НАРОДЫ И К УЛЬТУРЫ

Молдоване
 РОССИЙСКАЯ АКАДЕМ ИЯ НАУК
А К А ДЕМ И Я НАУК М ОЛДОВЫ

ИНСТИТУТ э т н о л о г и и ИНСТИТУТ
И АНТРОПОЛОГИИ КУЛЬТУРНОГО
им. Н.Н. МИКЛУХО-МАКЛАЯ НАСЛЕДИЯ
 Серия
«НАРОДЫ И КУЛЬТУРЫ»
Основана в 1992 году

Ответственные редакторы серии:

В. А . Т И Ш К О В ,
С. В. Ч Е Ш К О

М ОСКВА
НАУКА
2010
Молдаване
Ответственные редакторы:
М .Н . ГУБОГЛО, В. А . ДЕРГАЧЕВ

М ОСКВА
НАУКА
2010
УДК 39
ББК 63.5г / 7 /
М75

Издание осуществлено при финансовой поддержке

Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ)
проект № 09-01-16013д

Ответственный секретарь серии “Народы и культуры”

Л.И. МИССОНОВА

Рецензенты:
член-корреспондент РАН Ю.В. АРУТЮ НЯН,
член-корреспондент Академии наук Молдовы В.И. ЦАРАНОВ,
доктор исторических наук В.П. СТЕПАНОВ

Молдаване / отв. ред. М.Н. Губогло, В.А. Дергачев ; Ин-т этнологии и

антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН ; Институт культурного на­
следия АН Молдовы. - М. : Наука, 2010. - 542 с. - (Народы и культуры). -
ІБВК 978-5-02-037574-1 (в пер.).
Очередной том серии подготовлен в рамках масштабного проекта “Народы и культуры”, реа­
лизуемого сотрудниками Института этнологии и антропологии РАН совместно с учеными академи­
ческих и университетских центров регионов Российской Федерации и стран СНГ Его выход в свет
в год 650-летия образования Молдавского государства имеет большое общественное, культурное
и символическое значение, знаменуя давнее сотрудничество народов и ученых Молдовы и Рос­
сии. Содержащиеся в книге сведения о среде обитания, этнической и этнополитической истории
молдаван, молдавском языке, хозяйственной деятельности и занятиях, соционормативной и про­
фессиональной культуре, семье и семейных отношениях, календарных обычаях и обрядах служат
весомым вкладом в расширение горизонтов гуманитарного знания. В томе дается панорамно-кон­
цептуальная характеристика роли государства и этничности в сохранении и развитии самобытно­
сти молдавского народа.
Для этнологов, историков и широкого круга читателей.

По сети “Академкнига”

ISBN 978-5-02-037574-1 О Институт этнологии и антропологии

Пермская к р а е в а я |
библиотека
им. М . Горького
им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН, Институт
культурного наследия АН Молдовы, 2010
© Российская академия наук и издательство
“Наука”, серия “Народы и культуры”
(разработка, оформление), 1992
(год основания), 2010
© Редакционно-издательское оформление.
Издательство “Наука”, 2010
 П РЕДИСЛОВИЕ

оллективный труд “Молдаване” - первая в постсоветский период по­

К пытка полного этнологического описания молдаван как этнической

общности, история которой длится не менее тысячелетия. Книга под­
готовлена при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного
фонда в рамках серии “Народы и культуры”. Проект осуществляетя Институ­
том этнологии и антропологии РАН совместно с учеными из академических
и университетских центров Российской Федерации и стран бывшего СССР.
Этнокультурное поле Республики Молдова с его современными социаль­
ными, демографическими, языковыми и психологическими процессами на
протяжении второй половины XX в. находилось в поле зрения отечественной
этнографической науки. В Советской Молдавии, в частности, были опробо­
ваны первые процедуры и методики этносоциологических исследований и
опубликована монография “Опыт этносоциологического исследования обра­
за жизни”, что дает основание считать Республику Молдова местом зарож­
дения междисциплинарного научного направления - этносоциологии (Опыт
этносоциологического исследования, 1980).
Авторский коллектив данного издания видел свою задачу в выявлении
и наиболее полном освещении самобытности молдавского народа, особен­
ностей его многовековой этнической истории, устойчивости и одновремен­
но подвижности элементов, формирующих его этнокультурную специфику.
Вместе с тем, в книге акцентировано внимание на своеобразие среды обита­
ния, истории и культуры молдаван, обусловленное тем, что молдавская общ­
ность исторически формировалась и развивалась на стыке славянского и ро­
манского миров. Еще одно своеобразие тома “Молдаване” заключается в том,
что в нем, с одной стороны, соблюдается сходный сценарий и логика распо­
ложения основных разделов и глав в соответствии с ранее изданными книга­
ми серии “Народы и культуры” по другим народам (русским, украинцам, бе­
лорусам, бурятам, татарам и др.), а с другой - включены специальные тексты
о развитии и современном состоянии художественной культуры - архитек­
туры, литературы, театра, живописи, хореографии. Это обусловлено стрем­
лением авторов подчеркнуть самобытность молдавской профессиональной
культуры.
В томе отразилось стремление авторов показать становление и разви­
тие молдавского народа как самостоятельной этнической общности, хотя и
имеющей общие с румынами восточнороманские корни. Авторы не скрыва­
ют своего отрицательного отношения к тезису о том, что молдаване в дей­
ствительности - это румыны. Эта идея давно вынашивалась идеологами
“румынизма”, имела она распространение и в советской Молдавии. Однако
широкую популярность эта идея приобрела накануне и после распада СССР.
5
Прорумынские настроения части молдаван нельзя объяснить лишь воздей­
ствием внешней пропаганды. На наш взгляд, “румынизм” в Молдавии об­
условлен стремлением носителей этой идеи обеспечить для страны интег­
рацию в европейское сообщество, в том числе за счет дистанцирования от
исторического наследия, связанного с Россией, вкусить блага европейской
цивилизации.
В тексте книги читатель найдет данные, которые свидетельствуют то об
угасании, то об усилении идеала “румынизма”. Этому тоже есть свое объяс­
нение. Молдавия, как и Россия, озабочена поисками “национальной идеи” и
достойного места среди других стран мира. После обретения Молдавией не­
зависимости, сопровождавшейся кровопролитной войной с Приднестровьем,
обнаружилось, что Молдавия не на много “дальше” от Европы, чем Румы­
ния, и что Европа отнюдь не расположена помогать Молдавии в решении ее
экономических проблем. Наплыв в Россию “гастарбайтеров” из Молдавии -
яркое проявление ориентации трудовых мигрантов на Россию и роли россий­
ского рынка в обеспечении экономики страны.
Вопроса о том, кто такие молдаване - самостоятельная этническая общ­
ность или часть румынского народа - с точки зрения академической этноло­
гии не существует. Наука не раздает никаких этнических статусов; она исхо­
дит из объективных реалий и фиксирует их. Известно множество примеров,
когда именно государственность формирует нацию, ее культуру и самосо­
знание людей. Немало примеров, когда несколько наций обладают одним и
тем же языком. Немцы и австрийцы, англичане, американцы, австралийцы,
новозеландцы - характерные тому примеры. Следует заметить, что государ­
ственность молдаван возникла раньше государственности румын. Поэтому
фигура старшего брата со стороны румын в отношении молдаван выглядит
неубедительно. И, наконец, в представленном читателю томе убедительно
показано, что молдавская культура, по сравнению с румынской, подвержена
солидному славянскому влиянию, чем и объясняется своеобразие молдавской
культуры.
Надо отдать должное редакторам тома - профессорам М.Н. Губогло и
В.А. Дергачеву, сумевшим за сравнительно короткий срок объединить автор­
ский коллектив из ученых Республики Молдова и России, которые имеют не
всегда совпадающие взгляды на те или иные аспекты истории и культуры
молдавского народа, но в итоге представили читателю подлинно научное
сочинение.
При подготовке тома оправдала себя практика организации серии симпо­
зиумов, проведенных Институтом этнологии и антропологии РАН совмест­
но с Институтом культурного наследия Академии наук Молдовы. Положи­
тельную роль сыграла и серия изданных материалов “Курсом развивающейся
Молдовы” в девяти томах.
Немалую роль в мобилизации авторского коллектива, в подготовке тек­
стов сыграла Е.Н. Квилинкова, благодаря усилиям которой удалось собрать
столь объемную рукопись и при участии сотрудников Центра междисципли­
нарных исследований ИЭА РАН Е.А. Юриной и Л.И. Миссоновой подгото­
вить том к сдаче в издательство.
На этапе редактирования текстов большую редакционную работу про­
вели сотрудники Центра по изучению межэтнических отношений ИЭА РАН
Г.А. Комарова, Л.В. Остапенко, И.А. Субботина. Нельзя не выразить боль­
6
шую благодарность авторам (Э. Королевой, Л. Тома, М. Шлапак, Н. Демчен­
ко, И. Балтяну, В. Чобану, Т. Нестеровой, В. Яровой, Е. Постолаки, Н. Калаш­
никовой), взявшим на себя нелегкий труд по предоставлению богатейшей
коллекции иллюстративного материала, дополняющего оригинальные тексты
наглядными и выразительными фотографиями. Около 200 снимков в элек­
тронной версии были представлены из фондов и коллекций Молдавского го­
сударственного музея этнографии и естественной истории его директором
М.В. Урсу. Большую работу по выверке библиографии проделала сотрудница
республиканской библиотеки Молдовы М.М. Поштаринку.
Особую благодарность редакторы серии выражают рецензентам член-
корреспонденту РАН Ю.В. Арутюняну, доктору исторических наук В.П. Сте­
панову, член-корреспонденту АНМ В.И. Царанову.
В.А. Ттиков, С.В. Четко
 ВВЕДЕНИЕ

исторической драме постсоветского времени особого внимания за­

В служивают Республика Молдова и молдаване, этнополитическая и

культурная жизнь которых ознаменована на рубеже тысячелетий как
выдающимися достижениями общеевропейского уровня, так и нерешенными
проблемами государственно-правового статуса и оптимизации соционорма-
тивной культуры, как регулятора “порядка жизни”, как основы воспроизвод­
ства этничности молдаван.
После непродолжительного перерыва в начале 1990-х годов, когда мол­
давские и российские ученые оказались в шоке от развала Советского Союза,
вновь возобновился встречный интерес к продуктивному сотрудничеству. Ка­
тализирующую роль при этом сыграли несколько факторов: во-первых, ини­
циатива директора ИЭА РАН В.А. Тишкова по созданию в рамках серии “На­
роды и культуры” тома “Молдаване” и, во-вторых, инициатива Российского
гуманитарного научного фонда по объявлению международного российско-
молдавского конкурса на проведение совместных российско-молдавских ис­
следований в области гуманитарных знаний. При этом изначальный импульс
был придан научно-практической конференцией, подготовленной Институ­
том этнологии и антропологии РАН и проведенной совместно с Департамен­
том национальных отношений и функционирования языков Республики Мол­
дова по плану российско-американско-молдавского проекта “Национальные
процессы, языковые отношения и идентичность” в 1998 г. в г. Кишиневе.
По ее итогам был издан сборник материалов (Этническая мобилизация,
1999).
Вопреки неустойчивой политической и социально-экономической ситуа­
ции постсоветского периода, этнологи и этносоциологи России и Республи­
ки Молдова взяли, по сути, в свои руки практику наведения мостов меж­
ду двумя странами, добрые отношения между которыми имеют длительную
историю.
Проект “Молдаване” представляет собой первую в постсоветский пери­
од попытку полного этнологического описания молдаван - самого восточ­
ного из всех романских народов Европейского континента. Многовековое
межкультурное взаимодействие молдаван с русскими, как представителями
славянского мира, и с гагаузами, как самым западным народом тюркского
мира, в постсоветский период подверглось испытанию на прочность, пре­
терпев серьезные изменения после выхода Молдовы из состава Советского
Союза.
8
 В фундаментальном издании “Народы Европейской части СССР” (Т. II),
вышедшем более 40 лет тому назад, в 1964 г., очерк “Молдаване” не превы­
шал 60 страниц. С тех пор в Советском Союзе и в нынешней России не было
предпринято ни одного сколько-нибудь полного этнографического описания
молдаван. Изданная в 1977 г. в г. Кишиневе относительно малочисленным
тиражом монография “Молдаване”, сегодня является малодоступной для рос­
сийского читателя и малоинтересной вследствие ее крайней идеологизиро-
ванности. В ней отсутствуют разделы, посвященные тем или иным сторонам
жизни молдаван, например, этническому самосознанию и гражданской иден­
тичности.
В постсоветский период значительный интерес к языку, истории и
идентичности молдаван проявили американские ученые. “За последние 12
лет, - отмечал известный молдавский ученый В.Н. Стати, - в США вышло
в свет статей, сборников, монографий о молдаванах больше, чем в других
странах мира вместе взятых”. “Среди советологов-молдавоведов, - как от­
мечал В.Н. Стати, - были и особенно крикливые. Однако производимый
ими шум был обратно пропорционален компетентности. Один из ярких их
представителей - Михель Брухис, бывший начальник Ленинского райпи­
щеторга в Кишиневе, ставший впоследствии крупным “спецом” в молдав­
ском языкознании. Нередко в эту тональность и политическую заданность
попадали и респектабельные с виду авторы, вроде Д. Делетанта. Наибо­
лее интересными и полезными для нас являются исследования таких мол-
давоведов, как С. Фишер-Галац, К. Хайтманн, И. Ливезяну, X. Хаарман, а
из молодой плеяды ученых - У. Кроутер, С. Кауфман, В. Мандане, У. Кинг
(В. Стати, 2003).
В нынешней российской историографии нет специальных исследований,
посвященных состоянию народной и профессиональной, материальной и ду­
ховной культуры молдаван, их речевому и этнокультурному поведению, де­
мографическому, этнополитическому и этносоциальному развитию. Труды
известных московских ученых молдавского происхождения В.Я. Гросула и
В.М. Гацака, художественные произведения выдающегося молдавского пи­
сателя и драматурга Иона Друцэ, также проживающего в Москве, насыщены
обширным историческим и этнографическим материалом. Первые рассказы
писателя, опубликованные в начале 1950-х годов, были посвящены сельской
тематике послевоенных лет, народным традициям молдаван и их ментали­
тету. Они отличались высокой поэтичностью. Ион Друцэ исследовал соци­
альные явления большого значения, используя при этом различные художе­
ственные приемы, выкристаллизованные в народных сказаниях, а так же в
произведениях великих молдавских деятелей - выходцев из народа. Твор­
чество Иона Друцэ зиждется на трех основных составляющих: очищающие
христианские идеалы, культурное и историческое достояние молдавского на­
рода, современное цивилизованное мышление и мироощущение. “Все это в
целом, - как говорится в Постановлении правительства РМ “Об объявлении
2008 года годом Иона Друцэ”, - подпитывает и вдохновляет его творчество
высшими человеческими ценностями, такими как солидарность между людь­
9
ми и народами, любовь к близкому и терпимость ко всем остальным, истина,
достоинство, честь И Т.Д.” .
Заметное оживление общественной мысли в деле осмысления этнической
истории, этнокультурных, этнополитических и правовых аспектов социаль­
ного и повседневного бытия молдаван вызвали опубликованные в послед­
ние годы труды молдавских ученых и общественных деятелей. Этнографи­
ческая характеристика молдаван дана в них не с точки зрения политики и
идеологии тех империй, в состав которых входили молдаване, а с позиций
существования молдаван как самостоятельной, самобытной этнической
общности.
Принципиально значение труда “Молдаване” состоит в соотнесении
прежнего и современного историко-культурного облика народа в свете мол­
давской, российской и зарубежной историографии. Актуальность подобного
подхода и обновленная характеристика молдаван вытекают из дискурса двух
господствующих сегодня идеологий - молдовенизма, утверждающего само­
бытность и самостоятельность молдавского народа, и румынизма, адепты ко­
торого отказывают молдаванам в праве считаться самостоятельным народом
и считают их частью “единой румынской нации”, а Республику Молдова вме­
сте с непризнанной Приднестровской Молдавской Республикой - неотъемле­
мой частью Румынии.
Российская историография постсоветского периода представлена лишь
несколькими очерками и едва ли не единственным сборником статей, издан­
ным Институтом стратегических исследований и посвященным анализу в
основном политического, экономического и социального развития Молдовы
после обретения ею независимости, а также проблемам становления государ­
ственности и приднестровского урегулирования. В одной из ее центральных
глав, подготовленной Л.В. Остапенко и И.А. Субботиной, характеризуются
социально-демографические процессы и новая этносоциальная политика в
Республике Молдова (Остапенко, Субботина, 2004).
Эти исследователи изучали социально-экономические и демографиче­
ские процессы, происходящие в Молдове сравнительно давно. Еще в середи­
не 1980-х годов они в составе группы ученых, руководимых Ю.В. Арутюня­
ном, участвовали в масштабном этносоциологическом исследовании в этой
республике, по результатам которого была выпущена коллективная моногра­
фия с их участием (Опыт этносоциологического..., 1980). Их перу принад­
лежит ряд статей, глав в коллективных трудах и три индивидуальных моно­
графии, в которых анализируются этнодемографические и этносоциальные
аспекты жизни населения Молдовы (Субботина, Остапенко, 1998; Субботи­
на, 2007).
Серьезный вклад в реализацию проекта “Молдаване” внесли первые пять
российско-молдавских симпозиумов, проведенных Институтом этнологии
и антропологии РАН и Институтом культурного наследия АН Молдовы при
активном участии и поддержке Комратского государственного университе­
та. По итогам этих симпозиумов, как уже отмечалось, были подготовлены и
опубликованы девять томов материалов (Курсом развивающейся Молдовы,
10
2007; 2008, 2009, 2010). Значение этих симпозиумов состояло в том, что они
были ответами на назревшую потребность возобновления международного
научного сотрудничества в области гуманитарного знания. Благодаря им, был
сформирован авторский коллектив из числа российских и молдавских спе­
циалистов, взявшихся за совместную подготовку и реализацию труда “Мол­
даване”, были обсуждены и состыкованы основные разделы этой коллектив­
ной монографии, написаны и обсуждены некоторые разделы и главы.
Новизна представленных в данной книге текстов и интерпретаций со­
стоит в том, что этнологическое и этносоциологическое описание молдаван
сопровождается материалами, полученными в ходе реализации нескольких
проектов, посвященных трансформационным процессам 80-х и 90-х годов
прошлого века и начала нынешнего столетия.
Основные концепции происхождения и этнической истории молдаван и
молдавского языка, включая историю этнонима (молдовенъ) и глоттонима
(лимба молдовеняска), богатейшее устное народное поэтическое творчество
продолжают оставаться дискуссионными. Публикуемый труд дает наиболее
взвешенные и научно обоснованные ответы на эти вопросы.
Согласно данным переписи населения 2004 г., численность молдаван в
Республике Молдова, без восточных районов (Левобережье) и муниципия
Бендер, составляла 2 564 849 человек. За пределами своей страны молдаване
проживают в ряде стран мира, в том числе на Украине, в России, Казахста­
не, Белоруссии, Киргизии, Таджикистане. Молдавский язык относится к вос­
точной подгруппе романской группы индоевропейской семьи языков. Кроме
того, 475 126 (18,5%) молдаван по их признанию обычно разговаривают на
румынском, 128 373 (5,0%) - на русском и еще 12 033 (0,5%) - на других язы­
ках. Верующие молдаване - православные.
Динамика численности молдаван в историческом плане исследована и
представлена двумя разделами: по ХѴІІІ-ХІХ вв. - Д.И. Хайдарлы и XX в. -
И.А. Субботиной. Развитие социально-профессиональной структуры, в том
числе в связи с динамикой образовательного уровня и тенденциями форми­
рования занятости населения, дано в очерке Л.В. Остапенко.
В книге особое место занимает обширный раздел, написанный Н.Д. Дем­
ченко и посвященный важным отраслям хозяйственной деятельности молда­
ван - земледелию, животноводству, виноградарству и садоводству, мукомоль­
ному промыслу, пчеловодству и рыболовству, а также охотничьему промыслу.
Значительный интерес представляют статьи И. Балтяну, посвященные гон­
чарству, художественной обработке камня, плетению из растительного сырья,
статья о художественной обработке дерева (В. Чобану). Элементы и предметы
народной материальной культуры молдаван детально представлены в главах
об архитектуре и жилище (М.Е. Шлапак, Т. Нестерова), одежде (Е.А. Посто-
лаки, Н.М. Калашникова), домашней посуде и утвари (В. Яровая), гостиной
“casa mare”, ткачестве (Е.А. Постолаки).
Важное место в системе соционормативной культуры молдаван занимают
повседневные общественные и семейные отношения. Им посвящены очер­
ки о нормах обычного права (А. Боршевский), о календарных обычаях, po­
ll
дильных и похоронных обрядах (В. Чобану-Цуркану), молдавской свадьбе
(М. Чобану), народном устнопоэтическом творчестве (А. Хропотинский), хо­
реографии (Э. Королева, П. Попа).
Опорой этнической идентичности служат не только элементы соционор-
мативной культуры и комплекса народной культуры, но и достижения совре­
менной профессиональной культуры молдавского народа. Этническое само­
сознание не только подпитывает, но и само подпитывается произведениями
профессиональной художественной культуры. Эта двуединая связь показа­
на в главах, посвященных архитектуре и градостроительству (М.Е. Шлапак),
молдавской художественной литературе (А. Хропотинский), театру (Э. Коро­
лева), живописи (Л. Тома), кино (В.В. Типа, Н.М. Полюхов).
Важное значение имеет анализ современной этнополитической ситуации,
в рамках которой формируются элементы и институты гражданского обще­
ства, утверждаются принципы демократии, защиты прав и свобод человека,
реализуется курс внешней и внутренней политики Республики Молдова на
европейскую интеграцию и одновременно на сохранение страны в составе
СНГ. Отдельные аспекты современной этнополитической истории молдаван
исследованы в главе, написанной П.М. Шорниковым.
М.Н. Губогло, В.А. Дергачев
 ЧАСТЬ I

ИСТОРИЯ МОЛДАВАН

ГЛАВА 1

ИСТОЧНИКИ ПО И СТО РИ И
И КУЛЬТУРЕ М О Л Д А В А Н

ВВОДНЫЕ ЗАМ ЕЧАНИЯ

постсоветские годы в Республике Молдова набрала силу идеологи­

В ческая тенденция: нет молдавской нации; есть одна лишь румынская

нация, молдаване же рассматриваются как граждане второго румын­
ского государства.
На давние корни “румынизации” молдаван обращали внимание и зару­
бежные авторы. Уже долгое время, но особенно с 1918 г. “румыны выдви­
гают гипотезы, на основе которых смогли бы претендовать на пространство
побольше”, - писал еще в 1946 г. известный исследователь Вальтер Коларц
(Коіагг, 2003. С. 135). В силу подобных притязаний, валашские (румынские)
обществоведы уже в начале XIX в. объявили, в качестве вечной, незыблемой
и абсолютной истины, постулат: валах во всех его вариантах - оіак, ѵіак,
ѵоіок, \volosz, волошин - это “румын”, независимо от времени и места фикси­
рования его в источниках. На основе этой официальной версии, все восточ­
ные романцы от Адриатики до Буга объявлялись румынами по национальной
принадлежности.
Несостоятельность подобных представлений очевидна, потому что к се­
редине XIV в. многоязыковые, с этнически пестрым населением восточнокар­
патские регионы не могли быть приписываемы какому-либо централизован­
ному государству, в ту пору здесь не существовавшему. “Но в этой ситуации
вмешивается румынский национализм со своими историческими теориями,
заявляя, что все эти оспариваемые многоязыковые зоны - это осколки древ­
ней римской колонии Дакия и что румыны - суть прямые потомки римлян.
Заявляя об этом, они предполагают, что больше нет нужды в каких-либо до­
казательствах. Так как древняя Дакия простиралась до Днестра, притязания
на Бессарабию, якобы, оправданы” (Коіагг, 2003. С. 136).
В 2000-2003 гг. финансируемый МИД Румынии, но выходящий в Киши­
неве, журнал опубликовал серию статей, в которых граждане Молдовы оха­
рактеризованы: “сторонники геополитического выкидыша именуемого Рес­
публикой Молдова” (СіоЪапи V, 2005. С. 14, 291), а чувство принадлежности
к молдавской этнической общности, национальное самосознание молдаван -
молдовенизм представлен как лечебница для больных проказой, “лепрозо­
13
рий” (Там же. С. 289). Подобных прорумынских высказываний в Молдавии
беспрепятственно публикуется бесчисленное множество.
С 1990 г. развернулась и продолжается по сей день, по признанию Прези­
дента республики М. Снегура, “мощная информационная кампания запуги­
вания, дискредитации и издевательства над всем тем, что свойственно мол­
даванину: этническое имя, название страны, в которой он живет, то, как он
говорит. “Молдобан”, “зверь, который не может выйти из клетки”, “стадо”,
“бобор молдовенеск”, который “живет в загоне для 4 миллионов”, “в двух
овчарнях и трех уездах”, “Молдоивания”, “историческая абберация”, “страна
заик”, “алкоголиков”, “мертворожденное дитя” - это лишь несколько при­
меров из лексикона прорумынских идеологов. Именно они являются при­
знаками и призраками не только опасности, но и самого нашего самоуни­
чтожения...? (Moldova Suveranä, 1995, 29 aprilie). Ни один из бесчисленных
опубликованных фактов “оспаривания, опорочивания государства и народа”
(Ст. 32.3 Конституции Республики Молдова), его достоинства, национально­
культурных ценностей до сих пор не был рассмотрен и квалифицирован со­
гласно данной статье Высшего Закона Молдавского Государства (Степанюк,
2006. С. 484). За исключением академиков А. Лазарева, И. Друцэ, X. Корбу,
докторов наук В. Сеника, П. Шорникова, Е. Чобу, В. Бенюка, С. Назария, ни
один молдавский обществовед, ни один из высокопоставленных правитель­
ственных чиновников, никто из руководства Парламента ни разу не выступил
открыто в защиту доброго имени родной страны и своего народа.
В этих условиях любая попытка изучать с точки зрения этнологии зарож­
дение и становление этнической общности молдаван неизбежно становит­
ся проблемой этнополитической, при исследовании которой, политический
фактор выходит на передний план.
После создания Молдавской ССР, по мнению румынского историка
В. Спинея, прошлое начали моделировать в соответствии с доктринерскими
нормами советского гегемонизма. Идеологемы интернационализма, как он
утверждает, пытались задушить автохтонные ценности, заменяя их выдум­
ками славянизирующего течения {Spinei, 1992. С. 31). После 1990 г. в Молда­
вии и в Румынии “алогенный славянский элемент”, как и исконно автохтон­
ный - молдавский, оказались фактически табуированы: исключены из планов
академических институтов, университетских курсов, из учебных программ и
школьных учебников, из официального политического дискурса. В детских
садах, школах, лицеях, вузах навязывается идеология румынизма, преподает­
ся и изучается только румынский язык и литература, только история румын.
В Академии Наук Молдовы, исследуются только румынский язык и лите­
ратура, только история румын. Таким образом, в Молдавии и мировоззрен­
ческая сфера, и политика, призванные “отстаивать национальные интересы
страны и ее народа”, действуют вопреки этим общепринятым принципам
и нормам.
На этом неблагоприятном политико-историографическом исследователь­
ском пространстве Молдовы с резко меняющимися идеологическими вектора­
ми, “проблема формирования молдавской народности - выделения молдаван
из общей массы волохов, как самостоятельной этнической общности, до на­
стоящего времени остается недостаточно изученной” {Зеленчук, 1973. С. 11).
Определение “национальной идентичности как общеразделяемое пред­
ставление граждан о своей стране, ее народе и как чувство принадлежности
14
к ним” (Тишков, 2007. С. 561) полностью и всеохватывающе подтверждается
богатейшим сводом разнообразных местных и зарубежных свидетельств о
существовании молдаван на протяжении семи столетий. При этом, устойчи­
вость молдавского языкового и этнического самосознания проявляется во­
преки названным выше факторам.
В самом деле, напомним, что после 17 лет тотальной, административно
навязанной сплошной румынизации, по Переписи 2004 г. (октябрь) в Молда­
вии (без молдавских районов Левобережья Днестра) осознали себя молдава­
нами 2.564.850 человек (75,8% населения); 2.030.000 назвали своим родным
языком лимба молдовеняскэ.

А Н ТРО П О ЛО ГИ ЧЕСКИ Е ДАННЫ Е

Прутско-Днестровское междуречье было заселено, уже начиная с эпохи

нижнего палеолита (ок. 650 тыс. л.н.). В этом регионе рано сформировалась
древнеземледельческая трипольская культура. Процесс складывания особен­
ностей внешнего облика молдаван полно и детально рассмотрен в работе
М.С. Великановой (1975). К этим материалам и полученным выводам обра­
щаются и в более поздних исследованиях (Matveev, 2007). Пруто-Днестро-
вье выступает как территория, лежащая на стыке двух больших разнородных
ареалов, которые сохраняли и разнородность, и специфику своего антропо­
логического состава на протяжении всей истории заселения: с одной стороны
это степи Восточной Европы и Северный Кавказ, а с другой - балкано-ду­
найские земли. Как показали исследования М.С. Великановой, наиболее ран­
нее население, так же как и носители энеолитической трипольской культуры,
принадлежали к одному и тому же средиземноморскому цивилизационному
кругу антропологических типов. Для них были характерны умеренная до-
лихокрания (т.е. относительно длинный и узкий череп), узкое и грацильное
лицо (Великанова, 1975, С. 28-31). Однако уже в этот период здесь в неболь­
шой степени улавливается влияние племен, характеризующихся палеоевро-
пейским антропологическим типом, т.е. имеющим более массивный скелет и
более низкое, широкое лицо, очевидно переселившимся из восточных обла­
стей. В эпоху бронзы это восточное влияние усиливается настолько, что Пру-
то-Днестровье с антропологической точки зрения может рассматриваться как
ареал распространения протоевропейского типа, связанного с кругом степ­
ных культур Северного Причерноморья. Местный энеолитический средизем­
номорский субстрат оказался либо полностью вытеснен, либо почти целиком
поглощен новыми племенами.
В скифское время (Ѵ-ІѴ вв. до н.э.) население региона оказывается сме­
шанным в антропологическом отношении: присутствует как средиземномор­
ский вариант балкано-карпатского района (более выраженная долихокрания,
меньшая ширина лица), свойственный фракийскому населению, так и сгла­
женный протоевропейский вариант (относительно большая ширина головы и
лица при тех же продольном диаметре и высоте лица), характерный для ски­
фов. Оба эти варианта продолжают существовать и в первые века нашей эры.
В конце I - начале II тыс. антропологической стабильности на террито­
рии Прутско-Днестровского междуречья не наблюдается. В физическом типе
славян этой области отсутствует преемственность с предшествующим насе­
лением-носителем Черняховской культуры, обладавшим чертами средизем­
15
номорцев. По ширине лица, величине черепного указателя, относительной
узконосости, высокоорбитности и высоколицести жители Поднепровья, по­
жалуй, более близки к восточнославянским племенам, живущим по сосед­
ству с западными славянами. Другие группы средневекового населения ре­
гиона (Лимбарь, ХІІ-ХІѴ вв.) также не имеют местных корней и связаны
своим происхождением с кочевническим миром степного северо-восточного
Причерноморья.
Позднесредневековое (ХІѴ-ХѴ вв.) население близко по типу современ­
ным молдаванам и характеризуется синтезом разных антропологических
компонентов предшествующих времен (.Великанова, 1975. С. 157-159).
Современные молдаване длительное время оставались малоизученными
в антропологическом отношении. Первой работой, посвященной изучению
особенностей внешнего облика молдаван, проживающих на территории Бес­
сарабии, было исследование Р.С. Левман, проведенное в 1946-1949 гг. Со­
бранный ею материал, как и написанная на его основе диссертационная рабо­
та, к сожалению, были утеряны. Более того, полученные данные практически
не были опубликованы: о них можно судить лишь по информации, представ­
ленной в одной статье и в автореферате диссертации (Левман, 1948, 1950).
В 1950-1960-х годах, несколько групп молдаван были изучены в ходе рабо­
ты Украинской антропологической экспедиции В.Д. Дяченко (Дяченко, 1960;
1965; 1968; 1969). Молдаване характеризуются средней и выше среднего
длиной тела, русым, темно-русым или темным цветом волос, светло-карими
или серыми глазами, сильным ростом бороды и волос на теле. Лицо - широ­
кое или средней ширины, средней высоты, хорошо или средневыступающий
нос - прямой или имеет выпуклый профиль. Голова обычно относительно
короткая и широкая (брахикефальная), но встречаются и мезокефалы. Этот
комплекс показателей может быть отнесен к среднеевропейской (Аксянова,
2001. С. 44-45) или центрально-восточноевропейской группе европеоидных
популяций.
Первые сведения о пальцевых узорах молдаван Румынии имеются в сводке
Т.Д. Гладковой (1966), а молдаван Украины - опубликованы Г.Л. Хить (1968).
Н.А. Долиновой в 1975 г. в с. Антоновка Леовского района МССР была собра­
на полноценная серия отпечатков ладоней и пальцев рук, что позволило оха­
рактеризовать все используемые показатели данной системы признаков (До-
линова, 1978). Эти данные были использованы Н.А. Долиновой и Г.Л. Хить в
сводных работах (Хитъ, 1983; Хитъ, Долинова, 1990). В целом молдаване по
вариациям дерматоглифических признаков относятся к кругу европеоидных
популяций. Для них, также как для гагаузов и болгар, характерно сочетание
высокого процента бездельтовых узоров с несколько повышенным числом
завитков и средней величиной дельтового индекса (в масштабе европеоид­
ных групп). Различия между группами по пальцевым узорам незначительны
как у мужчин, так и у женщин. Индекс Камминса имеет среднюю величину
и варьирует у обоих полов в небольших пределах. Процент содержания осе­
вого карпального трирадиуса ^ невысокий, что характерно для европеоид­
ных групп. Разница между крайними вариантами по этому признаку в муж­
ских группах составляет всего около 3%, в женских - около 20%. Процент
узоров на Ну довольно высокий, молдаване по этому признаку также близки
болгарам и гагаузам Молдавии. Частота узоров на тенаре и I межпальцевой
подушечке - средняя, у гагаузов она немного ниже, чем у молдаван и у бол-
16
rap. Процент узоров на II межпальцевой подушечке невысокий. Узоры на IV
межпальцевой подушечке встречаются чаще, чем на III. Процент добавочных
межпальцевых трирадиусов средний, но мужчинам-болгарам свойственен
более высокий процент этого признака, чем гагаузам и молдаванам {Домино-
ва, 1978. С. 175). “Средние” дерматоглифические расстояния между молда­
ванами, гагаузами и болгарами как при сравнении женских, так и мужских
подгрупп, достаточно близки. Вывод о близости антропологических типов
молдаван, болгар и гагаузов, сделан В.Д. Дяченко на соматологическом ма­
териале {Дяченко, 1952; 1965; 1969). Сравнение нескольких групп молдаван
на более широком фоне по так называемому “восточному дерматоглифиче-
скому комплексу” показывает, что у них, также как у населения Прибалтики,
Беларуси, Украины, вепсов, коми, карел и мордвы, этот показатель попадает
в зону средних и небольших величин (Хитъ, 1983. С. 76).
С.П. Сегедой была изучена и одна одонтологическая серия молдаван из
Новоселицкого района Черновицкой области Украины (1979, 1981, 2001). По­
ложение этого этноса в зоне территориального контакта двух одонтологиче­
ских типов обусловило их типологический статус, в котором не вполне четко
выражены особенности какого-либо одного варианта. С одной стороны, за­
метно влияние среднеевропейского одонтологического комплекса (частоты
бугорка Карабелли, четырех- и шестибугорковых нижних маляров и варианта
3 первой борозды параконуса). По другим признакам (диастема, лопатооб­
разная форма верхних медиальных резцов, редукция гипоконуса на втором
верхнем маляре, дистальный гребень тригонида и коленчатая складка мета-
конида) выражена связь с южным грацильным типом {Зубов, Халдеева, 1989.
С. 134).
В 2000-2001 гг. были получены сведения о генетическом разнообразии
молдаван. Группы крови А1А2В0, РЕЗУС, MN, и KEZZ были определены в
с. Капланы Штефан-Водского района Молдавии {Дубова и др., 2004; Varsahc et
al., 2003). Положение выборки на гематологической карте Европы не вполне
определенно, что связано с неоднозначностью генных частот различных си­
стем крови. Крайне высокие концентрации комплекса cde системы RR и анти­
гена К системы K ell, а также очень низкая частота комплекса СОе, сближают
молдаван из с. Капланы с популяциями западноевропейских гематологиче­
ских зон (средне-западноевропейская и северо-западноатлантическая зоны
см. Данилова, 1971), тогда как по частотам факторов систем А1А2В0 и MN
выборка молдаван определенно попадает в пределы вариаций, свойственные
населению Восточной Европы.
Проверка на однородность распределения частот генов по этническому
признаку одной молдавской, одной болгарской и четырех гагаузских выборок
выявила статистически достоверные отличия между молдаванами и гагауза­
ми, а также между молдаванами и болгарами по большинству исследованных
генетических систем крови. Различия между молдаванами и гагаузами, как
и в случае гагаузских микропопуляций, достоверны лишь для системы КБ.
Сравнение полученных данных с частотами соответствующих генов, свой­
ственных румынам, албанцам, грекам, русским, башкирам и туркам показало
сближение молдаван и румын с восточноевропейскими популяциями, в том
числе с русскими и башкирами.
Сходные результаты показывает и молекулярно-генетические исследова­
ния {Varzari et al., 2007). Анализ двенадцати парных аутосомных маркеров в
2. Молдаване О ЛЛ Л Л Л С 17 | ’' !
образцах из шести поселений Днестр-Карпатского региона (две молдавских
выборки, одна румынская, одна украинская и две гагаузских) при сопостав­
лении с данными о частотах встречаемости гена в геноме культурно и лин­
гвистически связанных с ними популяций Юго-восточной Европы и Средней
Азии показали небольшие генетические различия. Это может быть объяснено
или недавней общностью всех юго-восточных европейских популяций, или
сильным генным потоком между ними. Несмотря на столь низкий уровень
дифференцировки, реконструкция генеалогического древа и метод главных
компонент позволили найти отличия между популяциями Балкано-Карпат­
ского региона (македонцы, румыны, молдаване, украинцы и гагаузы) и вос­
точного Средиземноморья (турки, греки и албанцы). Генетическое сходство
между популяциями Днестра-Карпат и Юго-восточной Европы не отражают
их лингвистических различий, что говорит о том, что этническая и генетиче­
ская дифференцировка происходили в этих областях в значительной степени
независимо друг от друга.
Таким образом, вся совокупность имеющихся данных показывает взаи­
модействие разных антропологических компонентов на территории Пруто-
Днестровского междуречья на протяжении всей истории.

ПИСЬМЕННЫЕ ИСТОЧНИКИ
Молдавские письменные источники, появившиеся во второй половине
XV в., содержат богатый и разнообразный материал о возникновении и ста­
новлении молдавской этнической общности. Эти ценнейшие сведения до сих
пор остаются малоизученными молдавскими этнологами, а потому и не из­
вестными широкой заинтересованной публике. Статья известного этногра­
фа В. Зеленчука “Молдавские летописи как источник изучения ранней этни­
ческой истории молдаван” (1973 г.) осталась на уровне заявленной темы.
Это подтверждается коллективной монографией “Молдаване” (1977 г.), сугу­
бо этнологическая часть которой (всего 4 страницы) фактически не упомина­
ет о молдавских летописях ХѴ-ХѴІ вв.
Свод молдавских письменных памятников, известные в историографии
как “Славяно-молдавские летописи” (корректней - Молдавско-славянские),
включая и молдавские хроники на немецком, польском языках - результат
длительного накопления сведений о средневековой Молдове в первые века
существования Молдавского государства, становления молдавской этниче­
ской общности. Эти свидетельства дошли до нас в виде записей на церковных
манускриптах, в ктиторских писаниях и надгробных надписях, в поминаль­
никах, в спорадических молдавских “инфильтратах” в византийско-сербские
хронографы, переписанных в Молдавии, в кратких регистрах господарей, за­
нимавших престол в первое столетие существования Молдавского феодаль­
ного государства” (Руссев Е., 1982. С. 29). Уже эти лапидарные надписи со­
держат примечательные сведения о драматических исторических событиях,
о внешнеполитической ситуации вокруг Молдовы, о постоянных угрозах ее
свободе и независимости, об отношениях соседних народов с молдавским
этническим обществом. Среди первых исторических письменных памятни­
ков - “Поминальник Бистрицкого монастыря” (1407 г.), сохранивший для по­
томков фигурантов исторических событий - имена господарей, их прибли­
женных, вельмож, церковных деятелей. Надписи на полях церковных книг
18
содержат не менее примечательные сведения и факты. Примером подобной
молдавской “лапидарной историографии” служат строки на полях рукописно­
го сборника первой половины XIV в. - проповеди Иоана Златоуста: “В 6955
(1447 г.) месяца июля 13 дня обезглавлен был Стефан воевода, господарь
Земли Молдавской (1433-1435 гг.; 1442-1447 гг.), Романом воеводой, сыном
Ильи воеводы, и был похоронен в Нямецком монастыре того же месяца июля
16 числа” (Primele istorii..., 2007. P. 46). По своему содержанию и форме, при­
веденное сообщение - одно из древнейших известных науке, приближается к
летописным погодным (хронологическим) записям” (Руссев Е., 1982. С. 27).
“Краткая молдавско-славянская летопись” (1359-1451 гг.) - это сжатый
перечень молдавских господарей за первые 92 года Молдавского государства
с указанием периода правления каждого (Primele istorii..., 2007. С. 49).
Первую попытку установления связей между историей Молдавии, Сер­
бии, Турции и Византийской империи хронисты того времени предприняли
в “Молдавско-сербской летописи”. Молдавский переписчик включил в нее
некоторые факты и события, произошедшие на молдавской земле.
Приведенные (и другие) первые письменные фрагменты молдавской ис­
тории, тщательно изученные Е.М. Руссевым, представляют “фазу количест­
венного накопления исторических сведений о Молдавии” (Руссев Е., 1982.
С. 29).
В последние десятилетия XV в., во время правления Стефана III Великого
(1457-1504 гг.), количество накопленных разного рода, в том числе этногра­
фических, сведений превратилось в качество: произошел взлет молдавской
историографии - “становление подлинного летописного жанра..., ставше­
го одним из самых характерных для древнемолдавской культуры” (Там же).
Большинство исследователей истории молдавской средневековой культуры
согласны с тем, что “развернутые исторические писания летописного харак­
тера (“Бистрицкая летопись или Анонимная хроника Молдовы”, “Путнян-
ская I летопись”, “Путнянская II летопись”, “Молдавско-немецкая летопись”,
“Молдавско-русская летопись”) относятся ко времени правления Стефана
Великого “в том смысле, что самая важная часть корпуса каждой была напи­
сана во время этого правления...” (Е. Stânescu).
Часть этих панорамных молдавско-славянских исторических писаний
содержит информацию об основании (“дескэлекаре”) Молдовы Драгошем.
Исторически подтверждаемая устная традиция отмечает, что приход Драго-
ша со своими приближенными из Марамуреша состоялся в первой половине
XIV столетия. Стефан Великий восседает на престол Молдовы в 1457 г. и
его плодотворная деятельность на ниве культуры, в том числе сотворение
писаний исторического характера, приходится на последние десятилетия
его княжения. Следовательно, от основания Драгоша до письменной фикса­
ции, например, в летописи, названной Бистрицкой, этого события, прошло
немногим более столетия. Слишком короткий в историческом плане период
для того, чтобы предположить, что устная традиция могла исказить реальный
фонд основания Цэрий Молдовей. Вполне прав молдавский исследователь
Г. Ботезату, когда присоединяется к известному выводу: “Легенда прочно пе­
реплетается с историей” {Ботезату, 1974. С. 104).
Первые молдавские исторические описания выявляют нетипичную для
авторов и заказчиков той эпохи особенность: беспристрастное, лишенное ил­
люзий и аффектаций отношение главного героя - молдавского господаря - к
описываемым/комментируемым событиям, будь то блестящая победа над ос­
манами и валахами в битве у Васлуй (10.01.1475 г.) или чувствительное пора­
жение от османов, валахов в битве у Белой Долины (26.07.1476 г.).
В отличие от всех последующих хронистов ХѴІ-ХѴІІ вв., самый откро­
венный и суровый анализ битвы и поражения у Белой Долины (Рэзбоень)
дал сам побежденный - Стефан III. Равноудаленный, объективный подход
к фактам и событиям характерен только для Стефанова цикла изложения
истории Молдовы. Начиная с “Молдавско-славянской летописи Макария”
(1504-1551 гг.), летописей Евфимия (1541-1554 гг.), Азария (1551-1574 гг.)
и до Летописи Страны Молдавской от Дабижа водэ до второго правления
К. Маврокордата (1661-1743) Иона Некулче (первые три написанные по ве­
лению соответствующих господарей) превозносили мнимые заслуги короно­
ванных заказчиков и чернили их соперников.
Молдавско-славянские летописи Стефанова периода и более поздние, в
том числе летописи XVII в. на молдавском языке, свидетельствуют, что не­
гативные чувства антагонизма адресовались молдаванами не ко всему внеш­
нему миру. Эти чувства были порождены конкретными внешними силами,
в конкретное время и конкретными обстоятельствами. Чувства молдаван к
своим северным соседям - полякам были на протяжении более века вполне
благосклонными. Эти добрые чувства получили отрицательную коннотацию
лишь после того, как “видел Стефан воевода яко оболган был лядским кра-
лем Албертом”, который “прииде со всеми своими силами до Сучава града
. . . и начата рвати град Сучавский” (Летописи, 1976. С. 31-32). И тогда “раз-
гневасе Стефан воевода и молдаване, которые разбиша их и погнаша через
Буковину Козьминова, убиващи и секащи. И бисть сечь велиа тогда в ляхов
от молдавских оружии” (Там же). Так возникла в ту пору, в 1497 г. отчужден­
ность между молдаванами - “мы” и ляхами (поляками) - “они”.
Более длительными и глубокими были чувства антагонизма молдаван -
“мы” к османам, валахам, татарам, от которых Молдова непрерывно должна
была защищаться. Начиная с конца 60-х годов XV столетия “враги христиан­
ства” в молдавско-славянских летописях уже конкретизируются: оттоманы
характеризуются как “поганские языки”, “клети турки”, “неверные языки”.
Первое в Молдавии историческое исследование посвящено Стефану III,
“господарю и воеводе Молдаванин” (Bogdan, 1913. II. Р. 341). Он, “при­
няв скипетр молдавский”, укрепил суверенитет и независимость, возвысил
престиж Молдавского государства, защитил “Отчизну нашу - Землю Мол­
давскую”, опираясь на силу молдавского оружия и мужество “молдавских
воех” (Летописець оттоли начася произволением Божием Молдавская Зем­
ля..., 1359-1507 гг.). Сюжет прихода Драгоша из Марамуреша сжато отмеча­
ют “Сказание вкратце о молдавских господарях ” (“Путнянская I летопись”,
1359-1526 гг.), “Сказание вкратце о молдавских господарях от создания мира
в лето 6867 (1359) оттоле произволением Божием начася Молдавская Земля”
(“Путнянская II летопись”, 1359-1518 гг.).
Достаточно подробно передает миграционные движения в Восточное
Прикарпатье “Молдавско-польская летопись” (1352-1564) - наиболее насы­
щенная молдавскими этническими реалиями, что видно уже из ее развернуто­
го заглавия: “Извод летописи о Молдавской стране, а также об ее господарях,
как впервые пришли на Молдавскую Землю и кто был их первым господа­
рем или воеводой, от первого года сотворения мира 6830, от рождества
20
Господня 1352 г.” (перевод с польского языка Е. Руссева). Ее страницы ши­
роко отражают этнонимическую и топонимическую картину Молдовы того
периода. В летописи подробно описываются наиболее значимые события
истории Молдавии от “основания” страны Драгошем, неверно отмеченного
1352 г., до жестокой расправы Ал. Лэпушняну над молдавскими боярами в
1564 г. Рассказывается о том, как молдаване (volochi), ведомые Драгошем,
перешли Карпаты и осели на rzecze Moldavie и основали Ziemie Woloskije
(Страну Молдавскую); здесь Драгош переселил volochi vegierskiemy. “Мол­
давско-польская летопись” - единственная из предназначенных для зарубе­
жья, которая предоставляет сведения о территориальном делении Молдавии,
о ее политико-административной структуре: господарский/государственный
совет и др. (Primele istorii..., 2007. P. 165-172).
Древняя молдавская историография, итоги первых молдавских этноло­
гических исследований уже в пору их обнародования были распространены
и стали известны не только в странах Западной Европы (переводы молдав­
ских летописей на немецкий и польский языки), но и на востоке, в России.
Первой письменной этнической историей молдаван следует признать “Сказа­
ние вкратце о молдавских господарях отколе начася Молдавская Земля в лето
1359 г.” (“Молдавско-русская летопись”, 1359-1504 гг.,). Зная, что “в особен­
ности молдоване (молдовений) называют страну Молдова, а не Молдавия,
как русские, - А. Болдур утверждал, что в этой форме прилагательного, об­
разованного от существительного Молдова (молдовская), видим дополни­
тельное косвенное указание на то, что ее написал молдованин (молдован)”
(Boldur, 1963. Р. 1111). Несколько лет спустя румынский ученый Дан Симо-
неску, заметил: “Совсем другой и неожиданной предстает действительность
в молдавско-русской летописи”. Он считает, что эта хроника “написана рус­
ским, на основе многих источников, в том числе молдавских”.
“ ...B Марамуреше... был человек разумный и мужественный по имени
Драгош. И пошел он с дружиною на лов зверя. И пошли следом за туром
через горы высокие, и высокие планины. Достигли тура у реки на берегу и
убили его. Понравилась им красота этих земель пустых на краю татарских ко-
чевищ. И с разрешения короля Владислава пошли они из Марамуреша с дру­
жиною, с женами и с детьми. И поселились на месте, где Драгош тура убил.
“И оттоле начашася божиим произволением Молдавская земля”. И первым
ее господарем и воеводою был сам Драгош. Драгош остановился сначала на
реке Молдове, а потом на месте, называемом Бая. Учинил печать воеводскую
и господствовал два года... (Simonescu, 1967. Р. 32).
Вернувшись впоследствии к содержанию и языку “Молдавско-русской
летописи”, А. Болдур писал: “Очень примечательно заглавие этой летописи,
а именно “Сказание вкратце о молдавских господарях отколе начася Мол­
довская земля в лето 6867”, отмечая, что “автор хроники колеблется между
двумя вариантами: -дава и -дова”. В тексте летописи р. Молдова “дважды
названа Молдова и Молдава, а Цара Молдовеняскэ озаглавлена Молдовская
земля”. Учитывая эти формы, А. Болдур считает, что самым древним назва­
нием р. Молдова было Молдава (Balan, 1973). А. Болдур предлагает гипотезу:
“По сравнению со множеством -дав (давелор), которые нередко находятся по
соседству или вблизи р. Молдовы, наше мнение о том, что имя Страны Мол­
дова (Цара Молдовей) с самого начала было Мол-дава, приобретает полную
весомость и оправдание” (Boldur, 1975. С. 940).
21
 Написана ли она молдаванином или русским, не имеет большого значе­
ния. Важно то, что устная традиция, основанная на реальных фактах, в сред­
ние века была известна в европейском и славянском историографическом
обороте, адекватно отражая историческую, этногенетическую и культурную
реальность: существование государства Молдова и молдаван.
В богатом каталоге молдавских исторических писаний ХѴ-ХѴІ вв. осо­
бое место занимает “Кратко написанная хроника Стефана Божией милостью
воевода молдавских земель, но не валашских” (“Молдавско-немецкая лето­
пись”, 1457-1499). Значение этого письменного памятника, фактически исто­
рии правления Стефана III до 1499 г., главным образом его воинских подвигов,
состоит в том, что она распространила в Центральной Европе этнические, то­
понимические, историко-географические реалии Земли Молдавской: воевода
молдавских земелъ, Mulde (Бая) - один из первых городов Молдавии; Килия,
Сучава, Васлуй, Берлад, Сирет (река)...
Культурный подъем, поощряемый Стефаном III Великим, расставил ори­
ентиры и для последующих периодов, вопреки обрушившимся на Молдову
бедствиям. Поданный великим господарем пример оставлять потомкам за­
писи о том, чем занимались и как жили предки, был продолжен господарем
Петру Рарешем. Молдавско-славянские, “Молдавско-немецкая” и “Молдав­
ско-польская” летописи, затем хроники “постстефановского” периода следо­
вали не только модели, но и манере письма анонимных предшественников.
В отличие от “Молдавско-славянских летописей”, “Молдавско-польской”,
“Молдавско-русской”, “Молдавско-немецкой” хроник, истоком которых были
утерянные “Анналы правления Стефана Великого”, хроники 30-50-х годов
XVI в. дают нам информацию о своих авторах и покровителях.
В начале своего правления господарь Молдовы Петру Рареш (1527—
1538 гг., 1541-1546 гг.) “повелеше” игумену Нямецкого монастыря, извест­
ному молдавскому книжнику Макарию “о случившихся вещех в мимошед-
ших временех же и державе и до нас дошедших не забвения гробом покрити,
а летописечеству предати” (Primele istorii.., 2007. Р. 203). Так было создано
вошедшее в историографию творение “Молдавско-славянская летопись Ма­
кария” (1504-1551 гг.). Уже заглавие отделяет эту летопись от господарской
историографии эпохи Стефана III: автор не скрывает своего имени, он сам
раскрывает факты своей биографии.
Уже с первых строк своей летописи предстоятель Романской епархии,
епископ Макарий свидетельствует: “Взялись и мы, насколь позволяют силы
наши, и с трудолюбием к такого рода делам стараемся дотянуть цепь слов
до лет и царствий нашего времени, не из спеси высокомудрствующего ри­
торства, а следуя господарскому повелению Петра, нарицаемого Избранным,
грозного для врагов, сына Стефана-воеводы Храброго, и великого логофета
кира Теодора. Повелели они нам, смиренному Макарию, последнейшему из
иеромонахов, дела прошедшие и до нас дошедшие, не гробом забвения на­
крыть, но предать летописанию...”.
Заказчик Петру Рареш является и героем “Летописи Макария” с 1504 до
1541 гг. Являясь персональным историографом своего венценосного заказчи­
ка Макарий стремился превозносить его заслуги, используя для этого черес­
чур много цветистого словесного материала в ущерб исторической канве.
“Летопись Макария” дошла до нас в двух вариантах: первый витиевато
описывает период 1504-1541 гг.; второй охватывает период 1541-1551 гг.,
22
исторические сообщения отступают здесь перед риторизмом, напыщенно­
стью слога.
Старец монастыря Кэприяна иеромонах Евфимий также свидетельству­
ет в начале своей “Летописи” (1541-1554 гг.): “Досель творение и труд свя­
тейшего отца нашего, епископа Макариа романскаго, а произошедшее затем
велено было нам благочестивым и благости отростком храбрым Алексан-
дром-воеводой, повелевшим мне, последнейшему из игуменов, иеромонаху
Евфимию вкратце описать, дабы с течением годов не сокрылось бы сие в
глубинах забвения” (Ргітеіе ізіогіі.., 2007. Р. 247). Так, “Летопись Евфимия”
(1541-1554 гг.), задачей которого было очернить правление потомков Петру
Рареша и представить как можно ярче правление Александру Лэпушнянул
(1552-1561 гг.), хронологически продлевает события с 1541 до 1554 г.
Последний представитель молдавского придворного летописания на
древнеславянском языке монах Азарий пишет, что “постарается того стопам
прочее последовати, чтобы исполнить царское повеление Петра, именуемого
Вторым, с соизволения и благословения преосвященного митрополита кира
Анастасия и по ходатайству великого логофета Иоана Голэя”. Охватывая, од­
нако, и период, “покрытый” Евфимием, “Летопись Азария” едва доходит до
первого года правления своего заказчика Петру Хромого - 1574 г. Летопись
Азария, образцом для написания которой послужила манера Макария, про­
изводит впечатление больше литературного сочинения, где события оплете­
ны разнообразными стилистическими изощрениями (Ргітеіе іэіогіі.., 2007.
С. 277-290).
Молдавские летописи Макария, Евфимия, Азария, излагая события с 1504
по 1574 гг., предоставляют ценную информацию о смене господарей на тро­
не Молдовы (ХІѴ-ХѴІ вв.), военно-политической деятельности, причинах
и последствиях оборонительных и наступательных войн, отношениях меж­
ду господарями и боярами, столкновениях претендентов на трон, социаль­
ных волнениях, связях Молдовы и ее правителей с другими странами, битвах
молдаван с турецкими, валашскими, венгерскими, польскими, татарскими за­
хватчиками.
В 1635 г. Гр. Уреке создает “Ье1:орІ8еиі1 Тагіі МоШоѵеі” (Летопись Страны
Молдавской) - первую историю Молдавии на молдавском языке, отражаю­
щую период с первой половины XIV в. до 1590 г.
Молдавское летописание на славянском, немецком, польском языках:
- оставило в наследство, в цельном, последовательном и хронологиче­
ски точном изложении сообщения о наиболее значительных событиях из
беспокойного прошлого Молдовы первых веков своего существования
(Е. Руссев);
- передало перечень и последовательность пребывания на троне Молда­
вии господарей/воевод ХІѴ-ХѴІ вв., устанавливая, таким образом, опреде­
ленные европейские традиции наследования господарского престола и форм
государственного управления средневековой Молдовы;
- оставило богатые и разнообразные сведения о военно-политической
деятельности молдавских воевод, молдавских воем начальник, молдавских
воех, участии молдавского оружия в оборонительных войнах и походах, а
также об отношениях молдавских суверенов с соседними монархами (поль­
ские, венгерские короли, московские князья, турецкие султаны, валашские
правители, татарские ханы);
23
 - утверждает “молдавский взгляд на отношения с соседними странами,
который отличается от мнений поляков или венгров (или нынешних вала­
хов. - В.С.) - например, о битвах при Хиндзу (с венграми в 1395 г.) и при
Бае (тоже с венграми в 1467 г.) или относительно конечной цели экспедиции
польского короля Альберта в Молдавию в 1497 г.: завоевание Молдавии -
по молдавским летописям; кампания против турок - по польским хроникам”
(P. Panaitescu);
- предоставляет примечательные сведения, раскрывающие отношения
между господарем и боярами, о внутренних смутах, что “сильно потрясли
Молдавию во второй четверти XVI в.”;
- сохранило до наших дней сведения об административно-политической
структуре Молдавского Государства, о некоторых службах той эпохи, о соци­
альном составе городского населения. “Определенные феодальные институ­
ты могут быть изучены лишь на основе этих источников, но их (летописей)
почти не использовали” (P. Panaitescu);
- содержат исключительно значимые этнологические свидетельства о ге­
незисе молдаван: “Молдавско-русская летопись” передает эпонимическую
легенду о происхождении молдаван, а “Молдавско-польская летопись” под­
тверждает процесс становления молдавской этнической общности, расширяя
ареал ее образования по обоим склонам Восточных Карпат, регион Мараму-
реша - бассейн рек Бистрица, Молдова, Сучава;
- утвердившись “в рамках юго-восточной европейской культуры” (Г. Ми-
хэилэ), стало “не только источником информации для изучения культурного
развития балканских народов, но и индикатором уровня, которого она до­
стигла в смутные годы оттоманского ига” (Е. Руссев).
Молдавская этнонимия (молдован/молдовенъ, moldavos/moldaviensibus,
Moldovania, молдаван/Молдавания, молдавцы) представлена с XIV в. в подав­
ляющем большинстве зарубежных письменных источников, за исключением
турецких, где молдаване обозначены karabogdan, а также в польских хрони­
ках и документах, где традиционно названы Wolosza, Wolochi.
Примечательно, что во всех своих официальных актах до второй полови­
ны XIX в., почти 500 лет подряд, валашские “воевода и господины”, в отли­
чие от современных правителей Румынии, обозначали восточнокарпатских
жителей так, как они сами себя называли: молдовень. В январе 1630 г. Леон
Томша, “господин всей Земли Угровлахийской”, освобождает от податей
“Варе кое человек ... любо бити влах, любо грек, любо сърбин, любо арбъ-
наш, любо молдовен...” (DRH В., XXXIII. С. 18). Тогда же, другим докумен­
том, Л. Томша освобождает от податей поместье “Енаки бившех вел постел-
ник Земле Молдавской”, уточняя, что тот “донесшіе сут руси и молдовене,
туждие люди...” (Там же, с. 22). В марте 1630 г. Л. Томша повелевает: “ ...да
собирает туждие людие от друга земле, без дажде, варе сръбин, варе грък,
варе арбънаш, варе молдовен, которые хокют желати да пребивает над сию
очинъ...” (Там же. С. 133). В своей грамоте от 13.03.1631 г. валашский вое­
вода перечисляет: “свидетели на ими: Урсу капитан и Пахолче и Буздуган, и
Яню, и Даниил, и Никоары молдовенул...” (DRH В., XXXIII. С. 344). В дру­
гом документе от 6.05. 1631 г. “Леон воевода и господин всей Земли Угровла­
хийской” отмечает “Стояна молдовенула и Обислава, внука Стояна молдове­
нул...” (Там же. С. 380). В акте от 11.11.1631 г. Л. Томша подтверждает, что
“покупил Данчул ключар от Гаврил молдовен...” (Там же. С. 470).
24
 Матей Басараб, “господин всей Земли Угровлахийской”, грамотой от
19.07.1633 г. секвестрирует поместье Никулы вистиера за то, что “он встанул
над връх господства ми с войска с татары и с молдовени...” (DRH В., XXXIV.
С. 5). В ноябре того же года М. Басараб, “господин всей Земли Угровлахий­
ской” подтверждает право монастырю Моломок “собрать чужих людей без
податей, молдаван, сербов, греков, албанцев и людей этой страны (Угровла-
хии/Валахии. - В.С.)”. И поручает освобождать их от разных податей, в том
числе от бир молдовенеск - налога с молдаван (DRH В., XXXIV. С. 212). В
документе от 5.08.1634 г. М. Басараб упоминает среди свидетелей “Костина,
втори клучер молдовенин” (DRH В., XXXIV. С. 465).
Судя по документам канцелярии Угровлахии/Валахии, ее правители от­
чужденно относились к молдаванам до такой степени, что придумали для них
особую “молдаванскую” подать и назначили для ее сбора специальных слу­
жителей - “которые ответственны за бир молдовенеск” (Giurescu, 2000. III.
R 489-490). Матей Басараб, “воевода и господин Угровлахии” 10.10.1632 г.
освобождает от податей послушников монастыря Бузэу, откуда и кем бы они
не были. “Но тот, кто окажется молдаванином - moldovan - должен платить
молдаванскую подать (bir moldovenesc), а кто не будет молдаванином {пи va
fi Moldovan), да будет освобожден от всего” (Там же. С. 421). К.К. Джуреску
ошибочно приписывает эту грамоту Леону Томше (Giurescu, 2000. III. R 489).
В начале июля 1634 г. М. Басараб поручает сборщикам не брать податей, в
том числе бир молдовенеск с людей епископии Бузэу. “Особо с тех, кто мол-
дован вы с него берите бир молдовенеск” (DRH В. XXXIV. С. 417).
По заключению академика К. Джуреску, “бир молдовенеск брался толь­
ко с молдаван, поселившихся в слобозиях (пустых, незаселенных мес­
тах. - В.С.) в Мунтении (Валахии), и только с них, с других колонистов его
не брали. Причиной этого неблагоприятного отношения было то, что госпо­
дари (Валахии) не были заинтересованы в том, чтобы крепостные крестьяне
(в Валахии они назывались rumîni, в Молдавии - ѵесіпі. - В. С.) переходили из
одной страны в другую” (Giurescu, 2000. III. R 490). Это убедительное сви­
детельство отчужденного отношения валахов (ныне румыны) к молдаванам,
того исторического факта, что валашские воеводы никогда не хотели, чтобы
их подданные объединились с соседями.
В большинстве документов канцелярии Угровлахии (Валахии) до второй
половины XIX в., до объединения в 1862 г. Валахии с Запрутской Молдовой
(без Буковины), и даже позже, этноним молдован/молдовенъ использовался
как сложившееся и утвердившееся на протяжении многих веков самоназва­
ние восточнокарпатских жителей.
Этноним молдовень, как естественный, общепризнанный основной иден­
тифицирующий признак молдавской этнической общности, вошел в меж­
дународные акты, соглашения, в том числе в тех, что касались Валахии и
Молдавии. Шестая часть Карловицкою мирного договора, подписанного
26.01.1699 г. предусматривала: “Во время этой войны буджакцы и другие та­
тары, выйдя из своих мест и нападая на Земли Молдовы, совершали явно
враждебные действия по отношению к молдаванам и Молдове, что противо­
речит договорам с польским королевством... Татары должны быть вытесне­
ны из Молдовы” ÇNistor, 1923. Р. 192).
При обсуждении и принятии общих программных принципов, поборники
объединения княжеств Молдавии (Запрутской, без Буковины) и Валахии не
25
могли не учитывать исторически сложившиеся разные этнические ситуации
в каждом из них. В 1831 г. Чрезычайное общественное собрание Молдовы
(Divanul ad hoc) одобряет текст “Органического Регламента” (Конституции),
который подтвердил существование “douí tari” (двух стран), “douî natii” (двух
наций). В “Органическом Регламенте” Валахии определялось “doua popule”
(два народа) (Молдован, 1994. С. 81).
Статья 427 “Органического Регламента” (Конституции) Молдавского кня­
жества устанавливала: “Жители этих двух княжеств будут пользоваться рав­
ноправно всеми благами торговли в соответствии с установленными прин­
ципами... Румыны будут пользоваться в Молдове теми же правами, какими и
молдаване в Цара Ромыняскэ” (Молдован, 1994. С. 81).
В соответствии со ст. 13 Парижской конвенции от 19.08.1858 г. “могло
избираться господарем (Объединенных княжеств Молдова и Валахия) любое
лицо, рожденное по отцу молдованином или валахом (né moldave ou valaque)”.
Статья 27 устанавливала, что Центральная Комиссия (регулирующая отноше­
ния между Молдовой и Валахией) “будет состоять из 16 членов, 8 молдаван и
8 валахов (huit moldaves et huit valaques)”. Статья 46 упомянутой Конвенции
установила, что “Молдаване и валахи (les Moldaves et Valaques) все будут рав­
ными перед налогами... Молдаване и валахи любого вероисповедания будут
пользоваться одинаковыми политическими правами...” (România Іа 1859...,
1978. P. 119).
Из этого, исключительной важности для княжеств Молдова и Валахия,
документа, как и из многих предыдущих, очевидно, что население Молдо­
вы (большая ее часть) называло себя и обозначалось в официальных актах
других стран, в международных соглашениях, конвенциях - молдаванами, а
население Валахии (Румынии) - валахами (Молдован, 1994. С. 95).
Валашские хроники - их всего шесть, компилированные/переведенные с
других языков в ХѴІІ-ХѴІІІ вв. на валашский язык: “Istoria Tarii Rumîneçti”,
написанная в 1688-1716 гг. К. Кантакузино; “Letopisetul cantacuzinesc”,
охватывающий период 1660-1688 гг.; Crónica Bâlenilor, составленная в кон­
це XVII в., описывающая события с 1290 по 1688 гг.; “Istoria domniei lui
Constantin Brîncoveanu, voievod”, известная под разными названиями и при­
писываемая Раду Гречяну, составленная, предположительно в 1693-1714 гг.;
“Istoriile domnilor Tarii Rumîneçti” Раду Попеску, завершенные к 1729 г. и ком­
ментирующие события с XIII по XVIII вв., в том числе правление К. Брын-
ковяну (1688-1714 гг.) и правления Н. Маврокордата в Валахии (1715-1716,
1719-1730 гг.); “Crónica anónima despre Brîncoveanu”, отражающая события
“с октября 1688 по март 1717 гг.” - все эти валашские исторические писания
знают и фиксируют на своих страницах, для народа, образующего, утвердив­
шего и сохранившего для своего государства название Молдова, лишь один
этноним: молдован/молдовень.
Валашский историк пишет, что “румыны из Ардяла, молдаване и эти из
этой страны (Валахии), все одного племени (происхождения) и одного языка,
но между собой сильно отличаются - это, как видно, из смешения с соседя­
ми”. Он ссылается на трансильванского историка Л. Топелтина: “если спро­
сим валаха: “кто ты такой?” он отвечает: “румын”, то есть роман = римлянин,
только исказили слово: из роман = римлянин сделали “румын”, но это одно
и то же - римлянин” (Cronicari munteni...,1988. С. 29). Обоснованно отме­
чая, что “румыны Ардяла и молдаване, и жители Валахии” - одних корней,
26
К. Кантакузино насилует информацию до коннотации “восточные романцы -
прямые потомки Рима”.
Валашский хронист высказывается и по проблеме генезиса молдаван.
“Читаю в молдавской летописи, которую я, будучи в Молдавии, нашел - пи­
сание ворника Уреке, ученый муж, подготовленный к тому о чем писал... Там
говорится, что из венгерской хроники узнали о происхождении молдаван...”.
Он пересказывает, в общих чертах, то, что молдаване знали давно: легенду
из первой части “Молдавско-русской летописи” (1359-1504), переложенную
на молдавский язык Гр. Уреке: как татары через Молдавию проникли в Тран-
сильванию и венгерский король Ласло попросил помощи у римлян. “Римский
император”, вместо помощи, дал всех разбойников, “злобных людей, коими
переполнены тюрьмы Рима” и повелел: “Ты их в мою страну не верни...”.
Венгерский король с этой “воровской помощью” одолел татар, “выгнал из
Трансильвании по ту сторону гор, до Сирета реки...” (Сгопісагі тш йепі...,
1988. Р. 37, 38). Примечательно, что К. Кантакузино был информирован о
том, что “Ласло, венгерский король, говорят, был волхвом (ѵіШоѵпіс)”.
К. Кантакузино, как и Гр. Уреке, считает чистыми баснями небылицы о
том, будто молдаване произошли от “римских воров и разбойников”. И пе­
ресказывает (из летописи Гр. Уреке) легенду об основании Молдовы: “из па­
стухов Марамуреша происходят молдаване” (Сгопісагі тшПепі.., 1988. Р. 40),
удивляясь, что молдаване будто бы согласны с подобным исходом. Далее
валашский хронист пишет: “А мы другим образом, среди наших и других,
сколько их румынов, считаем и думаем, что валахи, как они их называют, а
мы - румыны являемся подлинными римлянами, избранными римлянами и
по вере, и по мужеству, из которых Улпий Траян посадил здесь после Децеба-
ла” (Там же). Он уточняет: “румынами подразумеваю не только здешних (из
Валахии), но и из Ардяла, которые еще более (румыны)” (Там же).
Наиболее приближенная, из всех валашских хроник, к современному
научно-исследовательскому стандарту “Шопа Тагіі Кшшпе$Р” стольника
К. Кантакузино.
Данная хроника подтверждает общее происхождение большинства насе­
ления, обосновавшегося в зонах, примыкающих к Восточным Карпатам; под­
тверждает, что установившаяся здесь историко-политическая и этнодемогра-
фическая ситуация предопределила возникновение государств Молдавия и
Валахия и венгерского воеводства Ардял.
Рассматривая мнения разных историков и географов о положении и пре­
делах Молдавии, Валахии и Ардяла, о их населении К. Кантакузино заклю­
чает: “Географы и почти все историки, пишущие об этих странах, считали
влахиями (ѵіаіііі) и Молдову и эту (Валахию), потом разделяют их на две:
одна - верхняя, другая - нижняя; верхняя, то есть самая большая - Мол­
давия; нижнюю - меньшую Страной Мунтянской называют; Румынской
лишь ее жители называют и несколько румынских арделян, потому что и те
(валахи), и эти (арделяне), когда их спрашивают: “Кто такие?”, они отвечают:
“гигшпі”; а молдаване отличаются тем, что отвечают: молдовань” (Сгопісагі
тиШепі..., 1988. Р. 18).
Э то первое в валашской историографии достоверное объяснение уста­
новившейся на протяжении 350 лет (на момент завершения редактирования
хроники К. Кантакузино, 1716 г.) этнической ситуации к югу от Карпат, на
внутрикарпатском плато, в Восточном Прикарпатье.
27
 Научно обоснованная констатация эрудированного (на стыке XVII-
XVIII вв.) валашского автора К. Кантакузино об этнической идентификации
молдаван на основе единственно верного критерия - свободно осознанного
самоопределения - оставалась определяющей в румынской историографии и
этнологии. Генезис молдаван, их исторический континуитет, легитимность
этнонима молдовень, правомерность его использования во всех сферах духов­
ной жизнедеятельности ни разу не ставились под сомнение валашскими/ру-
мынскими историками, филологами, этнологами до последних десятилетий
XIX в. С конца этого столетия, особенно после 1918 г. этноним молдовень,
лингвоним лимба молдовеняскэ, все молдавское табуировано, массированно
дискредитируется. Лишь в 1997 г. известный в Европе историк Лучиан Боя,
профессор Бухарестского университета, осмелился показать, что “король го­
лый”: развеять иллюзию о непорочности и неприступности в своей, якобы,
правдивости, госпожи Истории Валашской. Она оказалась далеко и давно не­
безупречной. «Термин “румын” широко распространяется с первой полови­
ны XIX века, но далеко за серединой этого века не смог передвинуть на вто­
рой план название молдаван» (Воіа, 1997. Р. 146).
В Молдове между Прутом и Днестром и восточнее этой реки этноним
молдован/молдовень - всегда был и есть общим самоназванием большинства
населения края. Тем не менее, румынская идиосинкразия ко всему молдав­
скому приняла такие клинические формы, что национальное чувство мол­
даван - молдовенизм публично обзывают “лепрозорием” (СіоЬапи, 2005.
Р. 284-293).
Другая валашская хроника, так называемый “ЬеІорізеШІ Сагйашшпезс”
(Кантакузинская летопись), составленная после 1688-1890 гг., отмечает, что
первый, легендарный, воевода валахов Раду Негру, как и другие их воево­
ды, на протяжении нескольких веков назывался “господин Земли Угровла-
хийской...”. Как и все остальные мунтянские/валашские летописи XVII-
XVIII вв., и эта содержит информацию из молдавских хроник на молдавском
языке, адекватно отражая имя восточнокарпатского населения: молдаван/
молдовень. “Кантакузинская летопись” отмечает результат битвы у Флочь
(1470 г.) между молдаванами и валахами: “Молдаване добившись победы...”;
комментирует как “Еремия водэ с молдаванами спешил навстречу татар... ”; как
“молдаване и ляхи погибли... Молдаване побежали...” (Сгопісагі тиШепі...,
1988. Р. 98, 105, 106); описывает, как в 1680 г. выступили в поход “Шербан
водэ с мунтянским войском и Дука водэ с молдавским войском; как мунтяне
и молдаване построили две крепости... Тогда же пошли Шербан с мунтяна-
ми и Дука водэ с молдаванами, и Апахи Михай с венграми” (Там же. Р. 123).
“Хроника Бэлянов” (“ЬеІюрізеШІ Ваіепііог”), составленная к концу XVII в.
и охватывающая фрагментарно события 1290-1688 гг., отражает лишь одно
название населения Карпатско-Днестровского региона: молдовень; Георги-
цэ молдованул; “молдоване выступают против Дуки водэ...”; “молдаване с
большим трудом...”; “ногайцы (татары) много неприятностей доставляли
молдаванам”; “молдаване замышляют убить Дуку водэ”; “татары изгоняют
молдаван из Буджака”; “молдаване привели себе господаря из Ляшской стра­
ны - Петричейко водэ” (Сгопісагі тш йепі..., 1988. Р. 130, 132, 133, 139, 146).
По традиции, установившейся в валашской хронографии, “ЫогШе
бошпііог Тагіі 11иште§й” (Истории румынских господарей) Раду Попес­
ку (1729 г.), бессистемно описывающие события с 1290 г. до первой трети
28
XVIII в., включая правление К. Брынковяну (1688-1714 гг.) и правление
Н. Маврокордата в Валахии (1715-1716; 1719-1730 гг.), охватывают и фраг­
менты истории Молдавии. Легендарное основание Молдавии Драгошем
Р. Попеску, естественным образом, по молдавской традиции, связывает с ге­
незисом молдаван, с рождением и утверждением их этнического имени: “от
реки Молдова и страна была названа Молдовой, а отсюда назвались и молда­
ване. .. От Молдова реки и имя молдовень” (Там же. С. 153). Р. Попеску отме­
чает попытки султана “увеличивать дань румынам и молдаванам”; упоминает
“битву Стефана водэ молдавана с Хройотом”, “битвы молдаван с поляками
у Кодру Козминулуй...”. “В молдавской летописи (letopisetul moldovenesc)
написано, что по королевскому повелению пошли оба господаря обоих
стран: Патрашко от мунтян и Ал. Лэпушняну от молдован” (al moldovenilor)
(Там же).
Как все валашские историки, Р. Попеску восторгается господарем Угров-
лахии Михаем, названный Бравым, потому что он “подавил турков, венгров,
молдаван..., поставил молдаванам господарем некоего Марко.. Из всех ва­
лашских летописей ХѴІІ-ХѴІІІ вв., “истории” Р. Попеску наиболее откры­
то и откровенно возвеличивают валашский положительный авто стереотип
на грани этнофобии. Оплакивая гибель своего любимого героя - М. Браво­
го, Р. Попеску пишет в манере современной румынской публицистики: “1-аи
omorít (ре Mihai vodà), саге au supus domnia sa pâ turei, pà moldoveni, pà unguri,
de-i avea ca pà ni§te mâgari pà toti” (Убили Михая Бравого, который подчинил
себе турок, молдаван, венгров, имея всех за ослов). Р. Попеску отмечает ча­
стые набеги татар, которые “нарушали границы молдаван..., молдаване жа­
ловались...” (Сгопісагі munteni..., 1988. P. 174).
С нескрываемым восторгом пишет Р. Попеску о победе Матея Басара-
ба, господина Угровлахийской земли, над молдавским господарем Васили­
ем Лупу: “Matei vodà... cu biruintà s-au întors la scaun în Tîrgoviçte, ducînd
multi robi moldoveni §i cazaci, pe care i-au tàiat de la Fîntîna Tiganului pînà la
Tîrgoviçte” (Матей водэ... с победой вернулся в стольный град Тырговиште,
захватив много рабов молдаван и казаков, которых обезглавил от Колодца
Цыгана до Тырговиште) (Там же. С. 181).
“Истории” Р. Попеску свидетельствуют о попытках К. Брынковяну, ва­
лашского господина, наладить “связи с москалями (русскими. - В.С.), все
время посылая людей с письмами, призывая их (русских. - В.С.) идти с вой­
сками на турок, дабы взяли эти страны: Румынскую (Tara Rumîneascà) и Мол­
давскую (Тага Moldovei), под их властью, под их покровительством; просил у
царя грамоты о пожаловании ему и его сыновьям титулов князей московских
и им дали” (такие грамоты) (Там же. С. 202).
Валашский хронист посвящает целую главу “страданиям и несправедли­
востям, что терпели молдаване” от турок и татар: “из-за бесконечных грабе­
жей и насилий, люди бежали, прятались в горах, в кодры, в ущельях... Много
потерь и напастей выпало на долю Землян молдаван (pàmîntenilor moldoveni)
в те смутные времена, помимо податей и денег, что платили” (Там же.
С. 246).
Другой валашский хронист, Раду Гречяну завершил в 1714 г. свою “Ис­
торию правления воеводы Константина Басараб Брынковяну” (Istoria domniei
lui Constantin Basarab Brîncoveanu). Она составлена по модели заказных пи­
саний молдавских летописцев XVI в. Макария, Евфимия, Азария. Главный
29
герой сочинения Р. Гречяну это “воевода К. Брынковяну, он же патрон, вдох­
новитель и цензор”, который внимательно следил за “редактированием двор­
цовой хроники” (Cronicari munteni..., 1988. Р. XXXV). Основная задача хро­
ниста состояла в том, чтобы воспевать мнимые заслуги и качества заказчика
и дискредитировать его реальных или воображаемых противников. Среди
многих других задач данного дворцового летописца и требований воеводы-
заказчика - это очернение “потенциальных противников”, среди которых и
молдавская династия Кантемиров: Константин (отец) и его сыновья: Антиох
и Дмитрий. Этим объясняется, что в “Истории...” Р. Гречяну молдаване, “боя­
ре молдаване” появляются лишь при описании взаимоотношений Молдовы и
Валахии, комментируемые с валашской точки зрения. Иногда бояре молдава­
не появляются и на некоторых валашских дворцовых торжествах, как гости
соседней страны. “Участвовал в этом весельи (свадьба сына К. Брынковя­
ну. - В.С.), как посланец от господаря Молдовы Антиоха водэ Кантемира,
Ионицэ вел спатар... и многие другие бояре молдаване (boieri moldoveni),
которые спустя несколько дней, вернулись в Молдову, в свою страну”
(Там же. Р. 301).
Бояре молдаване (boieri moldoveni) часто появляются и на страницах
очередной “Хроники о Брынковяну, анонимной” (Crónica anónima despre
Brincoveanu), отражающей период с октября 1688 по март 1717 г. В ней опи­
сывается, в основном, соперничество, даже глубоко укоренившаяся враж­
да между молдаванами и валахами, точнее между двором К. Брынковяну
и молдавской династией Кантемиров. Летопись так и начинается: “В лят
1201 (1683 г.) вновь вошла вражда (vrajbá) между господином Константи­
ном водэ Брынковяну из Румынской страны и Константином водэ Кантеми­
ром из Молдовы из-за того, что замышляли один против другого...” (Там же.
С. 308). Например, Константин водэ Кантемир приблизил себе всех внутрен­
них валашских недругов К. Брынковяну “и начал замышлять с ними против
К. Брынковяну, чтобы выгнать с престола, потому что К. Брынковяну еще
раньше послал некоторых бояр молдаван (boieri moldoveni) с доносами на
К. Кантемира...”.
О том, насколько была глубока неприязнь и даже вражда между молдав­
ским и валашским дворами, какие цели преследовали соперничающие сторо­
ны, свидетельствует следующий фрагмент “Анонимной валашской хроники
о Брынковяну”. “В том году заболел Константин водэ Кантемир, господарь
Земли Молдавской (Tarii Moldovei), и умер. Молдаване (moldovenii), прибли­
женные Кантемира, поставили младшего сына Кантемира, по имени Думит-
рашко, на место своего отца, поскольку старший сын Антиох был в Порте.
Молдаване (moldovenii) послали письма от имени бояр (господарского сове­
та. - В.С.) страны, просили поставить Думитрашко, сына Константина водэ
Кантемира, быть господарем вместо своего отца... Послали письма в Одрий
(Адрианополь)..., бояре, которые были там, передали их визирю. Но все было
тщетно, потому что Константин водэ Брынковяну уже давно ждал подобную
оказию. Так как его дочь Мария была помолвлена за сыном Константина Дуки
и стремясь сделать его не только зятем, но и правителем, К. Брынковяну, узнав
от некоторых молдавских бояр (boierii moldoveni) о письмах, отправленных
из Молдовы, немедленно вызвал Иерусалимского патриарха к себе во дво­
рец... И быстро написали своим друзьям в Одрий, послали гонцов с наказом
за три дня добраться до Одрия... Там, предъявляя послание К. Брынковяну,
30
просили за Константина, сына Дуки, чтобы поставить его господарем в Мол­
давии, которого Брынковяну хотел видеть своим зятем и все расходы (плата
за престол, подношения турецким сановникам и др. - В.С.) Константин водэ
Брынковяну обещал брать на себя. Каймакам и визирь сделали так, как хотел
Константин водэ Брынковяну...” (Cronicari munteni..., 1988. Р. 315).
Интригами и взятками валашского воеводы Константина Брынковяну,
вследствие его открытого, грубого вмешательства во внутренние дела Мол­
довы, законный наследник молдавского престола Д. Кантемир был лишен
возможности возглавить Молдавскую страну.
В вышедшей в 1716 г. на латинском языке монографии “Описание Мол­
давии” (Descriptio Moldaviae) Д. Кантемир на многих страницах характери­
зует молдаван, описывает их обычаи, традиции, определяет их качества и
недостатки в сравнении с представителями других этносов, проживающих в
Молдавии. “С трудом можно представить существование иной страны с таки­
ми узкими границами, как Молдавия, которая охватила бы так много разных
племен. Помимо молдаван (moldavos), чьи предки вернулись из Марамуре-
ша, проживают в Молдавии много греков, албанцев, сербов, болгар, поляков,
казаков, русских, венгров, немцев, армян, евреев и цыган” (Cantemir, 1973.
Р. 297). Уточняя, что армяне, евреи, турки занимаются, как правило, торговлей
Д. Кантемир пишет: “Истинные молдаване (moldavi puri) являются торговца­
ми или царанами. Те, что живут в городах, торгах являются торговцами, а
царане живут в селах... Проживающие в городах все ремесленники; молдава­
нин редко бывает торговцем (rarus mercator Moldavus). Молдаване (moldavis)
с рождения гордые и ленивые, считают постыдным любую торговлю кроме
продажи продуктов, добытых на своей земле” (Там же). Отметим, что Д. Кан­
темир, сын господаря и сам господарь, а значит, и крупный землевладелец,
нередко противоречиво и с нескрываемым превосходством определяет каче­
ства своих подданных, порой преувеличивая их.
Д. Кантемир впервые в молдавской этнографии и этнологии посвящает
своеобразию и особенностям молдаван, их образу жизни обстоятельное ис­
следование: “Об обычаях молдаван” (De moldavorum moribus) - XVII глава,
второй части “Описания Молдавии”. С первых же строк он особо подчерки­
вает свое беспристрастие. “Стремясь описать нравы молдаван (moldavorum
mores), сюжет неизвестный кому-либо извне, а может лишь некоторым, лю­
бовь к стране побуждает и поручает превозносить племя, в котором родился
и ставить в хорошем свете жителей этой земли, откуда происхожу; с другой
стороны, любовь к истине противится и препятствует мне превозносить вещи,
которые справедливый суд побуждает критиковать. Полагаю, что лучшее для
страны открыто поставить перед глазами ее жителей многие их грехи, чем
оставить их обманутыми призрачной лестью...”. Высокообразованный госпо­
дарь, который едва ли хорошо знал свою страну и своих подданных (с 15 лет,
с 1688 г., он жил и сформировался в Турции, затем один год (1710) пребывал
в Молдавии, которую навсегда покинул в 1711 г. заявляет: «кроме православ­
ной веры и гостеприимства, с трудом могли бы найти среди нравов молдаван
(moldavorum moribus), что хвалить по справедливости” (Там же. С. 309). При
всем своем высокомерии, посвященный господарь не отказывает молдаванам
и в определенных положительных качествах: “Молдаване больше весельча­
ки и любят шутки. У них, что на сердце, то и на языке; они легко забыва­
ют вражду, недолго сохраняют и память о дружбе... При первом нападении
31
 Дмитрий Кантемир (1 6 7 3 -1 7 2 3 ) - ученый, политик, государственный
деятель Молдовы и России, сподвижник Петра I
Описание Молдавии. Бухарест, 1973. С. 4

