцы с
указательными. — Танцуй с лунным светом и песней радости.
Каватина прикоснулась к своему нагруднику, её пальцы легли на символ луны-и-меча.
— С песней радости.
Она смотрела, как повариха зашла в боковую дверь и исчезла в доме высшей жрицы,
затем вздохнула и покачала головой.
Только рыцарь развернулась, чтобы уйти, как дверь снова распахнулась; Мерил вышла,
по-прежнему с корзиной в руке. На одно мгновенье Каватине показалось странным что-то, в
поведении хафлинга. Мерил вышла наружу, огляделась, потом медленно отступила назад,
будто испугавшись чего-то. Каватина обернулась — судя оп реакции, то, что так испугало
Мерил, находилось прямо за Каватиной — но она не увидела ничего такого.
Она подошла к поварихе.
— Что такое, Мерил? Всё в порядке?
Хафлинг не ответила. Даже не посмотрев на Каватину, она поспешила прочь.
Каватина двинулась следом.
— Мерил?
Хафлинг ускорилась.
— Мерил! — крикнула Каватина. — Я только хочу кое-что спросить.
Повариха перешла на бег.
Каватина бежала за хафлингом в нескольких шагах позади, её тревога усиливалась.
Секунду назад Мерил держала корзину в руке, а сейчас та пропала. Хафлинг бежала
странной и неуклюжей походкой, покачиваясь из стороны в сторону.
Каватина пропела молитву. Она ожидала увидеть шпиона: обитателя Скаллпорта или
хуже, одну из жриц Ллос. То, что открыла молитва, шокировало её. Существо, скрывающее
себя под подобием Мерил, было приземистым и лысым, с эластичной серой кожей, красными
глазами-бусинками над пускающим слюни ртом и руками, тянущимися по земле.
Дретч — демоническое порождение Абисса.
И оно вышло из покоев Куилью.
Дретч просочился в коридор, ведущий в Зал Исцеления. Каватина выхватила меч и
вбежала следом.
— Остановите хафлинга! — выкрикнула она. — Это не Мерил — это демон !
Меч издал свой собственный тревожный звон.
Другие жрицы бросились в погоню. Одна подула в свой охотничий рожок. Звуки рожка
наполнили коридор и заглушили гимн, доносящийся со стороны туннеля в Пещеру Песни.
— Окружайте его! — прокричала Каватина через плечо. — Обойдите через Пещеру
Песни и вверх по реке через северный туннель. Запрём его!
Жрицы и простолюдины последовали приказу. Каватина бежала и на ходу напевала
послание. Как только её разум соприкоснулся с разумом Леди Битвы, Каватина выкрикнула
предупреждение Рилле. Не словами — дыхание было нужно, чтобы продолжать
преследование — это был ментальный крик.
Дретчв облике Мерил направляется к Залу ПустыхАрок. Он вышел из Высшего Дома.
Проверь, есть ли там демоны и жива ли Мерил.
Ответ Риллы пришёл в мгновение ока.
Кровь матери! Я пошлю Защитников к Высшему Дому и встречу тебя в Зале Пустых
Арок.
Каватина обогнула угол. Прямо впереди должна быть охрана, которая отвечала за то,
что нежелательные посетители Зала Пустых Арок не будут блуждать по жилым районам
жриц. Тем не менее, охраны не было видно.
Она поймала дуновение чего-то, что пахло тухлыми яйцами, и увидела облако
желтоватого тумана в комнате неподалёку. Охранница — обычный солдат, вооружённый
булавой и щитом — шатаясь, вышла из неё, её рвало.
— Тёмная Леди! — выдавила она. — Я не могла остановить…
Договорить она не смогла — её согнуло и вырвало. Одна рука была отведена за спину.
Туда , — показала она.
Каватина выкрикнула песню рассеивания, которая развеяла отравленный туман. Она
вбежала в зал, встревоженная слабым звуком. Каватина могла видеть только очертания
комнаты. Камни от пола до потолка стояли прямо посередине помещения как скамейки в
храме и мешали что-либо разглядеть.
Она услышал звон обнажённого поющего меча в дальнем конце комнаты, и
последовавший клич оружейницы.
— Каватина! Я здесь! Северо-восточный угол.
— Юго-западный угол! — крикнула Каватина в ответ.
Жрицы столпились за ней. По крайней мере, одна из них была Защитником, и Каватина
слышала боевую песню поющего меча, созвучную с её собственным оружием. Оказалось, это
была Чизра. Она поприветствовала Каватину коротким кивком.
Каватина направила Чизру и четырёх других жриц в комнату. Они построились,
обнажили оружие, потом по сигналу, зашагали из одного конца комнаты в другой, каждая
двигалась между двумя перегородками. Держа мечи перед собой, они пропели молитвы,
которые лишат дретча любой маскировки. Достигнув дальнего конца зала, они пропели в
унисон.
— Всё чисто!
— Каватина! — позвала Рила из дальнего конца комнаты. — Может, дретчсвернул в
сторону и вошёл в Пещеру Песни?
— Нет, — ответила рыцарь. — Я использовала истинное зрение, он определённо пошёл
этим путём.
Охранница с серым лицом, наконец, справившись со своим желудком, печально
кивнула.
Каватина приказала ближайшей жрице стать на страже, на случай, если дретч захочет
обойти их. Затем она поспешила в дальний конец комнаты. Леди Битвы стояла у второго
выхода из комнаты, бледно-серые глаза смотрели куда-то вдаль, губы беззвучно двигались.
Она определённо слушала и отвечала на послания других жриц где-то в храме.
Рилла была высокой, даже для женщины. Её широкие плечи и более светлая кожа были
наследием её отца-человека. Принятие её в Леди Битвы было необычным, но сейчас были не
обычные времена. Хотя Рилла держала меч, она была без пояса и ножен, и без брони;
видимо, она не успела надеть свою кольчугу, когда Каватина вызвала её.
Рилла кому-то кивнула и повернулась к Каватине.
— Дретча нет ни в Зале Исцеления, ни в Пещере Песни тоже. Похоже, и тут он не
проходил. Какой-то из порталов должно быть работает.
— Вопрос в том, как он вообще попал в Променад, — сказала Каватина. — Каким
образом он прошёл через нашу охрану?
Рилла уставилась на Каватину.
— Это ты мне скажи. Ты же у нас главный специалист по охоте на демонов.
У Каватины появилось плохое предчувствие. Внезапное появление дретча слишком
напоминало нападение Селветаргтлин три с половиной года назад, когда они использовали
камни перемещения для проникновения в Променад. Она задалась вопросом, будет ли ещё
одно нападение.
Она взглянула на ближайшую перегородку. Как и другие, она была вырезана в
барельефе в виде двух сводчатых проходов — просто декоративные арки, так как середина
каждой была твёрдым камнем. Всего их было восемь. Каждый в своё время был порталом, но
магия, что поддерживала их, исчезла столетия назад с падением Нетерила. Только одна из
арок была ещё активной и работала случайным образом. Однажды открывшись, она могла
остаться в таком состоянии на мгновение — или больше чем на месяц. Она вела из Зала
Пустых Арок в глубинные уровни Подгорья, которые когда-то были частью дварфийских
мифриловых шахт, бывших там ещё до времён Нетерила.
Случайный странник, пришедший через этот портал, как правило, плохо заканчивал,
либо нуждался в серьёзном лечении. Поэтому Куилью распорядилась не запечатывать его.
Тем, кто соглашался соблюдать правила песни и меча, оказывали помощь в соседнем
лечебном зале. Тем, кто не соглашался, либо завязывали глаза и выводили из Променада,
либо, если они выказывали враждебность, убивали.
Рилла показала Каватине следовать за ней, а потом запела гимн. Она медленно шла
сквозь комнату, её свободная рука делала короткий жест перед каждой из арок.
— Пусто. Ничего. Опять пусто…
Каватина шла рядом с оружием наготове.
Рилла провела рукой перед порталом, что соединял Зал Пустых Арок с древними
шахтами. Затем покачала головой.
— Он не работает на данный момент.
Осталась одна непроверенная арка: следующая по ходу. Рилла остановилась перед ней,
подняла ладонь вверх и сконцентрировалась.
— Эта работает. Но только в одном направлении: отсюда.
Каватина наклонилась вперёд с надеждой. Её меч зажужжал. Погоня вот-вот должна
возобновиться.
— Куда он ведёт?
— Никуда. И повсюду, — Рилла опустила руку. — Молитва показала лабиринт
тоннелей, которые постоянно меняются. Я думаю, он может вести в Глубинные Пещеры.
Она уставилась на ровный камень внутри арки.
— Если дретч прошёл этим путём, его невозможно будет выследить.
— Я смогу, — уверенно сказала Каватина. — Дретч должен быть пойман и допрошен.
Мы должны узнать, кто его вызвал, и чего они хотели этим добиться.
Рилла преградила ей путь.
— Не так быстро. Там внизу его можно выслеживать кого-то всю жизнь, а ты нужна
нам здесь.
— Я смогу вернуться из любой…
— Ты останешься здесь, в Променаде. Это приказ.
Каватина хотела запротестовать, но взгляд Риллы остановил её. Леди Битвы кивнула в
сторону арки.
— Дретч пошёл не этим путём — это односторонний портал. — она повернулась. —
Как ещё он мог попасть в Променад?
Каватина кипела от злости, но всё же ответила.
— Дретчи слабы. Он не смог бы сам прорваться через защиту Променада. Его могли
вызвать — мог вызвать тот, кто уже находится в Променаде.
Рилла показательно кивнула. Она уже поняла это.
— Или возможно, он появился здесь посредством магии, — заключила Каватина, по-
прежнему вспоминая Селветаргтлин, который пронёс камни телепортации в променад
примерно четыре года назад.
Выражение лица Риллы было серьёзным.
— Я приказала прочесать весь храм снизу доверху.
— Напомни им докладывать о любых подозрительных самоцветах.
— Уже напомнила.
— Защитники ещё не обнаружили Мерил?
— Обнаружили, хвала Эйлистри, она в порядке.
Каватина вложила меч в ножны.
— Раз уж ты не даёшь мне преследовать дретча, может, скажешь, зачем вызвала меня в
Променад? У тебя было предчувствие, что демон появится здесь?
— Да, было, — послание Риллы пришло мгновением позже. — Мне нужно поговорить
с тобой о Леди Куилью, поэтому я посылала за тобой. Что-то… с ней не так.
Каватина открыла рот, желая задать кучу вопросов, но тут же закрыла его. Она внезапно
осознала, что дретч может быть признаком гораздо большей проблемы. Просто так
проникнуть в Высший Дом было невозможно. Личная защита Куилью должна была выкинуть
любое существо из Абиса обратно туда, откуда оно пришло, только появившись в её покоях
— тем более, если речь идёт о таком мелком демоне как дретч. Если что-то вмешалось в
способность Куилью защитить себя от такого сравнительно слабого противника, Рилла имела
полное право волноваться по этому поводу.
Каватина слегка кивнула, посмотрев на других жриц. Рилла, очевидно, не делилась с
ними своими подозрениями.
Что-то ослабило магию Леди Куилью? Поэтому дретч…
Позже. Наедине.
Рилла повернулась к Чизре.
— Охраняёте портал. Никого и ничего не подпускайте к нему. Если мы спугнём ещё
одного демона, он может направиться сюда. И он может принять другой облик, так же как
дретч.
Защитница угрюмо кивнула.
— Также, приглядывайте за другими порталами, — продолжила Рилла. — Даже за
неактивными. Мы больше не можем быть уверены в каком состоянии каждый из них.
Раздайте каждому охраннику по свитку, чтобы можно было запечатать портал при
необходимости.
Отдав приказы, Рилла попросила Каватину следовать за ней. Они шли до жилища Леди
Битвы без остановок, пока не оказались в гостиной с тремя скамейками в форме полумесяца
вокруг купели прорицания. Гобелены на стенах изображали темнокожих жриц во время
охоты, с мечами и охотничьими рожками. Пустые ножны Риллы лежали на скамейке рядом с
лютней…
Каватина заговорила первой.
— Что не так с Леди Куилью?
Рила резко повернулась и поднесла палец к губам.
Никаких имён , — показала она.
Леди Битвы, очевидно, не хотела, чтобы Куилью их подслушала. Очень хорошо.
Каватина будет играть по её правилам. Пока.
— Леди Битвы, я прибыла, как только ты меня вызвала. Ты сказала, что хочешь, чтобы я
помогла с организацией патрулирования Променада. Я буду рада посоветовать тебе, как
можно использовать Защитников лучше…
— Хватит, — прервала её Рилла. — Если она и слушала, то сейчас уже нет.
Леди Битвы вложила меч в ножны и продолжила сеанс прорицания в купели. Она
пристально вгляделась в гипсовую чашу, беззвучно произнося послание, и провела рукой над
поверхностью воды.
Каватина изо всех сил сдерживала рвущиеся с языка слова. Она так и хотел сказать
Рилле, что это избыточная осторожность. Люди так часто произносили имя Куилью, что для
высшей жрицы это было сродни эху. Постоянно слушать и пытаться выудить что-то значимое
из бесконечной повседневной болтовни заняло бы всё её время. К тому же, Каватина не
слышала, чтобы Куилью отвечала на своё случайно произнесённое имя. Высшая жрица
отвечала только тем, кто намеренно называл именно её.
Каватина приблизилась к краю купели и посмотрела в неё. Изображение
сфокусировалось на Куилью, которая шла по лесу в сопровождении полдюжины младших
жриц. Куилью была на голову выше остальных, величественная фигура в серебряных
одеждах и с белыми волосами до лодыжек. Её вид наводил на Каватину благоговейный
трепет. Она основала Променад, преобразила служение Эйлистри из неясной секты в силу, с
которой считаются. Та вера, что существует сегодня — её заслуга. Каждый дроу, вышедший
из Подземья за последние шесть столетий, обязан ей своим спасением. Даже не смотря на то,
что Каватина победила Селветарма, она и близко не достигла уровня веры Куилью.
Куилью говорила с младшими жрицами, но Каватина не могла разобрать слов. Высшая
Жрица держала Клинок Полумесяца и указывала им на что-то вне зоны видимости купели.
Не так давно вид этого клинка в руках высшей жрицы вызывал у Каватины зависть. Но
сейчас это было просто оружием — хотя и очень мощным, наполненным магией,
позволившей Каватине убить полубога.
— То, что ты хочешь мне сказать, видимо, и в правду очень неприятно, если ты не
хочешь, чтобы… она слышала.
Рилла провела по краю рукой, заканчивая прорицание, и присела на одну из скамеек.
— Я разговаривала с одной из Семи Сестёр, — начала она. — Лаэраль Сильверхенд.
Она удостоила меня недавно своим визитом и выражала определённые опасения по поводу…
своей сестры.
— Продолжай, — кивнула Каватина.
— ЛедиСильверхендуказала на то, что я и сама заметила. Порез на запястье высшей
жрицы.
— На каком запястье?
— На правом, — Рилла коснулась своего запястья. — Вот здесь.
Каватина вздрогнула, как если бы по комнате прошёлся порыв холодного ветра.
— Это произошло полтора года назад. Как раз перед нашим нападением на
Акрополис… — она запнулась с именем на кончике языка, но тут же исправилась, — богини
смерти.
— Я была там, когда высшая жрица порезалась. Она танцевала с Клинком Полумесяца.
Высшая жрица споткнулась в своём танце.
— Было ли что-то странное в её действиях.
— Нет.
Рилла передвинула лютню, чтобы Каватина могла сесть. Её пальцы коснулись струнн,
будто желая начать играть. Но Леди Битвы просто отложила инструмент.
— Леди Сильверхенд упомянула ещё кое-что. Кое-что по поводу Клинка Полумесяца. А
точнее, нежелания её сестры, чтобы кто-то ещё к нему прикасался. Каждый раз, когда Леди
Сильверхенд просила осмотреть его, а Высшая жрица отказывала. Она утверждает, что её
связь с ним будет разорвана, если кто-то другой им воспользуется.
— Объяснение звучит несерьёзно, — сказала Каватина. — Единственный момент, когда
ты не можешь выпускать настроенное оружие — будь оно магическим или обычным — это
во время самой настройки. Наложенная на Клинок Полумесяца магия крайне мощная, но и
здесь действует это правило.
— Я тоже так думаю.
— Ты упускаешь одну возможную причину, — продолжила Каватина. — Гордость.
Высшая жрица решила, что она будет той, кто убьёт Лолс, когда придёт время. Если она
передаст Клинок Полумесяца кому-то другому, особенно надолго, она может упустить свою
славу.
Вот так. Она это сказала. Не так давно, Каватина, возможно, сказала бы эти слова с
горечью, но злость и зависть, что накипели у неё за годы, сейчас испарились. Теперь она
говорила спокойно и беспристрастно. Даже в этом случае она прочитала безмолвную
молитву раскаяния, прося Эйлистри простить её за то, что она подвергла сомнению характер
Высшей жрицы.
Рилла встретилась глазами с Каватиной.
— Мы обе знаем, что причина не в этом.
Каватина кивнула.
— Что тогда?
— Ты носила Клинок Полумесяца. Сражалась с ним. Он когда-нибудь… общался с
тобой?
— Ты спрашиваешь меня разумное ли это оружие. Ответ, да. Он разговаривал со мной.
— Он говорил что-нибудь странное?
— Что ты имеешь в виду?
— Он когда-нибудь принуждал тебя сделать опрометчивый поступок? Сразиться с
противником, с которым ты не сможешь или не должна сражаться?
Каватина улыбнулась.
— Я хотела убить Селветарма, поверь мне… — потом она кивнула. — С другой
стороны, оружие казалось таким… гордым. Хвастливым. Оно говорило так, будто оно само, в
одиночку, убило Селветарма.
Рилла уставилась прямо в глаза Каватины.
— Оно заставило тебя убить Селветарма?
— Нет. Всё было не так. Совсем не так.
— Ты чувствовала какое-либо принуждение, когда держала Клинок Полумесяца?
— Нет. Ну, вообще-то, да, но только когда я вернулась в Променад. Высшая жрица
сказала, чтобы я отдала Клинок Полумесяца, а я не хотела этого делать.
— Но ты отдала.
Каватина рассвирепела. Это звучало как обвинение.
— Она приказала мне.
Рилла вздохнула.
— Я позвала тебя не для того, чтобы к чему-то придираться. Я вызвала тебя в
Променад, потому что обеспокоена. Думаю, Клинок Полумесяца является причиной
недавних… вспышек агрессии Высшей жрицы. Её приказы были довольно резкими в
последнее время, и она не утруждала себя объяснениями.
— ОнаВысшая жрица, — запротестовала Каватина. — Избранная Эйлистри. По
существу, она не обязана ни перед кем, кроме богини, отвечать за свои решения. Она отдаёт
приказы, наш долг им подчиняться.
— А это её приказы? — спросила Рилла.
Каватина напряглась.
— Ты думаешь о том же, что и я?
— Клинок Полумесяца не покидает её руки. Даже когда он в ножнах, её ладонь лежит
на его рукояти.
— Ты хочешь сказать, что Клинок Полумесяца контролирует высшую жрицу?
— Не хочу строить предположения. Я хочу знать точно, — Рилла встала на ноги и
беспокойно зашагала вокруг скамеек. — Опиши мне храм, откуда ты взяла Клинок
Полумесяца — тот, что в Ямах Паутины Демонов.
Каватина описала.
Рилла слушала, вставляя вопросы то тут, то там.
— Был ли храм истинно священной землёй?
— Мои прорицания говорили, что да.
— И меч был внутри?
Каватина сглотнула. Тяжело. Хотя она чувствовал, что Клинок Полумесяца был
священным, с уверенностью столь же сильной как песня, семя сомнения было посеяно, когда
она прочитала надпись на исправленном лезвии. И всё же, несмотря на ломаную надпись,
Клинок Полумесяца не подвёл её. Он рассёк шею Селветарма так, что сомнений не осталось
— он был выкован для этого.
Конечно, он всё время был предназначен именно для Лолс. Халисстра подтвердила это.
И это Халисстра привела Каватину к храму. Халисстра предатель. Она притворялась, что
действовала по своей собственной воле — будто она искала искупления — но она всё время
была приманкой Паучьей Королевы, не многим лучше, чем пойманная в паутину муха.
— Мои прорицания не открыли ничего неправильного в Клинке Полумесяца, —
наконец ответила Каватина.
Рилла ждала.
— Но? — подсказывала она.
— Но сейчас я не уверена.
Это было так. До этого момента Каватина думала, что смерть Селветарма была частью
плана Паучьей Королевы. Но сейчас она задавалась вопросом, насколько далеко уходил
замысел Лолс. Позже, когда Каватина хотела оставить Клинок Полумесяца у себя, он
заговорил с ней.
Ты не одна , — сказал он.
Ожидала ли Ллос того, что Куилью в конечном счёте заберёт оружие себе? Был ли
перекованный Клинок Полумесяца частью ловушки, которая сейчас захлопнулась?
Подталкивало ли оружие Куилью к сражению, в котором она проиграет — сражению, в
котором Клинок подведёт её?
До сих пор, вера Каватина в мастерство Куилью в магии была непоколебима. Но теперь,
сомнения всё усиливались.
Халисстра была ключом ко всему. Каватина была в этом уверена.
Мысли Каватины кружились вокруг того момента, когда она последний раз видела
Халисстру. Знал ли кто-нибудь, где павшая жрица сейчас. Халисстра исчезла после того, как
сдала Каватину в руки балора Вендоная. Она была замечена Карасом и Лелианой во время
битвы на Акрополе. Но затем она снова пропала.
Может она возвратилась к Вендонаю? Если так, то она не нашла ничего, кроме трупа.
Балор пал от меча Каватины, хотя и без обычного взрыва впоследствии. Его тело осталось
неповреждённым после смерти, как будто его оживляющая сила ушла… куда-то в другое
место.
Внезапно, Каватина поняла, куда она могла уйти. В Клинок Полумесяца. Это
объясняет, как дретч появился в Высоком Доме. Вендонай мог вызвать его — прямо у
Куилью под носом — из Клинка Полумесяца, точно перед тем, как высшая жрица отбыла в
поездку.
И это объясняло, зачем Мерил несла святую воду. Возможно, Куилью сама подозревала,
что с оружием что-то не так. Она пыталась изгнать демона, но, как догадывалась Каватина,
безуспешно.
Осторожно, не упоминая Куилью по имени, Каватина обрисовала свои страхи. В конце,
она пересказала свою беседу с хафлингом перед тем, как появился дретч.
Рилла поджала губы.
— Что мы можем сделать?
— Если только меч одержим, мы сможем отправить демона обратно в Абисс. Если же
одержимость проникла глубже… — Каватина сделала глубокий вдох.
Глаза Риллы округлились.
— Помилуй Эйлистри, только бы всё не было столь плохо!
— Изгнание, проведённое здесь, имеет наибольшие шансы на успех. Влияние Эйлистри
тут наиболее велико, — сказала Каватина. — Но это потребует основательной подготовки.
Сколько у нас времени до того, как вернётся высшая жрица?
— Минимум десять дней.
Каватина кивнула.
— Все приготовления должны быть проведены в тайне. Если демон взял под свой
контроль высшую жрицу, нам не следует раскрывать наши карты.
Лицо Риллы посерело от напряжения.
— Это не должно выйти за пределы этой комнаты. Это может привести к кризису веры,
и будет стоить нам очень дорого.
— Согласна, — сказала Каватина, мрачно глядя в купель. — Я одного понять не могу.
Как Эйлистри допустила, что нечто злое попало в руки её избранной.
— Она и не допускала, — твёрдо проговорила Рилла. — Пока…
Леди Битвы отвернулась, но Каватина успела заметить горечь в её глазах.
— Пока что? Скажи, о чём ты думаешь!
— Ходят слухи. О том, что произошло, когда владения Эйлистри и Ваэрона
объединились. Если им верить, то это не Эйлистри направляет Клинок Полумесяца в руках
жрицы.
Каватина задрожала. Во рту пересохло. Услышать такое богохульство — и от Леди
Битвы Променада. Представить было сложно.
Рила выдавила смешок.
— Всё это, конечно, нонсенс. Тёмная Дева просто исполняет новый танец. Ей
пришлось, дабы привлечь Ночных Теней в паству. Эйлистри по-прежнему правит песней и
мечом. Ваэрон мёртв.
— Песней и мечом, — повторила Каватина, прикоснувшись к эфесу своего меча.
Меч отозвался низким, успокаивающим гулом из глубин ножен.
Это не помогло. Каватина всё ещё чувствовала нарушение баланса, будто была
танцором с одной ногой. Если её догадки были верны, и демон Вендонай сейчас жил в
Клинке Полумесяца, который в свою очередь захватил Куилью, то Променад был в
смертельной опасности. Рыцарь вытянула руку.
— Пой со мной.
Рилла сжала руки Каватины. Словно партнёры в застывшем танце, они склонили
головы.
Вместе они помолились.
***
Хоралдин остановился перед дверью и глянул вверх и вниз по коридору. Несмотря на
доносящиеся песнопения откуда-то из Променада, сейчас коридор был пуст. Друид открыл
дверь, быстро прошёл внутрь и показал Каватине следовать за ним.
Хоралдин закрыл дверь за ними. Этот коридор был коротким, не более дюжины шагов в
длину, и заканчивался малоиспользуемой дверью из твёрдого чёрного обсидиана. Друид
схватился за несокрушимый засов со стороны двери и потянул, но засов не сдвинулся. Он
кивнул, словно ожидал этого.
Каватина смотрела через его плечо. Видимого замка на двери не было. Если дверь и
была закрыта, то с помощью магии.
Хоралдин коснулся гладкой поверхности двери кончиками пальцев, закрыл глаза и
зашептал.
Каватина нетерпеливо постукивала ногой. Она искала Хоралдина, намереваясь
заставить его повторить дословно дискуссию с Куилью, чтобы посмотреть, не передала ли
высшая жрица какое-нибудь сообщение. Вместо того чтобы прямо ответить на её вопросы,
друид настоял поговорить с глазу на глаз в каком-нибудь тихом месте. И вот они крадутся по
Променаду, будто воры с полными карманами награбленного. Каватина начинала
подозревать, что Хоралдин повёл её этой дорогой не просто так.
— Хоралдин, прошу. Ты не мог бы мне просто сказать , что толкнуло тебя на разговор
с…
Глаза Хоралдина широко распахнулись.
— Шшш! Не произноси её имя. Она услышит.
Каватина сделала глубокий вдох.
— Я не собиралась. Вообще-то, это я напомнила тебе не произносить её имя вслух.
— Я просто надеюсь, она не видит нас в магическую купель, — ответил Хоралдин.
С этим Каватина была согласна. Даже притом, что Куилью не вернётся в течение
нескольких дней в связи с походом по отдалённым святыням, осторожность не помешает.
Куда бы Куилью не пошла, магическую купель она всегда держала под рукой.
Тревога усиливалась, когда Каватина вспоминала, что Куилью носит меч, который
может быть вместилищем демона.
Хоралдин снова закрыл глаза и продолжил прорицание. Пот выступил на его висках.
Отблески Фаэрзресс играли на стене около него, давая жуткий синеватый оттенок его и без
того болезненного вида коже. Друид был лунным эльфом и поэтому Фаэрзресс ему не
мешал, иначе прорицание могло прерваться. Волнистые тёмные волосы друида
переплетались подобно корням и спускались до самой талии, а тонкие пальцы были похожи
на лапы паука. Не самое лучшее сочетание, но друид был совершенно лоялен к храму, не
смотря на то, что продолжал почитать Лорда Листьев. И как Хоралдин красноречиво
выражался, Эйлистри была фруктом Арвандора, а Риллифан хранителем дерева, на котором
она созрела. Эйлистри посеяла семена надежды в Подземье, и, согласно указу Лорда Листьев,
судьбой Хоралдина было лелеять эти семена.
— Дверь была запечатана магией, — сказал друид Каватине. — Эээ…она запечатала.
— Зачем ей это нужно?
— Чтобы я не смог показать тебе, что по другую сторону.
Каватина сгорала от нетерпения. Положив руку на эфес меча, она спросила:
— Ты можешь её открыть?
— Обычными средствами нет. Только более сильный заклинатель может снять эту
магию. Но есть другой путь.
Хоралдин держал ладони перед собой, плотно прижав друг к другу. Он шептал какое-то
время, а потом развёл руки в стороны. Отверстие появилось в середине двери и постепенно
расширилось, будто обсидиан был мягким как глина, и невидимые руки просто смяли его.
Когда проём стал достаточно широким, Хоралдин просунул ногу внутрь, присел и прошёл
через дверь.
Каватина последовала за ним.
Комната за дверью имела странный вид: квадрат, но с одним углом, срезанным по
диагонали стеной в виде зигзагообразной ширмы. В центре этой зигзагообразной стены была
ещё одна обсидиановая дверь — второй выход из комнаты. Такая необычная форма давала
комнате восемь стен — показательное число. Дроу, которые населяли пещеры в дальней
части Саргаута тысячелетия назад, построили здесь храм Паучьей Королевы. Храм был
уничтожен, когда культисты Гонадора вызвали Древнего и его приспешников — тогда же
весь город и был разрушен.
Столетия, проведённые под илом и слизью, стёрли алтарь и статую, когда-то стоявшие
тут. Куилью и её компаньоны закончили их работу, разрушив то, что осталось до основания и
смыв святой водой фрески со стен. Теперь всё, что осталось, было просто пустой комнатой.
Бывший храм, возможно, был удобным коротким путём от западного конца моста —
расположенный, буквально, в нескольких шагах за второй дверью — но жрицы,
патрулировавшие Променад, избегали этого места. Каватина понимала почему. Даже притом,
что комната была голой и пустой, находиться в ней было невыносимо. Сейчас, когда она
задержалась здесь, рыцарь поняла почему: во всём Променаде это было единственным
местом, где тишина правила бал. В любой точке можно было услышать гимн, звучащий в
Пещере Песни. Здесь же, в этом осквернённом месте, Каватина не могла услышать даже
шёпот воды ближайшей реки.
— Что ты хотел мне показать? — спросила она.
Хоралдин подошёл к углу, где сходились две длинные стены.
— Это, — он указал на глиф, который был нарисован на стене. — Высшая жрица
приказала мне нарисовать это здесь.
— Приказала? Вы об этом с ней разговаривали?
Хоралдин сложил руки на груди и кивнул.
Каватина не смогла опознать большой, словно щит, глиф. Он был похож на защитные
глифы нарисованные всюду в Променаде, но те были в серебристо-красном цвете и
посыпаны пудрой из алмаза и опала, в то время как этот был нарисован мерцающими
полосами жемчужной пудры на прозрачном клею, от которого слабо тянуло мёдом.
— Что это? — спросила рыцарь.
— Глиф очарования. Он привлекает тех, кто служит Гонадору. Высшая жрица говорила,
что эта ловушка будет завлекать любых культистов, которые рискнут пройти вверх по реке из
Скаллпорта сюда, где их будет легко убить.
Каватина кивнула. Это выглядело достаточно логичным — и такие случаи имели место.
Десять лет назад культисты Гонадора осадили Променад на три долгих месяца. Атака шла с
верховьев реки, из северо-восточных пещер, ближе к Залу Исцеления. Аморфы, которыми
командовали культисты, были подавлены, ни одна комната или коридор храма не были
захвачены. Но это, похоже, не удержало бы их от повторной попытки. Если они готовились к
новому нападению на Променад, имело смысл расставить ловушки для лазутчиков, которых
они пошлют. Те, кто попытается проникнуть в храм, скорее всего, пойдут через реку, что
соединяет Променад и другие части Подгорья.
Но зачем размещать глиф здесь? Правильнее было бы оставить его в самой северной
пещере, так как она выходит прямо к реке, или в самой южной. Или и там, и там. А не на
полпути между ними, близко к уязвимым областям Променада.
И зачем приказывать нанести глиф очарования здесь, а потом запечатывать комнату так,
что в неё никто не проникнет?
Каватина подошла ко второй двери и проверила её засов. Он был неподвижен, как и на
первой двери. Запечатано магией.
— Ты не согласен с местом размещения глифа, — сказала Каватина.
— И это тоже, — кивнул Хоралдин.
Каватина повернулась.
— Что ещё?
— Высшая жрица приказала мне не говорить о том, что я написал здесь. Ни слова: ни
обычным жителям, ни жрицам, ни Защитницам, даже Леди Битвы Рилла не должна знать.
— Каждый должен понимать, что здесь могут появиться культисты Гонадора, и они
должны знать, что их нужно поймать и ликвидировать.
— Вот именно.
Каватина нахмурилась.
— И как она объяснила необходимость такой секретности.
— Она не объяснила. Мне показалось, что она и не могла — и это её расстраивало.
Когда я надавил на неё, разговор перешёл в спор.
— Ты не знаешь, почему она выбрала это место?
— Воспользуйся прорицанием. Поищи магию.
Каватина так и сделала. С её магическим зрением, каменная стена стала иллюзорной
словно туман. Её тело стало покалывать. Рыцарь почувствовала, как её притягивает к стене
— или скорее, за стену. Поразившись, она отстранилась.
— Что это? Иллюзия?
— Невозможно написать глиф на иллюзии. Стены достаточно реальны, — друид
постучал кулаком по той точке, куда она только что смотрела, достаточно сильно, чтобы
послышался звук. — По крайней мере, для меня. Но здесь есть портал, который может
использоваться только дроу.
— Как ты это выяснил?
— Через некоторое время после того, как высшая жрица отпустила меня, и когда я был
уверен, что она ушла, я вернулся и побеседовал со стенами. Они описали мне «отверстие»,
которое примет только дроу «где-то ещё». Этой подсказки было достаточно.
Каватина напряглась.
— Я патрулировала каждую пещеру, зал и комнату в Променаде. Включая эту. Раньше
здесь портала не было.
— Не было. Должно быть, высшая жрица открыла его.
— Хотела бы я знать почему.
Хоралдин покачал головой.
— Понятия не имею. Я надеялся, что ты знаешь и скажешь мне… — он колебался, у
него был огорчённый вид. — Скажи мне, что всё это значит.
Каватина тоже колебалась, пытаясь решить, как много она должна рассказать. Хоралдин
заслуживал её доверия. Он пошёл на прямое нарушение приказа высшей жрицы, чтобы
показать Каватине всё это. По меньшей мере, он заслуживал честного ответа.
— Что-то…очерняет суждения высшей жрицы. Именно поэтому Леди Битвы вызвала
меня в Променад. Мы думаем… — рыцарь с трудом сглотнула.
Стоит ли говорить это? Ответ на этот вопрос был неоднозначным, но Каватина была
склонна слушать своё сердце. Хоть она и дроу, она родилась и выросла в Верхнем Мире. Её
взрастили на понятии честности, а не на скрытности и увёртливости.
— Мы думаем, что всё это имеет демоническое происхождение, и что будет необходима
очень могущественная магия, чтобы исправить ситуацию. Когда наступит время действовать,
мы надеемся на твою помощь.
Хоралдин кивнул.
— Я понял. Спасибо. Это всё из-за Клинка Полумесяца, не так ли?
Каватина тоже кивнула. Если всё было очевидно для друида, то скоро это уже не будет
секретом.
— Не рассказывай об этом. Мы не хотим, чтобы пошли какие-то слухи. Это будет…
— Да. Я всё понял, — эльф посмотрел на дыру, которую сделал в обсидиановой
двери. — Нам нужно вернуться, пока кто-нибудь не заметил, что мы тут. Мне нужно
разгладить дверь обратно и скрыть следы нашего пребывания.
— Ты иди, — сказала Каватина, кивнув в сторону двери. — Я должна узнать, куда ведёт
этот портал.
— Может, мне лучше подождать тебя?
— Нет. Иди к Рилле и расскажи ей обо всём. Скажи ей, куда я пошла, и что я доложу,
как только узнаю что-нибудь.
— Как ты выберешься из комнаты, если я запечатаю дверь?
Каватина улыбнулась.
— Благословение Эйлистри поможет мне найти дорогу.
Хоралдин кивнул в последний раз.
— Пусть она направляет тебя, — произнёс он нараспев.
Он пересёк комнату и пролез через отверстие в двери. Каватина слышала, как друид
повторяет своё заклинание, после чего дверь запечаталась.
Каватина помолилась.
— Эйлистри, — мягко пропела она. — Ты желаешь, чтобы я пошла туда?
Спустя мгновенье пришёл ответ богини. Не в словах, а в нежном, но всё же, твёрдом
давлении на руку Каватины — будто партнёр, приглашает её на танец.
Каватина вытащила поющий меч, сделала глубокий вдох и вошла в портал.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
К'арлинд поправил пивафви и ещё раз осмотрел себя. Управляя небольшим, размером с
ладонь, зеркалом в оправе, пальцем, он проверял все ли его достающие до плеч волосы,
собраны сзади заколкой, и аккуратными ли складками лежит капюшон плаща на плечах.
Пивафви , сделанный из иссиня чёрного меха смещателя, слегка мерцал, намекая на то,
что плащ содержал в себе магию. Поверх него, на серебряной цепочке, висел кулон,
сделанный из прозрачного кристалла.
Взмахнув рукой, маг поднял зеркало до уровня глаз. Всматриваясь в него, Меларн
продел в ухо серёжку. Вырезанная из зуба не высиженного в яйце паука, серьга была
страховкой от попыток убийства. Не то чтобы кто-то захочет отравить мага посреди
официальной встречи, но никогда не помешает подготовиться.
В зеркале казалось, что на лбу дроу ничего нет. И всё же, селу'киира , который он вынес
из-за Двери Краанфора, был там. Его постоянное давление было подобно прикосновению
прохладного большого пальца к коже. В качестве предосторожности, Меларн сделал камень
знаний невидимым. Никто кроме К'арлинда не мог использовать магию камня, и если бы кто-
то решил его надеть, то попал бы под действие заклятия слабоумия, — но всегда найдутся
безумцы и глупцы, желающие испытать судьбу.
Всё сильно изменилось за семь лет после падения Чед Насада. К'арлинд долгое время
провёл, копаясь в руинах того павшего города, что было немногим лучше рабства в
конкурирующем Доме.
Сейчас Меларн был мастером своей собственной школы колдовства, которой остался
всего один короткий шажок до признания её одиннадцатым официальным Колледжем
Шшамата. Маг действительно обрёл здесь новый дом, в этом городе магов. Единственным
его напоминанием о прошлой жизни была эмблема Дома, что он носил на левом запястье.
Ремешок из кожи с адамантиновым овалом с вырезанной на нём эмблемой Дома Меларн —
глиф, где линиями изображена фигура существа, с опушенными руками и одной поднятой
ногой.
Символ танцующей богини — Эйлистри.
Богини, которой К'арлинд вверил себя.
Завершив осмотр, он положил зеркало в нагрудный карман рубашки. Меларн медленно
повернулся, любуясь убранством комнаты, прежде чем уйти. Его личные покои были
заполнены дорогой мебелью, которую покрывал тонкий слой белджурила , мерцавшего
зелёным светом. Полки для свитков стояли у одной из стен, ромбовидные ниши тянулись от
пола до потолка, и были заполнены текстами, как магическими, так и мирскими. В
противоположной стене тёмное пламя, словно тени, потрескивало в очаге. В кабинете было
тепло, и всё так и сияло богатством, которое полностью принадлежало К'арлинду. Такой
роскоши он не чувствовал на протяжении многих лет.
Всё благодаря киире на лбу.
Выйдя, он перезапустил замок на двери, прошептав слово. Меларн сомневался, что кто-
то сможет распознать его заклинание, — слово было взято из первоначального языка тёмных
эльфов, языка, который очень сильно изменился со времён Спуска. Как и остальные
заклятия, выученные К'арлиндом после «открытия» Двери Краанфора, этого защитного
заклятия не было в книгах. Оно содержалось исключительно в киире , вместе с
воспоминаниями тех, кто носил её прежде.
Как только К'арлинд ступил в коридор, ему поклонились студенты. Каждому из них он
коротко кивнул. Меларн специально задержался, чтобы телепортироваться прямо в
Каменный Посох, желая продемонстрировать свою способность к этому, несмотря на
Фаэрзресс , которое окружило город.
Голоса раздавались из одного из лекционных залов. Маг заглянул в зал, когда проходил
мимо, и то, что он увидел, заставило его застыть на месте. Зарифар — один из его пяти
учеников, смотрел на пентаграмму, нарисованную свечным воском на полу. Его правый
указательный палец дёргался взад-вперёд в воздухе, чертя фигуру. Опустивший голову, с
лицом, затенённым пушистыми вьющимися волосами, высокий и худой дроу, казалось, не
обращал на своих студентов внимания. Он не сделал ни жеста, чтобы утихомирить их, пока
они болтали и хихикали между собой, полностью игнорируя того, кто должен был быть их
преподавателем.
Ещё момент, и больше чем у половины присутствующих студентов, действительно
появится тема для разговора. Зарифар был великолепным магом-геометром, но он, скорее
всего, призовёт чудовище, которое сожрёт его, нежели то, что будет ему повиноваться. Или
прочитав заклинание, задом наперёд пошлёт себя прямиком в Абисс.
Используя своё кольцо мастера, Меларн связал свой разум с учеником.
Как он и ожидал, мысли Зарифара были погружены в фигуры. Он воображал
пентаграммы в пентаграммах, вычисляя «золотое сечение» каждого из них.
