Институт стран Азии и Африки ФГБОУ ВПО

Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова

На правах рукописи

ХАЙРЕТДИНОВ Дамир Зинюрович

ФОРМИРОВАНИЕ И ЭТНИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ НИЖЕГОРОДСКИХ

ТАТАР-МИШАРЕЙ (IX – НАЧАЛО ХХ ВЕКА)

Специальность 07.00.07 – Этнография, этнология и антропология

Диссертация
на соискание ученой степени
доктора исторических наук

Научный консультант:
Доктор исторических наук, профессор
Мейер Михаил Серафимович

Москва – 2017
 ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение…………………………………………………………………………...……4
Глава I. Гипотезы о происхождении татар-мишарей………………………….........34
1.1. Основные вопросы дискуссии…………………………………….………34
1.2. Мадьяры…..……………………………………………………….……….38
1.3. Хазары………………………………………………………………….…..42
1.4. Кипчаки………………………………………….………………….….…..45
1.5. Буртасы……………………………………………………………….…….48
1.6. Булгары……………………………………………………………….…….57
1.7. Пургасова волость – буртасская полития? ………………………………65
Глава II. Эпоха Золотой Орды.……………………………………………………….72
Глава III. Татарские государства XV-XVI вв. ………………………………………88
Глава IV. Татарские княжества юга Нижегородчины……………………………..106
Глава V. Нижегородские татары в составе Московского царства………………..118
5.1. Дискуссионные вопросы расселения татар на территории Мещеры в
XV-XVI вв. …………………………………………………………………………..118
5.2. Татарская община Нижнего Новгорода в XVI-XVII вв. ………………122
5.3. Татарские общины в городских центрах Нижегородчины в XV-XVII вв.
……………………………………………………………………………………...…134
5.4. Владения нижегородских татар в административно-территориальной
структуре Московского государства XV-XVII вв. ……….……………138
Глава VI. Военное значение и численность служилых татар Нижегородчины…142
6.1. Военное значение нижегородских татар в Московском царстве
(середина XVI – конец XVII вв.) ……………………………………………….….142
6.2. Вопрос о численности нижегородских служилых татар………………148
Глава VII. Этнические пласты и социальная структура нижегородских татар в
XVI-XVII вв.………………………………………………………………156

2
 7.1. Срезы этносоциальной стратификации нижегородских татар …….....156
7.2. Высшая социальная страта………………………………………………161
7.3. Этносоциальная природа страты служилых татар в XVI-XVII вв. .….164
7.4. Нижние социальные страты в этногенезе нижегородских татар ……..171
Глава VIII. Сельские поселения нижегородских татар……………………………185
8.1. Исторический контекст динамики татарских поселений ……………..185
8.2. Особенности происхождения сёл нижегородских татар ……………...188
Глава IX. Первые волны расселения………………………………………………..229
9.1. Первые миграции нижегородских татар в Закамье в XVII вв. ………..229
9.2. Динамика численности нижегородских татар в XVII в. ………………242
9.3. Демографические процессы XVIII в. и изменения в этносоциальной
структуре нижегородских татар……………………………………………… …....244
9.4. Динамика численности нижегородских татар в XVIII в. ………… ….258
Глава X. Основные аспекты бытования ислама среди нижегородских татар… ..260
10.1. Мечети нижегородских татар в XVII-XVIII вв. ………………… .….260
10.2. Абызы – религиозные служители ислама ………………………… …266
10.3. Политика насильственной христианизации на Нижегородчине и ее
последствия ……………………………………………………… ………277
10.4. Деятельность имамов – выходцев из нижегородских татар …… …..288
Глава XI. Духовные традиции нижегородских татар…………………… ……….312
Глава XII. Торговая деятельность и меценатство нижегородских татар в
масштабах Российской империи ………………………………… …….328
Заключение.…………………………………………………………………… ……346
Список использованной литературы………………………………………… ……353
Приложение 1. Основные даты по формированию и истории
нижегородских татар (до конца XVII в.)……………………………………392

3
 ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы. Настоящая работа посвящена формированию и

истории развития одной из самобытных групп татарской нации – нижегородских
татар-мишарей1. Мишари сложились как особый этнический компонент еще в
раннее средневековье. Впоследствии, в эпоху Золотой Орды, они составили
основу населения улуса Мохши, из которого со второй половины XIV в. в
качестве особого территориального подразделения выделился Мещерский юрт.
Достаточно рано оказавшиеся в сфере влияния Московии, мишари весьма
прагматично использовали все выгоды от политического союза с русскими
князьями, с одной стороны, и от культурно-языкового родства с казанскими
татарами – с другой.
Мишари на сегодня составляют порядка 1/3 от всех татар Поволжско-
Уральского региона2, проживая в своем большинстве к западу от Волги. Однако
активные миграционные процессы мишарей способствовали тому, что уже до
революции их потомки проживали по всей Российской империи, образовав
крупные общины в Татарстане и Башкортостане, под Оренбургом и на западе
Сибири, столичных городах Москве и Санкт-Петербурге, а также в Ярославле и
Твери, Тобольске и Кургане, Екатеринбурге и Нижнем Тагиле, Иваново и Калуге,
составив основу мусульманской общины в Эстонии и еще более далекой
Финляндии.
Нижегородские татары – небольшая часть татарской этнической нации, от
которой они никогда себя не отделяли. С незапамятных времен они компактно
проживают на юго-востоке Нижегородской области. Сегодня в ее 6 районах
насчитывается более 30 сёл с коренным татарским населением. Но, по

1
Здесь и далее склонение в косвенных падежах этнонима «мишари», а также употребляющегося в работе
этнонима «буртасы», производится автором в соответствии с тем, как к этому призывали его учителя В.Г. Садур и
С.Ф. Фаизов: «мишарей», «буртасов».
2
Татары Среднего Поволжья и Приуралья / Под ред. Н.И. Воробьева и Г.М. Хисамутдинова. М., 1967.
С.55.

4
утверждению историков, в прежние времена и татарских населенных пунктов в
этом регионе было почти в два раза больше, и сам ареал татарского проживания
доходил вплоть до Арзамаса и Сарова. Благодаря активным миграционным
процессам сельское население в России постоянно оседало в крупных городах,
так что и нижегородские татары, не будучи исключением, основали несколько
значимых общин в центрально-европейской части России. Сам Нижний Новгород
являлся центром татарской и мусульманской активности еще со времен
знаменитой на всю империю ярмарки, которая располагалась сначала под стенами
Макарьевского монастыря, а затем переехала в Нижний. Должность имама
Ярмарочной мечети Нижнего Новгорода являлась предметом особого внимания
российских муфтиев – ведь получивший назначение на это прибыльное место не
только резко усиливался в финансовом отношении, но и прямо или косвенно
влиял на многие значимые процессы во всей российской мусульманской умме. В
силу особого «коммерческо-либерального духа», господствовавшего в
купеческом Нижнем Новгороде, мусульмане имели возможность в ходе
ежегодных встреч на ярмарке не только решать торговые дела, но и насущные
культурно-религиозные вопросы. Неслучайно именно в Нижнем в 1905 г.
состоялся первый полуподпольный Всероссийский мусульманский съезд,
пытавшийся выработать идеи свободы вероисповедания в России, единства
мусульман и качественного обновления мусульманского образования. Сегодня, в
эпоху возрождения исламской культурно-религиозной жизни в нашей стране,
нижегородские татары и созданные ими многочисленные духовно-
просветительские структуры по праву считаются одними из самых передовых и
активных в непростом процессе религиозного ренессанса российских мусульман.
В свете сказанного возникает потребность обращения к углубленному
изучению этногенетических и исторических процессов, приведших к сложению
нижегородских татар-мишарей, уникальной субэтнической группы татарской
нации, с характерными для нее культурными традициями и ментальными
особенностями.

5
 Объектом исследования является субэтническая общность нижегородских
татар-мишарей или нижгар. При этом следует подчеркнуть, что нижгары в
понимании автора – суть устоявшийся синоним этнорегионального определения
«нижегородские татары». Термин «нижгары» является калькой от татарского
обиходного названия города Нижний Новгород и всего Нижегородского региона
(губернии, области). В татарской литературе его применяли, в частности, Ш.
Марджани и Р. Фахретдинов.
И словосочетание «нижегородские татары», и термин «нижгары» означают
совокупность татаро-мишарского населения в границах Нижегородской области и
их потомков, выходцев из этого региона, расселившихся на огромных просторах
бывшей Российской империи от Финляндии и Санкт-Петербурга на западе до
Дальнего Востока. С другой стороны, в нашей работе мы практически не
используем устаревший и концептуально ошибочный термин «сергачские
татары», не имеющий реального отображения ни с географической, ни с
административно-территориальной точки зрения.
Предметом исследования выступает процесс формирования
нижегородских татар-мишарей как особой субэтнической группы татарского
этноса, а также связанные с ним социально-политические, экономические,
культурные и религиозные явления.
Целью работы является создание целостной картины формирования и
истории развития нижегородских татар-мишарей.
Исходя из этого, в исследовании были постановлены следующие задачи:
– обобщение источникового материала, представленного письменными
памятниками, данными археологии, этнологии, лингвистики, антропологии,
исторической топонимики;
– анализ научной литературы, касающейся вопросов формирования и
истории татар-мишарей непосредственно или так или иначе их затрагивающей;
– рассмотрение этнических, культурных, социальных, политических и
религиозных процессов на землях Нижегородчины в общем контексте истории
народов и государств, связанных с территорией Среднего Поволжья;

6
 – рассмотрение антропологических, генетических, этнографических и
лингвистических характеристик татар-мишарей;
– исследование этнокультурных контактов, установление на основе
антропологических и лингвистических данных этнических связей и выявление
преемственности между различными историческими племенными и этническими
группами на территории Среднего Поволжья в контексте формирования татар-
мишарей;
– выявление роли различных этнических групп на территории Среднего
Поволжья в процессе формирования татар-мишарей и, соответственно,
установление внутренних компонентов субэтнической общности нижегородских
татар-мишарей;
– изучение миграционных и демографических процессов на территории
Нижегородчины в затрагиваемый исторический период;
– выявление этапов исламизации населения Нижегородчины в контексте
истории нижегородских татар-мишарей;
– изучение особенностей социальной структуры нижегородских татар-
мишарей и ее динамики на протяжении исследуемого периода;
– выявление устойчивых элементов материальной и духовной культуры и
характеристик этнического самосознания татар-мишарей;
– выделение и характеристика основных этапов истории нижегородских
татар-мишарей в контексте истории народов России;
– анализ механизмов социальной адаптации нижегородских татар-
мишарей – мусульман в условиях религиозной политики Российской империи в
XVIII-XIX веках;
– изучение роли нижегородских татар-мишарей в социально-
экономической, политической и духовной жизни Российского государства;
– выявление места представителей нижегородских татар-мишарей в
этносоциальной структуре населения Российского государства.
Хронологические рамки работы. Нижняя временная граница
исследования определяется, исходя из факта принадлежности татар-мишарей к

7
тюркской языковой группе, что, в соответствии с существующими гипотезами об
истории татар-мишарей, позволяет возводить начальные этапы их этногенеза к
государственности волжских булгар3 на территории Среднего Поволжья,
сформировавшейся в IХ в. Верхней временной границей исследования является
начало XX в. – условно 1917 г.
Здесь же следует оговориться, что в данной работе мы используем термин
«средневековье» / «средневековый» для обозначения исторического периода,
охватывающего V–XVII вв., с соответствующим внутренним разделением на
раннее, развитое и позднее средневековье. При этом для истории татар в
соотношении с общим контекстом истории Российского государства для условной
привязки границ этих периодов могут быть следующие выбраны события: V–
XI вв. – появление на территории Восточной Европы племен булгарского круга,
затем – образование булгарских и хазарских политических объединений, что
ознаменовывает период раннего средневековья; развитое средневековье условно
может отсчитываться со второй половины XI в., с заселения кипчаками степей
Восточной Европы, в дальнейшем этот период связан с образованием Золотой
Орды и эпохой единства этого государственного образования; позднее
средневековье мы условно связываем с началом XVI в., когда с прекращением в
1502 г. существования Большой (сарайской) Орды завершилось оформление
новых центров государственности на территориях бывших улусных владений:
Крыма, Казани, Астрахани, Москвы. Этот период длится условно до конца
XVII в., когда с началом модернизации в Российском государстве в правление
Петра I может отсчитываться период Нового времени.
Географические рамки исследования охватывают территорию Мещеры и
Среднего Поволжья. Понятие «Мещера» употребляется в работе не в узком
географическом значении, а в расширительном – как историческая область,
включающая в себя территории Поочья, бассейна рек Пара, Цна, Мокша, Тёша,
Пьяна, Сура (ныне Нижегородская, Пензенская, Рязанская, Владимирская,

3
В данной работе написание этнонима «булгары» и производных от него (Булгария и др.) осуществляется
через корневой «у», за исключением цитат (как правило, в основном археологи употребляют написание этих слов
через «о», что вносит путаницу в характеристике двух различных этносов: дунайских болгар и волжских булгар).

8
Тамбовская области, республики Мордовия, Чувашия и сопредельные регионы).
При этом следует отметить, что в работе употребляется термин «Понизовские
земли» как синоним нынешней Нижегородчины в том значении, как это
используется в источниках XVII-XVIII вв. Вместе с тем, исходя из обозначенного
объекта исследования, значительное внимание в работе будет уделено регионам,
куда переселились выходцы из числа нижегородских татар-мишарей, включая
отдельные районы Ульяновской, Самарской, Оренбургской областей, Татарстана,
Башкортостана, ряда областей Урала и Сибири, а также города европейской части
Российской империи – Москву, Санкт-Петербург и другие вплоть до городов
Финляндии.
Степень разработанности темы. По различным вопросам, связанным с
этногенезом и историей развития нижегородских татар-мишарей, существует
достаточно значительный фонд исследовательских работ. Однако, как правило,
круг вопросов, освещаемых в этих работах, достаточно ограничен в силу того, что
они затрагивают лишь отдельные вопросы формирования и истории
нижегородских татар в контексте более широкой проблематики, либо – если речь
идет о специальных работах – в силу узкой специализации самих исследователей.
Таким образом, во-первых, недостаточно освящена проблема формирования
татар-мишарей в целом, во-вторых, в историографии отсутствует комплексное
монографическое исследование проблем этногенеза и истории нижегородских
татар как субэтнической общности.
Источниковая база. Основой для изучения формирования и истории
развития нижегородских татар служат многочисленные исторические источники,
данные археологии, этнографии, лингвистики, антропологии и генетики.
Наиболее многочисленную группу представляют разнородные письменные
источники. При этом следует отметить, что практически все сведения об
интересующей нас в различные исторические периоды территории Мещеры и
Среднего Поволжья почерпнуты из нарративных источников, созданных в иной
этнокультурной и политической среде, нежели описываемые народы региона –

9
это, в зависимости, от конкретной эпохи, арабские и персидские географы,
западно-европейские путешественники, русские хронисты и писцы, и т.д.
Учитывая специфику настоящего исследования, видится логичным
разделить использованные письменные источники на три группы, исходя из
собственного понимания периодизации этнической истории нижгар (см. ниже).
Во-первых, отдельные сведения о самых ранних этапах формирования
татар-мишарей содержатся в ряде трудов, составленных в период Хазарского
каганата и Волжской Булгарии4, Золотой Орды5, Московской Руси и источниках,
ретроспективно восходящих к эпохе Казанского ханства6. Для отмеченного
периода, безусловно, еще нельзя говорить о мишарях как о состоявшейся
этнической общности, однако в этих трудах упоминаются в разном контексте
хазары, булгары, буртасы, кипчаки, маджары, ордынские татары и другие
племена и этносы, которые в той или иной степени повлияли на происхождение
мишарей.
Вторая группа письменных источников представлена документами эпохи
Московского царства (из них большая часть датируется, как правило, временем
после Смуты и воцарения Романовых в начале XVII в.) и петровской России.
Здесь нижегородские татары представлены в качестве трех региональных групп

4
Абу Али Ахмад ибн Умар ибн Русте. Китаб ал-а’лак ан-нафиса (Книга драгоценных ожерелий) // История
татар с древнейших времен. Т. II. Волжская Булгария и Великая Степь. – Казань, 2006. С. 699-707; Известия о
хозарах, буртасах, болгарах, мадьярах, славянах и руссах Абу-Али Ахмеда бен Омар Ибн-Даста, неизвестного
доселе арабского писателя начала X века, по рукописи Британского музея / Изд., пер. Д.А. Хвольсон. – СПб., 1869;
Караулов Н.А. Сведения арабских географов IX и X веков по Р. Хр. о Кавказе, Армении и Азербайджане //
Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Вып. 38. – Тифлис, 1908; Коковцов П.К.
Еврейско-хазарская переписка в X веке. – Л., 1932; Худуд ал-алем. Рукопись Туманского / Введ. и указатель Б.
Бартольда. – Л., 1930.
5
Башкирское народное творчество. Т.1; Т.2. – Уфа, 1987; Джиованни дель Плано Карпини. История
Монгалов. Гильом де Рубрук. Путешествие в Восточные страны / Пер. А.И. Малеина. – М., 1957; Золотая Орда в
источниках. Т. 1 / Сборник материалов в пер. В.Г. Тизенгаузена. – М., 2003; Слово о погибели Русской земли. – М.,
1957.
6
Герберштейн С. Записки о Московии. – М., 1988; Документы и материалы по истории Мордовской
АССР. – Саранск, 1940. Т. 2; Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV–XVI вв. Подг. к
печати Л.В. Черепнин. – М. – Л., 1950; История родов русского дворянства / Сост. П.Н. Петров. – СПб., 1886. Т. I /
Репринт. изд.: М., 1991. Кн.1; Лицевой летописный свод XVI века. Русская летописная история. Кн. 20. 1541-1551
гг. – М., 2014; Материалы исторические и юридические района бывшего Приказа Казанского Дворца. Т. I. –
Казань, 1882; Т. II. – Симбирск, 1898; Наказная память из Приказа Казанского дворца стольнику и воеводе Юрию
Федоровичу Шишкину // Симбирские губернские ведомости. – 1880, № 37. С.80; Невоструев К.И. О городищах
древнего Волжско-Болгарскаго и Казанскаго царств в нынешних губерниях Казанской, Симбирской, Самарской и
Вятской. – М., 1871; Новиков Н.И. Родословная книга князей и дворян российских. – М., 1787. Ч. 2; Полное
собрание русских летописей (ПСРЛ). Т. I. – СПб., 1846; Т. II. – СПб., 1843; Т. VI. – СПб, 1853; Т. VIII. – СПб.,
1859; Т. XI. – СПб., 1897; Т. XII. – СПб., 1901; Т. XIII. Пол. 2. – СПб., 1906; Т. XIX. – СПб., 1903; Т. XX. Ч. 1. –
СПб., 1910; Т. XXI. Ч.1. – СПб., 1908; Ч.2. – СПб., 1913; Хожение за три моря Афанасия Никитина. – Л., 1986.

10
служилых татар – арзамасских, курмышских и алатырских, все еще имеющих
феодальное членение. К ним следует добавить татарское (смешанного
происхождения) и этнически другое мусульманское население Нижнего
Новгорода.7 Неслужилые татары и «посопные татары», они же буртасы XVII в.,
очень редко упоминаются в источниках, однако в совокупности с другими
данными факт их существования в регионе дает основание предположить более
сложную картину происхождения нижегородских татар, с различными
этносоциальными пластами и стратами. Для сравнения этнических процессов,
происходивших в среде нижегородских татар в это время, автор привлекал также
сведения о других группах татарской нации.
Кроме упомянутых нарративных источников к этой группе могут быть
отнесены и иные материалы. В процессе написания данного исследования автор
проделал важную работу по анализу ряда исторических источников актового
характера, благодаря которым удалось выяснить численность исследуемого
субэтноса позднесредневекового периода; выявить неизвестные до того стороны
христианизаторской политики в отношении нижегородских татар; восстановить
утерянные страницы истории городских татар Нижнего Новгорода; обозначить
магистральные линии для дальнейших исследований этнических пластов,
лежащих в основе татар Нижегородчины. В качестве таковых привлечены:
«Разрядные книги» XVI-XVII вв., «Акты Московского государства», «Писцовая и
переписная книги XVII века по Нижнему Новгороду», «Списки населенных мест
по сведениям 1859 г.» Нижегородской и Симбирской губерний, «Адрес-календарь
Нижегородской епархии» 1888 г. и др.8

7
Адам Олеарий. Описание путешествия в Московию. – М., 2003; Акты феодального землевладения и
хозяйства. Ч. 3. – М., 1961; Лепехин И. Дневные записки путешествия по разным провинциям Российского
государства (1768–1769 гг.). Ч. 1. – СПб., 1795; Нижний Новгород в XVII веке. Сб. документов / Под ред. С.И.
Архангельского. – Горький, 1961; Писцовая книга Арзамасского уезда (1621–1623 гг.). Ч. I // Действия
Нижегородской губернской ученой архивной комиссии. Т. XV. Вып. VIII. – Н. Новгород, 1915. С. 1–324; Писцовая
книга татарским поместным землям Алатырского уезда 1624-1626 годов / Сост. В.Д. Кочетков, М.М. Акчурин.
Вступ. слово Д.З. Хайретдинов, Д.В. Мухетдинов.– М., Н. Новгород, 2012; Приправочный список с дозорной книги
города Темникова и Темниковского уезда 1613/14 г. / Сост. М.М. Акчурин, А.В. Беляков. – Казань, 2015; Собрание
государственных грамот и договоров, хранящихся в Государственной коллегии иностранных дел. Ч. 4. – М., 1828.
8
Адрес-календарь Нижегородской епархии в память исполнившегося в 1888 году 900-летия крещения
Руси. – Н.Новгород, 1888; Акты Московского государства / Под ред. Н.А. Попова. Разрядный приказ. Московский
стол. Т. I. 1571–1634. – СПб., 1890; Т. II. 1635–1659. – СПб., 1894; Т. III. 1660–1664. – СПб., 1901; Книги
разрядныя, по официальным оных спискам. Т.I. – СПб., 1853; Т.II. – СПб., 1855; Нижегородская губерния. Список

11
 Из источников собственно татарского происхождения по истории татарских
сёл на Нижегородчине, о которых писал в XVIII в. Т.Г. Масленицкий, сегодня
известен только один – хроника села Сафаджай, или «Сафаджайские тетради».
Хотя сама летопись регулярно велась с XVIII в. (возможно, на основе более
ранних погодных записей), ее оригинал сгорел в конце того же столетия. Затем на
основе сохранившихся копий была сделана компиляция. В настоящее время мы
имеем дело только с позднейшим списком летописи, составленным в начале XX в.
жителем Сафаджая Ситдиком б. Якубом. С этим источником, который готовится
к публикации, автор настоящей работы имел возможность ознакомиться в
Духовном управлении мусульман Нижегородской области, где ведется работа по
его переводу на русский язык. Важнейшие сюжеты, которые содержатся в
«Сафаджайских тетрадях» для изучения темы этногенеза нижегородских татар –
это даты основания сёл Сафаджай и Петряксы, трагические события середины
XVI в. в соседнем селе Мурзицы, и этносоциальная картина населения Сафаджая
в свете наличия здесь двух разных общностей (старинных насельников и поздних
припущенников из числа служилых татар западной Мещеры).
История нижегородских татар неразрывно связана с историей
мусульманского сообщества Нижегородского региона и всей России, поскольку
нижегородские татары составили основу многих мусульманских приходов
Российской империи от Финляндии до Сибири, а сотни имамов из числа
нижегородских татар возглавляли мусульманские приходы далеко от своей малой
родины, вплоть до Севастополя и Ташкента. Мусульманская культура
пронизывает все составляющие национальной культуры татарского народа,
включая нижегородских татар-мишарей, которые развивались в основном в
условиях конфессиональной обособленности. Источников, которые специально
посвящены описанию мусульманской составляющей истории и культуры этого
субэтноса, немного; в основном она следует фоном в документах, трудах
путешественников, наблюдателей, исследователей, мемуаристов, публицистов.

населенных мест по сведениям 1859 г. – СПб, 1863; Писцовая и переписная книги XVII в. по Нижнему Новгороду.
– СПб., 1896; Разрядная книга 1475-1605 гг. Т.II. Ч.I. – М., 1981; Т.III. Ч.I. – М., 1984; Симбирская губерния.
Список населенных мест по сведениям 1859 г. – СПб., 1863.

12
Одна из тем, которая привлекала внимание последних – борьба религиозных
деятелей против христианизаторской политики. Эти материалы и выделены нами
в третью группу письменных источников. В настоящей работе использованы
публикации в «Нижегородских губернских ведомостях» антагонистов татарских
имамов Нижегородчины: статья Л. Сахарова от 1860 г., написанная с
антитатарских позиций, анонимная статья от 1865 г., посвященная абызам
(имамам) региона в свете их миссионерской и охранительной деятельности, и
более нейтральный в своих оценках материал П.А. Альбицкого от 1890 г.9
Из татарских источников привлечены труды Ш. Марджани и Р.
Фахретдинова: их ценные сведения об имамах из числа нижегородских татар (как
и ряд других сюжетов) активно используются в настоящей работе, значительно
расширяя географию исследования.10 В генеалогических древах-шеджере и
преданиях зафиксирована важная информация по теме происхождения отдельных
семейств имамов, а также по теме образования тех или иных населенных пунктов
нижегородских татар.11
Как уже было сказано, при написании работы были использованы
последние данные археологии, этнографии, лингвистики, частично антропологии
и генетики. Археологическая разработанность юго-востока Нижегородчины
оставляет желать лучшего, а первые итоги работы современных ученых,
раскопавших крупные ордынские населенные пункты в Курмыше и Мурзицах,
стали известны лишь в 2009 г.12 Кроме этих трудов, в настоящем исследовании
использованы также выводы археологов по соседним регионам, которые

9
Альбицкий П.А. У мишарей. Этнографические наброски // Нижегородские губернские ведомости. – 1890,
№ 30–31; Нижегородские абызы // Нижегородские губернские ведомости. – Н. Новгород, 1865. № 37, 38; Сахаров
Л. Заметки о татарах-поселянах // Нижегородские губернские ведомости. 1860. № 46. С. 314-315; № 47. С. 319-320.
10
Марджани Ш.Б. Мустафад аль-ахбар фи ахвали Казань ва Булгар (Источники по истории Казани и
Булгара). – Казань, 1989; Фәхреддин Р. Асар. Т.1. – Казань, 2006; Т.2. – Казань, 2009; Т.3-4. – Казань, 2010;
Фәхреддинев Р.С. Болгар вә Казан төрекләре (Тюрки Булгара и Казани). – Казань, 1993.
11
Ахметзянов М.И., Шарифуллина Ф.Л. Касимовские татары (по генеалогическим и этнографическим
материалам). – Казань, 2010; Батыргарей Ф. Татары в Тверском крае (Историко-этнографический очерк). – Тверь,
2004; Беляев А.Б. Касимовские корни и современные ветви с древнейших времен. – М., 2001.
12
См.: Ахметгалин Ф.А., Ситдиков А.Г. Материальная культура населения Волго-окского междуречья в
эпоху средневековья // Форумы российских мусульман. №4. – М. – Н. Новгород, 2009. С.32; Ахметгалин Ф.А.,
Ситдиков А.Г., Хузин Ф.Ш. Материальная культура населения Волго-Окского региона в эпоху средневековья:
проблемы и перспективы изучения // Фаизхановские чтения, №4. – Н.Новгород, 2008. С.30; Грибов Н.Н. Об
освоении Присурья в эпоху Золотой Орды // Форумы российских мусульман. № 4. – М. – Н. Новгород, 2009. С. 76-
80; Грибов Н.Н., Ахметгалин Ф.А. Западное порубежье Болгарского улуса Золотой Орды (по материалам
левобережных памятников Нижнего Посурья) // Поволжская археология. № 4 (6) – Казань, 2013. С. 79-95.

13
позволяют сделать более объективные выводы о происхождении и развитии
нескольких этносов обширного Волжско-Окского региона.13 Этнографические14,
лингвистические15, антропологические16 и генетические17 исследования имеют
значение для сопоставительного анализа происхождения этих этносов и
субэтносов и позволяют откорректировать выводы, касающиеся непосредственно
изучаемой общности нижегородских татар.
Историография проблемы. Истории происхождения и развития
нижегородских татар, их этническим особенностям и религиозным традициям

13
Белавин А.М. Об этнической принадлежности так называемых «булгарских эсегел» // Проблемы древней
и средневековой археологии Волго-Камья. – Казань, 1999. С.73-84; Белорыбкин Г.Н. Западное Поволжье в средние
века. – Пенза, 2003; Его же. Золотаревское поселение. – Пенза – СПб., 2001; Его же. Золотаревское поселение //
Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь. – М., 2009. С. 80; Бочкарева Е.Е., Зеленеев Ю.А.
Мохши // Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь. С. 169; Грибов Н.Н. Средневековое
городище на месте бывшего Саровского монастыря // Древности Нижегородского Поволжья. Вып. 1. –
Н.Новгород, 1997. С.35-47; Гусева Т.В. Выступление в Нижегородском государственном университете (ННГУ) по
случаю завершения археологических раскопок в Нижегородском кремле. 9.04.2006 //
http://islamnn.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=1012; Ее же. Средневековый Городец на Волге и его
укрепления // Столичные и периферийные города Руси и России в средние века и раннее новое время (XI-XVIII
вв.). Доклады 2-й научной конференции. – М., 2001; Древности Нижегородского Поволжья. Вып. 1. – Н. Новгород,
1997; Иконников Д.С. Материальная культура Верхнего Посурья и Примокшанья XI–XIV веков. Автореферат дис.
... канд. ист. наук. – Казань, 2009; Казаков Е.П. Волжские болгары, угры и финны в IX-XIV вв.: проблемы
взаимодействия. – Казань, 2007; Его же. К вопросу о хазарском и угорском компонентах в культуре ранней
Волжской Болгарии // Проблемы древней и средневековой археологии Волго-Камья. – Казань, 1999. С.69-70;
Лебедев В.И. Загадочный город Мохши. – Пенза, 1958; Мухамадиев А.Ш. Новый взгляд на историю гуннов, хазар,
Великой Булгарии и Золотой Орды. – Казань, 2011; Петров П.Н. Золотоордынский монетный двор Курмыш? //
Нумизматический сборник-2. (Московское Нумизматическое общество). – М., 1992; Проблемы древней и
средневековой археологии Волго-Камья. – Казань, 1999; Судаков В.В. Арцыбашевское погребение // Ислам в
центрально-европейской части России. Энц. словарь. – М., 2009. С. 25-26; Халиков А.Х. Татарский народ и его
предки. – Казань, 1989.
14
Ахмаров Гайнетдин. Избранные труды. / Сост. Р.Г. Хайрутдинов. – Казань, 1998; Баязитова Ф.С. Татар-
мишәр рухи мирасы. – Саранск, 2003; Милли-мәдәни мирасыбыз: Түбән Новгород (Национально-культурное
наследие: Нижний Новгород). – Казань – Н. Новгород – М., 2011; VII Фаизхановские чтения. Научно-практическая
конференция. – Уразовка Нижегородской области, 3.06.2010.
15
Баскаков Н.А. Тюркские языки. – М., 1960; Добродомов И.Г. Древнейшие упоминания Казани // Древняя
Русь. Вопросы медиевистики. – М., 2003, декабрь, №4 (14). С.24; Его же. Язык исчез – слова остались // Русская
речь. 1978, №1. С.89-91; Махмутова Л.Т. Опыт исследования тюркских диалектов (мишарский диалект татарского
языка). – М., 1978; Рамазанова Д.Б., Хайрутдинова Т. Х. К вопросу о формировании байкибашевского говора
мишарского диалекта татарского языка // Исследования по исторической диалектологии татарского языка. –
Казань, 1985; Русинов Н.Д. Этническое прошлое Нижегородского Поволжья в свете лингвистики. – Н. Новгород,
1994; Сатарова М.Р. Изоглоссы открытого, характерного для мишарского диалекта варианта фонемы [а] // Вестник
Татарского государственного гуманитарно-педагогического университета. Вып. 5. – Казань. С.89-90;
Серебряников Б.А. История мордовского народа по данным языка // Этногенез мордовского народа. – Саранск,
1965; Тенишев Э.Р. Язык татар села Усть-Уза // Tatarica (Studia in Honorem Umar Daher). – Vammala [Финляндия],
1987. С.307-329; Хайретдинов М.З. О проблематике соотношений тюрков и угров на примере мишарей и мадьяров.
Тезисы // Фаизхановские чтения. №3. – Н.Новгород, 2006. С.99-100.
16
Данные по антропологии татар-мишарей и казанских татар приведены в настоящей работе по
обобщенному научному изданию: Татары / Отв. ред. Р.К. Уразманова, С.В. Чешко. – М., 2001; а также по работам
Г.Н. Белорыбкина, А.Х. Халикова и др. (см. выше).
17
Кравцова О.А. Молекулярно-генетический анализ древних и современных образцов ДНК. Дис. ... канд.
биол. наук. – Казань, 2006; Malyarchuk B., Derenko M., Denisova G., Kravtsova O. Mitogenomic diversity in Tatars
from the Volga-Ural region of Russia // Molecular Biology and Evolution. – Oxford, 2010, October. Vol. 27. P. 2220-2226.
Краткая, но качественная обобщенная подборка последних данных о генотипе волго-уральских татар приведена в
работе: Судьин А.В. Республика Татарстан: этапы становления. – М., 2015.

14
посвящено достаточно много работ. Лингвистические и ментальные различия
нижегородских и казанских татар в дореволюционный период приводили
исследователей даже к таким ложным посылкам, как постановка вопроса:
«Нижегородские татары – татары ли?»18. Разумеется, такой однозначный подход к
проблеме едва ли может быть приемлем сегодня. И все же следует признать, что
тема формирования и истории татар-мишарей исследована довольно слабо,
несмотря на все достижения татарской этнологии, археологии и даже генетики.
Ответы на многие загадки по истории нижегородских татар кроются в
фактологии и гипотезах, приведенных в дореволюционных изданиях, целью
которых было освещение прошлого Нижегородской губернии, Нижнего
Новгорода и отдельных городов этого региона. В этой связи нашей задачей было
тщательное изучение многочисленных работ, посвященных этой тематике19, с
тем, чтобы отобрать из них самые ценные сведения, так или иначе раскрывающие
ключевые моменты истории изучаемой общности.
В целом дореволюционная20 и советская21 историография не совершила
прорыва в деле изучения истории татарской нации, в т.ч. татар-мишарей. При

18
Гациский А.С. Нижегородские татары – татары ли? – Н.Новгород, б.г. / Перепеч. из: Нижегородские
губернские ведомости, 1886, №39, 41, 42.
19
Акаемов Н.Ф. Город Курмыш в XIV-XVIII веках. – Казань, 1895; Гациский А.С. Беглый очерк Нижнего
Новгорода и его прошлого. – Н. Новгород, б/г; Его же. Нижегородка. Путеводитель и указатель по Нижнему
Новгороду и Нижегородской ярмарке. – Н. Новгород, 1875; Географический словарь Российского государства. Ч. I
/ Сост. Л. Максимович, А. Щекатов. – М., 1801; Демидов Н. Исторический очерк Василь-Сурскаго уезда
Нижегородской губернии. – Н.Новгород, 1884; Историческое описание Феодоровского монастыря в связи с
минувшим политическим значением села Городца Нижегородской губернии Балахнинского уезда. – Н.Новгород,
1890; Краткий историко-статистический очерк Нижегородской губернии / Сост. М. Овчинников. – Н. Новгород,
1885; Мельников А.П. Нижегородская старина. Путеводитель в помощь экскурсантам. – Н. Новгород, [1923;
переизд. 1992]; Мельников П. Балахна. Уездный город Нижегородской губернии. – Н.Новгород, 1850; Мельников
П.И. Исторические записки о Нижнем Новгороде // Отечественные записки. 1840. Т. XI, отд. 2; Меморский А.М.
Основатель Нижнего Новгорода великий князь Георгий (Юрий) II Всеволодович. (1189-1889). Исторический
очерк. – Н.Новгород, 1889; Милотворский И.А. Нижний-Новгород, его прошлое и настоящее. – Н. Новгород, 1911;
Нижегородский сборник, издаваемый Нижегородским губернским статистическим комитетом / Под ред. А.С.
Гациского. – Н.Новгород, 1877; Очерк Нижегородской губернии в историко-географическом отношении / Сост. М.
Овчинников. – Н.Новгород, 1885; Полная история Нижегородской ярмарки, прежде бывшей Макарьевской. С
подробным описанием начала и постепенной возвышенности оной, и присовокуплением Истории самого Нижнего
Новгорода, Макарьева и знаменитого Печерскаго монастырей, а равно и всего, нужного для торговцев ярмарки. –
М., 1833.
20
Дореволюционную литературу по истории татар-мишарей трудно назвать подлинно научной; в ней
могут быть почерпнуты лишь единичные сведения по частным вопросам этой темы (см., напр.: Башири З.
Мишәрләр (Мишари) // Шура. – Оренбург, 1910. – №1. С.5-6; №3. С. 74-77; №4. С.106-108). В настоящей работе
особое внимание при изучении быта нижегородских татар уделено книге: Масленицкий Т.Г. Топографическое
описание Симбирского наместничества. – Б.м., 1785.
21
Так, существенным подспорьем при изучении демографических процессов исследуемого субэтноса
нижегородских татар стала книга: Водарский Я.Е. Население России в конце XVII – начале XVIII в. – М., 1977. В
целом труды советских историков могут помочь при изучении лишь отдельных явлений, так или иначе связанных

15
этом в ней были заложены глубоко ошибочные идеи, которые так или иначе
коррелировали с шовинистическим отношением к ордынскому периоду
российской истории. Российская историческая наука в целом до недавних пор
разделяла многие из этих идей. К примеру, широко распространена позиция, что
татары являются пришлым народом в России, не привнесшими ничего
положительного в развитие страны. Так, можно назвать лишь несколько
объективных трудов, касающихся истории татар, написанных до 1990-х гг.:
например, популярные среди исследователей книги В.В. Вельяминова-Зернова по
истории касимовских царевичей и М.Г. Худякова по истории Казанского ханства.
Тенденциозность совместного труда Б.Д. Грекова и А.Ю. Якубовского
компенсируется тем фактом, что это первое научно обоснованное комплексное
исследование истории Золотой Орды в русской историографии; более
объективные работы появились много позже – среди них книга В.Л. Егорова.22
Особняком стоят исследования, посвященные истории древних этнических групп,
в частности хазар и буртасов, которые так или иначе оказали влияние на
происхождение татар-мишарей.23 Как бы то ни было, все эти труды лишь
косвенно касаются темы формирования и истории развития именно
нижегородских татар.24
Начиная с 1990-х гг. и особенно в новом тысячелетии постепенно
сложилась подлинно научная школа по изучению истории татарской нации,
свободная от идеологических подходов прошлых эпох. На данный момент речь

с изучаемой темой. В настоящем исследовании привлекались, в частности, труды: Агафонов С.Л. Нижегородский
кремль. – Горький, 1976; Гераклитов А.А. Алатырская мордва по переписям 1624-1721 гг. – Саранск, 1936; Греков
Б.Д. Киевская Русь. – М., 1949; Каптерев Л.М. Нижегородское Поволжье X-XV вв. – Горький, 1939; Кирьянов И.А.
К вопросу о времени основания г. Горького. – Горький, 1956; Его же. Старинные крепости Нижегородского
Поволжья. – Горький, 1961; и др.
22
Вельяминов-Зернов В.В. Исследование о касимовских царях и царевичах. Ч. 1 – СПб., 1863; Греков Б.Д.,
Якубовский А.Ю. Золотая Орда и ее падение. – М.–Л., 1950; Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды в
XIII–XIV вв. – М., 1985; Худяков М.Г. Очерки по истории Казанского ханства. – М., 1991.
23
Афанасьев Г.Е. Этническая территория буртасов во второй половине VIII – начале X вв. // Советская
этнография. – М., 1984. №4; Белорыбкин Г.Н. Буртасы // Ислам в центрально-европейской части России. Энц.
словарь. – М., 2009. С.55; Коковцов П.К. Еврейско-хазарская переписка в X веке. – Л., 1932; Попов А.И. Буртасы и
мордва // Ученые записки ЛГУ. № 105. Сер. востоковедческих наук. – 1947. № 2. С. 199–210; Плетнева С.А.
Хазары. – М., 1976.
24
При этом до сих пор значительная часть трудов по данной теме остается неизданной. Не опубликованы,
в частности, материалы антропологической экспедиции среди татарского населения Нижегородской губернии
1925-1927 гг.; «Материалы по истории татар Горьковской области» уроженца Нижнего Новгорода, востоковеда
С.С. Аверкиева (1186-1963) и др.

16
может идти о более чем тысяче трудов, созданных индивидуально и коллективно
учеными Москвы, Казани, Санкт-Петербурга и многих региональных центров;
особняком стоит нижегородская научная школа, о которой подробнее будет
сказано чуть ниже. Существенное число работ привлекалось и автором
настоящего исследования. Речь идет о трудах, посвященных истории создания и
развития Волжской Булгарии и Золотой Орды25, Казанского ханства и других
постордынских государственных образований26, истории татар в составе
Российского государства27, истории мусульманского сообщества России (через
призму, в первую очередь, татаро-мусульманской общины)28, истории
региональных мусульманских общин (татарских в своей основе, в т.ч. татаро-
мишарских) нашей страны29, обобщенные труды по истории и этнографии
татарской нации в целом.30 Кроме того, в ходе работы над настоящим
исследованием привлекались также труды по истории башкирского этноса и по

25
История татар с древнейших времен. Т. II. Волжская Булгария и Великая Степь. – Казань, 2006; Кульпин
Э.С. Золотая Орда (Проблемы генезиса Российского государства). – М., 1998; Халиков А.Х. Кто мы – булгары или
татары? – Казань, 1992; Его же. Монголы, татары, Золотая Орды и Булгария. – Казань, 1994.
26
Алишев С.Х. Источники и историография города Казани. – Казань, 2001; Бахтин А.Г. Образование
Казанского и Касимовского ханств. – Йошкар-Ола, 2008; Галлямов Р.Ф. Административные даруги Казанского
ханства: опыт реконструкции // Казанское ханство: актуальные проблемы исследования. – Казань, 2002. С. 280-
316; Зайцев И.В. Астраханское ханство. – М., 2004; Изд. 2-е. – М., 2006; Насыйбуллин И.Р. Казан ханлыгының
сәяси географиясе (тарихи әдәбиятта чагылышы hәм тикшерү перспективалары). / Политическая география
Казанского ханства // Актуальные проблемы истории государственности татарского народа. – Казань, 2000. С.69-
70; Сызранов А.В. Ислам в Астраханском крае: история и современность. – Астрахань, 2007; Трепавлов В.В.
История Ногайской Орды. – М., 2001.
27
Исхаков Р.Р. Миссионерство и мусульмане Волго-Камья (последняя треть XVIII – начало ХХ вв.). –
Казань, 2011; Исхаков С.М. Первая русская революция и мусульмане Российской империи. – М., 2007; Насыров
Р.Г. Сельское расселение в Западном Закамье (вторая половина XVI – начало XVIII вв.). – Казань, 2007; Ногманов
А.И. Татары Среднего Поволжья и Приуралья в российском законодательстве второй половины XVI–XVIII вв. –
Казань, 2002; Хабутдинов А.Ю. Общественное движение молодежи у татар-мусульман в начале ХХ века. – Н.
Новгород, 2005; Его же. От общины к нации: татары на пути от средневековья к Новому времени (конец XVIII –
начало ХХ вв. – Казань, 2008.
28
Загидуллин И.К. Мусульманское богослужение в учреждениях Российской империи. – Казань, 2006;
Исламская традиция: прошлое, настоящее, будущее. Материалы научно-практической конференции. – Н.
Новгород, 2004; Ланда Р.Г. Ислам в истории России. – М., 1995; Современный ислам в диалоге культур. – Н.
Новгород, 1996; Татарские мусульманские приходы в Российской империи. – Казань, 2006; Фаизов С.Ф. Ислам в
Поволжье VIII-ХХ вв. Очерк истории. – М., 1999; Франк Аллен. Исламская историография и «булгарская»
идентичность татар и башкир в России / Пер. И. Хайбутдиновой. – Казань, 2008; Хабутдинов А.Ю., Мухетдинов
Д.В. Всероссийские мусульманские съезды 1905-1906 гг. – Н. Новгород, 2005.
29
Браславский Л.Ю. Ислам в Чувашии. – Чебоксары, 1997; Гусева Ю.Н. Ислам в Самарской области. – М.,
2007; Денисов Д.Н. Мусульманская община Кургана в прошлом и настоящем // Этнопанорама. – 2010. №1-2. С. 77-
80; Кобзев А.А. Исламская община Симбирской губернии во второй половине XIX – начале ХХ вв. – Н. Новгород,
2007; Черновская В.В. Мусульмане Ярославля. – Ярославль, 2000.
30
Актуальные проблемы истории государственности татарского народа. – Казань, 2000; Из истории
Татарстана и татарского народа. Вып. I. – Казань, 2003; Татары / Отв. ред. Р.К. Уразманова. С.В. Чешко. – М., 2001;
Этнотерриториальные группы татар Поволжья и Урала и вопросы их формирования. – Казань, 2002; Tartarica.
Атлас: История татар и народов Евразии. – Казань – М.–СПб., 2005.

17
миграциям на земли исторического Башкортостана татар-мишарей.31 Благодаря
изучению материалов, представленных в этих работах, удалось обозначить
множество магистральных линий по первоначальным этапам формирования
нижегородских татар и ранним этапам их развития, а также по неразрывно
связанной с этим теме проникновения ислама на территорию современной
Нижегородчины.
Существенный вклад в исследование проблематики происхождения и
развития именно нижегородских татар также был сделан только в 1990-е гг., когда
одна за другой появилось сразу несколько монографических и коллективных
работ по данной теме.
Коллективом авторов в составе С.Б. Сенюткина, У.Ю. Идрисова, О.Н.
Сенюткиной и Ю.Н. Гусевой были изданы две работы: в 1997 и 1998 гг.32 Книга
«История исламских общин Нижегородской области» подробно описала почти
каждый из ныне существующих татарских сельских населенных пунктов
Нижегородчины, с версиями возникновения сёл, историей и чертежами сельских
мечетей, фотографиями имамов. Эта работа явилась настолько востребованной,
что ее первое издание давно стало библиографическим раритетом. Впоследствии
С.Б. Сенюткин создал работу, ставшую настольным пособием для изучающих
тему нижегородских татар.33 В ней проанализирован огромный массив архивных
источников, которые позволили автору реконструировать многие, до того
неизвестные либо утерянные страницы истории этой группы татарской нации. К
этому основному корпусу литературы примыкают работы С.Б. Сенюткина, О.Н.

31
Асфандияров А.З. История сел и деревень Башкортостана и сопредельных территорий. – Уфа, 2009;
Асылгужин Р.Р., Юсупов Ю.М., Салауши Т. А. Западные башкиры: политическая история, проблема этнической
идентификации. – Уфа, 2010; Габдуллин И.Р. Уфимский и Алатырский уезды: к вопросу о миграционных
процессах на Южном Урале на примере мишарей (XVII – начало XIX вв.) // Река времени. 2014 / Сб. статей. Отв.
ред. М.И. Роднов. – Уфа, 2014. С. 50-64; Кузеев Р.Г. Происхождение башкирского народа. – 2-е изд., доп. – Уфа,
2010; Материалы по истории Башкирской АССР. – М.–Л., 1949; Трепавлов В.В. Ногаи в Башкирии, XV–XVII вв. /
Княжеские роды ногайского происхождения // Материалы и исследования по истории и этнологии Башкортостана,
док. № 2. – Уфа.
32
Идрисов У.Ю., Сенюткин С.Б., Сенюткина О.Н., Гусева Ю.Н. Из истории нижегородских
мусульманских общин в XIX – 30-х годах ХХ века. – Н.Новгород, 1997; Сенюткин С.Б., Идрисов У.Ю., Сенюткина
О.Н., Гусева Ю.Н. История исламских общин Нижегородской области. – Н.Новгород, 1998.
33
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья с последней трети XVI до начала ХХ вв. –
Н.Новгород, 2001.

18
Сенюткиной, Ю.Н. Гусевой, И.К. Загидуллина, С.В. Сабирова, посвященные
истории отдельных населенных пунктов и явлений.34
Несомненным достоинством трудов, созданных С.Б. Сенюткиным, О.Н.
Сенюткиной и их коллегами, является масштабная проработка множества
архивных документов, хранящихся к тому же в разных архивах Нижнего
Новгорода, Арзамаса, Ульяновска, Москвы, Уфы и др. Благодаря этому, по сути,
была впервые создана цельная научная школа, ставящая во главу угла
кропотливое изучение прошлого татар Нижегородчины.
Вместе с тем, в само основание этой школы были заложены некоторые
неправильные представления. К примеру, почти во всех работах по обозначенной
нами проблематике ставится знак равенства между нижегородскими татарами в
целом и служилыми татарами, хотя известны и другие социальные пласты тюрко-
мусульманского населения региона. Появление института служилых татар
возводится к эпохе Московского царства. Наконец, считается, что сами служилые
татары появились в регионе Нижегородского Поволжья довольно поздно, а
именно – в XVII в. Археологические исследования Золотой Орды и
постордынских государств и объективный подход к сохранившимся
историческим источникам перечеркивают эти гипотезы. В совокупности с
подходами В.П. Макарихина, который проявлял живой интерес к теме
раннесредневекового проникновения тюрко-мусульман в данный регион35, это
позволяет в совершенно новом свете воссоздать картину первоначального этапа
жизни нижегородских татар.

34
Гусева Ю.Н. История татарских сельских общин Нижегородской области в ХХ веке (1901–1985 гг.). – Н.
Новгород, 2003; Сенюткин С.Б., Сенюткина О.Н., Гусева Ю.Н. XVI-ХХ: История татарских селений Большое и
Малое Рыбушкино Нижегородской области. – Н.Новгород, 2001; Сенюткин С.Б., Сенюткина О.Н., Сабиров С.В.
История татарской деревни Красная Горка – Сафаджай в XV-XX веках. – Н.Новгород, 2006; Сенюткина О.Н.
История Татарской Медяны (XVII-XXI вв.). – Н.Новгород, 2008; Сенюткина О.Н., Гусева Ю.Н. Нижегородские
мусульмане на службе Отечеству (конец XVI – начало ХХ вв.). – Н.Новгород, 2005; Сенюткина О.Н., Загидуллин
И.К. Нижегородская Ярмарочная мечеть – центр общения российских и зарубежных мусульман (XIX – начало ХХ
вв.) – Н.Новгород, 2006.
35
Основные работы ученого по этой теме цитируются по изданиям: Мусульманская цивилизация Волго-
Сурского региона в эпоху феодализма. – Н. Новгород, 2009; Баязитов Р.Ж., Макарихин В.П. Нижегородские
татары-мишари в Новое время. – Н.Новгород, 1996.

19
 Противоположная (вышеозначенной) позиция была представлена в работах
философа и краеведа А.М. Орлова.36 В них делается попытка реконструкции
прошлого мишарей на основе отдельных высказываний дореволюционных
историков и сохранившихся в опубликованных источниках рудиментов раннего
средневековья. Кроме того, автор активно использует местный фольклор,
несущий историографическую подоплеку. Следует признать, что такой подход,
сочетающий публицистический жанр и активное цитирование старинных авторов,
делает работы А.М. Орлова чрезвычайно популярными не только в среде рядовых
читателей, но и в ученых кругах, например, Татарстана.
Однако от взора специалиста невозможно скрыть существенные изъяны,
имеющие место в этих трудах. В первую очередь, речь идет о бессистемности
излагаемого материала, когда выводы автора противоречат друг другу. Скажем, в
одних своих работах А.М. Орлов призывает к широкому празднованию «400-
летия основания татарских сёл на Нижегородчине», а в других критикует ученых,
которые не обращают должного внимания на ордынский и даже доордынский
периоды жизни исследуемого субэтноса. Невнятны представления автора о
древних предках мишарей, среди которых мы видим то летописную мещеру, то
тюрков-маджаров с российского юга: версии интересны, но звучат неубедительно.
На грани фантастики, к примеру – гипотеза о древнетюркских курганах
Подмосковья, якобы оставленных предками мишарей. Не добавляет
положительных впечатлений неточное цитирование автором действительно
интересных сюжетов, несоответствие приведенных цитат оригиналам, в целом
небрежность при работе со ссылками. Откровенно слабым местом в работах А.М.
Орлова является отсутствие авторского интереса к теме бытования ислама (и
религии в целом) в среде нижегородских татар и их предков, в то время как в
средневековом менталитете народов Евразии религиозный компонент играл
ведущую роль.

36
Орлов А.М. Мещера, мещеряки, мишаре. – Казань, 1992; Его же. Нижегородские татары. Этнические
корни и исторические судьбы (очерки). – Н.Новгород, 2001; Орлов А.М., Каримов А.А. Камкино: история и
современность. – Н.Новгород, 2003.

20
 Все это заставляет со скепсисом воспринимать основные положения теорий
А.М. Орлова, лежащих в русле философии, но не исторической науки. Однако
неправильным будет полное игнорирование трудов этого самобытного автора,
поскольку в них действительно содержится немало рациональных суждений.
Задачей объективного исследователя в этой связи является поиск наиболее
состоятельных исторических сюжетов, иногда гениальных догадок этого автора,
подкрепленных ссылками на авторитетные источники, и верификация их с
выводами других ученых.
Крупнейшими специалистами современной казанской школы в вопросах
происхождения и истории развития татар-мишарей в целом являются Р.Г.
Мухамедова37 и Д.М. Исхаков.38 Первый автор подходит к вопросу с позиций
этнографического (описательного) изучения обрядов и особенностей
материальной и духовной культуры, второй – этнологического (теоретического) и
источниковедческого исследования. Хотя нижегородские татары не
рассматриваются в этих трудах целенаправленно, как особая субэтническая
группа, обращение к ним является обязательным условием для авторов,
изучающих обозначенную тематику. Отдельные идеи и выводы этих авторов
применительно к нижегородским татарам впервые в историографии использованы
в настоящей работе, среди них – разработанная Д.М. Исхаковым концепция
этносоциальной стратификации в исследуемой группе и наличие в ней страты
ясачных татар. Эти подходы позволяют по-новому представить историю тюрко-
мусульманского населения Нижегородчины.
Вместе с тем, со слов археолога А.Г. Ситдикова, вопрос формирования
татар Волго-Окского региона «является одной из острых проблем, выпавшей из
сферы активного изучения казанскими учеными». Для решения этого вопроса,
указывает он, «требуется археологическое изучение Касимовского ханства, мест
компактного проживания темниковских и нижегородских татар…, тюркизация

37
Мухамедова Р.Г. К проблеме этногенеза татар-мишарей // Tatarica… С.242-251; Ее же. Татары-мишари. –
Казань, 2008.
38
Исхаков Д.М. Из истории титула «Булгарский князь» // Актуальные проблемы истории
государственности татарского народа. – Казань, 2000. С.46-49; Его же. От средневековых татар к татарам Нового
времени. – Казань, 1998; Его же. Тюрко-татарские государства XV-XVI вв. – Казань, 2004.

21
которых начинается с домонгольского времени».39 Действительно, даже первые
выводы, сделанные нижегородскими и казанскими археологами по результатам
их совместной экспедиции на юго-востоке Нижегородской области в 2009 г.,
заставили ученых пересмотреть ранее существовавшие представления о позднем
прибытии тюрко-мусульманского населения в этот регион, о русском характере
населения Курмыша и т.п.
Из зарубежных авторов наибольший интерес представляют ученые
венгерской и финляндской тюркологических школ, которые рассматривают татар-
мишарей в качестве возможных родственников мадьяр. Наиболее обобщенно эти
выводы представлены в работах Ж. Какук, которая, в свою очередь, работала с
неопубликованными материалами Игнаца Куноша, собранными в начале ХХ в.
Богатый фольклор татар-мишарей изучен в книге Х. Паасонена. Интерес
представляют рассуждения Марии Татар о связях буртасов с ираноязычными
народами и рядом других исчезнувших этносов среднего Поволжья. Вопросы
этностратификации народов Поволжья освещены в работе А. Каппелера.
Чрезвычайно богат материалами на темы этногенеза и этнологии мишарей, в т.ч.
нижегородских, сборник «Tatarica», изданный в Финляндии. Об истории
современных татар Финляндии, имеющих нижегородские корни, пишет Р.
Хаутала.40
К приведенному перечню литературы следует добавить краеведческие
труды41 и работы, популяризирующие наследие крупнейшего востоковеда и

39
Ситдиков А.Г. Этнокультурное взаимодействие в Посурье и Примокшанье в эпоху Казанского ханства: к
постановке проблемы // Средневековые тюрко-татарские государства. Сб. статей. Вып. 3. – Казань, 2011. С. 139.
40
Kakuk Z. Das Kaufmannsleben der Mischärtataren // Studia Turcologica Memoriae Alexii Bombaci dicata / Ed.
by A. Marazzi. – Napoli (Naples), 1982. S. 291-308; Eadem. Ein mischärtatarisches Wörterverzeichnis // Acta Orientalia
Hung., XXXVI, 1982. S. 241-259; Eadem. Mischärtatarische Texte mit Wörterverzeichnis: Aufgrund der Sammlung von
Ignac Kunos // Studia Uralo-Altaica. – Szeged, 1996. Vol. 38. S. 1-192; Paasonen H. Mischärtatarische Volksdichtung.
Suomalais-Ugrilainen seura. №105. – Helsinki: Helsingin Liikekirjapaino Oy, 1953. – 136 s.; Maria M. Tatár. Ethnic
Continuity by the Volga: from Vidini to Vet’ke // Haptacahaptaitis: Festschrift for F. Thordarson on the occasion of his
77th birthday. – Oslo, 2005. Р. 289-308; Tatarica…; Каппелер А. Как классифицировали русские источники XVI –
середины XIX вв. этнорелигиозные группы Волго-Уральского региона // Исповеди в зеркале:
Межконфессиональные отношения в центре Евразии (на примере Волго-Уральского региона – XVIII-XXI вв.). –
Н.Новгород, 2012. С.13-39; Хаутала Р. Махалля у татар Финляндии (история и современность) // Татарские
населенные пункты и махалли: история и проблемы возрождения. – Казань, 2015. С.62-68.
41
Абсалямова Мунира. Сибиряки родом из Чембилея // Республика Татарстан. – Казань, № 236 (24532),
24.11.2001; Беляев У.Б. Не забыть нам Пицу родную. – Казань, 1995; Булатов И.Ф. Урга. Прошлое и настоящее. –
Сергач, 2000; Из истории Альметьевского района. Вып. I. – Альметьевск, 1999; Магжанов С. Из истории сел и
деревень Базловского сельсовета // Сельские зори. – Спасское [Нижегородская обл.], 1993, № 75, 77, 78; Сафаджай.
Династия Хабибуллиных. 200 лет служения людям. Альбом фотографий / Отв. за вып. Д.В. Мухетдинов. – Н.

22
богослова из числа нижегородских татар Хусаина Фаизханова, которого считают
предтечей джадидизма.42 Небольшая, но имеющая огромное значение книга
«Татарские князья и их княжества»43 раскрывает неизвестные доселе страницы
татарской государственности в Мещере к востоку от Касимова, в том числе и на
землях нынешней Нижегородской области.
Существенным подспорьем в деле написания данного исследования стали
энциклопедические словари из серии «Ислам в Российской Федерации»,
увидевшие свет в Издательском доме «Медина» в 2007-2013 гг.44 Так как автору
настоящей работы довелось быть ответственным редактором пяти томов и
принимать участие в качестве соавтора во всех шести изданных выпусках этой
энциклопедии, он счел возможным и необходимым использовать в диссертации
новые выводы и данные, представленные в словарях. Археологи и историки-
архивисты, краеведы и медиевисты, принимавшие участие в написании
словарных статей, по крупицам восстановили значимые для их исследовательской
работы отдельные стороны истории исламского сообщества России. И, поскольку
в сотнях статей затрагивается тема нижегородских татар и их предков, было бы
непростительной ошибкой игнорировать этот совершенно новый пласт научных
открытий и гипотез, в которых подтверждаются основные выводы и положения
автора настоящей работы.
Таким образом, в последние годы создан значительный исследовательский
задел, позволяющий предпринять попытку обобщающего исследования по
истории и этногенезу нижегородских татар. Однако следует признать, что ввиду
неравномерного распределения источникового материала многие вопросы,
связанные с тем или иным хронологическим периодом, – в особенности это

Новгород, 2007; Хафизов М.З. Нижегородские татары. – Н. Новгород, 1997; Шумилкин С.М. Нижегородская
ярмарка. – Н. Новгород, 1996.
42
Хөсәен Фәезханов: тарихи-документаль җыентык. (Хусаин Фаизханов: историко-документальный
сборник) / Отв. ред. Р.Мәрданов. – Казань, 2006; Хусаин Фаизханов. Жизнь и наследие. – Н. Новгород, 2008.
43
Татарские князья и их княжества / Под ред. М.Р. Ишеева. – Н.Новгород, 2008.
44
Ислам на Нижегородчине. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.В. Мухетдинов. – Н.Новгород, 2007; Ислам
в Москве. Энц. словарь / Отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – Н.Новгород, 2008; Ислам в Санкт-Петербурге. Энц. словарь
/ Отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – М. – Н.Новгород, 2009; Ислам в центрально-европейской части России. Энц.
словарь / Отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – М. – Н.Новгород, 2009; Ислам на Урале. Энц. словарь / Отв. ред. Д.З.
Хайретдинов. – М. – Н.Новгород, 2009; Ислам в Поволжье. Энц. словарь / Отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – М., 2013.

23
касается ранних этапов этногенеза татар-мишарей – не могут претендовать на
решение и сохраняют дискуссионный характер.
Собственно авторские работы по истории нижегородских татар и истории
мусульманского сообщества Нижегородчины можно разделить на два блока,
согласно хронологии их появления. В первых работах описывались отдельные
явления, среди этих трудов есть и монография, посвященная истории и развитию
ислама в Нижегородской области.45 Сюда же можно отнести работы, отдельные
сюжеты из которых помогают глубже понять изучаемую тему (например, сюжет
об этнографических особенностях нижегородских татар; о мурзе Х. Мангушеве,
основателе одной из мечетей Москвы начала XIX в.; об имамах Алимовых,
способствовавших появлению и возглавивших 2-ю Соборную мечеть Москвы в
начале ХХ в., и др.).46 Следует также отметить, что многие ментальные и
этнографические особенности нижегородских татар изучались автором методом
включенного наблюдения с 1994 г. (Москва, Нижегородская область) по
настоящее время (центрально-европейская территория России, Финляндия).47
Второй блок трудов – статьи по теме настоящей диссертации, размещенные
в рецензируемых журналах, входящих в Перечень научных изданий Высшей
45
Хайретдинов Д.З. Возникновение конфессиональных сообществ старокрещеных и новокрещеных татар
на Нижегородчине // Исторические судьбы народов Поволжья и Приуралья. Сб. статей. Вып. 2. – Казань, 2011. С.
221-226; Его же. Ислам в Нижегородской области. – М., 2007; Его же. Ислам на Нижегородчине в эпоху
постордынских государств // Фаизхановские чтения. – №7 / Под общ. ред. Д.В. Мухетдинова. – Н. Новгород, 2011.
С.8-19; Его же. Касимовское ханство: влияние на территорию совр. Нижегородчины // Ислам на Нижегородчине.
Энц. словарь. – Н.Новгород, 2007. С.81-82; Его же. Ордынское посольство в Нижнем Новгороде // Ислам на
Нижегородчине. Энц. словарь. С. 138; Его же. Подворья Золотой Орды в великокняжеских столицах – Москве и
Нижнем Новгороде // Фаизхановские чтения. – №3 / Отв. за вып. Д.В. Мухетдинов. – Н. Новгород, 2006. С.86-90;
Его же. Татаро-мусульманские общины Карельского перешейка // LiteraruS – Литературное слово. – Хельсинки,
2010. № 3 (28). С. 8-10; Его же. Трансформация мусульманских этнополитических и государственных образований
в Окско-Сурском регионе // Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь. – М., 2009. С.305; Его
же. Тюркские постордынские государства: влияние на территорию совр. Нижегородчины // Ислам на
Нижегородчине. Энц. словарь. С.173-174; Его же. Хазарский каганат, его влияние на территорию современной
Нижегородчины // Ислам на Нижегородчине. Энц. словарь. С.186-187; Его же. Червленый Яр // Ислам в
центрально-европейской части России. Энц. словарь. С.339-340.
46
Хайретдинов Д.З. Выходцы из Нижегородчины в Финляндии // Медина аль-ислам. – Н. Новгород, 2007,
май. № 29. С. 8; Его же. Интервью имама Татарской общины Финляндии Р. Беляева // Ислам минбаре (Трибуна
ислама). – М., 2011. № 4 (185). С.8; Его же. Московская Соборная мечеть – путеводный маяк уммы : альбом / Д.З.
Хайретдинов, Д.В. Мухетдинов. – М., 2015; Его же. Мусульманская община Москвы в XIV – начале ХХ вв. – Н.
Новгород, 2002; Его же. Старинные мечети и мусульманские объекты юга Москвы. – М., 2015; Его же.
Финляндский опыт. История появления татар в Финляндии // LiteraruS – Литературное слово. – Хельсинки, 2007.
№4 (17). С. 90-96; Его же. Этнический состав мусульманской общины Москвы // Мусульмане изменяющейся
России. – М., 2002. С. 113-127.
47
Хайретдинов Д.З. Возрождение культурных ценностей ислама в национальном движении и
повседневном поведении татар // Суверенитет и этническое самосознание: идеология и практика. – М., 1995.
С.247-264; Его же. Наследники Мещерского юрта. Нижегородские татары : происхождение и история развития. –
М. : ИД «Медина», 2017 (в печати). – 214 с.

24
аттестационной комиссии Министерства образования и науки Российской
Федерации.48 Эти статьи посвящены таким аспектам, как ранние этапы этногенеза
нижегородских татар-мишарей, включая гипотезы об их происхождении от
маджар, буртасов, населения Хазарского каганата, Волжской Булгарии и др.;
нахождение земель нынешней Нижегородчины в составе Золотой Орды и
Казанского ханства; социальная стратификация, динамика численности и
миграционные процессы нижегородских татар-мишарей в XVII-XVIII вв. с
формированием впоследствии вторичных субэтнических групп татарской нации в
других регионах; основные аспекты бытования ислама в среде изучаемого
субэтноса; и др.
Теоретико-методологическую основу работы составляют базовые
принципы научного познания – объективность и историзм. Объективность
подразумевает всестороннее рассмотрение процессов и явлений, с учетом всей
совокупности фактического материала – часто фрагментарного и неоднозначного
в интерпретации – вне каких-либо тенденциозных и политизированных установок
и соображений личного характера. Принцип историзма предполагает
исследование исторических процессов в их закономерности и внутренней

48
Хайретдинов Д.З. «Великий исход»: Процессы массового переселения нижегородских татар-мишарей в
XVII-XVIII веках // Теория и практика общественного развития. №20. – Краснодар, 2015. С.180-183; Его же.
Военное значение и численность служилых татар Нижегородчины // Приволжский научный вестник. №5 (45). Ч.2.
– Ижевск, 2015. С.11-15; Его же. Духовно-образовательные традиции нижегородских татар // Вестник Московского
городского педагогического университета. Серия Исторические науки. №1 (17). – М., 2015. С.33-41; Его же. Земли
Нижегородчины в сфере влияния постордынских государств (К вопросу о ранних этапах этногенеза
нижегородских татар-мишарей) // Филология и культура. Philology and Culture. №1 (39). – Казань, 2015. С.291-300;
Его же. Землячества нижегородских татар на западе Российской империи: генезис городских мусульманских
общин в контексте эпохи // Теория и практика общественного развития. № 18. – Краснодар, 2015. С. 178-182; Его
же. Нижгары – потомки нижегородских татар: связи с Зауральем // Приволжский научный вестник. №9 (37). –
Ижевск, 2014. С.52-59; Его же. Нижгары и маджары: этнические связи. К вопросу о происхождении
нижегородских татар-мишарей // Вестник Нижегородского государственного лингвистического университета им.
Н.А. Добролюбова. Вып. 26. – Н.Новгород, 2014. С.122-132; Его же. Нижние социальные страты в этногенезе
нижегородских татар // Теория и практика общественного развития. №10. – Краснодар, 2015. С.159-163; Его же.
Основные аспекты бытования ислама среди нижегородских татар в XVII-XVIII веках // Исламоведение. №2. –
Махачкала, 2015. С.29-37; Его же. Татарская община Нижнего Новгорода в XVI-XVII веках // Вестник
Нижегородского государственного лингвистического университета им. Н.А. Добролюбова. Вып. 28. – Н.Новгород,
2014. С.146-154; Его же. Торговая деятельность и меценатство нижегородских татар в масштабах Российской
империи // Приволжский научный вестник. №12 (40). Ч.1. – Ижевск, 2014. С.69-74; Его же. Тюрко-мусульманское
влияние на Нижегородчине в эпоху Золотой Орды // Ученые записки Казанского университета. Серия
Гуманитарные науки. Т.157, кн. 3. – Казань, 2015. С.211-219; Его же. Хазары, кипчаки, буртасы: к вопросу об
этнических предках нижегородских татар-мишарей // Восток. Афро-азиатские общества: история и современность.
№6.– М., 2015. С. 28-37; Его же. Этнические пласты нижегородских татар // Теория и практика общественного
развития. №9. – Краснодар, 2015. С.164-168; Его же. Этногенез нижегородских татар: арзамасский субстрат //
Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. – Краснодар, 2014. №12. Ч.1. С.360-365.

25
обусловленности. С этих позиций в работе преподносится как анализ
историографического материала, так и трактовка источниковых данных.
Это приобретает особое значение ввиду того, что тематика, связанная с
историей отдельных этносов, зачастую становится на постсоветском пространстве
предметом различных спекуляций. Источниковедческие изыскания в таких
случаях, в сочетании с отсутствием каких-либо методологических основ просто
подменяются тенденциозным толкованием разрозненных фактов.
Среди использованных в работе методов автор привлек как общенаучные
(индукция, дедукция, анализ, синтез, системный метод, статистический метод),
так специально-научные, характерные для сферы исторического знания.
Применение некоторых из них, по мнению автора, требует раскрытия.
Системный метод применялся при исследовании этногенеза нижегородских
татар-мишарей. Прежде всего, он нашел отражение в самом подходе к
рассмотрению формирования общности нижегородских татар.
Здесь важно отметить, что важнейшим посылом автора является его
классификация нижегородских татар-мишарей как отдельной субэтнической
группы. Это немного не согласуется с принятой в казанской этнологической
школе таксономической схемой, согласно которой субэтносом являются мишари
в целом, а цокающие «сергачские» мишари представляют собой «генетическую
этнографическую группу».49 Однако «классификация татарских этнических
общностей, представленная Д.М. Исхаковым», в целом вызывает споры в ученом
сообществе, что особо было отмечено директором Института этнологии и
антропологии РАН им. Н.Н. Миклухо-Маклая В.А. Тишковым в предисловии к
фундаментальной монографии «Татары».50
В пользу нашей версии о нижгарах как об отдельном субэтносе выступает и
их специфическая ментальность, и групповое самосознание как особой
этнической единицы в составе татарской нации51, и довольно строгие до середины

49
Этнотерриториальные группы татар Поволжья и Урала и вопросы их формирования. – Казань, 2002.
С.121.
50
Тишков В.А. Предисловие // Татары. С.7.
51
См. в работе Ж. Какук самоназвание Nischgard относительно нижегородских мишарей: Kakuk Z. Das
Kaufmannsleben der Mischärtataren. S.292.

26
ХХ века правила этнической эндогамии в рамках нижегородско-мишарской
общности52, и «наибольшая самобытность в культурно-бытовом отношении»53, и
говор, резко отличающийся не только от казанско-татарского54, но и от
чокающего мишарского.55 Субэтнос нижгар реконструируется и из того факта, что
мишари в целом до середины XVI в. представляли собой отдельный (от казанских
татар) этнос, что признается многими учеными.56 В тот период нижгары были
расселены между ядром чокающих мишарей (Темников – Касимов) и западными
землями Казанского ханства (или даже, частично, в его составе). Несмотря на
столь тесное соседство с ареалом казанских татар и чокающих мишарей, нижгары
не смешались ни с теми, ни с другими, но до сего дня сохранили в полном объеме
свои этнографические, лингвистические и ментальные особенности. Эта
специфика сохранялась и в нижгарских диаспорах, возникавших в разных
районах Российской империи: в окружении других татарских субэтносов
(Татарстан, Башкортостан) на протяжении первых 2-3 поколений, а в
изолированном состоянии – более 120 лет (т.е. 4-5 поколений). О последнем
прекрасно свидетельствует опыт нижгар Финляндии, полностью сохранивших
«национальное самосознание, религию и даже цокающий говор мишарского
диалекта».57
В данном случае татарская нация может выступать в качестве
сложносоставной единицы, являясь в то же время, с точки зрения системной
иерархии, таксоном высшего уровня, и, соответственно, по нисходящей шкале,
отражающей динамику сложности системных элементов. В качестве более
простых таксономических единиц могут быть выстроены, например, общности
цокающих татар-мишарей или нижегородских татар, в свою очередь,
объединяющих ряд этнографических и локальных групп с присущими им
культурными и языковыми особенностями, что предполагает рассмотрение их в
52
Подробнее см.: Хабенская Е.О. Татары о татарском. – М., 2002. С.36-37 и др.
53
Махмудова Р.Г. Татары-мишари. С.47.
54
Как пишет Р. Хаутала, лишь в четвертом поколении финские татары-нижгары, ранее практически не
имевшие контактов с казанскими татарами, «стали отдавать себе отчет об очевидной разнице между их языком и
языком казанских татар». См.: Хаутала Р. Махалля у татар Финляндии (история и современность). С. 64.
55
Paasonen H. Mischärtatarische Volksdichtung. Suomalais-Ugrilainen seura. №105. – Helsinki, 1953. S.5.
56
Татары. С.101.
57
Махмудова Р.Г. Татары-мишари. С.5.

27
качестве таксонов нижнего уровня. Наиболее элементарными единицами в этом
случае будут выступать локальные коллективы, объединенные в рамках
конкретных поселений.
Статистический метод в работе применялся при исследовании конкретных
вопросов, связанных с выявлением численности отдельных социальных страт, а
также при анализе динамики демографических процессов. Продуктивное
применение данного метода нашло отражение в ряде таблиц, представленных в
основном тексте работы.
Если говорить о методах, отражающих сферу специально-научного (в
данном случае – исторического) знания, то необходимо, прежде всего, отметить,
что в рамках исследования автором был применен комплексный подход,
обусловивший использование наряду с информацией письменных источников
данные этнологии, археологии, физической антропологии, генетики. Такой
подход, подразумевающий всестороннее рассмотрение предмета исследования, по
мнению автора, может способствовать наиболее продуктивному продвижению в
решении поставленных в работе задач.
Из общеисторических методов были применены историко-генетический,
историко-типологический и историко-сравнительный.
Применение историко-генетического метода соответственно индуктивной
логики позволяет проследить этапы истории развития нижгарского субэтноса в
причинно-следственной обусловленности. В то же время дедуктивный подход к
изучаемым процессам и явлениям, формирующим общую картину этнической
истории нижегородских татар, в связи с необходимостью выяснения
этносоциальной природы ряда явлений обуславливает необходимость применения
историко-типологического метода. Применение историко-сравнительного метода
связано, в основном, с необходимостью вскрыть сущность и проследить динамику
демографических процессов в пределах исследуемого территориального
пространства, и, как уже упоминалось выше, этнических процессов в целом.
Необходимость реконструкции истории отдельных социальных групп, часто
отражавшейся в жизнедеятельности конкретных исторических лиц, обусловила

28
применение историко-биографического метода. По предположению
Л.Н. Гумилева, этногенез – рождение нового этнического сообщества –
происходит тогда, когда в том или ином обществе появляется некое определенное
число людей-пассионариев. Не углубляясь в дискуссии о научной обоснованности
идей Л.Н. Гумилева в целом, хотелось бы отметить само значение данного
наблюдения. Вот почему в настоящей работе большое внимание уделяется
биографиям или хотя бы известным деталям жизни наиболее выдающихся людей
из числа нижегородских татар, каковыми мы считаем в первую очередь
религиозных подвижников XVIII – начала XX вв.: их деятельность происходила в
сложных условиях противодействия со стороны чиновников, в рамках
несправедливых и дискриминационных законов тогдашнего государства.
Таким образом, исследование опирается на достаточно широкую теоретико-
методологическую базу, что позволяет, по мнению автора, достичь эффективных
результатов в исследовании различных сторон жизни общности нижегородских
татар на определенных этапах ее истории.
Научная новизна состоит в первую очередь в том, что данная работа
представляет собой первое в науке комплексное исследование, охватывающее
проблемы этногенеза и истории нижегородских татар (нижгар) как субэтнической
группы, широко распространившейся за пределы собственно Нижегородского
региона. В работе предпринят опыт сводного анализа данных различных типов
источников (письменные, археологические, этнографические, фольклорные),
обобщена научная литература, прямо или опосредованно касающаяся различных
вопросов истории нижегородских татар, критически разобраны основные
гипотезы о происхождении нижегородских татар, выделены и охарактеризованы
этапы истории нижегородских татар в общем контексте развития российского
общества и государства.
Теоретическая и практическая значимость работы. Результаты данного
исследования могут быть использованы для подготовки учебных курсов,
составления учебников и учебных пособий по истории народов и регионов
России, истории ислама в России, собранный в работе фактический материал

29
может быть привлечен для написания научных трудов по истории Среднего
Поволжья или истории татарского народа, а также использован в исследованиях
этнокультурных и социально-политических процессов в истории Российского
государства. Значительные наработки автора нашли свое практическое
применение, будучи опубликованы в виде статей в нескольких томах
энциклопедического словаря из серии «Ислам в Российской Федерации».
Основные положения, выносимые на защиту:
– процесс формирования нижегородских татар-мишарей проходил с VIII-IX
вв. на сложной многокомпонентной основе, включающей население Хазарского
каганата и Волжской Булгарии, угров, восточно-тюркских групп, мигрировавших
с Алтая в XII в.; значительную роль играли ираноязычные, по мнению автора,
буртасы, подвергшиеся тюркизации еще в доордынскую эпоху, земли которых
стали центром формирования мишарской общности; с ними же связывается
активная исламизация населения региона уже в X-XI вв.;
– в золотоородынский период, в конце XIII в., происходит образование
улуса Мохши (в русских летописях – Наручадская Орда), возглавляемого
князьями из рода Ширинов, и, в частности, с этим владением, в особенности с его
северной частью, Мещерским юртом, связано значительное переселение
представителей буртасских, булгарских и кипчакских групп на территорию
Нижегородчины;
– упадок и раздробление Мещерского юрта в XIV в. приводит к
возникновению нескольких княжеств, располагавшихся в том числе и на
территории Нижегородчины; с ними связан дальнейший этап формирования
татар-мишарей, поскольку в этот период происходит окончательная кипчакизация
местного населения ввиду значительного притока переселенцев из центральных
районов Золотой Орды;
– новый этап истории нижегородских татар-мишарей связан с образованием
Касимовского удельного владения; добровольный переход мишарей
Нижегородчины на службу московским князьям способствовал увеличению среди
них группы служилых татар и, соответственно, значительному расселению

30
представителей мишарской общности в южных землях Нижегородского
Поволжья; окончательное формирование поселений татар на этой территории
относится к XVII-XVIII вв.;
– волна насильственной христианизации, последовавшая со второй
половины XVI в., способствовала расколу татар-мишарей как в территориальном
плане, так и в социальном, что отразилось в образовании групп крещеных татар,
одновременно став важнейшим фактором для выделения из среды их высшего
слоя (мурз) дворянства, находившегося на службе у российского правительства;
– средневековые татарские общины в городах Нижегородчины (Нижнем
Новгороде, Арзамасе, Курмыше и др.), до сих пор не изученные, имели свои
традиции, объекты, сложившиеся вследствие многовековой истории
существования; они сошли на нет в силу христианизаторской политики властей в
XVII в.;
– вторая волна насильственной христианизации XVIII в. привела к
миграциям значительных групп нижегородских татар на территорию
Башкортостана и за Урал – к концу XVIII в. до 40% нижегородских татар
проживало за пределами родных земель; на новых территориях нижгары
выступают в качестве основы для образования более чем 10 вторичных
субэтнических групп татарской нации, представители которых и в настоящее
время продолжают сохранять языковые, культурные и ментальные особенности
материнской общности;
– конфессиональная политика российского правительства на
Нижегородчине, направленная на христианизацию и русификацию местного
населения, ограничение прав и возможностей мусульман способствовали
консервации исламских традиций в рамках определенных географических
районов, населенных нижегородскими татарами, способствуя усилению развития
у населения данных территорий религиозных традиций, что, в условиях
постепенного упадка влияния у него светской элиты ввиду ее христианизации,
опосредовало выделение из среды различных социальных страт социальной
категории абызов, затем, со второй половины XVIII в., имамов и ишанов;

31
 – богословская и миссионерская деятельности нижгарских имамов
отличалась значительной активностью и в XIX – начале XX вв. распространилась
далеко за пределы Нижегородчины: кроме ряда сел на территории современных
Татарстана и Башкортостана, они проявили себя в таких городах, как Астрахань,
Варшава, Владивосток, Вологда, Казань, Калуга, Киев, Кострома, Курган, Курск,
Москва, Оренбург, Самара, Санкт-Петербург (Петроград), Севастополь,
Стерлитамак, Ташкент, Тверь, Томск, Уфа, Хельсинки, Ярославль и др., при этом
в ряде случаев они были активными участниками жизни местной уммы,
инициируя открытие приходов и строительство мечетей, занимаясь
благотворительной деятельностью;
– значительное увеличение мусульманской общины Нижнего Новгорода
связывается с открытием в 1817 г. Нижегородской ярмарки и ознаменовано
основанием Ярмарочной мечети, функционировавшей вплоть до начала XX в.,
игравшей роль места собраний мусульманской интеллектуальной элиты империи,
которые организовывались в связи с необходимостью обсуждения общественных,
просветительских и политических вопросов.
Апробация работы. Основное содержание работы и выводы автора нашли
отражение в четырех монографиях, а также ряде статей и публикаций в сборниках
и научных журналах, в том числе входящих в Перечень научных изданий Высшей
аттестационной комиссии. Результаты и основные положения диссертации
докладывались и обсуждались на ряде региональных, всероссийских и
международных конференций и семинаров, проходивших в Москве, Варшаве,
Екатеринбурге, Калуге, Нижнем Новгороде, Казани, Санкт-Петербурге, Уфе и
Хельсинки в 2006-2016 гг.
Структура работы. Работа состоит из введения, двенадцати глав,
заключения, списка использованной литературы и одного приложения.

32
ГЛАВА I. ГИПОТЕЗЫ О ПРОИСХОЖДЕНИИ ТАТАР-МИШАРЕЙ

1.1. ОСНОВНЫЕ ВОПРОСЫ ДИСКУССИИ

33
 Мишари, или мещеряки – одна из заметных групп татарской нации со
сложным и до конца не выясненным этногенезом. В качестве их древнейших
предков разные ученые видят: восточно-тюркские племена, мажаров (маджаров,
можаров), буртасов, а также более поздних кипчаков. Ко времени монгольского
завоевания мишари подверглись нескольким волнам угро-финского и тюркского
влияний и находились в тесных политических и культурных отношениях с
волжскими булгарами.58
Впоследствии мишари, как и другие группы татар, испытали на себе
влияние господствующего этносоциального слоя населения Золотой Орды –
собственно ордынских татар (монгольско-тюркского происхождения); а затем
находились в системе сложных взаимосвязей между населением Казанского
ханства, Касимовского удельного владения и Московской Руси. По
лингвистическим, антропологическим и собственно этнографическим
особенностям в составе мишарей выделяются два этнокультурных компонента:
северные, или сергачско-кадомские (цокающие), и южные, или темниковские
(чокающие).59 Мишарский диалект лежит в основе морфологического строя
татарского литературного языка.
Антропологически мишари по большей части относятся к понтийскому
типу европеоидной расы, который хорошо выражен у домонгольских булгар,
современных карачаевцев, болгар Восточной Болгарии и части венгров (больше
чем у 60% мишарей). Светлый европеоидный тип (произошедший от
упоминаемых в арабских источниках сакалиба, или же от кипчаков) – порядка
20%. Уральский (волго-камский) тип, наиболее свойственный финно-угорским
народам Волго-Камья, представлен среди мишарей меньше всех других групп
татарской нации: 8-10%. Монголоидный тип в чистом виде не встречается.
Анализ ДНК казанских татар и мишарей в Татарстане показал, что
митохондриальный генофонд этих субэтносов «несколько отличается» друг от
друга, и что «средневековое население Среднего Поволжья внесло больший вклад
58
Хайретдинов Д.З. Нижгары и маджары: этнические связи. К вопросу о происхождении нижегородских
татар-мишарей // Вестник Нижегородского государственного лингвистического университета (НГЛУ) им. Н.А.
Добролюбова. – Вып. 26. – Н.Новгород, 2014. С.122-123.
59
Баязитова Ф.С. Татар-мишәр рухи мирасы. – Саранск, 2003. С.4, 242.

34
(основной этнический компонент) в формирование генофонда казанских татар,
нежели татар-мишарей».60 Молекулярно-генетический анализ Y-хромосомы
подчеркивает обособленность путей развития субэтноса татар-мишарей, «которые
в меньшей степени подверглись влиянию Золотой Орды и Казанского ханства».61
Так, у казанских татар Азнакаевского района Татарстана в два раза больше
восточно-азиатских гаплогрупп, нежели чем у мишарей Буинского района той же
республики (24% против 12%). Соответственно, в ДНК мишарей западно-
евразийского компонента больше, чем в ДНК казанских татар (88% против
76%).62
При этом в генотипе татар-мишарей (как и у русских) практически
полностью отсутствует гаплогруппа С3, доминирующая у монголов (достигая
60%); у казанских татар данная гаплогруппа составляет менее 2%. Это напрочь
опровергает устоявшийся тезис о происхождении современных татар от монгол,
хотя сказанное не относится к сибирским и астраханским татарам, у которых
удельный вес «монгольской» гаплогруппы С3 значительно выше.63
Язык мишарей (западный диалект татарского языка) по многим
фонетическим и особенно морфологическим чертам находится несравненно
ближе к кипчакскому языку, чем другие языки кипчакской подгруппы. Эта
близость носит системный характер, что особенно заметно при сравнении так
называемого армяно-кипчакского языка (язык рукописей, написанных армянами,
принявшими в XI-XVI вв. в Дешт-и-Кипчаке и Золотой Орде в качестве родного
языка кипчакский) и мишарского диалекта. Обоим этим языкам свойственны
свободный порядок слов в простом предложении и нетюркское построение в
сложном (вывод Э.Р. Тенишева).64 Памятники армяно-кипчакского языка
подтверждают тезис о древнекипчакской основе мишарского диалекта и его

60
Кравцова О.А. Молекулярно-генетический анализ древних и современных образцов ДНК. Дисс.
к.биол.н. – Казань, 2006. С.104.
61
Там же. С.117.
62
Malyarchuk B., Derenko M., Denisova G., Kravtsova O. Mitogenomic diversity in Tatars from the Volga-Ural
region of Russia // Molecular Biology and Evolution. Vol. 27. – Oxford, 2010, October. Р.2221. Tab.1.
63
Судьин А.В. Республика Татарстан: этапы становления. – М., 2015. С.16.
64
Тенишев Э.Р. Язык татар села Усть-Уза // Tatarica. – Vammala [Финляндия], 1987. С.307-329.

35
исключительной роли в формировании морфологического строя литературного
татарского языка.
Р.Г. Мухамедова, один из крупнейших специалистов по этнографии
мишарей, полагала, что основа мишарей и казанских татар складывалась на базе
очень близких или даже одних и тех же тюркских племен (булгар, кипчаков, а
также для мишарей – буртасов), но в несколько разных комбинациях. При этом
она оговаривала, что «роль кипчаков в формировании мишарей была несколько
большей, чем в формировании казанских татар».65 Впоследствии эта позиция
была подкорректирована в пользу чисто буртасской и можарской основы (она
считает эти этнонимы синонимичными и относит их к тюркам), которые
наложились на древнейший тюркский субстрат VI-VII вв.66
По А.М. Орлову, этногенез мишарей характеризуется более ранним
проникновением в Мещеру кипчаков по сравнению с булгарами.67 С.Ф. Фаизов
объясняет это близким соседством кочевий кипчаков в XII-XIII вв. к районам
расселения буртасов.68 Г.Н. Ахмаров находит в языке мишарей много тюркских
архаизмов (включая цоканье у северной подгруппы, то есть нижегородских
татар), связывая их со словами восточно-тюркских наречий, а также в
монгольском языке; находит много общих слов с алтайским языком. Цоканье, по
его мнению, сближает северную подгруппу мишарей с далекими тюменскими,
барабинскими, тобольскими татарами, чулымцами.69 Современные филологи
находят аналогии между говором нижгар и некоторыми вариациями древне-
тюркских языков даже в произношении гласных звуков, причем эта особенность
редко встречается в других мишарских говорах.70
Дореволюционные авторы утверждали о прямой преемственности между
мишарями и мещерой – этносом, который упоминается в русских летописях с X-

65
Мухамедова Р.Г. К проблеме этногенеза татар-мишарей // Tatarica. – Vammala [Финляндия], 1987. С.242-
251.
66
Мухамедова Р.Г. Татары-мишари. С. 26-29.
67
Орлов А.М. Мещера, мещеряки, мишаре. С.9.
68
Фаизов С.Ф. Ислам в Поволжье VIII-ХХ вв. Очерк истории. – М., 1999. С. 8.
69
Ахмаров Гайнетдин. Избранные труды. / Сост. Р.Г. Хайрутдинов. – Казань, 1998. С.130.
70
Милли-мәдәни мирасыбыз: Түбән Новгород. (Национально-культурное наследие: Нижний Новгород). –
Казань – Н.Новгород – М., 2011. С.84.

36
XI вв.; традиционно он рассматривался российскими историками в качестве
одного из угро-финских племен.
Отличие нижегородских татар не только от бόльшей части татарской нации
в лице казанских татар, но и от других подразделений мишарей71, проявляется и в
ментальности72, и в истории происхождения и существования, и в диалекте.
Нижегородские мишари разговаривают на цокающем говоре мишарского
(западного) диалекта татарского языка. Со времен средневековья нижегородские
татары обладают особым самосознанием и известны среди других групп
татарской нации под особым этнонимом, которым иногда они называют и сами
себя: нижгары. Эта особенность ярко проявляется в первую очередь в общинах,
образовавшихся за пределами исторической родины (нынешней Нижегородчины),
где на фоне наличия других субэтнических групп татарской нации «включается»
нижгарский фактор самоидентификации. Однако данный этноним известен
исследователям, включая и зарубежных, и через призму собственно
Нижегородчины. Так, Ж. Какук, изучавшая мишарский диалект татарского языка
на основе материалов, собранных И. Куношем в начале ХХ в., указывает: «В
основном они мишари проживают в губерниях Симбирской, Пензенской,
Саратовской, Самарской и Тамбовской, но в большем числе и более компактно –
в Нижнем Новгороде Нижегородском регионе, где они называются нижгары
(Nischgard), и в окрестностях Уфы».73

71
Paasonen H. Mischärtatarische Volksdichtung. Suomalais-Ugrilainen seura. №105. – Helsinki, 1953. Р.5.
72
Хабенская Е.О. Татары о татарском. – М., 2002. С.36-37.
73
Kakuk Z. Das Kaufmannsleben der Mischärtataren // Studia Turcologica Memoriae Alexii Bombaci dicata. Ed.
by A. Marazzi. – Napoli (Naples), 1982. S.292.

37
 1.2. МАДЬЯРЫ

Итак, происхождение татар-мишарей – вопрос чрезвычайно дискуссионный.

Есть веские основания полагать, что их предки были связаны с прото-венграми
(уграми). В той или иной степени этого сложного вопроса касались Д. Ласло, Е.А.
Халикова, М.З. Закиев и др. Видный башкирский этнолог Р.Г. Кузеев прямо
указывает, что мишари своим происхождением «восходят к одному из древних
угорских племен мадьярского союза», и сам этот этноним «имеет угорско-
мадьярскую основу».74
Угры шествовали через всю Евразию, с востока на запад, несколькими
волнами вместе с пратюрками и собственно тюркскими народами. О связях
между венграми и тюрками учеными сказано достаточно много, хотя полной
картины исторического прошлого до сих пор не имеется. До ухода с Приуралья
мадьяры были соседями башкирских племен и находились с ними в тесном
этническом контакте.75 В современном венгерском языке насчитывается до 800
тюркских заимствований, из них более 200 – древнетюркского (булгарского)
корня. При этом в 1230-х гг. монах Юлиан из венгерского доминиканского
монастыря нашел остатки древних мадьяр на берегах Итиля (Волги); он
разговаривал с ними по-венгерски. Эту страну называли в самой Паннонии
«Великой Венгрией». Тех древних венгров ученые размещают восточнее
интересующего нас региона, археологически они фиксируются как носители
кушнаренковской культуры (северо-запад Башкортостана, восток и центр
Татарстана)76, хотя сегодня можно заметить, что некоторые башкирские ученые
стремятся «откреститься» от угорского наследия в башкирском этногенезе и
считают названную археологическую культуру «переходной между уграми и

74
Кузеев Р.Г. Происхождение башкирского народа. – 2-е изд., доп. – Уфа, 2010. С.125.
75
Башкирское народное творчество. Т.2. Предания и легенды. – Уфа, 1987. С.503.
76
Халиков А.Х. Татарский народ и его предки. – Казань, 1989. С.70-71.

38
тюрками».77 В то же время А.М. Белавин предположил угорское происхождение
одного из крупных компонентов булгар – эсегелов.78 Да и последующие волны
угров неоднократно поселялись на территории восточного Татарстана и северо-
западного Башкортостана; в конечном итоге они подверглись тюркизации и
приняли ислам, став «существенным компонентом в этногенезе… казанских татар
и башкир».79
Когда угры могли обосноваться на правом берегу Волги, где впоследствии
сформировались мишари? Археологи дают нам свое видение проблемы:
«[Угорский мир Среднего Приуралья] пострадал в результате конфронтации
печенегов и мадьяр во второй трети IX века… В этой ситуации в Среднее
Поволжье проникает масса верхнекамских угров. Они активно участвовали в
формировании этноса и культуры волжских болгар как нового народа. Данные
процессы хорошо фиксируются по материалам Танкеевского, Тетюшского и
других могильников».80 Отметим, что Тетюшский могильник расположен на
правобережье Волги (крайний юго-запад Татарстана), откуда, по-видимому,
мадьяры и расселялись впоследствии в западном направлении. Тогда же и даже
раньше началась и их тюркизация, так что уже в начале Х в. восточные источники
под именем «маджары» видят один из тюркских народов.81 Их потомки под этим
же именем (мажары, маджары, можары) были зафиксированы в Казанском
ханстве и во времена Ивана Грозного. Однако процесс тюркизации угров не был
единовременным, растянувшись по времени на несколько веков (как и положено
большинству этнологических процессов). Об этом известно из того факта, что
против русских войск, штурмовавших булгарский город Ошель в 1220 г.,
выступил угорский князь со своими воинами.82

77
Асылгужин Р.Р., Юсупов Ю.М., Салауши Т.А. Западные башкиры: политическая история, проблема
этнической идентификации. – Уфа, 2010. С. 7-8.
78
Белавин А.М. Об этнической принадлежности так называемых «булгарских эсегел» // Проблемы древней
и средневековой археологии Волго-Камья. – Казань, 1999. С.73-84.
79
Казаков Е.П. Волжские болгары, угры и финны в IX-XIV вв.: проблемы взаимодействия. – Казань, 2007.
С.59.
80
Казаков Е.П. К вопросу о хазарском и угорском компонентах в культуре ранней Волжской Болгарии //
Проблемы древней и средневековой археологии Волго-Камья. – Казань, 1999. С.69-70.
81
Абу Али Ахмад ибн Умар ибн Русте. Китаб ал-а’лак ан-нафиса (Книга драгоценных ожерелий) //
История татар с древнейших времен. Т.II. Волжская Булгария и Великая Степь. – Казань, 2006. С.703.
82
Казаков Е.П. Волжские болгары, угры и финны в IX-XIV вв. … С.71.

39
 Не исключено, что угры приходили в междуречье Оки и Суры волнами со
значительной разницей во времени. Такая версия напрашивается из анализа
башкирских легенд. Согласно им, башкирское племя усергенов (усерган, муйтен,
баджгарды) в составе монгольской армии участвовало в покорении Рязанского
великого княжества, а затем часть представителей этого племени обосновалась
«на берегах Оки». Со временем они, согласно башкирским преданиям, составили
«часть теперешних касимовских мишаров». При этом именно усергены на
территории исторической Башкирии жили вместе с мадьярами, перемешавшись с
ними.83
Процитируем филолога М.Р. Сатарову: «Из всех народов Мещеры в числе
наиболее вероятных предков татар-мишарей следует назвать мажар. Дело не
только в схожести этнонимов мажар и мишарей. Мажары в русском
произношении в татарском варианте звучали как мижгары, нижгары, мишари.
Вероятность мажарского варианта происхождения этнонима “мишари” наиболее
обоснована историческими сведениями. Маджары упоминаются в числе первых,
чьи земли захватил потомок Чингиз-хана Угедей... Также упоминаются маджары
в договорной грамоте 1438 г., которой обменялись между собой великие князья
Московский и Рязанский».84
В пользу того, что мажары (маджары) являлись одними из предков нижгар и
имели угорское происхождение, говорит то обстоятельство, что мадьярская
топонимика в массовом порядке сохранилась на землях нижегородских татар,
имея полные или частичные аналогии в современной Венгрии. Сравним:
татарское название села Пошат (русское Пошатово) – венгерское Пешт; Пица –
Печ, Пача; Куй Суы (в народе произносится как Кёсю, Кусю, рус. Овечий Овраг)
– Кёсю в Венгрии; Симоцки (рус. Семёновка) – Самошсег, Самошкер; Ишеево (в
народе – Иш-авыл) – Эши, Эшкю; Грибан (рус. Грибаново) – Гарабонц; Можаров
Майдан прямо напоминает о можарах; и даже село Медяна, традиционно
возводимое к арабской и исламской святыне – имеет венгерскую аналогию

83
Башкирское народное творчество. Т.2. С. 120-121, 146.
84
Сатарова М.Р. Изоглоссы открытого, характерного для мишарского диалекта варианта фонемы [а] //
Вестник Татарского государственного гуманитарно-педагогического университета. Вып. 5. – Казань, 2006. С.89-90.

40
Медина. Таких примеров мы насчитали более сорока, хотя, безусловно, простое
созвучие и не является убедительным фактом такого родства.85
Историк-лингвист Н.Д. Русинов также полагает, что мадьярская
топонимика сохранилась именно на юго-востоке Нижегородчины, в Попьянье. В
этом факте он видит подтверждение теории К.Я. Грота о том, что во второй
половине I тысячелетия н.э. какие-то части древних венгров пребывали в
Нижегородском Поволжье. Отсюда проистекает его гипотеза о том, что,
возможно, «современные попьянские [сергачские, нижегородские] мишари… на
самом деле представляют собой потомков той части древних мадьяр, которая
застряла в Попьянье и в дальнейшем была здесь ассимилирована тюрками».86
Венгерские тюркологи находят в татаро-мишарском диалекте такую
особенность, как употребление в начале слов звонкого палатального взрывного
согласного звука, характерного именно для венгерского языка (и под его
влиянием вошедшего в ряд соседних славянских). Ж. Какук даже делает вывод:
мишари – «почти единственные из татароязычных общностей, кто произносит
звук d’».87
Добавим и такой интересный штрих в эту картину, как общность
музыкальной культуры нижегородских татар и венгров – это наблюдение было
сделано учеными совсем недавно88, и лишний раз подтверждает необходимость
тщательного изучения мадьярского следа в этногенезе мишарей.

85
Хайретдинов Д.З. Нижгары и маджары: этнические связи. К вопросу о происхождении нижегородских
татар-мишарей // Вестник НГЛУ им. Н.А. Добролюбова. Вып. 26. С.126-127.
86
Русинов Н.Д. Этническое прошлое Нижегородского Поволжья в свете лингвистики. – Н.Новгород, 1994.
С.45.
87
Kakuk Z. Das Kaufmannsleben der Mischärtataren. S.292.
88
VII Фаизхановские чтения. Научно-практическая конференция. – Уразовка Нижегородской области,
3.06.2010; Хайретдинов Д.З. Нижгары и маджары: этнические связи. К вопросу о происхождении нижегородских
татар-мишарей // Вестник Нижегородского государственного лингвистического университета им. Н.А.
Добролюбова. Вып. 26. – Н.Новгород, 2014. С.127.

41
 1.3. ХАЗАРЫ

Однако помимо угро-финского населения, в Поочье довольно рано

фиксируются и древнетюркские племена. Так, на территории Милославского
района Рязанской области зафиксировано Арцыбашевское погребение, или
«могила всадника» – археологический памятник, оставленный тюрками-
кочевниками VII в. Кстати, на этом же месте были обнаружены и остатки посуды
салтово-маяцкой культуры, которая большинством ученых традиционно
ассоциируется с культурой Хазарского каганата. Однако повторное исследование
данной керамики показало, что в состав комплекса она попала случайно: видимо,
на месте Арцыбашевского погребения существовало поселение и позднее, в эпоху
Хазарии.89
Обнаружение в последние годы элементов салтово-маяцкой культуры в
исследуемом регионе дает основание ученым предполагать наличие у местного
населения культурно-политических связей с Хазарией и булгарами, которые
определены как основные носители этой культуры. Как указывают археологи на
основании последних исследований, «в VII-VIII вв. активное влияние на развитие
материальной культуры в регионе начинают оказывать народы салтово-маяцкой
культуры, формирование которой связано и с аланскими и тюрко-болгарскими
племенами Северного Кавказа и Подонья. Об этом свидетельствует присутствие
многочисленных предметов данной культуры в могильниках мордвы, а также
появление курганных и бескурганных кочевнических захоронений, включая
территорию Нижегородской области».90
Кстати, местное управление в Хазарском каганате находилось либо в руках
местных князей и вождей (Волжская Булгария, области вятичей, северян,

89
Судаков В.В. Арцыбашевское погребение // Ислам в центрально-европейской части России. Энц.
словарь. С. 25-26.
90
Ахметгалин Ф.А., Ситдиков А.Г., Хузин Ф.Ш. Материальная культура населения Волго-Окского
региона в эпоху средневековья: проблемы и перспективы изучения // Фаизхановские чтения, №4. – Н.Новгород,
2008. С.30.

42
радимичей, полян, кочевников-венгров IX в., буртасов), либо в руках
представителей центральной власти – тудунов («близкий помощник»). Кроме
того, существовал, по-видимому, и другой титул, который в Кембриджском
документе обозначался как бул-ш-ци.91 Точное значение этого слово неизвестно,
но этимологически оно полностью идентично нижгарскому диалектному
«булышуцы» – «помощник».92
Интересен и совершенно не изучен в науке сюжет о возможности
проникновения к буртасам (народу, который явился одним из предков татар-
мишарей) религии, являвшейся, согласно письменным источникам,
государственной в Хазарии – иудаизма. Действительно, из всех подвластных
хазарам народов географически буртасы были одним из самых близких к ним. Не
случайно в пространной редакции письма хазарского царя Иосифа кордовскому
визирю Хасдаю бин Шафруту от середины Х в. буртасы стоят на первом месте в
списке подчиненных племен.93 Следовательно, и религиозное влияние, исходящее
от хазар – которые сами были прозелитами и не чуждались миссионерства, о чем
известно на примере их проповеди при дворе киевского князя Владимира – в
буртасской среде должно было ощущаться сильнее, нежели на периферии
каганата.
Собственно, на эту тему есть лишь несколько смутных косвенных указаний.
То самое цоканье, характерная черта говора северных мишарей, было заметной
фонетической особенностью и хазар – хотя, безусловно, в целом хазарский язык
не известен. Тем не менее, об этом свидетельствует, например, название марийцев
в письме царя Иосифа: ц-р-мис (для нас более привычно именование «черемисы»,
употреблявшееся в дореволюционный период у казанских татар и русских).
Уместно вспомнить мнение видного тюрколога Н.А. Баскакова: цоканье было
характерно для языков тюрок савиро-хазарского союза, и оно было связано с
языковыми особенностями древних хазар.94 Возможно, именно это

91
Коковцов П.К. Еврейско-хазарская переписка в X веке. – Л., 1932. С.120.
92
Хайретдинов Д.З. Хазары, кипчаки, буртасы: к вопросу об этнических предках нижегородских татар-
мишарей // Восток. Афро-азиатские общества: история и современность. – №6.– М., 2015. С.28.
93
Плетнева С.А. Хазары. – М., 1976. С.9.
94
Баскаков Н.А. Тюркские языки. – М., 1960. С.110.

43
обстоятельство приводит археолога и тюрколога А.Г. Мухамадиева к выводу о
том, что мишари «являются прямыми потомками хазар».95
Еще одно указание таково: Плано Карпини среди народов, вошедших в
состав Монгольской империи, упоминает неких брутахов, и добавляет
интересную деталь – «которые суть Иудеи».96 Комментаторы осторожно говорят,
что брутахи – это буртасы.97 Но как-то объяснить этот момент пока что не
представляется возможным – известно, что буртасы уже в предмонгольский
период приняли ислам, а в составе Золотой Орды их позиции как мусульман
только упрочились, что наглядно видно по улусной столице – городу Мохши с его
мечетями и мавзолеями. Возможно, речь идет об одном из племенных
подразделений буртасов, которое имело тесные контакты с хазарами после
крушения каганата.98 Однако впоследствии оно, вероятно, перешло в ислам или
христианство, тем самым пополнив ряды предков татар или, соответственно,
русских.
Антропологи подтверждают: между населением Хазарии и предками
мишарей были тесные связи. «Мезокефальный темный европеоидный
(понтийский) тип, преобладающий у татар, и особенно у татар-мишарей, может
быть связан с длинноголовым европеоидным типом, который был характерен для
населения Хазарского каганата… С упадком Хазарского каганата часть этого
оседлого тюркоязычного населения, в основном алано-сарматского
происхождения, переселяется на Среднюю Волгу…».99
О роли Хазарского каганата с его значительной мусульманской общиной
относительно района Нижегородчины пока можно говорить только чисто

95
Мухамадиев А.Ш. Новый взгляд на историю гуннов, хазар, Великой Булгарии и Золотой Орды. –
Казань, 2011. С.3, 83-84, 139.
96
Джиованни дель Плано Карпини. История Монгалов. Гильом де Рубрук. Путешествие в Восточные
страны. / Пер. А.И. Малеина. – М., 1957. С.57.
97
Там же. С.215. Прим. Н.П. Шастиной.
98
Между прочим, автор «Худуд аль-алям» (982 г.) сообщает о наличии трех групп в области буртасов:
бахдула, шикель и булгар (См.: Худуд ал-алем. Рукопись Туманского / Введ. и указатель Б. Бартольда. – Л., 1930.
С.30-32). Хотя второй этноним очевидным образом схож с названием древнееврейской меры веса серебра (шекель,
стандартной денежной единицы Ближнего Востока), автор, видимо, перепутал данное слово с племенем эсегелов
из числа народов древнебулгарского круга.
99
Татары. С.37. / Газимзянов И.Р.

44
гипотетически, опираясь, например, на предположения Л.Н. Гумилева.100 Однако
учтем, что с этой позицией вполне согласны и сегодняшние ученые. Так, на карте
Хазарского каганата IX в., составленной для нового широкоформатного атласа
«Тартарика» (2005 г.), граница максимального политического влияния Хазарии
включает в себя всю южную (к югу от Волги и Оки) и даже частично северную
части нынешней Нижегородской области.101 Аналогичным образом север
Хазарского каганата IX – середины XI вв. показан и на карте в Государственном
историческом музее рядом с экспонатами, представляющими археологические
находки с памятников хазарской эпохи.

1.4. КИПЧАКИ

Изучая тему тюркских государств раннего средневековья, мы видим, что

еще более реальна возможность влияния на территорию Нижегородчины в
доордынский период кипчакского политического образования – Дешт-и-Кипчак,
или Кумании. Государственное образование кипчаков (половцев) в доордынский
период раскинулось на обширной территории южной России и Казахстана.
Некоторые ученые и вовсе считают, что «мишари в основе своей представляют
«осколок» древнекипчакских племен, попавших в бассейн рек Цна и Мокша не
позднее XI в.».102

100
На карте каганата X в. Л.Н. Гумилева северная граница этого государства проходит от места впадения
Вятки в Каму, далее на запад по Каме, Волге вплоть до устья Оки, далее севернее Оки на запад и юго-запад до
Днепра (см.: Гумилев Л.Н. Открытие Хазарии. Древняя Русь и Великая Степь – М., 1966). В основе этого подхода
учитывается как география расселения подвластных хазарам народов, так и контроль хазар над Волжским
торговым путем вплоть до земель, контролируемых руссами. Примерно так же отмечаются северные границы
влияния Хазарии и на картах Ричарда Бёрда (Richard Burd), созданных для University of California Undergraduate
Slavic Research Conference в 1999 г. Таким образом, вся южная часть современной Нижегородчины, начиная от
Волги и Оки, этими авторами включена в состав Хазарии.
101
Tartarica. Атлас: История татар и народов Евразии. – Казань – М. – СПб., 2005. С.188-189.
102
Махмутова Л.Т. Опыт исследования тюркских диалектов (мишарский диалект татарского языка). – М.,
1978. С.202.

