АЛЕКСАНДР ВАТЛИН

Si
КОМИНТЕРН:
ИДЕИ, РЕШЕНИЯ, СУДЬБЫ

РОССПЭН

Москва
2009
У Д К 929(092)
Б Б К 694(082.1)
В71

Ватлин А. Ю.
В71 Коминтерн: Идеи, решения, судьбы / А. Ю. Ватлин. М. : Рос-
с и й с к а я п о л и т и ч е с к а я э н ц и к л о п е д и я ( Р О С С Н Э Н ) ; Ф о н д Первого Пре-
з и д е н т а Р о с с и и Б. Н . Е л ь ц и н а , 2009. - 374 с. - ( И с т о р и я с т а л и н и з м а ) .

ISBN 978-5-8243-1095-5

В научной монографии сведены воедино статьи, очерки и заметки,

создававшиеся автором в разные годы и написанные в разных жанрах.
Здесь представлены ключевые проблемы истории Коммунистического Ин-
тернационала, такие как причины и условия его создания, принципиаль-
ные повороты его стратегии и тактики, взаимодействие с большевистской
партией и советской внешней политикой. Есть сюжеты, посвященные
людям, связавшим свою жизнь со всемирной организацией революционе-
ров, и анализ оперативной реакции Интернационала, который называли
Московским, на события и процессы, происходившие в разных уголках
земного шара.

УДК 929(092)
ББК 694(082.1)

ISBN 978-5-8243-1095-5 © А. Ю . В а т л и н , 2 0 0 9
©
Российская политическая
энциклопедия, 2009
 Да, мы увидим международную мировую револю-
цию, но пока это очень хорошая скалка, очень красивая
сказка, — я вполне понимаю, что детям свойственно
любить красивые сказки. Но я спрашиваю: серьезному
революционеру свойственно ли верить сказкам?
В. И. Ленин. Доклад на VII съезде РКП(б)
7 марта 1918 г. (ПСС. Т. 36. С. 19)
Слова «Коммунистический Интернационал» при-
водят на ум сложную картину: всемирное человеческое
братство, красные флаги, баррикады, Карл Маркс,
Парижская Коммуна. Слово же «Коминтерн» напоми-
нает всего лишь о крепко спаянной организации и же-
сткой системе доктрин. Оно относится к предмету столь
же ограниченному в своем назначении, как стол или
стул. «Коминтерн» — это слово, которое можно произ-
нести, почти не размышляя, в то время как «Коммуни-
стический Интернационал» заставляет пусть на миг,
но задуматься.
Джордж• Ору элл. 1984

ПРЕДИСЛОВИЕ

Несмотря на то, что слова коммунизм или мировая революция

давно уже вышли из идеологического арсенала отечественной власти
и изрядно потускнели, назвать Коммунистический Интернационал
забытым пока еще нельзя. Почти через полвека после его тихой кон-
чины в 1943 г. историки, журналисты и литераторы получили доступ
к архивному наследию всемирной организации пролетарских рево-
люционеров. Казенные формулы советской историографии сменил
безудержный плюрализм, собрания легенд и мифов мирно соседство-
вали на полках книжных магазинов с глубокими научными трудами
и академическими публикациями документов. Коминтерн пробил себе
дорогу и в Интернет, база данных, созданная на основе его архива,
стала одним из самых амбициозных научных проектов прошлого де-
сятилетия.
Автор раскрытой перед читателем книги на протяжении вот уже
двух десятилетий занимается изучением истории Коммунистическо-
го Интернационала, то впадая в исследовательский азарт и посвящая
этому все служебное и свободное время, то уставая от повторяющих-
ся сюжетов и обещая самому себе не прикасаться более к «избитой
теме». Давно уже забыты амбициозные планы написать полную и-окон-
чательную историю Коминтерна, с годами и опытом пришло понима-

5
ние того, что эта цель, подобно линии горизонта, будет всегда оста-
ваться на недосягаемом расстоянии, побуждая идти вперед и решать
на этом пути конкретные научные задачи.
Из стремления поделиться достигнутым и вырос замысел этой
книги, в которой сведены воедино статьи, очерки и заметки, созда-
вавшиеся в разные годы и написанные в разных жанрах. Здесь пред-
ставлены ключевые темы истории Коммунистического Интернацио-
нала, такие как причины и условия его создания, принципиальные
повороты его стратегии и тактики, взаимодействие с большевистской
партией и советской внешней политикой. Есть и сюжеты, посвящен-
ные людям, связавшим свою жизнь со всемирной организацией рево-
люционеров, и анализ оперативной реакции Интернационала, кото-
рый называли Московским, на события и процессы, происходившие
в разных уголках земного шара.
Что получилось в итоге - судить читателю. Автору меньше всего
хотелось бы, чтобы результат его труда был воспринят как «краткий
курс» истории Коминтерна, не имеющий фактических прорех и спо-
собный дать ответ на любые вопросы. Скорее это отчет об увлекатель-
ном путешествии в прошлое, который поможет прежде всего тем, кто
захочет не просто повторить его, а пойти дальше. И еще одно предуп-
реждение - тем, кто привык видеть в истории благодатную почву для
«извлечения уроков». Вот как ставился вопрос в одном из первых
откликов на образование Коммунистического Интернационала: «Ми-
ровое коммунистическое движение развивается в значительной сте-
пени вне поля зрения официальной историографии, как и всякое
подлинное революционное движение. Стать "историками" его могут
лишь непосредственные творцы этого движения, т. е. сами же комму-
нисты» 1 . Не попадая в категорию последних, автор сохраняет крити-
ческую дистанцию по отношению к своим героям, и в то же время
пытается внести их помыслы и действия в реальный исторический
контекст, о котором порой забывают профессиональные ниспроверга-
тели авторитетов.
Было бы как минимум несправедливо приписывать заслугу появ-
ления книги на свет одному только автору. Хотя он, как принято
в научном мире, несет единоличную ответственность за все ошибки
и упущения, которые обнаружатся на ее страницах. Пользуясь случа-
ем, хотелось бы выразить благодарность всем тем, кто вдохновлял,
сопровождал и критиковал данный проект — коллегам и друзьям из
сектора истории Коминтерна Института марксизма-ленинизма при
ЦК КПСС, где начиналась научная карьера автора, Российского госу-
дарственного архива социально-политической истории, где хранится

1
От редакции / / Вестник жизни. 1919. №6—7. СЛ.

6
документальное наследие Коммунистического Интернационала 1 , ис-
торического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, студенты кото-
рого вновь обращают внимание на неисследованные страницы летопи-
си этой организации. Особая признательность - представителям
международного сообщества коминтерноведов, в дискуссиях с кото-
рыми оттачивались замысел и концепция книги, соавторам ряда ста-
тей и очерков, включенных в нее. И наконец - издательству
РОССПЭН, которое берет на себя смелость и риск публикации вот
уже третьей монографии автора.

[
Сноски на архивные фонды приводятся по состоянию на момент первой
публикации того или иного материала, вошедшего в книгу. В 90-е годы ряд
фондов архива Коминтерна подвергся реструктурированию, и некоторые отсыл-
ки к ним могут ввести читателя в заблуждение. Принося свои извинения, автор
отдает себе отчет в том, что сплошная проверка сносок на архивные документы
была бы сопоставима по времени с написанием новой книги.

7
 Часть I. «МЫ НАШ, МЫ НОВЫЙ МИР
ПОСТРОИМ»

Говоря о предыстории Коминтерна, мы должны начинать ее с со-

бытия, предопределившего не только дальнейшую эволюцию рабоче-
го движения, но и весь ход самой трагичной эпохи в истории чело-
вечества - двадцатого века. Речь идет о Первой мировой войне,
которая одним махом перечеркнула иллюзии «вечного мира» и по-
ставила под вопрос уверенность в необратимости общественного про-
гресса. Торжество национальных чувств задвинуло в угол марксист-
ский интернационализм, верность которому сохраняло незначительное
меньшинство левых радикалов. Социалистическое движение пережи-
вало самый мучительный раскол с момента основания Второго Ин-
тернационала. Военный конфликт не стал короткой «очистительной
грозой», и на третьем году войны революционный выход из нее стал
казаться миллионам рабочих и солдат по обе стороны линии фронта
вполне реальной перспективой.
Эпоха революций открылась в России. После недолгой демокра-
тической прелюдии власть в этой стране оказалась в руках партии
большевиков. Их тактика решающего штурма оказалась более ус-
пешной, нежели парламентская стратегия их вчерашних европейс-
ких соратников и покровителей. Ученики вскоре почувствовали себя
учителями, Россия из окраины цивилизованного мира превратилась
в полигон невиданного социального эксперимента. «Мы и начинали
наше дело исключительно в расчете на мировую революцию», -
утверждал Ленин. Иными словами, даже жертвуя собой, новая власть
в России должна была подтолкнуть вперед всемирную диктатуру
пролетариата.
Внешнеполитическая линия советского правительства в первый
год его существования диктовалась задачей «разбудить спящую массу
европейских рабочих». Подобная установка имела и обратную сторо-
ну - в случае, если этого не случится, вставал вопрос о судьбе самой
русской революции. Однако в 1918 г. возможность того, что европей-
ские рабочие не придут на помощь революционной России, казалась
новой власти чисто гипотетической. Хотя предложение болыневика-

8
 ми немедленного мира и не вызвало ожидаемых потрясений в вою-
ющих странах, ситуация там день ото дня стимулировала надежды на
близкий крах «старого мира».
При всем несовпадении лозунгов и реалий российская революция
оказывала все возрастающее воздействие на внешний мир. Популяр-
ный на исходе Первой мировой войны лозунг «Сделаем как в Рос-
сии!» подразумевал не слепое подражание чужому примеру, а стрем-
ление любой ценой вырваться из кошмара нескончаемых боевых
действий, засилья военщины, материальных лишений. Более осознан-
ным было отношение к «русскому примеру» европейского рабочего
движения. Его лидеры внимательно изучали опыт подпольной борь-
бы РКП(б), буквально «примеряли» к условиям своих стран декреты
советской власти.
Хорошо известна полемика Каутского и Ленина о соотношении
диктатуры и демократии в пролетарской революции. В лагере евро-
пейских социалистов были и другие точки зрения. Побывавший в рус-
ском плену Отто Бауэр сохранял уверенность в том, что эксцессы
большевизма коренятся в отсталости России, которая и делает необ-
ходимым период воспитательной диктатуры. «Деспотизм пролетари-
ата подчинен исторической задаче вытащить крестьянскую массу
русского народа из бескультурья и тем самым создать предпосылки
для утверждения демократии». Еще один сочувствующий критик
Ленина, Роза Люксембург предупреждала его об опасности ставки на
голое насилие: «Вместе с удушением политической жизни по всей
стране будет парализована и деятельность советов». Единственным
субъектом власти в России в этих условиях останется партийно-
государственная бюрократия. Буквально через несколько лет эти до-
воды возьмет на свое вооружение антисталинская оппозиция
в ВКП(б).
Работы этих и многих других социалистов были написаны с пози- v
ций критической солидарности, они вновь, как и до мировой войны,
протягивали российским соратникам руку помощи. На сей раз по-
мощь была безоговорочно отвергнута. Тон, в котором лидеры больше-
вистской партии вели дискуссию, свидетельствовал о том, что они не
желали на равных обсуждать пороки и ошибки своей политики. Став
государственными деятелями, они высокомерно вычеркнули своих
оппонентов из списка активных политических сил. Троцкий щеголял
звонкой фразой о «помойке истории», на которой оказались социал-
демократы западных стран.
Однако на исходе мировой войны они начали предпринимать ак-
тивные усилия к собиранию своих рядов. Чтобы противопоставить
этому процессу левую альтернативу, в декабре 1918 г. из Москвы про-
звучал призыв к образованию Коммунистического Интернационала.

9
Именно Ленин настаивал на самом жестком отборе тех политических
сил, которым будет доверено руководство мировой революцией про-
летариата. Одним из главных критериев этого отбора выступало безо-
говорочное признание всемирно-исторического значения российской
революции и борьба за утверждение в своих странах власти Советов.
Расчеты на то, что международную конференцию сторонников
«мирового большевизма» удастся провести на Западе - в Берлине,
Голландии или Скандинавии, были опрокинуты ходом событий. Ре-
волюционная волна быстро потеряла свою энергию, ни в одной из
европейских стран кроме России политический переворот не перерос
в социальный. Учредительный конгресс Коммунистического Интер-
национала состоялся в Москве 2—6 марта 1919 г.
Коминтерн задумывался не как федерация национальных партий,
а как единая коммунистическая организация, «генеральный штаб» иду-
щей по всему миру гражданской войны. Этим диктовался решитель-
ный разрыв с традициями массовых рабочих партий, формирование
кадров профессиональных революционеров и постоянная чистка их
рядов, строгая конспирация и использование методов подпольной ра-
боты, опробованных большевиками в борьбе с самодержавием. Работа
московского Исполкома Коминтерна несла на себе отпечаток утвер-
дившихся в России военно-коммунистических методов: решения хо-
зяйственных и политических проблем путем создания все новых аппа-
ратов, приказного администрирования и комиссарских инспекций.
Однако влияние русского примера было столь сильным, что в круп-
нейших странах континентальной Европы - Франции, Италии, Герма-
нии — созданные компартии повели за собой значительную часть
левых сил. К ним шли не только рабочие, испытанные десятилетиями
партийной работы, но и молодежь, которой хотелось реализовать свое
право на лучшую жизнь. Красное стало модным, какую бы ненависть
это не вызывало у сил «старого мира».
Лидеры крупнейших социалистических партий Европы оказались
на распутье. С одной стороны, в Советской России они видели по-
пытку реализовать социальный проект, предначертанный классиками
марксизма. С другой — Коминтерн называл их самих предателями
и обещал им скорую гибель. Еще важнее было то, что компартии
отбирали массовую базу и голоса избирателей у социалистов, считав-
ших себя умеренными. И все же давление рабочих масс заставило
лидеров рабочих партий Европы протянуть друг другу руки.
«Русский вопрос» сыграл важную роль как в формировании по-
литики единого рабочего фронта, так и в крахе единственной попыт-
ки ее практического воплощения. Эта попытка лишний раз продемонст-
рировала общность судеб российской революции и европейского
рабочего движения. Ради объединения социально однородных сил,

10
воплощавших в с.сбе миролюбивую и демократическую альтернативу,
стоило идти на политические соглашения и идеологические компро-
миссы. Не раскол, а единство должно было стать боевым лозунгом
европейского пролетариата. Страх перед ним, особенно заметный па
крайних флангах рабочего движения, не только облегчал действия
европейской реакции, но и увеличивал пропасть, отделявшую Совет-
скую Россию от остального мира.
После ряда неудачных попыток сближения в рамках политики
единого рабочего фронта западные социалисты, убежденные в уни-
версальности демократических принципов организации обществен-
ной жизни, стали вести бескомпромиссную борьбу с «московскими
заговорщиками». В свою очередь, отказавшись от поиска союзников,
коммунисты оказались изолированными от повседневного полити-
ческого процесса в своих странах. Это обстоятельство казалось им
лишним подтверждением бесплодности парламентаризма и борьбы за
частичные реформы, стимулировало левацкие настроения, которые
сводили работу компартий к подготовке вооруженных выступлений.
Такие настроения находили поддержку в Москве, руководителям
РКП(б) было нелегко смириться с мыслью, что европейскому капи-
тализму удалось выбраться из могилы, которую он вырыл себе, раз-
вязав мировую войну.
Любое потрясение в лагере классового врага рассматривалось
Коминтерном как признак приближения новой революционной вол-
ны. В результате летом—осенью 1923 г. началась широкомасштабная
подготовка к захвату власти коммунистами в Германии и ряде других
стран, так и не завершившаяся победоносным восстанием. Разбор
«уроков германского Октября» стал одним из стимулов внутрипар-
тийного конфликта в руководстве большевиков, который приобрел
особую остроту после смерти Ленина. Победа сторонников построе-
ния социализма в одной стране привела к тому, что история Комму-
нистического Интернационала стала превращаться в составную часть
истории ВКП(б).

1. Предыстория коммунистического движения

Ленинская концепция мировой революции

Осмысливая ленинские взгляды на процесс перехода от капита-

лизма к социализму, очень нелегко выбрать точку отсчета. И в начале
своей революционной деятельности, и в годы второй эмиграции
В. И. Упьянов-Ленин разделял общий для марксистки ориентирован-
ного рабочего движения тезис о всемирно-исторической неизбежно-

11
сти прихода к власти пролетариата и о гражданской воине, в ходе
которой должно быть сломлено сопротивление эксплуататоров.
В этот период кардинально меняются взгляды не столько самого
Ленина, сколько лидеров европейского рабочего движения. Интегра-
ция социалистических партий в политический истэблишмент передо-
вых стран Европы уводит их теоретические поиски далеко в сторону
от стареющего опыта Парижской Коммуны. Большевики, которые
имели перед собой твердыню самодержавия и поэтому предлагали
наиболее радикальные трактовки марксистского учения, оказались
своего рода «падчерицей» Второго Интернационала. Все попытки
Международного социалистического бюро наладить сотрудничество
между различными течениями российских социалистов (последняя
из них датирована летом 1914 г.) разбивались о непреклонность Ле-
нина и его сторонников. Их было очень немного и в России, и в ев-
ропейской эмиграции, но тем жестче звучала их претензия на роль
единственно верных толкователей марксизма.
Первые залпы мировой войны, прогремевшие в августе 1914 г.,
поставили точку в истории Второго Интернационала. Социалисти-
ческие партии воюющих стран поддержали собственные правитель-
ства и тем самым оказались во враждебных лагерях. Волна патриоти-
ческих настроений, поднявшаяся летом 1914 г. практически во всех
европейских державах, явно шла вразрез с марксистским постулатом
о том, что «у пролетариев нет отечества». Разразись война на пару
десятилетий раньше, Интернационал, быть может, устоял бы под на-
пором национализма — но к 1914 г. европейским рабочим уже было
что терять, кроме своих цепей. Поставленные перед альтернативой:
разрыв с массовой базой и уход в подполье ради сохранения верности
принципам, или приспособление к господствующим в обществе на-
строениям, социалистические партии европейских стран в подавляю-
щем большинстве избрали второй путь. Это привело к внутреннему
расколу в большинстве партий - левое меньшинство, представители
которого называли себя интернационалистами, отвергло националь-
но-патриотические лозунги и подчинение «гражданскому миру». В те-
чение военных лет, несмотря на преследования властей, в ряде стран
это меньшинство смогло организационно оформиться и стояло на
пороге формирования собственных партий.
Лидером в этом процессе выступала российская социал-демокра-
тия, давно и прочно расколовшаяся на большевиков, меньшевиков
и ряд промежуточных фракций. Уже в августе 1914 г. в тезисах «За-
дачи революционной социал-демократии в европейской войне» Ле-
нин утверждал: «Измена социализму большинства вождей II (1889—
1914) Интернационала означает идейно-политический крах этого
Интернационала. Основной причиной этого краха является факти-

12
ческое преобладание в нем мелкобуржуазного оппортунизма, на бур-
жуазность коего и опасность давно указывали лучшие представители
революционного пролетариата всех стран... Задачей будущего Интер-
национала должно быть бесповоротное и решительное избавление от
этого буржуазного течения в социализме»'.
Ленин сделал ставку на положения Штутгартского (1907 г.) и
Базельского (1912 г.) конгрессов Второго Интернационала, казавши-
еся незыблемыми для всех социалистов еще за несколько месяцев до
начала мировой войны. Речь шла об использовании созданного ею
кризиса для подрыва существовавшей системы и захвата власти про-
летариатом. То, что в манифестах конгрессов формулировалось до-
статочно осторожно, Лениным было сказано вполне определенно, и да-
же грозно: «Долой поповски сентиментальные и глупенькие воздыхания
о «мире во что бы то ни стало»! Поднимем знамя гражданской войны!
Империализм поставил на карту судьбу европейской культуры: за
данной войной, если не будет ряда успешных революций, последуют
вскоре другие войны...»2.
В отличие от многих социалистов, разделявших «ура-патриотичес-
кие» настроения и веривших в скорую победу своего оружия, Ленин
угадал главное: то, что европейский характер войны и примерное ра-
венство сил двух противостоящих группировок сделают ее чрезвычай-
но затяжной и кровопролитной. С пониманием этого среди социали-
стов стали набирать силу пацифистские стремления, оформившиеся
в политическое течение центризма. В отличие от центристов российс-
кие большевики напрочь отвергали мысль о возможности завершения
войны без пролетарской революции в передовых странах Европы.
Более того, даже после ее победы следует настраиваться на «по-
следний и решительный бой» с оружием в руках. Ленин откровенно
раздувал инстинкты толпы, высвобожденные ожесточением мировой
войны, обращаясь к рабочим со следующими словами: «тебе дали
в руки ружье и великолепную, по последнему слову машинной техни-
ки оборудованную скорострельную пушку, — бери эти орудия смерти
и разрушения, не слушай сентиментальных нытиков, боящихся вой-
ны; на свете еще слишком много осталось такого, что должно быть
уничтожено огнем и железом для освобождения рабочего класса, и,
если в массах нарастает злоба и отчаяние, если налицо революцион-
ная ситуация, готовься создать новые организации и пустить в ход
столь полезные орудия смерти и разрушения против своего прави-
тельства и своей буржуазии» 3 .

' Ленин В. И. Полное собрание сочинений (далее - ПСС). Т. 26. С. 2.

2
Там же. Т. 26. С. 41.
3
Там же. Т. 26. С. 259.

13
 Уже в 1915 г. в политическую стратегию большевизма был вклю-
чен и фактор собственной страны: «Задача пролетариата России —
довести до конца буржуазно-демократическую революцию в России,
дабы разжечь социалистическую революцию в Европе» 1 . Ленин не
скрывал планов своей пар тии: в случае захвата власти «мы предложи-
ли бы мир всем воюющим на условии освобождения колоний и всех
зависимых, угнетенных и неполноправных народов. Ни Германия, ни
Англия с Францией не приняли бы, при теперешних правительствах
их, этого условия. Тогда мы должны были бы подготовить и повести
революционную войну, т. е. не только полностью провели бы самыми
решительными мерами всю нашу программу-минимум, но и система-
тически стали бы поднимать на восстание все ныне угнетенные вели-
короссами народы, все колонии и зависимые страны Азии (Индию,
Китай, Персию и пр.), а также — и в первую голову — поднимали бы
на восстание социалистический пролетариат Европы против его пра-
вительств и вопреки его социал-шовинистам» 2 .
Грандиозные планы, разрабатывавшиеся в Швейцарии мало кому
известным эмигрантом, спустя менее чем пять лет станут программой
деятельности всемирной организации коммунистических партий.
Коминтерн возьмет с собой не только фанатичную уверенность в сво-
ем историческом предназначении, но и все слабые стороны ленинских
взглядов периода мировой войны. Речь идет прежде всего о недо-
оценке национальных связей как фактора, сковывающего развитие
классовых антагонизмов. Обещая нациям право на самоопределение,
Ленин считал, что его реализация будет подталкивать вперед все-
мирную революцию пролетариата. На деле получилось обратное —
' появление на окраинах Российской империи самостоятельных на-
циональных государств стало серьезным препятствием на пути боль-
шевизма в Европу.
Русская революция, разразившаяся в начале 1917 г., вернула Ле-
нина и его соратников не только на родину, но и на авансцену исто-
рии, переведя сформулированные в швейцарской эмиграции лозунги
в плоскость практических задач. В «Апрельских тезисах» Ленин по-
требовал от партии взять на себя «инициативу создания революци-
онного Интернационала, Интернационала против социал-шовинистов
и центра»11. Менее известен тот факт, что конференция РСДРП, на
которой были оглашены эти тезисы, не поддержала его предложения
о немедленном выходе из Циммервальдского объединения, ставшего
в годы войны центром сплочения левых социалистов.

1
Ленин В. И. ПСС. Т. 27. С. 354.
2
Там же. Т. 27. С. 5 0 - 5 1 .
:i
Там же. Т. 31. С, 116.

14
 Ленину удалось настоять на отказе партии от участия в междуна-
родной конференции социалистических партий воюющих стран, ко-
торую планировалось провести в Стокгольме осенью 1917 г. Он
в очередной раз обвиняет своих соратников, не спешивших рвать по-
следние нити с европейскими социалистами, в гнилом либерализме
и даже предательстве. Получив в России базу для политической борь-
бы, большевики должны не оглядываться на Запад, а навязать ему
свою доктрину: «Мы решили строить III Интернационал. Мы должны
осуществлять это вопреки всем трудностям. Ни шагу назад, к сделкам
между социал-империалистами и перебежчиками социализма!» 1
Накануне захвата власти большевиками тезис о том, что «нарас-
тание всемирной революции неоспоримо» и российскому пролетари-
ату нужно сделать лишь решающее усилие для того, чтобы зажечь
революционный пожар в Европе, присутствует едва ли не в каждой
из ленинских работ. Его оппоненты, в том числе и в рядах его соб-
ственной партии, справедливо указывали на то, что отдельные приме-
ры братаний на фронте, забастовок и правительственных кризисов
в воюющих странах еще не гарантируют превращения империалисти-
ческой войны в гражданскую. Ленин продолжал свято верить в то,
что рабочие Европы не останутся равнодушными к судьбе своих
российских товарищей. «Мы верим в революцию на Западе. Мы знаем,
что она неизбежна, но, конечно, нельзя по заказу ее создать... Декре-
тировать революцию мы не можем, но способствовать ей можем и мы.
Мы поведем в окопах организованное братание, поможем народам
Запада начать непобедимую социалистическую революцию» 2 . Именно
в таком ключе и будет развиваться международная деятельность
большевиков в первый год существования Советской России.
Российская революция 1917 г., составной частью которой было уста-
новление диктатуры ленинской партии, явилась поворотным пунктом не
только в жизни народов Российской империи. Лозунг «Сделаем, как
в России» получил огромную притягательную силу среди трудящихся
стран Европы, смертельно измученных тяготами мировой войны. Отны-
не именно этот пример превращался в главный фактор консолидации
революционного крыла международного рабочего движения.

От Смольного до Бреста

Большевики в полной мере использовали «всемирный масштаб»

для легитимации собственного захвата власти. Они неустанно агити-
ровали российских рабочих и крестьян принять на себя мессианскую

1
Ленин В. И. ПСС. Т. 34. С. 72.
2
Там же. Т. 35. С. 5.

15
роль спасения Европы от ужасов войны, продолжавшейся вот уже
четвертый год. В резолюции, принятой Петроградским советом рабо-
чих и солдатских депутатов 25 октября 1917 г., выражалась уверен-
ность в том, что «пролетариат западноевропейских стран поможет
нам довести дело социализма до полной и прочной победы» 1 .
Пропаганда интернациональной солидарности трудящихся нахо-
дила отклик прежде всего среди солдат но обе стороны от линии
фронта, которые подтверждали ее действенность своими братаниями.
Стремясь поскорее приблизить завершение войны, они зачастую
выдавали желаемое за действительное. Так, группа немецких воен-
нопленных социал-демократов в Москве подписала 25 декабря 1917 г.
воззвание к немецким солдатам, находящимся на восточном фронте,
как «члены третьего Интернационала» 2 .
Уже 4 января 1918 г. Всероссийский центральный исполнительный
комитет Советов рабочих и солдатских депутатов (ВЦИК) принял
решение об отправке за рубеж представительной делегации, которая
должна была подготовить международную конференцию левых соци-
алистов Европы. Условиями участия в такой конференции называ-
лись признание советской власти и необходимости борьбы против
обеих империалистических группировок'. В делегацию вошли
А. М. Коллонтай и Я. А. Берзин от РСДРП, М. А. Натансон и А. М. Ус-
тинов - от партии левых эсеров 4 . Для облегчения связи между от-
дельными группами левых социалистов в Стокгольме следовало уч-
редить информационное бюро и издавать там бюллетень о развитии
российской революции '. В середине февраля делегация отправилась
в путь, однако пароход сел на мель у берегов Финляндии. Едва избе-
жав ареста, большевики и левые эсеры вернулись в Петроград1'.
Очевидно, в начале 1918 г. Ленин посчитал, что его партия укре-
пилась у власти уже достаточно для того, чтобы обратиться к между-
народно-революционной деятельности. Американский корреспондент
А. Р. Вильяме, который летом 1917 г. прибыл в Россию и попал под
влияние большевистских идей, пишет: январские митинги и собра-

1
Цит. по: Ленин В. И. ПСС. Т. 35. С. 5. До 1 февраля 1918 г. даты приводятся
по старому стилю.
2
Lager, Front oder Heimat. Deutsche Kriegsgefangene in Sowjetrussland 1917 bis
1920. 2 Bde. München u.a., 1994. Bd.l. S. 27.
3
Известия В Ц И К . 6 января 1918 г.
4
Протоколы Центрального Комитета Р С Д Р П ( б ) . Август 1917 - февраль 1918 г.
М„ 1959. С. 174.
5
Государственный архив Российской Федерации (далее — ГАРФ). Ф. 1235.
Огт. 18. Д. 6. Л. 80.
в
Коллонтай А. М. Автобиографический очерк / / Пролетарская революция.
1922. № 3 . С. 300.

16
ния, в которых он сам принимал участие вместе с Лениным, были
«прелюдией к Третьему Интернационалу, который не состоялся из-за
Брест-Литовска и интервенции» 1 .
Вскоре идеи агитационного наступления в Европе были отодвину-
ты на второй план - новой российской власти пришлось организовы-
вать отпор вполне реальному наступлению немецких войск, нацелен-
ному на Петроград. Еще летом 1917 г. Ленин давал обещание ни при
каких условиях не идти на сепаратный мир с Германией — «только
соединившись, рабочие и крестьяне всего мира могут прикончить
войну. Вот почему мы, большевики, против сепаратного мира, т. е.
против мира только России с Германией. Сепаратный мир — глу-
пость, потому что он не разрешит коренного вопроса, вопроса о борьбе
с капиталистами и помещиками» 2 .
В начале 1918 г. именно Ленин выступил за скорейшее заключение
такого мира, чтобы любой ценой спасти завоеванную власть. Внутри-
партийный конфликт по вопросу о сепаратном мире с Германией стал
тем горном, где революционные надежды переплавлялись в полити-
ческий реализм. «Левые коммунисты», которые на первых порах
всерьез могли рассчитывать на большинство в партии, были просто
шокированы столь резким поворотом, считая его предательством
принципов пролетарского интернационализма.
Ведя острую полемику с левыми, Ленин подчеркивал, что отныне
Россия может опираться только на собственные силы: «Было бы
ошибкой построить тактику социалистического правительства Рос-
сии на попытках определить, наступит ли европейская и особенно
германская социалистическая революция в ближайшие полгода (или
подобный краткий срок) или не наступит. Так как определить это
нельзя никоим образом, то все подобные попытки, объективно, све-
лись бы к слепой азартной игре... Революционная война в данный
момент сделала бы нас, объективно, агентами англо-французского
империализма, давая ему подсобные его целям силы» 3 .
В ходе дискуссии Ленин избегал говорить о внешнеполитических
просчетах, допущенных в первые месяцы нахождения у власти. За
него это сделал его сторонник Г. Е. Зиновьев: «Ясно, что надо было
заключать мир в ноябре... стачки в Вене и Берлине нас слишком ^
очаровали и мы упустили момент» 4 . В острой борьбе Ленину удалось
склонить на свою сторону большинство членов ЦК партии. 3 марта
1918 г. «похабный» Брестский мир был подписан.

' Вильяме Альберт Р. Путешествие в революцию. СПб., 2007. С. 239.

2
Ленин В. И. IICC. Т. 32. С. 31.
3
Там же. Т. 35. С. 2 4 5 - 2 4 6 .
1
Протоколы Центрального Комитета Р С Д Р П ( б ) . С. 203.

17
 От Бреста до Берлина

Надежды германских левых социалистов, объединившихся в груп-

пу «Спартак», на то, что Советская Россия ни при каких условиях не
подпишет сепаратного мира с германской военщиной', сменились
жестоким разочарованием. Как оказалось, большевики поставили
государственные интересы выше своих интернациональных обязанно-
стей, ибо заключенный мир означал затягивание мировой бойни и но-
вые тысячи жертв на Западном фронте. Между Лениным и Розой
Люксембург, чьи отношения не раз омрачались идеологическими
конфликтами, пробежала еще одна трещина. Это скажется на отноше-
нии «спартаковцев» как к диктатуре большевиков, так и к образова-
нию Коммунистического Интернационала.
После заключения Брестского мира Советская Россия получила
передышку, выйдя из числа воюющих держав. Однако мир был толь-
ко формальным - значительная часть европейской России была ок-
купирована иностранными войсками, да и внутри страны разгоралась
гражданская война. Пойдя на колоссальные уступки, большевики
выиграли время для укрепления собственной диктатуры и формиро-
вания мощной Красной Армии. В свою очередь Германия смогла
перебросить на Западный фронт значительные силы, получить доступ
к природным и продовольственным ресурсам Восточной Европы.
В какой-то момент Россия и Германия напоминали двух участников
дуэли, которые, ранив друг друга, сошлись вплотную и оказались друг
для друга последней опорой.
Взаимоотношения двух стран после Бреста достаточно ярко опи-
сал Карл Радек в письме английскому корреспонденту Альфреду
Рэнсому: «Немцы поняли, что идти на Россию - это значит бросить
25 корпусов в русскую трясину и ничего не получить. Понятно, в каж-
дый момент наших затруднений они трепещут, что мы падем, и гото-
вятся к занятию частей России, но мы справляемся, и они снова
с облегчением вздыхают» 2 .
Пойдя на соглашение с германским империализмом, большевики
не собирались отказываться от продвижения вперед дела мировой
революции — в апреле 1918 г. Ленин в ходе беседы с американским
корреспондентом сказал, что кайзер Вильгельм не протянет и года®.
Тот факт, что подписание мира с Россией принесет с собой новые

1
«Спартак» по время войны: Документы и нелегальные листовки союза «Спар-
так» во время войны. М., 1933. С. 185.
2
Российский государственный архив социально-политической истории ( д а л е е -
РГАС"ГШ). Ф. 495. Он. 157. Д. 3. Л. 5.
:f
Вильяме Альберт Р. Путешествие в революцию. С. 368.

18
опасности, понимали и в Германии. Хотя в Бресте был согласован
взаимный отказ от враждебной пропаганды, стороны имели все осно-
вания не доверять друг другу. Представитель Верховного главноко-
мандования генерал Людендорф потребовал от внешнеполитического
ведомства не допускать открытия советского представительства в Бер-
лине, предлагая разместить его на оккупированной территории в Ко-
веле или Бресте. «Для максималистов важно одно: использовать зда-
ние посольства для своей пропаганды» 1 .
Людендорф оказался прав, но он не мог помешать неизбежному.
Еще одним важным последствием Брестского мира стало открытие
в Берлине полномочного представительства Советской России. Для
большевиков оно явилось единственным «окном в Европу», выпол-
няя одновременно дипломатические и пропагандистские функции,
а также выступая в роли координатора революционных сил, ориенти-
ровавшихся на пример русской революции. Доклады и письма
А. А. Иоффе, которые тот направлял как в Наркомат иностранных
дел, так и лично Ленину, являются чрезвычайно важным источником, v
опубликованным лишь частично 2 .
В советском полпредстве нашли убежище и работу многие левые
социалисты Германии. Наведывался сюда и Карл Каутский 3 . 1 мая
над зданием полпредства в центре Берлина взвился красный флаг,
несмотря на оцепление полиции, тысячи горожан приезжали на буль-
вар Унтер-ден-Линден, чтобы посмотреть на это зрелище. Иоффе
докладывал в Москву: «Внешне не было заметно в городе особого
возбуждения, но говорят, что весь город только об этом и толкует...
В этот вечер мы устроили в посольстве торжественный ужин с левы-
ми, были речи, боевые слова, много хороших революционных фраз -
на это немцы мастера». Не меньшим скептицизмом отличались и его
оценки внутриполи тической ситуации в стране: «Реальной оппози-
ции нет никакой. Независимцы (члены центристской НСДПГ. - А. В.)
мягкотелы и бесхребетны до отвращения, они глубоко убеждены, что
спасение только в поражении на Западе... Спартаковцы совершенно
разбиты, большая часть их в данное время в тюрьме, остальные запу-
ганы и бессильны» 1 .
Тон докладов Иоффе не изменился и тогда, когда Германия вплот-
ную подошла к военному краху и политической революции. В докла-

1
Politisches Archiv des A u s w ä r t i g e n Amtes. Berlin, R 10926.
2
Wulff D. A.A. Joffe und die russische Aussenpolitik 1918 / / Berliner Jahrbuch
fuer osteuropaeische Geschichte. Bd. 1 Teil 1. Mai 1918; Bd. 2. Teil 2. M a i - J u n i
1918; Bd. 3. Teil 3. Juli 1918.
3
Соломон Г. А. Среди красных вождей. М„ 1995. С. 64.
1
РГАСП И. Ф. 159. Он. 2. Д. 33. Л. 103- 104.

19
де Ленину от 5 сентября он писал: «Вы напрасно думаете, что я жалею
денег, я даю им, сколько нужно, и постоянно настаиваю, чтобы брали
больше, но ничего не поделаешь, если все немцы так безнадежны:
к нелегальной работе и в нашем смысле революционной они просто
неспособны, ибо большей частью они политические обыватели, кото-
рые пристраиваются так, чтобы избавиться от военной службы, цепко
держатся за это, а революцию делают только языком за кружкой
пива»1. Использовав провокацию, германское правительство разорвало
дипломатические отношения с Советской Россией в начале ноября,
буквально за несколько дней до краха монархии Гогенцоллернов.
Одним из условий Брестского мира было возвращение на родину
военнопленных, этим процессом и должны были в первую очередь
заниматься дипломатические представительства в обеих странах.
Оказавшиеся в России пленные из Германии и ее союзниц стали
главным кадровым резервом для формирования коммунистических
партий в своих странах 2 . В конце января 1918 г. при Военном отделе
В Ц И К было образовано Бюро по делам пленных, которое возглавил
И. И. Ульянов. Десять лет спустя в своих воспоминаниях он прямо
писал, что главной задачей Бюро была не отправка пленных на роди-
ну, а их агитирование в духе большевизма 3 . Под эгидой бюро 14 мар-
та в Москве прошла конференция военнопленных, выдвинувшая идею
образования «международной коммунистической партии». Из-за
протестов германского МИДа идею похоронили, на съезде военно-
пленных-интернационалистов, который прошел 14—15 апреля, речи
о такой партии уже не велось.
После заключения Брестского мира вести агитацию стало гораздо
труднее, в лагерях военнопленных были распущены революционные
комитеты. Постепенно агитация среди военнопленных сосредоточи-
лась в федерации иностранных групп при РКП(б). Немецкую секцию
курировал Радек, ее председателем был австриец Карл Томан. К ок-
тябрю 1918 г. только в этой секции насчитывалось около ста пропа-
гандистов, которые старались приостановить отток военнопленных
в Германию, разъясняя им, что там их ждет отправка на Западный
фронт. Однако волшебная роль пропаганды нового мира, свободного
от эксплуатации и войн, день ото дня ослабевала, ибо военнопленным
каждый день приходилось сталкиваться с реалиями советской жиз-

1
РГАСПИ. Ф . 5. On. 1. Д. 2134. Л. 32.
2
Leidinger Н„ Moritz V. Gefangenschaft, Revolution, Heimkehr. Die Bedeutung
der Kriegsgefangenenproblematik für die Geschichte des Kommunismus in Mittel- und
Osteuropa 1 9 1 7 - 1 9 2 0 . Wien, 2003.
3
Ульянов И. И. Октябрьская революция и военнопленные / / Пролетарская
революция. 1929. № 7 . С. 99.

20
ни - голодом, бюрократической неразберихой, враждебным отноше-
нием к себе местного населения. Создававшиеся на местах советы
иностранных рабочих, крестьян и солдат не имели реальной власти,
впрочем равно как и их российские аналоги.
На протяжении первой половины 1918 г., когда перерастание им-
периалистической войны в пролетарскую революцию было для боль-
шевиков аксиомой, вопрос о практических шагах по созданию нового
Интернационала не поднимался. Такая организация должна была воз-
никнуть не до, а после победы европейского пролетариата. До момен-
та этой победы предполагалось достаточным уже то, что «пример
социалистической Советской республики в России будет стоять
живым образцом перед народами всех стран, и пропагандистское,
революционизирующее действие этого образца будет гигантским» 1 .
В первые недели большевистского правления не исключалась воз-
можность мирного развития российской революции на базе коали-
ции социалистических партий, какой бы аморфной она не была.
Высказавшись за диктатуру собственной партии, Ленин и Троцкий
не только подкинули дров в костер гражданской войны в стране, но
и лишили «русский пример» значительной доли привлекательности
для зарубежных социалистов. Впрочем, готовности к компромиссу
не проявлял и противоположный лагерь, горевший желанием при-
мерно наказать выскочек из социальных низов. После предоставле-
ния независимости Финляндии Ленин рассчитывал на спокойный
характер «социалистической реорганизации» в этой стране, кото-
рый мог бы оказаться европейским, мирным и демократическим
путем к социализму.
Жестокость гражданской войны в Финляндии, активное участие
в ней кайзеровской Германии перечеркнули подобные расчеты. После
того, как финская Красная Армия была уничтожена, ее лидеры при-
шли к выводам, которые в полной мере разделяли и их российские
соратники. «Мы видели в демократии шанс для созидания социализ-
ма», всячески укрепляя ее и не понимая, что «демократизм должен
был первым свалиться как ненужная, свое дело исполнившая, старая
сгнившая ограда между двумя наступающими фронтами». Делая
выводы из проигранной войны, финские коммунисты призывали
своих единомышленников в других странах «вычеркнуть демокра-
тизм как бесполезную помеху из своей программы» 2 .
Большевики, активно боровшиеся с самодержавием, сами никогда
не были демократами. Это аксиома, с которой безуспешно пытались

1
Ленин В. И. ПСС. Т. 35. С. 250.
2
Куусинен О. В. Финляндская революция / / Финляндская революция: Сбор-
ник статей. M., 1920. С. 15, 16.

21
спорить только советские историки. Опыт Финляндии, к которому
в 1919 г. добавится опыт Венгрии и Баварии, лишь утверждал Ленина
в неприятии демократических форм правления как ширмы буржуаз-
ного господства. Его партия победила в гражданской войне именно
потому, что без колебания перешагивала через любые представитель-
ные институты, не чувствовала себя связанной никакими обязатель-
ствами перед обществом, и в то же время обеспечила себе поддержку
социальных низов, ждавших от новой власти земли и хлеба, а не
выборов и прокламаций.
События в России, утверждение там диктатуры самой радикаль-
ной партии вызывали живейший интерес в Европе, но не стали ру-
ководством к действию для рабочего класса стран, участвовавших
в Первой мировой войне. Несмотря на потоки самых страшных обви-
нений по адресу «социал-патриотов», большевики, выросшие в евро-
пейской эмиграции, воспринимали свою изоляцию как трагедию.
Секретарь Циммервальдского объединения Анжелика Балабанова, едва
приехав в сентябре 1918 г. в Россию и побывав у Ленина, вновь от-
правилась за рубеж устанавливать контакты с единомышленниками 1 .
Интересно, что когда она прибыла в Швейцарию, пресса была полна
сообщениями о том, что она привезла миллионы франков для орга-
низации в стране революции. Ей пришлось буквально отбиваться от
провокаторов и просто авантюристов, преследовавших ее в Цюрихе
и требовавших денег на подготовку вооруженного восстания 2 .
28 сентября датируется еще одна попытка большевиков устано-
вить контакты с единомышленниками за рубежом. В этот день сове-
щание под председательством Я. М. Свердлова приняло решение о под-
готовке международного конгресса в России, на который следовало
пригласить «все крупные заграничные социалистические партии, сто-
ящие на нашей позиции» ®. Было запланировано создание Централь-
ного бюро РКП(б) по работе за границей, которому предстояло взять
на себя подготовку будущего конгресса. Агония Германии и ее союз-
ников на всех фронтах Первой мировой войны предопределила серь-
езное изменение международной тактики большевиков. Бюро оста-
лось существовать лишь на бумаге, а идея «международной
коммунистической партии» уже через полгода получила вполне кон-
кретные очертания.

' Балабанову, не понаслышке знакомую с ситуацией в европейских странах,

удивила «несколько преувеличенная оценка Лениным коммунистического влия-
ния па рабочее движение за рубежом» (Балабанова А. Моя жизнь - борьба:
Мемуары русской социалистки 1 8 9 7 - 1 9 3 8 . М„ 2007. С. 197).
2
Балабанова А. Из личных воспоминаний циммервальдца. М.; Пг„ 1925. С. 183.
:i
РГАС11И. Ф. 17. Он. 84. Д. 1. Л. 1.

22
 В ожидании второго Октября

Последние дни сентября 1918 г. принесли с собой события, кото-

рые неоспоримо свидетельствовали о близком крахе Германии и ее
союзников, а значит - об окончании Первой мировой войны. Выход
Болгарии из коалиции Центральных держав, решение ставки герман-
ского главнокомандования о поисках мира и отставка канцлера Гер-
тлинга вызвали волну откликов не только в воюющих странах и не
только среди политической элиты.
За развитием ситуации в мире осенью 1918 г. с огромным интере-
сом следили и в Советской России. Вопросы о том, какую роль пред-
стоит сыграть революционному режиму в процессе становления но-
вой системы международных отношений, окажется ли Россия
«молотом или наковальней» Европы, занимали умы Ленина и его
соратников не меньше, чем проблемы гражданской войны или борьбы
с голодом. Они не скрывали своих надежд на то, что первая годовщи-
на их прихода к власти обернется началом всемирной революции
пролетариата. Германия с ее образцовым империализмом и мощным
рабочим движением считалась ее главным полигоном.
Интерес к событиям в этой стране подпитывали и геополитичес-
кие соображения. Окончание Первой мировой войны открывало
для новой России возможность не только возвращения к импер-
ским границам, по и выхода из внешнеполитической изоляции. В от-
личие от внутрипартийного конфликта, связанного с подписанием
Брестского мира, причины и последствия октябрьского поворота
в международной стратегии большевизма до сих пор обойдены вни-
манием историков 1 .
Донесения Иоффе свидетельствуют о том, что нарастание внутри-
политического кризиса в Германии осенью 1918 г. не было следствием
«экспорта революции» из России. Картина большевистского заговора
с центром в советском полпредстве («вся Германия была покрыта
сетью нелегальных революционных организаций; сотни тысяч рево-
люционных листков и прокламаций еженедельно печатались и рас-

1
Данный сюжет в той или иной мере освещается в трудах, посвященных
более широкой п е р с п е к т и в е с о в е т с к о - г е р м а н с к и х о т н о ш е н и й : Baumgart W.
Deutsche Ostpolitik 1918. Von Brest-Litowsk bis zum Hude des Ersten Weltkrieges.
Wien u.a., 1966; Linke IL G. Deutsch-sowjetische Beziehungen bis Rapallo. Köln,
1970; Фелыптинский IO. Крушение мировой революции. Очерк первый. Брест-
ский мир. Октябрь 1917 - ноябрь 1918. Лондон, 1991; Нежинский Л. Н. В ин-
тересах народа или вопреки им? Советская международная политика в 1917—
1933 годах. М„ 2004.

23
пространялись как в стране, так и на фронте»'), плохо сочетается
и с выводами новейших научных работ, посвященных деятельности
радикальных социалистов в последний год существования Герман-
ской империи 2 . В то же время нельзя отрицать революционизирую-
щего воздействия «русского примера». И здесь военная цензура Гер-
мании оказывала властям медвежью услугу - чем более туманными
и скудными были сообщения газет о большевистской диктатуре, тем
большее место она занимала в умах простых немцев, доведенных до
отчаяния четырьмя годами военных лишений.
На исходе Первой мировой войны германские власти потеряли
свободу маневра, их действия сводились к «отбиванию ударов»,
оперативной реакции на внешние события. Напротив, их противники
с каждым днем обретали все большую свободу рук, перед ними от-
крывалась возможность выбора оптимальной стратегии перехода от
войны к миру. Осенняя «война нот» между странами Антанты и Гер-
манией стала зримым отражением дипломатического поиска. Данное
обстоятельство не могло пройти мимо внимания руководства партии
большевиков.
В подмосковном имении Горки, куда он прибыл 25 сентября 1918 г.
ввиду ухудшения здоровья 3 , Ленин получил возможность личной
«передышки», посвятив ее размышлениям о возможных путях разви-
тия международной ситуации. Главным источником информации для
него являлись московские газеты (иностранная пресса попадала в
Россию лишь эпизодически и со значительным опозданием). В отли-
чие от зарубежных газет главное место в изданиях, контролировав-
шихся большевиками, занимали не телеграммы из-за рубежа, а об-
ширные комментарии, определявшие отношение революционной
власти к тому или иному событию.
Экспертами по германским делам выступали известные публици-
сты, которых Ленин лично знал и высоко ценил - в «Правде»
Н. Осинский (В. В. Оболенский), в «Известиях» — Карл Радек (под
псевдонимом Viator). Последний после приезда в Россию в конце
1917 г. руководил отделом Центральной Европы в Наркомате иност-
ранных дел. Эта должность являлась только прикрытием его основ-
ной работы - агитации среди военнопленных и коммунистической
пропаганды за рубежом. Несмотря на то, что Радек был одним из
глашатаев мировой революции пролетариата, остававшиеся в Москве

' Пайпс Р. Русская революция. Часть вторая. М., 1994. С. 299.

2
Luban О. Die Finanzierung der illegalen Antikriegsschriften im Ersten Weltkrieg:
Spartakusgruppe und linksbuergerliche Pazifisten im Bund «Neues Vaterland» / /
Jahrbuch fuer historische Kommunismusforschung. Berlin, 2008. S. 32—45.
Ленин В. И. Биографическая хроника. Т. 6. М., 1975. С. 145.

24
немецкие дипломаты относили его к представителям «германофиль-
ской» линии в руководстве РКП(б) 1 .
Сентябрьские комментарии центральных советских газет, равно как
и доклады Иоффе, весьма осторожно оценивали перспективу револю-
ционного взрыва в Германии. «Никогда история не видела, чтобы без
большого народного движения господствующий класс уступил какую-
нибудь фактическую часть своей власти. Этого народного движения
в Германии пока нет»2. Тон большевистской прессы радикально изме-
нился, как только до Москвы дошли сообщения о выходе из войны
Болгарии. Передовица «Правды» рисовала следующий сценарий раз-
вития мировых событий: после развала коалиции Центральных держав
революция в Германии и Австрии стала неизбежной, но это не остано-
вит Антанту. Немецкий рабочий класс откажется от своего Бреста,
и в союзе с Советской Россией начнет революционную войну. Ее клас-
совый характер будет настолько очевиден, что он разложит войска
Антанты еще до первых серьезных сражений'.
При всей фантастичности подобных построений они возрождали
надежды первых месяцев большевистской диктатуры - только теперь
мировая революция должна была заняться не от русской искры, а от
немецкого пожара. Фактически речь шла о рецидиве «левого комму-
низма», который во время дискуссии накануне подписания мира с Цен-
тральными державами поставил партию большевиков на грань раско-
ла. Подспудно в газетных комментариях возникали и более
практические проблемы внешней политики Советской России, преж-
де всего вопрос о судьбе Брестского мира. Ситуация была крайне
противоречивой - с одной стороны, поражение Германии превращало
Россию из объекта в субъект международных отношений, открывало
путь к восстановлению утраченных позиций в Восточной Европе.
С другой - время лавирования между двумя воюющими коалициями
прошло, державы Антанты получали свободу действий не только в от-
ношении Германии, но и в отношении России. Геополитическое поло-
жение двух кандидатов в «страны-изгои» объективно способствовало

1
Германский консул в Москве Гаушильд доносил в Берлин 2 октября 1918 г.:
«Считаю в нынешней ситуации очень важным то, что Радек, который безус-
ловно пользуется очень большим в л и я н и е м , пусть даже с б о л ь ш е в и с т с к о й
точки зрения, все же демонстрирует решительное понимание немецкого харак-
тера и выступает в поддержку германо-российского союза, базирующегося на
общности интересов». — Von Brest-Litovsk zur Deutschen Novemberrevolution.
Aus den Aufzeichnungen von Alfons Paquet, Wilhelm Groener, Albert Hopman.
März bis N o v e m b e r 1918. Hrsg. Von W. B a u m g a r t . G ö t t i n g e n , 1971. S. 171
(Anmerkung).
2
Viator. Германия на распутье / / Известия. 27 сентября 1918 г.
' Мировой перелом / / Правда. 29 сентября 1918 г.

25
их сближению, но одновременно ему мешала противоположность ле-
гитимации их политических режимов.
В те дни Ленин размышлял не только о необходимом повороте во
внешней политике, но и об авторитете собственной власти. Отсутствие
отработанного механизма принятия решений в условиях «диктатуры
пролетариата», опыт внутрипартийной дискуссии вокруг Брестского
мира показал, насколько неэффективным оказалось перенесение партий-
ных ритуалов в государственную практику. К лету 1918 г. Ленину уда-
лось выстроить работоспособную вертикаль власти. Именно к нему
сходились все информационные каналы, именно он санкционировал
любое важное решение.
Подспудно проявлялись и минусы такой системы - все органы вла-
сти обращались к Ленину как к верховному судье, а тот просто не успе-
вал отреагировать на каждый запрос снизу. Временный отход Ленина от
дел, связанный с его ранением, неизбежно стимулировал развертывание
борьбы среди его соратников. Наиболее известен конфликт Сталина
и Троцкого вокруг Царицынского фронта, продолжавшийся и после воз-
вращения Ленина к кормилу власти. Документы показывают, что потен-
циальным очагом внутрипартийных разногласий в конце сентября -
начале октября 1918 г. вполне могла стать и сфера внешней политики.
Вряд ли Ленин был заинтересован в повторении брестской дискуссии,
которая заставила его бросить на чашу весов весь свой личный автори-
тет. Находясь на излечении в Горках, он невольно чувствовал себя сто-
ронним наблюдателем, чему противилась вся его деятельная натура.
Кто же в те дни мог оказать решающее влияние на вождя, кто,
пользуясь современным языком, являлся главным лоббистом внешне-
политических решений? Ответ на этот вопрос кажется очевидным
только на первый взгляд. На самом деле Народный комиссариат
иностранных дел (Наркоминдел) не имел стратегической инициати-
вы, его роль сводилась к ведению оперативных дел. В условиях гос-
подства революционной парадигмы Наркоминдел выглядел отголос-
ком старого мира, неким «адаптером» для неизбежного общения
с буржуазными государствами. Его сотрудников нередко обвиняли
в том, что они слишком легко принимают нормы и правила диплома-
тической практики буржуазии. Действительно, специфика работы
заставляла советских дипломатов учитывать существующие реалии,
подчеркивать необходимость маневрирования, соизмерения плюсов
и минусов революционной пропаганды.
Нарком иностранных дел Чичерин неоднократно выступал в пользу
осторожной и даже «оборонительной внешней политики» 1 , неизбеж-

1
О'Копнор Т. Э. Георгий Чичерин и советская внешняя политика 1918—1930.
М„ 1991. С. 81.

26
но расплачиваясь за это потерей авторитета среди соратников 1 . Дип-
ломат Йоффе, не испытывавший особо дружеских чувств к своему
непосредственному шефу, в переписке с Лениным все же бросал сво-
ему адресату упрек в дефиците политического реализма: «Гипнотизи-
рованные близостью Германской революции, не слишком ли Вы не-
дооцениваете всего остального?» В том же письме полпред в Берлине
настаивал на участии России в мирной конференции но итогам Пер-
вой мировой войны: «Если Вы можете придумать другой способ, где
мы могли бы выступить не как революционная и революционизиру-
ющая сила, но как государственная сила, — я бы на этом не настаи-
вал»2. Судя но реакции Ленина, он расценил данное предложение как
готовность идти на соглашение с Антантой.
К сожалению, узость источниковой базы не дает нам возможности
полностью реконструировать позиции лидеров РКП(б), по, судя по
некоторым документам, среди них были и сторонники осторожного
курса, за который в целом выступал Наркоминдел. С таких позиций
выступал Каменев - сохранился ответ Ленина на его письмо, написан-
ное, очевидно, в конце сентября. Ленин категорически высказался
против сохранения ставки на переговоры: «наша действительность
изменилась, ибо если Германия побита, то становится невозможным
лавирование, ибо нет 2-х воюющих, между коими лавировали мы!!
Нам начинать переговоры о пересмотре Бреста, по-моему не следует,
ибо будет теперь забеганием... Выждать надо» ®. В этом фрагменте
уже представлены отдельные моменты новой тактической линии.
Однако ключевые решения Ленин принимает только 1 октября
1918 г. В этот день центральные газеты опубликовали сообщение об
отставке канцлера Гертлинга. Даже для непосвященных стало ясно,
что Германия близка не только к военному поражению, но и к по-
литической катастрофе. «Правда» пером Бухарина отмечала, что
правящие круги этой страны мечутся между привлечением в прави-
тельство оппозиционных сил и установлением открытой военной
диктатуры 1 . Статья в «Известиях» проводила параллели между гер-
манскими событиями и ситуацией в России накануне свержения
самодержавия.

1
«Я был политически настолько бессилен, что мое выступление в Политбюро
в пользу какого-нибудь мнения бывало скорее основанием для обратного реше-
ния («нереволюционно»), — так подводил он итоги своей политической карьеры
в 1930 г. («Диктатура Языкочешущих над Работающими». Последняя служебная
записка Г. В. Чичерина / / Источник. 1995. № 6. С. 100).
2
Архив внешней политики Российской Ф е д е р а ц и и (далее - ABU). Ф . 04.
Оп. 13. Д. 990. Л. 14.
3
Ленин В. И. ПСС. Т. 50. С. 185.
1
Бухарин Н. И. Коалиция или военная диктатура / / Правда. 1 октября 1918 г.

27
 В той же статье Карл Радек запустил пробный шар, обращенный
к Германии, предложив ей сделать «умный шаг» и облегчить положе-
ние России, чтобы та оказалась в состоянии «парализовать усилия
англо-французского капитала создать восточный фронт против Гер-
мании» 1 . Перевод этой неуклюжей формулировки на обычный язык
означал, что в обмен на пересмотр Брестского мира Россия могла бы
взять на себя обязательство не допускать высадки войск Антанты
в Украине и Прибалтике. Подобное предложение выглядело диплома-
тической фантазией, но было всерьез воспринято в германском кон-
сульстве, лишний раз подтвердив старую поговорку о том, что утопа-
ющий хватается за соломинку.

Время решительных действий

Доклады из Берлина, письма соратников, и самое главное, сообще-

ния прессы обеспечили ту самую «критическую массу» информации,
которая позволила Ленину определиться с собственной линией. Энер-
гия политического борца, помноженная на эйфорию выздоравливаю-
щего, привела его к крайним оценкам. В статье Радека Ленину импо-
нировали не только параллели с Февралем, но и тезис о том, что
русский народ не радуется страданиям немцев, он не жаждет победы
англо-американского империализма.
Из предложения «выждать» сформировалась ленинская концеп-
ция равноудаленное™ от обоих лагерей, которая подразумевала отказ
от поиска компромисса с Антантой для ревизии Брестского мира еще
до полного поражения Германии. Ленин справедливо полагал, что
Антанта не пойдет на такой компромисс и не пустит Советскую Рос-
сию на мирную конференцию, однако, как настаивал Иоффе, это не
мешало сделать подобные предложения хотя бы в агитационных це-
лях. С точки зрения Ленина такой дипломатический маневр был
бесполезен, ибо ключ к новой системе международных отношений
находился не в Париже или Лондоне, а в Берлине. Именно немецкий
народ, восстав против несправедливого мира (большевистская печать
говорила о «втором Бресте»), навязанного ему Антантой, совершит
пролетарскую революцию и протянет руку дружбы России.
Новые акценты внешней политики подразумевали поиск новых
союзников, способных реализовать их на практике - Ленина явно не
устраивали «дипломатические комбинации». Тем более что и совет-
ские посланники в Европе почувствовали кардинальную перемену
ситуации. До того крайне осторожный Ян Берзин, руководитель пол-
предства Р С Ф С Р в Берне, писал Ленину 2 октября: «Застойное по-

' Viator. Тень России / / Известия. 1 октября 1918 г.

28
ложение кончилось. Война вступает в новую стадию... Теперь больше,
чем когда бы то ни было, нужно работать на мировую революцию.
Сговор империалистов мы должны предупредить - мы должны не-
медленно вызывать революцию, где только возможно» 1 .
Закончилось время маневров и отступлений, пришло время гром-
ких слов и решительных действий. Двухчасовой разговор с вождем,
на который многократно ссылался Радек, состоялся 1 октября 2 . Лени-
ну не составило большого труда переубедить своего собеседника, что
час пробил и кокетничать с немцами больше не надо. Сыграв на са-
молюбии Радека, он сделал его не только своим союзником, но
и пропагандистским рупором. Стремительное возвышение полезного
соратника вопреки всем канонам партийной иерархии характеризо-
вало ленинский стиль руководства, который неизменно приносил ему
успех в борьбе за власть.
Приняв решение, Ленин развернул кипучую деятельность. В тот
же день он отправил Свердлову и Троцкому записку, из которой
следовало, что остававшиеся в Москве руководители РКП(б) про-
спали перелом в развитии международной ситуации: «Дела так "ус-
корились" в Германии, что нельзя отставать и нам. А сегодня мы уже
отстали». Революция в этой стране рассматривалась как дело бли-
жайших дней, а заодно и как кровное дело большевизма: «Все умрем
за то, чтобы помочь немецким рабочим в деле движения вперед на-
чавшейся в Германии революции» 3 .
Общий тон ленинской записки от 1 октября означал фактический
отказ от услуг Наркоминдела. В ней не было ни слова про пересмотр
Брестского мира, дальнейшие переговоры с правительством Германии
замораживались. Практические предложения Ленина лежали в про-
пагандистской и организационно-технической плоскости: собирать
хлеб («запасы все очистить и для нас и для немецких рабочих») и го-
товить Красную Армию для помощи международной рабочей рево-
люции. Не удивительно, что Чичерина даже не проинформировали
о повороте, имевшем непосредственное отношение к внешней политике!
Каждый из этих двух пунктов заслуживает отдельного коммента-
рия. Вопрос о хлебе являлся простым перенесением российского опыта
на международную арену. Введя продразверстку в деревне, дав рабо-
чим хлеб, большевики летом 1918 г. предрешили свою победу в граж-

' Россия - Ш в е й ц а р и я . 1813—1955: Д о к у м е н т ы и м а т е р и а л ы . М., 1995.

С. 2 2 1 - 2 2 2 .
2
2 октября Гаушильд доносил в Берлин о разговоре с Радеком: «Вчера он
снова имел двухчасовую беседу с Лениным, с которым он и сегодня обсуждает
положение и на которого, очевидно, он имеет влияние» (Von Brest-Litovsk zur
Deutschen Novemberrevolution. S. 171).
3
Ленин В. И. ПСС. Т. 50. С. 1 8 5 - 1 8 6 .

29
данской войне. Русским хлебом предстояло оплатить и победу немец-
кого пролетариата. Задача создания к весне трехмиллионной Красной
Армии определялась геополитическими соображениями. Речь шла
о будущем огромного пространства Восточной Европы, которое пока
было занято немецкими войсками. Не веря в то, что Антанта согла-
сится вернуть его России, Ленин делал ставку на силовое решение
проблемы, хотя и с важной оговоркой - мы сами немцев выбивать
с Украины не будем. А вот схватка с Антантой представлялась ему
неизбежной, хотя Ленин и не верил, что ее войска смогут высадиться
в Северном Причерноморье уже зимой.
Реализация подобных предложений обещала России новые внешне-
политические и военные потрясения, но она не была простым рецидивом
«левого коммунизма». На сей раз подразумевалось, что начать револю-
цию должны сами немцы. Тезис о равноудаленное™ позволял России
сохранять за собой необходимую свободу рук. Через несколько дней
Радек так изложит ход ленинской мысли: «Мы смотрим па Германию
как на мать, рождающую революцию, но если нас немцы не принудят
к этому, то мы не поднимем против нее ружье, пока ребенок не родит-
ся»1. Однако для защиты германской революции Ленин был готов риск-
нуть столкновением с победителями в Первой мировой войне.
Записка Ленина заканчивалась просьбой прислать за ним машину,
чтобы он мог на следующий день выступить на заседании ВЦИК,
Моссовета и рабочих организаций. Однако 2 октября вопрос о помо-
щи германской революции обсуждался только в ЦК РКП(б). В про-
токоле сохранилась краткая запись: «Поручить Ленину написать заяв-
ление от имени правительства и прочесть его на заседании ВЦИК» 2 .
Из этой формулировки непонятно, должен ли был Ленин сделать это
лично, но разрешения на приезд в Москву от своих товарищей по ЦК
он гак и не получил.
Историк Юрий Фелыптинский не жалеет красок для описания
драматизма сложившейся ситуации: «И пока Ленин весь день 3 ок-
тября сидел на пригорке, с которого видна была дорога, ожидая обе-
щанной, но так и не посланной за ним машины, в ЦК, вопреки воле
Ленина, было принято решение о поддержке германской революции,
начавшейся на следующий день...»3. Так и видишь сидящего на скаме-

1
РГАСПИ. Ф . 495. Он. 157. Д. 3. Л. 10.
2
Деятельность Центрального Комитета партии в документах (события и факты).
Сентябрь 1918 - январь 1919 г. / / Известия ЦК К П С С . 1989. № 6 . С. 158.
1
Фелыптинский Ю. Указ. соч. С. 525. В основе драматизации лежат воспоми-
нания Крупской: «Ильич знал, что машины за ним не пришлют, а все же в этот
день сидел у дороги и ждал» (В. И. Ленин: Биографическая хроника. М„ 1973.
С. 151).

30
ечке одинокого, брошенного и забытого вождя, за спиной которого
творятся темные дела. Реальное положение дел было совершенно иным.
Даже находясь вне Москвы, Ленин сумел «построить» своих сорат-
ников, заставив их принять собственную точку зрения.
На заседании ВЦИК, Моссовета и рабочих организаций столицы,
состоявшемся в тот же день, было зачитано его письмо, написанное
накануне и не прошедшее процедуры формального одобрения. В нем
систематизировалась точка зрения, впервые сформулированная 1 ок-
тября: правительственный кризис в Германии означает начало рево-
люции, немецкую буржуазию не спасет ни коалиция с социал-демо-
кратами, ни военная диктатура. Однако до тех пор, пока власть не
окажется в руках у пролетариата Германии, Россия будет сохранять
нейтралитет. «Советская власть не подумает помогать немецким им-
периалистам попытками нарушить Брестский мир...»1, ибо этот шаг
означал бы переход России на сторону Антанты. А здесь Ленин был
совершенно непримирим, не позволяя своим соратникам даже гипо-
тетически размышлять на эту тему.
Главный доклад на заседании делал Радек, который формально
оставался сотрудником Наркоминдела, но отныне был выдвинут во-
лей вождя в первый ряд борцов за германскую революцию. Все
существенное уже было озвучено в ленинском письме, дискутиро-
вать Радеку было не с кем, и на его долю осталась чистая патетика.
Однако сторонники дипломатической ревизии Брестского мира
незримо присутствовали в зале Большого театра, где проходило
заседание. Об этом свидетельствовало выступление Троцкого. Пока-
явшись за свои брестские ошибки, он добросовестно изложил ле-
нинскую концепцию: нам в равной степени враждебны оба импери-
алистических лагеря, «и сейчас, при радикальном обнаружении
произошедшей перемены, мы так же далеки от союза с англо-фран-
цузским империализмом, как далеки были еще вчера от германско-
го». Рано или поздно Брестский договор пересмотрит сам немецкий
рабочий класс, пока же «мы не возьмем на себя инициативу тех или
других азартных авантюристических шагов объявления войны Гер-
мании в союзе с Англией и Францией» 2 .
Принятая на заседании резолюция указывала на исторический
характер произошедшего поворота, поставив его в один ряд с захва-
том власти большевиками. «Сейчас, как и в октябре прошлого года,
как и в период Брест-Литовских переговоров, советская власть всю
свою политику строит в предвидении социальной революции в обоих
лагерях империализма». Немецкий корреспондет Альфонс Паке, ко-

1
Ленин В. И. ПСС. Т. 37. С. 98.
2
Стенограмма заседания была опубликована в газетах «Правда» и «Известия».

31
торый ужинал вместе с Радеком вечером 3 октября в гостинице
«Метрополь», отметил в своем дневнике, что его собеседник был
крайне возбужден и вполне серьезно рассуждал о совместном выступ-
лении России и рабочей Германии против Антанты. Обращает на себя
внимание и еще одно наблюдение Паке: «Удивительно, как мало дис-
куссии. Все определяется несколькими людьми. На сегодняшнем за-
седании абсолютно (доминирует. - А. В.) созвездие Ленина, Радека,
Троцкого» 1 . Да, на сей раз роли были заранее согласованы и точно
исполнены. Времена брестских дискуссий ушли в прошлое, полити-
ческий процесс послереволюционной России с каждым днем приоб-
ретал все более закрытый характер.
Свердлов не забыл ни одного пункта из ленинских директив. 4 ок-
тября по всей Москве состоялись митинги на тему «Война и мировой
большевизм». Публикуя и комментируя стенограмму заседания
ВЦИК, центральные газеты подчеркивали новую установку - больше
никаких уступок германской буржуазии, ибо дни ее сочтены. Миро-
вая революция уже не за горами, но любое сближение с империализ-
мом Антанты ради ревизии Брестского мира отдалит ее. Наверняка
по рядам партийных пропагандистов прошел вздох облегчения: маски
сброшены, вновь можно открыто говорить о стратегических целях
большевизма. Отныне без оглядки на великие державы можно было
вести и агитацию за рубежом: «Мы теперь не Московия и не Совде-
пия, а авангард мировой революции» 2 .
«Правда» развивала октябрьские параллели, не скупясь на эмоции:
«Как некогда в Смольном заседал штаб революции, так ныне в Боль-
шом театре заседал штаб авангарда европейской революции, готовый
на бой с вооруженным до зубов мировым империализмом, во имя
осуществления тех же октябрьских идеалов, но уже в мировом мас-
штабе». Здесь же разъяснялся практический смысл принятых реше-
ний: «т. Ленин предлагает на всяком большом элеваторе (зернохрани-
лище) создать особый фонд, запас, предназначенный для питания
германских рабочих. Мы двинем его в Германию на другой день после
революции» 3 . Карл Радек, впервые опубликовавший свою статью без
псевдонима, не скрывал злорадства: «Брестский победитель стоит ныне
перед своим собственным Брестом» 4 . Он упивался своей новой ролью
enfante terrible, то запугивая иностранных корреспондентов планами
наступления Красной Армии на Германию в момент полного военного

1
Von Brest-Litovsk zur Deutschen Novemberrevolution. S. 177.
2
Речь Карла Радека на митинге на заводе Михельсона / / Правда. 6 октября
1918 г.
3
Осинский Н. Все на места! / / Правда. 4 октября 1918 г.
4
Радек К. Крушение германского империализма / / Известия. 4 октября 1918 т.

32
 краха последней1, то обещая лично прибыть туда для ведения межпра-
вительственных переговоров 2 .
Акции Наркоминдела достигли своего исторического минимума.
Иоффе в докладах из Берлина после обязательных восторгов по по-
воду резолюции ВЦИК писал о том, что она навредила будничной
дипломатической работе, «вызвала озлобление в берлинских прави-
тельственных кругах» '. Немцы отказались от поставок в Россию ору-
жия, активизировали свою помощь правительству Скоропадского на
Украине. В Москве принимали это в расчет 4 , однако агитационный
эффект представлялся несравненно более важным. Дипломатам оста-
валось только облекать классовый язык резолюции 3 октября в фор-
мулировки, более понятые для немецких партнеров: союз двух госу-
дарств «невозможен до тех пор, пока в Германии империалистическое
правительство, но Россия никогда не станет на сторону Антанты и по-
прежнему, поскольку возможно, готова подкармливать Германию»5.
Подобные обещания упрощали ситуацию для немецкого правитель-
ства, позволяя ему сосредоточить свои последние силы на Западе.
Впрочем, это всего лишь на несколько дней продлило агонию кайзе-
ровской империи.
14 октября Ленин вернулся в Москву и приступил к повседнев-
ной работе. Его главное внимание приковали к себе военные собы-
тия. На это время пришелся пик неразберихи на Южном и Восточ-
ных фронтах, вождю опять пришлось разбирать конфликт Троцкого
и Сталина 6 . Однако Ленин не забывал и о грядущей мировой рево-
люции. На следующий день в Берн и Берлин отправилось его тре-
бование присылать вырезки из заграничных газет, посвященные
России и социалистическим партиям всех стран, усилить работу по
сплочению левого крыла социалистического движения 7 . Ленин не
мог не обратить внимания на то, насколько расходилась поступав-
шая ему дипломатическая информация с публикациями советских
газет. Последние с восторгом сообщали о нелегальной конференции

«Если бы не было союзного нападения на нас, то мы бы имели совсем

развязанные руки по отношению к Германии», — писал Радек Рэнсому в октябре
1918 г. (РГАСПИ. Ф . 495. Оп. 157. Д. 3. Л. 6).
2
Von Brest-Litovsk zur Deutschen Novemberrevolution. S. 172.
3
РГАСПИ. Ф. 5. On. 1. Д. 2134. Л. 41.
В своем выступлении на митинге 4 октября Радек признал: принимая резо-
люцию, «мы несколько колебались», не вызовет ли это резких протестов Герма-
нии (Правда. 6 октября 1918 г.).
3
РГАСПИ. Ф. 5. On. 1. Д. 2134. Л. 43.
6
См.: Большевистское руководство. Переписка. 1912-1927. М„ 1996. С. 4 6 - 6 2 . v
7
Ленин В. И. ПСС. Т. 50. С. 1 9 2 - 1 9 5 .

33
спартаковцев, которая состоялась 7 октября в Эрфурте 1 . Она пода-
валась как основание Компартии Германии; отныне «немецкий боль-
шевизм существует, он - сила, идейно превосходящая все, что есть
в распоряжении его врагов» 2 .

Донесения из Берлина

Доклады Йоффе рисовали иную картину произошедшего. 13 ок-

тября в письме Ленину он писал о конференции: «С большим трудом
мне удалось добиться их согласия подписать прокламацию, которую
я написал и при сем прилагаю» 3 . Левые социалисты сосредоточили
свою пропаганду на скорейшем достижении мира и совершенно не
думают о подготовке вооруженного восстания, отказываются от рус-
ских денег, «даже на вооружение не соглашаются брать больше, неже-
ли брали». Действительно, призывы к повторению российского опы-
та, фактически к разжиганию гражданской войны, не пользовались
особой привлекательностью среди немецких рабочих, которые преж-
де всего хотели скорейшего заключения мира. Именно поэтому совет-
ские газеты уделяли такое внимание организационному оформлению
левых социалистов в отдельную партию, открытым текстом требова-
ли от спартаковцев порвать с НСДПГ 4 .
В таком же ключе излагал свое видение ситуации другой высоко-
поставленный представитель большевистского руководства, Влади-
мир Милютин. 15 октября он писал Каменеву из Берлина: «Настро-
ение здесь очень "подходящее"! Организация - слаба. Но я думаю,
скоро массы перейдут к действию. По закону физики: всякое дей-
ствие вызывает противодействие. От этого кроме хорошего ничего не
может произойти. Немцев надо "раскачать". В этом суть». Помогать
немцам надо так, чтобы об этом ничего не узнало правительство, а не
шуметь по пустякам, как Радек и Зиновьев - «пусть вспомнят усло-
вия нелегальной работы и прежде времени не говорят того, чего не
следует. Это только портит дело» 5 .

1
Правда. 20 октября 1918 г. На самом деле конференция состоялась в Бер-
лине 12 октября, ее материалы были получены в Москве по дипломатическим
каналам.
2
Радек К. Коммунистическая партия Германии / / Правда. 23 октября 1918 г.
3
РГАСПИ. Ф . 5. Ou. 1. Д. 2134. Л. 41. Этот документ появился в «Правде»
19 октября и был анонсирован как призыв германских социалистов к революци-
онному восстанию.
1
Осинский Н. Мир и революционное оборончество в Германии / / Правда.
6 о к т я б р я 1918 г.
' РГАСПИ. Ф . 323. On. 1. Д. 106. Л. 1.

34
 Если Милютин в согласии с Лениным делал ставку на организа-
ционно-техническую подготовку германской революции, то Иоффе
предлагал «раскачивать» не отдельно взятых соратников, а полити-
ческую ситуацию в целом. «В смысле тактики я предложил им пользо-
ваться всяким удобным случаем, чтобы провоцировать правительство
на репрессии против пролетариата», - писал он Ленину 13 октября 1 .
И через неделю еще раз о том же самом: «Вы может быть скажете, что
это меньшевистская отрыжка, но я по-прежнему придаю гораздо боль-
шее значение широким политическим акциям, нежели той нелегаль-
ной работе, которую можно и должно делать в Германии, в Австрии
и на Украине» 2 .
На исходе Первой мировой войны Украина, точнее Северное
Причерноморье, оказалась заложником как советско-германских отно-
шений, так и мировой политики. Отказавшись от переговоров о ее
дальнейшей судьбе и с Антантой, и с Германией, большевистское
руководство не без основания опасалось, что они договорятся между
собой, и немецких солдат на украинской земле сменят англо-фран-
цузские3. Однако такие договоренности могли иметь место лишь после
подписания перемирия на западном фронте, поэтому затягивание
войны объективно укрепляло внешнеполитические позиции Совет-
ской России.
Но рано или поздно пушкам пришлось бы замолчать. Что же в этих
условиях могли противопоставить большевики победителям в миро-
вой войне? Об этом недвусмысленно говорится в ответе Ленина
Иоффе, датированном 18 октября. В очередной раз отвергая «дипло-
матничанье» как политику односторонних уступок, которая уже при-
вела страну к позору Брестского мира, вождь большевистской партии
подчеркивает, что ныне ей уже нечего уступать врагу. В феврале 1918 г.
на переговорах с Германией «у нас была возможность выиграть время,
отдав землю. Теперь возможности такой нет» 4 . И Ленин продолжает:
«Значит, выбора нет. Давайте всеми силами ускорять революцию
в Германии. Иного выбора у нас нет»5.
Последняя фраза показалась настолько острой издателям ленин-
ских произведений, что была изъята при многократных публикациях "

1
РГАСПИ. Ф. 5. On. 1. Д. 2134. Л. 41.
2
Письмо Иоффе Ленину от 19 октября 1918 г. / / Там же. Л. 51.
«Германская буржуазия играет сейчас на передышку, поэтому мы должны
быть готовы к тому, что "союзники" пойдут на сделку с немцами», - писал
Осинский в «Правде» 16 октября.
' Ленин В. И. ПСС. Т. 50. С. 195.
> РГАСПИ. Ф . 2 . Он. 1. Д. 7265. Л. 1. Часть фразы написана по-французски:
«Soyons fortes et accélérons la revolution in Allemagne».

35
данного письма. В чем смысл подобной купюры, нетрудно догадаться.
Отбрасывая в сторону дипломатию, лидер большевиков фактически
призывает и к экспорту революции в Германию, и к войне в ее защи-
ту, если эта революция состоится. Чувствуя себя вершителем исто-
рии, Ленин оказывается заложником собственной доктрины и азар-
тным игроком, который идет va bancue. Пройдет всего пара лет, и он
смирится с необходимостью компромиссов, в том числе и в сфере
внешней политики. Но пока на дворе октябрь восемнадцатого, а на
носу - первая годовщина российского Октября.
В отличие от ситуации, связанной с переговорами в Бресте, Ленин
считает власть большевиков достаточно сильной для того, чтобы со-
вершить поворот влево, завершить «передышку» и вернуться к стра-
тегическим целям. Если со своим империализмом рассчитается сам
германский рабочий класс, то для победы в мировом масштабе не
избежать новой войны. Об этой перспективе с восторгом говорят
в Кремле, и не в последнюю очередь те, кто связывает новый тур войн
и революций с продвижением собственной карьеры.
Разъясняя своему стокгольмскому корреспонденту суть новой
политики большевизма, Карл Радек поднимается до глобальных обоб-
щений. Отныне наш главный враг - державы Антанты, «ибо во-пер-
вых, Германия не представляет для них уже опасности, а во-вторых,
германская революция, которая идет, представляет для них самую
главную опасность. Будем теперь играть партию в мировом масштабе.
То, чем мы были для России, надо расширить, и я убежден, что не
минует и полгода, как наши люди будут во главе движения во всех
столицах Европы. Пока европейское движение не будет иметь соб-
ственного опыта, мы ему дадим офицеров. Вы не имеете понятия,
какое настроение здесь в народных массах. Масса чувствует своим
инстинктом революцию, как коршун падаль»'.
Мог и хотел ли Ленин в октябре 1918 г. во второй раз выступить
против подобных взглядов, остается открытым вопросом. Во всяком
случае, потенциальные союзники для борьбы с «левым коммуниз-
мом» у него были. В тот же день, когда писались ленинские строки об
ускорении германской революции, Чичерин сообщал Иоффе о ситу-
ации в Москве: самые нетерпеливые предлагают не вести больше
переговоров с Германией, т. к. «завтра могут произойти события, ко-
торые сделают всю эту работу излишней» 2 .
Приближение германской революции заставило умолкнуть даже
самых последовательных скептиков. Иоффе, еще недавно писавший
Ленину: «Вы несомненно переоцениваете близость германской рево-

1
РГАСПИ. Ф . 495. Он. 157. Д. 3. Л. 7.
2
АВП. Ф . 04. Оп. 13. Д. 993. Л. 65.

36
люции»1, в конце октября признал, что все его мелкие дипломатичес-
кие успехи - ничто перед победой пролетариата. «Пока царствует
Вильгельм, а мы строим свою политику на Либкнехте, до тех пор
практическая неуспешность ее самоочевидна. А так как, по-моему,
гораздо важнее, чтобы начал царствовать Либкнехт, нежели чтобы мы
добились своих паровозов, то я и буду продолжать эту политику» 2 .
Ставка на германскую революцию стала общим знаменателем, спло-
тившим к концу октября 1918 г. руководство РКП(б). Тем горше было
разочарование, когда она не пошла по сценарию, написанному в Мос-
кве, и не завершилась «царствованием Либкнехта», т. е. диктатурой
левых социалистов. Из очевидного поражения были сделаны лишь
тактические выводы, никто из сторонников Ленина не решился поста-
вить под вопрос стратегию «мирового большевизма». Если главным
подарком европейского пролетариата к первой годовщине Советской
России стало свержение монархии Гогенцоллернов, то ее вторую го-
довщину большевики отмечали уже в узком кругу единомышленни-
ков, объединенных в ряды Коммунистического Интернационала.

2. Основание Коммунистического Интернационала

После того как отгремели последние залпы Первой мировой войны,

мировая общественность увидела весьма печальную картину того, что
до августа 1914 г. называлось Вторым Интернационалом, гордившимся
тогда своим организационным единством. Социалистические партии
воевавших стран в основном заняли национально-оборонческие пози-
ции и тем самым оказались в двух враждебных коалициях. Это лишь
усилило центробежные силы в них самих — левое меньшинство, сохра-
нявшее верность интернационализму, в течение военных лет проделало
большую часть пути по направлению к самостоятельным партиям.
Несмотря на то, что международная ситуация в конце 1918 - начале
1919 г. менялась с головокружительной быстротой, напоминая катание
на «русских горках», попробуем выделить ключевые моменты, которые
привели к основанию нового, Третьего Интернационала.

«Время работает на нас»

Поражение Центральных держав привело к революционным выс-

туплениям в Германии и Австро-Венгрии, первым шагом которых
стало свержение монархий в этих странах. И в Берлине, и в Вене

1
РГАСПИ. Ф. 5. Ou. 1. Д. 2134. Л. 40.
2
Там же. Л. 74.

37
практически одновременно были провозглашены демократическая
и социалистическая республики, между умеренными и радикальны-
ми социалистами разгорелась борьба за влияние, которая по своему
накалу мало чем уступала классовому конфликту. Хотя до полномас-
штабной гражданской войны в этих странах дела не дошло, отдельные
вспышки, связанные с провозглашением советской власти, экспроп-
риациями па местах или отказом подчиняться распоряжениям цент-
рального правительства, были обычным явлением в конце 1918 г.
Ситуацию усугублял подъем национальных движений в восточных
провинциях Германии и Австро-Венгрии, там одно за другим возни-
кали новые государства.
Несмотря на информационную блокаду, в Москве с огромным
вниманием следили за развитием событий в Центральной Европе.
Вплоть до конца 1918 г. сообщения шли через советское полпредство
в Стокгольме, хотя по большей части они содержали выдержки из
немецких газет1. В телеграммах Воровского преобладали скорее пес-
симистические оценки ситуации в Германии: «Подавляющее число
Советов солдатских и рабочих депутатов стоит на возможно быстром
осуществлении выборов в Национальное собрание и готовы высту-
пить против всякой диктатуры, от кого бы она не исходила» 2 .
На целую эпоху перерастания демократических революций в со-
циальные настраивались и в Москве. На заседании ВЦИК 13 ноября,
когда решался вопрос об аннулировании Брестского мира, доклад
о германской революции делал Карл Радек. Имея лишь крохи инфор-
мации, он все же сделал правильный вывод: «В Берлинском С.Р.
и С.Д. преобладает настроение совсем не большевистское»'. И далее
вина за это возлагалась на «центровиков», то есть социалистов, объе-
динившихся в 1917 г. в Независимую социал-демократическую партию
Германии (НСДПГ) и выступавших с пацифистских позиций как
против правительственного курса, так и против «старой» социал-де-
мократической партии - СДПГ. 20 ноября Бухарин писал в «Правде»
о том, что «Независимые пошли на блок с шейдемановцами (т. е.
СДПГ. - А. В.), ибо они в общем и целом боятся пролетарской рево-
люции гораздо больше, чем союзного империализма».
Германские эксперты РКП(б) лишь транслировали общее настро-
ение лидеров партии в те дни - Европа стоит перед социальной ре-
волюцией, которая неизбежно пройдет по сценарию «мирового боль-
шевизма». Закрывая заседание В Ц И К 13 ноября, Свердлов отразил
этот эмоциональный подъем: «Позвольте предложить вам закрепить

1
См.: ГАРФ. Ф . 1235. Оп. 93. Д. 58.
2
Телеграмма Воровского и.ч Стокгольма от 21 ноября / / Там же. Л. 16.
:|
Заседание В.Ц.И.К / / Правда. 14 ноября 1918 г.

38
 международный характер нашей Российской революции. Если мы
сейчас еще не можем явиться членами общего Всемирного ЦИК, к че-
му мы несомненно идем, то сейчас уже можем включить в свою среду
ряд заграничных товарищей»'. Почетными членами ВЦИК были из-
браны левые социалисты: немец Карл Либкнехт, австриец Фридрих
Адлер, англичанин Джон Маклин и американец Юджин Дебс.
Именно на Либкнехта, освобожденного революцией из тюрьмы,
возлагались в Москве особые надежды. Выход «Союза Спартака» из
НСДПГ рассматривался как шаг в правильном направлении, скорее
пожеланием, нежели констатацией факта было заявление Бухарина
о том, что «Либкнехт солидарен с нами по всем пунктам нашей про-
граммы» 2 . В новогоднюю ночь в Берлине была создана компартия
Германии, ее лидерами стали Карл Либкнехт и Роза Люксембург. Это
вызвало настоящую эйфорию в Москве: «Когда "Союз Спартака"
назвал себя коммунистической партией Германии, — тогда основание
действительно пролетарского, действительно революционного III Ин-
тернационала, Коммунистического Интернационала стало фактом» 3 .
Неудавшиеся попытки захватить власть в Берлине и Вене, так и не
вышедшие за рамки солдатских мятежей, репрессии властей по отно-
шению к крайне левым силам показали, что основывать Коминтерн
придется не после победы, а в момент отката революционной волны.
Тем более насущной становилась для Ленина задача скорейшего спло-
чения зарубежных единомышленников, которые в силу собственной
слабости превращались из партнеров в младших братьев. Советская
Россия оставалась единственным бастионом мировой революции. Тот
факт, что большевики смогли не только завоевать, но и удержать
власть, вел их лидеров к абсолютизации собственного политического v
опыта.
Ленин, поразительным образом сочетавший в себе черты револю- 1
ционного романтика и хладнокровного реалиста, прекрасно понимал,
что окончание войны резко ухудшило международное положение
России. Теперь мировая буржуазия могла объединиться, чтобы раз-
делить ее на зоны влияния. У стран Антанты к тому же был повод
отомстить за сепаратный мир, заключенный большевиками с Цент-
ральными державами в Бресте. Отсюда призывы Москвы к иностран-
ным рабочим сделать все, чтобы не допустить подобной агрессии,
практические шаги по сплочению тех, кого там считали подлинными
друзьями новой России. 5 декабря 1918 г. при В Ц И К был создан
Отдел советской пропаганды, которому предписывалось вести пропа-

1
Заседание В.Ц.И.К. (продолжение) / / Правда. 15 ноября 1918 г.
Бухарин Н. И. Германская революция / / Правда. 20 ноября 1918 г
3
Ленин В. И. ПСС. Т. 37. С. 455.

39
гандистскую работу за рубежом, опираясь на ресурсы и возможности
Наркомата иностранных дел1.
Следующим фактором, увязывающим воедино окончание миро-
вой войны и создание Коминтерна, было освобождение от немецкой
оккупации западной части бывшей Российской империи. По пятам
уходящих немецких войск двигались части Красной Армии, в тече-
ние января они вошли в соприкосновение с отрядами польских леги-
онеров. Вильнюс несколько раз переходил из рук в руки. Под прямым
влиянием Москвы на огромном геополитическом пространстве меж-
ду Днепром и Балтийским морем стали возникать Советские респуб-
лики. Уже в декабре 1918 г. по инициативе местных коммунистов они
были провозглашены в Эстонии, Латвии и Литве, 24 декабря ВЦИК
Р С Ф С Р признал их независимость. Чуть позже, в январе 1919 г.
советская власть утвердилась в Белоруссии, сценарий ее «победы»
был детально проработан в Наркомате национальностей, которым
заведовал Сталин 2 . Заседавший в Минске 2 - 3 февраля съезд советов
высказался за установление самых тесных отношений с Советской
Россией'.
Особая ситуация сложилась на Украине. После ухода германс-
ких войск власть на большей части страны попала в руки Дирек-
тории, сформированной в Киеве национально-либеральными сила-
ми. Одновременно на востоке была провозглашена Украинская
советская республика и создано Временное рабоче-крестьянское
правительство, которое возглавил Г. Л. Пятаков. Красная Армия
при поддержке украинских партизан развернула наступление в на-
правлении Донбасса, в результате которого 3 января был освобож-
ден Харьков (ставший столицей Советской Украины), а 5 февра-
ля - Киев.
Прямое распространение большевистской диктатуры на эти тер-
ритории было неприемлемым, так как могло привести в ряды про-
тивников советской власти широкий спектр национальных полити-
ческих сил. Маскировка принимала самые различные формы, прежде
всего пропагандистские. Еще в декабре 1918 г. Сталин давал указа-
ния Председателю Эстонской трудовой коммуны Я. Я. Анвельту:
«Заставить агентов "Роста" писать не "наши войска заняли то-то
и то-то", а "войска Эстляндского советского Правительства освобо-
дили то-то и то-то"» 4 . В этих условиях рождались эфемерные обра-
зования типа национальных компартий, формально независимых от

1
ГАРФ. Ф . 1235. Оп. 93. Д. 32. Л. 158. Отдел возглавил Осинский.
2
См.: Большевистское руководство. С. 71—72.
3
Гражданская война в СССР. М„ 1980. Т. 1. С. 2 7 3 - 2 7 5 .
Большевистское руководство. С. 63.

40
РКП(б). Выработка «братских» взаимоотношений с ними не могла
не заботить Ленина, равно как поиск оптимальных форм возвращения
национальных окраин Российской империи в единое государство
нового типа.
Делая ставку на «пролетарский интернационализм» как идеологи-
ческую основу такого государства, Ленин и его соратники обращали
внимание на ту роль, которую мог бы сыграть в объединительном
процессе будущий Интернационал. Не случайно в начале 1919 г. он
рассматривался не только как всемирная партия, но и как государ-
ственное объединение. Так, в тезисах к 8 съезду РКП(б) прямо гово-
рилось о том, что «Коммунистический Интернационал восторжествует
как международный союз советских республик»'.
Наконец, окончание мировой войны облегчило потенциальным
делегатам учредительной конференции путь из своих стран в Россию,
хотя этому и мешала ее международная изоляция. Долгожданный
мир вызывал в памяти у социалистов формы довоенной политичес-
кой организации, не последнее место среди которых занимал и Ин-
тернационал. Спустя несколько недель после заключения перемирия
на Западном фронте английские лейбористы обратились к рабочим
партиям Европы с призывом провести в начале 1919 г. международ-
ную социалистическую конференцию в Лозанне 2 .

Новогодние решения

Принципиальное решение о переводе подготовки создания Третье-

го Интернационала в практическую плоскость Ленин принял в после-
днюю декаду 1918 г. Решающим фактором оказалось упомянутое выше
предложение лейбористов. Кроме того, в те же дни курьеры привезли
в Москву подборку газет Die Rote Fahne (Берлин) и Der Weckruf
(Вена). Вождь РКП(б) читал их с нескрываемым восторгом, комму-
нистическая направленность политических течений, издававших эти
газеты, не вызывала у него никаких сомнений. В статье, законченной
23 декабря, Ленин писал: «Мы горячо приветствуем оба органа, зна-
менующие жизненность и рост III Интернационала»'.
На следующий день он отредактировал обращение ЦК РКП(б),
призвав все революционные силы Европы отказаться от участия в Ло-
заннской конференции «врагов рабочего класса, прикрывающихся
именем социализма» 4 . В состав революционных сил были включены

1
Зиновьев. Коммунистический Интернационал / / Правда. 2 марта 1919 г.
2
Braunthal J. Geschichte der Internationale. Bd. 2. Berlin; Bonn, 1974. S. 168.
3
Ленин В. И. ПСС. T. 37. С. 388.
' Правда. 25 декабря 1918 г.

41
15 партий и групп, причем 5 из них Ленин сам дописал в проект
документа1. На следующий день обращение было опубликовано в прес-
се и передано по радио.
В этом документе содержалось прямое объявление войны конку-
ренту: «Коммунисты всех стран усматривают в своем тесном сплоче-
нии на почве мировых революционных задач необходимое условие
успешного развития революции, наиболее опасным врагом которой
является в настоящее время желтый Интернационал...» Последняя
фраза - «путь к власти лежит для пролетариата через непримиримую
борьбу с его обманщиками, социал-предателями» — оставалась иде-
ологической максимой Третьего Интернационала на всем протяже-
нии его почти четвертьвековой истории.
28 декабря призывы и обращения были переведены в плоскость
практических решений. В этот день Ленин и Чичерин обменялись
записками, в которых был предрешен не только формат учредитель-
ного конгресса и темпы его созыва, но и заложены идейно-организа-
ционные основы коммунистического движения. Поводом к обмену
письмами стал приезд в Москву члена Центрального совета «Союза
Спартака» Эдуарда Фукса. Он прибыл в Россию 25 декабря и, снаб-
женный охранной грамотой Ленина, без особых приключений доб-
рался до Москвы 2 . Уже через день он встречался с Лениным в Кремле,
передав ему записку от Розы Люксембург и только что вышедшую
в свет брошюру «Чего хочет Союз Спартака?»
Фукс проинформировал руководство Советской России о ситуа-
ции в Германии - к концу декабря стало ясно, революция там не
пошла по российскому сценарию. Временное правительство немецкой
республики - Совет народных уполномоченных - контролировало
обстановку в стране, опираясь не столько на рабочие организации,
сколько на армию и бюрократический аппарат. Попытки левых сме-
стить СНУ или по крайней мере заставить его взять более радикаль-
ный курс провалились. Несмотря на критику новой власти, лидеры
НСДПГ оставались в правительстве, а в самой партии «спартаковцы»
составляли незначительное меньшинство. Всегерманский съезд Сове-
тов 19 декабря принял решение о проведении всеобщих выборов
и передаче всей власти Национальному собранию. Это заставило Ле-
нина с горечью признать, что у немцев, по-видимому, на политичес-
ком календаре Февраль, а не Октябрь.

1
См.: Из истории борьбы Ленина за создание Коминтерна / / Вопросы истории
К П С С . 1969. № 2. С. 59.
2
Ленин В. И. Биохроника. Т. 6. М., 1975. С. 355; Weitz U. Salonkultur und
Proletariat. Eduard Fuchs - Sammler, Sittengeschichtler, Sozialist. Stuttgart, 1991.
S. 406.

42
 Тем большую энергию следовало приложить для углубления тем-
па революции. Нелегально пробравшийся в Германию Карл Радек
вел работу по скорейшему превращению Союза Спартака в самосто-
ятельную партию. Эдуард Фукс еще находился в Москве, когда
в Берлине открылся Учредительный съезд Коммунистической
партии Германии. Можно не сомневаться, что Ленин был в курсе
предстоящих событий, когда набрасывал в записке Чичерину идеи
о «подготовке международной социалистической конференции для
основания III Интернационала». Одержимый революционным по-
рывом, он был готов обогнать само время, не говоря уже о полити-
ческих конкурентах. Приезд Фукса давал уникальный шанс донести
этот порыв до западных единомышленников, не мешкая ни минуты.
Вопрос о возможном наличии иных взглядов на будущее социали-
стического движения для Ленина просто не существовал. Выступая
в роли заботливого и строгого отца, он меньше всего был готов
учитывать мнение своих зарубежных соратников - «потом еще спа-
сибо скажут».
Платформа будущей организации коммунистов должна была при-
нять за основу «теорию и практику большевизма», в нее могли войти
только те партии, которые выступают за «социалистическую револю-
цию теперь». Печальный с точки зрения Ленина германский опыт
заставил его выдвинуть в качестве критерия признание советского
типа власти единственно возможным в случае победы революции,
ибо он «выше и ближе к социализму» 1 . Ленинский максимализм
вызвал недоумение наркома иностранных дел, которое отразилось
в его ответном письме. Не решаясь ставить под вопрос саму установку
на скорейший созыв учредительного конгресса, он указывал на мо-
менты, которые могли подорвать его легитимность. Разве Фукс упол-
номочен говорить от имени «Союза Спартака»? А если нет, то воззва-
ние пришлось бы подписать только самим большевикам. Далее, явно
недостаточным было указание на разрыв с социал-патриотами как
основу для формирования будущего Интернационала. Оппонент Ле-
нина предлагал подождать, пока процесс размежевания левых и пра-
вых социалистов завершится на национальном уровне, чтобы точно
определить, кто и куда эволюционировал за последнее пятилетие.
Наконец, Чичерин поставил вопрос ребром - будет ли у Интерна-
ционала единый руководящий центр, или дело ограничится встреча-
ми единомышленников и засылкой эмиссаров за рубеж. Оценив ито-
ги поездки Анжелики Балабановой в Европу как «фикцию», глава
советской дипломатии был резок, но справедлив. В то же время он не
мог предложить собственной концепции «организационной базы»,

1
Ленин В. И. ПСС. 'I'. 50. С. 228.

43
очевидно, предполагая, что вклад в ее выработку должен внести каж-
дый из участников будущей организации коммунистов.
Чрезвычайно важным представляется замечание Чичерина о том,
что советский тип власти не может быть единственным в случае победы
будущей пролетарской революции. Широкий подход к ее перспекти-
вам мог бы открыть двери Коминтерна для большего числа партий
и организаций, выброшенных в годы войны из официального социа-
листического движения. К ним относились и левые эсеры, и синди-
калисты, и британские социалисты, входившие в состав лейборист-
ской партии.
Град вопросов, который обрушился на Ленина, свидетельствовал не
только о том, что Чичерин был поставлен в тупик подобным экспром-
том. Очевидно, что его подход к формированию будущего Интернаци-
онала был иным: руководитель Н К И Д выступал за более «диплома-
тичный» подход к зарубежным соратникам большевиков, предлагал
дать им шанс самим довести до конца процесс размежевания с правы-
ми социалистами, познакомиться с опытом русской революции. Даль-
нейшие события показали, что шансов быть услышанным у Чичерина
не было - Ленин настаивал на скорейшем сплочении движения, кото-
рое возьмет на себя миссию воплощения русского опыта во всемирном
масштабе. Противостоять его напору было весьма рискованно - это
понимал не только руководитель советской дипломатии, но и те зару-
бежные единомышленники большевиков, которым в скором времени
придется стать отцами-основателями Коминтерна.
В те дни Ленин стоял перед непростым выбором - кому из сорат-
ников поручить практическую работу в этой сфере. Наркоминдел мог
в лучшем случае обеспечить организационную подготовку учреди-
тельного конгресса нового Интернационала, но Ленину нужны были
люди, способные превратить его спонтанные идеи в политическую
платформу. Чичерин, как видно из его ответа, был слишком мягким
и «сомневающимся», а значит, явно не подходил на эту роль. В рас-
поряжении Ленина находились только два человека такого формата -
Троцкий и Бухарин. Мы можем лишь гадать о том, почему выбор
вождя пал именно на последнего.
В научной литературе встречается утверждение, что автором плат-
формы был Троцкий 1 . Очевидно, этот вывод основывается на том, что
при ее публикации под ним стояли фамилии двух лидеров РКП(б) -
Ленина и Троцкого. Позже последний включил этот документ в ру-
копись 13 тома собрания своих сочинений 2 . Наличие рукописного

1
См.: Коминтерн и идея мировой революции: Документы. М., 1998. С. 88.
Прим. 1.
2
РГАСПИ. Ф. 325. Он. 1. Д. 363. Л. 2.

44
оригинала платформы не оставляет никаких сомнений в том, что ее
автором был Бухарин. За несколько минут до наступления нового
1919 г. он отправил Ленину эскиз политической программы будущего
Интернационала, нарисовав на последней странице рукописи шарж, в
котором без труда можно было узнать адресата1. Структура бухарин-
ского проекта была сохранена в окончательном варианте платформы,
опубликованном 24 января 1919 г. как письмо «К Первому съезду
Коммунистического Интернационала». К вопросу о том, с чем была
связана столь значительная задержка публикации, когда большевики
жили буквально одним днем, мы еще вернемся. Пока же посмотрим
на сам документ.
Бухарин развил основные мысли ленинских работ, сведя характе-
ристику эпохи к ряду простых и легко запоминающихся формул:
капитализм достиг предела своего развития и стал угрозой для чело-
веческой культуры, единственное спасение - в немедленном захвате
пролетариатом политической власти. Для того, чтобы преодолеть
сопротивление эксплуататоров и двигаться к коммунизму, должен
быть создан «пролетарский аппарат власти» в виде «Советов или
сходных организаций», ничего общего не имеющих с институтами
буржуазной демократии. Именно этот аппарат возьмет на себя задачу
национализации основных средств производства, чтобы превратить
их в общенародную собственность.
Столь же просто выглядела и тактика коммунистов в рабочем
движении Европы: беспощадная борьба с правыми элементами, откол
от «центристов» и завоевание их рядовых сторонников, сближение со
всеми, кто «стоит теперь в общем и целом на точке зрения пролетар-
ской диктатуры и Советской власти». Сюда были отнесены и синди-
калисты. Как видим, Бухарину были чужды сомнения Чичерина, он,
как и Ленин, был полностью захвачен формированием армии «миро-
вого большевизма».
На долю наркомата иностранных дел пришлось составление списка
партий и организаций, которым направлялось приглашение на Учреди-
тельный конгресс. Расширение этого списка превратилось в настоящее
соревнование - если в радиотелеграмме от 24 декабря речь шла о 15 ор-
ганизациях, то в бухаринском проекте - уже о 22-х2. Чичерин перепи-
сал соответствующий пункт проекта, и у него получился список из

1
РГАСПИ. Ф. 2. Он. 1. Д. 8094. Л. 16. Сохранилась расписка секретаря Лени-
на, согласно которой соответствующий документ был принят 31 декабря в И ча-
сов 05 минут ночи (Там же. Л. 17). Судя по сохранившемуся в архиве плану
с пометками и исправлениями, в процессе подготовки обращения Бухарин обсуж-
дал этот документ с Лениным (Там же. Л. 9).
2
РГАСПИ. Ф. 2. Он. 1. Д. 8094. Л. 6.

45
32 наименований 1 . После дополнений Ленина он вырос еще на шесть
позиций, а к моменту публикации в обращении под 39-м номером
появился Социалистический юношеский интернационал 2 .
Ленин требовал использовать любые известные данные о левых
группах по всему миру и даже воспользоваться известными именами
(Либкнехт, Раковский, Цеткин) без их ведома. Его правка подготов-
ленного Бухариным документа не затрагивала принципиальных воп-
росов', но предрешала дальнейший ход событий. Ленин настаивал на
скорейшем проведении конгресса и публикации обращения, причем
ради этого был готов отказаться от получения первой подписи, кото-
рая из политической вежливости была зарезервирована за спартаков-
цами. Однако эта точка зрения не собрала большинства, и вопрос
о конгрессе был отложен до выяснения позиции КПГ.

Реакция КПГ

Вопрос о том, когда и как этот документ попал в Берлин, остается

открытым. Чичерин по просьбе Ленина должен был отправить его
спартаковцам «в секретном пакете»'. Можно с большой долей
уверенности предположить, что когда 17 января Фукс вернулся в Гер-
манию, письмо уже было известно руководителям только что со-
зданной КПГ. Это был крайне неудачный момент для принятия
решений - многие из них участвовали в попытке захвата власти,
вошедшей в историю как «спартаковское восстание», а после пора-
жения на них обрушилась волна репрессий. 9 или 10 января 1919 г.
в беседе с Гуго Эберлейном Роза Люксембург подчеркнула, что в на-
стоящий момент образование Коминтерна представляется ей по-
спешным шагом. В то же время она выступила за то, чтобы на кон-
ференции в Москве был представлен кто-то из ее соратников.
Вероятно в основе такого подхода лежали опасения, что в качестве
«немца» большевики выдвинут кого-то из находившихся в России
военнопленных, как это произошло с представителями других на-
ций. «Роза предложила поехать мне»'.
Убийство лидеров КПГ, произошедшее 15 января, ничуть не изме-
нило ситуацию. Лео Иогихес (Тышка) продолжал настаивать на том,

' РГАСПИ. Ф. 2. Он. 1. Д. 8094. Л. 18, 19.

2
Там же. Л. 4.
' Ленин зачеркнул слово «Центральный Комитет» как орган руководства бу-
дущим Интернационалом, предложив более нейтральный «Центр».
1
РГАСПИ. Ф. 2. Он. 1. Д. 8094. Л. 7.
'' Эбсрлейн Г. Основание Коминтерна и спартаковский союз / / Правда. 3 марта
1929 г.

46
что создание нового Интернационала пока преждевременно1. 24 января
Карл Радек писал из Берлина о том, что немецкие товарищи «не ду-
мают, чтобы в близком будущем можно было организационно чего-
нибудь достигнуть». Тем не менее, он обещал: «Как только я доведу их
до подписания воззвания, я его опубликую на всех западноевропейс-
ких языках» 2 . Арест помешал Радеку довести до конца свои планы.
Воззвание появилось лишь в бременской газете «Коммунист», причем
под ним была и спартаковская подпись, на которую руководство КПГ
не давало своего согласия 1 . Опережая события и ставя немцев перед
свершившимися фактами, Радек лишь усиливал их сопротивление.
В результате Эберлейн отправился в Москву с императивным манда-
том голосовать против немедленного провозглашения Коминтерна.
В момент, когда по мнению Ленина и его соратников, Германия
двигалась к своему Октябрю, это не вызывало особой озабоченности.
Ставка делалась на подталкивание немецких левых к решительным
действиям по захвату власти. В таком ключе было выдержано письмо
лидеров РКП(б), озаглавленное «Растущий Интернационал» 4 . Глав-
ной задачей спартаковцев называлось не участие в основании между-
народной организации в далекой России, а установление революци-
онной диктатуры рабочего класса в своей собственной стране. «Грядет
новый день, день 3-го Интернационала, не день фраз, а праздник во-
оруженного рабочего народа»3. Вплоть до середины января в Москве
были уверены, что победа не за горами, и идея скорейшего созыва
Учредительного конгресса выглядела как минимум не первоочередной.
Ситуация радикально изменилась в результате поражения берлин-
ского восстания. Лидеры РКП(б) не сомневались, что вдохновителя-
ми убийства Карла Либкнехта и Розы Люксембург были лидеры
СДГ1Г, «шейдемановцы», проклятия им звучали на многочисленных
митингах и в прессе. Демьян Бедный писал в «Правде», посвятившей
этому событию всю первую полосу, 18 января: «На злое дело палача
ответ один - удар меча».
Вряд ли обоснованы утверждения о том, «устранение лидеров
германской компартии было выгодно В. И. Ленину», и Радек якобы
их «подставил» если не по указанию, то как минимум с ведома

1
См. воспоминания Эбсрлейна: Internationale Presse-Korrespondenz. 1924. Nr. 28.
S. 307.
" Письмо Радека Ленину, Чичерину и Свердлову от 24 я н в а р я 1919 г. / /
Коминтерн и идея мировой революции. М., 1998. С. 93.
!
Kommunist. 5. Februar 1919.
' Правда. 5 января 1919 г.
'' Радек К. Крушение германского империализма и задачи международного
рабочего класса. Доклад, прочитанный 7-го октября в Московском Советском
театре. М„ 1918. С. 44.

47
Москвы 1 . Соратников Ленина за рубежом, обладавших таким поли-
тическим весом и именем, к началу 1919 г. можно было бы пересчи-
тать по пальцам. Убийство Розы и Карла действительно радикально
изменило расстановку сил в социалистическом движении Германии -
но отнюдь не в пользу крайне левых сил. Ленин прекрасно понимал,
какой удар нанесли январские события в Берлине по замыслу Третье-
го Интернационала.
На неопределенное время был потерян главный союзник большеви-
ков за рубежом, и создаваемая организация грозила окончательно
потерять свой международный характер. Теперь уже не было никакого
смысла оставлять за спартаковцами первую строчку в списке инициа-
торов нового Интернационала. Ленин оказался перед дилеммой: нужно
было либо откладывать создание Интернационала на неопределенное
время, либо ускорять этот процесс, идти буквально напролом, беря
в расчет то, что создание генерального штаба мировой революции в да-
лекой России, да еще без участия известных зарубежных социалистов,
будет граничить с заурядным фарсом. Однако вождь российских боль-
шевиков не привык отступать от задуманного. Выступая 20 января на
Всероссийском съезде профсоюзов, он в очередной раз сказал о том,
что Коммунистический Интернационал уже фактически создан2. Дело
было за формальной процедурой его официального провозглашения.
В эти же дни в Кремле, в спальне Николая Второго, Ленин собрал
несколько иностранных коммунистов для того, чтобы те одобрили
обращение, подготовленное Бухариным в канун нового года. Мы не
знаем точно, кто из представителей восьми организаций участвовал во
встрече4, не сохранилось и подписанного хотя бы некоторыми из них

1
Фелыптинский, пустивший в ход эту абсурдную версию, опирался на выска-
зывания брата Карла - Теодора Либкнехта, сделанные спустя десятилетия после
гибели лидеров «Союза Спартака». В данном случае под готовый ответ подго-
нялась фактическая основа, что привело исследователя к следующему выводу,
оригинальность которого явно доминирует над его обоснованностью: «Победа
революции в индустриальной Германии была не в интересах Ленина, так как
в этом случае сельскохозяйственная Россия отступала па второй план. Во главе
зарождающегося Третьего Интернационала становились Либкпехт и Люксембург...
Политическую карьеру Ленина могло спасти лишь поражение германской рево-
люции» ( Б ы л ли причастен К. Радек к гибели К. Либкнехта и Р. Люксембург?
(Вступительная статья Ю. Г. Фельштинского) / / Вопросы истории. 1997. № 9 .
С. 3 - 4 ) .
2
Ленин В. И. ПСС. Т. 37. С. 4 4 7 - 4 4 8 .
3
Под проектом документа стояли названия восьми организаций, которым
предстояло выступить в роли инициаторов обращения. Позже Чичерин вписал
своей рукой «За S.L.P. (Ам.) Рейншгейн» (РГАСПИ. Ф. 2. On. 1. Д. 8094. Л. 6).
Поскольку спартаковцы своего отклика не прислали, в опубликованном варианте
осталось восемь подписей.

48
оригинала. Участник совещания Джон Файнберг писал в своих воспо-
минаниях, что Ленин просто зачитал документ и объявил, что он уже
подписан несколькими коммунистическими партиями Европы 1 . Это,
мягко говоря, не соответствовало действительности. Однако все при-
сутствующие поддержали обращение, 22 января оно было передано из
Москвы по радио, а через два дня опубликовано в Правде.
Анжелика Балабанова, вернувшаяся из Швейцарии в Москву
и только что получившая пост народного комиссара иностранных дел
Украины, спросила Ленина, что стоит за этим обращением. «Тоном
человека, не верящего в осуществление этого проекта, он мне ответил:
«Ну что вы, кто же к нам приедет!.. Во всяком случае, можете быть
спокойны, если бы что-нибудь вышло из Чичеринского воззвания,
я обязательно пришлю экстренный поезд за вами и Раковским» 2 .

Бернская конференция и позиция социалистов

Через несколько дней после публикации обращения «К Первому

съезду Коммунистического Интернационала» латышский коммунист
Яков Берзин раскрыл перед читателями «Правды» очевидные причи-
ны спешки: необходимо опередить правых лидеров Второго Интерна-
ционала, которые используют тягу рабочих Европы к восстановлению
международного единства. Даже левые социалисты «черезчур истос-
ковались в своем одиночестве и оторванности и готовы объединиться
с кем попало». А посему борьбу с «социал-предателями» следует
перевести из идейной в организационную плоскость, создав между-
народный центр истинного социализма 1 .
Эти слова звучали вдвойне актуально на фоне подготовки совеща-
ния социалистических партий, которая вступила в заключительную
фазу. Ряд социалистических партий Европы отказался ехать в швей-
царский Берн. Для русских большевиков было крайне важно уловить
и использовать в пропагандистских целях эту форму протеста'1. В свою
очередь, среди возможных альтернатив восстановлению «желтого
Интернационала» левые социалисты Европы рассматривали и учас-
тие циммервальдских партий, включая представителей РКП(б) в Берн-
ской конференции - на этом настаивали французы 5 .

1
Файнберг Дж. Заметки о встречах с Лениным / / Воспоминания о Ленине.
Воспоминания зарубежных современников. M., 1979. С. 204.
2
Балабанова А. Ленин и создание Коминтерна / / Социалистический вестник.
№ 2. 1964. С. 73.
Берзин Я. Создание третьего интернационала / / Правда 26 января 1919 г.
'' Lazitch В., Drachkovitcli M. Lenin and the Comintern. Vol. 1. Standford, 1972. P. 52.
См. речь Ф. Платтена 5 марта 1919 г.: Первый конгресс Коммунистического
Интернационала. Март 1919 г. М„ 1933. С. 1 3 5 - 1 3 6 .

49
 В работе конференции, проходившей с 3 по 10 февраля 1919 г.,
принимало участие 102 делегата из 26 стран. В центре ее внимания
оказалась оценка событий в Советской России. Острая дискуссия по
этому вопросу едва не поставила конференцию на грань срыва. Про-
ект резолюции, подготовленный французскими и бельгийскими со-
циалистами А. Тома, Э. Пуассоном, П. Реноделем и Л. Дюбрелином,
однозначно осуждал стремление большевизма к распространению
своих методов в качестве примера для всего Интернационала 1 .
Вариант резолюции, написанный шведским социалистом X. Бран-
тингом, делал попытку обойти острые углы. В нем не было прямого
осуждения политики большевиков, напротив, приветствовались «на-
сильственные революции в России, Австро-Венгрии и Германии»
и подчеркивалась недопустимость вмешательства империалистичес-
ких держав в развитие революционных процессов. Вместе с тем в про-
екте Брантинга осуждался «путь диктатуры, опирающейся только на
часть пролетариата и способный привести к растрате его сил в граж-
данской войне. ...Итогом ее окажется диктатура реакции» 2 .
Против какого-либо осуждения событий в Советской России —
до получения полной информации оттуда — выступили лидер авст-
рийских социалистов Ф. Адлер и представитель французской социа-
листической партии Ж. Лонге, заявившие: «Мы против любого реше-
ния, если оно затруднит в будущем объединение пролетариев всех
стран» 3 . Однако в информации недостатка не было. Грузинские соци-
ал-демократы подчеркивали, что «объединение России и Грузии не-
возможно, ибо большевизм разрушил необходимый для этого духов-
ный, экономический и политический базис», и просили принять их
в Интернационал па правах самостоятельной секции 1 .
Развернутую оценку ситуации в России давал проект резолюции
и другие документы Бернской встречи, написанные от имени РСДРП
(меньшевиков) членом Заграничного ЦК партии П. Б. Акссльродом.
Казалось бы, для большевиков было достаточным устранение этой
партии от рычагов власти, произошедшее в октябре 1917 г. Однако за
этим последовала полоса вражды и репрессий — в годы гражданской
войны большевики, с одной стороны, и эсеры с меньшевиками —
с другой, как правило, оказывались по разные стороны баррикад. Но
если вооруженное сопротивление можно было сломить силой, то
гораздо труднее было уничтожить интеллектуальный потенциал, со-
средоточенный в социалистическом рабочем движении. Меньшевист-

1
РГАСПИ. Ф . 480. On. 1. Д. 2. Л. 113.
2
Там же. Ф. 480. Oil. 1. Д. 1. Л. 42. 43.
3
Braunthal J. Op. cit. S. 173.
1
РГАСПИ. Ф. 480. On. 1. Д. 2. Л. 46.

50
 екая критика происходившего в Советской России была наиболее
точной и доходчивой в огромном море эмигрантской литературы
послереволюционных лет. Вероятно, не в последнюю очередь потому,
что идейные лидеры РСДРП достаточно хорошо знали своих бывших
товарищей по партии, их истинные замыслы и методы политической
борьбы.
Анализ ситуации в России, данный Аксельродом на Бернской
конференции, страдал партийным эгоизмом. Настаивая на посылке
в Москву специальной комиссии, меньшевики ставили вопрос «или-
или»: если Интернационал убедится, что «власть Советов отвечает
воле рабочих и крестьян, он должен заклеймить социалистических
противников большевиков как контрреволюционеров и исключить
их из своих рядов» 1 . Более того, Аксельрод выступил с обвинениями
в адрес европейской социалистической прессы, которая якобы зату-
шевывала негативные стороны большевистского эксперимента и пела
дифирамбы в адрес РКП(б).
Российские представители во Втором Интернационале прилагали
немалые усилия для того, чтобы убедить в правильности своей точки
зрения европейских социал-демократов. В то же время заявление
РСДРП на Бернской конференции отнюдь не отрицало роли Советов
как боевых организаций рабочего класса, но было направлено против
превращения их в органы партийной диктатуры. Выступая и в 1919 г. за
скорейший созыв Учредительного собрания, меньшевики не давали чет-
кого ответа на вопрос, как исключить из него «реакционные элементы».
Если большевики делали ставку на революционное насилие, то их
оппоненты продолжали отстаивать легальные методы политической ра-
боты, явно не отвечавшие остроте социально-политического конфликта
в России. «Мы, социал-демократы, видим выход из создавшейся ситу-
ации не в организации антибольшевистских путчей и военных восста-
ний, а в энергичной пропагандистской работе среди пролетариата и всех
слоев населения, еще стоящих на почве революции, целью которой
(работы) является завоевание пролетариата для идей демократии» 2 .
Острые дебаты по «русскому вопросу» в ходе Бернской конферен-
ции показали, что взаимоотношения двух течений рабочего движе-
ния в дальнейшем будут определяться не внутренними проблемами
в отдельных европейских странах, а прежде всего политической эво-
люцией Советской России. Проголосовав за умеренную резолюцию
Брангинга и отвергнув предложенную Аксельродом трактовку боль-
шевизма как «объективно контрреволюционного режима», европей-
ские социалисты заняли выжидательную позицию. Итак, партии, со-

1
РГАСПИ. Ф. 480. Он. 1. Д. 2. Л. 90.
2
Там же. Д. 1. Л. 86.