Зарифар! Где Пири? Предполагается, что он преподаёт эту дисциплину.
Зарифар выглядел поражённым, будто кто-то ткнул его остриём кинжала в спину. Двое
студентов хихикнули. Их лица сменили цвет на серый, когда вошёл К'арлинд.
— Мастер Меларн, — выдохнули они, и каждый упал на одно колено.
К'арлинд проигнорировал их — наказание худшее, чем выговор, потому что заставит их
напряжённо ждать, действий Мастера, что последуют за этим. И когда последует.
Где Пири, Зарифар?
— Ах. Да, — Зарифар моргал, как поверхностный эльф, только что вышедший из
Дремления. — Внизу, в Клетке, по-моему, он так сказал. Он попросил, чтобы я заменил его,
пока он не вернётся.
К'арлинд нахмурился. Если Пири были нужны компоненты для заклинаний, то он
должен был послать студента, чтобы забрать их. То, что он пошёл сам, позволяло
предположить, что независимо от того, что он покупал, маг не хотел, чтобы другие об этом
узнали. Время поездки в Гильдию Заводчиков было тоже подозрительно. Пири знал, что
К'арлинд собирается предстать перед Конклавом. Лучше момента для предательства и не
придумаешь.
Меларн сжал челюсти. Это было не первым предательством Пири. К'арлинду однажды
уже пришлось наказать его за непослушание. Позже киира вернул к жизни ученика, чтобы
сплести заклинание, которое сотрёт имя мёртвой богини. К'арлинд хотел позже избавиться от
ученика, но предки в киире предложили своё решение. Они пообещали лишить его тех
воспоминаний, которые сделали его опасным и неверным, оставив большую часть его
магических знаний неповреждёнными. До этого момента К'арлинд думал, что это помогло.
Пири со стёртыми воспоминаниями был послушен и, по-видимому, заслуживал доверия.
Теперь К'арлинд не был так в этом уверен.
— Этот урок окончен, сказа Меларн махнув рукой над полом; пентаграмма исчезла в
облаке дыма, оставляя за собой запах расплавленного воска свечей. — Расходитесь.
Студенты выбежали из комнаты.
Меларн закрыл глаза и активировал кольцо мастера во второй раз. Пири сразу же
предстал перед мысленным взором, ученик не потрудился даже снять кольцо. Он, наверное,
предположил, что К'арлинд будет слишком занят, чтобы наблюдать за ним. Пири стоял рядом
с узкой колонной из камня: возле одной из несущих линий мерцающей стены силы, внутри
которой Гильдия Заводчиков обычно держала глубинное отродье. Руки и лицо Пири сверкали
маслянистым зелёным оттенком — кожа демона квазита, с которым несколько лет назад,
соединился маг. Его волосы торчали шипами, белые и твёрдые, словно кость. Он держал в
руке палочку и стоял спиной к спине с другим учеником К'арлинда — Элдринном, сыном
Мастера Селдзара, Мастера, который должен номинировать школу Меларна в Конклав через
несколько мгновений. Элдринн тоже держал в руке палочку.
— Кровь матери, — прошептал К'арлинд. — Это же дуэль !
Немного странное время выбрали ученики для поединка. К'арлинд строго запретил
магические дуэли, чтобы сохранить хрупкую гармонию в его школе. Довольно часто
поединки волшебников приводили к серьёзным увечьям. А иногда и смерти.
Увечье или смерть студента или учителя, были тем, что большинство Мастеров
расценивало как большой шаг вперёд. Они поощряли удары в спину и предательство среди
своих учеников, полагая, что, отделяя мясо от костей, помогают им выжить. К'арлинд
придерживался другого взгляда. Любого студента, зачисляемого в школу, предупреждали, что
нападения и подозрительные убийства, будут расследоваться до конца. После чего, студента
исключали.
Те же самые правила относились и к пяти ученикам, что были преподавателями школы.
К'арлинд посмотрел на водяные часы, висящие в углу лекционного зала. Как и
задумывалось, Меларн появится перед Конклавом через несколько мгновений. Он
нетерпеливо переступил с ноги на ногу, думая, что пора бы уже отправиться, пока не заметил
бедренную кость, что лежала между учениками, как разделяющая линия.
Это было не просто выяснение отношений. Это был поединок насмерть.
У Элдринна был решительный взгляд, но то, как он схватился за палочку, выдавало его
напряжение. Он — обычный мальчишка, полудроу с пепельно-серой кожей. Он как обычно
был одет в рубашку из паучьего шёлка и декоративно вышитый пивафви , а длинные,
достающие до талии, волосы, были распущенны. Элдринна обманом или подначкой
заставили оставить дома заколку непредвиденного обстоятельства, которая могла спасти его
от любого заклинания, что Пири извлёк бы из палочки.
Вся происходящее выглядело слишком сумбурно. Об этом говорило отсутствие
секундантов и ждэббук дуэлло , которые наблюдали бы за поединком. Кто-то, должно быть,
втравил Пири и Элдринна в это. Кто-то могущественный, способный гарантировать, что
Мастер Селдзар не предугадает, что его сын, спустя некоторое время, вступит в заведомо
смертельный поединок.
Однако, если Элдринн умрёт… Нет, когда Элдринн умрёт, Селдзар узнает об этом
немедленно. Кто бы ни стравил учеников, после того как его сын умрёт, Селдзар сразу всё
увидит. Возбуждённый смертью Элдринна, Мастер узнает с помощью прорицания все
обстоятельства смерти за время меньшее, чем нужно любому эльфу на вдох. И тогда
пострадает школа К'арлинда. Вопреки заведённому порядку, Селдзар действительно
заботился о сыне. Он обвинит К'арлинда в смерти мальчишки, указав прямо на то, что
Меларн держит в школе слитого с демоном Пири.
Селдзар, скорее всего, передумает номинировать Меларна.
К'арлинд приказал себе не паниковать. Элдринн был мене опытным магом, нежели
Пири, но он мог рассчитывать на удачный выстрел из палочки, когда пара начнёт дуэль.
Водяные часы роняли каплю за каплей. К'арлинд должен предстать перед Конклавом
именно в этот момент. Он должен оставить своих учеников на дуэли, и надеяться, что
Элдринн победит.
Маг уже собирался закончить своё наблюдение, но увидел, как взгляд Пири скользнул к
поясу. К'арлинд ничего не видел на поясе, кроме пустого футляра для палочки, но маг уже
привык не доверять своим глазам. Он сдёрнул своё кольцо мастера и поднял так, чтобы оно
оказалось за кристаллом его подвески. Меларн всматривался в оба предмета одновременно.
Изображение, которое он видел теперь, было сжато, заполняя только центр кольца, а не весь
мысленный взор мага. К'арлинд не смог разглядеть все детали, но, к счастью, объект, что
показала магия, был достаточно большим. Это был тонкий железный обруч, что свисал с
пояса Пири. Меларн распознал предмет как половину кольца врат.
Драгоценный камень так же показал демона квазита, скрытого невидимостью, что завис
в воздухе в том месте, где через десять шагов должен был остановиться Элдринн. Его крылья
трепетали, а на зелёной морде играла злобная улыбка, поскольку он держал в покрытой
бородавками лапе второе кольцо врат.
К'арлинду сразу стало ясно, что задумал Пири. Ученик с кожей демона, надеялся,
использовав кольцо врат, напасть на Элдринна сзади.
— Десять шагов, — сказал Пири, — затем читаем одно заклинание и выстреливаем.
Согласен?
Элдринн кивнул:
— Согласен.
К'арлинд стиснул зубы, одевая, кольцо мастера обратно на палец. Пири не произнёс
одно слово в ритуальном соглашении. Оно должно было звучать так: «Читаем одно
защитное заклинание, и стреляем». Элдринн только что согласился на изменение правил,
которые могут стоить ему жизни. Меларн должен был что-то сделать. И быстро. Но что?
Законы Шшамата гласили, что никакая третья сторона не должна влиять на исход поединка:
того, кто вмешивался в смертельную дуэль, могли предать смерти. Но, возможно, К'арлинд
мог избежать неприятностей простой отсрочкой поединка.
Ноги Пири слегка разогнулись:
— Десять…
Мысленно К'арлинд активировал кольцо. Оба ученика замерли на месте, каждый,
слегка подняв правую ногу над полом.
Водяные часы уронили ещё каплю. Теперь К'арлинд опоздал.
Он собирался полагающимся образом войти, но на это не осталось времени.
Вместо этого он телепортировался прямо в сердце Каменного Посоха, в место сразу за
огромными двустворчатыми дверьми комнаты собраний Конклава. К сожалению, кто-то в
этот момент проходил через дверь. Край парящего диска врезался в спину К'арлинда, повалив
его. Откатываясь к сфере спикера, он, к своей тревоге, увидел, как несколько магов Конклава,
нахмурившись, смотрят на него. Не прося прошения за опоздание или неуклюжее появление
— любое оправдание, которое он мог бы дать, они расценят как слабость — он поклонился
сфере спикера: огромному шару ртути, удерживаемому магией в центре круглого зала.
Как только маг поднялся, его взгляд скользнул по парящему диску. На нём была
женщина, которую он не знал. Она была лысой, с сильной мускулатурой, сидевшей на
парящем диске не со скрещёнными ногами, как это было принято, а присев на нём, словно
паук, изготовившийся к прыжку. На ней была чёрная, облегающая туника с коротким
рукавом, которая облегала её торс и бёдра, заканчиваясь на коленях. У женщины не было
видно ни оружия, ни магических вещей. Тем не менее, она излучала опасность.
Один из Мастеров, должно быть, пригласил её на заседание Конклава. В противном
случае, она не смогла бы пройти через охрану и магических наблюдателей. Меларн задавался
вопросом, зачем она здесь. Он надеялся, что это может подождать до конца голосования.
Мастер Селдзар махнул рукой в сторону К'арлинда.
— Мастера Конклава, я представляю вам К'арлинда Меларна.
Мастер Селдзар подозвал мага, чтобы тот стал рядом с его креслом. К'арлинд плавно
прошёл до указанного места. Селдзар доброжелательно улыбнулся ему сквозь шарики, что
кружились вокруг него, но в то же время, его ноздри слегка вспыхнули: К'арлинда ждал
выговор за опоздание. В зале, где все эмоции сдерживались, его голос прозвучала громче
крика:
— Вы все знаете, что причина, по которой мы здесь собрались, состоит в обсуждении
продвижения одиннадцатой школы в ранг Колледжа, и добавление к Конклаву ещё одного
Мастера. Как я и упомянул в своём послании, я номинирую школу Древних Тайн Мастера
К'арлинда в ранг Колледжа.
— Я поддерживаю номинанта, — сказал Мастер Урлин с другого конца комнаты.
Пока не плохо. У Мастера Колледжа Колдовства и Вызова были свои причины так
поступить. Взамен на поддержку номинации К'арлинда, сущность внутри кииры , что
прикреплена ко лбу Меларна, поможет Урлину с проблемой: Фэрзресс, который окружает
город. Оно препятствовало прорицанию и телепортации волшебников из города, что до сих
пор не вызывало затруднений у Колледжа Урлина.
Мастер Урлин производил впечатление пассивного ленивца из-за его тяжёлых челюстей
и мягкой, тучной фигуры, но ум за этими полуприкрытыми глазами, был остёр как кинжал.
Он знал, на какой стороне доски сава играть, чтобы вернуть его Колледж к прежнему
положению.
Женщина на парящем диске переместилась к постаменту занятому Мастером Галдором.
К'арлинд быстро проверил двух своих учеников: Элдринн и Пири стояли так же, как он их и
оставил, спина к спине. Он был рад, что Клетка не является особо посещаемым местом в
Шшамате. Если повезёт, то дебаты Конклава будут краткими, голосование — быстрым, и
тогда К'арлинд успеет телепортироваться подальше до того, как кто-то заметит, что он сделал
с дуэлянтами. И будет ещё большей удачей, если ему удастся отговорить своих учеников от
убийства друг друга.
Как только парящий диск остановился возле Мастера Колледжа Магов, Галдор коснулся
золотой сферы, что висела перед ним в воздухе. Сфера спикера приняла схожие с его лицом
черты: резкий, как и уши, подбородок, и глаза, что соответствовали изгибу бровей,
расширяющихся до висков.
— У меня тоже есть школа, которую я хочу номинировать сегодня, — сказал Галдор.
Его голос, казалось, исходил из ожившей ртутной головы.
К'арлинд тихо выругался. Селдзар предупреждал его, что Колледж Магов будет в
оппозиции, но такого он не ожидал. Дела не пойдут так быстро, как хотелось Меларну.
Только не тогда, когда два номинирования поставлены на один день.
— Я представляю Конклаву Т'лар Мизз'ринтирл, — продолжил Галдор. — Я
номинирую её Школу Магии Баэ'квешел для повышения ранга до Колледжа.
Дыхание Меларна остановилось. Годы практики контроля эмоций, позволили ему
скрыть дальнейшую реакцию. Искусство баэ'квешел , было очень редким, с буквально
горсткой практикующих его. Его сестра, Халисстра, была одной из них.
Маг снова взглянул на женщину на парящем диске. Знала ли её Халисстра? Но чем
больше он смотрел на Т'лар Мизз'ринтирл, тем больше он сомневался в этом. Если кто-то
столь заметный появился бы в Чед Насаде, то К'арлинд бы запомнил её.
— Что это за Школа Магии Баэ'квешел? — спросил Мастер Антатлаб, неправильно
произнося название.
Его глубокий грохочущий голос ушёл в пол, скользнув вверх по ногам К'арлинда. Этот
эффект получился даже без усиливающего голос волшебства сферы спикера. Лицо Мастера
Элементальной Магии, было словно гранитный блок, и таким же щербатым:
— Я никогда не слышал о такой школе прежде!
— Так же как и я, — сказал более тихий голос Селдзара.
— Вы должны уделять больше времени тому, что происходит в пещере, — сказал
другой Мастер. — В прошлом месяце залы волшебников гудели от слухов, что основана
новая школа. Все пытались предположить, на чём она специализируется.
Сфера спикера вновь сменилась на острое лицо Мастера Галдора:
— Школа Магии Баэ'квешел основывается на древних традициях бардов.
— Магия бардов! — взорвался Мастер Антатлаб, толкая кулаком золотую сферу,
висящую перед ним, лицо из ртути дрожало, словно под ним происходило землетрясение. —
Это Конклав волшебников, а не менестрелей!
— Наше соглашение запрещает только клирическую магию, — возразил Мастер
Галдор, — и там ничего не указано по поводу искусства бардов. Почему? Потому что маги,
основавшие Конклав, признали, что магия бардов — брат колдовству. Оба искусства черпают
свою силу из одного источника: собственное сердце и разум.
К'арлинд прокашлялся, пытаясь привлечь внимание Мастера Селдзара. Согласно
правилам Конклава, К'арлинду было запрещено говорить, если его не спрашивали. Если бы
не это, то он закончил бы всё это прямо сейчас, указав на то, чего не знали Мастера.
Баэ'квешел относится к традициям бардов, это верно, но оно подчинялось только тем, кто
выбрал себе особого божество покровителя.
Лолс.
На вскидку, номинирование Галдором школы Т'лар Мизз'ринтирл выглядело не иначе,
как противостояние игре Селдзара, и введении в Конклав им одиннадцатого Мастера,
который будет его союзником. Всё же, К'арлинд знал, что должны быть и более глубокие
причины, нежели эта. Галдор Зовиир разделял имя дома со жрицей, что возглавляла то, что
осталось от храма Лолс в Шшамате. И ходили слухи, что их связь гораздо теснее, чем один
Дом. Стрииа'Валшаресс Зовиир тлела как уголь под пятой волшебников, которые установили
свои правила в Шшамате. И вероятно, что школа Т'лар Мизз'ринтирл — это попытка жрицы
сжечь Конклав изнутри.
Если бы только К'арлинд смог привлечь внимание Селдзара, у «школы» Т'лар не
осталось бы и шанса на принятие в Конклав, как у мальчишки претендующего на звание
матроны благородного Дома. Несколько быстрых жестов Меларна завершили бы дело.
К'арлинд прочистил горло во второй раз.
Селдзар всё ещё не замечал его.
Один из Мастеров заговорил:
— В словах Галдора есть смысл, — сфера показала женское лицо — Мастер
Фелиндиира, захватывающая дух красавица, с длинными ресницами и роскошными
волосами, которые вились ото лба. То, на что похож Мастер Иллюзии и Фантомов на самом
деле, можно было только предположить. — Барды очень похожи на чародеев.
Ах, таким образом, Фелиндиира присоединилась с Галдору. Селдзар задался вопросом,
что бы это значило. Ходили слухи, что в тайне она поклонялась Паучьей Королеве.
Антатлаб вскинул руки, даже не потрудившись коснуться золотого шара:
— Так же как и теневые маги, пробивали себе принятие в Конклав кинжалом и удавкой!
Фелиндиира закатила глаза:
— Школа Теневой Магии была просто прикрытием для клириков Ваэрона. Все это
знали. Все, но не Вы .
К'арлинд прочитал кантрип, которая слегка потянула вышитый рукав мантии Селдзара,
но Мастер Прорицания не обращал на него внимания. Селдзар коснулся золотого шара перед
постаментом. В тот же момент, ртутное лицо расплылось, оставив только глаза,
устремлённые вперёд и назад во время, так же как и у самого Селдзара. Даже в столь
увлечённом состоянии, часть его внимания была сосредоточена на наблюдательных
кристаллах:
— Это Конклав был созван, чтобы рассмотреть номинирование Школы Древних Тайн,
номинирование, которое поддержали уже двое, — сказал он, кивнув Мастеру Урлину. — Так
как у так называемой «школы» Галдора нет второго голоса, то предлагаю сосредоточиться на
поставленной задаче и не отвлекаться на фривольные…
— Я — вторая номинирую Школу Магии Баэ'квешел , — контуры сферы разгладились,
принимая форму лица женщины, единственной оставшейся в Конклаве. Шардриира
Хелвиирин, Мастер Колледжа Изменения, посмотрела на Мастера Селдзара и изогнула
бровь, будто ожидая, что тот осмелится опротестовать её голос.
Сфера спикера сменилась на изнеможённое мужское лицо с голодными глазами:
— Номинант получил второй голос, — сказал он тонким, словно бумага, шёпотом,
заполнившим комнату — это был голос Тсабрака Мастера Колледжа Некромантии.
Настоящее лицо дроу-вампира лишь слегка выделялось из тени, теряясь в капюшоне
его мантии цвета белой кости.
— Установлены два номинанта. А теперь, начнём дебаты.
Один за другим, Мастера высказывали свои аргументы и контр аргументы. Они
осторожно фехтовали и уклонялись. К'арлинд мог вообразить, какие вычисления сейчас
заполнили их головы. Поддержать одного номинанта? Или обоих? Что можно получить и
потерять, создавая и разрушая союзы? Лучше сказать сейчас, или сдержаться, дождавшись,
когда другие проявят себя?
Из-за второго номинанта, и сложности принятия решения, дебаты могли продолжаться
целый цикл. Или даже больше.
К'арлинд бросил взгляд на своих учеников. Они всё ещё стояли недалеко от мерцающей
стены силы. Позади них, одно из щупалец глубинного отродья Гильдии Заводчиков
поднялось, и тварь жадно уставилась на учеников.
Тогда Меларн заметил ещё кое-что, что холодило его желудок, не хуже воды со льдом.
Трещина только что появилась в стене силы, рядом с дуэлянтами. И трещина расширялась.
Существовало только одно объяснение трещины в тщательно установленной стене. Кто-
то, должно быть, нашёл двух застывших дуэлянтов и решил ослабить школу К'арлинда,
подстроив «несчастный случай» с двумя учениками.
Меларн не мог ждать, пока кончатся дебаты. Второй номинант должен оказаться
пустышкой. И сейчас. Он схватился за поручни перед ним и глубоко вздохнул. В момент,
когда разговоры на миг утихли, он заговорил:
— Я понимаю, что только Мастера могут говорить, но есть кое-что что вы должны
услышать! — сказал он ясным, громким голосом, — Магия Баэ'квешел — это…
Внезапно Меларн понял, что не может двигаться. Стеклянная сфера, твёрдым камнем,
окружила его.
Магическое заключение! Любимая тактика, как говорили слухи, Мастера Мазойя,
который, как он думал, полностью поддерживает номинацию К'арлинда. Меларн не
почувствовал, что Мастер Защиты коснулся его. Никто его не касался, собственно говоря.
Всё же заклинание было сплетено, так или иначе.
К'арлинд был пойман в ловушку, словно муха в янтаре. Он не мог читать заклинания, не
мог убежать. Он никогда больше не увидит Шшамат, не говоря уже о том, чтобы подняться в
Конклав.
Он понял, что принял поспешное и глупое решение. Достаточно высокомерно было
думать, что Мастера не накажут его за то, что он нарушил протокол. Из всего, что когда-либо
делал К'арлинд, эта была одной из глупейших.
Меларн был в ловушке, но всё же остался один способ действий, подвластный ему:
благодаря кольцу мастера он всё ещё мог наблюдать. Он перенёс своё внимание на учеников.
Меларн даже мог вогнать кинжал глубже, наблюдая, как умрёт Элдринн.
Через магическое наблюдение, Меларн смотрел, как Пири и Элдринн «оттаяли». Оба
заметили трещину в стене силы. Каждый посмотрел подозрительно на другого, а затем на
кольцо на пальце. Они не совершали глупостей. В отличие от их Мастера. Они выясняли, что
случилось, и решали, что с этим делать. Судорожными движениями, борясь с внушениями,
что встроил в кольца К'арлинд, Пири и Элдринн стаскивали их с пальцев. У них это не
должно было получиться. При обычных обстоятельствах Меларн бы задался вопросом, что за
магия использовалась, чтобы помочь их разумам преодолеть заклинание. Но сейчас не было
времени на обдумывание таких тривиальных предательств.
Нет! — беззвучно кричал К'арлинд. — Это не я, подумайте. Это…
Магическое наблюдение оборвалось.
Время шло.
Если бы сердце К'арлинда билось, он мог бы замерять время по нему.
Внезапно, он появился в центральном зале Каменного Посоха, представая перед
Конклавом ещё раз. Он сразу упал на одно колено и повернул голову, открывая шею.
— Мои глубочайшие извинения Мастера. Я преклоняюсь перед…
Меларн заметил кое-что: золотой шар парящий прямо перед ним. Он огляделся и
увидел, что все десять Мастеров смотрят на него. У девятерых были золотые шары, что
парили перед ними. У Мастера Селдзара не было шара. Он временно утратил своё право на
голос в Конклаве, позволяя К'арлинду сказать то, что он хотел.
Сфера спикера сейчас была в облике Тсабрака:
— Поднимись, К'арлинд. Закончи то, что ты начал говорить раньше.
Меларн поднялся на ноги и благодарно кивнул Селдзару. Меларн был уверен, что
заплатит за поступок Селдзара позднее, заплатит дорого, но в данный момент он был рад
получить второй шанс. Он повернулся лицом к женщине, которую собирался обвинить. Она
смотрела на него с высоты парящего диска, показывая магу, что за всё, что он сейчас скажет,
его ждёт возмездие.
Сейчас Меларн не особо беспокоился по этому поводу. И при этом, он не мог позволить
себе отвлечься, выясняя, сколько прошло времени, с того момента, как его заточили в тюрьму,
и был ли жив хоть один из учеников. Меларн решил быть кратким и говорить по сути.
— Баэ'квешел — это бардовская традиция, и это — правда, — сказал он Конклаву, его
глаза всё ещё смотрели на женщину на парящем диске, возвращая её взгляд. — Но эта магия
практикуется только теми, кто поклоняется определённому божеству — Лолс.
Т'лар не вздрогнула. Даже не моргнула. Но кто-то в зале был точно удивлён. К'арлинд
услышал не один резкий вдох.
Галдор был первым, кто коснулся золотого шара:
— Как ты смеешь выдвигать такие обвинения? Ты ничего не знаешь о магии баэ'квешел
!
— Моя сестра была бардом баэ'квешел.
Галдор был хорош, он даже не покраснел:
— Ты лжёшь.
— Простое прорицание докажет, что это не так, — спокойно сказал К'арлинд.
Он подождал пару мгновений, достаточно чтобы любой из Мастеров у кого было
нужное заклинание определение лжи, произнёс его.
— Моя сестра, Халисстра Меларн, была бардом баэ'квешел . А так же
последовательницей Лолс. Одного без другого не будет. И это вы без сомнения скрыли,
Галдор Зовиир.
Сфера приняла облик Мастера Шардрииры:
— Я забираю совой второй голос в поддержку номинанта.
На несколько мгновений, в зале повисла тишина. Тогда Мастер Тсабрак сказал:
— Т'лар Мизз'ринтирл, оставьте нас.
Не отводя взгляда от Меларна, Т'лар попятилась. Вместо гнева, которого ожидал
К'арлинд, женщина будто оценивала его, примеряясь. Двери в зал бесшумно открылись,
выпуская парящий диск.
Лицо Галдора было фиолетовым, от только что подавленного гнева, но он быстро взял
себя в руки:
— К'арлинд Меларн, — сказал он мягко. — А ты поклоняешься Паучьей Королеве?
Меларн ответил осторожно, помня, что заклинания обнаружения лжи, которые маги
прочитали раньше, всё ещё действуют:
— Я был воспитан, чтобы следовать Лолс, как и все дроу. Но я никогда по-настоящему
не верил в неё.
Галдор улыбнулся:
— Потому что веришь в Эйлистри?
Глаза Меларна слегка сузились, до того, как он смог это предотвратить. Сейчас он был
на неустойчивой почве.
Вера в Эйлистри была здесь не запрещена, Конклав официально разрешил все религии,
но вера в Танцующую Леди всё ещё была эффективным способом нажить себе врагов среди
тех Мастеров, что тайно почитали Паучью Королеву.
Однако одна вещь была в его пользу. Галдор должен был учесть это. В противном
случае, он бы выразился утверждением, а не вопросом.
— Только женщины принимаются в круг Эйлистри, — ответил К'арлинд и изогнул
бровь. — Конечно, вы не путаете меня с женщиной?
— Мужчины могут стать мирными прихожанами.
К'арлинд беззаботно махнул рукой, той на которой не было шрама Эйлистри в виде
полумесяца. Он отвернулся от Галдора:
— Он хватается за паучий шёлк, — сказал Меларн остальным Мастерам, симулируя
беззаботный тон. — Что не удивительно, глядя на компанию, с которой он водится.
Кто-то хихикнул.
Краем глаза Меларн наблюдал за Галдором. Его губы плотно сжались. Галдор мог
предположить, что его номинирование Т'лар Мизз'ринтирл могло провалиться, но не ждал,
что над ним будут насмехаться. К'арлинд только что сделал своим врагом Мастера очень
могущественного Колледжа.
Лицо на сфере стало более полным, с двойным подбородком:
— Теперь мы рассматриваем только одного номинанта, — сказал Мастер Урлин. —
Почему бы тебе не рассказать нам, почему ты думаешь, что школу Древних Тайн, нужно
повысить до Колледжа?
Это было уже лучше. Всё вернулось на круги своя. И Элдринн, возможно, ещё не был
мёртв, иначе Мастер Селдзар не был бы так невозмутим. Хотя только боги знают, что
происходит там внизу, в Клетке.
— Причина проста, — начал К'арлинд.
Он произносил речь, которую он отрепетировал вместе с Селдзаром ранее, всю до
последнего слога.
— Примите мою школу, как одиннадцатый Колледж Шшамата и город будет
вознаграждён. Городу непосредственно мой Колледж сможет обеспечить мощные
заклинания: заклинания, забытые со времён Спуска, заклинания, которые открыл мне… он
Он показал на свой лоб, и убрал невидимость, которая скрывала камень знаний.
Соответствующая выпуклость появилась на лбу лица сферы спикера.
— Только некоторые из вас видели такое прежде, — сказал К'арлинд Мастерам. — Это
селу'киира из древнего Миэритара.
Глаза присутствующих широко распахнулись от удивления. Мастера, видимо, заметили
яркий цвет камня знаний на лбу Меларна.
К'арлинд предостерегающе поднял палец:
— И чтобы кто-нибудь из вас не подумал забрать его, я вас предупрежу. Камень знаний
разделит свои тайны только с потомком Дома Меларн, и я — единственный выживший из
этого благородного Дома. Все остальные, от матроны до мелких мальчишек, лежат
погребённые под завалами Чед Насада. А если кто-то другой попытается надеть кииру Дома
Меларн, то его поразит слабоумие.
Все слегка кивнули. Мастера помнили, в каком состоянии прибыл Элдринн, когда
Меларн вернул его в город два с лишним года назад. Связь была очевидна.
Закончив речь, К'арлинд умолк. Было и ещё один стимул принять школу Меларна для
некоторых мастеров, но об этом не стоило говорить вслух. Мастер Селдзар потратил весь
прошлый год, тщательно прослеживая родословную всех Мастеров Колледжей Шшамата.
Ещё два Мастера, помимо Селдзара, были потомками эльфов из древнего Миэритара. Как и
К'арлинд, каждый из них мог взять свою кииру из Двери Краанфора тогда, когда маг покажет,
как это сделать. И этого не случится, пока Колледж Древних Тайн не станет реальностью.
Никто из двух Мастеров не знал бы наверняка, пообещал ли Меларн селу'кииру ещё кому-
нибудь. И каждый из них, сделает всё, чтобы повлиять на остальных членов Конклава, и
забрать свою награду.
— Интересное предложение, — сказала Шардриира, слегка наклонив голову. — Но как
мы узнаем, что вы разделите с нами эту магию?
К'арлинд улыбнулся:
— Я уже это сделал, — маг смотрел, как притихли Мастера, краем глаза смотря друг на
друга, и задаваясь вопросом, кто уже извлёк из этого выгоду, а затем К'арлинд добавил. — И
вы рискнёте быть единственной, кого не допустят к моим заклинаниям?
Мастер Селдзар показал Меларну:
Мой шар.
К'арлинд кивнул, и подтолкнул золотой шар в сторону Селдзара. Мастер Прорицания
коснулся шара, и сфера спикера приняла формы его лица.
— Я предлагаю закончить дебаты, и начать голосование за номинанта.
— Согласен, — сказал Урлин.
— Согласен, — эхом отозвался Тсабрак.
Один за другим, все Мастера кроме Галдора, который был необычно тихим, дали своё
согласие.
Тсабрак сказал:
— К'арлинд Меларн, оставьте нас.
К'арлинд поклонился. Даже не разогнувшись, он уже телепортировался.
Он оказался рядом с бедром, играющим роль разделительной линии, а его руки были
подняты, в готовности сплести заклинание. Пири лежал на земле в нескольких шагах дальше,
без сознания или мёртвый, а валялась рядом с ним. Элдринн находился в куда худшем
положении.
Глубинное отродье уже просунуло три из шести его щупальцев через трещину в стене
силы. Все они были обернуты вокруг груди мальчишки, и держали его поднятым над землёй.
И хотя Элдринн всё ещё держал магическую палочку, но либо был слишком напуган, либо
испытывал слишком сильную боль, чтобы использовать её. Его глаза расширились, когда он
увидел К'арлинда, а рот открылся, но, ни слова не вылетело из него. Судя по его пурпурному
лицу, в его лёгких уже не осталось воздуха, чтобы дышать.
К'арлинд призвал молнию. Маг направил её в основание щупальца, которое держала
Элдринна, но монстр оказался невероятно быстр. Оно одёрнуло щупальце, и Элдринна
вместе с ним, обратно, за то, что осталось от стены силы. Искрящийся заряд поглотила
волшебная преграда.
— Кровь Матери, — выругался К'арлинд.
Этот монстр был слишком быстр.
Внезапно он вспомнил то, что Мастера Консерватории рассказывали ему об этих
существах, много лет назад: глубинные отродья были способны слышать мысли. Для того,
кто мог заклинанием защитить свой разум, это не было проблемой. Но К'арлинда обучали как
боевого мага. У него было множество смертоносных заклинаний, которые он был готов
сплести, и ещё больше тех, что защищали тело. Но ни одного заклятия, которое скрыло бы
его разум.
Глубинное отродье полностью скрылось за стеной силы. Оно помахало щупальцем
К'арлинду, насмехаясь над ним. Два других щупальца продолжали цепляться за Элдринна и
нечто невидимое — квазита Пири. Как раз в этот момент, Элдринн вдруг прекратил
вырываться, и резко поник. Его палочка выпала из пальцев, стукнувшись о землю.
К'арлинду нужно было срочно что-то придумать. Если ничего не предпринять,
глубинное отродье убьёт Элдринна, а этого маг допустить не мог. И теперь, когда монстр
скрылся за стенами клети, магу оставалось только целиться через дыру. Меларн сместился в
сторону, пытаясь найти положение, чтобы сделать это, но отродье прочитало его мысли и
отодвинулось.
Выходи из-за стены, трус , — подумал Меларн. — Посмотрим, сможешь ли ты
поймать щупальцем разряд молнии.
К'арлинд подошёл к месту, где лежит его ученик, и коснулся горла Пири. Кровь
пульсировала под кожей. По крайней мере, Пири был всё ещё жив. Когда маг выпрямился,
его нога задела что-то, заскрежетавшее по земле. Что-то металлическое. Меларн посмотрел
вниз, но ничего там не увидел.
Тогда маг понял, что это было: кольцо врат Пири!
К'арлинд бросился на землю. Как только он это сделал, щупальце, держащее квазита,
распрямилось, пытаясь выкинуть демона. На сей раз Меларн оказался быстрее. До того, как
глубинное отродье смогло избавиться от квазита, К'арлинд упал грудью на то место, на
котором должно было лежать кольцо врат. Как только он коснулся их, маг произнёс
заклинание. Зеркало в его кармане разлетелось на куски, поглощённое его заклятием. Из него
вырвалась энергия, быстрая, словно свет. Она прорвалась из второго кольца врат, ударяя
отродье. Яркий серебристый свет играл на монстре, изменяя цвет его кожи. Ударом сердца
раньше, глубинное отродье было живым, дышащим существом. Теперь он превратился в
прозрачное, твёрдое стекло.
Его тело, больше не удерживаемое магией, упало на пол. Щупальца разлетелись
вдребезги.
К'арлинд встал, отряхиваясь. Звенящие кусочки стекла выпадали из кармана его
рубашки.
— Держу пари, ты такого не ожидал, — сказал он сухо.
Затем он быстро прошёл мимо. Осторожно ступил за стену через дыру, и почувствовал,
как мощная энергия заставила волосы на его голове встать дыбом. Когда маг перешагнул
преобразованного монстра, то схватил щупальце, которое держала Элдринна, и повернул его.
Этого хватило, чтобы мальчишка упал на землю. Элдринн застонал, тихо и протяжно, и этот
звук был музыкой для ушей К'арлинда. Мальчишка был всё ещё жив!
Меларн выкопал палочку Элдринна. К'арлинд не смог распознать её тип: вся белая, с
надписью на Эспуаре — шрифте поверхностных эльфов, вьющейся спиралью по всей длине.
У К'арлинда не было времени, чтобы разгадать, для чего предназначена палочка. Через
несколько мгновений заклятие Меларна закончится, и тварь вновь обретёт плоть. Даже
потеряв щупальца, глубинное отродье было серьёзным противником.
Меларн коснулся Элдринна и телепортировался прочь.
Они материализовались в пределах хосписа Колледжа Прорицания. К'арлинд
выкрикнул короткое объяснение поражённому дежурному. Вместо того чтобы броситься к
стойке с микстурами, пожилой аптекарь поднял рукав Элдринна, показывая пузырёк, что был
привязан к запястью мальчишки.
— Почему ты не использовал его? — сдёрнув и откупорив пузырёк, сказал аптекарь. —
Это такая же мощная микстура, как и те, что есть здесь.
— Правда?
— Я обязан это знать. Это одна из лучших моих микстур.
К'арлинд покачал головой. Ещё одна тайна, времени на решение которой, не было.
Очевидно, Элдринн взял зелье у аптекаря, но как мальчишка собирался применить его в бою?
— А ещё такую же? — спросил К'арлинд.
Аптекарь кивнул на свой кабинет, раздвигая губы Элдринну и вливая зелье:
— Там. А зачем?
— Чтобы применить, — ответил Меларн. — Один из моих учеников, скорее всего,
нуждается в зелье, — и телепортировался прочь.
Он вернулся к Клетке во время, видя, как член Гильдии Заводчиков бежит к месту, где в
стене образовалась дыра. Парень затормозил, останавливаясь, и запуская в мешочек на поясе
руку. Пыль драгоценного камня заиграла на тёмных пальцах. Он швырнул порошок в пролом
в стене, и начал читать заклинание, но вдруг резко остановился.
— Эй! Что вы сделали с нашим племенным монстром?
— Это превращение, — сказал К'арлинд. — Прошу, закончи своё заклинание. Действие
заклинания — временное.
Член гильдии колебался, как будто думая бросить Меларну вызов. Но он отклонил это
решение. Взмахнув руками, он поспешно прочёл заклинание и завершил ремонт.
К'арлинд поднял палочку Пири, и коснувшись ученика, телепортировался. На сей раз
конечным пунктом стали его собственные покои. Меларн должен был утихомирить Гильдию
Заводчиков, они потребуют компенсацию за причинение вреда глубинному отродью, но это
могло подождать. Он похлопал по карманам Пири, ища кольцо, что он недавно снял. И найдя
его, принуждение — заключённое в металле было слишком сильным, чтобы ученики
избавились от колец полностью, — убрал в собственный карман. Пока маг ждал, когда Пири
очнётся, он изучал его палочку.
Она была сделана из чернёного дерева с инкрустировании агатами — магическая
палочка огня. Хороший выбор для сражения, учитывая демоническую кожу Пири. Если бы
заклинание из палочки было отражено в своего создателя, то огонь бы скатился с него, как
вода с крыши.
В конце концов, Пири застонал и перекатился на спину. Его глаза открылись, затем
расширились, когда он понял, где находится и то, что К'арлинд целится в него из палочки
Элдринна. Внезапно, глаза полыхнули красным, словно разогретая сталь. Два красных луча
устремились в К'арлинда, чтобы отскочить от магической защиты, которую повесил на себя
Меларн. Лучи огня рикошетили от выставленного Мастером щита и прорезали чёрные
борозды на потолке.
К'арлинд упёр в ученика тонкий кусочек белого дерева.
— Я не знаю, что делает эта палочка. Но мне будет интересно узнать. А тебе?
Пири помотал головой. Хотя его лицо с зелёным оттенком, казалось лишённым
выражения, но расширяющиеся зрачки выдавали его. Он боялся палочки в руках К'арлинда.
Смертельно боялся.
Меларн вынул кольцо Пири из кармана и поднял его так, чтобы ученик мог его видеть.
— Давай поговорим. Разум с разумом. Я хочу знать, почему ты и Элдринн сражались на
дуэли. Позволь мне изучить твои мысли, и тогда, возможно, я не буду применять эту палочку
на тебя.
— Нет! — выкрикнул Пири. Но в то же время его пальцы показали: Давай.
К'арлинд надел кольцо на палец ученика, и ворвался в его разум. То, что он там нашёл,
не удивило его. Мысли Пири были не единственным разумом, трепетавшим в мозге ученика.
Меларн обнаружил там и вторую сущность, что говорила высоким, смеющимся голосом.
Демон квазит, с которым слился Пири, был не только в коже, которую носил ученик.
Демон шептал в сознании Пири. И тот либо слушал, либо подчинялся ему. Благодаря кольцу,
К'арлинд мог прочитать его мысли.
Квазит подтолкнул Пири совратить Алексу, единственную женщину из пяти учеников
Меларна. И демон сделал так, что Элдринн — её супруг, узнал о свидании. Не смотря на гнев
мальчишки, Элдринн был не так глуп, чтобы бросить вызов Пири. Всё было наоборот. В
конце концов, Элдринн был вынужден принять вызов. Поступить иначе, означало быть вечно
подвластным другому ученику.
Мотивация демона ко всему этому была проста. Власть, разделённая между четырьмя
учениками, была лучше власти разделённой на пятерых. Квазит надеялся устранить учеников
Меларна, одного за другим, таким образом, пробравшись на вершину.
Даже сейчас, Пири боролся с разумом демона, и проигрывал. Но его сил хватило на
согласие — надеть кольцо, и сейчас он расплачивался за это — демон свежевал его разум
изнутри.
А почему, нет? Квазиту было нечего терять. Теперь. К'арлинд узнал, читая мысли
демона, какую палочку выбрал Элдринн для поединка. Палочка изгнания, созданная
клириком лунным эльфом. Вещь, способная послать демона обратно в Абисс.
Элдринн поступил мудро. Лишившись кожи демона, Пири бы сильно пострадал.
Возможно, даже умер бы. Но мальчишка взял с собой и целебную магию, которая позволила
бы ему спасти второго ученика — пузырёк с микстурой. Элдринн поставил на то, что будет
достаточно быстр и удачлив, чтобы сохранить Пири жизнь после расправы с его настоящим
противником — демоном.
Лёжа на полу, ученик смотрел на К'арлинда красными глазами демона.
— Я отомщу, — сказал демон, поднимая голос Пири до пронзительного вопля.
— Я так не думаю, — сказал Меларн.
Он не хотел это делать, но это было необходимо. Даже если это и убьёт Пири.
