Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

«Нижегородский государственный университет имени Н.И. Лобачевского»

На правах рукописи

Медоваров Максим Викторович

А.А. КИРЕЕВ В ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ

РОССИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX – НАЧАЛА XX В.

Специальность 07.00.02 – Отечественная история

Диссертация на соискание ученой степени

кандидата исторических наук

Научный руководитель
д.и.н., проф. В.А. Китаев

Нижний Новгород – 2013

 СОДЕРЖАНИЕ
Введение 4

Глава 1. Становление социально-политических взглядов А.А. Киреева

(60-е – 90-е гг. XIX в.) 17
1.1. Формирование общественно-политических взглядов А.А. Киреева
(60-е – 70-е гг. XIX в.) 17
1.1.1. А.А. Киреев в молодости. Участие в политической борьбе
в 1861–1868 гг. 17
1.1.2. А.А. Киреев в общественно-политической жизни в 1868–1880 гг. 31
1.2. Социально-политическая концепция А.А. Киреева
(80-е – 90-е гг. XIX в.) 43
1.2.1. Учение А.А. Киреева о русском государстве и обществе 43
1.2.2. Оппоненты А.А. Киреева справа и слева 59
1.2.3. А.А. Киреев и позднее славянофильство. Между консерватизмом и
либерализмом 72
1.2.4. А.А. Киреев в общественно-политической борьбе в царствование
Александра III 83

Глава 2. А.А. Киреев в общественно-политической жизни России конца

XIX – начала XX в. 100
2.1. А.А. Киреев в социально-политической борьбе в 1894–1904 гг. 100
2.1.1. А.А. Киреев в первые годы правления Николая II (1894–1902 гг.) 100
2.1.2. Влияние А.А. Киреева на политическое развитие России
в 1902–1904 гг. 107
2.2. А.А. Киреев в годы первой русской революции и Третьеиюньской
монархии 120
2.2.1. А.А. Киреев в политической борьбе в годы революции
1905–1907 гг. 120
2.2.2. А.А. Киреев в последние годы жизни (1907–1910 гг.) 136

2
Глава 3. Взгляды и деятельность А.А. Киреева в сфере религии и
культуры 152
3.1. А.А. Киреев и западное христианство 152
3.1.1. Папство и католицизм в трудах А.А. Киреева 152
3.1.2. А.А. Киреев и движение старокатоликов 159
3.1.3. Религиозный модернизм А.А. Киреева 175
3.2. Концепции развития русской православной Церкви А.А. Киреева и
его оппонентов 184
3.2.1. Полемика А.А. Киреева с Вл.С. Соловьевым 184
3.2.2. А.А. Киреев и К.П. Победоносцев 191
3.2.3. Борьба А.А. Киреева за реформы церковного строя 197
3.3. А.А. Киреев о вопросах культуры и образования 208

Глава 4. Взгляды А.А. Киреева на внешнюю политику России и

национальный вопрос 228
4.1. А.А. Киреев о зарубежных странах и внешней политике России 228
4.1.1. А.А. Киреев о культуре, истории и судьбах Западной Европы 228
4.1.2. А.А. Киреев о социально-политическом развитии стран Запада
во второй половине XIX – начале XX в. 235
4.1.3. Панславизм А.А. Киреева и внешняя политика России 250
4.2. А.А. Киреев и национальный вопрос в Российской империи 275
4.2.1. Вклад А.А. Киреева в разрешение польского вопроса 275
4.2.2. А.А. Киреев о еврейском, остзейском, финляндском и кавказском
вопросах 285

Заключение 293

Список использованных источников 297

Список использованной литературы 342

3
 Введение
Актуальность исследования. В качестве темы настоящего
диссертационного исследования было избрано одно из крупнейших «белых
пятен» в истории общественно-политической жизни России: взгляды и
деятельность крупнейшего представителя позднего славянофильства А.А.
Киреева (1833–1910) – полного генерала от кавалерии, политика,
общественного деятеля, публициста, богослова, почетного члена Московской
Духовной академии. Объем наследия Киреева колоссален, но лишь
небольшая часть его была опубликована, к тому же в основном до 1917 г.
Парадоксально, но жизнь и деятельность А.А. Киреева, его взгляды
практически никогда не становились предметом научного исследования Всё
написанное о нем – либо краткие энциклопедические статьи в словарях, либо
косвенные упоминания и отдельные цитаты в работах, посвященных истории
дворянства, самодержавия или истории общественной мысли в России в
целом. Это не помешало многим исследователям (в дореволюционной
России и в эмиграции, в Советском Союзе и в постсоветской России)
повторять публицистические штампы рубежа XIX – XX вв., давать Кирееву
краткие и легковесные характеристики, не отражавшие его действительного
места в истории России и русской общественной мысли.
Последние два десятка лет ознаменованы устойчивым ростом интереса
к русскому консерватизму, однако львиная доля работ в эти годы
приходилась на наиболее крупных и прославленных его представителей;
поздние славянофилы остались малоизвестными даже для специалистов.
Лишь в последние пять – шесть лет ситуация стала меняться, и интерес к
А.А. Кирееву в этом смысле естественен и закономерен. В самом деле,
плеяда мыслителей, позиционировавших себя в конце XIX – начале XX вв.
как славянофилы, достаточно велика и представительна (Д.А. Хомяков, Ф.Д.
Самарин, П.Е. Астафьев, В.И. Ламанский, А.В. Васильев, А.С. Глинка-
Волжский, М.М. Бородкин). Практически единственным из них, чьи взгляды
привлекли серьезное внимание историков в постсоветский период, является

4
С.Ф. Шарапов. Роль Киреева как идеолога позднего славянофильства не
менее значительна, чем роль Шарапова, но, несмотря на это, до сих пор не
исследована. Более того, в историографии до сих пор отсутствует четкая
концепция самого феномена позднего славянофильства.
А.А. Киреев как мыслитель интересен не только своей
принадлежностью к позднему славянофильству, но и уникальностью своего
общественного положения. Он был одновременно и «теоретиком»,
идеологом, и «практиком», имевшим редкую для мыслителей возможность
непосредственно вращаться в высших политических кругах России и Европы
и пытаться оказывать влияние на принятие важнейших политических
решений. Поэтому на примере Киреева открывается возможность
исследовать соотношение между общественной мыслью и политической
деятельностью русских консерваторов в период от эпохи Великих реформ до
Третьеиюньской монархии. Наконец, исследование общественно-
политических взглядов и деятельность Киреева помогает ответить на
фундаментальный вопрос о роли, которую играл консерватизм в
предреволюционную эпоху. Являлся ли он гарантом устойчивости общества
в период модернизации, не позволявшим ей принять особенно болезненные и
уродливые формы; были ли способны консерваторы предложить варианты
социально-политического развития страны, альтернативные тому, который
возобладал после 1905 года – для решения данных проблем обращение к
наследию Киреева имеет немаловажное значение.
Сохраняющийся в российском обществе и политической элите интерес
к наследию консервативных и либерально-консервативных мыслителей и
политиков столетней давности, частые апелляции к принципам
консерватизма, вызванные желанием извлечь уроки из российских
потрясений начала XX столетия, обусловливают общественную актуальность
настоящего исследования.
Степень изученности проблемы. Говорить о традиции изучения
взглядов Киреева в исторической науке практически не приходится.

5
Существенное значение имеют оценки мыслителя, данные его
современниками. В большинстве случаев они сводились к обсуждению его
личных качеств1, но иногда встречаются и заслуживающие внимания
историка оценки социально-политических воззрений Киреева. Наибольший
интерес представляют высказывания К.Н. Леонтьева, В.С. Соловьева, С.Н.
Трубецкого, Н.Ф. Федорова и М.О. Меншикова, во многом верно
отметивших внутреннюю противоречивость позднеславянофильских
взглядов Киреева и попытавшихся указать на обусловленность воззрений
этого «последнего могикана старого, религиозного славянофильства» его
социальным статусом и особенностями воспитания2.
В.С. Соловьев и С.Н. Трубецкой указывали на А.А. Киреева как пример
«разложения славянофильства». Этот тезис, дополненный оценкой поздних
славянофилов как «эпигонов», был подхвачен П.Н. Милюковым и положил
начало либеральной историографии данного течения общественной мысли,
что негативно сказалось на изучении взглядов и деятельности А.А. Киреева:
и советские, и эмигрантские, и западные исследователи XX столетия чаще
повторяли штампы Соловьева и Трубецкого, чем пытались непредубежденно
подойти к проблеме.
На этом фоне совершенно особое место занимают воспоминания Л.А.
Тихомирова о Кирееве, представляющие собой прекрасный образец
исторического исследования, непревзойденный и по сей день. Тихомирову

1
Розанов В.В. Последний ответ его превосходительству А. Кирееву // Собр. соч. Т. 18. Семейный вопрос в
России. М., 2004. С. 495; Ламанский В.И. Открытый ответ генералу Кирееву // Известия СПб. Славянского
благотворительного общества. (Далее – ИСБО.) 1888. №4–5. С. 217; Переписка К.Н. Леонтьева и С.Ф.
Шарапова (1888–1890) // Русская литература. 2004. №1. С. 135; Шарапов С.Ф. Переписка А.А. Киреева с
Ф.Д. Самариным // Русское дело. 1905. №26 (25 июня). С. 12; Шарапов С.Ф. Жмеринские львы и
буйствующий В.В. Розанов. Поход против него прот. Дернова и генерала Киреева // Шарапов С.Ф.
Сочинения. Т. II. Сугробы. Оттепель. Ледоход. М., 1902. С. 17; Лев Семёнов [Шарапов С.Ф.] Иванов 16-й и
Соколов 18-й: политическая фантазия (Продолжение «Диктатора»). М., 1907. С. 3; Кулаковский П.А.
Памяти А.А. Киреева // Славянские известия. 1910. №5–6. С. 538, 541; Из писем Ф.И. Тютчева. 1860 –
1863 // Русский архив. 1899. №8. С. 597; [Поповицкий А.И.] А.А. Киреев // Русский паломник. 1893. №7. С.
97; [Говоруха-Отрок Ю.Н.] По поводу брошюры А.А. Киреева [«Славянофильство и национализм»] //
Московские ведомости. 1890. 28 января. С. 3; Феоктистов Е.М. За кулисами политики и литературы. 1848–
1896. М., 1991. С. 160; Мемуары графа С.Д. Шереметева в 3 т. Т. 1. М., 2004. С. 43, 138.
2
Соловьёв В.С. Письма А.А. Кирееву // Символ. Париж, 1992. №27. С. 243; Леонтьев К.Н. Письма из
Оптиной Пустыни // Литературная учёба. 1996. №3. С. 150, 155; Трубецкой С.Н. Противоречия нашей
культуры // Вестник Европы. 1894. №8. С. 511–527; Меньшиков М.О. Суть славянофильства //
Славянофильство: pro et contra. Творчество и деятельность славянофилов в оценке русских мыслителей и
исследователей. СПб., 2006. С. 679; Федоров Н.Ф. К Кирееву // Собр. соч. Т. 4. М., 1999. С. 123–127.

6
удалось раскрыть конкретно-исторические условия, в которых мог
сформироваться такой тип личности: «Для того чтобы выработать А.А.
Киреева, нужно иметь старорусского дворянина, пропустить его через
стремления декабристов, через школу императора Николая Первого, через
мечтания славянофильства и через освободительные порывы реформ
Александра Второго. Ни одного из этих составных элементов нельзя
отбросить для получения того своеобразного, но рыцарски благородного
типа, который представлял он и отражения которого давали
жизнеспособность старой императорской России… Но он вымирал уже при
жизни Киреева, который был последним его представителем»3.
В ранней советской историографии единственная оценка взглядов и
деятельности Киреева принадлежит Е.В. Тарле и во многом является
справедливой и объективной. Тарле делал акцент на излюбленной Киреевым
славянофильской формуле «Царю – сила власти, народу – свобода мнений» 4.
В историографии русского Зарубежья следует отметить мнение Г.В.
Флоровского, назвавшего Киреева «систематизатором и официальным
истолкователем позднейшего славянофильства»5.
К сожалению, вплоть до начала XXI в. никто из исследователей в
оценках Киреева не смог приблизиться к развернутости и точности
формулировок Л.А. Тихомирова и Е.В. Тарле. В послевоенной советской
историографии Киреева называли «одним из теоретиков позднего
славянофильства» и «т.н. славянофилом-националистом»6. Наследие
мыслителя было прочно забыто, и даже крупнейших историков он
интересовал лишь как свидетель политических событий конца XIX – начала
XX вв. Лишь Ю.Б. Соловьев отметил значение Киреева как «одного из

3
Тихомиров Л.А. Тени прошлого. М., 2000. С. 654-671; ГАРФ. Ф. 634. Д. 20. Л. 96об–100об.
4
Цит. по: Письмо В.К. Плеве к А.А. Кирееву 31 августа 1903 г. // Красный архив. 1926. №5. С. 201.
5
Флоровский Г.В., свящ. Вечное и преходящее в учении русских славянофилов // Славянофильство: pro et
contra. С. 838.
6
Евграфов В.Е., Пустарнаков В.Ф. Российская советская федеративная социалистическая республика:
Философия // Большая советская энциклопедия. Т. 22. М., 1975. С. 254 (стб. 749); Никитин С.А. Славянские
съезды 60-х годов XIX века // Славянский сборник: Славянский вопрос и русское общество в 1867 – 1878 гг.
М., 1948. С. 94.

7
наиболее целеустремленных поборников дворянского дела, сферой
деятельности которого был высший придворно-бюрократический мир»7.
В историографии 1970-х – 1990-х гг. Киреева без всяких доказательств
относили к охранителям и реакционерам (П.А. Зайончковский, В.А. Дьяков,
Б.С. Итенберг, В.А. Твардовская)8. Этой ошибки не избежал и Ю.З.
Янковский, по мнению которого генерал был «одним из реакционнейших
последователей старших славянофилов, заметно обострившим их
националистические тенденции»9. Более развернутую, но далекую от
действительности характеристику Кирееву дал Н.И. Цимбаев, по мнению
которого мыслитель прекрасно осознавал отличие своих «консервативных
убеждений» от раннего славянофильства, но, тем не менее, выдавал их за
подлинное «славянофильское учение»10. А. Дубинин и Д.П. Золотарев,
напротив, вернулись к старому тезису либеральной историографии и
рассматривали Киреева как простого эпигона ранних славянофилов 11. В.А.
Фатеев назвал его «славянофильствующим придворным публицистом»12.
Вместе с тем в постсоветский период появились исследования,
делающие акцент на отличии Киреева от реакционеров, на неоднородности
его взглядов и принадлежности к «либеральным консерваторам»,
«консерваторам-реформаторам» (Ф.Д. Костылев, Д.В. Соловьев, И.А.
Христофоров)13. Характеристику Кирееву в этом духе дал М. Суслов, по

7
Соловьёв Ю.Б. Самодержавие и дворянство в 1902–1907 гг. Л., 1981. С. 79; Соловьёв Ю.Б. Самодержавие и
дворянство в 1907 – 1914 гг. Л., 1990. С. 35.
8
Зайончковский П.А. Российское самодержавие в конце XIX столетия. М., 1970. С. 179; Штакельберг Ю.И.
Киреев А.А. // Русские писатели. Т. 2. М., 1992. С. 532; Штакельберг Ю.И. Киреев А.А. // Отечественная
история. История России с древнейших времён до 1917 г.: энциклопедия. Т. 2. М., 1996. С. 571; Дьяков В.А.
Общественно-политические факторы, влиявшие на славистические исследования // Славяноведение в
дореволюционной России: изучение южных и западных славян. М., 1988. С. 180; Гросул В.Я. и др. Русский
консерватизм XIX столетия: идеология и практика / Гросул В.Я., Итенберг Г.С., Твардовская В.А., Шацилло
К.Ф. М., 2000. С. 260, 328–329.
9
Янковский Ю.З. Патриархально-дворянская утопия. М., 1981. С. 134.
10
Цимбаев Н.И. Славянофильство (из истории русской общественно-политической мысли XIX века). М.,
1986. С. 44.
11
Дубинин А., диакон. Киреев А.А. // Русская философия. Малый энциклопедический словарь. М., 1995. С.
254; Золотарёв Д.П. Позднее славянофильство и его роль в общественно-политической мысли России 60-х –
90х гг. XIX века. Автореф. дис. … канд. ист. наук: 07.00.02. Воронеж, 2004. С. 15.
12
Фатеев В.А. C русской бездной в душе: жизнеописание Василия Розанова. СПб. – Кострома, 2002. С. 95.
13
Сергеев С.М. Творческий традиционализм Л.А. Тихомирова // Образовательный портал «Слово». – Режим
доступа: http://www.portal-slovo.ru/history/41712.php (дата обращения: 01.04.2013) (цитируется Ф.Д.
Костылев); Соловьёв Д.В. Владимир Соловьёв в восьмидесятые годы. По его письмам к А.Ф. Аксаковой, а
также по записям и переписке А.А. Киреева // Звезда. 1996. №1. С. 158.

8
мнению которого мыслитель и его соратники «выработали проект
модернизации, альтернативный правительственному, более мягкий и
национально-ориентированный», который хотя и «стал неактуальным после
революции 1905–1907 гг.», но всё же был востребован и в народе, и в
политической элите14. И.А. Христофоров и В.Е. Воронин впервые в
историографии коснулись политической деятельности Киреева в 1860-е
годы15. С.Л. Фирсов отметил значение Киреева как «трезвомыслящего
церковного консерватора», «неославянофила», «идейного монархиста» и
притом гибкого политика16.
Среди зарубежных исследователей лишь два американских историка
обращались к наследию Киреева непосредственно, а не путем цитирования
работ советских коллег. Н. Рязановский, следуя традиции русской
либеральной историографии, причислил Киреева наряду с Д.А. Хомяковым к
последним «обожателям славянофильства». Единственными специальными
зарубежными работами о Киреева являются статьи Дж.Д. Бэзила, по
первоисточникам исследовавшего религиозные воззрения и церковную
деятельность Киреева17.
Несколько важных характеристик взглядов А.А. Киреева появилось в
отечественной исторической науке в последние годы. А.Э. Котов в 2010 г.
назвал Киреева «одним из забытых представителей славянофильского
либерального национализма» и отметил наличие элементов либерализма в
консервативной в целом программе мыслителя. А.Э. Котов также верно

14
Суслов М. Утопический проект Г.М. Шиманова в контексте правого диссидентского движения в СССР в
1960–1980-х гг. // В мире консерватизма: идеи, практики, люди. Межвузовский сборник научных трудов.
Пермь, 2006. С. 174.
15
Христофоров И.А. «Аристократическая» оппозиция Великим реформам (конец 1850-х – середина 1870-х
гг.). М., 2002. С. 29–30; Воронин В.Е. Русские правительственные либералы в борьбе против
«аристократической партии» (середина 60-х – середина 70-х годов XIX века). М., 2009. 369 с.
16
Фирсов С.Л. Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х – 1918 гг.). М., 2001. С. 30; Фирсов С.Л.
Православная Церковь и государство в последнее десятилетие существования самодержавия в России. СПб.,
1996. С. 27–28.
17
Riasanovsky N.V. Russia and the West in the Teaching of the Slavophiles. A Study of Romantic Ideology.
Cambridge (Mass.), 1952. P. 199, 212; Basil J.D. Alexander Kireev and Theological Controversy in the Russian
Orthodox Church, 1890 – 1910 // Church, Nation and State in Russia and Ukraine / edited by G.A. Hosking.
Houndmills – L., 1991. P. 131–147; Basil J.D. Alexander Kireev: turn-of-the-century Slavophile and the Russian
Orthodox Church, 1890–1910 // Cahiers du Monde russe et sovetique. XXXII (3). Juillet – septembre 1991. P. 337–
348; Basil J.D. Russian Orthodox Response to the Old Catholics, 1870–1905 // Religion and Nationalism in Eastern
Europe and the Soviet Union. Boulder – L., 1987. P. 63–76.

9
указал, что Киреев отдавал приоритет «принципу национальностей перед
легитимизмом»18. Признает наличие отдельных элементов либерализма во
взглядах Киреева и С.М. Сергеев, который в целом, впрочем, определяет
место мыслителя на правом фланге позднего славянофильства 19. Солидарна с
таким подходом В.М. Хевролина: «По своим идейным взглядам Киреев был
консерватором с некоторым оттенком либерализма»20.
Важное историографическое значение имеет предисловие К.А.
Соловьева к дневнику Киреева за 1905–1910 гг. (издан в 2010 г.), в котором
точно и корректно поставлен вопрос об особенностях позднего
славянофильства – главная историографическая проблема, связанная с
Киреевым. К.А. Соловьев отмечает внутреннюю противоречивость взглядов
Киреева, наряду с этим признавая его «одним из наиболее последовательных
продолжателей славянофильского учения, что во многом обусловило его
значение в ряду прочих консервативных мыслителей начала XX века»21.
Предисловие С.В. Лебедева к тому избранных сочинений Киреева (2012 г.)
подробно освещает взаимоотношения Киреева с великим князем
Константином Николаевичем и дает должную оценку деятельности сестры
мыслителя О.А. Новиковой, однако, к сожалению, содержит более десятка
неточностей и фактических ошибок22.
В целом, несмотря на явную тенденцию в историографии конца XX –
начала XXI вв. к отказу от причисления Киреева к эпигонам ранних
славянофилов или, напротив, к реакционерам, несмотря на попытки
рассмотреть его как либерального консерватора, создателя оригинальной
общественно-политической концепции, ни одной крупной специальной
работы о Кирееве не существует.

18
Котов А.Э. Русский националист генерал А.А. Киреев // Глобализация и патриотизм: материалы докладов
и выступлений Международной научно-практической конференции учёных, аспирантов, студентов. СПб.,
2010. С. 166–171.
19
Сергеев С.М. Проблема позднего славянофильства // Образовательный портал «Слово». 03.10.2009. –
Режим доступа: http://www.portal-slovo.ru/history/41483.php (дата обращения: 01.04.2013).
20
Хевролина В.М. А.А. Киреев о проблеме славянского единства // Славянский альманах-2000. М., 2001. С.
144–145, 149.
21
Соловьёв К.А. Генерал Киреев и его дневник // Киреев А.А. Дневник. 1905–1910. М., 2010. С.3–17.
22
Лебедев С.В. Предисловие // Киреев А.А. Учение славянофилов. М., 2012. С. 5–27.

10
 Объектом исследования выступает общественно-политическая жизнь
России второй половины XIX – начала XX веков, включающая в себя два
аспекта: общественную мысль и социально-политическую борьбу.
Предметом исследования является система политических, социально-
экономических и религиозных взглядов А.А. Киреева, нашедшая выражение
в его многочисленных сочинениях и в его общественной, политической и
церковной деятельности.
Хронологические рамки исследования определяются временем
участия А.А. Киреева в общественно-политической жизни России – с начала
1860-х годов до его кончины в 1910 г.; при этом в начале первой главы дана
краткая характеристика периоду детства и юности Киреева (1833–1861 гг.).
Цель диссертационного исследования заключается в комплексном
исследовании общественно-политических взглядов А.А. Киреева, их места в
истории русской общественной мысли, специфики участия Киреева в
общественно-политической борьбе рассматриваемой эпохи.
Для достижения поставленной цели необходимо решить ряд задач:
– проследить эволюцию общественно-политических взглядов Киреева
в контексте его участия в политической борьбе с 60-х по 80-е годы XIX века;
– проанализировать учение Киреева о государстве и обществе,
окончательно сформировавшееся в 80-е – 90-е годы XIX века, в контексте
противоборства консервативного и либерального лагеря;
– рассмотреть участие Киреева в политической борьбе в России конца
XIX – начала XX вв., его попытки воплотить в жизнь идеал
законосовещательной монархии и причины их неудач;
– исследовать религиозные убеждения Киреева, его участие в
церковно-общественной жизни, а также его воззрения по вопросам культуры
и образования;
– проанализировать взгляды Киреева на общественно-политические
проблемы Западной Европы и балканских стран, его попытки влиять на

11
внешнюю политику России, а также на политику в отношении национальных
окраин Российской империи.
Источниковая база исследования. Первую по значимости группу
использованных источников составляет публицистика. Во-первых, это
публицистические сочинения самого А.А. Киреева, публиковавшиеся в
периодической печати, в виде брошюр и в его посмертном двухтомном
собрании сочинений 1912 г.23 (которое является неполным, но зато отражает
поздние авторские правки: перед смертью в 1910 г. Киреев успел добавить
примечания к некоторым своим старым статьям). Некоторые работы Киреева
посвящены историческим и богословским вопросам, однако и в них
неизменно присутствует публицистическая окраска и привязка
рассматриваемой темы к социально-политической борьбе того времени.
Во-вторых, к данной группе источников относятся публицистические
работы других мыслителей, полемизировавших с Киреевым либо являвшихся
его единомышленниками. Среди них следует выделить такие имена, как И.С.
Аксаков, Н.П. Аксаков, П.Е. Астафьев, А.В. Васильев, В.А. Грингмут, М.Н.
Катков, В.А. Керенский, В.И. Ламанский, К.Н. Леонтьев, О.Ф. Миллер, О.А.
Новикова, К.П. Победоносцев, В.В. Розанов, В.С. Соловьев, Л.А.
Тихомирова, С.Н. Трубецкой, Н.Ф. Фёдоров, Д.А. Хомяков, Б.Н. Чичерин,
С.Ф. Шарапов.
Вторую группу источников образуют дневники, воспоминания, а
также содержащие элементы воспоминаний некрологи. Ключевым
источником для настоящего исследования является дневник А.А. Киреева
(Отдел рукописей РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1–15) общим объемом около четырех
тысяч листов. Мыслитель вёл его с 15 мая 1861 г. по 2 апреля 1910 г.
регулярно (за исключением периода 1869–1873 гг., записи за который
фрагментарны). Перед смертью Киреев просмотрел весь дневник, добавил
некоторые примечания, многое вычеркнул.
23
Киреев А.А. Сочинения в 2 т. СПб., 1912. Т. 1. Церковно-богословские статьи. 452 с.; Т. 2. Политика и
полемика. 489 с.Наиболее важные из других сочинений: Киреев А.А. Краткое изложение славянофильского
учения. СПб., 1896. 90 с.; Он же. О папской непогрешимости. Из переписки католического учёного с
русским генералом. СПб., 1905. 110 с.; Он же. Письма о поединках. СПб., 1899. 60 с.

12
 Дневник содержит записи бесед Киреева с крупнейшими
историческими деятелями, а также различных придворных слухов;
многочисленные яркие и разносторонние оценки самим мыслителем
происходивших событий, а подчас и развёрнутые размышления; наброски
статей, сведения о подготовке к изданию и отзывах на свои работы и т. д.
Советские и российские историки ценили дневник Киреева как уникальный
источник, содержащий обширные сведения о скрытых от общественности
событиях и процессах, происходивших в среде высших сановников России и
отчасти Европы, в императорской семье, в русской православной Церкви и т.
п. В качестве источника для реконструкции целостной системы воззрений
Киреева по вопросам внутренней и внешней политики, религиозным и
культурным вопросам данный памятник используется впервые.
Дневник великого князя Константина Николаевича (Государственный
архив РФ. Ф. 722. Д. 93–121) содержит лишь единичные упоминания о его
адъютанте Кирееве, однако – что ценно – именно за период 1869–1873 гг.,
плохо отраженный в дневнике самого Киреева. Дневник Л.А. Тихомирова за
период с 1889 по 1910 гг. (ГАРФ. Ф. 634. Д. 5–20) исключительно ценен тем,
что в него вклеены десятки писем от Киреева. Большой интерес
представляют также воспоминания Л.А. Тихомирова о Кирееве24.
Отдельные характеристики Киреева содержатся в мемуарах К.Ф.
Головина, В.И. Гурко, С.Д. Шереметева, А.С. Суворина, Е.М. Феоктистова, а
также сестры мыслителя О.А. Новиковой25. Представляют определенный
интерес написанные сразу после кончины Киреева воспоминания о нем В.А.
Соколова и П.А. Кулаковского26.
Весьма обширна третья группа использованных источников – письма.
Основная часть переписки А.А. Киреева с другими лицами хранится в фонде

24
Тихомиров Л.А. Тени прошлого. М., 2000. С. 654–671.
25
Головин К.Ф. Мои воспоминания. Т. 2 (1881–1894). СПб., 1910. 274 с.; Гурко В.И. Черты и силуэты
прошлого: правительство и общественность в царствование Николая II в изображении современника. М.,
200. 180 с.; Мемуары графа С.Д. Шереметева в 3 т.. Т. 1. М., 2004. 736 с.; Т. 2. М., 2005. 560 с.; Суворин А.С.
Дневник. М., 1992. 496 с.; Феоктистов Е.М. Ук. соч. 464 с.; Новикова, О.А. К биографии А.А. Киреева //
Московские ведомости. 1910. 25 сентября. С. 2; Novikoff O. Russian memories. N.Y., 1916. 310 p.
26
Соколов В.А. Памяти А.А. Киреева. Сергиев Посад, 1911. 24 с.; Кулаковский П.А. Ук. соч. С. 538–548.

13
Киреевых – Новиковых в Отделе рукописей РГБ (ф. 126). Сотни писем, весь
дневник, множество других документов Киреев за месяц до смерти передал
своему другу архивисту Г.П. Георгиевскому. Мыслитель писал ему:
«Корреспонденция будет иметь значение в особенности как описание быта
русского общества нашего времени. Может быть, в ней найдется немало
такого, что окажется достойным опубликования». Киреев разрешил издать
эти материалы только после 1975 г., но первые публикации из писем
мыслителя появились уже в 1920-е годы. С 1910 по 1924 гг. О.А. Новикова
передала сначала Г.П. Георгиевскому, а затем напрямую Государственной
библиотеке множество документов и предметов, принадлежавших семейству
Киреевых – Новиковых27.
Некоторые принципиально важные для данного исследования письма
содержатся в других фондах ОР РГБ: ф. 93 (Ф.М. Достоевский), ф. 120 (М.Н.
Катков), ф. 224 (С.А. Петровский), ф. 265 (Самарины). Особенно большое
значение для анализа политических взглядов Киреева имеют его письма к
С.А. Петровскому и переписка с Ф.Д. Самариным (частично опубликованная
в 1905 г., а в более полном виде – в 2005 г.) 28. Необходимые для
диссертационного исследования эпистолярные источники содержатся также
в Российской государственном архиве литературы и искусства: фонд О.А.
Новиковой (ф. 345), а также фонды Вяземских (ф. 195) и А.С. Суворина (ф.
459). Небольшой фонд Киреева, содержащий три десятка писем, имеется в
Российском государственном военно-историческом архиве (ф. 293).
Из опубликованных эпистолярных источников следует выделить
переписку Киреева (преимущественно о церковных вопросах) с греческой
королевой Ольгой Константиновной и с прот. И.Л. Янышевым, а также
письма Вл.С. Соловьева к Кирееву29.
27
ОР РГБ. Ф. 217. К. 11. Д. 56. Л. 1–2об; К. 13. Д. 20. Л. 113–119.
28
Может ли земский собор вывести нас из настоящего положения. Переписка А.А. Киреева с Ф.Д.
Самариным (Июнь – август 1904 г.) // Киреев А.А. Соч. Т. 2. С. 231–261; Переписка А.А. Киреева и Ф.Д.
Самарина / Публикация, вступ. ст. и комм. И.В. Лукоянова // Нестор. 2000. №3. СПб., 2005. С. 11–103.
29
Материалы к истории старокатолического вопроса в России. Письма протопресвитера И.Л. Янышева и
генерала Киреева / А.А. Киреев, И.Л. Янышев. СПб., 1912. 49 с. (Далее – Материалы 1912.); Переписка
греческой королевы Ольги Константиновны Романовой с генералом А.А. Киреевым / Вступ. ст., подготовка
текста и комм. О.В. Соколовской и И.В. Чуркиной // Славяноведение. 1996. №4. С. 57–73; Соловьёв Вл.С.

14
 Четвёртая группа источников – делопроизводственные источники –
сосредоточена почти исключительно в фонде 126 ОР РГБ и представлена в
основном документами о награждении А.А. Киреева орденами, присвоении
ему почетных званий и т.п., что имеет значение для реконструкции
жизненного пути мыслителя.
Методологическая основа диссертации. Исследование основано на
базовых принципах исторического познания: объективности, историзма,
системности. Принцип научной объективности выражается во всестороннем
анализе максимального круга доступных источников. Принцип историзма
позволяет проследить процесс постепенного формирования системы
общественно-политических взглядов Киреева и оценить ее в контексте
исторической эпохи второй половины XIX – начала XX вв. При этом взгляды
А.А. Киреева и его современников рассматриваются в связи с той позицией,
которую они занимали в общественно-политической борьбе и с их
сословным положением. Принцип системности проявляется в рассмотрении
социально-политической концепции Киреева как сложноорганизованной
системы, в развитии и тесной взаимосвязи всех ее элементов, даже на первый
взгляд далеких друг от друга (политических, религиозных, культурных).
В работе были применены общенаучные и специально-исторические
методы исследования. К числу первых относятся методы ситуационного и
причинно-следственного анализа, синтеза (агрегации собранных фактов),
отождествляющего и идеализирующего абстрагирования. Ряд специально-
исторических методов позволил осуществить комплексный анализ
источников и решить задачи диссертационного исследования. Историко-
генетический метод позволил проследить изменение социально-
политических позиций Киреева. Метод проблемно-хронологического анализа
сделал возможным рассматривать отдельные проблемы в хронологической
последовательности. Метод ретроспективного и сравнительно-исторического
анализа нашел применение в сравнении взглядов А.А. Киреева с воззрениями

Письма А.А. Кирееву / комментарии А.Носова // Символ. Париж, 1992. №27. С. 191–254.

15
других мыслителей и общественных деятелей и в поиске источников их
сближений или расхождений. Историко-системный метод и метод
когнитивной реконструкции дали возможность выстроить разрозненные на
первый взгляд идеи и теоретические положения, содержащиеся в наследии
А.А. Киреева, в целостную социально-политическую программу. Наконец,
типологический метод позволил сделать необходимые экскурсы в проблемы
классификации русского консерватизма 2-й половины XIX – начала XX вв.
Научная новизна исследования. Впервые в историографии проведено
исследование политических, социально-экономических, религиозных
взглядов А.А. Киреева, реконструирована целостная система его воззрений,
прослежено его участие в общественно-политической борьбе на протяжении
полувека. Вводятся в научный оборот практически все материалы фонда 126
ОР РГБ и фонда 293 РГВИА, ранее использовавшиеся историками лишь
фрагментарно. Диссертационное исследование позволило уточнить
типологию течений русской общественной мысли второй половины XIX –
начала XX вв., усилить аргументацию в пользу самого факта существования
феномена позднего славянофильства и конкретизировать его место в истории
русской общественной мысли, подчеркнув наличие существенного
либерального влияния на это консервативное в целом идейное течение.
Практическая значимость работы. Полученные в ходе исследования
результаты могут быть востребованы при создании обобщающих трудов по
истории русской общественной мысли, а также при подготовке общих и
специальных университетских учебных курсов по истории русского
консерватизма, политической истории Российской империи, ее внутренней и
внешней политики, истории международных отношений и связей между
славянскими народами, истории русской православной Церкви, истории
западных христианских Церквей, истории образования и культуры в России.

16
 Глава 1. Становление социально-политических взглядов
А.А. Киреева (60-е – 90-е гг. XIX в.)
1.1. Формирование общественно-политических взглядов
А.А. Киреева (60-е – 70-е гг. XIX в.)
1.1.1. А.А. Киреев в молодости. Участие в политической борьбе
в 1861–1868 гг.
Александр Алексеевич Киреев родился 23 октября (4 ноября н. ст.)
1833 г. в Москве. Род Киреевых происходит от казанских татар, перешедших
на службу к Ивану Грозному. После участия П.Г. Киреева в освобождении
Москвы в 1612 г. его потомки получили вотчины, стали стольниками и
стряпчими. Прадед А.А. Киреева М.М. Киреев вместе со старшим сыном был
убит Е.И. Пугачёвым в 1774 г. Воспоминания о роде и о своей воинской
службе оставил М.Н. Киреев – дядя А.А. Киреева30.
Отец будущего мыслителя Алексей Николаевич Киреев (1812–1849)
был воспитан шотландцем Бакстером (будущим депутатом и членом
правительства У.Ю. Гладстона). А.Н. Киреев окончил Лейпцигский
университет, стал гусарским офицером. Был награждён за участие в
подавлении польского восстания 1830–1831 гг. орденом св. Георгия и
имением Сенькино в Московской губернии (ныне Подольский район). Он
«был высоким патриотом с широкими и великодушными симпатиями к
угнетённым», в 1841 г. составил проект освобождения крестьян. Высокий
уровень образованности, нравственную чистоту, глубокую религиозность и
патриотизм семьи Киреевых отмечали как соотечественники, так и великий
английский историк Дж. Фроуд31.
Мать будущего славянофила Александра Васильевна Алябьева (1812–
1891) происходила из известного вологодского рода, восходящего к А.С.
30
Киреев М.Н. Записки Михаила Николаевича Киреева (1789–1865 гг.), воспитанника Дворянского полка.
СПб., 1890. С. 2–14; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 22/3. Л. 1; Д. 10. Л. 61.
31
[Стэд У.Т.] Депутат от России (Воспоминания и переписка О.А. Новиковой). Т. 1. СПб., 1909. С. 4;
[Novikoff O.A.] Russia and England from 1876 to 1880. L., 1880. P.15; Новикова О.А. Несколько слов. Вып. 2.
Пг., 1915. С. 17. Об А.Н. Кирееве см. также: Алексеев М.П. Московские дневники и письма Клер
Клермонт // Литературное наследство. Т.91. Русско-английские литературные связи (XVII – первая пол. XIX
вв.). М., 1982. С. 514, 523, 538, 569; Рожалин Н.М. Выдержка из его писем (1829–1832) // Русский архив.
1909. №8. С. 566; Никитенко А.В. Дневник. М., 1955. Т. 1. С. 124, 127, 297; ОР РГБ. Ф. 751. К. 1. Д. 77.

17
Алябьеву – нижегородскому воеводе и соратнику К. Минина. А.В. Алябьева
в юности считалась первой красавицей Москвы, ей посвящали свои
произведения А.С. Пушкин, Н.М. Языков, М.Ю. Лермонтов, Л.Н. Толстой.
Интересные воспоминания о ней оставили Б.Н. Чичерин и А.Ф. Тютчева 32. В
1832 г. Алябьева вышла замуж за А.Н. Киреева. Она была очень образованна,
глубоко интересовалась естественными науками и содержала свой салон, где
в 40-е годы собирались славянофилы33.
У Киреевых родилось пять детей, двое из которых умерли в
младенчестве, а трое – Александр, Ольга и Николай – стали видными
славянофилами второй половины XIX века. Это неудивительно:
посетителями дома Киреевых в 30-е и 40-е годы были Аксаковы, Киреевские,
Самарины, А.С. Хомяков. Не случайно А.А. Киреев называл себя
«славянофилом по происхождению». В 1876 г. он вспоминал: «Блестящая
была плеяда 40-х годов. Аксаков, Киреевские, Самарины, Погодин и в
особенности Хомяков! …Но они не бесследно прошли в нашем обществе, и
следы их учения видны и поныне. Оно отразилось в реформе крестьянской и
в славянских комитетах»34.
Нельзя не отметить, что крёстным отцом всех детей А.Н. Киреева был
император Николай I, чьё правление запомнилось А.А. Кирееву как время
«военщины, цензуры, обскурантизма, шагистики». «Отец хотел сделать из
меня учёного помещика, матушка – дипломата», – вспоминал Киреев. В 1849
г. он уже готовился к поступлению в Московский университет, когда
внезапно умер его отец; тогда Николай I лично определил Александра и
Николая Киреевых в Пажеский корпус. Там А.А. Киреев вошёл в число
лучших учеников и по окончании корпуса (1853) стал корнетом любимого
32
Чичерин Б.Н. Воспоминания в 2 т. М., 2010. Т. 1. С. 172, 174, 195, 197; Тютчева А.Ф. При дворе двух
императоров: воспоминания и дневники. М., 2004. С. 247–248; Из писем А.Я. Булгакова к его брату. 1832
год // Русский архив. 1902. №9. С. 281.
33
Ганичева М. Алябьева Александра Васильевна // Пушкин и его современники. – Режим доступа:
http://nearyou.ru/0pushkin/A/Aliabieva.html (дата обращения 01.04.2013); Аринин В.И. Только в любви…
Тайны русских гениев. М., 2002. С. 154–167; Он же. Пушкин, Николай I и две красавицы // Красный Север
(Вологодская областная газета). 2009. 30 июня; Он же. Дальше Пушкина // Красный Север. 2009. 7 июля; Он
же. «Священное с порочным», или убийство поэта и судьба красавицы // Красный Север. 2009. 28 июля, 19
августа.
34
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 6. Л. 117.

18
полка Николая I – лейб-гвардии Конного полка, где некогда служил А.С.
Хомяков. Во время Крымской войны Киреев добровольно нёс службу в
войсках на границе с Австрийской империей. В 1856–1859 гг. он являлся
вольнослушателем Петербургского университета35.
В течение всей жизни мысли Киреева не раз возвращались к образу
Николая I и к причинам краха его системы в Крымскую войну. Помимо
внешних причин (вероломства Франца-Иосифа), основной червоточиной
николаевской эпохи Киреев считал «недоверчивое отношение к мысли»,
пренебрежение гуманитарным образованием и воспитанием общества,
«технический уклон»: «Бедный рыцарский царь, которого так жестоко
обманывали и который так верил в возможность борьбы с идеей
административными мероприятиями». Личность самого монарха для Киреева
была образцом рыцарских качеств: «Император Николай был человек
глубоко преданный России; никто больше его не дорожил её величием, никто
искреннее не желал её блага, никто, конечно, не страдал больше покойного
царя… Несомненно, Николай Павлович – величественная царственная
фигура, не только физически, но и нравственно. Он несомненно любил
Россию, готов был лечь за неё костьми, работал неустанно на её пользу и
величие». Систему Николая I, полагал Киреев, наряду с предательством
Австрии, погубил саботаж ленивых и глупых чиновников внутри России.
Тем не менее, мыслитель писал: «Император Николай I растёт по мере
отдаления его эпохи»36.
После Севастополя Киреев, как и все его современники, жаждал
преобразований и был настроен оптимистически. «Живо помню наши
юношеские восторги, наши золотые мечты! – вспоминал он. – “Поле
вспахано”, повторяли мы, и с нетерпением ожидали “сеятеля”…» Спустя
полвека А.Ф. Кони писал Кирееву: «Мы дети одного времени, светлого и
радостного, над которым сияют дорогие всякому любящему Россию имена –

35
ОР РГБ. Ф.126. Оп. 1. Д. 1. Л. 4, 5, 35; Д. 13. Л. 253об.
36
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 4, 79об; Д. 7. Л. 69об; Д. 8. Л. 7об, 180об; Д. 10. Л. 22, 112, 128, 143–143об;
Д. 11 Л. 208, 233об, 293, 451; Д. 12. Л. 17об-18, 72-72об; Д. 13. Л. 308; Д. 14. Л. 217; Д. 15. Л. 53.

19
Александр II, Константин Николаевич и Елена Павловна, – и даже разноглася
– мы душевно ближе друг к другу, чем к позднейшим поколениям»37.
Отмену крепостного права Киреев одобрил, но с рядом оговорок. По
его мнению, старый порядок мог бы спокойно просуществовать ещё 20 лет,
крестьяне жили бы зажиточно, но раз уж реформу решили проводить, то
следовало сделать это более осторожно, прирезав помещикам больше земли.
Киреев считал реформу достаточно выгодной лично для себя и своей семьи,
но в интересах всего дворянства требовал быстрее сделать выкупные
платежи обязательными и не отступать от буквы положения 19 февраля.
Киреев полагал, что наиболее способные помещики сумеют наладить
хозяйство и в новых, капиталистических условиях. Что касается крестьян, то
он писал: «Крестьяне в эмансипации видят только средство поменьше
работать (лентяи), а работящие – улучшение экономическое». Спустя 30 лет
Киреев вспоминал: «Великая крестьянская реформа была зрело обдумана,
проведена в строго русском духе и – удалась; если же она, впоследствии,
тяжело отозвалась и на помещиках, и на крестьянах, то лишь вследствие
посторонних причин – уничтожения дешёвого и терпеливого кредита для
помещиков и введения несметного количества кабаков у крестьян»38.
В 1861 г. Киреев называл себя либералом, призывал стряхнуть с России
наследие послепетровского деспотизма. Он считал, что реформы Александра
II неминуемо приведут Россию к свободе слова, судам присяжных,
законосовещательному Совету, ответственному перед ним единому
правительству во главе с первым министром и, наконец, к конституции
(«року для всякого народа»). Киреев полагал, что конституцию можно ввести
уже через семь – двадцать лет. Он считал её необходимой для обеспечения
невмешательства государства в частную жизнь, общественного контроля над
бюджетом и противодействия «коммунистам». При этом Киреев выступал за

37
Киреев А.А. Избавимся ли мы от нигилизма? // Соч. Т. 2. С. 321; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3606. Д. 16. Л.
1об.
38
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д.1. Л. 46–46об, 53об, 58об, 69об-70, 83, 94об–96; Д. 2. Л. 112; Д. 3. Л. 110об, 111об;
Д. 4а. Л. 54об; Д. 10. Л. 28; Д. 14. Л. 217; Киреев А.А. Славяне и Россия. Третий ответ Spectator’у //
Славянские известия. 1891. №28 (14 июля). С. 488.

20
постепенные преобразования, боясь, что излишне радикальные требования
вызовут реакцию правительства. Он считал нужным сохранить сильную
власть царя как арбитра между дворянством и народными массами39.
В 1862 г. в разгар дискуссии об имущественном цензе в русской печати
Киреев замечал: «Каждый имеет право на свободу при известной степени
образования (права гражданские), но не все могут иметь право на власть
(права политические)». Эти слова в те времена являлись кредо любого
либерального консерватора в Европе и России; не был исключением и
Киреев. Главный упор он делал на призывы к децентрализации и передаче
местного управления в руки дворянства как единственного просвещённого,
прогрессивного класса и надёжной опоры либерального правительства. Он
писал: «Весьма естественно, что при свободе во главе движения, во главе
народа должен стать непременно тот класс людей, который могущественнее,
образованнее, богаче других, если, случайно, эти люди принадлежат
преимущественно к дворянскому сословию, то беда, кажется, ещё не велика,
ему и книги в руки!.. Разумеется, нужно устроить вполне свободную
конкуренцию и не заграждать другим классам пути к влиянию». Дворянство
должно занять первенствующее место «как класс самый образованный, а не
как привилегированный», – такие настроения преобладали у Киреева в
течение 1860-х годов40.
По мере просвещения других сословий, по мысли Киреева, дворянские
права должны были распространиться и на них. Всё же сословный эгоизм у
Киреева был выражен достаточно сильно – он выступал против попыток
отнять эти привилегии: «Для какого чёрта нам образование, если мы,
дворяне, не можем пользоваться теми правами, которыми пользуются наши
мужики!.. Мы дворяне и поэтому мы не можем забывать дворянских
интересов». Однако опасность для дворянства Киреев видел со стороны
«дворян-ренегатов», т.е. нигилистов и излишне радикальных либералов, не
39
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 2об, 14–14об, 17об, 22, 24об, 36–37, 50об, 54об, 56об, 58об, 61об, 65об,
70об, 73, 77, 88, 92об, 94об–95, 103об, 143об, 145об, 211об; Д. 2. Л. 140об–141; Д. 3. Л. 50.
40
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 3, 29об, 36–36об, 37, 39об, 49об, 53об, 57, 59об–60, 64, 83об; Д. 2. Л. 95об–
96, 117, 119об, 127–127об, 144об.

21
понимающих значения постепенности. Киреев боялся, что они своими
«отвлечёнными глупостями» могут толкнуть правительство «на
николаевскую дорогу»: «Как не понять, что власть должно подбирать
постепенно, иначе революция!» Осторожный Киреев отвергал
космополитизм и крайнее западничество некоторых либералов, сомневался в
полезности слишком либерального цензурного устава41.
В начале 60-х годов Киреев пристально следил за деятельностью
Герцена, Чернышевского, Бакунина, за революционными прокламациями,
студенческим движением и волнением в армии. Служа в Конной гвардии,
Киреев выражал готовность лично стрелять в студентов-нигилистов с
прискорбием, но в автора «пошлых статей» Чернышевского – «с искренним
удовольствием». В эти годы Киреев спорил с Л.Н. Толстым и П.А.
Кропоткиным о нигилизме, отстаивал право частной собственности и
семейные ценности. Он обвинял «коммунистов» в стремлении к всеобщей
бедности, равенству в деспотизме и насильственному перераспределению
имуществ. В то же время Киреев не считал студенческие волнения серьёзной
угрозой государственному строю и предостерегал власти от суровых мер;
противоядием от «коммунизма» он считал конституцию и умеренно-
либеральные реформы42.
Летом 1861 г. Киреев был избран мировым посредником в
Камышинском и Царицынском уездах Саратовской губернии. В этой
должности он выступал за постепенное упразднение крестьянской общины,
за замену волостных судов мировыми судьями и слияние мировых судей с
мировыми посредниками.
Киреев считал, что крестьянская община «мешает счастливым и умным
обогащаться» и поддерживает на плаву лентяев, при этом безземельный

41
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 52об, 63–63об, 68, 70об, 254; Д. 2. Л. 133, 141об–142об, 180об–181об; Д. 3.
Л. 21, 22об, 41об, 43–43об, 110об–116; Д. 10. Л. 72; Китаев В.А. От фронды к охранительству. Из истории
русской либеральной мысли 50-60-х годов XIX века. М., 1972. С.157; Цимбаев Н.И. И.С. Аксаков в
общественной жизни пореформенной России. М., 1978. С. 102; Христофоров И.А. Ук. соч. С. 30.
42
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 5, 8–9, 14, 17об, 20об, 31–42об, 44об–45, 47–49, 53об, 69об, 79об, 84–87об,
93–94, 105об, 111; Д. 2. Л. 63об, 77, 110об, 112об, 142об, 171–172; Киреев А.А. Катков и Аксаков // Соч. Т. 2.
С. 60; Киреев А.А. Славянофильство и национализм. Ответ г. Соловьёву // Соч. Т. 2. С. 107.

22
пролетариат всё равно образуется за счёт высокой рождаемости. Поэтому он
предлагал учредить майорат, а в общинной собственности оставить только
поле для заготовки хлеба на случай голода и деньги на нужды школы и
церкви. Правда, Киреев признавал древнее происхождение общины и
выступал за её добровольное, а не принудительное разрушение. Ссылаясь на
опыт Швеции и Дании, он предрекал подъём сельского хозяйства после
раздела общинных угодий между крестьянами и ограничения рождаемости43.
Будущее помещиков в 1861 г. Киреев с восторгом усматривал в их
полной интеграции в капиталистическую экономику. Капитализм должен
приучить общество жить без правительственной опеки и установить
всеобщий мир, надеялся Киреев. Капиталистическая Россия будущего
представлялась ему страной всеобщего умеренного благосостояния, без
бросающейся в глаза роскоши. Интересовался Киреев также всем спектром
вопросов экономического и финансового развития России. В годы своей
работы в земстве в 1867 г. Киреев требовал снять любые ограничения на
банковский процент во имя выживания экономически сильнейших и даже
выпустил брошюру по этому поводу. В ней он высказывал идеи самого
крайнего «манчестерского» либерализма44. От этих заявлений Киреев затем
всегда открещивался.
В 1862 г. попытался стать начальником нижегородского гарнизонного
батальона, затем – адъютантом наследника престола Николая, но неудачно 45.
В конце концов, Киреев подал в отставку из гвардии и неожиданно для
самого себя стал адъютантом вел. кн. Константина Николаевича – нового
наместника Царства Польского. Киреев сразу обратил внимание на его
непростой характер: «Это человек ума выдающегося, впечатлительный,
нервный, верный слуга своего государя и глубоко ему преданный… Но

43
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 4об, 14, 26, 42об, 46об–48об, 70, 81об–88; Д. 3. Л.10, 14об, 43, 66об, 104об–
105, 111, 126; Д. 6. Л.7 об.
44
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 6, 14, 25, 47об-48об; О необходимости ходатайствовать об отмене статей
закона, относящихся до лихвенных процентов (Предложение Московскому губернскому земскому собранию
от гласного А.А. Киреева). М., 1867. 16 с.
45
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 31, 64, 120; Д. 2. Л. 172об–173; Д. 3. Л. 38; Д. 8. Л. 213об; Д. 9. Л. 281; Д. 10.
Л. 64.

23
резкость его обращения, неумение его объективно спорить – создали ему
много врагов»46.
Пребывание Киреева в Польше рассматривается в главе 4. После
отъезда из Варшавы осенью 1863 г. мыслитель вместе со свитой Константина
Николаевича провёл целый год в Европе, да и в дальнейшем ежегодно
посещал дворы почти всех европейских монархов, постоянно получая от них
ордена. Наблюдения над политической жизнью Запада привели Киреева к
мысли о том, что Россия ещё не созрела для конституции, что переход от
«просвещённого деспотизма» к нерегулярному созыву земских соборов и
затем к парламентаризму должен быть постепенным и долгим47.
Уже с 1862 г. в Кирееве всё более зрело желание посвятить свою жизнь
политике и дойти до высших должностей в России. «Я чувствую, что
интересы политические сделаются для меня той сферой, в которой я буду
жить и в которой я умру», – писал он в 1863 г. С зимы 1864–1865 гг. Киреев
окунулся в идейную борьбу, шедшую в земских и дворянских собраниях. Он
считал, что радикальные требования дворянских «олигархов» Н.А.
Безобразова и В.П. Орлова-Давыдова помешали плавному переходу к
конституции. Киреев задавался вопросом: «Конституция основана на
уравновешивании сил, а где же наши силы?» «С губернскими учреждениями
не могут справиться, а требуют конституции, точно конституция может быть
лекарством от всех зол», – начал движение в сторону консерватизма
Киреев48. Спустя несколько лет все высказывания в защиту конституции в
своём дневнике мыслитель зачеркнёт.
В июне 1865 г. Киреев был избран секретарём «блестящего», по его
словам, Подольского уездного земства Московской губернии, где заседали
представители многих знатных родов. Поначалу земство занималось
текущими практическими вопросами, но вскоре на повестке дня встали

46
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 98, 100; Д. 21/2. Л. 30–31.
47
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 143об; Д. 2. Л. 109об, 110.
48
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 109об–110, 123об, 135; Д. 3. Л. 37об, 52, 60, 67–67об, 111об–112; Д.4а. Л.
10об; Воронин В.Е. Русские правительственные либералы в борьбе против «аристократической партии»
(середина 60-х – середина 70-х годов XIX века). М., 2009. С. 53, 85, 102, 136–137.

24
проблемы, имевшие социально-политический подтекст: повышение
имущественного ценза, ограничение автономии уезда и передача всех дел в
губернское земство, где низшие сословия не могли бы противодействовать
дворянам. Киреев считал необходимым превратить земство в послушное
орудие дворянства и в спорах с игнорировавшими работу в земствах и новых
судах «олигархами» доказывал, что только такие «вылазки» в новые
учреждения могут обеспечить дворянские интересы. Осенью 1865 г. Киреев
приобрёл огромную популярность в московском земстве благодаря тому, что
составил проект типового ипотечного устава, который предполагал ввести в
общероссийском масштабе. В развитии земельной ипотеки Киреев видел
спасение для помещиков49. Этот проект пылился в различных ведомствах
вплоть до начала XX в.
Тем временем конституционалистские выступления московского
дворянства, петербургского и ярославского земств в 1865–1866 гг. вызвали
правительственные репрессии. Александр II лично велел Кирееву заниматься
«делом, а не разглагольствованием». С этих пор Киреев стал
противопоставлять «аналитический» путь конкретных дел, присущий
москвичам, оторванному от почвы «синтетическому» пути петербургских
оппозиционеров. Для Киреева были неприемлемы как крепостники и
сторонников дворянской «олигархии», так и требовавшие размывания
дворянского сословия «красные»50.
В 1866 г. Киреевым овладела идея создания партии, которая была бы
одновременно либеральной и консервативной, могла бы поддержать царя-
реформатора в борьбе с административным произволом, защитила бы
экономические интересы помещиков без возврата к крепостничеству,
соединила бы под своими знамёнами М.Н. Каткова и И.С. Аксакова.

49
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 139, 141–143, 148об, 174–176, 179; Д. 3. Л. 19об, 21об, 24–35, 36об, 37об–38,
39, 47об, 52, 60об, 66–66об; Д. 4б. Л. 48–57об; Д. 10. Л. 62об, 154об; Д. 11. Л. 6; Д. 13. Л. 123; Христофоров
И.А. Ук. соч. С. 174, 179; Мемуары графа С.Д. Шереметева. Т. 2. С. 290.
50
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 45–45об, 119об–123, 130, 132, 140, 144, 147, 149, 151–151об; Д. 3. Л. 49–
49об, 61об, 65об, 100об–101; Д. 4а. Л. 6–12; Д. 5. Л. 71об; Зельдич Ю.В. Петр Александрович Валуев и его
время. М., 2006. С.326; Чернуха В.Г. Внутренняя политика царизма в середине 50-х – начале 80-х гг. XIX в.
Л., 1978. С.50, 52; Воронин В.Е. Ук. соч. С. 46, 82, 85, 127–128, 137–138.

25
«Серьёзных сил нет нигде, – писал Киреев, – ни в правительстве, ни в
земстве, ни в дворянстве; что-нибудь серьёзное может выйти только из
соединения этих сил, поэтому-то и возможна только моя программа».
Созданная партия должна была стать противовесом и нигилистам, и
реакционерам, и крайним либералам, и олигархической партии «Вести», и
«красному» Н.А. Милютину. «Красных» Киреев считал главными и
непримиримыми противниками умеренно-либерального дворянства.
Поначалу Киреев пытался вести переговоры с «олигархической партией»
(В.П. Орлов-Давыдов, Н.А. Безобразов, В.Д. Скарятин, Д.Д. Голохвастов,
И.И. Мусин-Пушкин, Л.Н. Гагарин, С.Д. Шереметев), мечтавшей создать
«палату пэров» и захватить власть в руки земельных магнатов. Эти
переговоры вскоре дорого обошлись политической репутации Киреева,
вскоре осознавшего свою враждебность идеям этих «аристократов»51.
Следует отметить, что свою планируемую «партию» Киреев видел не
чисто дворянской, она была должна олицетворять «всю Россию»,
сосредоточенную в земстве: «Мы не можем забывать дворянских интересов,
но мы должны опережать других на пути либеральных мер». Конечно, такие
представления были далеки от реальности, как отмечает И.А. Христофоров.
Киреева поддержали только А.П. Бобринский и Ю.Л. Тенгоборский 52.
Лидеров для «партии» не предвиделось: министр внутренних дел П.А.
Валуев и шеф жандармов П.А. Шувалов, от которых Киреев ожидал созыва
законосовещательного собрания, вели собственную игру с земством, министр
финансов М.Х. Рейтерн вступил в конфликт с московским земством53.
Кирееву очень хотелось втянуть в «консервативную партию» вел. кн.
Константина Николаевича, который в 1864 г. вновь вернулся в большую
политику, возглавив Государственный Совет, и с разрешения которого
Киреев озвучивал его взгляды в земских и дворянских собраниях. Великий
51
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 3; Д. 2. Л. 118–118об, 135, 140, 148об; Д. 3. Л. 107, 114об, 129; Д. 4а. Л. 2об,
10, 31, 74; Д. 6. Л. 104; Чернуха В.Г. Ук. соч. С. 45; Христофоров И.А. Ук. соч. С. 178; Воронин В.Е. Ук. соч.
С. 54–56, 116; ОР РГБ. Ф. 120. П. 23. Д. 5. Л. 187.
52
ОР РГБ. Ф.126. Оп. 1. Д. 3. Л. 106об, 108, 110–111, 113, 123–126об; Д. 14. Л. 12об–13, Христофоров И.А.
Ук. соч. С. 180–1 81, 186–187, 189–192, 229–230; Чернуха В.Г. Ук. соч. С. 73.
53
Чернуха В.Г. Ук. соч. С.68–69, 73, 105; Зельдич Ю.В. Ук. соч. С. 325.

26
князь всегда не был чужд славянофильским мнениям о совещательном
земском соборе, сочетая их с весьма ограниченным либерализмом. Свой
консерватизм он понимал как антидворянский «мужикофильский цезаризм»,
смыкаясь в этом со своим оппонентом по польскому вопросу Н.А.
Милютиным. Константин Николаевич искал в земстве опору против
«олигархов», но находился в дурных отношениях с московским земством, на
которое и опиралась «партия» Киреева. К тому же великий князь колебался
во взглядах, что раздражало Киреева: «Бесхарактерный, несамостоятельный
человек, им постоянно кто-нибудь вертит… Он не понимает, чего хочет
страна… Какая тут Her Majesty’s opposition, не из чего управу составить».
Вместе с тем Киреев чтил в своём патроне «отличного диалектика» и «почти
единственного человека, достаточно независимого для того, чтобы говорить
Государю правду»54.
Тем не менее, в ноябре 1866 г. Киреев помог вел. кн. Константину
Николаевичу сочинить проект непериодического созыва совещательного
собрания дворян и земцев в помощь Государственному Совету.
Предполагалось, что по желанию правительства оно могло собирать для
консультаций по два–три депутата от дворянских и земских собраний. Этот
проект, одобренный некоторыми министрами, был дальним предтечей
позднейших замыслов Киреева по созыву земского собора. В 1910 г. он
объяснял зарождение мысли о совещательном собрании в 60-е годы
«потребностью нового порядка, желающего осведомлять царя о народных
потребностях и стремлениях (никакой олигархии)»55.
Положение 21 ноября 1866 г., урезавшее права земств на
налогообложение, подорвало силу уездных земств. По просьбе земского
собрания Московской губернии, вступившего в прямой конфликт с
губернатором, 31 декабря 1866 г. Киреев изложил в личной беседе с
54
ОР РГБ. Ф.126. Оп. 1. Д. 1. Л. 146; Д. 2. Л. 34–34об, 108; Д. 3. Л. 36об, 54, 56об, 106об, 111об; Д. 4а. Л. 26;
Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 88–89; Воронин В.Е. Ук. соч. С. 8, 43–44, 49, 56, 76, 81, 92, 125, 132, 346; Воронин В.Е.
Великий князь Константин Николаевич: становление государственного деятеля. М., 2002. С. 5–6, 200, 204;
Любавский М.К. Великий князь Константин Николаевич // Освобождение крестьян. Деятели крестьянской
реформы. М., 1911. С. 92.
55
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 3. Л. 115; Д. 4а. Л. 4, 16, 18об.

27
Александром II своё видение роли земств как выразителей общественного
мнения и местных нужд, как крепкой опоры монархии. «Спасибо, всё, что ты
говорил, не будет потеряно», – ответствовал император 56. Однако уже через
две недели петербургское земство было распущено за требования
конституции, его лидеры высланы из столицы. Киреев хоть и не
сочувствовал петербуржцам, но воспринял произошедшие события как крах
надежд на скорый созыв совещательного представительства. Он всё более
скептически отзывался о готовности русского общества к конституции, а к
осени 1867 г. стал её убеждённым противником57.
К концу 1867 г. Киреев остро ощутил неосуществимость своих
прежних надежд. Он подвергался нападкам со всех сторон: консерваторы
считали его слишком либеральным, либералы – чересчур консервативным,
московская общественность – посланником Петербурга, правительство –
представителем мятежной Москвы. «Никогда человек умеренных убеждений
не будет иметь успеха в кризисное время, – сетовал Киреев. – Я
положительно прав, но к сожалению, я именно потому… и не могу
понравиться ни одной из заинтересованных сторон… Тут много трагизма,
видеть правду и не быть понятым никем!» Призыв Киреева: «ни
реакционные меры Шувалова, ни радикальные и утопические меры
Милютина» – не был услышан58.
Провал попытки «одворянивания» земства стал не единственным
ударом по либерально-консервативной программе Киреева. Не меньшее
разочарование ждало его и на втором фронте борьбы – в деле создания
Общества взаимного поземельного кредита (ОВПК), созданного Киреевым и
А.П. Бобринским для продажи в ипотеку русским дворянам польских имений
в Западном крае. Бобринский заманил в ОВПК представителей
«олигархической партии», а Киреев пытался вовлечь вел. кн. Константина
Николаевича. «Состав банка, в котором я принял участие, был очень пёстр, –
56
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 3. Л. 120–122, 129об–131об; Д. 4а. Л. 2; Д. 4б. Л. 4–13об, 16–19об, 58–61об.
57
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 88об; Д. 3. Л. 26об, 52, 67–67об, 111об, 116, 122, 123об; Д. 4а. Л. 1об, 3об–4,
10об, 12об–14об, 21об, 58–61об, 63–63об.
58
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 4а. Л. 7об, 9, 10, 11, 24, 26–26 об, 31, 34, 60об, 62об–63, 69об, 74об.

28
вспоминал Киреев. – Там были местные люди (landlords) вроде Григория
Щербатова, тянувшие к народу, к земству, и были аристократы-чиновники,
презиравшие народ». Однако в глазах общественности, от М.Н. Каткова до
московских земцев, от Е.Ф. Тютчевой до И.С. Аксакова и Ю.Ф. Самарина,
ОВПК воспринимался как инструмент «олигархов», тем более что в январе
1867 г. в его правление вошли «полонофилы» П.А. Шувалов, а затем и П.А.
Валуев, что противоречило изначальному замыслу. И хотя летом 1867 г.
Александр II приказал выделить для ОВПК выделить субсидию 5 млн. руб. и
дать гарантии, Киреев был вынужден со скандалом уйти из правления
Общества в мае 1868 г. Впрочем, в 1873 г. Кирееву вместе с вел. кн.
Константином Николаевичем удалось добиться высочайшего разрешения на
создание Центрального банка российского поземельного кредита59.
Неудачная попытка создания Киреевым «консервативной партии»
долгое время была вне поля зрения историков, пока её не исследовали И.А.
Христофоров и В.Е. Воронин, который считает её первой в истории России
попыткой создания легальной партии. Может быть, это слишком смелое
определение, однако роль Киреева в политической борьбе 60-х годов XIX в.
действительно была заметной. Несмотря на крупные поражения, ему удалось
добиться отдельных успехов, серьёзно разобщив «аристократическую
оппозицию» и неоднократно давая отпор «красным».
В январе 1868 г., получив новый выговор от Александра II, Киреев
завершил работу в Подольском земстве. По его мнению, земство отучило
многих дворян от утопических мечтаний о конституции, но в то же время
продемонстрировало разобщённость российского общества и отсутствие
малейшего доверия между ним и правительством. Мыслитель писал:
«Хорошо то, что земство является организованным орудием, служащим
народу для выражения своих желаний и мнений. Грустно то, что и само
земство ещё не пришло к определённой мысли, что оно не сплотилось, не
59
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 177об–178, 180; Д.3. Л. 29об, 38об, 47, 58–59об, 71–72, 110–110об, 112об,
126об, 128об, 132; Д. 4а. Л. 3, 9, 19об, 26, 27–27об, 31об, 55, 62–62об, 65–65об, 68; Д. 4б. Л. 1–3; Д. 5. Л. 1об;
Д. 6. Л. 53об; Д. 9. Л. 4об; Христофоров И.А. Ук. соч. С. 183–184, 190; Воронин В.Е. Русские
правительственные либералы… С. 80, 84, 115–117, 124, 139, 142–147, 152, 154–155, 158, 161–163, 259–261.

29
представляет твёрдой массы с определёнными очертаниями. Но все эти
хорошие стороны ещё только в виде надежды, результаты ещё очень
далеки»60. Тем не менее, и после 1868 г. Киреев отстаивал права и
полномочия земств везде, где это было возможно.
Какую теоретическую, идейную базу искал Киреев для обоснования
своей политической деятельности в 60-е годы? Как мыслитель он
ориентировался на мнения «Русского вестника» М.Н. Каткова (где ему
импонировала защита дворянских интересов) и «Дня» И.С. Аксакова (в
котором его привлекал панславизм и отстаивание прав земства). C Катковым
Киреев лично познакомился и подружился в 1864 г.; в глазах Киреева он был
не просто гениальным публицистом, но и «представителем 9/10 нашего
общества». С Аксаковым братья Киреевы сотрудничали начиная с 1859 г.,
однако аксаковского антидворянского демократизма Киреев не разделял,
тяготея к позиции Каткова. Мыслитель писал: «Как жаль, что “Московские
ведомости” и “День” в таких дурных отношениях! …Катков обвиняется в
том, что он требует олигархической конституции, основанной на
ограничении власти государя исключительно в пользу нескольких олигархов,
“обезземеливания” крестьян, уничтожения крестьянской общины и т.п.
Аксаков в том, что он желает демократизма, прикрытого бюрократизмом с
неограниченною деспотическою властию. Нечего и толковать о том, что оба
обвинения неосновательны и преувеличены»61.
В 60-е годы Киреев был далёк от славянофильства. В 1866 г. он писал,
что славянофильский идеал – «масса народа и царь в непосредственных друг
к другу отношениях, умеренных православною религиею и допетровскими
традиционными обычаями. Очевидно, что такие отношения мыслимы только
до тех пор, пока взгляд на царя был старинным “Царь – помазанник,
представитель Бога на земле”, пока на царя крестились… теперь глава народа

60
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 4а. Д. 58–61об, 64об, 71–74, 75об–76об; Д. 5. Л. 28об, 31–32; Воронин В.Е.
Русские правительственные либералы… С. 159–160.
61
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 45–45об, 56об, 81, 108об, 141, 229; Д. 2. Л. 78об, 93, 95, 96–96об, 102, 108,
109об, 115, 117, 118–118об, 120, 126, 145, 146об–147, 173; Д. 3. Л. 54об, 60, 69, 115; Д. 4а. Л. 19об, 62об–63;
Д. 5. Л. 25об, 36–37об, 69–69об; Оп. 2. П. 3611а. Д. 42. Л. 2; П. 8337б. Д. 3. Л. 1–2.

30
превращается в чиновника, не всегда даже безответственного. Очевидно, что
взгляд славянофильский не выдерживает более критики времени, что вся
система превращается в такую, от которой содрогнулась бы детски-чистая
душа Петра Киреевского и к которой открыл её широкий ход Милютин и
Ко». Именно «красного» Н.А. Милютина Киреев винил в «порче»
славянофильства62. Лишь после разговора с Александром II 31 декабря 1866
г. Киреев назвал себя «настоящим москвитянином» и объявил:
«Единственная форма правления, могущая спасти Россию, есть либерально-
совещательная (древнемосковская)»63.
В 1905 г. мыслитель так характеризовал свою идейную эволюцию:
«Ребёнком я чувствовал правду славянофильского, древнерусского
самодержавия середины XVI – до конца XVII столетия (самодержавие,
вслушивающееся в голос народа), юношей эти неясные чувства я понял
умом. У возмужалого мысли эти сложились в твёрдые убеждения; я им
служил со всею данною мне энергией». Именно в конце 60-х годов
окончательно сформировались воззрения Киреева на государственное
устройство, в частности, по вопросу о конституции и земском соборе. В 1910
г. мыслитель вспоминал, что в 60-е годы почти никто, включая Александра
II, не понимал разницы «между славянофильским совещательным собором и
западными камерами, наделёнными решительным голосом»64. Дату
осознания Киреевым этого различия – 31 декабря 1866 г. – можно условно
считать датой его превращения в славянофила.

1.1.2. А.А. Киреев в общественно-политической жизни в 1868–1880 гг.

Сближение Киреева с пореформенным славянофильством с 1867 г.
значительно ускорилось, хотя он не сразу отказался от либеральных идей,
продолжая считать реформы Александра II величайшим завоеванием и
призывая дать больше прав земским и дворянским собраниям.

62
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 3. Л. 122об–123об.
63
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 3. Л. 132; Д. 4а. Л. 1об.
64
ОР РГБ. Ф. 265. П. 190. Д. 32. Л. 90об; Ф. 126. Оп. 1. Д. 4а. Л. 1об.

31
 Кирееву было сложно доносить свои идеи до Александра II в период
всесилия «космополитов» и «реакционеров» – шефа жандармов П.А.
Шувалова и министра внутренних дел А.Е. Тимашева. Этот период
продолжался от выстрела Каракозова в 1866 г. до отставки Шувалова в 1874
г. По мере того как усиливались репрессии против земств, преследования
Каткова и Аксакова, откладывалось приглашение выборных людей к
участию в администрации, раздражение Киреева нарастало. Он продолжал
вести закулисную политическую борьбу по различным вопросам в союзе с
вел. кн. Константином Николаевичем, хотя между ними постоянно возникали
разногласия. Тем не менее, в 1869–1870 гг. Кирееву удалось добиться
примирения великого князя с Катковым и со славянофилами И.С.
Аксаковым, Ю.Ф. Самариным и В.А. Черкасским65. В 70-е годы
сформировался круг единомышленников Киреева. В него вошли М.Н.
Катков, чьи «Московские ведомости» оставались в это время единственным
рупором консерваторов, И.С. Аксаков, К.П. Победоносцев, Тютчевы66.
Необходимо кратко охарактеризовать отношение Киреева к ведущим
политикам 60-х – 70-х гг. Как уже было сказано, главными противниками он
считал П.А. Шувалова, А.Е. Тимашева и П.А. Валуева. Пётр Шувалов, сын
полячки и аристократ-космополит, ставивший дворянское межнациональное
единство выше русского национального, являлся антагонистом идеалов
Киреева. Мыслитель неустанно клеймил шефа жандармов как ловкого и
бесчестного, «пустого и необразованного карьериста», безнравственного
«врага России», отождествлявшего самодержавие с бюрократией и быстро
менявшего политические лозунги исходя из обстановки. Для Киреева была
неприемлема политика политика «закручивания гаек» по отношению к
земствам и (подтверждённое историками) желание Шувалова стать

65
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 6. Л. 17об–18, 43об–44, 55; Воронин В.Е. Русские правительственные
либералы… С. 228–229, 236.
66
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 16, 17; Д. 2. Л. 173; Д. 4а. Л. 4, 19об, 37об, 69об; Д. 6. Л. 15, 16, 22, 23, 32,
43об, 93; Д. 9. Л. 61об, 277об; Тютчев Ф.И. Письма к разным лицам // Литературное наследство. Т. 97. Ф.И.
Тютчев. Кн. 1. М., 1988. С. 534–535; Тютчев в письмах и дневниках членов его семьи и других
современников // Литературное наследство. Т. 97. Ф.И. Тютчев. Кн. 2. М., 1989. С. 288–289, 327–328, 344,
410, 418–419.

32
«премьер-министром». «Великие реформы нынешнего царствования
пробудили землю, важно теперь не связывать силы, – отмечал Киреев. – От
земства требуют, чтобы оно всё привело в порядок в три года, а
администрации прощают, что она не привела ничего в порядок в
продолжение более 150 лет»67.
Отставка «вреднейшего временщика» летом 1874 г. вызвала ликование
Киреева, вел. кн. Константина Николаевича и всех консерваторов
«почвенного» направления. «Теперь видно, что за бироновщина была наша
шуваловщина», – записал Киреев. После этого его отношение Киреева к
опальному временщику несколько смягчилось, но вновь обострилось после
того, как по вине Шувалова – теперь посла в Лондоне – Россия потерпела
жесточайшее поражение на Берлинском конгрессе 1878 г.68 Противостояние
Шувалова Кирееву и другим консерваторам продолжалось и в 80-е годы.
А.Е. Тимашев возглавлял МВД с 1868 по 1878 гг., и многие черты
«шуваловщины» он сохранял без изменения даже после отставки самого
Шувалова. Однако Киреев считал, что Тимашев всё же «русский человек», с
которым можно иметь дело. Многие шаги министра Киреев считал
правильными. Однако в двух вопросах они были противниками. Во-первых,
это стремление Тимашева ликвидировать самостоятельность земств и
жёсткая цензурная политика по отношению к любой независимой мысли.
Киреев так характеризовал кредо министра в 70-е годы: «Всё, что пишется
против “Правительственного вестника” – ложь, а подтверждении Коран, т.е.
“Правительственный вестник”, не нуждается» 69. Вторая причина вражды
Киреева с Тимашевым заключалась в активной борьбе последнего со
Славянскими комитетами (см. ниже).
67
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 105, 108об; Д. 3. Л. 113об, 118об; Д. 4а. Л. 12–12об, 15об, 16об–17, 73–73об;
Д. 6. Л. 15, 17об–18, 31об, 50, 53об, 63об, 65, 76–76об, 88, 89–89об, 90об–92; Д. 7. Л. 13, 39, 48; Д. 9. Л. 278–
278об; Д. 10. Л. 21, 85, 120, 166; Ф. 120. П. 23. Д. 5. Л. 8об; Воронин В.Е. Русские правительственные
либералы… С. 140, 177, 223, 315, 331, 347; Христофоров И.А. Ук. соч. С. 293.
68
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 6. Л. 99, 103об–104, 108, 121; Д. 7. Л. 158; Д. 8. Л. 51об–52, 87, 95, 99, 244об; Д. 9.
Л. 8об, 12об, 19об, 153об; Д. 10. Л. 70об, 119; Д. 11. Л. 34, 40об, 57об, 283об–284об; Д. 12. Л. 87об–88.
69
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 4а. Л. 85об–86; Д. 5. Л. 20, 25об, 28, 36, 80об; Д. 6. Л. 1–2об, 6, 10об, 15, 17об–18,
20, 28, 51, 60об, 115; Д. 7. Л. 3об, 4об, 13об, 19об, 25, 27об, 81об, 83–83об, 86, 93об, 97об, 116об, 152–152об,
173об; Д. 8. Л. 14об; Оп. 2. П. 3611а. Д. 3. Л. 4об; Воронин В.Е. Русские правительственные либералы… С.
193, 208.

33
 П.А. Валуев, министр внутренних дел в 1861–1868 гг., министр
госимуществ в 1872–1879 гг. и председатель Комитета министров в 1877–
1881 гг., всегда преследовал свои собственные цели, часто входившие в
противоречие с курсом Шувалова и Тимашева. Его объединял с ними
подчёркнутый космополитизм, недоверие к земству, неприязнь к русскому
патриотизму, к славянофильству и к православной религии, симпатии к
полякам-католикам и остзейцам-лютеранам. В 60-е годы Киреев
поддерживал отдельные меры Валуева (заигрывания с дворянством, проекты
привлечения выборных депутатов в Государственный Совет), однако в целом
всегда считал его врагом, обвинял во взяточничестве, называл «мнимым
консерватором», «подлецом» и даже государственным изменником. По
словам Киреева, Шувалов и Валуев были «консерваторами администрации»,
«формалистами, не имеющими ни одной ясной и самостоятельной идеи в
голове, не имеющими ни малейшего понятия о России», они «гнали
проявления земского духа, который жив ещё в России»70.
Противниками Шувалова и Валуева в 60-е годы были «красные» братья
Милютины. Киреев как человек, близкий к вел. кн. Константину
Николаевичу, находился с ними в прохладных отношениях, не разделяя их
антидворянскую политику в России и чересчур жёсткий, по его мнению, курс
Н.А. Милютина в Польше. Тем не менее, он ценил Николая Милютина за его
симпатии к панславизму и к классическому образованию; спустя годы
Киреев стал оценивать его деятельность более положительно. Что касается
военного министра Д.А. Милютина, то Киреев считал его «из ряду вон
замечательным человеком», честным и незаменимым, и чаще одобрял его
действия, чем критиковал. В частности, Киреев приветствовал его военную
реформу, хотя после Плевны серьёзно разочаровался в ней, а после отставки
министра в 1881 г. записал, вопреки своим более ранним высказываниям:

70
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 146; Д. 2. Л. 108, 117об, 121об, 161, 173об; Д. 3. Л. 24, 55–55об, 61–61об,
113об–114, 117об; Д. 4а. Л. 2, 7об–8, 12, 29–29об, 31об, 59, 63об; Д. 4б. Л. 16; Д. 5. Л. 2–2об; Д. 6. Л. 108,
121; Д. 7. Л. 47об, 49об, 97об, 102; Д. 8. Л. 54об, 88, 106, 212об, 238об; Д. 9. Л. 14, 22об, 296об; Д. 10. Л. 17,
112, 137, 138об; Оп. 2. П. 3611а. Д. 3. Л. 7об; Зельдич Ю.В. Ук. соч. С. 508, 557–565, 571–572; Воронин В.Е.
Русские правительственные либералы… С. 124, 135–136, 143, 161–162, 354–356.

34
«Всё же министр он был плохой. Бумажный человек, верил в чернильницу».
Впрочем, сам Д.А. Милютин был враждебен к Кирееву71.
К министру финансов (1862–1878 гг.) М.Х. Рейтерну отношение
Киреева было двойственным. С одной стороны, он отмечал его низкие
способности как финансиста и узость его политического кругозора
(«лавочник, интересов государства для него не существует»). С другой
стороны, Киреев считал Рейтерна честным и подчас сотрудничал с ним. К
преемнику Рейтерна С.А. Грейгу мыслитель относился враждебно из-за его
мошеннических действий с бюджетом и вражды к славянофильству72.
1874–1878 годы прошли под знаком доминирования балканского
вопроса. Важнейшим событием этих лет в жизни А.А. Киреева стала гибель
его брата. Николай Киреев (родился 10 августа 1841 г.) окончил с отличием
Пажеский корпус (1860 г.), был корнетом лейб-гвардии Конного полка,
мировым посредником в Подольском уезде (1862 г.). В мае 1866 г. Н.А.
Киреев вышёл в отставку в чине штабс-ротмистра, с 1868 г. вместе с братом
стал членом Петербургского славянского комитета, до 1871 г. был его
секретарём. Чтобы помочь славянскому делу, братья вложили почти весь
родительский капитал в Рыбинско-Бологовскую железную дорогу
(открывшуюся в 1870 г.), Луганский горный завод и другие предприятия, но
были обмануты и быстро разорились. От нищеты их спасла только помощь
вел. кн. Константина Николаевича73.
Во время балканского кризиса 1875–1876 гг. Славянские комитеты
перешли от гуманитарной помощи к поставкам оружия славянским
повстанцам. А.А. Киреев стал председателем герцеговинской комиссии
71
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 96об; Д. 2. Л. 39, 90, 96об, 111, 117об, 138об, 148об–149; Д. 3. Л. 20–21,
56об, 73, 108, 118–118об, 123; Д. 5. Л. 36об; Д. 6. Л. 1, 15об, 25, 33об, 61–61об, 75об–77, 79, 105, 127; Д. 7. Л.
19об, 26об–27, 29, 35, 93об, 98об, 99об–100; Д. 8. Л. 6, 76об, 81, 95, 188об, 208об, 244; Д. 9. Л. 12; Д. 10. Л.
80, 84об, 196об; Д. 12. Л. 157об–158; Воронин В.Е. Русские правительственные либералы… С. 45; Дневник
генерал-фельдмаршала графа Д.А. Милютина. 1873–1875. М., 2008. С. 161.
72
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 25об–26, 58, 81–81об; Д. 2. Л. 106об, 166; Д. 4а. Л. 22, 29–29об, 31об, 57; Д.
5. Л. 22; Д. 6. Л. 63об–64, 118; Д. 7. Л. 25, 27об, 42об, 56об, 102, 170; Д. 8. Л. 1об, 2об, 5об, 9, 34, 52, 91, 180,
193; Д. 9. Л. 109об, 127об, 166об, 242об; Д. 11. Л. 427; Воронин В.Е. Русские правительственные либералы…
С. 144–146, 150, 259; Петров К.В. Ук. соч. С. 589.
73
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3611а. Д. 42. Л. 15–16; П. 8337б. Д. 4. Л. 5–6; Тихомиров Л.А. Тени прошлого. С.
657; Заседание Санкт-Петербургского окружного суда по 6-му гражданскому отделению 15 мая 1880 г. по
иску генерал-майора Киреева и общества Рыбинско-Бологовской железной дороги. СПб., 1880. 14 с.

35
Славянского комитета. Поначалу речь шла лишь об автономии для Болгарии,
Боснии и Герцеговины, а также о расширении территории Черногории. А.А.
Киреев полагал, что Османская империя постепенно распадётся сама74.
В апреле 1876 г. по поручению Комитета Н.А. Киреев отправился на
Балканы с полевым лазаретом и транспортом медикаментов для помощи в
войне с Турцией. В июне в Сербии ему внезапно поручили наспех
формировать добровольческие отряды. Под именем Хаджи-Гирей он принял
командование одним из них и 6 (18) июля 1876 г. героически погиб в бою у
Раковиц (в Киреева попали семь пуль). А.А. Киреев гордился подвигом
своего брата. Летом 1876 г. он получил десятки писем и телеграмм с
соболезнованиями со всей России, Европы и Америки – как от простых и
совершенно незнакомых, так и от знаменитых лиц. О подвиге Н.А. Киреева
ярко писала как русская (М.Н. Катков, И.С. Аксаков, Ф.М. Достоевский), так
и западная пресса. Герой не был забыт и после русско-турецкой войны. В
1882 г. на месте его гибели был поставлен доныне существующий памятник,
сам он захоронен в Раковицком монастыре, а вновь основанное местное село
получило название Киреево. Всё это было совершено болгарскими властями
на самом высоком уровне в присутствии А.А. Киреева75.
Именно после гибели Н.А. Киреева Александр II разрешил русским
офицерам уезжать на Балканы, сербскую армию возглавил генерал М.Г.
Черняев. Киреев и Аксаков прилагали все усилия, чтобы склонить
императора на сторону панславистов. Когда в октябре Черняев был разбит у
Дьюниша, негодованию Киреева не было предела, он обвинял генерала в
74
Никитин С.А. Славянские комитеты в России в 1858–1876 годах. М., 1960. С. 282–293; McKenzie D. The
Serbs and Russian Pan-Slavism, 1875–1878. Ithaca (N.Y.), 1967. P. 73, 96, 109, 162, 209, 240; Славянский
сборник… С. 95–117; Штакельберг Ю.И. Киреев Н.А. // Отечественная история. История России с
древнейших времён до 1917 г.: энциклопедия. Т. 2. М., 1996. С. 572; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 101, 109,
110об–112об, 114–124об; Д. 7. Л. 1. 3, 7–7об, 43об; Д. 12. Л.114об; Д. 21/1. Л. 7–8; Оп. 2. П. 3611а. Д. 3. Л. 1–
4об, 9об–10; Д. 47. Л. 1–9; ГАРФ. Ф. 722. Д. 109. Л. 47об.
75
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 9. Л. 82об–84об, 120; Д. 25/1. Л. 1; Оп. 2. П. 3611а. Д. 3. Л. 7, 21; Д. 15; Д. 16; Д.
29; Д. 47; Д. 48; П. 3611б. Д. 11; Деволлан Г. Недавняя старина: Поездка в Сербию в 1876 году // Русский
архив. 1879. Кн. 2. С. 341; Хвостов А.Н. Русские и сербы в войну 1876 года за независимость христиан.
Общий критический обзор. СПб., 1877. С. 9; Депутат от России. Т. 1. С. 128–141; Никола Алексијевиђ
Кирејев // Српска зора. 1876. №7–8. С. 170, 176; Николай Алексеевич Киреев // Нива. №31. 2 августа 1876 г.
С. 523–524; Николай Алексеевич Киреев, убитый в сражении при Раковичах 6 (18) июля // Всемирная
иллюстрация. №395. 24 июля 1876 г. С. 78; The Russians in Servia // The illustrated London news. 1880.
December 11th. P. 573.

36
некомпетентности и стал призывать Александра II начать войну с Турцией,
не боясь вмешательства Англии и Австро-Венгрии. Он пытался влиять в этом
смысле на вел. кн. Константина Николаевича.
Особенность внутриполитической ситуации в 1876–1878 гг.
заключалась в том, что впервые в России общественный подъём не совпал по
существу ни с курсом правительства, ни с вторжением внешнего врага.
Напротив, сами Славянские комитеты вынудили Александра II объявить
войну Турции. «Аксаков действительно может говорить если не именем
народа, то за народ», – писал Киреев. «Ни власть, ни общество не были
готовы к такому положению. Государственные деятели демонстрировали
растерянность и разобщённость, общественные – претенциозность,
фрондёрство и безответственность», – отмечает А.В. Мамонов. В это время
Славянским комитетам пришлось выдержать столкновение с «петербургской
бюрократией». Тимашев, Валуев, Рейтерн, Грейг оказывали давление на
императора, на вел. кн. Константина Николаевича (морского министра),
пытаясь не допустить начала войны. Их поддерживали посол в Вене Е.П.
Новиков и посол в Лондоне П.А. Шувалов. Все они желали полного отказа от
военного вмешательства на Балканах. «Подлое наше high-чиновничество!» –
негодовал Киреев76.
Ситуация усугублялась тем, что Тимашев видел в панславистах
революционное движение и безуспешно пытался убедить в этом Александра
II (Киреев же настаивал на «преимущественно нравственном» характере
славянского движения). По инициативе Тимашева цензура запрещала не
только панславистские статьи, но даже богословские отчёты ОЛДП (см.
главу 3). Генерал-губернатор Москвы В.А. Долгоруков запретил Славянский
комитет и устроил гонения на И.С. Аксакова вопреки прямым указаниям
императрицы. Под наблюдением Третьего отделения оказались политические
и общественные деятели, выступавшие за освобождение славян (К.П.
76
Weeks R.G., Jr. Peter Shuvalov and the Congress of Berlin: a Reinterpretation // The Journal of Modern History.
Vol. 51. No 1 (March 1979). P. 1068; Мамонов А.В. Самодержавие и «славянское движение» в России в 1875–
1877 гг. // Отечественная история. 2004. №3. С. 65, 67, 68, 71–75; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 7. Л. 3об, 25,
38об, 48, 52–52об, 78об, 82, 84–84об, 152, 154, 164об, 172об, 179об–180об; Д. 8. Л. 113об; Д. 10. Л. 115.

37
Победоносцев, Т.И. Филиппов, Р.А. Фадеев, В.И. Ламанский, М.Н.
Островский). Киреев безуспешно пытался доказать Тимашеву, что
пробуждение общественного мнения принесёт только пользу. И всё же
Александр II и его наследник пошли вопреки «петербургской бюрократии».
Невиданный патриотический подъём, даже среди колебавшихся поначалу
купцов и банкиров, заставил императора объявить войну Турции. Киреев был
в восторге: «Государь просто молодец! Пишет и говорит, как настоящий
русский кровный москвитянин, московский “помещик”… Он проникнут
теперь народным духом, он чувствует нашу солидарность со славянством, и
теперь этого никому не удастся поколебать… Эпоха гешефтов, карьер и
интриг сменилась эпохой благородного стремления к пожертвованиям,
сочувствия высшим интересам»77. За заслуги в балканских событиях в 1878 г.
Александр II присвоил Кирееву звание генерал-майора.
Вместе с И.С. Аксаковым и своей сестрой О.А. Новиковой Киреев
выступил с уничтожающей критикой А.М. Горчакова и П.А. Шувалова,
согласившихся на Берлинском конгрессе на расчленение «сан-стефанской»
Болгарии и австрийскую оккупацию Боснии и Герцеговины. Особенно острая
критика в 1876–1878 гг. звучала из уст Киреева в адрес своего родственника
Е.П. Новикова – русского посла в Вене, австрофила и противника
независимости славян. «Ненависть Новикова Евгения ко всему славянскому
не знает границ. Он и Шувалов отстаивали “мир во что бы то ни стало” и
бранили государя кретином», – писал Киреев78.
В ходе войны 1877–1878 гг. резко упало влияние и популярность вел.
кн. Константина Николаевича, которого обвиняли в неподготовленности
русского флота. Открытая связь Константина Николаевича с балериной А.В.
Кузнецовой, родившей ему пять детей, окончательно подорвала его
репутацию. Киреев отказывался находиться в одном обществе с Кузнецовой
77
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 8. Л. 6об; Оп. 2. П. 3611а. Д. 3. Л. 1, 10, 21.
78
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 6. Л. 87об, 121об, 128; Д. 7. Л. 55, 62об, 103об, 121об, 151, 155, 161; Д. 8. Л. 59,
87, 156–157; Бокова В.М. Новиков Е.П. // Русские писатели. 1800–1917: биографический словарь. Т. 4. М.,
1999. С. 337–338; Славянский сборник… С. 105–107; Зельдич Ю.В. Ук. соч. С. 382–383; Из записной книжки
Ольги Алексеевны Новиковой. 29 июля 1878 г., на пути из Петербурга в Берлин // Русский архив. 1902. №10.
С. 302–304.

38
и всё более отдалялся от великого князя. «Какой способный человек
пропадает из-за этой твари! – восклицал он. – Мраморный дворец
превратился в кабак и бордель. Мне грустно, я предан семейству великого
князя, живу с ним 18 лет». Мыслитель всё чаще упрекал Константина
Николаевича в ребячестве, мальчишестве, наивности, деспотическом
поведении, неспособности к глубоким мыслям, презрении к философии, в
доверии к сомнительным лицам (особенно А.В. Головнину)79.
Период 1877–1880 гг. ознаменовался небывалым подъёмом
революционного движения, выстрелом Веры Засулич, террором «Народной
воли». Киреев вновь обратил на революционеров пристальное внимание, стал
посещать судебные процессы. Он пришёл к убеждению, что не репрессии, а
только славянофильскую мысль и реформу всей системы образования можно
эффективно противопоставить нигилистической пропаганде80. Таким
образом, целый комплекс причин – подъём панславизма, рост
революционного движения, расхождение с великим князем и сближение с
выдающимися консерваторами – наводили Киреева на мысль о начале
публицистической деятельности. В мае 1879 г. он выпустил свою первую
политическую брошюру «Избавимся ли мы от нигилизма?»
Написать и издать её Кирееву помогли И.С. Аксаков и Ф.М.
Достоевский, с которым в это время генерал очень сблизился и увидел в нём
«большое приобретение для дела». Киреев даже убедил министра
внутренних дел Л.С. Макова, близкого славянофилам, снять с Достоевского
двадцатилетний полицейский надзор. Дружба с писателем продолжалась
около полутора лет. Кончина писателя 28 января 1881 г. потрясла Киреева.
«Страшная потеря! – писал он. – Незаменимая! Он один не популярничал, не
подличал перед молодёжью (говорю о Петербурге, в Москве есть Аксаков,
отчасти есть влияние на молодёжь у Каткова)». «Замечательный наш
писатель, очень мне близкий по убеждениям и чувствам и очень дорогой мне
79
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 6. Л. 126; Д. 7. Л. 22–22об, 36об–37об, 39об–40об, 48об, 59, 119, 153, 162об, 167;
Д. 8. Л. 70об, 74об, 83об, 108об, 122об–124, 133, 153–153об, 180–183, 226; Д. 9. Л. 36, 38, 39, 215об, 244об.
80
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 6. Л. 98, 119; Д. 7. Л. 20об, 34, 77об, 100, 130, 132об, 171об–173, 178об–179, 181;
Д. 8. Л. 9об, 17–17об, 19об–22, 28об, 55, 81об, 91об, 92об, 94об–95об, 97, 106об–107, 110, 112, 127, 138об.

39
человек», – вспоминал о Достоевском Киреев. Ему вторила сестра, О.А.
Новикова81, роль которой в общественно-политической жизни России
необходимо обрисовать в общих чертах, чтобы понять эволюцию Киреева.
Ольга Алексеевна Новикова, урождённая Киреева, родилась 29 апреля
(11 мая н. ст.) 1840 года в Москве. С детства она была тесно связана с
Англией и английской культурой. В 1859 г. О.А. Киреева вышла замуж за
крупного чиновника, генерал-лейтенанта И.П. Новикова. Друзьями
Новиковой в разное время были И.С. Тургенев, И.С. Павлов, В.А. Серов, А.В.
Никитенко, Л.Н. Толстой, А.Ф. Писемский, И.А. Гончаров, Ф.И. Тютчев,
Ф.М. Достоевский, М.Н. Катков, К.Н. Леонтьев, К.П. Победоносцев, М.Д.
Скобелев, В.В. Верещагин, Н.С. Лесков, А.Ф. Кони, П.Д. Боборыкин, В.С.
Соловьёв, Е.П. Блаватская, М. Нордау, Б. Ауэрбах, А. Кайзерлинг.
Некоторые из них всегда оставались ей преданы, отношения с другими были
неоднозначными и драматическими.
С 1868 г. Новикова стала жить в Лондоне (каждое лето, однако,
проводя в России) и завела дружбу с английскими историками и
общественными деятелями (среди них – Т. Карлейль, Дж.А. Фроуд, Э.А.
Фримен, А.У. Кинглейк, Ч. Вильер, У. Лекки, Дж. Тиндал, У.Т. Стэд, Й.
Овербек). Гибель брата Николая потрясла её и принудила посвятить всю
жизнь политической борьбе за налаживание дружественных отношений
России и Великобритании. «Это Англия убила моего брата. Это Англия
мешает нашему правительству помочь нашим братьям на Балканах… Я хочу
продолжать его дело и отомстить за него, но не могу это сделать с помощью
оружия, поэтому сделаю, как могу, словом и пером… Отстаивая своих, я
мщу за смерть брата – иначе за него мстить нельзя!» – писала Новикова. Тот
же мотив руководил и А.А. Киреевым, по его признанию82.

81
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 7. Л. 36, 58; Д.8. Л. 30, 53, 56–57об, 70–74, 88–88об, 99, 102об–103, 110, 126, 130,
142об–143, 146об, 149об, 151, 199об–200, 227, 230об, 250; Д. 11. Л. 7об; Д. 12. Л. 238об; Д. 13. Л. 189об, 277;
Ф. 93. Раздел 2. К. 5. Д. 69. Л. 1–3; Д. 70. Л. 5; Novikoff O. The tercentenary of Siberia. L., 1882. P. 1.
82
Зашихин А.Н. «Глядя из Лондона»: Россия в общественной мысли Британии второй пол. XIX – нач. XX
вв.: очерки. Архангельск, 1994. С. 97; Переписка греческой королевы… С. 63; Novikoff O. Russian memories.
P. 6, 32–39; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 21/1. Л. 8.

40
 Новикова приобрела большое влияние на английскую прессу и
особенно на лидера Либеральной партии, четырежды премьер-министра
У.Ю. Гладстона, заслужив репутацию «русского агента», «негласной
представительницы России перед английской публикой» и даже «депутата
парламента от России» (по выражению её врага Б. Дизраэли). Новикова
выступала с десятками статей в британской печати, выпускала брошюры с
резкой критикой антироссийской политики консервативного кабинета
Дизраэли: «Ошибается ли Россия?», «Друзья или враги», «Россия и Англия в
1876–1880 гг.», «Скобелев и славянский вопрос», «Правда о России». Она
издала на английском и французском языках «Дневник писателя» Ф.М.
Достоевского, «Размышления русского государственного деятеля» К.П.
Победоносцева, а также ряд брошюр А.А. Киреева. Статьи Новиковой
регулярно появлялись в газетах «Русь» и «Московские ведомости».
Выступая в зарубежной печати, Новикова старалась выражать точку
зрения русского консервативного лагеря в целом, сглаживая противоречия
между различными публицистами и мыслителями, отстаивая
внешнеполитические интересы России в целом. На протяжении сорока лет
Новикова не раз разворачивала пропагандистские кампании в британской
прессе, оправдывая различные спорные мероприятия русского правительства
во внутренней и внешней политике. Английские и русские современники
удивлялись успеху статей Новиковой в Британии. За её деятельностью с
тревогой следили К. Маркс и Ф. Энгельс. Приезжая в Россию, Новикова не
раз обращалась напрямую к императорам и императрицам. Важнейшим
событием в истории русской мысли стало то, что именно Новикова добилась
реабилитации Л.А. Тихомирова, организовала его возвращение в Россию и
стала крёстной матерью его сына83. Историки отмечают личные заслуги
83
Белов А.М. Зарубежная публицистка // Исторический вестник. 1909. №5. С. 546–568; Депутат от России.
Т. 1. С. 13; Дмитриев В.Д., Майорова О.Е. Ук. соч. С. 342–344; Овербек И. [Письмо в редакцию] //
Славянские известия. 1891. №1 (6 января). С. 8; Письма И.С. Аксакова периода основания им газеты
«Русь»… С. 155; Чичерин Б.Н. Воспоминания. Т. 1. М., 2010. С. 174; Никитенко А.В. Дневник. Т. 3. М.,
1956. С. 172; Энгельс Ф. Императорские русские действительные тайные динамитные советники // Маркс К.,
Энгельс Ф. Соч. Т. 21. М., 1961. С. 195; Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 34. М., 1964. С. 25; Там же. Т.
35. С. 36, 76; Там же. Т. 36. С. 238; РГАЛИ. Ф. 345. Д. 750. Л. 98; О.А. Новикова [некролог] // Последние
новости. 30 апреля 1925 г. №1538. С. 3; Novikoff O. Russian memories. P. 1, 5, 24; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 9.

41
Новиковой в предотвращении русско-английских войн в 1863, 1878, 1885 и
1904 гг., а также в создании Антанты в 1907 г.84 Скончалась она в 1925 г.
Следует сказать также несколько слов о сыне Новиковой – А.И.
Новикове, который начал свою деятельность на посту земского начальника и
прославился грандиозными акциями по строительству школ, учительских
семинарий, по спасению Тамбовской губернии от голода в 90-е годы.
«Записки земского начальника» (1899) сделали его известным всей стране. В
1900 г. Новиков перешёл на либеральные позиции, часто вступая в полемику
со своим дядей Киреевым. В начале XX в. он издал множество
художественных произведений, сборники злободневных политический
статей, а также «Записки о сельской школе», «Записки о городском
самоуправлении» (1904) и «Записки городского головы» (1905),
посвящённые его неудачной деятельности на посту бакинского
градоначальника. В 1906 г. Новикову грозила каторга за его революционную
деятельность, и немалых трудов Кирееву стоило выхлопотать его
помилование. После смерти дяди А.И. Новиков пытался грамотно
распорядиться наследством Киреева, чтобы увековечить его память 85.
Скончался Новиков в 1913 г.
Вернёмся к общественно-политическому пути А.А. Киреева. В
царствование Александра II он выпустил лишь три статьи (о ростовщичестве,
об иезуитах и о нигилизме). В качестве вполне сформировавшегося
публициста Киреев предстаёт с октября 1883 г., когда его программная статья
«Сущность славянофильского учения» открыла первый номер журнала
«Известия Санкт-Петербургского Славянского благотворительного

Л. 242; Д. 10. Л. 82об, 194, 233об; Д. 11. Л. 258об, 321; Д. 12. Л. 2; Д. 13. Л. 35; Оп. 2. П. 3323. Д. 22. Л. 14; Ф.
751. К. 1. Д. 77. Л. 1об–2; Головин К.Ф. Ук. соч. Т. 2. С. 9.
84
M.P. for Russia: Reminiscence and Correspondence of Madame Olga Novikoff / edited by W.T. Stead. L., 1909.
Vol. 1. 536 p.; Vol. 2. 531 p.; [Стэд У.Т.] Депутат от России (Воспоминания и переписка О.А. Новиковой). Т.
1. СПб., 1909. 312 с.; Т. 2. Пг., 1915. 220 с.; Baylen J.O. Madame Olga Novikov, Propagandist // American Slavic
and East European Review. Vol. 10. No 4 (December 1951). P. 255–271; Митрофанов С. Кто Вы, Ольга
Новикова? // Ex Libris – НГ. 1999. 10 июля; Аринин В. Версия о красавице-агенте и великом художнике //
Красный Север (Вологодская областная газета). 2009. 6, 13, 20, 31 октября; 14 ноября.
85
Тихомиров Л.А. Тени прошлого. С. 672–678; РГАЛИ. Ф. 345. Д. 544. Л. 37–40об, 46–54, 59–68, 76–84; Д.
586. Л.1–2; Д. 750. Л. 99; Носов А.А. Новиков А.И. // Русские писатели. 1800–1917: биографический словарь.
Т. 4. С. 335–336; Новикова О.А. Несколько слов. Вып. 2. С. 17–25; Novikoff O. Russian memories. P. 124–128.

42
общества» (далее – «Известия СБО») и вызвала большой резонанс в Европе 86.
В последующие годы публицистическая деятельность мыслителя достигла
большого размаха: он сотрудничал в газетах «Русь», «Русское обозрение»,
«Новое время», «Московские ведомости», «Церковные ведомости»,
«Богословский вестник», «Странник», «Русский паломник», «Христианское
чтение». Свою миссию Киреев видел в том, чтобы разъяснять широкой
публике смысл трудов ранних славянофилов применительно к новой эпохе.
Прежние мечты Киреева о политической карьере сменились радостным
принятием роли публициста. Он писал: «Верю в силу логики, верю
возможности переубеждения добросовестных противников… добросовестная
полемическая аргументация полезна для колеблющихся сторонников и для
многочисленных читающих, ещё не составивших себе определённого
мнения»87. Наиболее важные статьи Киреев издавал отдельными брошюрами.
Добросовестность и бескорыстность мыслителя были известны всей России.

1.2. Социально-политическая концепция А.А. Киреева

(80-е – 90-е гг. XIX в.)
1.2.1. Учение А.А. Киреева о русском государстве и обществе
В 80-е – 90-е гг. XIX в. взгляды Киреева на вопросы государственного
устройства России оформились в стройную систему. И хотя сам мыслитель
ставил для себя на первое место церковную деятельность, именно в работах,
посвящённых учению о государстве и обществе, сущность позднего
славянофильства отразилась наиболее ярко. Как минимум дважды – в 1883 и
1896 гг. – Киреев возлагал на себя задачу составления «славянофильского

86
Журнал «ИСБО» выходил с октября 1883 г. по 1888 г. ежемесячно; в 1889 – 1891 гг. – еженедельная газета
«Славянские известия», в 1892 – 1894 гг. – ежеквартальный журнал «Славянское обозрение». С 1902 г. снова
под названием «ИСБО» (журнал выходил 8 раз в год), в 1905–1910 гг. – вновь под названием «Славянские
известия». Журнал был рекомендован для библиотек кадетских корпусов и учебных заведений
Министерства земледелия и госимуществ. А. Кадич ошибочно, но неслучайно называл «Известия…»
«органом генерала Киреева»: Kadic A. Vladimir Soloviev and Bishop Strossmayer // American Slavic and East
European Review. Vol. 20. No 2 (April 1961). P. 163.
87
Киреев А.А. Славянофилы и славянский вопрос. Предисловие // Соч. Т. 2. С. 1; Он же. Отзывы
иностранной печати // Там же. С. 324; Он же. Наши противники и наши союзники. Сообщение
торжественному собранию Славянского благотворительного общества 19 декабря 1893 г. // Там же. С. 149;
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Л. 377.

43
катехизиса», «справочной книжки славянофильства». Своим долгом он
считал «популяризацию славянофильского учения и его применение для
оценки происходящих событий»88.
Киреев выражал веру в то, что славянофильское учение «несомненно
истинно и несомненно соответствует религиозным, этическим и
политическим идеалам нашего народа». Славянофилы 40-х годов, по его
словам, «были как бы предназначены судьбой для того, чтобы поведать
истины славянофильства всему миру!» И если затем его «временные
представители поизмельчали» (как, впрочем, и западники), то «взгляды
нисколько не переменились» и конечная победа славянофильства
неотвратима – как в России, так и в Европе. «Мы очень маленькие люди, но
идея, которую мы олицетворяем, велика, вот мы и выросли!» – восклицал
Киреев. К классикам славянофильства, помимо А.С. Хомякова, Ю.Ф.
Самарина, В.А. Черкасского, братьев Киреевских и братьев Аксаковых,
Киреев относил также Н.Я. Данилевского, Ф.М. Достоевского и А.Ф.
Гильфердинга. К их наследникам и преемникам – помимо самого себя, Д.А.
Хомякова и Ф.Д. Самарина – он причислял также С.Ф. Шарапова, остальных
же претендентов на звание славянофила (В.И. Ламанского, А.В. Васильева и
др.) в той или иной степени отлучал от этого имени (см. ниже)89.
Суть славянофильства Киреев видел в классической формуле русского
консерватизма «православие, самодержавие, народность», в которой первый
член означал этический идеал (о том, как Киреев связывал религию с этикой,
речь пойдёт в главе 3), второй – политический, третий – «сферу действия»
первых двух. При этом Киреев подчёркивал: «Под этой формулой могут
подписаться и славянофилы – и городовые с Аракчеевым и Клейнмихелем во
главе… Что такое православие, самодержавие и народность? Где их искать?
У Аксакова, у Хомякова… или у Аракчеева, у Клейнмихеля?» 90 Таким
88
Дубинин А., диакон. Ук. соч. С. 254; Киреев А.А. Краткое изложение… С.1.
89
Дьяков В.А. Славянский вопрос в общественной жизни дореволюционной России. М., 1993. С. 134;
Киреев А.А. Сущность славянофильского учения // Соч. Т. 2. С. 3; Он же. Речь на торжественном заседании
Славянского благотворительного общества в девятивековую годовщину крещения Руси в 1888 г. // Соч. Т. 1.
С. 23–24; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 157об.
90
Киреев А.А. Краткое изложение… С. 3, 4; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Л. 18об–19, 21об–22, 119об.