51
бравшиеся в Берне, не протянули руки Советам, но и не перешли
в идеологическое наступление. Слово было за Москвой.
В ходе работы Бернской конференции Каутский предложил по-
чтить память погибших борцов за дело революции — К. Либкнехта
и Р. Люксембург. Вряд ли это было лишь красивым жестом. Четыре
года взаимной вражды в социалистическом движении не могли пол-
ностью зачеркнуть полувековые традиции пролетарского единства.
Воспринимая большевизм как угрозу не только этому единству, но и
социалистическим ценностям, Каутский одним из первых лидеров
социал-демократии начал идейную борьбу с ним.
В 1918—1919 гг. появились две его брошюры: «Диктатура проле-
тариата» и «Терроризм и коммунизм», на которые не замедлили
откликнуться Ленин и Троцкий. Каутский утверждал в них, что
существуют два метода построения социализма: диктаторский и де-
мократический. Первый принадлежит прошлому, второй — будуще-
му: «Социализм, как средство освобождения пролетариата, без де-
мократии немыслим». Там же, где завоевана политическая демократия,
речь должна идти о перенесении ее принципов в экономику. Каутский
пытался представить себе обобществленное производство без демо-
кратического самоуправления и вышел на чрезвычайно важную про-
блему бюрократии.
С его точки зрения, диктатура большевиков неизбежно была об-
речена на бюрократическое перерождение. Позже об этом заговорит
и Троцкий, не упоминая, однако, автора идеи. «Демократия означает
господство большинства, но также и защиту меньшинства. Абсолют-
ное же господство бюрократии стремится увековечить себя. Насиль-
ственное подавление всякой оппозиции — ее жизненный принцип.
Почти повсюду она могла быть устранена только тем, что ее насилие
было сломлено насилием. Иначе при демократии. Она означает, как
было уже сказано, господство большинства. Но большинство меняет-
ся. В демократии ни один режим не может рассчитывать на постоян-
ное существование» 1 .
Большевики делали ставку прежде всего на тотальную диктатуру
партии, отождествляя ее на словах с диктатурой пролетариата. Это не
прошло мимо внимания Каутского: «Партия не равнозначна классу,
хотя каждая защищает главным образом классовые интересы. Но один
и тот же классовый интерес можно защищать самым различным об-
разом, различными тактическими методами. Сообразно различию
последних представители одного и того же классового интереса рас-
падаются на различные партии» 2 .

1
Каутский К. Диктатура пролетариата. Екатеринослав, 1919. С. 18.
2
Там же.

52
 В брошюрах Каутского были сформулированы основные пункты
размежевания с большевизмом: отношение к демократии и вопрос
о приемлемости российского опыта для других стран. Идеология со-
циал-демократии отнюдь не противопоставляла демократию насилию,
как утверждал в своем ответе Каутскому Ленин. «Насильственные
акты неизбежны, — подчеркивал Каутский, — если совершается наси-
лие с целью подавить демократию. На насилие всегда отвечают наси-
лием. Но строй, имеющий за собой массы, будет употреблять насилие
не для уничтожения демократии, а для ее защиты. Уничтожить все-
общее избирательное право, надежнейшее основание, источник ко-
лоссального морального авторитета, было бы с его стороны не чем
иным, как самоубийством» 1 .
Разгон большевиками Учредительного собрания в январе 1918 г.
показал, что вопрос о демократии изолирует их от всех остальных
течений рабочего движения Европы. Хотя и там в партийных массах
были распространены авторитарные иллюзии (уже в ходе Ноябрь-
ской революции среди германских рабочих был популярен лозунг
«Демократия — это немного, социализм — вот наша дорога»), лидеры
социал-демократии отдавали себе отчет в универсальности демокра-
тических принципов организации политической жизни.
Даже Роза Люксембург, накануне войны стоявшая вместе с Лени-
ным на крайне левом фланге Второго Интернационала, летом 1918 г.
резко осудила диктаторские замашки большевизма. В опубликован-
ных после ее смерти заметках о русской революции она писала: «Ра-
зумеется, каждое демократическое учреждение имеет свои рамки
и недостатки, как, впрочем, и все другие человеческие институты. Но
только найденное Троцким и Лениным целебное средство — устране-
ние демократии вообще — еще хуже, чем тот недуг, который оно
призвано излечить: оно ведь засыпает тот живой источник, черпая из
которого только и можно исправить все врожденные пороки обще-
ственных учреждений — активную, беспрепятственную, энергичную
политическую жизнь широчайших народных масс» 2 .

Накануне конгресса

На исходе зимы 1919 г. большевики смогли стабилизировать свою

власть в Советской России и обратиться к решению ряда междуна-
родных вопросов. Почти на всех фронтах гражданской войны Крас-
ная Армия продвигалась вперед - на Украине войска вышли на пра-
вый берег Днепра, в области Войска Донского приближались

1
Каутский К. Диктатура пролетариата. С. 26.
2
Цит. по: Вопросы истории. 1990. № 2. С. 25.

53
к Азовскому морю, велось наступление и на Урале. Войска Антанты,
высадившиеся зимой в портах Черного моря, так и не решились
двинуться в глубь страны. Обращаясь к немецким коммунистам
9 марта, Троцкий с гордостью заявлял: «За последние 6 месяцев
Красная Армия освободила от белогвардейских банд территорию
в 700 ООО квадратных километров с населением в 42 миллиона душ»'.
Действительно, начало весны стало водоразделом между двумя эта-
пами гражданской войны и иностранной интервенции в России. В этих
условиях советское правительство 4 февраля 1919 г. дало свое согла-
сие на инициативу западных держав провести мирную конференцию
по России на Принцевых островах с участием всех участников граж-
данской войны.
Укрепление новой власти чувствовалось и внутри страны. Введе-
ние продовольственной диктатуры не избавило население от голода,
однако позволило создать карточную систему снабжения, которой
было охвачено большинство городского населения. Предпринимались
попытки оживить деятельность советов, избавив их от мелочного
контроля партийных инстанций и «чрезвычайщины». Внутри страны
была частично легализована деятельность социалистических партий -
левых эсеров и меньшевиков, их представители вернулись в органы
власти на местах.
В правящей партии шел противоречивый, но неизбежный про-
цесс размежевания «верхов» и «низов», выстраивания новых иерар-
хических структур. Критические статьи в январских номерах газеты
«Правда» констатировали «кризис советского аппарата», указывали
на негативные последствия авторитарного правления, произвола чрез-
вычайных комиссий, отсутствия свободы прессы. На этой основе
в РКГ1(б) в начале 1919 г. сложилась группировка сторонников «де-
мократического централизма» («децисты»), которая нашла своих
приверженцев прежде всего в среднем звене разраставшегося партий-
но-государственного аппарата, недовольного диктатурой Москвы 2 .
Оппозиционные настроения стимулировала подготовка к 8 съезду
РКП(б), которому предстояло принять новую программу партии.
В соответствии с представлениями Ленина о «мировом большевиз-
ме», этот документ должен был лечь в основу программы будущего
Интернационала®. Естественно, брался в расчет и эмоциональный

1
РГАСПИ. Ф. 325. On. 1. Д. 363. Л. 101.
2
Павлючепков С. А. «Орден меченосцев». Партия и власть после революции
1 9 1 7 - 1 9 2 9 IT. M., 2008. С. 4 9 - 5 0 .
f
В тезисах съезду Зиновьев подчеркивал, что программа РКП(б) «будет при-
емлема для всех перечисленных партий и станет программой Коммунистического
Интернационала» (Зиновьев Г. Коммунистический Интернационал / / Правда.
2 марта 1919 г.).

54
эффект, который произведет на делегатов с мест весть об основании
международной организации коммунистов — лучшего подарка съезду
нельзя было и придумать.
Всю работу по отбору и приглашению делегатов на международ-
ную конференцию взял на себя Наркоминдел. Туда стекались дан-
ные о представителях, которые направляла в Москву та или иная
партия, нарком Чичерин возглавил мандатную комиссию конферен-
ции. Ему приходилось буквально упрашивать своих коллег, зани-
мавших ответственные посты во вновь образованных советских рес-
публиках, прибыть в Москву. Чтобы на конференцию прибыл
Христиан Раковский, ставший руководителем Советской Украины,
Ленин сдержал данное Балабановой обещание и отправил в Харьков
специальный поезд 1 . Ссылаясь на критическое положение Совет-
ской Латвии, лидер местных коммунистов Петр Стучка сообщил
Чичерину 26 февраля, что «никто из ответственных товарищей
приехать не сможет» 2 . Иоффе, оставшийся в Вильнюсе, предприни-
мал максимум усилий для того, чтобы отправить в Москву польских,
литовских и белорусских коммунистов'.
Французский коммунист Жак Садуль вспоминал, что в последний
день февраля около полуночи ему позвонил Чичерин и сообщил, что «на
следующий день состоится международная коммунистическая конфе-
ренция... Моя задача состояла в том, чтобы к десяти часам утра подго-
товить доклад о банкротстве буржуазной демократии во Франции
и предоставить его Ленину» 4 . В таком же ключе готовились и основные
документы будущего конгресса - Платформа, написание которой было
поручено Бухарину, и Манифест, которым занимались в секретариате
Троцкого. Особую трудность представлял перевод документов на ино-
странные языки, для этого были мобилизованы прежде всего лица, вла-
девшие немецким языком1'. Тезисы Ленина о буржуазной демократии и
диктатуре пролетариата пришлось воспринимать со слуха, так как их
перевод не был готов даже на третий день заседаний конгресса''.

1
РГАСПИ. Ф. 488. On. 1. Д. 2. Л. 15. Раковский представлял на конгрессе
Балканскую социал-демократическую федерацию, он провел в Москве только
одни день, 4 марта.
2
Там же. Л. 16.
Там же. Л. 10. Иоффе сообщал также об отправке в Москву представителя
Эстонии Ганса Пегельмана.
1
Садуль Ж. Как был создан III Интернационал: Странички из дневника. Тби-
лиси, 1925. С. 5.
->
Большую помощь в этом оказал Германский совет рабочих и солдатских
депутатов, располагавшийся в Москве, в здании бывшего посольства Германии
(Rudolf Rothkegel: Lenin freute sich über unsere Hilfe / / Unvergesslicher Lenin.
Erinnerungen deutscher Genossen. Berlin, 1957. S. 70).
(
' Первый конгресс Коммунистического Интернационала. С. 102—103.

55
 Сотрудник Наркоминдела И. Л. Лоренц 26 февраля получил от
Ленина полномочия «принимать все меры, чтобы приезжие иностран-
ные товарищи были помещены в Кремле, имели хорошее помещение
и кормежку три раза в день» 1 . Это было совсем не лишним - спешка
и неразбериха при подготовке конгресса, помноженные на непригляд-
ные картины полувоенной Москвы, могли настроить иностранцев на
критический лад. В Кремле поселились норвежец Эмиль Станг
и швейцарец Фриц Платтен, когда-то организовавший приезд боль-
шевиков в Россию в знаменитом «пломбированном вагоне», там же
была размещена и финская делегация во главе с Юрье Сиролой, при-
бывшая из Петрограда.
Мест в Кремле на всех не хватило - ряд делегатов был размещен
в гостинице «Дрезден» на Советской площади, где находился центр
по пропаганде среди военнопленных в России, в целях конспирации
названный Центральным исполкомом иностранных рабочих и кресть-
ян2. Работавшая там группа венгерских членов РКП(б) выдала мандат
Андрею Руднянскому, который должен был представлять компартию
Венгрии'.
Труднее всего пришлось тем иностранным коммунистам, которые
специально ехали на конференцию из своих стран - большинство из
них так и не смогли преодолеть блокаду, в которой находилась Совет-
ская Россия". Венгры Ласло Рудаш и Габор Кон добрались только до
Украины, где были задержаны властями. Делегат от КПГ Евгений
Левине был арестован в Восточной Пруссии. Представитель австрий-
ской компартии Карл Штейнгард добирался до Москвы 17 дней, на
конгрессе он так рассказывал о своих приключениях: «Мы совершили
все путешествие, как странствующие подмастерья, на тендерах, на
локомотивах, на буферах, в вагонах для скота, пешком через линию
украинских и польских разбойничьих банд, с постоянной опасностью
для жизни...» 5
Последним на конгресс, за несколько часов до его закрытия при-
был француз Анри Гильбо, участник Циммервальдской левой партии.
Он с женой только 15 февраля получил разрешение покинуть Швей-
царию для того, чтобы выехать в Россию. В Германии их постоянно
сопровождал полицейский чиновник, от немецкой границы до Виль-
нюса пришлось добираться на лошадях, затем - в санитарном поезде.

1
Ленин В. И. ПСС. Т. 50. С. 264.
2
Ульянов И. И. Октябрьская революция и военнопленные. С. 97—99.
3
РГАСПИ. Ф. 488. Он. 1. Д. 13. Л. 6.
4
О приезде делегатов в Москву см. подробнее: Die Weltpartei aus Moskau:
Gründungskongress der Kommunistischen Internationale 1919. Protokoll und neue
Dokumente / Hrsg. von Wladislaw Hedeler und Alexander Vatlin. Berlin, 2008.
Первый конгресс Коммунистического Интернационала. С. 94.

56
Лишь в Минске чете французских революционеров был оказан подо-
бающий прием, и 3 марта она выехала в Москву. По приезде Гильбо
имел встречу с Лениным, и ему была предоставлена квота в пять
голосов, предназначавшаяся для Франции.
Уже в день открытия конференции 2 марта к выдаче мандатов
подключился Сталин, на правах секретаря ЦК Р К П ( б ) он выписал
шесть мандатов для российской делегации - в том числе и для себя
самого1. В качестве наркома по делам национальностей он одновре-
менно направил туда восьмерых представителей «восточных наро-
дов», оказавшихся в те дни в Москве или работавших в его нар-
комате.
Вопрос о статусе конференции и повестке дня обсуждался на
заседании группы делегатов 1 марта. К этому моменту в Москву
прибыл представитель КПГ Эберлейн, который в ходе беседы с Ле-
ниным сообщил ему о позиции своей партии. Ленин «был несколько
удивлен отказом немецких коммунистов от немедленного провоз-
глашения нового Интернационала, но сказал, что предполагал, что
они займут такую позицию» 2 . Чтобы не идти на конфликт, лидер
РКП(б) предпочел на время уступить. Вслед за этим Эберлейну
пришлось выдержать серьезное давление со стороны остальных уча-
стников заседания, однако он остался при своем мнении. В резуль-
тате было принято компромиссное решение: «Конференция, не яв-
ляясь формально учредительницей III Интернационала, занимается
выработкой платформы, избирает Бюро, обращается с призывом
о присоединении» 3 .
Избранная 1 марта мандатная комиссия сразу же приступила к про-
верке полномочий и распределению голосов. Решающий голос полу-
чили делегаты, которые прибыли специально на конференцию или
находились в прямой связи с коммунистическими организациями
в своих странах, совещательный - представители эмигрантских групп
в России и деятели Циммервальдского движения. Отсутствие пись-
менных мандатов не стало препятствием для их допуска на конфе-
ренцию. Ленин настаивал, чтобы Балабанова выступила в роли пред-
ставительницы итальянских социалистов, но та отказалась 4 .
В соответствии с величиной и значением страны ей было выделено
пять, три или один голос. В первую группу вошли Россия, Германия,
США, Италия (делегат от этой страны не прибыл) и Франция. В итоге

1
РГАСПИ. Ф. 488. On. 1. Д. 13. JI. 1 3 - 1 9 .
2
Eberlein H. Die G r ü n d u n g der K o m i n t e r n und der S p a r t a k u s b u n d / / Die
Kommunistische Internationale. 1929. Nr. 9 / 1 0 / 1 1 . S. 678.
J
Первый конгресс Коммунистического Интернационала. С. 256.
4
Балабанова А. Моя жизнь - борьба. С. 227.

57
 на конференции присутствовали 34 делегата с решающим голосом
и 18 - с совещательным. Они представляли 35 коммунистических
организаций из 21 страны, причем только 19 организаций получили
право решающего голоса1.

Ход конгресса

Конгресс открылся 2 марта в 17 часов 10 минут в Кремле, в Мит-

рофаньевском зале здания Судебных установлений (Сената). Свое
название зал получил от имени подсудимой на громком судебном
процессе 1874 г. - игуменьи Митрофании, в миру баронессы Праско-
вьи Розен, которая оказалась мошенницей, при помощи подлогов
собиравшей деньги на амбициозные строительные проекты 2 . В марте
1919 г. зал был задрапирован красной материей, над столом президи-
ума реяли лозунги «Да здравствует III Интернационал!», выполнен-
ные на разных языках. На стенах висели портреты Маркса, Энгельса,
Меринга, Жореса и Цеткин, в траурных рамках — портреты погибших
революционеров - Либкнехта, Люксембург, Володарского и Урицко-
го'. На галерке размещались гости — около 50 активистов московской
организации РКП(б). В зале было очень холодно, делегаты сидели на
заседаниях в пальто'.
Открывая первое заседание, Ленин предложил свое видение сути
современной эпохи: «Наше собрание имеет великое всемирно-исто-
рическое значение. Оно доказывает крах всех иллюзий буржуазной
демократии. Ведь не только в России, но и в наиболее развитых
капиталистических странах Европы, как например, в Германии, граж-
данская война стала фактом» 3 . Работа началась с докладов о работе

1
Протоколы мандатной комиссии см. Первый конгресс Коммунистического
Интернационала. С. 248—249.
2
В конце 60-х годов XIX в. игуменья Митрофания с жаром взялась за со-
здание богоугодных учреждений. Крупнейшее из них - Владычно-Покровская
община сестер милосердия в Москве - была учреждена на территории бывшей
резиденции императрицы Елизаветы Петровны, неподалеку от Яузы и переки-
нутого через нее Рубцовского (ныне Электрозаводского) моста. Процесс по
делу Митрофании был одним из самых громких в пореформенной России - па
скамье подсудимых оказалось не просто высокопоставленное духовное лицо, но
и представительница известной аристократической семьи, бывшая фрейлина
императрицы. Тысячи людей две недели стояли перед входом в здание Судеб-
ных установлений, чтобы первыми получить и н ф о р м а ц и ю о происходивших
в зале событиях. Дело М и т р о ф а н и и легло в основу пьесы А . Н . О с т р о в с к о г о
«Волки и овцы».
Садуль Ж . Указ. соч. С. 10.
^ Бредис К. Незабываемое / / Правда. 4 марта 1969 г.
Первый конгресс Коммунистического Интернационала. С. 3.

58
коммунистических партий и организаций, затем обсуждалась Плат-
форма будущей организации. 4 марта в связи с прибытием всех
ожидавшихся делегатов было принято решение дать сообщение о кон-
ференции в прессе. В тот же день на вечернем заседании председа-
тельствующий Платтен зачитал заявление ряда делегатов о необходи-
мости немедленного конституирования Третьего Интернационала.
Очевидно, это было частью запланированного сценария, хотя и про-
изводило впечатление экспромта'.
В числе подписавших заявление был Руднянский, един в двух
лицах. Являясь на конгрессе представителем венгерских коммунис-
тов, он на правах председателя одновременно руководил конференци-
ей Федерации иностранных групп при ЦК РКП(б), прошедшей в Мос-
кве 3—4 марта2. Хотя в центре внимания конференции находились
вопросы, связанные с отправкой сочувствующих большевикам воен-
нопленных на родину 3 , в своей резолюции она однозначно высказа-
лась в поддержку нового Интернационала.
Договоренность, достигнутая на предварительном совещании, была
нарушена, и Эберлейну вновь пришлось взять слово для того, чтобы
изложить аргументы своих товарищей. Он напомнил о том, что «на-
стоящие коммунистические партии существуют только в немногих
странах, в большинстве из них они образовались лишь за последние
недели; во многих странах, где сейчас имеются коммунисты, они еще
не имеют никакой организации». С этим было трудно спорить, но
оппоненты настаивали на том, что провозглашение нового Интернаци-
онала даст решающий толчок консолидации левого крыла социалис-
тического движения.
Причину спешки Эберлейн справедливо видел в том, что иници-
аторы конференции «находятся в значительной мере под влиянием
процессов, происходящих во II Интернационале; что после того, как
состоялась Бернская конференция, они стремятся противопоставить
ей конкурирующее предприятие» 4 . Это звучало как прямой упрек
в адрес большевиков, но границы толерантности в момент зарожде-
ния коммунистического движения были еще достаточно широкими.
Решающим аргументом за скорейшее провозглашение нового Ин-

' Так, во время встречи с австрийским делегатом Штейнгардом 3 марта Ленин,

сославшись на позицию КПП порекомендовал тому «выступить на следующем
заседании в поддержку предложения о немедленном основании Коммунистичес-
кого Интернационала» (Ленин В. И. Биохроника. Т. 6. С. 572).
2
РГАСПИ. Ф. 549. Он. 1. Д. 2.
3
Руднянский поддержал предложение о том, что «Интернациональное войско
должно перейти на Украину, а из Украины с вооруженными руками отправиться
домой» (Там же. Л. 9).
1
Первый конгресс Коммунистического Интернационала. С. 119.

59
 тернационала стали практические соображения: нужно использовать
благоприятный момент, в условиях гражданской войны в Европе
второго шанса собраться здесь может не представиться'. Эберлейн
воздержался при голосовании. Образование Коммунистического
Интернационала стало свершившимся фактом.
Конференция была преобразована в Учредительный конгресс. Для
многих из его участников создаваемая организация представлялась
даже не партией гражданской войны за диктатуру пролетариата,
а прообразом будущего мирового правительства — «Всемирного со-
юза Советских пролетарских республик», как выразился финский
коммунист Сирола. Ему вторил австрийский делегат: «Всемирная
коммунистическая федеративная республика - должна быть и будет,
надеюсь, нами достигнута в не очень отдаленном будущем» 2 .
Все участники конгресса были едины в том, что Советская Россия
является опорой и базой мировой пролетарской революции. Отвечая
этим настроениям, Троцкий подчеркнул, что Красная Армия принад-
лежит не только России, но и Третьему Интернационалу. Такой эмо-
циональный настрой был понятен и объясним, однако собравшиеся
должны были определить и конкретные пути движения к намеченной
цели, соотнести их с реальной обстановкой в Европе после заверше-
ния мировой войны. Спешка с созывом конгресса, случайный отбор
делегатов и накал гражданской войны в России не способствовали
детальной и хладнокровной дискуссии. Пожалуй, только доклад
Осинского, посвященный международному положению, содержал в се-
бе зерна серьезного политического анализа.
Конгресс специальным пунктом повестки дня рассмотрел вопрос
об отношении к воссоздаваемому Второму Интернационалу. Решение
этого вопроса в полной мере зависело от коммунистического видения
мира. Провозгласив начало «эпохи коммунистической революции
пролетариата», большевики и их зарубежные соратники противопо-
ставили «гнилым ценностям буржуазной демократии» власть Сове-
тов как единственно возможную формы диктатуры пролетариата.
Данное обстоятельство не только углубляло трещину раскола в евро-
пейском рабочем движении, но и придавало ей четко выраженные
географические очертания. Отныне то или иное отношение к Совет-
ской России становилось определяющим критерием размежевания
в нем самом.
Решения Первого конгресса лишний раз подтвердили, что после
окончания мировой войны коммунистами и социал-демократами
были сделаны противоположные ставки. Первые рассчитывали на

1
Речь Штейнгарда / / Там же. С. 130.
2
Там же. С. 28, 94.

60
гибель традиционных буржуазных политических структур и начало
всемирной гражданской войны, вторые — на трансформацию этих
структур и подчинение их интересам трудящихся в условиях всеоб-
щего гражданского мира. До тех пор пока ситуация оставляла откры-
той и ту, и другую перспективу, сближение обоих течений рабочего
движения Европы не стояло на повестке дня.
На вечер 6 марта в Москве были назначены торжественные мероп-
риятия, посвященные учреждению Коминтерна. К этому моменту
конгресс должен был завершить свою работу. Еще накануне, закрывая
заседание, Ленин произнес фразу, которая была наполнена двояким
смыслом: завтра работа начнется ровно в 11 часов, неважно, соберут-
ся делегаты или нет. Действительно, лидеры РКП(б) отдавали себе
отчет в том, что собравшимся в Митрофаньевском зале Кремля была
отведена роль простых статистов. «Все это напоминало знаменитый
исторический эпизод, когда во время Французской революции чуже-
земцев нарядили в национальные костюмы различных народов и при-
вели на заседание Национального собрания в качестве "представите-
лей Вселенной"»'.
Последнее заседание конгресса 6 марта вновь вел швейцарец Плат-
тен, и он прекрасно справился со своей задачей. Всю ночь редакцион-
ная комиссия дорабатывала проекты резолюций, Манифест и обраще-
ние к рабочим всего мира были приняты без какого-либо обсуждения.
Завершение работы конгресса несколько задержал приезд Гильбо, ко-
торому предоставили слово, а также фотографирование на память.
У коллективной фотографии, на которой представлены 55 делега-
тов и участников конгресса, интересная судьба2. В Советском Союзе
она полностью публиковалась лишь в начале 20-х годов. И дело не
только в том, что многие из узнаваемых лидеров РКП(б) через не-
сколько лет попали в разряд оппортунистов, а позже врагов народа,
и память о них старательно стирали даже из исторических источников.
Фотография показывала, насколько случайной оказалась выборка «от-
цов-основателей» Коммунистического Интернационала, подавляющее
большинство из которых так не смогло удержаться в его первых рядах.

Первые отклики

Хотя первые два дня работы конференции не освещались в печа-

ти, идея скорейшего образования Коминтерна витала в воздухе.
2 марта были опубликованы тезисы Зиновьева «Коммунистический

' Пайпс Р. Россия при большевиках. М., 1997. С. 210.

2
Hedeler W., Vatlin A. Wer gruendete die Komintern? Zur Geschichte einer Fotographie / /
Jahrbuch fuer historische Kommunismusforschung. Berlin, 2009. S. 1—8.

61
 Интернационал» к 8 съезду РКП(б). В «Правде» сообщалось о том,
что находившийся в тюремном заключении в Берлине большевист-
ский эмиссар Карл Радек «переведен в лучшую камеру, но оставлен
в кандалах» 1 .
Лишь 5 марта, на следующий день после формального создания
новой международной организации, на читателя обрушилась лавина
новостей. Московские газеты вышли в свет с аршинными заголовка-
ми: «Да здравствует Третий Коммунистический Интернационал!»
(«Правда»), «Да здравствует Коммунистический Интернационал!
Первый съезд III Интернационала» («Известия»), Первые страницы
газет целую неделю заполнялись восторженными отзывами делегатов
и гостей конгресса, смысл которых сводился к тому, что данное собы-
тие открыло собой новую эпоху мировой истории: «Социальная ре-
волюция стучится в двери старого мира. С образованием Третьего
Интернационала пролетариат вплотную подходит к вратам социали-
стического царства» 2 . «Дышать будто стало легче от одной только
мысли, что вот, пришла, наконец, награда за все жертвы, за все муки,
за все страдания» '.
Выдавая желаемое за действительное, журналисты следовали за
логикой партийных лидеров. «Лед тронулся. Советы победили во
всем мире» 4 . Являлось ли это самообманом политических радикалов,
или деланным восторгом закоренелых циников? Похоже, имело ме-
сто и то и другое. Сам факт, что конгресс состоялся в Кремле, вызы-
вал восторг у иностранных делегатов и позволял оттачивать свои
публицистические перья лидерам РКП(б): «Поистине, крот истории
недурно рыл свои ходы под кремлевскими стенами» 5 .
6 марта в Большом театре состоялось торжественное заседание
в честь конгресса, которое вел председатель Моссовета Л. Б. Каменев.
Ленин сказал необычную для себя фразу, которая не вошла в его
s собрание сочинений: «У нас больше друзей на свете, чем мы сами это
подозреваем» 6 . Выступления делегатов конгресса были переполнены

«Закованный в цепи» Радек являлся пропагандистским клише, которое жило

самостоятельной жизнью. В своей речи при открытии конгресса Эберлейн говорил
о том, что Радека «заковали в тяжелые железные цени и посадили в сырой холодный
подвал, в камеру бывшего арестного дома, в которой содержались убийцы» / /
Первый конгресс Коммунистического Интернационала. С. 13. Привет закованному
в кандалы Радеку передавали позже и делегаты 8 съезда партии / / Восьмой съезд
РКП(б). Март 1919 г. Протоколы. М„ 1959. С. 11.
2
Стеклов Ю. У врат царства / / Известия. 5 марта 1919 г.
' А. Впечатления / / Правда. 7 марта 1919 г.
1
Ленин В. И. ПСС. Т. 37. С. 513.
'' Троцкий. Великое время / / Известия. 5 марта 1919 г.
'' Известия. 7 марта 1919 г.

62
восторгами и благодарностями. Следующий день, пятница, был объяв-
лен праздничным. Ровно в полдень начался парад на Красной площа-
ди, на котором присутствовали практически все делегаты конгресса.
Эберлейн писал о своих впечатлениях: «Красный парад был событи-
ем всемирно-историческим, заставившим быстрее биться наши сер-
дца», не скрывая заветной мечты о том, чтобы такая армия вскоре
прошла по улицам Берлина 1 . В тот же день во всех районах Москвы
прошли митинги рабочих, которые затем широкой волной прокати-
лись по российским городам и весям.
Вечером 7 марта группа делегатов конгресса, прибывших из-за
рубежа, отправилась вместе с Зиновьевым и Луначарским в город,
который уже стали называть «колыбелью русской революции». Поезд
добрался до Петрограда к полудню следующего дня, с раннего утра
к площади перед Николаевским вокзалом подтягивались делегации
с фабрик и заводов, к полудню она была до отказа заполнена народом.
Чтобы не допустить давки, делегаты конгресса выехали на площадь на
автомобилях.
С них же они и выступали на импровизированном митинге. Зино-
вьев вновь говорил о том, что стенам Кремля, которые видели только
царей и патриархов, впервые пришлось иметь дело с вершителями
мировой революции. Гильбо потешил собравшихся, рассказав, на-
сколько далеко зашла буржуазная пресса в выдумках о России. Не-
давно он прочитал в одной из газет, что в Петрограде страшный голод
и «для поднятия духа Красной Армии председатель Северной Ком-
муны Зиновьев отдал в полное распоряжение красноармейцев все
женское население города» 2 .
С голодом в Петрограде приехавшим делегатам не пришлось стол-
кнуться. Их поселили в лучшей гостинице имперской столицы -
«Астории», переименованной после революции в «Советский дом»,
и кормили по высшему разряду. Программа пребывания не оставляла
ни одной свободной минуты, чтобы самостоятельно пройтись по го-
роду, который буквально утопал в снегу и производил впечатление
чумазого беспризорника.
После митинга на привокзальной площади делегацию повезли
в Смольный, где состоялось торжественное заседание Петроградского
совета. На следующий день в воскресенье на площади перед Зимним
дворцом состоялся военный парад, которым руководил военный ко-
миссар Петрограда Б. П. Позерн. Пройдя в Зимний дворец, делегаты
конгресса посмотрели фильм «История русской революции» 1 . Еще

' Альбрехт Макс. Красный парад / / Правда. 9 марта 1919 г.

2
Северная Коммуна. 9 марта 1919 г.
!
Петроградская правда. 11 марта 1919 г.

63
через день их ожидал оперный спектакль в Мариинском театре, на
котором должен был выступить сам Шаляпин.
Это был один из первых примеров «показухи», с которой сталки-
вались делегации иностранных рабочих и политиков, приезжавшие
в Советскую Россию. Методы торжественных приемов все более со-
вершенствовались, увеличивался объем затрат и предоставляемый
комфорт, однако принцип оставался неизменным - иностранцы дол-
жны были видеть и чувствовать только то, что соответствовало ин-
тересам их гостеприимных хозяев 1 .
Через несколько дней после завершения работы конгресса волна
воодушевления стала потихоньку спадать - люди требовали не только
зрелищ, но и хлеба. Уже 11 марта «Правда» и «Известия» вернули
своих читателей к мрачной действительности, опубликовав декрет
С Н К о запрете пассажирского движения по железным дорогам ради
обеспечения перевозок угля и хлеба. Обещая осчастливить все чело-
вечество, лидеры большевиков не доверяли своим собственным со-
гражданам, обрекая их на пассивное ожидание лучшего будущего.

Начало работы аппарата Коминтерна

Резолюция по организационному вопросу, принятая на конгрессе,

предусматривала формирование Исполнительного комитета Комин-
терна из представителей примкнувших к нему партий. Исполкому
предстояло избрать Бюро из пяти человек, которое будет работать на
постоянной основе. Такая структура выглядела достаточно демокра-
тично, опираясь на традиции, заложенные Вторым Интернационалом.
Да и само начало коминтерновской работы откладывалось до той
поры, когда в Москву приедут полномочные представители зарубеж-
ных компартий. Это категорически не устраивало Ленина и его сорат-
ников, которые, как и в случае с созывом конгресса, не обращали
внимания на мешающие «формальности». Они-то знали, что делегаты
подбирались из тех иностранцев, кто просто оказался под рукой, а не-
которые из организаций-учредителей так и остались существовать на
бумаге. Рожденный большевистской партией, Коминтерн был отдан
ей на воспитание.
Анжелика Балабанова уже после разрыва с коммунистами призна-
вала, что работавшие в аппарате Коминтерна иностранцы изначально

1
См. например постановление Политбюро ЦК Р К П ( б ) о приеме делегации
немецких рабочих от 18 июня 1925 г.: Политбюро ЦК Р К П ( б ) - В К П ( б ) и Ко-
минтерн 1919—1943 гг. С. 316—317. См. также воспоминания сотрудницы Проф-
интерна, участвовавшей в приеме иностранных делегаций: Солоневич Т. В. Записки
советской переводчицы. София, 1938.

64
 смирились со своей «чисто декоративной ролью». Большинство из
них видело в русской революции прежде всего военную победу и бы-
ло готово к слепому подчинению полководцам, ее одержавшим. По-
этому равноправие отдельных секций являлось чисто номинальным.
«Гораздо более честным, достойным и прежде всего оправданным с мо-
ральной точки зрения шагом для международного движения была бы
передача руководства Интернационалом русским вождям» 1 .
Так или иначе, для большевиков Балабанова олицетворяла собой
преемственность новой организации с левым крылом Второго Интер-
национала. 6 марта она уже готовилась к возвращению в Украину,
когда к ней обратился Троцкий. «Кто же, если не вы, будете секрета-
рем Интернационала - сказал он мне и повел меня к В. И. Ленину,
который на мое возражение о том, что для принимавшей более ле-
гальный, широкий характер работы секретаря нового Интернационала
можно было бы подыскать кого-нибудь другого, ответил ссылкой на
партийную дисциплину и просил меня подчиниться решению ЦК» 2 .
Балабановой не показалось странным, что этот вопрос был предрешен
именно там, а не на конгрессе, который еще продолжал заседать.
9 марта 1919 г. советские газеты напечатали сообщение РОСТА о том,
что она назначена секретарем Третьего Интернационала. Первые сове-
щания проходили в номере Балабановой, который находился в гости-
нице «Националь», в помощь ей ЦК РКП(б) отрядило Вацлава Воров-
ского3. Выдвижение Зиновьева в лидеры Коминтерна также являлось
результатом келейных договоренностей в ленинском окружении и нигде
не было зафиксировано. Историки могут только гадать о том, кто из
членов ЦК был действительно в них посвящен. Вернувшись в Москву
из Петрограда, Зиновьев оформил необходимые кадровые решения.
17 марта, когда в ЦК впервые обсуждался вопрос о Коминтерне, при-
знание его руководящей роли в протоколе звучало следующим обра-
зом: «В связи с тем, что тов. Зиновьев стал во главе международного
Бюро»4, ему вместе с Бухариным и поручалось разработать основные
направления будущей деятельности этой организации.
Открывая на следующий день партийный съезд, Ленин пригласил
делегатов первого конгресса Коминтерна занять почетное место в его

]
Balabanoff A. Erinnerungen und Erlebnisse. Berlin, 1927. С. 233.
Балабанова А. Ив личных воспоминаний циммервальдца. С. 1 9 3 - 1 9 4 . Поз-
же она добавила: «Когда Ленин решал что-то, прежде чем Центральный Коми-
тет одобрит его решение, он обычно в такой манере предварял его действие,
чтобы избежать ненужной дискуссии» (Балабанова А. Моя жизнь - борьба'
С. 2 2 8 ) . '
3
Там же. С. 230.
4
РГАСПИ. Ф. 495. On. 1. Д. 1. Л. 23.

65
президиуме. На трибуну поднялся один Садуль - остальные ино-
странцы уже разъехались 1 . Доклад об отношении партии большеви-
ков к Коминтерну делал Зиновьев. Он сообщил делегатам, что «в на-
стоящий момент не только состоялся уже конгресс Третьего
Интернационала, но сложился уже его исполнительный орган, кото-
рый будет действовать как постоянная организация». Ничего этого не
было, за реальное положение дел выдавались договоренности, достиг-
нутые лишь накануне.
Докладчик продолжал мешать бескрайнюю патетику с откровен-
ной ложью, заявляя, что «к нам приехал цвет рабочих всего мира»
и «все, что есть коммунистического в Европе, все это было представ-
лено на конгрессе». Исполнительный комитет Коминтерна, продолжал
Зиновьев, «единогласно выбрал председателем представителя нашей
партии, предложенного ЦК РКП(б)» 2 — т. е. самого Зиновьева.
Очевидно, что в зале заседаний съезда были люди, которые пре-
красно знали, как все обстоит на самом деле. Но их связывал алго-
ритм, заданный Лениным в январе 1919 г. - «двинуть тотчас», любой
ценой, с зарубежными соратниками или без них. Явные неувязки не
могли укрыться от делегатов - уже первый участник дискуссии зая-
вил, что Зиновьев ничего конкретного не сказал об организационном
построении Коминтерна - как же будет строиться «мировая армия
пролетариата, которая, как и всякая армия, должна делиться на кор-
пуса, дивизии и т. д., с одной стороны, а с другой - на артиллерию,
пехоту, кавалерию и т. д.»3 Подобная логика, порожденная граждан-
ской войной, могла завести делегатов съезда очень далеко. Чтобы
ограничить полет фантазии и не ставить Зиновьева в неловкое поло-
жение, дискуссия была свернута уже после первого оратора - неви-
данное дело в первые годы нахождения большевиков у власти!
Краткий протокол пленума ЦК РКП(б), состоявшегося 25 марта,
показывает, что Зиновьев уже утвердился в новой роли. Именно он
докладывал в тот день о задачах и компетенциях создаваемого Меж-
дународного Бюро - временного исполнительного органа Коминтер-
на. Следует отметить, что этот орган и по своему названию, и по
составу, и по общей формулировке задач был практическим воплоще-
нием решения о работе за границей, принятого большевиками 28 сен-
тября 1918 г."
Международное бюро принимало на себя агитационные функции
Н К И Д и отдела советской пропаганды ВЦИК. Чичерин, сыгравший
решающую роль в подготовке конгресса, не без оснований раесчиты-

1
Восьмой съезд Р К П ( б ) . С. И .
1
Там же. С. 137.
3
Там же. С. 139.
4
РГАСПИ. Ф. 17. Он. 84. Д. 1. Л. 1.

66
 вал, что Коминтерн будет работать под покровительством его нарко-
мата. Ленина это явно не устраивало - время «дипломатничания»
закончилось с разрывом Брестского договора 1 , он вновь мыслил ка-
тегориями революционного наступления. Руководителем Коминтер-
на должен был стать человек, которому Ленин доверял бы абсолютно,
и Зиновьев подходил на эту роль несравненно лучше Чичерина.
Решения 25 марта заложили материальную и кадровую базу для
существования аппарата Коминтерна как бюрократической структу-
ры. На следующий день Зиновьев отправил в Орграспредотдел ЦК
записку с требованием дать деньги и автомобиль, а также найти под-
ходящее помещение для работы новой организации 2 . ЦК оперативно
откликнулся, выделив первый миллион рублей в качестве кредита на
мировую революцию, переадресовав все остальные вопросы в Прези-
диум ВЦИК 1 .
При всем своем идеализме лидеры Советской России не забывали
о том, что бытие определяет сознание и в годы революции - самый
первый пункт повестки дня самой первой рабочей встречи членов
РКП(б), которым было поручено заниматься Коминтерном, был посвя-
щен назначению Управляющего делами ИККИ. На этот пост был назна-
чен участник Конгресса российский немец Клингер, освобожденный от
работы в Наркомнаце. Второй вопрос касался финансового обеспечения
работы новой организации". И то, и другое весьма символично.
Встреча состоялась 26 марта. Как видно из протокола, на тот момент
уже существовало Петроградское отделение ИККИ, выросшее из
секретариата Зиновьева. Помимо финансовых и организационных
вопросов участники встречи приняли решение об издании журнала
«Коммунистический Интернационал», первый номер которого вышел
в начале мая. В дальнейшем члены Бюро И К К И собирались несколь-
ко раз в неделю. Опираясь на поддержку Зиновьева, Бюро встраива-
лось в существующую управленческую систему, расширяло круг соб-
ственных компетенций. Так, Бюро посчитало недопустимым посылку
ЦК РКГ1(б) своих представителей за границу без его ведома (речь
шла об отправке Осинского в Венгрию) 5 .

1
Ленин В. И. IICC. Т. 50. С. 195.
2
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 157. Д. 2. Л. 1. См. также: Политбюро ЦК Р К П ( б ) -
ВКП(б) и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 гг. М„ 2004. С. 27.
1
РГАСПИ. Ф. 495. On. 1. Д. 1. Л. 29. Решение Оргбюро от 29 марта 1919 г.
Первоначальный взнос в 1 млн рублей уже 7 мая был увеличен до 3 млн,
затем до 10 млн рублей (Политбюро ЦК Р К П ( б ) - В К П ( 6 ) и Коминтерн 1 9 1 9 -
1943 гг. С. 26, 28). Летом Коминтерн стал получать ассигнования в иностранной
валюте и драгоценности для отправки за границу (Коминтерн и идея мировой
революции. С. 125).
5
РГАСПИ. Ф. 495. On. 1. Д. 1. Л. 1 0 - 1 1 .

67
 Первоначально аппарат Коминтерна хотел обосноваться в отеле
Метрополь, где находился НКИД. Это еще больше обострило отно-
шения с Чичериным, который ревниво охранял собственный приори-
тет в сфере внешних сношений. 13 апреля на заседании ЦК дело
дошло до открытого конфликта двух ведомств. Согласно протоколу
Зиновьев доложил о том, что работа Бюро тормозится «вследствие
технических затруднений и недостаточного содействия как со сторо-
ны тов. Чичерина, который проявляет некоторую ревность, так и со
стороны партийных товарищей» 1 .
Зиновьев, обладавший на правах члена Политбюро и ближайшего
соратника Ленина большим политическим весом, выиграл спор. ЦК
подтвердил финансовую самостоятельность Коминтерна и передал
ему весь комплекс вопросов, связанных с коммунистической агита-
цией за рубежом 2 . Но честолюбивые планы Зиновьева отодвинуть на
второй план «гнилую дипломатию» и сформировать министерство
мировой революции также не осуществились. Ленин предпочитал
сохранять систему сдержек и противовесов, которая оставляла за ним
решающее слово в спорных вопросах. В свою очередь Чичерин не
упускал ни одной возможности напомнить Зиновьеву об интересах
своего ведомства, требуя, чтобы хотя бы копии отправляемых от имени
Коминтерна телеграмм направлялись в Н К И Д '.
В мае 1919 г. аппарат Коминтерна вселился в особняк сахарозавод-
чика С.П. Берга, расположенный в Денежном переулке. В этом импо-
зантном здании летом—осенью 1918 г. располагалось посольство Гер-
мании, в ноябре его захватил Совет немецких рабочих и солдатских
депутатов, наспех сколоченный из военнопленных при деятельном
участии Карла Радека. Хотя экспортировать его в Германию так и не
удалось, Совет продолжал существовать в революционной неразбери-
хе еще достаточно долго4. После некоторого сопротивления предста-
вителям «Советской Германии» пришлось потесниться-'. Вскоре

1
Политбюро ЦК Р К П ( б ) - В К П ( б ) и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 гг. С. 27.
2
Там же.
'' См. письмо Чичерина Зиновьеву от 30 апреля 1919 г. о шифровке, пришед-
шей от Бела Куна: РГАСПИ. Ф . 324. Оп. 2. Д. И . Л. 21.
11
Деятельность немецкого совета продолжалась до февраля 1921г., в 1920 г.
наряду с ним существовало и официальное представительство Германии - его
сотрудник Г. Хильгер пишет о своеобразном «двоевластии» в Москве: Hilger G.
Wir und der Kreml. Deutsch-sowjetische Beziehungen 1918—1941. Erinnerungen
eines deutschen Diplomaten. Frankfurt am Main, 1964. S. 40.
5
Р Г А С П И . Ф . 495. On. 1. Д. 1. Л. 6. В течение года эти организации со-
существовали, но в конце концов сильнейший проглотил слабейшего. 21 мая
1920 г. и Германский совет, и Немецкая секция при ЦК Р К П ( б ) получили от
И с п о л к о м а К о м и н т е р н а п р е д п и с а н и е о в ы с е л е н и и (Там же. Ф . 549. Оп. 4.
Д. 44. Л. 4).

68
 Денежный переулок был переименован в улицу Третьего Интерна-
ционала1.
Главной трудностью для налаживания эффективной работы на
первых порах была даже не изолированность Бюро от зарубежных
стран, а отсутствие прямой поддержки со стороны Зиновьева, кото-
рый постоянно находился в Петрограде и фактически создал там
параллельный аппарат. Ян Берзин писал ему 29 мая: «Нашу работу
чрезвычайно тормозит Ваш "сепаратизм", перехватывание иностран-
ных материалов и проч.» 2 Еще через три недели Берзин, сославшись
на «нелепую постановку всей нашей организации», потребовал реши-
тельной перекройки и согласования работы Коминтерна, НКИД и ЦК
РКП(б), без которых международная деятельность превращается в «пу-
стую трату сил»3.
Тот факт, что аппарат Коммунистического Интернационала дей-
ствовал на правах структурного подразделения большевистской
партии, не волновал Берзина и его товарищей. На первых порах это
обстоятельство даже не пытались облекать в дипломатические фор-
мулировки. Лишь в июле 1919 г. в Бюро И К К И был введен Руднян-
ский, которого, хотя и с большой натяжкой, можно было рассмат-
ривать как п р е д с т а в и т е л я з а р у б е ж н о й компартии 4 . П е р в ы й
иностранец, имевший формальные полномочия от своей партии,
поляк Юлиан Мархлевский, был кооптирован в руководство Ко-
минтерна только в конце августа. Характерно решение, принятое по
этому поводу в Бюро: «просить ЦК РКП включить тов. Мархлев-
ского в число членов И К К И » 1 Регулярные заседания Исполкома
с участием иностранных коммунистов начались только с декабря
1919 г.ь Посланцы зарубежных компартий подстраивались под поли-
тический стиль, принятый в столице Советской России, который
далеко не всегда совпадал с привычными для них нормами проле-
тарского поведения. Делегат Первого конгресса Штейнгард, вернув-
шийся в Москву в качестве члена ИККИ, не скрывал своего возму-
щения: «Дело зашло так далеко, что нам приходилось встречать свои
подписи под воззваниями и прочими вещами в совершенно готовом
виде, тогда как мы понятия не имели о том, что они подготавлива-

1
РГАСПИ. Ф. 495. Он. 1. Д. 1. Л. 17.
2
Там же. Ф. 324. Он. 2. Д. 5. Л. 41.
3
Приводя примеры несогласованности действий аппарата Коминтерна и ЦК,
Берзин отмечал, что «с Коминделом еще хуже и только благодаря нашей уступ-
чивости мы избегаем постоянных трений. Но долго так продолжаться не может»
(Там же. Л. 43).
4
Политбюро ЦК Р К П ( б ) - В К П ( б ) и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 гг. С. 29.
' РГАСПИ. Ф. 495. Он. 1. Д. 1. Л. 50.
6
Там же. Л. 92.

69
ются» 1 . Тот, кому претила подобная заботливость радушных хозяев,
покидал не только руководящие структуры И К И И , но и ряды ком-
мунистического движения.
Исполком Коминтерна был не просто «русской организацией»,
как говорил Зиновьев на Втором конгрессе Коминтерна летом
1920 г., но зависимой частью партийного аппарата. Решения, вплоть
до самых курьезных, принимались не в Денежном переулке, а на
Старой площади. Чтобы получить несколько килограммов обувной
кожи, Клингер был вынужден обратиться от имени И К К И к сек-
ретарю ЦК Р К П ( б ) Елене Стасовой. Впрочем, за подобными мело-
чами скрывались огромные планы: «Кожа нужна для подметок,
в которые мы будем заделывать ценности, главным образом брил-
лианты» 2 .
Скромный Митрофаньевский зал продолжал служить делу рево-
люционной пропаганды - через несколько дней после завершения
Первого конгресса в нем установили звукозаписывающую аппарату-
ру, и Ленин произнес там несколько коротких речей, разошедшихся
в грампластинках по всей России.

Когда же был основан Коммунистический

Интернационал?

Казалось бы, вопрос ясен, тем более при наличии стенографичес-

кого отчета Первого конгресса, изданного в Германии уже в 1920 г. Но
секретность и спешка при его проведении сыграли с исторической
памятью плохую шутку. Первое издание документов Учредительного
конгресса Коминтерна на русском языке, появившееся осенью 1919 г.,
давало в подзаголовке неверную дату 6—7 марта. Головотяпство из-
дателей вызвало справедливый гнев Ленина - «великое историческое
событие опозорено подобной брошюрой». Он предложил отправить
редактора в тюрьму и там заставить его наклеивать на страницы ис-
правления 3 . Но путаница продолжалась - первое русское издание
стенограммы конгресса датировало его 2—19 марта 4 .
Впрочем и сам Ленин внес немало путаницы в «свидетельство
о рождении» Коминтерна. Во все учебники советской эпохи вошла
его фраза о том, что основание Интернационала стало свершившимся
фактом после того, как конференция «спартаковцев» провозгласила

1
Р Г А С П И . Ф. 495. On. 1. Д. 1. Л. 25.
2
Там же. Ф. 17. Оп. 84. Д. 31. Л. 2.
3
Ленин В. И. ПСС. Т. 51. С. 71.
1
Первый конгресс Коммунистического Интернационала. Протоколы заседаний
в Москве со 2 по 19 марта 1919 г. Пг„ 1921.

70
 себя Коммунистической партией Германии1. Напомним, что распоря-
жение о подготовке учредительного конгресса было отдано Лениным
чуть раньше, в тот момент, когда он получил от Эдуарда Фукса надеж-
ную информацию о подготовке съезда КПГ. Обмен письмами с Чиче-
риным, произошедший 28 декабря - один из самых серьезных претен-
дентов на то, чтобы стать точкой отсчета в истории Коминтерна.
То, что произошло в марте, было лишь оформлением принятого
решения, со всеми недостатками, вытекавшими из русской спешки.
Еще до завершения конгресса Ленин назвал днем основания Комин-
терна 2 марта2, но эта дата почему-то не прижилась в официальной
пропаганде. Первая годовщина Коминтерна отмечалась в Советской
России 6 марта 1920 г.1 Передовица «Правды» в тот день начиналась
словами: «Еще год тому назад, когда седые стены Кремля, резиденции
самодержавных царей, услышали говор иностранных коммунистов,
начиная с немцев и кончая китайцами, было много скептиков, кото-
рые считали возникший в пролетарской столице новый Интернаци-
онал кучкой сумасшедших большевиков, собранных воедино русски-
ми "ленинцами"».
В марте 1920 г. еще никому не приходило в голову скрывать, что
Коммунистический Интернационал возник по инициативе, но образу
и подобию российской партии большевиков. Мы ничего не имеем
против того, чтобы его называли «Московским», утверждал редактор
«Известий» Юрий Стеклов, присутствовавший на конгрессе'1. «Пер-
вая годовщина III Интернационала стала днем торжества, днем побе-
ды Российской коммунистической партии» 5 , восклицал вернувшийся
из германской тюрьмы Карл Радек.
И все же «русская закваска» в первые годы существования меж-
дународной организации коммунистов играла роль примера для под-
ражания, выступала в качестве одной из возможных альтернатив
возрождения европейской цивилизации после катастрофы, вызван-
ной мировой войной. Московские деньги и инструкции, эмиссары
и брошюры имели на первых порах лишь подчиненное, техническое
значение. «Коммунистический Интернационал развивается не по мере
того, как курьер из Москвы попадает в столицы Европы, а по мере

1
Ленин добавлял: «Формально это основание еще не закреплено, но фактически
III Интернационал теперь уже существует» (Ленин В. И. I1CC. Т. 37. С. 455).
~ Там же. С. 512.
Статья, опубликованная в этот день в газете «Известия», имела заголовок:
«6 марта 1919 г. - 6 марта 1920 г. Годовщина III Коммунистического Интерна-
ционала».
' Стеклов К). А все-таки движется! / / Известия. 10 марта 1920 г.
Радек К. Российская коммунистическая партия и III Интернационал / / Прав-
да. 6 марта 1920 г.

71
того, как в этих столицах, как на шахтах и фабриках рабочие, гонимые
всеми бедствиями гибнущего капитализма, поднимаются на борьбу»1.
К этим словам, сказанным в первую годовщину образования Комин-
терна, можно мало что добавить.
Газетный отчет передавал речь Каменева, произнесенную на тор-
жественном собрании в марте 1920 г.: «Моментом зарождения его
у нас, в России, оратор считает не 6-е марта 1919 г., когда III Интер-
националу было отведено помещение в Кремле, а ненастный ноябрь
1914 г., когда на даче в Финляндии под Петроградом на собрании
партийных работников были оглашены тезисы об империалистичес-
кой войне...»2
Особенно преуспел в «удлинении» истории Коммунистического
Интернационала его первый руководитель. На торжествах, посвя-
щенных пятилетию этой организации, Зиновьев заявил, что Второй
Интернационал, «собственно говоря, погиб уже в 1904 г. на амстер-
дамском конгрессе... На смену ему восходит звезда Коминтерна» 3 .
Еще через пять лет он подчеркнул, что последний «не родился, а рож-
дался», причем начальной точкой этого процесса оказалась первая
русская революция 1905 г., а решающей организационной предпо-
сылкой - формирование самостоятельной большевистской партии
в 1912 г.4 С этим была согласна и Балабанова, писавшая, что «психо-
логическую подготовку к расколу Ленин вел фактически уже с 1905—
1907 гг.»5
В 1924 г. юбилей Коминтерна отмечался 3 марта в Петрограде
и 5 марта в Москве, посвященные этому событию номера газет вышли
в свет 4 марта. Выпуск «Правды», в котором были опубликованы
материалы к его десятилетию, увидел свет 3 марта 1929 г. Это был
последний юбилей, праздновавшийся с завидным размахом, хотя
пожелание Зиновьева, что к марту 1929 г. «диктатура пролетариата
распространится на половину земного шара» 6 , так и осталось невы-
полненным. Отстранение от власти соратников Ленина и утвержде-
ние сталинской диктатуры привело к тому, что международное ком-
мунистическое движение все больше теряло свой первоначальный
облик, а его лексикон превратился в набор штампов, вошедших затем

1
Радек К. Коммунистический Интернационал как фактор международной по-
литики / / Известия. 6 марта 1920 т.
2
Правда. 7 марта 1920 г.
3
Празднование пятилетия Коминтерна / / Известия. 4 марта 1924 г.
4
Зиновьев Г. Е. К вопросу об историческом подготовлении Коминтерна / /
Правда. 3 марта 1929 г.
5
Балабанова А. Ленин и создание Коминтерна / / Социалистический вестник.
№ 2. 1964. С. 73.
6
Празднование пятилетия Коминтерна / / Известия. 4 марта 1924 г.

72
в «Краткий курс истории ВКП(б)» 1 . Ситуация не изменилась и после
смерти Сталина, когда в качестве официального дня рождения меж-
дународной организации коммунистов, вошедшего во все советские
календари, продолжали конкурировать 2 и 4 марта 2 .
Последний раз годовщину Коминтерна в СССР отпраздновали на
исходе советской истории, в марте 1989 г. В газете «Правда» появи-
лась серия интервью сотрудников Института марксизма-ленинизма
при ЦК КПСС, в которой история международной организации пред-
ставала в свете перестройки. Авторы ставили перед собой задачу
«восполнить пробелы, вызванные умолчаниями и искажениями вре-
мен культа личности и последующих лет», извлечь уроки из прошло-
го и показать, что главные идеи коммунистов-интернационалистов не
противоречат борьбе за общечеловеческие ценности 3 .
Пересмотр Москвой устоявшихся догматов (хотя они в большей
степени затрагивали завершающий, а не начальный этап истории Ко-
минтерна) едва не вызвал кризис в отношениях с руководством ГДР.
Как и в 1919 г., советские и немецкие коммунисты не смогли сойтись
во мнении - только на сей раз речь шла не о будущем, а о прошлом
международного движения, которое они считали своим. Пройдет еще
несколько месяцев, и подобные споры потеряют всякий смысл, потонут
в волне радикальных перемен как в Советском Союзе, так и в Восточ-
ной Европе. Отпраздновав свое семидесятилетие, Коммунистический
Интернационал окончательно отошел в мир прошлого.

3. Единый рабочий фронт

В европейских социалистических партиях начала XX в. был попу-

лярен и многократно переиздавался плакат, автором которого был
Карл Каутский: рост марксистского рабочего движения изображался
в виде дерева, у его основания — классики научного социализма,
а в кроне — многочисленные ответвления национальных и идеологи-
ческих течений. Смысл плаката был очевиден: несмотря на многооб-
разие, европейское рабочее движение сохраняет свое идейное и орга-
низационное единство. До начала Первой мировой войны вряд ли
кому-то из крайне левых или крайне правых его представителей ка-
залось возможным сосуществование двух рабочих Интернационалов.

1
См. например статью участницы первого конгресса С. Гопнер «20 лет Комму-
нистического Интернационала» (Исторический журнал. 1939. № 3 . С. 41—54).
2
Статья к 40-летию Коминтерна появилась в «Правде» 2 марта 1959 г., к 50-ле-
тию — 4 марта 1969 г.
3
Ленин и Коминтерн / / Правда. 3 марта 1989 г.

73
 Три Интернационала

И тем не менее в начале 20-х годов социалистическое рабочее

движение Европы оказалось расколотым даже не на два, а на три
полюса. Наряду с Третьим и Вторым Интернационалами (его еще
называли Лондонским — по месту нахождения руководящих орга-
нов) представители центристских партий, не вошедшие ни в одно из
этих объединений, 1 февраля 1921 г. основали в Вене Международное
рабочее объединение социалистических партий (МРОСП), вошед-
шее в историю как «Двухсполовинный Интернационал». Наряду с со-
циалистическими партиями Австрии, Бельгии, Великобритании, Гер-
мании, Греции, Испании, Полыни, Румынии, США, Франции,
Швейцарии в него вошли также партии меньшевиков (РСДРП) и ле-
вых эсеров (ПЛСР), лишенные возможности легальной политичес-
кой деятельности в Советской России.
Международная социалистическая конференция в Люцерне в ав-
густе 1919 г., продолжившая работу по возрождению Второго Интер-
национала, уже имела в своем распоряжении достаточно фактов,
которые позволили ей выработать позицию по отношению к Совет-
ской России. Вопрос этот имел первостепенное значение еще и пото-
му, что в самих социалистических партиях шел активный процесс
внутреннего размежевания, подстегивавшийся революционными со-
бытиями в Германии, Венгрии, Австрии, повсеместным ухудшением
положения рабочего класса.
Открывая конференцию, лидер лейбористской партии Великоб-
ритании Артур Гендерсон подчеркнул «обязанность международного
социализма установить контакты со всеми единомышленниками,
и прежде всего с революционными правительствами, для сохранения
рабочей солидарности» 1 . Доклад об общем положении, представлен-
ный в Люцерне британской делегацией, констатировал единодушие
социалистов в необходимости противодействовать империалистичес-
кой интервенции против советских республик в Венгрии и России.
В нем также говорилось о том, что после завершения блокады и ин-
тервенции «Интернационал сможет предложить свою помощь новым
социалистическим правительствам, послать к ним своих представите-
лей, стать посредником между различными политическими группами
в интересах мира и разума и при своем дружественном содействии
облегчить поиск международного и внутреннего урегулирования»-'.
За дипломатическими формулировками скрывалась неспособность
рыхлой организации к энергичным и быстрым действиям в защиту

1
РГАСПИ. Ф. 480. Он. 1. Д. 5. Л. 7.
2
Там же. Л. 28.

74
революционных режимов в Восточной Европе. Большинство участ-
ников конференции не признало большевиков частью социалистичес-
кого рабочего движения. В результате в Люцерне «из-за противоре-
чий в отношении к большевистской России потерпела крах попытка
воссоздания II Интернационала»1. Ради сохранения гражданского мира
у себя дома социалисты стран Антанты не решились идти на откры-
тый конфликт со своими правительствами. Достаточно было после-
дним отказать в выдаче паспортов для поездки в Россию и Венгрию,
и идея «международной рабочей инспекции» тихо умерла.
Напротив, в Москве царили настроения политической эйфории.
В Манифесте Второго конгресса Коминтерна, состоявшегося в Рос-
сии в июле — августе 1920 г., однозначно заявлялось: «Гражданская
война во всем мире поставлена в порядок дня. Знаменем ее является
Советская власть» 2 . На первый план выдвигалась задача очищения
пролетарской армии от «социал-предателей», чему должно было по-
служить «21 условие приема в Коммунистический Интернационал».
Его автор, Зиновьев, резко выступил против попыток ряда партий,
сочувствовавших коммунистам, сохранить свою самостоятельность.
«Очевидно, думают, что III Интернационал — это хорошая гостиница,
где представители разных стран споют Интернационал и обменяются
приветствиями, а потом разъедутся и будут продолжать свой пре-
жний образ действий. Этого проклятого образа действий II Интерна-
ционала мы не допустим никогда» 3 .
Седьмой пункт «условий» специально оговаривал необходимость
полного разрыва с открытым реформизмом и двуличной политикой
центристов. Таким образом, коммунисты своими руками воздвига-
ли тот защитный вал против реформизма, который им придется
штурмовать в последующие десятилетия. Попытки уберечь Комин-
терн от скоропалительных решений натолкнулись на непреклонную
решимость вождей большевизма создать железную гвардию миро-
вой революции.
Идейно-политическое размежевание двух течений рабочего дви-
жения все же не дошло до абсолютного отчуждения — слишком силь-
ны были традиции совместной борьбы. Показателен тот факт, что
Фриц Адлер, впоследствии секретарь Социалистического рабочего
Интернационала, был избран почетным председателем ВЦИК РСФСР.
Обосновывая этот шаг, Троцкий поставил ему в заслугу покушение на
премьер-министра Австро-Венгрии в годы Первой мировой войны.

1
Bräunt ha I J. Op. cit. S. 176.
2
Второй конгресс Коммунистического Интернационала: Стенографический
отчет. Иг., 1921. С. 647.
3
Там же. С. 200.

75
Но после того, как Адлер отказался вступить в компартию, он был
лишен этого звания.
В открытом письме Троцкому (1920 г.) Адлер выразил свое отри-
цательное отношение к тому, что после октябрьского переворота его
именем в России назывались казармы, полки, заводы и т. и. «Ваши
друзья, — отмечал он, — решили воспользоваться мной для своей
рекламы, а Зиновьев просто приложил ко мне большевистский штем-
пель... Вы прислали в Австрию деньги для переворота. Но вы, к сожа-
лению, не смогли прислать вместе с деньгами еще и немного полити-
ческого разума. Так возникла цепь политических ошибок, которая
отмечает деятельность Коммунистической партии Австрии. Мне с са-
мого начала было ясно, что на экономическом базисе сначала русских,
а затем венгерских денег неизбежно образуется новая партия и про-
цесс дробления нашего рабочего движения явится необходимым ре-
зультатом вашего вмешательства» 1 .

Встречное движение

После завершения гражданской войны и введения «новой эконо-

мической политики» Советская Россия вступила на путь урегулиро-
вания своих отношений с внешним миром. Большевики уже не каза-
лись экзотичной группой почти религиозных фанатиков, отрицавших
все ценности и нормы европейской цивилизации. Их поворот вправо
в социально-экономической сфере породил надежды на «примире-
ние» не только в правящих кругах европейских держав, но и среди
лидеров международного социалистического движения. Самокритич-
ные нотки зазвучали и в среде российской эмиграции - Н. В. Устря-
лов так писал об этом в сборнике «Смена вех», увидевшем свет
в 1921 г.: «Причудливая диалектика истории неожиданно выдвинула
Советскую власть с ее идеологией интернационала на роль нацио-
нального фактора современной русской жизни, в то время как наш
национализм, оставаясь непоколебленным в принципе, на практике
потускнел и поблек, вследствие своих хронических альянсов и ком-
промиссов с так называемыми "союзниками"» 2 .
Ленин и его соратники отдавали себе отчет в том, какие серьезные
последствия повлечет за собой их отход от идеологической стериль-
ности. Вспоминая французскую революцию, в партийном руковод-
стве заговорили о превентивном «термидоре», о вынужденном харак-
тере временного отступления. Большевики уже однажды перехитрили

1
РГАСПИ. Ф. 325. On. 1. Д. 64. Л. 32.
2
Циг. по: Кара-Мурза А. А., Поляков Л. В. Русские о большевизме. Опыт
аналитической антологии. СПб., 1998. С. 210.

76
страну, на словах согласившись с логикой безбрежного народного бунта,
а на деле втиснув общество в жесткие рамки собственной диктатуры.
Вопрос о том, удастся ли им удержаться на противоположном пово-
роте, ослабив вожжи и наступив на горло собственной песне, выгля-
дел в начале 20-х годов далеко не предрешенным.
Переход Советской России к нэпу, допущение рыночных отноше-
ний и реабилитация частного сектора экономики вызвали неодно-
значную реакцию среди иностранных коммунистов. Раздавались го-
лоса, что большевики пошли на уступки международному капиталу,
забыв о чистоте классовой линии и недопустимости компромиссов.
Это поощряло настроения сектантства и путчизма, нашедшие свое
выражение в ряде локальных вооруженных выступлений. Самым
известным из них была «мартовская акция» в Центральной Германии,
закончившаяся большими человеческими жертвами 1 .
Несмотря на резкую критику Лениным «детской болезни "левиз-
ны" в коммунизме», последняя все больше разрасталась, грозя заду-
шить в сектантских объятиях весь Коминтерн. Накануне его Третьего
конгресса (22 июня — 12 июля 1921 г.) Ленин резко выступил против
левацких перехлестов в оценке ситуации, выразившихся в так назы-
ваемой теории наступления. На самом конгрессе он, по собственному
признанию, «стоял на крайне правом фланге» 2 . Это создавало опас-
ность раскола делегации РКП(б), ибо позиции левых разделяли Бу-
харин и, более сдержанно, Зиновьев. По воспоминаниям Троцкого,
«Ленин взял на себя инициативу создания головки новой фракции
для борьбы против сильной тогда ультралевизны, и на наших узких
совещаниях Ленин ребром ставил вопрос о том, какими путями по-
вести дальнейшую борьбу, если III конгресс займет бухаринскую
позицию» 3 .
Действительно, Конгресс стал ареной острых идейно-политичес-
ких столкновений между левыми и умеренными. «Война не заверши-
лась непосредственно пролетарской революцией», — говорилось в ре-
золюции о мировом положении. Холодный душ, которым оказались
эти слова для иностранных делегатов, встретил их сопротивление —
в ходе дискуссий на конгрессе лидеров РКП(б) неоднократно обви-
няли в усталости, излишней осторожности и пессимизме. Последним
пришлось поставить на карту все свое влияние, чтобы удержать Ко-
минтерн от дальнейшего сползания влево.

1
См.: Koch-Baumgarten S. Aufstand der Avantgarde. Die Maerzaktion der K P D
1921. Frankfurt am Main, 1986; Weber S. Ein kommunistischer Putsch? Berlin,
1991.
2
Ленин В.И. 1ICC. T. 44. C. 419.
3
Троцкий Л. Д. Коммунистический Интернационал после Ленина. М., 1993.
С. 129.

77
 Решения Третьего конгресса давали коммунист ам новую стратеги-
ческую установку — завоевать массовое влияние: «С первого дня
своего образования Коммунистический Интернационал поставил
своей задачей ясно и недвусмысленно не создание небольших комму-
нистических сект, которые будут стремиться установить свое влия-
ние на рабочие массы только посредством агитации и пропаганды, но
непосредственно участие в борьбе рабочих масс, коммунистическое
руководство этой борьбой и создание в процессе борьбы крупных
революционных коммунистических массовых партий» 1 . Резолюции
конгресса содержали все прежние обвинения в адрес европейских
социалистов, однако к 1921 г. было уже очевидно, что беспредметная
полемика с ними — не лучший способ завоевания масс коммунистами.
Как справедливо отмечал такой проницательный наблюдатель, как
В. Г. Короленко, обращаясь к большевикам в лице А. В. Луначарского,
«приходится задуматься о причинах явного разлада между западно-
европейскими вожаками социализма и вами, вождями российского
коммунизма. Ваша монопольная печать объясняет его тем, что вожди
социализма в Западной Европе продались буржуазии. Но это, про-
стите, такая же пошлость, как и то, когда вас самих обвиняли в под-
купности со стороны Германии»2.
Отношение к Коминтерну двух других составляющих «треуголь-
ника» Интернационалов было не менее эмоциональным. Правые ли-
деры социалистов явно упрощали ситуацию, называя коммунистов
в своих странах простыми марионетками Кремля, а политический
режим Советской России - возрождением традиционной русской
азиатчины. Политические документы М Р О С П также не питали осо-
бых восторгов по отношению к Москве. Руководители Венского Ин-
тернационала делали ставку на то, что Коминтерн, порожденный сле-
пым копированием российского опыта, не приживется в европейских
условиях. Выступая на заседании Исполкома МРОСП 8 июля 1921 г.,
Адлер подчеркнул, что «настроение в Европе изменилось, воодушев-
ление III Интернационалом резко упало, быть может, за исключением
Франции, где коммунистическая партия по существу не является ком-
мунистической, а лишь носит это имя и дискредитирует всю комму-
нистическую фразеологию» 3 . В то же время Адлер и другие лидеры
М Р О С П отвергали возможность объединения со Вторым Интернаци-
оналом, ряд партий которого входил в буржуазные правительства
своих стран.

1
Коммунистический Интернационал в документах 1919-1932. М., 1933. С. 183.
2
К о р о л е н к о В. Г. П и с ь м а к Л у н а ч а р с к о м у / / Н о в ы й мир. 1988. № 10.
С. 2 0 9 - 2 1 0 .
3
РГАСПИ. Ф. 480. Он. 2. Д. 15. Л. 6.

78
 События 1921 г. - переход Советской России к нэпу, стабилиза-
ционные процессы в странах Европы — требовали новых политичес-
ких решений. И коммунисты, и социалисты чувствовали на себе дав-
ление масс, воспринимавших раскол рабочего движения как трагедию,
которую необходимо преодолеть. На Женевском конгрессе Второго
Интернационала, состоявшемся летом 1920 г., было принято решение
поручить лейбористам выступить в качестве посредника при перего-
ворах с другими социалистическими партиями и рабочими органи-
зациями 1 . 7 июня 1921 г. крупнейшая из партий Венского Интернаци-
онала - НСДПГ выступила с обращением «Путь к объединению»,
в котором изложила свой взгляд на условия и пути этого процесса.
Осенью 1921 г. Коминтерн также сделал первые шаги навстречу евро-
пейским социалистам, призвав к созданию единого рабочего фронта
для оказания помощи голодающим Поволжья и для борьбы против
белого террора в ряде европейских стран 2 .
Уже в 1921 г. стало заметно стремление Лондонского Интернаци-
онала приблизить к себе МРОСГ1. 28 июня лейбористская партия
предложила провести совместную встречу для обсуждения актуаль-
ных вопросов и подготовки слияния социалистических Интернацио-
налов. После ряда проволочек и взаимных обвинений такая встреча
состоялась 20 октября 1921 г. В заявлении М Р О С П по ее итогам
подчеркивалось, что речь может идти лишь о совместных действиях
с «лондонцами», а отнюдь не о поиске форм объединения с ними'.
В то же время по инициативе представителя НСДПГ Георга Ледебура
МРОСП начало готовить платформу для переговоров всех междуна-
родных рабочих организаций. Ледебур без санкции исполкома
МРОСП выступил на съезде Французской социалистической партии
с предложением об образовании международного комитета действий
для подготовки общего пролетарского фронта'1. 1 ноября съезд едино-
душно одобрил это предложение.
Уже после съезда Ледебур подготовил соответствующий проект,
который был разослан членам исполкома М Р О С П . Швейцарский
социалист Р. Гримм в письме Адлеру от 8 ноября предостерегал от
спешки с подготовкой встречи трех Интернационалов: «Вы знаете
нравы коммунистов, — писал он, — и я очень сомневаюсь в том, что
в настоящий момент они пойдут на сотрудничество с Венским объе-

' Braunthal .J. Op. rit. S. 178.

2
Коммунистический Интернационал: Краткий исторический очерк. М., 1969.
С. 1 4 9 - 1 5 2 .
3
РГАСПИ. Ф. 480. Ou. 2. Д. 15. Л. 63.
1
Там же. Ф. 480. Он. 2. Д. 22. Л. 2. См. также: Nachrichten der IASP. 1922. № 1.
S. 2—3.

79
динением, а еще в меньшей степени они готовы к сотрудничеству со
Вторым... Даже если московский Исполком примет приглашение, то,
безусловно, только с той целью, чтобы выступить в роли обвинителя
и использовать переговоры в качестве пьедестала для коммунисти-
ческой пропаганды» 1 .

Инициатива Москвы

Объединительные усилия «венцев» не остались без внимания

руководителей РКП(б), которые в свою очередь искали пути опти-
мальной реализации лозунга «завоевания масс». Достаточно быстро
стала очевидной неэффективность попыток перетянуть европейских
рабочих на сторону компартий снизу, минуя социалистические партии
и профсоюзы 2 . Решение Политбюро ЦК РКП(б) от 1 декабря 1921 г.
еще сохраняло следы такого подхода. В нем говорилось о возможно-
сти «совместных действий с рабочими II Интернационала» 1 — но не
с этим Интернационалом как политической организацией.
Можно быть уверенным в том, что Зиновьев, раскрывая на засе-
дании И К К И 4 декабря свои тезисы о едином фронте, излагал клю-
чевые моменты обсуждения новой тактики в руководстве партии
большевиков. Суть этой тактики просматривалась во втором пункте
решения Политбюро, поручавшего Бухарину подготовить статью об
опыте взаимоотношений большевиков с меньшевиками. Значит, речь
шла о возможности блока с социал-демократическими партиями,
называвшимися в коммунистической прессе «меньшевистскими».
Принципиально важное значение имело бы, конечно, теоретическое
обоснование новой тактики, подразумевавшее, во-первых, объек-
тивную оценку ситуации в странах капитала, во-вторых, верное по-
нимание настроений рабочего класса в них и, в-третьих, непредвзя-
тый анализ причин политического влияния реформистских партий.
Наибольший шаг вперед был сделан по второму направлению.
Признавалось, что тяга к единству заложена в самом рабочем классе
и что попытки противостоять ей приведут к изоляции коммунистов.
4 декабря Зиновьев говорил: «Суть дела серьезна — внутренний
процесс развития рабочего класса состоит в глубоком и страстном
стремлении к борьбе единым фронтом против предпринимателей;
это стремление надо понять и использовать его в целях коммуниз-

1
РГАСПИ. Ф. 480. Он. 2. Д. 22. Л. 10.
2
Reissberg A. An den Quellen der Einheitsfrontpolitik. Der Kampf der K P D um
die Aktionseinheit: in D e u t s c h l a n d 1 9 2 1 - 1 9 2 3 . Berlin, 1971. Band 1. Teil IV.
S. 2 3 1 - 3 1 6 .
3
Ленин В. И. ПСС. T. 44. С. 262.

80
ма»1. Просмотрев 6 декабря набросок тезисов о едином фронте,
Ленин попросил Зиновьева подчеркнуть, что в предреволюционной
России расколы с меньшевиками сменялись временными объедине-
ниями «не только в силу перипетий борьбы, но и под давлением
низов, требовавших проверочных испытаний собственным опытом» 2 .
И все же понимание того, что завоевание масс коммунистами
и разоблачение реформизма возможны только через политическое
сотрудничество с социал-демократией, не без труда утверждалось
в идеологии компартий. Одной из причин узкого толкования поли-
тики единого фронта было то, что тяга рабочих масс к единству
увязывалась только с углубляющимся кризисом капитализма, попыт-
ками буржуазии переложить его тяготы на трудящихся, нарастанием
их сопротивления. Следовательно, идет «очень медленный, но улови-
мый поворот рабочего класса влево... от реформизма к точке зрения
классовой борьбы» 1 , — делал вывод Зиновьев на заседании И К К И
4 декабря.
Именно тогда впервые прозвучал термин «полевение», ставший
впоследствии основой сектантских новаций вплоть до тактики «класс
против класса». Вместо реальной оценки соотношения классовых сил
и настроений всего европейского пролетариата во внимание прини-
мались лишь отдельные тенденции, желаемое выдавалось за действи-
тельное. Увязка тактики единого фронта не с началом стабилизации
капитализма и отступлением революционной волны, а с признаками
нового ее подъема создавала опасность того, что эта тактика утонет
в радикальных, но оторванных от жизни лозунгах.
Если дискуссии 4 и 18 декабря 1921 г. в И К К И не выявили раз-
ногласий в политэкономическом обосновании тактики единого фрон-
та, то это сделала XI конференция РКП(б). Троцкий выступил на ней
против «фаталистических представлений о революционной эпохе как
последнем кризисе буржуазного общества, который будет непрерыв-
но углубляться до диктатуры пролетариата»-1. Фактически он сделал
первый шаг к признанию капиталистической стабилизации, которая
войдет в лексикон Коминтерна только через три года. Позиция Троц-
кого вызвала резкие возражения Бухарина, С. А. Лозовского, Г. Я. Со-
кольникова. «Если бы дело шло на подъем, то буржуазия имела бы
все основания прикармливать рабочий класс, а вовсе не начинать на

1
Деятельность И К К И и Президиума И К К И от 13 июля 1921 г. до 1 февраля
1922 г. Пг., 1922. С. 336.
2
Ленин В. И. ПСС. Т. 44. С. 273.
Деятельность И К К И и Президиума И К К И от 13 июля 1921 г. до 1 февраля
1922 г. С. 339.
4
XI конференция Р К П ( б ) . 1921г. Бюллетень № 5 . С. 26.

81
него генеральную атаку. На самом деле дело обстоит совершенно по-
другому, потому что сейчас экономика важнейших стран находится
в состоянии глубочайшего кризиса» 1 , — говорил Бухарин.
В еще меньшей степени руководители РКП(б) пошли на пере-
смотр своих оценок социал-демократии. Поскольку отрицалась ста-
билизация и, следовательно, возможность реформ в рамках капита-
лизма, социал-демократические партии оставались, по их мнению,
агентурой буржуазии в рабочем движении. Упоение победой россий-
ской революции, инерция послевоенного подъема классовой борьбы
в Европе, отрицание возможности улучшения жизни трудящихся
в условиях капитализма, абсолютизация собственной политической
платформы — все это лишало коммунистов заинтересованности в со-
юзниках, которые после близкой победы мировой революции неиз-
бежно пополнили бы ряды контрреволюционных сил.
Их поддержка компартиями увязывалась не с борьбой за улучше-
ние положения рабочих, а с пропагандистским разоблачением. Зино-
вьев достаточно определенно высказался на XI конференции: социал-
демократов «Надо поддерживать так же, как веревка поддерживает
висельника. Надо их поддержать для того, чтобы дать им возмож-
ность прийти к власти, обанкротиться и показать, что они делают
у власти то, что им подсказывает буржуазия. Надо помочь им скорее
пережить керенщину и таким образом скорее излечить рабочие массы
от реформизма» 2 .
Сохранение и даже обострение полемики с социал-демократией
в процессе формирования тактики единого фронта было связано не
только с инерцией раскола, но и с давлением левацких элементов
в самом коммунистическом движении. Наиболее четко это вырази-
лось в попытках отколовшейся от КПГ Коммунистической рабочей
партии Германии создать Четвертый Интернационал взамен Третьего,
якобы погрязшего в оппортунизме. Действие этого тормоза прояви-
лось уже на заседании И К К И 4 декабря, когда Г. Брандлер, М. Ванек
и некоторые другие участники дискуссии стремились перенести ак-
цент с преимуществ единого фронта на его опасности.
Напротив, представители Р К П ( б ) подчеркивали этапный харак-
тер новой тактики в подводе масс к борьбе за конечные цели ком-
мунистов: если в России мы пришли к власти, завоевав большин-
ство пролетариата, то «в других странах это произойдет по-иному.
Вначале социал-демократы будут вынуждены разорвать блок с бур-
жуазией. Мы либо поддержим их извне, либо вообще пойдем вме-
сте с ними, и гражданская война, которую развяжет буржуазия

1
XI конференция Р К П ( б ) . 1921г. Бюллетень № 5 . С. 38.
2
Там же. С. 12.

82
против нее, будет усиливать коммунистическое сознание в массах...
Общая линия такова: собирание масс под знаменем переходных
требований. Блок с некоммунистическими партиями при сохране-
нии самостоятельности нашей партии. Вся линия должна соответ-
ствовать характеру ситуации... Это дело имеет огромное теоретичес-
кое и практическое значение» 1 .
Такая концепция подразумевала не только отказ от ряда коминтер-
новских догм периода революционного подъема, но и внесение кор-
ректив в «маршрут мировой революции», ибо акцент на общие для
разных отрядов рабочего движения требования ставил вопрос о не-
обходимости разработки программы-минимум. Радек в своих заме-
чаниях к проекту тезисов отметил, что «в тех условиях, в каких
находится сейчас рабочий класс, любая борьба, даже начавшаяся за
частичные цели, будет иметь тенденцию к расширению и углублению
и постановке в повестку дня принципиальных вопросов пролетарской
борьбы» (это место Зиновьев подчеркнул, т. к. оно смыкалось с его
пониманием единого фронта) 2 .
Радек фактически ставил под вопрос ориентацию на близкую ми-
ровую революцию, что вызвало резкую критику «левых» коммунис-
тов. Выразителем этих настроений на заседании 4 декабря стал Буха-
рин: «Опасность заключается в том, что иностранные товарищи смотрят
на этот новый этап, как на постоянную величину и на частичные тре-
бования, о которых говорил тов. Радек, будут смотреть как на програм-
му этого нового этапа... Самое важное, чтобы все партии хорошо поня-
ли, что здесь в сущности не устанавливается новая программа, что это
только тактическая платформа, которая может за сутки радикально
измениться. Когда говорят о новом этапе, то имеют в виду не посто-
янную величину, а временное стечение обстоятельств» 3 . В таком же
ключе было выдержано и выступление Лозовского.
Радек оказался в одиночестве, однако продолжал настаивать на
том, что «наши требования стратегические, они имеют программный
характер». «Если мы хотим вовлечь рабочих-некоммунистов в об-
щий фронт, то мы должны продумать твердо и до конца все наши
теоретические положения, иначе получится полная неразбериха. Мы
должны просто и открыто разъяснить рабочим положение вещей, а это
мы сделать не сможем, если поведем политику, рассчитанную на
24 часа»1. Весьма осторожно он оставил открытой возможность поле-

1
РГАСПИ. Ф. 495. Он. 1. Д. 43. Л. 1 2 8 - 1 2 9 .
2
Там же. Ф. 495. Он. 18. Д. 69. Л. 16.
3
Деятельность И К К И и Президиума И К К И от 13 июля 1921 г. до 1 февраля
1922 г. С. 3 4 6 - 3 4 7 .
' РГАСПИ. Ф. 495. Он. 1. Д. 43. Л. 135.

83
вения социал-демократии и движения всех рабочих вместе к конеч-
ной цели. Учитывая опасность левацкого сужения тактики единого
фронта, а также не желая отдавать инициативу конкурентам, Радек
выступил на заседании ИККИ 18 декабря 1921 г. за скорейший созыв
всемирной рабочей конференции.
В ходе полемики его оппоненты подчеркивали, что широкое тол-
кование тактики единого фронта будет признанием бессмысленности
раскола и приведет к разложению коммунистического движения.
«Я вам гарантирую, что каждый западноевропейский рабочий, кото-
рый не увидит в нем стратегического маневра, будет рассматривать
его как капитуляцию коммунизма». Для него Коминтерн превратится
в инструмент русских — молчанием этой опасности не устранишь,
говорил Бухарин 1 .
Утверждение, что политика единого фронта выгодна только рус-
ским, а не зарубежным коммунистам, стало главным аргументом про-
тивников новой тактики. Так, Борис Суварин, объясняя нежелание
Ф К П идти на блок с социалистами, отмечал, что в головах простых
западноевропейских рабочих нет разницы между Коминтерном и Со-
ветской Россией, что они не поймут столь резкой смены лозунгов. Но
именно ситуация во французской компартии высветила рациональ-
ное зерно в доводах противников новой тактики — недопустимость
ее унификации.
Характерно, что за учет национальных особенностей при выработ-
ке новой политической линии выступили только иностранные пред-
ставители в Исполкоме Коминтерна. Швейцарец Жюль Эмбер-Дро
4 декабря 1921 г. несколько раз повторил, что «эту тактику нельзя
определить в международном масштабе, партиям отдельных стран сле-
дует сохранить свободу рук» 2 . Еще дальше пошел поляк Генрих Ва-
лецкий, писавший Зиновьеву 7 февраля 1922 г., что члены каждой
партии должны быть подготовлены к новой тактике, воспринять ее
как нечто естественное, выросшее из всего опыта партийной деятель-
ности: «Исходя из чистой дисциплины по отношению к КИ, ни одно
партийное руководство не может применять тактику единого фронта;
однако от руководства каждой партии можно требовать одного —
принятия общей концепции тактики единого фронта, отказа от поле-
мики и демагогического разоблачения тактики, рекомендованной КИ
и проводимой другими братскими партиями, наконец, лояльного
изучения возможности и форм применения тактики единого фронта
в соответствующей стране» 3 .

1
РГАСПИ. Ф . 495. On. 1. Д. 43. Л. 142.
2
Там же. Л. 139.
3
Там же. Ф . 495. Оп. 18. Д. 110. Л. 21.

84
 Многое зависело от того, какую позицию в дискуссии займет Зи-
новьев. Выступая 4 декабря с заключительным словом, он попытался
успокоить левых оппонентов, фактически перенимая их толкование
новой тактики: «В рабочих массах налицо горячее стремление к един-
ству. Центристы пытаются использовать его в своих целях... мы должны
так направить нашу тактику, чтобы вода полилась на нашу мельницу.
Речь идет об изоляции других, а не о совместной борьбе с ними. У нас
в России нам многократно удавалось отобрать у меньшевиков лучшие
элементы рабочего класса, и они сейчас находятся в наших руках» 1 .
В таком же ключе была выдержана и резолюция XI конференции
РКП(б), написанная Зиновьевым и Троцким. В ней говорилось, что
тактика, предлагаемая ИККИ, поможет «собрать самые широкие массы
под знамя коммунизма и на основе собственного революционного
опыта этих масс с полной наглядностью разоблачить предательство
вождей соглашателей и центристов» 2 . Здесь, как можно видеть, отсут-
ствовало центральное звено — политическое сотрудничество рабочих
партий в защите (в том числе и путем реформ) социальных завоева-
ний пролетариата, наличие у них общей программы частичных (пере-
ходных) требований.
Тезисы о едином рабочем фронте, одобренные Исполкомом
Коминтерна 18 декабря 1921 г., предусматривали поиск путей сотруд-
ничества с обоими социалистическими Интернационалами в защите
жизненных интересов рабочего класса. 12 января 1922 г. Политбюро
ЦК РКП(б) одобрило план Зиновьева «О созыве международной
конференции с участием представителей 3-х Интернационалов» '. На
следующий день Президиум ИККИ принял решение обратиться к ком-
партиям с сообщением о том, что вопрос о такой конференции будет
вынесен на расширенный пленум Исполкома 4 .

«Русское измерение» единого фронта

Лидеры РКП(б) активно лоббировали новую политическую ли-

нию Коминтерна, рассчитывая на то, что она укрепит позиции Совет-
ской России на международной экономической конференции, кото-
рую планировалось провести в Генуе весной 1922 г. В Москве
надеялись, что под давлением масс европейские социалисты выступят
в поддержку советской позиции и таким образом Россия обретет па
конференции незримого союзника. «Мы считаем, что следует по-

1
РГАСПИ. Ф. 495. On. 1. Д. 43. Л. 1 4 4 - 1 4 5 .
2
XI конференция РКП(б). 1921г. Бюллетень № 5 . С. 29.
3
Политбюро ЦК Р К П ( б ) - В К П ( б ) и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 гг. С. 108.
' Коммунистический Интернационал. Краткий исторический очерк. С. 158.

85
пытаться провести конференцию (трех Интернационалов. — А. В.) па-
раллельно с конференцией в Генуе и обсудить на ней не только эко-
номические, но и политические вопросы: ликвидацию Версальского
мира, подавление России, мировую ситуацию и, как я сказал, рас-
сматривать их параллельно с конференцией в Генуе, чтобы мы могли
противопоставить tete-à-tête в любом решающем вопросе социал-пат-
риотов и представителей правительства» 1 .
Такой подход, озвученный Зиновьевым на заседании ИККИ 24 ян-
варя 1922 г., заметно отличался от установки Ленина, согласно кото-
рой предстоящая встреча Интернационалов при неизбежных взаим-
ных нападках и разоблачениях должна была состояться «в интересах
достижения возможного практического единства в непосредственном
действии масс». Ленин рассматривал наступательную полемику лишь
как крайнее средство — в ответ на аналогичные действия оппонентов,
хотя и предлагал послать «наиболее зубастых людей» 2 . Последнее
обстоятельство обусловило лидерство Радека в подготовке встречи
трех Интернационалов. Сам он понял задачу вполне в духе ленинско-
го подхода: «Буржуазная конференция в Генуе является новым Вер-
сатем и ей надо противопоставить тот минимум, на который согласны
все рабочие элементы Европы» '.
В свою очередь европейские социалисты полагали, что встреча
в Генуе приведет к включению Советской России в международный
экономический механизм, а это станет основой демократизации ее
внутриполитического режима и, следовательно, сгладит остроту кон-
фликта в международном рабочем движении. Они следующим обра-
зом формулировали влияние нэпа на изменение политической линии
большевиков: «Советская власть заключила мир со своей буржуази-
ей, теперь она должна заключить мир со своими друзьями — социа-
листами II и II 1/2 Интернационалов» 1 .
В таком предположении, прозвучавшем с трибуны XI конферен-
ции РКП(б), была своя логика. Нэп, легализовавший экономическую
многоукладность, породил как на Западе, так и в самой России надеж-
ды на возвращение страны к демократическому развитию. Отто Ба-
уэр (и не только он) видел в нэпе возврат к буржуазной революции,
итогом которой в политической сфере рано или поздно станет парла-
ментская демократия'. Короленко отмечал осенью 1920 г. в письме

1
РГАСПИ. Ф . 495. On. 1. Д. 48. Л. 3.
2
Ленин В.И. I1CC. Т. 44. С. 3 7 7 - 3 7 8 .
3
И;) письма Радека в И К К И от 31 января 1922 г. (РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 156.
Д. 51. Л. 2).
1
XI конференция Р К П ( б ) . 1921 г. Бюллетень № 5 . С. 20.
' Schoeler U. Otto Bauer und Sowjetrussland. Berlin, 1987. S. 2 2 - 2 3 .

86
к Луначарскому: «Рабочая масса начинает чувствовать вашу основ-
ную ошибку, и в ней являются настроения, которые вы так осуждаете
в огромном большинстве западноевропейских социалистов; в ней явно
усиливается меньшевизм, т. е. социализм, но не максималистского
типа»1.
Ответом правящей партии на подобные настроения могла быть как
«новая политическая политика», т. е. сотрудничество с левыми парти-
ями в социалистическом строительстве, так и активизация репрессий
против этих партий, их окончательное изгнание с политической аре-
ны. В 1921 г. выбор еще не был сделан, показателем чего стало столь
обостренное внимание делегатов XI партийной конференции к воз-
можности единого фронта в самой России. Зиновьев говорил в своем
выступлении: «Мне подан целый ряд записок, пожалуй, столько же,
сколько делегатов на этой конференции, и все с одним и тем же
вопросом: «как отразится тактика единого рабочего фрон та на мень-
шевиках». Я думаю, что по этому вопросу можно было бы содоклад-
чиком пригласить тов. Дзержинского» 2 . Имя руководителя ВЧК—
ОГПУ символизировало собой растущее использование механизма
репрессий в борьбе против политических оппонентов, которое имело
роковые последствия для судеб Советской России.
Несмотря на то, что нэп расширил социальную базу для многопар-
тийной системы, лидеры РКГ1(б) не решились на ослабление полити-
ческого режима. Эсеры и меньшевики представлялись многим ком-
мунистам осколками старого мира, без полного удаления которых
невозможно успешное движение к новому обществу. На XI съезде
партии (март 1922 г.) Ленин увязал сделанный выбор с отступлением
пролетарской власти в рамках нэпа. «Именно в такой момент отсту-
пить в порядке, точно установить предел отступления и не поддавать-
ся панике — это самое главное. И когда меньшевик говорит: «Вы
теперь отступаете, а я всегда был за отступление, я с вами согласен,
я ваш человек, давайте отступать вместе», — то мы ему на это гово-
рим: За публичное доказательство меньшевизма наши революцион-
ные суды должны расстреливать, а иначе это не наши суды, а бог знает
что такое» ! .
Знакомый с западными реалиями Радек призывал к гибкости в этом
вопросе: в январе 1922 г. в записке членам Политбюро он ясно излагал
как смысл сближения трех Интернационалов с точки зрения болыпе-

1
Новый мир. 1988. № 10. С. 211.
2
XI конференция РКП(б). 1921 г Бюллетень № 5 . С. 56.
' Ленин В. И. ПС,С. Т. 45. С. 89. По предложению Ленина в проект резолюции
съезда был внесен тезис о недопустимости политики единого фронта но отноше-
нию к меньшевикам и эсерам как противникам Советской власти.

87
виков, так и главные препятствия к ее успеху: «Я убежден, что как бы
мы не выворачивались, если мы хотим иметь во время генуэзской
схватки поддержку лейбористов и Амстердама, хотя бы в форме
демонстрации, то нам за это придется заплатить: дать известную сво-
боду меньшевикам... Какие бы громы не метал на меня Владимир
Ильич, я считаю, что надо сделать уступки, не ожидая нападения на
конференции» 1 .
Для руководителей РКП(б) и Коминтерна не было секретом, что
основным препятствием для установления единого фронта с социали-
стами в Европе станет внутренняя политика Советского государства,
и прежде всего репрессии против социалистических партий. Запад-
ные социалисты задавали резонный вопрос: что произойдет с единым
фронтом после прихода пролетариата к власти в их собственных
странах; не объявят ли коммунисты своих вчерашних союзников
контрреволюционной силой? Судьба российских партий меньшеви-
ков и эсеров явно не представлялась привлекательной европейским
социал-демократам. Однако эти партии еще продолжали существо-
вать в Советской России, и их поддержка рассматривалась зарубеж-
ными социалистами как проявление солидарности с соратниками по
борьбе.
Западным лидерам рабочего движения чрезвычайно важно было
иметь передатчик собственных идей внутрь революционной России.
В более широком плане речь шла о попытках «европеизировать»
российских коммунистов и компартии в своих собственных странах.
В первые месяцы нэпа Ленин и его соратники были вынуждены при-
знать многие реалии, не укладывавшиеся в их первоначальную доктри-
ну. Однако решающий шаг — признание возможности «мирной эво-
люции капитализма к новому строю» 2 — сделан не был, ибо он
неизбежно поставил бы вопрос о целесообразности раскола в рабочем
движении.
И все же опыт совместных действий рабочих Интернационалов
мог привести к пересмотру изначальных установок на то, что суще-
ствование соперника не имеет под собой объективной основы в рабо-
чем движении. «Агентура буржуазии» и «рука Москвы» могли взгля-
нуть друг на друга не через полемические амбразуры, лишь поняв, что
путь к единству действий лежит через политические и идеологичес-
кие компромиссы. Отказ от них в Советской России именно в тот
момент, когда понимание задач единого фронта Коминтерном разви-
валось в позитивном направлении, стал серьезным тормозом его прак-
тической реализации на высшем — решающем уровне.

1
РГАСПИ. Ф . 5. Оп. 3. Д. 228. Л. 4.
2
Ленин В. И. ПСС. Т. 44. С. 407.

88
 Отметим, что и российские оппоненты большевиков были далеки
от духа диалога и компромисса. Так, воззвание Петроградского коми-
тета РСДРП «К единству пролетариата», появившееся в феврале
1922 г., рассматривало лозунг единого фронта как отражение идейно-
го банкротства Коминтерна: «Перед большевизмом история выдвига-
ет вопрос: или с рабочим классом, или против него! Или большевист-
ская партия капитулирует перед волей пролетариата к единству
и свободе, откажется от диктатуры и проведет демократизацию Рос-
сии — или, продолжая политику террора и насилия над народом, она,
уступая капиталу, неизбежно станет орудием отечественной реакции
и международного империализма в его борьбе с социалистическим
пролетариатом» 1 . Подобные прогнозы только поощряли репрессии
против меньшевиков и противодействовали борьбе за выход Совет-
ской России из внешнеполитической изоляции.

Первый расширенный пленум ИККИ

И все же в позициях трех рабочих Интернационалов в начале

1922 г. без труда можно было найти общий знаменатель. Достаточно
близкие московским оценки международного положения и соотно-
шения классовых сил давались в те дни и в Вене. 15 января Исполком
МРОСП принял воззвание «К рабочим партиям всех стран», в кото-
ром говорилось: «Рабочие инстинктивно чувствуют, что общий враг —
международная буржуазия — может быть разбит лишь сплочением
всех пролетарских сил» 2 . Воззвание приглашало все рабочие Интер-
националы на конференцию с повесткой дня, посвященной экономи-
ческому положению рабочего класса и борьбе против наступления
реакции.
Москва дала положительный ответ на предложение Вены, хотя
и не без внутренней борьбы. По предложению Зиновьева в повестку
дня Первого расширенного Пленума Исполкома Коминтерна (21 фев-
раля - 4 марта 1922 г.) был включен вопрос об анархистах и меньше-
виках в России именно в связи с проблемами единого фронта 5 .
Открывая обсуждение, Председатель ИККИ признал очевидное: «Пер-
вый вопрос, играющий огромную роль во всей дискуссии о едином
фронте как во Франции, так и в других странах, заключается в сле-
дующем: находится ли предложенная Исполкомом тактика в какой-
либо связи с нынешним положением русской революции и новой
политикой Советского государства? Этот вопрос ставится нашими

1
Социалистический вестник. 1922. № 7 . С. 9—10.
2
Nachrichten der IASP. 1922. № 2 . SA.
3
РГАСПИ. Ф. 495. On. 1. Д. 48. Л. 6.

89
 врагами с оттенком злорадства, однако и в наших братских партиях
он активно обсуждается».
Левые оппоненты новой тактики активно разыгрывали «русскую
карту», утверждая, что тезисы о едином фронте не отвечают нацио-
нальной специфике их партий, что делегация РКП(б) навязывает
неподходящие для западных стран решения и т. д. В ходе дискуссии
Лозовский привел мнение французского синдикалиста Гастона Мон-
муссо: «Поскольку русская революция не может опереться ни на
гипотезу мировой революции, ни на действенные силы Интернацио-
нала, она предпринимает перегруппировку сил... Русские вступают
в связь с капиталистическими государствами и хотели бы достичь
соглашения с реформистами, чтобы спасти государство Советов» 1 .
От политического руководства Коминтерна требовалось не откре-
щиваться от выдвигавшихся слева доводов, а взвесить их, выделить
в них рациональное зерно. Достаточно сказать, что левые оппоненты
точно предсказали исход будущей встречи трех Интернационалов:
«Мы считаем, что вожди II и 2 '/а Интернационалов активно исполь-
зуют предоставившуюся возможность высказать измышления меж-
дународного меньшевизма, на которые представители III Интернаци-
онала ответят со всей энергией. Мы сомневаемся, что подобная
дискуссия будет полезной подготовкой конференции в Генуе или
Риме» 2 .
Под давлением слева представители РКП(б) в Коминтерне высту-
пили на Первом пленуме И К К И единым фронтом, и их подход к но-
вой тактике стал более широким. Произошло сближение взглядов
Зиновьева и Радека, в духе представлений последнего выступал
и Троцкий. Можно предположить, что причиной этого стали замеча-
ния Ленина на проект резолюции пленума, продиктованные им по
телефону 23 февраля 1922 г. В них предлагалось, в частности, «вычер-
кнуть абзац, называющий вождей II и 2 '/ 2 Интернационалов пособ-
никами всемирной буржуазии», и подчеркнуть возможность совме-
стных действий рабочего класса в решении неотложных практических
вопросов'.
Хотя в проекте резолюции сохранялись и старое обоснование
политики единого фронта — подъем боевых настроений рабочих, а не
откат революционной волны, — и разоблачительные акценты, ее при-
нятие открывало путь к непосредственной подготовке всемирного
рабочего конгресса. Голосование по данному документу было далеко

1
Die Taktik der Kommunistischen Internationale gegen die Offensive des Kapitals.
Hamburg, 1922. S. 35.
2
Ibid. S. 85.
' Ленин В. И. ПСС. T. 44. С. 4 0 4 - 4 0 5 .

90
не единодушным — 46 человек высказались за участие в предложен-
ной конференции, 10 — против (делегации итальянских, испанских
и французских коммунистов).
Вместе с тем в ходе Первого пленума не была разработана такти-
ческая линия Коминтерна на предстоящей встрече трех Интернацио-
налов. Взгляд на вождей социалистических партий как на сплошных
предателей мешал дифференцированному подходу, блокировал по-
пытки найти общую платформу с левым крылом международной
социал-демократии. А основания для такого подхода были — вопреки
традиционным утверждениям советских историков об общности по-
зиций «венцев» и «лондонцев» 1 , их разделяли серьезные разногласия
как по идейно-теоретическим вопросам (понимание классовой борь-
бы и пролетарского единства, соотношения диктатуры и демократии
в социалистической революции), так и в подходах к решению прак-
тических задач (отношение к Версальскому миру, тяготам послевоен-
ной реконструкции и т. д.).

Позиция Вены и Лондона

Позитивный ответ на предложение М Р О С П провести встречу

лидеров трех рабочих Интернационалов пришел и из Лондона, став-
шего местом работы Исполкома Второго Интернационала. Там отда-
вали себе отчет в том, что немотивированный отказ не найдет поддер-
жки у социалистически ориентированных рабочих. Ставки были
слишком высоки, чтобы отказаться от участия в игре. В то же время
встреча по мнению «лондонцев» могла оказаться хитрой ловушкой,
подготовленной коварными агентами Коминтерна.
Здесь уже не просматривалось критической солидарности с рево-
люционерами из далекой России, а преобладал трезвый политичес-
кий расчет, опасения потерять симпатии своих избирателей и ли-
шиться доверия буржуазных партий как потенциальных партнеров по
правительственной коалиции. Наиболее скептически были настроены
лейбористские лидеры, неизменно подчеркивавшие, что их партия не
должна компрометировать себя сотрудничеством с большевиками.
Рассуждая о пролетарском интернационализме, «лондонцы» ста-
вили во главу угла партийную целесообразность, противопоставляя
европейскую демократию и большевистскую диктатуру. «Всякую нашу
неудачу они используют на тысячи ладов, чтобы запугать рабочих, -
справедливо отмечал Зиновьев. — Ты хочешь такого социалистичес-
кого рая, чтобы завтра надо было собирать для тебя по грошам у ра-

1
См., например: Молчанов Ю. Л. Коминтерн: У истоков политики единого
пролетарского фронта. М., 1969.

91
 бочих других стран?.. Ты хочешь такой же разрухи транспорта? Тогда
иди к коммунистам, а если ты этого не хочешь, если ты хочешь быть
сытым (рабочие теперь очень ценят сытость после империалистичес-
кой войны), — если ты не хочешь такой отчаянной разрухи, тогда мы,
маги второго Интернационала, мы тебе обещаем выполнить все это
мирно, эволюционно, таким путем, что ты и не заметишь, как победил
буржуазию, и она не заметит этого» 1 .
Реальное содержание этих слов было гораздо глубже того уничи-
жительного смысла, который в них субъективно вкладывался. Соци-
ал-демократия видела в деятельности Коминтерна источник раскола
рабочего движения, и его обращение к идеям единства пролетарских
действий встречалось холодом недоверия. «Хитрый план большеви-
ков, — писал Ф. Дан накануне встречи в Берлине, - воспользоваться
горячим чувством международной пролетарской солидарности, что-
бы под ее красным флагом протащить контрабандный груз партий-
ной диктатуры, ничем кроме постыдного провала кончиться не мо-
жет»2. Данное мнение немногим отличалось от заявлений некоторых
коммунистов о том, что единый фронт призван «похоронить соци-
ал-предателей».
Опыт Советской России, где союзники большевиков по борьбе
против царского самодержавия после 1917 г. превратились в «агентов
международного империализма», отнюдь не способствовал готовнос-
ти социал-демократов к сотрудничеству с коммунистами в странах
Европы. Наконец, свою роль играли и тактические соображения —
в момент Генуэзской конференции присоединиться к кампании про-
летарской солидарности с Советской Россией означало для ряда
партий Второго Интернационала пойти на обострение политической
ситуации в собственных странах.
В конечном счете Лондон избрал путь отсечения коммунистов от
европейского рабочего движения при одновременном привлечении
на свои позиции МРОСП. 2 4 - 2 6 февраля во Франкфурте-на-Майне
состоялась встреча лидеров двух социалистических Интернациона-
лов5. Эмиль Вандервельде зачитал ответ на приглашение МРОСП,
в котором говорилось о необходимости включить в повестку дня
встречи грузинский вопрос, поскольку в марте 1921 г. под ударами
Красной Армии пало меньшевистское правительство Грузии, и воп-
рос об освобождении политических заключенных. Сделав ставку на
«русское измерение» единого фронта, руководство II Интернациона-
ла отдавало себе отчет в том, что на этих позициях оно окажется

' XI конференция РКН(б). 1921 г. Бюллетень № 5. С. 1 0 - 1 1 .

2
Социалистический вестник. 1922. № 6. С. 4.
3
Nachrichten der IASP. 1922. № 3 . S. 1 - 2 .

92
в выигрышной роли нападающего, а коммунистам придется оправды-
ваться и защищаться.
Осуждение репрессий против эсеров и меньшевиков в России
стало важнейшим фактором, объединившим западных социалистов.
Отношение «венцев» к этому вопросу было гораздо более дифферен-
цированным. Так, развернув в 1921 г. в ответ на призыв М. Горького
активную кампанию в поддержку голодающих в Советской России,
Секретариат М Р О С П подчеркивал в своем обращении, что неудачи
большевистского эксперимента имеют роковые последствия для все-
го дела социальной революции. Поэтому «международное социалис-
тическое движение считает себя вправе давать оценку современной
системе правления в России. Мы, как революционные социалисты,
вынуждены с сожалением констатировать, что за четыре года, про-
шедших с момента образования русской Советской республики, не
осталось ни малейшей надежды на то, что сознательному пролетари-
ату будет обеспечена свобода мнений и прессы. Мы констатируем
с сожалением и разочарованием, что большевистское господство пу-
тем террора подавляет всякое право на критику» 1 .
Заграничное руководство партии меньшевиков поддержало эту
линию, отказавшись в ходе подготовки конференции трех Интерна-
ционалов от выдвижения ультимативных условий. Более того, его
печатный орган подчеркивал, что «широкая конференция с узкой
программой — таков, по нашему мнению, ближайший реальный шаг
на пути к пролетарскому единству» 2 .
«Лондонцы», как и Коминтерн, стремившиеся перетянуть на свою
сторону центристские элементы в рабочем движении Европы, сумели
развить общность позиций по «русскому вопросу» в единую полити-
ческую платформу. В этом им очень помогала подготовка судебного
процесса над руководством партии правых эсеров, с большим разма-
хом развернувшаяся в России весной 1922 г. Инициаторы первого
показательного процесса 3 рассчитывали на позитивное эхо в стране
и за рубежом. Результат оказался обратным — за рубежом он был
расценен как акт политической мести и как новый шаг к утверждению
однопартийной диктатуры. Максим Горький, обращаясь из-за грани-
цы к А. И. Рыкову, писал: «Ныне я убежден, что если эсеры будут
убиты, это преступление вызовет со стороны социалистической Евро-
пы моральную блокаду России» 4 .

1
Nachrichten der IASP. 1921. № 3 . SA.
2
Социалистический вестник. 1922. № 6. С. 63.
3
Янсен М. Суд без суда. 1922. Показательный процесс социалистов-револю-
ционеров. М., 1993.
' Из переписки A.M. Горького / / Известия ЦК КПСС. 1989. № 1 . С. 243.

93
 Весной 1922 г. переписка между Веной и Москвой содержала в се-
бе постоянные обращения к Коминтерну с просьбой воздействовать
на Советское правительство для обеспечения справедливого суда над
эсерами. Секретариат М Р О С П высказывался весьма осторожно: мы
не защищаем тактики, которую проводила эта партия после октября
1917 г., но «мы считаем крайне важным для установления междуна-
родной боеготовности мирового пролетариата отказ от любых дей-
ствий, которые могут возбудить подозрение, что одна пролетарская
партия злоупотребляет машиной правосудия против другой». Здесь
же выдвигалось требование контроля над процессом со стороны евро-
пейского пролетариата 1 . Подобным апелляциям к принципам проле-
тарского интернационализма противостоял принцип государственно-
го суверенитета, согласно которому такой контроль означал бы
иностранное вмешательство во внутренние дела Советской России
Не менее важным моментом, объединявшим позиции «венцев»
и «лондонцев», было их стремление сохранить единство профсоюзно-
го движения Европы. Чтобы противостоять амстердамскому Интер-
националу социалистических профсоюзов и лишить реформистов мас-
сового влияния, в 1920 г. под эгидой Коминтерна в Москве был создан
Красный Интернационал профсоюзов (Профинтерн). Вскоре стало
очевидно, что перед ним была поставлена невыполнимая задача2.
Однако, появившись на свет, Профинтерн начал самостоятельное
существование, и ставить вопрос о его сектантском характере, а тем
более о роспуске уже никто не решался. А ведь именно здесь мог бы
пригодиться дореволюционный опыт большевизма, боровшегося за
- влияние на рабочих в рамках отраслевых профсоюзов, отнюдь не
поощряя их партийно-политического размежевания. В декабре 1921 г.
Зиновьев просто повторил старые доводы: «Профинтерн нам необхо-
дим, нам нужно иметь международный кристаллизационный центр,
который будет стягивать к себе все слои революционного рабочего
движения, которые постепенно освобождаются из-под пресловутого
влияния Амстердамского Интернационала» 3 .
Даже противники единого фронта в Коминтерне выступали за
сохранение профсоюзного единства, не решаясь, однако, признать, что
ради него придется пойти на компромисс с реформистами. Последние
также не проявляли желания к сотрудничеству, рассматривая появле-
ние Профинтерна как выражение гегемонистских притязаний Моск-

1
Р Г А С П И . Ф . 495. Оп. 18. Л - 8 6 . Л. 12; N a c h r i c h t e n der IASP. 1922. № 4 .
S. 5 - 7 .
2
Tostorff R. Profintern. Die Rote Gewerkschaftsinternationale 1920-1937. Padeborn,
2004.
3
XI конференция Р К П ( б ) . 1921г. Бюллетень № 5 . С. 23.

94
вы. Лидеры Амстердамского объединения профсоюзов выражали
готовность лишь «к обмену честной информацией на основе призна-
ния общей цели служения интересам пролетариата... Только на такой
основе, по нашему мнению, возможно правильное понимание наших
совместных целей и, вероятно, присоединение русского профсоюзно-
го движения к нашему Интернационалу» 1 . Попытки руководства
Коминтерна вплоть до мая 1922 г. наладить взаимодействие обоих
профсоюзных центров успеха не имели, так как, с одной стороны,
в Москве сохранялась оценка Амстердама как «желтого Интернацио-
нала», а с другой — последний не был заинтересован в контактах
с Профинтерном как с организацией, не имеющей массового влияния.
Параллельно с Генуэзской конференцией Амстердамское объедине-
ние провело в Риме международный конгресс профсоюзов, приглаше-
ния на который Профинтерн не получил.

Встреча трех Интернационалов

Технический вопрос о сроках предварительной встречи предста-

вителей трех Интернационалов получил большую остроту из-за того,
что Коминтерн и М Р О С П стремились провести «всемирный рабо-
чий конгресс» уже во время Генуэзской конференции европейских
держав. После долгих дипломатических переговоров были согласова-
ны дата и место встречи - 2 апреля, Берлин, здание рейхстага.
Накануне этого события делегация Коминтерна, лидерами кото-
рой были Бухарин и Радек, провела несколько предварительных за-
седаний. При работе над заявлением Коминтерна, которое подгото-
вил Радек, разгорелись споры об отношении к социалистам. Бухарин
выступил с крайне левых позиций, потребовав максимально усилить
разоблачительные моменты в соответствии с директивным письмом
ИККИ от 16 марта 1922 г. Однако он сам, по сути дела, нарушал
основные положения этого документа, ибо там однозначно предлага-
лось всячески избегать взаимных нападок 2 .
1 апреля в Берлине состоялась встреча подготовительной комис-
сии, куда вошло по три представителя от каждого Интернационала.
После нее стало ясно, что «лондонцы» не собираются снимать с пове-
стки дня свои ультимативные требования по «русскому вопросу».
В стенограмме встречи сохранилась следующая запись: «После того
как представители II Интернационала вышли, Адлер спросил нас,

1
РГАСПИ. Ф. 495. Он. 1. Д. 19а. Л. 65.
2
«На предварительном совещании наши делегаты должны быть архисдержан-
ны, пока не потеряна надежда на созыв всеобщей конференции» ( Н о в ы е до-
кументы Коминтерна / / Коммунист. 1969. № 3 . С. 9).

95
может ли конгресс состояться еще во время Генуи. Радек ответил, что
конгресс, вероятно, вообще не состоится, так как Третий Интернаци-
онал никому не позволит навязывать свои условия. Адлер отметил,
что Второй Интернационал стремится только к тому, чтобы на этом
конгрессе шла речь также о меньшевиках и эсерах» 1 .
При обсуждении плана действий, т. е. как реагировать на речь,
с которой собирался выступить в первый день работы комиссии один
из лидеров II Интернационала Эмиль Вандервельде, Радек и Бухарин
словно поменялись ролями. Первый предложил согласно директиве
Президиума ИККИ прервать заседание, а затем дать выступить пред-
ставителям отдельных компартий, чтобы перечислить «грехи» Второ-
го Интернационала. Заготовленный список грехов состоял из девяти
пунктов, начиная от измены Базельскому (1912 г.) манифесту, призы-
вавшему все социалистические партии к решительной борьбе против
империализма, а рабочих всех стран к проявлению международной
пролетарской солидарности в случае попыток империалистов развя-
зать мировую войну, и кончая их соучастием в расстреле 26 бакин-
ских комиссаров, сделками с итальянскими фашистами и белым тер-
рором, развязанным социалистами в ряде европейских стран 2 . Было
очевидно, что такой ответ превратит Берлинскую встречу во взаим-
ное судилище.
Понимая это, Бухарин предложил более гибкую тактику: «Если
Вандервельде будет говорить грубо, мы ему грубо ответим, но не
начиная подготовленную политическую кампанию посредством пред-
ставителей отдельных коммунистических партий». Представитель
французских коммунистов Людовик-Оксар Фроссар поставил воп-
рос ребром: «Мы должны знать, чего мы хотим. Если мы хотим иметь
всеобщий конгресс, мы не должны начинать атаку на отдельные партии
II и 2 '/г Интернационала, как предлагает Радек. Напротив, мы должны
попытаться изолировать II Интернационал и привлечь 2 '/а Интер-
национал» 3 . Фроссара поддержали А. Варский и К. Цеткин. Тем са-
мым был предотвращен крах встречи, казавшийся неизбежным еще
до ее начала.
Открывая первое заседание, Адлер подчеркнул, что совместными
усилиями удалось то, что еще совсем недавно казалось совершенно
невозможным, т. е. сам созыв конференции. Признав наличие спор-
ных вопросов и противоречий между участниками встречи, он при-
звал их поставить классовую солидарность выше партийных интере-
сов. В настоящее время, сказал он, не может быть и речи об

1
РГАСПИ. Ф . 495. Оп. 18. Д. 86. Л. 30.
2
Новые документы Коминтерна. С. 6—7.
3
РГАСПИ. Ф . 495. Оп. 18. Д. 86. Л. 33.

96
организационном слиянии трех Интернационалов, но это не означает
невозможности их делового сотрудничества 1 .
Вслед за этим Цеткин огласила заявление Коминтерна. В нем не
обходился стороной вопрос об ответственности социал-демократии
за ужасы Первой мировой войны и за поражение послевоенного
революционного движения. «Нерешительность широких масс рабо-
чего класса, демократические иллюзии, распространившиеся и пла-
номерно поддерживавшиеся среди них реформистскими партиями,
и открытая или тайная коалиция последних с буржуазией, помеша-
ли большинству рабочего класса последовать славному примеру
русской октябрьской революции. Вместо этого они помогли миро-
вому капиталу отбить первое нападение пролетариата» 2 . И все же
решающим в позиции Коминтерна, изложенной Цеткин, были не
ошибки прошлого, а перспективы будущего — сплочение рабочего
класса против всех козней международного капитала, солидарность
с Советской Россией, борьба против грабительского Версальского
мира.
От имени II Интернационала выступил Вандервельде с собствен-
ной домашней заготовкой, в которой излагались претензии в адрес
Коминтерна. Он сразу же подчеркнул, что от ответа Москвы будет
зависеть согласие «лондонцев» на проведение международного рабо-
чего конгресса. Коминтерновская тактика единого рабочего фронта
была расценена им как хитрый маневр. Нежелание сотрудничать с ком-
мунистами Вандервельде объяснял широкой кампанией оскорблений
социалистических лидеров, развернувшейся в прессе компартий,
«большевистским империализмом» и политическими процессами
в Советской России. В заключение он потребовал допустить грузин-
ских социалистов к участию во всемирном рабочем конгрессе и обес-
печить контроль социалистических партий Европы над предстояв-
шим судебным процессом в России.
Доводы Вандервельде были усилены декларацией МРОСП, где
выражался решительный протест против того, что «в Советской Рос-
сии при диктатуре коммунистической партии массы трудящегося
народа лишены всех политических прав и всякой профессиональной
свободы... социалистические партии преследуются террористически-
ми средствами и лишены всякой возможности проявления деятель-
ности, а у Социалистической Грузии путем военной оккупации отня-
то право на самоопределение» 3 .