Меларн вышел из разума ученика и активировал палочку.
Пири закричал своим собственным голосом, когда кожа демона начала слезать с него.
Кровь струилась по телу ученика, обнажая жир, мышцы и кости. К'арлинд наклонился к
Пири, чтобы телепортировать его к аптекарю, но внезапно, тело ученика исчезло. Пальцы
Меларна тронули пропитанный кровью ковёр, вместо агонизирующей плоти.
Маг был поражён. Квазит забрал Пири с собой в Абисс?
К'арлинд попытался магически посмотреть на своего ученика, но сколько он не вызвал
в разуме видение, оно так и не появлялось. Где же Пири? Даже если он умер, Меларн должен
был видеть его, если кольцо оставалось на пальце ученика.
Меларн закрыл глаза и обратил свой разум к камню знаний:
Предки , — спросил он. — Есть ли другой способ, которым я мог бы найти его?
Хор голосов ответил из кииры . Ни один из них не даровал надежды.
Может быть, он мог попросить Мастера Селдзара сделать попытку магического
прорицания. Но маг отказался от этой идеи. Даже если бы он телепортировался в палату
Конклава сейчас же, и так или иначе передал бы то, чего хотел, не упоминая поединок и не
вызывая ярости Селдзара, уже могло быть слишком поздно.
Пири, скорее всего, был бы уже мёртв.
К'арлинд посмотрел на пропитанный кровью ковёр ещё момент, и глубоко вздохнул. Он
не мог предположить то, что случилось, говорил себе маг. Меларн сделал всё, чтобы спасти
своего ученика. Появившееся чувство вины было всего лишь признаком слабости.
Той, от которой Мастер К'арлинд не мог избавиться.
Это не слабость, — прошептал женский голос из камня знаний. — Это —
сострадание.
К'арлинд мысленно вытолкнул предка из разума. Иногда камень знаний забирался
слишком глубоко, и Меларн не мог чувствовать себя комфортно. Особенно после того, что он
увидел в разуме Пири.
Он прошёл по кабинету, открыл ящик и положил в него палочку Элдринна. Когда он
закрыл ящик, над ухом раздался шёпот:
Поздравляю, Мастер К'арлинд. Колледж Древних Тайн — официально признан.
Это был Селдзар, связавшийся с ним с помощью магии. Голос прорицателя, ясно
раздавался в комнате. Он без сомнения магически пронаблюдал за К'арлиндом, а потом
применил через него заклинание. И это не смотря на магическую защиту покоев. Это было
сделано специально, чтобы ещё раз подчеркнуть, кто из них более сильный волшебник.
Премного благодарю , — ответил Меларн.
Набравшись храбрости, он приготовился сказать Селдзару о поединке.
— Ваш сын…
Да. Дуэль, — ответил голос. — Я только что узнал об этом. Я взыщу за это чуть
позже, чтобы больше ты не разрешал Элдринну баловаться такими вещами. А сейчас есть
дело, которое нужно завершить. Урлин требует решения проблемы Фаэрзресс , — он
сделал паузу, — Так же, как и я.
К'арлинд кивнул:
У вас будет решение проблемы.
Это была правда, или, по крайней мере, в высказывании было достаточно правды,
чтобы преодолеть любое прорицание, которое, возможно, только что прочёл Селдзар.
Воспоминания предков К'арлинда, хранимые в киире столетиями, действительно содержали
ключ к связи, которую вызвала Высшая магия между дроу и Фаэрзресс . Его предки знали не
только, какие заклинания были произнесены, но и то, как их уничтожить.
Единственное, чего им не было известно, так это то, где именно должны были быть
произнесены заклинания, чтобы связь была уничтожена. При этом прорицания Селдзара не
смогут решить проблему. Но с удачей, и товарами, что шли к К'арлинду из далёкого
Сильвермуна, они найдут недостающий кусочек головоломки.
Меларн надеялся, что он — прав. Если у него не получится, то Селдзар будет очень
недоволен.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Каватина появилась посреди странного пейзажа, куда её выкинул телепорт. Было такое
впечатление, что она стоит на вершине огромной насыпи щебня. Всё вокруг состояло из
зазубренных осколков серого камня, которым было заполнено всё видимое пространство, за
исключением того, что «камень» был размытым и неясным, и не имел в основе какого либо
вещества. Когда она махнула мечом пред собой, клинок просто прошёл сквозь камень, а когда
Рыцарь шагнула вперёд, то заскользила сквозь глыбы, словно призрак.
Она стала призраком? Каватина так не думала. Не зависимо оттого, что это было за
место, оно не было похоже на План Фугу. И тут она не могла слышать приветственную песнь
Эйлистри.
Занавес яркого серебра мерцал позади неё. Он соответствовал размеру портала,
который был похож формой на букву V, и углу той комнаты, из которой рыцарь только что
телепортировалась. Она коснулась портала и почувствовала потрескивающую энергию, что
слегка тормозила движение её пальцев, пока ощущение не сменилось, будто она трогает
стену твёрдого камня. То же самое произошло, и когда она обошла занавес с другой стороны
и коснулась его края. Казалось, что портал работает только в одну сторону: от Променада
до… сюда.
Каватина посмотрела на свои ноги, и увидела, что стоит в куске «камня». Она
чувствовала плоскость под подошвами ботинок, которая не изменилась даже тогда, когда она
подняла ногу и переместила её на «край скалы». Рыцарь не могла ощутить острого края
обрыва, но могла «встать» на него. И хотя она понимала где «низ», но, по сути, не могла
чувствовать этого. Каватина нагнулась вперёд, но продолжила чувствовать себя так, будто
стоит прямо. Склонившись в обратную сторону, она ощутила то же самое. И прежде чем
Рыцарь успела себя остановить, она уже висела перпендикулярно серебристой завесе,
которая располагалась теперь выше её головы. И всё же, она продолжала ощущать под
ногами твёрдую поверхность. Дезориентированная, с кружащейся головой Каватина снова
приняла «вертикальное» положение.
Что это за место?
Рыцарь тяжело дышала от волнения. По крайней мере, она всё ещё жива — тело
ощущалось вполне материальным. Дроу ударила рукой по нагруднику и услышала глухой
звон, хотя звук раздался моментом позже, чем должен был. Каватина так же могла низкий гул
поющего меча. Однако все её движения казались замедленными вдвое. И всё же она не
ощущала, что камень препятствовал передвижению. И хотя она была погребена под сотнями
каменных обломков, они не замедляли её шага. Когда она схватилась за прореху между
камнями и подтянулась, глыбы заскользили вниз так же медленно, как если бы они
находились в толще завала.
За исключением смерти и становления призраком, а она была уверена, что дело не в
этом, Каватина знала только об одном способе перемещаться сквозь объекты — стать
эфирным. Ей не хотелось уходить от портала, но стоя рядом с ним и просто на него смотря,
Рыцарь не узнает, ни где она, ни как вернуться к Променаду. Однако портал был её
единственным ориентиром. Каватина решила оставить его за спиной и идти прямо от
портала. Она пройдёт, сколько сможет, не теряя из виду V-образную завесу, и затем, повторит
поиск в другом направлении, если её первая попытка не принесёт результатов.
Рыцарь шла осторожно, держа меч наготове. Было трудно не дрожать, думая, что то,
через что ты сейчас перемещаешься, является кучей зазубренных глыб. Каждый раз, когда
казалось, что её голова вот-вот ударится о скалу, Каватина отшатывалась назад. В конечном
счёте, она привыкла к странному ощущению прохождения сквозь объекты, которые казались
твёрдыми, но которых она не могла, ни коснуться, ни почувствовать.
Примерно на тридцатом шаге, портал позади неё почти исчез. Всё, что Каватина сейчас
видела — это слабое мерцание серебра среди серых пятен камня. На том же самом
расстоянии впереди, чуть ниже места, где она «стояла», она видела нечто тёмно-фиолетовое.
Рыцарь не могла полностью разобрать что это — как и всё остальное в этом месте, фигура
выглядела так, будто находилась за матовой стенкой камней-стёкол — но, в целом, это было
похоже на сломанную колонну. Может быть кусок каменной кладки, который раньше был
капитолием колонны.
Каватина поглядела назад. Если она продолжит идти, то никогда не найдёт обратный
путь к двери. И тогда она поняла, как бесполезна её идея. Рыцарь вполне может оставить
портал позади. А колонна впереди неё, могла бы предложить подсказку, куда идти дальше.
Подойдя ближе, Каватина увидела, что колонна состоит из крапчатого фиолетового
камня. Обломки других колонн лежали поблизости, опираясь на плиту из такого же
фиолетового камня, которая, скорее всего, когда-то была их основанием.
Это были руины древнего здания. И казалось, оно было разрушено камнепадом.
Каватина тщательно запоминала форму и расположение колонны. Она прошлась до
ближнего к ней куска здания, затем перешла к следующему. Рыцарь ожидала, что здание
будет круглым или прямоугольным, но у плиты фундамента была неправильная форма, с
выпуклостями из её окружности. Размещение колонн, такой Рыцарь сделала вывод, было
совершенно случайным. И даже сами колонны выглядели странно. Это были не гладкие
цилиндры, они то сужались, то расширялись по всей их длине, как будто каменщики не
решили, какой толщины их сделать. Каватина попыталась коснуться одной, но её рука
прошла сквозь камень.
На некоторых колоннах были надписи: линии текста, высеченные на камне в случайном
порядке. Каватина всматривалась в них, но прочитать не могла. Как ни напрягла она глаза, но
сфокусироваться на надписях так и не получилось. Они были покрыты грязью, став
совершенно неразборчивыми. Каватина попыталась проследить линии пальцем, но не смогла
ощутить высеченных знаков. Такое впечатление, что она касалась струи вьющегося дыма.
Пока она осматривалась, её тело поднималось вверх. Каватина уже была достаточно
высоко, чтобы увидеть, что фундамент вырезан в виде определённого символа. Несколько
мгновений потребовалось, чтобы соединить в уме кусочки, так как линии прерывались там,
где плита разрушилась, или была частично закрыта упавшими колоннами. Но, в конечном
счёте, Каватина поняла, что это — треугольник, с вписанной внутрь фигурой похожей на Y.
Каватина задрожала. Этот древний символ не использовался уже тысячелетия. Он был
заменён более обычным «глазом в двойном круге». Всё же, Каватине, как и всем жрицам
Променада, рассказывали, что это за символ.
Символ Гонадора.
Теперь Каватина знала, куда перенёс её портал: к месту, намного ниже Променада. Это
был храм, что лежал в руинах почти шесть столетий, с тех пор, как Куилью и друзья её
детства победили аватара Древнего. Они выгнали его из пещер, что сейчас были
Променадом, и сбросили в огромную шахту, забросав её щебнем и скрепив печатью.
В шахту, что вела к домену божества.
— Во имя танца! — прошептала Каватина. — Я нахожусь в Яме!
Мгновение спустя, ярко фиолетовый свет пошёл от Y-образного символа, вбирая тени
из трещин плиты. Со светом пришло и ощущение, будто что-то влажное и скользкое
коснулось кожи Каватины.
— Эйлистри, защити меня, — пропела она. — Огради меня от Древнего!
Лунный свет Эйлистри полился от тела Каватины, испаряя слизь, и превращая её в
хлопья тени, что срывались с тела. Сейчас фиолетовый свет был не так силён, но всё равно,
Рыцарь двинулась обратно. Меч предупреждающе зазвенел, когда что-то на момент
заблокировало сияние. Моргнув, Каватина увидела маслянисто-чёрную каплю на основании
плиты. Аморф оказался быстрее Каватины. Прежде, чем она успела отпрыгнуть, существо
просочилось сквозь трещину в камне и обмоталось вокруг её оружия. Рыцарь дёрнула меч
назад, словно её движения были замедленны, и на показавшемся отрезке клинка увидела, что
оружие не пострадало. Хотя аморф и «коснулся» лезвия, но кислота была не способна
растворить зачарованную сталь.
Игнорируя её, аморф продолжал сочиться сквозь трещины в камне.
Понимая, что тварь сбегает, Каватина, спев молитву, призвав гнев Эйлистри.
Смешанный с тенью лунный свет столбом ударил в аморфа, отбрасывая маслянистый чёрный
ил на острые камни. Свет должен был оставить от аморфа тлеющую лужу. Но существо
двигалось дальше, как будто нападение его совсем не затронуло.
Каватина последовала за ним. Она подготавливала второе заклинание, но к тому
времени, как оно было готово, аморф уже уполз из поля её зрения. Обычно, она могла бежать
со скоростью вдвое превышающей скорость аморфа. Но так как сейчас её тело было
эфирным, Рыцарь передвигалась мучительно медленно. Её голос был медленным и глубоким,
словно исполняя панихиду. А у биения сердца, что отдавалось в её ушах, была летаргическая
тональность.
Теперь ей было ясно, зачем Эйлистри привела её сюда. Этот взрыв фиолетового света
был разрывом в планах. Временный, не дольше вспышки, но этого времени хватило, чтобы
один из фаворитов Гонадора просочился на Основной Материальный План.
Теперь Каватина могла предполагать, почему Вендонай пытался обманом заставить
написать Куилью здесь символ, который привлёк бы к этому месту прихожан Гонадора. Под
воздействием их молитв, планарный разрыв мог увеличиться настолько, чтобы пропустить
через себя аватару Древнего.
Куилью наверняка знала, что здесь есть планарный разрыв. На всём Ториле не нашлось
бы места удачней, где это могло бы произойти. Что такого мог сказать Куилью Вендонай,
чтобы убедить её, что приводить сюда прихожан Гонадора безопасно?
Каватина попыталась представить себе аргументы, которые он мог выдвинуть.
Возможно, он убедил Куилью, что аватар Гонадора не будет для неё достойным противником.
Она всё-таки однажды убила его. Или возможно, он сказал, что божество слизи проникнет
сквозь разлом, и она, вооружившись Клинком Полумесяца, ждёт с ним сражения.
Этот аргумент был хрупким, словно сгнившая ткань. Благословения на Клинке
Полумесяца, несомненно, позволили бы отрубить ему голову, но Гонадор был бесформенной
массой без шеи или головы. Но, возможно, Куилью уже слишком сильно подчинена демону,
чтобы думать об этом.
В любом случае, что бы ни шептал демон на ухо Куилью, Каватина была не способна
сейчас решить эту задачу. То, что она могла сделать — это осмотреть печати на Яме, чтобы
быть уверенной, что не один из просочившихся аморфов не сможет угрожать безопасности
Променада.
Попытавшись пуститься в преследование за убежавшим от неё чёрным аморфом,
рыцарь поняла, что не имеет понятия, куда он скрылся. К счастью, был способ обнаружить
его. Рыцарь выбрала наугад направление и двигалась вперёд, пока не кончился щебень. За
ним была стена отполированного до блеска камня, опалённого серебристым огнём Куилью,
коим она свергла Гонадора в Яму. Повернув своё тело так, чтобы стена стала «низом», дроу
пошла по ней.
Казалось, прошла вечность, прежде чем её головы натолкнулась на нечто подобное
твёрдой поверхности: магический барьер, что закрывал Яму. Он сиял ярким серебристым
светом, блокируя путь. Рыцарь была рада увидеть, что Променад всё ещё защищён от
нападения снизу, как материальных, так и бестелесных существ.
Каватина спела гимн, что позволит ей попасть в Променад, и почувствовала, что барьер
над ней смягчился насколько, чтобы она могла пройти. Шагнув вперёд, дроу поднялась в
пещеру над ним.
Всё выглядело так, как и должно. Пол был как обычно гладкий, покрытый тонкими
плитами камня, и статуя Эйлистри была не повреждена. Она состояла из небольших кусочков
камня, и будто стояла на цыпочках, воздев руки над головой, так что указательные и большие
пальцы соприкасались. Статуя почти неощутимо двигалась в танце, отмечая положение луны
в мире поверхности.
Защитник стояла на страже у основания секретной лестницы, что вела к проходу.
Каватина медленно приблизилась к ней, разглядывая лицо женщины. Это была Зиндира,
жрица, что сопровождала Рыцаря в экспедиции к Акрополю мёртвой богини больше года
назад. Каватина махнула рукой перед лицом женщины, но та ничем не показала, что заметила
её.
— Зиндира! — закричала Каватина, на этот раз, поводя рукой через тело Защитника. —
В Яме образовался планарный разрыв.
Зиндира вздрогнула. Она потянула свой меч из ножен и огляделась вокруг.
— Да! — закричала Каватина. — Я здесь. Ты можешь слышать меня, Зиндира?
Мгновение спустя, Зиндира пожала плечами и приняла обычную для часового позу. Но
всё же, она продолжала сжимать свой мягко гудящий меч. Когда Каватина закричала снова,
меч загудел сильнее. Зиндира посмотрела на оружие.
Поражённая внезапным озарением, Каватина сменила крик на песню. Меч гудел,
гармонируя с её мелодией. Растягивая свои слова, она могла поднять или заглушить гудение
меча. Каватина спела гимн битвы — скрипучий призыв к действию. Хотя песня была сильно
замедленна, и в ней не было слов, Зиндира её внимательно слушала. Она поглядела назад на
лестницу, словно раздумывая покинуть ли ей пост, затем, передумав, спела заклинание:
— Рилла, — сказала она. — Это Зиндира. Что-то странное происходит на Насыпи. Мой
меч поёт предупреждение.
Каватина облегчённо вздохнула. Она предупредила жриц, хотя её и не полностью
поняли. Это было лучшее, что она могла пока сделать.
Через несколько мгновений, Рилла уже бежала вниз по лестнице. Каватина заново
запела песню. Оружейница послушала меч, затем кивнула. Она огляделась, затем шагнула к
Насыпи и осмотрела её.
— Да! — выдохнула Каватина. — Это именно то, чего я и добивалась.
Когда Рилла спела заклинание истинного зрения и стала пристально осматривать
статую, Рыцарь, попыталась передвинуться на место, где Леди Битвы сможет увидеть её, но
Каватина была слишком медленной. Рилла пропустила её при осмотре комнаты.
— Я не вижу ничего неправильного, — сказала Рила. — Продолжай вахту. И будь
осторожна. После той паники с дретчем, нам не стоит рисковать.
Зиндира попрощалась с Леди Битвы и пошла обратно к основанию лестницы. Рилла
поднялась по проходу наверх.
Каватина расстроено сжала зубы. Если она не найдёт способ сделать себя
материальной, то никогда не сможет предупредить всех о том, что случилось внизу. Она
решила следовать за Риллой, и попробовать заставить понять себя, но быстро поняла, что,
скорее всего, ей это не удастся.
Однако она могла узнать, куда отправился аморф.
С мечом, лежащим на её плече, Каватина спустилась сквозь щебень. На сей раз, она
исследовала стены шахты более тщательно. Камень почти по всей длине был гладким, а
трещины были только в самых нижних уровнях Ямы, намного ниже уровня Променада. Здесь
она нашла многочисленные места, через которые могли убежать аморфы и слизь.
Каватина прошла сквозь потрескавшуюся стену, и увидела невдалеке барьер из
изумрудного света. Сначала она подумала, что это мимолётная вспышка Фаэрзресс , но потом
поняла, что сияние держится постоянно. Другой портал? Волнуясь, рыцарь приблизилась к
нему и натолкнулась на преграду, что по твёрдости была схож с камнем. Это, скорее всего,
был магический барьер, не пропускающий через себя эфирных существ.
Зелёное свечение простиралось высоко над и под ней, и расходилось на некоторое
расстояние в обе стороны. Как и в камне, в нём были многочисленные трещины,
достаточные, чтобы просочился аморф, но слишком узкие для Каватины. Она с силой
надавила на барьер, думая, что он пропустит её, но барьер не поддавался.
Она прижалась глазом к одной из трещин и посмотрела внутрь. Каватина увидела
естественную каменную пещеру, с трещинами на потолке, стенах и полу. Чёрная слизь была
ещё в пещере, скользя к изрядному количеству схожих с ним существ: слизнякам, аморфам и
слизи разнообразных оттенков. Они, дрожа, сидели в центре помещения, словно ожидая чего-
то.
Из пещеры шло несколько тоннелей. Каватина уловила движение в одном из них:
фигура, движущаяся к главной пещере гладкими, ровными шагами. Это, казалось, был
обнажённый дроу — изящный, красивый мужчиной, с глазами оттенка, какого Каватина ещё
не видела — бледно-зелёного цвета, словно недавно распустившийся листок. Странно-
выглядящий дроу с уверенность шёл прямо к слизнякам и аморфам. Он остановился, подняв
руки. Каватина испуганно смотрела, как существа наплыли на него, окружив его тело слоями
дрожащих одеял. Когда они отхлынули, дроу исчез. Не осталось и следа.
— Самопожертвование, — прошептала Каватина.
Был ли это дроу принуждён? Или был очарован, чтобы сдаться существам? Или он был
одним из последователей Гонадора, охотно погрузившись в утробы фаворитов своего
божества? Она слышала, что иногда фанатики делали это. Рыцарь с отвращением покачала
головой.
Каватина решила посмотреть, откуда пришёл этот дроу. Она пробиралась по краю
пещеры к проходу, из которого он только что вышел. Волшебный барьер так же окружил этот
туннель. Как и в пещере, в тоннеле всё было испещрено трещинами, за которыми был
магический барьер. Рыцарь обошла вокруг тоннеля, ища достаточно большой разрыв, чтобы
войти. Такого не нашлось. Тогда она расширила поиск. Волшебный барьер, как она поняла,
окружал огромную местность, возможно, столь же большую, как и Променад.
Прижимаясь к стене мерцающего зелёного сияния, и смотря в трещины то тут, то там,
Каватина могла видеть, что лежит внутри этого места. Большинство областей, которые она
видела, были естественными пещерами, такими же, как и первая, но некоторые были и
комнатами, вырезанными из цельного камня. В одной из них был огромный железный
скорпион, который беспокойной вертелся, а его хвост, оканчивающийся жалом, скрёб
потолок маленькой комнаты.
— Скаландер? — вслух размышляла Рыцарь.
Могло ли это быть тем, о чём рассказывала Мерил? Он был здесь уже продолжительное
время, судя по песку на теле и круглым выбоинам, что скорпион процарапал на потолке.
Каватина продолжила исследовать границы магического барьера. Все проходы
заканчивались тупиками, стоило по ним немного пройти. Все кроме одного: туннель,
который, казалось, был проложен недавно прошедшим потоком лавы. Только здесь от
тоннеля шла лестница вверх. Но проход всё также был загорожен зелёным барьером.
Каватина поднялась сквозь камень рядом с лестницей, и оказалась в брошенном
туннеле с потолком ей по грудь. Это сказало ей, что это одна из самых старых секций
Подгорья, намного ниже Променада: мифриловое месторождение, что было разработано
дварфами Мелаирбода двадцать шесть столетий назад. Синеватое свечение слегка блеснуло
сквозь стену и исчезло. Даже так глубоко были видны следы Фаэрзресс.
Портал, что вёл в Зал Пустых Арок, находится где-то в этих туннелях, хотя Каватина
сильно сомневалась, что это может ей помочь. Даже если бы она действительно смогла найти
его, то портал вряд ли бы перенесёт рыцаря, пока она в эфирной форме.
Магический барьер тянулся до простой открытой арки на вершине лестницы, которая
подходила ростом только для дварфа. Внутри арки, магический барьер был другого цвета.
Вместо зелёного, арка сияла золотым светом, который переливался зелёным по краям. С
другой стороны арки, по ту сторону магического барьера, сидел огромный серый аморф. Он
навалился всей массой на заполнивший арку барьер, пытаясь, впрочем безуспешно,
вырваться наружу.
Каватина осторожно коснулась золотого барьера. Он не пропускал её, также как и
зелёный. Она посмотрела вверх и вниз по разработанному тоннелю, спрашивая себя, куда
направиться теперь. Дроу заметила отсутствие пыли на ступенях — кто-то сползал вниз по
лестнице, и решила отправиться по следу. Она шла, погрузившись от пояса в камень, и
оставив голову и плечи в тоннеле, доверяя Эйлистри направлять её шаги.
Немного погодя, она увидела ещё одну арку размером с дварфа со вставленным в неё
камнем, как и в Зале Пустых Арок. Два дроу сидели возле арки, спинами к стене. Каватина
придвинулась ближе, пытаясь понять, кто это. Она не смогла узнать мужчину, у которого
было сильно повреждено лицо и глаза, но Лелиану рыцарь узнала сразу. Жрица была
обнажена по пояс. Её туника и искорёженная кольчуга лежала на полу рядом с почерневшим
мечом.
Другой кусочек запутанной истории Мерил встал на место. Вот куда исчезла Лелиана.
Не зависимо оттого, что она делала, жрица, должно быть, надеялась вернуться сквозь этот
портал в Зал Пустых Арок, но поняла, что портал не активен.
Лелиана выглядела измученной и уставшей. Пока Каватина смотрела на неё, она
сложила пальцы в священный символ Эйлистри и начала молиться.
— Помоги мне, Леди, в моём танце. Я сражалась в твою честь: лунный свет внутри
меня иссяк. Повернись ко мне, и наполни меня своим сиянием, чтобы я могла благополучно
добраться до своего убежища.
Каватина тронула её за плечо:
— Лелиана, ты слышишь меня?
Лелиана не обратила никакого внимания. Однако мужчина повернул голову. Одной
рукой он вслепую нащупал ладонь Лелианы. Его пальцы стремительно показали:
Леди. Я ощущаю сто-то. Существо недалеко от нас.
Каватина удивлённо моргнула:
— Ты можешь слышать меня? — спросила она.
Если он действительно мог, то Каватина могла бы использовать его чтобы предупредить
Леди Битвы о планарном разрыве. Но мужчина не ответил Каватине, когда та тронула его за
плечо.
Вот! — коротко просигналил он одной рукой, указывая другой не на Каватину, а на
что-то позади неё.
Рыцарь повернулась.
— Что это? — прошептала мужчине Лелиана. — Я ничего не вижу.
А вот Каватина могла видеть. Аморф вылезал из стены, в полудюжине шагов за ней. Он
задрожал, выпирая то так, то этак, а затем переместился к месту, где сидели Лелиана и
мужчина. Часть его тела оставалась в стене. Тварь перемещалась сквозь твёрдый камень!
Аморф был эфирным. Так же, как и Каватина.
Она слышала о таких существах, способных по желанию переключатся между эфирным
и материальным состоянием — это были смертельно опасные противники. Если Лелиана с
мужчиной быстро не уйдут от этого аморфа, то он поглотит их. Он скользнёт на них, примет
материальную форму и переварит их, если Каватина не остановит его. Она улыбнулась.
Аморф мог бы стать её выходом отсюда.
Рыцарь стала на его путь, и спела молитву, оградив себя от кислоты, и опустилась на
колени, тяжело провернув меч вокруг тела. Она съёжилась, когда существо коснулось её,
обдавая кислотой, но Каватина быстро взяла себя в руки. Аморф отскочил, а потом внезапно
перекатился вперёд, охватывая её.
И поглощая.
Боль была мучительной. Сжатие выдавило воздух из лёгких Каватины. Куски аморфа
затекли в её уши, давя на них, пока её перепонки не зазвенели в агонии. Ещё больше слизи
затекало в ноздри, прорываясь внутрь.
Эйлистри , — тихо взмолилась Каватина. — Сделай меня сильнее. Придай свою мощь
мечу в моей руке.
Она оттолкнула оружие от себя, вгоняя его в аморфа, а затем закружилась в пируэте на
коленях, выворачивая оружие вместе с собой. Меч пел от радости, рассекая аморфа изнутри
напополам.
Аморф в тревоге сжался. Каватина оставалась внутри его плоти, и почувствовала
внезапно притяжение, потому, что существо перешло на материальный план. За момент до
этого, она нырнула внутрь туннеля. И даже так, её голова царапалась о потолок
разработанной шахты.
Она сделала это! Вернулась назад на Материальный План внутри аморфа.
Теперь она должна прорезать себе путь наружу до того, как он выжмет из неё всю
жизнь.
Через студенистый занавес плоти, Каватина видела, как поднялась на колени Лелиана и
с встревоженным лицом схватила меч.
— Другой аморф! — закричала Защитник.
Её голос приглушённо доносился до Каватины. Тогда Лелиана запела. Песня врезалась
в аморфа, заставляя его дрожать. Всё же он продолжал удерживать Каватину, не страшась
магического нападения.
У Каватины не осталось в лёгких воздуха. Аморф закрыл ей горло. Отплёвываясь, она
вспорола плоть Аморфа на самом тонком слое, напротив места, где сидели Лелиана и
мужчина. Колени рыцаря царапались о кислотно-гладкий пол. Если бы неё заклинание, то
броня и одежда бы уже растворились, а вместе с ними и плоть. Позади себя она услышала
приглушённый вскрик мужчины.
Аморф сжался сильнее. Пятна света плясали перед глазами Каватины. Она
почувствовала, как её рёбра хрустнули. Она снова толкнула меч и почувствовала, как остриё
вышло из оболочки на воздух.
Внезапно аморф исчез, уйдя обратно на Эфирный План.
Каватина глубоко вдохнула, выдохнула через ноздри, вычищая всё то, что оставил после
себя аморф. Она спела благодарность богине, но ничего не услышала. Позади себя она
заметила движение: Лелиана, с мечом в руке, ползущая к ней в полной тишине и удивлённо
глядящая на неё. Защитник остановилась на краю склизкой кислоты, что оставил после себя
аморф, и что-то прокричала, но её слова потонули в магической тишине. Вместо этого она
перешла на язык жестов.
Откуда ты появилась? Откуда взялся аморф?
Вопрос был важен:
Он — эфирный , — показала Каватина, — Будьте осторожны. Он может
материализоваться снова.
Позади Лелианы мужчина коснулся пальцами пола. Он махнул рукой в надежде
привлечь внимание жриц, а затем показал:
Когда действие заклинания закончится, он сможет почувствовать, что мы
движемся.
Каватина посмотрела на Лелиану:
Это он прочёл заклинание тишины?
Лелиана кивнула:
Он — Ночная Тень.
Где его маска?
Позже.
Незрячие глаза Ночной Тени смотрели вникуда, но он продолжал следить за
окружением, касаясь пальцами пола. Все трое ждали, пока высохнет кислота, которую
оставил после себя аморф. Каватине следовало обновить её защиту, когда всё подсохнет. Но
это была наименьшая из её забот. Что действительно имело значение, так это определить,
когда аморф материализуется снова.
Этого не происходило.
Каватина поняла, что может слышать собственное дыхание:
— Он близко, — прошептала Лелиана.
Ночная Тень поднял голову и кивнул.
Слишком близко , — показал он.
Каватина была впечатлёна. Чувства мужчины были обостренны.
— Я думаю, мы теперь в безопасности, — громко, к счастью мужчины, сказала
Каватина. — Если бы аморф собирался напасть на нас снова, то он бы это уже сделал. Илы не
достаточно интеллектуальны, чтобы залечь и ждать.
Она поползла к арке. Лелиана последовала за ней.
— Откуд а ты пришла, Леди Каватина? — повторила Лелиана. — Ты нашла портал?
Каватина была удивлена:
— Ты тоже о нём знаешь? Как вы попали в комнату?
— Какую комнату?
Каватина поняла, что, скорее всего, они говорят о различных порталах.
— Почему бы нам не начать с того, как ты очутилась здесь, Лелиана? В подробностях.
Лелиана рассказала Каватине странную историю о том, как они гнались за механизмом
мага в пещеру, которая была полна серых аморфов:
— Они, должно быть, сбежали из Ямы, — продолжила она, — Они…
— Да. Есть планарный разрыв.
— Как ты узнала?
— Я его видела, — мрачно ответила Каватина. — Продолжай свой доклад.
Лелиана кивнула и продолжила говорить. Оказалось, что она с мужчиной, которого
звали Наксил, боролась с лавовым аморфом, который и изуродовал Ночную Тень. Они
прошли к этому месту вдоль маршрута, который исследовала Каватина, мимо уже
затвердевшей лавы и лестницы.
— Как ты обошла барьер на лестнице? — спросила Каватина.
Лелиана подняла руку и кивнула на кольцо на пальце.
— Так же, как и активировала портал. Только теперь я притронулась к нему кольцом
специально.
Это объясняло золотое сияние портала. Каватина присмотрелась к кольцу поближе. Оно
было похоже на обычную полоску золота.
— А оно действительно магическое?
— Его зачарования не имеют к этому отношения. Я думаю, любое золото активизирует
порталы, — улыбка Лелианы исчезла, и она хлопнула рукой по арке. — Все, кроме этого.
Каватина кивнула. Её мысли были за аркой наверху лестницы, рядом с аморфом, что
наваливался на портал.
— Нам остаётся только молиться, чтобы никто из сожранных аморфом, не носил
золотые украшения, — сказала рыцарь, думая об уведённой ей жертве. — Или чтоб те, кто
могут стать эфирными, не помогли им.
— Я не думала об этом, — Лелиана покачала головой. — Но аморфы не обладают
интеллектом. У них не хватит ума открыть портал специально, и шанс того, что они несут в
себе золото, и оно случайно соприкоснётся с барьером — мизерный.
Ночная Тень щёлкнул пальцами:
Что-то происходит.
— Что? — прошептала Каватина, — Эфирный аморф?
Ночная Тень покачал головой. Он провёл пальцами вдоль запутанного узора, что
покрывал арку.
— Камень кажется тёплым, — сказал он. — Я думаю, портал можно активировать.
— Наконец-то! — воскликнула Лелиана. — Продолжай Наксил.
Ночная Тень двинулся к арке, но Каватина поймала его за плечо:
— Один момент, Наксил.
Ночная Тень остановился:
— Леди?
— Когда мы вернёмся в Променад, то ничего не скажем о прорыве в планах, пока я не
найду способ сообщить это Леди Битвы. Мы не хотим начинать панику.
Настоящая причина, конечно, состояла в том, что Каватина не хотела, чтобы все знали,
что она первой увидела планарный прорыв. Если бы это дошло до ушей Куилью, то высшая
жрица сразу бы поняла, что Хоралдин не только понял что это за портал, но и то, что именно
он привёл Каватину к нему.
Наксил слегка склонил голову:
— Конечно, Тёмная Леди.
— Тогда иди, — сказала Каватина.
— Жди меня с той стороны Наксил, — добавила Лелиана. — Я отведу тебя в зал
Исцеления.
— Кто-нибудь, несомненно, сможет о нём позаботиться, — сказала Каватина. — Леди
Битвы, Рилла, захочет услышать и твои соображения тоже.
— Но это займёт всего пару мгновений…
Каватина протестующе подняла палец:
— Ты пойдёшь со мной. Это приказ, Защитник.
Наксил присел, ожидая, у арки.
Щёки Лелианы потемнели, но дальше спорить она не стала.
— Проходи, Наксил, — мягко сказала она. — Я найду тебя сразу же после того, как
сдам доклад.
Мужчина кивнул, нырнул в выглядящий твёрдым камень и исчез.
Как только он ушёл, Лелиана повернулась к Каватине:
— Ты что-то не сказала мне? Что?
Внезапно Каватина почувствовала себя смертельно уставшей.
— Рилла объяснит.
— А что же относительно Куилью? Она тоже захочет услышать наш рассказ. Её позовут
в Променад?
Каватина едва скрыла дрожь при упоминании имени высшей жрицы. Она противилась
желанию оглядеться. Может Куилью сейчас слушает их беседу? Или Вендонай?
— С ней свяжутся, если Рилла посчитает это необходимым.
— Необходимым ? — недоверчиво повторила Лелиана. — Конечно, это важно, ведь
Куилью…
— Леди Лелиана, — сказала Каватина серьёзным голосом. — Этот портал может
оставаться активным только короткий промежуток времени. И мы не хотим, быть
пойманными здесь в ловушку. Шагни в него, пожалуйста. Быстрее.
Явно злясь, Лелиана шагнула в портал. Когда Защитник исчезла, Каватина на миг
закрыла глаза. Если Куилью развратил демон, то Променад подвергся опасности с двух
сторон: внешней и внутренней.
Зачем она приказала напасть на Акрополь мёртвой богини? Воспоминания о той беседе,
казались Каватине зловещим предупреждением.
— Отсеките голову, и храм падёт.
— Эйлистри, защити нас, — взмолилась Каватина. — Сделай, чтобы это было не так.
Рыцарь расправила плечи и прошла сквозь камень, что заполнял арку. Ударом сердца
позже, она появилась в Зале Пустых Арок. Лелиана и Наксил стояли там вместе с Риллой,
которая должно быть была вызвана в зал активированным порталом.
Куилью стояла сразу за ними.
***
Каватина обменялась взглядами с Риллой, пока они шли за Куилью обратно к Залу
Жриц, Лелиана шла за ними, в то время как Наксила отправили в Зал Исцеления. Как и у
Каватины, у Рилла возникли определённые подозрения на счёт Куилью. Рыцарь заметила, что
Рилла теребит прядь волос. Леди Битвы держала руку близко к святому символу.
Куилью, шедшая впереди, и выглядела властно в своей серебристой робе. Она ни разу
не оглянулась на своих жриц, полагая, что они последуют за ней без вопросов и задержек,
как это было всегда. Ножны на её бедре пустовали, она держала Клинок Полумесяца в руке.
Его лезвие лежало у неё на плече, чуть дальше уха. Каватина спрашивала себя, ни шепчет ли
ей меч даже сейчас.
— Хвала Эйлистри, что вы вернулись , Леди Куилью, — сказала Каватина, пока её
пальцы, видимые только Рилле, задавали вопрос. — Когда?
Сейчас , — ответила Леди Битвы.
Каватина тихо пропела. Высшая жрица, должно быть, услышала, что Лелиана
произнесла её имя, и кусочек беседы за ним.
Вслух Каватина продолжила:
— Мы нашли портал в одном из тоннелей к югу от реки. Он ведёт к пещерам ниже, на
уровень старых разработок мифрила. Мы видели там аморфы. Я волнуюсь, что в Яме,
возможно, появился прорыв.
Лелиана бросила на Каватину тревожный взгляд, видимо из-за использования слова
«возможно». К счастью, Защитник шла далеко позади Куилью, и высшая жрица не заметила
этого.
— Тревожные вести, — сказала Куилью безразличным голосом, даже не замедлив шага.
Каватина заметила, как плечи высшей жрицы напряглись, при слове «портал» и тут же
расслабились, когда она услышала о том, что он находится на юге реки. Не возле древнего
храма.
Обнаружила? — спросила Каватина у Риллы.
Никакого зла. Попробуй ты, — ответила Леди Битвы.
Лелиана слегка ускорилась, заставляя Каватину и Риллу неловко скрыть их беззвучный
разговор. Защитник, вероятно, поняла, что происходит что-то серьёзное, хотя и не знала всей
сути. Она смотрела за жрицами краем глаза.
Каватина была вынуждена передать сообщение жестами при Лелиане:
Сообщи о дретче , — предложила она.
Рилла придвинулась к Куилью:
— Леди Куилью, было вторжение, о котором вам стоит услышать. Дретч был замечен…
Пока Рилла схематично описывала события, последовавшие за обнаружением дретча,
Каватина притормозила, и тихо пропела, пряча гимн за дыханием, так чтобы Куилью не
услышала. Молитва сработала, заставив святой символ на её груди слегка завибрировать. Она
осмотрела Клинок Полумесяца, высматривая фиолетовую, словно синяк, ауру, что
обозначила бы зло. К её удивлению, меч был чист.
Неужели она ошиблась, насчёт Вендоная заключённого в Клинке Полумесяца?
Рилла мельком оглянулась. Каватина сплела пальцы:
Ничего.
Иллюзия?
Вряд ли , — Каватина никогда не слышала о балоре, способном к наложению иллюзий.
Изгнан? — показала Рилла, не оборачиваясь.
Отличный вопрос, на который у Каватины не было ответа.
— Аморфы волнуют меня больше, чем одинокий дретч, — сказала Куилью Риле. —
Они — настоящая угроза Променаду. Печати на Яме не повреждены?
— Да, Леди, — ответила Рила. — Я проверяла их сегодня лично.
Каватина, всё ещё держась позади, прошептала вторую молитву. Серебряная аура, что
обозначала святость, появилась вокруг высшей жрицы. Но аура была слабее, чем обычно:
всего лишь унылое свечение, а не яркий блеск, сила которого заставляла болеть глаза.
Серебристое сияние было самым тусклым у её руки, что держала Клинок Полумесяца. На
руке, что была отмечена всё ещё видным шрамом на запястье.
Сам Клинок Полумесяца был лишён ауры. Для вещи, сделанной из лунного металла и
посвящённой Эйлистри, это говорило о многом.
Вендонай, скорее всего, был там, даже если это сейчас не так. Возможно, именем Лолс
заставив Куилью открыть проход к Яме, он ушёл. Паучья Королева, возможно, теперь
воскресила и тело демона, позволив ему вернуться в Абисс.
Всё бы хорошо, но это оставляло одни неясности. После исчезновения Вендоная, жрице
ничего не стоило указать Куилью, на то, что её обманули. Лолс могла быть безумна, но она
была хитра. Она не пропустила бы это в своих планах.
Более ужасал другой исход дела — Вендонай покинул Клинок Полумесяца, чтобы
вселиться в живое тело: Куилью.
Каватина изменила свою песню во второй раз, и увидела то, чего раньше не замечала.
Слабое фиолетовое сияние чуть выше шрама. Вот где скрывается Вендонай.