на врага очень бесстрашны, при втором - скромнее... Молдаване не знают

меры в своих чувствах. При удачах становятся заносчивыми, при неудаче па­
дают духом... Вообще они дерзки, вспыльчивы, легко возбуждаются и всту­
пают в ссору. Однако отходчивы, быстро остывают и мирятся со своими про­
тивниками” (СаШетіг, 1973. Р. 309; Шорников, 2007. С. 77). Перечисленное
свидетельствует, что Д. Кантемир, в общем, прав, когда пишет: “Все изъя­
ны присущие и другим людям встречаются и у молдаван...” ( 1973.
Р. 309).
“Умело пользуются луком и мягко направляют стрелы, умеют бросать ко­
пье, но лучших успехов всегда добивались мечом...” ( 1973. Р. 309-
310). Для комментатора представляется невероятным, что “Оттоманская им­
перия, столь великая и грозная, после того, как свергла в битвах: господство
римлян в Азии, часть Европы, после того, как покорила мечом Венгрию, Сер­
бию, Болгарию и другие королевства, после того, как поработила силою муд­
рое племя греков, не смогла заставить этот народ (рориіит), такой слабый и
необразованный, покориться мечу, и хотя он осмелится неоднократно сбро­
сить добровольно принятое иго, они (османы) оставили ему (молдавскому
32
народу) нетронутыми и неповрежденными политические порядки и религи­
озные обряды” {СаШетіг, 1973. Р. 311). Обобщая высказывания Д. Кантеми­
ра о молдаванах, румынский историк М. Холбан отмечает: “Таким образом,
после обвинений в разных грехах (спесивость, непостоянство и др.) приво­
дятся, пусть и не в прямой форме, доказательство достоинств этого народа”
(СаШетіг, 1973. Р. 28).
Обобщая характеристики, данные Д. Кантемиром молдаванам отметим,
что в “Описании Молдавии” ученый господарь не преувеличивает и не пре­
уменьшает качества и достоинства своего народа.
Из всех шести валашских хроник ХѴІІ-ХѴІІІ вв. три посвящены, в ос­
новном, К. Брынковяну - самому последовательному и ярому противнику
Молдовы и молдаван. При всей нескрываемой неприязни К. Брынковяну и
его двора к делам Молдовы и молдаван, составители и редакторы его личных
биографий, дворцовых хроник, не исказили, не переиначили основной при­
знак молдавской этнической общности - этноним молдован/молдовень, ни
разу не перекрестили их “валахами”, тем более “румынами”.
Исследование становления и утверждения молдавской этнической общ­
ности, в том числе молдаван, не может быть полным без учета того, как они
воспринимаются и характеризуются другими.
Примечательные представления “других” о “здешних”, русских о мол­
даванах содержатся в художественных, этнографических произведениях,
в мемуарах, путевых заметках, опубликованных на русском языке со сред­
них веков до наших дней (Лукьянец, 1986; Этнографические исследования...,
2006).
В 1711 г. население Молдавии впервые входит в контакт с русскими.
С 1739 г., примерно через каждые 15-20 лет, русские армии располагались
в Молдавии по 5-6 лет подряд (1769-1774, 1788-1792, 1806-1812, 1828—
1834 гг.). Фактически, около 20 лет Молдавия (и Валахия) были под вла­
стью русской администрации. “Молдова прожила почти половину этой эпохи
(1768-1812 гг.) под управлением диванов (государственных советов), руко­
водимых и контролируемых русскими командующими, под влиянием идей и
чувств, которыми были воодушевлены русские в это время... Тем самым, мы
можем утверждать, что Молдова на протяжение 20 лет из 50-ти состояла в го­
сударстве, политическое устройство и культурная ориентация, материальные
и духовные проявления которого были европейскими” (Іо^а, 1901. II. Р. 9).
Молдавские обществоведы, а также политические деятели разных эпох под­
черкивали “положительное влияние присутствия в Молдавии русских войск,
которое во многом способствовало политическому, экономическому и куль­
турному развитию края” (Бережан, Бахнарь, 1987. С. 114), ибо в рядах рус­
ских войск было, как утверждает молдавский государственный деятель, исто­
рик и писатель М. Когэлничану, “много великих мужей, поднявшихся с низов
до самых высоких чинов, они порвали завесу предрассудков, скрывавшую от
нас цивилизацию Европы и приблизили нас к справедливости и либеральным
ценностям Запада” (Енчиклопедия.., 1981. 8. П. 413).
В Пруто-Днестровской Молдове в разные периоды подолгу жили и ра­
ботали администраторы довольно высокого ранга, специалисты по государ­
ственному устройству, офицеры генштаба, впоследствии ставшие известны­
ми политиками, деятелями науки и культуры России: И. Аксаков, А. Защук,
Ал. Вельтман, П. Киселев, А. Пушкин, И. Липранди, Ф. Вигель, А. Ланже-
3. Молдаване аа
рон, П. Свиньин и многие другие. Исполняя разные ответственные, впер­
вые проводимые в крае работы: военно-топографические съемки, реоргани­
зация административного управления, переписи населения. Они, в том числе,
Ал. Вельтман, который работал в Восточной Молдове около 12 лет, и изучили
едва ли не каждое село, каждую речку, каждый холм. Среди высокообразо­
ванных сотрудников Русского Генштаба были офицеры, проводившие стати­
стические и этнодемографические исследования (А. Защук и др.), переписи
населения 1773-1774 гг., планирование и устройство дорог (И. Липранди и
др.). Тогда в режиме свободного опроса, в частности, было выявлено что:
а) Восточная, Пруто-Днестровская, Молдова - многонациональный край;
в) основное (мажоритарное) население именует себя молдованами.
Среди подробно исследующих и картографирующих население Молдовы,
были офицеры с признанными высокопрофессиональными навыками этноло­
гических исследований. А. Вельтман, например, умело занимался историей
и культурой славян, опубликовав в 1840 г. труд “Древние славянские имена ”
{Вельтман, 1977. С. 268-269).
Записи и наблюдения русских путешественников, произведения русских
писателей, статьи и монографии русских исследователей о Молдавии, о свое­
образии этой земли и ее материальной культуре, о молдованах и их особен­
ностях, о молдавском языке, о его славянском словарном компоненте - со­
ставляют неотъемлемую часть отражения молдавской этнической истории,
раскрывающие как молдавская этническая общность воспринималась рус­
скими авторами.
Этноним молдаван, молдовень, название Молдова в русской историогра­
фии более распространен и древнее, чем принято считать. В силу далеких от
науки соображений западные авторы не признают этих терминов, а для дру­
гих эта проблематика - периферийная. В результате ценный источник, содер­
жащий и сведения о молдавской этнонимике - “Скифская история” А. Лызло­
ва - до сих пор неизвестен европейской историографии. В этой, написанной
в 1692 г., работе впервые, насколько нам известно, в русском научном ис­
следовании утверждается, что те, кто создал, по определению Н. Карамзина,
“Новую знаменитую державу - Молдавское Княжество” - называется мол­
дованами (Лызлов, 1990. С. 225). Поскольку восточнокарпатское население
издавна известно восточным славянам и как волохи, А. Лызлов, по традиции,
использует и термины Волошская Земля, волохи. Примечательно, однако, что
уже в XVII в. в русскую историографию проникают и утверждаются термины
молдавский воевода, молдаване. А. Лызлов знал, что Бессарабия - это все­
го лишь южная, приморская, зона Пруто-Днестровской Молдовы: “Нижнюю
Волошскую Землю иже Бессарабия называется” (Там же).
В 1420 г. через днестровско-карпатские земли проезжал русский дьякон
Зосима, узнавший, что этот край называется Воложская Земля и живут здесь
волохове, т.е. молдаване {Гросул В., 1991. С. 17). “Исторический месяцослов”
(1770-1771 гг.) Российской Академии Наук публикует статью И. Фишера “О
происхождении молдавцев, об их языке, знатнейших приключениях, вере,
нравах и поведении” (Вегѵісопі, 1962. Р. 334). Описывая приднестровские
земли, которые посетил в 1799 г., П. Сумароков тоже пишет о молдаванах
{Сумароков, 1800. С. 224; Гросул В., 1991. С. 2).
34
 Этноним молдоване к началу XIX в. отмечается уже в первых русских
энциклопедических словарях: “Народ молдавцы, поселенный по разным ме­
стам в Екатеринославской губернии” (Гросул В., 1991. С. 2).
Изучая социально-политическое положение крестьян Тираспольского
уезда в 1802 г., историк Е. Дружинина проследила по материалам допросов
путь беженцев из других российских губерний, поселившихся на Левобере­
жье Днестра. “Характерно, что почти все поселенцы данного района, за не­
многим исключением, причисляли себя к нации молдавской; в качестве вы­
ходцев из-за границы они надеялись сохранить свою свободу” (Дружинина,
1970. С. 79). Создавшаяся этносоциальная ситуация объясняется тем, что
многие русские, украинцы, стремясь избежать крепостной зависимости, объ­
являли себя молдаванами-переселенцами, которых было запрещено закрепо­
щать. “Но чтобы записаться молдаванами нужно было знать о таком этно­
ниме, а если беглые из России и Украины его знали, то значит он был очень
распространен” (Гросул В., 1991. С. 3). Отметим, что именно в этом кроются
социальные и этнопсихологические корни народной присказки, бытующей и
поныне в Молдавии: “папа рус, мама рус, а Иван - молдован”.
Вхождение в состав России, после Бухарестского мира (16 мая 1812 г.)
Пруто-Днестровской Молдовы, официально названной после 1813 г. “Бес­
сарабией”, потребовало от российских государственных институтов ее тща­
тельного изучения с целью максимального использования экономического
потенциала и людских ресурсов. В августе 1815 г. в адрес управляющего
Бессарабской областью поступило сообщение: “ ...Постановлено для обозре­
ния настоящего управления Бессарабии и описания сообща тамошнего края
отправить туда служащего в Государственную комиссию иностранных дел
коллежского асессора Свиньина. Оказывать ему необходимое содействие”
(Лукъянец, 1986. С. 8). В результате изучения социально-экономической и
этнодемографической ситуации на месте, при содействии комитета, в ко­
торый входил и молдавский писатель и общественный деятель К. Стамати,
П. Свиньин опубликовал в 1816 г. “Описание Бессарабской области”, где ука­
зывается, что коренное население именует себя молдованами.
Участник русско-турецкой войны 1806-1812 гг., И.П. Липранди в 1820-е
годы входил в группу офицеров Русского Генштаба, откомандированных в
Кишинев. Его дневники, воспоминания, особенно “Краткий очерк этнографи­
ческого, политического, нравственного и военного состояния христианских
областей Турецкой империи. Придунайские княжества”, опубликованный в
60-е годы XIX в., содержит информацию об этнической ситуации в Пруто-
Днестровской Молдове. И. Липранди знаком, в общих чертах, с древней ис­
торией восточного Прикарпатья. Ему известно, в частности, что после ухода
в 271 г. римских легионов к югу Дуная “осталась часть, образовавшаяся через
многочисленное смешение свое с разными народами, от чего и образовалось
название для нынешних валахов и молдаван” (Липранди, 1865. С. 7).
Среди русских офицеров был Александр Вельтман, впоследствии став­
ший известным писателем и исследователем, который после 1812 г. исходил,
изъездил вдоль и поперек всю Пруто-Днестровскую Молдову. Восемнадца­
тилетним прапорщиком в марте 1818 г. он поступил на службу в военно-то­
пографическую комиссию, начавшую съемки “Бесарабии”. А спустя 8 лет
непрерывной работы в 1826 г. возглавил службу по топографическим съем­
кам всей Восточной Молдовы уже в чине штабс-капитана. Тогда же он был
назначен начальником Исторического отделения Главной квартиры армии,
дислоцированной здесь.
Как кишиневский старожил, А. Вельтман знакомил А. Пушкина с мол­
давскими песнями (одна из первых - Черная шаль) (Пушкин..., 1960. III. С.
411). С середины 1820 г. А. Вельтман предпринимает первые попытки об­
общить свои наблюдения о Восточной Молдавии: в 1828 г. публикует книгу
“Начертание древней истории Бессарабии”. Отрывки публиковались в жур­
нале “Московский Телеграф”, редакция которого высказала надежду, “что
занятие военною службой не навсегда отвлечет г-на Вельтмана от занятий
историей и что со временем можем мы надеяться увидеть дальнейшие труды
его” {Вельтман, 1977. С. 338). В конце 1820-х годов он решился описать то,
что увидел и познал во время своего длительного пребывания в Бессарабии.
А. Вельтман решил прибегнуть к жанру “свободного романа”, сюжет которо­
го - история молодого человека.
Его “свободный роман” “Странник”, другие художественно-документаль­
ные творения - “Джок”, “Радой”, “Два майора”, “Счастье - несчастье”, “Ко-
стештские скалы”, “Урсул” - это перечень наиболее этнически насыщенных
произведений автора о Пруто-Днестровской Молдове, нередко на оригиналь­
ной смеси русского языка и молдавской речи. Писатель основательно изучил
историю и этнографию края. Он знает, что страна между Восточными Карпа­
тами и Днестром всегда называлась Молдавией: “Народные экипажи в Мол­
давии называются каруцами” (С. 16). В монастыре Городище (Оргеевского
цынута. - В. С.) молдавский монах рассказал ему, что “все молдавские моска­
ли (солдаты. - В.С.) были вооружены пушками, то есть ружьями”. На базаре,
где “молдаван с поджаренным лицом кричал плацинда!, плацинда!, можно
было купить много чего: кушмы (головной убор из мерлушки. -В.С.), кочко-
вал (кашкавал - овечий сыр кусками. - В.С.)... Рядом: Толстый молдаван-бо-
яр, Недвижно так, как идол древний...” (С. 27).
Опубликованный в 1841 г. рассказ “Урсул” - документальный эпизод о
поимке разбойника Урсула (медведя) на Малой Малине в Кишиневе в 1824 г.
“Смуглый, суровой наружности человек в молдаванской кушме стоял обло-
котясь на одну из лошадей... Я спросил у него по-молдавански, не продаст
ли мне одного жеребца... Вдруг из ворот выбежал молдаван, а вслед за ним
другие... Они бросились к корчме, на которую указывал молдаван и кричал:
“Талгарь!” {тэлхар - вор. - В.С.)... На крик молдавана бросился с площади
и народ...” (С. 237).
Александр Вельтман - единственный русский автор, который долго бес­
прерывно жил и работал в Пруто-Днестровской Молдавии и который, на осно­
вании детального изучения края и его населения, достоверных, неоднократно
проверенных на месте информаций, оставил наиболее богатые, разнообраз­
ные и искренние сведения о молдавском крае.
В научных и литературных произведениях “бессарабского периода”
А. Вельтмана этнические самоидентифицирующие признаки основного на­
селения края - Молдова, молдоване, молдованский/молдавский язык - со­
ставляют богатый свод достоверных сведений о молдавскости молдавского
народа, т.е. об его этническом своеобразии, и, разумеется, Пруто-Днестров­
ской Молдовы с XIV в. до наших дней.
36
 О широком ареале распространения этнонима молдовень писал в 1791 г.
академик И. Гюльденштедт: “Большинство Молдавского полка (в Прибу-
жье)... называли себя молдаване, молдовень...” (Шишмарев, 1975. С. 53).
В работах А. Скальковского, прежде всего “Хронологическое обозрение
Новороссийского края”, в двух частях (Одесса, 1836-1838 гг.), “Опыт стати­
стического описания Новороссийского края”, в двух частях (Одесса 1850—
1853) представлен обширный материал о молдованах, украинцах, русских,
татарах, поляках и др. В 1857 г. была опубликована статья И. Енакиевича
“О некоторых особенностях аккерманских молдаван”. “Локальный вариант
культуры аккерманских молдаван И. Енакиевич связал с культурой других
народов - украинцев и русских” (Лукьянец, 1986. С. 14). Здесь также отме­
чается особое “почитание молдаванами властей и церкви”. Опубликованная
в 1862 г. статья В. Мартиновского “Черты нравов молдаван” написана по ма­
териалам, собранным в 50-е годы XIX столетия в Подольской губернии (Там
же. С. 15). В результате изучения населения юга России академик П. Кеппен
составил в 1851 г. первую этнографическую карту европейской части импе­
рии. По его данным, перенесенным на карту, “в Бессарабии жили молдаване,
болгары, немцы и частично евреи” (Кеппен, 1852; Лукьянец, 1986. С. 15-16).
И. Аксакову было известно, что мажоритарное население Пруто-Днест­
ровской Молдовы - это особый народ с романской речью. “Бессарабия, - пи­
сал он, - это не то, что Новороссийский край. В ней туземцы, коренной пра­
вославный народ: это молдаване, которые, в свою очередь, потомки римских
колоний; язык их очень близок к итальянскому и физиономии сродни” (Акса­
ков, 1991. С. 260).
Представитель передовых кругов России, человек, несомненно широкой
эрудиции, И. Аксаков знал, что “Бесарабия” - это лишь часть исторической
Молдавии, что оба берега Прута - молдаванские, что и там, и тут живут мол­
даване. Доехав до “Збероаи, на самом берегу Прута, на самой границе”, он
пишет: “Прут, очень небольшая река, которую летом во многих местах и ку­
рица может перейти, сдерживает здесь напор так далеко и широко раски­
нувшейся Руси! Противоположный берег молдаванский - такие же издали
белеют деревни, такой же язык, но там уже не то. Влияние русское легло на
Бессарабию, на самый народ. Здесь, в этой пограничной области, сильнее,
живее чувствуется благодетельная сень русской силы - и нет ни малейше­
го сочувствия... Молдаване или собственно царане не переходят туда, хотя
нет ничего легче... Но оттуда часто приходят толпами селиться в России...”
(С. 270, 271).
И, судя по тому, как И. Аксаков последовательно и даже настойчиво вы­
деляет исторически сложившийся и утвердившийся повсеместно в Молдавии
этноним молдовень, насыщенно этнически окрашивает все, что слышит, ест,
пьет, видит - молдавский, молдаванский: дом, одежду, средства передвиже­
ния, образ жизни, способы хозяйствования, веру и обычаи “туземцев Бесса­
рабии - коренного православного народа Бесарабии” (С. 260), “нужны Богу в
его хозяйстве” и молдоване.
“Бессарабские письма” И. Аксакова, как видно из приведенных выше
примеров, охватывают молдавской этнической терминологией: (молдоване,
молдавский, молдаванский язык) - всю Восточную (Пруто-Днестровскую)
Молдавию: от Хотина и Новоселицы до Аккермана, Вилково и Измаила, от
Бендер и Телицы до Скулян и Збероаи, пересекая Кишинев, Яловены и др.;
37
 Легенда:
1- Надеш; 7 - Бребь;
2- Албешть; 8 - Копашешть;
3- Бахна; 9 - Херничешть;
4- Петия; 10 - Будешть;
5- Унгураш; 11 - Калинешть;
6- Секуень; 12 - Нанешть

Одноименные поселения в Трансильвании (X IV в.) и в Молдавии (Х 1У -Х У вв.)

автор постоянно и обоснованно подчеркивает происхождение молдован -
“потомки римских колоний”, латинские корни молдавского языка.
Тонкий наблюдатель и, в принципе, объективный комментатор, И. Ак­
саков констатирует реальную, сложившуюся на протяжение многих веков
этноязыковую ситуацию Восточной Молдавии: превалирование и усиление
влияния, на момент 1848 г., молдавской этнической среды. Государственные
служащие, чиновники всех рангов, как правило русские, “почти все говорят
по-молдавански. Земские начальники в большинстве мало говорят по-рус­
ски, управляющие и царане ни слова не понимают по-русски, тем более, что
вся местная полиция говорит по-молдавански; только официальная писанина
(делопроизводство. - Ред.) ведется на русском земскими писарями”. Трудно­
сти в связи с незнанием молдованами русского языка, а русскими - молдав­
ского писатель испытал на себе: “Я не могу объясниться по-молдавански, а
возница и наши всадники... не понимают по-русски” (Там же. С. 281).
Ситуацию мирно сосуществующего молдавского этноязыкового Вавило­
на подтвердил 60 лет спустя губернатор края (в 1903-1904 гг.) С. Урусов:
“Прием посетителей/просителей в Кишиневе - это целое представление, не­
известное в России. Просители говорили на почти десяти языках: русские,
украинцы, поляки, евреи, греки, турки, армяне, немцы, колонисты швейцар­
цы из Шабо, гагаузы и, наконец, в огромном количестве - молдаване. Для них
выучил несколько молдавских слов” (Cazacu Р , 1992. С. 105).

ТОПОНИМ ИКА
Своды документов канцелярии Молдавского Государства, собранные, ком­
ментируемые и изданные М. Костэкеску и И. Богданом подтверждают пути
заселения и освоения территории Молдавского государства, формирования
этнического состава его населения. Молдавские грамоты XV в. сохраняют на­
звания ряда поселений, известных с XIV в. по трансильванским документам:
Албешть, Бахна, Бребь, Кэлинешть, Копашешть, Будешть, Нанешть, Надеш,
Секуень, Херничешть, Петия, Унгурашь. Языковеды установили, что название
населенного пункта Надаш (венг. “камыш”) широко распространен в Тран-
сильвании. Это название известно в разных областях внутрикарпатского пла­
то: Клуж, Муреш, Марамуреш, Брашов и др. (Iordan, 1963. Р. 103, 455). Насе­
ленный пункт с таким же названием в Молдове известен с XV в. в цинуте Бакэу.
К параллелям одноименных сел, подтверждающих северо-западный путь
переселения волохов относится и Капревар, впервые зафиксированный в
трансильванских документах в 1337 г. (Шушарин, 1997. С. 85), а впослед­
ствии в молдавских актах в XV в. (GonfaAl., 1990. Р. 49). Этнотопонимы “Ун­
гурашь”, “Секуень” - свидетельства переселения в Восточное Прикарпатье
венгров и потомков саксонских немцев. В XVI в. венгры вместе с сасами/
секуями составляли в г. Бая 6000 человек (Giurescu, 2002. Р. 310). Они также
осели в г. Тротуш (Там же. С. 313). Эти данные свидетельствуют, что венгры
и сасы, перешедшие в восточнокарпатское подгорье, заселяли не только села,
но и города.
Составленная П. Бырней карта демонстрирует, что западнокарпатские во-
лохи переселились в Карпато-Днестровские земли, в основном из четырех об­
ластей Трансильвании: Муреша, Кришаны, Клужа и Марамуреша. Очевидно,
наиболее интенсивно переселение через Карпаты шло из Марамуреша. Пере­
39
селенцы марамурешских сел Бреб, Копашешть, Херничешть основали посе­
ления с такими же названиями на правых притоках реки Сирет: Бистрица и
Молдова, что подтверждает сведения легенды о Драгоше, который со своей
дружиной в погоне за туром перевалил за горы и остановился у реки, которую
назвали Молдовой. Переселение волохов через Карпаты осуществлялось через
перевалы Ойтуз и Гимеш. Карта-схема П. Бырни отражает первый этап засе­
ления Восточного Прикарпатья, региона, где возникнет ядро новой социаль­
но-политической структуры и нового осознанного этнического сообщества.
Молдавские грамоты отражают целый пласт восточнороманских топони­
мов с другими, разными окончаниями: Фэурей (1429), Сихла (1436), Кэлугэрь
(1428), Мындзаць (1434), Змулць (1448), Бахна (1440), Сэкэтура (1440), Урзи-
челе (1440), Боршарь (1436). На картах молдавские топонимы этого периода
охватывают восточную прикарпатскую область Молдавского центрального
массива до зоны Кодр между Прутом и Днестром, нижнее течение Сирета и
Северную Буковину.
Согласно данным, используемым исследователями и неоднократно опуб­
ликованным, восточнославянские названия населенных пунктов на террито­
рии Молдовы на рубеже ХІѴ-ХѴ вв. составляли 24,5% от всех названий сел:
12,5% имели суффикс -овцы (-евцы), -инць (-енцъ), остальные имели суффикс
-ов, -ин, -ица: Васкэуць (1430), Тотэуць (1483), Букуровцы (1392), Грабовцы
(1443), Калиновцы (1429), Томинць (1431), Садова (1420), Глубока (1438), Со-
бранец (1435), Страхотин (1398), Берестия (1456), Хливише (1413), Суховерх
(1413), Миходрей (1428), Гарбуз (1497) и др. Ареал ойконимов с восточносла­
вянскими суффиксами охватывает Буковину и северную часть Пруто-Днест­
ровского массива до центральных областей средневековой Молдовы. В при-
граничных/соседствующих зонах ареалы отмеченных названий, молдавских и
восточнославянских (русины), взаимопроникают, образуя переходную полосу.
На основе топонимических данных, выявленных и исследуемых специа­
листами, очерчиваются с определенной точностью, зоны предгорья, Буковина
и Центральный Пруто-Днестровский массив, т.е. пространство, заселенное
молдаванами, и области, заселенные русинами и молдаванами. География на­
званий поселений, документируемых в последней трети XIII в. и в первой
трети XIV в., совпадает, в принципе, с археологическими данными, выяв­
ленными на раскопках памятников постмонгольского периода, подтверждая
правильность ретроспективной картографии. Во многих случаях древность
документируемых поселений подтверждается и на основе доказательств, до­
бытых в ходе археологических раскопок. Материалы, полученные во время
раскопок некрополей и поселений зон предгорья: Лунка, Литень, Брэсэуць,
Худум, Дойна, Извоаре, а также в Сучаве, Бае подтвердили их датировку -
первая половина XIV в., может быть даже вторая половина XIII в. (1250-
1300), свидетельствуя, что большинство этих поселений принадлежали про-
томолдованам.
В буковинской зоне установлено существование некоторых восточносла­
вянских поселений (Капливцы, Васловцы, Спиницы и др.) постмонгольского
периода. Свидетельства, выявленные П. Бырней на раскопках Пруто-Днест­
ровских Кодр (Иванчя, Иванчя II, Брэнешть III, X, XIII, Юрчень и др.) под­
тверждают, что эти поселения принадлежали Галицким “беженцам” (XII-
XIV вв.). Таким образом, территориальное распределение протомолдавских
поселений, восточнославянских и другого происхождения, установленное на
40
 Молдаване. Симбиоз волохов с русинами (Х І-Х ІІІ вв.)

основе документов, подтверждена археологическими данными, очерчивает

с определенной точностью топонимическую карту Молдовы XIV-XV вв.,
разработанную Л. Полевым {Полевой, 1979. С. 113). Показательными в этом
отношении являются карты поселений на территории Молдовы (XV в.), раз­
работанные П. Бырня в своей монографии “Сельские поселения Молдовы
XV-XVIII вв.” {Бырня, 1969. С. 31, 32, 34).
С 1384 г. (дата первого сохранившегося документа) до 1450 г. господар-
ская канцелярия Молдовы обнародовала 298 документов. В них отмечены 911
названий населенных пунктов. Из них 309 названий - молдавские: 209 имеют
суффикс -ешть, 76 - -енъ. Эти документальные свидетельства подтверждают
“конфигурацию этнического ареала восточнокарпатских волохов особенно к
концу периода колонизации” {Полевой, 1979. С. 102; Raevskii, 1988. R 121).
Помимо собственно славянских названий (Селиште, Лознова, Гливище,
Виков, Добруша, Дубовое - XV в.), карты, составленные П. Бырней, содер­
жат и молдавские топонимы, раскрывающие славянское происхождение на­
селения или первых поселенцев: Сырбь, Шкеий, Булгарь, Лэпушна (Лепо-
вешна), Выртоп, Шкеень и др.; Сась, Сасчиорь - немецкого происхождения;
Герце, Грецкое, Греки - греческого происхождения (хотя бы по названиям);
происхождение населения из сел Татарень, Тэтэрешть, Тэтарь не требует до­
полнительных доказательств, как и население сел Цигэнешть, Цигэней и др.
41
 Вопреки ожиданиям, поселений с мадьярскими названиями отмечено
немного: Гыртан, Ардеоа, Фауроане, Тамашел, Ласлэуць, Билэешть, распо­
ложенные на юго-западе Молдовы. Разумеется, венгерские, татарские или
русинские названия некоторых поселений не обязательно означают, что они
были заселены одними венграми, татарами или русинами. Уточнение отно­
сится, в равной мере, и к селам с молдавскими названиями.
Со временем, особенно в период расширения контактов (ХІѴ-ХѴІ вв.)
восточнокарпатских волохов со славянами, этнический состав сел первона­
чально с мажоритарным славянским населением мог изменяться вследствие
адаптации колонистов к молдавскому образу жизни и освоением ими молдав­
ского языка. Эта этноязыковая действительность отражается и в названиях
сел. Например, господарские грамоты от 1392 и 1431 гг. отмечают поселение
Шербовцы. Несколько десятилетий спустя (1488 г.) это село документирует­
ся с названием Шербэнешть. Поселение, отмеченное первый раз с названием
Бодино (1398 г.), в 1404 г. появляется в документах как Бодинцы, а в грамоте
от 1443 г. документируется уже как Бодешть. Поселение Аверовцы отмечен­
ное в 1403 г., в акте от 1443 г. “перекрещено” в Аверешть; Ильяшевцы из
1403 г. становятся Илишешть в 1436 г.; Панковцы из 1407 г. становятся в
1458 г. Панчешть; Леукошовцы из 1408 г. становятся в 1458 г. Леукушень и др.
Тенденция молдаванизации славянских названий отражает процесс рас­
ширения ареала распространения молдавского этнокультурного элемента,
усиление его влияния на соседние иноэтнические населенные пункты.
Основание славянскими колонистами в Карпато-Днестровском простран­
стве поселений со славянским населением и названиями, их молдованизация
адекватно отражают процессы этнического и языкового взаимовлияния. До­
минирующие молдавский этнический и языковой факторы, в ХІ-ХІѴ вв. не
могли не утвердиться как мощные источники влияния в Карпато-Днестров-
ско-Понтийском периметре. Вполне естественно, что карты “Молдавского
Лингвистического Атласа” (ALM), лингвогеографические исследования пол­
ностью и безоговорочно подтверждают молдавскую этническую и языковую
непрерывность, установившуюся еще в ХІѴ-ХѴ вв. на Карпато-Днестров­
ском ареале.
Анализ фиксированных в молдавских грамотах топонимов, прежде все­
го названий сел, свидетельствует, что на рубеже ХІІІ-ХІѴ вв. усилился ис­
ход волохов из внутрикарпатского плато, что привело к расширению молдав­
ского этнического ареала в Восточном Прикарпатье. Помимо естественного
прироста, увеличению количества населения способствовала и колонизация
с северо-востока, из Галичины и Подолии. “Колонизация Молдовы волоха-
ми - должна была начаться одновременно с нашествием малороссов. Как ма­
лорусское заселение началось с востока, таким же образом волошская коло­
низация началась, прежде всего с северо-запада” (Опсіиі, 1992. Р. 19-20).
Этноязыковые, топонимические карты, составленные П. Бырней, Л. По­
левым, “Таблица этнолингвистических групп в Молдавии”, составленная
Л. Полевым, свидетельствуют, что молдаване являлись мажоритарным этно­
сом, распространенным уже в ХІѴ-ХѴ вв., на всей исторической территории
Молдовы, с гор до моря, с Карпат до Днестра. Значительное количество вос­
точнославянских топонимов, отмеченное в документах, удостоверяют много­
вековое мирное соседство молдаван с русинами.
 ГЛАВА 2