45
 Дешт-и-Кипчак, в отличие от Волжской Булгарии, обладал меньшей
консолидацией и более аморфными границами. Без археологических раскопок
северную границу влияния кипчаков точно установить невозможно. Однако
известно, что с конца XI в. половцы, доминировавшие в степях Евразии,
продвинулись на запад до Дуная и вошли в соприкосновение с Русью и Волжской
Булгарией. С начала XII в. русские летописи отмечают многочисленные случаи
политического взаимодействия русских князей и булгар с половцами.
Ослабленные в результате долголетних войн Волжская Булгария, Русь и Дешт-и-
Кипчак оказались в первой половине XIII в. завоеванными монголами. Однако в
целом можно констатировать, что они играли важную роль в международных
отношениях предмонгольского времени.
Тема кипчаков изучена в нашей историографии довольно слабо, в основном
через призму их противостояния с русскими княжествами. Между тем, этот народ
дал несколько весьма выдающихся личностей, среди которых – эмир Бачман,
длительное время оказывавший сопротивление монгольским войскам в конце
1230-х гг.; султаны Кутуз и Бейбарс, выходцы из Дешт-и-Кипчака, возглавившие
Египет в ключевой период арабской истории и разгромившие монголов в битве
при Айн-Джалуте в Палестине 3 сентября 1260 г. Хотя в основном кипчаки
проживали южнее интересующего нас региона, доказано, что их летние кочевья
доходили на севере до реки Прони, правый берег которой напротив города
Пронска (ныне западная часть Рязанской области) имел в XIII в. название
Половецкое Поле. Предположительно, с кипчаками связано возникновение таких
неизученных и исчезнувших локальных групп служилых татар, как пронские,
михайловские, цненские (потомками последних являются шацкие татары,
проживающие в с. Бостаново и ряде соседних деревень Рязанской области).103 В
свете нижегородской региональной тематики интерес представляет мнение
некоторых ученых о том, что кипчаком являлся союзник владимиро-суздальских

103
Хайретдинов Д.З. Хазары, кипчаки, буртасы: к вопросу об этнических предках нижегородских татар-
мишарей // Восток. Афро-азиатские общества: история и современность. С.30.

46
князей и половецкого хана Котяна, местный правитель Пуреш, который в первые
десятилетия XIII в. враждовал с Пургасом (о чем подробнее будет сказано ниже).
В предмонгольский период началось тесное этническое взаимодействие
кипчаков с булгарами и буртасами, особенно заметное по топонимам
преимущественно на правом берегу Волги в Татарстане. Относительно предков
мишарей подобное взаимодействие должно было являться ключевым. Рукописи
армян, перешедших в Дешт-и-Кипчаке на кипчакский язык, свидетельствуют о
древнекипчакской основе мишарского диалекта, который находится несравненно
ближе к половецкому языку, чем другие близкородственные языки.
Но, несмотря на значительное родство татаро-мишарского диалекта и
кипчакского языка, ставить знак равенства между мишарями и кипчаками было
бы преждевременно. При внимательном подходе к проблеме в этой версии
выявляется множество «подводных камней». Назовем лишь самые очевидные,
лингвистические доводы, помимо привлечения еще и антропологических и
этнографических материалов. Так, Махмуд Кашгари (середина XI в.) отметил
такую особенность языка кипчаков, как «джекание»: «Кыпчаки, так же как и
огузы, йа в начале слова заменяют на алиф и джим в начале имен и глаголов».104
Однако мишарскому диалекту татарского языка присуще, в противоположность
этому, й-оканье.105 Другой пример, опять из сочинения М. Кашгари: «каждый мим
в начале слова огузы, кыпчаки, сувары превращают в ба… тюрки говорят: “ман
бардум”, т.е. “я ходил”, а сувары, кыпчаки и огузы говорят “бан бардум”».106 Нам
остается лишь вновь зафиксировать, что к мишарям это превращение начального
звука «м» в «б» не имеет никакого отношения.

104
Татары. С.62. / Исхаков Д.М., Измайлов И.Л.
105
Там же. С.30. / Газимзянов И.Р.
106
Там же. С.62.

47
 1.5. БУРТАСЫ

Другая версия связывает предков мишарей с буртасами – одним из народов

раннего средневековья, подлинная этническая принадлежность которого
находится под вопросом. С.Ф. Фаизов полагает, что угры-мадьяры играли
доминирующую роль в племенных союзах с участием буртасов, передав им свой
этноним.107 Первое упоминание об этом народе относится к рубежу VIII-IX вв.
Абу Али ибн Русте в начале X в. писал о буртасах: «Страна Буртас между
хазарами и Булгарией. Между [страной Буртас] и хазарами – расстояние 15 дней
[пути]. [Буртасы] в повиновении у царя хазар, они выставляют десять тысяч
всадников… Им принадлежат обширные земли в лесистой местности… Они
выносливы и храбры. Их религия подобна вере гузов… Между буртасами и
булгарами расстояние трех дней [пути]. На них [булгар] совершают [буртасы]
набеги и нашествия, их захватывают в плен».108
Буртасы занимались cкoтовoдством и земледелием, разводили крупный
рогатый скот, а также имели верблюдов и лошадей. Главным богатством у них
считались меха и мед. Летом они жили в шатрах, а зимой в деревянных домах.
Одевались в халаты и шубы, носили головной убор с чалмой. Оружие – кинжалы,
дротики, топоры и луки со стрелами. Девушки у них сами выбирали себе
женихов. В IX-X вв. буртасы постоянно воевали с булгарами и печенегами. Есть
сведения, что буртасы состояли как минимум из двух племен: одни из буртасов
сжигают покойников, другие хоронят.109 Это объясняется наличием у них
домонотеистических религиозных представлений. Однако начиная с Х в. буртасы
вошли в тесное этническое и культурное общение с волжскими булгарами,
вследствие чего затем приняли ислам. Взаимная вражда сменяется общими
культурно-политическими интересами, особенно в случае войны с единым

107
Фаизов С.Ф. Ислам в Поволжье… С.8.
108
Абу Али Ахмад ибн Умар ибн Русте. Указ. соч // История татар с древнейших времен. Т.II. С.702.
109
Там же.

48
врагом, как это произошло в 913 г. Тогда, согласно аль-Масуди, буртасы и
булгары – каждый в своих землях – уничтожили остатки русов-варягов, когда те
возвращались из своего победоносного похода на Каспий.110
Судя по всему, буртасами были основаны более 30 населенных пунктов,
известных сегодня на территории нынешней Пензенской области и Мордовии.
Значительная их часть, построенная в первую очередь, располагалась вдоль
важного в раннее средневековье торгового пути из Булгара в Киев. Первое
сообщение о нем относится к Х в.
Антропологически буртасы относились к понтийскому типу
средиземноморской расы. Как отмечает Г.Н. Белорыбкин, «среди них
фиксируется доисламский… вторичный обряд захоронения, что сближает
буртасов с раннесредневековым населением Приаралья».111 Не являются ли
буртасы потомками иранцев-хорезмийцев, которые бежали на северо-запад от
дальнейшего наступления арабов-мусульман в VIII в.? Это интересная гипотеза,
хотя она требует обширной доказательной базы. Между прочим, в башкирском
эпосе «Алдар и Зухра» упоминается двухтысячелетний мудрец из Индостана по
имени Брахим, построивший город на берегах Волги, который был назван в его
честь112 (ниже мы подробнее поговорим об Ибрагимове городке, располагавшемся
в эпоху Волжской Булгарии, согласно мнению целого ряда дореволюционных
историков, на Нижегородчине). Российские историки рубежа XVIII-XIX вв. также
смутно упоминали некие черемисские (марийские) легенды, повествующие о
«великом святом волхве из Индии», «некоем знатном Брахмине», от которого
получил свое имя город в устье Суры.113
В целом, дискуссии об этнической принадлежности буртасов ведутся на
протяжении уже более двух столетий. Но если раньше такие научные споры
велись без привлечения археологического материала, то ныне ситуация
изменилась, и потому мнение археологов по этому вопросу представляется нам
110
Караулов Н.А. Сведения арабских географов IX и X веков по Р. Хр. о Кавказе, Армении и
Адербейджане // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Вып. 38. – Тифлис, 1908. С.34.
111
Белорыбкин Г.Н. Буртасы // Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь. С.55.
112
Башкирское народное творчество. Т.1. Эпос. – Уфа, 1987. С.368-369.
113
Географический словарь Российского государства. Ч. I. / Сост. Л. Максимович, А. Щекатов. – М., 1801.
С. 585-586.

49
особенно ценным. Так, Е.П. Казаков полагает, что буртасы – потомки поздних
сарматов (археологически – носители турбаслинско-именьковской культуры),
подвергшиеся тюркизации в домонгольский период114, а Г.Е. Афанасьев считает
их аланами.115
Анализ одного из достоверно известных буртасских слов «хелендж»
(береза) может свидетельствовать об иранском (хорезмийском? сарматском?)
происхождении буртасов.116 Хелендж (халандж, халанг) – буртасское слово,
известное из арабских источников; один из единичных реликтов исчезнувшего
языка буртасов. Означало породу местных деревьев: «Земля ими обитаемая,
ровна, а из деревьев чаще всего встречается в ней хелендж», – сообщается в труде
Ибн Русте. По словам Г.Е. Афанасьева, «одни исследователи переводят его как
“береза”, другие – как “сосна”».117 В зависимости от перевода этническую
территорию буртасов размещают либо севернее (если «хелендж» означает
березу), либо южнее (если «хелендж» означает сосну). Вероятно, только
невниманием ученых к иранской версии происхождения буртасов можно
объяснить тот факт, что это слово до сих пор не идентифицировано. Между тем,
перевод его не составляет проблемы: «халанг», или «халандж» на персидском
означает «двухцветный; белый с черным».118 Таким образом, совершенно
однозначно буртасское «хелендж» переводится как «береза».
Если предположить иранский генезис буртасов119, можно понять многие, до
сих пор неясные, сюжеты в развитии и особенностях татар вообще, и мишарей – в
частности. Например, обратим внимание на вопросы антропологии татар. Среди
всех татар преобладает понтийский (темный европеоидный) антропологический
тип (33,5%)120, при этом у мишарей Наровчатского (Пензенская область) и

114
Казаков Е.П. Волжские болгары, угры и финны в IX-XIV вв. … С.78.
115
Афанасьев Г.Е. Этническая территория буртасов во второй половине VIII – начале X вв. // Советская
этнография. – М., 1984. – №4. С. 28-41.
116
Хайретдинов Д.З. Хазары, кипчаки, буртасы: к вопросу об этнических предках нижегородских татар-
мишарей // Восток. Афро-азиатские общества: история и современность. С.31-32.
117
Афанасьев Г.Е. Указ. соч. С.40-41.
118
Персидско-русский словарь. – Кум, 1376 г.х. С.565.
119
См. также работы Марии Татар, напр.: Maria M. Tatár. Ethnic Continuity by the Volga: from Vidini to
Vet’ke // Haptacahaptaitis: Festschrift for F. Thordarson on the occasion of his 77th birthday. – Oslo, 2005. Р. 289-308.
120
Татары. С.36.

50
Чистопольского (Татарстан) районов этот показатель превышает 60%.121
Напротив, уральский, или волго-камский расовый тип, наиболее свойственный
финно-угорским народам Волго-Камья, представлен среди мишарей менее всего –
8-10% против цифры 24,5% в целом по татарам.122 В связи с этим рассуждения о
финноязычности предполагаемых предков мишарей – народа мещера,
оставившего данный этноним мишарям, – вызывают большие вопросы. В то же
время иранская версия происхождения предков мишарей – буртасов, напротив,
получает преимущество.
Иранская топонимика в Волго-Окском междуречье – тема, до сих пор не
изученная специалистами комплексно. На сей счет есть только косвенные
предположения отдельных ученых. Например, Н.Д. Русинов предполагает, что
иранское происхождение может иметь часть гидронимов на юге и юго-востоке
Нижегородчины. Реки Акша, Анда, Астра, Вадок, Ватрас, Пьяна, Сергас (отсюда
происходит топоним Сергач), Сережа, Сура, Урга, Уронга и другие имеют
аналогии в авестийском, древнеиранском, таджикском языках, санскрите, хотя
этот ученый не исключает и балтских корней для данных гидронимов. Но, по
мнению Русинова, их оставили очень древние племена, которые уже в середине II
тысячелетия до н.э. были ассимилированы на Восточноевропейской равнине угро-
финнами или же ушли отсюда на юг.123 Что же касается иранской топонимики в
преломлении темы буртасов, то здесь можно сослаться лишь на мнение доктора
филологии, профессора, заведующего кафедрой общего языкознания
Московского государственного педагогического университета И.Г. Добродомова,
который принимает буртасский язык в качестве родственника аланского. Видный
филолог причисляет к топонимам, оставленным ираноязычными буртасами,
Кадом на северо-востоке Рязанской области.124 Объективности ради надо
признать, что эти выводы слишком спорные по причине отсутствия у нас данных
о языке буртасов. И все же данная версия интересна тем, что находит косвенное

121
Халиков А.Х. Татарский народ и его предки. С.35.
122
Там же. С.36.
123
Русинов Н.Д. Указ. соч. С.79-83, 85-86, 92-93.
124
Добродомов И.Г. Древнейшие упоминания Казани // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. – М., 2003,
декабрь, №4 (14). С.24; Его же. Язык исчез – слова остались // Русская речь. 1978, №1. С.89-91.

51
подтверждение в таком источнике, как карта Фра-Мауро 1459 г. (отражает
ситуацию XIV в.), где на реке Ока (fl. Hoca) показан город Алана (Alana). Кадом
многими историками и этнографами рассматривается как место «исхода» первых
арзамасских и алатырских служилых татар; к данной версии мы еще
неоднократно вернемся в ходе нашего повествования. Пока же важно заметить,
что крупнейший специалист по буртасской археологии Г.Н. Белорыбкин
увязывает возникновение Кадома именно с движением буртасов на северо-запад
от их изначального поселения.125
Не позднее XI в., судя по всему, произошла исламизация буртасов, что
косвенно подтверждается и свидетельствами остеологии: «на памятниках
Верхнего Посурья и Примокшанья XI-XIV вв. почти нет костей свиньи. Это
отличает местную животноводческую традицию от мордовской, для которой
характерно развитое свиноводство».126 Такая дифференциация и для более
позднего времени (XV-XVI вв.) может помочь исследователям различать народы,
проживающие вперемешку; как писал С. Герберштейн относительно мордвы XVI
в., «по одним сведениям, они идолопоклонники, по другим – магометане», т.е. под
мусульманами подразумеваются предки татар-мишарей.127
Вслед за утверждением ислама в качестве наднациональной, надплеменной
идеологии происходит консолидация общества и еще большее сближение
буртасов с соседями-булгарами. Аналогично тому, как это произошло у булгар128,
в буртасской среде возникает государственность. Так, если Ибн Русте говорит,
что у буртасов отсутствует верховный правитель и в каждом селении имеется по
одному – два старшины, то «Худуд аль-алям» (982 г.) уже сообщает о наличии у
них двух царей, не общающихся друг с другом.129 По предположению М. Татар,
эти две части буртасской территории составили, соответственно, страны Веда (см.
ниже) и собственно Буртас; при этом одна из этих земель ассоциируется ею с

125
Белорыбкин Г.Н. Западное Поволжье в средние века. – Пенза, 2003. С.27.
126
Иконников Д.С. Материальная культура Верхнего Посурья и Примокшанья XI-XIV веков. Автореферат
дисс... к.и.н. – Казань, 2009. С.14.
127
Герберштейн С. Записки о Московии. – М., 1988. С. 134, 327.
128
История татар с древнейших времен. Т.II. С.550-555.
129
Худуд ал-алем. Рукопись Туманского / Введ. и указатель Б. Бартольда. – Л., 1930. С.30-32.

52
районом вокруг Алатыря.130 По целому ряду объективных причин
государственность буртасов оказалась более слабой и потому несравненно менее
заметной для современников и менее изученной в исторической науке, нежели
государственность волжских булгар.
В середине XII в. в источниках впервые упоминается город Буртас
(предположительно Юловское городище в Пензенской области). Как полагает
Г.Н. Белорыбкин, в записках венгерского монаха Юлиана фигурирует название
Золотаревского городища (одного из крупнейших в Верхнем Посурье) и всего
княжества буртасов. Буквально за два года до гибели городища Юлиан с
товарищами побывал в этих землях: «Пройдя пустыню без всякой дороги и
тропы, на 37 день пришли они в страну сарацинов [мусульман], что зовется Вела
(Vela, Veda), в город Бунда (Bundam, Bundaz)».131 (Об экзоэтнониме вяда будет
сказано чуть ниже).
Никаких более подробных сведений о государственности этого народа нет.
Правда, сохранились путаные сообщения Ибн Саида аль-Магриби (XIII в.), из
которых можно сделать вывод о том, что у буртасов имелся единый правитель –
малик (араб. король, царь, князь), воевавший с огузами.132 По реконструкции А.Х.
Халикова, после крушения Хазарии существовало Буртасское княжество в составе
Волжской Булгарии.133 Е.П. Казаков предполагает «своеобразное Сурское
княжество со столицей в Юловском городище».134 В пользу этих гипотез говорят
и сохранившиеся отрывочные сведения о наличии своих князей (царей) у этого
народа: Нарчатке и Азарапе.
Нарчатка – легендарная буртасская княгиня или царица, построившая
дворец на берегу реки Мокши. Погибла в битве с монголо-татарами. В
письменных источниках ее имя отсутствует. В 1862 г. краевед В.А. Ауновский
писал, что в мордовских женских уборах встречаются монеты с изображением

130
Maria M. Tatár. Ethnic Continuity by the Volga: from Vidini to Vet’ke. P. 303.
131
Белорыбкин Г.Н. Золотаревское поселение // Ислам в центрально-европейской части России. Энц.
словарь. С. 80; Аннинский С.А. Известия венгерских миссионеров XIII и XIV вв. о татарах и Восточной Европе //
Исторический архив. – М. – Л., 1940. Т.III. С.80.
132
Бартольд В.В. География Ибн Саида // Сочинения. – М., 1973. Т.VIII. С.110.
133
История татар с древнейших времен. Т.II. С.189.
134
Казаков Е.П. Волжские болгары, угры и финны в IX-XIV вв. …С.83.

53
Нарчатки. Легенды о ней записали: в начале ХХ в. член Саратовской ученой
архивной комиссии И.Ф. Садин, в 1930-е гг. – краеведы М.Е. Афиногенова и В.П.
Россин, в послевоенные годы – писательница А.П. Анисимова. В различных
версиях легенды говорится о муже Нарчатки (царь Азарап), служанке (Хазя),
численности ее войска (20 тысяч), с которым она победила татар во главе с
«ханом» Тагаем. Имена этих легендарных буртасов, приводимые в легендах,
имеют очевидное иранское происхождение. Нарчатка – двухкорневое имя: нар
(сокращ. от «анар») – гранатник, цветок гранатника; чат – ср. с персидским «шад,
шат» – радостный, веселый (отметим такие известные иранские имена с этими
корнями, как Гульнар, Гульшат, Наргиз и т.д.). Азарап: имя от иранского корня
азар – огонь; название одного из месяцев в иранском календаре (среди иранцев до
сих пор популярны такие имена, как Азар, Азарахш, Азарин и т.д.). Хазя: араб.
«хади’а» (покорная, послушная; служанка) в иранском произношении
(эмфатическое «д» произносится как «з», «’айн» опускается; предположительно
это свидетельствует о проникновении арабских терминов к буртасам и их
мусульманском вероисповедании). Анализ буртасских антропонимов также
может служить в пользу версии об иранском происхождении этого народа.135
Вероятно, тогда же происходит окончательная тюркизация буртасов.
Однако ход этого процесса ученым еще только предстоит изучить. В частности,
одной из проблем является подход к классификации булгарского языка. Если
считать булгарский язык родственным современному татарскому, на чем
настаивают М.З. Закиев, А.Х. Халиков и ряд других ученых, тогда тюркизация
буртасов шла, очевидно, из Булгара. Если же булгарский язык был родственен
современному чувашскому, как свидетельствует ряд надписей, найденных в
Болгарии и Татарстане, то этот процесс шел со стороны западных и южных
соседей буртасов – кипчаков. В пользу последнего свидетельствует и бόльшая
близость мишарского диалекта с кипчакским языком по сравнению с казанским
диалектом.

135
Хайретдинов Д.З. Хазары, кипчаки, буртасы: к вопросу об этнических предках нижегородских татар-
мишарей // Восток. Афро-азиатские общества: история и современность. С.33.

54
 Ученый, великий просветитель татарского народа XIX в., выходец из села
Сафаджай (ныне Нижегородской области) Хусаин Фаизханов первым высказал
версию о том, что булгарский язык находится в непосредственной генетической
связи с чувашским. Ранний булгарский язык представлен несколькими надписями
греческим алфавитом. На нем, в частности, разговаривали те булгары, которые,
разделившись, ушли из Великой Булгарии хана Кубрата на Дунай и Волгу. Нет
сомнений, что ранние булгары на Волге в докипчакский период говорили на том
же самом языке, что и их дунайские родственники, разве что не использовали
греческий алфавит. В 1946 г. И. Венедиктов опубликовал булгарскую надпись,
обнаруженную в одной из церквей под городом Преславом. Вот часть этой
надписи в транслитерации: «җит көн ичиргөн буле…» = «семь дней усердно
работая…».136
В восточнославянском памятнике XVI в. «Еллинский и римский летописец»
также есть вставки из тюрко-булгарских слов. О.А. Мудраку удалось перевести
эти слова как сакральные наименования животных (которые частично родственны
современному чувашскому языку, но не татарскому): дохсъ = мышь; шегоръ =
бык; диломъ = тигр; дван'ш = заяц; верени = змея; тох = лошадь; бехти = обезьяна;
теку = курица; сомор = собака. Из всех этих слов только «курица» имеет
отдаленное сходство с татарским (тавык). Аналогичным образом и все
порядковые числительные имеют чувашские или древнетюркские, но не
татарские соответствия: алемь = первый; твиремь = второй; вечемь = третий;
тоутомъ = четвертый; алтомъ = шестой, читемь = седьмой.
В более позднее время язык волжских булгар уже достаточно сильно
подвергся кипчакизации и довольно легко читается татарами и другими народами
кипчакской подгруппы. Тем не менее, даже и в этих надписях заметны явные
чувашизмы. Так, надпись на надгробном камне «Чаримшан сувна барса вилти»
(«умер, отправившись на реку Черемшан») почти полностью соответствует
чувашскому: «Черемшан шывне пырса вилче».

136
Мудрак О.А. Заметки о языке и культуре дунайских булгар // Аспекты компаративистики. Вып. 1. – М.,
2005. С.85, 87.

55
 Булгарский язык относится к так называемым ротацирующим языкам (там,
где во всех других современных тюркских языках идет звук «з», в булгарском и
ряде других древних языков шел звук «р»). Сравним надписи из эпитафий конца
XIII – начала XIV вв., обнаруженных на древнем мусульманском кладбище
города Чистополя, и современные татарские слова: булг. «җиати җүр җирмеш» и
татар. «җиде йөз егерме» = 720; «отур тухур җал әте» и «утыз тугыз ел иде» =
было 39 лет; «көек» и «кызы» = дочь (такого-то); «әкези көн әти» и «икенче көне
иде» = был второй день.137 Как видим, поздний язык булгар уже более близок к
современному татарскому по сравнению с древнебулгарским, но все же и он
непонятен без перевода.
С точки зрения беспристрастного анализа данной проблемы, очевидно, что
язык волжских булгар не имел ничего общего с современными языками
кипчакской подгруппы (татарский, башкирский, казахский, каракалпакский и
т.д.), но был родственен современному чувашскому и, вероятно, хазарскому
языкам. Впоследствии булгарский язык у потомков булгар, принявших ислам,
был полностью замещен кипчакским, но сохранился у тех племен булгарской
группы, кто остался в язычестве и смешался с угро-финнами, эволюционировав в
чувашский.
Возможно, что в процессе тюркизации буртасов активное участие приняли
не только кипчаки и булгары, но и выходцы из Алтая – аскизы, родственные
предкам хакасов, проживание которых с XII в. зафиксировано на одном из
крупнейших буртасских памятников – Золотаревском поселении.138 В этом случае
становится понятной связь между мишарским диалектом и тюркскими языками
южной Сибири, отмеченная лингвистами, о чем говорилось выше.

137
Надписи из эпитафий конца XIII – начала XIV вв., обнаруженных на древнем мусульманском кладбище
города Чистополя (Татарстан). См.: Нәбиуллин Н.Г., Исмәгыйлев Н.Ф., Гариф Н.Г. Тарихи сәхифәләр ачылганда:
Чистай шәhәре тарихына бәйле ачышлар // Средневековые тюрко-татарские государства. Вып. 1. – Казань, 2009.
С.64-75.
138
Белорыбкин Г.Н. Золотаревское поселение // Ислам в центрально-европейской части России, 2009. С.
79. Об аскизской археологической культуре см.: Кызласов И.Л. Аскизская культура (средневековые хакасы X-XIV
вв.) // Степи Евразии в эпоху Средневековья. Серия: Археология СССР. – М., 1981. С. 200-207.

56
 1.6. БУЛГАРЫ

Богатая культура Волжской Булгарии, безусловно, превалировала в

окружающих областях, в т.ч. среди буртасов. В период соприкосновения этих
народов основными занятиями буртасов становятся пашенное земледелие с
использованием тяжелого колесного плуга, а также животноводство. Развивается
градостроительство и ремесленное производство: гончарное, кузнечное,
ювелирное, косторезное и деревообрабатывающее, не уступающее булгарскому
по качеству. В то же время буртасы привнесли много своих традиционных черт в
общебулгарские технологии. А такой видный археолог, как д.и.н. Е.П. Казаков, и
вовсе уверен, что последняя волна булгар, откочевавших на земли нынешнего
Татарстана, шла по буртасским землям, во время чего заимствовала многие
элементы культуры.139
Как бы то ни было, с XI и особенно с XII вв. происходит резкое усиление
влияния Волжской Булгарии на земли буртасов, с вытеснением отсюда мордвы и
созданием новых укрепленных городищ булгарского типа. Резко увеличивается и
территория распространения новой булгаро-буртасской культуры, в т.ч. за счет
земель далеко на север от Верхнего Посурья. «Среди них своими размерами и
близостью к Волжской Булгарии выделяется Саровское городище»140, где
встречается круговая посуда булгарского типа, характерная для Верхнего Посурья
– ядра буртасских земель.
С XIII в. началось интенсивное внедрение буртасских и булгарских
поселений на земли нынешних Мордовии и юга Нижегородчины. В результате
этого с юга усиливается влияние Волжской Булгарии, центром которого
становится Наровчатское городище141 (город Нуриджан или Наручад, который
затем войдет в историю Золотой Орды под названием Мохши). С другой стороны,

139
Казаков Е.П. Волжские болгары, угры и финны в IX-XIV вв. …С.32.
140
История татар с древнейших времен. Т.II. С.431.
141
Там же. С.432.

57
с запада, на земли мордвы и буртасов устремляются потоки и русских колонистов.
Как следствие, часть буртасов вместе с их соседями (булгары, мордва, черемисы и
половцы) в тот период попала в зависимость от русских княжеств и выплачивала
им дань.142 Еще в одном летописном сообщении, наряду с вышеперечисленными
народами, в том же контексте названы и предки чувашей: «…буртаси, черемиси,
вяда и мордва бортничаху на князя великого Володимера…».143 Вяда – это
экзоэтноним чувашей144 (ранее известных как сувары), что подтверждается в том
числе и картой Фра-Мауро 1459 г., где на месте нынешних Чебоксар показан
город Vedasuar.145 Таким образом, в процитированном сообщении названы все
четыре этнические общности, проживавшие в Поочье и Среднем Поволжье между
Московией и Волжской Булгарией. Следовательно, буртасы не являются
прямыми предшественниками ни чувашей, ни мордвы (в чем долгое время был
уверен ряд исследователей).
На этих землях создаются смешанные поселения. Так, с 1209 г. в летописях
упоминается город Кадом. В.Н. Татищев существенно дополняет сюжет
Никоновской летописи: войско рязанцев под водительством тысяцкого Матфея
Андреевича нагнало у Кадома булгар и победило их, но сам тысяцкий был убит.146
Видимо, неслучайно Кадом, а также ряд других населенных пунктов Татищев,
предположительно использовавший неизвестные источники, отнес к булгарским
населенным пунктам: «Мещора [очевидно, Городец-Мещерский, или Касимов],
Елатьма, Кадом, Шатск и Елец, Темников, Ломов, Козлов147, Танбов, митимдюды,
болгары».148 Под непонятным словом «митимдюды» принято видеть название
одного из булгарских племен, которое в русских летописях упоминается как

142
ПСРЛ. Т.XXI. 1-я пол. – СПб., 1908. C. 4, 254.
143
Слово о погибели Русской земли. – М., 1957. С.253.
144
Мокшин Н.Ф. Мордовское название чувашей // Советское финноугроведение. – 1978, №4. С.281-282;
Maria M. Tatár. Ethnic Continuity by the Volga: from Vidini to Vet’ke. P. 300.
145
Maria M. Tatár. Ethnic Continuity by the Volga: from Vidini to Vet’ke. P.298; Салмин А.К. Этноним чуваши
в лабиринтах времени // Радловский сборник. Научные исследования и музейные проекты МАЭ РАН в 2011 году. –
СПб., 2012. С. 440, 443.
146
Татищев В.Н. История Российская. Т.2. – М., 2005. С.476-477.
147
Ныне Мичуринск Тамбовской области. С.Ф. Фаизов обратил внимание автора настоящей работы на
следующий факт: топоним «Козлов» является чуть ли не единственным русским названием в этом списке
мещерских городов, которые Татищев относит к булгарским. В этой связи он предложил поискать другую,
неславянскую основу для данного топонима, и задался вопросом: «нет ли аналогий между ним и крымско-
татарским названием Гезлёв» (ныне Евпатория)?
148
Татищев В.Н. Указ. соч. Т.1. – М., 2005. С.294.

58
«темтюзи».149 Однако краеведы и историки склонны ассоциировать Темтюзи с
нынешним городком Тетюши в правобережном Татарстане, а эта местность никак
не относится к Мещере. Не является ли использованное Татищевым слово
тюркизированной формой устаревшего арабского «мутамаддуд» – в значении
«протяжение, пространство»? Если так, то «булгарское пространство» включало в
себя все перечисленные Татищевым города, позже ставшие русскими крепостями
в Мещере, т.е. вся или бόльшая часть Мещерского края в предмонгольское время
находилась под влиянием Волжской Булгарии.
В пользу этого свидетельствует и лингвистический анализ топонимики юга
Нижегородчины, кропотливо проведенный Н.Д. Русиновым. В частности, он
склонен полагать, что топоним Арзамас имеет тюркское (булгарское, по Русинову
– чувашское), а не угро-финское происхождение. Ученый склонен считать, что
этот город был «в сфере политики и экономики волжских булгар (с IX-X вв.), а
затем – татар как центр кожевенного ремесла и медных изделий». Особый интерес
представляет вывод филолога о том, что на Пьяне, согласно его анализу
топонимики, «тюрки оказались раньше славян».150
Западной границей Волжской Булгарии большинство современных
историков считают: для X-XI вв. – реку Свиягу (на западе Татарстана), для XII в.
– реку Суру. Однако дореволюционные историки полагали, что волжские булгары
селились и западнее, гораздо раньше славян освоив территорию нынешней
Нижегородской области. И.А. Милотворский писал: «В то время вся местность,
занимаемая Низовской землей, ныне Нижегородской губернией, входила в состав
болгарского царства».151 В трудах краеведов проводится мысль, что город Лысков
построен на месте «большого города булгар – Сундовита», а на месте Балахны
«был большой торговый город Булгарский».152 Косвенным доказательством
влияния булгарской культуры на изучаемый нами регион Нижегородчины, в

149
В 1183 г., во время военных столкновений Волжской Булгарии с Владимиро-Суздальской Русью,
булгары собрали значительную армию: «Околнии же городе болгарскии… Собкуляне и Челмата совокупившееся
со иными Болгары, зовемые Темтюзи и совокупившееся их 5000 идоша на насады» (ПСРЛ. Т.II. – СПб., 1843.
С.126).
150
Русинов Н.Д. Указ. соч. С.107, 108, 110.
151
Милотворский И.А. Указ. соч. С.2.
152
Мельников А.П. Нижегородская старина. Путеводитель. С. 35, 45.

59
частности, ее северной части, являются находки булгарских монет Х в. в
марийском Русенихинском могильнике (ныне территория Воскресенского района)
на р. Ветлуге.153 Е.В. Арсюхин, логически рассуждая о начале экспансии на восток
владимиро-суздальских князей в середине XII в., считает, что булгарская крепость
находилась и на месте Городца. На основе трудов ряда историков он предлагает
для XII в. считать все земли между Сурой и Окой «территорией собственно
Булгарии безо всяких оговорок».154 Ниже мы приведем подборку сообщений
дореволюционных историков о возможном булгарском следе на месте слияния
Оки с Волгой, а пока заметим, что под «булгарами» вполне могли подразумевать
и буртасов, которые вошли к XII в. в состав Волжской Булгарии. Так, профессор
Петербургского университета Д.А. Хвольсон, первым опубликовавший оригинал
и перевод труда Ибн Русте о древних народах Восточно-европейской равнины,
считал, что «буртасы, по всей вероятности, жили на берегу Оки, впадающей в
Волгу у Нижнего Новгорода».155
Судя по сообщениям В.Н. Татищева, в устье Оки «издавна был град
болгарский», на месте которого владимирский великий князь Юрий
Всеволодович в 1221 г. основал Нижний Новгород.156 Н.М. Карамзин следующим
образом акцентирует на этом внимание: «По харатейным летописям Новгород
Нижний заложен в 1221 г. Татищев пишет, что на сем месте находился прежде
Болгарский город, разоренный Россиянами». Название этого города приводится в
фольклорных легендах, собранных Н.И. Храмцовским – Ибрагимов (Абрамов)
городок.
В конце XII – начале XIII вв. натиск Владимиро-Суздальского княжества на
Волжскую Булгарию усиливается настолько, что многие западные земли этого
мусульманского государства оказываются завоеванными. Летописи повествуют о
походах русских князей на булгарские земли в 1164 г., когда великий князь

153
Ефремова Д.Ю., Никитина Т.Б. Особенности погребального обряда Русенихинского могильника //
Труды Камской археолого-этнографической экспедиции. Вып. 8 – Пермь, 2012. С.232.
154
Арсюхин Е.В. Полумесяц над Волгой. – Н.Новгород, 2005. С. 49, 73-77.
155
Известия о хозарах, буртасах, болгарах, мадьярах, славянах и руссах Абу-Али Ахмеда бен Омар Ибн-
Даста, неизвестного доселе арабского писателя начала X века, по рукописи Британского музея / Изд., пер. Д.А.
Хвольсон. – СПб., 1869. С. 72.
156
Татищев В.Н. Указ. соч. Т.2. С.519.

60
Андрей Боголюбский дошел до Великого города и взял «град их славный
Бряхимов» на Каме; и в 1171 г., в ходе которого сыновья Андрея взяли 1 город и 6
больших сел неподалеку от реки Оки.157 Однако, вероятно, тогда еще большая
часть местного населения оставалась на своей земле, а настоящее смешение
«языков и народов» произошло позже, с приходом монголов. Так, в фольклоре
нижегородских татар до сих пор сохранилась память о семи булгарских
прапрадедах («булгар-бабаларыбыз»).
Нижеприведенная подборка сообщений на тему возможного
предшественника Нижнего Новгорода не отменяет, безусловно, всю
дискуссионность проблемы. Автор настоящей работы оставляет открытыми оба
вопроса: было ли на месте Нижнего Новгорода поселение волжских булгар и
соответствует ли эта местность летописному булгарскому городу Бряхимову.158
Тем не менее, версия о том, что прежде основания русского Нижнего
Новгорода на его месте располагался булгарский город, доминировала в
дореволюционной историографии. Начало этой гипотезы обнаруживается в
«Казанском летописце» XVI в. – источнике необъективном и во многом путаном,
тем не менее, активно использовавшемся в российской историографии: «Бысть же
на Оке-реке старый град, имянем Бряхов, оттуду же прииде царь, имянем Саин,
Болгарский, и поискав по местом проходя, в лета 6680 [1172 г. н.э.], и обрете
место на Волге… на сей стране Камы-реки, концом прилежа к Болгарской
земле».159 Историки более поздней эпохи времени не только не стеснялись данной
тематики, но, напротив, всячески подчеркивали природную «враждебность,
злость, неверие безбожных агарян» – волжских булгар. Поэтому завоевание
булгарских земель с последующим воздвижением в устье Оки нового города
трактовалось ими как одно из действий, направленных на привнесение
цивилизации, «света Божьего» в мир «поганых» дикарей и язычников, и,
соответственно, преподносилось читателям с гордостью. Во многих
157
ПСРЛ. Т.I. – СПб., 1846. С. 118, 155; ПСРЛ. Т.XXI. 1-я пол. С. 235.
158
Оснований для точной локализации этого булгарского города летописное свидетельство не дает.
Возможно, домонгольский Бряхимов соответствует указанному на средневековых картах разрушенному городу
Арбухим ордынской эпохи, который находился на территории Сенгилеевского района Ульяновской области (см.:
Пачкалов А.В. Арбухим // Ислам в Поволжье. Энц. словарь / Отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – М., 2012. С. 29-30).
159
ПСРЛ. Т. XIX. – СПб., 1903. С. 10.

61
дореволюционных книгах, упоминавших об истории возникновения Нижнего
Новгорода, обозначен булгарский сюжет. Вот лишь поверхностная часть этого
«айсберга»:
● «Завоеванная [в начале XIII в.] часть Болгарской земли осталась за
Россиею; Георгий II, осматривая новые свои владения, при соединении рек Волги
и Оки, на месте одного небольшого городка Болгарского заложил нижний
Новгород, что относится к 1221 году».160
● «В разные времена границы владений булгар простирались … до Суры и
Оки».161
● «Чтобы удобнее было вести с Русскими торговлю, Болгары основали близ
суздальских владений ярмарку, а чтобы защититься от русского оружия,
построили город на месте Нижнего Новгорода. Но ярмарка пала, город разрушен
был русскими князьями, и Болгары в этом потеряли многое».162
● «На месте Нижняго Новгорода, полагают, прежде был Болгарский
город».163
● Под булгарским городом, который завоевали суздальские князья в 1172 г.,
историки дореволюционной России понимали именно предшественник Нижнего
Новгорода, как об этом сообщает И.А. Милотворский; далее по ходу текста
становится понятным, что им было известно и название этого поселения –
Абрамово или Ибрагимово.164
● Об этом Ибрагиме сообщаются даже такие подробности, как состав его
семьи: у него было «14 сыновей и 3 дочери, для каждого из них он построил дом,
всего 17 домов, на том самом месте, где ныне находится дом нижегородских
архиереев. Построенная таким образом колония называлась Абрамовым или
Ибрагимовым городком и в ней поселилось впоследствии до 500 жителей, а сам
основатель города был избран правителем всех мордовских племен».165

160
Полная история Нижегородской ярмарки, прежде бывшей Макарьевской. С.5.
161
Энциклопедический лексикон. Т.VII. – СПб., 1836. С.300.
162
Мельников П.И. Исторические записки о Нижнем Новгороде. С.3.
163
Военно-статистическое обозрение Российской империи. Т. IV, ч. 4. Нижегородская губерния. – СПб.,
1852. С.97.
164
Милотворский И.А. Указ. соч. С.2, 3.
165
Меморский А.М. Указ. соч. С.5.

62
 ● Ибрагимов городок был обнесен валом и рвом, имел ворота на южной и
северной стороне вала. А.С. Гациский уточняет: «Укрепление это обхватывало, с
севера на юг, все пространство от въезда на гору с Волги, “коровьего взвоза”,
выходившего на нынешнюю набережную против нынешней малой Печерки…
вплоть до спуска на нынешнюю Лыкову дамбу, а с востока на запад – от речки
Ковалихи до речки Почайны».166
Кем бы ни был в этническом плане «мордвин» Ибрагим, он же «русский
князь Мурза» в мордовских легендах167 – в любом случае очевидна его
принадлежность к исламу. И, поскольку ислам господствовал именно в Волжской
Булгарии, а не на Руси или в мордовских землях, вполне правомерно ставить
вопрос о булгарском влиянии на район устья Оки.
● В довершение темы следует сказать и о том, что версия об Ибрагимовом
городке, «разрушенном в начале XIII века и замененном русским городом
Нижним», серьезно рассматривалась и советскими учеными, причем в самый
разгар сталинской (шовинистической по своему характеру) цензуры.168
В связи с булгарской тематикой наше особое внимание должно быть
приковано также и к району реки Сундовит (ныне Сундовик). А.П. Мельников
утверждал, что «на одной из утесистых возвышенностей над самым Сундовиком и
до наших дней сохранились следы древних укреплений когда-то стоявшего тут
богатого торгового города древних болгар – Сундовита».169 Есть и другие
сведения о наличии в этом месте булгарских поселений. Так, в источнике 1859 г.
сказано: «Что касается до Болгар... волжских, ... то их владения, простира[лись] по
берегам Волги от Суры до Оки... Где были эти селения и город [указанные в
летописи от 1171 г. булгарские шесть сел и город, завоеванные князем
Мстиславом] – неизвестно; может быть, здесь разумеется местность самаго
Нижняго-Новгорода... или местность болгарского города Ошлюя (Ошел, Ашель),
остатки котораго указывают от устья Оки вниз по течению Волги, там где в нее
166
Гациский А.С. Нижегородка. Путеводитель и указатель по Нижнему Новгороду и Нижегородской
ярмарке. – Н.Новгород, 1875. С.4.
167
Меморский А.М. Указ. соч. С.35.
168
См.: Греков Б.Д. Киевская Русь. – М., 1949. С.9.
169
Мельников А.П. Очерки бытовой истории Нижегородской ярмарки (1817-1917). Изд. 2. – Н.Новгород,
1993. С.40.

63
впадает речка Кирилка (во 2-м стане Макарьевского уезда), на которой стоят:
сельцо Смолино и деревни Кожино и Починок».170
Хотя сообщение составлено довольно небрежно (речка Кирилка не впадает
в Волгу, а является левым притоком Сундовита в 20 км от Волги; булгарский
город Ошель нынешними археологами локализуется на месте Богдашкинского
городища в Тетюшском районе Татарстана171), оно представляет собой большой
интерес. Между прочим, советский историк Л.М. Каптерев также признавал
наличие булгарского городка Сундавита на месте Лыскова.172 Быть может,
булгарский след так или иначе сохранился у части нижегородских татар, а именно
населяющих села к северу от Сергача, где наблюдается зоканье?173 Об этом
подробнее будет сказано в главе VII.
Независимо от того, был ли в районе Лыскова Ошель или иное булгарское
поселение, влияние Волжской Булгарии именно в этом районе было огромным.
Совсем рядом (менее 100 км по Волге), на месте нынешнего Васильсурска
(Воротынского района Нижегородской области) располагался булгарский город:
«Полагают, что на месте нынешнего Василя было селение и укрепление Болгар
Волжских».174 Его остатки, с фундаментами зданий и, по версии М.Г. Худякова,
мусульманским кладбищем175, фиксировались еще во второй половине XIX в.
Авторы «Географического словаря Российского государства» 1801 г. полагали,
что именно здесь и располагался летописный город волжских булгар Бряхимов,
сожженный Андреем Боголюбским в 1164 г.176
Васильсурск, основанный как русская крепость в 1523 г. для упрочения
границы с Казанским ханством – причем на территории этого ханства, а не на
русской стороне границы177, – был знаменит своей ярмаркой, перенесенной туда
из Гостиного острова напротив Казани после присоединения Казанского ханства к
170
Нижегородская губерния. Список населенных мест по сведениям 1859 г. С. XXI.
171
История татар с древнейших времен. Т.II. С.196. Эта версия оспаривается Е.П. Казаковым, который
ассоциирует Ошель с Суюндуковским городищем в Ульяновской области. См.: Казаков Е.П. Волжские болгары,
угры и финны в IX-XIV вв. …С.71.
172
Каптерев Л.М. Нижегородское Поволжье X-XV вв. – Горький, 1939. С.37.
173
Орлов А.М. Нижегородские татары… С.46.
174
Военно-статистическое обозрение Российской империи. Т. IV, ч. 4. Нижегородская губерния. С.105.
175
Худяков М.Г. Очерки по истории Казанского ханства. – М., 1991. С.17.
176
Географический словарь Российского государства. Ч. I. С. 585-586.
177
Худяков М.Г. Указ. соч. С.86.

64
Москве. Однако эта ярмарка не пользовалась такой популярностью у восточных
купцов, поскольку в то время «русские мало уважали право неприкосновенности
торговли, производимой басурманами».178 В результате «перенесения ярмарки
Московия претерпела ущерб не меньший, чем казанцы, так как следствием этого
явились дороговизна и недостаток очень многих товаров, которые привозились по
Волге…».179 Впоследствии эта самая ярмарка переместилась к Макарьевскому
монастырю напротив Лыскова с противоположной стороны Волги.
Судя по карте «Районы активной торговли волжских болгар в Восточной
Европе в конце Х-ХI в.», составленной археологом Е.П. Казаковым, на
территорию современной Нижегородчины приходятся два крупных ареала
«сезонной торговли волжских болгар с финно-уграми» (т.е. с местной мордвой,
марийцами). Один из них находился в центральной части Нижегородчины при
впадении Оки в Волгу, второй – на юге области (примерно от Арзамаса до
Темникова).180 Возможно, именно в торгово-экономической активности и следует
искать причины появления булгарских населенных пунктов в этой местности.

1.7. ПУРГАСОВА ВОЛОСТЬ – БУРТАССКАЯ ПОЛИТИЯ?

Впрочем, экономика всегда тесно связана с политикой. Из списка Татищева

городов на землях Мещеры наше особое внимание приковано к расположенным в
нынешней Рязанщине (Кадом, Касимов, Елатьма), Мордовии (Темников) и
Пензенской области (Ломов). Дело в том, что Ломов лежит непосредственно на
землях «центральной Буртасии», а остальные города – на тех территориях, куда

178
Военно-статистическое обозрение Российской империи. Т. IV, ч. 4. Нижегородская губерния. С.106.
179
Герберштейн С. Указ. соч. С. 179.
180
Казаков Е.П. Волжские болгары, угры и финны в IX-XIV вв. …С.176.

65
буртасы и булгары распространили свое влияние в XII-XIII вв.181 Нельзя ли
воссоздать более четкую картину государственности буртасов этого времени? Это
можно сделать, если принять следующую версию.
По предположению ряда ученых (Р.Г. Мухамедова182, Г.Н. Белорыбкин183,
В.П. Макарихин184 и др.), буртасским правителем являлся князь Пургас, или
Пургаз, упоминаемый в русских летописях как союзник Волжской Булгарии в
войне против владимиро-суздальского великого князя Юрия в 1229 г.185
Возглавляемое им государственное образование – Пургасова волость –
размещалось как раз на территории современной Мордовии, юга Нижегородчины
и востока Рязанщины. И именно эти земли впоследствии составят основу улуса
Мохши – буртасско-мордовской провинции в составе Золотой Орды. Не случайно
Пургасову волость называют «предтечей Мещерского княжества»186, т.е.
Мещерского юрта золотоордынской эпохи. Истоки же Пургасовой волости, судя
по всему, лежали в Сурском (Буртасском) княжестве более раннего периода.187
Г.Н. Белорыбкин посвятил проблеме Пургасовой волости и этнической
принадлежности князя Пургаса несколько страниц в своей монографии,
доказывая: «В состав средневекового государства входили разные народы, а свое
название оно получало по верхушке того племени, которое устанавливало свою
власть… Подобные же процессы происходили, очевидно, и при захвате земель
сначала Верхнего Посурья, а затем Примокшанья племенами буртас, от которых и
все местные жители стали называться их именем… Тем не менее, идеи о
существовании чисто национального государства по-прежнему сильны и даже не
подвергаются сомнению. В Сурско-Окском междуречье это относится, прежде
всего, к мордве. Среди старых, уже давно устоявшихся представлений можно

181
О том, что такое влияние Волжской Булгарии в юго-западном направлении установилось даже раньше,
уже с Х в., см.: Гагин И.А. Взаимоотношения Рязанской земли и волжских булгар // Ислам в центрально-
европейской части России. Энц. словарь. С. 57-58.
182
Мухамедова Р.Г. Татары-мишари. С.29-30.
183
Белорыбкин Г.Н. Буртасы // Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь. С. 56.
184
Макарихин В.П. О системе управления великого княжества Нижегородского // Мусульманская
цивилизация Волго-Сурского региона в эпоху феодализма. С.17.
185
ПСРЛ. Т. I. С.191-192.
186
Баязитов Р.Ж., Макарихин В.П. Восточная Мещера в средние века (к вопросу этногенеза татар в
Нижегородском крае) // Мусульманская цивилизация Волго-Сурского региона в эпоху феодализма. С.67.
187
Казаков Е.П. Волжские болгары, угры и финны в IX-XIV вв. …С.83.

66
назвать мнение о существовании у мордвы двух князей Пургаса и Пуреша. Но так
ли это на самом деле?».188 Внимательный анализ текстов летописных сообщений о
Пургасе, как и понимание на основе археологического материала уровня
государственности того или иного народа в междуречье Оки и Волги, привели
ученого к однозначному выводу: Пургас являлся буртасским князем, которому
подчинялись земли и мордвы – при этом он сам входил в подчинение Волжской
Булгарии «и имел полную поддержку со стороны булгаро-буртасской
администрации, расположенной в Верхнем Примокшанье».189
По предположению археолога Н.Н. Грибова, столицей Пургасовой волости
было Саровское городище, раскопанное учеными в середине 1990-х гг. Некоторые
выводы археолога достойны того, чтобы их подробно перечислить. «По ряду
признаков Саровское городище напоминает домонгольские городища Волжской
Болгарии. Городища такой площади исследователи болгарских древностей
интерпретируют как феодальные замки или города». Здесь «найдена круговая
коричнево-красная керамика болгарского типа, характерная для пензенской
группы памятников домонгольского периода» – т.е. Буртасии, которую многие
археологи не желают признавать в качестве самостоятельной политии. «Так,
чашевидный сосуд известен по раскопкам Золотаревского городища» – одного из
крупнейших буртасских поселений. Однако доля этой керамики в Сарове
составляет всего 7%. «Обнаружение керамики болгарского типа, изделий
древнерусского ремесла отражает торгово-экономические связи местных
насельников с Русью и Волжской Болгарией, а, возможно, даже и полиэтнический
состав населения городища». Внезапная гибель поселения в результате
вражеского нападения, «наличие сложной системы укреплений, границы
датировки культурных напластований, в известной мере, сближают Саровское
городище с памятниками болгарского типа пензенской группы. Однако явное

188
Белорыбкин Г.Н. Западное Поволжье в средние века. С.97.
189
Там же. С.99.

67
преобладание на них гончарной болгарской керамики над лепной мордовской
ограничивают эту близость в пределах географии и хронологии».190
Итак, хотя Н.Н. Грибов говорит о том, что Саровское городище является
крупнейшим из известных мордовских поселений домонгольского периода, этот
вывод небесспорен, учитывая вышесказанное. Более того, на одной из научных
конференций Н.Н. Грибов и его коллеги-археологи признали, что мордовские
городища науке неизвестны, поскольку средневековая мордва основывала
исключительно малочисленные населенные пункты – тверди, причем подальше от
крупных рек (с которых к ним приходили вражеские силы в лице хазар,
славянских княжеских ратей и т.д.).191 Из устного сообщения археологов автору
известно, что в рамках программы «Материальная культура народов Волго-
Окского региона в эпоху средневековья: формирование и развитие» (о ней будет
сказано в следующей главе) ученые намерены вновь поднять тему Сарова и
адаптировать выводы Н.Н. Грибова к тем данным, которые были получены ими в
ходе раскопок Курмыша, Мурзиц и т.д. Дело в том, что первоначальные данные,
озвученные на одной из научных конференций под эгидой Духовного управления
мусульман Нижегородской области в ноябре 2007 г., гласили: найденная при
раскопках под Курмышом золотоордынская керамика составляла лишь 7%
находок (можно сравнить эти показатели с Саровским городищем). Впоследствии,
хотя цифра по ордынской керамике еще более снизилась, ученые все же отнесли
Курмыш к золотоордынскому поселению, к тому же крупнейшему в границах
Нижегородчины.
Возможно, перефразируя известного публициста и популяризатора
археологической науки Е.В. Арсюхина, можно сделать вывод, что Саровское
городище было построено булгарскими и буртасскими инженерами, управлялось
булгарскими наместниками, в числе контингента числились буртасские воины,

190
Грибов Н.Н. Средневековое городище на месте бывшего Саровского монастыря // Древности
Нижегородского Поволжья. Вып. 1. – Н.Новгород, 1997. С.35, 45-47.
191
Как пишет Е.П. Казаков, «отсутствие централизации, столичных центров не позволяло врагам, разом
захватив их [мордву], установить контроль над всей территорией. А небольшие группы, упрятав женщин и детей в
небольших городищах – «твердях» – затерянных в непроходимых овражно-лесистых пространствах, могли вести
бесконечную партизанскую войну» (Казаков Е.П. Волжские болгары, угры и финны в IX-XIV вв. …С.79).

68
хотя местное, податное население преимущественно составляла мордва.192 (Так,
ярко выражена этническая стратификация и в мордовских, марийских и
башкирских легендах об основателе Ибрагимова городка. Скажем, в башкирском
эпосе «Алдар и Зухра» мудрец из Индостана по имени Брахим, построивший
город на берегах Идиля, назначил в него властелина «Баш» по имени Оркан,
управлял воинами-защитниками града и купцами, которые путешествовали
«сухим путем и водою» по разным землям и странам.193) Буртасское влияние на
юге нынешней Нижегородчины неудивительно, учитывая вышесказанное о
начале культурной экспансии буртасов и булгар в этом регионе в XII-XIII вв. Этот
тезис и подкрепляется такими находками доордынской эпохи, как полые бусы из
низкопробного серебра золотаревского типа, найденными в мордовских
могильниках на р. Тёша194, красно-коричневая керамика в Сарове и т.д.
Однако в 1237 г. буртасы были разгромлены войском Батыя, после чего
значительная их часть переселилась к северу и, вероятно, северо-западу от
Верхнего Посурья. О силе сопротивления населения Верхнего Посурья монголо-
татарам свидетельствует упоминание персидского историка Рашид ад-Дина: «Он
[Менгу-каан] провел там то лето, а после того, в …634 г. хиджры [4.09.1236 –
23.08.1237 г.] сыновья Джучи – Бату, Орда и Берке, сын Угедей-каана – Кадан,
внук Чагатая – Бури и сын Чингиз-хана – Кулькан занялись войною с мокшей,
буртасами и арджанами [эрзя] и в короткое время завладели ими. Осенью
упомянутого года все находившиеся там царевичи сообща устроили курилтай и,
по общему соглашению, пошли войною на русских».195 Такое количество
монгольских царевичей в этой местности привело к тому, что практически все
поселения буртасов в Посурье были уничтожены, возродились из них лишь
единицы и только на северо-западе ареала от их первоначального расселения.196
Буртасы, как и их соседи, вошли в состав Монгольской империи. В конце
XIII в., когда становление государства Джучидов завершилось, на землях
192
Арсюхин Е.В. Полумесяц над Волгой. С. 209-210.
193
См.: Башкирское народное творчество. Т.1. Эпос. С.368-369.
194
Подробнее см.: Белорыбкин Г.Н. Золотаревское поселение. – Пенза – СПб., 2001; Его же. Западное
Поволжье в средние века. – Пенза, 2003.
195
Золотая Орда в источниках. Т.1 / Сб. материалов в пер. В.Г. Тизенгаузена. – М., 2003. С.407.
196
Белорыбкин Г.Н. Буртасы // Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь. С. 56.

69
буртасов и их соседей начинает складываться новый тип государственности, где
социальные верхи были представлены ордынцами. Так, выходец из Золотой Орды
князь Бахмет Усеинов сын Ширинский основал в северной Мещере
самостоятельный удел. С именем этого князя связывалось появление здесь города
Сараклыча.197
Уже через несколько лет особые функции приобретает город Мохши
(современное село Наровчат на северо-западе Пензенской области), основанный
буртасами в конце XII в. как крепость-форпост. По версии В.И. Лебедева, В.П.
Макарихина и др., основанной на совокупности археологических и
нумизматических данных и указаний «Шаджарат аль-атрак», в 1313-1321 гг. здесь
проживал со своим двором хан Узбек. Мохши в это время значительно
увеличился в размерах, застроился кирпичными и белокаменными зданиями,
чеканил свою монету. Если гипотеза верна, именно отсюда в течение нескольких
лет направлялись золотоордынские дипломатические представительства в
различные страны.
С этого периода в районе исторического проживания буртасов складывается
особая административно-территориальная единица – улус Мохши, или
Наровчатское княжество, по мнению Г.Н. Белорыбкина, возникшее «на базе
Пургасовой волости».198 Этническую основу его населения составляли буртасы;
мажары (маджары, можары); мордва; чуваши; возможно, славяне; а также
прибывавшие сюда со своими отрядами ордынцы, которые именуются в
источниках татарами. В итоге «наиболее приемлемой представляется гипотеза о
существовании в составе мишарей вплоть до XVI – начала XVII вв. двух
этнокультурных компонентов… В тех районах, где более сильным оказалось
влияние буртасского (можарского)… компонента, сформировался сергачский
район (по языку – цокающие мишари); в тех ареалах, где большее значение
приобрел собственно татарский (золотоордынско-тюркский) суперстрат,
сложился темниковский культурный район (по языку – чокающие мишари)».199

197
Саровская общежительная пустынь. Подробное описание. – М., 1908. С.7.
198
Белорыбкин Г.Н. Западное Поволжье в средние века. С.99.
199
Татары. С.20. / Д.М. Исхаков.

70
 В свете известных археологических данных можно предположить
следующую картину раннего этногенеза мишарей. В VIII в. в Среднем Поволжье
появились буртасы – по А.Х. Халикову200 и Г.Н. Белорыбкину, из Приаралья.
Анализ единственно дошедшего до нас буртасского слова «хелендж», как и имена
легендарных правителей этого народа (Нарчатка, Азарап), говорят скорее в
пользу их иранского происхождения. Однако тюркизация их началась довольно
рано, поскольку уже с VII в. в регионе проживали тюркские кочевнические
племена. Буртасы оказались в составе Хазарского каганата, впоследствии
испытали сильное влияние со стороны Волжской Булгарии, а в XII в. – выходцев
из Алтая, фиксируемых на Золотаревском поселении. Следует иметь в виду и
мадьярский (угорский) компонент – предположительно, это упоминаемые в
источниках мажары (маджары, можары), вступавшие в тесное взаимодействие с
буртасами (так, угорские вещи обнаружены на Золотаревском поселении201) и, как
считается, передавшие им свой этноним.

***
Итак, данные археологии, этнографии, лингвистики, топонимики позволяют
ученым утверждать, что в первопластах, составивших основу будущих татар-
мишарей, присутствовали буртасские, булгарские, кипчакские и частично
угорский (мочарский, мажарский) этносубстраты. При этом буртасы важны для
понимания этногенеза современной татарской нации в не меньшей степени,
нежели булгары, а для понимания происхождения татар-мишарей – в гораздо
большей степени. Если происхождение казанских татар достаточно прозрачно
увязывается именно с булгарами, то в этногенезе мишарей заметную, или даже
решающую роль играли именно буртасы.

200
Версия А.Х. Халикова не говорит об иранских корнях этого народа; напротив, поскольку этот автор
придерживается тюрко-булгарской концепции происхождения татар, буртасов он полагает родственными
огузоязычным тюркам. Однако он первым из археологов поднял тему Приаралья как возможного места исхода
предков буртасов. См.: Халиков А.Х. Татарский народ и его предки. С.85.
201
Казаков Е.П. Волжские болгары, угры и финны в IX-XIV вв. …С.28.

71
 ГЛАВА II. ЭПОХА ЗОЛОТОЙ ОРДЫ

Вопрос проникновения ислама на территорию Нижегородчины весьма

сложен и до конца невыяснен. До недавнего времени практически отсутствовали
специальные исторические исследования, которые могли бы помочь выяснить
процессы появления и развития мусульманских общин в этом регионе. И лишь
начиная с 2006 г., в рамках обширной комплексной программы «Материальная
культура народов Волго-Окского региона в эпоху средневековья: формирование и
развитие», проводимой археологическими командами Нижегородской области и
Татарстана, на территории Нижегородчины удалось выявить первые крупные
памятники мусульманской цивилизации эпохи Золотой Орды.
В.Л. Егоров в своей знаменитой «Исторической географии Золотой Орды»
отмечает, что «северные земли [Золотой Орды] включали южную часть
современной Горьковской области». Далее он несколько витиевато объясняет, что
в зону ордынского влияния входила и полоса земель в междуречье Оки и Суры
вплоть до Волги. Наконец, ученый дает понять, что проникновение русских
княжеств на эти земли в доордынский период «несколько сдерживалось
противодействием волжских булгар».202 Тем самым мы видим, что в конце XIII –
начале XIV вв. ордынское влияние явилось вторым (после булгаро-буртасского)
мощным фактором распространения ислама на землях нынешней
Нижегородчины. С того же времени тюрки из состава полиэтничного населения
Золотой Орды начали селиться на юге Нижегородского края, «…одним из первых
поселений стал город Сараклыч между речек Сарова и Сатис».203
По сведениям легендарного характера, одним из первых тюркских
поселений на Нижегородской земле был Сараклыч, который до 1990-х годов
ассоциировался с городом Саров. Фортификация раскопанного Саровского

202
Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды в XIII-XIV вв. – М., 1985. С.44.
203
Нижегородский край в документах, цифрах, рассказах, мнениях: Хрестоматия. / Под ред. Е.В.
Кузнецова, Б.И. Гудкова, В.В. Ниякого. – М., 1992. С. 258.

72
городища, как отмечает нижегородский археолог Н.Н. Грибов, характерна не для
мордовских убежищ-твердей, а именно для булгарских городов. Хотя среди
предметов, найденных при раскопках, ведущее место занимают мордовские
артефакты, здесь найдены также булгарские (пензенского типа, т.е. буртасские) и
русские предметы. Однако тот Саров, который раскопал археолог, погибает от
нашествия монголов и больше не восстанавливается.204
В дореволюционной историографии была общепринята версия, что
Саровская пустынь возникла на месте давно исчезнувшего города Сараклыч
(«сары кылыч» – татар. «желтая сабля»), основанного татарами во времена
Золотой Орды. Например, Л.И. Денисов пишет: «Саровская Успенская
общежительная мужская пустынь… на возвышенной горе, между двумя речками
Сатисом и Саровкою, на месте древняго города Сараклыча».205 Однако
археологически остатки собственно этого Сараклыча пока не найдены; местные
монахи-отшельники, впервые появившиеся в Сарове на рубеже XVII-XVIII вв. и
заставшие остатки земляных валов и рвов, называли их «Старым городищем».
Появление этого города связывалось с именем князя Бахмета, положившего
начало Мещерской княжеской династии, который в 1293 или 1298 г. основал в
Мещере самостоятельный удел. Князь Бахмет Усеинов сын Ширинский, как
говорится в «Родословной книге князей и дворян российских» («Бархатной
книге»), «в лето 6706 (1198 г.) пришел из Большие Орды в Мещеру, и Мещеру
воевал, и засел ее, и в Мещере родился у него сын Беклемиш. И крестился
Беклемиш, и с собою крестил многих людей».206 Дата 1198 г. явно ошибочна:
приход Бахмета в Мещеру мог случиться только в 1298 г., иначе его правнук
Юрий Федорович не мог бы прийти на Дон и участвовать в Куликовской битве,
достоверность чего подтверждена историческими документами.
Имя «Бахмет сын Усеинов» часто понимают как искаженное «Махмуд,
Мухаммед бин Хусейн (или Гусейн)». В некоторых списках родословной князь

204
Арсюхин Е.В. Полумесяц над Волгой. С. 209-210.
205
Денисов Л.И. Православные монастыри Российской империи. – М., 1908. С.804.
206
Новиков Н.И. Родословная книга князей и дворян российских. – М., 1787. Ч.2. С. 239.

73
Ширинский по имени не называется, в иных именуется Бахметом или Тул-
Бахметом. Последнее имя, возможно, говорит о его монгольском происхождении.
Д.И. Иловайский в книге «История Рязанского княжества» (М., 1884, глава
V) отмечает: «Князья Ширинские подняли брань на Царя Большой Орды и в 1298
г. ушли из нея кочевать на Волгу. Один из них Бахмет Усейнов сын пришел в
Мещеру, взял ее войною и остался здесь княжить». Речь идет о конфликте между
ханом Золотой Орды Тохтой и улус-беком западной части Орды Ногаем, когда
ставленник последнего на ханском престоле Тохта стал тяготиться могуществом
своего темника. В 1298 г. Ногай предложил Тохте собрать курултай и уладить
дело миром, однако вероломно напал на него и нанес поражение. В это время
некоторые эмиры, может быть, из-за вероломства Ногая или чувствуя шаткость
политической ситуации, ушли от него, и часть их присоединилась к Тохте.
Вполне вероятно, что и клан Ширинов во главе с Бахметом, находившийся в стане
Ногая, тоже покинул его. Спасая свой народ, они ушли кочевать на Волгу. В
следующем году Тохта разгромил Ногая. Спасаясь от междоусобицы, Бахмет со
своим кланом и ушел в Мещеру – скорее всего, с позволения хана: в
«Энциклопедии военных и морских наук» (Т.5. – СПб., 1891) родоначальник
князей Мещерских назван баскаком – ханским сборщиком налогов.
История Сараклыча должна быть увязана с историей Мещерского юрта, до
сих пор не изученной. В конце XIV в. русские князья начали целенаправленно
укреплять Мещеру городами, засеками и забоями, создавая из нее буфер между
Русью и собственно Золотой Ордой (А.М. Орлов). Возможно, именно с этим
связано и следующее обстоятельство: владетельный князь Темникова конца XIV
в., Бехан Акчура, согласно монастырским записям, в 1389 г. «оставил Сараклыч».
Его потомки продолжали владеть Саровом. Так, в первой трети XVI в. Сараклыч
управлялся князем Тенишем Кугушевым207, видным владетелем Темниковского
княжества.208 Его потомок стольник князь Даниил Кугушев впоследствии подарил
эти земли Саровскому монастырю.

207
Черменский Н.П. Прошлое Тамбовского края. – Тамбов, 1961. С.11.
208
Акчурин М.М., Ишеев М.Р. Княжество Тениша Кугушева // Ислам в центрально-европейской части
России. Энц. словарь. С.137.

74
 Итак, существует легенда об основании Сараклыча в 1298 г. татарским
князем Бахметом Ширинским. И хотя этот топоним не упоминается в русских
летописях, пребывание на юге Нижегородчины в ордынскую эпоху тюрок-
мусульман – вполне реальный исторический факт. По мнению В.П. Макарихина и
А.И. Тарасова, в источниках с 1239 по 1407 гг. город Сараклыч (Саров)
обозначался под именем Арнач (Орнач, Урнач).209 По их версии, город, имевший
прежде мордовское население, был захвачен монголами после осады в 1239 г., а
затем он стал центром баскачества. Через него проходила огромная дань,
собиравшаяся на Руси, размером в 100 тыс. рублей серебром (при стоимости
крупного села в 3-40 рублей), для охраны которой ордынские ханы создали
сторожевые отряды цненских, кадомских и темниковских татар. Конец Арнача
приходится на 1387 г., когда вследствие военных действий между
среднеазиатским эмиром Тамерланом и золотоордынским ханом Тохтамышем
этот город был взят воинами Хромого Тимура и сожжен.
Версия интересная, хотя и небесспорная: под Арначем традиционно
понимался Ургенч. А вот город с похожим названием (который Макарихин и
Тарасов принимают в качестве еще одного синонима того же самого населенного
пункта) – Мангач – более подходит под эту версию, поскольку упоминается
непосредственно в привязке к Нижегородчине.210 Действительно, с одной
стороны, Саров лежал на важной в средневековье, стратегической дороге,
именовавшейся «Царева сакма». Она связывала сухопутным путем Золотую Орду
и русские княжества, в том числе Московское и Нижегородское. Именно в районе
Сарова проходил самый опасный участок этой дороги, когда, выйдя из обширного
безлесного пространства под Арзамасом, она на протяжении более чем 20 км шла
вдоль рек Сарова и Сатиса, зажатая с двух сторон огромными лесными
массивами. Это место требовалось охранять особенно тщательно, так что с точки
зрения топографии значение Сарова было велико. С другой стороны, логично
объясняется возникновение локальных татарских групп Мещеры, составивших
209
Макарихин В.П., Тарасов А.И. Мещерский юрт в XIV-XV веках: система управления // Мусульманская
цивилизация Волго-Сурского региона в эпоху феодализма. С.29-30.
210
Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV–XVI вв. Подготовлено к печати Л.В.
Черепниным. – М. – Л., 1950. С.55.

75
впоследствии отдельные субэтносы татар-мишарей. Еще раз обратим внимание на
этот важный сюжет, для чего процитируем сообщение летописца русского
дворянства: «Цнинские, Кадомские и Темниковские [в предыдущем предложении
автор упоминает также «Курмыжских, Арзамасских, Алатырских» татар] –
вероятнее всего, поселения запасных войск татарских, во время владычества
ханов кипчакских [т.е. ордынских] назначаемых для посылок внутрь России, на
экзекуции, при первой вести о неблагонадежности в смысле покорности какого-
либо князя или города».211 Получается, что служилые татары в царской России –
всего-навсего реликт ордынской эпохи?! Выводы археологов – наших
современников не противоречат этому суждению: «В XV-XVI вв. здесь [на юго-
востоке Нижегородчины] появляются поселения служилых татар, и юго-
восточные районы Нижегородской области становятся областью, где
складывается одна из западных татарских групп – сергачские мишари».212
Если принять данную гипотезу, выходит, что московское правительство в
XVI-XVII вв. не создало ничего принципиально нового в жизни местного
населения, но лишь использовало предшествующий ордынский опыт. Это и
использование старинной дороги и охранной службы уже существовавших
татарских групп, и дальнейшее развитие стратегического значения местных
крепостей, созданных здесь по образцу Сарова. В этом случае не только
«идеология и атрибуты мусульманской империи Чингизидов были
инкорпорированы новой государственностью»213, но и весь хозяйственный уклад
подвластного населения.
Итак, с конца XIII – начала XIV вв. началось влияние ордынцев на людей,
живших на интересующих нас территориях. Это влияние могло проявляться в
результате переселения части жителей Волжской Булгарии, разгромленной
Ордой, на Нижегородчину. Например, согласно устной традиции, три семьи из
Волжской Булгарии после нападения на нее монгольского войска ушли с родных

211
История родов русского дворянства. / Сост. П.Н. Петров. – СПб., 1886. Т.I. / Репринт. изд.: М., 1991.
Кн.1. С.404.
212
Грибов Н.Н., Ахметгалин Ф.А. Западное порубежье Болгарского улуса Золотой Орды (по материалам
левобережных памятников нижнего Посурья). С.90.
213
Хайретдинов Д.З. Мусульманская община Москвы в XIV – начале ХХ вв. – Н.Новгород, 2002. С.177.

76
мест и основали в начале XIV в. селение Урга (ныне Княгининского района
Нижегородской области).214
Кроме того, это влияние осуществлялось через ордынскую провинцию
(улус) Мохши с центром в Наровчате, который, предположительно, одно время
использовался в качестве ханской ставки.215 Официальное принятие ислама
Золотой Ордой при хане Узбеке способствовало быстрой исламизации различных
этносов.
Вступивший в январе 1313 г.216 на золотоордынский престол хан Узбек, по
сведениям аль-Бирзали, уже был мусульманином217, являясь ставленником
лидеров мусульманской общины Золотой Орды (в лице одного из крупнейших
эмиров Кутлуг-Тимура с его братьями218; факиха Имамеддина бин аль-Мескири и
др.219). Придя к власти, он провозгласил исповедание ислама. Согласно Ибн
Дукмаку, Узбек принял ислам только после вступления на престол; затем он
«устроил себе соборную мечеть, в которой совершал все [пять] молитв».220 В
момент принятия ислама хан получил новое имя – Султан-Мухаммед. Согласно
различным источникам, хан Узбек принял ислам от суфийских шейхов тариката
йасавийа: Зенги-Ата и его учеников (Сейид-Ата, Бадр-ата, Узун Хасан-ата, Баба
Туклес).
В «Шаджарат аль-атрак» говорится, что «после восшествия на ханский
престол до истечения 8 лет он проводил жизнь со всем своим илем и улусом в
странах северного Дешт-и-Кипчака, так как [ему] нравились [вода и воздух] тех
стран и обилие охоты [дичи]». Здесь же имеется указание на то, что принятие
ислама (возможно, вторичное) состоялось лишь спустя 8 лет после восшествия на
престол.221

214
Сенюткин С.Б. и др. История исламских общин Нижегородской области. С.358.
215
Бочкарева Е.Е., Зеленеев Ю.А. Мохши // Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь.
С. 169.
216
Золотая Орда в источниках. Т.1. С. 95.
217
Там же. С. 88.
218
Там же. С. 224-225.
219
Там же. С. 151.
220
Там же.
221
Там же. С. 390.

77
 Если хан со своим двором действительно был вынужден покинуть Сарай и
бежать на север, реальной причиной этого были, безусловно, опасения мести со
стороны родственников репрессированных эмиров, вельмож и сторонников
старой веры. Кроме того, по В.И. Лебедеву, это было связано также со страшной
засухой и голодом, разразившимися в те годы в Нижнем Поволжье. Все эти 8 лет
Узбек «твердо и решительно вел политику исламизации, стараясь в этом
отношении решить задачу в возможно быстрые сроки. Через два года после
прихода своего к власти Узбек-хан сообщил египетскому султану аль-Мелику ан-
Насиру Мухаммеду, что в его государстве осталось очень немного неверных».222
По всей стране проводились грандиозные социальные реформы; как пишет
Натанзи, в годы правления Узбека Дешт-и-Кипчак «стал страной поклонения
[Аллаху], и [там] были основаны благотворительные учреждения и места
поклонения».223 Показательно, что Узбек вернулся в Нижнее Поволжье (после
1321 г.?) в отстроенную за это время новую столицу – Сарай аль-Джадид
(возможно, тогда же состоялась вторичная, показательная церемония принятия
ислама, о которой поведал автор «Шаджарат аль-атрак»).
Градостроительство – вообще характерная черта правления Узбека,
имевшее место повсеместно: в Поволжье, Крыму (так, мечеть Узбека в Солхате
датируется 1314 г.), Хорезме, на Северном Кавказе и т.д. Одним из городов
Золотой Орды, который начал активно застраиваться со второй четверти XIV в.,
стал Мохши. Как полагает ряд историков и археологов, именно сюда переселился
после захвата власти хан Узбек с двором; такой вывод делается из совокупности
письменных источников и археологических данных по Мохши, Укеку и Сараю
аль-Джадид. Со смертью хана Тохты в августе 1312 г. (согласно Кашани224)
прекратилась чеканка монет в Укеке, и этот центр вообще пришел в упадок.
Монетный двор был перенесен в Мохши: в 1313 г. город стал чеканить
серебряные дирхемы. Более половины всех найденных здесь джучидских монет
связаны с именем Узбека. При этом город поменял свое название с Нуриджана на
222
Греков Б.Д., Якубовский А.Ю. Золотая Орда и ее падение. – М. – Л., 1950. С. 91.
223
Золотая Орда в источниках. Т.1. С. 310.
224
DeWeese Devin A. Islamization and Native Religion in the Golden Horde: Baba Tükles and conversion to
Islam in historical and epic tradition. – Pennsylvania, 1994, р.108, 134.

78
Мохши (по названию протекающей здесь реки), затем к нему добавился эпитет
«аль-Махруса» (Мохши Богохранимый), что указывает на особую его значимость
в ряду золотоордынских городов. С этого периода наблюдается быстрое
возвышение Мохши, который из рядового поселка стремительно превратился в
значительный и благоустроенный городской центр.
Существуют предположения, что принятие ислама связано с Соборной
мечетью города Мохши (ныне на ее месте – собор Покрова Пресвятой
Богородицы). «То явление, что строительным материалом для нее служил не
местный кирпич, а дорогой белый известняк, привозимый издалека,
свидетельствует, что мечеть находилась в таком городе, где жила мусульманская
знать [т.е. шейхи, сейиды и факихи]… Возможно, что белокаменная мечеть в
Мохши была построена именно по приказу Узбека» (В.И. Лебедев).225
Город Мохши (современный Наровчат Пензенской области) был самым
крупным северо-западным золотоордынским административным центром в те
времена. Население города было полиэтничным, причем здесь фиксируются
выходцы из Хорезма.226 Как не вспомнить нашу версию о хорезмийском
происхождении буртасов, которые, очевидно, и в эпоху Золотой Орды
продолжали поддерживать контакты с родственным населением Средней Азии!
Земли юга Нижегородчины ощущали в полной мере влияние, идущее из столицы
улуса Мохши (в русских летописях – Наручадская Орда): «к середине и второй
половине XIV в. в бассейне р. Пьяна относится несколько селищ с красной
гончарной керамикой [основным археологическим маркером буртасской
культуры] и клады золотоордынских монет».227 Анализ источников подтверждает,
что выходцы из улуса Мохши играли важную роль и при дворе великих князей
Нижегородских. Так, выехавший из Наручадской Орды в середине XIV в.
основатель дворянского рода Молвяниновых знатный татарин, крестившийся под
именем Василий, получил крупные вотчины в Нижегородским великом

225
Лебедев В.И. Загадочный город Мохши. – Пенза, 1958. С.29, 37-38, 43.
226
Бочкарева Е.Е., Зеленеев Ю.А. Мохши // Ислам в центрально-европейской части России. С. 170.
227
Халиков А.Х. Татарский народ и его предки. С.140.

79
княжестве, в т.ч. и в пограничном Курмыше.228 По мнению Г.Н. Белорыбкина,
значительная часть нынешней Нижегородской области, начиная от линии
Навашино – Кулебаки – Арзамас, входила в состав улуса Мохши.229
По мнению Д.М. Исхакова, улус Мохши возглавлялся князьями из рода
Ширинов.230 В середине XIV в., в период царившей в Золотой Орде смуты, улус
Мохши переживает дробление. Параллельно с эмиром Тагаем из Бельджамена,
который со своим отрядом захватил власть в городе Мохши, действует еще один
выходец из центральной части Орды. В 1361 г. князь Секиз-бий,231 бывший
правитель Азова, захваченного Мамаем, «обрывся рвом» и осел где-то в районе
реки Пьяны в крепости, которая называлась Грозной. В 1367 г., через два года
после поражения Тагая под Переяславлем в Рязанском великом княжестве,
прекращается приток джучидских монет в Мохши. Эти и подобные им ордынские
феодалы «подчиняли или пытались подчинить себе» уже освоенные буртасами
земли.232 А.Х. Халиков называет основанное Секиз-бием княжество
Нижнепьянским или Сергачским, при этом однозначно связывая его население с
буртасами.233
К 1380-м гг. улус Мохши пришел в упадок, его население уходило на
территории нынешних Мордовии и Нижегородчины. Тогда же северная Мещера
стала объектом борьбы различных политических центров. Так, в 1382 г. северо-
восточная Мещера была приобретена московским великим князем Дмитрием
Ивановичем у Тохтамыша, а в 1389 г. в качестве последнего владетеля Сараклыча
упоминается выходец из Орды князь Бехан – родоначальник целого ряда
татарских княжеских фамилий.234 А.М. Орлов связывает переход Мещеры де-
факто под протекторат Московского великого княжества с Куликовской битвой

228
Пудалов Б.М. Татары на службе великого князя нижегородского (к истории русско-татарских контактов
в XIV в.) // Фаизхановские чтения. №6. – Н.Новгород, 2010. С.37-38.
229
Белорыбкин Г.Н. Улус Мохши // Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь. С. 314.
230
Исхаков Д.М. Тюрко-татарские государства XV-XVI вв. С.10.
231
Измайлов И.Л. Секиз-бий // Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь. С. 261.
232
Халиков А.Х. Кто мы – булгары или татары? – Казань, 1992. С.46.
233
Халиков А.Х. Монголы, татары, Золотая Орды и Булгария. – Казань, 1994. С. 66.
234
Приправочный список с дозорной книги города Темникова и Темниковского уезда 1613/14 г. / Сост.
М.М. Акчурин, А.В. Беляков. – Казань, 2015. С.3.

80
1380 г.235 Этот процесс, видимо, произошел не случайно: в упомянутой битве на
стороне проигравшего темника Мамая наряду с татарами, половцами и др.
воевали и буртасы, старинные насельники Мещеры.236 Возможно, они вместе с
другими народами Золотой Орды встали на защиту так называемых «Татарских
мест» – под этим термином фигурировала бόльшая часть Тульского края,
входившая в состав доменных земель ордынских ханов и незаконно захваченная
великим князем Дмитрием Московским в 1360-х гг.237 Но, скорее всего,
фактический правитель их земель с 1370 г. темник Мамай, который пришел с
ханом Абдуллой «на горную сторону» Волги,238 просто принудил местное
население выступить на его стороне.
В целом XIV столетие стало заметной вехой в процессе расселения тюрков-
мусульман в пределах нынешней Нижегородской области. В эту эпоху земли
запада и юго-запада современной Нижегородской области входили в Мещерский
юрт – как называли северную часть улуса Мохши,239 возникший в 1298 г. в
результате столкновения в Орде между ханом Тохта и темником Ногаем и
последующего за ним ухода части ордынцев во главе с Бахметом Ширинским в
Мещеру. Здесь укажем на то, что как историческое понятие (в отличие от
географического) Мещера включала земли не только в пределах нынешних
Московской, Владимирской и Рязанской областей, но и частично Нижегородчину:
по рекам Ока, Цна, Алатырь, Сура (в ее среднем течении), Пьяна. При этом
Мещерский регион «являлся контактной зоной для финноязычного, славянского и
тюркоязычного населения, а также зоной конфронтации Руси, Волжской
Болгарии и кочевников степи. Все они силой оружия и идеологического
воздействия стремились расширить свое влияние, что усиливало миграционные и
ассимиляционные процессы».240
Версию о Нижнепьянском (Сергачском) княжестве, выдвинутую А.Х.
Халиковым, поддерживает и такой крупный источниковед, как А.Г. Бахтин,
235
Орлов А.М. Мещера, мещеряки, мишари. С.31.
236
ПСРЛ. Т.VIII. – СПб., 1859. С.34; ПСРЛ. Т. XXI. 2-я пол. – СПб., 1913. С. 396.
237
Бурцев И.Г. Татарские места // Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь. С.278.
238
ПСРЛ. Т. XXI. 2-я пол. С. 357.
239
Измайлов И.Л. Мещерский юрт // Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь. С.162.
240
Казаков Е.П. Волжские болгары, угры и финны в IX-XIV вв. …С.78.

81
который доказывает в своей работе, что уже после монгольского завоевания вся
территория Среднего Поволжья была децентрализована и представлена
отдельными княжествами.241 То есть де-факто административное обособление
изучаемой нами местности, по этому автору, произошло еще раньше, нежели
приход Секиз-бия в 1370-х гг. Следовательно, продолжая эту логику, можно
говорить о тождестве этого предполагаемого княжества и Мещерского юрта.
Существует ряд предположений относительно того, как был устроен
Мещерский юрт. Д.М. Исхаков пишет: «К началу XV в. Мещерское княжество
имело внутреннюю административную структуру, о чем может свидетельствовать
фраза из договора 1401 г. “Мещера с волостми и что к ней потягло”».242 По
мнению В.П. Макарихина и А.И. Тарасова, Мещерский юрт делился на
административно-территориальные единицы – тьмы (провинции), которых они
насчитывали не менее пяти.243 В середине XV в. на их месте образовались,
соответственно: 1) Темниковский беляк с центрами в Сарове и Темникове; 2)
Кирдяновский беляк с центром в Саконах; 3) земли бастановских татар с центром
в Кадоме – т.е. Тялдемский, Чепчерский и Конялский беляки; 4) Касимовское
удельное владение; 5) междуречье Тёши, Пьяны, Алатыря и Сатиса, купленные
князем Даниилом Переяславским у сына Секиз-бия Андрея Старко. Легко
заметить, что четыре из этих провинций частично или полностью находились на
территории современной Нижегородской области. Столичные функции
Мещерского юрта, согласно этим авторам, были у Сарова (Д.М. Исхаков полагает,
что в начале XV в. центр Мещеры располагался в районе г. Кадома244).
Интересно предположение этих авторов о системе управления Мещерским
юртом. По их мнению, военачальниками ордынских войск здесь были князья из
рода Ширинов; именно они отвечали за государственность, сбор дани и ее охрану
(вспомним, что Д.М. Исхаков предполагает правление рода Ширинов и в улусе
Мохши, из которого выделился Мещерский юрт). А непосредственно в роли

241
Бахтин А.Г. Образование Казанского и Касимовского ханств. – Йошкар-Ола, 2008. С.45.
242
Исхаков Д.М. Тюрко-татарские государства XV-XVI вв. С.10.
243
Макарихин В.П., Тарасов А.И. Указ. соч. С.27.
244
Исхаков Д.М. От средневековых татар к татарам Нового времени. С.186.

82
баскаков (сборщики налогов) выступали«бесермяне»245 – мусульмане-нетатары,
включая булгар и буртасов.
С баскаками связана важная тема татарских сельских населенных пунктов
юга Нижегородчины. Дело в том, что в духовной грамоте московского великого
князя Василия Дмитриевича от 1407 г. упоминаются «Алачинские села» («в
Новегороде в Нижнем»). Там же упоминается ордынский город Мангач.246 По
версии В.П. Макарихина и А.И. Тарасова, села были расположены между реками
Тёшей и Пьяной. Они получили свое наименование от прежнего хозяина,
ордынского баскака Алача. Сам этот баскак фигурирует в источниках с 1357 г.
Таким образом, по мнению данных авторов, в то время в Мещере сложился
плацдарм баскаков, центр которого они размещают в Сарове.247 Нет сомнений,
что этническая основа населения вышеуказанных сёл была смешанной с
непременным участием тюрко-мусульманских элементов. Интересно и другое: в
исследовании С.Б. Сенюткина локализованы татарские села первой половины –
середины XVI в. на реках Тёше и Пьяне.248 Не являются ли они прямыми
наследниками «алачинских сёл» Мещерского юрта? Временная лакуна между
упоминаниями этих населенных пунктов в разных источниках слишком мала –
всего 100-150 лет, так что мы можем смело предположить: генезис татарских сел
XVI в. восходит к эпохе Золотой Орды; и даже напрямую связывать их с
конкретным историческим персонажем – баскаком Алачем.
Как справедливо замечает Е.В. Арсюхин, в ныне существующих татарских
(а также исторических, ныне обрусевших) селах Нижегородчины никто никогда
не проводил археологических изысканий.249 И хотя это не совсем так – в
советское время ряд сёл изучался учеными-антропологами, которые в т.ч. вели и
некоторые раскопки, результаты этой работы неизвестны.250 Ученые долгое время

245
Макарихин В.П., Тарасов А.И. Указ. соч. С.30.
246
Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV–XVI вв. Подготовлено к печати Л.В.
Черепниным. – М. – Л., 1950. С.55.
247
Макарихин В.П., Тарасов А.И. Указ. соч. С.28.
248
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С.96-101; карты-схемы 1-3.
249
Арсюхин Е.В. Полумесяц над Волгой. – Н.Новгород, 2005. С. 218.
250
Только в 2007 г. были впервые опубликованы отдельные выдержки из материалов этих ученых. См.:
Луканова Л.С. Из материалов прошлых этнографических экспедиций // Современные проблемы и перспективы
развития исламоведения, востоковедения и тюркологии. №1. – Н.Новгород, 2007. С.184.

83
либо не интересовались этим регионом, либо были уверены, что в дорусскую
эпоху он представлял собой Дикое поле, лишенное постоянного населения.
Между тем автор этих строк вспоминает, как он, будучи ребенком, во время
летних каникул неоднократно находил на огородах села Ключищи (ныне
Краснооктябрьского района) красивые осколки керамики небесно-лазурного
цвета. Только в 2009 г., во время выезда на раскопки под Курмыш, мне довелось
увидеть аналогичные осколки и узнать, что это – золотоордынская керамика,
важнейший в археологии идентификатор культуры великой тюрко-
мусульманской цивилизации XIII-XV вв.251
В целом ряде селений ученым удалось услышать устные предания,
возводящие генезис этих сёл к эпохе Мещерского юрта, среди них:
вышеупомянутая Урга (начало XIV в.), Ендовищи (XIV в.), Медяна (XIV-XV вв.),
Анда (середина XV в.), наконец – Сафаджай (Красная Горка), основанный в 1451
г.252 Очевидно, в ту же эпоху возникли такие поселения, дожившие до наших
дней, как Кузьминка (была известна в середине XVI в. под названием Пара253 и
являлась, предположительно, центром одного из татарских княжеств, о чем будет
подробнее сказано в главе IV), Петряксы и др. Действительно, по утверждению
археологов, антропологов и историков (Ф. Ахметгалин, А. Бахтин, И. Газимзянов
и др.), большое число населения из центральных районов Золотой Орды –
Нижнего Поволжья и, возможно, Приазовья – в XV в., в эпоху деструктивных
тенденций в этом государстве, переселялось севернее, причем по мнению
некоторых ученых – в основном в район Мещеры. Дело в том, что именно здесь,
равно как и в русских княжествах, сохранялся значительный по площади
свободный земельный фонд, в котором и нуждались переселенцы. Видимо, в ходе
этих процессов и произошла окончательная кипчакизация местного,
доордынского населения Мещеры – буртасов, западных групп булгар, частично
финно-угров и др.

251
Хайретдинов Д.З. Тюрко-мусульманское влияние на Нижегородчине в эпоху Золотой Орды // Ученые
записки Казанского университета. Серия Гуманитарные науки. – Т.157, кн. 3. – Казань, 2015. С.216.
252
Сенюткин С.Б. и др. История исламских общин Нижегородской области. С.190, 259, 447-449.
253
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья…. С.152-156.

84
 Данные археологических раскопок, проводившихся на юго-востоке
Нижегородской области в 2007-2009 гг., позволили выявить два замечательных
поселения, вошедших в историю этого края и всей России: Грозную крепость
князя Секиз-бия и Курмыш.254 Как заметили археологи, площадь каждого из них
сравнима с размерами Нижегородского или Казанского кремлей. Иначе говоря,
столица Секиз-бия была того же размера, что и средневековые Нижний Новгород
или Казань без посадов.
На памятнике Мурзицы (на р. Суре, бывшего Курмышского уезда, ныне –
Сеченовский район) неоднократно находили медные монеты с изображением
животных – вероятно, медные пулы городов Золотой Орды.255 Между тем, в музее
близлежащего районного центра села Сеченово хранятся ордынские монеты и
военные атрибуты этой эпохи в виде наконечников и сбруи лошадей, найденные
при построении нынешнего хлебоприемного пункта села Мурзицы (центральная
часть Грозной крепости Секиз-бия). Интересно, что до недавних пор в Мурзицах
отмечали праздник проводов коня, который имеет чисто тюркское
происхождение; на него раньше приглашались и жители соседнего татарского
села Сафаджай.
По ходу экспедиционных работ 2006 г. совершенно неожиданно было
установлено, что известные ранее небольшие памятники в районе Курмыша есть
не что иное, как участки одного очень крупного средневекового поселения,
близкого по размерам ко многим булгарским или золотоордынским городам. Его
размеры были определены в пределах 16,5 гектар. При этом в 2009 г. ученые
нашли на поселении булгарскую пломбу, которую можно датировать
домонгольским периодом. Кстати, есть версия о существовании в
золотоордынскую эпоху (конец XIV в.) монетного двора в Курмыше.256
Предположительно, это поселение доживает до 1530-х гг. Следовательно, именно
здесь могла располагаться база бывшего сарайского хана Улуг-Мухаммеда (1390-
254
Грибов Н.Н. Об освоении Присурья в эпоху Золотой Орды // Форумы российских мусульман. № 4. – М.
– Н. Новгород, 2009. С.76-80.
255
Грибов Н.Н., Ахметгалин Ф.А. Западное порубежье Болгарского улуса Золотой Орды (по материалам
левобережных памятников нижнего Посурья) // Поволжская археология. №4 (6). – Казань, 2013. С.88-89.
256
Петров П.Н. Золотоордынский монетный двор Курмыш? // Нумизматический сборник-2. (Московское
Нумизматическое общество). – М., 1992.

85
1445): осторожные предположения об этом позволяет сделать найденный в 2009 г.
артефакт этой эпохи – фрагмент тимуридского кашина. Согласно летописям,
Улуг-Мухаммед именно в Курмыше держал в плену московского великого князя
Василия Темного, проигравшего Суздальскую битву в 1445 г. и отпущенного на
свободу на условиях выплаты регулярной дани в пользу сыновей хана в Казани и
Касимове. По предположению Р. Фахретдина, Курмыш мог выступать и местом
захоронения хана Улуг-Мухаммеда.257
На примерах Грозной крепости Секиз-бия, Курмыша или Сараклыча мы
видим зримые очаги государственности и богатой культуры Золотой Орды,
вобравшей в себя лучшие достижения угро-финнов, тюрков-мусульман и славян.
По ходу изучения археологических данных возникает вопрос: поселения на месте
Курмыша и Мурзиц были городскими или же сельскими? Здесь не обнаружены
ни городские стены, ни крепостные остроги. На этот вопрос в свое время ответил
М.Г. Худяков: «Как известно, в русских источниках городом называется крепость,
укрепленное поселение, и отсутствие в Казанском ханстве крепостей нельзя
понимать как отсутствие в нем городов... Местная культура выдвинула иной тип
городского строительства, чем в России – не военное, а мирное, торговое
поселение... [Здесь] было достаточное количество обширных поселений, которые
вполне могли называться городами в современном значении, так как их население
занималось не только сельским хозяйством, но также ремеслами и торговлей».258
Именно к таким городам – восточного облика, но без цитадели, городской стены и
торгово-промышленного предместья259 – очевидно, и следует отнести Курмыш и
Грозную крепость.
Подведем итог: исламская религия и мусульманская культура развивались
на территории нынешней Нижегородчины в рамках Мещерского юрта –
территориального образования (де-факто автономного) в составе Золотой Орды,
расположившегося на бывших буртасско-мажарских землях. К сожалению,

257
Фахретдин Р. Ханы Золотой Орды. – Казань, 1986. С. 118.
258
Худяков М.Г. Указ. соч. С.20.
259
Именно таким предстает перед исследователем типовой золотоордынский провинциальный город, о
чем на примере городища Шехр ал-Джедид, раскопанном в Молдавии, подробно рассуждает Э.С. Кульпин. См.:
Кульпин Э.С. Золотая Орда (Проблемы генезиса Российского государства). – М., 1998. С.54-55.

86
определить статус Мещерского юрта не представляется возможным, поколько его
история в этот период практически не изучена, что оставляет пространство для
творчества исследователей: источниковедов, археологов, этнологов.
С распадом Золотой Орды земли современной Нижегородчины находились
в сфере влияния таких государственных образований, как Казанское ханство и
Касимовское удельное владение, а также татарские княжества Мещеры. Влияние
татарских государств и отдельных татарских общин на Нижегородчине также,
увы, почти не изучено историками, так что мы можем по крупицам восстановить
лишь примерную картину этой эпохи. В духовной грамоте великого князя
Московского Ивана III от 1504 г. сказано о том, что дань Московии (так
называемый «выход») в адрес татарских государств должна была отдаваться
татарским послам, прежде всего, в Москве, Твери и Нижнем Новгороде.260
Действительно, сам Нижний Новгород той эпохи выступает как один из
городов со значительным тюрко-мусульманским населением. В пользу этого
свидетельствуют как данные археологических находок в Нижегородском кремле,
так и русские летописи. Так, в 1375 г. новгородские ушкуйники напали и
разорили Нижний, при этом летописец подчеркивает, что первыми жертвами
погромщиков стали именно мусульмане: «Поидоша на низ к Новугороду
Нижнему, и тамо много же зла створиша, безсермен [бесермян – т.е. мусульман]
изсекоша, а христиан такоже, а иных з женами и з детьми в полон поведоша, а
товар их пограбиша».261 Поскольку русские летописцы четко отделяли собственно
татар от «бесермен», очевидно, что основу мусульманской общины Нижнего
Новгорода в конце XIV в. составляли именно последние. В нашем понимании
нижегородские «бесермены» были представлены, в том числе, буртасами и
булгарами.262 Как бы то ни было, перед нами – абсолютно не изученная (и, по-
моему, даже нигде не отмеченная), очень крупная и значимая городская
мусульманская община Среднего Поволжья XIV столетия.

260
Вельяминов-Зернов В.В. Исследование о касимовских царях и царевичах. Ч.1– СПб., 1863. С. 153-154.
261
ПСРЛ. Т.VIII. С.23.
262
Хайретдинов Д.З. Земли Нижегородчины в сфере влияния постордынских государств (К вопросу о
ранних этапах этногенеза нижегородских татар-мишарей) // Филология и культура. Philology and Culture. №1 (39).
– Казань, 2015. С.291.

87
 ГЛАВА III. ТАТАРСКИЕ ГОСУДАРСТВА XV-XVI вв.

Одним из крупнейших государственных деятелей распадающейся Золотой

Орды в первой половине XV в. был хан Улуг-Мухаммед. Именно с его именем
связывают возникновение Казанского ханства и Касимовского удельного
владения, оказавших огромное влияние на дальнейшие судьбы Московской Руси,
татарской нации и российских мусульман вообще. Самое же примечательное, что
этот период жизни хана Улуг-Мухаммеда и зарождение новых татарских
государств непосредственным образом связаны с историей Нижегородчины.
В 1439 г. в ходе военных действий хана Улуг-Мухаммеда и московского
великого князя Василия II ордынцы взяли приступом Нижний Новгород. В 1442 г.
Улуг-Мухаммед выдал ярлык на Нижегородское княжение Даниилу Борисовичу
(сын последнего правителя независимого Нижегородского великого княжества,
который уже предпринимал попытку восстановления суверенитета своей вотчины
при помощи хана Джелал ад-Дина в 1412 г.). Через два года хан снова взял
Нижний Новгород и «хотел тут зимовать».263 Отсюда он совершал вылазки в
западном направлении сам и посылал своих сыновей. Вернувшись из похода в
Муром, хан засел в Старом городке Нижнего Новгорода. По словам И.А.
Милотворского, он «укрепился здесь окончательно, так что хотел сделать Нижний
своей столицей».264 Очевидно, если бы это произошло, история Татарстана
выглядела бы сегодня совершенно иначе.
Следует отметить, что вопрос о возникновении Казанского ханства все еще
остается дискуссионным. После Белёвского сражения Улуг-Мухаммед кочевал
своим двором (юртом) в мещерских землях по реке Оке, после чего двинулся либо
в Казань, либо, по мнению некоторых ученых – напрямую в Нижний Новгород.
Более того, профессор В.В. Вельяминов-Зернов265 и вслед за ним современный

263
ПСРЛ. Т.VI. – СПб, 1853. С.170; Т.XX. Ч.1. – СПб, 1910. С.257.
264
Милотворский И.А. Указ. соч. С. 13.
265
Вельяминов-Зернов В.В. Указ. соч. Ч.1. С. 7-9.

88
историк С.Х. Алишев266 считают, что Улуг-Мухаммед вовсе не «ходил до
Казани», а избрал себе постоянным местопребыванием Нижний Новгород, где и
жил до 1445 г. включительно; ханство же в Казани было основано его сыном
Махмудом. Подобное развитие событий выводится из источников: «Из Белёва
поиде царь к Новугороду к Нижнему и засяде Новгород Нижней Старой…».267
Старый городок несколько раз упоминается в источниках. Более того, его
месторасположение довольно четко вырисовывается из ряда документов. Так, в
челобитной от 1592 г. указано, что земли для выгона скота нижегородцев
располагались «вверх от посада по Оке-реке на полторы версты». Это поле,
отобранное архимандритом, располагалось «от их дворов и до старого городка на
версту».268 Границами посада был так называемый Большой острог (около Оки он
проходил примерно по Малой Покровской улице и Похвалинскому съезду).269
Таким образом, Старый городок располагался на расстоянии 1-1,5 км от Большого
острога недалеко от Оки. Его центром условно можно считать площадь Лядова, а
точнее – Крестовоздвиженский монастырь. Территория Старого городка вошла в
пределы Нижнего Новгорода только после 1839 г., а до 1814 г. (когда туда был
перенесен монастырь) представляла собой землю, занятую некими слободами
сельского типа.270
Можно предположить, почему археологи не обнаружили в Нижегородском
кремле (и вообще, в пределах исторического центра Нижнего Новгорода) слоёв и
находок XV-XVI вв. Ученые объясняют это как «свидетельство о трагическом
противостоянии Нижнего Новгорода и Казанского ханства, при котором жизнь
была нестабильна, малоинтенсивна и не оставила сама по себе заметного следа в
археологическом портрете города».271 Думается, ответ кроется в том, что
значительная часть населения при Улуг-Мухаммеде переселилась за пределы
Нового Нижнего города в Старый город.
266
Алишев С.Х. Источники и историография города Казани. – Казань, 2001. С.11.
267
ПСРЛ. Т. XII. – СПб., 1901. С.64.
268
Акты феодального землевладения и хозяйства. Ч.3. – М., 1961. С. 48-49.
269
Подробнее см.: Кирьянов И.А. Старинные крепости Нижегородского Поволжья. – Горький, 1961.
270
Хайретдинов Д.З. Земли Нижегородчины в сфере влияния постордынских государств (К вопросу о
ранних этапах этногенеза нижегородских татар-мишарей). С. 292.
271
Археология – наука, ломающая стереотипы. [Встреча с к.и.н. Т.В. Гусевой] // URL:
http://www.opentextnn.ru/news/?id=3081 [дата обращения 12.02.2016]

89
 При этом вполне возможно принять западную часть вала Большого острога
в качестве условной границы между Старым городком и Новым Нижним городом.
Это гипотеза основана на следующих предпосылках. Во-первых, Большой острог
выступает не просто как граница Нижнего Новгорода в начале XVI в., но и как
«срединная линия» между центрами двух городов (если мы принимаем версию о
том, что Старый городок имел место быть наряду с Новым Нижним городом) –
кремлем и землями будущего Крестовоздвиженского монастыря. Во-вторых,
сразу за этой условной границей – будущим Большим острогом – основателем
Нижнего великим князем Юрием Всеволодовичем был заложен Благовещенский
монастырь. А ведь это совсем не близко от кремля: две точки находятся на
расстоянии почти 2 км (по прямой), что весьма значительно для
раннесредневековых поселений. Так, Нижний Новгород, хотя и расширялся на
протяжении последующих трех столетий, но все же не включил в себя
территорию Благовещенского монастыря. Мы полагаем, что этот монастырь как
бы маркировал предельные границы владения Юрия Всеволодовича на начало
1220-х гг. Не случайно этот объект явился целью для восставших союзников
Волжской Булгарии – отрядов под предводительством князя Пургаса в 1229 г.:
«…придоша мордва с Пургасом к Новуграду ратью, и побиша их новогородци.
Они же зажгоша монастырь Пречистыа Богородици и побежаша восвояси».272
Такой же вывод мы делаем из анализа источников, приведенных И.А.
Кирьяновым. Он выделяет указание из Нижегородского летописца: «…в Нижнем
Новгороде под старым городком вверх по Оке реке была слобода на берегу Оки
реки и… оползла гора сверху над слободой…». Затем он цитирует про этот же
обвал ряд летописей: «В Новгороде в Нижнем за святым Благовещеньем уползе
273
горы и много посыпа дворов и с людьми». Далее И.А. Кирьянов предположил,
что Старый городок располагался в районе Ярильского оврага в 300-400 метрах
выше Казанского вокзала вверх по Оке. Здесь он обнаружил остатки вала
искусственного характера. Эта версия не противоречит нашей, но полностью

272
ПСРЛ. Т.Х. – СПб., 1885. С.97.
273
См.: Кирьянов И.А. К вопросу о времени основания г. Горького. – Горький, 1956. С.16.

90
укладывается в ее рамки: Старый городок начинался за Благовещенским
монастырем и уходил выше вверх по Оке, а сползшая в 1369 г. в Оку гора (и
слобода) занимала лишь часть его земель.
В июле 1445 г. войска Василия II и Улуг-Мухаммеда сразились в битве у
Суздаля, и потерпевший поражение великий князь попал в плен к хану. Василия
привезли сначала в Нижний Новгород, затем – в Курмыш. Известно, что Курмыш
в 1392 г. в качестве военной крепости ликвидированного Нижегородского
великого княжества оказался в составе Московского государства. В связи с этим
особый интерес вызывает вопрос о том, как проходила на тот момент граница
между двумя государствами ― Московской Русью и Казанским ханством,
которая традиционно проводится по реке Суре?! Дело в том, что Курмыш
расположен на левом, «московском» берегу Суры. И вот спустя 53 года после
вхождения данной крепости в состав Московии великий князь Московский,
которому она и должна принадлежать, томится в ней в плену у хана – основателя
соседнего Казанского ханства.274
Процитируем А.Г. Бахтина, который в своем исследовании о начале
Казанского ханства пытается разобраться с вопросом о том, где мог находиться
Улуг-Мухаммед со своим войском после Белёвского сражения 1437 г. и до 1445 г.
«Почему-то никто не выдвигал гипотезу о пограничном городе Курмыше, как
возможном местонахождении орды Улуг-Мухаммеда. Зачем-то туда татары
пошли, покинув Нижний Новгород. Чем был для них Курмыш, пограничным
русским городом на пути в Казань или местом нахождения всей татарской
кочевой орды – обозов с семьями, периферийное положение города как будто
благоприятствовало этому?».275 «Если хан обосновался в Казани, то почему члены
[его] семьи оказались в Курмыше или Нижнем Новгороде?».276 Сам историк в
итоге склоняется к традиционной версии о пребывании хана в Казани, но вопрос,
поставленный им, приобрел особую остроту в свете новых археологических
открытий.
274
Хайретдинов Д.З. Земли Нижегородчины в сфере влияния постордынских государств (К вопросу о
ранних этапах этногенеза нижегородских татар-мишарей). С.292.
275
Бахтин А.Г. Указ. соч. С.110.
276
Там же. С.130.

91
 Курмыш вовсе не был маленьким периферийным городком, а вполне
крупным населенным пунктом с развитой промышленностью и торговлей. Он
отнюдь не являлся этнически монолитным русским городом, а имел смешанное
население. По обилию находок из чугуна ему нет равного во всем Нижегородском
Поволжье277, в то время как чугун для той эпохи однозначно является маркером
тюрко-мусульманской золотоордынской культуры: ни один русский город того
времени не имеет чугунолитейного производства. Почему бы, действительно, и не
принять в качестве версии, что ханская ставка между Белёвской битвой и уходом
в Казань располагалась здесь? Этому мешает лишь наше убеждение, что Курмыш
был русским городом, в то время как с точки зрения археологии перед нами – не
русский, а ордынский город. Таков вывод археологов из Института истории
имени Ш. Марджани А.Г. Ситдикова, Ф.А. Ахметгалина, участвовавших в
раскопках под Курмышом и в Мурзицах Нижегородской области в 2007-2009 гг. в
рамках программы «Материальная культура народов Волго-Окского региона в
эпоху средневековья: формирование и развитие». Хотя «краснолощеные
гончарные изделия высокого обжига, хорошо известные по раскопкам
поволжских городов Золотой Орды», составляют всего 2,2% среди найденных на
памятнике Курмыш-4 керамических фрагментов, археологи все же ставят
«выходцев из поволжских земель Золотой Орды» в качестве преобладающего
элемента среди «местных насельников» (наряду с другими этническими
группами).278 Автор настоящей работы лично выезжал на эти раскопки и убедился
в обилии ордынской керамики в раскопанных слоях – важнейшего в археологии
идентификатора культуры великой тюрко-мусульманской цивилизации XIII-XV
вв.279 Вполне возможно, русские летописцы потому так неопределенно и
размещают хана и его отряды, что он жил в городе, который лишь формально
числился за Московским государством, в то время как юридически оспаривался

277
Грибов Н.Н. Об освоении Присурья в эпоху Золотой Орды. С. 76-80.
278
Грибов Н.Н., Ахметгалин Ф.А. Западное порубежье Болгарского улуса Золотой Орды (по материалам
левобережных памятников нижнего Посурья). С. 82, 90.
279
Хайретдинов Д.З. Земли Нижегородчины в сфере влияния постордынских государств (К вопросу о
ранних этапах этногенеза нижегородских татар-мишарей). С.293.