1
Международная социалистическая конференция (Объединенное заседание Ис-
полкомов Трех Интернационалов). Стенографический отчет. М., 1922. С. 8—9.
2
Там же. С. 12.
3
Там же. С. 22.

97
 Таким образом, «русский вопрос» уже в первый день работы стал
камнем преткновения на Берлинской встрече. Делегация Коминтерна
выработала новую тактику: «Мы должны написать письмо 2 '/г Ин-
тернационалу и спросить его, остается ли он на позиции, изложенной
в приглашении. Мы должны изолировать его от II Интернационала» 1 .
В соответствии с инструкцией из Москвы было решено согласиться
на обсуждение тактических вопросов рабочего движения. Представи-
тели И К К И справедливо отмечали, что продолжение дискуссии по
«русскому вопросу» приведет к тому, что «шансов на будущую кон-
ференцию не останется».
3 апреля на заседание делегации Коминтерна был приглашен Ад-
лер, его спросили о повестке дня предстоявшей конференции и дек-
ларации М Р О С П . Адлер уклонился от прямого ответа, заявив, что
«наша точка зрения ничуть не изменилась, и у нас есть претензии
к тактике и II, и III Интернационалов... Мы не ставили и не ставим
никаких предварительных условий. Но в наше рабочее объединение
входят меньшевики и левые социалисты (левые эсеры. - А. В.), и по-
нятно, что им будет нелегко принять участие в конференции» 2 .
В переписке и заседаниях прошел весь день 3 апреля. На следую-
щее утро было возобновлено пленарное заседание. Вынужденный
перерыв отнюдь не остудил страстей. Лейборист Рамсей Макдональд
обратился с патетической речью к представителям Коминтерна: «Как
можем мы совместно выступать, если мы находимся под впечатлени-
ем, что каждый коммунист прячет за спиной нож, которым он нас
впоследствии убьет? Дайте же на это обоснованный и ясный ответ,
иначе такая всеобщая конференция невозможна». Попытки левых
социалистов Дж. Серрати и О. Бауэра найти компромисс не увенча-
лись успехом: во второй речи Радек отверг ультимативные требова-
ния II Интернационала об отказе коммунистов от образования партий-
ных ячеек в профсоюзах и создания специальной комиссии для
изучения положения в Грузии, а также об установлении контроля со
стороны зарубежных социалистов за ходом политических процессов
в России.
Представителям Коминтерна трудно было понять позиции партне-
ров по переговорам. С позиций «революционной целесообразности»
многие события рассматривались ими совершенно иначе, чем это
делали европейские социалисты. Вот выдержки из отчета делегации
Коминтерна на Берлинской встрече ЦК РКП(б), посвященные гру-
зинскому вопросу: «Если Отто Бауэр вместе с Рамсеем Макдональ-
дом принципиально выступал против «завоевания» Грузии Совет-

1
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 18. Д. 86. Л. 36.
2
Там же. Л. 3 8 - 3 9 .

98
 ской Россией, то это показывало, что Венское Рабочее Сообщество не
в состоянии оценивать положение в мире с точки зрения интересов
пролетарской революции. Для него любая армия является милита-
ризмом, служит ли она интересам капитала или мировой револю-
ции... Для него не существует материальных потребностей револю-
ции. Разве представителей категорического императива занимает
вопрос о защите нефтяных источников русской революции? То, что
защита нефтяных источников (имеется в виду Баку. — А. В.) с точки ^
зрения мировой революции может быть категорическим императи-
вом, Отто Бауэру кажется извращением социализма» 1 .
Различное понимание целей движения и средств их достижения,
представления о том, что существует «их мораль и наша», было серь-
езным источником идейного размежевания в рабочем движении, но
отнюдь не препятствовало политическому сотрудничеству трех Ин-
тернационалов. Путь к соглашению на Берлинской встрече был все-
таки пройден до конца. 5 апреля представители каждой делегации
обсуждали предложенный Адлером проект итоговой резолюции. Как
Второй, так и Третий Интернационалы сняли свои проекты, сохра-
нявшие ультимативный тон.
В декларации Берлинской встречи говорилось о том, что в ходе
процесса против 47 видных эсеров не будет допущено применение
смертной казни и на нем смогут присутствовать наблюдатели всех
трех Исполкомов. Делегация Коминтерна обещала представить доку-
менты по грузинскому вопросу. «Представители II Интернационала
сняли требование отказа от создания партийных ячеек в профсоюзах,
но настояли на исключении из списка политических лозунгов призы-
ва к борьбе против Версальского мира» 2 .
Декларация подчеркивала принципиальную ориентацию всех трех
Интернационалов на сотрудничество в защите интересов рабочего
класса, против империалистической экспансии. Первым шагом долж-
на была стать объединенная демонстрация трудящихся 20 апреля,
вторым — созыв Всемирного рабочего конгресса. Чрезвычайное зна-
чение имело и создание координационного центра — Организацион-
ного комитета, вошедшего в историю как «комиссия девяти». Вопре-
ки стремлению лишить противника массового влияния, практическое
воплощение этого соглашения и реализация идей единого фронта
могли привести рабочее движение к осознанию общности своих це-
лей и обновлению средств их достижения. Пока это было лишь по-
литическим шансом, но шансом, получившим в апреле 1922 г. первые
импульсы в пользу своего осуществления.

1
РГАСПИ. Ф. 495. On. 18. Д. 86. Л. 65.
- Международная социалистическая конференция. С. 60—61.

99
 Понимая, насколько хрупким было достигнутое соглашение, деле-
гация Коминтерна в своем отчете весьма сдержанно подводила итоги
Берлинской встречи. «Конференция представителей трех Исполко-
мов создала лишь слабые предпосылки для установления пролетар-
ского единого фронта. Но никто и не мог ожидать, что единый фронт
можно создать в один момент после восьми лет глубочайшего раскола
рабочего движения... Лишь под давлением рабочих масс, лишь в том
случае, если они действительно хотят рабочего фронта, удастся пре-
одолеть препятствия, чинимые II Интернационалом» 1 .
Представители Коминтерна впервые избавились от шаблонного
отношения к оппонентам, реализовав свою ставку на отрыв левой
социал-демократии, объединенной в МРОСП, от идейного влияния
Лондона. В их заявлении, приложенном к протоколу Берлинской
встречи, делались справедливые упреки только в адрес II Интернаци-
онала, причем на первое место была поставлена не его позиция в «рус-
ском вопросе», а отказ от включения в итоговый документ лозунга
отмены Версальского договора. «Это не позволяет верить в то, что
II Интернационал действительно хочет бороться против заключения
в Генуе нового Версальского мира» 2 .
Однако дифференцированный подход к социалистам сводился
на нет под воздействием единого фронта Венского и Лондонского
Интернационалов по отношению к московскому суду над эсерами.
Выступая в И К К И 9 мая, Бухарин подчеркнул, что в западноевро-
пейских вопросах Берлинская встреча продемонстрировала слабый
блок Двухсполовинного и Третьего, а в русском вопросе — тесный
союз Второго и Двухсполовинного Интернационалов. Общий вывод
отдавал пропагандистским привкусом: «То, что произошло в Генуе,
в модифицированной форме произошло и на Берлинской конфе-
ренции. Так же, как и наша делегация в Генуе, Коминтерн был един-
ственной силой, противостоящей присяжным буржуазных прави-
тельств»'.

Итоги и оценки Берлинской конференции

Вряд ли можно говорить о реальных шансах политического со-

трудничества трех рабочих Интернационалов без их взаимных ком-
промиссов. О том, что такая возможность исключалась Москвой,
свидетельствовала статья Ленина «Мы заплатили слишком дорого»,
написанная еще до того, как он познакомился с протоколами Берлин-

1
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 18. Д. 86. Л. 72.
2
Международная социалистическая конференция. С. 63.
3
РГАСПИ. Ф . 495. Он. 18. Д. 51. Л. 212.

100
 ской конференции. Ленин поставил на первое место уступки в воп-
росе об эсеровском процессе: «Наши представители поступили непра-
вильно, по моему убеждению, согласившись на следующие два усло-
вия: первое условие, что Советская власть не применит смертной
казни по делу 47-ми социалистов-революционеров; второе условие,
что Советская власть разрешит присутствовать на суде представите-
лям всех трех Интернационалов» 1 .
Акцент критики был сделан на то, что делегация Коминтерна по-
зволила себе давать обещания по вопросам, находящимся в компетен-
ции советского правительства. Дело эсеров показало, что времена
отождествления интересов пролетарской России и мировой револю-
ции уходили в прошлое, и в условиях, когда советская страна делала
первые шаги на арене европейской политики, необходимо было по-
новому осмыслить всю систему координат революционного движе-
ния. В статье Ленина вопросы государственной безопасности и пре-
стижа рассматривались уже как приоритетные по отношению "
к коминтерновской тактике.
Вместе с тем сведение Лениным всего некоммунистического рабо-
чего движения к роли «представителей международной буржуазии»
явно искажало реальную ситуацию: линия классового размежевания
произвольно переносилась в ряды самого рабочего класса, что в ко-
нечном счете играло на руку его социальному противнику. Тон статьи
показывал, что Ленин размышлял и о возможности дезавуирования
соглашения, подписанного на встрече в Берлине. Осудив уступки,
сделанные делегацией Коминтерна в ходе Берлинской встречи, он все
же признал ее итоги. В записке в Политбюро ЦК Р К П ( б ) 9 апреля,
написанной одновременно со статьей «Мы заплатили слишком доро-
го», Ленин предложил вызвать в Москву Радека для информации
о ходе переговоров 2 .
Усиление репрессий против меньшевиков и эсеров в России сво-
дило на нет возможность перевода дискуссии с европейскими соци-
алистами в иное русло, придания ей «характера более разъяснитель-
ного, с особенным терпением и обстоятельностью» 3 . Коминтерн
активно включился в эту кампанию: на заседании Исполкома 8 мая
шло распределение ролей на судебном процессе, который, по опре-
делению Зиновьева, ввиду приезда защитников от социалистичес-

1
Ленин В. И. ПСС. Т. 45. С. 140.
2
Однако уже па следующий день Ленин согласился с тем, что Радек будет
оолее полезен в Берлине для дальнейших контактов в «комиссии девяти». 8 ап-
реля Зиновьев телеграфировал в Берлин о необходимости возвращения в Мос-
кву Бухарина (РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 18. Д. 122. Л. 13). Позже, по настоянию
Ленина, Бухарин был оставлен для лечения в Германии.
3
Ленин В. И. ПСС. Т. 45. С. 150—151.

101
ких Интернационалов «будет наполовину процессом, наполовину
конгрессом» 1 .
Если процесс эсеров был фактором отчуждения Москвы от Лон-
дона и Вены, то открывшаяся 10 апреля Генуэзская конференция
объективно являлась полем их политического сотрудничества. Ос-
тавшийся в Берлине Радек предпринимал максимум усилий для того,
чтобы организовать совместные выступления рабочих партий Герма-
нии в поддержку советской дипломатии. 20 апреля, сообщая Адлеру
о ратификации Исполкомом Коминтерна итогов Берлинской конфе-
ренции, он телеграфировал: «По поручению Исполкома я вношу пред-
ложение о скорейшем созыве комиссии девяти для оценки ситуации,
возникшей в Генуе. Отказ от дискуссии по разоружению, требование
союзников уничтожить все социальные достижения русской револю-
ции, отношение союзников к русско-германскому договору показали,
насколько опасно дальнейшее откладывание всемирного конгресса
рабочего класса... Русская революция буквально находится под угро-
зой западной дипломатии. В этой ситуации потерять даже одну неде-
лю было бы предательством интересов международного пролетариа-
та» 2 . 22 а п р е л я делегация Коминтерна в «комиссии девяти»
опубликовала в органе КПГ газете «Роте Фане» соответствующее
заявление.
Близившееся завершение Генуэзской конференции создавало прин-
ципиально новую ситуацию в сфере политического взаимодействия
трех Интернационалов, которую обсудил майский Пленум ЦК РКП(б).
Ввиду того что попытка организовать мощные демонстрации в под-
держку Советской России была сорвана «лондонцами», Пленум при-
нял решение поставить вопрос о созыве всемирного рабочего конгрес-
са ультимативно, а в случае продолжения саботажа - немедленно
отозвать представителей Коминтерна из «девятки»'.
Тем самым, по существу, перенималась тактика Второго Интерна-
ционала, означавшая отказ от создания единого фронта «сверху», хотя
еще в феврале на Первом пленуме И К К И Радек обещал: «Мы будем
идти нашим путем борьбы до конца, даже если мы проведем еще
десять конференций с социал-патриотами» 1 . Разрыв пусть очень тон-
кой, но все-таки реальной нити, связывавшей международные рабо-
чие организации, в конечном счете оказался на руку как правому
крылу социал-демократического движения, так и левацким элемен-

1
РГАСПИ. Ф . 495. Оп. 1. Д. 51. Л. 207.
2
Там же. Ф. 495. Оп. 18. Д. 86. Л. 18.
:!
Коммунистический Интернационал: Краткий исторический очерк. С. 164-165.
1
Taktik der Kommunistischen Internationale gegen die Offensive des Kapitals.
S. 68.

102
 там Коминтерна. Обращает на себя внимание то, что решение Плену-
ма ЦК РКП(б) императивно предписывало конкретную линию пове-
дения делегации Коминтерна в «комиссии девяти». На следующий
день (17 мая) эта линия была одобрена Президиумом ИККИ. Между
тем пределы компетенции российской компартии ограничивались
правом снять требование защиты Советской России из общей плат-
формы делегации Коминтерна. Решение об этом снятии было обна-
родовано в особом письме ЦК РКП(б)'.
Данная уступка не затрагивала сути разногласий в международном
рабочем движении, тем более после окончания Генуэзской конферен-
ции. Руководители большевистской партии отдавали себе отчет в том,
что пролетарская солидарность не может быть улицей с односторон-
ним движением — помощь и безоговорочная поддержка всего, что
происходит в Советской России, при отказе от какой-либо критики
в ее адрес, как якобы служащей интересам классового врага. Кампа-
ния социалистических партий Европы против репрессий в отноше-
нии их российских единомышленников показала, что международная
рабочая солидарность в широком смысле чревата опасностями для
складывавшейся однопартийной системы. В этих условиях чаша ве-
сов склонилась к «узкой», зато безоговорочной солидарности с Со-
ветской Россией коммунистических партий Европы. Тем самым был
заложен один из первых кирпичиков в основание теории «социализ-
ма в одной стране» как осажденной крепости, вне стен которой —
одни враги.
Единственная встреча «комиссии девяти» состоялась 23 мая 1922 г.
После того как Макдональд и Радек зачитали ультиматумы своих
Интернационалов, обвинив друг друга в срыве апрельских соглаше-
ний, встреча завершилась. Значительную роль в нагнетании враждеб-
ности сыграло появление в тот же день статьи Зиновьева в газете
немецких коммунистов «Роте Фане». Там приводился полный набор
обвинений в адрес реформистов и утверждалось, что распад «девят-
ки» лишь усилит борьбу Коминтерна за единый рабочий фронт. Радек
и Цеткин справедливо посчитали эту публикацию тактической ошиб-
кой2, которая только подталкивала «венцев» и «лондонцев» к поли-
тическому блоку, а в конечном счете — организационному слиянию.
День 23 мая 1922 г. стал воистину «черным вторником» европей-
ского рабочего движения, хотя он лишь превратил в свершившийся
факт накопившиеся тенденции. Только равноправное, основанное на
разумном компромиссе соглашение Интернационалов могло бы в тех
условиях обеспечить единый рабочий фронт. Последующие попытки

1
Правда. 19 мая 1922 г.
2
РГАСПИ. Ф. 495. Он. 18. Д. 86. Л. 78.

103
и Коминтерна и Рабочего Социалистического Интернационала 1 со-
здать такой фронт только снизу являлись, по сути дела, отрицанием
идеи политического сотрудничества всех европейских социалистов.

Возврат к конфронтации

Коммунисты и социал-демократы вернулись на исходные позиции

взаимной вражды, столь же беспощадной, бесплодной, сколь и губи-
тельной для интересов рабочего движения. В мае 1922 г. Адлер от имени
Секретариата М Р О С П неоднократно обращался к представителям
Коминтерна в «комиссии девяти», подчеркивая, что «преследования
членов Р С Д Р П (меньшевиков) и левых эсеров не способствуют созда-
нию психологических предпосылок для созыва международного рабо-
чего конгресса» 2 . Дипломатические игры вокруг судебного процесса
над партией правых эсеров свидетельствовали о том, что каждая из
сторон пыталась использовать его для давления на партнера по перего-
ворам. Уступки делегации Коминтерна в данном вопросе в какой-то
степени привязывали западных социалистов к процессу взаимного
сближения, начатому Берлинской встречей. Обещание не применять
смертного приговора по отношению к подсудимым фактически превра-
щало их в заложников тактики единого фронта.
После разрыва в «девятке» делегация Коминтерна известила сво-
их вчерашних партнеров по переговорам об аннулировании Берлин-
ского соглашения: «После того как Вы отвергли созыв Всемирного
рабочего конгресса, Вы разоблачили свои заботы о жизни 47 эсеров
как пустое вранье. Головы подсудимых были для Вас всего лишь
разменной монетой, при помощи которой Вы закрывали глаза поли-
тическим простачкам, рассчитывая тем самым отвлечь их внимание
от Вашего позорного союза с буржуазией» 3 .
Несмотря на это, лидеры социал-демократического движения про-
должали настаивать на установлении международного контроля над
ходом эсеровского процесса. В европейском рабочем движении раз-
вертывалась, по сути дела, настоящая «холодная война», в которой не
могло оказаться победителей. Бесперспективность грубой полемики
можно было видеть на примере статьи «Правды», посвященной краху
переговоров трех Интернационалов: «Мало того, что желтые сорвали
конгресс во время Генуи, заткнув глотку пролетариату обещаниями
созыва его в будущем. Они сорвали его вообще. Тем самым была

1
Р С И возник в результате слияния М Р О С П и Второго Интернационала на
конгрессе в Гамбурге, состоявшемся 21—25 мая 1923 г.
2
Nachrichten der IASP. 1922. № 5 . S. 5.
3
РГАСПИ. Ф . 495. On. 18. Д. 121. Л. 1 0 8 - 1 0 9 .

104
уничтожена «девятка». Но это еще не означает гибели единого фрон-
та. Наоборот. Мы с бешеной энергией будем звать всех рабочих к объ-
единению в борьбе против капитала, разоблачая предательство вож-
дей королевского социализма. И мы глубоко убеждены, что скоро
настанет время, когда этих вождей на улицах Берлина и Парижа
будет встречать такой же оглушительный свист, каким были встрече-
ны в Москве адвокаты контрреволюционных убийц» 1 .
История распорядилась иначе — улицы Берлина и Парижа так
и не услышали ожидаемых проклятий по адресу социалистов. Но под
нагромождениями ненависти и взаимных оскорблений были похоро-
нены слабые ростки надежды на воссоединение международного ра-
бочего движения. «Адвокаты контрреволюционных убийц», приехав-
шие в роли защитников на процесс по делу эсеров в Москву, отнюдь
не горели желанием подорвать устои Советской России. Но их вол-
новало то, что под социалистическим знаменем в России набирали
силу политические тенденции, не имеющие ничего общего ни с закон-
ностью, ни с социализмом, ни с гуманностью. Репрессии, казавшиеся
руководству партии большевиков последним средством борьбы с гид-
рой контрреволюции, постепенно приобретали собственную логику,
и между молотом и наковальней в конечном счете оказались те, кто
задумывал трагикомедию показательного правосудия.
Приезд Вандервельде, Теодора Либкнехта и других лидеров евро-
пейского социализма в Москву на эсеровский процесс вызвал искус-
ственно созданное возмущение народных масс, начавшееся на запад-
ной границе России и нараставшее по мере движения поезда к столице.
В момент встречи западных социалистов на Белорусском вокзале
выступил Бухарин с зажигательной речью, после которой их с трудом
защитили от гнева разъяренной толпы. Мобилизованные пролетар-
ские массы скандировали:
Очень жаль, что нам, друзья,
Их повесить здесь ?гельзя!

Все это не только штрихи к истории послереволюционных нравов.

Люди, когда-то находившиеся в одном Интернационале, менее чем
через десятилетие смотрели друг на друга как на злейших врагов.
А ведь это были люди, обладавшие реальной властью над миллиона-
ми. И Генуэзская конференция, и Берлинская встреча подтвердили
общность судеб российской революции и международного рабочего
движения. Переход Советской России уже в начале 20-х годов на
рельсы демократического развития мог бы предотвратить многие
трагедии не только отечественной, но и европейской истории. Но

1
Правда. 27 мая 1922 г.

105
единство рабочего движения было мыслимо лишь при отказе от уз-
копартийного мышления. Шанс двадцать второго года был упущен.
Последствия известны.

4. Н е с о с т о я в ш и й с я германский Октябрь

В начале 1923 г. внимание лидеров РКП(б) и Коминтерна вновь

было приковано к Германии, где в январе разразился серьезный
внутриполитический кризис, порожденный оккупацией Рурской
области войсками Антанты. В ноябре 1922 г. во главе германского
правительства встал беспартийный предприниматель Вильгельм Куно,
симпатизировавший национально-консервативным силам. Куно за-
явил о невозможности для Германии продолжать выплаты репара-
ций победителям в Первой мировой войне, фактически поставив
под вопрос условия Версальского мира. После ряда ультиматумов
французский премьер Раймон Пуанкаре решил продемонстрировать
твердость. Несмотря на слабые протесты из Лондона и Вашингтона,
французские и бельгийские войска 11 января 1923 г. начали оккупа-
цию Рурской области, которая давала 70% добычи угля и 50% про-
изводства стали Германии.
В ответ правительство Куно призвало население оккупированных
регионов к пассивному сопротивлению. В Руре началась всеобщая
забастовка, вынудившая оккупантов прибегнуть к военной силе для
возобновления работы железных дорог, заводов и шахт. Как государ-
ственные чиновники, так и рабочие частных предприятий продолжа-
ли исправно получать зарплату из Берлина. Отказавшись от каких-
либо политэкономических резонов, правительство стало печатать
деньги «по потребностям». В конце лета доллар стоил уже более
миллиона марок. Казначейство не успевало выпускать деньги, хотя на
него работало полторы сотни типографий. В конце концов на банкно-
тах цифры с новыми нулями стали печатать поверх старого номинала.
Цены в магазинах менялись не по дням, а по часам. На каждом углу
в Берлине как грибы стали появляться будки с надписью «обмен
валюты» — получив зарплату и купив самое необходимое, люди спе-
шили поменять летевшие в пропасть рейхсмарки на доллары.
Все это, по словам немецкого историка Артура Розенберга, было
равнозначно «одному из крупнейших ограблений в мировой исто-
рии». За год гиперинфляции государство избавилось от своих воен-
ных долгов, а население потеряло все свои сбережения, если они
находились на банковских счетах, а не были вложены в недвижи-
мость. Крупные предприниматели, напротив, получали почти бесплат-
ные кредиты на закупку оборудования внутри страны и сохраняли
106
валютную выручку за экспортированные товары. Концентрации соб-
ственности способствовало массовое банкротство мелких и средних
фирм, не имевших достаточных оборотных средств.
Германские рабочие, на первых порах охваченные патриотическим
подъемом, достаточно быстро поняли, что правительство пытается раз-
решить кризис за их счет. Число безработных в стране достигло шести
миллионов, сохранившие свое рабочее место получали зарплату, не
превышавшую 40% от довоенной. Массовое возмущение инфляцией
и бедственным положением грозило перерасти в антиправительствен-
ные акции, способные объединить радикальные силы справа и слева.

Кризис в Германии и конфликт в Р К П ( б )

Рурский кризис, казалось, подтверждал расчеты Коминтерна па

использование межимпериалистических противоречий для продви-
жения вперед дела мировой революции. В отличие от германских
коммунистов, сразу же заявивших о назревании революционной
ситуации в стране, советское руководство избегало публичных заяв-
лений в поддержку Германии. Тем не менее по дипломатическим
каналам велись необходимые консультации, активизировались пере-
говоры о военном сотрудничестве Красной Армии и рейхсвера. Пер-
вый кредит па эти цели был получен летом 1923 г.1
В связи с надеждами на близкий взрыв в Германии в очередной раз
обострились отношения между Наркоминделом и Коминтерном. Чи-
черин призывал к осторожности, в то время как Зиновьев делал ставку
на скорейшую победу любой ценой. Назревание внутриполитического
кризиса в Германии объективно усиливало позиции последнего. По
инициативе ИККИ немецкие коммунисты взяли курс на сближение
с политическими группировками, атаковавшими Веймарскую респуб-
лику справа. Неудавшийся единый рабочий фронт следовало заменить
национальным фронтом. В знаменитой «речи Шлагетера» на пленуме
ИККИ (20 июня 1923 г.) Карл Радек назвал расстрелянного француз-
скими оккупационными властями боевика «мужественным солдатом
контрреволюции», который мог бы стать в ряды революционного про-
летариата2. Хотя сколько-нибудь прочного союза с лидерами «консер-
вативной революции» не получилось, германская компартия уверенно
набирала влияние в массах. Бесспорным успехом коммунистов стала
подготовка «антифашистского дня», назначенного на 29 июля.

1
Дьяков Ю. Л., Бушуева Т. С. Ф а ш и с т с к и й меч ковался в СССР. Красная
Армия и рейхсвер: Тайное сотрудничество. 1922—1933. М., 1992. С. 15—16.
2
Goldbach M.-L. Karl Radek und die deutsch-sowjetischen Beziehungen 1 9 1 8 -
1923. Bonn, 1973. C. 1 2 1 - 1 2 3 .

107
 Германские события наложили свой отпечаток на атмосферу в ру-
ководстве РКП(б), которую летом 1923 г. трудно было назвать нор-
мальной. Тлевший конфликт вырвался наружу еще при жизни вождя,
так и не оставившего четких указаний относительно своего полити-
ческого наследника. Партийные дискуссии начала 20-х годов, после-
дние работы Ленина показывали, что вопрос о сохранении власти
оставался краеугольным камнем большевизма. Однако эволюция по-
литического режима в Советской России ставила его уже по-новому:
речь шла о власти внутри партии.
К этому моменту размежевание в руководстве РКП(б) уже приняло
вполне определенные очертания. Зиновьев, Каменев и Сталин («трой-
ка») предпринимали все усилия для того, чтобы оттеснить от рычагов
власти Троцкого. Последний, сохраняя пост Председателя Реввоенсове-
та, пытался укрепить свое влияние в армии и тяжелой промышленности.
Однако он практически не имел поддержки в бурно разраставшемся
партийном аппарате, что во многом предопределило его поражение1.
Первое действие драмы в руководстве РКП(б) разворачивалось
без участия Троцкого. Находившиеся на Кавказе Зиновьев и Бухарин
направили немецким коммунистам приветствие по случаю подготов-
ки «антифашистского дня», не без оснований считая, что массовые
демонстрации позволят накалить политическую атмосферу в Герма-
нии. Отныне КПГ должна была наносить главный удар по национали-
стам, чтобы завоевать на свою сторону социал-демократических ра-
бочих. Тем самым дезавуировалась тактика национального фронта,
предложенная Радеком, что и вызвало столь резкую реакцию после-
днего: «Не может быть двух руководящих центров — один в Москве,
другой на Кавказе — если не хотеть свести с ума берлинцев» 2 .
Как только в Москву поступили сообщения о том, что ряд земель-
ных правительств Германии запретил демонстрации, назначенные на
29 июля, Радек от имени Президиума И К К И дал немецким комму-
нистам директиву избегать конфронтации с властями 3 . Он не поста-

1
РКП(б): Внутрипартийная борьба в двадцатые годы: Документы и материа-
лы. 1923 г. М., 2004. С. 9—17; Павлюченков С. А. «Орден меченосцев». Партия
и власть после революции 1 9 1 7 - 1 9 2 9 . С. 2 8 3 - 2 9 7 .
2
РГАСПИ. Ф. 326. Оп. 2. Д. 21. Л. 31.
3
Об этом Радек писал Брандлеру еще 19 июля 1923 г.: «Я боюсь, что мы идем
в ловушку. Мы плохо вооружены или даже просто не вооружены. Фашисты
вооружены в десять раз лучше и располагают хорошими ударными отрядами.
Если они захотят, мы получим 29-го окровавленные головы. Если правительство
запретит демонстрацию 29-го, а мы тем не менее попытаемся провести ее, мы
окажемся между двух огней... выдвиньте лозунг - никаких провокаций, твердая,
спокойная демонстрация; ежедневно на первых страницах газет - большие заго-
ловки в этом духе, назначьте ответственных людей за проведение демонстрации»
(Политбюро ЦК Р К П ( б ) - В К П ( б ) и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 гг. С. 153).

108
вил в известность Зиновьева и Бухарина, зато заручился поддержкой
Сталина, находившегося в Москве. Заседание Политбюро ЦК РКП(б)
27 июля 1923 г. фактически оправдало действия Радека, предложив
оппонентам в переписке выяснить существующие разногласия.
Это решение вызвало панику в Кисловодске — Зиновьев почув-
ствовал себя обойденным и даже поставил вопрос о своем выходе из
Политбюро. В письме Каменеву от 30 июля он сделал своему сорат-
нику форменный выговор: «Ты — в Москве. У тебя — не малое вли-
яние. И ты позволяешь Сталину прямо издеваться... Коминтерн. Уде-
лив 10 минут своего высокого внимания и поговорив с интриганом
Радеком, Сталин сразу решил, что германский ЦК ничего не понима-
ет, что я, Бухарин, Цеткин, Брандлер не разобрались в вопросе и что
надо поддержать болтуна Радека, который чуть-чуть не уговорил уже
фашистов своей речью о Шлагетере. Тут Сталин прыток...» 1 Мастер
политических интриг, Зиновьев повсюду подозревал заговоры, на- v
правленные против своей персоны. В позиции Сталина он увидел
попытку потеснить его собственные позиции в Коминтерне, что гро-
зило обернуться окончательным распадом «тройки» 2 .
События в Германии продолжали развиваться по восходящей
линии. На исходе лета волна забастовок перекинулась из Рура на
другие регионы страны, в Гамбурге и других крупных городах рабочие
демонстрации грозили перерасти в голодные бунты, в них самое ак-
тивное участие принимали женщины, устраивая потасовки с поли-
цейскими. 10 августа правительство запретило коммунистическую
прессу, полиция получила директиву восстановить контроль над ули-
цей. Но репрессии уже не помогали, а только обостряли противосто-
яние. На следующий день съезд производственных советов Берлина
принял решение о трехдневной всеобщей забастовке. В тот же день
многие предприятия столицы остановили работу, среди политичес-
ких лозунгов стачки были роспуск рейхстага и образование рабочего
правительства. В забастовке, которая 12 августа перекинулась в дру-
гие города Германии, участвовало до 3 млн рабочих.
Пытаясь получить инициативу в свои руки, социал-демократичес-
кая фракция в рейхстаге внесла на голосование вотум недоверия
правительству Куно. 13 августа формирование нового кабинета ми-
нистров было поручено Густаву Штреземану - ставка делалась на
«большую коалицию» республиканских партий с привлечением СДПГ.
Предпринимателям также пришлось пойти на уступки, и забастовоч-
ное движение в столице начало постепенно стихать.

1
РГАСПИ. Ф. 324. Оп. 2. Д. 71. Л. 1 9 - 2 0 .
2
См. переписку С т а л и н а и З и н о в ь е в а по этому поводу: П о л и т б ю р о ЦК
Р К П ( б ) - В К П ( б ) и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 гг. С. 156, 1 5 9 - 1 6 0 , 1 6 1 - 1 6 4 , 1 6 5 -
166 (примечание).

109
 В этих условиях важнейшим вопросом стало закрепление автори-
тета компартии, который пришлось признать и ее политическим кон-
курентам. КПГ сделала шаг навстречу потенциальным союзникам,
поддержав решение о прекращении стачки, принятое съездом произ-
водственных советов Берлина 14 августа'. Отправленный по линии
Коминтерна в Берлин венгерский коммунист Евгений Варга делал
в те дни достаточно точный прогноз: «Вероятнее всего, что правитель-
ство большой коалиции попытается достичь соглашения с француза-
ми, во внутриполитической сфере нанесет главный удар по коммуни-
стическому движению, опираясь на поддержку правого крыла
социал-демократии и верхушки профсоюзов» 2 .
Ряд местных газет КПГ, не имея руководящих указаний сверху,
приветствовал образование большой коалиции как победу рабочих.
Действительно, впервые после капповского путча в марте 1920 г. не-
мецкие трудящиеся добились реальных успехов, заставили власть
считаться со своими требованиями. И в Берлине, и в Москве раз-
мышляли, как воспользоваться этой победой. Советский полпред
H. Н. Крестииский рекомендовал соблюдать осторожность и не впа-
дать в эйфорию — 13 августа он писал Чичерину, что «движение уже
достигло своего кульминационного пункта и пойдет на убыль, как
только будет организовано коалиционное правительство с социал-
демократами»'.
Напротив, левые коммунисты во главе с Рут Фишер и Аркадием
Масловым, возглавлявшие столичную организацию КПГ, настаивали
на том, что пришло время решающих боев и старые лозунги должны
быть отброшены. С ними были солидарны и некоторые советские
представители, работавшие в Германии. Так, в откровенно левацком
духе были выдержаны доклады генерального консула СССР в Гам-
бурге Г. Л. Шкловского - «вопрос о вооруженном восстании есть
конкретный вопрос завтрашнего дня... мы можем по инерции или из
дипломатии еще продолжать говорить о едином фронте, но практи-
чески мы с ним считаться больше не должны» 1 . Требование снять
лозунг рабочего правительства («мы должны строить нашу тактику
в расчете на то, что рабочие массы все больше и больше будут соби-
раться под знамена компартии и, что эта партия в своей борьбе за
власть будет одинока») вполне импонировало настроениям самого
Зиновьева, которому было адресовано письмо.

1
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 33. Д. 305. Л. 3 - 5 .
2
РГАСПИ. Ф . 495. Оп. 18. Д. 196. Л. 188.
3
АВП. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1160, Л. 9 - 1 2 .
' Эти места в докладе Шкловского от 21 августа были подчеркнуты Зиновь-
евым (РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 18. Д. 196. Л. 170, 172).

110
 Курс на германскую революцию

Падение правительства Куно в Москве было записано на счет

коммунистов, теперь уже руководители РКП(б) в один голос загово-
рили о революционной ситуации в Германии'. Хотя их объединяла
надежда па близость «германского Октября», каждый совмещал ее
с собственными интересами. Троцкий, уставший от бюрократической
рутины и мелочной опеки «тройки», вновь почувствовал шанс воз-
главить боевые порядки коммунистических армий. Его главный оп-
понент Зиновьев больше рассчитывал на аппарат Коминтерна. Там
были подготовлены материалы, рассматривавшие правительство
Штреземана как «керенщину», т. е. последнюю ступеньку перед захва-
том власти коммунистами 2 . В таком же ключе были выдержаны под-
готовленные Зиновьевым 15 августа тезисы о положении в Германии1.
Завышенные ожидания автора усугубляла его готовность положить па
чашу весов не только международный авторитет Советского Союза, но
и риск развязывания новой европейской войны в случае, если проле-
тарская Германия окажется жертвой агрессии западных держав.
Сталинские поправки к этому документу делали акцент на труд-
ностях удержания власти в Германии и масштабах военно-политичес-
кой помощи со стороны СССР. Но в главном секретарь ЦК Р К П ( б )
был согласен с Председателем ИККИ: «Если мы хотим помочь нем-
цам — а мы этого хотим и должны помочь, — нужно нам готовиться
к войне, серьезно и всесторонне, ибо дело будет идти в конце концов
о существовании Советской Федерации и о судьбах мировой рево-
люции на ближайший период» 4 .
Логика фракционной борьбы в Политбюро ЦК РКП(б) вела к ТО-
МУ, что все участники обсуждения германского вопроса стремились
перещеголять друг друга в левизне и остроте формулировок. Перво-
начальная осторожность Сталина и Радека сменилась безудержной
эйфорией, лишним подтверждением чему стало заседание Политбю-
ро 22 августа. Это было первое обсуждение германского вопроса после
возвращения с Кавказа Зиновьева и Бухарина, считавшихся наряду
с Радеком главными экспертами в этой сфере.
Согласно воспоминаниям технического секретаря Политбюро
Бориса Бажанова, первую скрипку на заседании играл Троцкий, увя-

1
См. сборник документов: Deutscher Oktober 1923. Ein Revolutionsplan und sein
Scheitern / Hrsg. von Bernhard B. Bayerlein, Leonid G. Babicenko, Fridrich I. Firsov
und Aleksandr Ju. Valiin. Berlin, 2003.
2
Материал референта И К К И Г. Меллера о стачечном движении в Германии
(РГАСПИ. Ф . 495. Он. 33. Д. 305. Л. 29).
:i
Там же. Ф. 495. Он. 1. Д. 126. Л. 1 - 2 1 .
1
Цит. но: Источник. 1995. № 5 . С. 118.

111
 завший судьбу грядущей революции с перспективой европейской
войны. «Если германская революция удастся, капиталистическая
Европа не сможет ее допустить и попытается раздавить ее силой
оружия. Мы со своей стороны должны бросить в борьбу все наши
силы, так как исход борьбы решит все. Или мы выиграем, и победа
мировой революции обеспечена, или мы проиграем, и тогда проигра-
ем и первое пролетарское государство в мире, и нашу власть в Рос-
сии» 1 . В этом с Троцким были согласны все участники заседания,
хотя они и не поддержали его предложение о назначении календар-
ного срока вооруженного выступления.
Решением Политбюро была создана специальная комиссия для
оперативного контроля за событиями в Германии и разработки мас-
штабной программы помощи КПГ, которая среди прочего включала
бы в себя «мобилизацию боевых сил республики» 2 . Было принято
решение созвать от имени Исполкома Коминтерна совещание КПГ
с компартиями граничащих с Германией стран, чтобы выработать про-
грамму координации действий, в том числе и по отражению воору-
женной агрессии западных держав.
С первых дней осени в советской прессе развернулась кампания
солидарности с идущим на баррикады германским пролетариатом.
В срочном порядке в частях Красной Армии организовывались курсы
по изучению немецкого языка, печатались топографические карты тер-
риторий, сопредельных с западной границей СССР. Современники со-
бытий вспоминали о приподнятом настроении, охватившем московс-
кую молодежь — комсомольцы штурмовали райкомы с требованием
записать их добровольцами в Германию. 13 сентября Политбюро по-
становило «в самом срочном порядке перебросить в Германию 10 мил-
лионов пудов зернового хлеба» 3 в качестве стратегического резерва
для будущего революционного правительства.
Немецкие коммунисты начали выполнять новые директивы из
Москвы - усилить пропагандистскую атаку на СДПГ, в том числе на
правительство Саксонии, которое возглавлял левый социал-демократ
Эрих Цейгнер, сосредоточить внимание на организационно-техничес-
кой подготовке вооруженного восстания. 27 августа лидеру КПГ Ген-
риху Брандлеру через отправившегося в Берлин представителя партии
при И К К И Якоба Вальхера были переданы «пожелания русских то-
варищей» — «они ожидают скорого развития событий в Германии,
боятся, что события нас опередят» 4 .

1
Бажанов Б. Воспоминания бывшего секретаря Сталина. СПб., 1992. С. 6 2 - 6 3 .
2
Политбюро ЦК Р К П ( 6 ) - В К П ( б ) и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 гг. С. 167.
3
Цит. по: Источник. 1995. № 5. С. 129.
4
РГАСПИ. Ф . 495. Оп. 292. Д. 4. Л. 284.

112
 Лидерам КПГ явно не хватало революционной энергии и незави-
симости в принятии политических решений. Берлинский ЦК превра-
тился в узел сбора информации от местных партийных организаций
и транслирования директив из Москвы. Туда отправлялись доклады
о формировании пролетарских сотен и даже дивизий, о подготовке
специальных групп, которые будут вести разложение войск рейхсве-
ра1. 21 сентября Брандлер говорил о создании «15 дивизий по 5000 че-
ловек, их мы поставим на ноги в течение шести недель» 2 . Позже
выяснилось, что многие из подобных планов существовали только на
бумаге.
Не лучше обстояло дело с закупками оружия. Деньги, направляв-
шиеся на это по конспиративным каналам, в том числе и через совет-
ское полпредство, проедались невероятно разбухшим аппаратом КПГ 3 .
Прямые поставки были почти невозможны из-за отсутствия общей
границы с Германией. В архивном фонде Радека сохранилось письмо
некоего Паукова с предложением организовать переброску винтовок
при помощи советских подводных лодок 4 . Автор письма был вызван
в Главный морской штаб, проект после доработки отправили Троцко-
му, где он и утонул в бюрократической пучине.
В середине сентября в Москву для участия в совещании пяти
компартий прибыли руководители КПГ. В своем докладе Брандлер
сделал акцент на развитии ситуации в двух германских землях, пра-
вительства которых возглавляли левые социал-демократы - Саксо-
нии и Тюрингии. В обоих случаях коммунисты отдали свои голоса
в поддержку этих правительств, не входя в них. Эти земли, где ком-
мунисты могли вооружить рабочих, должны были стать базой для
развертывания германской революции. Открытым оставался вопрос
о том, должна ли КПГ для этого входить в правительства Саксонии
и Тюрингии. Здесь решающее слово оставалось за «русскими товари-
щами», которые все больше внимания уделяли Германии.
Пленум ЦК РКП(б) первым пунктом повестки дня обсудил док-
лад Зиновьева о международном положении. Ни для кого из членов
ЦК не было секретом, что Советская Россия находится на пороге

' Gilensen V. Die Komintern und die «Organisation M.» in Deutschland in den
Jahren 1923—1925 / / Forum fuer osteuropaeische Ideen- und Zeitgeschichte. 1999.
№ 1.
2
Политбюро ЦК Р К П ( б ) - В К П ( б ) и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 гг. С. 173.
3
В начале ноября Радек докладывал ив Берлина: «На заседании ЦК обнару-
жилось, что фонд на вооруженное восстание только наполовину израсходован, но
три четверти зтой суммы ушли не по назначению, а именно, на содержание
организации, которая обыкновенных средств почти не получала» ( Р Г А С П И .
Ф. 326. Он. 2. Д. 21. Л. 91).
4
Там же. Ф. 326. Он. 2. Д. 49. Л. 1 2 4 - 1 2 5 .

113
новых испытаний. Люди, закаленные в огне гражданской войны, чув-
ствовали себя в годы нэпа явно не в своей тарелке и были готовы
поддержать самые радикальные решения. Название принятой резолю-
ции говорило само за себя: «Грядущая германская революция и зада-
чи РКП(б)». При обсуждении ее проекта Сталин предложил подчер-
кнуть следующие пункты:
«1) Революция назрела, надо взять власть, нельзя давать власть
фашистам.
2) Интервенция со стороны Франции и Польши вероятна.
3) Поражение революции в Германии есть шаг войны с Россией»1.
Пленум ЦК РКП(б) закончился 25 сентября, совещание пяти
компартий продолжалось еще около десяти дней. Доклады следовали
за докладами, участники совещания ждали решающих директив от-
носительно вхождения коммунистов в правительства Саксонии и Тю-
рингии. 1 октября Зиновьев сообщил руководству КПГ: «Поскольку
мы оцениваем положение так, что решающий момент наступит не
позднее, чем в течение 4—5—6 недель, мы считаем необходимым те-
перь тотчас занимать каждую позицию, которая может быть исполь-
зована в дальнейшем. На основании этого мы считаем, что при дан-
ном положении вещей вопрос о нашем вступлении в саксонское
правительство надо поставить практически» 2 . Через день с этой ди-
рективой вылетел в Германию Эберлейн.
4 октября Зиновьев ознакомил участников совещания с постанов-
лением Политбюро, расставившим все точки над «и». Троцкому уда-
лось провести свою линию — постановление предписывало герман-
ским коммунистам завершить подготовку вооруженного восстания
к 9 ноября, пятой годовщине свержения монархии Гогенцоллернов.
Последним, кто сдался в этом вопросе, был Карл Радек. Накануне
заседания Политбюро он писал Троцкому о своем согласии с «назна-
чением терминов революции», хотя и предостерегал от слепого копи-
рования в германских условиях опыта российских большевиков.
Важен выбор момента, «когда совпадает стихийное движение проле-
тариата с организованным выступлением боевых сил партии»', а до
этого момента в Германии было еще достаточно далеко.
Центральным моментом постановления 4 октября стало решение
о посылке в Германию «четверки» для оперативного руководства во-
оруженным восстанием. Очевидно, лидеры РКП(б) не доверяли столь
ответственного дела ни своим германским коллегам, ни даже Комин-

1
Политбюро ЦК Р К П ( б ) — В К П ( б ) и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 гг. С. 171.
2
Там же. С. 2 0 4 - 2 0 5 .
1
Письмо Радека Троцкому от 1 октября 1923 г. (РГАСПИ. Ф. 326. Оп. 2. Д. 1.
Л. 153).

114
терну. Споры вызвал вопрос о том, кого отправлять в Германию.
Немецкие коммунисты, продолжавшие считать Троцкого главным
стратегом гражданской войны, настаивали на его кандидатуре.
Председатель Реввоенсове та на тог момент фактически находился
не у дел. Сокращение Красной Армии и «мирная передышка» объек-
тивно отодвигали его ведомство на второй план, германские же собы-
тия обещали новый виток революционной борьбы, а значит — давали
шанс новой расстановки сил в руководстве большевистской партии.
Троцкий не мог не рассчитывать на это. Его оппоненты также отдава-
ли себе отчет в том, чем обернется для них облачение Троцкого в мун-
дир главнокомандующего силами мировой революции. В случае по-
беды он вряд ли бы вообще вернулся в далекую Москву, руководя из
Берлина Союзом советских республик Европы.
Отправка в Германию кого-то из «тройки» — речь могла идти лишь
о Зиновьеве — также была весьма рискованным шагом. Председатель
Коминтерна не обладал необходимой энергией и самостоятельностью,
и это не являлось секретом для его соратников. Провал революции
в Германии под руководством Зиновьева стал бы весомым аргументом
в устах Троцкого, критические замечания которого несли в себе эле-
мент злорадства по отношению к «тройке». Можно предположить, что
именно логика фракционной борьбы, помноженная на сталинскую ос-
торожность, обусловила соответствующий пункт решения 4 октября.
«Политбюро считает, что отправка тт. Троцкого и Зиновьева в Герма-
нию абсолютно невозможна в настоящий момент... Возможный арест
названных товарищей в Германии принес бы неисчислимый вред меж-
дународной политике СССР и самой германской революции»'.
Но это было лишь частью картины. То или иное толкование госу-
дарственных интересов в свою очередь определялось позицией каж-
дого из участников внутрипартийного конфликта. История с отправ-
кой в Германию «четверки» лишний раз подтверждает этот факт.
Сталину и Зиновьеву удалось не только не пропустить кандидатуру
Троцкого, по и изолировать его накануне решающих столкновений,
отправив в германскую командировку его ближайших соратников.
Если место Радека в «четверке» было очевидным, то назначение туда
заместителя председателя ВСНХ Пятакова, не принимавшего до того
участия в коминтерновских акциях, можно объяснить только фрак-
ционными интересами большинства Политбюро. Уже находясь в Бер-
лине, тот сообщал о своей беспомощности в германских делах: «Пер-
вое время я чувствовал себя как рыба, выброшенная на берег» 2 .

' Политбюро ЦК Р К П ( б ) - В К П ( б ) и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 гг. С. 206.

2
Письмо Пятакова Сталину от 1 ноября 1923 г. / / Большевистское руковод-
ство. С. 279.

115
 Для контроля за деятельностью Радека и Пятакова в «четверку»
была введена сталинская креатура — В. В. Куйбышев. Подоплека его
назначения являлась столь очевидной, что Зиновьеву пришлось деза-
вуировать это решение 1 , и в Германию с аналогичными полномочия-
ми поехал В. В. Шмидт, нарком труда. Последним членом «четверки»
стал Крестинский, отправленный в дипломатическую ссылку за ак-
тивную поддержку Троцкого в дискуссии о профсоюзах.
Таким образом, руководство «германским Октябрем» фактически
" оказалось в руках ближайших сторонников Троцкого, что не могло не
наложить свой отпечаток на отношение к этим событиям сталинско-
зиновьевской группы. Декларировавшаяся всеми руководителями
партии большевиков верность идеалам всемирной социалистической
революции далеко не всегда идеально вписывалась в перипетии внут-
рипартийной и хозяйственной жизни. Предпоследним пунктом реше-
ния Политбюро от 4 октября значилось: «Вопрос о хлебе для Герма-
нии отложить».
Советские газеты пестрели сообщениями о приближавшейся ре-
волюции в Германии. Согласно директиве ЦК РКП(б) от 28 августа
1923 г. пропагандистская кампания должна была подводить рабочих
и крестьян к мысли о неизбежности военного столкновения СССР
и западных держав. Однако в прессе не находили своего отражения
иные события, чреватые весьма серьезными последствиями для судеб
правящей партии и страны в целом.
«Тройка» усиливала свое давление на Троцкого, буквально выдав-
ливая его самого и его сторонников с руководящих постов. На сен-
тябрьском пленуме ЦК состав Реввоенсовета был расширен таким
образом, что его Председатель подал прошение об отставке, попросив
отправить его в Германию, где он окажется полезнее. «Все принимало
характер хорошо разыгрываемой пьесы, но тут взял слово «голос из
народа», ленинградский цекист Н. П. Комаров с нарочито пролетарс-
кими манерами. «Не понимаю только одного, почему товарищ Троц-
кий так кочевряжится». Вот это «кочевряжится» окончательно взор-
вало Троцкого. Он вскочил и заявил: «Прошу вычеркнуть меня из
числа актеров этой унизительной комедии». И бросился к выходу.
Это был разрыв. В зале царила тишина исторического момента» 2 .
Даже с поправкой на сознательную драматизацию событий этот
эпизод наглядно показывает, какого накала достигло противостояние

1
Записка Зиновьева от 24 октября: «Назначение Куйбышева в берлинскую
тройку было неудачным. Назначение это сугубо ответственное. Мир с берлин-
цами нужно сохранить во что бы то ни стало» (РГАСПИ. Ф. 326. Оп. 2. Д. 21.
Л. 4 3 ) .
2
Бажапов Б. Указ. соч. С. 68.

116
наследников Ленина. Понимая, что и в дальнейшем его будут прово-
цировать на конфликты, Троцкий обратился 8 октября с письмом ЦК
и ЦКК партии, где не только обращал внимание на факты дискреди-
тации его кадров, но и подверг резкой критике весь партийный ре-
жим. Образование фракции его сторонников стало делом считанных
дней. 15 октября появилось обращение 46 известных большевиков,
направленное в Политбюро. Его авторы подчеркивали, что «хозяй-
ственный кризис в Советской России и кризис фракционной дикта-
туры в партии... нанесут тяжелые удары рабочей диктатуре в России
и Российской коммунистической партии. С таким грузом на плечах
диктатура пролетариата в России и гегемон ее — РКП не могут не
войти в полосу надвигающихся мировых потрясений иначе, чем с пер-
спективой неудач по всему фронту пролетарской борьбы»'.
Итак, акценты были расставлены — руководство партии находи-
лось на пороге первой дискуссии о «троцкизме», и проблемы герман-
ской революции неизбежно отодвигались на второй план. Пятаков
был среди 46-ти подписантов, за что его пока еще по-отечески журил
Сталин в одном из писем, направленных в Берлин: «Вы уехали, "на-
делав" с Львом Давидовичем известный документ», а нам пришлось
потом все улаживать 2 . Естественно, не смог остаться безучастным
к происходившему и другой сторонник Троцкого - Карл Радек, вы-
ступивший с настоящим ультиматумом, обращенным к руководству
РКП(б)'. Вероятно, не без его помощи в курс дела были посвящены
находившиеся в Москве немецкие коммунисты. Клара Цеткин обра-
тилась к участникам конфликта за разъяснениями, подчеркнув, что
он кровно затрагивает и немецкую партию. Зиновьев предпочел пока
не выносить сор из избы, предложив Троцкому подготовить «за об-
щими подписями письмо такого характера: бывшие разногласия не
имеют ничего общего с вопросами германской революции» 4 .

Саксонское отступление

Несмотря на то, что постановление Политбюро предписывало

членам «четверки» немедленно сдать дела и готовиться к отъезду,
в Берлин отправились лишь немецкие коммунисты. 10 октября, уже
на полпути из Москвы Брандлер узнал о вхождении КПГ в коалици-
онное правительство Саксонии и своем назначении министром без

' РКП(б): Внутрипартийная борьба в двадцатые годы. С. 182 — 183.

2
Письмо Сталина Пятакову в Берлин от 8 ноября 1923 г. (РГАСПИ. Ф. 326.
On. 2. Д. 21. Л. 141).
См. очерк о Радеке в третьей части книги.
4
РГАСПИ. Ф. 324. Оп. 2. Д. 71. Л. 41.

117
портфеля. Этот пост следовало использовать для скорейшего обеспе-
чения оружием германских рабочих. Подготовка к вооруженному
восстанию, до планируемого срока которого оставался еще месяц,
вступила в решающую стадию.
Хотя Исполком Коминтерна в специальном письме от 12 октября
1923 г. утверждал, что «полная ответственность за руководство гряду-
щими боями находится в руках Центрального комитета КПГ, предста-
вители И К К И (т. е. члены «четверки». — А. В.) являются советника-
ми и помощниками в организации дела»1, именно в руках последних
сосредоточились все бразды правления. Робкие попытки немецких
коммунистов оспорить такое разделение функций пи к чему не при-
вели. Представитель ЦК КПГ в Москве Эдвин Гернле обратился
19 октября за разъяснениями к Зиновьеву и докладывал в Берлин об
итогах своего разговора следующее: «Выяснилось, что теперь реше-
ния, которые русские товарищи принимают в своем кругу, будут
напрямую направляться в Германию и мы, как представители герман-
ской партии, практически выведены из игры» 2 .
В ряде моментов «русские товарищи» уступили мнению герман-
ских коммунистов. Речь шла о выдвижении лозунга Советов, кото-
рый считался абсолютно необходимым на пути пролетариата к заво-
еванию собственной власти. Немцы настаивали на том, что
существующие на предприятиях фабрично-заводские комитеты в ус-
ловиях Германии вполне могут взять на себя роль российских Сове-
тов. Еще одним немаловажным пунктом был вопрос о вхождении
коммунистов в земельные правительства - вещь, немыслимая в доре-
волюционной России. Именно участие КПГ в органах исполнитель-
ной власти должно было обеспечить постепенность и даже легальный
характер установления партийной диктатуры, т. е. выполнить ту роль,
которую взяли на себя Советы в революции 1917 г.
10 октября лидеры КПГ получили портфели министров в прави-
тельстве Саксонии, через неделю - Тюрингии. Главным материаль-
ным условием успеха новых правительств должен был явиться «рус-
ский хлеб». 10 миллионов пудов зерна, о которых шла речь
в сентябрьском постановлении Политбюро, коммунистам следовало
использовать для того, чтобы накормить нуждающихся и тем самым
привлечь на свою сторону широкие массы. Значительная часть зерна
была доставлена в Германию, однако получить его через российское
торгпредство в Берлине оказалось не так-то просто. Там под разными
предлогами уклонялись от выдачи хлеба, требуя от прибывавших

1
Политбюро ЦК Р К П ( 6 ) - В К П ( б ) и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 п . С. 209 (приме-
чание).
2
РГАСПИ. Ф. 495. Он. 292. Д. 4. Л. 354.

118
немецких представителей письменного подтверждения их полномо-
чий. Терпение Брандлера лопнуло, и 14 октября он заявил сотрудни-
ку торгпредства Б. С. Сгомонякову: «На наши запросы относительно
находящегося в распоряжении хлеба мы не получили до сего дня
никакого ответа... Мы принимаем Ваш образ действий как саботаж
германской революции» 1 .
Хотя в последующие дни ситуация не изменилась, 17 октября ком-
мунистический министр Пауль Бетхер объявил в саксонском парла-
менте о том, что в Дрезден уже прибыли 2000 тонн зерна из России,
в результате каждый нуждающийся получит по 6 фунтов хлеба2. В обеих
землях началось активное формирование «пролетарских сотен» - про-
образа Красной Армии. Это довело конфликт с берлинским прави-
тельством до точки кипения. Штреземан потребовал немедленно разо-
ружить рабочие отряды, а в случае неповиновения - обещал ввести
в Саксонии и Тюрингии прямое президентское правление.
Уже 16 октября саксонская полиция была передана под командо-
вание рейхсвера, на следующий день в обе земли были введены вой-
ска, которыми командовал генерал Мюллер. В ряде мест рабочие
отряды вступали с ними в вооруженные столкновения'. Однако им не
хватало ни оружия, ни боевого духа. Несмотря на то, что солидный
денежный фонд был исчерпан, в наличии оказалось всего лишь около
тысячи винтовок'.
Перед руководством КПГ встал вопрос о том, как реагировать на
наступление центральной власти. До назначенного срока вооруженно-
го восстания было еще далеко, но лишаться запасов оружия и поли-
тического плацдарма не хотелось. Местным партийным организациям
был отдан приказ о выступлении, чтобы поддержать «красную Саксо-
нию». На созванной 21 октября конференции фабрично-заводских
комитетов Брандлер поставил вопрос о начале всеобщей забастовки,
но это предложение не собрало большинства. Идти на свой страх
и риск против берлинской власти и ее войск лидер КПГ отказался,
гак как этот шаг отдавал путчизмом и мог привести к огромным
человеческим жертвам.
Партийным комитетам на местах был разослан сигнал отбоя. Толь-
ко в Гамбурге местные коммунисты во главе с Эрнстом Тельманом, то
ли не получив сигнала, то ли проигнорировав его, начали боевые
действия, захватив полицейский участок. Гамбургское восстание про-

1
РГАСПИ. Ф. 326. Он. 2. Д. 21. Л. 39.
2
Там же. Ф. 495. Он. 33. Д. 302. Л. 23.
См. подробнее: Jcntsch II. Die K P D und der «Deutsche Oktober» 1923. Rostock,
2005.
' РГАСПИ. Ф. 326. Ou. 2. Д. 21. Л. 71.

119
должалось несколько дней, его участники, пользуясь пассивностью
полиции, в течение нескольких дней удерживали под своим контро-
лем ряд рабочих кварталов города.
Именно в этот момент, 22 октября 1923 г., до Дрездена добрался
Радек. Поселившись под вымышленным именем в лучшей гостинице
города, он с удивлением обнаружил, что она является штабом генера-
ла Мюллера. В своем первом донесении Радек нарисовал печальную
картину беспорядочного отступления - город был заполнен войсками,
руководители КПГ находились на заседании правительства, «осталь-
ные члены ЦК бегали как овцы» 1 . Было очевидно, что саксонский
эксперимент окончен, на следующий день и «четверка», и партийное
руководство перебрались в Берлин.

Уроки германского Октября

«Уроки германских событий» — под таким заголовком в начале

1924 г. была выпущена брошюра, содержавшая в себе стенограмму
и резолюцию расширенного заседания Президиума ИККИ, посвящен-
ного анализу тактики КПГ и Коминтерна в Германии осенью 1923 г.2
Обсуждение в коминтерновских традициях продолжалось долго, боль-
ше недели. Как это часто бывало, решение лишь освящало авторите-
том Коминтерна принципиальные выводы, сделанные руководством
российской партии.
Вопрос о вине за то, что германский Октябрь так и не состоялся,
возник сразу же после того, как из Дрездена прозвучал отбой, не
услышанный на гамбургских баррикадах. Конечно, оставалась инер-
ция больших решений, в Германию направлялись военные и полити-
ческие кадры, тратились деньги на закупку оружия. 3 ноября Полит-
бюро постановило «признать, что возможность отсрочки событий
в Германии ни в коем случае не должна повести к ослаблению нашей
военно-промышленной и военной подготовки»'. Советская пресса
печатала карты Рурского бассейна и отмечала на них места, где про-
ходят рабочие выступления, профсоюзные организации переводили
деньги в пользу голодающих детей Саксонии. Находившаяся в Мос-
кве Клара Цеткин писала 6 ноября своим товарищам по партии: «Все,
что касается германской революции, вызывает здесь невероятный
прилив энтузиазма... Не только для масс, но и руководства нынешний
поворот событий означал падение с заоблачных высот на весьма

1
Политбюро ЦК Р К П ( б ) - В К П ( б ) и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 гг. С. 2 0 9 - 2 1 0 .
2
Уроки германских событий. Германский вопрос в Президиуме Исполкома
Коминтерна (январь 1924 г.). М., 1924.
:!
РГАСПИ. Ф . 17. Оп. 162. Д. 1. Л. 25.

120
жесткую землю. Я убеждена, что в России он воспринимается гораз-
до более болезненно, нежели в самой Германии» 1 .
В докладах Радека и Пятакова, которые продолжали оставаться
в Германии, преобладал деланный оптимизм - партия пережила вре-
менное отступление, сохранив свои силы, не за горами новый подъем
революционной волны. Однако изменение обстановки было налицо -
эпоха гиперинфляции закончилась, цены стабилизировались, начался
медленный рост заработной платы. Просуществовавшее до конца но-
ября правительство Штреземана восстановило контроль за ситуацией
в стране, нанеся удар не только по коммунистам в Саксонии, но также
по фашистам в Баварии и сепаратистам на Рейне.
Компартия перешла на нелегальное положение, ее аппарат топтал-
ся на месте, не получая четких указаний, редакция «Роте Фане» не-
сколько дней находилась вообще без связи с ЦК. «Весь наш аппарат
был построен в расчете на вооруженное восстание» и после приказа
об отступлении стал работать вхолостую, «партия увлеклась техни-
ческой подготовкой захвата власти» — в один голос сообщали инфор-
маторы Коминтерна 2 . 14 ноября секретарь ЦК КПГ Вильгельм Пик
напоминал Москве, что для подготовки вооруженного восстания
партия получила 400 ООО долларов, и спрашивал, нельзя ли эти сред-
ства тратить не только на закупку вооружений, но и на оплату партий-
ным работникам 3 .
Работа «четверки» в Германии осложнялась не только необходи-
мостью соблюдать строжайшую конспирацию, но и внутренними
коллизиями. Полномочия приехавшего позже В. В. Шмидта не при-
знавались Радеком и Пятаковым, т. к. они не без оснований чувство-
вали, что тот наделен особыми полномочиями. Сталин настаивал:
«Почему не доверяете Ваське... Ничего, кроме ужимок партийных
аристократов, я в этом не вижу» 4 . Политбюро дважды подтверждало
полномочия бездействовавшего в Берлине Шмидта, прежде чем он
был допущен к работе «четверки».
Пребывание в Германии все больше теряло всякий смысл, Пятаков
самокритично признавал: «Фактически роль ЦК играем мы, что с мо-
ей точки зрения лишает ЦК необходимой уверенности в себе»5. Ста-
лин неоднократно обращался к нему с просьбой вернуться - «за про-
должение работы в Германии у Вас остались только аргументы от
чести». В своих письмах он намекал на возможность предоставления

1
РГАСПИ. Ф . 495. On. 292. Д. 4. Л. 369.
2
Там же. Ф. 495. Оп. 18. Д. 182. Л. 23, 28.
3
Там же. Ф. 495. Оп. 19. Д. 504. Л. 1.
1
Там же. Ф. 326. O I L 2. Д. 21. Л. 142.
5
Там же. Ф. 495. Оп. 18. Д. 196. Л. 2 5 3 - 2 5 7 .

121
 Пятакову поста председателя ВСНХ, а 22 ноября Политбюро приняло
решение назначить его председателем Управления государственной
промышленности.
Остававшиеся в Берлине сторонники Троцкого не реагировали на
заманчивые предложения. Для них было слишком очевидным, что
бесславное возвращение с передовой мировой революции рано или
поздно «выстрелит» против них. Вместе с тем Радек не мог свалить
вину на нерешительность вождей КПГ - во-первых, это были его
люди, а во-вторых, он сам, едва приехав в Дрезден, одобрил курс
партии на организованное отступление 1 . Уже 30 октября по его ини-
циативе ЦК КПГ принял резолюцию, в которой говорилось о победе
фашизма над Веймарской республикой.
Это было явным смешением понятий - руководитель рейхсвера
генерал Сект, приняв на себя часть исполнительной власти, помог
вывести республику из острого внутриполитического кризиса. Объя-
вив его главой фашистского режима, Радек переводил вопрос о при-
чинах поражения в плоскость, где от партийных решений ничего не
зависело. Какое-то время такое объяснение доминировало в офици-
альных документах Коминтерна: «Воля рабочего класса еще не на-
столько оформилась, чтобы КПГ в одиночку могла выступить против
фашистского переворота в Саксонии, устроенного имперским прави-
тельством» 2 .
Октябрьское поражение давало левым оппозиционерам в КПГ
сильные аргументы в борьбе против Брандлера. Берлинская органи-
зация партии, оказавшаяся в руках левых, открыто обвиняла его
в капитулянтстве, самые горячие головы предлагали даже арестовать
ЦК КПГ и избрать вместо него комитет действия '. Находившийся
в Москве Аркадий Маслов обрушивался не только на «брандлери-
анцев», но и на коминтерновскую тактику последних лет: «Единый
фронт нам нужен только для создания вооруженной Красной гвар-
дии и охвата всех революционных рабочих советами», «движение
производственных советов следует превратить в сознательное совет-
ское движение» 4 .
Подобные тезисы буквально слово в слово повторяли позицию
Зиновьева, которую он высказывал и в ходе борьбы за единый рабо-
чий фронт, и осенью 1923 г. Для Председателя Исполкома ИККИ
вопрос о виновниках поражения германской революции был связан

1
Политбюро ЦК Р К П ( б ) - В К П ( б ) и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 гг. С. 2 0 9 - 2 1 0 .
2
Из доклада информационного отдела И К К И (РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 33. Д. 306.
Л. 2 2 ) .
'' РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 18. Д. 18. Л. 20 об., 23.
1
Maslov A. Das saechsische Experiment und seine Lehren (Там же. Ф. 495. On. 33.
Д. 308. Л. 4 9 - 5 2 , 55).

122
не только с честыо мундира, но и с собственной политической судь-
бой. Над Зиновьевым дамокловым мечом висело обвинение в «капи-
тулянтстве» в дни российского Октября, об этом ему постоянно на-
поминали оппозиционеры.
Приняв точку зрения левых, Зиновьев мог одним ударом убить
двух зайцев. С одной стороны, это позволяло ограничить вопрос
о причинах поражения рамками германской партии, с другой - осу-
див правые ошибки и сменив руководство КПГ, лишить влияния
своего главного оппонента в Коминтерне - Карла Радека. Зиновьев
при поддержке Сталина начал исподволь готовить почву для кадро-
вых изменений в ЦК КПГ. Использовавшиеся для этого методы были
взяты из практики фракционной борьбы. Не ставя вопрос о доверии
Брандлеру в официальных коминтерновских структурах, в Москве
стали заигрывать с левой оппозицией в КПГ. Уже 9 ноября Сталин
в письме Пятакову решил прощупать почву: «Получается, что левые во
многом правы. Я думаю даже, что стоило бы пустить в ход Маслова».
Просьбы Сталина «привести левых в христианский вид» и при-
влечь их к руководству партией встретили резкий отпор сторонников
Троцкого. «Пришпоривание ЦК через "левую" — это самая губитель-
ная вещь», неизбежно ведущая к расколу германской компартии.
Понимая, что их отъезд станет признанием германского поражения
и приведет к кадровой чистке в КПГ, Радек и Пятаков не спешили
покидать Германию. Лишь после того, как Политбюро 30 ноября под-
твердило, что «ваша линия и ваши решения остаются до новых эвен-
туальных решений в силе»1, члены «четверки» отправились в Москву.
Там разворачивался очередной акт внутрипартийной драмы с герман-
ским подтекстом.
«При всем уважении, которого заслуживают русские товарищи,
все они — за исключением Радека, имеющего гораздо более ясные
представления о Германии — являются жертвами собственного поло-
жения. Другими словами: за последние шесть лет нахождения у вла-
сти они привыкли играючи преодолевать любые препятствия, и это
обстоятельство накладывает свой отпечаток на их суждения по гер-
манскому вопросу»2, — так писал сотрудник аппарата И К К И И. Эй-
зенбергер в Берлин в начале декабря. Жестокое разочарование, пере-
житое «русскими товарищами» в Германии, только стимулировало
фракционные настроения в их среде.
Пока его сторонники находились в Германии, Троцкий в целом
поддерживал оценки, данные Зиновьевым. 16 ноября он позитивно
отреагировал на проект закрытого письма, подготовленный в аппарате

1
Политбюро ЦК Р К Щ б ) - В К П ( б ) и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 гг. С. 226.
2
РГАСПИ. Ф. 495. Он. 292. Д. 4. Л. 376.

123
 Председателя И К К И - революционная ситуация имела место, и КПГ,
«в общем и целом правильно оценив обстановку, не сумела поднять
свою фактическую политику на уровень этой правильной оценки» 1 .
23 ноября закрытое письмо было принято Исполкомом, оно значи-
тельно поднимало градус обвинений в адрес ЦК КПГ, который якобы
извратил стратегическую линию, намеченную в Москве.
После возвращения «четверки» Троцкий оставил поиски компро-
мисса с большинством в Политбюро и стал готовить политические
документы совместно с Пятаковым и Радеком 2 . Они могли рассчиты-
вать на то, что их поддержит большинство членов ЦК КПГ, где тоже
произошел раскол, инициированный закрытым письмом. При его
обсуждении 7 декабря 12 голосов было отдано за проект большин-
ства, назвавшего себя «средней группой», 5 - за проект, подготовлен-
ный левыми. Брандлер и Тальгеймер проголосовали за собственный
проект резолюции и остались в гордом одиночестве'.
Выход из внутрипартийного кризиса в КПГ пришлось искать в Мос-
кве, куда решением Политбюро от 8 декабря были приглашены все
заинтересованные стороны. К 10 декабря Зиновьев закончил работу
над проектом тезисов «Уроки германских событий и тактика единого
фронта». В нем фактически повторялись доводы левой оппозиции о том,
что в Германии была объективно революционная ситуация, но руко-
водство партии струсило и уклонилось от решающего боя.
Не только немецким коммунистам было ясно, к каким послед-
ствиям приведет этот вывод: «Крайне опасно Ваше полудружеское
отношение к оппозиции. Центральный Комитет имеет за собою много
ошибок, но я утверждаю, что лучшего ЦК у нас в ближайшее время
в Германии быть не может... Логически из такого отношения к оппо-
зиции должно вытекать предоставление ей руководства партией, но
это означало бы полнейший разгром коммунистического движения
в Германии»4, — писал Лозовский Зиновьеву 13 декабря 1923 г.
«Тройка» и ее оппоненты столкнулись на заседании Политбюро
20 декабря, на которое были приглашены представители КПГ Вльгельм
Пик, Клара Цеткин и Якоб Вальхер. Им пришлось стать свидетелями
острой дискуссии, уже мало напоминавшей обсуждение вопроса в кру-
гу политических единомышленников. Как и предсказывал Троцкий,
ее тон произвел на немцев «крайне отрицательное впечатление»'.

1
РГАСПИ. Ф. 325. Оп. 1. Д. 415. Л. 69.
2
Политбюро ЦК Р К П ( б ) - В К П ( б ) и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 гг. С. 229 (при-
мечание).
3
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 18. Д. 196а. Л. 66. Резолюция большинства: Л. 6 7 - 7 9
4
Там же. Ф . 326. Оп. 2. Д. 22. Л. 1 4 8 - 1 4 9 .
> Политбюро ЦК Р К П ( б ) - В К П ( б ) и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 гг. С. 228 (при-
мечание).

124
После этого члены «тройки» и оппозиционеры стали проводить от-
дельные, фактически фракционные совещания с находившимися
в Москве германскими коммунистами. 27 декабря Политбюро одоб-
рило проект тезисов Зиновьева в целом, и он был направлен немец-
ким представителям с сопроводительным письмом Сталина 1 .
О том, как велась дальнейшая разъяснительная работа, Пик рас-
сказывал в письме оставшимся в Берлине членам ЦК КПГ: нас вызвал
к себе Зиновьев и спросил, с кем мы пойдем — с Политбюро или
с оппозицией, которую он обозвал меньшевиками. Мы заявили, что
не собираемся вмешиваться в дела русской партии. Зиновьев отверг
идею общей встречи всех участников конфликта от РКП(б) и КПГ,
пообещав, что проект большинства ЦК КПГ будет отдельно поставлен
на обсуждение в Политбюро 2 .
Даже после такого обращения сторонники умеренной линии в КПГ
продолжали настаивать на товарищеском обсуждении и смягчении
критики «брандлерианцев». С ними солидаризировался Троцкий,
заявивший 29 декабря о недопустимости «ультимативной попытки
заставить Германскую партию принять за основу резолюцию Полит-
бюро, принятую без участия немецких товарищей» 3 . Троцкий, Радек
и Пятаков подготовили собственный проект резолюции, который
передали Цеткин и Пику в надежде на то, что на следующем заседа-
нии Политбюро российские оппозиционеры и немецкие коммунисты
смогут выступить единым фронтом.
Получилось иначе. Рассмотрев проект «средней группы», Полит-
бюро ЦК РКП(б) 2 января подтвердило, что за основу должен быть
принят зиновьевский проект. Одновременно было признано целесо-
образным провести переговоры с делегацией левых, что означало их
появление в качестве полноправного участника переговоров. Через
неделю Маслов был оправдан от всех обвинений в политической
неблагонадежности и отправлен на работу в Германию". Тем самым
Сталин и Зиновьев предопределили передачу руководства КПГ груп-
пе Фишер—Маслова, которая до середины 1925 г. проводила ультра-
левый курс, стоивший компартии потери и голосов избирателей,
и массового влияния 1 .

1
Политбюро ЦК Р К П ( б ) - В К Щ б ) и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 гг. С. 2 3 2 - 2 3 3 .
2
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 292. Д. 9. Л. 2 - 6 ; Ф. 495. Оп. 293. Д. 14. Л. 296.
3
Политбюро ЦК Р К Щ б ) - В К И ( б ) и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 гг. С. 231.
1
Сталин предлагал пригласить Маслова после его реабилитации на одно из
заседаний Политбюро, чтобы таким образом «освятить» его новые полномочия
(Там же. С. 244).
> Weber IL Die Wandlung des deutschen Kommunismus. Die Stalinisierung der
KPD in der Weimarer Republik. Bd. 1. Frankfurt am Main, 1969.

125
 Несостоявшийся «германский Октябрь» стал серьезной вехой
в истории не только Коминтерна, но и российской компартии. Кон-
фликт личных амбиций среди узкой группы потенциальных преемни-
ков Ленина лишил партию той способности концентрировать силы на
решающем участке борьбы, которая помогла ей одержать победу
в гражданской войне. Попытка перенести этот опыт на европейскую
арену, в Германию, была обречена на провал уже потому, что там
отсутствовали объективные предпосылки революции. Но оказание
помощи в том объеме, который предусматривался октябрьскими по-
становлениями Политбюро, вполне могло привес ти не только к обо-
стрению советско-германских отношений, но и к новой европейской
войне.
Парадоксально, но именно тот факт, что руководство партии боль-
шевиков в этот момент было парализовано острым внутренним кон-
фликтом, уберег СССР от принесения колоссальных жертв на алтарь
мировой революции. Вряд ли можно говорить о сознательном сабо-
таже партийными лидерами подготовки «германского Октября», од-
нако объективно они действовали наперекор той концепции решаю-
щего штурма, которая принесла им победу осенью семнадцатого года.

126
 Часть И. БОЛЬШЕВИКИ И КОММУНИСТЫ

Соотношение интернациональных и государственных интересов в де-

ятельности Коминтерна не было стабильным, и на протяжении 20-х го-
дов испытывало значительную динамику. Его общий вектор можно
определить как «русификацию», т. е. подчинение иностранных компар-
тий идейному доминированию и оперативному контролю со стороны
РКП(б)—ВКП(б). В лексиконе самих коммунистов той поры данному
процессу соответствовали лозунги и практика «большевизации».
В первое десятилетие существования коммунистическим партиям
удавалось удерживать в орбите своего влияния немалую часть рабо-
чего класса европейских стран и завоевать прочные позиции в наци-
онально-освободительном движении колониального мира. Несмотря
на кадровые чистки и процесс идеологической унификации, в их
руководстве оставалось немало самостоятельно мыслящих лидеров,
для которых речь шла не о политической карьере или материальном
благополучии, а о служении делу рабочего класса. Для миллионов
людей в разных уголках земного шара понятия «Коминтерн» и «Со-
ветский Союз» в то время были неотделимы - марксистский лозунг
«У пролетариев нет своего отечества» сменил коммунистический
лозунг «Отечество пролетариев всего мира находится в первой стра-
не, строящей социализм».
Безусловное доминирование российской партии в Коминтерне
вело к тому, что в нем самом воспроизводились все коллизии и пе-
рипетии борьбы наследников Ленина за власть. Оказавшись заложни-
ками этой борьбы, иностранные коммунисты не смогли противопос-
тавить ей собственное влияние, изменить организационные и идейные
устои Московского Интернационала. Напротив, в нем все более до-
минировали правила игры, установленные партийной диктатурой в Со-
ветской России. Попытка утвердить в И К К И систему «коллективно-
го руководства» потерпела такой же крах, как и в Политбюро ЦК
ВКП(б). Органы Коминтерна активно включились в кампанию трав-
ли российских оппозиционеров. Каждая из иностранных компартий
должна была проделать то же самое, изобличив и исключив из своих
рядов собственных троцкистов и зиновьевцев.

127
 В программе Коминтерна, принятой на его Шестом конгрессе ле-
том 1928 г., содержался минимум новаторских идей. Марксистских
теоретиков, находившихся вне коминтерновских рядов, волновал не
столько «маршрут мировой революции», сколько новые угрозы на
правом фланге политического спектра. Речь идет о фашизме, который
на рубеже 30-х годов провозгласил свою собственную, национальную
революцию. В идеологии Коминтерна фашизм, вначале итальянский,
а потом и германский, выступал в роли последней соломинки, за
которую хватался погибающий капитализм. В результате коммунис-
ты отказывались даже от мысли о союзе с либерально-пацифистски-
ми силами. Тактика «единого фронта снизу», перенесения политики
на улицы, была достаточно эффектна для того, чтобы привлечь в ряды
компартий новых сторонников, но недостаточно эффективна с точки
зрения большой политики.
Как и в оценке внутрипартийного положения, так и в сфере меж-
дународного коммунистического движения «дуумвират» Сталина
и Бухарина воспринял ряд установок левой оппозиции, разгромлен-
ной на XV съезде ВКП(б). Поворот влево неизбежно повлек за собой
кадровые чистки - прежде всего среди тех, кто отказывался видеть
в европейских социалистах своего худшего врага. Получилась пара-
доксальная ситуация: Бухарин, симпатизировавший приверженцам
умеренных взглядов в коммунистическом движении, своими руками
готовил почву для репрессий против них.
Сталин же, не прощавший ошибок соперникам, исподволь наращи-
вал свои позиции и на коминтерновском фланге. Материальный пере-
вес его сторонников, прежде всего в руководстве германской компар-
тии, неуклонно нарастал, а значит, дни бухаринского Коминтерна были
сочтены. Точку в «сталинизации» его руководящих органов поставили
события конца 1928 г., когда Исполком принял установку на очищение
коммунистического движения не только от «правых элементов», но
и от «примиренцев». Отныне коммунист мог выступать только в образе
солдата партии, беспрекословно выполняющего указания свыше.
Сведя борьбу за единый рабочий фронт к пропагандистской кам-
пании, компартии уже к середине 20-х годов вытеснили себя на обо-
чину политической жизни своих стран. Нечто подобное происходило
и в международной политике - там это место досталось Советской
России. Как и коммунистов, ее терпели, как и коммунисты, она вос-
принималась политической элитой Запада в качестве тупиковой вет-
ви эволюции. В результате практика большевистской диктатуры все
больше отрывалась от европейской почвы и обращалась к авторитар-
ной традиции России. Тезис о построении социализма в одной стра-
не, который использовал Сталин в борьбе с левой оппозицией
в ВКП(б), явился лишь идеологическим оформлением этого разрыва.

128
 Предрешенность кадровых и политических вопросов, отсутствие
обратной связи между Москвой и национальными центрами приво-
дили к состоянию перманентного кризиса в самих компартиях, появ-
лению все новых уклонов и оппозиций. Парадоксально, но чем моно-
литней выступала на российской сцене ВКП(б), чем больше она
соответствовала сталинскому видению «ордена меченосцев», тем раз-
дробленнее и слабей оказывались ее сторонники вне пределов СССР.
Наличие подконтрольных компартий использовалось советской про-
пагандой для демонстрации солидарности трудящихся всего мира со
страной победившего социализма, однако в Кремле никто не питал
иллюзий относительно их всемирно-исторической роли.

1. Коминтерн и внешняя политика СССР в 20-е годы

Ex oriente lux

«Свет с Востока». Революция в России наполнила известное ла-

тинское изречение новым смыслом. В Германии, да и в других стра-
нах Европы, опыт большевиков вызывал настолько бурную реакцию,
что современники говорили о «русском синдроме», охватившем об-
разованные слои Западной Европы 1 . В лучах этого света купались
и иностранные компартии, преподнося себя как единственно верных
толкователей и продолжателей дела, начатого в далекой России.
Справедливо ли в таком случае говорить о «русификации» того, что
было русским, точнее, российским от рождения? Известно, где нахо-
дился штаб Коминтерна, кто им формально и неформально руково-
дил, как развивалось его взаимодействие с государственными органа-
ми СССР - военной разведкой, дипломатией, НКВД, и конечно,
с партийным руководством.
И все же вопрос о «русификации» Коминтерна не лишен основа-
ний, если понимать ее не как константу, а как переменную, и рассмат-
ривать его в конкретно-исторической динамике. Присяга руководи-
телей международного коммунистического движения на верность
Советской России очевидна, но процесс восприятия ими ее идейного
климата, ее политического механизма еще не изучен в полной мере.
Он не прослежен пока на уровне аппаратной «микроистории», отдель-
ных биографи й. Не всегда в научных работах разделяются две состав-
ляющие этого процесса. Конечно, было навязывание лидерами РКП(б)

1
См. материалы двухтомного сборника: Германия и русская революция 1917—
1924 гг. / Пер. с нем. М„ 2004, 2007.

129
своих оценок событий и своей тактической линии в самых разных
уголках земного шара. Но это только одна сторона медали.
Было и другое — добровольное, даже восторженное освоение «рус-
ского оньгта» левыми радикалами за рубежом, т.е. принятие образцов
идеологии, политического поведения, организационной структуры
большевистской партии. В основе такого «подстраивания под рус-
ский размер» лежала искренняя вера в то, что только так можно
добиться успеха в условиях новой политической эпохи - эпохи войн
и революций, что только так можно привести человечество к светло-
му будущему. Реже, но было и другое - апелляция к авторитету боль-
шевизма становилась точно рассчитанным ходом во внутрипартий-
ной борьбе, а значит - трамплином к собственной политической
карьере.
Сразу после захвата власти перед Лениным и его соратниками во
весь рост встала альтернатива: либо делать ставку на безоговорочную
поддержку большевиков немногочисленными группами левых ради-
калов, либо смириться с тем, что новой власти в России придется
выслушать немало критики в свой адрес. Второй вариант был не то
что отвергнут - для большевиков его просто не существовало. Эрик
Хобсбаум справедливо увидел в этом их роковую ошибку - партии
российских революционеров следовало поступиться идеологической
стерильностью для того, чтобы создать «широкое международное
движение людей, симпатизировавших Октябрьской революции» 1 .
Почему же так получилось? Решающую роль играло упоение до-
стигнутой победой, какой бы хрупкой она ни казалась. Захват власти
в России выступал в качестве олицетворения «правды истории»,
которая наконец-то оказалась на стороне истинных социалистов. В том,
что большевики отказались от критической солидарности, предло-
женной левыми социалистами Европы, сказался и опыт 1914 г. Рас-
кол международного рабочего движения по линиям воюющих груп-
пировок трактовался как предательство «обуржуазившихся» вождей
Второго Интернационала, которым больше нельзя доверять.
Наконец, следует иметь в виду и еще одно обстоятельство - борь-
ба большевиков в условиях подполья не способствовала формирова-
нию атмосферы свободных дискуссий и компромиссных решений.
Напротив, ценились железная воля и военная дисциплина, умение
любой ценой достигнуть поставленной цели и готовность к самопо-
жертвованию. То, что стало условием победы партии в гражданской
войне на территории России, объективно подогревало надежды па
победу в борьбе за руководство социалистическим движением Европы.

1
Hohsbawm К. Das Zeitalter der Extreme. Weltgeschichte des 20. Jahrhunderts.
München, 1995. S. 1.50.

130
 Создание Коммунистического Интернационала рассматривалось
подавляющим числом российских большевиков как появление важ-
ного подспорья в пропагандистской войне на внутреннем фронте.
Документы свидетельствуют о том, что назначение на работу в Ко-
минтерн воспринималось ими едва ли не как опала, перевод в резерв.
Решения по замещению той или иной должности по нескольку раз
изменялись, многие из тех функционеров РКП(б), которых перебра-
сывали в Коминтерн, так там и не появлялись (например, Инесса
Арманд), либо быстро его покидали (Балабанова, Боровский).
Напротив, Европа с огромным вниманием смотрела на Восток.
Именно тогда, когда Россия была отрезана от западной части конти-
нента, зерна пропаганды «советского примера» могли бы упасть на
благодатную почву. Вопреки всем усилиям властей западных стран
(блокада России и связанный с ней дефицит достоверной информа-
ции даже в какой-то степени играли на руку большевикам) и рабочие
массы, и либеральная интеллигенция живо интересовались происхо-
дящим в Москве и Петрограде, восхищались мужеством и решитель-
ностью большевиков. Этот интерес был особенно ярко выражен в
странах Четверного союза, переживавших острый социально-полити-
ческий кризис. Без учета этого фактора невозможно себе предста-
вить, как воспитанные в социалистических партиях рабочие без со-
жаления покидали их ряды. И это были не единицы, а сотни и тысячи
людей.
Из преклонения перед опытом «старших русских братьев» выра-
стала идея самопожертвования, которую можно неоднократно встре-
тить в письмах иностранных коммунистов: подобно тому, как больше-
вики жертвуют собой ради мировой революции, так и мы должны
жертвовать собой ради процветания новой России. Вот письмо бол-
гарина Р. Симидова Троцкому от 27 ноября 1920 г.: «Я думаю, что
будут моменты, когда мы, болгарские коммунисты, должны поставить
на карту даже физическое существование Болгарии, только бы спасти
русскую революцию или же зажечь пожар на ближнем Востоке... Мы
все со своей партией должны погибнуть, но только активно помочь
Советской России» 1 .
В таком же ключе был выдержан проект тезисов о тактике, под-
готовленный Бела Куном и Тальгеймером к Третьему конгрессу Ко-
минтерна. Попытка вооруженного восстания в Центральной Германии
(«мартовская акция»), стоившая жизни тысячам немецких рабочих,
оправдывалась необходимостью прийти на выручку Советской Рос-
сии. Оппоненты справедливо увидели в таком подходе «оппортуни-
стический страх перед левыми нападками на советское правительство

1
РГАСПИ. Ф. 324. Ou. 1. Д. 553. Л. 130.

131
и революционное стремление тем больше напрягать силы пролетари-
ата Западной Европы, чем опаснее становится положение Советской
России»'. Делая логический шпагат, автор этих строк Радек рассмат-
ривал нормализацию отношений России с европейскими державами
как начало прорыва капиталистической системы.
Слово «русский» в начале 20-х годов практически на всех язы-
ках мира несло в себе политический заряд. Для тех, кто стоял на
крайне левом фланге партийно-политического спектра в своих стра-
нах, оно стало синонимом слова «образцовый революционер». До-
статочно было владеть русским языком или иметь российское про-
исхождение, даже просто однажды побывать в Советской России,
чтобы занять руководящий пост в той или иной компартии. Доста-
точно указать на роль военнопленных, возвращавшихся из России,
в создании национальных компартий, назвав такие имена, как Эрнст
Рейтер, Бела Кун, Иоганн Коплениг. Зиновьев писал в 1921 г.: «Я просто
не знаю, какие еще меры принять, чтобы покончить с тем, чтобы
каждого русского или полурусского в Германии принимали за нашего
представителя. В конце концов, придется прямо сделать соответству-
ющее публичное заявление» 2 .
Вскоре стала вырисовываться и обратная сторона организацион-
ной гегемонии РКП(б) в коммунистическом движении. Троцкий,
внимательно следивший за зарубежной прессой, уже осенью 1920 г.
обращал внимание своих коллег по Политбюро на то, что «организа-
ционная гегемония русской партии, иногда довольно неуклюжая и
выпячивающаяся», с успехом используется противниками для диск-
редитации деятельности Коминтерна. Не ставя под вопрос принципы
жесткого централизма и идейный приоритет большевизма, он предла-
гал «устранить все приемы и методы, которые истолковываются как
организационное закрепление диктатуры РКП в международном мас-
штабе»'.

Рычаги «диктатуры РКП»

Что за приемы имел в виду Троцкий? Это прежде всего, дирек-

тивные методы воздействия на ту или иную компартию. На первых
порах это была рассылка открытых и закрытых писем, в которых
иностранные коммунисты рассматривались не как равные товарищи
по борьбе, а как ученики, которым еще расти и расти до уровня

1
Письмо Радека Ленину от 1 июня 1921 г. / / Коминтерн и идея мировой
революции. С. 284—285.
2
РГАСПИ. Ф . 324. Он. 1. Д. 554. Л. 46.
Там же. Ф. 17. Оп. 109. Д. 122. Л. 1.

132
 большевиков. Говоря о лидерах итальянской компартии, Ленин отме-
чал: «Они неопытны, глупят. "Левят"... Надо учить, учить и учить их
работать, как работали большевики...» 1
Следует признать, что многие иностранцы были вполне согласны
как с подобными оценками, так и с тем очевидным фактом, что ру-
ководство Коминтерна не являлось коллегиальным. В ходе выборов
ИККИ 7 августа 1920 г. норвежец Якоб Фриис заявил: «ничего пре-
досудительного нет в том, что нам хотят навязать диктатуру... вполне
естественно, что в Малом бюро будут заседать одни лишь русские
товарищи». С этим не согласился представитель КПГ Пауль Леви,
попытавшийся совершить маленькую кадровую революцию. Данный
орган неизбежно получит политический характер, поэтому нельзя
оставлять его в руках членов одной только партии. Схема, предло-
женная Леви - три русских и четыре иностранца - была благополуч-
но провалена Зиновьевым и Бухариным, которые задавали тон на
заседании 2 .
После Второго конгресса начался быстрый рост коминтерновского
аппарата, призванного контролировать деятельность коммунистов
в любом уголке земного шара. Практика нелегального выезда ответ-
ственных работников И К К И «на места» сменилась регулярными
визитами лидеров компартий в Москву, где обсуждался весь спектр
вопросов партийной жизни с соответствующим инструктором.
Ни одна из предпринимавшихся на протяжении 20-х годов попы-
ток вынести оперативные органы И К К И в европейские страны не
привела к успеху. Решающим критерием выступала близость не к по-
лям предстоявших сражений мировой революции, а к директивам
Кремля. В январе 1922 г. Карлом Радеком перед членами Политбюро
был поставлен вопрос о перенесении центра работы в Берлин: «Это
было бы чрезвычайно важно для нас. Антимосковские настроения
сильны среди ближайших людей. Было бы неслыханно полезно, что-
бы рабочие увидели нас в Западной Европе...» 3
На практике происходило обратное. Структура и функции аппара-
та Коминтерна все более копировали аппарат ЦК РКП(б), в делопро-
изводстве происходило вытеснение немецкого языка русским. Руко-
водящие структуры Интернационала также повторяли эволюцию
русской партии - по принципу матрешки из Исполкома выделялись
все более узкие и закрытые органы - Малое бюро, Президиум, По-
литсекретариат, Политкомиссия и т. д., в которых неизменно домини-
ровали большевики. Так, согласно предложению И. А. Пятницкого

1
Политбюро ЦК Р К П ( б ) - В К П ( б ) и Коминтерн. С. 96.
2
РГАСПИ. Ф. 495. On. 1. Д. 7. Л. 18.
3
Там же. Ф. 5. Оп. 3. Д. 228. Л. 8.

133
о сос таве Политсекретариата, который должен был быть избран на
Седьмом расширенном пленуме ИККИ в конце 1926 г., в него плани-
ровалось ввести 13 человек вместе с кандидатами, из них пятеро
являлись членами ВКП(б) 1 .
Вторым рычагом диктатуры РКП(б) выступала финансовая под-
держка отдельных компартий. Субсидии из Москвы распределялись
негласно, без определения реальных потребностей и принятия офици-
альных решений. Партийные взносы, особенно в нелегальных партиях,
покрывали лишь незначительную часть расходов, значительных за-
трат требовало издание коммунистической прессы. Располагавшая
государственными ресурсами российская партия из года в год нара-
щивала выплаты в фонд мировой революции, несмотря на то, что
перспектива последней все более отдалялась. В начале 20-х годов
деньги выдавались из кассы ЦК по запискам Зиновьева Молотову,
вне всякого бюджета — «прошу выдать на неотложные расходы триста
миллионов» и т. п.2 Тогда же отдельные компартии напрямую обраща-
лись в ЦК РКП(б) за денежными субсидиями.
Путем избирательного финансирования Москва обеспечивала
доминирование в иностранных компартиях лояльных кадров, факти-
чески поощряя конкуренцию как внутри партий, так и между ними.
В качестве примера можно привести решение Бюро ИККИ от 22 июля
1919 г.: «Командировать и дать тов. Курелла для Немецкой коммуни-
стической партии в Австрии ценностей на 300 ООО руб. Ценности эти
подлежат выдаче лишь в том случае, если партия работает хорошо.
В противном случае их необходимо передать Джемсу (Томасу. - А. В.)
для Германской Партии»
Руководители большевистской партии пытались наладить жест-
кий контроль за расходованием средств, выделявшихся иностранным
коммунистам. Лишь после прихода в Коминтерн И. Пятницкого, ко-
торый в 1921 г. подписывался как «заведующий валютной кассой»,
в этой сфере удалось навести относительный порядок. Были разобла-
чены лица, бесконтрольно распоряжавшиеся выделяемыми компарти-
ям средствами и не забывавшие при этом о своих личных интересах'.
В результате финансирования зарубежных компартий из Москвы
в них самих оформилась двойная структура руководства - наряду
с официальными секретарями ЦК реальной властью обладали дове-
ренные лица руководителей Коминтерна, выступавшие в роли неза-
висимых каналов информации и располагавшие значительными де-

1
РГАСПИ. Ф . 508. On. 1. Л - 4 0 . Л. 1.
2
Там же, Ф. 17. Оп. 84. Д. 53. Л. 176.
3
Там же. Ф. 495. On. 1. Д. 1. Л. 47.
1
См. очерк «Банкир Коминтерна» в третьей части книги.

134
 нежными средствами. Первоначально курьеры Коминтерна получали
драгоценности в Государственном хранилище по запискам секретари-
ата ЦК РКП(б) и отправлялись с ними за рубеж, позже в иностран-
ных банках образовывались секретные фонды. Помимо коррупции,
которую порождало такое ведение дел, оно провоцировало конфлик-
ты в руководстве компартий, как мы бы сейчас сказали, «борьбу за
финансовые потоки». «Дело шло о праве контроля Москвы над не-
мецкой партией, а именно в этом контроле и состояла основная осо-
бенность организации Коминтерна», — точно ухватил суть своей за-
дачи «товарищ Томас», ведавший распределением денежных дотаций
европейским коммунистам в начале 20-х годов1.
Особой формой материальной поддержки компартий было предо-
ставление их функционерам «теплых местечек» в советских учрежде-
ниях за границей, прежде всего в посольствах и торгпредствах, а также
в информационных агентствах и корреспондентских пунктах. Как пра-
вило, от них не требовали активной деятельности, понимая, что подоб-
ное «трудоустройство» является лишь прикрытием их главного места
работы. «В Берлине весь актив партии сидел в наших учреждениях; это
была форма финансирования партии» 2 . Это высказывание принадле-
жит Чичерину - а он-то знал предмет, о котором говорил.
Наконец, третьим рычагом выступали кадровые назначения в ино-
странных компартиях, которые все больше попадали под оперативный
контроль Москвы. Иногда это было прямое смещение неугодных
лидеров, иногда — поддержание неустойчивого равновесия в руко-
водстве отдельных партий, «перманентной склоки», как выражались
сами ее участники. В результате складывались двойные каналы ин-
формации о положении дел в отдельных партиях и контроля за ними.
О том, что такие методы поощрялись, свидетельствует обширная
переписка Зиновьева и со своими личными эмиссарами, и с деятеля-
ми зарубежных компартий.
В кадровых решениях, касавшихся самого Исполкома Коминтер-
на, ставка постепенно переносилась на проверенные кадры с опытом
подпольной работы в годы царизма или комиссарства в эпоху граж-
данской войны, знающие русский язык и посвященные в тайны но-
менклатурной жизни. Практически невозможно привести достовер-
ную статистику об удельном весе такого типа функционеров
в различных структурах ИККИ. Национальность не играла определя-
ющей роли, членство в той или иной партии также не являлось ре-

1
На заре Коминтерна. Рагеказ «товарища Томаса» с примечаниями Б. Никола-
евского / / Социалистический вестник. № 2. 1964. С. 84.
«Диктатура Языкочешущих над Работающими». Последняя служебная запис-
ка Г.В.Чичерина. - Источник. 1995. № 6 . С. 108.

135
т а ю щ и м критерием отбора. Достаточно привести в качестве примера
тех деятелей Коминтерна, кто родился еще в пределах Российской
империи. Христиан Раковский, Отто Куусинен или Вильгельм Кно-
рин при всем иностранном звучании их фамилий никак не ассоции-
руются с образом иностранного коммуниста. Даже Георгия Димитро-
ва трудно отнести к болгарам, хотя он и не терял связи со своим
землячеством.

Поиск «болевых точек империализма»

Рассуждая о международной форме и «русском» (точнее, больше-

вистском) содержании Коммунистического Интернационала, мы
имеем дело с очевидными парадоксами, которыми так богата исто-
рия. Образование Коминтерна как раз и преследовало цель покончить
с изоляцией отсталой России от передовой Европы - эту цель разде-
ляло большинство представителей интеллектуальной элиты страны.
Другое дело, что большевики предложили самый невероятный путь
к достижению цели, соединив западнический рационализм с месси-
анством славянофилов. Не Россия должна была догонять передовые
страны, а наоборот, тем следовало брать с нее пример. Отдадим дол-
жное Ленину и его соратникам - люди дела, они умело превращали
громкие пропагандистские лозунги в будничную государственную
политику. Революционные замыслы изначально несли в себе конкрет-
ную геополитическую нагрузку — продвигаясь летом 1920 г. к Варша-
ве, большевики объективно боролись за восстановление Российской
империи.
Если Германия являлась страной, с точки зрения марксистских
канонов оптимально подходившей для роли полигона мировой рево-
люции, то в других регионах Европы аналитикам Коминтерна прихо-
дилось принимать во внимание факторы, выходящие за рамки клас-
сических схем. Традиционной сферой влияния России являлись
балканские государства, и смена идеологических парадигм не погаси-
ла интереса Москвы к этому региону. Естественно, призывы помочь
славянским братьям были заменены на лозунги освобождения от
диктата Антанты. Балканы являлись составной частью «санитарного
кордона», так беспокоившего советское руководство, и поддержка
ориентированных на С С С Р сил в нем имела внешнеполитический
подтекст. Помимо компартий ставка делалась на радикально-нацио-
налистические силы, прежде всего в Македонии и Хорватии, так и не
получивших государственного суверенитета'.

1
Улунян Ар. Л. Коминтерн и геополитика: Балканский рубеж. 1919-1938. М„
1997. С. 62.

136
 Призывы Коминтерна опрокинуть Версальскую систему находили
особый отклик в Болгарии, выступавшей в годы Первой мировой войны
на стороне Германии. В ночь на 9 июня 1923 г. в стране произошел
военный переворот, по отношению к которому болгарские коммунисты
заняли нейтральную позицию. Сказывалось некритическое восприятие
российской схемы развития революции, в рамках которой политичес-
кую ситуацию следовало первоначально «раскачать». Отказ БКП от
противодействия «белогвардейскому перевороту» был подвергнут кри-
тике на Третьем пленуме ИККИ (12—23 июня 1923 г.). Однако партия
продолжала настаивать на том, что большей ошибкой было бы таскать
каштаны из огня для классового противника. В Москве это было вос-
принято как «явное своеволие и непослушание, не отвечавшее требо-
ваниям стратегии мировой революции» 1 . Лишь к августу эмиссары
ИККИ смогли переориентировать ЦК БКП на подготовку вооружен-
ного восстания против режима Цанкова. Запоздалая попытка взять
реванш не удалась — начавшиеся спонтанно выступления были жестоко
подавлены правительственными войсками. 27 сентября 1923 г. после-
дние отряды коммунистических повстанцев ушли в Югославию.
События в Болгарии оказались в тени «германского Октября», на
подготовку которого были брошены неизмеримо большие силы
и средства. Несмотря на то, что БКП была разгромлена и ушла в под-
полье, Президиум И К К И в своем решении от 14 февраля 1924 г.
продолжал настаивать на развязывании в стране гражданской войны.
Поддерживая эту установку, руководство Р К П ( б ) признало, что
«СССР вооруженной силой (или даже военной демонстрацией) бол-
гарской революции в ближайшее время помочь не мог бы»2.
19 июня 1924 г. Политбюро еще раз подтвердило, что считает весь-
ма вероятным революционное обострение кризиса в Болгарии, но
в силу соотношения сил на международной арене не сможет оказать
решающей помощи болгарским коммунистам.
Последним революционным экспериментом зиновьевского Комин-
терна стало вооруженное восстание эстонских коммунистов в декабре
1924 г., проведение которого также было предрешено в Москве 3 . Вос-

1
Гришина Р. П. Сентябрьское восстание 1923 г. в Болгарии в свете новых
документов / / Новая и новейшая история. 1996. № 5. С. 184.
2
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 1. Л. 38.
3
Решение от 28 августа 1924 г. было сформулировано следующим образом:
«Придать деятельности эстонской компартии боевой характер, оказав ей содей-
ствие в подготовительных мерах по оказанию вооруженного отпора попыткам
фашистского переворота». В специальную комиссию наряду с Чичериным и Ма-
нуильским вошли представители ОГПУ Уншлихт и Трилиссер (Там же. Ф. 17.
Оп. 162. Д. 2. Л. 30). После поражения восстания Политбюро 3 января 1925 г.
предложило эстонским коммунистам принять меры к эвакуации из страны.

137
ставшим удалось захватить склады с оружием и военные казармы, но
после нескольких дней упорной борьбы они отступили. Выступления
1923—1924 гг. в Германии, Болгарии, Эстонии и ряде других стран,
проведенные местными компартиями под давлением Исполкома Ко-
минтерна, привели к серьезным дипломатическим осложнениям для
Советского Союза. Нормализация отношений СССР с соседями за-
ставила его отказаться от прямой поддержки партизанских отрядов
и диверсионных групп в этих странах. Соответствующее решение было
принято Политбюро в начале 1925 г.: «Вся боевая и повстанческая
работа, отряды и группы (что определяется в чисто партийном поряд-
ке) должны быть переданы в полное подчинение коммунистической
партии данной страны и руководиться исключительно интересами
революционной работы данной страны, решительно отказавшись от
разведывательной и иной работы в пользу Военведа СССР» 1 .

Попытки примирения с западным миром

Признание несбыточности надежд на то, что буржуазный мир не

переживет коллизий мировой войны и выход из нее станет началом
войны гражданской, заставило лидеров большевизма не только пере-
смотреть стратегию Коминтерна, но и по-новому определить его ме-
сто в системе приоритетов и институтов партийной диктатуры. В пер-
вые три года советской власти подобные надежды делали излишним
завязывание сколько-нибудь прочных контактов с правящими круга-
ми внешнего мира. Наркоминдел казался самой временной из всех
государственных структур советской власти, данью традициям старой
дипломатии, доживавшей свои последние дни.
На ее месте должна была возникнуть новая система международ-
ного права, не ограниченного какими-либо территориальными и на-
циональными границами — завоевав власть, русский пролетариат
может и должен обратиться к собратьям по классу из других стран
через голову их правительств. Представления о «двух мирах», с ко-
торыми советские дипломаты совершали свои первые поездки в Ев-
ропу2, требовали тем не менее поиска связующих нитей между ними.
На этом пути обеим сторонам приходилось преодолевать утвердив-
шиеся стереотипы.

1
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 2. Л. 80.
2
«Не существует одного мира, а есть два мира: советский и несоветский, или,
если хотите, русский и нерусский», — заявлял Литвинов па Гаагской конференции
1922 г. (Кальвез Ж.-И. Важная концепция истории 20-х годов: Россия —СССР
как ядро нового мира в дискуссиях по международному праву / / Россия в XX ве-
ке. Судьбы исторической науки. М., 1996. С. 325).

138
 После поражения в советско-польской войне большевики согласи-
лись с длительностью исторического компромисса, отодвинув на вто-
рой план идеи военно-политического реванша. В свою очередь Запад
был вынужден признать, что Советская Россия является не только
«носителем красной заразы», fro и геополитической реальностью, без
учета которой трудно выстроить новый баланс сил в послевоенной
Европе.
Политики и дипломаты европейских держав требовали от совет-
ских партнеров по переговорам определиться в своем отношении
к мировой революции, а значит - Коминтерну. В ходе беседы
в Наркоминделе 4 июня 1923 г. германский посол в Москве Ульрих
Брокдорф-Ранцау согласно записи замнаркома иностранных дел
M. М. Литвинова заявил буквально следующее: «У германского пра-
вительства складывается впечатление, что у нас имеются два течения:
одно — наркоминдельское, стоящее за постепенное и медленное раз-
рушение Германии, второе — коминтерновское, считающее настоя-
щий момент вполне подходящим для более решительных действий» 1 .
После подписания советско-германского договора в Рапалло вес-
ной 1922 г. проблемой номер один стало установление полномасштаб-
ных дипломатических отношений с Великобританией — на тот мо-
мент не только политическим лидером западного мира, но и наиболее
мощным потенциальным инвестором. Кроме того, в английских бан-
ках были заморожены активы царского и Временного правительств,
к которым лидеры новой России стремились получить доступ.
Для обеспечения своих целей они делали ставку на те политичес-
кие силы, которые Ленин накануне Генуи назвал представителями
пацифистского крыла буржуазии. Накануне выборов в английский
парламент в январе 1924 г. Политбюро выделило немалые средства
(до 10 тыс. фунтов стерлингов) лейбористской партии 2 . Одним из
первых мероприятий правительства лейбориста Макдональда стало
дипломатическое признание СССР. Сразу же были возобновлены
переговоры о новом торговом соглашении.
Английская сторона предъявила претензии в размере около 10 млрд
золотых рублей, на что советские представители выдвинули требова-
ние о возмещении ущерба, нанесенного английской интервенцией на
севере России. Политбюро дало свое согласие на частичное призна-
ние царских долгов британским гражданам при условии, что будут
немедленно разморожены счета царской России в английских банках.
Подписанный 8 августа 1924 г. торговый договор между двумя стра-
нами обходил вопрос о царских долгах, но отработанная в ходе пере-

1
РГАСПИ. Ф. 359. Оп. 1. Д. 7. Л. 96.
2
Там же. Ф. 17. Он. 162. Д. 1. Л. 30.

139
 говоров схема (признание долгов в обмен на новые займы) применя-
лась впоследствии на переговорах с другими государствами.
Договор 8 августа так и не был ратифицирован — под давлением
консерваторов правительство Макдональда ушло в отставку и на
29 октября были назначены новые выборы. В ходе предвыборной борь-
бы Макдональд попытался разыграть антикоминтерновскую карту,
предъявив советскому правительству ноту по поводу так называемого
«письма Зиновьева». В этом послании английским коммунистам от
имени Коминтерна предлагалось активизировать подрывную работу
в армии и на флоте, готовить кадры для грядущей гражданской вой-
ны. Хотя сам документ был сфальсифицирован, его общая линия
v
вполне соответствовала установкам Коминтерна. Так или иначе, пись-
мо Зиновьева не помогло лейбористам, проигравшим парламентские
выборы.
Великобритания стала одиннадцатым государством, установившим
дипломатические отношения с СССР. В течение 1924 г. еще столько
же государств признали советское государство, что позволяло гово-
рить об окончании внешнеполитической блокады страны'. Фактор
иностранных компартий принимался в расчет при планировании внеш-
неполитических акций, при этом партийное руководство не раз по-
правляло дипломатов, забывавших об интересах мировой револю-
ции. Так, под влиянием протестов итальянских коммунистов был
отменен обед, намеченный советским посольством в Риме в честь
Муссолини. При подготовке политического договора с Италией По-
литбюро поручило Бухарину «подготовить соответствующим обра-
зом итальянских коммунистов» 2 .
В резолюции Шестого пленума И К К И (17 февраля — 15 марта
1926 г.) впервые был дан развернутый анализ международного поло-
жения по регионам и отдельным странам. Маршрут мировой револю-
ции был дополнен указанием на перспективу «Соединенных Штатов
Социалистической Европы» как пролетарской альтернативы буржу-
азно-пацифистскому истолкованию европейской интеграции1'. Лозунг
СШСЕ подразумевал неизбежность столкновения пролетарской Ев-
ропы и буржуазной Америки. В США весьма болезненно относились
к такой перспективе, хотя компартия этой страны и не стала сколько-
нибудь значительной силой, объединяя в своих рядах в основном
\ иммигрантов первого поколения. Отказ американского правительства
от признания С С С Р был связан не только с отказом последнего пла-

' За мир, разоружение и безопасность народов. Летопись внешней политики

СССР. М„ 1983. С. 71.
2
Решение Политбюро от 14 июля 1924 г. / / РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 437.
' Коммунистический Интернационал в документах. С. 547.

140
тить по царским долгам, но и со стремлением оградить себя от рево-
люционной дипломатии.
Об этом свидетельствует проект директив Литвинова Пятакову,
отправлявшемуся в США в конце 1926 г.: «От нас требуют, чтобы
Коминтерн отказался от какой бы то ни было работы в Америке, или
же, чтобы наше правительство порвало всякую связь с Коминтер-
ном... подобные требования для нас даже не дискутабельны»'. Но уже
через несколько месяцев, после «военной тревоги» весны 1927 г., де-
ятельность эмиссаров мировой революции стала предметом резкой
критики в Политбюро ЦК ВКП(б).

Тревоги и поражения 1927 г.

Резкое ухудшение международного положения С С С Р в 1927 г.

началось с событий на Дальнем Востоке, где практически параллель-
но правительство Гоминьдана начало репрессии против китайских
коммунистов и совершило налет на советское посольство в Пекине.
12 мая британская полиция провела обыск в советско-английской
торговой фирме А Р К О С под традиционным предлогом — поиск
подрывной коммунистической литературы. Реакция Политбюро сви-
детельствовала о том, что угроза развязывания военного конфлик-
та со стороны Британии была воспринята в Москве самым серьез-
ным образом. Пресса получила указание развернуть кампанию
против империалистических поджигателей войны, по всей стране
были организованы демонстрации протеста, в советских посоль-
ствах за рубежом принялись уничтожать секретные документы.
26 мая, за день до разрыва дипломатических отношений, Политбю-
ро решило эвакуировать персонал дипломатической миссии и торг-
предства из Лондона.
В свою очередь оппозиция использовала трибуну Коминтерна для
того, чтобы увязать «правый уклон» Сталина и Бухарина с грозящей
военной опасностью. Бывшего Председателя И К К И Зиновьева, все
еще остающегося членом Исполкома, даже не допустили на заседания
его Восьмого пленума (18—30 мая 1927 г.). Блестящие выступления
Троцкого перед иностранными коммунистами не могли застопорить
машину голосования 2 , однако явно сеяли сомнения в их сердцах. В то
время как Бухарин и Томский говорили о деталях, их оппонент раз-

1
РГАСПИ. Ф. 17. Он. 162. Д. 4. Л. 39.
2
В одной из своих речей Троцкий заявил: «Режим Коминтерна сейчас — это
опасный режим. Теперь всюду и во всем требуется 100-процентное голосование.
Во времена Ленина мы не боялись спорить» (Там же. Ф. 495. Оп. 166. Д. 190.
Л. 30).

141
 вернул перед слушателями глобальную картину деградации Комин-
терна после Ленина.
«Коммунистический Интернационал есть организация борьбы за
захват власти и диктатуры пролетариата. На этом пути мы имели за
последнее десятилетие могущественный подъем, но и ряд тяжких
поражений. Кто опускает руки перед лицом этих поражений, гот
жалкий трус. Кто закрывает на поражения глаза, тот дурак или чинов-
ник, для которого Коминтерн лишь большая канцелярия, а не револю-
ционное орудие мирового пролетариата» 1 . Эти слова гораздо более
точно описывали реальное состояние дел, нежели наигранный опти-
мизм Бухарина и его соратников.
Помимо своей воли Коминтерн как международная организация
стал не только неудобным свидетелем, но и невольным соучастником
пропаганды оппозиционных идей, предоставив Троцкому свою трибу-
ну. У Сталина и Бухарина был повод пожалеть о том, что Восьмой
пленум И К К И пришелся на пик международных событий и дал оп-
позиционерам богатую пищу для критики. «Дуумвират» неизменно
4
проигрывал в открытых баталиях и стремился свести их к минимуму.
С этим было связано то обстоятельство, что вопреки уставным нор-
мам конгресс Коминтерна после 1924 г. не созывался на протяжении
четырех лет.
На протяжении 1927 г. оппозиционеры обвиняли фракцию боль-
шинства в «капитулянтстве» и проведении политики односторонних
уступок. Это трактовалось как националистическое перерождение,
забвение принципов пролетарского интернационализма и в конечном
счете - путь к ликвидации завоеваний Октябрьской революции 2 .
В результате все более шаткими становились позиции тех партийных
и государственных лидеров, которые выступали за сохранение «мир-
ной передышки» как внутри страны, так и на международной арене.
Напротив, Сталин сдвинулся влево, укрепившись во мнении, что
в обоих случаях следует не искать хрупких компромиссов, а опирать-
ся на право сильного. Выступая на апрельском пленуме ЦК 1928 г., он
подчеркнул недопустимость миролюбивых настроений в партийном
руководстве, порожденных нэпом. «Есть люди, которые думают, что
можно нам вести революционную внешнюю политику и вместе с тем
добиться того, чтобы нас целовали за это западноевропейские буржуа.
Я не буду доказывать, что такие люди не имеют и не могут иметь
ничего общего с нашей партией» '. В этих словах содержалась скрытая

1
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 166. Д.190. JI. 56.
2
Стенограммы заседаний Политбюро ЦК PKI 1(б)-КГ1(б). 1 9 2 3 - 1 9 3 8 гг. М„
2007. Т. 2. С. 6 1 3 - 6 1 5 .
:î
РГАСПИ. Ф . 17. Оп. 2. Д. 354. Л. 44.

142
полемика с Чичериным, выступавшим против любого провоцирова-
ния западных держав.
Гораздо большую свободу рук имели посланцы Коминтерна на
Востоке, в полосе сопредельных государств от Турции до Китая, где
на протяжении 20-х годов укреплялось советское влияние. Ленин
нисколько не преувеличивал, подчеркивая, что «от вовлечения в по-
литическую жизнь трудящихся масс Востока зависит теперь в гро-
мадной степени судьба всей западной цивилизации»'. Речь шла о важ-
ном союзнике, способном с тылу нанести удар по твердыням
империализма. Вопрос заключался в том, какие формы следовало
придать союзу «нового мира» и мира колониального.
Пригласить национально-освободительные движения мировой
периферии в Коминтерн мешала их буржуазная идеология; создавать
в Москве по типу Ирофинтерна Ин тернационал угнетенных народов
— можно было вновь остаться генералами без армии. В результате
был найден компромисс. Сразу после Второго конгресса Коминтерна
в Баку прошел Первый съезд народов Востока, решения которого
были выдержаны в духе самоопределения наций, но избегали обеща-
ний коммунистического будущего. Деятельность избранного съездом
Совета пропаганды и действия народов Востока достаточно быстро
попала в сферу влияния аппарата ИККИ.
Взгляд на сопредельные с Россией территории, находившиеся под
протекторатом Британской империи, как на поле для смелых революци-
онных экспериментов, встретил решительные возражения Наркоминде-
ла. Накануне обсуждения восточного вопроса на Третьем конгрессе
Коминтерна Чичерин потребовал избегать формулировок, оправдывав-
ших военные акции в Средней Азии. Коминтерновские планы захватить
контроль над Северной Персией руками Кучук-хапа получили в его
письме однозначную трактовку: «Советизация, как и везде на Востоке, I
превратится в оккупацию. Политика подзадоривания революции пре-
вратится в наступательную коммунис тическую войну, а этого нам не
позволяет ни наше внутреннее, ни наше внешнее положение. Итак, от
всей этой системы действий надо безусловно отказываться».
Вместо этого руководитель Наркоминдела предлагал «сосредото-
читься на национальном освобождении. Пусть коммунистические
партии там действуют обычными легальными и нелегальными мето-
дами, пе пытаясь посредством наших штыков захватывать власть и ус-
траивать авантюры... Через период буржуазного развития Восток еще v
должен пройти» 2 . В качестве альтернативы военным акциям внешне-

1
Л е ш ш В. И. ПСС. Т. 44. С. 282.
2
РГАСПИ. Ф. 5. Он. 1. Д. 2068. Л. 1. См. также письмо Чичерина Ленину от
10 ноября 1921 г (Большевистское руководство. С. 220—221).

143
политическое ведомство Советской России предлагало сосредото-
чить внимание на экономической экспансии, чтобы противодейство-
вать «поглощению восточных стран антантовским капиталом».
Сталин справедливо назвал подобные планы, не учитывавшие ре-
ального хозяйственного положения Советской России, «музыкой
будущего». Он предлагал создавать индустриальные центры в погра-
ничных регионах собственной страны, с тем чтобы затем «протянуть
сначала торговые, а потом и промышленные нити к этим государ-
ствам, подчинить их экономическому влиянию России» 1 . В рамках
такой формулы, которая объективно отодвигала Коминтерн на обо-
чину мирового революционного процесса, сталинское руководство
начало процесс «консервативной модернизации» 2 , свертывая ради-
кальную пропаганду и расширяя экономические связи со странами
Запада. Однако и здесь оно могло рассчитывать на безоговорочную
поддержку компартий. В годы мирового экономического кризиса
в основном из их рядов набирались рабочие и специалисты, которые
затем отправлялись по контракту на заводы и стройки СССР. Общая
численность «иноспециалистов» только из Германии доходила до
17 тыс. человек (с семьями до 40 тыс. человек)®, хотя далеко не все
из них разделяли платформу КПГ. Партийные структуры участвова-
ли как в их отборе, так и в идеологической работе с ними после их
приезда в СССР. Этим занималось Представительство КПГ при Ис-
полкоме Коминтерна, его сотрудники неоднократно выезжали в про-
винцию, вели активную переписку с немецкими рабочими, получали
членские взносы от тех из них, кто входил в ряды германской ком-
партии.