О Т В О Л О Х О В К М О ЛД А ВА Н А М

ОСНОВНЫЕ КО НЦ ЕП Ц ИИ ПРОИСХОЖ ДЕНИЯ ВОЛОХОВ

следствие римско-дакской войны была образована (август 106 т.) Да­

В чия Траяна. Почти полностью истребив гетов (даков) на оккупирован­

ной территории (юго-запад Трансильвании, к западу от Олта), Траян
приступил к ее массированной колонизации.
Урбанизация Траяновой Дакии, формирование городских сообществ - м у ­
ниципий, внедрение форм наделения землей рабовладельческого типа, укоре­
нение римских традиций, языка - вообще римского образа жизни, включение
новой провинции в общеримскую экономическую и духовную систему - все
это вместе взятое передает суть многогранного процесса “романизации”.
В период между I—III и IV вв. на Карпато-Днестровском ареале и к западу
от Карпат происходят события, которые коренным образом повлияли на судь­
бу романизованного населения и свободных даков. С одной стороны, в зоны
между Днестром и Карпатами, между Дунаем и Карпатами начинают про­
никать сарматы, родственные скифам, угрожая южным границам римской
Дакии. В это же время на римлян нападают готы, мигрирующие с севера.
Постоянные набеги свободных даков с северо-востока и востока и мигри­
рующих с севера готов заставили римского императора Аурелиана покинуть
римскую Дакию (271 г.).
В VI в. у Днестра появляются славяне, которые постепенно распростра­
няются на всем Днестровско-Карпатском ареале. Мирно соседствуя длитель­
ный период с коренным населением, восточные славяне оказали сильное и
многостороннее влияние на восточнокарпатское население, большей частью
романизованное и именуемое волохами.
Все разнообразие мнений “относительно проблемы, где возникла восточ­
нороманская общность сводятся, по сути, к двум основным теориям: авто­
хтонная, называемая еще и карпато-дунайская, карпато-балканская, и балкан­
ская теория, или теория миграции” (Raevskii, 1988. С. 43).
Автохтонную концепцию сформулировал профессор университета Галле
И. Тунманн. Он считал, что северодунайское население - это потомки ро­
манизированных гето-даков. Он полагал, что после ухода римлян из Дакии,
осталась часть населения, которая в периоды опасностей, особенно во время
миграций, укрывалась в горах. Свои обобщения X. Тунманн сформулировал
на основе сведений впервые почерпнутых им из двух, исключительно важ­
ных для изучения проблемы, средневековых источников: русская летопись
“Повесть временных лет” и венгерская хроника “Gesta Hungarorum” (Анони­
ма Беллы). Он впервые ввел в научный оборот известия о влахах и волохах, а
также о славянах Ардяла (Трансильвании).
Впоследствии автохтонная концепция, разделяемая Н. Карамзиным,
П. Шафариком, И. Пичем, А. Ксенополом и др., была уточнена, дополнена
новыми аргументами.
43
 На основе взглядов Д. Кантемира и И. Тунманна, изучив сведения Ано­
нима Беллы, “Повести временных лет”, “Молдавско-славянской летописи”
(1359-1504) - приложенной к русской “Воскресенской летописи”, “Списка
городов ближних и дальних”, Н. Карамзин заключил, что волохи являются
автохтонным населением оставленной римлянами Дакии. “Волохи - остатки
древних гетов, смешанных с римскими поселенцами”, ушли в горы, спасаясь
от вражеских нашествий, затем они вновь заселили низменные области и во­
шли в контакт со славянами (Карамзин, 1992. С. 21-22; 1994. С. 187).
Последовательным сторонником автохтонной концепции был румынский
историк А. Ксенопол. В поддержку существования населения (после ухода
римлян) он привел римские надписи в самой Дакии с гето-дакийскими име­
нами, дошедшую до нашего времени автохтонную топонимику. Он считал,
что в эпоху миграций романизованное население пряталось в “крепости”
Карпат, потом спустилось на равнины, обосновав два княжества (Хепороі,
1884. Р. 224; Воіа, 1997. Р. 126).
Профессор Пражского университета И. Пич привел дополнительные све­
дения в поддержку автохтонной концепции. Он стремился обосновать проис­
хождение восточнороманского населения на базе данных из древних хроник
и документов XIII в., подтверждающих континуитет романизованного насе­
ления на Карпатском плато.
По мнению профессора Пражского университета Ю. Юнга, после ухода
римлян из Дакии, здесь оставались романизованные даки, воспринявшие ла­
тинский язык и ставшие основой романизованного населения {Полевой, 1972.
С. 69; Мохов, 1978. С. 17).
Оценивая позиции сторонников данной концепции, Н. Раевский отмечает,
что доказательства, приводимые в ее поддержку не равноценны. Из истори­
ческих сведений лишь некоторые в определенной мере убедительны. “Хотя
автохтонная теория соответствует действительности, в том смысле, что вос­
точные романцы в эпоху общности располагали сферой обитания, которая
охватывала пространства севернее и южнее Дуная, до настоящего времени
лишь некоторые доказательства, приводимые в ее пользу, могут считаться
убедительными” (Raevskii, 1988. Р. 49).
Суть миграционной концепции заключается в том, что восточнороман­
ское население образовалось на Балканском полуострове. Один из ведущих
сторонников этой точки зрения Ф. Сульцер отверг основные доказательства
автохтонистов: сведения Анонима Беллы (Gesta Hungarorum) и “Повести вре­
менных лет”. На его взгляд, после отвода императором Аврелианом римских
легионов, к северу от Дуная романизованного населения не оставалось: оно
сформировалось к югу от Дуная. Известия Анонима Беллы о существовании
в Ардяле на момент прихода венгров волошско-славянского княжества Гелу
он считал выдумкой, потому что оно не подтверждается другими венгерскими
источниками. Образование восточнороманской общности только на Балканах
он пытался объяснить лингвистическими данными: в языке северодунайско­
го восточнороманского населения нет следов, мигрировавших сюда племен.
Примерно тех же взглядов придерживался и австрийский историк И. Эн­
гель. В работах о происхождении волохов, об истории Молдавии и Валахии
он утверждал, что в 271 г. вместе с римскими легионерами из бывшей Рим­
ской Дакии ушло на правый берег Дуная все население. Позже Болгарское
Царство, доминировавшее по обоим берегам Дуная, переселило часть роман­
44
ского населения с юга Дуная в области севернее этой реки. Однако, в отличие
от Ф. Сульцера, И. Энгель полагал, что это переселение на Карпато-Дунай-
ские земли состоялось в IX в. Он считал достоверными известия Анонима,
но, как и Ф. Сульцер, отрицал, не приводя никаких доказательств, существо­
вание славянского населения в Ардяле (Полевой, 1972. С. 56).
Со временем проблема происхождения волохов приобрела и политиче­
ское значение. Утверждение о непрерывном обитании восточных романцев
на Карпато-Дунайских землях и всемерное расширение их территории несо­
мненно соответствовало валашским/румынским целям. Этот взгляд стал дог­
мой современной румынской историографии с задачей обеспечения хроноло­
гического первенства румын в Ардяле. Для австро-венгерских же историков
и филологов в XIX в. миграционная концепция стала обоснованием исконно­
го венгерского присутствия в регионе.
Работа, которая обобщила все суждения и аргументы в пользу южнодунай­
ской версии становления восточнороманского населения и придала оконча­
тельную форму миграционной концепции, - это “Romanische Studien” (1871)
трансильванского историка и языковеда Р. Реслера, фактически развивающая
и дополняющая основные идеи Ф. Сульцера. По мнению Р. Реслера, корни
восточных романцев необходимо искать в южно-балканской области, откуда
часть из них - из Мезии переселилась к северу от Дуная в период образова­
ния второго Болгарского Царства (конец XII - начало XIII в.). Он не допускал
глубокой всеохватывающей романизации северодунайских зон и считал, что
после ухода отсюда римлян романизованные элементы исчезли бесследно. В
качестве доказательства этой ситуации Р. Реслер приводит тезис “ex silentio”
(молчание): почти тысяча лет после ухода римлян из Дакии источники того
времени не упоминают о романизованном населении к северу от Дуная. Он
полагал, что лишь к концу XIII в. появляются первые достоверные данные о
волохах в Карпато-Дунайских землях: в документах венгерского королевско­
го двора. Он исходил из того, что на Карпато-Дунайских землях жили лишь
восточные славяне. Это, как и другие утверждения Р. Реслера, до сих пор
оспариваются. “Три века Болгарское Царство господствовало и к северу от
Дуная; это период, когда много элементов культуры и славянской политиче­
ской организации проникли в румынское (правильно: романизованное. -В .С .)
общество. Таким образом, славянское влияние, в значительной мере было
болгарским влиянием” {Полевой, 1972. С. 61-62; Raevskii, 1988. С. 50-51).
Разнообразный исторический и языковой материал, используемый Р. Рес-
лером для обоснования своих тезисов, был дополнен и уточнен другими ав­
торами. Среди них сторонник миграционной концепции П. Хунфалви. В сво­
ей работе “Этнография Венгрии” (1877) он утверждал, что, когда пришли в
Трансильванию, венгры нашли славян, которые полностью были ассимили­
рованы волохами, появившиеся здесь позже. Таким образом, по П. Хунфалви,
восточные романцы пришли на Карпатское плато в ІХ-Х вв. Данное исследо­
вание стремится обосновать приоритет венгров не только в Трансильвании,
но и в соседних территориях. Не менее тенденциозной является и другая ра­
бота П. Хунфалви “Румыны и их притязания” (1883), трактующая проблему
происхождения восточнороманского населения. Эта работа П. Хунфалви, в
ответ на румынские территориальные притязания, направлена на доказатель­
ство преимуществ прав венгров на эти исторические области {Полевой, 1972.
С. 63-64; Spinei, 1992. Р. 27).
45
 Если представители “автохтонной концепции” считали ареалом проис­
хождения и непрерывного проживания восточнороманского населения Кар­
патско-Дунайские земли, а “миграционисты” считали родиной восточных
романцев только южнодунайские зоны, откуда они мигрировали к северу
от Дуная, то, например, Б.П. Хашдеу сужал “колыбель” восточных роман­
цев (“румын”, как полагал он) до размеров Олтении. Румынский историк
А. Ксенопол считал зоной зарождения восточных романцев Карпатское пла­
то - Трансильванию (Воіа, 1997. Р. 127).
Концепция “адмиграции” связана с именем румынского историка Д. Он-
чула. В 1885 г. он публикует рецензию на монографию А. Ксенопола “Теория
Реслера...”, оцененную А. Полевым и Л. Боя - по объему и значению - как
самостоятельное исследование” (Полевой, 1972. С. 72; Воіа, 1997. С. 127).
В ней представлена концепция происхождения восточного романства. Учи­
тывая основные элементы “автохтонной и миграционной концепций”, Д. Он-
чул сформулировал третью, суть которой состоит в рассмотрении дополни­
тельной миграции романизованного населения Балкан в земли к северу от
Дуная, где также существовало такое же население, но лишь в некоторых
областях, в свое время подвергшихся романизации (Банат, Олтения, часть
Ардяла) (Полевой, 1972. С. 72). Намереваясь приступить “к разрешению наи­
более острого противоречия так, как это диктуют законы науки”, Д. Ончул
не отвергал непрерывное существование севернее Дуная романизованного
населения (после ухода римлян), но ограничивал его зону пределами бывшей
“римской Дакии”. В отличие от сторонников двух первых взаимоисключаю­
щих концепций, Д. Ончул критически подходит к доказательствам противни­
ков и автохтонности и к суждениям миграционистов.
Наиболее значимая, принципиальная часть его работы посвящена рома­
низации Дакии. Возражая А. Ксенополу, утверждавшему, что романизации
подвергалось население, якобы, на всей территории Дакии, Д. Ончул утвер­
ждал: “романизация протекала в основном лишь на юго-западной части Кар-
пато-Дунайских земель”, в границах бывшей “римской Дакии”. “Это была
территория постоянного пребывания и формирования восточнороманского
населения к северу от Дуная” (Опсіиі, 1885, N 2. Р. 181-187). В этой зоне
сохранилась романская топонимика, восточнее она, в основном, славянская.
Таким образом, Д. Ончул постулирует частичную автохтонность романизо­
ванного населения в землях к северу от Дуная, лишь в той части Дакии, кото­
рая подверглась римской оккупации и всеохватывающей колонизации.
Д. Ончул был первым румынским историком, который обосновал вы­
вод о том, что “Коренное население Дакии за пределами римской провин­
ции, то есть население заолтской, восточной Валахии и Молдавии не было
романизовано. Восточнороманское население появилось здесь (в Валахии и
Молдавии) много позже, в XII в., в результате переселения из Трансильва-
нии и из-за Дуная” (Там же. С. 182-186; Полевой, 1972. С. 73). Д. Ончул по­
дробно анализировал сходство и различия между восточнороманскими язы­
ками. Сходство он объяснял территориальным единством романизованного
населения на первоначальном этапе его существования. Впоследствии исто­
рические пути этих частей романизованного мира разошлись, что и пред­
определило возникновение языковых отличий. Одной из основных причин
миграции романизованного населения с юга Дуная на север было, как считал
Д. Ончул, длительное господство Первого и Второго Болгарских Царств над
46
северодунайским регионом. Именно с того времени сохранились в Карпа-
то-Дунайских землях волошские кнезаты и воеводства - “институты болга­
ро-славянского происхождения” (Там же. С. 334). Следствием этого господ­
ства Д. Ончул считал заимствования из болгарского языка, существование
в северодунайских регионах славянской топонимики, православной болга­
ро-славянской службы, связи волошской церкви с охридским патриархатом
и др. В этих многосторонних и длительных валахо-южнославянских связях
следует искать, как полагал Д. Ончул, происхождение княжества Валахия с
его византийско-болгарскими чертами государственного устройства и даже
имя ее столицы Тырговшите. Всю эту систему доказательств ясский историк
использовал для того, чтобы обосновать возможность, в период господства
Болгарского Царства к северу от Дуная, дополнительной миграции - адмиг-
рации сюда романизированного населения с Балкан к автохтонным валахам
(Там же. Р. 327-348; Полевой, 1972. С. 75).
По пути синтеза автохтонной и миграционной концепций пошли и другие
авторы, в первую очередь, языковеды. Филолог О. Денсушяну полагал, что
зона образования восточнороманской общности - южнее Дуная, в соседстве
с далматской и албанской территориями. В то же время он считал, что после
271 г. в бывшей “римской Дакии” оставалось определенное романизирован­
ное население, которое в периоде господства Болгарского Царства увеличи­
валось миграцией романцев с Балканского полуострова {Densu§eanu, 1961.1.
С. 212-213; Raevskii, 1988. Р. 45 и др.).
Другой языковед С. Пушкарю считал, что восточнороманское население
образовалось на широком пространстве, охватывающем северную половину
Балканского полуострова и северодунайские романизированные зоны. Все
эти романцы образовали три группы: две - это западные и восточные роман-
цы находились к югу от Дуная; а третья - дако-романцы находились севернее
Дуная (Рщсагіи, 1976. Р. 254).
Известный ясский языковед Ал. Филиппиде, поддерживая точку зрения
миграционистов, считал, что после ухода римлян, в Дакии не осталось ро­
манизованного населения. По его мнению, реколонизация Карпатско-Дунай­
ских земель с Балкан началась с VII и продолжалась по XIII в. (Philippide,
1927. Р. 404-405). Со второй половины VI в., считал Ал. Филиппиде, нача­
лось движение арумунов к югу Балканского полуострова, истро-румын к за­
паду, а дако-романцев к северу от Дуная. Существенным является положение
языковеда о том, что дако-романцы, мигрируя к северу и востоку, разделились
на две ветви. Одна ветвь заняла территорию Валахии и некоторые соседние
зоны. Другая ветвь осела на западе и севере Карпатского плато, а также на
территории будущего Молдавского государства. По мнению Ал. Филиппиде,
переселение дако-романской группы с Балкан к северу от Дуная завершилось
лишь к XIII в. (Idem. Р. 405-407). И хотя многие положения Ал. Филиппиде
не имеют оригинальной значимости, “отдельные стороны его теории остают­
ся актуальными, не теряя своего значения {Raevskii, 1988. Р. 52).
По поводу судьбы романизованного населения после ухода римлян,
В. Шишмарев писал: “У нас нет никаких серьезных оснований заподозрить
сообщения историков Флавия Вописка, Евтропия - оба IV в., Секста Руфа от­
носительно оставления императором Аврелианом (271 или 275 г.) провинции
Траяновой Дакии и перевода воинских частей, находившихся в ней, и “про­
винциалов” на юг Дуная, во вновь основанную провинцию Дакию, названную
47
Аврелиановой”. Однако он не отрицал категорически и признаки автохтонной
концепции. “Допустимо, - писал В. Шишмарев, - что некоторая часть рома­
низованного населения, особенно беднейшая, не пожелала оставить провин­
ции, так как после вторжений готов в 211-217, 242 и 249 гг. и особенно после
фактического овладения ими Дакией, не переоценивала их жестокости и вар­
варства... Наконец, вполне вероятно, что остатки романизованного населе­
ния удержались больше всего в придунайской полосе...” {Шишмарев, 1953.
С. 86). В конце подробного анализа этого сюжета, В. Шишмарев заключает:
“Таким образом, исторические справки не возражают против существования
остатков населения в старой Дакии на север от Дуная, но и не дают нам проч­
ных указаний на степень их сохранности...” (Там же. С. 87).
Изложение, в общих чертах, ведущих направлений изучения места и вре­
мени происхождения восточнороманского населения - основы образования
валашского и молдавского этносов - позволяет заключить, что концепция,
предложенная в работах Д. Ончула, Ал. Филиппиде, В. Шишмарева, пред­
ставляется более приемлемой.
При всем категоричном неприятии этой точки зрения румынскими исто­
риками, авторитетные языковеды, чьи аргументы явно весомее, доказывают
необходимость учесть, при определении пространства становления восточ­
нороманского населения, и южнодунайский ареал. На этой позиции стоял
академик Й. Йордан. Академик Е. Петрович считал, что общевосточноро­
манский язык, а значит и восточнороманское население, сформировались к
северу от Дуная, охватывая древнюю Дакию и зоны на Балканах (Petrovici,
1970. Р. 56-60, 96-97). Известный итальянский языковед К. Тальявини выска­
зал созвучное с другими филологами суждение о том, что ареал формирова­
ния общевосточнороманского языка охватывал зоны по обоим берегам Дуная
{Tagliavini, 1977. С. 300).
Представляется менее категоричным и более уравновешенным заключе­
ние румынского историка Л. Боя: “Версия формирования общевосточноро­
манского (“румынского”, пишет он) языка на ограниченном пространстве (го­
раздо ограниченнее современной Румынии) представляет меньше уязвимых
пунктов и объясняет больше чем остальные версии” {Воіа, 1997. Р. 141).
Карпатская концепция сближает суждения тех немногих историков, фи­
лологов, считающих, что восточнороманская общность сформировалась ис­
ключительно севернее Дуная, на Карпатском плато. Как определил Н. Раев­
ский, впервые такое суждение сформулировал Д. Кантемир, который писал о
“неотрывном и навсегда проживании” восточных романцев в этом простран­
стве {Cantemir, 1901. Р. 305, 392). Эту точку зрения защищал и Б.П. Хашдеу
{Haçdeu, 1970. P. ХХІХ-ХХХ). Из современных языковедов такого же мнения
придерживался Дж. Бонфанте {Raevskii, 1988. Р. 49).

СОЦИАЛЬНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ
В “догосударственный” период (XI - первая половина XIV в.) восточно­
карпатские романцы, предки молдаван, жили в сельских общинах. Поскольку
мы не располагаем документальными данными, социально-экономические
аспекты жизни и деятельности протомолдаван могут быть реконструиро­
ваны, изучая общественный строй романцев из северо-восточных областей
внутрикарпатского ареала, из Марамуреша, откуда и пришли, большей ча­
48
стью, их предки, а также изучая общественную жизнь волохов из Галицкой
Руси (северо-восточнее Днестра).
Места коллективного обитания волохов назывались сат, кэтун (кут),
ватрэ. Села организовали свою жизнь по волошскому праву и объединяли
от 10 до 30 больших семей с общим имуществом. Члены сельской общины,
сгруппированные в большие семьи, совместно обладали землями для обра­
ботки и других нужд. Пастбища, места для рыбной ловли, леса были в общем
пользовании. Могли быть отчуждены лишь раскорчеванные земли, которые
становились частной собственностью. Сельская община следила за соблюде­
нием правил общежития, могла ловить нарушителей и предавать их суду, ко­
торый осуществлял “Совет старых и добрых людей”. Община избирала себе
главу: кнез, жуде {Мохов, 1978. С. 70, 72-74; Драгнев, Советов, 1978. С. 70-
71; Полевой, 1985. С. 38; Лаеѵзкіі. 1988. Р. 128; Бріпеі, 1992. Р. 273).
Дифференциация имущественная и, следовательно, социальная, волохов
привела к распаду древних сельских общин, предопределяя зарождение соб­
ственно сельских общин феодального типа, процесс, который развернется
на рубеже ХІІІ-ХІѴ вв., но особенно после основания Молдавского Государ­
ства.
К середине XIV в. восточнокарпатские волохи продолжали оставаться на
этапе перехода от свободной сельской общины к общественной организации
с четкими феодальными чертами. Все явственнее развивались процессы со­
циальной дифференциации членов общины. Кнезы, жуде - главы сельских
общин постепенно образовали феодальный класс {Полевой, 1985. С. 38-39;
Бріпеі, 1992. Р. 273).
Возникают новые воеводаты - объединения сельских общин с опреде­
ленными чертами, характерными для изначальной фазы государственных об­
разований. Как и в предыдущий период, можно воссоздать общественные от­
ношения у восточнокарпатских волохов, используя сообщения о волошских
населенных пунктах из Галицкой Руси (Юго-Западная Русь), управляющиеся
по молдавскому праву (волошский закон).
Историки Д. Драгнев и П. Советов посчитали, что к северо-востоку от
среднего течения Днестра, на Юго-Западной Руси, в ХІѴ-ХѴ вв. существо­
вало около 500 сел, которые устраивали свою жизнь по волошскому закону.
Большая часть этих жителей были волохами. Эти, как и те из Днестровско-
Карпатского пространства, были частью романизированного населения, пере­
селившегося сюда из внутрикарпатского плато. Напомним, что информации
об общественной организации волохов из Марамуреша и тех, что поселились
левее Днестра отражают, в общем, и социальную жизнь Карпато-Днестров-
ских волохов {Драгнев, Советов, 1978. С. 69; Яаеѵзкіі, 1988. Р. 128).
Продолжая, в общих чертах, ту же систему организации, волошские кре­
стьянские общины Юго-Западной Руси управлялись тезами, которые посте­
пенно присваивали себе все новые права. Например, третья часть штрафов -
третина, которая раньше оставалась в пользу общины, - тезы присвоили
себе; только они имели право содержать мельницы (водяные), им платилась
куница - выкуп за девушку, которая из данной общины (села) выходила замуж
в другую общину (село). Члены общины были обязаны работать несколько
(три-шесть) дней в году у теза, дарить им дары к большим праздникам. Эти
и другие привилегии, которыми тезы и жузий все больше злоупотребляли,
углубляли социальную дифференциацию общины. Села (30-60 больших пат­
49
риархальных семей) образовывали союз общин из кнезов {Мохов, 1978.
С. 73-79; Raevskii, 1988. Р. 78). Из них выбирали старшего {крайник на Юго-
Западе Руси), наделенного административными и судебными прерогативами.
Расширяя свои имущественные привилегии и административные права, т е ­
зы, жузий, ватаманы постепенно становились собственниками, составляя
прослойку землевладельцев.
Народные предания донесли до наших дней информацию о внешних фак­
торах. О “кнезате” узнаем из легенды о капитане Негря - “Капитан де плай”,
который по богатству мог сравниться с королем. “Властвовал Негря над ча­
стью Молдовы между Марамурешом и Ардялом. Негря имел дом в Кымпу-
лунг Молдовенеск, на большой дороге и правил краем при помощи капитанов
“де чете” (дружин). Кэпитаний де чете (дружин) были обязаны своевремен­
но предупреждать о надвигающемся вражеском нападении. Однажды один из
них принес весть о набеге татар. Немедленно было созвано народное собра­
ние “всех кто умел сражаться, а старики, женщины и дети” укрылись в горах.
В жестоком сражении татары были разбиты, а место схватки в долине р. Дор­
на получило название “Пырэул Негрештилор” - ручей Негрештов.
Легенда раскрывает разные стороны общественной жизни общины {кне-
зата): мобилизация всех членов общества, военно-административное управ­
ление капитанами - старейшинами общинных и надобщинных организаций,
одной из обязанностей которых была защита от нашествий врагов и др.
Таким образом, в социальной структуре Молдовы “догосударственного”
периода различаем две прослойки: старейшины общин, союзов общин - кнезь,
жузъ, ватаманъ, которые, располагая властью, административными и судеб­
ными прерогативами, превращали их в наследственные должности, посред­
ством которых аккумулировали богатства, узурпировали общую земельную
собственность; и свободные крестьяне общины, которые, хотя и участвовали
в общественной жизни (в советах общины, в оборонных дружинах, в выборе
старейшин и др.), обязаны были платить определенную дань, отработать 3-6
дней в году в пользу кнеза и др. Одновременно члены общины были обязаны
создавать общий фонд, обрабатывая поля общины, отделяя в ее пользу две
трети из судебных выплат и др. Хотя и располагали равными правами, эти
две прослойки - родовая аристократия и рядовые члены общины, крестьяне
в социальном плане все более дифференцировались.
Документальные и летописные сведения отражают период относительно
позднего развития волошской сельской общины. Совокупность историко-со­
циальных данных и результаты исследований свидетельствуют, что восточ­
ные романцы в социальном плане были объединены в сельские общины типа
cam (село), реже кэтуне, имеющие определенную автономию. Несколько об­
щин образовали цэръ (от лат. terra “земля”, затем “страна”). Основные инсти­
туты их политической организации были воеводаты - прототип Молдавского
государства, образовавшегося в шестом десятилетии XIV в. Вначале управ­
ление общинами и объединениями общин было выборной. Впоследствии
оно стало наследственной и осуществлялось по нормам волошского права
{Raevskii, 1988. Р. 130).
Все более явные тенденции объединения разных общин (земельных, па­
стушеских) в крупные союзы - воеводаты, кнезаты, расположение их не
только по лощинам, но и вдоль течения рек, концентрация обрабатываемых
земель и других благ в руках старейшин общин {глав кнезатов, воеводатов),
50
необходимость в постоянной защите поселений, общего добра, границ вое-
водатов, разделение и специализация труда, накопление значительного коли­
чества кустарных изделий, что диктовало обмен товарами и проложило пер­
вые торговые пути, продолжение колонизации восточнокарпатских областей
романизированным населением с запада и славянским с северо-востока - все
это вместе взятое обусловило радикальные качественные изменения: образо­
вание в Карпато-Днестровском пространстве общественно-политической ор­
ганизации высшего порядка, которая вошла в историю под названием Молдо­
ва, Государство Молдова.

ПРОИСХОЖ ДЕНИЕ ЭТНОНИМ А “МОЛДАВАНЕ”

Восточнокарпатские романцы до середины XIV в. в документах, лето­
писях отмечены как волохи. В первые десятилетия государственной жизни
народ, давший имя Молдавскому государству, под влиянием польских канце­
лярских формул, в некоторых внешних, да и внутренних, документах, отме­
чен как волошины, волошские и даже валахи. В соседних славянских языках
по сей день, особенно в польском, молдаване обозначаются как wolozsi.
Скудность соответствующих документальных сведений не позволяет с
достаточным основанием утверждать, что до периода отражения венгерских
походов (конец XIII - середина XIV в.) все население северной половины
Карпатско-Днестровского региона называло себя “молдовень”. Лишь после
того, как другие общины-воеводства, в том числе с иноязычным, славянским
населением, объединились для защиты своей среды обитания под верховен­
ством воеводства, расположенного вдоль р. Молдова, название этой “земли-
княжении” Молдова, имя ее жителей - защитников: молдовень распростра­
нилось на все свободное Днестровско-Карпатское пространство. С тех пор
бытует в устном народном творчестве баллада “Кодренаш-Кодрян” - о мол­
даванах основателях страны:
Мы - молдаване -
Основа страны!
Зарождение молдавского этнического самосознания, этнонима молдо­
вень - результат последовательных многоступенчатых этнических транс­
формаций: романизация даков; становление восточных романцев (волохов);
ассимиляция ими потомков свободных даков Карпато-Днестровских земель;
симбиоз восточнокарпатских романцев с восточными славянами {русинами).
Название Молдова с самого своего появления, с XIV в. привлекало вни­
мание многих авторов из разных стран.
“Выясняя определенные аспекты, связанные с политической историей и
этническим колоритом румынского карпато-днестровского пространства”,
румынский историк В. Спиней посвятил этому вопросу целую главу своей
монографии (Spinei, 1992. Р. 38-69). Он внимательно и терпеливо приводит
названия, которые когда-то кем-то, случайно или понаслышке, отметил в ка­
кой-то связи с Карпатско-Дунайским регионом, который, как известно, нахо­
дится в стороне от восточнокарпатского. Он комментирует названия от Го-
тии, Гепидии, Склавинии до Вандалии, Ситхии и Пацинакии... Постепенно
доходит до Кумании, в связи с которой в декрете венгерского короля Сигиз­
мунда от 1435 г., но отражающий более древние исторические реалии, упо­
минается pars Moldaviae.
51
 В папских документах лишь в последние десятилетия XIV в. проявляют­
ся отличия между terra Tartarorum и terra Walachorum. В конце концов,
В. Спиней со всей убежденностью заключает, что “соседние народы дали
территории, о которой идет речь, то же название - Vlahia или Jara vlahilor
(Страна влахов)”.
Исследователь прав, когда, на основании всестороннего изучения раз­
нородных документов, заключает: “Самые древние письменные бесспорные
свидетельства о Jara Mildovei (Земля Молдавская) включены в документах
королевства Венгрии” : от 20 марта 1360 г. - terra Moldavanae и от 2 февраля
1365 г. - terra Moldvana”...(Там же. С. 53).
Первая хроника, написанная в последней четверти XIV в., которая упоми­
нает terra Moldaviae, принадлежит Я. Кюкюлло. Титулатура dux Moldaviensis
отмечена в актах папской курии (1370, 1371, 1372). В договоре между Кар­
лом IV де Люксембург и королем Венгрии Людовиком I де Анжу, страна Мол­
давская появляется как Waywodatus Moldavia.
Самый авторитетный исследователь проблемы, румынский историк Т. Бэ-
лан в своей работе “Numele Moldova. О istoriografie a problemei” (Имя Мол­
дова. Историография проблемы, 1973 г.) выяснил, что слово “Moldova”, в
разных формах известно в Словакии, в Богемии (Muldavia, Muida, Muldau,
Moldvia); в Банате (город Молдова на берегу Дуная). На карте А. Бюшинга
(1786 г.) в Богемии отмечена р. Molda, Muldau. В Саксонии один из прито­
ков Эльбы называется Muida. Топонимы (ойконимы) Mold, Molde известны
в Британии, Норвегии. Примечательно, что самая высокая гора румынских
Карпат - пик Moldavanul (2.550 м.).
Это название было известно польскому историку Я. Длугошу (1415-1480):
“(1359) Stephano Moldaviae Voievoday...” (Armbruster, 1993. P. 74; Minea, 1926.
P. 13, 28). Его использует в 1560 г. и А. Веранчич (1504-1573): “Gens ear ter­
ras Transilvaniam, M oldaviam...” {Armbruster, 1993. P. 101). Оно зафиксирова­
но польским автором Л. Горецки (Gorecius, 1578. Р. 205). В “Сибиенбургской
хронике” 1596 г. этот термин отмечен в форме Moldawern {Armbruster, 1993.
P. 146). И. Леунклавий также пишет: Moldava {Leunclavius, 1591. P. 780). Поль­
ский хронист А. Гвагнин использует в 1584 г. название Moldowa {Guagninus,
1584. P. 452).
По мнению авторитетных румынских историков, “само имя Moldova впер­
вые документируется в 1343 г.” (Iorga, 1993. III. P. 176; Vîrtosu, 1956. P. 473).
Историк, чье исследование комментируем, Т. Бэлан полагает, что до при­
хода саксов (“сасских элементов”, как пишет Н. Йорга) рядом с местом бу­
дущего г. Бая существовало поселение местных жителей. Оно, видимо, было
небольшим и было поглощено новым поселением, теряя, таким образом, свое
старое название. Для названия нового поселения на языке коренных жителей
было использовано имя Molde с суффиксом -ova славянского происхождения:
Molde + ova = Moldova. Этому слову вначале, полагает Е. Выртосу, должно
было предшествовать другое существительное: торг, река, долина. Одновре­
менно, с помощью притяжательного суффикса -аѵа образовалась Moldava и
по этой модели возникла средневековая латинская форма Moldavia, как за­
фиксировано уже вначале XIV в.: “Civitas Moldaviae”.
Семантическая эволюция слова Mulde/Molde, отражая историко-геогра­
фическую обстановку бассейна правых притоков Сирета, вполне удовлетво­
рительно объясняет как название своеобразной конфигурации определенной
52
площади, которое потом было перенесено на реку, равнину и город, стало
именем страны: Молдова. Одновременно возникали условия распростране­
ния этого имени на соседние воеводаты, регионы - как результат проявления
сознания принадлежности к общности, проживающей на землях с именем
Молдова. Распространение на всю страну имени Молдова - это результат це­
ленаправленных политических действий, подтверждение которых находим
в первых письменных историях Молдовы. “Молдавско-русская летопись”
(1359-1504) сообщает: “Драгош воевода насади первое место на реке на Мол-
даве и потом насадиша место Баи и иные места по рекам и по криницами учи-
ниша себе печать воеводскую во всю землю” (Летописи.., 1976. С. 156).
Таким образом утвердилось и распространилось имя Молдова, которое
было неизвестно до начала XIV в., то есть до того, как г. Molde (Бая) до­
стиг определенного расцвета и известности ( Vîrtosu, 1956. Р. 472). По общему
мнению историков, самое древнее документированное сведение о существо­
вании города по имени Molda относится к 1334-1335 гг. до основания Молдо­
вы (1359 г.), когда во Львове регистрируется купец Александр Молдаович, то
есть из Баи (Jorga, 1993. III. P. 176). Некоторые историки считают, что распо­
лагают “документальными доводами о существовании в Баи к 1300 г. город­
ского населения; сохранилась печать XIV в. с легендой на латинском языке,
о молдавской крепости или городе “civitae Moldavia”, в котором, рядом с
местными, осели немецкие и венгерские колонисты”.
Воспроизведенные данные свидетельствуют: - все средневековые авторы
считают, что Молдова/Молдавия (страна) происходит от имени реки Moldava,
Moldova; - древнее название реки Moldova было Molda; - название Moldova/
Moldava не производное от корня Mol, к которому прибавили окончание -
dava; - в силу вышеизложенного, очевидно, что объяснения названий Mollis
Dacia, Mollis Davia, Molier Davia лишены оснований (Balan, 1973. P. 109); -
историография по-прежнему стоит перед неразгаданным явлением; досто­
верно известно лишь то, что имя Moldova производное от Molda; однако до
сих пор не расшифрована этимология, до сих не раскрыто его значение.
Молдославия - другое название Страны Молдавской, которого никак не
заметили такие признанные исследователи проблемы, как А. Армбрустер,
В. Спиней и остальные румынские историки. “Галицийский и украинский
народ в своих песнях называли Землю Молдавскую, заселенную молдавана­
ми - Молдославией, в силу славянского влияния на молдаван из Молдавии.
Народные песни не лгут. Они не создаются для того, чтобы ввести в заблуж­
дение какого-нибудь инородца” (Boldur, 1992. Р. 144).
Молдавия издавна известна восточнославянским историкам; имя Молдав­
ской Страны, ее народа отражаются в устном народном творчестве славянских
народов. “Весьма интересно как своеобразное представление о родственно­
сти, - пишет известный исследователь молдавско-славянских фольклорных
взаимовлияний В. Гацак, - именование Молдавии Молдославией, встречае­
мое в украинской песне” (Гацак, 1975. С. 8).
Соседняя с Молдовой страна, в многолетней борьбе с которой Молдавия
обрела свою независимость - это Венгрия. С этим государством Молдавия
имела самую продолжительную границу, с ним вела самые интенсивные тор­
говые связи, прежде всего с трансильванскими городами Бистрица, Брашов.
Поэтому совершенно стестественно, что, особенно в периоде своего само­
стоятельного становления, разнообразные молдавско-венгерские взаимоот­
53
 ношения: конфликты, торговые сделки и договоры, дипломатические связи
нашли отражение в официальных документах обеих стран, прежде всего в
вышедших из венгерской королевской канцелярии. Там находятся не только
самые древние, но и самые многочисленные достоверные письменные свиде­
тельства о Молдавии ХІѴ-ХѴ вв.
С 1360 по 1456 г. разные венгерские эмитенты: королевский двор, воево­
да и губернаторы Трансильвании, эпископы, правители г. Брашова и др. под­
писали 32 документа, в которых, в той или иной форме, упоминается Мол­
давия или относятся непосредственно к ней: Terra nostra Moldavana, partes
Moldavanos, contra Moldavanos Stephani (Стефан I, 1394-1399 гг.) vayvode,
Moldaviensis, terram Moldwanam, confinibus Moldavie, wayvoda Moldauie, in
finibus Moldavie, Petrus wayuoda Moldaviensis и др.
В документах канцелярии Молдовы, судя по известным на сей день
письменным источникам, спорадически встречается название Valachie отно­
сительно молдавской действительности: в грамоте от 6 мая 1387 г. “Petrus
voyeuoda Muldauiensis присягает на верность польскому королю” - в тексте
упоминаются и Valachie castra, в переводе румынских историков: “крепости
Молдовы”. В тот же год, в тот же день сановники Молдовы: consiliarii domini
Petri woyeuode Muldauiensis, terrigenarum terre Valachie, то есть, советники
господаря Петра, воеводы Молдавского, бояре молдавские, gentem ас terram
suam, Valachie castra (народ и страна своя, крепости Молдавии), аііогит
omnium terrigenarum terre Valachie (другие бояре Страны Молдавской - пере­
воды М. Костэкеску) также присягают польскому королю (Costächescu, 1932.
II. Р. 601-602).
Напоминая, что названия Молдавия, Земля Молдавская “документально
фиксированы в грамоте венгерского короля от 20 марта 1360 г.”, В. Спиней
пишет: “Интересно отметить тот факт, что к тому времени еще не появился
этноним, соответствующий термину Молдова” {Spinei, 1982. Р. 73). Это заяв­
ление не имеет оснований. На самом деле, к тому времени уже более столе­
тия бытовала народная баллада Миорица, утвердившая в истории, по мень­
шей мере, с XIII в., этноним молдаван.
Во-первых, как неоднократно было показано и другими исследователя­
ми (Е. Агригороаей, А. Фоки, Гр. Ботезату, А. Хынку, П. Параска), баллада
“Миорица” зафиксировала этноним молдован “в период раннего феодализ­
ма - XIII в.” (Балада популарэ, 1976. С. 32). Во-вторых, даже если бы, как
предполагает В. Спиней, этноним молдаван происходил бы от имени страны,
все равно он является на многие столетия древнее и широко известным всей
Европе до появления этнонима “румын”. Ученый мир, и не только он, давно
знают, что до конца XVII в. гитип обозначал “холоп”, “крепостной крестья­
нин”, a rumîni означал “превратить в холопа”, “привязать крестьянина к свое­
му хозяину”, rumînire - “закрепощение”; карпатско-дунайское княжество до
середины XIX в. называлось во всех своих официальных документах Унгров-
лахией/Валахией.
Зарубежная историография, этнология и филология солидарны не только
в распространении несостоятельной доктрины “влах/валахь = румыны”, но
и в деформации непрерывного, с XIII в., существования этнонима модовень.
В. Спиней пишет об “относительно позднем появлении этнонима молдовень
{Spinei, 1982. Р. 75). Другой исследователь проблемы, А. Армбрустер более
решителен: “В первых десятилетиях румынского (sic!) государственного
54
существования (относительно Молдавии: 1359-1400 гг. - В.С.)... этническая
терминология представляется довольно однообразной... Все румынское про­
странство покрыто адекватной терминологией: валах, олахь, влахъ, валахен,
волохен. Отсутствует термин молдовень” (Armbruster, 1980. Р. 253).
Документальные свидетельства академических сборников М. Костэкеску,
И. Богдана (DRH А Moldova) относительно этнической терминологии XIV в.,
обобщенных в монографии П. Молдована “Молдаване в истории” позволяют
сделать несколько выводов:
1. Соседние с Молдовой народы - валахи, венгры, чехи, поляки и даже
папский двор - достоверно знали, что уже в XIV веке население между Вос­
точными Карпатами и Днестром называло себя молдовень.
2. Документы подтверждают и дополняют выводы историков, в том числе
румынских, о том, что в XIV в. завершается “установление этнических и по­
литико-географических границ, которые покрывали всю этническую реаль­
ность... Этническая и политико-социальная терминология... вошла своими
сущностными формами в европейское сознание одновременно с образовани­
ем... Молдовы” {Armbruster, 1980. Р. 259).
3. Этноним молдовень зафиксирован - в XIV в. - не только государствен­
ными документами Валахии (Мунтении), Венгрии, Польши, Чехии, папской
курии, но и в торговых отношениях молдавских городов со Львовом, а также
в зарубежных летописях.
4. Письменные иностранные источники, свидетельствуют, что простран­
ство между Карпатами и Днестром в XIV в. было заселено народом, обозна­
ченным термином молдовень.
5. Население между Карпатами, Днестром и Черным морем к концу XIV в.
было столь организованным и консолидированным, хотя и разделенным на
различные социальные категории, что имело полноправное и естественно
сложившееся сознание, что составляет единый, со всеми своими особенно­
стями, народ - нородул молдовенеск. Этот уровень сознания был всеобщим и
глубоко укоренившимся, вошел в официальную терминологию государствен­
ной канцелярии Молдовы.
Следовательно, уже в XIV в., до 1400 г. известны, осознанно усвоены и
широко распространены, как и в Молдове, так и в Европе, не только этниче­
ское имя молдовень, но и понятие “нород молдовенеск, молдавский народ”.

РАССЕЛЕНИЕ И ЧИСЛЕННОСТЬ МОЛДАВАН

ДО КОНЦА XIX ВЕКА
Карпато-Днестровский регион в качестве зоны компактного обитания
восточнороманского населения начинает формироваться с конца XII в. Вос­
точнороманское население (в средневековых документах обычным образом
фигурировавшее под обозначениями “волохи”, “валахи”, “влахи” или в близ­
ких к этим наименованиям фонетических вариантах) мигрировало в пределы
региона с западного направления. Стремясь избежать религиозного, нацио­
нального и социального гнета, восточнороманское население из Прикарпат­
ских областей, входивших в состав Венгерского королевства, переселялось к
востоку от Карпат. С конца XIII в. в Карпато-Днестровских землях отмечен,
в соответствии с археологическими данными, значительный рост количест­
ва поселений оседлого населения. Тем самым в регионе увеличивался коли­
55
чественный состав восточнороманского элемента, в относительно короткий
исторический период ставшего здесь преобладающим. К середине XIV в. в
Карпато-Днестровских землях, в связи с возрастанием плотности оседлого
населения, располагалось уже до 800 поселений.
Наивысшая плотность населения отмечалась в западной части региона, в
Карпато-Сиретских землях, особенно в бассейнах нижнего течения рек Мол­
дова и Бистрица. Эта территория оставалась наиболее заселенной на протя­
жении всего средневековья.
В восточной части Карпато-Днестровских земель, а именно - в Пруто-
Днестровском междуречье, зона компактного обитания восточнороманского
(молдавского) населения начинает формироваться с конца XIII в. Расселяясь
в восточном направлении, оно продвигалось к р. Днестр. В связи с возраста­
нием количества молдавского населения в междуречье, власть молдавских
господарей во второй половине XIV в. начала распространяться к востоку
от р. Прут. В 1392 г. господарь Роман Мушат именовал себя: "... мы воевода
Молдавский и дедичь оусей земле Волошской от плонины до берегу моря...”
(Улъяницкий, 1887. С. 6).
Первые документальные данные о появлении молдавских сел в междуре­
чье Прута и Днестра содержатся в актовом материале начала XV в. времен
правления господаря Александру чел Бун (Доброго) (1400-1432 гг.). Наибо­
лее ранние из этих сел были расположены в центральной и, в меньшей сте­
пени, северной частях междуречья - в долинах рек и речушек: Чугур, Реут,
Бык, Быковец, Лапушна, Икель, Вилия, Ботна, Ишновэц, Дрэгишан, Кунила,
Нырнова. Первым, в 1412 г., упоминается с. Володэуць (Володень), располо­
женное в районе, прилегающем к современному г. Единец. В господарской
грамоте за 1420 г. упоминаются села: Быковэц, Думешть, Гырланич, Хоми-
чешть, Хородиште, Лаврешть, Лозова, Миклэушешть, Поросечь, Садова, Ци-
гэнешть, Вэрзэрешть (рядом с которым находится Варзарский монастырь),
Ворничень (Дворничень), Корнешть, Секурень (DIRA. Veac. ХІѴ-ХѴ. 1954.
Vol. I. С. 31, 41). Они размещались в основном в долинах вышеупомянутых
рек и речушек, либо в долине р. Прут, в центральной и несколько реже -
в северной частях Пруто-Днестровского междуречья. В южной части меж­
дуречья упоминается, за годы правления Александру чел Бун, очень мало
сел - с. Христень (1429 г.), располагавшееся в нижнем течении Днестра, не­
подалеку от современного села Кицканы; с. Зубря (1425 год) (DIRA. Ѵеас.
ХІѴ-ХѴ. Vol. I. 1954. P. 53, 87), находившееся в районе, прилегающем к со­
временному городу Кагул, неподалеку от р. Прут в ее нижнем течении.
В процессе освоения молдавским населением территорий Пруто-Днест­
ровского междуречья, здесь сложились три историко-этнографические обла­
сти: северная, центральная и южная. С конца XIII в. начали формировать­
ся северная и центральная зоны. Наибольшая плотность населения, как уже
упоминалось, была в центральной зоне. В северной зоне, включавшей также
территорию, входящую в современную Черновицкую область, молдавское
население в период своего распространения (конец XIII - начало XIV в.) ас­
симилировало некоторую часть из находившегося там древнерусского на­
селения, что наложило отпечаток на молдавскую культуру в этой историко­
этнографической области.
В южной области плотность населения была гораздо ниже. Здесь мол­
давское население расположилось в основном в районах, прилегающих к
56
нижним течениям рек Прута и Днестра. Центральные степные зоны южной
области, отличавшиеся засушливым климатом, не были обеспечены в до­
статочной мере водными ресурсами, что создавало сложности для развития
здесь сельского хозяйства и препятствовало тем самым освоению этих райо­
нов молдавским населением.
В нижнем течении Днестра находились молдавские села, отмеченные на
географических картах ХѴ-ХѴІ вв. (Кочубинский, 1901. С. 2 4 -2 5 ),- Рэскэ-
ець, Тудорово, Коркмаз, Олэнешть, Чобручи, Малкоч; расположенное здесь
с. Пуркары впервые упоминается в господарском поземельном акте за 1560 г.
(МЭФ. 1961. Т. I. С. 74-76). В нижнем Попрутье в документах ХѴІ-ХѴІІ вв.
упоминаются молдавские села: Джурджулешты (за 1593 г.), Вэлень (1543 г.),
Брынза, Кания.
На протяжении ХѴ-ХѴІ вв. происходило также продвижение молдавско­
го населения в направлении центральной степной зоны Буджака, где возни­
кали молдавские села; к примеру, в северной части этой зоны в 1525 г. -
с. Кайнары (Кэйнарь).
В XV веке имело место движение молдавского населения в районы, при­
легавшие к Дунаю в его нижнем течении. Однако этот процесс был затормо­
жен военными и политическими событиями второй половины ХѴ-ХѴІІ вв.
В 1484 г. турки отторгли от Молдавского княжества крепости Килия и Аккер­
ман (Четатеа Албэ, Белгород-Днестровский), в 1538 г. - крепость Бендеры
(Тигина). Захват крепостей сопровождался отчуждением также и прилегав­
ших к ним земель, где турки основывали свои территориально-администра­
тивные округа - райи (в турецких документах часто фигурировавшие под
обозначением кадиатов). В 1590 г. турки основали также Измаильскую райю;
в 1622 г. к ней была присоединена область г. Рени. В XVI в. в степных зонах
Буджака начали поселяться ногайцы, подчиненные крымскому хану - васса­
лу турецкого султана.
В XVII - первой половине XVIII в. ногайцы продвигались вглубь террито­
рии, вытесняя молдавское население. Вследствие этого, земли, находившие­
ся под юрисдикцией молдавского господаря в южной и частично в централь­
ной частях Пруто-Днестровского междуречья, в обозначенный период имели
устойчивую тенденцию к сокращению. По мнению Г. Нэстасе (7VaVa.se, 1933.
Р. 193-201), территория самого южного из молдавских цинутов (уездов), рас­
полагавшихся в пределах междуречья, - а именно, прилегавшего к восточ­
ному берегу р. Прут Кигечского (Тигечского) цинута - к середине XVII века
ограничивалась со стороны Буджакской степи р. Лунга. Тем самым, северо-
западная часть Буджака к этому времени, по мнению того же автора, еще
не находилась под контролем ногайцев. Примерно в 1666 г., при содействии
турецких властей, была установлена официальная граница между владения­
ми ногайцев в Буджаке и зоной, остававшейся под юрисдикцией молдавско­
го господаря. Эта граница, носившая наименование “границы Халил-паши”,
проходила от Ялпугского лимана на север вдоль р. Ялпуг до пересечения ее с
древним земляным сооружением, носившим наименование Верхнего Траяно-
ва вала, и далее, вдоль этого вала на восток, до пересечения его с речкой Бот-
на, где пролегала граница Бендерской райи. После Прутской кампании царя
Петра I, ногайцы отторгли от княжества также районы к северу и западу от
границы Халил-паши, так называемую “двухчасовую зону”, площадью свы­
ше 1600 квадратных километров. Тогда же турки присоединили к Бендерской
57
 Границы “Халил паши” и “двухчасовой зоны”. XVIII в.
По: ШБІаБе, 1933. Р. 214

райе 12 молдавских сел, расположенных к северу от реки Бык, и отторгли от

княжества Хотинский цинут, где к 1715 г. была образована Хотинская райя.
В результате этого, к середине XVIII в. турецкие райи и буджакские
ногайцы занимали в Пруто-Днестровском междуречье земли площадью
в 25495 кв. км или 55,7% его территории.
Тем не менее, молдавское население на юге Пруто-Днестровского между­
речья продолжало существовать. В нижнем Попрутье оно обитало в районе
двух небольших цинутов - Кодрского и Греченского, образованных в XVIII в.
В зоне нижнего течения Днестра с конца XVI в. была сформирована так назы­
ваемая область “ханских сел”, состоявшая из молдавских сел, подчиненных
крымскому хану (Чобручи, Рэскэець, Копанка, Малкоч и др.). Продолжали
существовать молдавские села и на территории турецких рай юга Пруто-Дне­
стровского междуречья - Пуркары, Оланешты (Аккерманская райя), Брынза,
Бабили (Измаильская райя), Фырлэдень, Гура-Быкулуй, Хаджимус и др. (Бен­
дерская райя).
58
 В Измаильской, Аккерманской, Килийской и Бендерской райях состав
населения отличался достаточной полиэтничностью. Население делилось и
по конфессиональному признаку, - помимо мусульман, - на православную,
армянскую и еврейскую общины. Наиболее многочисленными были право­
славные общины, в которые, кроме молдавского населения, входили предста­
вители других православных народов.
Имела свои специфические черты также область обитания молдавского
населения в северной части Пруто-Днестровского междуречья. Если в цент­
ральной части района в ХІІІ-ХГѴ вв. оно ассимилировало не очень многочис­
ленные группы восточнославянского населения, то на севере образовалась
зона смешанного молдавско-восточнославянского (позже украинского) насе­
ления. Тут располагались села с восточнославянскими названиями к северу
от р. Чугур и даже южнее. В последующие века украинское население здесь
не только не было ассимилировано, но и начало численно возрастать. Север­
ная часть междуречья, а также Буковина явились главной зоной языковых
и культурных взаимодействий молдавского и украинского населения. Лето­
писцы Евстратие Логофет, Симион Даскэл, Николае Костин указывали эт­
ническую границу между молдавским и украинским населением, которая на
севере Молдавского княжества проходила по рекам Сучава и Сирет (Сгопісііе
Лоташеі..., 1872. Р. 84).
По сообщению Иона Некулче, в конце XV в. граница между молдавски­
ми и польскими владениями была установлена по правому притоку р. Прут -
р. Черемош. Молдавский посол Ион Тэутул получил в подарок от польского
короля одинадцать сел в Северной Буковине - Кымпулунг, Путила, Вэскэу-
ций, Волока, Вижница и др. Судя по названиям, одни села были основаны
представителями украинского населения, а другие - молдавского {Некулче,
1969. С. 62).
В связи с фискальной политикой турецких властей Хотинской райи в
XVIII в., старавшихся привлечь население для повышения числа налогопла­
тельщиков, сюда увеличивается приток украинского населения из-за Днестра
и Черемоша. Оно начинает количественно превалировать в северной и цент­
ральной частях этого округа, а молдавское - в южной его части.
Еще одной зоной раннего проникновения и компактного расселения мол­
давского населения явилась Буковина, отдельная историко-этнографическая
зона с характерными особенностями культуры и быта. Как историческая об­
ласть формирования молдавского населения, она начинает складываться с
XII в. Между 1382 и 1387 гг. территория, позднее получившая наименова­
ние Буковина, была включена в состав Молдавского княжества и продолжала
оставаться составной его частью на протяжении ХѴ-ХѴІІ вв. и первых трех
четвертей XVIII в. Однако по австро-турецкой конвенции 1774 г. Буковина
вошла в состав Империи Габсбургов (Австрии), включая также и большую
часть Черновицкого цинута, (в частности, к Австрии отошла вся та часть тер­
ритории этого цинута, которая располагалась в Пруто-Днестровском между­
речье).
Позже других, с XVI в., формировалась зона обитания молдавского насе­
ления в Левобережье Днестра. В тот период левобережные поднестровские
земли находились под управлением польских и турецко-татарских властей.
Окончательно детализированная в конце XVII в. граница между польскими и
турецко-татарскими владениями пролегала здесь по р. Ягорлык, левому при­
59
току Днестра, от ее устья до истока, далее - к истоку реки Кодыма и вдоль
течения последней вплоть до ее впадения в р. Южный Буг.
Первые молдавские села за Днестром возникали спорадически, большая
их часть не упоминается в документах того времени. До конца XVIII в. здесь
отмечаются молдавские поселения: Кетросы, Малаешты, Пискулунг, Бачер-
ница, Рашков, Дубоссары, Цекановка, Роги, Тею, Спея, Ташлык и др. (Серги­
евский, 1959. С. 107-108).
Наличие района компактного проживания седентарного населения в Ле­
вобережье Днестра к югу от реки Ягорлык потребовало от турецко-татар­
ских властей создания отдельной территориально-административной еди­
ницы - так называемой Дубоссарской каймакамии, впервые упоминаемой в
документах под 1702 г. Помимо молдавского населения, здесь обитали также
представители других национальностей.
Еще одной зоной расселения молдавского населения, с 40-х годов XVIII в.,
явились колонии Новой Сербии. В этот период русское правительство при­
ступило к заселению военными поселенцами границы Украины с владениями
Османской империи.
В северной части будущей Херсонской губернии была образована область
военных поселенцев - Новая Сербия. Исключительное право селиться здесь
было предоставлено выходцам из Молдавии, Валахии, Сербии, Македонии
(ПСЗ. Т. XIII, вып. 1, № 10073). Невзирая на то, что по первоначальным пла­
нам заселять Новую Сербию должны были в основном сербы, преобладаю­
щую часть новых поселенцев составили молдаване.
В ХѴІ-ХѴІІІ вв. на территории центральных и южных молдавских цину-
тов Пруто-Днестровского междуречья, остававшейся под юрисдикцией мол­
давского господаря, подавляющую часть составляло молдавское население.
Отмечено также проживание представителей других национальностей, но их
удельный вес был невелик. В северных цинутах, располагавшихся в между­
речье, был значителен также процент украинского населения.
В XV - первой половине XVIII в. происходил относительно замедлен­
ный рост числа сельских поселений в Молдавском княжестве - с 1700 сел в
XV в. до 1900 сел в XVII в. и свыше 2000 сел в середине XVIII в. В пределах
границ княжества наиболее заметны процессы заселения и освоения земель,
происходившие в Днестровско-Прутском междуречье, где плотность населе­
ния была сравнительно более низкой. Из 71 села, возникшего на пустошах
в XVI - начале XVII вв., 41 село было создано в холмистых лесных райо­
нах Пруто-Днестровского междуречья. Как свидетельствует карта поселений
XV в., составленная археологом П.П. Бырней на основе письменных данных
(История Молдавской ССР, 1965. С. 89), наибольшее количество сельских
поселений в княжестве располагалось между рекой Прут и Восточными Кар­
патами. В пределах молдавских цинутов Пруто-Днестровского междуречья,
которые составляли 48% площади княжества, в XV в. находилось только 15%
всего количества сел. К концу XVI в. этот последний показатель возрос до
20%, а к 1774 г. - до 25%.
О динамике численности населения пруто-днестровских цинутов Мол­
давского княжества (без учета, однако, его этнического состава), с XV в. до
середины XVIII в., можно судить, исходя из количества наличествовавших
здесь сельских поселений и среднего числа дворов в каждом поселении, - из
принятого в историографии расчета по пять человек на двор (Дмитриев, 1973.
60
С. 81-83) в рассматриваемую эпоху, - с присовокуплением к нему городского
населения. Исходя из этих данных, наблюдается постепенный рост численно­
сти населения в обозначенном регионе: в XV в. - около 32-33 тыс. человек,
в середине XVI в. - свыше 62 тыс. человек, в XVII в. - до 90 тыс. человек, в
первой половине XVIII в. - около 125 тыс. человек.
Более точные сведения, содержащиеся в документах, отражавших чис­
ленность населения в пруто-днестровских цинутах Молдавского княжества,
появляются к концу XVI в. Это сохранившиеся поуездные записи писцовой
книги 1591 г., включавшие как крестьян, так и служилых людей (DIRA. Ѵеас.
XVI, 1952. Vol. IV. R 4-6) и охватившие, по мнению различных исследовате­
лей, свыше 90% населения княжества. В соответствии с этими данными, в
1591 г. в пределах пруто-днестровских цинутов было учтено: в Орхейском -
3263 двора, Лапушнянском - 2862 двора, Сорокском - 2187 дворов, Хотин -
ском - 2483 двора, в тех частях Ясского и Черновицкого цинутов, которые рас­
полагались в Пруто-Днестровском междуречье - соответственно около 1515
и 658 дворов и, кроме того, в Кигечском (Тигечском) цинуте - еще 2919 дво­
ров; таким образом, всего - около 15 887 дворов. Вместе с неучтенной частью
населения общая его численность могла здесь достигать 87 000 человек.
За XVII в. сведений о численности населения в Молдавском княжестве не
сохранилось. Подобные данные содержат переписи населения, произведен­
ные лишь во второй половине XVIII в. - это переписи населения княжества
1772-1773 и 1774 гг. (МЭФ, 1975. T. VII, ч. 1, 2). Они производились уездны­
ми исправниками княжества по поручению командующего русской армией
фельдмаршала П.А. Румянцева.
Переписи носили фискальный характер, преследуя цель выявления ко­
личества податного населения для того, чтобы понудить его к несению по­
винностей. Жители, зная об этом, старались избежать такого учета - в чем
им помогали с корыстной целью - сами бояре, - и передвигались с места на
место. Кроме того, переписями не учитывались неподатные категории насе­
ления княжества. Вследствие этого было недоучтено значительное количест­
во населения.
По уточненным данным, переписью 1772-1773 гг. в пределах молдавских
цинутов Пруто-Днестровского междуречья было охвачено: в Греченском ци­
нуте - 735 дворов, в Кодрском - 213, в Орхейском - 5033, в Хотинском - 8510,
в Сорокском - 4034. В пруто-днестровских округах двух частично располо­
женных в междуречье цинутах - Ясском и Черновицком - этой переписью
было охвачено соответственно: 2428 дворов и 3561 двор. Итого во всех пере­
численных цинутах - 24 514 дворов, в которых были зарегистрированы оби­
тавшие в них 23 592 главы семей и 922 одиноких человека (вдов и калек). Из
расчета по 5 человек на одну семью, с присовокуплением одиноких жителей,
можно заключить, что в данной переписи содержатся сведения о прожива­
нии, в пределах упомянутых территориально-административных единиц, не
менее 118 882 человек.
Переписью 1774 г., отличавшейся большей полнотой, было учтено в пру­
то-днестровских цинутах Молдавского княжества следующее количество
населения (по уточненным данным): в Греченском цинуте - 927 дворов, в
Орхейском (Орхейско-Лапушнянском) - 5632, в Сорокском - 4765 (исклю­
чая пустые дома), в Хотинском - 6267 и в двух округах Черновицкого ци-
нута, располагавшихся северо-восточнее Прута - 4031 двор, то есть, всего
61
21 622 двора, в которых проживал 20 681 глава семей и 941 одинокий чело­
век - из расчета по 5 человек на семью, с добавлением одиноких жителей,
таким образом, речь идет о числе не менее чем в 104 346 человек, охваченных
переписью в рассматриваемом регионе.
Поскольку значительная часть населения не была в силу упомянутых
причин охвачена переписью, П.Г. Дмитриев исчисляет общее количество на­
селения в пруто-днестровских цинутах Молдавского княжества в этот период
в 144 685 человек (Дмитриев, 1973. С. 88).
Таким образом, с конца XIV в. до начала 70-х годов XVIII в., наблюдается
увеличение численности молдавского населения в пределах Пруто-Днестров­
ского междуречья. Следует заметить, что рост численности населения в тот
же период в Молдавском княжестве в целом исследователи расценивают как
замедленный. Виной тому была - помимо войн, эпидемий, засух - двойная
турецко-татарская эксплуатация внутренних ресурсов княжества, достигшая
в первой половине XVIII в. своего апогея, что негативным образом отража­
лось на экономическом развитии и, вследствие этого, оказывало отрицатель­
ное влияние на рост численности населения.
В Пруто-Днестровском междуречье плотность молдавского населения
в тот же период продолжала оставаться гораздо меньшей, чем в запрутской
Молдавии. Дело в том, что Пруто-Днестровское междуречье находилось под
постоянным давлением, которое оказывали кочевые ногайские орды. Только
на протяжении XVIII в. ногайцы, обычно при поддержке крымских татар,
предприняли не менее семи крупных грабительских акций, опустошая тер­
риторию княжества, из них шесть раз - молдавские цинуты Пруто-Днестров­
ского междуречья.
Ситуация совершенно меняется в период русско-турецких войн 1768-
1774 гг., 1787-1791 гг. и 1806-1812 гг. В течение этого времени (с 1770 г.) рус­
ское командование переводило ногайцев из Буджака и из Днестровско-Днеп­
ровского междуречья на восток. Многие из ногайцев мигрировали в Турцию;
некоторые осели в Добрудже либо в Юго-Восточной Болгарии. Последние
ногайцы покинули Буджак в 1807 г. Турецкие гарнизоны также были удалены
из крепостей Пруто-Днестровского междуречья.
Вследствие этого правящие круги Молдавского княжества начали про­
водить политику более полного освоения земельного фонда Пруто-Днест­
ровского междуречья. В запрутской Молдавии были предприняты шаги по
ограничению прав крестьянского землевладения; в то время как в Пруто-
Днестровском междуречье создавались относительно льготные условия для
хозяйственной деятельности крестьян.
Все это принесло свои плоды. Уже к 1774 г., когда буджакские ногайцы
были вытеснены из северного участка “двухчасовой зоны”, пограничной с
Буджаком, здесь был создан новый, Хотарничанский цинут, население кото­
рого к 1803 г. составило 7650 человек.
Численность населения молдавских цинутов Пруто-Днестровского меж­
дуречья начала стремительно возрастать. В 1803 г. она достигала 206,5% по
сравнению с численностью на 1774 г. (в то же время, в Карпато-Сиретской
зоне - 131,4%, в Пруто-Сиретском междуречье - 150,7%), а плотность засе­
ления, с учетом всей территории цинутов, возросла с 4,0 до 8,3 человека на
1 кв. км (в остальных двух зонах, соответственно, - с 10,5 до 13,9 и с 9,0 до
13,6).
62
 Большей частью территории южного участка “двухчасовой зоны”, в пери­
од русско-турецкой войны 1806-1812 гг., овладели представители молдавско­
го служилого боярства и чиновничества (в основном, до линии рек Ялпужель
и Ялпуг). В дальнейшем эта часть территории также вошла в зону компакт­
ного обитания молдавского населения.
В связи с уходом ногайцев из южной части Пруто-Днестровского меж­
дуречья, здесь высвободились значительные участки земли. Население тут
в 1812 г. было малочисленным - около 12 400 семей (Скальковский, 1838. II.
С. 198), (примерно 62 000 человек); помимо молдаван здесь обитали болгары,
гагаузы, русские раскольники и представители других национальностей.
В 1803 г. в Молдавском княжестве была проведена посемейная перепись
по цинутам и околам (Codrescu, 1886. Р. 258-281). Как и предыдущие перепи­
си, она не охватила всего населения; были указаны не все социальные катего­
рии. В пределах Сорокского, Орхейского, Кодрского, Греченского цинутов и в
пруто-днестровской части Ясского цинута было учтено 36,6 тысяч глав семей
(не менее 183 тысяч человек).
После присоединения к России в 1812 г. Пруто-Днестровского междуре­
чья, получившего официальное наименование Бессарабия, рост численности
населения здесь отличался гораздо большей интенсивностью, нежели в пре­
дыдущие века. Кроме того, самым существенным образом расширяется доку­
ментальная источниковая база, позволяющая судить о динамике численности
населения в Бессарабии. Наконец, поскольку многие источники после 1812 г.
содержат данные, относящиеся к этническому составу населения Бессарабии
и сопредельных с ней губерний, становится возможным, с достаточной сте­
пенью достоверности, делать выводы о динамике численности молдавского
населения, обитавшего в этих краях, а также в пределах Российской империи
в целом.
В 1816-1817 гг., в связи с необходимостью приведения к присяге жите­
лей новоприобретенной области, наместник Бессарабии А.Н. Бахметев пред­
принял единовременную перепись (“люстрацию”) населения (Защук, 1863.
С. 230; ANRM. F. 5. R. 2. D. 495. Р. 1, 2. Fila 1-405; D. 398. Fila 1-528; РГВИА.
Ф. ВУА. Д. 18582. Л. 3-188). В 1820 г. был осуществлен еще ряд переписей в
отдельных уездах (Tomescu, 1931; РГВИА, Ф. ВУА. Д. 18589. Ч. I. Л. 95-106.
Военно-статистическое описание Бессарабской области). С 1818 г. в Бесса­
рабии был организован систематический учет движения населения, основы
которого были утверждены “Уставом образования Бессарабской области”.
Сбором материалов занималась вторая экспедиция областного правительства
(ПСЗ. Т. XXXV, вып. I. № 27357). Производились ежегодные административ­
но-полицейские исчисления.
Начиная с 1835 г., в Бессарабии появляется новая форма учета населе­
ния - “народные ревизии”. Они производились трижды - в 1833-1835 гг., в
1851 и 1854 гг., в 1858 г. Ими занимались чиновники, которые были снабже­
ны подробными инструкциями, ревизскими сказками, табелями, ведомостя­
ми. Все же многие исследователи отмечали неполноту содержащихся во всех
вышеприведенных источниках данных, в силу чего их необходимо уточнять,
привлекая дополнительные статистические сведения. Позднее более не про­
изводилось “народных ревизий”. Исчисление населения до 1874 г. произво­
дилось статистическими комитетами расчетным путем.
63
 Ценным источником для изучения численности населения являются гу­
бернаторские отчеты, а также статистические обзоры. Архивы содержат
обзоры Бессарабской области, начиная с 1825 г., а отчеты губернаторов - с
1828 г.; по Херсонской губернии имеются отчеты за 1827-1831 гг. и затем,
начиная с 1837 г. Различные материалы, содержащие сведения о численности
населения области содержатся в фондах Национального Архива Республики
Молдова (ANRM).
Важным источником для изучения численности населения и различных
аспектов миграционных процессов конца XIX в. являются материалы первой
переписи населения 1897 г., а также статистические разработки, составлен­
ные на ее основе (ПВП. Т. III. 1905; Населенные места.., 1905). Отдельную
категорию источников составляют карты численности, плотности и этниче­
ского состава населения, опубликованные в XIX в. различными исследовате­
лями {Kennen, 1852; Риттих, 1879). Обработка различными исследователями
сведений, содержащихся в приведенных источниках, позволила достаточно
точно отразить эволюцию численности населения в Бессарабии и в соседних
с нею губерниях в целом и молдавского населения - в частности, в период
1812-1900 гг.
В 1812 г. общая численность населения Бессарабии оценивалась в
51 121 семью (примерно 255,6 тыс. человек), в 1813 г. - 278 тыс. человек,
в 1814 г. - 276,7 тыс., в 1815 г. - 368,5 тыс., в 1817 г. - 491,6 тыс. человек
{Зеленчук, 1979. С. 97-100). Основную роль в быстром росте численности
жителей сыграли стихийные переселения крестьян из соседних губерний.
Определенное значение имело также привлечение иностранных колонистов.
Кроме того, весьма высоким оказался и естественный прирост населения, что
было вызвано улучшением социально-экономических условий жизни основ­
ной массы населения.
В дальнейшем численность также заметно росла, но неравномерно: в
1823 г. - 550 тыс. человек, в 1827 г. - 432,6 тыс. человек, в 1835 г. - 705,6 тыс.
человек. Во второй половине XIX в. рост численности был поступательным:
в 1859 г. - 1038,3 тыс. человек, в 1897 г. - 1935,4 тыс. человек (Статистиче­
ские таблицы.., 1863. С. 57; ПВП. 1905. Т. III. С. 70-73).
Документы за XIX в., относящиеся к учету населения в Бессарабии, со­
держат данные об его этническом составе.
В соответствии с ними, численность молдавского населения Бессара­
бии в этом веке изменялась следующим образом: 1835 г. - 411 тыс. человек
(58,2% от общего количества населения), 1859 г. - 570,6 тыс. человек (54,9%),
1897 г. - 920,9 тыс. человек (47,6%). Материалы переписи 1897 г. отразили
сложные этнодемографические процессы в среде населения Бессарабии. Они
характеризовались двумя направлениями: консолидацией молдавского насе­
ления, численность которого непрерывно росла, а также постоянным абсо­
лютным и относительным возрастанием многонациональности.
Процессы взаимовлияния молдавского и украинского населения происхо­
дили на севере Бессарабии. Здесь характерным было возрастание удельного
веса украинцев. Главное направление в этническом развитии Хотинского уез­
да состояло в медленном, но неуклонном продвижении украинского населе­
ния с севера на юг, в ходе которого был ассимилирован ряд молдавских сел.
К концу века этническая граница между молдавским и украинским населе­
нием проходила по линии Новоселица-Липканы-Бричаны-Атаки. В южной
64
 Украинско-молдавская этническая граница в Хотинском уезде. Начало X X в.
1 - молдаване, 2 - украинцы, 3 - смешанное молдавско-украинское население.
По: Куш нер {Кны ш ев), 1951. С. 34

части Хотинского уезда, а также в Сорокском и Бельцком уездах, в качестве

этнического большинства выступало молдавское население. Ряд украинских
поселений был им тут ассимилирован. Тем не менее, при общем возрастании
численности молдавского населения, здесь его удельный вес несколько со­
кратился.
В центральных уездах Бессарабии - Кишиневском и Оргеевском - был
наиболее высокий удельный вес молдавского населения. Увеличение его чис­
ленности тут происходило не только за счет естественного прироста, но и в
результате ассимиляционных процессов, вследствие которых на протяжении
XIX в. мелкие дисперсно расселенные группы инонационального населения
(украинцы, русские, греки, армяне, поляки и др.), жившие в селах этих уез­
дов, поглощались молдавским населением.
Достаточной пестротой на протяжении веков отличался этнический со­
став населения на юге Пруто-Днестровского междуречья. На протяжении
XIX в. полиэтничность Бендерского, Кагульского (Измаильского) и Аккер-
манского уездов Бессарабии только возрастала.
Карта этнического состава сельского населения Бессарабии, опублико­
ванная В.С. Зеленчуком по материалам В.Н. Бутовича, дает представление
о районах компактного проживания представителей основных этнических
групп, населявших в начале XX в. уезды Бессарабии.
В XIX в. значительный прирост численности молдавского населения
имел место в Северной Буковине, находившейся в составе Австро-Венгрии.
4. Молдаване ££
 ѵАтаки

Вад-Рашков

Молдаване
Украинцы
Русские
Болгары
Гагаузы
Немцы
Евреи
Цыгане

Этнический состав сельского населения Бессарабии в 1907 г. (данные В.Я. Бутовича)

По: Зеленчук , 1979. С. 157
Его количество возросло здесь в три раза при некотором уменьшении его
удельного веса. В Черновицком, Вижницком, Стороженецком и Кицманском
округах Северной Буковины в 1890 г. количество молдавского населения со­
ставляло 58,5 тыс. человек (15,7%) (Mitteilungen..., 1907. Р. 14).
В отношении численности молдавского населения Левобережья Днестра
можно отметить следующее. К началу русско-турецкой войны 1768-1774 гг.,
население г. Дубоссары, а также четырнадцати сел Дубоссарской каймакамии
составляло не менее 4800 человек; среди них, помимо молдаван, аттестова­
ны армяне, украинцы и представители других национальностей (Киртоагэ,
Жаркуцкий, 1992. С. 5-66; Iorga, 1958. Р. 261).
В соответствии с условиями Бухарестского мирного договора, заклю­
ченного по окончании русско-турецкой войны 1787-1791 гг., междуречье
Днестра и Днепра вошло в состав Российской империи. В связи с тем, что
ногайские орды покинули этот регион, сюда начинается активный приток
представителей других народов. Динамику численности молдавского насе­
ления этого края (бывшей Очаковской области) на конец XVIII столетия дает
нам В.М. Кабузан (Кабузан, 1974. С. 58-60).
Годы 1792 1793 1795 1799

Всего населения 23743 31267 36769 46760

В том числе молдаван 11653 14993 15285 18291
% отношение молдаван ко всему 49,08 47,95 41,57 39,12
населению

Источники также содержат данные о численности молдавского населения

восточнее Южного Буга во второй половине XVIII в. В поселениях Новой
Сербии в 1754 г. из общего числа 3840 военных поселенцев было 2997 мол­
даван (78%). В образованной после русско-турецкой войны 1768-1774 гг.
Херсонской губернии насчитывалось 5402 молдаванина (14,3%).
После 1812 г., в соседних с Бессарабией губерниях Российской империи
численность молдавского населения повышалась до середины XIX в., а за­
тем (кроме Херсонской губернии) начала уменьшаться. В 1868 г. в уездах
Херсонской губернии располагалось значительное количество молдавских
сел: в Тираспольском уезде - 66, в Елисаветградском - 64, в Ананьевском -
39, в Одесском - 12, в Херсонском - 7, в Александрийском - 4. Численность
молдавского населения здесь изменялась следующим образом: в 1834 г. -
75 тыс. человек (9,5% от всего населения), в 1859 г. - 84 тыс. человек (9,6%),
в 1897 г. - 147,2 тыс. человек (5,3%). К 1897 г. значительное молдавское на­
селение имелось в Тираспольском (около 25%), Ананьевском (около 14%) и
Елисаветградском (около 6%) уездах.
В Подольской и Екатеринославской губерниях происходил процесс погло­
щения национальных меньшинств, преобладающим украинским населением.
Вследствие этого абсолютная численность и удельный вес неассимилиро-
ванного молдавского населения здесь к концу XIX в. уменьшились. Динами­
ка численности молдавского населения тут была следующей: в Подольской
губернии в 1834 г. - 7,4 тыс. человек (1,8%), в 1859 г. - 41,8 тыс. человек
(2,7%), в 1897 г. - 26,7 тыс. человек (0,8%); в Екатеринославской губернии,
 Ареал расселения
молдаван

Расселение молдаван в Херсонской, Подольской, Екатеринославской губерниях.