92
князьями из суздальского дома280 и был населен вообще представителями самых
разных народов: тюрков, угро-финнов, славян.
«Группа во главе с ханом Улуг-Мухаммедом была определенным образом
организована, – пишет Д.М. Исхаков, – недаром в 1445 г. при ее перемещении во
главе с ханом и его детьми из Старого [Нижнего] Новгорода к Курмышу она
названа “Ордой”. В составе людей хана находились “дараг князи” [т.е. феодалы,
руководившие административно-территориальными единицами ордынского
происхождения – даругами]… и много других знатных лиц». Общую численность
этой группы ученый оценивает в 10 тысяч человек, «а то и больше».281 А.Г.
Бахтин доводит максимальную численность татар Улуг-Мухаммеда (воинов с
членами семей) до 15 тысяч человек.282
По мнению С.Х. Алишева, хан Улуг-Мухаммед скончался в 1445 г. в
Курмыше, куда он переехал, будучи уже больным, вместе со своими сыновьями и
плененным Василием II. По версии этого автора, Василий II был освобожден из
плена за упокой души умершего хана: в то время такой обычай, как освобождение
пленных и рабов за упокой души, широко применялся у мусульман.283 При этом,
однако, на московского правителя была наложена огромная контрибуция.
Итак, мы видим, что вопрос западных границ Казанского ханства находится
в той же степени неизученности, что и вопрос о границах между Волжской
Булгарией и Владимирской Русью. Вероятно, Казанское ханство, которое
являлось преемником булгарской культуры и государственности, стремилось
включить в сферу своего влияния все территории, входившие в состав Волжской
Булгарии к западу от Суры. Так, И.Р. Насибуллин на основе трудов Е.И.
Чернышева и Г.Я. Меркушина делает вывод, что бόльшая часть Мордовии с
середины XV до первой четверти (ориентировочно) XVI вв. относилась к

280
Так, еще в 1408 г. Курмыш был занят войском из татар, мордвы и булгар, а вместе с ними были
нижегородско-суздальские князья Даниил и Иван Борисовичи. См.: Бахтин А.Г. Указ. соч. С.87.
281
Исхаков Д.М. От средневековых татар к татарам Нового времени. С.74.
282
Бахтин А.Г. Указ. соч. С.104.
283
Алишев С.Х. Указ. соч. С.10.

93
Казанскому ханству.284 Д.М. Исхаков говорит, что «пограничная полоса
начиналась восточнее земель, тянувших к г. Мурому».285 М.Г. Худяков включал в
состав Казанского ханства территории Симбирской и Пензенской губерний.286
Как считают авторы книги «Восточная Мещера в средние века», административно
эти земли могли входить в состав казанско-ханской области (провинции) Алатур
(татарское название города Алатырь).287 В свете последних исследований
административно-территориального деления Казанского ханства можно
предположить, что это была единица более низкого порядка, относившаяся к
Буртасской (Крымской) даруге ханства.288
Если верить исторической школе, согласно которой первые татарские
поселения здесь появились не ранее XVII в. (так выглядит этот вопрос на основе
доступных архивных источников), то явной нестыковкой выглядит тот факт, что
захватчик, временный «оккупант» Нижегородчины Улуг-Мухаммед отправляет
своего пленника, законного государя этих земель, в Курмыш, а не за Волгу или
хотя бы Суру. Интерес представляет мнение Е.В. Арсюхина: земли вокруг
Сундовита и Лысково подчинялись Нижнему Новгороду, а затем Москве, чисто
номинально; район Курмыша же после ослабления Нижегородского княжества и
вовсе был утрачен Русью, и возвращен лишь после завоевания Казанского
ханства.289
В пользу того, что юго-восток Нижегородчины входил в состав Казанского
ханства, говорит и историческое предание о падении Грозной крепости,
располагавшейся на месте современного села Мурзицы Сеченского района.290 Это
предание сохранилось в «Сафаджайских тетрадях». В нем говорится, что в период
взятия Казани в 1552 г., когда правительство Ивана IV насильно заставляло татар

284
Насыйбуллин И.Р. Казан ханлыгының сәяси географиясе (тарихи әдәбиятта чагылышы hәм тикшерү
перспективалары). / Политическая география Казанского ханства // Актуальные проблемы истории
государственности татарского народа. – Казань, 2000. С.69-70.
285
Исхаков Д.М. Тюрко-татарские государства XV-XVI вв. С.28.
286
Худяков М.Г. Указ. соч. С.19.
287
Баязитов Р.Ж., Макарихин В.П. Восточная Мещера в средние века… С.73.
288
Галлямов Р.Ф. Административные даруги Казанского ханства: опыт реконструкции // Казанское
ханство: актуальные проблемы исследования. – Казань, 2002. С.310-311.
289
Арсюхин Е.В. Полумесяц над Волгой. С.218.
290
Грибов Н.Н., Ахметгалин Ф.А. Западное порубежье Болгарского улуса Золотой Орды (по материалам
левобережных памятников нижнего Посурья). С.89-90.

94
принимать христианство, несогласные подвергались ужасным расправам. Так, в
Мурзицах таковые, в том числе мурзы и муллы, были похоронены заживо. Часть
татар из Грозной крепости в поисках убежища обосновалась в близлежащем,
небольшом тогда Сафаджае (Красной Горке); упоминается даже, что сафаджайцы,
боясь преследования, долго не пускали их в село. В память об этих событиях даже
еще в 1980-х гг. сафаджайцы, идя на Порецкий базар, останавливались читать
Коран в местах, где по преданиям были заживо похоронены имамы и мурзы.291
Еще одно косвенное свидетельство фольклорного характера – легенда,
бытующая среди населения села Старо-Мочалей Пильнинского района, о том, что
на близлежащем «кладбище святых» захоронены шахиды, мученики за веру,
павшие в ходе некоей старинной религиозной войны. Последней такой войной в
регионе была казанская эпопея Ивана IV. По нашей версии, все нынешние
татарские села Пильнинского района относились к княжеству (улусу?) с центром
в Грозной крепости (Мурзицах), которое входило в состав Казанского ханства.
Это объясняет возможную подоплеку данной легенды.292
Остановимся также на проблеме, каков был национальный состав населения
Курмышского и других близлежащих уездов. Для начала изучим вопрос, остались
ли в Понизовских землях293 части Орды хана Улуг-Мухаммеда после того, как
основные ее группы ушли на территорию нынешнего Татарстана, в район
Касимова, а также в города Московии (туда были отправлены мурзы и беки для
сбора дани с проигравшей стороны)? Думается, в свете новых открытий
археологов, доказавших факт проживания тюрко-татар в Курмыше и Мурзицах
ордынского периода, мы можем положительно ответить на этот вопрос. Данная
гипотеза еще только подлежит внимательному рассмотрению учеными, но уже
очевидно, что бытующие в ряде татарских сёл Нижегородчины легенды об их
291
Хайретдинов Д.З. Земли Нижегородчины в сфере влияния постордынских государств (К вопросу о
ранних этапах этногенеза нижегородских татар-мишарей). С.295.
292
Хайретдинов Д.З. Ислам на Нижегородчине в эпоху постордынских государств // Фаизхановские
чтения. Материалы VII ежегодной всероссийской научно-практической конференции; под общ. ред. Д.В.
Мухетдинова. – Н. Новгород, 2011. С.11-12.
293
Термин, широко использовавшийся в литературе XIX – начала ХХ вв., в представлении историков той
эпохи означавший земли южной части Нижегородчины в независимости от их административно-территориального
подчинения в конкретный момент времени. В средневековье в это понятие включались вообще все земли вниз по
Волге от Суздаля, но мы его используем в данной работе именно в значении, определенном выше – т.е. как
синоним нынешней Нижегородчины.

95
возникновении в середине XV в. так или иначе могут быть связаны с людьми хана
Улуг-Мухаммеда. В частности, основание села Сафаджай (или Красная Горка,
Пильнинского района), которое произошло согласно «Сафаджайским тетрадям» в
1451 г., связывается составителями этих погодных записей с выходцами из-под
Астрахани, точнее – местности Ак-Мечеть.294 На самом деле, такой местности,
скорее всего, не существовало, а Ак-Мечеть (Белая мечеть) – это традиционный
золотоордынский и постордынский маркер крупных городских центров с
соборными мечетями из белого известняка. Поскольку люди Улуг-Мухаммеда
изначально являлись выходцами именно с нижней Волги, то, хронологически
сопоставляя их приход в Курмыш и основание Сафаджая, вполне реально увидеть
здесь взаимосвязанные события. Той же эпохой я бы датировал и основание села
Анда Сергачского района, которое по местным легендам связывается с
выходцами из Казанского ханства середины XV в., а также села Урга
Княгининского района, жители которого уверены в своем происхождении от
«выходцев из Булгара».295 К потомкам переселенцев из «города Булгар» возводят
себя и жители села Чембилей.296 Подробнее эта тема будет изучена в главе VIII.
Разумеется, здесь исконно проживали и другие народы. Известно, что перед
взятием Казани представители разных социальных и этнических общностей
ханства приносили присягу на верность Ивану IV: «Казанцы же молны [муллы], и
сеиты, и шихи, и шиизхады [принцы], и молзады, имамы, тазеи [хаджии], и афазы
[хафизы], и уланы, и князи, и мурзы, и ички, и задворные казаки, и чюваша, и
черемиса, и отяки, и мордва, и тарханы, и можары, и вся земля Казанская…».297
Этноним «татары» здесь напрочь отсутствует: следует понимать так, что
собственно татарами здесь являются представители разных социальных слоев
ханства (судя по тексту, более привилегированных по сравнению с
последующими этническими группами). Из этнических групп той эпохи
сохранились чуваши, марийцы (черемисы), удмурты (вотяки) и мордва. Тарханы

294
Сенюткин С.Б., Сенюткина О.Н., Сабиров С.В. История татарской деревни Красная Горка – Сафаджай в
XV-XX веках. – Н.Новгород, 2006. С.10.
295
Сенюткин С.Б. и др. История исламских общин Нижегородской области. С. 358, 447, 449.
296
Милли-мәдәни мирасыбыз: Түбән Новгород. С. 87.
297
ПСРЛ. Т. XIX. – СПб., 1903. C. 392; Т. XXI. 2-я пол. С. 641.

96
и можары, мало того что исчезли, так еще и остались не изученными в научном
плане.
В последующих главах мы будем возвращаться к этим этническим группам,
которые, по нашим представлениям, вошли в состав нижегородских татар-
мишарей. Пока же следует хотя бы примерно локализовать их. Трудно
согласиться с мнением, что можары в летописях соответствуют башкирам,298 ведь,
согласно тексту «Царственной книги», в 1551 г. они упоминаются среди тех
народов Казанского ханства, которые проживали на его западной окраине, на
правобережье Волги: «И царь [Шах-Али] и воеводы горных людей, князей и мурз,
и сотных князей, и десятных, и чувашей, и черемисов, и мордву, и можаров, и
тарханов привели к присяге в том, что им царю и великому князу служить и
хотеть во всем добра, и быть неотступными от города Свияжского».299
Теперь обратим свой взор на юго-запад Нижегородчины. Каким
государствам подчинялись эти земли в эпоху после падения Золотой Орды? Они
были гораздо ближе к территории собственно Московской Руси, нежели юго-
восточная зона, и здесь возник собственный центр влияния татарской культуры и
государственности – Касимов.
В целом Касимовское удельное владение (в исторической литературе
последних лет – «ханство») можно признать одним из государственных
образований волго-уральских татар, в рамках которого сформировались такие
существующие до сих пор субэтнические общности, как касимовские татары и
мишари.
Особым условием мирных договоренностей между московским великим
князем Василием II и ханом Улуг-Мухаммедом после проигранной битвы у
Суздаля в июле 1445 г. было выделение в Мещерской земле удела ханскому сыну
султану Касиму, которому Московское и Рязанское великие княжества должны
были выплачивать дань. Касимовское удельное владение, существовавшее с 1445
по 1681 гг., явилось преемником золотоордынского Мещерского юрта. О
298
Мустакимов И.А. Сведения «Таварих-и Гузида – Нусрат-наме» о владениях некоторых Джучидов //
Тюркологический сборник. 2009-2010. – СПб., 2011. С. 239.
299
Лицевой летописный свод XVI века. Русская летописная история. Кн. 20. 1541-1551 гг. – М., 2014. С.
486.

97
границах этого владения в российской историографии «не принято говорить»,
поскольку само оно рассматривалось историками исключительно в качестве
добровольного подарка татарским царевичам за их верную службу Московскому
престолу, и позднее ликвидированным «за ненадобностью». Вместе с тем
объективный подход к изучению истории Касимова приводит к неожиданным
выводам. Во-первых, по утверждению Вельяминова-Зернова, население
Касимовского владения, мещера, еще до его образования исповедовало ислам.300
Во-вторых, территория этого владения, по мнению В.О. Ключевского,
распространялась «верст на 200 вокруг города [Касимова]». В-третьих, в адрес
касимовских ханов и султанов выплачивалась дань князьями Рязанскими
(зафиксирована в 1496 г.) и Московскими (упоминается в 1504, 1553 гг.). Дань в
Касимов и другие татарские государства должна была передаваться в Москве,
Твери и Нижнем Новгороде.
Достоверно неизвестно, в какую сторону от Касимова распространялась
200-верстная зона его влияния. Если очертить вокруг Касимова круг с радиусом в
200 верст (213 км), Касимовское владение предстанет перед нами огромным по
средневековым масштабам государством, что никак не вяжется с нашим
представлением о нем как о городе-государстве.301
В новом издании Академии наук Татарстана «Tartarica» представлены карты
Касимовского владения, созданные современными исследователями, в которых
оно представлено вытянутым от Касимова на юго-восток302 (очевидно, ученые
взяли за основу карту Г. Баттала из его работы «Казанские тюрки» начала ХХ
в.303). Территория современной Нижегородчины в составе Касимовского
владения, согласно этим картам – это земли на юг от линии Выкса – Саров. В то
же время на уникальной средневековой карте, принадлежащей перу европейца,
это государственное образование под названием Principalite de Cachine
расположено на землях к северо-востоку от Касимова вплоть до слияния Оки с

300
Вельяминов-Зернов В.В. Указ. соч. Ч.1. С. 28.
301
Хайретдинов Д.З. Земли Нижегородчины в сфере влияния постордынских государств (К вопросу о
ранних этапах этногенеза нижегородских татар-мишарей). С.295.
302
Tartarica. Атлас. С.314-315, 320-321, 376-377.
303
Баттал Г.Казан төркиләре. – Казань, 1996.

98
Клязьмой304 (включая часть Павловского района Нижегородской области). На
сегодня достоверные границы Касимовского владения все еще невозможно
представить в связи с дискуссией о его статусе и соподчиненности в разное время
относительно Рязанского и Московского княжеств. Тем не менее, следует
полагать, что частично юг и юго-запад современной Нижегородчины находились
в сфере влияния касимовских ханов и султанов.
Генеалогические связи между Касимовом и нижегородскими татарами
сохранялись в людской памяти вплоть до второй половины ХХ в., что
подтверждается современными исследованиями. Так, возникновение татарского
Аджа-аул (современное село Малое Рыбушкино Краснооктябрьского района на
юго-востоке Нижегородчины), одного из первых поселений постордынской волны
переселенцев, его жители еще в 1960-х гг. связывали с селением Азеево под
Касимовом (ныне Ермишинского района Рязанской области).305
Легенда, сохранившаяся в среде нижегородских татар Твери, гласит о том,
что род касимовских царевичей не прервался как мусульманский с крещением
последнего касимовского султана Сеид-Бурхана ибн Арслана, а был продолжен
на Нижегородчине, в селении Пица. Согласно семейному преданию, его мать
царица Фатима-Султан стремилась уберечь часть своих потомков и близких от
крещения, поэтому она отправляла их подальше от Москвы, на Нижегородчину,
распорядившись называть одного ребенка каждого поколения именем последнего
касимовского царевича – Сеид-Бурханом.306
Помимо этногенетических связей Нижегородчины и Касимова, между ними
существовала и духовная преемственность: в медресе Касимова обучались
нижегородские имамы вплоть да начала ХХ в.
В целом, колоссальная роль Нижегородчины в качестве торгово-
политического и культурного буфера между Русью и странами Востока до сих
пор несправедливо обойдена вниманием ученых и потому практически не
изучена. Нижегородское великое княжество (1341-1392 гг.) было слишком

304
Карта России Н.Фишера 1706 г. См.: Tartarica. Атлас. С.405.
305
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья… С.98-101.
306
Батыргарей Ф. Татары в Тверском крае (Историко-этнографический очерк). – Тверь, 2004. С. 65.

99
своеобразно, суверенно и общалось с Золотой Ордой напрямую.307 Неслучайно
оно несколько раз воевало с Москвой, всякий раз в союзе с тюрко-
мусульманскими правителями. Так, в 1382 г. войска Нижегородского великого
княжества под руководством сыновей правящего великого князя – Василия
Кирдяпы и Семена Дмитриевича присоединились к армии золотоордынского хана
Тохтамыша с целью атаковать Москву. В 1395 г. великий князь Нижегородский
Семен Дмитриевич, соединившись с казанским царевичем Ектяком (Ентяком),
пытался отвоевать Нижний Новгород у московских наместников, после того, как
хан Тохтамыш передал Нижегородское великое княжество в 1391 г. великому
князю Московскому Василию Дмитриевичу.308 В 1411 г. великий князь
Нижегородский Даниил Борисович «з Болгарьскыми князми, и Жукотинскыми»309
отбил атаку князя Петра Дмитриевича Московского (сына Дмитрия Донского) в
бою под Лысковом. Существовало и семейное родство правящего дома
нижегородских князей с татарской аристократией – например, князь Михаил
Андреевич женился в 1305 г. в Орде на татарской княжне.310
Мы можем также предположить влияние на территорию современной
Нижегородчины Большой Орды и Астраханского ханства. Остаток Золотой Орды,
ее центральная часть, известна в русских летописях под названием Большая Орда
(другие названия – Великая Орда, Намаганский юрт; татарское Улуг Урда, Тахт
Эли – «Престольное владение»). Она просуществовала с середины XV в. до 1502
г. В связи с тем, что правители Большой Орды не признавали независимость
«сепаратистских» государств, отделившихся от Золотой Орды, говорить о ее
точных границах невозможно. Однако известно, в частности, что Мещерский юрт
рассматривался как неотъемлемая часть Большой Орды, и не только в ее столице
Сарае, но и в Крыму, и, очевидно, повсеместно. Такое положение дел сохранялось
даже после разгрома Большой Орды крымским ханом Менгли-Гиреем в битве на
реке Сула в 1502 г. Вследствие этого претензии на владение Мещерским юртом
307
Хайретдинов Д.З. Земли Нижегородчины в сфере влияния постордынских государств (К вопросу о
ранних этапах этногенеза нижегородских татар-мишарей). С.296.
308
ПСРЛ. Т. XXI. С. 414, 417.
309
ПСРЛ. Т. XI. С. 215. Булгар и Жукотин (Джукетау) – города на территории нынешнего Татарстана,
центры княжеств эпохи Золотой Орды.
310
Бахтин А.Г. Указ. соч. С.146.

100
выдвигал уже Крым. Переписка по этому вопросу относится ко времени
воцарения в Касимове выходца из Большой Орды султана Шейх-Авлияра (1512
г.), в связи с чем крымская знать выражала Москве свое несогласие в этим актом.
Политической наследницей разгромленной Большой Орды стало
Астраханское ханство (1502-1556 гг.). Ее связи с Нижегородчиной
прослеживаются в двух направлениях. Во-первых, сам Нижний Новгород играл,
как и во времена Золотой Орды, особую буферную роль во взаимоотношениях
Руси с миром Востока. Согласно духовной грамоте Ивана III от 1504 г.,
московская дань в пользу татарских государств должна была передаваться
татарским послам, «которые придут к Москве, и ко Твери, и к Новугороду к
Нижнему». Действительно, посольства из Астраханского ханства прибывали на
Русь через Нижний Новгород начиная с 1508 г. Вероятно, следует предположить,
что Ордынское посольство в Нижегородском кремле действовало по-прежнему,
поскольку Астраханское ханство рассматривалось всеми государствами региона
как естественный преемник Золотой и Большой Орды. Роль Нижнего Новгорода в
процессе взаимодействия Руси и татарских государств была и политической, и
торгово-экономической: именно через этот город осуществлялась торговля по
Волге, что наглядно видно из сочинения Афанасия Никитина «Хожение за три
моря». В связи с этим очевидно, что Астрахань, которая торговала в огромных
масштабах солью и осетровыми (включая черную икру), поставляла свою
продукцию и в Нижний Новгород, как это следует из грамоты Ивана IV на
беспошлинный проезд через Нижний Новгород судов с солью и рыбой из
Астрахани для нужд Троице-Сергиева монастыря.311
Второе направление влияния Астрахани на Нижегородчину – этническое
взаимодействие с мишарями. В начале ХХ в. Г.Н. Ахмаров отмечал у
нижегородских мишарей представления о пребывании их предков когда-то близ
Астрахани на Ахтубе.312 Действительно, несколько современных татарских
поселений Нижегородчины (Сафаджай и др.) возводят свою родословную к

311
Зайцев И.В. Астраханское ханство. – М., 2004. С.216.
312
Ахмаров Г. Указ. соч. С.146.

101
выходцам из-под Астрахани. В связи с этим интересно другое: по мнению И.Г.
Добродомова, русская форма названия Астрахани возникла при мишарско-
чувашском посредничестве313 (скорее всего – именно мишарском, поскольку у
чувашей не отмечено никаких точек соприкосновения с этим нижне-волжским
татарским ханством). Так, татарское название «Хаджи-Тархан» превратилось у
мишарей в «Ачтархан», или «Ацтархан» (ср. у С. Герберштейна: «Цитрахань»)314,
и перешло к русским как «Астрахань».
По совокупности изложенного выше материала мы предполагаем, что во
времена независимости в Нижегородском кремле располагалось собственное
Ордынское посольство.315 Аналогичные татарские подворья были и в Москве, и в
Твери. Данные археологических раскопок, проводившихся в Нижегородском
кремле в 2001-2005 гг., свидетельствуют о том, что «все местное население
находилось в очень тесных культурных и политических отношениях с
золотоордынцами, не носивших конфликтный характер», как отмечает директор
нижегородской археологической службы Т.В. Гусева.316 Многочисленные
предметы XIV в., найденные здесь, были характерны для мусульманских народов.
Среди них – уникальный калям (чернильная ручка для письма, сделанная из
кости); дамаскское стекло; кольцо для натяжения тетивы лука, характерное для
тюрков и монголов; встречающиеся в большом количестве осколки дорогой
ордынской керамики из кашина; ордынские монеты азакского чекана. Судя по
духовной грамоте великого князя Московского Ивана III от 1504 г., это
посольство продолжало играть важную роль во взаимоотношениях Москвы и
татарских государств.
Мирные контакты Руси с Ногайской Ордой также осуществлялись
посредством Нижнего Новгорода (помимо второго пути через Ряжск и Рязань).
Иван III настойчиво требовал, чтобы послы и купцы от ногаев шли только «на
313
Добродомов И. Г. Происхождение названия Астрахань // Ономастика Поволжья. №3. – Уфа, 1973. С.
224-225.
314
Герберштейн С. Указ. соч. С. 181.
315
Хайретдинов Д.З. Земли Нижегородчины в сфере влияния постордынских государств (К вопросу о
ранних этапах этногенеза нижегородских татар-мишарей). С. 296.
316
Гусева Т.В. Выступление в ННГУ по случаю завершения археологических раскопок в Нижегородском
кремле. 9.04.2006 // URL: http://islamnn.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=1012 [дата обращения
12.02.2016]

102
Казань, а ис Казани на [Нижний] Новгород; а иными дорогами к нам своих людеи
не посылали», поскольку приезжие торговцы неукоснительно выплачивали
«нижегородский мыт». «Нижний Новгород стал важнейшим узлом транзитной
торговли Руси со степью [Ногайской Ордой], центром волжского судоходства и
перевалочной базой при переправе огромных ногайских табунов».317 Нижний
Новгород был одним из двух чисто русских городов, наряду с Москвой, который
можно считать специализировавшимся на торговле с ногаями. Дело в том, что
последние торговали с Русью лошадьми, пригоняя табуны за один раз
численностью до «сорока тысящ лошядей», так что русская дворянская конница
была почти полностью сформирована из ногайских лошадей.318 При этом
пограничные таможни существовали лишь в Нижнем Новгороде и Муроме;
пошлины, взимаемые с торговцев, по объяснению русских властей, шли, в том
числе и на содержание касимовского правителя и в пользу его «большого князя
Ширинского».319
По предположению А.М. Орлова, до ликвидации Казанского ханства земли
к югу от левого рукава р. Пьяны оставались местами для кочевий Ногайской
Орды.320 Не отсюда ли исходят претензии ногаев на земли Пьянско-Присурского
района, подкрепляемые военными рейдами вплоть до средины XVII в.?
В связи с малой изученностью темы невозможно и достоверно сказать,
когда именно на Нижегородской земле появились первые выходцы из
Азербайджана. Такая точная дата может быть отнесена лишь к достаточно
позднему времени – концу XV в. Благодаря «Хожению за три моря» мы узнаем,
что именно из Нижнего тверич Афанасий Никитин в 1468 г. рассчитывал поехать
по торговым делам своего родного княжества в Азербайджан.321 Он хотел
присоединиться к каравану московского посла в Шемаху Василия Папина, но
разминулся с ним и вынужден был ждать возвращения из Москвы ширванского
посла Хасан-бека и вместе с ним отправился к ширваншаху.

317
Трепавлов В.В. История Ногайской Орды. – М., 2001. С.526.
318
Там же. С.528.
319
Там же. С.527, 531.
320
Орлов А.М. Нижегородские татары… С.143-144.
321
Хожение за три моря Афанасия Никитина. – Л., 1986. С.71.

103
 Ширваншах – титул государей Ширвана, государства в северо-восточной
части Азербайджана. Посольство Василия Папина было отправлено в столицу
этой страны – знаменитую Шемаху – в ответ на обращение ширваншаха к Ивану
III через своего посла Хасан-бека. Предполагают, что за спиной азербайджанских
правителей в то время стояли тюркские правители северного Ирана,
заинтересованные в сближении с Москвой в своей борьбе против Османов и их
союзника – Грузии. Следует обратить внимание, что Никитин изначально и
планировал свою поездку именно в Азербайджан, а не дальше, и только в силу
того, что купцы были ограблены под Астраханью в условиях политической смуты
в Большой Орде, он был вынужден поехать дальше в Иран и затем в Индию.
Таким образом, купцы в Тверском и иных княжествах имели четкое
представление о географии торговых и политических связей Нижнего Новгорода
с Азербайджаном, так что собирались для поездки именно здесь, а не в Москве
или где-либо еще.
Нижегородская земля имела особый статус по сравнению с другими
русскими княжествами – и речь идет не просто об отдельном политическом
статусе независимого великого княжества, но о крайне высокой степени
инкорпорированности нижегородцев в тюрко-мусульманскую (золотоордынскую
и постордынскую) политическую культуру. Это становится очевидным при
изучении титулатуры, атрибутики, административно-территориального деления
Нижегородского государства. Достаточно указать на тот простой факт, что титул
его правителя звучал как «князь великий ново-городский Нижнева Нова града и
суздальской, и городецкой, и курмышской, и сарской, и болгарской, и
болымецкой, и подольской, и всея Понизовские земли заволских юрту и
севернова государь».322 За названиями «булгарский, болымецкий, подольский»
скрываются земли бывшей Волжской Булгарии, попавшие под территориальные
претензии Нижегородского великого княжества в 1370-х гг.323 Обратим внимание,

322
Макарихин В.П. О титуле великого князя Нижегородского Дмитрия Константиновича в «местных»
грамотах XIV в // Мусульманская цивилизация Волго-Сурского региона в эпоху феодализма. С. 10-14.
323
Исхаков Д.М. Из истории титула «Булгарский князь» // Актуальные проблемы истории
государственности татарского народа. – Казань, 2000. С.46-49. Можно заметить, что на карте Фра-Мауро 1459 г.
обозначена провинция Balimata к востоку от Московии.

104
что Курмыш с его полиэтничным и многоконфессиональным населением (как это
доказано археологически), имел особый статус в ранге земель Нижегородского
великого княжества. Следует согласиться и с тем, что формула «государь
Заволжского юрта», которую невозможно себе представить у московских,
тверских или новгородских правителей, наводит на очень серьезные
размышления о взаимосвязях славян и тюрков, христиан и мусульман на древней
земле Нижнего Новгорода. Наконец, и в последующем, уже в составе
Московского государства, Нижегородские земли не случайно управлялись вместе
и наряду с тюрко-мусульманскими: распоряжался этими территориями Приказ
Казанского дворца во главе с дворецким «Казанским, Нижегородским и
Мещерским».324

324
Дмитриев В.Д. О социально-экономическом строе «управления» в Казанской земле // Россия на путях
централизации. – М., 1982. С.99-100.

105
 ГЛАВА IV. ТАТАРСКИЕ КНЯЖЕСТВА ЮГА НИЖЕГОРОДЧИНЫ

Татарские княжества в Мещере, в бассейне рек Мокши и Цны, представляли

собой удельные владения татарских князей в конце XV (т.е. с момента вхождения
Мещерского края в состав Московского государства) – начале XVII вв. Среди
изученных этносоциальных групп населения средневековой Мещеры чаще всего
упоминаются податная мордва (поэтому в документах того времени татарских
правителей называли мордовскими князьями) и служилые татары; не изученными
остаются тарханы, можары, буртасы (также посопные татары), бортники.
Наследные права татарских князей «судить и ведать по старине» подтверждались
жалованными грамотами московских великих князей.325
Каждому владению соответствовала определенная группа податного
населения. Податная мордва делилась на некие административные единицы
(сотни), главам или представителям которых – сотникам – предписывалось, чтобы
своего татарского князя «чтили и почитали». Аналогичное деление на
административные сотни встречалось также и у свияжских татар, у чувашей и
марийцев. Вероятно, такое деление шло еще с золотоордынских времен. Кроме
этого, мордва входила в состав беляков. По одному из мнений, беляк –
административно-территориальное владение удельного татарского князя со
времен Золотой Орды (А.Ф. Белокорыстенко, И.Н. Смирнов), по другому
варианту, согласно сохранившимся архивным документам второй половины XVI-
XVII вв., беляк – это объединение мордовских жителей, выплачивающих ясак с
определенных угодий, в которых одним из основных промыслов было бортное
пчеловодство (А.А. Гераклитов, В.П. Ямушкин).326
Татарским мурзам выплачивались судебные пошлины и отдельный
княжеский ясак. Были у них свои приказчики. Судя по крупным жалованным

325
Акчурин М.М., Ишеев М.Р. Татарские княжества в Мещере // Ислам в центрально-европейской части
России. Энц. словарь. С.278.
326
Акчурин М.М. Беляк // Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь. С.46.

106
поместьям князьям в первой половине XVI в., они проявляли себя в военном деле
и ценились московскими правителями. Помимо земель податной мордвы, в состав
татарских княжеств входили собственно татарские поселения и поместья,
состоящие из крестьянских дворов с русскими переселенцами.
С появлением новых крепостей (Темников, Кадом, Шацк) и началом
освоения327 Мещерского края он делится на уезды и станы со своей
администрацией. Несмотря на заявления многих исследователей, татарские
удельные княжества Мещеры не входили в состав соседнего Касимовского
владения. Согласно жалованным грамотам, татарские князья подчинялись
непосредственно московским великим князьям или их дворецким.
Статус князей к концу XVI в. существенно понизился, а после прихода к
власти династии Романовых удельные княжества были ликвидированы. В это
время для управления мордвой властями были созданы новые специальные
должности «мордовских воевод» и «мордовских голов», отчасти взявших на себя
функции бывших татарских князей.
Известны княжества татарских мурз Бутаковых и Мансыревых,
располагавшихся на землях современной Нижегородчины. Первое лежало
севернее города Сарова по водоразделу речки Вичкинзы, и фиксируется с начала
XVI в.328 (ныне Дивеевский район). Податное население этого княжества – мордва
Кирдяновского беляка. Первый известный правитель – татарский князь Сумарок
мурза Телемпшейков, сын князя Мурата. В 1558 г. это княжество было
пожаловано князю Дивею мурзе Мокшеву сыну Бутакову, с именем которого
связано село Дивеево, известное ныне как крупный сакральный центр Русской
православной церкви. Впоследствии мурзы (князья) Дивеевы отмечены в XVII в.
среди жителей села Бутаково, ныне входящего в состав Вознесенского района
Нижегородчины. Служили же эти князья в городе Кадоме (ныне Рязанской

327
Вот как описывали этот сюжет историки царской эпохи: «С XII века и даже ранее уже возникает
постепенно усиливающееся, но еще бессознательное стремление русских племен к обладанию востоком. Имея
вначале частные побуждения, например ограбление Болгарских купцов, оно постепенно переходит в общую
настойчивую идею, которая в наши дни выражается в столкновении с Китаем и Туркестаном» (см.: Демидов Н.
Исторический очерк Василь-Сурскаго уезда. С.6-7). В целом, подобные откровения постоянно встречаются на
страницах дореволюционных исторических трудов.
328
Акчурин М.М., Ишеев М.Р. Княжество Бутаковых // Там же. С.136.

107
области), поэтому причислялись к кадомским татарам.
Чуть южнее лежало княжество Мансыревых–Аганиных – удельное владение
татарских князей в составе Московского государства в Мещерском крае в начале
XVI – середине XVII вв.329 Оно располагалось северо-восточнее города Кадом, на
стыке границ современных Мордовии (Теньгушевский район), Нижегородской
(Вознесенский район) и Рязанской областей (часть Кадомского района).
Подданное население – мордва Чепчерского беляка. Первый упоминаемый в
документах правитель – татарский князь Бахтеяр Мансырев, упоминается в
жалованной грамоте 1525 г. великого князя Василия Ивановича его брату князю
Енайдару Мансыреву. Предположительно, до него здесь правил князь Мансыр
Мердеулатов. В описании казанского похода Ивана IV 1552 г. Андреем Курбским,
эти владения названы «Монсырев Угол», такое название встречалось и в XVII в.
Около 1576 г. здесь стал княжить пятый правитель, князь Чет Аганин. Всего
же известны имена семи правителей княжества. С именами бывших князей
связаны названия многих населенных пунктов в этом регионе. Так, села Старое и
Новое Мансырево (ныне соответственно села Княжево и Криуша Вознесенского
района Нижегородской области) происходят от имени князя Мансыра.
Часть собираемого с мордвы ясака уходила в качестве жалования за службу
татарским князьям и мурзам. Например, из царского указа 1575 г. видно, что
ясачный жеребий принадлежал Немичу Чуракову, а затем эта доля ясака была
пожалована за «немецкую службу» (т.е. участие в Ливонской войне) Изекею
князю Акчурину, сыну мурзы Булаша и внуку князя Акчуры.
Это княжество перестало существовать лишь в 1652 г. после казни
последнего правящего князя Ишмамета Аганина, сына мурзы Девлет-Кильдея
(правил с 1609 г.). В XVII в. мурзы князь Мансыревы и князь Аганины проходили
службу по городу Кадом, т.е. причислялись к кадомским татарам.
В целом надо заметить, что тема татарских княжеств в Мещере только
начала изучаться исследователями. Так, неизвестным до сих пор остается статус
земель к югу и юго-востоку от Арзамаса (ныне Шатковский, Лукояновский и

329
Они же. Княжество Мансыревых-Аганиных // Там же. С.136-137.

108
Первомайский районы), которые В.П. Макарихин вычленил в качестве пятой
тьмы (провинции) Мещерского юрта. С одной стороны, эти земли были куплены
князем Даниилом Переяславским у сына Секиз-бия Андрея Старко на рубеже
XIV-XV вв. Но, с другой стороны, татары остались проживать здесь, о чем
свидетельствует, например, история села Архангельское Шатковского района.
Согласно «Сакминской тетради» краеведа Мерлушкина, на берегу р. Тёши к
юго-востоку от Арзамаса к моменту казанского похода Ивана Грозного 1552 г.
проживало татарское население. С.Б. Сенюткин приводит и другие источники, из
которых видно, что «городища и селища татарские» действительно существовали;
одно из них располагалось на месте нынешнего села Архангельское.330 Видимо,
эта группа татар была настроена враждебно к Москве, или, точнее – казанскому
походу; за что и была «выселена в другие места». Не исключено, что наскоро
возведенная отрядами Ивана IV каменная церковь в селе Архангельское была
построена как раз на месте стоявшей до того мечети: это происходило в условиях
военного похода, когда строителям было не до тонкостей инженерно-
архитектурных работ. Между тем, здание, судя по всему, оказалось капитальным:
и спустя три столетия от него все еще оставались «царские врата».331 По-
видимому, татарские города и села в этом районе имели золотоордынское
происхождение. Выше мы уже рассуждали об этом на примере сёл баскака Алача.
Чуть позднее, с 1570-х гг., в источниках фиксируются новые населенные
пункты татар, теперь уже служилых. Их было «не менее 14, цепочкой
вытянувшихся от Арзамаса в направлении» Сарова. «Наиболее важной из этих
сторож следует признать Изинбулово усадище, запирающее выход из лесных
ворот близ Сатиса», – указал С.Б. Сенюткин.332 Однако исследователя привела в
смущение картина того, что в каждой деревне, согласно архивным документам,
проживало по 1-3 человека. Объяснение этому он видел в том, что «вновь
прибывшим мурзам и татарам в случае нехватки людей предписывалось верстать
330
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья… С.97.
331
Памятники церковных древностей. Нижегородская губерния. С.326-327. О мусульманских
заимствованиях в архитектуре «царских врат» XVI в. см.: Халит Н.Х., Халитова Н.Н. К атрибуции татарской двери
из Исторического музея Ярославля // Известия Казанского государственного архитектурно-строительного
университета. – 2011. № 3 (17). С. 53-56.
332
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья… С.40.

109
новиков из татар, уже обитавших под Арзамасом».333
Сегодня, зная о наличии татарских княжеств на юго-западе нынешней
Нижегородчины, и нанеся их на карту, мы легко приходим к выводу: во второй
половине XVI в. под Арзамасом татары жили не просто «где-то» и «как-то», в
неведомой среде, а имели свою государственность, восходившую к
золотоордынскому Мещерскому юрту. Как минимум шесть из обнаруженных С.Б.
Сенюткиным татарских поселений этого региона334 входили в состав княжества
Бутаковых, еще шесть335 – под вопросом в связи с тем, что исследователи заузили
границы княжеств (они затруднялись с привязкой многих средневековых
населенных пунктов к современной местности, не учитывали лесные угодья и
т.д.).336 Село Изинбулово337 относилось к княжеству Мансыревых-Аганиных. И
только деревня Курултаева338, лежавшая ближе к городу Шатки, не входила в
границы известных на сегодня княжеств – по мнению С.Б. Сенюткина, здесь было
место общего сбора (курултая) арзамасских служилых татар.339
Мы можем предположить, что некоторые из второй группы сел (которые мы
поставили под вопросом) входили некогда в состав Саконского княжества340, так
как в самом крупном селе Ичалово имелись земельные владения князей
Чегодаевых341, которые правили в этом государственном образовании на рубеже
XV-XVI вв.342 О древности татарского пребывания здесь свидетельствует
«арзамасских мурз и татар кладбище» (между селами Ичалово и Выползово,
около исчезнувшей татарской деревни Кудеяровой), отмеченное в 1621-1622 гг.

333
Там же. С.97.
334
Ивановская (ныне Ивановское), Тотарча Помра, Шахаева, Чембулатова (все на территории
современного Дивеевского района), Комкино, Кадышева (ныне Первомайского района).
335
Биговатово (ныне Беговатово), близлежащее Акчурина, Томаева (ныне Тамаевка, все – Арзамасского
района); Ареховец (ныне Ореховец), сохранившееся под своим названием Ичалово (оба Дивеевского района);
Салтаганова (недалеко от села Успенское Первомайского района).
336
Татарские князья и их княжества. С.34, 43.
337
Располагалось в окрестностях современного поселка Сатис Дивеевского района.
338
На месте нынешней деревни Тоузаково Шатковского района.
339
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья… С.110.
340
Хайретдинов Д.З. Этногенез нижегородских татар: арзамасский субстрат // Гуманитарные, социально-
экономические и общественные науки. – Краснодар, 2014. №12. Ч.1. С.362.
341
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья… С.110.
342
Ишеев М.Р. Чегодаевы // Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь. С.339.

110
посреди распаханных полей русских помещиков.343 К сожалению, у нас нет
данных о том, когда появилось это кладбище, но предложенная С.Б. Сенюткиным
датировка появления в этих местах арзамасских служилых татар – 1570-е гг. –
никак не может быть принята в качестве правильной. В архивах, очевидно,
сохранились сведения лишь об отдельных представителях военно-служилого
сословия из числа татар, поселенных под Арзамасом в эти годы.
Дело в том, что «временной разрыв между появлением компактного
расселения мусульман и организацией мусульманского кладбища составляет
примерно 50 лет».344 Таким образом, если бы татары действительно поселились в
указанных селах лишь в 1570-е гг., то мусульманское кладбище должно было
лишь возникнуть в 1620-е гг., в нашем же случае речь идет о его запустении к
этому времени. Тогда же, в 1621 г. на месте деревни Шахаево Дивеевского района
в источниках отмечено «старое татарское селище». «Старым селищем» по-русски
называют остатки древнего населенного пункта, так что речь никак не может идти
о селении с «историей» в 4-5 десятилетий. Полный текст источника подтверждает
нашу мысль: новый помещик «дворы перенес против татарские Шахаевы деревни
на пруд, а старое селище пущено у него в поля».345 И наследие тюркской
топонимики в этом районе (пустошь Муратовская; Кудеярово – Муратово тож на
р.Сатисе; вершина Татарча Помры; Акчюрин враг и др.)346, и сохранившиеся в
источнике элементы тюрко-мусульманского ономастикона («орзамасец» Мамлей
Кречков; Мисюр Мансуров сын Товарыщев в селе Кобылино, «что было в
поместье за отцом его Мансуром»; служилый человек Василей Тотарин;
Акчюринские мурзы; семья Бусурмановых; Томай мурза Мустофин и др.)347 – все
это лишний раз подтверждает, что тюрки-мусульмане освоили эти земли гораздо
раньше того срока, который принят ныне в исторической науке.
Таким образом, арзамасские татары являлись прямыми наследниками

343
Писцовая книга Арзамасского уезда (1621-1623 гг.). Ч.I // Действия Нижегородской губернской ученой
архивной комиссии. Т.XV. Вып. VIII. – Н.Новгород, 1915. С.166.
344
Макаров Д.В. Особенности похоронного обряда мусульманских этнических общин ЦФО // Ислам в
центрально-европейской части России. Энц. словарь. С.230.
345
Писцовая книга Арзамасского уезда… С.227.
346
Там же. С.169, 170, 186, 204.
347
Там же. С.69, 83, 96, 182, 205, 207.

111
Мещерского юрта, вошедшего в состав Московского государства. Картину не
меняет и тот факт, что к ним подселялись служилые татары из других мест. Во-
первых, число таковых в XVI в. было невелико, что явствует из источников. А во-
вторых, как мы выяснили выше, местные мурзы, постоянно проживая, как и в
прежние эпохи, на своих землях на территории нынешней Нижегородчины,
значились по документам кадомскими или, к примеру, темниковскими.
Другой важной темой является наличие в момент присоединения к
Московии татарских княжеств на юго-востоке Нижегородчины, где до сих пор
сохранились более 30 татарских населенных пунктов. Базис для таких
предположений имеется: так, история с. Сафаджай возводится к середине XV в.
Более того, археологи доказали, что сама столица удела Секиз-бия,
существовавшего во второй половине XIV в. – Грозная крепость на месте с.
Мурзицы, дожила до XVI в.348
Известно, что позднее, в XVII в. в этом довольно обширном безлесном
регионе располагались, как минимум, пять мордовских беляков: Сулеменский349,
Лунгинский350, Новацкий351, Печерский352 и, предположительно, Кашмурский.353
Мордовские беляки, насколько известно, в ранний период своего существования
копировали удельные княжества. Возможно, их устройство было аналогичным
крымским бейликам, устроенных по образцу ханского владения. «Во главе
бейлика стоял старший представитель бейского рода. В бейлике… имелись:
Диван, калга, нуреддин, муфтий, осуществлялось правосудие. Беи имели свое
знамя, герб (тамгу), печать, командовали воинскими формированиями, которые
подчинялись хану как верховному главнокомандующему».354 Из наиболее
известных аристократических семейств, управлявших бейликами в Крыму,
первыми традиционно считаются Ширины. Аналогичная система сложилась и в

348
Грибов Н.Н., Ахметгалин Ф.А. Западное порубежье Болгарского улуса Золотой Орды (по материалам
левобережных памятников нижнего Посурья). С.90.
349
На территории совр. Большеболдинского, Гагинского и Краснооктябрьского районов.
350
На территории совр. Сеченовского района.
351
На территории совр. Пильнинского района.
352
На территории совр. Починковского района.
353
На территории совр. Ардатовского района Мордовии и, возможно, Сеченовского района
Нижегородчины.
354
Татарские князья и их княжества. С.8.

112
Касимове. Как не вспомнить о том, что В.П. Макарихин и А.И. Тарасов
предполагали княжение в Мещерском юрте военачальника из рода Ширин?355 Да
и мурза Бахмет Ширинский, первым из ордынцев пришедший в Мещеру в
качестве владетельного князя, дает лишний повод в поиске аналогий мордовских
беляков и крымских бейликов.
Есть ли еще что-то общее между ними? Земли беляка состояли из
собственных княжеских владений, мордовских селений, с которых собирался
ясак, и поселений служилых татар и мурз. Согласно текстам царских грамот,
князь наделялся правом «ведать и судить» своих подданных. Это одно из
принципиальных прав удельных князей – право судить. Даже судебные пошлины
имели для них меньшее значение. Недаром касимовский хан Арслан ибн Али
(правил в 1614-1626 гг.) на протяжении длительного времени, с момента своего
воцарения и по 1621 г., боролся за право судить татар «по старине»356, ведь это
было последним признаком автономности и «государственности» Касимовского
удельного владения.
Но были ли до XVI в. на юго-востоке нынешней Нижегородчины свои
татарские мурзы? У нас есть положительный ответ на этот вопрос; он известен по
истории двух татарских селений: Пары и Мурзиц. О мурзах из Грозной крепости
(Мурзиц), физически уничтоженных после падения Казани, мы уже говорили
выше. Выводы археологов не противоречат «Сафаджайским тетрадям»: «следы
обширного пожара, датируемые XVI в., прослеживаются в культурном слое почти
на всей территории исторического центра Мурзиц».357 Кроме того, в «Сакминской
тетради» – преданиях, собранных краеведом XVIII в. Мерлушкиным,
упоминается мурза Бахмет из селения Пора (Пара).358 Он участвовал в походе
Ивана Грозного 1552 г., отличившись при штурме Казани, за что получил
земельные пожалования, был утвержден в дворянстве и крещен под именем Юрия

355
Макарихин В.П., Тарасов А.И. Указ. соч. С.30.
356
Беляков А.В. Араслан Алеевич – последний царь касимовский.// Рязанская старина. 2004-2005. – Рязань,
2006. Вып. 2-3. С. 14, 15.
357
Грибов Н.Н. Об освоении Присурья в эпоху Золотой Орды. С. 76-80.
358
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья… С.98.

113
Ивановича Бахметьева.359 С.Б. Сенюткиным было убедительно доказано, что Пара
располагалась на месте нынешнего татарского с. Кузьминка рядом с райцентром
Краснооктябрьского района с. Уразовкой.360 Итак, вполне возможно, что какая-то
часть татарских князей, правивших в этом регионе, в период завоевания Казани
была крещена, если они встали на сторону Московского престола, или же
репрессирована как подданные враждебного государства.
К сказанному можно добавить еще следующее. Картографировав татарские
владения в центральной Мещере, мы видим, что они располагались, в основном,
на безлесных пространствах – сказывалось и кочевническое происхождение
тюрков, и невозможность размещения подвластного населения в густых лесах.
Отличается ли в этом плане топография юго-востока и юго-запада
Нижегородчины? Даже на современных картах видно, что юго-западный «угол»
области представляет собой чуть ли не сплошной лесной массив. Единственные
исключения – это четырехугольник полевого пространства, по углам которого
расположены Саконы, Дивеево, Шатки и Арзамас (эти земли входили в состав
Саконского княжества и владения Бутаковых) и более-менее безлесные места на
самом юге нынешнего Вознесенского района (они относились к княжеству
Мансыревых-Аганиных, тот самый «Монсырев Угол»). На юго-востоке же,
напротив, лесные угодья являются исключением на фоне степного и лугового
пространства.
Итак, имеются все предпосылки для того, чтобы предположить
существование на юго-востоке Нижегородчины нескольких361 татарских
княжеств, подобных Саконскому, Бутаковскому, Мансыревскому и др. Почему же
о них не сохранилось никаких сведений? Возможный ответ таков. В отличие от
юго-западных княжеств, которые исчезли только после воцарения Романовых,
юго-восточные княжества, если они и были когда-то, были ликвидированы в ходе
эпопеи по завоеванию Казани.

359
Макарихин В.П. Казанская эпопея Ивана Грозного // Мусульманская цивилизация Волго-Сурского
региона в эпоху феодализма. С.37.
360
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья… С.152-156.
361
Из темы беляков и татарских княжеств, изученных на сегодня, видно, что размеры беляков примерно
соответствовали площади одного – двух административных районов современности.

114
 Вообще, чтобы правильно осветить эту тему, необходимо определиться:
кому принадлежал регион юго-востока Нижегородчины до падения Казани?
Выше мы уже говорили, что непонятный статус Курмыша в середине XV в.
порождает на сей счет «смутные сомнения». Вспомним версию из предыдущей
главы о том, что до середины XVI в. эти земли входили в состав Казанского
ханства. Е.В. Арсюхин несколько умозрительно предполагает даже наличие
Сундовикского княжества в составе Казанского ханства, где основной этнической
средой были булгары.362 Однако доказательной базы для этой гипотезы нет, хотя
проживание булгар на реке Сундовик, в свете приведенных в главе I сообщений,
не представляет сомнений, как и несомненно вхождение этой территории в состав
Золотой Орды, по утверждению одного из крупнейших специалистов по этой теме
В.Л. Егорова.
В этой связи интерес представляет карта из книги Р.Г. Мухамедовой
«Татары-мишари».363 На ней нанесена «граница Русского государства и
Казанского ханства 1462 г.» – довольно спорная, особенно учитывая отсутствие
на тот момент единого «Русского государства». Но нас интересует не вся
протяженность этой границы, а только ее короткий отрезок на юго-востоке
нынешней Нижегородчины. Судя по карте, граница проходила по нынешнему
ареалу расселения нижегородских татар, разделив этот регион надвое. Местности
вокруг современных татарских сел Княгининского, Спасского, Сергачского и
большей части Краснооктябрьского районов отнесены к «Русскому государству»
(читай – Московскому великому княжеству), а Пильнинского, Сеченского и юго-
восточной части Краснооктябрьского364 районов – к Казанскому ханству.
Возможно, на такую прорисовку рубежей Казанского ханства в этом
регионе исследователя могла подвигнуть реальная административная граница
более поздней эпохи, а именно граница между Нижегородской и Симбирской
губерниями в составе Российской империи. Как известно, административные
границы в России достаточно часто накладывались на предшествующие
362
Арсюхин Е.В. Полумесяц над Волгой. С.218.
363
Мухамедова Р.Г. Татары-мишари. С.36-37.
364
Из татарских сел Краснооктябрьского района сюда вошли Медяна, Чембилей, Большое и Малое
Рыбушкино.

115
государственно-политические рубежи, и само вхождение новых земель в состав
России не всегда предполагало их административно-территориального
переустройства. Так, при первых Романовых Нижегородчина вместе с царствами
Казанским и Астраханским состояла в ведении приказа Казанского дворца, но
управлялась отдельными воеводами. Петром I (1708 г.) она также вначале была
причислена к Казанской губернии, и выделена в качестве отдельной губернии
лишь в 1714 г. Ее граница, возможно, учитывала прежние, эпохи Казанского
ханства, межевания земель.
Против этой версии выступает резкое изменение конфигурации
Курмышского уезда – его ранняя территория XVII в. почти не совпадает с
землями более позднего времени, когда он вошел в подчинение Симбирска. И все
же: Я.Е. Водарский, картографировав большую часть уездов России, пришел к
выводу, что примерно в трети случаев «граница в XVIII в. прошла по межам XVII
в. ...и не изменилась», а еще 1/3 ситуаций предполагает, что «граница XVIII в.
лишь приблизительно точно отражает размежевание земель уездов XVII в.».
Кардинального же изменения внутренних границ вообще не наблюдалось,
поскольку в оставшихся случаях имела место не заселенная «промежуточная
территория между соседними уездами».365 С учетом того, что «говорить о
“границах” уездов в XVII в. можно только условно»366, высказанная нами версия
заслуживает тщательного рассмотрения. В пользу нее служит и то
обстоятельство, что в конце XVI в. алатырские сторóжи (сторожевые посты)
ведались в приказе Казанского дворца, в то время как расположенные западнее –
кадомские и темниковские сторóжи – в Мещерском приказе.367
Если наша гипотеза хоть отчасти верна, становится понятен политический
расклад в предполагаемых нами татарских княжествах на юго-востоке
Нижегородчины в середине XVI столетия. Княжество с центром в селении Пара,
входившее к тому времени в состав Московии, было вынуждено поддержать
московское воинство в его казанском походе, что и сделал мурза Бахмет. Другое
365
Водарский Я.Е. Население России в конце XVII – начале XVIII в. – М., 1977. С.145.
366
Там же. С.141.
367
Акты Московского государства. / Под ред. Н.А. Попова. Т.I. Разрядный приказ. Московский стол. 1571-
1634. – СПб., 1890. С.36-37.

116
княжество, с центром в Грозной крепости (Мурзицах), относившееся к
Казанскому ханству, напротив, оказало сопротивление воинству Ивана Грозного,
и это трагически повлияло на судьбы мурз и имамов из этой местности (а также
привело к образованию «кладбища святых» около с. Старо-Мочалей). Весьма
четко определяется и граница того времени – благодаря сохранившемуся в с.
Рыбушкино топографическому объекту Казан-тау (Казанский холм), который,
согласно местной легенде, имеет непосредственное отношение к эпохе Ивана IV и
его военному походу на Казань.
В целом же от дальнейших изысканий в этом направлении зависят и выводы
по истории современных нижегородских татар. До недавнего времени тема
татарских княжеств в Мещере была практически не известна и в исторической
науке комплексно не освещалась. А вместе с ней «белым пятном» являлся и
сопутствующий вопрос – почему, откуда и как появились на Нижегородчине
татары.
Очевидно, многие или большинство известных татарских князей в Мещере
вели свое происхождение от одного из властителей золотоордынской эпохи,
который правил до 1389 г. в Сараклыче – князя Бехана Акчуры. Именно в этом
малоизученном периоде истории Мещерского юрта кроется ответ на вопросы
возникновения татарских княжеств Мещеры и их взаимоотношений с Москвой.
Московский престол в течение почти двух столетий юридически признавал права
потомков князя Бехана на мещерские земли (которые постепенно дробились на
все более мелкие княжества, но изначально, видимо, входили в состав единого
владения), хотя и старался постепенно ограничивать эти права де-факто.
Полностью ликвидировать институт татарских князей в Мещере, утративших в
итоге свои привилегии и доходы, удалось уже только после укрепления у власти
династии Романовых в XVII в.

117
 ГЛАВА V. НИЖЕГОРОДСКИЕ ТАТАРЫ
В СОСТАВЕ МОСКОВСКОГО ЦАРСТВА

5.1. ДИСКУССИОННЫЕ ВОПРОСЫ РАССЕЛЕНИЯ ТАТАР НА

ТЕРРИТОРИИ МЕЩЕРЫ В XV–XVI вв.

Начиная с XV в., Московское великое княжество интенсивно раздавало

пустующие земельные угодья татарам и ногаям – выходцам из постордынских
государств. Происходило это на фоне тотального доминирования в
Восточноевропейской равнине ордынской политической культуры, при которой, в
условиях симбиоза элементов великокняжеского-царского (т.е. – русского) и
ханского (т.е. – татарского) правления на Руси, и малочисленные татары, и
составлявшие подавляющее большинство русские одинаково чувствовали себя
хозяевами русских городов и усадеб. Однако впоследствии это привело к тому,
что Московия обрела целый класс многочисленных подданных-татар, которых
стала использовать в военно-политических столкновениях с соседними
государствами. Р.Г. Ланда считает, что «почти все прибывшие из Орды [татары]
были отличными всадниками и воинами-багатурами». Он также ссылается на
мнение Л.Н. Гумилева о том, что «для князей и церкви такие специалисты
военного дела были находкой».368
В силу накопившихся политических и социально-экономических проблем, а
также вследствие проигранной войны со среднеазиатским эмиром Тамерланом
Золотая Орда в XV в. распалась на 8-9 государств, нередко враждовавших друг с
другом. Московские великие князья на этом фоне создавали особые льготные
условия для татар, желавших перейти на службу московскому престолу. Выходцы

368
Ланда Р.Г. Ислам в истории России. – М., 1995. С.55.

118
из различных местностей бывшего единого золотоордынского государства,
прежде всего из Нижнего Поволжья, оседали далеко на севере. С 1440-х гг., когда
на Руси появились первые татарские эмигранты, начинается стабильный приток
татар и ногаев, представителей военного сословия, который продолжался
примерно до начала XVII в. Этот процесс привел к оседанию на территории Руси
примерно 60 представителей династии Чингизидов и многих тысяч их военных
слуг, домочадцев и другого окружения, характерного для тюркского
истеблишмента.369 Иногда они поселялись в таких местах, где до них никогда не
жило тюрко-мусульманское население. Так возникли под Москвой
Звенигородский, Каширский, Серпуховский уделы XV-XVI вв. во главе с
татарскими царевичами-Чингизидами370, под Ярославлем – Романовский «улус»
XVI-XVII вв. во главе с ногайскими биями из рода Идигея371 и др.
Но чаще они подселялись в местности, где уже существовали на тот момент
тюрко-мусульманские населенные пункты. Таково начало Касимовского
удельного владения на землях, где прежде жила «мещера, исповедовавшая
мухаммеданство»372; так же образовалась и малоизученная историко-
территориальная область под названием Казанская украина, включавшая в себя и
северо-запад нынешней Нижегородчины.373
Две субэтнические группы татар, сложившиеся на территории Казанской
украины, до 2009 г. никогда не были предметом изучения специалистами. Речь
идет о юртовских и мугреевских татарах, которые в XV-XVI вв. проживали на
территории нынешних Ивановской и Владимирской областей.374 Интересно, что
значительная часть средневекового тюрко-мусульманского населения на
территории Ивановской области была прямо связана все с тем же улусом Мохши:
так, местные историки и краеведы возводят название села Трегубиха к мурзе

369
Рахимзянов Б.Р. Тюрко-мусульманские юрты Московии XV–XVI вв // Ислам в центрально-европейской
части России. Энц. словарь. С.311.
370
См.: Ислам в Москве. Энц. словарь. С.79, 117, 233.
371
См.: Черновская В.В. Романовский улус XVI-XVII вв // Фаизхановские чтения. №5. – М.–Н. Новгород,
2009. С. 64–66.
372
Вельяминов-Зернов В.В. Указ. соч. Ч.1. С. 28.
373
Травкин П.Н. Казанская украина // Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь. С.115.
374
См.: Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь. С.170, 354.

119
Яндоугану Трегубу, выехавшему сюда из «Наручадской Орды».375 Через призму
нашей тематики – ислама на Нижегородчине – нам интересно всё, что касается
проживания татар в позднем средневековье в окрестностях Нижнего Новгорода, к
северу и северо-западу от него (равно как и в самом этом крупном городе). Так,
по мнению краеведов одного из самых северных районов Нижегородчины –
Уренского, «татарский язык оказал исключительное влияние на топонимику
Урень-края, на территории которого татары хозяйничали до середины XVI
века».376 Однако на сегодня исследований в этом направлении практически не
ведется. Пока что мы можем лишь констатировать, что местообитание юртовских
татар примыкало к нынешнему Сокольскому району на западе Нижегородчины
(правда, будучи отделенным от него Волгой), а мугреевских татар –
непосредственно к Чкаловскому району (так же на западе области).
Сегодня здесь практически не осталось тюркских топонимов, однако
таковые имелись в Балахнинском уезде еще в XIX в. – например, многочисленные
Курмыши.377 По версии А.М. Орлова, они имеют булгарское или смешанное
булгаро-кипчакское (булгаро-маджарское) происхождение378, но это вряд ли
обоснованное мнение: так, на карте Нижегородского наместничества конца XVIII
в. отчетливо виден населенный пункт Мурза рядом с Балахной379 (ныне вошел в
городскую черту, составляя часть северных кварталов Балахны). Такие топонимы,
как Мурза и Тарханово, могут восходить к эпохе Золотой Орды или Казанского
ханства; в духовном завещании Ивана III от 1504 г. упомянуты мурзы, владельцы
сёл в данной округе: «которые села в Нижнем Новегороде и на Балахне, и за
мурзами, и за князьми…».380 Но это не значит, что здесь не могли проживать
булгары. Еще раз вспомним версию местной дореволюционной историографии:
«предание говорит, что на месте Балахны было поселение болгар волжских еще в

375
Макаров Д.В. Тюрко-мусульманская топонимика Ивановской области // Там же. С.310.
376
Татары // Энциклопедия Урень-края. / Сост., ред. В.М. Киселев. – Урень, 2007. С.109.
377
Нижегородская губерния. Список населенных мест по сведениям 1859 г. С.36 (в окрестностях города
Заволжье Городецкого района; вероятно, затоплено Горьковским водохранилищем), 40 (в северной части
Чкаловского района между реками Санахта и Дорок), 67 (на границе Городецкого и Сокольского районов, рядом с
другим населенным пунктом с «говорящим» тюркским названием Тарханово).
378
Орлов А.М. Нижегородские татары… С.38.
379
Карта Нижегородского наместничества 1792 г.
380
Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV–XVI вв. С. 437.

120
XI столетии»381; «на месте нынешней Балахны в XI столетии и ранее был город
Булгар Волжских, при котором бывала ежегодная ярмарка».382
Булгарское и золотоордынское влияние имело место и в соседнем Городце.
Сам этот город, как весьма обтекаемо замечает Т.В. Гусева, «строился сразу как
крупный военно-административный центр на новых землях, включенных в состав
Владимиро-Суздальского княжества в результате успешных походов против
Волжской Булгарии».383 То есть, проще говоря, Городец был построен на землях,
принадлежавших булгарам. Известно, что суздальскими князьями в массовом
порядке и неоднократно здесь поселялись плененные во время войн 1170-х гг.
волжские булгары. Их компактным местом проживания был район Верхней
слободы, известный под названием Полянка.384 Это нашло свое отражение даже в
антропологическом облике населения. Так, обмеры показали, что в сложении
облика населения Городца значительную роль сыграл монголоидный компонент.
Аналоги этому явлению были найдены на территории Волжской Булгарии:
«существует определенное сходство у городчан и у болгар [волжско-камских], а
еще в большей степени у городчан и марийцев». Здесь также имеют место
«находки болгарской керамики, вещей болгарского производства»,
золотоордынской керамики и монет. Показательно, что при анализе этой
ситуации ученые находят подтверждение своим гипотезам заселения Городца у
В.Н. Татищева.385
В то же время сообщения Татищева о булгарском городе на месте
нынешнего Нижнего Новгорода напрочь отвергаются в нижегородском научном
сообществе. Если историкам очевидно, что Городец построен на землях Булгарии,
то как мог оставаться славянским или мордовским анклавом Нижний Новгород –
не понятно.

381
Очерк Нижегородской губернии в историко-географическом отношении / Сост. М. Овчинников. С.50.
382
Мельников П. Балахна. Уездный город Нижегородской губернии. С.1.
383
Гусева Т.В. Средневековый Городец на Волге и его укрепления // Столичные и периферийные города
Руси и России в средние века и раннее новое время (XI–XVIII вв.). Доклады 2-й научной конференции. – М., 2001.
С.21.
384
Историческое описание Феодоровского монастыря... С.4-5, 9-10, 11.
385
Балыкина Л.Е. Население средневекового Городца-на-Волге // Древности Нижегородского Поволжья.
Вып. 1. – Н.Новгород, 1997. С.21, 23.

121
 Интерес представляет устное сообщение тюрколога и исламоведа В.Г.
Садура об остатках, к Новому времени, татарского населения в
Дальнеконстантиновском районе к югу от Нижнего Новгорода. Это сообщение
базировалось, в том числе, на одной из этнографических карт 1960-х гг., где в
районе сёл Симбилей и Румянцево стоит условный значок «татары».386 Здесь и по
сей день сохранилась татарская топонимика (Бакшеево, Татарское)387, а с.
Симбилей наводит исследователей на мысль о возможности заимствования
топонима татарами-переселенцами из этой местности, основавшими современное
татарское с. Чембилей на юго-востоке области.388 Действительно, недалеко от
райцентра здесь до сих пор сохранились такие населенные пункты, как Татарское,
Бакшеево, Малая и Большая Пица и др. «Говорящим» топонимом является и
близлежащее с.Толмачево389 (от «толмач» – устный переводчик с татарского и
других восточных языков), славившееся своей ярмаркой, где еще и в XIX в. в
качестве гостей регулярно появлялись татары.390

5.2. ТАТАРСКАЯ ОБЩИНА НИЖНЕГО В НОВГОРОДА XVI–XVII вв.

Поскольку никаких более подробных сведений о татаро-мусульманском

населении данного микрорегиона пока не обнаружено, попробуем разобраться с
татарской общиной этого времени ближайшего крупного города – Нижнего
Новгорода. До эпохи Романовых татары-мусульмане являлись неотъемлемой
частью населения Нижнего. Есть веские основания полагать, что вплоть до второй
386
Копия этой карты (масштабом в 1 см – 30 км) под названием «Народы Среднего Поволжья», подаренная
В.Г. Садуром, имеется в моем архиве. К сожалению, никаких выходных данных издания на этой копии нет.
387
Татарские сюжеты в мифологи местного населения отследил А.М. Орлов. См.: Орлов А.М.
Нижегородские татары… С.92.
388
Сенюткин С.Б. и др. История исламских общин Нижегородской области. С.368.
389
Ныне входит в состав Кстовского района.
390
Нижегородский сборник, издаваемый Нижегородским губернским статистическим комитетом / Под
ред. А.С. Гациского. С.225-234.

122
половины XVI в., т.е. до окончательного включения в состав Московии
Казанского ханства и ряда других постордынских государств, тюрко-
мусульманская община города продолжала естественное, исторически
обусловленное существование в Нижегородском кремле с момента основания
Ордынского посольства. Ведь очевидно, что московская дань («выход»),
собираемая в пользу постордынских ханств, не могла передаваться татарским
послам, «которые придут к Москве, и ко Твери, и к Новугороду к Нижнему»
(согласно завещанию Ивана III от 1504 г.), на улице. Следовательно, Ордынское
подворье все еще действовало по-прежнему, а значит, здесь продолжали по
старинке жить и татары.
Более того, время от времени нижегородские городские татары имели
возможность общаться со своими сакральными лидерами – представителями
царской династии Чингиз-хана. Так, с декабря 1530 по май 1531 гг. здесь
проживал хан Шах-Али ибн Шейх-Аулиар, он же Шигалей русских летописей,
успевший до этого побывать на касимовском (1516-1519 гг.) и казанском (1519-
1521 гг.) престолах и ожидавший здесь нового воцарения в Казани. Но прорусская
партия Казанского ханства, победившая в ходе переворота, потребовала
посажения на ханский престол его младшего брата – Джана-Али (касимовский
султан в 1519-1532 гг.). Присяга в соблюдении союза с Россией была дана новым
ханом также в Нижнем.391 В 1562 г. под командованием хана Шах-Али
нижегородские «казаки, и мордва, и служивые тотары» отправились в военный
поход под Смоленск.392
В 1592-1593 гг. в этом городе проживала царица Ертуган, вдова крымских
султанов Мурад-Гирея и Саадет-Гирея (сыновей крымского хана Мухаммед-
Гирея II). Вместе с ней здесь находилась бόльшая часть ее двора, в своей основе
до этого – двор Мурад-Гирея.393 После их отъезда осенью 1593 г. в Крым какая-то
часть людей из ее окружения, как представляется, осталась жить в Нижнем. В
разное время в городе проживали различные потомки представителей «золотого
391
Худяков М.Г. Указ. соч. С. 96-97.
392
Разрядная книга 1475-1605 гг. Т.II. Ч.I. С.375.
393
Беляков А.В. Нижний Новгород в судьбе служилых татарских царей и царевичей в России рубежа XVI-
XVII вв. // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. – Н. Новгород, 2014. №3 (1). С. 180-185.

123
рода» Чингиз-хана; а у некоторых из них, как у астраханского султана Кутлуг-
Гирея ибн Арслан-Али ибн Гайбуллы, были поместья на территории
Нижегородского уезда: село Алексеево (по А.В. Белякову) или Ликеево.394 Этот
царевич вошел в историю тем, что его свадьба на Марии Григорьевне Ляпуновой
в 1623 г. оплачивалась из государственной казны в масштабах, «поражающих
своими размерами».395 По-видимому, считают исследователи, на этого султана
имелись какие-то виды в качестве будущего государственного деятеля, однако он
вскоре скончался.
Разумеется, со временем татаро-мусульманская община Нижнего Новгорода
претерпевала изменения в своем статусе, социальном и количественном составе.
Если в XVI в. нижегородские служилые татары участвовали в различных военных
кампаниях Московского государства, то в XVII в. они уже почти не упоминаются
в источниках. Кстати, необоснованной является датировка начала татаро-
мусульманской общины Нижнего 1622-м годом (как это встречается в
исторической литературе): предназначенные для обороны города в тот год в связи
с угрозой войны с Польшей отряды «арзамасских, курмышских, темниковских,
кадомских князей, мурз и татар и ясаулов и казаков»396 так сюда и не дошли.
О численности общины исследователи замечают: «следует полагать, что
нижегородский махалля (мусульманский приход) был относительно
многочисленным».397 Для более определенного представления о вопросе
обратимся к Адаму Олеарию, побывавшему в Нижнем в 1634 г. Он писал, что в
этом городе «живут русские, татары и немцы»; далее путешественник указывает,
что «община лютеран доходила до 100 человек».398 Совершенно очевидно, что
этнические общности у Олеария перечислены по количественному показателю;
можно допустить, что женщины и дети, как это характерно для средневековья, не
учитывались. Следовательно, речь должна идти о татаро-мусульманской общине

394
Баязитов Р.Ж., Макарихин В.П. Нижегородские татары-мишари в Новое время. С.25. Ныне относится к
Кстовскому району.
395
Беляков А.В. Кутлуг-Гирей б. Арслан-Али // Ислам в центрально-европейской части России. Энц.
словарь. С.147.
396
Книги разрядныя, по официальным оных спискам. Т.I. С.783.
397
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья… С.263.
398
Адам Олеарий. Описание путешествия в Московию. – М., 2003. С. 309.

124
не меньшей, чем в 500-700 человек. Не случайно С.Б. Сенюткин говорит, что
данная община составляла «значительную часть населения города».399 Следует
заметить, что численность татар в Нижнем в начале XVII в. в несколько раз
превышала аналогичные показатели московской мусульманской общины.400
Однако в источниках того времени по неким причинам они практически не
упомянуты. Так, в «Разрядных книгах» 1629-1630 гг. отмечено проживание в
Нижнем Новгороде 10 крымских (!) татар.401 В последующем, в 1631-1635 гг.
численность татар здесь не указана, они значатся в общем числе вместе с другими
иноземцами – черкасами, немцами, литовцами, при этом в статусе «кормовых»
татар. Это значит, что они, будучи «знатными выезжими мусульманами»,
получали «поденный корм и питье из городских доходов» подобно ряду других
локальных татарских групп.402 Вероятно, это люди из окружения царицы Ертуган,
оставшиеся жить здесь после переезда большинства остальных в Крым.
Аналогично и в Писцовой книге Нижнего Новгорода 1621-1622 гг. татар не
так уж и много – во всем источнике их отмечено не более 5 человек! Так,
компактно проживали около церкви Воскресения Христова в своих дворах
«служивые иноземцы татары» Лука Карагашев, его брат Лонгин403, и Малкоша
Осанов. Дополнительно к тем, кто явно указан татарином, можно прибавить
персонажей с однотипными именами и фамилиями. Например, «с Большие
улицы... подле Печерского подворья, по правой стороне вверх к городовой
стене… двор иноземца татарина Ивашка Аталыкова», а рядом с ним указан
«дворишко иноземца Васки Володимерова сына Аталыкова». Таким образом, хотя
второй Аталыков не назван татарином, речь очевидным образом идет о членах
одной семьи. По аналогии с Лонгином Осановым причислим к татарам и
посадского человека с «говорящей фамилией» – Лонгина Давыдова Едигелева.
399
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья… С.167.
400
Хайретдинов Д.З. Татарская община Нижнего Новгорода в XVI-XVII веках // Вестник НГЛУ им. Н.А.
Добролюбова. – Вып. 28. – Н.Новгород, 2014. С.148.
401
Книги разрядныя. Т.II. С.168, 266.
402
См.: Беляков А.В. Ярославские служилые татары // Ислам в центрально-европейской части России. Энц.
словарь. С.361.
403
В самом источнике – Логин; в указателе, составленном издателями XIX в. – Лонгин. Очевидно,
изначально это какое-то оригинальное имя, распространенное у местных татар или буртасов, и переделанное на
знакомый переписчикам лад, поскольку невозможно представить себе, будто татары XVII в. носили имя
латинского происхождения.

125
Кроме того, искомый список можно увеличить за счет таких очевидных лиц, как
казанец Камай Кармалеев, проживавший в своем дворе «подле Дудинского
подворья [подворье Амбросьева Дудина монастыря], идучи к Архангелу [церкви
архангела Михаила]».404
Наконец, татарами являлись и такие лица, получившие широкую
известность в Московской Руси и за ее пределами, как князь Юрий Яншеевич
Сулешев, двор которого располагался «на другой стороне Никольских каменных
ворот, подле городовые стены».405 Члены рода князей Сулешевых (Сулешовых) в
первой половине XVII в. монополизировали за собой торгово-дипломатическое
контакты Крымского ханства с Московской Русью.406 Ю.Я. Сулешев не назван в
источнике татарином – возможно, по той причине, что к тому моменту он уже
давно принял крещение. Однако обратим внимание на то, что даже крещеные и
полностью адаптированные в русской среде татарские семейства оставались для
русских «иноземцами», да еще чуть ли не безродными, находившимися на Руси
исключительно по воле государя и полностью от нее зависимыми. На сей счет
известно, что в 1613 г. между И.П. Шереметевым и Ю.Я. Сулешевым произошла
перебранка. Сулешев доказывал, что его род «Шереметевых ничем не хуже»,
Шереметев же в ответ назвал Сулешева так: «…крымские роды в Московском
государстве, отечество их неведомо, кто болши или менши. То в его государеве
воле – хочет он, государь, иноземцев учинити у себя, государя».407
Итак, мы видим, что многие лица татарского происхождения в Писцовых
книгах Нижнего Новгорода таковыми не названы. А если учесть, что даже
очевидные татары носят такие русские имена, как Василий Владимирович или
Иван из семейства Аталыковых, задача выявить членов городской татарской
общины становится почти невыполнимой. Мы можем лишь обратить внимание на
то, что среди нижегородцев начала XVII столетия были популярны такие имена,
404
Писцовая книга 1621-1622 годов по Нижнему Новгороду // Писцовая и переписная книги XVII в. по
Нижнему Новгороду. С.69, 63-64, 245, 62.
405
Там же. С.69-70.
406
Соловьев С.М. Сочинения. Книга V. История России с древнейших времен. – М., 1990. С.64, 252;
Виноградов А.В. Род Сулеша во внешней политике Крымского государства второй половины XVI в.//
Тюркологический сборник. – М., 2006. С.26-73.
407
Трепавлов В.В. Ногаи в Башкирии, XV-XVII вв./ Княжеские роды ногайского происхождения.//
Материалы и исследования по истории и этнологии Башкортостана, док. №2. – Уфа. С.54.

126
как: Алай, Аталык, Боран, Заньял, Исач, Китай, Курака, Курбат, Онкудин, Ратман,
Рахманин (имя собственное, а не фамилия!), Томил, Шигалей (традиционно
выводится из: Шах-Али) и другие, явно неславянского ономастикона.
Многочисленные персонажи типа Олешки Татаринова, Дениса Рахманова или
Якушки Туи также вызывают вопросы относительно этнических корней
нижегородцев.408
Известно, что среди горожан-нижегородцев в ту эпоху (1629-1636 гг.) было
138 представителей этносословной группы бортников.409 (Чтобы узнать полную
численность этой общины, число указанных в источнике мужчин или дворов
следует умножать на коэффициент 2,1410; следовательно, речь должна идти о
группировке бортников числом примерно в 300 человек.) К какой этнической
общности относились бортники? На наш взгляд, они являлись нижней стратой
тюрко-мусульманской общины. Подробнее об этом будет сказано в главе VII
настоящего исследования.
Так или иначе, в целом очевидно, что члены тюрко-мусульманской общины
скрыты, в основном, под русскими именами, как это произошло в ту же эпоху и в
Москве411, или не указаны вовсе. Кстати, в переписи московских дворов 1620 г.
также практически нет татар (я насчитал не более десяти человек412), в то время
как в тот период здесь все еще было несколько мест компактного проживания
татар, ведущих свое начало с эпохи Золотой Орды и постордынских государств.
Были ли у тюрко-мусульман в Нижнем какие-либо свои сакральные
объекты, некие административно-культурные центры, консолидирующие
общину? Следует предположить, что к началу XVII в. Ордынское посольство в
кремле уже исчезло. Но не возникло ли вместо него какого-либо другого места,
аналогичного по своему значению в рамках городской общины? Писцовая книга
1621-1622 гг. дает утвердительный ответ на этот вопрос. В этом источнике

408
Писцовая книга 1621-1622 годов по Нижнему Новгороду. С.65, 66, 84, 86, 90, 92, 99, 101, 104, 153, 174,
198, 208, 214, 231, 245, 274, 275, 278.
409
Книги разрядныя. Т.II. С. 168, 266, 333, 662, 729, 794, 889.
410
Водарский Я.Е. Указ. соч.. С.109.
411
Розенберг Л.И. Татары в Москве XVII – середины XIX в.// Этнические группы в городах Европейской
части СССР (формирование, расселение, динамика культуры). – М., 1987. С.18-19.
412
Переписи московских дворов XVII столетия. – М., 1896. С.10, 12, 16, 20, 22, 25, 26.

127
упоминается Татарский двор в Зарядье413, который располагался в районе
Ильинской и Почайной улиц.
Автор настоящей работы не нашел никаких упоминаний и комментариев об
этом объекте в исторических и краеведческих публикациях. Это довольно странно
на фоне того, что в городе на тот момент проживала значительная по численности
татарская община, особо отмеченная Адамом Олеарием. Возможно, причина
банальна: издатели Писцовой книги в конце XIX в. умудрились не включить
Татарский двор в указатель имен и топографических объектов, где нашли свое
место все перечисленные в источнике безымянные улицы и переулки, сады и
торговые ряды, церковная утварь и имена несчастных бездомных нищих. При
этом в той же части Нижнего Новгорода, где находился Татарский двор,
сохранились немногочисленные, но очень «яркие» на карте города старинные
тюркские топонимы и топографические объекты – Балчуг (от татарского
«балчык» – мокрая грязь), Ханская ставка (на ее месте в 1506 г. была построена
церковь пророка Ильи). Общеизвестно, что устойчивость топонимов образуется
только в случае неоднократного повторения какого-либо события либо его
продолжительного во времени существования. Значит, тюрко-мусульманская
община Нижнего не случайно оставила в этом районе данные топонимы, что
должно являться важным стимулом для историков в деле изучения ее истории.
Можно выдвинуть гипотезу, что татары селились компактно, по аналогии с
татарскими слободами в других русских городах (начиная с Москвы) и по
аналогии с Панской слободой XVII в. в самом Нижнем Новгороде, где компактно
проживали поляки, литовцы, немцы.414
Интерес вызывает и такое совпадение: располагающийся рядом
Архиерейский дом, по версии А.М. Меморского (1889 г.), находился на месте
Ибрагимова городка. Ближайшая аналогия хорошо известна: по данным
археологов, проводивших раскопки в Казанском кремле, Архиерейский дом в
Казани был построен на месте разрушенной в октябре 1552 г. мечети сейида Кул
413
Писцовая книга 1621-1622 годов по Нижнему Новгороду. С.197.
414
Сенюткина О.Н. Конфессиональное многообразие Нижегородского Поволжья под влиянием
государственной управленческой политики // Исповеди в зеркале: Межконфессиональные отношения в центре
Евразии (на примере Волго-Уральского региона – XVIII-XXI вв.). – Н. Новгород, 2012. С. 47.

128
Шарифа, полностью повторяя «в плане постройку ханского времени,
обнаруженную в раскопе». Выбор в качестве резиденции казанского архиерея
здания, принадлежавшего до этого главе мусульман Казани, представляется
ученым «вполне логичным с исторической точки зрения», ибо закрепляло
«идеологическое господство над покоренным городом и государством».415
В предыдущих главах мы уже отмечали вероятность существования в
Нижегородском кремле Ордынского посольства в XIV в. При этом в источниках
само оно не упомянуто. Можно ли предположить, что в кремле никакого
Ордынского посольства вовсе не было, а послы из Золотой Орды останавливались
именно в Татарском дворе в Зарядье? Казалось бы, такой вариант возможен,
особенно учитывая аналогию в Твери: там, по сохранившимся данным,
реконструируется только Татарский гостиный двор вне кремля, примерно в 1 км
от городской цитадели. Об этом свидетельствовали как источники (аналогичная
Писцовая книга XVII в.), так и археологические данные (найденные на месте
двора множество фрагментов поливной ордынской керамики).416 Но в том-то и
дело, что в Нижнем Новгороде археологические данные свидетельствуют как раз
в пользу кремлевского расположения Ордынского посольства. Более того,
«обилие артефактов восточного происхождения, не характерное даже для
Царицынского городища (Сарай-Берке)»417, делает необходимым сделать особый
упор на то, что Ордынское подворье в этом городе располагалось именно в
кремле.
Продолжим наши рассуждения о взаимосвязи Ордынского посольства в
нижегородском кремле и Татарского двора в Зарядье. Есть ли прецеденты того,
что татарское представительство в великокняжеской столице на Руси
располагалось сначала в городской цитадели, а затем выехало в другое место?
Самые известные из таких примеров – Ханский двор в Московском Кремле,

415
Хузин Ф.Ш., Ситдиков А.Г. О локализации в Казанской крепости исторической мечети Кул Шарифа //
Гасырлар авазы (Эхо веков). – Казань, 2005, №2. С. 10-23.
416
Сенюткина О.Н., Хайретдинов Д.З. Татарский гостиный двор в Твери // Ислам в центрально-
европейской части России. Энц. словарь. С.284.
417
Гусева Т.В. Выступление в ННГУ по случаю завершения археологических раскопок в Нижегородском
кремле. 9.04.2006 // URL: http://islamnn.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=1012 [дата обращения
12.02.2016]

129
переехавший в 1470-е гг. в Китай-город, или Крымский двор, который изначально
располагался в том же Кремле, а затем переместился в Замоскворечье.
Когда же выехало Ордынское посольство из Нижегородского кремля?
Возможны два варианта. Согласно первому, это произошло через короткое время
после утраты независимости Нижегородским великим княжеством, т.е. в начале
XV в. В этом случае татарская посольская резиденция в Нижнем Новгороде,
косвенно подразумеваемая в завещании Ивана III от 1504 г., уже располагалась в
Татарском дворе в Зарядье. Если так, то Нижегородский Татарский двор в эту
эпоху был полной аналогией Татарского гостиного двора в Твери: тот тоже
располагался недалеко от кремля, и к началу XVI в. являлся в большей степени
торговым, нежели дипломатическим представительством татарских государств.
Однако обратим внимание на следующее противоречие: Тверское великое
княжество лишилось своей независимости в конце XV в., а Татарский гостиный
двор в Твери был известен под своим названием еще и в начале XVII-го столетия.
То есть в доромановское время никто на Руси не торопился ликвидировать
наследие, связанное с татарской эпохой – включая даже бывшие посольства
Золотой Орды и постордынских ханств. Подобное мы многократно видим и на
других примерах: хоромы Сафа-Гирея418 в Московском Кремле сохранялись в
Кремле, около бывшего Ханского двора (к тому времени это место было занято
собором Николы Гостунского), вплоть до XVIII века!419
По этим причинам возможен второй вариант, по аналогии с историей
Крымского двора в Московском Кремле. Первое упоминание о нем относится к
концу XV в., а в начале 1530-х гг. эта посольская резиденция была переведена на
новое место, весьма далеко от центра города. Вероятно, как и в других подобных
случаях, это объяснялось заботой о большем удобстве для послов вне пределов
тесного и густозаселенного столичного Кремля. Итак, можно предположить, что
Ордынское посольство выехало из Нижегородского кремля в первой половине

418
Выходец из Крыма хан Сафа-Гирей правил в Казани в 1524-1531 и 1533-1549 гг. О его приездах в
Москву ничего не известно, однако он неоднократно присылал сюда посольства, что и могло отразиться на
названии данного объекта. И все же, скорее всего, названные его именем хоромы занимал его сын, предпоследний
казанский хан Утямыш, младенцем плененный в 1551 г. и проживший здесь до своей смерти в 1566 г.
419
Хайретдинов Д.З. Казанский посольский двор // Ислам в Москве. Энц. словарь. С.111-112.

130
XVI в., когда Московия окончательно избавилась от опасностей, подобных
заселению «Старого городка» ханом Улуг-Мухаммедом в 1440-х гг., и выстроила
новую политическую систему в полузависимом от нее Казанском ханстве. Тогда-
то и возник Татарский двор в нижегородском Зарядье, призванный выполнять
роль торгового представительства Казанского ханства и/ или ряда других
поволжских татарских государств. В этом случае не исключена связь Татарского
двора с событиями 1524 г., когда Василий III запретил московским купцам
принимать участие в Казанской ярмарке и перенес торговую площадку в Нижний
Новгород. Правда, казанские татары на той Нижегородской ярмарке так и не
появились, но были некие посредники, поставлявшие товары из враждующих
друг с другом государств по более высоким ценам.420
В последующем здесь могла возникнуть торговая колония жителей Казани –
собственно, в Писцовой книге 1620-х гг. как раз указаны дворы многочисленных
казанцев в Нижнем, но все они, кроме одного человека, носят типичные русские
имена.
В период составления Писцовой книги и Татарский двор, и сама татарская
община Нижнего Новгорода находилась уже в стадии угасания. Виной тому были
целенаправленные действия новых московских властей, которые тщательно
стремились выселить татар-мусульман из всех значимых городских центров
Московской Руси. В результате в 1639 г. татары из Нижнего Новгорода
«переводятся в приказном порядке на службу в Сибирь для укрепления военного
гарнизона в городах Тобольск и Тара».421 В Переписной книге 1678 г. собственно
татар в Нижнем уже не видно (впрочем, как замечают демографы, «итоги
переписных книг 1678 г. были поставлены под сомнение исследователями, не без
оснований заподозрившими их неточность»422). Но здесь по-прежнему были
популярны фамилии, имеющие отношение к татарскому ономастикону: Агеевы,
Ерахтины, Мансуровы, Ратмановы, Танаевы, Татариновы, а также такие имена
собственные, как Шигал или Логин (Лонгин; хотя в целом это имя считается

420
Худяков М.Г. Указ. соч. С.93.
421
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья… С.168.
422
Водарский Я.Е. Указ. соч. С.19.

131
латинского происхождения, в Писцовой книге 1621-1622 гг. оно было только у
членов татарской общины).423 Быть может, некоторые из них все еще помнили о
своем татарском происхождении, сохраняли в быту родной язык.
В любом случае, здесь по-прежнему проживали мусульмане: казанские
татары, «кизылбашеня» и «черкешеня» – хотя никого из них Переписная книга
также не отметила. Например, в 1587-1588 гг. русские послы к грузинскому царю
Александру свидетельствовали, что в Нижнем Новгороде остались жить
кавказские вельможи-мусульмане, кабардинцы и вайнахи, направлявшиеся в
Москву: «да от черкас Кабардинских идут ко государю послы от Алкаса князя
посол Асламбек да от Ших-мурзы Окутцкого вайнахского владетеля брат
читай: племянник его Ботуй, а с ними черкас пят человек».424 Относительно
кызылбашей С.Б. Сенюткин полагает, что это были персы425, однако даже в XIX в.
«этническую принадлежность выходцев из Персии определить не представляется
возможным».426 С равным успехом источники могли именовать так
азербайджанцев, входивших тогда в состав Персии – эта версия даже более
состоятельна в свете давних исторических связей между азербайджанским
Ширваном и Нижним Новгородом, о чем говорилось в главе III. Время от
времени здесь жили и бухарские купцы. В источниках жизнь восточных
торговцев в Нижнем Новгороде отражена довольно фрагментарно, в основном
через призму различных эксцессов. Например, в 1657 г. один из подданных
Персии был убит при невыясненных обстоятельствах, и впоследствии этот эпизод
трактовался так, будто восточные купцы и их люди спаивали местное население.
427

По данным русских источников, торговцы из числа восточных народов

подпольно реализовывали в Нижнем табак и содержали притоны и питейные

423
Переписная книга 1678 года по Нижнему Новгороду // Писцовая и переписная книги XVII в. по
Нижнему Новгороду. С.385, 387, 389, 396, 401, 404-406, 411, 429, 454, 455, 457, 461, 462.
424
Сношения России с Кавказом. Материалы, извлеченные С.А. Белокуровым. Вып. 1. 1578-1613 гг. //
ЧОИДР. 1888 г. Кн. 3 (146). – М., 1889. С.32 (1).
425
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья… С.168.
426
Хайретдинов Д.З. Мусульманская община Москвы... С.138.
427
Нижний Новгород в XVII веке. Сб. документов. / Под ред. С.И. Архангельского. – Горький, 1961. С.82-
85, 125-126, 231-233, 241-242.

132
заведения, что вызвало в 1679 г. жалобу со стороны горожан и царский запрет на
ведение торговли гостям с Востока «без государевых грамот». Однако, надо
думать, перед нами – пример «грязных информационных технологий»,
примененных в отношении конкурентов. Едва ли возможно предположить, что в
позднесредневековой мусульманской общине не было крепких в моральном
отношении лиц, которые должны были придерживаться исламских устоев,
содержать молитвенные помещения, приглашать имамов и первыми выступать
против нарушений шариата соплеменниками. К такой трактовке событий
подталкивает то обстоятельство, что Нижний Новгород был не единственным
городом, где в эти годы местные купцы и горожане «вдруг» озаботились
моральным падением мусульман. В ответ правительство несколько раз
предпринимало протекционистские меры с целью ограничить в русских городах
торговую деятельность восточных купцов, и всякий раз это происходило под
благовидным предлогом борьбы с подпольной торговлей дорогими видами товара
(золото, серебро, табак и т.д.). Так, только в Москве различные запреты в
отношении «кизылбашей, тезиков, бухарян, черкасов, кумыков, индейцев,
крымцев, астраханских жильцов» следовали один за другим в 1661, 1667, 1684 гг.
и т.д.428
Резюмируя, следует сказать, что подлинная история мусульманской
общины Нижнего в XVII в. до сих пор остается неизученной и должна стать
предметом отдельного исследования.

428
Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в Государственной коллегии иностранных
дел. Ч.4. – М., 1828. С.73, 201, 202.

133
 5.3. ТАТАРСКИЕ ОБЩИНЫ В ГОРОДСКИХ ЦЕНТРАХ
НИЖЕГОРОДЧИНЫ В XV-XVII ВВ.

Но на территории нынешней Нижегородчины было еще несколько крупных

очагов татаро-мусульманской цивилизации, о которых мы подробно говорили
выше. После окончательного вхождения поволжских ханств в состав России здесь
возникли три локальные группы татар: арзамасские, проживавшие на юге (в
центральной части) Нижегородчины, курмышские, обитавшие между Курмышом
и Сергачом, и алатырские, земли которых лежали к югу от Сергача и Пильны. О
том, что этим группам татар принадлежали обширные угодья и целые села на
территории современной Нижегородской области и вокруг нее, известно и
написано очень много. Мы же зададимся иным вопросом: а что известно об их
проживании в крупных городских центрах?
Однако, как и в других аналогичных случаях, историческая наука либо не
видит этой проблематики, либо равнодушна к ней. Это отчасти может быть
объяснено: ведь вслед за попыткой локализовать местожительство городских
татар встанут новые, еще более злободневные вопросы, с точки зрения
актуальности имеющие не только научное, но и социальное значение – где
располагались их мечети, медресе, мусульманские кладбища? Тем не менее, тот
факт, что таковые существовали, едва ли может быть подвержен сомнениям. В
противном случае мы должны предположить, что татары, со времен Золотой
Орды и постордынских государств контролировавшие администрацию
Московского и Нижегородского княжеств, назначавшие и пленившие великих
князей и от милости которых великие князья зависели, владевшие тем же
Курмышом в середине XV в., выходили молиться куда-то за пределы городских
стен... Реальная же картина была, по-видимому, совсем иной, как свидетельствует
пример Кадома. Первое упоминание о мечети в Кадоме относится к 1570 г. В то
время в Кадоме была значительная по численности группировка служилых татар:

134
из Записной книги Полоцкого похода 1563 г. видно, что кадомских князей, мурз и
казаков насчитывалось 825 человек. Впоследствии все кадомские татары
проживали только в сельской местности вокруг Кадома – вероятно, по аналогии с
ситуацией в Темникове, после прихода к власти Романовых их постепенно
вытеснили за пределы города. Однако этот процесс был значительно растянут по
времени: из сказок кадомских татар 1673 г. косвенно видно, что в то время в
Кадоме имелось мусульманское духовное лицо – абыз.429 Дальнейшая судьба
мечетей Кадома неизвестна; по утверждению Е. Тепловодской, на их месте были
построены православные церкви.430
Насколько древним было присутствие татар и их предков в Арзамасе?
Объективный ответ на этот вопрос не находит места в исторической науке. Даже
дореволюционная историография, которая мимолетно пропускала многие
сообщения на тему татаро-мусульманского присутствия в центральной России (но
не делала из этих сообщений никаких выводов), практически ничего не говорит
на этот счет. Данные приводятся крайне путаные и непоследовательные:
«Арзамас еще в XIV столетии был разорен болгарами, а потом восстановлен
казанскими татарами».431 Почему разорен, когда восстановлен? – ответов на эти
вопросы у нас нет. Автор «Очерков…» 1885 г. М. Овчинников, видимо, не
захотел расшифровать чуть более подробное сообщение «Географическо-
статистического словаря», вышедшего за два десятилетия до этого. Здесь
говорится: «В 1366 г. Арзамас пострадал от набегов владетеля Болгар, Булат-
Темира, но впоследствии возобновлен и заселен Казанскими татарами».432
Прекрасный анализ данного похода в район Сундовика и Пьяны ордынского
правителя Пулад-Тимура, правившего в Булгаре в 1361-1367 гг. в качестве
независимого хана, провел А.М. Орлов.433 Из совокупности всех сообщений на
эту тему можно сделать простой вывод о том, что до середины XVI в. тюрко-

429
Хайретдинов Д.З., Акчурин М.М., Ишеев М.Р. Мечети Рязанской области // Ислам в центрально-
европейской части России. Энц. словарь, 2009. С.160.
430
Тепловодская Е. Троицкий собор. // URL: http://kadom.ru/istorija/troickij_sobor.html (сайт «Кадом») [дата
обращения 12.02.2016]
431
Очерк Нижегородской губернии в историко-географическом отношении. С.55.
432
Географическо-статистический словарь Российской империи. Т.I. – СПб., 1863. С.128.
433
Орлов А.М. Нижегородские татары. С.109-110.

135
мусульмане составляли значительную часть, если не большинство, населения
Арзамаса. Собственно, и целью похода было «поставить в свое подчинение все
остальные [помимо Булгара, занятого Пулад-Тимуром в 1361 г.] булгарские
княжества».434
О том, что татары проживали в городе Арзамасе вплоть до начала XVII в.,
свидетельствуют источники и говорят исследователи: «пребывание служилых
татар в Нижнем Новгороде и Арзамасе позволяет сделать вывод о существовании
там мусульманских общин».435 Действительно, если «знатные мурзы»
«упоминаются в ближнем окружении арзамасского воеводы»436 (1594 г.), то это
скорее свидетельствует о том, что они жили в городе, а не в малонаселенных
деревнях в 30-40 км от Арзамаса. Однако более подробных сведений по этой
тематике пока не обнаружено, как по причине военных действий периода Смуты
начала XVII в., от которых Арзамас значительно пострадал, так и в связи с
политикой местных властей при новой династии Романовых. Очевидно, власти в
Арзамасе или Курмыше действовали аналогично тому, как поступали воеводы в
Темникове437 или Кадоме во второй половине XVII в., изгоняя из города местных
мусульман и меняя этнодемографическую картину.
Сегодня как никогда требуется историческая правда относительно того, где
и как жили татары в крупных городских центрах Нижегородчины, когда они там
поселились и каким образом исчезли. Можно предположить, что часть этих
городов пришла в запустение или была сознательно разрушена при заселении
данных земель потоком помещиков и крестьян с запада; об этом говорят
сохранившиеся отрывочные упоминания в источниках таких местностей, как
«село Отемасово, что было село Старое Отемасово городище».438 Будем
надеяться, что рано или поздно справедливость в этом вопросе будет
восстановлена и объективные подходы в исторической науке восторжествуют.

434
Бахтин А.Г. Указ. соч. С.55.
435
Сенюткина О.Н., Мухетдинов Д.В. Нижегородская городская мусульманская община //Ислам на
Нижегородчине. Энц. словарь. С. 128.
436
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья… С.112.
437
Акчурин М.М., Хайретдинов Д.З. Темников // Ислам в центрально-европейской части России. Энц.
словарь. С.299-300.
438
Писцовая книга Арзамасского уезда… С.320.

136
Основанием для такого оптимистического заявления служат и последние находки
археологов, работающих в рамках программы «Материальная культура народов
Волго-Окского региона в эпоху средневековья». По последним, пока еще не
опубликованным данным, учеными обнаружен в Курмыше мусульманский
могильник, датируемый поздним средневековьем (XVI-XVII вв.).439
Следовательно, курмышские татары были названы так не потому лишь, что они
проживали в сельской местности Курмышского уезда, но и в самом уездном
городе. Как пишут ученые, «история этого города связана с проживанием в нем
служилых татар. Многие татарские рода – выходцы из Курмыша – участвовали в
заселении юго-востока Нижегородчины, основании ряда сел в Чувашии и
Татарстане, а также сопредельных территориях».440 По данным Писцовой книги
1623-1626 гг., в Курмыше имелись такие рудименты тюрко-татарской эпохи, как
«аманацкой» двор и несколько толмачевых дворов.441 Под аманатским двором
имеется в виду здание для содержания заложников – аманатов. Толмачами в
Московской Руси до XVIII в. назывались устные переводчики, в данном случае –
с восточных языков, прежде всего татарского442 (в главе VI мы увидим, что
данные толмачи имели непосредственное отношение к курмышским служилым
татарам).
Безусловно, аналогичным образом дело обстояло и в Арзамасе. Известно, в
частности, что в этом городе даже велось делопроизводство на татарском языке
(«татарские записные книги и списки с государевых грамот»), а один из
«выборных целовальников»443 Арзамаса в 1629 г. носил татарское имя Девай
Ашаев.444 Эти открытия и выводы полностью меняют сложившиеся в последнее
время стереотипы о татарах как исключительно сельчанах, чуть ли не по 1-2
человека проживавших в своих малонаселенных деревнях в окружении русского и
мордовского населения.

439
См.: Ислам на Нижегородчине. Ежегодный журнал. – Н.Новгород, 2009. №8-9. С.12.
440
Ахметгалин Ф.А., Ситдиков А.Г. Материальная культура населения Волго-окского междуречья в эпоху
средневековья // Форумы российских мусульман. №4. – М. – Н. Новгород, 2009. С.32.
441
Акаемов Н.Ф. Город Курмыш в XIV-XVIII веках. С.11-12.
442
Хайретдинов Д.З. Мусульманская община Москвы… С.80.
443
Должностное лицо уездного уровня.
444
Акты Московского государства. Т.I. Разрядный приказ. Московский стол. С.242-243.

137
 5.4. ВЛАДЕНИЯ НИЖЕГОРОДСКИХ ТАТАР В АДМИНИСТРАТИВНО-
ТЕРРИТОРИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЕ МОСКОВСКОГО ГОСУДАРСТВА
XV–XVII ВВ.

Вообще, при изучении татарского быта этой эпохи складывается

впечатление, что татары существовали в некоем «параллельном» пространстве, не
подчиняясь чиновникам. Подобное отмечено даже в самой столице – Москве:
«Улицы Татарской иноземцы, толмачи и переводчики по наряду десятского на
уличный караул не ходят, и людей не высылают и десятника бьют, и собаками
травят, и говорят такие слова, что объезжего с подьячим и служилыми людьми
хотят бить до смерти».445 Если такая ситуация в XVII в. была характерна для
Москвы, то что можно было ожидать от районов компактного проживания татар,
располагавшихся на достаточном удалении от нее? Источники прямо говорят о
тех опасностях, которые представляли собой «вольные» курмышские татары на
рубеже XVII-XVIII столетий: «Да и то ему [новому воеводе Курмыша М.В.
Шишкину] смотреть и беречь накрепко, чтоб Курмышские мурзы, и татары, и
чуваша и черемиса русских людей не побивали, и из города в город не свозили, и
не продавали и напрасные продажи и насильства ни кому ни в чем не чинили, а
держала б у себя мурзы и татары во дворех и за дворы всяких вер некрещеных
иноземцев».446
В целом, не напоминает ли это ситуацию, сложившуюся много позже на
Кавказе и в Центральной Азии после вхождения этих земель в состав Российской
империи? Здесь, при наличии российских наместников и генерал-губернаторов,

445
Объезжие головы и полицейские дела в Москве в конце XVII в. – М., 1894. С.55-56.
446
Материалы исторические и юридические района бывшего Приказа Казанского Дворца. Т. II. –
Симбирск, 1898. С.21.

138
местное население подчинялось не столько общеимперскому закону и его
блюстителям, сколько традиционной власти биев, эмиров, шамхалов и имамов,
которые признали «Белого царя». В западноевропейской колониальной системе
это называется «протекторатом». Нет ли элементов протектората в системе
московской власти на землях татар Мещеры?
Так, изначально в Касимове «политическая власть находилась в руках татар,
хотя по мере становления тут уездной системы власти, когда складывалась
параллельная система русской уездной администрации, она становилась все более
эфемерной».447 Далее мы можем распространить эту схему и на татарские
княжества в Мещере: несмотря на наличие московских воевод и администрации
новообразованного Арзамасского или Курмышского уезда, татарские князья по-
прежнему, «по старине» управляли своими старинными вотчинными землями,
осуществляли над подвластным населением суд, собирали с него подати. Мурзы
господствовали в светской стороне жизни, абызы – в религиозной, хотя в
исламской культуре эти сферы соединены и переплетены теснейшим образом.
Мусульмане по-прежнему строили и посещали мечети, жили по правилам
шариата и хоронили покойных на мусульманских кладбищах. Очевидно,
существовала и собственная образовательная среда, с медресе и мектебами.
«Несмотря на то, что в документах говорится о “княжении”, мы практически
нигде не встречаем слово “княжество”. В Мещере ему соответствовало понятие
“беляк”. Мещерские беляки на рубеже XV-XVI вв. органично вписывалось в
структуру Московского государства, которое по природе своей строилось из
удельных княжеств.»448 Укоренившиеся за много веков на этих землях, татары
Мещеры как бы не замечали новой уездной администрации. Та же, в свою
очередь, лишь мимолетно сообщает о местном татарском населении в
сохранившихся источниках.
С чисто административных позиций так оно и было: например, в
зависимости от национального состава населения, чиновники по-разному

447
Исхаков Д.М. Тюрко-татарские государства XV-XVI вв. С.29-30.
448
Татарские князья и их княжества. С.8.

139
исчисляли количество станов (мелких территориальных единиц) в одном и том же
уезде. Как пишет А.А. Гераклитов относительно XVII в., «Арзамасский уезд в
зависимости от того, идет ли речь о мордве или о русских, делится то на два, то на
шесть станов. Можно по некоторым намекам догадываться, что нечто подобное
существовало и в уезде Алатырском».449 Вероятно, что и в случае с татарским
населением действовала подобная схема, которая могла опираться на межевание
татарских княжеств XV – начала XVII вв., ведь разные национальные и сословные
группы в Мещере даже и находились в ведении различных организаций. На
примере Арзамасского уезда мы видим, что русские помещики и вотчинники
были в ведении Поместного приказа, помещики из числа служилых татар –
приказа Казанского дворца, а мордва и бортники управлялись Новгородской
четью.450
Таким образом, мы воочию убеждаемся, что эти социумы живут некими
параллельными сообществами: эта ситуация один в один повторится затем на
мусульманских землях, включенных в состав Российской империи в XVIII-XIX
вв. Вообще, и дальнейшее «автономное развитие татарского этноса в составе
Российского государства»451 не является секретом для исследователей. Тем
больше оснований предположить, что в XVI в. подобная автономия граничила с
суверенностью татарских властителей на землях Мещеры.
В дальнейшем по мере укрепления власти Москвы права и сфера влияния
мурз и абызов уменьшались. В конце концов их власть оказалась урезанной
настолько, что их княжества просто «растворились» в Арзамасском или
Алатырском уезде.452 То же самое случилось в середине XVII в. с Романовским
ногайским улусом под Ярославлем, а в конце того столетия – и с Касимовским
удельным владением. Однако, в отличие от княжеств в Мещере, в последних
случаях власть собственных правителей (ногайских биев; ханов и султанов-

449
Гераклитов А.А. Алатырская мордва по переписям 1624 – 1721 гг. – Саранск, 1936.
450
Водарский Я.Е. Указ. соч. С.22.
451
Михайлова С.М., Коршунова О.Н. Идея государственности в национальном сознании татар
(исторический экскурс) // Актуальные проблемы истории государственности татарского народа. – Казань, 2000.
С.97.
452
Хайретдинов Д.З. Этногенез нижегородских татар: арзамасский субстрат. С.363.

140
Чингизидов) сохранялась до самого конца в столичных городах – Романове и
Касимове.
Что же касается судьбы княжеств Бутаковых, Мансыревых–Аганиных, не
говоря уже о довольно рано ликвидированном Саконском княжестве Чегодаевых,
то в этом случае наш предварительный вывод противоположен. Власти этих
князей в городах в XVII в. не просматривается вовсе, хотя есть все основания
предполагать, что когда-то и Арзамас, и Саров, и Саконы так или иначе входили в
сферу их влияния. После же упрочения у власти династии Романовых мурзы и
абызы были окончательно вытеснены в сельскую местность, подобно тому, как
это произошло с некогда татарскими городами Темниковом и Кадомом, а затем и
полностью лишились своих титулов.453
Не произошло ли то же самое и на юго-востоке Нижегородчины, на землях
Курмышского и Алатырского уездов, где мы предположили существование до
середины XVI в. как минимум двух татарских княжеств? Их исторические пути
ученым еще только предстоит выяснить.

453
См.: Макаров Д.В. Татарские мурзы, не утвержденные в дворянском достоинстве // Ислам в
центрально-европейской части России. Энц. словарь. С.280-281.

141
 ГЛАВА VI. ВОЕННОЕ ЗНАЧЕНИЕ И ЧИСЛЕННОСТЬ СЛУЖИЛЫХ
ТАТАР НИЖЕГОРОДЧИНЫ

6.1. ВОЕННОЕ ЗНАЧЕНИЕ НИЖЕГОРОДСКИХ ТАТАР В МОСКОВСКОМ

ЦАРСТВЕ (СЕРЕДИНА XVI – КОНЕЦ XVII вв.)

Главным предназначением арзамасских служилых татар в системе

государственного устройства Московии в XVI–XVII вв. являлась охрана дорог,
идущих из Степи на север, к Москве (через Муром) и Нижнему Новгороду. С
теми или иными вариациями, эти дороги шли мимо таких крупных населенных
пунктов, как Саров, Саконы, Арзамас. Считается, что именно по этой причине
упомянутые в источниках татарские деревни Арзамасского уезда располагались
вдоль этих важных для того периода трасс, хотя мы предполагаем здесь несколько
иную причинно-следственную связь, ведь и дороги, и населенные пункты
восходили к эпохе Золотой Орды. А, поскольку и сама охранная функция татар
очевидным образом (в свете изложенного в предыдущих главах) существовала,
начиная с ордынских времен, наивно представлять этот субэтнос в виде всего
лишь нескольких отрядов «из 2–6 человек».454 Напротив, ниже мы увидим, что
численность и данной локальной группы, и других татарских групп,
проживавших на землях нынешней Нижегородчины, была выше на порядки
относительно тех цифр, которые сложились у историков-архивистов на основе
предлагаемых ими подходов в этой проблематике.
Кроме того, «служилые люди» из татар составляли элитные отряды в
войсках московских правителей. В конце XV–XVI вв. основная масса служилых
татар использовалась на западных границах Московского государства – против

454
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 38.