44
образом, Киреев претендовал на альтернативную бюрократическому
консерватизму и охранительству трактовку триады.
Свою задачу Киреев усматривал в адаптации наследия классиков
славянофильства к новым условиям: «Наши “три кита”, на которых стоит
Русь – православие, самодержавие и народность – были безусловно тверды,
пока на них смотрели с детской райской простотой, но с тех пор, как мы
начали относиться критически к этим формулам, мы сообразили, что пора
отдать себе отчёт в значении их. Отцы славянофильства, конечно,
вкладывали в них очень определённый смысл, но со временем, хотя самые
принципы остаются неизменными, способ их применения к жизни
видоизменяется… Общественное мнение, несомненно, усвоило себе
славянофильские понятия, они стали общим достоянием, но поэтому-то и
подверглись кривотолкам». Славянофильство, в представлении Киреева,
прошло путь от узкого московского кружка 40-х годов до начала XX века,
когда стала «славянофильствовать чуть ли не большая половина всей
России». За полвека «много воды утекло! Три “кита” поплыли и проплыли
далеко! Явились новые факторы, новые вопросы и во внешней, и во
внутренней политике России». Поэтому и настала пора написания таких
работ, как статья «Сущность славянофильского учения» (1883) и книга
«Краткое изложение славянофильского учения» (1896). Киреев разъяснял:
«Основатели систем, доктрин не занимались их приведением в систему, им
было не до того – это работа позднейших времён… В катехизис уже
зачисляется результат борьбы, инвентарь приобретений в нравственной
области. Необходимо заняться именно катехизациею, но кроме того, нужно
ещё заняться распространением наших доктрин»91. Киреев с 80-х годов стал
рассматривать себя как такого умелого лидера и ведущего пропагандиста
позднего славянофильства.
Киреев отличал «самодержавие вообще» (которое он называл подлинно
правовым государством) от азиатских деспотий, но, в свою очередь, выделял
91
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 9. Л. 273; Д. 10. Л. 140; Д. 12. Л. 23, 24об–25, 29; Д. 13. Л. 183об–186; Д. 14. Л.
36об.

45
три вида «самодержавия»: Polizeistaat (западный абсолютизм, утвердившийся
и в послепетровской России: «один ум – одна воля»), славянофильское
самодержавие («много умов – одна воля») и парламентскую демократию,
вырождающуюся в охлократию и деспотизм большинства («много умов –
много воль»)92.
Киреев полагал, что самодержавие ограничено православной религией.
Читая Символ веры во время коронации, царь тем самым налагает на себя
обязательство не нарушать догматов православия: «Символ веры – вот наша
конституция!» Другим ограничителем монарха выступает народность в
смысле культуры и быта русского народа. Соратник Киреева Д.А. Хомяков
разъяснял: «Самодержавие, как власть вполне народная и православная,
свободна и ограничена в одно и то же время: свободна в исполнение всего,
клонящегося к достижению блага православного народа, согласна с
церковно-народным понятием об этом благе; ограничена же тем, что сама
вращается в сферах церковных и православно-народных понятий… Бытие
православного самодержавия основано на нежелании Церкви и народа
властвовать и на вручении Церковью царю благодатного дара на власть».
Монарх получает политические права, оставляя народу и Церкви свободу
быта. Славянофилам вторил Вл.Соловьёв в период его дружбы с Киреевым93.
Киреев всегда ставил на первое место именно религию, считая её
основой любого государства и общества. В случае России речь шла об
особой роли православия. Множество раз Киреев повторял тезис о
приоритете религии над государством, расой, народом, языком: «Русский
человек более, первее христианин и сын православной Церкви, нежели
гражданин русского государства». Только христианское государство, по
мысли Киреева, может оправдать своё существование, только оно «имеет
святейшее и неотъемлемое право отвечать картечью на действия

92
Киреев А.А. Краткое изложение… С. 3–5; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 3. Л. 127; Сергеев С.М. Творческий
традиционализм Л.А. Тихомирова. С. 20; Лебедев С.В. А.А. Киреев. С. 273.
93
Киреев А.А. Спор с западниками… С. 238; Хомяков Д.А. Самодержавие // Церковь о государстве.
[Старица, 1993]. С. 22 – 28; Он же. Православие, самодержавие, народность. М., 2005. С. 269, 279; Соловьёв
В.С. Славянский вопрос // ИСБО. 1884. №6. С. 9; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 9. Л. 202–202об, 205.

46
подданных». Напротив, подданный имеет право восстать даже с оружием в
руках против государства нерелигиозного, не связанного с Церковью.
«Государство не имеет никакого права вторгаться в область Церкви, которая
для него должна быть священна, – писал Киреев. – Вне этой сферы я готов
отдать “кесарю” всё, последнюю мою каплю крови и мой последний грош, я
их отдам даже и тогда, когда эти требования, по-моему, несправедливы,
бесцельны; но когда государство становится во враждебные отношения к
моей Церкви, я несомненно стану и должен стать на сторону последней»94.
По мнению Киреева, Россия всегда держалась только благодаря опоре
на православие: «В России не только прежде, но и до сих пор все явления
общественной и политической жизни переплетены с вопросами
религиозными, и это великое счастие, без этого религиозного элемента мы
бы погибли». Только миссия по распространению православия во всём мире,
полагал он, даёт России смысл существования, «только Церковь делает Русь
– Святою Русью», без неё «утратим мы своё мировое значение, мы сделаемся
никуда негодною страшной, материальной силой». Киреев говорил:
«Самодержавие терпимо и благотворно (лучшая форма правления), когда оно
соединено с Церковью (органически), когда выслушивает народный голос»95.
Чин венчания на царство, согласно Кирееву, даёт «государству
этическое основание, чем оно принципиально отличается от государства
западного, парламентарно-договорного, имеющего основание юридическое…
Понятие права, юстиции шаткое, зависит от мнения парламентарного
большинства. Понятие этики – напротив, безусловное, ибо основано на
христианской религии». Цель русского государства – осуществление царства
94
Киреев А.А. Краткое изложение… С. 4–5; Он же. По поводу книги о. протоиерея Е.К. Смирнова «К
старокатолическому вопросу. Православен ли Intercommunion, предлагаемый нам старокатоликами?».
С.Посад, 1894. С. 22; Он же. По вопросу о созвании вселенского собора. Письмо к редактору «Московских
церковных ведомостей» // Соч. Т. 1. С. 398; Он же. Сущность славянофильского учения. С. 4, 8; Он же.
Конгрессы в Гааге // Соч. Т.1. С.49; Он же. Воссоединение Церквей и славянство // Там же. С. 200, 201; Он
же. Последний ответ г-ну Розанову по вопросу о браке // Там же. С. 435–436; Он же. Отзывы на изложение
наших принципов // Соч. Т. 2. С. 14; Он же. Спор с западниками настоящей минуты // Русское обозрение.
1895. №5. С. 212; Из переписки Вл. Соловьёва с А.А. Киреевым // Русская мысль. 1917. №8. С. 148; ОР РГБ.
Ф. 126. Оп. 1. Д. 10. Л. 2, 191об, 233; Д. 11. Л. 24об–25, 63об, 78, 109об, 112об, 153об.
95
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 8. Л. 205об; Д. 9. Л. 276–276об, 292об; Д. 10. Л. 3, 6, 26об, 102, 130об, 137об; Д.
11. Л. 15об, 38–39, 65об, 111, 158, 302; Д. 12. Л. 60об, 179об, 181. 183об; Д. 13. Л. 174, 188об, 189об; Д. 21/2.
Л. 15; Киреев А.А. Спор с западниками… С. 219; Депутат от России. Т. 2. С. 94; Материалы 1912. С. 32.

47
Божьего на земле, «нравственное развитие своих подданных» путём их
сурового воспитания. Такому государству – Святой Руси – должно
подчиняться не только за страх, но и за совесть, писал Киреев. «Отымите у
государства это высшее значение… и оно превратится в то жалкое создание,
которое порождено теориями разных софистов вроде Гоббса… Руссо…
Бентама», которые освободили граждан от всяких обязанностей96.
Киреев шёл гораздо дальше других славянофилов и провозглашал:
«Россия – это православная Церковь, соединённая с народом русским и лишь
облечённая в мундир государства… Россия – не государство, а Церковь-
государство». При таком понимании, естественно, становился невозможен
никакой клерикализм или вражда Церкви с государством: «Мы – и
государство, мы же – и Церковь… Не можем же мы бороться сами с собой» 97.
По мнению Киреева, «самодержавие, неразрывно связанное с православием,
твёрдо верящее в себя, не боящееся лежащей на нём ответственности,
угадывающее стремления и нравственные потребности своего народа и
ведущее его к тем идеалам, которым он верит, конечно, наилучшая из всех
форм правительства (по крайней мере, для России)». Однако монарх должен
«узнавать действительные нужды и желания народа» путём связи с «землёй».
Повторяя формулу К.С. Аксакова «сила власти царю, сила мнения народу»,
Киреев восклицал: «Без этого права, этой возможности, вытекающей из
взгляда народа на своего государя как на отца, и столь же священной, как и
право детей обращаться к своему естественному отцу, – и семейство и
самодержавие превращаются в жестокую, ужасную деспотию!» Киреев
отмечал, что акцент на сыновнем, «любовном единении» народа с царем
96
Киреев А.А. Всеподданнейший адрес московского дворянства // Славянские известия. 1890. №11. С. 207;
Он же. Краткое изложение… С.38; Он же. Воссоединение Церквей и славянство. С. 198–199; Он же. О
созыве вселенского Собора // Соч. Т. 1. С. 381–382.
97
Киреев А.А. Речь на торжественном заседании… С. 23; Он же. Религиозные задачи России на
православном Востоке // Соч. Т. 1. С. 459; Он же. Ответ «Римскому вестнику» – «Moniteur de Rome». По
вопросу о соединении Церквей // Соч. Т. 1. С. 157; Он же. Ответ «Заграничному славянину» // Московский
сборник из произведений М.Д. Скобелева, И.С. Аксакова, В.С. Соловьёва, О.Ф. Миллера, А.А. Киреева,
А.М. Кояловича, П.И. Аристова и др. / под ред. С.Ф. Шарапова. М., 1887. (Далее – Московский сборник.) С.
282–283; Он же. Наши противники и наши союзники… С. 152; Он же. Славяне и Россия…С. 483; Он же.
Речь, произнесённая на торжественном собрании СПб. Славянского благотворительного общества 11 мая
1908 г. // Славянские известия. 1908. №4–5. С. 157; Он же. О славянофильских идеалах // Славянские
известия. 1891. №20 (19 мая). С. 354–355; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3604. Д. 7. Л. 7; П. 3606. Д. 19. Л. 2.

48
часто звучал как в высочайших манифестах, так и в документах Славянского
благотворительного общества98.
В русле типичных для исторической науки XIX в. представлений о
происхождении русского государства мирным путём, Киреев писал об
отсутствии в России постоянной вражды правителя с народом, которая в
Европе привела к формированию юридических гарантий их безопасности
друг от друга. Согласно этой теории, русский народ сам призвал Рюрика
(862) и сам избрал Михаила Романова (1613), Русь никто не завоёвывал, а
потому «между государем и большинством его народа не было
политического “средостения”». Если бы русский народ выбирал правителя,
он всё равно выбрал бы Александра III, полагал Киреев: «На Западе до такой
степени привыкли к мысли, что монарха следует остерегаться, следует
держать в конституционных тисках, не доверяя ни его прозорливости, ни его
честности, что там никак и никто бы не допустил возможности такого факта,
что если бы, например, русский народ был спрошен, кому он готов вручить
свою судьбу – он бы почти единогласно указал на своего царя. Этому на
Западе не верят». Киреев подчёркивал, что в Церкви монарх не имеет власти,
является рядовым прихожанином, зато он – «всероссийский трибун»,
доверенное лицо народа, которое обязано верить в своё призвание. В
противном случае «он превращается в ничто»99.
Противопоставление России и Запада было краеугольным камнем
концепции Киреева. Русский народ мыслитель вплоть до конца XIX века
считал самым религиозным в Европе, хотя на примере нигилизма указывал,
что «религиозность эта лежит очень глубоко в нашем сердце, она часто

98
Киреев А.А. Краткое изложение… С. 5–7; Он же. Сущность славянофильского учения. С. 5, 6, 10; Он же.
Наши противники и наши союзники… С. 150; Он же. О славянофильских идеалах… С. 358; Он же. Спор с
западниками… С. 249; Он же. Славяне и Россия… С. 486; Хомяков Д.А. Православие, самодержавие,
народность. С. 212–213; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 116об, 118.
99
Киреев А.А. Краткое изложение… С. 54–56; Он же. О созыве вселенского Собора. С. 382; Он же.
Сближение славян // Соч. Т. 2. С. 27–28; Он же. Россия в начале XX столетия // Соч. Т. 2. С. 221–225; Он же.
Правда о России // Соч. Т. 1. С. 77, 80–81; Он же. Воссоединение Церквей и славянство. С. 204; Он же.
Критические заметки (1896) // Соч. Т. 1. С. 255; Он же. Катков и Аксаков. С. 63; Он же. Сущность
славянофильского учения. С. 5; Он же. Спор с западниками… С. 250; Он же. Замечания на предыдущую
статью // ИСБО. 1884. №2. С. 20; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 9. Л. 91об, 217, 220; Д. 10. Л. 2, 31, 130об; Д. 11.
Л. 64об; Д. 14. Л. 18об.

49
загромождена всяким хламом и мусором». «Русский человек по
преимуществу моралист, этик», – заявлял Киреев. Он подчёркивал огромное
влияние этического начала в отечественной судебной системе (совестные
суды, третейский суд) и в русской литературе, даже революционной100.
С 1870-х годов выражением этического начала русского народа Киреев
стал считать сельскую общину: «В России мы находим настоящую
крестьянскую республику – наиболее демократическое и социалистическое
учреждение во всей Европе, которое может дать западному миру, усталому
от индивидуализма и всемирного соревнования… указание на возможное
решение наиболее жгучих его затруднений». Киреев усматривал «в
общинном владении известной неотчуждаемой частью земли и в русской
артели» лекарство от бедности; указывал он и на эффективность
полицейских функций мира (по приговорам общин в Сибирь ссылалось в
десять раз больше крестьян, чем административным путём). Более того, в
крестьянской общине мыслитель видел христианскую коммуну, основанную
на добровольном братстве, а не на принуждении101.
Русское государство, в отличие от западного, писал Киреев, является
сословным организмом, а не механизмом; более того, оно является лишь
средством к нравственному усовершенствованию народа, а не самоцелью
политической борьбы. Русский народ ищет только правды Божьей на земле,
и более ничего. Киреев замечал: «Иностранец становится в тупик перед этим
отсутствием борьбы. Ему трудно понять, что у нас нет борьбы, потому что у
нас нет к ней повода. Он это приписывает или хронической спячке самого
народа, или страшному всеугнетающему деспотизму нашего правительства».
Поэтому партий в западном смысле слова в России нет: «Никто в России не
думает о низвержении власти, и низшие классы менее кого другого… по той
простой причине, что наша общественная и политическая организация даёт
низшим классам нашей страны возможность достигать самых высших
100
Киреев А.А. По поводу книги… С. 8; Он же. О созыве вселенского Собора. С. 381; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1.
Д. 9. Л. 125об; Д. 13. Л. 189об.
101
Киреев А.А. Ответ «Заграничному славянину». С. 287–288; Он же. Правда о России. С. 78–79; ОР РГБ. Ф.
126. Оп. 1. Д. 8. Л. 205об; Д. 11. Л. 152об–153, 161об, 435об.

50
служебных должностей». Русский народ повторил бы и сейчас выбор 1613 г.
в пользу национальной самодержавной монархии, утверждал Киреев102.
Споря и с охранителями, и с либералами, Киреев повторял доводы К.С.
Аксакова о том, что «народ русский не любит “государствовать”» и
«понимает, что политика даёт только рамки для жизни государства, в
котором ему приходится вращаться, жить; что она для нас средство, а совсем
не цель жизни, как на Западе, где ею поглощены жизненные силы народа».
Согласно Кирееву, государство есть раковина, укрывающая народный быт
(Д.А. Хомяков читал само слово «свобода» как «свой быт») от иноземных
вторжений. Киреев говорил: «Мы не гонимся за свободою гражданскою.
Пусть царь властвует и управляет без конституции, но пусть это будет царь
русский, православный. Иноземца мы свергнем, хоть бы он нам надавал
десять наилиберальнейших конституций! Это потому что для нас царь есть
выражение нас самих, своего народа, пусть он будет строг, но он должен
быть наш! Он должен быть – мы!»103 Подобные высказывания характерны
для поздних славянофилов (И.С. Аксакова, Н.П. Аксакова, А.В. Васильева).
«Дети имеют право говорить с отцом», – настаивал Киреев. Поэтому
так важно, чтобы голос всех слоёв народа доходил до монарха – через
развитие местного самоуправления («при самодержавии необходимо должна
существовать децентрализация самая обширная»), через свободу печати и
право подачи прошений, через земский собор и личную газету императора,
даже через оперативные доклады спецслужб. Все эти каналы связи народа с
царём для Киреева были равно значимы, ибо имели одну цель – гласность.
Именно гласности Киреев вслед за У.Ю. Гладстоном приписывал

102
Киреев А.А. Замечания на предыдущую статью. С. 17; Он же. Краткое изложение… С. 9–10; Он же.
Сущность славянофильского учения. С. 6, 29; Он же. Ответ «Заграничному славянину». С. 278–281; Он же.
Правда о России. С. 82; Он же. Письмо к английскому военному историку Кинглэку (известному автору
«Крымской войны») // Соч. Т. 2. С. 313; Он же. Ответ комментатору современной летописи «Русского
обозрения» // Славянские известия. 1891. №32. С. 547–548; Он же. Спор с западниками… С. 275.
103
Киреев А.А. Россия в начале XX столетия. С. 227; Он же. Краткое изложение… С.55; Он же. Правда о
России. С. 74–75; Он же. Славяне и Россия… С. 487; Он же. Сущность славянофильского учения. С. 6–7; Он
же. Рец. на: Рцы. Листопад: Неповременное издание. М., 1891 // Славянское обозрение. 1892. Кн 2. С. 243;
Васильев А.В. Задачи и стремления славянофильства // Благовест. 1890. №3. С. 70–72; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2.
П. 3606. Д. 2. Л. 19; П. 8337а. Д. 7. Л. 6–6об; Д. 9. Л. 25об.

51
политические успехи как Запада, так и России в XVIII – XIX вв.104 Гласность,
по мысли Киреева, позволяет администрации быстро исправлять ошибки.
«Самодержавие – самое лучшее правление, когда самодержец не только всё
может, но и всё знает», – заключал Киреев.
Самодержавие без гласности, без народного совета, по мнению
Киреева, являлось «слепым», «непросветлённым», «жестокой и ужасной
деспотией». «Искать выхода из затруднения должно не в дроблении
верховной власти, – указывал мыслитель, – а в её просвещении; по нашим
понятиям, верховная воля должна оставаться совершенно автономною,
подчиняться своему собственному разуму, но просветлённому свободным
выражением желаний и нужд… народа. Если, с точки зрения
славянофильской, можно говорить об ограничении власти, то лишь в смысле
добровольного самоограничения. Мы думаем, что зло и неустройства –
главнейшее происходят от неведения». Если только царь будет в курсе всех
дел в стране, полагал Киреев, он сразу же «даст нам и свободу слова, в
границах не произвола, а закона, и охрану личности, и гласность, и
законность, и… поможет нам восстановить в нашей Церкви древнюю
свободу Церкви древней!»105
Формами «просветления» самодержца путём его «совместной (по-
старинному) работы» с народом Киреев считал гласность, самоуправление и
земский собор. Х. Роджер отмечает, что для пореформенных славянофилов в
целом была характерна надежда на «совет земли» как средство ограничения
административного произвола и обуздания конституционалистского
движения, как средство «преодоления разрыва между государством и
нацией». Взгляды Киреева полностью соответствуют данной оценке.
Выделяя институт земских соборов как преимущество допетровской Руси

104
Киреев А.А. Спор с западниками… С. 209, 253–256; Он же. Письма о поединках. С. 47; Он же. Славяне и
Россия… С. 488-489; Депутат от России. Т. 2. С. 198–199; Воронин В.Е. Русские правительственные
либералы… С. 216–217, 229–230; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 9. Л. 220; Д. 10. Л. 183об; Д. 11. Л. 324–324об,
423, 427об; Оп. 2. П. 3604. Д. 16. Л. 5; П. 3606. Д. 6. Л. 1; П. 3611а. Д. 42. Л. 2; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 4об, 42.
105
Киреев А.А. В защиту братушек. Первый ответ Spectator’у (Письмо к редактору) // Славянские известия.
1890. №36. С. 647; Он же. О злобах настоящего дня с точки зрения славянофильского учения. Сообщение
генерала А. Киреева в Славянском обществе 3 февраля 1905 г. // Славянские известия. 1905. №4. С. 326–333.

52
перед Византией, Киреев крайне его идеализировал, считая его
универсальным и почти безошибочным инструментом снятия политической
напряженности106.
«Как же государю знать, что делается в России, и как же управлять
Россиею, когда не знаешь, что в ней делается? – восклицал мыслитель. –
Дело не в земском соборе, а в каком бы то ни было органе гласности, хотя бы
печати, а то ведь дела делаются келейно, и не подозреваешь, над какой
пропастью стоишь!» Киреев верил: «Ежели для русского подданного нет
большего счастья, как сказать своему государю святую правду, то и для
русского самодержавного государя нет большей пользы, как узнать её». Царь
должен решать, что нужно делать, земский собор – ответить царю, как это
сделать107.
Киреев подчёркивал: «Земский собор не имеет ничего общего с
парламентом ни по составу, ни по способу созыва, ни по правам, ни по
назначению! Парламент стесняет волю самодержца, а земский собор её
освещает». «Значение соборов заключается в идее совета с поданными, а не
совсем не в представительстве», – писал Киреев. Члены собора должны
были избираться не от партий и не от имущественных курий, а от сословий,
профессий и территорий, причём только от благонадёжных – без адвокатов,
журналистов, «беспокойных» окраин и т.п. Киреев даже допускал, что на
«совете земли» может быть представлена даже всего одна губерния – но так,
чтобы её представители выражали мнение всей России108.
Участие Киреева в попытках созыва земского собора прошло
несколько этапов. Первый относится к 1865–1867 гг., к попыткам создания
«консервативной партии», к составленному Киреевым подробному проекту
1866 г. Второй этап охватывает 1880–1882 гг., когда МВД возглавляли М.Т.

106
Киреев А.А. Сущность славянофильского учения. С. 6, 29; Он же. Краткое изложение… С.10, 31; Он же.
О злобах настоящего дня… С. 323; Попов Н.В., Глубоковский Н.Н. Киреев А.А. // Богословская
энциклопедия / под ред. Н.Н. Глубоковского. Т. 10. СПб., 1909. Стб. 479; Rogger H. Op. cit. P. 205.
107
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Л. 342об, 350об; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 14, 42, 44об; Переписка греческой
королевы… С. 69; [Novikoff O.] Russia and England… P. 231.
108
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 10. Л. 75; Д. 14. Л. 223об–224; Д. 21/2. Л. 58; Киреев А.А. Спор с западниками…
С. 213, 236.

53
Лорис-Меликов и Н.П. Игнатьев, а Киреев выступал против созыва земского
собора по причине «фельетонного» настроения общества и ненадёжности
названных министров. Третий этап – полемика с охранителями в 1890–1891
гг. – рассмотрена ниже. Наконец, период с 1902 по 1905 гг., когда Россия
оказалась в одном шаге от земского собора, стал «звёздным часом» Киреева.
Перипетии борьбы этих лет рассматриваются в главе 2.
Требование земского собора, пожалуй, было самым уязвимым пунктом
в программе Киреева и всегда вызывало ожесточённые споры. Либералы
(Б.Н. Чичерин, С.Н. Трубецкой) высказывали опасения, что созыв
нерегулярного совещательного представительства не спасёт свободу слова.
Киреев возражал, указывая на то, что не письменные хартии, а общее
смягчение нравов в XIX в. привело к гласности и к невозможности новых
«Биронов и Аракчеевых»109.
Со стороны большинства консерваторов идея земского собора
встречала ещё более жёсткую оппозицию, чем со стороны либералов. Так,
К.Н. Леонтьев говорил: «Революция посредством Земского Собора станет
на легальную почву. И тогда-то прощай Россия!..» В 1890 г. на страницах
печати В.А. Грингмут выступил с резкой критикой Киреева. Он отмечал, что
Киреев вёл речь именно о выборности членов земского собора. Грингмут
предупреждал: «С этого всегда начинается парламентская комедия, чтобы
закончиться кровавою революционною драмой. Стоит только допустить ту
нелепую фикцию, что собрание каких-то выборных или назначаемых лиц
представляет собой “народ” и служит выразителем его стремлений и
желаний, чтобы тотчас же стать на покатую площадку, которая неминуемо
ведёт к парламентаризму. <…> При настоящих нравах, взглядах и обычаях
XIX века, всякий земский собор у нас будет если не парламентом, то, во
всяком случае, тем роковым зародышем, из которого неотвратимо разовьётся
и вырастет настоящий парламент со всеми его последствиями, от которых
наши славянофилы так открещиваются и которых так жаждут наши
109
Киреев А.А. Краткое изложение… С. 35; Он же. Славянофильство и национализм… С. 102; Чичерин Б.Н.
Россия накануне XX столетия. Берлин, 1900. С. 162–173.

54
“либералы”»110. В.А. Грингмута полностью поддержал другой
консервативный публицист Ю.Н. Говоруха-Отрок. Начальник Главного
управления по делам печати Е.М. Феоктистов был взбешён тем, что сама
тема земского собора проникла на страницы газет, и в декабре 1890 г.
запретил Кирееву печатать ответную статью111.
В дальнейшем мысль Киреева о созыве земского собора критиковали
даже наиболее дружественные ему консерваторы: Л.А. Тихомиров, Ф.Д.
Самарин, Д.А. Хомяков, С.Ф. Шарапов (см. главу 2). При этом Тихомиров
подчёркивал, что представления Киреева о формах созыва земского собора
были расплывчаты и неопределённы: «Как это организовать конкретно? Он
не думал… И это вовсе не по “тупости”, а потому, что у него живы были
только нравственные мотивы, а конституционные его мало занимали. У него
было такое убеждение: если будут судить по совести, то столкуются. Ну а
если будут судить не по совести? Тогда всё равно ничего не выйдет, как ни
устраивай». Утопичность планов генерала Тихомиров видел в том, что тот
предполагал в России «некоторый крепкий фонд общих всему народу
верований и идеалов, чего на самом деле уже было мало». Однако Тихомиров
оправдывал Киреева тем, что в конце XIX в. никто ещё не мог разглядеть
процессов разрушения старой России112.
Выступая за свободу слова и частичную отмену цензуры, Киреев был
против любых разговоров о конституции: «В нас самих должна быть
конституция; и этой конституции у нас никто не отнимет, и только она и
надёжна… Сильное, верное своим идеалам общество не нуждается ни в
каких хартиях и укладах». Не отрицая необходимости хороших законов,
мыслитель отмечал, что в безнравственном обществе никакие законы не
помешают власти подлецов: «Закон – сам по себе, а общество с сознанием
110
[Грингмут В.А.] Spectator. Текущие вопросы международной политики. IV. Наши братья // Русское
обозрение. 1890. №7. С. 379–381; Он же. Текущие вопросы международной политики. VI. Россия и
европейские союзы // Русское обозрение. 1890. №10. С. 873–875, 883–885; Грингмут В.А. Славянофильские
иллюзии // Грингмут В.А. Объединяйтесь, люди русские! М., 2008. С. 449–452; Он же. «Только один
вопрос» // Там же. С. 453–455.
111
[Говоруха-Отрок Ю.Н.] Ук. соч. С. 4; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Л. 321об, 324, 327; Оп. 2. П. 3606. Д.
33. Л. 1–2; Д. 41. Л. 1.
112
Тихомиров Л.А. Тени прошлого. С. 660, 663–664.

55
своего достоинства – само по себе!»113 Таким образом, Киреев был
приверженцем консервативной идеи превосходства внутренней свободы
человека над внешней, высказанной впервые ещё Н.М. Карамзиным.
Главной опасностью Киреев считал происходившие на Западе
процессы демократизации и либерализации, главными угрозами –
парламентаризм, всеобщее избирательное право, отделение церкви от
государства и социал-демократию (см. главу 4). Киреев восклицал: «Мы
скорее согласимся иметь дело с каким-нибудь Аракчеевым, которые ведь не
вечны, нежели с парламентскими дельцами современного типа», потому что
«если при монархическом укладе народ иногда может быть отделён от
своего государя бюрократическим средостением, то при конституционном –
он непременно и всегда отделён средостением парламента»114.
Но всё же на долю «аракчеевых», на долю послепетровского
абсолютизма приходилась значительная часть критики Киреева. Он
продолжал традиции ранних славянофилов, сетуя на Петра I – «страстного,
благонамеренного, гениального деспота», который двинул страну «по пути
материального и научного прогресса», но не заботился о строительстве
царства Божьего на земле. Однако Киреев усматривал в деятельности Петра
помимо отрицательных (порабощение Церкви, прекращение созыва
выборных от сословий) и положительные стороны: победу в Северной войне
и прививку европейской культуры, необходимую для укрепления страны.
Мыслитель писал: «Если не сам Пётр Великий, то сам Промысел через него и
Россию сблизил с Европою и цивилизовал и одел её по-европейски и проч.
для того, собственно, чтобы со временем самую Европу из её цивилизации
возвысить до православной России… Пётр Великий говорил (см. Архив), что
нам Европа нужна на время, а потом мы к ней можем повернуться спиной» 115.
113
Киреев А.А. Краткое изложение… С. 37, 39; Он же. Россия в начале XX столетия. С.220–221; Он же.
Спор с западниками… С. 239–240.
114
Киреев А.А. Ответ «Заграничному славянину. С. 280, 286–288; Он же. Сущность славянофильского
учения. С. 4; Он же. Сближение славян. С. 27–28; Он же. Россия в начале XX столетия. С.215; Киреев А.А.
Славянофильство и национализм… С. 101–102; Киреев А.А. Правда о России. С. 79; Киреев А.А. О злобах
настоящего дня… С. 326–327.
115
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 6. Л. 102; Д. 9. Л. 186об; Д. 17. Л. 85об; Киреев А.А. Замечания на предыдущую
статью. С. 19; Он же. Спор с западниками… С. 241; Он же. О славянофильских идеалах… С. 357; Он же.

56
Создателями абсолютистского Polizei-Staat в России Киреев считал
послепетровских правителей от Анны Иоанновны до учредившего
министерства Александра I.
В абсолютизме Киреева возмущало то, что бюрократия подменяла
своей волей волю самодержца, что исполнительная ветвь власти самочинно
отождествляла себя с государем, который является источником всех ветвей
власти. Киреев неоднократно подчёркивал, что самодержавное государство
является правовым, основано на законе. Напротив, бюрократическая машина
стала «средостением», мешала «царю избирать верный путь к сердцу народа,
а народу – по достоинству оценивать благие желания своего царя». Это
приводит к «самодержавию столоначальников», дикому произволу «людей
кулака» и безответственности министров, скрывавших информацию от
императора и постоянно враждовавших друг с другом. Европейский и
русский послепетровский абсолютизм, по мнению Киреева, пренебрегал
народным мнением и тем самым лишал правительство опоры в обществе в
трудную минуту: «На общество, лишенное самостоятельности, не привыкшее
думать, опираться нельзя»116.
Следует отметить, что по вопросу о противостоянии
бюрократическому Polizei-Staat были едины все без исключения
славянофилы: ранние и поздние, правые (Д.А. Хомяков, Ф.Д. Самарин) и
левые (А.В. Васильев, Н.П. Аксаков). Сам Киреев также говорил, что все
славянофилы всегда требовали не смешивать «просвещённого голосом
народа царя с бюрократиею»117.
Неприязнь Киреева к «петербургской бюрократии» распространялась и
на саму северную столицу. Киреев проклинал климат Петербурга, называл
его «казённо-чопорным Чухонбургом», «проклятыми чухонскими Афинами».

Славяне и Россия… С. 485.

116
Киреев А.А. Краткое изложение… С. 10, 40–41; Он же. Народность и Рим // Соч. Т. 2. С. 111; Он же. О
злобах настоящего дня… С. 323, 331; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 21об–22; Д. 12. Л. 45об; Д. 13. Л. 33,
50об, 58об, 81, 128об, 141об, 207, 231, 368-370об; Д. 14. Л. 136об, 163об, 347–347об; Оп. 2. П. 3604. Д. 9. Л.
9–10об; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 17об–19об, 69–70об, 128об, 130об.
117
Васильев А.В. Задачи и стремления славянофильства // Благовест. 1890. №3. С. 71–72; Хомяков Д.А.
Православие, самодержавие, народность. С. 232, 285–286; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 284об–285.

57
Показательны такие фразы Киреева, как «приехал из Петербурга в Россию»
или «приехал из России в Петербург». Развивая мысли братьев Аксаковых,
Киреев писал: «Петербург останется городом, решительно не понимающим
России… И консерваторы, и либералы Петербурга смахивают гораздо более
на европейцев, нежели на русских бояр и русских земцев!» Живя в
Павловске, он мечтал о том, чтобы вторая столица находилась на Чёрном
море. Как и все славянофилы, Киреев хотел перенести столицу в обожаемую
им Москву, а сам Санкт-Петербург переименовать в Петроград, Петродар
или Петрополь. В 80-е – 90-е гг. XIX в. Киреев в различных статьях, письмах,
официальных документах часто вместо «Петербург» писал «Петроград». В то
же время Киреев указывал, что дело не в смене названий, а в том, что
чиновники должны приобщиться к русской культуре: «Тогда Дерпт сам
собою сделается Юрьевым, а Санкт-Петербург – Петроградом!»118
Киреев также разделял типичное для славянофилов мнение о том, что
именно «недостатки нашего административного строя виновны в усилении
западничества». Подчеркнём, что мыслитель критиковал скорее саму систему
бюрократизма, нежели отдельных её представителей: «Мы и любим иногда
высмеять и даже выбранить администрацию, но сознаём, что ежели бы нас
самих, т.е. критикующих, поставить на место критикуемых, мы оказались бы
не лучше последних; средний бюрократ, по способностям, нисколько не
ниже среднего неслужащего; всё дело в условиях их работы
(безответственность бюрократа)»119.
По мнению, Киреева Polizei-Staat мог держаться в Европе и в России до
первой половины XIX в., но затем показал свою полную недееспособность и
был обречён на гибель: «Бюрократический строй оказался не в версту новым
требованиям усложнившейся жизни». Генерал не жалел о гибели старого
режима и даже радовался, что «наши спины гнутся уже гораздо менее,

118
Киреев А.А. Петербург или Петроград // Соч. Т. 2. С. 145–146; Он же. Дело не в слове, а в идее // Там же.
С. 147–148; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 5об, 8об, 20об; Д. 3. Л. 51об, 67, 127; Д. 4а. Л. 11; Д. 5. Л. 17, 19;
Д. 7. Л. 49, 88об; Д. 8. Л. 1, 180; Д. 10. Л. 13об, 140, 152, 168; Д. 11. Л. 69–69об, 381об; Д. 13. Л. 149об; Д. 14.
Л. 104; Оп. 2. П. 3604. Д. 3. Л. 2; П. 3611а. Д. 5. Л. 2; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 102об.
119
Киреев А.А. Краткое изложение… С. 11; Он же. Россия в начале XX столетия. С. 213–214.

58
нежели два-три поколения тому назад – а у многих и совсем не гнутся!», хотя
и отмечал, что при абсолютизме творили все великие деятели западной и
русской культуры. После его краха Киреев видел два пути: либо падение в
пропасть парламентаризма, либо переход к совещательному строю120.
И всё-таки главным противником славянофильства Киреев считал не
охранителей-бюрократов и даже не революционеров, а либералов-
конституционалистов121. Таким образом, позиция Киреева была
двойственной: он никогда не доводил критику абсолютизма до конца,
опасаясь усиления либерального лагеря, но и к защитникам статус-кво
примкнуть не мог. На эту двойственность не раз обращали внимание
оппоненты Киреева с обеих сторон.

1.2.2. Оппоненты А.А. Киреева справа и слева

Почти все споры вокруг учения Киреева о государстве и обществе
датируются периодом с 1887 по 1895 гг. В большинстве случаев полемика
начиналась со славянского вопроса, но быстро переходила к подчеркиванию
двойственной, либерально-консервативной природы социально-
политических взглядов Киреева в целом.
Первые столкновения такого рода произошли у Киреева с правым
славянофилом, учёным-славистом В.И. Ламанским. Занимая пост редактора
журнала «Известия СБО» в 1887–1888 гг., тот публично отказался от многих
положений панславизма, что вызвало резкую отповедь Киреева,
обвинившего Ламанского в отступлении от «догматов славянофильства».
Киреева поддержало большинство членов Славянского благотворительного
общества, Ламанский потерял пост редактора «Известий СБО»122.
Наибольшее значение для характеристики Киреева как мыслителя и
для истории русской общественной мысли в целом имеет спор Киреева с

120
Киреев А.А. Спор с западниками… С. 240, 252; ОР РГБ. Д. 6. Л. 51об, 75; Д. 8. Л. 128об; Д. 11. Л. 342об,
327об; Д. 12. Л. 104об–105, 144об–145, 196, 236об.
121
Киреев А.А. О злобах настоящего дня… С. 330.
122
Киреев А.А. Открытое письмо к профессору Ламанскому. С. 199–203; Ламанский В.И. Открытый ответ
генералу Кирееву. С. 203–235; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 182; Д. 10. Л. 160; Д. 11. Л. 28об, 61об, 81, 88.

59
К.Н. Леонтьевым и В.А. Грингмутом и последовавший спор с участием А.В.
Васильева, Н.П. Аксакова, С.Н. Трубецкого и Л.А. Тихомирова.
При знакомстве в 1882 г. К.Н. Леонтьев, давний друг О.А. Новиковой,
произвёл на Киреева впечатление последовательного пессимиста. В 1885 г.
два мыслителя встречались и нашли немало точек соприкосновения. Вместе с
тем Киреев считал Леонтьева «человеком, враждебным славянству» и даже
реакционером, и в 1886 году писал: «Г-н Леонтьев человек умный, строго
православных мнений, и много на своём веку видевший… он во многом с
нами сходен… но он не славянофил и мы никакой ответственности за
высказываемые им мнения нести не можем». Леонтьев в ответ сетовал, что
славянофилы «аксаковского стиля», которым он стольким обязан, не
признают его своим единомышленником: «Киреев недавно… прямо сказал,
что “я не славянофил”, хотя и имею с славянофилами много общего. Я,
пожалуй, готов с этим согласиться, если принимать название славянофил в
его этимологическом значении… Я не самих славян люблю во всяком виде и
во что бы то ни стало… я люблю в славянах то, что их отличает, отделяет,
обособляет от Запада». Позже Киреев признал: «Леонтьев до некоторой
степени, в известном смысле, был даже славянофилом, ибо стоял за
обособление славян… Разница между Леонтьевым и мной в выборе средств
для достижения этой цели». Действительно, сам Леонтьев считал себя
«правее А.А. Киреева и тем более пламенных славянолюбцев “Благовеста”,
недавно с таким неуважением ожесточённо нападавших на этого самого
Киреева за его благоразумие и умеренность»123.
Эта характеристика принципиально важна: она подтверждает, что
Киреев был консервативнее таких оппонентов и недругов Леонтьева, как
И.С. Аксаков, А.В. Васильев, О.Ф. Миллер, С.Ф. Шарапов и П.Е. Астафьев,
однако либеральнее самого отца русского византизма. Подчас Леонтьев
называл и самого Киреева «обыкновенным либеральным славянофилом». Но
123
Киреев А.А. Ответ «Заграничному славянину». С. 291; Он же. Спор с западниками настоящей минуты. С.
208; Леонтьев К.Н. Мой исторический фатализм // Леонтьев К.Н. Восток, Россия и славянство. М., 1996. С.
445–446; Леонтьев К.Н. Кто правее? Письма к Владимиру Сергеевичу Соловьёву // Там же. С. 662; ОР РГБ.
Ф. 126. Д. 9. Л. 106об; Д. 10. Л. 86об–87, 134; Д. 11. Л. 8.

60
чаще он высказывался о нём уважительно, как о доблестном военном и
«благороднейшем человеке» с высокими понятиями о чести124.
При жизни Леонтьева Киреев лишь однажды вступил с ним в прямую
полемику: на статью «Национальная политика как орудие всемирной
революции» (1888) генерал ответил статьёй «Народная политика как основа
порядка» (1890). Леонтьев, как известно, считал, что «движение
современного политического национализма есть не что иное, как
видоизменённое только в приёмах распространение космополитической
демократизации», и отвергал необходимость освобождения славян, которые
«эмансипировались и перестали нас слушаться». По прочтении брошюры
Киреев записал: «Парадоксально и даже ложно, хотя умно. Но тут Леонтьев
смешивает понятия весьма несовместимые или, по крайней мере, не
имеющие ничего общего. Национальная идея может быть развиваема при
разных условиях правления, она может быть поддерживаема и демократией,
и аристократией, и монархией, и республикой». В ответной брошюре Киреев
пытался доказать, что совпадение националистических и либеральных
движений в XIX в. было случайным; консерватизм же он понимал не как
охранительство «старого порядка» XVIII в., а как защиту высших
нравственных идеалов, даже вопреки принципу легитимизма. Он отвергал
обвинения славянофилов в том, что они будто бы ставят политику выше
Церкви, а причину провалов русской политики на Балканах видел «не в том,
что мы слишком много, как думает г. Леонтьев, следуем национальной
политике, а совершенно наоборот, в том, что мы следуем ей слишком
мало!»125
Леонтьев писал Новиковой по поводу киреевской критики: «Возражать
мне умному и добросовестному умом славянофилу – очень трудно… Мне
почему-то кажется — брат-то Ваш именно чувствует больше других, что я
124
Пророки византизма… С. 553, 621; Переписка К.Н. Леонтьева и Л.А. Тихомирова // Записки Отдела
рукописей РГБ. Вып. 53. М., 2008. С. 447; Леонтьев К.Н. Письма из Оптиной Пустыни // Литературная
учёба. 1996. №3. С. 155, 156; ОР РГБ. Оп. 2. П. 3323. Д. 22. Л. 16об.
125
Леонтьев К.Н. Национальная политика как орудие всемирной революции. Письма к о. И. Фуделю //
Леонтьев К.Н. Восток, Россия и славянство. М., 1996. С. 513; Хевролина В.М. А.А. Киреев о проблеме… С.
148; Киреев А.А. Народная политика… С. 87, 89–92; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Л. 173об, 177об.

61
прав… Он не из тех, должно быть, людей, которым ничего не стоит думать
одно, а писать другое. – Согласиться со мной, оправдать, расхвалить меня
ему решительно неловко из-за панславистического “оппортюнизма”… А
возражать-то (серьёзному и искреннему человеку, признающему учение
Хомякова и Данилевского) – возражать-то нечего». В свою очередь, Киреев
недоумевал: «К.Н. Леонтьев пишет, что в сущности согласен с моей
критикой на его брошюру, но выгораживает Соловьёва и папу (!),
удивительно, как всё это у него укладывается в голове?!»126
В июне 1890 г. Леонтьев писал Вл.С. Соловьёву, что Киреев верно
понял смысл «Национальной политики…» и что с ним «столковаться
можно». Леонтьев пояснил, что обвинял славянофилов не в умышленном
конституционализме и вреде Церкви, а в таких элементах славянофильского
учения, как защита бессословности, «принципа национальностей»,
протестантский дух славянофильского богословия. То есть речь шла об
элементах либерализма в консервативной концепции Киреева. В целом же
Леонтьев признал: «В книге г. Киреева затронуто много интересных
вопросов. Спор о подробностях между нами возможен уже потому, что мы…
в самом существенном вполне согласны»127.
Леонтьев соглашался со словами Киреева о том, что они выступают за
разные средства для достижения одного национально-культурного идеала.
Мыслитель говорил о славянофилах: «Революционеры они только по
необходимому средству, а не по цели; существенная цель их – не сами
свобода и равенство славян, а своеобразная культура, хотя бы и
деспотического характера: внутренний деспотизм православия; внешний
деспотизм царизма; экономический деспотизм общины и т.д. …Мы желаем
одного и того же: блага России (не в либеральном, а в ином, более идеальном
духе): вы – завтра, я послезавтра… А если так, то надо даже желать, чтобы
публицисты вашего и аксаковского направления имели успех. Без ваших

126
Переписка К.Н. Леонтьева и С.Ф. Шарапова… С. 136–137; ОР РГБ. Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 6, 125.
127
Леонтьев К.Н. Кто правее? Письма к Владимиру Сергеевичу Соловьёву. С. 630–631.

62
предварительных действий мои мечты неосуществимы, мои пророчества
ложны»128.
Леонтьевоведы не обращали внимания на то, что в статье «Спор с
западниками настоящей минуты» (1895 г.) Киреев процитировал
несохранившееся в оригинале письмо Леонтьева к нему от 14 августа 1891 г.
«Разница между нами во второстепенных оттенках; мы оба желаем одного и
того же – осуществления новой славяно-восточной культуры на
православных основах», – писал Леонтьев, призывая Киреева к самому
крайнему «фанатизму» и «мистицизму». «Я думаю, что к этой общей нам
цели не приведут те средства, которые предлагает Леонтьев и которые я
позволил себе назвать “аракчеевскими”», – парировал Киреев129.
Некоторые разногласия между Киреевым и Леонтьевым остались тогда
за рамками их полемики. Леонтьев недостаточно развил звучащую в его
письмах С.Ф. Шарапову критику «розового» христианства славянофилов, их
«утилитарного» и «буржуазного» образа жизни. «Либеральный панславизм –
такой же революционный путь, – писал Леонтьев. – Я ненавижу этот путь и
считаю и грехом, и глупостью на нём служить» 130. Панславизм и «принцип
национальностей», хотя и в умеренной формы, Кирееву в 1890–1891 гг.
пришлось защищать от нападок как справа, так и слева.
Слева на Киреева напал либеральный славянофил А.В. Васильев,
издававший газету «Благовест». Из номера в номер он в резких выражениях
ниспровергал киреевскую концепцию славянофильства. К «немецкому
абсолютизму» Романовых XIX века Васильев относился враждебно и в своих
требованиях самых широких гражданских прав и свобод смыкался с
либералами. Возражал он против православной сакрализации русского
государства. Резко критикуя любой консерватизм и «охранительство»,
обвиняя Киреева в идеализации существующего строя, редактор

128
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3323. Д. 21. Л. 32–32об; Д. 22. Л. 14об, 17об–18об; Леонтьев К.Н. Письма из
Оптиной Пустыни… С. 150, 155.
129
Киреев А.А. Спор с западниками… С. 256–258, 262–263.
130
Переписка К.Н. Леонтьева и С.Ф. Шарапова (1888–1890). С. 124, 125, 142; Киреев А.А. Славянофильство
и национализм… С. 96–97; Хевролина В.М. А.А. Киреев о проблеме… С. 148–149.

63
«Благовеста» провозглашал: «Либерализм и славянофильство в истинном
значении этих слов если и не тождественны, то во всяком случае не должны
быть и враждебны один другому… Подлинное славянофильство не окрашено
только, но насквозь пронизано самым ярким и полным либерализмом».
Идеальный славянофил, по Васильеву – это «истинно гуманный человек и
неложный космополит». Наконец, германофоб Васильев не мог примириться
с прогерманскими симпатиями Киреева и Ламанского. С Васильевым
солидаризировался С.Ф. Шарапов131.
В более корректной манере идеи Васильева развил на страницах
«Благовеста» Н.П. Аксаков, который противопоставил славянофильство
одинаково «нерусским» консерватизму и либерализму. Всё же к либералам
Н.П. Аксаков благоволил чуть больше, чем к охранителям, о которых писал:
«Псевдоконсерватизм и славянофильство исключают друг друга. Их
сблизила и сближает только некоторая общность врагов, да по временам
сходство мнений в вопросах внешней политики, да и то скорее призрачное».
Леонтьева Н.П. Аксаков определял как аристократа-западника, не имеющего
ничего общего со славянофильством: «Довольно стройное, довольно
законченное и далеко не без таланта излагаемое мировоззрение его
составляет прямую и безусловную противоположность славянофильства»132.
Не успел закончить серию своих выпадов «слева» «Благовест», как
начался спор Киреева с его оппонентами «справа» – редакцией «Русского
обозрения», представленной В.А. Грингмутом (псевдоним Spectator) и Д.Н.
Цертелевым. Начавшись с вопроса о «принципе национальностей» и
панславизме, эта полемика в 1890–1891 гг. охватила вопросы об
общественно-политических идеалах славянофильства и земском соборе.
Спор начался со статьи Spectator’a «Наши братья», в которой в
леонтьевском духе и леонтьевским слогом европейские славяне обвинялись в
131
Васильев А.В. Задачи и стремления славянофильства // Благовест. 1890. №1. С. 9–11; №2. С. 36–41; №3.
С. 69–72; №4. С. 101–109; №5. С. 133–139; Шарапов С.Ф. Вылазка против славянофильства (Письмо к Аф.В.
Васильеву) // Благовест. 1893. Вып. 49. С. 1897; Фудель И.И., свящ. Преемство от «отцов» (Письмо к
кормчему «Благовеста») // Благовест. 1890. №5. С. 157–158; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3323. Д. 22. Л. 22об.
132
Аксаков Н.П. О народности… вообще и русской народности по преимуществу (Письма к приятелю) //
Благовест. 1892. Вып. 41. С. 1439–1443; Вып. 44. С. 1583–1595; Вып. 46. 1711–1712, 1720.

64
приверженности к либерально-парламентскому политическому идеалу.
Касаясь земского собора, Грингмут предрекал ему судьбу собрания нотаблей
и Генеральных штатов во Франции 1789 г. Киреев ответил статьёй «В защиту
братушек», опубликованной сразу в «Славянских известиях» и «Русском
обозрении», оправдывая славян и отстаивая миссию России как защитницы
православия на Балканах. Грингмут и Цертелев ответили серией статей с
апологией изолированного положения России в мировой политике и отказа
от войн133.
Грингмут и Цертелев, во многом повторяя уже известные Кирееву
аргументы Леонтьева, обрушились на панславизм: «Россия не может ради
весьма неясной идеи всеславянства рисковать или жертвовать собственными
интересами и ещё менее отождествлять свои интересы с интересами
славянства». В мае 1891 г. появилась ответная статья Киреева «Россия и
славяне» с теоретическим обоснованием панславизма и подробным
описанием кризиса Запада. Эта статья была перепечатана в «Русском
обозрении» с ответом редакции, в котором в полном соответствии с заветами
Леонтьева отвергался «принцип национальностей» как ведущий к развалу
Российской империи и отпадению от неё всех неславянских земель134.
Киреев парировал в «Славянских известиях» статьёй «Славяне и
Россия», в которой возвращался к тезису К.С. Аксакова об аполитичности
русского народа. Кроме того, генерал открыто потребовал перекройки границ
по этническому принципу, воспринимая государство как «явление
совершенно случайное». Грингмут парировал: «Для достижения совпадения
политических границ с этнографическими предварительно потребовалось бы
такое всеобщее переселение народов, что потом уже едва ли возможно было

133
[Грингмут В.А.] Spectator. Текущие вопросы международной политики. IV. Наши братья // Русское
обозрение. 1890. №7. С. 372–384; Киреев А.А. В защиту братушек. Первый ответ Spectator’у (Письмо к
редактору) // Славянские известия. 1890. №36 (9 сентября). С. 644–648; Он же. В защиту «братушек»
(Письмо к редактору) // Русское обозрение. 1890. №8. С. 833–842; [Грингмут В.А.] Spectator. Текущие
вопросы международной политики. V. Г. Татищев и г. Стамбулов // Русское обозрение. 1890. №9. С. 412–
425; Он же. Текущие вопросы международной политики. VI. Россия и европейские союзы // Русское
обозрение. 1890. №10. С. 873–886; Современная летопись // Русское обозрение. 1891. №4. С. 893–895.
134
Современная летопись // Русское обозрение. 1890. №9. С. 429–441; Киреев А.А. Россия и славяне. Второй
ответ Spectator’у… С. 334–339; Современная летопись // Русское обозрение. 1891. №6. С. 860–868.

65
разобрать что-нибудь в этих племенах с этнографической точки зрения».
Наконец, в связи с упоминанием земского собора начальник Главного
управления по делам печати Е.М. Феоктистов приказал Кирееву прекратить
полемику (см. выше)135.
Спор Киреева и Грингмута остаётся неизученным и неоценённым по
своей важности эпизодом из истории русской общественной мысли.
Обращение к этой полемике позволяет сделать вывод о том, что в
консервативной по своим основам и целям концепции Киреева содержались
положения, которые при применении на практике на рубеже XIX – XX вв.
вели к вполне либеральным последствиям, а именно: требование созыва
земского собора и требование создания государств по этническому
принципу.
Ещё нагляднее этот вывод подтверждает участие Киреева в полемике
вокруг наследия К.Н. Леонтьева после его кончины в 1891 году. В речи
Киреева «Наши противники и наши союзники», произнесённой 19 декабря
1893 г. и направленной против западников П.Н. Милюкова и С.Н.
Трубецкого, считавших Леонтьева «разочарованным славянофилом», Киреев
заявил: «Только по недоразумению можно причислить к славянофилам г-на
Леонтьева, не признававшего прав народности и славянства и
намеревавшегося нас лечить по рецепту графа Аракчеева и г-на Соловьёва,
забывшего силу православия и предлагавшего нам лечиться по рецепту Пия
IX». Киреев утверждал, что славянофильство процветает и что
«мессианическое значение России относительно Запада не подлежит
сомнению, это не химера, не утопия». В августе 1894 г. на эту речь
откликнулся С.Н. Трубецкой. Признавая, что Леонтьев – не «истинный
славянофил», он считал, что «Леонтьев правильно указал на большую
неопределённость славянофильского учения и на внутренние противоречия,
между национализмом и универсализмом славянофилов, между их

135
Киреев А.А. Славяне и Россия. Третий ответ Spectator’у… С. 481–490; Современная летопись // Русское
обозрение. 1891. №7. С. 416–424; Киреев А.А. Ответ комментатору современной летописи «Русского
обозрения»… С. 545–551; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3323. Д. 9. Л. 9об.

66
византийским идеалом допетровской культуры и их либеральным
панславизмом. Эти противоречия, эта неопределённость понятий
продолжают сказываться и в речи генерала Киреева»136.
Трубецкой не видел никаких перспектив для византизма и на примере
самого Киреева показал, сколь глубоко славянофилы уже впитали
европейскую культуру. Идеи генерала он определил как «новый типический
образчик неопределённого и мечтательного эклектизма в сфере
политических принципов». Трубецкой высмеивал попытку Киреева
противопоставить земский собор парламенту, отрицал его надежды на
русский мессианизм на Западе. Если же идеалы православия, самодержавия и
народности не могли быть экспортированы в Европу, то терялось всемирно-
историческое значение славянства, рушилась вся славянофильская
конструкция. С этим контраргументом Киреев частично согласился. В
заключение Трубецкой призывал славянофилов отречься от вражды к Западу,
сохранив христианские идеалы и отмежевавшись от Леонтьева. В ответ
Киреев заявил, что западники остаются главными врагами славянофильства,
в то время как учения Соловьёва и Леонтьева «абсурдны» и не найдут себе
много поклонников137.
Важнейшее значение спора Киреева с Трубецким в истории русской
общественной мысли подтверждают такие историки, как М.А. Прасолов,
А.Ф. Сивак и А.Л. Янов. Несмотря на одностороннюю оценку Киреева, они
справедливо указали на то, что он впервые убедительно аргументировал
непринадлежность Леонтьева к славянофильству138.
Споры о «славянофильстве» Леонтьева привлекли внимание Л.А.
Тихомирова. На страницах «Русского обозрения» он ещё в 1892 г. попытался
максимально точно определить положение Леонтьева в истории русской
общественной мысли, отнеся его к числу тех, кто наряду с Катковым,

136
Трубецкой С.Н. Противоречия нашей культуры // Вестник Европы. 1894. №8. С. 511, 512.
137
Трубецкой С.Н. Ук. соч. С. 513, 516–527; Киреев А.А. Спор с западниками… С. 207–208.
138
Сивак А.Ф. Константин Леонтьев. Л., 1991. С. 24–25; Прасолов М.А. Два консерватизма: П.Е. Астафьев и
К.Н. Леонтьев // Консерватизм в России и мире. В 3 ч. Ч. 2. Воронеж, 2004. С. 37–38; Янов А.Л. Трагедия
великого мыслителя… С. 64–68, 83–85.

67
Данилевским, Астафьевым творчески развил идеалы ранних славянофилов 139.
В 1894 г. Тихомиров написал специальную статью по поводу полемики
Киреева с Трубецким. По мнению Тихомирова, Леонтьев был не
реакционером, а защитником средневековой европейской культуры против
грядущего варварства и бескультурья; Россию же он призывал к прогрессу на
основе самобытных русских начал: «Он видит и показывает, что именно во
имя культуры должен протестовать против европеизма, отстоять себя,
победить его». Тихомиров не считал разногласия Леонтьева и Киреева по
национальному вопросу значительными. Леонтьев, полагал он, «так же
отметит собою второй фазис» развития русского самосознания, как
славянофилы отметили первый фазис его пробуждения»140.
Впрочем, никакие аргументы Л.А. Тихомирова не могли заставить
поздних славянофилов признать Леонтьева своим единомышленником. И
«левые» А.В. Васильев, П.Е. Астафьев, Н.П. Аксаков, и «центристы» П.
Аристов, С.Ф. Шарапов, И.С. Аксаков, и «правые» А.А. Киреев, Ф.Д.
Самарин, Д.А. Хомяков не могли согласиться с приоритетом государства
перед личностью, с отрицанием гражданских свобод. Призывы о. Иосифа
Фуделя творчески развивать славянофильство по примеру Леонтьева и
Соловьёва были встречены «Благовестом» в штыки. Хотя Киреев сам
подвергался нападкам левых славянофилов, но в критике Леонтьева он был
близок им.
Конечно, объективно идеи Леонтьева и славянофилов были родственны
как два направления «творческого традиционализма» (по типологии С.М.
Сергеева), по-разному воспринявшие наследие ранних славянофилов.
Упрекая поздних славянофилов в том, что они «законсервировали» идеи
Хомякова и Киреевского, Леонтьев указывал: «Не просто продолжать надо
дело старых славянофилов, а надо развивать их учение, оставаясь верными
главной мысли их – о том, что нам по мере возможности необходимо

139
Тихомиров Л.А. Славянофилы и западники в современных отголосках. С. 915–916, 921–922.
140
Тихомиров Л.А. Русские идеалы и К.Н. Леонтьев // Критика демократии; Статьи 1892–1897 гг. из журнала
«Русское обозрение». М., 1997. С. 508, 516, 517.

68
остерегаться сходства с Западом; надо видоизменять учение там, где оно
было ни с чем несообразно. Надо уметь жертвовать частностями этого
учения – для достижения главных целей – умственной и бытовой
самобытности и государственной крепости». В противовес И.С. Аксакову,
самого себя Леонтьев считал «настоящим истолкователем и независимым
учеником Киреевского и Хомякова»141.
Поздние славянофилы, включая и едва ли не самого правого из них
(наряду с Ф.Д. Самариным и Д.А. Хомяковым) Киреева, сохранили и даже
углубили либеральные стороны учения своих предшественников: требования
гражданских свобод, созыва земского собора, «демократической» реформы
Церкви, экуменических контактов, «принцип национальностей». С.М.
Сергеев справедливо замечает, что вопросы о панславизме или об устройстве
государства были лишь следствием более глубокого различия мировоззрений
Киреева и Леонтьева, тем более что по славянскому вопросу позиции
некоторых поздних славянофилов (В.И. Ламанского, И.Ф. Романова-Рцы,
Н.П. Гилярова-Платонова) были весьма близки к леонтьевским. Корень же
несовместимости леонтьевских идей со славянофильством лежит в
различном религиозно-философском миросозерцании. Для Киреева, И.С.
Аксакова, Н.П. Гилярова-Платонова было характерно «розовое
христианство» с акцентом на этике и морали, а не на церковности,
христианство «праведности», а не святости, столь схожее с умеренным
протестантизмом и старокатолицизмом. Леонтьев же вместе с Т.И.
Филипповым (которого Киреев недолюбливал) отстаивал «филаретовское»
православие, из которого и проистекали «византизм» и аскетизм142.

141
Сергеев С.М. Творческий традиционализм К.Н. Леонтьева. – Режим доступа: http://rys-
arhipelag.ucoz.ru/publ/sergej_sergeev_tvorcheskij_tradicionalizm_kn_leonteva_statja_pervaja_k_voprosu_o_quotp
odmorazhivanii_rossiiquot_3/9-1-0-1823; http://rys-arhipelag.ucoz.ru/publ/sergej_sergeev_tvorcheskij_
tradicionalizm_kn_leonteva_statja_pervaja_k_voprosu_o_quotpodmorazhivanii_rossiiquot_4/9-1-0-1824 (дата
обращения: 01.04.2013); Леонтьев К.Н. Славянофильство теории и славянофильство жизни //
Славянофильство: pro et contra. С. 538.
142
Сергеев С.М. Творческий традиционализм К.Н. Леонтьева; Переписка И.С. Аксакова и С.Ф. Шарапова
(1883–1886) / Вступ. ст., подгот. текста и комм. О.Л. Фетисенко // Русская литература. 2005. №1. С. 151–152;
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 8337а. Д. 8. Л. 7–8; Пророки византизма… С. 33, 208, 217, 262, 264.

69
 Леонтьев писал, что «под боярским русским кафтаном московских
мыслителей кроется обыкновенная блуза западной демагогии. “Кроется” – не
в том смысле, что они, эти славянофилы, преднамеренно и лукаво сами
скрывают её. Вовсе нет! Но в том смысле, что они не сознают на себе
присутствия этой западной блузы». Таким образом, Леонтьев, не отрицая
того, что славянофилы были консерваторами, задолго до П.А. Флоренского
смог подметить, что мировоззренческие предпосылки славянофильства были
порождены западной философией Нового времени с её идеями автономности
личности, свободы слова, с верой в прогресс и силу человеческого разума. В
отличие от Киреева, Леонтьев предвидел, что в XX веке все эти идеи будут
поставлены под сомнение143.
Таким образом, на примере отношений с К.Н. Леонтьевым можно
видеть два лика Киреева как мыслителя. С одной стороны – консерватор,
отстаивавший незыблемость самодержавия, симфонию духовной и светской
властей, дворянские привилегии и принцип сословности в культуре и
образовании, отвергавший западный либерализм и атеизм. С другой стороны
– мыслитель, признававший равноправие всех сословий перед законом,
требовавший свободы слова, созыва земского собора и реформы Церкви с
опорой на «демократических» мирян, поклонник и ценитель западной
культуры, предпочитавший протестантизм католицизму. Киреев любил
говорить о своей «умеренности» и «среднем пути». Такая позиция,
несомненно, является примером либерального консерватизма, то есть
течения общественной мысли, выступающего за «мягкий» вариант
модернизации, за максимальное сохранение национального своеобразия при
постепенном внедрении «прогрессивных» начал капитализма, национализма
и гражданского общества. Леонтьев замечал по этому поводу: «Но быть
против конституции, против всеобщей подачи голосов, против
демократического индивидуализма, стремящегося к власти, и быть в то же

143
Леонтьев К.Н. Плоды национальных движений на православном Востоке // Леонтьев К.Н. Восток, Россия
и славянство. М., 1996. С. 547; Фетисенко О.Л. Константин Леонтьев и Иван Аксаков о двух типах
христианства. С. 133; Сергеев С.М. Творческий традиционализм К.Н. Леонтьева.

70
время за бессословность, за политическое смешение высших классов с
низшими – значит отличаться от новейшей Европы не главными и
существенными чертами социального идеала, а только степенью их
выразительности»144.
В критике Киреева за излишнюю «либеральность» единомышленником
Леонтьева выступил Н.Ф. Фёдоров. Хотя его письмо, адресованное Кирееву,
так и не было отправлено, высказанные в нём мысли заслуживают
пристального внимания. Для Фёдорова Киреев – «разрушитель
славянофильства» не только по причине своей привязанности к западной
культуре, но и по причине противоречивости своих политических воззрений.
Многочисленные высказывания Киреева против тирании, крепостного права,
против «Биронов и Аракчеевых», с точки зрения Федорова, являются
либеральными и даже революционными. «Будем гражданами!» – это
восклицание Киреева Фёдоров считал несовместимым с киреевским же
учением об отношении подданных к царю как детей к отцу.
Свободолюбивым высказываниям Киреева Фёдоров противопоставил
требование «восстановления служебного отношения всех к государству,
обращения всех в служилых людей», как во времена Московского царства.
Без такой меры, подчеркивал мыслитель, «не может быть земского собора,
который тем и отличается от парламентов, что созывается не для защиты и
ограждения прав, а для исполнения обязанностей… Отделение области
Кесаря от области Бога есть прискорбный факт, а не идеал, как думает
утративший всякий смысл западник Киреев»145. Таким образом, для
Фёдорова позднее славянофильство в лице Киреева было не чем иным, как
разновидностью либерального западничества.
Либеральный консерватизм уязвим для обвинений в
непоследовательности как со стороны фундаментального консерватизма, так
и со стороны классического либерализма. Славянофильство – раннее и
особенно позднее – зиждилось на этой непоследовательности и
144
Леонтьев К.Н. Плоды национальных движений на православном Востоке. С. 546.
145
Федоров Н.Ф. К Кирееву. С. 125–126.

71
противоречивости в принцип. Этот вывод целиком применим и к Кирееву,
несмотря на его индивидуальные особенности как мыслителя. Как его
полемика с К.Н. Леонтьевым и В.А. Грингмутом, так и споры с «западниками
настоящей минуты», особенно С.Н. Трубецким, в 90-е годы XIX века
продемонстрировали это со всей очевидностью. В то же время серьёзные
расхождения Киреева с другими поздними славянофилами нисколько не
противоречат тому факту, что все эти мыслители также стояли на позициях
либерального консерватизма и в свою очередь подвергались критике за эту
двойственность. Освещение данного сюжета в историографии нельзя назвать
удовлетворительным. Поэтому необходимо рассмотреть общественно-
политические взгляды Киреева в связи с поздним славянофильством 80-х –
90-х гг. XIX в. в целом.

1.2.3. А.А. Киреев и позднее славянофильство.

Между консерватизмом и либерализмом
Выше указывалось, что Киреев усматривал сущность позднего
славянофильства в развитии и адаптации идей ранних славянофилов в новых
условиях. Того же мнения придерживались Ф.Д. Самарин и Д.А. Хомяков.
Но некоторые из поздних славянофилов не соглашались с Киреевым, с его
«катехизисом» и перечнем «догматов» славянофильства. Так, А.В. Васильев
и Н.П. Аксаков понимали славянофильство не как идейное направление или
партию, а как интегральный национализм, под знамёна которого могли бы
встать и либералы, и консерваторы – лишь бы они были патриотами России и
славянства146. Тем не менее, сам факт существования позднего
славянофильства эти мыслители не отрицали. Признавали этот феномен и
Н.Н. Страхов, К.Н. Леонтьев, Л.А. Тихомиров, К.Ф. Головин (видевший в
поздних славянофилах «левоцентристов»).

146
Васильев А.В. Задачи и стремления славянофильства // Благовест. 1890. №2. С. 36; №4. С. 107–108;
Васильев А.В. Памяти А.С. Хомякова // Благовест. 1890. №3. С. 87; Аксаков Н.П. О народности вообще и
русской народности по преимуществу (Письма к приятелю) // Благовест. 1892. Вып. 41. С. 1438–1451; Вып.
44. С. 1583 – 1595; Вып. 46. С. 1711 – 1720.

72
 Противоположный взгляд возобладал среди либералов-западников на
рубеже XIX–XX вв. Первым о «разложении славянофильства» заговорил
Вл.С. Соловьёв, по мнению которого оно распалось на либеральное,
националистическое и «византистское» течения. Киреева Соловьёв назвал
«последним могиканом старого славянофильства». Эту оценку позже
повторил консерватор Л.А. Тихомиров, понимавший позднее
славянофильство расширительно – как сумму всех течений консервативной
мысли конца XIX в. (Леонтьев, Катков, Победоносцев). Либерал П.Н.
Милюков в работе «Разложение славянофильства» (1893) заявил, что учение
Аксаковых и Киреевских выродилось либо в крайний универсализм
Соловьёва, либо в «изоляционизм» Леонтьева; такая трактовка вызвала
неприятие как у Киреева, так и у самого Соловьёва. С.Н. Трубецкой писал о
разделении славянофильства на три направления: соловьёвское, леонтьевское
и центристское (представителем которого он считал Киреева). Б.Н. Чичерин
считал, что после смерти И.С. Аксакова, «последнего представителя старого
славянофильства», «оно мелькает, как блуждающие огоньки на могилах,
лишенное самостоятельной жизни»147.
Киреев всегда горячо возражал против такой точки зрения либералов,
но не был услышан. В 1915 г. либеральный публицист «Русских ведомостей»
назвал Киреева «одним из тех эпигонов славянофильства, которые, вопреки
заветам основоположников славянофильского учения, были склонны к
тесным связям с чисто реакционными общественными кругами»148. Однако к
началу XX в. представления читающей публики о славянофильстве в
значительной степени размылись, что нашло отражение и в некрологах
Кирееву149. В это время даже консерваторы стали трактовать
славянофильство не как конкретное течение общественной мысли, а как
147
Бадалян Д.А. Н.П. Гиляров и И.С. Аксаков в 1880-е годы: к истории взаимоотношений двух журналистов
// Возвращение Н.П. Гилярова-Платонова. Сборник статей и материалов. Коломна, 2007. С.124; Чичерин
Б.Н. Воспоминания. Москва сороковых годов (фрагмент) // Славянофильство: pro et contra. С.206; Цимбаев
Н.И. Славянофильство… С. 50–52; Тихомиров Л.А. Славянофилы и западники в современных отголосках //
Русское обозрение. 1892. №10. С. 920–921.
148
Историограф. Генерал Киреев и Грингмут // Русские ведомости. 1915. №233 (11 октября). С. 2.
149
А.А. Киреев. Некролог // Исторический вестник. 1910. №8. С. 718–719; А.А. Киреев. Некролог // Новое
время. 1910. №12333 (14/27 июля). С.3.

73
некое неопределённое настроение. Так, В.В. Розанов считал, что
«славянофильство, не разрушенное в идеях, давно разрушено в людях», а
потому и понимать его следует как «просто любовь русского к России». Ему
вторил П.А. Флоренский, воспринимавший славянофильство как «вечный
символ русского самосознания». Чуть ранее в том же ключе высказался И.Ф.
Романов (Рцы): «Если бы и все вожди славянофильства вымерли, оно бы не
умерло, потому что оно есть выражение духа народного». А.С. Глинка-
Волжский, сам относивший себя к славянофилам, в 1914 г. писал, что
«белое» славянофильство 40-х годов продолжило существование в трёх
новых формах: «агатово-чёрной» (К.Н. Леонтьев), «бледно-розовой» (В.С.
Соловьёв) и «лазурной» (Ф.М. Достоевский, А.А. Киреев)150.
В XX веке историки обычно всячески принижали феномен позднего
славянофильства. Г.В. Флоровский отнёс К.Н. Леонтьева, А.А. Киреева, К.Н.
Бестужева-Рюмина и А.В. Васильева к «позднейшему вырождающемуся
славянофильству», а истинными наследниками славянофилов считал В.С.
Соловьёва и Ф.М. Достоевского. С.С. Дмитриев, Е.А. Дудзинская, А.
Валицкий, Н.В. Рязановский датировали конец славянофильства 1881 либо
1886 гг., считая Киреева «неклассическим славянофилом» или даже просто
«обожателем славянофилов». Лишь С.А. Никитин в 1948 г. верно определил
Киреева как «одного из последних теоретиков позднего славянофильства»151.
Из зарубежных историков проблему позднего славянофильства ставил
один только Х. Роджер в 1966 г. В его трактовке славянофильство второй
половины XIX века – это одна из трёх ветвей русского консерватизма, наряду
с дворянским и бюрократическим консерватизмом. Отличительными чертами
позднего славянофильства Роджер называет апелляцию к народным массам,
к традициям допетровской эпохи, мессианизм, панславизм, а также

150
Фатеев В.А. Розанов и славянофильство // Наследие В.В. Розанова и современность. Материалы
международной научной конференции. Москва, 29 – 31 мая 2006 г. М., 2009. С. 52, 57; ОР РГБ. Ф. 265. П.
209. Д. 29. Л. 3-3об; Киреев А.А. Рец. на: Рцы. Листопад… С. 244; Глинка-Волжский А.С. Святая Русь и
русское призвание. Гл. 1. Была, есть и будет – великая Россия // Славянофильство: pro et contra. С. 749–751.
151
Славянский сборник… С. 94; Riasanovsky N.V. Op. cit. P. 199, 212.

74
либеральное представление о суверенитете народа (последнее обстоятельство
отмечал также Г. Карпи)152.
А.Л. Янов в традициях либеральной историографии отрицал
оригинальность Киреева как мыслителя, назвав его «ортодоксом
неославянофильства», «законсервировавшимся консерватором»,
«полулиберальным славянофилом аксаковского стиля», но верно подметил,
что в конце XIX в. Киреев выглядел «белой вороной» на фоне нового
поколения националистов. «Старая гвардия» славянофилов конца XIX в.
вызывает у Янова только насмешки: «Их рабское копирование
славянофильских догматов сороковых годов производило в несравненно
усложнившейся ситуации годов девяностых впечатление скорее комическое,
их гневные манифестации весьма напоминали пародию и благообразный их
лидер [т.е. Киреев] так же походил на Хомякова, как черносотенец Сергей
Шарапов на Ивана Аксакова»153.
По мнению Н.И. Цимбаева, с 1875 г. И.С. Аксакова, А.А. Киреева, С.Ф.
Шарапова, О.Ф. Миллера следует называть уже не славянофилами, а
«славянолюбами», поскольку они «принадлежали к консервативным и
реакционным кругам русского общества, выступали с позиций панславизма и
безоговорочно записывали в панслависты своих “предшественников”»,
стремились «связать высказывания истинных славянофилов с потребностями
текущего момента». Н.И. Цимбаеву вторит Ю.В. Зельдич: «Панславизм –
вполне адекватный термин для дефиниции позднего славянофильства». Сами
поздние славянофилы в представлении Зельдича – это «группка тёмных
людей, некоторое число щелкопёров и великосветских бездельников».
Однако зная о детально проработанных взглядах названных мыслителей по
всему спектру социально-экономических и политических вопросов, просто
152
Rogger H. Reflections on Russian Conservatism: 1861–1905 // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. Neue
Folge. B. 14. 1966. Heft 2. S. 202–204, 211; Карпи Г. Были ли славянофилы либералами? // Вопросы истории.
2002. №9. С. 112–118.
153
Karlinsky S., Yanov A.L. et al. Letters [to the Editor] // Slavic Review. Vol. 41. No 1 (Spring 1982). P. 196–199;
Янов А.Л. Трагедия великого мыслителя (по материалам дискуссии 1890-х годов) // Вопросы философии.
1992. №1. С. 63, 68, 82, 87; Он же. Россия против России. Очерки истории русского национализма 1825 –
1921. Новосибирск, 1999. С. 163, 166; Он же. Россия и Европа. 1462–1921. В 3 кн. Книга 3. Драма
патриотизма в России (1855–1921). М., 2009. С. 292, 295, 303.

75
невозможно сводить их программу к панславизму и принимать всерьёз
приведённые выше тенденциозные характеристики. Это подметил С.М.
Сергеев, указав на присутствие панславистских тенденций у ранних
славянофилов и на расхождения даже позднего И.С. Аксакова с
охранителями. Ошибка Н.И. Цимбаева, по мнению С.М. Сергеева, коренится
в том, что, исходя из неверного тезиса о славянофильстве как разновидности
либерализма, он искусственно противопоставил славянофильство до и после
условной даты 1875 г.154
Начиная с 1980-х гг., некоторые историки стали признавать факт
существования позднего славянофильства как оформленного течения
общественной мысли. Н.М. Пеунова, И.А. Голосенко, М.Ю. Конягин
говорили о «неославянофилах», относя к ним С.Ф. Шарапова, Н.Я.
Данилевского, К.Н. Леонтьева, Н.Н. Страхова. В.А. Дьяков охарактеризовал
период 1881–1917 гг. как время борьбы наследников старого
славянофильства (А.А. Киреев, В.И. Ламанский, П.А. Кулаковский, К.Я.
Грот, М.М. Бородкин, В.З. Завитневич) с либеральными «неославистами».
И.В. Лукоянов в 2001 г. вернулся к определению Киреева как «лидера
славянофильской партии»155.
Более аргументирована позиция В.М. Хевролиной (2000 г.), которая
причисляет к поздним славянофилам И.С. Аксакова, Н.Я. Данилевского, К.Н.
Леонтьева, В.И. Ламанского, А.А. Киреева, А.В. Васильева и говорит о том,
что в их взглядах консервативная основа сочеталась с влиянием либерализма.
Напротив, А.Э. Котов называет славянофильство 70-х – 90-х гг. XIX века
«либеральным национализмом». В.А. Фатеев различает узкое (кружок 40-х
годов) и широкое («традиция просвещённого патриотизма») понимание
славянофильства. В.А. Фатеев называет такие черты позднего
славянофильства, как «критическое отношение к западной цивилизации,
утверждение самобытного пути России, приверженность православию и
154
Цимбаев Н.И. Славянофильство… С. 40–42; Зельдич Ю.В. Ук. соч. С. 372, 279; Сергеев С.М. Проблема
позднего славянофильства/ – Режим доступа: http://www.portal-slovo.ru/history/41483.php (дата обращения:
01.04.2013).
155
Дьяков В.А. Славянский вопрос… С. 143–181; Переписка А.А. Киреева и Ф.Д. Самарина. С. 11.

76
уважительно-преемственное отношение к наследию ранних
славянофилов»156.
В начале XXI в. специальную работу посвятил позднему
славянофильству С.М. Сергеев. По его мнению, поздних и ранних
славянофилов объединяло: негативное отношение к петербургскому периоду
русской истории; критика правящей бюрократии и либерального
конституционалистского движения; панславизм; апелляция к крестьянским
массам; идея «народного самодержавия» с земскими соборами и развитым
местным самоуправлением; призывы к церковной реформе. С.М. Сергеев
датирует позднее славянофильство периодом 1882–1917 гг. С его точки
зрения, это были годы маргинализации славянофильства, его превращения в
«замкнутую идеологическую секту с влачащими жалкое существование
малотиражными и нечитаемыми газетами и журналами»157. Однако Сергеев
не замечает, что среди этих изданий были оставившие большой след в
истории русской печати и русской общественной мысли «Русь», «Свет»,
«Известия СБО», «Русское дело», «Славянские известия», «Благовест»,
«Русский труд», «Русская беседа». На примере А.А. Киреева можно видеть
неправоту С.М. Сергеева, полагающего, что «эпигоны славянофильства» не
внесли ничего нового в учение своих предшественников.
В 2010 г. К.А. Соловьёв подвёл взвешенный и объективный итог
изучения проблемы позднего славянофильства. Автора можно упрекнуть
разве что в использовании некорректного термина «неославянофильство», но
с его выводами нельзя не согласиться. К.А. Соловьёв отмечает малую
изученность позднего славянофильства: «Оно чаще всего не выделялось в
историографии как особый предмет исследования. Границы этого явления
были размыты, оригинальность выдвигаемых ими идей категорически
отрицалась». Соловьёв справедливо указал на различия между поздними
славянофилами: «Неославянофильские концепции нельзя свести воедино,
156
Хевролина В.М. А.А. Киреев о проблеме… С. 144; Котов А.Э. Ук. соч. С. 18; Фатеев В.А. В спорах о
самобытном пути России. С. 30, 53.
157
Сергеев С.М. Проблема позднего славянофильства. – Режим доступа: http://www.portal-
slovo.ru/history/41483.php (дата обращения: 01.04.2013).

77
игнорируя их очевидные индивидуальные особенности. Каждая из них
предлагает особый путь адаптации славянофильских идей к условиям
модернизационных процессов начала XX века»158.
Разнобой в оценках поздних славянофилов напрямую проистекает из
давнего историографического спора о том, были ли славянофилы в целом
либералами либо консерваторами. Первой точки зрения придерживались С.С.
Дмитриев, Е.А. Дудзинская, Ю.З. Янковский, В.А. Дьяков, Г. Карпи, Д.И.
Олейников, Н.И. Цимбаев. Напротив, А. Валицкий, Б.Ф. Егоров, З.В.
Смирнова, В.А. Китаев, С.М. Сергеев были убеждены в том, что наличие
элементов либерализма у славянофилов (особенно значительных в эпоху
реформ 1855–1864 гг.) не мешает охарактеризовать это учение в целом как
патриархально-помещичью консервативную утопию. В.А. Китаев указывает
на опасность причисления славянофилов к либералам в современной
историографии, поскольку это запутывает всю картину истории
общественной мысли в России159.
С.М. Сергеев выделяет в позднем славянофильстве «центр» (И.С.
Аксаков, С.Ф. Шарапов), левое (А.В. Васильев, Н.П. Аксаков, О.Ф. Миллер)
и правое (А.А. Киреев, Ф.Д. Самарин, Д.А. Хомяков) крыло. Все эти
направления смыкались с либералами в критике бюрократического строя
Российской империи, в требовании ряда свобод, в неприятии реакционных
идей. С.М. Сергеев приводит ряд высказываний поздних славянофилов
левого и центристского крыла, в которых они называют себя истинными
либералами в противовес как консервативному курсу Александра III, так и
западникам-конституционалистам («ложным либералам»). Более того, левые
славянофилы не скрывали, что даже западнический либерализм для них
ближе охранительного консерватизма160. Однако С.М. Сергеев указывает на
158
Соловьёв К.А. Ук. соч. С. 10-11.
159
Дудзинская Е.А. Славянофилы в общественной борьбе. М., 1983. С. 8; Цимбаев Н.И. Славянофильство…
С. 117–121; Китаев В.А. Славянофильство и либерализм (историографические заметки) // Китаев В.А. XIX
век: пути русской мысли. Н.Новгород, 2008. С. 66–80; Китаев В.А. На подступах к синтезу (заметки на
полях четвёртого тома «Очерков русской культуры XIX века») // Там же. С. 334–341; Китаев В.А. Сколько
лиц у русского либерализма? // Там же. С. 351–352.
160
Васильев А.В. Задачи и стремления славянофильства // Благовест. 1890. №4. С. 108; Аксаков Н.П. О
старом и новом славянофильстве (Письмо к А.В. Васильеву) // Благовест. 1891. Вып. 22. С. 722–732;

78
те черты, которые отделяют любых славянофилов от либерализма: 1)
категорическое неприятие конституции и/или законодательного парламента в
сочетании с идеей земского собора; 2) критика капитализма и буржуазного
общества, несмотря на одобрение технического прогресса; 3) антиюридизм.
На примерах И.С. Аксакова после 1881 г., А.А. Киреева и Ф.Д. Самарина в
начале XX в. можно даже видеть значительное «поправение»
славянофильства в сторону смычки с охранительством (что подметил ещё
К.Ф. Головин). Таким образом, даже левое крыло поздних славянофилов
было либеральными консерваторами, а не либералами. «Можно (и даже
нужно) признать в этом направлении русской общественной мысли
либеральные тенденции, но в своей сущности, в своем идейном ядре,
славянофильство (как классическое, так и позднее)» является одним из
течений консерватизма – данный вывод С.М. Сергеева вполне справедлив161.
Заслуживает интереса отношение самих поздних славянофилов к
понятиям либерализма и консерватизма, в который они вкладывали
совершенно иной смысл, чем это принято в современной исторической
науке. И.С. Аксаков писал: «С моей точки зрения свобода совести, мнения,
слова – есть консерватизм; стеснение этой свободы – путь революционный».
Он называл западников «лжелибералами», а охранителей –
«лжеконсерваторами», заявляя, что «направление народное только… одно и
консервативно, и либерально вместе»162. Когда И.С. Аксаков в 1881 г. был
вынужден пойти на союз с охранителями, он оправдывался: «Теперь
положение таково, что средины нет: или с нигилистами и либералами, или с
консерваторами. Приходится идти с последними, как это ни грустно». С.Ф.

Аксаков Н.П. О народности… // Благовест. 1892. Вып. 41. С. 1439 – 1443; Вып. 46. С. 1720.
161
Сергеев С.М. Проблема позднего славянофильства. – Режим доступа: http://www.portal-
slovo.ru/history/41483.php (дата обращения: 01.04.2013).
162
Аксаков К.С. Записка о внутреннем состоянии России // Быть России в благоденствии и славе: Послания
великим князьям, царям, императорам, политическим деятелям о том, как улучшить государственное
устройство. М., 2002. С. 393; Письма [И.С.] Аксакова к В.Ф. Пуцыковичу // Московский сборник. С.31;
Китаев В.А. Из истории идейной борьбы в России в период первой революционной ситуации (И.С. Аксаков
в общественном движении начала 60-х годов XIX века). Горький, 1974. С.51; Письма И.С. Аксакова периода
основания им газеты «Русь»… С.140, 144; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 4а. Л.40об–41, 74; Сергеев С.М.
Проблема позднего славянофильства. – Режим доступа: http://www.portal-slovo.ru/history/41483.php (дата
обращения: 01.04.2013).

79
Шарапов писал, что «между Аксаковым и “консерватизмом” целая пропасть»
и лишь либеральная пропаганда злонамеренно их отождествляет. Шарапову
вторил О.Ф. Миллер163.
В том же духе высказывался и Киреев, сказав об И.С. Аксакове: «Мы
не забыли ни его учений, ни учений наших общих с ним предшественников,
мы знаем, что между его либерализмом и либерализмом западноевропейским
– целая пропасть!» Близкий к славянофилам Н.П. Гиляров-Платонов
проводил тонкое различие между «либерализмом» в положительном смысле
слова и «либералистическими идеями», под которыми он понимал апологию
хищнического капитализма. Таким образом, поддержка судебной реформы
или свободы слова и печати ещё не делала славянофилов либералами, и
Киреев это осознавал: «Мы совершенно иначе, не по “либеральному
рецепту” понимаем “свободу печати”… Именно в делах печати и выражается
с полной ясностью коренная разница между нами и западниками!»164
Тем не менее, позиция Киреева как представителя правого крыла
славянофильства имела и свои особенности. До перехода на славянофильские
позиции в 1867 г. для него умеренный либерализм и умеренный
консерватизм были синонимами. «Можно быть либералом и не быть
демагогом, консерватором – и не быть жандармом», – был уверен молодой
Киреев. Он одинаково отвергал и «дряблый и пустой космополитизм» с
рассуждениями о «прогрессе вообще» и «человеке вообще», и «жандармскую
реакцию». В 70-х и 80-х гг. XIX в. Киреев часто высказывал мысль о
неприменимости определений «консерватор» и «либерал» для описания
запутанного расклада политических сил в России165. Киреев указывал: «Мы,
русские, довольно безразлично относимся к этим кличкам: демократ,
аристократ, либерал, консерватор и т.п. …Дело не в общественной

163
Миллер О.Ф. Спускала ли «Русь» нашим «консерваторам» (По поводу первых нумеров «Русского
дела») // Московский сборник. С. 79–81, 91; Киреев А.А. Краткое изложение… С. 57–58.
164
Киреев А.А. Письмо к издателю // Славянские известия. 1891. №3 (20 января). С. 44; Он же. Критические
заметки (1897) // Соч. Т. 2. С. 447–448; [Гиляров-Платонов Н.П.] О журналистской позиции Н.П. Гилярова-
Платонова // Возвращение Н.П. Гилярова-Платонова… С. 190–191.
165
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 24об, 35, 54, 56, 68, 146; Д. 3. Л. 60, 100об, 102об, 108, 116, 124; Д. 4а. Л. 6,
12об, 30–31, 32об, 63; Д. 5. Л. 79об; Д. 6. Л. 17об, 75–75об.

80
организации, а преимущественно в людях. <…> Смешно хлопотать о том,
чтобы прослыть либералом или консерватором: эти понятия совершенно
опошлились. Эти прозвища, эти клички даются большею частию лишь по
чисто внешним признакам, не соответствующим нисколько внутреннему
смыслу»166.
Поэтому Киреев в различных ситуациях называл сам себя либералом и
антилибералом, демократом и антидемократом. Он отмечал: «И
либерализмом, и консерватизмом можно прикрыть всякую гадость… Дело не
в том, консерватор ли человек или либерал, это, конечно, имеет значение, но
ещё важнее, чтобы они не были кретинами, свиньями и т.п.» Другим важным
тезисом Киреева было утверждение о невозможности общеевропейского
консерватизма. Все надежды на Священный союз, на дружбу с папой
римским или с консервативными партиями Англии или Австрии Киреев
считал вредной утопией: «Очень глупо воображают, что заграничные
консерваторы сделаются нашими друзьями, разве мы сделаемся предателями
именно того, что мы должны действительно “консервировать”, православие,
русскую народность, традиции»167.
В 80-е гг. с критикой деления на либералов и консерваторов выступал в
«Московских ведомостях» М.Н. Катков. Тезис о неприменимости этого
деления к России он при этом высказывал в выражениях, дословно близких к
высказываниям Киреева более ранних лет168, так что есть основания
предполагать как минимум взаимное влияние двух мыслителей друг на
друга. Впрочем, сама близость к Каткову и его идеям делала Киреева более
«правым» и вызывала острое неприятие у А.В. Васильева и О.Ф. Миллера.
Неслучайно в 1890-е и 1900-е гг. Киреев уже регулярно называл себя
консерватором (хотя и «славянофильского толка»)169, а с 1905 г. – с
166
Киреев А.А. Краткое изложение… С. 57–58; Он же. Отзывы на изложение наших принципов // Соч. Т. 2.
С. 20–21; Он же. Сближение славян. С. 25–26; Он же. Народная политика, как основа порядка. Ответ г.
Леонтьеву // Соч. Т. 2. С. 85–87.
167
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 8. Л. 233; Д. 10. Л. 85об, 134, 142, 161об; Д. 13. Л. 140об; Д. 15. Л. 10об, 32об;
Цимбаев Н.И. Славянофильство… С. 105–107; Киреев А.А. О злобах настоящего дня… С. 323.
168
Катков М.Н. Империя и крамола. М., 2007. С. 228, 243–244.
169
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 8. Л. 109, 110об, 213; Д. 10. Л. 63об; Д. 11. Л. 25–25об, 76–76об, 183об–184,
447об, 466; Д. 12. Л. 105об, 167–167об, 230об–231, 241, 260; Д. 13. Л. 28, 51об, 58об–59об, 158об, 184, 328об,

81
оговорками – даже черносотенцем (см. главу 2). Таким образом, на
протяжении жизни Киреева вес либеральных элементов в его взглядах
уменьшался, а консерватизм становился более последовательным. Однако
ошибочно было бы видеть в этом смешении консервативных основ с
элементами либерализма лишь непоследовательность А.А. Киреева или
других славянофилов.
Напротив, речь идёт об особенностях либерального консерватизма как
особого типа консервативной идеологии. Правда, ряд исследователей
предложили различные варианты классификации консерватизма. Так, С.М.
Сергеев, выделил два широких направления: охранительное и творческое
(предусматривавшее «развитие православно-монархических традиций
русской жизни в новых, соответствующих духу эпохи формах»). К
творческому направлению относятся при этом все либеральные
консерваторы (Сергеев включает в это направление и Киреева),
Действительно, Киреев и другие поздние славянофилы, выработавшие
оригинальную программу политического, социального и экономического
преобразования страны, представляли творческий тип консерватизма, хотя и
раздираемый «по-настоящему творческими» противоречиями170.
Однако дихотомическое деление консерватизма на творческий и
охранительный всё же слишком широко. Поэтому имеет смысл обратиться к
мнению А.Г. Дугина, который предложил в основу типологии консерватизма
положить критерий отношения тех или иных мыслителей к прошлому,
настоящему и будущему. На этом основании он выделил четыре течения в
консерватизме (фундаментальный, либеральный, социальный,
революционный). При этом А.Г. Дугин указывает, что для либерального
консерватизма характерно принятие плавной модернизации общества, без
революций и скачков, с сохранением и улучшением традиций. Кредо
либерального консерватора: «Свобода лучше, чем несвобода, но не любой
356об; Д. 14. Л. 33–35, 43–44, 60об, 76, 136–136об, 165об, 169; Ф. 120. П. 23. Д. 5. Л. 2.
170
Сергеев С.М. «Творческий традиционализм» как направление русской общественной мысли 1880-х –
1890-х гг. (К вопросу о терминологии) // Русский консерватизм в литературе и общественной мысли XIX
века. М., 2003. С. 46, 49–50, 54, 56.

82
ценой». Почти все русские славянофилы, включая А.А. Киреева, могут быть
отнесены именно к либеральным консерваторам. Достаточно вспомнить
слова А.С. Хомякова: «Консерваторство есть непрерывное
усовершенствование, всегда опирающееся на очищающую старину»171.
Этому завету Киреев постоянно следовал в своей общественно-политической
деятельности.

1.2.4. А.А. Киреев в общественно-политической борьбе

в царствование Александра III
Мы проследили процесс оформления целостной концепции
государственного устройства России А.А. Киреева в 80-е – 90-е гг. XIX века.
Однако мыслитель постоянно реагировал на изменения политической
обстановки в стране, соотносил свои идеалы с жизнью и корректировал их.
Если выступления Киреева в печати были полны надежд на победу
славянофильских идей в мировом масштабе, то для его дневниковых записей
времён Александра III и Николая II характерно разочарование в
правительстве и острое сознание невозможности выхода России из тупика,
близости революции.
Сознание растущей опасности социальной и политической катастрофы
пришло к Кирееву уже в 1879 г., когда он вместе с Катковым вынашивал
планы введения военной диктатуры. Генерал радовался, что покушение на
императора 5 февраля 1880 г. «помешало разным пагубным
конституционным поползновениям». Он был рад, когда Александр II
решился, наконец, назначить диктатора «á la Муравьёв» – министра
внутренних дел М.Т. Лорис-Меликова. Киреев поддерживал его курс в
течение всей его «диктатуры сердца», будучи уверен, что министр готовит
для России совещательное собрание, а не парламент. Лишь после его
отставки, когда выяснилось, что в перспективе Лорис-Меликов видел именно
171
Дугин А.Г. Консерватизм как явление: возможна ли его общая теория? // Философия права. 2009. №4. С.
11–12; Дугин А.Г. Четыре консерватизма // Русское время. 2009. №1. С. 10–13; Камнев В.М. Исторические
формы и религиозно-философские основания русского консерватизма. Автореф. дис. … докт. философ.
наук: 09.00.03. СПб., 2010. С. 14 (цитируется А.С. Хомяков).

83
конституцию, Киреев разочаровался в нём и стал критиковать за
оппортунизм, колебания курса и неумение подавить революцию172.
C 1878 г. авторитет Александра II неуклонно падал. Киреев
категорически не принял его любовницу, а затем вторую супругу Е.М.
Долгорукую-Юрьевскую. Всё чаще он рассуждал о слабом характере
императора, о его плохом образовании и воспитании, о том, что при
принятии политических решений император руководствуется капризами, что
он относится к революционному движению с «дряблой
сентиментальностью», боясь исправить явно неудачную судебную реформу,
страшась «общественного мнения». «Бедный, слабый, бесхарактерный
человек! – восклицал Киреев. – Винегрет в мыслях и чувствах, нет никакой
цельности». Он полагал, что великие дела Александр II совершил благодаря
лишь тому авторитету, который власть заработала в эпоху Николая I173.
Киреев был шокирован не только убийством императора 1 марта 1881
г., но и тем, что сразу после него среди студентов произошёл всплеск
революционных настроений. Больше всего его поражало, что либеральные
газеты вполне разделяли цели террористов, брезгуя лишь их средствами. Но
в акте цареубийства мыслитель увидел также шанс на избавление России от
угрозы дальнейших либеральных реформ. Царь-Освободитель, по его
мнению, сорвал русскую жизнь с прочных устоев, «нагородил либеральной
чепухи», «составлял себе иллюзии насчёт своего государственного
могущества… и воображал, что ведёт Россию по равнодействующей, в то
время как она шла отчаянными зигзагами». Киреев критиковал Александра II
за передачу дел временщикам, отгородившим его от народа: Шувалову,
Тимашеву, Лорис-Меликову, даже «содержанке» Юрьевской. «Его величие
длилось недолго, – писал генерал. – Он действительно был велик в эпоху
освобождения крестьян. Затем всё остальное велось не самостоятельно, не

172
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 8. Л. 13, 106, 110–110об, 111об–112, 114–114об, 117, 118, 119–119об, 135, 145об,
147, 151–151об, 180, 193об, 202, 205, 207об, 210–210об, 214, 217–218, 220, 222, 229об, 235–236об, 237об,
238об, 241об, 243–245об, 247об; Д. 9. Л. 278об; Д. 10. Л. 52; Д. 11. Л. 120–120об; Д. 13. Л. 26, 313об.
173
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 61об, 157; Д. 8. Л. 212. 222об, 248; Д. 9. Л. 27–27об, 71–71об, 281, 283–
283об, 315; Д. 10. Л. 52; Д. 11. Л. 89об, 120–120об.

84
стойко, а многое сделано глупо, невпопад!.. Страшно сказать, жаль, что
государь не погиб после подписания Сан-Стефанского мира. Он погиб от рук
злодея в то время, когда звезда его начинала меркнуть, Долгорукова его
стянула бы в бездну»174.
Киреев радовался, что убийство «доброго царя-мученика»
предотвратило введение конституции, выгодной лишь адвокатам и
фельетонистам. Он писал о событиях 1 марта: «Это злодеяние было счастием
для России (уберегши нас от позора коронования содержанки, от дальнейших
конституционных поползновений), уберегши государя от дальнейших
слабостей… Страшно вымолвить, а не погибни Царь именно в этот день и
час, – у нас была бы теперь узаконенная анархия». Но последствия падения
авторитета царской власти, по мнению Киреева, оказались необратимыми:
«Реформы Александра II взбудоражили общественное мнение. Рост
общественного сознания шёл быстрее работы государства по
упорядочиванию новых отношений – отсюда сомнение в пригодности
современного аппарата»175.
Теперь задачей дня было навести порядок, восстановить престиж
монарха и правительства. Сразу после 1 марта Киреев потребовал
немедленно принять меры к искоренению нигилизма из учебных заведений и
не давать конституции (которая не уберегла монархов Италии, Испании,
Германии от покушений). Узнав, что Лорис-Меликов, Валуев и Милютин
предлагали включить в Государственный Совет депутатов на постоянной
основе, что одним из них должен был стать либерал Лейкин, а для
консультаций вызывали либерала Градовского, генерал пришёл в ужас.
Манифест Александра III 29 апреля 1881 г. о незыблемости самодержавия
Киреев приветствовал, хотя и отмечал, что «он должен был явиться 2
марта»176.
174
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 6. Л. 90об; Д. 8. Л. 193об, 207об, 210–211, 214–214об, 216–217об, 219, 221,
222об–224, 230, 234; РГАЛИ. Ф. 195. Д. 4267. Л. 1; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 125об–126.
175
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 9. Л. 23об, 54, 61–62, 205, 211, 217, 278об; Д. 10. Л. 80, 113; Д. 11. Л. 89об; Д. 12.
Л. 87об, 140, 230об; Д. 13. Л. 259; Д. 14. Л. 215об, 270; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 40об.
176
Киреев А.А. Сближение славян. С. 29; Он же. Избавимся ли мы от нигилизма? С. 315–316; ОР РГБ. Ф.
126. Оп. 1. Д. 4а. Л. 15об, 44; Д. 6. Л. 27об, 100об, 103, 115об, 120, 122об, 125об; Д. 7. Л. 32, 53об, 64; Д. 8. Л.

85
 Уход в отставку почти всех либеральных министров и вместе с ними –
досрочно, в мае 1881 г., вел. кн. Константина Николаевича – поставил
Киреева в принципиально новое политическое положение. Чем больше росла
ненависть опального великого князя к авторам нового консервативного курса
(К.П. Победоносцеву, Д.А. Толстому и др.), чем усерднее пытался он создать
либеральную фронду, требуя дать свободу прессе и включить выборных
депутатов в Госсовет, тем больше Киреев отмежёвывался от Константина
Николаевича, что причиняло огорчения им обоим. «Твои Катков и
Победоносцев отняли у России свободу, которую даровал ей государь», –
говорил великий князь Кирееву. – «Всё, что сделано покойным государем,
теперь разделывается. Посягают на реформу юстиции, на суды присяжных…
а это никогда, ни под каким видом не хотел допустить покойный брат.
Земство обрезали… все права отымаются»177. Киреев категорически с ним не
соглашался. Их политические пути разошлись.
В этой связи крайний интерес представляет запись Киреева, в которой
он подводит итоги идейной борьбы 60-х – 70-х годов и её состояние в начале
80-х: «В сущности, у нас никаких партий нет, есть в Петербурге три кружка:
1) кружок либералов пошиба Краевского, журнального, адвокатского,
гешефтмахерского (к народности и православию относится этот кружок
свысока). К нему, к сожалению, примыкает Константин Николаевич и
считается (напрасно) его главою, но эту главу ведут за нос. 2) Кружок
аристократический, глава его (настоящая) Пётр Шувалов (Pierre IV). Сидят в
петербургских салонах, ничего не смыслят, воображают себя английскими
лордами. К народности и православию относятся свысока (Мещерский). Обе
эти партии действуют интригою и одинаково не любят 3) партию народную,
во главе которой хотел стать Игнатьев. Нынешний “кабинет” (Толстой,
Победоносцев, Делянов, Островский) до некоторой степени выражает эти
7об, 11об, 235–238об, 241об, 243об, 245об, 247, 248об, 255; Д. 9. Л. 14.
177
Воронин В.Е. Великий князь Константин Николаевич и попытка создания «оппозиции его величества» в
первые годы царствования Александра III // Отечественная история. 2008. №5. С. 131–139; ОР РГБ. Ф. 126.
Оп. 1. Д. 8. Л. 92, 123, 198, 218об, 223, 230об, 232об, 234, 241об, 258; Д. 9. Л. 8, 17–17об, 19об, 23–23об, 47,
71–71об, 164об–165, 183об, 186–188, 191–192об, 195об, 200, 205, 208об–209об, 215, 219об, 221об, 226,
228об–229, 252–252об, 308об; Д. 10. Л. 66, 107об, 110об, 157, 161.

86
мнения (“Русь”, “Московские ведомости”). Консерватизм в политике,
самодержавие, народность, протекционизм в финансах» 178. Именно к
последнему кругу (добавляя имена Аксакова, Каткова, Филиппова) Киреев
относил себя. Круг его политических симпатий определился окончательно.
Политическими ориентирами мыслителя по-прежнему выступали два
столпа русского консерватизма: И.С. Аксаков и М.Н. Катков. Киреев и
Новикова активно поддерживали аксаковскую газету «Русь» всё время её
существования (конец 1880 – начало 1886 гг.). Правда, сам Киреев
публиковал в ней лишь статьи на религиозные темы. Причиной были его
расхождения с Аксаковым по тактическим вопросам: старый славянофил
считал Киреева чересчур консервативным и «слишком православным». Тем
не менее, генерал чтил в Аксакове правдивого и конструктивного критика
власти и потенциального общественного лидера179.
Первая половина 80-х годов стала звёздным часом и для Каткова,
которого теперь многие считали подлинной властью в России. Киреев
регулярно встречался и переписывался с ним. «Катков занимает бесспорно
самое влиятельное положение в России, – писал генерал в 1885 г., – этому
должно радоваться, потому что это влияние благотворно». В Каткове Киреев
чтил «дважды спасителя» России: от польского восстания и от реальной
системы образования. Смерть публициста Киреев воспринял как трагедию:
«Каткова нет. Место его, конечно, никто не может занять. Вся
посредственность, которая прежде бы сидела в своих норах, теперь
повылезла и лает… Последний человек, который мог дать хороший совет
государю, теперь государь остаётся совершенно один, вокруг него нет
никого! Пустыня… Глупые враги Каткова не понимают (радуясь его смерти),
что система управления не изменится, но что то, что велось умно, будет

178
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 8. Л. 259, 260об; Д. 9. Л. 11об, 195об.
179
ОР РГБ. Ф. 126. Д. 8. Л. 30, 31об, 142, 185об, 202–202об, 223, 227, 259; Д. 9. Л. 5, 22об, 122об, 153об, 179,
285об, 310; Д. 10. Л. 31, 48–48об, 65об–66, 75об, 88об, 92–92об, 112об, 135об, 138об, 148об–153, 155–155об,
161об–163.

87
вестись по тому же направлению, но, может быть, бестолково,
“толчками”»180.
В целом середина 80-х годов стала печальным временем для русского
консерватизма: в ноябре 1885 г. умер Н.Я. Данилевский, в январе 1886 г. –
И.С. Аксаков, в июле 1887 г. – М.Н. Катков, в октябре 1887 г. – Н.П.
Гиляров-Платонов. «Со смертию Каткова, – писал Киреев Л.А. Тихомирову,
– у нашего правительства защитников нет; нет у него и Аксакова… А теперь
кто у нас консервативный писатель? Где консервативный журнал? Газеты нет
ни единой, а либеральные есть, глупые и скверные – но влиятельные!» Таким
образом, Киреев остался едва ли не единоличным лидером славянофильско-
консервативного лагеря. Поэтому в 1887 г. он выпустил брошюру «Катков и
Аксаков», в которой пытался всячески подчеркнуть сходство и сгладить
различие между двумя мыслителями. «О многом они рассуждали одинаково,
оттенок между ними один. Аксаков верит больше обществу, нежели
правительству, Катков – наоборот, от этого и разница между ними во
взглядах на приглашение сведущих людей, на совещание с обществом, с его
представителями. Но оба они за православие, за народность, за
самодержавие, за освобождение крестьян, оба враги парламентаризма, враги
“интеллигентов”, адвокатов, мироедов». Да и сам Катков говорил об
Аксакове: «Во всех вопросах, где шло дело о славе и чести России, мы
стояли заодно».
Киреев размышлял: «Как иногда главные черты теряются за мелкими!
Например, Аксаков и Катков считают себя противниками, а между тем и вся
Россия и в особенности весь славянский мир вполне понимают, что они
служат тем же самым идеалам, преследуют те же самые цели (вера
православная, народность, классическое образование, самодержавие)!»
Киреев отмечал: «Аксаков и Катков были единственные люди, которые со
стороны, не будучи в администрации, могли говорить царю правду. Они

180
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 8. Л. 14, 148, 202, 235; Д. 9. Л. 22об, 90об–91, 170об, 301об–302, 304; Д. 10. Л.
42, 86–86об, 91об–92, 111, 169об, 193, 204, 207об, 209об, 210об, 220об–221, 225об–226, 230об–231; Д. 11. Л.
2–3, 5–7об, 8об, 29об, 169об.