Середина XIX в.
По: Зеленчук , 1979. С. 166

соответственно, в 1834 г. - 9,8 тыс. человек (1,1%), в 1859 г. - 12 тыс. челове:

(1,1%), в 1897 г. - 9,1 тыс. человек (0,4%).
Для XIX в. можно отметить еще одну зону расселения молдавского на
селения компактными группами - Кавказскую область и прилегавшую
ней Черноморскую губернию. Здесь, к началу XX в., молдавское населе
ние было ассимилировано в еще большей степени, нежели в правобереж
ной Украине. К 1897 г. в Кавказской области насчитывалось 5324 молдава
нина, в Черноморской губернии - 757 (ПВП. 1905. Вып. 65. С. 5; Вып. 7С
С. 34-44).
В целом в пределах Российской империи численность и удельный ве
молдавского населения имели тенденцию к постоянному росту. По мнение
68
В.С. Зеленчука, в 1897 г. в Российской империи проживало 1135,9 тыс. мол­
даван. Их процентное соотношение по отношению ко всему населению Рос­
сийской империи возросло, с 70-х годов XVIII в. по 1897 г., более чем в два
раза - с 0,45% до 0,99% (Зеленчук, 1979. С. 167).

МОЛДАВСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННОСТЬ
Предпосылки образования институтов верховной власти в определенной
форме в пределах установившейся территории с населением сознающей и
выражающей принадлежность к ней - предпосылки Молдавской государ­
ственности - проявляются уже в конце XIII в. К середине следующего сто­
летия процесс укрупнения союзов сельских общин - кнезатов, воеводатов -
охватил всю северную часть Карпатско-Прутских земель. Главы кнезатов,
воеводатов приумножали свои административные, судебные, фискальные и
военные прерогативы. Наделенный такими социальными и властными воз­
можностями, вчерашний жуде (кнез) становился воеводой с административ­
ными, судебными и военными полномочиями.
Молдавско-славянские летописи, созданные в последней четверти XV в.,
относят переход Драгоша со своей дружиной из Марамуреша в Восточное
Прикарпатье к 1359 г., “оттоли начася произволением Божиим Молдавская
Земля” (Летописи..., 1976. С. 24). Этой же версии придерживается и первая
история Молдавии на молдавском языке: “Ье1:орІ5е|и1 Тагіі МоШоѵеі” Гр. Уре-
ке. Некоторые историки, в том числе К.К. Джуреску, Д. Ончул, а также “Мол­
давско-польская летопись” полагают, что переход Драгоша через Карпаты и
основание им Молдовы состоялись в 1352 г. {Бріпеі, 1992. Р. 356, 389-390).
Профессор П. Параска считает, что “воеводство” Молдовы во главе с Драго-
шем, с центром в Бая, в долине реки Молдова, возникло или даже, возможно,
существовало где-то в 1283-1284 гг. (Рагазса, 2005. Р. 57).
Молдавско-славянские летописи рассказывают: “Сий летописец оттоле
начася произволением божием Молдавская Земля. В лето 6867 (1359) при-
иде Драгоше воевода от Угорской Земли, от Марамуреша, за туром на лов
и господствовал 2 лета”. В других молдавско-славянских летописях, как и в
“Молдавско-польской летописи”, народная традиция о приходе Драгоша со
товарищами в Молдову передается более развернуто: “В году 6860, от рожде­
ства 1352... . По воле господа, первый воевода Драгош пришел из Венгерской
Земли, из города и реки Марамуреш, как охотник на охоту за туром, которого
убил на той реке Молдаве и там же вселился со своими спутниками. Ему та
земля понравилась и остался там, и на Земле поселил тех же венгерских мол-
дован, и был господарем два года”.
“Молдавский” фрагмент из “Воскресенской летописи” (“Молдавско-рус­
ская летопись”, 1359-1504) содержит примечательные детали. В земле Мара­
муреша “был человек разумен и мужественен именем Драгош. И приде себе
с дружиною на лов зверине, тура. И поидоша следом за туром через горы вы­
сокие и переидоша высокие планины... И наехаша тура у реки на берегу под
вербою и его убиша... Рассмотрели себе на жительство место и вселися ту...
Возвратишася воспять и поведаша своим всем о красоте земли, и о реках, и о
криницах, дабы вселися ту... Бе место пусто и во край татарских кочевищ...
И поидоша они от Марамуреша со всею дружиною и с женами и с детьми
через горы высокие, леса просекая... и придоша на место де Драгош тура
69
убил, и возлюбиша, и вселишася в ту и выбрали из своей дружины себе мужа
разумна именем Драгоша и назваша его себе господарем и воеводою. И отто­
ле начашася, произволением и божиим, Молдавская Земля. Драгош посадил
первое место на реке на Молдаве, потом насадиша место Бани (Бая)... Учи-
ниша себе печать воеводскую во всю Землю турью голову и господствовал на
воеводстве лета два” (Летописи..., 1976. С. 57-58).
Симион Даскэл, толкователь летописи Гр. Уреке, воспроизводит из “Мол­
давской Летописи” Евстратия Логофэта: “Пишется в Молдавской Летописи, в
предисловии, что после того, как охотники те убили зубра (тура), вернувшись
назад, увидев места отрадные, пошли по полям в сторону и попали в место
где стоит сейчас торг Сучава... Спустились к месту, где сейчас монастырь
Ецкань. Там нашли пасеку и старого деда, пасечника, по рождению рус и
звали Едко. Которого если спросили охотники, что он за человек и из какой
он страны, он сказал, что он рус из Ляшеской Страны (Польши). А также за
места его спросили, что это за места и кто над ними хозяин. Едко сказал: эти
места пустынны и без хозяина (...), и расстилаются вниз до Дуная, а вверх -
до Днестра, и граничат с Ляшеской Страной и места очень благоприятные
для питания. Услышав охотники эти слова, поспешили в Марамуреш и по­
вели своих людей в эту сторону и других призвали, что поселились сначала
в предгорье и расширились по Молдове (реке. - В.С.) вниз. А Едко пасеч­
ник, увидев расселение марамурешан, спешно отправился и пошел к своим, в
Страну Ляшескую и привел много русъ и поселил по реке Сучаве вверх и по
Сирету к Ботошанам...” (Ureche, 1955. Р. 64-65).
“Молдавско-славянские летописи”, “Молдавско-немецкая летопись”,
“Молдавско-польская летопись” - все ХѴ-ХѴІ вв. отмечают, что земля Мол­
довы в первой половине XIV в. была незаселенной. Если предгорные восточ­
нокарпатские области действительно были бы “пустынны” в первой полови­
не XIV в., трудно было бы объяснить смысл венгерской кампании в 1345 г.
в эту область, повторяемые (“почти ежегодно”) экспедиции венгров с це­
лью “восстановления страны нашей молдавской”. Также невозможно было
бы объяснить непрерывные попытки “восстановить епископию Милковии”
срываемые “сильными” тех мест. Кажется, даже “Молдавский Летописец”
(“Летописецул Молдовенеск”) Евстратия Логофэта противоречит себе: верит
словам Ецко: “места пустынные”. А сам Едко где обитал? Трудно вообразить,
чтобы в этих отрадных землях, историческая колыбель свободных даков, до
прихода романизованного населения из Марамуреша никто не жил, кроме
Ецко. “Молдова никогда не была совершенно незаселенной и невозможно по­
верить, чтобы земля как эта, с крепостями и городами на ней, - как пишет
Кантемир, - на краю Валахии, Венгрии, Трансильвании и Польши, чтобы
стояла пустынной столько времени и чтобы ее не захватила какая-нибудь со­
седняя нация, как поступил, наконец, Драгош. Видимо, дако-романский на­
род, проживающий в Молдове, время от времени уходил в горы, часть его
осела в Марамуреше, которые и вышли потом с Драгошем, чтобы вернуться
к своим очагам, после того, как укрепились между собой и объединились со
своими братьями из Марамуреша и из Молдовы одной веры и одного роду; не
покинули совсем земли Дакии, просто рассыпались по надежным местам, не
подвергаемых опасности” (Dräghici, 1857. Р. ПО).
Другой комментатор летописи Гр. Уреке, М. Кэлугэрул пишет, что после
того как поставили себе господаря (Драгоша), “сделали, по образу убитого
70
зверя (зубра) печать Страны Молдавской. И с того начала было господство
как капитанство” (Ureche, 1955. Р. 66).
После него четыре года господствовал Сас (1354-1358 гг.), который, пред­
полагают, был сыном Драгоша. В разных противоречивых работах утвер­
ждается, что в 1359 г. в Молдове господствовал Сас. Надо признать, что пе­
риод “дескэлекэрий” - основания и утверждения Молдавского Государства
(1352-1365 гг.), очень скромно обеспеченный документами, дает повод для
самых неожиданных интерпретаций и предположений. Они были обобщенны
спокойно и многосторонне румынским историком В. Спиней (Spinei, 1982;
1992).
Народные предания, летописные сказания о том, что Драгош это един­
ственный организатор основания Молдовы не согласуются с современными
источниками. Вполне обоснованной является концепция, что военные ком­
пании contra moldavanos (против молдаван), в которых участвовал Драгош,
были начаты венгерским королем Людовиком де Анжу и что Драгош был
лишь инструментом его политики (Spinei, 1992. Р. 360). Драгош был простым
офицером венгерской армии, который оставался и далее верным Людови­
ку. Драгош, как и его потомки Сас и Балк, всего лишь служили интересам
Венгрии и никак не стремились создать независимое государство (Mihâescu-
Gruiu, 1998. P. 8, 159-160).
Хотя Драгош и его сын Сас названы в молдавских анналах как предшест­
венники Богдана, а Драгош считается первым господарем Молдовы, именно
Богдан известен как основатель Молдавского государства - по венгерским до­
кументам 1349 г. и 1365 г. и по хронике Кюкюлло. Возможно, Драгош и был
предводителем воеводства, небольшой территории на северо-западе Пруто-
Карпатских земель, но именно Богдан был основателем Молдавского госу­
дарства на всей тогдашней территории - северная часть Карпато-Днестров-
ских Земель (Опсіиі, 1946. Р. 80, 86). Именно Богдана I Стефан III Великий
считал основателем не только Молдавского Государства, но и основателем
династии правителей-господарей Молдовы, ее престолонаследников. Имен­
но его Стефан III Великий признал своим прадедом, о чем свидетельствует
надпись на надгробном камне: “Милостию Божиею Ио Стефан воевода, гос­
подарь всей Земли Молдавской, сын Богдана воеводы, украсил гроб своему
прадеду, старому Богдану воеводе в лето 6988 (1480), месяце генарие 27”
(Primele istorii..., 2007. P. 50).
Предпосылки зарождения и вхождения в историю самостоятельного по­
литического, национально-территориального и административного образо­
вания по имени Молдова могут быть прослежены по документам архивов
папской курии, константинопольской патриархии, по официальным актам,
хранящимся во Львове, Кракове, Москве, Варшаве. Но самые древние до­
стоверные письменные свидетельства о Jara Molodvei, Земле Молдавской,
Terra Moldaviae содержатся в документах венгерской королевской канцеля­
рии от 20 марта 1360 г. (Terra nostre Moldavanae) и от 2 февраля 1365 г. (Terra
Molduana) (DRH D. I. P. 76, 80; Опсіиі, 1946. P. 306; Spinei, 1992. P. 53).
Венгерская королевская грамота от 20 марта 1360 г. раскрывает некото­
рые принципиальные аспекты догосударственного процесса становления го­
сударства Молдова. Отмечая заслуги Драгоша в “реставрации Земли нашей
Молдавской", Людовик, венгерский король, особо подчеркивает его усердия
71
по “возвращению на путь установленной верности королевской короне" мя­
тежных волохов (olachos rebellantes).
Считая воеводство, образовавшееся к середине XIV в. в регионе бас­
сейнов рек Бистрица, Молдова, Сучава, своей вотчиной, венгерский король
неоднократно предпринимал репрессивные экспедиции против молдаван и
их предводителя, “неверного”, мятежного воеводы Богдана. Биограф короля
мадьяр Людовика де Анжу, хронист Иоан Кюкюлло пишет о частых, почти
ежегодных венгерских походах против соперников и мятежников, чаще всего
против сербов и молдаван (movit exercitum contra aemulos et rebelles et saepius
contra racenses et moldavanos) (Onciul, 1946. P. 306; Spinei, 1992. P. 358).
К концу правления короля Венгрии Карла Роберта (1308-1342 гг.) Богдан
из села Кухя (в Марамуреше) стал воеводом Марамуреша, но вскоре после
вступления на трон в 1342 г., новый венгерский король Людовик де Анжу
начал преследовать волошского предводителя, охарактеризовав его “quondam
woyevoda de Maramorosio, noster infidelis" (бывшим воеводом Марамуреша,
неверный) (Mihalyi, 1900. P. 17). В документе от 15 сентября 1349 г. Богдан
назван “quondam vayvodae nostri infidelis notorii" (бывший наш воевода, оче­
видный неверный) (Там же. С. 26-27). Давления и преследования, которым
подвергся Богдан в Марамуреше в конце концов вынудили его, своих прибли­
женных и подданных переселиться в Восточное Прикарпатье, на земли вое-
водатов Caca и Балка, как утверждают некоторые историки. Хронист И. Кю­
кюлло констатирует: “Bogdan wayvoda olachorum de Maramorosio coadunatis
sibi olachis eiusdem districtus, in terram Moldaviae, coronae Hungariae subiectam,
sed a multo tempore propter vicinitatem Tartarorum, habitatoribus destitutam,
clandestine recessit” (Богдан, воевода волохов из Марамуреша, объединяя во­
лохов своего округа, тайно перешел в Землю Молдавскую, подчиненную вен­
герской короне, но из-за соседства татар давно покинутую жителями) {Поле­
вой, 1919. С. 31).
Утверждение об опустевшей территории Восточного Прикарпатья, как
неоднократно было показано - не соответствует реалиям. Богдан не мог бы,
тем более “вместе со всеми волохами своего округа”, открыто переходить
Карпаты, хотя бы потому, что, узнав об этой операции, король воспрепятство­
вал бы ей; с другой стороны, открытый переход позволил бы Сасу и Балку,
молдавским воеводам, подданным венгерского короля, организовать сопро­
тивление {Spinei, 1992. Р. 366-367).
Переход и утверждение авторитета и верховенства волошского воеводы
из Марамуреша Богдана на севере карпатско-прутских земель был сопряжен
с большими сложностями военного, политического и этнического характе­
ра. Необходимо было преодолеть сопротивления местных воевод, верных
венгерской короне; необходимо было отражать частые венгерские каратель­
ные экспедиции. Как свидетельствует И. Кюкюлло, “Богдан часто был ата­
кован королевским войском” (per exercitum ipsius Regis saepius impugnatus
extitisset) {Spinei, 1992. P. 367). Исход этих частых военных кампаний “contra
Moldavanos'', ‘‘contra Terre Moldavaniae" - против молдаван и против Земли
Молдавской был неблагоприятен для венгерского короля: “Балк, сын Caca...
покидая и оставляя своих дорогих родителей и очень многих родственников
и все свое имущество, пришел из нашей Земли Молдавской в королевство
наше, Венгрию” (DRH D. I. Р. 82).
72
 До борьбы против частых вооруженных попыток венгерской короны вос­
становить свое господство, обитатели Восточного Прикарпатья, романизо­
ванное (волошское) население ничего не совершило общими усилиями. Се­
верный регион Карпатско-Днестровских земель во всей своей совокупности
еще не носил общего, осознанного названия. Только когда волошский вое­
вода Богдан стал призывать на помощь остальные воеводства (княжества)
Восточного Прикарпатья, только тогда они все, один за другим, и то скорее
вследствие взаимного соприкосновения друг с другом и осознания общей
судьбы, стали называться молдаванами, а территорию свою - Молдова, хотя
некоторое время, параллельно с этими, существовали еще названия волохи,
Волохия.
Официальный акт от 2 февраля 1365 г., которым король Венгрии признал
и оплакивал изгнание своего подданного воеводу Балка из восточнокарпат­
ского воеводства (DRH D. I. Р. 80-81), означал, с одной стороны, окончатель­
ную победу молдавского воеводы Богдана; с другой стороны - удостоверял
существование самостоятельного государства Молдова.
Этим документом венгерский король фактически признавал историче­
ские реалии исключительной важности для Молдовы: провал венгерской экс­
пансионистской политики к востоку от Карпат и победа молдаван в борьбе за
свою государственную самостоятельность. Молдавское государство тех лет
официально называлось Jara Moldovei, Terra Moldaviae и Земля Молдавская.
Она объединяла на своей территории (бассейны рек Бистрица, Молдова, Су-
чава, а также бассейн верхнего течения Сирета) население, составляющее
первоначальное ядро молдавского народа (П. Параска). Впоследствии это
этническое ядро сыграет главную роль в объединении в единое целое других
регионов Карпато-Днестровских земель и в консолидации молдавского наро­
да за счет других жителей из других районов страны (Parasca, 1990. Р. 38).
Вся совокупность свидетельств разного рода и разного происхождения
удостоверяют, что с XIV в. в процессе становления Молдавского государства
утвердилась молдавская этническая общность со всеми своими этническими
особенностями: с сознанием своего отличия относительно соседних этносов,
с своеобразными духовными и культурными особенностями, воспринимае­
мая и признанная внешним миром как таковая.
Становление Молдовы, утверждение ее границ не завершилось при Бог­
дане I Основателе (1359-1365 гг.). После Богдана на трон Молдовы приходит
его сын Лацку (1365-1374 гг.). Его господство ничем не отличилось. Может,
лишь попытками создать католическую епископию в Сирете. В его время в
документах папской курии появляется титулатура “Laczko, dux Moldaviensis ”
(Лацко, господарь Молдовы, 1370 г.).
В период правления Петра I Мушата (1374-1391 гг.), основателя молдав­
ской династии Мушатинов, Молдова становится активным субъектом меж­
дународных отношений на юго-востоке Центральной Европы. Со времен его
правления сохранился первый достоверный акт, выпущенный Молдавской
канцелярией (Імая 1384 г.), в котором господарь имеет титул “Petrus Waiwoda
dei gratia dux Terre Moldavie” (Петру воевода, милостью Божией господарь
Земли Молдавской).
Эта первая составленная (или сохранившаяся) в канцелярии Молдовы
грамота основывает традицию молдавской формуляристики, которая оконча­
тельно утвердится во время правления Стефана III Великого (1457-1504 гг.).
73
Документ подчеркивает божественную основу верховной власти: Петр I Му-
шат именует себя не только воеводой - высший военный титул, но и “dux
terre Moldavii dei gratia” - Божией милостью. В средневековье dux “князь,
герцог” означал высшую ступень феодальной власти. Хотя и отмечает, что яв­
ляется верховным правителем Молдавского Государства, Петр I Мушат опи­
рается на веру своих приближенных сановников: Поручно, Бырла и Жула.
Традицию опираться на веру членов господарского/государственного совета,
“бояр наших молдавских великих и малых” будут соблюдать все господари
Молдовы. Уже во второй своей грамоте (от 30 марта 1392 г.) Петр I Мушат
опирается на веру четырнадцати приближенных сановников, на “веру усех
бояр молдавских” (Costâchescu, 1931. Р. 9). Грамота от 1 мая 1384 г. подтвер­
ждает существование в Молдавии торговых путей, таможен и мест склади­
рования товаров “в нашем торге Сирете” (Там же. С. 5). При Петре I Мушате
вводится правило скреплять документы государственной канцелярии госпо-
дарской печатью. Первая сохранившаяся печать Молдовы подвешена к вас­
сальной грамоте Петра I польскому королю Владиславу от 6 мая 1387 г. На
ней изображена голова зубра анфас с пятиконечной звездой между рогами,
справа розетка, слева серп луны. Этот же герб с латинской легендой “Petri
woiwodi Moldaviensis” изображен на первых молдавских монетах, отчеканен­
ных в эти годы. Выпуск собственной монеты, появление молдавской денеж­
но-монетной системы - важный переломный момент не только в экономиче­
ской, но и в политической истории страны. Это бесспорное свидетельство
достижения, определенного уровня социально-экономического и политиче­
ского развития, признак укрепления государственного суверенитета (Поле­
вой, 1990. С. 22, 23).
В 1387 г. Петру I признает во Львове сюзеренитет польского короля Вла­
дислава II Ягелло. Таким образом Молдова включается в систему польско-ли­
товских альянсов, договоров, отношений. Это предопределило на века внеш­
нюю ориентацию Молдовы, умеряя экспансионистские притязания венгров,
подчеркивая особый путь страны в истории. Историческая область вокруг
крепостей Хотин, Цецина (возле Черновиц) и Хмелев, названная “Шипиниц-
кой землей” (входившая ранее в Галицко-Волынское государство) входит в
состав Молдовы.
В 1390 г. османы во второй раз атакуют Валахию, подвергая ее жестоко­
му грабежу (первое нашествие османов на Валахию произошло в 1369 г.).
В 1386 г. Василий, сын князя Д. Донского, находит прибежище в Молдове.
“Того же году (1386) княз Василей, великого князя сын Дмитриев прибеже из
Орды в Подольскую землю в великие волохы к Петру Воеводе”, - пишется
в русской летописи. Приезд делегации от Д. Донского, чтобы вернуть сына
домой, отмечает первый официальный молдавско-русский контакт.
Во время правления Петру I энергично развивается экономика страны.
Появляются в документах города Яссы, Роман, Сирет, Бая, Тыргул Нямц,
Хырлэу, Хотин; строятся (укрепляются) крепости Нямц, Сучава, которая
становится столицей Молдовы (1385 г.). Совершенствуется государственная
канцелярия, утверждаются первые высоко статусные должности пыркэлаба
(имел административные, судебные и воинские прерогативы; пыркэлаб Су-
чавы был и командующим армией). Документируется ворник - должностное
лицо с публичными, судебными и военными (во время войн) обязанностями.
74
 В грамоте Петру I Мушата от 1392 г. впервые отмечается северо-западная
часть Молдовы - Буковины: “по краям Буковины гор... до Великой Буковины”
(DRH А, I. Р. 3). Таким образом, выделяется наличие многих доказательств,
что уже в девятом десятилетии XIV в. в границах Молдавского государства
входило все Карпатско-Днестровское пространство.
После Петру I Мушата на престол Молдовы восходит Роман ( 1392—
1394 гг.). В этот период определяются и утверждаются пределы исторической
Молдовы. “Молдова, - пишет Манолаке Дрэгич, - простиралась в ширине, до
времен Кантемира, с южной стороны у Галаца к Дунаю до северной стороны,
у Думбравы Буковины по Днестру... На юге от Галаца идет (граница) до Ду­
ная, до устья, где уходит в Черное море, у Килии. К востоку граница следует
берегом Черного моря, потом поворачивает на север по Днестру. На северо-
востоке Днестр отделяет Молдову от татар и ляхов. Издавна Днестровское
побережье у Хотина было под господством Молдовы и оттуда граница этой
части прямо по Пруту и по Черемушу к рекам, где вместе замыкали север­
ную границу Молдовы: Днестр, Колачин и Черемуш... К западу опять много
расширилась Молдова. Все горы, которыми закрывалась Молдова, все горы,
которые разделяли эти две страны - Молдова и Ардяла - были молдавскими,
приказывая жителям из тез краев, что живут в долинах рек, впадающих в
Молдову (реку), признать господство Молдовы... . А потом провели прямую
линию от источника Черемуша и через источник Сучавы и Тротуша, вдоль
Восточных Карпат до Милкова, поставили границу между странами...”.
Чем больше Молдавское Государство укрепляло свои позиции и утвер­
ждалось в геополитическом обороте юго-востока Европы, тем больше оно
привлекало интерес соседей. Это заставляло молдавских господарей искать
внешнеполитическую опору. Господарь Молдовы Стефан I (1394-1399) при­
знает (1395) сюзеренитет Польши. Вассальная грамота, в которой Штефан I
обещал “служити и помогати со всем поспольством Земли Молдавской”, вру­
ченная польскому королю 6 января 1395 г., толкнула венгров предпринять
кампанию ‘‘contra Moldavanos ” - первая в условиях признанной независимо­
сти Молдавского самостоятельного государства.
Длительное, прочно установленное правление открыло Молдове воз­
можности для экономического развития. Между известными ремесленными
и торговыми центрами Килия (у устья Дуная) и Четатя Албэ (Белгород) у
Днестровского лимана и Сучавой, Тротуш, Бая, Хотин, Чернэуць (на севере)
пролегли торговые направления - “молдавские пути”, которые объединялись
у торговых шляхов в сторону Львова, Кракова, Каменицы, к Брашову, Сибиу,
Бистрице (Трансильвания). Их максимальной эксплуатации с большой выго­
дой для Молдовы способствовал сам Александр Добрый, который в 1408 г.
дает первый в истории Молдовы привилей (привилегию) львовским торгов­
цам, в котором упоминаются таможни в Яссах, Тротуше, Тигине, Бакэу, Чер­
новцах и др., столица государства наделяется правом складировать импорти­
руемое сукно и все экспортируемые товары.
Утверждению формирующейся государственной власти, укреплению
внешнеполитических позиций страны способствовали расширение земель­
ных владений за счет присоединения новых территорий на востоке и на юге,
распространение на новые земли суверенитета: права собственности государ­
ства, господаря, крупных феодалов. В условиях значительного расширения с
начала XV в. территории Молдавского Государства к востоку - до Днестра и
75
к югу - до Черного моря Александру Доброму необходимо было заселить эти
земли для хозяйственного освоения и главное - для установления своего су­
веренитета над Пруто-Днестровским междуречьем {Дмитриев, 1973. С. 94-
95; Полевой, 1979. С. 35, 38).
Упрочению положения страны в европейском контексте, ее внутренней
стабильности способствовали вассальные акты, подписанные Александром
Добрым с отдельными соседними странами с целью исключить или хотя бы
умерить территориальные притязания других. В 1402 г. господарь подтвер­
ждает сюзеренитет Польши над Молдовой. Следует отметить, что вассаль­
ный статус Молдовы был скорее декоративным: он ничем не ущемлял суве­
ренитет государства и господаря, Молдова не платила дань сюзерену, не была
ограничена вести самостоятельную внешнюю политику. Господарь Молдо­
вы вместе с другими европейскими суверенами - Польши, Литвы и Венгрии
участвовал в “Конгрессе в Луцке” (1429 г.), который преследовал цель ула­
живать отношения между этими тремя государствами и заключить антиотто­
манскую коалицию.
Определенные международные события существенно повлияли на ис­
торию Молдовы и судьбы молдаван. Екуменический Собор во Флоренции,
собравший представителей Православной и Католической церквей, принял
решение объединить христианский мир: Флорентийская Уния 1439 г. Участ­
вовала в Соборе и молдавская делегация во главе с митрополитом Дамианом.
Унии не суждено было сбыться, так как ее отвергли большинство православ­
ных стран, в том числе Греция, Молдова, Россия.
В начале апреля 1457 г. Стефан, сын Богдана II, убитого (1451 г.) Петром
Ароном у села Реусень, входит в Молдову по долине Сирета с целью изгнать
узурпатора. 12 апреля Стефан побеждает П. Арона в битве у Должешть. Два
дня спустя Стефан вновь побивает П. Арона в битве у Орбик (возле Нямц):
“възможе Стефан воевода Божиею милостью и преят скиптр молдавский...
Събрася с светлейшим митрополитом кир Феоктистом въсе земле (весь на­
род. - В. С.) и помаза его на господство... и преят скиптри Молдавской Земли”
(Ргішеіе івішіі.., 2007. Р. 68, 97). Следовательно, по летописям и народным
преданиям, весь молдавский народ приветствовал приход на престол Молдо­
вы сына Богдана II, который с благословения митрополита Молдавской пра­
вославной церкви войдет в историю как Стефан III Великий.
В длительном своем правлении (1457-1504 гг.) Стефан III проявил себя,
прежде всего, как последовательный проводник идеи усиления централизо­
ванной власти. Его власть олицетворяли институт господарства, сам Госпо­
дарь. Господарский совет, составленный из крупных бояр и высоких цер­
ковных иерархов, считал своей задачей наблюдать, в какой мере избранный
ими господарь проводит их интересы. Новый господарь постепенно изме­
нил функции господарского совета, ограничивая его как бы законодательные
функции (господарь должен был выполнять решения совета), превращая его
в консультативный орган. Исполнительные функции (по выполнению пору­
чений и воли господаря) постепенно передавались служителям двора, назна­
ченных господарем.
Исподволь господарь достиг своей главной цели: централизация власти
государства в свои руки, присвоив себе фактически неограниченные пре­
рогативы. А сановники двора стали исполнителями поручений и решений
господаря. Подтверждая, таким образом, его собственный кодекс суверена,
76
сформулированный (1485 г.) решительно и подчеркнуто: “Мы есмо Госпо­
дарь Земли Молдавской” (Bogdan, 1913. II. Р. 371).
Господарь нетрадиционно использовал имеющиеся рычаги. Покупая,
реквизируя поместья (села) бояр он существенно увеличил господарские
владения, а значит, и возможности влияния, стимулирования, вознагражде­
ния. Стефан III увеличивал господарский домен не для того, чтобы лично
обогатиться. Он даровал поместья представителям мелкого боярства и даже
крестьянам за “верную службу”, за воинские доблести. Из них же он выбирал
своих служителей. Таким путем Стефан III в первые годы своего правления
обновил центральный аппарат государства, привлекая верных людей из сред­
них слоев населения.
Среди сановников двора он выделял пыркэлабов. Выбирая их из самых
близких и самых надежных своих людей, Стефан III наделил пыркэлабов во­
инскими обязанностями, подчинив им не только крепости, но и прилегающие
к ним зоны, с заданием не только защитить, но и обеспечить всем необходи­
мым. Пыркэлабы во времена Стефана III были, как мы бы сказали сегодня,
военными губернаторами с административными функциями.
Ограничение прерогатив крупного боярства, рост авторитета и влияния
сановников двора, концентрация власти в руках господаря не проходили в
идиллических условиях. Стефан III был хорошо информирован о том, что
убийца его отца Петру Арон находится в Польше, собирая войско, провоци­
руя поляков напасть на Молдову. Господарь знал, что среди крупных бояр из
его окружения были сторонники Петру Арона, недовольные новыми рефор­
мами.
Любые попытки, откуда бы они не исходили, претендовать на молдав­
ский престол Стефан пресекал с жестокостью. В 1485 г. Стефан III Великий
разбивает у Катлабуги (в Буджаке) напавшую на Молдову турецкую армию,
которая, поддерживаемая валашскими войсками, опекала нового претендента
Хроноду. Годом позже (1486 г.) турецкое войско, объединенное с валашской
армией, вновь нападает на Молдову с целью изгнать Стефана III и поставить
на его место того же Хроноду.
С особой жестокостью наказывал господарь тех, кто пытался подрывать
его власть, устои страны. 16 января 1471 г. по его приказу были обезглавлены
крупные бояре: Исая ворник, Негрилэ чашник и Алекса стольник, которые
имели злой умысел против господаря и против государства (Primele istorii..,
2007. Р. 70). Недовольство господарем многих бояр, малых и великих, вы­
явилось еще в 1467 г.: одни предали на поле брани {Битва у Бая), другие -
выступив открыто против господаря на юго-западе страны. После победы у
Бая, Стефан казнил за предательство или за неадекватное выполнение бое­
вого задания двадцать крупных бояр, которые были обезглавлены, и сорок
малых бояр, которых посадили на кол (трашъ ын цяпэ. -В .С .)”. (Ш. Папако-
стя). Даже к концу своей жизни господарь не позволял боярам ревизовать его
решения. В начале июня 1504 г. Стефан III Великий назначает наследником
своего младшего сына Богдана. Некоторые бояре воспротивились этому ре­
шению. По приказу господаря они были обезглавлены.
Структурой института господарства, ее иерархическим порядком, систе­
мой администрирования и ее функционированием Молдова выгодно отлича­
лась от других соседних восточных и юго-западных стран, самостоятельно
определяя и сотворяя свою судьбу, свою собственную историю. Это очевид­
77
ное качественное отличие было отмечено Н. Йорга: «Во всех отношениях
Молдова была сильнее, чем старая и упавшая “Цара Ромыняскэ” (Валахия),
по отношению к которой, она, Молдова постоянно возвышалась на первый
план, непрерывной борьбой в свою пользу и в пользу всего племени. Если
сравним двор Владислава Дана (господарь Валахии, 1456-1462 гг.) с двором
молдаванина Стефана, пусть даже в первые годы его господства, сразу же
видно верховенство Молдовы. Мунтянских (валашских) бояр немного, мно­
гие не имеют даже званий, почти все записаны своими крещенными име­
нами и следуют один за другим без какой-либо нормы... Зато если возьмем
грамоту Стефана увидим, появившись в ней многочисленные гордые бояре,
чья родословная может быть очень хорошо прослежена в предыдущих актах
относительно внутренних и внешних обстоятельств, многим дается и фами­
лия. Естественно, иерархический порядок еще мало развит (...), но сразу по­
сле господаря следуют кастеляны (прямые родственники господаря), потом
военные сановники, пыркэлабы Хотина, Четатя Албэ, Нямц, Романа и Орхея
(Векь), потом служители двора, во главе всех ворник, потом спатаръ, висти-
ерник (казначей), постельник, чашник, стольник, комис и лишь после это­
го появляются вместе, в безымянной совокупности “все бояре наши молдав­
ские, великие и малые...”. Порядок дворян (куртян) всегда остается тот же,
порядок пыркэлабов незначительно меняется и по сравнению с дарственной
грамотой Стефана от 1463 г. выходит, что должность и звание лишь отчасти
соответствуют с теми, внедренными во время Александра (Доброго), потому
что после этой эпохи делаются еще дополнения, а заслуга по их введению
принадлежит Стефану. Он ликвидировал некоторые старые боярские звания,
например плоскара и в последние годы предпочитал, определив его место
даже впереди спатара, бывшего пыркэлаба, нынешнего портара Сучавы, ко­
торого позже, по польской моде, назвали хатманом {Стати, 2002. С. 68).
Стефан III заботился и о реорганизации армии. К началу его правления
войско страны формировалось из чете (пылкуръ) - отрядов крупных бояр,
чьи интересы не всегда совпадали с интересами страны. Поэтому господарь
дарениями, вознаграждениями продвигал мелких бояр, горожан, служилых
и даже свободных крестьян - представителей самых широких слоев населе­
ния. Первую категорию воинов составляли куртяне (придворные) и дворовые
(служители); вторую категорию - горожане, крестьяне и торговцы. Послед­
няя категория - это отряды крупных бояр, которые содержали, экипировали
воинов за свой счет, имеющих задание охранять боярские владения и лишь в
случае войны становились под знамя господаря.
Летописцы, которые рассказали, что Молдова якобы имела “вооружен­
ную силу до 100 000 человек”, были под впечатлением блестящих побед мол­
давских воинов под командованием Стефана III Великого. Они полагали, что
молдавская армия не могла добиться столь ярких и безоговорочных побед,
если бы она была меньше по количеству. Но именно так было. Молдова нико­
гда не собирала - да и не могла собрать - такое огромное количество войск.
Самое маленькое подразделение - стяг (около 10 воинов) имело во главе сте-
гара. Несколько таких подразделений формировали большой стяг под коман­
дой суташа (сотника). Дворовые формировали подразделения всадников (кэ-
лэрашъ) и дэрэбань, педестрашь (пехота). Несколько стягов формировали
пылк под командой вэтафа (капитана) де цинут. Верховным главнокоман­
дующим молдавской армией был господарь. Несмотря на это, отряды круп­
78
ных бояр, лучше экипированные и вооруженные, могли подчиниться в любой
момент лишь их хозяину; могли не ответить на призыв господаря участвовать
в походах; могли отступать без разрешения в разгар битвы (как поступил Го-
лия, предав Иона водэ Лютого в 1574 г.). Поэтому верховный главнокоман­
дующий, господарь всю свою надежду возлагал на воинов - дворовых, горо­
жан, крестьян, мелких бояр, торговцев, вооруженных луками со стрелами,
копьями и даже топорами, булавами (гъоаже), косами... Самых храбрых из
них Стефан приближал, даровал, продвигал. Лишь опираясь на преданность
самых разных и широких социальных слоев, смог Стефан III добиться столь
громких побед, которые прославили молдавское войско. В годы его правле­
ния Молдова могла собрать в военное время не более 40 000 воинов. С XV в.
господари Молдовы имели в своих войсках и наемников (сейменъ), тогда же
в молдавской армии появились пушки {путчъ).
И в плане организации стратегической оборонительной системы Молдо­
ва в корне отличалась от соседних западных и восточных стран. Границы
Молдовы на стратегических направлениях охранялись фортификационными
сооружениями - крепостями. Осознавая важность подобных укрепленных
центров, Стефан III Великий построил Новую Килию, на берегу Дуная, на­
против старой крепости - форпост защиты против турок и валахов. Пере­
строил, укрепил крепости Сучава, Орхей, Четатя Албэ. Вернул Молдове кре­
пости Килия (Веке), Хотин.
Французский историк Фердинанд Ло подчеркивал в наше время, имея в
виду заслуги молдаван по защите “врат христианства”: «Что особенно важно
для Европы - это сопротивление греков, сербов, венгров, молдаван и русских
впоследствии против турков с XIII до XVI вв. Благодаря жертвам “балканцев”
и восточных славян, западная цивилизация смогла продолжаться в Западной
Европе и об этом не очень-то задумываются немцы, итальянцы, французы»
{Lot, 1932. Р. 530).
Анализируя процессы государствообразования в первые столетия второ­
го тысячелетия, русский историк Н. Карамзин писал: “В сие время (XIV в.)
явилась новая знаменитая держава... Мы говорим о начале Молдавского Кня­
жества, управляемого воеводами, коих имена едва ли нам известны до самого
Стефана III Великого, дерзнувшего обнажить меч на ужасного Магомета II
и, славными победами, одержанными им над многочисленными турецкими
воинствами, вписавшего имя свое в Историю редких Героев: мужественный в
опасностях, твердый в бедствиях, скромный в счастии, приписывая его толь­
ко Богу, покровителю добродетели, он был удивлением государей и народов,
с малыми средствами творя великое” {Карамзин, 1842. T. VI. С. 109).

ПРАВОСЛАВИЕ В ИСТОРИИ МОЛДАВИИ

Со становлением Молдавского государства (1359 г.) его господари рас­
пространили свою власть и авторитет, статус независимости страны и на цер­
ковные структуры.
На территории Молдавии уже в первой половине XIII в. “жили волохи,
которые считали себя христианами..., имевшие епископов, которые пропове­
дуют греческую (православную) веру... И другие верующие, что проживают
среди них, переходит в их веру, уподобляясь этим валахам в один народ” ...
(DRH D. I. Р. 21). Таким образом, уже в догосударственный период, на его
79
территории активно действовали православные церковные структуры и их
иерархи, способствующие консолидации молдавской общности. Очевидно,
что первые воеводы, господари не могли не учитывать возможностей такой
мощной силы как христианская вера и институт его проведения - Православ­
ная Церковь.
Вошедшее в историю с 1359 г. государство с именем Молдавия, ее поли­
тические институты и сам господарь нуждались в мощной духовной объеди­
нительной силе, которая находилась в руках служителей церкви. Утвержде­
ние самостоятельности страны выдвигало, как самую неотложную, задачу
основания церковно-иерархической структуры. Славяно-молдавские летопи­
си и сохранившиеся грамоты молдавской канцелярии ХІѴ-ХѴ вв. свидетель­
ствуют об оживленной церковной жизни: о деятельности епископов в догосу­
дарственный период, о том, что воевода Драгош построил деревянные церкви
в Воловэце, а Богдан I Основатель построил церковь в Рэдэуць, которая стала
некрополем первых молдавских господарей.
В ХІѴ-ХѴ вв. в Молдавии действовали многие церкви и монастыри, атте­
стованные в документах, в том числе монастыри в Вэрзэрешть, в Кэприянах.
Грамоты молдавской канцелярии той эпохи увязывают завершение организа­
ции Молдавской православной церкви с именами господарей Петру I Мушата
(1374-1391), Александра Доброго (1400-1432).
Еще в 1892 г. А. Стадницкий отмечал, что появление высшей иерархиче­
ской структуры в Молдавии трактуется по-разному (,Stadnifkii, 2004. Р. 36).
В наше время кишиневский историк П. Параска также отмечает, что еще “не
достигнуто какой-либо приемлемой аргументированной реконструкции про­
цесса, который завершился основанием верховной иерархической Молдав­
ской Церкви” (Parasca, 2002. Р. 3, 7). Мы будем придерживаться принятой, в
общем, интерпретации хода событий, которые привели к основанию Митро­
полии Молдавской православной церкви.
Петру I Мушат был одним из выдающихся господарей Молдавии: он пер­
вый объединил и укрепил границы Молдавского Государства: от Северных
Карпат до Черного моря; он усовершенствовал структуру государственного
управления; чеканил первую молдавскую монету; от него сохранилась первая
грамота, подписанная молдавским господарем; он же первый в своей титула-
туре уточняет, что является правителем “Dei gracia” (милостью Божией); он
построил церковь святой Троицы в Сирете; при нем Сучава стала столицей
средневековой Молдовы. Естественно, что этот энергичный и прозорливый
господарь молодой, быстро развивающейся страны не мог почти два десяти­
летия править без поддержки и советов высокого иерарха, который руково­
дил бы Церковью и исполнял бы епископские обязанности. Главным образом
потому, что, как было указано, в силу господствующей концепции провиден­
циализма, все церковные деяния, таинства тесно переплетены с мирскими,
и сам господарь правил лишь “милостью Божией”. “Любая государственная
организация предполагает и церковную организацию, любая верховная поли­
тическая иерархия дублируется верховной церковной иерархией” (Parasca,
2002). Правители Молдавии знали, что именно так поставлено государствен­
но-церковное взаимодействие в Болгарии и Сербии.
Самодержавный господарь и тонкий политик Петру I Мушат не мог не
заняться организацией высшей канонической структуры Молдавской Право­
славной Церкви, учитывая опыт и состояние церквей Болгарии, Сербии или
80
Валахии, которые оказались под властью Константинопольского патриарха­
та, точнее - под владычеством греческих церковников. Именно поэтому гос­
подари Молдавии не обратились туда за согласием на утверждение действую­
щего к тому времени в Молдавском государстве иерарха. Суммируя разные
мнения относительно учреждения митрополии Молдавской, историки церкви
пришли, в общем, к выводу, что высшая структура Молдавской православной
церкви - митрополия - действовала уже после 1381 г.: в 1386 г. (во время
правления Петру I Мушата, 1374-1391) она уже отмечена в церковных скри­
жалях вместе с Видинской Митрополией {Laurent, 1947. Р. 163).
С 1373 по 1400 гг. Константинопольский патриарх увещеваниями, угро­
зами и даже отлучением неоднократно попытался навязать Молдавии свое­
го ставленника, поставить молдавскую церковь под господством греческих
иерархов. Поскольку предстоятеля Молдавской православной церкви Иосифа
по просьбе молдавского господаря Петру I Мушата хиротонисировал Галич-
ский митрополит, и пользовался высочайшим уважением у своей пасты, мол­
давский клир и господари не обращали никакого внимания на угрозы патри­
арха Антония {Арсений, 1904. С. 19-22).
Эта дата - 1373 год - знаменующая начало деятельности высшей органи­
зационной церковной структуры Молдавии, как и канонический характер его
первого митрополита Иосифа, была признана Константинополем в 1401 г.,
когда в своем послании к господарю Молдовы Александру Доброму, патри­
арх Матфей дал полномочия “истинным епископам и законным митрополи­
там Молдовы”.
Таким образом, Константинопольский патриарх согласился с установле­
нием в Молдавии особой традиции - избрание своими иерархами, с одобре­
ния господаря, своего митрополита, а Молдавская митрополия добровольно
вошла в юрисдикцию Константинопольского Престола на правах автономии.
Как в 1373-1401 гг., так и после этого “Молдавская православная церковь
была совершенно независимой: молдавские иерархи выбирались своим же
духовенством, утверждались в должности своим господарем и его советом,
где митрополит был главным советником. Вообще, зависимость Молдавской
Церкви от Патриархата была только номинальной. Нередко бывало, что о по­
священии новых своих епископов митрополиты Молдовы лишь уведомляли
патриарха” {Стати, 2003. С. 3).
Об иллюзорной зависимости Молдавской Церкви от Константинополя
свидетельствует и видный государственный деятель Молдовы Дмитрий Кан­
темир, бывший в 1693 и в 1710-1711 гг. господарем Молдовы: “Митропо­
лит Молдавский имеет в Восточной Церкви особливую перед всеми другими
честь. Он, хотя не носит титула Патриарха, именуясь митрополитом Молдо­
вы и архиепископом Сучавы, не подчиняется ни одному Патриарху. Несмотря
на то, что благословление приемлет от Константинопольского Патриарха, не
может он ни быть им избранным, и не обязан как другие митрополиты, ожи­
дать псифона (утверждения) от Великой Церкви; он имеет такую же великую
власть в своей митрополии, как и Патриарх в своей”.
Первый глава Кишиневской епархии Русской православной церкви мит­
рополит Гавриил (Банулеску Бодони) в 1813 г. открыл в Кишиневе Духовную
семинарию, единственное тогда учебное заведение в крае. При ней, по хода­
тайству Владыки, в 1816 г. был учрежден “благородный пансион”, дававший
81
светское образование. В 1814 г. попечением митрополита Гавриила была от­
крыта бессарабская типография.
Подвижническими трудами по переходу на молдавский язык богослужеб­
ной литературы и учебников прославился Кишиневский архиепископ Димит­
рий (Д. Сулима, 1821-1844). В молдавских городах им были учреждены мно­
гие школы с бесплатным обучением. В 1836 г. закончилось строительство
Рождественского кафедрального собора в Кишиневе, до сих пор являющего­
ся духовным центром столицы.
Много усилий и личных финансовых средств в развитие просвещения в
Молдавии внесли кишиневские архиепископы Иринарх (Попов) и Антоний
(Шокотов), возглавлявшие епархию в 1844-1871 гг. Их попечением активно
издавались богослужебные книги на молдавском языке и создавались новые
приходские школы, было открыто женское епархиальное училище.
В последующие годы иерархи, находившиеся на Кишиневской кафедре,
также ревностно занимались просветительской деятельностью и заботились
о развитии православия в Молдавии. К началу 1918 г. Молдавская епархия
включала 1084 церковных прихода, 27 монастырей, 7 скитов, а также три ду­
ховные семинарии. Церковь издавала на молдавском языке журнал “Луминэ-
торул” и русско-молдавские “Кишиневские епархиальные ведомости”. Бого­
служение традиционно велось на молдавском и церковнославянском языках.
После Бухарестского мира (1812) вся Пруто-Днестровская Молдова, в том
числе территории, подчиненные Проилавской митрополии, а также входящие
в состав Хушской епископии, “перешли во владычество России и вошли в
состав новой епархии, учрежденной здесь, а именно Кишиневской и Хотин-
ской”. Уже в начале войны, в обращении к императору России Александру I,
митрополит Молдовы (Яссы) Вениамин (Костаки) и 20 самых авторитетных
бояр и епископов просили: “Истреби несносное турецкое правление, дыша­
щее угнетением бедному сему народу - молдаванам. Присоедини правление
земли сей с Богохранимою державою Твоею... Да будет одно стадо и один
пастырь... Сие есть от всей души общее народа сего моление”.
В ходе русско-турецкой войны (1806-1812 гг.) Молдова и Валахия были
подчинены Русской Православной Церкви: 27 марта 1808 г. Святой Синод
назначил Гавриила “экзархом в Молдавии, Валахии и Бессарабии и митропо­
литом Молдавским (с местопребыванием в Яссах)”, где исполнял эту миссию
до 1812г.
Присоединенная к России территория много веков подряд не составляла
одно целое. Она была расчленена на несколько зон, оккупированных в разное
время разными захватчиками. И в церковно-административном отношении,
как было показано, Восточная Молдова была раздроблена, две ее значитель­
ные части подчинялись иноземным митрополиям: Сербско-Карловицкой и
Проилавской. “Таким образом, Пруто-Днестровская Молдова до присоедине­
ния к России не представляла собой чего-либо целого ни в гражданском, ни в
церковном отношении” (епископ Арсений). Заслуга устроения здесь епархии
всецело принадлежит митрополиту Гавриилу, которому было поручено госу­
дарем императором и Святым Синодом составить план для новой заднест-
ровской епархии. Митрополит Гавриил выполнил возложенное на него дело
с успехом, составив его план... В составлении этого плана или проекта новой
епархии видна сила организаторского таланта Гавриила, положившего проч­
ные основы церковного управления Пруто-Днестровской Молдовы. Святой
82
Синод “по подробном рассмотрении определил” оставить “во всей силе”, со­
держащиеся в докладе митрополита Гавриила положения об учреждении в
Пруто-Днестровской Молдове епархии с титулом митрополии и экзархии и
с предоставлением ему лично той степени, которую он имел, управляя Киев­
ской епархией, с наименованием экзархата Святого Синода, митрополита Ки­
шиневского и Хотинского. Доклад Святого Синода утвержден был государем
императором 21 августа 1813 г. С этих пор и нужно считать начало существо­
вания Молдавской епархии с титулом митрополии и экзархии, исторической,
законной, естественной наследницей которой является Митрополия Киши­
невская и всея Молдовы, пасомой его Высокопреосвященством митрополи­
том Владимиром (Кантаряном).
Синод Русской Православной Церкви объединил все приходы, захвачен­
ные части молдавской духовной территории к востоку от Прута, воссоздав и
укрепив православную церковь всея Молдовы; организационно восстановил,
усовершенствовал и утвердил иерархические структуры Молдавской Право­
славной церкви, создавая митрополию Кишиневскую и Хотинскую.
В результате переговоров 1946 и 1947 гг. между представителями Русской
православной церкви и Румынской православной церкви была достигнута
договоренность по всем вопросам межцерковных отношений. Но в 1992 г.
Румынская патриархия дезавуировала эти соглашения.
 ГЛАВА 3

М ОЛДАВСКИЙ Я ЗЫ К

ПРОИСХОЖ ДЕНИЕ И СТРО ЕН ИЕ МОЛДАВСКОГО ЯЗЫ КА

восточную группу романских идиомов входит и moldava lingua, lingua

В moldavorum, vocabula moldavorum (Cantemir, 1973. P. 362-365); limb a

moldoveneascä (moldava), limba moldovenilor, cuvintele moldovenilor;
молдавский язык, язык молдаван, слова молдаван.
Limba moldoveneascä/молдавский язык входит в состав романских язы­
ков, разделяющиеся на две группы. Западнороманские - португальский,
испанский, каталонский (на востоке Испании), провансальский (на юге
Франции), французский (во Франции, частично в Бельгии, Швейцарии, Люк­
сембурге), итальянский, ретороманский/ладинский (в Швейцарии), сардин­
ский (на острове Сардиния). Восточнороманские - молдавский, валашский,
ныне румынский, влашский (в Болгарии и Войводине), далматский (исчез­
нувший). Состав группы восточнороманских языков - общеизвестный науч­
ный факт, зафиксированный в “Универсальной Десятичной Классификации”
(УДК, 1986), где под индексом 805.92 отмечено - молдавский. Модернизи­
рованная УДК (Publication № UDC - Р024 autorized by the Consortium under
Licence number UDC 9704. Bucure?ti, 1998) также утверждает под индексом
135.1 (478) - moldoveneascä.
На рубеже I и II тыс. географическое положение, воздействия извне, разных
направлений и разного происхождения предопределили особые условия разви­
тия северодунайского романского мира. Эти обстоятельства, с одной стороны,
отдаляли южнодунайский романский тип речи от северодунайского. С другой
стороны, те же причины географического, этнодемографического плана, пред­
определили появление заметных особенностей романизованного типа речи к
югу от Карпат, на внутрикарпатском плато и особенно к востоку от Карпат.
Первоначальные особенности выделили южный ареал (между Южными
Карпатами и Дунаем). Другой ареал - северный охватывал внутрикарпатское
плато, который, начиная с ХІ-ХІІ вв., расширился к востоку от Карпат до
Днестра, “создавая, таким образом, новые предпосылки для развития буду­
щего молдавского идиома” (Raevskii, 1988. Р. 139). Эта этноязыковая реаль­
ность была отмечена Мироном Костиным, который в 1686 г. писал, что рома­
низованное население “этих мест поредевшее после татарских набегов, ушли
эти отсюда в Марамуреш, те из Страны Мунтянской (Валахии) к Олту. Пере­
ходя горы, изменили и речь” (Costin, 1958. Р. 271).
Позже, в начале XVIII в., Д. Кантемир писал: “Те, которые были приве­
зены из Польши в середине Молдовы, забывши, после длительного време­
ни, родной язык, усвоили молдавский”: Moldavicam recepere (Cantemir, 1973.
Р. 299). То есть, молдовенизировались, увеличив, тем самым, численность
молдаван. Таким образом, на протяжение феодальной эпохи славянские эле­
менты (русины, сербы, болгары), а также люди тюркского происхождения,
которые проживали совместно с молдаванами на восточнокарпатском ареале,
являются в той или иной мере “составными частями романского, молдавского
84
этноса”. “Так, как уже говорил, со временем изменилась и речь, смешалась с
славянским, с дацским и другими (сербским, русским).. ( Costin, 1958. Р. 272).
На протяжении более 640 лет, от основания Молдовы (1359 г.), язык вос­
точнокарпатских романцев, развиваясь в общем, в изолированном от других
регионов с романской речью, приобрел определенные особенности.
До прихода в Северное Подунавье и в юго-западные зоны внутрикарпат-
ского плато римлян (106 г. н.э.), местное фракийско-гетско-дакское население
общалось на своем языке. Некоторые исследователи полагают, что фракий-
ско-гетско-дакский язык, при всей незначительности сохранившейся мате­
риально-документальной базы, необходимо учитывать при характеристике
восточнороманских северодунайских типов лексики. В принципе нельзя ис­
ключать, пусть и не существенное, воздействие фракийско-гетско-дакского
субстрата на формирование современных восточнороманских языков. Было
высказано мнение, что наличие гласных a, i в молдавском и других восточ­
нороманских языках - это реликты фракийско-гетско-дакского субстрата. По
мнению изучающих этот круг вопросов исследователей, корни около 60 слов
молдавского и других восточнороманских языков этимологически восходят к
тому же субстрату: ceafa, grumaz “затылок”, strunga “место для доения овец”;
brinza; brad “ель”; mazare “горох”; то§ “старик, дед”; rinza “желудок птицы”
и др. На этом, пусть и небогатом, языковом субстрате и наложился основной,
самый значительный - латинский - словарный фонд молдавского языка.
Основной, определяющий фактор, который индивидуализировал, придал
свои особенности и своеобразие типу речи восточнороманского населения
Карпатско-Днестровского ареала - это славянские заимствования. С VI в.
северодунайское романизированное население, а с ХІ-ХІІ вв. восточнокар­
патское заимствуют значительное количество слов от южных славян, а за­
тем от восточных (в Днестровском-Карпатском пространстве). “В этот пери­
од молдавская лексика обогатится значительным фондом заимствований из
славянского, русского, украинского, польского, тюркского, греческого и др., а
также из западнороманских языков. Вместе взятые, эти явления - фонетиче­
ские, грамматические, лексические - позволяют говорить об особом периоде
развития молдавского языка” (Raevskii, 1988. Р. 144). Если для восточноро­
манских языков, латынь - это основа, а фракийско-гетско-дакские элементы
являются субстратом, то славянские заимствования - особенно для молдав­
ского - выступают как суперстрат.
Относительно славянского воздействия на валашский/румынский язык
известный румынский языковед О. Денсушяну писал: “Только контакт со
славянами превратил этот язык в самостоятельный, безусловно, оставшись
романским по своей структуре, но значительно отличным от тех языков, кото­
рые произошли от одного и того же источника” {Densuseanu, 1961.1. Р. 161).
Это заключение еще в большей мере относится и к молдавскому языку.
Для румынского историка и филолога, академика И. Богдана славяне яв­
ляются конститутивным элементом восточнороманской общности: “Влияние
славянского элемента на формирование нашей национальности настолько
очевидно, что можем сказать, без преувеличения, что и речи быть не может о
румынском народе до впитывания славянских элементов местным романским
населением на протяжении ѴІ-Х вв.” {Bogdan, 1905. Р. 21). Другой, не ме­
нее известный румынский языковед С. Пушкарю подчеркивал: “Славянское
влияние отмечается у нас с древних времен. Румынский язык сохраняет столь
85
глубокие следы, что даже на миг не можем сомневаться в том, что наша общ­
ность со славянами продолжалась целые века” (Рщсагіи, 1930. Р. 12). Румын­
ский академик К. Джуреску согласен с утверждением И. Богдана о том, что
“речи быть не может о румынском народе до слияния романцев со славяна­
ми”, но уточняет: “Это утверждение нужно понять в смысле, что румынский
народ добился своего полного образования, достиг своих полных этнических
характеристик, только после того, как к его существенному дако-романскому
элементу, являющейся основой, добавился славянский элемент... Центр тя­
жести должен падать на первые два элемента” (Giurescu, 2000.1. Р. 197).
Разные географические, этнодемографические условия, в которых раз­
вивались Молдавия и Валахия дифференцировали направления и масшта­
бы влияния славянских языков на молдавский и румынский. Валашский/ру-
мынский язык находится в сфере влияния сербского и болгарского языков,
а молдавский язык - в ареале воздействия украинского и русского языков.
Определенные слова восточнославянского происхождения существуют лишь
в молдавском языке, но неизвестны румынскому. Слово коромысло распро­
странено в Молдавии, Буковине, Трансильвании, его эквивалент в Валахии/
Румынии - соЫЩа из болгарского кобылица; присакэ, присэкар, присэкэрий
бытующие в Молдавии и на Буковине - из украинского языка: просика; в
Румынии для этого понятия употребляют слово ступинэ; статнее “ткацкий
станок” (из украинского языка) широко распространено в Молдавии; в Румы­
нии для этого предмета употребляют слово râzboi и др.
В молдавском языке выделяются несколько пластов лексики славянского
происхождения; один из них составляют заимствования, характерные и для
других восточнороманских языков: babâ, colac, nevastâ, coasâ, ranâ, gol, slab,
dâruiesc, milâ и др. По мнению академика В. Шишмарева, эти заимствования
вошли в восточнороманские языки не позже VI-VIII вв. Славянские слова за­
менили в восточнороманской лексике соответствующие романские лексемы;
например, слав, гребло заменило лат. rastrum; слав, гыскэ (гусь) заменило лат.
аѵіса; слав, обичей (обычай) заменило лат. consuetude; слав, овэс (овес) заме­
нило лат. avena; слав, тырг (торг) заменило лат. mercado и др.
Значительный, весомый и разнообразный пласт славянских заимствова­
ний “способствуют не только определению различий между восточнороман­
скими и западнороманскими языками, но и дифференциации восточнороман­
ских языков между собой”. Славянские слова bid, boalâ, boier, bolnav, gluma,
clae, cîrmâ, соЦ, lan¡, pagubâ и др. бытуют лишь в молдавском и румынском
(Корлэтяну, 1969.1. С. 141).
Существует значительная категория славянских заимствований, извест­
ные лишь молдавскому языку, отсутствующих в румынском языке: ahotâ,
baler(câ), bolnifâ, borona, borta (ucr. bort), buhai, a dubi, a ghili (ucr. biliti),
caleascâ, cartuz, coromísla, cori, cociorva, leica, lozie, scripca, struna, horn,
hrubâ, toloaca, harbuz, greapca, hulub, ciubote и др., которые придают молдав­
скому языку особые характерные черты по сравнению с румынским.
Одним из факторов, определяющих специфику молдавского языка, по
сравнению с прочими романскими языками, заключается в “двойном объеди­
нении со славянским языковым миром, первый из которых он разделяет вме­
сте с ближайшим своим сородичем - языком Валахии и Южной Трансильва­
нии, а второй с восточнославянским - испытывает уже обособленно от него”
{Сергиевский, 1959. Р. 203).
86
 Следствием географического положения и культурно-политических отно­
шений являются заимствования из польского языка, процесс давно извест­
ный и подробно изученный молдавскими учеными. Уже Д. Кантемир отме­
чал (в “Описании Молдавии”): “Те, которые живут у Днестра, используют
много польских слов и особенно много домашней утвари называют польски­
ми словами” (Cantemir, 1973. Р. 365). По наблюдению академика Н. Корлэ-
тяну, “можно аттестовать более 350 польских слов, которые употребляются,
особенно молдавскими летописцами: окоп, ротмитру, подгяз, хатман, жой-
мир, хашкэ, панцыр, скижэ, паланкэ, херб, шляхтэ, моцпан, злот, потроник,
талер и др. В качестве дифференцирующих элементов следует отметить и
топонимы в восточнославянском фонетическом обрамлении: Хородка, Хоро-
диште, Солонец, Солотвино и др., а также Колинкэуцъ, Дубэуцъ, Ванчикэуць,
Тэрэсэуць и др.” (Корлэтяну, 1969. С. 142).
Особо индивидуализируют молдавский язык, подчеркивая его обще­
признанное своеобразие, молдавские говоры Левобережья Днестра, сохра­
нившие уникальные латинские этимоны и породившие новые формы: chita
“хлеб”, zolnic “полотенце”, a afîua “зажечь”, tigane “сковородки”, chitoroage
“холодец”, fîricâ “немного”, plompoasâ “пушистый (хлеб)”, salarii “вертута”,
scrijicâ “лист квашеной капусты”, іщса “сок, жидкий соус”, chiftere “холо­
дец”, dulig “большая стопа”, naval “скопление людей”, furâtori “вор”, hrubâ
“печь”, cojoleancâ “теплый жакет”, chirote “вареники”, motîrlâ “кошка”, сосі
“баран”, siolan/ciolan “мясо”, bada “колодезная деревянная бадья”, brojban
“капусты кочан”, stricâtoare “скатерть”, bâznos “надоедливый”, ladari “коврик
на сундуке”,fomotos “постоянно голодный”, mutuleg “тугодум”,feteleg “неуго­
монный”, mâfos “ненасытный”, talan “большой”, bâlcîji “глаза”, toporel “лох”
и очень многие другие. Только в молдавских районах Левобережья Днестра
сохранилось и употребляется по сей день слово mîne§tergurâ “полотенце”.
Таким образом, одной из коренных особенностей молдавского общества
состоит в том, что, наряду с бесценными, уникальными памятниками матери­
альной, духовной культуры, создало удивительно богатый по своему словар­
ному составу и по художественному фонетико-стилистическому разнообра­
зию свой национальный молдавский язык. Его традиции настолько глубоки,
что молдаване до XX в. сохранили и используют, особенно в художественных
текстах, свой национальный месяцослов, созданные ими народные названия
месяцев, которые впервые были регистрированы В. Александри и использо­
вались в произведениях молдавских писателей и фольклористов П. Испирес-
ку, М. Садовяну, того же В. Александри, и последующими авторами:
gerariu/cârindariu (пора колядок, время морозов) - январь,
fâurar (время, когда мастера кузнецы готовят плуги) - февраль,
germânar/mârfiçor (пора зачатий засеянного) - март,
prier (пора раскрытия почек) - апрель,
frunzar (пора озеленения, раскрытия листьев) - май,
cireçel (начало созревания черешни) - июнь,
cuptor (время летней жары) - июль,
mâsâlar (время жатвы, сбора урожая) - август,
ѵіпісег (время брожения молодого вина) - сентябрь,
brumârel (время первой изморози) - октябрь,
promorar (время инея) - ноябрь,
andreia (пора зимы с начала св. Андрея) - декабрь.
(.Ш о р н и к о в , 2007. С. 4 9 -5 0 ).