Коминтерн и Наркоминдел

В отличие от отношений ЦК ВКП(б) и И К К И Наркоминдел

и Коминтерн находились в состоянии постоянной, то скрытой, то
прорывавшейся наружу конкуренции. Подводя итог своей работы на
посту наркома иностранных дел, Чичерин писал, что его главным

' Письмо Сталина Чичерину, позднее 22 ноября 1922 г. / / Там же. С. 226.
2
«Усиленный революцией порыв российского общества к обновлению был
мощным, но до либерального, западнического варианта модернизации "снизу"
оно еще не дозрело. Оставался один путь - все тот же петровский путь модер-
низации с опорой на допотопные механизмы управления "сверху". Он и вышел
на первый план в новом большевистском проекте» ( В и ш н е в с к и й А. Г. Серп
и рубль: Консервативная модернизация в СССР. М., 1998. С. 36).
3
Дель O.A. Ог иллюзий к трагедии. Немецкие эмигранты в С С С Р в 30-е годы.
М„ 1997. С. 65.

144
 «внутренним врагом» на протяжении 1919—1929 гг. был Коминтерн 1 .
При этом нелишне напомнить, что именно ведомство Чичерина вы-
ступило в роли повивальной бабки КИ - туда стекалась информация
о левых группах за рубежом, оттуда шли приглашения на учредитель-
ный конгресс, там работали люди, позже сформировавшие «генераль-
ный штаб мировой революции». Стремление подчинить государствен-
ные интересы интернациональным обязательствам, иными словами
«коминтернизировать» Советскую Россию, проявились еще в ходе
сопротивления «левых коммунистов» подписанию Брестского мира.
На этой же идейной основе зиждилась и попытка «прощупать шты-
ком панскую Польшу», и широкомасштабная подготовка «германско-
го Октября».
Левая оппозиция сохраняла уверенность в том, что внутренняя
политика государства пролетарской диктатуры является функцией
его борьбы за мировую революцию. Сталинский режим, подчинив-
ший эту борьбу задачам государственного выживания и модерниза-
ции страны, оказывался в роли «термидорианца», которая не сильно
отличалась от предательства европейских социалистов. И тот и дру-
гие подменяли коренные интересы рабочего класса тактическими
уступками, называли победами поражения, оказывались подручными
мирового капитала. Троцкий писал Радеку 9 мая 1928 г. «Никакая
"самая лучшая" внутренняя политика не даст победы, если революция
будет срываться ложной международной стратегией и главное, если
Интернационал не будет учиться на ошибках. А последнее невозмож-
но, поскольку сокрытие ошибок превращается в вопрос государствен-
ного престижа и охраняется государственными средствами. Это воп-
рос жизни и смерти для международной пролетарской революции» 2 .
Линии коммунистических фундаменталистов в руководстве боль-
шевистской партии противодействовали прагматики, ставившие во
главу угла государственный резон. Они стремились к огосударствле-
нию Коминтерна, т. е. подчинению его интересам внешней политики
СССР. Если уж он существует, да еще и на русские деньги, то пусть
послужит интересам укрепления нашего государства. Эта линия на-
шла свое отражение в поздних работах Ленина, который ушел из
жизни «государственником», и в конечном счете одержала верх в пе-
риод внутрипартийной борьбы.
По традиции, сложившейся в первые годы существования Совет-
ской России, ее дипломатические представительства за рубежом
являлись пристанищем и пунктом связи для коммунистов соответ-

1
«Диктатура Языкочешущих над Работающими». С. 108.
2
Письмо Троцкого Радеку от 9 мая 1928 г. / / РГАСПИ. Ф. 326. OIT. 1. Д. 113.
Л. 78.

145
ствующей страны. Подобное обстоятельство создавало почву для
постоянных конфликтов с правительствами стран, где находились
советские представительства, грозившими серьезными международ-
ными осложнениями. Наркоминдел неоднократно добивался от По-
литбюро решений, запрещавших советским дипломатическим пред-
ставителям работать на Коминтерн, в свою очередь, лидеры последнего
обращались в руководство РКП(б) с жалобами противоположной
направленности, грозя в случае непринятия мер подать в отставку'.
Отвечая на упреки, Чичерин делал акцент на национальных интере-
сах: «Находить позорной тревогу за безопасность советской респуб-
лики, цитадели мировой революции, можно лишь исходя из анти-
брестской точки зрения б е з р а з л и ч и я к существованию или
несуществованию советской республики» 2 .
Не оставались в стороне от подобных споров и деятели иностран-
ных компартий, которые рассматривали советские посольства как
часть «отечества трудящихся всего мира». Так, «спартаковцы», рабо-
тавшие в берлинском представительстве Советской России, вели себя
отнюдь не как наемные работники. «Они создали свою организацию,
устраивали сходки, выступали с различными протестами и требова-
ниями, ...отлынивали от работы, насчитывали себе лишние часы, од-
ним словом, боролись за свои "классовые" интересы» 3 . Несмотря на
то, что Политбюро неоднократно принимало решения об отделении
органов Наркоминдела от Коминтерна, аппарат советских посольств
неизменно привлекался для революционной работы в той или иной
стране. Постоянным было и обнаружение пропагандистских матери-
алов в ходе обысков, которые трактовались в советской прессе как
полицейские налеты.
После обыска в лондонском офисе АРКОСа начался серьезный
пересмотр взаимоотношений государственных органов СССР и Ко-
минтерна. Уже на следующий день после этого события, 13 мая, По-
литбюро признало необходимым усилить режим секретности в рабо-
те полпредств, «уничтожить все секретные материалы, не являющиеся
абсолютно необходимыми для текущей работы как самого полпред-
ства, гак и представителей всех без исключений советских и партий-
ных органов, включая сюда ОГПУ, Разведупр и Коминтерн»\ Через
две недели это решение было дополнено требованием выделить из
состава советских дипломатических учреждений представительства
разведки, Коминтерна, Профиш ерна и МОПРа, а также принять меры

1
Коминтерн и идея мировой революции. С. 273, 306.
2
Там же. С. 308.
3
Соломон Г. А. Указ соч. С. 6 9 - 7 0 .
1
Политбюро ЦК Р К П ( б ) - В К Щ б ) и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 гг. С. 458.

146
«для приведения в порядок финансовых операций Госбанка по обслу-
живанию революционного движения в других странах с точки зрения
максимальной конспирации»'.
После начала кризиса в советско-британских отношениях вновь
усилилось влияние Наркоминдела, традиционно призывавшего избе-
гать дипломатических коллизий на революционной почве. Лечивший-
ся в Германии Чичерин, формально сохранявший свой пост, был вы-
нужден прибегнуть даже к ультиматуму. 3 июня 1927 г. он писал Рыкову
из Франкфурта: «Компартии относятся самым легкомысленным обра-
зом к СССР, как будто он им не нужен. Теперь, когда ради существо-
вания СССР надо укреплять положение прежде всего в Берлине, ИККИ
не находит ничего лучшего, как срывать нашу работу выпадами против
Германии, портящими все окончательно. Я еду в Москву, чтобы про-
сить об освобождении меня от должности Наркоминдела» 2 .
Серьезным ударом по западным компартиям стала чистка совет-
ских учреждений за рубежом от иностранных коммунистов, являв-
шаяся прямой реакцией на антикоминтерновскую кампанию за рубе-
жом. После инцидента в парижском торгпредстве в декабре 1927 г.
было дано указание «провести полное размежевание в советских
органах, работающих на территории Франции, с французской ком-
партией», уволив оттуда всех членов ФКП. Чуть позже чистка была
проведена во всех заграничных учреждениях СССР, причем ее мас-
штаб ставился в зависимость от «отношения правительств различных
стран к коммунистическому движению их стран и сотрудничеству
членов компартий в наших организациях»®.
В апреле 1928 г. из Московского народного банка в Лондоне были
уволены английские коммунисты в связи с несоблюдением конспира-
ции при получении денег на революционную работу 1 . После резких
протестов представителя британских коммунистов в И К К И Гарри
Поллита Сталин и Бухарин были вынуждены внести следующее пред-
ложение: «Решительно отметая недопустимый тон и совершенно не-
позволительные обвинения, выставленные в записке Поллита в отно-

1
Политбюро ЦК Р К П ( б ) - В К П ( б ) и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 гг. С. 462. Инте-
ресно, что данное постановление противоречило решению Политбюро от 5 мая,
где говорилось о том, что работники указанных ведомств не должны «выделять-
ся из общей массы сотрудников полпредств и торгпредств» (Там же. С. 444).
2
Неизвестный Чичерин. Из рассекреченных архивов М И Д Р Ф / / Новая и но-
вейшая история. 1994. № 2 . С. 8
:i
Политбюро ЦК Р К П ( б ) - В К П ( б ) и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 гг. С. 501.
1
Решение комиссии Политбюро от 10 мая 1928 г. констатировало, что «со
стороны представителей ЦК Английской компартии было допущено непозволи-
тельное использование сотрудников советских учреждений, которое не могло не
подрывать их положения в глазах английских властей» (Там же. С. 520).

147
шении ВКП и СССР, остаться по существу при решении Политбюро
об освобождении ряда английских коммунистов от работы в совет-
ских учреждениях» 1 .
Новую иерархию взаимоотношений выстраивало развернутое
постановление Политбюро «О Коминтерне и Советской власти» от
23 апреля 1928 г., принятое по инициативе Сталина. Речь шла о за-
прете руководителям советских полпредств поддерживать контакты
с компартиями и финансировать их напрямую. Особым пунктом было
решено «воспретить на известный период членам Политбюро (исклю-
чая т. Бухарина) открытые выступления в официальных учреждениях
Коминтерна, предложив им проводить руководство комингерновской
работой в порядке внутреннем, через делегацию ВКП» 2 .
Накануне своего предпоследнего конгресса Коммунистический
Интернационал был не только «отделен» от советской власти, но
и в буквальном смысле отдален от ее географического центра — впер-
вые конгресс должен был проходить не в залах Большого кремлев-
ского дворца, а в Доме профсоюзов на Моховой. Член ИККИ француз
Пьер Семар позволил себе многозначительную ремарку: «Иностран-
ные рабочие скажут, что нас выкинули из Кремля», но сам перенос
в духе большевистской дисциплины был одобрен Нолитсекретариа-
том Коминтерна единогласно.
Чем более укреплялись позиции Сталина в руководстве ВКП(б),
тем менее востребованным оказывался Коминтерн и его национальные
секции в рамках стратегии авторитарной модернизации. Генсек не
доверял никому, даже своим ближайшим соратникам, а тем более
зарубежным интеллектуалам. Наличие партбилета, и даже высокий
пост в И К К И не спасали иностранных коммунистов от его грубых
выпадов - Эмбер-Дро был назван «зарвавшимся адвокатом правых»,
Поллит - «хулителем С С С Р и нашей партии». Подборку подобных
эпитетов можно было бы продолжить. И речь шла не об оппортуни-
стах, уклонистах и раскольниках, а о товарищах по борьбе, членах
того же Интернационала, что и сам Сталин.
Только тот, кто демонстрировал абсолютное подчинение, мог рассчи-
тывать на благосклонность вождя и продвижение вверх по карьерной
лестнице. И даже среди таких людей Сталин делал ставку на «своих»,
на лично преданные ему кадры. Закономерно, что накануне решающего
столкновения с «правыми» на пленуме ЦК 9 апреля 1929 г. делегация
ВКП(б) в Коминтерне, которой посвящен следующий раздел книги,
приняла решение об укреплении его аппарата «русскими работниками» '.

1
Политбюро ЦК Р К П ( б ) - В К П ( б ) и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 гг. С. 532.
2
Там же. С. 518.
РГАСПИ. Ф . 508. On. 1. Д. 80. Л. 1.

148
 2. «Русская делегация» в Коминтерне

От Ленина до Зиновьева

Тот факт, что Р К П ( б ) - В К П ( б ) , единственная из коммунистичес-

ких партий, завоевавшая в межвоенную эпоху государственную власть,
на всем протяжении истории Коминтерна играла в нем ведущую роль,
является общепризнанным в историографии. Одним из главных ры-
чагов реализации этой роли являлись рабочие встречи членов рос-
сийской партии, работавших в Исполкоме Коминтерна на постоян-
ной основе. Этот руководящий орган вошел в историю как «русская
делегация», и хотя он носил «неуставной» характер, от его решений
зависела не только общая стратегическая линия международной орга-
низации коммунистов, но и тактические повороты в отдельных ком-
партиях.
Особые заседания делегации РКП(б) проходили уже во время пер-
вых конгрессов Коминтерна, что отвечало принятой в первые годы
советской власти практике фракционного обсуждения тех или иных
политических проблем до вынесения их на пленарные заседания пред-
ставительных органов. Эти заседания не протоколировались, и о них -
мы знаем только из более поздних пересказов их участников. Напри-
мер, в выступлении Зиновьева на заседании Политбюро 18 марта 1926 г.
говорилось об обстоятельствах создания блока Ленина и Троцкого на
Третьем конгрессе Коминтерна летом 1921 г. Он был вызван необходи-
мостью противодействовать левацким настроениям иностранных ком-
мунистов, которые шли вразрез с «нэповской» тактикой большевизма.
В других источниках этот эпизод отсутствует, поскольку, как со-
общил докладчик, «спор тогда остался в тесном кругу и не был вы-
несен за пределы этого круга. Ни одного постановления Политбюро не
было на этот счет»1. С оценкой разногласий на конгрессе как прехо-
дящих и ограниченных не согласился Троцкий: «Нет, вопрос о такти-
ке тогда стоял в полном объеме. Тогда была опасность того, что поли-
тика Коминтерна пойдет по линии мартовских событий в Германии,
т.е. по линии попыток искусственного создания революционной об-
становки и "электризации" пролетариата, как формулировал один из
немецких товарищей. Это настроение тогда было господствующим на
конгрессе, и Владимир Ильич пришел к выводу, что, действуя таким
образом, Интернационал наверняка разобьет себе череп...»
Узнав о том, что Зиновьев, Бухарин и Радек поддержали подобное
настроение, Ленин, по словам Троцкого, «вызвал меня, и обстановку

' Стенограммы заседаний Политбюро. Т. 1. С. 672.

149
в Коминтерне он охарактеризовал как таковую, которая связана с ве-
личайшими опасностями. В оценке обстановки и задач у нас была
полная солидарность. После этого совещания Владимир Ильич выз-
вал тов. Каменева, чтобы обеспечить в Политбюро большинство. В По-
литбюро было тогда 5 человек, с тов. Каменевым нас было трое,
следовательно, большинство. А в делегации нашей, с одной стороны
были тт. Зиновьев, Бухарин и Радек, с другой стороны, - Владимир
Ильич, я и т. Каменев, причем у нас были формальные заседания по
группировкам. Владимир Ильич говорил тогда: "Вот создаем новую
фракцию"...
Борьба была большая по фронту всех партий Коминтерна, и Вла-
димир Ильич со мною совещался насчет того, как нам быть, если
конгресс выскажется против нас: подчинимся ли мы конгрессу, реше-
ния которого могут быть гибельны, или не подчинимся? Отголосок
этого совещания можно найти в стенограмме моей речи. Я сказал
тогда - по соглашению с Ильичем, - что если вы, съезд, вынесете
решение против нас, то я думаю, что вы оставите нам известные
рамки для того, чтобы мы могли отстаивать нашу точку зрения
и в дальнейшем. Смысл этого предупреждения был вполне ясен. Дол-
жен, однако, сказать, что отношения тогда внутри нашей делегации
поддерживались, благодаря руководству Владимира Ильича, совер-
шенно товарищеские»'.
В воспоминаниях Троцкого существенным представляется замеча-
ние о том, что в 1921 г. соотношение сил в. Политбюро и делегации
РКП(б) на конгрессе было различным. Позже, при обсуждении так-
тики единого рабочего фронта, основные решения принимались в По-
литбюро и на пленарных заседаниях ЦК РКП(б), и потом уже дово-
дились до сведения Исполкома Коминтерна. Ленин нередко с глазу на
глаз беседовал с известными деятелями иностранных компартий,
используя свой личный авторитет для того, чтобы убедить их в не-
обходимости принять его точку зрения.
После ухода из жизни Ленина ситуация изменилась. Внутренняя
борьба в руководстве РКП(б) не могла не отразиться и на деятельно-
сти Коминтерна. Если в декабре 1923 г. большинство в Политбюро
было вынуждено согласиться с посвящением отдельных компартий
в ход внутрипартийной дискуссии 2 , то в последующие годы их дер-
жали в информационной блокаде. В свою очередь Троцкий, оставаясь
членом Президиума ИККИ, был полностью изолирован от процесса
принятия решений. Ему оставалось лишь бороться за присылку под-
готовительных материалов к заседаниям Президиума да пытаться

1
Стенограммы заседаний Политбюро. Т. 1. С. 676.
2
Политбюро ПК Р К П ( б ) - В К П ( б ) и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 IT. С. 228.

150
смягчить судьбу политических «козлов отпущения» в иностранных
компартиях, которыми, как правило, оказывались его соратники.
Такая тактика изжила себя тогда, когда в оппозицию к большин-
ству Политбюро перешел Зиновьев, являвшийся бессменным руково-
дителем Коминтерна. В его руках сохранялось достаточное количе-
ство рычагов для того, чтобы вынести внутрипартийную борьбу на
международную арену, инициировав дискуссию в рядах зарубежных
компартий. Это грозило не только новыми расколами, но и уходом
целых партий из-под контроля И К К И — такая опасность существо-
вала, прежде всего, в германской партии, где среди молодых левацких
лидеров было немало «зиновьевцев».
Подобная перспектива пугала обе стороны во внутрипартийном
конфликте. Нежелание выносить сор из избы привело к тому, что во
время острейших дебатов на XIV съезде ВКП(б) в декабре 1925 г.
коминтерновская проблематика тщательно обходилась. Поражение
Зиновьева, Каменева и их сторонников на съезде заставило и побе-
дителей, и проигравших искать приемлемый выход из создавшейся
ситуации. Первым логический шаг сделал Зиновьев, сложив с себя
полномочия Председателя ИККИ. «Я считался, как с фактом, что
большинство пошлет (компартиям. - А. В.) письмо, направленное
против моей позиции и, поэтому, поправок в текст не вносил, огра-
ничившись лишь предложениями 1) сообщить, что я подал в отставку;
2) сообщить, что по нашему общему мнению дискуссию не следует
переносить в Коминтерн» 1 .
Опубликование этого решения было бы равнозначно международ-
ному скандалу, поэтому стороны пошли на компромисс: ради сохра-
нения коллективного руководства было решено все стратегические
вопросы коминтерновской политики предварительно обсуждать на
заседаниях делегации представителей ВКП(б) в ИККИ, чтобы затем
выходить на заседания Президиума и Исполкома с единым мнением.
Зиновьев сохранил пост Председателя, но отныне попадал под при-
стальное наблюдение своих недавних оппонентов.
Так родилась русская делегация — орган, не упоминавшийся пи
в одном из официальных документов Коминтерна и вообще извест-
ный лишь в узком кругу его высших функционеров, и тем не менее
сосредоточивший в себе основные бразды правления международным
коммунистическим движением во второй половине 20-х годов. Пер-
вое заседание делегации состоялось уже 8 января 1926 г. Его предсе-
дателем был избран Зиновьев, секретарем — Пятницкий. Кроме того,
постоянно в заседаниях принимали участие Сталин, Бухарин, Троц-
кий, Каменев, Лозовский и Мануильский. В течение всего недолгого

1
РГАСПИ. Ф. 508. On. 1. Д. 4. Л. 4.

151
существования делегации в ее составе шел постоянный процесс «вы-
мывания» оппозиционеров и замены их людьми Сталина от В. В. Ло-
минадзе до В. М. Молотова.
14 января 1926 г. Политбюро информировало иностранные ком-
партии о нежелательности обсуждения итогов дискуссии в РКП(б) 1 .
Хотя в данном вопросе обе стороны были едины, каждая из них
пыталась разыграть коминтерновскую карту. Сразу же после XIV съезда
Сталин отправил в Германию своего соратника Ломинадзе, чтобы тот
в нужном ключе проинструктировал руководство КПГ. Выступления
Ломинадзе попали в прессу, Зиновьев завалил делегацию письменны-
ми протестами, после чего Сталин 6 февраля все же был вынужден
телеграммой попросить Ломинадзе «прекратить доклады, выступле-
ния в печати и немедленно выехать в Москву» 2 .
Противникам Сталина пришлось соблюдать все правила конспира-
ции, чтобы сохранить связь со своими единомышленниками за рубежом.
В начале января 1926 г. они собирались отправить Гертруду Гесслер,
работавшую машинисткой в аппарате ИККИ, во Францию и Германию,
чтобы ознакомить ФКП и КПГ с платформой оппозиции. Замысел не
удался — Гесслер рассказала обо всем Бухарину: «Мне было с первого
момента ясно, что здесь речь идет об опасной фракционной борьбе в ин-
тернациональном масштабе, и я пока что согласилась принять поручение,
чтобы проследить развитие этого дела»3. Дело Гесслер в течение месяца
занимало умы членов русской делегации. Даже если речь и не шла
о сознательной провокации, подобные методы все больше отравляли
внутрипартийную атмосферу и подталкивали оппозиционеров к фрак-
ционным формам борьбы со сталинским большинством.
Любые попытки Зиновьева наладить конструктивную работу в де-
легации были обречены на провал. В марте—апреле 1926 г. из ИККИ
под разными предлогами были удалены сотрудники, симпатизиро-
вавшие оппозиции. Один из них — югославский коммунист Вуйо
Вуйович — был снят с поста Генерального секретаря Коммунистичес-
кого интернационала молодежи (КИМ).
Председателю И К К И не оставалось ничего иного, как по опыту
Троцкого начать борьбу на литературном фронте. Его работы по раз-
личным аспектам коминтерновской деятельности, прежде всего воп-
росам китайской революции, как правило, даже без обсуждения от-
кладывались в архиве русской делегации. Переписка оппонентов
изобиловала взаимными нападками. Так, отвечая Зиновьеву 15 мая
1926 г. Сталин заявил, что в его письме «наткнулся на целых восемь

1
Политбюро ЦК Р К П ( 6 ) - В К П ( б ) и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 гг. С. 345.
2
РГАСПИ. Ф. 508. On. 1. Д. 107. Л. 1.
3
РГАСПИ. Ф . 508. Оп. 1. Д. 6. Л. 8.

152
сплетен и одно смехотворное заявление» и не преминул перечислить
все его уклоны и шатания. В ход пошли даже аргументы от истории:
«За период с 1898 г. мы, старые нелегалы, успели побывать и порабо-
тать во всех районах России, но не встречали т. Зиновьева ни в под-
полье, ни в тюрьмах, ни в ссылках, если не считать нескольких меся-
цев работы тов. Зиновьева в Ленинграде. Наши старые нелегалы не
могут не знать, что в партии имеется целая плеяда старых работников,
вступивших в партию много раньше т. Зиновьева и строивших партию
без шума, без бахвальства» 1 .
Нарастание остроты дискуссий в ВКП(б) шло рука об руку с отта-
чиванием аппаратной техники дискредитации оппозиционеров. Уже в
июне 1926 г. Сталин набрасывал примерный план действий: Если Зи-
новьев подаст в отставку с поста Председателя ИККИ, «мы должны ее
принять. Во всяком случае после вывода из Политбюро Зиновьев не
может быть уже предом, — это поймут все секции и сделают сами
необходимый вывод. Мы перейдем тогда от системы преда к системе
секретариата ИККИ» 2 . Сталин фактически предлагал перенести на
Коминтерн систему «коллективного руководства», которая формально
существовала в российской партии после смерти Ленина и обеспечила
ее генеральному секретарю захват ключевых политических позиций.
Накануне Седьмого расширенного пленума И К К И (22 ноября -
16 декабря 1926 г.), который должен был поставить точку в коминтер-
новской карьере Зиновьева, Политбюро ЦК ВКП(б) приняло реше-
ние о его исключении из состава делегации ВКП(б) в Исполкоме'.
Опасения, что Зиновьеву удастся мобилизовать своих сторонников
в зарубежных компартиях, оказались напрасными. Его речь в соб-
ственную защиту была откровенно скучна, перегружена цитатами клас-
сиков и личными амбициями. Однако главной причиной поражения
оппозиционеров на пленуме стало то, что «болыневизированные» под
руководством самого Зиновьева секции Коминтерна ставили дисцип-
лину выше свободы политических дискуссий и не решались занять
собственную позицию по отношению к дискуссии в ВКП(б).

Германский вопрос в делегации

Особое место в ходе работы русской делегации занимал герман-

ский вопрос. Кадровая лихорадка в высшем эшелоне КПГ, ее попытки
высвободиться из-под плотной опеки Коминтерна и внутренние ин-

1
РГАСПИ. Ф. 508. On. 1. Д. 107. Л. 23.
2
Письма И . В . С т а л и н а В. М. Молотову 1 9 2 5 - 1 9 3 6 гг.: Сборник документов.
М„ 1995. С. 73.
3
Политбюро ЦК Р К П ( б ) — В К П ( б ) и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 гг. С. 414.

153
 триги привели к тому, что партия под руководством «левых» теряла
авторитет среди рабочих, превращалась в секту оплачиваемых функ-
ционеров. Главным врагом последних оказывались не правые силы,
включая нацистов, а социал-демократы, отбиравшие у КПГ голоса на
выборах и массовую базу. Лишь осенью 1925 г. Коминтерн начал ос-
торожный поворот немецких коммунистов вправо — допускалось
сотрудничество с другими рабочими организациями, по крайней мере
в профсоюзах, был поставлен крест на ура-революционных оценках
политической ситуации в Германии.
Ведя речь об идейной борьбе и признавая на словах необходи-
мость ограничения централизма в структуре Коминтерна, русская
делегация прибегала, как правило, к административным методам воз-
действия на компартии. К их числу относился вызов партийных
лидеров, замеченных в уклонах или непокорности, на работу в Мос-
кву, который сотрудники аппарата ИККИ называли «коминтерниро-
ванием». Так, после поражения «германского Октября» в Москву
были вызваны лидеры КПГ Брандлер и Талъгеймер, переведенные
в члены РКП(б). Делегации не раз в течение 1926-1928 гг. приходи-
лось заниматься их просьбами о возвращении на родину, но каждый
раз она уступала давлению нового руководства германской партии,
отнюдь не желавшего возвращения старых вождей.
Аналогичная судьба ожидала и лидера левых в КПГ Рут Фишер,
когда она потеряла доверие «русских товарищей». Под разными пред-
логами ее более полугода удерживали в Москве, несмотря на все ее
просьбы позволить ей вернуться в Германию. Рут Фишер знала, какой
орган олицетворяет собой вершину власти в Коминтерне, поэтому
28 мая 1926 г. она прорвалась на заседание делегации и потребовала
немедленно выдать ей ее немецкий паспорт (документы иностранных
коммунистов хранились в специальном отделе ИККИ, что облегчало
контроль за их поведением в Москве и за границей). Ошеломленные
таким поведением и весьма решительным видом немецкой коммуни-
стки, члены делегации сдались, попутно постановив, что «отъезд Рут
Фишер будет означать нарушение партийной и коминтерновской
дисциплины» 1 .
После устранения «левых» от руководства КПГ перед Исполко-
мом и русской делегацией вновь встал вопрос о налаживании отно-
шений со старыми партийными кадрами, еще помнившими единое
социалистическое движение и выступавшими за лояльность по отно-
шению к Москве при большей демократизации внутрипартийной
жизни. К ним принадлежали такие известные деятели, как Клара
Цеткин и Эрнст Майер. Очевидно, что для пришедшего вместе с «ле-

1
РГАСПИ. Ф. 508. On. 1. Д. 28. Л. 1. 8 - 9 .

154
выми» к власти, но удержавшегося после их ухода Тельмана присут-
ствие в руководстве КПГ подобных кадров означало серьезную опас-
ность. Он неоднократно обращался в Москву с просьбами не выпус-
кать Брандлера и Тальгеймера, докладывал о «фракционной
деятельности правых в Германии», ему удалось убедить в необходи-
мости решительных мер своего патрона в ВКП(б) — Сталина. Ситу-
ация осложнялась тем, что противников Тельмана поддерживал вто-
рой участник «дуумвирата»'. До тех пор, пока Бухарин следовал
в фарватере его борьбы с оппозицией, Сталин не считал целесообраз-
ным накалять отношения в собственном лагере.
Делегации ВКП(б) и КПГ встречались дважды во время Седьмого
пленума, чтобы урегулировать отношения между группами Тельмана
и Майера (22 и 24 декабря 1926 г.), Бухарину была доверена роль
посредника. То, что Тельман в конечном счете снял свои ультиматив-
ные требования и пошел на компромисс, позволяет предположить
определенное воздействие на него Сталина. В то же время группа
Майера в ЦК КПГ потерпела поражение в вопросе о выдвижении
лозунга рабочего контроля в Германии. Ее левым оппонентам этот
лозунг казался проявлением приспособленчества и социал-демокра-
тизма, отказом от немедленной борьбы за социалистическую пере-
стройку экономики. При этом они опирались на аналогичные настро-
ения в руководстве ВКП(б), требовавшем от иностранных компартий
не отвлекаться на борьбу за удовлетворение будничных интересов
рабочего класса. Бухарин изложил подобные настроения в ходе рабо-
ты политической комиссии пленума: «Что касается лозунга рабочего
контроля, то я думаю, что мы должны выдвигать этот лозунг в связи
с лозунгом социализации промышленности. Мы вторгаемся в произ-
водственный процесс, но не по линии хозяйственной демократии 2 ,
которая, собственно, не представляет ничего другого, как поддержку
капиталистического порядка, а по линии разложения производствен-
ных отношений, действительного завоевания позиций при более или
менее острой революционной ситуации. В этом смысле лозунг рабо-
чего контроля имеет пропагандистский характер, но это не вредит» '.
Если тогда Бухарину удалось вопреки сопротивлению германских
левых во главе с Гейнцем Нейманом оставить лозунг рабочего конт-

1
22 ноября 1926 г. делегация ВКП(б) на Седьмом пленуме И К К И постанови-
ла, что «вопросы, не терпящие отлагательства, могут быть разрешаемы тт. Буха-
риным и Сталиным» (РГАСПИ. Ф. 508. Он. 1. Д. 36. Л. 2).
2
Бухарин использовал термин «Wirtschaftsdemokratie», подразумевавший уча-
стие рабочих и профсоюзных представителей в управлении производством, парт-
нерство при решении социальных конфликтов.
3
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 165. Д. 350. Л. 92.

155
роля в арсенале КПГ, пусть даже урезав его содержание, то в ходе
следующего пленума на этом лозунге был поставлен крест. 25 мая
1927 г. русская делегация решила, что «КПГ должна выступать в на-
стоящее время против лозунга контроля над производством. Такой
лозунг может быть выдвинут только во время революционного подъе-
ма»1. Все попытки реалистически мыслящих идеологов КПГ убедить
доктринеров в том, что промежуточные лозунги не могут быть вредны
коммунистам, если они отвечают интересам рабочих, оказывались
безуспешными. Более того, любая попытка уйти в сторону от револю-
ционной абстиненции рассматривалась как оппортунистический ук-
лон и грозила отлучением от партийного руководства.

Расширение сферы компетенций делегации

Хотя практически все решения делегации начинались словами:

«предложить Президиуму ИККИ...», именно в ее руках находилось
оперативное управление делами Коминтерна. О нормативной силе ее
рекомендаций были прекрасно осведомлены представители иностран-
ных коммунистов в Москве, и в самых острых ситуациях именно
«русские товарищи» оказывались высшим судьей, экзекутором или
заступником. Делегация являлась своего рода приводным ремнем
между исполнительными структурами И К К И и Политбюро, куда
лишь изредка попадали вопросы внутренней жизни компартий.
Трудно найти какие-либо события социальной борьбы и револю-
ционных движений середины 20-х годов, которые проходили мимо
внимания делегации ВКП(б). Здесь принималось решение об интег-
рации Гоминьдана в Коминтерн на правах симпатизирующей партии
(17 февраля 1926 г.), об обмене представителями между Коминтер-
ном и Гоминьданом (6 декабря 1926 г.), здесь же обсуждался вопрос
о том, в какой форме участники Восьмого пленума И К К И должны
узнать о разрыве Гоминьдана с компартией Китая (4 мая 1927 г.).
В повестке дня уже первого заседания делегации стоял вопрос
о «границах централизма во взаимоотношениях секций и Исполко-
ма» 2 . Лидеры ВКП(б) отдавали себе отчет в том, что процесс бюро-
кратического перерождения затронул и коминтерновский аппарат. На
свет вновь была извлечена идея оперативного руководства зарубеж-
ными коммунистами не из далекой Москвы, а из Западной Европы.
С ней связывались и надежды на то, что компартии освободятся от
груза ответственности перед многочисленными отделами ИККИ, тре-
бовавшими все новых справок и отчетов, и получат большие возмож-

1
РГАСПИ. Ф. 508. On. 1. Д. 52. Л. 1.
2
Там же. Д. 3. Л. 1.

156
ности для политического маневра. После долгих обсуждений в раз-
личных инстанциях делегация 15 марта 1927 г. приняла принципиаль-
ное решение об образовании Западноевропейского Бюро. Его предпо-
лагалось составить из Куусинена, Мануильского, Эрколи (П.Тольятти)
или Эмбер-Дро'. Дело шло вперед медленно, и 11 января 1928 г. де-
легация вновь подтвердила свою позицию о создании ЗЕБ, причем
его местопребыванием должна была стать Франция. Реальная работа
Бюро началась лишь годом позже, и не в Париже, а в Берлине.
«Неформальная» власть делегации базировалась не только на ав-
торитете находившейся у власти партии большевиков, но и на мате-
риальных ресурсах советского государства. Лидерам ВКП(б) каза-
лось само собой разумеющимся использование национальных богатств
России для претворения в жизнь планов мировой революции. Со
стабилизацией капитализма стабилизировалась и денежная политика
большевиков. Требования Ленина жестоко карать иностранных ком-
мунистов, транжирящих пролетарские деньги2, хотя и не были широ-
ко известны, стали законом для коминтерновских структур. В равной
степени законом было и то, что деньги на содержание секций Комин-
терна и коммунистической прессы шли из Москвы. К 1926 г. ежегод-
ная смета утверждалась в Политбюро ЦК ВКП(б), и за ее соблюде-
нием строго следили 3 . На долю делегации выпадало одобрение
чрезвычайных выплат партиям и составление бюджета самого Испол-
кома Коминтерна. Поскольку председатель бюджетной комиссии
ИККИ Пятницкий являлся одновременно представителем ВКП(б)
и секретарем русской делегации, проблемы финансирования Комин-
терна решались оперативно и безболезненно.
В начале 1926 г. ходили слухи, что Зиновьеву удалось перевести
значительные суммы сторонникам оппозиции за рубежом. 16 марта
секретарь Сталина И. П. Товстуха обратился к Пятницкому со следу-
ющей запиской: «Тов. Сталин просит Вас сообщить: Как распределе-
ны деньги по партиям? Кому сколько дается? Он просит этот вопрос
не решать без русских членов Президиума ИККИ...» 1 В своем ответе
Пятницкий подтвердил, что регулярные субсидии проходят через
специальную комиссию Политбюро, и впредь «крупные ассигнования
отдельным партиям будут выдавать только по решению делегации».
Материалы русской делегации изобилуют просьбами различных
компартий об оказании финансовой поддержки — мотивировались
они и репрессиями со стороны реакции, и растущей задолженностью

1
РГАСПИ. Ф. 508. Оп. 1. Д. 49. Л. 1.
2
См.: Известия ЦК КПСС. 1990. № 4. С. 156.
3
См.: Политбюро ЦК Р К П ( б ) - В К П ( б ) и Коминтерн 1919-1943 гг. С. 340-341.
1
РГАСПИ. Ф. 508. Оп. 1. Д. 102. Л. 151.

157
 партийных касс. Естественно, главным аргументом оставалось подтал-
кивание вперед революционных выступлений. В спокойные годы де-
легация выдавала суммы в основном на поддержку коммунистичес-
кой прессы или приобретение недвижимости (партийных зданий,
типографий и т. п.). Реже финансовые вливания предназначались
регионам, которые представлялись перспективными. Так, в августе
1926 г. маленькая компартия Индии получила сто тысяч рублей золо-
том «для активизации своей работы». Е1а особом счету находилась
компартия Китая, требовавшая оплаты едва ли не каждого своего
члена. После поражения Кантонского восстания Политбюро ЦК КПК
писало в Москву: «Мы просим вас в такой решающий исторический
момент еще больше и больше оказывать нам материальную помощь,
чтобы мы скоро могли победить белый террор в Китае» 1 .
«Святая святых» деятельности русской делегации в Коминтерне
составляли кадровые вопросы — без ее рекомендации не назначались
не только члены руководящих органов ИККИ, но и ведущие сотруд-
ники аппарата. Проявляя «большевистскую нетерпимость» ко всяко-
го рода уклонам и шатаниям, делегация все же пыталась сохранять
в руководящих органах той или иной партии представителей различ-
ных фракций, если они не ставили под вопрос лояльность Москве.
Особенно много хлопот доставляла ситуация в польской компартии,
лидеры которой во внутрипартийной жизни продолжали традиции
шляхты. Постоянные конфликты в ЦК КПП привели к тому, что
делегация на своем заседании 10 августа 1927 г. в поисках «золотой
середины» приняла решение ввести в Политбюро ЦК польской ком-
партии двух членов Президиума ИККИ - Мануильского и Куусине-
на (оба являлись представителями не столько Коминтерна, сколько
самой ВКП(б)) 2 .
Сталин принимал активное участие в выработке кадровых реше-
ний в Коминтерне даже тогда, когда находился в отпуске. 25 августа
1928 г. делегация не решилась в его отсутствие определять, кто будет
избран в новый Исполком, Президиум и Политсекретариат Комин-
терна. На Кавказ была направлена телеграмма с просьбой дать соот-
ветствующие указания. 31 августа из Сочи пришел ответ: «Предлагаю
составить его (Политсекретариат. — А. В.) таким образом, чтобы
обеспечить в нем преобладающий противовес шмералевским тенден-
циям. Для лучшей связи с ЦК предлагаю ввести Молотова в Полит-

' Р Г А С П И . Ф. 508. On. 1. Д. 1126. Л. 9. З а первые четыре месяца 1928 г.

китайские коммунисты получили субсидии размером в 112 тыс. долларов США,
на следующий период просили увеличить их смету практически в два раза (Там
же. Л. 6, 20).
2
Там же. Ф. 508. On. 1. Д. 53. Л. 1.

158
секретариат ИККИ в качестве члена» 1 . Под «шмералевскими тенден-
циями» понималась умеренность и осторожность ряда лидеров Ко-
минтерна, которые впоследствии окажутся в рядах «правого уклона».
Введение Молотова в высшие сферы Коминтерна показывало, кому
собирался Сталин доверить бразды правления этой организацией
после запланированного им устранения покровителя «шмералевских
тенденций» Бухарина.
Внутренняя структура делегации ВКП(б) переживала во второй
половине 20-х годов те же процессы, что и руководящие органы рос-
сийской партии. Все больший круг вопросов, передававшихся в усло-
виях господства централизма на самые высшие этажи власти, делал
работу уставных органов все более неэффективной, они тонули в те-
кучке, выделяли из себя все более узкие группы людей, способных
оперативно реагировать на проблемы дня. От съездов и пленумов центр
партийной работы перемещался на заседания Политбюро, в узкие ко-
миссии, «семерки», «тройки», пока наконец не замкнулся на одном
великом и непогрешимом вожде. То, что подобное достраивание пира-
миды власти сверху вниз являлось закономерностью партийной дик-
татуры, подтверждает и развитие русской делегации в Коминтерне.
Ей приходилось решать и такие вопросы, как выдача разрешений
на въезд в СССР европейским социалистам, проведение Конгрессов
друзей СССР или международных спортивных соревнований. Оби-
лие оперативных вопросов заставило уже на четвертом заседании
делегации 13 февраля 1926 г. избрать ее Бюро, куда вошли Зиновьев,
Сталин, Пятницкий, Бухарин и Мануильский 2 . Впоследствии по пред-
ложению Пятницкого от 10 января 1927 г. была сформирована рабо-
чая группа из Бухарина, Мануильского, Куусинена, Лозовского,
Шацкина и Пятницкого для «разрешения текущих вопросов, связан-
ных с работой ИККИ, не созывая делегацию ВКП(б). В делегацию
переносить только вопросы принципиального характера» 3 .

Атака на «правых»

В ходе работы Девятого пленума И К К И (февраль 1928 г.) цент-

ральное место занимал китайский вопрос. Хотя соответствующая
резолюция была представлена в делегацию совместно Сталиным и Бу-
хариным, а затем одобрена пленумом, именно здесь между ними
появилась серьезная трещина. Она имела собственную предысторию —
в момент работы XV съезда ВКП(б) эмиссары Коминтерна Нейман

1
Политбюро ЦК Р К П ( 6 ) - В К П ( б ) и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 гг. С. 552.
2
РГАСПИ. Ф. 508. On. 1. Д. 7. Л. 1.
1
Там же. Ф. 508. Оп. 1. Д. 46. Л. 2.

159
 и Ломинадзе приготовили ему своеобразный подарок, организовав
восстание в китайском городе Кантоне. Восстание, едва начавшись,
было жестоко подавлено властями, вызвав новую волну гонений на
коммунистов. Бухарин выразил несогласие с подобными методами,
когда китайцев «замучили невыполнимыми приказами о восстани-
ях... Люди брали в руки спички и шли устраивать восстания» 1 .
Атаку против Бухарина начал все тот же Ломинадзе, на протяже-
нии второй половины 20-х годов являвшийся послом Сталина по
особым поручениям. Он и представитель КИМа Лазарь Шацкин
подвергли критике некий «правый уклон» руководителей Коминтер-
на в китайском вопросе — имена пока не назывались, но всем посвя-
щенным было очевидно, что речь идет о бухаринской оценке кантон-
ского восстания как путча. Бухарин не остался в долгу и в ходе
пленума выступил с критикой левацких настроений. Ситуация нака-
лилась настолько, что Ломинадзе подал заявление с просьбой освобо-
дить его от работы в Коминтерне.
Заседание делегации 22 февраля 1928 г. завершилось выработкой
очередного компромисса: «Ограничиться состоявшимся обменом
мнений. Считать необходимым, чтобы правые ошибки и уклоны,
совершаемые в секциях Коммунистического Интернационала, осве-
щались в журнале «Коммунистический Интернационал» и в комму-
нистической печати. Считать нежелательным выступления на заседа-
ниях органов Коминтерна членов Делегации ВКП(б) друг против
друга»2.
Коминтерн оказался на пороге новой дискуссии, но на сей раз
конфликт удалось погасить. То, что режиссером в данной ситуации
являлся Сталин, показывает его правка на заявлении Ломинадзе по
китайскому вопросу. Сталин внес в проект резолюции пленума не-
сколько поправок, которые свидетельствовали о стремлении обогнать
Бухарина слева. Среди прочего он выдвинул тезис о том, что китай-
ская революция вышла за рамки буржуазно-демократической и на
повестке дня стоит «переход всего массового революционного движе-
ния в Китае в его новый, советский этап» 3 .
Состоявшееся 29 февраля 1928 г. заседание делегаций ВКП(б)
и КПГ на пленуме ИККИ продолжило традицию «неуставных» встреч
представителей двух крупнейших секций Коминтерна. Речь вновь
шла о внутрипартийном положении в КПГ — резолюция, предложен-
ная Сталиным, требовала признать, что оно «исключает терпимость
в отношении носителей правой опасности в партии и что только на

1
РГАСПИ. Ф. 508. Он. 1. Д. 65. Л. 10.
2
Там же. Д. 58. Л. 1.
3
Там же. Д. 112а. Л. 8.

160
 основе этой линии могут и должны быть созданы действительное
единство руководства и действительная концентрация революцион-
ных сил в партии» 1 . Резолюция наметила новые акценты, оставив
глубокий след в истории и КПГ, и ВКП(б). Бухарин вновь промол-
чал, Клара Цеткин воздержалась при голосовании.
После Девятого пленума наступила необычная пауза в деятельно-
сти делегации ВКП(б) в Коминтерне. За протоколом № 5 от 14 марта
следовал протокол № 6 от 16 июля 1928 г. Обманчивая тишина явля-
лась затишьем перед бурей. За это время в руководстве ВКП(б)
оформилась группа «правых», к которой принадлежал Бухарин, так
что перенесение нового конфликта в Коминтерн было лишь делом
времени.
16 июля делегация приняла за основу тезисы о международном
положении и тактике Коммунистического Интернационала, подго-
товленные Бухариным к его Шестому конгрессу, который так долго
откладывался. Однако уже на следующий день было решено еще раз
обсудить этот документ и внести необходимые поправки. Началась
игра в кошки-мышки. Сопоставление проектов показывает, что ут-
верждения Сталина о «довольно серьезных разногласиях по корен-
ным вопросам политики Коминтерна» 2 не соответствовали действи-
тельности. Было бы преувеличением считать поправки миной
замедленного действия, подложенной бухаринскому Исполкому, это
был скорее «пробный шар», призванный проверить его способность
к сопротивлению.
Среди иностранных участников конгресса множились слухи о но-
вом расколе в стане большевиков: русская делегация почти не прини-
мала участия в пленарных заседаниях. Бухарин выглядел чрезвычайно
нервным и подавленным. На заседании делегации 25 июля он оправды-
вался уже почти как ответчик в суде. В роли прокурора выступал все
тот же Ломинадзе. Наряду с аргументами по Китаю он обвинил Буха-
рина в пессимизме по отношению к темпам мировой революции, пред-
ложив выдвинуть перед компартиями боевую задачу: «Подготовка
в связи с приближением нового революционного подъема в большин-
стве стран Европы к борьбе за диктатуру пролетариата» 3 .
Новый вариант тезисов был роздан делегатам конгресса, чтобы
они могли сличить его с первоначальной редакцией и увидеть, что же
«пропустил» Бухарин. После его устранения от работы в Коминтерне
делегация ВКП(б), казалось, получила второе дыхание. Но это уже
была другая делегация. Хотя весной 1929 г. ее заседания проводились

1
РГАСПИ. Ф. 508. On. 1. Д. 59. Л. 1.
2
Сталин В. И. Сочинения. Т. 12. С. 26.
3
РГАСПИ. Ф. 508. On. 1. Д. 65. Л. 4.

161
чаще, чем в предшествующие годы, на них уже не обсуждались прин-
ципиальные вопросы. Реальная власть сосредоточилась в руках узко-
го круга лиц (Сталин, Молотов, Пятницкий, Мануильский), а деле-
гация в лучшем случае рассматривала конкретные пути претворения
в жизнь принятых ими решений.
С 1929 г. «левый поворот» Коминтерна окончательно превратился
в мероприятие, проводимое в жизнь административными методами.
Речь шла об искоренении «правого уклона» в тех компартиях, кото-
рые еще не избавились от демократических традиций. Как правило,
эти партии работали в наиболее благополучных странах — США,
Швейцарии, Чехословакии, Австрии. Группу Ловс/гона в КП США,
группу Илека в КПЧ и ЦК КП Швейцарии в полном составе объя-
вили сторонниками Бухарина и его методов руководства Коминтер-
ном, требовали публичных покаяний и исключения нераскаявшихся.
Кадровая работа делегации ВКП(б) с 1929 г. опустилась на ниж-
ние этажи коминтерновской иерархии. Теперь обсуждались кандида-
туры не только в органы ИККИ, но и в Центральные комитеты от-
дельных партий. По решению делегации в начале 1929 г. из
руководящего ядра КП США были выведены Ловстон и Биттельман,
за которыми стояло большинство членов партии. Бразды правления —
руководство партийным Секретариатом — были переданы «полевевше-
му» Уильяму Фостеру, который в своих донесениях подчеркивал бли-
зость революционных потрясений в Соединенных штатах Америки1.
Русская делегация последовательно очищала аппарат ИККИ от
сторонников Бухарина: Эмбер-Дро был направлен в Латинскую Аме-
рику, Эверт — в Индию, ряд германских «примиренцев» остался в «по-
четной ссылке» в Москве. Гарантией лояльности Исполкома остава-
лось «укрепление его различных отделов русскими работниками»:
в Политсекретариате Бухарина заменил Мануильский, в Президиу-
ме — Гусев. По инициативе русской делегации сеньорен-конвент Де-
сятого пленума И К К И (июль 1929 г.) принял решение о создании
постоянной комиссии «для проверки состава сотрудников в целях
освобождения аппарата И К К И от негодных элементов в деловом от-
ношении и от политически невыдержанных товарищей» 2 .
Порой даже административный механизм Коминтерна оказывался
недостаточным для окончательной «большевизации» отдельных компар-
тий. 15 мая 1929 г. делегация обратилась в коллегию ГПУ с просьбой
«выявить провокаторов в Компартии Польши» ГПУ, а позже НКВД
восприняли это поручение столь серьезно, что к концу 1938 г. было

1
РГАСПИ. Ф. 508. On. 1. Д. 72. Л. 1, 3 2 - 3 3 .
2
Там же. Д. 91. Л. 44.
:|
Там же. Д. 83. Л. 1.

162
физически уничтожено более двух третей ведущих функционеров КПП,
а сама партия объявлена засоренной шпионами и распущена 1 .
Процесс превращения делегации ВКП(б) в придаток всемогущего
сталинского секретариата олицетворял и тот факт, что ее заседания
проходили обычно в кремлевском кабинете вождя. Для представите-
лей иностранных компартий она оставалась центральной пружиной
коминтерновского механизма. Это подтверждает обширный поток
просьб, донесений и доносов, отлагавшихся в документах делегации
ВКП(б) в Коминтерне, вплоть до ее тихой смерти летом 1930 г.
Выполнив свою миссию, она была уже больше не нужна. Сталин
предпочитал определять свою политику в узком кругу функционеров,
который подбирался соответственно предполагаемым поручениям.

3. Англо-Русский комитет и внутрипартийная борьба

в ВКП(б)

Англо-Русский комитет профсоюзного единства (АРК) был со-

здан в апреле 1925 г. как орган обмена информацией и политического
сотрудничества массовых рабочих организаций С С С Р и Великобри-
тании. Казалось бы, данная организация, просуществовавшая чуть
больше двух лет, не имеет прямого отношения ни к истории Комму-
нистического Интернационала, ни к истории борьбы в высшем эше-
лоне ВКП(б). Однако это не так. Наряду с китайской революцией
вопрос об АРК являлся второй осью внутрипартийного размежева-
ния, проходившей через Коминтерн. И дело не только в том, что в те
годы последний искал новые пути завоевания рабочих масс, а мощное
профсоюзное движение Великобритании было самой удобной точкой
приложения сил на международной арене. На примере АРК руководи-
тели ВКП(б) и Коминтерна отстаивали то или иное толкование поли-
тики единого рабочего фронта, которая рассматривалась как составная
часть политического завещания Ленина, а значит, становилась предме-
том соперничества фракции большинства и оппозиционеров.
В состав АРК на паритетных началах вошли секретари ВЦСПС
и Генерального совета тред-юнионов, которые представляли крупней-
шие национальные организации двух международных объединений
профсоюзов: Профинтерна и Интернационала социалистических проф-
союзов с центром в Амстердаме. Инициатива образования АРК исхо-
дила из Москвы - председатель И К К И Зиновьев и Председатель
ВЦСПС М. И. Томский рассчитывали получить дополнительный

' См.: Фирсов Ф. И., Яжборовская И. С. Сталин и коммунистическая партия

Польши / / Вопросы истории КПСС. 1989. № 1 1 - 1 2 .

163
рычаг давления на Амстердамский Интернационал, чтобы при благо-
приятных условиях поставить вопрос о воссоздании единства про-
фессионального движения.
В начале 1925 г. переговоры об этом велись, но «амстердамцы»
требовали ни больше ни меньше роспуска Профинтерна. После того,
как это стало очевидным, 21 февраля Зиновьев послал советской
делегации следующую телеграмму: «После цинично-откровенных за-
явлений Удегеста и других представителей Амстердамского большин-
ства, стало бесспорным, что принятая резолюция означает фактичес-
ки срыв единства. Русские профсоюзы не могут принять столь
унизительные условия, равносильные полной капитуляции. Самым
решительным образом прошу вас сделать все от вас зависящее, чтобы
немедленно сорганизовать англо-русский комитет... После образова-
ния англо-русского комитета, опираясь на его поддержку, русские
профсоюзы смогут поставить вопрос о встрече с амстердамской ко-
миссией, но никак не раньше» 1 .
В основе подобных расчетов лежало понимание того, что Профин-
терн так и не смог пробиться к европейским рабочим. Хотя подобные
взгляды и попахивали «правым уклоном», они имели место в партий-
ных верхах. В разгар борьбы с объединенной оппозицией Сталин
извлек на свет письмо одного из сторонников Троцкого, датированное
январем 1924 г. В нем говорилось: «Мы считаем.., что такие объеди-
нения наши, как "Профинтерн", фактически являются, вольно или
невольно, орудием разобщения и российских рабочих масс, и запад-
но-европейских коммунистических масс от решающих масс всего
пролетариата. Он является прямым препятствием, ничем фактически
неоправдываемым на пути к образованию единого фронта рабочего
класса каждой страны и в международном масштабе» 2 .
Действительно, раскол в профсоюзном движении получился не
только политический, но и географический — за Амстердамом пошло
подавляющее большинство профессионально организованных рабочих
вне СССР. И в этом плане образование АРК имело позитивное значе-
ние, уменьшая трещину в европейском рабочем движении. В условиях
стабилизации капитализма теряли свой смысл многие идейные конф-
ликты эпохи революционного подъема — и социал-демократам, и чле-
нам компартий, работавшим в профсоюзах, приходилось быть «рефор-
мистами». Это признавал Томский в своем выступлении на XIV съезде
ВКП(б), говоря, что в борьбе за влияние на рабочих коммунисты
должны идти «хоть к черту на рога, хоть к папе римскому» 3 .

1
РГАСПИ. Ф . 324. On. 1. Д. 552. Л. 96.
2
Коммунистическая оппозиция в СССР. 1923-1927. Benson, 1988. Т. 1. С. 98.
3
XIV съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). 18—31 декабря 1925 г.:
Стенографический отчет. М.; Л., 1926. С. 803.

164
 Всеобщая стачка в Великобритании

Первый год существования АРК не дал заметных результатов -

представители британского Генсовета умело лавировали между ради-
кальными настроениями рабочих масс в своей стране и умеренными
рекомендациями из Амстердама. В свою очередь, ВЦСПС так и не
получил директив на «поворот вправо» из-за сохранявшихся надежд
на то, что ситуация в Европе чревата новыми революционными по-
трясениями. Отчасти эти надежды питал и тлеющий конфликт в уг-
ледобывающей промышленности Великобритании. Профсоюз горня-
ков, один из самых радикальных и мощных тред-юнионов страны, на
протяжении нескольких лет успешно сопротивлялся попыткам мо-
дернизации отрасли за счет рабочих.
Летом 1925 г. шахтовладельцы ультимативно потребовали от проф-
союза увеличения продолжительности рабочего дня и сокращения
заработной платы. В противном случае они угрожали объявить локаут.
Британское правительство, выступившее в роли посредника, согласи-
лось в течение 9 месяцев выплачивать отрасли субсидии. В течение
этого срока компромисс так и не был найден, и Генеральный совет
тред-юнионов призвал трудящихся поддержать горняков. Всеобщая
стачка началась 4 мая. Остановились заводы и транспорт, не выходи-
ли газеты, ведущая страна западного мира оказалась на грани эконо-
мического коллапса 1 . Однако силы оказались неравными - прави-
тельство объявило чрезвычайное положение, привлекло значительные
силы полиции и армии. После недельной борьбы по решению Генсо-
вета английские рабочие вышли на работу. Вопреки воле профсоюз-
ного руководства стачку продолжали лишь горняки, ибо на карту
было поставлено их дальнейшее существование.
В Москве с огромным вниманием и затаенной надеждой следили
за развитием событий в Великобритании. Газеты посвящали им це-
лые полосы, на заводах проходили митинги солидарности, докеры
бойкотировали разгрузку английских кораблей. Для большевистско-
го руководства забастовка символизировала как появление новых
признаков революционного подъема в Европе, так и подрыв полити-
ческой стабильности в Великобритании - пока еще лидере западного
мира. Казалось, сбывались предсказания Троцкого, сделанные им в
книге «Куда идет Англия?», появившейся за несколько месяцев до
стачки - дряхлевший британский империализм становился главным
плацдармом мировой схватки труда и капитала 2 .

1
См.: Гурович П. В. Всеобщая стачка в Англии 1926 г. M., 1959.
Эти мысли были конкретизированы Троцким в записке, направленной членам
Политбюро еще за два месяца до начала забастовки, 5 марта 1926 г (РГАСПИ
Ф. 324. Оп. 2. Д. 67. Л. 102 — 104).

165
 Вопрос об английской стачке обсуждался на каждом заседании
Политбюро ЦК ВКП(б). Пикантность ситуации заключалась в том,
что стачкой руководили профсоюзные лидеры, которых коммунисти-
v
ческая пресса неустанно разоблачала как «лакеев буржуазии». Уже
4 мая Политбюро предложило проводить осторожную линию в отно-
шении Генсовета, «в партийной и советской печати взять сейчас гон
спокойно разъяснительный, с надлежащей критикой правых» 1 . Тогда
же было решено отправить от имени советских профсоюзов финан-
совую помощь забастовщикам - чек на 2 млн рублей золотом 2 .
Руководитель ВЦСПС Томский немедленно отправился в Париж,
чтобы находиться на телефонной связи с Геисоветом и в случае не-
обходимости оказывать ему помощь. Просился за границу и Зиновь-
ев, но получил отказ. Параллельно английским коммунистам была
направлена директива о переводе стачки на политические рельсы,
среди первоочередных лозунгов называлось требование отставки кон-
сервативного правительства и проведения внеочередных парламент-
ских выборов.
6 мая свое первое заседание провела специальная комиссия, создан-
ная Политбюро для оперативного реагирования на события в Великоб-
ритании'. Работа комиссии не протоколировалась, ее решения офор-
млялись в «особой папке». Именно в комиссии были выработаны
оценки английской стачки, явно отдававшие левизной. Позже ее член
Молотов, отбиваясь от атак оппозиции, приподнял занавес над тем, кто
был их инициатором: Сталин «указал тогда на "гвоздь" событий, а имен-
но: на задачу перевода стачки на политические рельсы и на необходи-
мость выдвинуть лозунг: долой правительство консерваторов, да здрав-
ствует рабочее правительство. Им была намечена эта линия, которую
все мы и в том числе Вы, т. Зиновьев, приняли полностью»'1.
В тот же день, 6 мая делегация ВКП(б) в Коминтерне постановила
вынести вопрос об английской стачке в повестку дня Президиума
ИККИ. Признавалось необходимым направить Второму и Амстер-

1
Политбюро ЦК Р К П ( б ) - В К П ( 6 ) и Коминтерн 1919—1943 гг. С. 361.
2
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 3. Л. 65. Предложение было внесено Сталиным,
Молотовым и Догадовым, решение принято опросом членов Политбюро 7 мая.
3
Комиссия Политбюро, которая должна была оперативно реагировать на раз-
витие английской стачки, была создана по предложению Томского 5 мая, в нее
первоначально вошли Сталин, Зиновьев, Молотов, Догадов, Лозовский и Чиче-
рин, секретарем назначен Пятницкий. Рыков и Бухарин были введены в состав
комиссии позже (Там же. Л. 62, 66). Л о з о в с к и й 3 июня говорил о том, что
«Английская Комиссия заседала ежедневно. Через эту комиссию проходили все
вопросы, а равным образом все статьи наших газет» (Там же. Ф. 17. Оп. 163.
Д. 6 8 7 ) .
4
Стенограммы заседаний Полибюро. Т. 1. С. 817.

166
 дамскому Интернационалам телеграмму с предложением сотрудниче-
ства в помощи английским рабочим1. На заседании Президиума 7 мая
появился сам Сталин, обычно не баловавший Коминтерн своим вни-
манием. Очевидно, генсек размышлял, на каких позициях выгоднее
дать бой своему поверженному, но не уничтоженному оппоненту.
Зиновьев в пространной речи лояльно изложил согласованную в По-
литбюро точку зрения, подчеркнув, что развитие стачки может поста-
вить перед английским рабочим классом вопрос о завоевании власти.
Отсюда делались далеко идущие выводы: «Вопрос о стабилизации
капитализма уже не существует, он решен ходом событий»2. Как видим,
завышенные ожидания разделяли все члены большевистского руко-
водства, однако для них речь шла не только об этом.
Каждая из сторон внутрипартийного конфликта пыталась извлечь
из английских событий максимальную пользу. Руководитель Комин-
терна Зиновьев вновь оказался в центре внимания, он был полон
энергии, ежедневно писал новые директивы коммунистическим парти-
ям Европы, требуя от них максимальной поддержки английских ра-
бочих. Это не могло не беспокоить фракцию большинства в Полит-
бюро. Ее представители, за исключением Бухарина, никогда не
проявляли интереса к проблемам международного коммунистическо-
го движения. Сейчас им приходилось принимать бой на невыгодных
позициях. Однако уклониться от него было невозможно.
7 мая Сталин и Молотов подвергли критике подготовленный Зино-
вьевым проект письма английским коммунистам. Последнему пришлось
срочно вносить в него коррективы, 8 мая проект был еще раз просмот-
рен его оппонентами1. Позже Сталин всячески раздувал ошибки Зино-
вьева - «в проекте, как это хорошо известно членам ПБ, не оказалось
и намека на лозунг - долой правительство консерваторов, да здрав-
ствует рабочее правительство» 4 . Это был излюбленный прием сталин-
ской тактики - дискредитировать политического противника, разду-
вая мелочные огрехи до размеров оппортунистических ошибок.
Ситуация в руководстве ВКП(б) обострилась после того, как из
Великобритании пришло сообщение, что Генсовет тред-юнионов от-
верг финансовую помощь Москвы, вежливо сославшись на то, что
этот шаг будет использован против забастовщиков правительством
и предпринимателями. Сталин в растерянности телеграфировал Том-
скому в Париж: «посоветуй, как выйти из положения» 5 . Сам Том-

1
Политбюро ПК Р К П ( б ) - В К Щ б ) и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 IT. С. 364.
2
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 2. Д. 71. Л. 3 0 - 4 6 .
Там же. Ф. 82. Оп. 2. Д. 223. Л. 45.
1
Письма И. В. Сталина В. М. Молотову. С. 66.
л
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 197. Л. 61.

167
ский, оказавшись вдали от родных стен, отчасти проникся духом
социального компромисса. Когда из Лондона пришло сообщение о за-
вершении стачки, он направил в Политбюро телеграмму, выдержан-
ную в оптимистических тонах, предложив признать, что такой исход
«означает провал затеи консерваторов и частичную моральную побе-
ду пролетариата»'.
Такая трактовка событий открывала возможность обвинить руко-
водителя ВЦСПС в потворстве предателям из Генсовета, и Зиновьев
ее не упустил. Он написал гневное письмо в Политбюро, расценив
позицию Томского как «глубоко неправильную и принципиально
неверную» 2 . На внеочередном заседании Политбюро 14 мая это пись-
мо не получило поддержки большинства, однако линия Томского была
дезавуирована. В Париж была направлена следующая телеграмма,
написанная Сталиным: «Мы считаем, что не было компромисса, а бы-
ло предательство. Подчиниться Генсовету нельзя, когда рабочие бас-
туют и хотят бастовать. Генсовет и его вождей надо критиковать
и беспощадно разоблачать, надо на ошибках вождей Генсовета учить
массы. Предлагаем комиссии немедля отменить свою директиву и за-
менить ее директивой в духе нашей телеграммы» '.
Осуждение ошибочной позиции Томского было бесспорным ус-
пехом Зиновьева, который размышлял о дальнейшем наращивании
наступления в Политбюро. В тот же день на заседании Президиума
И К К И , где обсуждался английский вопрос, он не стал раскрывать
карты, предложив его участникам не торопиться с оценками, «че-
рез 2—3 дня ситуация разъяснится» 4 . Международная организация
коммунистов была фактически исключена из процесса принятия
решений, которые касались ее напрямую. Ее Президиум лишь ог-
раничился опровержением утверждений английской прессы, будто
Коминтерн навязывает английским коммунистам «русские рево-
люционные методы» 1 .
Как в свое время «германский Октябрь» 1923 г., стачка в Велико-
британии стала катализатором фракционного конфликта в руковод-
стве партии большевиков. Поскольку обе стороны были едины в при-
знании главной вины за «предателями» из Генсовета, на острие дебатов
оказалась дальнейшая судьба АРК. Требовалось определить его роль
в новых условиях. Первым это сделал Троцкий. В апреле—мае он

1
Политбюро ЦК Р К П ( б ) - В К П ( б ) и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 гг. С. 368 (приме-
чание).
2
РГАСПИ. Ф . 324. Оп. 2. Д. 67. Л. 1 5 6 - 1 5 7 .
3
Политбюро Ц К Р К П ( б ) - В К П ( б ) и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 гг. С. 367.
4
РГАСПИ. Ф . 495. Оп. 2. Д. 72. Л. 13.
5
Там же. Л. 26.

168
инкогнито находился на лечении в Берлине, и сразу же по возвраще-
нии выступил за немедленный и полный разрыв с «предателями» из
Генсовета.
18 мая, т. е. через пять дней после завершения стачки, Троцкий
писал: «Что создание Англо-советского комитета как элемента в по-
литике единого фронта было правильным, об этом спора не было
и нет. Но неправильно было наше политическое отношение к этому
организационному мероприятию... Соглашение, основанное в значи-
тельной мере на организационно-дипломатических началах, не выдер-
жало испытания борьбы, что обрушилось на неподготовленные рабо-
чие массы в виде совершенно неожиданного отказа Генерального
совета от принятия нашей помощи, а затем и прямого предательства
стачки»'. Позиция Троцкого настраивала на критику «правых оши-
бок» фракции большинства в Политбюро и давала повод для сплоче-
ния пока еще разрозненных сил оппозиции. 21 мая 1926 г., выступая
перед студентами МГУ, Зиновьев заявил, ссылаясь на опыт англий-
ской стачки: «У нас есть все основания сказать: то, что происходит
сейчас, есть что угодно, только не стабилизация» 2 .
Фаза закулисной борьбы началась на следующий день, когда де-
легация ВКП(б) в Коминтерне посчитала «необходимым выступить
от имени И К К И с тезисами об уроках английской забастовки» 3 .
Зиновьев решил воспользоваться отъездом Сталина в отпуск для
утверждения в этом вопросе собственной линии. Уже 26 мая он
разослал членам Политбюро свой проект тезисов. Речь в них шла
о политическом характере стачки, ход которой якобы подводил ан-
глийский рабочий класс к постановке вопроса о власти. Отсюда
делался вывод, который выглядел упреком в адрес позиции боль-
шинства: «Спор вокруг проблемы "стабилизации" есть решенный
спор. Та политика, которая считала, что капитализм выкарабкался
из послевоенных трудностей, та политика, которая исходила из
признания длительной и прочной полосы стабилизации капитализ-
ма, оказалась неправильной» 4 .
В зиновьевском проекте чувствовалась скрытая претензия на ре-
ванш. В нем впервые была сформулирована четкая позиция по по-
воду дальнейшей судьбы АРК: поскольку лидеры Генсовета «пре-
поднесли английской буржуазии на блюде голову всеобщей
забастовки», все контакты с ними должны быть немедленно разор-
ваны. Вскоре свое слово сказал и Троцкий — 26 мая в «Правде»

1
Коммунистическая оппозиция. Т. 1. С. 228—229.
2
Правда. 5 июня 1926 г.
3
РГАСПИ. Ф. 508. On. 1. Д. 27. Л. 1.
4
См.: Стенограммы заседаний Политбюро. Т. 1. С. 853.

169
появилась его статья об уроках стачки и ошибках английской ком-
партии. Оппозиционеры вместе выступили в Свердловском универ-
ситете с докладами на эту тему.
Ознакомившись с зиновьевским проектом, представители боль-
шинства сразу же забили тревогу. Бухарин и Молотов писали Стали-
ну 1 июня: «Считаем крайне важным, чтобы ты немедленно ознако-
мился с тезисами и дал свое мнение сюда. Зиновьев пересматривает
оценку стабилизации и тактику Коминтерна, обливает грязью прово-
дившуюся до сих пор коминтерновскую политику... и берет фактичес-
ки на себя инициативу немедленного разрыва с Генсоветом»'.
Сталин, едва доехавший до Кавказа, согласился с оценкой своих
соратников, добавив в нее грубый колорит. Его критические заметки
на полях зиновьевского проекта тезисов говорят сами за себя: «ду-
рак!» (неоднократно), «слишком ретиво», «грубо сказано», «к Троц-
кому!». Недовольство генсека вызвало и желание Зиновьева распра-
виться с АРК, и тезис о крахе стабилизации. Применительно к урокам
английской стачки он резонно заметил: «Считаю, что нападают бур-
жуа, и рабочим не удается отстоять даже старые условия» 2 . Для опыт-
ного тактика была ясна подоплека активности Зиновьева и Троцкого:
«Видимо, они хотят на английском вопросе отыграться и вернуть все
проигранное раньше».
Чувствуя накаленную атмосферу в Москве, Сталин с Кавказа
советовал попросту не реагировать на требования оппозиционеров:
«Отложите вопрос еще на неделю и пошлите их к черту». Однако
традиции коллективного руководства были еще слишком сильны,
чтобы игнорировать мнение двух членов Политбюро, выраженное
в почти ультимативной форме*. Сталинской фракции приходилось
принимать бой в отсутствие своего лидера. В аппарате Бухарина
лихорадочно готовились контртезисы, которые среди прочего долж-
ны были «разоблачить авантюристический отзовизм в вопросе о раз-
рыве с Генсоветом»5.

1
Письма И. В. Сталина В. М. Молотову. С. 58 - 5 9 .
2
Р Г А С П И . Ф . 558. Оп. 11. Д. 197. Л. 7 2 - 1 0 6 (проект тезисов Зиновьева).
Л. 92 (замечание Сталина). Развернутый комментарий проекта Сталин дал в пись-
ме Молотову 3 июня, потребовав дать «решительный отпор линии Зиновьева
и Троцкого, ведущей к изоляции компартий от масс и к отдаче масс иод моно-
польное р у к о в о д с т в о р е ф о р м и с т о в » ( П и с ь м а И. В. Сталина В. М. Молотову.
С. 6 2 - 6 4 ) .
!
Заявления Зиновьева и Троцкого от 2 июня 1926 г. См.: РГАСПИ. Ф. 324.
Оп. 2. Д. 67. Л. 1 6 1 - 1 6 4 .
1
Письма И. В. Сталина В. М. Молотову. С. 60, 61.

170
 Июньское столкновение в Политбюро

3 июня 1926 г. состоялось заседание Политбюро, посвященное

итогам английской стачки и продолжавшееся необычно долго — бо-
лее шести часов. Оппозиционеры спешили, к активным действиям их
подталкивала не только уверенность в том, что в международных
делах они разбираются гораздо лучше, чем представители большин-
ства, но и отсутствие Сталина. В этих условиях Троцкий и Зиновьев
не без оснований рассчитывали на то, что их аргументы смогут «рас-
качать» фракционную дисциплину оппонентов, и им удастся перетя-
нуть кого-то из них на свою сторону. С этой же целью они настояли
на стенографировании заседания - стенограмма затем рассылалась
региональным организациям ВКП(б), предоставляя оппозиционерам
редкий шанс познакомить с собственной платформой широкий круг
партийных функционеров.
Дискуссия, состоявшаяся 3 июня, является самой острой и «откро-
венной» из всего комплекса сохранившихся стенограмм Политбюро 1 .
По своему характеру она скорее напоминает парламентские дебаты
между правительством и оппозицией, нежели обсуждение деловых
вопросов в кругу единомышленников. С точки зрения основного док-
ладчика на заседании 3 июня - Зиновьева — быстрое завершение за-
бастовки под нажимом правительства лишний раз подтвердило ленин-
ский тезис о том, что вожди реформистских профсоюзов являются
предателями коренных интересов рабочего класса. Любой, кто позво-
лял себе в этом усомниться, сам оказывался в рядах скрытых оппор-
тунистов. Это было весьма удобной платформой для наступления на
политическую линию большинства, которое якобы «боялось порвать
с реформистами» и сохраняло иллюзорные надежды на продолжение
сотрудничества с ними в рамках политики единого рабочего фронта.
Опытный оратор, Зиновьев не стеснялся в выражениях: «Преда-
тельства Генсовета тред-юнионов не видел только тот, кто не хотел его
видеть», и тот, кто готов и дальше сотрудничать с ним, собирается
«танцевать кадриль с мертвецами». Этому противопоставлялось воз-
вращение к чистоте революционных идеалов: «Наступил такой мо-
мент, когда наш лозунг в Англии должен быть "единство снизу"» 2 .
В условиях середины 20-х годов такой подход гарантировал комму- ^
нистам дальнейший путь в идейно-политическое гетто, однако он вы-
ступал в роли достаточно эффективного орудия внутрипартийной
борьбы, позволяя апеллировать к авторитету Ленина и романтике
«революционного штурма».

1
Стенограммы заседаний Политбюро. Т. 1. С. 743—826.
2
Там же. С. 750.

171
 В выступлениях Зиновьева и солидарного с ним Троцкого при
всей очевидности их доводов сквозило скрытое злорадство - отка-
завшись от конструктивного сотрудничества с оппозицией, сталин-
ское большинство обрекло себя на серию поражений на международ-
ной арене. Потворствуя «правым тенденциям», оно якобы готовило
примирение с социал-демократией и заигрывало с ее левым крылом,
не замечая, что в решающий момент именно это крыло предаст рево-
люционно настроенных рабочих. Это вызвало волну возмущения среди
представителей большинства в Политбюро, которые стали обвинять
оппозиционеров в политической близорукости и неспособности трез-
во оценить ситуацию. Эмоциональные высказывания Зиновьева о том,
что английская стачка подорвала стабилизацию капитализма в Евро-
пе, стали удобным объектом для нападок. Каждая из сторон дискус-
сии настаивала на том, что ее оценки не только верно отражают си-
туацию за рубежом, но и развивают ленинскую методологию анализа
международных событий.
Контртезисы большинства по вопросу об английской стачке, вне-
сенные в Политбюро от имени Бухарина, Томского и Молотова,
были розданы только в день заседания. Они выступали за сохране-
ние Англо-Русского комитета, не отказываясь от критики предате-
лей из Генсовета. Тактический расчет заслонял собой стратегичес-
кие проблемы, все хотели выглядеть «левыми» и никому не хотелось
быть обвиненным в «правом уклоне». Внутрипартийный конфликт
глушил любые попытки выйти за рамки азбучных истин, подрывал
дееспособность большевистского руководства. Отвечая на выпады
Зиновьева, Томский все же пытался по-иному расставить акценты.
Без АРК невозможно говорить о борьбе за единство профсоюзного
движения, «ваша концепция построена на ожидании завтрашней
революции в Англии, чего на самом деле нет. Вы сами это знаете».
На это тут же отреагировал Троцкий: «А ваша на том, что ее никогда
не будет» 1 .
Представители фракции большинства приводили в своих вы-
ступлениях немало исторических аргументов, напоминали, что боль-
шевики не выходили из Советов летом 1917 г., когда те были мень-
шевистско-эсеровскими. Не меньшее знание истории ВКП(б)
демонстрировали и оппозиционеры. Речь шла о том, могут ли проф-
союзы в революционной обстановке взять на себя роль пролетар-
ских органов власти - Советов. Так или иначе, спорившие остава-
лись в тисках национального опыта, который упорно навязывался
иностранным компартиям. Ссылки на мнение английских коммуни-
стов на заседании Политбюро 3 июня практически не звучали.

' Стенограммы заседаний Политбюро. Т. 1. С. 756.

172
 Обращает на себя внимание один сюжет, который был вырезан из
окончательного текста стенограммы, разосланного в партийные орга-
низации. Речь идет о «русских деньгах», которые отказались принять
руководители Генсовета тред-юнионов. Это вызвало праведный гнев
членов Политбюро не в последнюю очередь потому, что ранее счита-
лось нормальной практикой. В ходе заседания Зиновьев заявил: «Я не
против того, что мы, как пролетарское государство, подкупали "Тан"
или "Тайме", и не против того, что мы "перекупали" в той или иной
мере в отдельных случаях так называемого "рабочего вождя" из тред-
юнионов, если это полезно для рабочего класса» 1 . Троцкий не преми-
нул отпустить на этот счет шутку о готовности отдельных лидеров
английского профсоюзного движения сблизиться с советским госу-
дарством, если оно «взятки дает».
В пылу полемики вопрос об английской стачке отошел на второй
план, каждое выступление было подчинено фракционной дисциплине
и ставило своей целью дискредитацию линии оппонентов. Рождение
«объединенной оппозиции» не прошло мимо внимания сторонников
Сталина, об этом прямым текстом заявил Молотов: «Это вопрос, на
котором пытаются политически совсем сблизиться тов. Троцкий и Зи-
новьев. Я думаю, что это делается в высшей степени нерасчетливо,
а главное - непринципиально. Мало будет пользы для тт. Троцкого
и Зиновьева оттого, что они смазывают ясность постановки вопроса,
добиваясь союза, во что бы то ни стало» 2 .
В заключение заседания 3 июня Зиновьев попросил разрешения
отстаивать свою точку зрения перед Исполкомом Коминтерна. Ему
было отказано. Сталин рассчитывал на то, что это вызовет очередную
угрозу отставки с поста руководителя Коминтерна 3 , - Зиновьев давно
уже был там чисто номинальной фигурой. Однако его оппонент не
решился на такой шаг, рассчитывая использовать в дальнейшей борь-
бе хотя бы те скромные ресурсы, которые предоставляла ему между-
народная организация коммунистов.
Стенограмма заседания Политбюро отразила не только формиро-
вание «единого фронта» оппозиции, но и сплочение сил большинства
в высшем органе правящей партии. В отсутствие Сталина оно выдер-
жало атаку слева и продемонстрировало способность дискутировать
с Зиновьевым и Троцким па равных и по международным проблемам.
Для его представителей речь шла не столько о подыгрывании власт-

1
Стенограммы заседаний Политбюро. Т. 1. С. 753.
2
Там же. С. 761.
3
«Отклонение тезисов Гриши может вызвать шантаж насчет отставки, чего
пугаться не следует пи в коем случае» (Письма И. В. Сталина В. М. Молотову.
С. 64).

173
 ным амбициям генерального секретаря, сколько об утверждении соб-
ственных взглядов на перспективы строительства социализма в Рос-
сии. Вызов «объединенной оппозиции» был принят, в истории внут-
рипартийной борьбы начинался новый этап.
Хотя проект резолюции, внесенный Зиновьевым, не получил боль-
шинства голосов, исход заседания 3 июня каждая из сторон могла
трактовать в свою пользу. Оппозиционеры получили возможность
заявить об объединении собственных сил и представить партийному
активу свою платформу в международных вопросах. На следующий
день никто из русских товарищей не появился на заседании Прези-
диума И К К И - нужно было прийти в себя после столь жаркой
и продолжительной схватки, доработать в комиссии тезисы большин-
ства. В результате английский вопрос был просто снят с повестки
дня 1 . Таким образом, Коминтерн оказался последним из тех, кому «по
долгу службы» следовало бы оценить уроки английской стачки. Ска-
зывалось то, что английские представители не могли приехать в Мос-
кву для отчета о ее итогах, но решающим фактором был конфликт
в руководстве ВКП(б) и общее нежелание выносить его за рамки
собственной партии.
Только 8 июня принятые в Политбюро тезисы были освящены
авторитетом Коминтерна. Доклад на заседании Президиума в при-
сутствии Зиновьева делал Бухарин - для иностранных коммунистов,
уже посвященных в тайны Кремля, это был важный знак. Главный
удар в докладе был нанесен по «предателям из Генсовета», якобы
задушившим революционный порыв английского рабочего класса.
Бухарин предложил вниманию собравшихся тезис, который предоп-
ределил идейную эволюцию Коминтерна в последующие годы: объек-
тивный вред левые приносят больше, чем правые 2 . Этот тезис сопро-
вождался призывом не избегать совместной работы с реформистами,
а идти в их организации, прежде всего в профсоюзы, для того, чтобы
«вытеснить предателей из аппарата этих органов».
Посланцы западных компартий продублировали решение Полит-
бюро, хотя один из участников дискуссии, чехословацкий коммунист
Виктор Штерн, не называя имен, выступил в защиту тезисов оппози-
ции. Его буквально зашикали, обвинили во всех смертных грехах,
даже в том, что он плетется в хвосте германских ультра-левых. Как
видно, русские методы «идейного разгрома» оппозиции оказались
весьма заразительны. Становилось опасным не только открыто соли-
даризироваться с русской оппозицией, но и защищать близкие ей
взгляды.

1
РГАСПИ. Ф. 495. Он. 2. Д. 73.
2
Там же. Ф . 495. Оп. 2. Д. 57. Л. 64.

174
 Разрастаясь, конфликт большинства и объединенной оппозиции
в руководстве ВКП(б) искал новых точек опоры. Масла в огонь под-
лил протест руководства Коммунистической партии Великобрита-
нии (КПВ) против резкого тона заявления советских профсоюзов от
7 июня, посвященного итогам английской стачки 1 . Помимо недоуме-
ния по поводу того, что свою точку зрения на события в Великобри-
тании высказал не Профинтерн, а ВЦСПС (что стимулировало до-
мыслы о «советском вмешательстве»), английские коммунисты
отмечали недопустимость дискредитации АРК и ультимативного
требования замены его нынешних представителей от Генсовета.
В письме из Лондона говорилось: «Мы протестуем против ли-
нии, взятой фракцией ВКП по поводу заявления (ВЦСПС. — А. В.),
и мы вынуждены настаивать на необходимости совещания с Комин-
терном, прежде чем будут опубликованы декларации, имеющие от-
ношение к делам других стран. Мы уже не раз настаивали на таком
более тесном сотрудничестве» 2 . Несмотря на всю осторожность
формулировок, ядро критики было направлено против узурпации
прав коминтерна как коллективного политического органа. Лишь
18 июня 1926 г. один из лидеров КПВ Том Белл сделал в Москве
доклад об итогах английской стачки, в котором содержалась доста-
точно острая критика тезисов И К К И , принятых без участия его
партии. Он выступил против ожидания близкого конца английского
капитализма, против высказываний, будто стачка «сделала другим
рабочее движение Великобритании».
Особый акцент был сделан Беллом на будущем АРК — «стачка
и кампания солидарности русских рабочих разрушили у многих на-
ших товарищей настороженное отношение к АРК как дипломатичес-
кому инструменту Советской России, поэтому сохранение комитета
КПВ рассматривает как одну из своих важнейших задач» 3 . В ходе
дискуссии по докладу Белла никто из выступавших не затронул воп-
роса об АРК. Более того, он даже не был упомянут в резолюции об
английской стачке, принятой Президиумом И К К И 22 июня 1926 г.
Все отдавали себе отчет в том, что судьба комитета находится в ком-
петенции руководства ВКП(б), а не Коминтерна 1 .

1
Заявление, опубликованное в советской прессе на следующий день, повторя-
ло основные положения тезисов об уроках английской стачки, принятых на
заседании Политбюро 3 июня.
2
РГАСПИ. Ф . 324. On. 1. Д. 551. Л. 212.
3
Там же. Ф. 495. Оп. 2. Д. 57. Л. 198, 205.
1
Уже 17 июня Политбюро приняло решение о скорейшем созыве АРК с целью
координации помощи английским горнякам — Политбюро ЦК РКП(б)—ВКП(б)
и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 гг. С. 383.

175
 Зиновьев не замедлил воспользоваться письмом английской ком-
партии в И К К И , чтобы заострить вопрос о британских «правых ук-
лонистах» и их российских покровителях. Он разослал его членам
Политбюро с соответствующей «сопроводиловкой», где подчеркива-
лись правые ошибки английских коммунистов 1 . 26 июня в «Правде»
был опубликован доклад Бухарина на заседании Политбюро 3 июня,
показавший расстановку сил в руководстве ВКП(б). Троцкий и Зи-
новьев увидели в этом вызов на дискуссию и раскрыли карты: «Без-
надежными являются рассуждения о том, что мы, большевики, дол-
жны оставаться в составе Англо-Русского комитета потому-де, что
Генсовет не свалился с неба, а отражает "данную ступень" развития
английского рабочего класса. В такой постановке сосредоточена самая
суть политического хвостизма» 2 . Дальнейшие события разворачива-
лись на Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б), открывшемся 14 июля.
Доклад о стачке в Великобритании вновь делал не Зиновьев, а Бу-
харин, который расценил попытки оппозиционеров поставить под
вопрос капиталистическую стабилизацию как «радикальную переоцен-
ку всей международной ситуации, всего международного положе-
ния». Бухарину пришлось продемонстрировать чудеса диалектики:
с одной стороны, нужно было защищать английских коммунистов,
выступавших за сохранение АРК, с другой - не забывать о «преда-
тельстве» вождей Генсовета, которые тоже пока не собирались выхо-
дить из комитета. Его вновь выручили «массы», на позицию которых
большевики неизменно ссылались в критические моменты своей
истории. «Мы ставили перед собой такую перспективу, - говорил
Бухарин, - что в Англии, с ее неизбежно обостряющейся социально-
классовой борьбой, даже реформистские вожди, которые сами по
себе не хуже и не лучше, чем в других странах, под давлением масс
неизбежно будут должны занять такую позицию, которая будет их
отличать от реформистов в других странах. Мы подходим к этому
вопросу с точки зрения постоянного давления, которое на этих вож-
дей оказывают массы, и мы смотрели на массы, когда завязывали
"наверху" узелок Англо-Русского Комитета» 3 .
Напротив, оппозиция говорила об оппортунизме «верхов», при-
чем не только в Лондоне, но и в Москве. Отвечая Томскому на об-

1
История с письмом английских коммунистов имела свое завершение на засе-
дании Президиума И К К И 7 августа. Поскольку речь шла о принципиальном
вопросе, на заседании выступил Сталин (его речь на немецкий переводил Буха-
рин). Он, по существу, отмел все критические замечания в адрес руководства
ВКП(б), пригрозив представителю КПВ Мэрфи, что гот «становится на сколь-
зкий путь» (Сталин И. В. Сочинения. Т. 8. С. 202).
2
Коммунистическая оппозиция. Т. 1. С. 251.
3
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 246. Л. 12.

176
 винения в блоке с Троцким, Зиновьев невольно предсказал судьбу
будущих «правых» в руководстве ВКП(б): «Бывает иногда в партий-
ной политике, партийной борьбе, что товарищи, резко расходивши-
еся и резко до конца боровшиеся, потом сходятся и сходятся всерьез
и надолго для защиты правильной линии... За нас не беспокойтесь.
А вот у вас не вышло бы расхождений. Не вышло бы у тебя, тов. Том-
ский, кое с кем каких-нибудь споров, потому что ты ведешь прямо
и определенно в Амстердам, а другие описывают зигзаги. Если бы не
наше сопротивление, тебе бы это удалось довольно быстро, а сейчас,
тов.Томский, номер этот не пройдет» 1 .
В выступлении Троцкого на пленуме просматривался стержень оп-
позиционной программы: любое событие (в данном случае — стачка)
должно использоваться для дискредитации реформистов и револю-
ционизирования масс. Увлекшись верхушечными комбинациями,
фракция большинства в Политбюро пошла на поводу у Генсовета
тред-юнионов. Политика единого фронта получала у Троцкого соот-
ветствующее толкование: «Единый фронт всегда снизу — иногда сверху.
Мы никогда не говорили: всегда сверху, а вы теперь сдвигаетесь на
этот путь. Единый фронт сверху лишь до того момента, когда поворот
событий отбрасывает оппортунистов в лагерь классовых врагов и дает
нам возможность сомкнуться с низами против вождей» 2 . С его точки
зрения, всеобщая стачка в Великобритании стала именно таким по-
воротным пунктом, после которого сохранение АРК будет на руку не
коммунистам, а реформистам.
Несмотря на полемическую остроту, дискуссия по вопросу об АРК
получилась довольно скучной. Было очевидно, что первый пункт пове-
стки дня пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) использовался для разведки
боем, проверки дисциплины как большинства, так и оппозиции. При-
нятая на Пленуме резолюция поручала делегации ВЦСПС, выезжав-
шей на встречу с представителями Генсовета, не допускать разрыва по
собственной инициативе. Это обрекало советских участников встречи
на особую осторожность — излишне резкие упреки и обвинения в пре-
дательстве могли быть впоследствии истолкованы как солидарность
с оппозицией. В свою очередь, установка Пленума обещала последней
немало поводов для критики «правого уклона» ВКП(б) и Коминтерна.

Завершение деятельности АРК

Опубликованный протокол Парижского заседания АРК, состояв-

шегося 30—31 июля 1926 г., давал картину неудавшегося приема, все

1
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 246. Л. 1 5 - 1 6 .
2
Там же. Л. 36.

177
 участники которого чувствуют себя ужасно неловко, не знают, что
сказать, и мечтают, чтобы «мероприятие» поскорей закончилось. Будь
это встречей простых рабочих, горняков или металлургов — общий
язык нашелся бы достаточно быстро. Но профсоюзные боссы увле-
ченно вершили большую политику — по богатству дипломатических
приемов язык заседания не уступил бы, наверное, языку Лиги наций.
И дело не только в стилистике. С первых минут встречи стало ясно,
что у ее участников нет пересечения интересов, нет общей платфор-
мы. Отсюда вытекало стремление делегаций и ВЦСПС, и Генсовета
завести переговоры в собственное русло. Для советских профсоюзов
это был вопрос о «предательстве» всеобщей стачки, для англичан —
о «русском вмешательстве» в их внутренние дела (имелось в виду
заявление ВЦСПС от 7 июня).
Вряд ли вину за изначальную обреченность переговоров можно
приписать одной из сторон. Партийно-политическая зависимость проф-
союзов, их ориентация на разные идеологические принципы превраща-
ли дискуссию 30—31 июля в разговор слепого с глухим. Представите-
ли ВЦСПС не жалели энергии для доказательства того, что английская
стачка должна была пойти но российскому сценарию — от экономичес-
кого конфликта дальше, дальше, дальше, вплоть до мировой револю-
ции. Руководитель делегации А. А. Андреев заявил: «Поскольку мы
считаем, что английская стачка является крупнейшим международным
событием, с которым связаны судьбы рабочего движения, жизненный
уровень, существование рабочего класса, постольку мы, конечно, не
могли остаться совершенно безразличными к той тактике, посредством
которой Генеральный Совет проводил и окончил стачку»1.
В качестве контраргумента английская делегация настаивала на
недопустимости вмешательства в свои внутренние дела, подчеркивая
национальный характер майского конфликта. Это плохо стыковалось
с призывами к международному единству профсоюзов, но содержало
в себе и рациональное зерно. Речь шла о специфике европейского
-, рабочего движения, которую пытались не учитывать, а преодолевать
лидеры Коминтерна и Профинтерна. Лидер британских тред-юнио-
нов Альберт Персель не без иронии объяснял последним, что увиден-
ное ими зарево мировой революции было очередной галлюцинацией:
«Никто и не думал у нас, что эта стачка объявлялась с революцион-
ными намерениями, — она объявлялась в защиту горняков. Если бы
эта стачка была объявлена в качестве прелюдии революции, я бы
купил прежде всего себе в лавке хороший револьвер, потому что во
время революции говорят револьвером, а не языком» 2 .

1
Париж—Берлин. Стенографический отчет заседаний Англо-Русского Комите-
та 3 0 - 3 1 июля и 2.3-25 августа 1926 г. М„ 1927. С. 15.
2
Там же. С. 37.

178
 На заседании в Париже долго спорили о финансовой помощи
участникам стачки, оказанной ВЦСПС и отвергнутой Генсоветом:
«При создавшихся условиях мы рисковали, что получение денег от
русских союзов будет истолковано, как подкуп, финансирование ан-
глийских рабочих русским правительством». Щепетильность англий-
ских представителей понятна, однако эти деньги действительно шли
от советских рабочих и служащих. Руководство ВЦСПС регулярно
обращалось к ним с призывами по сбору средств в пользу бастующих
горняков. О том, как проводились эти сборы, свидетельствуют воспо-
минания швейцарца Эрнста Дередингера, который работал в одной из
московских типографий. «Под невероятным моральным давлением
отраслевых профсоюзов из рабочих выжимали огромные суммы в виде
"добровольных" пожертвований и отправляли в Англию. После этого
рабочие могли прочитать в советской прессе, и это было для них
известным утешением, что объем их помощи превысил помощь от
рабочих из капиталистических стран» 1 .
Это взгляд снизу, а взгляд сверху на тот же сюжет нашел выраже-
ние в одном из писем Сталина своим соратникам в Политбюро:
«Делегация английских углекопов, должно быть, приедет в С С С Р на
днях, если уже не приехала. Надо встретить ее "по всем правилам"
и надо собрат ь для углекопов побольше денег. Американцы, говорят,
обещали 1 миллион долларов. Придется собрать и послать возможно
скорее миллиона два рублей (меньше американцев нельзя), а то —
и целых три миллиона. Положение в Англии серьезное и оно обязы-
вает нас к серьезным "жертвам"» 2 . Как видим, забастовка являлась
лишь поводом для проведения тех или иных мобилизационных кам-
паний, которые стали обыденным явлением в Советском Союзе.
Парижское заседание АРК показало, что единство рабочего класса
являлось формой, в которую каждая из сторон вкладывала собствен-
ное содержание. Представители ВЦСПС не выходили за рамки ко-
минтерновских представлений о едином рабочем фронте, выработан-
ных в начале 20-х годов, хотя их недостаточность уже не раз
подтверждалась практикой. Призывы идти на контакт с реформист-
скими вождями, чтобы разоблачать перед рабочими их предатель-
ство, явно не срабатывали. В свою очередь, страх перед большевиз-
мом парализовал волю к совместным действиям лидеров Генсовета.

1
Дсрсдишч-р подробно описывает реакцию рабочих па приезд в Москву хора
английских горняков - упитанные и хорошо одетые, они производили впечатле-
ние «настоящих буржуев» по сравнению с их советскими братьями но классу
(Deredinger Ii. Krzaehlungen aus dein Leben. Als Graphiker in Moskau 1910 bis 1938.
Zuerich. 2006).
2
Письма И . В . С т а л и н а В. M. Молотову. С. 78.

179
Все практические предложения делегации ВЦСПС об оказании помо-
щи продолжавшим бастовать горнякам наталкивались на стену непо-
нимания и недоверия.
Заседание в Париже показало, что АРК в том виде, в каком он
существовал, являлся дипломатической ширмой «верхов» для того,
чтобы убеждать «низы» в верности международному единству ра-
бочих. До поры до времени такое положение устраивало обе сто-
роны — «рвать» не было причин ни у реформистов, ни у револю-
ционеров. Однако под давлением слева в Москве постепенно
утверждался более жесткий тон. На заседании Президиума ИККИ
7 августа 1926 г. Бухарин признал: «Наша принципиальная пози-
ция — не сохранение Англо-Русского комитета любой ценой. Анг-
ло-Русский комитет является в наших руках инструментом заво-
евания масс. Это главное. Существование АРК нельзя купить путем
отказа от критики» 1 .
Иного мнения придерживались оппозиционеры. 9 августа в своем
письме Троцкий и Каменев поставили перед членами Политбюро
вопрос о немедленном выходе из АРК: «Англо-Русский Комитет теперь
не мост, соединяющий нас с массами, а барьер, отделяющий нас от
них... Идти на новое свидание после того, что было в Париже, значит
принять политику взаимной амнистии, против которой наша партия
под руководством Ленина вела в свое время такую непримиримую
борьбу» 2 . Ссылки на Ленина здесь явно были бы к месту — весной
1922 г. Коминтерн пошел на конференцию с европейскими социали-
стами, которые (в представлении коммунистов) имели несравненно
большие «грехи». Четыре года спустя в руководстве ВКП(б) никто и
не думал о таком выходе, как предоставление большей самостоятель-
ности советским профсоюзам, чтобы те могли выступать в качестве
автономной силы, а не в качестве «колесика и винтика» партийно-
государственного аппарата.
12 августа Политбюро одобрило деятельность делегации ВЦСПС
на Парижском заседании АРК. Вся вина за отсутствие результатов
возлагалась на английскую сторону: «Линия поведения английской
делегации представляет собою продолжение той линии, которою
вожди Генсовета нанесли удар рабочему движению во время всеоб-
щей стачки, линию капитуляции и саботажа борьбы рабочих масс,
и прежде всего английских горняков» :i . По ставшему уже привычным
сценарию оппозиционеры внесли свои поправки к резолюции Полит-
бюро, которые были отвергнуты большинством.

1
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 2. Д. 60. Л. 88.
2
Там же. Ф. 508. On. 1. Д. 106. Л. 92.
3
Политбюро ЦК Р К П ( б ) - В К П ( б ) и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 гг. С. 396.

180
 В тот же день делегация ВКП(б) в И К К И в узком составе (Ста-
лин, Бухарин, Пятницкий, Гумбольдт) приняла решение срочно про-
должить прерванное заседание АРК. Очевидно, что Сталин и Буха-
рин рассчитывали на результативность новой встречи, что позволило
бы вырвать козыри из рук оппонентов. Очередное заседание комите-
та, прошедшее 23—25 августа в Берлине, развеяло в прах эти расчеты.
Советская делегация поставила во главу угла вопрос о помощи гор-
някам, продолжавшим стачку. Англичанам пришлось обороняться,
доказывая неприемлемость тех или иных мер (эмбарго на ввоз угля,
давление на лейбористов) в Великобритании.
В соответствии с указаниями Сталина и Бухарина представители
ВЦСПС резко усилили тон своих обвинений. Андреев заявил, что
«пассивность вождей рабочего движения в момент наибольшего обо-
стрения классовой борьбы есть прямая поддержка врагов рабочего
класса». В ответ советские представители были обвинены в «стрем-
лении превратить АРК в мастерскую пустой болтовни» 1 . Подобные
столкновения отражали принципиальные различия в структуре и ме-
тодах деятельности двух профсоюзных Интернационалов. Англо-Рус-
скому комитету отводилась роль магнита, способного притянуть к се-
бе обе крайности в профсоюзном движении. В начале 20-х гг. такую
роль по отношению к европейским рабочим партиям пытался взять на
себя Двухсполовинный Интернационал, но неудачно. В 1922 г. глав-
ным препятствием на этом пути оказался внутриполитический ре-
жим Советской России, четыре года спустя конфликт в руководстве
ВКП(б) остановил сближение ВЦСПС и Амстердама.
Оппозиция не замедлила дать своей оценки заседаний АРК в Па-
риже и Берлине, обозначив их как «центризм в одном из важнейших
вопросов мирового рабочего движения». В документе, подготовлен-
ном Троцким к XV конференции ВКП(б), говорилось: «Генсовет,
категорически отказавшийся от какого бы то ни было участия вместе
с нами в реальной борьбе, дал, однако, снова свою подпись под резо-
люцией о единстве профдвижения. Единственный реальный смысл
этой резолюции, как и сохранения самого Англо-Русского комитета,
мог быть понят только так, что комитет должен послужить мостом
для вступления ВЦСПС в Амстердам. Между тем, самая мысль об
этом объявлена контрреволюционной сплетней» 2 .
Троцкий верно подметил одну из тенденций, хотя и подал «дви-
жение вправо» как свершившийся факт. Фактом было другое —
партийный курс потерял свою открытость, Он олигархически замы-
кался в узком кругу «вершителей судеб», прятавшихся за революци-

1
Париж—Берлин. С. 104, 107.
2
Коммунистическая оппозиция. Т. 2. С. 97.

181
онной фразеологией. И в этом плане критика верхушечного характера
Англо-Русского комитета была совершенно справедлива. Обращая свое
полемическое мастерство на разоблачение «правых уклонов» в партии,
Троцкий и его политические соратники оказались неспособны пред-
ложить реальную альтернативу. Их взгляды были обращены в про-
шлое, но освященные именем Ленина схемы, приведшие к власти
большевиков в Октябре 1917-го, никак не хотели укладываться в кан-
ву новой исторической ситуации.
Весна 1927 г. вернула Англо-Русский коми тет в центр внутрипар-
тийного размежевания. Руководство Генсовета решило застраховать-
ся от критики в свой адрес и предложило провести новый раунд
переговоров о его статусе. ВЦСПС не только пошел на переговоры
(Берлин, апрель 1927 г.), но и сделал новые уступки. Помимо приня-
тия нового устава комитета англичане сумели настоять на том, чтобы
на заседании не поднимался вопрос об империалистической интер-
венции в Китае. Берлинская встреча АРК не раз грозила закончиться
срывом, но каждый раз делегации возвращались за стол переговоров.
Представители ВЦСПС уступили по всем пунктам, поставив во главу
угла внешнеполитические мотивы. В условиях эскалации напряжен-
ности в отношениях между СССР и Великобританией роль АРК как
одного из средств противодействия агрессии неизмеримо возрастала.
При открытии Пленума ЦК ВКП(б) 13 апреля 1927 г. оппозиционеры
потребовали выделения вопроса об АРК в отдельный пункт повестки
дня. Большинству удалось лишь изменить формулировку: рассматри-
валось сообщение Томского о берлинской встрече комитета.
Председателю ВЦСПС пришлось нелегко: всем было очевидно,
что счет на последнем заседании АРК сложился не в пользу совет-
ских профсоюзов. Томский, сохраняя верность своей давней идее
единого профессионального движения, подчеркнул, что ее воплоще-
ние в АРК «до сих пор притягивает к себе ряд национальных профор-
ганизаций». Но весной 1927 г. эта идея уже не имела шансов практи-
ческой реализации. Хотя англичане подтвердили свое обязательство
устроить прямые переговоры Амстердамского Интернационала
и ВЦСПС, они так и не состоялись. Более действенным в условиях
«военной тревоги» был второй аргумент Томского — разрыв в АРК
даст консервативному правительству Великобритании новый импульс
к развязыванию интервенции против Советского Союза.
Оппонируя, Троцкий прямо говорил о том, что надежды на АРК
как «орудие борьбы против интервенции оказались в корне ложны-
ми». Его поддержал Зиновьев: разговаривая дипломатическим язы-
ком, мы лишаем себя поддержки международного рабочего класса
в случае военного конфликта. В проекте резолюции, внесенной Троц-
ким от имени оппозиционеров, преобладала патетика: «Слепцом яв-

182
ляется всякий, кто думает, что такого рода трусы, лакеи и наемники
(имелись в виду вожди тред-юнионов. — А. В.) способны хоть в ма-
лейшей степени защитить революцию в Китае или Советский
Союз!»1
Лишь 11 мая, т. е. спустя месяц после Пленума ЦК ВКП(б), вопрос
об итогах второй берлинской встречи АРК был поставлен на заседа-
нии Президиума Коминтерна. Томский в своем докладе повторил
уже известные аргументы. Ему оппонировал лишь Вуйович, близкий
Зиновьеву и в 30-е годы разделивший трагическую участь россий-
ских оппозиционеров. Вуйович потребовал постановки вопроса об
Англо-Русском комитете на пленуме И К К И и вслед за Троцким от-
метил беспочвенность надежд на помощь Генсовета в случае внешне-
политических осложнений: «Мы сомневаемся в том, что тактика,
продемонстрированная в Берлине, действительно служит интересам
Советского Союза» 2 .
Выступление Вуйовича ни для кого не было неожиданным, столь
же предсказуемыми были и ответы его оппонентов. «Мне кажется, —
заявил лидер КПЧ Богумир Шмераль, — что стремление вынести
этот вопрос па пленум является маневром к сплочению оппозиции».
Еще резче выразился Томский: «Вам нужен шум на пленуме, чтобы
сплотить элементы, уже вышибленные из Коминтерна». Центральным
моментом на заседании Президиума 11 мая стала речь Бухарина,
разворачивавшая внешнеполитическую линию защиты АРК. В усло-
виях назревающего военного конфликта советским профсоюзам при-
шлось взяться за дипломатию, чтобы не допустить изоляции СССР.
В случае же войны английские тред-юнионы, хотя и не будут поддер-
живать Советский Союз, но «станут балластом на ногах английского
правительства. А это уже кое-что» 3 .
Позиция Троцкого и его соратников по данному вопросу была более
последовательной, и они продолжали наращивать свое наступление.
20 мая, при обсуждении тезисов Восьмого пленума ИККИ по военно-
му вопросу, Троцкий заявил, что «Англо-Русский комитет — стержень
вопроса о войне и мире, ибо он подразумевает надежду на гнилых
реформистов, на Перселя, — а это все равно, что плавать с мельничным
жерновом на шее»1. Опасность дальнейшего существования АРК лидер
объединенной оппозиции связывал с тем, что «мы сейчас находимся
у порога нового периода кризисов, потрясений, боев и восстаний. Мы
входим в новый этап, который подготовлен завершением восстанови-

' Коммунистическая оппозиция. Т. 2. С. 247.

2
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 2. Д. 78. Л. 44.
3
Там же. Ф. 495. Оп. 2. Д. 78. Л. 51.
1
Там же. Ф. 495. Оп. 166. Д. 190. Л. 27.

183
 тельного периода, проделанного не только нами, но и капитализмом.
Восстановление капитализмом довоенного уровня привело к тому, что
все довоенные противоречия восстановились с удесятеренной силой»1.
А раз так, то мир находится накануне новой империалистической вой-
ны, и любые соглашения с реформистами могут привести Коминтерн
к повторению предательства 1914 г.
Противопоставлений объединенной оппозицией героического про-
шлого и оппортунистического настоящего не срабатывало в момент
революционного штиля. Продолжая считать его лишь кратковремен-
ным затишьем перед бурей, обе спорящие стороны не замечали в своих
дискуссиях реальную историческую практику. А она находила свое
выражение в трудовых соглашениях и компромиссах гораздо больше,
чем в стачках и революционных потрясениях. В этих условиях реша-
ющим моментом оказывалась аппаратная сплоченность, владение меха-
низмом власти, а значит — и машиной голосования. Безотказность ее
работы, проверенной пленумами ЦК ВКП(б), подтверждали и заседа-
ния Исполкома Коминтерна. Его Восьмой пленум не только подтвер-
дил старую линию в отношении АРК, но и заклеймил в специальной
резолюции «грубейшие и недопустимейшие нападки тт. Троцкого
и Вуйовича на мировую партию большевизма» 2 .
Летом 1927 г. вопрос об Англо-Русском комитете в ходе баталий
в руководстве ВКП(б) поднимался скорее по инерции. Фактов, кото-
рые свидетельствовали о том, что англичане охладели к идее АРК
и при удобном случае выйдут из этого органа, было более чем доста-
точно. На июльско-августовском пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) Сталин
просто предложил подождать разрыва с английской стороны1. Он не
заставил себя долго ждать — Эдинбургский конгресс тред-юнионов
принял решение о выходе из АРК. Вскоре после этого на заседании
Президиума И К К И 27 сентября 1927 г. состоялась последняя очная
дуэль Троцкого и Бухарина в Коминтерне. Первый имел все основания
торжествовать: «нас попросту выгнали» из Англо-Русского комитета.
Второй сосредоточился на тактической выгоде разрыва: «Итог таков,
что, во-первых, вина разрыва падает не на нас, а на наших противников,
и во-вторых, мы заставили генсоветчиков разорвать с нами в таких
условиях, на такой политической базе, при которой каждому ясно, что
в важнейшей проблеме современности, в вопросе о войне, вожди Ген-
совета идут вместе с Чемберленом и Болдуином» 4 .

1
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 166. Д. 190. Л. 18.
2
Коммунистический Интернационал в документах. С. 741—745.
:!
Сталин И. В. Сочинения. Т. 10. С. 4 0 - 4 1 .
4
Бухарин И. И. Речь на Президиуме И К К И 27 сентября 1927 г. / / Коммуни-
стический Интернационал. 1927. № 41. С. 11.

184
 Недолгий период существования АРК стал проверкой способнос-
ти руководства ВКП(б) и Коминтерна адекватно реагировать на из-
меняющийся мир. Отвергнув тактику реформ и компромиссов, адек-
ватную периоду стабилизации капитализма, коммунистическое
движение в конечном счете обрекло себя на политическое сектант-
ство. Конфликт в руководстве большевистской партии, обе стороны
которого пытались перещеголять друг друга в левизне формулировок,
стал катализатором движения в никуда.

4. В е н с к и е с о б ы т и я 15 и ю л я 1927 г. и «левый п о в о р о т »
европейских коммунистов

В пятницу, 15 июля 1927 г. утренние выпуски австрийских газет

сообщили об оглашенном накануне приговоре по делу «убийц из
Шаттендорфа». С минимальным перевесом суд присяжных оправдал
боевиков из полуфашистской организации хаймвер, расстрелявших
рабочую демонстрацию. Сообщение об этом вызвало бурю гнева в Ве-
не. Рабочие покидали свои заводы и фабрики, мощными колоннами
двигались к центру города, к парламенту и дворцу юстиции. Попытки
конной полиции преградить путь оказались безуспешными — в стыч-
ках на улицах демонстранты обезоружили нескольких стражей по-
рядка. В ответ раздались первые выстрелы. Возмущение людей нара-
стало — был взят штурмом полицейский участок, ограблено несколько
оружейных магазинов, захвачен и подожжен дворец юстиции. В пол-
день подоспевшие формирования полиции открыли огонь по демон-
странтам, находившимся на площади перед дворцом юстиции. В ходе
этого расстрела и последующих облав в рабочих районах Вены было
убито около 80 человек, несколько сотен было ранено.
Таков в общих чертах ход событий, вызвавших самые противоре-
чивые оценки современников. Английская «Тайме» писала о «загово-
ре Коминтерна в австрийской столице», социал-демократическая
«Форвергс» — о гневе неуправляемой толпы, коммунистическая пресса
всего мира — о революционных боях венского пролетариата. Ниже
речь пойдет об оценке событий 15 июля 1927 г. руководством Комин-
терна и ее влиянии на формирование ультралевого курса междуна-
родного коммунистического движения - курса, получившего назва-
ние тактики «класс против класса».

Первая реакция

Взрыв возмущения венского пролетариата застал врасплох обе

рабочие партии Австрии. Вечером 14 июля на конференции комму-
185
 нистических представителей в фабзавкомах и профсоюзах лозунг
всеобщей стачки в ответ на провокацию судейской машины не полу-
чил одобрения - было решено ограничиться демонстрацией протеста
по завершении рабочего дня 1 . Гораздо большая ответственность лежа-
ла на руководстве Социал-демократической рабочей партии Австрии
(СДРПА), за которой шло подавляющее большинство рабочих Вены.
Под контролем Правления СДРПА находился шуцбунд - военизиро-
ванные отряды, выполнявшие защитные и распорядительные функ-
ции в ходе массовых политических мероприятий. Имея после победы
на выборах 24 апреля 1927 г. почти половину мест в парламенте, со-
циал-демократия делала ставку на мирный переход власти в руки
рабочего класса. Еще 13 июля центральный орган партии указы вал на
опасность спонтанных выступлений, способных спровоцировать граж-
данскую войну в стране.
Несмотря на неожиданный поворот событий, 15 июля в колоннах
демонстрантов, стекавшихся на центральную площадь, были и комму-
нисты, и социал-демократы. Член парламента от СДРПА Отто Гле-
кель пытался уговорить полицейских пропустить колонны рабочих,
руководитель щуцбунда Юлиус Дейч безуспешно устанавливал кор-
доны своих бойцов между полицией и рабочими. В то же время
социал-демократический бургомистр Вены Карл Зейц дал согласие на
требование полицейских чинов о применении оружия против демон-
странтов. В середине дня ЦК Коммунистической партии Австрии
(КПА) выпустил листовку с призывом к вооружению рабочих, а так-
же к немедленному созыву конференции фабзавкомов как организа-
ционного центра движения 2 . Здесь еще не было речи о революцион-
ном характере выступлений, а тем более о восстании. Отсутствовал
и лозунг свержения консервативного правительства Игнаца Зейпеля.
Именно этот документ, написанный лидером КПА Иоганном Коп-
ленигом по горячим следам событий, наиболее точно отразил их
причины и характер. ЦК австрийской компартии, обращаясь к вен-
ским рабочим уже после расстрела, указывал, что «только демонстра-
ция уже недостаточна. У австрийского пролетариата достаточно сил
для того, чтобы организовать самооборону... Фашизм вооружен до
зубов, его поддерживает вооруженный государственный аппарат
и продажная юстиция, он угрожает жизни рабочих. Если рабочие
своевременно не разгромят фашизм, он разгромит их!»1'. Наряду с тре-

1
Die Kommunistische Partei Oesterreichs. Beitraege zu ihrer Geschichte und Politik
Wien, 1987. S. 113.
Листовки ЦК КПА опубликованы в приложении к брошюре, изданной австрий-
ской компартией сразу после 15 июля / / Die Wiener Julikaempfe. Wien 1927
!
Ibid. Beilage. S . I I I .

186
бованием вооружения рабочих, ориентировавшим на перспективу от-
крытой гражданской войны, листовка КПА, появившаяся 15 июля,
содержала и противоположные лозунги, рассчитанные на прекраще-
ние кровопролития (муниципализация полиции и использование
шуцбунда для защиты рабочих).
" Первое воззвание ЦК КПА имело ряд общих моментов с линией,
занятой руководством С Д Р П А по отношению к событиям в Вене.
Социал-демократические парламентарии хотя и потребовали отстав-
ки правительства 1 , но прилагали все усилия для того, чтобы погасить
конфликт. Именно эта миротворческая функция СДРПА позже легла
в основу теоретических построений как лидеров Коминтерна, так
и советской историографии. Их центральный тезис о том, что «соци-
ал-демократы в союзе с правительством задушили восстание» 2 , по-
влек за собой серьезные политические последствия. Вся коммунисти-
ческая пресса строила свои разоблачения на основе одной цитаты из
речи Отто Бауэра на конференции социал-демократических уполномо-
ченных Вены 17 июля: «Австрийская социал-демократия не хочет граж-
данской войны, поэтому она и не вооружает пролетариат. Организо-
ванный рабочий класс не имеет ничего общего с поджигателями»'.
По сути, венские рабочие 15 июля 1927 г. вынесли на улицы сти-
хийный протест против наступления реакции на республиканские
завоевания и демократические свободы. Это было грозное предуп-
реждение силам, стремящимся повернуть историю вспять, к автори-
тарным формам классового господства. Хотя военизированные фор-
мирования австрийского хаймвера и не являлись точным подобием
гитлеровских штурмовиков, их антидемократическая направленность
была ясна не только тем, кто делал на них ставку, но и их противни-
кам. Оправдание убийц из Шаттендорфа стало последней каплей,
переполнившей чашу терпения. Сказалось и недовольство рабочих
тем, что СДРПА, получившая на выборах в апреле 42% голосов, была
путем закулисных комбинаций исключена из политического меха-
низма Австрийской республики. Пассивность социал-демократов сти-
мулировала сектантские настроения в компартии, которая после ост-
рой внутрипартийной борьбы все же отказалась от блока с СДРПА на
парламентских выборах 4 .

' Internationale Pressekorrespondenz. 1927. Nr. 74. Beilage.

2
Под таким заголовком была опубликована информация о венских событиях
в «Правде» 20 июля 1927 г. Наиболее последовательно данная установка приво-
дится в книге В. М. Турока «Очерки истории Австрии 1 9 1 8 - 1 9 2 9 гг.» (М„ 1955.
С. 4 2 6 - 4 3 8 ) .
•' Цит. по: Правда. 19 июля 1927 г.
1
Die Kommunistische Partei Oesterreichs. S. 1 0 3 - 1 0 6 .

187
 Стремление действовать через головы партийных лидеров, уста-
лость от провокаций хаймвера породили стихийный и неорганизо-
ванный характер пролетарского протеста. Это не снимает ответствен-
ности с полицейских, открывших огонь по безоружной толпе, равно
как и с социал-демократического бургомистра Вены, допустившего
такое развитие событий. И все же поджог дворца юстиции вряд ли
можно воспевать как «революционный акт»1, помня о том, что за ним
неизбежно последовали репрессии. 15 июля с особой остротой поста-
вило перед рабочими партиями вопрос об адекватности методов и це-
лей борьбы, их соответствии реальной политической обстановке.
Историческая комиссия при ЦК КПА в своем исследовании 1987 г.
пришла к выводу, что 15 июля было «первой массовой манифестаци-
ей против фашизма в Австрии, совместно проведенной социал-де-
мократами и коммунистами» 2 . Рабочие массы буквально вынудили и
тех, и других идти рука об руку в колоннах демонстрантов," однако
этот стихийный единый фронт снизу так и не получил дальнейшего
развития. Ни СДРПА, ни КПА в первые часы после расстрела демон-
страции не сделали ни одного шага навстречу друг другу, не предло-
жили политического сотрудничества в своих заявлениях. Напротив,
в социал-демократической прессе стали появляться сообщения
о «коммунистических подстрекателях», а коммунистическая «Роте
Фане» без устали клеймила пассивность австромарксистских вож-
дей, заявив 19 июля, что причина поражения рабочих - только в том,
что ими руководят социал-демократы 3 .
Различия в оценке венских событий руководством обеих рабочих
партий впоследствии только нарастали. Руководство СДРПА в целом
верно поняло, что рабочие вышли на улицы ради сохранения суще-
ствующей демократической системы, хотя и перешли рамки законно-
сти в выборе средств ее защиты. Сработал старый принцип «око за
око, зуб за зуб» - ответом на беззаконие реакционного правосудия
стало беззаконие масс, разоруживших полицию и разгромивших
дворец юстиции.
Выступая в октябре 1927 г. на съезде СДРПА, Бауэр назвал собы-
тия 15 июля «стихийным взрывом народного гнева», «кровавой ка-
тастрофой». Ошибкой правления партии было то, что оно не реши-
лось призвать к организованным акциям протеста (фактически -

«В жертву возмущения был принесен дворец юстиции. Туда, где расхаживали

лишь судьи в красных мантиях, ворвались рабочие, выкинули все акты на улицу
и разложили костер, пламя которого символизировало уничтожение классовой
юстиции» / / Коммунистический Интернационал. 1927. № 3 0 . С. 5.
Die Kommunistische Partei Oesterreichs. S. 119.
Die Wiener Julikaempfe. Beilage. S. VII.

188
однодневной забастовке) сразу же после оглашения приговора. Это
отдало инициативу в руки реакции, которая вновь подняла на щит
идею о красном заговоре. «Сегодня по всей Австрии рассказывают,
что это была подготовленная попытка путча, даже восстание, путем
которого социал-демократия пыталась свергнуть правительство и ус-
тановить диктатуру пролетариата» 1 . Бауэр увидел причину кровопро-
лития не в силе, а в слабости австрийской буржуазии, судорожно
пытавшейся опереться на насилие, чтобы помешать легитимному при-
ходу пролетариата к государственной власти.
Главное внимание съезда С Д Р П А было обращено на фашистскую
опасность — в качестве основной задачи партии на этом фронте про-
возглашалась борьба за мелкобуржуазные слои, которые реакция
пыталась привлечь на свою сторону. Бауэр отказался от нападок на
коммунистов, в очередной раз призвав к единению рабочего класса:
«В сто раз лучше в едином строю идти неправильным путем — ведь
ошибки можно исправить, — чем расколоть наши ряды в поисках
правильного пути» 2 . Однако многие лидеры социал-демократии ду-
мали иначе, настаивая на том, что именно радикально настроенные
коммунисты спровоцировали полицию. Подтверждение этому можно
найти в воспоминаниях Бруно Крайского, который тоже был в толпе
демонстрантов перед дворцом юстиции. «Вероятно, там находились
и большевистские агенты, поскольку Вена тех лет была местом их
сборищ. Многие из них вели тогда активную пропаганду анархист-
ских действий» 3 .
Первые оценки событий 15 июля, данные австрийскими коммуни-
стами, как уже отмечалось, были близки социал-демократическим.
Однако затем начался форсированный процесс радикализации лозун-
гов: если 16 июля прозвучал призыв к свержению Зейпеля и созданию
рабоче-крестьянского правительства, то через три дня, несмотря на то,
что однодневная всеобщая забастовка, проведенная по призыву соци-
ал-демократов в знак протеста против действий полиции, была органи-
зованно прекращена, появились призывы: «Да здравствует победонос-
ная австрийская революция! Да здравствует борьба за диктатуру
пролетариата!» 4 . Историки КПА вынуждены признать: «Неизвестно,
какие факторы способствовали такому повороту руководства партии»"'.