88
вдвоём могли приносить ту пользу, которую приносит на Западе вся честная
пресса»181. «За границей вполне сознавали, что и Катков, и Аксаков – люди
одного и того же направления», – писал Киреев. Нельзя не согласиться с
С.М. Сергеевым: «Киреев чересчур замазывает принципиальные
противоречия между двумя столпами русского традиционализма, но то, что
они оба относятся к одному идейному лагерю (хотя и к разным его флангам),
он отметил совершенно верно»182.
Впрочем, Киреев хотел не столько скрыть различия между Катковым и
Аксаковым, сколько синтезировать их позиции. Своим долгом он считал
быть глашатаем и пропагандистом этого консервативного синтеза. Киреев
писал: «Долг этот лежит на мне теперь более, нежели прежде, когда живы
были Катков и Аксаков, пишу это не как самозванец, но и не хвастаясь.
Конечно, у меня нет и малой части их публицистического таланта, но я стоял
к ним обоим очень близко, и более кого бы то ни было могу быть
представителем их идей: я вполне уверен, что то, что написано мною… они
оба подписали бы обеими руками»183.
После 1887 г. русский консерватизм нуждался в мыслителях нового
поколения. Поэтому Киреев вместе с сестрой поддерживали сначала Вл.С.
Соловьёва и К.Н. Леонтьева, а затем Л.А. Тихомирова. Именно Киреев и
Новикова добились высочайшего прощения народовольца Тихомирова в
1888 г. и помогли закрепиться ему в Москве. Киреев и в дальнейшем много
раз хлопотал перед властями о подыскании для Тихомирова места работы, о
его полной реабилитации и т. д. Два мыслителя читали работы друг друга,
постоянно переписывались, вместе боролись за реформы Церкви.
Начиная с 1890-х гг., многие сторонники (Ю.Н. Говоруха-Отрок) и
оппоненты (В.А. Грингмут) признавали Киреева «вожаком
181
Киреев А.А. Катков и Аксаков. С. 59–63; Он же. Славянофильство и национализм. С. 103–106; ОР РГБ. Ф.
126. Оп. 1. Д. 9. Л. 199; Д. 10. Л. 151об, 153; Д. 11. Л. 7–7об, 235об; ГАРФ. Ф. 634. Д. 8. Л. 80в.
182
Сергеев С.М. Проблема позднего славянофильства. – Режим доступа: http://www.portal-
slovo.ru/history/41483.php (дата обращения: 01.04.2013); Киреев А.А. Об образовании // Соч. Т. 2. С. 381;
Цимбаев Н.И. Славянофильство… С. 48; Миллер О.Ф. Славянофилы и Катков // Славянофильство: pro et
contra. С. 448–451; Киреев А.А. Катков и Аксаков. С. 59–63.
183
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3604. Д. 15. Л. 5; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 9–10; [Говоруха-Отрок Ю.Н.] Ук. соч.
С.4; Хомяков Д.А. Православие, самодержавие, народность. С. 208; Ламанский В.И. Ук. соч. С. 214.

89
славянофильства». «Это, пожалуй, верно, – размышлял генерал. – Для
развития мысли славянофильской, конечно, я работаю один». В 1895 г.
Киреев осмелился заявить Николаю II: «Я воспитывался и рос среди
славянофилов, а теперь обстоятельства поставили меня (за неимением
достойнейшего) во главе славянофильской мысли, я в этом служении вижу
свой долг всей своей жизни»184.
Помимо кончины ведущих консерваторов, в царствование Александра
III Киреев понёс и другие утраты. В начале 1892 г. ушла из жизни его мать, а
вскоре и его покровитель вел. кн. Константин Николаевич. За ним,
парализованным с 1889 г., Киреев постоянно ухаживал. Теперь он мог
подвести итог 30-летней службы у великого князя. «Ежели бы, при его
способностях, ему было дано хорошее воспитание, он был бы выдающимся
государственным человеком, но у него не было никакой философской
подготовки, – писал Киреев. – Так кончил этот дурно воспитанный и очень
односторонне развитый человек, одарённый необыкновенно сильным
анализом и удивительною памятью. Синтеза у него не было никакого,
поэтому он был склонен к естественным наукам, философии он не понимал,
игнорировал её» 185. Но какими бы ни были расхождения великого князя с его
адъютантом, два дела они делали всю жизнь сообща: борьбу за классические
гимназии и за сближение со старокатоликами (см. главу 3).
Киреев остался адъютантом при вдове великого князя вел. кн.
Александре Иосифовне и сыне вел. кн. Константине Константиновиче.
Фактически Киреев стал членом их семейства, обитавшего в Мраморном
дворце в Павловске. Константин Константинович, отчасти сочувствуя
славянофильству, всегда передавал статьи и письма Киреева Александру III и
Николаю II.
При Александре III участие Киреева в политической жизни страны
активизировалось. Он пробовал влиять на внутреннюю и внешнюю политику
страны путём как прямых обращений к императору, так и бесед с Катковым,
184
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 12. Л. 23, 24об.
185
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Л. 179, 183–184, 373–373об.

90
Победоносцевым, министрами и высшими сановниками. Следует отметить,
что уже с середины 70-х гг. Киреев возлагал надежды на будущего
императора, хотя и «необтёсанного», но честного, нравственного,
дружественного славянофилам и не запятнавшего себя семейными
скандалами. Правда, в течение его правления Киреев встречался с ним очень
редко (достоверно известно о четырёх таких встречах за 13 лет), зато
регулярно передавал ему свои статьи через вел. кн. Константина
Константиновича и королеву Ольгу Константиновну. «Он у нас такой
хороший, славный, русский, – писал Киреев об Александре III Ольге
Константиновне. – …Ведь отчего происходят все колебания в наших делах?
От одного лишь того, что его сбивают с толка разные трусливые советники, а
иногда и своекорыстные, дрожащие за свои места. Когда он никого не
слушается, когда действует сам – всегда выходит хорошо, ладно по-русски.
Вся беда происходит от того, что он многого не знает, да и не может знать!
…Ах, как бы хорошо пошли дела, ежели бы он всё знал, ведь самодержавие
самое лучшее правление, когда самодержец – не только всё может, но и всё
знает». «Бедный царь! Как его обманывают и сбивают с толку!» – сетовал
Киреев. Действительно, Александр III не любил славянофилов и в 80-е годы
не раз проявлял недовольство политической активностью мыслителя. Однако
утверждение С.Д. Шереметева о том, будто бы монарх назвал Киреева
«самым гнусным генералом в русской армии», явно неправдоподобно: ведь в
1888 г. император сам произвёл его в генерал-лейтенанты и затем несколько
раз выражал ему своё одобрение186.
Рассмотрим изменения политической позиции Киреева в эпоху
Александра III. Манифест 29 апреля 1881 г. возбудил в нём массу надежд:
«Кажется, мы становимся на верный путь, т.е. правительство хочет
прислушиваться к мнению управляемых, не популярничает, обращается не к
проходимцам пера за советами (не к Градовскому), и удерживает за собою
всю полноту власти, по-старому. Путь верен, как мы по нему пойдём?
186
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 9. Л. 21об, 183; Д. 10. Л. 9, 177об, 186–186об; Д. 11. Л. 9, 65, 279об, 324, 336об,
374, 394об, 444об, 446об.

91
Укажет время». Действительно, в первые месяцы правления Александра III
славянофилы были близки к осуществлению своей заветной мечты о земском
соборе. Киреев был полон надежд и, желая успокоить охранителя Каткова,
писал ему: «Администрация работает усиленно и, по-видимому, в одном
направлении. Тоже новые веяния, но не в гнилом либерализме, а в честном
экономном и патриотическом направлении»187. Подавление «либеральных
фельетонистов» Киреев приветствовал.
Казалось бы, Киреев как славянофил, соратник И.С. Аксакова и
сторонник «совета земли» должен был поддержать действия министра
внутренних дел Н.П. Игнатьева (1881–1882 гг.) по созыву земского собора.
Однако этого не произошло: Киреев нисколько не огорчился, когда усилиями
Каткова и Победоносцева проект был сорван, а Игнатьев отправлен в
отставку. Причина заключалась в том, что Киреев и Игнатьев были знакомы
с детства и оставались приятелями и соратниками по Славянскому
благотворительному обществу до самой кончины. В умном и невероятно
трудолюбивом Игнатьеве Киреев ценил гениального дипломата и
последовательного русского патриота – одного из немногих сановников, у
которого было чувство чести и достоинства России. Но Киреев не мог
закрыть глаза на его патологическую лживость и невероятную страсть к
наживе. Именно поэтому он считал, что созыв земского собора доверять ему
нельзя. Характерная деталь: когда умер Катков, убеждавший Александра III
назначить Игнатьева министром иностранных дел, Киреев записал: «Теперь
Игнатьеву не видать министерства как своих ушей. Да я и не знаю, был ли бы
Игнатьев хорош без Каткова?»188
С отставки Игнатьева в 1882 г. начался период контрреформ.
Усилились выпады Киреева против высшей бюрократии. Мыслитель отмечал
недостаток сильных, властных и в то же время разумных фигур, которые
187
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 8. Л. 103об, 204, 216об, 256–256об; Д. 9. Л. 187об. 209, 225, 269; Д. 11. Л. 4; Ф.
120. К. 23. Д. 5. Л. 1.
188
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 31; Д. 6. Л. 99; Д. 7. Л. 44об, 153; Д. 8. Л. 4об, 51об–52, 89, 146об, 250об; Д.
9. Л. 8об–9об, 70об, 89–91, 106об, 108, 110–110об, 115, 116, 151, 153об, 168, 170; Д. 10. Л. 120, 163об, 211–
211об, 231, 232–232об; Д. 11. Л. 5об, 33, 77об, 102, 135об, 278, 339; Д. 12. Л. 157об, 193об; Д. 13. Л. 172–
172об; Д. 14. Л. 107об, 339об; Леонтьев К.Н. Избранные письма (1854–1891). С. 259–261.

92
могли бы противостоять революции. Причину оскудения кадров Киреев
усматривал в самой бюрократической системе, сформированной ещё в
начале XIX века. Уже в 1884 г. он спорил с Катковым, утверждая, что
правительство так и не встало на путь подлинно консервативных мер. Киреев
отмечал большую роль, которую в оздоровлении общественно-политической
ситуации в стране личность Александра III, однако добавлял, что удалось
восстановить лишь форму былого самодержавия, но не его дух. Киреев
говорил, что от веры в необходимость послушания царю «не остаётся и следа
в высших слоях администрации, в высшем обществе. Вера эта существует
ещё лишь в народных массах, там она держится, продержится ещё одно, два
поколения!.. Prestige императорского семейства уничтожается»189.
Продолжая подчеркивать честность, прямоту, нравственность, силу
духа, решительность Александра III, Киреев в начале 90-х годов всё чаще
отмечал и его отрицательные черты: «недостаток идей и убеждений»,
колебания при отсутствии единой идейной линии, наивное доверие к
негодным министрам и сановникам, отгородившим царя от народа
непроницаемым забором: «Честный, добрый, храбрый медведь! Которому
трудно воевать с лисицами XIX столетия… Бедный, хороший, честный царь
ничего не видит… Терпит около себя всякую грязь»190.
Киреев остро критиковал членов династии Романовых. «Наличный
состав царской семьи он ценил очень невысоко», – вспоминал Л.А.
Тихомиров. Дневник Киреева пестрит резкими упрёками великим князьям за
демонстративную безнравственность и оторванность от народа. Генерал
приветствовал меры Александра III по укреплению дисциплины в династии,
особенно касательно семейно-брачных отношений. Большую
обеспокоенность Киреева вызывали либерально-конституционалистские
симпатии многих великих князей, узость их политического кругозора.

189
ОР РГБ. Ф. 120. П. 23. Д. 5. Л. 1, 4, 17об; Киреев А.А. А.Ф. Аксакова. С. 66; Может ли земский собор… С.
261.
190
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 157; Д. 9. Л. 121, 128–128об, 146, 167об, 221об, 240, 246об, 281; Д. 10. Л.
39об, 83–84, 148, 157, 165, 168–169, 191об, 214об–215, 222–222об; Д. 11. Л. 4, 50, 89, 258об, 306об, 347об,
366об, 411, 428, 434об, 444об, 447, 451об, 463об.

93
«Сами-то они держатся лишь благодаря тому, что на них падают лучи
государя», – писал мыслитель. Чаще всего резкие выражения из уст Киреева
звучали в адрес вел. кн. Владимира Александровича, его супруги Марии
Павловны и их потомства – ветви Кирилловичей191.
Уныние слышится в постоянных сетованиях Киреева на
несогласованность действий министерств, которые как «отдельные
государства, друг до друга не имеют никакого дела». Вопрос о создании
единого правительства (Совета министров) не раз обсуждался в царствование
Александра II; при Александре III речь скорее шла о том, чтобы царь лично
председательствовал в Комитете министров и чтобы у министерств и
ведомств была единая письменная программа действий. Попытка решить эту
проблему переводом в 1894 г. решений о назначениях всех чиновников
империи в ведение Собственной его императорского величества канцелярии,
была явно неудачной192.
Следует уделить внимание киреевской оценке деятельности отдельных
министров и сановников в 1880-е – 1890-е гг. Так, Д.А. Толстого на посту
министра внутренних дел Киреев ценил гораздо выше, чем прежде на посту
министра просвещения (см. главу 3) или обер-прокурора Св. Синода. Киреев
отмечал, что Толстой далеко не во всём следовал указаниям Каткова.
«Толстой человек с системой, но без характера, т.е. он не положит душу свою
за свою идею, хотя видит её истину», – писал Киреев. Тем не менее, он ценил
в Толстом подлинного государственного мужа и после его смерти в 1889 г.
дал ему очень высокую оценку. «С ним можно было расходиться, но он всё
же был человек недюжинный», – писал Киреев193.

191
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 6. Л. 92об–94; Д. 9. Л. 3, 53об, 108, 157об, 165–165об, 180, 221об, 241–241об,
284, 303об–304, 307об, 309об; Д. 10. Л. 19об, 29–29об, 35, 51, 173об, 177, 210, 218об; Д. 11. Л. 48об, 108об,
112, 118об, 320, 336, 386об–387, 393об; Д. 12. Л. 30, 36, 108, 110, 203, 223об, 256об–257; Д. 13. Л. 10, 161,
177, 198об, 314; Д. 14. Л. 65об, 90об, 93об, 228об; Д. 15. Л. 87об; Ф. 120. П. 23. Д. 5. Л. 2.
192
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 56об; Д. 3. Л. 50; Д. 8. Л. 231об–232, 233об; Д. 9. Л. 151; Д. 10. Л. 232; Д.
11. Л. 49об, 52, 56, 89, 129об, 456; Д. 12. Л. 71, 99об–100, 104об, 211; Д. 13. Л. 36, 335–336, 358об; Д. 14. Л.
9об; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 1–2, 68–69; ГАРФ. Ф. 634. Д. 14. Л. 119а; Д. 18. Л. 35а; Победоносцев К.П.
Великая ложь нашего времени. М., 1993. С. 615–621.
193
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 9. Л. 90об, 112об, 160, 161, 171, 179; Д. 10. Л. 137, 210–210об; Д. 11. Л. 174; Д.
12. Л. 18об, 86.

94
 Его преемника И.П. Дурново (министр внутренних дел в 1889–1895 гг.,
председатель Комитета министров в 1895–1903 гг.) Киреев неизменно
называл «круглым дураком» и «бестактным самодуром», удобным для
власти, «благо не поднимает никаких вопросов». Славянофилы страдали от
его жёсткой цензурной политики, но и других обвинений в адрес Дурново у
Киреева было предостаточно: в неверной политике по отношению к
дворянству, в неразборчивых и бессмысленных репрессиях. Но главной
виной министра Киреев считал голод 1891 г. и холеру 1892 г., когда Дурново
отрицал сам факт бедствия и не допускал помощь из-за границы194.
И.Н. Дурново считался ставленником В.П. Мещерского, которого
Киреев яростно ненавидел, считая бесчестным мошенником, лживо
изображающим из себя консерватора. Киреев был одним из немногих, кто
считал позором иметь хоть какое-либо общение с издателем «Гражданина» и
сетовал: «Только один человек в России может не знать, что за личность это
Мещерский, – именно государь. Он ничего не видит и не увидит»195.
Назначение Н.Х. Бунге – «человека очень знающего, осторожного,
умного» – министром финансов в 1881 г. Киреев приветствовал, однако
вскоре в нём разочаровался и резко критиковал его финансовую политику.
Впрочем, после его отставки он смягчил тон, запоздало увидев в Бунге
противовес Витте. К преемнику Бунге, назначенному под влиянием Каткова,
А.И. Вышнеградскому (министр финансов в 1887–1892 гг.), Киреев
относился крайне положительно. Благоволил Киреев и к военному министру
П.С. Ванновскому. В заслугу ему он ставил перевооружение армии, однако
отмечал, что это было сделано благодаря начальнику Генштаба Н.Н.
Обручеву, а Ванновский – «чистый канцелярский чиновник», годный лишь
«для формальной стороны военного дела»196.
194
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 6. Л. 89; Д. 9. Л. 302об–303; Д. 10. Л. 135об–146; Д. 11. Л. 174об–175, 261об–262,
264об, 293, 319об, 365об, 366об, 369об–371об, 374об, 389–389об, 391об, 409–409об, 428, 447об, 450; Д. 12. Л.
2об, 3об, 5, 7об, 21об, 26об, 30об, 42об, 89, 188, 190об; Д. 13. Д. 11, 358об; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 17, 155;
ГАРФ. Ф. 634. Д. 5. Л. 88б.
195
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 10. Л. 148об; Д. 11. Л. 23, 28об, 317, 318об, 319об, 392об, 394.
196
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 8. Л. 147, 193; Д. 9. Л. 60–60об, 162об, 172, 298; Д. 10. Л. 80об, 81об, 90, 137,
174об, 205об, 206об–207об, 223; Д. 11. Л. 33об, 40, 57, 58об, 79, 80, 172об, 181об, 214, 286, 292об, 303, 378–
379, 385, 438; Д. 12. Л. 20, 28об, 60об, 154об–155, 171, 173, 177об–178об; Д. 13. Л. 110об; Ф. 120. К. 23. Д. 5.

95
 К министру двора И.И. Воронцову-Дашкову отношение Киреева было
двойственным. Он считал его человеком не злым и не подлым, но
«абсолютным нулём», бесхарактерным, безыдейным и завистливым, «крайне
пустым и неразвитым». В вину ему Киреев ставил враждебность к Каткову,
разорение двора непомерными расходами, а главное – взяточничество и
мошенничества на миллионы рублей. Среди придворных и близких к царю
деятелей наибольшее возмущение Киреева вызывали П.А. Черевин –
«решительный нуль, бесцветное дрянцо», «ехидная тварь» и «пьянчужка»,
который «вносил элемент варварства и дикости во дворец» – а также А.К.
Кривошеин, чьи доказанные финансовые мошенничества намного превзошли
гешефты Воронцова197.
Таким образом, состав правительства в 80-е – 90-е годы Киреев считал
далёким от идеала. Однако он всё же надеялся на то, что министрам окажется
по силам провести необходимые контрреформы, отношение к которым было
у него весьма неоднозначным.
Начиная с 1886 г., Киреев пристально следил за проектами реформы
местного самоуправления, исходившими от М.Н. Каткова, Д.А. Толстого и
А.Д. Пазухина. Киреев приветствовал создание института земских
начальников, хотя и считал положение о 1889 г. недостаточно
проработанным. Он с восторгом указывал на то, что государство вновь
напоминает дворянам не об их мнимых правах, а об их действительных
обязанностях198.
Огромное значение Киреев придавал борьбе за судебную
контрреформу. В начале 60-х годов он приветствовал введение новых судов,
но уже в 70-е годы увидел их полную неприспособленность к русскому
обществу: присяжные из простого народа оказывались не в состоянии
вынести грамотный вердикт, а присяжные из интеллигенции оправдывали
Л. 4об–5; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 141.
197
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 8. Л. 231об, 232об, 248; Д. 9. Л. 10, 122об, 182об, 206об–207об, 213, 219, 291; Д.
10. Л. 80об, 155–155об, 178, 212; Д. 11. Л. 109, 336об, 378–379, 394, 426об–427об, 434об–435, 439, 447об; Д.
12. Л. 2, 3, 5–5об, 8, 14об, 51об, 100, 117–117об, 118об–119; Д. 13. Л. 306об, 307об; Д. 14. Л. 18, 341, 342.
198
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 10. Л. 162об, 229об; Д. 11. Л. 58об, 90об, 108об, 114, 127об, 174; Д. 12. Л. 194; Д.
13. Л. 148.

96
десятки убийц из «моральных» соображений, что достигло пределов
мыслимого в деле Засулич. Ещё больше нареканий вызывали адвокаты, эти
«официальные развратители общественной нравственности», которые ради
денег и славы подыскивали оправдание любому преступлению. Киреев был
готов даже вернуться к старым судам. Он поддержал предложение И.С.
Аксакова о том, чтобы все адвокаты были коронными чиновниками, как и
прокуроры. «Нам нужен коронный суд с безусловной гласностью и
ответственностью», – писал Киреев, помогавший Каткову разрабатывать
проект судебной контрреформы. Александр III не раз отдавал распоряжения
исправить «доктринёрскую реформу» 1864 года, но в итоге правительство
ограничилось паллиативными мерами, а после кончины императора
активные действия и вовсе приостановились199.
Следует отметить, что Киреев выступил против такой контрреформы,
как «циркуляр о кухаркиных детях» (см. главу 3). Таким образом, мнение
П.А. Зайончковского и В.А. Твардовской о том, что Киреев безоговорочно
одобрял контрреформы Александра III, не может быть принято200.
Итак, общая оценка высших сановников Киреевым была крайне
отрицательной. Обвиняя их в забвении национальных традиций, мыслитель
отмечал, что они стали полагаться только на прямое насилие: «Беда не в том,
что мы очень консервативны, это даже очень хорошо, но беда в том, что мы
очень глупо консервативны… А между тем истинного консерватизма нет.
Церковь – не в авантаже. Семейство, брачная жизнь разрушаются…
Администрации даётся воля небывалая. Нелепое сечение считается
энергией… Тут люди кулака не помогут! Проходимцы с Мещерским не
помогут!..»
199
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 70об, 144об; Д. 5. Л. 22; Д. 6. Л. 1; Д. 7. Л. 122, 131; Д. 9. Л. 274об–275,
283об, 285об–286, 296, 310–310об; Д. 10. Л. 15об–16об, 66–66об, 84об, 88, 131–131об, 169об–170об; Д. 11. Л.
60, 436об, 447об, 449; Д. 12. Л. 260–261; Д. 14. Л. 77об, 80об; Ф. 120. П. 23. Д. 5. Л. 2об; Ф. 224. К. 1. Д. 64.
Л. 6, 58–58об; Победоносцев К.П. Преобразование суда присяжных // Победоносцев К.П. «Будь тверд и
мужествен…». Статьи из еженедельника «Гражданин» 1873–1876. Письма / под ред. В.В. Ведерникова.
СПб., 2010. С. 171–173; Pearson Th.S. Russian Officialdom in Crisis: Autocracy and Local Self-Government,
1861–1900. Cambridge, 2004. P. 188; Id. The Origins of Alexander III’s Land Captains: a Reinterpretation // Slavic
Review. Vol. 48. No 3 (Autumn 1981). P. 400.
200
Зайончковский П.А. Ук. соч. С. 44, 51; Твардовская В.А. Идеология пореформенного самодержавия (М.Н.
Катков и его издания). М., 1978. С. 87, 90, 245; Гросул В.Я. и др. Ук. соч. С. 328–329.

97
 Последние надежды Киреева на то, что сопротивление косной
бюрократии будет сломлено, рухнули со смертью Александра III 20 октября
1894 г. «Прыжок в темноту!» – восклицал Киреев. – «Царь умер, оставя нас
на произвол наследнику-ребёнку (несмотря на его 26 лет), ничего не
знающему, ни к чему не приготовленному». Подводя итогу правлению
усопшего императора, Киреев вспоминал лишь его положительные качества:
«Он не искал величия, оно его тяготило, как истинно русский человек, он не
любил “государствовать”… и вот такого простого человека чествует весь
мир. Явление небывалое, никогда все не жалели одного монарха…
Миришься с нашим временем, думая, что оно всё ж могло оценить человека
честного и чистого. Никогда наш престиж не был так велик, как теперь, даже
при Николае I, и наше влияние не было так велико»201.
По прошествии нескольких лет Киреев дал более взвешенную оценку
деятельности Александра III, которая, по его мнению, «имела чисто
отрицательный характер, правда, нужный, но отрицательный, а не
созидательный». В годы его правления улучшились финансы, зато Балканы
ушли из сферы влияния России, а высокие посты заняли посредственности.
Согласно Кирееву, это было следствием не столько неумения царя
разбираться в людях, сколько ненужности умных людей для самой системы
«замораживания» России: «Александр III должен был подтянуть поводья,
остановить ход России. Но вместо того, чтобы через 2, 3, ну 4 года повести
Россию по славянофильскому либеральному пути, Александр III продолжил
затягивать поводья, давал машине задний ход… Но с его смертью авторитет
погиб в противоречиях внешней и в особенности внутренней политики,
нужно было стать добровольно на путь реформ в славянофильском духе,
вышло обратное – испуг – западная конституция… При Николае II вожжи
выскользнули из слабых рук царя, всё расползлось» 202. Действительно,
правление Николая II в восприятии Киреева стало «прыжком в темноту» и

201
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 12. Л. 464–464об; Д. 13. Л. 32; Д. 15. Л. 39об.
202
ОР РГБ. Ф.126. Оп. 1. Д. 12. Л. 1, 4об, 10об, 29об; Д. 13. Л. 219; Д. 14. Л. 64об, 184об.

98
эпохой, когда его общественно-политические взгляды должны были пройти
испытание на прочность.

99
 Глава 2. А.А. Киреев в общественно-политической жизни России
конца XIX – начала XX в.
2.1. А.А. Киреев в социально-политической борьбе в 1894–1904 гг.
2.1.1. А.А. Киреев в первые годы правления Николая II (1894–1902 гг.)
Мыслитель внимательно следил за ростом и воспитанием наследника
Николая Александровича с самого его рождения. С удовлетворением отмечал
он его ум и силу, его способность самостоятельно преодолевать дурные
влияния воспитателей. Однако Киреева беспокоило то, что родители не
давали цесаревичу ни жениться, ни серьёзно участвовать в государственных
делах, несмотря на его интерес к ним. В итоге к 1894 г. цесаревич просто не
имел случая проявить свой характер и государственный ум. «Можно ли на
него пенять? – вопрошал Киреев. – Держали в детской! И выпустили
управлять Россией!.. При наилучших данных – полная неподготовленность к
высокой и ответственной роли! Прошлое царствование не оставило ни
одного живого государственного человека. Даст Бог, справимся! Теперь всё
“приглядывается”. Работает царь – с невероятным, изумительным усердием»,
– писал Киреев в конце 1894 г. Неприятное впечатление на него произвела
лишь речь императора о «бессмысленных мечтаниях» земцев: Киреев
полагал, что она била по славянофилам не меньше, чем по либералам203.
Сам Николай II относился к Кирееву с большим уважением, всегда
благосклонно выслушивая его советы. Летом 1895 г. Николай II наградил
Киреева звездой ордена св. Владимира и с тех пор стал неизменно два-три
раза в год принимать мыслителя и беседовать с ним о положении церкви, о
внешней политике, о дуэльном кодексе. Киреев записывал об этих первых
встречах: «Какое же общее впечатление? Прекрасное – потенциально.
Желание полное, сильное служить добру и правде, служить России и
исполнять свой царственный долг, но впечатление такое, что вот после меня
придёт проходимец-плут министр и надует бедного юношу, обойдёт его,

203
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 12. Л. 13об–14, 51, 191, 207об; Д. 11. 56–57об, 69об, 179, 349, 353–356, 359,
362об–363, 380, 390, 403об, 441–441об, 452об, 462; Д. 12. Л. 4об–5об, 9–10, 16, 71; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 108,
127–128.

100
обойдёт, как 2х2=4!» И действительно, по единодушному мнению
современников, в начале своего правления Николай II часто менял решения,
соглашаясь то с либералами, то со славянофилами, то с охранителями.
Поначалу он оставался «в плену» у своих министров, из которых преданным
ему был один лишь министр двора В.Б. Фредерикс, по мнению Киреева,
«рыцарь без страха и упрёка – но не государственный человек»204.
В обществе распространилось мнение о молодом монархе как об
«игрушке в руках окружающих» (Б.Н. Чичерин). Некоторые сановники и
великие князья вплоть до 1897 г. вынашивали планы создать регентский
совет или иные способы лишить Николая II реальной власти. Киреев эти
планы не одобрял. Уже в 1897–1898 гг. он отмечал, что Николай II
«умственно возмужал», влияние его матери Марии Фёдоровны на
политические дела уменьшилось. Киреев писал: «Bravo! Царь начинает
оперяться… Очень много добродушия, вдумчивость; внимание, наивность в
вопросе». Киреев с радостью отмечал, насколько прост и неформален в
общении новый император. «Когда царь в чём-нибудь убеждён, он крепок, –
писал генерал. – Всё лучше и лучше слушает. Мне кажется, что всё-таки что-
нибудь у него и останется в уме. Нужно ему повторять, выяснять, что мы
находимся на распутье, что жизнь народная оттого так неровна, что он
сорвана со старых своих устоев (николаевских) и брошена реформами
Александра II именно на перепутье без указания того, куда ей идти»205.
Некоторое время Николай II ещё зримо для всех тяготился властью,
слухи о создании регентского совета ходили вплоть до 1901 г. Затем
император стал принимать решения, исходя из личных аудиенций, чтения
личных записок и выслушивания министерских докладов. В развернувшейся
«конкуренции записок» активное участие принял и Киреев. Он скоро осознал
серьёзность социально-политической ситуации. Подъём рабочего движения,
204
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3604. Д. 7. Л. 3–4об; Д. 30. Л. 15–15об; Д. 31. Л. 10об; Оп. 1. Д. 12. Л. 17об–18,
24–25об, 43–44, 58, 61об–62, 67об, 71, 73–73об, 76–76об, 83, 88, 96об–97, 105, 109об, 116об–118об, 121–
123об, 173об, 175об, 182об, 189, 197, 224, 232, 256; Д. 13. Л. 23об; Д. 14. Л. 6, 157, 333об; Д. 15. Л. 25об.
205
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Л. 390, 441об, 462об; Д. 12. Л. 42об, 104об–105, 108, 121, 122об, 123об, 179–
181, 217, 226, 228, 232, 236, 242об, 246об, 250, 292; Д. 13. Л. 7об, 32об, 198об; Д. 14. Л. 292–292об, 324; Д.
15. Л. 90об; Чичерин Б.Н. Россия накануне XX столетия. С. 94.

101
крупные стачки опровергали славянофильские надежды на то, что в России
не будет пролетариата. Но лишь немногие люди, вроде Победоносцева,
разделяли опасения Киреева, в целом в верхах царила беззаботность. В 1902
г. Киреев записал: «Удивительное ослепление. Им [Романовым]… кажется,
что положение наше совершенно гарантировано, что живём мы “как у
Христа за пазухой”»206. Не видел масштабов угрозы, по мнению Киреева, и
молодой монарх.
Киреев остро критиковал петербургскую бюрократию в частном
порядке, потому что цензура не позволяла делать это в печати. Период со
смерти Д.А. Толстого в 1889 г. до назначения В.К. Плеве министром
внутренних дел в 1902 г. для Киреева запомнился как время жестокого
цензурного подавления консервативной прессы, которой разрешалось писать
лишь «вариации на катехизис и гимн». «”Московские ведомости”, – писал
Киреев, – вынуждены преклоняться перед широтой взглядов Победоносцева
и глубиной мысли Дурново. В сущности, у нас теперь нет ни одной газеты,
где бы можно было писать». Министр внутренних дел (1895–1902 гг.) Д.С.
Сипягин продолжил курс Дурново: за исключением газет «Московские
ведомости» и отчасти «Новое время», к 1902 г. не осталось ни одного
консервативного органа. Прекратили существование «Славянские известия»
и «Русское обозрение». Четыре раза Киреев вместе с Д.А. Хомяковым
хлопотал о создании нового славянофильского журнала (предполагалось
назвать его «Русская беседа»), и каждый раз МВД запрещало это сделать.
Киреев был в ярости: «Да как же это нелепое правительство не видит, что
общественное мнение у него уходит из рук!.. Запрещая говорить не лакеям,
желающим поддержать православие, самодержавие и народность, вот как
[Д.А.] Хомякову, зажимают рот… Как организовать консервативную партию,
когда те, которых хочешь спасти, не понимают, что для такого служения
нужна свобода слова». При этом Киреев подчёркивал, что революционная
литература распространялась по всей России без особых препятствий: «Их
206
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 12. Л. 104об, 108об–109об, 166, 236об, 250–250об, 255, 265об–266; Д. 13. Л. 7об,
32об, 36, 41, 50–50об, 57об–58, 81, 125, 131, 171, 183об, 222об, 242, 326, 335–337, 348об.

102
писания… посредством разных гектографов расходятся тысячами, а нам
запрещают говорить!»207
Таким образом, за полвека, прошедшие с 40-х годов, отношение
правительства к славянофилам не претерпело существенных изменений.
Даже сочувствие Николая II славянофильству не помогло преодолеть
сопротивление бюрократической машины. Понятно, почему Киреев не жалел
презрительных эпитетов в адрес Сипягина: «бесхарактерный, бледный,
глупый», «круглый дурак», «оппортунист без всяких убеждений, без
программы, без системы, без методы». «Роль главного министра 120-
миллионного государства ему не по плечу», – был уверен мыслитель208.
По мнению Киреева, российская печать оказалась в руках лжецов и
мошенников, а цензура показала свою неэффективность. Поощрялось либо
пресмыкательство перед администрацией, либо «жёлтая пресса». К.П.
Победоносцев в «Московском сборнике», явно имея в виду Киреева, писал:
«Вопиют в удивительной непоследовательности и так называемые
славянофилы, мнящие восстановить и водворить историческую правду
учреждений в земле Русской. И они, присоединяясь в этом к хору либералов,
совокупленных с поборниками начал революций, говорят совершенно по-
западному: всякое стеснение свободы слова не должно быть допускаемо»209.
В противовес охранителям Киреев напоминал: «С ложной идеей можно
бороться лишь с помощью идеи же, но истинной, и притом под непременным
условием, чтобы представители этой истинной идеи были совершенно
независимы и могли бы относиться строго критически ко всем явлениям
общественной жизни». Киреев предлагал создать министерство печати,
отменить предварительную цензуру, оставить лишь небольшое число газет,
зато серьёзных и независимых210. Наказание за пропаганду революции или
207
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Л. 23об, 89, 98, 321, 322об, 324–325об, 348об, 376, 377, 390, 409, 427об–428,
429об, 437об; Д. 12. Л. 18, 67, 73об–74, 76об, 103, 166, 223об–224, 254, 265об; Д. 13. Л. 1об, 8, 22, 28, 54, 59–
59об, 94об–95, 97об, 158об, 160об, 164об; Д. 14. Л. 12об–13; Оп. 2. П. 8334. Д. 7. Л. 10.
208
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Л. 437, 438об, 450–450об; Д. 12. Л. 29об, 30об, 71об, 201об, 246об, 256–
256об, 260, 263об; Д. 13. Л. 7об, 28, 70об, 83об, 95об, 97об.
209
Победоносцев К.П. Великая ложь нашего времени. С. 125–126.
210
Киреев А.А. Критические заметки (1897). С. 440–447; Киреев А.А. Россия в начале XX столетия. С. 211–
212, 225–226.

103
разврата в печати, по мысли Киреева, после отмены цензуры должно было
стать жёстким и неотвратимым.
Враждебно Киреев относился к С.Ю. Витте, называя его «ловким,
бессовестным нахалом». Киреева не устраивала финансовая политика Витте
– «лиса, которому хозяин доверил управлять курятником»: иностранные
займы, траты на личные нужды и на дальневосточные внешнеполитические
авантюры, высокие налоги. «Деньги явились, но у мужиков пропали лошади
и коровы; явился громадный бюджет, но и громадные долги!» – писал
Киреев. – «Витте ведёт нас к банкротству». Наибольшие опасения Киреева
вызывало то, что к началу XX века Витте установил свой фактический
контроль сразу над несколькими министерствами и ведомствами через
дружественных ему министров. Вместе с тем Киреев по некоторым частным
вопросам считал возможным поддерживать Витте. Таким образом,
подтверждается тезис А.С. Пшегорского о том, что только после 1904 г.
Витте станет для консерваторов безусловным врагом. Однако уже в 1901 г.
Киреев прогнозировал дальнейшую эволюцию этого политика: «Витте прямо
направляет дело к революции с тем, чтобы вынудить правительство
обратиться к нему за помощию. Он хочет играть роль Мирабо… Это человек
власти, по уму и нахальству, вернее по нахальному уму он, конечно, выше
всех своих коллег и, конечно, в случае государственной опасности сумеет
лучше всех других захватить в свои руки власть. Тем более что эта власть
будет скоро валяться на улице»211.
Ещё одним источником бед для России Киреев по-прежнему считал
В.П. Мещерского, которому благоволил Николай II. «Мещерский
вмешивается, и даже властно, в дела управления Россией, – негодовал
мыслитель. – Мещерский – великая держава на Руси (к стыду нашему!)»

211
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Л. 394об–395, 410об–411, 426; Д. 12. Л. 5, 18об, 21об–22, 42об–43, 46об, 53,
73об, 83, 102об–103, 109, 141об, 176, 183, 185об, 190, 191, 203об, 240, 246об, 250, 252об, 260; Д. 13. Л. 27,
37об, 41, 48, 85-85об, 95об, 99, 123, 124об, 135, 139, 198об-199, 207об, 213об, 232, 244, 247, 255об–256,
274об, 277, 337; Переписка А.А. Киреева и Ф.Д. Самарина. С. 54, 55, 63; Пшегорский А.С. Политические
взгляды Владимира Андреевича Грингмута. Автореф. дис. … канд. ист. наук: 07.00.02. Тамбов, 2009. С. 15.

104
Больше всего Киреева страшила смычка «гражданина Содома» с Витте –
«союз двух похабников»212.
Дело, впрочем, было не лично в Мещерском и Витте. Начиная с 1894 г.
Киреев постоянно сетовал на то, что в царствование Александра III умерли
все выдающиеся государственные деятели (за исключением Победоносцева),
а новых не появилось. Страной правили «какие-то людишки без идеи»,
бескультурные на фоне политиков предыдущих царствований, «сверху
донизу все кретины». Николаю II «не на кого опереться», «выбирать не из
кого» – постоянно тревожился Киреев. Причину он видел в том, что
бюрократическая система не позволяет отыскать способных управленцев в
130-миллионной империи. «Ну допустимо ли, чтобы не нашлось в России 70
губернаторов?!» – восклицал Киреев, повторяя известную фразу отца
русского консерватизма Карамзина213.
В начальный период правления Николая II Киреева весьма волновал
вопрос о судьбах дворянства. Мыслитель выступал за сохранение сословного
деления: «Граждане без сословий – что растение без почвы, оно связывает их
с прошлым». Вместе с тем Киреев защищал и права крестьян, называя
Россию «демократической страной», в которой самодержцы искоренили
аристократию. Киреев считал, что дворяне должны идти рука об руку с
самодержавием, но для этого нуждаются в государственной помощи:
кредитах на развитие землевладения (как помещичьего, так и крестьянского),
развитии ипотечной системы (Киреев снова предлагал свой старый
ипотечный проект 1865 г.), пособиях для бедной дворянской молодёжи. С
1896 по 1902 гг. правительство действительно провело несколько совещаний
по делам дворянства, был создан дворянский отдел при МВД и комиссия по

212
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 12. Л. 45об, 52об, 54; Д. 13. Л. 131об, 138об, 139об, 140об, 148–148об, 151, 155,
171–171об, 210об, 274об, 285, 288об, 297, 305об, 310–310об, 321, 323, 345, 352; ГАРФ. Ф. 634. Д. 14. Л. 134а;
Д. 15. Л. 76в; Переписка А.А. Киреева и Ф.Д. Самарина. С. 29, 54, 63.
213
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Л. 443, 447об; Д. 12. Л. 5–5об, 29об, 45, 62, 66об, 99–99об, 173, 230об, 239об–
240, 248об; Д. 13. Д. 31об, 49, 100об; Д. 14. Л. 18, 64об, 122; Оп. 2. П. 3604. Д. 33. Л. 24об; Ф. 224. К. 1. Д. 64.
Л. 127-128об; ГАРФ. Ф. 634. Д. 8. Л. 80в.

105
нуждам сельского хозяйства во главе с Витте214, однако ощутимых
результатов эти меры не принесли.
После десятилетнего спада с 1896 г. снова дало о себе знать
революционное движение: грянули первые политические забастовки, затем
появились новые революционные прокламации, а весной 1899 г.
университеты Москвы, Петербурга и Киева были парализованы
студенческими бунтами. Киреев крайне низко оценивал действия
правительства по их расследованию и высылке студентов, считая, что такие
меры лишь способствуют распространению революционных настроений. К
студенческим волнениям и стачкам рабочих с 1902 г. добавились
политические убийства, совершаемые эсерами. Тогда же вспыхнули
крестьянские бунты, которые Киреев считал самыми опасными, помня о
судьбе своего прадеда: «Со студентами и Ко мы справимся без труда, но
несколько миллионов мужиков, да ещё голодных – это совсем иное дело».
Войска также явно не горели желанием подавлять волнения. «Вообще всё
молодое поколение, всё мыслящее, становится враждебным правительству, –
с тревогой отмечал генерал. – Как быстро растёт неудовольствие во всех
классах народа»215.
В 1900 г. Победоносцев предсказывал Кирееву революцию уже в
царствование Николая II. «Вопрос о будущности России ставится грозно. Он
настоятельно требует решения, и этого не видят “наверху”», – писал
мыслитель. Он отмечал, что «все в один голос – одни с радостью (слепые
дураки), другие с ужасом – констатируют один и тот же факт. Современный
государственный строй отживает свой век. Мы идём к конституции…» Вину
за это Киреев возлагал на всех сановников, включая и Победоносцева,
который «не давая никакого свежего воздуха, никакого света, превращал

214
ОР РГБ. Ф.126. Оп.1. Д. 2. Л. 81об–82; Д.9. Л. 207об–208; Д. 10. Л. 72; Д. 11. Л. 127об–128, 262–263,
282об–283; Д. 12. Л. 2об, 46об, 48об, 53–53об, 61–62, 188–188об, 189об, 190об, 193; Д. 13. Л. 116–116об,
122об–123, 135об, 199об, 232об; Д. 14. Л. 141; Новиков А.И. Сборник статей 1899–1900 гг. СПб., 1901. С.
110–111, 115, 118; Киреев А.А. Всеподданнейший адрес… С. 206; Rogger H. Op. cit. S. 200.
215
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Л. 212, 321об, 380, 430, 450; Д. 12. Л. 70об, 72, 201об, 230–241об, 245–245об;
Д. 13. Л. 49об–50, 53, 61–62, 68, 69, 73–74, 75, 76, 82, 83, 84об–86, 94, 122об, 125, 130, 134, 136, 141об–142,
148, 149об–150, 158–158об, 164об, 169об, 173, 174, 185об, 196об, 213об–214об, 229, 270, 277.

106
умеренных либералов в революционеров». «Наш Polizei-Staat расклеивается,
распарывается по всем швам. Снизу идёт революционная работа, сверху
делаются глупости, бестактности», – делал вывод Киреев216.
В дневнике и в письмах с 1898 по 1904 гг. Киреев десятки раз повторял
одну и ту же мысль – старый строй нежизнеспособен, Россия стоит на
перепутье между славянофильской «земской монархией» и конституцией:
«Единственное спасение – это обращение открытое, определённое к
славянофильству, только в нём найдёт государство своё руководящее начало,
а правительство – монархия – спасение… Нас, славянофилов, становится всё
больше, даже правительственные сферы начинают понимать, что вне нас –
им не на кого опереться»217.
К весне 1902 г. изменилась ситуация в правительстве. Эсеры убили
сначала министра народного просвещения Н.П. Боголепова, а затем и
министра внутренних дел Д.С. Сипягина 218. К радости Киреева, Сипягина
сменил В.К. Плеве. Начался исторический период, когда влияние мыслителя
на власть достигло максимума.

2.1.2. Влияние А.А. Киреева на политическое развитие России

в 1902–1904 гг.
Киреев был знаком с В.К. Плеве ещё с 1880-х гг., когда тот возглавлял
департамент полиции. Он был полон симпатии к этому чиновнику, «человеку
почтенному и честному», «отличному» и «ума выдающегося», хотя и
отмечал, что его масштаб слишком мал для России, что он остался
«продуктом канцелярии». «Несомненно, Плеве умный, вдумчивый человек с
огромной практикой и административной, и житейской, – писал Киреев в
апреле 1902 г. – Но он должен видеть, что при настоящем порядке мы
оставаться не можем». Необходимо отметить, что к этому времени сложился
неформальный славянофильский кружок «москвичей», членами которого
216
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Л. 50об–51об, 52об, 58–59.
217
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 12. Л. 195, 236об, 240об, 250–250об; Д. 13. Л. 83, 101, 128об, 168об–169, 216об,
226, 242, 308об, 334об, 357, 361об, 367, 467–469; ГАРФ. Ф. 634. Д. 8. Л. 80в; РГАЛИ. Ф. 259. Д. 1784. Л. 18.
218
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Л. 132, 133, 135, 139–140.

107
были Д.А. и Н.А. Хомяковы, А.Д., С.Д. и Ф.Д. Самарины, К.Н. Пасхалов,
С.Д. Шереметев, А.А. и В.А. Голицыны. Они возлагали на Плеве большие
надежды. Тот поначалу оправдывал их ожидания, обещая улучшить достаток
крестьян, реформировать церковный приход и совещаться с представителями
дворянских собраний. Более того, Плеве решил опереться в Петербурге на
Киреева, а в Москве – на Л.А. Тихомирова и Ф.Д. Самарина. «Правительство
не может обойтись без помощи таких людей, как Вы, – сказал он Кирееву. –
Ваше мнение – отражение того миросозерцания, которому удалось найти
этический синтез коренным основам русской жизни». В свою очередь,
Киреев увидел в Плеве «последний козырь» славянофилов219.
В своей речи 31 декабря 1902 г. Плеве обещал привлечь общественные
силы «в деле упорядочения расшатывающегося государственного
организма». А 26 февраля 1903 г. был издан манифест с обещаниями
веротерпимости, аграрной и административной реформ. Обещания, однако,
были крайне расплывчатыми – настолько расплывчатыми, что «крестьяне
вычитали в нём новый раздел земли». «Это не программа, – писал Киреев, –
это пожелания, поэзия с маниловским оттенком, этим умов не успокоишь.
Требуется ясная подробная правительственная программа»220. Такой
программой мыслитель считал свою записку «Россия в начале XX столетия»,
которую весной 1903 г. издал с разрешения МВД в виде брошюры для
высших сановников и членов династии и подал Николаю II.
Формально записка являлась ответом на книгу Б.Н. Чичерина «Россия
накануне XX столетия» (1901), содержавшую призывы к ограничению
самодержавия и весьма умеренной конституции. Киреев был знаком с
Чичериным с детства, но их политические взгляды резко разошлись ещё в
юности. Однако он всегда следил за деятельностью либерального идеолога и
читал его труды. Поэтому и в 1901 г. Киреев записал: «Хочу прочесть книгу
Чичерина, в которой он, исходя из совершенно верного положения, что наше
219
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 10. Л. 25; Д. 11. Л. 174об, 322об, 327об, 337об, 437; Д. 12. Л. 19об, 29об, 60; Д.
13. Л. 70об, 132–133, 137, 146об, 149об, 166, 168, 197об, 199–199об, 209об; Переписка А.А. Киреева и Ф.Д.
Самарина. С. 45, 54, 56; ГАРФ. Ф. 634. Д. 11. Л. 46в, 67а, 164об; Письмо В.К. Плеве к А.А. Кирееву… С. 201.
220
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Л. 209–211, 231–232, 234об–235.

108
настоящее политико-социальное состояние очень скверное, приходит к
совершенно ложному заключению, что единственный исход – это
конституция!!! Нужно бы дать прочесть её государю, но конечно, объяснив,
что есть и другой, лучший исход…»221
Так Киреев и поступил, написав к февралю 1902 г. свою «Россию в
начале XX столетия». МВД запретило печатать записку, и в течение года –
вплоть до весны 1903 г. – она распространялась в ста напечатанных в Праге и
во множестве рукописных экземпляров. Её прочитали десятки ведущих
сановников Российской империи и вся царская семья. Киреев полагал, что
его работа дополняет манифест 26 февраля, «даёт конкретное содержание
неопределённым переживаниям. Она указывает путь к достижению
целей»222. Рассмотрим содержание «России в начале XX столетия».
Киреев отдавал должное «вдумчивому» Чичерину, частично
соглашался с его критикой существующего строя, однако предлагал реформы
в направлении «самодержавия, усиленного, освящённого советом земли», а
не конституции. На текущем этапе Киреев предлагал ограничиться рядом
простейших преобразований: 1) доклад министра царю должен происходить
в присутствии независимых наблюдателей; 2) для министерств должна быть
разработана программа, определяющая цели их деятельности; 3) в
Государственный Совет следует ввести независимых экспертов; 4) следует
восстановить право подавать жалобы («челобитья») императору; 5) нужно
отменить цензуру и создать министерство печати. Только после этого можно
будет говорить о созыве земского собора, полагал Киреев. Передавая свою
брошюру императору, Киреев писал ему: «Россия пришла к распутию – и с
трепетом ожидает от Вас державного слова. Смею думать, что предлагаемые
мною меры, и даже конечная намеченная цель – возвращение к
государственному строю, введённому в жизнь первыми Романовыми –

221
Чичерин Б.Н. Россия накануне XX столетия. Берлин, 1900. 180 с.; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 77об; Д.
4а. Л. 19; Д. 7. Л. 131об; Д. 8. Л. 60об–121; Д. 9. Л. 171об, 179об, 207, 211; Д. 13. Л. 72об.
222
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Л. 122, 128, 131, 136об, 190, 197об, 211, 213, 214–218об, 220, 232об, 235, 245,
252об, 266об–267, 271, 302об–303об, 349; Переписка А.А. Киреева и Ф.Д. Самарина. С. 30, 32, 33.

109
вполне соответствует духу манифеста 26 февраля»223. Несколько иначе
Киреев разъяснял смысл своей записки А.С. Суворину: «Я её отвезу
государю и некоторым другим лицам, власть имеющим, или скорее –
имеющим не власть, а тень, карикатуру власти… Нет у нас сильного
человека, ни Сильвестра, ни Филиппа, ни Годунова, ни Пожарского, ни
Гермогена, ни Минина. Ergo – нужно (хотя это вообще и трудно) заменить
совет… одного человека – советом нескольких»224.
Подобные записки и проекты в 1903–1904 гг. поступали к императору
и от других славянофилов, таких как С.Ф. Шарапов и А.А. Клопов. Однако
Киреев счел своим долгом представить собственный проект: «Кажется, да
даже и наверное, никто ещё царю не говорил этого с такою
систематичностью и полнотою, и кажется, ясностию. Чего бы я желал?
Чтобы царь, сознав, что я прав, принял мою (славянофильскую) программу и
хотя бы принципиально об этом заявил, это бы торжественно сказал. Затем,
было бы желательно, чтобы хотя отчасти были бы проводимы в жизнь
предлагаемые мною меры… какие-либо подобия этих мер». В то же время
Киреев писал Л.А. Тихомирову: «Влиять на него [царя] так, чтобы вызвать
какое-либо прямое действие, едва ли возможно. У государя “накопляются”
впечатления и появляются потом вдруг, непосредственно. Что он прочтёт,
это верно, что он задумается, это вероятно. Но что он вследствие этого
сделает?»225
Но Николай II не спешил созывать земский собор, а Плеве говорил:
«Дайте мне успокоить Россию, сломить явную крамолу… Я это сделаю… и
тогда!» – тогда идеалы славянофилов воплотятся в жизнь. Киреев относился
к такой программе скептически: «Справиться с революцией, с мятежами и
затем обратиться к консервативным, вернее к неконституционным силам
славянофильского оттенка (такова программа Плеве) – дело очень

223
Киреев А.А. Россия в начале XX столетия. С. 209, 216–217, 224–230; Может ли земский собор… С. 245;
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Л. 22об–23, 25об, 122, 217, 226, 253, 271, 296об.
224
РГАЛИ. Ф. 459. Д. 1784. Л. 9–10, 17–18.
225
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Л. 215–215об, 262, 266–266об, 315, 336об–337; РГАЛИ. Ф. 459. Д. 1784. Л. 7–
7об; ГАРФ. Ф. 634. Д. 11. Л. 146в.

110
мудрёное». Противоречивые шаги Плеве заставляли Киреева гадать: является
ли этот курс «умным балансированием между разными течениями
государственной жизни» или же «шатанием слабого, не имеющего опоры
министра»? Желание министра опереться на крестьян Киреев не одобрял,
считая, что «с помощью мужиков нельзя управлять Россиею». Крестьян-
монархистов легко сбить с толку, считал Киреев: «Народ чувствует, он
хорош в 1612 г., в 1812, он бережёт нашу веру, наши предания; беда с ним
расходиться, но он не может решать государственных задач, сложных и
учёных, тонких!» В беседах и письмах мыслитель убеждал министра, что
поддержку самодержавию надо искать в «силе сознательно культурной… в
дворянстве и земстве». Киреев предлагал Плеве созвать представителей
дворянских и земских собраний на условиях выборности, абсолютной
свободы слова и непременной публикации в газетах стенограмм заседаний
этих депутатов. Киреев надеялся, что после принятия этих мер образуется
огромная партия «золотой середины» под славянофильскими знамёнами226.
Киреев убеждал Плеве, что царю нужно публично заявить о переходе к
славянофильскому «земскому самодержавию». Существовала ли такая
возможность? Ведь большинство земцев и дворян были не славянофилами, а
конституционалистами. Поэтому долгое время Плеве не хотел и слышать о
земском соборе или ином представительстве, надеясь спасти самодержавие
путем административных улучшений, «отнять у оппозиционных элементов
смысл существования зиждительною работою, на общую пользу и благо
направленною». К концу 1903 г. Киреев разочаровался в политике Плеве,
который так и не сблизился с «благомыслящей частью дворянства и
земства». Генерал вновь пришёл к выводу о неизбежности революции,
поскольку режим выталкивал в оппозицию даже верноподданных
монархистов: «Конституционалистами делаются постепенно и такие люди,

226
ОР РГБ. Ф.126. Оп. 1. Д. 13. Л. 100, 173, 235об, 238, 242, 244, 252об–253, 268, 272об–273, 328об, 336об.

111
которые понимают, что конституция – зло, но которые думают, что она всё
же лучше современного нашего положения!»227
Киреев продолжал убеждать Плеве, что «абсолютическая» система
отжила свой век, что нельзя вернуться к мерам времён Каткова и Д.А.
Толстого, потому что «I) Авторитет правительства был гораздо, несравненно
сильнее и II) силы оппозиции были гораздо слабее, глупее, неумелее». «Вам
не на кого опереться, Вы одиноки», – писал Киреев Плеве. – «“Тришкин
кафтан” нашего государственного строя не поправим никакими заплатами из
бюрократического сукна». Мыслитель вновь предлагал опору на «серьёзные
созидательно-консервативные силы, которые были вызваны крестьянской и
земской реформами»228.
Плеве готовился привлечь представителей земств к разработке нового
положения о крестьянах, когда антиправительственный выпад тамбовского
земства в январе 1904 г. сорвал эти планы. «Дело испорчено!» – возмущался
Киреев. Теперь он призывал министра использовать начавшуюся войну с
Японией для того, чтобы «отдалить наступление кризиса», «крепко “спаять”
поколебленные земство и дворянство с царём». «Теперь или никогда», –
заключал Киреев, ссылаясь на всплеск патриотических чувств в земствах.
Однако Плеве ответил ужесточением цензуры и смещением славянофила
Д.Н. Шипова с должности председателя московской земской управы (причем
его место занял либерал Ф.А. Головин). Министр указывал, что «при земских
управах образуются когорты санкюлотов», хотя и не отрицал возможности
введения всероссийского земства в далёком будущем. Киреев считал путь
репрессий тупиковым. Побывав на заседании суда над Гершуни 23 февраля
1904 г., он уверился в неотвратимости победы социалистических идей:
«Далеко ушли в эти 25 лет…» На эффект от войны Киреев уже не надеялся:
«Ежели бы за новым Севастополем – Порт-Артуром – последовал
политический союз царя с народом, поворот от бюрократического
227
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Л. 258об–259об, 273; Соловьёв Ю.Б. Самодержавие и дворянство в 1902–
1907 гг. С. 79–82; Письмо В.К. Плеве к А.А. Кирееву. С. 202.
228
Соловьёв Ю.Б. Самодержавие и дворянство в 1902–1907 гг. С. 83, 84; ГАРФ. Ф. 634. Д. 10. Л. 163об; Д.
12. Л. 86в.

112
государства в сторону земского, я бы счёл и такую дорогую цену не слишком
большою; но едва ли на сие последнее можно рассчитывать»229.
9 марта 1904 г., когда Николай II наградил Киреева орденом св.
Александра Невского, генерал обратился к царю со смелой речью: «Ваше
Величество, я ведь николаевский офицер и помню древние времена! Какой
был тогда у правительства “престиж” и авторитет! Мы все ему верили, хотя
он оказался и необоснованным. Не подлежит сомнению, что наш
современный Polizeistaat не удовлетворяет современным требованиям и
должен быть заменён». Киреев советовал Николаю II: «Воспользуйтесь
чудным патриотическим подъёмом, вступите через голову Ваших министров
в сношение с Вашим народом». Он призывал монарха «прислушаться к
голосу народа, хотя бы первоначально лишь по некоторым вопросам, Вами
намеченным», вернуться к «нашему древнему самодержавию московского
типа». Ответ Николая II был благожелательным, но крайне расплывчатым.
Плеве счёл этот разговор «если не опасным, то неосторожным»: он всё ещё
надеялся опереться на низшие сословия и избежать революции, хотя и не
отвергал теперь в принципе возможность созыва земского собора и даже
согласился с предложением Киреева в будущем расширить права
Государственного Совета и создать на местах дополнительные выборные
органы230. В апреле 1904 г. Плеве впервые попросил Киреева вместе с
другими славянофилами разработать проект земского собора231.
Реальна ли была такая альтернатива? Ю.Б. Соловьёв считал, что
никакие паллиативы не могли предотвратить социальный взрыв. Не было
согласия и среди самих поздних славянофилов. Летом 1904 г. вопрос о
созыве законосовещательного собрания был поднят в переписке Киреева с
Ф.Д. Самариным. Эти письма были частично опубликованы весной 1905 г. в
«Русском деле» С.Ф. Шарапова, затем в сочинениях Киреева 1912 г. и
полностью – в 2005 г.
229
Соловьёв Ю.Б. Самодержавие и дворянство в 1902–1907 гг. С. 100–101; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Л.
284–285, 289об, 290об, 293–294об, 307, 308–308об; Письмо В.К. Плеве к А.А. Кирееву. С. 203.
230
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Л. 308–309, 312об–316.
231
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Л. 323об; Соловьёв Ю.Б. Самодержавие и дворянство в 1902–1907 гг. С. 108.

113
 Полемика началась с обсуждения книги Б.Н. Чичерина «Россия
накануне XX столетия»: Самарин видел в ней лишь клевету на режим
Александра III, Киреев же во многом разделял критицизм Чичерина. Самарин
не видел разницы между отечественными и зарубежными бюрократами и
полагал, что существующий строй вполне жизнеспособен. Земства, по его
мнению, отдали в руки бюрократии свои хозяйственные полномочия, чтобы
самим готовить революцию. Несмотря на заслуги отдельных лиц, «земство
как общественное учреждение… оказалось несостоятельным, бессильным
исполнять своё прямое назначение и от этого ударилось в политику», – писал
Самарин. Он считал русское общество неспособным к самоорганизации даже
на местном уровне. Это и не общество вовсе, говорил Самарин, а «людская
пыль, по удачному выражению И.Л. Горемыкина. В этом, по-моему, наш
коренной недуг, а не в господстве бюрократии. Будь наше общество иное, и
бюрократия не была бы так вредна, может быть даже была бы только
полезна»232.
Самарин выступал против любых разговоров о всероссийском земстве
(Чичерин) или земском соборе (Киреев). Он боялся, что революционная
интеллигенция, «третий элемент» «будет выдавать себя за излюбленных
народом людей и свои фантазии будет проводить как волю народа».
Возродить земские соборы допетровской Руси невозможно, под видом
собора объединится вся либеральная и социалистическая оппозиция,
повторится история Франции 1789 г. «Едва ли следует указывать на земский
собор даже как на окончательную цель нашего политического развития», –
предостерегал Самарин Киреева. Он призывал усилить самодержавную
власть в сочетании с минимальными требованиями свободы
вероисповедания, «обеспечения личной неприкосновенности и свободы,
ограждения частных лиц от административного и судебного произвола».
Деспотизм и произвол «не вытекают из самого существа самодержавия и
могут быть вполне устранены без перехода к так называемому

232
Может ли земский собор… С. 231–236.

114
конституционному строю» – в этом два славянофила были солидарны. Но
Самарин отвергал даже частные предложения Киреева, такие как отмена
тайных отчётов министров и цензуры233. Таким образом, Самарин был ещё
«правее» Киреева, который в ответном письме продолжал стоять на своём.
В июле 1904 г. Самарин написал Кирееву, что проблема не в недоверии
общества к бюрократии (которое было всегда), а в новом явлении –
недоверии к монарху, которое и влечёт за собой революцию. Восстановить
доверие между царём и обществом, по мнению Самарина, можно, лишь
перестав поднимать вопросы о «народном представительстве» и «смене
режима». В противном случае «возврата к органичному развитию уже не
будет. Революции будут настежь отворены двери». Самарин провозгласил
«обвинительный акт» Кирееву: «Теперь несвоевременна и опасна всякая
организация народного представительства, хотя бы и не соединённая явно с
ограничением самодержавной власти… Требуются такие реформы,
которые, не затрагивая ни прямо, ни косвенно принципа самодержавия,
показали бы на деле, что самодержавие по существу своему вполне
совместимо с широкой свободой совести, свободой слова и с надёжным
обеспечением личной неприкосновенности от произвола должностных лиц».
Киреев ответил, что бюрократия не позволит ввести названные гражданские
свободы, это может сделать только земский собор. Самарин не согласился и
разъяснил, что он требует лишь отмены контроля за вероисповеданием, акта
об усиленном полицейском надзоре и ослабления цензуры, а всё это вполне
осуществимо234.
Итак, в споре двух консерваторов – Ф.Д. Самарина и А.А. Киреева –
последний выступал всё же с более либеральных позиций, отстаивая быстрые
и глубокие реформы. Это было связано с гораздо более пессимистической,
чем у Самарина, оценкой обстановки в России. Можно согласиться с И.В.
Лукояновым: «Киреев понимал, что его планы содержат определённый риск,

233
Там же. С. 236–247, 255; Переписка А.А. Киреева и Ф.Д. Самарина. С. 36–38, 46, 49, 59; ОР РГБ. Ф. 265.
П. 156. Д. 10. Л. 13об, 17об.
234
Может ли земский собор… С. 244–261.

115
но, по его мнению, кризис власти в России зашёл уже настолько далеко, что
простой и безболезненный выход уже невозможен»235.
Характерно, что вплоть до весны 1905 г. Киреев постоянно призывал
доверять земству и допускать его к реальному управлению страной, не
опасаясь того, что некоторые радикальные земцы будут заниматься
революционной деятельностью: «Всё, что не колеблет самодержавия и
православия, должно быть допущено». В отличие от Плеве и Самарина,
Киреев был глубоко убеждён, что земство в целом всё же здоровее
чиновничества. Но времени на исправление ситуации уже не было. К лету
1904 г. Плеве остался в одиночестве, а Киреев констатировал разброд в
лагере консерваторов, «противоречивость, расплывчатость,
неопределённость» их идей: «У наших русских врагов –
конституционалистов и у социал-демократов – программы есть, а у людей
порядка… программы нет»236. Это высказывание подтверждает мысли А.В.
Репникова и Д.М. Володихина о том, что отсутствие единого видения
будущего у русских консерваторов начала XX в. имело самые губительные
последствия для страны.
15 июля 1904 г. Плеве был убит эсерами (Киреев подозревал в
причастности к этому Витте). Новым министром внутренних дел стал П.Д.
Святополк-Мирский, о котором Киреев отзывался как о человеке добром,
благожелательном, порядочном, «настоящем джентльмене», хотя и «средних
способностей». «The right man on the right place», – говорил Киреев. – «Слава
Богу, имеем министра совершенно ясно смотрящего на дела. Он понимает,
что настоящий бюрократический строй не может держаться долее; понимает
и то, что конституция для нас – гибель. Стало быть – в будущем –
необходимость монархии с совещательным характером, наша древняя
московская!»

235
Переписка А.А. Киреева и Ф.Д. Самарина. С. 20.
236
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 12. Д. 110об; Д.13. Л. 24, 211об, 267об, 282, 284–284об, 319об, 330об, 334, 351;
Д. 15. Л. 8–8об; 25 лет назад. Из дневников Льва Тихомирова // Красный архив. 1930. №1. С. 63.

116
 Новый министр вызывал к себе Киреева для консультаций столь же
часто, как и Плеве. Генерал высказал пожелание, чтобы царь немедленно
«ясно и прямо сказал, что он хочет выслушать народное мнение» по тем
вопросам, которые он соизволит представить «на предварительное
рассмотрение», в то же время сказал «и то, чего он не допустит, –
конституции». Киреев подчеркнул: расширение политических прав
неизбежно, «но отсюда до ограничения самодержавия ещё очень далеко!»
Святополк-Мирский согласился с этой славянофильской программой, но
Николай II по-прежнему не хотел идти на уступки, «не замечая, как власть
вываливается у него из рук», писал Киреев. По совету генерала Святополк-
Мирский разрешил съезд земцев для обсуждения местных нужд,
назначенный на январь 1905 г., а 6 ноября принял делегацию земских
деятелей. Киреев опасался, что Святополк-Мирский дал слишком много
«неопределённо-либеральных» обещаний, выполнить которые можно будет
только через созыв земского собора. Изначально желая лишь «позлатить
железный скипетр самодержавия», Святополк-Мирский постепенно
уклонялся в сторону либерализма, и к концу 1904 г. Киреев, К.Ф. Головин,
Д.Н. Шипов, Д.А. Хомяков, Ф.Д. Самарин и другие умеренные консерваторы
перестали быть союзниками министра237.
9 ноября 1904 г. Киреев и его единомышленники собрались у К.Ф.
Головина для создания Консервативного бюро в противовес «партии
“петрункевичей”». При этом отмечалось, что славянофилы ведут борьбу
«против конституционалистов, а отнюдь не против земства». Через два дня
Киреев и придворные консерваторы (А.А. Голенищев-Кутузов, П.П. Гессе,
П.Х. Шванебах, А.А. Нарышкин) предложили съезду предводителей
московского дворянства в Москве подать императору адрес с просьбой
осудить конституционализм. В адресе говорилось: «Мы убеждённые
последователи славянофильских идей. Мы верим, что только в единении
237
ОР РГБ. Ф. 126. Оп.1. Д. 13. Л. 270, 337, 343об, 346об, 348об, 349об–350, 351–352; Ф. 265. П. 156. Д. 6. Л.
1об; РГАЛИ. Ф. 459. Д. 1784. Л. 11–12, 16; ГАРФ. Ф. 634. Д. 14. Л. 89а, 89в, 90а, 90б, 90об; Тихомиров Л.А.
Тени прошлого. С. 669; Turnbull D. The Defeat of Popular Representation, December 1904: Prince Mirskii, Witte
and the Imperial Family // Slavic Review. Vol. 48. No 1 (Spring 1989). P. 56.

117
царя и народа счастие России. Мы верим, что только самодержавие,
усиленное советом народа, может дать ему и истинную свободу».
Требования Консервативного бюро во многом повторяли предложения из
«России в начале XX столетия»: «Право челобитья, неприкосновенность
личности, законность всюду и для всех, свобода слова, программа каждого
министра и свод их, министерские доклады, заседания земских людей
совместно с Госсоветом. В земских и дворянских собраниях подают голоса
только дворяне и земцы. Никакой интеллигенции, разночинцев не
допускается»238.
Но уже в конце ноября почти все соратники отвернулись от Киреева.
Кто-то ждал выборов в дворянские и земские собрания, намеченных на
январь 1905 г., кто-то предлагал сразу создать особую палату из земцев, в
чём Киреев увидел прямую дорогу к гильотине. Московская городская дума
потребовала представительных учреждений, и тщетно Ф.Д. Самарин убеждал
её, что «только самодержавная царская власть, созданная нашей историей,
может вести русский народ по пути правильного, мирного развития и дать
ему ту свободу быта частного и общественного, в которой он так нуждается;
представительные же учреждения при настоящем состоянии данного
общества способны лишь больше обострить смуту»239.
Тем временем Кирееву сразу стало известно, что Витте в ноябре 1904 г.
вёл тайные переговоры с либеральной оппозицией. Генерал писал: «Плут
Витте особенно ратовал против уступок земству, очевидно, он ведёт двойную
игру. Царя продаёт Петрункевичу и Ко, а перед государем громит земство.
Очевидно, готовится ловить рыбу в мутной воде. Карикатура Мирабо… Чем
больше будет пропасть между царём и народом – тем ему выгоднее с ними
обоими торговаться!» «Витте даст нам влезть в болото и потом предъявит
свои требования», – предсказывал Киреев240.

238
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Л. 353об, 355об, 355об–357об, 359–359об, 360об, 370об, 374об.
239
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Л. 361–362; Turnbull D. Op. cit. P.64, 68.
240
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Л. 345, 347об, 352, 355об, 359, 360об–361, 364об, 365об, 371–372, 375; ГАРФ.
Ф. 634. Д. 14. Л. 134а, 135б, 135в.

118
 12 декабря 1904 г. был издан указ с обещанием свободы слова и печати,
равенства перед судом и т. д. Упоминание о земском соборе из указа было
вычеркнуто под давлением Мещерского и Победоносцева. Киреев счёл, что
указ лишь разожжёт оппозиционные настроения: «В указе 12 декабря нет
главного – контроля над бюрократией ни со стороны либералов, ни со
стороны консерваторов!»241
В таких условиях, полагал Киреев, осуществление всех реформ будет
сосредоточено в руках Витте. Пытаясь вернуть ситуацию в
«славянофильское» русло, мыслитель составил несколько вариантов адреса
Николаю II с призывами поручить исполнение реформ, обещанных 12
декабря, обществу, а не бюрократии. Киреев предлагал соблюдать
законность, отменить положение о чрезвычайной охране и предварительную
цензуру, не поддаваться ни бюрократии, ни конституционализму и не
рассчитывать на ненадёжных крестьян. Предполагалось ввести в
Государственный совет 60 новых лиц: по десять выборных от крестьян, от
горожан, от дворянских и земских собраний и по десять назначенных
правительством из числа предводителей дворянства, членов земских управ и
городских голов. Кроме того, выборные члены должны были появиться в
департаментах Государственного Совета. В дальнейшем предполагался
созыв по сословным куриям земского собора, который мог бы разрабатывать
законопроекты и бюджет. Главной целью назывался слом «средостения»
между царём и народом в виде министров. «Прислушайтесь к народному
голосу, откройте народу Ваше сердце – и все будут счастливы! – обращался
Киреев к царю. – Восстановите взаимное доверие между Вами и Вашим
народом, доверие, расшатанное ошибками администрации, и силы Ваши
удесятерятся!»242 В противном случае Киреев ожидал краха. Тем не менее,
начало революции 1905 г. и её размах застали генерала врасплох.

241
ГАРФ. Ф. 624. Д. 13. Л. 431; 25 лет назад. Из дневников Льва Тихомирова // Красный архив. 1930. №2. С.
52–54.
242
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 21/2. Л. 1–2об; Оп. 2. П. 3604. Д. 13. Л. 1–4об; Д. 14. Л. 3–5об.

119
 2.2. А.А. Киреев в годы первой русской революции
и Третьеиюньской монархии
2.2.1. А.А. Киреев в политической борьбе в годы революции
1905–1907 гг.
Январь 1905 г. Киреев встретил в беспокойстве. «Общественное
мнение становится всё тревожнее, – писал он, – то, чем оно, несомненно,
удовольствовалось бы вчера, кажется ему уже недостаточным сегодня.
Правительство не идёт впереди его, не ведёт его, а, хромая, тащится за ним,
один Витте идёт сознательно вперёд, “ведёт нас к конституции”». Однако
оставался повод и для оптимизма: некоторые дворянские собрания просили о
созыве земского собора, и царь ответил благодарностью243.
«Кровавое воскресенье» рассеяло иллюзии Киреева о возможности
мирного развития событий. Инцидент 9 января он трактовал как тщательно
спланированную провокацию (не без участия Японии) и отмечал, что
повсюду революционеры первыми применяли насилие. Киреев писал:
«Репрессия нужна сильная, но умелая, она должна распространяться только
на вожаков, но их-то должно покарать. Опасаюсь, что этого-то и не будет!
Неумелость наша выразилась, например, в том, что мы это рабочее движение
вверили священнику Гапону». 10 января Святополк-Мирский подал в
отставку (принятую императором спустя неделю), хотя Киреев убеждал его
не делать этого. Он считал, что министр не несёт ответственности за
кровопролитие и что «с его именем связан престиж порядочности,
джентльменства нашего правительства». Впрочем, новый глава МВД А.Г.
Булыгин также произвёл на Киреева впечатление «умеренно-либерального
славянофила». Но на улицах уже шли бои. Киреев писал, что «политический
характер бунта теперь не подлежит сомнению», а стало быть, «тут
сентиментальность ни к чему. Она увеличивает без нужды число жертв.
Этого мнения придерживался Муравьёв (Виленский), и он повесил менее
повстанцев, нежели мы и Берг (в 63–64 года)»244.
243
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л.1–3об.
244
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 4–6, 7об, 8об, 11, 19.

120
 Киреев отмечал факты измены императору на самом «верху». В то
время как министр двора В.Б. Фредерикс, зная о готовящейся Гапоном
провокации, умолял Николая II ввести военное положение, петербургский
градоначальник В.И. Фулон просил дать конституцию, а Святополк-Мирский
и министр финансов В.Н. Коковцов угрожали царю тем, что Запад не даст
России кредит. В результате военное положение так и не было введено
заблаговременно, и лишь назначение «энергичного и религиозного» Д.Ф.
Трепова петербургским генерал-губернатором, по мнению Киреева, помогло
исправить ситуацию. Тем временем «шельма» Витте продолжал заигрывать с
либералами, обещая выполнить их требования в случае своего прихода к
власти. 8 января он встречался с либералами и социалистами,
претендующими на «теневые» министерства245.
Тем не менее, Киреев считал, что оттягивание революции могло бы
привести к ещё худшим последствиям. С конца января земства стали
требовать привлечь их к участию в управлении страной, что Киреев
приветствовал в своей речи перед Славянским благотворительным
обществом 3 февраля. Эта речь была издана под названием «О злобах
настоящего дня с точки зрения славянофильского учения».
18 февраля Николай II издал рескрипт Булыгину с приказом привлечь
выборных людей к законотворчеству, не создавая при этом
представительных учреждений. Петербургские соратники Киреева поняли
это как указ о созыве земского собора, разойдясь со своими более
консервативными соратниками из «московского кружка» Ф.Д. Самариным и
Д.А. Хомяковым. Киреев ликовал: «Да, я дожил до дня, где славянофильство
торжественно признано руководящей идеей русского быта! Земский собор
восстановлен! Восстановлена связь прямая, непосредственная между царём и
народом. Средостение между ними падает… Рескрипт Булыгину –
величайший акт мудрости (хотя и бессознательной)… Лишь бы не вздумали
отстранять мужиков и напустить в этот земский собор интеллигентов и

245
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 2об, 6–6об, 7об–8, 9–9об, 18.

121
разночинцев-конституционалистов». «Отныне или правительство будет жить
рескриптом Булыгину, или оно добьётся революции, – провозглашал Киреев.
– Самодержавие должно оставаться нетронутым, но не бюрократического
вида, а совещательного (славянофильского). Конечно, риск есть, но обойти
его нельзя»246. Впрочем, в самом Булыгине Киреев быстро разочаровался.
Киреева удручала неспособность правительства контролировать
ситуацию в стране. Такие явления, как забастовки гимназистов, студентов и
преподавателей, поражали Киреева даже больше, чем политический террор.
Неслыханными представлялись ему контакты оппозиции с правительствами
Британии, Франции, США, Японии: «Какое это извращение понятий! Мне не
нравится правительство – давай я погублю Россию! Мне всё равно, лишь бы
свергнуть правительство и занять его место! Конституционализм разрешает
всякие подлости против своих же сограждан, позволяет смотреть на них как
на внешних врагов! Разрушает понятия о патриотизме»247.
В марте 1905 г. в Москве съезд 22 губернских предводителей
дворянства высказался за сочетание самодержавия с земским собором; позже
к заявлению съезда присоединились 25 высших сановников. 25 апреля
Киреев заявил в печати по этому поводу: «Половина культурной России
принимает славянофильскую программу… Народу – право свободного
мнения, царю – право полновластного решения. Именно эта старинная
русская мысль, столь неприятная нашим конституционалистам, и
высказывается в дворянских и других адресах консервативной,
монархической партии». Это вызвало возмущение буржуазного
националиста М.О. Меньшикова, видевшего в славянофильстве учение,
направленное на сохранение дворянских привилегий: «Русские дворяне, ещё
недавно совсем беспечные насчёт политики, точно по команде сделались
славянофилами». Возмущённый Киреев жаловался издателю «Нового
времени» А.С. Суворину на Меньшикова: «И что за поганая привычка у

246
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 17, 37об, 39, 40, 42; Историограф. Ук. соч. С. 2.
247
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 11об, 14об–15об, 21, 23об, 24об, 33об, 109, 112–112об, 135об; ГАРФ. Ф.
634. Д. 14. Л. 45в.

122
наших полемистов – непременно всякое действие, всякую мысль человека
объяснить какими-нибудь своекорыстными мотивами, непременно какою-
нибудь подлостью, вот как и Меньшиков! …Ежели бы юродствующий
Меньшиков послушал, сколько среди нас было горячих толков именно о том,
чтобы охранить мужиков, дать им сильное участие в представительстве, он
бы, конечно, не подумал обвинить нас в желании получить
“комиссионные”!»248
Крах Polizeistaat, ставший весной 1905 г. очевидным, Киреев воспринял
как доказательство своей правоты в многолетнем споре с Победоносцевым,
Грингмутом и Самариным. В новой полемике с Грингмутом в печати Киреев
заявлял, что здание «соборной монархии» «в русском стиле XVI–XVII вв.»
простоит дольше, чем «здание неудачного казарменного стиля» петровской
империи. Мыслитель также полагал, что если бы реформы в
славянофильском духе начались десятью годами ранее, то Россия избежала
бы ужасов революции249.
Первое полугодие 1905 года в целом было временем открытого и
плодотворного обсуждения идеи созыва земского собора в печати.
Опубликованная в «Мирном труде» прошлогодняя переписка Киреева с
Самариным стала предметом дискуссий. С.Ф. Шарапов в «Русском деле»
упрекал Киреева в расплывчатости его понятий о земском соборе и местном
самоуправлении. Не скрывал он и личной обиды на то, что многие, включая
Киреева, прибегали к подаче тайных записок государю вместо выработки
коллективной программы. Тем не менее, Шарапов подчёркивал своё
единомыслие с Киреевым в главных вопросах. Корреспонденты «Нового
времени» С. Глинка и А. Уваров считали земский собор пережитком эпохи
сословно-представительной монархии, в то время как издатель этой газеты

248
Киреев А.А. О злобах настоящего дня… С. 319–333; Он же. Исчезновение славянофильства. Письмо в
редакцию «Нового времени» // Соч. Т. 2. С. 275; Меньшиков М.О. Суть славянофильства //
Славянофильство: pro et contra. С.679; РГАЛИ. Ф. 459. Д. 1782. Л. 37–38об; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л.
23, 28об.
249
Киреев А.А. Третий ответ Spectator'у. Письмо к редактору «Московских ведомостей» // Соч. Т. 2. С. 135–
136; Он же. Россия в начале XX столетия. С. 231; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 39об; Д. 21/2. Л. 9–13об;
Лукьянов М.Н. Российский консерватизм и реформа, 1907–1914. Пермь, 2001. С. 44, 51–53.

123
А.С. Суворин, напротив, был сторонником Киреева. Неожиданную
поддержку генералу по данному вопросу оказал В.О. Ключевский250.
Напротив, вновь вступил в полемику с Киреевым Ф.Д. Самарин,
заявивший: «При нынешних обстоятельствах созвание земского собора было
бы делом безумным. Земский собор неминуемо сделается средоточием
политической борьбы, направленной против самодержавия, и деятельность
его весьма скоро примет революционный характер». Самарина поддержали
Д.А. Хомяков и Л.А. Тихомиров, который писал: «Киреев толкует о земском
соборе. Кто же это его соберёт? Уж если на простую полицию ума не
хватает, так что же толковать о земском соборе. Уж тогда прямо требовал бы
Учредительного собрания… Нужна программа реформ, нужно правительству
знать, зачем оно существует и куда ведёт страну… А когда этого нет –
земский собор непременно превратится в парламент». Киреев осознавал эту
опасность, но призывал пойти на риск: «Не меньше вас я вижу опасность
созыва земского собора; но мне ясна и опасность от правительственного
ничегонеделания, от его косности… Необходимый нам сильный человек
может явиться лишь из числа членов земского собора»251.
Киреев обращал внимание на то, что все его более консервативные
оппоненты: Хомяков, Самарин, Тихомиров и Грингмут – жили в Москве, а
потому не видели своими глазами недееспособность петербургской
верхушки. Киреев писал Грингмуту: «Самодержавие бюрократическое
обанкрутилось, вы его не спасёте никакими подчёркиваниями. Его спасти
нельзя, и к земскому собору мы придём фатально (иначе придём к крови)…
Современным строем необходимо пожертвовать, чтобы спасти
монархическую Россию». «Status quo немыслим, – убеждал Киреев

250
Шарапов С.Ф. Переписка А.А. Киреева с Ф.Д. Самариным // Русское дело. 1905. №26 (25 июня). С.12;
№29 (19 июля). С. 10–11; Лев Семёнов [Шарапов С.Ф.] Кабинет диктатора: политическая фантазия. Третье
продолжение «Диктатора». М., 1908. С. 58–66; Глинка С. Значение земского собора // Новое время. 1905.
№10451 (9/22 апреля). С. 3; Уваров А. К вопросу о «самобытности» нашего государственного строя // Новое
время. 1905. №10468 (26 апреля/9 мая). С. 5.
251
Переписка А.А. Киреева и Ф.Д. Самарина. С. 19–27, 70–71, 76; ОР РГБ. Ф. 265. П. 206. Д. 20. Л. 98–99;
Хомяков Д.А. Самодержавие. С. 29; 25 лет назад. Из дневников Льва Тихомирова // Красный архив. 1930.
№1. С. 41; №2. С. 64; ГАРФ. Ф. 634. Д. 10. Л. 92об–93об, 164об–165; Д. 12. Л. 165–165об; Д. 14. Л. 174а,
174в, 175; Д. 15. Л. 24в; РГАЛИ. Ф. 345. Д. 746. Л. 5; Д. 750. Л. 144–145.

124
Тихомирова. – Я мечтаю о том, что, может быть, земский собор в соединении
с царём и окажутся искомым правительством. В моём проекте есть опасная
возможность неуспеха, есть шанс успеха, нужно попробовать, в вашем
проекте – даже и шансов на успех нет»252.
Итак, консерваторы в 1905 г. разделились на меньшинство, желавшее
сохранить старый строй без изменений и большинство, требовавшее созыва
законосовещательной Думы. Киреев относился именно к этой группе: не
охранительной и не либеральной, а либерально-консервативной. О
правильности такой оценки свидетельствует В.И. Ленин. Говоря о
«славянофилах-панславистах» и приводя в пример С.Ф. Шарапова, он считал
лозунг законосовещательного собрания критерием сторонников
самодержавия, а лозунг законодательной Думы – критерием сторонников
конституционной монархии253. Сам Киреев в споре с Ю.Н. Милютиным
подчёркивал неприемлемость любых компромиссов с
конституционалистами. Однако левое крыло славянофилов (А.В. Васильев,
Т.Г. Щербаченко, Д.Н. Шипов) летом 1905 г. пошло на союз с либералами254.
14 апреля шесть видных деятелей дворянства, включая Киреева,
образовали бюро по борьбе с революцией. Киреев послал через В.Б.
Фредерикса Николаю II очередную записку с призывом созвать
«совещательное собрание». Киреев спешил создать политическую партию с
целью подготовки к совещательному собранию, и «бюро 14 апреля» было
преобразовано 1 мая 1905 г. в Отечественный союз. В него вошли
«подходящие люди» «с крепкими убеждениями» из высшей аристократии:
А.А. Бобринский, А.А. Нарышкин, А.П. Струков, К.Ф. Головин, Н.А.
Хвостов, В.М. Волконский, В.Ф. Доррер. 4 июня была утверждена программа
252
Историограф. Ук. соч. С. 2; Грингмут В.А. Опасное недоразумение // Грингмут В.А. Объединяйтесь,
люди русские! М., 2008. С. 445 – 449; Он же. Славянофильские иллюзии // Там же. С. 449 – 452; Он же.
«Только один вопрос» // Там же. С. 453 – 455; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Л. 225об–226.
253
Ленин В.И. Единение царя с народом и народа с царём // Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 11. М., 1972. С.
183–184; Он же. Материалы к статье «Единение царя с народом и народа с царём» // Там же. С. 401; Он же.
Конституционный базар // Там же. Т. 10. С. 70.
254
Киреев А.А. Политические компромиссы. С. 362, 364; Милютин Ю.Н. Открытое письмо генералу
Кирееву // Киреев А.А. Соч. Т. 2. С. 365–367; Киреев А.А. Открытый ответ Ю.Н. Милютину // Соч. Т. 2. С.
367–368; Щербаченко Т.Г. Письма западнорусского дворянина, части IX–XI // Славянские известия. 1905.
№7 (ноябрь). С. 566.

125
Союза. Как и сорока годами ранее, Киреевым вновь овладела идея создания
«умеренной, средней партии», «партии честных людей», которая повела бы
Россию «по равнодействующей» между бюрократией и демократией. Но
большинство дворян и земцев шли за либералами. 6 июня Николай II принял
депутацию лидеров конституционалистов. Разочарованный Киреев писал:
«Приходится спешить, иначе консервативные элементы все выдохнутся в
народе… Даже предводители дворянства… отшатнулись от нашей формулы
сословного представительства». Всеобщие выборы может выиграть РСДРП,
опасался Киреев255.
Члены Отечественного союза разработали несколько детальных
проектов избирательного закона. В проектах В.И. Гурко и А.Н. Куломзина
речь шла о четырёх избирательных куриях, в проекте А.А. Бобринского – о
семи, но общим был принцип сословности курий (дворяне, крестьяне и
землевладельцы – три отдельные курии). Во всех проектах предполагалось,
что земский собор числом около 500–600 членов выберет из своего состава
Государственную Думу как свой рабочий орган (в составе около ста
человек). Киреев участвовал как в разработке этих проектов, так и в их
представлении в печати и перед верховной властью. С этой целью 21 июня
члены Отечественного союза (шесть дворян, включая Киреева, и четыре
крестьянина) встретились с Николаем II. Ранее, в мае, Киреев дважды
встречался с императрицей Александрой Фёдоровной и разъяснял ей отличие
земского собора от парламента256. Славянофильская по духу речь Николая II
от 6 июня, обещавшая его единение с народом на самобытных началах, была
составлена под явным влиянием Киреева. Призыв царя вернуться к идеалам
старины Киреев воспринял как победу славянофилов.
Согласно проекту самого Киреева на «совет земли» попадали
представители крестьян (через трёхстепенные выборы) и других сословий

255
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 11об, 12об, 33–38об, 45об, 47, 48, 50об, 54, 60об–61, 72об, 76, 85об;
Киреев А.А. Верен ли курс Отечественного союза // Соч. Т. 2. С. 275–278.
256
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 12–14, 16об–17, 24, 28об, 29об–31об, 38, 40об, 47, 50, 53об, 55об, 63, 66об,
82; Д. 21/2. Л. 24–27об; Д. 21/3. Л. 81; Ф. 265. П. 190. Д. 32. Л. 19–19об; Переписка А.А. Киреева и Ф.Д.
Самарина. С. 22–24.

126
(через двухстепенные). Киреев писал: «Собор должен быть верным
отображением, уменьшенной копией России, стало быть, представителем
первенствующего в ней элемента – земли, классов, с землёю связанных,
классов консервативных. Представляется мне “Собор” состоящим из
представителей от крестьян, дворян, духовенства, городов (торговцы,
фабриканты, биржевые комитеты, мещане etc. etc.), 3–4 представителя
либеральных профессий (конечно, не из забастовавших). Представителям
настоящего современного земства не будет места в земском соборе, и Бог с
ним, он не надёжен [sic]»257.
19 июля начались Петергофские совещания, на которых
рассматривались два проекта: Отечественного союза (В.И. Гурко) и министра
внутренних дел Булыгина. Чаша весов, к ужасу Киреева, склонилась на
сторону последнего. Правда, консерваторы добились внесения поправок в
булыгинский проект – была выделена крестьянская курия. Но дворянство и
духовенство не были выделены в отдельные курии, что Киреев расценил как
болезненное поражение славянофилов. С горечью он писал, что «царя просто
обошли, как ребёнка». Виноваты, по его мнению, были «бюрократы,
передавшиеся на сторону конституционалистов… Все они боятся за свою
шкуру и воображают, что, идя на уступки, они умилостивят
конституционалистов-революционеров. Плохой расчёт». Всё же
Отечественный союз с оговорками поддержал булыгинский проект,
поскольку речь в нём шла о законосовещательной, а не законодательной
Думе. Киреев радовался: его мечта «осуществилась (хотя в искалеченном
виде), как же мне не помолодеть, не окрепнуть при этом!» «Когда будет
провозглашена Дума, – надеялся мыслитель, – то можно будет успешно
бороться с революцией и конституцией, опираясь на Думу»258.
К июлю – августу 1905 г. Киреев выдвинулся на роль главного
идеолога Отечественного союза – одной из первых монархических партий в

257
Переписка А.А. Киреева и Ф.Д. Самарина. С. 73.
258
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 60–71; Киреев А.А. Политические компромиссы. С. 363, 365; Переписка
А.А. Киреева и Ф.Д. Самарина. С. 90.

127
России. Объединявший до сотни чиновников и независимых общественных
деятелей в двух столицах, Союз был заметной политической силой и
несколько месяцев находился в центре внимания прессы. На съезде Союза
русских людей в Москве 14 июля 1905 г. Отечественный союз представлял
именно Киреев. Он убеждал консерваторов в необходимости переходить к
полноценной партийной работе: со штатом пропагандистов и с
предвыборным штабом. Киреев призывал к сплочению «самодержавцев-
соборян» в одну партию: «Врозь нам, сторонникам самодержавия, жить
нельзя; надо сплотиться вокруг тождественной программы, более точной и
определённой, нежели те, что писались до сих пор». «Славянофильство
необходимо сделать доступным массам (необходимо популяризировать)», –
писал Киреев Ф.Д. Самарину и Д.А. Хомякову, убеждая их создать
консервативный журнал и газету для крестьян. Однако запрет военным
вступать в партии, а также отсутствие молодых агитаторов изрядно
ограничивало возможности Отечественного союза259.
Киреев старался придать Союзу дворянскую окраску, что вызвало
несогласие у Ф.Д. Самарина, писавшего К.Ф. Головину, что дворянство «не
только заражено тем же рассудочным духом, которым проникнута наша
жаждущая всяких революций интеллигенция; но оно-то и породило из себя
эту странную общественную среду с её чисто головными, надуманными, не
жизненными идеалами и стремлениями… Потому-то дворянство не может
противостоять ни бюрократии так называемой, ни революции. В нём самом
нет устоя и оно по самой природе своей совсем не консервативно»260.
6 августа «булыгинское» положение о выборах в Думу было
утверждено Николаем II. Подводя итог данному этапу политической схватки,
Киреев писал: «Страх играл немалую роль в мероприятиях, поведших к
дарованию Думы русскому народу. Жаль, страх – дурной советчик».
Булыгин надеялся, что «либеральные волки будут сыты и консервативные

259
Гурко В.И. Ук. соч. С. 449–452; Переписка А.А. Киреева и Ф.Д. Самарина. С. 81; ОР РГБ. Ф. 265. П. 190.
Д. 32. Л. 24, 37–38об, 50об, 95, 100, 104об, 109–109об.
260
ОР РГБ. Ф. 265. П. 156. Д. 7. Л. 2об–3об.

128
овцы целы», вышло же обратное. Киреев писал: «Наша партия недовольна,
конституционалисты очень недовольны, социал-демократы в бешенстве».
При этом он был обеспокоен тем, что Николай II «по-детски» надеялся и
впредь править в обход Думы. В начале октября Киреев направил царю
несколько писем, призывая немедленно созвать земский собор, дабы он
определил пути выхода из смуты. Большие надежды мыслитель возлагал на
миссию У.Т. Стэда. Давний друг Киреева и Новиковой, уже добивавшийся
трижды аудиенций с русскими царями, в июле 1905 г. он вновь приехал в
Россию, чтобы примирить либеральную оппозицию с властями. Ему удалось
добиться множества послаблений, но когда Стэд потребовал от русских
либералов ограничиться получением гражданских прав и забыть о
парламентаризме, вся оппозиционная печать обрушилась на него в самом
неприличном тоне. Тепло принятый Николаем II и консерваторами,
английский либерал Стэд решительно отмежевался от русских «либералов» и
в конце октября спешно покинул Россию261.
Тем временем росло влияние Витте, который по-прежнему лелеял
надежду возглавить Совет министров (как в итоге и произошло – хотя лишь
на краткий срок). В начале октября слухи о том, что Витте «готовит
конституцию», носились в воздухе. Киреев посылал новые записки царю.
Уступки бастующим чиновникам он считал капитуляцией государства перед
революцией. «Нами управляет случай и больше ничего. Бог наш нас оставил
и предал нас безумию, – писал Киреев. – Всё поколеблено, потрясено; ни
собственность, ни самая жизнь не обеспечены; окраины безнаказанно
отваливаются; авторитет государственный и, что ещё опаснее и печальнее,
авторитет семейный вырван из общественного сознания; крамола
захватывает администрацию; заползает она и в войска; не пощажена и самая

261
Doctorow G.S. The Government “Program of 17 October 1905” // Russian Review. Vol . 34. No 2 (April 1975).
P. 124; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 71, 77об, 80об, 82, 90об, 91об; Зашихин А.Н. «Глядя из Лондона»…
С. 127–133; Он же. У. Стэд и провал его «миссии» в России осенью 1905 г. // Научная биография – вид
исторического исследования (по материалам истории рабочего класса в СССР, революционного и
освободительного движения). Межвузовский сборник научных трудов. Л., 1985. С. 67–82; Ленин В.И.
Земский съезд // Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 11. М., 1972. С. 278; Он же. Последнее слово «искровской»
тактики, или Потешные выборы, как новые побудительные мотивы для восстания // Там же. С. 359.

129
Церковь! О школе и говорить нечего, она всецело в руках революционных
шаек!.. Как подумаешь, что эти баррикадисты через 20–30 лет будут
управлять Россиею – становится страшно!» Манифест, предполагавший
созыв законодательной Государственной Думы, привёл Киреева в отчаяние:
«Манифест этот полагает конец нашему самодержавию, 17 октября 1905 г.
оно капитулировало перед улицей, перед профессорами, курсистками,
хулиганами, рабочими». «Конституция у нас! – восклицал Киреев. – Когда у
нас ни одного сдерживающего элемента! Ни английской аристократии, ни
немецкой культуры!»262
Киреев воспринял манифест как свидетельство несостоятельности
старого строя, «изношенной бюрократической машины». Но
конституционный строй он считал ещё более гибельным: «Совещательная
Дума могла бы регулировать, вдохновлять власть, придать ей недостающий
ей ум; Дума конституционная ослабит только эту власть, сама же новым
источником власти не сделается». Оказались несостоятельными и
славянофильские идеалы. Киреев признавал: «Летом 1905 г. мы были
обстоятельствами приближены к этим идеалам; в Петергофе они
осуществились, хотя в глупых, эмбриональных, уродливых формах, и вот всё
это рухнуло и мы стоим перед конституцией, перед тем, чего больше всего
боюсь, что больше всего ненавижу, в чём вижу гибель и моей Родины и моей
Церкви». Мыслитель восклицал: «Господи! Как же это так? Ведь мы куда-то
проваливаемся, всё проваливается, всё рухнуло. Дорогие мои идеалы?! Где
вы? Я их лелеял 60 лет, дождался Думы, и вот что делается!!!» Киреев жалел,
что не умер до начала революции: «Все устои России рушатся; ничего не
остаётся, а нового ничего нет! Вдали виднеется деспотизм дикой толпы, не
признающей ничего святого: ни религии, ни патриотизма, ни семейства, ни
поэзии». «Всё, всё у нас было лучше, нежели где бы то ни было, и религия
наша, и форма правления (самодержавие и земский собор), и национальность

262
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 32об, 47об, 59–59об, 69–69об, 74, 77–78, 81–82об, 91–92, 93, 96об–97,
99об; ГАРФ. Ф. 634. Д. 15. Л. 121а.

130
наша выше как ставящая выше всего этический элемент, и всё это
расползлось вдруг! Где, Витте, моя Россия?» – вопрошал Киреев263.
Именно на Витте генерал возлагал непосредственную вину за
составление и издание манифеста 17 октября. До декабря 1905 г. Витте явно
потакал революции, а затем, напротив, заявлял о неприкосновенности
самодержавия и откладывал созыв Думы, пытаясь ввести в заблуждение все
противоборствующие стороны и выторговывать новые уступки у монарха.
«Думаю, он сознательно толкал бедного царя в болото, рассчитывая, что
потом и вытащит», – рассуждал Киреев, – однако не смог вытащить, вызвал
адских чудовищ и «не знает, как их снова загнать в преисподнюю»264.
Большую долю ответственности за революцию Киреев возлагал на
Николая II, который так и не внял его запискам: «Царь просто действовал
неразумно, именно он своими ошибками довёл Россию до беды – ошибками
политики внутренней и внешней». Киреев упрекал Николая II в мягкости и
безволии, в метаниях влево и вправо и даже допускал мысли о смене
монарха. Мыслитель был в отчаянии: «Неужели история России пришла к
тупику, to a dead lock! Неужели это начало конца? Ужас. Неужели мы ничего
не сделаем, не скажем человечеству. Неужели мы не осуществим наших
славянофильских идеалов? Неужели мы пойдём к нашей погибели по
общему конституционному пути?» Правда, в 1906 г. Николай II признавался,
что многочисленные письма и записки Киреева открыли ему глаза на
ситуацию. Впрочем, и после этого Киреев, споря с более оптимистично
настроенным Л.А. Тихомировым, совершенно не верил, что какому-либо
консерватору удастся склонить государя на свою сторону265.

263
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 94об, 101, 118об, 158об, 183об–184; Д. 15. Л. 50об; Ф. 265. П. 190. Д. 32.
Л. 45, 88-92об; ГАРФ. Ф. 634. Д. 13. Л. 58; Д. 16. Л. 54а, 54б; Д. 17. Л. 6б; Киреев А.А. Речь, произнесённая
на торжественном собрании… С.155.
264
Может ли земский собор… С. 247; Киреев А.А. Польский вопрос // Соч. Т. 2. С. 353; Киреев А.А. Итоги
работы предсоборного присутствия // Соч. Т. 1. С. 409; Киреев А.А. Избавимся ли мы от нигилизма? С. 316;
Doctorow G.S. Op. cit. P. 136; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 100об, 105, 106, 108–108об, 113об, 114об, 123,
134, 146, 190; Ф. 265. П. 190. Д. 32. Л. 25–29, 41, 93, 96об–98.
265
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 42, 53об, 59об–60, 68об, 84, 102–103, 117, 157, 181об, 185, 222, 266; ГАРФ.
Ф. 634. Д. 17. Л. 87а–б; Из дневника Льва Тихомирова. 1907 год // Красный архив. 1933. №6. С. 107.

131
 В глазах Ф.Д. Самарина, Д.А. Хомякова, В.А. Грингмута, Л.А.
Тихомирова Киреев и сам нёс определённую ответственность за
происшедшее, ведь он четверть века не прислушивался к их
предупреждениям о неизбежном перерастании законосовещательного собора
в парламент. А. Тускарев справедливо указывает: «Старые формы русской
жизни наполнились новым революционным содержанием и играли
совершенно противоположную роль. Если в Московской Руси, в эпоху
крепко воцерковлённого народа и земский собор, и земское самоуправление
являлись подпорками православному самодержавию, то в условиях
всеобщего отступления от веры и нарастания революции подобные
учреждения (Государственная Дума и земства) сыграли роль мин,
заложенных под самодержавие и взорванных в феврале 1917 года»266.
Киреев был вынужден признать свои ошибки: вместо формулы «одна
воля – много умов» осуществилась формула «много воль и никакого ума».
Вместо демократии мужиков – демократия адвокатов и студентов. Кирееву
пришлось переоценить всю свою жизнь: «60 лет… верил я в русское
самодержавие (окружённое совещательными учреждениями)… И вот, когда я
думал, что заветная мысль моя увидит свет, что она даже (хотя очень
неполно и как-то карикатурно) увидела свет в Государственной Думе, тут же,
благодаря трусости, глупости, неумелости, шатости правительства этот идеал
рухнул!» В будущем России Киреев отныне усматривал только падение в
бездну охлократии: «Славянофильская мечта распалась в прах, отлетела
навеки! Я болезненно долго цеплялся за неё, за её развалины, но вижу, что
мы не в силах её воссоздать. Она была близка к осуществлению 6 августа
1905 г., 17-го октября её убил сам царь (руку его направлял мерзавец
Витте)». И всё-таки постепенно Киреев стал пытаться найти выход из
ситуации и признал, что Думу «нельзя было не собрать» в том или ином виде.

266
Тускарев А. Заключение. Об удержании и симфонии // Церковь о государстве. [Старица, 1993]. С. 85.

132
В 1906 г. мыслитель пришёл к выводу, что монархические партии должны
взять Думу в свои руки267.
«Нужно посмотреть, так ли действительно плоха Дума, как кажется», –
писал Киреев весной 1906 г. Он присутствовал на открытии первой
Государственной Думы и на нескольких её заседаниях. В деятельности этой
революционной Думы он увидел «похороны монархии и России», а в ней
самой – «карикатуру русского народа». В условиях, когда «девяносто девять
сотых народа не поймут разницы между депутатом, сидящим в парламенте, и
всяким другим чиновником, назначенным от короны», Киреев предлагал
«мётлами разогнать “говорильню”». Перед выборами во вторую Думу
генерал призывал правительство опереться на правых, но признавал, что
силы их раздроблены: «Кадеты, социал-демократы и революционеры
(трудовики) соединяются воедино для выборов. А Союз 17-ое октября и
монархисты – ссорятся. Вот и будем снова разбиты!»268
Киреев представлял Отечественный союз на съезде монархических
организаций в Москве 3–4 ноября 1905 г. «Я чувствовал себя в среде людей
живых, сильных, людей дела, а не фразы», – радовался мыслитель. Однако
вскоре в Отечественном союзе начались трения. Его члены не поддержали ни
борьбу Киреева с Витте, ни его призыв к созданию вооружённых «белых
сотен». «Мы в особенности, русские консерваторы, – сетовал генерал, –
решительно не умеем организоваться… Нас вот собирается человек 30, 35 и
то уже начинаются раздоры». Неумелость правых Киреев объяснял долгим
прозябанием в эпоху Победоносцева и Дурново. В январе 1906 г. половина
лидеров Отечественного союза согласилась признать манифест 17 октября,
половина осталась приверженцами идеалов Киреева. 13 февраля совершился
формальный раскол. Среди причин поражения консерваторов, вообще не
попавших в первый созыв Думы, Киреев называл отсутствие финансов,
267
Самарин Ф.Д. Quosque tandem // Киреев А.А. Соч. Т. 2. С. 368–370; Киреев А.А. Спор с западниками
настоящей минуты // Соч. Т. 2. С. 176, 184; Он же. О созыве поместного Собора // Соч. Т. 1. С. 422; Он же.
Правда о России. С. 78; Оп. 1. ОР РГБ. Ф. 126. Д. 14. Л. 97об, 126об, 133об, 205об.
268
Киреев А.А. Наши основоположения. Выдержки из письма А.А. Киреева в газету «Русское дело» (1903) //
Соч. Т. 2. С. 206–208; Он же. Россия в начале XX столетия. С. 230; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 121, 127,
142, 143, 145, 146об–148, 149об–151, 160об–161об, 166–167, 193об, 202об; Материалы 1912. С. 44.

133
адекватных органов печати, агитаторов и сильных лидеров,
недобросовестность противников, ошибочное отождествление в
общественном мнении консерватизма с бюрократическим строем269.
После революции 1905 г. Киреев укрепился во мнении, что только
дворяне могут стать опорой трона, а крестьяне с их стихийными чувствами и
желаниями передела земли не могут быть надёжными монархистами и легко
переходят на сторону революции. Революционеры «разбудили самые
неумеренные аппетиты крестьян», говорил Киреев, вместе с тем отметив, что
социалисты относятся к мужику «презрительно-снисходительно и
деспотически», «готовы видеть в русском простом народе лишь грубый
материал, субстрат для их политических фантазий». В отличие от Д.А.
Хомякова, Киреев был противником принудительной передачи крестьянам
дворянских земель и предлагал решать проблему малоземелья массовым
переселением в Сибирь и на Дальний Восток270.
Вот почему Киреев продолжал отстаивать интересы дворянства, хотя и
признавал, что переход многих дворян в либеральный лагерь нанёс
непоправимый ущерб этому сословию: «Дворянство само на себя надело
петлю и провалилось благодаря глупым Гудовичам, Трубецким и Ко,
ставшим в хвосте у земства и революции». Но Киреев не терял надежду: «Я
сочувствую мысли по возможности сохранить за дворянством те крохи
могущества, которые ещё можно собрать… Мы всё же сильная корпорация,
мы всё же представители культуры, просвещения, за нами всё-таки традиции,
мы всё те же или сыновья тех, которые вынесли на своих плечах великую
реформу 19 февраля»271.
На I съезде Объединённого дворянства 21 мая 1906 г. тон задавали
бывшие члены Отечественного союза – А.А. Бобринский (председатель),
А.А. Нарышкин, В.И. Гурко, С.Ф. Шарапов и сам Киреев, призвавший
269
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 92об, 99об, 104–104об, 108об, 111об, 115, 116об, 122об–123, 124об, 136;
Ф. 265. П. 190. Д. 32. Л. 41об, 94, 109об.
270
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Л. 366об; Д. 14. Л. 22об, 52–52об, 78, 79, 106об, 135об, 207, 213, 222;
Переписка А.А. Киреева и Ф.Д. Самарина. С. 98; Киреев А.А. О злобах настоящего дня… С. 332.
271
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 79, 124об, 138–138об, 148–150, 161, 195, 216, 276–277; Ф. 265. П. 190. Д.
32. Л. 70, 89.

134
«консервативные силы страны» сплотиться вокруг дворянства. 14 ноября
1906 г. состоялся II съезд Объединённого дворянства, и Киреев отметил
«движение вправо среди дворян и вообще всяких собственников». На III
съезде (март – апрель 1907 г.), где присутствовали «почти поголовно правые,
монархисты», Киреев был избран почетным председателем совещания
правых, поучаствовав и во вновь основанном клубе правых. В марте 1908 г.
Киреев участвовал в IV дворянском съезде, который выступил в защиту
помещичьего землевладения и в защиту крестьянской общины, а также в
съезде земельных собственников272.
К 1907 г. Киреев стал подводить итоги трёх бурных лет. С болью писал
он, что «Россия осрамилась», хотя своевременные реформы избавили бы её
от «Виттовой пляски» и «беспомощного упадка, маразма». «Идеалы
славянофильства, – признал Киреев, – которыми мы руководились, которые
хотели передать не только России, но и всему свету, по крайней мере, всему
славянству – погибают, если совсем уже не погибли… Все три устоя России
– православие, самодержавие и народность – поколеблены до основания и
едва ли снова утвердятся. Итак, finis нашей Rossia, а иная может ли быть?
Едва ли!.. Мы будем плестись как какое-то неуклюжее, неумытое,
неграмотное, радикальное чудище, хромая на обе ноги, в хвосте Европы…
Какое падение! Русь! Русь!»273
Несмотря на это, Киреев нашёл в себе силы принять участие в
политической борьбе на новом этапе, наступившем после 3 июня 1907 г.