87
 Чтобы убедиться в особенностях современного румынского языка по от­
ношению к молдавскому национальному языку, достаточно изучать словар­
ный состав новейших румынских толковых словарей. Приведем лишь неко­
торые слова, которыми обогатился румынский язык, но которые неизвестны
словарям молдавского языка: а giorno, bar, barman, barmanitä, basic, big, blat,
blimp, bodicec, boleaznä, boogie-woogie, boom, bonjur, brae, browning, bulcä,
buma§cä, ЬщтасЫ, burcä, bunt, butelcä, butelcufä, butic, a campa, capia, campos,
capitos, сагаЬщсй, caraboantä, carioca, cariolä, caro, carmac, cartism, catch,
caviar, cazacliu, cazacioc, cîner, circsedar, cea§cä, cec, cescut, charter, chesse,
cha-cha-cha, chec, chalón, chamois, chemin de fer, ches, chulo, ciufut, cineclubist,
сіщса, clinci, clop, cocteil, colceac, coleaba, comandir, comeraj, concà, congâ,
a congratula, cornwal, co§ghetar, country, craul, creek, cremçnit, creps, crichet,
crigel, cripalcà, crocont, crochet, crosist, crossbar, crossing, cupel, evartir, cyborg
(DEX, 1998. C. 1-256) и очень многие другие, очень румынские слова до по­
следней страницы словаря (1192).
Другой очевидной особенностью румынского языка по отношению к мол­
давскому национальному языку - это значительные заимствования из языка
романы (gib romani), то есть из цыганского языка: baftâ, baros, canci, ciordealä,
a ciordi, ciordire, ciordit, ciopina, danci, gagic, gagicâ, làiefi, manglealâ, a
mangli, a mardi, mardealà, mardeia§, mi§to, miçtocar, mueles и многие другие,
которые из-за их количества и частоты употребления, составляют в румын­
ском многоязыковом обществе так называемый миштокарский язык - Jimba
mi§tocâreascâ, которому “Энциклопедия румынского языка” посвятила целую
статью (Enciclopedia ІітЪіі, 2001. P. 338). Языковая реальность, судя по по­
следним румынским толковым словарям и по языку масс-медиа, свидетель­
ствует: англицизмы и цигэнизмы становятся все более заметными характер­
ными особенностями бывшего (в смысле языка Аргези, Караджале, Гога)
румынского языка.
Разумеется, эти и другие очевидные и общеизвестные свидетельства раз­
личия не задевают общую литературную форму неолатинского восточноро­
манского типа речи, которого молдаване испокон называют молдовеняскэ, а
валахи усвоили название ромыняскэ.
Выводы Н. Корлэтяну и Н. Раевского, многих других языковедов созвуч­
ны заключению румынского академика Иоргу Иордана относительно живого
языка молдован, на котором сотворил свой “Летописец” Ион Некулче: «Язык,
на котором говорят на той и на этой стороне Милкова (река, граница между
Молдовой и Валахией. - В.С.), - пишет румынский языковед, - представля­
ет особенности, характерные для каждой провинции... Силой обстоятельств
молдавская речь выполняла для жителей провинции, которые на нем говори­
ли, роль языка всего народа». Имеется в виду язык севера Молдовы, «который
и в данный момент (1959 г.) является, с языковой точки зрения, более аутен­
тичным, достоверно-молдавским, в смысле, что представляет определенные
характерные особенности, исчезнувшие или неизвестные на юге Молдовы и
это благодаря некоторым более или менее специфичным жизненным услови­
ям, а также географической позиции латеральной или периферийной... Раз­
личия более количественные, чем качественные, которые сильно ошеломля­
ют с первого взгляда...» (Neculce, 1959. P. LX-LXI).
«Взятые вместе, - заключает Н. Раевский, - подобные молдавские явле­
ния - фонетические, грамматические, лексические позволяют говорить об
88
особом периоде молдавского идиома» (Яаеѵзкіі, 1988. С. 144). Таким обра­
зом, формулирует окончательный вывод Н. Раевский, молдавский народ «как
романоязычное племя прошел четыре этноязыковые эпохи». Видный языко­
вед, судья по всему, имеет ввиду периоды эволюции восточных романцев
вообще.
Эпоха первая - романизации - возникла одновременно с установлением
римского господства на Нижнем Дунае и продолжится до падения Западной
Римской Империи, т.е. до конца V в., когда дако-мезийские романцы остава­
лись изолированными от западного романства.
Следующая эпоха - общности продолжается до X в., когда группы, по­
явившиеся в среде восточного романства все более отдаляются один от дру­
гого. Предел ее завершения совпадает с падением Болгарского Царства (971-
1018 гг.) и расселением татар в южном регионе между Днестром и Прутом и
в Валашской равнине... В этом временном отрезке восточные романцы сохра­
няют более или менее стабильно свое единство, индивидуализируются (как
романоязычные). Важную роль в этом процессе сыграли контакты со славян­
ским миром, которые со временем становились более интенсивными. Общий
романский идиом приобрел собственные черты, которыми отличается как от
дунайской латыни, так и от западнороманских языков.
Эпоха третья - северодунайская продолжалась с начала XI в. до ІѴ-ѴІ де­
сятилетий XIV в. и касалась северных (от Дуная) романцев периода распада
(отделения от южнодунайцев) и появления государств Валахия и Молдавия.
Разделенные от балканских групп, северодунайские романцы проходят свой
отличительный путь развития... До середины XII в. средой обитания им слу­
жили Карпатское плато (Трансильвания) со своими внешними склонами и
лимитрофическими областями. В пределах этого пространства выделялись
два ареала: южный и северный, которые противостояли своими различиями
в речи. Со второй половины XII в. массы северного романизованного населе­
ния, особенно северной части, заселяют Карпато-Днестровские края... В этот
период романство северного Подунавья усиленно контактировало с совмест­
но проживающим южнославянским населением, что предопределило симби­
оз и романо-славянский билингвизм. Восточнокарпатская ветвь романизо­
ванного населения взаимодействовало с восточными славянами... {Яаеѵзкіі,
1988. С. 28, 41-42, 98-99, 115-116, 138-139, 145).
Эпоха четвертая - молдавская имеет в виду лишь восточнокарпатских
романцев, с момента появления Молдавского Государства до нынешнего пе­
риода. Новые обстоятельства, в которых оказались Карпато-Днестровские
романцы - волохи привели к определенной их индивидуализации во многих
аспектах: социально-экономическом, политическом и др. На всем этом про­
тяжении - около 650 лет - они поддерживают тесные контакты с восточными
славянами.
В средние века господствовала концепция “святых языков”. Любые
действия, дела, поступки, события могли излагаться письменно лишь на
нескольких языках. На Западе это была средневековая латынь. Академик
Н. Корлэтяну пишет: «В Юго-Восточной Европе к числу “святых” языков
относились средневеково-греческий (византийский), а затем и древнеславян­
ский (славянский или как его называли “латынь Востока”). Молдова входила
в совокупность стран византийско-православной культуры. И официальным
языком был славянский» (Корлэтяну, 1948. С. 54).
89
 Это был письменный язык южных славян, начало истории которого отно­
сится к 862-863 годам, когда миссионеры братья Кирилл и Мефодий соста­
вили славянский алфавит и споспешествовали переводу религиозных книг с
греческого на восточноболгарский диалект. Со временем, особенно в XII в.,
древнеславянский, все больше удаляясь от живой речи и распространяясь
среди других славянских и неславянских народов юго-востока Европы, при­
обретает специфический характер и постепенно превращается в так называе­
мый славянский. В соответствии со средой, в которой использовался, славян­
ский язык знает несколько редакций: среднеболгарский, сербский, русский,
украинский и др.
Определение компонентов молдавского языка, анализ общих и дифферен­
цированных элементов группы родственных языков, например, восточноро­
манских имеет довольно богатую библиографию. Уже в XV в. (около 1460 г.)
византийский историк Лаоник Халкокондил обратил внимание на сходство
молдавского и валашского языков с итальянским. По его мнению, в Молдавии
и Валахии говорят на языке “похожем на итальянский, но столь испорченном
и отличном от него, что итальянцам трудно понимать, что на нем говорит­
ся”. Он сетовал, что не мог узнать: “каким образом явились в области между
Трансильванией и Черным морем, между Богданией (Молдавией) и Дунаем
люди с римским языком” (Шишмарев, 1953. С. 85; Корлэтяну, 1983. С. 15-
16; Armbruster, 1993. С. 62). Ту же восточнороманскую языковую реальность
отмечает в 1551-1552 гг. Вейт Гейл, секретарь командующего габсбургскими
войсками, генерала И. Касталдо {Armbruster, 1993. Р. 103).
Дискуссии по этим вопросам продолжаются до наших дней. Особенно
активно они развернулись в период послевоенной “холодной войны” -
60-80-е годы XX столетия {Heitmann, 1998 и др.). Зарубежные участники этих
политических споров под языковым прикрытием повторяли экспансионист­
ские доктрины румынских авторов 20-30-х годов того же века об извечных,
по меньшей мере с начала первого тысячелетия, и повсеместных, по меньшей
мере до Буга, румын, румынского языка.
При разграничении языков от диалектов, языков между собой примене­
ние исключительно структурно-языковых критериев вне связи с внеязыковы-
ми факторами неплодотворно и даже противопоказано. “Определение язы­
ковой тождественности, - подчеркивал Антуан Мейе, - может быть только
социальным” {Meillet, 1926. Р. 80). Общепризнанно, что необходимо разли­
чать социально-исторический аспект языка от его внутриструктурного ас­
пекта. Потому что проблема разграничения языков, диалектов неотъемлемо
связана с историко-культурными проблемами этнических общностей разных
территорий, с сознанием их культурной и национальной самостоятельности.
Не меньшее, а может, решающее значение при разграничении языков, име­
ет чувство, убеждение говорящих, что употребляемый ими язык это особый
язык, их воля считать, что своя речь имеет отличительный от других языков
характер.
Документальные сведения, исторические тексты, выводы и обобщения
компетентных исследователей разных стран доказывают: молдавский язык,
глоттоним ІітЪа moldoveneascä по меньшей мере на 400 лет старше терми­
на rumineascä (limbä). Limba moldoveneascä не только старше, но и богаче,
опытнее (см. хотя бы первые творения ХѴІІ-ХѴІІІ вв. на молдавском языке
Гр. Уреке, М. Костина, И. Некулче).
90
 В 1951 г. на совместной сессии Института языкознания АН СССР и Ин­
ститута истории, языка и литературы Молдавского филиала АН СССР, по­
сле преодоления многих трудностей и преград, была обоснована парадигма
в том, что молдавский язык - это романский язык, имеющий фонетическую,
грамматическую, морфологическую структуры и основной словарный фонд,
характерные, общие и для других восточнороманских языков. Доклады ав­
торитетнейших московских языковедов - романистов, академиков В. Вино­
градова, Б. Серебренникова, Д. Михальчи, В. Шишмарева, С. Бернштейна,
Р. Будагова, молдавских филологов Н. Корлэтяну, И. Вартичана и др. были
опубликованы (Вопросы молдавского..., 1953).
В 1956 г. под эгидой Института истории языка и литературы Молдавско­
го филиала АН СССР вышел первый том “Курса современного молдавского
литературного языка” (Curs de limba moldoveneasca literara contemporana) -
фундамент подлинно научного молдавского, романского языкознания. Курс
содержит скромный параграф “О молдавско-румынской языковой общности”
(Си privire la unitatea lingvistica moldo-romana). “Это означает, что оба языка
имеют общий основной словарный фонд и общую грамматическую, морфо­
логическую и синтаксическую систему, то есть склонение существительных,
спряжение глаголов; образование и деривация всех других членов речи, си­
стема образования слов, их сочетание, топика - все это общее, не отличаются
ничем существенным. Это означает, следовательно, что молдаване и румыны
не сталкиваются с трудностями в устной и письменной речи в процессе ком­
муникации”.
Все же, как и в любом единстве, молдо-румынская общность не толь­
ко не исключает, а, напротив, предполагает и определенные расхождения.
Действительно, при всей общности литературного языка, между молдавским
национальным языком и румынским национальным языком существуют и
определенные различия, особенно в их нелитературных вариантах - разли­
чия диалектально-территориального порядка. Это объясняется исторически­
ми и этнокультурными обстоятельствами. Но подобные различия не сущест­
венные и не уничтожают внутреннюю общность этих языков, особенно их
литературного аспекта (Курс де лимбэ..., 1956.1. Р. 31-32). С тех пор эти не­
зыблемые истины многократно тиражировались.
Основополагающие принципы социолингвистики, вся совокупность меж­
дународных актов по правам человека подтверждают бесспорное заключение
авторитетных молдавских языковедов:
“Тот факт, что оба языка - молдавский и румынский - по своему словар­
ному составу и грамматической структуре незначительно отличаются, вовсе
не означает, что их нельзя считать отдельными средствами общения двух са­
мостоятельных наций, то есть национальными языками соответственно мол­
давского и румынского народов” (Dirul, Efco, Raevskii, 1985. Р. 69). Тем бо­
лее, что, как убедительно обосновал и принципиально доложил руководству
и всему народу республики академик С. Бережан: “Использование в Респуб­
лике Молдова глоттонима limba moldoveneasca, для обозначения общего ли­
тературного языка и в дальнейшем останется в употреблении; существует
ведь достаточно случаев использования двух глоттонимов для одного языка”
(Си privire..., 1989. Р. 7).

91
 ПИСЬМ ЕННОСТЬ
Алфавит, как графическое средство, при помощи которого поколения пе­
редают друг другу свой язык и культуру, в Молдавии также неоднократно
становился центром политических страстей. Исследуя условия, в которых
несколько алфавитов, в том числе кириллический, сумевшие передать, по­
мимо языков для которых они были созданы, многие другие языки Балкан­
ского полуострова, Е. Захос-Папазахариу выделил несколько периодов утвер­
ждения местных культур посредством определенной графики. Создание и
утверждение в первом периоде (с IX по XIV в.) кириллического алфавита
позволило северо-дунайским романцам, прежде всего волохам-молдаванам
письменно зафиксировать свои традиции и начала своей истории. “Раздроб­
ление Восточной империи позволило местным культурам Сербии, Болгарии,
Молдавии, Валахии и др. утвердить свою независимость и придать ей госу­
дарственную организацию, которая была необходима для того, чтобы сохра­
ниться и чтобы местные типы речи выступали в качестве языков высокой
культуры” (Zachos-Papazahariou, 1972. Р. 146). В этот период “проникли в
Молдову славянские слова, посредством которых и письмо от сербов/славян
заимствовали” (Costin, 1958. Р. 272). Адаптация кириллического алфавита к
потребностям восточнороманских языков “в целом прошло довольно легко,
ибо большое число букв позволяло найти подходящие знаки также для таких
звуков, которые передавались латинским алфавитом в очень несовершенном
виде” (Рщсагіи, 1943. Р. 100). Однако использование кириллических пись­
менных знаков продолжалось (в Западной Молдове) до тех пор, пока “румын­
ские националисты не внедрили в качестве официального алфавита Румынии
латинские буквы” {Zachos-Papazahariou, 1972. Р. 158). “Попытки заменить
кириллические буквы знаками латинского алфавита, которых меньше по чис­
лу и которые не так хорошо способны воспроизводить особые звуки румын­
ского языка, натолкнулись с самого начала на большие трудности” (Рщсагіи,
1943. Р. 101).
Изучая форсированно-административное внедрение латинского алфави­
та в Молдавии во второй половине XIX в., румынский историк Н. Григораш
заключил: “Меньшинство, которое потребовало полную замену кирилличе­
ского алфавита латинским, поддерживаемое официальными кругами, следуя
примеру Румынской Страны, вышло победителем” {Grigora§, 1960. Р. 133).
В румынском языке кириллический алфавит был заменен латинским прика­
зом министра внутренних дел Румынии И. Гика в 1860 г. “Тот факт, что ре­
форма письма была осуществлена административным путем является свиде­
тельством, что она уже не была вопросом языковедов того времени, а стала
заботой текущей политики...” (Масгеа, 1961. Р. 79). Под давлением унионист-
ских сил и собраний на площадях, в 1989 г. латинский алфавит в румынской
модификации в Молдавской ССР был введен также политическим путем.
Кириллический/русский алфавит успешно обслуживал молдавскую куль­
туру, потребности молдавского общества около 700 лет. Как и любая пись­
менность, славянская не соответствует в совершенстве звукам молдавской
речи. Но, как доказал С. Пушкарю, другие авторитетные языковеды латин­
ский, орумыненный алфавит еще меньше подходит молдавскому письму. До
сих пор значительная часть населения республики остается малограмотной:
92
сталкивается с большими трудностями при чтении и особенно при письмен­
ной передаче постоянно меняющейся румынской орфографии.
Славянский язык, используемый в Молдове, выполнял в те времена функ­
цию литературного языка. Он применялся не только как язык церковных книг
и господарской канцелярии. На этом языке были написаны и первые ориги­
нальные произведения молдавской литературы, как церковные, так и свет­
ские.
В молдавско-славянских летописях и в документах господарской кан­
целярии было естественно проникновение всякого рода молдавских слов и
выражений (оцел, секарэ, фир, шарпе, бахнэ, блидар, бучум, грумаз, пурчел,
струнгэ, штюбей, веригэ, чиреш, кремене, мазэре, мерлэ, плэчинтэ, палмэ и
др.). Всего было собрано более 600 молдавских лексических элементов, кото­
рые не могли быть обойдены теми, кто писал на славянском.
Писарями подобных документов были, несомненно, вначале славяне.
Со временем их, однако, заменили молдаване, которые часто, как замечает
А.И. Яцимирский, “думали по-молдавски и высказывали мысли на славян­
ском” (Яцимирский, 1909. С. 21).
Очевидно, тексты и документы из Молдовы, отредактированные на сла­
вянском языке, имели определенную молдавскую специфику. Потому гово­
рится, что речь здесь идет о славянском языке молдавской редакции со спе­
цифическими элементами.
В XVI и особенно в последующем веке умножаются двуязычные памят­
ники молдавской письменности. Имеются ввиду, в частности, документы,
выданные боярами, или официальные документы Господарской канцелярии,
в которых титул и слова заключения (о месте, времени и лице, по чьему по­
велению написан документ) на славянском, а изложение сути дела (которому
вообще-то и посвящен документ) передано на молдавском.
Исследования И. Богдана, С. Пушкарю, П. Панаитеску, Н. Корлэтяну и
других показали, что начало письменности на молдавском языке относится к
XV в. В официальных актах, написанных на славянском с включением мол­
давских слов видно, в том числе и на приведенных примерах, как потребно­
сти общества диктовали переход письменности на молдавский язык. Начиная
с Гр. Цамблака, Гавриила Урикарю, а затем Анастасия Кримки, произведения,
созданные в скрипториях Молдовы, свидетельствовали, что местные книжни­
ки обладали высокой техникой письма. Переписанные в Молдавии сборники,
исполненные с высоким мастерством в своеобразной манере - молдавский
извод были известны в Московской Руси. Возникновение письменности на
молдавском языке диктовалось не только культурными, но и экономическими
потребностями. “Для сохранения различных секретов и передачи их друзьям,
для различных заметок, писем, молдавские купцы и бояре вынуждены были
научиться писать по-молдавски, потому что не могли доверить секретарям и
писарям многих из своих дел. Так что, без всякого сомнения, должна была
появиться переписка на молдавском языке... Об этом говорит и тот факт, что
в первых переводах (XV в.) мы имеем дело с формированной орфографией, с
письменной традицией, с определенными правилами. Славянские буквы уже
соответствуют требованиям молдавского языка, создались письменные на­
выки. Например, в документе от 11 марта 1446 г. упоминается некий Барбэ
Жамэрэ, а уже в документе от 8 декабря 1454 г. его имя написано Барбэ Джа-
м эрэ...” (Корлэтяну, 1948. С. 75).
93
 По тем данным, которыми располагает сегодня наука и которые были ис­
следованы румынскими историками и филологами (О. Densuseanu, I. Bogdan),
молдавским академиком Н. Корлэтяну и др., писали на молдавском языке ки­
риллическими буквами еще в XV в. На молдавско-польском документе от 16
сентября 1485 г., хранящемся в архивах Кракова, сохранилась надпись: “hec
inscripcio ex valachico in latinum versa est, sed rex ruthenica lingua scriptam
accepit”, что означает, что латинский текст договора 1485 г. был переведен с
молдавского или румынского (Bogdan, 1913. IL Р. 373).
Родной язык, язык молдаван прокладывал свой путь в культуру и науку в
условиях массового проникновения в этот период греческих церковных книг
и канонов. Широкой грецизации содействовали торговцы, драгоманы (пере­
водчики), греческие сановники-фанариоты, становившиеся и господарями.
С другой стороны, письменный молдавский язык оставался достоянием церк­
ви, церковных книг и православной пропаганды. Однако секуляризации -
придания им светского характера - было не избежать. Этот всеобъемлющий
процесс стимулировался перемещением культурной деятельности из отда­
ленных монастырей в городские центры, прежде всего, в стольный град. Пер­
вым убедительным показателем секуляризации является именно появление
писаний на молдавском языке, преодоление ограничительных рамок “святых
языков” для учения Господа.
Манифестом императора Александра I от 5 августа 1812 г. было уста­
новлено, что Восточной Молдове (“Бессарабии”) “оставляются навсегда ис­
пользование действующих местных законов, обычаев и привилегий, а также
вечное соблюдение молдавского языка в судебных инстанциях”. Временный
устав управления “Бессарабией” от 23 июля 1812 г. “оставлял жителям Бесса­
рабии собственные законы”, определял, что “исправниками будут избираться
только молдаване”, “акты будут составляться на русском и молдавском язы­
ках” {Mihail, Mihail, 1993. P. XXVII; Poçtarencu, 1998. P. 65, 66).
Эти положения были уточнены, дополнены и узаконены рескриптом Алек­
сандра I, императора России, от 29 апреля 1818 г., который одобрил “Устав
образования Бессарабской области”. Этот императорский документ, “осново­
полагающий для образования гражданского внутреннего управления Бесса­
рабией” - фактически первая Конституция Восточной Молдовы - устанавли­
вал, что “Бессарабская область сохраняет свое состояние народа”, в силу чего
“получает особое положение управления”, наделяется официальным стату­
сом молдавского языка и определяет сферу его функционирования.
“Дела в Верховном совете будут рассматриваться на молдавском и рус­
ском языках; казначейские (фискальные), уголовные, следственные - на рус­
ском и молдавском языках..., с соблюдением прав и обычаев земли; дела
гражданского суда и землемерные рассматриваться будут на одном молдав­
ском языке и суд осуществится на основе законов и обычаев Молдовы... Дела
в правлении (области) будут вестись на русском и молдавском языках, по не­
обходимости... Поручения и объявления властей будут написаны по-русски
и по-молдавски...”
“Рассмотрение следственных и уголовных дел будет на молдавском язы­
ке, а именно:
- Споры обвиняемых, рожденных молдаванами, будут рассматриваться
на языке их народа, то есть на молдавском языке, а протокол будет на русском
и молдавском.
94
 - Гражданский суд области по судебным делам гражданских лиц будет
руководствоваться молдавскими правами и обычаями, и рассматриваться на
одном, том же молдавском языке...” (Mihail, Mihail, 1993. Р. 27, 30-34).
Широкое функционирование, в том числе в Верховном Совете Бессара­
бии, молдавского языка, узаконенного “Уставом образования Бессарабской
области”, позволило академику Шт. Чобану заключить: “Если высшее учреж­
дение Бессарабии употребляет в такой мере молдавский язык, об уездных
властях и речи быть не может: молдавский язык - единственный язык, кото­
рый используется в местных делах. И, действительно сохранилось множест­
во актов, которые доказывают, что в первые годы русского подданства, точнее
сказать первые десятилетия, молдавский язык был официальным языком уч­
реждений Бессарабии, который употреблялся наряду с другим официальным
языком, русским” (Ciobanu §t., 1992. Р. 117; Степанюк, 2006. С. 472).

ЯЗЫКОВАЯ Ж И ЗН Ь МОЛДАВАН
В ПОСТСОВЕТСКИЙ П ЕРИО Д
От итогов переписи населения Республики Молдовы 2004 г. ждали сенса­
ций. Некоторые средства массовой информации накануне переписи распро­
страняли прогнозы о том, что каждый пятый молдаванин, отвечая на вопрос
переписного листа о своей национальной принадлежности, назовет себя ру­
мыном. Сенсация, однако, не состоялась. Вместо ожидаемых 20%, удельный
вес лиц, назвавших себя румынами, составил всего 2,2%, а численность -
73 276 человек. Преобладающее большинство молдаван - 2 564 849 человек,
или 75,8% населения Молдовы, как были, так и остались молдаванами по
собственному этническому самоопределению.
Иными словами, подтвердились данные Российско-американского этно-
социологического исследования, проведенного в 1998 г. под руководством
М.Н. Губогло (Россия, Москва), Девида Лейтина (США, Чикаго) и при актив­
ном участии В.С. Зеленчука (Молдова, Кишинев) по выборке, представитель­
ной для взрослого молдавского населения. Согласно данным этого опроса,
было выявлено, что доля румын в составе взрослого населения Республики
Молдова не превышает 5-6%.
Вместо одной, ожидаемой сенсации, случилась другая - никем не пред­
сказанная и не ожидаемая. Интрига заключалась в том, что без малого пол­
миллиона (481 503 человек), т.е. 18,8% молдаван, назвали себя молдаванами,
но при этом родным указали румынский язык. Дополнительные вес и значе­
ние этой интриге придавали также 475 126 молдаван (18,5%), указавших в
ходе переписи румынский язык “языком, на котором обычно разговаривают”.
Согласно логике, выражаемой представителями крайнего румынизма, как
националистического течения, имеющего своих адептов не только в Бухаре­
сте, но и в Кишиневе, выходило, что если все молдаване или их значительное
большинство признают румынский язык своим родным языком, Республика
Молдова потеряет шанс на существование в качестве суверенного государ­
ства и должна быть инкорпорирована в состав соседнего государства, чтобы
стать частью единой румынской нации.
Между тем, эта идея не имеет никаких реальных оснований. Согласно
данным уже упомянутого этносоциологического исследования, на рубеже
первого и второго постсоветских десятилетий всего лишь 2,0% молдаван
95
предпочитали видеть Республику Молдова в конфедеративных отношениях
с Румынией, еще 2,4% могли бы отдать свои голоса за создание единого го­
сударства с Румынией. Иными словами, общий удельный вес “прорумынски”
настроенных граждан Молдовы составлял 4,4%, что было в три раза меньше,
чем доля “пророссийски” ориентированных молдаван. Основная же масса
взрослых молдаван (69,5%) предпочитала видеть будущее государственное
устройство Республики Молдова как “независимого государства свободного
от каких-либо международных объединений” (37,8%) или “независимого го­
сударства в составе СНГ” (31,7%).
Фокусированное внимание на контингенте лиц молдавской националь­
ности, численностью без малого около полумиллиона человек, признавших
родным румынский язык, не сулит крупных теоретических открытий, если
допустить, что, частично, это мигранты румынской национальности, пересе­
лившиеся в Республику Молдова, а частично - молдаване с этнической иден­
тичностью, расшатанной под воздействием массированной обработки умов
СМИ (своими и соседнего государства) и этнополитическими хлопотами ак­
тивистов из прорумынского лагеря молдавских интеллектуалов и части по­
литиков.
Совокупный опыт социального бытия XX в., в том числе 70-летняя прак­
тика советской эпохи в сфере этногосударственных и межэтнических отно­
шений придали изучению этничности и языка особую актуальность. На заре
XXI в. вопрос стоит так: сохранится ли этничность как этноисторическая
категория и сумеет ли этническая общность сберечь свою самобытность,
идентичность и этнокультурную самодостаточность, оказавшись в услови­
ях ускоряющихся глобальных трансформаций, включая различные системы
идентичности.
Этот далеко не праздный вопрос приобретает особую остроту и актуаль­
ность в связи с тем, что в среде этнографов-профессионалов порой встреча­
ются специалисты, по-ленински призывающие если не к прямому “слиянию
наций”, то, по крайней мере, к “демонтажу” тех государственных институтов,
которые оказывают поддержку в сохранении этнической и языковой само­
бытности и не видят перспектив в развитии национальных культур.
Поиски ответов на вызовы динамики социально-культурных основ совре­
менных трансформационных процессов не могут ограничиваться сухим каби­
нетным теоретизированием. Необходим пристальный взгляд, проникающий в
реальную ткань конкретных пространств и процессов, регионов, этнических
общностей и ситуаций. Первые полтора десятка томов, изданных по плану
“Народы и культуры” Институтом этнологии и антропологии РАН, позволили
контурно выделить две основные формы движения этнической материи - кон­
сервативно-охранительную и радикально-инновационную. Между тем, каж­
дая из них представляет собой лишь крайние точки эволюционного потока,
между которыми располагается масса маргинальных, переходных вариантов.
Однако, эта, даже условно выделенная дихотомия (охранительного инстинкта
и творческого прорыва) находится в ряду факторов, определяющих лицо и тай­
ну современного социального бытия и человека действующего {Турен, 1998).
Три обстоятельные монографии, освещающие наряду с другими сюжета­
ми, внешнюю историю молдавского языка, историю его письменности, тек­
стов и документов, а также его этнополитическую судьбу накануне и после
распада Советского Союза, написанные известными учеными и обществен­
ными деятелями Республики Молдова Василием Николаевичем Стати {Ста-
96
mu, 2003. С. 34-51, 166-185) и Петром Михайловичем Шорниковым (Шорни­
ков, 2007. С. 295-315), Петром Кирилловичем Лучинским (Лучинский, 2007.
С. 278-300), освобождают от необходимости детального рассмотрения ряда
непростых языковых и ассоциированных с ним этнополитических вопросов.
Однако, за пределами их внимания осталась картина современной языковой
ситуации в Республике Молдова, языковой компетенции, реального речевого
поведения молдаван, а также представителей других национальностей, в той
или иной мере знающих молдавский язык или уже сделавших его средством
своей речевой практики. Несмотря на обильные статистические данные, по­
лученные в ходе переписи населения Республики Молдова в 2004 г., все они
без дополнительных этносоциологических обследований, в том числе нара­
ботанными методами этносоциологических опросов, крайне ограничивают
информационные возможности, не позволяя детализировать анализ далее эс­
кизного изображения нынешнего языкового достояния молдаван и “языково­
го хозяйства” представителей других национальностей, пытающихся с той
или иной мерой ответственности, усердия и возможностей инкорпорировать
знание и употребление молдавского языка в свою духовную копилку, соци­
ально-экономическую и политическую практику.
На протяжении многих веков молдавский язык, как исконный язык мол­
давского народа, одновременно выступал в качестве языка коммуникаций для
некоторых представителей других народов, проживающих в пределах Мол­
давского государства.
В ходе недавнего обсуждения в ряде стран “Европейской Хартии регио­
нальных языков или языков меньшинств” (Языки народов России..., 2000.
С. 270-288) состоялись горячие дискуссии по поводу концепции языковой
жизни народов в многоэтничных территориях с динамично развивающейся
этноязыковой ситуацией. Этнокультурное многообразие населения Молдовы
всегда выступало источником вдохновляющего и взаимообогащающего ката­
лизатора двуязычия и многоязычия как существенной части языковой жизни,
в том числе речевой практики не только молдаван, как основных создателей и
носителей молдавского языка, но и представителей других народов. При ана­
лизе сложной в этнокультурном плане ситуации одни эксперты ожидали от
правовых основ, регулирующих языковую жизнь, твердых установлений по
поводу употребления языков во всех сферах общественной и бытовой жизни.
Возражая оппонентам, требующим, в частности, от “Европейской Хар­
тии региональных языков и меньшинств” твердых обязательств, относящих­
ся ко всем сферам жизни, в которых используется язык, независимый эксперт
Совета Европы Данаил О’Риган воспринимал “Хартию” скорее как table d’
hote menu (“шведский стол”), чем a la carte (“комплексный обед”) (Там же.
С. 71).
Можно было бы вполне согласиться с метафорой маститого ученого и
политика и экстраполировать его понимание на языковую ситуацию в Рес­
публике Молдова, если бы она (языковая ситуация) не была гораздо сложнее
во времени и в пространстве, чем в ряде Европейских стран. В самом деле,
с одной стороны, согласно демократическим принципам и требованиям рав­
ноправия, необходимы юридически грамотные и состоятельные документы о
языковом равноправии. И люди должны иметь свободу в выборе языка ком­
муникаций. Однако, численность народов и ситуаций, в которых использует­
ся язык (или языки), не могут быть абсолютно равными.
5. Молдаване он
 Следовательно, выступая за языковое равноправие, нельзя само это тре­
бование доводить до абсурда и требовать абсолютного языкового равенства,
подменяя этим языковое равноправие.
Вряд ли следовало бы ожидать, чтобы самобытные языки 12 тысяч цы­
ган, 66 тысяч болгар, 148 тысяч гагаузов и даже 282 тысяч украинцев, в рав­
ной мере с государственным языком, обслуживали в Республике Молдова все
важнейшие аспекты жизнедеятельности, особенно в сферах общественной,
социально-экономической и культурной жизни. Именно по этой причине для
части представителей этих народов языком, обслуживающим внебытовые
сферы жизни, становится молдавский язык. Порой знание и использование
молдавского языка становилось настолько востребованным, что часть немол­
давского населения свободно овладевала им и даже признавала и ощущала
его своим родным языком. За два последних десятилетия накануне развала
Советского Союза, удельный вес украинского населения, свободно владею­
щего молдавским языком, в том числе считающего его своим родным языком,
несколько сократился с 1970 по 1989 гг. с 17,0% до 14,4%, доля аналогичных
групп русского населения уменьшилась с 13,9% до 11,8%, гагаузского - с
9,1% до 5,5%, цыганского - с 55,9 до 44,1% (см. табл. 1).
В основе выявленной переписями населения отрицательной динамики
распространения молдавского языка среди немолдавского населения лежала
нарастающая необходимость в русском языке, знание и использование ко­
торого открывало широкие перспективы в политической карьере и в соци­
ально-профессиональной мобильности. Востребованность русского языка
расширялась в связи с успехами научно-технической революции и мощной
идеологической пропагандой в пользу русского языка как “языка единства и
единства языков”.
“Самый читающий народ в мире” с помощью русского языка, как язы­
ка художественных переводов, был одновременно обладателем литератур
Таблица 1

Динамика распространения молдавского языка

среди представителей немолдавского населения в Республике М олдова в 1970 -1 9 8 9 гг.
(в % по итогам переписей населения)*

1970 1979 1989

Свободно

Свободно
Свободно

Считают
Считают

Считают
владеют

владеют
владеют

Национальности
родным

родным
родным

Всего

Всего
Всего

Украинцы 15,9 ід 17,0 12,9 1,4 14,3 12,8 1,6 14,4

Русские 13,3 0,6 13,9 10,6 0,5 11,1 11,2 0,6 11,8
Гагаузы 8,2 0,9 9,1 6,3 1,3 7,6 4,4 и 5,5
Болгары 7,6 1,7 9,3 7,3 2,2 9,5 6,9 2,4 9,3
Цыгане 38,1 17,8 55,9 30,7 17,8 48,5 30,6 13,5 44,1

* Таблица разработана по источникам: Итоги Всесоюзной переписи населения 1970 г. М., 1973. Т. IV.
С. 270-278; Итоги Всесоюзной переписи населения 1979 г. М., 1980 г. Т. IV, ч. 1, кн. 3 (Для служебного
пользования.) С. 57; Национальный состав населения СССР: По данным Всесоюзной переписи насе­
ления 1989 г. М., 1991. С. 123.

98
 Таблица 2
Динамика распространения русского языка среди представителей
немолдавской национальности Молдавской ССР в 1970-1989 гг.
(в % по итогам переписей населения)*

Свободно владеют русским Считают русский язык своим Динамика

Националь- языком родным языком русскоязычия в
ности
1970 1979 1989 1970 1979 1989 1989 г. к 1970 г.

Болгары 70,3 66,9 68,3 9,1 17,1 18,1 7,0

Гагаузы 62,0 68,4 72,8 3,2 6,8 7,4 15,0
Украинцы 39,5 43,3 43,0 19,4 30,0 36,7 20,8
Цыгане 26,8 36,4 41,9 2,0 2,9 3,6 16,7

* Таблица разработана по источникам: Итоги В сесою зной переписи населения 1970 г. М.,
1973. Т. IV. С. 2 7 0-2 7 8 ; Итоги В сесою зной переписи населения 1979 г. М., 1980. Т. IV, ч. 1,
кн. 3. (Для служебного пользования.) С. 57; Национальный состав населения СССР. По
данным В сесою зной переписи населения 1989 г. М., 1991. С. 123.

многих народов своей страны и произведений художников слова из многих

зарубежных стран.
За тот же указанный период масштабы русскоязычия расширились в
пределах Молдавской Республики среди украинского населения с 58,9% до
79,7%, среди гагаузов - с 65,2 до 80,2%, среди болгар - с 79,4 до 86,4%*
(см. табл. 2).
Приведенные данные не требуют дополнительных комментариев: дело,
как видно, шло к становлению русского языка национальным достоянием
украинцев, болгар, гагаузов и представителей других народов Молдавии на­
кануне развала Советского Союза.
Языковое достояние молдаван
Языковая ситуация в стране начала трансформироваться после обретения
Республикой Молдова независимости и принятием ряда законов, конститу­
ционных положений и многих других постановлений. Именно поэтому с на­
учной и практической точки зрения представляет значительный интерес ди­
намика этноязыковой ситуации накануне и после развала Советского Союза.
За период между последней советской переписью 1989 г. и первой постсо­
ветской переписью населения, проведенной в Республике Молдова в 2004 г.,
в этноязыковой жизни молдавского населения произошли значительные из­
менения. Это нашло выражение прежде всего в этнопсихологической сфере
языковой жизни. Численность молдаван, считающих румынский язык своим
родным языком, выросла до почти полумиллиона (481 592 человека). Это яв­
ление, как уже отмечалось выше, стало сенсацией в языковой жизни мол­
давского народа. И в нем, хотя бы схематично, целесообразно разобраться.
Одним из очевидных итогов этого этнопсихологического сдвига стало сокра-

* В приведенные данные включены удельные веса лиц соответствующей национальности, ука­

зывающих русский язык родным языком и данные о доле лиц, свободно владеющих русским
языком.
5* 99
 Таблица 3
Распределение населения основных национальностей по месту рождения
(по данным переписи населения 2004 гг.)*

Националь­ Молдова Украина Казахстан Румыния

Всего Россия абс.
ности абс. % абс. абс. абс.

Молдаване 256 4849 2 533 835 98,8 13 806 11 126 1 946 487
Украинцы 282 406 227 750 80,6 48 629 3 648 1 003 66
Русские 201 218 129 664 64,4 9016 55 431 2 694 163
Г агаузы 147 500 144 268 97,8 1 804 898 125 17
Румыны 73 276 70 215 95,8 1 584 379 56 862
Болгары 65 662 59 489 90,6 4 887 759 154 10
Другие 34 401 22 702 66,0 1 572 2 975 607 111

* Таблица составлена по расчетам, произведенным на основе источника: Перепись населения 2004 года.
СЫ§тйи, 2006. Т. 2. С.50-51.

щение удельного веса молдаван, считающих молдавский язык своим родным

языком, за период между 1989 и 2004 гг. с 95,4% до 78,4%.
Другим, не менее очевидным доказательством “языкового сдвига” мол­
давского населения служит рост удельного веса молдаван, считающих род­
ным румынский язык, что нельзя объяснить масштабными миграциями мол­
даван, поменявших идентичность на молдавскую из Румынии, ибо, судя по
данным переписи населения 2004 г., среди молдаван, живущих сейчас в Мол­
давии, лишь 487 чел. родились в Румынии, а численность румын, родивших­
ся в Румынии, лишь немногим выше - 862 чел. (табл. 3).
Следовательно, от предположения о том, что в большинстве своем молда­
ване с родным румынским языком - это молдаване и “румыны, из Румынии”
можно без риска ошибиться отказаться.
Крутой этнопсихологический зигзаг, вероятнее всего, объясняется тем,
что значительная часть молдаван (около 18,8%) под влиянием доктриальной
пропаганды, твердо сохраняя свою истинную этническую идентичность, не­
поколебимо чувствуя себя этническими молдаванами, все же сочла возмож­
ным согласиться с навязанным сверху переименованием молдавского языка
в румынский. Немалую роль в смене (смещении) родного языка, как важного
этнического определения, сыграли “три кита” языковой политики, т.е. зако­
ны, принятые на стыке августа и сентября 1989 г., в том числе закон “О стату­
се государственного языка в Молдавской ССР” (принят 29,08,1989 г.), “О воз­
врате молдавскому языку латинской графики” (принят 29,08,1989 г.) и за­
кон “О функционировании языков на территории Молдавской ССР” (принят
01.09.1989 г.). В последнем законе, в частности, переименованию молдавско­
го языка в румынский была придана юридическая сила. В преамбуле закона
указывалось, что “Молдавская ССР поддерживает получение образования и
удовлетворение своих культурных потребностей на родном языке молдава­
нами, проживающими за пределами республики, а с учетом реальности мол­
давско-румынской языковой идентичности - и румынами, проживающими на
территории СССР” (Переломные годы, 1994. С. 54).
100
 Можно предположить, что одна из главных причин этого этнопсихологи­
ческого сдвига, когда язык большинства жителей республики остается тем же
самым, но часть населения согласилась с переименованием его в другой язык,
состояла в исторической судьбе молдавского народа, в его географической и
геополитической среде общения. Косвенным подтверждением этого могут
служить размышления видного общественно-политического деятеля, бывше­
го Президента Республики Молдова Петра Кирилловича Лучинского об ис­
торической судьбе малочисленного народа, находящегося на стыке крупных
держав. “Судьба постоянно располагала нас, - пишет не без чувства горечи
Петр Лучинский, - на краю Рима, Венгрии, Польши, Литвы, Турции, России...
Мы были и остаемся малыми среди великих. Если мы осознаем это, то
можем извлечь для себя пользу, а если нет, тогда нас ждут одни утраты и
убытки” {Лучинский, 2007. С. 22).
Насколько пророческим окажется предупреждение молдавского мысли­
теля, покажет следующая перепись населения, по результатам которой мож­
но будет оценивать динамику отношения молдаван к своему родному языку,
как исконному языку молдавского народа.
Дальнейшее увеличение доли молдаван, признающих румынский своим
родным языком, будет означать не только “утраты и убытки”, но и ослабление
этнического самосознания, что в свою очередь может привести вслед за язы­
ковой к более глубокой этнической трансформации за счет румынизации.
Основанием для этого прогноза может служить, в частности, тот факт, что
основная масса молдавского населения, указавшая румынский язык своим
родным языком, одновременно, по-видимому, указала его как “язык, на ко­
тором обычно разговаривают”, соответственно - 18,8% и 18,5%. Такими же
близкими оказались данные о признании молдавского языка своим родным
языком и обычным употреблением его в речевой практике: 78,4% и 76,0%.
Понятно, что отрекаясь от молдавского языка и признавая родным ру­
мынский язык, человек молдавской национальности маргинализируется в
том смысле, что теряет часть культурных ориентиров. И ему, наверняка, уже
трудно будет ответить, на каком языке писали Михай Эминеску и Михаил Са-
довяну - с одной стороны, и Ион Друцэ и Ион Чиботару - с другой стороны.
Родной язык, как традиционно принято считать в социолингвистике и пси­
холингвистике, выступает показателем скорее состояния этнического само­
сознания, чем отражением речевой практики и реальной языковой ситуации,
характеризуемой, в частности, такими социолингвистическими реквизитами,
как, например, кто, где, когда, на каком языке разговаривает, слушает, читает,
пишет, думает. Следовательно, можно допустить, что трансформация этниче­
ского самосознания молдаван происходила двумя путями. С одной стороны,
как уже показано выше, сохранение этнической идентичности сопровожда­
лось психологической утратой родного молдавского языка. С другой сторо­
ны, напротив, незначительная часть молдаван, около 1,5%, в ходе переписи
назвавших себя румынами, изменила прежнюю молдавскую идентичность,
но родным все же сохранила молдавский язык.
Наличие в стране почти полумиллиона (481 593 человек) румыноязыч­
ных молдаван в известной мере позволяет судить о начавшемся внутреннем
расколе молдавской этнопсихологической жизни.
Лакмусовой бумажкой этого раскола, как видно из литературных источ­
ников, может служить, в частности, неодинаковое отношение группы мол­
101
даван к самой большой из скульптур древнего мира - каменной колонне вы­
сотой в 39,8 м, установленной в 113 г. в Риме в честь победы, одержанной
знаменитым римским императором Траяном над предками молдаван, дака-
ми, и Дакией. Отправляясь в 1997 г. в Италию, тогдашний Президент Рес­
публики Молдова Петр Лучинский и сопровождающая его свита, прихватили
с собой мешочек с многострадальной молдавской землей, чтобы возложить
к основанию колонны и манифестировать тем самым символическую связь
между Молдовой и Римом. Один из членов делегации, с экзальтированной
душой поэта, говорил с волнением в голосе: “Мне вдруг показалось на долю
секунды, что даки с колонны кивнули нам головой”. Комментируя свой ви­
зит в Италию и осмотр всемирно известного памятника, трезвомыслящий по­
литик, пытающийся солидаризировать расколотое этническое самосознание
молдаван и консолидировать молдавское общество, подобно тому, как это де­
лал генерал Франко в Испании, объяснял, что перед колонной молдавская
делегация “чтила память великого Траяна и в то же время чествовала даков”
{Лучинский, 2007. С. 18-19).
Более того, пытаясь без малого почти с двухтысячелетней временной дис­
танции примирить участников римско-дакской войны, молдавский Президент,
очарованный памятником, на котором изображены растерзанные, скованные
цепями даки, оправдывал римское завоевание тем, что оно, дескать, было
“естественной реакцией на разрушительные набеги гето-дакийских племен
на пограничные области Римской империи”. Объясняя завоевание римляна­
ми даков и Дакию, автор вместе с тем акцентировал внимание на величии
даков, как способных быть мощным противником Римской Империи.
Экзальтированное прорумынское обожание и преклонение перед колон­
ной Траяна не разделяет другая часть элитарной молдавской интеллигенции,
выразителем которой выступает известный ученый и общественный деятель
Василий Николаевич Стати. Его отношение к победителям и побежденным,
изображенное на колонне, резко отличается от эйфории “поэтического” вос­
приятия.
Имеет смысл воспроизвести подробнее позицию известного историка и
филолога Василия Стати, которая, по-видимому, отражает настроение, уста­
новки и этническое самосознание той самой части молдавской интеллиген­
ции, которая в ходе переписи населения Молдовы в 2004 г. не отступилась от
своего родного языка, и, не переименовав его в румынский, сохранила род­
ным язык своей молдавской национальности.
“Восхищенные этими кровавыми римскими достижениями, - пишет Васи­
ле Стати, - некоторые историки заявляют, что “на этом памятнике”, уникаль­
ном в мире, высечена история зарождения нового народа - румынского наро­
да” (М.Д. Чиботару). Декларируют, - иронично продолжает В. Стати, - что те
124 эпизода, высеченные спирально по колонне, изображая сцены дикой же­
стокости - уничтожение римскими легионерами гетов (даков), унизительные
моменты порабощения и истребления целого свободного племени - гето-да-
ков, “являются оригинальным актом рождения румынского народа”. Между
тем, вносит историческую ясность в итоги римско-дакских войн Василе Ста­
ти, «хорошо известно, что предки молдаван - население Карпато-Днестров-
ских земель, и особенно проживающие между Прутом и Днестром, не участ­
вовали в этом “оригинальном акте рождения”» {Стати, 2002. С. 16).
102
 Таблица 4
Родные языки наиболее многочисленных национальностей Республики Молдова
(по данным переписи 2004 г.)*

В том числе считают родным языком

Общая
Национальности молдавский русский своей нац-ти
числ.
абс. % абс. % абс. %

Молдаване 2 564 849 2 011 403 78,4 63 290 2,5 2 011 403 78,4
Украинцы 282 406 8 189 2,9 89 853 31,8 180 981 64,1
Русские 201 218 3 279 1,6 195 573 97,2 195 573 97,2
Гагаузы 147 500 1 274 0,9 8618 5,8 136 155 92,3
Румыны 73 276 1 139 1,5 571 0,8 71 327 97,3
Болгары 65 662 2 084 3,2 9 134 13,9 53 178 81,0
Прочие 48 421 2 479 5,1 13 754 28,4 -
ИТОГО: 3 334 911 2 027 368 60,8 367 039 11,0 2 648 617 79,4
В том числе по 770 062 15 965 2,1 303 749 39,4 637 214 82,7
5 наиболее мно-
гочисл. нети­
тульным нацио­
нальным

* Таблица разработана по источнику: Перепись населения. 2004 г. С к ц іп аи , 2006. Т. 1. С. 301-302.

В постсоветский период проявила себя новая тенденция приобщения

представителей немолдавской национальности к молдавскому языку. Доля
украинского населения, назвавшего молдавский язык родным, возросла в
2004 году по сравнению с 1989 годом, с 1,6 до 2,9%, среди русских - с 0,6 до
1,6%, у болгар - с 2,4 до 3,2%. Вместе с тем, в среде немолдавского населения
появилась новая группа лиц, указавших родным румынский язык, в том числе
среди украинцев - 0,8% (2 358 чел.), у русских - 0,7% (1341 чел.), среди га­
гаузов - 0,2% (338 чел.) (Перепись населения, 2004, С.301), (см. табл. 4).
Обе линии трансформационных процессов в сфере этнической иденти­
фикации, когда происходила смена одного из этноопределителей - родного
языка или этнической принадлежности, представляют собой уникальное яв­
ление первых лет постсоветской истории Республики Молдова. Безусловно,
этот феномен, отражающий, как в капле воды, устойчивость и размываемость
этничности, заслуживает дополнительного исследования по специально ор­
ганизованной программе.
Прежде всего обращает на себя внимание то, что основная часть молда­
ван Республики Молдова, указавших родным румынский язык (481 593 чело­
век), проживала в момент переписи в г. Кишиневе и его пригородах (227 274
человека) и составляла без малого половину (47,2%) всех лиц молдавской
национальности, не устоявших перед искушением языковой румынизации.
Эти данные о маргинализации этнического сознания, разумеется, весьма по­
казательны, но не выразительны. Дело в том, что в самом Кишиневе прожива­
ло всего лишь 16,4% от числа всех молдаван, проживающих в правобережной
части Республики Молдова. Частичная румынизация этнического самосозна-
103
 Таблица 5
Румынский язык как родной язык в различных группах населения Республики Молдова
(в %, по данным переписи 2004 г.)*

Считают родным румынский язык

Национальности В том числе Молдова Пол

Кишинев Гагаузия
город село город село жен. муж.

Молдаване 47,2 47,2 47,3 30,9 13,0 19,2 18,4 0,8

Украинцы 2,4 2,4 3,5 1,2 0,4 0,8 0,8 -
Русские 1,0 1,0 3,2 0,6 0,7 0,6 0,7 -
Гагаузы 3,1 2,9 8,2 0,4 0,1 0,2 0,2 -
Болгары 5,2 5,1 10,3 1,8 0,4 1,1 1,0 -

* Таблица разработана и расчеты произведены по источнику: Перепись населения. 2004. СЫ§іпаи, 2006.
Т. 1. С. 302-326.

ния имела место не только среди молдаван, но и среди незначительной части

лиц немолдавской национальности. Так, например, среди украинского насе­
ления румынский язык указали родным 2,4% лиц, проживающих в пределах
городской среды и 3,5% в ассоциированной с Кишиневом сельской местно­
сти, среди русских - соответственно 1,0 и 3,2%, среди гагаузов - 2,9 и 8,2%,
среди болгар - 5,1 и 10,3% (см. табл. 5).
В целом среди всего городского молдавского населения Республики Мол­
дова, включая жителей Кишинева, румынский язык назвали родным 30,9%, в
селах - 13,0%, т.е. в 2,4 раза меньше, чем в городах.
Обретение румынского языка в качестве родного не имело принципиаль­
ных различий среди мужского и женского населения, как у молдаван, так и
среди лиц немолдавской национальности. В отдельных районах страны, где
доля титульной национальности была незначительна, как, например, в ав­
тономно-территориальном регионе Гагаузия, процессы этнопсихологической
румынизации не имели места (см. табл. 5).
Абсолютным лидером по части признания румынского языка родным
и переходе на него в повседневной разговорной практике, было население
г. Кишинева - 47,2%. На втором месте оказалось городское население Оргее-
ва - 42,3%, и на третьем - жители г. Хынчешты - 24,0%.
Аутсайдером по переходу на румынский язык было молдавское населе­
ние г. Кагула, где доля молдаван, признавших его в качестве родного и ис­
пользующих его в общении, составляла всего 8,1%, в то время как во всем
населении города доля молдаван составляла 59,7%.
В двух крупных по численности городах - Бельцах и Унгенах - удельные
веса лиц с родным румынским языком были приблизительно одинаковыми, со­
ответственно - 17,0% и 16,4%, в то время как в этническим составе городского
населения имелись существенные различия: доля молдаван в Бельцах составля­
ла лишь немногим более половины горожан (51,2%), в то время как в Унгенах -
каждые четверо из пятерых жителей были молдаванами (82,5%), (см. табл. 6).
Следовательно, традиционно выявленной в социолингвистике зависи­
мости между долей лиц данной национальности, живущей в своей или не в
104
 Таблица 6
Сравнительные данные о румынском языке как родном среди населения
в наиболее крупных по численности городах*

Численность населения в городах Считают родным языком

Города в т.ч. молдаван румынский молдавский

Всего
абс. % абс. % абс. %

Кишинев 644 204 4 2 2 121 6 5 ,5 19 9 137 4 7 ,2 18 6 0 1 9 4 4 ,1

Бельцы 122 6 69 62 836 5 1 ,2 10 6 5 9 1 7 ,0 43 652 6 9 ,5

Хынчешты 15 2 8 1 13 112 8 6 ,8 3 14 6 2 4 ,0 9 786 7 4 ,6
Кагул 35 48 8 21 181 5 9 ,7 1 720 8,1 17 7 8 6 8 4 ,0
Оргеев 2 5 641 17 7 7 5 6 9 ,3 7 527 4 2 ,3 9 887 5 5 ,6
Унгены 3 5 311 2 9 131 8 2 ,5 4 779 1 6 ,4 23 6 8 5 8 1 ,3
Всего без Ки­ 234 390 144 035 6 1 ,4 2 7 831 19,3 104 796 7 2 ,8
шинева
Всего с Киши­ 878 594 5 6 6 156 6 4 ,4 226 968 4 0 ,1 2 9 0 815 5 1 ,4
невым
* Таблица разработана и расчеты произведены по источнику: Перепись населения. 2004. СЫ§іпаи, 2006.
Т. 1. С. 304-326.

своей этнической среде, и переходом части этих лиц на язык другой нацио-
нальности в языковой ситуации постсоветской Молдовы не обнаруживается.
Отсюда следует вывод о том, что процессы румынизации находились скорее
под влиянием политических и идеологических факторов, а не этнодемогра-
фических. Они не зависели от показателей дисперсности или компактности
расселения.
Основным вдохновителем, организатором и проводником политики ру­
мынизации выступала творческая научная и художественная интеллигенция.
Косвенно об этом можно судить по данным о доле лиц с университетским
образованием среди лиц различной национальности. Так, например, среди
малочисленной (60 437 человек) или 2,2% в возрасте старше 15 лет, но очень
влиятельной группы населения, назвавшей себя в ходе переписи румынами,
удельный вес лиц, имеющих университетское образование, составлял 32,3%,
что было в 4,8 раза больше, чем у гагаузов, в 3,4 раза больше, чем у молдаван,
в 2,6 раза больше, чем среди болгар. Ближе всего к румынам по доле лиц с
университетским образованием приближались русские (22,5%), хотя и усту­
пали румынам в 1,4 раза, и украинцы (13,6%), что было меньше, чем у румын
в 2,4 раза (см. табл. 7).
Следовательно, на вершине социальной пирамиды, там, где требуется уни­
верситетское образование, острейшая конкуренция могла иметь место меж­
ду лицами, назвавшими себя румынами и русскими. Менее всего румынская
группа населения была обеспокоена “гагаузским” и “болгарским” вопросами
(см. табл. 7).
Итак, “языковая революция” 1989 г., в том числе законодательное установ­
ление идентичности молдавского и румынского языков, массированная про­
паганда идеологем и ценностей румынизма в ущерб молдавскому, при общем
отрицательном отношении к национальной культуре и истории молдавского
народа, непризнание самобытности и автономности этнонима “молдовень” и
105
 Таблица 7
Наличие университетского образования среди различных групп населения
в возрасте 15 лет и старше
(по итогам переписи 2004 г.)*

Числ-ть И меют высшее об- В том числе в %

лиц в возр. разование
Национальности место проживания пол
15 лет и
старше В сего, абс. в% город село муж. жен.

Молдаване 2 042 249 191 8 6 0 9 ,4 1 8 ,2 5 ,0 8 ,8 9 ,9

Украинцы 245 809 33 4 2 7 1 3 ,6 2 1 ,1 5 ,0 12,5 1 4,5

Русские 174 303 3 9 144 2 2 ,5 2 5 ,3 8,5 19,1 2 5 ,0

Гагаузы 118 1 2 0 8 016 6 ,8 10,1 4 ,8 6 ,3 7 ,2

Румыны 60 437 19 5 2 4 3 2 ,3 3 8 ,9 2 1 ,7 3 2 ,6 3 2 ,0

Болгары 5 5 18 6 6 855 1 2 ,4 1 7 ,7 8 ,0 11,6 13 ,2

* Таблица разработана по источнику: Перепись населения. 2004. Том 1. Скі§іпаи, 2006. С. 300, 374.