142
Литвы, Швеции, Ливонского ордена. Эта тенденция в дальнейшем только
усиливалась. Наиболее активно татарские отряды использовались на полях
сражений Ливонской войны 1558–1583 гг., а также в качестве гарнизонов
западных русских городов – Новгорода, Пскова, Великих Лук, Смоленска и
других. Начиная с 70-х гг. XVI в. наряду с другими, на Ливонскую войну стали
призываться арзамасские татары. Так, в июне 1579 г. арзамасские мурзы, казаки и
бортники (об их этнической принадлежности см. главу VII) были призваны в
поход «на Немецкую и на Литовскую землю» (наряду с ними указаны также
алатырские бортники и новокрещены).455
С начала XVII в. татары стали одним из самых значимых акторов Смутного
времени. Например, татары Нижегородчины слаженно выступили против власти
Василия Шуйского, пленив его людей под Курмышом в 1606 г., захватили Яранск
и принимали активное участие в штурме Свияжска в 1609 г. Среди татарских
руководителей этого движения известны: князь Брюшей Еникеев из Темникова;
арзамасские мурзы Теребердей и Бибай Мустофины и др. В составе Второго
нижегородского ополчения князя Д. Пожарского и К. Минина были татары из
Кадома, Темникова, Шацка, Алатыря, Арзамаса, Романовского уезда.456
Татарские отряды занимали одно из ведущих мест в войнах, которые вело
Российское государство. К примеру, в июне 1615 г. арзамасские, алатырские и
курмышские татары воевали с поляками, а уже в августе – со шведами. За
короткий период 1615–1618 гг. они 11 раз привлекались к различным боевым
действиям (Таблица 1).

Таблица 1 – Численность боевых отрядов служилых татар Нижегородчины,

принимавших участие в военных действиях 1615–1618 гг.

№ Боевое Дата Арзамасские Курмышские Алатырские Ист.: Книги

предназначение татары татары татары разрядныя.
Т. I, стр.
1 С кн. Д.М. июнь 228 120; 121 230 48–49
Пожарским «Брянску 1615
помогать»

455
Разрядная книга 1475–1605 гг. Т. III. Ч. I. С. 662.
456
Хайретдинов Д.З. Военное значение и численность служилых татар Нижегородчины // Приволжский
научный вестник. – №5 (45). Ч.2. – Ижевск, 2015. С.11.

143
2 С Ф.И. август 228 276 66
Шереметевым на 1615
Псков
3 С М.С. Дмитреевым ноябрь 228 121 254 107
на Лисовского 1615
4 «Воевать Литовскую июль 62 170
землю» 1616
5 Поход под Псков сентябрь 84 60 115 213
1616
6 Под Дорогобуж и октябрь 84 60 115 222–223
Смоленск 1616
7 Под Дорогобуж; в январь 79 60 112 230–231
Вязьму с кн. Ю.Я. 1617
Сулешовым
8 Под Дорогобуж август 114 60 115 359
1617
9 В Вязьму против декабрь 94 34 107 437
королевича 1617
Владислава
10 В Торопец, Невль и тогда же 91 30 тарханов 115 450
Волок + 60 татар
11 Оборона Москвы от август 3 507
войск королевича 1618
Владислава и
гетмана Саадачного

Определить полную численность татарских локальных групп по этим

данным не представляется возможным, поскольку в источнике указано лишь
число принимавших участие в том или ином военном походе. В связи с этим
подсчет полной численности арзамасских, курмышских и алатырских служилых
татар (для рубежа 1620–1630-х гг.) мы произведем чуть ниже.
После возобновления военных действий с Польшей в 1632 г. под Смоленск
с боярином М.Б. Шеиным было послано более 300 курмышских, алатырских и
арзамасских служилых князей, мурз и татар.457 Поскольку этому воеводе не
удалось взять Смоленск, в 1633 г. был подготовлен дополнительный «поход всех
татар, атаманов, казаков, новокрещен»458 с отрядами под командованием князей
Дмитрия Мамстрюковича Черкасского и Дмитрия Михайловича Пожарского. В
нем выступили: «казанские мурзы и татары – 275 человек, свияжские мурзы,
татары и новокрещены – 205, из Курмыша татар и тарханов – 155, касимовских

457
Книги разрядныя. Т. II. С. 386.
458
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 68.

144
татар – 508, темниковских – 550, кадомских – 347, алаторских – 359, арзамасских
– 220».459 Очевидно, последние военные действия вновь показали высокую
боеспособность служилых татар, поскольку после окончания этого этапа войны, к
1636 г., численность данной этносословной группы в пределах Нижегородчины
резко увеличилась, о чем подробнее будет сказано чуть ниже.
Начиная с 1620 г. арзамасские татары регулярно привлекались для несения
так называемой украинной службы по охране важнейших городов на «польской
Украине», то есть в пределах нынешних западных областей Российской
Федерации. В «Разрядных книгах» чаще всего упоминаются два ключевых города
«польской Украины» – Крапивна и Дедилов (ныне в Тульской области). В те годы
арзамасские татары служили в Дедилове, составляя иногда до одной трети всей
численности передового полка. В 1640-х гг. к украинной службе, помимо
арзамасских татар, которые служили в Одоеве (ныне на западе Тульской области),
стали привлекаться и алатырские: в Туле, потом в Веневе (ныне на востоке той же
области).460
Другой важной стороной деятельности служилых татар была их служба по
возведению и охране засечных черт – сторожевых линий, возводимых
Московским государством для охраны границ. Например, известно о том, что
арзамасские князья, мурзы и татары участвовали в строительстве новой
Симбирской засечной черты в 1648 г., в то время как арзамасские дворяне и дети
боярские отказались принимать участие в этой стройке.461 Об алатырских мурзах
и татарах сообщается, что они наряду с драгунами и солдатами в 1638 г. за две
недели соорудили в Веневе земляной город – то есть крепость, окруженную
валом.462
Несмотря на то, что к началу XVIII в. военное значение служилых татар
значительно упало, они все еще активно призывались правительством на боевую
службу. Тем самым государство достигало сразу двух целей: во-первых,
459
Соловьев С.М.Указ. соч. С. 269.
460
Русская Историческая библиотека, издаваемая Археографическою комиссиею. Т. Х. Записныя книги
Московскаго стола 1636–1363 г. – СПб., 1886. С. 111, 156, 195, 199, 207.
461
Акты Московского государства. Т. II. Разрядный приказ. Московский стол. 1635–1659. – СПб., 1894. С.
190–191, 214.
462
Там же. С. 81.

145
использовались богатые боевые навыки служилых татар, во-вторых, сокращалась
численность этой потенциально опасной для престола этносословной группы. Об
этом откровенно будет сказано царским сановником И.К. Кирилловым в 1735 г.,
когда он предлагал отправлять на службу в Оренбург башкир и татар-мишарей
(мещеряков): «...Хотя по мало наряжены будут, однако же которое время там
пробудут, в то жены без плода останутца, а кого убьют, тот и вовсе не
возвратитца. Как исстари сию политику во всем государстве над татарами во
время Швецкой и Польской и Турецкой войн делали, везде их перед войска в
первых на пропажу посылали, вменяя в службу»463. «Масса арзамасцев и
алатырцев воевала в ходе Северной кампании (1700–1721 гг.)»; так, только в 1707
г. 105 алатырских служилых татар отправились на военную службу в качестве
драгун.464
В 1708 г. 5 мурз и 524 служилых татар из 26 сёл Алатырского уезда были
отправлены на службу во вновь сформированный Симбирский конный
(рейтарский) татарский полк.465 В каких именно боевых действиях они
участвовали, остается пока невыясненным. По мнению С.Б. Сенюткина (по его
подсчетам, там было 555 человек), создания полка требовала не только Северная
война, но и бунт К. Булавина и мятежи в Башкирии.466 В большинстве своем эти
алатырские татары вернулись затем на родину.467
Служилые татары в царской России продолжали традиции ордынской
эпохи, когда они по велению хана «приводили в покорность» неблагонадежных
князей или отдельные местности. С вхождением их в состав Московии ситуация
принципиально не изменилась: будучи в личном плане зависимыми только от
великого князя / царя, татары служили ему в военной сфере, но не признавали
авторитет мелкого и среднего чиновничества. На боле битвы татары показывали
свое высокое мастерство, благодаря чему им многое прощалось до поры до
времени.

463
Материалы по истории Башкирской АССР. – М. – Л., 1949. Т. III. С. 493–494.
464
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 82–83.
465
Баязитов Р.Ж., Макарихин В.П. Нижегородские татары-мишари в Новое время. С. 24, 48, 50–51.
466
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 84.
467
Орлов А.М. Нижегородские татары... С. 164.

146
 С точки зрения исламской идеологии, служба этих татар Московскому
престолу являла собой вариацию политики «амана, аманат» (араб. «доверие»),
получившей особую известность на Востоке. В ее рамках государство полностью
поручает некой доверенной группе (как правило, этническому сообществу)
выполнять определенные виды военной, пограничной и охранной службы в обмен
на личные привилегии и сохранение своего особого статуса. Аналоги этого
явления хорошо известны в рамках Арабского халифата: это берберы при
Омейядах, тюрки-гуламы при Аббасидах, гвардия «сакалиба» (кипчаки или
славяне, по мнению разных ученых) в Андалусе и т.д. В России татары честно и
добросовестно служили в указанной сфере, не став рабами, холопами
Московского государства. Большинство из них сохранило верность религии своих
предков, своему традиционному образу жизни, своей культуре, несмотря на
религиозные притеснения со стороны государства. Весьма показательно в этой
связи, что правительство не решилось отправить военные отряды служилых татар
Нижегородчины на подавление восстания казанских татар и луговых марийцев
весной 1616 г., хотя восставшие собирались идти походом на Нижний Новгород и
Арзамас.468 Этот пример, в совокупности с сообщением «Сафаджайских
тетрадей» о военном сопротивлении татарского населения с. Мурзиц отрядам
Ивана Грозного в середине XVI в., наилучшим образом опровергает сложившиеся
мифы об извечной «вражде» казанских и нижегородских татар, и о
«предательстве» последними кровно-религиозного родства с Казанью. На самом
деле служилые татары, не изменившие своего быта со времен Золотой Орды,
лишь приспособились к новым условиям жизни, сохранив при этом и свою
личную свободу, и высокую степень автономности, и все свои льготы, всякий раз
выторговывая себе новые.
С позиций мусульманской уммы и судеб ислама в России, самое главное
предназначение служилых татар оказалось в другом. Несмотря на явный
проправославный крен в политике России второй половины XVII в., как минимум
четыре фактора, согласно С.Ф. Фаизову, сдерживали широкомасштабные

468
Книги разрядныя. Т. I. С. 118.

147
карательные правительственные меры в отношении мусульман. Среди них
(начнем с менее значимых):
● политика Крыма, который считал себя преемником Золотой Орды, и
стоящего за его спиной османского султана – халифа мусульман всего мира;
● «резкое расширение зоны дипломатических контактов России на
мусульманском Востоке», что вынуждало ее «поддерживать на международной
арене реноме дружественного к мусульманам государства»;
● церковный раскол, который «несколько затенил» на длительное время все
другие конфессиональные вопросы.
● Но на первое место исследователь ставит фактор особого «сословия
служилых татар-мусульман, воинов и дипломатов, с которым правительство
должно было соблюдать баланс интересов».469
Таким образом, существование служилых татар позволило исламу как
религии и мусульманским общинам выжить в непростых условиях, причем
некоторая степень национально-религиозной автономии, имевшаяся у татар
Мещеры, рано или поздно распространилась также и на татарские группы в
других регионах, не исключая и Казани.

6.2. ВОПРОС О ЧИСЛЕННОСТИ НИЖЕГОРОДСКИХ СЛУЖИЛЫХ

ТАТАР

Чтобы понять реальный вес силы, которую представляли собой служилые

татары – предки нижгар (в границах современной Нижегородчины), можно
произвести примерные подсчеты – хотя в оценке общей численности этой
этносословной группы ученые значительно расходятся. Так, А.В. Беляков

469
Фаизов С.Ф. Ислам в Поволжье... С. 23.

148
полагает, что «во второй половине XVI в. служилых татар насчитывалось около
10 тысяч человек, что по разным подсчетам составляло 7–25% от общей
численности войска».470 И.Г. Бурцев считает, что «всего в разных уездах
Московии насчитывалось порядка 15–20 тысяч служилых татар».471 Для наших
дальнейших оценок необходимо понимать, что исследователи имеют в виду лишь
численность воинов, проходивших военную или караульную службу в различных
местах государства.
Несмотря на то, что в источниках того времени отсутствует «общий учет
нерусских народностей»472, в них содержится немало числовых показателей по
проходившим военную службу тем или иным группам татар. Они могут помочь
исследователям при определении общей численности татарских субэтносов
Мещеры, включая ее восточную часть (юг нынешней Нижегородчины). Но при
этом надо учитывать одно важное обстоятельство, которое большинство
исследователей, оперировавших приведенными в источниках цифрами, упускают
из виду. Как справедливо замечает А.В. Беляков, к XVII в. служилые татары
служили «посменно по половинам и третям».473 Поэтому для определения их
общей численности указываемые в документах цифры по тем или иным
локальным группам, проходящим украинную службу, следует умножать вдвое
или втрое. Д.В. Макаров объясняет этот факт следующим обстоятельством:
«Зависимого населения у служилых татар было мало, а земельные наделы
меньше, чем у русского дворянства (по крайней мере, в XVII–XVIII вв.), поэтому
пахать, убирать и косить приходилось им самим. Между тем заготовка сена и
прочего фуража на зиму в нашем климате имеет определяющее значение для
стойлового животноводства, лежавшего в основе домашнего хозяйства служилых
татар. Кроме того, взрослые мужчины играли ведущую роль в весенне-летних

470
Беляков А.В. Служилые татары // Tartarica. Атлас. С. 398.
471
Бурцев И.Г. Украинная служба татар // Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь. С.
312.
472
Водарский Я.Е. Указ. соч. С. 195.
473
См.: Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь. С. 300, 338.

149
полевых работах, от которого зависело их личное зерновое хозяйство».474 При
этом обратим внимание, что охранная служба велась именно в период с весны по
осень475, и если не соглашаться с формулой определения численности взрослых
мужчин из служилых татар путем умножения источниковой цифры на 2 или 3, то
вообще непонятно, кто из них мог находиться дома и вести хозяйство.
Многолетняя поголовная мобилизация могла привести к острому конфликту с
корпорацией служилых людей.
Подсчитаем согласно этому правилу численность арзамасских служилых
татар для первой трети XVII в. В 1629 г. в самом Арзамасе и уезде проходило
службу 216 князей, мурз и татар. Если к ним прибавить 91 проходящих службу в
Дедилове476, получим 307 человек. Для проверки применим другую методику
подсчета: в 1628 г. в Дедилове служило 109, им на смену в следующем году
прибыло 91, и тогда же еще «по болшим вестем» велено быть здесь на службе еще
109 арзамасским татарам.477 Очевидно, речь идет именно о службе по третям,
которая была принята за правило среди арзамасских татар в этот период. Сложив
указанные цифры, получим 309 человек, что вполне сопоставимо с первым
результатом.
Не совсем понятно, почему в 1632 и 1633 гг. в Арзамасе указано 1470
князей, мурз и татар (из 1820 человек общего населения).478 С одной стороны,
источник дважды повторяет эту цифру, что вызывает доверие к ней. Но, с другой
стороны, в 1629 и 1630 гг. точно такая же численность указана для мордвы
Арзамаса, которая в последующих годах здесь не фигурирует.479 Спишем это на
ошибку составителей разрядов. Поскольку в походе под Смоленск М.Б. Шеина
1632 г. приняло участие 147 арзамасских татар480, то, видимо, в самом Арзамасе

474
Макаров Д.В. Тьмы и «татарские места» центральной России. Доклад // Историческая география и
социо-культурное развитие средневековых тюрко-татарских государств (XV – 2-я треть XVIII вв.). Конференция. –
Казань, 16–17.03.2010.
475
Баязитов Р.Ж., Макарихин В.П. Нижегородские татары-мишари в Новое время. С. 17.
476
Книги разрядныя. Т. II. С. 115, 199.
477
Там же. С. 20, 103, 115, 116.
478
Там же. С. 662, 729.
479
Там же. С. 167, 266.
480
Там же. С. 386.

150
оставалось такое же их число (а кто-то из писцов приписал к цифре лишний ноль),
в итоге мы получим примерно те же 300 человек.
Для 1636 г. в источнике указано 234 татар, служивших в Дедилове, и 234
мурз и татар в Арзамасе481, итого 468 человек, то есть прирост группы составил
51% (на самом деле он был еще больше, поскольку несколько семей из этой
группы в 1635 г. переселилось в Казань и ее пригороды, о чем будет сказано в
главе IX). Ошибка составителя источника исключена, поскольку аналогичный
всплеск численности в этот год мы увидим и для алатырских служилых татар.
Подобный рост фиксируется и в 1628 г. – тогда численность арзамасских татар
выросла ориентировочно на 30%. Ниже мы подробнее рассмотрим вопрос о том,
за счет чего мог произойти рост числа служилых людей.
Численность курмышских служилых татар на протяжении 1625–1636 гг.
вполне стабильна (Таблица 2)

Таблица 2 – Численность курмышских служилых татар

в 1625–1636 гг.482

Год В Курмыше Под Смоленск

1625– 128 сл. татар, 4 толмача и 30 тарханов
1627
1628 125 сл. татар, 3 толмача и 30 тарханов
1629 124 служилых татар
1630, 124 сл. татар, 3 толмача
1631
1633 124 сл. татар, 3 толмача 155 сл. курмышских татар и
тарханов
1636 158 сл. татар и тарханов

Поскольку в этот период они ни разу не привлекались к украинной службе,

в 1633 г. в боевых действиях во главе с Д.М. Черкасским и Д.М. Пожарским под
Смоленском принимали участие все 125 служилых татар и 30 тарханов из
Курмыша, указанные в 1628 г. – всего 155 человек. В последующем, к 1636 г. в
состав служилых татар вошли и три толмача, указанные до этого отдельно, что в

481
Там же. С. 840, 931.
482
Книги разрядныя. Т. I. С. 1147, 1254, 1360. Т. II. С. 92, 199, 295, 360, 750, 930.

151
итоге составило все те же 30 тарханов и 128 рядовых служилых, итого 158
человек.
Численность алатырских служилых татар в 1625–1627 гг. составляла 407
человек (мурз и татар), затем к 1628 г. немного подросла до 420 человек.
Одновременно, и притом в гораздо большей пропорции, выросла численность
татар западной Мещеры: кадомских – с 260 до 376 (на 45%), касимовских – с 431
до 614 (на 43%), и темниковских – с 383 до 543 (на 42%).483 Значит, рост числа
арзамасских и алатырских татар в тот год произошел не за их счет!
Далее до 1633 г. численность алатырских татар не менялась. Однако в 1636
г. их вновь стало больше – 487 человек.484 За счет чего на этот раз произошел рост
численности арзамасских (на 51%) и алатырских (на 16%) служилых татар? Быть
может, все-таки за счет татар западной Мещеры, как мы привыкли думать в свете
известных гипотез о происхождении служилых татар Нижегородчины?
Тщательное изучение источника вновь дает отрицательный ответ на этот вопрос
(Таблица 3).

Таблица 3 – Численность служилых татар западной Мещеры в 1628–1636 гг.485

Служилые 1628 г. 1636 г.

татары в уезде украин. Итого в уезде украин.
Служба Служба
Кадомские 248 128 – 376 372 377 –
Михайлов Михайлов
Касимовские 405 209 – 614 610 616 –
Михайлов Михайлов
Темниковские 369 174 – Рязань 543 516 519 – Рязань

В 1628 г. служба этих людей была организована следующим образом: 2/3

группировки оставалось в своем уезде (соответственно Кадомском, Касимовском
и Темниковском), а 1/3 служила в Михайлове или Рязани. Поэтому для подсчета
их общей численности в этот год нужно сложить указанные в источнике цифры. В
1636 г. было иначе: на украинную службу призывался весь личный состав
483
Данные по 1625–1627 гг. см.: Книги разрядныя. Т. I. С. 1148, 1254–1255, 1360–1362; по 1628 г. – в табл.
3.
484
Книги разрядныя. Т. I. С. 1147, 1254, 1360; Книги разрядныя. Т. II. С. 92, 199, 295, 361, 750, 930.
485
Книги разрядныя. Т. II. С. 23, 24, 93, 846, 931.

152
западно-мещерских татар, и примерно одинаковые цифры указаны как для
гарнизонов в Михайлове и Рязани, так и для уездных центров. Следовательно, за
период 1628–1636 гг. численность кадомских (376 → 377) и касимовских татар
(614 → 616) не менялась, и лишь у темниковских (543 → 519) сократилась на 4%.
Этого было явно недостаточно для того, чтобы компенсировать рост численности
арзамасских и алатырских служилых татар.
Очевидно, что ни в Арзамасский, ни в Алатырский уезды татары западной
Мещеры в массовом порядке в эти годы не выезжали, следовательно, прирост
здесь происходил только за счет внутренних резервов. Столь резкое увеличение
численности могло произойти лишь за счет верстания на службу неслужилых, в
том числе ясачных, татар. Их численность в обоих уездах будет рассчитана в
главе VII, пока же можно сделать вывод, что она была довольно высока.
Теперь пришло время вспомнить, что путем всех этих подсчетов мы
получили лишь полную численность воинов-мужчин, составлявших костяк
локальной группы служилых татар. Однако подавляющее большинство таких
мужчин имело семьи, причем многочисленные. Кроме того, в семьях зачастую
проживали также и престарелые родители, содержать которых является
обязанностью мусульман, согласно шариату.486 С другой стороны, среди этих
воинов были и юноши-холостяки, и главы малочисленных семейств и т.д. Отсюда
получается соотношение общей численности той или иной этнолокальной группы
служилых татар 1:10, которое приводят многие авторы. В свете нашей тематики
особенно интересно, что данный коэффициент применительно к количеству
дворов использовал С.Б. Сенюткин – автор первых полномасштабных научных
трудов по истории нижегородских татар.487
Если мы умножим полученные цифры на 10 по данной методике, то
составим представление о максимальной общей численности каждой локальной
группы на период 1629–1633 гг.:
 Арзамасские служилые князья, мурзы и татары: 309  10 = 3090.

486
О проживании в семьях с. Рыбушкино в XVIII веке престарелых людей см.: Сенюткин С.Б. История
татар Нижегородского Поволжья... С. 270.
487
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 387, 389.

153
  Курмышские служилые татары и тарханы: 158  10 = 1580.
 Алатырские служилые мурзы и татары: 420  10 = 4200.
Методика подсчета Д.М. Исхакова, в основе которой лежит количество
дворов, предполагает в качестве множителя 6.488 Она сопоставима с методикой
Я.Е. Водарского, который умножает численность указанных в источниках
служилых людей () на 3, чтобы узнать число мужчин в каждом уезде489; для
включения в подсчеты лиц женского пола справедлива формула х  3  2 = х  6.
Если мы условно приравняем численность взрослых воинов-мужчин к числу
дворов, то минимальные значения по каждой группе будут таковы:
 Арзамасские служилые князья, мурзы и татары: 309  6 = 1854.
 Курмышские служилые татары и тарханы: 158  6 = 948.
 Алатырские служилые мурзы и татары: 420  6 = 2520.
Важное возражение против последней цифры, которое можно выдвинуть с
учетом наших представлений об исторической географии – это тот факт, что
далеко не все земли и населенные пункты алатырских татар относятся ныне к
территории Нижегородчины, т.к. южная часть этого уезда входит сегодня в
Мордовию, Чувашию и Ульяновскую область. Судя по карте Я.Е. Водарского, к
современной Нижегородской области относится полностью один стан
Алатырского уезда – Верхоменский, и частично еще два – Низсурский и
Пьянский (из 5 станов, на которые делился уезд).490 Сколько здесь жило
служилых татар? Попробуем рассчитать более точные показатели по этой группе.
В Курмышском уезде в начале XVII в. насчитывалось 11 татарских сел, в
Арзамасском – 25, Алатырском – 23 села491. Если не учитывать горожан среди
служилых татар, то можно высчитать среднее число жителей, приходящихся на 1
село Курмышского и Арзамасского уездов. Для Алатырского уезда примем
среднеарифметическое значение между ними, и затем высчитаем общее число

488
См.: Исхаков Д.М. От средневековых татар к татарам Нового времени. С. 237.
489
Водарский Я.Е. Указ. соч. С. 107.
490
Там же. С. 234, 255. Ученый ошибся, посчитав Верхсурский и Верхосурский станы Алатырского уезда
за две разных единицы; это суть синонимы, что видно и по карте. Следовательно, уезд состоял из пяти, а не шести
станов.
491
См.: Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 169–170, карты-схемы 1, 4–5.

154
сельчан-алатырцев. Оно составит 3073 (max, по методике С.Б. Сенюткина) или
1844 (min, по методике Д.М. Исхакова) человек алатырских служилых татар.
Итого в границах нынешней Нижегородчины получится от 4646 (min) до
7743 (max) служилых татар, проживавших на этих землях в первой трети XVII в.
(без учета других страт населения, о численности которых будет сказано в
главе VII). Среднеарифметическое между ними – 6195 человек. Эти цифры
гораздо точнее отражают реально сложившуюся на тот момент картину, нежели
мифические «от 1 до 3 служилых татар-помещиков», проживавших в каждой из
14 «первоначальных» татарских деревень Арзамасского уезда: служилые татары
не могли существовать в вакууме, без родителей, жен и детей.
Проанализируем и долевое соотношение этих групп. В свете наших
расчетов оно выглядит следующим образом: арзамасские татары – 39,9%,
курмышские – 20,4%, алатырские – 39,7%.
6,2 тысячи человек – значительная цифра для позднесредневекового
общества (так, по расчетам Д.М. Исхакова, в 1633 г. на землях «бывшего
Мещерского юрта» было всего 24 тысячи служилых татар с семьями)492. С учетом
того, что многочисленное татарское население – как мы только что увидели –
стояло в эпицентре потенциально опасных событий, именуемых Смутой, как само
собой разумеющееся, напрашиваются две тенденции дальнейших действий
правительства по снижению численности татар в регионе во второй половине
XVII – начале XVIII вв. Первая заключалась в политике крещения, вторая – в
выселении и поощрении выезда местных татар дальше на восток, под разными
предлогами. И то и другое не могло не отразиться на дальнейших судьбах народа.

492
Исхаков Д.М. От средневековых татар к татарам Нового времени. С. 237.

155
 ГЛАВА VII. ЭТНИЧЕСКИЕ ПЛАСТЫ И СОЦИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА
НИЖЕГОРОДСКИХ ТАТАР В XVI-XVII вв.

7.1. СРЕЗЫ ЭТНОСОЦИАЛЬНОЙ СТРАТИФИКАЦИИ

НИЖЕГОРОДСКИХ ТАТАР

Выше мы уже неоднократно говорили, что в происхождении татар-мишарей

имеется немало «белых пятен». Очевидно, что в разные исторические периоды
этническая картина Мещеры была различной. Попробуем представить ее в виде
схем, условно отражающих этнопласты предков мишарей в разные эпохи
(Схема 1–2).

Схема 1 – Доордынский период этносоциальной стратификации предков татар-мишарей

(VII – начало XIII вв.)

Социальные верхи (осуществляют Хазары. Волжские булгары. Буртасы?

государственное управление, задают тон в
религии, культуре и т.д.)
Промежуточная страта (господствует в Кипчаки. Аскизы. Буртасы? Древние
языковом пространстве) тюрки?
Социальные низы (определяют Буртасы. Мадьяры (мажары). Древние
антропологический облик и образ быта тюрки?
населения)

Схема 2 – Золотоордынский и постордынский периоды этносоциальной стратификации

предков татар-мишарей (начало XIII – середина XVI вв.)

Социальные верхи Монголы. Центральноазиатские тюрки

Промежуточная страта Кипчаки. Ногаи. Башкиры (бажгарды).
Волжские булгары?
Социальные низы Буртасы. Волжские булгары? Мажары?

156
 Чтобы представить их соотношение друг с другом, воспользуемся мнением
генетиков: «При взаимодействии кочевников с оседлым населением зачастую
кочевники передают имя и иногда язык всему населения региона, но в то же
время ...гаплотипы [то есть генотип] кочевников... мало влияют на [генотип]
региона. Такое воздействие кочевников на все остальное оседлое население
можно оценить как 3–15% гаплотипного состава всей популяции региона. Мы
можем видеть это на примере осетин, венгров и других народов, когда
большинство гаплогрупп населения являются автохтонными, в то время как
этноним (название этноса) и, зачастую, язык, привнесен извне».493 Следовательно,
максимальная доля потомков кочевников ордынской эпохи (кипчаков,
центральноазиатских и сибирских тюрков, в том числе собственно татар, и
монголов) в татарской нации может составлять 15%, остальная часть произошла
от местного оседлого населения доордынского периода – булгар, а в нашем
случае еще буртасов и мажар. Однако до XVIII в. их автоматического смешения
не случилось: потомки разных этносов составили различные социальные слои.
К XVI–XVII столетию все локальные группы нынешних нижегородских
татар должны были иметь четкую этносоциальную стратификацию подобно тому,
как это наблюдалось у других татарских субэтносов того времени.494 Как пишет
Д.М. Исхаков, «наблюдавшаяся тогда этносословная стратифицированность
этноса на “благородных” (аксөяк) и “чернь” (кара халык) фактически не выходила
за рамки присущего феодальным обществам деления на “верхи” и “низы”, хотя и
была связана с более ранними этническими реалиями, восходящими, с одной
стороны, к золотоордынским “татарам”, а с другой – первоначальному населению
Волжской Булгарии»495 (в нашем случае – также и Буртасского княжества).
Поговорим сначала о географической неоднородности изучаемого
субэтноса. Возьмем в качестве ближайшей аналогии касимовских татар, у
которых в средневековье было три этносословные страты: аристократия,

493
Сабитов Ж. Об этногенезе уйгуров и югуров // The Russian Journal of Genetic Genealogy (Русская
версия). Т. 2 – [Б.м.], 2010. № 2. С. 5.
494
Подробнее см.: Исхаков Д.М. От средневековых татар к татарам Нового времени; Его же. Тюрко-
татарские государства XV–XVI вв. С. 28–42; и др.
495
Исхаков Д.М. Тюрко-татарские государства XV–XVI вв. С. 29.

157
проживавшая в самом Касимове и 4 селах так называемого Белого аймака;
промежуточная группа, которая жила в почти 30 деревнях Черного аймака; и
более низкая страта, которой принадлежали 7 или 8 деревень на
противоположном берегу Оки под объединенным названием Черные зипуны
(зыбыны). Память об этом делении сохранялась в их среде вплоть до середины
XIX в.496
Хотя среди нижегородских татар подобных этнологических исследований
на предмет выявления в их среде этносословных групп не проводилось, «методом
включенного наблюдения» автору удалось выявить рудименты прежней
стратификации, сохранившиеся до сих пор. Так, в ряде сёл, прежде всего
Пильнинского района и в Камкино Сергачского района, бытует представление об
аристократическом происхождении некоторых родов. В той или иной степени эти
рода претендуют на предков из числа мурз, и, очевидно, в этом есть доля
правды497 (хотя в целом поиск предков-дворян для нижегородских татар –
нетипичное явление, в отличие от татар Мордовии и тем более Пензенской
области, где оно носит значительно более широкий характер498). Особым случаем
являются потомки нескольких родов из селения Пица Сергачского района, в
котором бытует легенда о переведенном сюда в конце XVII в. дворе касимовского
султана Сеид-Бурхана.499
Семейное предание утверждает, что царица Фатима-Султан (ум. в 1681 г.)
стремилась уберечь часть своих потомков, внуков и правнуков от крещения,
поэтому она отправляла их подальше от Москвы, на Нижегородчину,
распорядившись называть одного ребенка каждого поколения именем Сеид-
Бурхан.500 Есть ли у этой легенды здравые основания?
Во-первых, нет сомнений, что в Касимове знали о каждом татарском
населенном пункте Мещеры, тем более что этот город выполнял роль не только
496
Шарифуллина Ф.Л. Сельские поселения касимовских татар // Ислам в центрально-европейской части
России. Энц. словарь, 2009. С. 261.
497
Хайретдинов Д.З. Этнические пласты нижегородских татар // Теория и практика общественного
развития. – №9. – Краснодар, 2015. С.165.
498
См., напр.: Гильдеев Н.А. Татары Пензенского края. – М., 2008. С. 62–85 и др.
499
Батыргарей Ф. Указ. соч. С. 65.
500
Сенюткина О.Н. Сеид-Бурхан Хусаин // Ислам на Нижегородчине. Энц. словарь. С. 154; Сафаров М.А.
Фатима-Султан // Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь. С. 325.

158
политического центра в этом регионе, но и сакрального центра тюрко-мусульман
центральной России – курука.501 Пица на тот момент являлась чуть ли не самым
дальним татарским селом Арзамасского уезда, непосредственно граничившим с
Касимовским.502 И хотя расстояние между двумя этими населенными пунктами
было все же велико (почти 270 км по прямой), оно в целом укладывалось в
доступные на тот момент для касимовских правителей просторы.503
Во-вторых, данная легенда сложилась вокруг личности тверского имама,
уроженца с. Пица Сеид-Бурхана Хусаина (1877–1933). Помимо того что он был
инициатором строительства Тверской соборной мечети (1905–1906 гг.) и затем
долгие годы возглавлял ее, он также стал военным муллой Московского военного
округа (1909 г.).504 Не только его импозантная и величественная внешность, но и
сам факт, что он «в обход» московских и столичных петербургских имамов
получил столь солидную должность, что именно он в присутствии императора
Николая II принимал присягу военнослужащих-мусульман (факт,
зафиксированный на фотографиях того времени), а также был награжден золотой
медалью, наводят на мысль о его нерядовом происхождении.
Кроме того, некий Сеит-Бурханов в 1847 г. назван заседателем от поселян
Земского суда Сергача.505 Наряду с «ратманом» сергачской Градской ратуши
Рахманом Хамитовым, его имя – единственное татарское на всех 230 страницах
источника, в котором перечислены все чиновники Нижегородской губернии
середины XIX в. Таким образом, хотя «мусульмане живут весьма замкнуто и
проникнуть в татарскую среду дело почти невозможное, так как они весьма
подозрительны и недоверчивы к власти»506 – в данном случае наблюдается все-
таки мизерная интегрированность татар в государственную структуру власти, и
это связано с носителем того самого «чудесного имени» Сеид-Бурхан. Имени,

501
Беляков А.В. Касимов // Там же. С. 120.
502
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья..., карта-схема 1.
503
Так, Сеид-Бурхану б. Арслану принадлежала наемная земля в Керенском уезде (ныне Вадинский район
Пензенской области), крупные вотчины во Владимирском, Ростовском, Суздальском и Московском уездах. См.:
Беляков А.В. Сеид-Бурхан б. Арслан // Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь. С. 260.
504
Сенюткина О.Н. Сеид-Бурхан Хусаин // Ислам на Нижегородчине. Энц. словарь. С. 154, 155.
505
Памятная книжка Нижегородской губернии на 1847 г. / Сост. П.И. Мельников. – Н. Новгород, 1847. С.
143.
506
Цит. по: Старовойтова Г.В. Этническая группа в современном советском городе. – Л., 1987. С. 52.

159
которое, согласно легенде, было завещано по наследству потомкам бежавших
Чингизидов и их двора.
В 1820-х гг. в соседней д. Карга известен мулла по имени Мунжафяр
Сейтбурханов.507 Это обстоятельство интересно в связи с тем, что Карга являлась
выселком из Пицы и даже называлась в первой половине XVII в. Малой Пицой,
так что между этими селениями и в более позднее время должны были
существовать тесные связи.
Наконец, среди нескольких сотен записей в метрических книгах двух
мечетей Москвы за 1910-1917 гг. мне не удалось зафиксировать имя Сеид-Бурхан
у выходцев из других, кроме Пицы, нижегородских и симбирских татарских
сёл.508
Дальнейшее изучение этой легенды с целью ее подтверждения (что привело
бы к полному изменению наших представлений о судьбах касимовских
царевичей, равно как и о социальном статусе части нижегородских татар) или
опровержения требует архивных исследований. Пока же возьмем на заметку, что
верхняя этносоциальная страта нижегородских татар в позднее средневековье
могла быть представлена не одними лишь мурзами.
Далее, татары из сел, расположенных к северу от линии Сергач – Пильна,
имеют такой специфический элемент в говоре, как зоканье: вместо
общемишарского звука «й» (который, в свою очередь, замещает звук «дж»
литературного татарского языка) жители этих сёл произносят «з». Например,
вместо литературного «җиде» («семь») или мишарского «йиде» здесь говорят
«зиде».509 Вспомним, что все эти села (ныне Спасского и части Сергачского
районов) в XVII в. входили в Курмышский уезд – а среди курмышских татар
источники не упоминают ни князей, ни мурз, но лишь тарханов непонятного
этнического происхождения. Не исключено, что в средневековье эта группа
этнически отличалась от южных нижгар, подобно случаю с «зипунами» заокских

507
Сенюткин С.Б. и др. История исламских общин Нижегородской области. С. 154.
508
ЦИАМ. Ф.2200. Оп.1. Д.3. Лл. 44, 76. Д.4. Л.66. (Исхак Сеид-Бурханов из Пицы, Юнус Сеид-Бурханов
из Пицы).
509
Хайретдинов Д.З. Этнические пласты нижегородских татар // Теория и практика общественного
развития. – №9. С.165.

160
сёл под Касимовом. В самом конце этой главы мы еще раз вернемся к этому
сюжету.
Вычленив из общего массива нижегородских татар две вышеназванные
группы, получаем «середняков». Упрощая, в них можно увидеть аналог населения
Черного аймака под Касимовом, хотя реальность будет несколько сложнее:
«середняками» были, в основном, служилые татары, жившие повсеместно почти
во всех селах, и которые стали крестьянами в эпоху, когда Касимовское удельное
владение с его аймаками вообще прекратило свое существование.

7.2. ВЫСШАЯ СОЦИАЛЬНАЯ СТРАТА

Какие этносы и социальные страты могли лежать в основе этих трех групп?
Посмотрим на аналогичную ситуацию из близлежащих регионов. Из документа
1539 г. известно о сложном этносоциальном составе Темниковского княжества –
здесь жили «татары и тарханы и башкирцы и можаряне», на основе которых в
самом Темникове и землях вокруг него сложилась особая локальная группа
темниковских служилых татар. Д.М. Исхаков склонен видеть в можарянах
домонгольских буртасов; в татарах, башкирцах и тарханах – кипчакско-ногайские
группы.510
Среди курмышских татар мы также видим группу тарханов (см. таблицы 1,
2). В ордынскую эпоху это были представители знати, восходившие к иерархии
Золотой Орды, владевшие безусловными правами на землевладение с
освобождением от повинностей (всех или части) в пользу хана.511 Тарханов более
позднего времени Д.М. Исхаков считает выходцами из Ногайской Орды512, а А.М.

510
Исхаков Д.М. От средневековых татар к татарам Нового времени. С. 62.
511
Измайлов И.Л. Золотая Орда // Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь. С. 81.
512
Исхаков Д.М. От средневековых татар к татарам Нового времени. С. 218.

161
Орлов – феодалами из среды чувашей и черемисов, причем занимавшими
«среднее место между служилыми и ясачными инородцами».513 С одной стороны,
действительно, в источниках начала XVII в. (например, «Разрядных книгах»)
тарханы упоминаются именно в городах на территории современных республик
Марий-Эл и Чувашии: Ядрине, Царево-Кокшайске, Чебоксарах, Яранске,
Цивильске и др. С учетом того, что в Курмыше этого периода показано довольно
большое число «ясашных черемисов», эта версия представляется вполне
правдоподобной. Но, с другой стороны, откуда чуваши и марийцы взялись в
Темникове?
Сделать однозначный вывод о курмышских тарханах, их истории,
этническом происхождении и социальном статусе пока что затруднительно.
Можно лишь предположить их связь с Казанским ханством, которое, как
неоднократно отмечалось выше, имело значительное влияние на район Курмыша
как минимум до конца XV в. (как уже отмечалось в главе III, тарханы назывались
в русских летописях XVI в. в качестве отдельной этнической группы или
социальной страты жителей западной, т.е. правобережной части Казанского
ханства). Они могли иметь отношение, например, к воинству хана Улуг-
Мухаммеда, которое числом порядка 10–15 тысяч человек засело в Курмыше в
середине XV в., как мы уже описывали это событие в главе III.
Кем бы ни были тарханы, они с мурзами (очевидно, в основном ордынского
происхождения, хотя А.М. Орлов нашел упоминание и о чувашских мурзах
Нижегородского края 1647 г.514), на наш взгляд, составляли социальные верхи
предков нижегородских татар. В селении Пица не исключены также Чингизиды.
По версии М.И. Ахметзянова, потомками Чингизидов были и князья Мустафины
из с. Камкино, род которых возводился к «казанскому царевичу Муртазе
Мустафичу»515 (А.Г. Бахтин доказывает, что Мустафа был сыном Улуг-
Мухаммеда, а Муртаза, следовательно – его внуком516). Епископ Нижегородский

513
Орлов А.М. Мещера, мещеряки, мишари. С. 15, 54.
514
Там же. С. 52.
515
Ахметзянов М.И., Шарифуллина Ф.Л. Касимовские татары (по генеалогическим и этнографическим
материалам). – Казань, 2010. С. 154.
516
Бахтин А.Г. Указ. соч. С. 132–134.

162
и Алатырский Дамаскин еще и в конце XVIII в. указывал, что «из прочих [кроме
абызов] татарских мирян, которые разумеют читать Алкоран, у сих
нижегородских татар есть не только простого происхождения, но и от знатных
фамилий – мурзы».517
Поиск беков – представителей более высокого, по сравнению с мурзами,
феодального сословия, ведущих происхождение от золотоордынских престижных
родов Ширинов, Аргынов, Барынов, Кыпчаков, Мангытов, Джалаиров и других, в
нижегородско-татарской среде, по-видимому, менее перспективен. Хотя таковые
и имелись в эпоху Мещерского юрта (выше мы рассуждали в этом контексте о
Ширинах), впоследствии большинство из них крестилось и обрусело.
Показательно в этом контексте упоминание князя Ивана Степановича
Ширинского (вторая половина XVII в.) о том, что его прадед служил в
Алатырском уезде «и пожалован был селом Мангушевым, семьсот дворов
крестьян да пятнадцать деревень мордовских. И теми дачами дед и отце мои и
сродники владели, только крестьяне в тех дачах перевелись в прошлых летах в
приход крымских татар... А прадед и дед и отце мои владели и жили и померли
некрещены».518
Возможно, в источниках начала XVII в. потомки беков упоминаются как
«князья» в отличие от собственно мурз. Их число было мизерным уже тогда: по
разнице между 1628 и последующими годами в «Разрядных книгах» видно, что в
Кадоме их было только 2 человека.519 Предположительно, и в Арзамасе таковых
было не более 10 семейств, а среди алатырских и курмышских татар они не
упоминаются вовсе.520 Кстати, в целом и число обрусевших дворянских родов
татарского происхождения в Нижегородской губернии, зафиксированных к
началу ХХ в., «было весьма невелико» (а мурзам-мусульманам было отказано во

517
Цит. по: Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 284.
518
Пудалов Б.М. «Грамотка» князя Ширинского: примечательное простодушие // Фаизхановские чтения.
№ 4. – Н. Новгород, 2008. С. 56.
519
Книги разрядныя. Т. II. С. 93, 199, 296, 361, 750.
520
Но при этом какое-то членение было и в этой среде. Так, «Записная книга Московского стола» от 1638
г. упоминает среди алатырских татар-дворян «8 человек мурз больших», то есть выводит их из категории прочих
мурз. См.: Русская Историческая библиотека... Т.Х. С. 110.

163
внесении их в дворянскую родословную книгу521, в результате они окончательно
смешались с рядовыми татарами).
Можно ли примерно рассчитать численность этой группы населения?
Согласно методике Я.Е. Водарского522 я полагаю, что для первой трети XVII в.
речь должна идти примерно об 1 тысяче человек с членами семей. Из них около
200 человек относились к семействам курмышских тарханов523, остальные, надо
полагать, были представлены князьями, большими мурзами, мурзами, княжичами
и т.д.

7.3. ЭТНОСОЦИАЛЬНАЯ ПРИРОДА СТРАТЫ СЛУЖИЛЫХ ТАТАР

В XVI-XVII вв.

Далее поговорим о «промежуточной» группе. Поскольку в средневековых

источниках мурзы четко отделяются от собственно служилых татар, можно
сделать вывод, что последние были в середине социальной пирамиды. Их
происхождение различно, среди них – как давние насельники Мещеры тюркского
недворянского происхождения, так и выходцы из различных районов Золотой
Орды. При анализе этой группы не следует забывать, что «если в начале
“служилые татары” являлись, как правило, выходцами из высших татарских
слоев, то в дальнейшем они рекрутировались из низших слоев».524 По аналогии с

521
Мигунов Ю.В. К вопросу о составе и происхождении древнего нижегородского дворянства //
Современный ислам в диалоге культур. – Н. Новгород, 1996. С. 129.
522
Долю феодалов в общей численности населения России этот автор определил в 6% (см.: Водарский Я.Е.
Указ. соч. С. 192). Численность служилых татар в границах нынешней Нижегородчины для начала XVII в. мы
рассчитали в главе VI: 4,6–7,7 тыс. чел. Ниже в этой главе будет произведен подсчет нижней страты – неслужилых
татар (от 6,9 до 11,6 тыс.). Следовательно, вместе обе страты насчитывали от 11,5 до 19,3 тыс., из которых 6%
составит 0,7–1,2 тыс. чел.
523
Численность курмышских тарханов в источниках 1630-х гг. определена в 30 человек (воинов) – см.
табл. 2. По методике Д.М. Исхакова, для получения общей численности страты умножаем число дворов или
отдельных воинов-мужчин на 6.
524
Баязитов Р.Ж., Макарихин В.П. Нижегородские татары-мишари в Новое время. С. 9.

164
касимовскими татарами здесь не исключены ни ногайский, ни крымский, ни
большеордынский компоненты.525
Правомерно ли говорить, что алатырские служилые татары – суть
переведенные в начале XVII в. выходцы из Арзамасского уезда?526 С одной
стороны, в пользу такого предположения свидетельствуют отдельные источники.
Так, в царской грамоте алатырским служилым князьям Баишу Разгильдееву и
Ямашу Мангушеву четко сказано: «и которые Арзамаские князи, мурзы и
татаровя испомещены в Алатырском уезде».527 Но, как мы уже говорили выше,
источники этого времени очень избирательны, они видят только отдельные
персоналии и не замечают существования целых этнических групп, живущих в
соответствии с параллельным законодательством, сами по себе. Понятие же
«служилые татары такого-то уезда» всего лишь означает совокупность
представителей военно-феодального сословия, привязанных местожительством
или службой к определенной административной единице. Среди них не
исключены ни переселенцы из других уездов, которые могут составлять и
большинство в этой группе, ни местные жители, перешедшие на такую службу
после вхождения их земель в состав Московии. Такое прочтение источников в
свете доказанных многочисленных поселений на Нижегородчине тюрко-
мусульман доордынского, золотоордынского периода и времен независимых
татарских ханств, представляется нам наиболее трезвым.
В пользу этой трактовки говорит и географическое (скорее даже,
геополитическое) членение Мещеры во второй половине XVI в., всего через два
десятилетия после падения Казанского ханства: «Шатцкие, и Темниковские, и
Кадомские, и Курмышские, и Алаторские, и Арзамасские места».528 Как видим,
перечислены все местности, причем даже не названные уездами, которые дали
имя всем локальным группам татар Мещеры.

525
Шарифуллина Ф.Л. Касимовские татары // Ислам в центрально-европейской части России. Энц.
словарь. С. 125–127.
526
Мухамедова Р.Г. Татары-мишари. С. 41.
527
Материалы исторические и юридические района бывшего Приказа Казанского Дворца. Т. I. – Казань,
1882. С. 54–55.
528
Акты Московского государства. Т. I. Разрядный приказ. Московский стол. С. 51.

165
 Расчеты, произведенные нами по данным «Разрядных книг», также
убеждают нас в том, что в группе арзамасских служилых татар в период 1615–
1636 гг. не фиксируется резкое уменьшение численности; напротив, мы видим у
них скачкообразный рост. Так, в 1615 г. в боевые походы отправлялись 228
человек арзамасских татар, в 1623 г. для несения «украинной службы» в Дедилове
привлекались два отряда общей численностью 238 человек529, а к 1628 г., как мы
показали выше, их число выросло до 300–309 человек. Этот рост мы связываем с
верстанием на службу «новиков» из числа неслужилых татар Арзамасского уезда,
а не с переводом сюда кадомских, касимовских или темниковских татар (см.
главу VI).
Таким образом, вышеназванная грамота в этом плане свидетельствует лишь
о том, что в Алатырский уезд, созданный в начале XVII в., была переведена некая
группа арзамасских служилых татар, но отнюдь не говорит об отсутствии здесь до
их появления других татарских групп. Так, в XVI в. на одной из засечных черт в
восточной Мещере несли службу казаки из Алатыря под начальством татар из
Кадома и Темникова530, а для этого времени правомерно говорить о
доминировании в казачестве тюркского компонента.531 В ходе Ливонской войны в
поход 1579 г. были призваны алатырские бортники (см. главу VI), которые, на
наш взгляд, представляли собой один из элементов нижнего этносоциального
пласта нижегородских татар. Можно вспомнить и резкое увеличение численности
служилых татар в 1638 г., основой для чего послужило местное тюрко-
мусульманское неслужилое население. Уже из этих сообщений можно сделать
вывод о проживании тюрко-мусульман на землях Алатырского уезда еще до его
создания, то есть до возникновения группировки алатырских служилых татар.
Наконец, в главе VIII мы подробно поговорим о том, что целый ряд татарских
сёл Алатырского уезда, сохранившихся в этом качестве по сей день, были
основаны еще в XV–XVI вв.

529
Книги разрядныя. Т. I. С. 48–49, 888–889.
530
Баязитов Р.Ж., Макарихин В.П. Нижегородские татары-мишари в Новое время. С. 18.
531
Балякин П.Ш., Селезнев Ф.А. Назывались ли в XVII веке служилые татары «казаками»? // Исламская
традиция: прошлое, настоящее, будущее. Материалы научно-практической конференции. – Н. Новгород, 2004. С.
204.

166
 И еще важное замечание: а кто такие кадомские татары, которых считают
основой страты арзамасских служилых татар?532 Ученое сообщество в целом
согласно с мнением Р.Г. Мухамедовой о том, что в их основе лежит население,
бежавшее с началом монгольского завоевания из района Золотаревки533, то есть
сердцевины буртасских земель. Таким образом, в XVI–XVII вв. кадомские татары
подселялись на арзамасские и алатырские земли, где уже долгое время
существовали поселения буртасов, но уже в ином социально-сословном качестве:
первые были служилыми татарами, вторые – ясачными людьми. Этническая
разница между этими группами, видимо, существовала, но антагонистами в
значительной степени их делало социальное различие. Парадоксально, но
результатом политики первых Романовых по религиозному притеснению татар-
мусульман стало нивелирование этих различий, что привело к объединению этих
социально-сословных страт в рамках единой мишарской группы и затем –
единого татарского этноса.
Отдельно, и еще раз, обращаем внимание на тот факт, что неслужилые
татары Арзамасского, Курмышского или Алатырского уездов в этом пункте не
рассматриваются вообще, поскольку они, войдя в российское подданство, стали
принадлежать к другому кластеру общества.
На примере жителей с. Сафаджай (Пильнинского района), основанного в
середине XV в., мы видим, что здесь в позднее средневековье были представлены
как основатели – «выходцы из-под Астрахани», так и более поздние выходцы из
западной Мещеры.534 Относительно последних архивные документы уточняют,
что речь идет об основателях Нового Усада, который со временем слился с
собственно Собачьим Островом (Сафаджаем). В Новом Усаде в 1622–1623 гг.
поселились «кадомские переходцы» – служилые татары из Кадома, в то время как
в Собачьем Острове жили неслужилые (неверстанные) татары.535 При этом
ментальные различия между ними сохранялись вплоть до конца ХХ в. По словам
532
Мухамедова Р.Г. Татары-мишари. С. 39.
533
См., напр.: Шарифуллина Ф.Л. Касимовские татары // Ислам в центрально-европейской части России.
Энц. словарь. С. 125.
534
Идрисов У.Ю. и др. Из истории нижегородских мусульманских общин в XIX – 30-х годах ХХ века. С.
190.
535
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 162–163.

167
старожилов села, потомки мещерских татар (их называют здесь «касимовскими»)
отличаются более боевым характером, а потомки выходцев из астраханских
степей более спокойны; «на касимовской стороне [села] люди живут богаче».536
Как же сафаджайцы умудрились на протяжении более пяти веков сохранить
представление о своем происхождении? Очевидно, различные группы проживали
в рамках одного села компактными кварталами. Так, хотя основным доводом в
пользу образования на селе двух колхозов – им. Кирова и им. Калинина (с 1963 г.
«Авангард») путем отпочкования последнего в 1937 г. – было хозяйственно-
территориальное разукрупнение, на деле оказалось, что здесь имелась и
этническая подоплека. Основной группой колхозников-«кировцев» стали потомки
«астраханских» татар (т.е. выходцев из Нижней Волги), а «калининцы-
авангардцы» были представлены, большей частью, потомками кадомских татар.
Аналогично ситуации в Сафаджае складывалась история и в Рыбушкине: здесь
также довольно долгое время существовала грань между «коренными»
(неслужилыми) и «пришлыми» (служилыми) татарами, поселившимися в селе
позднее.537
Кадомские служилые татары оставили след, выступив одними из
первопоселенцев в деревне Кадомка на рубеже XVI–XVII вв. В то же время
группа «служилых татар с Мещеры», по преданию, основала село Пошатово538; в
1603 г. группа кадомских татар поселилась в Камкине.539 Считается, что с конца
XVI в. кадомские татары в организованном порядке переводились для заселения
Алатырского уезда, а с XVIII в., в связи с кампанией насильственного крещения,
начался их массовый отток из-под Кадома в восточные районы.540 До указанного
времени из этого района на территорию нынешней Нижегородчины переезжали
татары и в «самостийном» порядке. Таков случай с селом Рыбушкино, где четко
фиксируется западно-мещерский след. С.Б. Сенюткин убедительно доказал, что
первопоселенцы во главе со знатной госпожой Девлет-Султан, основавшие село в
536
Милли-мәдәни мирасыбыз: Түбән Новгород. С. 216.
537
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 181.
538
Сенюткин С.Б. и др. История исламских общин Нижегородской области. С. 448.
539
Орлов А.М. Нижегородские татары... С. 181–182.
540
Беляков А.В. Кадомские служилые татары // Ислам в центрально-европейской части России. Энц.
словарь. С. 113.

168
середине XVI в., происходили из с. Азеево (ныне Ермишинского района
Рязанской области).541 Память об этом событии четко сохранялась в обоих селах
до 1960-х гг. Кстати, на сегодня Азеево – самое крупное татарское село Рязанской
области и, по всей видимости, единственное, где проживают цокающие татары-
мишари.
Менее заметным было присутствие здесь темниковских и касимовских
татар. Так, выходцы из Темниковского уезда отмечены в начале XVII в. в деревне
Кузьминка (она же ранее – Пара).542 В близлежащей Уразовке, по одной из
версий, также были группы мурз темниковского происхождения.543 Можно было
бы предположить, что и служилые татары «из района современной Мордовии»544,
считающиеся основателями с. Ендовище (по преданиям, якобы в XIV в.), так или
иначе имели отношение к Темникову, однако в следующей главе мы подробно
опишем все версии возникновения этого села, довольно путаные и несущие много
мифологем. Касимовские татары в качестве предков фиксируются в преданиях
жителей с. Ендовище и Маклаково.545
В «промежуточной» группе отмечаются также казаки различного
происхождения. Например, «выезжие казаки из служилых татар» предполагаются
в середине XV в. среди поселенцев Ендовищ546, казаки с Ахтубы в конце XVI в. –
среди основателей Кочко-Пожарок.547 Свадебные обряды «казакования» на
протяжении долгого времени сохранялись среди жителей села Сафаджай. Тему
казачества в судьбах татар Мещеры в широком, обобщенном контексте освещает
А.М. Орлов, находя много тюркизмов в лексике донских казаков и проводя
аналогии между образом жизни тюркского населения Мещеры и Червленого

541
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 98–101.
542
Там же. С. 156.
543
Орлов А.М. Нижегородские татары... С. 192–193.
544
Сенюткин С.Б. и др. История исламских общин Нижегородской области. С. 447.
545
Ахметзянов М.И., Шарифуллина Ф.Л. Касимовские татары (по генеалогическим и этнографическим
материалам). С. 242.
546
Сенюткин С.Б. и др. История исламских общин Нижегородской области. С. 113.
547
Орлов А.М. Нижегородские татары... С. 184.

169
Яра.548 (При этом сделаем оговорку о том, что казаки могут быть вполне
отождествлены с татарами для XV – первой половины XVI вв.549)
Эти связи можно дополнить и через такой сюжет, как языковое родство
татар вышеназванных этнополитических образований средневековья. Цоканье,
характерное для всех нижегородских татар-мишарей, к западу от Нижегородчины
проявляется в настоящее время только у жителей вышеупомянутого с. Азеево в
Рязанской области и с. Татарщино (Кёрша) Тамбовской области550, хранящего в
какой-то степени традиции цненских татар551, которые, в свою очередь, являются
наследниками Червленого Яра – казачьего протогосударства постордынской
эпохи.552
Не исключены и другие места происхождения отдельных групп, влившихся
в состав служилых татар Нижегородчины. Например, А.М. Орлов упоминает о
ногайской версии происхождения татар Уразовки. При этом, хотя сам
исследователь не согласен с ней, он одновременно говорит о существовании в
Уразовке не обследованного ногайского кладбища. Он также предположил, что
все земли к югу от левого рукава Пьяны до завоевания Казани были кочевьями
Ногайской Орды.553 Ногайский компонент находит у части арзамасских мурз и
Д.М. Исхаков.554 А.М. Орлов пишет также о выходцах из Сибирского ханства
конца XVI – начала XVII вв., основавших Актуково; о северокавказском
(терском) следе в населении Шубино; упоминает отдельных выходцев из числа
служилой мордвы-мокши в Камкине555 и т.д.

548
Там же. С. 64–70.
549
Балякин П.Ш., Селезнев Ф.А. Указ. соч. С. 199–204.
550
Ишеев М.Р., Макаров Д.В. Татарщино // Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь.
С. 287–288.
551
Беляков А.В. Цненские служилые татары // Там же. С. 337–338.
552
Хайретдинов Д.З. Этнические пласты нижегородских татар // Теория и практика общественного
развития. – №9. С.168.
553
Орлов А.М. Нижегородские татары... С. 140, 143–144, 191–192.
554
Исхаков Д.М. От средневековых татар к татарам Нового времени. С. 217.
555
Орлов А.М. Нижегородские татары... С. 155, 169, 181.

170
 7.4. НИЖНИЕ СОЦИАЛЬНЫЕ СТРАТЫ В ЭТНОГЕНЕЗЕ
НИЖЕГОРОДСКИХ ТАТАР

Теперь обратимся к рассмотрению нижнего этносоциального слоя у предков

нижегородских татар. Прежде всего, попробуем узнать численность этой страты.
Д.М. Исхаков подсчитал, что в 1630-х гг. служилые татары в «мещерских уездах»
составляли порядка 40% всего татарского населения Мещерского юрта.556 В
принципе, это довольно условная цифра, поскольку «мещерские уезды» (под
которыми исследователь понимает Касимовский, Кадомский, Шацкий и
Темниковский) отнюдь не равнозначны территории Касимовского удельного
владения, называемого Д.М. Исхаковым Мещерским юртом. И все же применим
эту методику к уездам, составившим современную Нижегородскую область. В
предыдущей главе мы привели расчеты, согласно которым общая численность
служилых татар Понизовских земель для первой трети XVII в. была в рамках 4,6–
7,7 тыс. человек. Если они составляли 40% всего тюрко-мусульманского
населения данной территории, как и на западе Мещеры, то численность нижней
страты должна была приближаться, соответственно, к 6,9–11,6 тыс. человек.
Для проверки этих расчетов нужно вспомнить, как мгновенно увеличилась
численность арзамасских и алатырских служилых татар в 1636 г. Выше в главе
VI мы показали, что это могло произойти только за счет местного неслужилого, в
том числе ясачного, населения. Эта категория, как мы помним, должна была
составлять в Арзамасском уезде не менее 51% от численности служилых татар, в
Алатырском – не менее 16%. Осталось лишь узнать, каково было соотношение
этих групп в Курмышском уезде. В 1648 г. из Курмыша в Корсунь было
переведено на постоянное место жительства 436 служилых и неслужилых татар.557

556
Исхаков Д.М. От средневековых татар к татарам Нового времени. С. 233.
557
Орлов А.М. Мещера, мещеряки, мишари. С. 72; Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского
Поволжья.... С. 70.

171
В самом Курмыше в 1662 г. значилось только 48 служилых татар.558 Итого вместе
с корсунскими земляками в середине XVII в. было 484 курмышских служилых и
неслужилых татар. Как мы помним, в 1636 г. насчитывалось всего 158 служилых
курмышских татар и тарханов (см. таблицу 2). Следовательно, между 1636 и 1648
гг. на службу было принято 326 неслужилых татар. Значит, в первой трети
столетия в этом уезде на каждого служилого приходилось более двух человек
неслужилых татар! Так что с учетом цифр по Арзамасскому и Алатырскому
уездам схема, предложенная Д.М. Исхаковым, представляется вполне реальной:
общее соотношение двух категорий населения в указанный период было 40%
служилых и 60% неслужилых татар.
На наш взгляд, нижний этносоциальный слой, аналогично предыдущим
стратам, также был не однородным: в нем было представлено несколько
различных по происхождению групп. Собственно неслужилые татары занимали
здесь более высокое положение. Как пишет С.Б. Сенюткин, «неслужилые татары
на Нижегородчине начала XVII в. – явление, крайне редко упоминаемое
источниками».559 Они зафиксированы лишь в некоторых селениях (Рыбушкино,
Сафаджай, Петряксы, Красный Остров560). В отношении нижгар-переселенцев в
Башкирию зафиксировано именование «ясачные татары». В частности, ясачными
татарами названы выходцы из сёл Овечий Овраг и Петряксы, основавшие село
Субхангулово, и бывшие жители сёл Чембилей и Медяна, переселившиеся в д.
Буриказганово (подробнее об этом будет сказано в главе IX). Выше мы уже
говорили, что населенные пункты неслужилых татар в XVI в., к моменту
вхождения Мещеры в состав Московского государства, точно наличествовали под
Арзамасом на реке Тёше, на месте нынешней деревни Кузьминка
Краснооктябрьского района, в Пильнинском районе; не исключены и другие
места. Тюркское население, проживавшее в них, имело сложное этническое
происхождение, до сих пор неизученное. Здесь также были и прямые наследники
Мещерского юрта, и выходцы из центральных районов Золотой Орды, и

558
Орлов А.М. Мещера, мещеряки, мишари. С. 79.
559
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 101.
560
Там же. С. 164–165

172
переселившиеся татары из постордынских ханств. Так, Медяна, «вероятно, берет
свое начало с появившихся здесь в XIV–XV вв. переселенцев из Золотой Орды»; в
селе Анда Сергачского района, по устному преданию, в середине XV в.
поселились выходцы из Казанского ханства561; а в Сафаджае – выходцы из
«местности Ак-Мечеть под Астраханью». Не исключены и доордынские
элементы. Так, предание гласит, что в начале XIV в. на место нынешнего села
Урга пришли выходцы из Волжской Булгарии после ее разгрома монголами
(кстати, в этом селе распространен особый говор, присущий только ургинцам). К
потомкам переселенцев из «города Булгар» возводят себя и жители села
Чембилей.562 Все эти и другие тюрко-татарские группы и составили основу
неслужилых татар, которые затем, в XVI–XVII вв. постепенно слились (хотя и не
до конца, как показывает пример Сафаджая и Рыбушкино) с пришедшими сюда
позднее служилыми татарами. Длительному существованию барьера между этими
группами способствовало социальное неравенство («ранее проживавшим здесь
татарам... приходилось становиться работниками при военно-служилых
татарах»563), но не этничность или конфессия.
Но, по-видимому, здесь проживала и еще более низкая в социальном плане
группа тюрко-мусульманского населения, совершенно не изученная учеными. В
XVII в. источники зафиксировали в Алатырском уезде, а также к югу и юго-
западу от земель современной Нижегородской области (в Кадомском и
Темниковском уездах) буртасов.564 Итак, спустя три столетия после того, как этот
загадочный народ исчез из письменных источников, он вновь появился – на сей
раз значительно севернее, нежели в доордынскую эпоху. Буртасы XVII в., иначе
называемые посопными татарами, представляли собой самую нижнюю страту
татаро-мишарского субэтноса.565 Безусловно, эти буртасы не совсем идентичны
тем, что отмечались в домонгольское время: сказалась и длительная тюркизация,
и, вероятно, частичное изменение антропологического облика; произошла также

561
Сенюткин С.Б. и др. История исламских общин Нижегородской области. С. 235, 447–448.
562
Милли-мәдәни мирасыбыз: Түбән Новгород. С. 87.
563
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 181.
564
Мухамедова Р.Г. Татары-мишари. С. 34.
565
Исхаков Д.М. От средневековых татар к татарам Нового времени. С. 212–223.

173
полная трансформация хозяйственно-экономической формы жизни. Самое же
главное для той эпохи – изменился социально-сословный статус тех буртасов, кто
все еще не «превратился» в татар. (Не будет большим преувеличением сказать,
что термин «татары» в этот период понимался не только как этнический, но и
социальный, под которым подразумевалась особая страта конных воинов
восточного происхождения.566) Так, в отличие от собственно татар – которые даже
в конце XVIII в. «очень малосклонны к хлебопашеству и прочим земледельческим
трудам»567, буртасы, напротив, должны были выплачивать подать хлебом (так
называемый «посоп»568). По мнению И.Н. Смирнова, выделение буртасских
вотчин из других инородческих земель указывает на то, что в XVII в. этот народ
представлял собой еще заметный элемент в Алатырском уезде.569
Кстати, Р.Г. Мухамедова замечает прямую связь между территориями
расселения буртасов и нынешним ареалом цокающих мишарей.570 Это вполне
согласуется с выводами Д.М. Исхакова о том, что буртасы оказали более сильное
влияние именно на сергачскую группу мишарей, в то время как на темниковских
(чокающих) мишарей «большее значение приобрел собственно татарский
(золотоордынско-тюркский) суперстрат».571 Если продолжить эти рассуждения,
можно предположить, что и на территории других уездов изучаемой нами
территории в XVII столетии могло иметься буртасское население. В целом же для
более четкого представления об этногенезе нижегородских татар (как и других
татарских субэтносов и чувашей), а также в попытках понять дальнейшие судьбы
посопных буртасов, интерес представляет предложенная А.М. Орловым методика
сопоставительного анализа антропонимов этих этнических групп.572
По подсчетам М. Акчурина, в XVII в. буртасы – посопные татары
составляли лишь 7% от общего числа татарского населения Алатырского уезда;

566
Хайретдинов Д.З. Мусульманская община Москвы... С. 178; Татары. С. 96 / Д.М. Исхаков.
567
Масленицкий Т.Г. Топографическое описание Симбирского наместничества. С. 392.
568
Смирнов И.Н. Мордва. – Казань, 1895. С. 93–94.
569
Там же. С. 52.
570
Мухамедова Р.Г. Татары-мишари. С. 34.
571
Татары. С. 20 / Д.М. Исхаков.
572
Орлов А.М. Нижегородские татары... С. 83–84.

174
единичны и упоминания о них в Кадомском и Темниковском уездах.573 Возможно,
на территории бывшего улуса Мохши искомые буртасы обозначены в источниках
под своим социально-сословным именованием: бортники. Дело в том, что
буртасы, помимо посопного хлеба, обязаны были собирать «медвяной оброк»574 –
а это, собственно, и есть профессиональное занятие бортников.
Можно предположить, что этноним «буртасы» связан с широким развитием
среди них пчеловодства: «бурта» аналогично татарскому мурта, умарта –
«пчела» (элемент этого слова остался и в русском языке, сохраняя свое исходное
значение: «бортники»).575 В Этимологическом словаре Фасмера приводятся
следующие версии.576 По мнению Микколы, Мещера происходит от мордовского
мешкир – «пчеловод», от мокшанского меш, эрзянского мекш577 «пчела» (ср.
словоупотребление: мещерские бортники). И.Д. Воронин («Литературная
Мордовия», № 14 – Саранск, 1957, с. 218) приводит в поддержку этимологии от
названия пчелы сближение названия буртас (татарское муртас, мортас, мртас) с
татарским диалектным мурта «пчела», а также бортническую топонимику
Среднеокской низменности.
Мед в прошлом имел значительный удельный вес в питании татар-мишарей,
и он до сих пор применяется ими для приготовления ритуальных блюд.578
Сохранились предания, согласно которым предки мишарей любили заниматься
бортничеством, а независимый анализ этнографов позволяет утверждать о
древности этой отрасли хозяйства у данного субэтноса.579
Когда мы читаем в документах, что в 1579 г. в поход на Ливонию были
призваны кадомские князья и мурзы и казаки «с мордвою и з бортники»580; что
под Свияжск в 1608 г. приходили, под руководством татарских князей из

573
Акчурин М. Буртасы в документах XVII века // Этнологические исследования в Татарстане (под ред.
Г.Ф. Габдрахмановой, Г.И. Макаровой, Р.К. Уразмановой). Вып. VI. – Казань, 2012. С. 43-48.
574
Документы и материалы по истории Мордовской АССР. – Саранск, 1940. Т. 2. С. 187.
575
Хайретдинов Д.З. Нижние социальные страты в этногенезе нижегородских татар // Теория и практика
общественного развития. – №10. – Краснодар, 2015. С.160.
576
Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. 2. – М., 1967. С. 616.
577
Следует заметить, что эрзянское окончание «-кш» часто соответствует татарскому «-ч»; напр.: петух –
эрз. атякш, татар. әтәч.
578
Мухамедова Р.Г. Татары-мишари. С. 184.
579
Там же. С. 68.
580
Разрядная книга 1475–1605 гг. Т. III. Ч. I. С. 662.

175
Алатыря, Курмыша, Арзамаса, Темникова и Касимова, «и Мордва и бортники, и
Горная Чюваша и Черемиса»581 – вывод о существовании в лице бортников
особой этнической или этносоциальной группы напрашивается сам собой.
Последнюю запись уместно сравнить с сообщением древнерусского источника о
том, что еще в домонгольский период буртасы, черемисы, вяда (чуваши) и мордва
бортничали на великого князя Владимира582 – перечислены все те же четыре
этнических общности, только слово «буртасы» заменено бортниками.
Бортники упомянуты как отдельная этносоциальная группа в списке
этнических и социальных общностей, служивших в войсках Московского
государства в 1564 г., наряду с различными татарскими социальными кластерами,
черемисами, чувашами, башкирами, мордвой: «…и мордва и бортники и татарове
служилые».583 При этом формула «татары и бортники и мордва», которая
встречается во многих источниках этой эпохи, удивительно похожа на другую:
одна из писцовых книг Алатырского уезда начала XVII в., подсчитывавшая
«бортные ухожаи» местных народов, называется «Книга татарским и буртасским
и мордовским вотчинам».
Известно, что при проведении переписи в XVII в. в Арзамасском уезде
отдельно отмечались такие группы населения, как русские феодалы, помещики-
татары, мордва и бортники. Все они даже состояли в ведении разных ведомств-
приказов. Обратим внимание, что бортники отнесены Я.Е. Водарским к
нерусским народностям, но при этом они четко отделяются от мордвы584. Это
следует из источников: «мордва, и бортники – дальние, пустовые и ясачные»585
всегда упоминаются отдельно, через союз «и».
В конце XVI в., как мы уже говорили выше, в связи с Ливонской войной
упоминаются бортники арзамасские и алатырские. По Разрядным книгам, в 1617

581
Цит. по: Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 52.
582
Слово о погибели Русской земли. С.253.
583
Каппелер А. Как классифицировали русские источники XVI – середины XIX вв. этнорелигиозные
группы Волго-Уральского региона // Исповеди в зеркале: Межконфессиональные отношения в центре Евразии (на
примере Волго-Уральского региона – XVIII-XXI вв.). – Н. Новгород, 2012. С. 22.
584
Водарский Я.Е. Указ. соч. С. 22, 108–109.
585
Акты Московского государства. Т. I. Разрядный приказ. Московский стол. С. 243.

176
г. бортники отмечены в Арзамасе и Нижнем Новгороде586; в 1630-х гг. их число
было, соответственно, 214 и 138 человек.587 В силу неизученности этнических
корней этой группы трудно определить и их религиозную принадлежность, но
складывается впечатление, что они не являлись христианами. Так, известно о
существовании жалованной грамоты от 1596 г. о том, «чтобы нижегородские
бортники не вступались в земли Благовещенского монастыря».588
В источниках по Курмышскому уезду также упоминаются «бортные
уходья» курмышских мурз и татар, а в уездном центре существовали «ясашные
книги, по чему збирают ясак и посопной хлеб», то есть на этих землях также
располагались посопные деревни, платящие подать хлебом.589 Их население
должно было быть привязанным к мурзам и служилым татарам, которым после
1649 г. запрещалось иметь в услужении русских крестьян (для Курмыша этот
приказ был продублирован в 1701 г., как мы видели из приведенного выше
царского распоряжения воеводе: «а держала б у себя мурзы и татары во дворех и
за дворы всяких вер некрещеных иноземцев»). Но в Курмышском уезде эта
группа населения была представлена в основном «ясашными черемисами» с
числом дворов от 959 (1629–1633 гг.) до 1036 (1636 г.).590
Поскольку в конце XVI – начале XVII вв. в регионе отмечается
принадлежность мордвы и черемисов (марийцев) к исламу591, можно
предположить, что представители этих этносов впоследствии вливались в состав
татарской нации (или русской, если они принимали крещение). В частности,
аналогичная картина предполагается для села Ендовище592, хотя ниже мы
подвергнем ее критике.
Но кем были ясачные «черемисы» – марийцами ли? Андреас Каппелер,
пытавшийся разобраться в этностратификации разных общностей Поволжья,
замечает: «В русских источниках XVI и XVII вв. название “черемисы” часто

586
Книги разрядныя. Т. I. С. 359.
587
Книги разрядныя. Т. II. С. 167, 168, 266, 333, 662, 729, 794, 889.
588
Памятники церковных древностей. Нижегородская губерния. С. 159.
589
Материалы исторические и юридические района бывшего Приказа Казанского Дворца. Т. II. С. 18, 21.
590
Книги разрядныя. Т. II. С. 199, 295, 360, 750.
591
Герберштейн С. Указ. соч. С. 134.
592
Там же. С. 155.

177
употреблялось для обозначения всех языческих этнических групп бывшего
Казанского ханства, т.е. не только для нынешних мари, но и для чувашей и
удмуртов». Далее он же приводит примеры того, что этноним «чуваши» мог
обозначать «не только чувашей, но и неслужилых или ясачных татар».593 К
примеру, Д.М. Исхаков, тщательно изучивший тему ясачных «чувашей» на
территории Татарстана, которые в конце XVII в. значатся уже ясачными татарами,
доказал, что под этим именем в русских источниках до 1678 г. выступало
булгарское население.594 Выше уже говорилось, что население татарских сёл к
северу от Сергача, входивших в XVII в. в состав Курмышского уезда, отличается
такой особенностью в говоре, как зоканье. По всей видимости, это – наследие
какой-либо тюркской этнической группы, связанной с волжскими булгарами.595 В
ордынский и постордынский периоды булгары, по Д.М. Исхакову, составили
нижнюю социальную страту формирующейся татарской нации.596
Анализируя эту подтему, следует заметить следующее. Во-первых, мы
неоднократно приводили свидетельства, подтверждающие проживание в районе
Сундовика и Васильсурска булгар в доордынскую и, очевидно, ордынскую эпоху.
Во-вторых, марийский компонент, будь он значителен в среде нижегородских
татар, был бы отслежен через этнографические особенности: марийская
этнография слишком хорошо изучена и обладает ярко выраженной
специфичностью, не замеченной в потомках курмышских татар. Показательно,
что марийцы практически не упоминаются в монументальной монографии
«Татары-мишари» среди народов, от которых мишари заимствовали какие-либо
особенности культуры, быта или хозяйства, на фоне многократного упоминания
там же чувашей, мордвы, русских, удмуртов и многих тюркских народов от
казанских татар и башкир до сибирских, кавказских и анатолийских тюрок. При
этом автор книги, один из крупнейших специалистов по мишарской этнографии
Р.Г. Мухамедова работала, в числе прочих, и в селах бывшего Курмышского
593
Каппелер А. Указ. соч. С.16.
594
Исхаков Д.М. От средневековых татар к татарам Нового времени. С. 80–101.
595
По версии А.М. Орлова речь может идти о суварах (суазах). См.: Орлов А.М. Нижегородские татары...
С. 46.
596
См.: Исхаков Д.М. От средневековых татар к татарам Нового времени; Его же. Тюрко-татарские
государства XV–XVI вв. С. 4, 29.

178
уезда – Татарском Маклаково, Андреевке. В-третьих, о практическом отсутствии
в лексике каких-либо следов марийско-татарского этнического взаимодействия в
нижегородском Поволжье говорит и филолог Н.Д. Русинов.597 В-четвертых,
антропологически татары-мишари вообще составляют другой кластер по
отношению ко всем окско-поволжским финнам – эрзя, мокше, марийцам,
удмуртам, что делает несостоятельными все гипотезы дореволюционной и
советской эпохи об их происхождении от восточных финнов.598 Следовательно,
либо ясачные «черемисы» в реальности не имели отношения к марийской нации
(а представляли собой некую этническую группу, родственную булгарам), либо
они в основной своей массе не вошли в состав татар исследуемого нами региона.
Точные ответы на все поднятые нами вопросы могут быть получены только
после проведения масштабных этнологических исследований. Пока же заметим,
что в 1802 г. в числе бывших новокряшен из татар в Маклаково была обнаружена
чувашская семья. «Ее глава Василий Естифеев просил разрешения обратиться в
магометанскую веру, доказывая, что все другие татары – из чувашей».599 На наш
взгляд, это подтверждает наши тезисы относительно сёл из этой округи: под
«чувашами» в данном случае подразумевалась некая этническая группа
булгарского круга.
Информацию об этническом смешении татар с чувашами в форме легенд
приходилось слышать в среде нижегородских мишарей и Р.Г. Мухамедовой.600
Чувашский этнопласт предполагается, в частности, для сёл Петряксы,
Сафаджай601, Базлово, Кочко-Пожарки.602 Но при этом мы видим в источниках по
Курмышскому, Арзамасскому и Алатырскому уездам (в той их части, которая
составила Нижегородскую область) весьма малое число упоминаний или полное
отсутствие ясачных чувашей, хотя, безусловно, одна и та же этническая группа
могла по-разному значиться на разных территориях. Быть может, как

597
Русинов Н.Д. Указ. соч. С. 157.
598
Хайретдинов Д.З. Нижние социальные страты в этногенезе нижегородских татар // Теория и практика
общественного развития. – №10. С.161.
599
Баязитов Р.Ж., Макарихин В.П. Нижегородские татары-мишари в Новое время. С. 53–54.
600
Мухамедова Р.Г. Татары-мишари. С. 247.
601
См.: Сенюткин С.Б. и др. История исламских общин Нижегородской области. С. 190, 259.
602
Орлов А.М. Нижегородские татары... С. 172, 185.

179
предположил С.Б. Сенюткин, основная масса чувашей покинула эти места под
напором ордынцев?603 Кстати, аналогичным образом поступала и мордва.604
Касаясь мордовской тематики, сделаем маленькое отступление. Вспомним еще
раз, как увеличилась численность арзамасских и алатырских служилых татар в
1628 и 1636 гг. Между тем число мордовских дворов в Алатырском уезде
совершенно не изменилось – 871 двор значился и в 1625–1627, и в 1629–1633 гг.,
и в 1636 г.605 Следовательно, если мордва и принимала участие в этногенезе
нижегородских татар, то лишь самое минимальное.
Вероятно, «чуваши», упоминаемые в источниках и легендах нижегородских
татар – все те же булгары (точнее, один из булгарских этносов), как и в случае с
территорией Татарстана, что наглядно показал Д.М. Исхаков.
Возможно также, что под этими этнонимами подразумевались остатки
маджарского (мажарского) населения: например, башкиры называли
«марийцами» (сирмеш, черемис) не только собственно марийцев, но и вообще
финно-угорское население. В частности, в башкирском фольклоре ученые видят
следы этнического взаимодействия с уграми – мадьярами или мажарами.606 Выше
мы уже говорили о легенде, согласно которой в Поочье вместе с монгольским
войском прибыло одно из башкирских племен, которое вошло в состав мишарей.
И тогда становится более логичной следующая ремарка историка XIX в. А.Ф.
Можаровского о мишарях Буинского уезда: «Эти мижерь-татары и мещеряк-
татары не сходны ни с истыми чувашами, ни с истыми татарами... хотя более
близки к татарам. Не в этих ли мижерях надобно искать потомков можар?».607
Более подробно вопроса о собственно мажарах мы коснемся в следующей
главе: они встретятся нам в качестве первого этнопласта в ряде татаро-
мусульманских и татаро-кряшенских (ныне обрусевших) сёл Нижегородчины.
Идентичны ли мажары (они же можары, маджары, можеряне, мочаряне)

603
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 96.
604
Там же. С. 143.
605
Книги разрядныя. Т. I. С. 1148, 1254, 1360; Книги разрядныя. Т. II. С. 199, 295, 361, 750, 931.
606
Башкирское народное творчество. Т.2. С.502.
607
Гациский А.С. Нижегородские татары – татары ли? С. 5.

180
посопным буртасам, как это предполагает Д.М. Исхаков608, или, например,
ясачным «черемисам»? Несмотря на то что они в целом считаются одним из
тюркских этносов, у нас есть основания считать их родственниками мадьяров-
венгров: в главе I мы уже говорили о том, что значительная часть современных
татарских сёл имеет не тюркские названия, а, судя по всему, родственные
угорским (мадьярским). К сожалению, дальше этого вывода в отсутствие
специальных исследований мы пойти не можем. Мы даже не можем сказать, к
верхам или низам средневекового общества они относились. По мнению Д.М.
Исхакова, мажары были в числе низшей страты, а А.М. Орлов приводит
интересную цитату из документа о том, что «можары – уповательные владельцы
мордовские»609, то есть являлись частью феодально-аристократической верхушки
(к примеру, в указной грамоте Ивана IV подъячему г. Темникова от 1546 г. среди
лидеров местной мордвы назван человек с «говорящей» фамилией – Утеш
Можаров610). Как бы то ни было, этот народ, сохранявшийся в Поволжье вплоть
до XVI в., так или иначе оказал влияние на этногенез нижегородских татар-
мишарей, особенно на юго-востоке их ареала.
М.З. Хафизов сделал небольшое, но далеко идущее по своим выводам
замечание относительно поселений этих этнических групп. Он считает, что
«буртасские, маджарские деревни» являлись 2–3-дворовыми.611 Действительно,
если взять в качестве примера деревню Кишинская (Кшинская), мы увидим, что в
ней в 1620-х гг. значилось 6 буртасских и 3 мордовских двора, обитатели которых
переселились сюда из д. Старые Найманы.612 Итак, можно принять эту версию, но
с оговоркой: это явление не носило стопроцентного характера, то есть мы
допускаем существование и больших мажарских населенных пунктов, что будет
видно по анализу в следующей главе. В любом случае, данная ремарка отвечает
на множество вопросов: каким образом у большинства современных татарских
аулов Нижегородчины сохранились не тюркские, а мадьярские названия; куда

608
Исхаков Д.М. От средневековых татар к татарам Нового времени. С. 212–223.
609
Орлов А.М. Мещера, мещеряки, мишари. С. 23.
610
Государственный архив Ульяновской области. Ф.732. Оп. 3. Д. 1.
611
Хафизов М.З. Нижегородские татары. – Н. Новгород, 1997. С. 15.
612
Гераклитов А.А. Алатырская мордва по переписям 1624–1721 гг. – Саранск, 1936.

181
делись из этих сёл и деревень первопоселенцы-мажары или посопные буртасы;
почему жизнедеятельность этих этносов в изучаемом регионе не находит
археологического подтверждения. Малочисленность буртасов и/или мажар в XVII
в. привела к тому, что даже у самих служилых татар из западной Мещеры,
поселявшихся в их деревнях (не говоря уже о русских источниках), практически
не отложилось никаких воспоминаний об этих древних насельниках, за
исключением топонимики и отдельных элементов в этнографии (музыка,
родственная венгерской; медвежий промысел и т.д.). Но тот факт, что кадомские
татары этнически восходили к доордынским буртасам или (что одно и то же)
населению улуса Мохши; что тюрко-мусульманское население юга
Нижегородчины уже в эпоху Золотой Орды имело смешанный облик; что мажары
являлись одним из государствообразующих этносов Казанского ханства – все это
сводило к минимуму возможное этническое и конфессиональное различие между
старинными поселенцами и припущенниками. Разница между ними носила, в
основном, только социально-сословный характер.
Архивные данные помогут будущим исследователям выяснить дальнейшую
судьбу ясачников Нижегородчины. Вероятно, значительная часть их обрусела,
особенно если они были зависимы от татарских мурз, принимавших крещение.
Нельзя ли предположить, что именно эти этнические группы, занимавшие самое
низкое положение в социальной иерархии Московского государства, лежат в
основе населения татаро-кряшенских сёл и деревень Нижегородчины, таких как
Русское Маклаково, Фоминки, Абаимово, Мамешево и др.? «Выборочный подход
к крещению жителей татарских селений» наводит исследователей на мысль, что
за этим «скрывается этническая неоднородность жителей того или иного селения
(наличие выходцев из мордвы, чувашей, черемис)».613 Этого нельзя исключать,
особенно в свете аналогичных гипотез, объясняющих этногенез кряшен
Татарстана. По версии, которую приводит А.М. Орлов, некоторые из татаро-
кряшенских сёл Нижегородчины были населены мордвой614. Но мы предполагаем,

613
Орлов А.М. Нижегородские татары... С. 21.
614
Там же. С. 141.

182
что ученые считали частью мордвы бортников (поскольку до сих пор никто не
определил их в качестве отдельной этнической группы) и/или мажар. Вероятно,
только те из ясачных людей, кто проживал непосредственно в компактном
окружении собственно татар-мусульман, влились впоследствии в состав
нынешних нижегородских татар. Этот вариант вполне реален: в Казанском уезде
значительная часть служилых татар состояла из бывших ясачников, которые при
изменении своего статуса получали поместные земли и впоследствии проживали
в тех же селениях по соседству с ясачными людьми (хотя чаще отселялись в
отдельные села).
Хотя отдельные представители восточно-финских народов и чувашей и
смешивались с татарами, данный процесс, видимо, не имел массового характера.
По мнению А.М. Орлова, окончательная татаризация всех тюркоязычных народов
Мещеры (к которым он относит буртасов и мажар) и дифференциация угро-
финских народов происходит в конце XVI–XVII вв. в связи с образованием
сословия служилых татар.615

***
Итак, к XVII столетию все группы нижегородских татар – арзамасские,
курмышские и алатырские – в разной степени состояли из различных
этносоциальных пластов. При этом сами названия данных локальных групп ни о
чем не говорят, а являются лишь следствием географической привязки населения
к одному из уездов, организованных Московским государством (соответственно
Арзамасскому, Курмышскому или Алатырскому). Правда, нельзя исключать, как
мы уже говорили выше, что границы уездов могли копировать рубежи
предшествующих исторических эпох, то есть восходили к административно-
территориальному делению Золотой Орды, Мещерского юрта или Казанского
ханства. Так или иначе, в потомках этих трех групп татар представлены разные
этносы, особенно из числа нижнего социального пласта (Схема 3).

615
Там же. С. 16.

183
Схема 3 – Период Московского царства (середина XVI – конец XVII вв.)

Социальные Чингизиды? Беки? Мурзы. Тарханы (все золотоордынского

верхи происхождения). Мажары (маджары, можары)?
Промежуточная Арзамасские, алатырские, курмышские служилые татары
страта
Социальные Неслужилые татары. Посопные татары (буртасы). Булгары?
низы (потомки сувар?) Мордва-мусульмане. Марийцы-мусульмане (= или
≠ ясачные «черемисы»?) Мажары? Чуваши?

В некоторых татарских селах, как мы убедились, представители разных

групп населения долгое время жили обособленно друг от друга, но в иных
населенных пунктах происходило их смешение. Не исключено, что какие-то
группы сёл (например, Спасского и северной части Сергачского районов) в
большей степени сохраняли свою этносословную обособленность от других сёл.
Но в целом после массового крещения и дальнейшего обрусения многих мурз и,
как можно предположить по аналогии с другими регионами – социальных
низов616, а также на фоне интенсивных переселенческих процессов (из западной
Мещеры – в земли нынешних нижегородских татар, а отсюда – далее на восток),
«промежуточная» и нижняя этносоциальные страты вступили в тесное
взаимодействие и постепенно смешались между собой. В результате этого у всех
оставшихся на своих землях татар утвердилась только одна форма самосознания:
«мөселман» – «мусульманин».617 В условиях отсутствия светской элиты роль
общинных лидеров перешла к абызам – религиозным деятелям, которые
интенсивно утверждали в народе исламские ценности. Все этнические и
сословные различия на этом фоне рано или поздно должны были отойти на
задний план.

616
См.: Хайретдинов Д.З. Мусульманская община Москвы... С. 72.
617
Хайретдинов Д.З. Нижние социальные страты в этногенезе нижегородских татар // Теория и практика
общественного развития. – №10. С.162.

184
 ГЛАВА VIII. СЕЛЬСКИЕ ПОСЕЛЕНИЯ НИЖЕГОРОДСКИХ ТАТАР

8.1. ИСТОРИЧЕСКИЙ КОНТЕКСТ ДИНАМИКИ ТАТАРСКИХ

ПОСЕЛЕНИЙ

На начало XXI в. сохранились 34 сельских населенных пункта

нижегородских татар. Половина из них (17) находится в пределах современного
Краснооктябрьского района, 7 – в границах Сергачского, по 4 – в Пильнинском и
Спасском, по 1 – в Княгининском и Сеченском районах. Согласно
дореволюционному административному делению, из этих сёл 9 относилось к
Симбирской губернии (юго-восточная группа сел), остальные – к Нижегородской.
При этом в середине XIX в. общее число татарских сёл было больше на 4 или 6.
Если же смотреть еще дальше в глубь веков, на карту начала XVII в., то таких
поселений будет еще больше, из них 11 относились к Курмышскому уезду (к
северу от Сергача), 23 или 24 – к Алатырскому. В состав Арзамасского уезда
входило порядка 7 татарских населенных пунктов в границах нынешнего
Сергачского района, 3 – в пределах Бутурлинского, 3 – в южной части
Перевозского и Вадского районов, и не менее 14 – к югу от Арзамаса,
локализацию которых мы уже проводили в главе IV.618 Таким образом, в тот
период татарских населенных пунктов было больше в два раза относительно
современности. А в дорусский период, судя по исследованию А.М. Орлова, таких
аулов было еще больше619 – в пользу их татарского происхождения
свидетельствуют, помимо топонимики, анализ эпизодических упоминаний в
источниках и исторической литературе, клады ордынских монет, остатки

618
Подсчитано по: Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья..., карты-схемы 1–5.
619
См.: Орлов А.М. Нижегородские татары... С. 118–124, 145–148 и др.

185
мусульманских кладбищ и т.д. Каковы причины их исчезновения в качестве
татарских поселений?
Следует сразу отклонить предложенную С.Б. Сенюткиным версию о
малочисленности ряда татарских поселений Арзамасского уезда. Выше мы уже
наглядно показали, что численность арзамасских служилых татар намного
превышала те цифры, которые отложились в архивных документах. Вместо этого
речь должна идти о целенаправленной политике московского правительства
второй половины XVII в. по вытеснению татаро-мусульманских элементов из
населения целого ряда уездов центральной России. Такая политика проводилась в
отношении служилых татар и ногаев Касимовского, Кадомского, Темниковского,
Романовского, Суздальского уездов, на землях бывшего Червленого Яра, в местах
расселениях юртовских, мугреевских, пронских, бордаковских, цненских
служилых татар и т.д. Она шла поступательно: вытеснение мурз и рядовых татар
из городских центров, урезание их прав в отношении ясачного населения,
многочисленные дискриминационные запреты по конфессиональной линии и т.п.
Но царь Михаил Федорович, сын «великого государя и святейшего патриарха»
Филарета, все еще был связан многими договорными обязательствами с корпусом
служилых татар, все еще вынужден был признавать сложившуюся за века до него
традицию властного паритета в отношениях с татарами. Алексей Михайлович
проводил несравненно более жесткую политику. Но и та не шла ни в какое
сравнение с линией Петра Алексеевича, задумавшего «прорубить окно в Европу»
и полностью отказавшегося от евразийского начала для России.
В 1649 г. последовал запрет помещикам-мусульманам на владение
православными крепостными. В 1701 г. в Курмыш поступили дополнительные
указания: «И будь кто скажет, что та земля в есак и в поместье или служилым
татарам или кому на оброк отдана, у тех людей изымать особые сдушевныя
скаски за руками, а у иноземцев за их замены».620 Напротив, крестившиеся
представители татарской знати по-прежнему оставались и в дворянстве, и в
качестве владельцев земельных угодий с крепостным населением: так, в награду

620
Материалы исторические и юридические района бывшего Приказа Казанского Дворца. Т. II. С. 48.

186
за принятие им христианской веры в 1681 г. арзамасец, князь Мустафа (Михаил)
Чегодаев получил «право полного владения вотчинными крестьянами деревень
Ичалово Арзамасского, Демкеево Курмышского и Аскел Темниковского
уездов».621 Вот и ответ на вопрос, куда девались татарские аулы Арзамасского
уезда: вслед за крещением мурз их крестьянское население следовало за своим
хозяином и через два-три поколения обрусевало. Часть арзамасских служилых
татар добровольно или по приказу властей переселялась в другие населенные
пункты, подальше на восток, в надежде сохранить свою религию. Их места
занимали русские крестьяне.622
Нет сомнений в том, что политика крещения сыграла ключевую роль в
ассимиляции значительной части нижегородских татар (как и других групп
татарской нации). Для закрепления успеха христианизации в татарских селах
государство за свой счет возводило церкви, запрещало строить в селах с
крещеным населением мечети и прибегать этому населению к услугам имамов.
Более того, крещеные татары искусственно отделялись от татар-мусульман, из
кряшенских сёл мусульмане отселялись. Такая политика властей, поначалу с
особым размахом и жестокостью, затем чуть более либеральная, все же
сохранялась вплоть до революционных событий начала ХХ в. Она привела к
тому, что исследуемый нами субэтнос развивался в дальнейшем в качестве
этноконфессиональной группы со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Среди них: национально-религиозный изоляционизм, полное смешение
национальной и религиозной культуры с превалированием последней, рост
самосознания исключительно на основе религиозной идентичности, этнофобия по
отношению к окружающему этническому большинству, основанная на боязни
крещения. Частично преодолеть эти генерируемые из поколения в поколение
чувства смогли только долгие десятилетия атеистической власти.

621
Наказная память из Приказа Казанского дворца стольнику и воеводе Юрию Федоровичу Шишкину //
Симбирские губернские ведомости. – 1880, № 37. С. 80.
622
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 138.

187
 8.2. ОСОБЕННОСТИ ПРОИСХОЖДЕНИЯ СЁЛ НИЖЕГОРОДСКИХ
ТАТАР

Рассмотрим версии происхождения различных сёл и их демографию,

разделив их по территориальному признаку на четыре условные группы (анализу
подвергнуты только сохранившиеся татарские населенные пункты юго-востока
Нижегородчины). В графе «Время основания села» приведены все данные,
фигурирующие в сводной таблице из монументальной монографии «История
исламских общин Нижегородской области»; некоторые дополнительные даты
взяты из других работ, указанных в ссылках. (В данной работе зачастую речь идет
не об основании, а о первом упоминании села в источниках. Этот факт обозначен
в сводной таблице, но зачастую игнорируется в самом тексте, что создает
впечатление о тождественности этих двух разноплановых явлений.) При этом
отдельные даты показаны зачеркнутым шрифтом: это значит, что в ходе
дальнейшего анализа обнаруживается их несостоятельность.
I группа, «северная», включает села к северу от Сергача (Таблица 4).

Таблица 4 – Сёла I группы

Название села Время Население

рус./татар. основания623 рубеж середина прирост,
XVIII– XIX в. %
XIX
вв.624
Анда середина XV в. 409 1052 157
1620
Андреевка/Мөтря- XVII в. 912 1699 86
авыл (Матряус)
Базлово/ Бозлау XVII в. 551 854 55

623
Если не указано иное, даты берутся по: Сенюткин С.Б. и др. История исламских общин Нижегородской
области. С. 447–449.
624
Взято из: Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 395–396.

188
 Ишеево/Иш-авыл рубеж XVI– Ок. 450 888 97
XVII вв.625
Парша (Тукай) рубеж XVII– Ок. 150 484 223
XVIII вв.
Татарское эпоха 1050 2550 143
Маклаково/Маклука Булгарии?626
середина XVI
в.?627
1595
Урга начало XIV в. Ок. 400 1281 220
(Вакаева)/Ыргу
ИТОГО 3922 8808 125

Как мы уже неоднократно говорили, эта группа сёл связана с Волжской

Булгарией много сильнее, нежели иные татарские села Нижегородчины – точнее,
с теми булгарскими поселениями, которые зафиксированы в районе Сундовика,
Васильсурска и т.д. Вероятно, это нашло отражение в зокающем говоре,
нехарактерном для остальных татар исследуемого региона. Безусловно влияние
здесь близлежащего Курмыша – крупного золотоордынского центра
(предположительно, торгового, поскольку раскопанное археологами поселение не
имеет городских стен, но по размерам сопоставимо со средневековыми Нижним
Новгородом и Казанью) с его многонациональным и многоконфессиональным
населением. Позднее эти земли так или иначе соотносились с Казанским ханством
(вспомним о размещении в Курмыше хана Улуг-Мухаммеда с его 10- или 15-
тысячным станом) – отсюда, видимо, одна из версий происхождения селения
Анда. Из татарских селений дорусского периода в этом районе наиболее известна
Ожгибовка, где был обнаружен богатый клад золотоордынских монет, сокрытый
в начале XV в.628
В начале XVII в. здесь еще были свои мурзы: так, рядом с Андой были
владения Богдана мурзы Мустафина629; около Озерков – мурзы Ждана Томаева;
рядом с Маклаково – Челея мурзы Мустофина630; вспомним также, что мурза
Чурай Томбактин из Маклакова командовал одним из отрядов «курмышских
625
Там же. С. 145.
626
Орлов А.М. Нижегородские татары... С. 148.
627
Там же, со ссылкой на статьи П. Михалева.
628
Там же. С. 36, 95, 102, 148.
629
Сенюткин С.Б. и др. История исламских общин Нижегородской области. С. 61.
630
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 141, 144.

189
татар и тарханов» под Смоленском. Однако в 1647 г. более 4 сотен служилых и
неслужилых курмышских мурз и татар были переведены в Корсунь (ныне Карсун
Ульяновской области).631 Как и всегда в старинных документах, учету подлежали
только взрослые лица мужского пола, так что в итоге родные земли вынуждены
были покинуть не менее 2,6 тыс. (!) человек. Это должно было сильно сказаться
на местной демографии. И если в первой трети XVII в. доля курмышских татар от
общей численности татарского населения в границах нынешней Нижегородчины
превышала 20%, то на рубеже XVIII–XIX столетий их потомки составили всего
16%. При этом в статистику Нового времени включено все татарское население,
включая нижние социальные пласты (которые были выведены нами за рамки
подсчета собственно служилых татар).
С другой стороны, в наши подсчеты мы включили только население сёл и
деревень с мечетями, а ведь в регионе долгое время продолжали существовать
татаро-кряшенские села. Все они обрусели, самое позднее, к началу ХХ в. Отсюда
следует еще одна причина сокращения татарского населения микрорегиона в
указанный временной период – активная политика крещения, проводимая
властями. С.Б. Сенюткин отметил некоторые из татарских сёл XVII в., ставших
затем русскими: Старое Андосово, Озерки, Шишковердь, Фоминки.
Во второй половине XVIII в. крупнейшее село этого микрорегиона –
Татарское Маклаково исследовалось академиком И.И. Лепехиным, который особо
отметил проблематику искусственного конфессионального обособления двух
частей этого села, населенных, соответственно, татарами-мусульманами и
кряшенами: «Различие веры делает между ними великое несогласие, так что
некрещеные крещеных и обратно терпеть не могут, и друг другу всякие пакости
содевают».632 Это наглядно подтверждает наш тезис о том, что резко негативное
отношение к православию в среде нижегородских татар дореволюционной эпохи
явилось результатом крещенской политики Православной церкви. Результатом
этого разделения стало обособление татаро-кряшенского села Русское Маклаково

631
Там же. С. 68–70.
632
Лепехин И. Дневные записки путешествия по разным провинциям Российского государства (1768–1769
гг.). Ч. 1. – СПб., 1795. С. 93.

190
(другие названия: Коропово, Тороново, Бароново). Для успешной дальнейшей
ассимиляции его татарских жителей не позже XVIII в. здесь была возведена
церковь. Тем не менее еще в середине XIX в. это село значилось среди татарских
населенных пунктов.633
Для дальнейшего анализа нам необходимо ввести понятие «гнездо сёл».
Оно поможет разобраться с фактом существования татарских сёл и деревень,
плотно прилегающих друг к другу. Гнездовой тип расселения, при котором
деревни образуются за счет разрастания родственного поселения, был особенно
характерен для татар-мишарей по сравнению с другими группами татар, в
частности казанских.634 Например, Ишеево, Базлово и Парша (Тукай), отстоящие
друг от друга на 1–3 км, мы воспринимаем как единое гнездо сёл, поскольку
каждый из этих аулов образовывался как выселок из разрастающегося основного
поселения. Такое видение ситуации поможет объективно оценить демографию,
потому что общая численность населения этого гнезда будет вполне сопоставима
с крупным Татарским Маклаково.
Из этой схемы выбиваются Урга и Анда. Выселок из последнего села –
Анда Малая – известен только с XIX в.; это была небольшая татарская деревня без
своей мечети. А как быть относительно позднего средневековья? Вероятно, Анда
составляла единое гнездо с близлежащим Андосово, которое в источниках XVII в.
фигурирует как татарское: села Анда, Малое и Большое Андосово расположены
вдоль одной реки и отстоят друг от друга на 5 км каждая. Урга же, очевидно,
входила в единое гнездо сёл с Озерками (ныне на их месте – деревня Покров) и
Фоминками, расстояние между ними – 4 и 2 км соответственно. Нужно также
учитывать, что нынешняя Урга, по рассказам местных жителей, имела село-
предшественник в 3–4 км от современного поселения; недалеко от него находится
старинное татарское кладбище.635 Следовательно, и демографические показатели
в Анде и Урге в ранний период можно оценить совершенно иначе, нежели это
следует из источников, а именно с учетом близлежащих татарских деревень

633
Нижегородская губерния. Список населенных мест по сведениям 1859 г. С. XXX.
634
Мухамедова Р.Г. Татары-мишари. С. 76.
635
Булатов И.Ф. Урга. Прошлое и настоящее. – Сергач, 2000. С. 12, 14.

191
(впоследствии обрусевших), которые следует рассматривать как выселки из
основного села.
Андреевка была бы еще одним исключением из правил, если не знать о том,
что расположенные в 3–4 км от нее Шеменеевка была населена татарами в XVI
в.636, а Сосновка еще и в XIX в. была заселена татарами-кряшенами.637 В случае с
Андреевкой исследователя удивляет совершенно иное обстоятельство – татарское
название этого села. Дело в том, что хотя почти каждое из сохранившихся
татарских сёл Нижегородчины имеет параллельное татарское название, в
большинстве случаев оно довольно похожим образом дублируется по-русски.
Недалеко ушли друг от друга такие топонимы, как Базлово и Бозлау, Ишеево и
Иш-авыл, Маклаково и Маклука, Камкино и Камка и т.д. Иногда мы видим
прямой перевод с языка на язык (определения Большой, Малый, Старый, Новый
не будем учитывать): Трехозерки – Өцкүл (литературное татар. Өчкүл), Красный
Яр – Кызыл Яр, Овечий Овраг – Куй Суы, Ключищи – Суыксу (два последних
случая будут обстоятельнее разобраны в соответствующем блоке). И только
Андреевка – она же Мөтря-авыл – полностью выбивается из этой схемы: ее
татарское название лишено какого-либо смысла.
Может, это как-то связано с ее статусом? – она единственная из татаро-
мусульманских населенных пунктов Нижегородской губернии (наряду с татаро-
кряшенскими Фоминками, Старой и Новой Березовками) была владельческой, а
не казенной деревней. Здесь проживали не государственные крестьяне-
однодворцы, которые сложились в XVIII в. из служилых татар, а помещичьи
крестьяне. И тогда, быть может, здесь вовсе не было служилых татар? Не
случайно С.Б. Сенюткин не нашел в архивах «однозначного ответа на вопрос о
времени и условиях появления» Андреевки.638 По легендам, жителей села
«приютили» русские помещики Андрей и Дмитрий, наделившие их землей.639
Другой вариант – топоним привнесен извне; например, рядом с Темниковом есть

636
Демидов Н. Исторический очерк Василь-Сурскаго уезда Нижегородской губернии. С. 20.
637
Идрисов У.Ю. и др. Из истории нижегородских мусульманских общин в XIX – 30-х годах ХХ века. С.
44.
638
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 146.
639
Орлов А.М. Мещера, мещеряки, мишари. С. 103.

192
татарское село почти с таким же названием Митрялы. Но как быть в этом случае с
более ранним вариантом названия, приведенным в источнике XIX в. –
Матряус?640 Быть может, стоит вспомнить и гипотезу о мадьярском следе в
топонимике татарских сёл Нижегородчины (ср.: Матряус и первый слог
венгерских топонимов Матрахаза, Матрабалла, Матраселе).
Впрочем, статус владельческой деревни был еще у одного населенного
пункта, но в соседней Симбирской губернии – Сафаджая, или Собачьего Острова.
Его статус очень странный: «деревня лашманская и владельческая».641 Это
подтверждает факт, подробно описанный в предыдущей главе: здесь было две
части села, населенные, соответственно, потомками служилых (лашманы) и
неслужилых (помещичьи крестьяне) татар. Следовательно, в Андреевке также
было поселение неслужилых татар. Когда же оно возникло? Н. Демидов
сообщает, что татары основались в юго-восточном угле Васильсурского уезда в
первый период после основания Васильсурска, то есть в первой половине XVI в.;
и, что характерно, среди основанных ими сёл он называет и нынешнюю
Андреевку.642
Помимо более взвешенных оценок по демографии, которые дает
исследователю принцип сельских гнезд, он может оказать помощь и в анализе дат
возникновения тех или иных населенных пунктов. Например, краеведы
оценивают разницу в возникновении Базлова и Ишеева с Тукаем (Паршой)
(именно в таком порядке!) в 50 лет; при этом местные жители считают, что
Ишеево и Тукай возникли как выселки из Базлова.643 Вспомним, что именно такой
же срок в 50 лет определен полевым социологом Д.В. Макаровым для
возникновения кладбища во вновь образованном населенном пункте мусульман
Центральной России. Следовательно, полвека действительно определяют некий
рубеж, после чего мусульманское население окончательно укореняется, с одной
стороны, а также демографически усиливается и осваивает другие места для

640
Нижегородская губерния. Список населенных мест по сведениям 1859 г.. С. 75.
641
Симбирская губерния. Список населенных мест по сведениям 1859 г. № 1238.
642
Демидов Н. Указ. соч. С. 20.
643
См.: Магжанов С. Из истории сел и деревень Базловского сельсовета // Сельские зори. – Спасское
[Нижегородская обл.], 1993, № 75, 77, 78.