2.2.2. А.А. Киреев в последние годы жизни (1907–1910 гг.)

После революции 1905–1907 гг. Киреев заметно «поправел», но скорее
на практике, чем в теории. Он не отказывался от своих прежних требований

272
Соловьёв Ю.Б. Самодержавие и дворянство в 1902–1907 гг. С. 215, 231, 241; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14.
Л. 210, 218об, 222об.
273
Киреев А.А. Россия в начале XX столетия. С. 214, 230; Он же. Необходимость совместной работы // Соч.
Т. 2. С. 358; «Вы должны царствовать самодержавно…» / Записка А.А. Киреева Николаю II. Публикация
В.Степанова // Источник. 1993. №2. С. 20; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 180, 182об, 200, 206, 231, 247.

135
реформ и свобод, просто в новой ситуации требовалось повести Россию
немного «назад». Уже с осени 1906 г. Киреев был в курсе готовившегося
разгона Государственной Думы с одновременным изменением
избирательного закона и даже подавал Николаю II и Столыпину записки,
предлагая после переворота провести плебисцит о возврате к совещательной
Думе по булыгинскому образцу, к «умному и сильному земскому собору»274.
4 июня 1907 г., на следующий день после разгона второй
Государственной Думы, Николай II присвоил Кирееву звание полного
генерала (генерал-аншефа) от кавалерии. Тем самым никогда не воевавший
Киреев стал третьим по званию в Российской империи военным после вел.
кн. Михаила Николаевича и фельдмаршала Д.А. Милютина. Киреев
немедленно вручил царю записку: «Россия рукоплещет совершенному Вами
перевороту, жалея лишь о том, что он оказался недостаточно радикальным,
глубоким, что он не возвращает Россию к её исконному самодержавно-
совещательному строю; а Вы могли это сделать, Государь; Вы можете ещё
все! Не судите о России по нашим двум Думам… это не изображение её, а её
карикатура; это сброд полуграмотных политиканов, порожденных
Виттевскими “свободами”». Киреев призывал созвать истинно русскую
Думу, «свободно и гласно контролирующую деятельность администрации»,
и не допускать ни малейшего умаления самодержавной власти. Манифест 3
июня, по его мнению, означал желание «жить по старине и управлять
Россиею по старине». Николаю II понравилась речь Киреева, который
отметил: «В уме его происходит поворот от 17 октября (сторонником
которого является Столыпин) к идее совещательности». В декабре 1907 г.
генерал уверенно констатировал: «В повороте мысли царя на
славянофильскую дорогу есть следы и моих речей и записок»275.

274
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 185–187, 194, 199об, 205–209, 211–214, 215об, 216об, 219–220об, 222–
223об, 225, 270; Д. 21/2. Л. 3–4об, 9–13об; Ф. 265. П. 190. Д. 32. Л. 51–52; ГАРФ. Ф. 634. Д. 17. Л. 98а, 98б,
101; Из дневника Льва Тихомирова. 1907 год // Красный архив. 1933. №6. С. 108–110; Гросул В.Я. и др. Ук.
соч. С. 305–306.
275
«Вы должны царствовать самодержавно…». С. 20; ОР РГБ. Ф. 265. П. 190. Д. 32. Л. 51–52; Ф. 126. Оп. 1.
Д. 14. Л. 226об–228, 231–233, 258об–260, 309об, 316об.

136
 На кого мог опереться Николай II в этой ситуации? Киреев выражал
удовлетворение провалом переговоров П.А. Столыпина и Д.Ф. Трепова с
кадетами о создании «министерства доверия». Никакой партии центра, на
которую мог бы положиться Столыпин, в России нет, писал Киреев в своей
статье «Безответная Дума и мнимый центр» (декабрь 1907 г.), потому что
русские склонны к крайностям и «малокультурны». В октябристах Киреев
видел противников и подчёркивал, что попытки правых договориться с ними
не увенчаются успехом: «Октябристы – дрянь, в смысле их неустойчивости
(хотя они всё же патриотически настроены, всё же не кадеты, те дрянь
абсолютная)». Кадетов Киреев называл «зазнавшимися нахалами», лгунами,
подлецами, клеветниками, мошенниками, говорунами, а главное –
изменниками Родины, получавшими английские, французские, японские и
еврейские деньги и покрывавшими эсеров. Особенно генерал презирал П.Н.
Милюкова, с которым он полемизировал ещё в 1890-е годы. Любопытно, что
в 1908 г. именно Киреев был назначен арбитром несостоявшейся дуэли
между Милюковым и Гучковым. Что касается А.И. Гучкова, сменившего в
качестве лидера октябристов друга Киреева Н.А. Хомякова, то в 1910 г.
мыслитель писал: «Гучков – человек крупный, и считаться с ним приходится
– потянет к парламентаризму через умеренный сладкий конституционализм.
Тем опаснее!»276
Итак, положиться Николаю II Киреев предлагал только на правых:
«Правда, мы ещё мало сплочены, у нас ещё мало средств, но всё же нас
зарегистрировано шесть миллионов человек; правда и то, что в этом числе
есть много… крестьян, но ведь стоит ввести некоторый порядок в ряды
союзников, и несокрушимо сильный оплот для правительства – готов!»
Записка Киреева от 4 июня 1907 г. завершалась словами: «Только опираясь
на “правых”, можете Вы, Государь, сломить крамолу; а ведь это необходимое
условие дальнейшего оздоровления нашего общества; восстановление мира и
276
«Вы должны царствовать самодержавно…». С. 20–22; Киреев А.А. Необходимость совместной работы. С.
360; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 134, 135об, 137–139, 140об–141, 143об, 155об–156, 157об–158, 160об,
168об, 170об, 199об, 204, 210, 211, 213, 215, 225об, 227об, 245, 246об–247, 250–251, 255, 288об–290, 295,
303, 311об; Д. 15. Л. 30, 39, 43об, 72об, 87об, 89; Д. 21/2. Л. 13об; ГАРФ. Ф. 634. Д. 17. Л. 87б; Д. 18. Л. 31б.

137
спокойствия, вне которых немыслима никакая плодотворная государственная
и общественная работа, никакая жизнь»277.
В каком состоянии правые силы подошли к 1907–1908 гг. и каково
было положение Киреева среди них? Мыслитель с самого начала революции
1905 г. призывал к созданию «белых сотен» из простого народа, из
дворников, хоругвеносцев и народных дружинников. Осенью 1905 г. Киреев
сосредоточил свои усилия на Москве, являвшейся центром консервативных
сил. Он писал Грингмуту: «Можно ли организовать эти белые сотни, белые
миллионы в нечто стройное, но такое, которое бы не превратилось само в
пугачёвщину. У нас, в Питере, таких элементов мало. В Москве их гораздо
более… Междоусобной войны всё равно не избегнем»278. Постепенно Киреев
стал отождествлять понятия «белая сотня», «чёрная сотня» со сторонниками
самодержавия вообще.
Однако начиная с 1906 г., к огорчению Киреева, проявилась
раздробленность монархического движения на несколько враждующих
партий. С наибольшей симпатией Киреев относился к деятельности Русского
собрания и Русской монархической партии, заново переоценив личность В.А.
Грингмута, после кончины которого генерал написал: «Со времени начала
наших смут, с 17 октября Грингмут совершенно преобразился. Смело,
честно, умно, бесстрашно повёл он дела. Он оказался великим организатором
и агитатором (в хорошем смысле), не будь его, консервативная партия
никогда не могла бы стать такою грозной силой»279.
Совсем иначе Киреев относился к самой массовой партии – к Союзу
русского народа А.И. Дубровина. В ноябре 1905 г. генерал был в восторге от
знакомства с Дубровиным и сразу вступил в СРН (членский билет №2951).
Однако вскоре Киреева стали отталкивать грубые, уличные методы борьбы
«неэлегантного, грубого, фанатического собрания» Союза. Черносотенцы,
полагал он, «пересаливают», но без них обойтись нельзя: «Мы – монархисты
277
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 21/2. Л. 9–13об; «Вы должны царствовать самодержавно…». С. 21, 22.
278
Историограф. Ук. соч. С. 2; Переписка А.А. Киреева и Ф.Д. Самарина. С. 88.
279
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Л. 321об, 375об; Д. 12. Л. 23, 59–59об, 78, 104об, 116об; Д. 13. Л. 221об,
350об; Д. 14. Л. 19, 90, 103об, 107, 108об–110, 111об, 137об, 243, 270; Ф. 265. П. 190. Д. 32. Л. 43об–44.

138
(с совещательной Думой) не такие фанатики, но ведь большинство не у меня,
Нарышкина, Тихомирова и др., а у Дубровина и других полусумасшедших…
Несомненно, Дубровин и Ко своею дикостью, бестактностью,
неуравновешенностью вредят консерватизму у правительства, но в народе
они сослужили немалую службу самодержавию, ведь нужны разные деятели
при теперешних обстоятельствах, нужны не только умы, но и кулаки. Беда
лишь в том, что теперь кулаки (à la Дубровин) возомнили о себе, хотят
руководить движением»280.
Киреев писал Ф.Д. Самарину, что при осуществлении идеалов они
непременно огрубляются: «Все эти Дубровины, Илиодоры e tutti quanti –
очень низкопробные представители высоких славянофильских идеалов,
народ несомненно опасный, ведь я и царю говорил, что они оказывают нам
медвежью услугу. Но ведь они, несомненно, люди с громадною энергией,
мужественные, идущие напролом, люди, незаменимые в данную минуту. В
борьбе с крамолою на них можно опереться, а затем… они (щедро
награждённые) должны будут сойти со сцены и уступить место людям
другого характера, более идейным, культурным». Впрочем, внутри Союза
русского народа Киреев стоял ближе к В.М. Пуришкевичу и Н.Е. Маркову,
чем к Дубровину281.
По отношению к третьей Думе Киреев и его соратники выработали
чёткую позицию. Приветствуя третьеиюньский переворот, Киреев понимал,
что Дума ещё не потеряла своего оппозиционного значения и является миной
замедленного действия: «Она, может быть, продержится и даст
конституционной отраве испортить наш организм, сделать невозможным
возврат к строю древнерусскому, совещательному». Киреева раздражало, что
третья Дума оказалась: «никуда не годная, т.е. не довольно левая, чтобы быть
прогнанною, и не довольно правая, чтобы дельно работать». Вместе с тем
мыслитель не соглашался с крайне правыми, требовавшими возврата к

280
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 185об, 188об, 204, 227об–229, 241об, 244–244об, 272об, 311об, 343.
281
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 227об–228, 260об, 270об; Д. 15. Л. 29об, 35, 58–58об; Ф. 265. П. 190. Д. 32.
Л. 50об, 52об–53.

139
дореволюционному режиму, и писал: «Теперь без Думы управлять нельзя. Не
будет этой Думы, будет 4, 5, 6-я!» Впрочем, характер нового «режима»
представлялся Кирееву ещё не вполне устоявшимся: «Всё зависит от того,
как смотреть на 3 июня. Если видеть в нём лишь временное нарушение
конституции 17 октября… мы находимся под régime’ом, ведущим к
парламентаризму, если 3 июня – норма, то мы пользуемся régime’ом
древнерусским, т.е. совещательным». 1 января 1908 г. Киреев с оптимизмом
записал: «Мы всё же вступаем в новый год с совещательной Думой, с
самодержавием, усиленным голосом народа». Но в дальнейшем
октябристское большинство не раз делало демарши против самодержавия,
подчёркивая законодательный характер Думы. «Центр Думы (октябризм)
думает, что наша Дума конституционная, октябристская, – писал Киреев. –
Но ведь defensible и другое мнение, что октябризм нашей Думы ограничен
актом 3-го июня, т.е. что они лишь Дума совещательная. Но всё это
неопределённо, выражено недостаточно ясно, категорически, чтобы не
сказать трусливо»282.
Поэтому, рассуждал Киреев, нельзя останавливаться на «улучшенном
17 октября», надо довести дело до конца и де-юре сделать Думу
совещательной. Он обосновывал необходимость отмены манифеста 17
октября: «Все толкуют о том, что правительство, царь выдал народу сам на
себя вексель 17-го октября, что, стало быть, его нельзя брать назад, слово
дано!.. Но тут должно оговориться!.. Мы думаем, что этот вексель дутый,
негодный, мы его совсем не хотим, не одобряем, мы знаем, как он был взят.
Это было вымогательство, мошенническая сделка Витте и Ушакова с
запуганным вел. кн. Николаем Николаевичем. Мы, большинство,
монархисты, вырываем этот вексель из рук революционеров и торжественно
рвём!.. Ведь этот вексель наносит непоправимый вред не только нам,
правым, но и всей России». Киреев не раз писал, что «для огромного

282
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 229об, 239–239об, 242об, 243об, 244об–245об, 247об, 250–254об, 258–260,
263, 296об; Киреев А.А. Необходимость совместной работы. С. 357–358.

140
большинства русских людей 17 октября лишено всякого юридического
значения», «конституция не имеет корней в душе народа»283.
В 1908 г. глава правительства П.А. Столыпин отверг просьбы Киреева,
заявив: «Ставить принципиальные вопросы поведёт к спорам, а на деле ведь
Дума ограничена 3-м июня… Все эти прекрасные теоретические
рассуждения на практике оказались бы злостной провокацией и началом
новой революции». Рассуждения Столыпина были обоснованы тем, что при
председателе Думы Н.А. Хомякове в 1908–1910 гг. наступило относительное
политическое затишье. В 1910 г. Киреев писал, что ничтожная Дума
«положительно не вызывает прежнего интереса. Она как бы надоела»284.
В этой обстановке многим правым хотелось быстро «добить»
беспомощную Думу. Но для этого, писал Киреев, нужно провести грамотный
переворот: «3 июня только coup d’étatишко… К настоящему coup d’état
нужно подготовиться». Разгон Думы, предвидел Киреев, не приведёт
автоматически к отмене манифеста 17 октября, если не будет лидера,
поистине великого человека консервативных взглядов. Да и не так уж
беззащитна была Дума. «Третья Дума не ругается, не плюётся, не беснуется,
как две первые – но она гораздо твёрже, самоувереннее, нежели первая и
вторая», – писал Киреев. – «С нею лучше не ссориться, благо она всё же кое-
как работает, а её распустим, Бог знает что получим». «Положим, Думу
сорвать нетрудно», «потому что авторитет царя силён, а Дума ничьих
симпатий не завоевала», рассуждал он, но «правую Думу, которая бы сразу
приобрела авторитет в народе, создать нелегко». Россия ещё недостаточно
«поправела», поэтому на какое-то время Киреев считал, что и царь, и Дума
могут делать вид, что всё идёт по-старому. Думе генерал хотел
противопоставить союз Совета объединённого дворянства и ряда земцев:
надо «сделаться силой такой, на которую правительство могло бы
опереться!» Он надеялся, что такой «усиленный союз (дворянство с
283
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 260–260об, 345об; Киреев А.А. Введение к статьям о славянофильстве и
славянском вопросе // Соч. Т. 2. С. VI–VII; Он же. Необходимость совместной работы. С. 359; Он же.
Парламентаризм в виду // Соч. Т. 2. С. 374.
284
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 293об, 328об; Д. 15. Л. 32об–33, 45об, 83об, 87об–88.

141
кооптированными земцами и другими) мог бы вырасти в большую силу,
среднюю между Думой и Государственным советом, на которую могло бы в
случае нужды опереться правительство (царь). Но нужно сделаться
сильными экономически (сначала, а потом и политически)»285.
Многое в такой ситуации зависело от монарха. Киреев, знавший о
консервативных убеждениях Николая II, возмущался его осторожностью и
непоследовательностью: царь выступал то на стороне правых, то против них.
«Государь… до такой степени шаток, что на него нельзя рассчитывать. На
себе это я испытывал не раз… Убеждаешь, кажется, совсем человек
убедился, всё отлично понял… и в результате = 0», – писал Киреев. Но в то
же время он отмечал: «В сущности и сам царь – правый, монархист. Он
только “прикидывается”, что он нами недоволен». Каждый раз, когда
Николай II шёл вопреки мнению Думы и Государственного Совета, Киреев
был в восторге: «Только оставя за собою окончательное право решения,
может государь спасти Россию от деспотии камерного большинства, которое
везде превращается в большинство гнилой интеллигенции, лишённой
патриотизма и враждебной Церкви и поклоняющейся только золотому
тельцу»286. Когда царь поступал иначе, Киреев вновь критиковал его.
Мыслителю казалось, что Николай II самоустранился от дел, ожидая
Божьей кары за грехи России и увлекшись мистицизмом. Для Киреева были
абсолютно неприемлемы такие фигуры при дворе, как чёрные маги Папюс и
Филипу из Лиона, сменивший их юродивый Митя, епископ-мистик Феофан
(будущий св. Феофан Полтавский) и, наконец, с 1909 г. – Г.Е. Распутин,
вызывавший особое негодование Киреева. Генерал считал, что мистические
увлечения царственной четы губят политический курс России. Несмотря на
это, Киреев хорошо относился к императрице Александре Фёдоровне,

285
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 276об, 283–284, 293об, 298об, 328об, 335, 336, 345–345об; Д. 15. Л. 3об, 6,
13–13об, 29об–30, 76об, 87об–88; Ф. 265. П. 190. Д. 32. Л. 112об–113об; Материалы 1912. С. 35; Киреев А.А.
Необходимость совместной работы. С. 360–361; Киреев А.А. Парламентаризм в виду. С. 374; Репников А.В.
Предисловие // Дневник Л.А. Тихомирова. 1915–1917 гг. М., 2008. С. 19; ГАРФ. Ф. 634. Д. 18. Л. 31а; Д. 19.
Л. 85а.
286
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 269об, 276об, 310, 311об, 343об; Д. 15. Л. 21об, 26, 28, 32об–33; Loukianov
M.N. Conservatives and “Renewed Russia”, 1907–1914 // Slavic Review. Vol. 61. No 4 (Winter 2002). P. 767.

142
неизменно восхищался её умом, добротой, религиозностью, волей, русским
патриотизмом и стремлением вникнуть в государственные дела. Однако
генерала пугали её круглосуточные молитвы, постоянные предчувствия
гибели мужа и сына. Ф.К. Томашевски считает дружбу Киреева с царицей
уникальной на фоне преобладавшей неприязни к ней в обществе287.
Для характеристики политической позиции Киреева в 1907–1910 гг.
определяющим было его отношение к двум крупнейшим политикам – С.Ю.
Витте и П.А. Столыпину. Начиная с 1904 г., Витте стал врагом номер один
для всех консерваторов, а для Киреева в особенности. Генерал разделял
широко распространённое мнение о том, что Витте хочет сместить с трона
Николая II и стать президентом Российской федеративной республики либо
же регентом при цесаревиче Алексее или великом князе Михаиле – тем более
что политик не скрывал своей неприязни к императору. В августе 1907 г.
Киреев от имени всех славянофилов с негодованием отверг предложение
Витте о союзе. Л.А. Тихомиров вспоминал о Кирееве: «Витте он буквально
ненавидел, чем дальше, тем больше, как какое-то воплощение всякого зла…
Этот человек вечно мучил Киреева, который считал его злым гением России
и изменником. Он считал его Катилиной, готовым взорвать всё государство
из-за своих личных целей». Киреев писал Тихомирову: «Мне хочется
задушить Витте, и кажется, что это очень бы было хорошо. Зверь во мне
встаёт»288.
Иное отношение сложилось у Киреева к министру внутренних дел и
председателю Совета министров П.А. Столыпину. При первом знакомстве 20
мая 1906 г. генерал записал: «Благожелательный, рассудительный, понимает
положение дел. Прекрасное впечатление. У нас мнения очень близкие». Но
вскоре выявились разногласия.
287
Tomaszewski F.K. A Great Russia: Russia and the Triple Entente, 1905 to 1914. L., 2002. P. 57; ОР РГБ. Ф.
126. Оп. 1. Д. 11. Л. 390, 411об, 448; Д. 12. Л. 3, 5, 46, 64, 79об, 90, 154, 170об; Д. 13. Л. 166–167, 170, 171об,
173–174, 200об, 309об–310, 341; Д. 14. Л. 43, 45, 78об, 86, 95–95об, 114, 115, 182об, 194, 245об, 261об, 264,
267, 270об–272, 274, 279, 293, 302–302об, 304об, 344–344об; Д. 15. Л. 43об, 51, 69–69об, 78об, 81, 85–87,
88об, 89об; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 108об; ГАРФ. Ф. 634. Д. 11. Л. 115об; Д. 17. Л. 94б.
288
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 180, 194, 195–195об, 203об, 210об, 212, 213, 221об, 236, 278об, 281об, 288,
289, 293об; Д. 15. Л. 21об; Ф. 265. П. 190. Д. 32. Л. 49–49об; ГАРФ. Ф. 634. Д. 16. Л. 173а; РГАЛИ. Ф. 459. Д.
1784. Л. 27–29; Тихомиров Л.А. Тени прошлого. С. 669, 671.

143
 5 ноября 1906 г. Киреев был впервые принят премьер-министром.
Разговор зашёл о крестьянской реформе. Как упоминалось в главе 1, Киреев
ещё в 1870-е годы из противника общинного землевладения превратился в
его сторонника. Теперь он выразил Столыпину своё несогласие с мерами по
уничтожению общины, считая главной задачей не подъём хозяйства, а
недопущение возникновения миллионных масс батраков-пролетариев. «Вся
земля крестьян будет скуплена кулаками и жидовством!» – беспокоился
Киреев. Он даже осмелился сказать Столыпину, что сразу после его
неизбежной гибели будет отменено правило о неотчуждаемости земли в
некрестьянские руки. Позицию Киреева по сохранению общины
поддерживало Объединённое дворянство и многие консерваторы: К.Н.
Пасхалов, Д.А. Хомяков, А.И. Дубровин, Ф.Д. Самарин289.
1907 год углубил расхождение Киреева со Столыпиным, не
спешившим опираться на правые партии, остро критиковавшие
правительство, и доверявшим скорее октябристам. Правда, Киреев отмечал:
«Нельзя не приветствовать гражданского мужества Столыпина, его
убеждённости и ораторского таланта… Чувствуется, что у нас появилось
снова правительство»290. Но признание Столыпиным законодательного
статуса Государственной Думы ставило Киреева в оппозицию к нему.
Поводом для некоторого сближения их позиций стал вопрос о созыве
поместного собора русской православной Церкви, который Киреев и Л.А.
Тихомиров долго и плодотворно обсуждали со Столыпиным осенью 1908 г.
(см. главу 3), хотя взаимопонимание так и не было достигнуто. «У
Столыпина об этом столь важном деле ясные представления не составились,
и он смотрит на него лишь с “мирской” точки зрения», – писал Киреев. К
тому же встречи с премьер-министром он использовал как повод для новых
споров о балканской политике и о крестьянской общине. Тем не менее,
289
ОР РГБ. Ф. 126. Д. 14. Л. 192об, 276, 333; Ф. 265. П. 156. Д. 5. Л. 5об–6об; П. 190. Д. 32. Л. 80–81, 86об; П.
206. Д. 20. Л. 160; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 65-65об.
290
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 148об, 161об, 164об–166, 168об, 192об, 204, 210–211об, 214об, 216, 221,
224, 225об, 226об, 231, 232, 244–244об, 246об, 251–254об, 258, 259об, 260об, 276об, 328об, 336, 343об, 345;
Д. 15. Л. 6, 13, 29об, 32об–33, 39, 45об, 83об, 87об–88; Д. 21/2. Л. 9–13об; Ф. 265. П. 190. Д. 32. Л. 51об, 80–
80об; ГАРФ. Ф. 634. Д. 17. Л. 87а–б, 94а–б; Д. 18. Л.31а–б.

144
Столыпин всё-таки пообещал поддерживать дворянские союзы
славянофильской направленности291.
В 1909 г. Киреев стал более резко высказываться о министре-
реформаторе: «Столыпин, теперь это ясно, тянет нас в парламентаризм! Т.е. к
гибели!» Но у правых не было никакой альтернативы ему, и в итоге Киреев
смирялся с сохранением Столыпина: «Хотя он идёт слишком далеко в своих
либеральных предположениях, идёт против сословности, не обращает
внимания на местные силы, всё это верно, но он всё же единственный у нас
государственный человек, имеющий влияния на Думу, всё же он
безусловный джентлеман с рыцарскими понятиями… Да притом ведь если
его менять, то ведь это расходиться, ссориться с Думой, а кто знает, какая
будет четвёртая Дума». Киреев писал Ф.Д. Самарину: «Я далеко не
сторонник нашего Premier’а, но считаю его в данное время необходимым.
Ведь на политическом горизонте нет никого; нет ни одного сильного
человека… Мы можем сбросить его, только когда конституция будет
провозглашена самим правительством, но до тех пор мы должны пытаться
сохранять правительство за неимением ничего лучшего»292.
Киреев добавлял, что Столыпин «верный слуга царя», «крупная
величина», «”большой” человек в общественном мнении, и он Думой
владеет!» Особо мыслитель отмечал нравственные качества Столыпина.
Здесь Киреев расходился с Д.А. Хомяковым, который писал: «Столыпин есть
воплощённая ложь, хуже даже виттевской». Промежуточного мнения
придерживался Л.А. Тихомиров, вспоминавший: «Столыпин был человек
честного и прямого характера, и это возбуждало симпатии Александра
Алексеевича; что же касается его политики, то Киреев, подавляемый
нравственным развалом страны, ничего особенного уже не ожидал ни от
какой политики». Тихомиров добавлял, что Киреев не был знаком с

291
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 209об, 267, 300об, 309об, 315–320, 330об–333; ГАРФ. Ф. 634. Д. 19. Л.
60а–б; Из дневника Льва Тихомирова. 1908 г. (Период столыпинщины) // Красный архив. 1935. №6. С. 174.
292
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 15. Л. 14об, 15об; Ф. 265. П. 156. Д. 10. Л. 106об; П. 190. Д. 32. Л. 71об.

145
неприглядной закулисной стороной политики Столыпина293.
Амбивалентность оценок реформатора вообще характерна для правых: они
нуждались в Столыпине и в то же время находились у него в немилости.
Конфликт Столыпина с Николаем II в марте 1909 г. изменил отношение
Киреева к политику в худшую сторону. Мыслитель писал: «Несомненно,
Столыпин ведёт нас открыто к парламентарному режиму! По-видимому, он
считает это своей обязанностью». 13 июня 1909 г. Столыпин попытался
примириться с Киреевым. Он даже согласился с предложениями генерала
касательно созыва поместного собора. Киреев требовал дальнейшего
ограничения полномочий Думы и заметил о Столыпине: «Он лично
производит прекрасное впечатление, но октябрист слышится». В свою
очередь, премьер-министр стал проявлять гораздо больше
заинтересованности в Кирееве, чем ранее. В октябре 1909 г. он два раза
спрашивал совета Киреева по вопросам о принятии дуэльного кодекса и о
поддержке движений старокатоликов и мариавитов; со своей стороны,
Киреев вновь стал убеждать правых в необходимости сохранить статус-кво.
Точка в сотрудничестве двух политиков была поставлена в январе 1910 г.,
когда Столыпин воспротивился включению Киреева в состав
Государственного совета. Впрочем, быстро терявший зрение генерал не
обиделся на него за это294.
Главная проблема правого лагеря заключалась, однако, не столько в
личностях Николая II, Столыпина или Витте, сколько, как подчёркивает Ю.Б.
Соловьёв, в отсутствии собственных ярких лидеров. «Есть люди, а нет
человека, нет того человека, за которым пойдёт Дума и Россия… Господи! Да
где же он! Где этот человек, этот герой?» – писал Киреев в 1909 г. Он мечтал
о «60 хороших (черносотенных) губернаторах, энергических, умных», а не
таких, как «маньяк консерватизма» Н.П. Муратов. Кадровый дефицит
чувствовался правыми очень остро. Обсуждались такие альтернативы

293
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 266об–277, 303, 304об, 345; Д.15. Л. 14, 15об, 22, 25об, 32, 72, 76; Ф. 265.
П. 206. Д. 20. Л. 169–170; П. 190. Д. 32. Л. 78; Тихомиров Л.А. Тени прошлого. С. 668–669.
294
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 15. Л. 23–24об, 30, 32об, 39, 43–43об, 45об, 59об–61, 66об–67, 72, 80–80об.

146
Столыпину, как П.Н. Дурново, В.И. Гурко, И.Л. Горемыкин, М.Г. Акимов,
А.А. Бобринский и В.Б. Фредерикс, но никто из них не был признан
достойным. К тому же среду правых Государственной Думы и
Государственного Совета продолжали сотрясать ссоры и расколы. Киреев
обращал внимание на их неспособность к партийному строительству295.
Почва для отмены парламентаризма, как отмечает Ю.Б. Соловьёв, к
1909 г. была ещё не готова. Киреев писал: «Россия поправела несомненно, но
достаточно ли, чтобы отказаться от октябризма?» Он понимал, что правые не
в силах нанести решающий удар. Работа консерваторов по созданию новой
политической силы шла «удивительно неумело». Фракцию правых в третьей
Думе и её лидера А.С. Вязигина Киреев упрекал в слабости, бестактности,
«детскости». «Всё расползается! Не на что опереться. Принципы все
раскрошились, размякли, растаяли, – писал Киреев. – Без понукания нам
политикой долго будет ещё нельзя заниматься… Вообще, где нужна работа,
а не порыв, там мы плохи!» Мыслитель признавал: «У правых ни в Думе, ни
в Совете нет большинства. Нужно, стало быть, прибегнуть к
государственному перевороту! И это нетрудно, но нужен человек, хотя бы
низкой нравственности, но энергичный». Не предвидится ни гениального
царя, ни полководца, ни даже поэта, сокрушался Киреев296.
«Моё поколение сойдёт со сцены одураченное и опозоренное», –
признался мыслитель. Перед смертью он в отчаянии констатировал гибель
России, «нравственную Мессину»: «Полный развал нашего
правительственного механизма; никогда казнокрадство не достигало таких
размеров, такого откровенного бесстыдства»297. Сил противодействовать
этому не чувствовал ни один из идеологов консерватизма. Правые смогли
лишь отсрочить крах Российской империи на десять лет.
Политическое поведение Киреева в 1907–1910 гг. следует
рассматривать в контексте глубокого кризиса русской консервативной

295
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 303, 311, 328об; Д.15. Л.3об, 5об–6, 13об–15, 22–23, 25об, 50об, 58об, 72.
296
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 222об, 339; Д.15. Л. 3об, 14, 22об, 72.
297
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 15. Л. 37об, 76, 82.

147
мысли. Одну из причин слабости правых М.Н. Лукьянов видит в том, что они
использовали устаревшие методы борьбы: вместо обращения к массам «они
апеллировали к верхам, пытались обратить их в свою веру, а не отстранить от
власти»298. Другой причиной была ориентация правых, включая
славянофилов, на защиту дворянских интересов. Размытыми оставались
границы между различными течениями в русском консерватизме. Решение
практических задач часто не оставляло правым времени на построение
целостных политических систем. На этом фоне Киреев с его стройной
концепцией государственного устройства России выглядит исключением; но
его взгляды не стали общей для всех консерваторов платформой.
С конца 70-х гг. XIX в. Киреев был одним из немногих мыслителей, кто
ощущал скорый крах бюрократического строя и опасался революции. После
1905 г. пессимизм охватил уже всех русских консерваторов и с каждым
годом только усиливался. Лидеры правых погружались в апатию, об этом
ярко свидетельствуют дневники Л.А. Тихомирова и Б.В. Никольского. С.Л.
Фирсов отмечает: «Знакомясь с воспоминаниями современников
столыпинского времени… трудно не заметить… объединяющую их черту:
буквально все мемуаристы отмечают то чувство нравственной
опустошённости, разочарования и безнадёжности, которое охватило тогда
многих представителей русского общества». Когда идеалы консерваторов
кардинально разошлись с действительностью, желания «охранять»
реформированную Россию у них не было299.
И Киреев, и Л.А. Тихомиров, и Д.А. Хомяков почти в одинаковых
выражениях повторяли: настал finis Rossia, конец той России, которую они
знали, а иную Россию они отказывались даже представлять. Спасти
положение, на наш взгляд, мог только переход к новым консервативным
проектам развития России. Можно согласиться с С.Л. Фирсовым: «Трудно

298
Лукьянов М.Н. Ук. соч. С. 14, 31, 150–151.
299
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 200; Д.15. Л. 37об; Лукьянов М.Н. Ук. соч. С. 141, 207.

148
сказать, существовала ли возможность реализовать программу Киреева. Но
ничего и не было сделано для этого»300.
Последние годы жизни Киреева были омрачены неудачами
монархистов внутри России, боснийским кризисом на международной арене,
затягиванием церковной реформы. Подчас ему казалось, что борьба за
славянофильские идеалы будет проиграна: «Вот ещё несколько усилий, и мы
водрузим наше славянофильское знамя на берегу, к которому стремимся… и
мы тонем в виду берега!» Но Киреев всё же сохранил веру в то, что его
идеалы сохранятся и восторжествуют во всём мире: «Наше время ещё,
правда, не пришло, но оно идёт, оно приближается. И будущность, великая
будущность – наша!.. Славянофильство крепнет и растёт». Киреев
приветствовал сборник «Вехи» как симптом исцеления общества от
нигилизма. За месяц до кончины он с удовлетворением подвёл итоги 70-
летнего развития славянофильства: «На склоне лет я, даже больше прежнего,
стал убеждённым сторонником основоположников славянофильства,
проверив отвлечённые теории моим разносторонним, долгим житейским
опытом… Бурный первоначальный поток славянофильства превратился в
тихую реку, постепенно расширяющуюся и проникающую вглубь народного
сознания… Необходимо ещё крепче держаться нашего славянофильского
учения, вне которого России спасения не будет… сделать славянофильство
ещё более достоянием народных масс»301.
В 1908–1910 гг. Киреев продолжал писать статьи, готовил к изданию
собрание своих сочинений. Он был глубоко уважаем оппонентами за
бескорыстие, нравственную чистоту, глубокие знания, предельную
вежливость в полемике. Киреев гордился тем, что его мысль всегда была
свободной: «Я не завишу ни от какого ведомства или начальства… Писать я,
к счастию, могу свободно, как думаю и верю. …Цели мои высоки; служу я им
300
Фирсов С.Л. Русская Церковь… С. 101.
301
Киреев А.А. Избавимся ли мы от нигилизма? С. 315; Киреев А.А. Польский вопрос и старокатолицизм.
Речь в Славянском благотворительном обществе // Соч. Т. 2. С. 343; Киреев А.А. Воссоединение Церквей и
славянство. С. 201; Киреев А.А. Наши противники и наши союзники… С. 157; Киреев А.А. Верен ли курс
Отечественного союза. С. 275; Киреев А.А. Введение к статьям о славянофильстве… С. V–VI; Киреев А.А.
Спор с западниками… С. 209; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 15. Л. 37; Ф. 265. П. 190. Д. 32. Л. 76об.

149
по мере сил, и я рад, что в столь великом и в святом деле мне дано – parvam,
etsi minimam partem, attamen partеm est» [малую, хоть и наименьшую часть,
но всё-таки часть (лат.)]. «Мне приходится утешаться лишь исполнением
своего долга, – писал Киреев, – и некоторым влиянием на мыслящую часть
нашей интеллигенции. До сих пор я побеждал оппонентов: Соловьёва,
Леонтьева, Трубецкого, не говоря о тупицах вроде Мальцевых, Гусевых. Это
нравственное удовлетворение, конечно, поддерживает человека в его
работе». За полгода до смерти Киреев говорил: «В политике я стремился
постоянно к осуществлению славянофильских идеалов путём их
популяризации. Я всегда старался писать ясно, и это мне удавалось! И
удаётся. Думаю, что наши принципы сделались доступными большинству
читателей именно благодаря мне»302.
К весне 1910 г. Киреев практически ослеп из-за воспаления роговицы.
Он не успел издать свои сочинения под одной обложкой, хотя всё-таки смог
подготовить десятки статей к публикации, снабдив их примечаниями, и
отредактировать весь свой дневник.
Скончался А.А. Киреев 13 (26) июля 1910 г. в Павловском дворце и
похоронен в селе Ново-Александровское Тамбовской губернии. Многие
газеты и журналы издания опубликовали хвалебные некрологи выдающемуся
мыслителю. Статьи памяти Киреева написали редактор «Богословского
вестника» В.А. Соколов и редактор «Славянских известий» П.А.
Кулаковский, который заметил: «Сильных, равных себе он не находил. Свой
долг проповедывания славянофильских идей и начал, добровольно им
принятый на себя ещё в молодости, он нёс до самого конца своей жизни.
Наше Славянское общество пользовалось его указаниями и советами, его
помощью постоянно»303.
302
Дубинин А., диакон. Ук. соч. С.254; Кораблёв В.Н. Предисловие // Киреев А.А. Соч. Т. 1. С. III; Киреев
А.А. Ответ на письмо «Des Catholiques Apostoliques Romains» // Соч. Т. 1. С. 127; Киреев А.А. Мой
последний ответ проф. А.Ф. Гусеву по старокатолическому вопросу // Соч. Т. 1. С. 299; Киреев А.А.
Критические заметки (1897). С. 449; Киреев А.А. Польский вопрос и старокатолицизм. С. 343; ОР РГБ. Ф.
126. Оп. 1. Д. 13. Л. 254об–255; Д. 15. Л. 75; Соколов В.А. Памяти А.А. Киреева. С. 7.
303
Соколов В.А. Памяти А.А. Киреева. С.Посад, 1911. 24 с.; Кулаковский П.А. Ук. соч. С. 538–548; А.А.
Киреев [некролог] // Прибавления к «Церковным ведомостям». 1910. №29. 17 июля. С. 1221–1222; Новикова
О.А. К биографии А.А. Киреева. С. 2; ГАРФ. Ф. 634. Д. 6. Л. 108.

150
 Двухтомное собрание сочинений Киреева было издано А.С.
Сувориным в 1912 г. После 1917 г. Киреев надолго исчез из поля зрения
исследователей. Осознание актуальности его наследия приходит только
сейчас. Но наиболее злободневной представляется не столько
внутриполитическая деятельность генерала, ставшая достоянием истории,
сколько его взгляды по религиозным и внешнеполитическим вопросам – тем
более что именно их он считал наиболее важными для себя. Приступим к
анализу этих взглядов.

151
 Глава 3. Взгляды и деятельность А.А. Киреева
в сфере религии и культуры
3.1. А.А. Киреев и западное христианство
3.1.1. Папство и католицизм в трудах А.А. Киреева
Киреев начал свою общественную деятельность как богослов и называл
себя «воцерковленным солдатом»; половина всех его трудов написана на
церковные темы. Богословские заслуги Киреева были общепризнанны среди
русских и зарубежных теологов его эпохи. По словам П.А. Кулаковского,
«это был один из самых глубоких русских современных нам богословов»304.
Странным может показаться тот факт, что подавляющее большинство
работ Киреева на церковные темы посвящено не проблемам православной
Церкви, а западному христианству. На самом деле, это глубоко закономерно.
Именно среди западных конфессий Киреев видел и смертельных врагов, и
спасительных союзников для русского православия. Если идеалом мыслителя
была симфония светской и духовной власти, то наиболее враждебно он
относился к атеистическому государству, подавляющему Церковь, и к
Церкви, подавляющей государство. «Теократия самая скверная форма
правления в мире», – говорил Киреев 305. Поэтому всю жизнь он боролся с
папством, с римо-католицизмом. Противопоставление «этического» царства
Святой Руси западному «юридическому» государству, восходящему к
традициям католического формализма, является лейтмотивом большинства
работ Киреева.
При папе Пие IX (1849–1878), ненавидевшем Россию, отношения
православия и католицизма крайне обострились. I Ватиканский собор, на
котором преобладали послушные папе итальянские епископы, 18 июня 1870
г. провозгласил догмат о безошибочности папы в вопросах веры даже без
согласия Церкви (infallibilitas ex cathedra sine consensu Ecclesiae), который
часто называют догматом о непогрешимости. Примечательно, что в

304
Кулаковский П.А. Ук. соч. С. 545.
305
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 9. Л. 276об; Д. 11. Л. 37об; Д. 21/1. Л. 69об–70.

152
последнем туре голосования за новый догмат высказались 553 епископа из
общего числа 1037, остальные просто уехали с собора306.
После I Ватиканского собора началась активная борьба Киреева с
католицизмом, который был для него воплощением насилия и коварства.
Мыслитель считал, что римская Церковь встала на ложный путь ещё в VIII–
IX вв., хотя окончательно впала в ересь лишь в 1870 г. Киреев признавал, что
без западной Церкви вселенское христианство неполно и выражал готовность
воссоединиться с ней при условии отказа папства от новых догматов. Однако
на практике он не строил иллюзий на этот счёт, ибо хорошо изучил
«страшно логичную историю католицизма» – историю абсолютизации власти
пап от IX до XIX века. «Я далёк от мысли отрицать факт благотворного
влияния римской Церкви в продолжение средних веков, отрицать ту дозу
истины, которую она содержит», – писал Киреев. Но римский епископ
преувеличил принцип авторитета и отбросил принцип свободы, стал «главой
себе равных, встал на такую дорогу, которая должна была привести его к
непогрешимости. Новый Адам, он нарушил божественный закон и
последовал голосу сатаны, сказавшего папе: будешь как бог!.. Религия
христианская состоит в том, что Бог сделался человеком; религия
католическая в том, что человек сделался богом». Грех Рима, по Кирееву, в
том, что он, «пренебрегши заповедью любви, возгордился своим внешним
могуществом и создал себе кумир в лице своего первосвященника»307.
После 1870 г. Киреев считал всех католиков без исключения еретиками
lata sententia. Ватиканский Собор, полагал он, стал кульминационной точкой
в развитии папства и подвёл черту под историей оппозиционных движений
внутри католической Церкви – папа «выиграл свой тысячелетний процесс
против свободы человеческой совести»308. Парадоксально, но Киреев был
306
Колосов Н. Ватиканский собор // Богословский вестник. 1895. №5. С.345–362; ОР РГБ. Ф.126. Оп.1. Д. 2.
Л. 76, 79об-80, 109; Д. 3. Л. 83; Д. 5. Л. 71; Д.6. Л.12, 14об, 24–25об, 48, 57, 93, 100, 101об; Д. 13. Л. 248об–
249об.
307
Киреев А.А. О папской непогрешимости. С. 17; Он же. Письмо в редакцию // ИСБО. 1884. №8. С. 6; Он
же. Народность и Рим. С. 110; Он же. Воссоединение Церквей... С. 204; Он же. Несколько ответных слов на
брошюру г. Навиля «Католическая Церковь и свобода вероисповеданий» // Соч. Т. 1. С. 217.
308
Киреев А.А. Несколько замечаний на статью В.С. Соловьёва «Великий спор» // Соч. Т. 1. С. 228–231; Он
же. Адогматизм и догматизм в православном учении // Там же. С. 354; Он же. Несколько замечаний на

153
даже рад «великому дню», когда провозглашение папской безошибочности
сделало ясным для всех сущность католицизма: «Провозглашение нового
римского догмата выясняет и определяет характер папства и самому Западу».
Согласно Кирееву, Пий IX убил само понятие о Церкви, подменив его своей
силой: «Догмат этот заключает в себе полнейшее отрицание идеи Церкви». С
прежними, «погрешимыми» папами, ещё можно было договориться, «теперь
не то!» – восклицал Киреев. «В 1870 г. католики сами “сожгли свои
корабли”», отлучив от Церкви всех, кто не признал безошибочность пап: «До
провозглашения папской непогрешимости ум человеческий мог мириться с
римско-католичеством; после – нет, нет решительно!»309
«Рим дошёл до выражения своего крайнего, но вместе с тем и строго
логичного понятия – единоличного церковного и нравственного деспотизма»,
– писал Киреев. – «Отныне невозможна никакая реформа, равно как и
никакая попытка к соединению. Риму уже не надо свободных союзников, ему
нужны лишь покорные рабы». Догмат 1870 г. он понимал в том смысле, что
от каждого католика теперь требуется «жертвоприношение ума», отречение
от своей совести, разума и воли («будь трупом!»). Истоки этого явления он
видел в учении иезуитов, которые в XVI в. спасли папство ценой
уничтожения самостоятельности Церкви, ценой «лжи, интриг,
кощунственных уступок». Тех католиков, которые считали непогрешимость
папы не безусловной, Киреев называл трусливыми или наивными людьми310.
Возражая протестантскому теологу Э. Навилю, пытавшемуся очертить

статью В.С. Соловьёва «Догматическое развитие Церкви, в связи с вопросом о соединении Церквей» // Там
же. С. 237–238; Он же. Попытка разъяснения. Ответ преосвященному Сергию // Там же. С. 344; Он же.
Введение к части 1 // Там же. С. 2; Он же. Старокатолики и наше отношение к ним (Письмо в редакцию) //
Странник: духовный журнал. 1894. №1. С. 175; Он же. Воссоединение Церквей и славянство. С. 194.
309
Киреев А.А. Старокатолики и наше отношение к ним. С. 173, 176; Он же. Орден иезуитов, его
организация, учение, деятельность и история. Сочинение доктора Иоанна Губера // Соч. Т. 1. С. 22; Он же
Старокатолицизм с юридической точки зрения. Письмо в редакцию «Нового времени» // Там же. С. 122; Он
же. Ответ «Римскому вестнику» – «Moniteur de Rome». По вопросу о соединении Церквей // Там же. С. 150;
Он же. Критические заметки (1896). С. 267; Он же. Несколько замечаний на статью В.С. Соловьёва
«Догматическое развитие Церкви…». С. 236; Он же. Несколько замечаний на статью В.С. Соловьёва
«Великий спор»… С. 227–228; Он же. Совращения в унию – ступень к католицизму // Соч. Т. 1. С. 251; Он
же. Пятый международный конгресс старокатоликов 1902 г. // Соч. Т. 1. С. 41; Он же. Воссоединение
Церквей… С. 199, 202–203; Он же. Польский вопрос и старокатолицизм… С. 339–340; Он же. О папской
непогрешимости. С. 8, 12–22; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 6. Л. 90об; Д. 9. Л. 257–259об; Д. 11. Л. 80об–81, 113.
310
Киреев А.А. Орден иезуитов… С. 8–9; Он же. Воссоединение Церквей… С. 203; Он же. О папской
непогрешимости. С. 22–25, 32; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 6. Л. 16об; Д. 7. Л. 124об–126; Д. 18/2. Л. 86.

154
пределы власти папы и рамки свободы совести у католиков, Киреев ссылался
на свой разговор с иезуитским генералом Бексом, согласно которому отныне
папа сам мог решать, «что дозволено, нравственно, а что недозволенно,
безнравственно», самостоятельно определять границы своей власти и
использовать её против светских правительств. И даже если на практике папа
не каждый день будет прибегать к праву выступления ex cathedra,
«достаточно знать, что он может сделать зло… для того, чтобы мне прийти в
содрогание от этого могущества… чтобы сделать всё возможное для
ограждения наиболее действенными мерами моей совести, моей веры», –
писал генерал311.
Киреев восклицал: «Между новым миром и римской куриею объявлена
война, и не в настоящем заключается гнилой мир, предлагаемый Навилем».
Мыслитель рассматривал папство как военного противника, который в
течение тысячи лет наступал на Восток, вытесняя православие «к чукчам,
монголам и маньчжурам», сея распри между славянами и исказив в XVII в.
само русское православие. Рим, по мнению Киреева, смотрит на
православных как на бунтовщиков, подлежащих усмирению, «оторвал и
доныне продолжает отрывать от православия австро-венгерских славян, он
ввёл свою веру в наш православный Западный край, он и теперь старается
окатоличить и саму Россию… покрывает сетью своих явных и скрытых
миссионеров, конгрегаций и обществ нами, ценой нашей крови
освобождённые славянские земли… Это ли не война, не борьба не на живот,
а на смерть?» В 80-е – 90-е годы XIX в. Киреев не раз бил тревогу на
страницах прессы: «Потеряв всякую надежду на возвращение территории,
отвоёванной у него протестантством у народов англосаксонских и неверием
у народов романских, папа с тем большей жадностию устремил свои взоры
на Восток»312.
311
Киреев А.А. Несколько ответных слов… С. 208–216; Он же. Res tua agitur. Возобновление отношений со
старокатоликами // Соч. Т. 1. С. 90; Он же. К старокатолическому движению // Там же. С. 121; Он же. ОР
РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 7. Л. 136об–146; Д. 10. Л. 188; Д. 18/1. Л. 72; Д. 21/2. Л. 44–45.
312
Киреев А.А. Несколько ответных слов… С. 218; Он же. Несколько замечаний на статью В.С. Соловьёва
«Великий спор». С. 226–227; Он же. О старокатолицизме // Соч. Т. 1. С. 113–115; Он же. Старокатолицизм с
юридической точки зрения. С. 125; Новикова О.А. Несколько слов. Вып. 3. Пг., 1915. С. 44–48; ОР РГБ. Ф.

155
 Но в то же время мыслитель завидовал мощи Ватикана, этой «боевой
державы», её военизированной структуре. Он писал о 200 млн. католиках в
мире и 300 епископах, посланных в «неверные» страны: «Это обстоятельство
заслуживает особенного нашего внимания и подражания». Они исповедуют
ложь, говорил Киреев, но «они ей верят и готовы за неё пострадать!
Миссионеры эти воспитаны в правилах железной дисциплины, о которой у
нас нет и помину!» Мыслитель предупреждал соотечественников: «Враг этот
гораздо сильнее, нежели мы думаем, но сила его не в его научной,
богословской правоте, а в крепкой организации и железной дисциплине его
войск, в особенности в его строго последовательности и тонкой выработке
плана… Католицизм уважает не правоту, а силу и преклоняется только перед
нею»313.
Киреев глубоко изучил все догматические расхождения между
католицизмом и православием. Он обвинял Ватикан в тысячелетней практике
возведения допустимых частных мнений (например, о filioque) в
общеобязательные догматы, несогласных с которыми Тридентский и
Ватиканский соборы отлучили от Церкви. Киреев подчёркивал, что без
устранения этих разногласий невозможно общение в таинствах и
воссоединение Церкви, «которая есть собрание всех истинно, а, стало быть,
и тождественно верующих». Камнем преткновения было также то, что в
католицизме признаётся возможность развития догматов. Киреев считал, что
догмат может по-новому применяться к жизни, но «улучшаться» не может;
он с ужасом предсказывал, что Рим пойдёт дальше и сочинит догматы,
например, о личной безгрешности пап или об обожествлении Богородицы.
Только если папа откажется от накопившихся за тысячу лет догматических
нововведений, говорил Киреев, только тогда «мы с радостью снова признаем
его нашим первенствующим епископом»314.
126. Оп. 1. Д. 1. Л. 140; Д. 12. Л. 168.
313
Киреев А.А. Приготовления к пропаганде ватиканизма на Востоке // Соч. Т. 1. С. 25; Он же. Религиозные
задачи… С. 460–463, 468; Он же. Польский вопрос и старокатолицизм… С. 341; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д.
11. Л. 121–125.
314
Киреев А.А. Старокатолики и наше отношение к ним… С. 178; Он же. Мой последний ответ… С. 304,
319–320; Он же. Адогматизм и догматизм. С. 351–355; Он же. Несколько замечаний на статью В.С.

156
 При папе Льве XIII (1878–1903) антикатолическая позиция Киреева не
изменилась, хотя новый папа, «хитрая лиса», старался ни в чём не походить
на своего предшественника. Вместо «непогрешимости» он говорил о своём
«примате». Лев XIII договорился с русским правительством о польском
вопросе и восстановил дипломатические отношения с Россией в 1886 г.
Положение российских католиков улучшилось, но в то же время Лев XIII
восстановил привилегии иезуитов. Экспансия на Восток приняла при нём
новые формы: папа поощрял восточный обряд внутри католической Церкви
(особенно в славянских землях) и делал акцент на почитании славянских
святых. Энциклика 1894 г. призывала православных, наряду с протестантами
и атеистами, признать примат папы и достичь любовного единения.
Католическая пресса предлагала императору Александру III стать новым
Карлом Великим.
Киреев пытался противодействовать сближению русского
правительства с папством. Дважды он беседовал с папским нунцием
Ванутелли, который поразил Киреева своей хитростью и вкрадчивостью. По
мнению мыслителя, на сближение с Россией Льва XIII толкнуло бессилие
перед лицом либеральных атеистических правительств Франции и Италии:
«Не мы нуждаемся в помощи папы, а он в нашей; он видит оскудение своих
сил на Западе… которое и ставит его в необходимость разыскивать себе раба
под видом союзника на Востоке». Киреев говорил: «Папа берётся защищать
нас от государства, – прекрасно; но кто защитит нас от папы?»315
Киреев доходил даже до того, что предпочитал папству ненавистные
ему конституционные режимы Европы; критикуя католицизм за подавление
свободы мысли, науки и «гражданского общества», он смыкался с

Соловьёва «Великий спор». С. 221; Он же. О папской непогрешимости. С. 57; Он же. Спор с западниками…
С. 229; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 10. Л. 131, 133; Д. 18/1. Л. 72об.
315
Киреев А.А. Разбор энциклики папы Льва XIII. Praeclara gratulationis testimonia 20 июня 1895 г. // Соч. Т.
1. С. 29; Он же. Краткое изложение… С. 23–24; Он же. Призыв Востока к соединению с Римом // Соч. Т. 1.
С. 35; Он же. Усиление партии «Центра» в Германии // Там же. С. 30–31; Он же. Открытое письмо к
профессору Ламанскому // Соч. Т. 2. С. 68; Он же. Ответ «Римскому вестнику»… С. 155; Киреев А.А. Спор с
западниками… С. 226–230; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 9. Л. 211об, 227–227об, 245об–246; Д. 10. Л. 9об, 45–
45об, 187об, 215–215об, 236; Д. 11. Л. 15об, 16об, 132–133, 286об, 343об, 453–453об, 464об; Д. 12. Л. 44об,
64об, 85об, 101об–102, 106, 194об, 239; Д. 13. Л. 207об, 242об; Ф. 120. П. 23. Д. 5. Л. 5; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л.
12–13, 40–41, 45–48об, 123об.

157
протестантами и либералами. Ответственность за распространение атеизма в
Европе Киреев возлагал на самих пап, которые некогда первыми начали
борьбу со светскими властями. При этом он предсказывал поворот
католической Церкви к либерализму и социализму, как только это станет
выгодно. «Власть папы падает всюду, но если она лишена сил
созидательных даже у себя дома, в Европе, то её разрушительные силы для
действия против Востока ещё очень значительны. Для уничтожения
православия у него найдутся союзники и на Западе», – писал Киреев, приводя
примеры экспорта католицизма на Балканы и Ближний Восток
атеистическими правительствами Франции и Италии316.
Страхи Киреева иногда были преувеличенными, особенно это касается
его опасений захвата католической партией «Центра» в союзе с социал-
демократами власти в Германии. Киреев не доверял и российским католикам,
потому что «они могут служить нам честно только под условием обмана
главы своей Церкви». Соглашаясь предоставить им свободу
вероисповедания, Киреев требовал запрета католической пропаганды в
России, иначе «борьба будет не равна», ведь это борьба не с верой, а с
папским государством: «Смута политическая, скрывающаяся за маской
религии – должна быть беспощадно искоренена!» Права российских
католиков, полагал Киреев, должны быть меньше, чем у других конфессий317.
Потратив несколько лет на изучение истории папства по
первоисточникам, на беседы и переписку с видными католическими
богословами, Киреев опубликовал в 1891 г. книгу «О папской
непогрешимости» (изначально он написал её на немецком языке, затем книга
вышла на русском, английском, французском, итальянском, польском,
греческом и арабском). Книга пользовалась спросом в России и за рубежом и
316
Киреев А.А. Сущность славянофильского учения. С. 4; Он же. Славянофильство и национализм… С. 101;
Он же. Старокатолики и наше отношение к ним… С. 174–175; Он же. Религиозные задачи… С. 463–464.
317
Киреев А.А. К старокатолическому движению. С. 121; Письмо А.А. Киреева И.Т. Осинину 16 октября
1872 г. // Соч. Т. 1. С. 474; Он же. Обращение старокатоликов к православным // Там же. С. 82; Он же. О
старокатолицизме. С. 117; Он же. К вопросу о веротерпимости. Письмо из Петербурга // Соч. Т. 1. С. 252–
254; Он же. Воссоединение Церквей… С. 202; Он же. Сближение славян. С. 26–27; Он же. Народность и
Рим. С. 111; Он же. Ответ «Римскому вестнику»… С. 147; Он же. Польский вопрос и старокатолицизм… С.
341; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 6. Л. 12; Д. 11. Л. 111об–113об, 124, 215; Д. 12. Л. 107–107об, 112об–113.

158
была переиздана в 1905 г. В неё вошли краткие письма к Кирееву некоего
католического священника, написанные в крайне резком тоне, и подробные
ответы самого мыслителя. Лейтмотивом книги было обвинение
католического мышления в грубом материализме, заимствованное у
протестантов. Книга завершалась словами: «К сожалению, мы враги и
останемся таковыми, доколе Рим будет стоять на своём нынешнем
основании»318.
В 1903 г. после папой был избран Пий X. Личность этого
неординарного человека пробуждала симпатии у многих православных,
Киреев же настаивал на том, что любой папа в силу самой своей должности
останется противником России и православия319. Поэтому мыслитель не
прекратил искать способы противодействия Ватикану.

3.1.2. А.А. Киреев и движение старокатоликов

Уже в 1862 г. Киреева посещала мысль о поиске каких-нибудь
католиков, не признающих власти папы. Такой случай представился в 1869
г., когда живший в Англии немец Й. Овербек, успевший побывать
католическим и лютеранским священником, принял православие и
предложил основать в Европе православную Церковь западного обряда.
Киреев привлёк к делу внимание царской семьи, представил ей Овербека. На
протяжении многих лет русский Синод и Константинопольский патриархат
пытались определить канонический статус Овербека и разработанной им
литургии западного обряда. В 1881 г. у него появился английский конкурент
Ньюджи с проектом литургии более «восточного» типа. В результате интриг
греков и Победоносцева Овербек, поссорившийся с англиканами и
старокатоликами, остался лидером небольшой группы приверженцев 320. Но
318
Киреев А.А. О папской непогрешимости. Из переписки католического учёного с русским генералом. 2-е
изд. СПб., 1905. 110 с.; О брошюре А. Киреева // Славянские известия. 1891. №48 (1 декабря). С. 802–804;
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Л. 137, 360об, 365; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 6об, 93; РГАЛИ. Ф. 345. Д. 992. Л. 4–5.
319
Киреев А.А. Новый папа // ИСБО. 1903. №2. С. 22–26; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Л. 245об, 324об.
320
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 154–154об; Д.6. Л. 3–5, 8об, 10об–11, 14–15об, 18–18об, 22об, 32об, 33об,
40–42, 43об, 50, 53об, 55; Д. 8. Л. 96об, 125об, 253об–255; Д. 9. Л. 2об, 7, 11, 15об, 46об, 136об, 150об, 160об,
195, 273об, 279об, 288; Д. 11. Л. 102об–104; Д. 18/1. Л. 66; П. 3604. Д. 6. Л. 1–2; Д. 10. Л. 2–3; Оп. 2. П. 3603.
Д. 27. Л. 15–17, 19, 21об; П. 3611а. Д. 75. Л. 4; П. 3323. Д. 7. Л. 1; РГАЛИ. Ф. 345. Д. 345. Л. 4; Д. 523. Л. 4–

159
он всё же вошёл в историю как первый автор проекта православия западного
обряда.
Ко времени неудачи Овербека внимание русского общества было уже
прочно приковано к старокатоликам. Их исторические корни восходят к
течениям в католической Церкви XVII–XVIII вв., оппозиционных папству
(галликанство и янсенизм во Франции, Утрехтская Церковь в Нидерландах,
фебронианизм в Германии). На I Ватиканском соборе часть делегатов-
фебронианистов во главе с И. фон Дёллингером (1799–1890) не приняла
догмата о безошибочности папы. Преданные анафеме Пием IX, они были
вынуждены провозгласить создание старокатолической Церкви. Осенью 1871
г. состоялся Мюнхенский конгресс, на котором Дёллингер огласил
декларацию, предусматривавшую воссоединение с Православной Церковью и
соглашение с протестантскими общинами.
В России появление старокатоликов вызвало оживлённую реакцию.
Киреев сравнил Дёллингера с Гусом и Лютером и призвал православных не
упускать свой шанс. Он был не одинок: были взбудоражены все славянофилы
и консерваторы, не говоря уже о друге Дёллингера Ф.И. Тютчеве. Все они,
кроме И.С. Аксакова и Ю.Ф. Самарина, хотели видеть в старокатоликах
самостоятельную православную Церковь западного обряда. Кирееву удалось
собрать вокруг вел. кн. Константина Николаевича богословский кружок, в
который входили прот. И.Т. Осинин и А.Ф. Гильфердинг, прот. И.Л. Янышев
и Н.В. Попов, А.В. Головнин и Д.А. Толстой. В марте 1872 г. кружок был
преобразован в петербургское отделение Общества любителей духовного
просвещения (ОЛДП). Председателем стал вел. кн. Константин Николаевич,
секретарём – Киреев. «Эта должность неожиданно сделала Киреева
политиком мирового масштаба», – пишет С.В. Лебедев. ОЛДП активно
сотрудничало с духовными академиями, приглашало на заседания
митрополитов, открыло отделение в Афинах. Благодаря ОЛДП Александр II
11; Смирнов Ф. Взгляд И.В. Киреевского на римское католичество // Православное обозрение. 1884. №10. С.
314; Материалы к истории старокатолического вопроса в России // Христианское чтение. 1911. №11. (Далее
– Материалы 1911). С. 1354; Basil J.D. Russian Orthodox Response… P. 73; Пророки византизма: переписка
К.Н. Леонтьева и Т.И. Филиппова (1875–1891). СПб., 2012. С. 139.

160
принял сторону старокатоликов и побудил Синод признать их «поборниками
православной истины за границей»321.
На Мюнхенском старокатолическом конгрессе православную Церковь
представляли Овербек и Осинин. В дальнейшем эта миссия перешла к
Кирееву и Янышеву. В сентябре 1872 г. Киреев посетил Кёльнскую
конференцию старокатоликов и познакомился с их лидерами: Губером,
Рейнкенсом, Лангеном, Мишо. «Я чувствовал себя на родной почве», –
отмечал мыслитель. В это время вероучение старокатоликов было ещё
крайне неопределённым, они колебались между православными и
англиканами. Ситуация изменилась на конгрессе в Констанце в 1873 г., где
архиепископ Утрехтской Церкви (считавшей себя частью католической
Церкви, но анафематствованной папой с 1704 г.) Гейкамп рукоположил
Рейнкенса и Герцога в первые епископы старокатолической Церкви. В
Констанце возобладало требование вернуться к учению древней Церкви до
XI в. и добиться общения в таинствах с православными322.
Тогда же было постановлено считать общими догматами православных
и старокатоликов всё то, «во что верили всегда, везде и все» (формула св.
Викентия Лиринского, V в.); filioque было признано необязательным. В 1874
и 1875 гг. эту формулу утвердили конференции во Фрайбурге и Бонне, в 1876
г. её признал русский Св. Синод и Константинопольский патриархат. Киреев
активно участвовал в этих конференциях, выступив с приветствием от
ОЛДП: «Мы были твёрдо убеждены, что это движение не исчезнет бесследно
или не перельётся в протестантизм, как о том мечтали ваши
ультрамонтанские враги. Наши надежды вы оправдали и вполне разрушили
надежды ваших врагов. Вы спокойно и обдуманно организовались в Церковь
321
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 6. Л. 40–44, 46–47об, 50–50об, 52, 54–55об, 58–58об, 63об, 81, 84, 121об; Д. 11.
Л. 219об–221об; Д. 12. Л. 94–94об, 281; Д. 19/2. Л. 1–1об, 3, 11–13об, 18–23об, 29–29об, 61–63об; Д. 21/3. Л.
9; РГВИА. Ф. 293. Д. 32. Л. 1; Киреев А.А. По поводу книги… С. 12, 13; Он же. О папской непогрешимости.
С. 103, 105; Он же. Старокатолики и наше отношение к ним. С. 172; Он же. О сближении со
старокатоликами. С. 164; Он же. Спор с западниками настоящей минуты // Соч. Т. 2. С. 174; [Поповицкий
А.И.] Ук. соч. С. 98; Дубинин А.. диакон. Ук. соч. С. 253; Basil J.D. Russian Orthodox Response… P. 74;
Литературное наследство. Т.97: Ф.И. Тютчев. Кн. 2. С. 418-419; Лебедев С.В. Предисловие. С. 13.
322
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 6. Л. 40–42, 57–59, 70–74; ГАРФ. Ф. 722. Д. 93. Л. 62об; Д. 101. Л. 28; Д. 103. Л.
27, 28об, 55; Д. 104. Л. 26; Соколов И.П. Протопресвитер И.Л. Янышев как деятель по старокатолическому
вопросу // Христианское чтение. 1911. №2. С. 240–244; Материалы 1911. С. 1339–1341.

161
с достойнейшим епископом во главе, мужественно выдержали жестокую
борьбу с вашими врагами и, оторвавшись от Рима, не оставили католической
почвы и вместе с тем не оставили великой идеи о воссоединении Церквей». В
1874 г. Киреев организовал встречу Мишо и Рейнкенса с вел. кн.
Константином Николаевичем323.
Судьбы старокатолицизма в разных странах Европы оказались
различны. В Голландии и Швейцарии он занял свою нишу во
внутриполитической борьбе. В Германии в начале 70-х гг. Бисмарк активно
насаждал его сверху, насильственно заменив несколько римо-католических
епископов и священников на старокатолических, что повредило репутации
старокатолицизма. Во Франции старокатолики не были юридически
признаны, несмотря на поддержку президента А. Тьера. В Италии
старокатолическое движение хотел возглавить неаполитанский авантюрист
Д. Панелли, ещё в 1861 г. рукоположенный неизвестно кем в Антиохии и
основавший «католическую национальную Церковь Италии», или общество
«Emancipatore». После долгих переговоров Киреева с ним Св. Синод в 1878 г.
счёл богословие Панелли неправославным и отказал ему в воссоединении; не
признали его и старокатолики324. В Англии старокатоликам активно помогал
премьер-министр У.Ю. Гладстон. О.А. Новикова публиковала в Англии
богословские статьи Киреева, в которых епископ Эдинбургский отмечал
«свободный христианский дух… умение и хороший здравый смысл»325.
В первую очередь нас интересуют социально-политические причины
столь горячей и длительной поддержки старокатоликов Киреевым.
Мыслитель увидел в новом религиозном движении возможность оздоровить

323
Флоровский Г.В., прот. Пути русского богословия. Париж, 1937. С. 279, 382; Письмо А.А. Киреева И.Т.
Осинину. С. 475, 480, 481; Киреев А.А. По поводу книги… С. 25; Он же. Старокатолики и наше отношение к
ним… С. 180–181; Он же. Третий международный конгресс старокатоликов // Богословский вестник. 1894.
№10. С. 121–130; Basil J.D. Russian Orthodox Response… P. 63–65, 72–73; Id. Alexander Kireev and Theological
Controversy… P. 133; ОР РГБ. Оп. 1. Ф. 126. Д. 6. Л. 96, 108об; Д. 19/2. Л. 47–55об, 69–72, 76–82об, 90–91об;
Д. 106. Л. 25об, 31, 62об–63; Д. 107. Л. 56, 66, 73; Д. 108. Л. 17; Д. 109. Л. 17; Д. 112. Л. 2, 34об.
324
Попов Н.В., Глубоковский Н.Н. Ук. соч. Стб. 481; Победоносцев К.П. Борьба государства с церковью в
Германии // Победоносцев К.П. «Будь тверд и мужествен…». С. 66–71; Он же. Церковь и государство в
Германии // Там же. С. 72–76; Он же. Церковные дела в Германии // Там же. С. 79–86; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1.
Д. 20/1. Л. 17–30об, 42, 45, 56–56об, 59–69, 112–128; Д. 20/2. Л. 1–5об, 20–22об.
325
Депутат от России. Т. 1. С. 85–99; Novikoff O. Russian memories. P. 57.

162
духовный климат Запада и самой России, примирить западных и восточных
славян, сделать православие поистине вселенским: «Веруем и в то, что
православие… явит и в силах явить в конце концов истинный и уже
неискажённый лик Христов даже всему остальному человечеству,
измученному неверием и духовным распадением своим». Киреев утверждал:
«Церквам Запада предстоит следующая дилемма: или они возвратятся к
древней вселенской истине, или они будут заедены государством».
«Старокатолицизм – верный и единственный путь к восстановлению
православия на Западе, к восстановлению вселенского церковного единства в
его прежнем могуществе и блеске», – писал Киреев. – «Мы можем указать
шатающемуся Западу на эту всецело сохранённую нами вселенскую
догматическую истину, во всей её древней простоте, во всём её древнем
величии!»326
Если в Европе мыслитель хотел видеть сильную и самостоятельную
братскую Церковь, противостоящую Ватикану, то в России, по его мнению,
общение с просвещёнными и ревностными старокатоликами помогло бы
оживить приходскую жизнь, усилить самостоятельность русской Церкви и
поднять уровень богословия. Под влиянием старокатолицизма, говорил
Киреев, русские поймут, «как у нас основы нашей религии мало обставлены
научно, как всё это держится внешней рамкой, скорлупой, как ядро мало
нами самими исследовано. <…> Именно наши отношения к старокатоликам
дадут нам возможность отстранить от нашей Церкви обвинения в узости, в
неподвижности, в нетерпимости, в цезаропапизме»327.
На фоне разобщённости духовенства и паствы в России Киреева
привлекала атмосфера доверия между старокатолическими священниками и
прихожанами, активное участие молодёжи в приходской жизни и отсутствие

326
Киреев А.А. По поводу книги… С.3; Он же. Сущность славянофильского учения. С. 10; Он же.
Старокатолики и наше отношение к ним… С. 180; Он же. Спор с западниками… С. 227–228, 231–233;
Введенский А.И. Славянофильская формула // Богословский вестник. 1895. №12. С. 402, 403; ОР РГБ. Ф.
126. Оп. 1. Д. 12. Л. 169–169об, 227.
327
Киреев А.А. По поводу книги… С. 5, 7–8, 10; Он же. Введение к части 1. С. 3; Он же. Конгрессы в Гааге
(1908) // Соч. Т. 1. С. 48, 50–51; Киреев А.А. Старокатолики и вселенская Церковь // Там же. С.131; Он же.
Младокатолицизм и старокатолицизм // Там же. С. 137; ОР РГБ. Оп. 1. Д. 11. Л. 433об.

163
нигилизма. Он писал: «Старокатолическая Церковь гораздо свободнее
нашей. Она не только не знает никаких обер-прокуроров, но пользуется и
автономией в своей и внешней, и внутренней жизни, у них нет духовной
цензуры, у них признаётся право свободного обсуждения и научных
богословских вопросов… Их епископы избираются их Синодом, а
священники приходом. Всё это согласно с древней практикой древней
Церкви»328.
В 1874–1876 гг. ОЛДП при активном участии Киреева представило Св.
Синоду список из шести догматических и десяти канонических и обрядовых
расхождений между старокатоликами и православными. Однако в 1877 г.
Тимашев обрушил репрессии на ОЛДП; окончательно Общество закрылось в
1881 г. под давлением Победоносцева. В 80-е гг. среди старокатоликов
возобладало протестантское по сути учение Дёллингера о трёх равно
истинных «ветвях» некогда единой Церкви: православной,
старокатолической и англиканской. Киреев вспоминал, что в 80-е гг.
старокатолики «безусловно признавали правоту православия, но не могли
отрешиться от своих западных взглядов, симпатий, они не решились
признать за православием характер исключительной истины. Они считали,
что христианская истина находится не только у восточной Церкви, но ещё и
у западных Церквей, что некоторые истины могут допускать разные
толкования»329.
Ситуация изменилась в 1889 г., когда старокатолические Церкви
Нидерландов, Германии, Швейцарии, а затем и Австрии заключили
Утрехтскую унию, приняли катехизис, практически совпадавший с
православным, и согласились признать катехизис митрополита Филарета. В
1890 г. прот. И.Л. Янышев посетил Кёльнский конгресс старокатоликов,
вновь начался процесс их сближения с русской Церковью. Киреев
328
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Л. 32об–34, 196, 239об; Ф. 265. П. 190. Д. 32. Л. 20, 137.
329
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 7. Л. 26об, 60об–61, 101об, 104об, 121, 162, 175; Д. 8. Л. 6, 84об, 129об; Д. 9. Л.
15об–16, 123об, 232–236об, 248–250; Д. 10. Л. 62об–63; Д. 11. Л. 37, 66об, 244–254; Д. 18/1. Л. 32–36, 80–
82об, 89, 102–108об; Д. 18/2. Л. 34–87об; Д. 19/1. Л. 5–6об, 15–16, 33–34об, 43–44об, 47–52об, 59–60об, 73–
77об, 106–107об, 112–125об, 150–157об, 167–172; Д. 21/2. Л. 44–51; Д. 21/3. Л. 12; Новые известия о
старокатоликах и их «катехизисе» // Славянские известия. 1890. №26 (30 июня). С. 83–484.

164
напоминал, что воссоединение «может и должно произойти лишь путём
догматического исцеления Запада»330. Для этого надо было достичь единства
догматов. Киреев считал, что сделать это очень легко, достаточно отказаться
от всех нововведений, начиная с IX в.: «Когда западные церкви освободятся
от своих ересей, они eo ipso сделаются православными, а тогда нашим
восточным церквам останется лишь, проверив этот факт, “занести его в
протокол будущего Вселенского собора”. <…> Более ничего!»331 Принципом
воссоединения должно было стать древнее положение: «В необходимом
единство, в сомнительном свобода, во всём любовь». Но именно здесь
Киреев, Янышев и их соратники встретили ожесточённое сопротивление.
Многие архиереи, священники и профессора богословия выступали
против контактов с западными христианами. Один из них говорил: «У
генерала Киреева своё богословие, а у меня своё». Эти «изоляционисты»
придавали каждому обычаю и обряду, вплоть до количества ладана в кадиле,
вероучительное значение. На повестке дня встал вопрос: что является
догматом, а что – необязательным мнением или местным обычаем.
Профессор богословия, славянофил В.З. Завитневич отмечал: «Потребуйте от
нас положительного определения нашего православия… и увидите, что даже
наши специалисты в области богословской науки разойдутся во мнениях по
самым основным вопросам учения нашей Церкви». Киреев с горечью писал:
«Всякое противоречие представляется нам обидою, всякая разность во
мнениях кажется нам ересью, достойной осуждения». Мыслитель с горечью
говорил, что задача старокатолицизма «слишком широкая и для настоящего
индифферентного времени непосильная»332.
330
Киреев А.А. По поводу книги… С. 3, 8, 9, 33, 41, 43; Он же. Польский вопрос и старокатолицизм… С.
333; Он же. Обращение старокатоликов к православным. С. 77–78; Он же. Письмо в редакцию. По поводу
статьи о старокатоличестве во второй книге Трудов Киевской духовной академии за 1893 г. // Соч. Т. 1. С.
97; Он же. По поводу отзыва о старокатолическом журнале. Письмо к редактору «Богословского
вестника» // Соч. Т. 1. С. 101; Он же. О соединении Церквей // Там же. С. 206; Он же. О сближении со
старокатоликами // Там же. С. 171; Он же. Ответ о. прот. Мальцеву. К вопросу о старокатолицизме // Там же.
С.324; Письмо А.А. Киреева И.Т. Осинину… С. 482–483; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Л. 319.
331
Введенский А.И. Ук. соч. С. 403; Киреев А.А. Res tua agitur… С. 91.
332
Киреев А.А. Res tua agitur… С. 83–84; Он же. Современное положение старокатолического вопроса.
Послесловие // Соч. Т. 1. С. 144; Он же. Славянофильство и национализм. С. 93; Он же. Религиозные
задачи... С. 465; Он же. Старокатолики и наше отношение к ним… С. 177, 181–182; Бабкин М. Воззрения
иерархов русской православной Церкви на миропомазание всероссийских императоров в царствование
Николая II // Москва. 2009. №5. С.229; Basil J.D. Alexander Kireev and Theological Controversy… P. 133.

165
 «Изоляционистов» всячески поощрял обер-прокурор Синода К.П.
Победоносцев – противник появления православия западного обряда. Киреев
обвинял его в «церковном эгоизме», в отождествлении Церкви с
народностью и отрицании вселенского православия: «Русская вера (хотя она
безусловно православная) всё своё значение почерпает именно в том, что она
тождественна в догмате с Церковью вселенскою!.. На националистическом
основании не только не должно, но и нельзя стоять миссионеру, нельзя
основывать вселенской проповеди!» Киреев считал, что «христианство выше
всякой народности, оно не связано ни с какою народностью, ни с каким
племенем», что будущее христианства связано с Азией не меньше, чем с
Европой и Америкой, а потому допустимы разные обряды. Он писал: «О всех
без исключения православных, о сильных и слабых, о высококультурных и
полудиких должны мы заботиться, всех их должны любить и оберегать!..
Всюду, где бы ни проявлялась… православная мысль – мы должны её
приветствовать, а не встречать холодным недоверием за… непривычную для
нашего глаза форму… Наше участие в движении старокатоликов есть
первое проявление этого мессианизма на высококультурном Западе»333.
Оппоненты Киреева боялись, что поднятие догматических вопросов
посеет смуту и соблазны в Церкви. «Лучше пусть возбудится соблазн,
нежели забудется истина!» – отвечал мыслитель. Киреев настаивал, что
требовать от старокатоликов чего-либо, кроме признания православных
догматов – «это ясный, явный оппортунизм… в области чистой, безусловной
правды!»334 Но и в сфере догматов не все противоречия были разрешены.

333
Пешков А.И. К.П. Победоносцев как православно-русский мыслитель // К.П. Победоносцев: мыслитель,
учёный, человек. Материалы международной юбилейной научной конференции, посвящённой 180-летию со
дня рождения и 100-летию со дня кончины К.П. Победоносцева. СПб., 2007. С. 11; Фетисенко О.Л. Столп
Церкви или новый Копроним? К.П. Победоносцев sub oculis Т.И. Филиппова и К.Н. Леонтьева // Там же. С.
116–119; Киреев А.А. Критические заметки (1896). С. 257–262; Он же. Религиозные задачи… С. 465–467; Он
же. Сближение славян. С. 24; Он же. Мой последний ответ… С. 321–323; Он же. Попытка разъяснения… С.
346, 348; Он же. Критические заметки (1897). С. 439; Он же. Краткое изложение… С. 27, 29; Депутат от
России. Т. 1. С. 90; Материалы 1911. С. 1346; Freeze G.L. [Review on:] Hosking G.A., ed. Church, Nation and
State in Russia and Ukraine. N.Y., 1991. 357 pp. // Russian Review. V.52. No 1 (January 1993). P. 141.
334
Киреев А.А. Введение к части 1. С. 4; Он же. Успехи старокатолицизма в Австрии // Соч. Т. 1. С. 126; Он
же. О соединении Церквей. С. 205–206; Он же. Письмо к издателю «Русского обозрения» // Соч. Т. 1. С. 93–
94; Он же. Старокатолики и наше отношение к ним… С. 178.

166
 Камнем преткновения стали два важнейших вопроса. Первый – о
прибавке filioque. Некоторые православные богословы, включая А.С.
Хомякова, В.В. Болотова и самого Киреева, признавали filioque
теологуменом, которое католики незаконно ввели в Символ веры, а затем (в
1564 г.) сделали обязательным догматом. Другие же настаивали на том, что
Св. Дух исходит только от Отца (а Patre solo). Киреев сам произвёл научные
изыскания по этому вопросу и пришёл к тому же выводу, что и глубоко
чтимый им Болотов, чьи 32 тезиса Киреев перевёл на немецкий язык и
представил старокатоликам. Болотов предлагал православное прочтение «и
от Сына» как «через Сына». Это мнение приняла синодальная комиссия по
воссоединению со старокатоликами, хотя большинство последних, убрав
filioque из Символа веры, в частном порядке продолжали придерживаться
мнения о Сыне как «вторичной причине Св. Духа»335.
Для уровня православного богословия рубежа XIX–XX вв.
исследования Болотова и Киреева действительно были самыми серьёзными.
Лишь поколение спустя П.А. Флоренский и А.Ф. Лосев подвергнут filioque
уничтожающей критике, а точку в споре поставил в середине XX века В.Н.
Лосский, указавший, что «Болотов умалил разницу вероучения в двух
триадологиях, что и позволило ему говорить о двух вполне терпимых
“богословских мнениях”». Лосский развенчал и «критерий св. Викентия»336.
Ещё более остро встал вопрос о пресуществлении Св. Даров
(transsubstantiatio). Вслед за А.С. Хомяковым Киреев полагал, что замена
335
Киреев А.А. К старокатолическому вопросу. Письмо к редактору «Богословского вестника» // Соч. Т. 1.
С. 107; Он же. Старокатолики и вселенская Церковь. С. 128; Он же. Современное положение
старокатолического вопроса. Послесловие. С. 141–142; Он же. К старокатолическому вопросу. Ответ проф.
Гусеву // Соч. Т. 1. С. 269–270; Он же. Мой последний ответ проф. А.Ф. Гусеву… С. 301, 303; Он же.
Современное положение старокатолического вопроса // Богословский вестник. 1908. №11. С. 425–442, 449–
451; Записки Петербургских религиозно-философских собраний (1902–1903 гг.). СПб., 1906. С. 443; Болотов
В.В. К вопросу о filioque // Христианское чтение. 1913. №5. С. 573–596; №6. С. 726–746; Бриллиантов А.И.
Труды профессора В.В. Болотова по вопросу о filioque и полемика о его «Тезисах о filioque» в русской
литературе // Христианское чтение. 1913. №4. С. 431–457; Материалы 1912. С. 40; Керенский В.А. К
старокатолическому вопросу. По поводу ответа А.А. Киреева. СПб., 1904. С. 22–32; Керенский В.А. Кто
виноват? (К старокатолическому вопросу. По поводу брошюры А.А. Киреева «Старокатолики и вселенская
Церковь». СПб., 1903) // Христианское чтение. 1903. №12. С. 726–727; Basil J.D. Alexander Kireev and
Theological Controversy… P. 131, 137–141; Basil J.D. Russian Orthodox Response… P. 71; ОР РГБ. Ф. 126. Оп.
1. Д. 7. Л. 54об; Д. 9. Л. 257об; Д. 10. Л. 133; Д. 11. Л. 250, 411об–412, 413, 416, 425; Д. 12. Л. 94об, 138об,
146–146об, 150об, 186об, 259; Д. 13. Л. 17, 33об–34, 130об–131, 143об–145, 147, 167об; Д. 14. Л. 203; Д. 17.
Л. 25об–29об; РГАЛИ. Ф. 345. Д. 523. Л. 1–2об.
336
Лосский В.Н. По образу и подобию // Лосский В.Н. Боговидение. М., 2006. С. 608–609, 689.

167
слова «преложение» на «пресуществление» была произведена у греков
только под католическим влиянием в XVII–XVIII вв., а в России это слово
впервые зафиксировано лишь в 1836 г. Оппоненты Киреева указывали на
наличие учения о пресуществлении уже у Отцов Церкви. Старокатолики
отвергали transsubstantiatio и в своём учении о Евхаристии были близки
англиканам и лютеранам. Киреев целиком поддерживал их, отвергая
transsubstantiatio как «грубо-материалистическое» учение о «мясе», при этом
свою точку зрения он обосновывал учением Канта о непознаваемости
субстанции как «вещи в себе»337.
Рассмотрим основные столкновения Киреева с его оппонентами.
Первым выступил лондонский протоиерей Е.К. Смирнов, желавший
сближения с англиканами. В 1892–1894 гг. он называл старокатоликов
протестантской сектой, обвинял их в аморальности, в гордыне и требовал,
чтобы они приняли русские обряды. Киреев подозревал, что он «пишет свою
чепуху просто под диктовку Победоносцева». «Какая безыдейность! Какая
близорукость!» – восклицал Киреев. Он указывал, что прот. Смирнов
подменял вопрос о догматах рассуждениями о несоответствии «духа»
старокатолицизма «духу нашей Церкви»338. Следующим оппонентом Киреева
в 1897–1902 гг. стал берлинский протоиерей И.К. Мальцев. «Добродушный,
энергический, но недальновидный» (по словам Киреева), «беспринципный и
пошлый оппортунист» (по словам Антония (Храповицкого)), он активно
интриговал против старокатоликов в Константинополе. Он требовал от них

337
Киреев А.А. О затруднениях к воссоединению христианского мира // Киреев А.А. Учение славянофилов.
М., 2012. С. 477–478; Он же. Старокатолики и вселенская Церковь. С. 129; Он же. Мой последний ответ… С.
306–318; Он же. К старокатолическому вопросу. Письмо к редактору… С. 108–110; Он же. О сближении со
старокатоликами. С. 165; Он же. К старокатолическому вопросу. Ответ проф. Гусеву. С. 270–271; Он же.
Ответ профессору В.А. Керенскому // Соч. Т. 1. С. 364–366; Он же. Шестой международный
старокатолический конгресс в Ольтене (в Швейцарии) 1–4 сентября (19–22 августа) 1904 г. // Богословский
вестник. 1904. №11. С. 585–586, 591; Basil J.D. Alexander Kireev and Theological Controversy… P. 142–143;
Керенский В.А. К старокатолическому вопросу. СПб., 1904. С. 33–39; Керенский В.А. Кто виноват? С. 723–
726; Материалы 1912. С. 9; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Л. 458; Д. 12. Л. 146об–147, 150об, 258об; Д. 13. Л.
16об, 33об, 145об–146, 147, 154, 192об, 312; Д. 14. Л. 295об; Ф. 265. П. 156. Д. 10. Л. 138об–139об; ГАРФ. Ф.
634. Д. 11. Л. 46в, 77в.
338
Киреев А.А. По поводу книги… С. 2, 20, 21, 23, 24, 31, 33–35; Киреев А.А. Восьмой старокатолический
конгресс в Вене 7,8 и 9 сентября 1909 г. // Соч. Т. 1. С. 56, 60; Киреев А.А. Письмо к издателю «Русского
обозрения». С.92; Соколов И.П. Ук. соч. С. 237; Материалы 1912. С. 5–6; Basil J.D. Alexander Kireev and
Theological Controversy… P. 134–136; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Л. 206, 398об, 403–403об, 434, 456об–457;
Д. 12. Л. 116, 125; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 97-99; РГАЛИ. Ф. 345. Д. 750. Л. 83–84об.

168
присоединения к РПЦ и отстаивал католический взгляд на пресуществление.
Киреев обвинял его в темноте и невежестве, заявляя, что «Мальцев
принадлежит к числу самых ярых поклонников римских богословских
традиций со всеми их суевериями»339. В 1902–1903 гг. аргументы Мальцева
повторил архиеп. Сергий (Страгородский). Киреев упрекнул его в «крайне
узкой точке зрения монаха-постника», но в итоге смог переубедить340.
Наиболее продолжительными и напряжёнными стали нападки на
старокатолицизм «безыдейного и беспринципного» (по словам Антония
(Храповицкого)) казанского профессора богословия А.Ф. Гусева. Тон его
«диких и грубых» статей в журнале «Вера и разум» с 1897–1904 гг. был
крайне резким и оскорбительным. Гусев заявлял, что Киреев и Болотов
«странными своими воззрениями сами выключают себя из сонма
православных богословов, хотя бы и воображали, будто они – представители
какого-то якобы прогрессивного “типа богословской мысли” в православии».
Критикуя их за «протестантизм» по вопросам о filioque и transsubstantiatio и
упрекая Отцов Церкви в «неточных формулировках», Гусев сам допускал
даже арианские выражения. Старокатоликов он обвинял в «нерусском духе»,
в бунте против законного католического начальства, в нежелании смириться
перед русской православной Церковью. «Вот уж поистине образец
профессорского самомнения!» – восклицал Киреев341. В 1901 г. он перевёл на
немецкий язык 55 тезисов Гусева, чтобы дать возможность старокатоликам
ответить на них на страницах своей прессы.

339
Киреев А.А. Ответ о. прот. Мальцеву… С. 324–335; Переписка греческой королевы… С. 67–68; Basil J.D.
Alexander Kireev and Theological Controversy… P. 134–136; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Л. 431об; Д. 12. Л.
27об–28, 50об, 116, 138, 146, 193, 215об, 238об, 239об; Д. 13. Л. 11–12, 18, 26об, 115об–116, 118, 330, 375об;
Д. 14. Л. 238, 242–242об; П. 3606. Д. 5. Л. 46–47.
340
Киреев А.А. Шестой международный старокатолический конгресс… С. 574; Он же. Современное
положение старокатолического вопроса. С. 428–431; Он же. Попытка разъяснения… С. 342–350; Basil J.D.
Alexander Kireev and Theological Controversy… P. 136–137; ОР РГБ. Оп. 1. Ф. 126. Д. 12. Л. 145об; Д. 13. Л.
240, 276.
341
Киреев А.А. К старокатолическому вопросу. Ответ проф. Гусеву. С. 268–273; Он же. По поводу
старокатолического вопроса. Второй ответ А.Ф. Гусеву // Богословский вестник. 1898. №1. С. 101–135; Он
же. [Ответ на:] Гусев А.Ф. Ответ А.А. Кирееву (по старокатолическому вопросу о “Filioque” и
«пресуществлении»). С. 285–286; Он же. Мой последний ответ проф. А.Ф. Гусеву… С. 297–299; Соколов
В.А. Памяти А.А. Киреева. С. 17; Материалы 1912. С. 29; Бриллиантов А.И. Ук. соч. С. 438–445; Basil J.D.
Alexander Kireev and Theological Controversy… P. 140–144; Basil J.D. Russian Orthodox Response… P. 70–72;
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 12. Л. 146об–147, 158об, 186об, 209об, 239об; Д. 13. Л. 8об, 18, 26об–27, 28об,
53об, 88об, 130об, 143об–144, 154, 167об, 228–228об, 230, 233, 234; Оп. 2. П. 3606. Д. 5. Л. 2об.

169
 Наиболее серьёзным оппонентом Киреева стал другой казанский
профессор богословия В.А. Керенский. Отказавшись от примитивных
аргументов Смирнова, Мальцева и Гусева, он в своих статьях 1903–1910 гг.
указал на несоответствие реального старокатолицизма представлению
Киреева о нём. В старокатолическом катехизисе Ширмера Керенский увидел
протестантское учение о «невидимой Церкви». Когда старокатолик Л.К. Гётц
признал православие единственной истинной Церковью, он был официально
осуждён старокатолическими лидерами. Керенский указывал на
протестантский уклон старокатоликов, отвергавших почитание мощей, икон,
молитвы святым, культ Богородицы, устную исповедь. Керенский вменил им
в вину тесные связи с англиканами. Подробно разобрал он вопрос о filioque и
о Евхаристии. Все проанализированные тенденции, по Керенскому, «идут
наперекор голосу и представителей прежнего старокатолицизма, и
представителей древне-вселенского учения»342. Киреев безуспешно пытался
придать указанным фактам иную трактовку.
Несмотря на мощное богословское сопротивление соединению со
старокатоликами, на противодействие Победоносцева и скептическое
отношение Александра III, несмотря на то, что духовная цензура в начале
1890-х гг. не пропускала почти никаких статей о старокатоликах, Кирееву и
Янышеву удалось добиться заметных достижений. Осенью 1892 г. на
Люцернский конгресс старокатоликов прибыли православные делегации из
России, Греции, Румынии. Янышев провозгласил: «Старокатолицизм
представляет собою, по моему мнению, для восточной православной Церкви
единственное на всём христианском Западе светло и глубоко сочувственное
явление». Киреев вынес следующее впечатление о старокатоликах: «20 лет
мы (православные) их игнорируем, упорно, систематически. Они к нам

342
Керенский В.А. К старокатолическому вопросу. По поводу ответа А.А. Киреева. СПб., 1904. 39 с.;
Керенский В.А. К старокатолическому вопросу. По поводу ответа А.А. Киреева: Богословский вестник.
1904. Март. Стр. 522–545 // Христианское чтение. 1904. №7. С. 112–128; №9. С. 387–409; Керенский В.А.
Кто виноват? С. 701–732; Киреев А.А. Недоразумения по старокатолическому вопросу // Богословский
вестник. 1898. №4. С. 130–140; Он же. Шестой международный старокатолический конгресс… С. 590–591;
Он же. Ответ профессору В.А. Керенскому. С. 361–377; Бриллиантов А.И. Ук. соч. С. 445–450; Переписка
А.А. Киреева и Ф.Д. Самарина. С. 28; Basil J.D. Alexander Kireev and Theological Controversy… P. 141.

170
обращаются, просят у нас хлеба, мы им даём камень». В Люцерне он
договорился со старокатоликами о создании в Берне международного
богословского журнала для разных конфессий «Revue Internationale de
Théologie», который стал издаваться на средства самого Киреева343.
15 декабря 1892 г. была создана Синодальная комиссия по
воссоединению. В 1893 г. во вновь основанном «Богословском вестнике»
появилась статья В.А. Соколова, в которой он доказывал, что иерархия
Утрехтской и старокатолической Церквей хотя и неканонична, но
действительна. Киреев перевёл эту статью на французский язык. Так
началась его дружба с Соколовым, который, будучи редактором
«Богословского вестника», охотно публиковал там статьи генерала. Даже
враждебно относившихся к старокатоликам Л.А. Тихомирова и С.А.
Рачинского Киреев смог убедить в необходимости контактов с ними344.
Репутация Люцернского съезда в России была невысокой из-за того,
что его члены проводили богословские дискуссии в промежутках между
светскими развлечениями. Ещё больший урон по престижу старокатоликов
нанесла история с авантюристом Ж.Р. Вилаттом из США, который успел
побывать пять раз в лоне католической Церкви и шесть раз в разных
протестантских конфессиях, прежде чем в 1891 г. был рукоположен в
старокатолические священники. Желая стать епископом, он принял
православие из рук русского епископа Алеутского и Аляскинского, после
чего уехал на Цейлон и стал там монофизитским епископом латинского
обряда (Малабарская Церковь). По возвращении в США Вилатт объявил себя
митрополитом всех американских старокатоликов, за что был отлучён от
старокатолической Церкви, но не успокоился и стал за деньги «посвящать в

343
Киреев А.А. Конгресс старокатоликов в Люцерне // Славянское обозрение. 1892. №9–10. С. 79–104; Он
же. О папской непогрешимости. С. 10–11; [Поповицкий А.И.] Ук. соч. С. 98–99; Бриллиантов А.И. Ук. соч.
С. 431–432; Соколов И.П. Ук. соч. С. 234–237, 245–247; Материалы 1912. С. 2–14; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д.
11. Л. 377, 385об–386, 391–393, 396об–397об; Оп. 2. П. 3604. Д. 30. Л. 13–14; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 137–
137об; Ф. 217. К. 11. Д. 56. Л. 5–7об; ГАРФ. Ф. 634. Д. 113. Л. 7об, 57; РГАЛИ. Ф. 345. Д. 12. Л. 11.
344
Соколов В.А. Можно ли признать законность иерархии старокатоликов // Богословский вестник. 1893.
№4. С. 113–126; Он же. Памяти А.А. Киреева. С. 16, 20; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 8334. Д. 6. Л. 6–6об; Д. 7.
Л. 8, 11об; РГАЛИ. Ф. 345. Д. 750. Л. 10–10об, 14об, 17–18, 47–48об; Тихомиров А.А. Тени прошлого. С.
661–662.

171
епископы» всех желающих. Эта история больно ударила по Кирееву,
который вначале много делал для признания Вилатта345. Однако именно этот
авантюрист стал первым в мире, кому на практике удалось создать
православный приход западного обряда.
В 1894 г. Синодальная комиссия отправила старокатоликам своё
заключение по вопросу о filioque и другим спорным моментам. Это послание
рассматривалось на Роттердамском конгрессе 1894 г., на котором
присутствовали Киреев и Янышев. Киреев помог Рейнкенсу составить ответ
Синоду, а в 1897 г. организовал встречу в Бонне старокатолических вождей с
архиеп. Антонием (Вадковским), на которой тот признал их вероучение
православным, что стало возможным благодаря сочувственному отношению
Николая II346. В 1897 г. старокатолики создали Роттердамскую комиссию для
воссоединения с православием, которая подготовила ответы по вопросам о
filioque и пресуществлении. На Венском конгрессе в сентябре 1897 г.
Киреева буквально носили на руках. Он писал: «Эти чествования мне
небезразличны, ибо приходят со стороны высокообразованных людей,
притом людей истинно верующих, соединённых со мной служением великой
идее восстановления церковного единства!»347 Тогда же оформились две
славянские старокатолические Церкви: чешская в Австрии и польская в
США.
С 1902 г. Киреев входил в Синодальную комиссию по связям со
старокатоликами и англиканами. Подталкивая старокатоликов к отказу от
учения о «невидимой Церкви», Киреев практически в одиночку (учитывая
колебания Янышева) преодолевал сопротивление иерархов, особенно

345
Соколов В.А. Можно ли признать… С. 111–113, 127–147; Материалы 1912. С. 22–31.
346
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Л. 403–403об, 407, 408об–410об, 425, 427, 434, 436–437, 442, 444, 452, 454об,
456об–458, 459об–461; Д. 12. Л. 34об–35об, 37, 40об, 44, 47, 63об–65, 86, 89–89об, 96об, 99, 115об–116, 120–
120об, 122об, 138–139об, 146; Киреев А.А. Третий международный конгресс старокатоликов. С. 108–121,
130-148; Он же. Шестой международный старокатолический конгресс… С. 584–589; Он же. Res tua agitur…
С. 90–91; Он же. По поводу отзыва… С. 100; Он же. О старокатоликах. Письмо в редакцию «Нового
времени» // Соч. Т. 1. С. 103–104; Он же. К старокатолическому движению. С. 119–120; Он же.
Старокатолицизм с юридической точки зрения. С. 123–124; Он же. Старокатолики и наше отношение к
ним… С. 176; Депутат от России. Т. 2. С. 188–192.
347
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 12. Л. 148об–152, 162, 179об–180об, 209об, 215об, 244об; Оп. 2. П. 3604. Д. 7. Л.
7–7об; П. 8335. Д. 1. Л. 24; Д. 2. Л. 18, 23; Д. 3. Л. 3; Материалы 1911. С. 1350–1352.

172
епископа Феофана (Быстрова). Авторитет Киреева у старокатоликов ещё
более вырос. Он открывал своей речью конгресс в Бонне (1902 г.),
способствовал распространению старокатолицизма в славянских землях, что
было зафиксировано конгрессами в Ольтене (1904 г.) и Гааге (1907 г.)348.
Общее число старокатоликов по всему миру уже достигало миллиона,
когда единоличными стараниями Киреева к ним добавилось ещё 200 тысяч
мариавитов. Эта польская харизматическая секта, возникшая в 1893 г.,
существовала обособленно, прежде чем Киреев убедил их принять
Утрехтскую унию. На Венском конгрессе 1909 г. мариавиты получили своих
первых епископов. Участники конгресса вспоминали о Кирееве: «В этом
глубоком старце ещё жива была великая сила духа и непоколебимая вера в
торжество своей идеи». Киреев зачитал послание от Св. Синода, который
наконец-то признал старокатоликов настоящей Церковью и достиг
окончательного соглашения по вопросу о filioque. Теперь соединению
Церквей препятствовал только вопрос о пресуществлении, да ещё
либеральная общественно-политическая позиция австрийских
старокатоликов. Правда, Киреев упорно закрывал глаза на то, что
старокатолические журналы публиковали протестантские памфлеты с
критикой православия349.
Весной 1910 г. заседание совместной православно-старокатолической
комиссии состоялось в Мраморном дворце, по месту жительства уже
ослепшего Киреева. В своих предсмертных письмах он умолял обе стороны
спешить с воссоединением. Киреев скончался 15 июля, спустя ровно месяц
после смерти Янышева, и по этой причине журнал «Revue Internationale de
348
Киреев А.А. Усиление партии «Центра» в Германии. С. 33; Он же. Пятый международный конгресс
старокатоликов 1902 г. С. 38–42; Он же. Шестой международный старокатолический конгресс… С. 566–592;
Он же. Конгрессы в Гааге (1908). С. 48–53; Он же. Епископ старокатоликов Германии Dr. Феодор Вебер //
Богословский вестник. 1906. №2. С. 402; Соколов И.П. Ук. соч. С. 248-251; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Л.
26об–27, 88об–90, 125об, 148об, 157, 159–159об, 181об–182, 195об–196, 199об, 230, 233–233об, 239–240,
256, 262, 273об, 277об–280, 317–317об, 329, 337–337об, 343, 345об–346; Д. 14. Л. 230, 237–238об, 309,
315об–316, 334об–335; Д. 15. Л. 36об, 49–49об, 57, 60, 61, 67, 73–73об, 79, 82об; Д. 21/1. Л. 3; П. 3606. Д. 5.
Л. 1–2об; Д. 36. Л. 1–3об, 8–8об, 13–16об; Ф. 265. П. 156. Д. 10. Л. 38, 133об–137об; П. 190. Д. 32. Л. 20,
87об, 101–101об, 115об, 118–119об; ГАРФ. Ф. 634. Д. 11. Л. 67в; Д. 19. Л. 85а.
349
Материалы 1912. С. 33–37; Киреев А.А. Восьмой старокатолический конгресс… С. 54–61; Новикова О.А.
Несколько слов. Вып. 1. Пг., 1914. С. 3–7; Кулаковский П.А. Ук. соч. С. 547; Соколов В.А. Памяти А.А.
Киреева. С. 3, 18; Соколов И.П. Ук. соч. С. 250; Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 331об; Д. 15. Л. 49об, 53об, 55–55об,
67об; Ф. 265. П. 190. Л. 73–73об; РГАЛИ. Ф. 459. Д. 1784. Л. 46–47.

173
Théologie» сразу же закрылся, как закрылись и «Известия СБО». В 1910 г.
Петербургская духовная академия объявила конкурс с премией за лучшее
сочинение по старокатолическому вопросу; было опубликовано значительное
число писем Киреева и Янышева. В 1911 г. Мишо и Новикова издали в Берне
на французском языке целый том статей Киреева по старокатолическому
вопросу. «Киреев был для нас синонимом единения и братства, и в его
сердце, как и в нашем, соединение уже наперёд осуществилось… Дело
Киреева не кончилось; оно начинается», – сказал Мишо350.
Однако после 1910 г. процесс воссоединения старокатоликов с
православием потерпел крах. Как и предсказывали критики Киреева, многие
старокатолики уходили в протестантизм, а оставшиеся ссорились между
собой. Начались расколы. В 1932 г. было заключено Боннское соглашение об
общении в таинствах (intercommunion) между старокатоликами и
англиканами, что исключило любые связи с православием. Лишь небольшая
часть старокатоликов в Латинской Америке приняла православие; остальные
старокатолические Церкви ввели у себя «женское священство», венчание
гомосексуалистов и проч. В 2003 г. практически распалась сама Утрехтская
уния, сейчас в неё входит лишь треть из старокатолических общин (общая
численность которых составляет сегодня 500 тысяч человек). Как объяснить
то, что Киреев не предвидел такого бесславного конца дела всей его жизни,
несмотря на предупреждения многих современников? Для ответа на этот
вопрос необходимо прояснить отношение Киреева к протестантизму и
религиозному модернизму.

3.1.3. Религиозный модернизм А.А. Киреева

Отношение Киреева к протестантизму было двойственным. Он всегда
подчёркивал принципиальное отличие православной экклезиологии от
350
Киреев А.А. Восьмой старокатолический конгресс… С.54–55; А.А. Киреев [некролог] // Прибавления к
церковным ведомостям. 1910. №29. 17 июля. С. 1221; Новикова О.А. К биографии А.А. Киреева. С.2;
Новикова О.А. Несколько слов. Вып. 3. С. 23–27, 34–44; Материалы 1912. С. 15, 37–40; Материалы 1911. С.
1340–1341; Журналы заседаний Совета Санкт-Петербургской духовной академии за 1910–1911 учебный год.
СПб., 1911. С. 20; Соколов В.А. Памяти А.А. Киреева. С. 5, 24; Кулаковский П.А. Ук. соч. С. 546; Соколов
И.П. Ук. соч. С. 249; Basil J.D. Russian Orthodox Response… P. 74.

174
протестантской. Киреев считал, что М. Лютер, начав со справедливого
протеста против папства, повторил ошибку последнего: пренебрёг
авторитетом вселенской Церкви, только не в пользу абсолютного авторитета
папы, а в пользу каждого верующего. Киреев считал, что если бы Лютер и
Гус хорошо знали православие, то не совершили бы своей ошибки.
Результатом протестантских заблуждений, по Кирееву, стала ликвидация
объективного понятия Церкви, превращения веры в личный произвол
верующего, замена религиозного содержания на рационалистическое,
превращение Христа «в добродушного моралиста, игравшего полезную роль
в развитии человеческого самосознания». Общение православных с
протестантами в таинствах и обрядах Киреев считал недопустимым, однако
полагал, что «наши страхи перед протестантизмом очень преувеличены», и
что «культура протестантская менее опасна для нас, нежели культура
католическая, пользы же принесёт она нам бесспорно более». Мыслитель
указывал на огромную роль немецкой философии и богословия в
формировании славянофильства. Каждый отдельно взятый протестант, по его
мнению, может придерживаться православной догматики, что невозможно
для католика. Протестантскую пропаганду в России он считал неопасной,
надеясь справиться с ней путём перенятия самой православной Церковью
протестантских методов миссионерской работы с населением351.
Особый случай представляла собой англиканская Церковь, которая
вела с православными Церквями переговоры о воссоединении со времён
Петра I. Православно-англиканское сближение активизировалось после
контактов А.С. Хомякова и У. Палмера. У англикан сохранялось
351
Киреев А.А. Воссоединение Церквей… С. 196, 197, 201; Он же. Пятый международный конгресс… С. 43;
Он же. Несколько замечаний на статью В.С. Соловьёва «Великий спор». С. 231; Он же. О сближении со
старокатоликами. С. 173; Он же. Современное положение старокатолического вопроса. Послесловие. С. 140;
Он же. К старокатолическому вопросу… С. 111; Он же. Итоги работы… С. 413; Он же. Религиозные
задачи… С. 468; Он же. Наши противники и наши союзники… С. 154; Он же. Спор с западниками… С. 231;
Он же. О папской непогрешимости. С. 35–39; Он же. К старокатолическому вопросу. Письмо к редактору
«Богословского вестника». С. 110; Он же. По поводу старокатолического вопроса… С. 106–108, 115–118; Он
же. Современное положение старокатолического вопроса. С. 447; Он же. О затруднениях… С. 474–476; ОР
РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 6. Л. 17, 22об, 44об; Д. 7. Л. 103об; Д. 9. Л. 276, 289об–290; Д. 10. Л. 2, 7об–8об, 17,
93об, 118–118об; Д. 11. Л. 15об, 58, 111, 217, 399об, 415–416; Д. 12. Л. 264об–265; Д. 13. Л. 1, 48об, 126,
130об, 153об, 174об, 179об–180, 189, 245об; Д. 14. Л. 299–299об; Д. 18/2. Л. 82об; Оп. 2. П. 3604. Д. 33. Л.
19об–20; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 154–154об.