автоглоттонима “лимба молдовеняска”, а также курс на “создание единой ру­

мынской нации” путем вхождения молдаван в состав соседнего государства,
взятый на вооружение идеологами “Народного фронта Молдовы” - эти и ряд
других сопутствующих факторов стали причиной “пожара в умах” у значи­
тельной части молдавского народа. В пламени этого пожара, во-первых, пе­
регретые этноязыковыми страстями депутаты Молдавского Парламента при
разработке Конституции нового государства, появившегося на карте Европы
после развала Советского Союза, статью 13-ю об официальном государствен­
ном языке обсуждали, по воспоминаниям экс-президента Республики Молдо­
ва П.К. Лучинского, “почти столько же времени, сколько все остальные 144
статьи вместе взятые” (Лучинский, 2007. С. 281).
Во-вторых, у почти полумиллиона молдаван оказалась опаленной этни­
ческая идентичность в связи с признанием румынского языка родным вместо
языка своей молдавской национальности, что стало реальной основой раско­
ла молдавского народа. Заблудившись в поисках своей языковой идентично­
сти, эта часть молдавского народа послужила не только горьким упреком ра­
дикально настроенным этническим мобилизаторам, но и серьезным уроком
для трезвомыслящих политиков, желающих процветания, надежного буду­
щего своему народу и достойного места под крышей европейской цивилиза­
ции. Урок, а вместе с ним и умозаключение из анализа современного состоя­
ния парадокса этноязыковой и этнопсихологической ситуации в Молдове на
заре XXI в. состоит в том, что нельзя манипулировать внутренней и внешней
историей самобытного языка самобытного народа во имя корыстных целей в
борьбе за власть и за достижение неразделяемых преобладающим большин­
ством народа целей и ценностей.
Судя по приведенным материалам переписи населения 2004 г., молдав­
ский народ оказался мудрее части творческой интеллигенции и части своих
политических пастырей. Это вселяет надежду на то, что наметившийся рас­
кол нации будет преодолен, а “пожар в умах” станет достоянием уже свер­
шившейся истории.
 ГЛАВА 4

Д И Н А М И К А Н А Р О Д О Н А С Е Л Е Н И Я В Х Х - Х Х І В ЕК А Х

огласно данным Всеобщей переписи населения Российской империи

С 1897 г., в конце XIX века на территории Бессарабской губернии про­

живало 920,9 тыс. молдаван (табл. 1), что свидетельствовало о более
чем двукратном увеличении их численности, в сравнении с серединой XIX
века (1856 г. - 432,6 тыс. человек). Но несмотря на быстрый рост абсолютной
численности молдаван Бессарабии во второй половине XIX в., их доля в на­
селении края заметно снизилась, а удельный вес русских, болгар, гагаузов и
евреев существенно возрос, что было связано главным образом с процессами
миграционных перемещений этих народов на территорию губернии.
Слабая урбанизированность молдаван вела к тому, что их удельный вес
был достаточно высок в сельском населении, тогда как среди горожан преоб­
ладали другие этнические группы. Так, в 1897 г. в сельской местности молда­
ване составляли 53,6%, тогда как в городах губернии их доля достигала лишь
14,2%, при этом наиболее высок удельный вес молдаван был в городах цен­
тральной и северной частей Бессарабии: в Кишиневе он составлял 17,6%, в
Бельцах - 17,1%. В городах южной Бессарабии молдаван было заметно мень­
ше и их доля в населении Бендер, например, составляла лишь 7,4%, а в Кагу-
ле и Измаиле - 4,6% и 2,3% соответственно.
К концу XIX в. самым многочисленным в городах Бессарабии было ев­
рейское население. В Кишиневе, Бендерах, Бельцах, Кагуле, Рени евреи со­
ставляли от 33 до 55%. В остальных семи городах (за исключением Хотина)
их удельный вес колебался от 7 до 27%. Второе место по численности зани­
мало русское население, далее следовали украинцы и только затем молдав­
ское население {Зеленчук, 1973. С .16).
Крупные социальные потрясения первых десятилетий XX в., такие как
первая мировая война, революция, а затем и гражданская война обусловили
изменения и в численности, и в национальном составе населения края. В годы

Таблица 1

Этнический состав населения Бессарабской губернии

(по материалам Всероссийской переписи населения 1897 г.)

Абсолютная Доля в общей Абсолютная Доля в общей

Национальности численность численности Национальности численность численности
(тыс.чел.) населения (%) (тыс.чел.) населения (%)

Молдаване 920,9 47,6 Гагаузы 55,8 2,9

Украинцы 379,6 19,6 Поляки 11,7 0,6
Евреи 228,2 11,8 Цыгане 8,7 0,4
Русские 155,7 8,0 Другие нацио­ 11,3 0,6
нальности
Болгары 103,2 5,3 Всего 1935,3 100,0
Немцы 60,2 3,1

107
 Таблица 2
Национальный состав населения Бессарабии
(по материалам переписи населения Румынии 1930 г.)

Абсолютная Доля в общ ей Абсолютная Доля в общ ей

Национальности численность численности Национальности численность численности
(ты с. чел.) населения (%) (тыс.чел.) населения (%)

Молдаване 1 6 1 0 ,8 5 6 ,5 Немцы 8 1 ,1 2 ,8

Русские 3 5 1 ,9 12,3 Цыгане 13,5 0 ,5

Украинцы 3 1 4 ,2 1 1 ,0 Поляки 8,1 0 ,3

Евреи 2 0 4 ,8 7 ,2 Другие нацио­ 7 ,0 0 ,2

нальности
Болгары 1 6 3 ,7 5 ,7 Всего 2 8 5 3 ,2 1 0 0 ,0

Г агаузы 9 8 ,1 3 ,4

оккупации Бессарабии королевской Румынией ее экономика пришла в страш­

ный упадок. Голод, нищета, безработица обусловили течение демографиче­
ских процессов в оккупированной Бессарабии, которые характеризовались
высокой смертностью населения, низким естественным приростом. Тяжелые
условия жизни, жестокий политический террор ежегодно побуждали десятки
тысяч людей покидать родные места. Только за 8 лет, с 1922 по 1930 гг., из
Бессарабии выехали в поисках работы около 300 тыс. человек (Загородная,
Зеленчук, 1987. С. 17-18).
Для первых трех десятилетий XX века точные данные о количестве на­
селения Бессарабии отсутствуют. Румынские источники, публиковавшиеся в
20-30-х годах, из которых можно было почерпнуть сведения о населении,
страдали тенденциозностью. По данным проведенной румынами в 1930 г. пе­
реписи населения, национальный состав жителей Бессарабии выглядел сле­
дующим образом (табл. 2) {Загородная, Зеленчук, 1987. С. 19-20).
Как свидетельствуют материалы, молдавское население Бессарабии за
период 1897-1930 гг. увеличилось на 610 тыс. человек. В увеличении абсо­
лютной численности и доли молдаван в населении в период между перепися­
ми 1897 и 1930 гг. доминирующая роль принадлежала этнотрансформацион-
ным процессам, в то время как изменения численности русских, украинцев
и евреев в наибольшей мере определялись миграцией, правда, миграционное
влияние было разнонаправленным: оно способствовало увеличению числен­
ности русского населения и снижению украинского и еврейского.
Изменения, произошедшие в численности отдельных национальностей,
населявших Бессарабию, в период 1897-1930 гг., привели к определенной
трансформации этнического состава населения края. Удельный вес молдаван,
составлявший в 1897 г. менее половины (47,6%) общей численности жителей
Бессарабии, к 1930 г. возрос до 56,5%. Существенно увеличилась числен­
ность и удельный вес русских, ставших второй по численности националь­
ностью (после молдаван). Украинцы, численность которых сократилась, пе­
реместились со второго на третье место по удельному весу в населении края,
евреи - с третьего на четвертое место.
108
 В 1924 г. из приднестровских районов УССР, населенных в значительной
своей части молдаванами, была образована Молдавская автономная совет­
ская социалистическая республика. Этническая структура жителей МАССР
в 1926 г. характеризовалась следующими данными: молдаване - 172,4 тыс.
(30,1%), украинцы - 277,5 (48,5%), русские - 48,9 тыс. (8,5%), немцы -
10,7 тыс. (1,9%), болгары - 6,0 тыс.(1,1%), поляки - 4,9 тыс. (0,9%), дру­
гие национальности - 3,4 тыс.(1,1%). Большая часть молдавского населения
МАССР проживала в сельской местности. Среди горожан молдаване состав­
ляли 32,5% (Загородная, Зеленчук, 1987. С. 22).
28 июня 1940 г. Бессарабия была освобождена из-под оккупации Румы­
нии и воссоединилась с СССР и 2 августа 1940 г. был принят Закон об об­
разовании союзной Молдавской Советской социалистической республики.
Образование МССР и связанное с этим уточнение нового административно-
территориального деления внесли определенные изменения в численность и
национальный состав населения. По данным на октябрь 1940 г., население
МССР составило 2607 622 человека (табл. 3).
В 1940 г. немецкое население начало выезжать из Советского Союза.
С сентября по ноябрь 1940 г. из Молдавии выехало 12 тыс. семей, общим
числом около 80 тыс. человек. Одновременно уехали около 2 тыс. предста­
вителей румынской администрации и войск. Позже, в период войны, из рес­
публики выехали еще 2 тыс. немцев. Наиболее значительные изменения чис­
ленности и национального состава населения имели место в период Великой
отечественной войны.
В начале войны часть населения МССР начала переселяться в восточные
районы страны. В короткий срок эвакуировались десятки тысяч жителей рес­
публики.

Таблица 3

Численность и национальный состав населения МССР в 1940 г.

(З е л е н ч у к , 1973. С. 40)

В сего насе­ Другие нацио­

Уезды и районы М олдаване Русские Украинцы
ления нальности

Сорокский 369335 278293 28991 28463 33588

Бельцкий 589626 377232 42008 99191 71195

Оргеевский 304881 266361 3243 12031 23238

Бендерский 318861 200299 35484 22887 60191

Катульский 222385 92206 16106 114073

Кишиневский 519455 395730 24513 8285 90927

По районам МССР 283079 126007 37966 82668 36438

(Каменский,
Рыбницкий, Д у-
боссарский, Гри-
гориопольский,
Тираспольский,
Слободзейский)
Итого по МССР 2607622 1736128 188311 253525 429650
(1 0 0 % ) (6 6 ,5 % ) (7 ,2 % ) (9 ,7 % ) (1 6 ,5 % )

109
 Таблица 4

Национальный состав населения Бессарабии в августе 1941 г.

Абсолютная Доля в общей Абсолютная Доля в общей

Национальности численность численности Национальности численность численности
(чел.) населения (%) (чел.) населения (%)

Молдаване 1620847 68,7 Цыгане 8204 0,3

Украинцы 261246 11,0 Евреи 6833 0,2
Болгары 177647 7,5 Немцы 1868 0,07
Русские 158088 6,6 Другие нацио­ 6311 0,2
нальности
Г агаузы 115683 4,9 Всего 2356724 100

Оккупация республики фашистскими захватчиками привела к огромным

человеческим жертвам. Уже в первые три месяца войны произошли значи­
тельные изменения в национальном составе населения Молдавии. В августе
1941 г. оккупационные власти провели в созданной провинции Бессарабии
перепись, которая отразила потери населения (Зеленчук, 1973. С. 40). По ее
данным, общее количество жителей провинции уменьшилось на 250 тыс. че­
ловек, по сравнению с октябрем 1940 г. Численность молдаван сократилась
на 115 тыс. чел. (табл. 4).
Во второй половине 1940-1950-х годах динамика численности населе­
ния Молдавии испытала на себе определенное влияние нанесенных войной
бедствий. Непосредственным результатом воздействия войны на развитие
населения явились как уменьшение его численности из-за людских потерь,
так и изменение его структуры. Гибель части мужского населения на фрон­
те изменила соотношение между мужчинами и женщинами в общем балан­
се населения в пользу последних. Из-за нарушения такой пропорции со­
кратилось количество браков, а значит, и новых семей. Соотношение полов
было в основном выровнено только в 1965 г. (Загородная, Зеленчук, 1987.
С. 26-27).

Темпы роста численности молдаван в Молдавии за период 1959-1989 гг.

были почти такими же, что и населения республики в целом: за тридцати­
летний период абсолютная численность молдаван возросла с 1886,6 до
2794,7 тыс. человек, или почти в полтора раза (148,1%). По темпам роста
численности молдаван обгоняли гагаузы (159,4%), что было обусловлено вы­
соким уровнем рождаемости, и русские, чей численный потенциал возрос
почти в два раза (191,8%), главным образом за счет миграционных и асси­
миляционных процессов (табл. 5). У евреев в 1970-1980-е годы отмечалось
значительное снижение абсолютной численности, обусловленное в первую
очередь эмиграцией из страны. Численность молдаван могла быть более
высокой, но значительное развитие межэтнических контактов, распростра­
ненность этнически смешанных браков, достаточно высокая интенсивность
перехода на другой язык и связанные с этим процессы этнической трансфор­
мации, миграции молдаван за пределы республики повлекли за собой опреде­
ленное сокращение численности молдавского населения в Молдавии.
110
 Таблица 5
Динамика численности основных национальностей Молдавии
за 1 959-1989 гг. (чел.)

Национальности 1959 год 1970 год 1979 год 1989 год

Молдаване 1886566 2303916 2525687 2794749

Украинцы 420820 506560 560679 600366
Русские 292930 414444 505730 562069
Гагаузы 95856 124902 138000 153458
Болгары 61652 73776 80665 88419
Евреи 95107 98072 80124 65836
Всего 2884477 3568873 3949756 4335360

Темпы роста численности молдаван в республике на протяжении рас­

сматриваемого тридцатилетнего периода не были равнозначными. Наиболь­
ший рост отмечался в период 1959-1970 гг., в последующие двадцать лет он
снизился более чем в два раза.
1991-й год, расколовший Советский Союз на 15 независимых государств,
разделил и молдавский народ. По результатам проведенной в 2004 г. перепи­
си населения Республики Молдова, число ее постоянных жителей составило
3388 тыс. чел., что на 208 тыс. меньше, чем в 1989 г. (табл. 6). Такое сниже­
ние абсолютной численности жителей страны было обусловлено как низким
естественным приростом населения, так и, главным образом, его миграци­
онным оттоком. Как считают специалисты, для восстановления нормальной
демографической ситуации население Молдавии должно увеличиться в тече-
Таблица 6

Изменение национального состава населения

Республики Молдова
(по данным переписей 1989 и 2004 гг.)

Численность населения РМ (без ПМР)

Национальности 1989 г. (в пересчете) 2004 г.

Абс. % Абс. %

Всего: 3595660 100 3383332 100

в т.ч.
молдаване 2513447 69,9 2564849 75,8
украинцы 405160 11,3 282406 8,4
русские 350899 9,8 201218 5,9
гагаузы 148679 4,1 147500 4,4
румыны 2477 0,1 73276 2,2
болгары 73489 2,0 65662 1,9
прочие 101509 2,8 34401 1,0

Рассчитано по: Перепись населения 2004: Статистический сборник. Кишинев, 2006. Т. 1: Демографиче­
ские, национальные, языковые, культурные характеристики. С. 301, 326.

іи
ние ближайшего десятилетия на 1 миллион человек, иначе республике грозит
демографический кризис.
Численность титульной национальности республики - молдаван - воз­
росла за пятнадцатилетний период (1989-2004 гг.) с 2513447 до 2564849 чел.
(по сопоставимым территориям), или всего на 2,0%. Такой слабый прирост
был обусловлен также сменой у части молдаван этнической идентичности с
молдавской на румынскую. Последнее подтверждается значительным приро­
стом в период 1989-2004 гг. числа румын в Молдавии - с 2,5 до 73,3 тыс. чел.
Изменения в рождаемости
Молдавия в послевоенный период отличалась самыми высокими темпами
снижения рождаемости среди союзных республик. Если в 1950 г. она зани­
мала второе место (после Туркмении) по уровню рождаемости (коэффициент
рождаемости составлял 38,9% в сравнении с 26,7% в среднем по Союзу), то
к 1970 г. Молдавия переместилась на восьмое место в ряду союзных респуб­
лик, которое удерживала до 1987 г. За 20 лет (с 1950 по 1970 гг.) коэффициент
рождаемости в Молдавии снизился в 2 раза, в то время как в среднем по Сою­
зу это снижение достигало 1,5 раз, в республиках Прибалтики - 1,2-1,5 раз,
в Закавказье - 1,2-1,4 раз, в Средней Азии (за исключением Узбекистана и
Таджикистана, где уровень рождаемости повысился) - 1,1 раз, в Казахстане -
1,5 раз, на Украине - 1,4 раз, в Белоруссии - 1,5 раз, в России - 1,7 раз.
После 1970 г., когда был отмечен наименьший уровень рождаемости в
Молдавии за весь послевоенный период (19,6%), наметилась тенденция к его
возрастанию. Как известно, общий коэффициент рождаемости в значитель­
ной степени зависит от возрастной структуры населения, и сильное сниже­
ние уровня рождаемости к концу 1960-х - началу 1970-х годов объяснялось
тем, что в брачный и детородный период вступало немногочисленное поко­
ление 1940-х годов. В 1970-е годы в брак вступали послевоенные поколения,
более многочисленные, чем их предшественники, что и повлекло за собой
повышение рождаемости. К началу 1990-х годов уровень рождаемости в рес­
публике вновь стал падать, ибо в детородный период вступило поколение
конца 1960-х годов, когда отмечался самый низкий за послевоенный период
уровень рождаемости (табл. 7).
Таблица 7
Динамика коэффициента рождаемости (%)

Молдавия СССР
Годы
Всего город село Всего город село

1940 26,6 21,0 27,5 31,2 30,5 31,5

1950 38,9 29,7 40,8 26,7 26,0 27,1
1960 29,3 21,7 31,6 24,9 21,9 27,8
1970 19,4 18,5 19,8 17,4 16,4 18,7
1980 20,0 19,3 20,4 18,3 17,0 20,4
1988 20,9 19,5 22,2 18,8 16,7 23,2

Составлено по: Народное хозяйство МССР в 1980 г. Кишинев, 1981. Р. 10; Население СССР. 1988. М.,
1989. Р. 57,66.

112
 Миграции
Становление независимой Республики Молдова проходит в условиях глу­
бокого экономического кризиса, развала хозяйственных связей, спада про­
изводства, роста безработицы, инфляции и, как следствие, снижения уровня
жизни, социального и имущественного расслоения населения.
Заработная плата жителей Молдавии, являющаяся одним из основных
источников доходов большинства населения, за период с 1994 по 2002 гг.
увеличилась на 88%, но составила лишь 51,1 доллара США (Рынок труда...,
2004. С. 94-95), что значительно ниже того порога, по которому ООН отно­
сит страны к бедным. Постепенное и медленное повышение уровня опла­
ты труда привело к тому, что к концу 2005 года средняя заработная плата
в республике составила всего 100 долларов (www.regions.ru.news/1941813/).
Крайне низкими остаются размеры пенсий. Если средний размер пенсий за
1994-2001 гг. увеличился в большинстве стран СНГ, то в Молдавии он за тот
же период уменьшился с 12,9 до 10,4 долларов и находился на уровне самых
отсталых стран мира. В последующие годы размер пенсий стал возрастать,
но на 1 октября 2005 г. составил лишь 30 долларов. Темпы повышения цен на
товары и услуги заметно обгоняли рост заработной платы, пенсий и пособий.
Реальные денежные доходы населения за 1991-1998 гг. снизились в Молда­
вии в 6,7 раза, и хотя в последние годы доходы несколько возросли, они все
же не обеспечивают прожиточного минимума.
Уровень безработицы в Молдавии за период 1992-2001 гг. возрос с 0,7%
до 1,7%, а численность безработных - с 15,0 до 27,6 тыс. чел. (Содружество..,
2002. С. 772). В 2006 г. число официально зарегистрированных безработных
в республике составило 75 тыс. чел., или 4,7% трудоспособного населения
страны (Независимая Молдова. 7 марта 2007 г.).
Скорость и результативность адаптации, приспособления населения к но­
вым политическим, социально-экономическим и культурно-языковым транс­
формациям, происходившим в обществе, не могли не отразиться на масшта­
бах, направлениях и характере миграционных процессов на постсоветском
пространстве, в том числе и в Молдавии. Наряду с Казахстаном, Грузией и
Украиной, Молдавия относится к тем странам СНГ, население которых за по­
следние 15 лет понесло наибольшие потери.
Направленность миграционных потоков главным образом в сторону Рос­
сии была характерной чертой миграции в Республике Молдова. За 1991—
2004 гг. Молдавия потеряла в обмене с Россией 105,2 тыс. чел., причем на
каждые 100 прибывших в Россию из Молдавии приходился лишь 31 выбыв­
ший в обратном направлении (рассчитано по: Демографический ежегодник...,
2005. С. 517-518). Рассматривая эти показатели в динамике, можно сказать,
что потоки прибывших в Россию из Молдавии сократились в течение этого
периода почти в 6,2 раза: с 29,6 тыс. чел. в 1991 году до 4,8 тыс. в 2004 г. Об­
ратные миграционные потоки уменьшились в 27 раз, с 24,2 тыс. чел. в 1991 г.
до 0,9 тыс. чел. в 2004 г. Если в 1991 г. на 100 прибывших в Россию из Мол­
давии приходилось 92 выбывших в обратном направлении, то в 2004 г. вы­
бывшие составили лишь 19 человек на 100 прибывших (рассчитано по: Чис­
ленность и миграция..., 2004, 2005. С. 42). Тех, кто хочет покинуть Россию и
возвратиться в Молдавию становится меньше год от года.
Сокращение масштабов миграции из Молдавии отнюдь не свидетельство­
вало об успешности адаптационных процессов в этой стране, оно не подтвер-
113
ждало и истинного уменьшения выезда из нее граждан. Изменилась лишь
форма миграционных перемещений, в них увеличилась нелегальная состав­
ляющая.
Легальная форма трудовой миграции в СНГ, являющаяся лишь видимой
частью миграционного айсберга, оценивается примерно в 300 тыс. чел. в
год {Топилин, 2004. С. 127). Россия является крупным импортером рабочей
силы, а Молдавия - крупным ее экспортером. За 8 лет (1994-2001 гг.) только
в Россию из Молдавии было привлечено 73,0 тыс. чел., причем масштабы
трудовой миграции постоянно растут. Если в 1994 г. в Россию из Молдавии
было привлечено 3,7 тыс. чел. в качестве иностранной рабочей силы, то к
2001 г. ее численность возросла в 3,6 раза, составив 13,3 тыс. чел. (Там же).
Национальное бюро по миграции, ссылаясь на посольство Молдавии, сооб­
щило, что в настоящее время в России легально работает 64 тыс. граждан
Молдавии, всего же за пределами Республики Молдова легально трудится
более 150 тыс. чел., что составляет 4% ее населения. Кроме России, мол­
давские граждане легально работают в Италии (36 тыс. чел.), Португалии
(24 тыс. чел.), Германии (13 тыс. чел.), Чехии (9 тыс. чел.). В гораздо мень­
шем количестве граждане Молдавии легально трудятся во Франции, Бельгии,
Ирландии, Белоруссии, Украине, Греции, Польше, Венгрии, Южной Корее и
Японии (Интерфакс, 16 сентября 2005 г. - цит. по: Демоскоп Weekly, 2005.
N 215-216).
Результаты исследования Представительства Международной организа­
ции по миграции (МОМ), Программы “Food Security” Европейского Союза
и Международного валютного Фонда в Молдавии, проведенного в октябре-
ноябре 2004 г., показали, что на период проведения опроса численность миг­
рантов из Молдавии оценивается в 571 тыс. граждан (что составляет 39%
экономически активного населения), в то время как потенциал миграции опре­
деляется в 690 тыс. чел. (48% экономически активного населения страны). Из
общего числа мигрантов из Молдавии в России работает около 200 тыс. жи­
телей республики % (Reporter md., 23 июля 2005 - цит. по: Демоскоп Weekly,
2005. N 207-208). По результатам других исследований, только в Москве ра­
ботает 136,6 тыс. молдавских гастарбайтеров (NEWSru.com.20.12.2006).
Миграционное поведение жителей Молдавии, связанное с временным
выездом за пределы страны, является определенной адаптивной стратегией
населения, отвечающей новым потребностям человека и новым требовани­
ям социальной ситуации. Оно выявляет группы людей с активным адапта­
ционным поведением, использующих как легитимные, так и нелегитимные
методы приспособления к новым условиям жизнедеятельности, позволяю­
щие избежать обнищания, компенсировать резкое падение доходов населе­
ния, приобрести опыт жизни в условиях рыночной экономики, освоить новые
профессии, повысить квалификацию. Но эта адаптивная стратегия несет в
себе не только положительный заряд, но и угрозу распада в полюсах выбытия
этнических общностей, семей, превращая части остающихся там в некое по­
добие рантье, существующих в основном на мигрантские переводы % (Миг­
рация и безопастность.., 2000. С. 41).
Каковы же могут быть перспективы трудовой миграции молдаван из Мол­
давии? В наши дни политическая и социально-экономическая ситуация стре­
мительно меняются, у людей расширяются границы выбора, и мигранты, не
ориентированные на эмиграцию, на смену постоянного места жительства, за-
114
частую ограничиваются лишь временным выездом из страны. Как показали
материалы этносоциологического опроса, проведенного Центром межэтниче­
ских исследований Института этнологии и антропологии РАН и Институтом
культурного наследия АН Республики Молдова в 2006 г. в городах Молдавии,
более половины всех опрошенных молдаван (52%) хотели бы уехать из Мол­
давии на заработки или уже работают за границей, часть из них (37%) ориен­
тирована на то, чтобы вернуться через какое-то время назад, а практически
каждый восьмой опрошенный хотел бы устроиться за границей на постоян­
ное жительство и не возвращаться в Молдавию. Направленность потенци­
альной международной трудовой миграции молдавского населения показала,
что самой притягательной страной приложения труда является Италия, куда
хотел бы уехать каждый пятый потенциальный мигрант из всех выразивших
намерение отправиться на заработки. Второй страной, привлекательной для
трудовых мигрантов-молдаван, является Россия (15%), третьей - Португалия
(11%). Приведенные данные заставляют еще серьезнее взглянуть на феномен
гастарбайтерства и возможной дальнейшей безвозвратной эмиграции мол­
даван, создающих угрозу социально-экономическому и демографическому
развитию Молдавии, усиливающих дисперсность расселения молдаван, раз­
рушающих институт брака и семьи, этнокультурные традиции народа, угро­
жающих целостности этнической общности.
Трансформации в расселении
Различия в естественном движении этноса, наблюдаемые на разных тер­
риториях его проживания, этнотрансформационные процессы, а главное, ак­
тивные миграционные перемещения приводят к изменениям в численности
этнических групп, переменам в рисунке расселения народа, увеличивая или
уменьшая компактность его размещения в пределах той или иной террито­
рии, расширяя или сужая зоны межэтнических контактов, что безусловно
воздействует на ход этнических процессов, на изменения в быту, культуре,
языковой жизни контактирующих народов, меняет их менталитет, представ­
ления, установки и ценностные ориентации.
Расселению как системному явлению присущи такие свойства как устой­
чивость и динамичность. Устойчивость, консервативность системы расселе­
ния этносов детерминирована относительной стабильностью исторически
сложившейся этнической территории и каркасных основ поселенческой сети,
состоящей из наиболее крупных и значительных населенных пунктов на этой
территории. Вместе с тем в расселении под воздействием множества факто­
ров происходят постоянные изменения: расширяются или сжимаются терри­
тории расселения народов, появляются новые поселения, исчезают старые,
меняется их статус, размеры, функции, т.е. расселение обладает динамич­
ностью.
И все же преобладающим свойством системы расселения считалась инер­
ционность, подверженность очень медленным процессам перемен. Правда,
вопреки этому господствующему мнению, некоторые ученые отмечали, что
расселение является сложной системой, обладающей способностью к само­
организации, воспроизводству динамически устойчивого состояния в усло­
виях изменяющихся внешних воздействий, т.е. расселение обладает адап­
тивностью к внешним воздействиям, что является важнейшим свойством
трансформирующихся систем (Зайончковская, 1991. С. 6-7).
115
 Таблица 8

Компактность расселения национальностей в СССР

Доля лиц, живущих в пределах своей республики (%)

Национальности
1926 1939 1959 1970 1979 1989

Русские 93,3 90,7 85,8 83,5 82,6 82,6

Украинцы 73,5 83,1 86,3 86,6 86,2 84,7

Белорусы 84,8 87,5 82,5 80,5 80,0 78,8

Узбеки 83,0 83,4 83,8 84,0 84,9 84,7

Казахи 93,6 75,1 77,2 79,9 80,7 80,3

Грузины 98,1 96,6 96,6 96,5 96,1 95,1

Азербайджанцы 84,3 82,3 84,9 86,2 86,0 85,7

Литовцы - - 92,5 94,1 95,1 95,3

Молдаване 61,7 65,8 85,2 85,4 85,1 83,4

Латыши - - 92,7 93,8 93,4 95,1

Киргизы 86,6 85,2 86,4 88,5 88,5 88,2

Таджики 63,0 72,0 75,2 76,3 77,2 75,3

Армяне 47,5 49,3 55,7 62,0 65,6 66,7

Туркмены 82,7 91,3 92,2 92,9 93,3 ?

Эстонцы - - 90,3 91,8 92,9 93,8

У молдаван процесс деконцентрации населения на территории своей рес­

публики продолжился и в период 1979-1989 гг., причем темпы рассредоточе­
ния молдаван за пределы Молдавии в эти годы были одними из самых высо­
ких среди титульных наций Союза (табл. 8).
Во второй половине XX - начале XXI в. в СССР, а затем и на постсовет­
ском пространстве картина расселения молдаван, будучи в целом достаточно
устойчивой и стабильной, претерпевала определенные изменения. Материа­
лы Всесоюзной переписи населения 1959 г. показали, что на территории Со­
ветского Союза насчитывалось 2214,1 тыс. молдаван, при этом основная их
масса (85,2%) проживала в Молдавии и лишь 14,8%, или 327,6 тыс. молдаван,
были жителями других республик Советского Союза.
При этом наиболее многочисленные группы молдаван проживали на
Украине (241,7 тыс. чел.), в России (62,3 тыс.) и Казахстане (14,8 тыс.). Замет­
ной была численность молдаван в Грузии (2,6 тыс.), Азербайджане (1,5 тыс.)
и Узбекистане (1,4 тыс.). В остальных 8 союзных республиках совокупная
численность молдаван составляла всего 3,2 тыс. чел.
В Молдавии, основной республике проживания молдаван, динамика их
численности была особенно бурной лишь в период 1959-1970 гг., что объяс­
нялось довольно высоким послевоенным, компенсаторным уровнем рождае­
мости. За указанное десятилетие прирост численности молдаван составил
116
22%, а в последующие десятилетия эти показатели снизились вдвое. Всего же
за тридцать лет (1959-1989 гг.) численность молдаван в Молдавии возросла
почти в 1,5 раза (148%).
На других территориях проживания молдаван рост их численности был
неоднозначным. Так, на Украине за прошедшие 30 лет (1959-1989 гг.) он
составил 134%, будучи существенно ниже, чем в Молдавии, а в других ре­
гионах (главным образом, в России) был чрезвычайно высок - 277%. Очень
значительны были темпы прироста численности молдаван в период 1959—
1970 гг. в республиках Прибалтики, в Белоруссии, Армении и Туркмении
(табл. 9). Такие региональные различия в общем приросте численности
молдаван были детерминированы различными факторами. Так, на Украине
они были обусловлены как ассимиляционными процессами у молдавско­
го населения, так и некоторым миграционным оттоком, особенно в период
1959-1970 гг.
В России и Казахстане эти изменения в численности молдавского насе­
ления были связаны со значительными миграциями молдаван, главным обра­
зом из сельских трудоизбыточных районов Молдавии на освоение целинных
земель, советские стройки народного хозяйства в 1960-е годы и особенно в
последнее десятилетие существования СССР.
Неодинаковые темпы прироста численности молдаван на разных терри­
ториях, обусловленные процессами рождаемости, миграции и ассимиляции,
тем не менее не приводили к заметному изменению их концентрации в Мол­
давии. Карта пространственного размещения молдаван на протяжении мно­
гих лет оставалась достаточно стабильной, и лишь за последнее десятилетие
существования Советского Союза в результате активизации миграционных
процессов наметились тенденции к расширению территории расселения мол­
даван, к деконцентрации населения, заметно усилилось рассредоточение мол­
даван по территории страны, компактность их расселения в Молдавии сни­
зилась с 85,1% в 1979 г. до 83,4% в 1989 г. За этот же период доля молдаван,
живущих в России, возросла с 3,4% до 5,2%, или со 102,1 до 172,7 тыс. чел.
Хотя система расселения признается инерционной, подверженной мед­
ленным изменениям, в рассматриваемый период (1979-1989 гг.) важнейшей
чертой трансформации пространственного размещения молдаван было рас­
ширение, увеличение дисперсности их расселения: практически на всех тер­
риториях союзных республик шел прирост молдавского населения. Если в
целом по Союзу численность молдаван в период 1979-1989 гг. возросла на
13%, то в Молдавии этот рост составил лишь 11%, что свидетельствовало
о миграционном оттоке из республики титульного молдавского населения.
Особенно высок был абсолютный прирост молдаван в России (+70 тыс. чел.),
что привело к росту числа российских молдаван в этот период на 69%. И не­
смотря на то, что абсолютные величины роста численности молдавского на­
селения в союзных республиках были невелики, четко проявлялась тенден­
ция усиления дисперсности расселения молдавского этноса по территории
СССР, что вело как к обогащению возможностей для межэтнического взаи­
модействия, межэтнических контактов на разных уровнях, так могло способ­
ствовать и усилению ассимиляционных процессов у молдаван, живущих вне
своей республики, смене их этнической идентичности.
В постсоветский период отмечались значительные перемены в этниче­
ской картине расселения молдаван по территории прежнего СССР. В боль-
117
 Таблица 9

Расселение молдаван в СССР и на постсоветском пространстве (чел.)

1959 г. 1970 г. 1979 г.

Республики
Абс. % Абс. % Абс. %

Украина 241650 1 0 ,9 265902 9 ,9 293576 9 ,9

Молдавия 1886566 8 5 ,2 2303916 8 5 ,4 2525687 8 5 ,1

Белоруссия 727 0 ,0 1800 0,1 2923 0,1

Латвия 228 0 ,0 1591 0,1 1392 0,1

Литва 164 0 ,0 764 0 ,0 724 0 ,0

Эстония 229 0 ,0 451 0 ,0 738 0 ,0

Грузия 2630 0,1 2417 0,1 2392 0,1

Армения 124 0 ,0 324 0 ,0 334 0 ,0

А зербайджан 1501 0,1 1549 0,1 1397 0,1

Казахстан 14844 0 ,7 25711 1,0 30256 1,0

Киргизия 708 0 ,0 1301 0,1 1375 0,1

Туркмения 690 0 ,0 1560 0,1 1561 0,1

Узбекистан 1435 0,1 2737 0,1 3152 0,1

Таджикистан 345 0 ,0 433 0 ,0 580 0 ,0

Россия 62298 2 ,8 87538 3 ,2 102137 3 ,4

СССР 2214139 100 2697994 100 2968224 100

шинстве стран, как впрочем и в самой Молдавии, отмечалась убыль молдав­

ского населения, что было связано как с миграционными перемещениями
молдаван, так и с процессами их ассимиляции. Так, абсолютная численность
молдаван значительно сократилась на Украине, в Казахстане, уменьшилась
она и в Белоруссии, Киргизии, Узбекистане, Таджикистане. В России, куда
на протяжении последнего десятилетия направлены масштабные миграци­
онные потоки молдаван, их абсолютная численность в постсоветский период
увеличилась очень незначительно, что, очевидно, явилось следствием интен­
сивных ассимиляционных процессов.
Молдаване в России и Украине
Россия в настоящее время является третьей, после Молдавии и Украины,
страной на постсоветском пространстве, где весьма значительна численность
молдаван. По данным переписи населения 1959 г., в России проживало лишь
62,3 тыс. молдаван, причем наибольшей концентрацией молдавского населе­
ния выделялись области и республики, входящие сейчас в Южный Федераль­
ный округ (см. далее: табл. 16). В них было сосредоточено свыше четверти
(25,4%) российских молдаван, или 15,8 тыс. человек, при этом самой боль­
шой численностью обладали Краснодарский край (5,9 тыс. чел.), где мол-
118
 1989 г. 1999-2004 гг Рост численности молдаван (%)

1989-2001
Абс. % Абс. 1959-1970 гг. 1970-1979 гг 1979-1989 гг
(2 0 0 4 )гг

324525 9,7 258619 ПО ПО 111 80

2794749 83,4 2564849 122 ПО 111

4964 0,1 4,3 2,5 раз 162 170

3223 0,1 н/св 7,0 раз 87 2,3 раз

1450 0,0 н/св 4,7 раз 95 2,0 раз

1215 0,0 н/св 3,9 раз 152 168

2842 0,1 н/св 92 99 119

525 0,0 н/св 2,6 раз 103 157

1915 0,1 н/св 103 90 137

33098 1,0 19458 173 118 109 59

1875 0,1 778 184 106 136 41

2466 0,1 н/св 2,3 раз 100 158

5955 0,2 4404 191 115 189 74

879 0,0 0,3 126 134 152

172671 5,2 172330 141 117 169 100

3352352 100 122 ПО 113

даване проживают со второй половины XIX в., Ростовская (5,4 тыс. чел.) и
Волгоградская области (1,8 тыс. чел.).
Помимо южных районов России, перепись 1959 г. зафиксировала сущест­
венную численность молдаван в Сибири и на Урале: Томской (3,4 тыс. чел.),
Кемеровской (2,4 тыс. чел.), Курганской (2,4 тыс. чел.),Челябинской (2,1 тыс.
чел.), Свердловской (2,0 тыс. чел.), Тюменской (1,7 тыс. чел.), Иркутской
(1,6 тыс. чел.) областях и Красноярском крае (1,1 тыс. чел.). Кроме того, зна­
чительное число молдаван проживало в эти годы в Архангельской области
(2,0 тыс. чел.) и Коми Республике (1,6 тыс. чел.). Это были остатки спецпо-
селенцев, депортированных из Молдавии в 1940-е годы: названные области
РФ входили в число районов размещения этого контингента спецпоселенцев.
“По данным на 5 августа 1949 г., среди 12 957 проживавших в Курганской
обл. спецпоселенцев, выселенных незадолго до этого из Молдавии, был 9521
молдаванин” (Земсков, 2005. С. 239). Всего же, по данным на 1 января 1955 г,
среди 1 690 049 находившихся на разных территориях СССР спецпоселенцев
было 25477 молдаван (Население СССР..., 1988. С. 22), часть которых, воз­
можно, осталась в районах поселений, где их застала перепись 1959 г.
Значительное число молдаван проживало в конце 1950-х годов и в Ниже­
городской, Пермской, Самарской, Тульской областях, в Москве и Московской
119
области. В остальных областях и республиках России молдаван было срав­
нительно немного.
К 1970 г. численность молдаван в России возросла незначительно - с 62,3
до 87,5 тыс. чел., или на 14%, но картина расселения по территории респуб­
лики стала более пестрой. В южных районах РФ, занимавших первые ме­
ста по численности молдавского населения среди российских регионов, где в
1959 г. было сосредоточено более четверти всех молдаван России, абсолют­
ная численность изучаемой этнической группы выросла незначительно - с
15,8 до 18,4 тыс. чел., но составила уже лишь немногим более одной пятой
всех молдаван республики, что свидетельствовало об увеличении дисперсно­
сти их расселения.
Вторым по концентрации молдаван регионом России в 1970 г. стал Цент­
ральный, где перепись зафиксировала 17,7 тыс. молдаван, или 20,2% их чис­
ленности в РФ. За десятилетие численность молдаван в этом регионе выросла
в 2,5 раза, причем наибольшим потенциалом молдавского населения выделя­
лись Москва и Московская область, а также близкие к столичному региону
Калужская, Тульская и Костромская области. В вышеозначенных областях
увеличение числа молдаван было обусловлено их трудовыми миграциями.
Третьим по степени сосредоточения молдавского населения был Севе­
ро-Западный регион, где к 1970 г. их число возросло в 2,6 раза, составив
16,3 тыс. чел., или 18,6% всех российских молдаван. Самой большой числен­
ностью молдаван в этом регионе выделялись Республика Коми и Архангель­
ская область, где в эти годы молдаване активно работали на лесозаготовках
(см. далее: табл. 10).
Значительно (почти в 2 раза) возросла численность молдаван и в При­
волжском регионе, особенно в Кировской, Пермской и Саратовской областях.
В Уральском и Сибирском регионах численность молдавского населения
сократилась в период 1959-1970 гг., а в Дальневосточном регионе осталась
прежней.
Таким образом, в период с 1959 по 1970 гг. география расселения молда­
ван в России существенно расширилась. Если раньше районы их простран­
ственного размещения ограничивались Ростовской и Волгоградской обла-

Таблица 10

Динамика расселения молдаван в России (чел.)

Регионы 1959 г. 1970 г. 1979 г. 1989 г.

В целом по России 62298 87538 102137 172671

Центральный 7674 17710 20157 34664

Северо-Западный 6390 16300 15250 23630
Южный 15816 18421 22338 27596
Приволжский 8186 14830 14240 21687
Уральский 8095 6954 9604 25688
Сибирский 11716 9143 12376 20633

Дальневосточный 4839 5065 9415 18771

120
стями, Краснодарским краем, а также остатками спецпоселенцев на севере
европейской части России, в Сибири и на Урале, то к 1970 г. молдаване за­
метно увеличили свое представительство в Северо-Западных и Центральных
районах России, особенно Вологодской и Калужской областях (в 8-10 раз).
Десятилетие 1970-1979 гг. отличалось самым незначительным приростом
молдавского населения в России (с 87,5 до 102,1 тыс. чел.), но рисунок их
расселения трансформировался, что было связано с изменением направлений
внутрироссийских миграций молдаван. По-прежнему, лидирующим по чис­
ленности оставался Южный регион (22,3 тыс. чел., или 21,9% всех молдаван
России) с доминантой в Ростовской области и Краснодарском крае. Но теперь
вторым по значимости становится Центральный регион, где за прошедшее
десятилетие сконцентрировалось около пятой части всех молдаван России,
особенно увеличив свою численность во Владимирской области, Москве и
Московской области.
В период 1970-1979 гг. заметен стал отток молдавского населения из При­
волжского и Северо-Западного регионов и одновременно с этим очень сущест­
венный сдвиг молдаван на восток России - на Урал, в Сибирь и особенно Даль­
ний Восток. Число молдаван здесь возросло на 35-85%, особенно заметно в
таких районах республики как Якутия (в 3,5 раза), Тюменская (почти в 3 раза),
Амурская, Магаданская области и Приморский край (в 2-2,5 раза) (табл. 10).
Как видим, за прошедший период (1970-1979 гг.) при незначительном
росте численности молдаван в России картина их расселения существенно
изменилась: при сохранявшейся доминанте южных областей молдаване про­
должили свое движение на восток России. Прошедшая в предыдущее десяти­
летие по Северо-Западу и Поволжью РФ “молдавская миграционная волна”
отхлынула к Центру, наполнив Москву и соседние с ней области заметным
числом молдаван, а затем, перевалив через Урал, прокатилась по Сибири к
Дальнему Востоку, “встречь солнца”, оставив “молдавские островки” в Тю­
менской области, наполнив молдавским населением многие республики и об­
ласти российского Дальнего Востока.
Наконец, последнее перед распадом СССР десятилетие (1979-1989 гг.)
стало “девятым валом” молдавской миграции, увеличив численность

1970 в %к 1979 в %к 1989 в %к

2002 г. 2002 в % к 1989 2002 в % к 1959
1959 1970 1979

172330 141 117 169 100 277

67811 231 114 172 196 884

16272 255 94 155 69 255
21633 116 121 124 78 137
18243 181 96 152 84 223
23839 86 138 267 93 294
14810 78 135 167 72 126

9722 105 186 199 52 201

121
молдаван в России почти на 70% - со 102 до 173 тыс. чел. Особенно быст­
рыми темпами росла абсолютная численность молдаван в Уральском регио­
не (в 2,7 раза), главным образом за счет Тюменской области, где в указан­
ный период численность молдаван возросла в 5 раз - с 3,6 до 17,7 тыс. чел.
В результате этих миграционных перемещений молдаван в Тюменскую об­
ласть, Уральский регион приблизился по численности и удельному весу к
Южному региону традиционного расселения молдаван в России, заняв тре­
тье место после Центрального и Южного федеральных округов. А в Цент­
ральном регионе, “молдавский потенциал” которого вырос до 35 тыс. чел.,
наиболее быстрыми темпами молдавское население росло в Москве, Москов­
ской, Тверской, Костромской и Рязанской областях (табл. 10).
Несмотря на продолжающийся интенсивный рост абсолютной числен­
ности молдаван на всей территории России, темпы этого роста были ниже
среднероссийских в Приволжском, Северо-Западном и особенно Южном ре­
гионах, что привело к сокращению удельного веса этих районов в картине
расселения молдаван в России. Так, доля Южного региона снизилась с 21,9%
в 1979 г. до 16,0% в 1989 г., Приволжского - с 13,9% до 12,6%, Северо-Запад­
ного - с 14,9% до 13,7%.
11 лет спустя после распада Советского Союза, к 2002 г., времени про­
ведения Всероссийской переписи населения, численность молдаван в РФ
практически не изменилась, сократившись на несколько сот человек. От­
сутствие прироста численности молдавского населения в России в период
1989-2002 гг. при условии мощных потоков миграции из Молдавии в РФ в
последние годы можно объяснить значительным оттоком молдаван из России
в начале 1990-х годов после распада Советского Союза и образования неза­
висимого государства - Республики Молдова, а также отчасти процессами
трансформации этнической идентичности у части молдаван России и вре­
менным характером их миграционных перемещений в РФ.
К началу 2000-х годов обозначился один федеральный округ - Централь­
ный, в котором за прошедшее десятилетие отмечалось почти двукратное уве­
личение численности молдаван - с 35 до 68 тысяч человек - и в котором про­
живало более трети (39,3%) всех молдаван России. Самый большой вклад в
увеличение численности молдаван Центрального ФО был сделан Москвой и
Московской обл. Если в целом по территории округа численность молдаван в
период с 1989 по 2002 гг. возросла в 2 раза, то количество молдаван в Москве
за тот же период увеличилось в 5 раз. При этом только в г. Москве и Мос­
ковской области к 2002 г. оказалось сосредоточено более двух третей (69%)
молдаван Центрального округа.
Во всех остальных федеральных округах абсолютная численность молда­
ван росла незначительными темпами или даже сокращалась.
В РФ можно выделить еще несколько областей и республик, где абсолют­
ная численность молдаван была достаточно высока: это Ростовская область
(7,6 тыс. чел.), Краснодарский край (6,5 тыс. чел.), Волгоградская (3,4 тыс.
чел.), Саратовская области (3,8 тыс. чел.), Красноярский край (3,8 тыс. чел.),
г. Санкт-Петербург (3,4 тыс. чел.) (табл. 11).
Помимо Молдавии и России, значительное число молдаван исторически
было расселено натерритории, входящей теперь в состав Украины. В настоящее
время, по материалам переписи населения этой страны 2001 г., особенно боль­
шим молдавским потенциалом отличаются соседние с Республикой Молдова
122
 Таблица 11
Расселение молдаван по областям и республикам России (1 9 5 9 -2 0 0 2 гг.) (чел.)
(по данным переписей населения 1959, 1970, 1979, 1989, 2002 гг.)

Республики и области
1959 г. 1970 г. 1979 г. 1989 г. 2002 г.
России

В сего по РФ : 62298 87538 102137 172671 172330

в том числе

Ц ент ральны й Ф О : 7674 17710 20157 34664 67811

Белгородская обл. 130 500 467 977 1962

Брянская обл. 196 517 409 1057 1157

Владимирская обл. 399 533 1338 2384 2079

Воронежская обл. 470 830 1039 1206 1400

Ивановская обл. 121 637 836 1541 1246

Калужская обл. 197 1304 992 1440 1443

Костромская обл. 206 2395 575 1606 1036

Курская обл. 183 462 402 743 1251

Липецкая обл. 404 160 414 765 1269

Московская обл. 1538 3859 4620 6189 10418

г. Москва 1160 3131 3972 6997 36570

Орловская обл. - 151 202 601 902

Рязанская обл. 430 365 399 1490 1133

Смоленская обл. 98 152 572 1084 924

Тамбовская обл. 149 222 587 984 773

Тверская обл. 419 713 1096 2496 1772

Тульская обл. ИЗО 1400 1457 1912 1656

Ярославская обл. 444 379 780 1192 820

С е в е р о -З а п а д н ы й Ф О : 6390 16300 15250 23630 16272

Республика Карелия 275 579 578 775 628

Республика Коми 1612 3762 3591 5155 3447

Архангельская обл. 1980 3111 1928 2576 1319

Вологодская обл. 183 2044 1032 1427 1048

Калининградская обл. 218 796 874 1342 1116

Ленинградская обл. 482 1528 1849 1909 1977

г. Санкт-Петербург 956 2467 2882 5390 3365

Мурманская обл. 505 1464 1838 3216 1974

123
 Таблица 11 (продолжение)

Республики и области
1959 г. 1970 г. 1979 г. 1989 г. 2002 г.
России

Новгородская обл. ПО 332 266 791 601

Псковская обл. 69 217 412 1049 797

Ю ж ный Ф О: 15816 18421 22338 27596 21633

Республика Адыгея 142 199 278 н/св 303

Республика Дагестан 301 316 341 417 182

Республика Ингушетия* 770 724 560 542 ПО

Кабардино-Балкарская 92 129 280 466 270

Республика

Республика Калмыкия 73 185 158 233 168

Карачаево-Черкесская 61 338 97 н/св 116

Республика

Республика Северная 166 210 274 285 184

Осетия - Алания

Чеченская Республика* 63

Краснодарский край 5929 6891 7223 7881 6537

Ставропольский край 873 1575 2088 2780 2112

Астраханская обл. 160 423 513 814 622

Волгоградская обл. 1828 2101 2953 3938 3367

Ростовская обл. 5421 5330 7573 10240 7599

П риволж ский Ф О : 8186 14830 14240 21687 18243

Республика Башкорто­ 382 793 584 945 1069

стан

Республика Марий Эл 55 361 292 292 248

Республика Мордовия 279 279 474 277 263

Республика Татарстан 194 316 777 1050 1004

Удмуртская Республика 270 688 706 1064 908

Чувашская Республика 68 125 185 250 359

Кировская обл. 416 1918 1083 2205 1269

Нижегородская обл. 1993 1207 1481 2429 1812

Оренбургская обл. 451 821 914 1483 1623

Пензенская обл. 161 271 330 657 570

Пермская обл. 1487 3560 1999 3048 1973

124
 Таблица 11 (окончание)

Республики и области
1959 г. 1970 г. 1979 г. 1989 г. 2002 г.
России

Самарская обл. 1388 1944 2012 2609 2364

Саратовская обл. 835 2249 3016 4535 3840

Ульяновская обл. 207 298 387 843 941

У ральский Ф О : 8095 6954 9604 25688 23839

Курганская обл. 2350 1190 1046 1126 1064

Свердловская обл. 2007 2262 3033 4413 2930

Тюменская обл. 1662 1280 3585 17718 17938

Челябинская обл. 2076 2222 1940 2431 1907

С ибирский Ф О : 11716 9143 12376 20633 14810

Республика Алтай - 19 85 н/св 179

Республика Бурятия 323 400 550 912 431

Республика Тыва - 26 29 54 44

Республика Хакасия 107 132 175 н/св 424

Алтайский край 920 865 1183 2049 1573

Красноярский край 1079 1348 2349 5101 3803

Иркутская обл. 1607 1061 1836 3044 2064

Кемеровская обл. 2434 1580 1961 2268 1491

Новосибирская обл. 642 1057 956 1361 1144

Омская обл. 844 927 1163 1645 1473

Томская обл. 3372 1267 1302 1928 1357

Читинская обл. 388 461 787 2271 827

Д альневост очны й Ф О: 4839 5065 9415 18771 9722

Республика Саха (Яку­ 124 299 1095 3674 2255

тия)

Приморский край 2144 2052 2629 3755 2288

Хабаровский край 659 684 1504 _3999 1360

Амурская обл. 504 393 1086 2318 1122

Камчатская обл. 167 246 570 1324 662

Магаданская обл. 417 538 1132 2247 479

Сахалинская обл. 699 656 791 1456 751

Еврейская АО 73 58 254 н/св 672

Чукотский АО 52 139 354 н/св 133

* До переписи 2002 г. учитывалась в составе Чечено-Ингушской республики.

125
Одесская область (123,8 тыс. чел.), где сосредоточено около 48% молдаван
Украины, и Черновицкая обл. (67,2 тыс. чел.) - 26% украинских молдаван.
Заметной численностью молдавского населения выделяются Николаевская,
Кировоградская и Донецкая области Украины, где проживает соответствен­
но 13,2, 8,2 и 7,2 тыс. молдаван, составляющих в совокупности 11%. В ос­
тальных 13 областях страны и двух городах республиканского подчинения -
Киеве и Севастополе - проживает не более 15% всех молдаван Украины.
Изменения в структуре населения Молдавии
Динамика половозрастной структуры молдаван
в советский и постсоветский периоды
Количественные изменения в населении, происходящие в результате ес­
тественного движения и миграционных процессов, приводят к определен­
ным качественным изменениям в его половозрастной структуре, которая
в свою очередь влияет на ход этих процессов. При отсутствии каких-либо
экстраординарных, чрезвычайных событий (войны, эпидемии, масштабные
миграции и т.п.) изменения этой половозрастной структуры детерминирова­
ны лишь изменениями в процессах рождаемости и смертности. Половозраст­
ная структура такого населения меняется очень плавно, постепенно и близка
к стабильной. Возрастные пирамиды, с помощью которых осуществляется
демографический анализ, в этом случае имеют форму равнобедренного тре­
угольника, у которого доли населения в каждой возрастной группе равномер­
но убывают в направлении от младших возрастов к старшим.
Молдавское население в конце XIX в. можно было назвать стабильным,
свидетельством чему является возрастная пирамида, построенная по данным
Таблица 12

Соотношение мужчин и женщин у разных национальностей в Бессарабской губернии

(1897 г.) и в Молдавии
(в % ко всему населению данной национальности)

1897 г. 1959 г.
На 100 мужчин при­
На 100 мужчин при­

ходится женщин
ходится женщин

Доля женщин
Доля женщин
Доля мужчин

Доля мужчин

Национальности

Молдаване 51,0 49,0 96 46,6 53,4 115

Украинцы 51,3 48,7 95 45,3 54,7 121

Русские 53,4 46,6 87 44,2 55,8 126

Г агаузы 51,8 48,2 93 48,3 51,7 107

Болгары 51,2 48,8 95 48,1 51,9 108

Евреи 49,3 50,7 103 45,8 54,2 118

В целом 51,2 48,8 95 46,2 53,8 116

126
Всеобщей переписи населения России в 1897 г. Происходившие в первой по­
ловине XX в. экстраординарные события в России (революция, войны, голод)
нашли свое отражение на возрастной пирамиде молдавского населения, как
и всего населения страны последующих лет. Резкое повышение смертности
и снижение рождаемости в отдельные годы, связанные с этими событиями,
привели к деформации в половозрастной структуре населения, которая от­
разилась “провалами” на возрастной пирамиде молдаван. Эти деформации
прослеживались на возрастных пирамидах, построенных по данным всех по­
слевоенных переписей населения СССР.
Помимо экстраординарных событий в истории народа, приводящих к де­
формациям его половозрастной структуры, существует и закономерное изме­
нение процессов рождаемости и смертности, ведущее к изменениям самой
формы возрастной пирамиды. Общее снижение рождаемости и смертности
населения приводит к тому, что в населении постепенно сокращается доля
детей и увеличивается доля лиц среднего и старшего возраста. Это отражает­
ся на возрастной пирамиде в виде увеличения средней части пирамиды, кото­
рая становится шире основания или равна ему, а сама пирамида постепенно
приобретает форму колокола.
Говоря о соотношении численности полов в населении, нужно помнить,
что в числе родившихся всегда преобладают мальчики. Затем к 16-19 годам
из-за повышенной смертности среди мальчиков соотношение полов в целом
выравнивается, а позднее в более старших возрастных группах отмечается
преобладание лиц женского пола. Исследование половой структуры молдав­
ского населения по данным 5 переписей населения - 1897, 1959, 1970, 1979 и
1989 гг. - показывает следующие результаты (табл. 12).

1979 г. 1989 г.
На 100 мужчин при­

На 100 мужчин при­

ходится женщин

ходится женщин
Доля женщин
Доля женщин
Доля мужчин

Доля мужчин

47,7 52,3 ПО 48,1 - 51,9 108

46,1 53,9 117 46,3 53,7 116

45,3 54,7 121 45,8 54,2 115

49,1 50,9 104 49,4 50,6 102

47,8 52,2 109 47,9 52,1 109

46,7 53,3 114 47,6 52,4 110

47,2 52,8 112 47,6 52,4 ПО

127
 Как видно из табл. 12, в населении Бессарабской губернии России в конце
XIX в. отмечалось некоторое преобладание мужчин над женщинами: в целом по
губернии на 100 мужчин приходилось 95 женщин. Такая же примерно картина
наблюдалась у всех национальностей, населявших губернию, за исключением
евреев. У молдаван преобладание мужского населения над женским было вы­
ражено несколько слабее: на 100 мужчин приходилось 96 женщин, тогда как у
русских, например, доминирование мужского населения было наиболее силь­
ным: на 100 мужчин приходилось лишь 87 женщин, что было связано, по всей
вероятности, с преобладанием в потоках миграции русских в Бессарабию муж­
ской составляющей. В целом же такое положение, когда в составе населения
преобладали мужчины, было обусловлено повышенной смертностью женщин.
Это было связано, очевидно, с меньшей заботой родителей о жизни девочек
в детстве, высокой смертностью женщин во время родов и другими причи­
нами, которые отражали в целом тяжелое положение женщины в обществе.
Последующие переписи населения показали существенные изменения
в соотношении полов у разных народов. В конце 1950-х годов в половой
структуре населения Советского Союза еще значительно сказывались бед­
ствия, нанесенные войной. Это проявлялось не только в уменьшении числен­
ности населения и медленном его восстановлении в послевоенный период,
но и в изменении соотношения в населении мужчин и женщин из-за гибели
значительной части мужского населения: среди погибших и умерших от ран в
возрасте до 50 лет мужчин было в 4 с лишним раза больше, чем женщин (На­
селение СССР..., 1988. С. 22, 54). В целом по СССР доля мужчин, по данным
переписи населения 1959 г., составила 45,6%. В Молдавии удельный вес муж­
чин был равен 46,3%, т.е. на каждые 100 мужчин приходилось 116 женщин.
Но такое соотношение полов, характерное для республики в целом, суще­
ственно варьировало по группам национальностей, проживающих в Молда­
вии. Наибольшие диспропорции в половой структуре отмечались у русского,
украинского и еврейского населения, когда на 100 мужчин приходилось соот­
ветственно 126, 121 и 118 женщин, причем в городе эти диспропорции были
еще более значительны, чем на селе. У молдаван же, как впрочем у гагаузов и
болгар, проживавших длительное время на территориях, оккупированных Ру­
мынией и значительно меньше потерявших мужское население, диспропор­
ции в половой структуре были менее выраженными: у молдаван доля мужчин
в населении составляла 46,6%, у болгар 48,1%, у гагаузов - 48,3%, т.е. на
100 мужчин той или иной национальности приходилось соответственно 115,
108 и 107 женщин. У этих же национальностей несколько большие диспро­
порции в соотношении мужчин и женщин отмечались в сельской местности.
В последующие годы в половой структуре населения Молдавии, как и
СССР в целом, происходили положительные изменения, направленные к нор­
мализации соотношения мужчин и женщин. По данным переписи населения
1989 г., в Союзе доля мужчин достигала 47,3%, т.е. на каждые 100 мужчин
приходилось 112 женщин (против 119 в 1959 г.). В Молдавии соотношение
мужчин и женщин составило пропорцию 100:111 (Население СССР, 1990.
С. 29-30). У молдаван, как, впрочем, и у гагаузов и болгар, наблюдались наи­
меньшие в республике различия в половой структуре как в городском, так и в
сельском населении: на 100 мужчин соответствующей национальности при­
ходилось 108, 102 и 109 женщин, причем отмеченные нарушения выпадали
на самые старшие возрастные группы, что практически не оказывало влияния
на воспроизводственные процессы этноса. Выравнивание численности полов
128
у других этнических групп, живущих в Молдавии, не привело к столь успеш­
ным результатам, что, очевидно, было связано с более быстрыми процесса­
ми “постарения” населения, вызванными снижением уровня рождаемости, а
также с миграциями мужской части населения за пределы республики.
Возрастная структура - одна из важнейших демографических характе­
ристик населения, которая позволяет при анализе соотношения возрастных
групп дать им сравнительную оценку во взаимосвязи с демографическими,
социальными, экономическими и этническими характеристиками населения,
определить общее и особенное в их развитии.
В начале XX в. шведский демограф Г. Сундберг выделил три основных
типа возрастной структуры населения: 1) прогрессивный, 2) стационарный
и 3) регрессивный. Первый тип характеризовался большей долей детей в об­
щей численности населения, которой соответствует высокий показатель ес­
тественного прироста. Для второго типа характерно примерное равновесие
долей детских и старческих возрастных групп, что наблюдается при очень
незначительном естественном приросте. Третий тип определяется большой
долей пожилых и старых людей, которой соответствует суженное воспроиз­
водство населения.
Возрастная структура молдавского населения в 1959 г. представляла со­
бой прогрессивный тип структуры, характерный для расширенного воспро­
изводства населения. Возрастная пирамида имела широкое основание, харак­
терное для населения с высокой рождаемостью, и, следовательно, большим
удельным весом детей в возрасте 0-9 лет, что свидетельствовало о высо­
ком уровне рождаемости в 1950-е годы. При переходе от возрастной группы
0-9 лет к группе 10-14-летних на возрастной пирамиде молдаван отмечалось
резкое сокращение численности населения, родившегося в 1940-х годах, что
вызвано влиянием Второй мировой войны на снижение рождаемости в этот
период. Еще одно резкое нарушение ступенчатости возрастной пирамиды
приходилось на возраст 40-44 года и означало снижение рождаемости в годы
Первой мировой войны (табл. 13).
Т абл и ц а 13

Динамика возрастной структуры молдаван (%)

1959 г. 1989 г. 2004 г.

