«Человек избегает, выносит или любит одиночество сообразно с тем, какова ценность его

«Я»» (А.Шопенгауэр)

Тема одиночества и мизантропия пронизывают философию Артура Шопенгауэра. Данный

афоризм ярко отражает авторские идеи иррационализма и замкнутости на Я. Как известно,
творчество Шопенгауэра оказало большое влияние на последующие течения европейской
мысли. В их числе ницшеанская философия жизни, экзистенциализм, феноменология и
даже Франкфуртская школа в лице М. Хоркхаймера. Мне бы хотелось рассмотреть его
емкую мысль под другим углом. В частности, я нахожу здесь экзистенциальный мотив
чувства смерти (или хайдеггеровское бытие-к-смерти), которое непосредственно связано с
ощущением одиночества в мире, постоянного нахождения наедине с собой в
безмолствующем холодном мире, не дающем ответов на насущные вопросы о смысле
жизни, нашем месте в нем. Мне кажется, здесь прослеживается взаимосвязь между
одиночеством и непосредственным постижением того, кто я есть, постижением сути
своего бытия. Это можно выразить в формуле: чем острее ты чувствуешь
экзистенциальное одиночество, тем более ясным для тебя становится смысл твоей жизни
(ценность Я) в бытие-к-смерти – столкнувшись с ним, ты постигнешь подлинное одинокое
существование и примиришься с фатальностью конца своей жизни (здесь я отсылаю к
ницшеанскому amor fati),а затем возлюбишь этот миг одинокого просветления
(экзистенциальный ужас).

Действительно, в обыденной жизни мы не замечаем нашего постоянного одинокого

существования. Большую часть времени мы проводим с собой, но не в буквальном смысле
слова: наша интенциональность имеет индивидуальный характер, а следовательно
занимаясь каким-либо делом, мы не замечаем, что погружены в него сугубо одни. Но!
Наше внимание сосредоточенно на делах вне нашего Я – это диалог (контакт) с внешним
миром, не рефлексивная интенция. Суетность мира захватывает нас в свой водоворот
событий и топит нашу индивидуальность и чувство жизни. Это прекрасно выражено в
Man’e Хайдеггера. Каким же образом это связано с экзистенциальным бытием-к-смерти и
его острым ощущением через призму одиночества? Альбер Камю в своем «Эссе об
абсурде» показывает, что мотивом к ощущению одиночества и его прогрессированию
может послужить один простой вопрос «зачем?»: “Бывает, что привычные декорации
рушатся. Подъем, трамвай, четыре часа в конторе или на заводе, обед, трамвай, четыре
часа работы, ужин, сон; понедельник, вторник, среда, четверг, пятница, суббота, все в том
же ритме - вот путь, по которому легко идти день за днем. Но однажды встает вопрос
«зачем?». Все начинается с этой окрашенной недоумением скуки. «Начинается» - вот что
важно”.1Именно рутинные будни рано или поздно наталкивают человека на мысль о том,
а зачем это все вообще и в чем смысл такого существования? Мало-помалу перебирая в
памяти прошедшие годы будничного существования, он приводит свое рассуждение к
точке невозврата – ясного и отрезвляющего понимания того, что он один (!) ответственен
за такое существование, окутанное иллюзией повседневности. Эта поглощенность
производственными делами скрывает от человека его реальное одиночество, находящееся
в тени размеренного существования. Исключительность ответственности приводит к
мысли о том, что человеческая жизнь – это одинокое существования без какой-либо
возможности выражения этого полного ощущения одиночества другим людям (мы –
кантовские вещи-для-себя). Здесь то и происходит ключевой момент осознания ценности
своего «Я» в рефлексивном одиночестве, о котором говорил Шопенгауэр. Однако это ещё
не логический конец человеческой мысли. Понимание своего одиночества приводит к
размышлению о продолжительности и конечности собственного бытия. Петер Слотердайк
показал этот хайдеггеровский ход мысли таким образом: “Мир, выступающий как
производственное предприятие, делает все, чтобы вытеснить мысль о смерти, тогда как
«подлинное» экзистирование вспыхивает и разгорается только тогда, когда я трезво
постигаю, как я стою в мире, с глазу на глаз со страхом смерти, который заявляет о себе
только в том случае, если я предварительно радикально доведу до конца мысль о том, что
я - тот, кого в конце моего времени ждет моя смерть”.2Интеллектуальная встреча с
бытием-к-смерти вызывает неописуемый страх, экзистенциальный ужас. Осознание
бытия-к-смерти как “наивысшей инстанции твоей способности быть”3 и есть тот самый
“груз собственной жизни”4, который “я должен нести... в полном одиночестве”5. Таким
образом, происходит постижение собственного одинокого существования и
заброшенности в мир, а вместе с тем и примирение с участью жизни. В этом и
заключается соотношение ценности Я и одиночества, обозначенного афоризмом
Шопенгауэра. Но возникает закономерный вопрос: чувствование одиночества
уменьшается сообразно обесцениванию Я, и если да, то является ли инфляция этой
взаимодополнимости Я и чувства одиночества умышленной? Проще говоря, сознательно
ли человек вытесняет чувство одиночества из своей и жизни, тем самым обедняя свое Я
взамен на комфортное и безответственное существование в производственном мире? На