193
жительства, с другой стороны. Эта важная информация поможет объективно
оценить возраст данных сёл. Если Ишеево уже упоминается как существующий
усад в 1612 г.644, то оно возникло, видимо, на рубеже XVI–XVII вв. (ниже мы
подробнее обсудим проблематику датировки возникновения сёл Смутным
временем); следовательно, образование Базлова должно относиться к середине
XVI в. или даже чуть ранее этого срока (по Н. Демидову).
Сомнительно также, что такое крупное село, как Татарское Маклаково,
образовалось лишь через полвека после Базлова, в 1595 г.645: ведь уже в 1620-х гг.
оно делилось на «Большое и Меньшее».646 На примере Базлово мы видели, что
для начала «отпочкования» новых кварталов и выселок должно пройти не менее
50 лет. Логичнее предположить, что и Татарское Маклаково возникло не позже
середины XVI в., параллельно с Базловом, если не раньше. Действительно, мы
видим Маклаково в списке первоначальных татарских сёл этой местности у Н.
Демидова. Наряду с Базловом, Андреевкой и Шеменеевкой в этом списке
присутствуют также Моклоково, Мурзиха, Елховка. Две последние (Мурзиха не
сохранилась) расположены в 4–5 км от Татарского Маклакова. Если
предположить, что какие-то села из этой последней тройки являются выселками
по отношению друг к другу (сюда же можно отнести и Русское Маклаково в 4 км
от Татарского), то по принципу сельских гнезд их первооснова возникла еще и до
основания Васильсурска, а именно в конце XV в. или ранее.
Остается еще раз зафиксировать тесную связь данной группы сёл с
Казанским ханством: села возникли еще в период независимого существования
этого татарского государства, вобрав в себя его жителей – быть может,
определенной этнической группы, с характерным зоканьем. Следовательно,
отпадают и версии о позднем происхождении таких сёл, как Анда и Урга, где
бытуют легенды об их этнической и исторической связи с Булгарией / Казанским
ханством. (Кстати, на «Историко-археологической карте Нижегородского
Поволжья» А.М. Орлова, составленной на основе материалов дореволюционных и

644
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 145.
645
Сенюткин С.Б. и др. История исламских общин Нижегородской области. С. 320.
646
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 144.

194
советских историков, обозначен клад золотоордынских монет 1365 г., найденный
в с. Ивановка, что в 5–6 км от Урги.647) И лишь много позднее, в первой половине
XVII в., сюда подселились служилые татары из других регионов Мещеры.
Косвенно этот же вывод можно сделать из данных С.Б. Сенюткина о том, что к
1612 г. в Курмышском уезде выявляется наличие некоей татарской деревни «со
сложившимся в ней хозяйством» и проживанием там уже успевших овдоветь
женщин.648
Наконец, интересен статус татарских населенных пунктов: хотя в
официальном российском делопроизводстве они именуются «деревнями» (если
заселены татарами-мусульманами, т.к. в таком населенном пункте отсутствует
церковь) или «селами» (если населены татарами-кряшенами, как то Русское
Маклаково или Старая Березовка), сами нижгары называют в своих фольклорных
произведениях некоторые из своих аулов древним арабским термином «кала»
(крепость); такое именование фиксируется, в частности, по отношению к
Сафаджаю и Медяне.649 Возможно, на месте отдельных аулов в средневековье
действительно были крепости?
II группу составляют села к юго-западу от Сергача, относившиеся в XVII в.
к Арзамасскому уезду (ныне все в границах Сергачского района) (Таблица 5).

Таблица 5 – Сёла II группы

Название села Время Население

рус./татар. основания рубеж XVIII– середина прирост,
XIX вв. XIX в. %
Грибаново/Грибан начало XVII 628 1452 131
в.650
Камкино/Камка 1585 г. 1276 1668 30
Кочко-Пожарки 1584 г.651 565 1677 197
1606 г.
Пица 1606 г. ок. 350 2030 480
Шубино/Шубиле 1586 г. ? 289 1472 409
1602 г. ?652

647
Орлов А.М. Нижегородские татары... С. 239.
648
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 141.
649
Милли-мәдәни мирасыбыз: Түбән Новгород. С. 370, 371.
650
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 58, 149.
651
Орлов А.М. Нижегородские татары... С. 184.

195
 ИТОГО 3108 8299 167

По мнению С.Б. Сенюткина, села Камкино (Чекеев Усад), Пица, Кочко-

Пожарки, а также Алтышево, Лукьяново, Ботюково (на территории
Бутурлинского района) были основаны «спустя 30 лет после появления первых
сторожей [из числа арзамасских служилых татар] под Арзамасом».653 В качестве
существенного факта он отмечает, что это были «относительно крупные по
численности жителей усады», «гораздо многочисленнее, нежели первые
маленькие группы (1–3 человека), испомещенные к югу и юго-западу от
Арзамаса». Это обусловило «их историческое выживание и существование до
нашего времени». Однако сразу отметим, что этот фактор, увы, не помог
сохраниться таким обрусевшим населенным пунктам, как Алтышево654 (юг
Бутурлинского района, не сохранилось), Мамешево (между Камкино и
Грибаново) или Абаимово655 (юг Сергачского района).
На примере села Грибаново мы видим всю условность понятия «время
первого упоминания села». Так, на момент публикации книги «История
исламских общин Нижегородской области» (1998 г.) временем основания или
первого упоминания этого села считался рубеж XVII–XVIII вв.656 К 2001 г. С.Б.
Сенюткин нашел в архивах упоминание о том, что в 1612 г. данное село
пострадало от набега ногаев на земли Припьянья, и эта дата передвинулась назад
на целое столетие!657 Более правдоподобным представляется единая датировка
для ряда сёл этого микрорегиона: середина – вторая половина XVI в. Более
позднее время (конец XVI в.) в качестве даты основания будет приемлемо для тех
сел, которые окажутся выселками по отношению к возникшим ранее, но таковых
в этом регионе пока не выявлено.

652
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 147.
653
Там же. С. 44.
654
Там же. С. 131.
655
Факт того, что в 1686 г. были подтверждены земельные права на деревню Абаимово крещеного
татарина из Пицы Абаима Болтина, не доказывает «изначально православного» характера этой деревни (см.:
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 137). Напротив, царская власть целенаправленно
наделяла землями или подтверждала прежние права у крестившихся татар за счет владений дворян и помещиков-
татар, остававшихся в исламе.
656
Сенюткин С.Б. и др. История исламских общин Нижегородской области. С. 447.
657
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 58.

196
 Дело в том, что время Смуты (1606–1613 гг., затем сражения с ногаями 1614
г., активная фаза войны с поляками 1615–1621 гг.) не было благоприятно для
возникновения новых населенных пунктов, тем более что служилые татары
региона принимали самое активное участие в военных действиях этой эпохи.
Аналогичная ситуация сложилась тогда во многих регионах центральной России:
так, по мнению академика М.Н. Тихомирова, «время, непосредственно
примыкавшее к “московскому разорению” [имеются в виду военные действия в
Москве в начале XVII в.], не было периодом благоприятным для создания новых
слобод вокруг Москвы».658 В нашем случае мы имеем, например, боевые
столкновения татар с правительственными войсками под Курмышом в 1606 г.,
«арзамасские разорения» 1611 и 1612 гг.659 Конечно, можно сделать исключения
для 1–2 сел, но невозможно представить себе массовое единовременное
возникновение в начале XVII столетия многих татарских населенных пунктов
региона, охваченного в это время военными действиями. В связи с этим
вычеркиваем из нашей таблицы дату «1606 г.».
Так, этнографические данные, собранные в конце XIX – начале ХХ вв. в
Кочко-Пожарках, подтверждают тесную (на тот момент) связь этого села с
Астраханью.660 Это значит, что, как и в случае с Сафаджаем, арзамасские или
кадомские служилые татары лишь подселились к уже существовавшей здесь
общине выходцев с низовьев Волги, но отнюдь не являлись основателями этого
села.
Тогда как быть с селом Пица, для которого других дат основания никто не
называет? В следующем блоке сёл мы увидим, что выселок из с. Пица – Карга –
возник до 1623 г. Следовательно, по нашей формуле (от момента основания села
до его разрастания с образованием выселок проходит примерно 50 лет), Пица
возникла до 1573 г.
При нашем анализе следует затронуть и противоположную тенденцию
удревнения населенных пунктов, основываясь лишь на их топонимике. На наш

658
Тихомиров М.Н. Средневековая Москва. – М., 1997. С. 237.
659
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 49–50, 53–54.
660
Орлов А.М. Нижегородские татары... С. 19, 26.

197
взгляд, большинство названий татарских поселений Нижегородчины не могут
свидетельствовать о времени появления того или иного села.661 Исключениями
являются лишь такие названия, которые содержат в себе дополнительные
характеристики по развитию сёл типа «Старый, Новый, Большой, Малый». В
главе I настоящей работы мы уже приводили свидетельства того, что бόльшая
часть поселений носит не тюркские названия, а родственные угорским. Однако
каким образом мадьярские топонимы оказались в этом уголке Нижегородчины,
ученым только предстоит выяснить. Возможно, как мы уже рассуждали выше, в
составе предков нижегородских татар был значительный слой протомадьяр
(мажар?). Другой вариант – приход тюрков на земли, которые уже носили
угорскую топонимику, подобно тому, как восточные славяне пришли в район
нынешней центральной России, уже наполненной балтскими и угро-финскими
топонимами (Ока, Яуза, Руза, Вазуза и т.д.). В принципе, древность нынешних
поселений татар Нижегородчины может быть доказана археологически. Так,
первые данные разведок, произведенных в регионе в 2006–2009 гг., показали
наличие здесь (в том числе у с. Барятино и Карачары, что в 5 км от с. Сафаджай и,
согласно устному сообщению археологов, в окрестностях с. Чембилей) селищ
раннего железного и бронзового века.662 Однако в объективных научных трудах
этот факт, безусловно, никак не должен влиять на датировку прихода сюда
предков нижегородских татар. Наконец, не исключены ни вариант М.З. Хафизова
о малочисленных мажарских деревнях, в которые подселялись служилые татары,
ни версия А.М. Орлова о «переносе» древних топонимов переселенцами из
других мещерских мест.663
Во внимание следует принимать и термин «усад», означавший «вновь
возникшее селение, рождающуюся деревню»664, но с большой осторожностью.
Например, мурза Айдар Енебяков в 1599 г. просил у царя Бориса Годунова
Изинбуловское усадище в Арзамасском уезде, принадлежавшее еще его деду, но

661
См.: Опыт топонимического словаря // Орлов А.М. Нижегородские татары... С. 163–197; Сенюткин С.Б.
История татар Нижегородского Поволжья... С. 151.
662
Ахметгалин Ф.А., Ситдиков А.Г. Материальная культура населения Волго-окского междуречья... С. 33.
663
Орлов А.М. Нижегородские татары... С. 155.
664
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 40.

198
ныне лежащее «в пусте».665 Таким образом, населенный пункт, который
насчитывал не менее 30–40 лет и отнюдь не относился к числу только что
возникших, все еще назывался «усадом», хотя уже успел пройти состояние
«пустоши», то есть в силу ряда причин оказался заброшенным.
В связи с вышесказанным дискуссию вокруг даты возникновения села
Камкино (в конце 1590-х гг. источники упоминают на его месте Чикеев Усад,
который можно трактовать и как начало собственно Камкино, и как поселение
служилых татар, возникшее рядом с уже существовавшим к тому времени
Камкино и затем слившееся с ним), которую заочно ведут между собой работы
С.Б. Сенюткина666 и А.М. Орлова667, без дополнительных материалов, прежде
всего эпиграфического и археологического характера, разрешить невозможно.
В своих последних работах А.М. Орлов ссылается на надмогильную
эпитафию, обнаруженную недавно на мусульманском кладбище Камкина, и
расшифровывает ее следующим образом: «Галиб Тали казый умер в 1038 году в
возрасте 72 года»668. 1038 год хиджры соответствует 1628 году н.э., что
значительно удревляет историю села Камкино, ведь между возникновением
поселения и образованием кладбища должно пройти не менее полвека. Но
насколько правильно была прочитана эпитафия?
В действительности на камне написано вовсе не «казый» (религиозный
судья, который мог существовать у татар либо в дорусскую эпоху, либо в XIX в.),
а «кызы» – «дочь»; неправильно прочтено и имя: вместо «Галиб Тали» следует
читать «Абдельвали»; имя покойной – Мафар. Данная могила находится в
окружении ряда захоронений родственников. Таковы покоящиеся рядом:
Хабибулла Абдельвали углы, умерший в 1896 г., его жена Гайнижамал Хабибулла
халәле, и сын Шах Магъсум бин Хабибулла (1849–1914). Изначально на камне
была проставлена цифра «1338 год» хиджры, что соответствует 1919 году н.э.
665
Там же. С. 104.
666
Там же. С. 133–135.
667
Орлов А.М. Нижегородские татары... С. 110, 182. По версии этого автора, начало села Камкино
относится к эпохе Золотой Орды и связано с булгарами, бежавшими из района Биляра от нашествия эмира
Тамерлана в конце XIV в. По др. версии, село возникло одновременно с Сафаджаем, то есть в середине XV в. (Там
же. С. 146).
668
Орлов А.М., Каримов А.А. Камкино: история и современность. С. 19; Орлов А.М., Файзуллин А.М.
Навеки вместе. Кн.1: Нижегородские татары – потомки древней мещеры. – М., 2011. С. 110.

199
 Крайне неубедительно выглядит версия А.М. Орлова о вторичном приходе
в Камкино выходцев из-под Биляра (территория южного Татарстана).669 И дело
даже не в том, что для ее доказательства используются недостоверные сведения
(легенды о женщине по имени Камка-әби; о 40 девушках, погибших при захвате
Биляра эмиром Тимуром; старинные песни и т.п.), а в бессистемности и
бессвязности приводимых материалов. Среди них – и «издавна обитавшие» в этих
краях татары, «поселившиеся здесь до монгольского нашествия X–XII вв.» (sic!);
и упоминание в старинной песне реки в Прибайкалье (!!); и курган, якобы
названный древнебулгарским словом (язык древних булгар не изучен и по
большей части не известен, см. главу I); и полное незнание географии Татарстана
(авторы смешивают правобережные и левобережные районы республики) и т.п.670
Сказанное, безусловно, не отменяет исторических связей между населением
Камкино и татарстанского Закамья, однако на сегодня доказано переселение лишь
из-под Пьяны на юг Татарстана в XVII в. (см. главу IX), а не в обратном
направлении.
Но, как бы то ни было: почему возникновение более половины татарских
сёл Нижегородчины датируется в исторической литературе началом XVII в.?
Лучшим ответом на этот вопрос, на наш взгляд, будет следующее, весьма путаное
мнение А.М. Орлова: «...Официальной датой образования татарских селений
Алатырского уезда671 следует считать 1618 г., когда царской грамотой... Баюшу
Разгильдееву и Ямашу Мангушеву была признана законность и целесообразность
помещения здесь татар, переведенных в пределы Алатырского уезда из
арзамасских мест... [хотя] все современные татарские селения, за [небольшим]
исключением, [к этому времени] уже существовали».672 О том же, но несколько с
других позиций говорит С.Б. Сенюткин: «служилым татарам выдавались участки

669
Орлов А.М., Каримов А.А. Камкино: история и современность. С. 18–23.
670
Там же. С. 10, 20–21.
671
А.М. Орлов полагает, что Грибаново и Шубино относились к Алатырскому уезду, в то время как
лежащее восточнее них село Кочки-Пожарки – к Арзамасскому уезду. Такая чересполосица совершенно не
исключена в свете российских реалий XVII в., о чем многократно говорит Я.Е. Водарский. К сожалению, она еще
более запутывает исследователя в поисках ответа на вопрос о времени возникновения того или иного села.
672
Орлов А.М. Нижегородские татары... С. 153.

200
близ... уже существовавших татарских поселений».673 Из этих цитат видно, что
исследователи смешивают реальное время возникновения сёл и дату их
официальной легализации новыми властями в лице династии Романовых. Это
говорит только об одном: древность нынешних татарских поселений
Нижегородчины может восходить и ко времени Шуйского, Годунова или Ивана
IV, и к эпохе Казанского ханства или Мещерского юрта Золотой Орды – однако в
русских источниках они в большинстве случаев будут датированы только
периодом правления первых Романовых. Следовательно, датировать их надо по
другим данным, включая научный анализ местного фольклора, возможно
сохранившиеся нарративные источники (подобно «Сакминской» или
«Сафаджайской» тетрадям), эпиграфические и археологические находки.
Демографическое развитие исследуемой группы сёл за период с конца
XVIII по середину XIX вв. выглядит неестественным. При общем росте
нижегородских татар в два раза, в данном микрорегионе мы видим огромный
прирост населения Пицы и Шубина (более чем в 5 раз!), увеличение выше
среднего – в Кочко-Пожарках и Грибанове (в 2,3 и 3 раза), и совсем
незначительный прирост – в Камкине. Эти скачки нельзя объяснить лишь
разными датами, которые приняты за точку отсчета населения в первом столбце
(для трех сёл – 1790 г., для Камкина – 1815 г., для Шубина – начало XIX в.),
поскольку низкий прирост в Камкино все равно не идет ни в какое сравнение с
пятикратным увеличением численности Шубина. Быть может, исследователь
ошибся в подсчете данных из разных источников (для первого столбца таблицы 5,
то есть рубежа XVIII–XIX вв.)? Так, в ведомости о селениях Нижегородского
наместничества от 1779 г.674 численность населения (только мужского пола) по
всем этим селам выглядит более ровно (Таблица 6).

Таблица 6 – Численность населения мужского пола сёл II группы в 1779 г.

673
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 153.
674
Там же. С. 394.

201
 Название Ведомость 1779 г., лиц
села муж. п.
Грибаново 280
Камкино 211
Кочко- 210
Пожарки
Пица 257
Шубино 202

Если же подсчеты были верны, то можно предположить другое объяснение

данного феномена. Возможно, что на протяжении XVIII в. некоторые из этих сёл
по-прежнему, как и в предыдущем столетии, принимали у себя татарское
население Арзамасского или Кадомского уездов – точнее, из тех татарских аулов,
которые крестились или испытывали смену этнического облика вследствие
притока иноэтничного населения из других мест. При этом новопоселенцы
прибывали в различные исторические периоды в разные села. Скажем, в период
1779–1815 гг. скачкообразно (почти в три раза) увеличилось население Камкино,
которое затем до середины XIX в. росло очень медленно. В других селах,
наоборот, наблюдалось вначале уменьшение населения (Пица и Шубино), и лишь
затем резкий взлет. Такого развития событий исключать нельзя, хотя
документального подтверждения этому пока нет.
В заключение следует сказать, что в историческом плане арзамасским
татарам не повезло: и территория их обитания, и численность сократились в
несколько раз. Если в первой половине XVII в. их доля относительно других
локальных групп нижегородских татар оценивалась нами в 40%, то спустя
полтора столетия она сократилась более чем в три раза до 12%, и лишь к середине
XIX в. немного выросла до 16%. (Опять же оговоримся, что, с одной стороны, в
окончательное число не включены жители обрусевших татарских населенных
пунктов; но, с другой стороны, к Новому времени в татаро-мусульманских селах
произошло слияние потомков служилых татар и более низких социальных страт,
исключенных из подсчетов в главе VI). Многие из первоначальных поселений
татар-арзамасцев «исчезли с карты Нижегородчины» «под воздействием

202
крещенской политики, хозяйственной активности русских помещиков».675
Конечно, значительное их число переселилось в села Алатырского уезда676,
сохранив тем самым свои традиции, язык, религию. Но в целом генофонд этой
локальной группы оказался значительно подорван. Сегодня отдельные элементы
ее субкультуры сохранились в селениях Камкино, Шубино, Грибаново, еще
меньше – в Пице, и полностью исчезли из Кочко-Пожарок. Практически
неизученными остались этнические особенности арзамасских татар и их
этногенез.
Однако с учетом того, что было сказано в предыдущих главах, мы должны
сделать вывод: если кому-то и можно назваться прямыми наследниками
Мещерского юрта эпохи Золотой Орды, то в первую очередь – это татарам
вышеназванной группы сел, входивших некогда в состав Арзамасского уезда.
III группа – сердцевина Краснооктябрьского района. И в средневековье, и в
имперское время, и в современности те или иные села и деревни из этой группы
играли роль административно-культурного или религиозного центра большинства
татар изучаемого нами региона. В XVII в. они относились к Алатырскому уезду,
далее вошли в состав Нижегородской губернии (наместничества) (Таблица 7).

Таблица 7 – Сёла III группы

Название села Время Население

рус./татар. основания рубеж середина прирост, %
XVIII– XIX в.
XIX вв.
Актуково (Новая конец XVI в. 777 1969 153
Пара)/Актук (Яңа 1660 г.
Пар)
Антяровка/Атәр- конец XVI в. 342 773 126
авыл 1660 г.
Ендовище XIV в. 1083 1990 84
до 1611 г.677
1647 г.
Кадомка (Малая рубеж XVI– 250 555 122
Пара) XVII вв.

675
Там же. С. 125.
676
Там же. С. 138, 140.
677
Там же. С. 155.

203
 Карга конец XV в. 731 1440 97
до 1623 г.678
1660 г.
Ключищи/Суыксу 1641–1644 гг.679 1261 2859 127
(Суксу) (условно)
1610 г.
Красный Яр 1641 г680. 150 98 –35, или при
Большой/Кызыл Яр 1660 г. совместном
Красный Яр Мал. 58 подсчете 4
Кузьминка (Пара) середина XVII Ок. 200 517 159
в.
Овечий Овраг/Куй XVI в. Ок. 1700 1403 –17,5
Суы (Кёсю)
Пошатово/Пашат рубеж XVI– Ок. 500 1234 147
XVII вв.
Семеновка/Симоцки 1608 г.681 417 1212 191
1660 г.
Трехозерки/Өцкүл 1660 г. 404 575 42
Уразовка/Ураз- начало XVII 1083 1032 –4,7
авылы в.;
1606 г.
ИТОГО 8898 15657 76
ВСЕГО по Нижегородской губернии 15928 32764 106

Первое, что обращает на себя внимание в представленной таблице – это

датировка возникновения шести населенных пунктов в одно и то же время: 1660
г. Выше мы уже говорили о том, что найденное исследователем первое
упоминание села в архиве абсолютно не равнозначно дате возникновения этого
села. Зная по архивным документам о том, какая безалаберная система
хозяйствования имелась в России XVII в.,682 автор настоящей работы даже
представить себе не может, чтобы по указу чиновников одномоментно в разных
местах на площади в 250 кв. км возникло сразу такое большое количество
деревень. Даже еще не вдаваясь в подробности по каждой конкретной деревне, я
вынужден сразу зачеркнуть эту дату из составленной таблицы.

678
Там же. С. 149.
679
Там же. С. 157.
680
Там же. С. 157.
681
Подсчитано по версии: Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 150–151.
682
Например, как пишет Я.Е. Водарский, «иногда сама администрация не знала толком, в каком уезде
числилась та или иная волость... Более того, правительство не имело четкого представления о территориях даже
целых уездов.» (см.: Водарский Я.Е. Указ. соч. С. 140).

204
 Второе серьезное возражение – это датировка возникновения деревни
Кузьминка серединой XVII в. Согласитесь, если сказать, что Ленинград возник
как город только в 20-х гг. ХХ в., это будет серьезное искажение против истины: а
как же предшествующий двухвековой период развития всемирно известной
«Северной Венеции»? Неужели блестящая эпоха Санкт-Петербурга, а затем
недолгий, но наполненный бурными событиями век Петрограда подлежат
забвению лишь в связи с очередным переименованием? Отнюдь нет! Кузьминка
сегодня, может, и не так знаменита, как город-на-Неве, но ее древность дает фору
многим известным городам и селам России. Выше уже отмечалось, что она вошла
в историю под своим первоначальным именованием Пара и под таким названием
была известна уже в середине XVI в.683 Следовательно, ее возникновение следует
отнести не позднее чем к первой половине XVI столетия. Вновь приходится
зачеркивать соответствующую дату из таблицы, а история этого населенного
пункта удревняется более чем на 150 лет!
Попробуем, согласно высказанной выше гипотезе развития сёл по методу
«гнезд», определить первые выселки из развивающейся Пары. Если принять
версию, что эта деревня была основана в начале XVI в., то первые выселки
должны были возникнуть в середине этого столетия. Предполагаемый нами в
этом качестве населенный пункт – Овечий Овраг, основанный, по легенде, во
«времена Ивана Грозного» татарами, спасавшимися от крещения.684 С учетом
истории крестившегося как раз в тот период мурзы Бахмета из Пары эта версия
представляется вполне реалистичной (расстояние между Кузьминкой и Овечьим
Оврагом – 5–6 км по прямой). Однако до татар в этом месте жило иное население,
по мнению авторов «Истории исламских общин Нижегородской области» –
чувашское (в конце этого раздела мы предложим иную версию). Вероятно, кто-то
из более древних насельников оставил столь странный и звучащий очень по-
венгерски топоним: Кёсю, который был переосмыслен татарами как Куй Суы

683
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 98. Пара была переименована в
Кузьминку в честь служилого татарина из Темниковского уезда Кузьмы Судеярова в 1644 г. (Там же. С. 156).
684
Сенюткин С.Б. и др. История исламских общин Нижегородской области. С. 247.

205
(букв. Овечья Вода), а затем калькирован на русский язык с учетом этого
последнего толкования.
В конце XVI – начале XVII вв. от продолжавшей развиваться Пары
отпочковалась целая группа поселений, расположенные друг от друга буквально в
пределах видимости (1–3 км). Среди них – Уразовка, Антяровка, Новая Пара
(Актуково), Малая Пара (Кадомка) и Красный Яр (одно из последних, датируется
1641 г.). Основой для такого стремительного увеличения населенных пунктов
следует считать не просто благоприятную демографическую ситуацию в самой
Паре, но заселение в эти места больших групп служилых татар из-под Кадома и
других мест. Вспомним из предыдущей главы о версиях подселения сюда татар в
конце XVI – начале XVII вв. из Темниковского уезда (в саму Кузьминку),
Сибирского ханства (в Актуково), Ногайской Орды и / или Темникова (в
Уразовку) и т.д. В это же время переселенцы из Арзамасского уезда породили
«новые общины служилых татар в Алатырском уезде», среди которых называются
Карга, Семеновская, Пара, Ендовище.685 Заметим, что С.Б. Сенюткин говорит о
«новых общинах», но не новых деревнях и селах – это было бы абсурдно,
учитывая им самим приведенные данные о существовании в предшествующую
эпоху Пары.
Складывается впечатление, что Пара была известна на огромных просторах
тюрко-мусульманского мира России и притягивала сюда выходцев из столь
различных мест. Но как такое стало возможным? Ответа на этот вопрос у нас пока
нет. Есть только предположение. Кузьминка на протяжении веков оставалась
одним из самых малонаселенных татарских пунктов во всем регионе. Однако с
учетом вышеназванных деревень-выселок население условной «Большой Пары»
просто зашкаливает, превращая ее в подобие небольшого города. Не была ли Пара
и вправду городком, наподобие Саконского городища или Грозной крепости
(Мурзиц)? Мы полагаем такую картину более приемлемой: ведь невозможно
представить себе, будто мурза Бахмет живет один-одинешенек в своей одинокой
избе посреди Дикого поля. Напротив, где есть мурза (для дорусской эпохи),

685
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 44.

206
должны находиться и его многочисленное семейство, и княжеский двор, и
значительные по численности военные отряды (которые, собственно, и проявили
себя в казанском походе Ивана Грозного), и челядь, и податное население.
Следовательно, уже в XVI в. здесь размещался крупный населенный пункт.
Но мы, с учетом современных реалий, просто не можем представить его на
месте нынешней Кузьминки – та слишком мала, будучи окружена холмами с трех
сторон! Каков же выход? Он очевиден. Подобно тому, как сегодня мы
воспринимаем Кузьминку с Антяровкой в качестве рядовых микрорайонов
Уразовки (собственно, между этими населенными пунктами практически и
границы-то нет, они находятся менее чем в 1 км друг от друга), так и ранее
территории современных Уразовки, Антяровки, Кадомки или Актуково являли
собой более-менее отдаленные части Большой Пары. Поэтому Пара не просто в
одночасье расширилась в начале XVII в., а лишь разместила в этих, уже
существовавших микрорайонах отдельные группы служилых татар, и они
получили наименования в честь этих поселенцев. Следовательно, нет никакого
смысла рассуждать о времени возникновения Уразовки или Антяровки на рубеже
XVI–XVII вв. или тем более искать их точную датировку – эта дата покажет лишь
время легализации при Романовых прибывшего сюда очередного отряда
служилых татар.
В пользу такого толкования истории свидетельствуют два момента, на
которые не обратили должного внимания наши предшественники. Во-первых,
первоначальное название Кадомки – Малая Пара. С.Б. Сенюткин, разумеется, не
мог пройти мимо этого факта: «возникновение Малой Пары со всей очевидностью
указывает на наличие “большой” Пары, под которой следует понимать ту Пару,
что существовала в XVI в.»686 К сожалению, он не делает дальнейшего вывода о
том, что Большая Пара не могла быть зажата в тесных рамках современной
Кузьминки, а должна была территориально занимать все пространство нынешних
Уразовки и ее деревень-спутников.

686
Там же. С. 156.

207
 Во-вторых, история образования в 1641–1644 гг. села Ключищи в качестве
выселка из Ендовищ и Уразовки нарушает нашу теорию о 50-летнем цикле
развития сёл для начала их разрастания. Судя по дате основания Уразовки «до
1615 г.»687, равно как и по другим версиям (начало XVII в.688, 1606 г.689), этот
населенный пункт слишком молод, чтобы проживавшим там людям стало вдруг
тесно. Вывод один: село на месте Уразовки существовало и ранее, а свое название
оно получило в один из вышеназванных годов. Кстати, А.М. Орлов не прав, когда
говорит, что Уразовка в течение нескольких предшествующих веков не
отличалась большой численностью. Напротив, статистика убеждает, что она была
одним из крупных сёл, а диспропорции в ее демографическом развитии (см.
таблицу 7) легко объяснимы с позиции теории сельских гнезд: семьи свободно
перемещались в рамках одной бывшей Большой Пары, не задумываясь о
«границах» между данными деревнями. Действительно, если пересчитать
вышеприведенные статистические данные в рамках предполагаемой нами
Большой Пары (даже без Овечьего Оврага, а только: Актуково, Антяровка,
Кадомка, Красный Яр Большой и Малый, Кузьминка, Уразовка), мы увидим такие
показатели: население на рубеже XVIII–XIX вв. – 2802 человек, в середине XIX
столетия – 5002 человек, прирост составил 79%, то есть вполне сопоставим в
рамках III группы сёл (76%), и всех сёл бывшего Алатырского уезда в целом (то
есть III и IV групп, прирост в них составил 86%).
Заканчивая анализ ситуации с Парой и ее кварталами-выселками, хотелось
бы сделать маленькое отступление. Обращает на себя внимание такая интересная
деталь, как существование в этих местах сакрального центра нижегородских
мусульман. Это была Пара – вначале как место проживания мурз (XVI в.), затем в
качестве своеобразной деревни-«матки», от которой отпочковалось не менее
шести современных татарских населенных пунктов (XVI–XVII вв.). Затем, уже в
XVIII в. эта «почетная роль» досталась селу Овечий Овраг: здесь проживали
пользовавшиеся огромным авторитетом имамы из рода Биккининых, которые

687
Там же. С. 154.
688
Орлов А.М. Нижегородские татары... С. 192–194.
689
Сенюткин С.Б. и др. История исламских общин Нижегородской области. С. 350.

208
тогда же основали первое в крае и получившее широкую известность медресе,
продолжавшее традиции абызов. В XIX столетии один из этих имамов Садек
Абдулжалилов (к которому по-прежнему обращались «абзы», хотя институт
абызов к тому времени считался ликвидированным) стал известен как крупный
шейх, религиозная и просветительская деятельность которого превратили Овечий
Овраг в центр «культового паломничества» для всех нижегородских татар.
Наконец, в ХХ в. Уразовка стала центром Татарского национального района,
объединившего большинство татарских поселений Нижегородчины. История, как
говорится, сделала длинный круг и замкнула его в том же месте, откуда
начинался один из этапов жизни нижегородских татар.
Рассмотрим версии происхождения других населенных пунктов из III
группы. Интерес представляет пара сёл Семёновка и Пошатово. Судя по
монографии «История исламских общин Нижегородской области», Пошатово
возникло в конце XVI в., а Семёновка – чуть ли не во второй половине XVII
столетия. По нашим данным, Пошатово, напротив, является выселком из
Семёновки. Древность последней согласуется и с данными С.Б. Сенюткина: часть
служилых татар Семёновки в 1623 г. владела поместьями предков – отцов и
дядей. Кроме того, «до 1623 г. Семёновская пережила полосу “выставок”...
Обычно такой процесс является долгосрочным, ибо отражает медленное
увеличение числа жителей поселка... в том числе за счет подселения новых групп
служилых».690
В пользу того, что эта пара сёл – весьма старинная, говорит топонимика,
которая в данном случае напоминает мадьярскую (Пошатово = Пешт; Симоцки =
Самошсег, Самошкер). Возможно, это свидетельствует о первоначальном
проживании здесь мажар, к которым затем подселялись служилые татары.
Своеобразие этнического фона подтверждается и довольно высокой долей
новокряшен в этих двух селах в середине XIX в. (см. главу X). Не менее важным
обстоятельством является следующее: еще в середине ХХ в. И.А. Кирьянову
удалось зафиксировать от старожилов с. Семёновки предание, идущее из

690
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 151.

209
поколения в поколение, о старинной битве русских и татарских отрядов, с
довольно точной ее локализацией в русле р. Пары.691 Речь, безусловно, идет об
известной по летописям битве отрядов нижегородских князей с татарским
войском «из Мамаевой орды» 1377 г. (которое большинство историков ошибочно
принимает за войско Араб-шаха из Синей Орды692). Каким образом о битве XIV
в., включая информацию о ее этнополитическом характере и географии, могли
знать потомки поселившихся здесь только в XVII в. служилых татар? Ответ, на
наш взгляд, очевиден: до служилых татар здесь жили другие тюрко-
мусульманские группы, сохранившие в своей памяти эту историю.
«Считается, что самое старое захоронение на территории деревни Карга (с
1660 г. носила название Каргаполь) можно отнести приблизительно к концу XV
в.»693, в этом случае Карга возникла в середине XV в. Однако в своей более
поздней монографии С.Б. Сенюткин доказывает, что эта деревня образовалась как
выселок из села Пица «до 1623 г.», и носила на тот период наименование Малая
Пица.694 Выше мы разбирали время возникновения Пицы, основываясь на этой
дате и на нашем предположении о возникновении сёл II группы в середине –
конце XVI в. Старинные же кладбища или эпитафии, удревляющие историю
Карги на 150 лет, могут быть обнаружены только путем специальных полевых
исследований, и лишь после их идентификации имеет смысл продолжать
дискуссию на сей счет.
В той же книге С.Б. Сенюткина делается попытка уточнить время
происхождения села Ендовище, основанного «арзамасскими и алатырскими
беспоместными татарами близ мордовской деревни Васы Помры» (ее население,
по версии автора, впоследствии тюркизировалось) до 1611 г.695 Это коренным
образом противоречит версии, приведенной в более ранней монографии с
авторством того же С.Б. Сенюткина, о том, что село было основано еще в XIV в.
служилыми татарами «с юга, где позднее были частные владения Мангушевых», и
691
Кирьянов И.А. Старинные крепости Нижегородского Поволжья. – Горький, 1961.
692
Подробнее см.: Сочнев Ю.В. Об одном ошибочном моменте в нижегородском краеведении //
Нижегородский краеведческий сборник. Т. 1. – Н. Новгород, 2005. С. 151–155.
693
Сенюткин С.Б. и др. История исламских общин Нижегородской области. С. 154.
694
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 149.
695
Там же. С. 154–155.

210
4 семьями с территории современной деревни Трехозерки.696 «Служилые татары»
XIV столетия – это в действительности элемент золотоордынского общества,
поэтому доказать эту версию можно только путем археологических находок
данной эпохи (до тех пор соответствующую дату вычеркнем из нашей таблицы).
Однако эта легенда не возникла на пустом месте: по версии А.М. Орлова, в 1647
г. татары, которые несли сторожевую службу в Инсарской крепости (к югу от
Саранска), недовольные условиями службы, самовольно покинули ее, вернувшись
на свои «старые тяглые земли». Именно тогда в документах появляется Ендовище
– но ее начало, как видим, восходит к более раннему времени. При этом
предшествующий, старый населенный пункт лежал несколько южнее нынешнего
села, а именно «рядом с Чернухой». И только после возвращения на «старые
земли» – но уже на новое место – ендовищенцы «выделяют земли татарам
Трёхозерок... приютили татар, вытесненных из Мангушева».697
Как видим, все довольно запутано. Самое интересное – с какой стати
мордовское население деревни Васы Помры было отдано вновь прибывшим сюда
служилым татарам? Такие прецеденты неизвестны – рядовые служилые татары
ведь не то же самое, что князья-мурзы, которые лишь и обладали правами на
податное население. И являлось ли ее население действительно мордовским, или
же у нее было только мордовское название? Это принципиально разные моменты.
Быть может, здесь проживало неслужилое тюркское (или тюркизированное!)
население, которое и послужило основой для подселения сюда служилых татар? С
учетом древней истории соседней Пары этого нельзя исключать. Кроме того, в
свете вышеприведенных размышлений о невозможности основания (в массовом
порядке) сёл в период Смуты следует поискать другую дату для возникновения
этого села, существовавшего на тот момент под названием Васа Помра. Она
выводится по нашей формуле сельских гнезд. Выселок из Васы Помры – деревня
Трёхозерки, возникла до 1623 г.698 Следовательно, предтеча Ендовищ появилась
не позже 1573 г. – перед нами, таким образом, полная параллель близлежащему

696
Сенюткин С.Б. и др. История исламских общин Нижегородской области, 1998. С. 113.
697
Орлов А.М. Нижегородские татары... С. 176, 177.
698
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 155.

211
селу Пица (кстати, даже географически Пица, Ендовище и их выселки Карга и
Трехозерки расположены по отношению друг к другу симметрично, в виде почти
ровного ромба).
В этой связи не стоит ли внимательнее присмотреться к информации А.М.
Орлова о гнезде татарских сёл в районе Мангушево «с вотчинами мангушевских и
кечасовских мурз в верховьях р. Пары»? По версии автора, это место являлось
одним из шести татарских центров в Пьянско-Присурском районе,
существовавшем к началу русской колонизации: так, «по сведениям П.П.
Семенова, в Салганах еще и в XVI в. жили служилые татары».699 А.М. Орлов
реконструирует историю татарского Мангушева, возводя ее появление к
первопоселенцам из Казанского ханства второй половины XV в. (он также
предполагает, что «переселение татар Мангушева в Камкино в конце XVII в.
...после подавления разинского восстания... свидетельствует об исторической
общности татар этих деревень»).700 Если в этой местности (ныне это деревни
Мангушево и Кечасово и село Салгана на юго-западе Краснооктябрьского района)
будут найдены археологические доказательства данной версии, это в совершенно
ином свете представит перед нами историю возникновения здесь современных
татарских сел. В этом случае будет очевидно, что легенды, бытующие в
Ендовище, содержат явный исторический подтекст. Это также даст возможность
разработать нашу теорию сельских гнезд применительно к этому конкретному
микрорегиону, например, по такой цепочке: пра-Ендовище отпочковалась от
Кечасово (между Чернухой и Кечасово ровно 5 км).
Собственно, частично подобные доказательства здесь уже имеются. Такие
очевидные тюркские топонимы, как близлежащие Муратовка, Тарханово,
Курбатовка, чуть южнее – Исупово, Старое Ахматово, говорят о длительном
присутствии здесь тюркского населения, которое, кстати, не отмечено в
источниках XVII в. и позже. Следовательно, тюрки проживали здесь ранее этого
рубежа. В этой же местности, в 3 км от Салган, находятся Малая и Большая

699
Орлов А.М. Нижегородские татары... С. 145, 146.
700
Там же. С. 146, 183.

212
Мажарка, что снова возвращает нас к одной из гипотез этногенеза нижегородских
татар – мажарской. Наконец, здесь были найдены клады золотоордынского
времени: у с. Ветошкино (север Гагинского района, монеты 1310–1365 гг.) и с.
Большая Уда (юг этого же района, 2 клада XIV в.).701
Отвлекаясь от нашего анализа, следует заметить, что А.М. Орлов гениально
предвосхитил археологов, доказавших в 2006–2009 гг., что район реки Киша –
Присурье (Грозная крепость Секиз-бея) действительно являлся одним из крупных
татарских центров дорусской эпохи. Второй названный этим автором центр,
Собачий Остров (Сафаджай), также являлся таковым, что общепризнано учеными
на основе оригинальных татарских источников. Возможно, что и с районом
Мангушево он не ошибся?702
Чтобы ответить на вопрос, изучим начало села Ключищи. В «Истории
исламских общин...» приведена дата его первого упоминания – 1610 г.703
Впоследствии С.Б. Сенюткин значительно пересматривает ее, и говорит о
«периоде между 1641 и 1644 гг.».704 Он доказывает, что Ключищи возникли как
выселок из Ендовищ и Уразовки, а также приводит иное, изначальное именование
села – Рейтарская. Таким образом, то, что этот населенный пункт имел в
документах совсем иное название, объясняет и извиняет исследователей, которые
невольно устарили его историю на 30 лет.
И все же эта версия нас не совсем устраивает по причине, о которой было
сказано выше. Автор настоящей работы помнит, как он подростком находил в
Ключищах горшечные обломки ярко-бирюзового цвета, которые теперь он может
идентифицировать как ордынскую керамику. Но как же село, которое по
документам было основано чуть ли не самым последним в данном микрорегионе,
и не имеет никаких сел-спутников, могло быть связано с Золотой Ордой или
постордынскими татарскими ханствами? На наш взгляд, ответ на эту загадку
заключается в другой гениальной мысли А.М. Орлова: «Жители [татарского
701
Халиков А.Х. Татарский народ и его предки. С. 165.
702
К числу других прозорливых гипотез А.М. Орлова, в свете новых изысканий ставших аксиомами,
следует причислить его версию татарского Саконского княжества. См.: Орлов А.М. Нижегородские татары... С.
120.
703
Сенюткин С.Б. и др. История исламских общин Нижегородской области. С. 164.
704
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 157.

213
Мангушева, существовавшего в этом качестве с середины XV до конца XVII вв.,]
первыми стали осваивать земли, распахивать целину. Одно такое поле оказалось
на территории современного татарского селения Ключищи, и не случайно
называется “мангушевским”».705 Самое удивительное, что сказанное А.М.
Орловым не противоречит тому, о чем говорил С.Б. Сенюткин! Территория этого
села могла принадлежать татарам-владельцам Кечасово, Мангушево или Салган
(все они отстоят на 10 км от Ключищ) даже и без образования здесь отдельного
населенного пункта. С другой стороны, само село Ключищи действительно могло
быть основано служилыми татарами лишь в эпоху Романовых.
Еще раз нужно повторить очевидную истину: для точного ответа на
многочисленные загадки, связанные с историей нижегородских татарских сел,
требуются масштабные исследования, причем отнюдь не только архивные, но и
полевые. Сказанное верно и относительно с. Ключищи. Так, уроженец с.
Ключищи, ныне москвич, один из руководителей Ярославского вокзала столицы
Р.И. Сябитов, 1953 г.р., со слов своего отца Ибрагима Сябитова, 1892 г.р.,
пересказал мне историю деревни-предтечи данного села. Оказалось, что Суыксу
изначально располагалась на другом месте, примерно в 3 км севернее нынешнего
села. Эта местность называется Иске урын (Старое место) или Иске Суыксу
(Старые Ключищи). Деревня-предшественник располагалась на торфяных местах
и сгорела во время одного из пожаров; по словам информатора, это произошло в
середине – второй половине XVIII в. Здесь до сих пор сохранилась огороженная
территория старого кладбища, но без надмогильных камней (которые могли бы
помочь в датировке этого села).
В заключение этого длинного обзора хотелось бы обратить внимание на еще
одну интересную тему, которая требует отдельного изучения. Как видно из
таблицы 7, демографическая ситуация в селах III группы складывалась на
редкость ровно и не вызывает никаких вопросов, за небольшим исключением.
Ситуацию с Уразовкой, где было небольшое уменьшение численности населения,
мы уже обсудили выше. Красный Яр Большой также следует учитывать даже не

705
Орлов А.М. Нижегородские татары... С. 146.

214
просто совместно с Красным Яром Малым (в этом случае мы увидим небольшой
прирост), а в рамках Большой Пары. Самое интересное – это убыль населения из
Овечьего Оврага. Почему село не развивалось? Или, точнее говоря – куда в
массовом порядке переселялись его жители? Один из вариантов – в Башкирию, но
туда выезжали, как правило, небольшими группами (см. главу IX). Не уходили ли
они в соседние (3 и 5 км соответственно) Новую и Старую Березовки? История
этих сёл все еще ждет своих исследователей, которые должны будут ответить на
целый ряд загадок. Например, почему А.А. Гераклитов причислял их к
мордовским706, в то время как в середине XIX в. они значились татарскими?707 Он
также говорил, что эти села были основаны переселенцами из Старого Можарова,
но кем в итоге были мажары? (они же маджары, можары – о них подробнее
говорилось в главах I и VII). Обрусели обе Березовки вследствие политики
крещения, но почему тогда этой участи избежал соседний Овечий Овраг? Вновь и
вновь мы вынуждены констатировать, что этнические компоненты, сложившиеся
затем в нижегородских татар, в разных селах были представлены различно и в
разной пропорции. Православные миссионеры, безусловно, знали и понимали эти
особенности разных татарских сел, потому и старались (через органы власти)
отселить татар-кряшен от мусульман. И снова вернемся к Овечьему Оврагу:
изначально, как мы помним, здесь было какое-то население, которое считается
нынешними татарами чувашским, однако оно оставило селу свое название,
идентичное мадьярскому Кёсю. Снова непонятные мажары-маджары? Не они ли и
поддавались крещению, а затем отселялись властями от мусульман в обе
Березовки, основанные мажарами? С другой стороны, здесь зафиксированы
ясачные татары (из которых происходили абызы Биккинины, см. главу X),
которые, очевидно, жили здесь до прихода служилых татар. Каково было их
этническое происхождение?

706
Там же. С. 141.
707
Нижегородская губерния. Список населенных мест по сведениям 1859 г. С. XXX.

215
 Чтобы ответить на эти вопросы, требуется огромная, кропотливая работа
целого коллектива ученых – архивистов, этнографов, краеведов, археологов и др.
Будем надеяться, что рано или поздно истина в этом вопросе прояснится.
IV группа – оставшиеся, юго-восточные татарские села
Краснооктябрьского, села Пильнинского и Сеченского районов, которые по
прежнему административному делению относились к Курмышскому уезду
Симбирской губернии.708 (Таблица 8). Судя по карте из книги Р.Г. Мухамедовой,
в средневековье они входили в состав Казанского ханства.

Таблица 8 – Сёла IV группы

Название села Время Население

рус./татар. основания рубеж середина прирост,
XVIII– XIX в. %
XIX вв.
Красная Горка 1451 г. 1501 2674 78
(Собачий
Остров)/Сафаджай
(Сабацай)
Красный 931 2121 128
Остров/Краснай
Медяна XIV–XV вв.? 1579 2011 27
1674 г.?709
Мочалей Новый рубеж XVI– 934 1837 97
XVII вв.
Мочалей Старый ок. 450 756 68
Петряксы 1145 2689 135
Рыбушкино середина XVI 1106 2395 117
Бол./Зур Рбища в.
Рыбушкино Малое середина XVI 501 1167 133
(Коншаев Заулок) в.
Чембилей/Цүмбәли рубеж XVI– 1102 2405 118
XVII вв.?
1607–1608
гг.?710
ВСЕГО по Симбирской губернии 9249 18055 95
Общий итог по двум губерниям 25177 50819 102

708
Здесь и далее данные середины XIX в. приводятся по: Симбирская губерния. Список населенных мест
по сведениям 1859 г.
709
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 166.
710
Орлов А.М. Нижегородские татары... С. 196.

216
 Разобраться со временем возникновения сёл этой группы очень сложно.
Поскольку они относились к Симбирской губернии, документация по ним
отложилась в архивах Ульяновска, в то время как ученые, которые изучали
прошлое татарских сёл нынешней Нижегородчины – все из Нижнего Новгорода.
Выезды в соседнюю область для работы с тамошними архивами помогли им
ответить на некоторые вопросы, но в целом этот микрорегион был проработан
значительно хуже, нежели села Нижегородской губернии. Показательно, что в
монографии 1998 г. «История исламских общин Нижегородской области»
единственное отсутствующее татарское село – Старый Мочалей из этой группы.
История Нового Мочалея и Красного Острова, судя по этой книге, начинается с
1790 г. Еще одно село, Петряксы, не включено в сводную таблицу образования
татарских населенных пунктов в той книге.
Общепризнанно, что Сафаджай возник в середине XV в. С Петряксами же
вопрос обстоит следующим образом. Во всех публикациях С.Б. Сенюткин и его
коллеги называют датой основания села 1451 г., аналогично соседнему
Сафаджаю, при этом они ссылаются на «Сафаджайские тетради». Однако этот
источник до сих пор не опубликован. Между тем в действительности в нем
сказано, что Петряксы основаны через 50 лет после Сафаджая (то есть в 1501 г.).
Таким образом, на примере цепочки Сафаджай – Петряксы (между ними – все те
же 5 км!) мы вновь видим 50-летний разрыв между первичным и вторичным
поселениями внутри сельских гнезд.
Аджа-авыл, из которого затем выросло Рыбушкино, было основано
переселенцами из села Азеево (ныне Ермишинского района Рязанской области) в
середине XVI в. – предположительно, в 1556 г. Их потомки долгое время
составляли прослойку неслужилых татар, которые в источниках назывались не
алатырскими, а рыбушкинскими татарами! (Служилые татары поселились в
Большом Рыбушкине до 1609 г.) В 1612 г. кадомскими служилыми татарами
рядом с Рыбушкином было основано еще одно поселение – Коншаев Заулок,
позже ставшее известным как Малое Рыбушкино711 (слилось с Аджа-авыл).

711
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 99–101, 159, 160, 181.

217
 Вообще в первой половине XVII в. упоминается сразу множество «новых
общин» служилых татар: в Петряксах и Мочалее (1612 г.), Новом Усаде рядом с
Сафаджаем (до 1623 г.), Красном Острове (1643 г.).712 Пример сёл из этой группы
наилучшим образом доказывает, что первое упоминание поселения в документах
русской уездной администрации не имеет ничего общего с датой его
возникновения.
Сложен вопрос о времени образования села Красный Остров Сеченского
района. По С.Б. Сенюткину, в этом селении источниками зафиксированы
неслужилые татары. Следовательно, данное село также возникло не позже
середины XVI в., и скорее всего – в дорусский период, коль скоро его население к
моменту создания Алатырского уезда уже было представлено неслужилыми
татарами. Эту версию полностью подтверждает предание, опубликованное
крупным генеалогом М.И. Ахметзяновым. Согласно ему, в Красный Остров (судя
по контексту, уже существовавший к тому времени!) переселились сафаджайцы,
бежавшие от нашествия войск Ивана Грозного в XVI в. В этом селе они «были
подчинены князю мурзе Мустафину», затем «стали удельными крестьянами».713
Впервые в источниках же нынешнее название этого села упомянуто лишь в 1623
г., когда здесь получили земли арзамасские татары – выходцы из Барашева Усада
(находился на юге нынешнего Перевозского района). Возможно, до 1640-х гг. это
селение носило название Ярыгино, упоминаемое в 1638 г.714
Огромная хронологическая разница наблюдается между работами
нижегородских архивистов 1998 и 2001 гг. относительно датировки
возникновения села Медяна. В первой монографии ученые заявляют о том, что,
«вероятно, село берет свое начало с появившихся здесь в XIV–XV вв.
переселенцев, вышедших с территории Золотой Орды».715 Уже тремя годами
позже С.Б. Сенюткин обнаружил, что Медяна образовалась всего лишь в 1674

712
Там же. С. 160, 161, 163, 165.
713
Ахметзянов М.И., Шарифуллина Ф.Л. Касимовские татары (по генеалогическим и этнографическим
материалам). С. 161.
714
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 101, 162, 164–165.
715
Сенюткин С.Б. и др. История исламских общин Нижегородской области. С. 235.

218
г.716, то есть из числа самых ранних поселений региона она в одночасье
перевелась в самое позднее. Эти удивительные «путешествия во времени», на наш
взгляд, не могут быть разрешены иначе, чем с привлечением археологических,
эпиграфических и этнографических материалов (например, способ вязки крыши в
Медянах родствен тому, что используют народы Западной Сибири717; сами
медянцы называют свое село термином «крепость» и т.п.).
То, что таковые могут появиться, показывает интерес археологов из
Нижнего Новгорода и Казани к соседнему селу Чембилей. Дело в том, что в
народной памяти местных жителей сохраняется предание об Искелек (рус.
«Старое место»), то есть первоначальном поселении, из которого затем вырос
нынешний Чембилей. Они связывают это название с урочищем Борисово,
возникшем, якобы, при Иване Грозном.718 Еще одна версия гласит о том, что
жители села являются потомками «города Булгара»719 – то есть центральной части
Татарстана. Какие-то археологические работы на этом месте уже велись в 1970-е
гг. – там сохранилось кладбище и была обнаружена часть каменной постройки,
однако выводы ученых об их датировке и этнической принадлежности нам
неизвестны. Нынешняя археологическая команда при закладке шурфов нашла
селище бронзового века.
Итак, люди поселились в этих местах очень и очень давно. Различные
народы и племена на протяжении веков сменяли друг друга. И хотя, быть может,
в их переселениях играла свою роль воля государства (имеется в виду любое
государство как социальный институт), сводить этот процесс лишь к ней было бы
совершенно неправильно. Поэтому с версией о том, что «география размещения
служилых татар диктовалась рядом обстоятельств..., требованием обеспечения
контроля над важнейшими дорогами... на Казань (Рыбушкино, Коншаев Заулок,
Жданово, Мамешево), а также на Алатырь (Чембилей, Медяна)»720, мы
категорически не согласны. Напротив, «еще от булгаро-буртасских времен

716
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 166.
717
Орлов А.М. Нижегородские татары... С. 170.
718
Сенюткин С.Б. и др. История исламских общин Нижегородской области. С. 368.
719
Милли-мәдәни мирасыбыз: Түбән Новгород. С. 87.
720
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 166.

219
сохранилось стремление тюркоязычного населения занять наиболее удобные для
земледелия районы с преимущественно черноземными почвами, в то же время
защищенные вокруг лесными массивами. Такими местами были по Суре
водораздельное плато между Алатырем и Пьяной, благоприятное как для
земледелия, так и животноводства, а также бассейн нижнего течения р. Пьяна с
остепненной почвой в виде выщелоченных черноземов».721 Первый из указанных
А.Х. Халиковым районов соответствует IV группе татарских сел, согласно нашей
разбивке, а второй – I–III группам.
На наш взгляд, и Медяна, и Чембилей существовали и до прихода сюда
служилых татар, поскольку среди переселенцев в Башкирию указаны ясачные
татары из этих сел, которые поселились в Буриказганово (см. главу IX). По
нашим представлениям, эта нижняя страта нижгар являлась старожильческой по
сравнению с более поздними поселенцами – служилыми татарами. Что касается
последних, то они с запада подселялись в этот регион лишь потому, что здесь
издревле существовали населенные пункты с тюрко-мусульманским населением.
Ясачные же татары просто физически не смогли бы подселиться в село,
основанное служилыми татарами, тем более если речь идет о второй половине
XVII в., когда, с одной стороны, земельный вопрос приобретал все большую
остроту, а с другой стороны, служилые татары лишь изредка привлекались к
военным действиям и, следовательно, перестали нуждаться в рабочих руках для
обслуживания своих участков. Хотя между прибывшими и старожилами
существовал статусно-социальный барьер и возникали земельные проблемы, в
целом благодаря общности религии, языка и культуры этот союз оказался
прочным и долговечным. Основные принципы этого добрососедства были уже в
XVIII столетии один к одному воспроизведены на землях Башкирии, о чем мы
подробнее поговорим в следующей главе. Сейчас же важно понять: в границах
нынешней Нижегородчины и до XVII в. было немало сёл с тюрко-мусульманским
населением, но лишь с упрочением русской администрации процесс обретения

721
Халиков А.Х. Татарский народ и его предки. С. 172.

220
новой родины служилыми татарами нашел свое отражение в архивных
документах.
В частности, в истории села Медяна присутствует как минимум два
непонятных сюжета. Во-первых, земля, на которую в 1674 г. поселились
служилые татары из соседних сел, имела официальный статус как «дикое
оброчное поле». Обратим внимание на слово «оброчное». Хозяин этого участка,
мурза Тохтар Кашаев, упоминаемый аж в 1640 г., ежегодно выплачивал с земли
оброк.722 Понятно, что никто не станет делать этого себе в убыток, преднамеренно
держа большой участок земли (850 га) в запустении, тем более в условиях
растущего малоземелья. Следовательно, на протяжении нескольких десятилетий
здесь обязательно кто-то жил, кто и помогал хозяину участка зарабатывать на
жизнь и выплачивать оброк с земли государству. По своему статусу это могли
быть только ясачные люди. Возможно, однако, что у них по каким-то причинам
не было «легализации»; далее, Кашаев мог к 1670-м гг. скончаться, не оставив
наследника; работные люди могли в этих условиях разбежаться – точно мы этого
не знаем. Однако по каким-то причинам к 1674 г. здесь образовалась «дикая»
земля, лежащая в запустении, и по правилу «свято место пусто не бывает» оно
было заселено вторично выходцами из соседних сел, что и отметили
делопроизводители Алатырского уезда.
Во-вторых, не совсем понятен статус 20 из тех 26 человек, кто заселил
Медяну в 1674 г. В более ранней по времени работе авторства С.Б. Сенюткина
указано, что шестеро были служилыми, а 20 человек – неслужилыми татарами.
При этом 20 неслужилым татарам два раза было отказано в просьбе о наделении
их землей, хотя они впоследствии все равно поселились в Медяне, но в качестве
«работников при помещиках-землевладельцах» – шести служилых татарах.723 Эта
версия совершенно не противоречит сказанному абзацем выше о том, что до 1670-
х гг. на данной земле обязательно должны были проживать другие люди, которых
и следует считать первоначальными медянцами. Более того, анализ С.Б.

722
Сенюткина О.Н. История Татарской Медяны. С. 15–18.
723
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 184.

221
Сенюткина подтверждает и даже усиливает наши расчеты о соотношении
служилых и неслужилых татар: на примере Медяны видно, что последних было в
три раза больше, нежели первых. Однако в более поздней работе О.Н.
Сенюткиной говорится, что эти 20 человек были служилыми, но неверстанными
татарами (не зафиксированными в Алатырской приказной избе).724 На наш взгляд,
следует обратить внимание на социальную стратификацию татар-нижегородцев,
разрушающую концепцию о нижгарах как исключительно потомках служилых
татар из западной Мещеры начала XVII в.
Помимо сохранившихся татарских сел, в данном микрорегионе есть немало
и обрусевших. Так, Бегичево, возникшее как тюркское не позже XVI в., обрусело
в XVII в.725 Жданово, где «присутствие тюркских элементов окончилось уже к
1644 г.», числилось татарским еще в 1613 г.726 Далее, в этом микрорегионе
расположено село Сеченово, носившее ранее название Теплый Стан. Помимо
тюркской топонимики, оно интересно для нашей тематики тем обстоятельством,
что здесь был найден большой клад золотоордынских монет, чеканенных до 1377
г.727 Интересна версия А.М. Орлова о том, что ярмарки и базары поздней эпохи
также могут являться маркерами древних тюрко-мусульманских поселений
Пьянско-Присурского региона, обозначая возможные торговые центры эпохи
Золотой Орды.728 В этом случае возьмем на заметку такие населенные пункты, как
Ратово и Языково на р. Суре (помимо только что отмеченного нами в качестве
татарского села Жданово), известные в XVIII в. своими ярмарками.729
И, наконец, мы выходим на самый крупный из известных сегодня и
достоверно доказанных тюрко-мусульманских центров этого микрорегиона – село
Мурзицы на р. Суре, где, согласно народным преданиям, была расположена
Грозная крепость Секиз-бея 1360-х гг. Археологически доказано, о чем мы уже не
раз говорили выше, что этот татарский центр просуществовал вплоть до середины
XVI в. Его история позволила нам предположить существование в этой округе
724
Сенюткина О.Н. История Татарской Медяны. С. 14.
725
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 162.
726
Там же. С. 150.
727
Хафизов М.З. Нижегородские татары. С. 12.
728
Орлов А.М. Нижегородские татары... С. 101–102.
729
Масленицкий Т.Г. Указ. соч. С. 271.

222
татарского княжества в составе Казанского ханства. Глядя на карту, мы видим,
что все перечисленные выше населенные пункты – как татарские, так и ныне
русские – находятся на расстоянии в пределах 5–15 км друг от друга.
Следовательно, все они входили в состав данного княжества, если оно
существовало в реальности. Эта гипотеза в совершенно новом свете представляет
перед нами жизнь Сафаджая, Петрякс, Красного Острова и иных поселений,
которые вовсе не существовали в политическом вакууме, как это представляется
на основе доступных архивных документов. Напротив, здесь была своя
администрация, свое законодательство – основанное на шариате, своя культура,
свое летописание.
Заканчивая тему возникновения тех или иных татарских сел, обратимся к
последней их паре: Старый и Новый Мочалей. Однозначного ответа о
возникновении этих сёл историки-архивисты в своих трудах не дают. Одно из
немногих замечаний С.Б. Сенюткина на эту тему таково: в 1612 г. в документе,
описывающем границу рыбушкинских татар, упоминается «мочалеевский рубеж»
– следовательно, к этому времени татарская деревня Мочалей уже
существовала.730 А.М. Орлов полагает, что в 1618 г. Ново-Мочалея еще не было, а
образование Старого и Нового Мочалея, или, по автору, наделение землями
служилых татар в этих двух селах, относится к 1620-м гг.731 При этом в качестве
приложения он привлек грамоту о выделении алатырским татарам поместий в
деревне Ивановской от 1636 г., назвав этот документ «Образование Старого и
Нового Мочалея».732
На наш взгляд, Мочалей, а точнее Старый Мочалей – один из самых
загадочных населенных пунктов нижегородских татар. По мнению А.М. Орлова,
топоним Мочалей был перенесен из других мещерских мест: его «жители...
перенесли названия своих прежних селений на новые».733 С другой стороны,
пишет этот исследователь, «указанный топоним распространен в местах обитания
буртасов, особенно в Пензенской и Симбирской (Ульяновской) областях. Но он
730
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 160.
731
Орлов А.М. Нижегородские татары... С. 153, 156.
732
Там же. С. 205–206.
733
Там же. С. 155.

223
объясняется мордовской этимологией... хотя нет ни одного мордовского селения с
подобным названием».734 Судя по последним публикациям этнографов, «ученые
связывают название села Мочалей с племенем мажар».735
Но топоним, в котором мы также видим мажарскую основу – отнюдь не
единственная загадка этого села. Показателен также тот факт, что именно здесь
дольше всего во всей округе сохранялись мурзы. В 1708 г., когда из алатырских и
курмышских служилых татар был сформирован Симбирский конный
(рейтарский) полк, среди более 500 призванных в него числилось всего 5 мурз, из
них 1 – из Красного Яра, 1 – из Камкина и целых 3 – из Старого Мочалея.736
Поскольку из анализа более поздних по времени источников видно, что
изучаемый нами населенный пункт всегда был относительно малочисленным,
такая высокая концентрация мурз говорит о значительности здесь феодальной
прослойки. Косвенно в пользу этой версии говорит самосознание жителей
Мочалея (как Старого, так и Нового), например такая фраза местного краеведа:
«Без ак тәнлерәк, ямьлерәкләр без»737 («Мы более белотелые, и мы краше»), где
«ак тән» явно выступает синонимом традиционного тюркского определения
социальной престижности «ак сөяк» (белое тело, белая кость). Еще один штрих в
эту картину дает история рода Раимовых, переселенцев из Мочалея в Саратов,
которые много лет стремились доказать свое право на «потомственное российское
дворянство».738 Нельзя ли предположить, что именно для этого села является
аксиомой вышеприведенная цитата из обнаруженного А.М. Орловым документа:
«можары – уповательные владельцы мордовские»?!
Уже в 1638 г. упоминается Рязяп абыз Янбахтин из Нового Мочалея наряду
с абызом Ишеем Бекбулатовым из соседнего Сафаджая739 – это самое раннее
документальное упоминание исламских религиозных деятелей во всем регионе
нынешней Нижегородчины. И хотя абызами вполне могли стать выходцы из
простого народа, этот факт все равно выводит Мочалей из обыденного ряда
734
Там же. С. 157.
735
Милли-мәдәни мирасыбыз: Түбән Новгород. С. 154.
736
Баязитов Р.Ж., Макарихин В.П. Нижегородские татары-мишари в Новое время. С. 24, 50–51.
737
Милли-мәдәни мирасыбыз: Түбән Новгород. С. 154.
738
Государственный архив Саратовской области. Ф.19. Оп.1. Д.295.
739
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 260.

224
татарских сел. Здесь надо вспомнить, что вблизи Старого Мочалея имеется так
называемое «авлия кабере» – захоронение святого (или святых), почитаемое как
татарами-мусульманами, так и другими местными жителями – русскими, мордвой
и др. К сожалению, история его возникновения не изучена, так что нам остается
лишь строить гипотезы: Мочалей был одним из значительных центров ишанизма
нижегородских татар, наряду с Сафаджаем и Овечьим Оврагом, но при этом более
ранним по сравнению с названными селами.
Для этого аула фиксируются самые старые из всех татарских сёл
Нижегородчины связи с Москвой. Алмакай Алышев, хозяин угодий под Старым
Мочалеем в 1642 г., являлся толмачом Посольского приказа в Москве.740 Этот
факт, на наш взгляд, говорит о высоком уровне образованности местных жителей,
что являлось результатом активной работы ишанов, абызов и мурз.
Все это в совокупности говорит о древности поселения. О том же
свидетельствует и такая часть топонима, как определение «Старый». Если
предположить, вслед за А.М. Орловым, что Ново-Мочалей образовался в 1620-х
гг., то по нашей теории сельских гнезд Старо-Мочалей, от которого он
отпочковался, возник в 1570-х гг. Однако я не исключаю и более ранней
датировки, особенно с учетом наличия здесь таких древних сел, как Сафаджай и
Петряксы. К примеру, если предположить, что Старый Мочалей был выселком по
отношению к Петряксам, то в этом случае он образовался одновременно с Аджа-
авыл, первоосновой Рыбушкина. Но почему же такую старинную деревню «не
заметили» делопроизводители? Ответ кроется в документе 1636 г., который
привел в своей книге А.М. Орлов: изучаемый нами населенный пункт скрывался
под другим, параллельным названием – Ивановская, где к тому времени
проживали «алатырские служилые татары Алманай Елмаметев с товарищи».
Ивановская, или Ивановка – это исчезнувшая ныне деревня, которая вошла
в состав соседней русской деревни Куликовка, что расположена менее чем в 1 км
от Старого Мочалея, а в наше время уже почти слившаяся с ним, но сохранившая
небольшое русское население. Уже в середине XIX в. в каждой из обеих деревень

740
Там же. С. 64.

225
было менее чем по 200 человек населения против 756, проживавших в Старом
Мочалее, в последующем они еще более мельчали. Предположительно, и в более
раннее время здесь были примерно такие же демографические пропорции, хотя
чиновники «видели» русскую деревню Ивановскую, но «не видели» татарского
аула Мочалей, и такая ситуация сохранялась чуть ли не до конца XVIII в.741
Это дает нам ключ к пониманию того, как отразилась в архивной
документации XVII в. история возникновения татарских населенных пунктов –
во-первых, весьма избирательно, во-вторых, между строк, и в-третьих, в привязке
к близлежащим нетатарским населенным пунктам. Если же татарский аул
существовал уже в дорусское время, определить дату его возникновения по
русским документам не представляется возможным в свете того, что дьяки и
писцы просто не замечали тюрко-мусульманского населения. И если бы не
«Сафаджайские тетради», например, мы и сегодня полагали бы, что Сафаджай и
Петряксы появились только в начале XVII в. по милости Алатырской уездной
администрации в целях охраны каких-либо важных дорог.
Подводя итог изучению этого блока сел, мы видим их значительную
древность: большинство из сохранившихся татарских аулов возникли в дорусский
период. Иначе говоря, они имеют какое-то отношение к Казанскому ханству,
возникнув до его завоевания или параллельно этому процессу. Следовательно, и
первые пласты населения этих сел, до прихода сюда служилых татар, могли быть
связаны не только с районом Астрахань – Ахтуба, как полагают сафаджайцы, но и
с этносами из Казанского ханства. Какими же? Здесь нет зоканья, отмечаемого в
говоре I группы сел, нет и булгарского следа в здешних легендах. Зато в наличии
почти поголовная мадьярская топонимика. Такие населенные пункты в Венгрии,
как Рабашебеш, Рабачечень (ср.: татарское название Рыбушкино – Рыбища,
Рбища), Чем, Чемё (первый слог в топониме Чембилей), Сабаш, Соб (ср.:
татарское народное именование для Красной Горки = Сафаджая = Собачьего
Острова – Сабачай, Сабацай), говорят о необходимости более трезвых оценок для
понимания местных этнических процессов, нежели мифические попытки найти

741
См. карту Симбирского наместничества 1792 г., где имеется Ивановка, но не обозначен Старо-Мочалей.

226
«истинного Вали» (татар. «чын Вәли»), якобы положившего начало Чембилею,
или «диких собак», в честь которых получил свое неблагозвучное (по-русски)
название Собачий Остров.742
Мажары (можары) упомянуты в качестве одного из этносов Казанского
ханства в челобитной на имя Ивана Грозного в 1551 г.743 Как указывает Д.М.
Исхаков, они проживали в Горной стороне, то есть в западной части ханства.744
На наш взгляд, их потомки составили один из заметных пластов нижегородских
татар, в первую очередь тех, кто проживает на юго-востоке ареала (то есть IV и
частично III группы сел). Складывается впечатление, что «мажары Горной
стороны» – это устойчивая терминологическая конструкция, которая
используется в последующие эпохи. Так, Ш. Марджани характеризует выходцев
из правобережья Волги через этот оборот: «мишари Горной стороны». Обращает
на себя внимание и нисба745, которую использовали некоторые из правобережных
татар: аль-Джабали (арабское «джабаль» – «гора, холм»).746 Употребление именно
арабской формулы вряд ли связано с особой религиозностью тех семейств,
которые к ней прибегали, а скорее является воспроизведением этнонимических
реалий далекого прошлого, идущего со времен Казанского ханства или Золотой
Орды. Нисба у нижгар, образованная от названия родового села, зафиксирована
по отношению к основателю рода ишанов Биккининых Бизаки аль-Куйсуви (от
татарского названия с. Овечий Овраг), учителю Ш. Марджани Курбангали б.
Мухаммеду аль-Чунбяли (от названия с. Чембилей), отцу третьего муфтия ОМДС
ахуну Сулейману б. Соглюку аль-Ирбишчи (от названия с. Большое Рыбушкино),
ученому-ориенталисту Хусаину Фаизханову ас-Сабачаи (от названия с.
Сафаджай), и сразу многим имамам из с. Петряксы (аль-Батракси)... У них же

742
Орлов А.М. Нижегородские татары... С. 187, 195. Разумеется, автор настоящей работы полностью
отметает и все прочие несостоятельные версии возникновения топонимики татарских сел. К числу наиболее
абсурдных следует отнести многочисленные попытки вывести топоним Рыбушкино из каких-либо «подходящих»
слов: русских («рыба»), арабских («риба» – заемный процент), тюркских («арба» – телега).
743
ПСРЛ. Т. XIII. Пол. 2. – СПб., 1906. С. 468.
744
Исхаков Д.М. От средневековых татар к татарам Нового времени. С. 62.
745
В арабо-мусульманской традиции – фамильная часть имени, образованная с помощью определенного
артикля (аль-) от родового или племенного названия или названия местности, где родился или служил основатель
рода или непосредственно сам носитель данной нисбы.
746
Под этим словом местное население подразумевает холмистую местность на правобережье Средней
Волги. По-татарски использовалась аналогичная формула, образованная от слова «тау» (гора, холм): Тау ягы.

227
фиксируется и общемишарская нисба аль-Джабали. Вероятно, выходцы и из
других сёл Нижегородчины также причисляли себя к общности «горных
мишарей», но пока в нашем распоряжении есть подобная информация только о
жителях сёл IV группы плюс Овечьего Оврага.
Что касается еще более сложной темы взаимопереплетения мажар и
буртасов (большинство исследователей склонны считать их в качестве одной
этнической группы), то прибегнем к мнению С.Ф. Фаизова: «Это стало
следствием длительного родства буртасов со своими соседями мадьярами (они же
мажары, мачары, мещера) и вероятным переходом доминирующей роли в этом
союзе к мадьярам».747

747
Фаизов С.Ф. Ислам в Поволжье VIII–ХХ вв... С. 8.

228
 ГЛАВА IX. ПЕРВЫЕ ВОЛНЫ РАССЕЛЕНИЯ

9.1. ПЕРВЫЕ МИГРАЦИИ НИЖЕГОРОДСКИХ ТАТАР В ЗАКАМЬЕ В

XVII вв.

Нашему современнику трудно представить, на какие расстояния могли

передвигаться в раннем средневековье отдельные люди и целые племенные
союзы. Между тем достоверно известно, что древнетюркским народам был
вполне знаком далекий путь из Центральной Азии в Западную Европу. Благодаря
этому обстоятельству Европа неоднократно подвергалась нашествиям гуннов,
аваров, булгар, печенегов, половцев и др. В том же направлении двигались и
протомадьяры. Наконец, на рубеже VIII–IX вв. «единый мордовский этнический
массив был разрезан каким-то пришлым из южнорусских степей народом
тюркского происхождения. Таким народом могли быть... буртасы».748
Обосновавшись на новом месте, буртасы создали высокоразвитую
цивилизацию и основали прочные торгово-экономические связи – для начала, с
Булгаром и Киевом. Затем, в Х в., они стали вывозить свои товары, в первую
очередь меха черных лисиц, шапки и шубы из чернобурок, которые вошли в
лексикон арабов того времени под названием «буртасские меха», в более далекие
земли. Согласно аль-Масуди, «вывозят их [буртасские меха] в Баб-уль-Абваб
[Дербент], Бердаа и в прочие страны Хорасана. Часто вывозят их в северные
страны славянских земель, так как буртасы находятся близко от севера; а затем
везут их в земли Франции и Испании».749 На фоне таких странствий нет ничего
необычного, что спустя несколько столетий мы видим буртасов то

748
Серебряников Б.А. История мордовского народа по данным языка // Этногенез мордовского народа. –
Саранск, 1965. С. 255–256.
749
Караулов Н.А. Указ. соч. С. 34.

229
упоминающимися в поэме великого азербайджанца Низами «Искендер-наме» как
сторонников русских, то выступающими на Куликовском поле на стороне
Мамая.750 Кстати, поскольку «в постройках города Мохши отчетливо
прослеживаются четыре архитектурные традиции: булгарская, среднеазиатская,
античная и азербайджанская»751, это подтверждает факт активных контактов
буртасов с Азербайджаном. Античная традиция, вероятнее всего, проникла в
буртасскую столицу из Крыма, где в то время активно развивались итальянские
колонии, а среднеазиатская – из Хорезма, что подтверждается формами мавзолеев
и особенностями захоронения местного населения.752 Нельзя исключать того, что
буртасы входили в состав золотоордынских посольств, неоднократно
отправляемых ханом Узбеком ко двору египетского султана, в том числе в период
1313–1321 гг., когда хан, предположительно, имел ставку в Мохши.
Стоит ли после этого удивляться, что и поздние буртасы, уже смешавшиеся
с мажарами, кипчаками, булгарами и татарами, появляются в период распада
Золотой Орды в местностях, не столь далеких от их родины, улуса Мохши? Это и
Московское великое княжество, и улус Шилекша753 – местообитание юртовских
татар (ныне Кинешемский район Ивановской области), и Нижний Новгород, не
говоря уже о близлежащих районах на юге нынешней Нижегородчины.
Практика оседания в целях создания благоприятных условий для новой
жизни в далеких местах прочно вошла в жизнь и их потомков, арзамасских,
алатырских и курмышских татар. Однако на сей раз основанием для смены
местожительства становилась политика Российского государства, направленная
на крещение татар-мусульман в их исторических землях и в целом притеснение
по национально-религиозному признаку. «Целенаправленный характер
обращение в православие татарских феодалов в Мещере приобретает в 1640–
1650-х гг.», – пишет Д.М. Исхаков.754 Очевидно, первые веяния новой политики

750
Белорыбкин Г.Н. Буртасы // Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь. С. 56. Этих
буртасов, воевавших на стороне Мамая, А.Х. Халиков считает «предками сергачских мишарей с цокающим
говором». См.: Халиков А.Х. Монголы, татары, Золотая Орда и Булгария. С. 67.
751
Белорыбкин Г.Н. Улус Мохши // Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь. С. 315.
752
Бочкарева Е.Е., Зеленеев Ю.А. Мохши // Там же. С. 170.
753
Макаров Д.В. Тюрко-мусульманская топонимика Ивановской области // Там же. С. 310.
754
Исхаков Д.М. От средневековых татар к татарам Нового времени. С. 234.

230
стали заметны чуть ранее, потому что уже в 1635 г. группа арзамасских мурз и
татар переселилась восточнее, на территорию нынешнего Татарстана: «не хотя
государевы службы служит, поместья свои и вотчины продали, и заложили, и
внаем... отдали... a те татарове пошли жит в Казань, и в Свияжской, и в Казанские
пригороды, и живут в татарских и в черемисских деревнях».755 Видимо, речь шла
не менее чем о десятке семей.
Источники не всегда фиксируют точную численность и дату переселения
нижегородских татар на восток. Однако учеными установлено, что их
«расселение... в XVI–XVII вв. вызвало возникновение буинско-симбирской
подгруппы... татар-мишарей».756 Следовательно, это были весьма значительные по
своей численности отряды мигрантов, раз они смогли послужить основой для
новых локальных групп цокающих мишарей. Собственно, уже один этот факт
размывает почву под тезисом, будто нижегородские татары образовались за
пределами Нижегородчины и поселились здесь в основной массе только в начале
XVII в. Возникает вопрос: за счет каких же людских резервов образовались новые
этнографические группы на территории Ульяновской области и Татарстана, если
к этому времени их праоснова только-только успела основать свои села в
нынешней Нижегородской области, а то и вовсе еще «не доехала» до нее? К
сожалению, в большинстве случаев ученые оставили без внимания наличие
существенного противоречия в этих теориях; Р.Г. Мухамедова одна из первых
подняла вопрос о том, что «образование татаро-мишарских населенных пунктов
нельзя связывать лишь со временем появления в этих местах служилых татар,
особенно это относится к поселениям северных групп (сергачских,
карсунских)».757 На примере этой последней этнографической группы видно, что
численность нижегородских татар в работах историков, основывающихся только
на источниковых цифрах, значительно занижена по сравнению с реальной
стороной дела.

755
Хрестоматия по истории русского права. Сост. М. Владимирский-Буданов. Вып. 3, изд. 3. – Киев, 1888 /
Указная книга Поместного приказа, № 34.
756
Халиков А.Х. Татарский народ и его предки. С. 13.
757
Мухамедова Р.Г. Татары-мишари. С. 46.

231
 Уже в 1648 г., как подробно разбиралось в предыдущих главах, огромное
число курмышских татар было переселено в Корсунь (на западе нынешней
Ульяновской области). Собственно, по документам значилось лишь 436 служилых
и неслужилых курмышских мурз и татар, переведенных сюда «на вечное житье».
Однако в источниках того времени указывались лишь взрослые дееспособные
лица мужского пола, а у каждого из них были семьи. Поэтому, по нашим
расчетам, речь должна идти о группе численностью не менее чем 2616 человек
(по методике Д.М. Исхакова х  6). В 1655 г. сюда же были переведены несколько
семей алатырских мурз.758 Аналогично этому и карсунские татары в дальнейшем
переселялись в другие места (например, в 1683 г. – на строительство города
Сызрани759), что повлияло на снижение их численности.
Дополнительным обоснованием наших расчетов служит следующее
обстоятельство. Корсунь, хотя и являлась новопостроенной крепостью на
Симбирской засечной черте, была возведена на месте или в непосредственной
близости от булгарского Карсунского городища.760 В связи с этим очевидно, что
здесь или в ближайшей округе и к середине XVII в. должно было сохраняться
тюрко-мусульманское население. (Между прочим, богатый фольклор местных
мишарей, собранный венгерскими учеными, зафиксировал лишь следующие
этногеографические маркеры: Булгар, Казань, Москва, русские, при полном
отсутствии указаний на какие-либо иные народы; на мой взгляд, это можно
трактовать в пользу их тесных этнических контактов с Булгарией.761) Кроме того,
здесь жило немало выходцев из других районов Мещеры (например, здесь
сохранился комплекс женской одежды, характерный для темниковских и
лямбирских, но не сергачских мишарей762). Поэтому курмышские служилые
татары, переселенные сюда, составили лишь один из пластов местного татарского
населения. Но этот пласт оказался настолько значительным, что и по сей день
карсунские татары-мишари выделяются учеными в качестве отдельной
758
Баязитов Р.Ж., Макарихин В.П. Нижегородские татары-мишари в Новое время. С. 48.
759
Орлов А.М. Мещера, мещеряки, мишари. С. 85.
760
Халиков А.Х. Татарский народ и его предки. С. 86 (карта), 90.
761
См.: Kakuk Z. Mischärtatarische Texte mit Wörterverzeichnis: Aufgrund der Sammlung von Ignac Kunos //
Studia Uralo-Altaica, 38. – Szeged, 1996. S. 119, 148, 158, 182.
762
Мухамедова Р.Г. Татары-мишари. С. 46, 48, 177.

232
этнографической группы, среди отличительных признаков которых фигурирует
цоканье – характерная черта именно нижегородских татар! Несколько отвлекаясь,
следует заметить, что эта фонетическая особенность была столь сильна, что даже
вошла в ономастикон нижгар. Так, в родословных рыбушкинцев, составленных на
основе архивных документов, прочитываются такие имена, как Цацак 1702 г.р.
(литер. татар. чәчәк – цветок), Кадица 1722 г.р. (татар. Хадичә от араб. Хадиджа),
и т.д.763 При этом «этнокультурная традиция, наиболее ярко представленная у
сергачских мишарей, в той или иной мере наблюдается... у других групп
цокающих мишарей».764
К середине XVII в. нижегородские татары прочно обосновались во многих
регионах, окружающих нынешнюю Нижегородчину, поселившись в Симбирске,
Уринске, Тагае, Инсаре, Саранске, Козьмодемьянске. В большинстве случаев это
связано с волевыми решениями властей и обосновывалось необходимостью
несения караульной службы на засечных чертах. Так, выходцами из
Нижегородчины были отчасти заселены Атемарская и Саранская черты765,
которые тянулись на 40 км к западу и востоку от Саранска. Они составили один
из пластов в этнографической группе лямбирских татар, у которых до сих пор
сохраняется «ряд элементов традиционной культуры»766, характерной для нижгар,
и «оттенки цокающего диалекта».767 Но какие-то группы уже в то время уходили
самостоятельно, в порядке «вольной колонизации». А.М. Орлов находит
неслучайным, что в новых местах их расселения существуют татарские аулы с
такими же названиями, как и на старой родине. Например, в Инсарском уезде
Пензенской губернии он отмечает в качестве вторичных села Ендовище и
Ключищи, связывая их появление с первоначальными поселениями под

763
Сенюткин С.Б., Сенюткина О.Н., Гусева Ю.Н. XVI–ХХ: История татарских селений Большое и Малое
Рыбушкино Нижегородской области. С. 326, 333.
764
Этнотерриториальные группы татар Поволжья и Урала и вопросы их формирования. С. 114.
765
Мухамедова Р.Г. Татары-мишари. С. 43.
766
Татары. С. 20 / Исхаков Д.М.
767
Мухамедова Р.Г. Татары Мордовии // Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь. С.
288.

233
Сергачом.768 Языковое родство населения этих сел с нижегородскими татарами
прослеживается и этнологами.769
Поскольку «именно мишерские служилые люди (мурзы и татары) стали
главным объектом внимания правительства и патриархии в их планах по
дальнейшей христианизации мусульман»770, переселение подальше от родных
земель в восточном направлении набирало обороты. Сколько же нижегородских
татар убыло из родных земель в XVII столетии? Мы имеем следующую картину
(Таблица 9).

Таблица 9 – Динамика снижения численности нижегородских татар в XVII в.

Численность служилых 1636 г. 1661–1663 гг. Убыль в %

татар771
Арзамасские татары 468 285 183 39
Курмышские татары 158 служ. + 326 неслуж. = 484 48 436 90
Алатырские татары 487 322 165 34
Всего 1439 655 784 55

Конечно, составной частью убыли населения была и смертность, однако за

короткий период 1636–1660-х гг. она не могла составить значительных цифр.
Даже если списать на ее счет 5%, оставшиеся 50% убыли населения объясняются,
в основном, только выездом за пределы родных земель. (Фактор христианизации
и дальнейшего обрусения татар также не мог сказаться столь быстро, поскольку
его действие проявлялось лишь в долгосрочной перспективе.)
Подтвердить верность наших расчетов может следующий факт. В
результате масштабного расселения нижгар ответвлениями данного субэтноса,
помимо карсунских татар, стали такие субэтнические группы татарской нации,
как буинско-дрожжановская (иначе симбирско-буинская, юго-восток Чувашии –
юго-запад Татарстана) и байкибашевская (Башкирия) полностью; чистопольская
(центральная часть южного Татарстана), мелекесская (иначе чердаклинско-

768
Орлов А.М. Нижегородские татары... С. 161, 178.
769
Этнотерриториальные группы татар Поволжья и Урала... С. 114.
770
Фаизов С.Ф. Ислам в Поволжье... С. 22.
771
Данные по 1636 г. см. в 6-й главе; по 1661–1663 гг. см.: Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского
Поволжья... С. 71; Водарский Я.Е. Указ. соч. С. 217.

234
кандалинская, северо-восток Ульяновской области) и альметьевско-бавлинская
(юго-восток Татарстана) – частично. Соседство с казанскими татарами,
чокающими мишарями и башкирами внесло свою лепту в формирование этих
групп и привело к значительной утрате ими самобытности, присущей
нижегородским (сергачским) татарам. Тем не менее многие черты культуры, а
также сохраняющийся в обиходе мишарский диалект с характерным цоканьем,
все еще остаются заметными маркерами этих локальных групп.
По аналогии с карсунскими татарами следует предположить, что и в
указанные выше местности выезжали (хотя и в разное время, не обязательно
одномоментно и не только в XVII в.) значительные группы нижегородских татар.
Так возникли основанные нижгарами села Буинского уезда: Новый Студенец
(ныне Буинского района Татарстана) – в 1622 г., Мочалей (ныне Дрожжановского
района Татарстана) – в середине XVIII в.; также в этом уезде ими были заселены
села Шыгырданы и Татарские Сугуты (ныне Батыревского района Чувашии).772
Самое удивительное, что на территорию Буинского края мишари стали прибывать
на несколько десятилетий позже, чем в Закамье, несмотря на его географическую
близость к нижегородскому Поволжью.773
Цокающие мишари сыграли основную роль при образовании чистопольской
подгруппы татар774, при этом именно выходцы из Алатырского уезда стали
переселяться в Закамье самыми первыми из всех мишарских групп.775 Их
переселение сюда порой объясняется «этнокультурной идентичностью мишарей с
казанскими татарами»776, но это суждение как раз противоречит данным
этнографии. Речь должна идти о заселении мишарями земель, оставшихся
малолюдными в силу падения Казанского ханства и в связи с ослаблением
Ногайской Орды, которой и принадлежали эти земли. Переселение происходило
на фоне известных политических репрессий царских властей против местного
населения Закамья во второй половине XVI – первой половине XVII вв.
772
Этнотерриториальные группы татар Поволжья и Урала... С. 125.
773
Насыров Р.Г. Сельское расселение в Западном Закамье (вторая половина XVI – начало XVIII вв.). –
Казань, 2007. С. 126.
774
Этнотерриториальные группы татар Поволжья и Урала... С. 127.
775
Насыров Р.Г. Указ. соч. С. 55.
776
Там же. С. 73, 126.

235
Религиозная общность служилых татар из числа мишарей и местных (условно –
казанских) татар – потомков булгар – вне сомнений, как несомненно и наличие
булгар в числе предков нижегородских татар (см. главу I). Но в Закамье в XVI–
XVII вв. переселенцы и старожилы в социальном плане составили совершенно
разные слои населения, сохранявшиеся раздельно в течение долгого времени, что
способствовало и их этнической (субэтнической) изолированности друг от друга.
В условиях фактического отсутствия у старожилов-булгар Закамья своей
феодальной страты, во многом уничтоженной военными действиями и
последующими репрессиями властей, этот пласт де-факто заняли служилые
татары из Мещеры. Статус-кво сохранялся на протяжении и XVIII в., даже после
перевода служилых татар Мещеры в статус лашманов. Так, Р.Г. Насыров
указывает, что переведенцев-лашман, принудительно переселявшихся в Закамье,
«в большинстве случаев... принимали служилые деревни».777 Кстати, не
исключено, что неслужилые нижегородские татары также мигрировали в Закамье,
но этот процесс, если и происходил, менее отчетливо отражен в источниках,
поэтому следует предположить его меньшую интенсивность по сравнению с
переселением служилых людей.
Именно таким образом образовалась этнографическая группа
чистопольских татар: к середине XVIII в. численность мишарей в Закамье
превысила число казанских татар, и последние, «оставшись в меньшинстве,
постепенно перенимали языковые особенности татар-мишарей».778 Сами
казанские татары указывают на процессы их языковой ассимиляции мишарями:
«В отличие от соседних селений жители нашей деревни не являются мишарами.
Наш говор стал похожим на мишарский, потому что мы издавна с ними
общаемся».779
Вероятно, в ту же эпоху, параллельно процессу расселения служилых татар-
мишарей в Закамье (а также частично в Казани и Заказанье), среди потомков
булгар возникли мифологемы о «давней вражде» между этими этническими

777
Там же. С. 131.
778
Там же.
779
О возникновении деревни Ашняк ныне Алексеевского р-на Татарстана // Там же. С. 202.

236
группами. Частично они были подкреплены реальными историческими фактами
об участии военных отрядов хана Шах-Али из Касимова в завоевании Казани,
однако, на наш взгляд, основной причиной стойкости этих мифологем стало
социальное неравенство переселенцев из числа служилых татар и местных
жителей. Постепенно рождалось все больше мифов и легенд, объясняющих это
неравенство через призму военных действий между касимовцами и казанцами.
Прекрасной иллюстрацией такого рода мифов является легенда о «взятии
Касимова войсками казанского хана Утяш-бека», приведенная в компилятивном и
во многом агиографическом сочинении Хусаина Амирхана «Таварих-е
Булгарийа» второй половины XIX в. Реальный Утямыш-хан находился на
престоле два года, будучи младенцем; при нем казанское войско не выходило за
западную границу ханства; не было и не могло быть дискуссии между
богословами Казани и Касимова о дозволенности алкоголя, ростовщичества и т.п.
Однако легенда, приведенная или сочиненная Х.Амирханом, рисует касимовцев
исключительно в черных красках как «безобразников и распутников»,
занимающихся «скверной» и «находящихся в заблуждении» – вовсе не в
политических делах, а именно по религиозным вопросам. Соответственно, по
легенде, последовали и справедливое наказание еретиков-касимовцев со стороны
праведных казанцев, «захвативших» касимовского хана и главного богослова и
приведших их в итоге к покаянию.780 Увы, многие мифы столь сильно
укоренились в татарском народе, что и сегодня некоторые жители Татарстана
уверены в «предательстве» одними татарами других. Искоренить эту
разобщенность могут только совместные усилия интеллектуалов и общественных
деятелей на основе подлинно научных трудов.
Конкретика процесса переселения нижгар в Закамье раскрывается на
примере семейства князей Мустафиных из с. Камкино. К середине XVII в. многие,
или даже большинство представителей этого рода приняли крещение. Однако еще
до этого события сохранявшие ислам Мустафины бежали за Волгу, поселившись

780
Амирханов Хусаин. Таварих-е Булгарийа (Булгарские хроники) / Пер., вступ., коммент. А.М. Ахунова.
– М., 2010. С. 88–89.

237
в таких аулах, как Новые Челны, Старые Челны (ныне Алькеевского района
Татарстана), Старый Татарский Адам, Тахтала (ныне Аксубаевского района),
Исляйкино (ныне Чистопольского района) (Схема 4). По представлениям Р.Г.
Насырова, это произошло на рубеже XVI–XVII вв.781 Кроме родовой фамилии,
представители клана Мустафиных носили также фамилию Булаевых
(Бунаевых).782

Схема 4 – Шеджере князей Мустафиных. Отрывок783

Юнали кн. Мустафин.

Выходец из с. Камкино Алатырского уезда
↓
Баймуш, сын Юнали
↓
Тугуш, сын Баймуша
↓
Сунчелей, кн. Мустафин
↓
Махмут, сын Сунчелея, умер в с. Новые Челны

Тогда же в Закамье возникло и с. Камкино (ныне с. Старое Камкино

Алькеевского района Татарстана), так же основанное нижгарами-камкинцами –
мурзами Урманчеевыми около 1688 г. Уже через два года сюда же переселилась
новая партия нижгар, на сей раз – выходцев из с. Пара числом 11 человек во главе
с Сюнючем Кадышевым. Впоследствии от Старой Камки отпочковались соседние
села – Новое Камкино, Карамалы. Их жители по сей день сохраняют цокающий
мишарский говор, а большая часть обычаев и традиций неотличимы от таковых в
с. Камкино Сергачского района.784 В 1670–1680-е гг. поместья в Закамье получили
и другие представители изучаемого субэтноса: Арслан Маметев – по р. Большой
Толкиш; Муслим-мурза Урманчеев и Умряк-мурза Мамешев – в основанную ими
д. Исляйкино; Гумер Туманов – в соседней д. Каргали785; Дюсей-мурза князь
Булаев – в д. Адам. Один из представителей семейства князей Мамешевых

781
Там же. С. 51.
782
Ахметзянов М.И., Шарифуллина Ф.Л. Касимовские татары (по генеалогическим и этнографическим
материалам). С. 155.
783
Там же.
784
Милли-мәдәни мирасыбыз: Түбән Новгород. С. 27–28.
785
Ныне села Бол. Толкиш, Исляйкино и Каргали относятся к Чистопольскому р-ну Татарстана.

238
Сарбаш-мурза б. Тумаш имел владения в д. Ямбухтино (ныне Спасского района
Татарстана).786
Впоследствии в эти и другие населенные пункты Закамья неоднократно
происходили подселения новых волн переселенцев из Мещеры, которые, по-
видимому, придерживались изначально заданной субэтнической константы:
темниковские – к темниковцам, алатырские и симбирские (читай – те же
нижгары) – к алатырским. Так, мы видим подселение в Новые Челны выходцев из
Симбирского уезда, в Каргалы – алатырского мурзы Бекбулата Булаева, в Адам –
его брата Байбура Булаева и т.д.787 Разумеется, переселялись не только выходцы
из с. Камкино, но и других населенных пунктов нынешней Нижегородчины. М.И.
Ахметзянов опубликовал шеджере рода Крыма б. Абрука б. Янгиная из с.
Петряксы, который переселился в с. Новые Ургагары (ныне Алькеевского района)
и дал начало (на момент составления родословной) более 200 потомкам; и
шеджере Чураша-баба из Алатыря, переселившегося со своим сыном Исанбирди в
середине XVII в. в с. Каргополь (тоже Алькеевского района).788
Продолжавшаяся в XVII в. политика христианизации, «проводившаяся
вполне сознательно и целенаправленно, привела к фактическому расчленению
служилых татар на две части – мусульман и “новокрящен”».789 Это не осталось
незамеченным в Стамбуле, при дворе халифа всех мусульман-суннитов, куда в
1682 г. с челобитьем обратились алатырские татары. Османский визирь имел
беседу по этому поводу с русским послом дьяком Возницыным, и тому не
осталось иного выбора, кроме как безбожно соврать: в Алатыре, мол, татар
немного осталось и они, как и казанские татары, «излюбили православную веру и
многие крестились».790 Итак, какая-то часть нижегородских татар уже в то время
имела возможность выезжать в Османский халифат. Быть может, кто-то из них
оставался там и на постоянное местожительство?

786
Насыров Р.Г. Указ. соч. С. 55, 74–75, 78, 125.
787
Там же. С. 77, 102.
788
Ахметзянов М.И., Шарифуллина Ф.Л. Касимовские татары (по генеалогическим и этнографическим
материалам). С. 128, 168–169.
789
Исхаков Д.М. От средневековых татар к татарам Нового времени. С. 233.
790
Забелин И.Е. Русские посольства в Турцию в XVII столетии // Русская старина. Т. ХХ. – СПб., 1877. С.
28.

239
 В этой связи интересна личность переводчика османского престола
Зульфикара-аги. Это лицо известно из дипломатических документов 1640–1656
гг. Зульфикар-ага являлся не просто переводчиком центральной османской
канцелярии (Диван-и Хумаюн), но и лично переписывался с русскими царями в
нарушение всех правил иерархии и субординации. Это явление необычно и
парадоксально в истории дипломатии, отражая протокольную и процедурную
непаритетность русско-турецких отношений XVII в. Самое интересное для нас в
свете изучаемой тематики – этническая принадлежность переводчика, на
протяжении 16 лет «замещавшего» султана и его визирей. В написанных им по-
османски текстах присутствуют включения из поволжско-татарского языка.
Существующее в литературе предположение о его венгерской этнической
принадлежности может проистекать из неправильно понятого его
самообозначения: «мажар», «маджар» (то есть мишер) и его разъяснений о
родстве мишарей с мадьярами. В пользу этого говорит и такой характерный
штрих, как написание Зульфикаром отчества царя с окончанием «-вик», а не «-
вич»: Mihaylo Fedorovik, Aleksa Mihaylovik791 (может быть, это происходило в
связи с отсутствием в арабской графике буквенного обозначения для звука «ц»?).
Сидевший на престижном месте в османской канцелярии татарин-мишарин
мог знать по переписке и своих земляков в Москве. Так, среди работников
Посольского приказа мы видим, например, толмача Алмакая Алышева, имевшего
поместье в Старом Мочалее в 1642 г., о чем мы уже говорили выше. Вообще,
алатырские татары имели давние связи с Москвой: судя по Разрядным книгам,
уже в 1618 г. здесь проходили службу три человека из этой локальной группы.792
Некоторые из них добивались в столице высокого статуса: к примеру, алатырский
мурза Сунчалей являлся высокопоставленным сановником в Приказе Казанского
дворца в Москве (до июля 1663 г.).793 Характерно, что и последующее

791
Мейер М.С., Фаизов С.Ф. Письма переводчика османских падишахов Зульфикара-аги царям Михаилу
Федоровичу и Алексею Михайловичу, 1640-1656: турецкая дипломатика в контексте русско-турецких
взаимоотношений. М., 2008. С. 27, 40.
792
Книги разрядныя. Т. I. С. 507.
793
Акты Московского государства. Т. III. Разрядный приказ. Московский стол. 1660–1664. – СПб., 1901. С.
534.

240
упоминание связей нижегородских татар с Москвой имеет отношение к селам
Алатырского уезда из выделенной нами IV группы (см. главу VIII).794 В 1670 г.
столичным жителем являлся племянник Булана Алибякова из Рыбушкино
(интересно, в каком качестве? – в ту эпоху московские татары в основном
являлись сотрудниками различных ведомств – Посольского приказа и др.),
который, в свою очередь, был знакомым мурзы Асана Айбулатова – соратника
Степана Разина. Именно через эту цепочку мятежный атаман отправил воззвание
к татарам-мусульманам Москвы.795 Трудно сказать, какую поддержку
планировали получить разинцы среди малочисленных московских мусульман, но
сам факт того, что уже в то время между жителями Рыбушкино (и, видимо,
вообще целым рядом татарских сел из этой округи) и Москвы имелись тесные
контакты, заставляет нас в новом свете представить географию расселения
нижегородских мишарей позднесредневекового периода.
В 1681 г. государство занялось, как выразился С.Ф. Фаизов, «проблемой
избыточного, как казалось правительству, присутствия мусульман в служилой
среде».796 Указом от 16 мая предписывалось отобрать у татар и мурз «низовых
городов» (куда относились в том числе Курмыш и Алатырь) поместья и вотчины с
православными крестьянами, хотя уже через год отобранные земли были
возвращены – так велико было возмущение служилых татар, в услугах которых
«государство по-прежнему нуждалось».797 К этому следует добавить набиравший
масштабы процесс обезземеливания татар-однодворцев. Хотя основной причиной
этого процесса обычно указывают возросшую демографическую нагрузку, что с
одной стороны явилось следствием благоприятных жизненных условий, не
следует забывать и про оборотную сторону медали: «Служилые татары мало-
помалу утрачивали свои земельные владения и беднели. К началу XVIII в. единое
служилое сословие, имевшее общие интересы, у татар почти полностью
794
И в следующем столетии ситуация была такой же: в 1766 г. жители Сафаджая поручили своему
грамотному земляку Аделше Сеитову снять копии с писцовых книг в Москве (см.: Сенюткин С.Б. История татар
Нижегородского Поволжья... С. 203). Снова фигурирует село из IV группы, и мы видим «говорящую» фамилию,
происходящую от арабского «сеийд», то есть представитель мусульманского духовенства.
795
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 74.
796
Фаизов С.Ф. Ислам в Поволжье... С. 22.
797
Ногманов А.И. Татары Среднего Поволжья и Приуралья в российском законодательстве второй
половины XVI–XVIII вв. – Казань, 2002. С. 53, 55.

241
распалось... Правительство, строго запрещая этому сословию распоряжаться
своими поместьями, в то же время способствовало измельчанию их земельных
владений».798 Все вышеперечисленные факторы в совокупности, наряду с
тяжелыми поборами и рекрутскими наборами, способствовали принятию
тяжелого решения покинуть родину в поисках более безопасной и обеспеченной
жизни.

9.2. ДИНАМИКА ЧИСЛЕННОСТИ НИЖЕГОРОДСКИХ ТАТАР В XVII в.

С учетом всех сделанных нами расчетов, получается примерно такая

картина сокращения численности татарского населения Нижегородчины в местах
традиционного проживания (Таблица 10).

Таблица 10 – Численность нижегородских татар в местах традиционного проживания в первой

половине XVII в.

Численность нижегородских 1633 г. 1660-е гг. (убыль

татар в пределах совр. 55%)
Нижегородчины (тыс. чел.) Min max min max
служилые 4,6 7,7
неслужилые 6,9 11,6
Итого 11,5 19,3 5,2 8,7
Средне-арифметическое 15,4 7,0

В качестве доказательства того, что демографический прирост численности

нижгар в этот период времени перевешивался усиленной миграцией за пределы
Нижегородчины, приведем следующий факт. В главе VIII мы увидели, как часто
образовывались новые татарские поселения на юго-востоке Нижегородчины по
методу отпочкования от разрастающихся аулов (более 20 случаев с учетом

798
Служилые татары // Tartarica. Атлас. С. 401 / Беляков А.В.

242
обрусевших деревень). По нашему анализу, большинство их образовалось до
начала XVII в. Два исключения, с которыми мы согласились – это Ключищи и
Красный Яр (1640-е гг.), но оба раза это сделано с серьезными оговорками.
Красный Яр образовался как выселок из Большой Пары и, возможно, на его месте
и в предшествующую эпоху был один из кварталов этого крупного селения,
упоминаемого еще в XVI в. Ключищи, по версии А.М. Орлова, появились на
месте «мангушевских полей», восходящих к эпохе Золотой Орды или
постордынских ханств. Итак, оба раза речь должна идти о вторичных поселениях
на месте запустевших населенных пунктов, и в любом случае данные расширения
не идут ни в какое сравнение с ситуацией до начала XVII в.
Рассчитаем численность татар в границах нынешней Нижегородчины и на
начало XVIII в., основываясь на предыдущих данных. В 1660-х гг., как следует из
таблицы 10, здесь проживало от 5,2 (min) до 8,7 (max) тысяч человек. Каков был
прирост субэтноса? В качестве базовой предлагаем взять цифру из таблицы 8: за
полвека (от рубежа XVIII–XIX вв. до середины XIX в.) относительно стабильной
жизни общая численность изучаемого субэтноса выросла на 102%. Однако для
второй половины XVII – начала XVIII вв. такой прирост невозможен: здесь
наблюдалась огромная убыль населения, как мы помним по данным таблицы 10.
Для корректного проведения расчета из показателя убыли в 55% следует
исключить смертность (условно – это 5%). Значит, прирост населения мог
составлять за эти полстолетия: 102 – 50 = 52%. Долю локальных групп в
субэтносе нижегородских татар рассчитаем, исходя из их пропорций в первой
трети XVII в. (правда, надо учесть, что доля курмышских татар относительно
других групп в середине XVII в. сократилась, а арзамасские начали активно
смешиваться с алатырскими) (Таблица 11).
Проверить получившиеся данные можно, вспомнив о численности
служилых мужчин из числа алатырских татар, призванных в 1708 г. в Симбирский
конный (рейтарский) полк. По одним данным, их было 529 человек, по другим –
555. В этих цифрах, как уверен С.Б. Сенюткин, явно отражен «максимум того, что

243
могли в то время дать... татары уезда».799 И поскольку в начале 1660-х гг. в уезде
значилось всего 322 служилых татарина, в этот «максимум» вошли как служилые,
так и неслужилые татары, перешедшие на службу. По формулам Д.М. Исхакова (х
 6) и Д.В. Макарова (х  10) полная, с семьями, численность этой локальной
группы была такова: min: 3,2–3,3; max: 5,3–5,6 тыс. человек. Эти показатели
весьма близки к значениям, рассчитанным в таблице 11.

Таблица 11 – Численность нижегородских татар в местах традиционного проживания

во второй половине XVII – середине XVIII вв.

Численность нижегородских 1660-е гг. 1710-е гг. (прирост

татар в пределах совр. 52%)
Нижегородчины (тыс. чел.) min max Min max
Общая численность 5,2 8,7 7,9 13,2
Среднеарифметическое 7,0 10,55
В том числе:
–– арзамасские 39,9%, 2,1 3,5 3,15 5,32
–– курмышские 20,4%, 1,0 1,8 1,61 2,74
–– алатырские 39,7% 2,1 3,4 3,14 5,17

9.3. ДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ XVIII вв. И ИЗМЕНЕНИЯ В

ЭТНОСОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЕ НИЖЕГОРОДСКИХ ТАТАР

XVIII столетие вошло в историю как период самых тяжелых испытаний в

судьбе татарского народа. Экономические запреты и изменение статуса
свободных людей, которым подверглись татары, привели к резкому падению
престижа государства и государственной службы в глазах тех, кто положил
многие жизни для защиты России. Многочисленные гонения по религиозно-
национальному признаку усугубили сегрегацию татар от российского государства
и общества. Люди перестали доверять каким-либо государственным институтам,

799
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 84.

244
что выразилось в массовом бегстве на восток, хотя в самом начале и пытались
апеллировать к традиционным «гарантам» общественного уклада. Так, когда в
1697 г. служилые мурзы и татары были включены в ясачное тягло, это вызвало
огромное недовольство в среде служилых татар, которые выражали свое
возмущение через челобитные, напоминая царю о своих военных заслугах перед
государством. Тем не менее процесс, инициированный политикой Петра I по
избавлению от «татарщины» и «азиатчины» в стране, было не остановить.
Парадоксальным результатом гонений стало стирание социально-сословных
барьеров между разными слоями населения внутри все более консолидирующейся
татарской нации. Уже к концу XVII в. «реальные социальные различия между
служилыми и ясачными татарами были небольшими», а в дальнейшем говорить
об их сословной разнице и вовсе не приходится – их реальный статус оказался
фактически одинаковым: «с переводом в 1724 г. служилых татар на подушное
обложение, завершилось низведение их в разряд государственных крестьян».800
Единению нижегородских татар способствовало также изменение
административно-территориальных границ (в 1718–1780 гг. Арзамасский,
Алатырский и Курмышский уезды впервые были объединены в подчинении
нижегородского вице-губернатора), и факт массовых миграций – как внутри
нынешней Нижегородчины, так и направленных во вне.
Первая четверть XVIII в. характеризовалась грандиозными реформами,
затронувшими все слои российского населения, в том числе изучаемых нами
нижегородских татар. Уже в первые годы столетия их, наряду с другими
татарами, стали привлекать к строительным работам с целью реализации
грандиозного замысла Петра I – возведения в кратчайшие сроки «нового
Амстердама» на Неве.
В указе 1704 г., обязывавшем провинции обеспечивать стройку рабочими,
упомянуты и административные центры нижегородских татар (Арзамас,
Симбирск, Курмыш и другие). В 1715 г. сюда прибыло более 1600 служилых мурз
и татар из разных губерний, в том числе из Нижегородской – 120 человек.

800
Исхаков Д.М. От средневековых татар к татарам Нового времени. С. 237.