175
апостольское преемство и некоторые таинства. Главным препятствием
Киреев считал то, что у них не было единого вероучения: англиканская
Церковь представляет собой федерацию Широкой, Низкой и Высокой
«церквей», из которых лишь последняя имеет точки соприкосновения с
православием. Киреев считал воссоединение возможным только в том
случае, если Высокая Церковь откажется от кальвинистских «39 статей» и
отделится от британского государства (disestablishment). Тем не менее, в 1897
г. по указанию Николая II Киреев и архиепископ Антоний (Вадковский)
нанесли официальный визит в Англию и ознакомились с устройством
англиканской Церкви. Бурная церковная жизнь Англии восхитила Киреева 352.
В целом Киреев, считая православие «средним путём» между
католицизмом и протестантизмом, недооценивал угрозу со стороны
последнего, допуская даже смешанные браки православных с протестантами
(если дети будут православными). Более того, богословские построения
самого Киреева (как и всех славянофилов) несут на себе глубокий отпечаток
протестантского рационализма. С юности Киреев сводил суть религии к
«практической этике» и призывал рационализировать православное
богословие, отказавшись от обрядовых вопросов и суеверий. «Церковь
земная живёт в условиях пространства и времени, а не пребывает в вечном
покое и неподвижном обладании уже достигнутым совершенством…
Церковь должна дать ответ на всякий вопрос, поставленный всяким», – был
убеждён Киреев. Для привлечения современных людей к Церкви он
предлагал не просто улучшить образование священников и епископов, но
приобщить их к западной культуре и классическому образованию. Киреев
352
Киреев А.А. Res tua agitur… С. 86–87; Он же. По поводу отзыва… С. 99; Он же. О соединении Церквей.
С. 205; Он же. Письмо в редакцию «Русского обозрения» // Соч. Т. 1. С. 241; Он же. Ответ профессору В.А.
Керенскому. С. 373–374; Он же. О затруднениях… С. 476–480; Он же. Современное положение
старокатолического вопроса. С. 447; Он же. Конгресс старокатоликов в Люцерне. С. 84–86; Он же. Третий
международный конгресс старокатоликов. С. 142–143; Он же. Старокатолики и наше отношение к ним… С.
182–183; Письмо А.А. Киреева И.Т. Осинину… С. 483; Полунов А.Ю. К.П. Победоносцев и общественно-
политическая жизнь Великобритании (1870-е – начало 1900-х гг.) // К.П. Победоносцев: мыслитель, учёный,
человек… С. 90; Соколов В.А. Памяти А.А. Киреева. С. 13; Новикова О.А. Кризис в Сербии. С. 4, 6;
Материалы 1912. С. 12; Депутат от России. Т. 2. С. 155; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 65об; Д. 5. Л. 33; Д. 6.
Л. 58об–59, 76об; Д. 7. Л. 72; Д. 11. Л. 206–206об, 394об, 436; Д. 12. Л. 35, 51–52, 119об–120, 122, 125–135об,
138–138об; Д. 14. Л. 257об; Д. 18/2. Л. 83; Д. 19/1. Л. 126–127об; Д. 19/2. Л. 39–40об; Д. 21/2. Л. 34–40об; Оп.
2. П. 3611а. Д. 75. Л. 4; П. 8335. Д. 2. Л. 10об; РГАЛИ. Ф. 345. Д. 750. Л. 83–84об.

176
полагал, что православие должно пронизать уже существующую светскую
культуру: «Религия должна освещать всю нашу жизнь, должна проникать, но
она одна не может служить основанием культуры… Культуру основать на
богословии нельзя, ведь это пробовали в средние века – получилась самая
неудовлетворительная схоластика!»353
Л.А. Тихомиров писал о Кирееве: «Лично он был искренне верующим,
только немножко не с русским оттенком. Не замечал я, чтобы он усердно
посещал храмы, и думаю, что никогда он не совершал богомолий к каким-
либо святыням и не искал бесед с какими-нибудь почитаемым старцами»354.
Действительно, генерал отвергал многие элементы православного
вероучения и обрядности, отвергал необходимость следования канонам и
выступал за решительный пересмотр и упорядочение всего догматического и
канонического наследия православной Церкви. Образованного богослова
Киреев ставил выше безграмотной, но горячо верующей старушки. В этой
связи между ним и Победоносцевым произошёл принципиальный спор.
Предвидя гонения на Церковь и массовый отход крестьян от неё в случае
революции, Киреев писал: «Посмотрим, как христианская хрупкая, тоненькая
оболочка легко спадает с наших мужиков… Нужна вера сознательная, а
именно этой веры народу и не дано». К.П. Победоносцев упрекал генерала-
теолога в том, что возврат к вселенской Церкви I тысячелетия – пустая
абстракция. «А что скажет наш мужик, когда увидит, что священник без
бороды признан православным, что скажут единоверцы! Для нашего мужика
форма всё, а Вы говорите об учёных, о догматах», – говорил обер-прокурор,
боявшийся раскола в случае созыва поместного собора и начала свободных
богословский дискуссий. Киреев возражал, что раскол «сам назревает, и
будет хуже, если он совершится вне Собора!» «На одних благочестивых
мужиках далеко не уедешь, – уверял он Победоносцева. – Вот и докажите

353
Киреев А.А. Ещё о «волнующем» вопросе (О браке разведенных супругов) // Соч. Т. 1. С. 445; Он же.
Смешанные браки на Киевском миссионерском съезде // Там же. С. 452; Он же. Браки с иноверцами // Там
же. С. 453–454; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 74об; Д. 13. Л. 98об–99об, 261–261об; Д. 14. Л. 128об, 299об,
318об, 319; Д. 16. Л. 67об.
354
Тихомиров Л.А. Тени прошлого. С. 662.

177
ему, что форма не только не всё, но и самое несущественное дело. От вашего
взгляда страдает вся церковь, вы хотите понизить её уровень в угоду мужику,
не заботясь о культурных слоях общества. Да этим путём-то вы и мужика-то
не спасёте! Ведь если его Церковь не выведет из темноты в свет истины, то
из темноты его выведут нигилисты, толстовцы, пашковцы, на пусть ложной
истины!»355
Киреев не раз повторял: перед Богом все равны, но «из этого не
следует, чтобы взгляды тёмных, слепых людей должны были считаться
обязательными для учёных православных русских». Простой народ
привлекает благолепие, «чудеса, вериги, юродство Христа ради, страх
наказания, костры», а образованных людей (к которым мыслитель относил
себя) – «высота и всеобъемлемость» вероучения. Киреев требовал, чтобы
духовное сословие формировалось из образованных дворян; вместо этого
среди русских богословов и клириков он встречал «отсталых тупиц» в «духе
Аввакума». «Им нужна не религиозная мысль, не Христова работа, не
истинное богословие, а подчинённость, формализм и схоластическое
“богословие”, доступное грубой массе и притом донельзя
материализованное», – сокрушался Киреев356.
Киреев отказывался верить мнениям богословов, ссылавшихся на Св.
Предание, да и само понятие Св. Предания он отрицал, указывая на его
отсутствие в катехизисе митр. Филарета. Киреев считал недействительным
всё то, что проникло в православное богословие в XVII–XIX вв., включая
катехизис Петра Могилы, постановления Ясского и Вифлеемского соборов
конца XVII в. и окружное послание патриархов 1723 г.
Киреев также отказывался верить в чудеса вместе с простым народом.
Он признавал иконы и строго соблюдал все посты, но отрицал достоверность
житий святых, а в любви народа к почитанию чудотворных икон, целебных
355
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Л. 51об, 147об; Д. 14. Л. 47об, 153об, 155об–156об, 163об, 173об, 197об–198;
Киреев А.А. Современное положение старокатолического вопроса. Послесловие. С. 144; Он же. Мой
последний ответ… С. 314; Он же. Письмо в редакцию «Нового времени» (1902) // Соч. Т. 1. С. 338–339; Он
же. Адогматизм и догматизм… С. 353, 356, 359; Он же. Ответ профессору В.А. Керенскому. С. 367–368, 372.
356
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 12. Л. 50об, 137; Д. 13. Л. 28об, 114об, 115об, 152–153, 192, 195об, 201–203, 230–
231, 273об–274; ГАРФ. Ф. 634. Д. 11. Л. 167а.

178
источников, мощей он видел языческие пережитки и грубые суеверия. На
первое место среди этих суеверий Киреев ставил «материалистическое»
учение о пресуществлении хлеба и вина в Тело и Кровь. Поэтому он и
говорил о необходимости отличать «мальцевский “ладан” и гусевское
евхаристическое “мясо” от догматов!»357 Киреев враждебно воспринял
канонизацию новых святых в начале XX в. (преп. Серафима Саровского и св.
Анны Кашинской). «Что такой “новый” святой может внести в нашу
нравственную жизнь?» – вопрошал он. Даже Ф.Д. Самарину (также
модернисту в богословии) учение Киреева о Церкви казалось чересчур
рационалистическим (этому посвящена их обширная переписка 1909 г.)358.
В то же время Киреев радовался, что в XIX в. «мысли стало
просторнее», что «учение наше очищается от разных не принадлежащих ему
наростов, навеянных тёмными временами… Будущие поколения наших
богословов выметут из храма науки многие измышления современных наших
“охранителей”», – писал Киреев. – «Мы несомненно двигаемся… к свету, к
истине, к религиозной свободе, удаляясь от суеверия и темноты!» Мыслитель
надеялся, что при повышении уровня богословского образования «у нас не
будут понимать буквально – то, что должно понимать иносказательно,
материально – то, что должно понимать духовно!» Правда, после затяжных
дискуссий о пресуществлении Киреев был вынужден признать: «Ни я, ни
Янышев не ожидали, что течения мысли грубо-материалистической, что
буквоедство ещё так властно в нашей Церкви… Научные течения Гусевых,
Мальцевых и Ко сильнее в России течений Болотовых, Осининых и других
богословов»359.

357
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 12. Л. 50об, 64, 92об, 142, 143об, 169об, 281об; Д. 13. Л. 16об–18, 33об, 79об,
107, 117об–118, 153–154, 175–176об, 178об, 190об–191об; Д. 15. Л. 16–17об, 75–75об; Д. 21/2. Л. 50об; Ф.
265. П. 190. Д. 32. Л. 138об, 139об; ГАРФ. Ф. 634. Д. 11. Л. 77а, 77в, 123а, 123в; Керенский В.А. К
старокатолическому вопросу. По поводу ответа А.А. Киреева. СПб., 1904. С. 10–12, 16.
358
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. 245об, 247–247об, 250, 258об; Д. 15. Л. 44–44об; Ф. 265. П. 156. Д. 10. Л.
136–173об; П. 190. Д. 32. Л. 142.
359
Киреев А.А. Современное положение старокатолического вопроса. С. 452–453; Он же. Ответ о. игумену
Сергию (Лаврову) на его статьи в «Церковном вестнике» // Богословский вестник. 1904. №7/8. С. 489, 492,
495; Он же. Ответ профессору В.А. Керенскому // Соч. Т. 1. С. 370; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Л. 201об–
202, 205, 233–233об, 246, 248, 257, 312–312об, 337об; Д. 14. Л. 128об, 295об; Д. 15. Л. 1–1об, 9–10, 47об.

179
 Утверждая, что этический смысл религии важнее её внешних
проявлений, Киреев призывал православную Церковь перехватить
инициативу у сектантов, организуя миссионерство такими же методами.
Успех пашковцев, редстокистов, толстовцев, штундистов он объяснял тем,
что они ведут высоконравственный образ жизни: «Они живут в самой своей
неправой Церкви, а мы живём вне нашей правой Церкви, и они оказываются
сильнее нас. Выходит, что они гораздо религиознее нас, да пожалуй, и лучше
нас, несмотря на то, что религия их хуже!»360
Киреев полагал, что революция 1905 года подтвердила все его
опасения: «русский народ дошёл до озверения», его религиозность
улетучилась, потому что духовенство «не обращает внимания на этическую
сторону религии, а на внешность: церемонии, чудеса, посты». «Эти люди
погубят нашу Церковь, – писал Киреев, – они сделали из внешности – идола
и, заставляя ей кланяться, убивают идею. Они хотят простой народ держать в
темноте, принимая эту темноту за яркую истину!»361
Таким образом, по характеру своих религиозных убеждений Киреев
был модернистом и либералом и не отрицал этого. Следует иметь в виду, что
вторая половина XIX и начало XX вв. были временем небывалого подъёма в
русской православной Церкви «нового богословия», моралистического и
отрицавшего самостоятельное значение обрядности и аскетизма. По сути, это
была попытка Реформации внутри православия. Разумеется, степень
радикализма «новых богословов» была различной. Некоторые из них
доходили до отрицания всего исторического православия (М.М. Тареев),
большинство просто кардинально смещало акценты внутри православного
вероучения. К православным модернистам относились славянофилы А.С.
Хомяков, И.С. Аксаков и Н.П. Гиляров-Платонов (их всех К.Н. Леонтьев
обвинял в «розовом христианстве»), а также вся богословская школа
Московской Духовной академии, начиная с 1880-х гг.
360
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 9. Л. 11, 59об; Д. 10. Л. 44, 220об, 223; Д. 13. Л. 174об, 286; Д. 17. Л. 3, 37об–39.
361
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 153, 163–163об, 168, 173–174, 220об; Д. 15. Л. 57об; Киреев А.А. Седьмой
международный конгресс старокатоликов в Гааге и некоторые задачи нашей церковной жизни //
Богословский вестник. 1907. №10. С. 387; Материалы 1912. С. 44, 47.

180
 Киреев как богослов был неотъемлемой частью этого модернистского
движения (на что обратил внимание Дж.Д. Бэзил). Неслучайно он был близок
редактору модернистского «Церковного вестника» А.И. Поповицкому, а в
1903 г. стал почётным членом Московской духовной академии. Верным
соратником Киреева в старокатолическом деле и в подготовке реформы
русской православной Церкви был протоиерей И.Л. Янышев – ректор
Петербургской духовной семинарии, духовник императорской семьи в 1883–
1910 гг., который имел репутацию протестантствующего богослова,
модерниста и яростного врага монашества и аскетизма. На модернистский
характер богословия Янышева указывали прот. Г.В. Флоровский и А.И.
Бродский362.
Интересно, что архиепископ Антоний (Храповицкий) в богословской
сфере также являлся модернистом, восприняв ряд идей в период учебы у
Янышева. Однако владыка Антоний являлся сторонником преобладания
ученого монашества в Церкви и аскетизма, что было неприемлемым для
Янышева и Киреева, полагавших, что монашество отделяет церковную жизнь
от мирской. Киреев призывал Церковь смелее идти навстречу миру363.
Подчеркнём: внутрицерковный либерализм Киреева нисколько не
противоречит его консервативной политической позиции.
Взаимозависимость общественно-политических и религиозных взглядов того
или иного мыслителя часто бывает косвенной, опосредованной. Так,
церковные взгляды Вл.С. Соловьёва были более консервативны, а
политические – напротив, гораздо более либеральны, чем у Киреева.
Архиепископы Антоний (Храповицкий) и Никон (Рождественский) были
черносотенцами, но по своему богословскому модернизму они мало чем
отличались от Киреева или даже Тареева.

362
Флоровский Г.В., прот. Пути русского богословия. С. 341, 390, 432–439; Basil J.D. Alexander Kireev and
Theological Controversy… P. 144; Бродский А.И. Михаил Тареев. СПб., 1994. С. 12–19; Соколов И.П. Ук. соч.
С. 230–251; Никон (Рклицкий), архиепископ. Митрополит Антоний (Храповицкий) и его время. 1863–1936.
Кн. 1. Н.Новгород, 2003. С. 83–85.
363
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Л. 24об–25; Д. 13. Л. 119об, 178об, 188об–189, 285–285об; Киреев А.А.
Шестой международный старокатолический конгресс… С. 572; Он же. Седьмой международный конгресс
старокатоликов… С. 384; Он же. Ответ о. игумену Сергию (Лаврову)… С. 492; Материалы 1912. С. 47.

181
 Тем не менее, некоторая связь между либеральными и модернистскими
идеями Киреева как богослова и его политическими взглядами всё же
существовала. Её наличие становится очевидным, если рассмотреть критику
православного модернизма рубежа XIX – XX вв. современниками. Первым с
критикой «розового христианства» славянофилов и их экклезиологии
выступил К.Н. Леонтьев (этот аспект рассмотрен в работах О.Л. Фетисенко и
Д.В. Семикопова)364.
Вторым случаем стала критика Киреева Н.Ф. Фёдоровым, который
внимательно следил за статьями Киреева на старокатолическую тему и в
1895 г. подготовил для отправки ему свой проект соединения Церквей и
благодарственное письмо. Но в этот момент Киреев выступил с речью «Спор
с западниками настоящей минуты», и от симпатий Фёдорова к нему не
осталось и следа. В гневе он написал несколько статей и писем с резкой
критикой Киреева, опубликованных лишь спустя столетие. Фёдоров считал
обрядовое единство столь же необходимым, как и догматическое, и на этом
основании отверг старокатолицизм. Он писал, что Киреев хочет сохранить
«родной для него западный обряд», так как сам является западником в плане
культуры: «Генерал Киреев, как все наши бары, воспитанные оперной
музыкой и пением, салонной живописью и вообще западноевропейскими
обычаями, желает лишь того, чтобы переход в католицизм, скрытый под
православием западного обряда… был бы узаконен». Обвиняя генерала в
«либеральном православии», Фёдоров называл его «разрушителем
славянофильства»365.
364
Иван Аксаков и «фанатики-фанариоты». Переписка И.С. Аксакова и Т.И. Филиппова (1870–1885) / Вступ.
ст., подгот. текста и комм. О.Л. Фетисенко // Русская литература. 2006. №1. С. 115–146; Фетисенко О.Л. Н.П.
Гиляров-Платонов, Т.И. Филиппов и К.Н. Леонтьев в их жизненных и литературных взаимоотношениях //
Возвращение Н.П. Гилярова-Платонова: сб. статей и материалов. Коломна, 2007. С.109–111; Она же.
Константин Леонтьев и Иван Аксаков о двух типах христианства // Русская литература. 2008. №3. С. 129–
140; Семикопов Д.В., Семикопова Т.В. Критика К.Н. Леонтьевым экклезиологических представлений
славянофилов // Материалы VII Всероссийских чтений, посвящённых братьям Киреевским «Оптина
Пустынь и русская культура». Калуга, 2009. С. 159–163.
365
Фёдоров Н.Ф. Проект соединения Церквей // Фёдоров Н.Ф. Собр. соч. Т. 1. М., 1995. С. 374, 377; Он же.
Самодержавие // Собр. соч. Т. 2. С. 38; Он же. О славянофилах-фарисеях и западниках-саддукеях // Там же.
С. 192; Он же. Неопределённость мыслей славянофилов о единении // Там же. С.193; Он же. Заметки к
работе «Супраморализм» // Собр. соч. Т. 3. М., 1997. С. 323; Он же. К Кирееву // Собр. соч. Т. 4. М., 1999. С.
123–127; Он же. Письма // Собр. соч. Т. 4. М., 1999. C. 291–293, 257–258, 431, 488–490; Гачева А.Г.,
Семёнова С.Г. Комментарии // Фёдоров Н.Ф. Собр. соч. Дополнения. Комментарии к четвёртому тому. М.,
2000. С. 80, 137, 193–196, 282–283, 302–303; Семёнова С.Г. Славянофилы и Николай Фёдоров: религиозно-

182
 Наконец, сразу после кончины Киреева фундаментальная критика
«нового богословия» прозвучала из уст о. Павла Флоренского. Будучи
выпускником Московской духовной академии и редактором «Богословского
вестника», в котором Киреев ранее часто публиковался, Флоренский был
хорошо знаком со славянофильским богословием. В 1912–1917 гг. он
переписывался с Ф.Д. Самариным на те же богословские темы, которые
ранее Самарин обсуждал с Киреевым. Поэтому критика Флоренским
славянофильского учения о Церкви и таинствах имеет прямое отношение к
Кирееву. Имея в виду восклицание Киреева «Церковь – это мы!»,
Флоренский писал: «Это определение Церкви как собрания верующих, что
мы – Церковь, – ересь, так как мы стоим на почве автономии твари, которая
сама из себя хочет быть истинною, ценной, святой; и в такой культуре
Церкви, которая есть самооткровение Бога, делать нечего». Флоренский
обратил внимание на враждебное отношение славянофилов к учению о
transsubstantiatio и пришёл к выводу, что, славянофилам в богословии был
присущ протестантский дух, несмотря на их формальную верность
православным догматам366. Это верно и в отношении Киреева.

3.2. Концепции развития русской православной Церкви

А.А. Киреева и его оппонентов
3.2.1. Полемика А.А. Киреева с Вл.С. Соловьевым
Киреев сыграл огромную роль в жизни основоположника русской
религиозной философии Владимира Соловьёва. Познакомившись между 1875
и 1877 гг., они вместе выступали на заседаниях ОЛДП, пытались создать
Философское общество (1879). Именно Киреев организовал в 1878–1881 гг.
публичные лекции Соловьёва (включая «Чтения о Богочеловечестве»),

философский диалог // Иван Киреевский: духовный путь в русской мысли XIX – XXI вв. (к 200-летию со
дня рождения). Сборник научных статей. М., 2007. С. 291.
366
Киреев А.А. Ответ о. прот. Мальцеву… С. 334; Он же. О созыве поместного собора. С. 420; Он же.
Сущность славянофильского учения. С. 4; А.И. Библиография. Старокатолический вопрос // Московские
ведомости. 1898. 29 августа (№237). С. 4; Несколько писем Ф.Д. Самарина к свящ. П.А. Флоренскому //
Богословский вестник. 1917. №4–5. С. 474–475; Флоренский П.А. Запись лекции П.А. Флоренского из курса
«Культурно-историческое место и предпосылки христианского миропонимания» // Флоренский П.А., свящ.
Имена: Сочинения. М., 2008. С. 252; Флоренский П.А. Об Имени Божием // Там же. С. 298–299.

183
способствовал публикации сочинений философа, на страницах «Московских
ведомостей» представил его как победителя нигилизма и материализма367.
До середины 80-х гг. общественно-политические взгляды Соловьёва
вполне укладывались в русло славянофильства; со своей стороны, Киреев
принял соловьёвскую прогрессистскую утопию и даже утверждал, что
конечной целью исторического процесса является Царство Божие на земле,
то есть «такой общественный строй, при котором каждому отдельному
человеку предоставляется наиболее полная возможность всестороннего
развития его способностей»368. Однако уже с 1883 г. начинается полемика
Киреева с Соловьёвым о католицизме на страницах «Нового времени»,
«Руси», «Православного обозрения», «Известий СБО».
Соловьёв открыл полемику работой «Великий спор и христианская
политика» (1883), за ней последовали статьи «О народности и народных
делах России» и «Славянский вопрос». Со стороны славянофилов в
дискуссии приняли участие М.Н. Бережков («Несколько слов на тему о
национальном самоотречении»), Н.Я. Данилевский («Владимир Соловьёв о
православии и католицизме») и, конечно, Киреев, на три статьи которого
Соловьёв отвечал открытыми письмами в редакцию. По мнению философа,
католичество ложно в частностях, но не в принципе. Вселенская Церковь
существует и в православии, и в католицизме, а призвание славян
заключается в примирении вражды Рима и Константинополя. Соловьёв
подчёркивал: речь идёт не о формальной унии, а о «химическом» соединении
Церквей369. Киреев признавал воссоединение Церквей целью крайне
367
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 7. Л. 76об, 99, 108–109об, 111–111об, 120об, 134об–135об; Д. 8. Л. 15, 121, 125,
133об, 134об, 144об, 221об, 224об–225, 253об; Д. 19/2. Л. 67–68об; Оп. 2. П. 3323. Д. 34. Л. 2–2об; П. 3604.
Д. 33. Л. 7–9; П. 8337а. Д. 7. Л. 6–6об; Киреев А.А. Диспут Вл.С. Соловьёва // Московские ведомости. 1880.
20 мая (№138). С. 3–4; Соловьёв В.С. Письма А.А. Кирееву. С. 196, 226; Соловьёв В.С. Публичная лекция,
читанная профессором Соловьёвым в Кредитном обществе // Соловьёв В.С. Соч. в 2 т. М., 1989. (Далее –
Соч.) Т. 1. С. 39–42; Лукьянов С.М. О Владимире Сергеевиче Соловьёве в его молодые годы. Материалы к
биографии. Кн. 3. Вып. 1. Пг., 1921. С. 93–94, 118–119, 141; Кн. 3. Вып. 2. М., 1990. С. 18, 189.
368
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 10. Л. 107; Киреев А.А. Воссоединение Церквей и славянство. С. 194; Соловьёв
В.С. Письма А.А. Кирееву. С. 197, 199–200, 233–236; Переписка Владимира Сергеевича Соловьёва с Иваном
Сергеевичем Аксаковым // Русская мысль. 1913. № 12. С. 76, 78, 79; Соловьёв В.С. О народности и
народных делах России // ИСБО. 1884. №2. С. 8–16; Киреев А.А. Народность и Рим. С. 108–109; Соловьёв
В.С. Национальный вопрос в России. Вып. 1 // Соч. Т. 1. С. 300–301.
369
Соловьёв В.С. Великий спор и христианская политика // Соч. Т. 1. С. 59–167; Соловьёв В.С. Письмо в
редакцию // ИСБО. 1884. № 3. С. 25–26; Соловьёв В.С. Письмо в редакцию // ИСБО. 1884. №7. С. 15–17;
Соловьёв В.С. Славянский вопрос. С. 5–15; Бережков М.Н. Несколько слов на тему о национальном

184
желательной, но указывал, что «не любить настоящего католицизма,
относиться к нему критически, утверждать его полнейшую несовместимость
с православием нисколько не значит относиться враждебно к католикам».
Киреев настаивал на том, что «прежний католицизм давно умер»,
католическая Церковь окончательно впала в ересь в 1870 г., а
идеализированные представления Соловьёва о папстве имеют мало общего с
реальностью: Ватикан не нуждается в соловьёвской философии370.
Киреев считал возможным воссоединение Церквей через 200–300 лет,
если православные признают допустимость теологуменов и обрядов Запада, а
Рим откажется от догматов, введённых после VII Вселенского собора 787 г.,
«преклонится перед презренным им когда-то вселенским единством, перед
авторитетом вселенской Церкви». Киреев настаивал: «Папа и Церковь не
одно и то же!.. Мы говорили, что не желаем подчиняться папе, а нас
обвиняли в том, что мы не хотим воссоединения с западной Церковью!»
Поскольку Ватикан каяться не собирался, то Киреев призывал обращать как
можно больше европейцев в старокатолицизм («православие западного
обряда»). При этом Киреев получил горячую поддержку И.С. Аксакова371.
К.П. Победоносцев в начале 1886 г. потребовал от Киреева прекратить
полемику с «психически больным» Соловьёвым, дабы не играть на руку
католикам. Но Киреев не внял этим призывам, убеждая Победоносцева в
письмах, что свобода слова для Соловьёва поможет исцелению недугов
русской Церкви, что «нашим молчанием мы не обезоружим и не заставим
молчать других». Самому Соловьёву Киреев писал, что рад разоблачению
«ненормального положения нашей церковной организации». Молодой
самоотречении (по поводу статьи Вл. Соловьёва «О народности и народных делах России») // ИСБО. 1884.
№ 5. С. 3–11; Данилевский Н.Я. Г. Владимир Соловьёв о православии и католицизме // ИСБО. 1885. №2. С.
53–63; №3. С. 121–134; Переписка Владимира Сергеевича Соловьёва… С. 81–82; Соловьёв В.С. Письма
А.А. Кирееву. С. 196; Соловьёв В.С. Национальный вопрос в России. Вып. 1. С. 323–326; Соловьёв С.М.
Владимир Соловьёв: жизнь и творческая эволюция. М., 1997. С. 200–207; Лукьянов С.М. Ук. соч. Вып. 2. С.
243; ОР РГБ. Ф. 126. Д. 9. Л. 247об, 248об, 311об; Д. 10. Л. 21, 130об–131.
370
Киреев А.А. Письмо в редакцию // ИСБО. 1885. №5–6. С. 266; Он же. Письмо в редакцию // ИСБО. 1884.
№ 9. С. 6; Он же. Польский вопрос и старокатолицизм. С. 341–342.
371
Киреев А.А. Замечания на предыдущую статью. С. 18; Он же. Народность и Рим. С. 110–111; Он же.
Воссоединение Церквей и славянство. С. 204; Он же. Несколько замечаний на статью В.С. Соловьёва
«Великий спор». С. 218–232; Он же. Воссоединение Церквей… С. 193, 204; Он же. Несколько замечаний на
статью В.С. Соловьёва «Догматическое развитие Церкви…». С.233; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3606. Д. 2. Л.
11об; П. 8337б. Д. 4. Л. 3–4.

185
философ тем временем заявлял, что его взгляды представляют собой лишь
вариант славянофильства, что он лишь даёт собственное истолкование
формуле «православие, самодержавие, народность», что его цель –
«освободить и усилить Церковь на Востоке, а на Западе восстановить
христианскую государственность»372. Действительно, все спорившие с
Соловьёвым в 1883–1886 гг. славянофилы признавали эту дискуссию
внутренним делом. Следует добавить, что Соловьёв при встрече с Киреевым
в ноябре 1885 г. согласился с его мыслью о воссоединении Церквей как пути
к примирению русских с поляками, хорватов – с сербами, сербов – с
болгарами. Расхождение заключалось лишь в том, следует ли воссоединяться
с римо-католиками или со старокатолками.
В 1886 г. Соловьёв посетил католического хорватского епископа
Штроссмайера, который мечтал о соединении мощи римского папы и
русского царя благодаря всеславянскому единству. При этом Соловьёву
вместе с хорватскими панславистами пришлось спорить с теми католиками,
которые были настроены против православия. Из Хорватии философ писал
Кирееву: «После смерти Аксакова и Данилевского… Вы остались одни
представителем старой школы славянофилов, для которых вероисповедный
вопрос стоит впереди всех остальных»373. По возвращении Соловьёва в
Россию Киреев вместе с Т.И. Филипповым и Е.Г. Волконской неоднократно
просил Победоносцева разрешить издание сочинения опального философа.
Киреев писал: «Из-за того, что Соловьёв несёт чепуху относительно
католицизма, нельзя ставить ему преграду вообще… Хотя считаю Соловьёва
безусловно не правым в отдаваемом им предпочтении католицизму перед
372
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 10. Л. 35–35об; Оп. 2. П. 3606. Д. 27. Л. 1–2, 23–23об; Соловьёв В.С. Письма
А.А. Кирееву. С. 238; Он же. Славянский вопрос. С. 5–15; Он же. Еврейство и христианский вопрос // Соч.
Т. 1. С. 251–252; Он же. Национальный вопрос в России. Вып. 1. С. 309–310, 318, 327, 393–395; Он же.
Догматическое развитие Церкви в связи с вопросом о соединении Церквей // Православное обозрение. 1885.
№ 12. С. 729; Он же. Как пробудить наши церковные силы (открытое письмо к С.А. Рачинскому) // Соч. Т. 2.
С. 185–188; Он же. Государственная философия в программе министерства народного просвещения // Там
же. С. 175–184.
373
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д.10. Л. 132об–133об, 164, 166об; Киреев А.А. Несколько замечаний на статью
В.С. Соловьёва «Догматическое развитие Церкви…». С. 234; Соловьёв В.С. Догматическое развитие… С.
735; Соловьёв В.С. Письма А.А. Кирееву. С. 243; Kadic A. Op. cit. P. 163–164, 177–178; ошибочные сведения
о Штроссмайере см.: Лебедев С.В. Охранители истинно-русских начал. Идеалы, идеи и политика русских
консерваторов второй половины XIX в. СПб., 2004. С. 203.

186
православием… но вместе с тем считаю его правым во многом другом, и из-
за этого другого желал бы, чтобы ему не были заграждаемы уста». С
помощью вел. кн. Константина Николаевича генерал добился разрешения
печатать в России любые работы Соловьёва, кроме трудов о католицизме374.
Однако первый том «Истории и будущности теократии» Соловьёва,
вышедший в Загребе в апреле 1887 г., стал причиной его разрыва с
Киреевым. Эта книга с её апологией католицизма произвела «тяжёлое
впечатление» на генерала. Он увидел в ней намеренные искажения,
передержки и «желчь, желчь, желчь». Соловьёв в ответ назвал Киреева
«сторонником духовной свободы, становящимся… на сторону той гнилой
тирании, под которою задыхается у нас всякая религиозная и церковная
мысль». Он писал: «Вы сами – последний могикан старого, религиозного
славянофильства – только на словах расходитесь с полицейскими
охранителями православия, а на деле оказываетесь с ними совершенно
солидарными». Примирительный конец письма не менял его общего тона375.
Киреев был удивлён, но всё же отправил ответное письмо, в котором
признал «ненормальное положение нашей церковной организации»: «Мы с
Вами в этом осуждении… единомышленники (единомыслие прекращается,
когда Вы хотите лечить нас)». Киреев предупреждал Соловьёва о том, что на
пути апологии папства он «похоронит свой талант без пользы». Тот, однако,
не пошёл на примирение. Последним фактом сотрудничества Соловьёва и
Киреева стало их совместное участие в «Московском сборнике» С.Ф.
Шарапова (1887): первый отстаивал старый славянофильский тезис об
аполитичности русского народа, второй подчёркивал значимость
православия для западных славян376. После этого Соловьёв окончательно
374
ОР РГБ. Ф.126. Оп. 1. Д. 10. Л. 205–205об, 212, 214, 223об, 224об–225, 235; Соловьёв С.М. Ук. соч. С. 237,
246; Соловьёв Д.В. Ук. соч. С. 141, 143–145; Лосев А.Ф. Владимир Соловьёв и его время. М., 1990. С. 474;
Kadic A. Op. cit. P. 178.
375
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Л. 5, 16об, 82, 99–99об, 111об–112, 124, 167об–168, 219; Соловьёв Д.В. Ук.
соч. С. 151; Соловьёв В.С. Письма А.А. Кирееву. С. 219–221; Соловьёв С.М. Ук. соч. С. 247–248.
376
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Л. 16об; Из переписки Вл. Соловьёва с А.А. Киреевым. С. 138–148; Соловьёв
В.С. Письма А.А. Кирееву. С. 223, 225, 252; Он же. Что требуется от русской партии? // Московский
сборник. С. 46–53; Он же. Исторический сфинкс // Соч. Т. 2. С. 481–491; Он же. О причинах упадка
средневекового миросозерцания // Там же. С. 344–355; Он же. Идолы и идеалы // Соч. Т. 1. С. 604–637;
Киреев А.А. Ответ «Заграничному славянину». С. 271–292; Соловьёв С.М. Ук. соч. С.248; Gaut G. Can a

187
порвал со славянофильством и в 1888–1891 гг. развернул критику его основ
на страницах либерального «Вестника Европы». В 1889 г. он отправил
Кирееву ещё одно письмо, в котором упрекал православную Церковь в
неспособности созвать Вселенский собор и в том, что «самые ревностные
хранители официального православия считают» его «гнилушкою, которая
рассыпется, как только толкнёшь её пальцем»377. В то же время ослабли связи
Соловьёва с католиками, намечавшаяся встреча с папой так и не состоялась.
В 1880-е гг. размежевание идейных наследников славянофильства
стало свершившимся фактом. П.Е. Астафьев и А.В. Васильев тяготели к
светскому национализму, В.И. Ламанский и О.Ф. Миллер – к умеренному
либерализму, «центристов» Киреева и Шарапова жизнь толкала в один
лагерь с охранителями. Тем не менее, у всех наследников старого
славянофильства, включая Соловьёва, осталось нечто общее: все они
выступали за усиление роли Церкви и против конституции. Эти черты резко
отделяли Соловьёва от редакции «Вестника Европы».
Киреев не раз сожалел о судьбе Соловьёва. Наряду с С.Ф. Шараповым
и Ю.Н. Говорухой-Отроком он воспринимал его как заблудшего соратника. В
1889 г. Киреев написал одну из крупнейших своих работ «Славянофильство
и национализм. Ответ г. Соловьёву», в которой опровергал обвинения
славянофилов в узком национализме. Славянофильские идеалы ничуть не
ослабли, утверждал Киреев, просто на пути их осуществления встал ряд
трудностей. В 1891 г. на страницах «Славянских известий» он писал, что
философ «когда-то стоял очень близко к людям славянофильского “лагеря”.
Близость эта могла бы увеличиться в весьма значительной степени благодаря
тогдашнему строго религиозному направлению его мыслей». Но произошло
иначе: Соловьёв ушёл в «либеральный лагерь», не унеся с собой ничего
ценного. «Теперь он… нисколько не гнушается союзом с разной дрянью,
лишь бы эта дрянь относилась враждебно к православию и России». Вообще
Christian be a Nationalist? Vladimir Solov’ev’s Critique of Nationalism // Slavic Review. Vol. 57. No 1 (Spring
1998). P. 91–92; Соловьёв Д.В. Ук. соч. С. 157; Kadic A. Op. cit. P. 180–181.
377
Соловьёв В.С. Письмо к г. К[ирееву] по поводу запрещения духовною цензурой книги «История и
будущность теократии» // Соч. Т. 2. С. 215–218.

188
в начале 90-х годов Киреев стал отзываться о Соловьёве с презрением,
усматривая в его поведении манию величия. Он даже требовал привлечь его
к уголовной ответственности за измену. Вместе с тем генерал полагал, что
Соловьёву следовало бы дать возможность свободно печатать свои статьи в
России, дабы не создавать ему «ореол мученика» 378. Вместе с тем он замечал:
«Я бы не желал личного вреда Соловьёву, но было бы очень нежелательно,
чтобы его теории остались без наказания». Впрочем, когда в статьях
«Значение государства» и «Византизм и Россия» Соловьёв обосновал
необходимость «самодержавия совести» как богоустановленной власти,
ответственной только перед Богом, осудил демократию, предложил
восстановить патриаршество и «совет лучших людей», то Киреев вновь,
забыв о раздорах, дал высокую оценку его работам, противопоставив их
«Московскому сборнику» Победоносцева379.
К 1897 г. относится последний спор Киреева и Соловьёва в печати о
католицизме. Соловьёв объяснял, что объединение Церквей он представляет
как союз римского папы и русского царя – «нового Карла Великого». Киреев
счёл такую постановку вопроса обычной унией с подчинением государства
папе. Ответы философа он посчитал неудовлетворительными: «Моя
полемика с Соловьёвым кончилась совершенно в мою пользу. Его виляние
ему не удалось». Тем не менее, Киреев продолжал ценить работы Соловьёва
по различным вопросам, в 1901 г. он писал: «С Соловьёвым нельзя было
соглашаться, когда он увлекался римско-католической Церковью, но нельзя и
не признать в нём одного из наших культурнейших свободомыслящих
людей». В 1909 г. Киреев приветствовал издание некоторых писем Соловьёва
к нему и писал Ф.Д. Самарину: «Я с ним был близок по взглядам

378
Шарапов С.Ф. Русская идея (по поводу брошюры «L’idée Russe» г. Вл. Соловьёва) // Славянофильство:
pro et contra. С. 452–455; [Говоруха-Отрок Ю.Н.] По поводу брошюры… С.4; Киреев А.А. Славянофильство
и национализм… С. 93–107; Киреев А.А. Ответ комментатору… С. 545–547; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Л.
244–244об, 260об–261, 337, 376–376об, 437об; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 106–107об.
379
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Л. 82; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 75–76об; Соловьёв Д.В. Ук. соч. С. 155–158;
Котов А.Э. Ук. соч. С. 4, 20; Соловьёв В.С. Значение государства // Соч. Т. 2. С. 549–561; Он же. Византизм
и Россия // Там же. С. 588–589; Киреев А.А. Критические заметки (1896). С. 263; Он же. Наши противники и
наши союзники… С. 153, 157.

189
философским; и размолвка между нами произошла после появления его
французской книги о России и вселенской Церкви»380.
История отношений двух мыслителей показательна. Киреев,
«славянофил по происхождению», с 70-х годов всё более претендовал на
право истолкования ортодоксального славянофильства и действительно
заслужил прозвание его «последнего могиканина». Соловьёв, напротив,
постепенно отдалялся от славянофилов, сохранив многие из их идей.
Несмотря на враждебные после 1887 г. отношения, Киреев и Соловьёв
сходились в неизменном стремлении реформировать строй русской
православной Церкви. Не случайно Киреев писал Л.А. Тихомирову, что
консерваторы проиграют полемику с Соловьёвым, если будут «защищать
незащитимые вещи», т.е. очевидные пороки русской церковной жизни.
Сохранение синодально-бюрократического строя, которое олицетворял К.П.
Победоносцев, казалось Кирееву более опасным и неприемлемым, чем
утопические проекты Соловьёва.

3.2.2. А.А. Киреев и К.П. Победоносцев

На протяжении тридцати лет Киреева и Победоносцева связывали
приятельские отношения. Первая их встреча состоялась в 1865 г., более
тесное знакомство относится к 1872 г. Тогда Победоносцев показался
Кирееву «честным и хорошим русским православным человеком». Однако
почти сразу возникли разногласия: Победоносцев высказывал свои симпатии
римо-католикам, осуждая старокатоликов как «протестантствующих».
ОЛДП, вдохновителем которого был Киреев, Победоносцев считал опасным
для церкви, за что удостоился следующей характеристики от генерала: «Он
прекрасный, честнейший человек, но довольно тупой, несмотря на всю свою
ученость… Он решительно недалёк… не хочет изменений нашего

380
Соловьёв В.С. Письмо в редакцию газеты «Новое время» // Соч. Т. 2. С. 622; Киреев А.А. Письмо в
редакцию «Нового времени» (1897) // Соч. Т. 1. С. 239–240; Он же. Письмо в редакцию «Русского слова» //
Там же. С. 248–249; Он же. Письмо в редакцию «Русского обозрения» // Там же. С. 241–247; Он же. Спор с
западниками… // Соч. Т. 2. С. 202; Он же. О предстоящей реформе нашего образования // Там же. С. 408; ОР
РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 12. Л. 122, 124об, 202об; Д. 14. Л. 290; Ф. 265. П. 190. Д. 32. Л. 79об.

190
церковного духа. Он боится прилива всякого свежего воздуха» 381. Вся
последующая история отношения Киреева к Победоносцеву будет
продолжением и развитием этой оценки.
К назначению Победоносцева обер-прокурором Св. Синода в 1880 г.
Киреев отнёсся сдержанно. Тем не менее, их дружба в начале 80-х гг. была
крепкой, обер-прокурор часто советовался с мыслителем. Весной 1881 г.
Киреев однозначно поддержал Победоносцева против «прогрессистов» (М.Т.
Лорис-Меликова, Д.А. Милютина и вел. кн. Константина Николаевича).
Считая обер-прокурора «плаксивым, апатичным, слабым» человеком, он всё
же ценил его религиозность и административные дарования. «Он силен
очень тем, – писал Киреев, – что благодаря безупречной чистоте своего
характера, он пользуется неограниченным доверием царя», – писал Киреев.
Но отмечал: «Победоносцев человек без воли, делающий не то, что говорит и
даже что желает сделать… Победоносцев такой человек, который ни на что
не может решиться, все тормозит» 382.
Начиная с 1882 г., характеристики Победоносцева в дневнике Киреева
становятся всё более нелицеприятными: «ужаснейший трус»,
«благонамеренный чиновник», «сухой сухарь», «узкий учёный без всякого
характера», «пуганая ворона», «мокрая курица, постоянно приходящая в
ужас», «плакса», «каплун на постном масле», который «всего боится»,
«хлопает глазами и вздыхает»… «Нет, решительно это не характер, не
государственный человек, он всего боится, передо всем охает да ахает, а дела
не делает», – писал Киреев383. Бросается в глаза сходство этих оценок с тем,
как обер-прокурора описывали К.Н. Леонтьев, Л.А. Тихомиров, И.С.
Аксаков, Т.И. Филиппов, В.В. Розанов.
Киреев был ошеломлен тем, что обер-прокурор Синода вознамерился
облегчить законы о разводах: «Господи, до чего же это мы дожили? Такой

381
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 145; Д. 6. Л. 50об, 76, 100об; Д. 7. Л. 20об, 21об.
382
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 7. Л. 85об; Д. 8. Д. 123, 129, 184об, 192, 218об, 230об, 234, 240об, 242об, 254,
260об; Д.9. Л. 11об, 14об, 21, 90; Ф. 120. П. 23. Д. 5. Л. 11.
383
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 9. Л. 57об, 279об; Д. 10. Л. 61об, 131об, 155об, 167, 212; Д. 11. Л. 50, 100об; Д.
12. Л. 5; Фетисенко О.Л. Столп Церкви или новый Копроним? С. 114–115.

191
человек, как Победоносцев, сдался! Я никак этого от него не ожидал! Он
нерешителен, нервен, но, думал я, уж за веру-то постоит крепко!» Киреев
пришёл в ужас, когда в 1887 г. Победоносцев заявил ему, что «всё
поколеблено! …Никакая страна в мире не в состоянии была избежать
коренного переворота, вероятно, и нас ожидает подобная же участь и
революционный ураган очистит атмосферу»384.
Со временем накапливались разногласия генерала-богослова и обер-
прокурора по самым разным вопросам церковной жизни. Ценя прошлые
заслуги Победоносцева, Киреев всё чаще приходил в растерянность от
противоречивых действий обер-прокурора. Его критика звучала тем острее,
что в течение 80-х годов ходили слухи о том, что обер-прокурором может
стать сам Киреев. То, что назначение так и не состоялось, мыслитель позже
объяснял своей бескомпромиссностью: «Я недовольно податлив, меня бы
сейчас же прогнали, я бы ни на какие компромиссы не согласился»385.
Больше всего испортил отношения двух консерваторов
старокатолический вопрос. Победоносцев открыто всех богословов, которые
выступали против контактов со старокатоликами и вообще с западным
христианством (см. выше). Киреев возмущался: «Овербека, Гетте, Мишо –
всех оставляем без поддержки, а потом удивляемся, что наш авторитет
падает, что за границей на Востоке наше положение всё ухудшается… Мы
прозеваем весь Восток, всю территорию православной церкви!!» Киреев
обвинял Победоносцева в «церковном эгоизме», в ограничении интересов
православия границами России386. Именно вследствие этих разногласий
Киреев в 1884–1887 гг. сближался с Соловьёвым в критике синодального
строя. Правда, в 1890–1892 гг. Победоносцев всё-таки был вынужден

384
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 9. Л. 136, 138, 142, 177об–178, 305; Д. 10. Л. 61об, 83, 87, 125–126; Д. 11. Л. 2об;
Оп. 2. П. 3606. Д. 27. Л. 5–6об; Ведерников В.В. К.П. Победоносцев – публицист «Гражданина» //
Победоносцев К.П. «Будь тверд и мужествен…». С. 48.
385
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 9. Л. 179об, 297об; Д. 10. Л. 44об, 154об; Д.11. Л. 102об, 279, 415об, 451; Оп. 2.
П. 3606. Д. 27. Л. 15–19, 21об.
386
Фетисенко О.Л. Столп Церкви или новый Копроним? С. 116 – 119; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 10. Л. 62об,
100об–101; Киреев А.А. Критические заметки (1896). С. 257–262; Он же. Религиозные задачи России на
православном Востоке. С. 466 – 467; Он же. Попытка разъяснения… С. 346, 348; Он же. Краткое изложение
славянофильского учения. С. 27, 29.

192
предпринять ряд реальных шагов по сближению со старокатоликами, но
затем вновь стал тормозить этот процесс. Он жаловался Л.А. Тихомирову на
«фанатические замыслы и проповеди» Киреева и Янышева. В 1894 г., по
воспоминаниям Киреева, состоялся «очень неприятный разговор с
Победоносцевым. Никогда я не чувствовал себя als православный столь
беспомощным перед всесильной и ничего не понимающей канцелярией,
захватившей в свои чернильные руки живое дело – старокатоликов. “Дело
это нужно провалить, и мы его провалим!”»387
В полном противоречии со стремлением Киреева к разделению догмата
и обряда и к признанию старокатоликов «православными западного обряда»
Победоносцев учил, что главное в религии – это субъективное чувство,
душевная атмосфера, связанная с обрядами: «Говорят, что обряд – неважное
и второстепенное дело. Но есть обряды и обычаи, от которых отказаться –
значило бы отречься от самого себя, потому что в них отражается жизнь
духовная человека или всего народа… В разности обряда выражается всего
явственнее коренная и глубокая разность духовного представления, таящаяся
в бессознательных сферах духовной жизни». В западных храмах, в том числе
в старокатолических, писал Победоносцев, «неприютно и холодно. Здесь не
хотел бы жить… Иногда чувству кажется, что в чужой церкви как будто не
тому Богу молятся»388.
В 1890-е гг. центр тяжести киреевской критики в отношении
Победоносцева из церковной сферы сместился в политическую. Киреев
выступал против «мертвенного формализма», насаждавшегося обер-
прокурором во всех сферах жизни, особенно в цензуре. «Журналистика и
цензура в его руках… а между тем всякая дрянь пролезает», – писал
мыслитель. Дважды – в 1896 и 1897 гг. – Киреев публиковал статьи под
общим названием «Критические заметки», направленные против

387
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 10. Л. 10. Л. 35–37, 205–205об, 212, 214, 225, 235; Д. 11. Л. 319, 391, 415, 425,
442, 456об; Оп. 2. П. 3606. Д. 27. Л. 1–2, 23; Ф. 224. К. 1. Д.64. Л.140об; Ф. 224. К. 2. Д. 12. Л. 17, 18; РГАЛИ.
Ф. 345. Д. 345. Л. 1–2; ГАРФ. Ф. 634. Д. 113. Л. 7об, 57.
388
Победоносцев К.П. К вопросу о воссоединении Церквей // Победоносцев К.П. «Будь тверд и
мужествен…» С. 112–113; Победоносцев К.П. Из записной книжки московского старовера // Там же. С. 240.

193
«Московского сборника» Победоносцева. Первая статья остро критиковала
церковный «национализм» и «изоляционизм» обер-прокурора, вторая
защищала свободу печати. Киреев решительно отверг прямое обвинение
славянофилов в либерализме, содержащееся в «Сборнике». Он также
утверждал, что программа Победоносцева сводится к запретительным мерам,
не предлагая ничего позитивного. «У Победоносцева ум не созидательный,
не синтетический, а аналитический и критический», – писал Киреев389.
7 декабря 1896 г. во время продолжительной аудиенции у Николая II
Киреев, раскритиковав Победоносцева за религиозное «самодовольство» и
отрицание необходимости церковной реформы, добился разрешения всегда
присылать императору свои записки по старокатолическому вопросу. Вместе
с тем генерал признавал: «Вообще Победоносцев не злопамятен, несмотря на
мою критику его сборника, наши отношения остались дружными». Два
мыслителя продолжали встречаться и делиться пессимистическими
размышлениями о неизбежном крахе режима. Впрочем, долю
ответственности за надвигавшуюся революцию Киреев возлагал и на
Победоносцева, который «всё мрачнее и кислее смотрел на дела» и «ныл»
(см. главу 2)390.
Однако противостояние победоносцевской и киреевской концепций
развития русской православной Церкви продолжалось. Киреев жаловался
Николаю II, что Победоносцев «вселенской Церкви не понимает, для него
Церковь ограничивается чуть не Литейной, и во всяком случае не выходит за
наши политические границы!» «У него большой резерв разных темных
раскольников à la Мальцев, Смирнов etc., разных тупых попов,
смешивающих Победоносцева с вселенской Церковью», – сетовал Киреев.
Он полагал, что эти богословы «хотят выместить на старокатоликах своё
угнетение Победоносцевым, как в старинку дворовые вымещали барские
оплеухи на крестьянах!» Киреев писал о своём оппоненте: «Для него Церковь
389
Киреев А.А. Критические заметки (1896). С. 255–268; Он же. Критические заметки (1897). С. 439–449; ОР
РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Л. 98, 100об, 215–215об, 457; Д. 12. Л. 15об–16, 42об, 45, 74, 170об, 217.
390
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 12. Л. 97, 99, 198об, 209об–210, 211, 230об; Д. 13. Л. 51об, 58об, 83об, 129об,
210об, 242, 247, 296об.

194
должна быть внешне благочестива и консервативна, больше ничего! …Как
обер-прокурор Св. Синода он, конечно, вреден благодаря своему
религиозному обскурантизму. Он не понимает вселенского христианства, он
формалист – обрядовый поп, но вообще его влияние (вне церкви) было всё же
хорошим. Он культурный человек, единственный теперь культурный около
царя»391.
Киреев упрекал Победоносцева в том, что с его точки зрения,
«просвещённые люди должны стоять на месте и утопать в болоте
невежества… Ведь он ведёт дело к тому, чтобы духовенство наше не
отделялось от народа – мужиков». Обер-прокурор препятствовал
богословскому просвещению масс в первую очередь потому, что боялся
возникновения раскола в случае созыва поместного собора, пробуждения
богословской мысли и открытых теологических дискуссий. В этой связи он
пытался «остановить вверенную ему “колесницу Церкви”», препятствуя
церковным реформам в 1903–1904 гг. Зато напоследок Победоносцев провёл
важный либеральный закон о разводах (см. ниже) и открыто насмехался над
Киреевым по этому поводу. Причину таких поступков Победоносцева
Киреев видел в том, что тот «осунулся и ослаб, перестал верить в
возможность уйти от беды»392.
Церковные реформы 1905–1906 гг. стали для Победоносцева
трагедией, в то время как Киреев с радостью принял в них активное участие.
Однако радужные надежды Киреева вскоре развеялись: начиная с 1907 г.,
часто сменявшиеся обер-прокуроры Синода и П.А. Столыпин тормозили
созыв поместного собора не меньше, чем Победоносцев. Священник Д.Н.
Якшич писал Кирееву: «Пока был Константин Петрович – говорили, что он
во всём виноват – но теперь его нет, а между тем дела Церкви не лучше – кто
теперь виноват?..» Кончина Победоносцева в 1907 г. побудила Киреева дать

391
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 12. Л. 111, 116, 180, 209об; Д. 13. Л. 48об–49, 99–99об.
392
Киреев А.А. Адогматизм и догматизм в православном учении. С.353, 356, 359; Он же. Ответ профессору
В.А. Керенскому. С. 367–368, 372; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Л. 114об, 155–156, 217об, 223, 230об, 248,
341, 365; Д. 17. Л. 1–3, 8–21об; ГАРФ. Ф. 634. Д. 11. Л. 123а; Флоровский Г.В., прот. Пути русского
богословия. С. 423; Фетисенко О.Л. Столп Церкви или новый Копроним? С. 117.

195
итоговую характеристику ему как человеку и политику: «Его единственный
мотив был finis Rossia, но ведь в этом конце немало виноват он сам, всё и
постоянно тормозивший. Он бы свободно мог провести собор русской
Церкви при начале царствования Николая II и тогда, может быть, многое бы
было предотвращено и спасено… Он был прекрасный тормоз, больше
ничего!» Любопытно, что похожую оценку дал Л.А. Тихомиров393.

3.2.3. Борьба А.А. Киреева за реформы церковного строя

Мы уже упоминали о недовольстве Киреевым синодально-
бюрократическим строем русской Церкви, о его надеждах на обновление
духовной жизни прихожан путём контактов со старокатоликами. Однако
борьба Киреева за реформы церковного строя практически не освещалась в
историографии. Исключение составили работы С.Л. Фирсова и Дж.Д. Бэзила,
в которых Киреев рассматривается как выдающийся реформатор и
модернизатор Церкви394.
Киреев считал, что отношения между Церковью и государством в
России теоретически безупречны, но их потенциал не реализуется на
практике, что «жизнь наша… не соответствует высоте и святости нашего
учения», хотя «безусловная истинность нашего догматического учения не
поколеблена». Характерно признание Киреева: «Когда находишься вне
России, она представляется величественным, стройным, несокрушимым
зданием со строгими определёнными очертаниями. Вернёшься – войдёшь
внутрь – мусор, нелогичность, затемнение… Издали видишь православие,
самодержавие, народность, войдёшь внутрь – вместо православия видишь
консисторию Константина Петровича, вместо самодержавия видишь
чиновника и городового, вместо народности – пьяного мужика или, что ещё
хуже… обезличенного интеллигента!»395
393
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 29, 58, 71, 212; Оп. 2. П. 3606. Д. 36. Л. 11–12; ГАРФ. Ф. 634. Д. 17. Л. 48.
394
Werth P. [Review on the book:] Basil J.D. Church and State in Late Imperial Russia: Critics of the Synodal
System of Church Government (1861–1914). Minneapolis, 2005. 214 pp. // Slavic Review. Vol. 66. No 1 (Spring
2007). P.149; Freeze G.L. Op. cit. P. 149; Котов А.Э. Ук. соч. С. 22; Фирсов С.Л. Православная Церковь… С.
27–28, 284; Basil J.D. Alexander Kireev: turn-of-the-century Slavophile… P. 337–348.
395
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 12. Л. 167; Репников А.В., Милевский О.А. Ук. соч. С. 275.

196
 Киреев обвинял государство в том, что начиная с Петра I, оно низвело
Церковь до уровня ведомства, превратило епископов в чиновников,
уничтожило свободную церковную жизнь, соборное начало,
самостоятельность прихода: «200 лет обер-прокурора вылущили нашу
Церковь, отняли у неё возможность проявлять свою душу, точнее: загнали её
душу в департамент». Духовенство мыслитель упрекал в пресмыкательстве
перед государством, косности и боязни реформ, стяжательстве и суевериях,
грубости и невоспитанности, буквоедстве и формализме. Киреев сокрушался,
что ни один русский архиерей не знаком основательно с западной культурой
и иностранными языками, ибо дворяне не принимают духовный сан.
Мыслитель обращал внимание на нагромождение католических и
протестантских влияний во всевозможных канонах, постановлениях и
обрядах. Он обвинял Синод и таких иерархов, как митрополиты Исидор
(Никольский), Палладий (Раев-Писарев), Антоний (Вадковский),
архиепископ Сергий (Страгородский), в трусости и равнодушии к истине.
«Для них люди нашего образа мыслей гораздо антипатичнее всяких Ариев и
Македониев, – писал Киреев Тихомирову. – Самый надёжный Отец Церкви –
это городовой»396.
Киреев сокрушался о социальной пассивности русского духовенства,
лишённого авторитета в народе. «У нас Церковь не достаточно входит в
жизнь народа; можно быть, было бы лучше, если бы она жила не только в
храме, но входила чаще не только в избу, но и в наши хоромы», – писал
Киреев, призывая брать пример с западных конфессий. Русских священников
мыслитель считал совершенно негодными для миссионерства. Он призывал
учиться у католиков энергичности и независимости от светской власти, у
протестантов – учёности и свободе мысли, но главным считал «исправить
самих себя да потеснее всем сплотиться вокруг Церкви». «У нас есть всё
нужное для полного расцвета религиозной жизни: и глубина религиозного

396
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 6. Л. 122; Д. 8. Л. 3–3об, 33об, 129об–130, 192; Д. 11. Л. 385об, 410; Д. 12. Л.
50об, 57об, 94об, 121об, 137; Д. 13. Л. 99об, 187–187об, 223; Д. 14. Л. 25об, 316об; Д. 15. Л. 73–74; Оп. 2. П.
3606. Д. 36. Л. 11–12; Ф. 217. К. 11. Д. 57. Л. 1об; ГАРФ. Ф. 634. Д. 12. Л. 2а, 2в.

197
чувства в народе, и безусловная истинность догматического учения; и ничто,
однако, не помогает!» – сетовал мыслитель. Вину за вопиющее
несоответствие между идеалом и реальностью он возлагал на самих
верующих, затемняющих учение Церкви своими измышлениями. Нужна
«реформа нас самих», говорил Киреев. – «Со страхом и стыдом пойдём мы
отдавать отчёт в нашей лености… в том, что сдали свою веру в Синод, да и
сидим, сложа руки»397.
Итоговый вердикт Киреева о состоянии русской православной Церкви
к началу XX века был неутешителен. В ней, говорил он, «нет древнего
широкого полёта, нет понимания свободного духа христианства; всё
сводится на форму, а это губит жизнь. Забываются заветы вселенские. Мир
всё более и более захватывает область Церкви». «Наш церковный строй
столько несостоятелен, как государственный», – констатировал Киреев398.
Поэтому уже в 1870-х годах он ставил вопрос о реформе, которая бы
затронула не только русскую, но и другие православные Церкви. В 1879–
1880 гг. Киреев при участии вел. кн. Константина Николаевича вёл
переговоры с представителями Константинопольской и Иерусалимской
церквей о созыве Вселенского собора. В начале 80-х годов Победоносцев в
принципе одобрял эту мысль, но считал её нереалистичной. Празднование
900-летия крещения Руси в 1888 г. показалось Кирееву уникальной
возможностью созвать Вселенский собор. Он вновь вёл переговоры с
восточными патриархатами при поддержке греческой королевы Ольги (см.
главу 4) и опубликовал ряд статьей в русских газетах, которые вызвали
бурную реакцию в Европе399.
397
Киреев А.А. По поводу книги… С. 19, 22; Он же. Конгрессы в Гааге. С.48; Он же. Несколько замечаний
на статью В.С. Соловьёва «Великий спор». С.232; Он же. Старокатолики и наше отношение к ним… С.174;
Он же. Ответ «Заграничному славянину». С.282; Он же. О созыве вселенского Собора. С.382; Он же.
Краткое изложение… С. 13–15, 18–19; Он же. Обращение старокатоликов… С.76; Он же. Старокатолики и
вселенская Церковь. С. 132; Он же. Ответ «Римскому вестнику»… С.146; Он же. К вопросу о
веротерпимости… С. 253; Он же. Письмо в редакцию «Нового времени» (1902). С. 338; Он же. Адогматизм
и догматизм… С. 358; Он же. Ответ профессору В.А. Керенскому. С. 376; Он же. Греко-восточный обряд в
Ватикане // Соч. Т. 1. С. 378; Он же. Критические заметки (1896). С. 255–256; ГАРФ. Ф. 634. Д. 8. Л. 80а.
398
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Л. 310; ГАРФ. Ф. 634. Д. 11. Л. 46а.
399
Киреев А.А. Славяне и Россия. С.482; Он же. Спор с западниками… С. 217; Он же. По поводу
старокатолического вопроса… С. 131–133; Он же. О созыве вселенского собора. С.379–381; Он же. По
вопросу о созвании… С.394–396; Он же. Краткое изложение… С.17; Соловьёв В.С. Догматическое
развитие... С. 745; Соколов В.А. Памяти А.А. Киреева. С. 8–12; Материалы 1911. С. 1347, 1355; ОР РГБ. Ф.

198
 По мнению Киреева, Вселенский собор должен был решить три задачи.
Во-первых, это «пересмотр собрания канонов и выделение из них вечно
обязательных и неизменных». Киреев отмечал, что большинство древних
канонов, включая Апостольские правила, не выполняются столетиями. Не
существовало единого перечня православных догматов и единого катехизиса.
«Всё должно быть ab ovo обосновано научно», – заявлял Киреев. –
«Необходимо… отделить в её [Церкви] учении обязательное, вечное,
божественное от необязательного, человеческого, временного и часто
устарелого. Необходима переоценка всего наследства Церкви». Именно по
этому поводу Н.Ф. Фёдоров говорил: «Страшно подумать, что станется с
православием после этого очищения либералами Киреевыми канонов
православной Церкви»400.
Второй задачей собора Киреев считал координацию позиций всех
автокефальных Церквей по различным вопросам. «Благодаря несозыву
вселенских соборов мы теперь совершенно разбрелись», – сетовал он.
Наконец, третьей задачей была выработка условий воссоединения со
старокатоликами, снятие клятв с старообрядцев, поощрение единоверия,
определение условий для переговоров с англиканской, армянской,
эфиопской, ассирийской Церквями.
Пристрастие Киреева к идее о Вселенском соборе как высшем органе
управления Церковью объяснялось типичным для славянофилов вниманием
к широко понимаемой соборности, к «гласу народа». Н.И. Афанасьев писал о
Кирееве: «Как самодержавие для него немыслимо без совещательной думы,
так для него недопустимо церковное правительство без церковного собора».
Смысл собора Киреев понимал «демократически», как общинность
(συνοδική), а не как всемирность (καθολική): «Вселенский собор – суть

126. Оп. 1. Д. 8. Л. 96об, 104об, 117об; Д. 9. Л. 129об–130, 195; Д. 10. Л. 101, 133об, 177об, 230об, 236–236об;
Д. 11. Л. 1–1об, 16об, 37об, 44, 65, 66, 70–73об, 77, 91–96, 345, 361, 386–386об, 433об; Д. 13. Л. 14об–15,
89об–90, 205об, 219; Оп. 2. П. 3604. Д. 15. Л. 7; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 48об, 55, 63, 153–153об; РГАЛИ. Ф.
345. Д. 747. Л. 28об.
400
Киреев А.А. Краткое изложение… С. 17; Он же. Адогматизм и догматизм… С. 360; Он же.
Старокатолики и наше отношение к ним… С. 174–175, 180–181; Он же. О созыве вселенского собора.
С.387–393; Фёдоров Н.Ф. К Кирееву // Собр. соч. Т. 4. М., 1999. С. 126.

199
“высшая инстанция”, изрекающая непогрешимую догматическую истину.
Обязанность членов этих соборов состоит преимущественно в свободном и
правдивом изложении веры так, как она есть, как она существует и
исповедуется в Церкви». Отсюда вытекало, что «существование Церкви
обусловлено правом всех мирян подавать свой решающий голос в церковных
делах». Епископам Киреев отводил роль исполнителей наказов мирян,
«свидетелей веры» (testes fidei) и даже считал, что решения Вселенского
собора вступают в силу лишь после их одобрения массами верующих 401. В
этом Киреев оказывался несравненно либеральнее даже Соловьёва, который
в вопросах церковного устройства, по словам А.Ф. Лосева, являлся
подлинным консерватором402.
В 1890-е гг. Киреев пришёл к мысли о том, что подготовке Вселенского
собора должен предшествовать созыв поместного собора русской
православной Церкви. «Двухсотлетний не-созыв собора нашей Церкви даёт
повод к тяжким обвинениям наших и мирских, и духовных властей», – писал
Киреев. В 1897 г. вновь рассматривался вопрос о замене Победоносцева на
Киреева, и вновь безуспешно. Но генерал не прекращал борьбу за
пробуждение богословской мысли. В 1901–1903 гг. он посещал заседания
Религиозно-философского общества, разъясняя В.В. Розанову и Д.С.
Мережковскому суть православия. Таким способом Киреев надеялся
привлечь интеллигенцию к Церкви403.
Утверждение Синодом Киреева в звании почётного члена МДА в 1903
г. было редчайшим случаем среди мирян. К этому времени под влиянием
записок и статей Киреева, Шарапова, Тихомирова, прот. А.М. Иванцова-
Платонова и Н.А. Заозёрского Николай II всерьёз задумался над
401
Афанасьев Н.И. Киреев А.А. // Афанасьев Н.И. Современники. Альбом биографий. Т. 2. СПб., 1910. С.
231; Киреев А.А. Обращение старокатоликов… С. 79; Он же. Res tua agitur… С. 89; Он же. О созыве
поместного собора. С. 420; Он же. Воссоединение Церквей и славянство. С. 200; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 6.
Л. 4, 22об–23; Д. 10. Л. 35об–36об, 197; Д. 14. Л. 319об; Д. 15. Л. 17об; Оп. 2. П. 3604. Д. 7. Л. 8; Ф. 265. П.
190. Д. 32. Л. 63об–65об, 140об.
402
Лосев А.Ф. Творческий путь Владимира Соловьёва // Соловьёв В.С. Сочинения в 2 т. М., 1988 [sic!]. Т. 1.
С. 17; Соловьёв В.С. Письмо в редакцию журнала «ИСБО» // Соч. в 2 т. М., 1989. Т. 1. С. 408; ОР РГБ. Ф.
126. Д. 13. Л. 144об, 187об–188, 206, 353; ГАРФ. Ф. 634. Д. 16. Л. 173а, 173в.
403
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 8. Л. 2; Д. 11. Л. 102об; ГАРФ. Ф. 634. Д. 6. Л. 108; Д. 11. Л. 167а; Записки
Петербургских религиозно-философских собраний… С. 75–76, 443, 507–516.

200
необходимостью преобразований в Церкви. Манифест 26 февраля 1903 г.
обещал проведение приходской реформы. Киреев полагал, что ей должен
предшествовать поместный собор. Николай II, по сведениям генерала, хотел
объявить о его созыве в апреле 1903 г., но в последний момент отменил
решение404.
Победоносцеву удалось затормозить приходскую реформу. Он
запретил читать манифест 26 февраля в храмах и запретил Религиозно-
философские собрания. Но уже в период министерства Святополка-
Мирского 12 декабря 1904 г. были отменены некоторые стеснения свободы
вероисповедания, а 11 февраля 1905 г. Николай II утвердил записку Витте «О
современном положении православной Церкви», предусматривавшую созыв
архиерейского собора и возможное избрание патриарха. Киреев одобрил эти
перемены, хотя оговаривался, что имеет значение только реформа всего
церковного строя: «Дело не в том, что или кто будет в видимой главе нашей
Церкви, а в том, сумеет ли он отвоевать свою независимость от “мира”»405.
Наибольшее беспокойство Киреева вызывало то, что инициатива
церковной реформы исходила из рук Витте. Вырвать Церковь «из лап
церковной бюрократии и мирской власти», сохранив в то же время
симфонию властей – такую сложную задачу ставил Киреев. Для её решения,
полагал он, необходимо, чтобы церковную реформу проводил поместный
собор, а не Витте и не Св. Синод. Тем временем 31 марта Николай II
приостановил работы по созыву собора до мира с Японией, но вместе с тем
указал на необходимость созыва полноценного поместного собора (а не
только архиерейского)406.
404
Киреев А.А. О коренном преобразовании строя поместной русской Церкви // Соч. Т. 1. С.401, 403; Киреев
А.А. О созыве и составе Собора поместной российской Церкви // Соч. Т. 1. С. 404, 417; Киреев А.А. О
созыве поместного собора. С. 422; Фатеев В.А. В спорах о самобытном пути России. С. 32; Свистунов А.А.
Проблема реформирования Русской православной Церкви в начале XX века // Эхо: сб. статей по новой и
новейшей истории Отечества. Вып. 3. М., 2000. С. 39; Репников А.В., Милевский О.А. Ук. соч. С. 341–343;
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Л. 204об–206об, 221об, 223, 360; ГАРФ. Ф. 634. Д. 11. Л. 67а, 124, 146г.
405
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 10. Л. 45; Д. 13. Л. 205; Д. 14. Л. 25–29; Соловьёв Илия, свящ. Митрополит
Санкт-Петербургский и Ладожский Антоний (Вадковский) и К.П. Победоносцев // К.П. Победоносцев:
мыслитель, учёный, человек… С. 158–162.
406
Киреев А.А. Введение к статьям политического содержания // Соч. Т. 1. С. X; Он же. Речь в клубе
умеренно правых // Соч. Т. 1. С. 423–424; Он же. О коренном преобразовании… С. 400; Он же. О созыве и
составе… С. 405; Он же. О созыве поместного собора. С. 422; Он же. Смешанные браки… С. 453; Он же.
Россия в начале XX столетия. С. 214; Свистунов А.А. Ук. соч. С. 38–42; 25 лет назад. Из дневников Льва

201
 19 октября 1905 г. Победоносцев ушёл в отставку. 27 декабря Николай
II предложил трём митрополитам «определить время созыва всеми верными
сынами Церкви ожидаемого собора». 14 января 1906 г. Св. Синод постановил
созвать Предсоборное присутствие. Киреев восклицал: «Плотина прорвана!..
Тяжёлый, бесплодный период нашей церковной истории приходит к концу,
столь же бесславному, как и конец его современника и товарища –
бюрократического периода нашей истории гражданской!» Он настойчиво
проводил мысль о параллельном преобразовании государства и Церкви: «Как
развал нашего мирского строя вызвал созыв Думы, так и развал нашего
церковного строя вызовет созыв собора!» Киреев надеялся, что поместный
собор восстановит доверие между духовенством и мирянами, поднимет
авторитет Церкви, успокоит революционную смуту, решит вопросы о
воссоединении со старообрядцами и старокатоликами407.
Вместе с такими мирянами-богословами, как Ф.Д. Самарин и Д.А.
Хомяков, Е.Н. Трубецкой и Н.П. Аксаков, Киреев был призван Николаем II к
участию в работе Предсоборного присутствия, открывшегося 6 марта 1906 г.
Киреев участвовал в работе первого отдела, рассматривавшей состав и
порядок созыва будущего собора, отношения Церкви и государства, вопрос о
патриаршестве. Вместе с большинством Киреев голосовал за восстановление
патриаршества, заявив при этом, что считает его целесообразным в том
случае, если будет реформирован весь церковный строй и если патриарх
будет простым исполнителем решений соборов. Общее собрание
Предсоборного Присутствия 1 июня также проголосовало за патриаршество.
Киреев хотел видеть сильного, независимого от правительства патриарха:
«Ему совместно с мирскими властями придётся устраивать первоначальную
ячейку нашей гражданско-религиозной жизни – приход. Наконец, ему же

Тихомирова // Красный архив. 1930. №3. С. 91; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 58–58об, 95об–96; РГАЛИ.
Ф. 345. Д. 12. Л. 40, 42об.
407
Соловьев Илия, свящ. Ук. соч. С. 158–162; Фирсов С.Л. Русская Церковь… С.217; Переписка А.А.
Киреева и Ф.Д. Самарина. С. 31; Дубинин А., диакон. Ук. соч. С.254; Репников А.В. Консервативные
концепции… С. 287; Никон (Рклицкий), архиепископ. Ук. соч. Кн. 2. Н.Новгород, 2004. С. 155; Киреев А.А.
О созыве и составе… С. 404, 406; Он же. Седьмой международный конгресс… С. 377, 382–384; Он же.
Современное положение старокатолического вопроса. С. 444; ОР РГБ. Ф. 126. Д. 14. Л. 164–164об.

202
придётся освобождать нашу богословскую науку от западных
(преимущественно латинских) влияний, стесняющих её самостоятельный
рост! Будем молить Бога, да даст Он нам хорошего, бесстрашного
патриарха!» Одновременно шли дискуссии о правовом положении Церкви.
Киреев предлагал закрепить симфонию властей в Основных законах
Российской империи и установить постоянное финансирование Церкви из
бюджета408.
Основные дискуссии развернулись по вопросу об участии мирян в
поместном соборе (с совещательным голосом). «Весь успех или неуспех дела
будет зависеть от состава собора… А от этого зависит будущность и нашего
государства, ибо Россия сильна именно своей верой, своей связью с
Церковью!», – полагал Киреев. По его мнению, священников и мирян для
участия в соборе должна была выбирать вся паства, а не епископы. «Реформа
должна быть совершена не мирскими или духовными сановниками, а всей
Церковью», – подчёркивал Киреев. В итоге, однако, было решено, что клир и
паства выбирают лишь кандидатов, окончательный отбор из которых
производится епископом. Киреев воспринял это как своё поражение, как
торжество бюрократического начала: «Это уничтожит всякий авторитет
собора… Собор должен представлять собою всю Церковь… он не должен
быть одним повторением Синода, лишь усиленного»409.
Революция 1905 года принесла и другие заботы русской православной
Церкви. Киреева беспокоило, что после введения свободы вероисповедания
17 апреля 1905 г. позиции православия в стране, особенно на окраинах, резко
ослабли. Десятки тысяч людей записывались в другие исповедания. Киреев
408
Киреев А.А. О коренном преобразовании… С. 401; Он же. К вопросу о поместных соборах. Письмо в
редакцию «Нового времени» // Соч. Т. 1. С. 400; Он же. О созыве и составе… С. 405; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1.
Д. 14. Л. 128–133, 144–145, 147об, 189–189об, 197–198; ГАРФ. Ф. 634. Д. 16. Л. 97, 143об, 156об, 163об, 177;
Философов Д.В. Голос мирян // В.Ф. Эрн: pro et contra. Личность и творчество Владимира Эрна в оценке
русских мыслителей и исследователей. Антология. СПб., 2006. С. 180; Свистунов А.А. Ук. соч. С. 43–45;
Лев Семёнов. [Шарапов С.Ф.] Иванов 16-й и Соколов 18-й: политическая фантазия (Продолжение
«Диктатора»). М., 1907. С. 3–6.
409
Киреев А.А. Итоги работы… С. 412–416; Он же. О созыве поместного собора. С. 418, 421, 422; Он же. О
коренном преобразовании… С. 401; Он же. О созыве и составе…. С. 406–407; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14.
Л. 129об–133, 147об, 182об, 198, 319об; Д. 21/2. Л. 16–16об; Д. 21/3. Л. 75–75об; ГАРФ. Ф. 634. Д. 16. Л.
173а, 173в; Д. 124. Л. 3об; Соколов В.А. Памяти А.А. Киреева. С. 19; Материалы 1912. С. 42–44; Basil J.D.
Alexander Kireev: turn-of-the-century Slavophile… P. 337–348.

203
обвинял Николая II в том, что «он смешал равноправность со свободой.
Против свободы никто не возражает, но равноправность в пропаганде
совершенно иное дело». В условиях слабости православного миссионерства
Киреев требовал запрета пропаганды и навязывания других религий 410. С.Л.
Фирсов, однако, отмечает, что иноверная пропаганда юридически оставалась
под запретом и после 1905 г., просто этот запрет перестал соблюдаться.
Другим тревожным моментом стало распространение либеральных и
революционных настроений среди духовенства. Будучи либералом в
церковной сфере, Киреев не желал допускать инакомыслия в сфере
политической. Он предупреждал архиереев: «Если вы устраните таких
“либералов”, как я, то вам придётся иметь дело с такими “либералами”, как
Гапон!» Киреев резко осудил антимонархических священников, которые
ставших депутатами второй Государственной Думы: «Я не думал, что
духовенство так полевело! Глупое! Ведь его непременно съедят левые!»411
Тем временем славянофилы потерпели ещё одно поражение: в 1906 г.
Ф.Д. Самарин, вопреки ожиданиям, не был назначен обер-прокурором,
поскольку предложил вывести Синод из подчинения Совета министров.
Предсоборное Присутствие закрылось 15 декабря 1906 г., а 25 апреля 1907 г.
Николай II утвердил положение о порядке выборов и составе будущего
собора, постановив отложить сами выборы.
Киреев не оставлял мыслей о поместном соборе. Теперь генерал
надеялся, что собор сможет остановить падение нравственности и веры в
русском народе, религиозность которого никогда не носила сознательного
характера412. В 1908 г. Киреев был приглашён в думский комитет по
церковным делам и внимательно следил за IV Всероссийским
миссионерским съездом в Киеве. Осенью 1908 г. Киреев вместе с Л.А.
Тихомировым дважды посещал Столыпина, убеждая его в необходимости

410
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 183об, 267, 305об–306об, 308, 313об, 318, 319–319об; Д. 15. Л. 41–41об;
ГАРФ. Ф. 634. Д. 19. Л. 73; Свистунов А.А. Ук. соч. С. 39–42.
411
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 204об, 226, 230; Киреев А.А. Седьмой международный конгресс… С. 384.
412
Киреев А.А. Конгрессы в Гааге. С. 49; Он же. Введение к статьям политического содержания. С. X; Он
же. Современное положение… С. 145; Он же. Итоги работы... С. 410.

204
срочного созыва собора. Столыпин смотрел на дело «лишь с “мирской”
точки зрения», но в конце концов согласился с доводами своих собеседников
и передал их просьбы Николаю II. Новый обер-прокурор Св. Синода С.М.
Лукьянов (1909–1911 гг.) стал активно помогать Кирееву 413. Но генерал не
увидел плоды своих усилий: лишь в 1912–1913 гг. было созвано
Предсоборное совещание, и только в 1917 г. состоялся сам поместный собор.
Следует вкратце осветить ещё один вопрос церковной жизни, в
котором Киреев проявил себя с крайне консервативных позиций – это вопрос
о разводах. Киреев считал, что слова Христа в Евангелии прямо осуждают
развод и запрещают виновной стороне вступать в новый брак. Мыслитель
подчёркивал: «Семейство основано на браке, а на семействе – всё
человеческое общество; колебать святость брака, значит – колебать главный
устой общественной и частной нравственности… Ни у кого нет и быть не
может никакого права на грех». В России вслед за Европой вопрос об
облегчении брачного законодательства ставился еще при Александре II, но
приобрёл широкий размах при Александре III, который часто давал
разрешения виновным в супружеской измене вступать во второй брак 414.
Существовали и другие способы обходить церковные запреты.
Такой порядок вполне устраивал Победоносцева, смотревшего сквозь
пальцы на любые нарушения, вплоть до браков между кузенами и
двоежёнства. «Нужно же чем-нибудь поступиться», – расписывался в своем
бессилии перед Киреевым обер-прокурор. «Он мне всё говорит, что нужно
оставить “окошки”, что если слишком настойчиво сильно проводить все
церковные законы, то… вызовешь целую революцию против Церкви… Какие
ужасные слова!» – возмущался Киреев, видевший в этом уступку «духу
времени», «фельетонным либералам и прелюбодеям». Он часто писал
413
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 242, 267, 288, 299–300, 302, 309–309об, 316–320, 333; Д. 15. Л. 43–43об,
46–47, 53–54, 72об; Ф. 265. П. 190. Д. 32. Л. 58об, 60–61об, 67, 72–72об; ГАРФ. Ф. 634. Д. 17. Л. 6а; Д. 19. Л.
60а–б, 63б, 96об; Из дневника Льва Тихомирова. Период столыпинщины // Красный архив. 1935. №6. С. 174.
414
Киреев А.А. Закон о расторжении браков в Англии // Соч. Т. 1. С. 425–427; Он же. О созыве вселенского
Собора. С. 382; Он же. Брак или сожительство? По поводу полемики о. протоиерея Дернова с г-ном
Розановым // Соч. Т. 1. С. 429–430, 434; Он же. Последний ответ г-ну Розанову… С. 437; Он же. По поводу
письма А.В. Васильева // Соч. Т. 1. С. 441, 443; Он же. Ещё о «волнующем» вопросе… С. 445, 447, 449; ОР
РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 6. Л. 5; Д. 8. Л. 120об, 216об; Novikoff O. Russian memories. P. 56.

205
гневные письма Победоносцеву, но число разводов только росло. «Лет 50
тому назад на разведённых, даже правых смотрели искоса, теперь же и на
виноватых смотрят благосклонно… Тут не гражданское общество
поднимается к церковному идеалу, а обратно, церковный идеал низводится,
пригоняется к развращённому обществу», – негодовал Киреев415.
В 1900–1902 гг. на страницах «Нового времени» вспыхнула жаркая
полемика по вопросу о браках и разводах между Киреевым и Розановым.
Сторонники Киреева: Н.П. Аксаков, П.П. Перцов, С.Ф. Шарапов, прот. А.
Дернов – остались в меньшинстве; все симпатии русского общества были на
стороне Розанова, М.О. Меньшикова и других сторонников легализации
внебрачных детей и упрощения разводов и второго брака. Киреев обвинял
Розанова в кощунстве, в низведении людей до уровня животных, тот отвечал:
«Не примеривайте, Ваше превосходительство, сверх генерального мундира
ризы первосвященника». Отметим, что Киреев призывал менять не законы, а
общественное сознание: «Самому обществу нужно относиться к святости
брачных уз иначе, нежели мы относимся ныне… Не законы плохи, мы
плохи!»416
По давлением полемики в печати Победоносцев и Св. Синод в 1902 г.
расширили права внебрачных детей, а 28 мая 1904 г. разрешили виновным в
измене после развода вступать во второй брак, но только после 2–7 лет
епитимьи. «Синод создаёт премию за прелюбодеяние и получение права
вступать в брак, именно его нарушив, т.е. доказав свою негодность к браку»,

415
ОР РГБ. Ф. 126. Д. 9. Л. 134об–136, 138–139об, 142, 152об, 177об–178, 245–245об, 280, 297–297об; Д. 10.
Л. 15, 37, 61об, 124об–125об, 154об, 165, 190, 234об; Д. 11. Л. 2об, 38, 48об, 79об, 115–116, 361–362об; Оп. 2.
П. 3604. Д. 30. Л. 7–7об; П. 3606. Д. 27. Л. 5–6об; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 55об, 57об; Победоносцев К.П.
Великая ложь нашего времени. С. 372–375; Материалы 1911. С. 1357.
416
Киреев А.А. Письмо в редакцию «Нового времени» (1902). С. 336–337; Он же. К вопросу о поместных
соборах… С. 400; Он же. Закон о расторжении… С. 427; Он же. Брак или сожительство?.. С. 429–433; Он
же. Последний ответ г-ну Розанову… С. 437–438; Он же. Гражданский брак. Письмо в редакцию «Нового
времени» // Соч. Т. 1. С. 441; Он же. Россия в начале XX столетия. С. 211; Переписка А.А. Киреева и Ф.Д.
Самарина. С. 52, 55, 69; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Л. 128, 223, 331об–332, 353, 354об; Д. 15. Л. 63об–64;
Оп. 2. П. 3604. Д. 35. Л. 15; П. 3606. Д. 4. Л. 1; П. 8335. Д. 2. Л. 6об; Ф. 120. П. 23. Д. 5. Л. 2об; Розанов В.В.
Идиллия, защищаемая А. Дерновым и А. Киреевым // Собр. соч. Т. 18. С. 479–486; Розанов В.В. Ответ г.
Кирееву // Там же. С. 486–490; Розанов В.В. Последний ответ его превосходительству А. Кирееву // Там же.
С. 492–495; Розанов В.В. Осужденные – о себе // Там же. С. 500–519; Розанов В.В. Второй ответ г. А.
Кирееву // Там же. С. 519–526; ГАРФ. Ф. 634. Д. 8. Л. 96а; Д. 11. Л. 167а; Шарапов С.Ф. Жмеринские львы и
буйствующий В.В. Розанов… С. 13–20; Фатеев В.А. C русской бездной в душе: жизнеописание Василия
Розанова. СПб.–Кострома, 2002. С. 299, 336.

206
– писал Киреев, воспринявший новые правила как капитуляцию Церкви
перед миром. Положение 28 мая, впрочем, не удовлетворило своей
половинчатостью никого; юристы были в недоумении от расплывчатости его
формулировок. На практике оно не исполнялось. В этих условиях Киреев
стал писать статьи с мыслью о том, что даже «введение гражданского брака
будет для Церкви менее постыдно того положения, в которое она поставлена
новым законом!»417
Киреев пытался поднять на открытый протест архиеп. Антония
(Храповицкого) и митр. Антония (Вадковского). Но оба, снимая с себя
всякую ответственность за закон, ничего не предприняли, сочтя, что «нечего
уж хлопотать». Хотя в 1908 г. Кирееву удалось сорвать проект передачи дел
о разводах в гражданские суды, он был вынужден признать, что «разводы
стали у нас обычным явлением»: за 20 лет их число возросло в десять раз418.
Примечательно, что Киреев одерживал победы там, где его стремление
к церковным реформам совпадало с устремлениями более либеральных сил,
и потерпел поражение там, где он выступал как последовательный
консерватор, отстаивая в вопросе о разводах нерушимость семейных уз
именно с точки зрения стабильность общества и государства. Кирееву и его
единомышленникам не удалось ни остановить, ни замедлить
катастрофические процессы в русской православной Церкви (отчасти и во
вселенском православии вообще) на рубеже XIX–XX вв.

3.3. А.А. Киреев о вопросах образования и культуры

Многие русские консерваторы, особенно М.Н. Катков, Ф.М.
Достоевский, К.П. Победоносцев, С.А. Рачинский, И.С. Аксаков, уделяли
столь большое внимание проблемам школьного, гимназического и
417
Киреев А.А. Гражданский брак… С. 438–440; Он же. По поводу письма А.В. Васильева. С. 444; Он же.
Ещё о «волнующем» вопросе… С. 445–446, 448; Он же. Закон о расторжении… С. 428; Он же. Брак или
сожительство?.. С. 433; Он же. Дальнейшее облегчение разводов (Ответ М.О. Меньшикову) // Соч. Т. 1. С.
454; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Л. 58об, 143, 161–162, 172об, 207, 329об–333об, 339–341об, 349, 361об.
418
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 183, 193–193об, 196, 246–246об, 249об, 288–288об, 306; Д. 15. Л. 7об, 50,
62об–64, 70об–71, 72об; Оп. 2. П. 3606. Д. 4. Л. 1; Ф. 265. П. 190. Д. 32. Л. 124–125, 129–130, 133; ГАРФ. Ф.
634. Д. 11. Л. 39, 46а, 47–47об, 67в; Д. 16. Л. 173в; Переписка А.А. Киреева и Ф.Д. Самарина. С. 46, 47, 53,
55, 64.

207
университетского образования, что иногда говорят даже о «педагогическом
уклоне» русского консерватизма. Этот уклон был очень ярко выражен у
Киреева. Он неизменно уделял огромное внимание вопросам среднего и
высшего образования, воспитания молодёжи, культурной жизни. Нас будет
интересовать социально-политическая подоплёка этих вопросов, поскольку
во второй половине XIX – начале XX в. именно в спорах о направлении
развития системы образования зачастую выражалось противостояние
консерваторов и либералов.
Чтобы понять, почему Киреев стал сторонником образования на основе
классических языков в гимназиях и на основе философии в университетах,
требуется указать на то, что мыслитель считал краеугольным камнем религии
и философии, смыслом существования человека и общества этику. Киреев
даже думал, что «Церковь установлена Спасителем для достижения
этических задач, для того, чтобы мы были истинными гражданами Царства
Божьего, царства любви, самопожертвования, “альтруизма”… Её цель –
нравственное усовершенствование, развитие всех наших способностей, в
особенности этических». Когда наступит «всестороннее развитие всех
способностей человека: нравственных, умственных и эстетических»,
утвердится Царство Божие на земле, полагал Киреев419.
Киреев высоко ценил философию – «ключ ко всем наукам», но
подчёркивал, что без религии её выводы не воплощаются в жизни: «Этика
есть наука, и область её ум, религия же есть применение, область её сердце,
чувства, т.е. практика. <…> Философскую этику можно сравнить с очень
сложным и тонким механизмом, у которого недостаёт двигательной
пружины. <…> Философия – основание шаткое и достижимое лишь для
избранных, христианская религия – верна и для всех!»420
Уже в 1858–1861 гг. Киреев написал большую философскую работу по
этике, сохранившуюся в рукописи. В течение всей жизни он развивал

419
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 9. Л. 292–294; Д. 11. Л. 300об.
420
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 66, 75; Д. 8. Л. 145; Д. 9. Л. 43; Д. 10. Л. 108; Д. 13. Л. 176–176об; Д. 14. Л.
140, 318; Д. 17. Л. 71; Киреев А.А. О папской непогрешимости. С. 5–7; Кулаковский П.А. Ук. соч. С. 543.

208
высказанные в ней идеи. Из западных философов Киреев ценил Паскаля,
Лейбница, Ньютона, Фихте, но более всего обожал Канта, считая его
вершиной мировой философии, хотя и упрекая в гиперболизировании разума
в ущерб чувству и воле. Объявляя русский народ «народом-моралистом по
преимуществу», Киреев зачислял Канта наряду с Гёте в провозвестники
славянофильства (!), противопоставляя его «достойную удивления этическую
систему» «тупому позитивизму Конта, на котором нельзя построить никакой
этики, кроме низкопробно-утилитарной»421. По мнению Киреева, позитивизм
(к которому Киреев причислял, помимо Конта, Бокля, Спенсера и даже
Маркса), атеизм и эволюционизм Дарвина обожествляют мир фактов и
отнимают у человека любой идеал, возводя его к обезьяне и протоплазме.
Киреев был убеждён, что невозможна ни материалистическая этика, ни
материалистическая философия, которая, «стараясь отыскать на земле
довольство, лишает нас небесного счастия… Результаты самые плачевные,
духа нет, свободы нет – право есть лишь право сильного. Идеалов нет».
Киреев определял этапы вырождения и деградации в следующем порядке:
учение об абстрактном природном человеке Руссо – утилитаризм Бентама –
эгоизм Штирнера, пессимизм Шопенгауэра и Гартмана – «умытый
сверхчеловек» Ницше – «немытый сверхчеловек-босяк» Горького422.
Русскую революционную интеллигенцию Киреев считал пределом
человеческой деградации, обвиняя их в переносе начал западного
утилитаризма на тлетворную петербургскую почву и в озлоблении
добродушного русского народа. Появление нигилизма в 1850-х гг., по
мнению Киреева, стало возможным в связи с закрытием философских кафедр
в 1849 г. и с изначальной слабостью философии в России. Русской

421
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 5; Д. 6. Л. 129об; Д. 8. Л. 145, 191об; Д. 10. Л. 201, 234–234об, 237; Д. 11. Л.
15, 61, 138об; Д. 12. Л. 147, 227об; Д. 14. Л. 335об; Д. 16. 88 л.; Киреев А.А. О папской непогрешимости. С.
39; Он же. Спор с западниками… С. 273; Он же. О злобах настоящего дня… С. 321; Он же. К
старокатолическому вопросу. Письмо к редактору «Богословского вестника». С. 108; Он же. К
старокатолическому вопросу. Ответ проф. А.Ф. Гусеву. С. 271; Он же. По поводу старокатолического
вопроса… С. 109–110.
422
Киреев А.А. О славянофильских идеалах… С. 354; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 7. Л. 69об, 99; Д. 8. Л. 91об,
144об; Д. 9. Л. 39–40, 43, 144; Д. 10. Л. 102об, 201; Д. 11. Л. 1, 27об–28, 31; Д. 12. Л. 11–11об, 215об–216; Д.
14. Л. 240; Оп. 2. П. 3604.Д. 9. Л. 1–1об; Ф. 265. П. 190. Д. 32. Л. 81об–83об; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 81–82об.

209
философии ещё нет, говорил Киреев; Достоевский и Соловьёв представляют
собой первые проблески её проявления. Русская философия, верил Киреев,
будет насквозь религиозной и этической: «Мы, русские, мало склонные к
метафизическим глубинам философии грека и совершенно не умеющие
вращаться в сфере юридической мысли римлянина, призваны основать свою
собственную русскую культуру, которая, несомненно, будет держаться не на
метафизике и не на праве, а на этике»423. Поэтому и нанести решающее
поражение материализму Киреев планировал в сфере мысли, особенно в
сфере образования. Случай Киреева оправдывает замечание Р. Пайпса, что
русский пореформенный консерватизм зародился именно из противостояния
нигилизму прежде всего в сфере педагогики. В этом противостоянии Киреев
с самого начала выбрал сторону европейской классической культуры, в
соответствии с принципами которой задача образования – «сделать из
воспитанников не учёных, а людей, развитых гуманно»424.
Взгляды Киреева на цели и задачи образования сформировались
первоначально под влиянием идей А.С. Хомякова, который, по словам Л.Е.
Шапошникова, считал, «что развивающая функция обучения осуществляется
через овладение отвлечённым знанием – древними языками и алгеброй. Эти
науки формируют и мыслительные способности, и личностные качества
учеников. Во-первых, если изучение языков живых и математики прикладной
“раскидывает мысль”, то изучение языков древних и чистой математики
“сосредоточивает её в самой себе”… Во-вторых, изучение древних языков
даёт ученику знание “самих законов слова, живого выражения человеческой
мысли”, т.е. является универсальным средством развития мышления»425. Эти
аргументы, усиленные в 60-е – 80-е гг. XIX в. Катковым, Киреев всецело взял
на вооружение.

423
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 63об, 171об–172; Д. 8. Л. 13об; Д. 9. Л. 181; Д. 11. Л. 430об–431; Д. 13. Л.
277; Д. 15. Л. 7об; Д. 17. Л. 66об; Оп. 2. П. 8337а. Д. 8. Л. 16; Киреев А.А. Диспут Вл.С. Соловьёва. С. 4; Он
же. Ответ комментатору современной летописи «Русского обозрения». С. 551; Он же. Спор с западниками…
С. 271; Он же. Ответ о. игумену Сергию (Лаврову)… С. 487; Записки Петербургских религиозно-
философских собраний… С. 512.
424
Пайпс Р. Россия при старом режиме. М., 1993. С. 360–362; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 63.
425
Шапошников Л.Е. А.С. Хомяков: человек и мыслитель. Н. Новгород, 2004. С. 112–113.

210
 Киреев, подчёркивал П.А. Кулаковский, «высоко ценил классическую
западноевропейскую школу и желал, чтобы русские воспользовались
истинными благами европейской культуры». Такая школа, настаивал Киреев,
развивает ум учащегося вглубь. Она даёт мало знаний (knowledge), зато с
помощью древних языков и в меньшей степени математики «дрессирует» ум
(drilling), играет роль «умственной гимнастики», предохраняет от узкой
специализации, всесторонне развивает личность. «Аутодидакты и реалисты
имеют выдающиеся сведения; но только классическое, гуманитарное и
философское образование могут дать гармонию в образовании», – писал
Киреев. «Из “человека” вы можете очень легко сделать механика, сапожника,
офицера, но из офицера или сапожника не сделаешь человека!» – говорил
Киреев, имя в виду под человеком (humanus) гуманитария. Указывая на
классическое образование европейской элиты, он провозглашал:
«Воспитание важнее образования, например, техническое (всё прикладное)
образование или, по крайней мере, плоды его – можно купить за деньги… а
Кавура или Бисмарка не купишь!» Киреев делал вывод: «Humaniora –
принадлежность цивилизации, les sciences – демократического (в
современном смысле) варварства. Humaniora образовывают, производят
человека, les sciences – специалиста, le citoyen utile»426.
Классическое образование Киреев рассматривал как первую ступень к
православному славянофильскому воспитанию человека. «Если оно не
вполне соответствует нашему славянофильскому идеалу, – писал он, – то всё
же к нему приближается, даёт два его элемента: развитие ума (рационализм)
и развитие эстетического вкуса… Но образование не должно на этом
останавливаться. Необходимо довести его элементы до последнего синтеза.
Нужно, чтобы развитие охватывало всего нравственного человека, всю его
душу и уносило к Богу. Этого без истории философии и богословия
достигнуть нельзя». Такую программу – от классической гимназии к
университетскому образованию с акцентом на философию – Киреев
426
Кулаковский П.А. Ук. соч. С. 547–548; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. 89, 173об; Д. 8. Л. 30об, 211об; Д. 9. Л.
50об.

211
предлагал для избранных, прежде всего для дворянства. Остальные сословия
должны были получать среднее специальное образование, не имея права
поступать в университеты: «Ломоносовых, Суворовых очень мало,
большинство же зависит от своего имущественного и общественного
положения. Нельзя всем быть учёными, или военными, или фабрикантами,
или земледельцами, нельзя всем готовиться ко всему»427.
Борьба Киреева за элитное образование на классической основе
началась с того момента, как он вместе с А.Г. Рубинштейном и вел. кн.
Константином Николаевичем основал Русское музыкальное общество (1859)
и Петербургскую консерваторию (1862). Внимание Киреева сразу было
приковано к процессам, происходившим в среднем и высшем образовании
России. Внимательно следя за студенческими волнениями в 1861 г.,
мыслитель критиковал невнятную политику министра просвещения Е.В.
Путятина, «не умевшего поставить себя в министерстве». Именно в это время
Киреев предложил ввести высокую плату за образование: «Если бы у нас
было побольше хороших технологов, агрономов, овчаров, механиков, то я
уверен, что дела пошли бы лучше, нежели теперь, когда университеты
наполнены всяким нищенствующим сбродом»428.
Деятельность следующего министра просвещения (1862–1866 гг.) А.В.
Головнина, личного секретаря и друга вел. кн. Константина Николаевича,
либерала по убеждениям, горячего сторонника «реальной» системы
образования, вызвала резкое неприятие Киреева. Он упрекал Головнина в
заигрываниях с русскими и польскими революционерами, во враждебности к
Церкви и разгроме системы церковного образования, в поддержке
западнической печати429.

427
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 10. Л. 11об; Д. 12. Л. 131, 226об, 254об; Д. 13. Л. 92об–93об; Оп. 2. П. 3604. Д. 9.
Л. 4–7об; Катков М.Н. Избранные труды. С. 344–372.
428
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 2, 20, 33об–34, 45–45об, 52.
429
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. 52, 81об; Д. 2. Л. 36об, 70, 88об, 92об–93об, 108, 117об, 121, 166; Д. 3. Л. 21об,
37, 70об–71; Д. 4а. Л. 22; Д. 6. Л. 22об, 43, 52об; Д. 8. Л. 56об–57, 92, 188об; Д. 9. Л. 17, 22, 55об; Д. 10. Л.
20об–21, 40об, 110об; Любавский М.К. Ук. соч. С. 92; Петров К.В. Ук. соч. С. 589; Воронин В.Е. Русские
правительственные либералы… С. 25, 25–36, 88–92, 132, 223.

212
 К реальному образованию тяготели не только либералы, но и часть
консерваторов: Ф.М. Достоевский, А.Ф. Гильфердинг, отчасти К.П.
Победоносцев. Даже Д.А. Толстой (министр просвещения в 1866–1880 гг.) не
всегда последовательно проводил в жизнь идеалы «классицизма».
Последовательными «классицистами» были только Катков и Киреев.
Кирееву удалось, казалось бы, невозможное: временно вырвать вел. кн.
Константина Николаевича из-под влияния Головнина и убедить его в
необходимости классического образования. В 1870 г. Киреев организовал
встречу и примирение великого князя с Катковым; в 1871–1872 г. мыслитель
участвовал в обсуждении нового устава гимназий. В Государственном
Совете, председателем которого являлся вел. кн. Константин Николаевич,
был отклонён проект Головнина, предусматривавший создание в гимназиях
реального и филологического отделений; победил проект Каткова. Киреев
торжествовал: «Два раза, в польском деле (1863) и в деле утверждения
классического образования Катков, можно сказать, спас Россию от двух
великих бед». Великому князю Киреев писал: «Вы поставили русскую школу
в уровень со школою европейскою»430. Однако и в начале 70-х гг. нигилизм и
атеизм по-прежнему были широко распространены среди студентов, часто
при одобрении преподавателей. Параллельно с классическими гимназиями
была создана сеть реальных гимназий, которые Киреев, по словам В.Е.
Воронина, воспринимал «как мнимые, фальшивые, шарлатанские»431.
Как уже упоминалось в главе 1, в 1879 г. Киреев издал брошюру
«Избавимся ли мы от нигилизма?», в которой призывал восстановить
доверие молодежи к правительству. При переиздании этой работы в 1882 г.
Киреев сделал больший акцент на воспитательной роли учебных заведений и
Церкви. Главного врага Киреев видел в Н.Г. Чернышевском, Н.А.

430
Твардовская В.А. Достоевский в общественной жизни России (1861–1881). М., 1990. С. 178–180;
Феоктистов Е.М. Ук. соч. С. 129–130, 184; Киреев А.А. В защиту нашего образования (Письмо к редактору
«Русского вестника») // Соч. Т. 2. С. 386; Киреев А.А. Славяне и Россия… С. 489; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д.
2. Л. 163; Д. 3. Л. 19об, 22, 37; Д. 6. Л. 42об–43, 52об, 56, 75об, 77об–78, 97об–98об, 105; Оп. 2. П. 3604. Д.
11. Л. 1; П. 3323. Д. 24. Л. 1–2об; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 88; Катков М.Н. Ук. соч. С. 372–405.
431
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 7. Л. 21об, 171об, 177; Д. 8. Л. 3об, 88об, 102об, 112, 118об, 128, 129об, 132об,
135, 206об, 221; Воронин В.Е. Русские правительственные либералы… С. 235, 246–250, 287–288.

213
Добролюбове, Н.А. Некрасове, Г.И. Успенском и «сродных им по
направлению разных мнимых печальниках о народе». Им Киреев отказывал в
праве называться русскими. Он так характеризовал нигилистов: «Невежды
уже по убеждению, отрицающие не только Бога, но уже и науку, которую
ещё столь недавно сами же ставили выше самого Бога, злодеи искренние,
провозглашающие мысль о всеразрушении и анархии и твёрдо верящие тому,
что какая бы гибель, какой бы хаос ни произошли от их кровавых злодейств,
но всё-таки происшедшее будет лучше, чем то, что они теперь разрушают»432.
В то же время Киреев указывал на объективные причины
распространения нигилизма в России и был убеждён в неэффективности
репрессивных мер в условиях, когда публика «от Рюриковичей до плебеев»
сочувствует террористам. «Мы сами, люди порядка, виновны, – делал вывод
Киреев. – Именно благодаря нашей беспечности, нашему недомыслию,
нашей лени нигилизм получил между нами право гражданства». Киреев
отмечал, что при Николае I свобода мысли подавлялась, гуманитарные науки
и философия не поощрялись – в итоге николаевская система взрастила
нигилистов433.
Киреев писал, что к 1855 г. молодёжь подошла совсем
неподготовленной, не имея никаких твёрдых идей, и, когда с мысли сняли
«оковы», студенты стали отрицать всё старое: «Не будь у нас в конце 40-х и в
начале 50-х годов в таком загоне философия… не ограничивайся тогда
администрация запрещением ложных мыслей, мы бы несравненно лучше
перенесли 60-е годы с их тяжёлыми последствиями… Молодёжь пошла
своей дорогой! Виновата ли она? Ей дали невиданную дотоле свободу, но не
дали Ариадниной нити, которая могла бы помочь ей не затеряться в
лабиринте новых впечатлений, идей и догматов, в который бросили её,
лишенную всякой нравственной дисциплины, не привыкшую к
самостоятельному, трезвому мышлению, не вооруженную твёрдым

432
Гросул В.Я. и др. Ук. соч. С. 292, 336, 337; Штакельберг Ю.И. Киреев А.А. // Отечественная история… С.
571; Он же. Киреев А.А. // Русские писатели… С. 532; Киреев А.А. Сущность славянофильского учения. С.9.
433
Киреев А.А. Избавимся ли мы от нигилизма? С. 316–320.

214
положительным знанием, которое могло бы уберечь её от соблазнительных
проповедей лжеучителей». Чтобы Достоевский и Соловьёв заняли место
Чернышевского и Ткачёва в головах студентов, говорил Киреев, нужно
усилить преподавание философии434.
В связи с убийством Александра II Киреев цитировал слова И.С.
Аксакова: «Все мы повинны, насколько повинны в растлении общества через
воспитание нашего юношества». Неслучайно борьба вокруг системы
образования только усилилась. Либерал А.А. Сабуров, занимавший пост
министра просвещения менее года (1880–1881 гг.), успел существенно
разрушить систему классических гимназий. Заходила речь даже о создании
«реальных университетов». Киреев с негодованием вспоминал Сабурова как
«осла-либерала» и врага славянофильства. Следующий министр просвещения
А.П. Николаи (1881–1882 гг.) также, по мнению Киреева, был либералом и
«карикатурой Головнина»435.
Консервативному министру И.П. Делянову (1882–1897 гг.) пришлось
восстанавливать классическую систему практически заново. При нём был
принят новый университетский устав. Этот устав впервые пытался принять
ещё Д.А. Толстой в 1878–1880 гг., но не преуспел. В начале 80-х гг. против
нового устава, ужесточавшего порядки в высшей школе, выступали не только
либералы, но и Победоносцев. Киреев прилагал все усилия, чтобы помочь
Каткову и Толстому «протащить» устав через Государственный Совет и
Сенат. Наконец, в 1884 г. царь подписал его. Киреев ликовал:
«Университетская реформа будет едва ли не самой важной из предстоящих
царствованию Александра III». Смысл устава Киреев видел в подчинении
университетов государству. «Странное дело, – писал он, – во имя
либерализма все средневековые корпорации уничтожаются, а корпорация
университетская искусственно создаётся! Что за преступная чепуха все эти
434
Киреев А.А. Критические заметки (1897). С. 446–447; Он же. Избавимся ли мы от нигилизма? С. 320–322;
Он же. Диспут Вл.С. Соловьёва. С. 4; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 7. Л. 105об, 175; Д. 8. Л. 21, 29об; Д. 10. Л.
116, 219об–220; Д. 17. Л. 66об–67, 71.
435
Киреев А.А. Избавимся ли мы от нигилизма? С. 314; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 8. Л. 103об, 112, 128, 148,
150об, 151об, 184, 186–186об, 188об, 193об–195, 197–198, 200об, 201об, 204об, 208об, 223, 239об, 244,
246об, 250; Д. 9. Л. 5об, 18об, 22об, 55; Д. 10. Л. 40об, 235–235об; Ф. 120. П. 23. Д. 5. Л. 7об.