Возрастные
группы Все на­ Все на­ Все на­
город село город село город село
селение селение селение

0 -9 лет 27,4 21,6 28,0 20,5 19,9 20,9 11,7 10,0 12,6

10-19 16,5 17,4 16,3 16,9 20,4 15,1 19,2 20,8 18,3

2 0 -2 4 9,0 12,5 8,7 7,2 9,6 6,0 '9 ,0 10,9 8,0

2 5 -2 9 8,1 10,0 7,9 8,7 10,5 7,8 7,6 8,4 7,2

3 0 -3 9 13,9 15,9 13,7 16,4 18,9 15,1 13,4 14,2 13,0

4 0 -4 9 9,7 9,7 9,7 9,1 8,3 9,4 15,3 16,3 15,0

5 0 -5 9 7,8 6,8 7,9 9,7 6,5 11,4 10,6 10,7 10,7

60 и более 7,6 б ,і 7,8 11,5 5,9 14,3 13,2 8,7 15,2

Всего 100,0 100,0 100,0 100,0 100,0 100,0 100,0 100,0 100,0

6. Молдаване
129
 За прошедшие 30 лет советских лет (1959-1989 гг.) в возрастной структу­
ре молдавского населения произошли существенные изменения, вызванные
определенными трансформациями в развитии основных демографических
процессов. Сопоставление возрастных пирамид молдаван 1959 и 1989 гг. дает
основание со всей очевидностью говорить о наметившемся в эти годы пере­
ходе возрастной структуры этноса с прогрессивного типа на стабильный,
о существенном сокращении детских возрастных групп и большом сужении
основания возрастной пирамиды. За эти годы в молдавском населении стал
заметен процесс старения, свойственный в той или иной степени многим
развитым странам мира. В Молдавии уже в 1959 г. величина коэффициента
старости (по шкале степени демографической старости Э. Россета) прибли­
зилась к состоянию “первое преддверие старости”, когда доля лиц старше
60 лет достигает 8-10%. Молдаване, наряду с украинцами Молдавии, нахо­
дились именно в этом состоянии, в то время как гагаузы, болгары и русские
республики все еще пребывали в состоянии “демографической молодости”,
когда доля лиц старше 60 лет составляла значительно менее 8% в населении.
Причинами, способствовавшими этому состоянию “демографической моло­
дости”, у гагаузов и болгар были процессы воспроизводства населения с вы­
соким уровнем рождаемости и низким уровнем смертности, а у русских -
миграции населения, в которых участвовали, как правило, молодые люди,
которые пополняли молодежную когорту русской диаспоры Молдавии.
Если в 1959 г. молдаване только подходили к состоянию “первое преддве­
рие старости - доля лиц старше 60 лет в населении была чуть ниже 8% - то к
1989 г. она составляла уже 11,5%, что оценивается как “собственно преддве­
рие старости”.
На возрастной пирамиде молдаван 1989 г., помимо резкого (в сравнении
с 1959 г.) сокращения доли детских возрастных групп (0-9 лет), отмечалось
и существенное сужение групп 20-24-летних, что было связано с наиболее
низким уровнем рождаемости у молдаван в конце 1960-х годов, когда в ре­
продуктивный возраст вступило малочисленное поколение 1940-х годов рож­
дения (табл. 13).
У городского и сельского молдавского населения отмечались определен­
ные различия в возрастной структуре. В сельском населении более высока,
нежели в городском, доля детей, что было обусловлено более высоким уров­
нем рождаемости на селе: так, в 1989 г. доля детей до 15 лет у молдаван в
городе составляла 27,5%, а на селе - 30,6%. Но наряду с повышенной долей
детей, в сельском населении отмечался и относительно низкий удельный вес
молодежи в возрасте 15-24 года, что связано с миграциями молодых людей
как в города республики для продолжения образования, так и с миграциями
за пределы Молдавии. По данным переписи 1989 г., группа 15-24-летних сре­
ди сельского молдавского населения составляла лишь 11,4%, в то время как
в городском населении она была почти в два раза выше и достигала 22,4%
(табл. 13).
Анализ возрастных пирамид молдавского населения 2004 г. дает основа­
ние констатировать, что всего за 15 лет произошел переход возрастной струк­
туры этноса со стабильного к регрессивному типу, когда доля “стариков”
в населении стала превышать удельный вес детей. Так, по данным последней
переписи, среди молдаван республики доля детей в возрасте от 0 до 9 лет со­
ставила всего 11,7% (что меньше показателей 1989 г. в 1,8 раза), а удельный
130
вес лиц старше 60 лет достиг 13,2%, что свидетельствует о переходе молдав­
ского этноса на начальный уровень “демографической старости”, а молдав­
ского села, которое стареет быстрее, где доля населения старше 60 лет уже
достигла 15,2%, - на средний уровень “демографической старости”.
Кроме абсолютных и относительных величин, характеризующих возра­
стную структуру населения, существует множество так называемых средних
величин, или средних показателей. Среди них - средний возраст населения,
дающий возможность анализировать одновременно и уровень рождаемости,
и уровень старения населения, и уровень продолжительности жизни. Рас­
сматривая в исторической перспективе изменение среднего возраста у мол­
давского населения, мы получили следующую картину. В 1959 г. средний воз­
раст молдаван определялся величиной в 26,1 лет, в то время как в целом по
стране этот показатель был равен 29,5 годам. К 1989 г. средний возраст мол­
даван достиг 30,6 лет, т.е. за тридцатилетний период он возрос на 4,5% пунк­
та. За 15 постсоветских лет средний возраст молдаван поднялся до 34,2 года,
изменившись за столь короткий исторический отрезок времени на 3,6 года.
При этом средний возраст сельских молдаван вырос до 35 лет. По данным
последней переписи населения 2004 г., среди сельских молдаван доля лиц
старше трудоспособного возраста в 1,7 раза превышала их удельный вес
в среде молдавских горожан (табл. 13). Все эти данные свидетельствуют о том,
что в воспроизводственных процессах молдавского населения произошли
резкие изменения, обусловленные главным образом динамикой рождаемо­
сти. Но огромное влияние на изменение среднего возраста молдаван оказали
и развернувшиеся в постсоветский период процессы международной трудо­
вой миграции, вымывающие из страны население в активном трудоспособ­
ном возрасте.
Усиление процесса постарения населения, происходящее как в Молдавии
в целом, так и у молдавского населения, в частности, приводит к возник­
новению ряда серьезных социально-экономических проблем, в числе кото­
рых - возрастание демографической нагрузки нетрудоспособными (главным
образом, послерабочего возраста), приходящейся на каждого трудоспособно­
го человека. Так, если в 1959 г. на каждые 100 молдаван в трудоспособном
возрасте приходилось 20 “стариков”, то в 1989 г. эта нагрузка возросла
в 1,3 раза - до 26 человек, а к 2004 г. несколько уменьшилась, составив 21 че­
ловека. Одновременно с этим нагрузка детьми в 1959 г. на каждые 100 молда­
ван в трудоспособном возрасте была равна 68, к 1989 г. она снизилась до 57
человек, а в 2004 г. составила лишь 35 детей, что свидетельствует о надвигаю­
щемся серьезном кризисе трудовых ресурсов, когда слишком малочисленное
поколение сегодняшних детей вынуждено будет “кормить” превышающее его
по численности поколение родителей и собственных детей.
Динамика национального состава населения
Этническая дифференциация в темпах прироста численности жителей
в Молдавии привела к определенным изменениям этнического состава на­
селения, снижению удельного веса одних и повышению доли других нацио­
нальностей: если в 1959 г. молдаване составляли почти две трети (65,4%)
абсолютного числа жителей Молдавии, то к 1970 г. их доля уменьшилась до
64,6%, и затем, несколько сократившись к 1979 г., вновь стала возрастать,
достигнув к 1989 г. уровня 1970 г. - 64,6% (табл. 14). За весь тридцати-
 Таблица 14
Этнический состав населения Молдавии (1 9 5 9 -1 9 8 9 гг.) (%)

Н ациональности 1959 г. 1970 г. 1979 г. 1989 г.

Молдаване 6 5 ,4 6 4 ,6 6 3 ,9 6 4 ,5

Украинцы 1 4 ,6 1 4 ,2 1 4 ,2 1 3 ,8

Русские 1 0 ,2 11,6 12 ,8 1 3 ,0

Гагаузы 3 ,3 3 ,5 3 ,5 3 ,5

Болгары 2,1 2,1 2 ,0 2 ,0

Евреи 3 ,3 2 ,7 2 ,0 1,5

Прочие 1,1 1,3 і,б 1,7

Итого 1 0 0 ,0 1 0 0 ,0 1 0 0 ,0 1 0 0 ,0

Рассчитано по: Итоги Всесоюзной переписи населения 1959 г.: Молдавская ССР. М., 1961. С. ПО; Итоги
Всесоюзной переписи населения 1970 г. М., 1971. Т. 8. С. 118; Итоги Всесоюзной переписи населения
1979 г. М., 1980. Т. 4, кн. 2. С. 151; Итоги Всесоюзной переписи населения 1989 г. (Мат. ДСП). М., 1990.
Табл. 32В.

летний период (1959-1989 гг.) неуклонно росла доля русских в населении

республики: с 10,2 до 13,0%. Удельный вес украинцев, болгар, евреев по­
степенно снижался. У гагаузов доля их в населении Молдавии за период с
1959 по 1970 гг. несколько возросла - с 3,3% до 3,5%, а затем стабилизи­
ровалась.
Дифференциация темпов прироста (убыли) населения разных националь­
ностей в постсоветской Молдавии привела к изменению ее этнического со­
става. Доля титульной национальности увеличилась за 15-летний период на
5,9% пункта, составив в 2004 г. 75,8% населения республики. Очень значи­
тельно, более чем в 30 раз, увеличился и удельный вес румын: с 0,07% в
1989 г. до 2,2% в 2004 г. Немного возросла доля гагаузского населения (на
0,3% пункта), достигнув 4,4%. Удельные веса остальных наиболее многочис­
ленных национальностей Молдавии снизились: русских - на 3,9% пункта,
украинцев - на 2,9% пункта, болгар - на 0,1% пункта.
Таким образом, если в 1989 г. в Республике Молдова (без территории
ПМР) проживало 30,1% нетитульного населения, то к 2004 г. его доля снизи­
лась до 24,2%, а молдаване и румыны составили в совокупности 78,0%, что
свидетельствует о значительном усилении моноэтничности страны в период
ее независимости.
Как свидетельствуют материалы переписи населения РМ за 2004 г. наибо­
лее высоким “молдавским потенциалом” выделяется Кишинев, где прожива­
ет 482 тыс. молдаван, составляющих 18,7% общей их численности в РМ. За
ним следуют Хынчештский, Оргеевский, Унгенский районы, в которых на­
считывается соответственно 108 тыс. (4,2%), 100 тыс. (3,9%), 98 тыс. (3,8%)
молдаван. Заметное число молдаван - от 91 до 75 тыс. чел. - проживает
в Яловенском, Кагульском, Сорокском, Каушанском, Фалештском и Фло-
рештском районах. Самой низкой абсолютной численностью молдавского
132
населения выделяются Тараклия и Гагаузия, где в совокупности проживает
немногим более 13 тыс. молдаван.
Миграционный отток населения разных национальностей из Молдавии
в конце 1980-х - начале 1990-х годов и происходивший одновременно с этим
приток молдаван в республику привели к повышению этнической однород­
ности населения в сторону увеличения доли титульной национальности
в Молдавии, к усилению моноэтничности страны. Эти процессы отразились
и на изменении этнической структуры населения районов республики. В на­
стоящее время более двух третей административных районов (долаев) Мол­
давии - 23 из 33 - можно отнести к однородно-молдавской зоне, где доля
молдаван в населении превышает 80%. Это главным образом центральные и
прилегающие к ним северные и южные районы страны.
Вторую зону, которую можно условно назвать молдавско-смешанной и
где удельный вес молдаван в населении колеблется от 58 до 80%, составля­
ют всего восемь районов республики. Это Окницкий, Бессарабский, Бричан-
ский, Единецкий, Рышканский, Глодянский, Кагульский и Дондюшанский
районы Молдавии.
Третья зона - болгарско-смешанная - представлена одним районом - Та-
раклийским, где две трети населения (65,6%) представлено болгарами. В этом
же районе проживают молдаване (13,9%), гагаузы (8,3%), украинцы (6,1%) и
русские (5,0%).
К четвертой зоне, которую можно назвать однородно-гагаузской, где доля
гагаузов в населении составляет 82,1%, следует отнести лишь один район
страны - это автономное территориальное образование Гагаузия, в населе­
нии которого молдавский компонент представлен очень слабо: удельный вес
молдаван составляет лишь 4,8%.
Таким образом, в начале XXI в. уже большинство молдаван республики
проживало в однородно-молдавской среде, и лишь меньшинство представи­
телей титульной национальности были жителями полиэтничных районов или
территорий с другой доминирующей национальностью.
Урбанизация
Соотношение городского и сельского населения за прошедшие 45 лет
(1959-2004 гг.) претерпело существенные изменения как в Молдавии в це­
лом, так и у отдельных национальностей, ее населяющих.
Численность и удельный вес горожан в населении советской Молдавии
постоянно и довольно активно росли (причем происходило это как за счет ин­
тенсивных факторов - роста людности уже существующих городов и пгт, так
и под действием экстенсивных факторов - преобразований части сельских
населенных пунктов в городские), а удельный вес сельских жителей снижал­
ся. Причем наряду с ростом численности городского населения усиливалась
и его концентрация, что выражалось в увеличении средней людности город­
ских населенных пунктов, возвышении больших городов, а также формиро­
вании и развитии городских агломераций. Эти явления были характерны для
советской России в целом и для большинства союзных республик 1950-1970-х
годов. В 1980-х годах рост урбанизированности замедлился, а затем приоста­
новился, а в начале 1990-х годов неуклонный рост численности и доли город­
ского населения сменился их убылью.
133
 Таблица 15
Соотношение городского и сельского населения у отдельных национальностей Молдавии
(без территории Приднестровья)

Относительная численность населения (%)

Национальности 1959 г. 1979 г. 1989 г. 2004 г.

город село город село город село город село

Молдаване 10 90 24 76 33 67 32 68
Украинцы 30 70 54 46 63 37 52 48
Русские 67 33 83 17 86 14 83 17
Г агаузы 25 75 37 63 41 59 36 64
Болгары 19 81 38 62 45 55 45 55
В целом по респуб­ 22 78 39 61 47 53 39 61
лике

Что же касается абсолютной численности сельчан, то лишь с середины

1970-х годов в Молдавии наблюдалось небольшое ее уменьшение в целом
по республике, заметно усилившееся в 1980-е годы и в постсоветское время.
Это сокращение общей численности сельского населения республики было
обусловлено, в первую очередь, снижением численности сельских жителей
у наиболее многочисленного титульного народа - молдаван, вызванной на
первых этапах сокращением естественного прироста и уменьшением демо­
графического потенциала молдавского села, усилением их миграционных
перемещений как в города республики, так и за пределы Молдавии. Тем не
менее, сельское население к 1989 г. все еще являлось преобладающим в рес­
публике в целом и у ряда национальностей, населяющих Молдавию (табл. 15).
У молдаван и гагаузов республики долее других этнических групп наблюдал­
ся абсолютный рост численности сельского населения, что было связано с
традиционно высоким естественным приростом и относительно низкой миг­
рационной подвижностью сельских жителей.
По данным Всесоюзных переписей населения 1959, 1970, 1979 и 1989 гг.,
удельный вес городского населения в целом по Молдавии вырос с 22 до 47%.
Этот рост был характерен для всех национальностей республики, но в разной
мере, что зависело от исходного уровня урбанизированности этноса и темпов
прироста его городского населения. Так, к 1989 г. у русских и украинцев доля
горожан была значительно выше среднереспубликанского уровня и составля­
ла соответственно 86 и 63%, у молдаван, гагаузов и болгар уровень урбанизи­
рованности был существенно ниже и достигал соответственно 33, 41 и 45%.
За рассматриваемый период 1959-1989 гг. городское молдавское населе­
ние выросло в 5,2 раза, болгарское - в 3,4 раза, гагаузское - лишь в 2,6 раза.
Распад Советского Союза и последовавшие за ним политические и со­
циально-экономические трансформации на постсоветском пространстве -
экономический кризис, этнические конфликты, потоки беженцев и вынуж­
денных переселенцев, резкий спад производства, катастрофическое падение
уровня жизни населения, безработица - особенно резко проявились в горо­
дах. Нарушение эволюционного развития системы расселения, слом привыч­
ных тенденций существенным образом изменили сложившиеся к этому мо­
менту закономерности динамики городского и сельского населения. В 1990-е
134
годы в Молдавии, как, впрочем, и в России, произошла смена урбанизаци­
онной динамики с положительной на отрицательную. К 2004 г. соотношение
городского и сельского населения в РМ было совсем иным, нежели накану­
не распада СССР. Доля городского населения, которая в советский период
в Молдавии неуклонно росла, существенно понизилась - с 47 до 39%, что отча­
сти было связано с урбанизационной составляющей Приднестровья, которая
не учитывалась при переписи населения РМ 2004 г. Такие крупные городские
образования как Тирасполь, Бендеры, Рыбница, не учтенные в составе город­
ского населения Молдавии при проведении переписи населения, значимо по­
влияли на удельный вес городского населения страны. Кроме этого фактора,
в снижении доли горожан в РМ определенную роль сыграли такие явления
как “административная рурализация” {Алексеев, Зубаревич, 1999. С. 83-94),
перевод городских населенных пунктов в разряд сельских. Но самое большое
влияние на снижение уровня урбанизации оказали миграционные процессы,
как внешние, направленные за пределы страны, так и внутренние, представ­
ленные возвратными миграциями недавних горожан в сельскую местность,
главной причиной которых явилось замороженное состояние рынка труда
в городах в начале 1990-х годов, резкое сокращение спроса на рабочую силу
в условиях, когда рыночные механизмы еще не заработали, и как следствие -
безработица, основным спасением от которой был возврат к земле, к индиви­
дуальному хозяйству, способному прокормить.
Процессы снижения доли городского населения в республике в разной
степени затронули ее этнические группы. В наименьшей мере это коснулось
болгар, у которых соотношение городского и сельского населения осталось
прежним, и молдаван, удельный вес горожан у которых снизился лишь на 1%
пункт (с 33 до 32%). Несущественно, лишь на 3% пункта сократилась доля
городского населения у русских (с 86 до 83%). Больше других “пострадали”
украинцы: доля горожан у них снизилась на 11% пунктов (с 63 до 52%). Не­
малый урон понесли и гагаузы, чье городское население уменьшилось с 41
до 36% (табл. 16).
Неравномерные темпы прироста (убыли) городского населения у разных
национальностей Молдавии, обусловленные особенностями миграционного
и естественного движения, административными преобразованиями и терри­
ториальными “потерями”, привели к изменениям этнического состава как го­
родского, так и сельского населения республики.
Этническая структура городского населения Молдавии была очень дина­
мична. Тенденции ее изменения за рассматриваемый^ 0-летний советский пе­
риод были однозначными, однонаправленными: последовательно уменьша­
лись доли еврейского, русского и украинского населения, быстрыми темпами
увеличивалась доля молдаван, удельный вес гагаузов и болгар несколько воз­
рос в период до 1970 г., а затем снизился. Если в 1959 г. ведущей националь­
ностью в городском населении Молдавии были русские (30,4%), несколько
опережая молдаван, и соотношение этих доминирующих национальностей
было приблизительно 1:1, то к 1989 г. доля русских сократилась до 23,9%, а
соотношение молдаван и русских составило уже пропорцию 2:1. К 2004 г.,
времени проведения переписи населения в РМ, численность молдаван уже
в 5 раз превосходила численность русских в городском населении Молдавии.
Доли русских и украинцев среди горожан существенно снизились, а удель­
ные веса гагаузов и болгар, наоборот, возросли.
135
 Таблица 16
Этнический состав городского и сельского населения Молдавии (%)

Городское население
Национальности
1959 г. 1970 г. 1979 г. 1989 г. 2004 г.

Всего: 100 100 100 100 100

В том числе
Молдаване 28,1 35,1 39,5 46,3 63,3
Украинцы 19,6 19,6 19,8 18,8 11,2
Русские 30,4 28,2 27,3 23,9 12,7
Гагаузы 3,4 3,9 3,4 3,1 4,1
Болгары _____Ь?_____ ____ 2Л_____ ____ 2 Л _____ _____ 2,0______ ____ 2 2 _____
Сельское население

Всего: 100 100 100 100 100

В том числе
Молдаване 76,1 78,2 79,4 80,3 83,7
Украинцы 13,2 ц ,і 10,6 9,6 6,6
Русские 4,4 3,9 3,6 3,4 1,7
Гагаузы 3,2 з,з 3,6 3,4 4,5
Болгары 2,2 2,1 2,1 2,1 1,7

Изменения в этнической структуре сельского населения (1959-1989 гг.)

не имели столь яркого проявления, но вместе с тем они были достаточно от­
четливы и определенны: последовательно росла доля молдаван и гагаузов,
снижалась доля русских и украинцев, удельный вес болгар практически не
менялся.
В период 1989-2004 гг. направленность этих изменений сохранилась, но
значимо усилилась их интенсивность: доля русских и украинцев сократилась
за 15 лет в два и полтора раза соответственно, доля болгар несколько снизи­
лась, а удельный вес гагаузов возрос в 1,3 раза.
Происходящие изменения в этническом составе городского и сельского
населения Молдавии были обусловлены сравнительно более высоким естест­
венным приростом у сельских молдаван и гагаузов, депопуляционными про­
цессами у русских и украинцев, а также разной интенсивностью миграцион­
ного оттока представителей всех этносов Молдавии за пределы республики.
Итак, можно констатировать, что к началу XXI в. демографический потен­
циал молдаван заметно ослабел. Темпы роста численности молдаван суще­
ственно снизились, что обусловлено резким снижением уровня рождаемости
и масштабными миграциями молдаван за пределы своей страны. Постарение
населения, снижение доли активного трудоспособного населения в республи­
ке, трудовая миграция молдаван в другие страны создают серьезные поблемы
социально-экономического и демографического развития государства. Ак­
тивные миграции молдаван за пределы Молдавии, усиливают дисперсность
их расселения, разрушают институт брака и семьи, этнокультурные традиции
народа, угрожают целостности этнической общности.
 ГЛАВА 5