1
Sozialdemokratische Arbeiterpartei Oesterreichs. Parteitag. 1927. Wien, 1927.
S. 1 0 6 - 1 0 7 .
2
Ibid. S. 128.
3
Kreisky В. Zwischen den Zeiten. Erinnerungen aus fuenf Jahrzehnten. Berlin, 1986.
S. 111.
1
Rote Fahne (Wien). 19. Juli 1927.
Die Kommunistische Partei Oesterreichs. S. 121.

189
 Венское восстание - взгляд из Москвы

Для того, чтобы понять причины превращения стихийной демонст-

рации в революционное восстание, следует перенестись из Вены
в Москву. Первая информация о венских событиях появилась в «Прав-
де» 17 июля — выборка из сообщений телеграфных агентств была
подобрана под броские заголовки: «Восстание австрийского пролета-
риата против фашистской реакции. Бои на улицах Вены. Социал-
демократы пытаются кастрировать движение». Еще большее устано-
вочное значение имела передовица этого номера, посвященная
событиям в Вене. Хотя она не была подписана, ее стиль и композиция
выдают авторство Бухарина. В любом случае на страницах «Правды»
не мог появиться материал, с которым не был согласен ее главный
редактор, являющийся к тому же неформальным лидером Коминтерна.
Подчеркивая революционный характер выступления австрийских
рабочих, статья прямо указывала на виновника его поражения: «Роль
австрийской "левой" социал-демократии в основных чертах ясна уже
сейчас... Вместо того, чтобы возглавить революционное движение масс,
"левая" социал-демократия его обезглавливает. Социал-демократи-
ческий шуцбунд стреляет в социал-демократических рабочих». Такое
изложение отражало не столько реальный ход событий (шуцбундов-
цы не стреляли в рабочих просто потому, что не были вооружены, они
пытались в ряде мест организовать живой кордон между рабочими и
полицией), сколько выражало видение желаемых перспектив борьбы:
«Самое важное для австрийских рабочих не упустить момента и раз-
вертыванием своих боевых массовых действий, созданием револю-
ционных центров движения, созданием советов, как подлинных бое-
вых штабов борьбы, поставить в упор вопрос о власти». Автор
подобных установок подчеркивал, что «только идя по ленинскому
пути, австрийский рабочий класс может добиться победы». Отсюда
и появление лозунга «Вся власть Советам!», выдвижение которого не
было бы понято рабочими. Ведь они боролись не против капиталис-
тической системы как таковой, а за сохранение завоеванных ими
в 1918—1919 гг. демократических институтов власти.
Лозунг борьбы за власть и создание рабочих советов мог быть
оправдан только в условиях революционной ситуации, которой не
было не только в Австрии, но и во всей Европе. Его поспешное выд-
вижение противоречило как опыту российской революции, так и ре-
золюции Второго конгресса Коминтерна о советах, где перечислялись
условия, необходимые для формирования пролетарских органов вла-
сти 1 . Задачи, поставленные 17 июля перед австрийскими коммунис-

1
Второй конгресс Коммунистического Интернационала. С. 5 8 0 - 5 8 3 .

190
тами, были следствием революционного нетерпения — нужен был
лишь небольшой повод, чтобы затаенные ожидания «нового тура войн
и революций» вырвались наружу.
Подобные настроения не ограничивались одной только Москвой.
Газета немецких коммунистов «Роте Фане» уже 16 июля писала:
«Грандиозный подъем венских рабочих на борьбу с буржуазией дол-
жен быть расширен и доведен до победы несмотря на все попытки
социал-демократов задушить его... Венские баррикады — сигнал для
рабочих всего мира!». С аналогичными заявлениями выступили и ком-
партии ряда других стран.
Трудно определить источники первой информации о событиях
в Вене, однако обращает на себя внимание хранящееся в архиве Ко-
минтерна «особое сообщение», датированное вечером 16 июля и, ве-
роятно, переданное в Москву по телефону. Знание фактов выдает
в его авторе очевидца событий, но их интерпретация дана в ура-рево-
люционном духе (баррикадные бои, «чрезвычайная революционная
инициатива масс» и т. д.). С этих позиций критиковалась и линия
КПА: «Коммунисты, безусловно, потерялись, они не использовали
ясную и удобную ситуацию, не захватили руководство, которое само
плыло им в руки, они распространяли листовки, в которых повторя-
лись призывы утреннего выпуска "Роте Фане": борьба против фашиз-
ма, отставка военного министра и полицай-президента Шобера. Кро-
ме того, они требовали обязательного продолжения стачки, созыва
конференции фабзавкомов — реальные события с тысячами раненых
и сотнями убитых давно переросли эти лозунги» 1 .
Воззвание И К К И «К рабочим всех стран, к рабочим Австрии»
повторяло положения правдинской статьи о героических боях вен-
ского пролетариата и банкротстве австромарксизма. Лозунг создания
рабочих советов был дополнен призывом к образованию рабоче-кре-
стьянского правительства. Более отчетливо трактовалась в воззвании
революционная перспектива: «Июльская гроза, разразившаяся в Ав-
стрии, открыла для рабочих Австрии новый путь. Впереди - новые
великие революционные бури» 2 . В архиве Коминтерна не сохрани-
лось данных о механизме принятия этого воззвания, не было прове-
дено даже обычного в таких случаях «летучего голосования» среди
членов Политсекретариата ИККИ.
19 июля появилось и воззвание ЦК КПА, которое воспринимало
данную Москвой оценку событий как восстания, указывая на благо-
приятные перспективы борьбы при условии вооружения австрийско-
го пролетариата. Расстрел демонстрации «разоблачил австрийскую

1
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 80. Д. 186. Л. 181.
2
Правда. 19 июня 1927 т.

191
 демократию. В момент, когда буржуазия почувствовала себя доста-
точно сильной, она обратилась к открытому насилию. Нет демокра-
• тического пути к освобождению эксплуатируемого класса, к осво-
бождению пролетариата. Существует только путь непримиримой
борьбы, путь Ленина, путь русской революции» 1 . Однако воззвание
не содержало лозунга советов, сохраняя курс на свержение кабинета
Зейпеля и формирование рабоче-крестьянского правительства.
Противоположное отношение двух рабочих партий к демократи-
ческой системе не оставляло надежд на установление единого фронта
между ними, к которому подталкивали события 15 июля. Не случай-
но демократический, антифашистский характер выступления венских
рабочих все более расплывался в документах КПА, уступая место
стерильной борьбе классов. Так, один из лидеров партии Фридль
Фюрнберг называл приговор по делу убийц из Шаттендорфа не более
чем поводом к восстанию, подлинной причиной которого стало на-
ступление австрийской буржуазии на пролетариат. Отождествление
фашиствующей реакции со стратегическими целями всей буржуазии
теряло из виду специфику политической ситуации в странах Цент-
ральной Европы, колебание правящих кругов между либерально-де-
мократическими и авторитарно-фашистскими методами господства.
События в Вене стали своего рода первым звонком, указывавшим на
опасные тенденции в социально-политической жизни данного регио-
на. Сигнал был принят лидерами Коминтерна, но получил оценку,
прямо противоположную той, которая могла бы стать основой спло-
чения антифашистско-демократических сил.
В изложении советской прессы главным врагом австрийского ра-
бочего класса оказались не правые силы, примерявшие фашистские
эполеты, а социал-демократы, в очередной раз приведшие пролетари-
ат к поражению. В. В. Маяковский чутко отреагировал на подобные
установки, опубликовав в «Комсомольской правде» 23 июля стихо-
творение под названием «Наглядное пособие»:
Кровью
черных
Земля мокра,
На победу
растим надежду!
Но
за социал-демократом
социал-демократ

1
Werktaetige, ziehet die Lehren! Aufruf des ZK der KPOe. - Wiener Julikaempfe
S. 44.

192
 С речами
встали
между.
— Так, мол, и так,
рабочие, братцы... —
Стелятся
мягкими коверчиками
— Бросьте забастовку,
бросьте драться,
Уладим все
разговорчиками.
Своего апогея пропагандистская кампания достигла в передовице
«Правды», озаглавленной «Основной урок венских событий». Отме-
чая, что восстание 15 июля было подавлено из-за предательства
СДГ1РА, ее анонимный автор в унисон с поэтическими призывами
(«нечего слушать рулады пенья эсдечьего») ставил перед Коминтер-
ном «главнейшую задачу: вытеснение социал-демократов коммунис-
тами в рабочих организациях» 1 . В этой статье было сформулировано
положение о нанесении главного удара по левым социалистам: «Ле-
вые социал-демократические растлители рабочего класса добиваются
того же, что и правые, но первые гибче и умнее вторых; первые в на-
стоящих условиях опаснее с точки зрения пролетарской революции,
чем вторые... именно эти «левые» являются опаснейшими врагами
коммунизма в борьбе за левеющие рабочие массы».
Политсекретариат И К К И 22 июля 1927 г. поручил Среднеевро-
пейскому лендерсекретариату разработать меры по поддержке авст-
рийских коммунистов 2 . Некоторый всплеск внимания к венским
событиям произошел на Объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б)
29 июля — 9 августа 1927 г. Защищая платформу «объединенной
оппозиции», Зиновьев попытался разыграть «австрийскую карту»,
указывая на то, что КПА оказалась не в состоянии возглавить восста-
ние. Сталин в ответном слове, избегая употреблять термин «восста-
ние», заявил, что австрийская партия действовала правильно и ответ-
ственность за ее слабость несет сам Зиновьев 3 .
С учетом остроты ситуации в ВКП(б), а также разногласий КПА
и Коминтерна в вопросе о формировании советов, представители
отдельных партий не решались начать дискуссию об уроках венских
событий до появления соответствующей резолюции ИККИ. Приня-
тие ее затягивалось, что и породило уникальную серию статей немец-

1
Правда. 22 июля 1927 г.
2
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 3. Д. 28. Л. 3.
3
См.: Сталин И. В. Сочинения. Т. 10. С. 5 - 6 .

193
кого коммуниста Германа Реммеле в журнале «Коммунистический
Интернационал»'.
Только 6 августа приехавший из Вены Ф р и д л ь Фюрнбрерг сде-
лал отчет о ситуации в Вене на заседании Политсекретариата. Он
подчеркнул, что последние полгода лозунг вооружения пролетариа-
та определял партийную тактику, и его правильность подтвердил
весь ход событий. «После первых крупных столкновений 15-го чис-
ла партия выступила с лозунгом, призывающим к ведению 16-го
в Вене партизанской борьбы, т. е. нападения на отдельных полицей-
ских и их разоружения, а также штурма полицейских участков, что-
бы завладеть оружием. Однако мы вынуждены признать, что оказа-
лись слишком слабы организационно и массы не следовали этому
лозунгу» 2 . Умеренный характер утреннего воззвания ЦК КПА
15 июля был расценен как ошибка, характеру событий в большей
степени соответствовал лозунг всеобщей стачки и создания рабоче-
крестьянского правительства.

«Вся власть Советам!»

Фюрнберг не обошел стороной и вопрос о лозунге Советов, зая-

вив, что его выдвижение означало бы постановку вопроса о диктатуре
пролетариата, а это не соответствовало реальной ситуации в Вене.
Характеристика причин выступления рабочих была выдержана в чисто
классовом духе: австрийская буржуазия почувствовала свою силу
и перешла в наступление, разорвав компромисс с социал-демократи-
ей3. Отсюда проистекала и новая тактика в отношении СДРПА — уже
не давление на партию как целое, а откол от нее левого крыла: «Глав-
ная задача нашей партии — создать пункты кристаллизации социал-
демократической оппозиции и найти такие элементы в социал-де-
м о к р а т и ч е с к о й п а р т и и , к о т о р ы е могли бы повести за собой
оппозиционные массы... Речь идет о том, чтобы создать левое крыло,
которое должно привести к расколу социал-демократии» 4 .

1
Каждую статью автор начинал с далекой предыстории, обещая в следующем
номере осветить ход событий 15 июля, но так и закончил свое изложение воззва-
нием ЦК КПА от 6 февраля 1927 г. (Реммеле Г. Июльское восстание венского
пролетариата / / Коммунистический Интернационал. 1927. № 30—32).
2
РГАСПИ. Ф . 495. Оп. 3. Д. 30. Л. 63.
3
Десять лет спустя, в период борьбы Коминтерна за народный фронт, Фюрн-
берг уже расценивал события 15 июля как антифашистское выступление в защи-
ту демократии, хотя и продолжал возлагать ответственность за его поражение на
социал-демократию (Fuernberg F. Im Kampf fuer ein sozialistisches Oesterreich.
Wien, 1952. S. 1 9 - 2 5 ) .
1
РГАСПИ. Ф . 495. On. 3. Д. 30. Л. 68.

194
 Выступление Фюрнберга отражало конечный пункт эволюции
австрийской компартии влево после 15 июля. Трудно было предста-
вить, как маленькая КПА, за которую на парламентских выборах
проголосовало 16 тыс. человек, будет раскалывать СДРПА с полуто- >
рамиллионным электоратом. Однако на заседании 6 августа поворот
партии влево был признан недостаточным 1 . Вопреки общепринятому
мнению об оборонительном характере произошедшего Рихард Шюл-
лер заявил, что в наступление 15 июля перешел пролетариат, поставив
на повестку дня захват власти. Поэтому лозунг Советов не только был
оправдан, но и должен быть сохранен как пропагандистский маневр,
способствующий расколу социал-демократии. Выступление Шюлле-
ра наиболее рельефно отразило типичное для молодежи революцион-
ное нетерпение, стремление в каждом социальном или политическом
конфликте увидеть конец стабилизации капитализма, а также готов-
ность к слепому копированию российского опыта. Впрочем, и сторон-
ники оборонительного характера восстания были правы лишь отчасти,
ибо в наступление перешла не вся буржуазия, а те ее представители,
которые ориентировались на возврат к авторитарным формам клас-
сового господства.
6 августа в поддержку линии КПА выступил один лишь Пятниц-
кий. Он поставил перед присутствующими вопрос: возможно ли за-
воевание власти путем спонтанного восстания, но без участия социал-
демократии и профсоюзов, и ответил на него отрицательно.
Предлагалась более логичная схема: пока социал-демократия не поте-
ряла массового влияния, говорить о захвате власти рабочим классом
не приходится. Для создания центра по руководству восстанием бо-
лее привычным был бы лозунг созыва конференции фаозавкомов,
а не курс на образование Советов. Решением Политсекретариата была
образована комиссия для подготовки проекта резолюции по австрий-
скому вопросу. Материалов комиссии не сохранилось, однако ход
дискуссии на заседании Политсекретариата И К К И 13 августа позво-
ляет реконструировать основные моменты ее работы.
Центром размежевания вновь стал вопрос о Советах. Точку зре-
ния КПА поддержали немецкая и чешская секции Коминтерна, и она
была зафиксирована в проекте резолюции. Главным оппонентом
Фюрнберга на заседании 13 августа выступил сам Бухарин. Для того,
чтобы отстоять лозунг Советов, ему предстояло убедить присутству-
ющих в правильности его логической посылки — тезиса о том, что

1
Наиболее рьяным оппонентом Ф ю р н б е р г а оказался его соотечественник
Рихард Шюллер, еще в июле предложивший свою интерпретацию событий как
революционного восстания, знаменующего собой «начало нового периода массо-
вых боев» (Шюллер Р. «Красная Вена» / / Правда. 19 июля 1927 г.).

195
 15 июля началась борьба венского пролетариата за политическую
власть. Руководитель Коминтерна ни на йоту не собирался отступать
от оценок, данных статьей «Правды». «Если бы рабочие Советы были
созданы, правительство попыталось бы напасть и разогнать их. Мы бы
получили еще один объект борьбы. Социал-демократы прямо или
косвенно выступили бы за роспуск Советов и тем самым еще больше
скомпрометировали себя, а мы бы использовали новую ситуацию
усилений классовых противоречий, вбивая клин между социал-де-
мократической массой и руководством» 1 .
Вопрос о Советах был поднят на принципиальную высоту потому,
что за ним стоял вопрос о непогрешимости Коминтерна, его руковод-
ства. Как представляется, Бухарин отстаивал скорее свой собствен-
ный политический авторитет, а не ту или иную тактическую линию,
тем более что признание ошибок в оценке событий 15 июля тут же
было бы использовано объединенной оппозицией. Впрочем, и сам он
уже проникся стилем и духом полемики в ВКП(б), отодвигавшим на
% второй план реальную борьбу идей. В пылу дискуссии 13 августа
Бухарин использовал сомнительный аргумент, намекая на общность
линии КПА и «троцкизма». «Почему фабзавкомы, а не рабочие Со-
веты? За это выступал и Троцкий в 1923 году, большинство Комин-
терна согласилось с ним, а позже многие из тех, кто выступал за
лозунг фабзавкомов как замену лозунга рабочих Советов, признали
это ошибкой. Этот опыт следует использовать прежде всего».
Пятницкий отказался признать бухаринский аргумент «от оппо-
зиции»: «Неверно то, что Троцкий предложил отказаться от Сове-
тов и все с ним согласились. Вся германская делегация была против,
включая левых, и Тельман был против. Я участвовал во всех засе-
даниях и могу сказать, что от лозунга Советов отказались не потому,
что это предложил Троцкий, а потому, что Троцкий поддержал гер-
манскую делегацию» 2 . Четыре года спустя на месте германской де-
легации оказалась австрийская, а на месте Троцкого — Пятницкий.
Не ставя под сомнение тезис о стихийном восстании, последний
ограничился вопросом о технической невозможности проведения
выборов в Советы утром 15 июля. Сторонники Бухарина обвинили
его в недооценке остроты ситуации в Австрии, готовности рабочих
к вооруженной борьбе. Дальше всех в критике слева зашел Шюллер,
утверждавший, что в пятницу утром рабочие захватили в свои руки
центр города и на следующий день были готовы продолжать борьбу.
Он даже назвал бухаринскую оценку перспектив революционного
движения в Австрии слишком мрачной — впереди период новых

1
РГАСПИ. Ф . 495. Оп. 3. Д. 30. Л. 209.
2
Там же. Л. 2 1 0 - 2 1 1 .

196
 боев, а поэтому не следует снимать с повестки дня лозунг организа-
ции рабочих Советов.
Узость дискуссии способствовала победе бухаринской точки зре-
ния. В своем заключительном слове он обосновал аналогию с Февра-
лем 1917 г. в России и подчеркнул свою ставку на раскол СДРПА.
Специальным голосованием Политсекретариата было признано пра-
вильным выдвижение лозунга рабочих Советов. Однако Фюрнберг,
облеченный мандатом своей партии, не собирался сдаваться. На засе-
дании Президиума И К К И 16 сентября он вновь обратился к резолю-
ции Второго конгресса Коминтерна, где перечислялись условия вы-
движения лозунга Советов (массовый революционный подъем, кризис
верхов, готовность компартии «начать решительную систематичес-
кую и планомерную борьбу за власть»), С его точки зрения, отсут-
ствовало два последних условия, с точки зрения Бухарина — только
последнее.
Бухарин, выступавший на заседании Президиума первым, назвал
ошибкой австрийских коммунистов отказ от борьбы за власть, хотя
и признал, что в массах еще не было готовности к такой борьбе. Тезис
о предательстве социал-демократии временно отошел на второй план,
обвинение в поражении восстания переносилось на саму КПА. «Что
было самым важным в тот момент? Дать массам элементарную орга-
низацию. В чем было главное противоречие событий, по сути дела
корень всего поражения? Это было противоречие между борющими-
ся массами и полным отсутствием серьезного руководства ими» 1 .
С его точки зрения главным итогом было то, что «события в Вене
представляли собой не обычный политический кризис со сменой
кабинета, а знаменовали собой нечто новое — восстание масс не толь-
ко против буржуазного правительства, но и против собственной орга-
низации, причем весьма авторитетной». Бухарин завершил свое вы-
ступление прямым указанием на недопустимость оценок событий, хотя
бы в деталях отличных от директив Москвы: «Было бы очень плохо,
если бы в Австрийской партии сохранялись настроения, согласно
которым КИ якобы был неправ, выдвигая лозунг рабочих Советов,
ибо по существу это означало бы, что партия оказалась не в состоянии
в полной мере извлечь уроки из произошедших событий и разобла-
чать социал-демократию так, как это необходимо в нынешней ситу-
ации»2. Авторитарный стиль подобных выводов вытекал как из идей-
ных посылок о непогрешимости ИККИ, так и из личных амбиций
самого Бухарина. Фикция единства не допускала открытого сопостав-
ления различных точек зрения, глушила обратную связь между сек-

1
РГАСПИ. Ф. 495. Он. 2. Д. 80. Л. 43.
2
Там же. Л. 79.

197
циями и центром, деформировала уставной принцип демократического
централизма до обыденной формулы «начальство всегда право».
Состоявшийся 2 октября 1927 г. пленум ЦК КГ1А одобрил резолю-
цию И К К И с внешне благополучным результатом — только один
человек голосовал против. Лидер оппозиционного течения Вильгельм
Шламм так и не решился поставить на голосование свои тезисы,
в которых давались иные оценки характеру и итогам венских собы-
тий. В них говорилось о том, что партия должна была поставить во
главу угла антифашистские лозунги, а не сосредоточивать свое вни-
мание на разоблачении социал-демократов, которые после июля по-
лучили дополнительную поддержку рабочих 1 .
Историки австрийской компартии пишут о том, что «принятие этой
резолюции Центральным Комитетом, ознаменовавшее поворот КПА
к левацкому курсу, не было навязано партии Коминтерном, а стало след-
ствием демократического процесса выработки общего мнения»2. С этим
трудно согласиться. Обратимся к свидетельству Шюллера, присутство-
вавшего на пленуме 2 октября и прилагавшего самые активные усилия
для утверждения точки зрения Центра. 10 октября 1927 г. он писал
руководителям Коминтерна: «Принятие коминтерновской резолюции
Центральным Комитетом не устранило трудностей австрийской партии,
скорее можно сказать, что именно сейчас они начнутся. Ибо большин-
ство ЦК голосовало за резолюцию не по убеждению, а по иным моти-
вам — от целесообразности до дисциплинарного подчинения. В самой
партии в целом царит полное непонимание основных идей коминтер-
новской резолюции». И далее причины этого непонимания: «Товарищи
просто не могут привыкнуть к мысли, что ныне в Австрии возможны
революционные бои и даже борьба за власть»3.
Действительно, коммунистическим функционерам в европейских
странах было непросто согласиться с тем, что казалось очевидным из
Москвы. Они сохраняли свою точку зрения, формально принимая
директивы ИККИ. Такое подчинение лишь загоняло внутрь старые
фракционные болезни, лишало коммунистов возможности преодо-
леть их путем разъяснительной работы без привлечения авторитета
Москвы. В руководстве КПА образовалась фракция «правых», вы-
ступившая против официальной точки зрения на события 15 июля.
Она постепенно набирала влияние, и партия оказалась перед угрозой
раскола. Чтобы не допустить этого, Политсекретариат ИККИ в июне
1928 г. был вынужден разрешить проведение в Австрии внутрипар-
тийной дискуссии, поскольку она к тому моменту развернулась сти-

1
РГАСПИ. Ф . 495. Оп. 80. Д. 173.
2
Die Kommunistische Partei Oesterreichs. S. 126.
3
РГАСПИ. Ф. 495. On. 80. Д. 186. Л. 1 0 0 - 1 0 1 .

198
хийно. Все тот же Шюллер сформулировал доводы в пользу такого
решения, достаточно необычного для Коминтерна той эпохи: «Не
следует рассматривать (австрийскую. - А. В.) партию как кусок дере-
ва, которому можно директивно запретить дискуссию. В этом случае
мы получим подпольную партийную дискуссию, недостатком кото-
рой будет то, что мы не сможем ее контролировать» 1 .

Формирование тактики «класс против класса»

Стихийное выступление австрийских рабочих против реакцион-

ной юстиции и фашизма поставило как социал-демократов, так и ком-
мунистов перед необходимостью движения навстречу друг другу ради
защиты демократических свобод. Этот сигнал не был понят. Более
того, руководство Коминтерна увидело в нем начало нового револю-
ционного подъема, ускорив движение влево. Попытки представите-
лей КПА предложить более реалистичную оценку событий разбились
об отсутствие механизмов обратной связи в Коминтерне и полити-
ческие амбиции его лидеров. Эхо венских событий прозвучало в ин-
формационном письме Бухарина европейским компартиям, приня-
том на заседании Политсекретариата ИККИ 28 октября 1927 г.2 В нем
была сформулирована философия «левого поворота» коммунисти-
ческого движения.
Исходным тезисом данного документа стало утверждение об из-
менении соотношения сил в европейском рабочем движении в пользу
коммунистов - утверждение, явно противоречившие реалиям 1927 г.
В то время как компартии (без ВКП(б)) к 1928 г. насчитывали в сво-
их рядах 583 тысячи членов (в 1921 г. - 1 миллион 516 тысяч),
партии Рабочего Социалистического Интернационала — 6 миллионов
637 тысяч членов (в 1923 г. - 6 миллионов 285 тысяч) 3 . Очевидно,
что тезис о полевении рабочего движения в условиях стабилизации
выдавал желаемое за действительное. С ним был связан «ряд заигры-
ваний социал-демократов с правительством СССР, а иногда и с ру-
ководством Коминтерна... Необходимо понять и разоблачить перед
рабочими эту маневренную тактику реформистов, целиком и полно-
стью направленную против революции. Коммунистические партии
должны в настоящее время ответить на эту тактику усилением борь-
бы против реформизма. Единый фронт в огромном большинстве
случаев снизу и помимо обращения к верхам» 4 .

1
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 3. Д. 70. Л. 5.
2
Там же. Д. 30. Л. 1 - 2 .
3
Braunthal J. Op. cit. S. 284, 341.
1
РГАСПИ. Ф. 495. On. 3. Д. 33. Л. 118.

199
 В переводе на язык политических действий ответная тактика ком-
мунистов означала отказ от любых предвыборных блоков, даже если
их целью было противодействие реакционным кандидатам. Здесь
Бухарин не оставлял компартиям Западной Европы никакой свободы
маневра, жестко предписывая им линию на предстоявших выборах.
Обращаясь с предложениями о сотрудничестве к коммунистам, соци-
ал-демократические партии хотят не только завоевать их массовую
базу, но и в более широком плане - «ослабить силы революции и об-
легчить нападение на СССР». Для того, чтобы перечеркнуть этот
коварный план, «следует обратить внимание на подготовку выборов
в Англии и Франции, где вопрос об отношении к СССР стоит осо-
бенно остро. Необходимо иметь в виду, что И К К И считает в корне
ошибочной линию на поддержку либерально-лейбористского блока
(Ллойд Джордж - Макдональд) в Англии и левого картеля во Фран-
ции, хотя бы таковая поддержка и прикрывалась соображениями о по-
мощи СССР» 1 .
Следует отметить, что подобные установки возникли в докумен-
тах Коминтерна не вдруг, они вызревали на протяжении лета—осени
1927 г. 18 июня Политсекретариат с подачи Бухарина раскритиковал
болгарскую компартию за предвыборное соглашение с социалистами:
«Объективно нет никакой разницы между этой социал-демократией
и палаческими партиями, входящими в правительство Цанкова. По-
этому я склонен думать, что эта тактика была ошибочной» 2 . На том
же заседании было решено не отправлять делегации профсоюзных
центров, находящихся под контролем Москвы, на конгресс Амстер-
дамского Интернационала.
Характерной мотивацией сопровождалось предложение агитаци-
онно-пропагандистского отдела И К К И отказаться от участия в Анти-
фашистской конференции в Хельсинки: эта встреча представляет собой
«новый маневр социал-демократии в духе усиления демократически-
антифашистского, а тем самым антибольшевистского движения» 3 .
Противопоставление демократии и коммунизма вернулось к масшта-
бу, которым отличались учредительные документы Коминтерна. Од-
нако подобное обращение к истокам было контрпродуктивным в но-
вых исторических условиях, выталкивало компартии на обочину
политической жизни в европейских странах.
«Левый поворот» с каждым днем накладывал все больший отпе-
чаток на конкретные решения руководства Коминтерна. 27 июля ЦК

1
РГАСПИ. Ф . 495. Оп. 3. Д. 33. Л. 119.
2
Там же. Д. 17. Л. 69.
3
Там же. Д. 18. Л. 83. Вопрос обсуждался па заседании Политсекретариата
И К К И 18 июля 1927 г.

200
компартии Норвегии получил указания выдвигать в ходе предвыбор-
ной борьбы собственных кандидатов, даже если у них не будет шансов
на успех 1 . Через месяц на обсуждение был поставлен вопрос
о пропагандистской кампании британских коммунистов за выход тред-
юнионов из Амстердамского Интернационала. В информационном
письме компартиям от 18 сентября 1927 г. Бухарин подчеркнул, что
главным врагом коммунистов остается социал-демократия, ставшая
авангардом «антисоветского фронта» 2 .
Политсекретариат ИККИ, направляя 1 октября приветственную
телеграмму съезду компартии Великобритании, заявил, что пришло
время самой жестокой и самой беспощадной борьбы против лидеров
профсоюзов и лейбористов, которые «разоблачили себя как непо-
средственные агенты английского империализма». Из такой посылки
делался радикальный вывод: «Коммунистическая партия должна уси-
лить свою борьбу против руководства Рабочей партии, против пар-
ламентского кретинизма во всех его разновидностях и подготовиться
к тому, чтобы выступить на предстоящих выборах как самостоятель-
ная партия со своей платформой и своими кандидатами...» 3
Однако стремление придать новой тактике универсальный харак-
тер вызвало серьезные возражения даже со стороны представителей
ВКП(б). При обсуждении бухаринского письма в Политсекретариате
28 октября (сам Бухарин на заседании не присутствовал) руководи-
тель информационно-статистического института И К К И в Берлине
Е. С. Варга выступил против паушального запрета английским комму-
нистам голосовать за лейбористских кандидатов - это приведет к еще
большей изоляции КПВ, ибо в массах парламентские иллюзии еще
очень сильны и правительство Макдональда их не уничтожило. «Бо-
юсь, что мы на выборах получим минимальное число голосов, а не-
довольство массы английских рабочих нашим решением будет очень
большое»4. Лейбористы теперь смогут сказать им, что виной пораже-
ния стали раскольники-коммунисты, отказавшиеся поддержать еди-
ных кандидатов.
С таких же позиций выступал и Мануильский, приводя в качестве
примера ситуацию во Франции. «Если мы сейчас сформулируем тезис,
что либералы и консерваторы - это одно и то же, то я думаю, что это
неверно»5. Сотрудник отдела печати И К К И П. А. Шубин высказался

1
РГАСПИ. Ф . 495. Оп. 3. Д. 20. Л. 369.
2
В письме отмечалась «особо предательская и особо злостная роль социал-
демократии», потворствующей силам, которые пытаются развязать новую войну
против С С С Р (Там же. Ф. 495. Оп. 6. Д. 8. Л. 29).
3
Там же. Ф. 495. Оп. 3. Д. 26. Л. 65.
1
Там же. Ф. 495. Оп. 3. Д. 30. Л. 25.
5
Там же. Л. 32.

201
против того, чтобы «валить в одну кучу» всех социал-демократичес-
ких вождей и считать новую тактику обязательной для всех стран,
ибо «есть места, где это невозможно сделать, где мы можем собрать
ничтожное количество голосов и где никаких кандидатов поэтому
не можем выставить» 1 . Тем более удивительным после волны кри-
тических замечаний оказалось решение Политсекретариата - пись-
мо Бухарина принято за основу, Мануильскому была поручена окон-
чательная редакция, после чего его следовало разослать национальным
секциям.
Более резкой была реакция руководства тех компартий, которым
предлагалось совершить серьезный политический поворот, прежде
всего английской. Лидерам КПВ было очевидно, что новая тактика
будет играть на руку консерватором, углубляя раскол на левом фланге
политического спектра. Уильям Галлахер, срочно вызванный в Мос-
кву2, критиковал Исполком Коминтерна 18 ноября по двум направ-
лениям. Во-первых, новая линия подрывает всю предшествующую
традицию и просто вредна, ибо голосование против социалистов будет
голосованием за представителей реакции. Во-вторых, компартию
поставили перед свершившимся фактом, новая линия была предре-
шена буквально за ее спиной'.
По такому же сценарию развивалось и обсуждение вопроса
о предвыборной тактике французских коммунистов 25 ноября 1927 г.
Прибывший из Парижа австриец Рихард Шюллер доложил о том, что
несмотря на формальную поддержку новой линии, французы не имеют
четкого представления о ее реализации: «Если социалист будет проти-
востоять реакционеру, что нам делать? Будем ли мы голосовать за или
против него? Этот вопрос пока открыт, он еще не ясен. Я считаю, что
мы должны как правило голосовать против него, но здесь еще в партии
нет ясности и Коминтерну следует заняться этим вопросом»1.
Большинство участников дискуссии выступили против того, что-
бы в директивах И К К И делать какие-либо исключения в подобных
случаях, ибо за это уцепятся оппортунисты всех мастей (Лозовский).
Галлахер заявил, что будет продолжать бороться против тактики,
которую считает неприемлемой и вредной. Бухарин согласился лишь
с предложением представителей КПВ и Ф К П о переносе вопроса об
их предвыборной тактике па следующий пленум ИККИ («я высту-

1
РГАСПИ. Ф . 495. Он. 3. Д. 30. Л. 30.
2
Британские коммунисты имели несколько предварительных бесед со Стали-
ным и Бухариным по поводу новой тактики (Макдермотт К., Агню Д. Комин-
терн. История международного коммунизма от Ленина до Сталина. М., 2000.
С. 8 9 - 9 0 ) .
3
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 3. Д. 30. Л. 1 7 7 - 1 7 8 .
4
Там же. Ф. 495. Оп. 3. Д. 31. Л. 41.

202
паю за максимальную толерантность») и выразил готовность прове-
сти с ними особые встречи делегации ВКП(б).
Обосновывая свою позицию 5 января 1928 г., он заявил: «Я изла-
гаю мое личное мнение, так как русская делегация еще не приняла
официального решения. Мне хотелось бы обратить внимание членов
Политсекретариата на то, что мы все-таки должны вынести на пленум
английский и французский вопросы как имеющие чрезвычайную
важность. Первое, рассматривая вопрос с формальной стороны, мы
предпринимаем тактический поворот. Выборы в Англии и Франции
будут иметь большое значение. Мы знаем, что с линией, которую
предложили мы в Коминтерне, не согласна часть французских и ан-
глийских товарищей. Если сложилась такая ситуация с вопросами,
отчасти являющимися судьбоносными для соответствующих партий,
то мы должны серьезно проанализировать и обсудить их. Эти вопро-
сы недостаточно решить в Президиуме, ибо в нем партии не имеют
достаточного представительства, не происходят обстоятельные дис-
куссии и т. д. Товарищи формально имеют право поставить этот воп-
рос еще раз, тем более что пленум И К К И имеет более высокий ав-
торитет и его решения имеют большее политическое значение, чем
решения Президиума» 1 .
Несмотря на внешний либерализм такого подхода, оставлявшего
партиям известные права в отстаивании собственной позиции, по
существу вопроса Бухарин не пошел ни на какие уступки. Девятый
пленум ИККИ (9—25 февраля 1928 г.) стал символом поворота к ле-
вацкой тактике «класс против класса», хотя пока речь шла только о ее
применении в двух странах — Великобритании и Франции 2 . В его
решениях подчеркивалось, что рабочие продолжают двигаться влево,
а лидеры социалистического движения правеют, что создает для ком-
мунистов уникальную возможность «завоевания руководства рабо-
чим классом в борьбе с капитализмом». Для этого они должны в рав-
ной степени наносить удары и против правоконсервативных сил,
и против социалистовI Резолюции пленума прозвучали погребаль-
ным колоколом для тактики единого рабочего фронта, обрекая ком-
мунистические партии в демократических странах Западной Европы
на полную изоляцию.
Что же лежало в основе «левого поворота» Коминтерна осенью
1927 г.? На первое место следует поставить идейно-психологический
феномен, который можно назвать усталостью лидеров коммунисти-

1
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 3. Д. 34. Л. 57.
2
См.: Класс против класса. «Национальное единение» и Компартия Франции.
М.; Л., 1928.
Коммунистический Интернационал в документах. С. 756—757.

203
 ческого движения от стабилизации. Эта усталость порождала попыт-
ки подстегнуть европейские компартии, не дать им увязнуть в болоте
мелочной политической борьбы, вернуть политику из парламентов на
улицы. В Москве видели, что в большинстве коммунистических
партий руководство оказалось в руках интеллектуалов, которые об-
ладали тактической гибкостью и ораторскими способностями, демон-
стрировали верность С С С Р и убежденность в победе коммунизма -
но не являлись олицетворением типа пролетарского революционера.
Особенно остро, с точки зрения лидеров Коминтерна, дело обсто-
яло в демократических странах Западной Европы, где компартии
интегрировались в существующий партийно-политический механизм.
Депутатские мандаты открывали их лидерам доступ в высшие сферы,
отрывая от пролетарских слоев, привязывали к доминировавшим
политическим ценностям, стимулировали конформистское поведе-
ние. Тот факт, что такой тип партийного функционера утвердился и
в нэповской России (его олицетворением был и сам Бухарин), конеч-
но, принимался во внимание Сталиным, который в ходе борьбы с оп-
позицией неизменно критиковал «партийных аристократов».
Альтернативной могла быть только жесткая иерархия касты про-
фессиональных революционеров, не принимавших ценности западно-
го мира, в том числе и демократические правила игры в политичес-
кой жизни. Естественно, ни о каком сотрудничестве, тем более
о предвыборных коалициях в данном случае не могло быть и речи.
Выступив глашатаем такого подхода, Бухарин фактически подгото-
вил удар против самого себя и своих соратников как в ВКП(б), так
и в Коминтерне, ибо они олицетворяли собой тенденцию «враста-
ния», «примирения» и даже сотрудничества капитализма и социализ-
ма как в хозяйственной жизни нэповской России, так и в сфере
международных отношений.
Второй аспект - страх руководства Коминтерна и отдельных ком-
партий потерять массовую базу движения. В условиях экономичес-
кого подъема и стабильной политической жизни европейские рабо-
чие тянулись к реформистам, деятельность которых приносила им
пусть небольшие, но ощутимые успехи. Об этом говорил Бухарин при
обсуждении предвыборной тактики болгарских коммунистов еще
в июне 1927 г. - поддержав социалистов, мы способствовали укрепле-
нию их влияния. «Я считаю, что опасность очень велика. Это вопрос
не только парламентских выборов, но и будущего существования этой
похожей на блок коалиции с социал-демократией, своего рода новой
партии» 1 . «В результате мы теряем собственное политическое лицо»,
подчеркивал Бухарин, подразумевая, что за этим следовал вопрос

1
РГАСПИ. Ф . 495. Оп. 3. Д. 17. Л. 80.

204
и о целесообразности раскола европейского рабочего движения, и о не-
обходимости дальнейшего существования Коминтерна.
Наконец, третий момент, который отнюдь не являлся последним
по значимости - инерция борьбы с «объединенной оппозицией».
К осени 1927 г. судьба последней была предрешена, и именно это об-
стоятельство открывало для победителей возможность взять на во-
оружение многое из ее идейного арсенала. Давление слева, которое
Троцкий, Зиновьев и их соратники на протяжении трех лет оказыва-
ли на сгалинско-бухаринское большинство, не прошло бесследно. Пос-
леднее, не будучи уверенным в своих силах и способности выжить во
враждебном окружении как внутри страны, так и на международной
арене, являлось весьма восприимчивым к предупреждениям против
«оппорту н истического перерождения ».
На пике внутрипартийной борьбы воспользоваться аргументами
от оппозиции было невозможно, но после ее административно-орга-
низационного разгрома отношение к ним резко изменилось. В конеч-
ном счете и Сталин, и Бухарин оставались революционерами, и вся-
кого рода «отступления», «передышки», «заминки темпа» не вызывали
у них особого восторга. Опыт нэпа показал, что добиться на его основе
сплочения собственных сил, а тем более их мобилизации на модер-
низационный рывок, попросту невозможно. В известной степени «ле-
вый поворот» Коминтерна предварял тот стратегический маневр,
который задумал Сталин применительно к С С С Р и который был
реализован им в 1928—1929 гг. Генсек отдавал себе отчет в том, что
при этом маневре за бортом окажется определенная часть большеви-
стской элиты, та самая «партийная аристократия», которую он неус-
танно бичевал. Точно так же Бухарин в рамках «левого поворота»
рассчитывал на чистку коммунистических партий Европы от полуре-
формистских элементов, не способных «изжить остатки парламент-
ского кретинизма и лево-блокистских традиций» 1 . Осенью 1927 г.
неформальный лидер Коминтерна был бы крайне удивлен, если бы
узнал, что ровно через год он сам и его соратники будут отнесены к их
числу.
Тактика «класс против класса» рассматривалась ее творцами не
в последнюю очередь как реакция на антикоммунистическую кампа-
нию реформистов. Раскол рабочего движения Европы оставался
фантомной болью и для социал-демократов, и для коммунистов, и те,
и другие отстаивали не только его правомерность, но и возлагали
вину за него на противника. «Было бы ошибкой полагать, что, по-
скольку враг усугубил свое наступление на нас, мы должны идти на

1
Из информационного письма Бухарина от 24 октября 1927 г. (Там же. Ф. 495.
Оп. 3. Д. 33. Л. 119).

205
какие-либо идеологические, тактические или иные уступки для того,
чтобы таким путем завоевать новые возможности для продвижения
вперед. Такая тактика была бы абсолютно ошибочной. Мы утратили
бы свои позиции, мы были бы лишены возможности развертывать
свою вербовочную силу, мы были бы не в состоянии сохранять свой
собственный коммунистический облик, мы были бы не в состоянии
мобилизовать массы под нашим знаменем. Таковы общие аргументы
в пользу того, что мы должны теперь повести наши партии, например
во Франции и Англии — я упоминаю только эти две главнейших
страны — влево» 1 , — подчеркивал Бухарин на первом заседании Де-
вятого пленума ИККИ.
Если для него новая тактика была прежде всего ударом по «про-
клятой» социал-демократии, то для Сталина более важным представ-
лялось освобождение компартий от «демократических иллюзий»,
в том числе и во внутрипартийной жизни. Немалую роль здесь играл
и спор о лидерстве в Коминтерне — не начиная пока открытой атаки,
генсек исподволь дискредитировал взгляды своего вчерашнего сорат-
ника и завтрашнего соперника. Сам Бухарин отрицал какую-либо
связь нового курса с давлением оппозиции, но иначе говорить он
просто не мог. Обращает на себя внимание тот факт, что этот курс не
был связан с серьезной перестановкой социально-политических сил
на европейской и мировой арене. Зато он как нельзя лучше вписывал-
ся в новый период советской истории, первым предвестником кото-
рого стал «кризис хлебозаготовок» зимы 1927—1928 гг.
Едва появившись на свет, новая тактика обрела собственную инер-
цию, которая сдвигала ее все левее. В январе 1928 г., накануне Четвер-
того конгресса Профинтерна его руководитель Лозовский обратился
с письмом в русскую делегацию, в котором предложил коммунистам
выйти из профсоюзов в тех странах, где они еще оставались едиными.
Исходя из тезиса, что «тактика единого фронта и (профсоюзного. —
А. В.) единства в ряде стран уперлась в тупик», Лозовский предлагал
создавать под эгидой компартий особые «революционные профсоюз-
ные объединения» 2 . На деле это означало бы доведение раскола рабо-
чего движения до самого конца ради создания контролируемых проф-
интерновской бюрократией маломощных профсоюзных организаций.

1
РГАСПИ. Ф. 495. Он. 167. Д. 31. Л. 14, 17.
2
Там же. Ф. 508. On. 1. Д. 56. Л. 39, 41. Лозовский отдавал себе отчет в том,
что подобный поворот будет означать отказ от линии, предложенной в 1922 г.
Коминтерном и утвердившейся в большинстве компартий: «Если несколько лет
тому назад приходилось силой навязывать тактику единого фронта... то сейчас
приходится силой отрывать некоторые партии от тактики единства во что бы то
ни стало» (Там же. Л. 44).

206
 11 января 1928 г. делегация приняла по письму Лозовского следу-
ющее решение: «Считать неправильным выдвижение задачи органи-
зации профсоюзного меньшинства по типу английского — как гене-
ральной линии для всех стран, где оно еще не создано. Вопрос
о создании профсоюзного меньшинства может рассматриваться для
каждой страны в отдельности. В Германии же в настоящий момент
считать вредным создание оппозиции по типу профсоюзного мень-
шинства, а необходимо выдвинуть как первоочередную задачу усиле-
ние и улучшение работы комфракций в профсоюзах» 1 . Однако это
были лишь частичные коррективы, отнюдь не менявшие направления
главного удара.
Тактика «класс против класса» опиралась на левацкие оценки
политического развития в европейских странах и во многом перени-
мала установки «объединенной оппозиции». Броские лозунги вроде
«чем сильнее официальная социал-демократия в данной стране, тем v
хуже обстоят дела пролетариата» (Зиновьев) находили отклик у тех,
кто связывал улучшение этих дел лишь с мировой революцией. По-
вод к заявлениям о том, что «рабочий класс идет влево, а наша так-
тика вправо» давали и безальтернативные оценки ситуации в до-
кументах самого Коминтерна.
Вопреки очевидной логике политического развития, ставившей на
первый план борьбу за демократические и социальные реформы,
иностранные коммунисты призывались к полному отказу от «парла-
ментского кретинизма» и разрыву последних нитей сотрудничества
с социал-демократией. В условиях политической стабилизации и эко-
номического подъема такая тактика означала движение в тупик сек-
тантства. Коминтерну потребовалось более семи лет для того, чтобы
на своем Седьмом конгрессе признать необходимость совместной
борьбы с либерально-демократическими силами против фашистской
угрозы, со скоростью эпидемии распространявшейся по европейско-
му континенту.

5. Программа Коминтерна

Под бурные овации делегатов Шестого конгресса Коминтерна его

лидер Николай Бухарин 1 сентября 1928 г. провозгласил принятие
программы международного объединения коммунистов. Ей предсто-
яло стать квинтэссенцией всего наилучшего, что было создано обще-
ственной мыслью накануне окончательной победы мировой пролетар-
ской революции. Прошло восемь десятилетий, и мировое развитие

1
РГАСПИ. Ф. 508. On. 1. Д. 56. Л. 2.

207
пошло совершенно иными путями. У коммунистов был повод стес-
няться пророчеств собственной программы, и она ушла в небытие. Не
только политики, но и исследователи предпочитали не заглядывать
в этот уголок истории Коминтерна в силу очевидного конфликта за-
дач и результатов деятельности этой организации.

Начало дискуссии

После того, как наследники и толкователи марксизма во Втором

Интернационале объявили его не просто наукой, но единственно на-
учным мировоззрением, повышенное внимание к теоретическим воп-
росам стало отличительным признаком социалистического рабочего
движения. Партийные программы существовали и раньше, но только
с появлением «Манифеста Коммунистической партии» они вышли за
рамки предвыборных обещаний и публицистических памфлетов.
Известно, какое внимание уделяли Маркс и Энгельс критике про-
граммных документов германской социал-демократии. В начале XX ве-
ка теоретический багаж монолитного до тех пор социалистического
движения достиг той критической массы, которая породила неконт-
ролируемую реакцию расщепления. Противоречивший канонам
марксизма приход к власти в России партии, стоявшей на крайне
левом фланге Второго Интернационала, превратил его раскол в свер-
шившийся факт.
Коммунисты сделали ставку на доказательство «неспособности
капиталистического общества к дальнейшему господству» 1 , — таков
был лейтмотив докладов о платформе нового объединения левых сил,
с которыми выступили на Первом конгрессе Коминтерна Бухарин
и Эберлейн. В них была предпринята попытка «рассматривать систе-
му капитализма не только в ее абстрактной форме, но и практически,
в качестве мирового капитализма, а последний рассматривать как эко-
номическое целое»2. Взгляд на капитализм как на всемирную систему
вытекал из марксистского мировоззрения и не представлял собой
чего-то нового. Новыми были выдвинутые под впечатлением миро-
вой войны идеи о превращении неорганизованного капитализма в го-
сударственный, о переходе анархии капиталистического производ-
ства с национального на мировой уровень. Написанный Троцким
и одобренный конгрессом Манифест сводил этот вопрос к тому, «кто
дальше будет носителем огосударствленного производства: империа-
листское государство или государство победоносного пролетариата»®.

1
Первый конгресс Коммунистического Интернационала. С. 76.
2
Там же. С. 81.
3
Коммунистический Интернационал в документах. С. 56.

208
 Недостаток практического опыта иностранных коммунистов вел
к абсолютизации опыта большевиков. Уже через две недели после
завершения Первого конгресса Коминтерна Бухарин подчеркивал:
«Программа нашей партии в значительной степени является и про-
граммой международного пролетариата... Всякая революция, которая
следует за нашей революцией, должна учиться у нее»'. Это обуслови-
ло насыщенность коминтерновских документов военно-коммунисти-
ческими установками, избавиться от которых до конца не удалось
и в окончательном варианте программы этой организации.
Первые признаки нового взгляда лидеров Коминтерна на ситуа-
цию в мире появились вскоре после перехода Советской России к но-
вой экономической политике. «Капитал все еще царствует во всем
мире, и нам необходимо взвесить, все ли еще остается верной, в об-
щем и целом, занятая нами позиция, рассчитанная на мировую рево-
люцию» 2 , — говорил Троцкий 23 июня 1921 г., проводя параллель
с «нашими поражениями и разочарованиями в России». Централь-
ным моментом работы Третьего конгресса стало обсуждение доклада
Радека о тактике. В нем был сформулирован новый лозунг - «задача,
перед которой мы стоим, заключается в завоевании широких масс
пролетариата для идей коммунизма» 3 . Здесь же впервые возник воп-
рос о необходимости выдвижения переходных требований. Хотя они
и противопоставлялись программным установкам социал-демократии,
но олицетворяли все-таки традицию Второго Интернационала.
Проблема переходных требований стала в начале 20-х годов не
только одним из критериев размежевания «правых» и «левых» в Ко-
минтерне, но и инициировала программную дискуссию. До тех пор,
пока в угаре пролетарского штурма достижение конечной цели каза-
лось делом ближайшего будущего, потребности в кодификации и си-
стематической пропаганде требований коммунистов попросту не воз-
никало. Откат революционной волны в странах Европы, в котором
Коминтерн боялся признаться вплоть до середины 20-х гг., обозначил
и еще одну закономерность: в эпоху подъема и «ближайших перспек-
тив» идеологические разногласия не мешали коллективной работе на
общее дело. Когда же «темп мировой революции дат заминку» (Троц-
кий) и сияющие вершины коммунизма начали удаляться, в Комин-
терн и Политбюро российской партии стал возвращаться дух схола-
стических дискуссий эмигрантских кафе.
Начало собственно программной дискуссии в Коминтерне связано
с решением Второго расширенного пленума И К К И в июне 1922 г.

1
Восьмой съезд Р К П ( б ) . С. 37.
" Третий Всемирный конгресс Коммунистического Интернационала. С. 26.
3
Там же. С. 210.

209
о включении вопроса о программе в повестку дня готовившегося кон-
гресса и образовании соответствующей комиссии'. Трудно с уверенно-
стью выводить этот факт из первых попыток установления «единого
рабочего фронта», но более тесный контакт с социал-демократическим
движением Европы требовал от Коминтерна активизации теоретичес-
кой работы.
Сохранившаяся стенограмма единственного заседания программ-
ной комиссии первого созыва, состоявшегося 28 июня 1922 г., явля-
ется ярким документом эпохи раннего Коминтерна, когда его лидеры
не боялись откровенно высказывать свое мнение по самым острым
вопросам 2 . Первым на заседании слово взял Карл Радек — тогда он
находился на пике своей политической карьеры. С его точки зрения,
коммунистам нужна была не всеобъемлющая программа, а «выра-
ботка тезисов о методе построения наших конкретных требований
в переходную эпоху» 3 . Иными словами, следовало ограничиться об-
суждением вопросов, связанных с подготовкой захвата власти про-
летариатом, не заглядывая в более далекую перспективу.
Радека поддержали иностранные члены комиссии — Клара Цеткин
призвала к максимальной эластичности программы, рассчитанной на
«практическую ежедневную работу нашей партии». Оппонентом та-
кого подхода выступил Бухарин, считавший, что тактические вопро-
сы вообще не должны входить в программу, которая, напротив, дол-
жна давать теоретическую характеристику эпохи, обрисовывать
максимальные цели коммунистов и принципы их идеологии. Его по-
зиция уже имела за собой определенную историю — осенью 1917 г.
Бухарин вместе с В. Смирновым внес предлол^ение вообще отказать-
ся от партийной «программы-минимум». Этот подход был раскрити-
кован Лениным и не нашел поддержки большевистского руковод-
ства4. В своем неприятии переходных требований коммунистического
движения Бухарин остался в одиночестве. Председатель Коминтерна
Зиновьев вообще не относил программный вопрос к числу самых
актуальных - «вначале нужно создавать партии, а затем программы» '.
Накануне Четвертого конгресса Коминтерна Радек начал активную
кампанию по пропаганде своей точки зрения. «Все коммунистические
партии убедились на опыте, что одними общими взглядами на харак-
тер переживаемой эпохи им невозможно обойтись», — справедливо

' Коммунистический Интернационал в документах. С. 1.

2
Стенограмма не была опубликована в сборнике материалов, подготовленном
аппаратом И К К И к Пятому конгрессу Коминтерна (К вопросу о программе
Коммунистического Интернационала (материалы). М.. 1924).
3
РГАСПИ. Ф. 492. Оп. 1. Д. 180. Л. 20.
1
См.: Ленин В. И. ПСС. Т. 34. С. 372.
г
' РГАСПИ. Ф . 492. On. 1. Д. 180. Л. 2 8 - 2 9 .

210
отмечал он, призывая сосредоточить внимание на переходных лозун-
гах вроде единого фронта и рабочего правительства 1 . Его поддержало
большинство иностранных участников программной дискуссии. Евге-
ний Варга в полемике с Бухариным даже заявил, что позиция после-
днего равносильна «признанию банкротства марксизма» 2 .
За Радеком стояли руководители КПГ, уже имевшие «программу
действий» и стремившиеся не допускать новых расколов в партии v
путем чрезмерного заострения теоретических вопросов. 4 сентября
1922 г. состоялось заседание иностранных членов программной ко-
миссии, где были представлены предложения Тальгеймера к проекту
программы. Все участники дискуссии на этой встрече высказались за
придание документу формы манифеста с включением в него переход-
ных требований 1 .
Окончательное решение по этому вопросу должен был принять
конгресс, открывшийся 5 ноября 1922 г. К этому моменту Бухарин
успел завершить работу над своим проектом программы, и он был
роздан депутатам наряду с проектами партийных программ болгарс-
ких и германских коммунистов. По сравнению с одобренной Первым
конгрессом платформой здесь был расширен раздел о периоде дикта-
туры пролетариата, ее экономических и политических мероприятиях.
В то же время вопрос о методах борьбы за завоевание политической
власти в проекте не затрагивался, ибо его следовало излагать в зави-
симости от конкретной ситуации в той или иной стране.
Нежелание Бухарина излагать в программе Коминтерна частич-
ные требования лишь отчасти определялось его убежденностью в том,
что победа мировой социалистической революции является вопро-
сом нескольких лет, но никак не десятилетий. Непоколебимая вера
в безальтернативность краха капитализма оставалась стержнем идео-
логического credo коммунистов, позволяя уходить от иных, не впи-
сывавшихся в привычные схемы, реалий. В результате белым пятном
в проекте программы Коминтерна оказывалась именно ближайшая
перспектива, вернее тот ее вариант, который не был тождественен
с полной победой пролетариата. Практические новации вроде такти-
ки единого фронта оценивались уже с точки зрения личных симпатий
и антипатий — Бухарин был совсем не настроен придавать этой так-
тике всеобщий характер и тем самым лить воду на мельницу своего
конкурента Радека.
Именно поэтому делегаты Четвертого конгресса так и не стали
участниками программной дискуссии. На заседании 18 ноября с со-

' К вопросу о программе Коммунистического Интернационала. С. 5—6.

- Там же. С. 16.
3
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 50. Д. 4.

211
 докладами по программному вопросу выступили Бухарин, Тальгей-
мер и болгарин Христо Кабакчиев, каждый из которых разъяснял
представленный своей партией документ. Впрочем, проект Бухарина
оставался «авторским» — его не успело обсудить даже Политбюро
ЦК РКП(б). Бухарин свой доклад начал с атаки на социал-демокра-
тических теоретиков, якобы извративших марксизм в угоду своим
буржуазным хозяевам. Полемический задор («чистейшее тупоумие
свихнувшихся оппортунистов») лишь отчасти прикрывал отсутствие
позитивных оценок мирового развития на современном этапе, отлич-
ных от того, что уже было сказано классиками марксизма.
Вторая часть доклада была посвящена опыту построения социа-
лизма в Советской России. Предупреждая против попыток тракто-
вать нэп как вынужденное отступление, Бухарин настаивал на том,
что это — с экономической точки зрения, самая рациональная поли-
тика. В случае рецидивов военного коммунизма «пролетариат будет
вынужден создавать колоссальный административный аппарат», ко-
торый рано или поздно выступит тормозом развития производитель-
ных сил страны'.
В докладе говорилось о «праве на красную интервенцию» — ис-
пользовании Советской Россией вооруженной силы для подталкива-
ния пролетарских революций в других странах. Считая это принци-
пом, достойным упоминания в программе, Бухарин повторил свои
доводы против включения в нее тактических вопросов вроде единого
фронта и лозунга рабочего правительства. С его точки зрения подоб-
ные обходные маневры являлись выражением временного отступле-
ния сил мировой революции, которые вот-вот пойдут на новый при-
ступ твердынь капитализма. В этом вопросе Тальгеймер и Кабакчиев
выступили оппонентами первого докладчика, ибо переходные и час-
тичные требования были детально прописаны в программных доку-
ментах их партий.
Проект Бухарина имел гораздо более завершенную форму, чем
иные документы программной дискуссии. Накануне конгресса один
из ее активных участников Шмераль высказал общее мнение, что
«вопрос о форме и стиле программы будет лучше всего разрешен,
если программа не будет склеена из отдельных кусков, выработанных
всевозможными коллегиями, а будет с начала до конца написана кем-
нибудь одним из выдающихся наших товарищей» 2 . Подразумевалось,
что это будет один из лидеров большевистской партии. Но Ленин
был уже серьезно болен, Троцкий ссылался на недостаток времени,
а Зиновьев не выказывал особого интереса к теоретическим вопро-

' К вопросу о программе Коммунистического Интернационала. С. 77—78.

2
Там же. С. 1 2 - 1 3 .

212
сам. Бухарин таким образом оставался единственным кандидатом в
авторы программы Коминтерна. Его противостояние большинству в
вопросе о переходных требованиях фактически парализовало даль-
нейшую работу в этой сфере и потребовало подключения других
«выдающихся товарищей».
Сразу же после трех содокладов по программному вопросу лидеры
РКП(б) попросили у Президиума конгресса тайм-аут для обсуждения
сложившейся ситуации в российской делегации. 20 ноября было со-
звано специальное «совещание пятерки ЦК», в котором приняли уча-
стие Ленин, Троцкий, Радек, Зиновьев и Бухарин. Его итог обернулся
поражением для революционного максимализма последнего. Решение
«пятерки», оформленное затем как резолюция конгресса, подчеркива-
ло необходимость включения частичных и переходных требований
в программу с учетом особенностей той или иной страны 1 .
Руководители большевистской партии согласились со схемой
дальнейшей работы, предложенной Зиновьевым — двигаться от про-
грамм национальных секций к общей программе Коммунистического
Интернационала. Отдельным партиям предписывалось завершить эту
работу за три месяца до следующего конгресса. При этом ни один из
обсуждавшихся проектов не был принят за основу, что позволило
Тальгеймеру сделать вывод о «необходимости создавать заново об-
щую программу»2.

Программный вопрос на Пятом конгрессе

Очередной этап работы открыло решение Третьего расширенного

пленума ИККИ в июне 1923 г., сформировавшее новый состав про-
граммной комиссии из 14 человек. Однако осенние события в Герма-
нии, смерть Ленина и конфликт в руководстве РКП(б) отодвинули
начало реальной работы ровно на год. Комиссия в новом составе
собралась лишь 18 мая 1924 г., когда до открытия Пятого конгресса
Коминтерна оставалось всего несколько недель. За это время состо-
ялось девять ее заседаний, каждое из которых было посвящено круп-
ному теоретическому вопросу, по которому заслушивался специаль-
ный доклад. Но увертюрой к работе комиссии стало заявление ее
немецких участников — Тальгеймера и Розенберга — о невозможно-
сти окончательного принятия программы на конгрессе. Ссылки дела-
лись на неразработанность кардинальных проблем вроде характерис-
тики новейшей эпохи, роли партий в новых условиях и т. п. Тальгеймер

1
См.: Ленин В. И. ПСС. Т. 54. С. 348; К вопросу о программе Коммунисти-
ческого Интернационала. С. 104.
2
К вопросу о программе Коммунистического Интернационала. С. 105.

213
справедливо признал, в национальных секциях Коминтерна так и не
развернулась дискуссия по проекту программы'. Бухарин в ответ
обвинил немецких представителей едва ли не в саботаже работы над
программой. Любое промедление играет на руку классовому врагу,
ведь «поток событий в будущем будет еще более ускоряться... Если
работа пойдет, мы примем окончательную программу. По крайней
мере я за это»2. В итоге решение было отложено до созыва конгресса.
В ходе работы комиссии дискуссия шла между классическим
истолкованием тех или иных проблем и попытками приспособить
основы марксизма к меняющемуся миру. Так, вопрос о расслоении
современного рабочего класса в Европе и США решался традицион-
но — как результат подкупа его части со стороны буржуазии. В то же
время докладчик по вопросу о положении пролетариата в странах
капитала венгр Иозеф Пеппер видел и объективные причины этого
процесса. На необходимость учитывать особенности психологии раз-
личных слоев рабочего класса указывали Варга и Цеткин. Однако
робкие попытки по-новому взглянуть на реалии, отойти от догм и
шаблонов ставили под вопрос большевистское ядро идеологии Ко-
минтерна. Об этом недвусмысленно заявил Бухарин, закрывая дис-
куссию о дифференциации современного рабочего класса: «Если мы
утверждаем, что социал-демократия представляет собой очень важ-
ный контрреволюционный фактор, мы должны верно оценить основы
этого явления» '. Таким образом под готовый ответ подгонялись усло-
вия задачи, которые с каждым годом становились все сложнее.
Особенно острая дискуссия разгоралась по тем вопросам, где клас-
сики марксизма не оставили готовых рецептов. Так, при характери-
стике фашизма мнения Бухарина и Варги — двух главных оппонен-
тов — диаметрально разошлись. Если для первого фашизм являлся
«единым фронтом буржуазии в специфической форме», альтернати-
вой которому может выступить блок буржуазно-демократических сил,
включая социал-демократию, то второй отрицал за ним какую-либо
специфику: «Прежде чем фашизм пришел к власти, он был обычным
демократическим движением народа. Придя к власти, он превратился
в самую обычную буржуазную диктатуру. Различна лишь история
возникновения» '. 11 июня 1924 г. этой теме было посвящено специ-
альное заседание программной комиссии. Делавший основной доклад
англичанин Джон Томас Мэрфи развил мысль Бухарина о двух фор-
мах единого фронта буржуазии — рабочем (т. е. социал-демократи-

' РГАСПИ. Ф. 492. Оп. 1. Л - 9 . Л. 1.

2
Там же. Л. 4—5.
'' Там же. Л. 8.
'' Там же. Л. 37.

214
ческом) и фашистском правительстве. Исходя из упрощенного клас-
сового подхода, все участники дискуссии были едины в том, что эти
формы различались лишь по методам политической борьбы. «Конк-
ретные функции различны, но цель одна... Между правительством
Носке и фашистами почти нет различий» 1 , — утверждал Бухарин.
Лишь приход Гитлера к власти заставит Коминтерн отказаться от
подобных теорий, сводивших на нет различия между антифашист-
скими силами и крайней реакцией.
Характер работы программной комиссии накануне Пятого конгрес-
са можно определить как достаточно свободный. Сомнения и новации
принципиального плана не допускались этикой коммуниста, но еще не
чувствовалось и давления генеральной линии. Бухарин, олицетворяв-
ший в комиссии партию большевиков, безусловно солировал, хотя
в ряде случаев шел на тактические уступки. Представители КПГ в ко-
миссии настаивали на дебатах о теории аккумуляции капитала, изло-
женной Розой Люксембург. Руководителям РКП(б) не нужен был еще
один классик, да еще и выступавший с критикой российской револю-
ции. Бухарин пообещал немецким делегатам конгресса прочитать спе-
циальную лекцию с разъяснением ошибок Розы 2 , но в ходе работы
программной комиссии предпочитал не затрагивать эту скользкую тему.
27 и 28 июня 1924 г. на пленарных заседаниях Пятого конгресса
с содокладами по программному вопросу выступили Бухарин и Таль-
геймер. Делегаты так и не получили на руки нового проекта, так что
прозвучавшие с трибуны слова о том, что «наш конгресс должен
принять определенный проект программы, который, однако, не будет
окончательным»', являлись благим пожеланием. Добрую половину
выступления Бухарина 27 июня, равно как и его доклада на предыду-
щем конгрессе, занимала жесткая критика его оппонентов. Характер-
но, что если в 1922 г. публичному бичеванию был подвергнут сам
Карл Каутский, то в 1924 г. острие полемики направлено уже против
одного из «своих» — немецкого коммуниста Бориса Ронингера, имев-
шего неосторожность выступить с критическим анализом бухарин-
ского проекта программы.
Специфика европейских условий политической борьбы все более
ускользала от внимания лидеров РКП(б), продолжавших жить надеж-
дами на новый революционный подъем. Подчеркивая международное
значение опы та нэпа, они тем не менее тормозили разработку коммуни-
стической тактики в период отступления, отката революционной волны.

1
РГАСПИ. Ф. 492. Oll. 1. Д. 9. Л. 92.
2
Там же. Д. 180. Л. 30.
' Пятый всемирный конгресс Коммунистического Интернационала: Стеногра-
фический отчет. 4 . 1 . М., 1925. С. 486.

215
27 июня Бухарин подчеркнул, что вопрос о новой экономической поли-
тике - «важнейшая часть моего доклада». По его мнению, после завое-
вания власти пролетариатом социалистические формы хозяйства будут
вытеснять более отсталые не по приказу, а на основе рыночной конкурен-
ции, последняя даже рассматривалась как «совершенно новая и специ-
фическая форма классовой борьбы». Не нэп является поправкой к во-
енному коммунизму, а наоборот — утверждал Бухарин 1 .
В отличие от него Тальгеймер проявлял весьма сдержанное отно-
шение к нэпу, зато считал военный коммунизм «необходимостью
революционной стратегии». Его содоклад представлял собой обстоя-
тельное резюме работы программной комиссии накануне конгресса.
Представитель КПГ признал, что «последний вопрос — тактические
принципы, стратегия — комиссией еще не обсуждался» и его решение
будет зависеть от постановлений конгресса по другим пунктам пове-
стки дня 2 . В гораздо большей мере данное решение зависело от соот-
ношения сил в руководстве РКП(б). После того, как потерял полити-
ческое влияние его главный конкурент в этой сфере - Карл Радек,
Бухарин вернулся на круги своя: «Дальнейшее развитие тактики
единого фронта, как и лозунг рабоче-крестьянского правительства,
мы вычеркнули» из проекта программы'.
Это решение не было облечено в протокольные формы — на пос-
леднем, девятом заседании программной комиссии 3 июля дело огра-
ничилось созданием подкомиссии, призванной обработать письмен-
ные предложения 4 . Немецкие делегаты вновь попытались отсрочить
принятие проекта, но безуспешно. Очевидно, что при голосовании
проекта программы 8 июля на руках у делегатов даже не было текста
этого документа, впервые увидевшего свет при издании материалов
конгресса. Все свелось к тому, что Бухарин внес незначительные по-
правки в свой проект 1922 г.5, добившись на этот раз его утверждения
1
Пятый всемирный конгресс Коммунистического Интернационала: Стеногра-
фический отчет. 4 . 1 . С. 502.
2
Там же. С. 549.
3
Там же. С. 971.
' В состав подкомиссии вошли Бухарин, Тальгеймер, Варга, Зоммер, Бордига,
Пегтпер и Рой (РГАСПИ. Ф . 492. On. 1. Д. 180. Л. 2 9 - 3 0 ) .
' В проект было добавлено краткое введение, изменены подзаголовки, внесен
ряд положений, смягчавших апокалиптическое видение краха капитализма. Так,
в первой главе указывалось на то, что «процесс распада капитализма не уничто-
жается появляющимися в ходе этого распада тенденциями к частичному восста-
новлению капиталистического режима и к дальнейшему развитию производитель-
ных с и л » ( П я т ы й в с е м и р н ы й к о н г р е с с . С. 72). П р и п е р е ч и с л е н и и сил
контрреволюции к социал-демократии в 1924 г. был добавлен фашизм. В проекте
упоминались тактика единого фронта и лозунг рабоче-крестьянского правитель-
ства как обязательные составные части коммунистической политики на весь
предреволюционный период, но отсутствовала их характеристика.

216
как официальной и единственной основы для дискуссии. Силовой
метод решения политических вопросов привлекал своей простотой,
и им не гнушались пользоваться даже самые завзятые «либералы»
в большевистском руководстве.
Решения Пятого конгресса по программному вопросу означали
окончательное поражение группы прагматиков во главе с Радеком
и Тальгеймером, которая поставила под вопрос взгляд на победу ми- ,
ровой социалистической революции как на дело ближайших месяцев
или лет. Отдавая дань радикальной фразеологии, эта группа подчер-
кивала наличие переходной эпохи и необходимость выработки для
нее соответствующей тактики Коминтерна.
Было бы упрощением предполагать, что позиция «фундаментали-
стов» во главе с Бухариным определялась только инерцией героичес-
ких лет. Программе Коминтерна предстояло стать одним из централь-
ных инструментов «большевизации» иностранных компартий, и вполне
естественно, что общим знаменателем для них оказывались не пере-
ходные требования, а конечные цели. Теоретический догматизм в дис-
куссии вокруг программы Коминтерна был явлением того же поряд-
ка, что и насаждение «ленинизма» в государственной идеологии
Советского Союза.
Хотя принятая 8 июля 1924 г. резолюция обязывала Исполком
Коминтерна создать постоянную комиссию, которая подготовила бы
к следующему конгрессу окончательный вариант программы, это ре-
шение не было проведено в жизнь. Российские лидеры Коминтерна —
прежде всего Бухарин и Зиновьев — погрузились в пучину внутри-
партийной борьбы. В этих условиях не могло быть и речи о позитив-
ной работе над программой. Зарубежные секции внимательно следи-
ли за перипетиями этой борьбы, отдавая себе отчет в том, что
победитель получит ко всему прочему еще и лавры главного теорети-
ка международного коммунистического движения.
В апреле 1926 г. о необходимости доработки программы Комин-
терна вспомнил Зиновьев — его предложения через сотрудника ИККИ
Пеппера сразу стали известны Бухарину 1 . Представители крупней-
ших компартий в Москве направили предложения по составу обнов-
ленной программной комиссии, но она так и не провела ни одного
заседания. Не состоялся в 1926 г. и очередной конгресс Коминтерна —
лишь после того, как борьба в руководстве ВКП(б) закончилась по-
бедой «дуумвирата» Сталина и Бухарина, последние занялись выпол-
нением данных ранее обещаний.

1
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 50. Д. 9. Л. 1.

217
 «В Политбюро представлен проект тт. Сталина
и Бухарина...»

Взаимоотношения большевистской партии и других секций Ко-

минтерна к 1928 г. серьезно изменились. В начале 20-х годов трудно
было себе представить, что подготовка главного документа этой орга-
низации будет вестись келейно, без привлечения иностранных товари-
щей. Однако времена равенства и братства закончились, от политичес-
кого механизма Коминтерна требовалась железная дисциплина
и встраивание в иерархию кремлевской власти. При этом последняя не
жалела усилий для поддержания образа равноправия - все вопросы,
предрешенные в делегации ВКП(б) в ИККИ, после этого проходили
формальные процедуры обсуждения в уставных структурах Коминтер-
на. Не стал исключением из данного правила и программный вопрос.
В начале 1928 г. Сталин предложил Бухарину вплотную заняться
подготовкой окончательного варианта программы Коминтерна, отме-
тив, что желательно внести ряд существенных изменений по сравне-
нию с имеющимся проектом. В частности, он посчитал необходимым
противопоставить требование диктатуры пролетариата «демократи-
ческим путям завоевания власти», т. е. усилить ориентацию западных
компартий на советскую модель. Сам Бухарин посчитал необходи-
мым по-новому изложить «1) кризис капитализма (нужны более
эластичные формулировки), 2) нэп (теперь многое виднее)», а также
включить в программу раздел об С С С Р и частичных требованиях
коммунистов'.
12 января 1928 г. Политбюро ЦК ВКП(б) опросом приняло реше-
ние о создании внутренней программной комиссии в составе Стали-
на, Рыкова, Молотова, Варги и Бухарина 2 . Лишь через месяц было
принято специальное решение сеньорен-конвента Девятого пленума
ИККИ, поручавшее членам делегации ВКП(б) представить новый
вариант проекта программы. Позже Бухарин на июльском пленуме
ЦК так реконструировал дальнейший ход событий: «Для выполнения
этого решения была назначена комиссия Политбюро, которая выде-
лила из своей среды подкомиссию в составе тов. Сталина и меня. Мы
еще раз разработали этот проект и довели его до того, примерно, вида,
в котором он представлен теперь. Этот проект был затем утвержден
Политбюро нашей партии и за подписями двух вышеназванных това-
рищей внесен в Комиссию Исполкома» 3 .

' Как ломали нэп. Стенограммы пленумов ЦК ВКП(б) 1928—1929 гг M 2000

Т. 2. С. 605.
2
Политбюро ЦК Р К П ( б ) - В К П ( б ) и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 п . С. 500.
3
Как ломали нэп. Т. 2. С. 98.

218
 Бухарин скромно не упомянул о том, что подготовленный проект
на девять десятых был плодом работы его самого и его помощников.
15 марта он был освобожден на две недели от всех своих обязанно-
стей для подготовки соответствующего документа, получив от Стали-
на «карт-бланш» на работу и письменные предложения 1 . Уже 3 апреля
Бухарин направил Сталину, Молотову и Рыкову новорожденный
документ. В сопроводительном письме он подчеркнул, что речь идет
фактически о новом проекте, который отразил новые явления и тен-
денции общественного развития последних лет. «Общий характер
изменений - в сторону подчеркивания мировых проблем и конкре-
тизации вопросов и задач» 2 .
То, что Сталин, единственный из членов комиссии, представил
свои соображения уже в марте, не было случайностью - «хозяин
партии» ревниво следил за успехами «любимца партии» на теорети-
ческом фронте. Прекрасно отдавая себе отчет в том, что программа
Коминтерна станет не только политическим, но и культовым доку-
ментом, Сталин стремился укрепить свои позиции и на этом фронте.
В июле 1928 г. Бухарин в разговоре с Каменевым бросит в сердцах:
«Программу во многих местах мне испортил Сталин... его съедает
жажда стать признанным теоретиком. Он считает, что ему только
этого не хватает»'1.
В мартовских замечаниях речь шла об общей характеристике
кризиса капитализма, выведении ее на более масштабный уровень,
не зависящий от конъюнктуры стабилизации. Сталин подчеркивал,
что существование С С С Р является решающим показателем этого
кризиса, изменяя условия захвата власти пролетариатом в отдель-
ных странах. Интересной новацией было его предложение разделить
все страны на три группы: империалистические, зависимые и совет-
ские, что в известной мере предвосхищало маоистскую концепцию
«трех миров».
Сталинская схема построения программы значительно усиливала
ее «русский» акцент, прочно привязывая международное коммунис-
тическое движение к Советскому Союзу. Даже во вводной части, где
предполагалось дать анализ современного империализма, кульмина-
цией выступало «наличие С С С Р — органический кризис мировой
капиталистической системы» 4 . Если у Бухарина еще оставались на-
дежды на мировую пролетарскую революцию в ее классическом по-
нимании, то Сталину был нужен документ прежде всего для внутрен-

1
Политбюро ЦК Р К П ( б ) - В К П ( б ) и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 гг. С. 5 1 5 - 5 1 7 .
2
Коминтерн и идея мировой революции. С. 628.
!
Как ломали нэп. Т. 4. С. 562.
'' РГАСПИ. Ф. 493. Он. 1. Д. 42. Л. 87.

219
 него пользования, призванный липший раз подчеркнуть уникальность
социалистического эксперимента в СССР.
Различие во взглядах двух партийных лидеров не являлось секре-
том для их окружения. Один из первых читателей апрельского про-
екта старый большевик А. А. Дворин писал в своем отзыве по поводу
сталинских предложений: «Принимая специальный раздел об СССР
в программе, мы с одной стороны, слишком суживаем его значение,
и с другой, ограничиваем программу во времени, так как значение
СССР изменится немедленно после захвата власти в двух-трех реша-
ющих странах, когда все остальные разделы программы еще останутся
в полной силе. Помимо этого на программу будет наложен сугубо
"русский" отпечаток. Этого нужно избежать» 1 .
В течение апреля проект программы Коминтерна спешно дораба-
тывался, прежде всего помощниками Бухарина в аппарате ИККИ —
Грольманом и Идельсоном. Из первоначального варианта исчезли
следы явной спешки, повторы, была увеличена «русская глава». Бу-
харин настаивал на официальном признании своего детища, пусть
даже с двойным отцовством. В протоколе заседания Политбюро от
23 апреля 1928 г. появилась категорическая запись, призванная дове-
сти процесс до его логического завершения: «Предложить тт. Бухари-
ну и Сталину в четырехдневный срок разработать и представить в По-
литбюро проект Программы Коминтерна» 2 .
Этот документ был одобрен опросом членов Политбюро седьмого
мая, после чего внесен в ИККИ за подписями Сталина и Бухарина.
Сопоставление первоначального (апрельского) проекта с тем, что был
передан в коминтерновские структуры, свидетельствует в пользу
последнего'. Бухаринский стиль, не отличавшийся структурирован-
ностью и лаконичностью, придавая документу вид стенограммы уст-
ного выступления, был в значительной степени отредактирован. Хотя
в содержательном плане проекты не имели серьезных различий, вне-
сенные за месяц коррективы позволяют сделать определенные выво-
ды о расстановке сил в руководстве ВКП(б).
Так, из майского проекта исчезло типичное для Бухарина европо-
центристское расписание маршрута мировой революции: «Раздроб-
ление Европы, ее относительный упадок по сравнению с мощным
и вооруженным до зубов американским империализмом, назревание
пролетарского кризиса именно в Европе, все это делает необходимым
лозунг Социалистических Советских Соединенных Штатов Европы,
как переход к европейско-азиатскому, а затем и мировому Союзу

' РГАСПИ. Ф. 493. On. 1. Д. 42. Л. 94.

2
Политбюро ЦК Р К П ( б ) - В К П ( б ) и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 гг. С. 524.
Майский проект программы Коминтерна см.: РГАСПИ. Ф. 493. Оп. 1. Д. 44

220
пролетарских государств»1. Вместо этого появилась более эластичная
формулировка о федеративной связи советских республик мира, к ко-
торым предстояло присоединиться колониальным народам.
Главное различие апрельского и майского проектов касалось изло-
жения «основ экономической политики пролетарской диктатуры» —
фактически речь шла о том или ином толковании советского опыта
и конкретно нэпа. Формулировки Бухарина не только повторяли, но
и развивали высказанные им на Пятом конгрессе Коминтерна мысли
о рыночных рычагах движения к социализму. «Победоносный пролета-
риат должен взять правильную пропорцию между теми производствен-
ными сферами, которые поддаются централизованному и планомерно-
му руководству, и теми сферами, которые могли бы оказаться лишь
балластом в его руках. Последние должны быть предоставлены частной
инициативе» 2 , — утверждалось в апрельском проекте программы.
Естественно, в условиях кризиса нэпа и возврата к чрезвычайным
военно-коммунистическим мерам во внутренней политике С С С Р
подобные положения все больше расходились с практикой. Сталин
сознательно шел на раздувание классовой войны в деревне, и ему
нужно было обоснование тезиса о ее неизбежном обострении по мере
социалистического строительства. У Бухарина же можно было про-
читать нечто прямо противоположное: «в период пролетарской дик-
татуры классовая борьба принимает в значительной мере характер
экономической борьбы конкурирующих между собой хозяйственных
форм, которые в известный период могут расти параллельно».
Фактически речь шла о превентивных аргументах против сталин-
ского курса на насильственную коллективизацию, который будет
сформулирован несколькими месяцами позже: «Особое внимание
и крайнюю осторожность должен проявлять пролетариат в области,
касающейся отношений между городом и деревней, отнюдь не подры-
вая индивидуалистического мотива деятельности у крестьян и посте-
пенно — путем примера и поддержки коллективных форм сельского
хозяйства — заменяя эти мотивы мотивами товарищеского хозяй-
ствования» 1 . Все вышеприведенные цитаты исчезли из проекта про-
граммы, направленного в ИККИ. Сталин чувствовал силу своего
аппарата и был готов пойти на открытый конфликт в Политбюро, в то
время как Бухарин шаг за шагом отступал.
Срочно созванная Президиумом И К К И программная комиссия
уже не имела ни времени, ни смелости для серьезной проработки
проекта. Сталин не появился ни на одном из трех заседаний, Бухарин,

1
РГАСПИ. Ф. 493. OIT. 1. Д. 42. Л. 48.
2
Там же. Л. 55.
2
Там же. Л. 61.

221
 напротив, солировал, разъясняя собравшимся смысл основных изме-
нений 1 . Вызванные в Москву члены комиссии просто не имели воз-
можности внимательно прочесть представленный им объемистый
документ, еще не переведенный на иностранные языки, и были вынуж-
дены доверять авторитету лидеров российского большевизма. Все
45 поправок комиссии носили редакционно-дополняющий характер,
не затрагивая ни структуры, ни основных положений проекта, подпи-
санного Сталиным и Бухариным 2 .
25 мая он был одобрен и вскоре опубликован в журнале «Комму-
нистический Интернационал». Собранные в архиве И К К И материа-
лы последующей дискуссии показывают, что она носила образцово-
показательный характер. Ее участники, в большинстве своем
преподаватели общественных дисциплин или ученые-марксисты, чет-
ко представляли себе рамки допустимого. Сам документ, далекий от
стилистического совершенства и внутренней стройности, давал дос-
таточно поводов для точечной критики. Так, сотрудник Гослитиздата
Литвинов писал: «Проект отдает злободневностью, местами он скорее
напоминает передовицу "Правды", чем проект программы мировой
коммунистической партии. В проекте слишком малое место занимает
опыт революций других стран, кроме СССР» 3 . Против взгляда на
Советский Союз как на «важнейшую составную часть международ-
ной социалистической революции» выступила Клара Цеткин, спра-
ведливо заметившая, что ее главный потенциал сосредоточен в стра-
нах, где эта революция еще не произошла 4 .
Критические замечания в адрес «русского характера программы»
звучали и с трибуны июльского пленума ЦК ВКП(б), где программный
вопрос стоял отдельным пунктом повестки дня. Принимавший участие
в доработке проекта Осинский пытался дать более мягкое толкование
проблемы: «Если говорят о русском характере программы, то я ска-
жу - политически "русской" она не является, но она, может быть,
является "московской" с точки зрения того, что мы не видим отсюда
некоторых новых явлений, развивающихся далеко отсюда»
В своей речи на пленуме Сталин поставил вопрос ребром: в кулу-
арах говорят о русском характере программы. «А что может быть

' Стенограммы заседаний комиссии см.: РГАСПИ. Ф. 493. Оп. 1. Д. 46.

Поправки программной комиссии И К К И см.: РГАСПИ Ф 493 On 1 Д 47
Л. 3 0 3 - 3 1 1 .
3
Там же. Ф. 493. O I L 1. Д. 91. Л. 68.
Цеткин К. Несколько критических замечаний к проекту программы Комму-
нистического Интернационала / / Коммунистический Интернационал 1928 № 2 5 -
26. С. 48.
5
Как ломали нэп. Т. 2. С. 127.

222
в этом плохого? Разве наша революция является по своему характеру
национальной и только национальной революцией, а не революцией
интернациональной по преимуществу? Почему же мы называем ее
в таком случае базой мировой революции, рычагом революционного
развития всех стран, отечеством мирового пролетариата? У нас были
люди, например, наши оппозиционеры, которые считали революцию
в СССР исключительно, или главным образом, национальной рево-
люцией. Они сломали себе шею на этом. Странно, что имеются, ока-
зывается, около Коминтерна люди, готовые идти по стопам оппози-
ционеров»'.
Характерный стиль сталинской аргументации (если мы так называ-
ем — значит так оно и есть) был усилен прямым указанием на антипар-
тийный характер подобных сомнений и разговоров. Фактически это
означало административный запрет дискуссии по этому поводу нака-
нуне конгресса Коминтерна — вряд ли кто-то из членов ЦК ВКП(б)
рискнул бы навлечь на себя подозрения в связях с троцкистами.
Бухарин в своих докладах на пленуме сосредоточился на анализе
«всей мерзости» социал-демократии, повторяя логику левого пово-
рота Коминтерна, отказавшегося от какого-либо политического вза-
имодействия с ее вождями. Бессодержательные нападки в адрес
партий Второго Интернационала блокировали рациональный анализ
ситуации теоретиками Коминтерна, любое упоминание социал-де-
мократов в положительном смысле предавалось анафеме. Так и не
услышанными оказались голоса тех деятелей коммунистического
движения, кто, отнюдь не смягчая критики социал-демократии, при-
зывал трезво взглянуть на корни реформизма. «Массы пролетариата,
трудящиеся массы... боятся революции и сопряженных с нею жертв.
Они больше надеются на гражданский мир с классовым врагом, чем
на собственную революционную силу» 2 . Голландский коммунист
А. де Фриз в прессе и в своем выступлении на Шестом конгрессе до-
казывал на примере Австрии абсурдность тезиса о том, что буржуазия
подкармливает лидеров социал-демократии сверхприбылями из коло-
ний1. 16 июля делегация ВКП(б) в Коминтерне признала необходи-
мым принятие программы на конгрессе в окончательной форме 4 .

' Сталин И. В. Сочинения. Т . Н . С. 151.

2
Цеткин К. Несколько критических замечаний к проекту программы Комму-
нистического Интернационала. С. 50.
3
Де-Фриз А. Социал-демократия в проекте программы / / Коммунистический
Интернационал. 1928. № 2 7 - 2 8 . С. 3 5 - 3 8 .
1
РГАСПИ. Ф. 508. On. 1. Д. 61. Л. 1. На июльском пленуме ЦК В К П ( 6 ) ук-
раинская делегация предлагала принять программу за основу, доработать и утвер-
дить на последующем Пленуме И К К И .

223
 Внешне это было решением в пользу Бухарина, своего рода компен-
сацией за уступки «правых» в экономической сфере на июльском
пленуме ЦК'.

Принятие программы

17 июля 1928 г. делегаты из 57 стран мира собрались в Колонном

зале Дома Союзов на открытие Шестого конгресса Коминтерна. Тот
факт, что впервые конгресс проходил не в Кремле, говорил знающим
людям о многом. Вопрос о мировой революции уже не являлся крае-
угольным камнем идеологии и практики большевизма, который при-
нял на вооружение теорию построения социализма в одной стране.
Программная дискуссия на конгрессе испытывала на себе серьезное
воздействие тлеющего конфликта в руководстве ВКП(б), хотя и не
сводилась к нему.
Бросалось в глаза отсутствие на трибуне конгресса большинства
лидеров российской партии, в свое время входивших в «генеральный
штаб мировой революции». Немецкий коммунист Тальгеймер, содок-
ладчик Бухарина по программному вопросу на предыдущих конгрес-
сах, представил свои замечания к проекту программы, но не был
допущен ни на сам конгресс, ни к работе комиссии 2 . Среди самых
рьяных сталинистов раздавались голоса о том, что предложения оп-
позиционеров к проекту программы следует вообще изъять из мате-
риалов конгресса (немецкий делегат Г. Дункер), по настоянию Клары
Цеткин и Бухарина это предложение было отвергнуто1'.
В целом дискуссия в программной комиссии носила более откры-
тый и острый характер, нежели выступления на пленарных заседани-
ях конгресса. Не случайно обещание опубликовать материалы работы
комиссии так и не было выполнено после изгнания Бухарина из
Коминтерна 4 . Обсуждение программы вопреки всем призывам 5 не
являлось свободной дискуссией единомышленников. Официальные

' См.: Коэп С. Б у х а р и н . П о л и т и ч е с к а я б и о г р а ф и я 1888-1938. М , 1988

С. 3 5 1 - 3 5 3 .
2
В ходе работы программной комиссии замечания Тальгсймера были огульно
отвергнуты как «символ правого уклона» ( Р Г А С П И . Ф . 493. On. 1 Д 456
Л. 7 2 ) .
3
Там же. Ф. 493. On. 1. Д. 425. Л. 2 8 - 2 9 .
4
См. предисловие редакции в книге: VI конгресс Коминтерна. Стенографичес-
кий отчет. Выпуск третий. Программа мировой революции. М.; Л., 1929. С. 6.
«Тов.Бухарин подчеркивает необходимость достаточно широкой свободы
дискуссий, чтобы обеспечить всестороннюю проработку программы», - отмеча-
лось в протоколе первого заседания бюро программной комиссии конгресса
31 июля 1928 г. (РГАСПИ. Ф . 493. On. 1. Д. 422. Л. 3).

224
 теоретики ИККИ отдавали себе отчет в том, что одно неверное слово
может поставить крест на их политической карьере. В условиях, когда
исход борьбы за лидерство в ВКП(б) еще не определился, каждый из
них внимательно следил за колебаниями конъюнктуры, отстаивая свою
линию через игру нюансов, выделение тех или иных оттенков при
обсуждении программы.
В известной степени это касалось и программной дискуссии
в коммунистической прессе. В обзоре, подготовленном в И К К И на-
кануне открытия конгресса, отмечалось преобладание откликов от
членов ВКП(б), в то время как зарубежные секции ограничивались
официальными предложениями. Дискуссия в газетах компартий прак-
тически не велась, лишь «Правда» начала издавать для обсуждения
программы специальный дискуссионный листок. Четыре пятых всех
замечаний касались раздела о переходном периоде, хотя присут-
ствовала и критика «механического распространения на другие стра-
ны русского опыта» 1 . Преобладали мнения левацкого толка, опира-
ющиеся на типичную для партийных активистов героизацию опыта
гражданской войны. Так, военный коммунизм нередко рассматри-
вался как необходимый этап любой пролетарской революции, в то
время как нэпу отводилось место среди особенностей революции
российской.
Давление слева чувствовалось и в еще одном пункте, причем здесь
задавали тон иностранные коммунисты. Речь идет о дальнейшем за-
острении борьбы с социал-демократией — немцы Ленц и Гюнтер тре-
бовали, чтобы не только ее вожди, но и вся ее организация были
занесены в разряд «контрреволюционных сил», поляк Списс считал
недостаточным определение ее фашистского характера 2 . Иницииро-
вавшему «левый поворот» в Коминтерне Бухарину приходилось ус-
тами своих политических соратников сдерживать набранную новой
тактикой разрушительную энергию 3 .
Различия в оценках социал-демократии наиболее рельефно выс-
тупают при сопоставлении поправок германской и итальянской деле-
гаций к проекту программы. Если первая делала акцент на особую
опасность левого крыла социал-демократии, считая, что это движение
в целом «приближается по своей идеологии к фашизму», то вторая
заочно полемизировала с этим тезисом: «Ошибка, которую мы нахо-
дим в проекте программы, заключается в слишком общем употребле-
нии слова "фашизм", который в противоположность социал-демо-

1
РГАСПИ. Ф. 493. Он. 1. Д. 422. Л. 1 5 - 1 6 .
2
Там же. Л. 22, 61.
3
См.: статью Эрколн (П. Тольятти) «К вопросу о фашизме» в № 2 7 - 2 8 жур-
нала «Коммунистический Интернационал» за 1928 год.

225
кратии представляется как общий и единственный метод "открытой"
диктатуры буржуазии» 1 .
Призывая на втором заседании программной комиссии конгресса
I августа к большей конкретизации программы, Бухарин мотивиро-
вал это ростом национальных секций и усложнением стоявших перед
ними задач. Иной подход — предоставление каждой из партий сво-
боды рук в определении своей тактической линии — даже не обсуж-
дался. Стремление к максимальной детализации являлось следстви-
ем упрощенных представлений о возможности управлять обществом
как огромным механизмом, контролируя его каждое колесико и вин-
тик. Во многом они выражали дух эпохи, проникнутой верой в без-
граничные возможности науки и техники.
Именно такой подход отличал бухаринские представления о струк-
туре программы: он предлагал рассматривать пролетарские револю-
ции, восстания в колониях, национально-освободительную борьбу «не
как механические раздельные части, но в их взаимосвязи, во взаим-
ном воздействии всех этих процессов, которые в целом, в общем,
образуют мировой революционный процесс»2. Составной частью это-
го баланса сил выступало приближение второй эпохи империалисти-
ческих войн, в которой теоретики Коминтерна видели шанс дальней-
шего революционного переустройства мира.
Четвертое и пятое заседания программной комиссии конгресса
практически целиком были посвящены оценке фашизма. Имея перед
собой только его итальянскую разновидность, участники дискуссии
противопоставляли фашизм социал-демократическим методам влия-
ния на массы, но не парламентаризму в целом. Бухарин вслед за
чешским делегатом Павлом Рейманом отверг перспективу полной
замены буржуазной демократии фашизмом.
Более реалистичными были взгляды тех, кто признавал за парла-
ментаризмом известное будущее и отрицал неизбежность фашизации
любой из империалистических стран (Ломинадзе, Варга). Большин-
ство членов комиссии все же признало тезис о банкротстве парламен-
таризма в современную эпоху, хотя и без жесткой увязки с фашиз-
мом. Перечисляя признаки этого банкротства, Бухарин даже
обмолвился: «Именно поэтому в ряде партий, пусть необоснованно,
пусть с ошибками, обсуждается вопрос, не должны ли мы в этих
условиях объективно защищать буржуазные свободы» '.
Самый острый спор развернулся на заседаниях комиссии 10 и
I I августа, когда обсуждалась глава о переходном периоде после по-

1
РГАСПИ. Ф . 493. On. 1. Д. 422. Л. 97.
2
Там же. Л. 1 6 6 - 1 6 7 .
3
Там же. Ф. 493. On. 1. Д. 441. Л. 139.

226
 беды пролетарской революции. Знакомый с расстановкой сил в По-
литбюро Ломинадзе, ссылаясь на решения июльского пленума ЦК
ВКП(б), призвал дополнить программу указанием на то, что «после
завоевания власти пролетариатом классовая борьба невероятно обо-
стряется и что это обострение необходимо и в дальнейшем ходе со-
циалистического строительства». Идя дальше, он вообще отрицал обя-
зательность нэпа в переходном периоде для высокоразвитых стран —
там возможен иной путь построения социализма 1 .
Хотя Сталин на пленуме и выступил за обязательность нэпа для
всех стран, ни для кого не было секретом, что выступление Ломинадзе
являлось своеобразной разведкой боем. Бухарин принял вызов, резко
выступив против тезиса об обострении классовой борьбы - «эта
опасность может стать актуальной, если мы наделаем каких-либо
ошибок, но в целом я полагаю, что чем больше мы будем продвигаться
вперед, тем более широкие слои мелкой буржуазии и крестьянства
будут становиться на нашу сторону, а не наоборот».
И далее - «основная тенденция переходного периода — не усиле-
ние, а ослабление классовых противоречий. И поэтому в конце этого
процесса будет у нас не третья революция, а коммунистическое обще-
ство»2. Бухарин оказался провидцем с точностью до наоборот — на-
чатая после разгрома «правого уклона» в руководстве ВКП(б) кампа-
ния сплошной к о л л е к т и в и з а ц и и стала по сути объявлением
гражданской войны большинству населения и вошла в историю как
сталинская революция сверху.
На фоне драматичных событий закулисного конгресса обсуждение
проекта программы на его пленарных заседаниях выглядело достаточ-
но скучно. 9 августа с докладом по этому вопросу перед делегатами
выступил Бухарин, хотя к тому моменту программная комиссия лишь
начала обсуждение четвертой главы проекта. Его речь не несла в себе
новых моментов и запомнилась прежде всего удачными формулиров-
ками, которые на полвека войдут в лексикон международного комму-
нистического движения: «программа мировой диктатуры пролетари-
ата», «мировой город и мировая деревня», «некапиталистический
путь развития» и т. д.
Вновь и вновь Бухарин возвращался к теме, занимавшей его в тот
период больше всего — судьбам нэпа. Признав под давлением своих
оппонентов вероятность военного коммунизма после установления
диктатуры пролетариата, он отказывался объявить о его обязательно-
сти. В более высокоразвитых странах «силы пролетариата будут ги-
гантскими, и он будет обладать широкой возможностью организации

1
РГАСПИ. Ф. 493. On. 1. Д. 453. Л. 20, 6 4 - 6 5 .
2
Там же. Д. 456. Л. 6 6 - 6 7 .

227
экономической периферии. Этим самым устанавливается возмож-
ность принципиально иной политики. Какой, мы еще не знаем точно.
Будем надеяться, что не политики военного коммунизма» 1 .
Характерно, что в пленарной дискуссии по программному вопросу
не выступил ни один представитель ВКП(б) 2 . «Русский вопрос» был
сознательно оттеснен на второй план. Без него обсуждение потеряло
свою остроту, тем более что подавляющее число выступавших явля-
лось членами программной комиссии и уже имело возможность
высказаться. Споры вокруг терминов вроде финансового капитала,
интегрального социализма или материалистической диалектики от-
давали схоластикой, в них напрочь отсутствовал боевой дух органи-
зации, нацеленной на радикальный политический переворот.
Лоббируемые делегациями той или иной партии домашние заго-
товки, посвященные проблемам соответствующей страны, лишь из-
редка уступали место обсуждению действительно международных
проблем. Пожалуй, только дискуссия по проблеме фашизма способ-
ствовала его более точной оценке. Здесь столкнулись две крайности:
стремление увидеть фашизацию во всех без исключения странах,
выводя ее напрямую из кризиса капитализма, и более дифференци-
рованный подход, подчеркивавший специфику фашизма как одного
из методов сохранения власти буржуазии.
Французский представитель Пьер Семар высказался против отож-
дествления с фашизмом любого реакционного режима, с аналогич-
ных позиций выступил и итальянец Анжело Таска (Серра). Напро-
тив, немецкий делегат Филипп Денгель расширял это понятие, заявив
в частности, что «идеологическое сближение реформизма с фашиз-
мом осуществилось уже давно» 3 . Под влиянием состоявшейся дис-
куссии Бухарин в своем заключительном слове по программному
вопросу скорректировал и уточнил собственную позицию. От об-
щих фраз о банкротстве парламентаризма он перешел к анализу
механизма массового влияния фашистского движения. Также был
отвергнут тезис о том, что опасность фашизма велика только для
стран второго эшелона, где еще сильны авторитарно-феодальные
пережитки. «Решающее значение имеет не степень отсталости той
или иной страны, не наличие или отсутствие у нее колоний; пред-
посылкой для фашизма служит расшатанность того или иного капи-
тализма» 4 .

1
VI конгресс Коминтерна. Выпуск третий. С. 27.
2
Член В К П ( б ) С . Л о з о в с к и й выступал в программной дискуссии от имени
Профинтерна.
3
VI конгресс Коминтерна. Выпуск третий. С. 45.
Там же. С. 144.

228
 Узость поля программной дискуссии была задана опытом больше-
визации Коминтерна, в ходе которой не последнюю роль играло на-
поминание о судьбе оппозиций в ВКП(б). Любые попытки отойти от
заданных канонов немедленно пресекались. Так, речь индонезийского
делегата Альфонсо по программному вопросу, содержавшая ряд поло-
жений, близких платформе Троцкого, вообще не была включена в сте-
нографический отчет конгресса. Зато туда было включено заявление
индонезийской делегации, отмежевавшейся от этой речи 1 .
14 августа конгресс одобрил проект программы в целом и поста-
новил немедленно приступить к завершению ее окончательной редак-
ции. Модус работы программной комиссии явно не позволял выпол-
нить эту работу в срок, поэтому Бухарин еще 11 августа предложил
прекратить заседания комиссии, избрать узкую группу и поручить ей
довести дело до конца. Соавтор Бухарина Сталин находился на Кав-
казе, поэтому в комиссию был введен его ближайший соратник в те
годы Молотов2. Ее работа велась на даче в подмосковном селе Архан-
гельском, и 25 августа ее члены вернулись на заседания конгресса
с окончательным вариантом проекта.
Его объем в очередной раз вырос, прежде всего за счет отраслевых
(профсоюзы, антиколониальное движение, положение женщин и т. п.)
и страноведческих разделов. Бухарин добавил в начало последней
главы «конкретное изложение подлостей социал-демократии», но это
предложение не собрало большинства. Аргументы оппонентов были
направлены против дальнейшего разбухания текста, он не должен
устареть через несколько лет, поэтому следует избегать любой конк-
ретики 3 . Бухарин усмотрел в этом подрыв собственного авторитета
и обратился за поддержкой в «русскую делегацию». 25 августа Бюро
делегации ВКП(б) на конгрессе приняло компромиссное решение:
«Считать желательным восстановление в тексте программы перечня
революционных событий и перечисления всех преступлений социал-
демократии, которые были выпущены по постановлению большин-
ства подкомиссии - но предоставить членам ВКП(б) в программной
комиссии право высказываться и голосовать по своему усмотрению» 4 .
Это обеспечило победу бухаринской линии при голосовании 27 ав-
густа. Программная комиссия высказалась за продолжение дискуссии
на пленарных заседаниях конгресса, но на это у делегатов уже просто

1
VI конгресс Коминтерна. Выпуск третий. С. 57—58, 121.
РГАСПИ. Ф. 493. On. 1. Д. 476. Л. 2. Специальным решением Политбюро
Молотов был освобожден на это время от текущей работы (Там же Ф 17 Оп 3
Д. 700. Л. 1).
3
Там же. Ф. 495. Он. 1. Д. 464. Л. 330.
4
Там же. Ф. 508. On. 1. Д. 67. Л. 1.

229
не хватило ни времени, ни сил. Принятие программы было в букваль-
ном смысле выстрадано ее творцами — Бухарин признал, что затяги-
вание работы конгресса имело своей причиной прежде всего необхо-
димость доработки этого документа 1 . В день закрытия Шестого
конгресса Коминтерна 1 сентября 1928 г. он выступил с краткой за-
ключительной речью, обосновав последнюю порцию добавлений.
Вслед за этим программа была единогласно принята делегатами под
пение «Интернационала».
В ходе предварявшей Шестой конгресс дискуссии раздавались
голоса, что программа Коминтерна должна стать новой Библией —
Библией коммунизма, самодостаточным источником знания для кар-
динального изменения мира. Подобные сравнения оказались не так
уж далеки от истины. Частичные и переходные требования, которые
Бухарин отказывался включать в программу еще на Четвертом кон-
грессе, и по которым можно было бы судить о ближайших задачах
коммунистического движения, о его главных союзниках и врагах до
гипотетической победы мировой революции, потерялись в обширном
тексте. Тактика единого рабочего фронта упоминалась в нем всего
один раз, лозунг рабоче-крестьянского правительства был вообще
вычеркнут как специфический синоним диктатуры пролетариата. По
справедливому замечанию представителей троцкистской оппозиции,
программа тонула в схоластике, в то время как партиям «нужен до-
кумент, не только отвечающий на вопрос о том, какой должна быть
политика коммунистов после взятия власти, но и на вопрос о том, как
ее завоевать» 2 .
Теоретический уровень программы Коминтерна был принесен в жер-
тву интересам момента, преходящей расстановке сил в руководстве
ВКП(б). Без свободной дискуссии, участия в ней неортодоксальных
марксистов процесс подготовки этого документа стал еще одним оли-
цетворением «руки Москвы». Выведи Сталин Бухарина из партийного
руководства несколько раньше, агитаторам и пропагандистам пришлось
бы иметь дело не только со сталинской конституцией, но и со сталин-
ской программой Коминтерна. При этом содержание последней вряд
ли претерпело бы сколько-нибудь серьезные изменения.
Главный недостаток программы заключался в том, что она так и не
стала руководством к действию для всемирной партии коммунистов,
не предложила целостной, простой и понятной модели мира в XX в.,
как это сделали Маркс и Энгельс в середине века XIX. А без нее

1
VI конгресс Коминтерна. Выпуск пятый. Доклады об С С С Р и ВКП(б). За-
ключительные работы. М.; Л., 1929. С. 132.
2
Замечания К. Радека и И.Смилги на проект программы Коминтерна. См.:
РГАСПИ. Ф . 3 2 6 . On. 1. Д. 22. Л. 5 2 - 5 3 .

230
 коммунисты неизбежно теряли харизму своего движения. Успехи той
или иной компартии были связаны с ответом на внешние вызовы,
будь то экономический кризис для КПГ или угроза фашизма для
Ф К П — но ни одной из них не удалось выиграть в борьбе идей на
демократическом поле. Слабость теоретической базы коммунисти-
ческого движения отчасти компенсировалась идеологической мушт-
рой, хотя это могло привести лишь к созданию особой касты партий-
ных кадров, но не к завоеванию массового влияния.
Внешне программа оставалась руководством к действию всемир-
ного коммунистического движения, но ее реальное влияние на поли-
тику отдельных партий близилось к нулю. Отсутствие четкой и при-
влекательной схемы, растянутость текста, обилие наукообразных
терминов, апологетика СССР сводили к минимуму и ее пропаганди-
стский эффект. Не случайно сразу же после завершения Шестого
конгресса в Политбюро ЦК ВКП(б) обсуждался вопрос о подготовке
комментариев к программе1. Изменившийся мир уже не помещался в
старые схемы, а недопустимость конструирования новых была зало-
жена в самих основах большевизма. Это было типично для идеокра-
тии - однажды «открыв» законы развития мира, она тем самым пуб-
лично заявляла об исчерпании своего интеллектуального потенциала.

6. Горячая осень двадцать восьмого года

Первый день осени 1928 г. стал последним днем работы Шестого

конгресса Коммунистического Интернационала. Закрывая его, Буха-
рин подчеркнул возросшее единство международного коммунисти-
ческого движения, его готовность к революционному обновлению
мира. «Наши партии закаляются под ударами исторического молота,
наши партии становятся все более и более сплоченными. Наши партии
становятся все более и более могучими факторами политической
жизни... Мы никогда, ни на одну секунду не боимся никаких атак
против нас, ибо мы знаем: мы окрепли гигантски за этот период, наше
дело есть исторически прогрессивное, наш класс есть носитель вели-
чайшей исторической миссии, наш класс есть класс, которому сужде-
но завоевать власть во всем мире» 2 .
За пафосом этих слов скрывалось отсутствие сплоченности на ка-
питанском мостике, среди представителей российской партии в Ис-
полкоме Коминтерна. На XV съезде ВКП(б) «объединенная оппози-
ция» была подвергнута форменному разгрому, ее лидеры и рядовые

1
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 708.
2
VI конгресс Коминтерна. Выпуск пятый. С. 1 4 4 - 1 4 5 .

231
члены не только потеряли свои посты, но и были исключены из партии,
отправлены в ссылку. Учитывая настроения аппарата и рядовых членов
партии, ее генеральный секретарь в первые месяцы после съезда неус-
танно подчеркивал, что за периодом ожесточенной внутрипартийной
борьбы пришла пора единства, сплочения и конструктивной работы.
Положение на фронтах мировой революции к началу 1928 г. было
отнюдь не блестящим. В Китае и Индонезии продолжались репрессии
против коммунистов, во многом являвшиеся результатом их неудав-
шихся восстаний, острый кризис переживало руководство Монголь-
ской народно-революционной партии, ориентировавшейся на совет-
ский пример. Компартии Европы так и не смогли пробиться к массам,
оставаясь в подавляющем большинстве стран группами левых ради-
калов, зависимых от Москвы. В мировом хозяйстве продолжался
подъем, и советской прессе все труднее становилось писать о кризисе
капитализма и очередной волне революционного движения. Тезис
о социал-демократах как пособниках мирового капитала терял свою
убедительность на фоне их активной работы в парламентах, а в ряде
случаев и в правительствах своих стран.
В этих условиях весной 1928 г. начался новый виток внутрипар-
тийной борьбы - на сей раз сталинское большинство в Политбюро
выступило против группы Бухарина, Рыкова и Томского, на которых
навесили ярлык «правых». Естественно, что этот конфликт не мог не
отразиться на деятельности Коминтерна, тем более что последний
рассматривался как «вотчина» Бухарина, где была сосредоточена
значительная часть верных ему соратников. Предстоявший конгресс
Коминтерна был и для Бухарина, и для Сталина слишком большим
событием, чтобы не попытаться набрать на нем очки в свою пользу.
Первый пытался упрочить свой авторитет как ведущего теоретика
коммунизма, прежде всего за счет форсированного принятия про-
граммы Коминтерна, второй делал ставку на утверждение в зарубеж-
ных компартиях преданных кадров.
2 июня 1928 г. Бухарин писал Сталину: «Я тебе заявил, что драться
не буду и не хочу. Я слишком хорошо знаю, что может означать драка,
да еще в таких тяжких условиях, в каких находится вся наша страна
и наша партия. Я тебя прошу обдумать сейчас одно: дай возможность
спокойно провести конгресс, не делай лишних трещин здесь; не создавай
атмосферы шушуканий... Кончим конгресс (и кит.), и я буду готов уйти
куда угодно, без всяких драк, без всякого шума и без всякой борьбы» 1 .

1
Цит. по: Бухарин Н. И. Проблемы теории и практики социализма. М„ 1989.
С. 299. Наряду с конгрессом Бухарин имел в виду VI съезд китайской компар-
тии, который состоялся 18 июня - И июля 1928 г. в селе Первомайское под
Москвой.

232
 Компромисса не получилось - именно на конец июня пришелся
переход тлеющего конфликта в открытую фазу, связанный с обсуж-
дением письма М. И. Фрумкина, осуждавшего возврат к «чрезвычай-
щине» в крестьянской политике ВКП(б). Реконструируя события тех
дней, Бухарин не жалел эмоций: «2. Пишу Сталину письмо и требую
общего обсуждения. Он прибегает ко мне: Бухарин, ты можешь даже
слону испортить нервы, но на обсуждение не соглашается. 3. Я пишу
второе письмо - он зовет меня к себе. Начинает: мы с тобой Гималаи,
остальные - ничтожества. 4. Идем в "семерку". Дикая сцена. Он на-
чинает на меня орать. Я рассказываю его слова с Гималаями. Он
кричит: "Врешь. Ты это выдумал, чтобы натравить на меня членов
Политбюро"»1.
В таких условиях возвращение к конструктивной работе было уже
невозможно - каждая из сторон делала все для дискредитации про-
тивника. В первые дни работы конгресса Сталин сумел добиться
фактического дезавуирования политических тезисов Исполкома
Коминтерна, подготовленных Бухариным 2 . На полную мощь была за-
пущена «атмосфера шушуканий»: в кулуарах конгресса поговаривали
о том, что дни Бухарина в руководстве Коминтерна сочтены и он-де
первый кандидат в Алма-Ату, место ссылки Троцкого 3 .
Чувствуя себя в западне, Бухарин настоял в Политбюро ЦК ВКП(б)
на передаче в сеньорен-конвент конгресса специального заявления
о единстве политической линии руководства партии". На апрельском
(1929 г.) Пленуме ЦК ВКП(б) он вспоминал: «...Если бы этого заяв-
ления не было, то я не мог бы довести до конца конгресс... Что же вы
хотите, чтобы я из-за каких-нибудь личных соображений просто не
кончил бы конгресса? Бросил бы конгресс и, в конце концов, устроил
бы мировой скандал? Этого надо было добиваться? У меня был един-
ственный выход, тот, который я и сделал» 5 .
Письмо в сеньорен-конвент не стало для Бухарина надежной ин-
дульгенцией. Шестой конгресс Коминтерна закончился победой Ста-
лина 6 . Ему удалось включить в политическую резолюцию тезис
о «правом уклоне» как главной опасности именно в той редакции,
которая позволяла незамедлительно начать изгнание сторонников Бу-
харина из аппарата Коминтерна. Кроме того, по настоянию Сталина
в Политсекретариат И К К И был введен Молотов — верный исполни-

1
Цит. по: Как ломали нэп. Т. 2. С. 11.
2
См. очерк о Бухарине в третьей части книги.
3
Как ломали нэп. Т. 4. С. 58.
4
Политбюро ЦК Р К Щ б ) - В К П ( б ) и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 гг. С. 5 4 0 - 5 4 1 .
'' Как ломали нэп. Т. 4. С. 18$.
6
Коэн С. Указ. соч. С. 3 5 6 - 3 5 7 .

233
 тель воли вождя, которому в дальнейшем суждено будет сыграть
значительную роль в сталинизации международного коммунистичес-
кого движения 1 .
Завершение работы конгресса несколько снизило накал противо-
борства в Политбюро ЦК ВКП(б). Однако Сталин был мастером
стратегии малых шагов, метко описанной Томским: «Нас постепенно
перекрашивали путем особой системы, каждый день по маленькому
мазку — сегодня мазок, завтра мазок. Ага, сидят, терпят, давайте еще
мазнем. И в результате подобной искусной работы нас превратили
в "правых"» 2 . Бухарин чувствовал это, но уклонялся от борьбы, хотя
на его стороне могли выступить не только выпестованные им ученые-
обществоведы и идеологические работники («бухаринская школа»),
но определенная часть членов Исполкома Коминтерна. Как правило,
это были люди, вышедшие из социал-демократического движения
и пытавшиеся сохранить тот живой дух, который характеризовал пер-
вые годы деятельности международной организации коммунистов.
Их взгляды и политическое поведение были несовместимы с же-
сткими административными методами руководства, которые насаж-
дались в самом Коминтерне и его секциях приверженцами Сталина.
Бухарин солидаризировался с будущими «правыми» на конгрессе, но
так и не решился открыто выступить в их поддержку. Сказалось его
преклонение перед монолитным единством партии, а также печаль-
ный опыт «объединенной оппозиции» в ВКП(б), легко рассыпавшей-
ся под нажимом сталинского аппарата. Его отсутствие во время по-
литической схватки в Коминтерне осенью 1928 г. стало одним из
факторов поражения «бухаринцев», которое в свою очередь оказа-
лось прелюдией к борьбе с «правым уклоном» в руководстве ВКП(б).
18 сентября в «Правде» появилась передовица «Коминтерн о борь-
бе с правыми уклонами», по сути разъясняющая направление главно-
го удара. Просмотрев статью, Бухарин отметил: «Полезная идея (борь-
бы с правыми уклонами), к сожалению, в данной статье облечена
в плоть и кровь таким образом, что статья вызывает решительные
возражения» 3 . Он даже попытался предпринять обходной маневр, пред-
ложив интерпретацию «правого уклона» как тенденции к бюрократи-
ческому перерождению некоторых звеньев партийного аппарата, сво-
дящих политику к голому администрированию. Это не помогло —
статья появилась в первоначальной редакции.
Несомненно, что это был очередной «мазок» Сталина, который его
оппонент предпочел проигнорировать, отправившись в конце сентяб-

1
Фирсов Ф. И. Сталин и Коминтерн / / Вопросы истории. 1989. № 8. С. 22-23.
2
Как ломали нэп. Т. 4. С. 70.
3
РГАСПИ. Ф. 329. On. 1. Д. 18. Л. 1.

234
ря в длительный отпуск на Кавказ. Именно в этот момент одна из
важнейших секций Коминтерна — германская — стала ареной острой
политической конфронтации. Речь идет о так называемой «афере
Витторфа», которую сам Бухарин называл «делом Тельмана». Иоганн
Витторф, руководитель гамбургской организации КПГ и приятель
председателя партии Эрнста Тельмана, в мае 1928 г. был уличен в рас-
трате партийных средств. Это стало известно Тельману. Но он не
довел информацию о случившемся до членов ЦК КПГ, а будучи на
Шестом конгрессе, — и до руководства Исполкома Коминтерна.
Мотивируя свое молчание стремлением оградить партию от нападок
буржуазной и социал-демократической прессы, Тельман оказал ей
медвежью услугу. Сведения, просочившиеся в печать уже в августе,
в первую очередь ударили по нему самому.
«Афера Витторфа» не только вскрыла единичный случай корруп-
ции в партийном руководстве, но и показала его глубокие причины:
затухание внутрипартийной демократии, «назначенчество» и доми-
нирование административных методов в партийном строительстве.
Это был серьезный сигнал не только для руководства КПГ, но и для
всего Коминтерна. Начал размываться образ коммуниста как крис-
тально честного человека, беззаветно преданного идее и чуждого всем
«буржуазным ценностям». Поскольку главную ответственность за
сокрытие факта коррупции нес Тельман, заседание ЦК КПГ 26 сен-
тября постановило лишить его полномочий председателя партии до
выяснения обстоятельств дела в руководстве Коминтерна.
Было бы неверным видеть в этом решении лишь акт морального
очищения партии. Не меньшую роль сыграла и острая внутрипартий-
ная борьба в ее руководстве. Достигнутое на Эссенском съезде КПГ
летом 1927 г. компромиссное решение о «концентрации сил» факти-
чески не выполнялось. Старым лидерам со «спартаковским» прошлым
противостояло левое крыло во главе с Тельманом. Между ними на-
ходилась значительная группа «примиренцев», выступавших за кон-
солидацию руководства, против механического отсечения от него
отдельных групп. Бухарин не скрывал своих симпатий к идейному
лидеру «примиренцев» Артуру Эверту, резко выступившему на Ше-
стом конгрессе против фракционной травли партийных кадров. Теп-
лые человеческие отношения связывали его и с Кларой Цеткин, ко-
торая неизменно выступала в защиту «правых», причем не только
в КПГ.
Решение ЦК КПГ от 26 сентября, опубликованное в партийной
прессе, по сути явилось пощечиной Сталину, делавшему ставку на
Тельмана. В свое время он уже пытался найти опору в КПГ в лице
Аркадия Маслова, правда неудачно, и потому имел все основания
дорожить своим человеком. 30 сентября Президиум И К К И постано-

235
 вил прекратить обсуждение вопросов, связанных с «аферой Виттор-
фа», в местных организациях германской компартии 1 , а днем позже
создал собственную следственную комиссию.
Ни для кого не было секретом, что за конкретным случаем растра-
ты партийных средств стоял принципиальный вопрос о политическом
курсе КПГ и всего Коминтерна. Сообщая Сталину 1 октября об от-
ставке Тельмана, Молотов назвал ее «гнуснейшей политической спе-
куляцией» его оппонентов. В своем ответе Сталин был не менее ка-
тегоричен: «Опубликование постановления, сделанное к тому же без
ведома КИ, есть враждебный акт против партии и Коминтерна, вы-
годный лишь капиталистам и социал-демократам» 2 .
2 октября Бухарин направил в Москву телеграмму, предложив до
перенесения вопроса в И К К И обсудить ситуацию в Политбюро.
Признав ошибкой публикацию решения ЦК КПГ от 26 сентября, он
выступил против дезавуирования ЦК, равно как и против снятия
Тельмана с партийных постов3, но не счел нужным лично вмешивать-
ся в ход событий, и вопрос о положении в КПГ рассматривался
в Политбюро без него. Итоги обсуждения были вынесены О. В. Куу-
синеном на заседание Президиума И К К И 6 октября 1928 г.4 После
острой дискуссии с Пиком и Эберлейном точка зрения представите-
лей ВКП(б), поддержанных Ульбрихтом, Реммеле и Геккертом, одер-
жала верх. «Дело Тельмана» было фактически вывернуто наизнанку:
теперь уже главная ошибка заключалась не в сокрытии факта корруп-
ции, а в дискредитации партийного руководителя, в попытке исполь-
зования «аферы Витторфа» для изменения соотношения сил в ЦК
КПГ в пользу «правых» и «примиренцев».
Решение Президиума И К К И восстанавливало Тельмана в правах
председателя КПГ и требовало произвести «известные изменения
в составе руководящих органов ЦК... чтобы создать гарантии против
принятия решений, наносящих вред партии» 5 . По существу это озна-
чало карт-бланш для реванша тех сил, которые ориентировались на
Тельмана. То, что кампания исключений разворачивалась под флагом
идейной борьбы, являлось лишь попыткой сохранить хорошую мину
при плохой игре. Уже 6 октября 25 членов ЦК КПГ раскаялись в со-
деянном и на страницах газеты «Роте Фане» признали свою ошибку.
Остальные были фактически поставлены перед выбором: подчинить-
ся или уйти.