245
Высылка служилых мурз и татар на строительные работы в Санкт-Петербург и
Петергоф с этого времени становится ежегодной. Кроме собственно Санкт-
Петербурга, татары участвовали на работах в окрестностях северной столицы,
пасли лошадей, заготавливали корабельный лес, работали на Олонецкой верфи.
Людей гнали на строительство Санкт-Петербурга в принудительном порядке,
забирая у семьи самых здоровых и трудоспособных мужчин. О большом числе
погибших татар на стройках столицы говорят и скудные известия о
мусульманских кладбищах, существовавших в петровское время на Выборгской
стороне и на острове Котлин.801
Для начала XVIII в. Санкт-Петербург в татарской среде ассоциировался
исключительно с самыми мрачными страницами в их жизни. Помимо тягот
собственно строительства этого города, на служилых татар были возложены
совершенно несвойственные этому военно-феодальному сословию функции.
Бывшие служилые татары, которые формально таковыми и остались, были
приписаны к Адмиралтейству и стали исполнять «корабельную повинность».
Проще говоря, они стали лесорубами в подчинении у безликого государственного
аппарата, хотя в дореволюционном делопроизводстве их наименование было
более изящным, выведенным из немецкого языка – лашманы. Татары стали
привлекаться на работу по заготовке и доставке корабельных лесов с первых лет
возникновения Адмиралтейства: «Сначала применялся насильственный сгон
людей на работу (1709–1711). Указ от 31.01.1718 г. предписывал к рубке, теске и
к вывозке корабельных лесов служилых мурз, татар, мордву и чувашей
Казанской, Нижегородской и Воронежской губерний. С этого времени работа в
лесах для указанной категории населения стала неизбежной повинностью».802
Формально оставаясь на воинской службе – в Адмиралтействе, служилые
татары фактически превратились в тягловое население; «в прошлом остались
привилегированное положение в обществе, относительно свободный и

801
Файзрахманов И.З. Татары-мусульмане в строительстве СПб. в первой четверти XVIII в. // Ислам в
Санкт-Петербурге. Энц. словарь. С. 237–240.
802
Файзрахманов И.З. Адмиралтейство и татары-мусульмане в первой четверти XVIII в. // Там же. С. 8–9.

246
экономически стабильный образ жизни».803 До 1724 г. эта повинность
осуществлялась на безвозмездной основе, затем лашманам стали «платить
копейки» – в прямом смысле этого слова. Зимой поденная плата конному
лашману составляла 6 копеек, пешему – 4; летом, соответственно, 10 – конному и
5 – пешему. С.Б. Сенюткин полагает, что для конного лашмана «это была
неплохая возможность заработать сумму, равную годовым налоговым выплатам
государству». В пользу версии о том, что лашманы жили безбедно, ученый
приводит сведения о существовании в их дворах наемных работников.804 Однако
этот оптимизм относительно труда и жизни лашманов не разделяется ни одним из
татарских исследователей. А.И. Ногмановым подсчитано, что труд лашманов
обходился государству в 2,5 раза дешевле по сравнению с трудом вольнонаемных
рабочих.805 А ведь помимо дармовой, тяжелой и физически изнуряющей работы,
лашманы должны были выплачивать многие подати, выставлять рекрутов (до
1754 г.), выполнять иные службы. Так, в 1723–1734 гг. служилые татары и другие
инородцы были отправлены «для строения крепостей в Баку и на Куру»; из
посланных 5 тысяч по дороге умерло 3792 человека.806 Все эти бессмысленные
жертвы преследовали, помимо геополитических, и цель физического истощения
татар, на которых власти списывали «азиатский характер» Российского
государства.
Такое отношение властей вынуждало нижегородских татар протестовать, и
этот протест выражался «ногами». Бегство из родных земель стало
обыденностью. Тонкий ручеек мигрантов появился в северо-западном
направлении. Хотя изначально поездки в Санкт-Петербург, как мы помним, были
связаны с его строительством и отнюдь не носили добровольного характера, к
середине XVIII в. нижгары наряду с другими татарами стали переселяться в
столицу на постоянное местожительство. Уже тогда здесь возникло такое

803
Ногманов А.И. Указ. соч. С. 152.
804
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 193, 194.
805
Ногманов А.И. Указ. соч. С. 148.
806
Там же. С. 167.

247
компактное поселение нижегородских татар-мишарей, как район Пяти углов.807
Обращает на себя внимание, что представители этого субэтноса селились
отдельно от татар-выходцев из Касимовского уезда, Казанской и Пензенской
губерний. Впоследствии они составили основу первого мусульманского прихода
столицы империи.808
Но главным направлением эмиграции по-прежнему оставалось восточное.
Процесс переселения нижгар на юго-восток нынешнего Татарстана почти не
изучен, хотя отрывочные представления о нем имеются (так, они называются
среди переселенцев в д. Абдрахманово ныне Альметьевского района
Татарстана809). В основном же теперь люди бежали не только на территорию
Казанской губернии, но и еще дальше. Башкирия – вот где служилым татарам
виделся спасительный уголок. Земли башкир имели иной статус в империи по
сравнению с территорией бывшего Казанского ханства, ведь они вошли в
подданство русского царя добровольно с подписанием соответствующих
охранительных грамот, где им гарантировалась, помимо всего прочего, и
религиозная свобода. Именно поэтому сюда устремились потоки татар-мишарей.
Наиболее ранней подгруппой приуральских мишарей является уфимско-бирская,
«среди них преобладали цокающие мишари» – выходцы из «района Алатыря» и
«реки Пьяны».810 По мнению А.М. Орлова, их массовое переселение в Башкирию
началось после «направления большой группы алатырских и симбирских
служилых татар в район города Уфы» в 1688 г.811 В действительности этот
процесс начался еще раньше. Ученые, исследовавшие историю формирования
байкибашевской этнографической группы татар, сделали вывод, что мишари,
отправленные служить в Уфу, происходили из Алатырского, Курмышского и

807
Тагирджанова А.Н. Места компактного проживания татар в Санкт-Петербурге // Ислам в Санкт-
Петербурге. Энц. словарь. С. 127.
808
Хайретдинов Д.З. Землячества нижегородских татар на западе Российской империи: генезис городских
мусульманских общин в контексте эпохи // Теория и практика общественного развития. – №18. – Краснодар, 2015.
С. 179.
809
Из истории Альметьевского района. Вып. I. – Альметьевск, 1999. С. 329.
810
Этнотерриториальные группы татар Поволжья и Урала... С. 129.
811
Орлов А.М. Мещера, мещеряки, мишари. С. 85.

248
Арзамасского уездов, на основе документа из РГАДА от 1650 г.812 Но в любом
случае поток нижгар в направлении Башкирии, который случился в начале XVIII
в., был несравненно более значительным по сравнению с предыдущим столетием.
Спустя несколько десятилетий здесь уже возникло новое подразделение будущей
татарской нации, получившая официальное наименование в источниках того
времени – мещеряки.813
Мещеряки, или приуральские мишари – этнографическая, впоследствии
этносословная подгруппа татар-мишарей, переселившихся в XVII–XVIII вв. в
Приуралье. Вначале некоторое число окских мишарей, преимущественно
темниковских, было переведено в качестве служилых татар для охраны границ на
запад современного Башкортостана. Позднее на Урал переселилось большое
число алатырских мишарей. Первый указ о разрешении им покупать землю у
башкир относится к 1736 г., при этом было сделано предпочтение мишарским
муллам. Некоторые мещеряки и их вновь образованные аулы получали в
дальнейшем земли за военные заслуги, в том числе и по разгрому башкирских
восстаний. С середины XVIII в. мещеряки присутствовали среди казаков-
мусульман в Оренбургском казачьем войске. В 1798 г. они были организованы в 5
кантонов и стали составной частью Башкиро-Мещерякского войска. Социальный
статус башкир и мещеряков в войске был неоднозначен. Так, башкирские племена
владели большей частью земли, но мещеряки считались более лояльными
царскому правительству, из них же состояла большая часть войсковых ахунов. 814
Будучи служилым населением полусословного характера, мещеряки
довольно долго сохраняли собственное самосознание этносословного типа,
вплоть до самоназвания «алаторы» (выходцы из Алатырского уезда) по переписи
1917 г.815 Однако в связи с тем, что они проживали чересполосно с казанскими

812
Рамазанова Д.Б., Хайрутдинова Т.Х. К вопросу о формировании байкибашевского говора мишарского
диалекта татарского языка // Исследования по исторической диалектологии татарского языка. – Казань, 1985.
813
Хайретдинов Д.З. Нижгары – потомки нижегородских татар: связи с Зауральем // Приволжский
научный вестник. – №9 (37). – Ижевск, 2014. С.55.
814
Хайретдинов Д.З. «Великий исход»: Процессы массового переселения нижегородских татар-мишарей в
XVII-XVIII веках // Теория и практика общественного развития. – №20. – Краснодар, 2015. С.181.
815
Габдуллин И.Р. Уфимский и Алатырский уезды: к вопросу о миграционных процессах на Южном
Урале на примере мишарей (XVII – начало XIX вв.) // Река времени. 2014 / Сб. статей. Отв. ред. М.И. Роднов. –
Уфа, 2014. С. 61.

249
татарами, башкирами, тептярями и др., часто в одних населенных пунктах, они
почти полностью утратили многие культурно-языковые особенности. Считается,
что и особенности быта мещеряков лишены собственных этнических черт. Но,
возможно, такое мнение сложилось в науке в результате малой изученности этой
группы татарской нации. Так, на территории Башкортостана фиксируется
внутреннее членение мещеряков на тюменцев и алатырцев с цокающим
(байкибашевским) говором, по месту происхождения предков (соответственно
темниковских и алатырских татар). В Оренбургской области имеет хождение
шарлыкский говор, который подразделяется на новомусинский (среди потомков
выходцев из Пензенской губернии), баширский (среди потомков выходцев из
Буинского уезда Симбирской губернии и Чистопольского уезда Казанской
губернии, то есть цокающих мишарей, которые сами отпочковались от
нижегородских) и икский (носит смешанные черты мишарского и казанского
диалектов) подговоры.
Из среды уральских мещеряков выдвинулись такие известные личности, как
Батырша (Абдулла Галиев), Кинзя Усаев (ближайший соратник Салавата
Юлаева). За разгром восстаний Карасакала, Батырши и Юлаева были награждены
преимущественно также мещеряцкие старшины: Яныш Абдуллин, Сулейман
Диваев, Султанмурат Янышев (первый капитан из мишарей), Бахтияр Янышев.
Однако наибольшую известность во всероссийском масштабе приобрели
религиозные деятели из среды мещеряков, например, ахун Абдулла б. Муслим
Дашкин (?–1795), участвовавший в восстании Е. Пугачева, до учреждения ОМДС
разрешал религиозные вопросы, давал разрешение на проведение пятничных и
праздничных намазов имамами.816
Мещеряки основали целый ряд населенных пунктов в Башкирии и на Урале.
За пределами Башкортостана они компактно проживают в Кунашакском районе
Челябинской области, Бугурусланском районе Оренбургской области, отдельных
районах Свердловской области, в районе города Шадринска Курганской области.

816
Хайретдинов Д.З. «Великий исход»: Процессы массового переселения нижегородских татар-мишарей в
XVII-XVIII веках // Теория и практика общественного развития. – №20. С.181.

250
По переписи 1926 г. их численность составляла около 142 тысяч человек, позже
официально не учитывались.
Только на территории Стерлитамакского уезда, который ныне составляет
южную часть Башкортостана, мещеряки проживали более чем в 60 селах, многие
из которых были ими основаны. В их числе были и нижегородские татары,
значившиеся как минимум в 10 селах. Что мы знаем об этих людях, решившихся
покинуть родину в поисках своего счастья? Некоторое представление о них дает
таблица 12.

Таблица 12 – Населенные пункты Стерлитамакского уезда,

где проживали татары-нижгары817

Название Место выхода Год Информация о Совр. районное

нижгар поселения поселенцах подчинение
Арсланово Симбирская губ. 1811 Служилые татары Аургазинский
Буриказганово↓ Чембилей, Медяна Известны 26 ясачных и 30 Стерлитамакский
Курмышского с 1795 служилых татар
уезда
↑Ахмерово Калтаево 1751 Среди Аургазинский
(Кушнаренковский основателей; село
р-н РБ), названо по имени
Буриказганово мишарина из
Буриказганово
Ахмера Абдулова
Зирган Ендовище 1799 ? Служилые татары, Мелеузовский
Нижегородской 1810 ? в 1799 г. их
губ. значится 91 чел.
Ибраево Нижегородская Нач. XIX Служилые татары Аургазинский
губ. в.
Исмагилово↓ Грибаново, Кон. Среди Аургазинский
Ключищи XVIII в. основателей, 15
мужчин и 7
женщин
↑Баишево Исмагилово 1875 Основатели
Ишлы Ендовище, Известны Служилые татары Аургазинский
Ключищи с 1795
Сергачского уезда
Калчир- Курмышский уезд 1811 Служилые татары Аургазинский
Бураново Симбирской губ.
(Тимербаево)
Мустафино д. Антяровка 1811 15 ясачных татар Аургазинский
(Актярская)

817
Асфандияров А.З. История сел и деревень Башкортостана и сопредельных территорий. – Уфа, 2009. С.
54-56, 61, 136.

251
 Сергачского уезда
Сарышево Нижегородская 1878 20 дворов, затем Мелеузовский
(Аскарово) губ. 15 дворов
разъехались в др.
места
Субхангулово Овечий Овраг, 1795, 10 мужчин – Аургазинский
(Камчалы) Петряксы 1811 ясачных татар,
основателей
Толбазы Красный Яр Между Служилые татары, Аургазинский
1747 и в 1795 г. большая
1795 гг. часть (20 чел.)
переселилась в
Бакай Турсагали
Яширганово Уразовка, 1811 11 служилых татар Стерлибашевский
Рыбушкино

Представленная выборка, безусловно, далеко не полная и не

репрезентативная. Тем не менее некоторые выводы можно сделать и по ней. Из
родных земель в Башкирию переселялись, прежде всего, мужчины, и делали они
это в основном маленькими партиями. Группы переселенцев формировались из
жителей одного или двух соседних сел, при этом административные (уездные и
даже губернские) границы между селами не играли никакой роли. Следовательно,
переселение происходило без уведомления начальства, поскольку в тех условиях
было практически невозможно единовременно получить соответствующие
разрешения сразу в двух губернских или уездных центрах. Это соответствует
выводам А.И. Ногманова: «поток переселенцев [в Уфимскую провинцию] был
настолько сильным, что правительству время от времени приходилось издавать
акты, закрепляющие беглецов на новых местах жительства».818 Иногда мигранты
сами занимались легализацией своего переселения (постфактум, разумеется),
бесхитростно обосновывая его безземельем на родине. Так поступали группы
татар из Уразовки, Овечьего Оврага и других сел (Ендовищи, Шубино, Пошатово,
Петряксы, Грибаново, Ключищи, Антяровка, Красный Яр819), мигрировавшие в
Уфимский уезд в 1779-м и последующие годы.820

818
Ногманов А.И. Указ. соч. С. 66.
819
Габдуллин И.Р. Указ. соч. С.57, 59, 60.
820
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 211.

252
 Сословные различия среди мигрантов также были несущественны в вопросе
поиска новой родины. Кстати, возможно, что ясачные татары были более заметны
среди поселенцев в Башкирии, нежели служилые; это вытекает из сообщения
казанского губернатора А.П. Волынского от 1730 г., который указывает, что
беглецов – «ясашных казанских, симбирских, темниковских татар» стало больше
100 тысяч человек.821 На новом месте поселенцы не всегда находили
взаимопонимание с хозяевами земель (башкирами-вотчинниками) или другими
припущенниками, что вынуждало их искать иные аулы. Но есть и
противоположные примеры: иногда через несколько лет к укоренившимся
нижгарам подселялись их земляки. Это значит, что до родины доходила
информация о благополучном обустройстве мигрантов на новом месте. Так, через
16 лет после основания села Субхангулово сюда прибыла вторая партия выходцев
из тех же Нижегородской и Симбирской губерний, в которую входил 21 мужчина.
Очевидно, это были родственники, соседи и знакомые первопоселенцев –
овечьевражцев и петряксинцев. В редких случаях происходил и обратный процесс
– возвращение мещеряков из Башкирии на земли предков.822
В двух случаях мы видим образование вторичных поселений, основанных
уже укоренившимися в Башкирии мишарями наряду с представителями других
тюркоязычных этнических групп (Ахмерово, Баишево). Также показательно, что
некоторые села носят имена лидеров поселенцев из числа нижгар: давала знать их
деятельная активность. Например, Субхангулово, основанное в конце XVIII в.
выходцами из Овечьего Оврага и Петрякс, получило свое название в честь 57-
летнего Субхангула Биккинина, представителя известного семейства абызов.
Составив новую этносословную группу мещеряков, татары-мишари в
Приуралье продолжили вести привычный для них образ жизни военно-служилых
людей. Не случайно именно в этом регионе они долгое время сохраняли
обособленность от окружающего тюрко-мусульманского населения823, прежде
всего башкир, имеющую в основном сословный характер. Вместе с тем, между
821
См.: Валиуллин И.Р. Некоторые аспекты истории повстанческого движения 1735 г. // Из истории
Татарстана и татарского народа. Вып. I. – Казань, 2003. С. 40.
822
Габдуллин И.Р. Указ. соч. С. 58.
823
Там же. С. 60.

253
ними образовались особого рода взаимосвязи, напоминающие конфедеративные
отношения. Если быть точнее, созданная из этих этнических групп автономная
военно-сословная полития – Башкиро-Мещерякское войско – почти дословно
копировала государственное устройство постордынских ханств, разве что здесь не
было собственных правителей-Чингизидов.824 И хотя на первых этапах
сосуществования вотчинников-башкир и припущенников-мишарей между ними
не исключались и конфликты, в последующем общность религии, языковая и
культурная близость способствовали зарождению этнокультурного синтеза, в
полной мере проявившегося в XIX – начале ХХ вв. Именно тогда Башкирия на
долгое время стала центром религиозной и национальной жизни тюрко-
мусульман Российской империи, соперничая в своем расцвете с Петербургом,
Казанью, Касимовом и Бахчисараем.
Под влиянием мишарей, служивших в Башкиро-Мещерякском войске,
сложилась еще одна субэтническая группа в составе татарской нации – ичкинские
татары в нынешней Курганской области. В ее основе были выходцы из казанских
татар, бежавшие сюда в конце XVI в., однако они составили особую группу
казачьего сословия, а затем вошли в I мишарский и III башкирский кантоны
данного войска. По этой причине их называли как мишарями, так и башкирами. В
1819 г. сами они указывали, что «родовые их названия татар неизвестно почему
переименовано. Называют (их) мещеряками». Особое этносословное
самосознание позволило этой группе сохранить свою самобытность. Влияние,
восходящее именно к цокающим мишарям, прослеживается даже по такой детали,
как самоназвание ичкинцев: «эцкеннәр».825 «По-видимому, в Зауралье мишари
переселились из района проживания представителей уфимско-бирской
подгруппы»826, то есть первого–второго поколения переселенцев-нижгар.
К концу XVIII в. в поисках новой родины нижгары добрались и до Сибири.
Опять же, этот маршрут не был новым для них, поскольку еще в первой половине
XVII в. в Тобольск и Тару были переведены на постоянное место жительства
824
Хайретдинов Д.З. «Великий исход»: Процессы массового переселения нижегородских татар-мишарей в
XVII-XVIII веках // Теория и практика общественного развития. – №20. С.182.
825
Старостин А.Н., Байтерякова Г.Ф. Ичкинские татары // Ислам на Урале. Энц. словарь. С. 145–146.
826
Этнотерриториальные группы татар Поволжья и Урала... С. 131.

254
служилые татары из Нижнего Новгорода, которые, так или иначе, имели контакты
с основной массой татарского населения юга и юго-востока Нижегородчины. Так,
одно из самых дальних мест для проживания выходцы из с. Чембилей и,
впоследствии, с. Петряксы нашли на землях барабинских татар в Приобье (ныне
Новосибирская область).827 В 1783 г. в Нижний поступил запрос из Тобольской
губернии относительно поселившихся там татар из Овечьего Оврага, Шубина и
Ключищ. В ответном рапорте сергачский исправник охарактеризовал их как
«людей добрых и неподозрительных».828 Данное переселение, в отличие от
миграций в Башкирию, было организовано властями по просьбе малоземельных
крестьян указанных деревень829. Впрочем, к этому времени и политика
правительства в отношении мусульманских подданных претерпела значительные
изменения...

Схема 5 – Материнская субэтническая и вторичные этнографические группы (ЭГ)

цокающих мишарей

Нижегородские (сергачские) татары-мишари Темниковские (окские) татары-мишари

(нижгары, цокающие мишари) (тюменцы, чокающие мишари)

Карсунские Чистопольская Мелекесские Альметьевско-

татары ЭГ татары бавлинская ЭГ

Буинско- Мещеряки: Лямбирская ЭГ

дрожжановская ЭГ алатырцы, тюменцы

Байкибашевская ЭГ Шарлыкская ЭГ
оренбургских татар

Ичкинские татары – Баширские татары

ЭГ казанских татар

827
Абсалямова М. Сибиряки родом из Чембилея // Республика Татарстан. – Казань, № 236 (24532),
24.11.2001.
828
Баязитов Р.Ж., Макарихин В.П. Нижегородские татары-мишари в Новое время. С. 52.
829
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 209.

255
 Итог масштабного расселения цокающих нижегородских татар-мишарей в
XVI–XVIII вв., приведший к образованию множества новых этнографических
групп, представлен в схеме 5.
На протяжении XIX в. нижгары продолжали «великий исход» со своей
родины, подпитывая тем самым некоторые из вышеназванных этнографических
групп. Так, скажем, в этот период они существенно пополнили группу
мелекесских татар. Опять же, мы констатируем почти полную неизученность
этого вопроса, в том числе по той причине, что «казанские историки проявляют
интерес [лишь] к изучению “камышлинского куста”, близкого территориально и
лингвистически к Казани и казанским татарам».830 Показателем этой
неизученности является, например, такая фраза: «Ставропольская подгруппа
[мишарей] сформировалась не ранее второй половины XVII – начала XVIII вв. в
основном за счет выходцев из среды мишарей Симбирского уезда; но были и
мигранты из Саранского, а также Свияжского уездов».831 Странно, что ученые не
заметили огромный поток устремившихся в Ставропольский уезд нижгар –
выходцев из Курмышского, Сергачского, Княгининского уездов.
Еще до 1782 г. в Мочинской слободе832 Симбирской губернии обосновались
жители с. Уразовки Сергачской округи Нижегородского наместничества. А в
феврале 1782 г. татары деревень Камкино, Грибаново и Ключищи просили
разрешения на переселение сюда же по причине малоземелья на родине.833
Особенно часто в связи с последующим массовым выездом нижгар в эту
местность упоминаются села Филипповка и Аллагулово Ставропольского уезда
Самарской губернии.834 В 1817 г. в эти места переехали 6 семейств из с.
Рыбушкино835 и почти 40 семейств из с. Медяна; в 1824 г. к ним добавилось еще

830
Гусева Ю.Н. Ислам в Самарской области. – М., 2007. С. 13.
831
Этнотерриториальные группы татар Поволжья и Урала... С. 127.
832
Мочинская слобода – крупное татарское казачье поселение XVII–XVIII вв. на территории Самарского
края, оказавшее заметное влияние на формирование мусульманской общины Самары. С ней связаны предания о
появлении, как принято считать, самых старых в Самарской губернии мечетей в селениях Теплый Стан и
Филипповка, переведенных сюда из Мочинской слободы. См.: Гусева Ю.Н. Ислам в Самарской области. С. 16.
833
Гусева Ю.Н. Ислам в Самарской области. С. 18.
834
Ныне Мелекесского района Ульяновской области.
835
Сенюткин С.Б. и др. История татарских селений Большое и Малое Рыбушкино. С. 49.

256
почти 30 семейств из Медяны.836 В этом же контексте упоминаются соседние села
Елховый Куст, Моисеевка; последняя, расположенная рядом с Филипповкой, по
уверению местных жителей, полностью состоит из потомков переселенцев-
нижгар. Особая связь между нижгарской Медяной и этим краем видны по тому
факту, что именно в этом селе во второй половине XIX в. находились желающие
выехать в Турцию837, хотя в основном сторонниками этой инициативы были, как
известно, татары-мусульмане Самарской губернии.

836
Подсчитано по: Сенюткина О.Н. История Татарской Медяны. С. 122–128.
837
Кобзев А.А. Исламская община Симбирской губернии во второй половине XIX – начале ХХ вв. – Н.
Новгород, 2007. С. 138.

257
9.4. ДИНАМИКА ЧИСЛЕННОСТИ НИЖЕГОРОДСКИХ ТАТАР В XVIII В.

В заключение этой главы подведем расчет численности нижегородских

татар к концу XVIII в., в первую очередь – оставшихся в границах нынешней
Нижегородчины (Таблица 13). В качестве базовых цифр используем данные из
таблицы 11.

Таблица 13 – Численность нижегородских татар в местах традиционного проживания в первой

половине XVIII в.

Численность нижегородских 1710-е гг. 1760-е гг.

татар в пределах совр. (прирост
Нижегородчины (тыс. чел.) 52%)
min max min max
Общая численность 7,9 13,2 12 20,1
Среднеарифметическое 10,55 16,1

Проверить результат очень легко – на сей раз нам не придется проводить

сложных дополнительных расчетов. Данные по всему татарскому народу на 1762
г. подсчитаны поуездно на основании источников Д.М. Исхаковым и
представлены в коллективной монографии «Татары». Для получения корректного
результата нужно лишь сложить цифры по Нижегородской губернии (10 783
человека) и Курмышскому уезду Симбирской губернии (6 848 человек), всего –
17 631 человек.838 Это довольно близко к получившейся медиане между
подсчетами, которые мы вели, начиная с 1630-х гг., опираясь при этом на две
разные методики и имея лишь предположительные данные о приросте и убыли
населения. Самое же важное допущение, сделанное нами – соотношение между
служилыми и неслужилыми татарами, которое для исследуемого нами субэтноса
никто из ученых не принимал в расчет. Поскольку окончательные результаты,
полученные путем механических вычислений, практически совпадают с итоговой

838
Татары. С. 156.

258
таблицей волго-уральских татар из указанной монографии, делаем вывод, что
сделанные нами ранее допущения отражают реальную историческую картину.
Следовательно, опираясь на них, можно попытаться рассчитать численность
нижгар, покинувших родину, и их потомков. Для этого вновь принимаем общий
прирост субэтноса в 102% за полстолетия, а также рассчитываем численность
нижегородских татар внутри границ нынешней Нижегородчины, исходя из таблиц
10, 11 и сводных данных Д.М. Исхакова на 1762 и 1795 гг. (Таблица 14).

Таблица 14 – Динамика численности нижегородских татар

в период второй половины XVII – XVIII вв.

Численность нижегородских татар- 1660-е 1710-е 1760-е 1790-е

мишарей (нижгар) (тыс. чел.) гг. гг. гг. гг.
В пределах совр. Нижегородчины 7,0 10,55 17,6 27,5
Общая численность субэтноса нижгар 14,14 28,6 46,1
(прирост 102%)
В том числе за пределами совр. 3,59 11 18,6
Нижегородчины

Таким образом, к концу XVIII столетия нижегородские татары распылились

на огромных пространствах империи, так что за пределами исторической родины
проживало не менее 40% от общей численности этого субэтноса.

259
 ГЛАВА X. ОСНОВНЫЕ АСПЕКТЫ БЫТОВАНИЯ ИСЛАМА СРЕДИ
НИЖЕГОРОДСКИХ ТАТАР

10.1. МЕЧЕТИ НИЖЕГОРОДСКИХ ТАТАР В XVII–XVIII вв.

Согласно озвученной нами выше версии, предки татар-мишарей – буртасы,

явились в Поволжье в конце VIII в., будучи представителями одного из
ираноязычных народов. В Х в. буртасы вошли в тесный культурный контакт с
волжскими булгарами и через некоторое время приняли ислам. Лучшим
свидетельством этого является тот факт, что начиная с XI в. в буртасских
поселениях не обнаруживается следов свиноводства. Как считал Н.А. Фирсов, в
главном их городе – Буртасе (предположительно, это Юловское городище XI–XIII
вв. в Пензенской области), имелось две мечети.839 К началу золотоордынской
эпохи буртасы являлись уже убежденными мусульманами. Гильом де Рубрук, в
1253 г. отправившийся в Монголию, вдоль своей дороги по Оке и Волге отмечает
проживание среди язычников-мордвы мусульманского народа: «сзади них
[мордвы-мокши] живут другие, именуемые Мердас [буртасы], которых латины
называют Мердинис, и они – сарацины».840
К началу XIV в. мусульманами были и мажары. Об этом говорит
эпиграфическая надпись на могильном камне, найденном в 1983 г. в Чистополе
(Татарстан). Под ним в 1311 г. был похоронен Исмагил, сын мажарского кадия,

839
Фирсов Н.А. Обзор внутренней жизни инородцев пред временем вступления их в состав Московского
государства // Ученые записки Казанского университета. Вып. 1–2. – Казань, 1866. С. 72.
840
Дж. дель Плано Карпини. История Монгалов. Гильом де Рубрук. Путешествие в Восточные страны. С.
110.

260
который «воспитывал ученых, приблизился к числу захидов841 и строил
мечети».842
Таким образом, к 1313 г., когда хан Узбек сделал ислам государственной
религией Золотой Орды, основные группы предков нижегородских татар уже
строго придерживались этой религии. Во главе II мы подробно обсуждали и это
событие, и связанные с ним различные аспекты проникновения ислама на земли
Мещеры вообще и нынешней Нижегородчины в частности. С учетом вассального
характера взаимоотношений русских княжеств с Ордой не вызывает никаких
сомнений, что во всех местах проживания татар на их территории существовали
мечети. Этот факт мы предполагаем для Нижнего Новгорода, Арзамаса,
Курмыша, возможно, Лыскова и Балахны.
Однако первые из сохранившихся документальные свидетельства о мечетях
в регионе относятся уже к довольно поздней эпохе Московского государства.
Такая мечеть, выстроенная из дерева, была учреждена на Макарьевской ярмарке
(известна с XVII в.) для нужд купцов-мусульман, во множестве посещавших это
крупное российское торжище. «Торговцы обзавелись здесь молельней издавна,
еще до учреждения “Конторы новокрещенских дел” в 1740–1764 гг.», – пишет
О.Н. Сенюткина, и делает осторожный вывод: «очевидно, мусульмане с самого
начала приездов на Макарьевскую ярмарку сами старались устроить
традиционный религиозный быт».843 Таким образом, хотя ярмарочная мечеть в
Макарьево – сравнительно поздняя по сравнению с мусульманскими храмами,
предполагаемыми для эпохи буртасов, Булгарии и Золотой Орды, она все равно
выступает самой ранней из всех мечетей, учрежденных в Поволжье после его
вхождения в состав России.
К сожалению, иных сведений о мечетях в регионе в этот период не
сохранилось, хотя несомненен факт, что они существовали во всех татаро-
мусульманских населенных пунктах. В глубине души с этим был согласен и С.Б.
Сенюткин, скрупулезно следовавший документально подтвержденным данным из

841
Захид (араб.) – аскет, святой, отрекшийся от мирского.
842
Нәбиуллин Н.Г., Исмәгыйлев Н.Ф., Гариф Н.Г. Указ. соч. С. 72.
843
Сенюткина О.Н. Макарьевская ярмарка и мечеть // Ислам на Нижегородчине. Энц. словарь. С. 91.

261
архивных источников. Хотя относительно ранних мечетей таких данных он не
нашел, на созданных его рукой чертежах сёл Большое Рыбушкино и Старо-
Мочалей начала XVII в. в качестве центральной доминанты прорисованы
типичные для татарской сельской архитектуры мечети.844
Очевидно, поскольку они были деревянными, раз в полстолетия их
приходилось реставрировать или перестраивать заново. Сами жители аулов
говорили о своих мечетях так: «в котором году и по каким повелениям
ставились... не знаем; удостоверяем только то, что, когда те мечети приходили в
ветхость, мы их своим иждивением поправляем». Из этой фразы следует
логичный вывод, что мечети имелись в регионе и в эпоху религиозных гонений,
например в XVII в.845 Так, достоверно известно о существовании в это время
мечети в с. Маклаково.846 После маклаковской первые мечети в татарских селах
Нижегородчины, упоминаемые в архивных документах, располагались в
Ключищах – 1706 г., Кочко-Пожарках –1736 г., Трехозерках – 1756 г.
Впрочем, следует допустить и другой вариант, когда у жителей не было
возможности возвести постоянную мечеть. В работе Т.Г. Масленицкого
содержится ответ на вопрос о том, где молились татары-мусульмане в периоды
отсутствия у них стационарных мечетей: «они в праздник ставят пред собой
мизгит».847 Таким образом, даже в периоды преследований властям невозможно
было ни воспрепятствовать, ни проконтролировать молитвенные собрания
мусульман, поскольку они собирались в заранее оговоренном месте и
устанавливали разборную мечеть. При этом сельчане, во всей видимости, не
уходили из своего аула в поле, а ставили мечеть прямо в жилых кварталах.
Согласно воспоминаниям старожилов из Мочалея, места под мечети
«бронировались» заранее, еще только при планировке будущего квартала или
улицы. Под богослужебные здания оставлялись самые лучшие площадки, которые
никто не смел занимать. На них-то, вероятно, и ставились разборные мечети (а
впоследствии возникли стационарные).
844
Сенюткин С.Б. и др. История татарских селений Большое и Малое Рыбушкино. С. 356, 359.
845
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 282.
846
Сенюткин С.Б. и др. История исламских общин Нижегородской области. С. 320.
847
Масленицкий Т.Г. Указ. соч. С. 404–405.

262
 О том, что это было актуально, свидетельствуют репрессивные меры
властей: так, в феврале 1742 г. из Петербурга в Нижний Новгород пришло
распоряжение о сломе мечетей в селениях, где проживали новокрещеные
татары.848 В результате «произошел массовый слом мечетей в Казанской,
Нижегородской, Астраханской и Сибирской губерниях».849 Достоверно известно
только об одной сломанной мечети – в с. Маклаково850, но в действительности их
было больше. Адрес-календарь Нижегородской епархии (охватывавшей в
середине XVIII в. территории Алатырского, Арзамасского, Курмышского,
Нижегородского, Балахнинского и др. уездов) бесхитростно сообщает: «В 1743 г.
уничтожены в магометанских селениях [Нижегородской] епархии мечети».851
Несмотря ни на что, постоянные мечети у татар Нижегородчины
продолжили свое существование и в XVIII в.852 В последующем их число
постоянно росло, несмотря на запреты властей.

Таблица 15 – Количество мечетей в селах нижегородских татар в середине XIX в.

Нижегородская губерния853 Симбирская губерния854

Актуково 1 Красная Горка 4
Анда 1 Красный 2
Андреевка 1779 г.: 2 855 / Медяна 4
1
Антяровка 1 Мочалей 4
Базлово 1 Мочалей 1
Грибаново 1 Петряксы 4
Ендовище 2 Рыбушкино 4
Ишеево 1 Рыбушкино 1
Кадомка 1 Чембилей 4
Камкино 1
Карга 2
Ключищи 4
Кочко- 2
Красный Яр 1
Кузьминка 1
Овечий 1
848
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 274.
849
Загидуллин И.К. Елизавета Петровна и мусульмане // Ислам в Санкт-Петербурге. Энц. словарь. С. 77.
850
Орлов А.М. Мещера, мещеряки, мишари. С. 95.
851
Адрес-календарь Нижегородской епархии... 1888 г. С. 126.
852
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 272.
853
Нижегородская губерния. Список населенных мест по сведениям 1859 г.
854
Симбирская губерния. Список населенных мест по сведениям 1859 г.
855
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 400.

263
 Парша 1
Пица 2
Пошатово 1
Семеновка 2
Тат. 2
Трехозерки 1
Уразовка 1
Урга 1
Шубино 1
ИТОГО 34 28
ВСЕГО 62

Все эти мечети были деревянными и без каких-либо изысков в

архитектурном отношении. Судя по описанию Масленицкого, даже минареты
были не при всех мечетях. «Состоящие в деревне молебные их хромины [храмы?]
обширны и чисты, но без всякого украшения. И в иных сделано только
возвышенное место [минбар], с которого читают и толкуют Алкоран. Пол в
молебных их храминах устлан коврами или войлоками. А перед входом
построены сени, где всяк складывает башмаки. У которых вверху сделаны
небольшие башни [минареты] и с сего места скликает пономарь [муэдзин] на
молитву».856 Впрочем, такой аскетизм молитвенных зданий вполне соответствует
шариату. С точки зрения исламского закона, главное, чтобы в селении имелось
отдельно стоящее помещение, где мусульмане могли бы собираться для
проведения коллективных молитв: пятничных и праздничных (обязательно), а
также ежедневных (желательно). И нижегородские татары строго следовали
этому канону, даже и в отсутствие разрешения со стороны властей (относительно
XVIII в.). Так, хотя по указу 1756 г. разрешалось строить мечети только в
деревнях с приходом не меньше 200 мужчин, мы видим наличие мечети и в
небольшой д. Парша (Тукай) в 1779 г., когда в ней насчитывалось всего 66
мужчин.857
По планам мусульманских купцов, первой каменной мечетью в регионе
должна была стать та, что располагалась на Макарьевской ярмарке. В 1810 г. они
обратились к властям с просьбой выделить им временное место для богослужений

856
Масленицкий Т.Г. Указ. соч. С. 407.
857
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 281.

264
«впредь до перестройки мечети».858 Однако вся ярмарка, полностью выстроенная
из дерева, сгорела во время пожара 1816 г. – как полагают, «от поджога, не без
ведома тогдашних нижегородских властей».859 Затем она была перенесена в
Канавино, рядом с Нижним Новгородом (сохранив свое историческое
наименование). И уже здесь, на новом месте, была открыта мечеть. По-видимому,
это произошло уже в первый торговый сезон, то есть в 1817 г. В любом случае,
деревянная мечеть существовала еще до ее перестройки в камне; последнее
случилось, по данным Ш. Марджани, в 1822 г.860
Это противоречит данным, согласно которой Ярмарочная мечеть была
построена архитектором А. Леером в 1827 г. в едином ансамбле с Армянской
церковью, симметрично по отношению к доминирующему на ярмарке Спасскому
собору. Проблема разрешается после того, как мы поймем, что речь идет о
зданиях, располагавшихся недалеко друг от друга, но все же в разных местах.
Мечеть № 1, о которой сообщает Марджани, находилась примерно в 500 метрах к
югу от более поздней мечети № 2861; впоследствии на ее месте возник один из
многочисленных торговых павильонов по адресу: улица Кизлярская, 25. Ныне –
это местность по четной (северной) стороне Самаркандской улицы в районе ее
пересечения с Совнаркомовской улицей. И, хотя для построения мечети № 2
(которую мы и называем Ярмарочной мечетью) предлагались разные места, все
они находились в той же северной части ярмарки (Азиатском квартале), где
появилась и мечеть № 1.
А изящное здание Ярмарочной мечети легло впоследствии в основу
образцового проекта 1829 г., по которому стали строиться все мечети во всей
Российской империи.862

858
Сенюткина О.Н. Макарьевская ярмарка и мечеть // Ислам на Нижегородчине. Энц. словарь. С. 92.
859
Гациский А.С. Беглый очерк Нижнего Новгорода и его прошлого. – Н. Новгород, 1896. С. 29–30.
860
Марджани Ш. Указ. соч. С. 392.
861
См. план Нижегородской ярмарки 1820 г. в издании: Шумилкин С.М.Нижегородская ярмарка. – Н.
Новгород, 1996. С. 71.
862
Загидуллин И.К. «Образцовый проект» мечети 1829 г. // Ислам в Санкт-Петербурге. Энц. словарь. С.
173.

265
 10.2. АБЫЗЫ – РЕЛИГИОЗНЫЕ СЛУЖИТЕЛИ ИСЛАМА

Помимо мечетей, имелся и другой идентификационный маркер исламской

религиозной жизни нижегородских татар эпохи позднего средневековья – абызы.
Если в эпоху Золотой Орды и постордынских ханств для Мещеры
предполагаются такие религиозные деятели, как шейхи, сейиды, факихи, казыи
(см. главу II), то в более позднее время все их функции перешли исключительно
к абызам.
На наш взгляд, институт абызов удивительно воспроизводил те религиозно-
патриархальные нормы, которые существовали у буртасов еще и до принятия ими
ислама. Приведем отрывок из описания Ибн Русте: «У них нет главы, который бы
ими управлял и власть которого у них везде была бы признаваема. У них в
каждом поселении был шейх [в переводе Д.А. Хвольсона 1869 г. – старшины863],
или два, к которым они обращаются в разрешении того, что случается между
ними».864 Аналогично этому и абызы в условиях отсутствия собственной
государственности являлись фактическими руководителями отдельных городских
и сельских мусульманских общин татар. «Во главе каждого селения стоял...
абыз... Во всех спорных случаях, возникавших между отдельными людьми и
семьями, население деревни обращалось за советом к абызам».865
Документально первые абызы на Нижегородчине фиксируются в 1630-х гг.
Имена некоторых из них уже назывались: Резяп Янбахтин (Новый Мочалей),
Ишей Бекбулатов (Сафаджай), а также Агилдя Казенеев (Чембилей). В 1644 г. на
собрании в с.Ключищи были абызы Кадебердя Девлеткильдеев, Уразай
Килдебяков, Досай Ембаев, Мамай Тимаев (последний представлял

863
Известия о хозарах, буртасах, болгарах, мадьярах, славянах и руссах… С. 20.
864
Абу Али Ахмад ибн Умар ибн Русте. Указ. соч. // История татар с древнейших времен. Т. II. С. 702.
865
Татары С. 428 / Р.М. Мухаметшин.

266
мусульманскую общину с. Пара).866 Не стоит в этом ряду забывать и тех абызов из
числа нижегородских татар, кто переселился на восток. Так, в закамских деревнях
Адам и Камкино в 1675 и 1680 гг. значились, соответственно, абызы Бикмет
Азаматов и Иванай Кусмин.867 Судя по всему, они происходили из числа
камкинских нижгар.
Сколько же всего было абызов на земле Нижегородчины в XVII в.? В
документах той эпохи их имена встречаются лишь изредка, отчего может
сложиться впечатление, что их насчитывалось единицы.868 Однако Я.Е.
Водарский сообщает, что в 1660-х гг. в ведении приказа Казанского дворца по
Арзамасскому уезду числилось «20 дворов за духовенством». При этом он
уточняет в другом месте, что приказом Казанского дворца в этом уезде
переписывались именно «владения помещиков-татар», а не представители иных
этносов.869 Поскольку в том же приказе числилось тогда 265 дворов за
помещиками данного уезда, делаем вывод, что в среднем духовенство составляло
7% от числа служилых татар Нижегородчины (в целом по региону для указанного
времени это составит 40–50 человек). Впрочем, можно предположить и иную
формулу. Так как несколько из 25 татарских сельских населенных пунктов
Арзамасского уезда к концу XVII в. обрусело вследствие крещения (об этом
можно судить по примеру Ичалова870), численность дворов мусульманского
духовенства приравнивалась к количеству татарских поселений. Таким образом, в
каждом татарском ауле наличествовало в то время по одному двору абызов. В
этом случае в трех интересующих нас уездах, Арзамасском, Алатырском и
Курмышском, могло проживать несколько большее число абызов – от 50 до 60
человек.
Социально-сословное происхождение абызов было различно. Так, А.
Казенеев из Чембилея был в числе 8 алатырских служилых татар, получивших
866
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 260–261.
867
Насыров Р.Г. Указ. соч. С. 210.
868
Показательно, что в составленном О.Н. Сенюткиной списке наиболее известных абызов
Нижегородчины XVII–XVIII вв. фигурируют 11 абызов из сел юго-восточной группы (Сафаджай, Мочалей,
Чембилей, Бол. и Мал. Рыбушкино, Красный Остров, Медяна) против 3 человек из др. селений (Пара, Овечий
Овраг и Ключищи). См.: Ислам на Нижегородчине. Энц. словарь. С. 69.
869
Водарский Я.Е. Указ. соч. С. 22, 217.
870
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 138.

267
землю близ этого селения в 1636–1637 гг. Увеличение численности абызов можно
предположить для рубежа XVII–XVIII вв., когда в результате прогрессирующего
малоземелья «многие служилые татары полностью отрывались от земли,
...становились священнослужителями».871 Однако это не значит, что и во всех
остальных случаях мы имеем дело лишь с представителями военно-служилого
сословия.
В предыдущей главе упоминался Субхангул Биккинин, основавший вместе
со своими земляками из Овечьего Оврага и Петрякс в конце XVIII в. село
Субхангулово (Камчалы) в Башкирии. Семейство, к которому он относился, было
широко известно и чрезвычайно авторитетно среди различных групп
нижегородских татар. Его дед Биккина Сейфетдинов, отец Бикмухаммет
Биккинин, брат Абдулжалил Биккинин являлись крупными абызами и ишанами.
В пользу последнего говорит то обстоятельство, что Абдулжалил и его сын
Мухаммет-Юнус были учениками крупнейшего среди мишарей суфийского
шейха Хабибуллы аль-Оруви.872
Внук Абдулжалила Садек (1835–1886) являлся, с одной стороны, одним из
самых известных шейхов тариката накшбандийа среди нижегородских татар, а с
другой стороны, уже при жизни был признан в качестве «авлия» (святого).
Посещение его дома превратилось в особое подразделение суфийско-ишанского
культа зиярата – посещения святых мест.873 В целом, из этого семейства
происходят целые рода имамов Санкт-Петербурга, Москвы, ряда городов
европейской части России (Схема 6).
В эту схему мы не смогли вписать Салахетдина Алимова – имама Калуги в
начале ХХ в.; Белялетдина Салахетдинова – муэдзина в дореволюционную эпоху,
члена приходского совета молитвенного дома мусульман Курска в 1920-х гг.,
неофициального муллы Курска до 1942 г.874 Известна их принадлежность к клану
имамов из Овечьего Оврага, но, к сожалению, пока не раскрыты точные

871
Беляков А.В. Служилые татары. С. 401.
872
Фәхреддин Р. Асар. Т.1. – Казань, 2006. С. 273–274.
873
Хайретдинов Д.З. Основные аспекты бытования ислама среди нижегородских татар в XVII-XVIII веках
// Исламоведение. – №2. – Махачкала, 2015. С.32.
874
См.: Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь. С. 17, 106.

268
родственные взаимосвязи. Предположительно, в родстве с династией Биккининых
были и имамы с. Ключищи – Башаровы (Басыровы). В любом случае налицо
обширная география деятельности имамов из этого семейства, которое по праву
можно считать ведущим в мусульманской среде центрально-европейской части
России в XIX – начале ХХ вв.

Схема 6 – Семейство абызов и имамов Абдулжалиловых (Биккининых),

с. Овечий Овраг (О-О)875

Бизаки аль-Джабали

Сейфетдин

Биккина, абыз

Бикмухаммет Биккинин, имам мечети О-О

Субхангул Абдулжалил
(1738 г.р., основатель (1740 г.р., имам мечети О-О с 1787 г.,
с. Субхангулово в Башкирии в 1795 г.) основатель и преподаватель медресе О-О)

Алим Абдулжалилов Мухаммет-Юнус Абдулжалилов

(имам мечети О-О с 1828 г.)

Алимовы Юнусовы

Бедретдин Сабир Мухаммед-Шакир Садек Юсип Мухаммет

(1835 г.р., (имам 1-й (1820-1905, имам (ишан, целитель, (имам 2-й
основатель мечети О-О 1-го прихода преподаватель мечети О-О
2-го прихода Москвы с 1852 г.) С.-Петербурга в медресе О-О) с 1861 г.)
в 1894 г.) с 1869 г.)

Сафа Абдурахман Саляхетдин Мухаммед-Зариф Хасян Шакиров Абдул-Азим

(1866 г.р., (1873 г.р., (имам 2-й (1850-1914, имам (имам 1-й (1876 г.р., имам
имам 2-й муэдзин мечети О-О, 1-го прихода мечети О-О 2-й мечети О-О
мечети 2-й мечети с 1914 г. имам С.-Петербурга в нач. ХХ в.) с 1908 г.)
Москвы) Москвы) 1-й мечети О-О) в 1888-1914 гг.)

Алим Сабиров Абдулла Юнусов

(имам в О-О в 1941 – (имам 1-й мечети О-О
– кон. 1950-х гг.) до 1920-х гг.)

Возвращаясь к основателям этого рода, мы видим, что Субхангул Биккинин

упоминается в документах по Стерлитамакскому уезду в качестве ясачного
татарина. Эта чрезвычайно важная информация позволяет понять, что абызы
зачастую были представлены не только и не столько служилыми людьми, но и
875
Составлена на основе схемы 46 из: Сенюткин С.Б. и др. История исламских общин Нижегородской
области. С.248; с добавлением материалов из словарей: Ислам на Нижегородчине. С.6, 28-29; Ислам в Москве.
С.12-13; Ислам в Санкт-Петербурге. С.282-283.

269
нижней стратой нижегородских татар. Ясачных татар мы относим к
первопоселенцам юга Нижегородчины, проживавшим здесь еще и до XVI
столетия. А поскольку именно абызы являлись фактическими лидерами татарских
сельских общин, служилые люди так или иначе были вынуждены
приспосабливаться к этой действительности. Следовательно, наши представления
о господстве в селах после XVII в. служилых татар относительно местного
ясачного населения необходимо существенно откорректировать. Еще раз
подчеркнем: между вновь прибывшими служилыми и проживавшими здесь до
этого неслужилыми татарами имелся социально-статусный барьер, созданный
государственной властью. Но, во-первых, он был легко преодолим (вспомним, как
быстро увеличивалось число служилых татар за счет местного населения в
отдельные кризисные годы). И, во-вторых, служилые татары были ограничены в
своих формах экономического господства, и это ограничение проистекало из их
исламского вероисповедания. Реальным инструментом сдерживания служилых
татар являлись абызы, которые, сами относясь к ясачным людям, безусловно,
вставали на защиту их интересов, применяя методы проповеди, убеждения и,
вероятно, религиозного принуждения.
Абызы же сыграли и ведущую роль в деле преодоления сословно-статусных
барьеров между разными группами населения. Они проповедовали социальное
равенство и соборность, заложенные в исламском вероучении, призывали людей к
богобоязненности. Не случайно в 1644 г. группа имамов засвидетельствовала
«свое религиозное одобрение решению ключищинцев придерживаться принципов
коллективизма и общинности».876 А в годы усиления политики крещения татар
абызы способствовали появлению и развитию такой формы выживания уммы, как
этнорелигиозная изоляция, в рамках которой еще более сходили на нет различия
между разными стратами.
Абызы, вместе с мурзами, выступали в качестве наиболее образованной
части татарского населения. Например, в 1680-е гг. некий абыз по имени Инбай
фигурирует в качестве официального заверителя документов (челобитных) в

876
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 260–261.

270
Камкино, в 1721 г. абыз из Чембилея Ишмамет Якупов заверял своей подписью
документы купли-продажи земли и т.д.877 Таким образом, именно исламские
религиозные деятели рассматривались государством в качестве официальных
представителей татарских общин. Они же должны были принимать присягу у
мусульман на верность российскому государю.878
Абызы являлись просветителями и мударрисами, преподавая религиозные
дисциплины детям. При этом, поскольку ислам принципиально не
противопоставляет религиозную и мирскую сторону жизни, мы уверенно можем
заявить, что в списке преподаваемых наук были и отдельные светские
дисциплины. Известно, что они владели двумя-тремя языками, обучая им своих
прихожан. Обращает на себя внимание, что потомственные абызы, как правило,
более чем в половине случаев давали своим детям и внукам арабские имена
(иногда с тюркскими приставками или суффиксами, но с арабской корневой
основой). По этой детали они отличались не только от рядовых татар (служилых и
ясачных), но и зачастую от мурз, носивших тюркские имена. Кстати, на этом
основании можно довольно уверенно предполагать, что Бизаки аль-Джабали,
родившийся ориентировочно в первой трети XVII в., и его сын Сейфетдин из
Овечьего Оврага, основавшие семейство Биккининых, также были абызами.
Кроме того, абызы должны были из поколения в поколение передавать
знания не только религиозные, но и исторические. С.Б. Сенюткин обратил на это
внимание и логически заключил, что именно эти лица и вели учет населения в
метрических книгах, и удостоверяли шеджере – генеалогические древа сельчан.879
Особой формой исторического наследия являлись летописи сел, как
«Сафаджайские тетради», которые также вели абызы и имамы. В памяти
благодарных потомков навсегда сохранились имена абыза из Сафаджая Салиха
Сулейманова (последняя четверть XVIII – начало XIX вв.), собиравшего и
обрабатывавшего материалы по истории родного села, и его помощника Туктара-
муллы (?–1810), также ведшего записи по этой теме. И хотя эти оригинальные

877
Там же. С. 271, 273.
878
Акты Московского государства. Т. II. Разрядный приказ. Московский стол. С. 156, 161–162.
879
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 262.

271
записи сгорели во время пожара в конце XVIII в., им самим или их преемникам (в
частности, имаму Ситдику б. Якубу в начале ХХ в.) удалось восстановить
значительную часть летописи Сафаджая и его окрестностей.880
Будучи потомками старожилов, абызы должны были передавать своему
окружению информацию о путях распространения исламской проповеди в
регионе. В записках Л. Сахарова содержатся сведения о том, что именно
религиозные деятели имели, хотя и искаженное, представление об исламской
проповеди волжских булгар перед двором киевского великого князя
Владимира.881
Должны были абызы, в частности, хорошо знать и о деятельности Идриса б.
Зуль-Мухаммеда, который проповедовал в Симбирской округе – а, скорее всего,
многие из них и учились у него или у его ученика Касыма б. Ибрахима. К.И.
Невоструев считал, что он жил в начале XV в. и был послушником шейха
Хидаятуллы в Туркестане – якобы ученика Ахмеда Йасави.882 В действительности
же Идрис-хальфа был известен как «самый крупный религиозный деятель всего
средневолжского региона» второй половины XVII – начала XVIII вв.883 Он
происходил из закамской д. Челны (ныне Алькеевского района Татарстана), в
которой с конца XVI в. обосновалась целая группа нижгар – выходцев из
с.Камкино, о чем мы уже говорили выше. Не случайно камкинские татары
считают его, под именем Хальфя-бабай, своим земляком.884 Как бы то ни было, он
действительно был тесно связан с мишарями, судя по его деятельности в
Симбирске.
Идрис действительно учился у шейха Хидаятуллы в Восточном Туркестане,
только тот был не йасавийским, а накшбандийским шейхом, известным также под
именами: Актаглык и Ходжа Афак (он умер в 1694 г.). Как пишет А. Франк, их
идентификация как йасавитов может быть намеком на постепенную замену

880
Ислам на Нижегородчине. Энц. словарь. С. 153, 162, 172.
881
Сахаров Л. Заметки о татарах-поселянах // Нижегородские губернские ведомости. 1860. № 46. С. 315.
882
Невоструев К.И. О городищах древнего Волжско-Болгарскаго и Казанскаго царств в нынешних
губерниях Казанской, Симбирской, Самарской и Вятской. – М., 1871. С. 31–32.
883
Насыров Р.Г. Указ. соч. С. 39.
884
Хайретдинов Д.З. Основные аспекты бытования ислама среди нижегородских татар в XVII-XVIII веках
// Исламоведение. №2. С.33.

272
йасавийских шейхов накшбандийскими.885 После 15-летнего обучения Идрис
вернулся в Среднее Поволжье и учил людей здесь, в том числе в Симбирске,
«созерцанию» – одному из методов суфийской практики. По преданиям, он
обладал даром предвидения и якобы предсказал ряд исторических событий. Умер
и похоронен он в д. Тябердино-Челны886; его могила упоминалась в советской
антирелигиозной публикации 1920-х гг. (А. Франк), следовательно, она
представляла собой местный широко известный мазар.
О том, что учение Идриса нашло последователей в первую очередь именно
среди мишарского населения, говорит и такой факт. Его мюридом и преемником
являлся Касым б. Ибрахим, который, как передается, «призывал общины Алатыря
(!) и Саратова наряду с другими к “истинному пути”».887
Образовательный процесс мог происходить в любом здании – мечетях,
домах абызов или любых других частных домах, а начиная с рубежа XVIII–XIX
вв. – и в отдельно возведенных постройках. Первым медресе на земле
Нижегородчины, о котором достоверно известно, было Овечьевражское,
созданное усилиями абыза Абдулжалила Биккинина в 1762 г.
Существовала и еще одна сторона деятельности мусульманских
религиозных лиц, не столь афишируемая в российской документации. Это –
призыв к исламской религии, которую они вели (с XVI в. – тайно) в среде
ясачных «инородцев». В знаменитом антимусульманском указе от 16 мая 1681 г.
говорилось относительно мурз и татар «низовых городов», что они принуждают
крестьян в своих поместьях и вотчинах «к своей басурманской вере и чинят
осквернение».888 Очевидно, что рядовые татары не могли вести религиозную
проповедь слишком масштабно и результативно, так что этим процессом должны
были руководить, явно или тайно, специально обученные, грамотные
просветители, каковыми и являлись абызы. Впоследствии православные
885
Франк Аллен. Исламская историография и «булгарская» идентичность татар и башкир в России / Пер.
И. Хайбутдиновой. – Казань, 2008. С. 96–97.
886
По предположению Р.Г. Фахрутдинова, городок Чаллы, располагавшийся на месте этого населенного
пункта, был центром одной из административных единиц Казанского ханства (см.: Фахрутдинов Р.Г. История
татарского народа и Татарстана (древность и средневековье). – Казань, 2000. С. 191). Ныне это село Рыбно-
Слободского р-на Татарстана.
887
Франк Аллен. Указ. соч. С. 96.
888
Ногманов А.И. Указ. соч. С. 53.

273
миссионеры будут прямо обвинять исламских деятелей за их поддержку
«упорных в своем религиозном фанатизме» татар.889
В этой связи интерес представляет статья «Нижегородские абызы»,
изданная без указания авторства в двух номерах «Нижегородских губернских
ведомостей» в 1865 г. Она носит резко антиисламский характер: «Абызы
нижегородские проявили свою активную деятельность в совращении неофитов
христианства из своих сородичей первые, тогда, когда в других русских областях
с мусульманским населением абызы на эту тему еще бездействовали, даже в
самой Казани... о пропаганде местных абызов ничего не было слышно.
Противозаконная деятельность нижегородских абызов, вызвавшая в свое время
даже непосредственное Высочайшее повеление о пресечении, неподавленная в
начале, разлилась потом целым потоком по всему Поволжью, и в результате
получились новые тысячи мусульман из татаро-крещен. Тогда-то Русь святая...
сплотилась на борьбу креста с полумесяцем – в православное миссионерское
общество, которому ныне... исполнится... ровно 25 лет, столько, сколько утекло
годов со времени отпадения тысяч татаро-крещен в мусульманство, так успешно
пропагандированное нижегородскими абызами».890 Хотя причинно-следственная
связь здесь явно нарушена, столь бесцеремонный «наезд» в официальном
губернском издании второй половины «просвещенного» XIX столетия на
мусульманских религиозных деятелей многого стоит и о многом говорит. Прежде
всего о том, что институт абызов на Нижегородчине был достаточно
многочисленным, крайне влиятельным и эффективным, а также о том, что абызы
в этом регионе имели длительное существование.
В целом мы видим, что по формальным признакам абызы XVII в.
практически ничем не отличались от более поздних имамов, в том числе
официальных (указных), назначаемых через систему Духовного собрания. И все
же различие существовало: оно базировалось на разных идеологических
воззрениях. Абызы являлись ярыми сторонниками суфизма и, следовательно, в

889
Цит. по: Орлов А.М. Мещера, мещеряки, мишари. С. 95.
890
Нижегородские абызы // Нижегородские губернские ведомости (НГВ). – Н. Новгород, 1865. № 37.

274
большей степени придерживались политики изоляционизма и архаизмов в
религии. Указные имамы ориентировались на обновленную модель ислама,
«встроенного» в государство и менее подверженного суфийскому влиянию.
Наглядным примером столкновения этих линий являлся конфликт между
Мухаммет-Юнусом Абдулжалиловым (сыном Абдулжалила Биккинина из
Овечьего Оврага) и ахуном из Большого Рыбушкино Сулейманом Салюковым в
1830-х гг. Хотя обе претензии ахуна к овечьевражскому имаму имели отношение
к обрядовой стороне ислама (неправильное определение месяца поста – рамазана,
и установка туга на могиле А. Биккинина), в этом споре «персонифицировалось
наличие двух настроений и поведенческих линий среди мусульман
нижегородского Поволжья».891 Укажем и еще на одну, трудноуловимую линию
конфликта: С. Салюков являлся выходцем из числа служилых татар, а М.-Ю.
Абдулжалилов – из ясачных. В XIX в. этот факт, конечно, не играл никакой роли,
но чисто психологически разное происхождение влияло на мотивы и стереотипы
поведения людей. С. Салюков вполне мог рассчитывать на поддержку
государства его претензий к оппоненту, тем более что он, судя по всему, с
формальной стороны дела был прав. Действительно, суд постановил уничтожить
жердь над могилой абыза. Однако позднее С. Салюков перебрался в Башкирию,
по-видимому, к своим родственникам. Вполне возможно, он испытывал
определенное давление со стороны сторонников ишанизма, которых было немало
в соседних селах и, вероятно, в самом Рыбушкине.
По своему материальному положению религиозные деятели не выделялись
среди односельчан. Изучавший татар Симбирской губернии Т.Г. Масленицкий
писал, что «священнослужители их не берут никакого жалования, но получают по
несколько от миру подаяний за отправление своей должности. Однако при всем
том должны для пропитания своего отправлять промыслы, торги и прочее».892
Посмотрим теперь, чему именно имамы учили своих прихожан.
«Симбирские и вообще магометанские татары обходятся как между собою, так с

891
Сенюткина О.Н. Габдулвахид б. Сулейман б. Салюк. – Н. Новгород, 2006. С. 12.
892
Масленицкий Т.Г. Указ. соч. С. 408.

275
чужими людьми весьма вежливо. Когда они здороваются, то подают взаимно обе
руки, и, протянув одну на другую, говоря притом: да будет с тобою мир /Салам
Маликам/ [читай: ас-салям алейкум]. В ответ на такое приветствие говорят те же
самые слова... Доживших честно до старости людей весьма они почитают... Во
время то, как больной приближается к смерти, мулла читает из алкорана [Коран]
статьи и делает разные поучения... Они верят, что скоро [после похорон] придут
два ангела и поведут умершего на суд... Между прочим, содержатся в молитве их
и следующие слова: “Боже, не оставь его во аде азат [читай: азаб, араб.
«мучение»], пересели его скоро в рай – ужимах [читай: оҗмах, перс. «рай»]”...А
вход же в царство небесное уготовляют себе кротостью и добрыми делами...
Добрые дела заключаются особливо в подавании милостыни и в постах...
Верование, что судьбы наши неминуемы, и что всякого смертоносный ангел, во
определенное время из мира сего переселяет, укрепляет их противу всяких
несчастий и предохраняет от самоубийства».893
Практически ничем не отличалась от современной и обрядовая сторона
жизнедеятельности мусульманской уммы: «У татар в году бывает три поста,
называемые: 1. Курбан Байрам, 2. Ураза байрам, 3. Мавлют Байрам и малый
Шура [Ашура] Байрам, и по три дня в начале каждого месяца... Очищаются они
омовением и молитвою. Омовение бывает у них равное, однако больше
очищаются они водою. И в случае недостатка перетирают руки землею или
песком... Всякий день бывают они по пяти раз на молитве. На которую скликает
их пономарь [муэдзин] с башни, выпевая их речение: “Есть один только бог, да
Магомет его пророк”. От молитвы никто нарочно не отгуливается. Если же что-
нибудь в том кому воспрепятствует, то он молится по крайней мере, уединенно в
доме или в поле при восхождении и захождении солнца... Когда кто молится
усердно, обратя лицо свое в ту сторону, где Мекка их, не из чего молитвы своей
не прерывает... Моление приносится на арабском языке по четкам с
чрезвычайным благоговением. Священнослужитель, сидя пред мирянами на
цыпках, читает молитвы убедительным и тихим голосом, которые миряне отчасти

893
Там же. С. 396, 398, 405, 406, 408.

276
за ним пересказывают, а отчасти подтверждают словом – Аминь. Как скоро
помянет священнослужитель имя божие – Алла [Аллах], то с стонанием
зажимают они уши и поглаживают, как недостойные слышать сие имя и
открывать глаза, обеими руками по своим глазам и по бороде, говоря молитву
своим ангелам-хранителям, оглядываются они на обе стороны».894
Очевидно, что Т.Г. Масленицкий серьезно изучал татарское население
Симбирской губернии, скорее всего, лично общаясь с его представителями (в
главе XI будет доказано, что в его труде подразумеваются, прежде всего, именно
цокающие татары-мишари). Он, хотя и допускает ошибки, в целом довольно
точно пытается передать услышанные арабские и татарские слова и фразы
русским шрифтом. Нужно констатировать, что его труд – весьма ценный
источник по теме этнографии симбирских татар.

10.3. ПОЛИТИКА НАСИЛЬСТВЕННОЙ ХРИСТИАНИЗАЦИИ НА

НИЖЕГОРОДЧИНЕ И ЕЕ ПОСЛЕДСТВИЯ

Становление Российского государства происходило в сложных условиях, в

непрерывной борьбе правящих кругов за власть, в бесконечных войнах с
соседними странами и непрекращающейся экспансии за пределы Восточно-
Европейской равнины. Одной из задач социальных верхов по упрочению своего
положения, как они ее понимали, была унификация религиозного, культурного и
языкового разнообразия среди народов, вошедших в состав Московского царства
и затем Российской империи. Натиск Московии на Восток сопровождался
идеологическим борением с местным населением путем физического
уничтожения носителей ислама, с одной стороны, и насильственным крещением

894
Там же. С. 404, 408, 409.

277
восточных народов – как мусульман, так и представителей местных
традиционных религий. Попытка оправдать крещение, и противопоставить
крещеных татар всему остальному татарскому народу, неоднократно
предпринимавшаяся в XIX–XX вв., психологически понятна895, но исторически,
этнологически и лингвистически несостоятельна.
Целью политики крещения было не обращение к Христу, а русификация
«инородцев». Собственно, такая цель никогда и не скрывалась идеологами
православия. В структуре государственных учреждений церковь являлась одним
из важнейших звеньев идеологической системы. Православие насаждалось среди
коренных народов восточной части России силой, обманом и деньгами.896 Первый
этап массового крещения татар Понизовских земель прошел в XVII в., после
утверждения у власти Романовых, но тогда эта политика велась в основном путем
финансово-материального стимулирования высших социальных слоев населения.
Таким образом, крещению в тот период подверглись в основном лишь мурзы и
зависимое от них ясачное население. Срединная социальная страта – служилые
татары – по-прежнему нужны были властям для несения военной и караульной
службы. И все-таки уже в том столетии исчезло и/или обрусело немалое число
татарских аулов Нижегородчины. По-видимому, уже в то столетие основная
работа по крещению мусульман была возложена на монастыри, которые в
массовом порядке станут заниматься этой деятельностью лишь начиная с XVIII в.
Заявлять об этом можно, опираясь на распоряжение патриарха Никона от октября
1654 г. настоятелю Печерского монастыря в Нижнем Новгороде архимандриту
Герасиму: «И по нашему Святительскому благословению... достоит же
Архимандриту Герасиму проповедать Слово Божие всем православным
Христианам и агарянам [то есть мусульманам], дабы... агаряне познали в Троице
Славимаго Бога».897

895
Одним из ее элементов у современных авторов нам видится использование термина
«размусульманивание».
896
Хайретдинов Д.З. Политика насильственного крещения российских этносов // Ислам в современном
мире. № 3 – Н. Новгород, 2006. С. 56–64.
897
Полная история Нижегородской ярмарки, прежде бывшей Макарьевской... С. 48.

278
 Активизация миссионерской деятельности, «перемежавшаяся периодами
застоя», случилась во втором десятилетии XVIII в. при Петре I. Опять же,
политика христианизации в те годы велась избирательно и затрагивала, прежде
всего, верхушку татарского общества; по ее результатам можно говорить о
провале попыток привести народы к православию путем материального
поощрения.898 Новый этап миссионерства начался в 1731 г. и связан с
деятельностью Комиссии новокрещенских дел (Новокрещенской конторы).
Показательно ее полное официальное наименование: «Комиссия по крещению
казанских и нижегородских мусульман».899 Параллельно деятельности Комиссии
архиепископ Нижегородский и Алатырский Питирим, начиная с 1727 г. учредил
несколько монастырей «с целью проповедания христианской веры между
магометанами и язычниками».900 Таким образом, хотя численность мусульман в
Казанской и Нижегородской губерниях была несопоставима, нижегородские
татары по каким-то причинам рассматривались в качестве одного из важных
объектов крестительской политики (это косвенно отметил и Р. Фахретдин901).
Период наибольшей миссионерской активности пришелся на время
царствования Елизаветы Петровны (1741–1761).902 Одним из виднейших
проводников крестительской политики в это время был настоятель
Благовещенского монастыря в Нижнем Новгороде архимандрит Геннадий,
«ревностный проповедник Христовой веры инородцам в Казанской и
Нижегородской губерниях»903 – то есть креститель, прежде всего, мусульман.
Татарам-мусульманам запрещалось строить мечети, нерусские солдаты в армии
принуждались к крещению, за обращение язычника в ислам полагалась смертная
казнь, на мусульман усиливалось финансово-материальное бремя в виде новых
податей, новокрещеные татары отселялись в отдельные села и т.д. Данная

898
Ногманов А.И. Указ. соч. С. 100, 102, 104.
899
Исхаков Р.Р. Миссионерство и мусульмане Волго-Камья (последняя треть XVIII – начало ХХ вв.). –
Казань, 2011. С. 24.
900
Адрес-календарь Нижегородской епархии... 1888 г. С. 136.
901
Фәхреддинев Р.С. Болгар вә Казан төрекләре (Тюрки Булгара и Казани). – Казань, 1993. С. 54.
902
Ногманов А.И. Указ. соч. С. 109.
903
Памятники церковных древностей. Нижегородская губерния. С. 230–231.

279
политика властей привела в изучаемой нами среде нижегородских татар к
следующим результатам.
● Во-первых, во многих татаро-мусульманских аулах образовались группы
новокрещеных татар. Обычно исследователи, касающиеся этого вопроса,
обращают внимание на весьма скромные результаты крестительской политики.
Действительно, к середине XVIII в. во всей Нижегородской губернии
насчитывалось всего 226 крещеных татар, что составляло лишь 2,1% от общего
числа татар (10 783 человека) губернии.904 К концу XIX в. они проживали по
нескольку десятков человек в разных татаро-мусульманских деревнях и селах,
максимум приходился на Маклаково (Таблица 16). Общая их численность в
татаро-мусульманских деревнях и селах Нижегородской губернии в 1897 г.
составляла 875 человек905, или 1,8% от 49 884 жителей этих аулов.906

Таблица 16 – Татары-кряшены в отдельных татаро-мусульманских аулах

в границах современной Нижегородчины в XVIII–XIX вв.907

Название села Год Число Общая численность Доля крещеных

кряшен татар татар
Андреевка 1862 53 1699 3
Базлово 1862 60 854 7
Бол. Рыбушкино 1795 18 1106 1,6
Ендовище 1897 3 3136 0,1
Карга 1862 92 1460 6,3
1897 36 1794 2
Ключищи 1897 25 4278 0,6
Нов. Мочалей 1795 10 934 1,1
Пошатово 1862 120 1234 9,7
Семеновка 1862 57 1209 4,7
Сергачский уезд 1794 128 11583 1,1
1827 119 16320 0,7
Тат. Маклаково 1862 493 2550 19,3
Уразовка 1862 48 1032 4,7
Шубино 1897 7 1966 0,4

904
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 275; Татары. С. 156.
905
Идрисов У.Ю. и др. Из истории нижегородских мусульманских общин... С. 45.
906
Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 398.
907
Составлена по: Идрисов У.Ю. и др. Из истории нижегородских мусульманских общин... С. 45; Орлов
А.М. Мещера, мещеряки, мишари. С. 108; Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья... С. 277, 288,
395, 397, 398; Сенюткин С.Б. и др. История исламских общин Нижегородской области. С. 31; Татары. С. 156.

280
 Хотя представленные данные неполные, они дают общее представление о
результатах политики крещения. Видно, что основной упор в ней делался на
отдельные селения, такие, как Маклаково (тенденция прослеживается и в
близлежащем Базлово) или Пошатово (с соседней Семеновкой). Возможная
причина этого уже была оговорена нами – этносоциальное различие населения
разных сел, географическая изолированность и принадлежность населения I
группы сел (Маклаково и др.) к особой страте, наличие в ближайшей округе
татаро-кряшенских населенных пунктов и т.д.
Далее, в тех двух случаях, когда мы видим развитие ситуации в динамике,
заметно снижение численности крещеных татар. Из трудов А.М. Орлова, С.Б.
Сенюткина и других известно о длительной борьбе новокрещеных за их
воссоединение с исламской уммой. Считается, что началом этого процесса стало
обращение крестьянина Василия Естифеева из с. Маклаково на имя императора
Александра I от 1802 г. с просьбой «о дозволении ему обратиться в
магометанскую веру, в коей предки его были и в коей сам он от младенчества
наставлен».908
Как пишет Р.Р. Исхаков, процесс возвращения в ислам крещеных татар
приобретает «более осмысленный и организованный характер» в начале XIX в.,
когда от православия отпали жители ряда населенных пунктов Нижегородской
губернии. Далее это движение распространилось и на Казанскую губернию, «хотя
здесь случаи отхода от православия были единичны».909 Видимо, не случайно
именно после возврата в ислам кряшен Нижегородской губернии духовному
начальству Казанской епархии в самом начале 1803 г. было предписано перевести
на татарский язык символы веры, десятисловие и некоторые молитвы.910
Чтобы понять причины этого явления, необходимо обратить внимание на
условия «крещения» этих людей. «Хотя с 1743 г. всевозможное старание было
прилагаемо нашим духовенством, дабы иноверцев инородцев просветить
правоверием, но как по темноте их разума никакого твердого основания в вере

908
Нижегородские абызы (Окончание) // НГВ, 1865. № 38.
909
Исхаков Р.Р. Указ. соч. С. 41.
910
Там же. С. 68.

281
вперить им было не можно, то старались их склонить другими средствами.
Сначала пользовались они многими выгодами, как-то: увольнением от податей,
которые собирались с некрещеных и за принявших правоверие, наконец, давалась
желающим принять крещение и награда, почему нередко лакомые до денег раза
по два и по три в разных местах крестились, но из сего произошло то, что многие
и поныне не оставляют своих богомольных обрядов».911 Новокрещенская контора
заботилась «главным образом только при посредстве внешних мер о возможно
большем окрещении иноверцев, а не о введении их в дух христианства».912
Очевидно, что миссионерам для того, чтобы записать ту или иную группу
населения в крещеные, не требовалось ни их согласия, ни их желания, ни, порой,
даже их участия. «В 1865 г. многие крестьяне из [татарских] деревень
Сергачского уезда [Нижегородской губернии] были замечены за отправлением
мусульманских обрядов, хотя они считались православными. Против них
возбуждались уголовные дела, но... они были закрыты, поскольку невозможно
было понять, кто же эти люди по вероисповеданию... “С незапамятных времен, –
писали они, – мы по предкам нашим именуемся новокрещеными из татар, но
никто не помнит, чтобы кто-то из нас был когда-либо крещен и совершенно не
знаем, какие существуют правила христианской веры, потому что все
религиозные обряды исполняли по магометанскому закону и вероучению”»913.
Несмотря на всю абсурдность данной ситуации, судебные процессы по
обвинению имамов в «совращении в мусульманскую веру» новокряшен все же
шли, хотя и вяло, на протяжении нескольких десятков лет (фактически до
преддверия революции и полного изменения общественно-социальной атмосферы
в стране). Показателен и процесс дворян Стулкиных из с. Петряксы (ныне
Пильнинского района), которые уже после революции 1905 г. в течение целых
трех лет добивались через суды признания их мусульманами, поскольку они
против своей воли числились крещеными.914

911
Нижегородские абызы // НГВ, 1865. № 37.
912
Нижегородские абызы (Окончание) // НГВ, 1865. № 38.
913
Идрисов У.Ю. и др. Из истории нижегородских мусульманских общин... С. 42, 44.
914
Макаров А.В. Некоторые аспекты реисламизации крещеных татар // Фаизхановские чтения. №8. –
Н.Новгород, 2011. С. 36.

282
 Нижегородские «новокрещеные», оставаясь в татаро-мусульманском
окружении, сохранили свою веру и свой язык. Другие полностью
ассимилировались в русской среде. Дело в том, что вышеуказанная группа
новокрещеных всегда относилась (и мусульманами, и самими православными
священниками) к категории «сомнительных»; в терминологии Р. Фахретдина они
назывались «мәкруhлар»915. Они не посещали церквей, не держали православных
постов, в целом вели такой же образ жизни, как и соседи-мусульмане. Более того,
когда к ним (татарам Маклакова) приезжали «для увещевания» попы, «то вместо
должного к [ним] повиновения собирали к себе в помощь других татар, едва было
[их] не убили».916 А вот настоящими кряшенами считались иные группы
татарского населения, крещенные раньше и проживавшие отдельно.
● Именно поэтому вторым, и гораздо более существенным результатом
христианизаторской политики властей стало обрусение татаро-кряшенских сел
(Таблица 17). Эту тему применительно к нижегородским татарам никто из наших
предшественников не исследовал, хотя она представляет огромный интерес. Еще
в середине XIX в. источники относят целый ряд населенных пунктов
Нижегородчины, которые сегодня по инерции считают русскими, к татарским. Их
история, культура и быт остаются, по сути, неизученными.

Таблица 17 – Татарокряшенские населенные пункты Нижегородской губернии917

Название села Статус Кол- Душ Церкви, Уезд

во м.п. ж.п. станции
дворо
в
Березовка Новая деревня 56 353 372 Сергачский
владельческая
Березовка Старая село 153 525 547 1 Сергачский
владельческое церковь
Рус. Маклаково село казенное 203 699 834 1 Васильский
(Бароново, Тороново) церковь
Фоминка Большая деревня 41 151 176 почтовая Княгинин-
владельческая станция ский

915
Фәхреддинев Р.С. Указ. соч. С. 55–56.
916
Баязитов Р.Ж., Макарихин В.П. Нижегородские татары-мишари в Новое время С. 68.
917
Нижегородская губерния. Список населенных мест по сведениям 1859 г. С. ХХХ, 76, 92, 155.

283
 Относительно последней в источнике от 1859 г. сказано следующее: «В
одном из них, в с. Фоминках, они [татары], вероятно, живут в смеси с русскими и
совершенно обрусели; но замечательно, что жители в этом селении и русские
говорят по-татарски; это, может быть, зависит и от того, что жители д. Фоминки
постоянно, по торговым сделкам, находятся в сношении с татарами, сюда
приезжающими».918 Анализируя это короткое сообщение, мы можем сказать: если
бы не целенаправленная политика Православной церкви, то обрусения местных
татар не произошло бы. Напротив, русские жители татарских сел и даже
маленьких деревень (в Фоминках насчитывалось всего 327 жителей) были вполне
комплиментарны по отношению к принимающему населению, и легко
переходили на татарский язык для общения с соседями – разумеется, оставаясь
верными своей религии.
В главе VIII мы рассуждали о том, что этническое содержание татаро-
кряшенских сел представляет собой загадку, поскольку обе Березовки были
основаны переселенцами из села с «говорящим» названием Старое Можарово.
Однозначно одно: в социальном плане жители всех этих населенных пунктов
относились к нижней страте. Относительно Русского Маклакова ученые заявляют
об этом следующим образом: «Рядовых селян, принявших христианство,
называли крещены... Так, на Нижегородчине... возникло Русское Маклаково,
“крященское” по происхождению, но имевшее тюркские корни в прошлом его
населения».919 Жители этого села должны были креститься, скорее всего, не позже
XVII в., поскольку И.И. Лепехин во второй половине XVIII в. констатировал
наличие сильного ментального конфликта между кряшенами и мусульманами в
Маклаково и их территориальное обособление. Так что эти «тюркские корни»
были очень сильны, коль скоро Русское Маклаково сохранялось в качестве
татарского села вплоть до середины XIX в. Относительно двух Березовок и
Фоминок статус их жителей выводится из владельческого статуса населенных

918
Там же. С. XXIX.
919
Сенюткин С.Б. и др. История исламских общин Нижегородской области. С. 11.

284
пунктов – следовательно, люди здесь являлись крепостными (в отличие от
подавляющего большинства татаро-мусульманских сел Нижегородчины).
Итак, в середине XIX в. в Нижегородской губернии наличествовало 4
крещено-татарских населенных пункта с общей численностью 3567 человек. В
долевом соотношении к общей численности татар данной губернии это
составляло 9,8%. А с учетом того, что на 7 сохранившихся татаро-мусульманских
аулов I группы (см. таблицу 4) приходится чуть ли не в два раза больше
обрусевших татарских населенных пунктов (Бортсурманы, Елховка, Ивановка,
Курмыш, Мурзиха, Ожгибовка, Озерки, Русское Маклаково, Сосновка, Старое
Андосово, Фоминки, Шеменеевка, Шишковердь), можно уверенно говорить о
том, что православное миссионерство во многом достигло своих целей. Это
полностью противоречит выводам наших предшественников о том, что политика
церкви не оказала существенного влияния на исторические судьбы
нижегородских татар. Это и не удивительно, если даже еще в начале XIX в. сам
император вмешивался в процесс крещения нижегородских татар. В ответ на
просьбу В. Естифеева из с. Маклаково разрешить ему вернуться в ислам
Александр I издал именное повеление нижегородскому губернатору Руновскому,
где он предлагал рассмотреть возможность отселения новокрещеных в «коренные
русские селения», обратиться к русским крестьянам с внушением «не чуждаться
родства и брачных союзов» с новокрещеными татарами, включить их в систему
выборов в сельские начальники, запретить абызам «соблазнять и обращать»
новокрещеных в магометанство.920
Поскольку процесс крещения этих сел и деревень был сильно растянут во
времени, правомерно поставить вопрос о наличии здесь двух групп крещеных
татар, по аналогии с территорией Татарстана: старокрещеные (обратившиеся в
православие в XVI–XVII вв.) и новокрещеные (крестившиеся в XVIII–XIX вв.).
Однако в отличие от ситуации в Казанской губернии, где татарское население
было несравненно более многочисленным, нижегородские кряшены не имели
никаких перспектив сохраниться в качестве отдельной этноконфессиональной

920
Нижегородские абызы (Окончание) // НГВ, 1865. № 38.

285
общности. Жители старокрещенских сел юго-востока Нижегородчины
растворились в окружающем их русском этническом массиве подобно принявшим
крещение юртовским, мугреевским и дальнеконстантиновским татарам,
полностью исчезнувшим в XVII-XIX столетиях из районов, соответственно, к
северо-востоку, востоку и югу от Нижнего Новгорода.
Этот трагический момент истории должен был четко ощущаться татаро-
мусульманскими массами, и прежде всего их лидерами – имамами. Однако на
территории собственно Нижегородчины любые акции протеста против политики
властей были практически невозможны, и это тоже хорошо понимали как
религиозные деятели, так и рядовые мусульмане. Правда, в 1609–1618 гг. на
землях исконного проживания мишарей, в Нагорной стороне, произошло
восстание под руководством Йанали-мирзы Илмамета, «охватившее территорию
расселения татарского народа от Казани до Нижнего Новгорода»921, но о его
результатах применительно к изучаемой нами территории Нижегородчины ничего
не известно. Здесь и впоследствии случались отдельные инциденты (так, в с.
Ендовище кряшены демонстративно снимали кресты, в Маклакове они активно
писали петиции властям и т.д.), однако в целом ситуацию они изменить не могли.
Единственное, что можно было противопоставить крещению – «крепкую и
упорную» веру в истину ислама, как писал об этом миссионер Нижегородской
епархии Е. Иванов: «Сколько я не употреблял наивозможнейшего старания
склонять к крещению имеющихся у меня в ведении магометан, никаких
результатов не получилось. Сей род жестокосердечных нечестивцев так крепок и
упорен в своем магометанском законе, что не только отказывается принять
крещение и стать членами православного общества, но с крайним презрением
отвращается от слушания проповеди слова Божия».922
Но к этому времени нижгары, как уже указывалось, расселились на
огромных пространствах империи, постоянно поддерживая между собой
различного рода контакты. Кроме того, они вступили в тесное этническое и

921
Ахметзянов М.И., Шарифуллина Ф.Л. Касимовские татары (по генеалогическим и этнографическим
материалам). С. 191.
922
Цит. по: Исхаков Р.Р. Указ. соч. С. 64.

286
социальное соприкосновение с другими татарскими субэтносами и локальными
группами, образовав новые подразделения будущей татарской нации.
Представители одного из них, самого мощного и влиятельного на тот момент –
мещеряков, не выдержав религиозных притеснений, присоединились к
очередному башкирскому восстанию, что заставило власти изменить свой
откровенно антимусульманский курс. Восстание получило название по имени
своего вдохновителя, одного из мишарских имамов Абдуллы Алиева (Галиева) по
прозвищу Бахадир-Шах (Батырша) (1710 или 1715, д. Карыш Уфимского уезда –
24.07.1762, Шлиссельбургская крепость).
Восстание под руководством Батырши «должно было охватить огромную
территорию: Среднее Поволжье, Приуралье и Западную Сибирь». Однако
превентивные меры властей привели к тому, что «события разворачивались по
иному сценарию».923 Повстанческим движением была охвачена лишь часть
территории Башкирии (Бурзянская, Гайнинская волости), но даже столь
ограниченные выступления напугали правительство. Совместные действия
башкир, татар и казахов, проявленные в ходе данного восстания, показали, что
религиозная идеология, общая для этих народов, может стать мощнейшим
катализатором социального протеста обездоленных масс. Не случайно, что и в
ходе восстания, и после его разгрома власти предпринимали меры по
противопоставлению казахских феодалов и мещерякских старшин рядовому
тюрко-мусульманскому населению, руководствуясь принципом «разделяй и
властвуй». Кстати, и само восстание, и его разгром с участием военных мишарей
способствовали фактическому восстановлению и реальному наполнению статуса
служилых людей в среде приуральских мещеряков. Сначала они стали
призываться на военную службу в Оренбургском казачьем войске, а спустя
несколько десятилетий возглавили среднее управленческое звено в Башкиро-
Мещерякском войске.
Между тем именно восстание Батырши «вынудило правительство начать
постепенный отход от проводимого жесткого курса». Так, немедленно татары

923
Загидуллин И.К. Батырша // Ислам в Санкт-Петербурге. Энц. словарь. С. 33.

287
были освобождены от поставки рекрутов за новокрещеных, а спустя год вышел
сенатский указ «О допущении татар магометанского закона, жительствующих
особыми деревнями в Казанской, Нижегородской, Астраханской и Сибирской
губерниях к постройке мечетей, и о переселении новокрещеных татар в другие
деревни».924 Это был весьма важный шаг властей: именно с того времени
началось повсеместное строительство мечетей в татарских селах Нижегородчины.
К сожалению, до сих пор в научном сообществе не замечают причинно-
следственные связи между этим восстанием и либерализацией российского
законодательства в отношении подданных-мусульман в середине XVIII в.

10.4. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ИМАМОВ – ВЫХОДЦЕВ

ИЗ НИЖЕГОРОДСКИХ ТАТАР

Начиная со второй половины XVIII в. мы видим татар-нижгар в качестве

имамов, ахунов и муэдзинов во многих мусульманских приходах по всей
Российской империи. С чем это связано? Можно предположить, что свою роль
сыграли: и особая религиозность, выкованная в ходе исламофобских притеснений
со стороны власти и православной церкви; и изначальный статус нижегородских
татар как служилых, привычных к вольной службе и свободной, нехолопской
жизни; и последствия социальной «уравниловки», ликвидировавшей различия
между разными сословными стратами. Сказанное не является абстракцией. Так,
современные исследователи пишут: «До второй половины XIX в. мусульмане
Томска ничем особо не выделялись от соседей. Ислам здесь развивался... в
основном благодаря сибирским бухарцам. Резкая активизация общественной
жизни мусульман Томска на рубеже XIX–ХХ вв. связана с заселением Татарской

924
Ногманов А.И. Указ. соч. С. 120.

288
слободы переселенцами из Пензенской и Нижегородской губерний. Друг за
дружкой в городе открываются новые частные магометанские школы, в том числе
женское медресе..., выходит газета “Сибирия”, организуются спектакли и
концерты, создается общество мусульман-прогрессистов. Жизнь “магометан”
буквально бурлит»925.
Выше мы убедились, что власти реально рассматривали нижегородских
татар как важный объект православного миссионерства, несмотря на их
малочисленность по сравнению с другими татарскими локальными группами и
субэтносами. При этом сами нижгары убеждались, что буквально у них на глазах
«на территории Мещеры многие знатные татары, принявшие христианство,
довольно быстро, через два-три поколения, обрусели».926 В этих условиях
проповедь абызов и более поздних указных имамов, возглавивших национальные
массы в условиях отсутствия светской феодальной элиты, еще более укрепляла
религиозное сознание, в том числе через идею конфессиональной обособленности
от окружающих народов. Фактически нижгары-мусульмане, остававшиеся на
Нижегородчине, превратились в этноконфессиональную общность. Это, кстати,
также являлось одной из причин конфликтов, подобных вышеназванным между
С. Салюковым и М.-Ю. Абдулжалиловым: национальная и религиозная
изолированность вкупе с недоверием к властям заставляла местных татар с
настороженностью относиться к «институционализации жизни мусульман через
религиозную иерархию» ОМДС, которая «была инспирирована императрицей».927
С другой стороны, важная роль в процессе выдвижения на самые заметные
места в среде татарских имамов именно представителей нижгар (да и вообще
мишарей в целом928) связана с определенными преференциями властей в
отношении приуральских мещеряков как более верных престолу, так как на

925
Кабдулвахитов К. Роль поволжской татарской миграции в развитии ислама в Томской губернии в
начале ХХ в. // Фаизхановские чтения. №8. – Н. Новгород, 2012. С. 96.
926
Исхаков Д.М. От средневековых татар к татарам Нового времени. С. 235.
927
Сенюткина О.Н. Формы политической активности нижегородских татар-мусульман (исторический
аспект) // Фаизхановские чтения. № 4. – Н. Новгород, 2008. С. 39.
928
Так, вряд ли является случайностью назначение первым муфтием ОМДС Мухаммеджана Хусаина
(1758–1824), происходившего из д.Бурундуки Свияжского уезда Казанской губернии, из района компактного
проживания буинских мишарей (которые, как мы помним из предыдущей главы, образовались во многом или даже
полностью как вторичное ответвление нижгар); «говорящим» является его нисба аль-Джабали.

289
территории Башкирии они продолжали традиции служилых татар средневековья.
А, поскольку на тот момент мещеряки однозначно воспринимали себя в первую
очередь как часть мишарского субэтноса (хотя постепенно и к ним приходило
общетатарское сознание), они автоматически подтягивали за собой своих
родственников и земляков, проживавших на исторической родине, в
Нижегородчине. Наглядным примером сказанного выше является «поддержка,
которую оказывал нижегородским имамам» 3-й муфтий ОМДС Абдулвахид
Сулейманов.929
Наконец, важной для понимания причин изучаемого процесса
представляется еще одна идея. Аналог этого движения нам видится в эпохе
Арабского халифата середины VIII в., когда на первое место в исламском
богословии выдвинулись неарабы – выходцы из мавали (принявших ислам
персов, тюрков, берберов и др.). У них, лишенных возможности занять высшие
социальные позиции в силу своего этнического происхождения, оставался только
один легальный, и притом довольно престижный путь повышения своего
статуса.930 Мавали изучали шариатские науки, Коран и арабский язык до такой
степени, что не только обходили чистокровных арабов в своих познаниях, но и
оставляли их далеко позади. Показательно, что хотя мавали-богословы как
значимая прослойка образовалась еще в период арабского этнократического
режима Омейядов, она смогла выдвинуться на первый план только при более
размытом в этническом плане, во многом про-персидском арабизированном
режиме Аббасидов.
В то время казанские татары и мишари только делали первые шаги
навстречу друг другу (причем в основном лишь за пределами исторической
родины обоих субэтносов), во многом же их отношения можно охарактеризовать
как «соревновательные». Сказывалось и разное происхождение, и историческое
соперничество (но не вражда!), и некоторая разница в менталитете. Численность
этих групп была различна и складывалась не в пользу мишарей. Распыленность

929
Сенюткина О.Н. Габдулвахид б. Сулейман б. Салюк. С. 15.
930
Батыр Рустам [Батров Р.Г.] Абу Ханифа: жизнь и наследие. – Н. Новгород – Ярославль, 2007. С. 18–20.

290
татар-мишарей на огромных пространствах превращала их поселения в «острова»
в иноплеменном окружении, в то время как казанские татары проживали
компактно на значительно большей территории. Поэтому мишарский диалект не
завоевал столь же прочных позиций в татарском мире, как средний (казанский)
диалект. В торгово-экономической сфере позиции основной массы крестьян-
мишарей (и особенно нижгар) по сравнению с казанскими, касимовскими,
каргалинскими татарами были несравненно ниже. В этих условиях именно
религиозные знания давали возможность нижгарам выдвинуться вперед и занять
достойное место в различных мусульманских приходах – как чисто мишарских,
так и этнически смешанных.
Совокупность всех вышеназванных причин привела к тому, что
нижегородские татары все чаще избирали для себя религиозную стезю. Этому
способствовало повсеместное создание медресе: помимо медресе в Овечьем
Овраге, в 1767 г. таковое открылось в Новом Мочалее, в 1790-е гг. – в Ендовище,
Камкине, Ключищах, 1800 г. возникло уже второе ново-мочалеевское медресе и
т.д. В первой половине XIX в. в пределах современной Нижегородчины
функционировало не менее 36 мектебов и медресе.931
Имамов из нижгар упоминают в своих работах Ш. Марджани, Р. Фахретдин.
В этой связи следует обратить внимание на такое обстоятельство. И в «Мустафад
аль-ахбар», и в «Асаре» собраны имена религиозных деятелей, действовавших, в
первую очередь, на территории Татарстана, Башкортостана и Оренбуржья.
Обращает на себя внимание факт единичных упоминаний в этих трудах имамов
Касимовского региона и, по-видимому, полное отсутствие – из Темниковского
региона. Безусловно, и Марджани, и Фахретдин были прекрасно осведомлены о
том, что в татарских поселениях Нижегородской губернии и Курмышского уезда
имеется множество деятельных и высокообразованных имамов и мударрисов.
Однако в своих работах они упомянули лишь тех имамов-нижгар, которые
действовали восточнее своей родины, поэтому их не так уж и много (хотя и
гораздо больше касимовских). Показательно, что названия большей части

931
Мухетдинов Д.В., Хабутдинов А.Ю. Медресе // Ислам на Нижегородчине. Энц. словарь. С. 99.

291
нижегородско-татарских аулов авторам малознакомы. Это наглядно видно из
следующей записи Ш. Марджани об основателе 2-й мечети Казани Якубе
Султангалееве: «Мы своими глазами видели бумагу, датированную 1785 г., [с
надписью] “Ниже[городской губернии] села Намика Кутлуг-Мухаммед мирза б.
Якуб”».932 В этом искаженном названии легко угадывается Камкино –
неофициальная «столица» арзамасских мурз. Не совсем понятно также, почему
Марджани именует с. Пошатово как Башад933 – ведь он достаточно часто
использует букву «п» (отсутствующую в арабском алфавите, но привнесенную
персами и тюрками) для обозначения тахаллусов и топонимов. Вероятно, это
также следствие плохого знания нижегородских реалий.
Однако села IV группы, входившие в состав Симбирской губернии (а также
примыкавшее к ним с. Овечий Овраг), знакомы Ш. Марджани и Р. Фахретдину
гораздо лучше. Среди них мы видим (в виде нисбы) топонимы: Сабачай
(Сафаджай) – родина его ученика и сподвижника Х. Фаизханова; Батракси –
Петряксы; Чунбали – Чембилей; Куйсуви – Овечий Овраг.
Не только обширная география деятельности имамов из числа
нижегородских татар заставляет ученых-богословов с мировым именем обратить
на них внимание. Так, Ш. Марджани писал о Тахире Субханкуле. Этот имам и
мударрис в медресе с. Адай (Адаево) Малмыжского уезда Вятской губернии
(ныне Кукморского района Татарстана), старейшем медресе Заказанья, был одним
из крупнейших шейхов и кари (чтецов Корана) своего времени: «...мастерство и
профессионализм меллы Тахира были видны воочию. Хоть я и не был его
учеником, но слушая его, испытывал чрезмерное восхищение, и я с [огромной]
любовью слушал его. Я даже был очарован им. Когда я слышал его чтение
[Корана], я испытывал потрясение и чуть не терял сознание»934. Тахир-хазрат
владел многими макамами935 – хиджазским (мекканско-мединским), сиро-

932
Марджани Ш. Указ. соч. С. 218.
933
Там же. С. 393.
934
Там же. С. 338.
935
Макам – техника красивого чтения Корана, выработанная в разных местностях и восходящая к сунне.

292
палестинским (иерусалимским), египетским. У этого кари было множество
учеников, среди которых мы видим и муфтия Тифлиса (Тбилиси).936
Большой ценностью обладают данные Р. Фахретдина о династии имамов
нижегородского происхождения Мустафиных-Сулеймановых, которые
действовали на территории Башкирии и Оренбуржья (Схема 7). Один из самых
известных ее представителей – живший в XVIII в. Сулейман б. Мустафа б. Юнус
(Сунай) б. Ишали б. Инанмыш б. Ханмирза б. Хантимер б. Каракай, ахун д.
Каршин-Шариф (ныне с. Шарипово Кушнаренковского района Башкортостана);
«его предки переехали сюда из-под Нижнего Новгорода». При нем медресе этой
деревни стало одним из самых известных и популярных в Бирском уезде.937
Видным имамом был и его брат Маулид, который родился в основанной
мишарями д. Калтаево (ныне Кушнаренковского района Башкортостана); как
пишет Р.Фахретдин, «почерк у него был очень красивый, похож на дагестанский».
Ахун Маулид также преподавал в медресе этого аула. Еще один их брат
Мухаммедвали «был имамом д. Казарма недалеко от Уфы ныне
Кушнаренковского района Башкортостана, позднее служил имамом и ахуном в
Сеитовой слободе [Каргале] под Оренбургом». О другом брате Абдулманнане
известно лишь то, что он был «знаменитым ахуном».
Ризаэтдин-хазрат справедливо замечает: «Семья Сулейман-ахуна была
плодовитой. В каждом уезде и во все века из его рода происходили многие
известные люди нашей страны». Мы попытались на основе «Асара» поместить
некоторых из них в нашу схему, куда, к сожалению, не вошли ни сыновья, о
служении которых имамами ничего не известно, ни дочери, ставшие женами
имамов, ахунов и муэдзинов многих местностей.938

936
Мухетдинов Д.В., Хабутдинов А.Ю. Субханкул Тахир // Ислам на Нижегородчине. Энц. словарь. С.
160.
937
Ямаева Л.В. Суфийские братства на территории исторического Башкортостана // Ватандаш –
Соотечественник. – Уфа, 2008, июль.
938
Большинство из упомянутых в тексте и схеме 6 сел и деревень входят ныне в состав Кушнаренковского
р-на Башкортостана.

293
 Схема 7 – Семейство имамов и ахунов Мустафиных-Сулеймановых,
с. Каршин-Шариф (К-Ш), Башкирия

Мустафа б. Юнус

Мухаммедвали Сулейман Абдулманнан Маулид

(имам д. Казарма, (имам и мударрис К-Ш) («знаменитый ахун») (?–1821, имам, с 1778 г.
имам и ахун в Каргале) ахун д. Калтаево)

Абдулкадыр Абдулкаюм Абдулсаттар Нариман* Абдулкахир Юсуф Ахмед

(?–1823, (мударрис медресе К-Ш, (1778–1841, ахун (1768–1831, (имам (1786–1849,
имам, ахун, ум. во время хаджа) Меновнинской мечети писатель, поэт) д. Аерыкуль) имам
мударрис К-Ш) Оренбурга в 1811–1841) д. Калтаево
с 1821 г.)
Мухаммед Валиэддин Абдулжаббар Фаттахуттдин Шамсуддин Рахматулла Мухаммед
(имам в с.Урга (имам Меновнинской (имам в (имам в (имам К-Ш) (муэдзин в (мухтасиб
Казанского края) мечети в 1841–1852) д.Чишма-Сарт) д.Мамяк) Оренбурге939) д. Акбашево)
Шарафутдин
(имам К-Ш во времена Р. Фахретдина)

Информацию об одном из сыновей Сулеймана – Наримане, выведем за

пределы схемы. Дело в том, что он не просто был имамом и мударрисом в д.
Чуалкиб («что на берегу р. Кизак в окрестностях Уфы») (по-видимому, ныне с.
Чувалкипово Чишминского района Башкортостана), и не только отцом
многочисленного семейства (один из 6 его сыновей, Сагдуддин, «в течение 15 лет
был сторожем на кладбище в Медине, где и скончался, наследников не оставил»),
но и автором религиозных сочинений.940 Таким образом, перед нами – пример
настоящего алима в полном смысле этого слова.
Интерес представляет и еще одна ветвь этого семейства, а именно потомки
Абдулкадира (Абдулкадыра) б. Сулеймана. Его сын Сибгатулла аш-Шарифи
(1798–1873) некоторое время преподавал в медресе при 6-й мечети Казани, затем
был имамом и мударрисом в «знаменитой деревне Ура» (ныне Балтасинского
района Татарстана), где учился у ахуна Фатхуллы – брата ишана Хабибуллы
Оруви. После кончины ахуна Фатхуллы Сибгатулла занял его место; после него
имамами в этом селе были его сыновья Валиулла и Самигулла.941

939
Вероятно, речь идет о Меновнинской или Караван-сарайской мечетях Оренбурга. Возможно, он и
Р.Абдултагиров (упоминаемый в 1866 г. муэдзин Меновнинской мечети; имя, скорее всего, прочитано неверно) –
одно и то же лицо. (См.: Загидуллин И.К. Мусульманское богослужение в учреждениях Российской империи. –
Казань, 2006. С.147.)
940
Фәхреддин Р. Асар. Т. 1. С. 260–261, 275, 280–282, 283. Чуалкиб – татарское название д.Чувалкиновой,
населенной в 1859 г. мещеряками и тептярями.
941
Фәхреддин Р. Асар. Т. 2. – Казань, 2009. С. 297.

294
 Старший сын Абдулкадира – Абдулгаллям (ок. 1796 – 1876) был имам-
хатыбом и мударрисом с. Богатые Сабы (ныне Сабинского района Татарстана),
куда он приехал для учебы в начале 1820-х гг. На посту имама 1-й соборной
мечети с. Богатые Сабы его сменил сын Халиль б. Абдулгаллям б. Абдулкадир
Сулейманов с нисбой ас-Сабави (?-1909). Как пишет Р. Фахретдин, Халиль был
«знаменитым кади» (татар. казый, религиозный судья), по выбору мулл Казанской
губернии был членом ОМДС в период 1887–1892 гг., жил в Уфе. Он был «из
последних членов Духовного собрания, избранных на этот пост» (впоследствии
порядок избрания казыев изменился). Он также был имамом и ахуном
Нижегородской Ярмарочной мечети в начале ХХ в.942 Его родной брат
Мухаммадшакир, умерший в 1912 г. в Ташкенте, «потратив долгое время, написал
одну историческую книгу. Говорят, из-за его смерти последние тома не были
изданы. Перед смертью все свои книги завещал мусульманской библиотеке,
которая должна была быть открыта в Ташкенте», – пишет Р. Фахретдин.
И еще он указывает на один важный момент: сын Халиля Абдулла (в
татарском варианте – Габдулла) «служит в Духовном управлении мусульман, а
также является имамом 2-й соборной мечети Москвы».943 Итак, благодаря
указаниям Р. Фахретдина у нас есть полное генеалогическое древо, доказывающее
его нижгарское происхождение, знаменитого богослова и мударриса, казыя
ЦДУМ Габдуллы Сулеймани (Сулейманов Абдул-Мухамет Халилович, 1886–
1937), который служил имамом Нижегородской Ярмарочной мечети в 1912–1917
гг. и Московской Соборной мечети в конце 1920-х гг.944
К сожалению, информация об имамах-нижегородцах практически не
систематизирована (за исключением энциклопедических словарей из серии
«Ислам в РФ»), особенно это касается деятелей более раннего периода XVIII –
начала XIX вв. Например, нам ничего не известно об имамах в Эстонии, куда с

942
Фәхреддин Р. Асар. Т. 3–4. – Казань, 2010. С. 540, 614; Сенюткина О.Н., Загидуллин И.К.
Нижегородская Ярмарочная мечеть – центр общения российских и зарубежных мусульман (XIX – начало ХХ вв.) –
Н. Новгород, 2006. С. 175.
943
Фәхреддин Р. Асар. Т. 3–4. С. 87, 540.
944
Хабутдинова М.М., Сенюткина О.Н. Сулеймани Габдулла // Ислам в Москве. Энц. словарь. С. 243.

295
1781 г. начали переселяться нижгары, в основном из с. Андреевка.945 Попробуем
все же свести воедино из разных выпусков словаря тот огромный
территориальный массив за пределами юго-востока Нижегородчины, который до
большевистского переворота 1917 г. духовно опекался имамами – выходцами из
числа нижгар (Таблица 18).

Таблица 18 – Имамы – выходцы из нижегородских татар

во второй половине XIX – начале XX вв.

Имя религиозного Годы Происхождение Место службы; город Годы

деятеля жизни службы
Абдрахимов Даян 1878–1910 Кузьминка; род Имам в Варшаве 1905–1910
Аксяна-муллы
Абдулжаббаров 1880/1881– Шубино Имам Криушинской 1914–?;
Жиганша946 1937 (?) мечети Астрахани;
имам молельного нач. ХХ в.
дома в Киеве (?)
Абдулсаттаров ? Семья Ахун Меновнинской 1841–1852
Валиэддин Сулеймановых– мечети Оренбурга
Мустафиных
Абдулхаким б. ?–1884 Петряксы, сын Имам Макарьевской 1883
Абдулкарим б. основателя мечети; имам и
Алим аль- династии имамов преподаватель
Курмаши аль- Каримовых медресе с.Мачкара
Батракси947 (Маскара,
Кукморский р-н
Татарстана)
Алимов 1873–1928 Овечий Овраг; Муэдзин 2-й нач. ХХ в.
Абдурахман род ишанов Соборной мечети – 1927
Бедретдинович Биккининых Москвы
Алимов 1835– Овечий Овраг; Основатель, имам 2-й 1904
Бедретдин 1916? род ишанов Соборной мечети
Биккининых Москвы
Алимов 1882–1946 Овечий Овраг; Имам Калуги 1911–
Салахетдин род ишанов 1920-е гг.
Алимович Биккининых
Алимов Сафа 1866– Овечий Овраг; Имам 2-й Соборной 1904–1913
Бедретдинович 1913948 род ишанов мечети Москвы
Биккининых
Асфандияров 1864–1916 Кочко-Пожарки Имам Криушинской 1907/1909–
945
Мухетдинов Д.В. Нижегородские татары в Эстонии // Там же. С. 135.
946
Подробнее о нем см. в главе XI.
947
Фәхреддин Р. Асар. Т. 1. С. 342; Т. 3–4. С. 556. Согласно Р. Фахретдину, Абдулхаким приходился
племянником знаменитому чтецу Корана Тахиру б. Субхан аль-Адаи – также выходцу из с. Петряксы.
948
Хайретдинов Д.З., Мухетдинов Д.В. Московская Соборная мечеть – путеводный маяк уммы : альбом. –
М., 2015. С.33-38.