215
права на кухмистерскую автономию и самоуправление!! Говорят, что это
образовывает граждан?! Да дело совсем не в образовании граждан, а в том,
чтобы мальчики учились»436.
Волнения в университетах после 1884 г. в целом пошли на спад, и если
всё же кое-где сохранялись, то потому, думал Киреев, что новый устав ни
одного дня не применялся строго и в полном объёме. Интересно, что
мыслитель предпринял смелый эксперимент, 26–27 февраля 1895 г.
организовав круглый стол с московскими студентами, на котором он
изложил свою славянофильскую доктрину. Студенты были совершенно
незнакомы с философией, но пришли в восторг и горячо благодарили
Киреева. Один из них сказал ему: «Если бы православие и самодержавие
были всегда представляемы так, как Вы их представили, мы все были бы
готовы сделаться неославянофилами»437.
В 1887 г. был издан циркуляр Делянова о «кухаркиных детях». Этот
документ, по мнению Киреева, «возбуждает негодование и смех». Идея
ужесточения доступа в гимназии низшим классам импонировала мыслителю,
но он предпочитал, чтобы инструментом отбора учащихся были сложные
экзамены, а не прямо прописанный в законе сословный статус. А главное,
«нужно было прежде всего открыть реальные школы, а потом стеснять вход в
классические». Киреев также был разочарован медленностью создания
церковно-приходских школ в сельской местности438.
В 1890 г. Делянов под давлением «реалистов» согласился уменьшить
число часов на древние языки в гимназиях, что подрывало последовательно
классический характер системы образования. Киреев бил тревогу: «Делянов
сдался без боя, без протеста! Негодяй! Михаил Николаевич, Вышнеградский,
Островский готовы были поддержать Делянова, но он отступился от всего».
436
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 8. Л. 92, 95, 98, 118об, 125об, 134, 135, 194об, 203, 244; Д. 9. Л. 111, 132–132об,
155–155об, 158об, 170, 179–179об, 181об, 246, 286, 309об; Д. 10. Л. 13–13об, 20, 21, 23об–24, 29об–30, 38, 40,
42; Д. 11. Л. 36, 300; Победоносцев К.П. Великая ложь нашего времени. С. 525–532; Катков М.Н. Избранные
труды. С. 414–421; Чичерин Б.Н. Россия накануне XX столетия. С. 42.
437
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 10. Л. 46об, 90, 110об, 166, 168, 169об, 193, 204об; Д. 11. Л. 169об–171об; Д. 12.
Л. 11об–13, 24об–25.
438
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 10. Л. 220; Д. 11. Л. 24, 25об–26, 35об, 457; Д. 12. Л. 110об; Катков М.Н.
Избранные труды. С. 421–427.

216
«Конечно, – рассуждал Киреев, – как и везде в Европе, на этом дело не
остановится, humaniora будут заменены техническими сведениями, сапожник
станет выше Пушкина, будет считаться более полезным человеком. Настанет
пора рафинированного одичания, одичания в белом галстуке и тонких
перчатках… Дрессированные звери будем все и все будем собою
восторгаться»439.
Киреев немедленно отреагировал программной статьёй, приведя все
известные ему аргументы в пользу классического, элитного образования. Он
ссылался на мнения выдающихся русских и зарубежных деятелей культуры,
на положительный опыт Германии, Англии, Австрии и отрицательный опыт
«реального» образования в США и Франции. В целом за образец Киреев
предлагал брать прусскую модель. Только изучение древних языков,
античной культуры и западной истории, утверждал он, может спасти
учеников и учителей от «безыдейности», «привить к нам, к могучему
русскому древу всё то великое, истинное, хорошее, что могут дать нам
Греция и Рим… и унаследовавшая их богатства Западная Европа…
Оставаясь русскими, мы действительно можем с пользой усвоить плоды
западной культуры»440. Доводы противников «классицизма» о нехватке
кадров и перегрузке учебных программ Киреев опровергал с цифрами в
руках. Он настаивал, что любое облегчение гимназических программ
обесценит дипломы: «Ответ на такие заявления и требования должен быть
дан категорический и отрицательный. Никакой другой системы вводить
нельзя и не следует… после Церкви самое важное дело в жизни государства
– школа… Нападки на школу должны быть отстранены точно так же
энергично и решительно, как нападки на Церковь и самодержавие!»441
Киреев был уверен, что «общеобразовательная школа, дающая какое-
то общечеловеческое образование» невозможна, как невозможен и
«общечеловек». Лишь «воспитанникам с действительно выдающимися
439
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 9. Л. 134, 161об, 170, 181об; Д. 10. Л. 91об–92; Д. 11. Л. 286об–287, 293, 301,
445об–446об; Д. 13. Л. 154об; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 25–26об.
440
Киреев А.А. В защиту нашего образования… С. 375–380, 382.
441
Киреев А.А. В защиту нашего образования… С. 383–388.

217
способностями, – писал Киреев, – должна быть дана возможность идти в
гимназию и в университет, но вообще высшее образование совсем не
предназначено для всех; такая мысль идёт вразрез с принципом
государственного благоустройства – принципом правильного разделения
труда»442. Лишь элита должна управлять государством и заниматься наукой,
говорил Киреев. Проблема заключалась в том, что в России в 1884 г.
технических училищ было в три раза меньше, чем гимназий и вузов, а число
учеников в них было в 10 раз меньше запланированного.
Статья Киреева взорвала русскую печать. Её одобрили ведущие
консервативные мыслители и педагоги: С.А. Рачинский, С.А. Петровский и
особенно В.А. Грингмут. Раздавались и скептические голоса Д.Н. Цертелева
и Н.П. Аксакова, считавших, что классицизм в России надо несколько
«гуманизировать». Полемика в прессе против «дикарей» и «убийц школы»,
обращения Киреева и Грингмута к императору сыграли свою роль. Делянов
уменьшил число часов на древние языки с 85 не до 69, а лишь до 75 часов. И
хотя в Государственном Совете преобладали «реалисты», Александр III
утвердил мнение меньшинства – 75 часов. Киреев вздохнул спокойнее, хотя
осознавал, что борьба за культуру, в сущности, безнадёжна443.
После смерти Делянова министром стал Н.П. Боголепов – по словам
Киреева, «бессердечный юрист», предпочитавший действовать суровыми
репрессиями против студентов. Боголепов хотел отменить греческий язык в
гимназиях и разрешить выпускникам реальных училищ поступать на
естественные и медицинские факультеты. «Ведь тогда сразу понизится и
университет, – ввозражал Киреев. – Ведь у нас учатся ещё не для науки, а для

442
Киреев А.А. В защиту нашего образования… С. 386, 389–390; Он же. О предстоящей реформе нашего
образования // Соч. Т. 2. С. 398, 402.
443
[Грингмут В.А.] Spectator. Наш классицизм // Русское обозрение. 1890. №4. С. 704–758; Киреев А.А.
Несколько дополнительных слов о предстоящей реформе наших гимназий // Русское обозрение. 1890. №5.
С. 340–344; Современная летопись // Русское обозрение. 1890. №4. С. 877; №5. С. 389–393; №8. С. 843;
Аксаков Н.П. Классицизм и причины несостоятельности его у нас // Благовест. 1891. Вып. 19. С. 570–576;
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Л. 215об, 258, 265об–276об, 291–301, 322об–323, 445об–446; Ф. 224. К. 1. Д. 64.
Л. 10об, 14об, 15, 25–26об, 33, 41, 152.

218
службы. Уничтожьте чины и привилегии, даваемые университетами, и туда
пойдут только те, которые захотят действительно учиться»444.
При Боголепове резко усилилось революционное движение среди
студентов. Студентов, не желавших участвовать в беспорядках,
революционеры силой изгоняли из стен университета. Репрессии Киреев
считал бессмысленными, а крамолу предлагал подавить изменением
университетского строя и радикальной сменой профессорского состава:
«Профессора виноваты более других в том, что студенты смотрят на себя не
как на учёных, а как на управителей России… Теперешний состав негоден в
смысле руководителей юношества в патриотическом направлении!» Выход
Киреев, как всегда, видел в насаждении у молодёжи консервативных
идеалов: «Нужно в корне изменить направление преподавания, заменив
отрицательные учения Запада учениями положительными. Государство
должно… выбирать надёжных молодых людей и доводить их до
профессуры… От студентов нужно требовать усиленной работы научной»445.
Новым министром просвещения в 1901 г. стал бывший военный
министр П.С. Ванновский, известный как неплохой администратор. К
несчастью, по словам Киреева, он, сам получивший реальное образование,
«возомнил себя педагогом и вздумал реформировать систему образования».
Отличительными чертами политики Ванновского стали «благодушие к
студентам и нелепые, дикие планы реформы средней школы». Он хотел
сократить срок обучения в гимназиях на год и в основных чертах
ликвидировать классическую систему образования446. Поэтому Киреев вновь
выступил в защиту элитного образования, и вновь его статьи одобрило
большинство видных педагогов. Мыслитель опасался перепроизводства
малоподготовленных специалистов с обесценившимися дипломами.
Образованный человек – не тот, который знает факты из словаря, а тот, кто в
университете научился логически мыслить, кто умеет добывать знание,
444
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 12. Л. 183об, 185, 198об, 226об, 239–240, 241об; Д. 13. Л. 41об, 76.
445
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 12. Л. 187, 224об, 230, 232, 240-242об; Д. 13. Л. 164об.
446
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 12. Л. 257–257об; Д. 13. Л. 1об, 41об, 81–81об, 84, 86об–88, 91об–93, 96–98,
124об, 133об, 137об–139об.

219
говорил Киреев. Лишь изучение классических языков развивает не только
память, но и внимание и понимание, «вселяет стремление к идеализму», что
«соответствует духу учения Христова». Классическое образование –
серьёзная помеха на пути социализма и демократии, утверждал Киреев:
против революционных идей можно бороться лишь идеями, а не суммой
технических знаний. Жалующихся на утомляемость детей он предлагал
немедленно переводить из гимназии в реальное училище447.
На примере истории западных стран Киреев отмечал, что более правые
политические режимы всегда усиливали классическое образование, более
левые – прикладное: «Демократическая толпа любит равенство, поэтому и
образованию она ставит такие цели, достижение которых требует и
способностей, присущих более или менее всем и каждому… И она
совершенно права, избегая высшего образования, – это опаснейший враг
демократического государства». В подтверждение своих слов Киреев
ссылался на Ф.И. Тютчева, А.С. Хомякова, Н.И. Пирогова, Вл.С. Соловьёва и
Б.Н. Чичерина. Без классических гимназий «Россия превратится в дикое
государство», предупреждал Киреев. Он разработал конкретные
предложения по выделению нескольких типов реальных и классических
учебных заведений и по развитию их сети на местах. Киреев писал Л.А.
Тихомирову: «Дело классицизма ещё не совсем проиграно!.. Нужно идти на
компромисс: путь большинство школ будет реальное, техническое, но пусть
останется нетронутая гимназия, хотя бы значительно сокращённая в
числе»448.
На статьи Киреева обратили внимание. В декабре 1901 г.
рассматривалась его кандидатура на пост министра образования, хотя в итоге
Ванновского сменил сторонник классицизма Г.Э. Зенгер, который вместе со
своим товарищем Д. Лукьяновым прислушивался к мнению Киреева и
пытался навести дисциплину в учебных заведениях. Следующие министры
447
Киреев А.А. О предстоящей реформе… С. 391–401, 408, 412; Он же. Россия в начале XX столетия. С. 210;
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 12. Л. 114, 115, 117, 120об; Оп. 2. П. 8335. Д. 6. Л. 33, 39; Д. 7. Л. 1, 23об, 27; Ф.
265. П. 156. Д. 10. Л. 38об; П. 190. Д. 32. Л. 134; РГАЛИ. Ф. 419. Д. 489. Л. 1.
448
Киреев А.А. О предстоящей реформе… С. 401–412; ГАРФ. Ф. 634. Д. 9. Л. 38об, 95а, 95в.

220
просвещения, быстро сменявшие друг друга в 1904–1908 гг., импонировали
Кирееву, но ничего не могли изменить в самой системе. Вину за развал
системы образования Киреев возлагал на своё поколение: «Кто же, как не мы
(старшие, администрация) сбили с толку молодёжь, втемяшив ей в голову,
что Россия без неё пропадёт!.. Студенты ли глупы? Глупы мы, старшие,
глупы профессора, объясняющие студентам, что они “соль земли”, что они
“надежда России”, что они призваны управлять Россиею… а студенты эти
совершенно безграмотны»449.
В 1905 г. горстка революционеров парализовала работу всей системы
образования. Профессора, студенты и гимназисты бастовали вместе, требуя
свобод, сокращения нагрузки и избрания директоров родителями учащихся.
Революцию в школе, по мнению Киреева, породила именно ориентация на
набор знаний вместо воспитания нравственности: «Знание и этические
начала совершенно не одно и то же. Теперешняя наша школа не даёт
ничего… Разве в нашей школе научишься этике? В ней ничему не
научишься… Наша школа из храма науки превратилась в конспиративную
квартиру! …У нас целое поколение молодёжи погибло, нравственно
искалечено», – писал Киреев450.
Борьба Киреева против профанации образования и культуры была
разносторонней. Например, в 1902–1907 гг. он выступал против упрощения
русской орфографии, написав гневные письма академикам Шахматову и
Фортунатову и президенту Академии наук и своему другу вел. кн.
Константину Константиновичу и выступив с рядом статей в газетах. В
реформе правописания «в угоду неучам» Киреев видел пример либерально-
демократического насилия над языком и культурой451.

449
РГАЛИ. Ф. 345. Д. 750. Л. 109–111об; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Л. 133об, 151–151об, 154об, 243, 288–
288об, 305об, 331об, 352об.
450
Киреев А.А. В защиту нашего образования… С.383, 385; Он же. Безответная Дума и мнимый центр
(Письмо в редакцию) // Соч. Т. 2. С. 372–373; Он же. Седьмой международный конгресс… С. 387; ОР РГБ.
Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 14об, 34, 84–85, 214об, 255, 258об, 263–263об, 314об–315, 328.
451
Киреев А.А. О высылке буквы «ять» административным порядком из пределов русского алфавита // Соч.
Т. 2. С. 413–414; Переписка А.А. Киреева и Ф.Д. Самарина… С. 47; Историограф. Ук. соч. С. 2; ОР РГБ. Ф.
126. Оп. 1. Д. 13. Л. 169об, 319об–320, 331об; Оп. 2. П. 3604. Д. 7. Л. 8–9; Д. 8. Л. 1–5об; Д. 31. Л. 7–7об.

221
 Перед смертью Киреев подвёл итог своей борьбе за качество
образования: «Классическое образование, да и всякое, падает всё ниже и
ниже… Демократизация и падение культуры всегда и всюду идут рука об
руку… демократическое общество стремится к всеобщему уравнению. Ему
хочется, чтобы всё было одинаково у всех, оно не терпит ничего
выдающегося, стоящего выше толпы… ему нужно, чтобы у всех были одни и
те же и познания, и убеждения, и имущество… чтобы все прошли через
университет (чем мой сын хуже такого-то), но как это достигается? … Да
очень просто! Нужно его демократизировать, т.е. понизить все требования!
То же самое происходит во всех сферах общественной жизни»452. Эти слова
красноречиво свидетельствуют о консерватизме Киреева, не желавшего
расставаться с фактическими привилегиями дворянства.
Наступившее после революции 1905 г. разочарование Киреева в
перспективах внутренней и внешней политики России и в судьбах
российского образования заставило его сделать неутешительные выводы о
характере русского народа. Уже с молодости отмечая склонность русских к
лени, халатности и несистематичности, Киреев не раз утверждал, расходясь с
другими поздними славянофилами, что «нам нужно ещё “немца” из-за
границы и палку Петра Великого!.. Немцы понимают лучше и обязанности
государства, и обязанности к государству». Такую палку Киреев и видел в
классическом образовании. «Бог дураков не любит. Учись, дурак, не
пьянствуй и будешь первым», – поучал Киреев крестьян 453. Но его беспокоил
русский радикализм, склонность к крайностям. В России жить всегда опасно,
говорил он. При таком характере народа всегда можно опасаться революции
под какими угодно лозунгами, хуже всего – если под ультразападными,
тревожился Киреев.
После 1905 г. мыслителя стало также пугать сочетание русского
радикализма с неумением по-европейски систематически работать. «Мы
452
Киреев А.А. Об образовании // Соч. Т. 2. С. 375.
453
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 59; Д. 3. Л. 26об, 40, 42; Д. 4а. Л. 56об; Д. 9. Л. 3об, 311об; Д. 11. Л. 297об-
298; Д. 12. Л. 62, 167-167об; Д. 13. Л. 42, 53об, 147, 328. 339; Д. 14. Л. 58, 151об, 211об, 216, 230об, 241, 254,
342об.

222
народ героический, но не работающий, – говорил Киреев. – А теперь без
работы жить нельзя… Завоевали мы много, а разрабатывать завоёванное не
умеем». В последние годы жизни Киреев пессимистически смотрел на
перспективы России в эпоху капитализма: «Сдаётся мне, что мы (русские)
пережили героический период нашей истории, и теперь входим в период
деловой (то, что называется буржуазный). И вот мне становится страшно!
Ведь дело – требует работы, а ведь, пожалуй, мы на работу-то и
неспособны!»454 Выхода из этого тупика Киреев в конце 1900-х гг. не видел.
Киреев хотел привить русскому народу не только умственную
гимнастику и трудовую дисциплину посредством изучения классических
языков и философии, но гимнастику физическую. Он внёс важный вклад в
пропаганду здорового образа жизни, спорта и гимнастики в России. Киреев
обучал верховой езде и фехтованию выпускников Петербургской
консерватории, князей Константиновичей и других лиц. Особой страстью
Киреева было фехтование: в молодости он получал призы как лучший
фехтовальщик Конной гвардии, по поручению Александра II сочинял устав
фехтования, на чемпионате Европы в 1866 г. выиграл золотой меч. Затем он
преподавал фехтование и предлагал сделать его обязательным предметом в
мужских и женских гимназиях. В 1908 г. Киреев стал почётным
председателем первого всероссийского фехтовального турнира в Одессе455.
Этот пример, наравне с борьбой мыслителя за классическое
образование, лишний раз подтверждает военно-аристократический характер
консерватизма Киреева, ревностно оберегавшего дворянские ценности.
Другой яркий пример – вопрос о дуэлях.
20 мая 1894 г. Александр III разрешил поединки для военных. Но
конкретные правила реализации этого указа не были зафиксированы,
военные юристы по-прежнему считали, что за дуэль полагается наказание.
454
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 136об, 141об, 220об, 221об, 222об; Д. 15. Л. 18об, 31об, 35, 37об; Ф. 265.
П. 190. Д. 32. Л. 56–57; ГАРФ. Ф. 634. Д. 8. Л. 80а; Переписка А.А. Киреева и Ф.Д. Самарина. С. 88.
455
Киреев А.А. Письмо о преподавании фехтования // Соч. Т. 2. С. 414–417; Он же. Турнир в Одессе // Соч.
Т. 2. С. 417–420; Он же. Письма о поединках. С. 52; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 23об, 62об, 89об; Д. 2. Л.
92об; Д. 3. Л. 84–85, 87об; Д. 6. Л. 115; Д. 8. Л. 155; Д. 11. Л. 443об; Д. 12. Л. 24, 123; Д. 14. Л. 282, 315; Оп.
2. П. 3607. Д. 27; Novikoff O. Russian memories. P. 192; Тихомиров Л.А. Тени прошлого. С. 656.

223
Киреев, который разработал свой первый проект дуэльного кодекса ещё в
1862 г., сразу выступил в защиту поединков. Составив вместе с полковником
И.А. Микулиным новое Уложение о поединках, он в течение 16 лет хлопотал
о его утверждении. Николай II сочувствовал делу Киреева и не раз помогал
ему преодолевать сопротивление военного министерства (особенно П.С.
Ванновского). Согласно проекту Киреева, в частности, условия дуэли
должны были определять не секунданты, а третейский офицерский суд; из
частного дела двух лиц поединок превращался в инструмент правосудия.
«Окажу немалую услугу нашему войску, если мне удастся провести свой
проект! Немалую!» – восклицал Киреев456. В итоге его проект, однако, был
принят лишь как рекомендуемый, а не как обязательный.
Любопытно, что сам Киреев никогда в жизни не был дуэлянтом, но
много раз его приглашали как секунданта или судью, в том числе в таких
нашумевших делах, как поединки Смирнского – Якобсона (1906 г.),
Смирнова – Фока, Гучкова – Милюкова (оба в 1908 г.), Абазы – Пилико
(1909 г.) и Витте – Куропаткина (1910 г.); некоторые из этих поединков не
состоялись457.
Что же привлекало мыслителя в поединках? Он указывал на их пользу
для улучшения нравственного состояния общества в целом и для укрепления
армии и дворянства в частности. Оговариваясь, что право на дуэль имеют все
люди, кроме преступников и изгоев, Киреев подчёркивал, что обязанностью
поединки должны являться только для военных. Он видел в дуэлях способ
привить офицерам из разночинцев благородные дворянские ценности.
Введение обязательных строгих правил дуэли, надеялся Киреев, покончит с
нравственным разложением офицерского корпуса458.
456
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Л. 259, 310, 333, 334, 443, 454об–455; Д. 12. Л. 24, 43–43об, 49об, 92, 96об,
99, 111, 123–123об, 158об, 177об–178об, 181об, 186, 189об, 248–248об, 251; Д. 13. Л. 5, 115, 182об, 309; Д.
14. Л. 233, 259, 269, 276, 291, 313, 335–335об; Д. 15. Л. 90; Д. 21/2. Л. 14–14об; Оп. 2. П. 3604. Д. 7. Л. 4; П.
3606. Д. 23. Л. 1–10об; Киреев А.А. Письма о поединках. С. 5–10, 17–18, 22–26, 33–36, 45–58; Novikoff O.
Russian memories. P. 188–192; Тихомиров Л.А. Тени прошлого. С. 656.
457
Киреев А.А. О паже выпуска 1906 г. // Соч. Т. 2. С. 437–438; Он же. Инцидент гг. Гучкова и Милюкова //
Соч. Т. 2. С. 436; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 176об, 259, 275, 280об, 288об–290, 297, 321об–313, 340; Д.
15. Л. 60, 71; Оп. 2. П. 3604. Д. 21. Л. 1.
458
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 12. Л. 88об, 234, 237об; Д. 13. Л. 2, 160об, 162, 315об–316; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л.
15; Киреев А.А. Письма о поединках. С. 9, 13.

224
 Дуэль, настаивал генерал, не более безнравственна, чем армия и война
как таковые, чем уголовные и гражданские суды. Не будет оскорблений
личности – не будет и поединков: «Болезнь – это наша некультурность, наша
грубость, недостаток в нас уважения к чужой личности. Вот болезнь, а
поединок – только её проявление, её симптом!» Противников дуэли, тем
более из числа военных, Киреев упрекал в защите оскорблений и хамства, в
трусости и способности на любое преступление. Чести лишает не
оскорбление, а отсутствие ответа на него с оружием в руках, полагал
генерал459.
Апология поединков Киреевым вызывала недоумение даже у многих
близких ему людей: О.А. Новиковой, Л.А. Тихомирова, Н.Н. Глубоковского.
Его родной племянник А.И. Новиков на страницах печати выступил с
критикой дяди, объявляя дуэли убийством и безнравственностью, предлагая
заменить сословную честь общечеловеческой. Новиков указывал, что Киреев,
«идеально воспитанный человек, может поставить себя только на место
жертвы плохого воспитания, и никак не на место оскорбителя». С другой
стороны, сам он прекрасно владеет оружием и чувствует себя в безопасности;
а потому не верит, что невинный человек может стать жертвой поединка.
Киреев возражал, что пролитая кровь смывает оскорбление, а смертельные
исходы с 1894 г. были единичны460.
Киреев встретил поддержку по вопросу о дуэлях только со стороны
К.Н. Леонтьева, который писал: «Может ли родовитый, настоящий дворянин
не уважать и не любить дуэли? Нет – он, и считая её грехом, будет более её
уважать, чем жалобу мировому за пощёчину»461. Киреев также видел в
поединках скрепу консервативных основ общества, военно-
аристократической сословности. Он цитировал Г. Трейчке: «В

459
Киреев А.А. О дуэлях // Соч. Т. 2. С. 421–422; Он же. О поединках // Там же. С. 423–428; Он же. Ответ на
анонимную брошюру «Против поединков» // Там же. С. 428–436; Он же. Письма о поединках. С. 2; ОР РГБ.
Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 58; Д. 12. Л. 32об, 49об, 123, 181об, 234; Д. 13. Л. 162об; Д. 15. Л. 12-12об.
460
Попов Н.В., Глубоковский Н.Н. Ук. соч. Стб. 482; Новиков А.И. Не убий // Новиков А.И. Сборник статей
1899–1900 гг. С. 199–204; Новиков А.И. Наука об убийстве (По поводу брошюры генерала Киреева) // Там
же. С. 204–216; РГАЛИ. Ф. 205. Д. 126. Л. 1–7; Киреев А.А. Письма о поединках. С. 28–29.
461
Переписка К.Н. Леонтьева и С.Ф. Шарапова (1888–1890)... С. 131.

225
одемократизированном обществе поединок – последняя защита против
полного одичания нравов». Киреев писал: «Демократам поединок противен
как признак ненавидимых ими людей не их образа мысли (офицеров и
дворян)». Противников дуэлей – социал-демократов – Киреев обвинял в
желании «расшатать рыцарские понятия среди военных, ослабить их
сплочённость, а вместе с тем и связь их с их прирождёнными вождями –
государями, т.е. в конце концов – превратить дисциплинированные армии,
зависящие от государей – в вооружённую толпу, зависимую от народных
представителей, толпу, негодную для борьбы с внешним врагом, но всегда
готовую поддержать всякую внутреннюю смуту, междоусобицу!» Тем самым
в глаза Киреева вопрос о поединках превращался в вопрос национальной
безопасности. «Защищая свою честь, я являюсь защитником и самого
общества», – писал он462.
По словам Киреева, противники дуэлей – те же самые люди, что и
противники классических гимназий – требовали низвести военных до уровня
гражданских лиц. Обращаясь к этим «демократам», Киреев восклицал: «Я не
мешаю вам жить по-вашему, “по-утилитарному”, мы не посягаем на ваши
финансовые дела, позвольте же нам жить по-нашему, “по-идеальному”, не
вмешивайтесь в нашу жизнь и не трогайте нашей “воображаемой” чести; ну а
тронете – не взыщите!»463 Здесь, как и в целом в вопросах культуры и
образования, Киреев показал себя как непримиримый апологет привилегий
офицерства и дворянства, защитник исчезавших на Западе и плохо
привившихся в России аристократический ценностей и решительный
противник демократизации и буржуазно-капиталистического общества.

462
Киреев А.А. Письма о поединках. С. 2, 14–15, 19–21, 24–25, 30–32, 36–44; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 21/2.
Л. 22–23.
463
Киреев А.А. Письма о поединках. С. 16, 59–60.

226
 Глава 4. Взгляды А.А. Киреева на внешнюю политику России
и национальный вопрос
4.1. А.А. Киреев о зарубежных странах и внешней политике России
4.1.1. А.А. Киреев о культуре, истории и судьбах Западной Европы
Киреев был тесно связан с Европой и отнюдь не являлся
антизападником, считая усвоение европейской культуры необходимым
условием развития «полуазиатской» России (предпочтение при этом
отдавалось культуре античности, Возрождения и протестантских стран). Он
писал: «Наша привязанность к прошлому России, наш патриотизм…
нисколько не мешает нам сочувствовать всему великому и прекрасному,
добытому другими народами… надеяться, что и мы можем сослужить
службу человечеству не одним нашим тяжёлым мечом!» Киреев даже
полагал, что «культура наша в существе своём “западная”, “европейская”, мы
уже не можем от неё оторваться, ибо заменить её пока у нас нечем»464.
Киреев, как и все консерваторы, апеллировал к «народности»; как и все
славянофилы, отводил ей независимое от государства значение. По Кирееву,
«народность есть основание государства, причина, смысл его бытия… лишь
народность даёт государству право на существование», она «служит сферой
действия и оплотом самодержавия, но сама должна быть им оберегаема и
охраняема». С другой стороны, и народность, и государство Киреев подчинял
сфере религии. Это противоречие надо было разрешить, либо приняв
концепцию замкнутых культурно-исторических типов, либо признав
универсальность христианских ценностей. Киреев склонялся ко второму,
определяя русскую самобытность как национальную форму для
общечеловеческого, общехристианского содержания465.

464
Киреев А.А. Славянофильство и национализм… С. 102; Он же. Введение к статьям политического
содержания. С. IX; Он же. Верен ли курс Отечественного союза. С. 278; Он же. Парламентаризм в виду. С.
374; Он же. Воссоединение Церквей и славянство. С. 194–196; Он же. В защиту нашего образования. С. 380,
382, 385; Он же. О предстоящей реформе. С. 393, 396, 410, 414; Он же. О славянофильских идеалах… С. 355;
Может ли земский собор… С. 255; Хевролина В.М. А.А. Киреев о проблеме… С.145; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1.
Д. 1. Л. 59; Д. 3. Л. 26об, 40, 42.
465
Киреев А.А. Ответ «Заграничному славянину». С. 289; Он же. Краткое изложение… С. 8; Он же.
Сущность славянофильского учения. С. 7.

227
 Киреев вслед за В.Ф. Одоевским, И.В. Киреевским, А.С. Хомяковым,
Н.В. Гоголем и Ф.М. Достоевским желал обращения Европы к православию с
сохранением её национальной специфики. Лишь в двух статьях Киреева
можно найти ссылки на теорию замкнутых культурно-исторических типов
Н.Я. Данилевского, но и здесь национальное подчинено всечеловеческому:
«Единовременное существование различных культур и культурных типов я
считаю явлением не только не вредным, но, напротив, желательным,
полезным; оно служит лишь к лучшему, всестороннему освещению истины».
Поэтому был неправ Г.В. Флоровский, противопоставлявший национализм
Киреева «всечеловечности» Хомякова и Достоевского – на самом деле их
позиции были тождественны. Все они полагали, что Россия, уступая Западу в
образованности, превосходит его тем, что русские сохранили верность
христианским началам, ещё движимы высокими бескорыстными идеалами во
внутренней и внешней политике466.
Можно полностью согласиться с Д.П. Золотарёвым, что
позитивистская концепция Данилевского была несовместима с
романтическим мессианизмом ранних славянофилов, однако в 70-е и 80-е гг.
XIX в. была воспринята И.С. Аксаковым, К.Н. Бестужевым-Рюминым, Н.Н.
Страховым, а также частично В.И. Ламанским и К.Н. Леонтьевым. Киреев,
сохранивший верность мессианизму, оказывался практически одинок (не
считая Ф.Д. и А.Д. Самариных и Д.А. Хомякова) среди поздних
славянофилов и был более близок по взглядам Достоевскому и Соловьёву.
«Влияние идей Н.Я. Данилевского во взглядах А.А. Киреева практически не
прослеживается… Киреев всецело ориентируется на наследие ранних
славянофилов», – констатирует Д.П. Золотарёв467.

466
Киреев А.А. Ответ «Заграничному славянину». С. 271; Он же. Краткое изложение… С.81; Он же. Россия в
начале XX столетия. С. 219–220; Он же. Спор с западниками… С. 271; Флоровский Г.В., прот. Вечное и
преходящее в учении русских славянофилов. С. 835–840; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 4а. Л. 56об.
467
Золотарёв Д.П. Ук. соч. С. 16–20; Янов А.Л. Славянофилы и внешняя политика России в XIX веке //
Полис (Политические исследования»). 1998. №6. – Режим доступа: http://www.polisportal.ru/files/
File/puvlication/Starie_publikacii_Polisa/Ya/1998-6-16-Yanov_Slavjanofili_i_vneshnaya_politika.pdf (дата
обращения: 01.04.2013).

228
 Киреев всецело принадлежал к европейской культуре, а отнюдь не к
старомосковской, несмотря на его политические идеалы. Глубокий знаток
философии, литературы, живописи, музыки Нового времени, он называл
своими кумирами Рафаэля, Канта, Фихте, Гёте, Бетховена, противопоставляя
их позитивистам и атеистам. «Западная культура не однородна, а
двойственна, основана на диаметрально противоположных принципах», –
писал Киреев. О русских же он говорил: «Мы, правда, тоже европейцы, но
наша история сложилась иначе». Россия, по мнению Киреева, показала свой
будущий потенциал, явив миру Киреевского и Хомякова, Достоевского и
Соловьёва – философов, чьи концепции удовлетворяют не только разуму, но
всему целостному человеку468.
Распространение русской философии на Запад через посредство
старокатоликов и панславистов, согласно замыслу Киреева, могло бы спасти
западное общество от социально-политического краха, привить ему
этические основы, привести к гармонии культур: «Единство в разнообразии
выше тождества… Пусть каждая из них [культур] по-своему осуществляет на
земле божественную истину!.. Я не утверждаю, что западное общество
обречено на погибель; но если ему суждено спастись, то оно спасётся, лишь
заменив свои идеалы нашими!»469
Истоки ложных общественн-политических идеалов Европы Киреев
усматривал в юридическом образе мышления древних римлян и в гибельной
роли средневекового папства, объявившего войну государству за мирскую
власть. С тех пор, как учение Христа сделало невозможным сакральное
языческое государство античности, писал Киреев, существуют только два
пути: или освящение государства Церковью и постоянное повышение
нравственного и культурного уровня народа; или разрыв государства с
Церковью, его впадение в атеизм, грубый материализм, культ денег и власть
масс. Атеизм Киреев считал «страшным симптомом того болезненного,

468
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 6. Л. 102; Д. 17. Л. 85об; Киреев А.А. Краткое изложение… С. 53, 82, 83–84, 86;
Он же. Адогматизм и догматизм… С. 355.
469
Киреев А.А. Краткое изложение… С. 85; Введенский А.И. Ук. соч. С. 405.

229
безвыходного состояния, в которое поставлено западное общество
католическою Церковью, не имеющей теперь и возможности, если бы даже
захотела, помириться с государством». Долгая борьба пап с королями
сделала религию и патриотизм несовместимыми, писал Киреев, поэтому
европейцы перестали понимать смысл симфонии властей. Следствием
религиозной неправды католицизма и протестантизма, по Кирееву, стал
парламентаризм, который «приучает народ смотреть на голосование камер
как на выражение безусловной истины, тогда как оно есть лишь выражение
желаний и стремлений этого большинства»470.
Светское государство, по Кирееву, – это шайка разбойников и дельцов,
возвращающая людей к греховному состоянию падшего Адама. Признавая
истинным только прогресс нравственности и культуры, Киреев называл
прогресс Запада прогрессом в болезни, разложении и гниении организма 471.
По его мнению, в результате буржуазных революций торжествует
«узаконное бесправие»: «Деспотизм парламентского большинства хуже
деспотизма самодержавного монарха (спросите галицких русских или
католиков Франции)». Киреев предрекал Западу «разложение старого
парламентаризма» и установление диктатуры анархистов и социалистов в
результате всеобщих выборов. Итогом многовековой политической борьбы в
Европе, считал мыслитель, станет «атомизация и уничтожение самого
государства, превращение его в… компанию на акциях, преследующую свои
материальные цели»472.
Тезис о буржуазно-парламентском государстве как о «компании на
акциях» – один из самых распространённых, встречающийся в наследии
Киреева десятки раз. В таком государстве место прежнего органического

470
Киреев А.А. Воссоединение Церквей и славянство. С. 197; Он же. Введение к статьям о
славянофильстве… С. VIII; Он же. Парламентаризм в виду. С. 374; Он же. Критические заметки (1897). С.
445; Он же. Наши противники и наши союзники… С. 151–152, 154.
471
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 9. Л. 112об–113, 202–203об, 291об; Д. 10. Л. 26об, 32, 93об, 107, 134, 180об, 193;
Д. 13. Л. 189, 270; Д. 14. Л. 139об–140, 285об; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 91; Киреев А.А. Краткое изложение… С.
33; Он же. Россия и славяне… С. 337; Он же. Спор с западниками… С. 244, 251.
472
Киреев А.А. Краткое изложение… С. 42–52, 59; Он же. Речь, произнесённая на торжественном
собрании… С. 158; Он же. Сближение славян. С. 25; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Л. 64об; Д. 12. Л. 11,
183об; Д. 13. Л. 128–128об; Д. 14. Л. 120; Д. 15. Л. 62об.

230
общества занимает совокупность атомизированных индивидов. Политика
становится насквозь продажной, народ гонится только за деньгами. После
смерти Бисмарка и Гладстона, говорил Киреев, в Европе настало «царство
банка и либерального фельетона», «Валгаллы и Пантеоны мало-помалу
перестраиваются на биржи»473.
В западных демократиях, писал Киреев, «выборы сделались настоящей
школой политического разврата. (Это в особенности стало заметно с
постепенным понижением избирательного ценза, а, стало быть, и
культурного уровня избирателей)… При каждых выборах понижается
уровень, ибо любой кандидат старается подействовать на избирателя, но чем
ниже избиратель, тем ниже и его стремления». Места в парламентах
продаются, партии служат интересам наживы частных лиц. «Камеры
поклоняются лишь материи. Любой монарх, даже восточный деспот, может
не обращать внимания на деньги. Демократический парламент ставит
государство на наклонную плоскость, разрушает Церковь… Ведь собственно
избрание портит нравы народа, ибо избираемые его подкупают и перед ним
подличают… Конституция в конце концов ведёт к материализации
государства, парламентские дебаты в конце концов сводятся на денежные
собрания». В конечном счёте, в парламентском государстве Киреев видел
«измышление сатаны» и подступ к царству Антихриста474.
Киреев рассматривал парламентаризм XIX в. как один из этапов в
истории Запада, представлявшей собою многовековую борьбу между папой,
монархом и народом, в ходе которой нация лишила монарха прав в пользу
сначала аристократии, а затем демократического парламента: «На Западе
всем и каждому нужно крепко помнить, твёрдо знать, до чего кто доборолся,
додрался, кто дальше какого права идти не должен». В противоположность
русскому государству, основанному на мирном призвании монарха,
«западные государства основаны на завоевании, и вся их внутренняя борьба

473
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 9. Л. 37об, 42–42об; Д. 10. Л. 6; Киреев А.А. В защиту братушек… С. 644.
474
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 8. Л. 157–157об, 205об–206, 228; Д. 9. Л. 15–15об, 31–31об, 229–230об, 304об; Д.
10. Л. 6, 71–72, 92об–93об, 144об; Д. 11. Л. 421–422об; Д. 14. Л. 286.

231
объясняется этим началом: с исчезновением воинствующей аристократии и
городов… власть перешла в руки среднего сословия, а теперь переходит в
руки масс, более или менее голодающих», к «четвёртому сословию» –
пролетариату. Пошлый буржуазный порядок XIX в., предрекал Киреев, будет
сметён восстанием масс и разрушительными войнами, в результате которых
установится бескультурье, деспотизм и царство денег. Падение остатков
старой аристократии и армии для Киреева было окончательным падением и
разрушением государства475.
Эти процессы шли быстрее во Франции и Италии, медленнее в
Германии и Великобритании, но финал их развития, по Кирееву, будет
одинаков – власть «четвёртого сословия», которое при всеобщем
избирательном праве непременно придёт к власти. Киреев указывал:
«Всеобщая подача голосов возможная только тогда, когда все достаточно
образованы для того, чтобы иметь политические мнения (не инстинкты).
Это приблизительно будет… после всеобщего образования». Но при
демократии «всякий лавочник, читающий газеты», воображает себя
разбирающимся в политике. Как следствие, растёт зависть и самомнение,
представление о том, что «всякая сволочь» наделена правами человека. «В
Евангелии нигде не говорится о правах (о всяких droits de l’homme), а лишь
об обязанностях», – напоминал Киреев. С другой стороны, результатами
выборов пользуются не массы крестьян, а «адвокаты, гешефтмахеры,
фельетонисты». В результате, писал Киреев, «камерное большинство… везде
превращается в большинство гнилой интеллигенции, лишённой патриотизма
и враждебной Церкви и поклоняющейся только золотому тельцу»476.
«Достижение массами известных политических прав идёт скорее,
нежели поднимается политическая (и всякая другая) нравственность, и под

475
Киреев А.А. Ответ «Заграничному славянину». С. 278; Он же. Спор с западниками… С. 245–247; Он же.
О славянофильских идеалах… С. 354, 357; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Л. 142об; Д. 14. Л. 98–98об, 121–
122, 294об; Д. 21/3. Л. 64.
476
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 57об; Д. 2. Л. 1, 11об, 23, 31об–32, 89; Д. 3. Л. 19об; Д. 5. Л. 80; Д. 8. Л. 201;
Д. 9. Л. 168–168об; Д. 10. Л. 42об, 71–71об, 157, 161, 165, 202; Д. 12. Л. 36об; Д. 14. Л. 105–105об; Д. 15. Л.
7–7об; Оп. 2. П. 3604. Д. 7. Л. 9об; Киреев А.А. Речь, произнесённая на торжественном собрании… С. 160;
Он же. Отзывы на изложение наших принципов. С. 15–16.

232
конец парламент завоёвывается улицею», – предсказывал Киреев.
Одновременно с этим, по его мнению, будет происходить то, что сейчас
называется глобализацией: «Отечеств не будет, с ними пропадёт патриотизм.
Понятие родины и любовь к ней. Начнётся царство сверхчеловека, сначала –
Ниче [Ницше], с идеалами и мечом, затем Горького с идеалами уже гораздо
более материальными и без меча. Это будет царство узаконенного эгоизма
большинства, т.е. полного “озверения”». Завершится история Запада, по
мнению Киреева, тем, что «явятся жёлтые и внесут своё мировоззрение»477.
Одну из своих последних статей в 1909 г. Киреев всецело посвятил
проблеме деградации Запада. Когда в эпоху Просвещения, писал он,
разрушилась связь светского права с религиозной этикой, философы стали
думать, как бы «придать новому праву старое абсолютное значение».
Крайнее выражение новая «атеистическая социология» нашла в учениях
Гоббса, Бентама и Руссо. Их теории «естественного права» и «общественного
договора» привели к французской революции, когда по приговору
большинства были пролиты реки крови. На этом этапе «понятия о добре, об
истине, о праве, очевидно, теряют свой идеальный и безусловный характер и
становятся в зависимость от решений эгоистического большинства». Киреев
делал вывод: «Попытка Руссо доказала, что истинное благо человечества не
достигается внешними и насильственными реформами». Бентам хотел
заменить истину выгодой, но не учёл того, что многие считают для себя
полезным и приятным преступное. В итоге место истины заняла (у Штирнера
и Ницше) сила: «Отождествление силы и права, проповедовавшееся ещё в
древности, в наше время открыто выступило наружу и до того усилилось и
распространилось в так называемых образованных европейских обществах,
что грозит уничтожением самого этого права». Отказавшись преклониться
перед Церковью, говорил Киреев, Запад был вынужден преклониться сначала

477
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 10. Л. 71–74, 420об; Д. 13. Л. 342; Д. 14. Л. 142об, 154; Киреев А.А. Спор с
западниками… С. 237.

233
перед государством, а затем перед отдельным человеком. Как итог, «основой
нравственности оказался более или менее замаскированный эгоизм»478.
Киреев отнюдь не идеализировал абсолютистский «старый порядок» в
Европе XVII–XVIII вв., ставший образцом для Российской империи. Тем не
менее, он писал: «Когда Германия была счастливее, когда жилось ей лучше?
В 1800 году, когда у ней были одновременно Кант, Штейн, Бетховен,
Шиллер и Гёте, но не было парламента, или теперь, когда у неё никого
подобного нет, но есть зато миллион штыков и парламент? Когда жилось
Франции лучше: когда она при Наполеоне задыхалась под лавровыми
венками или теперь, при г. Клемансо, когда она задыхается под мешками
золота?» Задавая эти риторические вопросы, мыслитель делал вывод, что
плодами просветительства XVIII в. стал крайний индивидуализм и нигилизм
Штирнера и Ницше: «Мелкота, слабые бараны пусть прячутся за
христианскую этику, за нравственность… но прав у них – нет!.. Вместо
прежней крепкой скалы, прежней устойчивой пирамиды получается песчаная
степь, состоящая из враждебных друг другу атомов»479.
Несомненно, многие черты в критике западной демократии и
парламентаризма объединяют Киреева с другими консерваторами; вряд ли
можно говорить об оригинальности его аргументов. Тем не менее, именно
этот раздел его социально-политического наследия следует признать
наиболее систематизированным, стройным, продуманным и отчасти не
утратившим актуальность и в наше время.

4.1.2. А.А. Киреев о социально-политическом развитии стран Запада

во второй половине XIX – начале XX в.
Критикуя Запад в целом, Киреев уделял внимание и ситуации в
отдельных странах.

478
Киреев А.А. Об основах новой социологии // Соч. Т. 2. С. 301–303, 306–307; Он же. Россия в начале XX
столетия. С. 218–219; Он же. Славянофильство и национализм… С. 106; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 15. Л. 41.
479
Киреев А.А. Сближение славян. С. 29; Он же. Об основах новой социологии. С. 303–306; Он же.
Народная политика, как основа порядка. Ответ г. Леонтьеву // Соч. Т. 2. С. 88.

234
 Как уже отмечалось в главе 1, семья Киреевых была тесно связана с
Англией. При посредничестве своей сестры, приобретшей большой
политический вес в Лондоне, он установил контакты с английскими
историками, политиками и богословами, причём как с противниками
парламентаризма Т. Карлейлем и Дж. Фроудом, так и с умеренными
либералами вроде У.Ю. Гладстона и У.Т. Стэда.
В начале 60-х гг. XIX в. Киреев проявлял себя как англоман. Он
восхищался способностью англичан вкладывать новое содержание в
традиционные формы. «С юности я привык обожать в английской нации её
практичность, честность, здравый смысл, и, still more, искренность и
верность её государственных мужей», – вспоминал Киреев. Больше всего ему
нравилось, что в Великобритании все имели гражданские права – прежде
всего, свободу слова и собраний – но право голоса определялось
имущественным цензом. «В Англии правительство вещь священная,
представляющая результат драгоценного, заслуженного, заработанного права
немногих, а во Франции всякая сволочь им пользуется», – писал Киреев480.
Полагая, что у сухопутной и морской держав нет причин для вражды,
Киреев списывал англо-русский геополитический антагонизм XIX века на
«слепую» политику Ганноверской династии и консервативной партии (тори).
Именно по вине лидера тори, премьер-министра Б. Дизраэли (Биконсфилда)
и при поддержке королевы Виктории во время балканских событий 1876–
1878 гг. Англия проводила антироссийскую политику, жертвой которой пал
Н.А. Киреев. Главным партнёром и союзником Киреева и Новиковой в это
время стал лидер либеральной партии Гладстон. Киреев даже писал, что
«глава вигов очень приближается к славянофильским воззрениям».
Стараниями Гладстона в 1876 г. массовое движение англичан в защиту
славян сорвало планы Дизраэли. Роль Новиковой в этом движении, ее
влияние на Гладстона были отмечены К. Марксом и Ф. Энгельсом481.
480
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 54об, 77об, 85об, 246, 252об; Д. 2. Л. 3об–5об, 9, 10об, 31об, 78; Д. 10. Л.
76–76об.
481
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 6. Л. 76об, 106, 121, 122об–123, 131; Д. 7. Л. 4, 7, 24об–25об, 30, 71, 96, 102об,
114об, 117, 118об, 121, 146об, 154, 155; Д. 8. Л. 117, 250; Д. 9. Л. 130об–132; Д. 10. Л. 76–76об, 85–86, 87–90,

235
 Приход к власти Гладстона в 1880 г. Киреев и Новикова восприняли
как свою личную победу; радовалось и почти всё русское общество. Однако в
1885 г. две страны вновь оказались на грани войны из-за пограничного
конфликта в Афганистане, и теперь уже из уст Гладстона звучала
агрессивная риторика. Но Киреев верил в его пророссийские симпатии и
даже призывал призывал русскую прессу умерить свой пыл, дабы не
повредить репутации Гладстона и его партии в самой Англии. Старания
Киреева увенчались успехом, кризис был урегулирован, во многом благодаря
хорошему отношению Александра III к британскому премьер-министру482.
Правительство Гладстона пало в 1885 г. из-за интриг алкогольного
лобби. Киреев писал по этому поводу, что начинается закат старого
английского парламентаризма, британская политика стремительно
демократизируется на французский манер, место старых партий занимают
группировки по экономическим интересам. По иронии судьбы, крупные
демократические реформы в Великобритании неукоснительно проводил
именно честный политик старого типа Гладстон, на смену которому шли
дельцы вроде Дизраэли, Розбери, С. Родса, Дж. Чемберлена, Р. Черчилля, А.
Милнера. Даже Новикова позволила себе обвинить Гладстона в том, что его
приверженность конституционализму губит его самого и всю страну.
«Играть с демократиею для консерватора дело опасное», – предостерегал
Гладстона Киреев483.
Тем не менее, Киреев навсегда сохранил своё восхищение «великим
старцем». Он писал: «Гладстон – единственный государственный человек
100; Киреев А.А. Рецензия на: Рцы. Листопад: Неповременное издание… С. 244; Cowen MP: Apostle or
Apostate? An exposure. L., 1880. P. 27; Депутат от России. Т. 1. С. 124–312; [Novikoff O.] Is Russia wrong? A
series of letters by a Russian lady with a preface by J.A. Froude, M.A. L., 1877. P. 40, 86; [Novikoff O.] Russia and
England… P. 268–269, 352, 362; Новикова О.А. Вести из Англии: политическое марево. М., 1881. С. 2–6;
РГВИА. Ф. 293. Д. 22. Л. 1–2об; РГАЛИ. Ф. 345. Д. 198. Л. 1–6об; Энгельс Ф. Императорские русские
действительные тайные динамитные советники // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. М., 1961. С. 195–197;
Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 34. Письма 1875–1880. М., 1964. С. 31, 229; Они же. Сочинения. Т. 35.
Письма 1881–1883. М., 1964. С. 36, 76.
482
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 8337а. Д. 10. Л. 2–3об; Д. 11. Л. 3, 6, 11об; Ф. 120. К. 23. Д. 5. Л. 8об–9об, 17–18;
Лунёва Ю. «Из-за Герата мы не забудем Константинополя» // Родина. 2010. №8. С. 62–64; Новикова О.А.
Обрусение Англии. М., 1885. С. 7–14; Депутат от России. Т. 2. С. 110–129; РГАЛИ. Ф. 345. Д. 748. Л. 47об.
483
Новикова О.А. Вести из Англии… С. 7–10; Она же. Обрусение Англии. С. 1–5; Она же. Конституционные
оковы. М., 1881. С. 4; Киреев А.А. Выход в отставку Гладстона // ИСБО. 1885. №7–8. С. 340–346; Ф. 126.
Оп. 1. Д. 8. Л. 156об, 158–158об, 167об; Д. 10. Л. 103об, 105, 129об–130; Д. 11. Л. 1об, 60; Оп. 2. П. 3323. Д.
21. Л. 8; Д. 22. Л. 12–13.

236
Европы, который имеет сердце, который относился к нам по-человечески».
Киреев ценил в премьер-министре не только государственного мужа
«римского типа», но и выдающегося богослова, сочувствующего
старокатоликам. Что касается политических взглядов, то при всём отличии
английского либерала от русского славянофила, их объединяло убеждение в
том, что «не парламентаризм, не камеры, не хартии заставляли европейское
общество идти вперёд – а гласность» и народные традиции484. Свободу слова
и Киреев, и Гладстон ставили гораздо выше политических прав.
Консервативное правительство Солсбери в 1886–1892 гг. проводило
антироссийскую политику во всех частях света, особенно на Балканах. В
этих условиях главным союзником Киреева и Новиковой стал выдающийся
журналист У.Т. Стэд. Сектант и либерал, близкий к пацифизму, он в то же
время стал горячим сторонником самодержавной России (по-славянофильски
понятое самодержавие Стэд считал гораздо более демократичным, чем
плутократический парламентаризм). Стэд стал единственным иностранным
журналистом, который был удостоен личной аудиенции с Александром III и
с Н.К. Гирсом в 1888 г. (его спутником и переводчиком был Киреев), после
чего написал книгу «Правда о России». В ней Россия была представлена в
выгодном свете, несмотря на критику преследований сектантов485. Стэд издал
на английском языке сочинения Победоносцева, а в дальнейшем трижды
(1898, 1899 и 1905 гг.) был принят Николаем II.
Эпоха консервативных кабинетов 1895–1905 гг. в Великобритании
была временем её непримиримой вражды с Россией. В это время Киреев
рассматривал Англию как главного противника в Центральной Азии и на
484
Киреев А.А. Выход в отставку Гладстона. С. 345–346; Он же. Закон о расторжении браков в Англии. С.
425; Он же. А.Ф. Аксакова. С. 65; Он же. Славянофильство и национализм… С. 102; Он же. Письмо о
преподавании фехтования. С. 415; Он же. Россия в начале XX столетия. С. 219; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 8.
Л. 157; Д. 10. Л. 167об–168; Д. 11. Л. 258об, 294об; Д. 12. Л. 84об, 130об; Д. 13. Л. 298; Оп. 2. П. 3603. Д. 45.
Л. 1; П. 3611а. Д. 76. Л. 1; П. 8337а. Д. 5. Л. 5, 21об–24.
485
Новикова О.А. Болгария с русской точки зрения // ИСБО. 1886. №9. С. 380–381; Киреев А.А. Кто виноват
в болгарской конституции // ИСБО. 1884. №11. С. 5–6; Он же. Правда о России. С. 70–83; Белов А.М. Ук.
соч. С. 564–566; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 9. Л. 185об; Д. 10. Л. 82об, 103об, 171–171об, 188, 202, 203, 231; Д.
11. Л. 1об–2, 3об, 25, 42–42об, 46–47, 60, 61, 62об–64об, 101, 106об; Д. 12. Л. 210–210об, 234об; РГВИА. Ф.
293. Д. 16. Л. 1–1об; Зашихин А.Н. «Глядя из Лондона»… С. 11–12, 46, 106, 113–116; Маркс К., Энгельс Ф.
Сочинения. Т. 36. Письма 1883–1887. М., 1964. С. 611, 613; Они же. Сочинения. Т. 37. Письма 1888–1890.
М., 1965. С. 71; Они же. Сочинения. Т. 38. Письма 1891–1892. М., 1965. С. 165; Депутат от России. Т. 1. С.
28, 231–232; Т. 2. С. 89–95.

237
Дальнем Востоке и требовал от Николая II решительных действий, например,
вторжения в Афганистан и создания угрозы Британской Индии. Генерала
возмущало поведение англичан в 1896 и 1897 гг., когда они подстрекали
армян и критских греков на восстание против Турции, после чего бросили их
на произвол судьбы. Наибольшее негодование Киреева вызвала англо-
бурская война. «Храбрые, благочестивые, честные буры пользуются
всеобщим сочувствием, – писал он, – никто, однако, за них не вступится, и
они должны погибнуть!»486
Вероломную, кровавую, хищническую внешнюю политику
Великобритании Киреев объяснял деградацией английского общества. При
посещении бриллиантового юбилея королевы Виктории в 1897 г. мыслителю
оно показалось ещё достаточно здоровым: «Признаки разложения, присущие
всякому парламентарному государству, есть и в Англии, но организм её ещё
очень крепок, ещё продержится». Но уже в 1901 г. Киреев заметил, что
«английское общество много изменилось к худшему»: прежняя реальная
двухпартийность уступила место борьбе финансовых кланов, аристократия и
сам король Эдуард VII стали пешками в руках банкиров. Следствием такой
деградации стали ксенофобия и национализм: «Невероятно, до какой степени
джингоизм обуял самыми порядочными англичанами! Это поклонение
золотому тельцу превращает их в животных, в диких!» «Old England идёт
туда же, куда идёт и belle France, и все европейские государства пойдут туда
же», – констатировал Киреев перед своей смертью487.
Францию, которую Киреев посещал даже чаще, чем Англию, он
рассматривал как принципиального врага России. Бурбонов XVIII – начала
XIX вв. он презирал, а послереволюционную Францию ненавидел. Киреев
дважды встречался с Наполеоном III, которого считал «ловким плутом и
деспотом», заносчивым популистом, мошенником и демагогом. Киреев
оставил его яркое описание: «Император очень уродлив (ноги короткие,
486
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Л. 299об, 330об, 445; Д. 12. Л. 2, 40–41, 115, 121, 130–131, 247, 253об, 255об,
256об, 262, 266; Д. 13. Л. 2об–3, 5, 12об, 14, 19об–20, 23, 79, 96, 121–121об, 136об, 163об, 218об, 291об;
РГАЛИ. Ф. 459. Д. 1784. Л. 1–4об; РГАЛИ. Ф. 345. Д. 12. Л. 131; Д. 544. Л. 69–69об; Д. 750. Л. 68–69.
487
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 12. Л. 125–135, 213об; Д. 13. Л. 77–79, 108, 111об; Д. 15. Л. 60об, 84.

238
ступнями внутрь), ползает как скорпион, толстый нос и усы скрывают
выражение рта, глаза оловянные, большею частию опущены»488.
Французы, полагал Киреев, вполне заслуживают такого императора
(«он вполне удовлетворяет этой нации парикмахеров и модисток») своей
страстью к деспотизму и полицейскому произволу, своими слепыми
бунтами, своим «китаизмом» (имелось в виду, что французы мнили себя
центром мировой цивилизации). Киреев обвинял французов в том, что
равенство в деспотизме они ставят выше гражданских свобод, что чернь
здесь возомнила себя обладающей «правами человека» от рождения.
«Отличительная черта всей парламентарной деятельности настоящей
Франции – пустота и глубокая ложь… В Англии должно учиться тому, как
должно жить, во Франции, как не должно, – писал Киреев в 1864 г. –
Спартанцы показывали своим детям пьяных илотов, нам следует показывать
французов, опьяневших от свободы и droits de l’homme». Под пером Киреева
Франция неизменно представала как страна половых извращений и
разложения семьи, «всеобъемлющей лжи» и культа денег, коммунизма и
фанатичного католицизма489.
Из французских политиков Киреев сочувствовал орлеанистам, а также
Л. Рено, Э. Жирардену, Леруа Болье, графу Вогюэ, Ле Пле, генералам Шанти
и Ле Фло; был дружен с А. Тьером (главой государства в 1871–1873 гг.). Но
все они, говорил Киреев, «слишком хороши, чтобы править во Франции…
Общество французское исправить, конечно, нельзя, оно безнравственно до
мозга костей и лишено всякого стремления к идеалу, стало быть, обречено на
падение». В отличие от Каткова и Победоносцева, Киреев долгое время
выступал против русско-французского союза, указывая на антироссийские
настроения во французском обществе: «Хвалёная любезность французов
относительно русских – выдумка, даром они нам не помогли ни в чём… Это
иллюзия, которая распадается в прах после недельного пребывания в
488
Киреев А.А. Воссоединение Церквей…. С. 196–197; Он же. Россия в начале XX столетия. С. 214; ОР РГБ.
Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 16об, 29; Д. 2. Л. 1–4, 12–12об; Д. 3. Л. 101. Д. 4а. Л. 49–50, 52об; Д. 6. Л. 24об–27об.
489
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 11, 12, 29об, 41, 63, 65, 147об; Д. 2. Л. 1–10, 15, 20об–21об, 27об; Д. 5. Л.
67, 81; Д. 6. Л. 71, 94об–97, 111, 125об–126об; Д. 7. 156об–157об, 159об, 162; Д. 8. Л. 80об; Д. 9. Л. 45.

239
Париже. Французы (за весьма немногими исключениями) нас презирают, над
нами смеются, убеждены, что мы у них заискиваем (sic), и в случае войны с
Германией продадут нас, не колеблясь, за половину Люксембурга!»490
Третья республика, утвердившаяся во Франции в 70-е годы, вызывала у
Киреева ещё большее отвращение, чем Вторая империя Наполеона III.
Мыслитель неустанно порицал республиканскую Францию, этот
«современный Карфаген и Вавилон», «Содом и Гоморру», это «царство
банкиров и адвокатов», за культ золотого тельца. Киреев указывал на тесную
связь капитализма и конституционализма: «Говорят, что конституционный
образ правления самый лучший – да, но лишь для денежных дел… но ведь
деньги-то не всё… Где деньги всё – бог, там Бог общество разрушает!»
Отсюда Киреев выводил и потребительское отношение французов к религии,
и разрушение армии вследствие страха перед финансовыми убытками в
случае войны. Славянофила поражало катастрофическое падение уровня
образования и культуры в республиканской Франции. Такие политики, как
Гамбетта и Буланже, президенты Мак-Магон, Греви и Сади-Карно, с
которым встречался Киреев, производили на него впечатление ничтожеств.
«Правители нынешней Франции годны лишь сидеть за прилавками», – делал
он вывод. После посещения французского парламента Киреев записал:
«Шумят, как на рынке, у нас гораздо более порядочности в уездном земском
собрании, гораздо более терпимости»491.
Коррупционные скандалы, разъедавшие Третью республику,
«состоявшую только из банкиров, куаффюров и кокоток», делали её очагом
нестабильности в Европе. «Каша внутренняя заставляет иностранные
государства совершенно отказаться от всякой мысли о союзе с Францией», –
писал Киреев. Однако в изменившейся международной обстановке 80-х гг. и

490
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 6об, 15, 18, 19об, 79, 82об, 103; Д. 3. Л. 8; Д. 4а. Л. 28об; Д. 6. Л. 28–30, 68,
71, 94об, 95об, 107–108, 125, 126, 165; Д. 7. Л. 18, 31, 79, 136, 156, 161об; Д. 8. Л. 67об, 116, 164; Д. 9. Л. 49,
189об, 210, 226; Д. 10. Л. 47, 63об, 104–104об; Ф. 120. К. 23. Д. 5. Л. 15об; Киреев А.А. Выход в отставку
Гладстона. С. 343–344.
491
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 8. Л. 160об; Д. 9. Л. 18, 29об–35об, 37об, 40об–42, 45об–46об, 48об–50, 51об,
63об, 69, 73, 119об–120, 126об, 150об, 162–162об, 185–185об, 188об–189, 221; Д. 10. Л. 36об–37, 50, 190об–
191, 193об, 234об–235; Киреев А.А. Ответ «Заграничному славянину». С. 285.

240
под влиянием Каткова он впервые стал допускать союз России и Франции – с
тем условием, чтобы в него непременно входила и Германия. Об этом Киреев
вёл переговоры в 1887–1888 гг. с П. Деруледом. Они окончились
безрезультатно, после чего Киреев писал: «Одна треть французов состоит из
мошенников, другая из лжесвидетелей, третья из убийц; конечно, всем ясно,
что при таком положении дел Франция погибнет, и соседи её должны будут
учредить кордон по границам Франции и стрелять по любому французу,
который перешагнёт границу, как по зачумлённому, перелезшему стену
карантина»492.
В 1890-е гг. отношение Киреева к Франции в связи с оформлением
русско-французского союза меняется. Он не разделял «телячьих восторгов»
либеральной общественности от этого союза, но считал его необходимым как
оборонительный противовес Тройственному союзу (Киреев не верил, что в
отсутствие сильного лидера Франция способна на наступательные действия).
«Франция – единственное великое государство, нам дружественное», – с
сожалением признал Киреев. – «Сами немцы виноваты в том, что мы
сближаемся с французами, ведь французы теперь наши единственные
могущественные союзники, а раз Германия сошлась с нашим врагом
Австрией, мы поневоле должны искать союзников, ну и нашли Францию!» В
то же время Киреев по-прежнему считал французов «выродившимся
племенем» и остро критиковал плутократический и атеистический режим
Третьей республики. В начале XX в. его немало беспокоила зависимость
России от французских банков, а также столкновение интересов России и
Франции на Ближнем Востоке493.
Киреев оставил любопытные и ценные высказывания о Швеции и
Дании, Испании и Португалии, Италии и Нидерландах – с лидерами всех
этих стран он также был знаком. Однако мы опустим эти оценки и упомянем
лишь о его отношении к США. Эту страну он считал союзником России
492
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 10. Л. 215об, 224; Д. 11. Л. 30об–31, 50об, 57, 110–110об, 135, 180, 212об.
493
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Л. 293об, 330–332, 347об–348, 352об, 369, 384об–385, 416об, 418об–419,
432об, 434об, 438об; Д. 12. Л. 78об, 83–83об, 87–87об, 117об–118, 137, 147об–148, 225об; Д. 13. Л. 20об, 94,
129об, 163, 178, 352об; Д. 14. Л. 229об–230, 248об; Д. 15. Л. 30, 48об, 62; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 50–50об, 134.

241
против Великобритании, но в то же время осуждал продажу Аляски, с
тревогой относился к проникновению американцев на Дальний Восток и в
Центральную Азию, с негодованием – к захвату этими «флибустьерами»
Кубы и Филиппин. Американская «грубость и одичалость нравов» вызывала
у Киреева отвращение. «США – варварство, освещённое газом», – любил он
цитировать И. Тэна494.
Теснее всего Кирее был связан с Германией, всю жизнь вращаясь в
кругу немецких королей, герцогов, князей и принцесс, многие из которых
были его друзьями. Гёте был любимым писателем Киреева, Кант – любимым
философом. Девять из пятнадцати иностранных орденов, которыми был
награждён Киреев, были орденами различных немецких государств.
Прусскую армию генерал считал образцовой, а немецкий национализм
начала XIX века – прообразом и примером для славянофильского движения.
Наконец, именно Германия стала родиной старокатолического движения.
Поэтому неудивительно, что на протяжении десятилетий Киреев был
горячим сторонником русско-германского союза, направленного против
Австрии и Франции. Проблемы в русско-немецких отношениях Киреев
считал случайными и преодолимыми. Он поддерживал объединение
Германии и войну 1870 г., заявив: «Торжество Франции – есть начало
польского вопроса, торжество Пруссии не есть ещё начало остзейского
вопроса». «Наш естественный и единственный союзник – Германия, – писал
Киреев. – Немцы наши приятели, искренние политические друзья».
Столкновение между Петербургом и Берлином, полагал он, будет возможно
только после расчленения Австрии. «Я считаю себя первым славянофилом,
систематизировавшим это [прогерманское] направление», – гордился Киреев.
Однако прогерманские симпатии не нашли отклика ни у других поздних
славянофилов (кроме В.И. Ламанского), ни и у Каткова с Победоносцевым495.
494
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 33; Д. 2. Л. 10об; Д. 3. Л. 99об, 108об; Д. 4а. Л. 23об, 24об; Д. 6. Л. 11об,
102об; Д. 9. Л. 39; Д. 11. 101, 290–290об; Д. 12. Л. 191; Д. 13. Л. 92об, 136об; Д. 14. Л. 74, 75.
495
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 26, 249; Д. 2. Л. 16об, 41–42, 48–48об, 61, 100об; Д. 3. Л. 75; Д. 4а. Л. 46; Д.
5. Л. 74–77об; Д. 6. Л. 12об, 25об–26об, 34, 35, 60, 62, 83, 100об; Д. 7. Л. 33–33об, 68, 78об, 95, 136; Д. 8. Л.
62об, 98об, 116, 117, 155; Д. 9. Л. 193об; Д. 10. Л. 27–27об, 159об–160, 195об; Д. 12. Л. 77, 85–85об, 90;
Киреев А.А. Отзывы на изложение… С. 18–19; Он же. Катков и Аксаков. С.62; Он же. Сущность

242
 Союз России и Германии, по мнению Киреева, могли обеспечить две
великие личности – Вильгельм I и Бисмарк, равных которым не нашлось в
России. Киреев преклонялся перед Бисмарком как умным и хладнокровным,
властным и жёстким политиком, приверженцем «принципа
национальностей» и покровителем старокатоликов. Он видел в канцлере
«великого государственного мужа», «верующего христианина и убеждённого
монархиста». Киреев подчёркивал симпатии Бисмарка к России, его
постоянные и тщетные надежды договориться с русскими о союзе против
Австрии и Франции. Эти попытки – в 1865, 1875, 1879, 1881 гг. и даже
позднее – каждый раз срывались А.М. Горчаковым, Д.А. Толстым, Н.К.
Гирсом из-за их личных антипатий к канцлеру. Киреев не мог им простить
роковой ошибки – отказа обменять, по предложению Бисмарка, Царство
Польское на Галицию. Русские дипломаты даже не могли сформулировать,
чего же они хотят от союза с Германией. Это и вынудило Бисмарка
произнести фразу, много раз с горечью повторённую Киреевым: «Nein, mit
diesen Leuten habe ich nichts anzufangen!»496
«Единственной глупостью» канцлера Киреев считал создание
Тройственного союза, в целом же, по его мнению, Бисмарк «дошёл до апогея
человеческого величия, ему некуда стремиться». Однако отношения двух
стран в 80-е годы значительно испортились. Киреев полагал, что русские не
оценили великодушия Германии на Берлинском конгрессе. Он выступил
против германофобских настроений среди славянофилов (И.С. Аксакова,
А.В. Васильева, С.Ф. Шарапова, а также генерала М.Д. Скобелева в
последние годы его жизни). Критиковал Киреев и антигерманские
предубеждения Александра III.
Киреев неоднократно заявлял, что германские поляки и лужичане не
должны входить в будущий панславистский союз, подобно тому как

славянофильского учения. С. 16–17.

496
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 78об, 158об; Д. 4а. Л. 37об; Д. 6. Л. 32, 71об; Д. 7. Л. 33об, 56; Д. 10. Л.
103об, 104об, 123, 190об; Д. 11. Л. 8об, 34, 63–63об, 64об–65, 82, 160об; Д. 9. Л. 25об–26об, 38, 157, 163об–
164; Д. 10. Л. 63, 68–69, 144, 216об, 230; Д. 11. Л. 8об, 34, 41, 208–208об, 302об; Д. 12. Л. 41об–42, 200; Д. 13.
Л. 162об–163; Ф. 120. П. 23. Д. 5. Л. 7об, 15об; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 129–130, 158–158об.

243
остзейские немцы должны оставаться в России. Радуясь любому намёку на
потепление двусторонних отношений, мыслитель снова и снова призывал
«идти с Германией рука об руку». Киреев знал, что Берлин уже связал себя
союзом с Веной, что немецкий и русский генштабы уже всерьёз
рассматривали план войны друг с другом за Польшу, однако он не терял
надежды переломить ситуацию. Четырежды Киреев разговаривал с
престарелым Вильгельмом I, убеждая его в безопасности панславизма для
Германии и Европы, а также с немецким и французским послами в
Петербурге на эти же темы497.
Вступление на престол кайзера Вильгельма II и последующая отставка
Бисмарка вынудили Киреева искать новые пути к нормализации русско-
германских отношений. Вильгельм II казался ему «самонадеянным юношей»,
«упрямым, своевольным и деспотично настроенным», «блестящим и
остроумным сумасбродом». Киреев упрекал его в грубости и резкости, в
нервных выходках и полном отказе от политики Бисмарка. «Умственные
способности императора Вильгельма едва ли вполне нормальные», – писал
Киреев. Он отмечал, что попытки Вильгельма II наладить дружбу с Николаем
II не могли иметь успеха в силу проавстрийской ориентации кайзера и его
стремления к экспансии на Балканах и Ближнем Востоке498.
В конце XIX – начале XX вв. напряженность между Россией и
Германией постоянно росла, нарастала гонка вооружений. В происходящем
Киреев винил монархов обеих стран. Его печалило влияние на политические
дела императрицы-датчанки Марии Фёдоровны и императрицы-гессенки
Александры Фёдоровны – династических врагов Гогенцоллернов. Но и сама
Германия, считал Киреев, встала на гибельный путь союза с Австро-
Венгрией, «продала ей свой меч». Не раз генерал писал об упущенных

497
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 9. Л. 5, 6–6об, 38об, 52об, 58об, 60–60об, 62об–63, 142об, 182, 190, 191, 193,
198–198об, 213об, 219об, 225об, 273, 299об–300, 311–319; Д. 10. Л. 2об, 10об–11, 58, 60об, 90об–91, 185–186,
205об–206, 208об, 209об, 213, 214, 218; Д. 11. Л. 6, 15, 27, 28об–30, 32об–35, 42об–43об, 13об–114, 118, 127,
148об, 264, 278об, 301, 402–402об, 408, 439об–440; Д. 12. Л. 212–212об, 217об–218.
498
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Л. 45об–46, 74, 101об, 127об, 264, 278об, 285об, 309об, 332об, 345об, 358,
400, 402об, 408; Д. 12. Л. 39об–40, 91, 133, 148, 200об, 205об, 213, 214об–215, 218об, 264об; Д. 13. Л. 1–1об,
19, 22об; Д. 14. Л. 62, 70; Д. 15. Л. 31–31об, 42; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 23об.

244
возможностях: «Россия и Германия могли сделать всё, что угодно… Жаль!
Сойдись мы – весь мир в наших руках!! Вильгельм хотел сойтись, мешает
Австрия… Пусть император откажется от Австрии, и он может жить
спокойно». Разумеется, условия Киреева – отказ немцев не только от Балкан,
но даже от Чехии – не могли быть выполнены. Он осознавал это: «Россия не
может отдать Францию не съедение Германии, а Германия не может дать
Австрию на съедение России». Поэтому, начиная с 1900 г., Киреев стал
прельщать немецких дипломатов и военных идеями об оборонительном
союзе против Англии, который «избавил бы Германию от необходимости
строить флот». Однако русские дипломаты не сделали ничего для реализации
этой идеи. «Мы повторяем ту же кретинскую политику, которую мы вели на
Берлинском конгрессе», – негодовал Киреев, имея в виду страх МИДа перед
Великобританией499.
Тревожила Киреева и внутренняя ситуация в Германии. Не терял своих
позиций на юге воинствующий католицизм, после легализации СДПГ в 1890
г. стремительно росло влияние социал-демократов – врагов России. К началу
XX в. под влиянием социалистических идей были даже низы офицерства и
чиновников. Однажды Кирееву довелось слушать речь депутата-атеиста,
который безбоязненно выступал в присутствии государственного чиновника:
«То, что мне довелось видеть, гораздо страшнее баррикадного боя. Тут дело
просто: картечь! – и делу конец. Я видел разрушение государства мирным и
законными путём. Я видел и слышал, как микробы анархизма впивались в
неуклюжее тело германского Polizei-Staat’а и грызли его». Подчас СДПГ во
время выборов блокировалась с католиками, что, по мнению Киреева, было
ещё страшнее, вкупе с падением нравов во всех слоях немецкого общества.
Киреев был уверен в грядущей победе социал-демократии, указывая, что её
499
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Л. 49, 183об, 210–211об, 217об, 304, 363, 364, 408, 416об, 418об, 425об; Д.
12. Л. 28об, 207, 255об, 257об–258, 261; Д. 13. Л. 2–2об, 19об–20, 25, 38об–39, 292, 332; Ф. 120. П. 23. Д. 5. Л.
6; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 92, 105об, 118об, 139–140; Киреев А.А. Приезд «высокого гостя» // Славянские
известия. 1890. №32 (12 августа). С. 578; Он же. Правда о России. С. 75–76; Он же. Славянофилы и
славянский вопрос. С. 2; Он же. Письмо о преподавании фехтования. С. 415; Он же. Народная политика… С.
86; Он же. Польский вопрос и старокатолицизм. С. 337–338; Он же. Усиление партии Центра в Германии. С.
30–32; Он же. Обращение старокатоликов к православным. С.82; Он же. К старокатолическому движению.
С. 121; Суворин А.С. Ук. соч. С. 410.

245
программа «есть вполне логичный вывод из самой идеи парламентаризма». В
1890-е гг. немецкие военные даже делились с Киреевым планом военного
переворота и введения самодержавной монархии с совещательным голосом
рейхстага, но генерал считал этот план нереалистичным500.
В начале XX в. Киреев увидел в Германии сильного врага и предсказал
жестокую войну с ней. Причину этого он видел в намерении Берлина
прибрать к рукам наследство гибнущей Дунайской монархии, «сцапать
Австрию». «Мы, по-видимому, втягиваемся в борьбу нам непосильную с
Германией, при очень ненадёжной помощи Франции и Англии», –
разочарованно писал Киреев в 1909 г.501
Главным историческим противником России Киреев считал империю
Габсбургов. Он ненавидел её со времён Крымской войны, когда на
австрийской границе ожидал нападения Франца-Иосифа. «Славянский
вопрос может решиться только с падением Австрии», – был убеждён Киреев.
Внутренние распри в Австро-Венгрии, усиление революционных партий он
воспринимал как симптом разложения. Посетив Вену и Прагу, Киреев ещё в
1870-е гг. сумел предсказать, что распад «лоскутной империи» произойдёт в
начале XX в. Он не желал немедленного краха Австро-Венгрии, потому что
понимал неготовность России участвовать в дележе славянских земель
наравне с Германией, однако всё же готовился к неизбежному и не раз
вступал в переговоры с отдельными венгерскими политиками о будущем
габсбургского наследства. При этом политическая независимость всех
австро-венгерских славян оставалась для Киреева непременным условием и
конечной целью502.
После «постыдного», по мнению Киреева, соглашения 1876 г. о разделе
сфер влияния на Балканах и австрийской оккупации Боснии и Герцеговины в
500
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 7. Л. 33, 165об; Д. 10. Л. 74об; Д. 11. Л. 76, 323, 401, 402об, 407, 417; Д. 12. Л.
31–32, 33об–34, 38–39об, 42, 43, 85, 91об–92, 163–163об, 213об–214об, 226, 257об; Д. 13. Л. 39–39об, 106,
108–109, 111, 181; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 15об, 37–38, 84, 94об, 213об; Киреев А.А. Третий международный
конгресс старокатоликов. С. 117; Он же. Шестой международный старокатолический конгресс… С. 570.
501
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 60об, 235; Д. 15. Л. 16, 21об, 38, 69; Ф. 265. П. 190. Д. 32. Л. 63.
502
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 236–236об, 239об; Д. 2. Л. 48об, 61, 85; Д. 3. Л. 81–81об; Д. 5. Л. 3–4, 78об;
Д. 6. Л. 33об, 67–68об, 79об, 87, 99об, 102, 132об; Д. 11. Л. 387об–388, 389, 390об; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л.
99об, 105, 153.

246
1878 г., Россия и Австро-Венгрия стали абсолютными врагами. Киреев знал,
что даже лояльные к России австрийские и венгерские политики выступают
за экспансию на Балканах. Больше всего мыслителя возмущала религиозная
политика Вены: формально «внеконфессиональное» государство на деле
агрессивно насаждало католицизм в Галиции и Буковине, Боснии и
Герцеговине, даже в Сербии и Болгарии. Возмущали Киреева и методы этой
экспансии: от прямого военного присутствия до наводнения местного рынка
австрийскими товарами и скупки земель еврейскими венскими банкирами503.
На страницах прессы Киреев неустанно критиковал попытки русских
дипломатов помириться с Дунайской монархией. Он заявлял, что Австро-
Венгрия принципиально нереформируема, она не сможет ни отказаться «от
всякого материального влияния» на Балканах, ни превратиться в федерацию
нескольких народов с полноправием славян. «Такие организмы поневоле
делают величайшие несправедливости, гадости, мерзости, потому что только
ими могут продолжать свой “struggle for life”, – писал мыслитель. – Не могут
такие организмы жить легко и честно, ибо то, что для другого организма
ничто, безразлично или даже нормально, хорошо – то для них яд. Австро-
Венгрия стоит неправдой, как Польша – беспорядком». Киреев неоднократно
предостерегал российские власти: хотя распад Австро-Венгрии и неизбежен
после смерти Франца-Иосифа, но опасность заключается в том, что «пока всё
это случится, она успеет заразить захваченные области папизмом и
парламентаризмом и сделает из них врагов России и её идеалов». Особенно
тревожила Киреева поддержка Габсбургами польского и украинского
сепаратизма в России: он опасался, что в основу австрийского «федерализма»
будет положена польская «ягеллоновская идея»504. Нельзя не отдать должное
503
Киреев А.А. Религиозные задачи… С. 464; Он же. Правда о России. С. 72; Он же. Ближний и Дальний
Восток // Соч. Т. 2. С. 262; Он же. Отзывы иностранной печати. Соч. Т.2. С.325; Он же. Катков и Аксаков. С.
61; Он же. Кто виноват в болгарской конституции. С. 7; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 9. Л. 26, 299; Д. 10. Л.
212об; Д. 11. Л. 45, 98об; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 145.
504
Киреев А.А. Сущность славянофильского учения. С. 15; Он же. Россия и славяне… С. 338; Он же. Приезд
«высокого гостя». С. 579; Novikoff O. Russian memories. P. 96; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 9. Л. 63, 76, 79,
148об, 182, 242, 272, 300; Д. 10. Л. 42об–43об, 49, 54–54об, 58, 59–60об, 63–64, 104об–105, 107об, 108об,
111–111об, 134об–136, 139об, 141, 154–156об, 158об, 160об, 169, 182, 187, 232об; Д. 11. Л. 43–44, 79, 185об,
213, 216–216об, 328, 365об, 378, 464об; Д. 12. Л. 76об–77, 95об, 108об, 152об, 163об, 208об, 217об, 226, 246,
247–247об; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 100, 146.

247
проницательности Киреева во всех вопросах, относящихся к Австро-
Венгрии.
С 1902 г. отношение Киреева к империи Габсбургов существенно
меняется. Почувствовав угрозу поглощения Германией чуть ли не всей
Цислейтании, он стал предлагать видным австрийским политикам союз с
Россией. «Австрия старая… наш враг, – писал Киреев, – потому что она
душила славян… но теперь мы её должны спасать от Германии, которая,
дойдя до Балкан, конечно, сделается для нас гораздо опаснее Австрии,
слабой и разваливающейся. Но и федералистская Австрия – ультрамонтанка!
Т.е. наш враг и враг славянства. Вопрос сложный. Но если славяне и
православные не будут угнетаемы, если Босния и Герцеговина не будут
онемечиваемы и окатоличиваемы, мы, конечно, можем сойтись с Австрией».
Однако надежды Киреева на то, что Австрия образумится, не сбылись: «Она
как глупая птица, загипнотизированная змеёю, сама лезет в открытую пасть
чудовища, не думая даже о бегстве!»505 Аннексия Боснии и Герцеговины в
1908 г. (см. ниже) заставила Киреева вернуться на антигабсбургские позиции.
Вполне естественно, что балканская политика и славянский вопрос
были одними из ведущих тем в публицистике Киреева. Рассмотрим их
подробнее.

4.1.3. Панславизм А.А. Киреева и внешняя политика России

Миссия освобождения славян от турецкого и австрийского ига стала
для Киреева таким же делом всей его жизни, как борьба за земский собор и за
старокатолицизм. В мае 1867 г. Киреев принял деятельное участие в
Славянском съезде в Москве. Здесь он познакомился с чешскими и
сербскими политиками, вместе с вел. кн. Константином Николаевичем
представил им планы создания Западнославянской империи под
покровительством России. Киреев стал членом Петербургского Славянского
комитета (с 1878 г. – Славянское благотворительное общество) с момента его
505
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Л. 13об–14, 20об, 21об, 80, 126об–127, 130, 143об, 151об, 256об; Д. 14. Л.
289об; Д. 15. Л. 16, 48.

248
основания 1 января 1869 г., а в 1878–1879 гг. был его председателем 506. С
крошечным бюджетом, без поддержки администрации Славянский комитет,
в состав которого входили Н.Я. Данилевский, Н.Н. Страхов, Ф.М.
Достоевский, К.Н. Бестужев-Рюмин, В.И. Ламанский, выделял средства на
обучение славянских школьников и студентов в России, на пенсии
славянским воинам, на политические и военные цели.
На протяжении десятилетий СБО пыталось вмешиваться во внешнюю
политику России. Журнал «Известия СБО» («Славянские известия») стали
одним из самых качественных органов русской прессы. Не случайно первый
номер «Известий» в 1883 г. открыла программная статья Киреева. «Мы
решили выпустить её за моей подписью, – писал он Каткову, – дабы в случае
неудачи дело бы можно было свалить на меня, а в случае удачи – приписать
такую заслугу Обществу»507. Правда, СБО постоянно сотрясали раздоры и
скандалы, и трижды – в 1879, 1886 и 1899 гг. – его члены приглашали
Киреева вернуться на пост председателя, но он каждый раз отказывался.
Как уже отмечалось в главе 1, период с 1875 по 1878 гг. – гибель брата,
всплеск влияния Славянских комитетов, сопротивление петербургской
бюрократии – навсегда определил дальнейшую судьбу Киреева как
публициста-панслависта. Рассмотрим, какой смысл он вкладывал в идею
славянского единства.
Говоря о помощи южным и западным славянам, славянофилы, хотели
они этого или нет, ставили вопрос гораздо более общего характера – вопрос о
«принципе национальностей». Имеет ли каждый народ право создать своё
государство? Киреев давал чёткий и недвусмысленный ответ. Он считал
«аксиомой XIX века» стремление к созданию национальных государств по
образцу Германии и Италии, отвергал принцип легитимизма и отстаивал
право наций на восстание против иноземной монархии.
«Националистическим теориям принадлежит будущность», «основою нашей

506
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 4а. Л. 35об–38, 39об, 74об; Д. 5. Л. 34; Д. 7. Л. 90; Никитин С.А. Славянские
комитеты… С. 188, 191, 195–197, 202; Золотарёв Д.П. Ук. соч. С. 15.
507
ОР РГБ. Ф. 120. П. 23. Д. 5. Л. 8; Ф. 126. Оп. 2. П. 8337а. Д. 9. Л. 13.

249
политики мы считаем этнографию», – заявлял Киреев. – «Вся история
Европы после 1815 г. был постоянный протест национальностей… Мы ещё
не дожили до окончательного признания принципа национальности, до его
полного применения». Киреева не смущало, что этот принцип был основан
на демократической идее народного волеизъявления. Будучи противником
всеобщего избирательного права на Западе, Киреев считал демократизм
допустимым, когда речь шла о крестьянских, патриархальных славянских
народах508.
Однако «принцип национальностей» Киреев применял только к
«просвещённым» народам, но не к народам Российской империи или Азии и
Африки. Иноверных подданных России Киреев призывал верно служить ей
«из чувства долга». Что касается славян, то он планировал их соединение в
«племенную федерацию»: «Разумею это так, что около… России –
добровольно и не теряя самостоятельности сгруппируются
единоплеменные слабейшие народности». Киреев сожалел, что панславизм
на пути к своей реализации отстаёт от пангерманизма, паниталианизма и
других подобных учений: «К сожалению, народнические теории,
признающие за этнографическим принципом первенствующее политическое
значение, были уже применены к жизни другими в то время, когда у нас о них
ещё спорили»509.
Киреев прогнозировал возникновение в будущем панславянского,
пангерманского, панроманского и англоамериканского союзов: «В настоящее
время мы стоим на рубеже больших племенных союзов… Приходится
переходить к политике племён, от Staaten Politik к Rassen Politik». По мнению
Киреева, такие союзы уживались бы друг с другом мирно: «Если бы
политические границы государств были приведены в соотношение с

508
Киреев А.А. Славянофильство и национализм… С. 96–97; Он же. Народность и Рим. С. 109–110; Он же.
Первое октября // ИСБО. 1883. №1. С. 14–16; Он же. Ответ на вопрос о Польше // ИСБО. 1883. №2. С. 5-6;
Он же. Спор с западниками настоящей минуты… С. 257–258; Он же. Славяне и Россия… С. 548, 550; Он же.
Приезд «высокого гостя». С. 578; Он же. Неославянофильство. Письмо в редакцию // Соч. Т. 2. С. 299; Он
же. Религиозные задачи… С. 465; Кулаковский П.А. Ук. соч. С. 542.
509
Киреев А.А. Краткое изложение… С. 8, 67, 79; Он же. Отзывы иностранной печати. С. 324; Он же.
Сущность славянофильского учения. С. 5, 8, 11–15; Он же. Наши противники и наши союзники… С. 150.

250
границами этнографическими, то… исчезла бы одна из главнейших причин
войны». В отдалённой перспективе Киреев видел переход к глобальному
единству: «Несомненно, эти этнографические союзы заменят современные
государства. Несомненно тоже, эти расовые союзы уступят место союзу
всего человечества. И будут все едино. Но эта постепенная эволюция может
совершаться двумя путями: или путём христианской любви, или путём
насилия; и с двумя целями: или для осуществления идеи божественной
любви, или для достижения равенства в материальном благосостоянии».
Киреев призывал подражать Бисмарку и Кавуру в их целях, но не в их
насильственных средствах510.
Киреев считал, что больше всех в осуществлении «этнографического
принципа» нуждаются славяне как «опально-мировое племя», угнетаемое
всеми подряд. В освобождении славян от ига Турции и Австро-Венгрии
генерал видел историческую миссию России: «Как Россия не исполнит
своего политического призвания, выделившись из своего племени, так же
точно она не исполнит и своей этико-религиозной задачи, выделив себя из
своей Церкви, забыв, что она лишь часть Восточной Церкви. <…> Наши цари
– законные наследники султанов, этих незаконных наследников императоров
византийских». Киреев писал: «Россия призвана судьбою стоять на страже
нравственных и политических интересов Востока… служить православной
Церкви и покрывать своей эгидой свободные славянские племена… Нам
нужно смело и гордо признать эти “славянофильские”, “народнические”,
“московские” принципы своими, и не только глупо и трусливо отказываться
от них, а, напротив, громко заявить всему Востоку, всему миру, что мы им
верим, что мы будем стоять за них “до последнего”. Пока мы сами будем
метаться… можем ли мы требовать, чтобы другие были верны нам?»511
Эти слова были направлены против космополитической петербургской
верхушки, в особенности против МИДа. «Россия… должна быть и
510
Киреев А.А. Россия и славяне… С. 336; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 4а. Л. 37об; Д. 10. Л. 27; Д. 11. Л. 65об;
Д. 12. Л. 87; Д. 14. Л. 139об.
511
Киреев А.А. В чём наша вера? // Соч. Т. 2. С. 55; Он же. Наши противники и наши союзники… С. 154,
156; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Л. 31об, 108; Д. 13. Л. 3об.

251
оставаться православною и славянскою державой, а не увеличенной, не по
заслугам расплывшейся Ингерманландией! – убеждал Киреев дипломатов. –
Долго уже сидим мы у окна, прорубленного в Европу, сдуру открывши его
настежь всему, что к нам оттуда лезет. Зазевались мы у этого северо-
западного окна; – пора подумать и о восточной двери!» Миссия России на
Балканах, полагал Киреев, должна быть бескорыстной и трагической –
освобождать народы даже в ущерб собственной выгоде: «Отношения наши к
славянам не созданы нами произвольно, они нам даны судьбой и нам с ними
приходится считаться, даже ежели бы этого не желали». В результате,
полагал Киреев, Россия обретёт чувство выполненного долга. Ссылаясь на
слова Бисмарка, он провозглашал: «Народ, замыкающийся в своих границах,
не принимающий участия в истории человечества, отказывающийся от
своих исторических идеалов, действительно начинает сходить со сцены,
начинает гнить, клонится к упадку и обречён на исчезновение… День, когда
мы предадим и продадим славян туркам, венграм и немцам – будет днём
начала нашего падения». Киреев призывал Россию отказаться от участия в
западных делах: «Пусть немцы обирают французов, пусть французы ссорятся
с итальянцами из-за Туниса etc. Нам всё равно. Hand off от Балканского
полуострова, больше нам не о чем хлопотать»512.
Наиболее серьёзным препятствием на пути осуществления
всеславянской миссии России было противоречие между православием и
славянством. Славянские народы Австро-Венгрии – чехи, словаки, словенцы,
хорваты, не говоря уже о поляках – исповедовали католицизм. Те из них, кто
был равнодушен к религии, не понимали мессианизма Киреева, который
отвечал так: «При решении жизненных вопросов всё-таки вопрос о
национальности решается вопросом о религии… Беда тому обществу, тому
народу, среди которого не найдётся людей, готовых идти на костёр за свою

512
Киреев А.А. Религиозные задачи… С. 465; Он же. Сближение славян. С. 26; Он же. Падение
напредняцкого министерства в Сербии // Соч. Т. 2. С. 58; Он же. Спор с западниками настоящей минуты. С.
260; Он же. В защиту братушек… С. 647; Он же. Россия и славяне… С. 336; Он же. Выход в отставку
Гладстона. С. 342; Он же. Кто виноват в болгарской конституции. С. 8; Хевролина В.М. А.А. Киреев о
проблеме… С.145; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 6. Л. 118об; Ф. 265. П. 190. Д. 32. Л. 117.

252
веру!» Требования Киреева к славянам-католикам, чтобы они сначала
приняли старокатолицизм, не нравились панславистам из Австро-Венгрии,
ставившим политическую независимость на первое место, что вызвало в 1886
г. полемику на страницах «Известий СБО» 513. Тем не менее, с хорватами –
как католиками, так и православными – у Киреева сложилось некоторое
взаимопонимание. Многочисленные хорватские панслависты, включая
самого епископа Штроссмайера, всегда находили общий язык с Киреевым514.
Сложнее была ситуация с чехами – любимцами русских панславистов.
Киреев был знаком со «старочехами» 60-х годов (Шафариком, Палацким,
Ганкой, Ригером). Защищая чехов от нападок В.И. Ламанского, Киреев
писал: «Что за энергический народ эти чехи! Совсем не славянская
выдержка. Сто лет тому назад о чехах говорили и писали, как теперь говорят
и пишут о вавилонянах или ассирийцах. Теперь это малочисленный, но
сильный духовно народец, который выставляет всё многочисленнейших
борцов за свою свободу и самостоятельность… Имеем ли мы право
допустить, чтобы благородный, храбрый, высококультурный чешский народ
погиб для славянства!» Киреева глубоко огорчало появление партии
«младочехов», выступавших за компромисс с Веной и близких к социал-
демократии, а также готовность «старочехов» на альянс с аристократами-
ультрамонтанами. Среди чешской интеллигенции были сильны религиозные
распри между католиками, протестантами, православными, гуситами,
старокатоликами и атеистами. Поначалу Киреев старался гасить эти
разногласия, однако в 1897 г. его стараниями старокатолическая община в
Чехии, несмотря на преследования властей, оформилась в самостоятельную
старокатолическую Церковь515.
513
Сближение славян. О практической направлении действия для сближения славян (От заграничного
славянина) // ИСБО. 1886. №7–8. С. 294, 297; Киреев А.А. Ответ «Заграничному славянину». С. 276–277,
290; Новикова О.А. Несколько слов. Вып. 3. С. 48; Балуев Б.П. Споры о судьбах России: Н.Я. Данилевский и
его книга «Россия и Европа». М., 1999. С. 247–250; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 6. Л. 4об; Д. 10. Л. 31–31об; Д.
12. Л. 169.
514
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 6. Л. 20об; Д. 11. Л. 88, 342об–343; Д. 13. Л. 240об–241; Киреев А.А. Открытое
письмо к профессору Ламанскому. С. 69; Он же. Польский вопрос и старокатолицизм… С. 338–339.
515
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 4а. Л. 35об, 36, 82; Д. 6. Л.4об, 20об, 32–32об, 86, 87, 88об, 122об; Д. 7. Л. 87об;
Д. 10. Л. 202об; Д. 12. Л. 96, 149–150, 164об–165об, 197об–198; Д. 13. Л. 25, 159–160, 238об–239; Киреев
А.А. Открытое письмо к профессору Ламанскому. С. 199–203; Ламанский В.И. Ук. соч. С.219–232; Киреев

253
 С другой стороны, православные греки, румыны, а также армяне,
эфиопы, православные арабы имели свои интересы, не совпадавшие со
славянскими. Киреев разрешал это противоречие по-разному в теории и на
практике. В теории позиция мыслителя была однозначна – если славянское
братство важнее России, то православное единство важнее славянства: «Вера
выше народности: она даёт ей суть… Мы ближе к грекам или грузинам,
нежели к полякам и к чехам-ультрамонтанам… Вся наша политика на
Востоке должна опираться на Церковь. Для нас первенствующий вопрос не
политический, а религиозный». В идеале, полагал Киреев, этого
противоречия не должно существовать: «Восточный вопрос состоит из двух
неотделимых друг от друга частей, православия и славянства, и мы не можем
отбросить одну из них и решать другую… Мы должны точно так же
заступаться и за грека и за сирийца, как за серба или хорвата»516.
На практике, однако, Киреев уделял неславянским единоверцам
гораздо меньше внимания. Дело распространения христианства в Азии
Киреев был согласен отдать иезуитам, бросив все силы русского православия
на Балканы. Киреев сочувствовал армянскому движению в Турции и
ассирийскому в Персии, но оказывал им лишь небольшую поддержку. Что
касается Румынии, то Киреев предполагал включить её в Славянскую
федерацию, но критиковал прогерманский и проавстрийский курс
румынского короля – немца и католика Кароля I – а также отмечал
невероятную коррумпированность и развращенность румынской элиты. Тем
не менее, Киреев время от времени убеждал румынских дипломатов
обратиться в сторону России517.
Известно одно исключение, когда Киреев был всерьёз вдохновлён
событиями в регионе вдали от Балкан – это эфиопская авантюра казака Н.И.

А.А. Польский вопрос и старокатолицизм… С. 338–339; Новикова О.А. Несколько слов. Вып. 3. С. 38–40;
Соколов В.А. Памяти А.А. Киреева. С. 17.
516
Киреев А.А. Ответ «Заграничному славянину». С. 273, 285; Он же. С. 5; Он же. В защиту «братушек»…
С. 645; Введенский А. Ук. соч. С. 405–406; ОР РГБ. Ф. 126. Д. 9. Л. 149об, 312; Д. 11. Л. 121об, 407об.
517
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 40; Д. 3. Л. 20об–21; Д. 6. Л. 132об–133; Д. 9. Л. 78об–79об; Д. 10. Л. 208,
226об, 230об, 233об; Д. 11. Л. 23об; Д. 12. Л. 41, 83об–84об, 87об, 113об, 121, 174об–175, 185; Д. 13. Л. 14,
40–40об; Оп. 2. П. 8334. Д. 8. Л. 1; Ф. 224. К. 2. Д. 12. Л. 18; Ф. 265. П. 190. Д. 32. Л. 87; РГВИА. Ф. 293. Д.
10. Л. 1–4.

254
Ашинова в 1887–1889 гг. Киреев был первым, к кому обратился Ашинов, и
именно он добился от морского и военного министров при содействии К.П.
Победоносцева поддержки казаков в тайне от МИДа. Киреев хотел видеть в
Абиссинии форпост православного влияния. «Дать епископов да патронов!»
– восклицал он. Вину за позорный провал экспедиции Киреев возлагал на
вражду между различными министерствами и глупость бюрократов. Позже, в
1895 г., Киреев приветствовал более успешную миссию Елисеева –
Леонтьева в Абиссинию и участвовал в приёме эфиопских посланников в
России518.
Интерес Киреева к Греции являлся исключением из его славянских
приоритетов лишь в силу его дружбы с королевой эллинов Ольгой
Константиновной. Дочь вел. кн. Константина Николаевича, она при участии
Киреева была воспитана в духе русского патриотизма, преданности
православию и идеям славянофильства и в 1867 г. выдана замуж за
греческого короля, датчанина Георга I Глюксбурга. Брак оказался крайне
несчастливым. Однако, будучи одаренной неженским умом, она не
смирилась и всегда пыталась влиять на политический курс Греции,
неизменно советуясь со своим наставником Киреевым. Он писал Ольге
Константиновне: «Вам Бог дал возможность любить, не впадая в трагическое
противоречие между чувством и долгом, одинаково любить и Россию и
Грецию, потому что основы обеих стран одинаковы»519.
В конце 60-х гг. Киреев и его свояченик, русский посол в Афинах Е.П.
Новиков имели значительное влияние на молодого Георга I. В 1868 г. Киреев
впервые посетил Афины. Король жаловался ему на ограниченность своей
власти парламентскими лидерами, погрязшими в коррупции и
выполнявшими указания из Лондона и Парижа. Киреев предлагал Георгу

518
Rollins P.J. Imperial Russia’s African colony // Russian Review. Vol. 27. No 4 (October 1968). P. 443;
Луночкин А.В. К.П. Победоносцев и абиссинская экспедиция Н. Ашинова // К.П. Победоносцев: мыслитель,
учёный, человек. С. 73–78; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 10. Л. 233об–234, 236об; Д. 11. Л. 2об, 60об, 129–131об,
135, 136об, 168, 176об–177, 360об; Д. 12. Л. 17–17об, 22–22об, 25об–27; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 1–2.
519
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 9. Л. 123–124об; Д. 11. Л. 4об, 9, 189–189об, 389об; Оп. 2. П. 3604. Д. 15. Л. 1–2,
5об–6; Оп. 2. П. 3606. Д. 36. Л. 5–6об; Гаршин М.Ю. Королева эллинов Ольга Константиновна. Прага, 1937.
С. 5–6; Переписка греческой королевы… С. 58.

255
усилить православное и монархическое начало в Греции, но властолюбие
короля, его невысокая нравственность и мелочное самолюбие смущали
мыслителя. В целом политическая нестабильность в Греции произвела на
Киреева неблагоприятное впечатление. Второй раз он приехал туда в 1869 г.
К тому времени критское восстание, не получившее поддержки со стороны
России и Запада, было, по словам мыслителя, «утоплено в греческой крови и
дипломатических чернилах, а вместе с ним утопилось и наше влияние на
Грецию». Внутриполитическое положение Георга I оставалось шатким, его
настроения становились всё более антироссийскими520.
В 80-е годы дружба Киреева с королевой Ольгой, их единомыслие по
церковным и политическим вопросам укрепились, но это не могло улучшить
напряжённые отношения между православными Церквями двух стран.
«Греческое духовенство о религии заботится мало, гораздо больше о
политике и о своём кармане», – писал Киреев. В 1896 г. снова обострилась
обстановка на Крите; в 1897 г. Георг I вопреки воле шести великих держав
объявил войну Турции. Киреев считал критское восстание нежелательным,
опасаясь усиления Австро-Венгрии и предвидя, что Англия бросит греков на
произвол судьбы. Греческая армия была разгромлена, но Киреев отвечал на
жалобы королевы Ольги: «Как ни больно, а нельзя подымать восточного
вопроса в настоящую минуту!» Наконец, вмешательство Николая II привело
к заключению мира, Крит стал «автономным государством» в составе
Османской империи во главе с принцем Георгом. Киреев сделал вывод, что
«”великая идея” греков потерпела полное крушение» и они были спасены
«лишь благодаря тому, что у них династия, которою дорожат в России и
Англии»521.
На некоторое время греко-русские отношения потеплели, а
недовольство Георгом I достигло высшей точки. Однако в 1900 г. вновь
начался рост антирусских и антиславянских настроений.
520
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 3. Л. 128; Д. 4а. Л. 44; Д. 5. Л. 7об–17об, 19, 81об–84об; Д. 6. Л. 21об, 125, 126об.
521
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 7. Л. 71об, 73об; Д. 8. 138; Д. 10. Л. 145об, 177об, 214об; Д. 11. Л. 294об, 299об,
388, 431об, 432об; Д. 12. Л. 78, 86об–87, 106–106об, 113–116об, 120об–121, 124об, 130об, 133об, 175, 184об,
206–206об; Д. 13. Л. 6, 15, 113, 193об, 292; Переписка греческой королевы… С. 70.

256
Константинопольский патриарх разорвал отношения с Петербургом.
Греческое «самомнение доходит до Геркулесовых столбов», отмечал Киреев.
Он писал: «Милая королева Ольга рассказывает с горестью, что Греция
теряет более и более свой православный облик, свой характер, делается
западно-конституционным государством в самом неудачном смысле, т.е. с
политическими интригами, казнокрадством на базе высокой западной
научной культуры. Греки не любят русских и не любят королеву за то, что
она русская, а хороши бы были греки, не будь России. Мы в их пользу
жертвуем нашими интересами, поссорились с Турцией. Мы никогда греков
не удовлетворим, ибо они хотят восстановления Византии!» Переход греков
от русофильства к русофобии Киреев объяснял тем, что «за вымирающим
турком… виднеется им славянин. В этом отношении греки очень похожи на
поляков, у тех и других одна и та же болезнь – мегаломания» 522. В 1901 г. в
Афинах вспыхнули волнения, направленные против России и королевы
Ольги, были погибшие. «Греки нас терпеть не могут (и вечно будут нас
предавать)», – печалился Киреев. Его возмущение усугубилось, когда в 1903
г. греки помогли туркам подавить восстание македонцев. Ольга
Константиновна сетовала: «Прежде православие соединяло все народности
Востока, теперь же эти народности всё более и более друг друга ненавидят, и
само православие в их руках обратилось в оружие политической
ненависти»523.
Что касается славянских народов, то позиция Киреева оставалась
неизменной: «Россия обнажает свой меч не для порабощения славян, а лишь
для их освобождения… Мы хотим свободы славянам, а что из этого будет,
всё равно, федерация равных ли, гегемония… Мы не должны идти далее
освобождения и защиты славян, их автономии – в этом заключается вся наша
программа». Киреев разъяснял: «Панславизм далеко не состоит в
поглощении славян Россиею, а в добровольном соединении славян с Россией,
522
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 12. Л. 202, 205, 206об; Д. 13. Л. 3, 15об, 21, 37, 40об, 105–105об .
523
Переписка греческой королевы… С. 68, 70–71; Завьялова Л.В., Орлов К.В. Великий князь Константин
Николаевич и великие князья Константиновичи: история семьи. СПб., 2008. С. 310–311; ОР РГБ. Ф. 126. Оп.
1. Д. 13. Л. 112–113, 156об–157, 193, 229об, 257; Д. 14. Л. 313–313об, 321об; Оп. 2. П. 3604. Д. 35. Л. 7об, 9.

257
т.е. федерации, при которой каждому предоставлена бы была полнейшая
возможность полного и свободного развития. Но при этом необходимое
условие – политическая терпимость и нежелание властвовать над другими
народами». Таким образом, утверждение В.М. Хевролиной о том, что Киреев
якобы выступал за прямое подчинение славянских стран России, является
ошибочным. Генерал считал, что не следует «увеличивать территорию
России ни на пядь, за исключением какой-нибудь квадратной мили в
Константинопольском или Дарданелльском проливе для обеспечения
Чёрного моря от повторения севастопольской кампании… Нам не нужны
славяне и их земли, проживём и без них, но нам важно, чтобы их не
заполоняли другие!» Все заботы России, по мнению Киреева, состоят в том,
«чтобы другие народы не съели славян и чтобы сами славяне себя не ели…
Если эти славянские земли и будут вполне самостоятельны, то всё же они не
будут нам враждебны, как теперь Австрия и Турция». Получив
независимость, утверждал Киреев, славяне смогут избрать для себя любую
форму государственного строя. Хотя наилучшим вариантом для Киреева
было их постепенное сближение с русской православной культурой вплоть
до создания добровольной «славяно-православной конфедерации с Россией
во главе», он полагал, что и в случае отказа славян от союза с Россией они
всё равно смогут сотрудничать в «решении наших общих мировых задач»524.
Опасность Киреев усматривал в том, что славяне могут обзавестись
конституционными парламентскими государствами и «сгнить» вместе с
Западом. Он боялся, что славяне перестанут быть собой: «Мы не желаем и не
можем иметь соседями славян, превращённых в денационализированных и
окатоличенных врагов России!» Империалистические замыслы Вены и
Лондона, писал Киреев, рано или поздно потерпят крах, славяне всё равно
получат независимость, но опасность в том, что к тому времени они явятся на
524
Киреев А.А. Сущность славянофильского учения. С. 12–14; Он же. Ответ «Заграничному славянину». С.
272–273; Он же. Отзывы на изложение… С. 22; Он же. Речь на торжественном заседании… С. 24; Он же.
Падение напредняцкого министерства в Сербии. С. 57; Он же. Сближение славян. С. 31; Киреев А.А.
Славяне и Россия… С. 484; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 234об–235об; Д. 3. Л. 100; Д. 4а. Л. 43; Д. 9. Л.
221; Д. 10. Л. 92–92об, 181об–183, 188об; Хевролина В.М. Проблемы внешней политики России в
общественной мысли страны // История внешней политики России в 5 т. Т. 4. М., 1999. С. 305.