Рыцарь пыталась скрыть отвращение, которое она чувствовала. Ситуация была ещё
серьёзней, чем она предполагала. Принадлежит ли Куилью собственный разум? И говорила
ли Каватина с демоном ?
Нет. Некоторая часть Куилью ещё осталась неповреждённой. Большая её часть. Иначе
её аура не сияла бы серебром вообще.
Каватина молилась, чтобы Вендонай сейчас не читал её мысли, или мысли Риллы, в
противном случае он уже знает, что они собираются предпринять. Она молилась, чтобы
искупление стало для неё бронёй, за которую демон не сможет проникнуть.
Всё ещё оставалось время для изгнания, пока ничего ужасного не происходило.
Никакой опрометчивости, решила Рыцарь. Ничего, что могло бы вынудить демона
действовать прежде, чем они будет готовы. Она будет играть дальше, сдаст рапорт и побежит
так быстро, как только сможет, чтобы подготовиться к задуманному.
Каватина прочитала на Лелиану посылку, тщательно сформулировав текст, который не
вгонит Защитника в панику.
Это может быть не Куилью, а самозванец. Я должна, не вызывая тревоги
расспросить её. По моему сигналу спой псалом правды. Больше ничего не делай.
Губы Лелианы напряглись. Она кивнула.
Они подошли к Высшему Дому. Рилла потянулась к двери, но Куилью загородила её.
— Спасибо за ваш рапорт, Леди Битвы. Пожалуйста, вернитесь к Насыпи, и ещё раз
внимательно осмотри печати на Яме.
— Это может подождать, Леди, — Рилла кивнула на Каватину и Лелиану. — Довольно
важно то, что эти двое рассказали мне.
— Сделай это, — отрезала Куилью. — Сейчас. Полную проверку, на этот раз. Или я
буду считать тебя ответственной за то, что может произойти. Так желает Эйлистри.
Изгнание , — показала Каватина, как только высшая жрица повернулась спиной. —
Приготовься .
Рилла напряглась. Оставалось надеяться, что высшая жрица сочтёт это обидой на
оскорбление, которое она только что нанесла Леди Битвы. Рилла слегка поклонилась и ушла.
Куилью посмотрела, как та спустилась, затем потянула, открывая, двери и отошла,
давая пройти Каватине и Лелиане. Рыцарь напряглась. Неужели демон уводил их от людных
мест туда, где сможет напасть?
Куилью направила их в комнату, в самом центре Высшего Дома — в помещение, где
стоял её личный алтарь. В святое место, наполненное благословением Эйлистри. Демон
пытается доказать что-то? То, что сила Эйлистри не властна над ним?
Как только Лелиана притормозила перед дверью, она поймала взгляд Каватины и
изогнула бровь. Рыцарь решила, что ещё не время. Она подыграет, и посмотрит, что из этого
выйдет.
— После тебя, Защитник, — сказала она.
Куилью закрыла тяжёлую дверь за ними. Круглую комнату пронизывали лучи лунного
света, а стены были расписаны под лес. Когда каменная дверь закрылась, иллюзия стала
полной. Мох, поддерживаемый магией, устилал пол, наполняя комнату лесным запахом.
Пьедестал, покрытый золотом, чей край был на уровне глаз Каватины, стоял в центре
комнаты. На нём лежал красный, словно от ржавчины, усеянный рытвинами кусок камня,
размером с ломоть хлеба: кусочек луны, что упал на землю в ночь победы над Гонадором.
Куилью подняла Клинок Полумесяца над головой и начала танцевать вокруг алтаря.
Как только высшая жрица скрылась за столбом, Каватина поймала взгляд Лелианы и кивнула,
прежде чем начать свой собственный танец. Лелиана подняла почерневший меч, и начала
танцевать. Её губы двигались, шепча песнь. Она взмахнула лезвием над головой, это
выглядело как элемент танца, хотя, на самом деле, было частью заклинания.
В тот же миг, что Лелиана завершила заклятие, которое заставляло говорить правду,
Куилью ускорила свой танец, вращаясь позади Каватины и уходя из зоны заклинания.
Каватина почувствовала покалывание магии, и к своему ужасу поняла, что попала в зону
действия заклинания.
Куилью повернулась к ней:
— Как ты узнала, что в Яме есть разрыв? — потребовала она.
— Я, — Каватина попыталась солгать, но не смогла.
Слова посыпались изо рта — не тщательно спланированный «доклад», а правду о том,
что произошло. Хоралдин показал ей портал, и она, скользнув сквозь него, стала эфирной, и
так она увидела разрыв, аморфы вытекающего из него и самопожертвование зеленоглазого
дроу.
Куилью прервала её на этом месте кратким высказыванием:
— Этого достаточно.
Каватина скрыла своё облегчение. Высшая жрица не подумала спросить, почему
Хоралдин показал ей портал. Пока.
Лелиана слушала, держа в руке меч. Затем она странно поглядела на высшую жрицу и
Каватину, будто желая спросить, что делать дальше. Но жрица не посмела этого сделать. Её
поющий меч издал низкий, взволнованный звук.
— Вложи его в ножны, — сказала Куилью.
— Почему вы просите меня об этом, Леди Куилью?
— Потому, что он меня раздражает.
Лелиана слегка переместила оружие:
— Он больше не входит в свои ножны, Леди Куилью.
— Тогда найди другой способ заставить его замолчать! — прокричала Леди Куилью. —
Брось его.
Лелиана покорно положила меч на пол, и звук прекратился.
Каватина улыбнулась про себя, поняв, почему Лелиана задала этот вопрос. Прямой
ответ Куилью говорил о том, что заклинание правды лежало и на ней, как бы она не пыталась
скрыться позади Каватины. Прежде чем Куилью смогла собраться с мыслями, Рыцарь
спросила:
— Зачем вы открыли дверь к Яме, Леди Куилью?
Куилью нахмурилась, и это выражение было столь же чуждо её лицу, сколь выражение
милосердия лицу Паучьей Королевы. Теперь Каватина поняла, как Хоралдин выяснил, что с
высшей жрицей что-то не так. Всё в выражениях, тоне, и позе Куилью, было слегка
неправильным. Её кожа выглядела липкой, как у больного. От неё даже исходил неприятный
запах, словно она некоторое время ни купалась.
— К счастью для тебя, Каватина, мои приготовления не завершены.
Сердце рыцаря замерло. Куилью не ответила на вопрос! Действительно ли демон мог
воспротивиться магическому воздействию Лелианы? Или был более простой ответ: это
Вендонай открыл дверь, и он не обязан отвечать на вопрос, направленный на Леди Куилью.
Ладони Каватины покрылись потом. Она сопротивлялась желанию покрепче сжать меч,
Куилью могла расценить этот как нападение.
Каватина попробовала задать другой вопрос:
— Что за приготовления?
— Символ. Как только бы ты увидела тот разрушенный храм, это бы стало твоим
концом. Ты бы вечно блуждала эфирной и сломленной.
— Я видела символ — знак Древнего. Это то, о чём ты говоришь?
— Конечно, нет, — отрезала Куилью, — я говорю о символе, который я начертала
поверх того.
Каватина осторожно кивнула. Если там и был другой символ, то она не заметила его.
— И что это за символ?
— Тот, что вызывает безумие, — Куилью усмехнулась — ещё одно выражение, которое
она никогда не использовала.
— Идея появилась из писаний Гонадора, — она говорила быстро, и будто хотела
поскорее закончить разговор.
Возможно, молитва Лелианы затронула её.
— Несколько тысячелетий назад, Древний сделал неразумными аморфов, своих
настоящих прихожан. Я собираюсь сделать то же самое с дроу, что поклоняются ему. Они
неспособны к искуплению, поэтому мы уничтожим их всех разом. Наши шпионы соблазнят
клириков Гонадора тем, за чем они ни смогут не последовать. Особенно после того, что я
открою для них дверь.
— Вы собираетесь позволить фанатикам Гонадора проникнуть в Променад? —
выдохнула Каватина.
Куилью проигнорировала её вопрос.
— Они не поймут, что это мы «позволили» им это. Каждая группа будет думать, что
наносит внезапный удар по нам. Они никогда не узнают, что до них были другие, которые
могли бы предупредить их, и которых мы уничтожим, как только сработает ловушка. Они
будут идти один за другим, ведомые, словно рофы.
Каватина была абсолютно уверена, что это говорил Вендонай. Куилью никогда бы не
убила дроу, даже последователя этого мерзкого бога, без предложения ему искупления. При
этом она бы никогда не поставила обороноспособность Променада под угрозу.
— И когда эти «внезапные удары» начнутся?
Куилью улыбнулась:
— Мой план уже запущен.
Лелиана прервала её:
— Но Леди Куилью, если символ ещё не видим…
Высшая жрица повернулась:
— Я знаю, что делаю! Твоё мнение меня не интересует, Защитник!
Лелиана стояла, открыв рот. Её пальцы слегка разжались, скользя по рукояти. В
следующий момент она могла бы сделать выпад своим поющим мечом. Позади Куилью,
Каватина отчаянно покачала головой:
Ещё не время! Манипулируй ей! — показала она.
Лелиана поклонилась:
— Мои извинения, Леди Куилью. Я сказала это не к месту.
— У плана есть свои достоинства, — сказала Каватина, пытаясь вернуть себе внимание
высшей жрицы. — Но Защитники должны быть предупреждены.
— Конечно, — ответила Куилью, не оборачиваясь, и указала на Лелиану. — Только что
предупредила. Хотя немного раньше, чем планировалось. Среди нас могут быть шпионы.
— Не среди Защитников, — уверила её Лелиана.
— Не среди жриц, ты хотела сказать. Но есть Ночные Тени, в чьей лояльности я
сомневаюсь.
Высшая жрица, наконец, повернулась к Каватине:
— Теперь вы видите, почему в последнее время я так несдержанна. Это всё большая
игра, которую я затеяла. Но если всё удастся, то мы будем вознаграждены, как после
нападения на Акрополь.
Каватина кивнула, стараясь не выдать напряжённости, которую она чувствовала.
— Мне это не нравится, — сказала она. — Это слишком опасно.
Затем рыцарь пожала плечами, будто смирившись.
— Но я склоняюсь перед вашей мудростью, Леди Куилью.
— Так же как и я, Леди, — эхом отозвалась Лелиана.
Мгновение все молчали. Затем Куилью кивнула. Каватина слегка расслабилась.
Хотелось надеяться, что Вендонай был настолько высокомерен, что думал, будто одурачил
всех.
Кто-то стукнул по двери. Когда Куилью пошла через комнату, чтобы открыть её,
Лелиана поймала взгляд Каватины.
Что?
Попроси уйти.
— Леди, — сказала Лелиана. — Могу я проверить Наксила?
— Ещё нет, — ответила Куилью. — У нас ещё есть то, что нужно обсудить.
— Согласна, — прервала её Каватина. — И Оружейница должна слышать это. Лелиана,
сходи и найди Риллу. Попроси, чтобы она пришла к нам.
— Нет! — отрезала Куилью, её рука лежала на двери. — Стой, где стоишь, Лелиана. Я
уже послала за Леди Битвы.
Сердце Каватины сжалось. Она знала только одну причину, чтобы Куилью задержала
здесь Защитника: им не удалось одурачить Вендоная. И это худшее, что могло произойти.
Когда Куилью отвернулась от двери, Каватина увидела какую-то вспышку: серебряный огонь
зажёгся глубоко в глазах высшей жрицы. Вендонай собирался использовать его? Возможно
ли это? Если так, то их жизни теперь измерялись несколькими ударами сердца, если
Каватина не придумает что-то. И быстро.
Эйлистри , — взмолилась она беззвучно. — Танцующая Леди, помоги мне.
Она посмотрела на Лелиану и скользнула взглядом по её поющему мечу.
По моему сигналу.
Лелиана слегка переместила ступни, готовясь к нападению. Если повезёт, то Защитник
проживёт достаточно, чтобы помочь Каватине свергнуть Вендоная, а если потребуется, убить
Куилью.
Каватина молилась, чтобы этого не произошло.
Куилью открыла дверь, впуская Мерил. Хафлинг держала поднос, на котором стоял
один кубок. Или… Была ли это Мерил? Судя по всему, что узнала Каватина, это вполне мог
быть ещё один замаскированный дретч.
Каватина собиралось поднять руку, чтобы подать сигнал к нападению. Прежде чем она
это сделала, в голове раздался певучий голос.
Жди.
Эйлистри? Каватина спрашивала себя, богиня ли это, или демон подражает её голосу?
Смотри, — твёрдо сказал голос.
Как и раньше, слово пелось дуэтом, смешивая мужской и женский тембр.
Эйлистри. Каватина была уверенна в этом.
Мерил поглядела на святыню и на двух жриц, и, взвизгнув, отступила назад, когда
Куилью схватила кубок, проливая часть прозрачной жидкости, что в нём была, и закрыла
перед хафлингом дверь.
Каватина всё ещё не поднимала руки. Лелиана спрашивала себя, почему она не подаёт
сигнала? Логически, это был хороший момент для атаки, когда «самозванец» повернулся к
ним спиной.
Кубок в руке Куилью повернулся.
Тело Лелианы напряглось.
Внезапно, Каватина поняла, что хотела от неё богиня. Когда Куилью пила из кубка,
Каватина пропела гимн обнаружения. Она закончила его, как только Куилью опустила сосуд.
И Рыцарь увидела, что аура высшей жрицы вернулась в своё обычное мерцание — за
исключением слабой впадины, что была шрамом на запястье. Она поняла, что это, скорее
всего, святая вода, которую Куилью только что выпила, и она сделала своё дело.
Каватина понизила песню до шёпота. Как она и ожидала, тёмно-фиолетовая аура
окружала Клинок Полумесяца. Вендонай вернулся в него. Всё же, как раз, когда смотрела
Каватина, фиолетовые нити протянулись к запястью Куилью, найдя шрам, и инфекция вновь
потекла в неё.
Так быстро? Святая вода обычно не давала такой слабый эффект.
Если её не испортил дретч.
Это была не Мерил. Хафлинг отреагировал бы на Каватину, улыбнувшись, или
поприветствовав. Эта «Мерил» просто посмотрела на неё, явно не узнав.
Каватина должна была действовать! Быстро! Это мог быть её единственный шанс,
полностью изгнать демона, пока он был ещё уязвим, не войдя полностью в высшую жрицу.
Всё же у неё не было времени на подготовку. Балор был самым сильным демоном из всех.
Каватине нужно было что-то большее, нежели её меч и святой символ…
Всего мгновение! Взгляд Рыцаря упал на камень на вершине столба. Вендонай
поступил не очень мудро, приведя Лелиану и Каватину в святыню. Он поместил прекрасный
инструмент для изгнания прямо под рукой Каватины.
Пальцы Каватины взметнулись:
Сейчас!
Лелиана вскинула меч и сделала выпад, её оружие пело, Куилью встретила удар
взмахом Клинка Полумесяца. Их оружия встретились с оглушительным звоном. Каватина
прыгнула за камнем на столбе, и швырнула его, стремясь попасть в меч Куилью.
— Прочь, Вендонай! — запела она. — Возвращайся к …
Серебряный огонь заполнил воздух вспышкой жара. Каватина услышала хруст —
камень ударился о стену. Множество фрагментов упало на пол. Ослеплённая вспышкой, она
прыгнула вперёд, пытаясь определить местонахождение Куилью на ощупь.
Скрипучая нота пронеслась у неё над ухом раз, второй — клинок Лелианы.
Каватина кувыркнулась:
— Лелиана, держись!
Пение меча затихло.
Каватина моргала, пытаясь восстановить зрение. Она бросилась к двери. Её рука
столкнулась с абсолютно гладкой поверхностью: сплавленный серебряным огнём камень,
который был ещё достаточно горяч, чтобы обжечь Рыцарю пальцы. Она отдёрнула руку назад
и спела гимн, что должен был перенести её в коридор снаружи. Но Эйлистри не ответила.
Как только комната попала в её поле зрения, она поняла почему. Каменная дверь была
сплавлена серебряным огнём и заблокирована. Вдобавок, сияло всё помещение. Яркий
зелёный свет лился с потолка, стен и пола: волшебный барьер, такой же, что видела
Каватина, когда была эфирной.
Куилью исчезла, и они были пойманы в ловушку.
Каватина повернулась к Лелиане:
— Демон сбежал!
— Это был демон? Демон принял форму Куилью?
— Намного хуже, — мрачно ответила Каватина. — Это Куилью, но только частично.
Балор делит с ней тело.
— Эйлистри спаси нас, — прошептала Лелиана, её лицо посерело.
Меч издал жалобный звук. Жрица озиралась.
— Почему он не убил нас?
Это был хороший вопрос. Но у Каватины не было времени на размышления. Шёпотом,
она попыталась послать сообщение Рилле.
Ответа не последовало.
Каватина связалась с Хоралдином, друид знал заклинания, способные смягчить камень,
но он тоже не отвечал.
Каватина посмотрела на святыню, злясь на то, что их поймали в ловушку именно здесь.
Ей нужна была Леди Битвы. Рилла имела большой опыт в изгнаниях и была талантливым
мечником, но ей придётся столкнуться с Клинком Полумесяца и Серебряным огнём Куилью.
Каватина склонила голову, и начала молиться. Эйлистри, конечно, всё ещё могла её
слышать.
— Даруйте Рилле силу, что потребуется ей в битве в вашу честь, Тёмная Дева. Оградите
её и укрепите её руку.
— Песней и мечом, — прошептала Лелиана.
Каватина надеялась, что ещё не слишком поздно для их молитв.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Карас дёргал за узды своего ездового ящера, чтобы тот не кусал хвост впереди идущего
верхового животного. Все вокруг него, все двадцать шесть клириков, которые приехали на
Сбор, делали то же самое. Их ящеры, ограниченные пространством портика, были
беспокойны и агрессивны, как будто думали, что разводной мост вот-вот упадёт.
Новичок в большой ему пурпурной мантии взошёл на портик, неся чёрный
лакированный поднос. На нём было похожее на кнут щупальце, и кольцо, что управляет им.
Уперев глаза в пол, мальчишка остановился рядом с Карасом и поднял поднос.
Карас поймал взгляд священника сидящего на ящере рядом с ним, и, изобразив жадную
улыбку, спросил:
— Моё?
Клирик дроу с сальными волосами и впалыми щеками, которого звали Молваяс,
улыбнулся, обнажая коричневые гнилые зубы:
— Ваше. Замена того, что вы потеряли.
Коричневато-красные щупальца жезла были обмотаны по плечу и вокруг торса
священника: их присоски цепляли ткань балахона. Они тронули и отпустили вшитый спереди
его туники глаз окружённый пурпуром, будто пробуя его. На щите священника был выбит тот
же символ.
Карас чувствовал, что другие клирики наблюдали за ним уголками глаз. Это было
проверкой. Он уже достиг кольца — полосы чёрного обсидиана, лежащего на камне такого
же оттенка. Холодное кольцо прилипло к его покрытым потом пальцам. Карас сжал его своим
левым большим пальцем, и оторвал руку. Холод прошёлся по руке до кости, заставляя
посереть большой палец. Усилием воли он снова открасил палец в чёрный цвет.
Карас поднял большой палец и подвигал им. Это было движение, которое фактически
отвлечёт остальных жрецов от движений его второй руки, которой он незаметно коснулся
пояса, что обхватывал балахон. Пояс на самом деле был замаскированным святым символом.
— Леди в Маске, — тихо молился Карас, — Дай мне силу.
Чувствительность вернулась большому пальцу.
Он взялся за кожаную рукоять жезла. Эластичные, в палец толщиной, щупальца ожили,
когда он снял их с подноса. Карас держал щупальца вытянутой вниз рукой, и они извивались
взад вперёд по устланному сланцем полу, оставляя за собой полосы изморози. Карас
вздёрнул жезл, и дрожь пробежала по щупальцам. Они вмиг напряглись, затем расслабились
снова, с влажным звуком упав на пол.
— Прекрасное оружие, — сказал Карас. — Моя благодарность Дому Филиом.
— Не за что, — ответил Молваяс.
Карас щёлкнул оружием ещё раз, ожидая, потом в третий раз, делая вид, будто он
восхищается балансировкой длинного металлического основания, и податливостью трёх
чёрных щупалец на конце. В конце концов, он должен был намотать это оружие вокруг торса,
чтобы остальные ничего не заподозрили. Карас подавил дрожь, когда щупальца коснулись
его кожи.
Без всякого предупреждения тут и там зазвучали глухие удары — это мальчишки Дома с
обеих сторон моста молотками выбивали колья, что держали противовесы. Зазвенели цепи, и
разводной мост упал с оглушительным грохотом. Ездовые ящеры повалили вперёд толпой, а
их наездники, шипя, погоняли их. Новичок, что вручил жезл Карасу, задохнулся, когда
ящерица сбила его с ног. Он закричал, когда когти ящера разорвали его тунику и вышли из
его плоти окрашенные кровью. Крик остался позади, когда ящер Караса двинулся вперёд
вместе со всеми.
Кислый запах зелёной слизи заполнил ноздри, когда скакун Караса пересёк мост. Скоро
вонь сменилась на ужасный запах удобрений, которыми поливали грибные поля Дома
Филиом. Всадники выходили из чёрного шпиля, что был крепостью Дома Филиом.
Когтистые лапы ящеров под наездниками загребали грязь, и забрызгивали ею края одежды.
Удивлённые рабы встали, чтобы посмотреть на наездников.
Карас повёл ящера мимо рабских лачуг, подальше от мерцающего огня, что разводили
рабы, чтобы привлечь мошек. Вскоре и лачуги остались позади. Они въехали в широкую
пещеру, стены и потолок которой были покрыты слизью. Как и ящеры, теряющиеся в массе
ног и когтей, клирики бормотали имя своего божества, брызжа слюной от губ.
— Гонадор — тот, кто скрывается, Гонадор — тот, кто всё видит, Гонадор — тот, кто всё
пожирает.
Карас беззвучно двигал губами. Высокое бормотание, шипение ящериц и звуки
влажных ударов лап по грязи, скрывали его молчание.
Карас поражался контрасту. В других городах, произнести имя Древнего — было
преступлением. Здесь, в Ллурт Дреир, всё было совсем по-другому. Храмы Лолс стояли
здесь, когда аватар Древнего поднялся из вод Луртогла, поглощая верующих Лолс, и исчез
снова. За прошедшие столетия часто происходило «порождение» — появление в огромном
количестве аморфов, слизей и слизняков, что обеспечивало, что верующие в Лолс сюда не
вернутся. К счастью, сейчас озеро было всё ещё спокойно. Его поверхность была
неподвижной, кроме вырывающихся из глубин пузырей пахнущего, словно мусор, газа.
Карас снял со своего тела щупальца и позволил им волочиться за ним. Ночная Тень
повернул своего ящера к остальным, когда они приблизились к вершине скалы, которая была
крепостью Дома Аббилан. Рабские лачуги появились снова. Пока наездники проходили к
самой удалённой из них, рабы разбегались во все стороны, словно пауки из разорвавшегося
яйца. Гоблины, кобольды, орки, и даже горстка бледнокожих людей, в панике убегала по
грязи. За ними солдаты Дома Аббилан через окна сторожевой башни лили на стены масло,
чтобы ящеры нападающих не взобрались на стены.
Клирики погнали рабов вниз, ударяя их похожими на кнуты жезлами. Рабы падали,
когда щупальца касались их, обращая с помощью магии мускулы в желе, или выпуская струи
слизи, что ослепляла и ранила рабов. Некоторые из жертв, стояли и тупо таращились, потому
что их разум был высосан ударами плетей. Другие же, крича, отскакивали, а щупальца
оставляли на их плоти полосы огня.
Карас ударил своим жезлом, оружие было ему незнакомо, и обращался он с ним
неуклюже. Чисто случайно, он попал щупальцем по кобольду. Маленькая рептилия
завизжала в агонии, когда её кости и хрящи стали такими же холодными, как и лёд, и упала
вниз.
Молваяс, булькая, произнёс молитву. Эластичные чёрные щупальца, столь же высокие,
как и молодые деревья выросли из грязи, став длинной полосой, расширяющейся к крепости
Дома Филиом. Словно рабы собирающие грибы, они выхватывали упавших из грязи и
передавали их назад, щупальце за щупальцем, к сторожевой башне.
Сбор начался.
Гонг зазвучал с вершины соседней сторожевой башни. Низкий и дрожащий этот звук
раздался раз, второй, третий. Разводной мост Дома Аббилан упал вниз, подбрасывая вверх
кучи грязи. Наездники верхом на ящерах, в таких же балахонах, но зелёного цвета вместо
чёрного, мчались от сторожевой башни.
— Поглотите их! — закричал Молваяс.
Наездники стегнули своих скакунов шиповаными шпорами, заставляя прыгнуть на
врагов. Заполняя воздух над рабскими лачугами, метались заклинания, пока оппоненты
сражались. Катящаяся волна наколдованной слизи смела одну из хижин и сбросила с ящера
священника из Дома Филиом. Ящер бился в конвульсиях, в агонии бил хвостом, но жрец
скатился с него, смеясь, подняв руки вверх, и выкрикивая имя своего божества. Ударом
сердца позже, пурпурный пузырь вырвался из слизи, приобретя расплывчатые формы дроу, и
колеблясь на желеобразных ногах, пошёл к ближайшему врагу. Это создание обхватило
своими «руками» скакуна, на котором сидел наездник. Как только ящер был уничтожен, а его
тело — разрушено, другой священник Дома Филиом начал заклинание, которое должно было
сжать голову всадника.
Карас гнал своего скакуна между двух лачуг рабов, ища убежище. Как только он достиг
места, где остальные не могли его видеть, он натянул узду ящера, заставляя его остановиться.
Карас бросил вниз свой жезл с щупальцами и прошептал молитву Леди в Маске, которая
излечила его сожжённый морозом большой палец.
Шипение сзади заставило его обернуться. Он был здесь не один: Молваяс следовал за
ним. Фанатик слышал молитву Караса. Он обнажил свои гнилые зубы в разъярённой
гримасе:
— Самозванец! — завопил тот.
Его рука взметнулась, отбросив щупальца назад и готовясь ударить.
Карас мгновенно выстрелил из наручного арбалета отравленным болтом. Но Молваяс
высатвил щит, и пробубнил молитву, состоящую из одного слова. Металлический щит
обратился в мерцающий диск, состоящий из капелек, которые немедленно уничтожили болт,
как только он их коснулся.
Молваяс улыбнулся и щёлкнул своим кнутом.
— Леди в Маске, скрой меня! — закричал Карас, когда щупальца уже неслись к нему.
Сфера темноты, с мерцанием лунного света, появилась вокруг него. Щупальца ударили
в щит и отскочили, все кроме одного — оно ужалило Караса в левое колено, сразу его
ослабляя. Создавалось впечатление, что мускулы ноги обратились в жижу. Он наклонился к
ноге, и она выскользнула из стремени. Он упал боком на покрытую грязью землю, и его
ослабевшая нога повалилась рядом, правая же нога осталась в стремени, которое
закрутилось, подтягивая ногу к седлу. Ящерица, которую в хвост ударило щупальце,
вертелась на месте, чтобы откусить ослабевший, бесполезный хвост, и тащила Караса за
собой. Молваяс вновь вскинул жезл, готовясь ко второму удару.
Карас повернулся лицом к оппоненту. Он выплюнул грязь со вкусом нечистот и, указав
на жреца, пропел молитву. Она должна была остановить Молваяса, но на клирика Гонадора
это никак не подействовало. Его рука метнулась вперёд, и щупальца вновь набросились на
Караса.
Ночная Тень наконец вытащил ногу из стремени. Он хотел откатиться за скакуна, но
оказался недостаточно быстр. Щупальца ужалили его в плечи и затылок. Его руки, ослабнув,
сразу же упали в стороны. Голова шлёпнулась вперёд, подгибаясь на лишённой костей шее.
Задыхаясь, и отчаянно пытаясь сморгнуть грязь с глаз, он прошептал молитву почти не
подчиняющимися губами:
— Лерди вв Масфте, убери его от миееня…
Возле уха Ночной Тени появилась чья-то нога. Карас повернулся и увидел нависающий
над ним силуэт Молваяса. Щупальца были обмотаны вокруг его талии, а рукоять, словно
ножны, висела на бедре. Когда он бормотал, что-то зелёное начало появляться вокруг его рук.
Слизь сочилась вниз по его запястью, с шипением падая, рядом с ухом Караса. Ночная Тень
слышал вдали звуки боя и хлюпанье лап его скакуна, хромающего прочь.
— Узри его, — прочитал Молваяс. — Пожри его. Разрушь его.
Карас крепился. Он был готов. Ещё момент, и он отправится к своему божеству и
наконец узнает, это ли Леди Танца, которая одела маску, или Лорд В Маске, который одел её .
Молваяс наклонился, его щупальца из слизи изгибались. Но прежде чем он смог
коснуться Караса, шнур появился вокруг его шеи и дёрнул назад. Болт тёмного огня вырвался
из его груди, прожигая дымящуюся дыру в глазу, вышитом у него на тунике.
И всё же священник не падал. Он уцепился за душащий его шнур, и выплюнул слово,
превратив свою шею в желе. Удавка прошла сквозь неё и выскользнула наружу. Шея вновь
стала твёрдой, и Молваяс в ярости повернулся, чтобы встретиться с противником лицом к
лицу, а его руки поднялись, готовые швырнуть заклинание.
Карас ухватился за этот шанс. Он крутанул здоровую ногу, забросив её за колено
Молваяса. Клирик покачнулся и упал, выставляя при падении руки. Ладони скользнули по
дурно пахнущей грязи. Бормоча, он потянул жезл. Но прежде, чем щупальца успели
размотаться, второй болт тёмного огня влетел ему в рот, взрывая затылок и разбрызгивая
кусочки мозга и черепа. Молваяс, слабо крича, повалился назад. Щупальца ещё момент
извивались, а затем упали.
Одетый в зелёное дроу, с узнаваемыми розовыми глазами, переступил через труп и
опустился на колено около Караса. Его забрызганный грязью балахон был украшен
немигающим глазом Гонадора, но молитва, которую он прочитал, коснувшись ослабевших
рук, ноги и шеи Караса, предназначалась другому богу.
— Лорд в Маске, — напел он. — Излечи его.
Чувствительность и сила вернулись. Дрожа, Карас сел:
— Благодарю, Валдар. Смерть была близка.
Валдар помог Карасу подняться на ноги:
— Не слишком похоже на «перемирие между Домами», не так ли?
Карас, соглашаясь, кивнул головой:
— Клятвы фанатиков, похоже, не слишком много значат, когда наступает время Сбора.
Нам остаётся только надеяться, что это не перерастёт в полномасштабную войну.
— Ты слышал что-нибудь ещё? Она выходила на связь?
— «Скоро» — это всё, что она мне сказала, когда мы разговаривали в последний раз, —
Карас рукавом вытер с лица грязь. — Я молюсь, чтобы она говорила правду. Декада и ещё
два дня — это слишком долго. Здесь хуже, чем в Маэримидре.
Кобольд выбежал из соседней лачуги, заскользил, останавливаясь, когда увидел двух
дроу, и попробовал вернуться к двери. Валдар повернулся и метнул кинжал — он вонзился в
горло кобольда. Сжав пальцы, он вернул кинжал в руку, как раз до того, как кобольд упал.
— Может Лорд в Маске и услышит твою молитву, — сказал он, вытирая кровь с
кинжала белым носовым платком и возвращая оружие в ножны на запястье. — Я готов в
любое время откликнуться на её зов. У меня всё под контролем. Готов для Сбора, ты бы
сказал.
Карас покачал головой. Валдар действительно наслаждался этой миссией.
Они прервали разговор, чтобы прислушаться. Крики и звуки сражения ещё не утихли. К
ним прибавился отдалённый звук гонга — призыв священникам Дома Филиом вернуться
домой. Кладовые вновь были наполнены, а значит, Сбор — окончен.
— Мне уже пора идти, — сказал Карас.
— Мне тоже, — ответил Валдар.
Ещё момент он стоял рядом с Карасом, а в следующее уже телепортировался, так же
бесшумно, как и когда появился.
Карас поднял свой жезл из щупалец, и огляделся. Его ящер крутился у хижины, всё ещё
пытаясь откусить то, что осталось от его хвоста. Но скакун Молваяса был цел. Карас
подбежал к нему и вспрыгнул в седло. Ударив его шпорами по рёбрам, он зашипел. Ящер
поскакал вперёд, взбираясь вверх и вниз по ближайшим лачугам. И спускаясь по
противоположной стене, Карас услышал звуки триумфа — это священники Дома Аббилан
обнаружили труп Молваяса.
Карас поехал далеко от лачуг, на место, что отделяло обе крепости. Дом Филиом был
впереди, выстраивая наездников. Сделав это, они стали пробираться к крепости, огибая
чёрные пузырящиеся ямы, что оставили после себя вернувшиеся в землю щупальца.
Несколько священников было ранено, и они цеплялись за свои сёдла. Один из них осел, а
затем упал через хвост своего ящера. Его тело ещё мгновение тянулось за ящером, но потом
нога выскользнула из стремени, и он упал на землю. Остальные жрецы проигнорировали это,
и продолжили свой путь.
Карас ехал с ними. Жрецы Дома Аббилан ещё какое-то время преследовали их и
бросали заклинания в отступающую толпу, но затем оставили это занятие. Рабы вполне
справедливо боялись, что тоже могут быть собраны наряду с противниками Дома Аббилан,
когда линия щупалец вырастет из земли. Карас проехал мимо лачуг, к сторожевой башне, а
затем по разводному мосту. Когда последний из священников Дома Филиом был внутри,
мальчишки Дома, вновь развели мост.
Карас застыл. Выжившие клирики оглядывались вокруг, оценивая ситуацию. Они
потеряли пятерых, включая Молваяса.
— Где Молваяс? — спросил Ши'дрин. Он был их заместителем командующего —
чахлым дроу с покрытым прыщами лицом, — Кто-нибудь видел, как он пал?
— Я видел, — сказал Карас, — Один из священников Дома Аббилан убил его.
— Ночная Тень хлестнул жезлом, заставляя дрожать все три чёрных щупальца.
— Я разобрался с ним.
Он не потрудился объяснить, почему сидел на ящере Молваяса. Те, кто принял догмы
Гонадора, брали то, что им нужно, и презирали тех, кто был столь слаб, чтобы сделать это.
Ши'дрин кивнул. Он коснулся глаза на своём балахоне:
— Прах к праху, грязь к грязи, — произнёс он. — И пусть Древний поглотит то, что
осталось.
Остальные священники, все кроме одного, что упал уже здесь и сейчас поедался его
ящером, коснулись вышитых на туниках глаз. Карас сделал то же самое, пытаясь
игнорировать чавканье ящера, который поедал мёртвого жреца. Он отчаянно хотел скрыться
в одиночестве комнаты, которую ему выделили, как только Карас переступил порог Дома
Филиом, прибыв из Скаллпорта. Хотелось отчистить своё тело от грязи, посидеть в
магической тишине и темноте, которая блокировала бы пронзительные крики, что постоянно
раздавались в вонючих грязных коридорах крепости, и помолиться. Помолиться о силе,
чтобы завершить эту богохульную шараду и пережить свою миссию.
В каждой крепости Лурт Дреира, другие Ночные Тени, без сомнения, думали так же. Их
коллеги были размещены и в далёких Эриндлине и поверхностных городах Глубоководье,
Безантуре, Калимпорте и Вестгейте — везде, где гноился культ Гонадора.
Карас спрашивал себя, живы ли те Ночные Тени, которых он и Валдар отобрали для
этой миссии. Это был критический день, и для Караса тоже. С благословения Леди в Маске,
Валдар внедрился к врагам, но только до того момента, как поймают первого из Ночных
Теней, который выдаст их всех.
Мальчишка взял узды ящера Караса. Тот спустился и пошёл через портик, огибая толпу
и пробираясь к выходу. До того, как он достиг выхода, рука упала на его плечо.
— Ты будешь вознаграждён, — сказал Ши'дрин тихим голосом. А потом сказал громче,
уже всем священникам, — Подходите! Мы будем кормить алтарь весь цикл во имя
празднования Сбора! — он указал на ближайшего мальчишку Дома, — Ты! Отродье! Скажи
мальчишкам готовить жертвы!
Карас с трудом подавил предчувствие. Он мог бы сказать, взглянув в глаза Ши'дрина,
что священник понял причастность Караса к смерти Молваяса. Теперь последует одна из
двух вещей. Награда — за возвышение Ши'дрина на место Молваяса — Пожиратель Грязи.
Или возмездие.
Оба этих пути могли принять одну и ту же форму — жертва на алтаре Гонадора.
Всё же, Карас ничего не мог сделать, только не с таким числом ликующих
священников, которые бесновались везде, где хватало взгляда. Воняя кровью и потом,
радостно лепеча о благополучно прошедшем Сборе, они быстро спустились в коридор к
святыне в основании сторожевой башни. Если бы Ши'дрин не выбрал Караса, то он бы
убежал, а может быть, даже симулировал падение и остался позади. Но новый Пожиратель
шагал позади Караса, подталкивая его вперёд.
Они прошли через гниющие, влажные чёрные занавеси из шёлка в комнату со стенами,
полом, и потолком, отполированным до гладкости стекла. Дюжина колонн из такого же
пурпурного пятнистого камня, на каждой из которых была вырезана руна, окружали
возвышение неправильной формы. На возвышении стояла глыба чёрного пористого камня —
сам алтарь. Гонг висел над возвышением, и его бронзовый диск был изъеден кислотой,
которая сочилась с его краёв и капала на алтарь.
Пурпурный туман висел в комнате. Когда Карас проходил через облако, то незаметно
коснулся символа и тихо помолился о силе. Туман жёг его кожу, и цеплялся за него, словно
вялый страх. Только на то, чтобы зайти в святыню, потребовалась вся храбрость Караса.
Воздух был настолько грязен, что казалось, будто пробираешься через жидкие нечистоты.
Чем ближе он подбирался к алтарю, тем хуже ему это удавалось. Он был чужим здесь,
существом другой веры. В любой момент он мог быть обнаружен и поглощён.
Тогда бы они набросились на него, как падальщики ползуны на труп.
Он яростно потряс головой. Если он не овладеет собой, то скоро упадёт в обморок, и
будет валяться на полу, невнятно бормоча. Дрожащей рукой он схватился за
замаскированный святой символ:
— Леди в Маске, — молился он, подавляя желчь в горле. — Проведи меня через это.
Помоги мне исполнить твоё поручение. Покрой тенью мои сомнения, и скрой мои страхи.
Священники неорганизованной толпой остановились у алтаря. Ши'дрин вышел вперёд,
повернулся, и поднял руки. Его ногти были грязны, а рукава его балахона были пропитаны
кровью и слизью. Он поймал взгляд Караса. В течение одного ужасного момента, Карас
подумал, что жрец может попросить его принести жертву. И вот Ши'дрин закрыл глаза.
— Гонадор, ваши преданные слуги взывают к Вам, — протянул Ши'дрин. — Во славу
Вашу мы пируем.
Тогда он преобразовался. Его пальцы таяли, руки стекали к туловищу, словно горячий
воск свечи, а голова превратилась в чернеющую лужу на плечах. Скоро он весь, включая его
одежду и балахон, превратился в аморфа. Чёрная лужа, которой он стал, выпирала от края
возвышения и текла к алтарю.
Остальные священники выстроились в две линии от возвышения к входу. Карас,
осторожно побираясь, занял место настолько дальнее от алтаря, насколько мог, став рядом с
единственным выходом из помещения. Он повторял за священниками, которые бормотали о
преданности своему божеству и качались взад вперёд. Он шевелил губами вместе с
остальными, бормоча, и надеялся, что это похоже на их молитву.
К счастью, у верующих Гонадора не было какой-то определённой литургии. Как и
божество, которому они поклонялись, их обряды были аморфны и неопределенны. Каждый
священник восхвалял Древнего своим собственным путём. Если бы другие заметили, что он
произносит ерунду, то никто бы не отреагировал. Карас просил только, чтобы сам Древний
его не слушал.
Несколько мгновений спустя, первая жертва вошла в комнату с алтарём: женщина орк
со стеклянными глазами — капли зелья, которое она насильно выпила, стекали из её рта.
Даже на расстоянии Карас мог чувствовать сладкий лакричный запах варева. Темп
бормотания священников возрос, найдя ритм:
— Вперёд. К забвению. Вперёд.
С каждым словом, опоённый раб делала шаг вперёд, будто её толкали невидимые руки
между двух рядов клириков. Принуждаемая их магией, орчиха делала один нетвёрдый шаг за
другим, идя к возвышению. Наконец, она ударилась о парапет голенями, упала, и её голова
стукнулась о камень. Она подняла голову, морда была вся в крови. Орк подняла себя руками,
как рычагом на первую ступень возвышения. Потом на вторую. А затем на сам камень
алтаря.
Жрецы затихли. С влажным, булькающим звуком, чёрная слизь, которой был Ши'дрин
скользнула на алтарь. Как только слизь охватила орчиху, её глаза прояснились. Её
мучительный крик оборвался, когда зашипела плоть. Зловоние сожжённых волос наполнило
комнату. Удар сердца или два она боролась, а затем осела. Изъеденная кость на мгновение
высунулась из слизи, а затем с хлюпающим звуком всосалась обратно.