1
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 2. Д. 102. Л. 280.
2
Политбюро ЦК Р К П ( б ) - В К П ( 6 ) и Коминтерн 1 9 1 9 - 1 9 4 3 гг. С. 560, .561.
Там же. С. 562 (примечание).
4
РГАСПИ. Ф . 495. Оп. 2 Д. 102. Л. 2 8 5 - 3 1 3 .
5
Там же. Л. 307.

236
 Германские события четко обозначили водораздел и в руковод-
стве ВКП(б). Сталин пока оставался за кулисами, хотя никто не
сомневался, что формулировки решения И К К И в конечном счете
продиктованы им. Бухарин, фактический руководитель Коминтерна,
оказался не у дел, его даже не информировали о принятых постанов-
лениях. 7 октября терпение его лопнуло, и он направил Пятницкому
и Молотову новую телеграмму: «Не получаю дальнейших материалов
по делу Тельмана... Прошу дополнительно сообщить, почему Тельман
скрыл это дело от руководства И К К И во время конгресса. Правда ли,
что это были русские деньги, правда ли, что Тельман знал о невинном
кассире, исключенном из партии, и отрицал вначале свою осведом-
ленность». Ответ Пятницкого был лапидарен: о решении Вы завтра
узнаете из газет. Вспоминая об этом эпизоде на апрельском Пленуме
ЦК ВКП(б) 1929 г., Бухарин справедливо расценил его как попытку
собственной дискредитации 1 .
Объявив после возвращения с Кавказа бойкот и устранившись от
работы как в И К К И , так и в «Правде», Бухарин фактически оставил
своих соратников в этих структурах один на один со сталинским
аппаратом. Им пришлось самостоятельно определять свою линию
поведения. Находившийся на Кавказе секретарь И К К И Эмбер-Дро
12 октября заявил о своем несогласии с решением Президиума И К К И
по германскому вопросу. В его телеграмме подчеркивалось, что это
означает отход от линии Шестого конгресса Коминтерна и «полную
дискредитацию и уничтожение всякого авторитета партийного руко-
водства перед рабочими массами в угоду весьма сомнительному вос-
становлению личного авторитета тов. Тельмана» 2 .
Решение 6 октября стало катализатором внутрипартийного разме-
жевания в германской компартии. Если Тельман воспринял его как
«охранную грамоту» при проведении кадровой чистки, то «правые»,
увидев в нем отказ от курса на консолидацию различных течений
в партии, активизировали свою фракционную деятельность. Приезд
в Германию Брандлера и Тальгеймера дал им лидеров, сохранивших
авторитет среди рядовых членов КПГ. Набирала силу цепная реакция,
которая неизбежно должна была привести к расколу партии. Факти-
чески для Тельмана задача сводилась к тому, чтобы опередить «пра-
вых» и оформить их уход не как размежевание двух идейно-полити-
ческих течений, а как исключение антипартийных элементов.
Решающим толчком к началу этого процесса стало личное письмо
Сталина Тельману от 15 октября, вполне определенно показавшее

1
Как ломали нэп. Т. 4. С. 193.
2
Archives de Jules Humbert-Droz. III. Les Partis communistes et l'internationale
1928-1932. Dordrecht, 1988. P. 84.

237
 германской компартии, кто стоит за спиной ее лидера. 12 октября ЦК
КПГ направил в Исполком Коминтерна просьбу снять с постов и ис-
ключить из партии Тальгеймера и Эриха Хаузена (секретаря окруж-
ной парторганизации в Бреслау). В Москве колебались, пытаясь сдер-
жать административный азарт Берлина. По отношению к Тальгеймеру
была предпринята попытка вторично заполучить его в Москву и изо-
лировать от событий в Германии (он оставался членом ВКП(б)).
В телеграмме Политсекретариата И К К И указывалось на то, что к ис-
ключениям высших партийных функционеров следует прибегать лишь
после того, как против них будет проведена серьезная разъяснитель-
ная кампания в местной организации 1 .
Этот совет имел немалый смысл: попытка представителей ЦК КПГ
провести решение о снятии Хаузена на собрании партийных активи-
стов в его родном городе закончилась полным провалом. Они были
вынуждены покинуть его под улюлюканье присутствовавших. Но
частичные поражения только усиливали потребность в «очищении
партии от скверны». Решающие кадровые перестановки осуществил
пленум ЦК КПГ, состоявшийся 1 9 - 2 0 октября 1928 г.2 Руководству
Коминтерна оставалось лишь регистрировать события и одобрять их
постфактум. Только слепой мог бы не замечать того урона, который
наносила кампания борьбы с «правыми и примиренцами» одной из
крупнейших секций Коминтерна. Соратники Тельмана не только за-
нимали жесткие позиции во внутрипартийных вопросах, по и давали
левацкие оценки политической ситуации в Германии, которые сыгра-
ют роковую роль в последующий период, когда главной станет фашист-
ская опасность. Можно сказать, что внутрипартийное размежевание
в КПГ копировало аналогичные процессы в ВКП(б), причем в борьбе
с «правыми» немецкие руководители даже оказались впереди.
Это не преминул отметить Сталин. «Правые в ВКП(б), - говорил
он 19 декабря 1928 г., - не представляют еще фракции, и они, бес-
спорно, лояльно выполняют решения ЦК ВКП(б). Правые в Герма-
нии, наоборот, уже имеют фракцию с фракционным центром во главе
и систематически топчут ногами решения ЦК КПГ»:). Ситуация в гер-
манской компартии, таким образом, стала своего рода увертюрой
к разгрому «правого уклона» в российской партии.
До сих пор этот процесс трактовался как безропотное принятие
коммунистами роли «верноподданных», однако события осени 1928 г.

1
РГАСПИ. Ф . 495. Оп. 3. Д. 84. Л. 24.
2
Bergmann Th. «Gegen den Strom». Die Geschichte der Kommunistischen Partei
Deutschlands (Opposition). Hamburg, 1987. S. 4 8 - 6 2 .
«Правый уклон» в КПГ и сталинизация Коминтерна. Стенограмма заседания
Президиума И К К И по германскому вопросу 19 декабря 1928 г. M., 1996. С. 128.

238
уточняют такую трактовку. Ряд членов Исполкома Коминтерна ока-
зал ему сопротивление, отстаивая право на собственное мнение.
Эмбер-Дро не только выступил против решения Президиума И К К И
от 6 октября, но и проинформировал об этом швейцарскую компар-
тию1. 12 и 17 ноября ЦК этой партии обсудил «дело Тельмана» и вы-
разил свое несогласие с мнением Москвы. Более того, руководство
компартии Швейцарии рассмотрело вопрос о стиле работы Исполко-
ма Коминтерна в целом. В резолюции, в частности, указывалось на
господство аппаратных решений и отсутствие живой связи этого
международного органа с массами зарубежных компартий. «Меро-
приятия И К К И объективно часто приносили партиям вместо оздо-
ровления обострение фракционной борьбы. Это в особенности отно-
сится к системе наказания и административной л и к в и д а ц и и
оппозиционных товарищей, что затрудняло нормализацию партий-
ной жизни и единую деятельность партии, направленную против
врагов коммунизма» 2 .
23 ноября руководители К П Ш направили в И К К И письмо, пред-
лагавшее вернуться к линии Шестого конгресса Коминтерна на кон-
солидацию всех партийных сил. В письме отмечалось, что по отноше-
нию к ряду товарищей создаются «своего рода погромные настроения,
при которых, разумеется, невозможно деловое сотрудничество». В ка-
честве первого шага к восстановлению демократического механизма
руководства Коминтерном швейцарские коммунисты предлагали про-
вести пленум И К К И по германскому вопросу.
Среди членов Исполкома, представлявших ВКП(б), первоначаль-
но также не было единства, раздавались голоса, призывавшие к осто-
рожности и взвешенным решениям. Пятницкий, обращаясь к Сталину
и Молотову 9 октября, писал: «Я вообще не являюсь сторонником
метода применения механического устранения от работы или удале-
ния из страны товарищей в западноевропейских компартиях, кото-
рый применяется там зачастую без и даже вместо идеологической
борьбы с инакомыслящими» 3 .
Серьезную озабоченность в Москве вызвали решения партконфе-
ренции КПГ, прошедшей в начале ноября. На заседании Политсекрета-
риата 12 ноября Куусинен признал: «Когда читаешь резолюцию.., при-
ходишь к выводу, что она специально так написана, чтобы никто из
примиренцев не смог за нее голосовать. Вместо того, чтобы облегчить
примиренцам переход на сторону большинства, его затрудняют» 4 . Ло-

1
Archives de Jules Humbert-Droz. P. 8 5 - 8 6 .
2
РГАСПИ. Ф. 495. On. 2. Д. 121. Л. 100.
3
Там же. Ф. 495. Оп. 19. Д. 231. Л. 4 5 - 4 6 .
4
Там же. Ф . 495. Ou. 3. Д. 88. Л. 124.

239
 зовский заявил, что в азарте борьбы с «примиренцами» ЦК КПГ дает
столь левые формулировки, что они рискуют отойти от политичес-
кой линии Коминтерна. Эмбер-Дро предложил направить всем чле-
нам КПГ открытое письмо с разъяснением ревизии руководством
партии решений конгресса, напомнив о спорах Бухарина и ряда чле-
нов германской делегации вокруг оценок капиталистической стаби-
лизации'.
Весь ноябрь прошел в оживленном обмене телеграммами между
Москвой и Берлином. Политсекретариат уступал все новым и новым
требованиям тельмановского руководства об ужесточении мер про-
тив «правых». В свою очередь последние начали издавать собствен-
ный печатный орган «Против течения». Развязка назревала со дня на
день. Генеральной пробой сил стало заседание Политсекретариата
И К К И 28 ноября 1928 г. Прибывший из Берлина новый представи-
тель КПГ в Коминтерне Вальтер Ульбрихт в своем докладе в ура-
революционных тонах охарактеризовал экономический конфликт
в Руре. В нем в очередной раз заявлялось о начале наступления рабо-
чего класса, о нарастании революционной волны и необходимости
выхода рабочих из реформистских профсоюзов, о создании особых
органов стачечной борьбы под контролем коммунистов 2 .
«Правые», напротив, настаивали на оборонительном характере
стачечной борьбы, ставя во главу угла требование, чтобы партия про-
водила самостоятельный курс, а не действовала по указке Исполкома,
чтобы во внутрипартийной борьбе идейные доводы не подменялись
оргвыводами. На заседании 28 ноября с таких позиций выступали
Эмбер-Дро, Эрнст Мейер и Анжело Таска, впоследствии их поддер-
жала Клара Цеткин. Первый из них подверг критике «своеобразные
заявления товарищей, которые не хотят признать, что социал-демок-
ратия имеет сильное влияние на рабочий класс, которые по всякому
поводу указывают, как дружно и твердо рабочий класс во всех боях
идет за коммунистической партией. Но когда борьба заканчивается
провалом, тогда говорят без всякого, что виноваты реформистские
ВОЖДИ»-'.

Бухарин, хотя и порвал в ноябре свое заявление об отставке со

всех постов, продолжал игнорировать работу Исполкома Коминтер-
на. По воспоминаниям его соратников, дело ограничилось лишь не-
сколькими частными встречами с ними'. Наконец, по настоянию

«Правый уклон» в КПГ. С. 31.

2
Там же. Ф . 495. Оп. 2. Д. 105. Л. И . С. 3 - 1 0 .
' Там же. С. 15.
4
Loewy A. G. Die Weltgeschichte ist das Weltgericht. Bucharin: Vision des
Kommunismus. Wien, 1969. S. 365.

240
 Рыкова, Бухарин согласился встретиться с оппонентами из Политбю-
ро для обсуждения судьбы германской компартии. Встреча носила
неформальный характер и состоялась 7 декабря в ложе Большого
театра, сохранилась лишь краткая запись решения, сделанная рукой
Пятницкого 1 . Добившись ряда тактических уступок, в частности,
указания на то, что следует стараться удержать «примиренцев» в пар-
тии, Бухарин проиграл главное — Политбюро подтвердило генераль-
ную линию на борьбу с правым уклоном. Примирения сторон не
состоялось и на этот раз. На встрече 7 декабря было достигнуто со-
глашение, что проект открытого письма немецким коммунистам со-
вместно подготовят Бухарин и Молотов, однако этот документ так
и не увидел свет.
Вместо него делегация ВКП(б), уже без участия Бухарина, 14 де-
кабря одобрила проект, подготовленный сотрудником аппарата ИККИ
С. И. Гусевым и выдержанный в духе отсечения несогласных 2 . Более
того, в тот же день была определена судьба его вероятных оппонентов,
которым назначили места почетной ссылки. О том, что все было
предрешено, свидетельствует телеграмма Ульбрихта в Берлин от 17 де-
кабря, где он предлагал партийному руководству дождаться выводов
заседания Президиума И К К И по германскому вопросу, «дабы избе-
жать двойной работы» 3 .
На этом заседании, состоявшемся 19 декабря, закулисные манев-
ры сменило открытое противоборство — впервые после избрания на
Шестом конгрессе Коминтерна в работе Президиума приняли учас-
тие Сталин и Молотов. Хотя на повестке дня стоял вопрос о «правом
уклоне» в КПГ, ни для кого не было секретом, что дисциплинарные
меры коснутся и «примиренцев». Следует отметить, что вопрос о борь-
бе с «правыми» начинал приобретать международные масштабы. Ана-
логичная кампания разворачивалась в компартиях Чехословакии,
США, Великобритании и Франции. Ссылаясь на этот факт и на пись-
мо швейцарской компартии, Клара Цеткин высказалась за созыв эк-
стренного пленума ИККИ. Но ее поддержал лишь Эмбер-Дро.
Выступления участников заседания Президиума И К К И 19 декаб-
ря, заранее согласных с усилением гонений на инакомыслящих в КПГ,
не отличались разнообразием. «Примиренцы» получили ярлык по-
собников правых, стремящихся развалить партию и Коминтерн. Ло-
зовский и Куусинен выступили с самокритикой, осудив свое недав-
нее отношение к ним как слишком мягкое. И все же заседание
Президиума не пошло по заранее подготовленному сценарию. Вначале

1
«Правый уклон» в КПГ. С. 17.
2
РГАСПИ. Ф. 508. On. 1. Д. 70. Л. 1.
3
Там же. Ф. 495. Оп. 3. Д. 103. Л. 66.

241
Таска, а затем и Эмбер-Дро высказались против представленных
проектов документов. «Я хочу обращения грешника, а не его смер-
ти, — заявил итальянец, — и в этом суть моего "примиренчества" по
отношению как к правому, так и левому крылу» 1 . Цеткин подвергла
критике левацкие оценки ситуации в Германии, равно как и дисцип-
линарные методы воздействия по отношению ко всем инакомысля-
щим в партии. Вместо «идеологического преодоления взглядов, ха-
рактеризуемых как уклоны», идет приклеивание политических
ярлыков. Она предложила аннулировать все дисциплинарные меро-
приятия ЦК КПГ: никаких исключений — наоборот, свобода дискус-
сии до съезда для всех мнений, для всех течений.
Вслед за Цеткин слово взял Сталин, и это имело символическое
значение. Речь шла не просто о политических антиподах, а о столк-
новении противоположных человеческих качеств. Сталин в очеред-
ной раз сосредоточил внимание на обостряющемся и углубляющемся
кризисе мирового капитализма, ведя скрытую полемику с политэко-
номическими оценками Бухарина. За откровенно грубыми формули-
ровками по отношению к «правым» и «примиренцам» в КПГ про-
сматривалась плохо скрытая боязнь того, что развитие событий
в ВКП(б) может пойти по германскому сценарию, завершившемуся
снятием Тельмана. Сталин недвусмысленно дал понять будущим «пра-
вым» в ВКП(б), какая судьба ждет их в случае неподчинения реше-
ниям ИККИ. «Речь идет о том, — говорил он, — что терпеть дальше
такие "порядки", когда правые отравляют атмосферу социал-демокра-
тическим идейным хламом и ломают систематически элементарные
основы партийной дисциплины, а примиренцы льют воду на мельни-
цу правых, — это значит идти против Коминтерна и нарушать элемен-
тарные требования ленинизма» 2 .
Главный удар был нанесен по Эмбер-Дро. После того как тот вновь
подчеркнул, что представленные проекты только разожгут фракцион-
ную борьбу во всем Интернационале, Сталин собственноручно напи-
сал резолюцию, которая вполне характеризовала использовавшиеся
им методы. «Это (заявление Эмбер-Дро. — А. В.) есть трусливо-оп-
портунистическая декларация зарвавшегося журналиста, готового
оболгать Коминтерн ради адвокатской защиты правых. Не лишне будет
вспомнить, что господин Троцкий свой отход от ленинизма начал
с таких именно деклараций против Коминтерна» 3 .
Ярость Сталина объяснялась достаточно просто: швейцарец в сво-
ем выступлении дал понять, что принимаемыми документами руко-

1
«Правый уклон» в КПГ. С. 71.
2
Там же. С. 125.
3
Там же. С. 146.

242
водство КПГ поощряется за дискредитацию Бухарина на Шестом
конгрессе. А Сталин очень не любил, когда кто-то проникал в тайны
его аппаратных интриг. Решения Президиума И К К И от 19 декабря,
принятые против голосов Эмбер-Дро, Таски и Клары Цеткин, более
походили на обвинительный акт, чем на политический документ.
Поддерживая исключение «правых» из КПГ, Президиум заявлял, что
и «примиренчеству нет места в германской компартии».
Ответом немецких «правых» стало образование собственной
партии - КПГ (оппозиция). Выступая 28 декабря 1928 г. с оценкой
решений Коминтерна, ее лидер Тальгеймер подчеркнул, что они озна-
чают «выбрасывание старых революционных вождей из компартии
и Коминтерна». «Объективно, — говорил он, — интересы первого
и второго этапа мировой революции не противоречат друг другу. Про-
тиворечия в этой области носят субъективный характер. Они заклю-
чаются в неспособности современного русского руководства выйти за
рамки того этапа мировой революции, который для него олицетворя-
ется российской революцией» 1 .
Реакция Бухарина на осеннее наступление своего противника в Ко-
минтерне явно запоздала. Сталин имел преимущество в несколько
темпов, и как солидный гроссмейстер, сумел реализовать его в мате-
риальный перевес. Лишь в конце января 1929 г. «правые» в ВКП(б)
выступили с документом, в котором подвергли критике складываю-
щееся единовластие в партии и Коминтерне 2 . Не осталась без послед-
ствий и особая позиция швейцарской компартии по «делу Тельмана».
Ей инкриминировалось выступление против руководства Коминтер-
на, «гнилое единство в сопротивлении его решениям». В апреле 1929 г.,
когда утверждалось соответствующее постановление Президиума
ИККИ, против пего проголосовала только Клара Цеткин. Мотивируя
свою позицию, она писала, что письмо ЦК К П Ш в Президиум есть
выражение права и обязанности каждой секции Коммунистического
Интернационала высказать собственное мнение при решении всех важ-
нейших вопросов и проявлять инициативу 3 .
В Коминтерне одержали верх иные правила политической жизни,
и это понимали его лучшие представители. В прощальном письме
к Эмбер-Дро (который был отправлен подальше от греха и от сталин-

!
Thalheimer A. Um was geht es? Berlin, 1929. S. 10.
2
З а я в л е н и е тов. Бухарина от 30 я н в а р я 1929 г. / / Как ломали нэп. Т. 4.
С. 572 -576. Собирая материалы к этому документу, Бухарин обратился с запис-
кой к Эмбер-Дро: «Правда ли, что Сталин па заседании Президиума сказал Вам:
"Пошел к черту!"» (Imber-Droz J. Memoari sekretara Kominterne. KIT 2. Beograd,
1982. S. 172- 173).
3
РГАСПИ. Ф. 495. On. 2. Д. 121. Л. 39.

243
ского гнева в Латинскую Америку), датированном 25 марта 1929 г.,
Клара Цеткин писала: «Я буду чувствовать себя совершенно одино-
кой и неуместной в этой организации, превратившейся из живого
политического организма в мертвый механизм, который с одной сто-
роны проглатывает приказы на русском языке и с другой — выдает их
на различных языках, механизм, превративший огромное всемирно-
историческое значение и содержание русской революции в правила
Пиквикского клуба. Можно было бы сойти с ума, если бы моя твер-
дая убежденность в ходе истории, в силе революции не была столь
непоколебима, что я и в этот час полуночной тьмы с надеждой, даже
с оптимизмом смотрю в будущее» 1 .
Свои выводы из событий сделал и Таска, вначале отправленный на
работу в один из секретариатов Исполкома Коминтерна, а затем
выехавший из Советского Союза. 20 января 1929 г. он обратился
с письмом в Секретариат Коммунистической партии Италии, где дал
следующую оценку ситуации: «Ответственность за все лежит на Ста-
лине. Коминтерна не существует, Коммунистической партии СССР
не существует. Сталин — "учитель и хозяин", который руководит
всем. Находится ли он на высоте положения? По плечу ли ему такая
огромная ответственность? Я отвечаю прямо: Сталин неизмеримо
ниже. Посмотрите на все, что он совершил, — вы не найдете в этом
ни одной его мысли. Он переваривает чужие идеи, которые крадет
и потом представляет в схематической форме, производящей впечат-
ление силы мысли, которой нет на самом деле. Для него идеи —
пешки, которыми он пользуется, чтобы выиграть партию за партией...
Сталин занимается плагиатом, ибо он не может ничего другого, он
интеллектуально посредственен и бесплоден; поэтому он втайне нена-
видит интеллектуальное превосходство Троцкого, Бухарина и др., не
может им его простить, использует их идеи от случая к случаю сооб-
разно обстановке и, присвоив их, переходит в наступление против
обворованных, потому что ему важны не принципы, а монополия
власти. С такими-то политикой и методами Сталин представляет
в России головной отряд контрреволюции; он ликвидатор (покуда
у него развязаны руки) самого духа Октябрьской революции. Между
Лениным и Сталиным пропасть не количественная, а качественная.
Я считаю, что самое большее несчастье, которое могло постичь Совет-
скую Россию после смерти Ленина, — это сосредоточение власти
в руках Сталина; и русская партия, и все мы очень дорого заплатим
за то, что не учли ясные указания Ленина на его счет. Сегодня
у Сталина в кулаке не только русская партия, но и весь Интернаци-
онал, и огромное несоответствие между подобной властью и способа-

1
Archives de Jules Humbert-Droz. P. 165.

244
ми ее осуществления приведет к катаклизмам, которые могут стать
роковыми для революции» 1 .
События конца 1928 г. стали одной из самых драматичных страниц
в истории не только КПГ, но и всего коммунистического движения.
Седьмой конгресс Коминтерна в 1935 г. попытался вывести коммуни-
стов из левацкого тупика, провозгласив курс на антифашистский
народный фронт, но ничего не мог противопоставить диктату, проник-
шему на все уровни политического руководства. Когда сложилась
благоприятная внешнеполитическая конъюнктура, Сталин похоронил
международную организацию коммунистов, которую явно недолюб-
ливал. Ему гораздо больше импонировали иные, силовые методы
достижения поставленных целей. Коминтерн оказался заложником
одного человека, и в этом заключалась его главная трагедия.

' Annali Feltrinelli. Vol. VIII. Milano, 1966. P. 67.

245
 Часть III. ЛЮДИ И КАДРЫ

Несмотря на то, что в орбите влияния Коминтерна на протяжении

более чем двух десятилетий находились миллионы людей в разных
странах мира, именно человеческая составляющая его истории пред-
ставляется наименее исследованной. Обязательный для советской
историографии образ «народных масс», дружно марширующих под
знаменами светлого будущего, сменился на свою собственную проти-
воположность. В результате мы имеем дело с машиноподобными «сол-
датами мировой революции», доведенными до полного единообразия
идеологической муштрой. И в том и в другом случае деятели Комин-
терна не выступают в качестве самостоятельно действующих лично-
стей, им в лучшем случае доверяется роль переводчиков московских
директив на языки национальных компартий.
Увидеть частное в общем, нащупать индивидуальное начало в био-
графиях людей, считавших себя крайними коллективистами - непро-
стая задача. Пока это легче удается выразить языком искусства, не-
жели научными методами - написаны романы, сняты фильмы,
поставлен даже балет о революционерах первой половины XX в. Несть
числа скороспелым книгам в ярких обложках, которые обещают чи-
тателю «полную и окончательную» историю Коминтерна, но остаются
компиляцией общеизвестных сюжетов и биографий.
Создатели художественных и публицистических произведений
ищут не типичное, а экстраординарное, опираясь, как правило, на
воспоминания тех, кто после долгой внутренней борьбы покинул ряды
компартий, получив от бывших товарищей клеймо «ренегатов».
В стремлении объяснить самим себе и окружающим сделанный вы-
бор они сознательно драматизировали и собственную судьбу, и исто-
рию Коминтерна в целом. Впрочем, зачастую в этом не было необхо-
димости. Многим из авторов пришлось пройти через полицейские
застенки и сталинские лагеря, через отчуждение и предательство, что
не могло не наложить отпечатка на полярность их оценок.
Официальные воспоминания и биографии, выдержанные в ко-
минтерновской традиции, напротив, поражали своим внешним пафо-
сом и бесцветностью. Из них ничего нельзя было узнать о перипетиях

246
внутрипартийной борьбы, принципах кадрового отбора, тайных опе-
рациях, направленных против политических противников коммуни-
стов. Их авторы, казалось, сознательно отказывались от демонстра-
ции личного начала, пряча от читателя собственные эмоции, ошибки
и привязанности. Научный анализ таких работ весьма напоминает
чтение партийной прессы - для более или менее достоверной рекон-
струкции прошлого приходится пропускать через себя «тысячи тонн
словесной руды».
После того, как стали доступными массовые архивные источники,
перед исследователями открылись новые горизонты. Несколько де-
сятков тысяч личных дел, которые заводились на работников Комин-
терна и функционеров компартий, легли в основу кадрового кадастра
этой организации. Его создатели признали, что в силу языковой и со-
держательной специфики источников им так и не удалось подняться
до уровня «массовой просопографии» 1 .
Подготовительным этапом к появлению живой истории Комин-
терна является составление и расшифровка биографий известных
коммунистов, которые, как правило, систематизируются по странам
и регионам 2 . Наконец, свой вклад в нее вносят и документальные
очерки, которые представлены в заключительной части настоящей
книги. Отдавая должное привлекательности данного жанра, который
возвращает из прошлого забытые сюжеты и имена, следует признать,
что он не располагает к масштабным обобщениям.
Впрочем, попытка выделить идеальный тип коминтерновского
функционера, изъяв его из временного и пространственного контек-
ста, заранее обречена на поражение. Каждый из тех, кто работал в цен-
тральном аппарате ИККИ, был един во многих лицах. Он курировал
то или иное направление политической работы, выезжал за рубеж
с контрольными функциями (зачастую не под своим именем); явля-
ясь одновременно членом той или иной национальной секции, играл
не последнюю роль в ее внутренней эволюции. С точки зрения фун-
кциональной он был разведчиком и финансистом, дипломатом и су-
дьей. «Свой среди чужих, чужой среди своих», эмиссар Коминтерна

1
Biographisches Handbuch zur Geschichte der Kommunistischen Internationale.
Ein deutsch-russisches Forschungsprojekt. Berlin, 2007. C. 30. К книге приложен
диск, в котором содержится около 15 тысяч стандартизированных биографий
участников коммунистического движения.
2
Хеифец Л. С. Латинская Америка в орбите Коминтерна (Опыт биографичес-
кого словаря). М., 2000; Deutsche Kommunisten. Biographisches Handbuch 1918
bis 1945 / Hrsg. von H. Weber und A. Herbst. Berlin, 2004; Komintern: l'histoire et
les hommes. Dictionnaire biographique de l'Internationale communiste en France, en
Belgique, au Luxembourg, en Suisse et à Moscou (1919—1943). Sous la direction de
José Gotovitch et Mikhaïl Narinski. Paris, 2001.

247
 нигде не чувствовал себя в безопасности, ему везде приходилось быть
начеку. В странах, куда он выезжал с инспекциями, над ним висел
дамоклов меч полицейских репрессий, по возращении в СССР он
подвергался допросам и проходил через горнило партийных чисток,
имевших известные параллели со средневековой инквизицией 1 .
Даже у тех, кто считал себя мобилизованным на всемирную граж-
данскую войну, жизнь состояла не только из рабочих будней. Раз-
мышляя над коминтерновской повседневностью, следует помнить
о том, что в московском Исполкоме собрались в основном молодые
люди. Отвергая брак как мелкобуржуазный пережиток, они вели
отнюдь не монашеский образ жизни. Иногда это были мимолетные
привязанности, тем более что москвички-комсомолки не обделяли
экзотичных иностранцев своим вниманием. Более прочными оказы-
вались чувства к соратникам и соратницам по борьбе, сложившиеся
еще до приезда в Россию. Бытовые неурядицы и политический стресс
в штаб-квартире Коминтерна только укрепляли сложившееся парт-
нерство, которое во второй половине 30-х годов порой превращалось
в борьбу за возвращение любимого человека из подвалов Лубянки.
Для того, чтобы облегчить приспособление иностранных комму-
нистов к специфике жизни в Советской России, специальные подраз-
деления аппарата И К К И занимались обеспечением сносных жилищ-
ных условий и продовольственного минимума для его сотрудников.
Любые контакты последних с местным населением, выходящие за
рамки официальных мероприятий, как минимум не приветствова-
лись. Особая столовая, собственное подсобное хозяйство, и даже шко-
ла, где обучение велось на немецком языке 2 - все вместе взятое, это
определяло не только быт, но и образ жизни функционеров Комин-
терна и членов их семей.
Общежитие, где они проживали, находилось по адресу: Тверская
улица, дом 36 и вошло в историю как «отель Люкс» 1 . В этом была
своя символика - несмотря на повсеместные переименования, про-
шлое не сдавалось и не исчезало, напоминая о себе на каждом шагу.
Купеческая гостиница в самом центре Москвы, предоставленная вна-
чале делегатам Второго конгресса Коминтерна, а затем и сотрудникам
его аппарата, олицетворяла временный характер их пребывания в Рос-
сии, их обособленность от забот и тягот будничной жизни москви-

1
Unfried В. «Ich bekenne». Katholische Beichte und sowjetische Selbstkritik.
Frankfurt am Main; New York, 2006.
2
Mussienko N., Vatlin A. Schule der Traeume. Die Karl-Liebknecht-Schule in
Moskau ( 1 9 2 4 - 1 9 3 8 ) . Bad Heilbrunn, 2005.
J
Mayenburg Ruth. Hotel Lux. Das Abstiegsquartier der Weltrevolution. Muenchen,
1978.

248
чей, их претензию на право считаться привилегированной элитой.
Однако в воспоминаниях коминтерновцев их общежитие выступало
в роли огромной коммуналки, в коридорах и на кухне которой разыг-
рывались нешуточные страсти.
Трещина между декларированными идеалами нового общества и по-
вседневным опытом Советской России с течением времени станови-
лась все глубже, она проходила через сознание каждого человека, и ино-
странные коммунисты здесь не являлись исключением. Такими же
индивидуальными, как пути, приведшие их в коммунистическое дви-
жение, были и стратегии их приспособления к политическим и быто-
вым реалиям жизни в Москве. Во второй половине 30-х годов чувство
нестабильности и страх стали доминировать над всем остальным, ста-
линский режим играл со своими приверженцами в «русскую рулетку».
Но даже в этих условиях Коминтерн продолжал существовать не
только как политическая организация, но и как человеческое сообще-
ство, представители которого сохраняли уверенность в своей правоте,
защищали своих близких и наказывали врагов, рожали детей, нако-
нец1. Просто расстояние между успехом и неудачей приблизилось
к расстоянию между жизнью и смертью. «Отель Люкс» стал свидете-
лем и блестящих карьер, увенчанных высшими государственными
постами, и подлинных трагедий, завершившихся расстрельным при-
говором.

1. Карл Р а д е к как з е р к а л о мировой революции

В истории любой революции есть фигуры, неизменно притягива-

ющие к себе внимание ученых и литераторов. При всей полярности
оценок очевидна их неординарность, острота их интеллекта, трагич-
ность жизненного пути. Таким был Карл Радек, один из соратников
Ленина и Троцкого, стоявший у истоков Коммунистического Интер-
национала. Его современники и биографы не поскупились на яркие
эпитеты — «последний интернационалист», «дипломат и интриган»,
«мастер тайных поручений», «машина зла», «глашатай Коминтерна»
и даже «добродушная человекообразная обезьяна» 2 . Попробуем и мы
добавить несколько штрихов в эту пеструю картину.

1
Шелике В. «Нанерекор-дети» / / Известия. 18 января 2008 г.
2
Lerner W. Karl Radek. The Last Internationalist. Stanford, 1970; Tuck J. Engine
of Mischief. An Analytical Biography of Karl Radek. N.Y.; London, 1988; Fayet J. F.
Karl Radek ( 1 8 8 5 - 1 9 3 9 ) . Biographie politique. Bern etc., 2004; Артемов В. А. Карл
Радек: Идея и судьба. Воронеж, 2000; Панцов А. В. Карл Радек о Китае: До-
кументы и материалы. М., 2005.

249
 К вершине карьеры

Радек пришел в европейское рабочее движение накануне Первой

мировой войны маршрутом, типичным для многих социалистов.
Выходец из небогатой еврейской семьи, проживавшей в австрийской
Галиции, он видел в пропаганде идей мировой пролетарской револю-
ции шанс выйти за рамки местечковой ограниченности и самодоволь-
ства мелких буржуа. Публицистический дар Радека, его острое перо
достаточно быстро превратили его в заметную фигуру среди польских,
а затем и германских социалистов.
Эмигрировав в 1915 г. в Швейцарию, Радек познакомился с Лени-
ным и Зиновьевым. Яркие антивоенные статьи, которые он подписы-
вал многозначительным псевдонимом «Парабеллум», блестящее зна-
ние многих европейских языков и связи среди левых групп Второго
Интернационала стали основой его фактической кооптации в руково-
дящие органы большевистской партии. Позже секретарь Циммервальд-
ского движения Анжелика Балабанова дала Радеку достаточно точ-
ную характеристику: «Он представлял собой необыкновенную смесь
безнравственности, цинизма и стихийной оценки идей, книг, музыки,
людей. Точно так же, как есть люди, не различающие цвета, Радек не
воспринимал моральные ценности... Его приспособляемость сделала
., его очень полезным Ленину, который при этом никогда не принимал
его всерьез и не считал его надежным человеком» 1 .
После свержения монархии в России в известном «пломбирован-
ном вагоне» Радек отправился в страну, которую до того не видел и не
знал. Октябрьский переворот он встретил в Стокгольме, где органи-
зовал издание бюллетеня «Вестник русской революции». Вера Радека
в близость всемирного переворота, творцом которого предстояло стать
соединенным пролетариям всех стран, опиралась на инстинктивное
ощущение краха старого мира. Альтернатива, предложенная радикаль-
ными социалистами Европы и реализованная большевиками в Рос-
сии^ подразумевала всеобщий, международный характер пролетар-
ской революции. Однако Советская Россия осталась в одиночестве
и оказалась осажденной крепостью, которой пришлось отбиваться как
от внутренних, так и от внешних врагов.
Уже через несколько дней после прибытия в Петроград (20 ноября
1917 г.) Радек отправился вместе с Троцким на второй тур перегово-
ров о мирном договоре с Германией, которые шли в Бресте. Его вклю-
чили в состав советской делегации не как дипломата, а как пропаган-
диста. По прибытии на вокзал Радек из открытого окна вагона начал
разбрасывать пачки прокламаций, адресованных немецким войскам.

1
Балабанова А. Моя жизнь - борьба. С. 259.

250
Позже в ходе переговоров он заявил генералу Гофману: «Вы еще
получите свой Брест!» 1
В ходе дискуссии о Брестском мире Радек примкнул к «левым
коммунистам», настаивавшим на необходимости революционной на-
ступательной войны, чтобы помочь германским пролетариям. Однако
вскоре стало ясно, что сил для этого у Советской России нет. «Гос-
пода германские дипломаты совместно с германскими генералами
решили распять на брест-литовском кресте Россию, решили показать
русскому народу, что значит освободиться от ига собственного капи-
тала, но не иметь в руках винтовки против чужих хищников» 2 . В этих
словах звучит искренняя боль по поводу собственного бессилия -
и одновременно уверенность в том, что рано или поздно большевики
расквитаются со своими обидчиками.
Смирившись с подписанием сепаратного мира и признав правоту
Ленина, Радек сосредоточил свою деятельность на пропаганде среди
военнопленных и внешнеполитической аналитике. Возглавляя один
из отделов Наркомата иностранных дел, он проживал там же, где
и работал, пол его шикарного номера в отеле «Метрополь» был в не-
сколько слоев устлан зарубежными газетами со следами вырезок
и подчеркиваний. Посетители отмечали неряшество и запущенность
этой «берлоги», и в то же время признавали, что в ходе бесед с ее
хозяином неизменно терпели поражение в интеллектуальной экви-
либристике.
Радек одним из первых примчался к зданию германского посоль-
ства в Денежном переулке, как только стало известно об убийстве
посла Мирбаха. По Москве ходили упорные слухи о том, что руково-
дители партии большевиков знали о готовящемся покушении, но не
приняли к его предотвращению решительных мер, так как Мирбах, не
веривший в прочность новой власти в России, в последние дни перед
гибелью активизировал контакты с антибольшевистскими силами.
После подавления эсеровского путча, который в советской прессе
подавался как заговор, подготовленный агентами Антанты, Радека от-
правили в Вологду, чтобы он привез в Москву иностранных послов.
Поручение выполнить не удалось - дипломатические представители не
без оснований опасались репрессий со стороны властей и ехать отка-
зались. Это привело к ухудшению условий их работы, прежде всего
к информационной блокаде. 14 июля 1918 г. Радек из Вологды телегра-
фировал Зиновьеву требование «воспретить иностранным корреспон-

1
Уорт Р. Антанта и русская революция 1917—1918. М., 2006. С. 270.
2
Радек К. Крушение германского империализма и задачи международного
рабочего класса. Доклад, прочитанный 7-го октября в Московском Советском
театре. M., 1918. С. 16.

251
 дентам высылку телеграфных сообщений из провинции»1. Мир должен
был узнавать о происходящем в Советской России только со слов ее
собственных представителей или дружественных им лиц.
Радек мастерски манипулировал людьми, которые считали, что
находятся с ним в доверительных отношениях. Именно он контроли-
ровал работу немногих иностранных журналистов, переехавших вме-
сте с ленинским правительством в Москву, фактически став первым
шефом пресс-службы Кремля. Радек запросто приходил к ним домой
принося свежие новости или просто дефицитные продукты. За чаем
он говорил без умолку, провоцируя собеседников на ответную откро-
венность. Вкладывая в их уста свои собственные мысли, Радек не
переставал восхищаться проницательностью иностранцев. Цель оп-
равдывала средства - в условиях информационной блокады России
любое замечание «извне» было на вес золота. Радек так описыват
характер своей работы: «Мы для того и допустили в Россию буржу-
азных корреспондентов, находящихся в дружественных отношениях
с германской дипломатией и не питающих никаких дружеских чувств
к социализму и Советскому правительству, дабы из их корреспонден-
ции в немецкой печати узнать, что думает, но чего не говорит герман-
ская дипломатия» 2 .
Одним из таких «полезных идиотов» был Альфонс Паке, предста-
витель газеты «Франкфуртер цайтунг», который провел почти весь
1918 год в России. Паке считал Радека неисправимым фанатиком
мирового масштаба, которого случай забросил на окраину цивилизо-
ванного мира. «Он пролетарский еврейский Наполеон. Такой же чужак,
как и корсиканец» 3 . Если верить дневнику Паке, его визави в те дни
размышлял о судьбах не столько русской, сколько германской рево-
люции. Он считал, что война завершится пролетарским переворотом
в странах Центральной Европы, после чего российский и германский
рабочий вступят в последний и решительный бой с английским им-
периализмом. Марксистские догмы здесь причудливо сочетались с так-
тическими соображениями - руководители советской России были
крайне заинтересованы в затягивании войны.
Смирившись с Брестским миром, Радек выступал за то, чтобы
максимально использовать шансы сепаратного взаимодействия с дер-
жавами Четверного союза. Речь шла о том, чтобы с одной стороны,
получать от них военную поддержку, а с другой - вести революцион-

1
ГАРФ. ф . 130. Оп. 2. Д. 487. Л. 25.
^ Viator. Нос по ветру / / Известия. 27 августа 1918 г.
Von Brest-Litovsk zur Deutschen Novemberrevolution. Aus den Aufzeichnunge
von Alfons Paquet, Wilhelm Groener, Albert Ilopman. März bis November 1918
Hrsg. von W. Baumgart. Göttingen, 1971. S. 80.

252
ную агитацию среди рабочих и солдат Австро-Венгрии и Германии.
Его, как и многих в руководстве РКП(б), не устраивали дипломати-
ческие маневры Чичерина. 8 августа Радек заявил Паке, что если бы
его послали в Берлин, он вел бы другую политику, нежели трусливый
и осторожный Йоффе. «Надо хватать быка за рога, работать с герман-
ской партией войны (он преклоняется перед германской военной
машиной), отправлять им военные материалы, вести ясные речи» 1 .
С каждым новым поражением Германии «похабный мир», который ей
удалось заключить с Россией, становился ее собственным будущим.
Однако решающее слово оставалось за рабочим классом, которому
предстояло создать новую армию гражданской войны во главе с ра-
дикальными социалистами.
Поэтому большевики уделяли особое внимание пропаганде среди
немецких военнопленных - люди, прошедшие «стальную грозу» и уме-
ющие обращаться с оружием, при возвращении в свои страны долж-
ны были сыграть роль детонатора социального взрыва. Как только
в Москву пришли сообщения о свержении кайзера, при самом дея-
тельном участии Радека посольство Германии было захвачено распро-
пагандированными немецкими пленными, которые провозгласили об-
разование Совета солдатских депутатов.
Этому органу отводилась роль то ли посольства Германской рес-
публики в России, то ли ее будущего правительства. В 1918 г. лиде-
рам русской революции казалось, что в современном им мире нет
ничего невозможного, балансируя над пропастью, они щеголяли друг
перед другом буйством политической фантазии. Когда Паке уезжал
на родину, Радек объявил ему, что они скоро увидятся, так как Бер-
лин станет центром пролетарской Европы, а сам Радек доберется туда
на подводной лодке 2 .
Однако до подводной лодки дело не дошло. Правительство Герма-
нии больше всего боялось «большевистской заразы», и делало все
возможное для того, чтобы отгородиться от Советской России непро-
ницаемым барьером. Полпред Иоффе несколько недель провел на де-
маркационной линии, разделявшей две страны, но так и не получил
разрешения на возвращение в Берлин. Лишь в середине декабря Радек
в составе представительной делегации во главе с Бухариным направил-
ся на Всегерманский съезд советов рабочих и солдатских депутатов.
Делегацию тоже не пропустили на границе, но Радек отправился в Бер-
лин нелегально, притворившись австрийским военнопленным.
Там ему удалось выполнить программу-минимум — основать ком-
мунистическую партию, но германская революция в 1918 г. так и не

1
Von Brest-Litovsk zur Deutschen Novemberrevolution. Aus den Aufzeichnungen
von Alfons Paquet, Wilhelm Groener, Albert Hopman. S. 114.
2
Ibid. S. 252.

253
 вышла за рамки парламентской демократии, а галицийский еврей,
исключенный когда-то из СДПГ, не стал ее лидером. Попытки левых
радикалов развязать вооруженное восстание в Берлине обернулись
белым террором, в ходе которого погибли многие лидеры КПГ. Радек
отговаривал их от участия в безнадежном предприятии, но его оппо-
ненты ссылались на то, что не могут оставить массы своих сторонни-
ков в решающий час1. Московскому эмиссару не помог богатый опыт
конспиративной работы, в феврале 1919 г. Радек был арестован и без
малого год провел в берлинской тюрьме Моабит. Для правительства
Эберта-Шейдемана это было настоящим подарком судьбы, который
позволял представить выступления радикально настроенных рабочих
заговором, инспирированным большевистскими агентами.
В Кремле не жалели усилий для вызволения Радека из тюрьмы -
он даже был назначен чрезвычайным и полномочным представителем
Советской Украины в Германии. Сам заключенный времени даром не
терял, руководя из заключения компартией и встречаясь с политика-
ми и предпринимателями, рисуя и первым, и вторым блестящие пер-
спективы сотрудничества с Россией 2 . «Салон Радека», размещавший-
ся в квартире тюремного надзирателя, стал нарицательным образом
для неформальной дипломатии, граничащей с авантюризмом. Его
хозяин не жалел усилий для того, чтобы доказать общественному
мнению, будто Коминтерн не является «московской фабрикой ре-
волюционных рецептов» 3 .
В публицистических работах, написанных в Моабите, Радек жестко
критиковал попытки немецких коммунистов шаблонно перенести в свою
страну методы, которые привели их российских единомышленников
к победе. В Германии 1918 г., отмечал он, произошла полная реставра-
ция прошлого, правда, без монархических вывесок. Поскольку револю-
ция победила без борьбы, победа контрреволюции произошла точно
так же. «Потребовался ряд кровавых уроков, чтобы передовые отряды
пролетариата поняли весь вред местных выступлений и вооруженной
борьбы против усиливавшейся капиталистической власти. Потребова-
лись Бремен, мартовские беспорядки в Берлине и Мюнхенская катаст-
рофа, чтобы покончить с путчистскими настроениями в первых рядах
германского пролетариата» 4 . К такому выводу пришли делегаты Гей-

1
Артемов В. А. Указ. соч. С. 6 0 - 6 1 ; Laschitza A. Die Liebknechts. Karl und
Sophie - Politik und Familie. Berlin, 2007. S. 4 2 6 - 4 3 0 .
2
Goldbach M.-L. Karl Radek und die deutsch-sowjetischen Beziehungen 1 9 1 8 -
1923. Bonn. 1973. S. 4 3 - 5 6 .
Radek K. Die Entwicklung der Weltrevolution und die Taktik der Kommunistischen
Parteien im Kampfe um die Diktatur des Proletariats. Berlin, 1920. S. 62.
1
Idem. Die E n t w i c k l u n g der d e u t s c h e n R e v o l u t i o n und die Aufgaben der
Kommunistischen Partei. Hamburg, 1920. S. 12.

254
дельбергского съезда КПГ осенью 1919 г., исключившие из своих рядов
левацкие элементы и взявшие курс на построение массовой партии
в условиях перспективы длительной борьбы.
Наконец, в начале 1920 г. состоялось освобождение Радека из
тюрьмы и отправка в Россию. Оказавшись на советской границе, он
попросил две подводы для багажа, состоявшего почти исключительно
из книг, и потребовал прекращения всяких военных действий в мо-
мент перехода им линии фронта 1 . В Москве Радек, заочно избранный
членом ЦК РКП(б) 2 , уже не возвратился в Наркоминдел, хотя и не
оставил деятельности на международной арене. Ему приписывают
анекдот о старом еврее, которому удалось получить в Москве «веч-
ную» работу — он должен был каждое утро подниматься на самую
высокую башню Кремля и смотреть на Запад, чтобы вовремя сооб-
щить о зареве всемирного пролетарского переворота. За цинизмом
этой шутки скрывается серьезный надлом большевистского самосоз-
нания в первые годы нахождения у власти. Победа в гражданской
войне, неограниченное господство в России — и «позорное» молчание
европейского пролетариата.
Фанатичная убежденность Ленина и его соратников в правоте
своего дела не позволяла им мириться с таким поворотом событий —
революцию надо не ждать, а организовывать. Их взоры были обраще-
ны прежде всего на Германию — страну образцового империализма
и в то же время родину марксизма, имевшую наиболее массовое и хо-
рошо организованное рабочее движение. Радек, утвердившийся в роли
внешнеполитического эксперта и наставника немецких коммунистов,
являлся в этом плане незаменимым кадром.

Секретарь Коминтерна

8 апреля 1920 г. по предложению Ленина Карл Радек был введен

в состав Исполкома Коминтерна 3 . Через две недели бывший узник
Моабита стал секретарем Малого бюро этой организации и сразу же
развернул бурную деятельность на новом посту. На фоне Зиновьева,
выстраивавшего жесткую вертикаль подчинения иностранных ком-
мунистов московскому Центру, Радек выглядел в аппарате Исполко-
ма почти либералом. Он неизменно подчеркивал уставные права зару-

1
РГАСПИ. Ф . 326. On. 1. Д. 47. J1. 2 - 3 .
2
Это избрание на VIII съезде Р К П ( б ) породило «казуистический вопрос»,
с которым пришлось разбираться самому Ленину: кто вместо отсутствующего
Радека должен занять его место в ЦК, первый из избранных кандидатов или
первый из тех, кто не набрал нужного количества голосов (Ленин В. И. Неиз-
вестные документы. С. 280—281).
3
Там же. С. 335.

255
 бежных компартий, призывал к коллегиальным методам выработки
политических решений. Стенограммы его выступлений фиксировали,
что он еще в недостаточной степени освоил русский язык, хотя и де-
лал в этой сфере потрясающие успехи: «Исполнительный Комитет
3-го Интернационала не может играть роль папы, который решает
согласно своему мнению, очень полезно и даже необходимо, чтобы
члены Исполкома установили свою точку зрения, споря с другими
партиями» 1 . Однако подобный либерализм был всего лишь маской,
которая позволяла набирать очки в глазах иностранных коммунистов.
Радек играл активную роль в процессе подготовки Второго конг-
ресса Коминтерна, рассчитывая на то, что его созыв «свяжет нас
сильнее с рабочим движением всего мира», с «огромной массой ком-
мунистов, которые признают в Коммунистическом Интернацонале
своего руководителя, но не сумели еще с нами связаться организаци-
онно». Подыгрывая Ленину, авторитет которого был для Радека не-
пререкаем, он подчеркивал необходимость борьбы на два фронта -
как с носителями «детской болезни левизны» (эту формулировку
Ленин, вероятно, позаимствовал у Радека 2 ), так и с представителями
«старческого маразма Второго Интернационала» '.
На самом конгрессе Радек был един во многих лицах: он перево-
дил, выступал с речами, готовил тезисы по профсоюзному вопросу,
беседовал с иностранными делегатами, знакомил их с Лениным
и Троцким. Не забывал он и о собственной карьере: на первом же
заседании Исполкома после завершения конгресса представитель КПГ
Пауль Леви предложил Радеку занять пост «политического генераль-
ного секретаря этой организации». Поскольку этот вопрос не был
согласован с «русскими товарищами», те резко выступили против
подобной инициативы, а Зиновьев не без сарказма заявил, что Радек
слишком ценный кадр мировой революции, чтобы держать его в Мос-
кве - его следует отправить к боевым товарищам в Польшу 4 . Пораже-

1
Из выступления Радека на заседании И К К И 28 июня 1920 г. (РГАСПИ.
Ф . 495. On. 1. Д. 6. Л. 101).
2
В тюрьме Моабит Радек писал о «детском коммунистическом сектантстве»,
имея в виду позицию левацких элементов в КПГ (Radek К. Die Entwicklung der
Weltrevolution und die Taktik der Kommunistischen Parteien im Kampfe um die
Diktatur des Proletariats. S. 25).
3
РГАСПИ. Ф. 495. On. 1. Д. 6. Л. 60, 64.
4
«Кандидатуры Радека, к сожалению, выставить невозможно. С точки зре-
н и я И н т е р н а ц и о н а л а будет целесообразнее, если он поедет в Польшу, где
т е п е р ь р а з р е ш а е т с я очень многое... Когда вы к этому вопросу подойдете
с интернациональной точки зрения, вы согласитесь с тем, что такой польский
революционер, как Радек, должен быть скорее в Польше, чем сидеть в Интер-
национале, где он может быть заменен кем-нибудь другим» (РГАСПИ. Ф. 495.
O n . 1. Д. 7. Л. 18, 9).

256
 ние Красной Армии под Варшавой не дало Радеку шансов возглавить
революционное правительство этой страны, став по сути дела первой
и последней наступательной акцией «мирового большевизма» на ев-
ропейской арене. Однако он и в последующие годы был уверен в том,
что в случае необходимости Красная Армия придет на помощь гер-
манскому пролетариату «через труп Белой Польши» 1 .
«В России на Радека смотрели как на аутсайдера, иностранца, коль
скоро речь заходила о традициях революционного движения. Но он
настолько органично присвоил себе политический менталитет и язык
русских большевиков, что чувствовал себя здесь абсолютно как дома.
Его позиция была позицией революционного выскочки, который не
колеблясь использует материальные преимущества того положения,
на которое поставила его революция, и чувствует свою значимость
из-за этих преимуществ» 2 . Радек с удовольствием брался за щекотли-
вые поручения, будь то дипломатический зондаж, переговоры о воен-
ном сотрудничестве с генералами рейхсвера, или «слив информации»
иностранным журналистам, которые в Москве начала 20-х годов были
наперечет.
Один из них - англичанин Артур Рэнсом, сотрудник английской
разведки, а в будущем - известный детский писатель. В марте 1920 г.
он вместе с Радеком отправился на партийную конференцию в Яро-
славль и оставил воспоминания об этой поездке. Среди прочего Рэн-
сом рассказывает об импровизированном митинге, на который их
буквально затащили ярославские железнодорожники. От Радека
ждали доклада о международном положении, а он в самых мрачных
тонах стал рисовать грозящую катастрофу внутри страны. «Самым
удивительным было то, что, как казалось, слушателям это начало
нравиться. Их интерес рос, и они едва не выдворили из зала кого-то,
кто позволил себе высморкаться в задних рядах. Казалось, от их
аплодисментов приподнимается потолок» 3 .
Действительно, в своих выступлениях «Радек не сластил пилюли,
которые раздавал». Однако по отношению к Рэнсому он изменил
своим привычкам. В его путевых заметках «Шесть недель в России»,
появившихся на Западе уже в 1919 г., Радек увидел «живую книгу,
написанную не только пером, но ищущим мозгом и любящим серд-
цем. Я помню впечатление, которое произвела книга на меня. За ре-
шеткой Берлинской тюрьмы перед моими глазами развернулась не
только лента героической борьбы русского пролетариата, его страда-
ний, но перед моими глазами появились живые лица близких това-

1
Коминтерн и идея мировой революции. С. 209.
2
Балабанова А. Моя жизнь - борьба. С. 259—260.
3
Ransome A. Die Krisis in Russland. Regensburg, 1922. S. 45.

257
рищей. Так же восприняли эту книгу наши английские, французские,
итальянские друзья, и еще в 1920 году, когда туман уже начал рассе-
иваться, зачитывались ею германские рабочие. Автор книги попал за
это в списки подкупленных агентов Советского правительства»'.
Временный откат революционной волны в странах Европы, как
писала в те годы «Правда», потребовал от большевистского руковод-
ства пересмотра не только тактики, но и стратегии. Если во внутрен-
ней политике адекватным ответом на новую ситуацию стал нэп, то
в коминтерновской сфере Политбюро ЦК РКП(б) после долгих ко-
лебаний одобрило тактику «единого рабочего фронта», подразуме-
вавшую переговоры и даже сотрудничество с социал-демократичес-
кими партиями Европы. В связи с этим Радек поставил перед членами
Политбюро вопрос о перенесении центра коминтерновской работы
в Берлин: «Это было бы чрезвычайно важно для нас. Антимосковские
настроения сильны среди ближайших людей. Было бы неслыханно
полезно, чтобы рабочие увидели нас в Западной Европе...»2
Сам Радек в 1922—1923 гг. проводил там подавляющую часть
времени, каким-то чудом справляясь с растущим потоком диплома-
тических и коминтерновских поручений. Он не без кокетства сооб-
щал в Москву: «Мне уж так надоела заграница, что если меня прину-
дите ехать (в Норвегию. - А. В.), то решусь родить ребенка, дабы
отказаться от поездки» 3 . Впрочем, от условий работы в Москве он
тоже не приходил в восторг. В архиве Коминтерна сохранилась целая
серия его живописных ультиматумов об отставке, вызванных порой
самыми обыденными житейскими причинами вплоть до нехватки
карандашей и отсутствия свежих газет. Впрочем, встречались пробле-
мы и посерьезней: «я не могу работать, не имея отдельной комнаты,
в которую бы не врывалось двадцать человек одновременно» 4 .
Радека хорошо знали на Западе, он часто выступал в роли посла по
особым поручениям, формально не имевшего отношения к внешнепо-
литическому аппарату Советской России. Это развязывало ему руки,
а еще больше - язык. Впрочем, лидеры социалистических партий
постепенно привыкали к enfante terrible с неизменной трубкой во рту.
До тех пор, пока дверь к сотрудничеству разных течений европейско-
го рабочего движения оставалась открытой, они снисходительно от-
носились к полемическому запалу Коминтерна.
В декабре 1922 г. Радек участвовал в антивоенном конгрессе в Га-
аге, который организовало Амстердамское объединение профсоюзов.

1
Рейсом А. Шесть дней в России. М., 1924. С. 3.
2
РГАСПИ. Ф . 5. Оп. 3. Д. 228. Л. 8.
3
Там же. Ф. 495. Оп. 156. Д. 51. Л. 13.
1
Там же. Ф. 5. Оп. 2. Д. 249. Л. 2.

258
Несмотря на то, что в этой сфере открывалась благоприятная перс-
пектива совместных действий, конкретных договоренностей так и не
было достигнуто. Радек пытался уложить объяснение этого в прокру-
стово ложе классового анализа: реформисты «убеждены, что период
революции окончен, что Советская Россия поворачивает направо и что
РКП повернет направо. Так же, как Ллойд Джордж надеялся уско-
рить эволюцию Советской России допущением ее в так называемую
семью наций, ...так же они надеются способствовать поправению рус-
ских рабочих, допуская их на международные съезды» 1 .
Когда стало ясно, что поворот России к нэпу не привел к терми-
дорианскому перерождению или хотя бы к «поправению» большеви-
стского режима, на Западе «наступила полоса некоторого преходяще-
го охлаждения к русскому вопросу», — констатировал Радек 2 .
В отличие от руководства Наркоминдела он давал скорее пессими-
стичную оценку расчетам на возобновление экономического сотруд-
ничества новой России и остальных европейских держав - даже если
не принимать в расчет политические риски, иностранный капитал
вряд ли будет взращивать себе опасного конкурента, да и не обладает
он в условиях послевоенного экономического кризиса свободными
миллиардами.

Звездный час

После отхода Ленина от руководства страной Радек сделал ставку

на Троцкого, посчитав того будущим вождем партии большевиков -
он «единственный творческий ум крупного калибра среди нас»3.
Известен исторический анекдот о том, что Радек в запале полемики
на XII съезде РКП(б) заявил Ворошилову: «Лучше быть хвостом
Льва (т. е. Троцкого. — А. В.), чем задницей Сталина!» Здесь полити-
ческое чутье изменило Радеку - он все еще жил героической эпохой,
в которой были востребованы борцы и трибуны, не заметив, что
пришли иные времена, и решающее слово оказывается за тем, кто
мало выступает, но владеет кадровой политикой.
Общие черты политических биографий Радека и Троцкого, публи-
цистические наклонности и широкая эрудиция делали их похожими
друг на друга. Их сближала и неприязнь к Зиновьеву, который отве-
чал им взаимностью, не упуская ни одной возможности для того,
чтобы дискредитировать оппонента. Такой шанс предоставился летом
1923 г., когда остававшийся за главного в Коминтерне Радек высту-

1
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 156. Д. 51. Л. 9.
2
Там же. Ф. 5. Оп. 2. Д. 249. Л. 16.
3
Там же. Ф. 324. Оп. 2. Д. 71. Л. 69.

259
пил против перенесения центра коммунистической борьбы на улицы
германских городов и постановки вопроса о власти. Свое отношение
к его действиям Зиновьев недвусмысленно выразил в письмах Каме-
неву из Кисловодска: «Теперь Карлушка Радек делает склоку... Он
пишет нам нахальные письма, посылая копии Троцкому... Ссылка
Карлушки на единогласное постановление Президиума ИККИ -
жульничество »1.
На разногласия по германскому вопросу наложился внутрипар-
тийный конфликт - в начале октября 1923 г. по рукам ходило
заявление известных деятелей РКП(б), констатировавшее наличие
не только хозяйственного, но и политического кризиса в стране 2 .
Хотя подписи Радека под этим документом, вошедшим в историю
как «заявление 46-ти», не было, он не остался в стороне от проис-
ходящего.
Имея за своими плечами двадцатилетний опыт фракционных
интриг и идеологических баталий, Радек отдавал себе отчет в том,
что столкновение в Политбюро выходит за рамки личных амбиций.
От его исхода зависела не только судьба Троцкого и его сторонников,
но и пути дальнейшей эволюции большевистского режима. 16 октяб-
ря Радек написал письмо в Политбюро ЦК РКП(б), превосходившее
по своей резкости все прочие документы оппозиции. «Кризис партий-
ный, который в других условиях не представлял бы для партии смер-
тельной опасности, теперь означал бы смертельное поражение Совет-
ской России и германской революции». Понимая, какого накала
достигла взаимная неприязнь оппонентов, Радек пытался использо-
вать последний аргумент — брошенные на произвол судьбы компар-
тии Запада. Все это было облечено в форму ультиматума, неслыхан-
ного в практике РКП(б), привыкшей к роли кормилицы и наставницы
по отношению к иностранным коммунистам.
«Я заявляю Политбюро, что если спора не удастся локализовать
в Политбюро, а в крайнем случае в ЦК, если будет угрожать опас-
ность сделать его публичным, то я обращусь к руководящим товари-
щам западноевропейских компартий с требованием их немедленного
вмешательства с целью остановить это безумие... Русский ЦК отказы-
вается от своей руководящей роли в Коминтерне, если он теперь не
в состоянии собственной внутрипартийной дисциплиной, политикой
необходимых уступок избегнуть рокового конфликта. А если дело так
обстоит, то наши братские западноевропейские партии имеют право
и обязанность вмешаться, как вмешивалась русская партия в их дела.

1
РГАСПИ. Ф . 324. Оп. 2. Д. 71. Л. 2 6 - 2 8 .
2
«Заявление 46-ти» в Политбюро ЦК Р К П ( б ) 15 октября 1923 г. / / РКП(б).
Внутрипартийная борьба в двадцатые годы. С. 180—185.

260
 Я убежден, что ни один из членов ЦК не откажет мне в праве это
сделать, ибо это было бы отрицанием интернационала» 1 .
В этих словах звучал не только политический расчет, но и искрен-
нее обращение к традициям международной солидарности, на кото-
рых держалось социалистическое движение Европы. Заложенная
в уставе Коминтерна идея всемирной партии пролетариата с правом
вмешиваться во внутренние дела любой из своих национальных сек-
ций была реализована лишь наполовину. Пролетарская солидарность
превратилась в улицу с односторонним движением, по которой из
Москвы на Запад и Восток продвигались ценности «мирового боль-
шевизма». Так и не дождавшись ответа на свой ультиматум, Карл
Радек в составе «четверки» эмиссаров Политбюро отправился орга-
низовывать революцию в Германии.
Остановившись на пару дней у друзей в Польше и даже посетив
театральное представление в Варшаве, лишь 22 октября Радек прибыл
в Дрезден. В своем первом докладе из Германии он не скрывал своего
разочарования реальным положением дел, которое в корне противо-
речило бодрым реляциям руководства КПГ: «Мы исходили из пред-
посылки, что в лице Саксонского и Тюрингского правительств мы
имели реальный фактор силы, опирающейся на известную вооружен-
ную массу. Мы были намерены взять власть сперва в Саксонии
и притянуть на ее защиту рабочих других областей. Второй предпосыл-
кой мы считали скопление в руках партии такого количества оружия,
которое позволило бы броситься на склады оружия. Первая предпо-
сылка оказалась полнейшей иллюзией... Другая предпосылка - воору-
жение нашей партии - оказалась пока что совершенной фикцией» 2 .
Дни, проведенные Радеком между Москвой и Дрезденом, стали
последними для социалистических министров Саксонии. Берлинское
правительство приняло решение о введении туда войск и провозгла-
сило военное положение. По иронии судьбы Радеку, приехавшему
в Германию с подложными документами, был заказан номер в лучшей
гостинице Дрездена, где разместился штаб командующего частями
рейхсвера генерала Мюллера. Пикантность ситуации завершал приезд
в Дрезден в тот же день жены Ф. Ф. Раскольникова Ларисы Рейснер,
с которой Радека связывали личные отношения.
Последующие недели стали звездным часом его политической
карьеры. Обладая полномочиями российского Политбюро, он чув-
ствовал себя фактическим лидером германской компартии. Создан-
ный по образу и подобию большевистского штаба, возглавившего

1
«Я заявляю...» Ультиматум Карла Радека в Политбюро ЦК Р К П ( б ) / / Ис-
точник. 1998. № 2 . С. 4 2 - 4 5 .
2
Политбюро ЦК Р К П ( б ) - В К П ( 6 ) и Коминтерн. 1 9 1 9 - 1 9 4 3 . С. 211.

261
переворот в октябре 1917 г., военно-революционный комитет КПГ
высказался за немедленное вооруженное восстание. В отличие от
января 1919 г. Радеку и солидарному с ним лидеру КПГ Г. Брандлеру
удалось предотвратить бессмысленное кровопролитие - «германский
Октябрь» закончился, так и не начавшись.
Уже к середине ноября стало ясно, что благоприятный момент для
вооруженного выступления упущен, правительство вернуло себе кон-
троль над ситуацией, в том числе и в мятежной Саксонии. «Четвер-
ке» пришлось ограничиться внутрипартийными делами, сдерживая
нападки «левой» берлинской организации КПГ на собственный ЦК,
которому вменялись в вину трусость и правый оппортунизм. До тех
пор, пока за Брандлером стоял авторитет Радека, а значит, Коминтер-
на, рассчитывать на кадровые перестановки «левым» не приходилось.
Самого Радека, равно как и Зиновьева, не меньше немецких ком-
мунистов занимал вопрос об ответственности за несостоявшийся
«германский Октябрь». Дезавуировать Брандлера в тех условиях
означало подорвать собственные позиции, хотя ни для кого не было
секретом, что «вся верхушка (КПГ. — А. В.), без исключения, не верит
в победу вооруженного восстания» 1 . Пытаясь найти наименее болез-
ненный выход из сложившейся ситуации, Радек объявил о том, что
в октябре 1923 г. коммунистов опередили фашисты, поставив крест
на демократических завоеваниях Веймарской республики. Эта нова-
ция, хотя и не без сопротивления, была поддержана Пленумом ЦК
КПГ (2—3 ноября 1923 г.). По сути в ряды фашистов записывался
широкий спектр политических сил, противостоявших коммунистам —
от генералов рейхсвера до лидеров социал-демократии. Тот факт, что
собственно фашисты, гитлеровская НСДАП, потерпела поражение в ре-
зультате мюнхенского «пивного путча», в расчет не принимался.
Как отмечали его соратники по другому поводу, Радек в данном
случае явно перемудрил, стремясь оградить от нападок слева свое
детище - «единый рабочий фронт». 18 ноября он объяснял свою
позицию членам Политбюро следующим образом: ликвидация такти-
ки единого фронта в Германии без указания на победу фашизма в этой
стране будет означать «признание ошибочности политики Коминтер-
на и КПГ в течение последних трех лет. Это делают берлинские левые
болтуны. Они могут в свою защиту сказать, что всегда были врагами
этой тактики. Вы этого сказать не можете без самоликвидации, как
вожди международного пролетариата» 2 .
Согласиться с таким ультиматумом Зиновьев имел еще меньше
оснований, чем с его октябрьским предшественником. Напротив, он

1
РГАСПИ. Ф. 326. Оп. 2. Д. 21. Л. 8 2 - 8 3 .
2
Там же. Л. 128.

262
увидел в германском поражении шанс не только свести счеты с под-
контрольными Радеку лидерами КПГ, но и нанести удар по сторонни-
кам Троцкого в целом. Опираясь на поддержку Сталина и Каменева,
руководитель Коминтерна сделал ставку на поддержку «берлинцев» —
был реабилитирован и отправлен в Германию их лидер Аркадий
Маслов, в коммунистической прессе началась кампания против «пра-
вых ошибок» нынешнего руководства КПГ.
После возвращения из Берлина Радек попытался нанести упрежда-
ющий удар, активно пропагандируя свое видение германских событий.
Зиновьев потребовал от него письменных объяснений по поводу того,
что «на собрании товарищей из красной профессуры (состоявшемся
12 декабря 1923 г. — А. В.) Вы бросили публичное обвинение Испол-
кому Коминтерна и большинству Политбюро в том, что своей полити-
кой мы разбили Цека германской Компартии и вообще нанесли суще-
ственный ущерб германскому движению, а также, что т. Барский от
имени польской партии требует радикальных перемен в Коминтерне» 1 .
Очевидно, Радек не забыл о своем октябрьском ультиматуме и провел
необходимую работу среди старых польских товарищей.
Понимая, что на карту поставлен не только его личный авторитет,
но и особое место Р К П ( б ) в Коминтерне, Зиновьев обратился
к Адольфу Барскому со скрытой угрозой: «Если польская компартия
захочет выносить решения, мне кажется элементарным, что ей следо-
вало бы выслушать представителя Исполкома и Политбюро... Иначе
Вы рискуете стать орудиями во фракционной борьбе в РКП — сами
того не желая. Осторожность в таких вопросах, право, не помешает» 2 .
В устных беседах с лидерами польских коммунистов он был еще
откровеннее, пообещав от имени Коминтерна: «Мы вам все кости
переломаем»2.
Решающее столкновение «тройки» и ее оппонентов по германско-
му вопросу произошло на заседаниях Политбюро 18 и 20 декабря
1923 г. В отсутствие заболевшего Троцкого первую скрипку пришлось
играть Радеку, который подчеркнул, что смена руководства КПГ обер-
нется для партии невосполнимыми потерями. В ответ на его острое
выступление Сталин напомнил об октябрьском ультиматуме: «Вы
угрожали, что поднимите компартии Запада против РКП. В день,
когда вы это сделаете, вы полетите в два счета из нашей делегации
в Коминтерне»'1. Радек парировал: «Точка зрения т. Сталина означает

1
РГАСПИ. Ф. 324. On. 1. Д. 553. Л. 18.
2
Там же. Ф. 495. On. 1. Д. 101. Л. 2.
3
Цит. по: Ф и р с о в Ф . И. К вопросу о т а к т и к е единого ф р о н т а в 1921 —
1924 г г . / / Вопросы истории К П С С . 1987. № 1 2 . С. 1 2 2 - 1 2 3 .
1
РГАСПИ. Ф. 324. On. 1. Д. 553. Л. 238.

263
запрет членам РКП обращаться к Коминтерну по вопросам жизни
и смерти русской партии, а также Интернационала, являясь таким
образом полным отрицанием основ Коминтерна» 1 . Прожженный по-
литический интриган, Радек не мог не понимать, что эти основы
меркли перед реальной борьбой за лидерство, которая разворачива-
лась в руководстве РКП(б) в последние месяцы жизни Ленина.

В стане оппозиции

Не имея прочных связей в руководстве партии, к которой он

пришел лишь в 1917 г., Радек после своего германского поражения
оказался не у дел. Политбюро 31 января 1924 г. отправило его в от-
пуск, решением Исполкома Коминтерна ему было запрещено любое
участие в делах КПГ, лидерами которой стали ненавистные «леваки»
Рут Фишер и Аркадий Маслов. «Последнему интернационалисту»
отказывали в поездках за рубеж, даже свой кабинет в здании ИККИ
на Моховой бывший секретарь Коминтерна смог отстоять с большим
трудом. Радек жил, перечитывая каждый день горы газет и занимаясь
политической публицистикой. Пятый конгресс Коминтерна, состояв-
шийся летом 1924 г., фактически поставил крест на его политике еди-
ного рабочего фронта, подтвердив зиновьевскую трактовку рабоче-
крестьянского правительства как синонима диктатуры пролетариата.
Впрочем, отчаяние было не в характере Радека. Он принимал
участие в обсуждении ряда внешнеполитических вопросов в Полит-
бюро, 9 октября этот орган признал желательной поездку Радека в Ве-
ликобританию, где в этот день подало в отставку первое лейборист-
ское правительство 2 . Вместе с опальными лидерами КПГ Брандлером
и Тальгеймером, находившимися в Москве в почетной ссылке, Радек
пытался наладить связь с немецкими функционерами, недовольными
диктатурой Фишер-Маслова. И вновь судьба оказалась к нему неми-
лостивой — политическим оппонентам удалось сфабриковать дело
о подпольной фракции Радека—Брандлера и добиться их осуждения
Центральной контрольной комиссией РКП(б). Сохранившаяся в ар-
хиве Коминтерна стенограмма заседаний ЦКК в марте 1925 г.3 дока-
зывает, как много общих черт объединяло этот партийный трибунал
с технологией показательных процессов 1936—1938 гг., одним из дей-
ствующих лиц которых предстояло стать самому Радеку.

1
РГАСПИ. Ф . 326. Оп. 2. Д. 21. Л. 2 3 9 - 2 4 0 .
2
Политбюро: Повестки дня заседаний. М„ 2000. Т. 1. С. 209, 302; РГАСПИ.
Ф . 17. Оп. 162. Д. 2. Л. 35.
3
Das erste Tribunal. Das Moskauer Parteiverfahren gegen Brandler, Thalheimer und
Radek. Mainz, 1993.

264
 В августе 1925 г. о нем, наконец, вспомнили — Карл Радек стал
ректором Университета имени Сунь Ят-Сена. За звучным названием
скрывалась коминтерновская школа подготовки китайских револю-
ционеров. «Китайская косичка не привела меня в восторг» 1 , — писал
Радек о своем новом назначении, однако со свойственной ему энер-
гией взялся за новое дело, принялся учить китайский язык и вскоре
стал признанным специалистом в этой сфере. Его статьи, посвящен-
ные проблемам китайской революции, стали регулярно появляться на
страницах «Правды» и «Коммунистического Интернационала».
Луч света забрезжил в политической карьере Радека в начале
1926 г., когда после поражения ленинградской оппозиции на XIV съезде
ВКП(б) под ударом оказался его главный оппонент — Григорий Зи-
новьев. До сих пор остаются в ходу исторические легенды, согласно
которым Радек вынашивал идею союза Сталина и Троцкого против
Каменева и Зиновьева 2 . Реалии выглядели иначе. Сталин действи-
тельно вспомнил о «мастере тайных поручений» и попытался перетя-
нуть его на свою сторону, уговорив новое руководство КПГ на его
реабилитацию. «На днях я натолкнулся на решительное сопротивле-
ние делегации, причем двукратная беседа с нею не привела ни к каким
положительным результатам», — сообщал он Радеку 20 февраля
1926 г.3
Узнав об этом, остававшийся еще на своем посту Председатель
Коминтерна выступил с резким протестом, чем вызвал следующую
тираду Сталина: «Видимо, тов. Зиновьев думает, что я сделал поку-
шение на его прерогативы единоличного вершителя судеб Коминтер-
на. Видимо, тов. Зиновьев забывает, что мы все против единоличного
руководства и единоличных поползновений кого бы то ни было...»4
Приведенная цитата выдает не только характерный стиль сталинской
речи, но и внутреннюю логику его поведения, где дела с точностью до
наоборот соответствовали словам.
Ставка на умиротворение Радека не оправдалась - он сразу же
занял особую позицию в китайском вопросе, призвав в июне 1926 г.
к выходу КПК из Гоминьдана и заслужив похвалу Троцкого 5 . Общая
идейная платформа и память о совместной борьбе 1923 г. облегчили
вступление Радека в ряды «объединенной оппозиции», он стал одним
из ее главных экспертов по международным вопросам. В пылу борьбы
с фракцией Сталина—Бухарина Радек прибегал к весьма оригиналь-

1
РГАСПИ. Ф. 324. On. 1. Д. 553. Л. 23.
2
Tuck J. Op. cit. P. 90.
3
РГАСПИ. Ф. 324. On. 2. Д. 67. Л. 131.
1
Там же. Л. 140.
5
Панцов A.B. Указ. соч. С. 1 2 - 1 3 , 2 0 - 2 4 .

265
ным методам, вплоть до карикатурного высмеивания оппонентов 1 ,
однако все они имели тот же эффект, что и его ультиматумы 1923 г.
Радек все больше тяготился идейным доминированием Троцкого
среди оппозиционеров, который уже не казался ему гениальным стра-
тегом мировой революции. Оказавшись в начале 1928 г. в сибирской
ссылке, Радек начал готовить пути к отступлению и примирению со
Сталиным. Для этого ему надо было порвать с Троцким. Разрыв
вызревал достаточно медленно, первые трещины между двумя лиде-
рами пробежали еще весной в оценках «левого поворота» и китай-
ской тактики Коминтерна. После Шестого конгресса Радек усилил
критические нотки в своих письмах и статьях, фактически обвинив
недавнего патрона и покровителя в том, что за перспективой мировой
революции он забывает о простых советских рабочих 2 .
Если осенью того же года Троцкий понял, что Сталин опаснее Бу-
харина, то Радек продолжал считать последнего корнем зла. Трудно
сказать, каким здесь было соотношение между убежденностью и так-
тическим маневром, желанием угодить генсеку и добиться прощения.
После высылки Троцкого за границу Радек и примкнувший к нему
Смилга заявили о своем несогласии с его оценкой сталинского режима:
«Представление истории борьбы последних лет, как заговора Сталина
против Троцкого, как и концентрирование всего удара на центре со
Сталиным во главе при полном умолчании опасности со стороны пра-
вых, не может считаться изложением взглядов оппозиции»'.
Капитулировав перед Сталиным, Радек стал верным слугой дик-
татора, которого он превозносил как «зодчего социалистического
общества» вплоть до своего ареста. Последняя статья Радека, появив-
шаяся в «Известиях» 31 августа 1936 г., как раз и была посвящена
разгрому «троцкистско-зиновьевской банды». Вряд ли Сталин мог
найти более подходящую жертву для показательных судебных про-
цессов, нежели Радек.
16 сентября 1936 г. он был арестован и почти три месяца отказы-
вался давать лживые показания, оговаривая своих бывших соратни-
ков. Ситуация изменилась после встречи со Сталиным и Ежовым,
подсудимый начал активно сочинять не только собственные призна-

' См.: Ватлин А. Ю. Клей, ножницы, газета... Особое оружие но внутрипартий-

ной борьбе 1920-х годов / / Родина. 2004. № 3 . С. 7 3 - 7 5 .
2
«Заявление Л. Д. конгрессу даже не касается вопроса ухудшения положения
рабочего класса, — писал Радек в статье «Надо додумать до конца», датированной
20 сентября 1928 г., — а посему критику программы Л. Д. я никоим образом не
могу считать официальным документом оппозиции» (РГАСПИ. Ф. 326. On. 1.
Д. 24. Л. 1, 5).
Там же. Ф. 326. On. 1. Д. 29. Л. 1.

266
ния, но и готовить протоколы допросов 1 . Вряд ли Радека сломили
грубой силой, скорее ему объяснили, что он вновь может сыграть
первую скрипку - правда, на сей раз не в политическом, а в судебном
процессе. О том, что Радек был внутренне готов к этому, свидетель-
ствовали его слова, написанные еще в 1928 г.: «У меня нет никакой
гордости перед партией, никакой потребности доказать, что я всегда
прав, а другие идиоты. Если б я думал, что могу помочь партии
ложью и клеветой на себя, я бы на это пошел. Но ведь это чистая
достоевщина» 2 . Менее чем через десять лет последнее понятие каза-
лось слишком мягким для описания реалий сталинского террора.
Бывший секретарь Коминтерна с растущим увлечением подыгры-
вал следствию, методично расширяя круг шпионов и диверсантов
среди бывших соратников вождя. Оказавшись в этом кругу, Бухарин
так описывал Сталину свои впечатления об очной ставке: «И когда
я смотрел на мутные блудливые глаза Радека, который со слезами
лгал на меня, я видел всю эту извращенную достоевщину, глубину
низин человеческой подлости, от которой я уже полумертв, тяжко
раненный клеветой» 2 . Радеку, единственному из подсудимых, была
сохранена жизнь. Через несколько лет он был убит сокамерниками
в одном из сталинских лагерей.
Лишь совсем недавно стало известно о том, что убийство Радека ,
было спланировано и осуществлено по личному приказу Берии. В ка-
меру к нему посадили бывшего сотрудника НКВД, который спрово-
цировал драку, закончившуюся убийством, а через несколько месяцев
был освобожден из-под стражи как выполнивший «специальное зада-
ние»1. Можно не сомневаться в том, что историки и биографы извле-
кут из архивных папок еще немало тайн, связанных с жизнью и смер-
тью Карла Радека, трагическая судьба которого вобрала в себя немало
сюжетов из первых лет коммунистического движения.

2. Немецкий Р о б и н Гуд

В начале 20-х годов прошедшего века имя Макса Гельца, ныне мало
кому известное, гремело по всей Германии. Партизанские отряды под
его руководством наводили ужас на органы власти и семьи богачей
в Центральной Германии, за его голову была обещана огромная награ-
да, его разыскивала полиция, чтобы отдать в руки правосудия, и мо-

1
Артемов В. А. Указ. соч. С. 167.
2
РГАСПИ. Ф. 495 Оп. 156. Д. 34. Л. 29.
3
Там же. Ф. 329. Оп. 2. Д. 6. Л. 1 1 6 - 1 1 7 .
1
См.: Петров И. Первый председатель КГБ Иван Серов. М., 2005. С. 314—315.

267
лодые люди, чтобы встать под его знамена. После ареста звезда героя-
подпольщика несколько потускнела, несмотря на громкий судебный
процесс в Германии начали о нем забывать.
Международная кампания солидарности привела к освобождению
Макса Гельца из тюрьмы. Он прибыл в Советский Союз, и здесь
началась вторая - и последняя - часть его биографии. Официальные
пропагандисты ВКП(б) и Коминтерна отвели Гелыду роль живой
иконы революционной борьбы, но бунтарь-одиночка отказывался петь
по чужим нотам. Загадочная смерть Гельца в водах Оки и пышные
похороны породили волну слухов и домыслов. Однако время берет
свое, и о трагической судьбе «красного немецкого партизана» посте-
пенно забыли...

Из батраков в анархисты

Гельц родился в 1889 г. в семье сельского поденщика, которую не

покидала беспросветная нужда. Перспектива с раннего утра и до по-
здней ночи горбатиться на помещика явно не устраивала честолюби-
вого юношу, и он отправился завоевывать мир. Немало поколесив по
Германии и Европе, Гельц так и не смог подняться по социальной
лестнице выше подсобного рабочего. Он запоем читал книги, пытался
учиться, но каждый раз бросал начатое дело. На некоторое время
выходец из саксонской провинции Фогтланд нашел духовное прибе-
жище в протестантском союзе «Белый крест», проповедовавшем не-
порочную жизнь.
Начало Первой мировой войны круто изменило всю жизнь его
поколения, которое до этого момента считало себя «потерянным».
Молодые люди получили шанс показать себя в деле, испытывали
искренний восторг от чувства сопричастности к судьбам нации. Гельц
добровольцем пошел на фронт, был награжден Железным крестом.
Годы, проведенные в окопах, стали жестокой школой жизни, вооду-
шевление сменилось озлобленностью и разочарованием. Гельц порвал
с религией, задавая себе простые вопросы: «Как можно верить во
всесилие творца, если кругом убивают, народы сходят с ума и самое
страшное преступление становится высшей добродетелью, проявле-
нием любви к ближнему?» 1
Поражение Германии оставило не у дел сотни тысяч ветеранов
войны, которым не было и тридцати и которые умели держать в руках
только винтовку. Они требовали платы за пролитую кровь, а их об-
виняли в трусости и отсутствии воли к победе. Из демобилизован-

1
Hoelz M. «Ich gruesse und kuesse Dich - Rot Front!» Tagebuechcr und Briefe,
Moskau 1929 bis 1933. Berlin, 2005. S . l l .

268
ной H фактически брошенной на произвол судьбы солдатской массы
позже выплывет немало двусмысленных героев, самым одиозным из
которых окажется Адольф Гитлер.
День возвращения Гельца домой совпал с началом германской
революции. В ноябре 1918 г. пала империя Гогенцоллернов, в стране
провозгласили республику. В родном городе Фалькенштайн, где было
всего несколько тысяч жителей, Гельц создал совет рабочих и солдат-
ских депутатов и выбил для него в ратуше отдельную комнату. Впро-
чем, неуживчивого бунтаря уже через пару дней изгнали из Совета
поднаторевшие в интригах партийные функционеры. Но политичес-
кое крещение состоялось. Выступив на стихийном митинге городской
бедноты, Макс Гельц тут же сформировал отряд безработных, назвав
его «органом пролетарской самопомощи с оружием в руках». Само-
званые экспроприаторы ходили по лавкам и забирали продукты у бо-
гатеев — «случалось, что за одни сутки в одной из комнат ратуши
набивались целые горы жирных окороков», которые затем раздавали
неимущим 1 .
Анархист чистой воды, Гельц с удовольствием провоцировал ме-
стные власти, оказавшиеся в состоянии паралича. Разовые реквизи-
ции сменил оброк - предпринимателям пришлось собрать миллион
марок на закупку продовольствия для бедняков. Пользуясь поддерж-
кой последних, Гельц стремительно расширял границы своего влия-
ния. Он ходил со своими соратниками от городка к городку, выступал
на митингах с зажигательными речами, тут же переходя к разделу
неправедно нажитого богатства. Обгонявшая его молва формировала
образ народного героя, защитника обиженных и угнетенных.
Удивительно, но в Германии, гордившейся полицейским поряд-
ком, Макс Гельц без труда уходил от преследования, а если и попадал
в тюрьму, то всего лишь на несколько часов. Ее тут же окружала
многотысячная толпа, и арестант оказывался на свободе. Мальчишки
дразнили рыскавших по всей округе жандармов: «Вот Гельц, он у ме-
ня в кармане!» Оказавшись в безвыходной ситуации, Гельц проделы-
вал излюбленный прием - выхватывал из кармана «лимонку» и обе-
щал взорвать преследователей вместе с собой. Узнав, что полиция
ищет его по длинным волосам, он постригся наголо и послал началь-
нику карательной экспедиции свои локоны в конверте с запиской:
«Вот волосы Гельца, которые должны его выдать, найдите к ним еще
и их хозяина!»
В марте 1920 г., когда Германскую республику потряс капповский
путч, Гельц перешел к полномасштабным боевым действиям, создав
Красную армию Фогтланда. Впервые после войн с Наполеоном на

1
Гельц М. От белого креста к красному знамени. М., 1931. С. 46.

269
территории Германии появилось партизанское формирование, пре-
вратившее значительную часть Саксонии в настоящее Гуляй-поле.
Гельц приказал сжечь все судебные акты и обложил богатеев контри-
буцией. Те выдвинули встречное условие: тех, кто исправно платил,
красноармейцы должны охранять от грабителей. Берлинская пресса
писала об «атамане разбойников», «немецком Пугачеве», доводя обы-
вателя до панического состояния. А Гельц, которому все больше нра-
вилась жизнь пролетарского Робин Гуда, не терял времени даром. Он
со своими сторонниками сформировал мобильные отряды, которые
наведывались к богатым, реквизируя деньги и ценности под угрозой
расстрела заложников.
После того, как против Красной армии Фогтланда выступили ре-
гулярные части рейхсвера, Гельц с частью добытых средств сумел
перейти на территорию Чехии, где и был официально интернирован.
Приставленные к нему полицейские чиновники были уверены в том,
что чемоданы их подопечного набиты награбленным золотом и брил-
лиантами.

Карьера подрывника

В конце 1920 г. анархист нелегально вернулся в Германию, горя

желанием отомстить ненавистному государству за поражение и ги-
бель товарищей. Ситуация не позволяла помышлять о формировании
новых партизанских отрядов, и он перешел к тактике индивидуаль-
ного террора. Сказался военный опыт, умение обращаться с динами-
том и взрывателями.
Гельц купил несколько центнеров взрывчатки у боевика, который
вскоре предпринял попытку взорвать колонну Победы в центре Бер-
лина (попытка закончилась неудачей, бикфордов шнур отсырел и огонь
не добрался до заряда). Чтобы опробовать покупку и подбодрить
соратников, он отправился в родной Фалькенштайн взрывать ратушу.
В полночь Гельц подобрался к ее центральному порталу, запалил
фитиль бомбы и — о ужас! - дверь оказалась закрыта. Времена, когда
авторитета власти хватало на то, чтобы держать двери присутствен-
ных мест открытыми ночь напролет, безвозвратно ушли в прошлое.
Гельцу удалось лишь отшвырнуть бомбу, она взорвалась на мостовой,
причинив ему немалые увечья. Несмотря на неудачную репетицию,
подрывник-самоучка успел организовать синхронные взрывы в су-
дебных зданиях Дрездена, Лейпцига и Фрайбурга. Это добавило ему
известности и в несколько раз увеличило сумму, назначенную за его
поимку германскими властями.
В марте 1921 г. Германия вновь закипела. Под давлением эмисса-
ров Коминтерна руководство компартии предприняло попытку под-

270
нять вооруженное восстание в ряде районов страны. Гельц тут же
отправился в гущу событий, захватывая оружие в полицейских уча-
стках и формируя боевые отряды. Их действия повторяли прошло-
годний сценарий - врываясь в мелкие города, красноармейцы захва-
тывали ратушу и реквизировали наличность в местных отделениях
банков. По воспоминаниям очевидцев, неуязвимость Гельца базиро-
валась на его мобильности: в то время как он отъезжал от банка
с добычей на автомобиле, местные полицейские имели в своем рас-
поряжении только велосипеды.
Народный герой не церемонился с классовым врагом, его мемуары
полны живописных деталей. Так, подойдя к городу Эйслебен, он на-
правил бургомистру ультиматум - если город не покинут полицей-
ские, я его сожгу. Гельц выполнил свою угрозу, хотя потом утверждал,
что сам и потушил пожар. При штурме Гедштедта повстанцы взорвали
несколько домов, чтобы под прикрытием поднявшейся пыли про-
рваться к центру города.
Отряды рабочих сражались мужественно, но были изолированы
друг от друга, зачастую ограничивались удержанием позиций вместо
того, чтобы переходить в наступление. В руках властей оставалась те-
лефонная связь, а повстанцы общались только при помощи курьеров.
1 апреля иод Безенштедтом они попали под плотный огонь артиллерии,
были рассеяны и начали спасаться поодиночке. Гельца схватили, три
дня держали в тюрьме вместе с другими пленными, но товарищи его
не выдали, и он был освобожден по фальшивым документам.
Гельц отправился в Берлин выяснять судьбу реквизированных денег
и ценностей, которые его курьеры отправляли из зоны восстания на
организацию партийной печати. Большая часть огромных сумм попала
в руки проходимцев и полицейских шпиков, которым не составило
большого труда выследить и самого атамана. Ему пришлось отвечать за
все преступления, совершенные в ходе мартовских событий. Власть
постепенно отходила от паралича революционных лет и хотела пример-
но наказать главного бунтовщика. На процессе Гельц держался вызыва-
юще, обращаясь к судьям, заявил в своем последнем слове: «Если вы
меня сегодня освободите, завтра в Берлине будет четыре трупа: три
ваших и мой собственный». Прокурор просил смертной казни, Гельц
был приговорен к пожизненному заключению в каторжной тюрьме.

Коминтерновский «пиар»

В день, когда в Берлине прозвучал этот приговор, в Москве засе-

дал Третий конгресс Коминтерна. Выражая солидарность с осужден-
ным, конгресс устами Карла Радека выразил несогласие с методами
его действий: «Тактика Гельца не была нашей... Коммунистический
271
 Интернационал - противник индивидуального террора и саботажа,
которые не служат непосредственно боевым задачам борьбы в граж-
данской войне; он - противник партизанских выступлений независи-
мо от политического руководства революционного пролетариата» 1 .
Более подходящий повод для проведения агитационных кампаний
против буржуазной юстиции трудно было придумать. В конце 1921 г.
КПГ объявила, что Гельц порвал с «леваками», и его приняли в ряды
партии. Политическому заключенному № 1 приходили тысячи пи-
сем, пионеры в разных странах клялись продолжить его дело. Образ
пламенного борца за дело мировой революции все более отдалялся
и от конкретного человека, и от обстоятельств, его породивших. Со-
циал-демократическая газета «Форвергс» справедливо напоминала,
что руководство компартии «по приказу Москвы устроило в 1921 г.
путч и отправило в каторжную тюрьму Гельца и его соратников, а те-
перь использует их в рекламных целях».
Помнили о нем и в Москве. В сентябре 1922 г. руководитель
Коминтерна Зиновьев поставил на Политбюро ЦК РКГ1(б) вопрос об
обмене Гельца, который «смертельно болен», на одного из лидеров
партии эсеров, осужденных к пожизненному заключению. Призыв
подключить к этому делу Наркомат иностранных дел не нашел под-
держки - все ограничилось предложением членам КПГ обсудить этот
вопрос с лидерами СДПГ, что означало фактический отказ от обме-
на2. Лидеры большевизма уже научились разделять задачи мировой
революции и государственные интересы. Тем более что партизана
и анархиста в Кремле никто не считал «своим».
За освобождение Гельца выступал весь цвет либеральной интелли-
генции Германии: от Томаса и Генриха Маннов до Бертольда Брехта
и Альберта Эйнштейна. Для них заключенный был олицетворением
«нового человека», противостоящего прогнившему миру капитализ-
ма. Берлинский филиал Международной организации помощи рево-
люционерам ( М О П Р ) неоднократно проводил кампании солидарно-
сти, в ходе которых на вызволение Гельца из тюрьмы собирались
значительные средства. Только на адвокатские услуги за три года
была потрачена фантастическая по тем временам сумма - 39 460 ма-
рок'. Руководителям КПГ и М О П Р а приходилось отвечать на обви-
нения простых членов партии в том, что «вокруг Гельца свили теплое
гнездышко люди, стремящиеся обогатиться на этом деле».
Часть мемуаров Макса Гельца, посвященная годам его заключения,
вполне могла бы сойти за пособие для начинающих тюремных «авто-

1
Третий Всемирный конгресс Коммунистического Интернационала С, 103
Политбюро ЦК Р К П ( б ) - В К П ( б ) и Коминтерн. 1 9 1 9 - 1 9 4 3 С 1 4 0 - 1 4 1
f
РГАСПИ. Ф . 539. Оп. 2. Д. 267. Л 7

272
ритетов». Бунтарь в тюрьме и на воле, он отказывался от работы
H пищи, плевал в лицо начальству, кидал камнями в надзирателей во
время прогулок, ночи напролет пел революционные песни. Гельца много
раз жестоко избивали, он познакомился с карцерами всех типов,
несколько месяцев провел в камере для умалишенных - ничего не
помогало. Гельца переводили из тюрьмы в тюрьму, так как почти
везде его пребывание заканчивалось бунтом заключенных 1 .
Архивные документы рисуют несколько иную картину условий
пребывания Гельца в тюрьмах, нежели его собственные воспомина-
ния. Так как он болел ревматизмом, ему разрешали ежедневно при-
нимать лечебную ванну, он ящиками выписывал себе в камеру книги.
Летом 1925 г. Гельца лишили права заказывать себе на кухне пищу из
переданных ему продуктов, и он был вынужден ограничиться приго-
товлением салатов в собственной камере. В одной из записок он
сообщал, что ему уже некуда класть присланные овощи и приправы,
потребовав к ним «чистого оливкового масла в оригинальной упаков-
ке», не забыв добавить, что счет за последнее следует направить в гер-
манское отделение МОПРа 2 .
Тюрьма никому не идет на пользу, годы заключения оставили в пси-
хике Гельца непоправимый надлом. Он взрывался от каждого слова
критики в свой адрес, неоднократно обвинял КПГ в том, что та не
предпринимает достаточных усилий для его освобождения, постоянно
менял своих адвокатов, требовал предоставления ему единоличного
контроля за фондом, куда стекались пожертвования в его адрес. Дело
дошло до голодовки, которую пролетарский Робин Гуд объявил из-за
того, что коммунистическая пресса не уделяет ему должного внимания.
Некоторые основания для подобных протестов все-таки были. Во
второй половине 20-х годов из германских тюрем стали выходить
участники революционных боев, каждый раз этот акт превращался
в массовую демонстрацию пролетарской солидарности. Однако осво-
бождение Макса Гельца искусственно затягивалось, хотя даже кон-
сервативная газета «Берлинер Берзенцайтунг» писала: «Гельц как
политический фанатик имеет право на амнистию, которая была даро-
вана и всем другим жертвам той эпохи».
Наконец очередь дошла и до Макса Гельца. Его освобождение
18 июля 1928 г. совпало с днем открытия Шестого конгресса Комин-
терна. Через пару дней Гельц прибыл в Берлин, где его встречала
многотысячная толпа. Столь резкая смена декораций усилила психо-
логический стресс, Гельц вспоминал, что он «с огромным трудом вы-
держивал общение с людьми... Почти невыносимой мукой для меня

1
Гельц М. Указ. соч. С. 2 1 7 - 2 4 2 .
2
РГАСПИ. Ф. 539. Он. 2. Д. 138. Л. 8.

273
было пребывание в обществе нескольких человек дольше двух-трех
минут» 1 . Признаки мании величия в литературной автобиографии
«красного партизана» не могли затушевать представители ЦК КПГ,
строго контролировавшие процесс ее появления на свет. В порыве
откровенности кто-то из доброхотов сказал Гельцу, что он по опреде-
лению не способен играть вторую скрипку. А первые давно уже были
распределены среди партийных функционеров.

Испытание славой

В своих письмах из тюрьмы Гельц неоднократно обращался к об-

разу Советского Союза, рисуя его светочем мировой революции и
защитником всех угнетенных. Не менее идеализированным был образ
«красного партизана» для миллионов советских граждан, отдававших
свои трудовые копейки на его освобождение. Гельц давно уже стал
родным и близким в самых далеких уголках СССР, где следили за
перипетиями его тюремной эпопеи. За право носить его имя боролись
речники и железнодорожники, оно было присвоено улицам несколь-
ких городов, заводам и фабрикам, десяткам колхозов и совхозов
(особенно в районах, где проживали немецкие колонисты), сотням
школ и воинских частей.
Сразу же после освобождения Гельца в его адрес посыпался поток
приглашений посетить Советский Союз. Руководители ЦК КПГ,
прекрасно осведомленные о реальном положении дел, высказались
против отправки Гельца в СССР 2 . В секретной переписке, сохранив-
шейся в архиве Коминтерна, нет обоснований такого решения, но
можно предположить, что лидеры германских коммунистов не хотели
выносить из избы внутрипартийный сор, тем более касавшийся фи-
нансовых дел. Свою роль сыграло и желание использовать несломлен-
ного борца мировой революции в агитационных кампаниях.
И все же давление снизу оказалось сильнее бюрократической
перестраховки. Гельц прибыл морем в Ленинград 18 августа 1929 г.,
а через два дня его встречали на Белорусском вокзале. Героя классо-
вых битв носили на руках в прямом и переносном смысле. С приез-
дом в С С С Р начался новый период в его жизни, так непохожий на
предшествующие годы борьбы и лишений. Пройдя в Германии огонь
и воду, он попал под грохот медных труб нежданно свалившейся
славы. Здесь, в Советском Союзе, стало возможным все то, о чем он
мечтал в партизанских отрядах и тюрьмах. Правда, с маленькой ого-
воркой - стало возможным для него лично, а не для всех угнетенных.

1
Гельц М. Указ. соч. С. 311.
2
РГАСПИ. Ф . 539. Оп. 2. Д. 319. Л. 72.

274
 Гельц был награжден орденом Красного знамени, избран депута-
том Ленинградского Совета, бессрочно проживал в лучших отелях
страны. Для подкрепления сил почетного гостя из Германии напра-
вили на отдых в Сочи, там он встречался со Сталиным, Калининым
и другими руководителями страны. Четыре месяца Гельц, которого
в 1922 г. считали смертельно больным, провел в санаториях («при-
хватив с собой совсем молоденькую девушку, дочь инженера, подо-
зреваемого во вредительстве» — сообщали завистливые соратники
в Москву). Лишь после этого начался агитационный марафон: для
того, чтобы объездить все заводы, школы и полки, названные в Со-
ветском Союзе его именем, Гельцу понадобилось несколько месяцев.
Его избирали почетным чекистом, наставником красноармейцев
и шефом железнодорожников, газеты в центре и на местах пестрели
его портретами.
Шаг за шагом Гельц знакомился и с советской действительностью.
Надежды на то, что ему предложат ответственный пост в Коминтерне,
не оправдались. Поскольку кураторы указывали ему на недостаток
теоретической подготовки, Гельц поступил на учебу в Международ-
ную ленинскую школу. Однако жизнь рядового студента ему быстро
наскучила, заслуженный анархист на дух не принимал режиссуры,
которую навязывали ему ответственные инстанции. Его все больше
затягивала в свои объятья помпезная жизнь агитатора-гастролера со
всеми ее блестящими атрибутами. Во время посещения железнодо-
рожного депо в Великих Луках он получил от радушных хозяев пра-
вительственный салон-вагон, на котором и раскатывал от Москвы до
Ленинграда. Прими Остап Бендер имя не сына лейтенанта Шмидта,
а Макса Гельца, он добился бы не меньшего успеха па необъятных
просторах нашей родины.
К руководителю ЦК М О П Р Елене Стасовой стекались не только
неоплаченные счета из гостиниц и ресторанов, но и рассерженные
доклады местного начальства. Вот выдержка из одного из них (по
понятным причинам опускаем самые пикантные места): «Всем вят-
чанкам Гельц и его друзья "скрутили" головы. Ежедневно с утра до
вечера в гостинице и около нее стояли старые и молодые, жаждущие
угвидеть Гельца (а некоторые, быть может, и больше чего-нибудь от
него желали, кто их знает, что у них на душе). В его номере, когда он
тут, с утра до поздней ночи толкались мопровки и не-мопровки; до-
мохозяйки тащились со своей стряпней, пирожными, жареными ку-
рицами, поросятами, и желали услужить дорогому неоцененному
гостю... Конечно, много нехорошего позволял себе и Гельц, иногда
постороннему человеку вид его номера мог показаться подобно гаре-
му. Я всячески старался не допускать этого, даже однажды запретил
входить кому бы то ни было из женщин, но достаточно ему показать-

275
 ся в коридоре, как все мои порядки рушатся. Он как жеребец, при
виде смазливой женщины для него никаких преград не существует...»1
Больше всего вятского функционера расстроил тот факт, что Гельц не
обходил своим вниманием и «классово чуждых нам барышень», рас-
плачиваясь с ними открытками с собственным изображением.
Вольности гостя из Германии запрограммировали его конфликт со
Стасовой, старой большевичкой и влиятельной сторонницей партий-
ного аскетизма. Она сигнализировала в высшие инстанции: «Об отно-
шении Гельца к женщинам, комсомолкам и пионерам мне было сооб-
щено товарищами, которые с ним ездили... Факты же таковы, что по
моему мнению необходимо т. Гельца серьезно лечить». Последний явно
переоценил свои силы, принимая за чистую монету восторженные
овации на митингах и собраниях. Предисловие к русскому изданию
его воспоминаний предупреждало читателя: «Первое, что бросается
в глаза большевику при чтении этой книги - это примитивно-револю-
ционная идеология, носящая еще следы мелкобуржуазного происхож-
дения автора»2. В переводе для школьников книгу назвали проще и по-
нятней: «Жизнь - борьба», она попала во все детские библиотеки.
Гельц пробовал свои силы в журналистике, его именем подписано
огромное количество статей, опубликованных и в «Правде», и в за-
водских многотиражках. Восторженный тон и агитационные штампы,
призывы догнать и перегнать — все это было крайне далеко от реаль-
ной жизни простого рабочего. Личному дневнику Гельц доверял го-
раздо больше, несколько страниц в нем посвящено простоям и воров-
ству на советских заводах, безалаберности начальства и беспросветной
нужде рабочих, прибывавших из деревень на великие стройки социа-
лизма. Впрочем, все это воспринималось как болезни роста - из окна
литерного вагона, следовавшего на курорты Крыма, можно было и не
разглядеть изможденных крестьянских рук, протянутых за объедками
с номенклатурного стола.
По городам и весям за Гельцем тянулась слава непредсказуемой
личности и завзятого дебошира. Под Новый 1930 год его отлупили
московские студенты, увидев его на улице гонявшимся за женщиной.
От уголовного преследования ребят спасло только то, что они прихо-
дились родственниками знаменитому «дяде Гиляю». Следующим эпи-
зодом стала драка с охранником, не пустившим его с просроченным
пропуском в здание Коминтерна. Гельц, уже знакомый с нормами
партийной морали, тут же перешел в наступление: «Дежурные совет-
ских и партийных учреждений в совершенно недопустимой форме
и не имея никаких видимых оснований угрожали и даже нападали на

1
РГАСПИ. Ф . 495. Он. 205. Д. 6506. Л. 4 3 - 4 3 об.
2
Гельц М. Укал. соч. С. 4.

276
иностранных товарищей». При активном участии представительства
КПГ дело замяли, но вскоре новой жертвой доносов Гельца стал ре-
дактор, который якобы саботировал издание его воспоминаний.
Гельца начали сторониться даже его товарищи, которые являлись
живым напоминанием о совместной борьбе и героическом прошлом.
Возвращение в Германию и попытка включиться в политическую
борьбу тоже завершились трагично. 9 сентября 1930 г. в Бад Эльстере
Гельц ввязался в драку с группой штурмовиков, был жестоко избит
и получил удар пивной кружкой по голове. Оцепив зал, где проходи-
ло предвыборное собрание, полиция не давала коммунистам прийти
ему на помощь. Гельц несколько часов лежал в луже крови, потому
что в городке не оказалось ни одного врача, симпатизировавшего
левым и готового оказать ему помощь. Позже он утверждал, что
именно после этого случая у него произошло окончательное помутне-
ние рассудка. Так или иначе, германская компартия отправила его
обратно в С С С Р - от греха подальше.

Бунтарь в партийной клетке

Возвращение в Советский Союз на сей раз прошло незамеченным,

и Гельцу с каждым днем стало все больше казаться, что он попал
в новую тюрьму. Обращения к Сталину и другим большевистским
вождям оставались без ответа, в Москве никто не предлагал ему
достойной работы. Секретарь Исполкома Коминтерна Пятницкий
предложил Гельцу поехать в Сибирь и попробовать свои силы на
одной из громадных строек. Под Новый год от первого секретаря
ВКП(б) Кузнецкстроя пришла ответная телеграмма: «Согласен при-
сылкой Гельца необходимое внимание будет уделено Хитаров». Гельц
и его очередная юная жена начали паковать вещи, в Коминтерне все
вздохнули с облегчением. Фактически это была почетная ссылка
подальше от Москвы с тем, чтобы удержать неисправимого бунтаря
от поездки в Германию.
Гельц выехал в Сибирь под новый 1932 год. Сразу же по приезде
он был избран членом Новокузнецкого горкома, но в очередной раз
не продемонстрировал способности к аппаратной работе. Освоение
сибирской целины продолжалось недолго, ему быстро наскучило
и здесь. На строительстве металлургического комбината сложилась
непростая ситуация, приглашенные иностранные рабочие и специали-
сты устраивали «волынки» и забастовки, требуя сносных условий
труда и жизни. Гельц с удовольствием выступал на митингах и под-
писывал многочисленные прошения, но действовал наперекор сло-
жившейся иерархии и всем правилам работы бюрократической ма-
шины, а потому быстро переругался с начальством.

277
 В письмах из Сибири он не скупился на раздачу политических
ярлыков: немецкие рабочие «сплошь фашисты», Хитаров - «человек
способный, но живет и работает без контакта с массой». Последний
не оставался в долгу: «Гельц по сути дела ничто иное как взбесивший-
ся мелкий буржуа, к тому же чрезвычайно испорченный славой
и вниманием... Многолетнее пребывание в "героях", которого все но-
сят на руках, видно испортило его вконец, а старая его анархическая,
партизанская натура нисколько не изжита».
По доносам Гельца в Кузнецк, вскоре переименованный в Ста-
линск, зачастили партийные комиссии, полетели головы местных
начальников. Результаты расследований были полны пиетета перед
легендарным героем: «Руководство горкома в лице тов. Хитарова не
проявило известного такта и чуткости, чтобы, не дергая т. Макса Гель-
ца, помочь ему - к нему отнеслись как к обычному смертному, не учтя
его индивидуальных особенностей». Вскоре индивидуальные особен-
ности проявились в такой мере, что Гельц стал главной головной
болью для великой стройки социализма. Местные власти обвиняли
его в самоуправстве, вплоть до захвата квартиры в доме, предназна-
чавшемся для инженеров из США. Хотя дело дошло до международ-
ного скандала, выселяться оттуда защитник униженных и оскорблен-
ных наотрез отказался, говоря, что это будет истолковано как победа
американского империализма над советским рабочим классом.
После беседы с секретарем Западносибирского крайкома ВКП(б)
Р. И. Эйхе Гельц согласился побывать в шкуре простого рабочего и от-
правился в забой. Он недолго проработал на рудниках в Темиртау
и не стеснялся в выражениях, описывая допотопные методы работы
шахтеров: «Когда-нибудь мы отправим сюда Носке и Гитлера добы-
вать руду при помощи ручных дрелей» 1 . Впрочем, в письмах Гельц
отмечал и позитивную сторону своего трудового десанта — за пару
недель он сбросил десять килограммов.
По возвращении в Москву летом 1932 г. потускневший герой вел
себя все более неадекватно, нигде не работал, жил подачками старых
друзей и продажей своих вещей. Тем не менее он вселился в гости-
ницу «Метрополь» и даже содержал секретаршу. Гельц забросил
и дневник, и мемуары, сосредоточившись на доносах и кляузах. Счи-
тая травлю последних лет «продолжением легенд, преувеличений,
фальсификаций и доносов, которые сопровождали меня начиная
с 1919 г.», полководец грядущей мировой революции потребовал ус-
троить ему особую партийную чистку и одновременно провести ос-
мотр сразу десятью психиатрами, чтобы поставить крест на обвине-
ниях, будто он сошел с ума.

1
РГАСПИ. Ф. 495. On. 205. Д. 6506. Л. 160.

278
 «И за борт ее бросает...»

Английский историк Эрик Хобсбаум на заре своей научной карь-

еры написал замечательную книгу, посвященную феномену «социаль-
ного разбойника». Его герой не только грабит и делит награбленное,
он пытается вернуть мир к некоему правильному порядку вещей,
который на поверку оказывается мифом. Такая ситуация характерна
для эпохи разложения аграрного общества, когда выталкиваемая из
привычной среды крестьянская молодежь склоняется к экстремизму.
Хобсбаум справедливо отмечает, что подобные действия находятся в
«дополитической сфере», но при известных условиях могут стать
катализатором революционного взрыва 1 .
В его книге есть весьма занятный раздел под названием «Разбой-
ник и женщины». Действительно, главарь банды является символом
мужественности, а следовательно - предметом эротических мечтаний
слабого пола. Его боевой путь отмечен быстролетными романами, сам
он окружен прекрасными подругами и воздыхательницами. Этот сюжет
постоянно мелькает в литературе - вспомним «Дубровского» или
«Капитанскую дочку», вспомним роман-эпопею «Сто лет одиноче-
ства». И Пушкин, и Гарсия Маркес идут за устным народным твор-
чеством, воспевавшим своих заступников с криминальным прошлым
и настоящим. Многое в их образах не вписывается в представления
современного человека о чести и морали. Но из песни слов не выки-
нешь — для Стеньки Разина верность мужской дружбе в конечном
счете перевешивает ласки персидской княжны.
Женщины занимали совершенно особое место в судьбе героя на-
шего очерка, женский вопрос возникает даже в его официальных
мемуарах, неоднократно просеянных сквозь тонкое сито партийной
цензуры. Гельц откровенно описывает мотивы, побудившие его всту-
пить в протестантский союз целомудрия: «Это было желание преодо-
леть эротическую жажду, томившую меня в 21 год... Во время моего
шестимесячного послушничества я почти ежедневно самым подроб-
нейшим образом рассказывал предстоятелю союза о моих сексуаль-
ных действиях и помыслах» 2 . Укрощение плоти некоторое время
направляло энергию молодости в другое русло. Но крайности сходят-
ся, и полное воздержание позже привело Гельца к завидной сексуаль-
ной раскрепощенности.
Ему везло на женщин, харизма борца и страдальца действовала на
них безотказно. У тюремных властей просто голова шла кругом от

1
Hobsbawm Eric J. Die Banditen. Frankfurt am Main, 1972.
2
Hoelz M. Vom «weissen Kreuz» zur roten Fahne. Berlin, 1929. В русском
переводе мемуаров зга фраза исчезла.

279
 нашествия просительниц, готовых на все ради получения доступа
к столь известному узнику. Гельц не привык скрывать своих чувств -
находясь в заключении, больше всего он «жаждал близости с женщи-
ной; тело горело, как в огне». В это время на воле за него развернулась
настоящая борьба. Первыми доступ к телу героя получили выходцы
из России сестры Елена и Екатерина Ган. Экзальтированные женщи-
ны с эсеровским прошлым, они видели в нем идеал революционера
и не скупились на восторженные оценки: «Макс честный добрый че-
ловек, беспредельная любовь к обездоленному немецкому пролетари-
ату связывает его кровно с последним, ненависть к насильникам и бур-
жуям сделали его Стенькой Разиным. Неужели такой человек не
принесет в будущем громадную пользу рабочему движению?»'
Сестры следовали за своим подопечным, которого они ласково
звали «наш Максимка», из тюрьмы в тюрьму, вели его переписку,
содействовали смягчению режима его содержания. Гельц не жалел ни
бумаги, ни времени, рассыпаясь в комплиментах и благодарностях по
адресу сестер, которых он практически не видел: «Ты и Лена за пару
недель сделали для меня больше полезного, чем Клара (Цеткин. -
А. В.) за целые годы»2. Гельц усыновил сына одной из сестер Петю для
того, чтобы та могла посещать его в тюрьме.
Русский роман продолжался недолго - по настоянию ЦК КПГ
10 июня 1925 г. Гельц обручился с Траутой Лебингер, для которой это
было просто партийное поручение с соответствующей зарплатой. Она
тут же отправилась в агитационную поездку по стране, а в партийную
кассу потекли пожертвования рабочих на спасение народного героя.
Вскоре Лена, Катя и Трауте сами оказались в тюрьме - за попытку
подкупить тюремного чиновника. Международный женский коопера-
тив по обслуживанию Макса Гельца просуществовал недолго - в пе-
реписке русских сестер их немецкая конкурентка именовалась не иначе
как «сволочью и комедианткой», которая «даже на таком деле, как
быть женой Гельца, хочет нажить капитал». Отчасти примиряло сес-
тер с поражением лишь то, что их подопечный «взял жену на один
год, и если она за это время окажется никуда не годной, он освободит
ее от своего имени» 3 .
Оказавшись на свободе, а потом и в СССР, Гельц позволил себе
расслабиться. Фанатки преследовали его не только в Вятке. Фото-
графии «красного немецкого партизана» дополняли портреты кино-
звезд в девичьих альбомах, истребить которые не смогла даже про-
летарская диктатура. Гельц не успевал даже запомнить имена своих

1
РГАСПИ. Ф. 539. Оп. 2. Д. 138. Л. 98.
2
Там же. Л. 2.
3
Там же. Л. 91.

280
избранниц, во время лечения в санатории у него параллельно разви-
вались романы с шестью женщинами, не без зависти отмечал его
старый соратник Эрих Волленберг 1 . Нужно быть как минимум Зиг-
мундом Фрейдом, чтобы разобраться в том, что стояло за подобны-
ми любовными аферами, преобладало ли в них стремление навер-
стать упущенное или это были скорее попытки доказать себе, что
герой - всегда герой. Кроме того, Гельцу явно нравилось быть куми-
ром молодежи, ткачихи ездили к нему в гости целыми фабриками -
разумеется, за счет МОПРа.
За три года, проведенные в Советском Союзе, он женился как
минимум трижды, и каждый раз его избранницами оказывались
девушки школьного возраста. Брак с Ольгой Голубчик из Великих
Лук продолжался полгода, чуть больше — с шестнадцатилетней
Еленой Серебровской из Ленинграда, 21 июня 1931 г. женой Гельца
стала ее ровесница Ариадна Пугавко из Коломны. Каждой из них
ветеран классовых сражений обещал помощь в политическом обра-
зовании, требовал скорейшего вступления в комсомол. Надо при-
знать, что такое замужество было равнозначно главному выигрышу
в лотерее - оно открывало многие двери и давало неплохую путевку
в жизнь. Серебровская, которая позже станет известной писательни-
цей, всерьез готовилась к подпольной работе в Германии, хотя дело
до этого так и не дошло.
Гельц наслаждался простотой революционных нравов, позволяв-
ших заключать брак на пару недель. Вот характерная выдержка из его
дневника за 14 марта 1930 г.:
«В 8 часов подъем
С 10 до 13 политэкономия
С 13 до 13.45 обед
С 14 до 15.10 регистрация (брака. - А. В.) с Ольгой
С 15.20 до 20.50 читал газеты и писал дневник
С 21 до 24.10 подготовка к индивидуальным занятиям» 2 .
Однако в стране Советов уже подули ветры пуританской морали,
сопровождавшие сталинскую «революцию сверху». До поры до вре-
мени на похождения красного Дон Жуана власти закрывали глаза,
хотя Стасова регулярно выговаривала ему за «некоммунистическое
отношение к женщинам». Последние щедро дарили Максу Гельцу свою
любовь и заботу, продолжая надеяться на то, что новый виток миро-
вой революции вернет их романтического героя на авансцену классо-
вой борьбы.

' Mueller R. Menschenfalle Moskau. Exil und stalinistische Verfolgung. Hamburg,

2001. S. 1 1 1 - 1 1 2 .
2
Hoelz M. «Ich gruesse und kuesse Dich - Rot Front!». S. 126.

281
 И за борт его бросают...