258
политической сцене «с иезуистско-конституционной окраской, уже приняв в
свою плоть и кровь враждебные нам элементы!»525 Этот прогноз вполне
оправдался.
В статьях о балканской политике России после 1878 г. Киреев клеймил
курс министерства иностранных дел на невмешательство, считая его поздним
плодом Венского конгресса и принципа легитимизма. Мыслитель указывал,
что Россия упустила шанс установить «славянофильский» строй в Греции в
1829 г. и в Болгарии в 1878 г. Войне 1877–1878 гг. Киреев, потерявший брата,
придавал особое значение: по его мнению, это был бескорыстный крестовый
поход «народа-панслависта», в который Россия была вовлечена благодаря
давлению Славянских комитетов. Киреев болезненно воспринял Берлинский
трактат и оккупацию Боснии и Герцеговины Австрией. Дипломатическое
поражение России, по его мнению, стало закономерным итогом многолетней
политики Горчакова, космополитизма и бездарности дипломатического
корпуса526.
Без влияния на Балканах, говорил Киреев, Россия будет лишь «очень
большой», но не великой державой. Поэтому она должна была занять место
Турции. Однако, считая ислам религиозным противником и отстаивая
необходимость освобождения от турецкой власти славян и армян, Киреев в
то же время не желал полного уничтожения Османской империи. Он хотел,
изгнав её из Европы, сохранить турецкое владычество над азиатскими и
африканскими владениями и желал видеть такую Турцию сильным и
независимым от западных банков союзником России – даже в противовес

525
Киреев А.А. Воссоединение Церквей и славянство. С. 197–199; Он же. Сближение славян. С. 30–31; Он
же. Дорогие друзья // Соч. Т. 2. С. 33–34; Он же. Портсмутский договор. Письмо в редакцию «Нового
времени» // Соч. Т. 2. С. 283; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Л. 304об–305, 315об, 405об; Д. 13. Л. 25; Д. 14. Л.
285об; Д. 15. Л. 21, 38.
526
Киреев А.А. Ответ «Заграничному славянину». С. 275–276; Он же. Краткое изложение… С. 68, 71–73; Он
же. Отзывы иностранной печати. С. 327–328; Он же. Письмо к английскому военному историку… С. 311–
312, 314; Он же. Сущность славянофильского учения. С. 10–11, 17; Он же. Народная политика… С . 91;
McKenzie D. The Serbs and Russian Pan-Slavism… P. 269, 279; Cowen MP: Apostle or Apostate? P. 27; ОР РГБ.
Ф. 126. Оп. 1. Д. 7. Л. 154об, 157об, 160об, 177об; Д. 8. Л. 4об, 8, 63–63об, 60об-67, 68об–69, 89; Д. 9. Л. 107–
107об, 145, 223–224, 231–231об; Д. 10. Л. 115–115об, 118об–119; Д. 11. Л. 34, 64, 67, 284, 455–455об; Д. 12.
Л. 200об; Д. 14. Л. 298; [Novikoff O.] Is Russia wrong? P. 55; [Novikoff O.] Russia and England… P. 241;
Депутат от России. Т. 1. С. 216–312; Из записной книжки Ольги Алексеевны Новиковой… С. 302–304.

259
Греции. Киреев даже считал возможным оставить в руках султана
Константинополь «до лучших времён»527.
«Окончательная ликвидация турецкого наследства ещё не наступила, –
писал Киреев, – но она уже в виду, и недалеко то время… когда православие
на Востоке будет снова свободно… Призрак оттоманского могущества
бледнеет и скоро может исчезнуть. Что же останется на его месте?
Привыкшие к политиканству этнографические единицы. Зрелище
неутешительное! Где древняя слава, древнее величие, всесветная учёность
Церквей Востока?.. Их нет!» В условиях малочисленности православных
Церквей Востока и их конфликтов с правительствами балканских стран
Киреев считал необходимым вмешательство России как «Церкви в
национально-государственной оболочке» для спасения Балкан от
католической пропаганды. Генерал подчёркивал, что австрийские гонения на
православие и массовые казни в Боснии намного превзошли времена
турецкого ига: «Турки не трогали ни веры, ни народности; австрийцы же
стараются уничтожить и то, и другое». Вакуум, образовавшийся на Балканах
после ухода турок, Киреев считал необходимым заполнить присутствием
России, а не любой из западных держав: «Восток не может оставаться
нейтральным, он не может идти самостоятельно, его поведут, и если поведём
не мы, то поведут наши враги, общие и его наши враги!»528
Осветим в самом сжатом виде отношение Киреева к действиям
русского МИДа с 1878 по 1910 гг. Годы, когда министром был «бледная
ничтожность» Н.К. Гирс (1882–1895 гг.), по мнению Киреева, стали
катастрофическими для влияния России на Балканах. «Нам среди
официального полного мира мирными средствами наносят тяжёлые
поражения… Хозяйничанье наших врагов на Востоке не знает границ», –
сетовал мыслитель. Причиной были пороки русской дипломатии: неумение
527
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 127об; Д. 5. Л. 58об–59; Д. 6. Л. 82, 117об, 120об, 123, 224; Д. 11. Л. 209об,
318об; Д. 12. Л. 78об, 83об–84, 141об, 202об; Д. 13. Л. 30, 104об, 193, 208; Д. 14. Л. 298, 321об; Д. 15. Л. 28–
29об, 45, 52–52об; Оп. 2. П. 3611а. Д. 3. Л. 6–6об, 8об–9; [Novikoff O.] Russia and England… P. 364.
528
Киреев А.А. Религиозные задачи… С. 457–460, 462; Он же. Народная политика… С. 90; Он же. Дорогие
друзья. С. 32; Он же. Сущность славянофильского учения. С. 16; Он же. Россия и славяне. С.337; ОР РГБ. Ф.
126. Оп. 2. Д. 2. Л. 128–128об; Д. 11. Л. 316об; Д. 12. Л. 141об; Д. 15. Л.51об; Ф. 265. П. 190. Д. 32. Л. 116об.

260
составить хитроумные планы, наивность, честность и глупость отдельных
дипломатов, космополитическое презрение к России других. Но самое
главное, у МИДа не было никакой системы, «ни руководящей руки, ни
руководящей нити, полнейшая безусловная безыдейность». «Мы сами
действуем то как монархисты, славянофилы и консерваторы, то как
парламентаристы, западники и демагоги!» – восклицал Киреев. Данные
оценки вполне объективны и подтверждаются свидетельствами как
иностранных дипломатов, так и оппонента Киреева слева А.В. Васильева и
оппонента справа К.Н. Леонтьева529.
Более субъективны киреевские оценки отдельных дипломатов. Судя по
дневнику Киреева, разложение русского посольского корпуса достигло
небывалых масштабов: почти все дипломаты были лжецами, карьеристами,
извращенцами или пьяницами. Особенно ненавидел Киреев И.А. Зиновьева
(директор Азиатского департамента в 1883–1891 гг., посол в Стамбуле в
1897–1909 гг.). Некогда на него возлагали надежды Катков и Аксаков, но
Зиновьев стал австрофилом и вредил русским интересам на Балканах и в
Персии, откровенно саботируя указания Александра III. На фоне этого
«жалкого и желчного карьериста», «преподлейшего интригана» и «злого
гения славянства и России» даже Гирс казался Кирееву приемлемым
министром. Достойными дипломатами Киреев считал Н.Г. Гартвига, М.А.
Хитрово, А.Г. Влангали и, конечно же, Н.П. Игнатьева 530. Но именно они и
были отстранены от определения курса внешней политики России.
Несколько раз как Александр III, так и Николай II рассматривали
возможность десанта в Константинополе, но так и не решились на это.
Александр III в 1886–1887 гг. и вовсе прогневался на Киреева за его записки
о «славянской федерации», запретил Славянскому обществу вмешиваться в
529
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 7. Л. 159, 162об; Д. 8. Л. 103; Д. 9. Л. 273, 309об; Д. 10. Л. 81об–82, 123, 129,
146–146об, 184об, 196об, 203об, 206, 231об–232; Д. 11. Л. 23об, 26об, 56, 209об, 317, 334об, 335об, 339об,
424–425; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 117–118; Киреев А.А. Россия и славяне… С. 339; Он же. В защиту
братушек… С. 646, 648; Васильев А.В. Задачи и стремления славянофильства // Благовест. 1890. №5. С. 136;
Пророки византизма… С. 525.
530
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 10. Л. 82об, 135, 145об, 158, 172об, 194об–195, 231; Д. 11. Л. 3–3об, 6, 22об,
23об, 33об, 40об–42, 51, 52, 67об–69, 106, 108, 118об, 166об, 328, 330, 340; Д. 12. Л. 142; Ф. 120. П. 23. Д. 5.
Л. 6; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 12–13, 38–39, 131–132, 163–164.

261
политику и сказал о славянофилах: «Все эти господа думают, что они
истинно-русские и кроме них никого нет. Должно быть, они и меня считают
немцем или чухонцем. Слишком легко достаётся им этот балаганный
патриотизм, а к тому же они не отвечают за последствия. Уж я не дам России
в беду!» Киреев тяжело переживал разрыв царя со славянофилами: «Своя
своих не познаша». Итоги внешней политики Александра III и Гирса Киреев
подвёл в таких словах: «Наша бесцветная политика не мешала нашему росту.
Почему? Потому что за нас время; то время, которое против Запада. Запад
сходит вниз, мы, хоть и неумело, да идём в гору… И такого инстинктивного
поворота к самостоятельности достаточно было, чтобы мы сделались
грозными. Что же бы было, если бы мы знали, чего желать, к чему идти. К
сожалению, этого мы не понимали, и не понимаем, и по-прежнему
придерживаемся выжидательной политики. Но эта “выжидательность” не
подкреплена, не мотивирована. Просто сидим и растём! Иностранцы же этим
пользуются, радуются нашей неподвижности и кадят нам, обделывая свои
делишки»531.
Приветствуя деятельность министров иностранных дел А.Б. Лобанова-
Ростовского и Н.П. Шишкина, Киреев негативно оценивал политику их
преемника М.Н. Муравьёва (1897–1900 гг.), считая Гаагские инициативы
России о разоружении отступлением от её славянской миссии. Следующего
главу МИДа В.Н. Ламздорфа (1900–1906 гг.) Киреев критиковал за
перенесение центра тяжести внешней политики на Дальний Восток,
повлекшее русско-японскую войну, хотя именно в эти годы глава Азиатского
департамента Н.Г. Гартвиг сумел наладить отношения с Сербией и
Болгарией. К министру А.П. Извольскому (1906–1910 гг.) Киреев относился
враждебно, указывая на продолжавшееся разложение дипломатического
корпуса и провал в Боснии. В эти годы генерал старался влиять на Николая
II, добиваясь необходимых назначений нового поколения талантливых
дипломатов: К.А. Губастова, Н.В. Чарыкова и особенно Г.П. Бахметева. Эти
531
Хевролина В.М. А.А. Киреев о проблеме… С. 146, 147; Бадалян Д.А. Газета И.С. Аксакова «Русь» и
цензура // Русская литература. 2006. №1. С. 108; ОР РГБ. Ф. 126. Д. 12. Л. 1об–2.

262
старания не увенчались успехом. «Извольский и Ко влезли в болото и не
знают, как быть», – констатировал Киреев в 1909 г. – «Мы со всех сторон
окружены врагами, которые заключили союзы, так что в одиночку их нельзя
тронуть! <…> Во внешней политике наша песнь спета!»532
Рассмотрим теперь отношение Киреева к событиям в отдельных
славянских странах с 1878 по 1910 гг. и степень его влияния на балканскую
политику России. Из трёх славянских государств верным союзником России
генерал считал лишь Черногорию, ордена которой он с гордостью носил.
Гораздо хуже обстояли дела в Сербии и Болгарии.
В 70-е годы Киреев сочувствовал сербам, но ему не нравилось их
враждебное отношение к болгарам, распространение атеизма и либерализма
среди интеллигенции, её либеральная и проавстрийская ориентация. Тем не
менее, его брат отдал жизнь за Сербию, и князь Милан Обренович в 1876 г.
наградил Киреева орденом и выразил соболезнования. Однако, в первую
очередь по вине русских дипломатов, с 1878 г. Милан всецело
переориентировался на Австрию533. Вся экономика Сербии и её армия были
подчинены Австрии, русский язык и русская культура оказались фактически
под запретом и заменялись немецкими. В 1881 г. Милан незаконно сместил с
кафедры митрополита Белградского и всея Сербии Михаила (Йовановича) за
то, что тот воспротивился введению пошлин за посвящение в духовный сан.
Друг Киреева и Аксакова, митр. Михаил несколько лет прожил в России, в то
время как константинопольская, элладская и румынская Церкви признали
неканонического лжемитрополита Феодосия (Мраовича)534.

532
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 12. Л. 5об–6, 13об–14об, 41, 81, 102, 174об–175, 204об, 210об; Д. 13. Л. 3об–4, 7,
32, 37об, 55об–56, 124, 127–127об, 193, 238об, 323–323об, 376; Д. 14. Л. 188, 205, 287, 298об, 305, 314,
329об–332, 334, 337, 346об; Д. 15. Л. 4, 25об–26об, 28–29, 30об, 34об, 42, 44об, 49, 59об, 72, 77об, 81; Ф. 265.
П. 190. Д. 32. Л. 77об.
533
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 4а. Л. 36об, 50об; Д. 6. Л. 7, 126об, 131–133об; Д. 7. Л. 11, 12, 36об, 64об–65об,
90, 94об, 113об, 118, 122, 174об, 176об; Д. 10. Л. 70об; Оп. 2. П. 3611а. Д. 20; McKenzie D. The Serbs and
Russian Pan-Slavism… P. 162, 169, 195, 209.
534
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 8. Л. 11, 85, 97об; Д. 9. Л. 209об; Д. 10. 62–62об, 64об, 69, 79, 83об, 100об, 112об,
123об; Д. 11. Л. 52об, 76об, 102–102об, 104об–105; Оп. 2. П. 3611а. Д. 24. Л. 1–4; Новикова О.А. Кризис в
Сербии. С. 5, 8, 22–27; Феофан (Шкоба), иеромонах. Сербский митрополит Михаил и Россия во 2-й
половине XIX века. [С. Посад, 2009.] // Богословский портал «Богослов.RU». 09.02.2009. – Режим доступа:
http://www.bogoslov.ru/text/382370.html (дата обращения: 01.04.2013).

263
 В 1882 г. Милан объявил себя королём, в 1885 г. напал на Болгарию
(см. ниже). В 1887 г. он противозаконно развёлся с уроженкой России
королевой Натальей, отнял у неё малолетнего сына, приставил к нему
французских атеистических воспитателей. Наталья была изгнана из Сербии,
Бисмарк запретил ей находиться в Германии, и она бежала в Россию. Киреев
уговаривал СБО и Св. Синод присоединиться к публичному протесту
митрополита-изгнанника Михаила, но поддержки не встретил. Он
возмущался бездействием Петербурга: «Общественное мнение в Сербии
совершенно сбито с толку, оно ищет руководства, но нигде его не
находит»535.
В 1889 г., после падения проавстрийского правительства Гарашанина и
победы «русофилов» Ристича и Пашича, Милан отрёкся от престола в пользу
сына Александра. Законный митрополит Михаил вернулся на кафедру, но
Киреев подчёркивал, что в этом не было никакой заслуги России.
Возвратилась и Наталья, но в 1891 г., не без участия русского посольства, её
вновь изгнали из страны и запретили общаться с сыном. Во время визита в
Россию Ристич обвинил Киреева в поддержке амбиций королевы. Однако
генерал от имени СБО тепло приветствовал короля Александра и пытался
убедить МИД не отталкивать его, а помочь укрепиться. Что касается
королевы Натальи, то хотя Александр III встретил её с почётом, она написала
Кирееву, что полностью разочаровалась в русских, а затем уехала в Италию и
стала католической монахиней536.
Больше всех хлопот после 1878 г. России доставляла Болгария. Киреев
изначально симпатизировал болгарам больше, чем сербам, и неизменно

535
Киреев А.А. Кто виноват… С. 5; Он же. Объяснение // Русь. 1885. №26 (18 декабря). С. 13; Новикова О.А.
Кризис в Сербии. С. 5–27; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 9. Л. 48, 76, 84, 195, 272об; Д. 10. Л. 42об–43, 70об,
104об, 106об, 122, 132–132об, 139, 141–142, 145, 146, 158об; Д. 11. Л. 1об–2, 10–14а, 23, 69–69об, 76об, 81,
100об–102об, 104об–105об, 107.
536
Киреев А.А. Закон о расторжении браков в Англии. С. 427–428; Он же. Сближение славян. С. 25; Он же.
Падение напредняцкого министерства в Сербии. С. 57; Он же. Вести из Сербии // Соч. Т. 2. С. 118–119;
Хевролина В.М. А.А. Киреев о проблеме… С. 150; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Л. 134об–135, 165об, 172об–
173, 209, 263об, 327, 340, 342, 343–343об, 346, 349–350, 351об, 424–424об, 442–442об; Д. 12. Л. 38об, 243об,
247об; Оп. 2. П. 3604. Д. 3. Л. 1; П. 3606. Д. 46. Л. 1; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 35–36об, 44, 49об, 53–54об, 60,
116, 132об, 146; [Славянское благотворительное общество и король Александр] // Благовест. 1891. Вып. 22.
С. 708–711; Феофан (Шкоба), иеромонах. Ук. соч.

264
предпринимал шаги для конструктивного разрешения греко-болгарского
церковного спора и преодоления схизмы 1870 г., был близок к болгарскому
митрополиту Анфиму. Величайшим бедствием для Болгарии Киреев считал
то, что в 1879 г. вместо существовавших консервативных проектов была
принят крайне либеральный проект Тырновской конституции, в которой не
предусматривалось никакой роли для крестьянства и духовенства.
Иностранные дипломаты немало удивлялись тому, что русские, написав
такую «якобинскую» конституцию, обрекли себя на поражение, а Болгарию
на политическую нестабильность. Ответственными за составление
конституции Киреев называл С.Н. Урусова, Д.А. Милютина и А.Д.
Градовского. «К стряпне был приглашён Градовский, которого к подобной
же стряпне приглашал для России Лорис-Меликов», – ужасался Киреев. Уже
в 1882 г., во время своего визита в Болгарию, Киреев отмечал невиданное
политиканство, захлестнувшее страну. Беспокоило его и то, что обучавшиеся
в России болгары возвращались на родину убеждёнными нигилистами537.
Политика первого болгарского князя Александра Баттенберга была в
целом пробританской и отчасти прогерманской. Отношения с Россией
быстро ухудшались, тем более что Россия не позволила ему отменить
Тырновскую конституцию. Негативно отзываясь о личности Баттенберга,
Киреев полагал, что Петербург не использовал все возможности для того,
чтобы сохранить влияние на него, а только напрасно раздражал князя. В
результате русские офицеры были отозваны из Болгарии. Напрямую влиять
на ситуацию там Россия больше не могла. Популярность Баттенберга
выросла в результате бескровного присоединения Восточной Румелии
(Южной Болгарии) в сентябре 1885 г. Аннексия Румелии была грубым
нарушением Берлинского трактата, но Россия ограничилась протестами и
отменой другой статьи трактата (о Батуме), в то время как Киреев призывал
царя высадить десант в Варне. Тем временем подстрекаемый из Вены
537
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 7. Л. 10, 11, 59об, 64об, 174; Д. 10. Л. 52, 135, 196об, 222, 225об; Д. 11. Л. 76,
106, 208об; Д. 13. Л. 106об; Киреев А.А. Ответ русского царя принцу Александру Баттенбергскому. СПб.,
1886. С. 2–5; Он же. Кто виноват в болгарской конституции. С. 4; Победоносцев К.П. Великая ложь нашего
времени. С. 403–405; Хевролина В.М. А.А. Киреев о проблеме… С. 149, 150.

265
сербский князь Милан затеял «войну подлую, беспричинную,
братоубийственную», вторгся в Болгарию, но был разбит538. От полного
разгрома его спасла лишь угроза Австрии вступить в войну с Болгарией.
Киреев был взбешён бездействием России и писал пламенные статьи в
«Руси» и «Известиях СБО». В августе 1886 г. пророссийские офицеры
свергли и изгнали Баттенберга. В телеграмме Александра III с обещанием
«блюсти интересы России и мир Востока» Киреев поспешил увидеть «целую
программу нашей деятельности на Востоке». На самом деле никакой
программы не было. Пришедшее к власти в Болгарии прогерманское
регентство в 1887 г. подавило восстание сторонников России и казнило его
участников, болгарским князем стал ставленник Берлина и Вены Фердинанд
Саксен-Кобург-Готский. Долгое время великие державы не признавали его
князем де-юре (первой это сделала Австрия в 1889 г.), что не мешало ему
получать кредиты у Германии. С первого дня своего правления Фердинанд
стал насаждать католицизм. В отличие от Александра III и МИДа, ждавших
свержения Фердинанда болгарами, Киреев не испытывал иллюзий: свергнуть
его можно было только силами русской армии. Киреев поражался: «Странное
дело – Австрия сумела, имея против себя всю Сербию, сделать из неё свою
губернию, мы же, имея за себя всю Болгарию, не можем сладить с князем»539.
В Болгарии при поддержке западных держав установилась диктатура
премьер-министра С. Стамболова, ознаменовавшаяся террором и пытками.
Болгарские оппозиционеры массово эмигрировали в Россию. Лишь после
свержения и убийства Стамболова (1894–1895 гг.) князь Фердинанд
восстановил отношения с Россией и крестил в православие своего сына

538
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 8. Л. 4, 60, 84–85, 97–97об, 109об–110, 112об, 115об, 120, 198об; Д. 9. Л. 80–
80об, 86–87, 116об, 131об, 209, 216, 225, 226, 269об, 272об; Д. 10. Л. 18об, 40, 52–52об, 83, 111об.
539
Киреев А.А. Реальная политика // Соч. Т. 2. С. 42–44; Он же. Переворот в Восточной Румелии // Там же.
С. 35–37; Он же. Политическое выжидание и ничегонеделание // Там же. С. 45–47; Он же. В чём наша вера?
С. 57; Он же. Народная политика… С. 91–92; Он же. Ответ русского царя… С. 2–5; Он же. Кто виноват… С.
3–8; Новикова О.А. Болгария с русской точки зрения // ИСБО. 1886. №9. С. 380–383; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1.
Д. 10. Л. 114об–115об, 119–119об, 122–122об, 126–129, 132–132об, 136об, 138об–139, 145, 146об–148, 150–
150об, 158об, 160, 164об, 175–176, 188об, 191об–203об, 208об–209, 216об–219, 220об–222, 230об; Д. 11. Л. 4,
9–9об, 14об–16об, 22об–23, 26, 30–32, 38, 49об, 51–52, 62–62об, 68об–69, 76, 77, 81, 118об, 128, 136об,
137об, 185об, 205об, 210, 211об, 214–214об, 218; Оп. 2. П. 3604. Д. 15. Л. 3, 6–7; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 5–5об,
7–8, 10, 113–114об.

266
Бориса (1896). Киреев продолжал выступать в печати с обличениями
Фердинанда, а в 1897 г. в Лондоне встречался с Александром Баттенбергом и
предложил русским дипломатам снова сделать на него ставку. Впрочем, уже
в 1898 г. Киреев организовал торжественную встречу Фердинанду в СБО и
лично примирился с ним, хотя его правительство и оставалось
«полустамболовским». Во время визитов Фердинанда в Россию в 1909 и 1910
гг. Киреев вновь встречал его540.
С конца XIX в. Киреева стало беспокоить, что русское правительство
отказалось от балканской политики в пользу экспансии на Дальнем Востоке,
в Корее и Маньчжурии. Мыслитель не возражал против активной азиатской
политики России в принципе, напротив, он ставил её по важности на второе
место после славянской: «Для нас в Европе только один интерес – славянские
земли – обо всём другом думать нечего, все наши интересы в Сибири, в
Китае, Центральной Азии, а не в крохотной Европе!» Киреев всегда выступал
за активные завоевания в Средней Азии, за экспансию в Персию и
Афганистан с перспективой создания угрозы для Индии, за проникновение в
Тибет и Уйгурию. Правда, Киреев на протяжении десятилетий неизменно
осуждал политику России в Китае как грабительскую и варварскую и желал
видеть сильный и дружественный Китай541.
Первые шаги Николая II по экспансии в Маньчжурии и Корее Киреев
сдержанно приветствовал. Но уже с 1897 г. он стал призывать Россию
вернуться на Балканы, а не «водворять европейскую культуру у хунхузов и
камчадалов». Киреев писал Л.А. Тихомирову, апологету христианской
миссии России в Китае: «Ваши статьи умны, и поистине православны, и, тем
не менее, опасные, скажу вредные… Вредны они тем, что, во-первых,
540
Киреев А.А. В защиту братушек… С. 645; [Грингмут В.А.] Spectator. Текущие вопросы международной
политики. V. Г. Татищев и г. Стамбулов // Русское обозрение. 1890. №9. С. 412–425; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1.
Д. 11. Л. 263об, 286об, 302об–303, 318, 327, 360, 395, 406об, 407об, 414–414об, 417, 425об; Д. 12. Л. 22об,
25об, 45об, 47–48, 54–54об, 56об–57, 136, 140, 199об–200, 247об; Д. 13. Л. 13об, 149, 203об; Д. 15. Л. 11об–
12, 84об–85.
541
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 5об–6об; Д. 2. Л. 149об; Д. 3. Л. 2, 61, 108; Д. 6. Л. 65об; Д. 7. Л. 9об; Д. 8.
Л. 28об–29, 79об, 195об, 198об–199; Д. 9. Л. 111об, 210об, 242; Д. 10. Л. 76–76об, 82, 87об–88об, 106об,
167об; Д. 11. Л. 106–106об, 108; Д. 12. Л. 21, 174, 187об, 189об; Д. 13. Л. 4, 5, 7, 9об, 10об–11, 29об, 30об,
31об, 35об, 54об, 60об, 62, 276об, 281; ГАРФ. Ф. 634. Д. 8. Л. 25об, 69об; [Novikoff O.] Is Russia wrong? P.
105–112; [Novikoff O.] Russia and England… P. 323–325; Депутат от России. Т. 1. С. 179–185.

267
возбуждают в нашем уме неосуществимые желания, во-вторых, что
переносят наши слабенькие (увы) силы – в Дальний, ненужный нам Восток, и
отнимают их у нашего, исторического Востока». «Ведь ни зерна, ни
бумажных изделий, ни машин мы вывозить (своих) не будем на Дальнем
Востоке», – аргументировал Киреев и заключал: «Наши приобретения на
Дальнем Востоке, конечно, представляют лишь Ахиллесову пяту для
России». Заключение антироссийского англо-японского союза в 1902 г.
Киреев воспринял как чувствительное поражение России: «Англия держит
нас в своих когтях (благодаря Японии), а прежде мы её на Инде держали в
наших когтях»542.
С самого начала Киреев возражал против занятия Порт-Артура
русскими в 1897 г., считая его самым плохим и неудобным портом в регионе.
«Англичане ждут, чтобы мы затратили в Порт-Артуре миллионы и миллионы
и тогда (думает Ухтомский) начнут у нас его отбивать (повторят историю
Севастополя)». По мере нарастания напряжённости между Россией и
Японией в 1903 г. Киреев тревожился всё больше: «Мы можем быть
ввергнуты в войну, которой последствия едва ли можно будет предвидеть.
Мы недостаточно сильны для того, чтобы разбить японцев на море и
высадить сильный десант… Вся Европа будет очень рада всунуть нас в
войну… будет поддерживать нравственно японцев. Для войны с ними мы не
готовы, а главное, зачем? Для какого чёрта нам эта Маньчжурия?!» После
нападения Японии Киреев отмечал: «Как нужно было вести дело: сначала
вооружиться, достроить скверно построенную сибирскую дорогу, а потом
уже захватывать, что нам нужно. А ведь мы сделали обратное!» Войну
Киреев заклеймил как колониальную и грабительскую с обеих сторон. И если
сначала он надеялся на благоприятный внутренний эффект от
патриотического подъёма, в целом ничего хорошего он не ждал: «Даже и в
том случае, если мы победим… будет хуже, ибо победа нас свяжет

542
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Л. 452об, 454, 459, 461об; Д. 12. Л. 16об–17, 10об–20, 28–28об, 186, 187об; Д.
13. Л. 4–5, 7, 31об–32, 55об–56, 121, 163, 183, 218об, 222, 257об–258, 260–261; Оп. 2. П. 3604. Д. 9. Л. 8;
ГАРФ. Ф. 634. Д. 8. Л. 69а, 69в; Шарапов С.Ф. Сочинения. Т. II. Сугробы. Оттепель. Ледоход. С. 8.

268
окончательно с Дальним Востоком. А это будет поворот в нашей истории,
измена нашему долгу, призванию, обращение нас самих в азиатов»543.
Киреев внимательно следил за ходом военных действий. «Бесславная,
бездарная, беспримерно-глупая война… Никогда мы не были так глупо
разбиты! Так глупо-постыдно!» – восклицал генерал. Едкой была его критика
вел. кн. Николая Николаевича, Стесселя, Небогатова. Более сложным было
отношение Киреева к А.Н. Куропаткину. Долгое время генерал восхищался
этим военным министром (1898–1904 гг.), их личные отношения были
превосходными. Но после Ляояна, с января 1905 г., Киреев стал обвинять
Куропаткина в полной непригодности к руководству войсками, в
сентиментальной нерешительности, безынициативности. «Куропаткин лишён
главного условия для того, чтобы быть хорошим военачальником – твёрдой
воли!» – говорил Киреев544.
Весной 1905 г. Киреев призывал заключить мир, прежде чем русский
флот будет разбит. После Цусимы он стал считать заключение мира
нецелесообразным: русские резервы уже подтягивались на Дальний Восток,
и войну можно было продолжать. Однако Витте привёз из Портсмута
позорный мир с отдачей Южного Сахалина и скрытыми контрибуциями.
Портсмутский мир, считал Киреев, означал крах уже не фасада
бюрократического абсолютизма (как в Крымскую войну), а всего её здания 545.
В то же время Киреев был рад тому, что поражение отбило у России интерес
к дальневосточным авантюрам. «Потянулись мы к чужому и потеряли своё»,
то есть Балканы, говорил он. Объём дальневосточной торговли слишком мал
и Россия не нуждается в новых портах на Тихом океане, полагал Киреев.

543
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 12. Л. 173об–174, 175об–176, 185об, 246об–247; Д. 13. Л. 264–265, 276об, 280об–
283, 286об–296, 298об–304.
544
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 12. Л. 28об, 154об, 177, 181об, 201, 203–203об, 207, 230об; Д. 13. Л. 38, 52, 60об,
110об, 297об, 306, 315–318об, 320–325, 329, 343об–345об, 347об–350, 362–363, 371–373об; Д. 14. Л. 1, 2об, 8,
10–10об, 15–22, 32–32об, 40–41об, 81об–82, 89об–90, 114об, 116, 123об, 125, 126об, 147, 158, 187об, 189об,
197об, 202, 205, 219об, 230об–232, 243об, 257–257об, 261об, 272об–274, 278об–279, 338–338об; Д. 15. Л. 11–
11об, 90; Оп. 2. П. 3606. Д. 20; ГАРФ. Ф. 634. Д. 12. Л. 162об; Д. 14. Л. 45а, 45в, 76а, 76в, 86об, 88об, 89а, 92,
174в; Д. 15. Л. 24а; Тихомиров Л.А. Тени прошлого. С. 667; Депутат от России. Т. 2. С. 182–188; Материалы
1912. С. 30; Переписка А.А. Киреева и Ф.Д. Самарина. С. 30.
545
Киреев А.А. Ближний и Дальний Восток. С. 261; Он же. Избавимся ли мы от нигилизма? С. 319; ОР РГБ.
Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 69–69об, 71об–77; РГАЛИ. Ф. 459. Д. 1784. Л. 13–15.

269
Однако он предвидел будущую японскую экспансию и страшился
неготовности России к этому. В случае новой войны, писал Киреев в
газетных статьях и в письмах царю, «японцы могут голыми руками отобрать
у нас Камчатку, всю северо-восточную часть Сибири, куда мы, за неимением
путей сообщения, не можем направить ни одного солдата, ни одного
орудия». Славянофил предлагал укрепить Владивосток, построить второй
путь Транссибирской магистрали и дорогу Сретенск – Якутск – Охотск с
выходом к Аляске, он даже детально рассчитал стоимость этого
строительства. Киреев говорил, что Сибирь способна прокормить до ста
миллионов человек, и призывал Столыпина отправить на Дальний Восток
несколько миллионов крестьян из центра. Киреев выступал за привлечение
иностранных инвестиций в Дальний Восток, в Транссиб, лично
способствовал этому и сам приобрёл землю в Охотском крае546.
По мысли Киреева, обеспечив минимальную безопасность Дальнего
Востока, России следовало вступить в решающую схватку с Австро-
Венгрией. Ситуация на Балканах к началу XX в. изменилась. Болгария вновь
сблизилась с Россией. В 1903 г. сербские офицеры убили короля Александра
и возвели на престол пророссийскую династию Карагеоргиевичей (в 1908 г.
Киреев от имени СБО встречал наследника престола во время его визита в
Россию). В эти же годы определились два очага напряжённости на Балканах.
Первый – остававшаяся под турецким игом Македония, где в 1902 г.
вспыхнуло восстание. Здесь сталкивались интересы Сербии, Болгарии и
Греции. Киреев считал, что в будущем поделить Македонию между ними
должна Россия как третейский арбитр, а пока что предлагал сделать её
автономной турецкой провинцией с христианским губернатором и под
наблюдением комиссаров из нейтральных стран547.
546
Киреев А.А. Ближний и Дальний Восток (1-е июня) // ИСБО. 1904. №8 (май). С. 3–6; Он же. Спор с
западниками... // Соч. Т. 2. С. 190; Он же. Портсмутский договор… С. 279–283; Киреев А.А. Будущая
война // Соч. Т. 2. С. 284–288; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 154об, 180об, 190, 241, 248об, 265–265об,
267об, 305об, 309, 346об; Д. 21/2. Л. 17–21; ГАРФ. Ф. 634. Д. 13. Л. 158, 463; Д. 15. Л. 24в, 76в; РГАЛИ. Ф.
459. Д. 1784. Л. 31–32об; Ф. 345. Д. 554. Л. 37–39, 48–54, 76–79, 83–87.
547
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 12. Л. 84, 249–249об; Д. 13. Л. 13, 27–27об, 52об, 149, 200об, 203об–204об, 208,
212об, 237–237об, 238об, 260, 263об, 327об; Д. 15. Л. 3, 15об, 20, 21; Оп. 2. П. 3604. Д. 3; РГАЛИ. Ф. 205. Д.
82. Л. 1–10об.

270
 Сложным оставалось положение Боснии и Герцеговины, которые с
1878 г. находились под австрийской оккупацией. Произвол чиновников,
насаждение католицизма вызывало там восстания. Киреева возмущало
бездействие России. Судьба всего славянского православия, говорил он,
решалась именно в Боснии. Осенью 1908 г. Австро-Венгрия объявила об
аннексии Боснии и Герцеговины. Это стало неожиданностью для всего мира,
но прежде всего для русской дипломатии. Киреев счёл это событие крахом
русской политики на Балканах. Он опубликовал две обличительные статьи,
призывал МИД протестовать, добиваться международной конференции и
увеличения территории Сербии, не соглашаясь на денежные или торговые
уступки со стороны Австрии. «Мы не можем, не должны получить
вознаграждение за предательство, мы не можем “санкционировать” нашей
подписью явное нарушение человеческих прав», – восклицал Киреев 548. Но
признать аннексию всё-таки пришлось, что и предопределило отставку
министра иностранных дел А.П. Извольского в 1910 г.
«Мы расписываемся пером Извольского в получении пощёчины,
вышвырнувшей нас с Балканского полуострова!» – восклицал Киреев. Но
именно с этого момента в России начался новый подъём панславизма. Киреев
застал его начало, хотя не дожил до решающего часа Балканских войн. В
1910 г. он писал: «Русское общественное мнение всё сильнее и сильнее
настраивается в пользу славян, сербов и антиавстрийски». Он призывал
создать «коалицию балканских государств против Австрии». А.С. Туминес и
В.М. Хевролина усматривают прямое влияние Киреева на разворот внешней
политики России в сторону Балкан после 1908 г. В.Ю. Белянкина выделяет
два направления среди русских консерваторов 1907–1914 гг.: крайне правые
выступали за экспансию в Азии и уход с Балкан, а умеренные и

548
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 7. Л. 151, 152об; Д. 8. Л. 59; Д. 9. Л. 75, 79, 156, 299; Д. 10. Л. 42об–43, 49–50,
65об–66, 100об–101об, 108об, 231об, 232об; Д. 11. Л. 67, 304об–305; Д. 12. Л. 102об, 161, 247, 252об; Д. 14.
Л. 320об–327об; Д. 15. Л. 2–3об, 5, 17об–23, 26, 48, 51; Д. 21/2. Л. 7–7об; Оп. 2. П. 8337а. Д. 5. Л. 38; Д. 10. Л.
1об; Д. 11. Л. 10об; Ф. 265. П. 190. Д. 32. Л. 57, 61об, 65об–66, 74–74об, 114–114об; Новикова О.А. Кризис в
Сербии. С. 16, 20; РГВИА. Ф. 293. Д. 22. Л. 1; ГАРФ. Ф. 634. Д. 19. Л. 85а; Суворин А.С. Ук. соч. С. 410;
Киреев А.А. Дипломатическая взятка за позорный поступок // Соч. Т. 2. С. 294–295; Он же. Компенсация-
ловушка // Там же. С. 296–297.

271
националисты – за активную политику на Балканах в союзе с Францией и за
мир с Англией и Японией549. Позиция Киреева, как можно видеть однако,
имела свои особенности: к Англии он оставался враждебен, от союза с
Францией восторга не испытывал, но мир на Дальнем Востоке и война на
Балканах были его приоритетом.
В начале XX в. возник неославизм – политическое течение, в Австро-
Венгрии и Болгарии выступавшее с либеральными лозунгами (Д.Н. Вергун,
И.В. Каменский), а в России связанное с партией кадетов, заменивших
религиозные лозунги славянофилов на экономическое обоснование
российского империализма на Балканах (Н.И. Кареев, А.А. Корнилов, А.Л.
Погодин, В.А. Францев). К неославизму примыкали П.А. Перцев и П.Б.
Струве, лидер кадетов П.Н. Милюков и лидер октябристов Н.А. Хомяков, а
также ряд левых славянофилов (А.В. Васильев, Н.П. Аксаков, отчасти С.Ф.
Шарапов). Киреев и другие правые славянофилы (В.И. Ламанский, П.А.
Кулаковский, К.Я. Грот, М.М. Бородкин, В.З. Завитневич) выступили резко
против «неославянофильства» (поэтому С.Л. Фирсов, А.Л. Янов и К.А.
Соловьёв, называя Киреева «неославянофилом», допускают
терминологическую ошибку). В полемике с Д.Н. Вергуном и П.Н.
Милюковым, поспешившими «хоронить» старое славянофильство, Киреев
доказывал, что оно продолжает жить. В 1908–1909 гг. Киреев заклеймил
«неославян» как «лжеславянское общество» «тупоумных псевдолибералов»,
а подготовленный ими общеславянский съезд в Праге назвал «нулём»550.
Тем не менее, возникновение либерального неославизма
свидетельствовало о падении привлекательности старого славянофильства
среди западных и южных славян, которые, соглашаясь на политическую

549
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 325, 332об; Хевролина В.М. А.А. Киреев о проблеме… С. 151; Tuminez
A.S. Russian Nationalism since 1856. Lanham MD, 2000. P. 150; Белянкина В.Ю. Внешнеполитические взгляды
русских правых в начале XX века (1905–1914 гг.). Автореф. дис. … канд. ист. наук: 07.00.02. Кострома,
2005. С. 18, 22.
550
Дьяков В.А. Славянский вопрос… С. 143–145, 148–162; Киреев А.А. Неославянофильство… С. 298–300;
Он же. Наши противники и наши союзники… С. 153; Он же. Письмо в редакцию «Нового времени» (1909) //
Соч. Т. 2. С. 279; Янов А.Л. Славянофилы и Константин Леонтьев (Русская консервативная мысль XIX века
и её интерпретаторы) // Вопросы философии. 1969. №8. С. 99; Лукьянов М.Н. Ук соч. С. 110; ОР РГБ. Ф.
126. Оп. 1. Д. 8. Л. 109, 254; Д. 14. Л. 284, 298, 301–301об; Д. 15. Л. 51об; Д. 21/3. Л. 16.

272
поддержку России, не желали отказываться от католицизма либо вовсе были
равнодушны к религиозным вопросам. Противоречие между православием и
славянской «народностью» в концепции Киреева делало её для многих
славян непривлекательной.
И всё же у Киреева были причины для оптимизма: в 1908–1910 гг.
Сербия, Черногория и Греция стали союзниками Антанты, колебались
позиции Болгарии и Румынии. Во время Боснийского кризиса среди русских
славянофилов усилилось правое крыло. На съезде в Софии накануне смерти
Киреева (1910 г.) преобладали правые славянофилы, оттеснив
«неославистов». Как отмечает В.М. Хевролина, на базе их концепций
«складывались новые модификации идеи славянского единства, в которых
можно проследить и определённую связь с мыслями А.А. Киреева»551.

4.2. А.А. Киреев и национальный вопрос в Российской империи

4.2.1. Вклад А.А. Киреева в разрешение польского вопроса
Нетрудно заметить, что все разговоры об освобождении австрийских
славян наталкивались на трудноразрешимую польскую проблему: половина
Польши находилась в составе России, утратив после двух восстаний свою
автономию. Но это была лишь одна из причин, по которой польский вопрос
занимал в публицистике Киреева особое место.
Уже в 1861 г. Киреев пристально следил за бурными событиями в
Царстве Польском и Западном крае. Старую репрессивную систему
Паскевича Киреев считал столь же негодной, как и отсутствие системы и
попустительство его преемника М.Д. Горчакова. В 1861 г. был создан
совещательный Государственный совет Царства Польского, введено местное
самоуправление; комиссию просвещения и духовных дел возглавил маркиз
А. Велёпольский. Его программа предлагала создание автономной Польши в

551
Дьяков В.А. Славянский вопрос. С. 175, 177–179, 181; Хевролина В.М. А.А. Киреев о проблеме… С. 150.

273
границах 1815 г. (т.н. «конгресувка») со своей собственной вертикалью
гражданской власти552.
Велёпольский, однако, встретил противодействие и со стороны
наместников в Царстве Польском, и среди поляков, большинство которых
требовало конституции и как минимум присоединения Белоруссии с Литвой,
а часто и Украины. В русском обществе маркиза также обвиняли в
снисходительности и потакании мятежу. Киреев соглашался с тем, что
благоприятный момент для реформ был уже упущен или ещё не наступил, но
в целом считал подход Велёпольского единственно правильным. В это самое
время Киреев стал адъютантом нового наместника в Польше – великого
князя Константина Николаевича553.
В Польше Киреев находился с августа 1862 г. по август 1863 г.,
разрабатывая проекты реформ для великого князя. Он быстро понял, что
мягкость и попустительство великого князя поляки восприняли как слабость.
Политическим кумиром и другом Киреева навсегда остался Велёпольский,
которого он считал чуть ли не единственным трезвомыслящим поляком.
«Горько будут поляки жалеть о том, что не послушали его!» – предрекал
Киреев. Позже он вспоминал: «Велёпольский стоял совершенно одиноко, не
понятый и проклятый своим народом!.. Польское общество до самого конца
жизни Велёпольского так и не поняло! Оно не поняло его и теперь, долго
спустя после его смерти… Когда мы приехали в Варшаву и стали вводить
свои либеральные реформы, стали приискивать людей, могущих их
осуществить, мы встретили глухое и сильное противодействие во всех слоях
общества»554.

552
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 2, 10–10об, 15, 19–19об, 21, 23, 24, 25об, 26об, 27об, 32об–33, 37–40, 122;
Д. 2. Л. 167об; Д. 3. Л. 135; Д. 7. Л. 28об, 91об; Д. 9. Л. 275об; Оп. 2. П. 3606. Д. 42. Л. 1–4; Гетманский А.Э.
Политика России в польском вопросе (60-е годы XIX в.) // Вопросы истории. 2004. №5. С. 24–30; Ширинянц
А.А. Русский хранитель: политический консерватизм М.П. Погодина. М., 2008. С. 160–161.
553
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 55об, 93об, 110–160; Гетманский А.Э. Ук. соч. С. 30–35; Ширинянц А.А.
Ук. соч. С. 162–167.
554
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 113об, 117, 118, 122, 123об–124, 130, 139об, 216об, 233, 234; Д. 2. Л. 28об,
39, 117об, 176об; Д. 4а. Л. 28, 66об; Д. 7. Л. 50об, 169; Д. 9. Л. 133об; Д. 21/2. Л. 31–33; Киреев А.А. Ответ на
вопрос о Польше. С. 2–4.

274
 Киреева поражал фанатизм поляков, крайняя политизированность их
католицизма, уверенность в своей непогрешимости и приписывание любых
неудач «измене». По прибытии в Польшу Киреев удивлялся: «Здешние
многие старожилы утверждают, что с поляками иначе весьма трудно
поступать, как с ними поступал Паскевич. Странно, неужели они
действительно неспособны к политической жизни?» Поляки, по его мнению,
не хотели понять, что существовать они могут лишь под протекторатом
России. «Мы работали для того, чтобы заставить этих безмозглых поляков
принять их собственное счастие, и работали так тщетно!» – вспоминал
Киреев555.
В 1863 г. Кирееву как командиру эскадрона пришлось лично принять
участие в стычке с повстанцами и разрабатывать программу мер для
усмирения Люблинской губернии. Епископ Фелинский говорил Кирееву
(который в июне 1863 г. отвёз его в Петербург для ареста), что поляки не
пойдут ни на какой компромисс, что «польский народ действует более под
впечатлением чувства, нежели под влиянием рассудка». Какие же меры
Киреев предлагал великому князю принять в подобных условиях? Во-
первых, это последовательное разграничение мер для Царства Польского и
для Западного края: «Нужно дать автономию Польше и искоренить всякий
след польщизны в Западном крае. Но в этом должен нам помочь сам
польский народ». В Царстве Польском, несколько уменьшенном в границах
даже по сравнению с 1815 г., Киреев допускал введение широкой автономии,
официального польского языка, соблюдения строгой законности, решения
вопросов только через суд, даже конституции. До 1863 г. Киреев видел опору
русского правительства в польских крестьянах, но затем пришёл к мнению,
что нужны сторонники и в высших классах556.
Совершенно иначе Киреев видел судьбу Белоруссии, Литвы и Волыни.
С этих территорий он предполагал изгнать всякий след польского влияния.
555
ОР РГБ. Ф. 126. Д. 1. Л. 119, 138, 142об, 147, 159об, 234об–235; Д. 6. Л. 66, 99об; Д. 9. Л. 145об; Д. 12. Л.
166об; Д. 13. Л. 327об.
556
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 30об, 59, 91об, 100, 104–105, 110–110об, 117–117об, 157об, 164об–245; Д.
6. Л. 90.

275
Киреев предлагал открыть здесь русские светские и духовные учебные
заведения, усилить православные братства, развивать литературу на
малороссийском и белорусском наречиях, на литовском и латгальском
языках. Полякам в Западном крае, по мысли Киреева, должен быть запрещён
доступ к целому ряду должностей. Особое значение придавал он
конфискации польских имений в Белоруссии и Литве и передаче их на
условиях дешёвого кредита русским дворянам 557. Именно поэтому Киреев так
хлопотал о создании кредитных орагиназций с целью покупки земель в
Западном крае в 60-е – 70-е годы (см. главу 1).
В Западном крае, ополяченном в XVI–XVIII вв., Киреев видел центр
тяжести польского вопроса. Собственно Польшу, считал он, имело смысл
удерживать только до тех пор, пока поляки не будут изгнаны из Западного
края. В принципе же Киреев был готов отдать Царство Польское Пруссии и
Австрии в обмен на Галицию. Расхождение Киреева – поклонника
непримиримых к полонизму М.Н. Муравьёва и М.Н. Каткова – с имевшим
репутацию полонофила вел. кн. Константином Николаевичем оказывалось
при этом не принципиальным, а тактическим. «Мы в странных отношениях,
– писал Киреев, – и он и я понимаем очень хорошо сущность вопроса и
желаем одного и того же, но разница в том, что я считаю необходимым
прежде решить вопрос польский в Литве, Малороссии и Белоруссии, а потом
уже приступить откровенно и смело к тому, чтобы дать автономию
административную Польше. До тех пор, пока вопрос этот не будет окончен,
попридержать реформы». Великий князь, напротив, хотел вначале провести
реформы и не мог эффективно подавлять восстание. Репутация вел. кн.
Константина Николаевича в русском обществе была испорчена. Киреев
считал ошибкой своего патрона то, что он оставался наместником во время
восстания558.

557
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 29–29об, 91об, 117, 122–122об, 128, 144об, 148, 173, 187–191, 214, 218,
219об–220, 223–223об; Д. 9. Л. 157об; РГАЛИ. Д. 551. Л. 1–1об; Гетманский А.Э. Ук. соч. С. 35–45; Из
писем Ф.И. Тютчева. 1860–1863. С. 597–599.
558
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 129–129об, 131–132, 137–137об; Д. 6. Л. 81об, 90; Афанасьев Н.И. Ук. соч.
С. 229; Феоктистов Е.М. Ук. соч. С. 155, 159–161, 400–401; Петров К.В. Ук. соч. С. 585–586.

276
 С 1863 по 1874 гг. Царством Польским управлял наместник Ф.Ф. Берг,
но поначалу власть реально принадлежала Н.А. Милютину и В.А.
Черкасскому, которые безжалостно отнимали земли у польских помещиков в
пользу крестьян, заменяли польских чиновников на русских, заселяли
Польшу немцами. Киреев считал, что «Милютин пересолил». Он не верил в
прочность опоры на польских крестьян и призывал искать союзников среди
аристократии. С конца 60-х годов Киреев стал требовать возвращения
Польше автономии, прекращения русификации и отказа от мысли о передаче
Пруссии части польских земель559.
Судьба Западного края всё более волновала Киреева, он стремился
попасть в состав Западного комитета или получить должность в Киеве или
Вильно. Он одобрял решительные меры генерал-губернатора Муравьёва по
русификации северо-западных губерний. «Неуместная филантропия… будет
стоить потоков крови», – предупреждал Киреев полонофилов в Петербурге.
Однако мыслитель подчёркивал, что меры Муравьёва принесут эффект
только в том случае, если в крае будет внедрено русское помещичье
землевладение: «Польскому элементу нанесён сильный удар, но пока не
будет введён элемент русский дворянский, до тех пор вопрос далеко нельзя
считать выигранным». Киреев существенно влиял на наместника К.П.
Кауфмана (1865–1866 гг.), имел отношение к введению запрета полякам
покупать земли в Западном крае 10 декабря 1865 г.560
В октябре 1866 г. Северо-Западный край возглавил протестант Э.Т.
Баранов, при котором административный гнёт в равной степени испытывали
русские и польские дворяне. После инсульта Н.А. Милютина в ноябре 1866 г.
поляки снова подняли голову. В это время Киреев вновь посетил Варшаву и

559
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 4об, 24об–26, 39, 44, 67, 69об, 81, 85, 90–90об, 97–100, 114–114об, 117об,
138об, 146, 170об, 171об, 176об, 183–183об; Д. 3. Л. 21, 23–23об, 40об, 56об, 93об, 95об–96, 98; Д. 4а. Л. 25,
33об, 36, 42–43об, 66–66об; Д. 5. Л. 18об, 36, 72–72об, 73об; Д. 6. Л. 8, 16об, 24, 33об-34, 90; Д. 7. Л. 50об,
57–58, 181; Д. 8. Л. 220об; Д. 11. Л. 443об.
560
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 159, 181об, 210–211, 219, 220об, 222, 224, 231об, 232об, 241–242об; Д. 2. Л.
34об, 71об, 80, 94, 103об–104, 107, 113, 143об, 145, 146, 151об, 154об–155, 158, 160–161, 164, 166об–169,
173об, 180; Д. 3. Л. 37об, 40об, 46, 49, 50об, 56об–59об, 61–61об, 63об, 97, 102об, 107об–109; Ф. 120. П. 23.
Д. 5. Л. 16–16об, 18–18об; Воронин В.Е. Русские правительственные либералы… С. 147, 150, 158;
Гетманский А.Э. Ук. соч. С. 40–45.

277
Вильно, в 1867 г. стал членом Комиссии по делам Западного края и активно
продвигал проект скупки земель через ОВПК. Вновь обострились его
разногласия с вел. кн. Констанином Николаевичем, который хотел укреплять
в Западном крае русское крестьянское землевладение, а не русское
дворянское. При генерал-губернаторе А.Л. Потапове (1868–1874 гг.) –
ставленнике всесильного П.А. Шувалова, к тому же женатом на полячке –
возобновилась экономическая и культурная полонизация края. Потапов стал
инициатором репрессий против газет Аксакова и Каткова. И хотя Александр
II не позволил отбирать у крестьян землю, данную им Милютиным и
Черкасским, в условиях потаповской полонизации Белоруссии и Литвы
берговская русификация Польши становилась вдвойне бессмысленной, писал
Киреев561.
В 80-е и 90-е годы Киреев начал говорить о польском вопросе на
страницах прессы. С особой силой он настаивал на польской автономии в
этнографических границах: «Мы признаём несомненное право польского
народа на самобытное существование… но лишь под тем условием, чтобы и
поляки руководствовались теми же славянофильскими “народническими”
теориями… Но… они не только требуют для себя свободы, они требуют ещё
властвования над другими… в том числе над без малого 15 миллионами
русских!.. Согласись сегодня поляки ограничить свои требования
этнографическими своими границами, и мы завтра же сделаемся их
друзьями!»562 При этом Киреев также требовал от поляков отказаться от
австрийской и папской помощи.
Изначальной причиной вражды поляков к русским Киреев считал
католицизм и особенно иезуитство. «Религиозность поляков имеет чисто
политический характер… Лютейшие наши враги были не столько поляки,
сколько иезуиты. Не замешайся тогда в дело папская гвардия – мы с
561
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 3. Л. 116об–118об; Д. 4а. Л. 3об, 14, 15об, 29, 38, 40–40об, 41об, 59об, 67об, 84,
86об, 118об; Д. 5. Л. 19об, 25об, 27об, 35об, 37об, 70; Д. 6. Л. 1–2об, 7об–8, 13–13об, 21об, 31об–32, 54, 92об;
Д. 7. Л. 96; Ф. 120. П. 23. Д. 5. Л. 11об–13об; Воронин В.Е. Русские правительственные либералы… С. 161,
192, 196–199, 204–206, 210–213, 343–344.
562
Киреев А.А. Краткое изложение… С. 76–78; Он же. Отзывы на изложение… С. 18; Он же. Спор с
западниками… С. 264–265; Он же. Россия и славяне… С. 336–337.

278
поляками размежевались бы давно и полюбовно. Не будь окатоличена
западнорусская аристократия, и “польского” вопроса бы не было», – полагал
Киреев, ссылаясь на буллы Пия IX с одобрением польского восстания.
Другой причиной польской трагедии Киреев называл «полный разлад»
между правящими классами и народом в Речи Посполитой, сделавший её
бессильной перед соседями. Киреев не отвергал польскую культуру и
призывал русских оценивать произведения Мицкевича, Шопена, Матейко
беспристрастно. В 1894 г. Киреев писал: «Пока поляки отстаивают себя как
этнографическую единицу… они правы, желая говорить по-своему,
молиться Богу по-своему». Но, желая поработить Западный край, «они из
правых превращаются в неправых, и тут мы не только имеем право, но и
обязаны противодействовать им самым решительным образом». Киреев
сетовал на то, что легкомысленное упрямство поляков, их нежелание идти на
компромиссы и «иезуитские» приёмы борьбы вынуждают русских применять
«обрусительную систему даже и в тех случаях, где она решительно
неуместна, где даже она не имеет ни малейшей надежды на успех и где наша
строгость принимает иногда вид жестокости»563.
В годы генерал-губернаторства И.В. Гурко (1883–1894 гг.) в Польше
наступило успокоение. Киреев восхищался Гурко, этим «рыцарем без страха
и упрёка» и «честным солдатом», который ставил цель русифицировать всю
администрацию Привислинского края. Он объявил полякам: «Правительство
не стремится к превращению поляков в русских, но к превращению дурных
граждан Российской империи польской национальности в хороших граждан
русской национальности». Однако Киреев не верил в успех такой программы.
Он упрекал Гурко в негибкости, а русское правительство – в том, что в
Польшу посылали служить в качестве наказания самых негодных
чиновников. В годы генерал-губернаторства А.К. Имеретинского (1897–1900
гг.) система Гурко была расшатана. Киреев был сослуживцем Имеретинского

563
Киреев А.А. Письмо в редакцию «Русского обозрения» (К польскому вопросу) // Соч. Т. 2. С. 329–332; Он
же. Отзывы иностранной печати. С. 325–326; Он же. Ответ моим польским корреспондентам // Соч. Т. 2. С.
346–348, 351; Он же. Польский вопрос. С. 354; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 12. Л. 180.

279
в 1850-е гг. и низко оценивал его способности; неслучайно при нём поляки
«подняли нос». Преемник Имеретинского М.И. Чертков (1901–1905 гг.)
вернулся к системе Гурко564.
На Западном крае негативно сказался заключенный в 1883 г. конкордат
России с Ватиканом. Были восстановлены католические епархии в
западнорусских и литовских землях. Епископы стали открыто помогать
польской оппозиции, изгонять русский язык из католических учебных
заведений и костёлов. Край как будто вернулся к состоянию до 1863 г.
«Только тогда, когда это тяжёлое время будет пережито, когда поляки
поймут, что Западный край для них безвозвратно потерян, только тогда
будем мы иметь возможность сделать Польше те уступки, которые мы и
желаем ей сделать», – повторял Киреев. Однако генерал-губернаторы И.С.
Каханов (1884–1893 гг.) и П.В. Оржевский (1893–1897 гг.) и ковенский
губернатор Клингенберг иногда насильственно закрывали костёлы,
расстреливали мирных жителей. Киреев, желавший отделения католицизма
от полонизма, был возмущён этими перегибами: «Не такими дурацкими и
варварскими методами можно упрочить наше положение»565.
В 80-е–90-е гг. XIX в. Киреев вступил в переписку с рядом польских
общественных деятелей (не только в России), тщетно убеждая их: «Хотите
получить Привисленье, забудьте навеки Западный край, которого вам
никогда не видать как своих ушей!» В условиях усиления позиций поляков в
Австрии и их угнетения в Германии Киреев призывал русских окончательно
решить польский вопрос: «Мы похожи на трусливых неумелых врачей, не
решающихся заговорить о тяжкой, но необходимой операции из опасности
увеличить нервозность капризной пациентки». Мыслитель заявлял, что лишь
«славянофильское решение» спасёт малочисленных поляков, зажатых между

564
ОР РГБ. Ф. 126. Д. 9. Л. 78, 149, 214об–215, 244, 266об, 275об, 277, 280, 285; Д. 10. Л. 47об, 194об; Д. 11.
Л. 379, 436, 438–438об; Д. 12. Л. 6–7об, 15, 103об, 104об, 105об, 153–153об, 166–168об, 171об–172об, 175об,
194, 203, 213об, 232об–233; Д. 13. Л. 60, 62об, 104, 110, 159об, 311; Оп. 2. П. 3604. Д. 48; Лопатина Е.
«Сблизить… с общеимперскою жизнью». Установки генерала Гурко по управлению царством Польским в
1880-х годах // Родина. 2010. №7. С. 52–53.
565
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 9. Л. 4об, 226об–228, 232–239об, 244; Д. 10. Л. 9об, 51, 78; Д. 11. Л. 329об, 439,
442, 443; Д. 12. Л. 19, 66–66об, 105об, 166об.

280
огромными массами русских и немцев: «Польский вопрос лежит тяжким
камнем на пути исторического развития России, а стало быть, и всего
славянства. Единственный способ его решения… славянофильский, иного
решения… нет и быть не может! Ни преступное желание некоторых (к
счастью немногочисленных) русских лишить польское племя его законного
права на свободное, самостоятельное развитие, ни детски-наивное
стремление некоторых (к несчастью, ещё не малочисленных) поляков
восстановить польское государство в границах до 1772 г. (причём должны
быть лишены своей свободы около 20 миллионов православных русских!)
никогда не осуществится». Киреев, признавая право поляков на язык и веру,
смотрел «на государство польское как на нечто совершенно и безвозвратно
потерянное»566.
В 1890-е гг. Киреев нашёл новый способ решения польского вопроса. В
это время некоторые поляки стали принимать православие, а 40 тысяч
поляков в США и Канаде приняли старокатолицизм. В 1897 г. Киреев
встретился с их епископом Козловским и оказал помощь их общине. Он
ходатайствовал о них перед генерал-губернаторами и перед Николаем II. В
старокатолицизме Киреев увидел способ изменить душу поляков изнутри.
Поляки, говорил он, не могут принять «русской победоносцевской веры, но
они вполне могут принять православие в западной оболочке, т.е. своё
древнее западное православие… Уступками папе мы ничего не добьёмся…
Он более опасный враг, нежели поляки. Наоборот, нужно не с папой идти
против поляков, а с поляками (принявшими старокатолицизм) против
папы!!» Тот же рецепт Киреев предлагал для чехов и хорватов: «Это рычаг,
которым мы можем повернуть весь славяно-католический мир!» Личными
стараниями Киреева зародившееся в Польше оппозиционное к папству

566
Киреев А.А. Ответ моим польским корреспондентам. С. 350; Он же. О русско-польских отношениях.
Письмо в редакцию // Соч. Т. 2. С.352–353; Он же. Г-ну Вергуну, редактору «Славянского века». Письмо из
России // Там же. С. 344; Он же. Ему же // Там же. С. 345; Он же. Россия и славяне… С. 132.

281
течение мариавитов в 1909 г. присоединилось к старокатоликам (см. главу 3),
а к 1915 г. насчитывалось уже 200 тысяч поляков-старокатоликов567.
Как и предполагал Киреев, попытки подавить полонизм
административными методами не увенчались успехом. Революция 1905 г. в
Царстве Польском переросла в «четвёртое национальное восстание», а после
указа о веротерпимости и манифеста 17 октября католические пропагандисты
наводнили Литву, Белоруссию, Холмщину, Волынь, Киевщину. Начались
массовые переходы в католицизм, в том числе под угрозами насилия со
стороны польских революционеров. Польские депутаты побеждали на
выборах в Государственную Думу. «Равноправность ведёт к ополячению
Западного края», – беспокоился Киреев. Его заявления о крае стали крайне
жёсткими: «Это больное место, это не зажившая гангренозная рана на
польском теле, но пока её не вырежут или не выжгут, наши отношения не
поправятся, мы всё будем бродить вокруг да около… Пришлый польский
элемент в Западном крае должен быть укрощён и уничтожен; он должен быть
доволен той свободой, которую мы ему октроируем!» Мыслитель требовал
казнить польских революционеров на месте без суда и следствия, запретить в
Западном крае и Холмщине публичное употребление польского языка. Эта
программа, однако, не нашла поддержки в партии Киреева – Отечественном
союзе568.
В то же время Киреев сформулировал условия, при которых Царство
Польское может получить автономию: этническая, языковая, религиозная
однородность в слегка исправленных границах 1815 г., экономическая
самодостаточность, прекращение русификации. Армия, железные дороги,
таможни и финансы Польши должны были остаться в руках Петербурга, в
противном случае Киреев опасался её аннексии Германией. Он взывал к

567
Киреев А.А. О старокатоликах… С. 102; Он же. О старокатолицизме. С. 115; Он же. Критические заметки
(1896). С. 266; Он же. Польский вопрос и старокатолицизм… С. 334–337, 339–340; Он же. К
старокатолическому вопросу. Письмо к редактору «Богословского вестника». С. 111; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1.
Д. 10. Л. 194; Д. 11. Л. 327; Д. 12. Л. 97об, 150, 162–162об, 168, 194об; Д. 13. Л. 178, 310об; Оп. 2. П. 3604. Д.
7. Л. 6–6об; Новикова О.А. Несколько слов. Вып. 3. С. 28–50; Материалы 1911. С. 1352.
568
Киреев А.А. Польский вопрос. С. 355–357; ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Л. 39об, 173, 186об, 191–192,
202об, 296, 308.

282
«серьёзным польским патриотам, преследующим не фантастические мечты, а
реальные, законные цели», «живущим не воспоминаниями о невозвратимом
прошлом, а надеждами на достижение будущего». С русской стороны,
указывал Киреев, автономию Польше может дать только император своим
самодержавным решением569.
Киреев успел застать рождение и быстрый рост польского
старокатолицизма, но не дожил до того времени, когда его политические
проекты разрешения польского вопроса, наконец, стали приносить свой плод.
В 1911 г. Холмщина была выделена из состава Польши в отдельную
губернию. Первая мировая война поставила ребром вопрос об отделении
Польши в границах «конгресувки». В мае 1915 г. девять общественных
деятелей, включая трёх ближайших соратников Киреева (Л.А. Тихомирова,
Ф.Д. Самарина и Д.А. Хомякова), подали Николаю II записку, в которой
требовали «образовать из Польши в этнографических её границах
совершенно самостоятельное государство». 12 февраля 1917 г., как
установила А.Ю. Бахтурина, Совет министров России принял решение
предоставить независимость Польше в границах 1815 г.570 Таким образом,
если бы не революция, проекты Киреева в значительной мере осуществились.

4.2.2. А.А. Киреев о еврейском, остзейском,

финляндском и кавказском вопросах
Поздние славянофилы уделяли большое внимание еврейскому вопросу.
Широко известны антисемитские выступления И.С. Аксакова и С.Ф.
Шарапова. Призывы либералов Б.Н. Чичерина и С.Н. Трубецкого решить
еврейский вопрос как «несуществующий» одним росчерком пера вызывали
усмешку у Ф.Д. Самарина и у Киреева: «Еврейский вопрос едва ли так же
легко будет решить с высоты русского престола, как с высоты профессорской
кафедры!» Отношение Киреева к евреям было весьма сложным и
569
Киреев А.А. Польский вопрос. С. 355; Киреев А.А. К польскому вопросу // Славянские известия. 1905.
№8 (декабрь). С. 643–645; Хевролина В.М. А.А. Киреев о проблеме… С. 146.
570
Бахтурина А.Ю. Окраины Российской империи: государственное управление и национальная политика в
годы Первой мировой войны (1914–1917 гг.). М., 2004. С. 63–64.

283
неоднозначным. Он не упускал случая кольнуть своих политических
противников в России и за рубежом их еврейским происхождением, не раз
возмущался огромной ролью евреев в странах Европы в банковском секторе,
в австро-венгерской антироссийской прессе, в либеральных и социал-
демократических партиях571.
На формирование взглядов Киреева по еврейскому вопросу повлияла
его сестра Новикова. Среди её друзей были три крупнейших еврейских
общественных деятеля Европы (Б. Ауэрбах, М. Нордау, Дж. Монтефиоре),
но, с другой стороны, она враждебно относилась к талмудическому иудаизму
(в отличие от караимского). Уже в молодости она издала нашумевшее на
Западе сочинение «Христос или Моисей» (позже переизданное), в котором
утверждала, что Ветхий Завет и иудаизм материалистичны и не знают
понятия загробной жизни. В 1890 г., когда в Англии вспыхнуло массовое
движение в защиту российских евреев, Новикова при помощи Киреева,
Тихомирова и Победоносцева, а также своих английских друзей развернула
встречное движение, оправдывавшее политику русского правительства.
Именно от сестры Киреев почерпнул представление о склонности евреев к
материализму и «эгоизму, возведённому в критерий этики»572.
У Киреева также были друзья среди евреев, особенно близок он был с
пианистом А.Г. Рубинштейном. «Крещёный еврей – русский (если не сам, то
его дети)», – писал Киреев в 1909 г., бросая вызов антисемитизму многих
консерваторов. В 1891 г. он оказал помощь еврею-священнику Сергию
Слепяну в его миссии и стал крёстным отцом двух девочек-евреек,
изгнанных из иудейской общины. «У него даже лицо светилось, когда он
571
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 101–102; Д. 4а. Л. 66об; Д. 8. Л. 54об; Д. 9. Л. 18, 26, 109об, 146об, 213об,
271об, 298об; Д. 10. Л. 193об, 199об; Д. 11. Л. 45, 55об, 76–77, 98об, 106об, 299об, 321об, 329, 332об, 348об,
394об–395, 410об, 414, 419, 423; Д. 12. Л. 85, 95об, 126об, 129, 130, 190, 197об, 203; Д. 13. Л. 45, 126, 152; Д.
14. Л. 289об, 329; Д. 15. Л. 18об; Оп. 2. П. 8337а. Д. 5. Л. 37–38; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 38, 145–145об; Киреев
А.А. Катков и Аксаков. С. 63; Он же. Кто виноват… С. 7; Он же. Верен ли курс Отечественного союза. С.
278; Он же. Польский вопрос. С. 256; Он же. Дипломатическая взятка… С. 295; Он же. Киреев А.А. Ответ на
анонимную брошюру… С. 435; Может ли земский собор… С. 233.
572
Novikoff O. Russian memories. P. 59–63, 112–121; Новикова О.А. Несколько слов. Вып. 2. С. 32–39;
Депутат от России. Т. 1. С. 77–81; Репников А.В., Милевский О.А. Ук. соч. С. 254; Белов А.М. Ук. соч. С.
567–568; Современная летопись // Русское обозрение. 1890. №12. С. 826–831; 1891. №4. С. 896–899; ОР РГБ.
Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Л. 321, 322; Д. 14. Л. 149об; Д. 23. Л. 1–50; Оп. 2. П. 3611а. Д. 76. Л. 1; П. 8334. Д. 3. Л.
78; Д. 8. Л. 20–20об; Ф. 217. К. 13. Д. 20. Л. 53об, 56, 57, 62, 69; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 28–30, 115; РГАЛИ. Ф.
345. Д. 2. Л. 1–12; Д. 748. Л. 49–59, 66–66об; Д. 749. Л. 2об, 37.

284
говорил, какая у него хорошая дочка вышла», – вспоминал о Кирееве Л.А.
Тихомиров. Когда в 1891 г. из Москвы стали высылать нелегально
проживавших там евреев, генерал одобрил идею высылки, но протестовал
против суровых методов её осуществления. Не случайно в 1899 г.
сообщество журналистов-евреев Венгерова, Вайнберга и Люстиха
обратилось именно к Кирееву с просьбой быть третейским судьёй в их споре
с «Новым временем» Сувориных. Суд они, впрочем, проиграли573.
Киреев был глубоко возмущён Кишинёвским погромом 1903 г. и тем
сочувствием, которое встретили «дикие» погромщики в части русского
общества и правительства. «На таком патриотизме далеко не уедешь, и
“звери” едва ли надёжная опора престола!» – убеждал он В.К. Плеве. Статью
Киреева с осуждением погромщиков отказалось печатать «Новое время», и
генерал опубликовал её в газете «Новости» еврея либерала Нотовича,
которого Киреев вообще глубоко презирал 574. Номер газеты запретили к
продаже.
Спустя три месяца к Кирееву неожиданно нанёс визит лидер мирового
сионизма Теодор Герцль, произведший на генерала сильное впечатление
своим умом и культурностью. Герцлю удалось убедить Киреева в том, что
сионизм представляет реальную силу. «Почему бы нам не согласиться на то,
чтобы из России выехала значительная часть (Герцль толкует о миллионах
евреев) наших евреев, признаваемых нами столь вредными», – рассуждал
Киреев. Он выполнил просьбу Герцля и стал убеждать Плеве и Николая II
поддержать сионистское движение. Киреев отмечал, что евреи, прежде
консервативные, в силу произошедших социально-экономических изменений
к началу XX в. стали одной из ведущих сил русской революции. Он с
тревогой писал о том, что еврейские банкиры финансируют кадетов и эсеров,
и об образовании в России и странах Запада смычки Всемирного
израильского альянса с капиталом, социализмом и масонством. Вместе с тем
573
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 122об; Д. 6. Л. 132об–133; Д. 11. Л. 59, 358об, 400, 460об; Д. 12. Л. 155, 235,
239об; Д. 15. Л. 66; Тихомиров Л.А. Тени прошлого. С. 625–630, 662.
574
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Л. 223об–225об, 231–231об, 235, 236об; ГАРФ. Ф. 634. Д. 11. Л. 167в; Д. 12.
Л. 2в.

285
Киреев отмечал, что евреи-революционеры в России «действуют не как
представители еврейства, а как личные революционеры»575.
Киреев подчёркивал экономическую сторону вопроса: «Евреи
эксплуататоры чужой работы; они служат лишь посредниками между
производителями и потребителями, сами создают мало. Их бережливость,
умеренность и аккуратность даёт им возможность изгнать с этого поля
инородных конкурентов». Но Киреев категорически возражал против
репрессивных мер и предлагал ослабить черту оседлости, чтобы не
«ожесточать» 4,5 млн. евреев на границе с враждебными Германией и
Австрией. «Главное то, что меры, предпринимаемые против них, не ведут ни
к чему, – говорил Киреев. – Дело в том, что вопрос ставят мелко, его суть
состоит в том, что евреи имеют свои идеалы, противоположные нашим, их
идеалы – практическое благосостояние особи, а отнюдь не достижение
идеальных целей… Они “status in statu”. Наши идеалы православие,
самодержавие, народность, что тут общего с идеалами жида?»576
Потому Киреев в начале XX в. поддерживал эмиграцию евреев в
Палестину, а также постепенное расширение их гражданских прав, возражая
при этом против их политического равноправия. Он не раз выражал П.А.
Столыпину своё беспокойство по поводу того, что после смерти премьер-
министра евреи смогут скупить крестьянскую землю (как это произошло в
австрийской Галиции). В 1906 г. Киреев выдвинул необычную и
неосуществимую в тогдашних условиях идею: «Такой вопрос, как еврейский,
может быть решён не иначе как по плебисциту! Ведь не министры будут
страдать от близости и деспотизма жидов – а русский народ, ну и спроси
его!»577
В марте 1907 г. в своей программной статье Киреев предложил
посмотреть, «какие основы, какие идеалы вносятся евреями в
государственную жизнь России». Эти идеалы, согласно Кирееву –
575
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 8. Л. 104; Д. 13. Л. 61–61об, 63об, 68об, 229–229об, 250об–252; Д. 14. Л. 53, 84,
86об, 97, 108, 155, 158об, 170об, 187, 202об–204, 207об, 229об–230, 247, 264.
576
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 9. Л. 69об, 182об; Д. 11. Л. 342–342об, 347.
577
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Л. 338–338об; Д. 14. Л. 192об, 196об, 220, 333; Д. 15. Л. 36об.

286
антихристианство, либерализм и космополитизм: «Еврейство (точно так же,
как масонство и как социализм) говорит христианскому государству и
христианской религии: “Я ваш принципиальный враг и вступаю с вами в
борьбу. Государство с его патриотизмом и Церковь с её верой должны быть
заменены всесветной республикой и безверием. Русский, немец, француз
должны исчезнуть перед безличным общечеловеком. Церковь просто должна
быть упразднена, а проявления народной религиозности, её эмблемы,
должны быть уничтожены (распятие должно быть удалено из школ, из
больниц и т.д.)…” Так учит еврействующий либерализм, и мы видим, что эта
проповедь сильно влияет… на нашу малокультурную интеллигенцию, на
нашу молодёжь, дошедшую до того, что во время последней войны она
становилась открыто на сторону наших врагов». Вместе с тем Киреев
подчеркнул, что любой еврей может принять русские идеалы, и высказался за
постепенное расширение прав евреев и отмену черты оседлости. Он
повторил: «Еврейский вопрос должен быть решён всенародным
плебисцитом: никакое другое его решение недопустимо как тираническое и
лишённое законных оснований»578.
Большинство русских консерваторов враждебно относилось к
«немецкому засилью» в России, особенно к привилегиям остзейских баронов.
Позиция германофила Киреева по данному вопросу противоречила позиции
его славянофильских соратников от И.С. Аксакова и Ю.Ф. Самарина до С.Ф.
Шарапова и А.В. Васильева, а также позиции М.Н. Каткова, М.Д. Скобелева
и вел. кн. Константина Николаевича. Киреев подчёркивал огромные заслуги
немцев перед российской государственностью и называл германофобию
«несправедливой, глупой мыслью», «ребячеством». «Прибалтийские немцы
никогда не давали нам повода на них жаловаться», – писал Киреев в 60-е
годы. Тем не менее, он выступал в защиту православных крестьян – латышей

578
Киреев А.А. Несколько данных для решения еврейского вопроса // Соч. Т. 2. С. 307–310.

287
и эстов – от немецких посягательств, возмущаясь пролютеранской политикой
П.А. Валуева579.
Более сложным был вопрос о Финляндии. В 60-е и 70-е годы Киреев
считал её образцовой автономией. «Внутреннему строю Финляндии не
угрожает никакая опасность, но она должна быть неразрывно и органично
связана с Россией», – писал он. К концу 80-х годов вскрылось, что шведская
элита Великого княжества не раз добывала себе привилегии обманным
путём. Но Киреев и в этом случае выступил за мягкие способы решения
вопроса. Он считал необходимым упорядочить военный бюджет Финляндии,
отменить таможенные привилегии, решать все вопросы, затрагивающие
общие интересы Финляндии и России, в Государственном Совете. Но в
остальном, подчёркивал Киреев, «ни одно право у финляндцев не должно
быть отнято»580.
Начавшаяся при Николае II русификация системы управления
Финляндией и генерал-губернаторство «грубого хама» Н.И. Бобрикова
(1898–1904 гг.) возмутили Киреева. «Излишества, глупости,
непростительные неловкости» – это самые мягкие из киреевских
характеристик новой финляндской политики. «Благодаря Бобрикову и его
системе мы создадим себе у ворот Петербурга вторую Польшу! А как легко
было этого избегнуть!» – восклицал Киреев. Он настаивал на том, что
остзейский и финляндский вопросы созданы самим правительством
буквально из ничего581.
Сразу после убийства Бобрикова шведским аристократом в июне 1904
г. Киреев написал для В.К. Плеве большую записку о Финляндии, в которой
призывал не наказывать Великое княжество за случившееся: «Под
579
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Л. 72–72об, 104об, 155–155об; Д. 3. Л. 41–41об; Д. 5. Л. 22–24об, 27об, 79–
79об; Д. 6. Л. 19, 26об, 32об, 38, 50, 104об, 113–113об, 121; Д. 8. Л. 197; Д. 9. Л. 53, 56об, 69об, 245; Д. 10. Л.
58об, 75об, 83об, 112, 124; Д. 11. Л. 46, 55об, 57об–58об, 409об, 429, 437, 458об; Д. 12. Л. 174об; Д. 13. Л.
125об; Д. 14. Л. 245об; Киреев А.А. Ответ на вопрос о Польше. С. 3; Он же. Сущность славянофильского
учения. С. 16; Novikoff O. Russian memories. P. 297; Васильев А.В. Задачи и стремления славянофильства //
Благовест. 1890. №5. С. 133–135.
580
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Л. 2об; Д. 3. Л. 108об; Д. 7. Л. 77; Д. 11. Л. 334–334об, 338; Д. 12. Л. 99, 102об,
203, 228–229об; Ф. 224. К. 1. Д. 64. Л. 3–4, 57, 66–67, 93об–94, 111, 126; РГАЛИ. Ф. 345. Д. 749. Л. 3.
581
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Л. 9–9об, 34об–35, 36об, 69об–72об, 74об, 82–82об, 100–100об, 102, 110об,
114об, 132об, 150об, 170об, 220об–221, 226об, 229, 264об, 269об.

288
впечатлением минуты может затемниться чувство справедливости. Чем
больше мы у них отбираем права, тем больше они нас будут ненавидеть.
Стараясь “обрусить” Финляндию (что совершенно неосуществимо), мы
можем довести дело и до восстания! Вы создадите два миллиона союзников
если не крамольникам, то нашим конституционалистам!» Летом 1905 г.
Киреев предлагал Отечественному союзу блокироваться с консервативным
финляндским сеймом. Но голос Киреева и другого сторонника полной
самостоятельности Финляндии при сохранении личной унии с Россией –
С.Ф. Шарапова – тонул в общем националистическом хоре правого лагеря.
Впрочем, поддержка финнами русских революционеров возмутила и
Шарапова, и Киреева, который в 1909 г. призвал принять строгие меры:
«Вообще финны зазнались. Жаль, а придётся проучить. Нельзя же терпеть у
своего дома постоянную революцию… Мы должны им ответить
сокращением тех прав, которыми они злоупотребляют. Пожалуй, придётся
отобрать Выборгскую губернию»582.
Кавказскому вопросу Киреев уделял мало внимания. Он стал
интересоваться им только в 1900 г., когда его племянник А.И. Новиков стал
служить в Закавказье. Киреева возмущал произвол, царивший при генерал-
губернаторе Г.С. Голицыне (1896–1904 гг.). Он полагал, что Голицын
разжигал революцию своими бессмысленными репрессиями против
национального самосознания грузин и армян. Поездка на Кавказ в сентябре
1900 г. поразила Киреева. Он писал: «Грузины ничем не отличались и не
отличаются от русских… Теперь у них, конечно, спокойно, они
преданнейшие подданные царя! А мы их подвергали наравне с жидами
ограничениям (10%) их прав при вступлении на государственную службу.
Конечно, это производило ропот. Не менее для них обидно, что мы съели их
Церковь». Ещё больше Киреева возмутил приказ Голицына о секуляризации
имущества армянской Церкви в 1903 г., создавший новый очаг недовольства.
«Зададимся мыслью кого-нибудь обрусить и давай колотить! – восклицал
582
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Л. 325–328, 331; Д. 14. Л. 48об, 100, 101об, 267об; Д. 15. Л. 42об, 68–68об,
90об.

289
Киреев. – Хороша культура, которую мы вносим!» В 1908 г. он сделал вывод:
«Наша неспособность управлять Кавказом доказана так блистательно, что
всякое увеличение территории может только ухудшить наше положение»583.
В целом, по мнению Киреева, неспособность правительства решить
польский и еврейский вопросы, раздувание на пустом месте остзейского,
финляндского и кавказского вопроса, невозможность обрусить даже
сибирские племена, вкупе с колониальными авантюрами на Дальнем Востоке
– легла позорным пятном на русскую администрацию. «Мы ниже своих
идеалов, и вместо того, чтобы показывать их в их величии, мы их показываем
в полной неприглядности!» – сокрушался Киреев. Как национальное
угнетение, так и полное попустительство антирусским движениям были
равно неприемлемы для него. Сочувствуя положению Николая II, генерал
писал: «Что за стыд! Что за срам! Добрый, милый наш царь является в виде
какого-то тирана-истребителя!.. Именно в царствование этого доброго
человека мы окружили себя ожерельем враждебных народностей: финны,
жиды, армяне, китайцы и японцы… Всё это ожерелье вражды возникло само
собою нашей глупостию»584. Таким образом, подтверждается вывод М.Н.
Лукьянова о существовании среди русских консерваторов относительно
небольшого, но всё же заметного числа противников шовинизма и
русификации585. Можно уверенно сказать, что к ним принадлежал и А.А.
Киреев.

583
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 10. Л. 58об, 211; Д. 12. Л. 171об, 175об, 182; Д. 13. Л. 44–48, 242об, 246–246об,
262об, 269об–270, 274об; Д. 14. Л. 35об, 80, 117об–118, 281, 312об, 321об; Д. 15. Л. 11.
584
ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Л. 60об, 71–71об, 265.
585
Лукьянов М.Н. «Россия – для русских подданных!»: консервативная оппозиция русскому шовинизму
накануне Первой мировой войны // Вестник Пермского университета. 2001. Вып. 1. История. С. 142–151.

290
 Заключение
Эволюция общественно-политических взглядов А.А. Киреева была
непростой. Приняв активное участие в политической борьбе в 60-е годы XIX
в. и потерпев ряд неудач, он отказался от былого либерализма и перешел на
позиции славянофильства. Поскольку кардинально изменившиеся
исторические условия требовали соответствующей модификации учения
ранних славянофилов, А.А. Киреев в 80-е – 90-е годы XIX в. произвел такую
модификацию и разработал «катехизис» позднего славянофильства.
Построенная им социально-политическая концепция апеллировала к
наследию не только А.С. Хомякова и И.С. Аксакова, но и М.Н. Каткова и
Ф.М. Достоевского. Эта концепция предусматривала приоритет православия
перед самодержавием и народностью в консервативной «триаде». При этом
самодержавие, по мысли Киреева, должно было быть «усилено»
совещательным органом – земским собором, предполагалась также отмена
цензуры, расширение свободы слова и свободы вероисповедания, демонтаж
значительной части бюрократической системы министерств и ведомств.
Социально-политическая концепция Киреева подверглась критике и
справа, и слева: для сторонников абсолютной монархии она казалась
слишком либеральной, для либералов-конституционалистов – слишком
консервативной. Кирееву не удалось стать даже общепризнанным лидером
среди поздних славянофилов: его авторитет признавали Д.А. Хомяков и Ф.Д.
Самарин, отчасти С.Ф. Шарапов, но со стороны А.В. Васильева, О.Ф.
Миллера, Н.П. Аксакова и В.И. Ламанского отношение к Кирееву было более
чем прохладным (хотя никто из них не оставил столь же стройного,
систематического изложения общественно-политических взглядов).
Несмотря на то, что все поздние славянофилы могут быть причислены к
либеральным консерваторам, среди них отчетливо выделяются левое и
правое крыло, к которому и принадлежал А.А. Киреев. В своей основе его
общественно-политические взгляды были, безусловно, консервативными,
поскольку предусматривали отрицание конституционализма,

291
парламентаризма, капитализма, защиту религиозно обоснованной
юридически неограниченной монархии, отстаивание тезиса об отличии
исторического пути православных народов от Запада. Вместе с тем
социально-политическая концепция Киреева, как и других поздних
славянофилов, содержала отдельные элементы либерализма, такие как
подчёркнутое отстаивание гражданских прав и личных свобод индивида
(если они не носили специфически политического характера), резкая критика
бюрократии и абсолютизма, признание теории народного суверенитета в
противовес династическому (легитимистскому) принципу.
На рубеже XIX – XX вв. А.А. Киреев надеялся, что политические
реформы в соответствии с его славянофильской программой помогут
предотвратить революцию и избежать конституционного ограничения
самодержавия. На этом пути ему в 1902–1905 гг. удавалось влиять на
решения императора и министерства внутренних дел и добиваться частичных
успехов. Однако в силу отмечавшейся уже современниками
непоследовательности во взглядах компромиссные проекты Киреева не были
воплощены в жизнь, хотя он не прекращал активно участвовать в
политической борьбе до самой кончины летом 1910 г.
Киреев был очень религиозным человеком и закладывал религиозные
предпосылки в основу всей своей социально-политической концепции.
Однако его религиозность и его богословские взгляды носили
рационалистический, модернистский характер. Этим была обусловлена и
поддержка Киреевым старокатолической Церкви, и его стремление
реформировать как вероучение, так и внутреннее устройство русской
православной Церкви, ослабив влияние духовенства и усилив роль мирян.
После 1905 г. взгляды Киреева восторжествовали там, где они совпадали с
либеральными тенденциями внутри Церкви; напротив, там, где позиция
Киреева была консервативной (вопрос о разводах), он потерпел поражение.
Консерватизм Киреева имел отчётливо выраженную сословную
окраску, которая только усилилась после революции 1905 г. Соглашаясь с

292
равноправием сословий перед законом, мыслитель отстаивал экономические
и образовательные привилегии дворянства и офицерства, их культурную
обособленность от низших сословий и социальных групп. Именно этим
желанием противодействовать демократизации общества и размыванию
сословных рамок объясняется то упорство, с которым Киреев отстаивал
классическое образование, дуэли и т. п.
Воззрения Киреева на внешнюю политику России и ситуацию в
европейских странах формировались в ходе его многолетнего общения с
правителями, министрами и дипломатами зарубежных государств. Это
обстоятельство ставило Киреева в уникальное положение по сравнению с
другими русскими мыслителями. Критика Киреевым общественно-
политического строя Запада относится к числу наиболее убедительных
сторон его концепции. Внешнеполитическая прогерманская и
антифранцузская ориентация Киреева при этом была нетипичной для
русских консерваторов, тем более для других поздних славянофилов.
Центр тяжести русской внешней политики Киреев усматривал на
Балканах, считая империю Габсбургов главным врагом России, рассадником
католицизма, источником экономического и политического закабаления
славянских народов. Заявляя о приоритете религиозной солидарности над
племенной, на практике Киреев далеко не всегда следовал этому требованию
и чаще защищал интересы славян, чем православных неславянских народов.
Отстаивая «принцип национальностей» и народного суверенитета и отрицая
принцип легитимизма («историческое право» Габсбургов на славянские
земли), Киреев не хотел видеть, что последовательное применение его
взглядов грозило распадом не только Австро-Венгерской и Османской, но и
Российской империи. Напротив, Киреев не видел ничего плохого в
расширении национально-культурной автономии остзейцев, грузин, армян, в
установлении прочной территориальной автономии для Финляндии и
Польши (при условии отказа поляков от Западного края). Мыслитель
последовательно выступал против насильственной русификации окраин и

293
был достаточно далёк от характерного для большинства правых в начале XX
века антисемитизма.
В целом А.А. Киреев был оригинальным и выдающимся мыслителем,
чье значение в истории русской общественной мысли явно недооценено. Он
представлял собой редчайший случай сочетания мыслителя-теоретика с
политиком-практиком, принимавшим активное участие в общественно-
политической борьбе. Как собственные труды Киреева, так и полемика с ним
крупнейших политических, церковных и общественных деятелей сыграла
уникальную и немаловажную роль в общественно-политической жизни
России второй половины XIX – начала XX в. Вклад Киреева в развитие
русской общественной мысли заключается, прежде всего, в разработке
нового варианта славянофильской концепции «земской» совещательной
монархии, единой с народом и с Церковью. Труды Киреева по церковным,
богословским вопросам и по проблемам образования и культуры сохраняют
определенную научную значимость до сих пор. Напротив, практические
попытки Киреева воплотить в жизнь свои идеалы чаще всего заканчивались
неудачей, что было связано, в первую очередь, с компромиссным,
умеренным характером предлагавшихся им политических реформ. Не
следует упускать из виду и личностный фактор: в придворных сферах Киреев
всегда сталкивался с непониманием сановников и сопротивлением
конкурентов. Даже при Николае II, наиболее благосклонно относившемся к
киреевским проектам, генерал-мыслитель не смог добиться победы
собственного альтернативного проекта созыва законосовещательной
Государственной Думы. Лишь в церковной сфере практическая деятельность
Киреева принесла ощутимые результаты уже при его жизни.

294
 Список использованных источников
1. Публицистика
Отдел рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ). Ф.
126 (Киреевы – Новиковы)
1. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 16. Киреев А.А. Моя программа этики для
брата Николая Киреева.
2. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 17. Киреев А.А. Мысли по поводу отзыва о.
Рейнкенса о нас.
3. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 21/2. Киреев А.А. Черновики докладных
записок, проектов и проч.
4. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 21/3. Вырезки из газет, проспекты, обращения
и прочие печатные материалы.
5. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 23. Новикова О.А. Христос или Моисей.
6. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 25/1. Портрет Н.А. Киреева и статья о нём.
7. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3604. Д. 12. Черновик записки А.А. Киреева,
поданной лично Николаю II на представлении в Петергофе 3 июля 1907 г.
8. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3604. Д. 14. Проект адреса от группы лиц
Николаю II.
9. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3606. Д. 46. Вырезка из «Варшавского
дневника» о королеве сербской Наталии.
10. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3611а. Д. 100. Кумахин А. Голос из тюрьмы на
помощь славянам-братьям. Посвящается памяти Н.А. Киреева.
11. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3611а. Д. 104. Алябьев Б. Стихотворения,
посвящённые памяти Н.А. Киреева.
Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ).
Ф. 205 (А.И. Новиков)
12. РГАЛИ. Ф. 205. Д. 82. Новиков А.И. Черновая рукопись «Христианство
и язычество».
13. РГАЛИ. Ф. 205. Д. 126. Новиков А.И. Черновая рукопись «Наука об
убийстве».

295
РГАЛИ. Ф. 345 (О.А. Новикова)
14. РГАЛИ. Ф. 345. Д. 2. Новикова О.А. Предисловие к письму Гладстона
Новиковой по религиозным вопросам, подготовленное к печати.
Опубликованные источники
15. А-съ. Письмо Гладстона / А-съ // Новое время. 1893. №6071 (29 января).
С. 2.
16. А.А. Киреев / А.И. Поповицкий // Русский паломник. 1893. №7. С. 97–99.
17. А.И. Библиография. Старокатолический вопрос / А.И. // Московские
ведомости. 1898. 29 августа (№237). С. 4.
18. Аксаков, И.С. Самодержавие не есть религиозная истина / И.С.
Аксаков // Аксаков И.С. Отчего так нелегко живётся в России. М., 2002. С.
897–900.
19. Аксаков, К.С. Записка о внутреннем состоянии России / К.С. Аксаков //
Быть России в благоденствии и славе: Послания великим князьям, царям,
императорам, политическим деятелям о том, как улучшить государственное
устройство. М., 2002. С. 376–397.
20. Аксаков, Н.П. Классицизм и причины несостоятельности его у нас / Н.П.
Аксаков // Благовест. 1891. Вып. 19. С. 570–576.
21. Аксаков, Н.П. О народности вообще и русской народности по
преимуществу (Письма к приятелю) / Н.П. Аксаков // Благовест. 1892. Вып.
41. С. 1438–1451; Вып. 44. С. 1583–1595; Вып. 46. С. 1711–1720 (сплошная
пагинация).
22. Аксаков, Н.П. О старом и новом славянофильстве (Письмо к А.В.
Васильеву) / Н.П. Аксаков // Благовест. 1891. Вып. 22. С. 722–732.
23. Астафьев, П.Е. Объяснение с г. Леонтьевым / П.Е. Астафьев // Астафьев
П.Е. Философия нации и единство мировоззрения. М., 2000. С. 58–64.
24. Бережков, М.Н. Несколько слов на тему о национальном самоотречении
(по поводу статьи г. В.Соловьёва «О народности и народных делах России») /
М.Н. Бережков // Известия СПб. Славянского благотворительного общества
(далее – ИСБО). 1884. №5. С. 3–11.

296
25. Болотов, В.В. К вопросу о filioque / В.В. Болотов // Христианское чтение.
1913. №5. С. 573–596; №6. С. 726–746 (сплошная пагинация).
26. Васильев, А.В. Задачи и стремления славянофильства / А.В. Васильев //
Благовест. 1890. №1. С. 9–11; №2. С. 36–41; №3. С. 69–72; №4. С. 101–109;
№5. С. 133–139 (сплошная пагинация).
27. Васильев, А.В. Памяти А.С. Хомякова / А.В. Васильев // Благовест. 1890.
№3. С. 86–90; №4. С. 121–126.
28. Введенский, А.И. Славянофильская формула / А.И. Введенский //
Богословский вестник. 1895. №12. С. 400–408.
29. «Вы должны царствовать самодержавно…»: Записка А.А. Киреева
Николаю II. Публикация В. Степанова / А.А. Киреев // Источник. 1993. №2.
С. 19–22.
30. Глинка, С. Значение земского собора / С. Глинка // Новое время. 1905.
№10451 (9/22 апреля). С. 3.
31. Глинка-Волжский, А.С. Святая Русь и русское призвание. Гл. 1. Была,
есть и будет – великая Россия / А.С. Глинка-Волжский // Славянофильство:
pro et contra. Творчество и деятельность славянофилов в оценке русских
мыслителей и исследователей. Антология. СПб., 2006. (Далее –
Славянофильство: pro et contra.) С. 733–751.
32. [Говоруха-Отрок, Ю.Н.] По поводу брошюры А.А. Киреева
[«Славянофильство и национализм»] / Ю.Н. Говоруха-Отрок // Московские
ведомости. 1890. 28 января (№28). С. 3–4.
33. [Грингмут, В.А.] Spectator. Наш классицизм / В.А. Грингмут // Русское
обозрение. 1890. №4. С. 704–758.
34. Грингмут, В.А. Опасное недоразумение / В.А. Грингмут // Грингмут В.А.
Объединяйтесь, люди русские! М., 2008. С. 445–449.
35. Грингмут, В.А. Славянофильские иллюзии / В.А. Грингмут // Грингмут
В.А. Объединяйтесь, люди русские! М., 2008. С. 449–452.
36. [Грингмут, В.А.] Spectator. Текущие вопросы международной политики.
IV. Наши братья / В.А. Грингмут // Русское обозрение. 1890. №7. С. 372–384.

297
37. [Грингмут, В.А.] Spectator. Текущие вопросы международной политики.
V. Г. Татищев и г. Стамбулов / В.А. Грингмут // Русское обозрение. 1890. №9.
С. 412–425.
38. [Грингмут В.А.] Spectator. Текущие вопросы международной политики.
VI. Россия и европейские союзы / В.А. Грингмут // Русское обозрение. 1890.
№10. С. 873–886.
39. Грингмут, В.А. «Только один вопрос» / В.А. Грингмут // Грингмут В.А.
Объединяйтесь, люди русские! М., 2008. С. 453–455.
40. Данилевский, Н.Я. Г. Владимир Соловьёв о православии и католицизме /
Н.Я. Данилевский // ИСБО. 1885. №2. С. 53–63; №3. С. 121–134.
41. Деволлан, Г. Недавняя старина: Поездка в Сербию в 1876 году / Г.
Деволлан // Русский архив. 1879. Кн. 2. С. 339–376.
42. Записки Петербургских религиозно-философских собраний (1902–1903
гг.). СПб., 1906. 531 с.
43. Катков, М.Н. Избранные труды / М.Н. Катков. М., 2010. 584 с.
44. Катков, М.Н. Империя и крамола / М.Н. Катков. М., 2007. 432 с.
45. Керенский, В.А. К старокатолическому вопросу. По поводу ответа А.А.
Киреева / В.А. Керенский. СПб., 1904. 39 с.
46. Керенский, В.А. К старокатолическому вопросу. По поводу ответа А.А.
Киреева: Богословский вестник. 1904. Март. Стр. 522–545 / В.А. Керенский //
Христианское чтение. 1904. №7. С. 112–128; №9. С. 387–409.
47. Керенский, В.А. Кто виноват? (К старокатолическому вопросу. По
поводу брошюры А.А. Киреева «Старокатолики и вселенская Церковь».
СПб., 1903) / В.А. Керенский // Христианское чтение. 1903. №12. С. 701–732.
48. Киреев, А.А. Адогматизм и догматизм в православном учении / А.А.
Киреев // Киреев, А.А. Сочинения в 2 т. СПб., 1912. (Далее – Соч.) Т. 1. С.
351–360.
49. Киреев, А.А. Безответная Дума и мнимый центр (Письмо в редакцию) /
А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С. 370–373.

298
50. Киреев, А.А. Ближний и Дальний Восток / А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С.
261–263.
51. Киреев, А.А. Ближний и Дальний Восток (1-е июня) / А.А. Киреев //
ИСБО. 1904. №8 (май). С. 3–6.
52. Киреев, А.А. Брак или сожительство? По поводу полемики о. протоиерея
Дернова с г-ном Розановым / А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С. 429–434.
53. Киреев, А.А. Брак или сожительство? По поводу полемики о. протоиерея
Дернова с г-ном Розановым [С комментариями В.В. Розанова] / А.А.
Киреев // Розанов, В.В. Собрание сочинений (Далее – Собр. соч.). Т. 18.
Семейный вопрос в России. М., 2004. С. 472–479.
54. Киреев, А.А. Браки с иноверцами / А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С. 453–454.
55. Киреев, А.А. Будущая война / А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С. 284–288.
56. Киреев, А.А. В защиту братушек. Первый ответ Spectator’у (Письмо к
редактору) / А.А. Киреев // Славянские известия. 1890. №36 (9 сентября). С.
644–648.
57. Киреев, А.А. В защиту «братушек» (Письмо к редактору) / А.А. Киреев //
Русское обозрение. 1890. №8. С. 833–842.
58. Киреев, А.А. В защиту нашего образования (Письмо к редактору
«Русского вестника») / А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С. 375–390.
59. Киреев, А.А. В чём наша вера? / А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С. 54–57.
60. Киреев, А.А. Введение к статьям о славянофильстве и славянском
вопросе / А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С. V–VIII.
61. Киреев, А.А. Введение к статьям политического содержания / А.А.
Киреев // Соч. Т. 2. С. IX–X.
62. Киреев, А.А. Введение к части 1 / А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С. 1–4.
63. Киреев, А.А. Верен ли курс Отечественного союза / А.А. Киреев // Соч.
Т. 2. С. 275–278.
64. Киреев, А.А. Воссоединение Церквей и славянство / А.А. Киреев // Соч.
Т. 1. С. 193–205.

299
65. Киреев, А.А. Восьмой старокатолический конгресс в Вене 7, 8 и 9
сентября 1909 г. / А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С. 54–61.
66. Киреев, А.А. Всеподданнейший адрес московского дворянства / А.А.
Киреев // Славянские известия. 1890. №11 (18 марта). С. 206–207.
67. Киреев, А.А. Выход в отставку Гладстона / А.А. Киреев // ИСБО. 1885.
№7–8. С. 340–346.
68. Киреев, А.А. Г-ну Вергуну, редактору «Славянского века». Письмо из
России / А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С. 343–345.
69. Киреев, А.А. Гражданский брак. Письмо в редакцию «Нового времени» /
А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С. 438–441.
70. Киреев, А.А. Греко-восточный обряд в Ватикане / А.А. Киреев // Соч. Т.
1. С. 377–378.
71. Киреев, А.А. Дальнейшее облегчение разводов (Ответ М.О.
Меньшикову) / А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С. 454–456.
72. Киреев, А.А. Дело не в слове, а в идее / А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С. 147–
148.
73. Киреев, А.А. Дипломатическая взятка за позорный поступок / А.А.
Киреев // Соч. Т. 2. С. 294–295.
74. Киреев, А.А. Диспут Вл.С. Соловьёва / А.А. Киреев // Московские
ведомости. 1880. 20 мая (№138). С. 3–4.
75. Киреев, А.А. Дорогие друзья / А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С. 32–34.
76. Киреев, А.А. Ему же [Д.Н. Вергуну] / А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С. 345.
77. Киреев, А.А. Ещё о «волнующем» вопросе (О браке разведённых
супругов) / А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С. 444–449.
78. Киреев, А.А. Закон о расторжении браков в Англии / А.А. Киреев // Соч.
Т. 1. С. 425–428.
79. Киреев, А.А. Замечания на предыдущую статью [Вл. Соловьёв «О
народности и народных делах России»] / А.А. Киреев // ИСБО. 1884. №2. С.
16–20.

300
80. Киреев, А.А. Избавимся ли мы от нигилизма? / А.А. Киреев // Соч. Т. 2.
С. 314–322.
81. Киреев, А.А. Исчезновение славянофильства. Письмо в редакцию
«Нового времени» / А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С. 274–275.
82. Киреев, А.А. Итоги работы предсоборного Присутствия. По вопросу о
созыве собора / А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С. 408–417.
83. Киреев, А.А. К вопросу о веротерпимости. Письмо из Петербурга / А.А.
Киреев // Соч. Т. 1. С. 252–254.
84. Киреев, А.А. К вопросу о поместных соборах. Письмо в редакцию
«Нового времени» / А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С. 400.
85. Киреев, А.А. К польскому вопросу / А.А. Киреев // Славянские известия.
1905. №8 (декабрь). С. 643–645.
86. Киреев, А.А. К старокатолическому вопросу. Ответ проф. Гусеву / А.А.
Киреев // Соч. Т. 1. С. 268–273.
87. Киреев, А.А. К старокатолическому вопросу. Письмо к редактору
«Богословского вестника» / А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С. 104–111.
88. Киреев, А.А. К старокатолическому движению / А.А. Киреев // Соч. Т. 1.
С. 118–121.
89. Киреев, А.А. Катков и Аксаков / А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С. 59–63.
90. Киреев, А.А. Компенсация-ловушка / А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С. 296–
297.
91. Киреев, А.А. Конгресс старокатоликов в Люцерне / А.А. Киреев //
Славянское обозрение. 1892. №9–10. С. 79–104.
92. Киреев, А.А. Конгрессы в Гааге (1908) // Соч. Т. 1. С. 48–53.
93. Киреев, А.А. Краткое изложение славянофильского учения / А.А.
Киреев. СПб., 1896. 90 с.
94. Киреев, А.А. Критические заметки (1896) / А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С.
255–268.
95. Киреев, А.А. Критические заметки (1897) / А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С.
439–449.

301
96. Киреев, А.А. Кто виноват в болгарской конституции / А.А. Киреев //
ИСБО. 1884. №11. С. 3–8.
97. Киреев, А.А. Младокатолицизм и старокатолицизм / А.А. Киреев // Соч.
Т. 1. С. 136–138.
98. Киреев, А.А. Мой последний ответ проф. А.Ф. Гусеву по
старокатолическому вопросу / А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С. 297–323.
99. Киреев, А.А. Народная политика, как основа порядка. Ответ г. Леонтьеву
/ А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С. 83–92.
100. Киреев, А.А. Народность и Рим / А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С. 108–112.
101. Киреев, А.А. Наши основоположения. Выдержки из письма А.А.
Киреева в газету «Русское дело» (1903) / А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С. 206–208.
102. Киреев, А.А. Наши противники и наши союзники. Сообщение
торжественному собранию Славянского благотворительного общества 19
декабря 1893 г. / А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С. 149–158.
103. Киреев, А.А. Недоразумения по старокатолическому вопросу / А.А.
Киреев // Богословский вестник. 1898. №4. С. 125–140 (2-я пагинация).
104. Киреев, А.А. Необходимость совместной работы / А.А. Киреев // Соч. Т.
2. С. 357–361.
105. Киреев, А.А. Неославянофильство. Письмо в редакцию / А.А. Киреев //
Соч. Т. 2. С. 298–300.
106. Киреев, А.А. Несколько данных для решения еврейского вопроса / А.А.
Киреев // Соч. Т. 2. С. 307–310.
107. Киреев, А.А. Несколько дополнительных слов о предстоящей реформе
наших гимназий / А.А. Киреев // Русское обозрение. 1890. №5. С. 340–344.
108. Киреев, А.А. Несколько замечаний на статью В.С. Соловьёва «Великий
спор» / А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С. 218–232.
109. Киреев, А.А. Несколько замечаний на статью В.С. Соловьёва
«Догматическое развитие Церкви, в связи с вопросом о соединении Церквей»
/ А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С. 233–238.

302
110. Киреев, А.А. Несколько ответных слов на брошюру г. Навиля
«Католическая Церковь и свобода вероисповеданий» / А.А. Киреев // Соч. Т.
1. С. 208–218.
111. Киреев, А.А. Новый папа / А.А. Киреев // ИСБО. 1903. №2 (ноябрь). С.
22–26.
112. Киреев, А.А. О высылке буквы «ять» административным порядком из
пределов русского алфавита / А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С. 413–414.
113. Киреев, А.А. О затруднениях к воссоединению христианского мира /
А.А. Киреев // Киреев, А.А. Учение славянофилов. М., 2012. С. 472–481.
114. Киреев, А.А. О злобах настоящего дня с точки зрения славянофильского
учения. Сообщение генерала А. Киреева в Славянском обществе 3 февраля
1905 г. / А.А. Киреев // Славянские известия. 1905. №4. С. 319–333.
115. Киреев, А.А. О коренном преобразовании строя поместной русской
Церкви / А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С. 400–403.
116. Киреев, А.А. О папской непогрешимости. Из переписки католического
учёного с русским генералом / А.А. Киреев. 2-е изд. СПб., 1905. 110 с.
117. Киреев, А.А. О предстоящей реформе нашего образования / А.А.
Киреев // Соч. Т. 2. С. 391–413.
118. Киреев, А.А. О русско-польских отношениях. Письмо в редакцию / А.А.
Киреев // Соч. Т. 2. С. 352–353.
119. Киреев, А.А. О сближении со старокатоликами / А.А. Киреев // Соч. Т. 1.
С. 158–163.
120. Киреев, А.А. О славянофильских идеалах. Речь, произнесённая в
торжественном собрании гг. членов Славянского общества 12 мая 1891 г. /
А.А. Киреев // Славянские известия. 1891. №20 (19 мая). С. 353–359.
121. Киреев, А.А. О соединении Церквей / А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С. 205–
207.
122. Киреев, А.А. О созыве вселенского Собора / А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С.
379–393.