Второй раб вошёл в комнату. Мужчина полуорк. Как и первая жертва, он вонял зельем,
которое до этого выпил. Клирики снова начали свои призывы, толкая его к алтарю:
— Вперёд. К забвению. Вперёд.
Один за другим, одиннадцать захваченных рабов прошли к возвышению, поднялись на
алтарь и были поглощены. Чувствуя слабость, Карас спрашивал себя, кончатся ли вообще эти
жертвы. Он чувствовал подступающую к горлу тошноту, и вновь резко её подавил.
Как только тринадцатый раб был переварен, звук, словно камен лопнул, наполнил
воздух. Клирики сразу затихли. Карас всмотрелся и увидел, как Y-образная трещина
появилась на алтаре, а затем, камень распался на три части. Судя по реакции священников —
это было хорошее предзнаменование. Казалось, они чего-то ждут.
Карасу это не нравилось.
Зелёный аморф медленно начал сочиться из камня.
— Великий Пожиратель с нами!
Трещины поползли по верхнему уровню возвышения. Аморф сочился через них на
более низкую ступень, а затем на пол. Карас наблюдал, его тело напряглось. Когда аморф
дополз до его ботинка, он слегка убрал ногу. Зловоние слизи скрутило ему живот. Но он не
мог скрыться, только не тогда, когда за ним следили. Он стоял на земле, не двигаясь, пот
лился по нему, и он просил, чтобы зелёный аморф тёк мимо его ботинок. Он просил, чтобы
тот не растворял кожу, обжигая его ноги, и указывая на него как на предателя.
Этого и не последовало.
Жертвы больше не проходили сквозь занавес. Казалось, жертвоприношение окончено.
Всё же священники продолжали качаться и бормотать имя Гонадора. Карас поглядел на
занавес и подумал, может ли он сбежать не замеченным? Ночная Тень решил не рисковать.
Тем временем, зелёный аморф всё сочился из алтаря, словно кровь из раны. Это было
очевидно проявление Гонадора. Но что бы это значило?
Мгновение спустя один из новичков ворвался в палату. Он бросился на пол, и червём
пополз к алтарю сквозь слизь, загрязняя одежды.
— Повелители! — кричал он, и его голос был полон волнения. — Озеро переменилось!
Оно стало ярко пурпурным! Порождение началось!
Тёмная лужа на алтаре потекла вверх, приняла форму дроу и обратилась назад в
Ши'дрина. Глаза Пожирателя были дикими от предвкушения:
— Начинается! Он изливается сюда!
Другие священники подхватили:
— Его слуги явились к нам!
Все как один, они повернулись и умчались из комнаты.
Пока клирики в безумии толкали друг друга, чтобы быть пожранными тем, что
поднималось из озера, Карас отступил назад. Его тошнило от страха. В озере Ллуртогл
началось порождение? Почему именно сейчас? Гонадор почуял фальшивку среди его
фанатиков? Карас нервно поглядел на зелёную слизь, что испачкала ему ботинки, спрашивая
себя, не собирается ли она поглотить его.
Вскоре, Карас и растянувшийся на полу послушник стали единственными, кто остался
в зале.
— Иди! — голос Ночной Тени звенел от напряжения. — Начинай свои приготовления!
Послушник вскочил на ноги и убежал из комнаты.
Карас вытер появившийся от волнения пот с бровей. Все инстинкты кричали о том, что
стоит бежать из Ллурт Дреир без оглядки. И лёгкое решение проблемы было как раз под
рукой: колонны окружающие алтарь имели на себе руны телепортации. Карас полез в свой
карман и достал оттуда кусочек янтаря, с заключённой внутри вспышкой лунного света в
форме полумесяца. Прикоснувшись янтарём к любой из колонн, он мог изменить конечный
пункт телепорта, перенаправив его на одну из колонн в Променаде, которые несколько
столетий назад были зачарованы культистами Гонадора.
Он изо всех сил пытался решиться. Должен ли он оставить всё, чего они с Валдаром так
тяжело добивались, укоренившись здесь на несколько декад, или всё-таки остаться и
попытаться нагло отрицать свою вину? До этого момента, ему удавалось одурачить всё
духовенство Гонадора, даже сердце храма Древнего — во время жертвы. Но сможет ли он это
сделать во время порождения ? Аморфы и слизи изливающиеся из озера, были
неразумными существами, неспособными отличить друга от врага, но им это было и не
нужно. А это означало, что его маскировка его не спасёт, если один из аморфов решит
пожрать его.
Карас выругался. Несколькими моментами раньше всё шло так хорошо. Всё, что он
должен был делать — это продолжать игру, и ждать приказа Куилью. Ему осталось только
сказать всем о его «открытии» — портале, который «к милости Гонадора» открылся в их
храме и одной из колонн Променада. Это был танец, где все остальные засланные Ночные
Тени сделают то же самое. Один за другим, через точно рассчитанные интервалы времени
они заведут своих фанатиков в ловушку, которую подготовила им высшая жрица. Тем
временем, Куилью скажет всем Защитникам и верующим отступить с глаз долой или
сразиться лицом к лицу с фанатиками Гонадора.
Куилью сказала, что сама Леди в Маске одобрила этот план. Валдар, когда ему первый
раз об этом рассказали, сразу узрел в этом руку Лорда в Маске. Приглашение самых ярых
врагов Эйлистри в сердце Променада, сказал он Карасу, было планом, который Леди Танца
никогда бы даже не стала рассматривать. Эйлистри — богиня, сражающаяся песней и мечом,
а не тенями и обманом. Этот план придумал Ваэрон .
И Караса это убедило. Уговорив высшую жрицу, чтобы именно он занимался подбором
Ночных Теней для исполнения воли «Эйлистри», Карас сделал так, чтобы Валдар был среди
этих Теней. И когда прозвучит зов Куилью, то Ночные Тени не только поведут фанатиков
Гонадора в Променад не маленькими, плохо вооружёнными группами, но и уберегут их от
ловушки. Храм будет разбит, жрицы потерпят поражение, в то время как Ночные Тени будут
отсиживаться на безопасном от сражения расстоянии, в Скаллпорте. Потом, когда всё
завершится, они набросят свои личины ещё раз, уводя Гонадорцев в ловушку,
подготовленную Куилью, повторно очищая храм.
И как только Променад будет принадлежать им, то новообращённые со всего Фаэруна
стекутся к укрепившейся вере. И те жрицы Эйлистри, которым удалось выжить, будут
пожинать горькие плоды своего легкомысленного доверия. Женщинам дадут выбор, но
теперь он будет звучать так: либо они скроются под маской Ваэрона, служа в тишине и тьме,
либо умрут от меча Ваэрона.
Это был план внутри плана. И он был вполне успешен, нуждаясь лишь в хитрости и
решительности, пока аморфы и слизи не начали изливаться из озера. Конечно, Ваэрон не
собирался заполнить Променад этой грязью! Потребовалась бы армия, чтобы очистить храм
после этого.
Лорд… в Маске , — беззвучно молился Карас, чувствуя себя неудобно после четырёх
лет молитвы Леди в Маске. — Ваш слуга ищет совета. Хотите ли вы, чтобы я продолжал?
Ответа не последовало.
Карас стоял, потея. Будущее его веры зависит от того, что будет дальше. От того, что он
выберет .
Пока он нерешительно стоял возле двери, в его разуме пропел голос. Голос Куилью!
Ясный, словно колокольчик. Высшая жрица взывала к своим шпионам.
Пришло время начинать танец. Вы уже готовы?
Выбор времени для сообщения не мог быть случайным. Лорд в Маске должен был
знать, что случилось здесь, в Ллурт Дреире. Видимо, он был достаточно уверен в Карасе и
его способностях, что позволил Куилью продвинуть ситуацию, несмотря на порождение.
Карас расправил плечи. Лорд в Маске нуждался в нём.
Я готов, Леди Куилью , — отослал он назад. — Ожидайте первую группу в ближайшее
время.
Тогда начинайте. И пусть Эйлистри направит вас , — голос жрицы исчез из разума
Ночной Тени.
Карас вытащил кусок янтаря из кармана и подошёл к самой близкой колонне. Его ноги
увязали в зелёной слизи покрывавшей пол. Он заставлял своё тело двигаться в выбранном
направлении, и чем ближе он подходил, тем тяжелее это ему давалось. Он мог чувствовать
присутствие Древнего, ужасное и мрачное, наполненное таким злом, что не хватило бы слов
описать.
Он поднёс янтарь к колонне и стал ждать. Готово.
Карас слышал приближающиеся крики: голос Ши'дрина подгоняющий всех в комнату к
алтарю. Сквозь эти звуки он слышал другие, те, которые заставили его задрожать — звуки
аморфов и илов скользящих по камню.
Карас прижал янтарь к колонне. Появился провал.
— Быстрее, братья! — закричал он. — Подходите и смотрите! Одна из колонн
открылась. И она приведёт нас к Яме Гонадора!
***
Куилью шла через Пещеру Песни, мимо верующего, поющего вечный гимн Эйлистри.
Её шаг был быстр, в надежде скорее добраться до комнаты. Одна из жриц сбилась с песни.
Но Куилью прошла мимо, не обратив на это внимания.
Куилью была в ярости. Как это произошло? Она ведь была так осторожна! Так или
иначе, но Каватина выяснила, что демон таится в Клинке Полумесяца, и не только в нём. Она
должна была ожидать этого от Рыцаря Тёмной Песни. Куилью наивно надеялась, что сможет
скрыть Вендоная, тем более от того кто «убил» его.
Ей было жаль, что она не могла сказать жрицам, что её поведение всего лишь
притворство, потому что её услышит и Вендонай, который видит и слышит всё, в пределах
дальности Клика Полумесяца, в том числе и ментальные разговоры. К счастью, с
благословения Мистры, он не мог добраться до её мыслей.
Куилью! — проревел Вендонай. — Рыцарь Тёмной Песни знает о нас. Тебе нужно
убить её.
Я принимаю решения, демон. А не ты.
И почему бы не убить её, пока она здесь?
Они изгонят меня, и разрушат Клинок Полумесяца .
Куилью почти хотела, чтобы кто-нибудь изгнал Вендоная. Порез на руке горел. Клинок
Полумесяца казался тяжёлым для её рук. Она хотела, чтобы кто-нибудь освободил её от этого
бремени, но Куилью будет танцевать до конца. Судьба сотен тысяч душ лежала на чаше
весов.
Мы можем всё же убить этих двух жриц , — продолжил демон. — Запечатанные в
святыне, они умрут от жажды и истощения, медленной смертью, а не быстрой , — он
замолчал, и Куилью изобразила хитрую усмешку. — Как сделал бы настоящий дхаэроу, и
ваши предки бы это оценили.
Куилью не могла ответить. Эти две жрицы не голодали бы. Эйлистри ответит на их
молитвы о хлебе насущном.
Всё, что было важно, так это устранить распространение информации. Хоралдина будет
достаточно легко заставить молчать, а с Риллой придётся повозиться. Леди Битвы либо знала
о Вендонае, либо подозревала, судя по тому, как она действовала. Маловероятно, что она
всем расскажет — она понимает, что это положит начало панике. Вероятней, что она сама
попытается изгнать демона.
И если у неё это получиться, то всё рухнет.
Где сейчас Рилла? Куилью должна найти её. Высшая жрица понимала, что ей надо
держать Леди Битвы около себя, а не отсылать. Куилью должна поверить своим инстинктам.
Ты действительно уверена, что ещё не переносишь мою заразу? — насмешливо сказал
демон, продолжая их прежнюю беседу. — Ты мыслишь как Иллитири.
Придержи свой язык, демон. Иначе, я изгоню тебя.
И разрушишь оружие, которое убьёт Лолс? Если моя сущность больше не будет
содержаться в Клинке Полумесяца, то он рассыплется в пыль.
Тихо!
Куилью схватила ножны и попыталась положить туда меч, но почувствовала уже
знакомое сопротивление, будто отталкивались два магнита. Она старалась пересилить его, но
меч оказался сильнее. Клинок с лязгом отскочил от ножен.
— Аббис меня забери! — ругательство, которое Куилью не использовала с детства.
Демон хихикнул.
— Это можно устроить.
Куилью шла по пещере. Возможно, она бы и вложила в ножны меч, если бы попыталась
снова, но ей нужно было убеждать Вендоная, что демон контролирует её, и что она боится,
будто оружие развалится, если демон покинет его. Конечно, этого не произойдёт.
Благословения Эйлистри на этом мече выдержат, как и всегда.
Статуя Куилью виднелась впереди, в Пещере Песни. Вырезанная из чёрного мрамора
она изображала юную Куилью с воздетым вверх поющим мечом, ликующую в победе на
Гонадором. Статуя выглядела тяжёлой и неподвижной, но это было не так. В
действительности, она скрывала винтовую лестницу, уходящую вниз, к Яме Гонадора.
Куилью подошла к Защитнику-хафлингу, что стола на посту, и сверху вниз посмотрела
на неё:
— Леди Битвы Рилла спускалась?
Бринделль покачала головой.
— Она проходила здесь?
— Нет, Леди. Её не было с тех пор, как я заняла пост.
— Где она? — серебряный огонь потрескивал в волосах Куилью, из-за того, что она
раздражалась всё больше.
Бринделль шагнула назад.
— Леди Куилью, что-то случилось? Променад атакуют?
— О чём это ты говоришь? — выплюнула Куилью.
До этого момента она никогда не замечала, как смешно выглядит хафлинг с
перемазанными чернилами лицом и копной медных волос.
Бринделль указала пухленьким пальцем на Клинок Полумесяца.
— На вашем клинке кровь, Леди Куилью.
— Здесь? — Куилью сняла с плеча меч и посмотрела на него.
Тонкая красная линия сочилась с лезвия. Должно быть, порез на её запястье опять
кровоточил. Наруч, который служил ножнами для её серебряного кинжала, должно быть
вновь натёр рану, заставив её открыться.
— Ничего страшного. Это всего лишь царапина, — Куилью ослепительно улыбнулась
Бринделль. — Продолжай находиться на посту. Свяжись со мной немедленно, если увидишь
Риллу.
Бринделль сглотнула.
— Конечно, Леди.
Куилью пошла прочь. Она понимала, что была слишком резкой с Бринделль, но это
было частью спектакля. И Вендонай поощрял это. Она чувствовала.
В последние месяцы, она потакала ему. Иногда она «забывала» принимать святую воду,
которая сдерживала Вендоная, выпивая её в последний момент. Это дарило балору иллюзию,
что он подавлял её обороноспособность, шаг за шагом делая её слабее. Два шага вперёд,
один назад. Один шажок вперёд, два назад. И этот танец приведёт демона туда, куда ей
нужно.
Ставке в игре были высоки — она могла потерять Променад. Но необходимо было
привести дхаэроу обратно к свету.
Клинок Полумесяца был ключом.
Как ни странно, Вендонай дал высшей жрице идею, когда высмеял её старания как
«бесполезные». Демон злорадствовал, что на каждого дроу поднявшегося в свет Эйлистри,
дюжина рождалась с его заразой. И что за каждым шаг, который дроу делали вместе с
Куилью, Вендонай утянет их назад на дюжину.
Зараза балора сидела глубоко в жилах дроу, в каждом, кто нёс в себе кровь Иллитири.
Единственным путём избавиться от неё было искупление, но оно требовало силы и
храбрости. Они должны были сами бороться и победить заразу, и дроу не слишком привлекал
такой способ, которому они предпочитали более «полезный» путь. Они, словно мухи,
запутались в широкой паутине Лолс. И даже если им удавалось сбежать и предотвратить это,
то часто они находили союзников у ещё более отвратительных божеств, таких как Гонадор.
Куилью сама испытала на себе его заразу. После её неудачной попытки настроить меч и
изгнать из него зло, порез на её запястье позволил демону червём заползти ей в душу. Она
знала, как отчистить себя, выпустив серебряный огонь Мистры, но она кое-что поняла. Если
бы высшая жрица могла вобрать всю заразу Вендоная в себя, то потом, она могла бы
очистить всех дроу на Ториле. Она сожжёт себя во вспышке ослепительного серебряного
огня. Тем самым, она освободит дроу, для того чтобы они могли избрать лучший путь —
танец вместе с Эйлистри.
Сама Куилью наверняка будет поглощена серебристым огнём, её душа превратится в
пепел от огромного количества ненависти, злобы и отчаянья, что ей придётся впитать. Но
Клинок Полумесяца — останется. И кто-то, может Каватина, продолжит дело Эйлистри.
Займёт вместо Куилью место высшей жрицы, возьмёт в руки Клинок Полумесяца и убьёт им
Лолс.
Куилью вздохнула. Давно уже было средство, чтобы совершить жертву — Клинок
Полумесяца. Она даже знала место, одно на всём Ториле, где это должно свершиться.
Эйлистри открыла его Куилью. Но высшая жрица ещё не была готова привести план в
действие. Всегда казалось, что до этого следует что-то завершить. Например, заклинание,
которое пытался создать К'арлинд, чуть не провалилось, и ему потребуется её помощь. И в
самом Променаде была дюжина проблем, которые не мешало бы решить.
Например, обнаружить и заставить молчать Риллу.
Куилью решила, что, возможно, сможет вывести Оружейницу из игры. «Нападение»
Гонадорцев должно сделать именно это.
Высшая жрица пропела слово, которое сделало её глиф видимым. Вторая песня
развеяла замки, что она поместила на двери комнаты, которая вела к обозначенному глифом
порталу. Затем она отослала сообщение своим разведчикам.
Пришло время начинать танец. У вас всё готово?
Их ответы посыпались как капли дождя, накладываясь один на другой. Некоторые из
Ночных Теней казались нетерпеливыми, в отличие от остальных. Двое не ответили вообще.
Возможно, они были мертвы. Куилью помолилась, дабы их души нашли путь к владениям
Леди в Маске. Карас заверил её, что будет в состоянии помочь своей группе преодолеть
трудности. Куилью улыбнулась. Рилла обязательно прибежит на это.
Тогда, начинайте, — сказала она. — И пусть Эйлистри направит вас.
Сделав это, Куилью пошла по коридору, который выведет её к реке, проходящей возле
портала Лунного Прыжка. Защитник, которая охраняла портал, поприветствовала высшую
жрицу.
— Ты видела Риллу? — спросила Куилью.
— Нет, Леди.
Она лжёт.
Куилью резко повернулась:
— Лгунья! Она использовала портал, не так ли?
Лицо Защитника побледнело до серого. Её рот открылся, но ни слова не вылетело из
него.
Куилью почувствовала, как кровь отхлынула от её собственного лица. Она не хотела
говорить это так громко.
— Прошу прощения, жрица. Я отвечала на сообщение другой послушницы.
Это было неважное оправдание, но, похоже, оно вполне удовлетворило Защитника,
которая кивнула и напряжённо продолжила нести службу.
Куилью опустилась на колени и спела молитву прорицания, поведя рукой над гладью
водоёма. Высшая жрица улыбнулась, когда вода показала Риллу. Но улыбка сползла с её лица,
когда она узнала в какой комнате стоит жрица. Леди Битвы в конце концов не использовала
портал Лунного Прыжка, она была всё ещё в пределах Променада. Она была там, где Куилью
никогда бы не подумала её искать — в помещении, что содержало ловушку для культистов
Гонадора!
Как раз сейчас Рилла рассеяла символ, что нанёс Хоралдин. Теперь она начала молитву,
что запечатает портал, что так кропотливо создавала Куилью.
— Нет! — закричала высшая жрица.
Она не могла позволить этому случиться. Только не сейчас, когда первая волна
Гонадорцов уже на подходе.
Куилью пропела гимн, который немедленно перенёс её в помещение на луче лунного
света. Её ботинки скользнули, когда она приземлилась — она стояла по лодыжку в воде.
Рилла, прервав молитву, развернулась.
— Куилью! Это вы? — сказала она.
Неплохая уловка. Вендонай не мог слушать разговоры направленные ей лично.
Она думает, что я управляю тобой.
Это не так.
Пока.
Замолчи!
Куилью тряхнула головой. Рилла. Она должна сконцентрироваться на Леди Битвы.
— Конечно, это я. Что ты делаешь?
Рилла не пыталась изгнать демона. Возможно, она пока не знала .
— Проверяю, что всё запечатано как надо, как Вы и приказали. В этом помещении есть
портал, которого здесь быть не должно, — она вновь начала молитву.
— Прекрати! — крикнула Куилью.
Она вплела в крик ноту, что сцепила пальцы Риллы вместе, мешая ей сделать
последний жест, чтобы запечатать портал.
— Я создала этот портал. Он ведёт к ловушке. И скоро он придёт в действие. Пойди и
найди Хоралдина — он нужен мне, чтобы перезачаровать портал! Сейчас же!
Рилла повернулась. Леди Битвы была напугана, и голос её дрожал — Куилью
чувствовала запах страха женщины.
— Хоралдин мёртв.
Она врёт тебе. Пытается смутить тебя.
— Что? — Куилью потёрла запястье. — Это не так. Я только что говорила с ним.
В действительности, она поместила на Хоралдина магическое принуждение.
Заклинание не разрешит ему общаться с кем-либо ни речью, ни жестом, ни символом, ни
заклинанием, пока она не разрешит ему. Куилью закрепила принуждение, прочертив линию
по горлу. Если он попытается заговорить, то тут же начнётся припадок кашля.
Кровавого кашля.
Куилью моргнула, поражённая. И с чего это жрица это придумала?
— Вы перерезали ему глотку, — сказала Рила.
— Обезглавили его, — она резко глянула на Клинок Полумесяца.
Глаза Куилью скользнули по мечу. По крови на нём.
Она пытается обмануть тебя. Это — твоя кровь. Порез просто вновь кровоточит.
Куилью подняла свою руку.
Рилла напряглась. Её сцепленные пальцы схватили святой символ.
Куилью сдёрнула свой наруч. На запястье был порез. Нет, не порез. Шрам. Старый и
серый.
На лезвии была не её кровь.
Ты должна была сделать это! Это было необходимо! Он бы всё разрушил!
— Он бы всё разрушил, — повторила Куилью.
Высшая жрица почувствовала небольшое давление на ноги, и поняла, что вода в
комнате поднялась. Река вышла из берегов? Куилью оглянулась через плечо. Нет, дверь
позади неё была закрыта. А вода в помещении поднималась. И довольно быстро. Когда вода
достигла ботинок, и начала вливаться в них высшая жрица поняла, что чувствительность
вернулась к её ногам. До этого момента она не понимала, что они были оцепеневшими, почти
мёртвыми. Они будто были тяжёлыми, бесформенными, трудно…
Вода поднялась до колен Куилью. Ноги покалывало.
Рилла подошла ближе. Её ноги с хлюпаньем прорезали воду. Глаза Леди Битвы
смотрели в глаза Куилью:
— Борись с ним, — прошептала она. — Молись. И изгони Вендоная.
Леди Битвы выкрикнула слово, после которого всё засияло лунным светом, и бросилась
вперёд, врезаясь в Куилью и роняя её в воду.
Она пытается утопить тебя! — взвыл Вендонай.
Куилью почти смеялась, слыша такую очевидную ложь. Вода была чистой и сладкой на
вкус. Песня Риллы всё лилась, падая словно капли дождя на поверхность воды. Куилью
почувствовала руку Леди Битвы на своём запястье, и поняла, что Рилла пытается погрузить
Клинок Полумесяца в воду.
В исцеляющую, святую воду.
Нет! — закричал Вендонай. — Это разрушит клинок! Ты никогда не убьёшь Лолс!
Рука демона — рука Куилью, поднялась. Рукоять меча ударила в нос Риллы, отбрасывая
её, и срывая руки с запястья. Куилью чувствовала, как её тело вскочило, и выкрикнуло слово,
что мгновенно выжгло воду вокруг её кожи. Знакомая тяжесть мысли вернулась к ней.
Казалось, будто её разум пробивался сквозь зловонную, жирную грязь. От талии и ниже, тело
было ещё в святой воде, и поэтому принадлежало ей. Куилью бросилась на колени, и
внезапно вода оказалась у её рта. Она глотнула её и почувствовала, как благоговение
выталкивает демона из неё. Обратно, в Клинок Полумесяца.
Пей, сколько влезет, — злорадствовал Вендонай из меча, который Куилью держала над
водой. — Я выработал сопротивление этому. И я вновь завладею тобой, как только ты
появишься на поверхности .
Ещё одна ложь? Куилью так думала, но ни в чём не была уверенна. Уже нет. Как долго
демон изменял её восприятие? Какие ещё преступления против своей веры он успел
совершить?
В святой воде она была в безопасности. Куилью пыталась решить, что ей делать. Один
быстрый рывок и Клинок Полумесяца окажется под водой. Это изгонит Вендоная. Но и
уничтожит единственный шанс стереть из всех дроу его заразу.
Всё же, она заметила, что, скорее всего, это семя посеял в неё Вендонай. Ирония была в
том, что это было возможно . Действительно у Куилью существовала молитва, которая
позволила бы заключить всю заразу в ней. И как только зараза перейдёт в неё, серебряный
огонь Мистры уничтожит высшую жрицу. Но недостатком этого плана, тем, чем Вендонай
ослеплял её до этого момента, было то, что, храня в себе заразу, она потеряет над собой
контроль. Навсегда. Демон бы управлял её телом, словно Лолс Ямами Паутин Демонов.
Любой серебряный огонь, который она призовёт, будет служить злой цели.
Куилью посмотрела на Леди Битвы сквозь воду. Рилла плавала поблизости, лицом вниз,
и кровь текла из её разбитого носа. Она уже не дышала. Позже, когда она решит, что ей
делать, она возродит её. В настоящий момент, она благодарила Вендоная, что у того не
хватило сил, опустит Клинок Полумесяца. Если клинок перерубит шею Риллы, то её душа
будет разрушена.
Так же, как и душа Хоралдина.
Куилью молила, чтобы Клинок Полумесяца не полностью перерубил шею друида, а его
душа выжила и присоединилась к Риллифану под великим дубом.
Куилью! — проревел Вендонай. — Я знаю, что ты слышишь меня! Что ты
собираешься делать теперь? Изгонишь меня, и оставишь надежду на спасение своей расы
кому-нибудь другому?
И вправду? Серебряный огонь Мистры мерцал в ноздрях Куилью. И хотя она была
погружена в воду и её длинные локоны расстелились по воде, словно морские водоросли, она
не чувствовала потребности дышать. У неё было всё время мира, чтобы подумать, если,
конечно, никто не откроет двери в это помещение и не даст воде вылиться.
Её разведчики, например. Первая группа культистов Гонадора может появиться в любой
момент, и они пойдут именно этим путём.
Она взмахнула рукой, закрывая замки.
Куилью быстро составила план отступления, который расскажет Ночным Теням.
Разрушить янтарь, и сбежать из храмов Гонадора. Но высшая жрица отмела его. Слишком
много усилий потрачено на эту затею.
Куилью рассматривала все варианты. Она ли начертала символ безумия на
разрушенном храме или это была очередная уловка Вендоная? И решила, что это не имеет
значения. Если символ будет на месте, а фанатики войдут в портал, то после они будут
похожи на бредящих сумасшедших, не помнящих, даже как выглядел храм их божеству, не то
чтобы вспомнить, как им воспользоваться. А если символа не существовало, то фанатики не
получат никакой выгоды от посещения дна Ямы. Если бы они, так или иначе, выбрались с
Астрального Плана, то не узнали бы ничего нового о Променаде. А планарный разрыв
существовал века, с тех пор, как Гонадор, словно бормочущая растёкшаяся свеча, прошёл
через него.
Даже если бы случилось худшее, и фанатики смогли бы расширить разрыв до такой
степени, что аватар пролез бы в него, то это тоже не имело бы значения. Печати наверху Ямы
гарантировали, что аватар никуда не денется.
Пока она сидела, размышляя, вода, окружавшая её начала вибрировать — результат
тревоги, ведь её звук настолько пронзителен, что может проникать сквозь камень. Время
было очень удачным, чтобы быть просто совпадением. Должно быть, Карас возглавил
первую группу.
Её догадки подтвердились, когда сразу три жрицы выкрикнули имя Куилью, сообщая,
что заметили культистов Гонадора приближающихся к Променаду по ту сторону моста. Они
задержат их, пока не подоспеет подкрепление.
Куилью отправила мысленное послание, которое говорило жрицам дать гонадорцам
пересечь мост, и не задерживать их, а занять оборонительные позиции в пятидесяти шагах от
западной стороны моста. Она спрашивала себя, послушают ли они её. Сколько жриц кроме
Каватины, Лелианы и Риллы, уже знают о Вендонае и с подозрением относятся к её
командам?
Карас , — вызвала высшая жрица, — где ты?
По ту сторону моста.
Есть плохие новости. Портал находится в том же месте, но глиф зачарования был
рассеян. Тебе необходимо самому завести фанатиков в ловушку, но чуть позже. Двери
помещения всё ещё запечатаны. Мне нужно ещё немного времени, чтобы открыть их. Ты
должен остановить их, как только пересечёте мост. Ты сможешь это сделать?
Я попробую.
Куилью кивнула. Это было всё, что она могла требовать от него. Куилью послала
мысленное сообщение всем своим разведчикам Ночным Теням.
Ночные Тени — план отложен. Оставайтесь в готовности, и не переводите
культистов, пока я вам не скажу.
Высшая жрица разорвала связь, не потрудившись дождаться их подтверждений.
Пришло время сделать то, что она давно планировала: разрушить Клинок Полумесяца.
Она начала тянуть лезвие под воду, не слушая крики Вендоная и его дикие обещание,
визг о том, что он не умрёт, и отомстит ей, и если даже он не сможет это сделать сам, то это
сделает Лолс.
Куилью резко застыла, с полупогружённым в воду клинком.
Есть способ очистить дроу от заразы Вендоная, поняла она. Не обязательно она
должна призвать на себя серебряный огонь, это может сделать кто-то другой. Любая из её
сестёр смогла бы сжечь её, уничтожив инфекцию демона.
Оставалось, конечно, уговорить их сделать это.
Лаэраль, решила Куилью. Сестра уже заметила, что с Клинком Полумесяца что-то не
так, и будет более сговорчива.
Куилью крепилась. Действительно ли она готова покинуть Променад, защитников,
жриц — всё то, что она возводила столетиями? Именно так. Это станет спасением дроу. Всех
дроу. Рассветом нового, великолепного дня. Из тьмы они выйдут на свет.
Однако Куилью не выживет, чтобы увидеть это.
Слёзы смешивались с водой.
Эйлистри, — тихо пропела она, — таково твоё желание?
Ответ прибыл не словом, а знаком. Луч переплетённого света и тени копьём упал в воду
перед Куилью. Ей только стоило коснуться его, чтобы перенестись в место, о котором она
думала — туда, где всё должно закончиться.
Высшая жрица кивнула. Раз так, то всё отлично.
Мироун , — пропела она.
Использование истинного имени гарантирует то, что Вендонай не узнает, с кем она
связалась. А так же, это обеспечит быстрый ответ.
Её сестра ответила сразу. Куилью, не тратя попусту времени, рассказала ей, где и как
всё должно быть сделано, и всё это на тщательно зашифрованном языке, так что поймёт
только Лаэраль. Всё это время она чувствовала, как в Вендонае кипел гнев, заставляя меч
вибрировать.
Лаэраль согласилась сделать то, что просила Куилью, но с огромным нежеланием.
Ты действительно желаешь этого, Сестра?
Эйлистри желает, — ответила Куилью. — Ради дроу это должно быть сделано.
Я встречу тебя там.
Голос Лаэраль исчез из её разума.
Теперь осталась всего одна вещь, которую стоит завершить.
Куилью коснулась разума Рыцаря Тёмной Песни:
Каватина , — сказала она, — твои подозрения были верны. Вендонай развратил меня.
Я ухожу из Променада. Я, скорее всего, не вернусь. Если так произойдёт, то ты должна
будешь провести ритуал, чтобы выбрать следующую высшую жрицу. Ты так же должна
помочь К'арлинду с заклинанием, которое он готовит. Да благословит вас Эйлистри, и
направит она ваши стопы. Подними меч и пой.
Сказав это, Куилью взмахом отперла двери в помещение. Затем она вынырнула из воды,
хватая луч света и телепортировалась.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Т'лар наблюдала, как Галдор шагнул в свои личные покои и закрыл за собой дверь.
Волшебник вытащил щепотку блестящей пыли из кармана и щёлкнул, распылив её около
двери, бормоча заклинание. Он потрогал ручку и кивнул.
Т'лар, взгромоздившись, как паук на потолке, напряглась, когда он начал второе
колдовство, которое было направлено на центр комнаты. Она держала кинжал за кончик.
Даже если волшебник лишь слегка приподнимет голову, она вонзит кинжал прямо между его
глаз.
Второе заклинание Галдора, однако, не произвело видимого эффекта. Он так и не
посмотрел в направлении Т'лар. Он снял плащ и отбросил его в сторону. Одежда повисла в
воздухе и была аккуратно свёрнута не видимым слугой. Галдор, тем временем, упал лицом
вниз на диван и жестом указал на свои ботинки. Они сами снялись, обнажая узкие ступни.
Впадины появлялись на сероватых ступнях, когда невидимый слуга массировал их. Галдор,
однако, по-прежнему выглядел собранным, словно напряжение от недавней встречи Конклава
всё ещё не рассеялось.
В то время как невидимый слуга продолжал массировать ступни волшебника, Т'лар
заметила движение в зеркале величиной в полный рост, которое было вставлено в
декоративную золотую раму в стене. Отражение комнаты дрогнуло и пропало. Это
выглядело, как если бы открылась дверь в другую комнату. Фигура ступила в изображение в
зеркале: это была Стрриа'Валшаресс Зовиир, высшая жрица Лолс. Великолепная в своей
одежде из паучьего шёлка и серебряной похожей на паутину короне, жрица пристально
оглядела личные покои волшебника.
Галдор поднял взгляд на зеркало. Он казался недовольным тем, что видит свою тётю.
Высшая жрица хмурилась из зеркала.
— Я слышала, что случилось сегодня.
— Плохие новости расходятся быстро.
— Как ты мог проглядеть тот факт, что его сестра была бардом баэ'квешал ? Я думала,
что ты умнее, чем другие!
— Вы были одной из тех, кто хотел действовать быстро, — отрезал Галдор. — Я был
одним из тех, кто советовал потерпеть.
— Терпение! — выплюнула высшая жрица. — Не читай мне лекции о терпении. Мы
вынуждены были ждать годы , чтобы обеспечить себе второе место в Конклаве, только
чтобы упустить свой шанс?! Если бы сделали ход даже на один цикл раньше, этого
новоиспечённого мастера здесь бы не было.
— Вы были той, кто выбрал этот цикл, а не я. Более того, вы обещали провести
отвлекающий манёвр, который не позволит ему предстать перед Конклавом — обещание,
которое вы не смогли сдержать!
— Мои решения основывались на информации, которою предоставлял ты! Ты сказал,
что другие мастера будут искать способы препятствовать последним альянсам Селдзара. Это
были твои рекомендации, мальчишка!
— Хочу напомнить, Жрица, что этот «мальчик» один из тех, кто управляет этим
городом, — парировал Галдор, — то время как вы просто сидите в тени и бессмысленно
суетитесь.
— Уф, — Жрица мотнула головой, заставив крошечных обсидиановых пауков,
свисающих с её короны, задрожать. — Твоя нехватка усердия сделала наше положение ещё
хуже, чем было. Этот новый «мастер» один из Эйлистаритов.
— Возможно. — Галдор состроил недовольную мину. — Или нет. Мои обвинения будут
подобны удару копья в темноту. Мы должны разузнать больше, прежде чем будем уверены.
— Возможно, настало время, чтобы кто-то более уверенный возглавил ваш Колледж.
Голова Галдора вздёрнулась.
— Это угроза?
Т'лар слушала, как пара продолжала спорить. Политика этого города её мало
интересовала. Она всего лишь выполняла приказы Кающейся Леди.
Когда Стрриа'ВалшарессЗовиир предложила Храму Тёмной Матери финансировать
святыню в Шшамате, Т'лар ожидала, что Кающаяся Леди отвергнет её предложение. Жрицы
Шшамата были слабы; они были ответственны за одно из величайших поражений Лолс.
Кающаяся Леди, однако, решила принять предложение. Т'лар помнила её слова:
— Где лучше всего сплести мою паутину, чем в пустоте, где Лолс была разорвана на
куски?
Таким образом, Т'лар и послали на север.
Стрриа'Валшаресс Зовиир обещала великие вещи, описывая Шшамат как кокон с
яйцами, кипящий недовольством и готовый взорваться. Она обещала передать весь город в
руки Кающейся Леди. Она солгала — теперь Т'лар это видела. Конклав держал город в
адамантиновой хватке. Вместо борьбы с мастерами, высшая жрица собиралась
присоединиться к ним.
Слабость. Самая презираемая Кающейся Леди вещь.
Стрриа'Валшаресс Зовиир должна быть устранена, чем скорее, тем лучше.
Образ в зеркале исчез. Галдор наконец-то расслабился. Когда он закрыл глаза, Т'лар
напела мелодию, которая преобразует её образ в тот, который она только что видела в
зеркале, затем спрыгнула с балки. Она погасила своё дро'зресс за мгновение до того, как
коснулась земли и беззвучно приземлилась на пол за спиной волшебника. Она нажала
пальцами на болевые точки на спине Галдора, заставив его биться в судорогах. Галдор
задохнулся от боли. Его глаза широко распахнулись, и он увидел отражение Т'лар в зеркале.
— Как..?
Прежде, чем он смог закончить свой вопрос, она схватила его за волосы, запрокинув его
голову, и перерезала горло.
Кровь хлынула, впитываясь в подушки дивана, и стекала потоком на пол. Т'лар собрала
немного тёплой жидкости в сложенные чашей руки и поднесла к губам.
— Сила, — прошептала она.
Потом она выпила кровь. За её спиной невидимый слуга бездумно продолжал
выполнять задание, которое ему дали: массажировать ноги мёртвого хозяина.
Т'лар указала своим окровавленным кинжалом на зеркало.
— Ты следующая, — тихо поклялась она.
Но прежде, чем она разберётся с высшей жрицей, Т'лар хотела узнать ещё кое-что. Как
зуд, её раздирало любопытство.
Она спела гимн, которому её научила Кающаяся Леди. Дроу выдохнула и
почувствовала, что её тело свернулось внутрь самого себя и стало газообразным. Мысленно,
она послала себя к двери, которую Галдор тщательно запечатал своим волшебством. Она
протиснулась в трещину внизу и ушла.
***
***
Халлистра обошла трон, её пальцы ласкали его гладкий чёрный мрамор. Трон был
вырезан в форме паука, опирающегося на спинку. Его голова образовывала скамеечку для
ног; головогрудь — сидение; а выпуклое брюхо — спинку трона. Четыре ноги служили
ножками, в то время как другие четыре загибались с обеих сторон к потолку. Между ними
были натянуты сети стальной паутины, украшенные крошечными красными пауками.
Халисстра дёрнула нить кончиком когтя. Стальная паутина завибрировала, роняя пауков как
капли крови, и заполнила зал для аудиенций пронзительной нотой. Звук послал видимую
дрожь по телу жрицы, которая кралась позади Халлистры, не отрывая взгляда от пола,
покрытого каменной плиткой.
— Красиво, — сказала Халисстра.
Она закрыла глаза, чтобы насладиться нотой — холодной как из могилы —
заставившей волоски на её руке встать дыбом. Затем она склонилась вниз и вонзила пальцы в
длинные белые волосы жрицы и, дёрнув её и подняв в воздух, зашептала ей на ухо.
— Я довольна его песней. Ты будешь вознаграждена.
Жрица, одетая в облегающее чёрное одеяние, которое терялось бы на фоне её кожи в
тёмной комнате, если бы не тонкие как волос белые линии, вздрогнула от боли из-за того, что
её подняли за волосы.
— Ваше удовольствие — моя награда, Кающаяся Леди.
Халисстра склонилась ближе, пока её клыки, высовывающиеся из её щёк, не коснулись
шеи жрицы.
— А твоя боль — моё удовольствие.
Она укусила, достаточно глубоко, чтобы пронзить кожу. Потом она разжала пальцы и
позволила жрице упасть. Та приземлилась на четвереньки, и захрипела как только яд начал
действовать, заставляя её тело коченеть.
Халисстра устроилась на троне. Мрамор был холодным по сравнению с её голой кожей.
Она выдохнула в пространство и использовала это выдох, чтобы заставить вибрировать
паутину. Тысяча пронзительных нот окружила трон, похожих на гул быстро вращающихся
мечей.
— Пошлите за первым просителем, — приказала она.
Невидимые руки вытолкнули женщину из магической темноты, клубящейся в арочном
проходе: жрица Эйлистри.
Она ввалилась в комнату. Её глаза были полуслепы, а пальцы переломаны. Тёмная кожа
была в ранах от побоев прихожан Халисстры, губы распухли и покрылись кровью. И всё же,
жрица, собрав в кулак силу воли, заставила себя встать прямо.
Халисстра презирала её.
— На колени, — закричала она.
Она послала волны магии в слова, превращая их в принуждение, которому жрица не
могла противиться. Жрица упала на колени, словно сражённая молотом. Одна сломанная рука
поднялась к её груди — месту, где должен был висеть святой символ — и отдёрнулась прочь,
когда задела обсидианового паука, который теперь висел там на серебряной цепочке. Её
голова, однако, оставалась поднятой прямо.