1933 год начался для Германии приходом Гитлера к власти. Для

Гельца, изолированного в Москве, это событие стало дополнительным
аргументом в борьбе за возвращение на родину. Никто не сомневался
в его обещаниях голыми руками душить нацистов, но все понимали
бессмысленность подобного донкихотства. Партизанские методы были
обречены на поражение в условиях системы тотальной слежки и тер-
рора, утвердившейся в Германии. Появись Макс Гельц в Берлине или
родном Фогтланде, долго ему не жить. Впрочем, и в Советском Со-
юзе 1933 г. оказался для него последним.
Формально Гельц, остававшийся германским гражданином, имел
право на возвращение, но его паспорт хранился в Отделе международ-
ной связи Коминтерна - так было проще контролировать эмигрантов.
Психическое состояние нашего героя ухудшалось с каждым днем, от
просьб он переходил к угрозам, обещал покончить жизнь самоубий-
ством. Он все чаще впадал в истерику, грозился, что и пешком дойдет
до Берлина. Его письма, написанные на клочках бумаги огромными
буквами, все больше напоминали бред параноика. В руководстве КПГ и
Коминтерна уже открыто размышляли над тем, как бы поскорее закрыть
дело Гельца, который стал «рупором всех недовольных элементов»1.
В марте 1933 г. Гельц, доведенный до отчаяния, прибегнул к край-
нему средству, обратившись за новым паспортом в посольство Герма-
нии. Юрист посольства долго не мог поверить, что перед ним в смирен-
ной позе просителя стоит тот самый «атаман банды злодеев», о котором
так много писала бульварная пресса. Встреча закончилась безрезультат-
но, но о ней тут же стало известно в компетентных органах. Визит
в «логово классового врага» привел к тому, что для властей Гельц стал
уже не просто свихнувшимся путаником, а враждебным элементом.
Весной 1933 г. у него прогрессировала мания преследования. Еще
недавно «почетный чекист» по любому поводу обращался в местное
отделение ГПУ, даже если ему нужна была только теплая одежда или
место в гостинице. Теперь загонщик сам превратился в жертву, он уже
не мог избавиться от панического страха, что «мои друзья из ГПУ
арестуют меня по какому-нибудь ложному доносу». Гельц утверждал,
что в отеле «Метрополь» организован специальный штаб для слежки
за ним. Когда навестивший его Карл Ретцлав попросил чаю, хозяин
умолял его не говорить ни слова в присутствии горничной, ибо она
является секретным агентом политической полиции 2 .

1
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 292. Д. 63. Л. 6.
2
Retzlaw К. Spartakus, Aufstieg und Niedergang. Erinnerungen eines Parteiarbeiters.
Frankfurt am Main, 1972. S. 359.

282
 1 мая Гельц заперся в гостиничном номере с пистолетом и солид-
ным запасом продуктов, обещая убить каждого, кто попытается взло-
мать дверь. «Четыре последних патрона я оставил для себя самого» —
говорилось в одном из ультиматумов, которые он просовывал под
дверь. В письме Сталину Гельц увязал добровольное заточение с приз-
нанием своих недавних ошибок: «Чтобы не допустить повторного
обращения к моим врагам (т. е. в посольство Германии. - А. В.), я за-
баррикадировался в моей комнате».
О скандале уже прослышали иностранные корреспонденты, какие-
то слухи просочились даже в Германию. Мать Гельца Гедвига обрати-
лась к советскому правительству с просьбой дать разъяснения: «Люди,
возвращающиеся из Советского Союза, а также политические про-
тивники КПГ утверждают, что Макс Гельц отправлен в ссылку или
изолирован, или даже что он уже оказался там, где кончают свой путь
все искатели правды, не пришедшиеся ко двору» 1 . Материнское сер-
дце предчувствовало беду - письмо было написано за полгода до
гибели сына.
Чтобы избежать широкой огласки, властям пришлось пойти на
уступки. 11 мая Гельцу позвонила Елена Стасова и сумела побудить
его к прекращению обструкции, пообещав рассмотреть все выдвину-
тые им условия. Материалы очередной комиссии, созданной под эги-
дой Коминтерна, напоминали уже скорее беседу психоаналитика со
своим пациентом. Представители КПГ настаивали на необходимости
поскорее «избавиться от трупа, который уже начал вонять». В конце
концов комиссия решила закончить дело миром, оставив подопечно-
го на пару месяцев в Москве для изучения марксизма-ленинизма.
Гельц в свою очередь пообещал исправиться под благотворным вли-
янием физического труда. Для успеха трудотерапии его выселили из
«Метрополя» и отправили простым рабочим в один из совхозов
Горьковского автозавода.
Там Гельца ожидал еще один удар - указом Гитлера он был лишен
германского гражданства. Через несколько дней бунтарь был уволен
из совхоза «в связи с переходом на другую работу», хотя другой
работы у него не было, как не было и разрешения на возврат в Москву.
Утром 16 сентября бездыханное тело Макса Гельца обнаружили дети,
пришедшие поиграть на берег Оки. Таинственная смерть породила
многочисленные версии случившегося. Первоначально речь шла о са-
моубийстве, все окружавшие его люди прекрасно знали, в каком
состоянии находился погибший. Однако столь простое объяснение не
устраивало власти, которые и после смерти Гельца не хотели расста-
ваться с пропагандистской иконой.

1
РГАСПИ. Ф. 495. Ом. 205. Д. 6506. Л. 185.

283
 Партийный некролог предлагал следующую версию: Гельц утонул,
упав с лодки во время внезапно налетевшей грозы1. Трагическая слу-
чайность снимала массу неудобных вопросов. На пышных похоронах
выступал А. А. Жданов, тогда первый секретарь Нижегородского об-
кома ВКП(б), руководители германской компартии и Коминтерна.
О захоронении у кремлевской стены, которого незадолго до этого
удостоилась Клара Цеткин, речи не шло. Гельц навечно остался в го-
роде, который незадолго до этого был назван Горьким. Просьба роди-
телей, которые узнали о смерти сына из газет, отправить тело в Гер-
манию осталась без ответа.
Позже в кругах немецких эмигрантов и знакомых Гельца стала
набирать силу версия о его убийстве по заказу руководителей Ко-
минтерна. В начале 90-х годов последняя из его жен говорила о том,
что ей даже не дали приблизиться к гробу с телом мужа, которого
забили насмерть рукоятками пистолетов, а затем выбросили из лодки
сотрудники ГПУ2. Так или иначе, смерть разом разрешила все пробле-
мы. Дело «красного партизана», не пришедшегося ко двору в сталин-
ской России, было закрыто, в высших инстанциях вздохнули с облег-
чением.
Через три года имя Гельца исчезло из названий улиц, заводов
и школ. Зато оно появилось в следственных делах эпохи «большого
террора» - из-под пера работников НКВД выплывали фантазии,
согласно которым утонувший вплоть до своей смерти возглавлял сеть
немецких шпионов и троцкистских диверсантов. Так икона преврати-
лась в собственную противоположность, погибший герой мировой
революции стал олицетворением вселенского зла, хотя об этом уже не
трубила партийная пресса.
Кто же такой на самом деле Макс Гельц - былинный разбойник,
радикальный анархист, предшественник Че Гевары или политизиро-
ванный параноик? В разные годы его непродолжительной, но крайне
неординарной жизни на первый план выходят те или иные параллели.
В зените собственной славы «красный немецкий партизан» весьма
напоминал Нестора Махно. Дважды Гельц пытался создать настоя-
щую повстанческую армию, и оба раза руководство КПГ бросало его
на произвол судьбы. В случае полномасштабной гражданской войны
в Германии он неизбежно разделил бы судьбу тех бунтарей, которых
использовали как детонатор социального взрыва, а потом отправляли
на эшафот.

' Мах Hoelz - ein deutscher Partisan. Moskau, 1933. S. 35.

2
Mueller R. Op. cit. S. 125.

284
 3. Банкир Коминтерна

В конце 1919 г. в Берлине появился «среднего роста, полнеющий

человек, всегда гладковыбритый, темноволосый, на вид около сорока
лет. Он носил очки в тонкой золотой оправе и одевался с не броса-
ющейся в глаза элегантностью» 1 . Даже близким сотрудникам он был
известен лишь под одним из своих многочисленных псевдонимов,
самым известным из которых являлся «товарищ Томас». Именно через
него шли из Советской России на Запад финансовые потоки, предназ-
начавшиеся тем соратникам большевиков, которые принялись за
формирование в своих странах коммунистических организаций.

«Платить архищедро»

Деньги играли далеко не последнюю роль в истории международ-

ного рабочего движения. Представляя интересы социальных низов и
находясь в бескомпромиссной оппозиции существующему строю,
пролетарские партии не могли опереться ни на щедрость частных
спонсоров, ни на ресурсы государственного аппарата. Именно в этой
среде было налажено систематическое собирание членских взносов,
которое стало играть тем большую роль, чем более массовыми стано-
вились сами социалистические партии. Вторым по важности источ-
ником их финансирования были доходы от продажи периодических
изданий, также напрямую зависившие от тиража последних.
Стекаясь вместе, скромные ручейки денежных поступлений от ни-
зовых партийных организаций образовывали солидный финансовый
поток, которым распоряжались как лидеры национальных партий, так
и Бюро Второго Интернационала. Из фондов последнего шли дотации
партиям, находившимся в подполье и не имевшим возможности по-
лучения легальных средств. Одной из таких партий являлась россий-
ская социал-демократия, уже в начале XX в. расколовшаяся на боль-
шевиков и меньшевиков.
О финансировании (и «самофинансировании») РСДРП написаны
горы книг самого разного характера, от скрупулезных научных изданий
до залихватской публицистики. Мы знаем, на какие средства жил Ленин
в эмиграции2, сколько денег приносили в партийную кассу знаменитые
«эксы», кто из предпринимательской и духовной элиты России под-
держивал большевиков материально 3 , каким образом доходили до них

1
Retzlaw К. Op. cit. S. 196.
2
Валентинов II. В. Малознакомый Ленин. СПб., 1991.
3
Среди спонсоров РДРП были заводчики Савва Морозов и Николай Шмидт,
писатель Максим Горький. См.: Островский А. В. Кто стоял за спиной Сталина.
М„ 2004. С. 4 6 7 - 5 1 3 .

285
 в годы Первой мировой войны деньги германского генерального штаба,
отпускавшиеся на подрывную работу в лагере противника 1 . Даже если
отбросить неизбежные для публицистики преувеличения, ясно одно -
большевики знали толк в финансовых вопросах и умели превращать
денежные потоки в политическое влияние.
Придя к власти, Ленин и его соратники получили неограниченный
доступ к материальным ресурсам Российской империи - и к ее золо-
тому запасу, и к драгоценностям царской семьи и прочих «бывших».
Внутри страны все это не могло стать рычагом государственной поли-
тики - людям не хватало хлеба, а гражданская война не позволяла
выменять его за реквизированные у буржуев ценности за границей.
Из золота нельзя было наделать винтовок и патронов, - Ленин как-
то пообещал, что после победы мировой революции «мы, думается
мне, сделаем из золота общественные отхожие места на улицах не-
скольких самых больших городов мира» 2 .
Однако капиталистический мир был все еще жив, и там презрен-
ному металлу знали цену. Для большевиков пришло время отдавать
долги. В ходе одного из выступлений в июле 1918 г. Зиновьев со
свойственной ему тягой к преувеличениям пустился в рассуждения
о том, что его партия уже сделала для поддержки соратников за
рубежом. В отличие от Второго Интернационала «у нас не существо-
вало ни конгрессов, ни секретарей, мы не вносим взносов, хотя наша
революция внесла взнос несколько иной в международную револю-
цию. Мы ассигновали несколько миллионов на поддержку интерна-
ционалистической агитации в Европе. Это почище того, что делает
Шейдеман, издавая листки, растлевающие ум рабочих» 3 .
Это не было пустым бахвальством. Так, работавшей в советском
полпредстве в Стокгольме Балабановой «посылались очень крупные
суммы денег, и Ленин в одном из последних ко мне писем писал:
«Умоляю вас, не жалейте денег. Тратьте миллионы (и тут же испра-
вил, написав "десятки миллионов")»' 1 . Эта же фраза как заклинание
повторялась в письмах к советскому полпреду в Швейцарии Берзину.
Ленин требовал наладить издательскую работу и сбор информации
о состоянии дел в рабочем движении Европы, предлагая взять на
содержание левых социалистов из сопредельных стран: «Из них на-
значьте агентов, платите за поездки и за работу архищедро» 5 .

1
Шиссер Г., Траутман Й. Русская рулетка: Немецкие деньги для русской
революции. М., 2004.
2
Ленин В. И. ПСС. Т. 44. С. 225.
3
РГАСПИ. Ф . 324. Он. 1. Д. 236. Л. 35.
Балабанова А. Ленин и создание Коминтерна / / Социалистический вестник.
1964. № 2. С. 80.
5
Ленин В. И. Неизвестные документы. 1 8 9 1 - 1 9 2 2 . М„ 1999. С. 247, 252.

286
 Свою долю в процессе оказания интернациональной помощи по-
лучили и союзники большевиков - левые эсеры. Однако к лету 1918 г.
их главным спонсором стали эмиссары Антанты, щедро оплачивавшие
подготовку антибольшевистского переворота. Сразу же после подав-
ления июльского мятежа левых эсеров Ленин и Свердлов телеграфи-
ровали Иоффе в Берлин - отобрать у эсера Натансона, отправивше-
гося в Швейцарию, все «суммы, полномочия и документы» 1 .
По иронии истории одновременно в Москву продолжал идти
финансовый поток из Германии. Посол этой страны Мирбах просил
3 миллиона марок ежемесячно на поддержку большевиков 2 , в июне
казначейство выделило 40 млн на «политическую работу в России».
Не исключено, что часть этих денег с дипломатическими курьерами
отправлялась обратно в Берлин, Иоффе использовал их для поддер-
жки германских левых социалистов.
Образование Коммунистического Интернационала, как уже отме-
чалось выше, привело к некоторому упорядочению денежных пото-
ков. 14 апреля 1919 г. его Исполком принял решение образовать свои
бюро в Венгрии, Баварии, на Украине и в Скандинавии, 8 сентября
к ним добавились Голландия и Германия3. Руководителям этих бюро
отводилась ключевая роль в процессе формирования коммунисти-
ческих партий в соответствующих странах, для чего им выделялись
огромные по тем временам средства.
Кадровый голод в самой РКП(б) заставлял аппарат Коминтерна
обращаться к тем знакомым из эмигрантского окружения большеви-
ков, которые знали иностранные языки, имели опыт подпольной ра-
боты и — самое главное — демонстрировали полную лояльность ру-
ководству Коминтерна. Балабанова так описывала данный тип людей,
некоторым из которых удалось сделать головокружительные карьеры:
«Многие наши представители и посредники были людьми, давно
дискредитировавшими себя в рабочем движении за границей. Их
выбрали потому, что у них не было ничего общего с рабочим движе-
нием, и поэтому они могли выполнять самые противоречивые и скан-
дальные распоряжения абсолютно механически, не испытывая ответ-
ственности... Они уезжали на выполнение секретных заданий,
снабженные огромными суммами денег, и как эмиссары Москвы, при-
бывшие к революционным рабочим за рубежом, они грелись в лучах
славы Октябрьской революции» 4 .
Одним из таких эмиссаров и стал «товарищ Томас», он же Яков
Самойлович Рейх, родившийся, как и Карл Радек, в бедной еврей-

1
Телеграмма от 7 июля 1918 г. / / ГАРФ. Ф. 130. Оп. 2. Д. 487. Л. 23.
2
Шиссер Г., Траутман Й. Указ. соч. С. 219—221.
3
РГАСПИ. Ф. 495. On. 1. Д. 1. Л. 10, 74.
4
Балабанова А. Моя жизнь - борьба. С. 234.

287
 ской семье во Львове. Как и Радек, он принимал участие в первой
русской революции и был вынужден эмигрировать в Швейцарию,
где, по его собственным словам, организовал подпольную лаборато-
рию по производству взрывчатки. В Швейцарии Рейх близко сошел-
ся с Зиновьевым и другими большевиками, хотя и не вернулся в Рос-
сию в известном «пломбированном вагоне». Однако его не забыли.
В период кратковременного восстановления дипломатических отно-
шений между Советской Россией и Швейцарией осенью 1918 г. Рейх
возглавил информационное агентство Р С Ф С Р в Берне, а затем вме-
сте с персоналом полпредства отбыл в Москву.
Его назначение на пост руководителя берлинского представитель-
ства ИККИ состоялось по инициативе Ленина. Вот как это выглядело
со слов «товарища Томаса», записанных собирателем материалов о рус-
ской революции Б. Николаевским: «Инструкции Ленина были крат-
ки: "Возьмите как можно больше денег, присылайте отчеты и, если
можно, газеты, а вообще делайте, что покажет обстановка. Только
делайте!" Сразу же написал соответствующие записки: Ганецкому,
Дзержинскому... Ганецкий в это время заведовал партийной кассой, —
не официальной, которой распоряжался ЦК партии, и не правитель-
ственной, которой ведали соответствующие инстанции, а секретной
партийной кассой, которая была в личном распоряжении Ленина
и которой он распоряжался единолично, по своему усмотрению, ни
перед кем не отчитываясь...
Я знал Ганецкого уже много лет, и он меня принял, как старого
знакомого товарища, выдал 1 миллион рублей в валюте, - немецкой
и шведской. Затем повел меня в кладовую секретной партийной кас-
сы... Повсюду золото и драгоценности: драгоценные камни, вынутые
из оправы, лежали кучками на полках, кто-то явно пытался сортиро-
вать и бросил. В ящике около входа полно колец. В других золотая
оправа, из которой уже вынуты камни. Ганецкий обвел фонарем вок-
руг и, улыбаясь, говорит: "Выбирайте!" Потом объяснил, что это все
драгоценности, отобранные ЧК у частных лиц, - по указанию Ленина,
Дзержинский их сдал сюда на секретные нужды партии...
Мне было очень неловко отбирать: как производить оценку? Ведь
я в камнях ничего не понимаю. "А я, думается, понимаю больше? -
ответил Ганецкий. — Сюда попадают только те, кому Ильич доверяет.
Отбирайте на глаз — сколько считаете нужным. Ильич написал, чтобы
вы взяли побольше"... Наложил полный чемодан камнями, золото не
брал: громоздко. Никакой расписки на камни у меня не спрашива-
ли, — на валюту, конечно, расписку я выдал» 1 .

1
На заре Коминтерна. Рассказ «товарища Томаса» с примечаниями Б. Никола-
евского / / Социалистический вестник. № 1 - 2 . 1964. Цит по' Пятницкий В И
Осип Пят ницкий и Коминтерн на весах истории. Минск, 2004 С 150—151

288
 Великий конспиратор

До прибытия в Берлин Томаса субсидии немецким коммунистам

шли через свояка Зиновьева - С. А. Закса-Гладнева, члена Р С Д Р П
с 1906 г. В отличие от Радека он сумел избежать ареста после подав-
ления январского восстания 1919 г. в Берлине, оставшись на некото-
рое время единственным большевиком, поддерживавшим контакт
с только что созданной КПГ. Гладнев, считавший себя писателем, че-
ловек с весьма сложным характером, чувствовал себя на этом посту
явно не в своей тарелке. Он писал Радеку 12 декабря 1919 г.: «Вы не
представляете, до какой степени я истерзан за истекший год, когда
люди посылали мне (из ЦК) сотни тысяч и при этом ни слова в ответ
на все мои письма». Гладнев передал КПГ около четверти миллиона
марок, но в ответ получил обвинения в растрате предназначенных для
партии денег1. Он, как и Радек, считал себя наставником молодой
партии, что запрограммировало конфликт с ее руководством. Чтобы
не обострять отношения с немецкими коммунистами, Исполком Ко-
минтерна 1 февраля 1920 г. отозвал Гладнева из Германии, и он пере-
шел на журналистское поприще 2 .
«Товарищ Томас» продержался в Берлине гораздо дольше предше-
ственника. Его бюро было глубоко законспирировано: он постоянно
менял квартиры и явки, его постоянным сотрудником оставалась лишь
жена Рут Гебхардт. В начале 20-х годов бюро стало главной из под-
польных касс Коминтерна, масштаб его финансовых операций сделал
бы честь европейскому банку средней руки. За один только 1921 г. —
год страшного голода в Поволжье, унесшего миллионы человеческих
жизней, — через него прошло около 122 млн марок, что составляло
3 млн рублей золотом 3 .
Из Москвы шла не только валюта, но и бриллианты, коллекции
произведений искусства. В расходных книгах бюджетной комиссии
Коминтерна они фиксировались в своем натуральном выражении —
реальную цену можно было узнать лишь в Европе. Это давало Томасу
полную свободу действий в распоряжении ценностями, достойными
царских сокровищниц. Так, он долго сетовал на то, что ему не удается
«пристроить» собрание серебряных монет, так как берлинские анти-

1
В этом письме Закс-Гладнев жаловался, что сидит в Б е р л и н е без копейки
денег, но не желает обращаться за помощью к Томасу, ибо гот «ведет себя
как директор по отношению к приказчику» ( Р Г А С П И . Ф . 326. Оп. 2. Д. 49.
Л. 1 9 - 2 1 ) .
2
Там же. Ф . 495. On. 1. Д. 6. Л. 17.
3
Там же. Ф. 495. Оп. 19. Д. 15. Л. 60. Согласно другим архивным документам,
за 1921г. Томасом было роздано 106 677 370 марок и 64 пфеннига по текущему
курсу (Там же. Ф. 326. Оп. 2. Д. 50. Л. 1).

289
квары не берутся определить их подлинную стоимость. Одна из со-
трудниц бюро позже показывала: «Деньги хранились, как правило, на
квартире товарища Томаса. Они лежали в чемоданах, сумках, шкафах,
иногда в толстых папках на книжных полках или за книгами. Передача
денег производилась на наших квартирках поздно вечером, в несколь-
ких картонных коробках весом по 10—15 кг каждая. Мне нередко при-
ходилось убирать с дороги пакеты денег, мешавшие проходу»1.
Не меньшие средства шли и через советское полпредство, вновь
открывшееся в Берлине в 1921 г. Один из курьеров Коминтерна рас-
сказывал, как происходила процедура обналичивания: «Мы получали
чеки на имя кого-нибудь из представителей советской миссии и ре-
ализовывали их в банк, стремясь избежать контроля полиции и на-
логовой инспекции» 2 . Затем вся сумма передавалась под расписку
Томасу.
Круг его обязанностей не ограничивался ролью банкира Комин-
терна. Не меньшее значение имело и построение сети курьеров, свя-
завшей между собой страны Центральной Европы. Уже 30 декабря
1919 г. секретарь И К К И В. Кингисепп сообщал Зиновьеву, что «Рей-
ху удалось наладить работу двух бюро, легального и нелегального.
Создана курьерская служба с Голландией, Скандинавией, Австрией,
Балканами, а через Швейцарию с Францией, Англией и Италией» '.
Томас переправлял из Берлина в Москву новинки политической
литературы, секретарш и машинисток, владеющих немецким языком,
и даже «всякие вкусные вещи»1. Это было обычной практикой, в Бер-
лине «служащие посольства широко пользовались услугами курьеров
для посылки родным и знакомым разного рода предметов» 5 . Если
верить Томасу, в ходе одной из бесед с Лениным тот посоветовал ему
купить солидный дом в Германии, «уверяя, что это создаст мне проч-
ное положение, которое необходимо» 6 .
В течение короткого времени, опираясь на безграничные матери-
альные ресурсы Москвы, Томас сумел организовать в Германии мас-
совое издание пропагандистской литературы. Купив гамбургское из-
дательство «Карл Хойм», он под его вывеской распространял по всей
Европе книги и периодику Коминтерна. Одновременно книжные
магазины служили партийными явками. С мая 1921 г. вести издатель-
ские дела Томасу помогала Стасова — бывший секретарь ЦК РКП(б),

1
РГАСПИ. Ф. 326. Оп. 2. Д. 50. Л. 8.
2
Там же. Л. 18.
3
Там же. Ф. 324. On. 1. Д. 549. Л. 105.
1
Письмо от 19 августа 1920 г. / / Там же. Ф. 495. On. 1. Д. 19. Л. 54.
1
Соломон Г. А. Указ. соч. С. 73.
h
На заре Коминтерна. С. 83.

290
работавшая в Берлине под псевдонимом Герта Штурм. Пропагандист-
ские материалы, изданные в Германии, из-за прогрессировавшей ин-
фляции стоили гроши, но дорого обходились коминтерновской кассе
— в том же 1921 г. дотация на издательскую деятельность Томаса
составила почти 10 млн марок 1 .
Находясь вне эпицентра внутрипартийной борьбы и в то же время
поддерживая хорошие личные отношения с рядом членов ЦК КПГ,
Томас раскрывая в своих донесениях секреты партийной кухни. В Мос-
кве это служило основой для кадровых перестановок. Так, во время
Второго конгресса Коминтерна в июле 1920 года Радек показал руко-
водителю германской компартии Паулю Леви несколько писем Тома-
са с критикой «слабой работы ЦК КПГ» и преобладавших в нем
«антирусских настроений» 2 . Вернувшись в Берлин, Леви рассказал
своим соратникам, что за ними в открытую шпионят. Это вызвало
настоящий скандал в руководстве германской компартии, после чего
за эмиссарами из Москвы закрепилось прозвище «туркестанцы».
Сигналы о самоуправстве выезжавших на места представителей
ИККИ поступали и от делегатов из других стран, прибывших на
Второй конгресс. О том, насколько серьезным оказался кризис дове-
рия между центром и отдельными секциями Коминтерна, свидетель-
ствует тот факт, что Исполкому пришлось посвятить данному вопро-
су специальное заседание, состоявшееся уже на следующий день после
завершения конгресса. Очевидно, представителям европейских ком-
партий, которые составляли большинство в новом составе этого орга-
на, удалось убедить лидеров РКП(б) в том, что Амстердамское и Бер-
линское бюро «имеют тенденцию противопоставлять себя ИККИ» 3 .
Характерно, что в тот же день, 8 августа 1920 г., Исполком попытал-
ся ввести в более жесткие рамки финансирование компартий. Пред-
ставитель КПГ Мейер признал, что без этого партия не могла бы нала-
дить издание газет и журналов. Итальянский социалист Джачинто
Серрати подчеркнул, что русские деньги скорее вредят, чем помогают,
ибо позволяют буржуазной прессе представлять коммунистов подруч-
ными Москвы. «Нельзя допустить, чтобы нас содержали только рус-
ские, мы и сами должны вносить свою лепту, хотя бы небольшую» 4 .
Максимально конкретным и жестким было выступление Бухари-
на: «У нас большой опыт в денежных вопросах и отчасти очень пе-
чальный, например, в Австрии... Было время, когда коммунистичес-
кая партия была совершенно деморализована; деньги развращают...

1
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 19. Д. 18. Л. 47.
2
IIa заре Коминтерна. С. 83—84.
3
РГАСПИ. Ф. 495. On. 1. Д. 8. Л. 64.
1
Там же. Л. 54.

291
 Чтобы переправить револьвер с одного места на другое, вербовались
солдаты, а для самых ничтожных работ приглашались машинистки,
стенографистки и партийные работники. Россия могла бы хоть погиб-
нуть. Мы вносим наши предложения не потому, что мы скупы, наобо-
рот, самые лучшие товарищи нам говорили: оставьте деньги у себя.
Поэтому-то я и полагаю, что в подобных вопросах необходим стро-
жайший контроль для того, чтобы не деморализовывать наши соб-
ственные партии» 1 .
В завершение острой дискуссии Зиновьев торжественно пообе-
щал: «Мы не будем давать денег отдельным товарищам, а будем пре-
провождать таковые центру», под которым подразумевалось руковод-
ство той или иной компартии. «Само собой разумеется, что нет и речи
о чересчур большой бережливости» 2 . И то и другое отнюдь не озна-
чало, что обосновавшийся в Берлине банкир Коминтерна останется
без работы.
Сообщив о роспуске своего бюро немецким коммунистам на засе-
дании ЦК 1 сентября 1920 г., Томас предостерег их от иллюзий, что
партии удастся взять все его функции в свои руки 3 . Конфликт раз-
горался, и ровно через месяц ЦК КПГ направил в Москву письмо
с полным перечнем обвинений против московского эмиссара, глав-
ным среди которых было то, что «он создал настолько законспириро-
ванный и неповоротливый аппарат в Берлине, что не может быть
и речи о поддержке им германского движения» 4 .
Оскорбленный Томас обратился к Зиновьеву с просьбой аннули-
ровать его мандат, но отставки не получил. Система двойной отчет-
ности как нельзя более устраивала руководство Коминтерна, нахо-
дившееся на значительном удалении от фронтов классовой борьбы.
Личное доверие руководителей РКП(б) к частным донесениям из
Берлина значило больше, чем соблюдение уставных норм Коминтер-
на. Для урегулирования конфликта с германскими коммунистами
в Москве прибегли к испытанному средству - уже 7 октября 1920 г.
Томас сообщал Зиновьеву, что «посылка денег... резко изменила на-
строение ЦК»'.
В июле 1921 г. Политбюро ЦК РКП(б) создало особо секретный
Франкфуртский фонд в размере 50 млн марок для поддержки рево-
люционного движения за рубежом. Общий контроль над расходова-
нием этих средств осуществляла комиссия в составе Ленина, Троцко-

1
РГАСПИ. Ф. 495. Ou. 1. Д. 8.
2
Там же. Л. 56.
3
Там же. Ф . 495. On. 1. Д. 25. Л. 39.
4
Institut fuer Geschichte der Arbeiterbewegung. Berlin. Archiv. 2/3/207. Bl. 53.
' РГАСПИ. Ф . 495. On. 1. Д. 19. Л. 99.

292
го и Зиновьева. В архиве Коминтерна сохранилась копия записки
последнего: «50 млн. марок депонированы на условии, что о них будут
знать Джеймс (Томас) и Стасова. Я буду давать указания об их
выдаче согласно решениям Малого Бюро Исполкома» 1 . Вот лишь
несколько расходных статей из составленного Томасом списка выплат
с 1 августа по 25 октября 1921 г.: Люксембургской партии - И тыс.
франков; во Францию — 904 тыс. марок; Коммунистическому интер-
националу молодежи — 1,4 млн марок; на содержание аппарата коми-
тетов помощи голодающим в России — 130 тыс. марок; германским
коммунистам — 11 млн 681 тыс. марок; на поездку Клары Цеткин
в Италию — 21 тыс. марок. Всего за три месяца было выдано более
31 млн марок, даже с учетом инфляции эта сумма составляла более
двухсот тысяч долларов США 2 .

«Дело Томаса»

Вместе с новой схемой перевода и распределения русских денег

в Коминтерне появился человек, призванный навести порядок в этой
сфере — старый большевик Пятницкий, прекрасно знакомый с нюан-
сами конспиративной работы. С его приходом закончились времена
коминтерновский вольницы. Пораженный хаосом, творящимся в фи-
нансовых делах, Пятницкий начал тщательное расследование деятель-
ности берлинского бюро. Почти год, ссылаясь на конспиративный
характер работы, Томас уклонялся от представления отчетных доку-
ментов. Впрочем, даже при всем желании он не смог бы этого сделать.
«По понятным причинам я с начала своей деятельности не веду бух-
галтерских расчетов», — писал Томас Пятницкому 22 августа 1921 г.3
Он явно переоценил силу своих личных связей и недооценил
противника — ведь за Пятницким стояла не только слава опытного
подпольщика, но и организационная мощь российской партии. Слухи
о творившихся в Коминтерне безобразиях переполнили чашу терпе-
ния Ленина, который написал 9 сентября 1922 г. гневное письмо сво-
им соратникам: «Нет сомнения, что денежные пособия от Коммуни-
стического Интернационала компартиям буржуазных стран, будучи,
разумеется, вполне законны и необходимы, ведут иногда к безобрази-
ям и отвратительным злоупотреблениям» 4 . Он потребовал вести стро-
гую отчетность о каждой выданной копейке и подготовил детальную
инструкцию, первый пункт которой гласил: расходование без ведома

1
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 19. Д. 19. Л. 21.
2
Там же. Ф. 495. Оп. 19. Д. 15. Л. 13.
3
Там же. Л. 7.
1
Ленин В. И. Неизвестные документы. С. 469.

293
 и согласия местной компартии объявляется воровством. Это было
прямым ударом по официальным и неофициальным эмиссарам Ко-
минтерна, раздававшим субсидии в соответствии с личными симпа-
тиями и антипатиями. Призвав клеймить всех виновных в растрате
советских денег позором, как «воров и изменников», Ленин все же не
решился поставить свое письмо на голосование в ЦК.
Опираясь на поддержку ЦК РКП(б), Пятницкий довел свое рас-
следование до конца. В ноябре 1922 г. Томасу было предъявлено об-
винение в финансовых нарушениях, основные пункты которого сво-
дились к следующему:
1. Томас выдал Коммунистическому интернационалу молодежи и
германской компартии на 2 млн марок меньше, чем указал в своих
расходных документах...
2. Томас скрыл от Коминтерна курсовую разницу около 5 млн
марок, полученную в результате быстрого падения курса немецкой
марки по отношению к другим валютам осенью 1921 г.
3. Томас не внес в статью доходов 8 млн 760 тыс. марок, получен-
ных им через торгпредство Р С Ф С Р в Германии летом 1921 г.'
Поняв, что дело приобретает опасный оборот, Томас в очередной
раз заявил об отставке и отказался приехать в Москву, сославшись на
плохое здоровье и «бессмысленную трату нервов». Но 17 февраля
1923 г. ему все же пришлось отправиться в Россию. Там уже работала
комиссия в составе M. М. Литвинова, А. А. Сольца и немецкого ком-
муниста Гернле, призванная найти потерянные миллионы. Десятой
доли из предъявленных обвинений хватило бы на то, чтобы обречь на
приговор революционного трибунала обычного человека. Но у гос-
подствующей партии было особое отношение к приближенным. Ре-
зультатом работы партийной тройки стал не приговор, а скорее дру-
жеский упрек проштрафившемуся товарищу:
«Комиссия констатирует крайне легкомысленное отношение со
стороны товарища Томаса к пролетарским деньгам, а потому рекомен-
дует Коминтерну впредь воздержаться от поручения товарищу Тома-
су дел, связанных с денежными операциями» 2 . Дальнейшее следствие
было поручено полномочному послу С С С Р в Германии Крестинско-
му. Комиссия, заседавшая в Берлине 1 8 - 2 5 июля 1923 года, подтвер-
дила обвинения в разбазаривании средств. Тем более удивительно
выглядела ее резолюция:
«Получение восьми миллионов марок первоначально отрицалось
Томасом. Когда же оно было доказано документально, то через неко-
торое время Томас заявил, что нашел их заделанными в стуле или

1
РГАСПИ. Ф . 495. Оп. 19. Д. 18. Л. 24.
2
Там же. Л. 25.

294
столе. Комиссия не допускает возможности, чтоб факт наличия столь
крупной суммы — около 200 ООО золотых рублей — совершенно исчез
из памяти Томаса и не был восстановлен им даже в момент острой
нужды (например, в ноябре 1921 г., когда был затронут считавшийся
неприкосновенным Франкфуртский фонд). Так как высказанное ко-
миссией предположение, что данное временное сокрытие этой сум-
мы имело мотивом желание создать некоторый тайный резерв на
случай возможной неаккуратности денежного снабжения со сторо-
ны Исполкома Коминтерна или желание покрыть неаккуратность
в передаче сумм посредниками Томаса категорически отрицается,
а между тем из всего комплекса дела, свидетельских показаний и ха-
рактеристик образа жизни и работы Томаса предположение о лично
корыстных намерениях не вытекает, то комиссия затрудняется най-
ти для всего инцидента правдоподобное и заслуживающее доверия
объяснение»'.
Беспомощность Крестинского в деле о явном сокрытии «пролетар-
ских» миллионов имела под собой нежелание портить отношения со
всемогущим тогда Зиновьевым. Председатель Коминтерна прислал
послу в Германии накануне начала работы комиссии личное письмо,
где однозначно высказался против крутых мер: «Я не вижу другого
выхода, кроме как максимально ускорить разбор дела и положить
конец тяжелому и досадному инциденту» 2 . Остается открытым воп-
рос о том, какие соображения заставляли Зиновьева видеть в нем
лишь упущение, неряшливость и т. п. Возможно, он боялся шантажа
со стороны своего недавнего протеже.
Всесилие руководителя Коминтерна оказалось весьма шатким.
Затеяв борьбу со Сталиным, Зиновьев поставил крест на своей поли-
тической карьере. Тут-то и вспомнили о «деле Томаса». Миллионы,
пропавшие в Берлине, вновь всплыли на поверхность. Каково же было
удивление очередной партийной комиссии, когда она получила сооб-
щение, что Яков Рейх, он же товарищ Томас, никогда не был членом
ни одной из коммунистических партий. Установив этот факт, между-
народная контрольная комиссия Коминтерна передала дело в ЦКК
РКП(б). Там нашли «золотое», с точки зрения любого бюрократа,
решение: поскольку отсутствуют документы о принадлежности под-
следственного к РКП(б), то партийная комиссия не имеет оснований
для дальнейшего разбирательства 5 .

1
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 19. Д. 18. Л. 57.
2
Там же. Л. 47.
Сам Томае писал Стасовой, что члены комиссии в ходе заседания «искали
лишь подходящую формулировку для моего осуждения» (Там же. Ф. 495. Оп. 19.
Д. 22. Л. 184).

295
 Судьба в очередной раз оказалась благосклонной к «товарищу
Томасу», который имел все основания опасаться чего-то более серь-
езного, чем моральное осуждение и партийное взыскание. После не-
скольких безуспешных попыток подыскать себе работу в Москве Томас
вновь обратился к старым друзьям, чтобы получить возможность
выехать за границу. 17 августа 1925 г. уже попавший в оппозиционеры
Радек обратился с письмом к Зиновьеву: «Я обращаюсь к Вам с прось-
бой по делу Томаса. Он решил оставаться здесь, работать и по воз-
можности бороться с несправедливостью, которая по отношению к
нему была совершена. Но у него семейные проблемы, которые не
решить письмом. Для получения иностранного паспорта он обратится
в ГПУ, которое запросит партийный секретариат, и дело затянется...
Зная Ваше личное отношение к Томасу, прошу Вас помочь с получе-
нием разрешения на выезд от партийного секретариата, с которым бы
он мог обратиться в ГПУ» 1 .
Оказавшись в Германии, Томас и не думал заниматься ни соб-
ственной реабилитацией, ни политической деятельностью. Посетив-
ший его в 1928 г. бывший сотрудник писал позже, что гот легально
проживал в Берлине под фамилией Рубинштейн. Имея за собой
коминтерновское прошлое и будучи евреем по национальности, Рейх
сразу же после прихода Гитлера к власти покинул Германию, а в 1938 г.
прибыл в Нью-Йорк. Его богатейший архив с письмами Ленина,
Троцкого, Бухарина, Зиновьева, лидеров польской и немецкой ком-
партии остался в Германии и безвозвратно исчез. «Товарищ Томас»
умер в США в 1956 г., следы его пребывания за океаном бесследно
растворились, за исключением упорных слухов о том, что бывший
банкир Коминтерна вел «буржуазный образ жизни», не отказывая
себе в деньгах, сэкономленных на мировой революции пролетариата.

4. «Мы пришли слишком рано...»

«Причал в одесском порту был окружен плотным кольцом войск,

которые еще четыре года назад находились под его командованием.
Как горькая шутка воспринималось название судна, ожидавшего его
на рейде — "Ильич"! В бурную ночь, в шторм, корабль быстро поки-
нул гавань. Ледоколу пришлось на протяжении 60 миль прокладывать
кораблю путь к свободной воде. Когда "Ильич" поднимал якорь
и Троцкий последний раз смотрел на удаляющийся берег, он, должно
быть, чувствовал, что вся оставляемая им страна превратилась в вы-

' РГАСПИ. Ф. 324. Он. 1. Д. 525. Л. 23.

296
мерзшую пустыню и сама революция стала глыбой льда. И не было
такой силы на Земле, такого человеческого ледокола, которая могла
бы проложить ему путь обратно» 1 .
Так биограф Троцкого Исаак Дейч ер описывал его высылку из
Советского Союза в начале 1929 г. Образы ледяной пустыни весьма
созвучны трагедии революции, пожиравшей своих детей, — этот
афоризм, родившийся во Франции конца XVIII в., судьбами старых
большевиков был превращен едва ли не в социологическую законо- ,,
мерность. Вычеркнутые из официальной хроники русской револю-
ции, превращенные усилиями сталинских подручных в диверсантов
и шпионов, они все же оставались жить в памяти нескольких поко-
лений советских людей. Горбачевские гласность и перестройка вер-
нули их на исторический пьедестал - как оказалось, лишь на одно
мгновение. Вскоре и Ленина, и его возвращенных из небытия сорат-
ников стали теснить лидеры белого движения, цари и полководцы,
создававшие Российскую империю. Идеи Третьего Рима оказались
более созвучными современной эпохе, нежели идеи Третьего Интер-
национала...
Один из вдохновителей и творцов последнего, Лев Троцкий, ос-
тавил после себя самое обширное и наиболее читаемое публицисти-
ческое наследие. Его идейные наследники в разных странах не могут
похвастаться числом, но продолжают вести бескомпромиссную борь-
бу за чистоту своих рядов и в джунглях Латинской Америки, и в ин-
тернет-пространстве. Регулярно пополняется библиография работ
о Троцком, включая литературные и политические труды, пьесы и да-
же художественные фильмы.
В каких только образах не выступает наш герой - и «демон рево-
люции», и ее гениальный стратег, и даже агент мирового сионизма.
Неоспоримо одно: он сохранял верность идее мировой революции до
последних дней своей так жестоко оборванной жизни. Она была
путеводной звездой, приведшей его в ряды большевиков, а затем
в оппозицию и изгнание. Попытаемся реконструировать взгляды Троц-
кого в тот момент, когда он уже был отлучен от рычагов прямого
влияния на Коммунистический Интернационал, но еще сохранял
моральный авторитет среди иностранных коммунистов. Речь пойдет
о второй половине 20-х годов, когда «обезоруженный пророк» пытал-
ся сохранить свои позиции в руководстве ВКП(б) и Коминтерна,
разрабатывая альтернативную стратегию развития СССР и коммуни-
стического движения, которая позже ляжет в основу Четвертого
Интернационала. Этот период завершился высылкой Троцкого из

1
Den I seller I. Trotzki. Der unbewaffnete Prophet 1921-1929. Frankfurt am Main,
1972. S. 450.

297
СССР, по своей стилистике повторявшей историю «философского
парохода», избавившего большевистскую диктатуру от наиболее яр-
ких идейных противников 1 .

От сотрудничества к конфронтации

Монолитное единство партийного руководства, о котором гак много

говорилось после ухода с политической сцены Ленина, на самом деле
являлось лишь временным и неустойчивым равновесием сил в По-
литбюро ЦК РКП(б). Ленин был еще жив, когда вокруг событий
«германского Октября» развернулась одна из первых схваток его
эпигонов, в которой Троцкий и его соратники потерпели жестокое
поражение. Позже он именно в этой точке увидел начало оппорту-
нистического перерождения Коммунистического Интернационала:
«С осени 1923 г. история Коминтерна есть история полного обновле-
ния его московского штаба и штабов всех национальных секций путем
серии дворцовых переворотов, чисток сверху, исключений и пр. В на-
стоящее время Коминтерн представляет собою совершенно покорный
и всегда готовый к любому зигзагу аппарат на службе советской
внешней политики» 2 .
Для того, чтобы не допустить дальнейших претензий Троцкого на
раздел власти, его оппоненты - Сталин, Зиновьев и Каменев - спло-
тились в «тройку», которая предрешала все ключевые вопросы, выно-
сившиеся на обсуждение в Политбюро. Это касалось и проблем ком-
мунистического движения, где позиции Троцкого были достаточно
сильны. На него ориентировались французские коммунисты, значи-
тельная часть руководства КПГ, функционеры аппарата Исполкома
Коминтерна с социал-демократическим прошлым.
Не случайно Зиновьев, в руках которого были сосредоточены нити
подготовки Пятого конгресса Коминтерна, сделал все для того, чтобы
превратить его в судилище над своим главным оппонентом. Делегаты
компартий один за другим выходили на трибуну, чтобы осудить троц-
кистскую оппозицию как мелкобуржуазный уклон, следуя духу и букве
резолюции XIII съезда РКП(б). Решением специальной комиссии
конгресса Борис Суварин, опубликовавший в газете «Юманитэ» ряд
статей Троцкого, был исключен из ФКП.
Доклад Рыкова о положении в большевистской партии содержал
интересный пассаж о том, что «дискуссия вызвала активность и вос-
кресила надежды всех враждебных Партии сил, причем за пределами

1
См.: Высылка вместо расстрела: Депортация интеллигенции в документах
В Ч К - Г П У 1 9 2 1 - 1 9 2 3 . М„ 2005.
2
Троцкий Л. Д. Что такое С.С.С.Р. и куда он идет? Париж, Б. г. С. 193-194.

298
Партии эта активность и надежды были сконцентрированы вокруг
лозунга обычной, буржуазной демократии, демократии для всех» 1 .
Вот эта-то объективная опасность иного мнения, возврата к демокра-
тическим нормам политической жизни и представляла главную угро-
зу партийно-государственному аппарату, уже входившему во вкус
абсолютной власти. Опасным было даже не содержание иного мне-
ния, а просто его наличие. Выступая с критикой негативных тенден-
ций в экономической политике, курсе Коминтерна и внутрипартий-
ной жизни, Троцкий и его сторонники, вопреки собственным
представлениям о монолитном единстве партии-авангарда, выполняли
функции «обычной демократии», олицетворяли собой надежду на
либерализацию политического режима в стране.
Соответствующая резолюция конгресса осуждала выступление оп-
позиции и подчеркивала приверженность коммунистов всего мира
руководящей роли РКП(б). «Коминтерн должен потребовать, чтобы
все члены Интернационала и все секции резко и определенно отвергли
такой неленинский, противоречащий интересам мировой революции
подход, могущий лишь уронить авторитет старой большевистской гвар-
дии, играющей руководящую роль не только в Советском государстве,
но и в Коминтерне». Явным диссонансом такому патетическому заяв-
лению звучала следующая часть резолюции, предлагавшая открыть
дискуссию по докладу Рыкова и предоставить два часа для выступле-
ния ведущего представителя оппозиции (имелся в виду, конечно, Троц-
кий) 2 . Очевиден компромиссный характер этого документа, пусть скры-
тое, но все же ощутимое сопротивление секций Коминтерна стремлению
изолировать их от решения «русского вопроса».
В тот же день, 28 июня 1924 г. Президиум конгресса обратился
к Троцкому с просьбой выступить в прениях: «Вам, разумеется, изве-
стен громадный интерес, с которым секции К И относились и теперь
еще относятся к этому вопросу. Какую бы позицию руководящие
русские товарищи ни занимали, они обязаны всесторонне осветить
и сформулировать перед Конгрессом этот вопрос, столь глубоко вол-
новавший первую партию Коммунистического Интернационала»'.
Сославшись на то, что возобновление дискуссии означало бы выра-
жение несогласия с решением XIII съезда РКП(б), Троцкий от вы-
ступления отказался. Что стояло за таким неожиданным шагом? Ве-
роятно, после череды чувствительных поражений Троцкий отказался
от игры ва-банк и требования признать за ним особые права при

1
Пятый всемирный конгресс Коммунистического Интернационала 17 июня -
8 июля 1924 г. Стенографический отчет. Часть 1. М.; Л., 1925. С. 532.
2
Там же. С. 550.
2
Там же. С. 588.

299
 разделе ленинского наследия. На время он смирился с ролью страте-
гического резерва партии. Оппоненты Троцкого ставили ему в упрек
то, что на заседаниях Политбюро он, казалось, не обращал внимания
на происходящее, читая французские романы.
Затишье 1925 г. отнюдь не мешало Троцкому активно интересо-
ваться проблемами международной политики и тактики коммунис-
тов. Признавая стабилизацию капитализма, он делал ставку на неиз-
бежный рост межимпериалистических противоречий. В новых
условиях «Соединенные Штаты могут стать и становятся главной
контрреволюционной силой истории», одолеть которую сможет лишь
союз пролетарских республик Европы'. Троцкого занимал вопрос, за-
данный ему во время одного из выступлений: «Почему, чем выше
развита та или иная капиталистическая страна, тем слабее в ней ком-
партия?» Ответом на него стала книга «Куда идет Англия», выдер-
жанная в стиле политического памфлета. Ее автор демонстрировал
верность ленинскому тезису о «социал-предателях» как последней
опоре разлагавшегося капиталистического строя, считая, что в совре-
менных условиях европейская социал-демократия превратилась
в «агентуру американского капитала». Иррациональная вера в близ-
кую революцию как единственный выход из кризиса британского
общества подрывала поиск новых путей социального прогресса, выхо-
дящих за рамки «русского опыта», пленником которого оставался
Троцкий до последних дней своей жизни.
Он на удивление равнодушно отнесся к разгрому «ленинградской
оппозиции» на XIV съезде партии в декабре 1925 г., хотя и отдавал себе
отчет в том, что методы борьбы с ней стали отражением триумфа
партийного аппарата над партийной массой. В тот момент Троцкий
пошел на контакт со Сталиным и Бухариным, которые выражали го-
товность к примирению для того, чтобы не допустить его блока с остат-
ками «ленинградской оппозиции» 2 . 9 января 1926 г. в личном письме
Бухарину Троцкий подчеркивал близость их позиций, выражал надеж-
ду на возрождение коллективной работы в партийном руководстве'.
Не расстался с этой надеждой он и после заседания Политбюро
18 марта 1926 г., когда фракция большинства, устраняя Зиновьева с по-
ста председателя Ленсовета, действовала максимально жестко. Троц-
кий попытался подняться над схваткой, настаивая на необходимости
исправления внутрипартийного режима в целом: «Тов. Сталин совер-
шенно прав был в той части речи, когда говорил, что победа над
ленинградской оппозицией была обеспечена не только давлением

1
Троцкий Л. Д. Пять лет Коминтерна. N4.: Л., 1925. С. 602.
" Большевистское руководство. С. 3 2 4 - 3 2 5 .
•' Троцкий Л. Д. Портреты революционеров. М„ 1991. С. 181-188.

300
центрального аппарата, по n благодаря стремлению ленинградских
партийцев освободиться от чрезмерного зажима местного аппарата.
Правильно! Но что, если окажется, что они попали из огня да в по-
лымя? Разве нынешний режим в Москве позволяет думать, что но-
вый режим в Ленинграде будет мягче?» Троцкий осуждал и саму
оппозицию, и методы борьбы с ней, подчеркивая, что они неизбежно
приведут «к принижению и к сужению идейной верхушки. А что
значит это сужение? Оно означает неизбежное усиление аппаратных
методов. Почему? Потому что недостаток силы убеждения приходит-
ся возмещать принуждением» 1 .
Но уже на следующий день Троцкий предлагал Бухарину встре-
титься и подумать о разрешении кризиса: «Хотя из вчерашнего засе-
дания Политбюро мне стало совершенно ясно, что в Политбюро окон-
чательно определилась линия на дальнейший зажим, со всеми
вытекающими отсюда последствиями для партии, но я не хочу отка-
заться еще от одной попытки объяснения, тем более что Вы сами мне
предложили переговорить о создавшемся положении» 2 . Одновремен-
но Троцкий присматривался и к зиновьевцам, презрение к которым
не скрывал ни до, ни после XIV съезда. Для фракции большинства в
Политбюро уже в апреле стало очевидно, что Пятаков и Троцкий
«делают попытку повести за собой Каменева-Зиновьева в борьбе за
"власть"»1. Сплочение оппозиционных сил в руководстве ВКП(б)
являлось только вопросом времени.

Период «объединенной оппозиции»

Как уже отмечалось выше, катализатором объединения оппозици-

онных сил стала всеобщая забастовка в Великобритании в мае 1926 г.
Однако причины этого процесса лежали гораздо глубже и не своди-
лись только лишь к амбициям поверженных лидеров. Последние опи-
рались на недовольство значительной части правящей партии «замин-
кой нэпа», который воспринимался как чрезмерная уступка классовому
врагу. Все громче раздавались голоса о том, что необходимо переходить
в контрнаступление на капиталистические элементы, все чаще стали
применяться административные методы управления экономикой.
Хотя оппозиционеров неизменно обвиняли в «правом уклоне» 1 ,
они выступали с левых позиций, ставя идейную чистоту движения

1
Стенограммы заседании Политбюро. Т. 1. С. 677.
- Троцкий Л. Д. Портреты революционеров. С. 190.
Большевистское руководство. С. 326.
' См. например резолюцию Пятого конгресса Коминтерна (Коммунистический
Интернационал в документах. С. 463).

301
выше сиюминутных потребностей страны. Вопросы внешней полити-
ки и Коминтерна открывали широкое поле для обвинений по поводу
«оппортунистических компромиссов» руководства ВКП(б). Эти ча-
сти программы объединенной оппозиции вышли из-под пера Троцко-
го, который вновь почувствовал себя востребованным пророком.
Говоря о бюрократическом перерождении партийной диктатуры,
он распространял это явление и на Коминтерн: «Надо отдать себе
совершенно ясный отчет в том, что одним из важнейших источников
скрытого, замаскированного, но тем более действительного оппорту-
низма в Коминтерне является ныне аппаратно-бюрократический ре-
жим в самом Коминтерне и в его руководящей партии... Поскольку
европейские коммунистические партии, т. е. главным образом их
руководящие органы, организационно равнялись по аппаратным сдви-
гам и перегруппировкам в ВКП, постольку бюрократизм внутри ино-
странных партий являлся прежде всего отражением и дополнением
бюрократизма внутри ВКП» 1 . Критика Троцкого, во многом справед-
ливая, не несла в себе позитивных альтернатив и поэтому могла объе-
динить скорее сторонников реванша в борьбе за власть, чем истинных
революционеров.
Проиграв в организационно-кадровой борьбе, оппозиция запозда-
ло вспомнила о силе идей. Троцкий, этот коммунистический Дон
Кихот, бросился в бой с ветряными мельницами «центризма», как он
называл позицию партийного аппарата. Уроки оппозиционной борьбы
могли бы научить его тому, что этот аппарат проголосует не за ту
точку зрения, которая верна, а за ту, которую представляет его соб-
ственный руководитель. И наоборот, он будет аргументировано оп-
равдывать любой ярлык, приклеенный поверженным оппонентам.
В том же письме, датированном 28 июня 1926 г., Троцкий наносил
удар и по теории «построения социализма в одной стране», верно
заметив, что она трансформирует задачи отдельных секций и Комин-
терна в целом и может сыграть фатальную роль в их дальнейшей
судьбе. Но тот реальный поворот, который был сделан ВКП(б) в се-
редине 20-х годов, получал совершенно гипертрофированные масшта-
бы. «Если стать на ту точку зрения, — писал Троцкий, — что советская
власть, опираясь на союз рабочих и крестьян, построит социализм
совершенно независимо от того, что будет происходить во всем ос-
тальном мире — при условии только, если советская республика будет
ограждена от военных интервенций, — то роль и значение коммуни-
стических партий сразу отодвигаются на второй план», их задачей
становится уже «не завоевание власти, а противодействие интервен-
ционистским покушениям империализма» 2 .

1
Коммунистическая оппозиция. Т. 1. С. 240—241.
2
Там же. С. 242.

302
 Отсюда выводился разрыв между установкой на сохранение СССР
как плацдарма мировой революции и в то же время его расширение
на остальные страны. Недиалектичность мышления присуща здесь не
одной из спорящих сторон, а обеим, сохранявшим догматическую
трактовку современности как кануна социалистической революции.
В результате идейные баталии в ВКП(б) и Коминтерне сводились
к задаче «вытолкнуть» противника за рамки общей идейно-теорети-
ческой платформы, что, с одной стороны, придавало им черты схола-
стического спора, а с другой — усиливало соблазн разрешить их ад-
министративными мерами.
Пик конфликта пришелся на Седьмой расширенный пленум ИККИ,
где оппозиционеры в последний раз получили возможность изложить
свои взгляды. Но еще накануне пленума, на XV конференции ВКП(б)
(26 октября — 3 ноября 1926 г.), развернулась настоящая разведка
боем. Обратим внимание лишь на один момент из выступления Троц-
кого на конференции, проливающий свет на причины поражения его
стратегии со второй половины 20-х годов. Он ставит острый вопрос:
«А что же будет, если и в тридцать лет не будет мировой револю-
ции?» — и дает ответ, подчеркивая его невероятность: «Думаете ли
вы, что капитализм может обеспечить себе новую полосу подъема,
расширенное воспроизведение того процесса, который был до импе-
риалистической войны? Если считать, что это возможно (а я пола-
гаю, что на это шансов у капитализма никаких нет), если теоретичес-
ки это допустить, то это означало бы, что капитализм в европейском
мировом масштабе своей исторической миссии еще не исчерпал, что
это не империалистический загнивающий капитализм, а развиваю-
щийся капитализм, ведущий хозяйство и культуру вперед, — но это
означало бы, что мы пришли слишком рано» 1 . Какой трагизм заклю-
чен в последних словах, хотя ни Троцкий, пи кто-либо другой из
коммунистов того времени не хотят допускать такую возможность!
Седьмой пленум ИККИ наглядно продемонстрировал деградацию
идейно-политической борьбы в Коминтерне. Обилие цитат из произ-
ведений классиков дополнялось ворохами вырезок из «вражеских»
газет, хвалящих оппонента, — этот прием, которым пользовался еще
Ленин, с равным успехом применяли и Сталин, и Троцкий. После-
дний произнес на Пленуме одну из самых блестящих речей, сосредо-
точив внимание на критике теории построения социализма в одной
стране, назвав ее даже «социалистической доктриной Монро».
Политэкономический анализ Троцкого был увязан на мировые
категории — «из изолированного положения эпохи военного комму-

1
Пятнадцатая конференция ВКП(б): Стенографический отчет. М.; Л., 1927.
С. 531.

303
 низма мы все больше выходим, включаясь в систему мировых хозяй-
ственных связей и взаимозависимостей» 1 . С ним согласился главный
оппонент, Бухарин: в случае блокады со стороны ведущих капитали-
стических государств мы не погибнем, но темпы нашего развития
значительно замедлятся. Однако тот же Бухарин вместе со Сталиным
сделал все, чтобы зафиксировать в резолюции Пленума два важных
положения — во-первых, что Зиновьев и Каменев перешли в идейный
лагерь троцкизма, и, во-вторых, что сам троцкизм стал «социал-де-
мократической отрыжкой».
Как ни странно, в решениях Седьмого пленума не было ожидае-
мых дисциплинарных мер против оппозиционеров. Не исключено,
что это стало платой за умеренность их выступлений, в которых не
поднимался самый острый вопрос о термидорианском перерождении
партии и государства. Быстрая смена ударных аргументов в арсенале
«объединенной оппозиции» свидетельствовала о том, что па первый
план выдвигалась задача дискредитации сталинско-бухаринского боль-
шинства любой ценой. В письме Н. К. Крупской Троцкий выражался
уже без дипломатических уловок: «Сталин и Бухарин изменяют
большевизму в самой его сердцевине — в пролетарском революцион-
ном интернационализме» 2 .
Весной 1927 г. акцепт противостояния в международных вопросах
был перенесен на проблемы китайской революции - апрельский пере-
ворот Чан Кайши и репрессии против коммунистов в Китае, казалось
бы, подтверждали точку зрения оппозиционеров. Тем больше энергии
тратил сталинский аппарат на их изоляцию от партийной массы. Ли-
шенные доступа к прессе, лидеры оппозиции начали проводить под-
польные митинги. Наиболее известен митинг на Ярославском вокзале
по поводу проводов И. Т. Смилги в Хабаровск в июне 1927 г. Тогда же
начались вызовы Троцкого на Президиум ЦКК ВКП(б), из политичес-
кого оппонента он был превращен в обвиняемого. Резкое обострение
международной обстановки после разрыва в конце мая дипломатичес-
ких отношений между СССР и Великобританией вынуждали боль-
шинство в ЦК ВКП(б) любыми средствами обеспечивать себе надеж-
ный тыл. Масла в огонь подлили авантюристические высказывания
самого Троцкого в духе того, что иностранная интервенция будет спо-
собствовать передаче власти в руки истинных революционеров.
Каждая из сторон продолжала отстаивать догмат о собственной
непогрешимости, готовясь к решающей схватке на предстоявшем в кон-

1
Пути мировой революции. Седьмой расширенный пленум Исполнительного
комитета Коммунистического Интернационала 22 ноября - 16 декабря 1926:
Стенографический отчет. М., 1927. Т. 1. С. 102.
- Коммунистическая оппозиция. Т. 3. С. 57.

304
це года партийном съезде. Оппозиционеры выражали уверенность
в собственной победе, считая, что только молчание Троцкого на пре-
дыдущем съезде спасло сталинское большинство от поражения. В свою
очередь, Сталин, Бухарин и их соратники не забыли уроков
XIV съезда, когда представитель «ленинградской оппозиции» Каме-
нев прямо требовал отставки генсека. Поэтому сталинский аппарат
вел дело к тому, чтобы покончить с оппозиционерами еще до начала
съезда.
Центральный аппарат Коминтерна активно включился в эту кам-
панию. 13 сентября 1927 г. состоялось специальное совещание его
руководителей, посвященное выработке превентивных мер, направ-
ленных против оппозиционных выступлений. Практически все учас-
тники совещания выражали опасения, что, проиграв битву в ЦК
ВКП(б), Троцкий и Зиновьев перенесут центр своей деятельности за
границу. Представители иностранных компартий подчеркивали, что
им трудно вести разъяснительную работу, когда программные заявле-
ния и речи оппозиционеров попросту недоступны. Они получили
заверения, что материалы Восьмого пленума И К К И будут опублико-
ваны в полном объеме и в самом ближайшем времени - это обещание
так и не было выполнено 1 .
Одним из центральных событий антитроцкистской кампании
в Коминтерне стало заседание Президиума Исполкома 27 сентября,
на котором присутствовали Сталин и Молотов. Речь шла об исклю-
чении оппозиционеров, заседание продолжалось с половины десятого
вечера до пяти часов утра. Троцкий последний раз выступил в Ко-
минтерне, не оставив без внимания ни одного из аспектов его дея-
тельности. Однако все было уже решено. Накануне заседания в Пре-
зидиум ИККИ и ЦК ВКП(б) было направлено письмо Тольятти
и Эмбер-Дро, где говорилось о том, что Троцкий и его сторонники,
начав собирание своих сил за рубежом, «перешли грань, за которой
оппозиция становится контрреволюционным преступлением».
Само заседание превратилось в настоящую фантасмагорию взаим-
ных обвинений. Достаточно привести небольшую выдержку из сте-
нограммы.
«Бухарин: Я заявляю, что в 1921 г., после профсоюзной дискус-
сии, когда я с Троцким был в хороших политических отношениях,
Троцкий заявил мне буквально следующее в Архангельском, где он
тогда жил: "Вы не видите, куда ведет режим, создающийся в партии?
Невозможный режим ведет партию к гибели, и я думаю, что я должен
сделать такой жест, как выход из партии, чтобы партия опомнилась
и увидела, куда ее ведут".

1
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 6. Д. 8а. Л. 3, 23, 33.

305
 Троцкий: Это, может быть, Вы сами говорили тогда, когда распла-
кались — в буквальном смысле — мне в жилет и говорили, что Ленин
превратил партию в навозную кучу, а я гладил вас по голове и успо-
каивал: не плачьте, Бухарчик, дело совсем не так плохо. Это было
в Смольном, когда Вы, как мальчишка, плакали, называя партию не
навозной кучей, а гораздо круче — я не решаюсь только повторить.
Бухарин: Возможно, что, когда во время Бреста вы шли со мной,
я и говорил подобные глупости. Но это не мешает тому, что при
других обстоятельствах тов. Троцкий говорил буквально теми слова-
ми, которые я повторил.
Троцкий: Все это ложь» 1 .
Вкус к подобным методам борьбы ощутили и секции Коминтерна,
доносившие в Москву о любых попытках сторонников «объединен-
ной оппозиции» установить контакты с единомышленниками за рубе-
жом. Речь шла о левацких группах, исключенных из Коминтерна в се-
редине 20-х годов, — бордигианцах в Италии, группе Рут Фишер —
Аркадия Маслова в Германии. Попытки сплочения левой оппозиции
в международном масштабе велись через представителей советских
посольств в европейских странах, а также через специальных эмисса-
ров, посылаемых за рубеж по различным каналам. Так, итальянская
компартия жаловалась в Исполком Коминтерна на активную деятель-
ность жены Преображенского Полины Виноградской — сотрудницы
советского посольства во Франции, требуя «прекратить оппозицион-
ную деятельность за рабочие деньги». Чистка персонала советских
учреждений за рубежом подорвала последние каналы связей оппози-
ционеров. До высылки Троцкого из С С С Р там отсутствовал цент-
ральный стержень консолидации левого крыла коммунистического
движения, принявшего позже название «большевиков-ленинцев».
В судьбе того или иного политического деятеля порой решающую
роль играют события, в которых он сам не принимает непосредствен-
ного участия, — таким событием для Троцкого стал XV съезд ВКП(б),
прошедший в декабре 1927 г. В отличие от предыдущего данный съезд
являлся уже хорошо отрепетированным спектаклем. Не последние
роли были отведены на нем и представителям Коминтерна. «Поведе-
ние оппозиции есть или святотатство, или безумие», — говорила
в своем докладе Клара Цеткин. «Она поднимает руку на великое бес-
смертное дело социалистического строительства. Она посягает на
единство партии. Партийные массы, огромные массы членов партии
отклонили предложение оппозиции, и тогда она с беспримерной дер-
зостью апеллировала к беспартийным массам. Это показывает, что

1
Р Г А С П И . Ф . 495. Оп. 2. Д. 84. Л. 23. См. также: Отечественные архивы.
1992. № 1. С. 86.

306
оппозиция отошла от ленинизма. Она скатилась к социал-демократиз-
му, она скатилась к русскому меньшевизму» 1 . В докладе Орджоникид-
зе в качестве самого тяжкого обвинения выдвигалось утверждение, что
оппозиционеры пытаются наладить связи со своими единомышленни-
ками в коммунистических партиях Европы. «Оппозиция, несмотря на
обязательства, взятые на себя, не прервала связи с группой Маслова —
Рут Фишер и других исключенных из Коминтерна» 2 .
Оппозиционеры, напротив, демонстрировали полное раскаяние.
В письме 121-го исключенного оппозиционера единство партии ста-
вилось превыше всего («ни на раскол, ни на вторую партию мы не
пойдем»), В обмен на прекращение фракционной деятельности члены
оппозиции должны быть восстановлены в партии, и такая процедура
предполагалась к распространению на зарубежные компартии. «Мы не
сомневаемся, что аналогичные меры в Коминтерне по отношению
к действительным нашим единомышленникам, в связи с прекращени-
ем ими фракционной деятельности, будут способствовать восстанов-
лению нормальных условий и в других секциях Коминтерна» Впо-
следствии Троцкий признал, что это заявление было уступкой
«капитулянтским настроениям» Зиновьева и Каменева, но все же
продолжал считать его неизбежным тактическим шагом, направлен-
ным против раскола «объединенной оппозиции».
Выступивший на съезде с особым заявлением Смилга признал, что
оппозиция имеет сторонников не только среди исключенных из Ко-
минтерна ренегатов, но и в самих компартиях. Однако он также был
против выхода из Коминтерна: «Мы не сомневаемся, что оппозицио-
неры, исключенные из других партий, не вступят на путь вторых партий,
то есть на путь раскола Коминтерна. Исправить ошибки и выровнять
линию руководства можно и должно в рамках единства» 1 .
Получалась парадоксальная ситуация — отстаивая иное мнение
в ВКП(б) и Коминтерне, Троцкий и его соратники отрицали исполь-
зование для этого общепринятого механизма политической борьбы,
отождествляя его с возвратом к буржуазной демократии. Складыва-
ется впечатление, что появления «второй партии» они боялись еще
больше сталинского большинства. Этот идейно-политический кон-
сенсус, характерный для платформы большевиков (отождествление
диктатуры класса и диктатуры партии), заключал внутрипартийную
борьбу в узкие рамки фракционных сделок и аппаратных решений.

1
XV съезд Всесоюзной Коммунистической партии (б): Стенографический от-
чет. М.; Л., 1928. С. 10.
2
Там же. С. 1240.
3
Там же. С. 1334.
1
Там же. С. 1 2 4 9 - 1 2 5 0 .

307
Игнорирование общечеловеческого опыта организации политической
жизни, пренебрежение демократическими ценностями и немалая доля
элитарности фактически обрекали троцкистскую оппозицию на пора-
жение, ибо она как могла сопротивлялась логике внутрипартийной
борьбы в ВКП(б), ставившей в повестку дня вопрос о второй партии.

Потенциал оппозиции в Коминтерне

Внешне Коминтерн выступал в качестве самостоятельного судьи

в определении истины и в оценке положения в ВКП(б), которая по
уставу являлась лишь одной из его секций. Однако во второй поло-
вине 20-х годов это превратилось уже в чтение заданной роли. Фак-
том было то, что иностранные компартии не получали даже докумен-
тов по «русскому вопросу», ибо любое распространение материалов
оппозиции трактовалось как троцкистская пропаганда и влекло за
собой исключение из партии. Напротив, секции Коминтерна как под
копирку должны были осуждать любые выступления оппозиции в пар-
тии большевиков, которые затем обрабатывались агитпропом ИККИ
и публиковались в «Правде» 1 .
После смерти Ленина дискуссии о перспективах построения соци-
ализма в СССР давно уже проходили мимо внимания Коминтерна —
международной структуры, кровно заинтересованной в успехе соци-
алистических преобразований в России. Начертав на своих знаменах
лозунг защиты отечества пролетариев всего мира, коммунистические
партии оказались не в состоянии защитить этот эксперимент от внут-
ренней деградации. Любой коммунист, ставивший «проклятый воп-
рос» о классовом характере большевистской диктатуры и примате
государственных интересов СССР над интернациональными установ-
ками Коминтерна, автоматически записывался в ряды буржуазных
или социал-реформистских ренегатов. Запрет дискуссий на эти темы
лишал компартии пространства для политического маневра, питал
антикоммунистическую пропаганду, закреплял за ними ярлык «руки
Москвы».
Значительную долю ответственности за фактическое сокрытие от
международного коммунистического движения реальной ситуации
в СССР, за его формальную «большевизацию» и безоговорочную под-
держку любых решений ВКП(б) несли руководители и аппарат Ис-
полкома Коминтерна, являвшиеся в большинстве своем членами
российской партии. Двигаясь по линии наименьшего сопротивления
в созданной ими же системе жесткого вертикального подчинения,
они отдавали себе отчет в том, что критическое отношение к болыпе-

1
См. подборку подобных заявлений: РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 156. Д. 50.

308
вистскому эталону подорвет основы как коммунистического движе-
ния в целом, так и их собственной политической карьеры. В итоге
тактические соображения контроля за национальными секциями пе-
ревешивали стратегическую установку на превращение их в серьез-
ный фактор национальной политической жизни.
Это не являлось секретом для руководства РКП(б), однако вслух
о деградации Коминтерна говорили только те лидеры российской
партии, которые уже были устранены от рычагов реальной власти.
Так, в 1924 г., встречаясь с иностранными коммунистами, Радек
и Троцкий заявляли о «неумеренном вмешательстве И К К И в дела
отдельных партий» и даже ставили вопрос о необходимости расши-
рения коммунистической демократии в СССР 1 . В своем последнем
выступлении в Коминтерне Троцкий называл виновного в фатальных
поражениях СССР и компартий на международной арене: «Чем оши-
бочнее линия, тем больше требуется репрессий для поддержания фор-
мальной дисциплины. Бюрократическая дисциплина на основе ложной
политической линии является не орудием сплочения, а орудием дезор-
ганизации и разрушения партии. Этими словами характеризуется ста-
линский режим, целиком перенесенный ныне на Коминтерн» 2 .
В самих компартиях имелся потенциал сопротивления бюрокра-
тической унификации, которая прикрывалась лозунгом «учиться
большевизму». Широко освещавшаяся в западной прессе борьба
Сталина против вчерашних соратников разрушала позитивный образ
СССР, показывала лидеров РКП(б) мелкими политиками, погрязши-
ми в борьбе за личную власть. Сказывались также традиции равно-
правия и солидарности, на которых выросло европейское рабочее
движение. Это подразумевало возможность и даже обязанность не
только вмешательства Москвы в дела «братских партий», но и обрат-
ного процесса.
Наибольшую активность проявляла компартия Польши, многие из
лидеров которой прекрасно знали вождей большевизма. Именно
к польским товарищам грозил обратиться за поддержкой Радек осе-
нью 1923 г. Через несколько месяцев пленум ЦК КПП принял резо-
люцию по поводу германских событий, в которой говорилось: «Вера
в РКП, в ее мощь и единство, является фундаментом борьбы всех
секций КИ... Мы не допускаем возможности того, что тов. Троцкий
оказался вне рядов вождей РКП и КИ. Но нас тревожит мысль, что
разногласия могут выйти далеко за пределы конкретных спорных
вопросов и некоторые печатные полемики ответственных руководи-
телей партии заставляют нас опасаться худшего. Мы считаем необхо-

1
РГАСПИ. Ф. 324. Oll. 2. Д. 71. Л. 69.
2
Цит. по: Отечественные архивы. 1992. № 1. С. 78.

309
 димым немедленное авторитетное выступление руководящих русских
товарищей в коммунистической печати всех стран, которое давало бы
гарантии для того, чтобы убить в корне нарождающуюся легенду о на-
двигающемся расколе в РКП» 1 .
Жесткая реакция лидеров ВКП(б) на заявление польских комму-
нистов привела к тому, что в последующие годы такие акции явля-
лись уже редким исключением. Как правило, их предпринимали
партии, работавшие в условиях стабильной демократии и выступав-
шие за соблюдение уставных норм в жизни Коминтерна. Так, 27 ноября
1927 г. ЦК компартии Бельгии принял резолюцию по поводу конф-
ликта в ВКП(б), потребовав прекратить исключения оппозиционе-
ров, дать им шанс равноправного участия в дискуссии и «не искажать
мысли Троцкого, выставляя его противником ленинизма». Бельгий-
ская резолюция рассматривалась в Политсекретариате ИККИ, одна-
ко не привела к организационно-кадровым перетряскам. Причины
этого назвал в своем выступлении Пятницкий: местные организации
КПБ полностью доверяют лидеру партии Эдуарду Оверстратену.
«Если мы его сейчас снимем, с нами останется лишь несколько това-
рищей, а вся партия будет против нас. Мы должны вначале завоевать
партию, а потом уже пытаться заменить ее руководство» 2 .
Рано или поздно любая фронда отдельных партий по отношению
к коминтерновскому руководству заканчивалась посылкой комиссий
И К К И в соответствующую страну, обсуждением вопроса в Политсек-
ретариате и в конечном счете - «обновлением национальных кадров».
Если небольшие легальные компартии (Австрии, Бельгии, Швейца-
рии) на протяжении 20-х годов неоднократно напоминали Москве
о своих уставных правах, то крупные партии и партии, работавшие
в подполье, находились в гораздо более жесткой зависимости от Ис-
полкома Коминтерна. Стремясь обогнать друг друга в выражении
лояльности, их лидеры трезво рассчитывали на взаимность.

За гранью разрыва

17 января 1928 г. Троцкий, когда-то один из лидеров партии и ру-

ководителей советского государства, был отправлен в ссылку. Таин-
ственные обстоятельства самого отъезда, попытки сторонников оп-
позиции провести прощальную демонстрацию на вокзале дали
богатый материал для западной бульварной прессы. Коммунисти-
ческая печать, поспешившая опровергнуть очередную «утку», после-
дней напечатала сообщение о ссылке Троцкого, не укладывающейся

1
Политбюро ЦК Р К П ( б ) - В К П ( б ) и Коминтерн. 1 9 1 9 - 1 9 4 3 . С. 2 4 2 - 2 4 3 .
2
РГАСПИ. Ф . 495. Оп. 3. Д. 32. Л. 97.

310
в представления европейских коммунистов о методах внутрипар-
тийной борьбы.
Это нашло отражение в работе Девятого пленума ИККИ, открыв-
шегося 9 февраля 1928 г. Игравший роль неформального лидера Ко-
минтерна Бухарин был вынужден дать разъяснения, изобразив ссыл-
ку Троцкого в возможно более розовых тонах. По словам Бухарина,
ему была предложена работа в Астрахани, но Троцкий отказался, назвав
это предложение скрытой ссылкой. «Я требую, — сказал он, — чтобы
меня открыто сослали либо в Гагры, либо в Кисловодск. Решающую
роль здесь играли, конечно, соображения не медицинского, а органи-
зационного характера. Целью было: создание центра со связями во
всех направлениях. Притягивали Троцкого не пальмы, а возможность
вести подрывную работу в столь благоприятных условиях. Затем мы
сочли нужным опять-таки предложить ему отправиться куда-нибудь
в другое место. Но он опять отказался. Потом Троцкий предложил
отсрочить его отъезд. Мы исполнили его желание. Но затем мы узна-
ли, что троцкисты хотят использовать это время для новых выступ-
лений в связи с отъездом Троцкого. Поэтому отъезд был ускорен» 1 .
Сам Троцкий свою отправку в Алма-Ату рассматривал как почет-
ное и недолгое изгнание, нечто вроде царской опалы. В своих первых
письмах из ссылки он с увлечением рассказывал о творческих планах,
сетовал на хозяйственные неурядицы, прикидывал перспективы охо-
ты в Илийской долине. Его соратники, рассеянные по всему Союзу
(Радек — в Тобольске, Раковский — в Астрахани, Смилга — в Нары-
ме), активно налаживали переписку, готовились к продолжению по-
литической борьбы.
2 февраля 1928 г. от имени Социалистического Рабочего Интер-
национала к председателю В Ц И К М. И. Калинину обратились руко-
водители комиссии по изучению положения политзаключенных Луи
де Брукер и Артур Криспин. В их письме говорилось: «Все эти годы
Вы ссылали и бросали в тюрьмы сотни убежденных, искренних со-
циалистов, а на вопрос о причинах этих преследований Вы отвечали
вымыслами об их контрреволюционной деятельности. Это обвине-
ние было, как доказано уже сотнями случаев, прямой клеветой на
лиц, пожертвовавших свои жизни делу рабочего класса. В случае
Вашей нынешней партийной оппозиции Вы уже не сможете приме-
нить эту обычную клевету о "контрреволюционерах" по отношению
к членам Вашей собственной партии. Хотя мы отнюдь не придержи-
ваемся мнения, что мысли и дела людей вроде Льва Троцкого в по-
следние десять лет были благодеяниями для рабочего класса, мы
никогда не будем отрицать, что он был убежденным революционе-

1
РГАСПИ. Ф. 495. Oll. 167. Д. 31. Л. 37.

311
 ром, и Вы тоже не сможете этого отрицать. Поэтому преследование
Вашей собственной оппозиции в партии и особенно дело Троцкого
стало типичным примером Вашей системы, не допускающей свобо-
ды мнений и подчиняющей все диктату Вашего абсолютистского
правительства».
Суровые слова, избранные известными социалистами для осужде-
ния первой волны репрессий против членов большевистской партии,
оставались слишком европейскими для логики победителей во внут-
рипартийной борьбе. Вместе с победой над левой оппозицией в их
мышлении произошла победа аппаратной дисциплины над здравым
смыслом, породив такое специфическое явление, которое Троцкий
очень удачно назвал «амальгамой». Амальгама позволяла перестав-
лять местами причину и следствие, обвинителей и подсудимых, «пра-
вые и левые уклоны». Политическая целесообразность полностью
подмяла под себя партийную принципиальность — отныне нужно было
не иметь точку зрения, а знать ее. С этих позиций защита Троцкого
деятелями Социалистического Интернационала оказывалась как нельзя
более кстати, ибо доказывала общность позиций «социал-демократи-
ческого уклона» в ВКП(б) и «международного меньшевизма», пользу-
ясь официальной терминологией того времени.
Находясь в Алма-Ате, Троцкий получил возможность больше вре-
мени уделять теоретическим вопросам. Публикация в «Правде» про-
екта программы Коммунистического Интернационала побудила его
написать собственный контрпроект. Вряд ли он мог серьезно рассчи-
тывать на то, что его политические противники, оставшиеся в Мос-
кве, допустят обсуждение этого документа. Цель «Критики основных
положений проекта программы Коминтерна» состояла в другом —
в консолидации сил оппозиционеров путем создания принципиаль-
ной теоретической платформы. Поэтому подавляющее большинство
экземпляров этого документа отправилось из Алма-Аты не в Москву,
а в места ссылки сторонников Троцкого.
Он отверг бухаринский проект программы Коминтерна как несу-
щий на себе следы небрежной работы и не обсужденный в компар-
тиях, противопоставив ему собственное видение грядущей эпохи.
В соответствии с ним Троцкий сосредоточивает внимание на амери-
кано-европейском конфликте, придавая ему классовую окраску. «Пре-
одоление европейского хаоса в виде Советских Соединенных Штатов
Европы является одной из первых задач пролетарской революции,
которой придется защищаться от североамериканской буржуазии» 1 .
Отдадим должное политической проницательности Троцкого — его
предвидение мировой гегемонии США стало реальностью лишь в кон-

1
РГАСПИ. Ф. 493. On. 1. Д. 93. Л. 4.

312
 це XX в. Он одним из первых деятелей коммунистического движения
указал и на неизбежность процесса европейской интеграции (хотя и
рассматривал его сквозь революционные очки).
Именно взаимозависимость европейских государств, общие тра-
диции континента приводят Троцкого к настаиванию на характерном
для первых конгрессов Коминтерна понимании революционного про-
цесса как «мирового пожара», легко преодолевающего национальные
границы. Отсюда делался вывод, идущий вразрез с реалиями време-
ни: «Для пролетариата каждой страны, еще в большей степени, чем
для СССР, — разница здесь, однако, только в степени, — самой кров-
ной необходимостью будет перенесение революций в соседние стра-
ны, поддержка восстания там вооруженной рукой, -- не из соображе-
ний отвлеченной международной солидарности, которая сама по себе
не способна двигать классами, а из того жизненного соображения,
которое сотни раз формулировал Ленин: без своевременной помощи
международной революции нам не устоять».
Фатализм подобных утверждений очевиден — ведь не социализм
в одной стране пугал Троцкого, а как раз неразработанность его тео-
ретической модели, грозившая для СССР обернуться самоизоляцией
от окружающего мира и произволом правящей элиты. Но вместо
конструктивного сотрудничества в разработке новой модели логика
внутрипартийной борьбы вела Троцкого к выискиванию слабых мест
во взглядах оппонентов, злоупотреблению полемическим искусством
в ущерб позитивному теоретическому анализу.
Так и не дождавшись реакции Коминтерна на свои критические
замечания, алма-атинский ссыльный направил его Шестому конгрес-
су развернутое заявление, в котором изложил свое отношение к но-
вому размежеванию, намечавшемуся в стане победителей. Сталин
посчитал свои позиции достаточно крепкими, чтобы пойти на свер-
тывание нэпа и замену товарно-денежных отношений административ-
ными мерами. Это неизбежно порождало конфликт с «правыми»
и сулило ВКП(б) очередной виток внутрипартийной борьбы.
Троцкий не оставил никаких сомнений в том, на чьей стороне
левая оппозиция. «В корне ошибаются те, кто думает, что нынешний
лево-аппаратный поворот свел правую опасность на нет» — она никог-
да не была так велика, как сейчас. Поэтому, «поддерживая против
правых каждый шаг правящего центра влево, ...оппозиция не может
иметь ничего общего с комбинаторским авантюризмом, рассчитыва-
ющим при помощи правых опрокинуть центр»1. Итак, стратегический
выбор сделан: со Сталиным против Бухарина — возможно да, с Буха-
риным против Сталина — никогда. Можно только гадать о том, какие

1
РГАСПИ. Ф. 493. On. 1. Д. 665. Д. 8, 12.

313
бы коллизии ожидали руководство ВКП(б), окажись Троцкий в те
дни в Москве.
В день, когда он дописывал и отправлял свое заявление, Бухарин
в разговоре с бывшим оппозиционером Каменевым прощупывал шан-
сы блока «все против Сталина» 1 . Сведения об этом дошли до Алма-
Аты с большим опозданием, пока же Троцкий продолжал призывать
к крестовому походу против «правых» и примкнувшего к ним генсе-
ка. «Мы говорим нашей партии и мы говорим Коммунистическому
Интернационалу: Рыков открыто приступает к сдаче Октябрьской
революции враждебным классам. Сталин переминается с ноги на ногу,
отступает перед Рыковым и бьет по левым. Бухарин запутывает со-
знание партии паутиной реакционной схоластики» 2 . Применительно
к партийной тактике Троцкий оказался плохим шахматистом — со-
средоточив внимание на правом фланге, он не заметил пешку, про-
рвавшуюся в ферзи.
Впрочем, и сама левая оппозиция, исключенная из ВКП(б), к концу
1927 г. представляла собой отнюдь не единый монолит. Троцкий счи-
тал одной из своих главных задач установление контактов между
ссыльными оппозиционерами, не изменившими общему делу. Он
тяжело переживал капитуляцию Зиновьева и Каменева: «Когда по-
явилось в газетах письмо двух злополучных мушкетеров, я в который
уже раз вспоминал пророческие слова Сергея: не надо блока ни
с Иосифом, ни с Григорием, — Иосиф обманет, а Григорий убежит.
Григорий действительно убежал» 3 . При этом Троцкий оставался ве-
рен себе, точнее, уверен в собственной политической непогрешимости
- блок с зиновьевцами был оправдан, ибо олицетворял собой союз
передовых питерских и московских рабочих. Признавая развал этого
блока, он записывал на его счет сдвиг партии влево - «авангарду не
раз приходилось в истории своим поражением обеспечивать продви-
жение вперед» 4 .
К лету главными фигурами в стане оппозиционеров оказались
Троцкий и Радек. Отношения между ними быстро дали трещину,
причем водоразделом стало различное отношение к «левому поворо-
ту» во внутренней и коминтерновской политике ВКП(б). В отличие
от Радека и Смилги, приветствовавших новую тактику, Троцкий был

1
См. сделанную Каменевым запись беседы в сборнике документов: Как ломали
нэп. Т. 4. С. 5 5 8 - 5 6 3 .
2
Из послесловия к з а я в л е н и ю Ш е с т о м у конгрессу, написанного Троцким
22 июля 1928 г. (РГАСПИ. Ф. 493. Он. 1. Д. 665. Л. 82).
3
Из письма Троцкого Радеку 27 февраля 1928 г. (РГАСПИ. Ф. 326. On. 1.
Д. 113. Л. 72).
4
Там же. Л. 79.

314
 настроен более скептически: сталинисты, ведя кампанию против ку-
лака, не отказались от блока с «правыми». «Еще хуже обстоит дело
в Коминтерне. Оценка Радеком февральского пленума как крупного,
в своем роде решающего поворота на путь марксистской политики в кор-
не неверна. Систематическое значение Пленума очень велико: он пока-
зал, что право-центристская политика окончательно зашла в тупик и что
руководство пытается найти выход не вправо, а влево. Но и только.
В левизне февральского пленума нет никакой объединяющей мысли.
Эта левизна очень напоминает левизну Пятого конгресса» 1 .
Троцкий вменял в вину Радеку примиренческие настроения по
отношению к Сталину, хотя прямо и не говорил об этом. Взаимоот-
ношения двух нераскаявшихся лидеров оппозиции в период Шестого
конгресса Коминтерна свидетельствовали о том, что в ней начался
неудержимый процесс политического расщепления. Этот процесс
искусственно стимулировался Сталиным — его эмиссары регулярно
посещали оппозиционеров и предлагали им возвращение на высокие
партийно-государственные посты в обмен на отречение от Троцкого.
В одном из писем Радек недвусмысленно заявлял о готовности к при-
мирению: «Если история покажет, что ряд партийных вождей, с ко-
торыми мы вчера скрещивали шпаги, лучше, чем их теории, которые
они вчера защищали, то никто не будет этому более рад, чем мы!» 2
Естественно, для Троцкого такого пути не существовало — он мог
пойти на все, но только не на покаяние перед сталинским аппаратом.
В сентябре он поставил перед соратниками вопрос о возможности
договориться с группой Бухарина относительно возврата к демокра-
тическим нормам партийной жизни, чтобы нанести удар по сталин-
скому единовластию 3 .
Документы, написанные Троцким к конгрессу Коминтерна, стали
известны его делегатам и даже обсуждались в кулуарах, однако ссылки
на них использовались только для дискредитации политических про-
тивников в той или иной партии. «Троцкизм» в понимании участни-
ков конгресса (по крайней мере, в их официальных выступлениях)
давно потерял сколько-нибудь определенные черты, превратившись
в некий жупел, активно используемый в борьбе за личное влияние.
Осенью 1928 г. Троцкий оказался перед непростым выбором, кото-
рый его биограф формулирует так: «В то время как Сталин перенял
левый курс Троцкого, Бухарин апеллировал к левой оппозиции во
имя пролетарской демократии. Троцкий оказался в тисках: он не мог

1
Бюллетень оппозиции. 1929. № 1—2. С. 12.
2
Там же.
Об этом писал Троцкий в письме к Шатуновскому 12 сентября 1928 г., см.:
РГАСПИ. Ф. 326. On. 1. Д. 30. Л. 72.

315
отвергнуть призывы Бухарина, не отрицая собственных принципов,
определявших его поддержку левого курса»1. В результате алма-атин-
ский ссыльный занял выжидательную позицию, хотя в ряде писем
(впервые 12 сентября) и заявлял о возможности условного блока
с «правыми» ради защиты принципов партийной демократии. Это
вызвало негативную реакцию, и Троцкому пришлось улаживать оче-
редной кризис в собственных рядах.
В отличие от Радека, продолжавшего утверждать, что «если мы
нанесем удар против центра, то станем навозом для правых», он резко
выступал против поисков примирения со Сталиным, назвав ситуацию
в стране «керенщиной наизнанку». Многие соратники сочли это спол-
занием на радикальные позиции, требовавшие уже не реформы партии,
а революции в ней. Не случайным было совпадение новой линии Троц-
кого и ужесточения режима его содержания в ссылке. Позднее он вспо-
минал: «В течение первых десяти месяцев письма хотя и контролиро-
вались, но доставлялись по назначению все же примерно в размере
50 процентов... К концу октября наступила резкая перемена. Наши свя-
зи с единомышленниками, друзьями, даже родными, сразу прекрати-
лись, письма и телеграммы совершенно перестали доходить»2.
Накануне решающего столкновения с «правыми» Сталин решил обе-
зопасить свой левый фланг и провел через Политбюро решение о высыл-
ке Троцкого за границу. Получив последнее предупреждение ОГПУ, тот
обратился с очередным письмом к руководству ВКП(б) и Коминтерна,
отдавая себе отчет в том, что и оно останется без ответа. «Обезоружен-
ный пророк» продолжал играть роль Кассандры, с которой свыкся за
пять лет пребывания в оппозиции: «Если бы не эта слепая, трусливая
и бездарная политика приспособления к бюрократии и мещанству, поло-
жение трудящихся масс на двенадцатом году диктатуры было бы несрав-
ненно благоприятнее; военная оборона неизмеримо крепче и надежнее;
Коминтерн стоял бы совсем на иной высоте, а не отступал бы шаг за
шагом перед изменнической и продажной социал-демократией»3. К по-
добным пророчествам уже успели привыкнуть и его немногочислен-
ные сторонники, и его могущественные враги.

В последнюю эмиграцию

Решение о высылке из СССР, предъявленное Троцкому 18 января

1929 г., вызвало не только живой отклик в международном рабочем
движении, но и активную дипломатическую игру. Сталин делал все

1
Deutscher I. Op. cit. S. 427.
2
Троцкий Л. Д. Что и как произошло? Париж, 1929. С. 13.
3
Там же. С. 61.

316
 возможное, чтобы не допустить предоставления изгнаннику полити-
ческого убежища в Европе (сам Троцкий выбрал Германию, считая,
что эта страна ближе всего подошла к порогу мировой революции).
Узнав о давлении, оказываемом на правительство Германии по этому
поводу, один из лидеров той самой «изменнической и продажной
социал-демократии» Фридрих Штампфер писал рейхсканцлеру Гер-
ману Мюллеру, тоже социал-демократу: «Я с ужасом узнал о том, что
есть возражение против принятия Троцкого. Я этого совершенно не
понимаю. Мы принципиально должны стоять на том, что германская
республика предоставляет право политического убежища всем, кто из-
за несвободы на своей родине был вынужден ее покинуть. Я не вижу
практических оснований для отказа от этого принципа. Мы ведь не
можем отказать Троцкому в том, что предоставляем несметному числу
ультрареакционно настроенных русских. Троцкий не может принести
нам вреда. Он не испортит русско-германских отношений, т. к. Россия
сама направила запрос, сможем ли мы его принять. Если он кому и мо-
жет навредить, так только коммунистам». Отказ германского прави-
тельства предоставить убежище Троцкому вызвал официальное осуж-
дение со стороны Рабочего Социалистического Интернационала.
Лидер российских социал-демократов в эмиграции Ф. И. Дан на-
звал высылку Троцкого примером средневекового варварства. «И хотя
в то время, когда "новый метод" впервые опробовался на русских
социал-демократах, Троцкий вместе с Лениным стоял на вершине
власти и, следовательно, несет за него ответственность, мы, русские
социал-демократы, не испытываем чувства злорадства. Ибо мораль-
но-психологическое отношение социал-демократов к коммунистам
определяется их политическим отношением, которое в противопо-
ложность большевистскому, ориентировано не на углубление и увеко-
вечивание раскола, а на сближение и воссоединение коммунистичес-
кого и социал-демократического крыла рабочего движения».
22 января 1929 г. Троцкий с семьей в сопровождении сотрудников
ГПУ выехал из Алма-Аты. В письмах соратникам он позже описывал
трудности перехода через Курдайский перевал, а также двухнедель-
ную стоянку поезда на одном из глухих полустанков где-то на Укра-
ине, пока не был решен окончательно вопрос о визах. Пароход «Иль-
ич» доставил Троцкого в Константинополь, и тот первым делом
направил заявление протеста турецкому лидеру. Вся весна прошла
в оживленной переписке с Берлином, но Троцкому не удалось полу-
чить визу даже для лечения в Германии. Письмо Штампфера показы-
вает, что решающую роль в отказе германского и других европейских
правительств предоставить политическое убежище Троцкому сыгра-
ли не интриги сталинской дипломатии, а страх перед усилением ра-
дикальных тенденций в рабочем движении. Образ «безоружного про-

317
рока» еще не вырисовывался за чертами мирового революционера
и главы таинственной Красной Армии.
Отказ европейских государств предоставить политическое убежи-
ще послужил Троцкому основой для широких обобщений: «Совершен-
но второстепенный, в конце концов, эпизод с моей визой бросает яр-
кий сноп света на самое существо проблемы нашей эпохи и одним
взмахом ниспровергает насквозь лживый и реакционный миф — о воз-
можности демократического перехода к социалистическому обществу»1.
Он продолжал считать себя первым большевиком, а сам большевизм
воспринимать как антипод идей демократического социализма.
Призыв вернуться к ленинским принципам, заложенным в основу
Коммунистического Интернационала, пройдет красной нитью через все
последующие работы Троцкого. И чем дальше будет уходить это слав-
ное прошлое, тем более одиноко он сам и его немногочисленные пос-
ледователи будут смотреться на самодельном историческом пьедеста-
ле. Абсолютизация насилия и отрицание демократических ценностей
оказались отнюдь не чужды политической культуре Европы в период
между двумя мировыми войнами, но теперь пробил час крайне правых
сил, олицетворявших собой фашистскую угрозу цивилизации.

5. Любимец Интернационала

В отличие от Зиновьева Бухарин, которого Ленин в одном из

своих последних писем назвал «любимцем партии», не был формаль-
ным лидером Коммунистического Интернационала. Являясь лишь
одним из членов Политсекретариата ИККИ, он осуществлял связь
Коминтерна с ВКП(б), работая в нем на постоянной основе. О буха-
ринском Коминтерне мы можем говорить применительно к периоду
с осени 1926 г. по осень 1928 г. С точки зрения коммунистов это были
годы отката революционной волны и стабилизации. Капитализм не
просто оправился от потрясений первых послевоенных лет, но и вер-
нул себе былую динамику социально-экономического развития, по-
ставив под вопрос краеугольный тезис марксистов о том, что он ис-
черпал возможности собственного развития. Ослабление классовых
конфликтов и выдвижение на первый план экономических требова-
ний рабочего класса вело к росту влияния реформистских партий
и падению влияния коммунистов в большинстве стран Европы.
Бухарину, которого считали одним из крупнейших теоретиков
коммунистического движения, пришлось иметь дело с лавиной не-

1
Бюллетень оппозиции. 1929. №1—2. С. 8.

318
 простых вопросов. В поисках ключа к пониманию ситуации в мире
середины 20-х годов он исследовал новые тенденции в мировом ка-
питалистическом хозяйстве: научно-технический прогресс и струк-
турную реорганизацию. «Речь идет не о простом восстановлении
довоенных соотношений: налицо имеется новая техника, неизвестная
довоенному периоду, новые формы организации труда, перегруппи-
ровка хозяйственных центров и отдельных производственных отрас-
лей»1. Бухарин проводил четкое различие между самими техничес-
кими нововведениями и их общественными последствиями, однако
ставил научно-технический и социальный прогресс при капитализме
в обратную зависимость.
В годы гражданской войны он и сам придерживался мнения, что
рыночная экономика полностью выработала свой ресурс и не имеет
возможностей для дальнейшего развития. Менее чем через десять лет
ему уже пришлось выступать против упрощенных представлений
о «крахе капитализма». Готовясь к докладу на Шестом конгрессе Ко-
минтерна, он штудировал специальную техническую литературу, со-
бирал данные об экономическом росте в странах Запада. В его проекте
доклада выделялись такие факторы, как технический переворот, пе-
рераспределение производительных сил, тенденции к децентрализа-
ции производства. «Легко понять, что эти технические успехи, даже
если мы возьмем их в кавычки, неминуемо означают рост произво-
дительности общественного труда» 2 .
Если ранее «третий период» послевоенного развития связывался
Коминтерном прежде всего с переходом рабочего класса в контрнас-
тупление, то в 1928 г. речь идет уже о «периоде капиталистической
реконструкции, выражающейся в качественном и количественном
выходе за довоенные рамки. Рост производительных сил капитализ-
ма связан, с одной стороны, с довольно крупным техническим про-
грессом, с другой стороны, с широкой реорганизацией капиталисти-
ческих хозяйственных связей» '. Хотя тезис о нарастании в этих
условиях внутренних противоречий капитализма сохраняется, одно-
временно Бухарин отмечает совпадение главных тенденций рекон-
структивного периода в С С С Р и на Западе.
Казалось бы, напрашивается вывод о предстоящем кризисе пере-
производства — прогнозе, подтверждение которого подняло бы авто-
ритет коммунистов. Однако для Бухарина ближайшей перспективой

' Шестой расширенный пленум Исполнительного комитета Коммунистического

Интернационала (17 ф е в р а л я — 1 5 марта 1926г.): Стенографический отчет. М„
1927. С. 6 7 - 6 8 .
2
VI конгресс Коминтерна. Выпуск первый. С. 29.
3
Там же. С. 28.

319
оказывался не кризис, а «второй тур империалистических войн».
Причины этого следует искать как в его революционном романтизме,
так и в некоторой поспешности политэкономических выводов. Так, на
заседании программной комиссии конгресса 7 августа 1928 г. Бухарин
подчеркивал: «Капитализм растет, еще быстрее растет общественная
сила буржуазии, но вместе с ним развиваются и его внутренние про-
тиворечия. И крах капитализма будет иметь в своей основе конфлик-
ты между этими растущими силами. Различные капиталистические
государства станут еще более мощными, сильными, но тем разруши-
тельней будет конфликт между ними, тем более разрушительной и ре-
волюционизирующей будет война этих растущих организмов» 1 .
Отметим как позитивные, так и негативные стороны такого виде-
ния перспектив мировой революции. Взгляд на капитализм как на
целостную мировую систему открывал возможность более широкого
охвата международной ситуации. «Развитие процесса мировой рево-
люции мы берем не в абстрактной форме, но пытаемся анализировать
его во всем разнообразии, не только в форме пролетарской револю-
ции», но и в форме колониальных восстаний, национально-революци-
онной борьбы 2 . В то же время акцент на обострение противоречий
в рамках капиталистической системы, но за пределами национальных
границ вызвал у делегатов Шестого конгресса резкие возражения.
В доводах оппонентов было рациональное зерно — новая расстановка
социально-политических сил на мировой арене отнюдь не отменяла
классового противоборства внутри отдельных капиталистических
стран.
Совокупность новейших явлений в социально-экономическом
развитии Запада Бухарин объединил в понятии «государственный
капитализм». В то время анализ растущего влияния государства на
все сферы общественной жизни не нашел прочной поддержки
в ВКП(б) и Коминтерне. В условиях острой внутрипартийной дис-
куссии любые новации встречали ревнивое отношение соперников.
Критика «государственного капитализма» слева опиралась на опасе-
ния, что новая тенденция развития в буржуазном лагере скорее подо-
рвет, чем укрепит веру революционно настроенных рабочих в близя-
щийся крах капитализма. Сам Бухарин недостаточно четко проводил
водораздел между процессами монополизации и огосударствления.
Впоследствии это было использовано для его обвинений в подмене
ленинской теории империализма теорией «организованного капита-
лизма» как нового способа производства.

1
РГАСПИ. Ф . 493. On. 1. Д. 441. Л. 1 1 1 - 1 1 2 .
2
Из речи Бухарина на заседании программной комиссии Шестого конгресса
Коминтерна (Там же. Ф. 493. On. 1. Д. 464. Л. 1 6 6 - 1 6 7 ) .

320
 Почву для критики давала незавершенность политэкономических
выводов Бухарина. Хотя он неоднократно подчеркивал, что речь идет
лишь о тенденциях государственного капитализма, в его работах за-
метна теоретическая поспешность, увлечение анализом новых явле-
ний, которые противопоставлялись основам функционирования ка-
питалистического способа производства. Без теоретического
«забегания вперед» невозможен плодотворный научный поиск, но со-
вмещение Бухариным функций теоретика и политического руково-
дителя международного коммунистического движения требовало
особой осторожности при переходе от теории к практике.
Мостиком от политэкономического к политическому анализу
Коминтерна во второй половине 20-х годов был тезис о том, что
стабилизация капитализма основывается на усиленной эксплуатации
рабочих и тем самым подготавливает будущий революционный взрыв.
Императив «нарастающего полевения западноевропейского пролета-
риата», оставшийся коммунистам в наследство от Зиновьева, не был
поставлен Бухариным под сомнение, напротив, получал все новые
обоснования. В результате возникала потребность в изменении курса
Коминтерна, которому предстояло «догнать» стремительно левеющий
рабочий класс.
Речь идет о тактике «класс против класса», разработанной осенью
1927 г. и одобренной Девятым пленумом ИККИ в феврале следующе-
го года. На Шестом конгрессе Коминтерна попытку ее пересмотра
предпринял ряд докладчиков, выступивших против безудержного
оптимизма тех, кто видел в мировом развитии тенденции лишь ре-
волюционного характера. В своих речах на конгрессе Бухарин осто-
рожно поддержал позицию пессимистов. В записях по ходу дискус-
сии он отмечал: «Подчеркнуть свою солидарность с Эрколи и Эвертом
в вопросах анализа «Linksentwicklung» (полевения), очертив два русла:
а) политическое: 1) не на четкой классовой основе и 2) избиратель-
ное; в) экон. еще не переход в политическое» 1 .
В работах западных историков несколько преувеличена та составля-
ющая конфликта Бухарина и Сталина, которая связана с оценкой со-
циал-демократии как главной опасности для коммунистического дви-
жения 2 . Представляется, что особых разногласий при обсуждении
в Политбюро «левого поворота» осенью 1927 г. не было. Заслуживает
внимания сообщение представителя австрийской компартии в ИККИ
Фрица Глаубауфа о том, что «главное различие между Бухариным
и Сталиным касалось не столько вопроса о "социал-фашизме", сколько
о "левой" социал-демократии как главном враге. При голосовании лю-

1
РГАСПИ. Ф. 493. On. 1. Д. 35. Л. 22.
2
Коэн С. Указ. соч. С. 323.

321
бой резолюции либо сам Бухарин, либо его ближайшие сотрудники,
Эрколи и Эмбер-Дро, вносили соответствующую поправку»1.
В проект программы Коминтерна Бухарин включил положение,
что «социал-демократия иногда играет фашистскую роль». После
обсуждения в руководстве ВКП(б) формулировка была усилена («со-
циал-демократия нередко играет открыто фашистскую роль») 2 . На
заседании программной комиссии конгресса Бухарин дал отпор по-
пыткам отождествить социал-демократию и фашизм. «Развитие со-
циал-демократии в направлении фашизма и их известное сближение,
по моему мнению, являются неоспоримым фактом. Но не в этом
состоит суть проблемы. Тенденция развития налицо, но ее следует
формулировать достаточно осторожно. Бросать в одну кучу с фашиз-
мом даже такую социал-демократию, как ППС, идентифицировать ее
с фашизмом было бы неверно. Почему? У них различная классовая
база»'. Отсюда выводилась возможность обращения к местным соци-
ал-демократическим организациям с предложением о сотрудничестве,
по отношению к фашистам такая возможность исключалась.
С этой же целью и в проекте тезисов к Шестому конгрессу,
и в проекте программы Бухарин отказался от определения «левой»
социал-демократии как наиболее опасного крыла реформизма. Это
оставляло компартиям известную возможность политического ма-
невра, поиска наиболее близких союзников в антимонополистичес-
кой и антифашистской борьбе. Корректировка документов конгресса
под давлением Сталина («без разгрома "левых" социал-демократов
невозможно преодоление социал-демократии вообще» 1 ) утверждала
сектантскую линию и фактически вела к тактике «рабочий класс
против рабочего класса».
Одним из идейно-теоретических корней левизны была недооцен-
ка возможностей буржуазной демократии и парламентаризма в борь-
бе за социальную эмансипацию рабочего класса. Нигилизм в этой
сфере сохранялся Бухариным и в годы Первой мировой войны, и де-
сять лет спустя. В 1919 г. он писал: «Наши противники, и в их числе
Каутский, толкуют о демократии, как о чем-то существующем. Но
это заведомая ложь. Сейчас не существует демократических госу-
дарств. То, что существует сейчас в Европе, Америке и Японии, есть
диктатура финансового капитала»1'. В программной комиссии Шесто-

1
Цит. по: Löwy A. G. Op. cit. S. 326.
2
РГАСПИ. Ф. 493. On. 1. Д. 42. Л. 39; Проект программы Коммунистического
Интернационала. М„ 1928. С. 2 7 - 2 8 .
:!
Там же. Ф. 493. On. 1. Д. 441. Л. 148.
' Сталин И. В. Сочинения. Т. 12. С. 22.
'' Бухарин И. И. Избранные произведения. М., 1988. С. 13.

322
го конгресса Бухарин продолжал отстаивать положение о «банкрот-
стве парламентаризма и буржуазной демократии», с которым не со-
гласился ряд делегатов. Однако здесь же, говоря о фашизме как по-
казателе перехода к «системе открытой диктатуры буржуазии», он
сделал важное примечание: «Именно поэтому в ряде партий, пусть
необоснованно, пусть с ошибками, обсуждается вопрос, не должны ли
мы в этих условиях объективно защищать буржуазные свободы» 1 .
Выдвигаясь на идейные позиции левых оппонентов, Бухарин объек-
тивно создавал почву для будущих обвинений себя самого и своих
соратников в «правом уклоне». Действительно, атака на «правых»
в Коминтерне предваряла аналогичную кампанию в ВКП(б) и по вре-
мени, и по методам ее проведения. Ее первые залпы раздались уже
в конце 1927 г. на XV съезде ВКП(б). «Нужно признать, что за пос-
ледние два года коммунистические партии... если и совершали ошиб-
ки, то всегда совершали правые ошибки» 2 .
Бухарин — отдадим ему должное — первым увидел, что стоит за
борьбой с «правым уклоном» (но и он слишком поздно понял, кто за
ней стоит). На съезде он подробно обосновал свой вывод о том, что
главной опасностью остается троцкистская оппозиция, смыкающаяся
с социал-демократией в клевете на Советский Союз. «То, что правая
опасность была и есть, я с этим согласен, но я не соглашаюсь с тем
положением, что она за последнее время выросла среди руководящих
кругов секций Коминтерна. Поскольку же она выросла, то она вырос-
ла в лице троцкистских группировок, при перерастании бывших уль-
тралевых в меньшевиков» 3 .
Сталкиваясь в своей повседневной работе с различными вопроса-
ми оперативного руководства компартиями, Бухарин видел, что цен-
трализм в принятии решений и жесткая дисциплина, которыми так
гордились большевики, далеко не всегда учитывали специфику поли-
тической борьбы в той или иной стране. Работа по одному шаблону
дискредитировала коммунистическое движение, позволяла оппонен-
там выводить его за национальные рамки. «Сейчас положение таково,
что в Москве находится несколько товарищей, определяющих миро-
вую политику. А реальная работа идет стороной»"1, — признавал Бу-
харин в ходе работы Седьмого пленума ИККИ. Он неоднократно
выступал с предложениями о реорганизации работы Исполкома, хотя
каждый раз дело ограничивалось косметическим ремонтом 5 .

1
РГАСПИ. Ф. 493. Оп. 1. Д. 441. Л. 139.
2
Пятнадцатый съезд ВКП(б). С. 730.
3
Там же. С. 839.
1
РГАСПИ. Ф. 495. Он. 165. Д. 350. Л. 101.
э
Адибеков Г. М., Шахназарова Э. И., Ш н р и н я К. К. Организационная струк-
тура Коминтерна. 1 9 1 9 - 1 9 4 3 . М„ 1997. С. 1 0 1 - 1 1 2 .

323
 По его инициативе была предпринята попытка заменить практику
директивного командования более мягкой формой связи с компарти-
ями - рассылкой информационных писем1. Обращает на себя внима-
ние последний абзац проекта программы Коминтерна, подготовленного
Бухариным в апреле 1928 г.: «Будучи единой мировой партией проле-
тариата, Коммунистический Интернационал вменяет в обязанность всем
своим секциям тщательно взвешивать особенности положения в соот-
ветствующих странах. Только учитывая эти особенности, можно вести
действительно марксистскую политику. Различие между странами...
должно существеннейшим образом видоизменять деятельность комму-
нистических партий, находящихся под объединяющим и централизо-
ванным руководством Коммунистического Интернационала» 2 .
В таком подходе можно увидеть перспективу трансформации Ко-
минтерна в новое качественное состояние, его постепенного высвобож-
дения из-под жесткого контроля ВКП(б). Однако такая перспектива
плохо увязывается с реалиями конца 20-х годов - как в коммунистичес-
ком движении, так и в Советской России. «Русский вопрос настолько
поглотил руководящих товарищей, в том числе и т. Бухарина, что мы не
получаем своевременного разрешения важнейших вопросов»3, — отме-
чалось на совещании работников аппарата ИККИ в ноябре 1927 г.
«Русский вопрос» стал внутренней пружиной, направлявшей ход
Шестого конгресса Коминтерна. Назревавшая дискуссия но вопросам
соблюдения уставных норм внутрипартийной жизни была заблоки-
рована поправками делегации ВКП(б) к тезисам Бухарина. Указания
ряда делегатов конгресса на малую тактическую маневренность ком-
партий, призыв в партийном строительстве делать акцент на идеоло-
гические, а не на организационные меры (иначе не избежать «группо-
вой монополии в деле руководства»), — таков был один взгляд на
внутреннюю жизнь компартий. Другой взгляд ставил во главу угла
«железную дисциплину», абсолютное подчинение приказам сверху,
готовность к решительным действиям, невзирая на обстановку, нетер-
пимость по отношению к любого рода «уклонам», наконец, военизи-
рованный лексикон и методы партийно-политической работы.
В ходе конгресса Бухарин решительно выступил в поддержку пер-
вой точки зрения. В записке по итогам дискуссии, написанной пред-
положительно под его диктовку, ставились следующие задачи: «От-
вести решительно всякие рассуждения (Ульбрихта и Ломинадзе) об

1
Первое письмо было разослано 18 сентября 1927 г., его ключевым тезисом
было утверждение, что «в среде рабочих масс замечается сейчас явный поворот
налево» (РГАСПИ. Ф. 495. On. 6. Д. 8. Л. 2 9 - 3 0 ) .
2
Там же. Ф . 493. Оп. 1. Д. 42. Л. 74.
3
Там же. Ф. 495. On. 1. Д. 94а. Л. 6.

324
антисоветском настроении и троцкизме Эверта. Осудить такие заез-
жательские методы расправы, ссылаясь на Эрколи (приклеивание
ярлыков)... поставить проблему орг. выводов (против Ломинадзе).
Связать с необходимостью оживления партийной жизни и тяжелыми
последствиями в случае их применения, опираясь на Эрколи».
И в заключение: «Решительно подчеркнуть генеральную линию. Борьба
методами убеждения против правых ошибок, недопущение перенесе-
ния оси размежовки против центра» 1 .
Однако развернувшаяся осенью 1928 г. в ВКП(б) и Коминтерне
борьба с «правым уклоном» велась по иным правилам. Ее основные
этапы были изложены в речи Сталина на апрельском Объединенном
пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) 1929 г. Пленум принял решение о снятии
Бухарина с работы в Коминтерне 2 . По неизвестным причинам его
исполнение затянулось на несколько месяцев. Лишь 25 июня Прези-
диум ИККИ принял решение «освободить Бухарина как не ведущего
работы в Политсекретариате после VI конгресса и, в соответствии
с письмом ЦК и ЦКК ВКП(б), от работы в Коминтерне и от членства
в Политсекретариате» '.
Десятый пленум И К К И (3—19 июля 1929 г.) в соответствующей
резолюции поставил в вину Бухарину «капитуляцию перед капитали-
стическими элементами», «недооценку проводимого ВКП(б) социа-
листического наступления как фактора подрыва капиталистической
стабилизации», что «неизбежно ведет к отрицанию нарастания ново-
го подъема революционного рабочего движения» 4 . Парадоксально, но
Бухарин оказался противником тех формулировок, которые компар-
тии получали именно от него. Человек, возглавлявший Коминтерн
в процессе «левого поворота», был объявлен лидером «правых укло-
нистов» в его рядах.
Попранное имя Бухарина лишь на время стало пьедесталом для
сталинского триумфа. История свергает незаслуженные памятники
и возрождает забытые имена. Отмечая теоретические ошибки и по-
литическую податливость Бухарина, следует отдать должное факти-
ческой обоснованности его концепций, его стремлению опереться на
ленинское наследие и в то же время совершить прорыв к новым
реалиям. Оставшись без него, ВКП(б) и Коминтерн потеряли не толь-
ко крупного теоретика, но и частицу эмоционального притяжения
революционных идеалов.

1
РГАСПИ. Ф. 493. On. 1. Д. 35. JI. 23.
2
Как ломали нэп. Т. 4. Речь Сталина см.: С. 452—503: резолюция: С. 534—539.
3
РГАСПИ. Ф. 495. Он. 2. Д. 156. Л. 1 - 2 .
4
X пленум Исполкома Коминтерна: Тезисы, резолюции, постановления. М.; Л.,
1929. С. 7 6 - 7 8 .

325
 6. Пастор с партбилетом

На протяжении 20-х годов имя швейцарского коммуниста, секре-

таря И К К И Жюля Эмбер-Дро постоянно фигурирует в материалах
этой организации. Уроженец франкоязычного кантона Невшатель уже
в юности прослыл неисправимым идеалистом, отказывавшимся сле-
довать традиционным общественным устоям. Выходец из благополуч-
ной семьи, он быстро распрощался с карьерой католического священ-
ника, найдя политическую родину в социалистическом движении.
После Первой мировой войны и раскола социалистов швейцарец стал
одним из основателей коммунистической партии в своей стране. Пик
его карьеры пришелся на середину 20-х годов, когда Эмбер-Дро пе-
ренес акцент своей деятельности с курирования отдельных секций на
разработку политического курса всего Коминтерна. Тем более удиви-
тельно, что публикация материалов из его личного архива, находяще-
гося в [цвейцарском городе Шо-де-Фо, весьма небогата документами
этого периода 1 .
Эмбер-Дро не принадлежал к числу революционных трибунов,
способных экспромтом произнести зажигательную речь практичес-
ки по любому вопросу. Но он не был и закоренелым «аппаратчи-
ком», подменявшим алгебру политической работы механическим
производством документов. Скорее это был тип «начальника шта-
ба», вносившего элементы здравого смысла в абстракции мировой
революции, думавшего в большей степени о насущных заботах кон-
кретных партий, чем о конечной цели всемирного социалистическо-
го переворота.
Важнейшей сферой работы Эмбер-Дро в Москве было курирова-
ние компартии Франции. Он располагал полной поддержкой Зиновь-
ева, о чем свидетельствует обширная переписка между ними в первой
половине 20-х годов. В мае 1926 г. швейцарец составил проект закры-
того письма в ФКП, требующего решительной борьбы партии с пра-
вым уклоном. Проект резко выступал против расширительного толко-
вания тактики единого фронта, превращения ее в коалицию компартии
с левым блоком; давал директиву «опираться не на поддержку орга-
низаций мелкой буржуазии, а на отрыв от них широких масс»2. Линия
Эмбер-Дро совпала с активной деятельностью Зиновьева по сплоче-
нию «левых» фракций в зарубежных компартиях. Это не прошло
мимо внимания Сталина.

1
Archives de Jules Humbert-Droz (далее - AJHD). II. Les partis communistes des
pajs latins et L'Internationale Communiste dans les années 1923—1927. Dordrecht;
Boston; London, 1983.
2
РГАСПИ. Ф. 508. On. 1. Д. 26. Л. 9 - 2 0 .

326
 3 мая 1926 г. он писал Пятницкому: «Получил из И К К И проект
письма Президиума ИККИ к Французской компартии, составленный
т. Эмбер-Дро. Ввиду того, что я решительно не могу согласиться
с отдельными формулировками текста письма, а эти формулировки
имеют для письма серьезное значение, — прошу внести проект письма
на ближайшее заседание Бюро Делегации ВКП для обсуждения»'.
14 мая 1926 г. свой проект внес и Зиновьев. Эмбер-Дро оказался меж
двух огней. Консенсуса удалось достигнуть лишь на следующем («эк-
стренном») заседании делегации ВКП(б), где был предложен компро-
миссный вариант письма, написанный Мануильским.
В целом этот документ сохранял «левые» установки. В письме
говорилось: «Если мы правильно поняли прения, запечатлевшиеся в
протоколе апрельской сессии ЦК, кое-кто отстаивал единый фронт
компартии с политическими организациями левого крыла буржуа-
зии... В борьбе за распространение своего влияния на мелкую буржу-
азию, которой предстоит разорение, и на крестьянские массы партия
не должна искать себе союзника в лице мелкобуржуазных радикаль-
ных организаций» 2 . Политическое доверие Эмбер-Дро выразилось в
том, что ему и Гумбольдту (Д. Липицу) было поручено представлять
ИККИ на съезде французских коммунистов в Лилле.
Позже Эмбер-Дро отказался от поддержки Зиновьева, и его лояль-
ность была вознаграждена. 14 декабря 1926 г. «русская делегация» одоб-
рила его избрание кандидатом в члены Политсекретариата — оператив-
ного органа руководства компартиями. Знаком особого доверия стало
и его вхождение в состав Малой (узкой) комиссии Политсекретари-
ата. В задачи комиссии входило решение конспиративных вопросов,
составлявших святая святых коминтерновской деятельности. После
прихода в Коминтерн Бухарина началась активная работа но реоргани-
зации раздутого и запущенного аппарата ИККИ. Одним из ее звеньев
стало давно витавшее в воздухе решение о создании руководящего
центра в Западной Европе. Из-за бюрократических проволочек начало
деятельности такого центра постоянно откладывалось, и осенью 1928 г.
Эмбер-Дро уже сам попросил освободить его от работы в Западноевро-
пейском бюро в связи с разногласиями по германскому вопросу '.
Постоянно выезжая с инспекционными поездками в европейские
страны, Эмбер-Дро сохранял верность своей французской привязан-
ности. Он последовательно поворачивал ФКП влево, требуя от партий-
ного руководства решительного разрыва с парламентскими и демо-

1
РГАСПИ. Ф. 508. Он. 1. Д. 26. Л. 7.
2
Цит. по: Класс против класса. «Национальное единение» и Компартия Фран-
ции. М.; Л., 1928. С. 1 1 - 1 2 .
AJIID. Doc. 372.