1
Камю А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство.- Политиздат, 1990.-29 с.

2
Критика цинического разума/Петер Слотердайҡ; пер. снем. A. Перцева; испр. изд-е. - Екатеринбург: У-
Фактория, М.: АСТ МОСКВА, 2009. – 320 с.
3
Критика цинического разума/Петер Слотердайҡ; пер. снем. A. Перцева; испр. изд-е. - Екатеринбург: У-
Фактория, М.: АСТ МОСКВА, 2009. – 322 с.
4
Камю А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство.- Политиздат, 1990.-53 с.
5
Камю А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство.- Политиздат, 1990.-54 с.
этот вопрос я нахожу ответ у Слотердайка, который прекрасно передал смысловую игру
слов Хайддегера в одной из глав своей «Критики цинического разума»: “ Хайдеггер
выводит отсюда изначальную жуткую без-домность (Un-heimlichkeit - Игра слов, важная
для Хайдеггера, который требует вслушиваться в язык, поскольку через язык к нам
обращается Бытие: Unheimlichkeit переводится как «тревожность», «нечто жуткое»,
«нечто зловещее», однако Хайдеггер пишет это слово с разделением Un-heimlichkeit, как
бы призывая обратить внимание на его изначальный корень - Heini, то есть «дом»,
«родной приют». Таким образом, вслушивание в язык, возвращение к его корням должно
сказать нам, что тревожность человеческого существования в мире проистекает от его
бездомности, бесприютности. [Примеч. перев.]) существования; ведь мир никогда не
сможет стать надежным, дающим уют и защищенность обиталищем человека, где он -
дома. Поскольку существование принципиально тревожно и бездомно, «бесприютный
человек» оказывается во власти стремления бежать в искусственный приют и на
искусственную родину и возвращаться, уходя от страха, в свои привычки (Gewohnungen)
и свои квартиры (Wohnungen)”.6

Хайдеггер показывает через манипуляции с языком, как человек стремится убежать от

этого ужасного познания бытия-к-смерти в искусственно созданный приют –
цивилизацию. Человек обедняет своё Я в подлинном одиночестве бытия, а то и вовсе
избавляется от него взамен на блага человеческого мира: “Это прямая отповедь
возводящей дома и города утопии нашей цивилизации”.7 Мне кажется, именно эту мысль
Шопенгауэр предвосхитил (довольно мизантропичную) в своем афоризме, указав на
согласованность и зависимость степени чувствования одиночества от ценности
человеческого Я.

В заключение я хотел ещё раз повторить мысль о том, что наше «подлинное» существо
заключается в одиночестве, которого не стоит бояться и избегать. Именно одиночество
становится причиной движения человеческой мысли, провоцирует человека на
рефлексию, которая в свою очередь развивает его Я, обогащает и углубляет личность.
“Тот, кто ставит на редкое, делает элитарный выбор. Подлинность, следовательно, удел
немногих”8 – Петер Слотердайк («Критика цинического разума»)

6
Критика цинического разума/Петер Слотердайҡ; пер. снем. A. Перцева; испр. изд-е. - Екатеринбург: У-
Фактория, М.: АСТ МОСКВА, 2009. – 321 с.
7
Критика цинического разума/Петер Слотердайҡ; пер. снем. A. Перцева; испр. изд-е. - Екатеринбург: У-
Фактория, М.: АСТ МОСКВА, 2009. – 320 с.
8
Критика цинического разума/Петер Слотердайҡ; пер. снем. A. Перцева; испр. изд-е. - Екатеринбург: У-
Фактория, М.: АСТ МОСКВА, 2009. – 322 с.
Литература:

1) Критика цинического разума/Петер Слотердайҡ; пер. снем. A. Перцева; испр. изд-е.

-Екатеринбург: У-Фактория, М.: АСТ МОСКВА, 2009. - 800 с. - (Philosophy).
2) Камю А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство.- Политиздат, 1990.-
415с.- (Мыслители 20 века).-С.24-100..