— Эйлиш. три, усл…
— Богохульство! — завопила Халисстра. — Не произноси это грязное имя в
присутствии Кающейся Леди, или это дорого тебе обойдётся!
Жрица издала слабый булькающий звук. Она смеялась! Халисстра спрыгнула со своего
трона.
— Как ты смеешь ! — прошипела она.
Кающаяся Леди возвышалась над жрицей, её паучьи клыки клацали от гнева. Восемь
лап, растущие из груди, выгнулись, готовые схватить последовательницу Эйлистри. Челюсти
ныли от желания укусить и разорвать.
Жрица плюнула.
Халисстра зарычала и потащила жрицу к своему рту, но поняла, что этого и добивалась
эта сука эйлистраитка. Быстрая чистая смерть: быть доставленной в руки своей богине.
— Я не дам тебе этого, — пробормотала Халисстра.
Она отпихнула жрицу в сторону, повернувшись на пятке, и вновь села на свой трон.
Бывшая дроу лениво погладила голову женщины, которая всё ещё стояла возле неё на
коленях, парализованная, подвластная. Паутина продолжала звенеть.
У неё была идея.
— Ты будешь искуплена, — сказала она жрице Эйлистри с улыбкой. — Я дам тебе
выбор: песня или паук.
Жрица покачала своей головой.
— Не…
Халисстра пожала плечами.
— Что ж, тогда я выберу за тебя.
Она подняла свои оканчивающиеся когтями пальцы на одну из ручек трона, изображая
задумчивость. Фактически, она лгала, когда предлагала выбор жрице: паучий яд был
припасён для того, кто действительно был достоин этого.
— Я думаю, ты выберешь… песню.
Она повернулась к паутине возле неё и начала играть.
Магия подняла жрицу на ноги. Под принуждением музыки баэ'квешел Халисстры она
закружилась вокруг трона. Кающаяся Леди принялась перебирать руками быстрее, и темп
танца увеличился. Жрица вертелась в неловком пируэте, её руки с разбитыми пальцами были
подняты над головой, пока она кружилась вокруг трона. Халисстра издала ликующий смех и
продолжила играть быстрее. И быстрее. Жрица покачнулась и упала, но немедленно
поднялась на колени и продолжила танец. Её колени оставляли кровавые следы на каменном
полу.
Халисстра смотрела, злорадствуя. Момент или два, и всё будет кончено. Жрица
сломается и раскается. Она потеряет веру в Эйлистри и отвергнет её как старую кожу. Её
охватит боль, гнев и жалость к самой себе. Жертвуя себя силе, более великой, чем она сама.
Она будет кающейся, искупленной через пот, кровь и страдание.
Халисстра сломит её.
Внезапно жрица метнулась к трону. Халисстра отпрянула в тревоге, но это не было
атакой. Жрица упала вперёд, положив свою шею на паутину. Стальные нити врезались в
горло. Горячая липкая кровь брызнула в стороны, когда тело женщины упало поперёк ручки
трона, как тяжёлый плащ, её почти отрезанная голова болталась на лоскуте кожи.
Нити паутины умолкли.
Халисстра зашипела в гневе. Она сдёрнула жрицу с паутины, отрывая нить, и
уставилась в разинувшее рот лицо жрицы.
— Ты улыбаешься ? — кричала она. — Ты дура! Ты никогда, никогда не будешь
искуплена!
Она швырнула тело через комнату.
Коленоприклонная жрица шевельнулась; её паралич стал спадать. Халисстра спрыгнула
с трона и схватила свою фаворитку, намериваясь проучить её за дерзость — она не
разрешала ей двигаться, забери её Абисс, но шёпот песни, шедший от паутины трона,
отвлёк её. Халисстра подняла голову, прислушиваясь. Голос принадлежал Т'лар, ассасину,
первой кто принял покаяние и искупление.
Кающаяся Леди , пропела паутина. Новости из Шшамата .
Халисстра бросила жрицу и взобралась обратно на трон.
— Продолжай, — приказала она.
Лучше бы это были хорошие новости, подумала бывшая дроу. Она была не в
настроении терпеть дерзость снова.
Стрриа'Валшаресс Зовиир мертва. Храм наш .
У Халисстры вырвался восхищённый смех.
Есть ещё кое-что, что вы должны знать. Есть волшебник в Шшамате, кто
враждебен нам.
— Едва ли это новость, — засмеялась Халисстра. — Все шшаматские волшебники
наши враги.
За этим лучше присмотреть. Его имя К'арлинд Меларн.
Халисстра перестала дышать. Её брат К'арлинд жив?
— Невозможно! Он погиб при обрушении Чед Насада!
Сети на мгновение затихли. Халисстра нахмурилась.
— Т'лар? Ты всё ещё там?
Я не верю, что тот, кто называет себя К'арлиндом Меларн, может быть
самозванцем , — пропела в ответ Т'лар. — Он сказал Конклаву, что у него была сестра,
которая была бардом баэ'квешал, сестра, которая умерла. Он сказал, что её имя было
Халисстра Меларн.
— Халисстра! — взвыла Кающаяся Леди и разразилась леденящим смехом.
— Нет, она больше не Халисстра. Она… — внезапно Меларн поняла, что сказала, и
закрыла рот.
Её паучьи ноги барабанили по груди, усилием воли, она заставила их остановиться.
— Опиши его.
Т'лар так и сделала.
Описание сходилось. Это былименно К'арлинд. Халисстра покачала головой,
задумавшись, как ему удалось спастись от голема и не разбиться о камни рушащегося города.
Есть ещё кое-что, Кающаяся Леди. К'арлинд Меларн выбрал Эйлистри в качестве
божества-покровителя.
Брови Халисстры взлетели вверх.
— Что? Как он посмел !
Он отказался раскаяться.
Губы Халисстры изогнулись в усмешке.
Леди? — спросил голос Т'лар. — Какова ваша воля?
Халисстра сжала кулаки; её когти впились в плоть.
— Если он принадлежит Эйлистри, — сказала она медленно. — Он должен умереть.
Убей его.
С превеликим удовольствием.
И его болью, мрачно подумала Халисстра. Она рассмеялась над своей шуткой.
Сети на её троне завибрировали, сбросив последние капли крови мёртвой жрицы.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Каватина была поражена сообщением Куилью.
— Новая высшая жрица?
Голова Лелианы резко поднялась. Она была в Дремлении, её меч лежал на коленях, а
голова была опущена.
— Что случилось? Эйлистри говорила с тобой?
— Не Эйлистри, а Куилью. — ответила Каватина, повторяя только что полученное
сообщение.
— А была ли это Куилью ? — нервно огляделась Лелиана. — Или это очередная уловка
демона?
— Не имею понятия, — потёрла лоб Каватина, размышляя, изменилась ли она сама, или
это мир внезапно стал сложнее. — Я теперь ни в чём не уверена.
Лелиана промолчала.
Каватина поняла, что жрица ожидает от неё мужества и готовности стать лидером.
Лелиана надеется, что Убийца Селветарма соберётся и вытащит их отсюда.
Каватина хотела помочь. И всё же она мало, что могла сделать. Рыцарь искоса глянула
на зелёное свечение, заполнившее комнату. Магический барьер напоминал яркий Фаэрзресс;
она предположила, что это вполне вероятно. Сквозь него было трудно смотреть на стены
пещеры. Если бы Каватина была волшебником или друидом, то она могла бы проделать дыру
в этом камне с помощью магии. Или превратить камень в грязь, а затем они с Лелианой
могли бы прорыть путь голыми руками, как …
Каватина задохнулась. Вот оно! Они не могут копать твёрдый камень, но есть
создания, которым это под силу. Мысли рыцаря вернулись к перечисленным Карасом
возможным путям к Акрополю. Пурпурный червь слишком опасен, он может проглотить
Лелиану и Каватину целиком. Гиант Умбра неуправляем. Вместо того чтобы копать, он
приложит все усилия, чтобы разорвать женщин на куски. Делверы, однако, вполне
послушные создания. И, Каватина улыбнулась, когда её взгляд упали на позолоченный
пьедестал, им нравился металл. Особенно золото.
Ни одно существо нельзя вызвать молитвой, но с благословением Эйлистри это могло
стать возможным. Каватина расправила плечи. Был только один путь проверить это.
Она кратко пересказала свой план Лелиане, и та кивнула.
— Ты действительно думаешь, что это сработает?
— Будем молиться Эйлистри, чтоб сработало.
Они подтянули пьедестал через комнату и поставили к оплавленной двери. По кивку
Каватины, каждая сняла свой священный символ и пошла по спирали, напевая молитву.
Каватина потянулась разумом к астральному плану. Её мысленный взор передвигался по
толпе животных — обычных зверей, поднятых до астрального статуса. Их тела блестели
металлическим цветом, который соответствовал ауре всего чистого и доброго. Ни одно из
них не было тем, кого искала Каватина.
— Эйлистри, — пропела она.
Её голос гармонировал с голосом Лелианы, их песнь попадала в такт шагам.
— Услышь нашу молитву. Пошли нам послушного слугу, во время нашей великой
нужды. Пошли нам создание, которое мы ищем.
Грубый кислый запах заполнил комнату. Жрицы отпрыгнули назад, их ноздри
затрепетали, когда существо материализовалось во вспышке серебристо-золотистого света.
Делвер!
Его толстое грушевидное тело почти заполнило собой комнату. Желтоватые слюни
текли из разинутого рта. Подобные дубинам руки оканчивались тупыми чёрными когтями.
Голова вращалась туда-сюда, так же как и его единственный глянцево-чёрный глаз,
разглядывающий комнату. Потом он остановил взгляд на пьедестале. Делвер тяжело поднялся
на руках, остальная часть его тела потянулась следом. За собой он оставлял след выжженного
кислотой чёрного мха.
Ужасное зловоние заполнило воздух. На глаза Каватине навернулись слёзы. На
противоположном конце комнаты Лелиана вытирала глаза рукавом. Её выражение лица,
однако, было ликующим. Делвер сделал свою работу. Позолоченный пьедестал с треском
исчез в его утробе вместе с куском двери. Ещё один укус, и делвер принялся жевать камень.
Каменная пыль поднялась в воздух, и пол задрожал. Дыра размером с голову человека
появилась в двери, открывая взгляду коридор, расположенный за ней. Когда делвер вонзил
зубы глубже, дыра расширилась. Куски разрушенной скалы посыпались на пол как
раскрошившееся печенье, шипя и пузырясь в едкой слюне.
Внезапно делвер исчез. Молитва, удерживающая его здесь, прекратила действовать.
Магия Эйлистри могла держать астральных существ на этом плане совсем недолго.
Каватина прошла вперёд. Они сделали это! Она присела, готовая проскользнуть сквозь
дыру, как только камень перестанет пузыриться. Рыцарь услышала приглушённый перезвон:
тревога. Она повернулась к Лелиане.
— Фанатики Гонадора должно быть уже внутри Променада.
Лелиана прислушалась.
— Похоже, что они идут прямо к тому месту, где Куилью запланировала свою
ловушку, — жрица покачала головой. — К их несчастью, как «послушные рофы».
Каватина проскользнула в дыру. Лелиана последовала за ней. Вместе, они помчались к
Высшему Дому.
Когда они спешили вниз по коридору, Каватина отметила, что дверь в комнату
прорицания Куилью открыта. Она заглянула внутрь и увидела Мерил, стоящую рядом со
сломанной купелью. Хафлинг потянулась за чем-то лежащем на мокром полу — за
металлическим цилиндром длиной с руку хафлинга и с выпуклостью с обеих сторон.
Скипетр взрыва Куилью.
А Мерил ли это — или дретч?
Каватина прыгнула в комнату. Её меч пронёсся между пальцами Мерил и полом, мешая
хафлингу — или дретчу — поднять скипетр. Мерил отпрыгнула, её глаза расширились,
напоминая обеденные тарелки. Она шевелила губами, но так и не произнесла ни одного
слова.
— Я не смогла… купель… демон…
Каватина посмотрела туда же, куда смотрела Мерил. Нагая болезненно бледная ступня
высовывалась из-за опрокинутого стола: дретч, неподвижно лежащий лицом вниз. Пузырёк
из потускневшего серебра лежал на полу рядом.
— Имя моей матери, — потребовала Каватина, её меч упёрся остриём в грудь
хафлинга. — Как звали мою мать?
Замешательство и страх отразились на лице Мерил.
— Зачем … Джетель. Джетель Ксаранн.
Каватина опустила меч. Это была Мерил. Рыцарь обошла вокруг перевёрнутого стола и
удостоверилась, что дретч мёртв.
Лелиана, пробежавшая мимо, вернулась к дверному проёму.
— Что-то случилось?
Каватина отмахнулась.
— Всё под контролем. Иди. Найди Риллу. Ей понадобится твоя помощь.
Лелиана коротко кивнула и убежала.
Каватина встала на колени рядом с хафлингом. Она заметила слёзы, стекающие по
щекам Мерил, и кровоточащие царапины на руках маленькой женщины. Каватина погладила
её плечо.
— Хорошая работа, Мерил. Ты хорошо сражалась.
Хафлинг фыркнула. Она подняла скипетр взрыва и передала Каватине.
— Я не смогла выяснить, как это работает. Мне пришлось использовать его как
дубину, — её губы задрожали. — Эта штука… так напугала меня. Я не была храброй. Не
такой как ты.
— Нет, ты храбрая. Не так много людей может выстоять перед магическим страхом
демона, — Каватина мягко взяла скипетр из рук Мерил. — Оставайся здесь. Запри дверь. Не
отвечай никому, пока не убедишься, что это точно жрицы.
— Но как я …?
— Проси каждого, кто бы не постучался, спеть строфу из Вечерней Песни.
Мерил приободрилась и вытерла слёзы.
— Не волнуйся обо мне. Со мной всё будет хорошо. Иди. Ты нужна остальным.
Каватина отсалютировала хафлингу мечом, и поспешила вниз по коридору, к главному
входу в жилые пещеры. Когда они приблизилась к открытым двойным дверям, она услышала
звук по кольцу тревоги. С расстояния пришло унылое умпф , похожее на звук взрыва.
Она спела защитный гимн и вышла. Прямо напротив, одна из жриц уводила группу
мирных прихожан от того места, где произошёл взрыв. Полуэльф и дроу двигались за ними,
неся на больше не работающем парящем диске тело. Каватина не могла сказать была ли
жертва мужчиной или женщиной, так как большая часть тела отсутствовала. Защитница
двигалась в противоположном направлении, со звенящим поющим мечом.
Каватина услышала шум, походивший на звуки сражения, раздающиеся с юга, в
направлении Зала Битвы. Она поспешила по коридору, который связывал пещеру с ней. Когда
рыцарь подобралась ближе, то увидела фигуру, бегущую вниз по коридору. Пол позади неё
был покрыт блестящей пылью. Искры приближались, как движущийся ковёр, содержащий в
себе студенистую массу.
Аморф в Променаде! Как он проник так глубоко в храм? Защитники должны были
применить заслон песни, чтобы сдержать его.
Бегущая фигура была в пурпурной робе с чёрным глазом — символ Гонадора. Его
испуганное выражение лица и боязливое оглядывание через плечо выдавало, что он не
контролировал аморфа. Так как тот настигал его, фигура обернулась и подняла свой хлыст из
щупалец. Он замахнулся и ударил аморфа щупальцами. В тот же самый момент, монстр
вытянулся в линию тлеющих как угольки вспышек. Щупальца встретились со сверкающим
огнём, и прогремел взрыв. Волны тепла и холода ворвались в коридор.
Скипетр Куилью остался тёплым, так как он поглощал тепло. Но он не обеспечивал
защиты от холода. Каватина вдохнула воздух и задрожала. Она поразилась тому, что только
что видела: верующие Гонадора дерутся между собой?
Прежде чем фанатик смог обернуться, она пропела гимн, который заморозил его на
месте. Каватина подбежала к тому месту, где он упал, намереваясь оттащить его в безопасное
место и допросить. Сверкающий аморф, однако, был быстрее. Он уже собирался охватить
упавшего противника.
Рыцарь подняла скипетр.
— Эйлистри! — закричала она. — Повергни его своей песней!
Перезвон, которым отозвался скипетр, был даже громче сигнала тревоги. Звук волнами
понёсся сквозь воздух, расширяясь в конус, и ударил в аморфа. Блестящий монстр был
отнесён назад как свернувшийся ковёр. Аморф снова двинулся вперёд, но Каватина атаковала
его вновь и вновь. Стоило третьей звуковой волне ударить монстра, как аморф взорвался,
забрызгав стену золотистыми искрами. Они сверкали какой-то миг, а затем исчезли.
Несколько пятен слизистого липкого вещества покрытого сажей — всё, что осталось от
аморфа.
Фанатик застонал. Его одежда местами тлела и была покрыта пятнами от растаявшей
изморози. Когда он перевернулся, Каватина смогла рассмотреть его лицо. Карас! Он,
очевидно, был одним из тех шпионов, которых выслала Куилью.
Рыцарь рассеяла эффект своего гимна и протянула ему руку.
— Что происходит, Карас?
Ночная Тень, шатаясь, поднялся на ноги.
— Я только что прибыл из Ллурт Дрейр, — прокричал он сквозь лязг тревоги. —
Приказ Куилью: я доставил фанатиков Гуанодора через портал. Я вёл их в ловушку, но
аморфы преследовали нас.
Он сдёрнул чёрное кольцо с большого пальца и откинул его в сторону, а затем отпихнул
свой жезл. Оружие покатилось прочь, шлёпая мягкими щупальцами по полу. Карас что-то
прошептал, и его роба трансформировалась в облегающие чёрные рубашку и брюки; его пояс
замерцал и стал маской. Близость святого символа к лицу, казалось, успокаивала его.
Смятение, отражавшееся в его глазах минутой ранее, исчезли.
Каватина негодующе покачала головой.
— А ты не заметил, что с Куилью что-то не так? — спросила она, перекрикивая шум
тревоги. — Или с этим её «планом»? Тебе не приходил в голову подвергнуть сомнению
логичность идеи привести наших врагов в самое сердце Променада?
Карас стойко встретил её взгляд.
— Она — высшая жрица. Через неё посылает команды Леди в Маске, и я повинуюсь.
— Фанатики попали в ловушку?
Ночная Тень заколебался.
— Я не уверен. Я не видел, что случилось. Аморф погнал меня этим путём.
Он отступил на шаг, ожидая выговора. Всё же, это не было его виной. Он только делал
то, что приказала Куилью.
Четыре жрицы пробежали мимо в сторону сражения. Как только они заметили
Каватину, выражение страха исчезло с их лиц. Они кричали, что фанатики при поддержке
аморфов вторглись в Оружейню. Каватина махнула им, крича, что её меч вступит в сражение
через минуту. Карас развернулся, чтобы последовать за жрицами, но Каватина поймала его за
руку.
— Карас, — сказала она быстро. — Куилью обманули. Её «ловушка» фактически тот
портал, который позволил вам войти. Он ведёт к основанию Ямы. К нарушению в материи
плана. Этот разрыв был в сущности устойчивым, когда я его видела, но если фанатики
достигнут его и откроют полностью, аватара Гонадора вырвется сюда.
Голос Караса срывался.
— Я не понимаю. Почему Лор… Леди в Маске позволила…
— У меня нет времени объяснять. Важно то, что мы должны не дать фанатикам
добраться до портала. Мы обойдём храм разными путями: я через Зал Битвы, а ты через
Пещеру Песни. Волей Эйлистри, хоть один из нас достигнет портала вовремя.
Карас стоял не двигаясь. Его маска слегка колебалась; должно быть, он молился.
— Шевелись !
Мужчина сглотнул и слабо кивнул.
Рыцарь проводила его взглядом, чтобы удостовериться, что он движется в верном
направлении, а потом припустила вниз по коридору к Залу Битвы. Достигнув помещения,
Каватина увидела битву, в которой могла понадобиться её помощь. Жрица и три мирских
прихожанина сражались с желеподобной массой грязноватой тени. Каватина выстрелила в
неё из скипетра, когда пробегала мимо. А атака откинула монстра, давая верующим Эйлистри
перегруппироваться. Пробежав дальше, она услышала, как позади ликующе выкрикивают её
имя.
Куда бы рыцарь не смотрела, верующие отчаянно боролись с фанатиками,
вооружёнными жезлами с щупальцами и стаей миньонов Гонадора. Каватина заметила
аморфа, который выглядел как огромная лужа крови, пышущая жаром; другой был похож на
замёрзший туман, холодный как ветер из могилы. Третий представлял собой крутящееся
облако снежных хлопьев. Ещё один мерцал пурпурным светом, который складывался в
сверкающие символы. Последний аморф с одной стороны был змеёй, а с другой
многоножкой. Оба животных сверкали резким светом, что выдавало в них обитателей
Абисса. Каватина рубанула по многоножке и змее, убив обоих, и выстрелила в аморфа из
скипетра. Полдюжины мирских прихожан, отступающих от монстра, выкрикнули молитву
благодарности.
Она пробежала почти по всему Залу Битву; коридор, ведущий к разрушенному храму,
был прямо впереди. Каватина свернула за угол здания, только чтобы увидеть, что проход
заблокирован белым как кость аморфом, который сбил с ног Защитника. Жрица лежала,
крича, так как масса придавила нижнюю часть её тела.
Глаза Каватины расширились. Это была Таш'кла — Защитник, которая так отважно
боролась рядом с ней во время экспедиции в Акрополь.
Рыцарь подняла скипетр, но поняла, что его звуковой удар не сделает различия между
другом и врагом. Вместо этого, она спела молитву, вызвав лунный луч, и швырнула его в
монстра. Аморф задрожал, когда свет и тени ударили сквозь него, нанеся рану, в которой
влажно блестела кисло пахнущая глина. Аморф отпрянул от поваленного Защитника.
Но монстр забрал с собой и кости Таш'клы, оставив от её ног пустые кровавые мешки
мускул и кожи. Каватина в ужасе смотрела, как аморф расколол кости и высосал их
содержимое.
В гневе, она атаковала аморфа скипетром. Понадобилось больше одного взрыва, чтобы
убить его. Когда аморф наконец-то взорвался от звуковой атаки, осколок кости просвистел
рядом с ухом Каватина. Она даже не вздрогнула. Она подбежала к Таш'кле и встала на
колени, дотронувшись до её горла.
Пульса не было. Защитник умерла.
К счастью, аморф не проглотил её полностью. Осталось достаточно, чтобы Таш'кла
могла быть воскрешена, принимая во внимание, конечно, что в Променаде выжил кто-то
способный её оживить. Даже в этой пещере аморфов было слишком много, и Каватина
начинала сомневаться в успехе сражения.
Она вытерла брызги от аморфа со лба дрожащей рукой. Было ли это так же в те
времена, когда Куилью и её компаньоны боролись против аватара Гонадора? Меч Каватины
был скользким от вонючей слизи, её песня стала панихидой. Она крепче сжала оружие,
мрачно размышляя, где же сейчас высшая жрица. Поймана в ловушку демоном в своём же
собственном теле, вынужденная смотреть, как падёт лелеянный ею храм?
Нет, сердито подумала Каватина. Это невозможно. Эйлистри не допустит.
Рыцарь побежала вниз по улице, и, наконец, достигла коридора, который искала. Он
оказался забит мёртвыми телами. Многих невозможно было опознать, настолько они были
изъедены кислотой или почернели от жара. Дроу зажала рот и нос от кислого запаха
внутренностей и горелого мяса, и пошла веред, оскальзываясь на грязном камне.
Прямо впереди туннель расширялся в пещеру, которая прежде выводила к реке, и
поворачивал вправо. Это давало ей два варианта пути: идти вслед за рекой или по тоннелю.
Каватина подбежала к краю пещеры и всмотрелась в направлении моста, который
перекинулся через реку.
То, что она увидела, заставило её задрожать.
Аморф за аморфом, отличающиеся друг от друга только цветом, текли через мост к
основной части Променада. Сначала Каватина подумала, что они идут из пещер на
противоположной стороне реки, но пока она смотрела, выпуклость сформировалась на одной
из каменных колонн, что поддерживали потолок на дальнем конце моста — новый аморф. Он
шлёпнулся на землю, дрожа, ещё один слизистый монстр вышел из колонны. Это было так,
словно камень плакал слизью.
Колонна, должно быть, была порталом, которым Карас вёл фанатиков. Каватина
удивилась, как Ночная Тень выжил, если он был даже ближе к руинам. Не удивительно, что
он был так потрясён; весь этот разворачивающийся ужас в Променаде любого бы заставил
плакать.
Голос Эральды, заместительницы командира Риллы, раздался в уме Каватины.
Защитники! Все к Пещере Песни! Аморфы сползаются туда!
Сердце Каватины упало, как только она поняла значение этих слов. Аморфы были
почти безмозглыми существами, ведомыми основными инстинктами, такими как голод или
потребность быть ближе к их богу. Рыцарь видела только одну причину, по которой они
могли собраться в Пещере Песни: монстры стремились к Яме. Преуспели ли фанатики в
открытии разрыва в плане?
Печати , — ответила Каватина. — Они ещё не повреждены?
Ответ Эральды пришёл момент спустя.
Насыпь не тронута. Печати на месте.
Каватина вздохнула с облегчением.
В основании Ямы находится разрыв в плане , — предупредила она Эральду. — Если
печати уничтожат…
Не смогут. Песней и мечом мы сделаем всё, чтобы этого не случилось.
Каватина услышала звук позади себя: аморф преградил её путь. Она решала, каким
путём пойти. Туннель, которым она следовала, был самым прямым маршрутом к
разрушенному храму, но его узость облегчит аморфам блокирование пути.
Каватина решила плыть.
Она вложила меч в ножны — ей нужна была, по крайней мере, одна рука, чтобы плыть
— и погрузилась в воду, скипетр она держала перед собой. Шок от соприкосновения с
холодной водой заставил её выругаться, когда она всплыла, но быстрая молитва притупила
ощущение холода. Так как течение несло её в направлении моста, она пропела гимн, который
позволит ей стать невидимой. Это не одурачит аморфов, они почувствуют её шаги, как только
она выберется из воды. Но это скроет её от фанатиков, которые могут быть поблизости.
Как будто в ответ на её мысли, дроу выпал из портала в колонне. Даже с такого
расстояния Каватина могла видеть символ глаза на орнаменте по краям его одежды. Когда он
встал, другой фанатик Гонадора появился из портала. Потом третий, и четвёртый. Они стояли
группой, а первый указал в направлении вниз по реке, прочь от того места, где была Каватина
и от разрушенного храма.
Мост вырисовывался вдали, исчезая из пределов её видимости. Каватина подплыла к
стене на противоположной фанатикам стороне реки. В конце пещеры, недалеко по коридору,
была дверь, ведущая к разрушенному храму. Если она сможет отбросить назад аморфов,
используя скипетр, то доберётся туда.
Рыцарь выбралась из воды.
На полпути вверх, она оглянулась через плечо, чтобы увидеть, куда ушли фанатики.
Она не могла разглядеть их. Надо быть осторожней на тот случай, если они пересекли мост.
Достигнув выступа, она использовала скипетр взрыва, чтобы отбросить аморфов из
пещеры, а затем с трудом поднялась на покрытый кислотной слизью пол. Повторными
взрывами она не давала монстрам приблизиться. Они отступили, освобождая проход по
коридору, ведущему к храму.
Каватина вбежала в него. Аморфы сомкнулись рядами позади неё, блокируя выход к
реке. Она выстрелила в них из скипетра через плечо, заставляя отступить.
Дверь в разрушенный храм была закрыта. Каватина толкнула её, молясь, чтобы она
была не заперта. Когда рыцарь, наконец, заставила её открыться, наружу выплеснулась волна
жидкости. Каватина отпрыгнула назад, беспокоясь, что это может быть кислотой. Сила
потока изнутри комнаты закрыла дверь. Рыцарь посмотрела вниз. Её ботинки были целы, и
её ступни не жгло. Очевидно, это не кислота.
Аморф проскользнул в коридор. Каватина обернулась, чтобы взорвать его скипетром.
Ничего не произошло. Она использовала его слишком часто, истощая магию.
Рыцарь просунула плечо в дверь, снова открывая её. Она боролась, не позволяя водному
потоку закрыть створку. Что-то несомое потоком ударилось о её колени: тело.
— Во имя всего, что танцует, — заплакала Каватина. — Рилла!
Она схватила тело Леди Битвы и втащила его вместе с собой в комнату, позволив
водному потоку закрыть дверь. Стоило ей набросить засов, как Каватина услышала удар
аморфа по двери. Она уронила исчерпавший себя скипетр воду и нагнулась, чтобы осмотреть
Леди Битвы. Нос Риллы был сломан. Вода полилась из её открытого рта, когда Каватина
подняла женщину. Рилла утонула.
Была ли её смерть делом рук фанатиков или Куилью?
Каватина положила Риллу снова и достала меч. Оружие мягко жужжало, готовое к бою.
Она осмотрелась вокруг. Глиф принуждения Хоралдина, нанесённый на стену, исчез, а
закрылся ли и портал? Рыцарь подошла к углу комнаты и пропела гимн обнаружения.
Стена стала тонкой как туман. Портал был всё ещё активен.
Прошла ли сквозь него Куилью?
Каватина взглянула на второй выход из комнаты и увидела бледно-коричневого аморфа,
проскальзывающего сквозь трещины в двери и раме. Карас, вероятнее всего, не покажется, и
она сомневалась, что он проходил тут. Другой аморф в это время протискивался в щели
запертой рыцарем двери.
Теперь остался только один путь.
В портал.
Каватина не хотела оставлять Риллу. Если её тело съест аморф, Леди Битвы уже
невозможно будет воскресить. Она схватила Рилу свободной рукой, подтаскивая тело к
порталу, и ступила сквозь него.
Каватина появилась из V-образного мерцающего серебряного занавеса в пространство
беспорядочного туманного камня. Она отпустила Риллу, тело Леди Битвы теперь можно было
оставить, и осторожно двинулась в разрушенный храм держа меч наготове. Она ожидала
увидеть фанатиков Гонадора, толпящихся строения и предлагающих себя в жертву. Но на
плите перед храмоми около его полуразрушенных колонн, исчезающих из виду, никого не
было. Пришла ли она сюда первой?
Символ не мерцал. Разрыв в плане был неактивен; требуемые жертвы ещё не была
принесены.
Не было никаких признаков Куилью.
Каватина заколебалась. Что теперь?
Остаться на страже, решила она. Остаться здесь и убивать фанатиков, прошедших через
портал. Они, скорее всего, будут в эфирной форме, как и она да этого. Она сможет их убить.
Как только она двинулась к разрушенному храму, ища лучшее место для того, чтобы
разместиться, разбросанные камни привлекли её взгляд. Глаза Каватины уловили сияние
серебра. Другой портал? Нет, это больше было похоже на…
Символ.
Какой-то момент он сиял, а потом погас, Каватина испытала ужасающее откровение.
Куилью не лгала: она действительно нанесла символ Гонадора — сильный, мощный символ,
нанесённый ртутью и алмазной пылью.
Символ безумия.
Разум Каватины помутился. Она видела… Она чувствовала… Этот крик! Остановите
его! Она уронила меч и хлопнула ладонями по своим глазам. Яркое фиолетовое свечение
проникало сквозь щели между её пальцами. Символ! Нет, символ . Яркий, он ранил её уши.
Её кожа вспотела. Слизь. Мерзкий привкус. Она сплюнула. Снизу вверх? Почему он был
выше…? Пурпурное свечение должно было уменьшится, но этого не произошло. Имя
танцующей леди спасло бы её… Каватина открыла рот, но до ушей дошли лишь
беспорядочные звуки. Чьё-то присутствие, кто-то прошёл мимо неё. Зелёное. Слизистое.
Зло.
Фиолетовый дым. Дым смотрел на неё. На неё . Глаз улыбался.
Моя жертва.
— Нет! — завопила Каватина.
Она вертелась, падала, извивалась. Царапалась, катилась, плыла сквозь щебень.
Каменные пузыри. Она не могла… её меч пропал…
Она …
Не справилась.
***
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Карас вбежал в Пещеру Песни. Две жрицы исполняли священный гимн, их мечи были
устремлены ввысь, туда, где свет луны пробивался сквозь ночное небо Мира Наверху. Однако
звук их голосов терялся на фоне царившей суматохи.
Пещера была наполнена народом. Жрицы и воины направлялись в южном и восточном
направлении к месту сражения, в то время как остальные — те, кто был либо слишком юн,
либо слишком слаб для сражения — пробивались в противоположном направлении, чтобы
укрыться в жилых кварталах в Зале Верующих. Защитник Эральда, облачённая в кольчугу,
стояла позади статуи Куилью, отдавая приказы. Статуя была сдвинута в сторону, чтобы
освободить проход к лестнице, которая спиралью уходила глубоко вниз. Другой защитник
скрылся из виду, спускаясь по лестнице и гремя мечом.
Разрушенный храм лежал прямо на юг. Кратчайший путь к нему был предложен
Каватиной: направится по коридору мимо Портала Восходящей Луны и двигаться на юг.
Однако Карас так не сделал. Он знал, что этот путь непроходим из-за большого количества
прислужников Гонадора, которые могут блокировать его. Он был первым из групп фанатиков
прошедших через портал в колонне южнее реки. Большое количество илов и слизи
образовалось там с тех пор.
Карас не имел понятия, сколько ещё Ночных Теней проникло сюда через портал в
колонне. Ночная Тень направился на север прочь от реки. Ему едва удалось избавиться от
преследования фанатиков после того, как они вошли в Крепость. Когда Карас, наконец,
ускользнул от них, то увидел большого пылающего аморфа, движущегося с севера. Затем он
бросился бежать к Каватине и узнал о потерях.
Неужели его надежды не оправдаются , и сегодня ночью всё пойдёт не так, как он
задумал?
Ему приходилось протискиваться сквозь толпу, чтобы попасть в туннель, который
находился на юго-восток от Пещеры Песни. Одна из жриц приказала ему остановиться, так
как этот туннеля освобождался от людей и вот-вот должен был быть оцеплен, но он
проигнорировал её слова. Карас вошёл в туннель, скрывшись от царившего снаружи грохота.
Он шёл по извилистому коридору, щурясь от случайных бликов мерцающего излучения
Фаэрзресс, пытаясь избежать тех ответвлений туннеля, что приведут в тупики или к ещё
большей опасности.
Там! Карас узнал пещеру впереди. Он шёл верной дорогой. Преодолев небольшое
расстояние, Ночная Тень приблизился к развилке: один путь вёл на север, а затем на восток к
разрушенному храму, а другой на запад к Скаллпорту. Карасу предстояло сделать сложный
выбор. Скаллпорт и безопасность? Или направиться к разрушенному храму и попытаться
остановить фанатиков, собирающихся вновь вызвать аватар Гонадора?
Ночная Тень продолжил размышлять над словами Каватины. Рыцарь сказала, что
Куилью была обманута. Карас предполагал, что за этим стоит Лорд в Маске. Но для чего
Ваэрону понадобилось вызывать аватару Гонадора? В этом нет никакого смысла. Захват
Променада изнутри мог бы стать крайне удачным ходом для Лорда в Маске, позволившим
возродить веру. Если же храм падёт под натиском аватара, то Ночные Тени, вряд ли отвоюют
его. Богатство крепости, тактически выгодная позиция в пределах Подземье, престиж — всё
будет потеряно.
Возможно — хотя Карас не хотел даже думать об этом — Ваэрон был обманут или
просто переигран Гонадором. Древний наверняка знал о планах Лорда в Маске, и это было
весомым преимуществом. И Карас мог бы использовать его.
Он застыл, одолеваемый сомнениями. Должен ли он попытаться исправить то, что уже
свершилось? Карас был плохо подготовлен для длительной битвы. У него был кинжал,
несколько магических безделушек, и его молитвы. Каватина, убийца Селветарма, гораздо
лучше подходит для защиты портала от фанатиков. Но что если Рыцарь Тёмной Песни ещё
не достигла разрушенного храма? Она смогла убить полубога, но это не обеспечивало победу
в каждой битве. К примеру, сражение в Акрополе она пережила только благодаря помощи
Ночной Тени.
— Лорд в Маске, — начал молиться Карас. — Хотите ли вы, чтобы портал был открыт?
— Были ли вы, — дроу заколебался, но сумел взять себя в руки. — Были ли вы в
сговоре с Древним?
На этот раз бог ответил. Но не словами, а далёким гулом охотничьего рога. Но Караса
не убедил одинокий звук, это могла быть одна из жриц подающая кому-то сигнал. Но после
того как звук затих, в воздухе неподалёку от туннеля, ведущего в разрушенный храм, возник
прямоугольник тьмы с двумя впадинами, напоминающими глазные отверстия. Нижняя часть
«маски» слегка вибрировала, казалось, будто эти колыхания вызваны дыханием, которое
перерастало в громкий звук охотничьего рога. Места, где должны были располагаться глаза,
горели злобным красным огнём.
Карас решил, что примет бой.
Ночная Тень двинулся в нужном направлении, но в тот же момент заметил фанатика,
выбегающего из туннеля. Карас уже потянулся за кинжалом, но остановился, узнав знакомые
розовые глаза.
— Валдар! — закричал он. — Ты пробрался внутрь!
Валдар остановился у развилки. Он всё ещё носил зелёные одежды и накидку Дома
Аббилан. Его лицо было бледным. Он оглядывал туннели за спиной Караса.
— Можем ли мы попасть в Скаллпорт по какому-нибудь из этих туннелей? — спросил
Валдар.
— Да но…
Валдар перебил:
— Отлично вперёд. Туннель за мной заполняется слизью.
Карас услышал влажное хлюпанье позади Валдара. Получится ли добраться до
разрушенного храма? Карас указал туда, откуда только что появился клирик:
— Мы должны остановить фанатиков или они вызовут аватару Гонадора!
— Действительно? — розовые глаза Валдара сверкнули, и он рассмеялся. —
Великолепно! Это отвлечёт жриц и слизь.
— Но мы потеряем храм, — запротестовал Карас. — Мы нуждаемся в нём для
возрождения нашей веры!
— Нам он не нужен. Мы уходим отсюда. А затем проникнем в храм Гонадора в
Скаллпорте и убедим фанатиков вызвать аватару там. Вычистим этот город. Затем сделаем
тоже в Эриндлине. После выманим Гонадора через один из порталов в Шиндилрине, а
затем…
— Но… — лицо Караса, скрытое под маской, помрачнело. — Наша цель матроны и их
храмы. Аватар Гонадора уничтожит всех без разбора мужчин и женщин. Кто тогда
обратиться в возрождённую веру, если…
Валдар приблизился. Карас чувствовал запах пота, выступившего на его тёмной коже.
— Я хочу убить этих паукообразных гадин. Заставим их заплатить. Любой мужчина,
которому не хватает смелости надеть маску, заслуживает смерти вместе с ними.
— Я понимаю, — сказал Карас.
Валдар обезумел. Он хотел только разрушать, а не создавать. Для Валдара не имело
значения, что таким образом он вступал в сговор с фанатиками Гонадора. Его не волновало,
что, в конечном счёте, станет с расой дроу. Не зависимо о того, что произошло в
кристаллической пещере в ночь, когда домены Эйлистри и Ваэрона объединились, это
изменило Валдара. Он ослеп и не более не отдавал отчёт своим поступкам. И до этого мига
клирик не давал Карасу разглядеть истину.
Шорох чего-то влажного, скользящего по камню, стал громче, приближаясь. Холод
просочился из туннеля позади Валдара.
— Ты прав, — солгал Карас. — Нам пора идти.
Он указал на туннель по правую руку от него и добавил:
— Это дорога в Скаллпорт.
Валдар развернулся лицом к туннелю и сказал:
— Веди…
Карас бросился на Валдара, но тот успел увернуться. Кинжал Ночной Тени рассёк
только воздух.
— И как это понимать? — спросил Валдар мягким, но угрожающим голосом.
Он обнажил собственный кинжал с чёрным лезвием, Карас видел его впервые.
— Пора закончить наш маленький танец, начатый три года назад.
Карас перенёс вес на одну ногу и приготовился к броску.
Валдар резко дёрнул рукой, рукав его одеяния упал, и спрятанный в нём лук зазвенел.
Карас выкрикнул священное слово и выставил ладонь перед собой. Стрела отскочила от
невидимого щита, который Лорд в Маске только что даровал ему, и ударилась об стену
позади дроу.
Валдар бросился на Караса, но тот был готов к атаке и парировал удар, ранив
противника в руку. Их клинки столкнулись, блестящее лезвие скользило по чёрному металлу
кинжала Валдара. Клирик взмахнул свободной рукой и выкрикнул заклинание, но Карас
успел увернуться. Каждой заклинание Валдара было нацелено на соперника, но ни одно пока
не достигло цели.
Карас сделал ложный выпад и направил молитву на Валдара. Это должно было
заставить клирика раскрыться и атаковать, но заклинание не дало эффекта. Произошло ли это
из-за того, что оба мужчины поклоняются одному божеству или потому, что Валдар был
настолько силён, что заклинания Караса не действовали на него?
Оба дроу снова атаковали. Клинок просвистел рядом с ухом Караса, немного задев его.