296
Нурмухамед мечети Астрахани 1913
Ахтямов 1868–193? Красный Остров; Муэдзин, имам-хатыб 1914–1920;
Самиулла род имамов Соборной мечети 1930-е гг.
Фаттяхович Фаттахетдиновых Петрограда
(Ленинграда)
Басыров 1876–193? Ключищи; род Имам Курска; 1914–1920;
Камалетдин имамов Соборной мечети 1920–1931
Башировых Ленинграда
Желялетдинов кон. XIX – Ишеево, сын Мулла г.Кимры Нач. ХХ в.
Ахат нач. ХХ потомственного Тверской обл.
вв. муллы Ж.
Мифтахетдинова
Ильясов 1888–1953 Тат. Маклаково, Имам Соборной 1915–1932
Шахимардан сын мечети Нижнего
Шакирович потомственного Новгорода
муллы
Мухаммадрахим ?–1889 Антяровка Имам с. Тат. ?
б. Маннан аль- Пенделка
Пальданги949 Саратовской губ.
(ныне Кузнецкого р-
на Пензенской обл.)
Нежеметдинов 1876–1919 Пошатово; род Имам Соборной 1915–1919
Жалялетдин ахунов мечети Петрограда
Соколовых
Рахимов Юсуф 1880–1943 Новый Мочалей Инициатор 1910-е? гг.
Исмаилович строительства, имам – 1937
мечети Севастополя,
преподаватель
медресе
Садри ? Актуково Первый гражданский 1907–1914
Сямиулла950 имам Хельсинки
Салахетдинов ум. 1942? Овечий Овраг; Муэдзин общины, Нач. ХХ в.
Белялетдин род ишанов имам молельного – 1942
Биккининых дома; неофициальный
имам Курска
Салюков 1756– Бол. Рыбушкино Имам, ахун с.Ура951 1830-е гг.
Сулейман 1839? Балтасинского р-на
Татарстана
Сеид-Бурхан 1877–1933 Пица; род Основатель, имам 1905–1931

949
Фәхреддин Р. Асар. Т. 3–4. С. 567–568, 631. Со слов Р. Фахретдина об имаме известно, что он всю
жизнь обучал шакирдов в с. Пенделка, в Стамбуле получил иджазу от Ахмада Ханаяддина аль–Халиди и
воспитывал мюридов. Дважды совершил хадж. Элегия, посвященная имаму, была включена в произведение его
ученика Садика Рахимкули «Фуръяд».
950
Рамиль Беляев: «Татары в Финляндии создали работоспособную модель исламского социума в
немусульманской стране» / Хайретдинов Д.З. Интервью имама Татарской общины Финляндии Р. Беляева // Ислам
минбаре (Трибуна ислама). – М., 2011. № 4 (185). С. 8.
951
Это село важно потому, что является родиной Хабибуллы Оруви (1762–1816), одного из крупнейших
татарских ишанов, который к тому же стал основоположником суфийского тариката накашбандийа-муджаддидийа
в среде нижгар. Он вошел в историю и как халиф (руководитель) накшбандийи, пытавшийся создать независимое
от Уфы Духовное собрание в Саратове, куда вошли бы в основном районы проживания мишарей. Враждовал с
муфтием ОМДС Мухаммеджаном Хусаином. На родине ишана Х. Оруви ахун Сулейман б. Соглюк фактически
устанавливал контроль ОМДС. (Подробнее см.: Хабутдинов А.Ю. Оруви Хабибулла // Ислам на Нижегородчине.
Энц. словарь. С. 140.)

297
Хусаин последнего мечети Твери
касимовского
султана?
Соколов Зямил 1822–? Пошатово; род Муэдзин, имам 1862 – кон.
Самирхан ахунов Ярмарочной мечети XIX в.
Соколовых Нижнего Новгорода
Соколов 1872–1930 Пошатово; род Муэдзин, имам 1890–
Мухаммад-Фатих ахунов Ярмарочной, 1920-е гг.
Хусаинович Соколовых основатель Соборной
мечети Нижнего
Новгорода
Соколов Садек 1871–1937 Пошатово; род Муэдзин, имам 1914–1917
Хусаинович ахунов Ярмарочной мечети
Соколовых Нижнего Новгорода
Субханкул Тахир 1774–1864 Петряксы Имам и мударрис Нач. XIX
б. Субхан медресе с. Адаево в.
Кукморского р-на
Татарстана
Сулеймани 1886–1937 Семья Казый ЦДУМ; имам 1912–1917;
Габдулла Сулеймановых– Ярмарочной мечети 1928–1930
(Абдулла) Мустафиных Нижнего Новгорода;
Халилович имам 2-й Соборной
мечети Москвы
Сулейманов 1778–1841 Семья Ахун Меновнинской 1811–1841
Абдулсаттар Сулеймановых– мечети Оренбурга
Мустафиных
Сулейманов 1786–1862 Бол. Рыбушкино, Имам 1-го прихода 1822–1840;
Абдулвахид сын ахуна С. Санкт-Петербурга; 1840–1862
Салюкова муфтий ОМДС
Сулейманов 1823–1888 Сын муфтия Имам-хатыб, 1844–1888
Шарафутдин ОМДС Г. мударрис, старший
Сулейманова ахун 1-й Соборной
мечети Уфы
Усманов 1848–1907 Ибраево Имам мечети 1877–1888;
Хайрулла (Аургазинский р- Стерлитамака; имам и 1888–1906;
н РБ), сын муллы первый ахун 1-й 1906–1907
из Нижегородской Соборной мечети
губ. Уфы; основатель и
преподаватель
медресе «Усмания»;
казый ОМДС
Фаттахетдинов 1882–1954 Красный Остров; Имам 2-й Соборной 1914–1928
Абдулвадуд потомственный мечети Москвы
имам
Фаттахетдинов 1861–1917 Красный Остров; Имам мечети до 1917
Мяйдут потомственный Ташкента
имам
Хабибуллин 1884–1938 Сафаджай; род Имам Кургана; имам 1912–1923;
Наджиб ишанов Самары с 1923
Альмухамятовых
Хаким Вали- 1890–1968 Бол. Рыбушкино Имам Тампере; имам 1914–1962
Ахмет Хельсинки

298
Халиков Якуб 1884 или Ключищи Имам Вологды; 1910–1916;
Камолович 1887–? Соборной мечети 1920–1931;
Ленинграда; неофиц. 1940-е
имам Орехово-Зуево
Хантемиров 1781–? Сергачский уезд Имам 1-го прихода 1822?–
Мухаммед-Алим Санкт-Петербурга 1856
Хантемиров ? сын М.-Алима Имам 1-го прихода 1854–1869;
Мухаммед-Амин Хантемирова СПб.; инициатор 1861
строительства мечети
в С. -Петербурге
Юнусов 1850–1914 Овечий Овраг; Имам 1-го прихода и 1888–1914
Мухаммед-Зариф род ишанов Соборной мечети
Биккининых СПб.
Юнусов 1820– Овечий Овраг; Имам, ахун 1-го 1869–1888
Мухаммед- 1905? род ишанов прихода Санкт-
Шакир Биккининых Петербурга
Юнусов Фатех 1875–? Чембилей; род Муэдзин Соборной 1916–?
Аймалетдинович имамов мечети Петрограда
Юнисовых
Юсупов Махмуд 1878–1922 Антяровка Имам прихода, 1907–1922
инициатор
строительства мечети
Ярославля, ее имам

Перед нами – лишь поверхностный срез огромной, интересной и

практически никем не изученной картины «нижегородско-татарского имамата».
Во-первых, в таблицу не вошли те города, где мы не знаем имена конкретных
имамов-нижегородцев, хотя известно о наличии там мусульманских приходов,
состоявших в основном из нижгар. Таковы Владимир, Муром, Иваново,
Богородск (ныне Ногинск), Терийоки (Зеленогорск, ныне в черте Санкт-
Петербурга), Выборг, Таллин, различные города Урала и Западной Сибири и др.
Кроме того, довольно часто нижгары становились неофициальными имамами, не
утвержденными властями. Так, по данным томского краеведа Сайран Бекеновой,
первым неофициальным имамом Белой мечети Томска, открытой в 1913 г., стал
уроженец с. Андреевка Нижегородской губернии Арифжан Абельханович
Салаватов, который представил прихожанам свидетельство имама, выданное в
Уфе в сентябре 1915 г. В этом качестве он оставался до Февральской революции
1917 г.952

952
Кабдулвахитов К. Указ. соч. С. 100.

299
 Во-вторых, практически невозможно вычленить потомков нижгар,
происходящих из вторичных этнографических и локальных групп. Здесь следует
вспомнить, что уже к концу XVIII в. более 40% исследуемого субэтноса
проживало за пределами своей родины.
И, наконец, очень сложно определить имамов из нижгар в регионах с
немишарским тюрко-мусульманским населением, где только дополнительные
данные могут помочь исследователю отыскать подлинное происхождение того
или иного деятеля. Например, как пишет Р.Г. Кузеев, «обнаружилось, что в XVIII
в. вотчинные грамоты на земли получали не только башкиры, но и мишари, и
татары, которые в этом случае начинали числиться башкирами-вотчинниками».953
Таким образом, отдельные имамы и просветители, которых мы традиционно
считаем башкирами, вполне возможно являлись по происхождению
представителями других тюркских этносов и субэтносов, в том числе и нижгар.
Приведем ряд примеров. Так, лишь на основании родословных известно о
том, что мулла мечети в д. Мунтово Касимовского уезда Ибрагим
Шигабетдинович Алтынбаев (1873–1951) является сыном выходца из с. Красный
Остров (его отец – потомственный имам Шигабуддин б. Алтынай б. Табаккай).954
Между тем с его именем связано открытие в 1900 г. мектебе в Мунтове – одного
из крупнейших духовно-просветительских центров касимовских татар, известного
на всю Российскую империю (например, в начале ХХ в. здесь преподавал Хади
Закир, видный татарский писатель и педагог).955 По-видимому, И.Ш. Алтынбаев
приходился родственником выходцам из этого же с. Красный Остров Ахтямовым-
Фаттахетдиновым, которые были имамами в Москве, Петрограде и Ташкенте. По
крайней мере часть его шеджере совпадает с родословной Фаттахуддина б.
Ахтяма956 – отца С.Ф. Ахтямова (Петроград), А.Ф. Фаттахетдинова (Москва) и
М.Ф. Фаттахетдинова (Ташкент).
Кстати, интерес представляет то обстоятельство, что между Мунтово и юго-
восточными селами нижегородских татар издавна существовали какие-то тесные
953
Кузеев Р.Г. Происхождение башкирского народа. – 2-е изд., доп. С. 46.
954
Беляев А.Б. Касимовские корни и современные ветви с древнейших времен. – М., 2001. С. 40–41.
955
Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь. С. 160, 326.
956
Фәхреддин Р. Асар. Т. 3–4. С. 567.

300
контакты (подобно тому, как они наблюдаются между Азеево и Рыбушкино). Не
случайно выходец из Сафаджая Хусаин Фаизханов, крупнейший просветитель из
числа нижгар и видный востоковед и педагог, женился на уроженке Мунтово
Биби-Фатиме Бикеевой в 1855 г. Старшая дочь Хусаина-хазрата и Биби-Фатимы –
Биби-Гайша (1856–193?) вышла замуж за сына начальника кантона957 Башкиро-
Мещерякского войска, крупного общественного деятеля, будущего депутата I и II
Государственной Думы Шах-Айдара Шах-Гардановича Сыртланова (1846–1917).
Их сын Али-Оскар (Галиаскар) Сыртланов (1875–1912) вошел в историю как
видный юрист, политический деятель, депутат Госдумы 3-го созыва от Уфимской
губернии (1907–1912), член мусульманской фракции Думы и председатель
Мусульманского благотворительного общества Санкт-Петербурга.
Другой пример, когда на помощь в поиске данных приходят шеджере –
родословная Сафаровых из с. Азеево. По преданию, азеевский имам Муса
Бурнашев решил оставить свою должность, чтобы целиком заняться купечеством.
Он пригласил на место имама своего знакомого Тимергали б. Сафаргали (1642–
1732) из с. Чембилей Алатырского уезда. Благодаря приходу Тимергали в Азееве
была открыта первая школа в 1673 г. Все его потомки были имамами,
мухтасибами и муэдзинами в Азеево (сначала в одном, затем в двух приходах):
сыновья Яхья, Музаффар и Ягуда, внуки Назир, Бахтияр и Рахматулла, правнук
Гисматулла958, а также Сафаровы: Мухамедшариф Абдрахманович,
Мухамедхафиз Саджидинович, Мухаметшариф Мухаметшакирович, Камалитдин,
Тазитдин, Мухамадкарим Габдрахманович, Нурмухамед, Салих Ибрагимович.959
Но особый интерес в этом семействе – к внуку Тимергали, Тухфатулле Сафарову,
который на протяжении почти 70 лет (!) возглавлял мусульманскую общину
Костромы960, состоявшую из потомков переселенных сюда в 1625–1761 гг. татар

957
Важное замечание: в кантоны объединялись башкиры, мишари и казаки, но не тептяри и татары.
(Хабутдинов А.Ю. От общины к нации: татары на пути от средневековья к Новому времени (конец XVIII – начало
ХХ вв. – Казань, 2008. С. 46). Мы можем предположить, что Шах-Гардан Сыртланов был мещеряком, как это
вытекает из тогдашнего этносословного устройства Башкиро-Мещерякского войска.
958
Ахметзянов М.И., Шарифуллина Ф.Л. Касимовские татары (по генеалогическим и этнографическим
материалам). С. 62, 196–198.
959
Сафаров М.А. Азеево // Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь. С. 12.
960
Шарифуллина Ф.Л., Валиулин А.Г. Сафаров Тухфатулла // Там же. С. 255–256.

301
(этнических ногаев) из Романовского ногайского «улуса» (ныне Ярославской
области).
Помимо собственно «имамства», нижгары прославились и как миссионеры
– проповедники ислама среди немусульман. Потрясающий пример этого –
история рода Сулеймана-баба из с. Чембилей, который на протяжении полутора
веков просвещал и проповедовал ислам среди барабинских татар в Приобье (ныне
Новосибирская область). Один из сыновей Сулеймана, Арихкул, в конце XVIII в.
нес государеву службу в Иркутске. Затем он поселился на землях барабинских
татар (этнографической группы в составе сибирских татар), которые приняли
ислам самыми поздними из всех подразделений татарской нации, в XIX в. Итак,
хотя с XVIII столетия ислам в среде барабинских татар распространялся
выходцами из Средней Азии – т.н. бухарцами, чуть позднее в этот процесс
активно включились и миссионеры-нижгары. Хотя академик В.В. Бартольд
навряд ли знал все тонкости процесса приобщения барабинцев к исламу, цитата
из его труда как нельзя лучше характеризует этот процесс: «Передовой пост
ислама на Волге оказал большое влияние на дальнейшее распространение
мусульманства и его культуры; благодаря ему, в новейшее время, в связи с
установлением русского господства, ислам распространялся в Сибири и Средней
Азии не только с юга, но и с севера; так произошло присоединение к исламу в
XIX веке населения Барабинской степи».961
Ибрагим (1796–1881) из рода чембилеевца Сулеймана прославился в XIX в.
как исламский проповедник и суфийский шейх (это вытекает из некоторых
местных обычаев, описанных краеведом Н.К. Ишмаковой, ведущей летопись рода
Сулеймана, и этнографических трудов о барабинских татарах); он имел
официальный указ от ОМДС на служение имамом. В ауле Онар (ныне д.
Тармакуль Чановского района на западе Новосибирской области) он открыл
первую мечеть и медресе. Другие имамы из рода Сулеймана были имамами в
соседнем ауле Кошкуль, где построили мечеть, медресе. В разных аулах этого же

961
Бартольд В.В. Мусульманский мир. – Пг., 1922. С.39.

302
района – Белехта, Тебисс, Малый Тебисс, Аялу, «половина жителей имеет
родство с чембилейскими или петряксинскими» татарами.962
Нижгары выступали и как меценаты – строители мечетей и медресе. К
примеру, первый глава Татарской ратуши Казани Якуб Султангалеев (1717–1788),
происходивший из мурз с. Камкина, был крупным казанским купцом и
промышленником. Благодаря его усилиям в Казани в 1768–1771 гг., практически
одновременно с мечетью Марджани963, появилась еще одна каменная мечеть,
названная впоследствии Апанаевской.964
В качестве основателя одного из крупнейших дореволюционных медресе в
России вошел в историю и еще один потомок нижегородских татар – Хайрулла
Усманов (1848-1907) – казый (судья) Оренбургского Магометанского Духовного
Собрания, имам и мударрис. Он родился в д. Ибраево Стерлитамакского уезда
Уфимской губернии в семье муллы – выходца из Нижегородской губернии,
поселившегося здесь после обучения в Бухаре. В 1877 г. был избран имамом
одной из мечетей города Стерлитамака, в 1888 г. занял должность имама 1-й
соборной мечети Уфы, через год получил звание ахуна. Х. Усманов сразу открыл
здесь медресе, которое впоследствии было названо в его честь «Усмания» и стало
одним из крупнейших в Российской империи. С 1895 г. Х. Усманов первым в
Приуралье начал проводить реформу своего медресе, пропагандировал идеи
модернизации ислама и его институтов, одним из первых написал учебник
арабского языка для новометодных мусульманских школ, который выдержал
несколько изданий.965
Вернемся к таблице 18. В целом видно, что имамы из числа нижегородских
татар были востребованы в самых разных направлениях от своей родины: северо-
западном (Петербург, Ярославль, Тверь, Вологда, Финляндия), западном (Москва
и Подмосковье, Владимирская губерния, Польша), юго-восточном (Татарстан,

962
Абсалямова М. Указ. соч. Автор настоящей работы благодарен краеведу из с.Шубино Максуту
Мясумовичу Мухамметшину, автору сайта «История села Шубино», за ссылку на эту статью.
963
Мечеть Марджани построена в 1766–1770 гг. по личному разрешению Екатерины II, является первой
каменной мечетью на территории Татарстана после падения Казанского ханства.
964
Салихов Р.Р., Хайрутдинов Р.Р. Султангалеев Якуб // Ислам на Нижегородчине. Энц. словарь. С. 162–
163.
965
Хабутдинов А.Ю. Усманов Хайрулла // Ислам на Нижегородчине. Энц. словарь. С. 177.

303
Башкортостан). При этом в местностях с собственным тюрко-мусульманским
населением, в условиях огромной конкуренции, занять подобные места было
крайне сложно. Нужно было обладать поистине выдающимися знаниями, чтобы в
таких регионах, как славившиеся старинными религиозными традициями Среднее
Поволжье, Урал, Крым, Узбекистан, добиться признания со стороны рядовых
прихожан и местных духовных авторитетов. Конечно, в разных случаях
действовали разные мотивы, когда имамов из числа нижгар приглашали в эти
регионы. Например, Ахтямов, он же Фаттахетдинов Махмуд (в разных
документах: Мяйдут, Мафтут, Мир-Мухамед) был имамом Ташкентской
татарской соборной мечети, то есть был приглашен на это место татарской
общиной, а не узбекской (впрочем, татары с начала XIX в. обладали весомыми
позициями в этом городе). Первоначальное образование он получил в Красно-
Островской татарской школе, затем учился в городе Петропавловске и в Бухаре. В
качестве имама Ташкента участвовал в закладке Соборной мечети Санкт-
Петербурга, которая состоялась 3 февраля 1910 г. в присутствии эмира
Бухарского Абдул-Ахад-хана. Кстати, результатом этого стало то, что за имамом
было установлено агентурное и наружное наблюдение.966 Для чего нужна была
эта мера – совершенно непонятно; в любом случае она была бесполезна: связи у
этого имама (возможно, с эмиром Бухарским или его окружением?) были
обширные и весомые. Доказательством тому служит тот факт, что брат Махмуда,
Ахтямов Самиулла, с начала открытия Петербургской мечети работал в ней
муэдзином, затем (уже после революции 1917 г.) являлся ее заведующим.
Но и там, где появление нижгар было вполне естественным (обе столицы,
города центральной части России, Финляндия с их татаро-мишарскими
приходами), «пробиться наверх» было отнюдь не легко. Рассмотрим конкретный
пример, как это могло происходить. Галимджан Галеев-Баруди, который
впоследствии стал выдающимся богословом, мударрисом и первым
демократически избранным муфтием ЦДУМ, имел очень тесные и дружеские
связи с имамами-нижегородцами, многие из которых учились у него, в частности,

966
Россия – Средняя Азия. Т.1. Политика и ислам в конце XVIII – начале ХХ вв. – М., 2011. С. 262.

304
в крупнейшем российском новометодном медресе «Мухаммадия». Например,
одним из его любимых учеников был Абдулвадуд Фаттахетдинов из с.Красный
Остров – родной брат Махмуда и Самиуллы Ахтямовых; «рекомендация учителя
сыграла решающую роль» при назначении 30-летнего Абдулвадуда имам-
хатыбом второй Московской (ныне Соборной) мечети в 1914 г. Когда Г. Баруди
скончался в 1921 г. в столице, имам А. Фаттахетдинов занимался отправкой тела
покойного муфтия в Казань.967
Интересен еще один случай. В начале 1907 г. мусульмане Ярославля
добились личного разрешения императора Николая II на возведение в городе
мечети. инициатива по возведению в городе мечети принадлежала имаму
Зиятдину Сафарову, который жил в Ярославле, ориентировочно, с весны 1906 по
январь 1907 г. Очевидно, это сын вышеназванного имама Костромы Тухфатуллы
из рода чембилеевца Тимергали Сафарова; его полное имя – Ахмет-Зиятдин.968 Он
начал ходатайство «с верхов», в обход местной власти, направив прошение в
начале января 1907 г. на имя министра внутренних дел о разрешении сбора
средств на строительство мечети в г. Ярославле «между магометанским
населением империи». Вероятно, у З. Сафарова были налажены хорошие
контакты с чиновниками МВД, так как ответ из столицы пришел менее чем через
месяц в адрес ярославского губернатора: «Государь император по
всеподданейшему докладу министра внутренних дел в 4 день сего февраля
высочайше соизволил на удовлетворение ходатайства уполномоченного в г.
Ярославле магометан Зиятдина Сафарова разрешение производить между
магометанским населением Империи в течение одного года сбор пожертвований в
сумме до 20 тысяч рублей на постройку магометанской мечети в названном
городе».
Однако к этому времени имам Зиятдин Сафаров покинул Ярославль969 и
местной общине необходимо было срочно избрать нового лидера. «Совет общины

967
Сенюткина О.Н. Фаттахетдинов Абдулвадуд // Ислам на Нижегородчине. Энц. словарь. С. 180.
968
Ахметзянов М.И., Шарифуллина Ф.Л. Касимовские татары (по генеалогическим и этнографическим
материалам). С. 197.
969
Впоследствии Ахмед-Зиятдин Тухватуллин Сафаров числится военным имамом Виленского военного
округа в реестре мечетей и молитвенных домов, куда направлялись метрические книги из ОМДС.

305
обратился к имаму костромской мечети, и тот дал адрес муллы Махмуда
Юсупова, с которым они учились в медресе и который проживал тогда в
Нижегородской губернии».970 Конечно, Тухфатулла Сафаров, 1822 г.р., никак не
мог учиться вместе с М. Юсуповым, 1878 г.р., так что возможно, рекомендацию
оставил как раз уезжавший Зиятдин Сафаров. Дополнительная информация
уточняет, что выходец из с. Антяровка М. Юсупов учился в медресе 10-го
прихода Казани у Салихджана Баруди, брата Г. Баруди.971 Своевременный приезд
Махмуда-хазрата в Ярославль способствовал тому, что процесс землеотвода и
дальнейшего строительства городской мечети успешно продолжился, в результате
чего в 1910 г. здесь появилась деревянная, а в 1914 г. – каменная мечеть.
Несколько неожиданным следует признать юго-западное направление
проникновения нижгар – на территорию нынешней Украины и пограничных с ней
российских регионов. Так, в канцелярию Харьковского губернатора в 1861 г.
поступило прошение, в котором татары уведомляют, что на время приезда на
харьковские ярмарки они избрали «для исправления треб по обряду
магометанской религии» имамом Девлятбея Исмаилова, крестьянина из д. Кучки
[Кочко-Пожарки] Сергачского уезда.972 В 1912–1914 гг. татарская община
Николо-Мариупольского горного и металлургического общества безуспешно
добивалась согласия властей на выделение помещения для молитвенных
собраний. Во главе общины стоял мулла Абдулхаер Абдулжаббаров,
проживавший в г. Мариуполе выходец из с. Камкина.973 Еще южнее проникли
выходцы из Ново-Мочалея, которые на рубеже XIX–ХХ вв. установили прочные
связи с Крымом. Так, Юсуф Исмаилович Рахимов, родившийся в с. Новый
Мочалей (по разным версиям, в 1870 или 1880 г.), учился в Буинске и Стамбуле, в
1899 г. по рекомендации И. Гаспринского поселился в Севастополе. Став здесь
имамом, он инициировал строительство мечети в 1909 г., лично принимая участие

970
Черновская В.В. Мусульмане Ярославля. – Ярославль, 2000. С. 34.
971
Хайретдинов Д.З., Мухетдинов Д.В. Юсупов Махмуд // Ислам в центрально-европейской части России.
Энц. словарь. С. 355.
972
Брагин Р. Сотворенная, разрушенная и воссозданная – соборная мечеть Харькова // URL:
http://www.islamrf.ru/news/culture/history/669/ (сайт «Ислам в РФ»). [дата обращения 12.02.2016].
973
Загидуллин И.К. Махалля в промышленных поселениях в Европейской части России и Сибири (XIX –
начало ХХ вв.) // Татарские мусульманские приходы в Российской империи. – Казань, 2006. С. 82, 98.

306
в возведении здания в египетско-мамлюкском стиле, открытого в 1913–1914 гг.
Он же добился открытия медресе – севастопольской татарской народной школы,
где затем и преподавал. Этот имам в совершенстве владел арабским, персидским,
турецким, русским и татарским языками. В его доме гостил эмир Бухарский во
время совершения им паломничества в Мекку. Он был арестован в 1937 г. как
«турецкий шпион» и умер в тюрьме 19 февраля 1943 г.974
В начале ХХ в. «повышение требований к имамам», то есть к их
религиозным и светским познаниям, становится заметной чертой мусульманских
общин. Именно с этим обстоятельством связано «приглашение имамом в Курск в
1914 г. Камалетдина Басырова» из с. Ключищи и муэдзина Белялетдина
Салахетдинова из с. Овечий Овраг.975
«Нижгарской» по происхождению была и Криушинская мечеть в Астрахани
(до революции носила №14). Ее имамами были выходцы из Нижегородчины:
уроженец с. Кочко-Пожарки Н. Асфандияров и уроженец с. Шубино Ж.
Абдулжаббаров. Основателями мечети были выходцы из Сергачского уезда
Нурмухамед Асфандияров, Хасян Мифтахетдинов и Хабибулла Абудшиев.
Предшественником мечети был молитвенный дом в доме торговца Хусяина
Нижметдинова, официально признанный властями в 1897 г.976 По всей видимости,
как и в других регионах, нижегородские татары проживали в Астраханской
губернии, начиная с XVIII в., обособленно от других субэтносов татарской нации;
местные этнографы В.М. Викторин и А.В. Сызранов фиксируют в своих работах
их самоназвание «неджгарлар»977, в котором легко узнается «нижгарлар» –
нижгары.
Имамы соседних мечетей возражали против возведения Криушинской
мечети, однако в итоге в 1904 г. власти разрешили ее строительство в камне и

974
Мухетдинов Д.В. Рахимов Юсуф // Ислам на Нижегородчине. Энц. словарь. С. 144; Эмин А.
Путешествия по неизвестным страницам истории Севастополя. – Симферополь, 2010. С. 12–13, 20–21, 24, 40.
975
Хайретдинов Д.З., Макаров Д.В. История ислама в Курской области // Ислам в центрально-европейской
части России. Энц. словарь. С. 106.
976
Имашева М.М. Криушинская мечеть и ее первый имам (из истории мусульманской общины Астрахани
начала ХХ века) // Исламоведение. – Махачкала, 2014, №3. С. 36-37.
977
Викторин В.М. Татары // Астраханские известия. – Астрахань, 7.04.1994, № 14 (170). С. 5; Сызранов
А.В. Ислам в Астраханском крае: история и современность. – Астрахань, 2007. С. 32.

307
богослужебное здание было построено к 1907 г.978 Аналогичная ситуация
складывалась и в Москве, когда группа мусульман во главе с имамом
Бедретдином Алимовым, происходившим из Овечьего Оврага, в 1894 г.
обратилась к властям с просьбой разрешить строительство второй мечети (в
настоящее время – Соборная мечеть Москвы). Сначала имам действовавшей в
Замоскворечье мечети заявил, что «мой помощник мулла Алимов, не слушая
меня, сделал шаг об открытии [новой] молельни». В последующем он
высказывался более определенно: «ходатайствующие татары – исключительно
временно приезжие, …нижгородцы и часть симбирцы, живут …по 40 – по 50
человек на одной небольшой квартире, складываясь между собою по рублю за
квартиру, ради близости площадного рынка… И это площадное татарское
общество желает открыть приход, не имея ни малейшей оседлости».979 Итак, хотя
в целом речь идет о конкуренции соседствующих приходов, мы видим и
субэтническую подоснову конфликтов имамов – представителей одного и того же
татарского этноса. Несмотря на это, нижгарам удавалось возглавить многие из
значимых мусульманских приходов империи.
В поисках религиозных знаний нижгары отправлялись очень далеко от
своей родины, иногда буквально выполняя приказ пророка Мухаммада всем
последователям ислама: «Ищите знания даже и в Китае». Например, упомянутый
Бедретдин Алимов в начале ХХ в. отправил своих сыновей Сафу и Абдурахмана в
Китай, а именно в Кульджу, под предлогом сбора денег для строительства
нынешней Соборной мечети столицы, которую он затем возглавил. Так как
заранее было известно, что финансирование проекта полностью осуществит купец
1-й гильдии Салих Ерзин, родом из с. Азеево, то будущие имам-хатыб и муэдзин
Московской мечети в Выползовом переулке отправились в поездку в основном
для повышения своих религиозных познаний.980
В нашей таблице значится и город Самара, но история нижгар в этом городе
остается пока неизученной. Так, Наджиб Хабибуллин – сын ишана из Сафаджая
978
Криушинская мечеть сохранилась до сих пор, но в 2004 г. руководство местного муфтията передало ее
под нужды азербайджанской общины и в настоящее время она является шиитской мечетью.
979
Центральный исторический архив Москвы (ЦИАМ). Ф. 16. Оп. 84. Д. 179. Л. 36об., 39, 39об.
980
Хайретдинов Д.З., Мухетдинов Д.В., Маркус С. В. Алимовы // Ислам в Москве. Энц. словарь. С. 13.

308
Хабибуллы Альмухаммятова – был одним из организаторов создания 3-го
прихода в начале ХХ в. Впоследствии, уже в 1923 г., он стал муллой Самары, в
которую он вернулся после долгих лет «имамства» в Кургане.981 Нижгары были
также среди инициаторов строительства мечети 2-го прихода; так, Билялетдин
Фейзуллин (д. Ендовищи Сергачского уезда) и Фаткулла Альмухаметов (с.
Сабачай Курмышского уезда – явно представитель того же клана имамов
Хабибуллиных-Альмухамятовых) числятся среди подписантов ходатайства о
постройке мечети в 1903 г.982
В Кургане вышеназванный Н. Хабибуллин был имам-хатыбом вновь
открытой Соборной мечети города с 1912 г. «Появление во главы местной
общины активного, прекрасно образованного имама и педагога в пятом
поколении ознаменовалось открытием в приходе начальной школы для обучения
детей арабскому и татарскому языкам, основным догматам и обрядам исламской
религии, а в 1913 г. мулла Н. Хабибуллин организовал в Кургане и
мусульманскую библиотеку».983
Имамы из числа нижгар, как видно из таблицы, выступали инициаторами
строительства мечети и в имперской столице, начиная с 1860-х гг. Одному из них,
Мухаммед-Зарифу Юнусову, посчастливилось за год до смерти стать первым
имамом новопостроенной Соборной мечети Санкт-Петербурга, которая
возводилась невообразимо долго, с 1881 по 1913 гг., когда открылась вчерне. Его
земляки-нижгары добились возведения мечетей в Ярославле и Твери,
попытавшись сделать то же самое в Вологде, Иваново, Курске, Калуге (но
царские власти не позволили этому свершиться). По-видимому, гораздо больше
было регионов и городов, где имамы-нижегородцы действовали неофициально и в
условиях отсутствия мечетей.
Особо отметим военных имамов. Среди них, например – уроженцы с. Пица
Хусаин Сеид-Бурхан, штатный мулла Московского военного округа в 1909–1917

981
Денисов Д.Н. Мусульманская община Кургана в прошлом и настоящем // Этнопанорама. – 2010. № 1–2.
С. 77–80.
982
Сафаджай. Династия Хабибуллиных. 200 лет служения людям. Альбом фотографий / Отв. за вып. Д.В.
Мухетдинов. – Н. Новгород, 2007. С. 170, 174.
983
Денисов Д.Н. Мусульманская община Кургана в прошлом и настоящем. С.77-80.

309
гг. (тот самый, которому местная легенда приписывает происхождение от
касимовских султанов), и Жафар (Джафар-Садык) Багаутдинов (1870–1939),
штатный военный мулла Приамурского военного округа с 1909 г.984 Будучи
сыном одного из имамов Пицы Багаутдина Шарафетдинова (1848 г.р.), Ж.
Багаутдинов обучался религии в медресе Казани и Уфы, а впоследствии проживал
в Харбине985 и Владивостоке. В последнем городе в 1916 г. он ходатайствовал
перед губернатором о выделении земли для строительства мечети, и вопрос был
разрешен положительно; но в связи с революцией проект строительства мечети во
Владивостоке осуществить не удалось.986 После революции Багаутдинов занимал
пост товарища (заместителя) министра просвещения по связям с мусульманским
населением в правительстве Дальневосточной республики.987
Судя по ситуации в Петербурге, нижгары часто становились имамами
первоначально именно в качестве военных мулл. Возможно, это связано с
большим числом военнослужащих из числа нижегородских татар. Показательно
назначение 1834 г. к военным нижним чинам Нижнего Новгорода на период
ярмарки в качестве имама – ахуна Азеево Рахматуллы Ягудина (внук чембилеевца
Тимергали Сафарова и брат костромского имама Тухфатуллы988), муэдзином –
муллы с. Большое Рыбушкино Мухаметши Мунжафарова. Мухтасибами («для
соблюдения порядка» между духовными лицами) были: Сагит Валитов из Казани
и Гизетулла Абдулгазов из с. Актуково. «Так продолжалось до 1853 г., пока
нижние чины не избрали себе постоянного общественного муллу».989 Судя по
соотношению имамов и их происхождению, они обслуживали именно
военнослужащих-мишарей. Действительно, огромные по численности списки
рекрутов 1812–1813 гг. и солдат, воевавших в I мировой войне990 – уроженцев
нижегородско-татарских аулов, подтверждают сказанное выше. Не случайно и то,
984
Абдуллин Х.М. Мусульманское военное духовенство в конце XIX – начале ХХ веков // Татарские
мусульманские приходы в Российской империи. С. 274.
985
Беляев У.Б. Не забыть нам Пицу родную. – Казань, 1995. С. 25.
986
Ишмухамедов А. Ислам в Приморье // Истина (Хакыйкать): регион. обществ. газета мусульман Урала и
Сибири. – Первоуральск; Тюмень, 2011, июль, № 7 (97). С. 3.
987
Сенюткина О.Н. Шарафутдинов Багаутдин // Ислам на Нижегородчине. Энц. словарь. С. 197–198.
988
Ахметзянов М.И., Шарифуллина Ф.Л. Касимовские татары (по генеалогическим и этнографическим
материалам). С. 197.
989
Загидуллин И.К. Мусульманское богослужение... С. 67–68.
990
Сенюткина О.Н., Гусева Ю.Н. Нижегородские мусульмане на службе Отечеству. С. 47–54.

310
что имам Костромы Тухфатулла Сафаров – по происхождению из нижгар – в
течение нескольких лет в 1890-е гг. являлся военным муллой при управлении
Нижегородского уездного воинского начальника, ежегодно бывая в Нижнем
Новгороде «для исполнения духовных треб среди воинских чинов мусульман».991

***
Думается, сказанного вполне достаточно, чтобы понять: подвижничество во
имя веры стало важнейшей идеей для нижегородских татар, которые в имперскую
эпоху развивались именно как этноконфессиональная общность, хотя на фоне
других частей татарской нации это не очень заметно. Возглавляя мусульманские
приходы, добиваясь строительства мечетей и медресе и финансируя этот процесс
по всей Российской империи, нижгары не только выполняли свои религиозные
обязанности, но и становились своеобразным «локомотивом», который двигал
вперед всю местную умму и консолидировал ее в независимости от ее
этнического содержания.

991
Шарифуллина Ф.Л., Валиулин А.Г. Сафаров Тухфатулла // Ислам в центрально-европейской части
России. Энц. словарь. С. 256.

311
 ГЛАВА XI. ДУХОВНЫЕ ТРАДИЦИИ НИЖЕГОРОДСКИХ ТАТАР

Как уже было сказано в предыдущей главе, начиная с XVII в.

нижегородские татары имели все признаки этноконфессиональной группы и их
этническое развитие происходило под сильнейшим давлением идеологии
религиозного обособления от окружающей социальной среды. Сказанное в
первую очередь относится к нижгарам, проживавшим на землях своей
исторической родины – Нижегородской и северной части Симбирской губерний, а
также в рамках землячеств в крупных российских (немусульманских) городах. В
иных местах – на землях Татарстана, Башкортостана, в тех районах Поволжья и
Приуралья, где нижгары смешивались с другими группами татарской нации, –
национальная составляющая сумела оказать некоторое, иногда довольно
значительное влияние на развитие исследуемого нами субэтноса. Но исторически
сложившееся ядро – условно говоря, нижегородские нижгары – не приобрело
четко выраженного этнического самосознания, которое было замещено
конфессионом «мөселман» («мусульмане»); понятие «татарского языка»
сменилось равноценным, как казалось долгие десятилетия вплоть до конца ХХ в.,
понятием «мусульманского языка»; и вся этническая культура сложилась как
вторичная по отношению к культуре религиозной.
Приведем свидетельства Т.Г. Масленицкого конца XVIII в.; вместо
комментариев по ходу текста расставим знаки восклицания. Вот что он пишет о
быте татар-мишарей Симбирской губернии: «Алкоран приучает их наблюдать
чистоту, которая кажется и непомерна [!]. Они должны ежедневно несколько крат
[!] мыться... Обыкновенно едят они в день 4 раза, причем сидят на полатях около
яств на цыпках же. Как пред едою [!], так и после оной моются и молятся [!].
У зажиточных людей живет и ест женский пол особливо [!]. Когда идут
женщины их по улице, то лицо занавешивают [!]. Да и дома не кажутся [!], разве
муж прикажет то сделать в отменную почесть своему гостю... Сверх сего бывают

312
у них праздник весною пред начатием яровой пашни, называемый сабан, которой
они в сей праздник ставят пред собой мизгит [!], в некотором от него расстоянии
столы и на них из разных круп молочные приготовления. Около 2-го часа
пополудни, севши за те столы и держа каждый из них пред глазами своими руки с
разнутьми пальцами наподобие книги, поют молитвы [!]... А потом девицы и
молодые женщины на пространном месте около мизгита [!] по их обыкновению
играют в разные игры...
Во всяком году постятся они двести пять дней [!], в которые не столько
разбирают пищу, сколько вообще от ядения и пития воздерживаются до самого
заката солнца... От молитвы никто нарочно не отгуливается [!]. Если же что-
нибудь в том кому воспрепятствует, то он молится уединенно в доме или в поле
[!]. [Во время молитвы] сидят они больше на цыпках, а иногда встают и
кланяются низко. И долго [!] в сем положении пребывают, да и сверх того [!]
приклоняют лицо свое несколько крат и к самой земле»992.
Мы намеренно не стали цитировать отрывки, касающиеся соблюдения
поста в месяц рамазан, проведения обряда жертвоприношения в праздник Курбан-
байрам, чтения никяха при бракосочетании, приглашения муллы на
имянаречение, отпевания умерших, похорон и проведения заупокойных
маджлисов, – исламские праздники и основные моменты жизненного цикла у
татар и без того прекрасно изучены. Наше внимание приковано лишь к тем
сюжетам, которые подчеркивают особую, можно сказать – запредельную для
россиян религиозность этой группы татар. Они читают обязательные молитвы
«долго», затем молятся «сверх того», при этом активно практикуют и
индивидуальные молитвы; постятся две трети дней в году – то есть явно и
многократно превышая установленный шариатом срок обязательного поста в 30
дней (в течение рамазана). Принятие пищи, многократное омовение, проведение
праздника – все освящено религиозной традицией, ни один элемент быта не
обходится без постоянного произнесения молитв. Раздельное существование
мужского и женского пола и ношение чадры – еще один интересный штрих к

992
Масленицкий Т.Г. Указ. соч. С. 398, 404–405, 408, 409.

313
нарисованной картине полномасштабного проникновения исламской религии в
жизнь данной группы татар.
Безусловно, этим описанием мы не пытаемся противопоставить татар-
мишарей Нижегородской и Симбирской губерний другим группам татарской
нации, но лишь подчеркиваем элементы такого симбиоза этничности и
конфессионализма, которые в итоге привели этот субэтнос к особой форме
ментальности, когда всё и вся пронизаны религиозными сюжетами. Теперь самое
время ответить на вопрос, каких же именно татар посетил Т.Г. Масленицкий,
оставивший нам столь подробное описание быта и традиций части наших
предков. В его работе сказано, что «бывают у них с половины мая месяца до
окончания июня увеселительные собрания, называемые Цзийны. Тогда выезжают
они на степь, и там молодые люди проезжаются на иноходцах и рысаках. А
некоторые из знающих грамоте поют стихи»993. Таким образом, перед нами – не
просто татары-мишари, практикующие джиены в отличие от казанских татар, но
именно цокающие мишари, назвавшие перед автором свой праздник с
характерным выговором.
Неудивительно, что со времен раннего средневековья идеи ишанизма
заняли в нижгарском сельском сообществе господствующие позиции. Их
носителями выступали абызы и ишаны, затем имамы из числа династий,
возводящих свой род к «святым людям». В народе эти понятия довольно часто
смешивали, так что впоследствии к любому мулле обращались с использованием
слова «абыз, абзы»; к Новому времени данное слово превратилось в синоним
слова «дядя», хотя до сих пор его исконное значение не забыто. Так, оно может
использоваться при обращении людей старшего возраста к молодым имамам, что
создает превратное впечатление у тех, кто считает «абзы» лишь калькой
литературно-татарского «абый» – дядя. В целом ишанизм сохранялся у нижгар
вплоть до Новейшего времени.
О влиянии ишанов и абызов написано немало. По народным поверьям,
ишан, или в татарском варианте – «авлия» (святой, праведник), мог снять порчу

993
Там же. С. 405.

314
от сглаза, заговаривать зубную и головную боли, по тайным знамениям
предсказывать какие-то события и т.д. Вера в способности этих людей помочь
человеку в трудную минуту привела к тому, что к ним стали обращаться по
любому значительному поводу. Иногда к ним приходили с просьбой растолковать
отдельные неясные моменты из снов. Чаще всего это происходило, когда во сне
человеку являлся его умерший родственник, сосед, знакомый; поступки, слова
покойного воспринимались в аллегоричной форме как знак или указание к
действию. Так, если приснившийся родственник «обижался» на семью, следовало
собрать меджлис и почитать Коран в его память. «Освятить» новый дом,
прочитать молитву перед жертвоприношением мелкого и крупного рогатого
скота, дать имя новорожденному, благословить начало любого крупного
мероприятия, прочитать молитву на кладбище за упокой души, наконец, провести
меджлис и почитать Коран – все это входило в функции ишана, который
одновременно являлся муллой.
Общеизвестно, что суфизм явился тем компонентом, насквозь
пронизывающим образ жизни человека, даже не считающего себя истово
верующим, который способствовал сохранению религиозности среди большей
части татарского населения. Так, традиция почитания суфийских шейхов в наши
дни, когда самих ишанов в татарской среде давно уже не осталось, привела к
расцвету культа зиярата – паломничества к их могилам, домам и т.п. Например,
одним из таких мест является небольшое по размерам «кладбище святых» –
«авлия каберләре» около с. Старо-Мочалей. По местной легенде, здесь
захоронены некие шахиды, борцы за веру, признанные святыми.994 До сих пор
практикуемое посещение этого места, как считается, укрепляет веру и здоровье
человека, дает ему благодать и помогает в трудных ситуациях. Существует
определенный этикет данного мероприятия, по которому должна быть прочитана
молитва за упокой душ мучеников и всех верующих, и положена садака
(милостыня) в специальное место (на обратном пути вся сумма раздается

994
Милли-мәдәни мирасыбыз: Түбән Новгород. С. 154.

315
малоимущим старикам в селе). Посещается кладбище святых не только татарами
со всех окрестных сел, но и верующими русскими из близлежащих мест.
Еще более крупным зияратом на Нижегородчине является дом Садека
Абдулжалилова в с. Овечий Овраг. Шейх братства накшбандийа, богослов,
философ, основатель и преподаватель медресе в с. Овечий Овраг Садек
Абдулжалилов-Биккинин (1835-1886) являлся один из самых известных шейхов
Нижегородчины XIX в., слава о котором чрезвычайно широко распространена
среди различных групп нижегородских татар вплоть до сего дня.995 Однако в этом
случае мы видим множество искажений старинной традиции, главным из которых
следует признать сам факт посещения дома праведника и забвение старой части
сельского кладбища, где похоронены абызы и ишаны рода Биккининых.
Новообретенным местом зиярата является кладбище шахидов в с.
Семеновка на месте расстрела большевиками имамов и рядовых верующих в 1919
г.
Выше мы уже говорили, что основной территорией действия ишанов
являлись села IV группы плюс Овечий Овраг. Одной из влиятельнейших
ишанских династий было семейство Биккининых. Богословие и философия тесно
связаны между собой, не случайно многие имамы, писавшие теологические
трактаты, так или иначе затрагивали много основополагающих вопросов
философии. Философом называют и одного из самых известных нижегородских
ишанов – Садека Абдулжалилова из с. Овечий Овраг, труды которого, к
сожалению, не сохранились.
Сегодня и личность самого ишана Садека Абдулжалилова, и его дом и
оставленные им некогда вещи превращаются в объект грубого фольклора,
лишенного и намека на сакральность, и тем более не имеющего ничего общего с
исламской культурой и верой. В действительности же институт святых –
достаточно тонкая вещь, к которой надо относиться максимально осторожно;
недаром Коран, упоминая святых людей, даже не называет их по имени (см. суру

995
Сенюткина О.Н., Мухетдинов Д.В. Абдулжалилов Садек // Ислам на Нижегородчине. Энц. словарь. С.
6.

316
«Пещера», где пророк Муса путешествует в сопровождении неназванного
праведника996, или же суру «Муравьи», где безымянный благочестивый человек
помог пророку Сулейману997). При таком подходе, как это делает ряд авторов,
приравнивая это явление к язычеству, опошляется и десакрализуется само
понятие праведности. На самом деле речь должна идти о региональных
особенностях ислама, который, проникая в ту или иную этническую среду, всегда
впитывает местные традиции, преобразовывая их в рамках концепции строгого
единобожия. Ислам в Турции и Сенегале, Судане и Китае, Марокко и Боснии,
Египте и Индонезии, в своих теоретических постулатах основывающийся на
единых концептуальных положениях, в то же время имеет ярко выраженную
этнографическую специфику. Она обусловлена самой географией расселения
мусульман, климатическими и историческими особенностями той или иной
местности, демографией и даже политическим статусом мусульманских общин
конкретных регионов. В связи с этим ведущийся весьма поверхностно поиск
элементов «язычества и идолопоклонства» в нижгарской среде обусловлен, на
наш взгляд, исключительно субъективными оценками отдельных авторов. Без
четкого и терминологически тщательно выверенного анализа тех или иных
явлений представить их подлинную суть в дихотомии политеизм/монотеизм
невозможно. Возвращаясь к теме зиярата в с. Овечий Овраг, следует заметить, что
изменить сложившуюся конъюнктуру вокруг него призвана просветительская
деятельность имамов Духовного управления мусульман Нижегородской области,
одним из результатов которой стали научно-богословские Абдулжалиловские
чтения марта 2009 г.
В отличие от более ранних суфиев нижгарские ишаны Нового времени в
основном приветствовали методологические и концептуальные реформы в
исламе, проходившие у татар в рамках движения джадидизма. Так, ишан из с.
Петряксы Хамидулла Альмушев с пониманием воспринял обновленческие
методы молодого имама с. Петряксы Вафы Сабирова (1885–1966), только

996
Коран, 18:60–82.
997
Коран, 27:40.

317
окончившего казанское медресе «Мухаммадия», который преподавал в местном
медресе по новому – джадидскому методу. Более того, он оказал ему важную
моральную и материальную поддержку, в том числе выдав за него свою дочь.998
Сам Хамидулла Альмушев (1855-1929) – богослов и просветитель, глубокий
знаток исламской культуры, имам-хатыб 4-й мечети села Петряксы, основатель и
преподаватель местного медресе, известного как «медресе Хамидуллы», в свою
очередь, являлся зятем ишана Садретдина Аллямова (1846–1930) из с.
Петряксы999, который обучался у шейха тариката накшбандийа Гали ат-Тюнтяри.
Альмушев прославился как просветитель, основатель и преподаватель медресе в
Петряксах, автор книги «Хадж-наме», в которой описано его путешествие и
паломничество в Мекку и Медину. Из его записей мы узнаем, что, оказывается, у
российских татар на территории нынешней Саудовской Аравии в конце XIX в.
были свои вакфы (неотчуждаемое недвижимое имущество религиозного
назначения): «(Татары) построили в Медине медресе под названием «Казанлы»,
учредили должности имама, муэдзина... и приобрели много зданий, чтобы
(доходы от них) шли в пользу студентов. В целом (медресе принадлежит) до
пятнадцати домов».1000 Авторитет, которым пользовался этот богослов, был столь
велик, что консулы Турции и Франции в Феодосии пришли на вокзал со своими
семьями проводить Х. Альмушева во время его возвращения домой.
Аналогично по отношению к джадидизму, и даже в еще более значительной
степени, развивалась ситуация в соседнем Сафаджае. Здесь сам имам Мухсин
(Мухиссунят) Хабибуллин (1871–1937) в 1907 г. открыл новометодное медресе.
Классы были оборудованы партами (в тех медресе, которые работали на основе
бухарской методологии, ученики сидели на коврах), досками, глобусами,
микроскопами и другими учебными принадлежностями. Не случайно, что после

998
Хайретдинов Д.З. Духовно-образовательные традиции нижегородских татар // Вестник Московского
городского педагогического университета (МГПУ). Серия Исторические науки. – №1 (17). – М., 2015. С.36.
999
Алимова Й., Сенюткина О.Н., Мухетдинов Д.В. Альмушев Хамидулла // Ислам на Нижегородчине.
Энц. словарь. С. 18–19.
1000
Альмушев Х. Хадж-наме // Хадж российских мусульман. № 1. – Н. Новгород, 2008. С. 61.

318
октябрьского переворота 1917 г. именно это медресе стало основой для создания
Татарского педагогического училища.1001
На мировоззрение ишанов Нового времени повлиял выдающийся уроженец
этого села, ученый с широчайшим спектром знаний, предтеча джадидизма Хусаин
Фаизханов (1823-1866). Это следует из того факта, что отец М. Хабибуллина,
ишан Хабибулла Альмухаммятов сам учился у Х. Фаизханова (равно как и у Ш.
Марджани), и использовал в процессе преподавания (в здании мечети) зачатки
джадидского метода образования.1002
Фаизханов был предшественником новометодного образования (усуль
джадид), во главе угла которого стоял звуковой метод обучения. Он первым из
татарских просветителей, убедившись в преимуществе европейской системы
обучения, пришел к мысли о необходимости перенесения европейских методов
образования на татарскую почву. Зимой 1862–1863 гг. он написал специальную
работу «Ислах аль-мадарис», которой подготовил почву для джадидского
медресе.1003
К общедоступной информации про Х. Фаизханова стоить добавить
интересные детали. Обратим внимание на его взаимоотношения с Ш. Марджани.
Общепринято считать, что они строились по схеме «учитель – ученик», которая в
исламском (и вообще восточном) мире преисполнена особого рода почтением
юных учеников к своим старшим наставникам-мудрецам. В данном случае эта
схема не совсем такова: дело в том, что Фаизханов лишь на 5 лет моложе
Марджани (раньше исследователи не подозревали об этом, так как датой
рождения Хусаина-хазрата считался 1828 год, то есть его нечаянно «состарили»
на 5 лет1004). Следовательно, они общались между собой скорее как ровесники,
хотя Фаизханов, будучи человеком чрезвычайно почтительным и воспитанным, в

1001
Мухетдинов Д.В., Сенюткина О.Н. Хабибуллин Мухсин; Хабибуллины // Ислам на Нижегородчине.
Энц. словарь. С. 184–185.
1002
Мухетдинов Д.В., Сенюткина О.Н. Альмухаммятов Хабибулла // Там же. С. 18.
1003
Хайретдинов Д.З. Духовно-образовательные традиции нижегородских татар // Вестник МГПУ. Серия
Исторические науки. С.36.
1004
Сенюткина О.Н. Хусаин Фаизханов: Детство. Деревня Сабачай // Хусаин Фаизханов. Жизнь и
наследие. – Н. Новгород, 2008. С. 124–126. Кстати, обнаружившая реальную дату рождения Хусаина-хазрата д.и.н.
О.Н. Сенюткина в 2005 г. была награждена специально учрежденной премией им. Х. Фаизханова, став ее первым
лауреатом.

319
своих письмах всегда обращался к адресатам исключительно в традициях
восточного пиетета. Например, он писал сафаджайскому ишану Хабибулле
Альмухаммятову, который был моложе него на 20 лет: «если Вы снизойдете до
Вашего униженного с ног до головы друга и захотите узнать, как у него дела...»,
«я посмел написать Вам... письмо», «с нижайшим поклоном»1005 и т.п.
Вероятно, на общение между ними влияло и происхождение самого Ш.
Марджани, который, как известно, по матери был мишарином1006, и память о его
учителях, среди которых мы видим одного из крупных имамов с. Чембилей
(старейшего имама мечети в этом селе из числа зафиксированных документами)
Курбангали б. Мухаммеда б. Мансура аль-Чунбяли (? – ок. 1863).1007
До недавнего времени также было не совсем понятно, кто именно из них
двоих – Фаизханов или Марджани – первым описал историю Булгарии,
Казанского и Касимовского ханств. Как считали в начале ХХ в. Р. Фахретдин и Г.
Губайдуллин, Фаизханов оказал влияние на становление Маржани как историка и
идеи этих двух ученых [Марджани и Фаизханова] «в необычайной степени
похожи».1008 Сегодня ученые восстановили истину и в этом вопросе: оставшиеся в
свое время неопубликованными труды Фаизханова «История Казани» и
«Касимовское ханство» «дошли до татарского народа, можно сказать, в полном
виде, посредством» книги Ш. Марджани «Мустафад аль-ахбар фи ахвали Казань
ва Булгар». Ученые Татарстана считают по этому поводу: «Совершенно не стоит
удивляться, оценивая это с позиций лишь современности, тому факту, что в
состав “Мустафад аль-ахбар...” Шихабутдина Марджани вошли работы по
истории авторства Фаизханова. Излишние разговоры на эту тему, по нашему
мнению, абсолютно неуместны и не нужны».1009

1005
Сафаджай. Династия Хабибуллиных. 200 лет служения людям. Альбом. С. 147.
1006
Отцом его матери был мулла Абдуннасыр б. Сайфульмулюк б. Музаффар б. Муртаза б. Гали б. Юсуф
аль-Джабали, выходец из с. Ст. Чукалы Симбирской губернии. Сам Марджани указывал про своего деда, что
«родом он из Горной стороны», под которой в то время понималась правобережная часть Волги, населенная
татарами-мишарями. См.: Марджани Ш. Указ. соч. С. 281.
1007
Шигабутдин Марджани / Отв. ред. И.Хайруллина. – Альметьевск, 1998. С. 36; Сенюткина О.Н.
Курбангали-мулла и его семья // Ислам на Нижегородчине. Энц. словарь. С. 85.
1008
Хөсәен Фәезханов: тарихи-документаль җыентык. (Хусаин Фаизханов: историко-документальный
сборник) / Отв. ред. Р.Мәрданов. – Казань, 2006. С. 9.
1009
Там же. С. 10, 15 / Мәрданов Р. «Хөсәен Фәезханов» китабы. [Предисловие].

320
Схема 7 – Влияние Хусаина Фаизханова на российскую науку
и развитие татарской нации

В Казани: становление Ш. Марджани как историка;

первые идеи о модернизации исламского образования;
впоследствии – создание первых в татарской историографии
научно обоснованных трудов по истории
Волжской Булгарии и Казанского ханства

В Петербурге: обоснование и разработка реформы

исламского образования – впоследствии усул аль-джадид;
работа по сближению исламского богословия
и востоковедения; обогащение тюркской лингвистики;
работа в востоковедческо-библиографической сфере

В Москве: «воскрешение из небытия» грамот крымских

ханов и царевичей, их прочтение и письменная каллиграфическая
фиксация, благодаря чему многие из них сохранились для науки –
несмотря на утрату оригиналов; впоследствии – создание первого
в русской историографии научного труда по истории
Крымского ханства (в соавторстве с ак. Вельяминовым-Зерновым)

Влияние Хусаина Фаизханова

на российскую науку и развитие татарской нации

В Касимове: прочтение эпитафий, собирание полевого материала

по истории касимовских татар; создание первой в татарской
историографии научно обоснованной работы по истории
Касимовского ханства; признание самого факта существования
этого ханства (в отличие от ак. Вельяминова-Зернова)

В Оренбургском крае: сбор казахского В Симбирской губернии: прочтение

фольклора, впоследствии – создание первого эпитафий волжских булгар;
казахско-русского словаря и учебного впоследствии – обоснование
пособия по казахскому языку лингвистического родства булгар
с современными чувашами

Интересны и отношения Фаизханова с академиком В.В. Вельяминовым-

Зерновым в части написания трудов по Крымскому и Касимовскому ханствам.
Вельяминов использовал данные, которые собрал Фаизханов в Касимове в 1860 г.,
как отправную точку для написания 3-го тома своего «Исследования о

321
касимовских царях и царевичах», вышедшего в год смерти Фаизханова, в 1866 г.
О том, что Вельяминов полностью доверял данным Фаизханова, известно из
анализа их совместного труда «Материалы для истории Крымского ханства»
(СПб., 1864), когда академик не счел нужным даже сличать рукописи Фаизханова
с оригиналами из архива российского МИДа.
В общем и целом влияние Х. Фаизханова на развитие татарской нации (да и
всей мусульманской уммы России), с одной стороны, и на российскую
востоковедческую школу – с другой было огромным, хотя до сих пор и не
оцененным. И если имена таких великих деятелей, как Ш. Марджани, И.
Гаспринский, Г. Баруди у всех на слуху, то имя Х. Фаизханова несравненно
меньше известно не только общественности, но и многим ученым (Схема 7).
Книжная ученость нижгар, по сути, остается все еще не изученной
исследователями. Об этом свидетельствуют, к примеру, «Сафаджайские тетради»
– единственный из сохранившихся и известных нам нарративный письменный
источник по истории татарских сел Нижегородчины, до сих пор не
опубликованный. В недалеком прошлом таких источников было много больше.
Вот что пишет об этом факте Т.Г. Масленицкий в XVIII в.: «И всякая почти
[татарская] деревня [Симбирской губернии] знает свои происхождения, а иногда
имеет оные и на письме».1010 Возможно, что подобные оригинальные источники
дожили до конца ХХ в.: как пишет М.З. Хафизов, только в 1988 г. ученые из
Казани обнаружили здесь около 100 источников XIV–XVIII вв., написанных на
татарском, арабском, персидском, тюркском и китайском языках!1011
В главе X мы привели информацию об имаме и мударрисе с. Чуалкиб
Наримане Сулейманове – одном из тех нижгарских имамов, чьи предки покинули
родину и поселились в Башкирии (см. схему 7). В медресе, названном его именем,
было переписано несколько книг, одну из которых – «Мугин аль-хаккям» написал
лично Нариман-хазрат. По-видимому, это произошло в конце XVIII в.1012

1010
Масленицкий Т.Г. Указ. соч. С. 394.
1011
Хафизов М.З. Нижегородские татары. С. 29.
1012
Фәхреддин Р. Асар. Т.1. С. 283.

322
 Итак, хотя по отдельным работам наших современников казалось, что
больше генеалогического древа в XVIII столетии нижгары ничего написать не
могли, представители этого субэтноса являлись и сочинителями богословских
трудов. К сожалению, большинство из них не сохранилось, поэтому об этой
затерянной странице истории нижегородских татар все еще практически ничего
не известно. Нет никакой информации и об используемых нижгарами тамгах,
рудименте доисламской рунической письменности, хотя Т.Г. Масленицкий прямо
указывает на их существование еще и в XVIII в.: «А иногда кладут в той стороне,
в которой положен покойник, над головою и надгробный камень с высеченною
надписью или с одним только заручительным его знаком... тумгам, который
прикладывал он вместо своего имени».1013
Одним из крупнейших духовных центров, занимавшихся распространением
богословской литературы путем переписывания книг, было медресе в с.
Антяровка. Так, здесь в 1816 г. была переписана книга «Джумджума султан»
Хусама Катиба XIV в., которая затем активно распространялась по всему региону.
Она была довольно популярна у нижегородских татар: так, несколько ее
экземпляров в 1980-х гг. были приобретены для библиотеки Казанского
госуниверситета в Большом Рыбушкине – у Нурии Закировой, Ахмята
Ибрагимова и др.1014
Когда рукописная деятельность в процессе тиражирования исламской
богословской литературы в России стала уступать место книгопечатанию,
нижгары также активно включились в эти процессы. Об этом свидетельствует,
например, такой факт: первая публикация книги Таджетдина б. Ялчыгула (1768–
1838, имам с. Малем Мензелинского уезда) «Рисаля-и Газиза»1015 была
осуществлена на пожертвования жителя с. Пара (Актуково?) Сергачского уезда по

1013
Масленицкий Т.Г. Указ. соч. С. 407.
1014
Исламов Р. Списки некоторых тюркских литературных памятников средневековья из древнехранилищ
г. Казани // Гасырлар авазы (Эхо веков). – Казань, 2003, № 1/2.
1015
Представляет собой комментарии религиозно-поэтического труда «Собатель-гаджизин» известного
узбекского поэта и суфия Аллаяра (XVII в.).

323
имени Ризван Малай (или Мәләү). Эта информация приведена в самом издании,
выпущенном в Санкт-Петербурге в 1847 г.1016
В таблице 18 предыдущей главы указан астраханский имам Жиганша
Абдулжаббаров, или Джаббаров. Различные авторы приводят следующие
варианты написания его имени: Жиханша ибн Абдель-Джаббар; Джиханшах,
Джахан-Шах бин Абд аль-Джаббар ан-Нижгарути аль-Хаджитархани. Ему
принадлежит труд «Тарих-и Астрахан» («История Астрахани»), изданный в
Астрахани в 1907 г., на который ссылается целый ряд современных
исследователей.1017 На его принадлежность к субэтносу нижгар указывает нисба:
ан-Нижгарути. Ж. Абдулжаббаров являлся выходцем из с. Шубино
Нижегородской губернии, родился он в 1880 или 1881 г., аттестован в ОМДС 13
августа 1909 г. По версии краеведа М.М. Мухамметшина из с. Шубино, автора
сайта «История села Шубино», он мог быть сыном Абдулжаббара Сейфетдинова
1849 г.р. В июне 1914 г. он стал вторым (после уроженца нижегородского села
Кочко-Пожарки Н. Асфандиярова) и последним в предреволюционный период
имамом Криушинской мечети Астрахани.1018 До этого он был имамом в Киеве.
Газета «Каспий» в феврале 1911 г. написала: «Киевский мулла Джаханшах
Джабаров сообщает, что по инициативе Абдуллы Эфенди Максудова
организован, с разрешения министра внутренних дел, комитет для сбора
пожертвований на постройку мусульманской мечети в Киеве. Киевские
мусульмане давно ощущали нужду в мечети. Для совершения молитв они
собирались, то у одного, то у другого. Теперь комитет организован и уже
приступил к сбору пожертвований».1019 Впоследствии в Киеве была организована
«магометанская молельня» по адресу: Лукьяновский пер., 5, в которой Джаббаров
место имама.1020

1016
Гарифуллин Д. Чырагы нур сибә бүген дә (Таджетдин Ялчыголның тууына 240 ел) // Гасырлар авазы
(Эхо веков). – Казань, 2008, № 2. С. 200-208.
1017
Зайцев И.В. Астраханское ханство. Изд. 2-е. – М., 2006. С. 5; Низаметдинова С. Сколько тебе лет,
Астрахань? // Идел. – Астрахань, 1992, № 10–13; Сызранов А.В. Ислам в Астраханском крае: история и
современность. – Астрахань, 2007. С. 53.
1018
Имашева М.М. Указ. соч. С. 44.
1019
Каспий. – Баку. 5.02.1911.
1020
Риндюк Н., Риндюк И. Из жизни мусульман Киева (середина XIX в. – 1917 г.) // Украина и исламский
мир. – Киев. № 5. 2011, август. С. 46.

324
 Возможно, после Астрахани он вновь переехал в Киев, и состоял (видимо, в
1920-е гг.) в переписке с другим именитым выходцем из с. Шубино – Ахметзяном
Мустафиным (1902–1986), который являлся имамом Московской Соборной
мечети в период 1956–1986 гг., уговаривая его переехать в Киев. Абдулжаббаров
в Киеве же стал хафизом – знатоком Корана наизусть. Впоследствии имам был
репрессирован в 1937 г. и скончался в Архангельской области. Его трактат по
истории Астрахани русского периода, где автор критикует идеи европейского
интеллектуального превосходства и защищает исламские интеллектуальные
традиции1021, сохранился в единичных экземплярах и нуждается в переиздании.
Своего исследователя ждут труды Мухиссуннята Хабибуллина из с.
Сафаджай – стихи и автобиография. Нет информации и о письменных трудах
имамов начала ХХ в. из с. Петряксы Бедретдиновых, хотя известно, что Абдулла
Бедретдин Петрякси печатался в более позднее время в журнале «Ислам».1022
Помимо богословских и гуманитарных дисциплин, интерес у просвещенных
людей из числа нижегородских татар вызывала и экономическая сфера. Наиболее
яркой фигурой в этой сфере был еще один представитель семьи Фаизхановых,
младший брат Хусаина-хазрата – экономист и просветитель Абдалаллям
Фаизханов (1850-1910). Одним из его выдающихся трудов является «Мухаррик
аль-афкар», опубликованный в Казани в 1893 г. Здесь он развивает идеи труда Х.
Фаизханова «Ислах аль-мадарис» и резко критикует постановку преподавания в
современных ему медресе, ректоры и преподаватели которых никем не
контролировались и зачастую не имели педагогических способностей. А.
Фаизханов считал, что неквалифицированных мударрисов должно сменить
молодое, более образованное поколение преподавателей.1023
Малоизученной остается тема медицинских знаний в среде нижегородских
татар. С одной стороны, нам может показаться, что понятие «медицина» в
современном понимании этого слова у нижгар отсутствовало вовсе. Так, о целом
ряде имамов и ишанов (среди них, например, Садек-абзи Абдулжалилов)
1021
Франк А. Указ. соч. С. 195.
1022
Петрякси Абдулла. Свобода и ислам // Ислам. – Уфа, № 5 (17), сентябрь 1926.
1023
Хайретдинов Д.З. Духовно-образовательные традиции нижегородских татар // Вестник Московского
городского педагогического университета. Серия Исторические науки. – №1 (17). – М., 2015. С.38.

325
сообщается, что они занимались целительством, то есть практиковали исцеление
травами и прочими народными средствами, «отчитывали» больных с
применением определенных методик и т.п. К суфийским методам исцеления от
болезней или недомогания относится, например, способ «выпитого Слова». Для
этого желтые иссушенные цветы шафрана измельчают в порошок, заливают
небольшим количеством воды и заговаривают полученный настой. Затем на
поверхности плоской белой посуды с помощью любого неметаллического острого
предмета пишут молитву, используя настой шафрана вместо чернил. Затем в эту
посуду наливают несколько капель воды и надпись смывается, окрашивая воду в
желтоватый цвет; буквы молитвы растворяются в воде, которую затем выпивает
больной.1024
Но вся эта сфера деятельности является как бы параллельной по отношению
к медицине и не в состоянии полностью заместить ее; есть и другое видение
тематики. Наиболее подробное ее описание сохранилось в записках академика
И.И. Лепехина от 1768 г., когда он побывал в гостях у абыза с. Красный Остров
(ныне Сеченского района Нижегородчины). Среди лекарственных средств,
употреблявшихся имамом, мы видим бобровую струю (которая ныне
рассматривается как антистрессовый препарат), киноварь (сульфид ртути, в
современности применяется как антибиотик), мышьяк, водку, корень
сарсапариллы – тропического растения, широко использующегося как
антивоспалительное и кровоочистительное средство, при лечении болезней
печени, ревматизме, подагре и т.д. Эти препараты, как пишет Лепехин, «татары
покупают у лекарей дорогою ценою, но могут доставать за посредственную цену
чрез друга на Макарьевской ярмарке».1025
А.Ю. Хабутдинов сообщает, что из всех групп татарской нации в XIX в.
высшее и среднее специальное образование, согласно законам Российской
империи, могли получить только пенсионеры (студенты, получавшие финансовые
средства на образование) Башкиро-Мещерякского войска. «По правилам 1836 г.,
1024
Хайретдинов Д.З. Возрождение культурных ценностей ислама в национальном движении и
повседневном поведении татар // Суверенитет и этническое самосознание: идеология и практика. – М., 1995. С.
255–256.
1025
Лепехин И. Указ. соч. С. 102–103.

326
мусульмане (только уроженцы Оренбургской губернии) могли поступать только
на медицинский факультет Казанского университета, как будущие лекари
Башкиро-Мещерякского войска».1026 Несомненно, что в этой группе было
значительное число представителей нижгарского субэтноса, которые так или
иначе обогащали знания и быт и нижегородских татар, и башкир, и всей тюрко-
мусульманской уммы России вообще. Но эта тема все еще ждет своих
исследователей.
В Новое время фактически складывались династии имамов-мударрисов,
поскольку многие преподаватели в сельских школах татарских аулов
Нижегородчины были родом из семей сельских имамов. Среди их основателей
можно назвать Абубекяра Сейфуллина (с. Ендовище), Ильяса Камилова (с.
Тукай), Хамита Бигилдина (с. Ключищи), Хабибуллу Альмухаммятова (с.
Сафаджай) и др.1027 Некоторые из нижегородских имамов получали образование в
казанских и уфимских учебных заведениях, часть училась на Нижегородчине.
Были среди них и выпускники исламских образовательных учреждений Бухары и
Стамбула. Из династий мударрисов вышли в ХХ в. светские учителя, проявившие
способность продолжить процесс обучения в изменившихся условиях жизни
мусульманских общин.

1026
Хабутдинов А.Ю. От общины к нации... С. 52.
1027
Хайретдинов Д.З. Духовно-образовательные традиции нижегородских татар // Вестник Московского
городского педагогического университета. Серия Исторические науки. – №1 (17). – М., 2015. С.38-39.

327
 ГЛАВА XII. ТОРГОВАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ И МЕЦЕНАТСТВО
НИЖЕГОРОДСКИХ ТАТАР В МАСШТАБАХ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ

Становление многих раннесредневековых народностей напрямую связано с

торговыми путями, проходившими через их земли. Не были исключением и
буртасы, занявшие выгодную с географической и экономической точки зрения
территорию средневолжского правобережья. Благодаря этому им удалось
«перехватить» контроль над стратегически важным торговым путем,
связывавшим Волжскую Булгарию и Киевскую Русь.1028
Буртасы торговали как с Европой, так и с Азией; их товары были известны и
на Ближнем Востоке, и в Андалусии. Надо предполагать, что после включения
этого народа в состав Pax Mongolica торговые отношения наиболее активно
развивались с провинциями Золотой Орды, влияние которых прослеживается в
архитектуре города Мохши: Средней Азией, Азербайджаном, Крымом,
Булгарским вилаятом.
Точных данных о том, как развивались различные сферы торгово-
экономической деятельности у потомков буртасов – татар-мишарей – после их
вхождения в состав Московской Руси, пока не обнаружено. Объективному
исследованию этой проблематики мешает и сложившаяся в последние годы
концепция видения социального статуса мишарей исключительно как служилых
татар – воинов, которым по определению было некогда, да и незачем заниматься
торговлей. Однако, во-первых, как мы убедились выше, более половины
нижегородских мишарей составляли неслужилые татары – а представители этого
сословия не были строго привязаны к военной службе, располагали достаточным
количеством свободного времени и были заинтересованы в улучшении своего
жизненного уровня, в том числе и путем ведения торговли. Во-вторых, после

1028
Белорыбкин Г.Н. Торговый путь из Булгара в Киев // Ислам в центрально-европейской части России.
Энц. словарь. С. 304.

328
изменения на рубеже XVII–XVIII вв. фактического статуса служилых татар,
приравненных к ясачным, они очень быстро и в массовом порядке стали
заниматься торговлей. Это было бы невозможным, если бы какая-то значительная
часть субэтноса не занималась подобной деятельностью прежде них, нарабатывая
опыт, связи, познавая географию торговых маршрутов и видов товара.
С другой стороны, именно служилые татары по сравнению с ясачными
обладали более значительным капиталом, позволявшим развернуть широкую
деятельность. Преимущество было у мурз и тарханов, обладавших правом
беспошлинной торговли и ведения всяких промыслов в «низовых» городах – но
только до того момента, пока царское правительство не предприняло ряд мер,
направленных на уничтожение у них тарханных грамот в 1670-х гг.1029
«Ближе к концу XVII в. часть служилых татар уже занималась торговлей,
начав эволюционировать в направлении превращения в буржуазию», – пишет
Д.М. Исхаков.1030 Однако при этом надо обратить внимание на тот факт, что
самим нижегородским татарам продавать, по сути, было нечего, кроме лошадей,
хлеба, меда и кож. Этнографы отмечают, что садоводство и овощеводство у этого
субэтноса до Новейшего времени существовало лишь в зачаточном состоянии –
ни фруктов, ни бахчевых культур на их землях вырастить было невозможно.
Весьма ограниченным было и рыболовство – ресурсы Пьяны и Суры нельзя
сравнить с рыбными запасами Волги. Далее, хотя скотоводство было одним из
самых важных отраслей жизнедеятельности, собственно продукты
мясопереработки по объективным причинам могли иметь лишь ограниченный
круг покупателей: русские и иные народы не интересовались кониной вообще, да
и бараниной – лишь в незначительной степени. В этих условиях многим нижгарам
не оставалось иного выбора, кроме как заниматься куплей-продажей. В
документации нагляднее всего отразилась только одна, самая видимая сфера
такого торгового посредничества – перепродажа земли1031. Между тем природная
смекалистость, языковое родство с купцами из числа казанских татар, бухарцев и
1029
Ногманов А.И. Указ. соч. С. 59.
1030
Исхаков Д.М. От средневековых татар к татарам Нового времени. С. 245.
1031
Баязитов Р.Ж., Макарихин В.П. Нижегородские татары-мишари в Новое время. С. 37; Сенюткин С.Б.
История татар Нижегородского Поволжья... С. 198–200.

329
азербайджанцев и прямое предписание ислама заниматься торговлей, а не
ростовщичеством позволили многим из нижгар сделать себе состояние на
перепродаже товаров на разных ярмарках. Не случайно торговля упоминается Т.Г.
Масленицким на первом месте среди перечисляемых им различных сфер
деятельности татар-мишарей Симбирской губернии в XVIII в.: «по большей части
упражняются они в отправлении разных, позволенных торгов, подрядов и
скотоводстве».1032 Гораздо позже, но к таким же выводам пришли венгерские
ученые; как писала Ж. Какук по материалам И. Куноша начала ХХ в., мишари
«живут с торговли, но не занимаются ремеслами». Мужским идеалом, согласно ее
анализу мишарского фольклора, выступает купец, который может достать для
односельчан различные ценные изделия.1033
Помимо крупнейшего в регионе (и чуть ли не во всей империи)
Макарьевского торга следует предположить участие нижегородских татар и в
других, менее масштабных и малоизвестных, ярмарках, как то: Спасской (с.
Спасское Васильского уезда, торговля воском и медом), Ярило (в Сергаче), в
селах Шокино и Воротынец Васильского уезда, Шарапово, Архангельское
(Ветошкино), Старинское, Субботино Сергачского уезда, Пильна, Жданово,
Ратово, Языково Курмышского уезда и др.; а также на более регулярных и частых
базарах: в Сергаче, селах Спасское (сырые кожи), Большое Мурашкино (кожи и
овчина), Гагино, Большие Пожарки, Большое Андосово, Адашево Сергачского
уезда (торговля «земледельческими произведениями»).1034 На этих торговых
площадках, помимо купли-продажи товаров, произведенных на своих участках,
татары прибегали и к перепродаже. Об этом свидетельствуют источники:
«Татары-скупщики покупают на чистые деньги шерсти, воску, меду, накопленные
в хозяйствах крестьян и помещиков. Продается это все значительно дороже».1035
Но чаще всего среди этих ярмарок упоминается Макарьевская, хотя именно
на ней нижгары не могли составить конкуренцию казанским и касимовским
1032
Масленицкий Т.Г. Указ. соч. С. 392.
1033
Kakuk Z. Das Kaufmannsleben der Mischärtataren. S. 292, 293.
1034
Памятная книжка Нижегородской губернии на 1847 г. С. 184–187, 188–192; Сенюткин С.Б. История
татар Нижегородского Поволжья... С. 207.
1035
Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба.
Симбирская губерния. Ч. II. – СПб., 1868. С. 331.

330
купцам. Лишь те из них, кто оказывался в особо благоприятных условиях,
совершали подлинный прорыв – как в личном финансово-материальном статусе,
так и для нужд мусульманской уммы. В XVIII в. подобное могло произойти
только за пределами Нижегородчины – в Казани, Каргале, Уфе, Стерлитамаке,
Оренбурге. Дело в том, что торговая деятельность уездных служилых татар, по
мнению А.И. Ногманова, уже с первой четверти XVIII в. регулировалась
нормами, установленными для торгующих крестьян, – им запрещалось вести
розничную торговлю, иметь собственные лавки и промышленные заведения, они
платили крупные подати. В отличие от них служилые татары Казани имели право
свободной и беспрепятственной торговли.1036
Так, первый глава Татарской ратуши Казани (административного органа,
фактически явившегося праобразом национального правительства) Якуб
Султангалеев (1717-1788), по сведениям Ш. Марджани и ряда источников,
происходил из мурз нижегородского села Камкино. Он был одним из крупных
казанских купцов и промышленников, торговавшим продукцией своего суконного
завода, кожей и обувью. Благодаря его усилиям в городе практически
одновременно с мечетью Марджани появилось еще одно каменное здание
мусульманского храма (ныне Апанаевская мечеть) и сформировался второй
официально зарегистрированный мусульманский приход Казани. До самой своей
кончины купец опекал новую мечеть, и благодаря его усилиям она превратилась в
подлинное архитектурное украшение города.1037
В XIX в. торговые и, соответственно, материальные позиции нижгар в
качестве мелких и средних купцов значительно выросли. И хотя большинство из
них по-прежнему не могло обогнать крупных торговцев из числа нарождающейся
городской буржуазии Казани, Оренбурга или Троицка, сравнительно с местным
нетатарским населением их жизненный уровень все равно был более высок.
«Татары... очень общительны; склонные более к торгашеству, чем к
земледельческому промыслу, они легче сближаются с другими

1036
Ногманов А.И. Указ. соч. С. 87–88.
1037
Салихов Р.Р., Хайрутдинов Р.Р. Султангалеев Якуб // Ислам на Нижегородчине. Энц. словарь. С. 162–
163.

331
национальностями, однако не теряют своих характеристических отличий:
выучиваясь бойко говорить по-русски и заняв от Русских некоторыя привычки,
Татары крепко держатся исламизма и своих народных обычаев. Многие из Татар
имеют свои поташные и кожевенные заводы, также небольшия суконныя
фабрики. Вообще, по наружности, все Татары зажиточнее Чувашей и Мордвы,
даже и Русских; но в сущности они только живут опрятнее и казистее, имея
самовары, окованные железом красные и синие сундуки, большия перины,
настоящаго же избытка в их хозяйстве не оказывается».1038
Работники-отходники из числа нижгар, по сообщению очевидца, «живут в
больших городах, торгуют шалями, содержат в Москве постоялые дворы, служат
в конторах, в Варшаве торгуют “красным товаром”, а в Астрахани служат
водовозами и живут там семействами. Среди мишарей много портных...
Замечательно то обстоятельство, что татары, благодаря своей трезвости и
относительной честности, больше ценятся “на местах”, чем русские».1039
Рост благосостояния значительной части нижгар сделал возможным
феноменальный рост количества мечетей в их аулах, если рассматривать период с
середины XIX в. по 1917 г. В границах Нижегородской губернии число мечетей
(только в сельской местности) увеличилось с 34 до 73, то есть более чем в два
раза. Без изменений (по одной) осталось их число только в маленьких деревнях:
Кадомке, Красном Яре, Кузьминке, Парше (Тукае) и Трехозерках, а также в
Кочко-Пожарках, где по-прежнему насчитывалось две мечети. В Курмышском
уезде Симбирской губернии мечетей стало 48 (против прежней цифры в 28). Не
изменилось их число в Большом Рыбушкине (4), зато в Малом Рыбушкине и
Старо-Мочалее их число выросло с 1 до 3, в Красном Острове – с 2 до 6. По одной
мечети появилось и в двух выселках из Ново-Мочалея – квартале Яңа-авыл (ныне
вошел в состав Старо-Мочалея) и деревни Дюртюли (иначе – Муравлейка, ныне
исчезнувшая).

1038
Симбирская губерния. Список населенных мест по сведениям 1859 г. С. XXXII.
1039
Альбицкий П.А. У мишарей. Этнографические наброски // Нижегородские губернские ведомости. –
1890. № 31. С. 2–3.

332
 Кстати, последние населенные пункты, возникшие в середине XVIII в., –
единственные чистые выселки у нижгар, начиная с XVIII в., действительно
образовавшиеся в «голом поле» на совершенно новом месте. Демографический
рост, который приводил к малоземелью у каждого нового поколения, вынуждал
нижегородских татар активно мигрировать по всей территории Российской
империи. Там, где проживали старинные их общины и была возможность принять
новых поселенцев, они вливались в их состав. При этом активно поддерживались,
в том числе и материально, установившиеся некогда связи между исторической
родиной и вторичными поселениями. Так, один из уроженцев с. Камкино Исмаил
Абдульман, который считается на своей родине «легендарным купцом»1040, в 1874
г. пожертвовал деньги на ремонт 2-й соборной мечети с. Шыгырданы (ныне
Батыревского района Чувашии).1041
В прочих местах нижгары энергично образовывали новые землячества.
Характерный штрих эпохи – во второй половине XIX в., после либерализации
общественно-экономической жизни во всей империи, они все чаще выезжают
далеко на запад. Здесь, в Петербурге, Финляндии, Эстонии и Польше1042, на
рубеже XIX–XX вв. благодаря торгово-купеческой деятельности возникли
значимые по численности и влиянию общины нижегородских татар. Их особая
важность в истории российской исламской уммы проявилась в годы Гражданской
войны и политических репрессий 1920-х гг.: именно через Финляндию, точнее
членов мусульманской общины этой страны, спасались бегством из советской
России видные деятели российских мусульман, от С. Максуди до М. Бигиева. Все
они гостили у своих братьев – финских нижгар по многу лет, лишь с течением
времени отъезжая в Германию или Турцию.
Основу ныне существующей татарской общины Финляндии заложили
выходцы из нескольких деревень Сергачского уезда Нижегородской губернии,
начиная со второй половины XIX в. Около 1875 г. татары обосновались на
территории Карельского перешейка, который тогда административно являлся
1040
Орлов А.М., Каримов А.А. Камкино: история и современность. С. 64.
1041
Браславский Л.Ю. Ислам в Чувашии. – Чебоксары, 1997. С. 137.
1042
Мухетдинов Д.В. Нижегородские татары в Польше // Ислам на Нижегородчине. Энц. словарь. С. 134–
135.

333
частью автономного Великого княжества Финляндского. В летний сезон они
занимались крестьянским трудом на своей малой родине, на юго-востоке
Нижегородчины, а в зимний период торговали по всей европейской части России
вплоть до Таллина (тогда – Ревеля) и Санкт-Петербурга. Основными предметами
торговли татар были меха и меховые изделия, текстиль, костюмы, ковры.
Хорошие условия для торговли привлекли большое количество татарских купцов
– выходцев из Нижегородчины. Сначала они приезжали сюда с собственными
семьями, а потом к ним присоединялись их более далекие родственники; этот
процесс растянулся до 1925 г.1043
Небольшие общины сложились в поселке Терийоки (ныне – Зеленогорск,
административно входит в состав Санкт-Петербурга) и Выборге. К 1915 г.
Терийоки значился в реестре мечетей и молитвенных домов, куда направлялись
метрические книги из ОМДС. Известно, что здесь более 10 лет вплоть до 1920 г.
проживал со своей семьей один из основателей татарской общины Тампере,
зажиточный купец Зинетулла Имадетдин Ахсен Бёре (1886–1945), уроженец с.
Актуково.
В 1939 г. в разгар Зимней войны по решению финских властей практически
все гражданское население Карельского перешейка было вывезено в глубь
страны. Жители поселка Терийоки оказались в городе Ярвенпяа (в 37 км от
Хельсинки). Именно татары Ярвенпяа в 1944 г. построили первую мечеть в
границах современной Финляндии, которая до сих пор является единственным в
стране отдельно стоящим зданием с минаретами.1044 Татары Выборга после войны
переселились в Тампере и Хельсинки, где к тому времени уже существовали
татарские общины. Подавляющее большинство их членов также составили
выходцы из 5 сел юга Нижегородчины: Актуково, Ключищи, Рыбушкино, Овечий
Овраг и Чембилей. Известны имена ряда имамов Хельсинки (тогда –

1043
Хайретдинов Д.З. Землячества нижегородских татар на западе Российской империи: генезис городских
мусульманских общин в контексте эпохи // Теория и практика общественного развития. №18. С. 181.
1044
Хайретдинов Д.З. Татаро-мусульманские общины Карельского перешейка // LiteraruS – Литературное
слово. – Хельсинки, 2010. № 3 (28). С. 6-8.

334
Гельсингфорса) и Тампере, в частности, уроженцев Актуково и Рыбушкино –
Самиуллы Садритдинова1045, Вали-Ахмета Хакима.
В течение почти 150 лет, прошедших со времени поселения в Финляндии
нижегородских татар, эта немногочисленная община сумела не просто сохранить
свои религиозные и национальные традиции, но и занять значимую социальную
нишу в обществе этой страны. Особо отметим, что вплоть до 1991 г. в этой
скандинавской стране практически не было других мусульман, и именно татарам-
нижегородцам принадлежит пальма первенства в знакомстве Финляндии с
исламом. Так, именно их силами был впервые осуществлен перевод Корана на
финский язык.1046
Обратим внимание: половина татарских сел, выходцы из которых
поселились в Финляндии, входили, по нашей теории, в состав «Большой Пары», а
еще несколько (Овечий Овраг, Ключищи) были так или иначе тесно связаны с
ней. Среди жителей сел этой группы были весьма состоятельные граждане, не
случайно именно актуковцы и антяровцы стояли во главе деятельности по
тиражированию, распространению и печати богословских книг (см. главу XI).
Кроме того, они же первыми из нижгар создавали Мусульманские
благотворительные общества в регионе, хотя результативным этот процесс
оказался только в Финляндии. Эта чрезвычайно популярная на рубеже XIX–XX
вв. форма институционализации нерелигиозных организаций российских
мусульман получила особо широкое распространение в тех регионах, где власти
лояльно относились к активной деятельности татар и башкир, прежде всего в
Оренбургской губернии. Здесь, начиная с 1906 г. (хотя первая попытка была
предпринята еще в 1898 г.) и вплоть до октябрьской революции 1917 г. было
зарегистрировано более 20 различных благотворительных, просветительских и
других мусульманских организаций.1047 Но, хотя и в Оренбуржье имело место
скрытое противодействие властей, оно не шло ни в какое сравнение с фобиями,
1045
Хайретдинов Д.З. Интервью имама Татарской общины Финляндии Рамиля Беляева // Ислам минбаре
(Трибуна ислама). – М., 2011. №4 (185). С. 8.
1046
Хайретдинов Д.З. Финляндский опыт. История появления татар в Финляндии // LiteraruS –
Литературное слово. – Хельсинки, 2007. №4 (17). С. 90–96.
1047
Денисов Д.Н. Мусульманские благотворительные и культурно-просветительские организации
Оренбургской губернии // Ислам на Урале. Энц. словарь. С. 238.

335
царившими в верхах относительно татар Нижегородчины, где власти следовали
принципу «не пущать»!
В марте 1910 г. крестьяне с. Актуково (читай – купцы, в том числе
актуковцы, проживавшие в Петербурге) подали нижегородскому губернатору
прошение зарегистрировать «Актуковское мусульманское благотворительное
общество». Оно преследовало в первую очередь просветительские цели:
«умственное развитие и точное ознакомление крестьян деревни с правами
политическими и экономическими, признаваемыми за ними существующими
законами». Для этого предполагалось открывать новые мектебы и медресе, в том
числе профессионального характера, проводить лекции для лиц обоего пола и т.п.
Среди планируемых задач общества – популяризация юридических познаний,
наилучшее использование всех законных прав, присущих русскому подданному.
Однако пункт, согласно которому общество было открыто для лиц всех
вероисповеданий (!), настолько насторожил губернскую власть, что уже в мае
было решено регистрацию общества «не разрешить». Сегодня, в век
политкорректности и декларируемого конфессионального равенства, подобные
запреты выглядят по меньшей мере странно, но именно они в итоге привели к
крушению империи. Благотворительное общество в Актукове все же удалось
создать и официально зарегистрировать, но произошло это уже летом 1916 г.,
ровно за полгода до февральской революции.1048 Такое отношение властей, на
фоне обострявшегося малоземелья, еще более стимулировало нижгар выезжать со
своей родины, прежде всего в те местности, где обосновались родственники,
односельчане, земляки.
Активно развернулось меценатство состоятельных нижгар, в том числе
направленное во вне исторической родины. Выше в этом контексте уже
упоминались и Я. Султангалеев, построивший Апанаевскую мечеть в Казани, и Х.
Усманов, устроитель медресе «Усмания» в Уфе, и И. Абдульман,
финансировавший возведение мечети в с. Шыгырданы. Последний, кстати, на

1048
Галай Ю.Г. Попытки создания мусульманских благотворительных обществ на Нижегородской земле в
начале ХХ столетия // Исламская традиция: прошлое, настоящее, будущее. – Н. Новгород, 2004. С. 152–155.

336
своей родине, в с. Камкино, путается с кем-то другим – знатным и богатым
уроженцем этого села, который «занимался восстановлением Москвы после
пожара 1812 года».1049 Поскольку И. Абдульман жил много позже, речь должна
идти о другом человеке. По нашей версии, это купец, мурза Хасан Аитович
Мангушев.1050
Около 1818 г. он выкупил домовладение под номером 281 в районе бывшей
Татарской слободы Москвы.1051 При этом его сын Умар и брат Гибятулла
развернули свою деятельность в качестве купцов в Мясницкой части, проживая в
домах русских домовладельцев (известно, что Мясницкая часть в прошлом была
центром, средоточием московской торговли и многие купцы из числа мусульман
стремились торговать именно там).1052 Почему же, будучи обладателями
собственного дома в Пятницкой части, представители этого рода жили в наемных
квартирах далеко от него? Ответ стал мне известен только недавно, когда я смог
локализовать месторасположение старинной, упоминаемой уже в 1712 и 1744 гг.,
мечети в Замоскворечье, которой мусульмане лишились в середине XVIII в.
Мурза Хасан Аитович выкупил владение, где раньше находилась мечеть в Старых
Толмачах, – не столько для себя, сколько для общины. В качестве
Магометанского молитвенного дома домовладение Мангушева функционировало
вплоть до открытия нынешней Исторической мечети (не ранее 1826 г.). Все это
время здесь же, в доме Мангушева, проживал имам молитвенного дома – «мулла
и хатып» Москвы Сейфул-Мулюк Асхапов. Итак, Магометанский молитвенный
дом (мечеть Мангушева) продолжил традицию существовавшей в XVIII в.

1049
Сенюткина О.Н., Мухетдинов Д.В. Благотворительность мусульман Нижегородчины // Ислам на
Нижегородчине. Энц. словарь. С. 29.
1050
В свое время мы предположили, что происхождение семьи Мангушевых – касимовское или казанское.
Однако после долгой работы по истории нижегородских татар мы пришли к другому выводу. В доверенности,
приложенной к Метрической книге московской мечети, «московский купец Мирза Умар, сын Хасана», в 1837 г.
являлся уполномоченным (вакилем) уроженца с. Базлово Нижегородской губернии Б. Алтынбаева в деле
замужества дочери последнего. Еще в 2002 г. нами было выдвинуто предположение, что автором доверенности
был имам мечети с. Камкино Ф. Аминов. Теперь все части этого ребуса оказались соединены и легко разрешились.
Итак, Мангушевы действительно были мурзами, выходцами из Камкина.
1051
Центральный архив научно-технической документации Москвы. Ф.1, Пятницкая часть, вл. 251 н./262.
1052
Хайретдинов Д.З. Мусульманская община Москвы в XIV– начале ХХ вв. С. 133.

337
древней мечети в Старых Толмачах и сам, в свою очередь, послужил
предшественником постоянной каменной Исторической мечети.1053
Назовем еще несколько известных имен из нижгар, спонсировавших
активность мусульманских общин за пределами Нижегородчины. Шиап (Шихаб)
Вахитов, крупный предприниматель из Сафаджая, в 1907–1908 гг. выкупил и
подарил мусульманской общине далекого Нижнего Тагила молитвенный дом (ул.
Ветохиной, 18). Это здание, выполнявшее роль единственной мечети города,
функционировало в таком качестве до 1930 г.1054
В начале ХХ в. большую помощь и поддержку мусульманской общине
Эстонии оказывал влиятельнейший торговец пушниной Сибгатулла Мехдиев
(Мегдиев, Мегдевил, Sibgatulla Mähdyev), который в честь рождения сына
Ибрагима в 1904 г. выкупил участок земли рядом с кладбищем Сизелинна в
Таллине, и здесь было открыто мусульманское кладбище. Он родился в 1863 г. «в
Нижнем Новгороде» (по всей видимости, в одном из татарских сел
Нижегородской губернии – предположительно, в Андреевке); когда в 1939 г. он
скончался, эстонские газеты сообщили, что «умер татарский король».1055 Данное
кладбище было уничтожено после вхождения Эстонии в состав СССР в начале
1950-х гг.
Бикказаков Иксан, предприниматель, общественный деятель родом из
Андреевки Нижегородской губернии, торговавший мануфактурными товарами,
мясом, сырьем и шкурами, был гласным Оренбургской городской думы в 1913–
1917 гг., работал в составе думских комиссий. 23 июня 1909 г. на встрече
оренбургских мусульман с депутатами К.-М.Б. Тевкелевым и А.-М.А.
Топчибашевым был избран в состав комиссии, призванной организовать
финансовую помощь мусульманской фракции в Госдуме. С 1911 г. входил в
состав Попечительского совета вакуфа А.Г. Хусаинова – крупнейшего в
Российской империи вакуфного учреждения стоимостью почти в полмиллиона

1053
См.: Хайретдинов Д.З. Старинные мечети и мусульманские объекты юга Москвы. – М., 2015.
1054
Старостин А.Н., Бикбов Р.З. Мечеть г. Нижнего Тагила // Ислам на Урале. Энц. словарь. С. 194.
1055
Eesti Islamikogudus (Ислам в Эстонии) / Toomas Abiline (Сост. Т. Абилине). – Tallinn, 2008. С. 65, 68.

338
рублей. В 1916 г. И. Бикказаков стал председателем Попечительского совета этого
вакуфа.1056
На самой Нижегородчине татаро-мусульманская «община как социальный
организм продемонстрировала свои позитивные возможности... оказывая помощь
семьям, чьи кормильцы уходили воевать» на фронты Первой мировой войны. В
1916–1917 гг. в татарских деревнях было создано также 9 потребительских
обществ, среди учредителей которых значились имамы и мударрисы.1057
Несмотря на то что нам известны отдельные представители крупного
купечества из числа нижгар, которые оказали весьма существенные услуги по
строительству мечетей и медресе, выпуску книг и финансированию работы
имамов в масштабах всей Российской империи, в целом эта тема все еще ждет
своих исследователей. Возможно, кто-то из них убедит ученое сообщество, что
эта когорта людей была численно велика и по своим финансовым показателям
весьма состоятельна. Пока же мы примыкаем к мнению Ю.Н. Гусевой о том, что в
своем большинстве «нижегородские татары оставались в рамках мелкотоварной
торговли, по масштабам торговых операций и... по размерам доходов... заметно
уступая ...казанским».1058
Основной причиной такого положения дел нам видится отсутствие у нижгар
«своего» города – крупного, достаточно развитого, промышленного и
интеллектуального центра. В других регионах империи такими местными
«столицами» для татар выступали Казань и Оренбург, Уфа и Троицк, Астрахань и
Тобольск. Однако Нижний Новгород имперской эпохи не стал для них таким
центром – возможно, потому что татарам слишком поздно стало дозволено
селиться в нем.1059 Парадоксально, что при этом Нижегородская (Макарьевская)

1056
Денисов Д.Н. Бикказаков Иксан // Там же. С. 65.
1057
Гусева Ю.Н. История татарских сельских общин Нижегородской области в ХХ веке (1901–1985 гг.). –
Н. Новгород, 2003. С. 15.
1058
Там же. С. 12.
1059
Ревизия 1785 г. зафиксировала в Нижнем Новгороде всего 118 постоянно проживающих татар, но и к
1883 г. их численность увеличилась совершенно незначительно – до 183 человек (см.: Сенюткина О.Н.,
Мухетдинов Д.В. Нижегородская городская мусульманская община // Ислам на Нижегородчине. Энц. словарь. С.
129). Скорее всего, татары, зафиксированные в конце XVIII в., были связаны с Макарьевской ярмаркой. В любом
случае, судя по этим мизерным цифрам, полнокровной мусульманской общины в городе не было до рубежа XIX–
XX вв.

339
ярмарка и находящаяся в Канавине Ярмарочная мечеть оказали колоссальное
влияние на жизнь всей мусульманской уммы Российской империи.1060
Тема всероссийских мусульманских съездов, нелегально проходивших на
этой ярмарке в 1905 и 1906 гг., уже достаточно хорошо изучена1061, и добавить к
ней практически нечего – за единственным, но весьма важным исключением. Эти
съезды послужили началом политической партии «Иттифак аль-муслимин»
(«Союз мусульман»), из них выросла Мусульманская фракция в Государственной
Думе, здесь были заложены основы национально-культурной автономии
российских мусульман – но из чего «выросли» сами мусульманские съезды?
Историки знают, что I съезду в августе 1905 г. предшествовали возросшая
активность вернувшегося из Турции в 1904 г. влиятельного и популярного
издателя Габдеррашида Ибрагимова1062 и собрание мусульман Казани от 8 апреля
1905 г., непосредственно постановившего «созвать Всеобщий Всероссийский
съезд мусульман» на Нижегородской ярмарке.1063 Но вопрос все равно остается –
а почему бы организаторам не провести съезд в той же Казани или столице,
Санкт-Петербурге, местожительстве Г. Ибрагимова? Ведь в Нижнем не проживал
ни один из тех, кто принял участие в этом и последующих съездах!
Вот что в этой связи написал С.М. Исхаков: «Вопреки... высокой и
обоснованной оценке [данной Гаязом Исхаки], которую сыграл Нижний Новгород
в процессе становления общемусульманского движения, современные татарские
исследователи пытаются возвысить значение Казани до уровня главного центра
возрождения, символа и духовной опоры татарского народа в начале ХХ в.».1064
Действительно, по словам Гаяза Исхаки, одного из лидеров татарского
национального и мусульманского религиозно-общественного движения начала
ХХ в., Макарьевская ярмарка «превратилась в транзитный [выделено мной. –
1060
Хайретдинов Д.З. Торговая деятельность и меценатство нижегородских татар в масштабах Российской
империи // Приволжский научный вестник. – №12 (40). Ч.1. – Ижевск, 2014. С. 72.
1061
См.: Сенюткина О.Н. Первый съезд мусульман России (к 100-летию проведения). – Н. Новгород, 2005;
Ее же. Третий съезд мусульман России (к 100-летию становления парламентаризма в России). – Н. Новгород, 2006;
Хабутдинов А.Ю., Мухетдинов Д.В. Всероссийские мусульманские съезды 1905–1906 гг. – Н. Новгород, 2005;
Исхаков С.М.Первая русская революция и мусульмане Российской империи. – М., 2007.
1062
Сенюткина О.Н. Первый съезд мусульман России... С. 23–24.
1063
Хабутдинов А.Ю. Общественное движение молодежи у татар-мусульман в начале ХХ века. – Н.
Новгород, 2005. С. 20.
1064
Исхаков С.М. Указ. соч. С. 163.

340
Д.Х.] очаг национальной культуры нашего народа». И, очевидно, встречи, из
которых вырос I Всероссийский мусульманский съезд, проходили на ней в
течение длительного времени.
Сегодня у нас есть доказательства, что у съездов были малоизвестные
«предшественники» – собрания мусульманских купцов и интеллектуалов на
Нижегородской ярмарке. Так, в депеше советника Османского посольства в
России в Главную канцелярию султана Абдель-Хамида II от февраля 1891 г.
рассказывается о «собрании группы мусульман» на Нижегородской ярмарке с
целью обсуждения вопроса об открытии мусульманского высшего учебного
заведения. Собрание созвал миллионер Ахмед-бай Хусаинов, на нем
присутствовали Исмаил-бей Гаспринский (редактор газеты «Тарджеман» из
Бахчисарая), состоятельные купцы Салих Ерзин (москвич родом из Азеева,
построивший на свои средства в 1904 г. вторую московскую мечеть), Абдулвели
Девишев и Хайрулла Костров из Касимова (в реальности основная торговля у них
велась в Москве), Хасан Акчурин (купец 1-й гильдии из Симбирской губернии,
свояк будущего муфтия Г. Баруди) и Мухаммеджан Шарипов из Оренбурга.1065
Исходя из даты докладной записки, мы понимаем, что сама встреча состоялась
летом 1890 г., когда только и могла функционировать Нижегородская ярмарка. В
1890 г. братья Хусаиновы – крупнейшие меценаты в мусульманской умме
Внутренней России – перевели свое открытое за год до того медресе «Хусаиния»
из Каргалы (где были сильны консервативные настроения) в Оренбург.
«Хусаиния» стала одним из самых крупных и влиятельных джадидских медресе
во всей империи, сыграла важную роль в формировании национальной
интеллигенции мусульманских народов нашей страны.1066 Только сегодня мы
понимаем, что развивалось это медресе непосредственно при личном – хотя и
заочном – участии крупнейшей фигуры в джадидизме того времени И.
Гаспринского. И это участие состоялось благодаря неофициальным встречам
мусульманской элиты России на Нижегородской ярмарке, прежде всего

1065
Документы по истории Волго-Уральского региона XVI–XIX веков из древлехранилищ Турции / Сост.
И.А. Мустакимов. – Казань, 2008. С. 313.
1066
Денисов Д.Н., Хабутдинов А.Ю. «Хусаиния» // Ислам на Урале. Энц. словарь. С. 388–390.

341
состоятельных купцов-меценатов (кстати, тот же Гаспринский был зятем богатого
рода симбирских купцов Акчуриных). Скорее всего, такие собрания были не
единичными, а регулярными, и в итоге в момент революции 1905 г. они
автоматически предопределили место проведения всероссийского съезда.
Тесно связанный с Ахмет-баем Хусаиновым малмыжский мещанин
Сабирзян (Сабирджан) Вакасович Бакиров (он выступал доверенным лицом А.
Хусаинова в 1902 г. в Нижегородском архитектурном комитете по вопросу
возведения вакуфных торговых помещений внутри двора Ярмарочной мечети
Нижнего Новгорода), проживавший в Канавино, принял активное участие в деле
появления в Москве Соборной мечети, став одним из софинансистов выкупа
земельного участка под мечеть.1067 В 1906 г. Бакиров, проживавший к тому
времени в Нижнем Новгороде (в Канавино), наряду с Ахмет-баем Хусаиновым и
рядом других крупнейших купцов выступил учредителем Мусульманского
благотворительного общества на Нижегородской ярмарке.1068
В тот период времени в Нижнем Новгороде появились и свои вакфы –
неотчуждаемое, в том числе недвижимое имущество, переданное на религиозные
или благотворительные нужды мусульманской общине. Речь идет об имуществе
Ахмед-бая Хусаинова. В завещании купца, скончавшегося в конце 1906 г., было
сказано: «Передать в общую собственность … медресе «Хусаиния» и нашей
Хусаиновской мечети в Оренбурге номера под названием Хусаиновское подворье,
находящееся на Нижегородской ярмарке, по Нижегородской улице против сада
«Аркадия», купленные мною у Арбекова в 1891 г., и двухэтажные номера со
всеми относящимися к ним постройками, находящиеся в одном дворе с
подворьем, построенные по особому плану, с воротами, обращенными к
Сибирской пристани, с тем, чтобы доходы с этих домов шли на содержание
мечети и медресе».1069

1067
ЦИАМ. Ф. 16. Оп. 84. Д. 179. Л. 49, 53, 55, 57, 60.
1068
Сенюткина О.Н., Загидуллин И.К. Нижегородская Ярмарочная мечеть. – Н.Новгород, 2006. С. 94.
1069
Хайрутдинов Р.Р, Салихов Р.Р. «На нужды моих единоверцев» // Гасырлар авазы (Эхо веков). – Казань,
2001, № 1/2. – С. 19-28.

342
 Огромные размеры Макарьевской ярмарки, многочисленность гостей, в том
числе восточных купцов, создавали превратное впечатление у иностранцев о
Нижнем Новгороде как чуть ли не о мусульманском городе. Так, выходец из
Занзибара Салим бин Абакари, прислужник немца д-ра Бюмиллера,
путешествовавший со своим хозяином в 1897 г. по России, писал в своих
мемуарах: «Из Москвы мы выехали в Нижний Новгород – тоже один из центров
российской торговли. Большинство его жителей – татары. Там много мечетей».1070
Однако вторая (по нашим представлениям) мечеть Нижнего Новгорода – в
Солдатской слободе на Сенной площади (ныне Соборная) – была построена
только в 1915 г. (хотя прошение о ее постройке было подано в 1908 г.), откуда же
у иностранного гостя сложилось впечатление о множестве мечетей здесь? Скорее
всего, Салим б. Абакари принял за мечети торговые павильоны в Азиатском
квартале ярмарки, выстроенные в форме исламского культового зодчества:
огромный среднеазиатский павильон, все купола и 8 стилизованных минаретов
которого были увенчаны полумесяцами; павильон С.А. Прокофьева,
напоминающий индийскую мечеть с минаретом; павильон Г. Адельханова в
форме Лахорской мечети; павильон товарищества братьев Нобель в форме
иранской мечети с отдельно стоящим минаретом. Возможно, в некоторых из них
действительно располагались мусалли – молельные помещения для огромного
числа мусульманских торговцев.
Не исключено, что африканец посетил не только суннитскую Ярмарочную,
но и Шиитскую мечеть. О последней известно следующее: она была открыта на
территории ярмарочного комплекса до 1885 г., скорее всего, внутри огромного,
длиной 230 метров, трехэтажного Персидского караван-сарая (построен в 1868 г.
в Азиатском квартале).1071 Именно тогда ахун Ярмарочной мечети выходец из с.
Пошатово Зямил Самирхан Соколов получил от персидского правительства орден
Льва и Солнца за его усилия по открытию шиитской молельни и заботу о

1070
Салим бин Абакари. Мое путешествие в Россию и Сибирь / Пер. и публ. С. Лизогуб // Азия и Африка
сегодня. – М., 1993. № 10.
1071
Шумилкин С.М. Указ. соч. С. 140.

343
религиозных нуждах персидских купцов.1072 Таким образом, Нижний Новгород в
дореволюционное время был единственным городом Центральной России, где на
законном основании действовала Шиитская мечеть. Однако она не являлась
первой шиитской мечетью в регионе – отдельный молитвенный дом шиитов
существовал еще в бытность ярмарки в Макарьеве в самом начале XIX в.1073
Не стали для нижгар городскими центрами, порождавшими
интеллектуальную и финансово-материальную активность уммы, ни Арзамас, ни
Курмыш, ни Сергач. Почему? Однозначного ответа нет. Возможно, сработала
историческая память, не позволившая татарам, которые некогда назывались
арзамасскими и курмышскими, вернуться в эти места, откуда были изгнаны их
предки. Кроме того, «размах» этих провинциальных городков в Новое время был
уже отнюдь не тот, что наблюдался в средневековье у тех же населенных пунктов,
когда они были стратегически важными военными крепостями.1074 Не секрет, что
огромное количество российских городов к Новому времени давно превратились
в заштатное захолустье. Уровень «развития» таких городков наглядно виден на
примере Сергача, в негативных тонах описанного у А.С. Гациского. Население
уездного центра составляло в 1885 г. всего 1,5 тысячи человек, в то время как
только в татарском селе Ендовище Сергачского уезда в то же время
насчитывалось около 2 тысяч.1075 Показательно, что нижегородские татары
никогда и нигде не называли себя так, как то принято у этнографов –
сергачскими, чтобы не ассоциироваться с этим бедным и ничем не
примечательным городком.
Безусловно, какие-то небольшие группы татар, начиная со второй половины
XIX в. и до революционных событий начала ХХ в., проживали и в Арзамасе, и в
Курмыше, и в Сергаче. Так, в списке рекрутов-мещан города Сергача от февраля
1861 г. значится 23 молодых человека.1076 В Курмыше их проживало в 1859 г. 2

1072
Сенюткина О.Н. Соколов Зямил Самирхан // Ислам на Нижегородчине. Энц. словарь. С. 158.
1073
Сенюткина О.Н., Загидуллин И.К. Нижегородская Ярмарочная мечеть... С. 22, 26.
1074
Хайретдинов Д.З. Торговая деятельность и меценатство нижегородских татар в масштабах Российской
империи // Приволжский научный вестник. – №12 (40). Ч.1. С. 74.
1075
Гациский А. Нижегородские татары – татары ли? С. 23, 27.
1076
Сенюткина О.Н., Гусева Ю.Н. Нижегородские мусульмане на службе Отечеству... С. 49.