327
 кратическими иллюзиями. Позже он писал об этом периоде: «В на-
чале 1927 г. усилилась опасность отклонения партии от правильного
пути. Приближение избирательной кампании в связи с выборами,
предстоявшими весной, толкнуло некоторые организации на перего-
воры с социалистами по вопросу о возможности объединения обеих
партий. Политбюро высказалось за тактику совместных списков с
социалистической партией»'.
Все это означало, с точки зрения Эмбер-Дро, активизацию «пра-
вого уклона» в ФКП, и он перешел к активным действиям, внеся
в Политсекретариат в марте 1927 г. проект письма, содержащий рез-
кую критику ошибок французской партии. Не ограничиваясь этим,
он написал личное письмо членам ЦК, где еще больше заострил акцен-
ты. Налицо был серьезный кризис в отношениях И К К И и француз-
ских коммунистов. Хотя в комиссии представители Ф К П и голосо-
вали за предложенный проект, руководство партии 14 марта направило
в Москву резкий ответ на письмо Эмбер-Дро. В нем говорилось, что
это «грубая инсинуация, которую мы отметаем», ибо критика поли-
тики партии ведется с целью дискредитации ее Политбюро и смены
руководства 2 . Письмо ЦК Ф К П отражало стремление национальных
секций к самостоятельности в принятии политических решений, ко-
торому противодействовала сверхцентрализация аппарата ИККИ,
отдававшая бразды правления в руки его секретарей.
Обсуждение французского вопроса в Президиуме ИККИ наглядно
показало, что Коминтерн еще не стал машиной, слепо исполняющей
волю Центра, но демократический процесс выработки решений в нем
оставался таковым лишь по форме. В Исполкоме дождались приезда
руководства французской компартии. На заседании Президиума
30 марта состоялась настоящая дуэль Мориса Тореза и Эмбер-Дро,
повторивших взаимные обвинения. Видя остроту ситуации, Бухарин
предложил перенести вопрос на экстренное заседание Президиума,
которое состоялось через день. Открывая дискуссию, он сразу расста-
вил точки над «и»: «Я лично думаю, что политическая линия Эмбер-
Дро, автора проекта, правильна». «Все аргументы французских товари-
щей исходят из единственной мысли: завоевать больше мест
в парламенте... Таким образом, вы хотите опереться на различные пар-
ламентские иллюзии в рабочем классе, с точки зрения которых эти
места имеют какое-то значение? Тут вы меня посылаете от Понтия
к Пилату, от парламентских иллюзий вождей к парламентским иллю-
зиям масс. Это не оправдание для коммунистической партии» '.

1
Класс против класса. С. 12—13.
2
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 2. Д. 72. Л. 2 2 0 - 2 5 3 .
3
Там же. Л. 267, 275.

328
 Эмбер-Дро принял активное участие в разработке коминтернов-
ских мероприятий, направленных против объединенной оппозиции
в ВКП(б). На совещании в ИККИ, состоявшемся 13 сентября 1927 г.,
Эмбер-Дро подчеркнул, что многие западноевропейские компартии
из-за отсутствия объективной информации считают, что разрыв в Ан-
гло-Русском комитете и выдвижение лозунга Советов в Китае про-
изошли под давлением оппозиционеров. «Если мы будем издавать
лишь наши работы, не издавая документов оппозиции, то наши отве-
ты потеряют 80% влияния на наших товарищей» 1 .
Однако логика внутрипартийной борьбы в ВКП(б) быстро осво-
бодила швейцарского коммуниста от либеральных иллюзий. 26 сен-
тября 1927 г. он вместе с Тольятти подписал письмо в Президиум
ИККИ и ЦК ВКП(б), где на основании весьма туманных фактов
о контактах итальянских и французских троцкистов с группой Карла
Корша в Германии делал вывод о международном сплочении оппози-
ционеров, более того — об их работе на враждебные силы. «Борьба,
которой оппозиция руководит среди иностранных партий, — отмеча-
лось в письме, — уже не является идеологической борьбой между
товарищами, борющимися за одно и то же дело. Она выродилась
в контрреволюционное дело, причем оппозиция вступает в контакт не
только с ренегатами и запятнанными элементами..., но и с агентами-
провокаторами и охранниками, которых партия уже изобличила
и вышвырнула из своих рядов» 2 .
В течение 1927 г. определился новый центр интересов Эмбер-Дро —
Латинская Америка. Это соответствовало не только распределению
обязанностей в Политсекретариате, но и его собственному стремле-
нию заниматься все новыми политическими проблемами. 6 апреля
1927 г. на заседании Президиума он в остром споре с руководителями
Профинтерна сумел утвердить свою точку зрения по вопросу об
участии коммунистических представителей на панамериканской кон-
ференции профсоюзов. Лозовский счел это мероприятие очередным
маневром американского империализма, и призвал к бойкоту конг-
ресса. Соответствующие решения были посланы Профинтерном лати-
ноамериканским профсоюзам.
Эмбер-Дро, в Европе отстаивавший тактику «класс против класса»,
в данном случае выступил за «блок латиноамериканских профсоюзов
против североамериканского империализма», который может сложить-
ся только в ходе конференции 3 . В результате его вмешательства реше-
ние о бойкоте было снято. Хотя Президиум и взял курс на раскол

1
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 6. Д. 8а. Л. 2 1 - 2 2 .
2
Коммунистический интернационал. 1927. № 43. С. 42.
3
Там же. Ф. 495. Оп. 2. Д. 73. Л. 49.

329
панамериканской конфедерации, явно утопичный в тех условиях, на
некоторое время удалось остановить «левый поворот». Как отметил
в заключительном слове Эмбер-Дро, «нам не нужна демонстрация
Профинтерна в Вашингтоне» — гораздо важнее представлялась ему
конструктивная работа по сплочению левых сил в ходе конференции 1 .
Политсекретариат, как и другие органы ИККИ, имел тенденцию
к разбуханию, расширению круга решаемых вопросов, что мешало
оперативности его работы. На заседании Политсекретариата 27 янва-
ря 1928 г. обсуждался очередной проект его реорганизации, выделе-
ния «комиссии трех». Эмбер-Дро выступил за устранение отделов
и перевод их персонала в Лендерсекретариаты, что могло бы ускорить
реакцию И К К И на проблемы отдельных секций 2 . В феврале Малая
комиссия предложила такой состав «комиссии трех» (или малого
секретариата): Бухарин, Реммеле, Эмбер-Дро, кандидаты: Пятниц-
кий, Барбье, Шмераль 3 . Однако новый орган так и не начал свою
работу, а после Шестого конгресса реорганизация аппарата ИККИ
пошла иными путями.
Попав на вершину коминтерновского руководства, Эмбер-Дро не
порывал связей со швейцарскими коммунистами. Он принял самое
активное участие в решении вопроса об избирательной тактике ком-
партии Швейцарии весной 1928 г. Западноевропейское Бюро ИККИ
сочло неприемлемым сохранение старой тактики бойкота кантональ-
ных выборов и 15 марта направило в Политсекретариат письмо с пред-
ложением нового курса в духе «левого поворота» — выставление
швейцарскими коммунистами собственных кандидатов 4 .
Руководство КПШ, напротив, сделало шаг вправо, выступив за
поддержку социал-демократических кандидатов при одновременном
разоблачении их предвыборных программ. Инициатор «левого пово-
рота» Эмбер-Дро оказался в сложном положении, прекрасно пони-
мая, насколько неуместна новая тактика в его родной Швейцарии. По
итогам обсуждения в Политсекретариате 23 марта был составлен проект
резолюции, в целом принимающий линию КПШ. В нем говорилось:
«Поддерживая социал-демократических кандидатов, мы должны ясно
объяснить, почему мы это делаем: чтобы разоблачить чисто буржуаз-
ный характер социал-демократической партии и показать несостоя-
тельность демократических и пацифистских методов в деле защиты
интересов рабочего класса» '.

1
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 2. Д. 73. Л. 62.
2
Там же. Ф. 495. Оп. 3. Д. 55. Л. 166.
3
Там же. Л. 137.
4
Там же. Ф . 495. Оп. 3. Д. 56. Л. 40.
5
Там же. Ф. 495. Оп. 2. Д. 96. Л. 263.

330
 Здравые мысли проекта резолюции не нашли поддержки на засе-
дании Президиума 17 апреля. Пятницкий заявил, что после поворота
в Англии и Франции старая тактика в Швейцарии невозможна. Его
поддержал Бухарин: «За социал-демократов сегодня нельзя голосо-
вать. Это находилось бы в прямом противоречии с нашей общей
ориентацией» 1 . Оставшись в одиночестве, Эмбер-Дро снял свое пред-
ложение о необходимости голосовать за социал-демократов, хотя бы
в случае их противостояния буржуазным кандидатам. Ему удалось
лишь провалить требование о выставлении собственных кандидатов —
Президиум высказался за сохранение тактики бойкота.
Сотрудничество Бухарина и Эмбер-Дро укрепилось в ходе работы
над программой Коминтерна. Швейцарец являлся секретарем про-
граммной комиссии ИККИ, 25 мая 1928 г. именно он докладывал об
итогах работы малой комиссии, внесшей последние поправки в буха-
ринский проект2. Шестой конгресс Коминтерна стал вершиной поли-
тической карьеры Эмбер-Дро, хотя он и не выступал на его пленарных
заседаниях. Обсуждая вопрос о составе нового ИККИ, Бюро делега-
ции ВКП(б) на конгрессе одобрило включение в него четырех чело-
век не от партий, а персонально: это были Эмбер-Дро, Цеткин, Куу-
синен и Катаяма. 3 сентября на заседании Президиума Эмбер-Дро
был вновь избран членом Политсекретариата 3 .
Стремительный закат его политической карьеры, пришедшийся на
осень 1928 г., был связан с оппозицией сталинскому курсу в вопросе
о германской компартии". На заседании Политсекретариата 12 нояб-
ря Эмбер-Дро напомнил о спорах Бухарина и германской делегации
на конгрессе, в очередной раз заявив, что не видит никаких уклонов
у большинства руководителей КПГ'. Его попытки сохранить элемен-
ты политического реализма в коминтерновских оценках ситуации
разбивались о слаженность действий тех сотрудников ИККИ, для
которых следование сталинским установкам представлялось гаранти-
ей собственного политического успеха. Без деятельной поддержки
Бухарина Эмбер-Дро не мог рассчитывать на успех и вел тяжелые
арьергардные бои, стремясь с наименьшими потерями выйти из кон-
фликта. В письме к Викторио Кодовилье он даже называл свои вы-
ступления по германскому вопросу «ошибками», не без оснований
опасаясь перлюстрации писем1'.

1
РГАСПИ. Ф. 495. Он. 2. Д. 96. Л. 265.
2
Там же. Ф. 493. On. 1. Д. 46. Л. 6 1 - 6 2 .
3
Там же. Ф. 495. Оп. 2. Д. 102. Л. 1.
1
См. последний раздел второй части книги.
5
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 3. Д. 88. Л. 123.
AJIID. Doc. 380.

331
 7 декабря состоялось необычное заседание Политбюро и делега-
ции ЦК ВКП(б) в ИККИ, посвященное германскому вопросу. В вос-
поминаниях Эмбер-Дро говорится о том, как его неожиданно пригла-
сили в Большой театр на балет «Садко»: «Бухарин провел меня в салон
ложи. Я весьма удивился, встретив там Молотова, Сталина и других
членов Политбюро. Они пригласили меня в ложу и закрыли дверь
салона. За все время представления я один находился в ложе и смот-
рел балет, а за моей спиной разыгрывалась трагедия, отголоски кото-
рой достигали меня; я понимал, что в салоне происходит бурное за-
седание Политбюро, обсуждавшее политику Коммунистической
партии Германии. Бухарин привез меня, чтобы я мог ответить на
вопросы, если бы возникло обвинение в мой адрес» 1 .
19 декабря на заседании Президиума И К К И по германскому воп-
росу Эмбер-Дро против своей воли оказался главным оппонентом
Сталина, вызвав у того приступ ярости. В письме руководству своей
партии швейцарец так излагал ход событий: «Я сделал достаточно
сильное по форме и по содержанию заявление против проектов писем
и против методов руководства Коммунистическим Интернациона-
лом... Присутствовавший Сталин сильно рассвирепел и возразил
бурной речью, которую он стремился сделать оскорбительной. Тотчас
же под диктовку Сталина, была принята голосованием специальная
резолюция против меня, которая ясно продемонстрировала, что член
Президиума не может выражать свою мысль "большевистскими" сло-
вами, если она противоположна мнению большинства российского
Политбюро, не опасаясь быть немедленно подвергнутым расправе» 2 .
Оставаясь в Москве, Эмбер-Дро делал все возможное для того,
чтобы сгладить последствия конфликта. Руководство Коминтерна
прибегло к испытанному приему — подозреваемый в «уклонах» ос-
тавлялся в центральном аппарате И К К И для проверки его лояльно-
сти. Было отменено решение о поездке Эмбер-Дро в Латинскую
Америку, но 4 января 1929 г. он был утвержден в должности руково-
дителя Латиноамериканского Лендерсекретариата 3 . Эмбер-Дро писал
об этом: «Я не питаю никаких иллюзий относительно этого решения;
Сталин остерегается моего возвращения в Швейцарию и моей поез-
дки в Латинскую Америку. Он не может представить себе, что това-
рищ будет лоялен в своем повиновении, и он предпочитает удержи-
вать меня здесь под надзором, тем более, что аппарат не изобилует
силами, способными заниматься политической работой» 4 .

1
Imber-Droz J. Memoari sekretara Kominterna. T. 2. Beograd, 1982. S. 150.
2
A J H D . Doc. 393.
3
РГАСПИ. Ф. 495. On. 3. Д. 104. Л. 4.
4
A J H D . Doc. 393.

332
 Дальнейшее сотрудничество Эмбер-Дро с противниками сталин-
ского курса в Коминтерне ограничилось несколькими встречами с Бу-
хариным и Кларой Цеткин. Примерное поведение не осталось незаме-
ченным — 5 марта 1929 г. Делегация ВКП(б) в И К К И удовлетворила
просьбу Эмбер-Дро о возвращении в Швейцарию, а в апреле он от-
правился в Латинскую Америку. Вплоть до подписания пакта Моло-
това—Риббентропа он оставался лояльным коммунистом, так и не
решаясь сказать самому себе, насколько далеки оказались идеалы его
молодости от реалий сталинской внешней политики. До 1940 г. он
являлся генеральным секретарем ЦК КПШ, затем лишился не только
всех постов, но и был исключен из партии.
Судьба Эмбер-Дро типична для многих западноевропейских ком-
мунистов «первого часа», которых привела в Коминтерн искренняя
вера в возможность кардинального переустройства мира путем про-
летарской революции. Но очень немногие из них оказались способны
принять правила игры, предлагавшиеся в Москве. Участвуя в очище-
нии западноевропейских компартий от «оппортунистической сквер-
ны», Эмбер-Дро показал себя исполнительным, даже одаренным чи-
новником. Его самостоятельная политическая линия в Коминтерне
проявилась в 1927 г., когда он выступил в качестве одного из иници-
аторов тактики «класс против класса». Достигнув вершины возмож-
ного, Эмбер-Дро был обречен либо на переход в команду Сталина,
либо на досрочное завершение столь благополучно начавшейся ко-
минтерновской карьеры.

7. Кадровая политика и чистки в Коминтерне

Среди различных аспектов внутренней жизни коммунистов осо-

бое место занимали «чистки», под которыми понимались регулярные
проверки всего состава партии, призванные мобилизовать простых
партийцев и удалить пассивные, разложившиеся и враждебные эле-
менты. Вопрос об ограничении притока последних в ряды правящей
элиты весьма занимал лидеров РКП(б). «После завоевания власти
начинается быстрый рост партии и даже нездоровое ее разбухание.
К ней, как к могущественному магниту, тяготеют не только малосоз-
нательные элементы трудящихся, но и явно чуждые элементы: служ-
бисты, карьеристы и политические приживалы» 1 .
Первая чистка большевистской партии прошла в 1919 г. — в реше-
нии VIII съезда РКП(б) говорилось о перерегистрации всех комму-

1
Троцкий Л. Д. Новый курс / / Троцкий Л. Д. К истории русской революции.
М„ 1990. С. 167.

333
 нистов с целью «очищения партии от некоммунистического элемента,
главным образом лиц, примазавшихся к партии ввиду ее господству-
ющего положения и использующих в своих личных интересах звание
члена партии». Это мероприятие выступало на первых порах как
аналогия церковного обряда исповеди, только судьей выступал не
священник, а партийная ячейка. Как и в церкви, мероприятие это
было обязательным, так же расплывчат был перечень грехов, достой-
ных осуждения, и самое главное — оценка праведности основывалась
на покаянии, или, на партийном языке, «самокритике».
После перехода Советской России к нэпу РКГ1(б) предложила
новую трактовку чистки: к изначальным установкам на избавление от
бюрократов, карьеристов, шкурников и воров добавился идеологи-
ческий момент, причем критерием праведности коммуниста стала
верность не столько стратегической цели движения, сколько ее кон-
кретному истолкованию партийным руководством. Появление «ук-
лонов» уже само по себе подразумевало наличие своего антипода -
«генеральной линии партии». Обоим понятиям было суждено стать
центральными категориями истории большевизма в 20—30-е годы.
Поставленная X съездом задача сократить партию наполовину в ре-
зультате чистки 1921 г. была выполнена лишь отчасти — РКП(б)
потеряла 159 тыс. человек, или 24,1% своего состава. Проведение
чистки на местах продемонстрировало, что местная номенклатура
использовала ее как средство сплочения собственных кланов и вытал-
кивания кадровых конкурентов. Достаточно вспомнить печальное
резюме Ленина по этому поводу: «Чистка партии вскрыла, как пре-
обладающий факт, в большинстве местных проверочных комиссий
сведение личных и местных счетов на местах при осуществлении
чистки партии» 1 .
Устав Коминтерна повторял в части организационного строитель-
ства основные положения устава РКП(б), а в ряде случаев под воз-
действием реалий гражданской войны в России даже ужесточал их.
Сохранялась возможность кооптации кадров, жесткая иерархия во
взаимоотношениях национальных секций и московского руководства.
На перспективу чисток указывало следующее место из «Манифеста
Коммунистического Интернационала»: «Наша задача состоит в том.
чтобы обобщить революционный опыт рабочего класса, очистить
движение от разлагающей примеси оппортунизма и социал-патрио-
тизма, объединить усилия всех истинно революционных партий ми-
рового пролетариата и тем облегчить и ускорить победу коммунисти-
ческой революции во всем мире» 2 .

1
Ленин В. И. ПСС. Т. 45. С. 199.
2
Коммунистический Интернационал в документах. С. 54—55.

334
 21 условие приема в Коминтерн, сформулированное Зиновьевым
при самом непосредственном участии Ленина летом 1920 г. и приня-
тое Вторым конгрессом в качестве руководства к действию, открыва-
ло по сути дела первую комиптерновскую чистку. Ее предстояло
провести даже среди тех, кто только собирался встать в ряды комму-
нистов. Специальным пунктом условий каждая компартия, работав-
шая легально, обязывалась «проводить периодические чистки (пере-
регистрация) личного состава партийных организаций». Эта
формулировка год спустя была повторена Лениным в его «Предложе-
ниях по вопросу о проверке и чистке личного состава РКП(б)» 1 .
Можно констатировать взаимовлияние внутрипартийной и комин-
терновской работы в этот период, тем более что и та и другая велись
узкой группой российских большевиков с дореволюционным стажем.
Подбор и расстановка кадров в компартиях во многом определялась
личными симпатиями и знакомствами последних, вынесенными из
периода эмиграции. Зарубежные коммунисты, пришедшие из социали-
стического движения, а особенно бывшие функционеры социал-демо-
кратических партий рассматривались в Москве по аналогии с меньше-
виками, перешедшими на сторону советской власти. Следует отметить,
что в официальных документах Коминтерна 20-х годов понятие «чи-
стка» не употребляется, так как слабые и малочисленные коммунисти-
ческие организации в зарубежных странах просто не могли выдержать
таких потрясений ни в организационном, ни в политическом плане.
Начавшаяся в 1924 г. кампания «большевизации», выдвигавшая
российский опыт в качестве единственного примера организационно-
кадровой работы, означала формальное проведение высших партий-
ных форумов, закрытость аппаратной работы и навязывание сверху
кадровых перемещений.Фактически номенклатура воспроизводила
самое себя, кооптируя себе подобных на низшие ступеньки партийной
структуры и контролируя их каждый последующий шаг. Критика
такой практики раздавалась не только со стороны разного рода оппо-
зиций, но и со стороны ряда деятелей ИККИ, пытавшихся хотя бы
ограничить бюрократические тенденции. Так, Пятницкий резко кри-
тиковал институт функционеров в германской компартии, игравший,
по его мнению, «вредную роль». «Во-первых тем, что функционеры
обсуждают и решают все вопросы, не будучи уполномочены на это
членами партии. Во-вторых, тем, что в партии создалась каста жре-
цов, активно принимающих участие в партийных делах, остальная же
масса совершенно пассивна» 2 .

1
Ленин В. И. ПСС. Т. 43. С. 3 6 0 - 3 6 2 .
2
Пятницкий О. Вопросы партийного строительства в секциях Коминтерна. М.,
1926. С. 15.

335
 Выстраивание кадровой вертикали

Изгнание Бухарина и его сторонников из Коминтерна использова-

лось новым составом Исполкома для чистки кадров не только в руко-
водстве компартий, но и в их среднем звене. 15 мая 1930 г. в ИККИ
был подготовлен для публикации обширный материал с характерным
названием «Кризис старых кадров». В нем констатировалось запазды-
вание секций Коминтерна с доведением ротации кадров до низовых
звеньев: «Еще рано говорить о том, что в ЦК компартий капиталисти-
ческих стран выкристаллизовалось вполне твердое большевистское
ядро, как в ЦК ВКП(б). Однако сейчас КИ уже может твердо опирать-
ся на ЦК важнейших компартий при проведении новой линии. Но
этого еще не могут сказать ЦК по отношению к нижестоящим партко-
митетам... Таким образом, сейчас в отношении подбора кадров цент-
ральным вопросом является вопрос укрепления и обновления средних
звеньев руководящих кадров» 1 .
Подобная постановка вопроса означала стремление самого ИККИ
контролировать кадровые перемещения в среднем звене иностран-
ных компартий, дабы не допустить даже минимальной опасности
расколов или оформленных оппозиций. Стремление к тотальному
контролю и в этой специфической сфере отражало не только общую
тенденцию сталинской системы, но и вполне конкретный страх ко-
минтерновских функционеров не справиться с порученным участ-
ком работы, что могло повлечь за собой исключение из номенкла-
турных списков. В этих у с л о в и я х предпочтение отдавалось
аппаратным партиям, державшим в порядке отчетность, дисципли-
нированно участвовавшим во всех политических кампаниях и не
претендовавшим на отстаивание каких-либо собственных интере-
сов. Естественно, такой тип партии оказывался во все большей изо-
ляции на национальной политической сцене.
Если в первые годы существования Коминтерна контроль за ста-
новлением и развитием национальных секций возлагался на эмисса-
ров ИККИ, способных на месте разобраться с ситуацией и принять
необходимые кадровые решения, то со второй половины 20-х годов
ставка делается на формирование национальных номенклатур по типу
большевистской. Новая кадровая политика И К К И подразумевала
создание системы учебных учреждений ио подготовке партийных
функционеров среднего звена. Подобные учреждения не могли суще-
ствовать вне СССР как по финансовым и конспиративным соображе-
ниям, так и в силу специфики главного изучаемого предмета — тео-
рии и практики большевизма. Созданная в 1926 г. в Москве

1
РГАСПИ. Ф . 495. Оп. 18. Д. 845. Л. 12.

336
Международная ленинская школа предлагала своим слушателям двух-
годичную программу обучения, отбор в нее проводился среди пред-
ставленных партиями кандидатур специальной мандатной комиссией.
В 1930 г. в МЛШ обучалось более 400 человек из 42 стран.
Материалы архива Коминтерна дают наглядное представление
о том, насколько непросто шел процесс большевизации слушателей
этой школы. На период обучения все они переводились в члены
ВКП(б), что позволяло по официальной терминологии тех лет лучше
ознакомиться с практикой социалистического строительства в СССР.
Составной частью этой практики являлись партийные чистки. В пер-
воначальном варианте резолюции партийной организации М Л Ш по
итогам чистки 1929—1930 гг. указывалось на ее значение для иност-
ранных коммунистов: «То обстоятельство, что в Школе представлены
почти все секции Коммунистического Интернационала, определило
собой всю глубину и разнообразие отклонений от большевизма, ко-
торые характерны для компартий, работающих в капиталистических
странах»1.
Эти отклонения были связаны прежде всего с традициями демок-
ратической жизни в европейских странах, которые не могли не ска-
заться на мировоззрении слушателей МЛШ. На их преодоление и была
нацелена вся система обучения и воспитания. Так, в ходе чистки
1929—1930 гг. была вскрыта деятельность «антипартийной группы,
пытавшейся превратить профком в свою маленькую фракцию для
борьбы против руководства школы». Ее члены приняли за чистую
монету лозунг самокритики, выдвинутый Сталиным в разгар борьбы
против «правых», явно не поняв перевернутой логики большевист-
ского режима. Слушатели Пальм, Адлер, Мартене и ряд других, при-
сланных компартиями Великобритании, Чехословакии, Австрии,
исходили из того, что профсоюзная организация должна отстаивать
их интересы в спорах с администрацией. Но то, что было само собой
разумеющимся за рубежом, по-иному звучало в Москве.
В резолюции по итогам чистки говорилось о том, что осужден-
ные «обнаружили совершенное непонимание организационных прин-
ципов большевизма и роли профсоюзов в системе диктатуры про-
летариата вообще и в у с л о в и я х к о м м у н и с т и ч е с к о й ш к о л ы
в особенности, тем, что пыталась противопоставить весь коллектив
руководству, основываясь на том, что профком должен вести систе-
матическую борьбу с правлением (школы. - А. В.) в защиту интере-
сов студенчества... Эта группа товарищей, кроме того, требовала
расширения демократии, скатываясь в этом вопросе одна часть на

1
РГАСПИ. Ф. 531. Он. 2. Д. 4. Л. 6. Эта фраза в окончательный вариант ре-
золюции не вошла.

337
 позиции троцкизма, а другая часть — на позиции западноевропей-
ского социал-демократизма» 1 .
Робкие попытки посеять семена демократии в суровую больше-
вистскую почву потерпели провал. Слушатели МЛШ, пытавшиеся
использовать профсоюзную трибуну для того, чтобы донести свои
требования до руководства школы, были обвинены не только в ско-
лачивании антипартийной группы, но и в «скатывании к подпольной
групповщине». Они были исключены из ВКП(б) и дальнейшая их
судьба неизвестна, но можно быть уверенным в том, что их комму-
нистическая карьера на этом закончилась.
Второй составляющей новой кадровой политики ИККИ в начале
30-х годов стал контроль за прошлым и настоящим функционеров
зарубежных компартий. 21 февраля 1932 г. орготдел ИККИ предста-
вил в Политкомиссию «Инструкцию об организации внутренней
работы сектора кадров орготдела И К К И и увязке ее с работой спец-
отдела и лендерсекретариатов». Сектору предстояло стать централь-
ным звеном системы учета кадров Исполкома Коминтерна, его учеб-
ных заведений и отдельных партий 2 .
Здесь же предлагалось создание особого «архива личных дел», ко-
торый заложил основу колоссального банка данных, собиравшегося
и ранее, но отныне систематизированного для оперативного доступа
сектора кадров и спецотдела. Окончательно создание такого архива
было оформлено решением Малой комиссии секретариата ИККИ
13 мая 1932 г. В нем ставилась цель максимального охвата комингер-
новских кадров: «Все материалы на ответственных работников (номен-
клатурных) партий, возможного резерва к ним, постоянных работни-
ков партийного аппарата, номенклатурных работников международных
организаций, всех работников аппарата ИККИ, бывших студентов
МЛШ, К У Н М З и КУТВ хранятся в учетной части сектора кадров
Орготдела»3. В документе подчеркивалась независимость этого подраз-
деления от общего архива ИККИ, определялись критерии подбора
личных материалов и круг лиц, получавших к ним доступ.
Параллельно оформлению московского центра кадровой работы
шло построение вертикали кадровых комиссий в компартиях 1 . Им
предстояло снабжать аппарат И К К И биографическими материалами
на партийных работников, обращая особое внимание на то, «какой
образ жизни ведет данный товарищ, его семейные и другие связи,

1
РГАСПИ. Ф. 531. Оп. 2. Д. 4. Л. 18.
2
Там же. Ф. 495. Оп. 4. Д. 413. Л. 2.
3
Там же. Ф. 495. Оп. 18. Д. 864. Л. 29.
4
Соответствующая инструкция была принята Иолиткомиссией Политсекрета-
риата И К К И 21 апреля 1932 г. (Там же. Ф. 495. Оп. 18. Д. 921. Л. 15).

338
какие слабые стороны характера у него имеются». Подобная инфор-
мация, на аппаратном жаргоне называемая «компроматом», превраща-
лась в действенное средство контроля, своего рода дамоклов меч,
висевший над каждым из партийных лидеров.
В новой редакции инструкции по кадровой работе, появившейся
в октябре 1932 г., речь шла уже об отделе кадров ИККИ, начавшем
свою работу в июне в условиях особой секретности. Ужесточение
режима в этой сфере требовало своего идеологического обоснования.
Его примеры с избытком поставляла внутриполитическая ситуация
в СССР, объяснение трудностей на пути социалистического строи-
тельства происками враждебных элементов.
6 и И октября 1931 г. состоялось рабочее совещание руководите-
лей ИККИ и его аппарата, посвященное мерам борьбы с провокаци-
ями в коммунистических партиях. В то время как выступавшие в дис-
куссии придерживались традиционного понимания этой темы, главный
докладчик Мануильский поставил вопрос гораздо шире. В его выс-
туплении речь шла не столько о подрывной работе буржуазного госу-
дарства, сколько о шпионах и тайных агентах среди самих коммуни-
стов. Обвинив западные компартии в мещанской успокоенности,
Мануильский заявил: «Одним из главных каналов провокации явля-
ются обычно оппозиционные группы внутри коммунистического дви-
жения, как правого, так и левого толка. Это нужно усвоить, что глав-
нейшим каналом провокации являются вот эти группы.., поставляющие
определенный контингент осведомителей, людей, выполняющих зада-
чи политической провокации, политического разложения компар-
тий» 1 . По сути это было вариацией на тему вредительства, столь
популярную в те годы в Советской России.
Иностранным коммунистам, работавшим в Москве, приходилось
принимать правила политической игры Сталина, хотя понимание этого
пришло и не сразу. В докладе Мануильского содержался многозначи-
тельный пассаж: «Я особенно подчеркиваю это — рассадником прово-
кации является эмиграция, особенно для нелегальных компартий.
Почему? Психологически люди чувствуют себя в безопасности, они
думают, что если они находятся вне страны, то здесь можно все гово-
рить... Особенно это распространено в СССР. У нас здесь пролетар-
ское государство, какие тут могут быть провокации?» 2
Действительно, многим иностранным коммунистам, искавшим
политического убежища от репрессий на своей родине, Советский
Союз представлялся надежной гарантией личной безопасности. Уже
в 20-е годы они избавились от иллюзии, что в пролетарском государ-

1
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 18. Д. 864. Л. 29.
2
Там же. Л. 47.

339
 стве «можно все говорить». Следующее десятилетие принесло с со-
бой дальнейшее ужесточение условий пребывания политэмигрантов
в СССР. Рассматривая страну как «осажденную крепость», ее руко-
водство занялось поиском скрытых врагов даже среди единомышлен-
ников. Цитата из речи Мануильского показывает, что настроения
недоверия и подозрительности преобладали даже среди тех функци-
онеров ВКП(б), которым было поручено реализовывать на практике
идеологию пролетарского интернационализма. Переход от таких на-
строений к репрессиям являлся только вопросом времени.
Иностранные члены И К К И с многолетним опытом работы в Мос-
кве отдавали себе отчет в том, что русификация аппарата и чистки на
всех его уровнях являются отражением новых тенденций в политике
советского руководства. И все же они пытались в меру сил и возмож-
ностей сдерживать их реализацию в Коминтерне. Бела Кун в письме
Мануильскому и заведующему орготделом Б. А. Васильеву от 7 сен-
тября 1931 г. подчеркивал: «Я думаю, что неверно, что в результате
более чем 10-летнего существования, работы и борьбы Коммунисти-
ческого Интернационала и большинства коммунистических партий мы
имеем партийный актив, который надо целиком сдать в архив, а потом
"выдвигать смену" и "во что бы то ни стало". Мы имеем некоторый
опыт, что такой метод смены кадров не ведет к хорошему. Не хочу
перечислять примеров, я думаю, что вы не хуже меня знаете»1.
Объединенный пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) 7 - 1 2 января 1933 г.
принял решение о проведении очередной чистки, необходимость кото-
рой обосновывалась быстрыми темпами роста партии2. Очевидно, что
форсированный рост ВКП(б) шел не стихийно, а отвечал интересам
высшего партийного руководства в условиях форсированной индуст-
риализации и насильственной коллективизации сельского хозяйства.
Сталину нужны были ударники и «двадцатипятитысячники» для про-
ведения масштабных политических кампаний. Некоторая нормализа-
ция ситуации в 1933-1934 гг. потребовала приведения в порядок соб-
ственных рядов. Прием в партию на период чистки был закрыт, «орден
меченосцев» почти на три года лишился притока свежих кадров3.

1
РГАСПИ. Ф . 495. Оп. 4. Д. 409. Л. 46.
«За последние два с половиной года партия увеличила свои ряды на 1 400 ООО че-
ловек, доведя их до 3 200 000», говорилось в постановлении ЦК и ЦКК ВКП(б) от
28 апреля 1933 г. ( К П С С в резолюциях. Т. 6. М„ 1985. С. 45).
Первоначально чистку планировалось закончить к декабрю 1933 г.. однако
она затянулась более чем на два года. Лишь пленум ЦК ВКП(б) 2 1 - 2 5 декабря
1935 г. принял решение «считать чистку 1933 г. законченной и не проводить ее
в тех областях, где она не проходила». Начавшийся вслед за чисткой обмен
партийных документов отодвинул возобновление приема в партию до 1 ноября
1936 г. (Там же. С. 304, 369).

340
 Постановление о чистке ссылалось на соответствующее решение
Второго конгресса Коминтерна. В подходящих случаях окружение
Сталина напоминало партийной массе о том, что ВКП(б) является
лишь одной из секций этой всемирной организации. Однако в зару-
бежных компартиях, так и не ставших массовыми, общепартийные
чистки не проводились. Сложнее обстояло дело с представителями
зарубежных компартий, находившимися в С С С Р и добивавшимися
перевода в члены ВКП(б). Процедура их проверки проходила через
Интернациональную контрольную комиссию Коминтерна, которая из
181 рассмотренного случая не возражала против перевода в больше-
вистскую партию 122 человек 1 .
Исполком Коминтерна стремился вовлечь в кампанию чистки
и другие категории иностранных коммунистов. Совещание членов
ИККИ и ИКК 7 мая 1933 г. постановило подвергнуть чистке тех
студентов коминтерновских школ, которые были откомандированы
своими партиями в Москву на срок более года. Свой вклад в прове-
дение чистки вносил и отдел кадров. Его заведующий на заседании
Секретариата И К К И 25 октября 1934 г. информировал собравшихся
об итогах проверки эмигрантов из Венгрии и Югославии, а также
о намерении в ближайшее время «устроить чистку германской полит-
эмиграции» 2 .

Перестройка кадровой работы после Седьмого конгресса

Коминтерна

Реорганизация аппарата ИККИ согласно решениям Седьмого кон-

гресса (25 июля - 21 августа 1935 г.) привела к большей централиза-
ции управления, все нити которого отныне сосредотачивались в ру-
ках секретарей. Еще больше выросло значение отдела кадров —
решение Секретариата от 2 октября 1935 г. называло его первым сре-
ди коминтерновских структур и подробно описывало функции его
референтов, которые приравнивались по своему рангу к помощникам
секретарей ИККИ'.
Сразу после завершения работы конгресса в здании на Моховой
начала свою работу комиссия М. А. Трилиссера (Москвина) — секре-

' Коммунистический Интернационал перед VII всемирным конгрессом. Мате-

риалы. М„ 1935. С. 592.
2
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 21. Д. 23. Л. 23.
' В официальном решении речь шла о 48 сотрудниках, в проектах эта цифра
доходила до 68, предусматривалось создание в структуре отдела специальной
«группы по расследованию случаев провокации и шпионажа» (Там же. Ф. 495.
Оп. 18. Д. 1051).

341
 таря ИККИ, работавшего до того в советской разведке и переведен-
ного в Коминтерн по прямому указанию Сталина. Комиссия должна
была проверить состав аппарата Исполкома на предмет политической
благонадежности и профессиональной пригодности. 53 из 400 работни-
ков ИККИ комиссия Москвина аттестовала отрицательно1. Результаты
ее работы свидетельствуют о стремлении руководства Коминтерна
обогнать «чекистские органы» в их борьбе с подозрительными элемен-
тами, которые в зависимости от политической конъюнктуры объяв-
лялись троцкистами, двурушниками, шпионами или диверсантами.
Включение аппарата Коминтерна в общую атмосферу секретно-
сти и подозрительности накануне эпохи «большого террора» шло не
только по линии проверки кадров. Вторым признаком надвигавших-
ся перемен стало нагнетавшееся сверху недоверие ко всему ино-
странному как потенциальному рассаднику враждебной идеологии,
а затем и шпионско-диверсантской деятельности. В этом русле пред-
принимались шаги по ужесточению режима пребывания в СССР
политэмигрантов, началось наступление на остатки самостоятельно-
сти их организаций.
Уже в ноябре 1935 г. Бела Кун подготовил обширный проект ре-
шения Секретариата о работе представителей компартий в Москве,
который в сокращенном виде 10 декабря получили для обсуждения
все заинтересованные лица. Заграничные бюро нелегальных компар-
тий «или другие подобные органы не должны были брать на себя
никаких функций в области работы среди эмиграции, а наоборот —
в целях конспирации обязывались изолировать себя от нее. Они не
могли входить ни в какие сношения с местными органами, разрешая
все свои вопросы при помощи представителя через ИККИ» 2 .
Главное обвинение представителям зарубежных компартий было
сформулировано в решении Секретариата «О переводе членов брат-
ских партий в ВКП(б)» от 2 9 - 3 0 декабря 1935 г. - халатность при
даче рекомендаций, приведшая к тому, что их получали «шпионские,
диверсантские и классово-враждебные элементы». Резкое ужесточе-
ние условий перехода иностранных коммунистов в ВКП(б) не остав-
ляло сомнений в том, что оказавшимся в Советском Союзе полит-
эмигрантам новый 1936 год готовил трагические сюрпризы. 3 января
1936 г. Мануильский отправил секретарю ЦК ВКП(б) И. И. Ежову
письмо с просьбой принять его и обсудить вопрос о проникновении
в С С С Р под видом политэмигрантов и членов братских партий шпи-
онов и диверсантов. Ограничение притока политэмигрантов и даже

1
Babicenko L. Die Moskwin-Komission / / The International Newsletter for Historical
Studies on Comintern, Communism and Stalinism. 1994/1995. H. 5/6. S. 3 5 - 3 9 .
2
РГАСПИ. Ф. 495. On. 18. Д. 1051. Л. 260.

342
отправка их обратно в свои страны обосновывались «необходимос-
тью борьбы с дезертирством с поля классовых боев», что звучало
просто кощунственно на фоне нацистского террора против рабочих
партий в Германии1.
Мануильский выступил инициатором перестройки всей работы *
московской штаб-квартиры Коминтерна в духе шпиономании. Под-
готовленный им в январе 1936 г. проект решения о кадровой поли-
тике предусматривал персональную ответственность представителя
партии в И К К И за политических эмигрантов и других лиц, направ-
ляемых его партией на территорию СССР. Здесь же ставилась зада-
ча дальнейшего усиления отдела кадров, которое «оправдало себя
в первую очередь тем, что обеспечивает проведение единой последо-
вательной линии кадровых вопросов и повышает бдительность по
отношению к врагу» 2 .
Секретариат И К К И летучим голосованием 26 января 1936 г. при-
нял решение «поставить в Президиуме вопрос о повышении бдитель-
ности во всех секциях Коминтерна и о мероприятиях против проник-
новения в их ряды провокаторов и агентов классового врага» 3 .
В начале февраля представительства партий в И К К И получили зада-
ние представить полную статистику всех случаев перевода иностран-
ных коммунистов в ВКП(б). Промежуточный результат этой работы
был представлен в докладе руководителя отдела кадров Антона Кра-
евского и Интернациональной контрольной комиссии Яна Анвельта
от 19 февраля, где констатировалась полная анархия при даче реко-
мендаций и выдвигалось требование ужесточения процедуры провер-
ки при переводе в члены ВКП(б). Руководители комиссии обещали
до 1 марта подготовить список всех выявленных коммунистов, от
рекомендации которым соответствующие партии отказывались. По-
скольку все эти люди находились в Советском Союзе, они автомати-
чески заносились в разряд потенциальных шпионов и попадали в поле
зрения органов госбезопасности.
Еще до завершения работы комиссии Краевского-Анвельта,
11 февраля 1936 г. Секретариат одним пакетом обсудил и предре-
шил два вопроса, которые впоследствии сыграют особую роль в ко-
минтерновской составляющей сталинских репрессий. Согласно пер-
вому из решений отдел кадров принимал на себя контроль за
переводом иностранных коммунистов в ВКП(б). В связи с этим на
него возлагалась ответственность за любые случаи проникновения
на территорию С С С Р коммунистов, подозреваемых в шпионаже.

1
РГАСПИ. Ф . 495. Оп. 18. Д. 1047-а. Л. 1 - 3 .
2
Там же. Л. 43.
3
Там же. Ф. 495. Оп. 18. Д. 1071. Л. 2.

343
«Исключения возможны только по требованию соответствующих
инстанций», т. е. органов НКВД'.
Следующим вопросом, стоявшим на Секретариате 11 февраля,
была резолюция о работе представителей партий в ИККИ. Их пол-
номочия были еще более урезаны, отныне они могли вести переписку
с партийными и советскими органами СССР и иметь иные контакты
в стране только с согласия соответствующего секретаря ИККИ 2 .
В записке от 4 июня 1936 г. заместитель заведующего отделом кадров
М. Б. Черномордик докладывал Георгию Димитрову, что вся коррес-
понденция зарубежных партий советским партийным и иным органам
проходит через аппарат ИККИ, а документы по персональным вопро-
сам в копиях откладываются в его отделе. Кроме того, «отдел кадров
в случае необходимости сообщает свои дополнительные материалы
по персональным вопросам соответствующим организациям через ЦК
ВКП(б)» 3 .
Немалый вклад в нагнетание атмосферы всеобщей подозрительно-
сти внесла и партийная организация аппарата ИККИ. Накануне засе-
дания секретариата 11 февраля она приняла специальное постановле-
ние, делавшее акцент на упущениях Бюро секретариата и отдела кадров
в деле обеспечения секретности работы в условиях, когда «ИККИ
и его аппарат являются главной целью атак классового врага, главным
объектом усилий всех его шпионов и агентов»'. Директивный стиль
данного документа лишний раз демонстрировал, насколько далеко
зашла политическая деградация Коминтерна, превратившегося в одно
из рядовых учреждений советской партийно-государственной машины.
В период массовых репрессий аппарат ИККИ находился под двой-
ным подозрением не только в силу пропагандистской ксенофобии, но
и из-за сохранявшихся у него особых связей с внешним миром. Ру-
ководителям Коминтерна приходилось балансировать между участи-
ем в общегосударственной чистке и сохранением дееспособности
собственных структур. Тот факт, что в ходе первого показательного
процесса в августе 1936 г. на скамье подсудимых оказались члены
КПГ и сотрудники ИККИ, заставил их удвоить свою энергию.
Сразу же после завершения процесса Секретариат И К К И развер-
нул широкую кампанию по пропаганде его итогов. В ответ на «анти-

1
РГАСПИ. Ф . 495. Оп. 20. Д. 811. Л. 27.
2
Там же. Ф. 495. Оп. 18. Д. 1073. Л. 2.
3
Там же. Л. 97.
4
Постановление завершалось характерным пассажем: «Партгруппа постанов-
ляет, чтобы в течение трех дней принятые сегодня "правила" были доведены до
сведения всех сотрудников наших секретариатов на их родном языке и чтобы
они расписались под ними. За проведение в жизнь этого постановления ответ-
ственны члены В К П ( б ) каждого секретариата» (Там же. Л. 171л).

344
советский вой международной реакции» зарубежные компартии
в срочном порядке должны были организовать «выступления ЦК
партии, партийных организаций, массовых собраний, в частности
социал-демократических рабочих с выражением братской солидар-
ности с трудящимися СССР, руководством ВКП и вождем междуна-
родного пролетариата тов. Сталиным»'.
Реагируя на результаты второго судебного процесса, одной из жертв
которого стал бывший секретарь Коминтерна Карл Радек, Президиум
ИККИ принял постановление «О проведении кампании против троц-
кизма», которое затем легло в основу резолюции И К К И от 29 мая
1937 г. об итогах февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б). В ней
не просто приветствовались принятые пленумом решения, но и пред-
лагался конкретный план действий в Коминтерне: «Необходимо про-
вести чистку партийных организаций от двурушнических троцкист-
ских элементов, которые засылаются классовым врагом для
дезорганизации коммунистических партий. Бывшие троцкисты, ко-
торые на протяжении многолетней работы не предоставили достаточ-
ного доказательства того, что они искренне порвали с троцкизмом
и встали на путь служения партии и делу рабочего класса, должны
быть сняты со своих постов» 2 .
Тем самым Президиум призывал компартии к проведению масш-
табной чистки своего руководства, что было невозможно в условиях
нелегальности и нецелесообразно в тех странах, где коммунисты аги-
тировали за проведение тактики «антифашистского народного фрон-
та». За рубежом дело ограничилось кампанией в прессе, подававшей
очередное разоблачение врагов народа как новый шаг С С С Р на пути
построения светлого будущего, и незначительными кадровыми пере-
становками. Руководители европейских компартий уже привыкли
к требованиям из Москвы принять самое активное участие в той или
иной кампании и научились использовать их в собственных целях.
Сотрудники отдела кадров, Интернациональной контрольной ко-
миссии Коминтерна, партийной организации ВКП(б) в аппарате
ИККИ проводили собственные расследования и передавали собран-
ные материалы в НКВД, предрешая тем самым судьбу своих вчераш-
них товарищей. Таким образом, первые акты человеческой драмы
разыгрывались еще не на сцене Лубянки, а в особняке на Моховой.
В справке об «изъятых врагах народа», которую 29 января 1938 г.
составил секретарь парторганизации ИККИ, приводилась следующая
статистика: в момент выборов нового состава парткома на учете на-

1
Цит. но: Фирсов Ф. И. Секретные коды истории Коминтерна 1919—1943. М.,
2007. С. 154.
2
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 20. Д. 75. Л. 51, 140.

345
ходилось 340 коммунистов, ныне - только 170. Было арестовано
74 члена ВКП(б), еще 16 исключены из партии как подозрительные
элементы (и, очевидно, ожидали ареста). Здесь же указывалось, что
среди арестованных лидировали уроженцы Польши и Германии (18 и
9 человека), а также сотрудники службы связи ИККИ (24 человека)1.
Урон, нанесенный сталинскими репрессиями аппарату Исполкома
Коминтерна, сопоставим с трагедией руководства Красной Армии
и советской разведки. Лишь после 22 июня 1941 г. перед зарубежны-
ми компартиями открылась перспектива реальной антифашистской
борьбы, которая способствовала притоку в них свежих сил. Отдел
кадров И К К И занялся отбором потенциальных кадров для подполь-
ной работы в странах, оккупированных Германией. Таким образом от
трудовой армии и новой волны репрессий были спасены молодые
немцы, эмигранты во втором поколении, начавшие учебу в военно-
политической школе Коминтерна, которая была эвакуирована в село
Кушнаренково под Уфой.
Выступая перед слушателями школы, ее директор Владимиров
20 января 1942 г. подчеркивал: «Руководство Коминтерна собрало вас
для краткосрочной политической переподготовки в целях использо-
вания вас в качестве серьезных практических работников в своих
странах в ближайшее время» 2 . В соответствии с требованиями мо-
мента значительное место в программе занимала физическая и воен-
ная подготовка. Несмотря на бытовую неустроенность и плотный
распорядок дня, слушатели школы, среди которых были немцы, авст-
рийцы, венгры и испанцы, думали не только о проблемах мировой
революции. Дирекции приходилось постоянно бороться с такими
нарушениями конспирации, как вечерние поездки будущих партий-
ных функционеров в райцентр на ганцы.
Функционеры компартий, работавшие в ИККИ, принимали самое
активное участие в отборе учащихся из числа военнопленных для
антифашистских школ 3 . В них готовили не только пропагандистов
для работы в частях Красной Армии, но и политработников для бу-
дущей мирной жизни. Руководители Коминтерна контролировали
тематические планы, выступая против «превращения антифашистских
школ в партийные» 1 . В своей переписке с их сотрудниками Пик от-
мечал неуместность идеи создания немецкого добровольческого кор-

1
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 156. Д. 173. Л. 3 9 - 5 2 .
2
Там же. Ф. 495. О п . 1 2 . Д. 159. Л. 26.
3
См. документ о критериях отбора кандидатов для антифашистских курсов,
подготовленный референтом отдела кадров И К К И Паулем Ферстерлингом 15 ян-
варя 1942 1. (Там же. Ф. 495. Оп. 77. Д. 15. Л. 2 - 9 ) .
' Письмо Мануильского Димитрову от 6 апреля 1942 г. (Там же. Л. 65).

346
uvea и еще в 1943 г. продолжал верить в то, что немецкому народу
удастся закончить войну путем свержения Гитлера, не допустив во-
енного поражения Германии1.
Такая позиция разделялась и руководством Коминтерна. По пред-
ложению Димитрова было принято решение об организации особых
курсов для активистов КПГ, с акцентом на изучение опыта граждан-
ской войны и вооруженного восстания 2 . На завершающем этапе вой-
ны краткосрочные партийные курсы ориентировались на изучение
деятельности советских административных органов и даже комму-
нальных служб. После посещения лагеря военнопленных № 100 в г. Южа
осенью 1944 г. Ульбрихт сообщал Димитрову о намерении больше
внимания обращать на представителей интеллигенции — врачей, учи-
телей, инженеров, незаменимых при налаживании мирной жизни
в Германии после Гитлера'.
Роспуск Коминтерна и передача его функций Отделу междуна-
родной информации ЦК ВКП(б) практически не изменили механиз-
ма отбора и подготовки партийных кадров. После образования Наци-
онального комитета «Свободная Германия» германские коммунисты
вели свою деятельность под его прикрытием. 2 декабря 1943 г. Пик
обращался к Мануильскому с просьбой о помощи в отборе кадров для
будущей работы в Германии, которая «никоим образом не должна
носить партийного характера, но проводиться в духе Национального
комитета и формирующегося национального движения в защиту мира
и демократии»". Броские антифашистские лозунги, отсутствие Ко-
минтерна как контролирующей инстанции должны были придать
деятельности немецких коммунистов национально-патриотический
характер, лишить их одиозного ярлыка «руки Москвы» '.
Военный разгром нацизма поставил компартии стран Центральной
Европы в совершенно новые условия. Благодаря дискредитации до-
военных режимов, активному участию коммунистов в Сопротивле-
нии и поддержке советских военных администраций компартии по-
лучили и использовали шанс завоевания государственной власти. Их
кадровая политика при сохранении общего контроля из Москвы при-
обрела большую самостоятельность и в то же время стала еще более
активно перенимать опыт ВКП(б) в его сталинской интерпретации.

1
РГАСПИ. Ф. 495. Он. 18. Д. 1339а. Л. 1 4 - 1 5 .
2
Решение от 9 февраля 1943 г. (Там же. Ф . 495. Оп. 74. Д. 153. Л. 4 - 6 ) .
3
Там же. Ф. 495. Оп. 77. Д. 40. Л. 1 3 - 1 8 .
1
Там же. Ф. 495. Оп. 77. Д. 29. Л. 13.
О послевоенных планах КПГ см. подробнее: «Nach Hitler kommen wir!»
D o k u m e n t e zur P r o g r a m m a t i k der M o s k a u e r K P D - F ü h r u n g 1 9 4 4 / 4 5 f ü r
Nachkriegsdeutschland. Berlin, 1994.

347
 8. Влияние «большого террора» на менталитет
сотрудников ИККИ

В многочисленных работах, посвященных истории сталинских

репрессий, пока еще недостаточно освещена тема их социально-пси-
хологических последствий, их влияния на менталитет партийно-госу-
дарственной элиты. Попробуем рассмотреть ее на примере достаточно
узкого и специфического слоя сталинской номенклатуры — руково-
дителей и работников аппарата Исполкома Коминтерна. Их числен-
ность во второй половине 30-х годов можно оценить в 2—3 тысячи
человек 1 . Постоянная связь с внешним миром и значительное коли-
чество иностранцев, работавших в ИККИ, определили специфику
и особый размах репрессий в этой организации 2 .
Отметим самые очевидные отличия коминтерновцев от советской
номенклатуры в целом. Во-первых, в подавляющем большинстве это
были проверенные коммунисты, делегированные своими партиями
для работы в «генеральном штабе мировой революции». Характерны-
ми чертами их мировоззрения были фанатичная убежденность в пра-
воте коммунистических идей, преданность Советскому Союзу, и в то
же время непонимание реальной ситуации в нашей стране, подавля-
ющее большинство населения которой жило совершенно иными забо-
тами. Они находились на стыке «русско-советского и западного об-
ществ» ! , вбирая (или отторгая) их существенные характеристики, но
так и не интегрировавшись полностью ни в одно из них.
Второе, что отличало работников И К К И — секретный характер
деятельности, сближавший их с разведчиками. Коминтерновцы на-
слаждались этим ореолом (привилегии, бесконтрольность расходуе-
мых средств), пока он не начал работать против них самих. Из Ко-
минтерна, как и из государственных спецслужб, нельзя было уйти
добровольно, заявив о смене убеждений и т. п. Человек как будто
покидал обычный мир, давая согласие работать в этой организации.
Зачастую он получал новое имя, а порой его именем пользовались
резиденты советской разведки.

1
Одновременно в аппарате И К К И работало не более 500 сотрудников, вклю-
чая технический персонал. П о м и м о высокой текучести кадров (покидавших
И К К И , но остававшихся в С С С Р ) приведенную выше цифру дает значительное
число иностранных работников примыкавших к Коминтерну международных
организаций.
2
См.: Пантелеев M. М. Репрессии в Коминтерне ( 1 9 3 7 - 1 9 3 8 ) / / Отечествен-
ная история. 1996. № 6.
!
Studer В., Unfried В. «Das Private ist oeffentlich». Mittel und Formen stalinistischer
Identitaetshildung / / Historische Anthropologie. 1999. H. 1. S. 83.

348
 Стимулы и границы социальной интеграции

Задачи выживания и самоутверждения, которые стоят перед пред-

ставителями любой политической элиты, приобретали в Коминтерне
особое звучание. Дело было не только в выборе модели политичес-
кого поведения, в поиске «патрона-покровителя», как правило, среди
лидеров российской партии, работавших в ИККИ. Не менее важным
было и тривиальное бытовое выживание, обеспечение себя миниму-
мом условий для продуктивной работы. Нехватка продовольствия,
охватившая всю страну после сталинской коллективизации, не обо-
шла стороной и Коминтерн — после открепления в 1932 г. от Инснаба 1
аппарат ИККИ добился разрешения на ведение собственного подсоб-
ного хозяйства, чтобы хоть как-то разнообразить скудный рацион
своих работников. Сказывалось и отсутствие «неформальных» соци-
альных связей, которые помогали выживать простым москвичам.
Иностранцы оказывались беспомощными в незнакомой и чуждой
среде, их призывы о помощи оказывались, как правило, гласом вопи-
ющего в пустыне. Член Исполкома от компартии Австрии Карл
Штейнгард так описывал на заседании И К К И 14 января 1921 г. свои
впечатления от полугодичного пребывания в Москве: «Мы, подобно
заключенным в крепости, зависим решительно во всем, что только
нам требуется, и беда, если у нас не налажены хорошие личные отно-
шения — тогда мы делаемся отрезанными от мира, мы ничего не
видим, ничего не слышим, никуда не можем двинуться за неимением
средств сообщения, и теряем здесь время даром...»2 Более поздние
стенограммы не зафиксировали подобной откровенности, но это вряд
ли свидетельствует о том, что проблема «хороших личных отноше-
ний» исчезла из коминтерновской практики.
Проблема выживания и интеграции иностранных коммунистичес-
ких функционеров в советскую жизнь осложнялась наличием у них
семей. Они проживали в легендарной гостинице «Люкс», о них забо-
тился огромный административно-хозяйственный аппарат, но это не
избавляло их от бытовых проблем. Еда в закрытой столовой устра-
ивала только холостяков, семейные предпочитали готовить сами. На
каждом этаже была кухня, в подвале — одна ванная комната на всех,
напоминавшая скорее общественные бани. Документы управления
делами ИККИ рассказывают о поистине титанической борьбе, кото-
рую приходилось вести иностранным коммунистам за обладание
в «Люксе» комнатой посуше и побольше.

1
Учреждение, занимавшееся обеспечением товарами первой необходимости
иностранных представительств в СССР.
2
РГАСПИ. Ф. 495. On. 1. Д. 27. Л. 27.

349
 В то же время следует признать, что на общем фоне материальной
нужды в столице Советской России иностранные коммунисты, имев-
шие интеллектуальную работу, жили довольно неплохо. Дополнитель-
ным заработком являлись статьи в прессе Коминтерна, в журнале
«Иностранная литература», переводческая и редакторская деятель-
ность. Подлинным сокровищем и основным средством производства
являлись пишущие машинки, которые передавались по наследству от
отъезжающих к остающимся. На втором месте среди «кормилиц»
находилась швейная машинка - некоторые жены функционеров КПГ
брали заказы на пошив и переделку одежды для соседей по «Люксу».
Наконец, никогда не прекращалась мелкая спекуляция вещами, при-
везенными из-за границы, зачастую они играли роль подарков для
«нужных людей» и предметов бартерного обмена.
Большинство эмигрантов отдавали себе отчет в том, что в СССР
их не ждут молочные реки с кисельными берегами. Жена писателя
Фридриха Вольфа писала мужу на пути из Базеля в Москву: «Можно
отказаться от многого, к чему мы, избалованные люди, здесь привык-
ли» 1 . Ее страхи были во многом необоснованными - Вольф являлся
образцом писателя-антифашиста и пользовался особыми привилеги-
ями, его семья получила огромную квартиру в Нижнекисловском
переулке. Гораздо реже встречались случаи открытого недовольства
и осуждения ситуации в стране в целом. Так, Эрна Влох, прибывшая
в С С С Р в сентябре 1934 г. и заведовавшая конспиративным пунктом
Отдела международных связей ИККИ, не скрывши своего негативного
отношения к советской действительности. Ее начальник в 1936 г. давал
следующую характеристику своей сотруднице: «По прибытии в Мос-
кву она мне сразу заявила, что поехала сюда крайне неохотно. С пер-
вого же дня пребывания своего в Москве она прививала своим детям
несоветский дух, сравнивая наш быт, наши магазины с заграницей в от-
рицательном для нас разрезе... Эрна Влох, не стесняясь, заявляла мне,
что она чувствует себя здесь как в концентрационном лагере»2.
Растущий разрыв между привезенными из-за границы идеальны-
ми образами страны социализма и советской реальностью вел ино-
странных коммунистов к психологическим срывам, а порой и к само-
убийствам. Однако главные факторы подобных срывов лежали не
в социально-бытовой, а в политической сфере. Иностранные работни-
ки Коминтерна с еще большей инерцией, нежели политэмигранты,
вращавшиеся в рабочей среде, заметили произошедшую на рубеже
30-х годов смену акцентов. В годы нэпа правящая партия пестовала
в С С С Р культ «наших за границей», который подразумевал радост-

1
Jacobson W., Aurich R. Der Sonnensucher Konrad Wolf. Berlin, 2005. S. 78.
2
РГАСПИ. Ф. 495. Qu. 205. Д. 6043. Л. 73.

350
ные встречи с зарубежными братьями по классу, покровительствен-
ное отношение к ним, бедным и несчастным, живущим еще при капи-
талистах. Это являлось составной частью идеологической легитима-
ции партийной диктатуры, и на ее поддержание тратились немалые
силы.
После утверждения сталинского единовластия этот культ сменил-
ся на свою противоположность. Начался поиск «чужих в нашей стра-
не» — шпионов, диверсантов, вредителей. Все, что имело хоть какое-
то отношение к загранице, воспринималось тоталитарным государством
как враждебное, подрывавшее его монополию на информацию, его
«право правды». Если германский национал-социализм жил культом
собственной нации, то сталинизм отличала ненависть ко всему ино-
странному, превзошедшая все известные образцы политической ксе-
нофобии.
Отныне, прибыв в СССР, иностранный коммунист был обязан
отречься от старой родины, и личных привязанностей. Теперь его
родиной навсегда становился Советский Союз, а его партией -
ВКГ1(б). Эта процедура весьма напоминала обет отречения от земной
жизни, который давали люди, поступавшие в тот или иной монашес-
кий орден. Она не была оговорена ни в одном из документов, которые
эмигрант подписывал по прибытии, но о ней все знали. Если до 1933 г.
к переписке с родными в Германии или обращению в германское
посольство относились довольно равнодушно, то после прихода Гит-
лера к власти это стало настоящим преступлением. Наличие в личных
делах работников Исполкома Коминтерна копий их писем личного
характера доказывает, что переписка с заграницей в те годы находи-
лась под жестким контролем органов госбезопасности, которые ин-
формировали об этом структуры, отвечавшие за пребывание ино-
странцев в СССР.
Если контакты с Германией простых рабочих всплывали только
после их ареста, то для работников И К К И факт переписки с заграни-
цей становился предметом разбирательства еще на дальних подступах
к Лубянке. Так, партийная группа 17 августа 1937 г. разбирала персо-
нальное дело сотрудника секретариата Эрколи Вернера Петермана.
Несмотря на положительные характеристики коллег, в решении отме-
чалось, что «товарищ не понял вначале глубины своей ошибки, зак-
лючавшейся в связи с родителями и родственниками, находящимися
в фашистской Германии». Участвовавший в обсуждении Курт Функ
(Герберт Венер) считал полное отречение от прошлого само собой
разумеющимся: «По-моему, он должен был бы показать партийной
организации письма, которые он получает из Германии. Для меня, для
человека, который работал очень долго в нелегальных условиях, труд-
но понять возможность переписки между Германией и Советским

351
Союзом. Я бы не мог поддерживать такую переписку. В момент, когда
я переходил границу, я знал, что рву со всем, и сохраняю только те
связи, которые нужны для партийной работы» 1 .
Иностранцы, в том числе и работники Коминтерна, оказывались
в Советском Союзе «группой риска» еще и потому, что в их образе
жизни было много такого, что воспринималось окружающими как
нонконформизм и «антисоветчина». Немецкие эмигранты, например,
слушали радио из Германии, переписывались с заграницей, хранили
сочинения Троцкого. Любая попытка выйти за рамки принятых норм
политического поведения вызывала жесткую реакцию руководства
и партийной организации ИККИ. В феврале 1935 г. было развернуто
целое дело о проведении «вечера старых кимовцев», в ходе которого
ряд иностранных работников Исполкома Коминтерна беседовал со
своими бывшими товарищами, когда-то разделявшими оппозицион-
ные взгляды (Л. Шацкиным, В. Вуйовичем). Из аппарата ИККИ с фор-
мулировкой «за разглашение политических сведений» был уволен
Альфред Курелла, его коллеги получили партийные и служебные
взыскания 2 .
Подобные факты моментально распространялись в среде полит-
эмигрантов, нагнетая страх и взаимное недоверие. Еще до начала «боль-
шого террора» в ней утверждалась психология преклонения перед
сильным и травли слабого, жажда крови, подобная той, которая ох-
ватывала толпу на гладиаторских боях. Достаточно ярко подобные
настроения выразил немец Николай Раков (впоследствии сам став-
ший жертвой репрессий): «Лучше расстрелять сто невиновных, чем
не расстрелять одного виновного» '.
Работавшим в Москве представителям европейских компартий
пришлось буквально головой отвечать не только за каждого полит-
эмигранта своей национальности, но и за поражения всей истории
Коминтерна. Особенно это касалось тех стран, где революционный
переворот казался особенно близким и все же произошел откат к ре-

1
РГАСПИ. Ф . 495. Оп. 205. Д. 6184. Л. 33. Впоследствии Венер трактовал
свое выступление как смелую попытку «опровергнуть произвольные доводы
партийного обвинителя» (Mueller R. Herbert Wehner - Moskau 1937. Hamburg,
2004. S. 186. Fussnote 12).
2
РГАСПИ. Ф. 17. On. 120. Д. 205.
' Из речи Ракова на партсобрании аппарата И К К И 26 декабря 1934 г. Цит.
по: Firsov F. Die «Saeuberungen» im Apparat der Komintern / / Kommunisten
v e r f o l g e n K o m m u n i s t e n . S t a l i n i s t i s c h e r T e r r o r u n d « S a e u b e r u n g e n » in den
kommunistischen Parteien Europas seit den dreissiger Jahren. Berlin, 1993. S. 45.
Характерно, что подобная аргументация использовалась Молотовым для оправ-
дания «большого террора» (Чуев Ф. Сто сорок бесед с Молотовым. М., 1990.
С.416).

352
акции — Польши, Румынии, Германии. Важную роль в том, какая
национальность больше, а какая меньше пострадала в годы террора,
играло наличие ее диаспоры в СССР. Чем больше она была, тем
больше появлялось подозрений в ее засоренности шпионами, незави-
симо от состояния дипломатических отношений С С С Р с той или
иной страной'.

Суд над Коминтерном?

«Крупнейшие шпионы работали в Коммунистическом Интернаци-

онале», — записал Димитров высказывание Ежова в своем дневнике
26 мая 1937 г.2 Руководство международным коммунистическим дви-
жением оказалось неспособно защитить свои кадры от государствен-
ного террора. Только среди работников ИККИ, продолжавших нахо-
диться на учете в его партийной организации, было репрессировано
113 человек, из них более сорока уволены из И К К И лишь вследствие
ареста''.
Репрессии в Коминтерне начиная с 1936 г. фактически повторяли
сценарий внутрипартийной борьбы в ВКП(б) - все те, кто не удер-
жался в орбите сталинского руководства, оказывались потенциальны-
ми врагами партии. Позже такой подход будет перенесен и на группу
ответственных работников ИККИ, оставшихся не у дел после Седь-
мого конгресса Коминтерна. При этом следователи стремились отне-
сти складывание «контрреволюционных организаций» к возможно
более раннему моменту, когда обвиняемые еще находились у рычагов
власти. Так, «германо-польский блок» во главе с Нейманом и Юли-
аном Ленским появился якобы уже в 1931 г., а в 1933 г. все тог же
Нейман вместе с Реммеле помешал Тельману организовать сопротив-
ление в момент прихода Гитлера к власти 1 .
Иностранным функционерам, попавшим на Лубянку, приходилось
вначале пересказывать всю историю своей партии с акцентом на ук-
лоны от генеральной линии и антипартийные выступления, а затем
она шлифовалась совместно со следователем для того, чтобы в ней

' О специфике национальных операций НКВД см.: Охотин Н., Рогинский А. Из

истории «немецкой операции» НКВД 1937—1938 гг. / / Наказанный народ. Ре-
прессии против российских немцев. М„ 1999.
2
Dim iL roff G. Tagebuecher 1 9 3 3 - 1 9 4 5 . Berlin, 2000. S. 158.
:i
Пантелеев M. M. Указ соч. С. 161.
1
В протоколе допроса Нейман и Реммеле названы руководителями КПГ, хотя
к тому времени они таковыми уже не являлись. См.: Protokolle des Terrors (I):
Bela Kun und Lajos Madjar in russischen KGB-Dokumenten / / The International
Newsletter of Historical Studies on Comintern, Communism and Stalinism. 1996.
H. 7/8. S.66, 69.

353
 появился шпионско-криминальный контекст. Так, признания руково-
дителей И К К И в том, что приход германского фашизма к власти стал
выражением банкротства не только Второго, но и Третьего Интерна-
ционала, рассматривались как их солидарность с троцкизмом. Попыт-
ки обсуждения германской делегацией проектов решений Седьмого
конгресса также выдавались за попытку раскола Коминтерна даже без
указания на то, в каком направлении велась дискуссия'.
Особой группой риска оказывались те работники ИККИ, которые
прибыли в С С С Р под угрозой ареста в своих странах или после
заключения в тюрьмах и концлагерях. Статус политэмигранта, давав-
ший ранее солидные преимущества, с середины 30-х гг. превратился
в несмываемое клеймо. Побывавший в полиции автоматически ока-
зывался завербованным шпионом и провокатором. Помимо обвине-
ний в связях с иностранными разведками он рассматривался как
«дезертир, бежавший с поля классовых боев в своих странах». Слож-
ный механизм перепроверки состава политэмиграции привел к резко-
му сокращению ее рядов, многие из иностранных коммунистов ока-
зались в С С С Р буквально без средств к существованию.
Ментальность нового поколения коминтерновской номенклатуры,
прошедшего через чистки и кампании самокритики в своих партиях,
подразумевала готовность перешагнуть через моральные нормы в от-
стаивании генеральной линии. Масштаб доносов, отложившихся
в личных делах ее представителей, впечатляет. Порой это были пере-
крестные обвинения, своего рода эпистолярные дуэли. Следует иметь
is виду, что адресатом были и оставались партийные органы — сигна-
лы от иностранных коммунистов напрямую в НКВД являлись редко-
стью. Тем не менее добровольный контакт с органами госбезопасности
выступал в качестве позитивного (хотя и скрываемого от окружаю-
щих) момента партийной карьеры.
Сотрудник отдела кадров Георг Брюкман, находившийся в 1939 г.
под следствием, писал Димитрову: «Моя работа в Советском Союзе
и Коминтерне показала, что я не только последовательно боролся за
генеральную линию партии, но и помогал ей разоблачать пробрав-
шихся в ее ряды вредных элементов. Сотрудники отдела кадров под-
твердят, что НКВД не получала ни от одной другой секции столько
(компрометирующих. - А. В.) материалов, сколько от немецкой» 2 .
Даже перед лицом смерти стереотипы службиста продолжали прева-
лировать над человеческими качествами.

1
ГАРФ. Ф. 10035. On. 1. Д. П-22720. Т. 7. Л. 1 3 0 - 1 3 1 ; 'Г. 8. Л. 2 77 -279.
2
M u e l l e r R. Der Fall des « A n t i k o m i n t e r n - B l o c k s » . Ein v i e r t e r Moskauer
Schauprozess? — J a h r b u c h l'uer historische Kommunismusforschung. Berlin, 1997.
S. 1 8 7 - 2 1 4 .

354
 Предположения, что жертвами четвертого показательного процес-
са Сталина в 1938 г. должны были стать руководители Коминтерна,
неоднократно высказывались в отечественной и зарубежной истори-
ографии. Речь о заговоре, готовившемся в самом ядре ИККИ, велась
еще до ареста его главного действующего лица — Иосифа Пятницкого,
который почти полтора десятка лет являлся «серым кардиналом»
этой организации, отвечавшим за ее связь с партийными и государ-
ственными структ урами СССР. Летом 1937 г. на Лубянке была опре-
делена «руководящая тройка» — Пятницкий, латыш Вильгельм Кно-
рин и венгр Бела Кун. Естественно, основные кадры заговорщиков
набирались из членов Германской компартии, находившихся в СССР,
а в самом аппарате И К К И — из сотрудников службы связи, имевших
прямые кон такты с заграницей.
Знакомство с материалами «антикоминтерновского» дела показы-
вает, что следователи НКВД не выдумали все обвинения от первого
до последнего слова. Они лишь препарировали в нужном смысле ту •<
реальную борьбу, которая шла в верхушке Коминтерна в первой по-
ловине 30-х годов. Речь идет о столкновении старого большевика
Пятницкого и сталинского выдвиженца Мануильского, каждый из
которых за долгие годы работы в И К К И сумел собрать вокруг себя
значительное число преданных сторонников. Фактически появились
две неформальных группировки, два клана, успехи каждого из кото-
рых полност ью зависели от влияния его лидера. Можно не сомневат ь-
ся в том, что отголоски этой подковерной борьбы доходили до руко-
водства ВКП(б) и на определенном этапе вполне устраивали Сталина,
размышлявшего о новом повороте в тактике Коминтерна. Каждый
зигзаг сталинской генеральной линии подразумевал осуждение оши-
бок предшествующего этана, причем в персональном плане за ними
стояли «враги народа».
Какому-то из двух кланов в аппарате И К К И пришлось бы сыг-
рать их роль, отсюда резкое обострение их борьбы накануне Седь-
мого конгресса Коминтерна. Дело доходило до обещаний реабили-
тации бывших оппозиционеров и возвращения их на руководящие
пос ты. Борьба за лидерство велась и чисто аппаратными ме тодами.
Один из арестованных по «антикоминтерновскому» делу, сотрудник
секретариата Кнорина Г. Б. Смолянский рассказывал на допросах,
что получил от своего шефа задание сорвать подготовку доклада
Димитрова к конгрессу Коминтерна. «В соответствии с этими уста-
новками я привлек к работе известных мне членов организации... Их
материалы, в частности по истории единого фронта, вызвали резкое
осуждение Димитрова как вредные, а не помогающие подготовке
конгресса. Я действительно пытался еще раз использовать кнорин-
скип проект тезисов и его материалы о фашизме, что также было

355
 немедленно и резко отвергнуто. В связи с этим была потеряна изве-
стная часть времени в подготовительной работе к конгрессу. Потеря
времени произошла и от того, что первоначальный материал был
нами умышленно сделан в количестве полутора тысяч страниц, зная
вдобавок, что Димитров не здоров и ему вообще тогда трудно было
работать» 1 .
Очевидно, что в этих показаниях была гипертрофирована реаль-
ная фактическая основа, из частичек правды, как из осколков раз-
битой вазы, усилиями следователей НКВД сложена совершенно иная
конструкция. Показания Смолянского об антисоветской группе Пят-
ницкого—Кнорина в Коминтерне подтверждались арестованными Ва-
с и л ь е в ы м ( р у к о в о д и т е л ь орготдела И К К И ) , представителем
польской компартии Игнатием Рыльским (Ян Лубинецкий), функ-
ционерами КПГ Нейманом и Реммеле. С какого-то момента (точно
установить его невозможно) тезис об «атикоминтерновском загово-
ре» и его лидерах переносится в показания тех, кто просто по своему
служебному положению не мог ничего знать об этом. Здесь уже
следователи НКВД не добавляли ничего нового, а просто заставля-
ли арестованных коминтерновцев повторять одни и те же формули-
ровки, максимально расширяя масштабы сфальсифицированной
организации заговорщиков.
После того, как вставший во главе И К К И Георгий Димитров
принял сторону Мануильского, судьба группы Пятницкого—Кнорина
была предрешена. О том, насколько реальными были попытки моби-
лизовать сторонников этой группы в ходе Седьмого конгресса, о ко-
торых говорилось на следствии в 1937—1938 гг., невозможно судить
в отсутствие документальной базы. В любом случае, удаление из
коминтерновских структур Кнорина и Пятницкого давало четкое
направление будущему ходу репрессий. Мужественное выступление
последнего на июльском Пленуме ЦК ВКП(б) 1937 г. против массо-
вых репрессий среди старых большевиков 2 и последовавший за этим
арест поставили точку в кампании травли лидера проигравшего кла-
на, разгром которого (в зависимости от конъюнктуры и настроения
Сталина он мог оказаться и идейно-политическим, и репрессивно-
криминальным) был предрешен поворотом Коминтерна к политике
«народного фронта».
Следователи центрального аппарата НКВД подгоняли показания
обвиняемых под шаблоны двух первых показательных процессов. Так,
Васильев на допросе 26 октября 1937 г. заявил, что «по структуре

1
Показания от 28 сентября 1937 г. (ГАРФ. Ф. 10035. On. 1. Д. П 22720. Т. 8.
Л. 145).
2
Пятницкий В. Заговор против Сталина. М., 1998. С. 51—69.

356
и методам работы подпольная организация в Коминтерне прибли-
жалась к фашистским организациям» 1 . Активно разворачивалась
шгшонеко-террористическая часть дела — согласно обвинительному
заключению против Пятницкого, последний среди прочего: «4. Фи-
нансировал из средств Коминтерна Троцкого и систематически пере-
давал ему шпионские сведения о деятельности Коминтерна и брат-
ских партий, зная о том, что Троцкий эти сведения передает
правительствам Японии, Англии и других стран. 5. Совместно с чле-
ном организации Васильевым организовал и пытался осуществить
террористический акт против Секретаря ЦК ВКП(б) — Народного
комиссара путей сообщения Л. М. Кагановича» 2 .
Уже сам факт, что согласно этому документу заговорщики в Ко-
минтерне планировали убить только одного из членов Политбюро, не
покушаясь ни на вождя, ни на захват власти в стране, свидетельство-
вал об отказе Сталина от проведения на этом материале показатель-
ного судебного процесса. Какую роль здесь сыграло сопротивление
Пятницкого, остается открытым вопросом 1 . Как мы знаем, следовате-
ли с Лубянки умело обходили подобные препятствия. Инициировав
форменный погром коминтерновских кадров, Сталин не видел боль-
ше воспитательного эффекта в репрессиях против организации, рабо-
тавшей, по его собственному выражению, «на руку противнику» 4 .
«Антикоминтерновский блок» рассыпался на мелкие группы, которы-
ми в зависимости от ранга обвиняемых занимались уже региональ-
ные подразделения НКВД.

Стратегии индивидуального спасения

Существенное отличие эпохи террора 1936—1938 гг. от предше-

ствовавших партийных чисток состояло в том, что его механизм был
совершенно закрыт от потенциальных жертв. Если ранее коммунисты
чувствовали себя избранной кастой, даже тогда, когда их «чистили»
на открытых собраниях с участием беспартийных, то отныне все были
уравнены в правах, точнее, в абсолютном бесправии перед лицом
таинственных «органов». Сталинский режим в тот момент явно сде-
лал шаг вперед в реализации лозунга социального равенства — со-

1
ГАРФ. Ф. 10035. On. 1. Д. П-22720; Т. 8. Л. 2 3 9 - 2 4 0 .
2
Там же. Т. 10. Л. 234.
Starkow В. Die letzte Schlacht des Komintern-Sekraeters / / The International
Newsletter of Historical Studies on Comintern, Communism and Stalinism. 1994.
H. 3 / 4 . S. 4 1 - 4 3 .
1
Это высказывание Сталина записал в своем дневнике Димитров (Dimitroll G.
Op. cit. S. 149).

357
 трудники НКВД не делали скидок на заслуги и звания. В массах это
вызывало смешанные со страхом настроения социального злорадства,
типичные для россиян еще с тех времен, когда царь расправлялся со
своим зарвавшимся и проворовавшимся окружением.
Годы террора не могли окончательно атомизировать советское
общество и даже порождали особые формы социальных связей вроде
лагерной солидарности. Оказавшиеся же в Советском Союзе ино-
странные коммунисты в дополнение к общей атмосфере страха и по-
дозрительности испытывали на себе еще и дополнительное психоло-
гическое давление. Оно включало в себя, во-первых, крушение мифов
о «рае для рабочих», торжестве подлинной демократии. Во-вторых,
насаждалась неприязнь ко всему иностранному как часть насаждав-
шейся сверху ксенофобии. Наконец, депрессивным фактором явля-
лась потеря связей с родиной и близкими людьми своей националь-
ности, сведение к минимуму внеслужебных контактов с советскими
гражданами, ибо каждый из них мог быть изобличен на следующий
день как враг народа.
Начало первого показательного процесса в августе 1936 г. отнюдь
не отменяло закрытость террора для каждой из его потенциальных
жертв. Занавес судебного заседания в Доме Союзов приоткрывался
лишь тогда, когда это считал нужным его главный режиссер. Сидев-
шие на скамье подсудимых актеры исполняли свои роли без всякой
надежды на благосклонность судей, они выступали в качестве живого
(пока еще живого!) предупреждения присутствовавшим в зале, чи-
тавшим отчеты о процессе в газетах: каждого из вас может постигнуть
такая судьба.
В этих условиях большинство находившихся в Москве функцио-
неров зарубежных компартий и просто политэмигрантов стремилось
затаиться, избегать обсуждения ситуации в стране. Тот, кто чувство-
вал себя в непосредственной опасности, пытался играть на опереже-
ние. Редактор берлинской газеты «Роте Фане» и секретарь Тельмана
Вернер Хирш, попавший в Москву после освобождения из нацист-
ского концлагеря, в письме Вильгельму Пику делал акцент на свои
прошлые заслуги: «Это было совсем нелегко, после полуторагодично-
го "санатория" у фашистов, когда я чувствовал себя борцом нашей
партии на самой передовой, в течение следующих полутора лет под-
вергаться несправедливой и оскорбительной дискредитации, сохра-
няя безусловную дисциплину» 1 .
Хирш рассматривал свое отстранение от активной работы в Мос-
кве как происки политических соперников и обещал в случае реа-

1
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 293. Д. 117. Л. 4.

358
билитации безусловную преданность. Ему было трудно понять, что
в тот момент перипетии внутрипартийной борьбы и связанная с ни-
ми биография каждого из функционеров уже получали иное толко-
вание, и новое руководство КПГ было заинтересовано не столько в
подборе команды единомышленников, сколько в отборе незапятнан-
ных кадров.
Просьбы Хирша, подкрепленные ссылками на мнение Тельмана,
остались без ответа. Начало первого показательного процесса дало
ему, равно как и другим отверженным, шанс вновь поставить вопрос
о возвращении к активной работе. Участие на процессе в качестве
обвиняемых двух функционеров КПГ рассматривалось ими в каче-
стве доказательс тва недостаточной классовой бдительности партии.
25 августа 1936 г. Хирш разослал во все возможные инстанции, вклю-
чая секретариат Сталина, письмо с разоблачениями ошибок и пре-
ступлений руководства германской компартии. Конкретные факты
перемежались в нем со штампами, почерпнутыми из передовиц совет-
ских газет: «Разоблачение банды троцкистеко-зиновьевских террори-
стов и их агентов в рядах КПГ продемонстрировало серьезную угрозу,
которая возникла из-за недостаточной большевистской бдительности
в рядах нашей партии» 1 .
Сразу после завершения первого показательного процесса поток
добровольной информации о еще не разоблаченных врагах и дву-
рушниках буквально захлестнул Исполком Коминтерна. Эти до-
кументы, схожие по стилю и содержанию, показывают, насколько
заразительной была логика «большой чистки». В ее ходе практичес-
ки каждый получал шанс доказать собственную лояльность режиму,
донеся на ближнего своего. И здесь многое зависело от умения так
подать факты, чтобы обвинения в адрес других не могли быть повер-
нуты против себя самого. Практически все руководители и функци-
онеры иностранных компартий, находившиеся в то время в СССР,
были вынуждены пройти испытание сталинской модификацией
«русской рулетки».
Иногда их бездействие определяло судьбу того или иного челове-
ка. Московское руководство КПГ, куда стекались письма Хирша,
выжидало решения его судьбы «компетентными органами», прекрас-
но отдавая себе отчет в том, что заступничество в этом случае может
дорого обойтись. Наконец, 23 сентября 1936 г. Пик получил из отдела
кадров ИККИ извещение о том, что Хиршу отказано в разрешении
на выезд в Париж в качестве свободного литератора. Это было сиг-
налом, не допускающим разных толкований. Через две недели Пик от

1
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 293. Д. 117. Л. 26.

359
 имени Политбюро ЦК КПГ направил Хиршу короткую записку, где
говорилось о том, что Политбюро ЦК КПГ отказывается принять
к сведению его заявление от 25 августа 1936 г., «так как из его содер-
жания не видно искреннего желания помочь партии в выполнении ее
задач» 1 . 4 ноября 1936 г. Хирш был арестован.
Понимание «социалистической законности» тех лет отождествля-
ло сам факт ареста и признание арестованного виновным. Его дого-
няло не только исключение из партии, но и волна новых обвинений.
Это не оставляло арестованным никаких шансов на самооправдание,
значительно облегчая работу следователям НКВД. Так, выступая на
совещании в отделе кадров И К К И 1 3 - 1 6 января 1937 г., руководи-
тель контрразведывательного аппарата КПГ Клаус Мойтер сообщил
о новых обстоятельствах ареста Эрнста Тельмана. Его дочь вдруг
вспомнила о разговоре, который состоялся накануне этого события -
«Тельман заметил, что предателем является один из представителей
партийного руководства». Почти дословное повторение известного
евангельского сюжета не смутило партийную службу безопасности,
и она активизировала собственное расследование. В конце концов Роза
Тельман призналась, что ее отец назвал имя Вернера Хирша 2 . Судьба
последнего была предрешена.
Печать Иуды создавала вокруг каждого из «врагов народа» ваку-
ум отчуждения. Вчерашние товарищи и коллеги переставали узна-
вать жену арестованного, обходили стороной его комнату, даже не
решались разобрать служебные бумаги на его рабочем столе - для
выполнения этой миссии приходил референт отдела кадров. В 1936 г.
в Москве на немецком языке вышла брошюра о Кларе Цеткин, под-
писанная Пиком. На самом деле текст был подготовлен все тем же
Хиршем, и лишь просмотрен его партийным начальником. Попытка
Елены Стасовой год спустя издать ее в русском переводе вызвала
резкий отклик лидера КПГ: «С политической точки зрения пред-
ставляется совершенно невозможным издание брошюры, подготов-
ленной человеком, которого были вынуждены арестовать советские
органы госбезопасности. Такое издание будет выглядеть как протест
против ареста» 3 .
Масштабы репрессий поставляли достаточное количество комп-
ромата на каждого из номенклатурных работников, и то, будет ли он
пущен в дело, зависело не столько от воли случая, сколько от нефор-

1
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 293. Д. 117. Л. 51. Сообщение отдела кадров ем - Там
же. Д. 118. Л. 13.
2
Там же. Оп. 12. Д. 158. Л. 21.
3
Там же. Д. 20г. Л. 4.

360
мальных связей с партийными лидерами и от осторожного сотруд-
ничества с органами НКВД. Тот факт, что в Москву, в распоряжение
ИККИ, на протяжении десятилетий направлялись функционеры,
проигравшие во внутрипартийных баталиях, превращал их в залож-
ников сталинского террора. В их личных делах было достаточно
компромата, использование которого зависело от воли случая и
усердия кадровых сотрудников. Списки «плохих элементов» среди
политэмигрантов с кратким указанием негативных материалов регу-
лярно направлялись отделом кадров И К К И в НКВД. Их основу
наряду с перлюстрированной перепиской составляли признания,
сделанные в ходе предшествовавших партийных чисток и разбира-
тельств.
Любая попытка неформального объединения подобных «элемен-
тов», пусть даже проживавших в соседних комнатах отеля «Люкс»,
была невозможна, ибо могла породить обвинения в антипартийном
сговоре. Каждый оказывался один на один со всемогущим режимом,
что стимулировало настроения апатии и безысходности. Исключения
из этого правила можно пересчитать по пальцам. 26 июля 1936 г.
бывший немецкий оппозиционер Герман Реммеле решился испытать
судьбу, обратившись к Мануильскому с просьбой помочь в трудоус-
тройстве функционеров КПГ, оказавшихся в Москве без работы.
В прилагавшемся списке из 29 фамилий преобладали партийные ру-
ководители, оттесненные на второй план дуумвиратом Пика—Ульб-
рихта. В приписке от руки Реммеле благодарил Мануильского за
«твое внимание к нашим партийным кадрам»'. Последующие собы-
тия придали этой фразе весьма зловещий смысл. Письмо было на-
правлено в отдел кадров И К К И — его руководитель уже 27 июля
затребовал материалы из архива личных дел на всех упомянутых лиц.
Дальнейшее движение письма по каналам коминтерновского аппарата
неизвестно — достаточно отметить, что более половины из названных
в нем функционеров были впоследствии репрессированы.
Публикация в 1993 г. документов из личного дела уже упоминав-
шегося Герберта Венера показывает, что роль того или иного деятеля
зарубежных компартий, оказавшегося в Москве, отнюдь не сводилась
к пассивному наблюдению за происходящим и ожиданию неизбежно-
го ареста2. Венер был одним из немногих функционеров КПГ высоко-
го ранга, кому удалось выбраться из нацистской Германии. Вызов
в Москву в канун 1937 г. и отстранение от работы в оперативном
руководстве партии означали начало следствия против него. Однако

' РГАСПИ. Ф. 495. Он. 293. Д. 118. Л. 1.

2
Mueller R. Die Akte Wehner. Moskau 1937 bis 1941. Berlin, 1993.

361
Венер сумел отвести предъявленные ему обвинения в связях с гестапо
и убедить отдел кадров в целесообразности использования его как
живого банка данных.
Еще до назначения на работу в секретариат Эрколи он подготовил
объемное донесение «о подрывной деятельности троцкистов в немец-
ком антифашистском движении» 1 . Документ был переправлен на
Лубянку и положен в основу соответствующего директивного письма
НКВД, стимулировавшего репрессии против немецких политэмиг-
рантов 2 . Одной из неотложных мер в борьбе с троцкизмом по мысли
Венера должно было стать широкое распространение в кругах левой
немецкой эмиграции протоколов московских процессов. Однако все
усилия пропагандистской машины Коминтерна не смогли нейтрали-
зовать негативного влияния сталинского террора на образ СССР за
рубежом. После серии показательных процессов любые попытки сбли-
жения левых сил в рамках политики «народного фронта» потеряли
под собой реальную почву®.
В 1939 г. активизировала свою работу Интернациональная конт-
рольная комиссия Коминтерна, которая в предшествовавшие годы
занималась в основном исключением из партии сотрудников ИККИ,
уже арестованных органами НКВД. Разбор дела Вилли Мюнценбер-
га, отказавшегося вернуться из Парижа в Москву, привел к серьез-
ным обвинениям против «серого кардинала» КПГ Вальтера Ульб-
рихта. Стенограмма заседания комиссии 29 марта, где разбирались
эти обвинения, наглядно показывает систему двойных стандартов
в отношении проигравших и победивших во внутрипартийной борь-
бе. Если участники прений навешивали на Мюнцепберга всевоз-
можные вражеские ярлыки, то к Ульбрихту относились с подчер-
кнутым пиететом, и все обвинения в его адрес изначально
воспринимались с недоверием 1 .
Прочные позиции Ульбрихта на вершине номенклатурной иерар-
хии Коминтерна предопределили и достаточно мягкий приговор ИКК
по делу его жены Шарлотты Кюн. Вопрос был поднят отделом кадров,
причем представленная справка лишний раз подтверждала то обсто-
ятельство, что от него не ускользали даже малейшие детали партий-
ного прошлого. Кюн были поставлены в вину контак ты с Брандлером,
Тальгеймером и Радеком в 20-е годы, два ее первых мужа (Отто
Шультхеп и Эрих Вендг) также оказались «антисоветскими элемен-

1
РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 20. Д. 201. Л. 1 1 1 - 1 2 6 .
2
Mueller R. Herbert Wehner - Moskau 1937.
® Haslam J. The Soviet Union, the Comintern and the Demise of the Popular Front
1 9 3 6 - 1 9 3 9 / / The Popular Front in Europe. London, 1987. P. 150-160.
1
РГАСПИ. Ф. 505. On. 1. Д. 54. Л. 4 1 - 5 1 .

362
тами»1. Однако разбор дела Кюн на заседании ИКК 14 мая 1939 г.
завершился вынесением обычного выговора, что можно рассматри-
вать как свидетельство приспособления коминтерновской номенкла-
туры к системе чисток и появления неформальных рычагов воздей-
ствия па кадровые решения.
Даже в условиях всесилия карательной системы у иностранных
коммунистов, оказавшихся в СССР, оставался шанс индивидуально-
го спасения. Помимо уже упоминавшейся игры на опережение, т. е.
доносов на потенциальных противников, можно отметить тривиаль-
ное стремление переждать события подальше от Москвы. Иногда тот,
кто потерял работу и лишился средств к существованию, пытался
уехать из Москвы, затеряться в российских просторах, «залечь на
дно». Как правило, такие попытки были обречены на провал, уж слиш-
ком выделялись иностранцы среди местного населения.
Тот, кто сохранил свой национальный паспорт (даже если он был
просрочен), имел возможность обратиться в посольство. Многие по-
том проклинали тот миг, когда согласились на перевод в советское
гражданство 2 . Впрочем, визит в собственное посольство был также
связан с большим риском. Все входы и выходы контролировались, да
и среди персонала в консульстве имелись осведомители органов
НКВД. Жена арестованного шуцбундовца Жозефина Бруннер семь
месяцев жила в здании австрийского посольства вместе с двумя деть-
ми и работала там кухаркой, боясь выйти на улицу. Потребовалось
личное вмешательство посла Австрии для того, чтобы они смогли
выехать на родину2. Весьма экзотическим путем выезда из СССР был
брак с иностранцем - естественно, он был доступен только для неза-
мужних женщин. Немка Рика Ортман вышла замуж за шведа и уеха-
ла на его родину, более того, нашла там жениха и для своей подруги,
остававшейся в Москве. Однако уже после свадьбы и немедленного
перехода из немецкого в шведское гражданство та была арестована
органами НКВД и погибла в лагерях 1 .
Эмигранты пытались выехать из С С С Р и иными путями. Мы не
можем детально реконструировать мотивы, побуждавшие их писать
заявления об отправке на гражданскую войну в Испанию - такие
документы встречаются в личных делах достаточно часто. Коминтер-
новские функционеры бомбардировали ИККИ письмами с просьбой

1
РГЛСПИ. Ф. .505. On. 1. Д. 54. Л. 6 7 - 6 9 .
2
Репрессированный немец Отто Брасс в письме Димитрову от 21 августа
1939 1'. назвал этот шаг «главной ошибкой моей жизни» ( Р Г А С П И . Ф . 495.
Оп. 205. Д. 1821).
' Письменное сообщение родственницы Бруннер Маргит Хюмер автору.
1
РГЛСПИ. Ф. 495. Оп. 205. Д. 6416.

363
 направить на родину (Хо Ши Мин), выезжали за границу нелегально
(Эрих Волленберг), не возвращались по вызову в Москву (Мюнцен-
берг). Там, на «передовой классовых сражений», как писала тогда
советская пресса, было спокойней, чем в «отечестве пролетариев все-
го мира».

Семьи репрессированных

Судьбы членов семьи арестованных работников И К К И также

оказывались незавидными. Если их жены, родившиеся в СССР, мог-
ли опереться на помощь родных и знакомых, то иностранкам, изо-
лированным в отеле «Люкс», поддержки ждать было неоткуда. Неко-
торые доходили до попыток самоубийства, о чем сообщалось
в отчете представительства КПГ при ИККИ 1 . Доведенная до отча-
яния Гертруда Таубе, технический секретарь Тельмана до 1933 г.,
бросилась вместе с ребенком под трамвай, но чудом выжила. Это
не спасло ее от разбирательства в ИКК, где ей ставилось в вину
общение с Вернером Хиршем. Пытаясь оправдаться, Таубе заявила,
что «сохраняла с Хиршем близкую деловую связь, имея на то осо-
бое поручение» 2 .
В воспоминаниях жены Неймана Маргареты, которой пришлось
пройти все круги ГУЛага, ярко изображена атмосфера безысходнос-
ти, замкнутости и недоверия, которая охватила не только служебную
атмосферу, но и быт обитателей дома на Тверской. Стоило приехав-
шему в Москву из Парижа Вилли Мюнценбергу попасть под подозре-
ние, «вокруг него сразу же образовался вакуум. Его избегали, как
прокаженного. Его немногочисленные друзья прокрадывались к нему
в гостиницу лишь под покровом ночи» 3 .
Такой же характер имеют и другие воспоминания: «В здании
Коминтерна, в коридорах отеля "Люкс" распространялся панический
ужас, истерический страх перед неощутимой и в то же время такой
неотвратимой угрозой... все стремились свести свои личные отноше-
ния с окружающими к необходимому минимуму» 4 . А ведь следует
иметь в виду, что Исполком Коминтерна в силу слабого притока
свежих кадров из-за границы во второй половине 30-х годов превра-
тился в своего рода «семейное предприятие». Наличие близких род-
ственников в номенклатуре означало как бы дополнительную гаран-

1
РГАСПИ. Ф. 495. Он. 292. Д. 101. Л. 1 5 - 1 6 .
2
Там же. Ф. 505. On. 1. Д. 76. Л. 127.
1
Бубер-Нсймап М. Мировая революция и сталинский режим. Записки очевид-
ца о деятельности Коминтерна в 1920-1930-х гг. М„ 1995. С. 252.
4
Wehner И. Zeugnis. Persoehnliche Nolizen. Bergisch-Gladbach. 1984. S. 217.

364
тию верности того или иного сотрудника, а в случае их ареста он либо
отправлялся вслед, либо оказывался подвешенным на ниточке личной
благосклонности начальства. Органы НКВД при допросах отождест-
вляли родственные и политические связи, обогащая свои досье ком-
проматом первой категории. Так, Айно Куусинен вспоминала, что ее
заставляли оклеветать своего мужа, секретаря ИККИ, как английско-
го шпиона 1 .
То же самое, причем в гораздо больших масштабах, происходило
и в деятельности партийных комитетов в годы террора. Люди, как
правило это были женщины, отказывавшиеся признать обоснован-
ность ареста своих мужей и сыновей, рассматривались как «неразоб-
лачившиеся» и автоматически исключались из партии. Человек ока-
зывался буквально между молотом и наковальней, пытаясь путем
почерпнутых из прессы формулировок о бдительности, политической
слепоте и близорукости сконструировать собственную защиту.
Многочисленные примеры такого поведения можно извлечь из
разбора персональных дел в парторганизации Института М а р к с а -
Энгельса—Ленина. Так, летом 1937 г. там слушалось дело сотрудницы,
отказавшейся на парткоме осудить собственного мужа. На партсобра-
нии она сказала в свое оправдание: «Я ни одной минуты не сомнева-
лась в том, что органы НКВД берут в тех случаях, когда имеют до-
статочно данных для ареста. Для меня было неясно только одно, какие
же это факты. На парткоме я еще недопонимала случившегося. Лич-
ные чувства довлели надо мной и взяли верх... По отношению к мо-
ему мужу сказалась моя близорукость. В этом моя вина, но враг меня
как члена партии не использовал» 2 .
Перед исследователем встает общая проблема семейственности
и клановости в советских элитных структурах, будь то политика, на-
ука или культура. Кадровая политика И К К И в условиях революци-
онного застоя 30-х годов также строилась по принципу «ну как не
порадеть родному человечку». Аппарат службы связи едва ли не на-
половину состоял из жен и родственниц ответственных работников.
Для иностранных коммунистов семейственность, формирование стой-
ких неформальных групп были порождены трудностями социальной
интеграции в советское общество. Как правило, членов подобных групп
объединяла не столько национальность, подразумевающая общность
языка и культурно-бытовых традиций, сколько профессия, определя-
ющая место человека в общественной иерархии.

' Куусинен А. Господь низвергает своих ангелов. Воспоминания 1919 — 1965.

Петрозаводск, 1991.
2
Центральный архив общественных движений Москвы. Ф. 212. Он. 1. Д. 41.
Л. 104.

365
 Что касается политэмигрантов, то здесь к этим моментам добав-
лялась еще и принадлежность к тем или иным внутрипартийным груп-
пировкам. Их участники сохраняли между собой неформальные свя-
зи, переносили их из политики в сферу личных отношений. Достаточно
вспомнить слоеный пирог проигравших и оказавшихся в СССР оппо-
зиционеров из КПГ: «правые» 1924 г., «ультра-левые» 1926 г., «прими-
ренцы» 1929 г., «сектанты» 1932 г. Каждая из этих групп продолжала
держаться вместе, как у себя на родине так и (тем более) в эмиграции,
сохраняя враждебность по отношению к внешнему миру, включая
сюда и победителей во внутрипартийной борьбе.
Это имело прямое воздействие на менталитет коминтерновской
номенклатуры в период «большого террора». Представитель той же
национальности, член той же компартии был либо ближайшим дру-
гом, либо самым опасным врагом — между политическими «земляче-
ствами» практически не было нейтральных отношений. Именно меж-
ду ними курсировал наиболее заметный поток взаимных обвинений
и доносов (трудно себе представить, чтобы, например, китайский
коммунист строчил доносы на польского товарища, если только они
не были соседями по комнате в общежитии), дававших благодатную
почву оперативным работникам НКВД. Внеслужебные и не санкци-
онированные сверху отношения между людьми оказывались доста-
точным основанием для их ареста. Покончив с политическим проте-
стом, тоталитарная система взялась за искоренение человеческих
отношений среди собственных подданных, не делая скидок пи на граж-
данство, ни на национальность.
Часто в Советский Союз эмигранты перебирались целыми семья-
ми. Тот, кто первым выезжал в СССР, рисовал светлый образ «отече-
ства пролетариев всего мира», готовил почву для переезда остальных.
В начале 30-х власть предпринимала значительные усилия для привле-
чения иностранных специалистов 1 . Современная историография ак-
тивно разрабатывает тему эмигрантов различных национальностей,
оказавшихся в СССР заложниками собственной мечты о «дивном
новом мире» — уже появились обобщающие работы по австрийцам,
швейцарцам, ведутся исследования и по немецкой эмиграции в СССР 2 .

1
См.: Д е л ь O . A . О т и л л ю з и й к т р а г е д и и . Н е м е ц к и е э м и г р а н т ы в С С С Р
в 30-е годы. М„ 1997; Журавлев C . B . «Маленькие люди» и «большая история»:
Иностранцы московского Электрозавода в советском обществе 1920 -1930-х гг.
М„ 2000.
2
MoLoughlin В., Schafranek H., Szewera W. Aufbruch - Hoffnung - Endstation.
Oesterreicherinnen und Oesterreicher in der Sowjetunion, 1 9 2 5 - 1 9 1 5 . Wien, 1996:
I l u b e r P. Stalins S c h a t t e n in die Schweiz. Schweizer K o m m u n i s t e n in Moskau:
Verteidiger und Gefangene der Komintern. Zuerich, 1 9 9 1

366
Но только анализ архивно-следственных дел эпохи «большого терро-
ра» позволит исследователям выйти на уровень микроистории, уви-
деть за мертвыми цифрами и глобальными процессами конкретных
людей. Упомянем лишь несколько семейных судеб, реконструирован-
ных в ходе работы над мартирологом Бутовского полигона под Моск-
вой, где за период с августа 1937 г. по октябрь 1938 г. было расстреляно
более 20 тыс. человек'.
Вот история семьи Борошей — отец и два сына являлись активи-
стами КПГ, в 1933 г. все трое арестованы нацистами, после освобож-
дения из концлагерей эмигрировали в Советский Союз 2 . Искренняя
попытка немецких коммунистов обрести здесь новую родину закон-
чилась трагически. Стереотипы протестного поведения, приносившие
столько хлопот в Германии, оказались наказуемы и здесь. Борьба
с бюрократией на заводе в Коломне, где работал Карл Борош, закон-
чилась его увольнением, попытки внедрить рационализаторские пред-
ложения породили отчуждение со стороны большинства рабочих. Нем-
цы так и не смогли усвоить главный жизненный лозунг советской v
эпохи - «не высовываться». По стандартному обвинению в шпионаже
все трое Борошей были расстреляны в Бутово.
Власть не делала скидок на прошлые заслуги. Биография семьи
Фейерхердов — четырех братьев и двух сестер — неразрывно связана
с рождением КПГ и развитием советско-германских отношений.
Старший, Фридрих, стал курьером германских левых социалистов
еще в период Ноябрьской революции, затем являлся помощником
посла СССР в Германии Крестинского. После переезда в Москву
Фридрих, Берта и Александр стали работать в структурах ИККИ.
1 июня 1937 г. Берту уволили с указанием на то, что «ее политическая
благонадежность нам неизвестна..., вся семья Фейерхерд связана с Аб-
рамовым»
Последний являлся близким соратником Пятницкого, работал
руководителем службы связи Коминтерна, позже перешел в Развед-
управление Красной Армии и был репрессирован. По принципу до-
мино все сотрудники, приглашенные Абрамовым на работу в ИККИ,
попадали в черный список, переданный отделом кадров на Лубянку.
Четверо братьев были расстреляны, Берту, обратившуюся за помо-
щью в германское посольство, арестовали на следующий день и она
погибла в лагерях. Младшая сестра Лидия после ареста была выслана

1
БУТОВСКИЙ ПОЛИГОН. 1937—1938 гг. Книга памяти жертв политических репрес-
сий. Выпуски 1 - 8 . М„ 1997- 2001.
2
Vatlin A., Musienko N. Zwischen den Lagern / / Mitbestimmung. 1998. II. 8.
S. 5 4 - 5 7 .
3
РГАСПИ. Ф. 495. On. 205. Д . 9 1 2 . Л. 24.

367
 в Германию. Судьбе было угодно, чтобы наряду с Лидией выжил ее
двоюродный брат Франц Фейерхерд, который работал в советском
посольстве в Вене и после аннексии Австрии на несколько лет попал
в нацистский концлагерь'.
Известный немецкий историк Вольфганг Леонард, мать которого
оказалась в ГУЛАГе, сумел избежать депортации в Германию и от-
правки в трудовую армию после начала войны, а к моменту ее окон-
чания оказался даже в руководящих структурах КГ1Г2. Не случайно
его воспоминания о хождении по советским бюрократическим ин-
станциям читаются как захватывающий детектив. Нельзя не согла-
ситься с выводом о том, что здесь «свою роль играли личные связи,
пробивные способности, находчивость, равно как и зависимость от
благосклонности бюрократической структуры, с которой пришлось
столкнуться тому или иному человеку» 3 .

Социально-психологические последствия репрессий

Для Исполкома Коминтерна, коммунистической эмиграции

в С С С Р эпоха «большого террора» принесла с собой не только поте-
рю наиболее опытных кадров, но и кардинальный психологический
надлом. Страх и слепое подчинение вытеснили идеализм и творчес-
кое начало в деятельности коминтерновцев. Менталитет партийно-
государственных кадров стал безраздельно определяться сознанием
того, что малейшая политическая ошибка может быть оплачена ценой
собственной свободы и даже жизни.
Страх в сочетании с отсутствием чувства собственной вины при-
водили к достаточно высокому проценту обвиняемых, «сотрудничав-
ших со следствием», как говорилось на жаргоне Лубянки. Оператив-
ные работники НКВД шли по пути наименьшего сопротивления —
убеждали подследственных не в истинности придуманных ими сами-
ми фальсификаций, а в их необходимости. Они использовали уже
сложившийся менталитет солдата партии. Правда есть то, что нужно
в данный момент моей партии — этот принцип большевистской эли-
ты, сформулированный еще Троцким, помогал ей взойти на эшафот,
не потеряв чувства собственного достоинства.

См.: В а т л и н А. Ю. Террор р а й о н н о г о масштаба. « М а с с о в ы е операции»

Н К В Д в Кунцевском р а й о н е М о с к о в с к о й области 1 9 3 7 - 1 9 3 9 гг M 2004
С. 1 8 6 - 1 9 1 .
2
Leonhard W. Die Revolution entlaesst ihre Kinder. Koeln, 1955.
3
Tischler C. Flucht in die Verfolgung. Deutsche Emigranten im sowjetischen Exil
1933 bis 1945. Muenster, 1996. S. 229.

368
 После ареста человек сталкивался с ложью системы, обращенной
против него лично. Уникальность «большого террора» по отношению
к номенклатурным работникам как раз и заключалась в том, что в ка-
мере для допросов встречались не враги, а единомышленники. В ходе
следствия «и представитель власти, и подследственный... заявляли
о своей принадлежности к одной и той же партии, о своей преданно-
сти одной и той же политике, одному и тому же правительству, и да-
же одному и тому же человеку — вождю партии» 1 .
Вот выдержка только из одного документа — это жалоба заклю-
ченного финна Вайно Карттунена, крупного деятеля Карельской авто-
номной республики, в ЦК ВКП(б) от 3 октября 1938 г. «Я был на
допросе "на стойке" более тридцати суток, из коих двадцать трое
суток беспрерывно, без сна... После того, как начальник следственного
пункта "Пески" Коган наступал тяжелым сапогом на пальцы моих ног,
нанес несколько ударов мне в грудь и таскал за бороду, я ему заявил,
что ваше применение физической силы не приведет ни к чему
и спросил его: что он хочет от меня, нельзя ли договориться без на-
несения мне физической боли о результате следствия, я сказал, что
был и остаюсь коммунистом, большевиком и преданным делу партии
до последней капли крови. На это он мне ответил: "Если в тебе
осталось хоть чуть коммунистического, то дай нам нужные показания
(не надо себя мучить, у нас хватит сил, чтобы тебя заставить) в ин-
тересах нашей партии ВКП(б), Советской власти и миллионов лю-
дей". На его предложение я согласился и предложил следствию напи-
сать любого содержания протокол, который по содержанию является
необходимой защитой ВКП(б), Советской власти и миллионов лю-
дей — и я этот протокол подписал» 2 .
Там, где оказывалось бессильным физическое воздействие, сраба-
тывало моральное давление, установка на то, что интересы партии
превыше всего. Но и сломленные на допросах люди, возвращаясь
в камеры, вновь пытались сопротивляться, направляя в ЦК партии
и руководителям НКВД все новые и новые петиции в надежде на то,
что рано или поздно «наверху разберутся». Промежуток между датой
ареста и первым признательным допросом в следственном деле (как
правило, на допросах, где обвиняемый отрицал свою вину, протокол
не составлялся) говорит об очень многом.
Политическая целесообразность при решении судьбы того или
иного функционера ставилась выше гуманных соображений. Так, пред-
ставительство КПГ в Москве скрывало от работавшего в Париже

1
Гнеднн Е. А. Выход из лабиринта. М., 1994. С. 42.
2
ГАРФ. Ф. 10035. On. 1. Д. П-22202. Л. 75—76.

369
 Германа Дункера информацию об осуждении его сына в СССР, пола-
гая не без оснований, что это может привести к разрыву одного из
основателей КПГ с собственной партией 1 . Димитров согласился с та-
кой позицией. Умение абстрагироваться от личного, а по сути дела
быть готовым к предательству, считалось одним из важных качеств
коминтериовского функционера. Несмотря на аресты своих близких,
ответственные работники И К К И (Отто Куусинен, Вальтер Ульбрихт)
продолжали верно служить сталинскому режиму.
Нечто подобное происходило и на уровне отдельных коммунис-
тических партий. Если в 20-е годы ряд из них позволял себе выс-
тупления с критикой внутрипартийного конфликта в ВКП(б) и даже
с поддержкой позиции Троцкого, то в 1936-1938 гг. ни одна из них
не заявила об очевидном, о подрыве международного авторитета
С С С Р вследствие судебных процессов над лидерами большевист-
ской партии. Максимум, что могли себе позволить их представи-
тельства в Москве - это усомниться в правомерности репрессий
против того или иного члена собственной партии 2 . С 1936 г. в ИККИ
направлялся поток просьб о помощи и от самих осужденных, и от их
близких, все они откладывались в архивах секретарей. Ситуация
изменилась лишь в 1938 г. - письма Димитрова с указанием тех или
иных фамилий невинно арестованных стали запускать механизм
проверки в НКВД '. Характерно, что в отличие от ряда зарубежных
коммунистов 1 генеральный секретарь И К К И в письмах Сталину не
затрагивал тему негативных последствий репрессий против комин-
терновцев в целом '.
Для большинства из них было характерно пассивное восприятие
происходившего как злого рока, извращений партийной линии, с ко-
торыми руководство С С С Р само разберется. Люди закрывали глаза

' РГАСПИ. Ф. 495. Отт. 293. Д. 24. Л. 33.

/ «М»жно утверждать, что арестовано более 70% членов КПГ. Если аресты
будут продолжаться в таком же объеме, как в марте 1938 г., то в ближайшем
будущем на свободе не останется ни одного члена немецкой партии». - утверж-
далось в докладе представителя КПГ в И К К И Пауля Йскеля (РГАСПИ Ф 495
Он. 292. Д. 101. Л. 1 3 - 1 4 ) .
•' См.: Проблемы мира и социализма. 1989. № 7.
Как правило, такие письма писали те, чьи родственники оказались арестован-
ными - наивные попытки раскрыть глаза Сталину на творившийся в стране
произвол были характерны не только для россиян. См. письма Э. Брюкман
и Ф. Шварцмюллера в статье: Mueller R. «Wir kommen alle dran». Saeuberungen
unter den deutschen politemigranten in der Sowjetunion ( 1 9 3 4 - 1 9 3 8 ) / / Terror:
stalinistische Parteisacuberungen 1936-1953. Padeborn. 1998. S. 150, 158.
Dimitrov and Stalin 1934-1943. Letters from the Soviet Archives'. New Heawen
and London, 2000.

370
на очевидное, замыкались в себе, становились недоступными даже
для родных и близких. «Наиболее распространенной реакцией был
отказ от восприятия ужасного и угрожающего, замалчивание проис-
ходящего или замыкание в самом себе»1. Для советских граждан это
состояние можно было бы назвать «внутренней эмиграцией», но для
немецких коммунистов оно не подходило, ведь они и так находились
в эмиграции. Люди, прошедшие тюрьмы и пытки, потеряли способ-
ность к сопротивлению, напоминали кроликов, загипнотизированных
удавом, смиренно ждали неизбежного ареста. «Многие иностранцы
каждый вечер пакуют вещи в ожидании возможного ареста. Многие
из них вследствие постоянного страха стали полусумасшедшими, по-
теряли способнос ть работать», — так описывал Варга ситуацию в Мос-
кве в марте 1938 г.2
Следует обратить внимание на особый аспект «большого терро-
ра» — репрессиям были подвергнуты не только люди, но и националь-
но-культурные учреждения, будь то польский или латышский клуб,
немецкая школа в Москве и т. д. В результате иностранные коммуни-
сты, которые по прибытии в СССР должны были переходить в ряды
ВКП(б), теряли последние шансы для сохранения своей националь-
ной идентичности, процесс их политической унификации дополнял-
ся «великорусской» ассимиляцией.
Результатом репрессий 1936-1938 гг. в отношении лидеров зару-
бежных компартий, политэмигрантов и работников Исполкома Ко-
минтерна стала дискредитация международного коммунистического
движения как за рубежом (где его рассматривали как заложника
сталинского внутри- и внешнеполитического курса), так и в самом
СССР (где утвердилось враждебное отношение ко всему иностран-
ному). Иностранные коммунисты, попавшие в застенки НКВД, раз-
делили трагическую судьбу миллионов советских граждан, ставших
жертвами «большого террора». У тех, кто невредимым пережил эти
годы, произошел перелом в психологии — страх стал главной моти-
вацией политической и служебной деятельности, в ежедневной ра-
боте преобладали стремление избавиться от ответственности, безы-
нициативность и тупая исполнительность. В воспоминаниях бывших
коминтерновцев вновь и вновь возникает мучивший их всю остав-
шуюся жизнь вопрос: хотел ли я оказаться слепым перед лицом
вопиющей несправедливости, гнал ли я от себя правду о происхо-
дившем 1 .

1
Goehrke С. Russischer Alltag. Eine Geschichte in neuen Zeitbildern. Band 3.
Sowjetische Moderne und Umbruch. Zuerich, 2005. S. 228—229.
2
Цит. но: Проблемы мира и социализма. 1989. № 7. С. 90.
3
Fischer Е. Erinnerungen und Reflexionen. Reinbek bei Hamburg, 1969. S. 388, 399.

371
 Можно без преувеличения сказать, что репрессии поставили точ-
ку в процессе «большевизации» номенклатуры Коминтерна, начав-
шемся вместе с возникновением этой организации. Одновременно
они перечеркнули надежды на второе дыхание международного ком-
мунистического движения, которые связывались с поворотом к анти-
фашистскому «народному фронту». И речь идет не столько о недове-
рии внешнего мира к новому маневру коммунистов, сколько
о неспособности аппарата И К К И и его секций к творческому, само-
стоятельному применению новой тактики. Лишь в условиях Второй
мировой войны в зарубежных компартиях, также как и внутри СССР,
начался процесс спонтанной десталинизации.

372
 СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие 5

Часть I. «Мы наш, мы новый мир построим» 8

1. Предыстория коммунистического движения 11
2. Основание Коммунистического Интернационала 37
3. Единый рабочий фронт 73
4. Несостоявшийся германский Октябрь 106

Часть II. Большевики и коммунисты 127

1. Коминтерн и внешняя политика С С С Р в 20-е годы 129
2. «Русская делегация» в Коминтерне 149
3. Англо-Русский комитет и внутрипартийная борьба 163
в ВКП(б)
4. Венские события 15 июля 1927 г. и «левый поворот» 185
европейских коммунистов
5. Программа Коминтерна 207
6. Горячая осень двадцать восьмого года 231

Часть III. Люди и кадры 246

1. Карл Радек как зеркало мировой революции 249
2. Немецкий Робин Гуд 267
3. Банкир Коминтерна 285
4. «Мы пришли слишком рано...» 296

373
 5. Любимец Интернационала 318
6. Пастор с партбилетом 326
7. Кадровая политика и чистки в Коминтерне 333
8. Влияние «большого террора» на менталитет 348
сотрудников И К К И

374
 Научное издание

ИСТОРИЯ СТАЛИНИЗМА

Ватлин Александр Юрьевич

Коминтерн: Идеи, решения, судьбы

Р е д а к т о р М. А. Айламазяп
Х у д о ж е с т в е н н ы й р е д а к т о р А. К. Сорокин
Х у д о ж е с т в е н н о е о ф о р м л е н и е П. П. Ефремов
К о м п ь ю т е р н а я в е р с т к а И. Д. Звягинцева
К о р р е к т о р М. В. Бучпая

Л Р № 066009 от 22.07.1998. Подписано и печать 25.10.2008.

Формат 60x90/16. Бумага офсетная № 1. Печать офсетная.
Усл. меч. л. 23,5. Тираж 2000 экз. (Первый завод 1000 экз.)
Заказ № 7247

Издательство «Российская политическая энциклопедия»

(РОССПЭП)
1 17393, Москва, ул. Профсоюзная, д. 82
Тел. 334-81-87 ( д и р е к ц и я )
Тел./факс: 334-82-42 (отдел реализации)

Отпечатано с готовых файлов заказчика в ОАО «И ПК

«Ульяновский Дом печати». 432980, г. Ульяновск, ул. Гончарова, 14