Остриё кинжала Ночной Тени прорезало дыру в робе Валдара. Противники продолжали свой
танец.
Пока они кружили по пещере, Карас заметил движение в туннеле позади Валдара:
участок охваченной тьмой и переливающейся Фаэрзресс слизи. Он выглядел как огромный
сгусток тени, по форме напоминающий каплю, гладкий и выпуклый. Пульс Караса резко
участился, когда эта субстанция вплыла в комнату. Тень и слизь, вместе? Было ли
присутствие этого существа знаком, что Ночная Тень сделал неверный выбор? Возможно,
Лорд в Маске встал на сторону Гонадора, тогда убийство Валдара было бы ошибкой.
— Слизь! — крикнул Карас. — Позади тебя.
Валдар рассмеялся и щёлкнул пальцами. Карас видел, как мерцающий свет
образовывал энергетический клинок, состоящий из лунного света и тени. Меч атаковал
Караса, но, коснувшись магического барьера, магический клинок взорвался, оставив после
себя ореол лунного света. Валдар воспользовался тем, что Карас сосредоточился на
вызванном мече, и ударил своего соперника кинжалом. Карас почувствовал резкий удар, а
затем сильную боль. Он посмотрел вниз: чёрный клинок Валдара по рукоять вошёл в живот
Ночной Тени.
Валдар торжествовал. Но тут его ноги коснулась тень. Под натиском этой субстанции
клирик повалился на пол, и слизь принялась медленно обволакивать тело. Его лицо
побледнело от страха, клирик изо всех сил старался освободиться, но усилия были напрасны.
— Это… Ты не…
— Блефовал? — Карас завершил фразу, рукой прижимая окровавленную ткань рубашки
в том месте, куда вонзился кинжал противника.
Ночная Тень знал, что лучше не доставать кинжал, иначе ситуация только ухудшится.
— Нет.
Он отступил назад, держась в стороне от теневого ила, поглощающего Валдара. Карас
воззвал к Лорду в Маске, чтобы тот вылечил рану после извлечения кинжала.
Ничего не произошло
— Не подействует, — задыхаясь, сказал Валдар. — Это клинок забирает жизнь.
Взволнованный этой информацией, Карас постарался выдернуть лезвие, но оно даже не
шелохнулось. К животу подступил холод, и он почувствовал, как его жизненная энергия
покидает тело, и переходит в кинжал.
Валдар лежал на полу, его тело было почти полностью поглощено теневым илом
субстанцией, только голова и плечи оставались на свободе. Магическая маскировка
испарилась, делая видимой его маску. Клирик предпринял последнюю попытку выбраться,
но его постигла неудача, и, наконец, он был полностью поглощён тенью.
— Ты был не прав, — сказал Карас исчезавшему Валдару.
Его голос дрогнул, но не из-за магического клинка, торчавшего из его живота. Дроу
продолжал говорить только для того, чтобы убедить самого себя. Зрение постепенно мутнело,
погружая его в темноту. Не долго осталось до того момента, когда он окажется во владениях
Лорда в Маске. Карас слабо указал на слизь, что поглотила Валдара.
— Это не… то, чего хотел… Лорд в Маске.
Последние крохи жизненной энергии покинули Караса, перейдя в магический кинжал.
Он рухнул на землю. Маска вздрогнула от его последнего вздоха.
Лорд в Маске , — начал молитву погибший Ночная Тень. — Забери меня в свою вечную
Ночь.
Сознание Караса оказалось в другом месте. Он стоял на бескрайней серой равнине, ни в
свете, ни в тени. Позади него оказался Валдар. Странно, но Карас не испытывал к клирику
неприязни.
Голос из ниоткуда обратился к ним. Голос, что не принадлежал ни женщине, ни
мужчине, но обоим одновременно. Секундой позже, всё пространство заполнилось
абсолютной тишиной. Затем песнь, а потом снова тишина. Переплетённые между собой
противоположности, но переплетённые гармонично.
Постепенно сущности, в которые превратились Карас и Валдар, приблизились к месту,
откуда исходила то песнь, то тишина. Нечто подхватило их, словно порыв ветра пожухлые
листья, и развернул к себе. Мужчины парили перед огромным лицом. Лунный свет освещал
верхнюю часть лица, а нижняя была скрыта тьмой. Голубые искры мерцали в глаза цвета
лунных камней.
Лорд в Маске , — спросил Карас. — Это вы?
Женский смех заставил завибрировать маску.
Леди… в Маске? — осторожно спросил он.
Смех стал мужским и тихим.
Руки двигались к тьме, что служила маской божеству. Пальцы дотронулись до краёв.
Карас напрягся и почувствовал страстное предвкушение сознания Валдара.
Маски были сняты.
Карас плакал.
Валдар то же, как понял Карас, заглянув в сердце Ночной Тени.
Эмоции, вызвавшие их слёзы, отличались, словно лунный свет и тень.
***
***
***
Т'лар катала шипованого паука между ладонями, смакуя резкие уколы, когда иглы
вонзались в её плоть. Металлический метательный шарик не был заряжён, и его иглы не
содержали яда. Она делала это только ради удовольствия. Каждый укол, каждая капля крови,
были наказанием для её сбежавшей жертвы. Жрица уже узнала, кто отбыл в Мир Наверху, но
не смогла узнать куда и зачем.
Однако, в момент, эта маленькая проблема может быть устранена.
Она стояла рядом с новой высшей жрицей под обручем из тёмно-серого железа,
который висел на цепи под потолком. Внутри обруча паук спускался по шёлковой нити
паутины. Высшая жрица указывала куском сырого мяса, место на которое она хотела, чтобы
переполз паук, и медленно свободной рукой направляла обруч. Металл слегка тёрся о цепь,
когда проворачивался в ней. Жрица поймала паука и ловко отодвинула его в сторону,
придерживая обруч за край. Взявшись за край, она посадила паука себе на плечо и осмотрела
его работу. Внутри обруча образовалась правильная пятиконечная звезда, полностью
сотканная из паутины.
— Мы можем начинать.
Т'лар кивнула. Она положила шипованого паука в мешочек на поясе и вытерла свои
окровавленные ладони об обтягивающую бедра тунику:
— Вызывай его.
Высшая жрица толкнула обруч, заставив его вращаться. Затем она подняла свечу.
Подержав её момент перед своим лицом, жрица призвала к имени Лолс. Когда она это
сделала, мерцание осветило её причудливо уложенные волосы, серёжки из обсидиана в
форме капли крови и серебряную корону. Совсем недавно эта корона украшала голову Лаэле
Зовиир, но теперь, у храма Паучьей Королеву в Шшамате была новая высшая жрица.
Стриа'Валшаресс Золонд была куда более сильна, чем Зовиир, и была готова взять власть в
свои руки, нежели слизывать те крохи, что бросал им Конклав.
Стриа'ВалшарессЗолонд коснулась свечой паутины в обруче. Нити шёлка загорелись.
Поддерживаемые магией, они продолжали гореть.
— Лорды Абисса, услышьте мой приказ, — сказала она. — Во имя Лолс, пришлите
демона Глизна.
Жёлтый дым повалил из вращающегося обруча, наполняя комнату зловонием. Дым
поднимался к резным паукам, что были вытесаны на потолке. Чёткая фигура появилась в
обруче, окружённая горящей сетью, вращающегося вокруг него обруча. Это был маленький
демон, всего в пол руки Т'лар, с крыльями подобными летучей мыши. Он был похож на
квазита, за исключением того, что его кожа была чёрной и сухой, вместо зелёной и
маслянистой, которая обычна была у таких демонов. Вместо жёстких рожек, у него на голове
были пучки белых волос. Красные глаза были слишком большими для морды демона, и в них
застыло выражение, которое привыкла видеть Т'лар в глазах своих жертв. Страх. Где-то
глубоко в этих глазах, кто-то кричал.
Высшая жрица рассмеялась:
— Что за милая ирония! Что случилось, квазит, как тебя вывернуло наизнанку?
Т'лар косо посмотрела на высшую жрицу.
Стриа'Валшаресс Золонд указала на демона и хихикнула:
— До недавнего времени, один из учеников К'арлинда Меларна носил в себе этого
демона.
— А теперь квазит носит его?
— Кажется именно так, — рассмеялась она. — А я думала, почему мы не получаем
вестей от Глизна? Я предполагала, что «Пири» раскусил его Мастер и изгнал куда-то далеко.
Демон вырывался. Но был не в силах освободить свои крылья от горящей сети. Он
трансформировался в многоножку, затем в приземистую жабу, но был всё ещё не в состоянии
высвободиться. Наконец, демон издал тонкий писк:
— Почему вы вызвали меня?
— Где К'арлинд Меларн? — спросила высшая жрица.
— Я не знаю! — страх медленно сочился из нег, словно неприятный запах.
— Я не видел его с тех пор, как мой Лорд призвал меня в Абисс. Поэтому вы можете
развязать меня и отослать обратно, я не могу помочь вам в… — голос демона внезапно стал
ниже, слова вылетали из крошечного рта. — Я…. смогу… найти…
Квазит сжал челюсть, кусая собственный язык.
Высшая жрица изучала связанного демона, качнув головой в сторону:
— Пири? Это ты ответил сейчас?
Лицо демона искривлялось, сменяя одну эмоцию на другую: страх, гнев,
решительность. Шипение сорвалось с его губ. Возможно, это было «да».
— Как ты можешь найти его, — потребовала Т'лар. — Скажи мне.
Челюсти демона скрипнули открываясь. Закрылись. Открылись снова.
— Наблю… — сказал более низкий голос.
Рот закрылся. Одна рука дёрнулась. Палец на ней дёргался.
Высшая жрица указала на маленький медный обруч на пальце демона:
— И как ты будешь наблюдать за ним? С помощью этого кольца?
Голова квазита резко дёрнулась, это был кивок.
Высшая жрица двинулась к нему.
— Нет! Только… я… могу….
Высшая жрица усмехнулась. Её пальцы сомкнулись вокруг кольца.
Т'лар поймала её руку:
— Оставь его.
Высшая жрица впилась в неё взглядом.
Т'лар указала ей на очевидное обстоятельство:
— Если бы любой из нас мог использовать кольцо, ученик бы не сказал нам об
этом, — она подошла ближе, и сжала крохотный подбородок демона.
Квазит пытался укусить её, но она быстро его отпустила.
— Замри! — сказала она. — Позволь Пири говорить.
Демон вздрогнул.
У Т'лар дёрнулась губа. Квазиты были жалкими подобиями демонов. Она вытащила
свой кинжал с изображением паука, который она взяла как трофей после убийства Нафай, и
держала его так, чтобы демон мог видеть нож.
— Что бы ты хотел взамен помощи нам, Пири? Свободу?
Слёзы хлынули из огромных красных глаз.
— Тогда борись с демоном. Посмотри где твой мастер. Скажи мне, где он. И если я тебе
поверю, то я тебя освобожу и отошлю твою душу Лолс.
Выражение лица демона внезапно изменилось. Он пропищал своим собственным
пронзительным голосом.
— О, нет! — пищал он. — Это больно !
Жрица рассмеялась:
— Только на мгновение, демон. И подумай о том, что если Т'лар использует этот
прекрасный кинжал должным образом, то будучи отделённым от своей кожи, ты умрёшь
лишь временно. Ты умрёшь здесь, и в следующее мгновение появишься в Абиссе, — она
показала не тело квазита. — И свободный от этого надоедливого мага, я тебе скажу.
Квазит мельком посмотрел в глаза высшей жрицы, затем тяжело, мученически
вздохнул:
— Прекрасно, — ответил он. — Я позволю вам сделать это.
Квазит скользнул взглядом по Т'лар.
— Но только она должна поклясться Паучьей Королевой, что отошлёт меня обратно
чистым. Без кожи.
Т'лар улыбнулась:
— Я клянусь тебе тёмными сетями Лолс.
Демон кивнул. Он сжал руку с кольцом в кулак, закрыл глаза, и сморщил лоб,
концентрируясь.
Две дроу ждали. Тишина затянулась достаточно, для того, чтобы паук, сидящий на
плече высшей жрицы, убежал в дальний угол комнаты и начал прясть сеть. Наконец, глаза
квазита дёрнулись, открываясь. Высокий, звонкий смех сорвался с его губ.
— Он видел его, он видел его, он видел его! — пищал квазит. — Тот говорил с
свирфнеблином.
Т'лар наклонилась ближе.
— Где он был?
Демон хихикнул:
— Не знаю.
Т'лар гневно зашипела.
— Но я слышал, куда он идёт ! «Фонтаны Памяти» — он сказал.
Т'лар поглядела на высшую жрицу. Стриа'Валшаресс Золонд пожала плечами.
Казалось, что она так же не знала об этом месте.
Голова квазита повернулась так, чтобы видеть Т'лар:
— Вы получили то, что хотели. Уберите из меня волшебника. Отошлите меня обратно в
Абисс.
— Не сейчас.
— Но вы поклялись…
— Только когда К'арлинд Меларн будет мёртв. До тех пор ты останешься там, где и
сейчас.
— Нет! — взвыл квазит.
Обруч почти остановился, замедлившись. Т'лар потянулась и толкнула его локтем,
заставляя вращаться снова.
— Да.
***
Халисстра шла через джунгли, следуя за жрицами. Она убила первую жрицу, которая
нарушила ритуал искупления, ту, что пришла, бормоча о странной песне которую пело
тёмное дерево. Вторая жрица была более умной. Она не торопилась распознавать песню, и
сообщила своему начальству, вместо того, чтобы прерывать Халисстру. Главная жрица, в
свою очередь, ждала, пока ритуал не будет закончен. Её глаза наполнились страхом, когда
Халисстра прыгнула с трона, ухватив её за горло.
— Вендонай? — Халисстра закричала. — Здесь?
К сожалению, жрица не могла ответить. Халисстра сломала ей гортань. Другая
верующая попыталась помешать этому, но песня Халисстры вновь затянула её в паутину,
сделав её готовой служить Кающейся Леди.
Жрица, что распознала песню, указала вперёд в джунгли на чёрное безлистное дерево,
растущее из обломков разрушенного здания. Жалобный звук лился из него — звук плача и
мольбы. Звук слабости.
— Ближе, — приказала Халисстра.
Жрица не колебалась. Несмотря на опасность, что несла песня дерева, она шагнула
вперёд. Мгновение спустя, атака ночного витка достала и Халисстру. Иллюзия появилась у
неё в голове: Лолс в полупаучьей форме с головой Данифай.
Ты никогда не сбежишь от меня, — Лолс искоса посмотрела на неё. — Ты не полубог,
а смертная. И ты — моя .
Иллюзорная Лолс появилась перед Халисстрой, её брюхо слегка покачивалось, а с
желез свисала паутина.
— Я свяжу и сломаю тебя, как и прежде. Твоя слабость…
Халисстра выкрикну ясную, звонкую ноту, и иллюзия рассыпалась, словно стекло.
Вторая песня поглотила крики жрицы. Женщина поменьше неслась, дрожа, в сторону
Халисстры, пока та слушала песню ночного верёвочника.
Жрица была права. Дерево пело имя Вендоная.
Халисстра осмотрелась. Лунный свет, яркий, словно сотня факелов, освещал джунгли.
Только возле ночного витка было свободное место, забросанное кусками разрушенного
здания. Халисстра заметила вспышку, слабое свечение, будто лунный свет отразился от
металла. Виноградные лозы, оживлённые песней ночного витка, охватили ноги Халисстры,
но она была слишком сильна для них. Она продолжила свой путь к пустырю, разрывая лозы
как тонкие нити паутины.
Пустырь выглядел заброшенным. И всё же вспышка была. Халисстра спела мелодию,
которая должна была показать невидимые объекты, но ничего не произошло. Она двигалась
ближе к мерцанию, готовая к появлению из демона. Вендонай мог убить щелчком пальца.
Воспоминая того, как он чуть не лишил её жизни, были ещё свежи. Тогда, магия Лолс
восстановила её. Но Халисстра больше не была любимой игрушкой Паучьей Королевы. Если
бы Вендонай сломал её тело во второй раз, она бы умерла. Её душа отошла бы опять Лолс, и
мучение началось бы снова.
Нет, сказала она себе серьёзно. Больше этого не случится. Теперь она стала полубогом .
Смертный, кто был возвышен к божественному статусу верой своих преданных поклонников.
Точно так же, как и Шевараш, она была полна скорби и печали, а её душа затвердела словно
сталь. Теперь она родилась заново. Больше она не принадлежала Лолс, и богиня не сможет
потребовать её снова.
Но, даже учитывая это, она двигалась осторожно.
Вспышка мерцала выше куска расколотого камня. Слабый аромат доносился оттуда:
запах больной плоти. Когда Халисстра наклонилась ниже, одна из её паучьих ног, растущих
из груди, царапнула по чему-то твёрдому. Здесь есть невидимое существо!
Она отпрыгнула от камня, и её паучьи лапы нервно застучали по груди. Тогда она
вспомнила, что увидела её жрица. Она подошла снова и погладила невидимое существо
руками. По форме оно более или менее напоминало дроу, застывшего в поклоне и покрытого
песчаной пылью, которая, попав на руки Халисстры, заискрилась в лунном свете. Она
провела по воздуху выше невидимого существа ладонью и зашипела, когда что-то острое
порезало ей руку. Проведя более осторожно, она почувствовала острую плоскую поверхность
— лезвие кривого меча с выгравированной надписью. На середине клинка, она
почувствовала шов, где лезвие было вновь спаяно.
Губы Халисстры открылись в беззвучном удивлении. Нет! Этого не может быть!
— Покажи мне! — прошипела она. — Я приказываю .
Она почувствовала, как что-то заворочалось в глубине её разума. Силой воли она
откинула магический занавес, что покрывал её глаза. Иллюзия пустоты рассеялась, и перед
взором возникло невидимое существо. Это был Клинок Полумесяца, и он лежал в руках
демона , не меньше!
Или… был ли это демон?
У женщины была чёрная кожа и белые волосы, достаточно длинные, чтобы доставать
до камня, на котором она сидела на корточках. Её лицо, как и у Халисстры, было похоже на
дроу. Тело существа было столь же отвратительным, как и сама Халисстра: горбатая,
покрытая с грибы размером пузырями и чрезмерно удлинёнными конечностями. Пальцы,
держащие Клинок Полумесяца, заканчивались похожими на когти ногтями, а глаза были
белыми. Она не двигалась, совершенно спокойно относясь к прикосновениям Халисстры. И
когда Меларн попыталась выдрать кусок плоти ногтем, ничего не произошло. Она не
вздрогнула и не моргнула. Только смотрела на что-то серебристое, лежащее на камне перед
нею.
Как только Халисстра поняла, что это было, она громко охнула. Один из святых
символов Эйлистри! Другой кусочек святого символа лежал на земле в шаге или двух. Лезвие
святого символа треснуло надвое ровно в том же месте, где и Клинок Полумесяца несколько
лет назад, когда Халисстра отказалась от Эйлистри.
Дрожь била Халисстру. Она смотрела на похожую на демона женщину. Эта женщина
была той, кто отказался от своей богини? Одной из тех, кто решил вернуться в липкие
объятия Лолс, получила ужасное искупление?
Если так, то, что она делала здесь, так близко к храму Халисстры? Что это значило?
Лолс привела эту павшую жрицу сюда? Или Вендонай?
Халисстра зарычала. В её храме не было место для второй Кающейся Леди. Она не
собиралась делить своих верующих с кем-то ещё. Она обернула свои паучьи ноги вокруг тела
демона-дроу и попыталась сдёрнуть её с места, но она не двигалась. Такое впечатление, что
её ноги были приклеены. Это не имело значения. Халисстра наклонилась и укусила. Вместо
того чтобы вонзиться в гнилую плоть, её клыки соскользнули. Поверхность шеи демона-дроу
была твёрдой и скользкой как лёд. Не зависимо от того, как сильно Халисстра кусала, клыки
не погружались в плоть. Она спела рассеивание магии и попробовала ещё раз, но зачарование
оказалось слишком сильным, чтобы разрушиться.
Халисстра села, размышляя. На женщине была своего рода магическая защита.
Лолс?
Позади Халисстры ночной виток продолжал выть.
Вендонай , — вопило оно.
Горячий, солёный ветер сквозил через ветви, сплетая их вместе. Чёрная кора заскрипела
и песня поменялась. Это было не имя балора, а какое-то сообщение. То, что ранило
Халисстру в самое сердце.
Мы…не…умерли…
— Да это так, — прорычала Халисстра.
Теперь она поняла, зачем здесь была жрица. Чтобы убить её. Она, должно быть,
охотница на демонов, Рыцарь Тёмной Песни, как и Каватина. Смех Халисстры разносился
безумным хохотом.
— Вы не сможете использовать на мне Клинок Полумесяца!
Она схватила руки женщины и попыталась разогнуть пальцы. У неё должен быть
Клинок Полумесяца! Должен! Всё же пальцы не разжимались. И Халисстра не могла
расцарапать их когтями, они скользили, не причиняя вреда рукам женщины. Тогда она
поставила ногу на запястье существа и схватилась за гарду меча, пытаясь выдернуть его
методом рычага. Она тащила Клинок, пока её мышцы не заболели, а пот не полился градом.
— Отдай… мне…его!
Жрица не отдавала.
— Абисс тебя забери! — выкрикнула Халисстра, когда отпустила Клинок.
Она заметила движение в джунглях. Жвала защёлкали на её щеках. Жрица, которая
привела её сюда! Халисстра забыла о ней. Эта шпионка, подлая негодяйка всё видела:
оскорбление Халисстры, её гнев… её страх.
Халисстра прыгнула на то место, где стояла жрица, и схватила её. Нити паутины
полились от её рук.
Жрица не сопротивлялась.
— Паучья Королева, я вверяю тебе свою душу! — проговорила она. — Пусть я буду
столь же достойной в смерти, как и в жизни.
— Ты ничего не поняла? — закричала Халисстра. — Вы служите не Лолс, а Кающейся
Леди!
Голос жрицы становился всё глуше под слоями сети.
— Я буду петь молитвы Лолс в вечности. Я буду танцевать на её паутине, словно паук.
Моя душа вернётся к ней…
— Замолчи! — закричала Халисстра. — Замолчи! Замолчи! Замолчи!
Она подбросила опутанную паутиной жрицу и поймала её ногами. Затем Халлистра
снова подбросил её в воздух, бросая на сидящую женщину. Плоть встретила сталь с мерзким
чавкающим звуком. Голова жрицы покатилась, отделённая от тела Клинком Полумесяца.
Всё. Меч заткнул её.
Халисстра швырнула тело в джунгли. Виноградные лозы ночного витка поймали труп и
потянули к стволу. Халисстра злорадствовала. Ещё немного, и жрица очутится там, откуда
пришла.
— Возвращайся к Лолс, — смеялась Меларн. — Если можешь.
Она вернулась к жрице, что держала Клинок Полумесяца, всё ещё спеша, ослеплённая
гневом. Тело женщины слегка покачнулось и упало на один бок.
Халисстра напряглась. Она прыгнула к упавшей жрице и схватила Клинок Полумесяца.
Но рывок, как и раньше, не принёс результата, жрица всё ещё цеплялась за меч.
Ничего. Халисстра подобрала выглядящую как демон женщину и положила её под руку.
У Халисстры были заклинания, которые она могла спеть позже, и удалить меч из рук
женщины. И затем, она убьёт нарушителя.
Кто знал, что такое возможно? Возможно, Халисстра ещё закончит то, что начала много
лет назад — убьёт Лолс и, возможно, Эйлистри, если та попадётся под руку. Всё было в её
руках, теперь, когда Клинок Полумесяца вернулся к ней.
Смеясь, она направилась обратно к своему храму.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Наксил изо всех сил пытался встать. Его не держали ни верёвки, ни цепи — из них бы
он выпутался. Его держала магия. Фанатики связали его словом.
— Следуй за нами, — сказали они, и он подчинился.
— Стань на колени, — приказали ему, и он это стал. — Теперь пей.
Ночная Тень попытался отвернуться, но не смог. Принуждённый магией, Наксил глотал
зелье с лакричным запахом, которое одетый в зелёное жрец вливал ему в рот. Когда варево
улеглось в желудке, мир словно перевернулся. Хотя его тело физически не изменилось,
теперь оно напоминало лужу тёплого воска, мягкого и послушного. Безразличие,
укрепившееся в разуме, перекрыло кричащий голос где-то глубоко. Он улыбнулся. Слюна
вытекала изо рта и струйкой сбегала его подбородку.
Какая-то его часть знала, что улыбаться здесь нечему, и есть тысяча причин, чтобы
закричать. Он присоединился к вере Леди в Маске всего год назад, но уже прожил в
Променаде достаточно, чтобы понять, в какую тишину и оцепенение погрузилась сейчас
Пещера Песни. Хор голосов, который наполнял храм музыкой и лунным, был погашен, и
больше это место не было святым. Теперь залы наполняли аморфы и слизи, а так же
фанатики Гонадора. Один из них — чахлый мужчина дроу в пурпурных одеждах, жезл
которого цеплялся за хозяина щупальцами, словно пиявка, смотрел на пленников с высоты
парящего диска.
Наксил бы вышиб из него жизнь, если бы не магия, которая удерживала его и не зелье,
которое заставило мир кружиться. Ночная Тень утешал себя тем, что сражался хорошо, с
кинжалом в руке и песней заклинаний на губах. После того, как он стряхнул с себя
наваждение, посланное зеленоглазым мужчиной дроу, Наксил лично убил трёх культистов
Гонадора. Он, танцуя, скользил из тени в тень, нападая сзади, избегая аморфов и выбирая
целью их хозяев. Ночная Тень продолжал бороться даже осознав, что сражение проиграно.
Тогда он взмолился, чтобы смерть нашла его, и тогда он, наконец, отдохнёт в прохладной,
успокаивающей тени Леди в Маске.
В конце концов, не смотря даже на пылкие молитвы, его взяли в плен, а не убили.
Наксил опустил голову и тихо произнёс молитву. С милостью Эйлистри, не имеет значения,
что произойдёт дальше, лишь бы это случилось быстро.
Множество других пленников стояло на коленях или лежало поблизости. Большинство
из них были мирными прихожанами, выбитыми из Зала Верующих, когда пузырящийся
аморф просочился сквозь поющие стены зала. Наксил увидел Джаба, полуока, и несколько
других верующих, которых он знал по имени. Раненых слишком сильно чтобы идти —
оставляли умирать, остальным приходилось пить. Среди них была даже Защитник, её
кольчуга висела на ней лохмотьями, а поющий меч отсутствовал. Это была не Лелиана —
Наксил искал её среди соплеменников, но никак не мог найти. Он молил, чтобы милостью
Эйлистри её смерть была быстрой.
Аморфы скользили взад вперёд по Пещере Песни, превращая тела павших воинов в
кучи шипящей плоти. Тем временем, фанатик, сидящий на парящем диске, скомандовал
пленникам у его ног:
— Следуйте за мной.
Вместе с остальными Наксил выстроился позади парящего диска. Второй фанатик шёл
около линии пленников, стегая щупальцем отстающих. Янтарного цвета щупальца ударили
лунную эльфийку стоявшую рядом с Наксилом, она закричала, когда огонь вспыхнул на её
коже. Наксил попытался поймать её, но эликсир, который он выпил, сделал его безразличным
к этому, и слова исцеляющей молитвы спутались у него в голове. Лунная эльфийка упала на
землю, её кожа обуглилась до чёрного, и стойкий запах жареного мяса повис в воздухе.
Фанатик поднял жезл, чтобы ударить Наксила. Его рука уже была занесена для удара,
но другой жрец схватил его и что-то сказал. Он вскинул руку ещё раз, и теперь только одно
щупальце слегка коснулось плеча Наксила. Он задохнулся, когда жар охватил его плоть.
Сильная боль освободила на момент его разум, и Ночная Тень прошептал слова молитвы. Его
плоть срослась. Его разум полностью очистился, когда исцеляющее благословение Эйлистри
уничтожило зелье в его теле. И всё же магическое принуждение осталось. Послушный,
словно солдат, он шёл позади парящего диска. Наксил прошёл мимо упавшей статуи
Эйлистри, которую сточили до гладкой округлой глыбы скользящие по ней аморфы, и ступил
на винтовую лестницу, что когда-то скрывала статуя.
Вместе с остальными пленниками он продолжил свой спуск вниз. Узкая лестница
вынудила их стать в один ряд. Наксил слышал скрежетание парящего диска о камень, но не
видел этого. И при этом он не мог видеть фанатика, что замыкал их колонну. Сейчас они не
заметят и его. Наксил пропел молитву, делая себя невидимым.
Пленники достигли основания лестницы и вошли в пещеру. Наксил слышал об этом
месте, но ни разу не был здесь — это было место под Насыпью Эйлистри. Здесь должна быть
танцующая статуя, что запечатывала проход в Яму, но Ночная Тень не видел её. Дюжина
фанатиков сформировала круг возле того места, где должна была стоять статуя. Густой
пурпурный туман заполнил пещеру, заслоняя взор. Наксил почувствовал запах кислоты. Его
ноздри будто залил воздух. Ночная Тень подавил рвотные позывы, которые могли бы выдать
его. Пленники слабо кашляли, их глаза слезились в наполненном кислотой воздухе.
Фанатик, возглавляющий пленников, приказал всем встать вдоль стены. Наксил
повиновался, медленно и тяжело. Туман содержал магию, что замедляла передвижения, до
скорости улитки. Ночная Тень вздрагивал, когда камни хрустели под ботинками, и он молил,
чтоб фанатики не заметили следы его ставшими невидимыми сапог. Он отчаянно пытался
придумать план побега.
Фанатик спустился с парящего диска и присоединился к остальным служителям,
кружащимся вокруг места, где должна была стоять статуя. Его руки поднялись, и остальные
жрецы втянули воздух. Потом они запели, объединяясь в медленном гуле.
Пение усилилось. Туман закрутился. Он завис над Ямой, став глазом, большим, как
поднос. Глаз моргнув, открылся, излучая тусклый оранжевый свет, который падал на
скандирующего песнопение фанатика. Жрец, сразу же растянулся на щебне. Медленно глаз
вращался, освещая светом фанатиков, которые тут же падали на колени, и выкрикивали имя
Древнего.
— Гонадор, Гонадор, Гонадор…
Наксил испуганно смотрел. Сияние красно-оранжевого света не доставало до
пленников. Ночная Тень понимал, что Гонадор считает их не достойными, ниже даже своего
презрения. В животе у Наксила будто была вода, а голова шла кругом и без зелья. Слёзы
полились из его глаз, впитываясь в маску. Пленники вокруг тихо плакали.
Наксил коснулся маски чтобы стать сильнее, но увидел перед собой размытое пятно:
его рука становилась видимой. Торопливо он обновил молитву, делая себя невидимым вновь.
Глаз прекратил своё вращение, а затем «сказал» голосом, что скользнул в разум Наксила
как влажный, скользкий слизень.
Очистите Яму.
Фанатики, положили руки на выщербленный камень и забормотали. Другие жрецы
коснулись их спин и присоединились к молитве. Камень под руками таял, превращаясь в
грязь. Фанатики, что были ближе всего к Яме, развели руки в стороны. Грязь закрутилась.
Мерзко пахнущий пар пошёл от неё, делая воздух в пещере влажным и горячим. Лужа грязи
осела, завертелась, словно вода, сливаясь вниз, и показались края шахты, гладкой словно
стекло.
Пленник рядом с Наксилом — верующий полуорк Джаб, был поглощён своими ранами,
или просто боялся. Другие пленники пытались молиться Эйлистри, но только
нечленораздельно мычали, находясь под действием зелья.
Фанатики продолжали свою молитву, а грязь всё уходила ниже. Всё больше и больше
фанатиков спускалось вниз по лестнице и присоединяло свои голоса к безобразному хору.
Резко, пение оборвалось.
Вторая команда прошипела из парящего глаза:
Скормите их мне , — приказал он, а затем, исчез.
Наксил напрягся, когда фанатик, охраняющий пленников, повернулся:
— Вперёд, — скомандовал он.
Фанатики разошлись, формируя коридор, по которому пойдут заключённые.
— Гонадор, — пели они. — Поглоти их. Покажи им забвение. Пожри их.
Принуждаемый магией, Наксил, вместе с остальными пошёл к Яме. Пленница впереди
качнулась и упала с края. Её крик ещё долго отдавался эхом. Другой прыгнул в Яму по
собственному желанию, с именем Гонадора на устах, заставив этим Наксила сжаться от
страха. Остальные пленники останавливались на краю. Принуждение не было столь сильно,
чтобы заставить их лишить себя жизни.
Наксил смотрел вниз, в бездонную шахту. Он слышал, что Яма почти пол лиги
глубиной. Далеко, намного ниже, он видел яркое серебристое сияние. Наксил спрашивал
себя, не та ли это планарная брешь, о которой говорила Каватина?
Фанатики подходили ближе к спинам пленников. Толчок руки оправил одного из
верующих в Эйлистри в Яму. Следом за ним падали все остальные. Вскоре, только Наксил,
по прежнему укрытый невидимостью, остался стоять на краю.
Наксил слушал крики пленных, когда они падали. Слёзы текли по его лицу и
впитывались в маску. Он закрыл глаза, не желая больше видеть. Шагнув назад, он изумлённо
заметил, что больше не находился под волшебным принуждением.
Кто-то толкнул Тень сзади — один из фанатиков, пробирающихся вперёд. Жрец
посмотрел на то место где стоял Наксил, и открыл рот, готовясь крикнуть. Наксил схватил его
за одежду и кинул за край. Щелчок пальцев привёл в действие кантрип: его голос
переместился на падающего культиста и сопровождал его пока он падал:
— Гонадор! Поглоти меня!
Все фанатики смотрели в Яму. Лицо того, кто вёл пение, покраснело. Он повернулся,
чтобы стать перед одетым в зелёное культистом:
— Нарушитель! — взвыл он. — Вы не помните вашу клятву? Наши Дома должны
спуститься вместе , чтобы поприветствовать Гонадора!
Другой фанатик повернулся:
— Дом Аббилан не поддерживал его действия. Он сделал это по собственной
инициативе.
Пока они спорили, Наксил по краю ушёл подальше от Ямы. Пройти мимо фанатиков
было тяжело, поскольку комната была переполнена. И он не мог подняться на лестницу, по
ней всё ещё спускались культисты. Ему нужно было пройти до самой близкой стены,
прижаться к ней спиной, и уповать на заклинание невидимости.
Он решил пробиться к месту, где без сознания лежал Джаб, всеми забытый. Он
крутился туда сюда, проскальзывая между фанатиками, когда была на то возможность. Уже
когда он был у стены, чья-то рука скользнула по его рубашке и схватилась за ткань. Наксил
попытался выдернуть её, но фанатик вцепился крепко.
— Союзник? — выдохнул культист и кашлянул.
Наксил понял, что рука «фанатика» зависла напротив его рта, скрыв его, словно маска.
— Союзник, — прошипел Наксил.
«Фанатик» нащупал его руку и вложил в неё золотое кольцо.
Левитируй ! — показали его пальцы.
Наксил тихо поблагодарил Леди в Маске, пока надевал кольцо на свой палец. Он
поднялся выше голов культистов, спиной к потолку, давя в себе кашель, вызванный
кислотным воздухом. Ночная Тень вытер слезящиеся глаза обратной стороной рукава, даже
капля слёз могла выдать его.
Внизу, замаскированный Ночная Тень спрятался в углублении в стене и накрыл себя
магической тьмой. Тем временем фанатики завершили свой спор. Казалось, они пришли к
соглашению. Высшие жрецы воззвали к своим последователям, и те выстроились в колонны
по одному за их спинами, кладя руки на плечи впереди стоящего. Напевая имя Гонадора, они
шагнули вперёд, падая в Яму.
Сначала Наксил подумал, что они пожертвовали собой. Но фанатики падали не быстро,
а плавно спускались, удерживаемые магией.
Когда последний из них исчез, ветер втянул вслед за ними пурпурный туман и воздух
вновь стал чистым. Замаскированный Ночная Тень вышел из тьмы и подполз к Яме,
заглядывая в неё. Он поднял голову, будто вслушиваясь в какой-то отдалённый звук.
— Ловушка сработала, — наконец сказал он с улыбкой. — Они обезумели. Все.
Наксил спустился на пол, и невидимость спала. Он подошёл к тому месту, где стоял
второй Ночная Тень. Многократно отражаясь, снизу, из Ямы, слышны были голоса. Казалось,
что все фанатики разом что-то выкрикивали, какофония была неимоверной.
Наксил начал было стягивать кольцо с пальца, но другой Ночная Тень показал ему,
чтобы он оставил кольцо себе. Наксил кивнул:
— Спасибо.
— Мазрол.
— Я Наксил.
Мазрол вновь взглянул в Яму и вздрогнул:
— Давай уходить отсюда.
Они пошли к лестнице. Наксил остановился, чтобы проверить Джаба. Полуорк был без
сознания, его сильно ударили по голове, но молитва вернёт его в нормальное состояние.
Мазрол выглядел нетерпеливым:
— Ты видел Валдара?
— Кого?
Выражение лица Мазрола сразу сменилось на насторожённое. Что-то здесь было
неправильно. Инстинкты кричали Наксилу, что Мазрол только что стал его врагом. Но ведь
это смешно.
Наксил коснулся лба Джаба и начал петь. Углом глаза, он заметил пурпурный туман,
вновь выползающий из Ямы. Его щупальце шарило по краю и медленно подползало сзади к
Мазролу. Но тот ничего не замечал. Наксил посмотрел на Джаба.
— Что ты делаешь?
Наксил не отвечал. Это ведь очевидно. Ночная Тень продолжал петь.
Мазрол перехватил руку Наксила:
— Побереги свои молитвы, — сказал он. — Если аморфы проникнут сюда, то они нам
понадобятся.
Наксил прервал молитву:
— Но Джаб…
— Оставь его. Он не один из нас.
Наксил медленно поднялся на ноги.
— Он один из верующих в Эйлистри.
Джаб застонал и перевернулся. Наксил слышал, как он слабо кашлянул.
Мазрол посмотрел на Наксила, будто приняв решение:
— Эйлистри — мертва, — сказал он, смотря в глаза Наксилу. — Лорд в Маске убил её.
Всё, что жрицы рассказывали нам — было ложью.
Наксил сжал зубы. Он слышал, что в рядах Ночных Теней, есть мужчины, что до сих
пор не отреклись от Ваэрона. Наксил никогда не поклонялся этому богу, придя в веру Леди в
Маске, уже после её преображения. И это не Ваэрон спас его от страданий в
Мензоберранзане, а Леди в Маске. Эйлистри.
Мазрол, должно быть, заметил недоверие в глазах Наксила. Он показал на Яму позади
него.
— Позволила бы такое Эйлистри? — кричал он. — Она бы разрешила пройти сюда
своим врагам? Она мертва, Наксил. Теперь Променад принадлежит нам, если мы сможем
его удержать.
Позади Мазрола два красных глазных яблока повисли над краем Ямы. Глаза открылись
и посмотрели на Ночную Тень из извивающегося пурпурного тумана. Наксил дрожал в
страхе от слов Мазрола. Другой Ночная Тень приложил руку к падению Променада! И как он
понял, были и другие поддельные верующие в Леди в Маске. Мазрол сказал «нас».
Предательство ранило глубже, чем любой кинжал.
Наксил тихо взмолился.
Леди в Маске, я — ваш меч, и ваша песня. Снизойдите ко мне. Используйте моё тело
как инструмент, чтобы привести этого богохульника к искуплению.
Стараясь говорить твёрдо, Наксил произнёс:
— Предатель.
Мазрол сделал выпад, стараясь ранить Наксила, но тот, наполненный изяществом
Эйлистри — уклонился. Позади Мазрола шипастое щупальце выползло из Ямы рядом с
глазами. Оно бросилось и сбило Мазрола с ног. Ночная Тень закричал, когда щупальце
потянуло его в Яму.
— Леди в Маске может спасти тебя, — крикнул Наксил, прыгая вперёд и пытаясь
схватить руку Мазрола, — Молись и …
Щупальце утянуло Мазрола внутрь.
Джаб сел. Его взгляд упал на желеобразное обрамлённое щупальцами аморфное
существо, поднимающееся из Ямы, и рот полуорка широко открылся. Существо кроваво-
красного цвета было огромно.
— Беги! — крикнул Наксил.
Он схватил руку Джаба и дёрнул его, поставив на ноги. Вместе они побежали к витой
лестнице. Маленький коренастый полудроу оправился быстро — благословения Эйлистри и
страх способствовали этому. После нескольких шагов он отпустил руку Наксила и побежал
сам.
— Что, — выдохнул он, — это было?
— Я боюсь — худшее, — задыхаясь, ответил Наксил, — Аморф… один из… форм
Гонадора.
— Это — аватар ?
— Оно… вылезло… из Ямы.
Джаб выругался.
Наксил услышал скользящие звуки позади: аморф полз по лестнице. Следом за ними.
Ночная Тень помчался вперёд, Джаб почти не отставал. Но когда они достигли вершины
лестницы появился колышущийся серый аморф. Джаб отскочил от него в одну сторону,
Наксил в другую.
— Сюда! — крикнул Ночная Тень.
Он изо всех сил пытался не упасть на скользком полу. Наксил посмотрел через плечо,
но не увидел Джаба. Ночная Тень выругался и хотел вернуться и отыскать полуорка, но
аморфы преградили путь.