344
человека, в 1882 г. – 17.1077 Но эти группы в досоветский период не могли
послужить основой для создания стабильных и полноценно функционирующих
мусульманских общин.
Татары на Нижегородчине к моменту Октябрьской революции 1917 г. в
основной своей массе так и остались сельчанами, что отнюдь не способствовало
их становлению как крупных буржуа. Те из нижгар, кто переселился в восточные
районы империи, на земли будущих Татарской и Башкирской АССР, все больше и
больше сливались с окружающими их чокающими мишарями, казанскими
татарами, тептярями и башкирами. И лишь та часть субэтноса, которая
поселилась в крупных немусульманских городах европейской части России,
смогла в советское время, поддерживая привычные контакты с местом своего
исхода, сохраниться в качестве основного ядра в каждой из этих городских
мусульманских общин.

1077
Кобзев А.В. Указ. соч. С. 325.

345
 ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Этногенез – сложное, уходящее корнями в глубь веков явление, в ходе

которого многочисленные племена и этнические группы смешиваются между
собой, давая жизнь новому этносу. Это явление настолько многогранное, что
любое его черно-белое описательство является безусловным примитивизмом,
указывающим на недалекие представления исследователей-любителей.
Автор настоящей работы многократно подчеркивает: чтобы понять те или
иные аспекты этногенеза нижегородских татар, потребуется долгая и кропотливая
работа специалистов в разных областях. Тем не менее, уже сегодня очевидны
следующие обстоятельства.
Во-первых, нижгары сложились как субэтническая группа по тем же
схемам, которые применимы и для других подразделений татарской нации. В
отличие от чокающих мишарей, казанских, астраханских и сибирских татар, в
древнейших пластах нижегородских татар заметно большее влияние проявили
такие этносы доордынской эпохи, как тюркизированные мадьяры (маджары),
тюркизированные буртасы (по мнению автора – изначально ираноязычные), и
отдельные тюркские племена: кипчаки, аскизы, возможно, племена гуннского
круга. Не обошлось здесь также и без влияния хазар: опосредованного или, может
быть, прямого их воздействия на этнокультурные процессы в изучаемой среде. И,
безусловно, весь этот конгломерат племен и этносов находился с Х в. под
влиянием резко усилившейся на фоне падения Хазарского каганата Волжской
Булгарии, которая пыталась закрепиться на землях нынешней Нижегородчины –
как в местах нынешнего проживания татар-сельчан, так и в районе Арзамаса,
Нижнего Новгорода, Балахны, Городца, Лыскова. По многим причинам ей это не
удалось. Но тюрко-мусульманское влияние на эти земли сохранилось и в
дальнейшем, на сей раз – шедшее с юга, из улуса Мохши и других региональных
центров золотоордынской державы.

346
 Во-вторых, нижгары образовались не за пределами Нижегородчины, как
полагали многие авторы-предшественники, изучавшие эту тему, а
непосредственно на землях, которые сегодня образуют Нижегородскую область.
Их численность к моменту включения в состав Московской Руси была довольно
велика, однако в силу избирательности делопроизводителей это не нашло своего
отражения в источниках. В XVII в. эта часть предков нижегородских татар,
составлявшая относительное большинство в изучаемом субэтносе, обрела
непрестижный социальный статус неслужилых, включая ясачных, татар. Для
чиновников же, писарей и прочих делопроизводителей несравненно большее
значение имели служилые татары, образовавшиеся как за счет местных
ясачников, так и путем перевода сюда татар из западной Мещеры.
В-третьих, на землях нынешней Нижегородчины в ордынскую и
постордынскую эпохи существовали различные формы татарской
государственности. Кроме того, история Нижегородского великого княжества
показывает много примеров, где проявляются элементы складывавшегося русско-
татарского культурно-политического симбиоза. После распада Золотой Орды и
ликвидации Нижегородского великого княжества часть татарских княжеств в
пределах изучаемого региона находилась в сфере влияния Московской Руси, а
другая часть – под покровительством или в границах Казанского ханства.
Результаты восточной политики Ивана IV отразились и на судьбах татарских
княжеств и населенных пунктов нижгар. Впоследствии, уже при Романовых с их
политикой крещения и обрусения инородцев, местные городские центры нижгар
утратили свой старинный татарский этнический облик и приобрели иной
национальный окрас.
В-четвертых, в силу целого ряда обстоятельств и на фоне
христианизаторской политики московского правительства нижгары развивались
не как сугубо этническая, а прежде всего, как этноконфессиональная общность.
Это наложило огромный отпечаток на всю историю нижегородских татар и их
самосознание. Значительная часть тюрко-мусульманских населенных пунктов
Нижегородчины была подвергнута крещению и обрусела уже к XVIII-XIX вв.

347
Четыре населенных пункта татар Нижегородчины, крещенных еще в XVI–XVII
вв., и в XIX в. сохранялись в качестве татарских, однако обрусели к ХХ в.
Этноконфессионализм, многочисленные этнофобии, с одной стороны, и древние
корни исламской религии у предков нижгар наряду с их особой ментальностью, с
другой стороны, привели их к самоотверженному служению исламу на огромных
просторах Российской империи, от Финляндии и Польши на западе до Дальнего
Востока. Изначально через религиозное служение добивались повышения
личного престижа, в основном, представители страты неслужилых татар,
впоследствии же «имамство», миссионерство и меценатство на почве религии
стало неотъемлемой чертой всего субэтноса нижгар.
В-пятых, та самая ментальность нижгар подвигла их к распылению на
далеко отстоящих друг от друга территориях, так что уже в XVIII в. до 40% этой
общности жило за пределами родных земель. Нижгары выступают в качестве
материнского пласта для более чем 10 вторичных субэтнических групп татарской
нации, включая такие крупные, как буинские, чистопольские, альметьевские
татары, мещеряки Урала и т.д. При этом на протяжении нескольких поколений
потомки нижгар сохраняли (а во многих местах сохраняют до сих пор) свои
этнические особенности, от цокающей фонетики до этнографических традиций и
обрядов. Эти особенности в «законсервированном» состоянии наиболее наглядно
проявляются в такой общине нижгар, проживавшей более ста лет в изоляции от
других мусульман, как финские татары.
Таковы основные выводы, сделанные в ходе нашего исследования. Кроме
того, в ходе работы было сделано много промежуточных выводов и
предположений, от подсчета численности нижгар в XVII в. до рассуждений о
хронологии основания того или иного татарского села Нижегородчины. В ряде
случаев невозможно было дать однозначные ответы на возникающие вопросы –
многие проблемы требуют специальных исследований. Сама данная работа
отнюдь не является первым исследованием тематики нижегородских татар; более
того, она вообще была бы невозможна, если бы не труды предшественников,
прежде всего – С.Б. Сенюткина, О.Н. Сенюткиной, которые долго и кропотливо

348
изучали архивные документы по этой теме, и А.М. Орлова, труды которого
включили богатое фольклорное наследие нижгар. Хотя автор настоящего
исследования часто дискутирует с названными авторами, он, тем не менее, не
отрицает значение проделанной ими огромной работы и признает их
фундаментальный вклад в историографию проблемы.
Логическим результатом (разумеется, промежуточным) этой работы, к
которой приобщился и автор настоящего исследования, стала таблица с именами
имамов из числа нижгар, которые возглавляли религиозные приходы по всей
России.
В целом автор считает, что большая часть задач, лежащих перед ним как
исследователем этногенеза нижгар, была выполнена. Вероятно, его выводы могут
быть подвергнуты как научной критике, так и нападкам со стороны
представителей кругов, далеких от науки, поскольку затрагиваемая в работе
проблема этногенеза стала предметом дискуссий, имеющих как научную, так и
исключительно социальную направленность. Именно в связи с последним
обстоятельством автору, возможно, придется ожидать от околонаучной
общественности упреки в попытках раздробления татарской нации, обособления
нижгар от других татарских субэтносов. Ввиду этого необходимо подчеркнуть,
что автор считает подобные идеи утопическими и противоречащими здравому
смыслу. «Мишаризм» – концепция обособления мишарей – является не менее
губительной для татарской нации, чем «булгаризм». И то, и другое ограничивает
богатейшую историю татар, зауживает ее до рамок современных региональных
границ и не отражает сущности реальных исторических процессов.
Татарская нация – по своей сути, имперская, надэтническая – соединила в
себе множество различных народов и племен. Достаточно вспомнить, что так
называемые трехдворовые татары Астрахани – потомки иранцев и гилянцев, татов
и индусов, таджиков и узбеков. В настоящее время никто из них не пытается
отделиться от собственно татар. Это не мешает им самим, как и нам, сторонним
исследователям, интересоваться их корнями и историей развития. Однако
появление в этом регионе лишь двух-трех неумеренно активных «булгаристов»

349
будет способствовать началу процесса обособления субэтноса астраханских татар,
потому что никто из них не имеет ни малейшего отношения к булгарам.
Аналогичным образом развивается и современная историография мишарей.
Как только в татарских научных концепциях, рожденных в Казани, появляется
теория «булгаризма», в ответ рождаются «мишаризм» и прочие «-измы». Ни одна
из этих схем не устраивает ни татаро-мишарскую общественность, ни
интеллектуалов из числа мишарей: в теории «булгаризма» нет места мишарям, а
теория «мишаризма» разрушает единство татарской нации, против чего резко
возражают сами представители нижгар.
По убеждению автора, объективные подходы к изучению исторического
прошлого той или иной нации или общности должны в итоге возобладать в
научных кругах. И придерживаясь именно такого беспристрастного подхода, он
попытался подойти к изучению этногенеза нижегородских татар.
***
После революции 1917 г. в России начался мощный процесс национально-
культурного возрождения и развития мусульманских народов. Правительством
было объявлено прекращение дискриминации по религиозному признаку. Такая
политика привлекла в сторонники советской власти не только широкие массы
простых верующих мусульман, но и прогрессивно мысливших имамов. На юге
Нижегородчины в 1929–1930 гг. был сформирован национальный татарский
Уразовский, позднее – Кзыл-Октябрьский район, куда вошли бóльшая часть
татарских поселений (19 сельсоветов) к югу от линии Сергач – Пильна и 2
татарские волости к северу от этой условной линии (эти национально-
территориальные образования существовали до конца 1940-х гг.). Было открыто
значительное число татарских школ, клубов и т.д.
Однако уже в начале 1920-х гг. стали намечаться шаги по наступлению на
ислам, началось издание и распространение атеистических листовок и брошюр на
татарском языке. В 1930-х гг. массовые репрессии против верующих привели к
почти полному уничтожению имамов и повальному закрытию мечетей. Среди
снесенных в то время, как считается, оказалась и Ярмарочная мечеть, хотя место

350
расположения данной мечети указано еще на немецкой карте города Горький от
1941 г.1078 (ныне на ее месте жилой дом в северо-западной части Портового
переулка). Десятки имамов Нижегородчины были расстреляны по делу «о
заговоре руководителей ЦДУМ» в 1937 г., более сотни были осуждены к
различным срокам заключения в системе ГУЛАГ. Следует отметить, что
значительная часть репрессированных была реабилитирована уже в 1950-е гг.
Несмотря ни на что, три мечети в татарских аулах продолжали действовать
в советские времена – в Андреевке, Ендовищах и Малом Рыбушкине. В
оставшихся селах действовали муллы-самоучки, или дети (внуки) расстрелянных
или выселенных имамов. Уже с конца 1950-х гг. в г. Горький (Нижний Новгород)
татары, оставшиеся без богослужебного здания после закрытия в 1938 г.
Соборной мечети, стали использовать частный дом на улице Флотской в качестве
молельного помещения. В 1970 г. власти приняли решение о строительстве на
этом месте ипподрома, а в качестве компенсации общество мусульман купило в
1974 г. каменное здание по улице Ижевской. Безусловно, неофициальных
мусульманских общин было на порядок больше, они действовали повсеместно в
татарских селах области.
В советскую эпоху нижгары, возглавляя Соборные мечети Москвы,
Ленинграда, Оренбурга и ряда других крупных городов страны и, что особенно
важно, являясь неофициальными имамами в городских и поселковых общинах
центрально-европейской части СССР, явились хранителями исламской религии в
условиях воинствующего атеизма. Эта малоисследованная тема требует
отдельного исследования, здесь же важно подчеркнуть связь времен: ведь многие
религиозные группы во главе с нижгарами образовались в дореволюционный
период, продолжив свое существование в советский период и послужив основой
для современных мусульманских общин в России.
Возрождение ислама в Нижегородской области началось уже в 1987–1988
гг. Соборная мечеть на Сенной площади была возвращена мусульманской общине

1078
Stadtplan Gorkij. Anlage zu: Militärgeographische Übersicht über das Europäische Rußland, Mappe K, Die
Wolgagebiete, Ausg. VII. – 1941.

351
в 1988 г. и отреставрирована силами общины к 1991 г. В 1993 г. было учреждено
Духовное управление мусульман Нижегородской области, которое в течение
многих лет являлось одним из самых активных на поле мусульманского
просветительства в России. В Нижнем Новгороде был основан крупный
издательский дом «Медина», создавший целую серию исламских СМИ во главе с
одноименной газетой и журналом «Минарет»; исламские образовательные
учреждения, прославившиеся на ниве научно-богословской активности и
задавшиеся целью воплотить в жизнь отдельные положения проекта Х.
Фаизханова по совмещению религиозного и светского компонентов образования,
и др. В 2001 г. была построена третья мечеть Нижнего Новгорода «Тауба» в
Автозаводском районе. Всего в области открыты более 60 мечетей, активно
возводятся новые.
В ментальности нижегородских татар остался либеральный дух
Нижегородской ярмарки и Ярмарочной мечети. Именно поэтому они регулярно
ставят вопрос об этой своей святыне, которая в дореволюционное время
обеспечивала межрегиональные связи всех татарских общин России. На встрече
президента Д.А. Медведева с российскими муфтиями 5 июля 2011 г. в Нальчике
заместитель председателя Духовного управления мусульман европейской части
России Д.В. Мухетдинов поднял перед ним вопрос о возрождении Ярмарочной
мечети в Нижнем Новгороде.1079 По сообщениям информагентств, в этом
направлении уже проделана огромная работа. Вероятно, в будущем мы увидим
результаты этой политики, направленной на духовное возрождение общества.

1079
Вопрос о возрождении Ярмарочной мечети впервые возник в начале 1991 г., когда творческим
коллективом нижегородского центра «Среда» 1-го творческого производственного объединения Союза
архитекторов СССР был выполнен проект новой Нижегородской ярмарки. По этому проекту новая мечеть
размещалась бы примерно в том же месте, что и дореволюционная Ярмарочная мечеть. Однако в архитектурном
плане она довольно сильно отличалась от своей предшественницы, прежде всего наличием трех минаретов и
огромного купола, выполненного в среднеазиатском стиле. См.: Шумилкин С.М. Указ. соч. С. 199, 200.

352
 СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

ИСТОЧНИКИ

Неопубликованные

1. Государственный архив Саратовской области. Ф.19. Оп.1. Д.295.

2. Государственный архив Ульяновской области. Ф.732. Оп.3. Д.1.
3. Центральный архив научно-технической документации Москвы. Ф.1,
Пятницкая часть, вл. 251 н./262.
4. Центральный исторический архив Москвы (ЦИАМ). Ф.16. Оп.84. Д.179.
5. ЦИАМ. Ф.2200. Оп.1. Д.3, 4.

Опубликованные

На русском языке

6. Абу Али Ахмад ибн Умар ибн Русте. Китаб ал-а’лак ан-нафиса (Книга
драгоценных ожерелий) // История татар с древнейших времен. Т. II. Волжская
Булгария и Великая Степь. – Казань: Ин-т истории АН РТ, 2006. С. 699–707.

353
 7. Адам Олеарий. Описание путешествия в Московию. – М.: Русич, 2003. –
480 с.
8. Адрес-календарь Нижегородской епархии в память исполнившегося в
1888 году 900-летия крещения Руси / Сост. А. Снежницкий. – Н. Новгород: Тип.
Губ. Правления, 1888. – 1078 с.
9. Акты Московского государства / Под ред. Н.А. Попова. Разрядный
приказ. Московский стол. Т. I. 1571–1634. – СПб.: тип. Императорской Академии
наук, 1890. – 44, 767 с.; Т. II. 1635–1659. – СПб.: тип. Императорской Академии
наук, 1894. – 45, 773 с.; Т. III. 1660–1664. – СПб.: тип. Императорской Академии
наук, 1901. – 30, 674 с.
10. Акты феодального землевладения и хозяйства. Ч. 3. – М. : Изд-во АН
СССР, 1961. – 445 с.
11. Амирханов Хусаин. Таварих-е Булгарийа (Булгарские хроники) / Пер.,
вступ., коммент. А.М. Ахунов. – М.: ИД «Марджани», 2010. – 232 с.
12. Башкирское народное творчество. – Уфа: Баш. кн. изд., 1987. – Т.1.
Эпос. / Сост. М.М. Сагитов. – 541 с.; Т.2. – Предания и легенды. / Сост., комм.
Ф.А. Надршина. – 573 с.
13. Военно-статистическое обозрение Российской империи. Т. IV, ч. 4.
Нижегородская губерния. – СПб.: Тип. Деп-та Ген. штаба, 1852. – 144 с.
14. Герберштейн С. Записки о Московии. – М.: Изд. МГУ, 1988. – 430 с.
15. Джиованни дель Плано Карпини. История Монгалов. Гильом де Рубрук.
Путешествие в Восточные страны / Пер. А.И. Малеина. – М.: Гос. изд-во
географической лит-ры, 1957. – 291 с.
16. Документы и материалы по истории Мордовской АССР / Под ред. Б.Д.
Грекова, В.И. Лебедева. Т. 2. – Саранск: МНИИЯЛИЭ, – 1940. – 349 с.
17. Документы по истории Волго-Уральского региона XVI-XIX веков из
древлехранилищ Турции / Сост. И.А. Мустакимов. – Казань: Гасыр, 2008. – 464,
16 с.
18. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV–XVI
вв. Подг. к печати Л.В. Черепнин. – М. – Л.: Изд-во АН СССР, 1950. – 585 с.

354
 19. Золотая Орда в источниках. Т. 1. Сб. материалов в пер. В.Г.
Тизенгаузена / Сост. Р. П. Храпачевский. – М.: Центр по изучению военной и
общей истории, 2003. – 448 с.
20. Известия о хозарах, буртасах, болгарах, мадьярах, славянах и руссах
Абу-Али Ахмеда бен Омар Ибн-Даста, неизвестного доселе арабского писателя
начала X века, по рукописи Британского музея / Изд., пер. Д.А. Хвольсон. – СПб.:
Тип. Императорской Академии наук, 1869. – 13, 199 с.
21. Историческое описание Феодоровского монастыря в связи с минувшим
политическим значением села Городца Нижегородской губернии Балахнинского
уезда. – Н. Новгород: Тип. Нижегородского Губ. Правления, 1890. – 51, 3 с.
22. История родов русского дворянства: В 2 кн. / Сост. П.Н. Петров. – СПб.:
Изд-во Г. Гоппе, 1886. Т. I / Репринт. изд.: М.: Современник; Лексика, 1991. Кн.1.
– 560 с.
23. Книги разрядныя, по официальным оных спискам. Т. I. – СПб.: Тип. II
отд. Собственной Е.И.В. канцелярии, 1853. – 15, 1383 с.; Т. II. – СПб.: Тип. II отд.
Собственной Е.И.В. канцелярии, 1855. – 9, 1398 с.
24. Лепехин И. Дневные записки путешествия по разным провинциям
Российского государства (1768-1769 гг.). Ч. 1. – СПб., 1795. – 550 с.
25. Лицевой летописный свод XVI века. Русская летописная история. Кн.
20. 1541-1551 гг. – М.: ООО «Фирма Актеон», 2014. – 562 с.
26. Масленицкий Т.Г. Топографическое описание Симбирского
наместничества. – Б.м., 1785. Ч. 1. – 526 с.
27. Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами
Генерального штаба. Симбирская губерния. Ч. II / Ред. М. Скрябин. – СПб.:
Военная тип., 1868. – 544 с.
28. Материалы исторические и юридические района бывшего Приказа
Казанского Дворца. Т. I. – Казань: тип. Ун-та, 1882; Т. II. – Симбирск: Губ. Ученая
архивная комиссия, 1898. – 298 с.
29. Материалы по истории Башкирской АССР. – М.–Л.: Изд-во АН СССР,
1949. Т. III. – 691 с.

355
 30. Наказная память из Приказа Казанского дворца стольнику и воеводе
Юрию Федоровичу Шишкину // Симбирские губернские ведомости. – 1880, № 37.
С.80.
31. Нижегородская губерния. Список населенных мест по сведениям 1859 г.
– СПб.: Центр. статистический комитет МВД, 1863. – 33, 186 с.
32. Нижегородские абызы // Нижегородские губернские ведомости. – Н.
Новгород, 1865. № 37, 38.
33. Нижний Новгород в XVII веке. Сб. документов / Под ред. С.И.
Архангельского. – Горький: Горьковское кн. изд., 1961. – 466 с.
34. Объезжие головы и полицейские дела в Москве в конце XVII в. – М.:
Университетская тип., 1894. – 3, 60 с.
35. Памятная книжка Нижегородской губернии на 1847 г. / Сост. П.И.
Мельников. – Н. Новгород: Тип. Губ. Правления, 1847. – 207 с.
36. Памятники церковных древностей. Нижегородская губерния / Соч.
архимандрита Макария. – СПб.: Синодальная тип., 1857. – 8, 514 с.
37. Переписи московских дворов XVII столетия. – М.: Гор. тип., 1896. – 329
с.
38. Писцовая и переписная книги XVII в. по Нижнему Новгороду / Под ред.
А.С. Лаппо-Данилевского. – СПб., 1896. – 464 с.
39. Писцовая книга Арзамасского уезда (1621–1623 гг.). Ч. I // Действия
Нижегородской губернской ученой архивной комиссии. Т. XV. Вып. VIII. – Н.
Новгород, 1915. – С. 1-324.
40. Писцовая книга татарским поместным землям Алатырского уезда 1624-
1626 годов / Сост. В.Д. Кочетков, М.М. Акчурин. Вступ. слово Д.З. Хайретдинов,
Д.В. Мухетдинов.– М. – Н. Новгород: ИД «Медина», 2012. – 204 с.
41. Полная история Нижегородской ярмарки, прежде бывшей
Макарьевской. С подробным описанием начала и постепенной возвышенности
оной, и присовокуплением Истории самого Нижнего Новгорода, Макарьева и
знаменитого Печерскаго монастырей, а равно и всего, нужного для торговцев
ярмарки. – М.: Тип. Н. Степанова, 1833. – 58 с.

356
 42. Полное собрание русских летописей (ПСРЛ). Т. I. – СПб.: Тип. Э. Праца,
1846. – 267 с.; Т. II. – СПб. : Тип. Э. Праца, 1843. – 377 с.; Т. VI. – СПб.: Тип. Э.
Праца, 1853. – 358 с.; Т. VIII. – СПб. : Тип. Э. Праца, 1859. – 301 с.; Т.Х. – СПб.:
Тип. МВД, 1885. – 244 с.; Т. XI. – СПб.: Тип. И.Н. Скороходова, 1897. – 254 с.; Т.
XII. – СПб.: Тип. И.Н. Скороходова, 1901. – 266 с.; Т. XIII. Пол. 2. – СПб.: Тип.
И.Н. Скороходова, 1906. – 303-532 с.; Т. XIX. – СПб.: Тип. И.Н. Скороходова,
1903. – 529 с.; Т. XX. Ч. 1. – СПб.: Тип. М.А. Александрова, 1910. – 418 с.; Т. XXI.
Ч.1. – СПб.: Тип. М.А. Александрова, 1908. – 342 с.; Ч.2. – СПб.: Тип. М.А.
Александрова, 1913. – С. 344–708.
43. Приправочный список с дозорной книги города Темникова и
Темниковского уезда 1613/14 г. / Сост. М.М. Акчурин, А.В. Беляков. – Казань:
Ин-т истории им. Ш. Марджани АН РТ, 2015. – 220 с.
44. Разрядная книга 1475-1605 гг. Т. II. Ч. I. – М.: Наука, 1981. – 164 с.; Т.
III. Ч. I. – М.: Наука, 1984. – 353 с.
45. Российский атлас из сорока четырех карт состоящий и на сорок два
наместничества империю разделяющий. – [СПб.]: Тип. Горного училища, 1792. –
6 с., 44 л.
46. Русская Историческая библиотека, издаваемая Археографическою
комиссиею. Т. Х. Записныя книги Московскаго стола 1636–1663 гг. – СПб.: Тип.
МВД, 1886. – 4, 587 с.
47. Салим бин Абакари. Мое путешествие в Россию и Сибирь / Пер. и публ.
С. Лизогуб // Азия и Африка сегодня. – М., 1993. № 10. – С. 48-53.
48. Св. Коран. Смысловой перевод с комм. – М.: ИД «Медина», 2015. – 1888
с.
49. Симбирская губерния. Список населенных мест по сведениям 1859 г. –
СПб.: Центр. статистический комитет МВД, 1863. – 142 с.
50. Слово о погибели Русской земли / Пер., статья и прим. И.П. Еремина. –
В кн.: Художественная проза Киевской Руси XI-XIII веков / Сост., пер. и примеч.
И.П. Еремина и Д.С. Лихачева. – М., 1957. – С. 251-254, 351-354.

357
 51. Сношения России с Кавказом. Материалы, извлеченные С.А.
Белокуровым. Вып. 1. 1578-1613 гг. // Чтения в Императорском Обществе истории
и древностей российских. 1888 г. Кн. 3 (146). – М.: Университетская тип., 1889. –
С.1-584 (1).
52. Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в
Государственной коллегии иностранных дел. Ч. 4. – М., 1828. – 656, 165 с.
53. Хожение за три моря Афанасия Никитина. – Л.: Наука, 1986. – 214 с.
54. Худуд ал-алем. Рукопись Туманского / Введ. и указатель Б. Бартольда. –
Л.: Изд-во АН СССР, 1930. – 123 с.
На татарском языке

55. Марджани Ш.Б. Мустафад аль-ахбар фи ахвали Казань ва Булгар

(Источники по истории Казани и Булгара). – Казань: Татар. кит. нәшр., 1989. – 415
с.
56. Фәхреддин Р. Асар. Т. 1. – Казань: Рухият, 2006. – 360 с.; Т. 2. – Казань:
Рухият, 2009. – 304 с.; Т. 3-4. – Казань: Рухият, 2010. – 648 с.

ЛИТЕРАТУРА

На русском языке

57. Абдуллин Х.М. Мусульманское военное духовенство в конце XIX –

начале ХХ веков // Татарские мусульманские приходы в Российской империи /
Отв. ред. И.К. Загидуллин. – Казань: Ин-т истории АН РТ, 2006. – С. 271-276.
58. Абсалямова Мунира. Сибиряки родом из Чембилея // Республика
Татарстан. – Казань, № 236 (24532), 24.11.2001.

358
 59. Агафонов С.Л. Нижегородский кремль. – Горький: Волго-Вятское кн.
изд., 1976. – 134 с.
60. Акаемов Н.Ф. Город Курмыш в XIV-XVIII веках. – Казань: тип. Ун-та,
1895. – 19 с.
61. Актуальные проблемы истории государственности татарского народа. –
Казань: Ин-т истории АН РТ, 2000. – 200 с.
62. Акчурин М. Буртасы в документах XVII века // Этнологические
исследования в Татарстане / Под ред. Г.Ф. Габдрахмановой, Г.И. Макаровой, Р.К.
Уразмановой. Вып. VI. – Казань: Ин-т истории АН РТ, 2012. – С. 43-48.
63. Акчурин М.М. Беляк // Ислам в центрально-европейской части России.
Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД «Медина», 2009. –
С.46-47.
64. Акчурин М.М. Саконское княжество // Ислам в центрально-европейской
части России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД
«Медина», 2009. – С. 252-253.
65. Акчурин М.М., Ишеев М.Р. Княжество Бутаковых // Ислам в
центрально-европейской части России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З.
Хайретдинов. – М.: ИД «Медина», 2009. – С.136.
66. Акчурин М.М., Ишеев М.Р. Княжество Мансыревых-Аганиных // Ислам
в центрально-европейской части России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З.
Хайретдинов. – М.: ИД «Медина», 2009. – С.136-137.
67. Акчурин М.М., Ишеев М.Р. Княжество Тениша Кугушева // Ислам в
центрально-европейской части России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З.
Хайретдинов. – М.: ИД «Медина», 2009. – С.137.
68. Акчурин М.М., Ишеев М.Р. Татарские княжества в Мещере // Ислам в
центрально-европейской части России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З.
Хайретдинов. – М.: ИД «Медина», 2009. – С.278.
69. Акчурин М.М., Ишеев М.Р. Участие татар в Смуте начала XVII в. //
Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред.
Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД «Медина», 2009. – С. 321-323.

359
 70. Акчурин М.М., Хайретдинов Д.З. Темников // Ислам в центрально-
европейской части России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. –
М.: ИД «Медина», 2009. – С.299-300.
71. Алимова Й., Сенюткина О.Н., Мухетдинов Д.В. Альмушев Хамидулла //
Ислам на Нижегородчине. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.В. Мухетдинов. –
Н.Новгород: ИД «Медина», 2007. – С. 18-19.
72. Алишев С.Х. Источники и историография города Казани. – Казань: Ин-т
истории АН РТ, 2001. – 77 с.
73. Альбицкий П.А. У мишарей. Этнографические наброски //
Нижегородские губернские ведомости. – 1890, № 30-31.
74. Альмушев Х. Хадж-наме // Хадж российских мусульман. №1 / Сост.,
ред. И.А. Нуриманов. – Н.Новгород: ИД «Медина», 2008. – С. 56-66.
75. Аннинский С.А. Известия венгерских миссионеров XIII и XIV вв. о
татарах и Восточной Европе // Исторический архив. – М. – Л.: АН СССР, 1940.
Т.III. – С. 71-112.
76. Арсюхин Е.В. Полумесяц над Волгой. – Н.Новгород: Изд. НИМ
«Махинур», 2005. – 324 с.
77. Археология – наука, ломающая стереотипы. [Встреча с к.и.н. Т.В.
Гусевой] // URL: http://www.opentextnn.ru/news/?id=3081 [дата обращения
12.02.2016]
78. Асфандияров А.З. История сел и деревень Башкортостана и
сопредельных территорий. – Уфа: Китап, 2009. – 744 с.
79. Асылгужин Р.Р., Юсупов Ю.М., Салауши Т. А. Западные башкиры:
политическая история, проблема этнической идентификации. – Уфа: Хан, 2010. –
183 с.
80. Афанасьев Г.Е. Этническая территория буртасов во второй половине
VIII – начале X вв. // Советская этнография. – М., 1984. № 4. С. 28-41.
81. Ахмаров Гайнетдин. Избранные труды. / Сост. Р.Г. Хайрутдинов. –
Казань: Татар. кн. изд-во, 1998. – 237 с.

360
 82. Ахметгалин Ф.А., Ситдиков А.Г. Материальная культура населения
Волго-Окского междуречья в эпоху средневековья // Форумы российских
мусульман. №4. – М. – Н.Новгород: ИД «Медина», 2009. – С. 30-32.
83. Ахметгалин Ф.А., Ситдиков А.Г., Хузин Ф.Ш. Материальная культура
населения Волго-Окского региона в эпоху средневековья: проблемы и
перспективы изучения // Фаизхановские чтения. – №4. – Н. Новгород: «Медина»,
2008. – С.30-31.
84. Ахметзянов М.И., Шарифуллина Ф.Л. Касимовские татары (по
генеалогическим и этнографическим материалам). – Казань: Магариф, 2010. – 375
с.
85. Балыкина Л.Е. Население средневекового Городца-на-Волге //
Древности Нижегородского Поволжья. Вып. 1. Сб. статей. – Н. Новгород: Рос.
историческое общество (Нижегородское отд.), 1997.– С. 17-30.
86. Балякин П.Ш., Селезнев Ф.А. Назывались ли в XVII веке служилые
татары «казаками»? // Исламская традиция: прошлое, настоящее, будущее.
Материалы научно-практической конференции. – Н. Новгород: НИМ «Махинур»,
2004. – С. 199-204.
87. Бартольд В.В. Мусульманский мир. – Пг.: «Наука и школа», 1922. – 93 с.
– (Введение в науку. История / Под ред. С.А. Жебелева, Л.П. Карсавина, М.Д.
Приселкова; вып. 22).
88. Бартольд В.В. Сочинения. – М.: Изд. вост. лит., 1973. – Т.VIII. – 720 с.
89. Баскаков Н.А. Тюркские языки. – М.: Изд-во восточной лит-ры, 1960. –
248 с.
90. Батыр Рустам [Батров Р.Г.] Абу Ханифа: жизнь и наследие. – Н.
Новгород – Ярославль: ИД «Медина», 2007. – 288 с.
91. Батыргарей Ф. Татары в Тверском крае (Историко-этнографический
очерк). – Тверь: Изд-во «Альба-Плюс», 2004. – 68 с.
92. Бахтин А.Г. Образование Казанского и Касимовского ханств. – Йошкар-
Ола: Марийский гос. ун-т, 2008. – 252 с.

361
 93. Баязитов Р.Ж., Макарихин В.П. Восточная Мещера в средние века (к
вопросу этногенеза татар в Нижегородском крае) // Мусульманская цивилизация
Волго-Сурского региона в эпоху феодализма / Сост. Д.З. Хайретдинов. – Н.
Новгород: ИД «Медина», 2009. – С. 53-130.
94. Баязитов Р.Ж., Макарихин В.П. Нижегородские татары-мишари в Новое
время. – Н. Новгород: ДУМ Нижегородской обл., 1996. – 80 с.
95. Белавин А.М. Об этнической принадлежности так называемых
«булгарских эсегел» // Проблемы древней и средневековой археологии Волго-
Камья / Отв.ред. П.Н.Старостин Казань: «Мастер Лайн», 1999. – С.73-84.
96. Белорыбкин Г.Н. Буртасы // Ислам в центрально-европейской части
России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД «Медина»,
2009. – С.55-56.
97. Белорыбкин Г.Н. Западное Поволжье в средние века. – Пенза: Изд.
ПГПУ, 2003. – 199 с.
98. Белорыбкин Г.Н. Золотаревское поселение. – Пенза – СПб.: Изд. ПГПУ,
2001. – 200 с.
99. Белорыбкин Г.Н. Золотаревское поселение // Ислам в центрально-
европейской части России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. –
М.: ИД «Медина», 2009. –С. 79-80.
100. Белорыбкин Г.Н. Торговый путь из Булгара в Киев // Ислам в
центрально-европейской части России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З.
Хайретдинов. – М.: ИД «Медина», 2009. – С. 304-305.
101. Белорыбкин Г.Н. Улус Мохши // Ислам в центрально-европейской
части России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД
«Медина», 2009. – С. 314-316.
102. Беляев А.Б. Касимовские корни и современные ветви с древнейших
времен. – М.: б.и., 2001. – 450 с.
103. Беляев У.Б. Не забыть нам Пицу родную (Очерк истории деревни
Пица Нижегородской области). – Казань: «Элко», 1995. – 280 с.

362
 104. Беляков А.В. Араслан Алеевич – последний царь касимовский //
Рязанская старина. 2004-2005. – Рязань, 2006. Вып. 2-3. С. 8-30.
105. Беляков А.В. Кадомские служилые татары // Ислам в центрально-
европейской части России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. –
М.: ИД «Медина», 2009. – С. 113-114.
106. Беляков А.В. Касимов // Ислам в центрально-европейской части
России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД «Медина»,
2009. – С. 120-121.
107. Беляков А.В. Кутлуг-Гирей б. Арслан-Али // Ислам в центрально-
европейской части России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. –
М.: ИД «Медина», 2009. – С.147.
108. Беляков А.В. Нижний Новгород в судьбе служилых татарских царей и
царевичей в России рубежа XVI-XVII вв. // Вестник Нижегородского
университета им. Н.И. Лобачевского. – Н. Новгород: Изд-во ННГУ, 2014. – № 3
(1). – С. 180-185.
109. Беляков А.В. Сеид-Бурхан б. Арслан // Ислам в центрально-
европейской части России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. –
М.: ИД «Медина», 2009. – С. 260-261.
110. Беляков А.В. Служилые татары // Tartarica. Атлас: История татар и
народов Евразии. – Казань – М.– СПб.: Ин-т истории АН РТ, 2005. – С. 398-399.
111. Беляков А.В. Цненские служилые татары // Ислам в центрально-
европейской части России. Энц. словарь / Отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – М.; Н.
Новгород: ИД «Медина», 2009. – С. 337-338.
112. Беляков А.В. Ярославские служилые татары // Ислам в центрально-
европейской части России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. –
М.: ИД «Медина», 2009. – С.361.
113. Бочкарева Е.Е., Зеленеев Ю.А. Мохши // Ислам в центрально-
европейской части России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. –
М.: ИД «Медина», 2009. – С. 168-170.

363
 114. Брагин Р. Сотворенная, разрушенная и воссозданная – соборная мечеть
Харькова // URL: http://www.islamrf.ru/news/culture/history/669/ (сайт «Ислам в
РФ»). [дата обращения 12.02.2016].
115. Браславский Л.Ю. Ислам в Чувашии. – Чебоксары: изд. «Чувашия»,
1997. – 160 с.
116. Булатов И.Ф. Урга. Прошлое и настоящее. – Сергач: Изд. «Туган як»,
2000. – 178 с.
117. Бурцев И.Г. Татарские места // Ислам в центрально-европейской части
России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД «Медина»,
2009. – С. 278-280.
118. Бурцев И.Г. Украинная служба татар // Ислам в центрально-
европейской части России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. –
М.: ИД «Медина», 2009. – С. 312-313.
119. Валиуллин И.Р. Некоторые аспекты истории повстанческого движения
1735 г. // Из истории Татарстана и татарского народа. Вып. I. – Казань: Изд.
«Фэн», 2003. – С. 39-46.
120. Вельяминов-Зернов В.В. Исследование о касимовских царях и
царевичах. Ч.1. – СПб.: Императорская Академия наук, 1863. – 558 с.
121. Викторин В.М. Татары // Астраханские известия. – Астрахань. –
7.04.1994. – № 14 (170). – С. 5.
122. Виноградов А.В. Род Сулеша во внешней политике Крымского
государства второй половины XVI в. // Тюркологический сборник. – М.: Ин-т
востоковедения, 2006. – 382 с. – С. 26-73.
123. Водарский Я.Е. Население России в конце XVII – начале XVIII в. – М.:
Наука, 1977. – 265 с.
124. Габдуллин И.Р. Уфимский и Алатырский уезды: к вопросу о
миграционных процессах на Южном Урале на примере мишарей (XVII – начало
XIX вв.) // Река времени. 2014 / Сб. статей. Отв. ред. М.И. Роднов. – Уфа, 2014. –
172 с. – С. 50-64.

364
 125. Гагин И.А. Взаимоотношения Рязанской земли и волжских булгар //
Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред.
Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД «Медина», 2009. – С. 57-58.
126. Галай Ю.Г. Попытки создания мусульманских благотворительных
обществ на Нижегородской земле в начале ХХ столетия // Исламская традиция:
прошлое, настоящее, будущее. – Н. Новгород: НИМ «Махинур», 2004. – С. 152-
155.
127. Галлямов Р.Ф. Административные даруги Казанского ханства: опыт
реконструкции // Казанское ханство: актуальные проблемы исследования. –
Казань: Изд-во «Фэн» , 2002. – С.280-316.
128. Гарифуллин Д. Чырагы нур сибә бүген дә (Таджетдин Ялчыголның
тууына 240 ел) (К 240-летию со дня рождения Т. Ялчыгула) // Гасырлар авазы
(Эхо веков). – Казань, 2008. – № 2. – С. 200-208.
129. Гациский А.С. Беглый очерк Нижнего Новгорода и его прошлого. – Н.
Новгород: Нижегородская губ. тип., 1896. – 47 с.
130. Гациский А.С. Нижегородка. Путеводитель и указатель по Нижнему
Новгороду и Нижегородской ярмарке. – Н. Новгород: Тип. Губ. правления, 1875.
– 60 с.
131. Гациский А.С. Нижегородские татары – татары ли? – Н. Новгород, б.г. /
Перепеч. из: Нижегородские губернские ведомости, 1886. – № 39, 41, 42.
132. Гераклитов А.А. Алатырская мордва по переписям 1624–1721 гг. –
Саранск: Мордгиз, 1936. – 88 с.
133. Гильдеев Н.А. Татары Пензенского края. – М.: ИД «Пеликан», 2008. –
200 с.
134. Греков Б.Д. Киевская Русь. – М.: Изд. Минпрос РСФСР, 1949. – 510 с.
135. Греков Б.Д., Якубовский А.Ю. Золотая Орда и ее падение. – М.– Л.:
Изд. АН СССР, 1950. – 500 с.
136. Грибов Н.Н. Об освоении Присурья в эпоху Золотой Орды // Форумы
российских мусульман. – № 4. – М. – Н. Новгород: ИД «Медина», 2009. – С. 76-
80.

365
 137. Грибов Н.Н. Средневековое городище на месте бывшего Саровского
монастыря // Древности Нижегородского Поволжья. Вып. 1. Сб. статей. – Н.
Новгород: Рос. историческое общество (Нижегородское отд.), 1997.– С. 31-50.
138. Грибов Н.Н., Ахметгалин Ф.А. Западное порубежье Болгарского улуса
Золотой Орды (по материалам левобережных памятников нижнего Посурья) //
Поволжская археология. №4 (6). – Казань: Изд. «Фэн», 2013. – С. 79-95.
139. Гумилев Л.Н. Открытие Хазарии. Древняя Русь и Великая Степь – М.:
Наука, 1966. – 191 с.
140. Гусева Т.В. Выступление в ННГУ им. Н.И. Лобачевского по случаю
завершения археологических раскопок в Нижегородском кремле. 9 апреля 2006 г.
// URL: http://islamnn.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=1012 [дата
обращения 12.02.2016]
141. Гусева Т.В. Средневековый Городец на Волге и его укрепления //
Столичные и периферийные города Руси и России в средние века и раннее новое
время (XI-XVIII вв.). Доклады 2-й научной конференции. – М.:
«Древлехранилище», 2001. – С.13-22.
142. Гусева Ю.Н. Ислам в Самарской области. – М.: Логос, 2007. – 106 с.
143. Гусева Ю.Н. История татарских сельских общин Нижегородской
области в ХХ веке (1901-1985 гг.). – Н. Новгород: Изд. ННГУ, 2003. – 275 с.
144. Демидов Н. Исторический очерк Василь-Сурскаго уезда
Нижегородской губернии. – Н. Новгород: Тип. Ройского и Душина, 1884. – 81 с.
145. Денисов Д.Н. Бикказаков Иксан // Ислам на Урале. Энц. словарь / Сост.
А.Н. Старостин. Отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД «Медина», 2009. – С. 65.
146. Денисов Д.Н. Мусульманская община Кургана в прошлом и настоящем
// Этнопанорама. – Оренбург. – 2010. № 1-2. С. 77-80.
147. Денисов Д.Н. Мусульманские благотворительные и культурно-
просветительские организации Оренбургской губернии // Ислам на Урале. Энц.
словарь / Сост. А.Н. Старостин. Отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД «Медина»,
2009. – С. 238-239.

366
 148. Денисов Д.Н., Хабутдинов А.Ю. «Хусаиния» // Ислам на Урале. Энц.
словарь / Сост. А.Н. Старостин. Отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД «Медина»,
2009. – С. 388-390.
149. Денисов Л.И. Православные монастыри Российской империи. – М.:
Изд. А.Д. Ступина, 1908. – 962 с.
150. Дмитриев В.Д. О социально-экономическом строе «управления» в
Казанской земле // Россия на путях централизации. – М.: Наука, 1982. – С.99-100.
151. Добродомов И.Г. Древнейшие упоминания Казани // Древняя Русь.
Вопросы медиевистики. – М.: Ин-т славяноведения РАН, 2003, декабрь. – №4
(14). – С.24.
152. Добродомов И.Г. Язык исчез – слова остались // Русская речь. – М: АН
СССР, 1978. – №1. – С.89-91.
153. Древности Нижегородского Поволжья. Вып. 1. Сб. статей. – Н.
Новгород: Рос. историческое общество (Нижегородское отд.), 1997. – 101 с.
154. Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды в XIII-XIV вв. – М:
Наука, 1985. – 248 с.
155. Ефремова Д.Ю., Никитина Т.Б. Особенности погребального обряда
Русенихинского могильника // Труды Камской археолого-этнографической
экспедиции. Вып. 8 – Пермь: Изд. Пермского гос. гуманитарно-педагогического
ун-та, 2012. – С.228-235.
156. Забелин И.Е. Русские посольства в Турцию в XVII столетии // Русская
старина. Т. ХХ. – СПб.: Тип. В.С. Балашева, 1877. – С.28.
157. Загидуллин И.К. Батырша // Ислам в Санкт-Петербурге. Энц. словарь /
Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД «Медина», 2009. – С. 33.
158. Загидуллин И.К. Елизавета Петровна и мусульмане // Ислам в Санкт-
Петербурге. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД
«Медина», 2009. – С. 77-78.
159. Загидуллин И.К. Махалля в промышленных поселениях в Европейской
части России и Сибири (XIX – начало ХХ вв.) // Татарские мусульманские

367
приходы в Российской империи / Отв. ред. И.К. Загидуллин. – Казань: Ин-т
истории АН РТ, 2006. – С. 66-100.
160. Загидуллин И.К. Мусульманское богослужение в учреждениях
Российской империи. – Казань: Ин-т истории АН РТ, 2006. – 462 с.
161. Загидуллин И.К. «Образцовый проект» мечети 1829 г. // Ислам в Санкт-
Петербурге. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД
«Медина», 2009. – С. 173.
162. Зайцев И.В. Астраханское ханство. Изд. 1-е. – М.: Вост. лит., 2004. –
303 с. Изд. 2-е. – М.: Вост. лит., 2006. – 303 с.
163. Идрисов У.Ю., Сенюткин С.Б., Сенюткина О.Н., Гусева Ю.Н. Из
истории нижегородских мусульманских общин в XIX – 30-х годах ХХ века. – Н.
Новгород: Изд. ННГУ, 1997. – 182 с.
164. Из истории Альметьевского района. Вып. I. – Альметьевск:
Татполиграф, 1999. – 352 с.
165. Из истории Татарстана и татарского народа. Вып. I. – Казань: Изд.
«Фэн», 2003. – 314 с.
166. Измайлов И.Л. Золотая Орда // Ислам в центрально-европейской части
России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД «Медина»,
2009. – С. 80-84.
167. Измайлов И.Л. Мещерский юрт // Ислам в центрально-европейской
части России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД
«Медина», 2009. – С.162.
168. Измайлов И.Л. Секиз-бий // Ислам в центрально-европейской части
России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД «Медина»,
2009. – С.261.
169. Иконников Д.С. Материальная культура Верхнего Посурья и
Примокшанья XI–XIV веков : Автореферат дис. ... канд. ист. наук : 07.00.06. –
Казань, 2009.

368
 170. Имашева М.М. Криушинская мечеть и ее первый имам (из истории
мусульманской общины Астрахани начала ХХ века) // Исламоведение. –
Махачкала, 2014. – №3. – С. 36-44.
171. Ислам на Нижегородчине. Ежегодник.– Н. Новгород: ИД «Медина». –
№ 3, 2004. – 16 с.; № 8-9, 2009. – 54 с.
172. Исламов Р. Списки некоторых тюркских литературных памятников
средневековья из древнехранилищ г. Казани // Гасырлар авазы (Эхо веков).
Казань, 2003, № 1/2. – С. 311-314.
173. Исламская традиция: прошлое, настоящее, будущее. Материалы
научно-практической конференции. – Н. Новгород: НИМ «Махинур», 2004. – 352
с.
174. История татар с древнейших времен. Т. II. Волжская Булгария и
Великая Степь. – Казань: Ин-т истории АН РТ, 2006. – 960 с.
175. Исхаков Д.М. Из истории титула «Булгарский князь» // Актуальные
проблемы истории государственности татарского народа. – Казань: Ин-т истории
АН РТ, 2000. – С.46-49.
176. Исхаков Д.М. От средневековых татар к татарам Нового времени. –
Казань: Изд-во «Мастер-Лайн», 1998. – 296 с.
177. Исхаков Д.М. Тюрко-татарские государства XV-XVI вв. – Казань: Ин-т
истории АН РТ, 2004. – 112 с.
178. Исхаков Р.Р. Миссионерство и мусульмане Волго-Камья (последняя
треть XVIII – начало ХХ вв.). – Казань: Татар. кн. изд., 2011. – 222 с.
179. Исхаков С.М. Первая русская революция и мусульмане Российской
империи. – М.: Изд. «Соц.-полит. мысль», 2007. – 400 с.
180. Ишеев М.Р. Чегодаевы // Ислам в центрально-европейской части
России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД «Медина»,
2009. – С.339.
181. Ишеев М.Р., Макаров Д.В. Татарщино // Ислам в центрально-
европейской части России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. –
М.: ИД «Медина», 2009. – С. 287-288.

369
 182. Ишмухамедов А. Ислам в Приморье // Истина (Хакыйкать): регион.
обществ. газета мусульман Урала и Сибири. – Первоуральск; Тюмень. – 2011,
июль. – № 7 (97). – С. 3.
183. Кабдулвахитов К. Роль поволжской татарской миграции в развитии
ислама в Томской губернии в начале ХХ в. // Фаизхановские чтения. №8. – Н.
Новгород, 2012. С. 96-98.
184. Казаков Е.П. Волжские болгары, угры и финны в IX-XIV вв.: проблемы
взаимодействия. – Казань: Ин-т истории АН РТ, 2007. – 208 с.
185. Казаков Е.П. К вопросу о хазарском и угорском компонентах в
культуре ранней Волжской Болгарии // Проблемы древней и средневековой
археологии Волго-Камья / Отв.ред. П.Н.Старостин Казань: «Мастер Лайн», 1999.
– С.64-72.
186. Каппелер А. Как классифицировали русские источники XVI –
середины XIX вв. этнорелигиозные группы Волго-Уральского региона //
Исповеди в зеркале: Межконфессиональные отношения в центре Евразии (на
примере Волго-Уральского региона – XVIII-XXI вв.). – Н. Новгород: Изд. НГЛУ,
2012. – С. 13-39.
187. Каптерев Л.М. Нижегородское Поволжье X-XV вв. – Горький: ОГИЗ,
1939. – 184 с.
188. Караулов Н.А. Сведения арабских географов IX и X веков по Р. Хр. о
Кавказе, Армении и Азербайджане // Сб. материалов для описания местностей и
племен Кавказа. Вып. 38. – Тифлис, 1908.
189. Каспий. – Баку. – 5.02.1911.
190. Кирьянов И.А. К вопросу о времени основания г. Горького. – Горький:
Горьковский обл. краеведческий музей, 1956. – 35 с.
191. Кирьянов И.А. Старинные крепости Нижегородского Поволжья. –
Горький: Горьковское книжное изд-во, 1961. – 107 с.
192. Кобзев А.А. Исламская община Симбирской губернии во второй
половине XIX – начале ХХ вв. – Н. Новгород: ИД «Медина», 2007. – 446 с.

370
 193. Коковцов П.К. Еврейско-хазарская переписка в X веке. – Л.: Изд-во АН
СССР, 1932. – 38, 134 с.
194. Кравцова О.А. Молекулярно-генетический анализ древних и
современных образцов ДНК : Дис. … канд. биол. наук: 03.00.04. – Казань, 2006. –
160 с.
195. Краткий историко-статистический очерк Нижегородской губернии /
Сост. М. Овчинников. – Н. Новгород: Тип. Нижегородского губ. правления,, 1885.
– 22 с.
196. Кузеев Р.Г. Происхождение башкирского народа. – 2-е изд., доп. – Уфа:
«Дизайн Полиграф-Сервис», 2010. – 560 с.
197. Кульпин Э.С. Золотая Орда (Проблемы генезиса Российского
государства). – М.: Московский лицей, 1998. – 240 с.
198. Ланда Р.Г. Ислам в истории России. – М.: Вост. лит., 1995. – 312 с.
199. Лебедев В.И. Загадочный город Мохши. – Пенза: Пенз. кн. изд-во,
1958. – 45 с.
200. Луканова Л.С. Из материалов прошлых этнографических экспедиций //
Современные проблемы и перспективы развития исламоведения, востоковедения
и тюркологии. №1. – Н.Новгород: ИД «Медина», 2007. – С.184.
201. Магжанов С. Из истории сел и деревень Базловского сельсовета //
Сельские зори. – Спасское [Нижегородская обл.], 1993. – № 75, 77, 78.
202. Макарихин В.П. Казанская эпопея Ивана Грозного // Мусульманская
цивилизация Волго-Сурского региона в эпоху феодализма / Сост. Д.З.
Хайретдинов. – Н. Новгород: ИД «Медина», 2009. – С.32-42.
203. Макарихин В.П. О системе управления великого княжества
Нижегородского // Мусульманская цивилизация Волго-Сурского региона в эпоху
феодализма / Сост. Д.З. Хайретдинов. – Н. Новгород: ИД «Медина», 2009. – С. 15-
17.
204. Макарихин В.П. О титуле великого князя Нижегородского Дмитрия
Константиновича в «местных» грамотах XIV в // Мусульманская цивилизация

371
Волго-Сурского региона в эпоху феодализма / Сост. Д.З. Хайретдинов. – Н.
Новгород: ИД «Медина», 2009. – С.10-14.
205. Макарихин В.П., Тарасов А.И. Мещерский юрт в XIV-XV веках:
система управления // Мусульманская цивилизация Волго-Сурского региона в
эпоху феодализма / Сост. Д.З. Хайретдинов. – Н. Новгород: ИД «Медина», 2009. –
С. 24-31.
206. Макаров Д.В. Особенности похоронного обряда мусульманских
этнических общин ЦФО // Ислам в центрально-европейской части России. Энц.
словарь / Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД «Медина», 2009. – С.229-
230.
207. Макаров Д.В. Политический феномен Башкиро-Мещеряцкого войска //
Фаизхановские чтения. – № 4. – Н. Новгород: ИД «Медина», 2008. – С. 64-67.
208. Макаров Д.В. Татарские мурзы, не утвержденные в дворянском
достоинстве // Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь /
Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД «Медина», 2009. – С.280-281.
209. Макаров Д.В. Тюрко-мусульманская топонимика Ивановской области
// Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред.
Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД «Медина», 2009. – С.310-311.
210. Махмутова Л.Т. Опыт исследования тюркских диалектов (мишарский
диалект татарского языка). – М.: Наука, 1978. – 272 с.
211. Мейер М.С., Фаизов С.Ф. Письма переводчика османских падишахов
Зульфикара-аги царям Михаилу Федоровичу и Алексею Михайловичу, 1640-1656:
турецкая дипломатика в контексте русско-турецких взаимоотношений. – Москва :
Гуманитарий, 2008. – 167 с.
212. Мельников А.П. Нижегородская старина. Путеводитель в помощь
экскурсантам. – Н. Новгород, [1923 / Переизд. Н.Новгород: ПО «ГАЗ», 1992]. –
54 с.
213. Мельников А.П. Очерки бытовой истории Нижегородской ярмарки
(1817–1917). Изд. 2. – Н. Новгород: Изд. АО «НКЦП», 1993. – 300, 40 с.

372
 214. Мельников П. Балахна. Уездный город Нижегородской губернии. – Н.
Новгород: Губ. Тип., 1850. – 63 с.
215. Мельников П.И. Исторические записки о Нижнем Новгороде //
Отечественные записки. – СПб.: Тип. Гутебнерга, 1840. Т. XI, отд. 2. – С. 1-30.
216. Меморский А.М. Основатель Нижнего Новгорода великий князь
Георгий (Юрий) II Всеволодович (1189-1889). Исторический очерк. – Н.
Новгород: Тип. Ройского и Душина, 1889. – 62 с.
217. Мигунов Ю.В. К вопросу о составе и происхождении древнего
нижегородского дворянства // Современный ислам в диалоге культур. – Н.
Новгород: Нижегородский гуманитарный центр, 1996. С. 126-131.
218. Милотворский И.А. Нижний-Новгород, его прошлое и настоящее. – Н.
Новгород: Отд. тип. газеты «Волгаръ», 1911. – 126 с.
219. Михайлова С.М., Коршунова О.Н. Идея государственности в
национальном сознании татар (исторический экскурс) // Актуальные проблемы
истории государственности татарского народа. – Казань: Ин-т истории АН РТ,
2000. – С. 95-103.
220. Мокшин Н.Ф. Мордовское название чувашей // Советское
финноугроведение. – Таллин: АН Эстонской ССР, 1978. – №4. – С.281-282.
221. Мудрак О.А. Заметки о языке и культуре дунайских булгар // Аспекты
компаративистики. Вып. 1. – М.: Изд. РГГУ, 2005. – С.83-106.
222. Мусульманская цивилизация Волго-Сурского региона в эпоху
феодализма / Сост. Д.З. Хайретдинов. – Н. Новгород: ИД «Медина», 2009. – 132 с.
223. Мустакимов И.А. Сведения «Таварих-и Гузида – Нусрат-наме» о
владениях некоторых Джучидов // Тюркологический сборник. 2009-2010. – СПб.:
Изд. Ин-та вост. рукописей РАН, 2011 – С. 228-248.
224. Мухамадиев А.Ш. Новый взгляд на историю гуннов, хазар, Великой
Булгарии и Золотой Орды. – Казань: Тат. кн. изд., 2011. – 160 с.
225. Мухамедова Р.Г. К проблеме этногенеза татар-мишарей // Tatarica. –
Vammala [Финляндия]: Vammalan Kirjapaino Oy, 1987. – С.242-251.

373
 226. Мухамедова Р.Г. Татары-мишари. – Казань: Изд-во «Магариф», 2008. –
295 с.
227. Мухамедова Р.Г. Татары Мордовии // Ислам в центрально-европейской
части России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД
«Медина», 2009. – С. 288-290.
228. Мухетдинов Д.В. Нижегородские татары в Польше // Ислам на
Нижегородчине. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.В. Мухетдинов. – Н.Новгород:
ИД «Медина», 2007. – С. 134-135.
229. Мухетдинов Д.В. Нижегородские татары в Эстонии // Ислам на
Нижегородчине. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.В. Мухетдинов. – Н. Новгород:
ИД «Медина», 2007. – С. 135.
230. Мухетдинов Д.В. Рахимов Юсуф // Ислам на Нижегородчине. Энц.
словарь / Сост. и отв. ред. Д.В. Мухетдинов. – Н.Новгород: ИД «Медина», 2007. –
С. 144.
231. Мухетдинов Д.В. Хальфя-бабай // Ислам на Нижегородчине. Энц.
словарь / Сост. и отв. ред. Д.В. Мухетдинов. – Н.Новгород: ИД «Медина», 2007. –
С. 189.
232. Мухетдинов Д.В., Сенюткина О.Н. Альмухаммятов Хабибулла // Ислам
на Нижегородчине. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.В. Мухетдинов. –
Н.Новгород: ИД «Медина», 2007. – С. 18.
233. Мухетдинов Д.В., Сенюткина О.Н. Хабибуллин Мухсин; Хабибуллины
// Ислам на Нижегородчине. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.В. Мухетдинов. –
Н.Новгород: ИД «Медина», 2007. – С. 184-185.
234. Мухетдинов Д.В., Хабутдинов А.Ю. Медресе // Ислам на
Нижегородчине. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.В. Мухетдинов. – Н.Новгород:
ИД «Медина», 2007. – С. 99-100.
235. Мухетдинов Д.В., Хабутдинов А.Ю. Субханкул Тахир // Ислам на
Нижегородчине. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.В. Мухетдинов. – Н.Новгород:
ИД «Медина», 2007. – С. 160.

374
 236. Насыров Р. Г. Сельское расселение в Западном Закамье (вторая
половина XVI – начало XVIII вв.). – Казань: Институт истории АН РТ, 2007. – 240
с.
237. Невоструев К.И. О городищах древнего Волжско-Болгарскаго и
Казанскаго царств в нынешних губерниях Казанской, Симбирской, Самарской и
Вятской. – М.: Синодальная тип., 1871. – 112 с.
238. Нижегородский край в документах, цифрах, рассказах, мнениях:
Хрестоматия. / Под ред. Е.В. Кузнецова, Б.И. Гудкова, В.В. Ниякого. – М.: ТПП
«ГИУС», 1992. − 270 с.
239. Нижегородский сборник, издаваемый Нижегородским губернским
статистическим комитетом. / Под ред. А.С. Гациского. – Т. 6. – Н. Новгород: Тип.
Нижегородского губ. правления, 1877. – 14, 357 с.
240. Низаметдинова С. Сколько тебе лет, Астрахань? // Идел. – Астрахань:
«Дуслык», 1992. – № 10-13.
241. Новиков Н.И. Родословная книга князей и дворян российских и
выезжих. – М.: Унив. тип., 1787. Ч.2. – 453 с.
242. Ногманов А.И. Татары Среднего Поволжья и Приуралья в российском
законодательстве второй половины XVI-XVIII вв. – Казань: Изд-во «Фэн», 2002. –
232 с.
243. Орлов А.М. Мещера, мещеряки, мишаре. – Казань: Татар. кн. изд-во,
1992. – 112 с. Орлов А.М. Нижегородские татары. Этнические корни и
исторические судьбы (очерки). – Н. Новгород: Изд-во ННГУ, 2001. – 242 с.
244. Орлов А.М., Каримов А.А. Камкино: история и современность. – Н.
Новгород: Изд. «Арабеска», 2003. – 208 с.
245. Орлов А.М., Файзуллин А.М. Навеки вместе. Кн. 1: Нижегородские
татары – потомки древней мещеры. – М.: Изд. «CVG-art», 2011. – 167 c.
246. Очерк Нижегородской губернии в историко-географическом
отношении / Сост. М. Овчинников. – Н. Новгород: Тип. Нижегородского губ.
правления, 1885. – 79 с.

375
 247. Пачкалов А.В. Арбухим // Ислам в Поволжье. Энц. словарь / Сост. и
отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД «Медина», 2013. – С. 29-30.
248. Петров П.Н. Золотоордынский монетный двор Курмыш? //
Нумизматический сборник. № 2. – М.: Московское Нумизматическое общество,
1992. – С. 62-67.
249. Плетнева С.А. Хазары. – М.: Наука, 1976. – 96 с.
250. Попов А.И. Буртасы и мордва // Ученые записки ЛГУ. № 105. Серия
востоковедческих наук. Вып. 2. – Л., 1947. С. 199-210.
251. Проблемы древней и средневековой археологии Волго-Камья. –
Казань: Изд. «Мастер Лайн», 1999. – 176 с.
252. Пудалов Б.М. «Грамотка» князя Ширинского: примечательное
простодушие // Фаизхановские чтения. – № 4. – Н. Новгород: ИД «Медина», 2008.
– С. 55-56.
253. Пудалов Б.М. Татары на службе великого князя нижегородского (к
истории русско-татарских контактов в XIV в.) // Фаизхановские чтения. – № 6. –
Н.Новгород: ИД «Медина», 2010. – С. 37-38.
254. Рамазанова Д. Б., Хайрутдинова Т. Х. К вопросу о формировании
байкибашевского говора мишарского диалекта татарского языка // Исследования
по исторической диалектологии татарского языка. – Вып. 3. – Казань: Казанский
филиал АН СССР, 1985. – С. 62-92.
255. Рахимзянов Б.Р. Тюрко-мусульманские юрты Московии XV–XVI вв //
Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред.
Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД «Медина», 2009. – С.311-312.
256. Риндюк Н., Риндюк И. Из жизни мусульман Киева (середина XIX в. –
1917 г.) // Украина и исламский мир. – Киев: «Киевский муфтият». – № 5. – 2011,
август. С. 42-49.
257. Розенберг Л.И. Татары в Москве XVII – середины XIX в. // Этнические
группы в городах Европейской части СССР (формирование, расселение, динамика
культуры). – М.: Московский филиал Географического общества СССР, 1987.
С.16-25.

376
 258. Россия – Средняя Азия. Т.1. Политика и ислам в конце XVIII – начале
ХХ вв. – М.: Ленанд, 2011. – 472 с.
259. Русинов Н.Д. Этническое прошлое Нижегородского Поволжья в свете
лингвистики. – Н. Новгород: Изд. «Нижний Новгород», 1994. – 202 с.
260. Сабиров С.В. Сабиров Вафа // Ислам на Нижегородчине. Энц. словарь /
Сост. и отв. ред. Д.В. Мухетдинов. – Н.Новгород: ИД «Медина», 2007. – С. 149.
261. Сабитов Ж. Об этногенезе уйгуров и югуров // The Russian Journal of
Genetic Genealogy (Русская версия). Т. 2. – Б.м.: Изд. Lulu inc., 2010. – № 2. – С.
1-7.
262. Салихов Р.Р., Хайрутдинов Р.Р. Султангалеев Якуб // Ислам на
Нижегородчине. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.В. Мухетдинов. – Н.Новгород:
ИД «Медина», 2007. – С. 162-163.
263. Салмин А.К. Этноним чуваши в лабиринтах времени // Радловский
сборник. Научные исследования и музейные проекты МАЭ РАН в 2011 году. –
СПб.: Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН,
2012. – С. 438-445.
264. Саровская общежительная пустынь. Подробное описание.– М.:
Издание Саровской пустыни, 1908. – 579 с.
265. Сатарова М.Р. Изоглоссы открытого, характерного для мишарского
диалекта варианта фонемы [а] // Вестник Татарского государственного
гуманитарно-педагогического университета. – Вып. 5. – Казань: ТГГПУ, 2006. –
С.82-91.
266. Сафаджай. Династия Хабибуллиных. 200 лет служения людям. Альбом
фотографий / Отв. за вып. Д.В. Мухетдинов. – Н. Новгород: ИД «Медина», 2007. –
174 с.
267. Сафаров М.А. Азеево // Ислам в центрально-европейской части России.
Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД «Медина», 2009. – С.
11-13.

377
 268. Сафаров М.А. Фатима-Султан // Ислам в центрально-европейской
части России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД
«Медина», 2009. – С. 325.
269. Сахаров Л. Заметки о татарах-поселянах // Нижегородские губернские
ведомости. 1860. № 46. С. 314-315; № 47. С. 319-320.
270. Сенюткин С.Б. История татар Нижегородского Поволжья с последней
трети XVI до начала ХХ вв. – Н.Новгород: Изд-во ННГУ, 2001. – 416 с.
271. Сенюткин С.Б., Идрисов У.Ю., Сенюткина О.Н., Гусева Ю.Н. История
исламских общин Нижегородской области. – Н.Новгород: Изд-во ННГУ, 1998. –
550 с.
272. Сенюткин С.Б., Сенюткина О.Н., Гусева Ю.Н. XVI–ХХ: История
татарских селений Большое и Малое Рыбушкино Нижегородской области. – Н.
Новгород: Изд. ННГУ, 2001. – 416 с.
273. Сенюткин С.Б., Сенюткина О.Н., Сабиров С.В. История татарской
деревни Красная Горка – Сафаджай в XV-XX веках. – Н.Новгород: Изд. НИМ
«Махинур», 2006. – 174 с.
274. Сенюткина О.Н. Габдулвахид б. Сулейман б. Салюк (к 220-летию со
дня рождения). – Н. Новгород: ИД «Медина», 2006. – 48 с.
275. Сенюткина О.Н. История Татарской Медяны (XVII-XXI вв.). – Н.
Новгород: Изд. «Нижегородбланкиздат», 2008. – 197 с.
276. Сенюткина О.Н. Конфессиональное многообразие Нижегородского
Поволжья под влиянием государственной управленческой политики // Исповеди в
зеркале: Межконфессиональные отношения в центре Евразии (на примере Волго-
Уральского региона – XVIII-XXI вв.). – Н. Новгород: Изд. НГЛУ, 2012. – С. 40-61.
277. Сенюткина О.Н. Курбангали-мулла и его семья // Ислам на
Нижегородчине. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.В. Мухетдинов. – Н.Новгород:
ИД «Медина», 2007. – С. 85-86.
278. Сенюткина О.Н. Макарьевская ярмарка и мечеть // Ислам на
Нижегородчине. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.В. Мухетдинов. – Н.Новгород:
ИД «Медина», 2007. – С. 90-92.

378
 279. Сенюткина О.Н. Первый съезд мусульман России (к 100-летию
проведения). – Н. Новгород: НИМ «Махинур», 2005. – 76 с.
280. Сенюткина О.Н. Сеид-Бурхан Хусаин // Ислам на Нижегородчине. Энц.
словарь / Сост. и отв. ред. Д.В. Мухетдинов. – Н.Новгород: ИД «Медина», 2007. –
С. 154-155.
281. Сенюткина О.Н. Соколов Зямил Самирхан // Ислам на Нижегородчине.
Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.В. Мухетдинов. – Н.Новгород: ИД «Медина»,
2007. – С. 158.
282. Сенюткина О.Н. Третий съезд мусульман России (к 100-летию
становления парламентаризма в России). – Н. Новгород: НИМ «Махинур», 2006. –
52 с.
283. Сенюткина О.Н. Фаттахетдинов Абдулвадуд // Ислам на
Нижегородчине. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.В. Мухетдинов. – Н.Новгород:
ИД «Медина», 2007. – С. 180.
284. Сенюткина О.Н. Формы политической активности нижегородских
татар-мусульман (исторический аспект) // Фаизхановские чтения. – № 4. – Н.
Новгород: ИД «Медина», 2008. – С. 38-42.
285. Сенюткина О.Н. Шарафутдинов Багаутдин // Ислам на Нижегородчине.
Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.В. Мухетдинов. – Н.Новгород: ИД «Медина»,
2007. – С. 197-198.
286. Сенюткина О.Н., Гусева Ю.Н. Нижегородские мусульмане на службе
Отечеству (конец XVI – начало ХХ вв.). – Н. Новгород: ИД «Медина», 2005. – 60
с.
287. Сенюткина О.Н., Загидуллин И.К. Нижегородская Ярмарочная мечеть
– центр общения российских и зарубежных мусульман (XIX – начало ХХ вв.) – Н.
Новгород: ИД «Медина», 2006. – 176 с.
288. Сенюткина О.Н., Мухетдинов Д.В. Абдулжалилов Садек // Ислам на
Нижегородчине. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.В. Мухетдинов. – Н.Новгород:
ИД «Медина», 2007. – С. 6-7.

379
 289. Сенюткина О.Н., Мухетдинов Д.В. Благотворительность мусульман
Нижегородчины // Ислам на Нижегородчине. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.В.
Мухетдинов. – Н.Новгород: ИД «Медина», 2007. – С. 29-30.
290. Сенюткина О.Н., Мухетдинов Д.В. Нижегородская городская
мусульманская община // Ислам на Нижегородчине. Энц. словарь / Сост. и отв.
ред. Д.В. Мухетдинов. – Н.Новгород: ИД «Медина», 2007. – С. 128-129.
291. Сенюткина О.Н., Хайретдинов Д.З. Татарский гостиный двор в Твери //
Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред.
Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД «Медина», 2009. – С. 284.
292. Серебряников Б.А. История мордовского народа по данным языка //
Этногенез мордовского народа. – Саранск: Мордов. кн. изд., 1965. – С. 237-256.
293. Смирнов И.Н. Мордва. – Казань: Тип. Имп. ун-та, 1895. – 310 с.
294. Современный ислам в диалоге культур. – Н. Новгород: Нижегородский
гуманитарный центр, 1996. – 172 с.
295. Соловьев С.М. Сочинения. Книга V. История России с древнейших
времен. – М.: Мысль, 1990. – 720 с.
296. Сочнев Ю.В. Об одном ошибочном моменте в нижегородском
краеведении // Нижегородский краеведческий сборник. Т. 1. – Н. Новгород:
НООНО, 2005. – С. 151-155.
297. Средневековые тюрко-татарские государства. Вып. 1. – Казань: Ин-т
истории АН РТ, 2009. – 232 с.
298. Старовойтова Г.В. Этническая группа в современном советском городе.
– Л.: Наука, 1987. – 274 с.
299. Старостин А.Н., Байтерякова Г.Ф. Ичкинские татары // Ислам на Урале.
Энц. словарь / Сост. А.Н. Старостин. Отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД
«Медина», 2009. – С. 145-146.
300. Старостин А.Н., Бикбов Р.З. Мечеть г. Нижнего Тагила // Ислам на
Урале. Энц. словарь / Сост. А.Н. Старостин. Отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД
«Медина», 2009. – С. 193-194.

380
 301. Судаков В.В. Арцыбашевское погребение // Ислам в центрально-
европейской части России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. –
М.: ИД «Медина», 2009. – С. 25-26.
302. Судьин А.В. Республика Татарстан: этапы становления. – М.: Центр
стратегической конъюнктуры, 2015. – 160 с.
303. Сызранов А.В. Ислам в Астраханском крае: история и современность. –
Астрахань: ИД «Астраханский ун-т», 2007. – 181 с.
304. Тагирджанова А.Н. Места компактного проживания татар в Санкт-
Петербурге // Ислам в Санкт-Петербурге. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З.
Хайретдинов. – М.: ИД «Медина», 2009. – С. 127-128.
305. Татарские князья и их княжества / Под ред. М.Р. Ишеева. – Н.
Новгород: ИД «Медина», 2008. – 68 с.
306. Татарские мусульманские приходы в Российской империи / Отв. ред.
И.К. Загидуллин. – Казань: Ин-т истории АН РТ, 2006. – 308 с.
307. Татары / Отв. ред. Р.К. Уразманова. С.В. Чешко. – М.: Наука, 2001. –
583 с.
308. Татары Среднего Поволжья и Приуралья / Под ред. Н.И. Воробьева и
Г.М. Хисамутдинова. – М.: Наука, 1967. – 538 с.
309. Татищев В.Н. История Российская. [В 3 т.] – М.: АСТ, 2005. – Т. 1. –
568 с.; Т. 2. – 732 с.
310. Тенишев Э.Р. Язык татар села Усть-Уза // Tatarica. – Vammala
[Финляндия]: Vammalan Kirjapaino Oy, 1987. – С.307-329.
311. Тихомиров М.Н. Средневековая Москва. – М.: Кн. сад, 1997. – 477 с.
312. Ткаченко О.Б. Мерянский язык. – Киев: «Наукова думка», 1985. – 208 с.
313. Травкин П.Н. Казанская украина // Ислам в центрально-европейской
части России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД
«Медина», 2009. – С.114-115.
314. Трепавлов В.В. История Ногайской Орды. – М.: Вост. лит., 2001. – 752
с.

381
 315. Трепавлов В.В. Ногаи в Башкирии, XV-XVII вв. / Княжеские роды
ногайского происхождения // Материалы и исследования по истории и этнологии
Башкортостана. Док. № 2. – Уфа: АН Респ. Башкортостан, 1997. – 72 с.
316. Фаизов С.Ф. Ислам в Поволжье VIII-ХХ вв. Очерк истории. – М.: Изд-
во «Спутник+», 1999. – 76 с.
317. Файзрахманов И.З. Адмиралтейство и татары-мусульмане в первой
четверти XVIII в. // Ислам в Санкт-Петербурге. Энц. словарь / Сост. и отв. ред.
Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД «Медина», 2009. – С. 8-9.
318. Файзрахманов И.З. Татары-мусульмане в строительстве Санкт-
Петербурга в первой четверти XVIII в. // Ислам в Санкт-Петербурге. Энц. словарь
/ Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД «Медина», 2009. – С. 237-240.
319. Фахретдин Р. Ханы Золотой Орды / Пер. с тат. С. Шамси. – Казань:
Таткнигоиздат, 1986. – 126 c.
320. Фахрутдинов Р.Г. История татарского народа и Татарстана (древность
и средневековье). – Казань: Магариф, 2000. – 255 с.
321. Фирсов Н.А. Положение инородцев Северо-Восточной России в
Московском государстве // Ученые записки Казанского университета. – Вып. 1-2.
– Казань: Тип. Казанского Университета, 1866. – 269 с.
322. Франк Аллен. Исламская историография и «булгарская» идентичность
татар и башкир в России / Пер. И. Хайбутдиновой. – Казань: РИУ, 2008. – 266 с.
323. Хабенская Е.О. Татары о татарском. – М.: Наталис, 2002. – 206 с.
324. Хабутдинов А.Ю. Общественное движение молодежи у татар-
мусульман в начале ХХ века. – Н. Новгород: НИМ «Махинур», 2005. – 64 с.
325. Хабутдинов А.Ю. Оруви Хабибулла // Ислам на Нижегородчине. Энц.
словарь / Сост. и отв. ред. Д.В. Мухетдинов. – Н.Новгород: ИД «Медина», 2007. –
С. 140.
326. Хабутдинов А.Ю. От общины к нации: татары на пути от
средневековья к Новому времени (конец XVIII – начало ХХ вв. – Казань: Татар.
кн. изд., 2008. – 214 с.

382
 327. Хабутдинов А.Ю. Усманов Хайрулла // Ислам на Нижегородчине. Энц.
словарь / Сост. и отв. ред. Д.В. Мухетдинов. – Н.Новгород: ИД «Медина», 2007. –
С. 177.
328. Хабутдинов А.Ю. Фаизханов Габделгаллям // Ислам на
Нижегородчине. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.В. Мухетдинов. – Н.Новгород:
ИД «Медина», 2007. – С. 177-178.
329. Хабутдинов А.Ю., Мухетдинов Д.В. Всероссийские мусульманские
съезды 1905-1906 гг. – Н. Новгород: НИМ «Махинур», 2005. – 60 с.
330. Хабутдинова М.М., Сенюткина О.Н. Сулеймани Габдулла // Ислам в
Москве. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – Н.Новгород: ИД
«Медина», 2008. – С. 243.
331. Хайретдинов Д.З. Бахмет Усеинов Ширинский // Ислам в центрально-
европейской части России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. –
М.: ИД «Медина», 2009. – С. 39.
332. Хайретдинов Д.З. «Великий исход»: Процессы массового переселения
нижегородских татар-мишарей в XVII-XVIII веках // Теория и практика
общественного развития. №20. – Краснодар: Ин-т социологии РАН, ИД «Хорс»,
2015. – С.180-183.
333. Хайретдинов Д.З. Военное значение и численность служилых татар
Нижегородчины // Приволжский научный вестник. №5 (45). Ч.2. – Ижевск: ИП
Самохвалов А.В., 2015. – С.11-15.
334. Хайретдинов Д.З. Возникновение конфессиональных сообществ
старокрещеных и новокрещеных татар на Нижегородчине // Исторические судьбы
народов Поволжья и Приуралья. Сб. статей. Вып. 2. – Казань: Изд. «Ихлас», 2011.
– 360 с. – С. 221-226.
335. Хайретдинов Д.З. Возрождение культурных ценностей ислама в
национальном движении и повседневном поведении татар // Суверенитет и
этническое самосознание: идеология и практика. – М.: ИЭА РАН, 1995. – 300 с. –
С. 247-264.

383
 336. Хайретдинов Д.З. Духовно-образовательные традиции нижегородских
татар // Вестник Московского городского педагогического университета. Серия
Исторические науки. № 1 (17). М., 2015. – С. 33-41.
337. Хайретдинов Д.З. Земли Нижегородчины в сфере влияния
постордынских государств (К вопросу о ранних этапах этногенеза нижегородских
татар-мишарей) // Филология и культура. Philology and Culture. №1 (39). – Казань:
Казанский (Приволжский) федеральный университет, 2015. – С.291-300.
338. Хайретдинов Д.З. Землячества нижегородских татар на западе
Российской империи: генезис городских мусульманских общин в контексте эпохи
// Теория и практика общественного развития. № 18. – Краснодар: Ин-т
социологии РАН, ИД «Хорс», 2015. – С. 178-182.
339. Хайретдинов Д.З. Интервью имама Татарской общины Финляндии Р.
Беляева // Ислам минбаре (Трибуна ислама). – М.: Духовное управление
мусульман европейской части России, 2011. № 4 (185). – С. 8.
340. Хайретдинов Д.З. Ислам в Нижегородской области. – М.: Логос, 2007. –
128 с.
341. Хайретдинов Д.З. Ислам на Нижегородчине в эпоху постордынских
государств // Фаизхановские чтения. – №7. – Н.Новгород: ИД «Медина», 2011. –
С.8-19.
342. Хайретдинов Д.З. Казанский посольский двор // Ислам в Москве. Энц.
словарь / Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – Н.Новгород: ИД «Медина», 2008. –
С.111-112.
343. Хайретдинов Д.З. Московская Соборная мечеть – путеводный маяк
уммы : альбом / Д.З. Хайретдинов, Д.В. Мухетдинов. – М. : ИД «Медина», 2015. –
240 с. : фото.
344. Хайретдинов Д.З. Мусульманская община Москвы в XIV – начале ХХ
вв. – Н.Новгород: НИМ «Махинур», ИМ «Медина», 2002. – 248 с.
345. Хайретдинов Д.З. Нижгары и маджары: этнические связи. К вопросу о
происхождении нижегородских татар-мишарей // Вестник НГЛУ им. Н.А.

384
Добролюбова. – Вып. 26. – Н. Новгород: ФГБОУ ВПО «НГЛУ», 2014. – С. 122-
132.
346. Хайретдинов Д.З. Нижгары – потомки нижегородских татар: связи с
Зауральем // Приволжский научный вестник. №9 (37). – Ижевск: ИП Самохвалов
А.В., 2014. – С.52-59.
347. Хайретдинов Д.З. Нижние социальные страты в этногенезе
нижегородских татар // Теория и практика общественного развития. №10. –
Краснодар: Ин-т социологии РАН, ИД «Хорс», 2015. – С.159-163.
348. Хайретдинов Д.З. Ордынское посольство в Нижнем Новгороде // Ислам
на Нижегородчине. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.В. Мухетдинов. –
Н.Новгород: ИД «Медина», 2007. – С. 138.
349. Хайретдинов Д.З. Основные аспекты бытования ислама среди
нижегородских татар в XVII-XVIII веках // Исламоведение. №2. – Махачкала:
Дагестанский гос. ун-т, 2015. – С.29-37.
350. Хайретдинов Д.З. Сараклыч // Ислам на Нижегородчине. Энц. словарь /
Сост. и отв. ред. Д.В. Мухетдинов. – Н.Новгород: ИД «Медина», 2007. – С. 152.
351. Хайретдинов Д.З. Старинные мечети и мусульманские объекты юга
Москвы. – М.: ИД «Медина», 2015. – 334 с.
352. Хайретдинов Д.З. Татаро-мусульманские общины Карельского
перешейка // LiteraruS – Литературное слово. – Хельсинки: LiteraruS, 2010. – № 3
(28). – С. 6-8.
353. Хайретдинов Д.З. Татарская община Нижнего Новгорода в XVI-XVII
веках // Вестник НГЛУ им. Н.А. Добролюбова. Вып. 28. – Н.Новгород: ФГБОУ
ВПО «НГЛУ», 2014. – С.146-154.
354. Хайретдинов Д.З. Торговая деятельность и меценатство нижегородских
татар в масштабах Российской империи // Приволжский научный вестник. №12
(40). Ч.1. – Ижевск: ИП Самохвалов А.В., 2014. – С.69-74.
355. Хайретдинов Д.З. Трансформация мусульманских этнополитических и
государственных образований в Окско-Сурском регионе // Ислам в центрально-

385
европейской части России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. –
М.: ИД «Медина», 2009. – С. 305-307.
356. Хайретдинов Д.З. Тюркские постордынские государства: влияние на
территорию современной Нижегородчины // Ислам на Нижегородчине. Энц.
словарь. / Сост. и отв. ред. Д.В. Мухетдинов. – Н. Новгород: ИД «Медина», 2007.
– С. 173-174.
357. Хайретдинов Д.З. Тюрко-мусульманское влияние на Нижегородчине в
эпоху Золотой Орды // Ученые записки Казанского университета. Серия
Гуманитарные науки. Т.157, кн. 3. – Казань, 2015. – С.211-219.
358. Хайретдинов Д.З. Финляндский опыт. История появления татар в
Финляндии // LiteraruS – Литературное слово. – Хельсинки: LiteraruS, 2007. – №4
(17). – С. 90-96.
359. Хайретдинов Д.З. Хазары, кипчаки, буртасы: к вопросу об этнических
предках нижегородских татар-мишарей // Восток. Афро-азиатские общества:
история и современность. №6.– М.: Ин-т востоковедения, Ин-т Африки РАН,
2015. – С. 28-37.
360. Хайретдинов Д.З. Ханский двор // Ислам в Москве. Энц. словарь / Сост.
и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – Н.Новгород: ИД «Медина», 2008. – С. 287-289.
361. Хайретдинов Д.З. Этнические пласты нижегородских татар // Теория и
практика общественного развития. № 9. – Краснодар: Ин-т социологии РАН, ИД
«Хорс», 2015. – С. 164-168.
362. Хайретдинов Д.З. Этнический состав мусульманской общины Москвы
// Мусульмане изменяющейся России. – М.: РОССПЭН, 2002. – С. 113-127.
363. Хайретдинов Д.З. Этногенез нижегородских татар: арзамасский
субстрат // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки.
№12. Ч.1. – Краснодар: «Наука и образование», 2014. – С.360-365.
364. Хайретдинов Д.З., Акчурин М.М., Ишеев М.Р. Мечети Рязанской
области // Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь / Сост. и
отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД «Медина», 2009. – С.160-161.

386
 365. Хайретдинов Д.З., Макаров Д.В. История ислама в Курской области //
Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред.
Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД «Медина», 2009. – С. 104-106.
366. Хайретдинов Д.З., Мухетдинов Д.В. Юсупов Махмуд // Ислам в
центрально-европейской части России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З.
Хайретдинов. – М.: ИД «Медина», 2009. – С. 355.
367. Хайретдинов Д.З., Мухетдинов Д.В., Маркус С.В. Алимовы // Ислам в
Москве. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – Н.Новгород: ИД
«Медина», 2008. – С. 12-13.
368. Хайрутдинов Р.Р., Салихов Р.Р. «На нужды моих единоверцев»:
Стенограмма слушания духовного завещания казанского купца Ахмеда Галеевича
Хусаинова // Гасырлар авазы – Эхо веков. – Казань, 2001. – № 1/2. – С. 19-28.
369. Халиков А.Х. Кто мы – булгары или татары? – Казань: ИД «Казань»,
1992 – 64 с.
370. Халиков А.Х. Монголы, татары, Золотая Орды и Булгария. – Казань:
«Фэн», 1994. – 164 с.
371. Халиков А.Х. Татарский народ и его предки. – Казань: Татар. кн. изд-
во, 1989. – 222 с.
372. Хаутала Р. Махалля у татар Финляндии (история и современность) //
Татарские населенные пункты и махалли: история и проблемы возрождения. –
Казань: Ин-т истории им. Ш. Марджани АН РТ, 2015.– С. 62-68.
373. Хафизов М.З. Нижегородские татары: Очерки истории.– Н. Новгород:
ГИПП «Нижполиграф», 1997. – 224 с.
374. Хрестоматия по истории русского права / Сост. М.Ф. Владимирский-
Буданов. Вып. 3, изд. 3. – Киев: Тип. С.В. Кульженко, 1888. – 248 с.
375. Хрестоматия по истории русского права. / Сост. М. Ф. Владимирский-
Буданов. Вып. 3, изд. 3. – СПб. – Киев: Изд. Н.Я. Оглоблина, 1889. – 252 с.
376. Худяков М.Г. Очерки по истории Казанского ханства. – М.: ИНСАН,
1991. – 320 с.

387
 377. Хузин Ф.Ш., Ситдиков А.Г. О локализации в Казанской крепости
исторической мечети Кул Шарифа // Гасырлар авазы – Эхо веков. – Казань, 2005.
– №2. – С. 10-23.
378. Хусаин Фаизханов. Жизнь и наследие / Ред. Д.В. Мухетдинов. – Н.
Новгород: ИД «Медина», 2008. – 152 с.
379. Черменский Н.П. Прошлое Тамбовского края. – Тамбов: Кн. изд., 1961.
– 200 с.
380. Черновская В.В. Мусульмане Ярославля. – Ярославль: ДИА–пресс,
2000. – 224 с.
381. Черновская В.В. Романовский улус XVI-XVII вв. // Фаизхановские
чтения. – №5. – М.–Н. Новгород: ИД «Медина», 2009. – С. 64-66.
382. Шарифуллина Ф.Л. Касимовские татары // Ислам в центрально-
европейской части России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З. Хайретдинов. –
М.: ИД «Медина», 2009. – С. 125-127.
383. Шарифуллина Ф.Л. Сельские поселения касимовских татар // Ислам в
центрально-европейской части России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З.
Хайретдинов. – М.: ИД «Медина», 2009. – С. 261-263.
384. Шарифуллина Ф.Л., Валиулин А.Г. Сафаров Тухфатулла // Ислам в
центрально-европейской части России. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.З.
Хайретдинов. – М.: ИД «Медина», 2009. – С. 255-256.
385. Шигабутдин Марджани / Отв. ред. И. Хайруллина. – Альметьевск:
Рухият, 1998. – 176 с.
386. Шумилкин С.М. Нижегородская ярмарка. – Н. Новгород: Волго-
Вятское кн. изд., 1996. – 224, 16 с.
387. Эмин А. Путешествия по неизвестным страницам истории
Севастополя. – Симферополь: Изд. «Таврида», 2010. – 111 с.
388. Этнотерриториальные группы татар Поволжья и Урала и вопросы их
формирования. – Казань: Изд-во ПИК «Дом печати», 2002. – 248 с.

388
 389. Юзеев А.Н., Мухетдинов Д.В. Фаизханов Хусаин // Ислам на
Нижегородчине. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.В. Мухетдинов. – Н.Новгород:
ИД «Медина», 2007. – С. 178-180.
390. Ямаева Л.В. Суфийские братства на территории исторического
Башкортостана // Ватандаш – Соотечественник. – Уфа, 2008. – № 7. – С. 162-181.

На татарском языке

391. Баттал Г.А. Казан төркиләре (Казанские тюрки). – Казань: Татар. кит.
нәшр., 1996. – 128 с.
392. Баязитова Ф.С. Татар-мишәр рухи мирасы. – Саранск: «Татарская
газета», 2003. – 288 с.
393. Милли-мәдәни мирасыбыз: Түбән Новгород (Национально-культурное
наследие: Нижний Новгород). – Казань – Н. Новгород – М.: ИД «Медина», 2011. –
400 с.
394. Насыйбуллин И.Р. Казан ханлыгының сәяси географиясе
(Политическая география Казанского ханства) // Актуальные проблемы истории
государственности татарского народа. – Казань: Ин-т истории АН РТ, 2000. – С.
67-72.
395. Нәбиуллин Н.Г., Исмәгыйлев Н.Ф., Гариф Н.Г. Тарихи сәхифәләр
ачылганда: Чистай шәhәре тарихына бәйле ачышлар // Средневековые тюрко-
татарские государства. Вып. 1. – Казань: Ин-т истории АН РТ, 2009. – С.64-75.
396. Фәхреддинев Р.С. Болгар вә Казан төрекләре (Тюрки Булгара и
Казани). – Казань: Татар. кит. нәшр., 1993. – 287 с.
397. Хөсәен Фәезханов: тарихи-документаль җыентык (Хусаин Фаизханов:
историко-документальный сборник) / Отв. ред. Р.Мәрданов. – Казань: Жыен,
2006. – 704 с.

389
 На европейских языках

398. DeWeese Devin A. Islamization and Native Religion in the Golden Horde:
Baba Tükles and conversion to Islam in historical and epic tradition. – Pennsylvania:
Pennsylvania State University Press, 1994. – 17, 638 pp.
399. Eesti Islamikogudus (Ислам в Эстонии) / Toomas Abiline (Сост. Т.
Абилине). – Tallinn: Tallinna Raamatutrükikoda, 2008. – 96 р.
400. Kakuk Z. Das Kaufmannsleben der Mischärtataren // Studia Turcologica
Memoriae Alexii Bombaci dicata. Ed. by A. Marazzi. – Napoli (Naples), 1982. S. 291-
308.
401. Kakuk Z. Ein mischärtatarisches Wörterverzeichnis // Acta Orientalia Hung.,
XXXVI, 1982. S. 241-259.
402. Kakuk Z. Mischärtatarische Texte mit Wörterverzeichnis: Aufgrund der
Sammlung von Ignac Kunos // Studia Uralo-Altaica, 38. – Szeged, 1996. S. 1-192.
403. Malyarchuk B., Derenko M., Denisova G., Kravtsova O. Mitogenomic
diversity in Tatars from the Volga-Ural region of Russia // Molecular Biology and
Evolution. Vol. 27. – Oxford, 2010, October. – Р. 2220-2226.
404. Maria M. Tatár. Ethnic Continuity by the Volga: from Vidini to Vet’ke //
Haptacahaptaitis: Festschrift for F. Thordarson on the occasion of his 77th birthday. –
Oslo, 2005. Р. 289-308.
405. Paasonen H. Mischärtatarische Volksdichtung. Suomalais-Ugrilainen seura.
№105. – Helsinki: Helsingin Liikekirjapaino Oy, 1953. – 136 p.
406. Stadtplan Gorkij. Anlage zu: Militärgeographische Übersicht über das
Europäische Rußland, Mappe K, Die Wolgagebiete, Ausg. VII. – Generalstab des
Heeres, Abteilung für Kriegskarten und Vermessungswesen, 1941.
407. Tatarica (Studia in Honorem Umar Daher). – Vammala [Финляндия]:
Vammalan Kirjapaino Oy, 1987. – 377 pp.

390
 ЭНЦИКЛОПЕДИИ. СПРАВОЧНЫЕ ПОСОБИЯ. СЛОВАРИ

408. Географический словарь Российского государства. Ч. I (А-Г) / Сост. Л.

Максимович, А. Щекатов. – М.: Университетская тип., 1801. – 1300 стб.
409. Географическо-статистический словарь Российской империи / Сост. П.
Семенов. Т. I (А-Г). – СПб.: Тип. В.Безобразова и К, 1863. – 729 с.
410. Ислам в Москве. Энц. словарь / Отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – Н.
Новгород: ИД «Медина», 2008. – 320 с.
411. Ислам в Поволжье. Энц. словарь / Отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД
«Медина», 2013. – 428 с.
412. Ислам в Санкт-Петербурге. Энц. словарь / Отв. ред. Д.З. Хайретдинов.
– М. – Н. Новгород: ИД «Медина», 2009. – 308 с.
413. Ислам в центрально-европейской части России. Энц. словарь / Отв. ред.
Д.З. Хайретдинов. – М. – Н. Новгород: ИД «Медина», 2009. – 404 с.
414. Ислам на Нижегородчине. Энц. словарь / Сост. и отв. ред. Д.В.
Мухетдинов. – Н. Новгород: ИД «Медина», 2007. – 210 с.
415. Ислам на Урале. Энц. словарь / Отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – М.: ИД
«Медина», 2009. – 476 с.
416. Персидско-русский словарь. Т.1. – Кум, 1376 г.х. – 800 с.
417. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. 2. – М.:
Прогресс, 1967. – 671 с.
418. Энциклопедический лексикон. Т. VII. – СПб.: Тип. А. Плюшара, 1836. –
13, 622 с.
419. Энциклопедия Урень-края / Сост., ред. В.М. Киселев. – Урень:
Уренская тип., 2007. – 120 с.
420. Tartarica. Атлас: История татар и народов Евразии. – Казань – М.–
СПб.: Ин-т истории АН РТ, 2005. – 890 с.

391
 Основные даты по этногенезу и истории нижегородских татар
(до конца XVII в.)

Дата Событие
VI–VII вв. Проникновение тюрков-кочевников в Приокский край
Середина VII в. Образование Хазарского каганата в низовьях Волги
VII–VIII вв. Приход волжских булгар в среднее Поволжье; проникновение салтово-
маяцкой культуры Хазарского каганата на север
Конец VIII в. Первое упоминание буртасов как племенного союза, находящегося в
зависимости от хазар (аль-Кальби)
Конец VIII – IX вв. Складывание государственности волжских булгар
830–870-е гг. Война печенегов с мадьярами в Приуралье, исход мадьяр на правый
берег Волги
IX в. Пик политического влияния Хазарии, на севере вплоть до слияния Оки
и Волги
IX–X вв. Военные конфликты буртасов с булгарами и печенегами
Х в. Начало функционирования торгового пути из Булгара в Киев по землям
буртасов; буртасские меха вывозятся в Дагестан, Хорасан, Западную
Европу
Начало Х в. Процесс тюркизации мадьяр, оставшихся на правобережье Волги,
образование группы тюркизированных маджар (мажар, можар)
910–930-е гг. Ибн Русте дает первые подробные сведения о булгарах, буртасах,
хазарах, славянах и других северных народах
913 г. Объединение буртасов с булгарами, совместные военные действия
против русов-варягов
922 г. Посольство багдадского халифа в Булгар; миссия Ибн Фадлана;
эльтибер Волжской Булгарии Алмуш со своим народом официально
принял ислам
Середина Х в. Переписка хазарского царя Иосифа с кордовским визирем, упоминание
подвластных Хазарии буртасов, булгаров и др.
965 г. Падение Хазарского каганата от рук киевского князя Святослава
982 г. «Худуд аль-алям» сообщает ценные сведения о буртасах, булгарах и др.
северных народах
986 г. Проповедники ислама из Волжской Булгарии с миссионерскими целями
прибыли в Киев ко двору великого князя Владимира
Рубеж Х–ХI вв. Завершилось формирование государства волжских булгар
XI в. Буртасы вошли в состав Волжской Булгарии
XI в. Окончательная исламизация буртасов
Конец XI – начало Проникновение кипчаков в бассейн рек Мокша, Цна, Ока
XII вв.
XII–XIII вв. Кипчакизация буртасов
Середина XII в. Упоминание в источниках города Буртас
XII в. На Золотаревском поселении (город Буртас) фиксируются выходцы из
Алтая (аскизы), наемные воины
XII – начало XIII в. Военная и культурно-политическая экспансия Владимиро-Суздальской
Руси на восток и юго-восток до Оки
1171 г. Поход князя Мстислава на булгарские земли недалеко от Оки
XII – начало XIII в. Военная и культурно-политическая экспансия Волжской Булгарии на
запад и юго-запад до Оки
1209 г. Битва Рязанского княжества с булгарами под Кадомом; первое
упоминание города Кадом
1220 г. Поход владимиро-суздальского великого князя Юрия Всеволодовича на
Волжскую Булгарию
1221 г. Основание великим князем Юрием Нижнего Новгорода, по версии
Татищева – на месте булгарского города
1223 г. Дешт-и-Кипчак разгромлен монголами. Булгары нанесли поражение
392
 монгольскому войску
1229 г. Война Пургаса с великим князем Юрием; упоминание Пургасовой
волости
1236 г. Монах Юлиан посещает мусульман (буртасов?) на пути к древним
венграм в Поволжье
1236–1237 гг. Падение Волжской Булгарии и Рязанского княжества от рук монгол;
буртасы и мордва под руководством Нарчатки разгромлены войском
Батыя, их остатки бегут на север
1242–1246 гг. Ставка монгольского каана Батыя в городе Булгар
1240-е гг. Плано Карпини упоминает буртасов, а также брутахов-иудеев в составе
Монгольской империи
1252–1253 гг. Гильом де Рубрук упоминает о мусульманах-буртасах
1257–1266 гг. На троне Золотой Орды – первый хан-мусульманин Берке, брат Батыя
1298 г. Приход в Мещеру монгольского князя Бахмета Ширинского; по
легенде, основание им города Сараклыч
Конец XIII – Начало обособления Мещерского юрта (в составе улуса Мохши?)
середина XV вв.
Январь 1313–1341 Правление хана Узбека, принявшего ислам в качестве государственной
гг. религии Золотой Орды
Начало XIV в. Возникновение золотоордынского улуса Мохши на основе Пургасовой
волости
1313–1321 гг. Возвышение города Мохши на месте буртасского города Наровчата
Середина XIV в. Пик развития улуса Мохши; на севере его границы доходят до реки
Тёша
1341–1392 гг. Независимое Нижегородско-Суздальское великое княжество
1357 г. Упоминание ордынского баскака на Нижегородчине Алача
1358–1380 гг. «Великая замятня» – гражданская война в Золотой Орде; династический
кризис Джучидов
1361 г. Князь Секиз-бий, бывший правитель Азова, захваченного Мамаем,
«обрывся рвом» и осел в Грозной крепости в районе реки Пьяны
1361-1367 гг. Правитель Булгара Пулад-Тимур провозгласил себя независимым ханом
Середина 1360-х гг. Улус Мохши захватил эмир Тагай из Бельджамена, бежавший затем из
Мохши во время похода на Рязань в 1365 г.
1366 г. Пулад-Тимур в попытке поставить под свой контроль Мещеру разорил
Арзамас в ходе военного похода на запад
1367 г. улус Мохши попал под власть хана Пулад-Тимура
Конец 1360-х гг. Правящая верхушка улуса Мохши заключила союз с великим
княжеством Рязанским
1370 г. улус Секиз-бия захвачен Мамаем, Секиз-бий бежит в Москву
1372 г. Нижегородский князь Борис Константинович «постави город на Суре
Курмыш нарече». По данным современной археологии, Курмыш
функционировал как ордынский город в XIV–XVI вв.
1375 г. Разорение ушкуйниками Нижнего Новгорода; среди пострадавших
летописец в первую очередь упоминает мусульман
1377 г. Битва на р.Пьяне между войсками Нижегородского княжества и
Арабшаха
1378 г. Улус Мохши разорен отрядами хана Арабшаха
1380 г. Буртасы сражаются в Куликовской битве на стороне Мамая; Мещера де-
факто переходит под власть Московского великого княжества
1382 г. Улус Мохши разорен отрядами хана Тохтамыша
1382 г. Северо-восточная Мещера куплена у Тохтамыша московским великим
князем Дмитрием Донским
1389 г. Князь Бехан Акчура, основатель княжеских татарских родов Мещеры,
«оставил Сараклыч»
1392 г. Василий I, сын Дмитрия Донского, захватил Нижний Новгород
1393 г. Василий I купил у Тохтамыша ярлык на великое княжество

393
 Нижегородское
1395 г. Золотая Орда, особенно Нижнее и Среднее Поволжье и улус Мохши,
разорена эмиром Тамерланом
XV – середина XVI Татарское Саконское княжество
вв.
1407 г. Упоминание Алачинских сёл и города Мангача в Нижегородских землях
1411 г. Великий князь Нижегородский Даниил Борисович с татарскими
мурзами отбили атаку сына Дмитрия Донского князя Петра в бою под
Лысковом
1438 г. Хан Улуг-Мухаммед выдвинулся в Среднее Поволжье из Белёва, кочуя
в Мещере
1439 г. Улуг-Мухаммед захватил Нижний Новгород
1442 г. Улуг-Мухаммед выдал ярлык на нижегородское княжение Даниилу
Борисовичу
1444–1445 гг. Улуг-Мухаммед вновь захватил Нижний Новгород и засел в Старом
городке «как дома»
7 июля 1445 г. Суздальская битва: войска сыновей Улуг-Мухаммеда нанесли
поражение московскому великому князю Василию II
Июль – осень 1445 Василий II в плену у Улуг-Мухаммеда в Курмыше
г.
1445–1552 гг. Казанское ханство: создано сыном Улуг-Мухаммеда ханом Махмудом
на землях Булгарского улуса Золотой Орды
1445–1681 гг. Касимовское удельное владение («ханство»): создано на землях,
которые Василий II отдал сыну Улуг-Мухаммеда султану Касиму
1451 г. Основание села Сафаджай (Собачий Остров, Красная Горка)
Середина XV в. Основание сёл Анда (?), Урга (?), Мангушево (?)
Начало XVI – Татарское княжество Бутаковых с центром в Дивеево; татарское
середина XVII вв. княжество Мансыревых–Аганиных между Саровом и Кадомом
1501 г. Основание села Петряксы
1504 г. В духовной грамоте Ивана III предписано передавать московскую дань в
Крым, Астрахань, Казань и Касимов татарским послам в Москве, Твери
и Нижнем Новгороде
1523 г. Основание московским великим князем Василием III крепости
Васильсурска на землях Казанского ханства
Первая половина По Н.Демидову, основаны татарские села Васильсурского уезда:
XVI в. Андреевка, Базлово, Шеменеевка, Маклаково, Мурзиха, Елховка
1530–1531 гг. Касимовский и казанский хан Шах-Али в Нижнем Новгороде
1539 г. Упоминаются можеряне в Темникове
1551 г. Упоминаются можары в западной части Казанского ханства
Лето–осень 1552 г. Казанский поход Ивана IV, падение Казани. Уничтожение Грозной
крепости (на месте совр. Мурзиц). Упоминание Саконского городища,
татарских сёл под Арзамасом, татарской Пары (на месте совр.
Кузьминки), татарского села Красный Остров
Середина XVI в. Основание села Старый Мочалей (?)
1556 г. Основание села Аджа-авыл (Малое Рыбушкино) переселенцами из
Азеево (ныне Рязанской области)
Вторая половина Основание татарских сёл Пица, Кочко-Пожарки, Камкино, Шубино,
XVI в. Грибаново; Овечий Овраг, Актуково, Антяровка, Уразовка, Семеновка,
Ендовище; Чембилей, Медяна, Бегичево
1562 г. Нижегородские служилые татары с ханом Шах-Али участвуют в походе
под Смоленск
Конец XVI – Активное подселение кадомских служилых татар в татарские селения
начало XVII вв. Нижегородчины
1570-е гг. В документах впервые упоминаются арзамасские служилые татары
1570-е-1583 гг. Арзамасские служилые татары участвуют в Ливонской войне
1592-1593 гг. Царица Ертуган, вдова крымских султанов, в Нижнем Новгороде

394
Начало XVII в. Возникновение путем разрастания «сельских гнезд» татарских сёл
Ишеево, Парша (Тукай); Кадомка, Пошатово, Трехозерки; Коншаев
Заулок (Рыбушкино), Новый Усад (Сафаджай), Ново-Мочалей
1606–1616 гг. Участие арзамасских, алатырских и курмышских татар в событиях
Смутного времени
1613–1645 гг. Царствование Михаила Романова. Начало христианизаторской
политики в отношении татар Мещеры. Ликвидация татарского торга и
мечетей в Темникове
1615–1618 гг. Участие арзамасских, алатырских и курмышских татар в военных
действиях с поляками и шведами
1618 г. Зафиксированы первые связи алатырских татар с городом Москвой
1620–1640-е гг. Участие арзамасских и алатырских татар в «украинной» службе
1621–1622 гг. В источниках упомянут Татарский двор в Зарядье (Нижний Новгород)
1620-е гг. Возникновение татарского села Карга
1622 г. Нижгары основывают село Новый Студенец (Татарстан)
1632–1634 гг. Участие арзамасских, алатырских и курмышских татар в Смоленской
войне
1635 г. Переселение арзамасских татар в Казань и Заказанье
1639 г. Татары из Нижнего Новгорода переводятся в Сибирь
1640-е гг. Возникновение путем разрастания «сельских гнезд» татарских сёл
Ключищи, Красный Яр
1642 г. Работник Посольского приказа в Москве А. Алышев имеет поместье в
Старом Мочалее
1648 г. Большинство курмышских татар переводятся в Корсунь
1650 г. Нижгары, отправленные на службу в Уфу, остались там на жительство
Вторая половина Начала действовать мечеть на Макарьевской ярмарке
XVII в.
1650-е гг. Алатырский мурза Сунчалей – сановник Приказа Казанского дворца в
Москве
1654 г. Крещение последнего касимовского султана Сеид-Бурхана
1655 г. Алатырские татары переводятся в Корсунь
1670-е гг. Ликвидируются тарханные грамоты мурз и тарханов «низовых» городов
(Курмыш, Алатырь и др.)
1670 г. Племянник Б. Алибякова из Рыбушкино указан как житель Москвы
1673 г. Благодаря деятельности Тимергали б. Сафаргали из с.Чембилей открыто
первое медресе в с. Азеево (ныне Рязанской области)
1679 г. Жалоба на купцов-мусульман Нижнего Новгорода за ведение торговли
без разрешения властей
Рубеж 1670–1680-х По легенде, касимовская царица Фатима-Султан перед смертью
гг. отправляет неких детей султана Сеид-Бурхана из Касимова в село Пица
1681 г. Ликвидация Касимовского удельного владения («ханства»)
Май 1681 г. У помещиков-мусульман «низовых городов» (Курмыш, Алатырь и др.)
отобраны земли с православными крестьянами
1682 г. Алатырские татары обратились с жалобой на политику христианизации
московских властей в Стамбул
1688 г. Нижгары основывают село Старое Камкино (Татарстан)
1688 г. Большая группа алатырских татар отправлена в район Уфы
Конец XVII – В Симбирской округе проповедует шейх Идрис б. Зуль-Мухаммед
начало XVIII вв.

395