303
123. Киреев, А.А. О созыве и составе Собора поместной российской Церкви //
Соч. Т. 1. С. 404–407.
124. Киреев, А.А. О созыве поместного Собора / А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С.
418–422.
125. Киреев, А.А. О старокатоликах. Письмо в редакцию «Нового времени» /
А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С. 103–104.
126. Киреев, А.А. О старокатолицизме / А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С. 112–117.
127. Киреев, А.А. Об образовании / А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С. 375–413.
128. Киреев, А.А. Об основах новой социологии / А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С.
301–307.
129. Киреев, А.А. Обращение старокатоликов к православным / А.А.
Киреев // Соч. Т. 1. С. 76–83.
130. Киреев, А.А. Объяснение / А.А. Киреев // Русь. 1885. №26 (18 декабря).
С. 13.
131. Киреев, А.А. Орден иезуитов, его организация, учение, деятельность и
история. Сочинение доктора Иоанна Губера / А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С. 6–
22.
132. Киреев, А.А. Ответ «Заграничному славянину» / А.А. Киреев //
Московский сборник из произведений М.Д. Скобелева, И.С. Аксакова, В.С.
Соловьёва, О.Ф. Миллера, А.А. Киреева, А.М. Кояловича, П.И. Аристова и
других / под ред. С.Ф. Шарапова. М., 1887. (Далее – Московский сборник.) С.
271–292.
133. Киреев, А.А. Ответ комментатору современной летописи «Русского
обозрения» / А.А. Киреев // Славянские известия. 1891. №32 (11 августа). С.
545–551.
134. Киреев, А.А. Ответ моим польским корреспондентам / А.А. Киреев //
Соч. Т. 2. С. 346–353.
135. Киреев, А.А. Ответ на анонимную брошюру «Против поединков» / А.А.
Киреев // Соч. Т. 2. С. 428–436.

304
136. Киреев, А.А. Ответ на вопрос о Польше / А.А. Киреев // ИСБО. 1883. №2
(ноябрь). С. 2–6.
137. Киреев, А.А. [Ответ на:] Гусев А.Ф. Ответ А.А. Кирееву (по
старокатолическому вопросу о “Filioque” и «пресуществлении») / А.А.
Киреев // Соч. Т. 1. С. 274–296.
138. Киреев, А.А. Ответ на письмо «Des Catholiques Apostoliques Romains» /
А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С. 127–128.
139. Киреев, А.А. Ответ о. игумену Сергию (Лаврову) на его статьи в
«Церковном вестнике» / А.А. Киреев // Богословский вестник. 1904. №7/8. С.
479–495 (4-я пагинация).
140. Киреев, А.А. Ответ о. прот. Мальцеву. К вопросу о старокатолицизме /
А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С. 324–335.
141. Киреев, А.А. Ответ профессору В.А. Керенскому / А.А. Киреев // Соч. Т.
1. С. 361–377.
142. Киреев, А.А. Ответ «Римскому вестнику» – «Moniteur de Rome». По
вопросу о соединении Церквей / А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С. 146–157.
143. Киреев, А.А. Ответ русского царя принцу Александру Баттенбергскому /
А.А. Киреев. СПб., 1886. 5 с.
144. Киреев, А.А. Отзывы иностранной печати / А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С.
323–328.
145. Киреев, А.А. Отзывы на изложение наших принципов / А.А. Киреев //
Соч. Т. 2. С. 18–21.
146. Киреев, А.А. Открытое письмо к профессору Ламанскому / А.А.
Киреев // ИСБО. 1888. №4–5. С. 199–203.
147. Киреев, А.А. Открытый ответ Ю.Н. Милютину / А.А. Киреев // Соч. Т. 2.
С. 367–368.
148. Киреев, А.А. Падение напредняцкого министерства в Сербии / А.А.
Киреев // Соч. Т. 2. С. 57–58.

305
149. Киреев, А.А. Папская энциклика о соединении Церквей, её текст и два
православных отзыва о ней / А.А. Киреев // Киреев, А.А. Учение
славянофилов. М., 2012. С. 540–572.
150. Киреев, А.А. Парламентаризм в виду / А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С. 373–
374.
151. Киреев, А.А. Первое октября / А.А. Киреев // ИСБО. 1883. №1 (октябрь).
С. 7–19.
152. Киреев, А.А. Переворот в Восточной Румелии // А.А. Киреев / Соч. Т. 2.
С. 35–37.
153. Киреев, А.А. Петербург или Петроград / А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С. 145–
146.
154. Киреев, А.А. Письма о поединках / А.А Киреев. СПб., 1899. 60 с.
155. Киреев, А.А. Письмо в редакцию / А.А. Киреев // ИСБО. 1884. №9. С. 5–
6.
156. Киреев, А.А. Письмо в редакцию / А.А. Киреев // ИСБО. 1885. №5–6. С.
265–267.
157. Киреев, А.А. Письмо в редакцию «Нового времени» (1897) / А.А. Киреев
// Соч. Т. 1. С. 239–240.
158. Киреев, А.А. Письмо в редакцию «Нового времени» (1902) / А.А. Киреев
// Соч. Т. 1. С. 336–340.
159. Киреев, А.А. Письмо в редакцию «Нового времени» (1909) / А.А.
Киреев // Соч. Т. 2. С. 279.
160. Киреев, А.А. Письмо в редакцию. По поводу статьи о старокатоличестве
во второй книге Трудов Киевской духовной академии за 1893 г. / А.А. Киреев
// Соч. Т. 1. С. 97.
161. Киреев, А.А. Письмо в редакцию «Русского обозрения» / А.А. Киреев //
Соч. Т. 1. С. 241–247.
162. Киреев, А.А. Письмо в редакцию «Русского обозрения» (К польскому
вопросу) / А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С. 328–332.

306
163. Киреев, А.А. Письмо в редакцию «Русского слова» / А.А. Киреев // Соч.
Т. 1. С. 248–249.
164. Киреев, А.А. Письмо к английскому военному историку Кинглэку
(известному автору «Крымской войны») / А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С. 310–
313.
165. Киреев, А.А. Письмо к издателю / А.А. Киреев // Славянские известия.
1891. №3 (20 января). С. 43–44.
166. Киреев, А.А. Письмо к издателю «Русского обозрения» / А.А. Киреев //
Соч. Т. 1. С. 92–95.
167. Киреев, А.А. Письмо к редактору «Руси». По поводу письма одного из
хорватских корреспондентов / А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С. 24–25.
168. Киреев, А.А. По вопросу о созвании вселенского собора. Письмо к
редактору «Московских церковных ведомостей» / А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С.
394–399.
169. Киреев, А.А. По поводу книги о. протоиерея Е.К. Смирнова «К
старокатолическому вопросу. Православен ли Intercommunion, предлагаемый
нам старокатоликами?» / А.А. Киреев. Сергиев Посад, 1894. 44 с.
170. Киреев, А.А. По поводу отзыва о старокатолическом журнале. Письмо к
редактору «Богословского вестника» / А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С. 98–101.
171. Киреев, А.А. По поводу письма А.В. Васильева / А.А. Киреев // Соч. Т. 1.
С. 441–443.
172. Киреев, А.А. По поводу старокатолического вопроса. Второй ответ А.Ф.
Гусеву / А.А. Киреев // Богословский вестник. 1898. №1. С. 101–135 (2-я
пагинация).
173. Киреев, А.А. Политические компромиссы / А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С.
362–365.
174. Киреев, А.А. Политическое выжидание и ничегонеделание / А.А. Киреев
// Соч. Т. 2. С. 45–47.
175. Киреев, А.А. Польский вопрос / А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С. 353–357.

307
176. Киреев, А.А. Польский вопрос и старокатолицизм. Речь в Славянском
благотворительном обществе / А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С. 332–343.
177. Киреев, А.А. Попытка разъяснения. Ответ преосвященному Сергию /
А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С. 342–350.
178. Киреев, А.А. Портсмутский договор. Письмо в редакцию «Нового
времени» / А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С. 279–283.
179. Киреев, А.А. Последний ответ г-ну Розанову по вопросу о браке / А.А.
Киреев // Соч. Т. 1. С. 435–437.
180. Киреев, А.А. Правда о России / А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С. 70–83.
181. Киреев, А.А. Приготовления к пропаганде ватиканизма на Востоке / А.А.
Киреев // Соч. Т. 1. С. 25.
182. Киреев, А.А. Приезд «высокого гостя» / А.А. Киреев // Славянские
известия. 1890. №32 (12 августа). С. 578–579.
183. Киреев, А.А. Призыв Востока к соединению с Римом / А.А. Киреев //
Соч. Т. 1. С. 34–35.
184. Киреев, А.А. Пятый международный конгресс старокатоликов 1902 г. /
А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С. 36–43.
185. Киреев, А.А. Разбор энциклики папы Льва XIII. Praeclara gratulationis
testimonia 20 июня 1895 г. / А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С. 27–29.
186. Киреев, А.А. Реальная политика / А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С. 42–44.
187. Киреев, А.А. Религиозные задачи России на православном Востоке /
А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С. 457–470.
188. Киреев, А.А. Res tua agitur. Возобновление отношений со
старокатоликами / А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С. 83–95.
189. Киреев, А.А. Рецензия на: Рцы. Листопад: Неповременное издание. М.,
1891 / А.А. Киреев // Славянское обозрение. 1892. Кн. 2. С. 242–245.
190. Киреев, А.А. Речь в клубе умеренно правых / А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С.
423–424.

308
191. Киреев, А.А. Речь на торжественном заседании Славянского
благотворительного общества в девятивековую годовщину крещения Руси в
1888 г. / А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С. 23–24.
192. Киреев, А.А. Речь, произнесённая на торжественном собрании СПб.
Славянского благотворительного общества 11 мая 1908 г. / А.А. Киреев //
Славянские известия. 1908. №4–5. С. 155–161.
193. Киреев, А.А. Россия в начале XX столетия / А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С.
209–231.
194. Киреев, А.А. Россия и славяне. Второй ответ Spectator’у / А.А. Киреев //
Славянские известия. 1891. №19 (12 мая). С. 334–339.
195. Киреев, А.А. Сближение славян / А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С. 24–31.
196. Киреев, А.А. Седьмой международный конгресс старокатоликов в Гааге
и некоторые задачи нашей церковной жизни / А.А. Киреев // Богословский
вестник. 1907. №10. С. 375–400 (2-я пагинация).
197. Киреев, А.А. Славяне и Россия. Третий ответ Spectator’у / А.А. Киреев //
Славянские известия. 1891. №28 (14 июля). С. 481–490.
198. Киреев, А.А. Славянофилы и славянский вопрос. Предисловие / А.А.
Киреев // Соч. Т. 2. С. 1–2.
199. Киреев, А.А. Славянофильство и национализм. Ответ г. Соловьёву / А.А.
Киреев // Соч. Т. 2. С. 93–107.
200. Киреев, А.А. Славянофильство и национализм. Ответ г. Соловьёву
(фрагменты) / А.А. Киреев // Славянофильство: pro et contra. С. 513–523.
201. Киреев, А.А. Смешанные браки на Киевском миссионерском съезде /
А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С. 450–453.
202. Киреев, А.А. Совращения в унию – ступень к католицизму / А.А. Киреев
// Соч. Т. 1. С. 249–251.
203. Киреев, А.А. Современное положение старокатолического вопроса /
А.А. Киреев // Богословский вестник. 1908. №11. С. 423–454 (2-я пагинация).
204. Киреев, А.А. Современное положение старокатолического вопроса.
Послесловие / А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С. 138–145.

309
205. Киреев, А.А. Спор с западниками настоящей минуты / А.А. Киреев //
Русское обозрение. 1895. №5. С. 207–277.
206. Киреев, А.А. Спор с западниками настоящей минуты / А.А. Киреев //
Соч. Т. 2. С. 159–205.
207. Киреев, А.А. Старокатолики и вселенская Церковь / А.А. Киреев // Соч.
Т. 1. С. 128–138.
208. Киреев, А.А. Старокатолики и наше отношение к ним (Письмо в
редакцию) / А.А. Киреев // Странник: духовный журнал. 1894. №1. С. 172–
183.
209. Киреев, А.А. Старокатолицизм с юридической точки зрения. Письмо в
редакцию «Нового времени» / А.А. Киреев // Соч. Т. 1. С. 122–125.
210. Киреев, А.А. Суждения старокатолика о деятельности патриарха Фотия /
А.А. Киреев // Киреев, А.А. Учение славянофилов. М., 2012. С. 442–449.
211. Киреев, А.А. Сущность славянофильского учения / А.А. Киреев // Соч.
Т. 2. С. 3–17.
212. Киреев, А.А. Третий международный конгресс старокатоликов / А.А.
Киреев // Богословский вестник. 1894. №10. С. 107–149 (2-я пагинация).
213. Киреев, А.А. Третий ответ Spectator'у. Письмо к редактору «Московских
ведомостей» / А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С. 135–136.
214. Киреев, А.А. Усиление партии «Центра» в Германии / А.А. Киреев //
Соч. Т. 1. С. 30–33.
215. Киреев, А.А. Успехи старокатолицизма в Австрии / А.А. Киреев // Соч.
Т. 1. С. 126.
216. Киреев, А.А. Шестой международный старокатолический конгресс в
Ольтене (в Швейцарии) 1–4 сентября (19–22 августа) 1904 г. / А.А. Киреев //
Богословский вестник. 1904. №11. С. 566–592 (2-я пагинация).
217. Колосов, Н. Ватиканский собор / Н. Колосов // Богословский вестник.
1895. №5. С. 345–362.
218. Ламанский, В.И. Открытый ответ генералу Кирееву / В.И. Ламанский //
ИСБО. 1888. №4–5. С. 203–235.

310
219. Лев Семёнов [Шарапов, С.Ф.]. Иванов 16-й и Соколов 18-й:
политическая фантазия (Продолжение «Диктатора») / С.Ф. Шарапов. М.,
1907. 32 с.
220. Лев Семёнов [Шарапов, С.Ф.]. Кабинет диктатора: политическая
фантазия. Третье продолжение «Диктатора» / С.Ф. Шарапов. М., 1908. 78 с.
221. Ленин, В.И. Единение царя с народом и народа с царём / В.И. Ленин //
Ленин В.И. Полное собрание сочинений. (Далее – ПСС.) Т. 11. М., 1972. С.
179–188.
222. Ленин, В.И. Земский съезд / В.И. Ленин // ПСС. Т. 11. М., 1972. С. 274–
280.
223. Ленин, В.И. Конституционный базар / В.И. Ленин // ПСС. Т. 10. М.,
1972. С. 67–72.
224. Ленин, В.И. Материалы к статье «Единение царя с народом и народа с
царём» // ПСС. Т. 11. М., 1972. С. 399–401.
225. Ленин, В.И. Последнее слово «искровской» тактики, или Потешные
выборы, как новые побудительные мотивы для восстания / В.И. Ленин //
ПСС. Т. 11. М., 1972. С. 354–367.
226. Леонтьев, К.Н. Мой исторический фатализм / К.Н. Леонтьев // Леонтьев
К.Н. Восток, Россия и славянство. М., 1996. С. 445–451.
227. Леонтьев, К.Н. Национальная политика как орудие всемирной
революции. Письма к о. И.Фуделю / К.Н. Леонтьев // Леонтьев, К.Н. Восток,
Россия и славянство. М., 1996. С. 512–534.
228. Леонтьев, К.Н. Плоды национальных движений на православном
Востоке // Леонтьев К.Н. Восток, Россия и славянство. М., 1996. С. 534–566.
229. Леонтьев, К.Н. Славянофильство теории и славянофильство жизни / К.Н.
Леонтьев // Славянофильство: pro et contra. С. 532–540.
230. Любавский, М.К. Великий князь Константин Николаевич / К.Н.
Леонтьев // Освобождение крестьян. Деятели крестьянской реформы. М.,
1911. С. 89–114.

311
231. Меньшиков, М.О. Суть славянофильства / М.О. Меньшиков //
Славянофильство: pro et contra. С. 672–680.
232. Миллер, О.Ф. Славянофилы и Катков / О.Ф. Миллер // Славянофильство:
pro et contra. С.448–451.
233. Миллер, О.Ф. Спускала ли «Русь» нашим «консерваторам» (По поводу
первых нумеров «Русского дела») / О.Ф. Миллер // Московский сборник. С.
79–91.
234. Милютин, Ю.Н. Открытое письмо генералу Кирееву / Ю.Н. Милютин //
Киреев, А.А. Соч. Т. 2. С. 365–367.
235. Никола Алексијевиђ Кирејев // Српска зора. 1876. №7–8. С. 170, 176.
236. Николай Алексеевич Киреев // Нива. №31. 2 августа 1876 г. С. 523–524.
237. Николай Алексеевич Киреев, убитый в сражении при Раковичах 6 (18)
июля // Всемирная иллюстрация. №395. 24 июля 1876 г. С. 78.
238. Новиков, А.И. Наука об убийстве (По поводу брошюры генерала
Киреева) / А.И. Новиков // Новиков, А.И. Сборник статей 1899–1900 гг. СПб.,
1901. С. 204–216.
239. Новиков, А.И. Не убий / А.И. Новиков // Новиков, А.И. Сборник статей
1899–1900 гг. СПб., 1901. С. 199–204.
240. Новикова, О.А. Болгария с русской точки зрения / О.А. Новикова //
ИСБО. 1886. №9. С. 380–383.
241. Новикова, О.А. Вести из Англии: политическое марево / О.А. Новикова.
М., 1881. 10 с.
242. Новикова, О.А. Конституционные оковы / О.А. Новикова. М., 1881. 9 с.
243. Новикова, О.А. Кризис в Сербии / О.А. Новикова. М., 1882. 32 с.
244. Новикова, О.А. Несколько слов / О.А. Новикова. В 3 вып. Вып. 1. Пг.,
1914. 32 с.; Вып. 2. Пг., 1915. 39 с.; Вып. 3. Пг., 1915. 53 с.
245. Новикова, О.А. Обрусение Англии / О.А. Новикова. М., 1885. 14 с.
246. Новые известия о старокатоликах и их «катехизисе» // Славянские
известия. 1890. №26 (30 июня). С. 483–484.

312
247. О брошюре А. Киреева // Славянские известия. 1891. №48 (1 декабря). С.
802–804.
248. О журналистской позиции Н.П. Гилярова-Платонова / Н.П. Гиляров-
Платонов // Возвращение Н.П. Гилярова-Платонова. Сборник статей и
материалов. Коломна, 2007. С. 179–199.
249. О необходимости ходатайствовать об отмене статей закона, относящихся
до лихвенных процентов (Предложение Московскому губернскому земскому
собранию от гласного А.А. Киреева) / А.А. Киреев. М., 1867. 16 с.
250. Овербек, И. [Письмо в редакцию] / И. Овербек // Славянские известия.
1891. №1 (6 января). С. 7–8.
251. Победоносцев, К.П. Борьба государства с церковью в Германии / К.П.
Победоносцев // Победоносцев, К.П. «Будь тверд и мужествен…» Статьи из
еженедельника «Гражданин» 1873–1876. Письма / под ред. В.В. Ведерникова.
СПб., 2010. С. 66–71.
252. Победоносцев, К.П. Великая ложь нашего времени / К.П. Победоносцев.
М., 1993. 637 с.
253. Победоносцев, К.П. Из записной книжки московского старовера / К.П.
Победоносцев // Победоносцев, К.П. «Будь тверд и мужествен…» С. 234–267.
254. Победоносцев, К.П. К вопросу о воссоединении Церквей / К.П.
Победоносцев // Победоносцев, К.П. «Будь тверд и мужествен…» С. 112–118.
255. Победоносцев, К.П. Преобразование суда присяжных / К.П.
Победоносцев // Победоносцев, К.П. «Будь тверд и мужествен…» С. 171–173.
256. Победоносцев, К.П. Церковные дела в Германии / К.П. Победоносцев //
Победоносцев, К.П. «Будь тверд и мужествен…» С. 79–86.
257. Победоносцев, К.П. Церковь и государство / К.П. Победоносцев //
Победоносцев, К.П. «Будь тверд и мужествен…» С. 54–65.
258. Победоносцев, К.П. Церковь и государство в Германии / К.П.
Победоносцев // Победоносцев, К.П. «Будь тверд и мужествен…» С. 72–76.
259. Розанов, В.В. Второй ответ г. А. Кирееву / В.В. Розанов // Собр. соч. Т.
18. С. 519–526.

313
260. Розанов, В.В. Идиллия, защищаемая А. Дерновым и А. Киреевым / В.В.
Розанов // Собр. соч. Т. 18. С. 479–486.
261. Розанов, В.В. Осужденные – о себе / В.В. Розанов // Собр. соч. Т. 18. С.
500–519.
262. Розанов, В.В. Ответ г. Кирееву / В.В. Розанов // Собр. соч. Т. 18. С. 486–
490.
263. Розанов, В.В. Последний ответ его превосходительству А. Кирееву / В.В.
Розанов // Собр. соч. Т. 18. С. 495.
264. Самарин, Ю.Ф. О мнениях «Современника», исторических и
литературных (фрагмент) / Ю.Ф. Самарин // Славянофильство: pro et contra.
С. 234–245.
265. Самарин, Ф.Д. Quosque tandem / Ф.Д. Самарин // Киреев, А.А. Соч. Т. 2.
С. 368–370.
266. Сближение славян. О практической направлении действия для
сближения славян (От заграничного славянина) // ИСБО. 1886. №7–8. С. 291–
297.
267. [Славянское благотворительное общество и король Александр] //
Благовест. 1891. Вып. 22. С. 708–711.
268. Смерть русского добровольца Николая Алексеевича Киреева //
Славянская война за независимость. Светопечатный сборник. Вып. II. СПб.,
1877. С. 3–4.
269. Смирнов, Ф. Богословское учение славянофилов перед судом проф.
Линицкого / Ф. Смирнов // Православное обозрение. 1883. №10. С. 273–295.
270. Смирнов, Ф. Взгляд И.В. Киреевского на римское католичество / Ф.
Смирнов // Православное обозрение. 1884. №9. С. 115–154; №10. С. 305–325.
271. Смирнов, Ф. Вопрос о протестантстве в воззрении Хомякова / Ф.
Смирнов // Православное обозрение. 1884. №3. С.533–552.
272. Современная летопись / Д.Н. Цертелев // Русское обозрение. 1890. №4.
С. 869–889; №5. С. 384–400; №8. С. 843–864; №12. С. 826–846; 1891. №4. С.
879–889; №6. С. 858–876; №7. С. 405–426.

314
273. Соколов, В.А. Можно ли признать законность иерархии старокатоликов /
В.А. Соколов // Богословский вестник. 1893. №4. С. 111–147 (2-я пагинация).
274. Соловьёв, В.С. Великий спор и христианская политика / В.С. Соловьёв //
Сочинения в 2 т. М., 1989. (Далее – Соч. 1989.) Т. 1. С. 59–167.
275. Соловьёв, В.С. Византизм и Россия / В.С. Соловьёв // Соч. 1989. Т. 2. С.
562–601.
276. Соловьёв, В.С. Владимир Святой и христианское государство / В.С.
Соловьёв // Соч. 1989. Т. 2. С. 249–260.
277. Соловьёв, В.С. Государственная философия в программе министерства
народного просвещения / В.С. Соловьёв // Соч. 1989. Т. 2. С. 175–184.
278. Соловьёв, В.С. Грехи России // Соч. 1989. Т. 2. С. 189–210.
279. Соловьёв, В.С. Догматическое развитие церкви в связи с вопросом о
соединении церквей / В.С. Соловьёв // Православное обозрение. 1885. №12.
С. 732–745.
280. Соловьёв, В.С. Еврейство и христианский вопрос / В.С. Соловьёв // Соч.
1989. Т. 1. С. 206–256.
281. Соловьёв, В.С. Значение государства / В.С. Соловьёв // Соч. 1989. Т. 2.
С. 549–561.
282. Соловьёв, В.С. Идолы и идеалы / В.С. Соловьёв // Соч. 1989. Т. 1. С.
604–637.
283. Соловьёв, В.С. Исторический сфинкс / В.С. Соловьёв // Соч. 1989. Т. 2.
С. 481–491.
284. Соловьёв, В.С. Как пробудить наши церковные силы (открытое письмо к
С.А. Рачинскому) / В.С. Соловьёв // Соч. 1989. Т. 2. С. 185–188.
285. Соловьёв, В.С. Национальный вопрос в России. Выпуск 1 / В.С.
Соловьёв // Соч. 1989. Т. 1. С. 259–396.
286. Соловьёв, В.С. Несколько слов о настоящих задачах философии / В.С.
Соловьёв // Соч. 1989. Т. 1. С. 15–18.
287. Соловьёв, В.С. О грехах и болезнях / В.С. Соловьёв // Соч. 1989. Т. 1. С.
501–531.

315
288. Соловьёв, В.С. О духовной власти в России / В.С. Соловьёв // Соч. 1989.
Т. 1. С. 43–56.
289. Соловьёв, В.С. О народности и народных делах России / В.С. Соловьёв //
ИСБО. 1884. №2. С. 8–16.
290. Соловьёв, В.С. О причинах упадка средневекового миросозерцания /
В.С. Соловьёв // Соч. 1989. Т. 2. С. 344–355.
291. Соловьёв, В.С. Ответ Н.Я. Данилевскому / В.С. Соловьёв // ИСБО. 1885.
№3. С. 134–139.
292. Соловьёв, В.С. Письмо в редакцию / В.С. Соловьёв // ИСБО. 1884. №3.
С. 27.
293. Соловьёв, В.С. Письмо в редакцию / В.С. Соловьёв // ИСБО. 1884. №7.
С. 15–17.
294. Соловьёв, В.С. Письмо в редакцию журнала «ИСБО» / В.С. Соловьёв //
Соч. 1989. Т. 1. С. 405–408.
295. Соловьёв, В.С. Письмо в редакцию газеты «Новое время» / В.С.
Соловьёв // Соч. 1989. Т. 2. С. 622.
296. Соловьёв, В.С. Письмо к г. К[ирееву] по поводу запрещения духовною
цензурой книги «История и будущность теократии» / В.С. Соловьёв // Соч.
1989. С. 212–218.
297. Соловьёв, В.С. Публичная лекция, читанная профессором Соловьёвым в
Кредитном обществе / В.С. Соловьёв // Соч. 1989. Т. 1. С. 39–42.
298. Соловьёв, В.С. Славянофильство и его вырождение / В.С. Соловьёв //
Соч. 1989. Т. 1. С. 433–500.
299. Соловьёв, В.С. Славянский вопрос / В.С. Соловьёв // ИСБО. 1884. №6. С.
5–15.
300. Соловьёв, В.С. Соглашение с Римом и московские газеты / В.С.
Соловьёв // Соч. 1989. Т. 1. С. 173–177.
301. Соловьёв, В.С. Три силы / В.С. Соловьёв // Соч. Т. 1. С. 24–30.
302. Соловьёв, В.С. Что требуется от русской партии? / В.С. Соловьёв //
Московский сборник. С. 46–53.

316
303. Тихомиров, Л.А. Русские идеалы и К.Н. Леонтьев / Л.А. Тихомиров //
Тихомиров Л.А. Критика демократии; Статьи 1892–1897 гг. из журнала
«Русское обозрение». М., 1997. С. 505–517.
304. Тихомиров, Л.А. Славянофилы и западники в современных отголосках /
Л.А. Тихомиров // Русское обозрение. 1892. №10. С. 908–922.
305. Трубецкой, С.Н. Противоречия нашей культуры / С.Н. Трубецкой //
Вестник Европы. 1894. №8. С. 510–527.
306. Уваров, А. К вопросу о «самобытности» нашего государственного
строя / А. Уваров // Новое время. 1905. №10468 (26 апреля/9 мая). С. 5.
307. Фёдоров, Н.Ф. Заметки к работе «Супраморализм» / Н.Ф. Фёдоров //
Собрание сочинений (далее – Собр. соч.). Т. 3. М., 1997. С. 321–327.
308. Фёдоров, Н.Ф. К Кирееву / Н.Ф. Фёдоров // Собр. соч. Т. 4. М., 1999. С.
123–127.
309. Фёдоров, Н.Ф. Неопределённость мыслей славянофилов о единении /
Н.Ф. Фёдоров // Собр. соч. Т. 2. М., 1995. С. 193.
310. Фёдоров, Н.Ф. О славянофилах-фарисеях и западниках-саддукеях / Н.Ф.
Фёдоров // Собр. соч. Т. 2. С. 192.
311. Фёдоров, Н.Ф. Проект соединения Церквей / Н.Ф. Фёдоров // Собр. соч.
Т. 1. М., 1995. С. 370–385.
312. Фёдоров, Н.Ф. Самодержавие / Н.Ф. Фёдоров // Собр. соч. Т. 2. С. 3–38.
313. Философов, Д.В. Голос мирян / Д.В. Философов // В.Ф. Эрн: pro et contra.
Личность и творчество Владимира Эрна в оценке русских мыслителей и
исследователей. Антология. СПб., 2006. С. 179–184.
314. Фудель (Осипов), И.И. Преемство от «отцов» (Письмо к кормчему
«Благовеста») / свящ. И.И. Фудель // Благовест. Вып.5 (15 октября 1890 г.). С.
157–158.
315. Хвостов, А.Н. Русские и сербы в войну 1876 года за независимость
христиан. Общий критический обзор / А.Н. Хвостов. СПб., 1877. 79 с.
316. Хитрово, М.А. Из Виддина / М.А. Хитрово // Русь. 1882. №26. 26 июня.
С. 8–11.

317
317. Хомяков, Д.А. Православие, самодержавие, народность / Д.А. Хомяков.
М., 2005. 464 с.
318. Хомяков, Д.А. Самодержавие / Д.А. Хомяков // Церковь о государстве.
[Старица, 1993]. С. 22–30.
319. Чичерин, Б.Н. Россия накануне XX столетия / Б.Н. Чичерин. Берлин,
1900. 180 с.
320. Шарапов, С.Ф. Вылазка против славянофильства (Письмо к Аф.В.
Васильеву) / С.Ф. Шарапов // Благовест. 1893. Вып. 49. С. 1895–1898.
321. Шарапов, С.Ф. Жмеринские львы и буйствующий В.В. Розанов. Поход
против него прот. Дернова и генерала Киреева / С.Ф. Шарапов // Шарапов,
С.Ф. Сочинения. Т. II. Сугробы. Оттепель. Ледоход. М., 1902. С. 13–20.
322. Шарапов, С.Ф. Переписка А.А. Киреева с Ф.Д. Самариным / С.Ф.
Шарапов // Русское дело. 1905. №26 (25 июня). С. 11–13; №29 (19 июля). С.
10–11.
323. Шарапов, С.Ф. Русская идея (по поводу брошюры «L’idée Russe» г.
Вл.Соловьёва) / С.Ф. Шарапов // Славянофильство: pro et contra. С. 452–455.
324. Щербаченко, Т.Г. Письма западнорусского дворянина, части IX – XI /
Т.Г. Щербаченко // Славянские известия. 1905. №7 (ноябрь). С. 545–566.
325. Энгельс, Ф. Императорские русские действительные тайные динамитные
советники / Ф. Энгельс // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 21. М., 1961. С.
195–197.
326. Cowen MP: Apostle or Apostate? An exposure. L., 1880. 48 p.
327. Is Russia wrong? A series of letters by a Russian lady with a preface by J.A.
Froude, M.A. / О. Novikoff. L., 1877. 136 p.
328. Russia and England from 1876 to 1880. A protest and an appearance O.K.
with a preface by J.A. Froude, M.A. / O. Novikoff. L., 1880. 396 p.
329. Novikoff, O. The tercentenary of Siberia. L., 1882. 18 p.
330. The Russians in Servia // The Illustrated London News. 1880. December 11 th.
P. 573.

318
 2. Дневники, воспоминания, некрологи
ОР РГБ. Ф. 126 (Киреевы – Новиковы)
331. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 1. Дневник А.А. Киреева (15 мая 1861 – ноябрь
1863 гг.)
332. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 2. Дневник А.А. Киреева (январь 1864 – июль
1865 гг.)
333. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 3. Дневник А.А. Киреева (июль 1865 – декабрь
1866 гг.)
334. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 4а. Дневник А.А. Киреева (январь 1867 – март
1868 гг.)
335. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 5. Дневник А.А. Киреева (май 1868 – июль
1869 гг.)
336. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 6. Дневник А.А. Киреева (август 1869 –
сентябрь 1876 гг.)
337. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 7. Дневник А.А. Киреева (сентябрь 1876 –
декабрь 1877 гг.)
338. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 8. Дневник А.А. Киреева (январь 1878 – август
1881 гг.)
339. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 9. Дневник А.А. Киреева (август 1881 – март
1884 гг.)
340. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 10. Дневник А.А. Киреева (март 1884 – май
1887 гг.)
341. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 11. Дневник А.А. Киреева (июнь 1887 –
октябрь 1894 г.)
342. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 12. Дневник А.А. Киреева (ноябрь 1894 –
декабрь 1899 гг.)
343. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 13. Дневник А.А. Киреева (январь 1900 –
декабрь 1904 гг.)

319
344. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 14. Дневник А.А. Киреева (январь 1905 –
декабрь 1908 гг.)
345. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 15. Дневник А.А. Киреева (январь 1909 – 2
апреля 1910 гг.)
ОР РГБ. Ф. 751 (В.И. Саитов).
346. ОР РГБ. Ф. 751. К. 1. Д. 77. Киреев, А.А. Киреевы: биографическая
справка.
Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 634 (Л.А.
Тихомиров)
347. ГАРФ. Ф. 634. Д. 5. Дневник Л.А. Тихомирова (1889–1895 гг.).
348. ГАРФ. Ф. 634. Д. 6. Дневник Л.А. Тихомирова (1896–1899 гг.).
349. ГАРФ. Ф. 634. Д. 7. Дневник Л.А. Тихомирова (апрель 1899 – июль 1900
гг.).
350. ГАРФ. Ф. 634. Д. 8. Дневник Л.А. Тихомирова (июль 1900 – март 1901
гг.).
351. ГАРФ. Ф. 634. Д. 9. Дневник Л.А. Тихомирова (март – декабрь 1901 г.).
352. ГАРФ. Ф. 634. Д. 10. Дневник Л.А. Тихомирова (январь – август 1902 г.).
353. ГАРФ. Ф. 634. Д. 11. Дневник Л.А. Тихомирова (сентябрь 1902 – апрель
1903 гг.).
354. ГАРФ. Ф. 634. Д. 12. Дневник Л.А. Тихомирова (май 1903 – февраль
1904 гг.).
355. ГАРФ. Ф. 634. Д. 13. Машинописные главы отдельных дневников и
воспоминаний Л.А. Тихомирова.
356. ГАРФ. Ф. 634. Д. 14. Дневник Л.А. Тихомирова (март 1904 – февраль
1905 гг.).
357. ГАРФ. Ф. 634. Д. 15. Дневник Л.А. Тихомирова (февраль – декабрь 1905
г.).
358. ГАРФ. Ф. 634. Д. 16. Дневник Л.А. Тихомирова (1906 г.).
359. ГАРФ. Ф. 634. Д. 17. Дневник Л.А. Тихомирова (январь – октябрь 1907
г.).

320
360. ГАРФ. Ф. 634. Д. 18. Дневник Л.А. Тихомирова (октябрь 1907 – май 1908
гг.).
361. ГАРФ. Ф. 634. Д. 19. Дневник Л.А. Тихомирова (июнь – декабрь 1908 г.).
362. ГАРФ. Ф. 634. Д. 20. Дневник Л.А. Тихомирова (1909 – август 1910 гг.).
ГАРФ. Ф. 722 (великий князь Константин Николаевич)
363. ГАРФ. Ф. 722. Д. 93. Дневник вел. кн. Константина Николаевича (1867
г.).
364. ГАРФ. Ф. 722. Д. 95. Дневник вел. кн. Константина Николаевича (1868
г.).
365. ГАРФ. Ф. 722. Д. 96. Дневник вел. кн. Константина Николаевича (1869
г.).
366. ГАРФ. Ф. 722. Д. 99. Дневник вел. кн. Константина Николаевича (1870
г.).
367. ГАРФ. Ф. 722. Д. 100. Дневник вел. кн. Константина Николаевича (1871
г.).
368. ГАРФ. Ф. 722. Д. 101. Дневник вел. кн. Константина Николаевича (1871–
1872 гг.).
369. ГАРФ. Ф. 722. Д. 103. Дневник вел. кн. Константина Николаевича (1872–
1873 гг.).
370. ГАРФ. Ф. 722. Д. 104. Дневник вел. кн. Константина Николаевича (1873
г.).
371. ГАРФ. Ф. 722. Д. 106. Дневник вел. кн. Константина Николаевича (1874
г.).
372. ГАРФ. Ф. 722. Д. 107. Дневник вел. кн. Константина Николаевича (1874
г.).
373. ГАРФ. Ф. 722. Д. 108. Дневник вел. кн. Константина Николаевича (1874–
1875 гг.).
374. ГАРФ. Ф. 722. Д. 109. Дневник вел. кн. Константина Николаевича (1876
г.).

321
375. ГАРФ. Ф. 722. Д. 112. Дневник вел. кн. Константина Николаевича (1876–
1877 гг.).
376. ГАРФ. Ф. 722. Д. 121. Дневник вел. кн. Константина Николаевича (1887
г.).
377. ГАРФ. Ф. 722. Д. 124а. Машинописные копии дневника вел. кн.
Константина Николаевича (1863–1865 гг.).
378. ГАРФ. Ф. 722. Д. 937. Материалы к биографии великого князя
Константина Николаевича, собранные А.В. Головниным.
Опубликованные источники
379. А.Д. О.А. Новикова [некролог] / А.Д. // Последние новости. 1925. №1538
(30 апреля). С. 3.
380. Великий князь Гавриил Константинович. В Мраморном дворце /
Гавриил Константинович, вел. кн. М., 2007. 384 с.
381. Воскресенский, Г. Высокопреосвященный Михаил, архиепископ
Белградский, митрополит Сербский / Г. Воскресенский // Богословский
вестник. 1898. №2. С. 260–275.
382. Головин, К.Ф. Мои воспоминания / К.Ф. Головин. Т. 2 (1881–1894).
СПб., 1910. 274 с.
383. Гурко, В.И. Черты и силуэты прошлого: правительство и
общественность в царствование Николая II в изображении современника /
В.И. Гурко. М., 2000. 810 с.
384. 25 лет назад. Из дневников Льва Тихомирова / Л.А. Тихомиров //
Красный архив. 1930. №1 (т. 38). С. 20–69; №2 (т. 39). С. 47–75; №3 (т. 40). С.
59–96; №4–5 (т. 41–42). С. 103–147.
385. Из дневника Льва Тихомирова. 1907 год / Л.А. Тихомиров // Красный
архив. 1933. №6 (т. 61). С. 82–128.
386. Из дневника Льва Тихомирова. Период столыпинщины / Л.А. Тихомиров
// Красный архив. 1935. №5 (т. 72). С. 120–159; №6 (т. 73). С. 170–190; 1936.
№1 (т. 74). С. 162–191; №2 (т. 75). С. 171–177.

322
387. Записки Михаила Николаевича Киреева (1789–1865 гг.), воспитанника
Дворянского полка / М.Н. Киреев. СПб., 1890. 62 с.
388. Из записной книжки Ольги Алексеевны Новиковой. 29 июля 1878 г., на
пути из Петербурга в Берлин / О.А. Новикова // Русский архив. 1902. №10. С.
302–304.
389. Киреев, А.А. А.Ф. Аксакова / А.А. Киреев // Соч. Т. 2. С. 63–66.
390. Киреев, А.А. Епископ старокатоликов Германии Dr. Феодор Вебер / А.А.
Киреев // Богословский вестник. 1906. №2. С. 402 (2-я пагинация).
391. А.А. Киреев. Некролог // Исторический вестник. 1910. №8. С. 718–719.
392. А.А. Киреев. Некролог // Новое время. 1910. №12333 (14/27 июля). С. 3.
393. А.А. Киреев [некролог] // Прибавления к «Церковным ведомостям».
1910. №29. 17 июля. С. 1220–1222.
394. Кулаковский, П.А. Памяти А.А. Киреева / П.А. Кулаковский //
Славянские известия. 1910. №5–6. С. 538–548.
395. Мемуары графа С.Д. Шереметева в 3 т. / С.Д. Шереметев. Т. 1. М., 2004.
736 с.; Т. 2. М., 2005. 560 с.
396. Милютин, Д.А. Дневник генерал-фельдмаршала графа Д.А. Милютина.
1873–1875 / Д.А. Милютин. М., 2008. 440 с.
397. Никитенко А.В. Дневник в 3 т. / А.В. Никитенко. Т. 1. М., 1955. 542 с.
398. Е.П. Новиков [некролог] // ИСБО. 1903. №2 (ноябрь). С. 63–64.
399. Новикова, О.А. К биографии А.А. Киреева / О.А. Новикова //
Московские ведомости. 1910. 25 сентября (№220). С. 2.
400. Соколов, В.А. Памяти А.А. Киреева / В.А. Соколов. Сергиев Посад,
1911. 24 с.
401. Соловьёв, В.С. Из воспоминаний (Аксаковы) / В.С. Соловьёв // Соч. Т. 2.
С. 656–660.
402. Суворин, А.С. Дневник / А.С. Суворин. М., 1992. 496 с.
403. Тихомиров, Л.А. Тени прошлого / Л.А. Тихомиров. М., 2000. 720 с.
404. Тютчева, А.Ф. При дворе двух императоров: воспоминания и дневники /
А.Ф. Тютчева. М., 2004. 592 с.

323
405. Феоктистов, Е.М. За кулисами политики и литературы. 1848–1896 / Е.М.
Феоктистов. М., 1991. 464 с.
406. Чичерин, Б.Н. Воспоминания в 2 т. / Б.Н. Чичерин. М., 2010. Т. 1. 496 с.
407. Чичерин Б.Н. Воспоминания. Москва сороковых годов (фрагмент) / Б.Н.
Чичерин // Славянофильство: pro et contra. С. 189–206.
408. Novikoff, O. Russian memories / Novikoff O. N.Y., 1916. 310 p.

3. Письма
ОР РГБ. Ф. 93 (Ф.М. Достоевский)
409. ОР РГБ. Ф. 93. Раздел II. К. 5. Д. 69. Письма А.А. Киреева Ф.М.
Достоевскому.
410. ОР РГБ. Ф. 93. Раздел II. К. 5. Д. 70. Письма А.А. Киреева А.Г.
Достоевской.
411. ОР РГБ. Ф. 93. Раздел II. К. 7. Д. 26. Письма О.А. Новиковой Ф.М.
Достоевскому.
ОР РГБ. Ф. 120 (М.Н. Катков)
412. ОР РГБ. Ф. 120. П. 23. Д. 5. Копии писем к М.Н. Каткову.
ОР РГБ. Ф. 126 (Киреевы – Новиковы)
413. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 18/1. Старокатолическое движение: письма
разных лиц А.А. Кирееву 1874–1878 гг.
414. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 18/2. Черновики писем и проектов А.А.
Киреева по старокатолическому вопросу.
415. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 19/1. Черновики писем А.А. Киреева и письма
разных лиц к нему 1873–1876 гг.
416. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 19/2. Материалы, касающиеся Общества
любителей духовного просвещения.
417. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 20/1. Материалы по старокатолическому
вопросу в Италии: письма разных лиц А.А. Кирееву 1869–1879 гг.
418. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 20/2. Материалы по старокатолическому
вопросу в Италии: черновики писем А.А. Киреева и проч.

324
419. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 21/1. Письма разных лиц А.А. Кирееву.
420. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3323. Д. 9. Письма Н.П. Гилярова-Платонова
О.А. Новиковой.
421. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3323. Д. 21. Письма К.Н. Леонтьева О.А.
Новиковой 1882 г.
422. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3323. Д. 22. Письма К.Н. Леонтьева О.А.
Новиковой 1882–1890 гг.
423. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3323. Д. 24. Письма П.М. Леонтьева О.А.
Новиковой.
424. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3323. Д. 33. Письма М.Д. Скобелева О.А.
Новиковой.
425. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3323. Д. 34. Письма В.С. Соловьёва О.А.
Новиковой.
426. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3323. Д. 40. Письма М.Г. Черняева О.А.
Новиковой.
427. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3604. Д. 3. Черновик письма А.А. Киреева
сербскому королю Александру.
428. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3604. Д. 6. Письмо А.А. Киреева великому
князю Константину Константиновичу 26 июня 1881 г.
429. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3604. Д. 7. Письма А.А. Киреева великому
князю Константину Константиновичу 1892–1904 гг.
430. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3604. Д. 8. Письмо А.А. Киреева великому
князю Константину Константиновичу 28 июня 1904 г.
431. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3604. Д. 9. Черновики писем А.А. Киреева
великому князю Константину Константиновичу.
432. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3604. Д. 10. Письма А.А. Киреева великому
князю Константину Николаевичу.
433. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3604. Д. 11. Черновик письма А.А. Киреева
великому князю Константину Николаевичу.

325
434. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3604. Д. 13. Черновик письма А.А. Киреева
Николаю II 24 декабря 1904 г.
435. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3604. Д. 15. Письма А.А. Киреева королеве
эллинов Ольге Константиновне.
436. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3604. Д. 21. Письмо великого князя Гавриила
Константиновича А.А. Кирееву.
437. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3604. Д. 22. Письмо герцога Мекленбургского
Георгия.
438. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3604. Д. 24. Письма великого князя Дмитрия
Константиновича, А.А. Кирееву.
439. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3604. Д. 26. Письма великой княгини
Елизаветы Маврикиевны А.А. Кирееву.
440. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3604. Д. 28. Письма великого князя Иоанна
Константиновича А.А. Кирееву.
441. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3604. Д. 30. Письма великого князя
Константина Константиновича А.А. Кирееву 1881–1895 гг.
442. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3604. Д. 31. Письма великого князя
Константина Константиновича А.А. Кирееву 1902–1905 гг.
443. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3604. Д. 33. Письма принцессы Баденской
Марии Максимилиановны А.А. Кирееву 1879–1896 гг.
444. ОР РГБ. Ф. 126. П. 3604. Д. 34. Письмо великого князя Николая
Михайловича А.А. Кирееву 14 июня 1904 г.
445. ОР РГБ. Ф. 126. П. 3604. Д. 35. Письма королевы эллинов Ольги
Константиновны А.А. Кирееву 1902–1908 гг.
446. ОР РГБ. Ф. 126. П. 3604. Д. 36. Письмо П. Полянова А.А. Кирееву.
447. ОР РГБ. Ф. 126. П. 3604. Д. 37. Письмо И.Ф. Романова А.А. Кирееву 18
февраля 1909 г.
448. ОР РГБ. Ф. 126. П. 3604. Д. 48. Письмо барона Рамзая великому князю
Константину Николаевичу 5 сентября 1884 г.

326
449. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3606. Д. 2. Письма И.С. Аксакова А.А. Кирееву
1883–1886 гг.
450. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3606. Д. 4. Письмо митрополита Санкт-
Петербургского Антония (Вадковского) А.А. Кирееву 24 июня 1904 г.
451. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3606. Д. 5. Письмо епископа Волынского
Антония (Храповицкого) А.А. Кирееву 15 августа 1901 г.
452. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3606. Д. 6. Письмо Ю.К. Арнольда А.А.
Кирееву 26 мая 1891 г.
453. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3606. Д. 7. Письмо П.И. Бартенева А.А.
Кирееву 30 августа 1906 г.
454. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3606. Д. 10. Письмо графа А.А. Голенищева-
Кутузова А.А. Кирееву 12 августа 1905 г.
455. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3606. Д. 13. Письмо С.М. Житкова А.А.
Кирееву 1 июня 1900 г.
456. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3606. Д. 16. Письмо А.Ф. Кони А.А. Кирееву
12 августа 1903 г.
457. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3606. Д. 19. Письмо П.А. Кулаковского А.А.
Кирееву 12 августа 1903 г.
458. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3606. Д. 23. Письма И.А. Микулина А.А.
Кирееву о дуэлях 1901 г.
459. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3606. Д. 27. Письма К.П. Победоносцева А.А.
Кирееву 1880–1884 гг.
460. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3606. Д. 30. Письмо прот. Петра Смирнова А.А.
Кирееву 12 августа 1903 г.
461. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3606. Д. 32. Письмо Л.А. Тихомирова А.А.
Кирееву 15 августа 1903 г.
462. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3606. Д. 33. Письмо Е.М. Феоктистова А.А.
Кирееву 29 декабря 1890 г.
463. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3606. Д. 36. Письма священника Д.Н. Якшича
А.А. Кирееву 1904–1907 гг.

327
464. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3606. Д. 37. Поздравительные телеграммы А.А.
Кирееву от разных лиц и учреждений 13–17 августа 1903 г.
465. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3606. Д. 41. Письмо Е.М. Феоктистова к В.К.
Плеве 11 января 1891 г.
466. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3606. Д. 42. Письмо А.П. Хрущева брату
Степану из Варшавы 28 августа 1861 г.
467. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3608. Д. 2. Письма К.Н. Леонтьева О.А.
Новиковой 1882–1883 гг.
468. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3611а. Д. 3. Письма А.А. Киреева О.А.
Новиковой 1876–1877 гг.
469. ОР РГБ. Ф. 126. П. 3611а. Д. 5. Черновик письма А.А. Киреева
правлению Центрального Болгарского благотворительного общества.
470. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3611а. Д. 6. Письмо И.С. Аксакова А.А.
Кирееву 9 июля 1876 г.
471. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3611а. Д. 7. Письмо В.В. Безобразова А.А.
Кирееву 21 июля 1876 г.
472. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3611а. Д. 9. Письмо Е.В. Богдановича А.А.
Кирееву 10 июля 1876 г.
473. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3611а. Д. 10. Письмо П.Н. Волкова А.А.
Кирееву 12 сентября 1876 г.
474. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3611а. Д. 15. Отрывок из письма Н.А. Киреева
1876 г.
475. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3611а. Д. 20. Телеграмма Милана, князя
Сербии, А.А. Кирееву 12 июля 1876 г.
476. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3611а. Д. 24. Письмо митрополита
Белградского Михаила А.А. Кирееву 27 ноября 1876 г.
477. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3611а. Д. 28. Письмо И. Мусина-Пушкина А.А.
Кирееву 29 июля 1876 г.
478. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3611а. Д. 42. Письма Н.А. Киреева О.А.
Новиковой 1859–1863 гг.

328
479. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3611а. Д. 46. Телеграмма М.Г. Черняева А.А.
Кирееву 12 июля 1876 г.
480. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3611а. Д. 47. Записка Н.А. Киреева А.А.
Кирееву в Малую герцеговинскую комиссию 11 мая 1876 г.
481. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3611а. Д. 75. Письма И. Овербека к О.А.
Новиковой.
482. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3611а. Д. 76. Письма К.П. Победоносцева О.А.
Новиковой 1875–1876 гг.
483. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 8334. Д. 3. Письма С.А. Рачинского О.А.
Новиковой 1890 г.
484. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 8334. Д. 4. Письма С.А. Рачинского О.А.
Новиковой 1891 г.
485. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 8334. Д. 5. Письма С.А. Рачинского О.А.
Новиковой 1892 г.
486. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 8334. Д. 6. Письма С.А. Рачинского О.А.
Новиковой 1893 г.
487. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 8334. Д. 7. Письма С.А. Рачинского О.А.
Новиковой 1894 г.
488. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 8334. Д. 8. Письма С.А. Рачинского О.А.
Новиковой 1895 г.
489. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 8335. Д. 1. Письма С.А. Рачинского О.А.
Новиковой 1896 г.
490. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 8335. Д. 2. Письма С.А. Рачинского О.А.
Новиковой 1897 г.
491. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 8335. Д. 3. Письма С.А. Рачинского О.А.
Новиковой 1898 г.
492. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 8335. Д. 4. Письма С.А. Рачинского О.А.
Новиковой 1899 г.
493. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 8335. Д. 5. Письма С.А. Рачинского О.А.
Новиковой 1900 г.

329
494. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 8335. Д. 6. Письма С.А. Рачинского О.А.
Новиковой 1901 г.
495. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 8335. Д. 7. Письма С.А. Рачинского О.А.
Новиковой 1902 г.
496. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 8337. Д. 9. Письмо Е.М. Феоктистова А.А.
Кирееву 7 марта 1883 г.
497. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 8337а. Д. 1. Письма И.С. Аксакова О.А.
Новиковой 1870–1876 гг.
498. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 8337а. Д. 2. Письма И.С. Аксакова О.А.
Новиковой 1877 г.
499. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 8337а. Д. 3. Письма И.С. Аксакова О.А.
Новиковой 1878 г.
500. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 8337а. Д. 4. Письма И.С. Аксакова О.А.
Новиковой 1879 г.
501. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 8337а. Д. 5. Письма И.С. Аксакова О.А.
Новиковой 1880 г.
502. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 8337а. Д. 7. Письма И.С. Аксакова О.А.
Новиковой 1881 г.
503. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 8337а. Д. 8. Письма И.С. Аксакова О.А.
Новиковой 1882 г.
504. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 8337а. Д. 9. Письма И.С. Аксакова О.А.
Новиковой 1883 г.
505. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 8337а. Д. 10. Письма И.С. Аксакова О.А.
Новиковой 1884 г.
506. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 8337а. Д. 11. Письма И.С. Аксакова О.А.
Новиковой 1885 г.
507. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 8337б. Д. 1. Письма И.С. Аксакова О.А.
Новиковой.
508. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 8337б. Д. 3. Письма И.С. Аксакова А.В.
Киреевой 1862 г.

330
509. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 8337б. Д. 4. Письма И.С. Аксакова А.А.
Кирееву разных лет.
ОР РГБ. Ф. 217 (Г.П. Георгиевский)
510. ОР РГБ. Ф. 217. К. 11. Д. 56. Письма А.А. Киреева Г.П. Георгиевскому.
511. ОР РГБ. Ф. 217. К. 11. Д. 57. Письмо А.А. Киреева Л.А. Тихомирову 31
декабря 1891 г.
512. ОР РГБ. Ф. 217. К. 13. Д. 20. Письма О.А. Новиковой Г.П.
Георгиевскому.
ОР РГБ. Ф. 224 (С.А. Петровский)
514. ОР РГБ. Ф. 224. К. 1. Д. 64. Письма А.А. Киреева С.А. Петровскому
1889–1895 гг.
515. ОР РГБ. Ф. 224. К. 2. Д. 12. Письма О.А. Новиковой С.А. Петровскому.
ОР РГБ. Ф. 265 (Самарины)
516. ОР РГБ. Ф. 265. П. 156. Д. 2. Письмо Ф.Д. Самарина архиепископу
Антонию (Храповицкому) 10 января 1912 г.
517. ОР РГБ. Ф. 265. П. 156. Д. 5. Письмо Ф.Д. Самарина С.Ю. Витте,
февраль – март 1906 г.
518. ОР РГБ. Ф. 265. П. 156. Д. 6. Письмо Ф.Д. Самарина московскому
городскому голове В.М. Голицыну 5 декабря 1904 г.
519. ОР РГБ. Ф. 265. П. 156. Д. 7. Письмо Ф.Д. Самарина К.Ф. Головину 18
августа 1905 г.
520. ОР РГБ. Ф. 265. П. 156. Д. 10. Переписка Ф.Д. Самарина с А.А.
Киреевым.
521. ОР РГБ. Ф. 265. П. 190. Д. 32. Письма А.А. Киреева Ф.Д. Самарину.
522. ОР РГБ. Ф. 265. П. 205. Д. 29. Письма священника П.А. Флоренского
Ф.Д. Самарину.
523. ОР РГБ. Ф. 265. П. 206. Д. 20. Письма Д.А. Хомякова Ф.Д. Самарину.
РГАЛИ. Ф. 195 (Вяземские)
524. РГАЛИ. Ф. 195. Д. 2030. Письмо А.А. Киреева П.А. Вяземскому.

331
525. РГАЛИ. Ф.195. Д. 4267. Письмо А.А. Киреева П.П. Вяземскому 18
апреля 1881 г.
РГАЛИ. Ф. 345 (О.А. Новикова)
526. РГАЛИ. Ф. 345. Д. 12. Письма О.А. Новиковой Л.А. Тихомирову.
527. РГАЛИ. Ф. 345. Д. 28. Письма И.С. Аксакова О.А. Новиковой.
528. РГАЛИ. Ф. 345. Д. 33. Письма А.А. Александрова О.А. Новиковой 1892–
1894 гг.
529. РГАЛИ. Ф. 345. Д. 198. Письма У.Ю. Гладстона О.А. Новиковой 1877–
1881 гг.
530. РГАЛИ. Ф. 345. Д. 345. Письма А.А. Киреева О.А. Новиковой.
531. РГАЛИ. Ф. 345. Д. 374. Письма А.И. Кошелева О.А. Новиковой.
532. РГАЛИ. Ф. 345. Д. 496. Письмо Ю.Н. Милютина О.А. Новиковой 5
декабря 1891 г.
533. РГАЛИ. Ф. 345. Д. 523. Письма Ф. Мейрика О.А. Новиковой 1875–1880
гг.
534. РГАЛИ. Ф. 345. Д. 541. Письма Николая (Зиорова), епископа Алеутского
и Аляскинского, О.А. Новиковой 1880–1899 гг.
535. РГАЛИ. Ф. 345. Д. 551. Письмо Нэпира О.А. Новиковой.
536. РГАЛИ. Ф. 345. Д. 586. Письма С.А. Петровского О.А. Новиковой 1891–
1893 гг.
537. РГАЛИ. Ф. 345. Д. 746. Письма Л.А. Тихомирова О.А. Новиковой 1888 г.
538. РГАЛИ. Ф. 345. Д. 747. Письма Л.А. Тихомирова О.А. Новиковой 1889 г.
539. РГАЛИ. Ф. 345. Д. 748. Письма Л.А. Тихомирова О.А. Новиковой 1890 г.
540. РГАЛИ. Ф. 345. Д. 749. Письма Л.А. Тихомирова О.А. Новиковой 1891 г.
541. РГАЛИ. Ф. 345. Д. 750. Письма Л.А. Тихомирова О.А. Новиковой 1892–
1904 гг.
542. РГАЛИ. Ф. 345. Д. 834. Письма Е.М. Феоктистова О.А. Новиковой 1885
г.
543. РГАЛИ. Ф. 345. Д. 992. Письма А.А. Киреева А.В. Киреевой.
РГАЛИ. Ф. 419 (В.В. Розанов)

332
544. РГАЛИ. Ф. 419. Д. 489. Письмо А.А. Киреева В.В. Розанову.
РГАЛИ. Ф. 459 (А.С. Суворин)
545. РГАЛИ. Ф. 459. Д. 1784. Письма и телеграмма А.А. Киреева А.С.
Суворину.
Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф.
293 (А.А. Киреев)
546. РГВИА. Ф. 293. Д. 7. Письмо и телеграмма И.Я. Вацлика А.А. Кирееву
10 мая 1868 г.
547. РГВИА. Ф. 293. Д. 10. Письмо Н.Г. Гартвига А.А. Кирееву 2 декабря
1894 г.
548. РГВИА. Ф. 293. Д. 15. Письмо И.А. Зиновьева А.А. Кирееву 26 апреля
1888 г.
549. РГВИА. Ф. 293. Д. 22. Письмо О.А. Новиковой А.А. Кирееву 13 ноября
1882 г.
550. РГВИА. Ф. 293. Д. 23. Письмо А.И. Персиани А.А. Кирееву 7 мая 1882 г.
551. РГВИА. Ф. 293. Д. 24. Письмо В.К. Плеве А.А. Кирееву 4 декабря 1893 г.
552. РГВИА. Ф. 293. Д. 29. Письма Н.Н. Страхова А.А. Кирееву.
553. РГВИА. Ф. 293. Д. 30. Письма С.С. Татищева А.А. Кирееву.
554. РГВИА. Ф. 293. Д. 31. Письма Л.А. Тихомирова А.А. Кирееву.
555. РГВИА. Ф. 293. Д. 32. Письмо Д.А. Толстого А.А. Кирееву 15 января
1879 г.
ГАРФ. Ф. 634 (Л.А. Тихомиров)
556. ГАРФ. Ф. 634. Д. 113. Письма К.П. Победоносцева Л.А. Тихомирову
1890–1906 гг.
557. ГАРФ. Ф. 634. Д. 124. Письма Д.А. Хомякова Л.А. Тихомирову 1906–
1907 гг.
Опубликованные источники
558. «Брат от брата помогаем…» Из неизданной переписки К.Н. Леонтьева и
Т.И. Филиппова / К.Н. Леонтьев, Т.И. Филиппов; Подготовка текста, вводная
ст. и комм. О.Л. Фетисенко // Нестор. 2000. №1. СПб., 2000. С. 165–204.

333
559. Иван Аксаков и «фанатики-фанариоты». Переписка И.С. Аксакова и Т.И.
Филиппова (1870–1885) / И.С. Аксаков, Т.И. Филиппов; Вступ. ст.,
подготовка текста и комм. О.Л. Фетисенко // Русская литература. 2006. №1.
С. 115–146.
560. Из переписки Вл. Соловьёва с А.А. Киреевым / А.А. Киреев, Вл.С.
Соловьев // Русская мысль. 1917. №8. С. 135–148.
561. Из писем А.Я. Булгакова к его брату. 1832 год / А.Я. Булгаков // Русский
архив. 1902. №9. С. 269–325.
562. Из писем Ф.И. Тютчева. 1860–1863 / Ф.И. Тютчев // Русский архив.
1899. №8. С. 584–606.
563. Историограф. Генерал Киреев и Грингмут / Историограф // Русские
ведомости. 1915. №233 (11 октября). С. 2.
564. Может ли земский собор вывести нас из настоящего положения.
Переписка А.А. Киреева с Ф.Д. Самариным (Июнь – август 1904 г.) / А.А.
Киреев, Ф.Д. Самарин // Соч. Т. 2. С. 231–261.
565. Письма и записки Н.А. Киреева о балканских событиях / Н.А. Киреев //
Славянский сборник: Славянский вопрос и русское общество в 1867–1878 гг.
М., 1948. С. 93–120.
566. Письма Киреева его сестре о старокатоликах / А.А. Киреев //
Московские ведомости. 1910. 25 сентября (№220). С. 2.
567. Письмо А.А. Киреева И.Т. Осинину 16 октября 1872 г. / А.А. Киреев //
Соч. Т. 1. С. 471–483.
568. Леонтьев, К.Н. Избранные письма (1854–1891). СПб., 1993. 640 с.
569. Леонтьев, К.Н. Кто правее? Письма к Владимиру Сергеевичу
Соловьёву // Леонтьев, К.Н. Восток, Россия и славянство. М., 1996. С. 625–
672.
570. Леонтьев, К.Н. Письма из Оптиной Пустыни / К.Н. Леонтьев //
Литературная учёба. 1996. №3. С. 141–173.
571. Маркс, К., Энгельс, Ф. Сочинения / К. Маркс, Ф. Энгельс. Т. 34. Письма
1875–1880. М., 1964. 555 с.

334
572. Маркс, К., Энгельс, Ф. Сочинения / К. Маркс, Ф. Энгельс. Т. 35. Письма
1881–1883. М., 1964. 525 с.
573. Маркс, К., Энгельс, Ф. Сочинения / К. Маркс, Ф. Энгельс. Т. 36. Письма
1883–1887. М., 1964. 805 с.
574. Маркс, К., Энгельс, Ф. Сочинения / К. Маркс, Ф. Энгельс. Т. 37. Письма
1888–1890. М., 1965. 599 с.
575. Маркс, К., Энгельс, Ф. Сочинения / К. Маркс, Ф. Энгельс. Т. 38. Письма
1891–1892. М., 1965. 644 с.
576. Материалы к истории старокатолического вопроса в России //
Христианское чтение. 1911. №6. С. 742–752; №11. С. 1336–1357 (сплошная
пагинация).
577. Материалы к истории старокатолического вопроса в России. Письма
протопресвитера И.Л. Янышева и генерала Киреева / А.А. Киреев, И.Л.
Янышев. СПб., 1912. 49 с.
578. Несколько писем Ф.Д. Самарина к свящ. П.А. Флоренскому / Ф.Д.
Самарин // Богословский вестник. 1917. №4–5. С. 464–477 (2-я пагинация).
579. Переписка А.А. Киреева и Ф.Д. Самарина / А.А. Киреев, Ф.Д. Самарин;
Публикация, вступ. ст. и комм. И.В. Лукоянова // Нестор. 2000. №3. СПб.,
2005. С. 11–103.
580. Переписка Владимира Сергеевича Соловьёва с Иваном Сергеевичем
Аксаковым / И.С. Аксаков, Вл.С. Соловьёв // Русская мысль. 1913. №12. С.
73–90 (2-я пагинация).
581. Переписка греческой королевы Ольги Константиновны Романовой с
генералом А.А. Киреевым / А.А. Киреев, Ольга Константиновна; Вступ. ст.,
подготовка текста и комм. О.В. Соколовской и И.В. Чуркиной //
Славяноведение. 1996. №4. С. 57–73.
582. Переписка И.С. Аксакова и С.Ф. Шарапова (1883–1886) / И.С. Аксаков,
С.Ф. Шарапов; Вступ. ст., подготовка текста и комм. О.Л. Фетисенко //
Русская литература. 2005. №1. С. 149–179.

335
583. Переписка К.Н. Леонтьева и Л.А. Тихомирова / К.Н. Леонтьев, Л.А,
Тихомиров // Записки Отдела рукописей РГБ. Вып. 53. М., 2008. С. 433–455.
584. Переписка К.Н. Леонтьева и С.Ф. Шарапова (1888–1890) / К.Н.
Леонтьев, С.Ф. Шарапов; Вступ. ст., подготовка текста и комм. О.Л.
Фетисенко // Русская литература. 2004. №1. С. 110–144.
585. Письма Аксакова к В.Ф. Пуцыковичу / И.С. Аксаков // Московский
сборник. С. 16–45.
586. Письма И.С. Аксакова периода основания им газеты «Русь» (сентябрь –
октябрь 1880 г.) / И.С. Аксаков; Вступ. ст., подготовка текста и комм. Д.А.
Бадаляна // Русская литература. 2007. №2. С. 139–157.
587. Письма к В.А. Жуковскому // Русский архив. 1902. №7. С. 436–457.
588. Письма русских писателей. Из архива О.А. Новиковой // Русский
вестник. 1901. №12. С. 469–474.
589. Письмо В.К. Плеве к А.А. Кирееву 31 августа 1903 г. / В.К. Плеве //
Красный архив. 1926. №5 (т. 18). С. 201–203.
590. Пророки византизма: переписка К.Н. Леонтьева и Т.И. Филиппова
(1875–1891) / К.Н. Леонтьев, Т.И. Филиппов; Сост., вступ. статья, подготовка
текстов и комм. О.Л. Фетисенко. СПб., 2012. 728 с.
591. Рожалин, Н.М. Выдержка из его писем (1829–1832) / Н.М. Рожалин //
Русский архив. 1909. №8. С. 563–606.
592. Соловьёв, Вл.С. Письма А.А. Кирееву / Вл.С. Соловьёв; комментарии А.
Носова // Символ. Париж, 1992. №27. С. 191–254.
593. Тютчев в письмах и дневниках членов его семьи и других
современников // Литературное наследство. Т. 97. Ф.И. Тютчев. Кн. 2. М.,
1989. С. 171–432.
594. Тютчев, Ф.И. Письма к разным лицам / Ф.И. Тютчев // Литературное
наследство. Т. 97. Ф.И. Тютчев. Кн. 1. М., 1988. С. 497–548.
595. Фёдоров, Н.Ф. Письма // Собр. соч. Т. 4. М., 1999. C. 195–498.

336
 4. Делопроизводственные источники
ОР РГБ. Ф. 126 (Киреевы – Новиковы)
596. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 4б. Приложения к дневнику А.А. Киреева:
документы 1866–1867 гг.
597. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 18/3. Материалы по старокатолическому
движению: проспекты, статуты и уставы.
598. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 22/3. Герб рода Киреевых.
599. ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. Д. 26. Дипломы А.А. Киреева: почётного члена
Славянского благотворительного общества (1894) и почётного члена
Московской духовной академии (1903).
600. ОР РГБ. Ф.126. Оп. 2. П. 3606. Д. 20. Приказ военного министра А.Н.
Куропаткина о награждении А.А. Киреева орденом св. Александра Невского.
601. ОР РГБ. Ф.126. Оп. 2. П. 3607. Д. 1. Грамоты на русские ордена,
пожалованные Кирееву А.А.: св. Анны 3-й степени (1861), св. Станислава 2-й
степени (1863), св. Анны 2-й степени (1864), св. Анны 2-й степени с короной
(1872), св. Владимира 4-й степени (1869), св. Владимира 3-й степени (1873),
св. Александра Невского (1903).
602. ОР РГБ. Ф.126. Оп. 2. П. 3607. Д. 2. Начальника военно-походной
канцелярии Е. И. В. два отношения к Кирееву А.А. о разрешении принять и
носить иностранные ордена (1864).
603. ОР РГБ. Ф.126. Оп. 2. П. 3607. Д. 3. Грамота на награждение А.А.
Киреева орденом Баварской короны (1864).
604. ОР РГБ. Ф.126. Оп. 2. П. 3607. Д. 4. Грамота на награждение А.А.
Киреева орденом Вюртембергской короны 3-й степени (1864).
605. ОР РГБ. Ф.126. Оп. 2. П. 3607. Д. 5. Грамота на награждение А.А.
Киреева саксен-веймарским орденом Белого Сокола 3-й степени (1864).
606. ОР РГБ. Ф.126. Оп. 2. П. 3607. Д. 6. Грамота на награждение А.А.
Киреева датским орденом Данеброг 3-й степени (1865).
607. ОР РГБ. Ф.126. Оп. 2. П. 3607. Д. 7. Грамота на награждение А.А.
Киреева шведским орденом Серафима (1865).

337
608. ОР РГБ. Ф.126. Оп. 2. П. 3607. Д. 8. Грамота на награждение А.А.
Киреева орденом Австрийской короны (1874).
609. ОР РГБ. Ф.126. Оп. 2. П. 3607. Д. 9. Грамота на награждение А.А.
Киреева черногорским орденом князя Даниила I 3-й степени (1877).
610. ОР РГБ. Ф.126. Оп. 2. П. 3607. Д. 10. Грамота на награждение А.А.
Киреева черногорским орденом князя Даниила I 2-й степени (1882).
611. ОР РГБ. Ф.126. Оп. 2. П. 3607. Д. 11. Грамота на награждение А.А.
Киреева фамильным Саксен-Альтенбургским орденом Белого Креста (1884).
612. ОР РГБ. Ф.126. Оп. 2. П. 3607. Д. 12. Грамота на награждение А.А.
Киреева прусским орденом Красного Орла (1884).
613. ОР РГБ. Ф.126. Оп. 2. П. 3607. Д. 15. Грамота на награждение А.А.
Киреева фамильным орденом великого княжества Липпе (1888).
614. ОР РГБ. Ф.126. Оп. 2. П. 3607. Д. 16. Грамота на награждение А.А.
Киреева ольденбургским фамильным орденом «За усердие» (1891).
615. ОР РГБ. Ф.126. Оп. 2. П. 3607. Д. 19. Грамота на награждение А.А.
Киреева саксен-веймарским орденом Белого Сокола [2-й степени] (1892).
616. ОР РГБ. Ф.126. Оп. 2. П. 3607. Д. 20. Указ Главного управления
Общества попечения о раненых и больных воинах о награждении А.А.
Киреева знаком Красного креста (1879).
617. ОР РГБ. Ф.126. Оп. 2. П. 3607. Д. 21. Постановление о присвоении А.А.
Кирееву звания почётного члена Славянского благотворительного общества
(1894).
618. ОР РГБ. Ф.126. Оп. 2. П. 3607. Д. 22. Постановление об избрании А.А.
Киреева в члены Совета Санкт-Петербургского Славянского
благотворительного общества (1891).
619. ОР РГБ. Ф.126. Оп. 2. П. 3607. Д. 23. Приказ о присвоении А.А. Кирееву
офицерского звания (1853).
620. ОР РГБ. Ф.126. Оп. 2. П. 3607. Д. 24. Приказ о присвоении А.А. Кирееву
звания генерал-лейтенанта (1888).

338
621. ОР РГБ. Ф.126. Оп. 2. П. 3607. Д. 26. Свидетельство вольнослушателя
Петербургского университета А.А. Киреева (1856).
622. ОР РГБ. Ф.126. Оп. 2. П. 3607. Д. 27. Удостоверение от штаба
отдельного гвардейского корпуса о присуждении А.А. Кирееву первого места
в состязании на рапирах (1861 г.).
623. ОР РГБ. Ф.126. Оп. 2. П. 3607. Д. 28. Постановление об избрании А.А.
Киреева мировым посредником первого участка Саратовской губернии
(Камышинский и Царицынский уезды) 1861 г.
624. ОР РГБ. Ф.126. Оп. 2. П. 3607. Д. 32. Приглашение А.А. Киреева на день
рождения ганноверского короля 1864 г.
625. ОР РГБ. Ф.126. Оп. 2. П. 3607. Д. 33. Постановление об избрании А.А.
Киреева гласным подольского уездного дворянства Московской губернии
1865 г.
626. ОР РГБ. Ф.126. Оп. 2. П. 3607. Д. 44. Расписание лекций Петербургского
университета, составленное А.А. Киреевым (1856 г.).
627. ОР РГБ. Ф.126. Оп. 2. П. 3607а. Д. 1. Патенты на чины, пожалованные
Кирееву А.А.: корнета гвардии (1854), поручика гвардии (1859), штаб-
ротмистра гвардии (1870).
628. ОР РГБ. Ф.126. Оп. 2. П. 3607а. Д. 4. Извещение от Императорского
Русского географического общества А.А. Кирееву об избрании
действительным членом общества с приложением диплома (1865).
629. ОР РГБ. Ф.126. Оп. 2. П. 3607а. Д. 5. Диплом А.А. Киреева
пожизненного действительного члена Санкт-Петербургского отделения
Императорского музыкального общества.
630. ОР РГБ. Ф.126. Оп. 2. П. 3607а. Д. 6. Диплом А.А. Киреева на
национальный французский орден командорского креста Почётного легиона
1876 г.
631. ОР РГБ. Ф.126. Оп. 2. П. 3607а. Д. 7. Диплом Болгарского центрального
благотворительного общества А.А. Кирееву.

339
632. ОР РГБ. Ф.126. Оп. 2. П. 3607а. Д. 8. Грамота князя Милана Обреновича
А.А. Кирееву на командорский крест ордена Такова 1-й степени 1876 г.
633. ОР РГБ. Ф.126. Оп. 2. П. 3607а. Д. 9. Извещение от А.Г. Рубинштейна об
избрании А.А. Киреева в почётные члены Императорского русского
музыкального общества (1887).
634. ОР РГБ. Ф.126. Оп. 2. П. 3607а. Д. 10. Диплом Славянского
вспомогательного общества А.А. Кирееву на звание почётного члена
общества (1909).
Опубликованные источники
635. Журналы заседаний Совета Санкт-Петербургской духовной академии за
1910–1911 учебный год. СПб., 1911. 48 с.
636. Заседание Санкт-Петербургского окружного суда по 6-му гражданскому
отделению 15 мая 1880 г. по иску генерал-майора Киреева и общества
Рыбинско-Бологовской железной дороги. СПб., 1880. 14 с.

Список использованной литературы

1. Монографии
1. Аринин, В.И. Только в любви… Тайны русских гениев / В.И. Аринин.
М., 2002. 238 с.
2. Балуев, Б.П. Споры о судьбах России: Н.Я. Данилевский и его книга
«Россия и Европа» / Б.П. Балуев. М., 1999. 280 с.
3. Бахтурина, А.Ю. Окраины Российской империи: государственное
управление и национальная политика в годы Первой мировой войны (1914–
1917 гг.) / А.Ю. Бахтурина. М., 2004. 392 с.
4. Бродский, А.И. Михаил Тареев / А.И. Бродский. СПб., 1994. 80 с.
5. Воронин, В.Е. Великий князь Константин Николаевич: становление
государственного деятеля / В.Е. Воронин. М., 2002. 244 с.
6. Воронин, В.Е. Русские правительственные либералы в борьбе против
«аристократической партии» (середина 60-х – середина 70-х годов XIX
века) / В.Е. Воронин. М., 2009. 369 с.

340
7. Гаршин, М.Ю. Королева эллинов Ольга Константиновна / М.Ю. Гаршин.
Прага, 1937. 54 с.
8. Гросул В.Я. и др. Русский консерватизм XIX столетия: идеология и
практика / В.Я. Гросул, Г.С. Итенберг, В.А. Твардовская, К.Ф. Шацилло. М.,
2000. 439 с.
9. Депутат от России (Воспоминания и переписка О.А. Новиковой) / У.Т.
Стэд; пер. с англ. Е.С. Мосоловой. Т. 1. СПб., 1909. 312 с.; Т. 2. Пг., 1915. 220
с.
10. Дудзинская, Е.А. Славянофилы в общественной борьбе / Е.А.
Дудзинская. М., 1983. 271 с.
11. Дьяков, В.А. Славянский вопрос в общественной жизни
дореволюционной России / В.А. Дьяков. М., 1993. 205 с.
12. Завьялова, Л.В., Орлов, К.В. Великий князь Константин Николаевич и
великие князья Константиновичи: история семьи / Л.В. Завьялова, К.В.
Орлов. СПб.. 2008. 608 с.
13. Зашихин, А.Н. «Глядя из Лондона»: Россия в общественной мысли
Британии второй пол. XIX – нач. XX вв.: очерки / А.Н. Зашихин.
Архангельск, 1994. 208 с.
14. Зельдич, Ю.В. Петр Александрович Валуев и его время / Ю.В. Зельдич.
М., 2006. 576 с.
15. Зайончковский, П.А. Российское самодержавие в конце XIX столетия /
П.А. Зайончковский. М., 1970. 444 с.
16. Китаев, В.А. Из истории идейной борьбы в России в период первой
революционной ситуации (И.С. Аксаков в общественном движении начала
60-х годов XIX века) / В.А. Китаев. Горький, 1974. 74 с.
17. Китаев, В.А. От фронды к охранительству. Из истории русской
либеральной мысли 50-60-х годов XIX века / В.А. Китаев. М., 1972. 288 с.
18. Лебедев, С.В. Охранители истинно-русских начал. Идеалы, идеи и
политика русских консерваторов второй половины XIX в. / С.В. Лебедев.
СПб., 2004. 231 с.

341
19. Лосев, А.Ф. Владимир Соловьёв и его время / А.Ф. Лосев. М., 1990. 719
с.
20. Лукьянов, М.Н. Российский консерватизм и реформа, 1907–1914 / М.Н.
Лукьянов. Пермь, 2001. 212 с.
21. Лукьянов, С.М. О Владимире Сергеевиче Соловьёве в его молодые годы.
Материалы к биографии / С.М. Лукьянов. Кн. 3. Вып. 1. Пг., 1921. 366 с.;
Вып. 2. М., 1990. 382 с.
22. Никитин, С.А. Славянские комитеты в России в 1858–1876 гг. / С.А.
Никитин. М., 1960. 362 с.
23. Никон (Рклицкий), архиепископ. Митрополит Антоний (Храповицкий) и
его время. 1863–1936 / архиепископ Никон (Рклицкий). В 3 книгах. Кн. 1. Н.
Новгород, 2003. 716 с.; Кн. 2. Н. Новгород, 2004. 741 с.
24. Пайпс, Р. Россия при старом режиме / Р. Пайпс. М., 1993. 421 с.
25. Репников, А.В. Консервативные концепции переустройства России /
А.В. Репников. М., 2007. 520 с.
26. Репников, А.В., Милевский, О.А. Две жизни Льва Тихомирова / А.В.
Репников, О.А. Милевский. М., 2011. 560 с.
27. Сивак, А.Ф. Константин Леонтьев / А.Ф. Сивак. Л., 1991. 88 с.
28. Соловьёв, С.М. Владимир Соловьёв: жизнь и творческая эволюция /
С.М. Соловьёв. М., 1997. 431 с.
29. Соловьёв, Ю.Б. Самодержавие и дворянство в конце XIX века / Ю.Б.
Соловьёв. Л., 1973. 383 с.
30. Соловьёв, Ю.Б. Самодержавие и дворянство в 1902–1907 гг. / Ю.Б.
Соловьёв. Л., 1981. 256 с.
31. Соловьёв, Ю.Б. Самодержавие и дворянство в 1907–1914 гг. / Ю.Б.
Соловьёв. Л., 1990. 267 с.
32. Твардовская, В.А. Достоевский в общественной жизни России (1861–
1881) / В.А. Твардовская. М., 1990. 340 с.
33. Твардовская, В.А. Идеология пореформенного самодержавия (М.Н.
Катков и его издания) / В.А. Твардовская. М., 1978. 279 с.

342
34. Фатеев, В.А. C русской бездной в душе: жизнеописание Василия
Розанова / В.А. Фатеев. СПб. – Кострома, 2002. 640 с.
35. Фирсов, С.Л. Православная Церковь и государство в последнее
десятилетие существования самодержавия в России / С.Л. Фирсов. СПб.,
1996. 660 с.
36. Фирсов, С.Л. Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х – 1918
гг.) / С.Л. Фирсов. М., 2001. 623 с.
37. Флоровский, Г.В. Пути русского богословия / прот. Г.В. Флоровский.
Париж, 1937. 601 с.
38. Христофоров, И.А. «Аристократическая» оппозиция Великим реформам
(конец 1850-х – середина 1870-х гг.) / И.А. Христофоров. М., 2002. 432 с.
39. Цимбаев, Н.И. И.С. Аксаков в общественной жизни пореформенной
России / Н.И. Цимбаев. М., 1978. 264 с.
40. Цимбаев, Н.И. Славянофильство (из истории русской общественно-
политической мысли XIX века) / Н.И. Цимбаев. М., 1986. 274 с.
41. Чернуха, В.Г. Внутренняя политика царизма в середине 50-х – начале 80-
х гг. XIX в. / В.Г. Чернуха. Л., 1978. 248 с.
42. Шапошников, Л.Е. А.С. Хомяков: человек и мыслитель / Л.Е.
Шапошников. Н. Новгород, 2004. 180 с.
43. Ширинянц, А.А. Русский хранитель: политический консерватизм М.П.
Погодина / А.А. Ширинянц. М., 2008. 416 с.
44. Янковский, Ю.З. Патриархально-дворянская утопия / Ю.З. Янковский.
М., 1981. 373 с.
45. Янов, А.Л. Россия и Европа. 1462–1921 / А.Л. Янов. В 3 книгах. Кн. 3.
Драма патриотизма в России (1855–1921). М., 2009. 678 с.
46. Янов, А.Л. Россия против России. Очерки истории русского
национализма 1825–1921 / А.Л. Янов. Новосибирск, 1999. 381 с.
47. McKenzie, D. The Serbs and Russian Pan-Slavism, 1875–1878 / D.
McKenzie. Ithaca (N.Y.), 1967. 365 p.

343
48. M.P. for Russia: Reminiscence and Correspondence of Madame Olga
Novikoff / W.T. Stead. L., 1909. Vol. 1. 536 p.; Vol. 2. 531 p.
49. Pearson, Th.S. Russian Officialdom in Crisis: Autocracy and Local Self-
Government, 1861–1900 / Th.S. Pearson. Cambridge, 2004. 312 p.
50. Petrovich, M.B. The Emergence of Russian Pan-Slavism, 1856–1870 / M.B.
Petrovich. N.Y., 1956. 312 p.
51. Riasanovsky, N.V. Russia and the West in the Teaching of the Slavophiles. A
Study of Romantic Ideology / N.V. Riasanovsky. Cambridge (Mass.), 1952. 244 p.
52. Tomaszewski, F.K. A Great Russia: Russia and the Triple Entente, 1905 to
1914 / F.K. Tomaszewski. L., 2002. 196 p.
53. Tuminez, A.S. Russian Nationalism since 1856 / A.S. Tuminez. Lanham MD,
2000. 339 p.

2. Статьи
54. Алексеев, М.П. Московские дневники и письма Клер Клермонт / М.П.
Алексеев // Литературное наследство. Т. 91. Русско-английские литературные
связи (XVII – первая пол. XIX вв.). М., 1982. С. 469–572.
55. Аринин, В.И. Версия о красавице-агенте и великом художнике / В.И.
Аринин // Красный Север (Вологодская областная газета). 2009. 6, 13, 20, 31
октября; 14 ноября.
56. Аринин, В.И. Дальше Пушкина / В.И. Аринин // Красный Север
(Вологодская областная газета). 2009. 7 июля.
57. Аринин, В.И. Пушкин, Николай I и две красавицы / В.И. Аринин //
Красный Север (Вологодская областная газета). 2009. 30 июня.
58. Аринин, В.И. «Священное с порочным», или убийство поэта и судьба
красавицы / В.И. Аринин // Красный Север (Вологодская областная газета).
2009. 28 июля, 19 августа..
59. Бабкин, М.А. Воззрения иерархов русской православной Церкви на
миропомазание всероссийских императоров в царствование Николая II / М.А.
Бабкин // Москва. 2009. №5. С. 229–233.

344
60. Бадалян, Д.А. Газета И.С. Аксакова «Русь» и цензура / Д.А. Бадалян //
Русская литература. 2006. №1. С. 94–115.
61. Бадалян, Д.А. Н.П. Гиляров и И.С. Аксаков в 1880-е годы: к истории
взаимоотношений двух журналистов / Д.А. Бадалян // Возвращение Н.П.
Гилярова-Платонова: сборник статей и материалов. Коломна, 2007. С. 119–
129.
62. Белов, А.М. Зарубежная публицистка / А.М. Белов // Исторический
вестник. 1909. №5. С. 546–568.
63. Бриллиантов, А.И. Труды профессора В.В. Болотова по вопросу о
filioque и полемика о его «Тезисах о filioque» в русской литературе //
Христианское чтение. 1913. №4. С. 431–457.
64. Ведерников, В.В. К.П. Победоносцев – публицист «Гражданина» / В.В.
Ведерников // Победоносцев, К.П. «Будь тверд и мужествен…» Статьи из
еженедельника «Гражданин» 1873–1876. Письма; под ред. В.В. Ведерникова.
СПб., 2010. С. 5–53.
65. Володихин, Д.М. Без гнева и пристрастия о российских консерваторах /
Д.М. Володихин // Российский консерватизм в литературе и общественной
мысли XIX века. М., 2003. С. 6–10.
66. Воронин, В.Е. Великий князь Константин Николаевич и попытка
создания «оппозиции его величества» в первые годы царствования
Александра III / В.Е. Воронин // Отечественная история. 2008. №5. С. 131–
139.
67. Гайденко, П.П. Об авторе и его герое / П.П. Гайденко // Соловьёв, С.М.
Владимир Соловьёв: жизнь и творческая эволюция. М., 1997. С. 382–422.
68. Ганичева, М. Алябьева Александра Васильевна / М. Ганичева // Пушкин
и его современники. – Режим доступа:
http://nearyou.ru/0pushkin/A/Aliabieva.html (дата обращения 01.04.2013).
69. Гачева, А.Г., Семёнова, С.Г. Комментарии / А.Г. Гачева, С.Г. Семёнова //
Фёдоров, Н.Ф. Собрание сочинений. Дополнения. Комментарии к четвёртому
тому. М., 2000. С. 37–435.

345
70. Гетманский, А.Э. Политика России в польском вопросе (60-е годы XIX
в.) / А.Э. Гетманский // Вопросы истории. 2004. №5. С. 24–45.
71. Дугин, А.Г. Консерватизм как явление: возможна ли его общая теория? /
А.Г. Дугин // Философия права. 2009. №4. С. 7–16.
72. Дугин, А.Г. Четыре консерватизма / А.Г. Дугин // Русское время. 2009.
№1. С. 10–15.
73. Дьяков, В.А. Общественно-политические факторы, влиявшие на
славистические исследования / В.А. Дьяков // Славяноведение в
дореволюционной России: изучение южных и западных славян. М., 1988. С.
177–182.
74. Дьяков, В.А., Мыльников, А.С. Об основных этапах развития
славяноведения в дореволюционной России / В.А. Дьяков, А.С. Мыльников //
Славяноведение в дореволюционной России: биобиблиографический
словарь. М., 1979. С. 11–46.
75. Зашихин, А.Н. У. Стэд и провал его «миссии» в России осенью 1905 г. /
А.Н. Зашихин // Научная биография – вид исторического исследования (по
материалам истории рабочего класса в СССР, революционного и
освободительного движения). Межвузовский сборник научных трудов. Л.,
1985. С. 67–82.
76. Карпи Г. Были ли славянофилы либералами? // Вопросы истории. 2002.
№9. С. 112–119.
77. Китаев, В.А. На подступах к синтезу (заметки на полях четвёртого тома
«Очерков русской культуры XIX века») / В.А. Китаев // Китаев, В.А. XIX век:
пути русской мысли. Н.Новгород, 2008. С. 328–342.
78. Китаев, В.А. Сколько лиц у русского либерализма? / В.А. Китаев //
Китаев, В.А. XIX век: пути русской мысли. – Н.Новгород, 2008. С. 351–352.
79. Китаев, В.А. Славянофильство и либерализм (историографические
заметки) / В.А. Китаев // Китаев В.А. XIX век: пути русской мысли.
Н.Новгород, 2008. С. 66–82.

346
80. Кораблёв, В.Н. Предисловие / В.Н. Кораблёв // Киреев, А.А. Соч. Т. 1. С.
III.
81. Котов, А.Э. Русский националист генерал А.А. Киреев / А.Э. Котов //
Глобализация и патриотизм: материалы докладов и выступлений
Международной научно-практической конференции учёных, аспирантов,
студентов. СПб., 2010. С. 166–171.
82. Лебедев, С.В. Предисловие / С.В. Лебедев // Киреев, А.А. Учение
славянофилов. М., 2012. С. 5–27.
83. Лобашкова, Т.А. Дневник славянофила А.А. Киреева. 1905 год / Т.А.
Лобашкова // Московский журнал (История государства Российского). 1998.
№5. С. 45–46.
84. Лопатина, Е. «Сблизить… с общеимперскою жизнью». Установки
генерала Гурко по управлению царством Польским в 1880-х годах / Е.
Лопатина // Родина. 2010. №7. С. 52–53.
85. Лосев, А.Ф. Творческий путь Владимира Соловьёва / А.Ф. Лосев //
Соловьёв, В.С. Соч. в 2 т. М., 1988 [sic!]. Т. 1. С. 3–32.
86. Лосский, В.Н. По образу и подобию / В.Н. Лосский // Лосский, В.Н.
Боговидение. М., 2006. С. 553–750.
87. Лукоянов, И.В. Император Николай II и К.П. Победоносцев: трудности
отношений ученика и учителя / И.В. Лукоянов // К.П. Победоносцев:
мыслитель, учёный, человек. Материалы международной юбилейной
научной конференции, посвящённой 180-летию со дня рождения и 100-летию
со дня кончины К.П. Победоносцева. СПб., 2007. (Далее – К.П.
Победоносцев: мыслитель, учёный, человек.) С. 53–58.
88. Лукьянов М.Н. «Россия – для русских подданных!»: консервативная
оппозиция русскому шовинизму накануне Первой мировой войны // Вестник
Пермского университета. 2001. Вып. 1. История. С. 142–151.
89. Лунёва, Ю. «Из-за Герата мы не забудем Константинополя» / Ю.
Лунёва // Родина. 2010. №8. С. 62–64.

347
90. Луночкин, А.В. К.П. Победоносцев и абиссинская экспедиция Н.
Ашинова / А.В. Луночкин // К.П. Победоносцев: мыслитель, учёный, человек.
С. 73–80.
91. Мамонов, А.В. Самодержавие и «славянское движение» в России в
1875–1877 гг. / А.В. Мамонов // Отечественная история. 2004. №3. С. 66–77.
92. Минаков, А.Ю. Предисловие // Против течения: Исторические портреты
русских консерваторов первой трети XIX столетия. Воронеж, 2004. – Режим
доступа: http://conservatism.narod.ru/news/protiv.rar (дата обращения:
01.04.2013).
93. Митрофанов, С. Кто Вы, Ольга Новикова? / С. Митрофанов // Ex Libris –
НГ. 1999. 10 июля. – Режим доступа: http://exlibris.ng.ru/kafedra/1999-10-
07/novikova.html (дата обращения 01.04.2013).
94. Никитин, С.А. Славянские съезды 60-х годов XIX века / С.А. Никитин //
Славянский сборник: Славянский вопрос и русское общество в 1867–1878 гг.
М., 1948. С. 16–92.
95. Петров, К.В. Купюры из «Записок графа М.Н. Муравьёва об управлении
Западным краем и об усмирении в нём мятежа. 1863–1866 гг.» / К.В.
Петров // Записки Отдела рукописей РГБ. Вып. 53. М., 2008. С. 577–589.
96. Пешков, А.И. К.П. Победоносцев как православно-русский мыслитель //
К.П. Победоносцев: мыслитель, учёный, человек. С. 7–16.
97. Полунов, А.Ю. К.П. Победоносцев и общественно-политическая жизнь
Великобритании (1870-е – начало 1900-х гг.) // К.П. Победоносцев:
мыслитель, учёный, человек. С. 87–93.
98. Прасолов, М.А. Два консерватизма: П.Е. Астафьев и К.Н. Леонтьев //
Консерватизм в России и мире. В 3 ч. Ч. 2. Воронеж, 2004. С. 29–67.
99. Репников, А.В. Два письма Л.А. Тихомирова к О.А. Новиковой / А.В.
Репников // Эхо: сборник статей по новой и новейшей истории Отечества /
А.В. Репников. Вып. 3. М., 2000. С. 104–109.
100. Репников, А.В. Очерк истории русского консерватизма / А.В. Репников //
Русское время. 2009. №.1. С. 19–25.

348
101. Репников, А.В. Предисловие / А.В. Репников // Дневник Л.А.
Тихомирова. 1915–1917 гг. М., 2008. С. 3–32.
102. Свистунов, А.А. Проблема реформирования Русской православной
Церкви в начале XX века / А.А. Свистунов // Эхо: сборник статей по новой и
новейшей истории Отечества. Вып. 3. М., 2000. С. 38–46.
103. Семёнова, С.Г. Славянофилы и Николай Фёдоров: религиозно-
философский диалог / С.Г. Семёнова // Иван Киреевский: духовный путь в
русской мысли XIX – XXI вв. (к 200-летию со дня рождения). Сборник
научных статей. М., 2007. С. 274–302.
104. Семикопов, Д.В., Семикопова, Т.В. Критика К.Н. Леонтьевым
экклезиологических представлений славянофилов // Материалы VII
Всероссийских чтений, посвящённых братьям Киреевским «Оптина Пустынь
и русская культура». Калуга, 2009. С. 159–163.
105. Сергеев, С.М. Проблема позднего славянофильства // Образовательный
портал «Слово». 03.10.2009. – Режим доступа: http://www.portal-
slovo.ru/history/41483.php (дата обращения: 01.04.2013).
106. Сергеев, С.М. «Творческий традиционализм» как направление русской
общественной мысли 1880-х – 1890-х гг. (К вопросу о терминологии) / С.М.
Сергеев // Русский консерватизм в литературе и общественной мысли XIX
века. М., 2003. С. 41–58.
107. Сергеев, С.М. Творческий традиционализм К.Н. Леонтьева / С.М.
Сергеев // Архипелаг Святая Русь. – Режим доступа: http://rys-
arhipelag.ucoz.ru/publ/sergej_sergeev_tvorcheskij_tradicionalizm_kn_leonteva_st
atja_pervaja_k_voprosu_o_quotpodmorazhivanii_rossiiquot_3/9-1-0-1823;
http://rys-arhipelag.ucoz.ru/publ/sergej_sergeev_tvorcheskij_tradicionalizm_kn_
leonteva_statja_pervaja_k_voprosu_o_quotpodmorazhivanii_rossiiquot_4/9-1-0-
1824 (дата обращения: 01.04.2013).
108. Сергеев, С.М. Творческий традиционализм Л.А. Тихомирова / С.М.
Сергеев // Образовательный портал «Слово». – Режим доступа:
http://www.portal-slovo.ru/history/41712.php (дата обращения: 01.04.2013).

349
109. Соколов, И.П. Протопресвитер И.Л. Янышев как деятель по
старокатолическому вопросу / И.П. Соколов // Христианское чтение. 1911.
№2. С. 230–251.
110. Соловьёв, Д.В. Владимир Соловьёв в восьмидесятые годы. По его
письмам к А.Ф. Аксаковой, а также по записям и переписке А.А. Киреева /
Д.В. Соловьёв // Звезда. 1996. №1. С. 140–158.
111. Соловьёв Илия, священник. Митрополит Санкт-Петербургский и
Ладожский Антоний (Вадковский) и К.П. Победоносцев / свящ. Илия
Соловьёв // К.П. Победоносцев: мыслитель, учёный, человек. С. 158–165.
112. Соловьёв, К.А. Генерал Киреев и его дневник / К.А. Соловьёв // Киреев,
А.А. Дневник. 1905–1910. М., 2010. С. 3–17.
113. Суслов, М. Утопический проект Г.М. Шиманова в контексте правого
диссидентского движения в СССР в 1960–1980-х гг. / М. Суслов // В мире
консерватизма: идеи, практики, люди. Межвузовский сборник научных
трудов. Пермь, 2006. С. 174–198.
114. Третьякова, С.Н. Положительные образы Российской империи в
британской прессе / С.Н. Третьякова // Материалы Интернет-конференции
«Современная Россия и мир: альтернативы развития (Россия и Западная
Европа: влияние образов стран на двусторонние отношения)». Барнаул, 2010.
– Режим доступа: http://community.livejournal.com/image_of_russia/67422.html
(дата обращения: 01.04.2013).
115. Тускарев, А. Заключение. Об удержании и симфонии / А. Тускарев //
Церковь о государстве. [Старица, 1993]. С. 70–88.
116. Фатеев, В.А. В спорах о самобытном пути России / В.А. Фатеев //
Славянофильство: pro et contra. С. 7–54.
117. Фатеев, В.А. Розанов и славянофильство / В.А. Фатеев // Наследие В.В.
Розанова и современность. Материалы международной научной
конференции. Москва, 29–31 мая 2006 г. М., 2009. С. 51–60.
118. Феофан (Шкоба), иеромонах. Сербский митрополит Михаил и Россия во
2-й половине XIX века // Богословский портал «Богослов.RU». 09.02.2009. –

350
Режим доступа: http://www.bogoslov.ru/text/382370.html (дата обращения:
01.04.2013).
119. Фетисенко, О.Л. Константин Леонтьев и Иван Аксаков о двух типах
христианства / О.Л. Фетисенко // Русская литература. 2008. №3. С. 129–140.
120. Фетисенко, О.Л. Н.П. Гиляров-Платонов, Т.И. Филиппов и К.Н.
Леонтьев в их жизненных и литературных взаимоотношениях / О.Л.
Фетисенко // Возвращение Н.П. Гилярова-Платонова: сборник статей и
материалов. Коломна, 2007. С. 98–118.
121. Фетисенко, О.Л. Столп Церкви или новый Копроним? К.П.
Победоносцев sub oculis Т.И. Филиппова и К.Н. Леонтьева / О.Л.
Фетисенко // К.П. Победоносцев: мыслитель, учёный, человек. С. 109–119.
122. Флоренский П.А. Запись лекции П.А. Флоренского из курса «Культурно-
историческое место и предпосылки христианского миропонимания» /
священник П.А. Флоренский // Флоренский. П.А. Имена: Сочинения. М.,
2008. С. 251–253.
123. Флоренский, П.А. Об Имени Божием / священник П.А. Флоренский //
Флоренский, П.А. Имена: Сочинения. М., 2008. С. 298–308.
124. Флоренский П.А., священник. Рец. на: Завитневич В.В. Алексей
Степанович Хомяков / священник П.А. Флоренский // Богословский вестник.
1916. №7–8. С. 516–581 (2-я пагинация).
125. Флоровский, Г.В. Вечное и преходящее в учении русских славянофилов /
прот. Г.В. Флоровский // Славянофильство: pro et contra. С. 823–844.
126. Хевролина, В.М. А.А. Киреев о проблеме славянского единства / В.М.
Хевролина // Славянский альманах-2000. М., 2001. С. 144–151.
127. Хевролина, В.М. Проблемы внешней политики России в общественной
мысли страны / В.М. Хевролина // История внешней политики России в 5 т.
Т. 4. М., 1999. С. 302–344.
128. Янов, А.Л. Славянофилы и внешняя политика России в XIX веке / А.Л.
Янов // Полис (Политические исследования»). 1998. №6. – Режим доступа:
http://www.polisportal.ru/files/File/puvlication/Starie_publikacii_Polisa/Ya/1998-

351
6-16-Yanov_Slavjanofili_i_vneshnaya_politika.pdf (дата обращения:
01.04.2013).
129. Янов, А.Л. Славянофилы и Константин Леонтьев (Русская
консервативная мысль XIX века и её интерпретаторы) / А.Л. Янов // Вопросы
философии. 1969. №8. С. 97–106.
130. Янов, А.Л. Трагедия великого мыслителя (по материалам дискуссии
1890-х годов) / А.Л. Янов // Вопросы философии. 1992. №1. С. 61–88.
131. Basil, J.D. Alexander Kireev and Theological Controversy in the Russian
Orthodox Church, 1890–1910 / J.D. Basil // Church, Nation and State in Russia
and Ukraine / edited by G.A. Hosking. Houndmills – L., 1991. P. 131–147.
132. Basil, J.D. Alexander Kireev: turn-of-the-century Slavophile and the Russian
Orthodox Church, 1890–1910 / J.D. Basil // Cahiers du Monde russe et sovetique.
XXXII (3). Juillet – septembre 1991. P. 337–348.
133. Basil, J.D. Russian Orthodox Response to the Old Catholics, 1870–1905 / J.D.
Basil // Religion and Nationalism in Eastern Europe and the Soviet Union. Boulder
– L., 1987. P. 63–76.
134. Baylen, J.O. Madame Olga Novikov, Propagandist / J.O. Baylen // American
Slavic and East European Review. Vol. 10. No 4 (December 1951). P. 255–271.
135. Doctorow, G.S. The Government “Program of 17 October 1905” / G.S.
Doctorow // Russian Review. Vol. 34. No 2 (April 1975). P. 123–136.
136. Emmons, T. [Review on the book:] Solov’ev Iu.B. Samoderzhavie i
dvoryanstvo v 1902–1907 gg. Leningrad, 1981. 248 pp. / T. Emmons // Slavic
Review. Vol. 44. No 2 (Summer 1985). P. 325.
137. Freeze, G.L. [Review on the book:] Hosking G.A., ed. Church, Nation and
State in Russia and Ukraine. N.Y., 1991. 357 pp. / G.L. Freeze // Russian Review.
Vol. 52. No 1 (January 1993). P. 140–141.
138. Gaut, G. Can a Christian be a Nationalist? Vladimir Solov’ev’s Critique of
Nationalism / G. Gaut // Slavic Review. Vol. 57. No 1 (Spring 1998). P. 77–94.
139. Kadic, A. Vladimir Soloviev and Bishop Strossmayer / A. Kadic // American
Slavic and East European Review. Vol. 20. No 2 (April 1961). P. 163–188.

352
140. Karlinsky, S., Yanov, A.L. Letters [to the Editor] / S. Karlinsky, A.L.
Yanov // Slavic Review. Vol. 41. No 1 (Spring 1982). P. 195–199.
141. Loukianov, M.N. Conservatives and “Renewed Russia”, 1907–1914 / M.N.
Loukianov // Slavic Review. Vol. 61. No 4 (Winter 2002). P. 762–786.
142. McKenzie, D. Panslavism in Practice: Chernyaev in Serbia (1876) / D.
McKenzie // The Journal of Modern History. Vol. 36. No 3 (September 1964). P.
279–297.
143. Pearson, Th.S. The Origins of Alexander III’s Land Captains: a
Reinterpretation / Th.S. Pearson // Slavic Review. Vol. 48. No 3 (Autumn 1981).
P. 384–403.
144. Rogger, H. Reflections on Russian Conservatism: 1861–1905 / H. Rogger //
Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. Neue Folge. B. 14. 1966. Heft 2. S. 195–
212.
145. Rollins, P.J. Imperial Russia’s African colony / P.J. Rollins // Russian
Review. Vol. 27. No 4 (October 1968). P. 432–451.
146. Turnbull, D. The Defeat of Popular Representation, December 1904: Prince
Mirskii, Witte and the Imperial Family / D. Turnbull // Slavic Review. Vol. 48. No
1 (Spring 1989). P. 54–70.
147. Weeks, R.G. Jr. Peter Shuvalov and the Congress of Berlin: a Reinterpretation
/ R.G. Weeks Jr. // The Journal of Modern History. Vol. 51. No 1 (March 1979). P.
1055–1070.
148. Werth, P. [Review on the book:] Basil, J.D. Church and State in Late Imperial
Russia: Critics of the Synodal System of Church Government (1861–1914).
Minneapolis, 2005. 214 pp. / P. Werth // Slavic Review. Vol. 66. No 1 (Spring
2007). P. 149–150.

3. Авторефераты диссертаций
149. Белянкина, В.Ю. Внешнеполитические взгляды русских правых в начале
XX века (1905–1914 гг.). Автореф. дис. … канд. ист. наук: 07.00.02 / В.Ю.
Белянкина. Кострома, 2005. 28 с.

353
150. Золотарёв, Д.П. Позднее славянофильство и его роль в общественно-
политической мысли России 60-х – 90х гг. XIX века. Автореф. дис. … канд.
ист. наук: 07.00.02 / Д.П. Золотарёв. Воронеж, 2004. 24 с.
151. Камнев, В.М. Исторические формы и религиозно-философские
основания русского консерватизма. Автореф. дис. … докт. философ. наук:
09.00.03 / В.М. Камнев. СПб., 2010. 40 с.
152. Пшегорский, А.С. Политические взгляды Владимира Андреевича
Грингмута. Автореф. дис. … канд. ист. наук: 07.00.02 / А.С. Пшегорский.
Тамбов, 2009. 22 с.

4. Справочники и энциклопедии
153. Афанасьев, Н.И. Киреев, А.А. / Н.И. Афанасьев // Афанасьев Н.И.
Современники. Альбом биографий. Т. 2. СПб., 1910. С. 228–231.
154. Бокова, В.М. Новиков Е.П. / В.М. Бокова // Русские писатели. 1800–
1917: биографический словарь. Т. 4. М., 1999. С. 337–338.
155. Дмитриев, В.Д., Майорова, О.Е. Новикова О.А. / В.Д. Дмитриев, О.Е.
Майорова // Русские писатели. 1800–1917. Биографический словарь. Т. 4. М.,
1999. С. 342–344.
156. Дубинин, А. Киреев А.А. / А. Дубинин // Русская философия. Малый
энциклопедический словарь. М., 1995. С. 253–254.
157. Евграфов, В.Е., Пустарнаков, В.Ф. Российская Советская Федеративная
Социалистическая Республика: Философия / В.Е. Евграфов, В.Ф.
Пустарнаков // Большая советская энциклопедия. Т. 22. М., 1975. Стб. 745–
754.
158. Киреевы // Русский биографический словарь (Брокгауз и Ефрон) в 20 т.
Т. 8. М., 1999. С. 246–247.
159. Кондаурова, Л.П. Киреев А.А. / Л.П. Кондаурова // Славяноведение в
дореволюционной России: биобиблиографический словарь. М., 1979. С. 183–
184.

354
160. Лебедев, С.В. Киреев А.А. / С.В. Лебедев // Славянофилы: историческая
энциклопедия. М., 2009. С. 272–273.
161. Носов, А.А. Новиков А.И. / А.А. Носов // Русские писатели. 1800–1917:
биографический словарь. Т. 4. М., 1999. С. 335–336.
162. Попов, Н.В., Глубоковский, Н.Н. Киреев А.А. / Н.В. Попов, Н.Н.
Глубоковский // Богословская энциклопедия; под ред. Н.Н. Глубоковского.
Т.10. СПб., 1909. Стб. 479–482.
163. Соловьёв, К.А. Киреев А.А. / К.А. Соловьёв // Русский консерватизм
середины XVIII – начала XX века: энциклопедия. М., 2010. С. 237–239.
164. Штакельберг, Ю.И. Киреев А.А. / Ю.И. Штакельберг // Отечественная
история. История России с древнейших времён до 1917 г.: энциклопедия. Т.
2. М., 1996. С. 571–572.
165. Штакельберг, Ю.И. Киреев А.А. / Ю.И. Штакельберг // Русские
писатели. 1800–1917. Биографический словарь. Т. 2. М., 1992. С. 532.
166. Штакельберг, Ю.И. Киреев Н.А. / Ю.И. Штакельберг // Отечественная
история. История России с древнейших времён до 1917 г.: энциклопедия. Т.
2. М., 1996. С. 572.

355