Через просветы в их рядах дроу видел, что аморф уже выполз с лестницы. Шесть
шипастых щупалец дёргались перед его мордой. Пурпурный туман крутился вокруг одной
слизистой ноги. Щупальца дёрнулись сначала на юг, затем на север. Приняв решение, оно
начало продвигаться к Наксилу. Аморф выплюнул сгусток пурпурного тумана, который
застыл не далеко от него.
Аморфы разошлись, давая проход аватаре, и следуя за ней. Управляли ли им фанатики
где-нибудь в пещере? Наксил посмотрел вокруг, но не увидел и признака культистов
Гонадора. Все дроу, казалось, сбросились в Яму.
Наксил внезапно вспомнил, что у него есть кольцо Мазрола. Он мог скрыться,
поднявшись в воздух! Мужчина огляделся и увидел, что потолок покрыт зелёной слизью.
Кусок её шлёпнулся у ноги Наксила, он едва успел вовремя отскочить.
— Леди В Маске! — закричал Наксил. — Направь меня! Как мне сбежать?
Везде, куда бы он ни глянул, аморфы блокировали пути отступления. Они, дрожа,
стояли перед коридорами Стронгхола, Зала Жриц и Зала Верующих. Единственным
неохраняемым тоннелем был самый северный проход, но аморфы быстро займут его. Наксил
побежал к нему, уверившись в том, что из Ямы выбралась аватара Гонадора. Именно поэтому
аморфы так себя ведут — они подчиняются хозяину, предлагая ему возглавить охоту. Наксил
обгонял аватару, но сколько ещё это продлится? Добираясь до единственного свободного
выходу из пещеры, мужчина пытался решить, куда ему бежать дальше. На юг — к Залу
Жриц, или на север — к Залу Пустых Арок? Ночная Тень услышал влажный хлюпающий
звук на юге — прислужники Гонадора. Значит — на север.
Не добежав до Зала Пустых Арок, Наксил поскользнулся и подвернул лодыжку. Дроу
упал на пол, и почти закричал от боли. Он запел исцеляющую молитву, но не успел он
закончить, как из-за угла появились глаза на стебельках. Аватара Гонадора приближалась!
Ещё момент и аморф поймает его!
Внезапно у Наксила появилась идея. Кольцо сделано из золота! А значит, оно сможет
активировать один из порталов. Мужчина вошёл в Зал Пустых Арок, скользнув в первый
проход между стенами. Он хлопнул рукой по арке — ничего. Глупость — это ведь был
портал, через который они с Лелианой вернулись из тоннелей сюда. И следующий портал
был тоже не интересен. Как слышал Наксил, он вёл в непроходимый лабиринт, который
заманит в ловушку любого глупца, кто использует портал.
Внезапно, он понял, что должен сделать. Он понял, почему Леди в Маске помогла ему
избежать жертвования в Яме. Она нуждалась в нём, как в приманке. Его бешеный побег был
танцем, который приведёт аватару Гонадора в ловушку. Наксил умрёт, но его наградой будет
вечный танец вместе с Эйлистри.
— Леди в Маске! — закричал он. — Дай мне силу!
Он метнулся к арке и потянулся, чтобы коснуться её. И когда его кончики пальцев
коснулись камня, щупальце ударило его в спину и обхватило за торс. Наксил зарычал от
боли, когда зубцы вонзились в его грудь и, вырывая плоть, вышли из неё. Аватара
попыталась оттянуть себя от портала, но его притяжение было сильнее. Проход вывернул
Наксила на изнанку, втаскивая щупальце вместе с ним.
Удар сердца Наксил думал, что идея не удалась. Он висел над каменным полом, перед
полудюжиной коридоров, удерживаемый от падения щупальцем. Затем, остальная часть
аморфного тела Гонадора скользнула через портал. Аватара приземлилась на Наксила,
сдавливая его колеблющейся волной слизистой плоти.
Несмотря на огромный вес, что выдавил из лёгких воздух, Наксил чувствовал гордость.
Он сделал это. Убрал аватару Гонадора из Променада.
Леди в Маске , — беззвучно пропел он. — Я вверяю вам свою душу. Мой танец окончен.
Он умер с улыбкой, которую скрыла маска, когда аватара Гонадора скользнула в
бесконечный лабиринт.
***
***
Т'лар изящно качнулась на выступе. Она была истощена после длинного подъёма. Её
ноги и руки дрожали, но дроу не позволяла этому мешать её наблюдательности. Она сняла
тёмно-синие линзы, которые защищали её глаза от резкого света Мира Наверху, и осторожно
посмотрела вокруг. Прошла половина цикла, прежде чем она отыскала свою цель на этом
выступе — солнце село и луна поднялась, но Меларн мог быть всё ещё здесь. Она не могла
полагаться только на одну невидимость, чтобы скрыться. Только не от мага.
Думая, как бы не выдать себя, случайно сдвинув камень, она продвигалась по одной из
сторон расщелины. Убийца потянула украшенный пауком кинжал из ножен. Она больше не
повторит ошибку с паучьим шипом: очевидно Меларн был неуязвим к яду. Но этого нельзя
было сказать о свирфнеблине торговце вином, чей труп она оставила позади.
Т'лар напевала мелодию баэ'квешел, гарантирующую, что невидимость не спадёт в
ближайшее время, и спустилась в расщелину. Момент спустя, она выругалась, поняв, что её
цели там уже нет. А она была так близко! Маг телепортировался, пока она поднималась по
скале?
Гремел гром, и лил дождь. Капли, смешиваясь с потом Т'лар, стекали по бритой голове,
падая на тело. Её губы были солёными. Убийца присела на корточки около самого верхнего
из прудов в расщелине. Источник видимо был волшебный, потому что вода не утекала в
ущелье, а дугой лилась в следующий бассейн. Дроу насторожённо следила за водой. Была ли
она полезна или вредна? Если выпить воды, то убьёт ли её это, или просто утолит жажду.
Самый нижний пруд был не более трёх шагов в длину и несколько ладоней в глубину.
Т'лар легко могла коснуться его дна. Казалось, что вокруг не было никаких трещин, но вода
не вытекала из пруда, а просто… исчезала.
Момент. Что это было между ударами капель дождя? Когда Т'лар наклонилась ближе,
часть воды затвердела. Убийце казалось, что она смотрит в окно: дроу мельком увидела ветвь
дерева, потом мозаику, сделанную из странной формы кусочков зелёного стекла, спину и
голову с белыми волосами и острыми ушами. Когда изображение повернулось, Т'лар
признала его. К'арлинд.
Она улыбнулась. Так вот, что это за место — портал.
Т'лар свела пальцы и поцеловала их:
— Хвала Лолс, — прошептала она.
Охота не окончена, она лишь поменяла направление.
Убийца ступила в пруд и телепортировалась.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Лаэраль пристально смотрела в зеркало прорицания, вцепившись обеими руками в
золотую раму.
— Где же Каватина? — спросила она с тревогой. — Покажи мне!
Она могла видеть Рыцаря Тёмной Песни, но только смутно. Тело Каватины дрожало в
зеркале, неясное и призрачное. Волосы были всклокочены, а на лице отражалась мука. На
ней была кольчуга, но рыцарь была не вооружена, туника под бронёй была испачкана и
порвана. На лбу виднелась корка засохшей крови. Каватина бесцельно шагала по совершенно
невыразительному серому каменистому пейзажу.
Руки Лаэраль сжали раму. Каватина мертва? Её дух блуждает на Равнине Фуги? Если
это так, то почему богиня, к5оторой поклонялась рыцарь, не забирает её?
Пейзаж за Каватиной внезапно изменился, словно женщина вышла из тени на свет.
Теперь она шла вдоль улицы, её ноги были погружены в твёрдый камень по колено. Позади
вырисовывался край здания. Каватина прошла сквозь стену и направилась далее. Неясные
силуэты людей спешили по улице, не замечая её. Жаровня на стене, заполненная
сверкающими червями, отбрасывала тени, но не освещала Каватину. Свет беспрепятственно
проходил сквозь Рыцаря Тёмной Песни.
— Она в эфирной форме, — выдохнула Лаэраль. — Но… где она?
Каватина выглядела поражённой, она дико оглядывалась по сторонам. Рыцарь взглянула
вверх на что-то, что было вне пределов видимости зеркала, затем «пошла» вверх, её тело
теперь двигалось параллельно улице, к металлической клетке, свисающей на цепи с фонаря,
освещавшего улицу. Внутри клетки был заперт минотавр, крепко сжимавший железные
прутья. Его лицо перекосилось от ярости, он бодал внутреннюю часть клетки массивными
рогами.
Лаэраль сразу узнала ориентир. Каватина в Скаллпорте!
Чуть позже, Лаэраль стояла возле таверны «Глубинное Пламя», замаскировавшись, как
и всякий раз при посещении Скаллпорта. Чародейка облачилась в простой закрытый плащ, в
ткань которого были вплетены защитные двеомеры, защищающие от вредоносного
волшебства. Она телепортировалась в Глубоководье, прошла через портал, связывающий её
прежний дом с пещерами близь Скаллпорта, и поспешно двинулась по улицам города в
Подземье.
Лаэраль беспокоилась, что не успеет и Каватина успеет уйти. Приблизившись к
«Глубинному Огню», она вынула горсть могильной пыли из кармана, бросила её перед собой
и произнесла слова провидения. Заклинание показало человека в поношенной одежде,
скрывающегося за дверью постоялого двора. Он испугался, когда понял, что Лаэраль смотрит
на него, и поспешил прочь сквозь дурно пахнущий мусор, валяющийся на улице. Чародейка
подняла руку, направляя своё заклинание на клетку с минотавром, и вздохнула с
облегчением, когда Каватина стала видимой. Рыцарь Тёмной Песни «стояла» в воздухе рядом
с клеткой, пристально смотря на узника и крича, минотавр ревел что-то в ответ. Слова были
неслышны, так как заклинание передавало лишь образы.
Прохожие вытягивали шеи, привлечённые этим зрелищем. Каждый подталкивал
другого локтем. Лаэраль расслышала слова «Эйлистри» и «жрица» в их шёпоте. Игнорирую
зевак, чародейка произнесла заклинание и сделала закручивающий пас рукой. Тело Каватины
стало заметно более материальным, а её крики стали слышны — дроу вернулась в
материальный мир. Когда рыцарь упала, Лаэраль выкрикнула слово и указала на неё.
Каватина замерла в шаге от земли и стала плавно опускаться.
Приземлившись, она принялась яростно извиваться. Сжатые кулаки стучали по
брусчатке, тело изгибалось, словно рыцарь уклонялась от ударов невидимого противника.
— Символ слизи! — кричала она. — Пожертвуй танцем, чтобы остановить глаз! Он
смотрит на тебя! Мы не можем позволить ему прийти или мы потеряем…
Лаэраль вздрогнула. Каватина бредила, как сумасшедшая.
За спиной чародейка услышала хихиканье и ироническое замечание.
— … чего они и заслужили. Нам больше незачем беспокоиться о Променаде. Он…
Лаэраль резко развернулась и уставилась на говорившего: дроу, который, судя по
тяжёлым наручникам, которые он держал в одной руке, был работорговцем.
— Что ты только что сказал? Что случилось в Променаде?
Дроу рассмеялся.
— Спроси свою подругу.
Он насмешливо поклонился и зашагал прочь.
Лаэраль испытала соблазн послать ему вслед магическую стрелу из волшебной
палочки, но у неё были более неотложные дела. Она кинулась к Каватине и попыталась
помочь Рыцарю Тёмной Песни встать на ноги, но дроу с криком рванулась прочь. Лаэраль
достала из кармана язык змеи, зажала его в кулаке, а затем поднесла руку к губам.
— Я могу помочь тебе, — сказала она Рыцарю Тёмной Песни успокаивающим
тоном. — Пожалуйста, следуй за мной.
Успокоенная магией, Каватина последовала за Лаэраль через заваленные мусором
улицы Скаллпорта. Она безостановочно бубнила что-то на ходу. Слова были нечёткими,
Лаэраль разобрала некоторые из них — «слизь», «врата» и «битва» — но чародейка не видела
в них смысла. Было ясно одно — Променад постигло некое бедствие. Когда Каватина
внезапно выкрикнула имя «Гонадор!», Лаэраль поняла, что произошло: новая атака
фанатиков Древнего. Куилью, безусловно, выбрала самое неподходящее время истреблять
скверну Вендоная.
И это был ещё один признак того, что время не было выбрано самой Куилью.
Цель Лаэраль была прямо перед ней: Свечи Трех Сестер. Кэйтлин и её сёстры были
друзьями Лаэраль, последовательницами Чонтеи, выдающими себя за простых
производителей свечей. Они всегда держали под рукой запас заживляющих микстур и
владели заклинаниями восстановления. Какое бы безумие ни постигло Каватину, они смогут
вылечить её. Лаэраль открыла дверь магазина и пригласила Рыцаря Тёмной Песни внутрь.
— Входи, — сказала чародейка, дотронувшись своих губ кулаком с зажатым в нём
змеиным языком. — Ты найдёшь здесь мир.
Каватина ввалилась в свечной магазин. Лаэраль закрыла дверь перед несколькими
наиболее любопытными жителями Скаллпорта, которые следовали за ними по пятам,
издеваясь над Рыцарем Тёмной Песни, передразнивая её нескоординированные движения.
— Кэйтлин, — обратилась Лаэраль женщине, стоящей за прилавком, когда закрыла
дверь. — Моей подруге нужна твоя помощь. Она…
Каватина закричала и прижалась к стене, перевернув стеллаж ароматических свечей.
Моментом позже её страх перешёл в ярость. Она бросилась на свечу, стоявшую на прилавке.
— Аморф! — закричала рыцарь.
Её кулаки били мягкий фиолетовый воск, забрызгивая всё вокруг горячими каплями.
— Нужно остановить храм прежде, чем свечение заполнит реку слизью смерти и
кровью!
Кэйтлин выставляла свечи на полку, когда пришли Лаэраль и Каватина. Женщина с
каштановыми волосами открыла рот в удивлении, когда Каватина атаковала её товар, но не
стала медлить. Она развернулась, хватая закупоренный пробкой флакон с полки позади себя.
— Заклинание! — закричала Кэйтлин. — Заставь её открыть рот!
Лаэраль выкрикнула заклинание, которое заморозило Каватину, её рот замер в немом
крике. Когда Рыцарь Тёмной Песни начала падать, Лаэраль поймала её и осторожно опустила
твёрдое, как статуя тело на пол. Кэйтлин откупорила флакон и влила зелье в рот дроу.
— Быстрее, — сказала последовательница Чантии. — Сними оцепенение, иначе она
захлебнётся.
Чародейка так и сделала. Она быстро отступила назад, так как тело Каватины
расслабилось, но ожидаемой вспышки ярости не последовало. Вместо того чтобы бредить и
вырываться, Каватина обхватила голову руками.
— Я не справилась, — сказала она с мукой в голосе. — Променад потерян.
Лаэраль опустилась на колени возле рыцаря и положила руку ей на плечо.
— Что случилось? Расскажи.
От рассказа Каватины сердце чародейки сжалось. Променад пал под натиском
фанатиков Гонадора? Его аватара, выбравшегося из Ямы?
— Ох, Куилью, — сказала она мягко. — Это даже хуже того, о чём ты можешь
представить, сестра.
Каватина развернулась и уставилась на Лаэраль.
— Где она? Где Куилью?
— В беде, — ответила чародейка. — Ей нужна воя помощь.
Кратко, как только могла, она рассказала Рыцарю, о том, что Куилью сделала с собой.
Лицо Каватины побледнело от новостей. Дослушав, дроу поднялась на ноги и глубоко
вздохнула.
— Нам нужна Куилью, чтобы сплотить жриц и вернуть Променад, — жёстко сказала
Каватина.
Она потянулась к ножнам, но, поняв, что они пусты, оглядела магазин.
— Где я? Здесь есть меч?
Лаэраль взглянула на Кэйтлин. Владелица магазина покачала головой, а потом пожала
плечами.
— Есть мой меч милосердия. Едва ли подходящее оружие для сражения с демоном. Он
зачарован так, чтобы не убить.
Каватина протянула руку.
— Я возьму его.
Лаэраль согласно кивнула. Полка тело Куилью захвачено демоном, им понадобиться
что-то, способное подчинить, но не убить. Чародейка вынула драгоценный камень из
кармана.
— Это плата за меч, — сказала она Кейтлин и вложила камень в руку владелицы
магазина.
Последовательница Чонтеи бросила на него короткий взгляд.
— Слишком много, — сказала она и улыбнулась. — Но я открою тебе счёт. Верните мне
меч, когда закончите.
Кэйтлин достала меч из-за прилавка. К удивлению Лаэраль оружие было сделано из
дерева. Но, судя по тому, как Каватина держала его, он весил, как и обычный меч. Магия
подогнала форму меча как раз под ножны рыцаря, стоило дроу попытаться вложить в них
клинок.
Лаэраль поймала взгляд Кэйтлин.
— Никому ни слова о том, что ты только что слышала.
Кэйтлин дотронулась одного из пучков лечебных трав, свисающих со стропил.
— Клянусь Матерью.
Лаэраль выглянула наружу, сквозь щель в оконных ставнях. Толпа, следовавшая за ними
до магазина, всё ещё стояла возле дверей и оживлённо жестикулировала.
— Если ты не возражаешь, Кэйтлин, мы воспользуемся другим выходом.
Владелица магазина отодвинула в сторону занавес, который отделял торговый зал
магазина от подсобных помещений.
— Сюда.
Последовательница Чонтеи вела их вначале вниз по скрытой лестнице, через короткий
тоннель, затем вверх к задней комнате соседнего магазина. Лаэраль и Каватина вышли на
улицу и поспешили к порталу, который вернул бы их в Глубоководье. По пути они
вполголоса обсуждали план дальнейших действий.
Во-первых, решили женщины, нужно заставить Вендоная вернуться обратно в Клинок
Полумесяца. А для этого понадобиться ритуал изгнания.
— Это потребует невероятной мощи, — сказала Каватина. — Понадобятся все жрицы,
каких только сможем собрать. Мы переместим Куилью в священные земли — к Лощине
Танца в лесу Ардип. Затем стабилизируем канал силы Камня Леди.
Лаэраль кивнула.
— Но что на счёт оков? Как мы сможем переместить Куилью с трона?
— Опиши мне снова своё видение.
Выслушав рассказа чародейки, Каватина покачала головой.
— Я не думаю, что Вендонайбыл связан . Действуй принуждение, и он не смог бы
повредить октограмму копытом.
— Тогда почему демон подчинялся?
— Потому что Лолс приказала ему. Она надеялась, что он посеет семена своей заразы в
моих предках. Коронель не вызывал его. Лолс послала демона.
— Тогда это означает… — Лаэраль почувствовала, как кровь отхлынула от её щёк.
Каватина закончила свою мысль.
— Не было никакого принудительного удерживания Куилью на троне, здесь другое —
невидимые сети Лолс, — рыцарь вздрогнула и посмотрела на Лаэраль. — В какую богиню ты
веришь?
— Мистра.
— Молись ей, — мрачно сказала Каватина. — Молись, чтобы не было слишком поздно,
что Лолс ещё не успела забрать Куилью.
***
К'арлинд шагал через пещеру, где был нарисован круг телепортации, борясь с желанием
сжать от отчаянья кулаки.
— Куилью, — шептал он. — Вы слышите меня? Время применить заклинания почти
настало!
Следом за Меларном шли маги из школы прорицания, неся ящики, заполненные
зачарованными вещами, необходимыми для подпитки заклинания. Вещи были изъяты из
хранилищ Колледжа Селдзара для того, чтобы убедить подозрительных Урлина и Мазоя не
разрушать и без того хрупкий союз.
Элдринн руководи размещением ценностей, в то время как Алекса чертила
телепортационный круг, который перенесёт К'арлинда и остальных Мастеров в древний
храм. Она была вынуждена чертить его далеко от города, в этой сырой пещере, чтобы
оказаться вдали от Фаэрзресс . Холодные голые стены со стекающими с них струйками
успокаивали бы при других обстоятельствах.
— Куилью! — снова прошипел К'арлинд. — Время! Где вы?
— Что-то не так? — раздался голос из-за спины мага.
К'арлинд развернулся. Селдзар сидел, скрестив ноги, на парящем диске, тёмные линзы
скрывали его глаза — подготовка к неизбежному путешествию на Поверхность. Лгать не
было смысла. К тому же, К'арлинд знал, что Мастер Прорицания уже прочёл его мысли.
— Я не могу связаться с Леди Куилью, — признался Меларн. — Она обещала, что будет
участвовать, что она придёт немедленно, стоит только позвать, но…
— Она осознаёт важность того, что мы собираемся сделать?
— Да. Конечно. Это принесёт огромную выгоду её вере. Если Фаэрзресс больше не
будет привлекать дроу в Подземье, служителям Эйлистри будет легче убедить их
переселиться на Поверхность.
Прочь из тьмы, к лунному свету.
К'арлинд вздрогнул. Произнёс ли он это вслух? Маг прочистил горло.
— Можем ли мы отложить ритуал на некоторое время? Пока не сможем связаться с
ней?
Селдзар покачал головой.
— Слишком многое поставлено на карту. Сейчас шпионы из других Колледжей могут
заметить перемещение большого количества магических вещей. Они могут решить захватить
их или атаковать наши Колледжи, пока мы здесь. Промедление даст им время собрать силы, а
это может стоить нам поддержки других мастеров, — голова Селдзара немного повернулась,
когда он пристально всмотрелся в один из кристаллов, вращающихся вокруг его головы. — К
слову сказать, Мастер Мазой и Мастер Урлин будут здесь через мгновение.
— Я вижу. Когда круг замкнётся.
— Скорее всего, — Селдзар бросил на К'арлинда быстрый взгляд. — Где вероятнее
всего может быть Куилью?
— В Променаде.
— Опиши это место. И её.
— Если она в храме, вы не сможете провидеть её, — сказал К'арлинд. — Променад
защищена от…
Его голос стих, когда маг наткнулся на взгляд Селдзара, брошенный поверх тёмных
линз.
Он сделал, как попросил Мастер. Когда Меларн закончил, Селдзар спел прорицание и
сидел в молчании несколько мгновений. Его рот приоткрылся, словно от удивления. Затем
мышцы на его лице напряглись.
— Вы видели Променад?
— Да. Там нет жриц. Каждая пещера, которую я провидел, наводнена аморфами.
К'арлинд почувствовал глубокую скорбь. К его удивлению, новость о том, что Променад
потерян, поразила его даже глубже, чем падение Чед Насада, города, где он родился, и гибели
которого был свидетелем.
— Но, возможно… Куилью…
— Её нет ни в храме, ни где-либо ещё, где я могу провидеть. Она пропала.
Уверенность, с которой говорил Селдзар, напугала К'арлинда. Маг хватался за
соломинку.
— Есть другая святыня, в Туманном Лесу. Я знаю жрицу, которая там руководит. Я спас
ей жизнь однажды. Леди Роваан может знать, что стало с Куилью. И даже если это не так, она
может обеспечить нам поддержку кого-то, столь же высокого статуса.
— Тогда иди. Не трать времени.
К'арлинд поклонился. Он сконцентрировался на выпуклостях дерева, служивших
жрицам домом, шепнул заклинание и телепортировался. Мгновением позже маг очутился в
лесу около массивного дерева. Отдав мыленный приказ, он поднялся в воздух и завис
напротив ближайшей выпуклости. Поднявшись, Меларн увидел, что дверь немного
приоткрыта. Внезапная тревога заставила его применить защитные чары. Щелчок пальцев —
и дверь отворилась сама. Маг всмотрелся внутрь и понял, что внутри никого нет. Комната
древесного нароста выглядела так, словно ещё совсем недавно была жилой: одежда свисала с
колышков, остатки еды стояли на столе, рядом с наполовину полным кубком. Ветер гулял в
древесной кроне, заставляя ветви скрипеть и стонать.
— Леди Роваан? — позвал он. — Есть тут кто-нибудь ?
К'арлинд поднялся выше и постучал в следующую дверь, та не отворилась. Маг
попробовал ещё раз на другой двери, но так и не получил ответа. Он спустился, и некоторое
время стоял в раздумье, прежде чем пойти в лес к святыне.
Дюжина колонн в виде мечей из чёрного обсидиана были такими же, как маг их
помнил. Не было крови на круглой белокаменной платформе, как не было и других
признаков борьбы. Однако К'арлинд никак не мог избавиться от ощущения, что всё это
неправильно. Он прикоснулся к одной из мечевидных колонн. Полированный камень под его
пальцами был холоден. Разве здесь не должны быть жриц, охраняющих святыню? Меларн
почувствовал, как киира щекочет его воспоминания.
Здесь ты принёс клятву меча.
— Да, — у К'арлинда не было времени предаваться воспоминаниям.
Он поспешил через лес, надеясь услышать звуки пения сквозь шорох ветвей. Была ночь,
и луна уже взошла. Возможно, жрицы танцевали на поляне.
Их не было и там.
Туман, давший имя лесу, завивался вокруг лодыжек мага, как проточная вода, напомнив
ему, что есть ещё одно место, которое стоит осмотреть. Священный бассейн. Его всегда
охраняли жрицы. Они наверняка знают, куда ушли Роваан и остальные.
Когда К'арлинд подошёл к бассейну, ветер переменился. И принёс новые запахи:
кислотное зловоние рвотной массы. Маг осторожно приблизился к священной купели. Его
глаза расширились, когда он увидел переплетение сваленных и гниющих деревьев,
окружавших его. Туман над бассейном был болезненного зелено-жёлтого цвета. Пузырь
поднялся из глубин купели и лопнул, забрызгав кусты рядом с К'арлиндом. Листья на них
зашипели, почернели и осыпались трухой.
— Во имя Бездны, — выругался Меларн.
Он вспомнил, что каждый священный бассейн связан с Порталом Восходящей Луны в
Променаде. Неужелипаливсе святыни Эйлистри?
Булькающий звук возвестил, что бассейн собирается извергнуть ещё один пузырь.
К'арлинд заторопился прочь.
И что теперь? Маг был в отчаянии.
Ты последний?
— Последний кто?
Последний из верующих Эйлистри.
— Не может быть! — сказал он киире. — Жрицы должны быть поблизости… где-то.
Пустота леса, однако, кричала об обратном. Что если Роваан и её жрицы поспешили на
защиту Променада только ради того, чтобы быть убитыми аморфами? Всё что он знал —
верующих в каждой святыне, возможно, постигла та же участь: жрицы безрассудно смело
бросились в порталы, стремясь на помощь Променаду, только для того, чтобы быть
съеденными аморфами, которые загрязнили бассейны.
Тогда остаёшься только ты. Ты станешь тем, кто призовёт чудо.
— Я? — громко рассмеялся К'арлинд. — Я маг, а не клирик.
Ты принадлежишь Эйлистри.
К'арлинду не понравилось то, как это прозвучало. Слишком похоже на рабство.
Мы поведём тебя сквозь ритуал.
— А почему вы сами не можете взять под контроль моё тело и провести ритуал?
Молитва должна направляться желанием живого верующего — связь с богиней.
К'арлинд нервно погладил подбородок. Он не хотел думать о том, что последует, если
он подведёт прочих мастеров.
— А что если я не смогу это сделать? Что если это не сработает?
Если сердце твоё наполнено светом и цели твои верны, мы не подведём.
К'арлинд нахмурился. Слова звучали знакомо — как текст некоего наполовину забытого
заклинания.
Он взглянул на танцующую фигуру на эмблеме его Дома Меларн. Принадлежал ли он
Эйлистри? Маг принёс присягу скорее из удобства, но многое изменилось с тех пор. Меларн
изменился.
Он оглянулся на пустой лес, желая, чтобы появилась жрица. Любая жрица.
К'арлинд вздрогнул, когда к нему кто-то обратился. Голос Селдзара был чёток и ясен,
будто Мастер Прорицания стоял рядом с Меларном.
— Все собрались. Мы готовы телепортироваться. Ты нашёл замену?
К'арлинд расправил плечи.
— Нашёл.
***
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Халисстра подняла окровавленный Клинок Полумесяца, давая Эйлистри возможность
его рассмотреть.
— Вендонай сказал, что ты придёшь. По его словам, что ты не оставишь без внимания
потерю своей высшей жрицы, — Меларн ухмыльнулась. — И он был прав.
— Я пришла по другой причине, — ответила богиня. — Предложить тебе искупление.
Твоё сердце жаждет его.
Эйлистри подняла руку. –
— Так прими же его!
Быстро, подобно пауку во время охоты, Халисстра нанесла удар. Клинок Полумесяца
сверкнул, и рядом с обезглавленным телом Рыцаря Тёмной Песни упали отрубленные
кончики пальцев.
Глаза Эйлистри сверкнули красным. Стрела из переплетённых света и тени, сорвалась с
её лба и ударила в грудь Халисстры, отбросив ту назад. Боль была сильной, но продлилась
лишь мгновенье. Халисстра быстро пришла в себя и погрозила сопернице своим оружием.
Однако Эйлистри не стала продолжать атаку. Она сжала руку в кулак и запела. Ореол
лунного света появился вокруг её ладони, раны закрылись, и кровотечение прекратилось. Тем
не менее, когда она раскрыла руку, пальцы стали короче, чем прежде.
И снова богиня протянула руку.
— Присоединяйся к моему танцу.
Халисстра подалась вперёд — но потом со злостью стряхнула чары, которые пыталась
наложить на неё Эйлистри. Меларн пообещала себе, что в этот раз будет сильнее. Она более
не преклонит колени, не будет унижаться, как делала это перед Лолс.
— Мне не нужно твоё искупление, — огрызнулась бывшая дроу. — Я сильнее тебя.
В каком-то смысле, это действительно было так. Хотя Эйлистри полыхала неземным
светом, Халисстру он не ослеплял. Она не тряслась перед богиней подобно смертным дроу.
И, несмотря на то, что тело высшей жрицы увеличилось, когда богиня вошла в него,
Халисстра по-прежнему была на голову выше. Слаба Эйлистри, а не Меларн. Халисстра
сильнее, быстрее и вооружена Клинком Полумесяца. Богиня Танца боялась её и не смела
напасть.
— Ты не можешь убить меня, — насмехалась Халисстра. — Если б это было в твоих
силах, я бы уже была мертва.
— Ты уверена? — голубые искры плясали в Эйлистри; она указала на грудь
Халисстры. — Похоже, Лолс больше не исцеляет тебя.
Халисстра мельком взглянула вниз. И впрямь. Чёрная, подобная дёгтю, кровь сочилась
из раны, которую оставила магия Эйлистри. Раны, которая уже должна была закрыться. Это
напугало Кающуюся Леди больше, чем она могла предположить. Если Меларн умрёт, её
душа отправится обратно в Ямы Паутины Демонов. Обратно в жестокие объятия Лолс.
— Мне не нужна Лолс! — закричала Халисстра. — Я — полубог!
— Тогда почему ты разыгрываешь из себя чемпиона Лолс?
Эйлистри закружилась, её волосы поднялись словно юбка. Когда же они снова улеглись,
в них была масса крошечных узелков, в каждом из которых корчилась пойманная фигурка.
— Ведь именно так думали эти жрицы, не правда ли? Они поклонялись тебе, как
чемпиону Лолс, а не как самостоятельной богине, — богиня закружилась вновь, и узелки
исчезли. — И сейчас они ушли навстречу гневу Лолс.
— Это ложь! — заверещала Халисстра. — Они поклонялись мне . И через своё
поклонение они переродятся.
— Если ты полубог, тогда зачем тебе Клинок полумесяца? — голос Эйлистри был
мягким и насмешливым.
— Чтобы убить тебя, — прошипела Халисстра.
— Так почему бы тебе не использовать его? Что удерживает твою руку? — глаза с
зелёными искрами смотрели на Халисстру из-под маски. — Возможно, жалость?
— Едва ли, — Халисстра рассмеялась и поднесла оружие к губам.
Она слизнула кровь Каватины с клинка и улыбнулась.
— Просто люблю смаковать победу. Я смотрю, твои пальцы не восстанавливаются.
Думаю, что медленно разрежу тебя на части. Чтобы ты страдала так же, как я.
Эйлистри не обратила внимания на насмешку.
— Ты больше не с Лолс, — продолжила она. — И никогда не была. Ты поклялась мне.
Песней и мечом. На твоём колене мой полумесяц.
— То была не я, — отрезала Халисстра. — Тебе поклялась смертная, которой я некогда
была.
Между тем, её колено внезапно закололо, как будто порез был совсем свежим.
Халисстра мельком взглянула на почти исчезнувший серый шрам — крошечная зарубка от
меча Рилда, ещё со времён, когда она кружилась с клинком, дабы одурачить жриц Эйлистри.
Рилд. Возлюбленный, что последовал за ней в веру Эйлистри, только для того, чтобы
погибнуть. Кающаяся Леди Она тряхнула головой. Она не вспоминала о нём уже несколько
лет.
— Ты помнишь мою песню? — спросила Эйлистри.
Голоса запели в памяти Халисстры:
***
***
***
Т'лар дрейфовала к месту, где маги спорили друг с другом, её тело было подобно
дуновению ветра. Сейчас было её время. Заклинатели взволнованно обсуждали свои
необъяснимые преобразования, и каждый настаивал на своих аргументах. И лишь сидящий
на парящем диске всё ещё имел в распоряжении ночное зрение. Осторожно, стараясь не
попасться ему на глаза, Т'лар преобразила своё тело в груду коробок за спиной одного из
магов. Здесь она будет поджидать свою жертву, пока та не вернётся с учениками и тремя
мастерами Шшамата. Но Т'лар была терпелива, словно паук в свой паутине, и, в конце
концов, ей представиться возможность нанести жертве решающий удар.
Убийца тихо напевала мелодию, которой её научила Кающаяся Леди — мелодию, что
позволит кинжалу бить наверняка. Затем она подготовилась сама. Т'лар не стала на это раз
просто отравлять оружие, она его прокляла. Следующий, кого оно убьёт, останется мёртвым,
несмотря на любые попытки клириков воскресить его.
Т'лар удобней ухватилась за клинок и сосредоточилась на дыхании. Менее опытный
ассассин был бы вынужден встать для броска, но Т'лар была из Велкин Велв, и несла в себе
дро'зресс . Она призвала его и почувствовала силу, разлившуюся по телу. Одним плавным
движением убийца метнула кинжал. Он прошелестел по воздуху подобно стреле, и
погрузился в шею жертвы возле булавки для волос.
Её цель свалилась замертво. Другие маги запаниковали. Пока они оборачивались,
выискивая угрозу, Т'лар шагнула в сторону, но перед ней встала её жертва в добром здравии.
Маг сжимал в руке кинжал убийцы.
— Ты это ищешь? — спросил он.
— Как…? — борясь с болью, простонала Т'лар. Она посмотрела вниз — кинжал торчал
из её сердца. Убийца почувствовала, что заваливается набок, и услышала голос волшебника
словно сквозь густой серый туман.
— Заклинание непредвиденного обстоятельства, — сказал он. — В заколке.
Комбинация игры света и иллюзии…
Его голос пропал. Так же, как и все ощущения. Серая мгла окутала Т'лар. Она стояла на
голой равнине, лишённой каких-либо ориентиров, за исключение окружённого стенами
города вдалеке. Она была мертва и понимала это. Т'лар подвела Кающуюся Леди. Её мучения
будут вечными.
Через секунду, а быть может и через год, возле неё материализовалась чья-то фигура.
Хотя у неё не было ни тела, ни жизни, Т'лар почувствовала, что опустилась на колени.
— Кающаяся Леди, — сказала убийца, скорбь звучала в её голосе. — Я вас подвела.
К'арлинд Меларн жив.
Дикий смех сорвался с губ Кающейся Леди.
— Мы все мертвы! — взвыла она.
Демоница закружилась на месте, грозя кулаком во мглу.
— Ты слышишь, Каватина? Твоя богиня мертва. Я пыталась искупить свою вину, но
было слишком поздно!
Кающаяся Леди пала на колени, рыдая, как сломленный раб.
Страх поселился в душе Т'лар. Она поднялась и отступила назад, но плачущая фигура
внезапно вытянула руку и схватила её за запястье.
— Твоя богиня мертва! — закричала она. — Кающаяся Леди мертва !
Т'лар вырвалась из тисков Кающейся Леди. Что это за безумие? Прядь шёлка
спустилась с небес, задев плечо Т'лар. Она посмотрела наверх и увидела женщину с головой
паука, смотрящую на неё. Лолс! Позади богини стоял балор, крылья которого были объяты
пламенем. Истинный чемпион Лолс. Т'лар поняла это только сейчас.
Пойдём , — сказала богиня. — Паутина ждёт.
Т'лар ухватилась за шёлковую нить. Сила хлынула через паутину в её руку. Пейзаж,
заполненный туманом, исчез. Двигаясь по нити, убийца поднялась в черноту Лолс. Тьма
окружила её, как чёрный бархатистый саван. Наконец-то она шла к вечной паутине, коей
были Яма Паутины Демонов, оставляя жалкого поддельного чемпиона Лолс позади.
***
ЭПИЛОГ
Эйлистри была поражена. Лолс не выбрала фигурку, которую, как она ожидала, та
возьмёт. Вместо этого Паучья Королева указала на фигурку менее сильной Жрицы рядом с
той, что несла искривлённый меч.
Почему?
Лолс указала липким от паутины пальцем.
— Жертва, — потребовала она. — Убери эту фигуру или выйди из игры.
— Один момент, Мать, — сказала Эйлистри и склонила голову. — Ты слышишь это?
То, чего она так ждала, наконец-то произошло. Её сторона доски сава была в хаосе, её
Дом был изъеден дырами, проделанными в доске Гонадором. Но фигурки Жрецов, которые
материализовались вместе с прибытием Древнего, больше не представляли угрозы и не
имели цели. Вместо этого они что-то бубнили, неконтролируемые, и бродили по доске сами
по себе.
Момент спустя, аморф, который плавил доску на стороне Эйлистри, провалился в дыру,
в которую один из Жрецов Эйлистри только что прыгнул, оставив своих миньонов. Дыры
остались, но распространение гнили было наконец-то остановлено.
Лолс выгнула бровь.
— Хорошо сыграно, Дочь. Похоже, ты нейтрализовала угрозу. Даже и без меня видно
твой ход. Твой брат хорошо обучил тебя искусству ловкости рук — но это не спасёт твою
Жрицу, — она щёлкнула пальцами. — Сделай это. Принеси её в жертву.
Всё ещё ломая голову над выбором Лолс, Эйлистри схватила фигурку Жрицы. Как
только богиня переместила её с доски, фигурка с треском распалась на две. Полная печали,
Эйлистри позволила голове и телу упасть с её ладони. Не успев закончить падения, они
превратились в дымку.
Лолс немедленно передвинула фигурку демонической Жрицы на освободившееся
место. Она щёлкнула пальцами, и появился её трон. Паучья Королева развалилась на нём,
смотря через доску на Эйлистри.
— Твой ход, Дочь.
Эйлистри была благодарна своей маске; она скрыла улыбку. Лолс только что сделала
необдуманный ход, оставив только что передвинутую фигурку открытой для атаки. Эйлистри
потянулась за фигуркой Жрицы, держащей искривлённый меч, и заметила, как сжали
подлокотники трона пальцы её оппонента. Паучья Королева выглядела спокойной, но её
пальцы выдавали волнение. Почему?
Эйлистри колебалась, её рука всё ещё была на фигурке, но пока не двигала её. Она не
видела ничего неправильного. Ход выглядел безопасным. И всё же что-то беспокоило её…
Там. Эта щекотка на её запястье. Недоумевая, богиня перевела взгляд на свою руку, а не
на фигурку, которую держала. Прямо над ладонью, на внутренней стороне запястья был
крошечный красный след от раны: ожог, оставленный коротким прикосновением к
демоническому Воину Лолс за мгновение до тог, как он исчез. Фигурка Жрицы Эйлистри,
держащая искривлённый меч, тоже имела такую отметину — крошечный порез на запястье.
Дыра, прорезанная глубже — в самой душе.
Предательство! Хотя этого следовало ожидать от Паучьей Королевы.
Однако Эйлистри тоже знала множество уловок, спасибо маске, которую она теперь
носила. Другая фигурка на доске имела схожий недостаток: эта, на колене. Эйлистри сделала
ход, который ожидала Лолс, потом притворно удивилась и испугалась, когда фигурка жрицы,
которую она только что передвинула, трансформировалась в фигурку Воина Лолс. Паучья
Королева схватила её и торжествующе переместила в сердце Дома Эйлистри, рядом с
фигуркой Матери.
— Победа! — вскричала она. — Передвинь любую фигуру, какую пожелаешь, Дочь.
Игра будет проиграна! Твоя фигурка Матери не может никуда уйти. Следующим своим ходом
я уничтожу её — и дроу будут моими!
Эйлистри подалась вперёд, имитируя глубокий вздох. Она держала глаза опущенными,
чтобы Лолс не могла заметить в их глубине золотые вспышки. Богиня взяла свою фигуру
Матери и сжала её, уничтожая. Порез на запястье открылся, потекла кровь. Капля упала на
фигурку Воина, зашипев в горячем пламени, которое взвилось от него, а потом испарилась.
Эйлистри исчезла.
***