ПОСТСОВЕТСКИЕ
ЭТН О П О Л И ТИ ЧЕС К И Е ПРОЦЕССЫ

ак и повсеместно в СССР, в Молдавии соединение административно-

К территориального деления с этничностью создало условия для уско­

ренной этнокультурной консолидации титульной нации, но и предлоги
для предъявления союзному Центру требований о предоставлении республи­
ке преференций, стимулируя национализм. И все же специфика националь­
ного движения молдаван даже в 80-е годы XX в. заключалась в его лояльно­
сти Советскому Союзу как своему государству и ориентации на поддержание
корректных отношений с русскими и другими национальными сообществами
Молдавии.
Причины многообразны. Молдаване помнили, что присоединение Бесса­
рабии к России в 1812 г. представляло собой осуществление Молдавского
проекта национального спасения, а затем и окончательного устройства на­
циональной судьбы, выработанного их предками (Шорников, 2007. С. 119-
148). В Государстве Российском молдаване видели не “тюрьму народов”,
а ограждение своей этнокультурной идентичности и поле деятельности.
Исторически молдавизму противостояла официальная идеология Румын­
ского государства - румынизм. В “эпоху Чаушеску” основными его постула­
тами, как во времена монархии, оставались положения о румынской нации
как высшей форме румынской общности, об историческом континуите­
те - непрерывности проживания “румын” в Карпато-Днестровском регионе
(“от Днестра до Тиссы”) на протяжении двух тысячелетий, об “объединении”
1918 г. и создании Великой Румынии (включающей Бессарабию) - как выс­
шем достижение румынской истории. В историографии усиливался курс на
историческое “обоснование” притязаний Румынии на территорию Молдав­
ской ССР и ряда областей Украины, а постулат об этнической однородности
“румынского рода” представлял собой акт непризнания молдавской нацио­
нально-культурной самобытности. Поэтому еще одним фактором лояльности
молдаван Союзу ССР оставалась также традиционная, упрочившаяся в пери­
од румынской оккупации Бессарабии (1918-1940 гг.) и в годы Великой Оте­
чественной войны (Шорников, 2007. С. 239-294) направленность молдавско­
го национализма на защиту молдавских национальных ценностей от угрозы
румынизации.
Не существовало в Молдавской ССР и политических, социально-куль­
турных и экономических причин для возникновения сепаратизма. Репрессии
сталинского режима были мотивированы социально-политически, но не эт­
нически, и не изменили традиционного отношения молдаван к России и ее
преемнику СССР. Советский Союз обеспечивал республике, как и каждому из
своих субъектов, реальный суверенитет. Молдавия располагала парламентом,
подотчетным ему правительством, законы Союза действовали на ее терри­
тории при условии их ратификации Верховным Советом МССР. Молдавская
номенклатура распоряжалась финансовыми потоками, шедшими в экономи­
ку республики из Центра, т.е. из России. Молдаване пользовались льготами
137
в доступе к высшему образованию, в продвижении по службе, а молдавская
номенклатура по своему усмотрению строила экономическую, социальную
политику и политику в сфере культуры. В 1960-1980-е годы республика была
сферой массированных капиталовложений союзных министерств. Стреми­
тельное экономическое развитие республики, обусловленное массированны­
ми капиталовложениями из бюджета Союза и доступом молдавских товаров
к общесоюзному рынку, перераспределение доходов от продажи нефти, а так­
же социальная политика СССР позволяли повышать жизненный уровень на­
селения МССР темпами, опережающими рост производительности труда.
В 1980-е годы в Молдавии, как и в других союзных республиках, за исклю­
чением России и добывающих нефть и газ Азербайджана и Туркмении, по­
требление на 25-30% превосходило уровень производства (История Респуб­
лики..., 2002. С. 325). Расцветала молдавская культура. 60-80-е годы XX в.
стали самым продуктивным периодом всей молдавской истории (История
Республики..., 2002. С. 286-324). Поэтому выход Молдавии из состава СССР
чаяниям молдаван отнюдь не отвечал.
Однако часть интеллигенции, выращенной в тепличных условиях этниче­
ских льгот, ощущала свою недостаточную профессиональную подготовлен­
ность. Это обстоятельство порождало потребность в законодательном ограж­
дении от конкуренции иноэтничных специалистов. Не ощущая в условиях
СССР угрозы интересам молдаван как нации, эта прослойка отличалась так­
же политическим инфантилизмом и национальной безответственностью. Гу­
манитарии, не связанные с производством, воспринимали выгоды, обуслов­
ленные пребыванием Молдавии в составе СССР, как ренту, выплачиваемую
молдаванам Россией в качестве платы за политическую лояльность. Полити­
ка “коренизации аппарата” подвела под молдавскую государственность со­
циальную базу, и верхи номенклатуры, особенно в 1980-е годы возможно,
начали тяготиться контролем Москвы. Восприятие молдавской государствен­
ности населением как административной национально-территориальной ав­
тономии уходило в прошлое.
Главным вопросом национального движения молдаван являлось языко­
вое строительство. Возникновение в Молдавии течения румынистов связано
с разрывом молдавской культурной традиции вследствие двукратной, в 1920-
1930-е годы и в период Великой Отечественной войны, утратой большей ча­
сти молдавской интеллигенции (Шорников, 1999. С. 46-53). В 1956 г. новое
поколение лингвистов фактически отказалось от строительства молдавского
литературного языка на основе говоров молдаван центральной части Молда­
вии и приняло ориентацию на стандарты румынского литературного языка,
большинству молдаван малоизвестные. При этом знакомство с этими стан­
дартами молдавские румынисты воспринимали как восстановление якобы
утраченных молдавских культурных традиций. В 1970-1980-е годы в ее среде
не без участия государственных структур Румынии в этих кругах распростра­
нялся миф о румынской “духовности”. Его социально-экономической осно­
вой, в принципе способной породить унионистские тенденции, являлся дру­
гой миф - об исключительно привилегированном положении интеллигенции
в румынском обществе.
Для молдавского народа, на протяжении 500 лет располагавшего госу­
дарственностью, а в период пребывания под властью Бухареста в 1918-1940
и 1941-1944 гг. утвердившегося в сознании своей национальной самобыт­
138
ности (Шорников, 1999. С. 239-294), имитация румынских культурных об­
разцов была унизительна; румынское произношение воспринималось как
манерность. Процессы румынизации молдавского языка затронули только
интеллигенцию и молодежь. В Молдавии имелись ориентирующиеся на Ру­
мынию агенты влияния {Б^Шап, Ѳогип, 2000), но к режиму Чаушеску даже
они относились достаточно критически и оказаться под его властью не же­
лали. В отсутствие социальной базы движение, направленное на присоеди­
нение Молдавии к Румынии, в республике не сформировалось. Неприятие
румынского этногосударственного проекта осталось важным фактором, бло­
кирующим обострение молдавского национализма. И все же течение румы-
нистов, возникшее среди молдавских филологов 1950-е годы, положило на­
чало эрозии молдавского национального сознания (Бйиаба 8осіо1іп§ѵіз1:іса...,
1999; Стати, 2002. С. 385-390).
Два варианта национальной идеологии
Ускоренное формирование в 1930-е годы в Молдавской АССР, а в 1950-
1960-е - в союзной Молдавской республике молдавской номенклатуры и пе­
редача ей властных полномочий и управленческих функций представляло
собой уступку Москвы крестьянскому национализму, впрочем, закономер­
но вытекавшую из идеологии интернационализма. Если в 1946 г. молдаване
составляли всего 12,1% лиц, включенных в номенклатуру ЦК КПМ (255 из
2211 чел.) (Раваі, 2006. С. 174), то к концу 1970-х годов молдаване составляли
70% председателей райкомов и горкомов партии, 75% председателей город­
ских и районных исполкомов, 85% секретарей райкомов и горкомов комсомо­
ла {Бодюл, 1999. С. ПО, 111). Массовая социальная мобильность по вертика­
ли уже в 1950-1960-е годы укрепляла национальное достоинство молдаван и
их приверженность советской государственности.
Вместе с тем политика “коренизации аппарата”, с середины 1960-х го­
дов уже не оправданная необходимостью “выравнивания” социально-куль­
турного уровня молдаван, породила в Молдавии тенденцию к моноэтни-
зации власти и управления. К концу этого периода молдаване (около 65%
населения Молдавии и всего 46% горожан) составляли 80% секретарей Цен­
трального Комитета КПМ, 70% секретарей городских и районных комитетов
КПМ, 65% заведующих отделами Центрального и районных комитетов КПМ,
74% председателей городских, поселковых и сельских Советов. Несколько
меньше были представлены молдаване среди первых руководителей пред­
приятий и учреждений промышленности, сельского хозяйства, транспорта,
строительства, связи (50,2%), служащих центрального аппарата министерств
и ведомств (68,6%), органов государственного и хозяйственного управления
(58,6%) {Шорников, 1997. С. 30, 31). На Левобережье Днестра получило рас­
пространение назначение на руководящие посты молдаван-уроженцев Бесса­
рабии, что, как выяснилось впоследствии, также порождало в регионе недо­
верие к официальному Кишиневу.
Свободно функционируя в сфере образования, массовой информации,
науке, культуре, богослужении, молдавский язык обладал фактически офици­
альным статусом. Но его позиции в официальном общении, в политической
жизни, делопроизводстве уступали позициям русского языка. Молдавский
язык не привился в финансовой и технической сферах. Хотя его социальные
функции неуклонно расширялись, его недостаточная, по мнению части мол­
139
давской интеллигенции, востребованность в общественной жизни служила
предлогом для недовольства. Чуткость союзного Центра к этнически моти­
вированным социальным притязаниям побуждала некоторых деятелей КПМ
к эксплуатации угрозы национализма. Концентрации власти и управления
в руках титульной бюрократии, вызывающая недовольство нетитульного на­
селения, усиливала потребность этой прослойки в законодательном закреп­
лении этнической монополии на власть и управление. Этим требованиям
отвечал интеллигентский национализм, представленный в основном тече­
нием румынистов.
Его носители, главным образом литераторы, журналисты, учителя,
в 1950-е годы помогли бессарабской фракции титульной номенклатуры ис­
пользовать языковой аргумент в целях вытеснения из властных структур
части молдавской этноэлиты, сформировавшейся в 1930-е годы в услови­
ях Молдавской автономии и говорящей на левобережном диалекте молдав­
ского языка. Не проявляя до поры сепаратистских и антикоммунистических
тенденций, румынисты заручилось попустительством руководства КПМ и с
середины 1950-х годов осуществляли подгонку молдавского литературного
языка под стандарты румынского. Таким образом, взаимодействие титульной
бюрократии и румынистов оказалось направленным против молдавской куль­
турной традиции.
Деятельность румынистов тормозила процесс этнокультурной консоли­
дации молдавской нации. Румынизация литературного языка усиливала рас­
хождение между ним и разговорным молдавским языком. Не только рабочие
и крестьяне, но и люди с высшим образованием не успевали усваивать поток
лексических заимствований. Ощущая дискомфорт при чтении перегружен­
ной неологизмами молдавской прессы, молдавские читатели обращались к
русским газетам ( Чобану, 1992. С. 28). Молдавская молодежь часто исполь­
зовала новые слова невпопад. В силу прочности молдавской языковой тра­
диции не прививалось у молдаван румынское произношение. Слабое знание
служащими литературного языка, находящегося в состоянии перманентной
реформы, препятствовало его распространению в сфере официального об­
щения и делопроизводстве. Из-за слабого знания румынской лексики и не­
приятия румынского произношения, из страха показаться малограмотным,
просто попасть впросак, отмечает И.И. Бодюл, “руководящие кадры молдав­
ской национальности, хорошо владевшие родным языком, свои распоряже­
ния отдавали на русском языке. Когда они это делали на молдавском языке, то
не всегда чувствовали себя уверенно” {Бодюл, 1999. С. 401). Таким образом,
осуществляемая румынистами языковая реформа создавала дополнительные
препятствия расширению сферы функционирования молдавского языка.
Насаждение румынских языковых стандартов углубляло этнокультурные
различия между молдаванами, живущими восточнее Днестра, и молдавана­
ми Бессарабии. От кишиневской интеллигенции левобережных молдаван от­
чуждали кадровая политика республиканского центра, нацеленная на замену
администраторов-уроженцев Левобережья бессарабцами, затруднения, чини­
мые левобережной молодежи в приеме на учебу в высшие учебные заведе­
ния столицы Кишинева, региональная эксплуатация: вдвое завышенный на
Левобережье по сравнению с бессарабскими районами Молдавии поземель­
ный налог, недостаточность - по сравнению с вкладом региона в формиро­
вание бюджета республики - финансирования социальной сферы Тирасполя,
140
Рыбницы, Дубоссар. Значительная часть левобережной молодежи получала
образование на Украине и в России; имела место трудовая миграция в эти
республики.
К концу 1980-х годов процесс формирования двух идеологий в молдавском
национализме завершен не был. Сами термины “молдавизм” и “румынизм”
в массовое сознание еще не были вброшены. Тем не менее, традиционный
крестьянский национализм и национализм интеллигентский уже расходи­
лись по таким фундаментальным позициям как отношение к национальным
ценностям (этноним “молдаване”, название и графика родного языка). В по­
тенции между двумя национальными идеологиями молдаван существовали
также расхождения в отношении к существующей молдавской государствен­
ности, включая членство Молдавии в Союзе ССР. В перспективе конфликт
двух национальных идеологий был неизбежен. Однако на начальном этапе
кризиса СССР между их адептами наметилось определенное взаимодействие.
Национальные требования, могущие быть выдвинутыми молдавскими тради­
ционалистами в условиях дальнейшей либерализации политического строя
СССР, сводились к претензиям на законодательное закрепление в Молдавии
этнической монополии титульной нации на политическую власть и замеще­
ние административных постов, т. е. на установление в республике этнокра-
тического режима. Выступая главными и наиболее радикальными сторонни­
ками этого требования, румынисты оказались готовы озвучить поддержать
также лозунги антисоюзного сепаратизма и унионизма, т.е. присоединения
Молдавии к Румынии.
Но большинство молдаван проживало на селе, а национально-конкурент­
ные условия формировались в основном городах, и влияние националистов
на крестьянство и городских рабочих оказалось незначительным. Молдавская
номенклатура, вышедшая из крестьянства, также придерживалась идеологии
молдавизма, включающей приверженность традиционным молдавским этно­
культурным ценностям и союзную государственную идею. В Москве молда­
ване видели защиту от злоупотреблений местной бюрократии. При естест­
венной приверженности молдаван родному краю, своим государством они
считали СССР и его распада не желали. Поэтому до конца 1980-х годов мол­
давских националистических организаций с фиксированным членством и по­
литической программой не возникло {Шорников, 2007. С. 317). Не имелось
даже известных общественности политически инакомыслящих лиц. На во­
прос о существовании в республике до 1989 г. “национального инакомыслия”
министр национальной безопасности РМ генерал Ф.Л. Ботнару, в прошлом
офицер КГБ, ответил: “Были лица с более выраженными национальными
чувствами... Но я не знаю ни одного лица, заслуживающего быть представ­
ленным как диссидент” (Flux, 1997. 15 august). Хотя националисты имелись,
националистического движения в Молдавии не было.
Молдавизм и румынизм в финале “перестройки”
Как и в других советских республиках, в Молдавии политическая деста­
билизация состоялась под лозунгами воинствующего лингвицизма. Синхрон­
ность движений за предоставление языкам титульных наций государственно­
го статуса наводит на мысль о их скоординированности по времени. Законы о
языке, принятые в различных республиках, были в принципе однотипны (Гу-
богло, 1998. С. 193-195). Социальные последствия огосударствления языков
141
титульных наций были известны с 1978 г., когда в Армении, Грузии и Азер­
байджане языкам титульных наций был предоставлен статус государствен­
ных языков. Их принятие послужило законодательным предлогом для этни­
ческих чисток в государственной администрации, престижных и выгодных
сферах деятельности. Тем не менее, 2 марта 1988 г., в финале “Перестройки”,
на пленуме Союза советских писателей в Москве идея предоставления госу­
дарственного статуса языкам титульных наций была озвучена вновь (Литера­
турная газета, 1998. 5 марта).
Кампания критики существующих недостатков и упущений вначале мало
затрагивала культурно-языковую сферу (Адевэрул ка аер.., 1988; Сака, 1988;
Как больно..., 1989; Поварэ..., 1989). В 1987-1988 гг. ей предшествовали
экологическая кампания, развязанная при участии живущего в Москве мол­
давского писателя И. Друцэ. Его статья “Лист зеленый, вода и знаки препи­
нания”, полная обличений избыточной химизации сельского хозяйства Мол­
давии и опубликованная в московской “Литературной газете” (Литературная
газета, 1987. 29 июля), внешне направленная против президента Академии
наук МССР А.А. Жученко, была призвана бросить тень на всю политику Мо­
сквы в республике. Молдавские ученые дали писателю аргументированный
ответ, однако ЛГ опубликовала столь же научно несостоятельную статью
московской журналистки К. Кожевниковой “Крик земли”. Нападки литера­
торов нанесли республике финансовый ущерб: потребители отказывались
от закупок молдавских овощей. Одновременно с включением в “экологиче­
скую” кампанию И. Друцэ, выступив в молдавской печати со статьей “Бремя
или священный клад?” (Литература ши арта, 1987. 1 июлие), перенес акцент
в общественной дискуссии на проблемы языка.
Другой молдавский писатель, Думитру Матковский, выступив на страни­
цах ЛГ со статьей “Вор в заказнике”, положил начало эксплуатации в интере­
сах румынизма и национализма общесоюзной кампании за ликвидацию “бе­
лых пятен” истории. Согласно автору, вся история Бессарабии после 1812 г.
была лишена положительного содержания и представляла собой цепь пре­
ступлений царского, а затем сталинского режимов. Молдаване, утверждали
его этнополитические единомышленники, пребывают под “игом историче­
ской амнезии” и поэтому безразличны к латинице, якобы “естественному
одеянию” молдавской речи. И, наконец, в серии публикаций титульные на­
ционал-радикалы “открыли” молдаван и румын Северной Буковины и Юж­
ной Бессарабии, а также молдавскую диаспору России. При этом походя
внедряли тезисы о плохом обращении украинцев с молдаванами и румынами
и насильственной денационализации последних; якобы имеющий место мас­
совый отказ молдаван от родного языка. Столь драматичное состояние мол­
давской нации, якобы, являлось следствием “царской, сталинской и неоста­
линистской политики в сфере отношений между нациями” (О луптэ..., 1989.
С. 3, 17).
Все три кампании в конечном счете должны были сформировать у мол­
даван представления о себе как жертвах Государства Российского и Союза
СССР и создать условия для законодательного закрепления в республике эт­
нической монополии титульной нации на управление и власть. В мае 1988 г.
национал-радикалы при попустительстве руководства КПМ захватили руко­
водство Союза писателей Молдавии и развернули пропаганду, призванную
“обосновать” придание в многонациональной, в основном двуязычной рес­
142
публике государственного статуса только одному языку (О луптэ..., 1988;
Бкиаба Зосіоінщѵізііса..., 1999). В органе СПМ журнале “Нистру” (1988.
№ 4) была опубликована написанная в “проработочном” стиле статья чле­
на КПМ В. Мындыкану “Одеяние нашей сути”. Используя лингвоним “мол­
давский язык”, проявив знакомство с процессом создания румынского языка
лингвистами Трансильванской школы, автор, тем не менее, назвал его диа­
лектом румынского, призывал отказаться от претензий на языковой сувере­
нитет и перевести молдавскую письменность с кириллической (“русской”)
на латинскую графику (см.: Нистру, 1988. № 4; Перевод на русский см.: Как
больно..., 1989; Поварэ...,1989. С. 204-239). Это была программа интелли­
гентского национализма.
Требование о придании молдавскому языку государственного статуса, по­
скольку оно подтверждало их этническую и языковую идентичность, сочло
справедливым большинство политически активных молдаван {Стати, 2002.
С. 391). Но молдавизм включал интегралистскую государственную идею
СССР и поэтому не мог быть использован в целях развертывания респуб­
лике сепаратистского движения. Осенью 1988 г. национал-радикалы взяли
курс на перевод молдавского национального движения в русло румынизма.
В манифест румынистов, так называемое “Письмо 66-и” (сентябрь 1988 г.)
его авторы включили требования, чуждые крестьянскому национализму, - о
признании идентичности литературного молдавского и румынского языков и
о переводе молдавской письменности на латиницу (Ынвэцэмынтул публик,
1988. 22 септембрие). Под лозунгом - “Один язык - один народ!” - румы-
нисты открыто выступили с призывом отказаться от молдавского языкового
суверенитета и молдавского национального сознания. В конце 1988 г. под
давлением приверженцев “демократической платформы” в ЦК КПМ требо­
вания, сформулированные в “Письме 66-и”, были одобрены специальной ко­
миссией ученых (Советская Молдавия, 1988. 30 декабря; О луптэ..., 1989.
С. 165-213). Авторы ряда заказных публикаций обозначили и конечную цель
идеологической атаки, потребовав признания принадлежности молдаван к
“румынскому роду” и отказа от этнонима “молдовень”, лингвонима “лимба
молдовеняскэ” и молдавской кириллической графики.
Но выполнение требований румынистов означало законодательное за­
крепление отказа молдавской нации от молдавской самобытности и не могло
быть поддержано большинством молдаван. В начале 1989 г., когда выступле­
ния против покушений на молдавскую самобытность приобрели в республике
масштаб общенационального протеста, румынисты свернули кампанию напа­
док на молдавскую идентичность и перенацелили удар на вопросы языковой
политики. Законопроект о языковом режиме в Молдавии, опубликованный
16 февраля 1989 г. в органе Союза писателей Молдавии газете “Литература
ши арта”, предусматривал перевод всего делопроизводства и официального
общения на молдавский язык, т.е. запрет публичного использования русского
и других языков. Рассчитывая спровоцировать националистическую реакцию
“нетитульных” граждан и, вынудив молдаван к объединению на позициях ру­
мынизма, установить свой идеологический контроль над молдавским кресть­
янством, унионисты развернули шовинистическую пропаганду, направлен­
ную против славян, гагаузов, евреев.
Выдвижение требований, суливших мажоритарной бюрократии этниче­
скую монополию на власть и на доступ в престижные и выгодные сферы
143
деятельности, расширило социальную базу титульных национал-радикалов и
сферу применения их идеологии. Но проповедь национальной вражды проти­
воречила существующей в Молдавии традиции корректных межэтнических
отношений. Использование национал-радикалами тезиса о “засилье” русско­
го языка в Молдавии не нашло поддержки даже адептов крестьянского ва­
рианта молдавского национализма. У молдаван не существовало традицион­
ной вражды к русскому языку; даже молдаване, даже владеющие молдавским
языком лучше, чем русским, предпочитали разговаривать по-русски (Губо-
гло, 1998. С. 107), видимо, будучи неуверенны в литературной правильности
своей молдавской речи. Интердвижение Молдавии (с 22 декабря 1991 г. -
Движение “Унитате-Единство”), политическое формирование, главным об­
разом, нетитульного населения, требуя придания наряду с молдавским го­
сударственного статуса также русскому языку, выступило также в защиту
молдавской национальной идентичности от угрозы румынизации (Интердви­
жение..., 2006. № 9). В свою очередь, идеологи молдавизма В.Н. Яковлев,
В.Я. Гросул и многие другие решительно выступили в защиту национально­
го равноправия. В.Н. Яковлев, профессор-юрист, разработал и опубликовал
альтернативный проект закона “О функционировании языков на территории
Молдавской ССР”, в котором предусматривал сохранение за русским языком
официального статуса (Советская Молдавия, 1989. 22 апреля.). Поэтому на­
ционалистической реакции нетитульного населения Молдавии не последо­
вало, его политическая мобилизация состоялась под общедемократическими
лозунгами {Шорников, 1995; Парламентская оппозиция..., 2000).
В то же время курс титульных национал-радикалов спровоцировал мощ­
ное рабочее движение, ускорил этническую мобилизацию гагаузов (Губогло,
2004. С. 237-296). Атака румынистов на национальную самобытность мол­
даван всколыхнула молдавское национальное сознание. Пропаганда интер­
движения “Унитате-Единство” в защиту традиционной молдавской кирил­
лической письменности находила отклик среди молдаван. Не поддерживало
большинство молдавского народа и курс на провоцирование межнациональ­
ной розни. 8 июля 1989 г. Учредительный съезд движения призвал вынести
вопросы о графике и о статусе молдавского и русского языков на республи­
канский референдум. Расчет на общественную поддержку оправдался. В ав­
густе, когда Президиум Верховного Совета МССР не принял этих предложе­
ний, в Молдавии произошла беспрецедентная в ее истории Республиканская
политическая забастовка (История Республики..., 2002. С. 328, 329; Волкова,
2004). Однако политические капитулянты и национал-радикалы из руковод­
ства КПМ, опираясь на поддержку горбачевского руководства КПСС, проиг­
норировали требования рабочих, положив начало гражданскому конфликту,
не урегулированному и поныне.
Природа его достаточно сложна. Придание государственного статуса
только молдавскому языку обеспечивало титульной бюрократии монополию
на управление и власть, контроль над приватизацией государственной собст­
венности и массовое повышение социального статуса. Поэтому принятие на
XIII сессии Верховного Совета республики 30 августа - 2 сентября 1989 г. за­
кона “О функционировании языков на территории Молдавской ССР” привело
к политическому конфликту между мажоритарными национал-радикалами и
совокупностью национальных меньшинств (Феномен Приднестровья, 2003).
Но тогда же без референдума, вопреки воле большинства молдаван, молдав­
144
ская письменность была переведена с традиционной у молдаван кирилли­
цы на латинскую графику. “Отменив” кириллическую графику, румынисты
выбили одну из опор культурного суверенитета молдавской нации. Лишив
молдавскую письменность ее специфического одеяния, румынисты сделали
молдавский язык беззащитным перед государственно-организованным прес­
сингом румынизации.
Спорный тезис о “реальности молдавско-румынской языковой идентич­
ности”, включенный ими в преамбулу закона “О функционировании языков
на территории Молдавской ССР”, представлял собой законодательное за­
крепление отказа от молдавской языковой самобытности. Политика подгонки
молдавского языка под стандарты румынского была, таким образом, узаконе­
на. На очереди было устранение из обращения традиционного лингвонима
“молдавский язык”.
Молдавская интеллигенция
и этнополитический раскол молдавской нации
Отказ от молдавского языкового суверенитета, законы 13-й сессии Вер­
ховного Совета МССР, закрепившие культурную капитуляцию, создали
в среде молдавской интеллигенции атмосферу национального конформиз­
ма. В огосударствлении только одного языка, молдавского, титульная интел­
лигенция усматривала только расширение сферы своей профессиональной
деятельности и горячо поддержала это требование. В ее массовом сознании
с законодательным закреплением этнических преференций оказался увязан
курс на этнокультурную трансформацию молдавской нации в духе румыниз-
ма. Кризис СССР побуждал интеллигенцию к поиску новой государственной
идентичности, порождал стремление “стать румыном”, примкнув к нации,
чей государственный статус представлялся более прочным, чем у молдаван.
Ситуативно, на уровне деклараций и умолчаний, часть интеллигенции, памя­
туя о своем молдавском происхождении, перешла к публичной румынской на­
циональной самоидентификации. Однако ее оппозиционность власти остава­
лась весьма ограниченной. Существования в Молдавии националистических
организаций в период, когда через республиканский парламент были прове­
дены трагические для молдавской этнокультурной самобытности решения и
состоялись выборы в Верховный Совет XII созыва, не выявлено до сих пор
(.Кодряну, 2002). Первые из них, “Инициативная группа Движения в поддерж­
ку Перестройки”, литературно-музыкальный Клуб им. А. Матеевича, а затем
и Народный фронт Молдавии, были созданы при посредстве КГБ {Шорников,
1998; ВаЪуа, 2004), но вначале представляли собой скорее дискуссионные
клубы, неспособные оказать существенное влияние на общественность; ин­
теллигенция сторонилась их.
Дальнейшие мероприятия руководства КПМ по существу поставили ин­
теллигенцию, особенно гуманитарную, под административный и идеологи­
ческий контроль румынистов. Их диктатура была установлена в Союзе писа­
телей, Союзе журналистов, других творческих союзах. Телевидение, радио,
печатные органы Союза писателей, министерства образования и даже ЦК
КПМ, газеты - “Литература ши арта”, “Ынвэцэмынтул публик” и “Молдова
сочиалистэ”, - были переданы национал-радикалам. Вокруг редакций быст­
ро сформировался “актив” авторов, выступающих в духе новой конъюнкту­
ры. Группа литераторов (секретарь партийной организации Союза писате­
145
лей И. Хадыркэ, лауреат премии комсомола Молдавии Н. Чобану (Дабижа),
Г. Виеру, Л. Йорга (Леонида Лари), В. Матейчук (Матей), И. Ватаману и др.)
вошла в руководство “Народного фронта Молдавии” и других, спешно соз­
данных общественных организаций и сыграла активные роли в провоцирова­
нии межэтнической розни. Но первые массовые мероприятия румынисты, за
нехваткой политически готовых к этому молдаван, провели при содействии
спецслужб Румынии. 1 мая, 9 июля, 27 августа 1989 г. с румынскими трико­
лорами на площадь Победы в Кишиневе выходили “туристы” из Румынии
СРуссу, 1999. С. 18-20).
В апреле-мае 1990 г., после выборов народных депутатов Молдавской
ССР, номенклатура КПМ фактически осуществила государственный пере­
ворот, передав румынистам основные рычаги государственного управления.
Во главе правительства был поставлен лидер “Народного фронта Молдавии”
М.Г. Друк. Лозунги демократии были отброшены. Румынисты поставили сво­
их сторонников во главе МВД, министерств образования и культуры, создали
“агентурную фалангу” в высших учебных заведениях, на телевидении, в уч­
реждениях Академии наук, путем подкупа и запугивания журналистов взяли
под контроль большую часть прессы. Преподавателей высшей школы связы­
вали своего рода клятвой верности, принуждая их подписывать декларации
шовинистического и унионистского толка, публикуемые а газетах. Затем их
использовали при инсценировании поддержки действий НФМ “широкими
народными массами”. Массовку составляли группы студентов и даже школь­
ников, приводимые в центр Кишинева преподавателями. Дежурство с “три­
колорами” и транспарантами на площади оплачивалось наличными; позднее
деньги выдавали всем их организованно прибывшим участникам. Активисты
НФМ останавливали движение общественного транспорта, вынуждая про­
клинающих их пассажиров на время увеличивать массовку, несколько членов
Союза писателей выступали штатными ораторами, а всегда присутствующие
при подобных мероприятиях операторы телевидения снимали сюжеты “на­
родного движения” (БігМап, Ѳогип, 2000. Р. 15, 16).
Получив власть, румынисты вобрали в свои ряды политических и этно­
культурных конъюнктурщиков, но остались ядром титульных национал-ра­
дикалов. “Румыны, молдаване - как хотите, - признал в 1994 г. один из их
лидеров А.К. Мошану, бывший председатель парламента, - разделены на две
части. Одна часть - у которой есть представление о своей родословной, ко­
торая понимает, что говорит на румынском языке, что она является частью
румынского народа. Эта часть населения есть именно та, которая участвова­
ла, участвует и будет участвовать в движении за национальное освобождение
здесь, у нас, с конца 1980-х - начала 1990-х годов” (Млечко, 1999. С. 92).
В духе традиций румынского парламентаризма унионисты блокировали при­
знание депутатских полномочий ряда депутатов - сторонников молдавской
самобытности и государственности. Деятелей интердвижения и молдавских
традиционалистов оскорбляли и избивали “пикетчики”, набранные из асо­
циальных элементов, их травили в прессе, чернили на митингах. Результа­
ты голосования в парламенте нередко подвергались фальсификации, а стено­
граммы выступлений депутатов - “редактированию” (Шорников, 1997. С. 92,
93, 170).
27 апреля 1989 г. унионисты добились утверждения новой государствен­
ной символики Молдавии по румынским образцам. Часть депутатов не же­
146
лала смены государственного флага, часть молдавских традиционалистов
выступила за возврат к сине-красному флагу Молдавского княжества. Ис­
пользуя раскол среди оппонентов, унионисты настояли на принятии трико­
лора, подобного румынскому, правда, - по предложению молдавских патрио­
тов из фракции “Советская Молдавия”, - с изображением герба Молдавии
на желтой полосе. Но гербом республики стал валашский орел, на груди ко­
торого помещен старый герб Молдавии - щит с изображением головы тура.
Еще более значимым по своим последствиям актом разрушения молдавского
национального сознания стала делегитимизация молдавской государственно­
сти стало принятие парламентом 23 июня 1990 г. “Заключения специальной
комиссии Верховного Совета ССР Молдова о политико-правовой оценке Со­
ветско-германского договора о ненападении и Дополнительного секретного
протокола от 23 августа 1939 г., а также их последствий для Бессарабии и
Северной Буковины”.
Документ этот содержал данный с позиций румынизма очерк истории
Молдавии ХІХ-ХХ вв. Воссоединение Бессарабии и Северной Буковины
с СССР 28 июня 1940 г. авторы проекта квалифицировали как оккупацию,
а образование 2 августа 1940 г. Молдавской ССР - как незаконный акт. Хотя
в тот же день, 23 июня 1990 г., Молдавия провозгласила свой государствен­
ный суверенитет в составе Советского Союза, унионисты, добившись при­
нятия “Заключения” республиканским парламентом, по существу объявили
молдавскую государственность незаконной. Патриотические силы Молдавии
расценили принятие “Заключения” как попытку законодательно закрепить
румынизм в качестве обязательной государственной идеологии. “По сути, -
отмечено в редакционном комментарии газеты “Единство”, - в “Заключении”
сформулированы основные положения новой государственной идеологии.
Учителя и преподаватели истории в вузах, в средних специальных учебных
заведениях поставлены перед выбором: либо излагать историю республики
в духе, указанном в “Заключении”, либо вступать в конфликт с республи­
канскими ведомствами...” (Единство [Кишинев]. 90. 15 июля). И, наконец,
созванный в те же дни II съезд НФМ выдвинул требование изменить назва­
ние государства на “Румынская Республика Молдова”; своей целью “Фронт”
провозгласил присоединение Молдавии к Румынии (Literatura §i arta, 1990.
3 iulie).
Практическим следствием принятия “Заключения” стала переориентация
системы образования на преподавание мировоззренческих дисциплин в духе
румынизма.
Мифология румынизма: тезисы для Молдавии
После свержения в Румынии режима Н. Чаушеску (декабрь 1989 г.) вме­
шательство ее правящих кругов в этнополитические процессы в Молдавии
приобрело открытый характер. В контексте работы с “румынами отовсюду”
правительственные службы Бухареста осуществляют на территории Молда­
вии и некоторых других государств 10 программ. Важнейшими из них яв­
ляются программы “Румынский язык”, “Румынская школа” и “Румынская
церковь”. Структура школьного образования Республики была приведена
в соответствие с румынской, доступ сельской молодежи к высшему образо­
ванию был ограничен. Было организовано массовое обучение молдавской
молодежи в учебных заведениях Румынии. В целях “обоснования” террито­
147
риальных притязаний к соседним странам ссылками на историческое право
румынская историография активизировала попытки отрицания молдавской
этнокультурной самобытности.
Современной социологией сам акт образования государства рассматри­
вается как свидетельство существования нации. Поскольку молдаване об­
ладают государственностью, отказывать им в статусе нации оснований нет.
Этническая история молдавского народа еще в 1960-1970-е годы была изло­
жена в трудах “Молдаване” (1977), “Формирование молдавской буржуазной
нации” (1978) и других исследованиях. Оригинальный характер молдавской
культуры, раскрытый в 16-томном издании молдавского фольклора, проком­
ментирован в серии научных работ (Фолклор молдовенеск, 1956; Аксьонова,
1958; Зеленчук, 1959; Очерки..., 1965; Жунгиету, 1967; Хынку А., 1967; Га-
цак, 1967; Фолклор дин..., 1973; Попович, 1974; Чиримпей, 1974; 1978; Га-
цак, 1975; Спатару, 1976; Повешть..., 1980; Аузита-ам..., 1981; Бэешу, 1981;
Провербе ши зикэторь..., 1987; Фолклор дин степа..., 1988; Фолклор пэсто-
реск..., 1991). Систематизация артефактов молдавской национально-культур­
ной идентичности и достижений молдавской историографии и лингвистики
в сфере их осмысления была осуществлена в 1970-1980-е годы изданием на
молдавском языке восьмитомной “Молдавской Советской Энциклопедии”,
а также кратких (однотомных) энциклопедий “Молдавская ССР” и “Совет­
ская Молдавия” (Енчиклопедия Советикэ Молдовеняскэ, 1970-1978; Молдав­
ская Советская Социалистическая Республика, 1979; Советская Молдавия:
Краткая энциклопедия, 1982; Кишинев: Энциклопедия, 1984), в том числе в
научной и художественной литературе. Однако в момент кризиса все эти зна­
ния были отброшены румынистами. Используя властные рычаги, они взяли
курс на внедрение в массовое сознание мифов румынизма. Осенью 1990 г.
явочным порядком, без парламентского или правительственного решения,
министр образования Н. Маткаш заменил преподавание истории Молдавии
курсом “История румын”. Содержание этого курса требует подробного рас­
смотрения.
В качестве главного учебника по национальной истории в республике
была избрана книга “История румын” румынского историка-националиста
П. Панаитеску, впервые изданная в 1943 г., во времена военно-фашистской
диктатуры И. Антонеску и войны против России/СССР. В 1990 г. эта кни­
га была переиздана в Кишиневе на румынском, а затем на русском языке
(РапаИевси, 1990; Панаитеску, 1991). По румынским образцам в Молдове
вскоре была подготовлена собственная серия учебников по “истории румын”
{Ожог, 1993; ШсиШа, \991\D ragnevИ., Ога^пеѵЕ., 1997; 1997а; Ѵігег, 1997).
Иллюстрируя основные положения румынской исторической мифологии, ка­
ковыми являются Конспирация, Спаситель, Золотой век и Объединение, науч­
ная несостоятельность которых раскрыта румынскими же историками (Воіа,
1997), молдавские румынисты внушали новому поколению, что молдаване -
часть румынской нации. Решению этой задачи призваны были служить мифы
об общем происхождении молдаван и валахов, о наличии у “румынских кня­
жеств” общей истории. Ключевыми тезисами румынизма являлись общность
языка и культуры молдаван и жителей Румынии. Однако в научном плане
спорен тезис об общем происхождении молдаван и валахов. С 896 г., когда
юго-западная и северо-восточная ветви восточных романцев были разделены
венграми, поселившимися в Трансильвании, затем и на полосе земли между
148
Карпатами и устьем Дуная (“Венгерский коридор”), предки валахов и молда­
ван развивались в условиях взаимной изоляции. Они получали также различ­
ное пополнение вследствие этноассимилционных процессов, и между ними
возникли антропологические различия. Еще в 1964 г. археолог М.С. Вели­
канова опубликовала тезисы “Антропологический состав населения Пруто-
Днестровского междуречья в первом тысячелетии н.э.” (Тезисы докладов...,
1964), в которых отметила антропологические различия между населением
этой территории и населением Карпато-Дунайских земель. В 1975 г. увидела
свет монография М.С. Великановой “Палеоантропология Прутско-Днестров-
ского междуречья” (М.: Наука), а в 1993 г. - ее труд “Антропология сред­
невекового населения Молдавии: По материалам памятника Старый Орхей”
(М.: Наука), в котором раскрыты антропологические особенности молдав­
ской ветви восточно-романского этноса. Позиция М.С. Великановой обще­
принята в отечественной исторической науке. За годы, прошедшие с момента
первой публикации по этому вопросу (1964 г.) ни одного аргумента против
приведенных археологом фактов в научной литературе не приведено. Показа­
тельно также отсутствие у молдаван и валахов мифа об общем предке. Если
у молдаван таковым является воевода Драгош, то у валахов - Негру-воевода.
Близость молдавской и валашской культур несомненна уже в силу роман­
ского и православного характера обеих, но они не идентичны. По словам ру­
мынского историка Г. Платона, “между Молдовой и Мунтенией существовали
различия, обусловленные местными особенностями: географическим распо­
ложением, протяженностью, рельефом, числом жителей, природой внешних
влияний и давлений, различающих психологических черт и обычаев...” (Воіа,
1997. С. 419). В средние века и в новое время молдаване создали самобыт­
ную молдавскую культуру, включающую молдавскую кириллическую пись­
менность и молдавскую орнаментацию кириллических текстов, молдавское
летописание, Молдавское право, молдавскую хоровую музыку, молдавскую
архитектуру и манеру художественной росписи.
Самоназванием жителей Молдавского княжества на протяжении всей его
истории, да и позднее было “молдовень”, а результаты переписей населения
1959, 1970, 1979, 1989 и 2004 гг. в Молдавии и на Украине свидетельствуют,
что молдаване и поныне называют себя молдаванами. Тем не менее, авторы
курса “История румын” пытаются оспорить правомерность использования
этнонима “молдовень”. Жителей средневековой Молдавии они нередко назы­
вают румынами. Но в ХѴІ-ХѴІІІ вв. “румынами” в Валахии именовали кре­
стьян, работавших в чужих поместьях; в Молдавском княжестве эту катего­
рию крестьян называли “вечинами” (т.е. “соседями”) (Огоѵеапи, 1992. Р. 11).
В России подобные сельскохозяйственные работники назывались батраками.
Литераторы XIX в. использовался термин “ромынь” и как обобщающий для
восточно-романских народов. С момента объединения Дунайских княжеств
(1859 г.) румынами стали именовать подданных нового государства, позд­
нее - королевства Румыния. Произвольное придание политониму смысла эт­
нонима, тем более, - в случае с молдаванами, - попытка распространить его
на граждан другого государства, Республики Молдова, некорректно.
Более тонким методом демонтажа молдавской национальной идентич­
ности и формирования у молдаван “панрумынского” сознания являются по­
пытки румынистов лишить самоназвание народа - “молдовень” его функции
этнонима, представив его выражением региональной идентичности, самона­
149
званием населения одной из областей Румынии - Карпато-Прутской Молдо­
вы, в ряду самоназваний жителей других областей - “банацень”, “арделень”,
“олтень” и т.п.
Не отменяет молдавской национальной самобытности и тезис о языковой
общности. Во-первых, нация - не биологическая система и не просто сумма
лиц, говорящих на одном языке, а нечто более сложное - культурный син­
тез. Во-вторых, даже в 1960-1980-е годы не только живая молдавская речь,
но и постоянно реформируемый молдавский литературный язык сохраняли
своеобразие. Молдавские лингвисты А.М. Дырул, И.И. Ецко, Н.Г. Маткаш,
А.И. Чобану и другие обосновали самобытность молдавской структуры фра­
зы. Член-корреспондент АН МССР Т.П. Ильяшенко выявила широкий круг
специфических черт молдавского языка, отличающих его от других восточ­
но-романских языков, включая особенности расположения слов в речевой
цепи и ударение в словах, систему словообразования (Корлэтяну, 1971; 1983;
Корлэтяну, Мокряк, Удлер и др., 1967; Дырул, Ецко, Котелник, Маткаш, Мед-
вецкая, Мокряк, Перчек, Чобану, 1981; Ильяшенко, 1983; Пиотровский, 1976;
Стати, 1988). В 2003 г. В.Н. Стати научно обосновал молдавскую языко­
вую самобытность, опубликовав молдавско-румынский словарь, содержащий
19 400 слов и выражений (Stati, 2003).
Безосновательны в научном плане и попытки “запрета” лингвонима “мол­
давский язык”. Именно так, “лимба молдовеняскэ”, называли молдаване род­
ную речь на всем протяжении их истории. Авторы “историй румын” замал­
чивают такие факты истории как проект придания в 1918 г. молдавскому
(а не румынскому!) языку статуса официального языка Молдавской Демо­
кратической республики, его функционирование как официального в Мол­
давской Автономной республике (1924-1940 гг.) и, естественно, в союзной
Молдавской ССР (1940-1991 гг.). Существование молдавского языка призна­
но наукой, в том числе в Румынии {Stati, 2007. С. 409), он включен в меж­
дународную Универсальную Десятичную Классификацию (Универсальная...,
1986. 805. 92. Молдавский).
Методологически некорректна попытка унионистской историографии ме­
ханически объединить истории трех государств - Валахии, Молдавии и Тран-
сильвании. Параллельное освещение политических событий в них не созда­
ло оснований для игнорирования типологических особенностей молдавского
феодализма {Советов, 1972; 1973; 1980; 1986; 1991; Вопросы экономической
истории..., 1972; Проблемы источниковедения..., 1983; Социально-экономи­
ческая..., 1988; Общее и особенное..., 1988-1989), разновекторного харак­
тера происходивших в Молдавии, Валахии и Трансильвании социальных и
экономических процессов. Политические отношения между тремя странами
заключались в основном в междоусобных войнах и в участии в противостоя­
щих коалициях. Научный анализ событий не оставляет сомнений в том, что
у каждого из трех княжеств - у Молдавии и Валахии до создания Румынского
государства и некоторое время после этого, а у Трансильвании, где государ­
ствообразующим этносом были венгры, - до 1918 г., когда она была включена
в состав Румынии, - имелась собственная история.
С 1812 г. особой оставалась история Бессарабии. Даже в период окку­
пации 1918-1940 гг. молдаване сохранили здесь особое национально-госу­
дарственное сознание. В отличие от Румынии, Бессарабия существовала при
ином политическом режиме, в условиях чрезвычайного положения, формируя
150
собственные векторы экономического и социально-политического развития,
отстаивая этнокультурную самобытность, собственную духовность. Убеди­
тельные свидетельства тому - вся история Бессарабского освободительно­
го движения, выступление населения Бессарабии против власти Румынии
28 июня 1940 г., его участие во Второй мировой войне на стороне СССР.
На подавление молдавского исторического сознания направлены предпри­
нимаемые унионистской историографией попытки обесценивания молдав­
ской культурной традиции и конфискация молдавской истории. Нарушением
принципа историзма является экстраполяция этнонима “румын” на жителей
средневековых Валахии, Молдавии и Трансильвании, причисление к числу
“румын” молдавских деятелей начиная с легендарного воеводы со славян­
ским именем Драг, исторических первых господарей с такими же славянски­
ми именами - Богдан I, Богдан II, Лацко, а также Стефана Великого, Дмитрия
Кантемира и других, живших за века до появления термина “румын” даже
в качестве наименования одной из категорий феодально-зависимых крестьян.
Тезис о Конспирации проиллюстрирован в курсе “истории румын” све­
дениями о том, что на протяжении 2000 лет, со времен гетов и даков, окру­
жающие народы неутомимо злоумышляли против “румынского рода”. Но в
отличие от румынских коллег, главным историческим врагом румын считаю­
щих венгров, унионисты Молдовы пытаются представить таковыми русских.
Россию авторы учебников кощунственно ставят на одну доску с Османской
империей, в русско-турецких войнах они усматривают не борьбу русских за
освобождение Молдавии и Валахии от османского ига, а схватку двух хищни­
ков. Защиту Россией в 1849 г. румын Трансильвании от террора, развязанного
венгерскими революционерами, они осуждают как “интервенцию царизма”
и “подавление революции”. Предпринимаются попытки обосновать “право­
мерность” румынских территориальных притязаний к Украине, Болгарии,
Югославии, Македонии (Новая история румын, часть II, 1848-1918, Киши­
нев, 1999; Учебник для VIII класса). Подробнее данные положения обоснова­
ны в рецензиях, опубликованных в периодических изданиях Молдовы (Мол­
дова - вне истории? // Кишиневские новости. 2000. 28 апреля; Как отыскать
тебя в “истории”, Молдова? // Коммунист. 2000. 19 мая).
Бездоказательно, но упорно повторяют авторы-румынисты лживый те­
зис о “русификации” молдаван царским и советским “режимами”, в антирос-
сийском ключе трактуют акт присоединения Бессарабии к России в 1812 г.,
ее воссоединение с СССР в 1940 г. и освобождение Молдавии от немецко-
румынской фашистской оккупации в 1944 г. Из учебников трудно понять,
на чьей стороне сражались молдаване в годы Второй мировой войны. По­
слевоенные десятилетия представлены исключительно как хроника сталин­
ских преступлений. Как акты геноцида молдавского народа представлены
в учебниках послевоенный голод 1946-1947 гг., выселение “кулаков” в 1949 г.
В тоже время период ускоренного экономического и социально-культурного
развития Молдавии в 60-80-е годы XX в. тщательно замалчивается. Несмот­
ря на отсутствие фактических оснований, румынисты пытаются создать так­
же миф о молдавском/румынском освободительном движении, якобы сущест­
вовавшем в Молдавской ССР {Шорников, 1999. № 3(7). С. 96-100).
В целях формирования у молодежи румынской национальной идентич­
ности школьный и университетский курсы “Молдавский язык” и “Молдав­
ская литература” заменены курсами “Румынский язык” и “Румынская лите­
151
ратура”, из учебных программ изъяты литературные памятники молдавского
этнокультурного сопротивления “латинизму”, т.е. румынизации, второй по­
ловины XIX в., включая широко известные творения классиков молдавской
литературы: “Студие молдованэ” и “Размышлений” Алеку Руссо, пьесы Ва­
силе Александри “Кирица в провинции”, публицистики Иона Крянгэ, трудов
других молдавских мыслителей, раскрывающих истинное отношение мол­
давского общества к молдавской национально-культурной идентичности и
молдавской государственности.
14 сентября 1992 г. Бухарест создал еще один рычаг этнокультурной
трансформации молдаван, учредив подчиненную Патриархии Румынии так
называемую “Бессарабскую митрополию”. Вторжение на каноническую тер­
риторию Молдавской православной церкви было осуществлено при посред­
стве нескольких священников-унионистов. “Митрополия” не нашла суще­
ственной поддержки среди клириков и верующих, но румынская церковь и,
главным образом, государственные службы Румынии, на протяжении деся­
ти лет вели кампанию за регистрацию новоявленной “митрополии”. “Идет
атака на Молдавскую церковь, - констатировал бывший глава правительства
Советской Молдавии депутат И.П. Калин, - при этом даже не скрывается
стремление через разрушение единства и искусственный раскол подчинить
ее Румынской Патриархии, в состав которой она никогда не входила”. Под
давлением европейских структур в 2002 г. Бессарабская митрополия, подчи­
ненная патриарху Румынии, была в Республики Молдова легализована {Шор­
ников, 2002; 2007). Раскол православной церкви в Молдавии стал фактом.
В октябре 2007 г. Бухарест сделал следующий шаг по тропе церковной войны
против Молдавии и Украины. Румынский Синод учредил три новых епархии
Румынской Церкви с центрами в городах Бельцы, Дубоссары и Кантемир.
И, наконец, в середине 1990-х годов была развернута кампания вовлече­
ния граждан Республики Молдова в румынское гражданство, призванная так­
же способствовать этнокультурной переориентации молдаван. По сообщени­
ям печати, румынские паспорта были выданы 200 тысячам молдаван, причем
каждому их них выплачивали по 100-200 долларов США. После вступления
Румынии в Европейское сообщество выплаты прекращены, но румынское
гражданство остается привлекательным, поскольку открывает возможность
безвизовых поездок на Запад. Предпринимаются попытки вовлечения граж­
дан Молдовы в политическую жизнь Румынии (5/га/аи, Ѳогип, 2000. Р. 14).
Вторжение румынизма вызывало тревогу в молдавском обществе. “В об­
ласти духовной, - с болью подытожил в 2000 г. И.П. Калин, - развернулась аг­
рессивная румынизация учебных заведений, средств массовой информации,
творческих союзов, издательско-полиграфических предприятий, учреждений
науки, культуры и других отраслей гуманитарной и духовной сфер. На рель­
сы панрумынизма насильно переведены общественные науки, осуществляет­
ся наглая фальсификация истории. Преднамеренно были сожжены, к приме­
ру, бесценные записи старинных молдавских романсов в исполнении нашей
великой певицы Марии Биешу только за то, что комментарии к ним сделаны
на русском языке. Грубо попирается Конституция страны в отношении назва­
ния государственного языка. Вместо молдавского языка, истории Молдовы
в школах преподаются румынский язык, история румын... В Кишиневе изда­
ются десятки открыто антимолдавских, прорумынских газет, финансируемых
из-за Прута” {Калин, 2000. С. 46).
152
 Таким образом, жертвами этнокультурного насилия в Молдавии стали не
только национальные меньшинства, но и титульная нация - молдаване. Пере­
ход республики к независимости в 1991 г. был обусловлен распадом СССР и
не являлся следствием сепаратистского движения, инициированного внешни­
ми силами. Распад Союза ССР создал угрозу существованию Молдавии как
суверенного государства. Молдавская национальная идентичность утратила
государственную поддержку. Цели национального развития в 1990-е годы так
и не были сформулированы. Румынисты подрывали идеологические основы
молдавской государственности. Однако в республике имелись силы, отстаи­
вающие молдавскую национальную самобытность и государственность Мол­
давии.
Активизация движения молдавистов
Открытая атака румынистов на молдавские национальные ценности и
молдавскую государственность вызвали к жизни движение в защиту молдав­
ской самобытности. Политическую программу молдавизма молдавские тра­
диционалисты вырабатывали и популяризовали в полемике с румынистами.
Историк А.М. Лазарев еще 1960-е годы предупреждал молдавскую интел­
лигенцию об опасности для этнонима “молдовень” и автоглотонима “лим­
ба молдовеняскэ”, проистекающей из терпимости к идеям “единой Великой
Румынии” и “единой румынской нации”, распространяемым некоторыми ру­
мынскими историками (Лазарев, 1995. С. 6).
Хотя молдависты апеллировали в основном к крестьянству, в 1988 г. на за­
щиту традиционного самоназвания молдаван, названия родного языка, а так­
же его традиционной графики выступила наиболее подготовленная в научном
плане часть молдавской интеллигенции. Глава школы молдавских лингвистов
академик Н.Г. Корлэтяну дал аргументированный обзор этапов развития мол­
давского языка, показав, что румынский литературный язык является плодом
деятельности лингвистов “Трансильванской школы”, а лингвоним “молдав­
ский язык” древнее его на несколько столетий {Корлэтяну, 1988). В декаб­
ре на публикацию доцента истории КПСС румыниста И. Буги {Буга, 1988),
попытавшегося обосновать тезис об этнокультурном тождестве молдаван и
румын, доказательной статьей “Наука - не игра в кубики” {Бабилунга, 1988),
откликнулся кандидат исторических наук Н.В. Бабилунга. Статья, в которой
с позиций молдавизма был дан аргументированный отпор попыткам “упразд­
нения” молдавской нации, получила отклик в обществе. Молдаване обсужда­
ли не столько статью Буги, сколько ответ Бабилунги.
В начале 1989 г. последовала новая серия публичных выступлений ве­
дущих ученых в защиту молдавской национальной самобытности. Лозунгу
румынистов “Мы румыны - и точка!” молдавские традиционалисты противо­
поставили положение “Мы - молдаване!”. Историк В.Я. Гросул, прибывший
в Кишинев в составе группы московских ученых, на встрече с филологами и
журналистами, оспорил тезис румынистов о “неравноправном” положении
молдавского языка в дореволюционной России и в СССР. Общественный ре­
зонанс получила его оценка движения румынистов: “Это кузизм и железно-
гвардейщина, а не национальное возрождение” {Белоус, Гораш, 1999. С. 88,
89). Академик А.М. Лазарев в статье “Я - молдаванин” осудил тех, кто гото­
вит Молдавии участь румынской провинции {Лазарев, 1995. С. 86-101). Его
призыв сохранить национальное достоинство, обращенной к интеллигенции,
153
готовой подчиниться диктату румынистов: “Не сметь позориться, встать!” -
стал фактом молдавского общественного сознания. Право молдаван на собст­
венное, молдавское, национальное сознание, на самоназвание “молдовень”,
на использование лингвонима “лимба молдовеняска” и русской гражданской
графики публично отстаивал также былой лидер молдавских самобытников
профессор-филолог И.Д. Чобану, другие ученые. Писатель Василий Стати и
бывший редактор органа Союза писателей Молдавии газеты “Литература ши
арта”, а затем журнала “Лимба молдовеняска” Валерий Сеник, выступая в за­
щиту традиционной графики молдавского языка, объезжали молдавские села,
выступая с публичными лекциями.
Стремясь расколоть молдаван, перенацелив часть молдавской интелли­
генции на борьбу за этнические преференции, 16 февраля 1989 г. они опуб­
ликовали в органе Союза писателей Молдавии “Литература ши арта” зако­
нопроект “О функционировании языков на территории Молдавской ССР”.
В проекте русский язык был заменен эвфемизмом “самый распространен­
ный язык в Союзе ССР”; образование на нем допускалось только в поряд­
ке исключения (ст. 26). Статья 13 предусматривала уголовное наказание для
администраторов, допускающих при официальном общении иного, негосу­
дарственного, языка. 30 марта 1989 г. был предан гласности “официальный”
проект закона о языковом режиме, разработанный якобы рабочей группой
при Президиуме Верховного Совета МССР, а 17 мая от имени коллектива
Академии наук был опубликован еще один проект. Оба они были очищены от
провокационных крайностей первого, однако предусматривали предоставле­
ние официального статуса в основном двуязычной республике только языку
титульной нации и были направлены на исключение русского языка из сферы
официального общения и делопроизводства и, следовательно, на социальную
маргинализацию нетитульного населения. Подлинный смысл публикации
“академического” проекта заключался в обнародовании абсурдно “обосно­
ванного” требования: “в целях совершенствования национальных отношений
в Молдавской ССР, обеспечения нормального функционирования молдавско­
го языка... дополнить Конституцию Молдавской ССР статьей 701 следующе­
го содержания: “Статья 701. Государственным языком Молдавской ССР явля­
ется молдавский язык, функционирующий на основе латинской графики...”
(Молдова сочиалистэ. 1989. 17 май).
Это была попытка имитации выполнения воли молдавского народа. “За­
конопроект о функционировании языков, требования перевести молдавскую
письменность на латинскую графику, - свидетельствует деятель Интердвиже­
ния Молдавии И.Г. Руссу, - общественность вначале отказывалась принимать
всерьез, расценивая их как абсурдные” {Руссу, 1999. С. 10). Но виднейшие
представители молдавской общественности сразу поняли, что требования эт­
нических преференций, закамуфлированные лозунгами защиты родного язы­
ка, нацелены на провоцирование в республике гражданского конфликта, на
устранение молдавской этнокультурной самобытности и упразднение мол­
давской государственности. Уже в апреле 1989 г. профессор-юрист молдава­
нин В.Н. Яковлев опубликовал альтернативный проект Закона о функциони­
ровании языков, предусматривающий придание официального статуса наряду
с молдавским также русскому языку (Советская Молдавия. 1989. 21 марта).
Проект начинался положением, которое обходили националисты: “Молдав­
ская Советская Социалистическая Республика является... многонациональ­
154
ной”. Проект предусматривал ведение делопроизводства наряду с молдав­
ским также на русском языке “или на языке большинства населения данной
местности”. В пределах Молдавии официальный статус Яковлев предлагал
предоставить молдавскому и русскому, а в местах компактного проживания
украинцев, гагаузов и болгар - также их языкам.
На необходимость считаться в языковой политике с интересами немол­
давского населения, тем более что подавляющее большинство молдаван рус­
ским языком владеет, указал В.Я. Гросул. “Так сложилось исторически, - от­
метил он, - что на территории Молдавии рядом с молдаванами проживают
крупные группы народов других национальностей [...]. Нет сомнения, что
языковая реформа в тех формах, как ее предлагают провести некоторые мол­
давские филологи, породит еще большие национальные противоречия в рес­
публике” {Гросул, 1989). Позднее он разъяснил: “В начале 1989 г., когда Мол­
давия стояла на распутье, я считал, что лучше вообще не проводить никакой
реформы или ввести два государственных языка... Введение русского язы­
ка в качестве второго государственного языка ... лишь юридически закрепит
реальную ситуацию, усилит доверие русскоговорящих граждан к государ­
ственности Молдавии, в большей степени сделает их патриотами нашей рес­
публики, поскольку они почувствуют искреннее уважение к себе со стороны
государственных структур” (Деловая газета, 1997. 5 сентября). В июле 1989 г.
требование о придании государственного статуса двум языкам, молдавскому
и русскому, было по предложению В.Н. Яковлева включено в программные
документы Интердвижения Молдавии (Интердвижение..., 2006. С. 171-181).
Летом 1989 г. событием общественного значения стало появление в ор­
гане ЦК КПМ газете “Советская Молдавия” статьи А. Антосяка и В. Гросула
“История с историей” {Гросул, Антосяк, 1989). Полемизируя с униониста­
ми, ученые обосновали несостоятельность трактовки положения Бессарабии
в составе Российской империи в 1812-1918 гг. как “оккупированной террито­
рии”. В составе Российской империи, напомнили они, Бессарабия находилась
в привилегированном положении. В отличие от других губерний, она имела
подобие Конституции, особые права, правительственные структуры, а мол­
давский язык наряду с русским обладал в Бессарабии официальным статусом
и использовался в государственных учреждениях, в богослужении. Несмотря
на отступления правительства от принципов этнокультурного либерализма,
эта политика создала условия для молдавского национального подъема нача­
ла XX в. Публикация статьи в органе ЦК КПМ была расценена обществен­
ностью как выражение позиции партии и вызвала уныние среди румынистов.
Отстаивая восточный геополитический вектор молдавского национально­
го сознания, разоблачение измышлений румынистов относительно положе­
ния Бессарабии в системе Российской империи продолжил Н.В. Бабилунга.
Само название его брошюры “Население Молдавии в прошлом веке: миг­
рация? ассимиляция? русификация?” {Бабилунга, 1990) было призвано про­
будить мысль читателей. Написанная живо и доказательно, брошюра была
быстро раскуплена читателями; часть тиража скупили и уничтожили униони­
сты. Издание монографии А.М. Лазарева “ 1918 год в Молдове. Правда про­
тив вымысла” противникам молдавской государственности удалось сорвать
{Лазарев, 1995. С. 8).
В ходе полемики с румынистами В. Гросул, А. Лазарев, Н. Бабилунга,
В. Стати и другие историки вновь сформулировали и обосновали ключевые
155
положения идеологии молдавизма: молдаване - отдельный народ, отлич­
ный от румын, у них своя, отличная от румынской история, а существующая
молдавская кириллическая письменность на основе русского гражданского
шрифта не навязана им сталинским режимом, как утверждают румынисты, а
является продолжением давней традиции молдавской культуры. Бессарабия
не только не была в составе Российского государства “колонией”, но и обла­
дала рядом региональных преференций. Отсюда вытекали задачи молдавско­
го национального сопротивления в условиях наступления румынизма: защи­
та молдавского этнического сознания и этнонима “молдаване”, лингвонима
“молдавский язык”, традиционной молдавской письменности, молдавской
государственности в составе СССР.
Борьба за молдавский алфавит
Весной 1989 г. молдавские традиционалисты выступили в защиту мол­
давской письменности на основе русского гражданского шрифта. В.Н. Яков­
лев предусмотрел дальнейшее использование молдаванами своей письмен­
ности уже в законопроекте о функционировании языков, опубликованном им
в апреле 1989 г. (Яковлев, 1993). 8 июля на Учредительном съезде Интердви­
жения Молдавии по предложению В.Н. Яковлева и И.Г. Руссу была принята
резолюция “О латинизации молдавской письменности”. “Ни исторического,
ни филологического научного обоснования, - говорилось в документе, - от­
казу от молдавского алфавита не дано. Выступления в прессе по этому вопро­
су носят большей частью тенденциозный, политически предвзятый характер,
их (румынистов. - П.Ш.) аргументация несостоятельна”. Съезд постановил,
во-первых, “поддержать здоровые силы молдавской нации, отстаивающие
дальнейшее использование молдавского алфавита на основе традиционной
кириллической графики и отвергающие навязываемую прорумынскими на-
ционально-негативистскими силами латино-румынскую графику”, а во-вто­
рых, “считать недопустимым лишение молдавского народа путем законо­
дательного акта его традиционной графики”. Интердвижение предлагало
провести по вопросу о графике молдавского языка всенародный референдум
(Молдавизм..., 2006).
Зная отношение молдаван к этому вопросу, национал-капитулянты из ЦК
КИМ и Президиума Верховного Совета Молдавской ССР не посмели прибег­
нуть к выявлению воли народа. Итоги дискуссии на страницах “Советской
Молдавии” румынисты также оценили как свое поражение. По их требовани­
ям редактор газеты В.М. Лебедкин был смещен. Доступ авторам, не соглас­
ным с тезисами румынизма, был чиновниками ЦК КИМ закрыт и на страницы
других республиканских газет. Поэтому свою статью о графике молдавского
языка “Латиница: вымысел и правда”, написанную в соавторстве с В.Н. Ста­
ти, В.Я. Гросул передал для публикации руководству Интердвижения. Статья
увидела свет в газете Молдавского металлургического завода “Рыбницкий
металлург” (Гросул В., Стати, 1989). Авторы разъясняли депутатам, сбитым
с толку псевдонаучной риторикой румынистов, традиционный у молдаван
характер кириллической письменности. “Современная славянская графика, -
напоминали ученые, - была первоначально основой молдавской письменно­
сти, основывается на давних традициях, уходящих в глубь веков”. В статье
был убедительно опровергнут также тезис румынизаторов о том, что перевод
молдавской письменности на латинскую графику позволит экономить газет­
156
ную площадь. В июле-августе номер заводской газеты, напечатанный тира­
жом 10 тыс. экземпляров, был организациями Интердвижения распространен
среди рабочих и служащих промышленных предприятий всей Молдавии.
Румынисты, ободренные членом Политбюро ЦК КПСС А.Н. Яковлевым
(.Белоус, Гораш, 1999. С. 91) решили “дать бой”. Но за отсутствием научных
аргументов они сосредоточили внимание не на приведенных в статье поло­
жениях, фактах и выводах, а на личности ученых. «Как и В. Стати, - развязно
рассуждал о В.Я. Гросуле активист НФМ К. Тэнасе, - столичный историк
находится на идеологической службе у организации “Единство”. Так, рука об
руку со Стати В. Гросул печатает в специальном выпуске газеты “Рыбницкий
металлург” от 30 июня с.г. в номере, подготовленном пресс-группой интер­
фронта, статью “Латиница: вымысел и правда” ... Православная церковь того
времени, - пробуют нас убедить идеологи движения “Единство”, латинофо-
бы Гросул-Стати, - была очень бдительной и, когда появилась первая книга,
написанная латиницей, “ ...сразу поняла, чьих это рук дело, и начала актив­
ную борьбу против “папистских букв”; “тогда все очень быстро распознали”»
(Тэнасе, 1989). Перешедшие в антимолдавский лагерь профессор-историк
A. Мошану и филологи И. Думенюк, Н. Маткаш, И. Осадченко, по существу
популяризируя позицию Л. Антосяка и В. Гросула, пересказали давно опро­
вергнутые наукой постулаты румынизма и также выступили со злобными на­
падками на ученых (Маткаш, Думенюк, 1989; Мошану, Осадченко, Маткаш,
Думенюк, 1989).
27 июля В. Гросул ответил еще более жесткой статьей “Еще раз об исто­
рии, или плюрализм по-кишиневски”. «Да, - признал ученый, - мы молдаване,
проживающие в Москве, но почему другие выходцы из Молдавии, живущие
в столице, нашей страны - И. Друцэ, Н. Романенко, В. Матей, И. Унгуряну, -
могут публиковаться в молдавской печати и не считаться “рукой Москвы”,
а нас решили наградить таким эпитетом?». Рассматривая позицию оппонен­
тов, он показал, что ни один факт, ни одного положения они опровергнуть не
смогли. Гросул вскрыл также несостоятельность методологии румынистов,
предпочитающих оперировать не типичными фактами, а исключениями. Ру­
мынисты, видимо, безразличные к результатам этой кампании, вновь помогли
привлечь к статье внимание молдавской общественности, выступив в респуб­
ликанской прессе с нападками на автора и пересказывая его аргументацию.
Курс правящих кругов на отказ от традиционной графики молдавского
народа - кириллицы и перевод молдавской письменности на румынский ал­
фавит Интердвижение квалифицировало как попытку лишить молдавский
народ “одной из черт его национальной самобытности”. Верховный Совет
республики, обращаясь к депутатам республиканского парламента заявило
руководство “Единства”, не вправе “лишить народ его алфавита не спраши­
вая его мнения, без референдума” (Единство, 1989. 15 августа). 30 августа,
когда началась сессия Верховного Совета МССР, активисты Интердвижения
раздали депутатам 300 экземпляров “Рыбницкого металлурга” со статьей
B. Гросула и В. Стати и 400 экземпляров газеты “Единство”. Их разбирали и
читали даже пикетчики, выставленные национал-радикалами.
Нападки румынистов на молдавскую самобытность, их попытки “обосно­
вать” присоединение Молдавии к Румынии сократили до минимума их влия­
ние на молдавских рабочих. В августе 1989 г. рабочие-молдаване, в отличие от
служащих, поддержали требование Республиканской политической забастов­
157
ки: “Молдавии - два государственных языка, молдавский и русский!”. Если
русские, украинцы, гагаузы, болгары в ходе забастовки добивались уваже­
ния своих этнокультурных и социальных интересов, то молдаване выступили
в защиту молдавской кириллицы. Вместе с русскими молдаване выходили
на митинги с транспарантами “Мы за двуязычие” и “Нет латинской графике”
(Акулов, 2000. С. 9). Объединяла их забота о гражданском мире и дальнейшем
существовании молдавской государственности. Многонациональные коллек­
тивы предприятий и организаций бастовали в полном составе (Начало, 2000;
Волкова, 2004) в Кишиневе, Бельцах, некоторых других городах молдаване
составили если не абсолютное, то относительное большинство бастующих.
Попытки организовать группы штрейкбрехеров, предпринятые румынистами
на некоторых предприятиях столицы, провалились (Феномен Приднестро­
вья, 2003. С. 194).
Извращая цели Республиканской стачки и замалчивая участие в ней де­
сятков тысяч рабочих-молдаван, румынисты пытались представить ее как
выступление “против государственного языка и латинской графики”, причем
выступление только русскоязычных. Капитулянтская позиция горбачевского
ЦК КПСС и расколотого ЦК КПМ помогла им добиться принятия Верховным
Советом республики роковых для молдавской национальной самобытности
решений. Молдавская письменность, как отмечено, была переведена на ла­
тинскую графику.
Но борьба за молдавскую самобытность продолжалась. На митинге в
Рыбнице с участием 10 тыс. чел. шесть ораторов-молдаван заявили, что они
были и остаются молдаванами, а не румынами, и они против румынского три­
колора. Советы Тирасполя, Бендер и других городов Приднестровья приняли
постановления о непризнании новой государственной символики - румын­
ских герба и флага (Степанюк, 2006. С. 398). Традиционной графикой мол­
даван, доказывала в статье “На пути к филологической тирании?” заслужен­
ный деятель науки Молдавской ССР, кандидат философских наук молдаванка
В.М. Смелых, является кириллица, и передовые люди Молдавии, - Г. Асаки,
К. Стамати, А. Руссо, А. Донич, К. Вырнав, А. Матеевич и другие, - еще
в XIX - начале XX в. выступали в защиту национальной ценности молдаван
(Единство, 1989. 21 декабря). “Подчеркнем: - отмечала ученая позднее, - За­
кон о придании статуса государственного языка молдавскому языку не вы­
звал возражений. Но Закон о введении латинской графики, принятый в спеш­
ке, без учета печального опыта МАССР 1932-1938 гг. без референдума, в
обстановке нагнетания националистических страстей породил тревогу не
только у национальных меньшинств [...] нас, молдаван, лишают националь­
ной самобытности и нашего языка, пренебрегли нашим чувством националь­
ного достоинства”. В.М. Смелых указала также на негативные для развития
молдавской культуры последствия законодательного признания тезиса об
“идентичности молдавского и румынского языков”, а также на угрозу, соз-
даваему целостности Молдавии нарушением национального равноправия и
унионистской пропагандой (Днестровская правда, 1991. 12 января).
В 1991 г., когда в учебные заведения Молдавии поступили учебники
истории из Румынии, угроза румынизации нового поколения была осозна­
на молдавской общественностью. Ссылаясь на многочисленные обращения
избирателей, депутат молдавского парламента В.А. Сержант публично вы­
ступил против замены в школьных программах истории Молдавии курсом
158
“История румын” и введения румынской 10-балльной системы оценки знаний
учащихся (Млечко, 1999. С. 92-94). Год спустя, уже в независимой Молдове,
замену в программах учебных заведений истории Молдавии курсом “история
румын” другой депутат-молдаванин, А.Н. Симак, расценил как провокацию,
а массовое обучение молдавской молодежи в Румынии, в отрыве от социаль­
но-культурной среды Молдовы, - как политическую ошибку (Стенограмма
заседания Парламента Республики Молдова 25 мая 1992 г. Л. 2573). В даль­
нейшем в парламенте и прессе не раз ставился вопрос о прекращении этой
практики разрушения молдавского национального сознания.
Унионистское движение
Конец XX в. дал миру феномен демократии, отрицающей национальное
равноправие. Именуя свое движение демократическим и национально-осво­
бодительным, используя демократическую фразеологию, мажоритарные на­
ционал-радикалы Молдавии изначально исходят из тезиса о приоритете прав
своей нации и стремятся к построению этнократической государственности,
игнорирующей права и интересы национальных меньшинств. Веками прожи­
вающие в Молдавии национальные сообщества они именуют “мигрантами” и
“оккупантами”. Статья 13 законопроекта о языковом режиме, опубликованно­
го уже в феврале 1989 г., предусматривала уголовную ответственность долж­
ностных лиц, допустивших использование в официальном общении иного
языка, нежели государственный (Литература ши арта, 1989. 16 фебруарие).
Специфика идеологии титульных национал-радикалов Молдавии заклю­
чается в их национальном негативизме. Добившись 23 июня 1990 г. принятия
парламентом “Заключения” по пакту Молотова-Риббентропа, в котором Бес­
сарабия и Северная Буковина провозглашались оккупированными румынски­
ми территориями, они открыто выступили против культурного суверенитета
молдавской нации и молдавской государственности. Неделю спустя румы-
низм как основа идеологии был закреплен в программных документах Народ­
ного фронта Молдавии, главной организации национал-радикалов (Frontul
Popular, 1995. С. 23-28).
Типичные для праворадикальных движений 1920-1930-х годов ксенофо­
бия и антисемитизм включены в идеологический багаж радикалов Молдавии
в формах, заимствованных у легионерского движения Румынии. Постоянным
объектом пропагандистских нападок являются русские, на которых радика­
лы, стремясь оправдать совершаемые несправедливости, правые радикалы
пытаются возложить ответственность за преступления и ошибки всех преж­
них режимов. В своих печатных органах они обосновывали притязания Ру­
мынии на Северную Буковину и Южную Бессарабию, включенные в 1940 г.
в состав Украины, навешивали оскорбительные ярлыки гагаузам. Радикалы
пытаются реабилитировать диктатора Румынии времен Второй мировой вой­
ны И. Антонеску и его наместника в Буго-Днестровском междуречье Г. Алек-
сяну, ответственных за истребление не менее 300 тыс. евреев, а также лидера
румынских “легионеров” К. Зеля-Кодряну.
Правые идеологи “новой волны” превосходят радикализмом ветеранов.
Если лидер Ассоциации ветеранов Второй мировой войны, служивших в ру­
мынской армии, лишь заявлял, что “румынская армия не имеет отношения к
геноциду, совершенному над евреями” (Независимая Молдова, 1992. 30 ап­
реля) то публицист нового поколения считает это излишним. “Да, мы винов­
159
ны, - восклицал один из них по поводу оккупационной политики Антонес-
ку. - Виновны в нашей доброте!” (Ѳіазиі пабипіі, 1992. 26 іипіе). Материалы
фашистской пропаганды с обвинениями евреев в глумлении над православ­
ными святынями и соучастии в сталинских репрессиях в Бессарабии в 1940-
1941 гг. воспроизводила даже парламентская газета “Сфатул Цэрий”. Расиз­
мом проникнуты выступления национал-радикалов против браков молдаван
с русскими и еврейками, и особенно - с азиатами и африканцами фаЬуа,
1996; 1997). Под влиянием этой пропаганды в начале 1990-х годов был совер­
шен ряд актов вандализма на еврейских кладбищах.
Характерной чертой тактики национал-радикалов стало насилие. В их
“активе” - осада здания МВД 10 ноября 1989 г., серия нападений на оппо­
зиционных депутатов Верховного Совета, в том числе 20 мая 1990 г. - на
региональных лидеров И.Н. Смирнова и С.М. Топала, избиения неугодных
журналистов, поджог редакции газеты “Молодежь Молдовы” и помещения
Движения за равноправие “Унитате - Единство”, вторжение на предприя­
тие “Молдэнерго”. Организованный характер этих бесчинств был очевиден.
22 мая 1991 г. президент М.И. Снегур, вошедший в конфликт с премьер-ми­
нистром М.Г. Друком, с парламентской трибуны осудил тех, “кто пытается
удержаться у власти с помощью управляемого и хорошо оплаченного экстре­
мизма”.
В целях устрашения нетитульного населения унионисты организовали
в 1990-1991 гг. кампанию уличного насилия. На улицах Кишинева имели ме­
сто случаи избиения граждан, не владеющих государственным языком. 14 мая
1990 г. в центре города был убит учащийся техникума Дима Матюшин, “по­
винный” лишь в том, что громко разговаривал на улице по-русски. В октябре
в “День города” в сотне метров от здания МВД националистические хулига­
ны железными прутьями избили артистов гагаузского ансамбля “Дюз ава”.
Собрав националистический актив и маргинальные элементы, 14-17 марта
1991 г. унионисты попытались силой сорвать проведение в городе Референ­
дума СССР (Шорников, 1997). По данным журналиста Михаила Дрезлера,
в 1990 г. 77,5% эмигрирующих из Молдавии евреев заявили, что они сами или
их близкие были ущемлены из-за их национальной принадлежности, 87,5%
эмигрантов указали, что их более всего тревожит в республике рост шовини­
стических и националистических настроений (Наш голос, 1990. 16-31 авгу­
ста). При опросе, проведенном в начале 1991 г. Всесоюзным Центральным
институтом общественного мнения (ВЦИОМ), обострение межнациональ­
ных отношений назвали главной проблемой 70% русских и украинцев Мол­
давии (Советская Молдова, 1991. 6 марта). Во время массовых беспорядков,
устроенных румынистами в Кишиневе 15 ноября 1990 г., только в центре го­
рода были избиты свыше 80 чел. Хотя евреи составляли в это время менее 3%
горожан, они составили около трети пострадавших.
Митинговый марафон и уличные беспорядки кризисных лет, “поход” про­
тив гагаузов (октябрь 1990 г.) позволили радикалам сформировать политизи­
рованный актив. Во время боевых действий на Днестре часть этих лиц по­
лучила оружие. И именно в этот период до высшего накала была доведена
пропаганда национальной вражды, в том числе при посредстве государствен­
ных телевидения и радио. 30 июня 1992 г. Движение “Единство” квалифи­
цировало деятельность электронных СМИ как психологическую подготовку
погрома. “Сегодня в Молдове 40-50 тысяч евреев. Пусть я окажусь плохим
160
пророком, - заявил 8 июля на съезде Всемирного еврейского конгресса по
антисемитизму представитель евреев Молдавии Иосиф Балцан, - но меня
не оставляет ощущение, что их жизнь находится под угрозой” (Независимая
Молдова, 1992. 25 июля).
Публикация подобных предупреждений лишала закулисных инициато­
ров погрома представить его стихийным проявлением “народного гнева”.
Это обстоятельство, присутствие в Кишиневе и Приднестровье российских
войск и укрепление позиций молдавских традиционалистов предотвратили
трагическое развитие событий. Тем не менее, безнаказанность национал-экс­
тремистов подстегнула эмиграцию нетитульного населения. В 1990-1993 гг.
Молдавию навсегда покинули 36,2 тыс. евреев, 23,1 тыс. русских и 15,1 тыс.
украинцев. Положительным - 12,4 тыс. чел., - оказался только баланс меж­
республиканских миграций молдаван. Потеря тысяч специалистов стала фак­
тором деградации экономики, науки, культуры республики.
Унионисты сознавали, что политика насилия способствовала дезинтегра­
ции Молдавии. «Ребята из “Фронта”, - отмечал несколько лет спустя редак­
тор газеты “Литература ши арта”, - стояли на страже у выхода из Парламен­
та, улюлюкая, оплевывая и избивая “предателей”. Следствия: они покинули
Парламент, возвратившись в Тирасполь и Комрат, и начали конспирировать
против “Кишинева”, а оттуда пришла потом и война, и автономизация рай­
онов, именуемых сегодня “Гагауз-Ери”» (Literatura si arta, 1996. 8 august).
Но уличные бесчинства удалось прекратить только во второй половине
1990-х годов, после прихода к власти партии аграриев.
В то же время унионисты, имитируя организационные формы легионер­
ского движения Румынии 1930-х годов, предприняли попытку формирования
подпольных легионерских “гнезд” (Кишиневские новости, 1996. 13 апреля;
13 июля), главным образом из студентов. В книжных киосках высших учеб­
ных заведений продавалась завозимая из Румынии легионерская литерату­
ра. Свое влияние в системе образования национал-радикалы продемонст­
рировали уже весной 1995 г. Воспользовавшись предложением президента
М.И. Снегура изменить название государственного языка с молдавского на
румынский, они провели забастовку преподавателей высших учебных заве­
дений, которые постарались вовлечь в нее студентов. Несмотря на успехи
левых сил, унионисты сохранили прочные позиции в системе образования и,
особенно, в высшей школе. Осенью 2002 г., устроив подлинную осаду парла­
мента, они сорвали ратификацию “Меморандума”, призванного обеспечить
урегулирование Приднестровского конфликта. Беспрепятственно издается
в Кишиневе группа историков-унионистов продолжает попытки политиче­
ской реабилитации военного диктатора Иона Антонеску, обосновывает “пра­
вомерность” уничтожения его режимом еврейского населения Румынии,
Молдавии и ряда областей Украины (Шорников, 2007. № 1(35)).
Румынисты Молдовы не могут быть отнесены к молдавской политиче­
ской нации. Политическая нация, согласно европейскому авторитету этно­
логии Э. Хоббсбауму, трактуется как “сообщество граждан, чей суверенитет
образует государство, представляющее собой реализацию их политической
воли”. Румынисты Молдовы исходят в своих действиях из государственных
интересов Румынии и являются также унионистами. Они составили основ­
ную социальную базу политических формирований, требующих упраздне­
ния молдавской государственности и включения Молдовы в состав Румынии.
7. Молдаване Ш
О разрыве этой этнополитической группы с традиционной молдавской мен­
тальностью свидетельствует ее антиславянский шовинизм.
Унионистское движение в Республике Молдова остается движением пра­
вых национал-радикалов. Именно румынисты/унионисты, а не молдавский
народ, находятся в конфликте с нетитульным населением Молдавии.
Движение молдавистов
и создание Приднестровской Молдавской Республики
Идея оградить от националистического произвола и унионистской угро­
зы хотя бы часть населения Молдавии путем создания автономий прозвучала
на митингах в Тирасполе, Рыбнице, Бендерах, Комрате во время Республикан­
ской политической стачки, в ответ на принятие Верховным Советом Молдав­
ской ССР законов о языковом режиме (Волкова, 1989. С. 17, 18, 175; Соу'осаги,
2000. Р. 57). Однако отказ правящих кругов Молдавской ССР от защиты мол­
давской самобытности, пропаганда унионизма и продвижение унионистов
к власти поставили под вопрос также молдавский характер существующей
молдавской государственности и само ее существование. Поэтому идею вос­
становления молдавской автономии на восточном берегу Днестра поддержа­
ли и идеологи молдавизма.
2 декабря 1989 г. профессор В.Я. Гросул выступил со статьей “Автономия
Приднестровья: историческое обоснование”, в которой сформулировал про­
грамму защиты молдавской самобытности от политики румынизации путем
восстановления региональной автономии. “Для населения этих районов, -
писал В. Гросул о молдаванах Левобережья Днестра, - были характерны мол­
давский советский патриотизм, социалистический интернационализм, невос­
приимчивость к идеологии румынского буржуазного национализма, а также
благожелательные межэтнические отношения”. Подчеркнул автор и разру­
шительный для молдавской национально-культурной самобытности характер
начатой языковой реформы. “Молдаване этих районов, - отметил он далее, -
выступили также против замены молдавского алфавита румынским, посколь­
ку это не оправдано ни исторически, ни лингвистически. С самого начала
формирования молдавской государственности в Молдавии используется сла­
вянская графика. Она действовала в течение 600 лет - сначала в ее кирилли­
ческом обличье, а затем в форме русского гражданского шрифта. Никакого
улучшения в изучении молдавского языка смена графики дать не может ...
население республики понимает, что замена молдавского алфавита румын­
ским - вопрос политический. Его постановка связана с деятельностью опре­
деленных кругов, направленной на ликвидацию молдавского самосознания,
а затем и молдавской нации как нации самостоятельной... Поскольку соци­
ально-культурные и иные интересы населения пяти восточных районов опре­
делились, появилась настоятельная необходимость создания Приднестров­
ской автономии...” (Единство, 1989. 2 декабря; Трудовой Тирасполь, 1990).
Выступая за создание автономии, В.Я. Гросул не скрывал, что является
противником выхода Приднестровья из состава Молдавии. “Нам, молдава­
нам, - говорил он, - слишком дорого досталась наша республика, три раза
упразднялась молдавская государственность, и мы не хотим ее ликвидации
в четвертый раз”. Позднее, после Днестровской войны, он заявил о возмож­
ности урегулировать конфликт в форме унии Молдовы и Приднестровья, т.е.
162
в виде конфедерации двух государств в общих границах, с надгосударствен­
ными структурами {Белоус, Гораш, 1999. С. 94, 95).
Патриотический характер мотивов позиции В.Я. Гросула не отрицали
даже его противники. «Таким образом, - отметил академик П.С. Солтан, так­
же уроженец Левобережья Днестра, но перешедший на позиции румыниз-
ма, - В. Гросул становится одним из идеологов Молдавской Приднестровской
республики, хотя постоянно подчеркивал, что является категорическим про­
тивником отрыва Заднестровья от Республики Молдова. Кстати, он предло­
жил использовать термин “Нистрения” вместо понятия “Транснистрия”, на­
вязываемого националистами. Как объясняется такая позиция? Естественно,
не только тем обстоятельством, что он родился в Тирасполе. Провозглашая
себя “горячим патриотом Молдавии”, В.Я. Гросул видел в существовании
Транснистрии как государства очаг сохранения молдавской государственно­
сти...» (Solían, 1999).
Руководствуясь теми же соображениями, другой уроженец Левобережья,
В.Н. Яковлев, дал правовое обоснование создания Приднестровской госу­
дарственности. “Первопричиной возникновения проблемы Приднестровья, -
отметил он в марте 1990 г., - стало принятие законов о языках, социально­
ущербные нормы которых ущемляют права немолдавского населения [...].
В сложившейся общественно-политической ситуации именно автономная
республика, с помощью ее государственно-политического и экономическо­
го механизмов станет гарантом равноправного развития всех граждан При­
днестровья”. Другой фактор образования автономии, указал он далее, - это
стремление левобережных молдаван отстоять молдавскую кириллическую
письменность и другие национальные ценности. 16 августа 1990 г., стре­
мясь предотвратить обострение социально-политического кризиса в Молда­
вии, В.Н. Яковлев указал на его причину. Принятием заключения по полити­
ко-юридической оценке пакта Молотова-Риббентропа, отметил он в статье
«Настал ли “золотой час права” в Молдове?», республиканский парламент
признал существующую молдавскую государственность незаконной, а посе­
му “следует признать правомерным в Приднестровском регионе референдум
по вопросу о возрождении Молдавской Автономной Советской Социалисти­
ческой Республики” (Единство, 1990. 16 августа).
Унионисты ответили на эту публикацию кампанией диффамации, а пред­
ставители номенклатуры во властных структурах прибегли к репрессивным
мерам. Через два дня после провозглашения Приднестровской Молдавской
АССР, 4 сентября 1990 г., президент ССР Молдова М.И. Снегур указал прези­
денту Академии наук А.М. Андриешу на недопустимость работы в академии
доктора юридических наук профессора В.Н. Яковлева в связи с его попыт­
ками “провести в жизнь свои псевдонаучные идеи”. Хотя профессор, будучи
депутатом, обладал парламентским иммунитетом и не мог быть уволен с ра­
боты, 5 сентября на заседании Президиума Академии наук он был подвергнут
унизительной проработке (Сфатул Цэрий, 1992. 8 августа). “Демократы” вы­
нудили В.Н. Яковлева уволиться с работы, а 26 октября лишили депутатских
полномочий. Профессор переехал на жительство в Тирасполь и возглавил ра­
боту по созданию Приднестровского университета. В мае 1991 г. был вынуж­
ден уйти из АН Молдовы и поддержавший В.Н. Яковлева Н.В. Бабилунга.
В Тирасполе были созданы организационные структуры, призванные
стать опорой движения молдавских традиционалистов. В университете
была учреждена кафедра молдавского языка и литературы. В 1991 г. после
упразднения подобных кафедр в Кишиневе и Бельцах, эта кафедра осталась
единственной в мире. В 1999 г. ее заведующим был избран один из лидеров
молдавизма - председатель Социалистической партии Молдовы ученый-фи-
лолог В.Б. Сеник. Он организовал разработку ряда учебников, внес весомый
вклад в совершенствование преподавания молдавского языка в школах ПМР.
После его кончины в 2004 г. эту работу продолжил молдавский литератор
из Кишинева А.Г. Хропотинский, избранный заведующим кафедрой. Он же
редактирует газету “Лучафэрул”, предназначенную для молдаван Украины.
Н.В. Бабилунга возглавил в Приднестровском университете Лабораторию
исторических исследований. В Приднестровье сложилась одна из первых
в Молдавии молдавских национальных организаций - Союз молдаван.
События подтвердили приверженность молдаван Приднестровья молдав­
ским национальным ценностям и традиции корректных межэтнических отно­
шений. Во время местных референдумов 1989-1990 гг. около 90% из них вы­
сказались за придание официального статуса в регионе наряду с молдавским
также русскому языку и за создание региональной государственности, за ис­
пользование русского гражданского шрифта, против применения румынско­
го триколора {Волкова, 2001. С. 35; 2005. С. 23, 41, 57, 68, 69, 84). На съезде
в селе Парканы 3 июня 1990 г. молдаване-депутаты Советов всех уровней
вместе русскими, украинцами, болгарами поддержали создание Социально-
экономической ассоциации Приднестровского региона. 2 сентября они же
провозгласили в Тирасполе Приднестровскую Молдавскую АССР (История
Приднестровской Молдавской Республики, 2000. Т. I; 2001. Т. II, ч. 2. С. 78,
79, 85, 89-91).
Формирование Приднестровской государственности стало делом мол­
даван обоих берегов Днестра. Если уроженцы Левобережья В.Я. Гросул и
В.Н. Яковлев, автор первой Конституции ПМР и приднестровского закона
“О языках”, выступили ее идеологами, то другие молдаване, местные и право-
бережные, приняли деятельное участие в ее создании и укреплении. Г.С. Ма-
ракуца на протяжении 15 лет являлся председателем Верховного Совета, мол­
даване А.А. Караман и С.Ф. Леонтьев занимали пост вице-президента ПМР,
а заместитель министра внутренних дел Молдавской ССР Ю.И. Гросул воз­
главил Управление внутренних дел ПМ АССР. В период становления ПМР
политически значимый пост редактора главного печатного органа Придне­
стровья газеты “Днестровская правда” занимал А.А. Печул. Другой молда­
ванин, В.И. Афанасьев, покинув Кишинев, организовал в Тирасполе выпуск
молдавской газеты “Адевэрул нистрян”.
Представительство молдаван в Верховном Совете Приднестровья, в пра­
вительстве, в местных Советах, в государственной администрации, в общем
соответствовало их доле среди населения, и это обстоятельство способство­
вало проведению приднестровским руководством корректной национальной
политики. Молдавская письменность в Приднестровье сохранила традицион­
ную графику, молдавский язык обладает официальным статусом и свободно
используется во всех сферах деятельности. Однако и здесь молдавскую са­
мобытность приходилось защищать от румынизаторов. “Румынизация язы­
ка, которая происходит сейчас в Приднестровской Молдавской Республике, -
заявил в сентябре 1996 г. В.Н. Яковлев в Верховном Совете ПМР, - может
привести к потере государственности”. При поддержке ряда других “ради­
164
кальных” депутатов-молдаван он выступил против преподавания румынского
(а не молдавского) языка в школах Приднестровья. Преподавание румын­
ского было допущено в частных, т.е. финансируемых из Кишинева, школах
(Молдавские ведомости, 1996. 28 сентября).
В соответствии с молдавской традицией Приднестровское государство
отвергает унионизм и ориентируется на Россию. Поэтому Приднестровскую
автономию признали своим государством и массы местных молдаван. “Вы хо­
тите объединиться с Румынией, а мы не хотим, - заявляли приднестровские
молдаване кишиневским унионистам, - поэтому мы создали другую молдав­
скую республику”. Политические активисты унионизма - уроженцы Левобе­
режья не нашли опоры среди земляков. Поддержка государственности ПМР
молдавским населением обеспечила Приднестровью внутриполитическую
стабильность. Сознание, что ПМР является вторым молдавским государ­
ством, полезным молдаванам в своем нынешнем качестве, существует и на
Правобережье Днестра. «Приднестровье, - полагают кишиневские авторы, -
колючка в боку “унири”» {Со]осаги Ѳк., 2000. С. 56; Б^Шап, Ѳогип, 2000.
Р. 11), т.е. идеи “объединения” Молдавии с Румынией.
Свою верность традиционной ориентации на Россию молдаване Придне­
стровья убедительно продемонстрировали в ходе Референдума СССР в марте
1991 г. Свыше 90% из них проголосовали за сохранение Союза. При высокой
явке голосующих (84% занесенных в списки для голосования), 98% участ­
ников Референдума на вопрос о том, быть или не быть союзному государ­
ству, ответили “Да” (Волкова, 2005. С. 103). Накануне упразднения СССР,
1 декабря 1991 г. местные молдаване столь же решительно проголосовали на
референдуме за независимость Приднестровья, а в 1995 г. - против вывода из
Приднестровья российских войск.
Молдавские традиционалисты внесли весомый вклад в становление При­
днестровской государственности.
Идеология молдавизма в политической борьбе
переходного периода
С лета 1990 г. молдавские традиционалисты оказывали растущее воз­
действие на ход политических событий в Молдавии. Провозгласив на сво­
ем II съезде курс на “объединение” Молдавии с Румынией, НФМ утратил
репутацию пусть националистического, но молдавского политического фор­
мирования, а вместе с ней - и массовую социальную базу. В то же время
унионистская угроза ускорила консолидацию молдавской этноэлиты вокруг
идеи сохранения молдавской государственности. Представители молдавско­
го села, избранные в 1990 г. в парламент, создали фракцию “Вяца сатулуй”
(“Сельская жизнь”) и упорно боролись против разрушительных для граждан­
ского мира и молдавской государственности законодательных инициатив ру-
мынистов. Они противились курсу унионистов на ограничение населению
республики доступа к образованию и информации на русском языке. Во мно­
гом благодаря их позиции политика румынистов и унионистская пропаган­
да, осложнив этногосударственные отношения в Молдавии, не вызвали
у национальных меньшинств националистической реакции против молдаван,
необходимой румынистам для установления собственного идеологического
контроля над молдавским народом. В городах и регионах, где преобладали
165
русские, украинцы, гагаузы, болгары, осложнения их отношений с молдава­
нами не произошло.
Молдавское национальное движение сохранило также традиционную
у молдаван ориентацию на государственность России/СССР. Решение парла­
мента о запрете проведения в Молдавии Референдума СССР было проведе­
но румынистами большинством в один голос, путем угроз и фальсификации
результатов голосования. В дни Референдума в Кишиневе, Бельцах, а также
в Кагуле, Унгенах, Единцах, других районных центрах молдаване составляли
около половины участников голосования. В Бендерах за сохранение Союза
проголосовали жители 55 молдавских сел, где румынистам удалось сорвать
создание участков голосования. Референдум СССР в Молдавии состоялся,
в нем приняли участие 947 тыс. чел. более 50% граждан, участвующих в сво­
бодных выборах СШорников, 1997. С. 92-98; История Республики..., 2002.
С. 332). Вскоре молдавские традиционалисты восстановили свое влияние
в парламенте. До “путча” ГКЧП, разрушившего Союз, они не допустили даже
постановки на обсуждение вопроса о выходе Молдавии из состава СССР.
Независимость республики была провозглашена парламентом Молдавии
неохотно, только после того, как это сделали парламенты России и Украины.
«Молдова, - отмечает деятель Движения “Унитате-Единство” депутат парла­
мента И.Г. Руссу, - оказалась, по существу, исключенной из Союза. Что оста­
валось делать? 27 августа провозгласили независимость и мы» {Руссу, 1999.
С. 37.). Массы молдаван определенное время не воспринимали распад СССР
как реальность, тем более, что границы между его бывшими субъектами до
поры оставались прозрачными, а в обращении сохранялся советский рубль.
Молдавская экономическая этноэлита восприняла переход Молдавии к неза­
висимости как ограничение пространства своей деятельности. Молдавские
менеджеры пытались сохранить хозяйственные связи с традиционными парт­
нерами в России и других новых независимых государствах.
Румынский национальный проект остался чужд молдаванам. По оцен­
ке Григоре Виеру, поэта, перешедшего на позиции румынизма, даже осенью
1991 г. в момент наибольшего смятения в обществе, в случае постановки та­
кого вопроса лишь четверть парламентариев проголосовали бы за “объеди­
нение” Молдавии с Румынией. Остальные, свидетельствовал поэт, “приходят
в бешенство, просто приходят в бешенство, когда слышат об объединении”.
Молдаване, признавал он, “не готовы к этому историческому акту” (Гражда­
нин Молдовы, 1992. № 1, февраль). Вопреки усилиям румынистов, молдавские
традиционалисты сохранили преемственность молдавской государственно­
сти. Предложение фракции НФМ объявить Верховный Совет, избранный
в 1990 г., а 27 августа 1991 г. принявший Декларацию о независимости, пар­
ламентом Республики Молдова первого созыва было аграриями отвергнуто
без обсуждения. Верховный Совет, остался парламентом XII созыва, в 1994 г.
был избран законодательный орган XIII, а в 1998 г. - XIV созыва.
В самые напряженные моменты политической борьбы молдависты играли
стабилизирующую роль. В октябре-ноябре 1990 г. молдавские традициона­
листы из фракции “Сельская жизнь” осудили организованный унионистами
“поход” молдавских “волонтеров” и полиции с целью подавления гагаузского
национального движения и их вторжение в Дубоссары. В сентябре 1991 г. они
заняли аналогичную позицию по поводу арестов лидеров ПМР и Гагаузии и
второго вторжения сил Молдовы в Дубоссары. Позиция аграриев вынудила
166
руководящую группу национал-радикалов на время отказаться от попытки
силового решения вопроса о “самопровозглашенных” республиках и от наме­
рения инсценировать в Кишиневе политическое судилище над их лидерами
(Феномен Приднестровья, 2003. С. 197, 201).
На стороне Приднестровья были молдависты и в дни распада СССР, по­
сле сговора в Беловежской пуще. “Небольшой город Дубоссары, - отметила
В.М. Смелых по поводу кровавого инцидента, устроенного здесь полицией
Молдовы 13 декабря 1991 г. - вошел ныне в историю Молдавии как место, где
были убиты трое и более 30-ти человек ранены... За что? Почему? Неужто
нельзя было предотвратить кровопролитие? Понесут ли наказание те, кто
в нем повинен? И где гарантия, что подобное не повторится?”. Возникно­
вение в Молдавии «тенденций, названных “сепаратистскими”», ученая при­
знала естественной реакцией населения на политику румынизации и оправ­
дывала позицию приднестровцев, не желающих оказаться “под румынами”
(Днестровская правда, 1991. 10 января).
Молдаване Левобережья Днестра приняли массовое участие в воору­
женной защите Приднестровской государственности. Они составили 30%
личного состава вооруженных формирований ПМР. Это было меньше доли
молдаван среди населения Приднестровья, достигавшей почти 40%, но пре­
восходило их долю среди горожан. Молдаване, в том числе бывшие офицеры
Советской Армии, участвовали в обороне Дубоссар и Бендер от сил офи­
циального Кишинева. Командиром Республиканской гвардии Приднестровья
стал отставной полковник Советской Армии уроженец Буковины Шт.Ф. Ки-
цак, а его сын капитан Андрей Кицак командовал приднестровскими форми­
рованиями, обороняющими Дубоссары. На Днестре, отмечают и молдавские,
и румынские авторы, молдавская кровь пролилась с обеих сторон1 {Бігаіап,
Ѳогип, 2000. Р. 11; Сгеем, 2005). Активное участие молдаван в защите При­
днестровья помешало унионистам превратить Приднестровский конфликт
в межэтническую войну по сценарию гражданских войн в Югославии, Гру­
зии, Азербайджане.
Важной причиной неприятия молдавским обществом вторжения в При­
днестровье явилось осознание им этого акта как прелюдии румынской интер­
венции в Молдавию. Попытки пропагандистского обеспечения войны про­
тив ПМР с позиций румынизма подтверждали эти подозрения и оказались
заведомо несостоятельными. Подъем молдавского национального сознания
оказался направлен не против русских, украинцев, гагаузов, а против румы-
нистов. По выражению президента М. Снегура, он уже в мае 1992 г. достиг
в Молдове масштабов “антирумынской истерии”. Массовый характер приоб­
рели уклонение от мобилизации в Национальную армию и саботаж боевых
действий. На позициях молдавские бойцы договаривались с приднестровски­
ми ополченцами не вести огня, а офицеры во избежание инцидентов устанав­
ливали телефонную связь с командирами противостоящих приднестровских
формирований. На Кочиерском “плацдарме” заместитель командующего си­
лами Молдовы полковник И.М. Горган подписал с командованием приднест­

1Выступлений местных молдван на стороне сил официального Кишинева было немного.

В с. Кочиеры националистические элементы приняли участие в разграблении имущества
полка Гражданской обороны, а затем, захватив или получив от М ВД РМ оружие, совершили
ряд убийств сторонников ПМР. Но даже они румынами себя не считали.

167
ровской гвардии “конвенцию о перемирии” и организовал совместное патру­
лирование “нейтральной полосы”.
В июне 1992 г. молдавские традиционалисты - аграрии и даже молдав­
ские социал-демократы - осудили попытку захвата приднестровского го­
рода Бендеры. В молдавском обществе сформировался комплекс вины пе­
ред населением этого города. Добровольцы с правого берега Днестра, в том
числе молдаване, пополняли вооруженные формирования ПМР. В Киши­
неве проводился сбор медикаментов для раненых бойцов Приднестровья.
На улицах города молдаване-резервисты Национальной армии избивали ма­
родеров, торгующих обувью, похищенной с бендерской фабрики “Флоаре”, и
интеллигентов, имитирующих румынское произношение. Опознав на рынке
поэта Григоре Виеру, крестьяне, по словам румынского литератора Адриана
Пэунеску, “терроризировали” его за унионизм. В Бельцах на плацу воинской
части резервисты подняли красно-зеленый флаг Молдавской ССР, ставший
флагом Приднестровской Молдавской Республики. Массовый характер при­
обрело уклонение от мобилизации в Национальную армию и дезертирство,
причем с оружием; за время Днестровской войны армией были “утеряны”
1300 автоматов Калашникова. В парламенте молдавские традиционалисты
при поддержке депутатов - русских, украинцев, гагаузов, болгар - добились
реорганизации правительства и вынудили президента М.И. Снегура под­
писать соглашение о прекращении огня (Феномен Приднестровья..., 2003.
С. 205-226).
Не только для борьбы по вопросам экономической и социальной поли­
тики, но и во имя сохранения молдавской государственности молдавские
традиционалисты создали ряд политических формирований. Председатели
колхозов Думитру Моцпан, Анатолий Попушой, Александр Снегур, Михаил
Попович и другие деятели парламентской фракции “Сельская жизнь” учре­
дили Аграрно-демократическую партию, стоящую на позициях молдавизма.
Активизировалась и сохранившая верность молдавской традиции часть ин­
теллигенции. В.Б. Сеник и бывший министр образования Молдавской ССР
Д.Г. Зиду включились в формирование Социалистической партии.
В период парламентских выборов 1994 г. ставка на молдавизм стала цен­
тральной в политической борьбе. Движение за равноправие “Унитате-Един-
ство” и Социалистическая партия с одной стороны и Аграрно-демократи­
ческая партия Молдовы - с другой, договорились не вести полемики. Хотя
все они выступали в защиту молдавской самобытности, в глазах крестьян­
ства главными ревнителями молдавских национальных ценностей предстали
аграрии. АДПМ получила 56 мандатов из 104 (Феномен Приднестровья...,
2003. С. 205-226; История Республики..., 2002. С. 333-335; Шорников, 1997.
С. 111-120). А.М. Лазарев, В.Б. Сеник и Д.Г. Зиду были избраны депутатами
по списку блока Социалистической партии и движения “Унитате-Единство”,
а В.Н. Стати - по списку Аграрно-демократической партии.
В январе 1994 г. с целью содействия сохранению и утверждению этни­
ческих, исторических и политических и правовых основ Молдавского госу­
дарства была учреждена неправительственная организация Республиканское
патриотическое движение “Про Молдова” во главе с В.Н. Стати. Им, а также
А. Лазаревым, В. Сеником, А. Дзюбинским и другими деятелями в Унген-
ском, Ниспоренском, Дрокиевском и Резинском районах были проведены на­
учные конференции на тему “Молдаване - право на имя”, налажен выпуск
168
газеты “Гласул Молдовей” и издание на молдавском и русском языках лите­
ратуры, посвященной истории Молдавии и молдаван. Еще до начала работы
парламента 13-го созыва молдавским традиционалистам удалось снять угро­
зу аннексии Молдавии Румынией. В марте 1994 г. аграрии провели обще­
ственный форум “Наш дом - Молдова” и референдум “Совет с народом”, в
ходе которого 98% его участников высказались за независимость республики.
Стабилизации молдавской государственности способствовала также от­
мена аттестации на знание государственного языка служащими, назначенной
президентским указом на 1 апреля 1994 г. В июне по предложению В.Б. Се-
ника, председателя СПМ и председателя парламентской Комиссии по куль­
туре, науке, образованию и СМИ, было отменено исполнение временного
гимна “Пробудись, румын!”. При поддержке депутатов - русских, украин­
цев, болгар и гагаузов - молдависты закрепили в Конституции, принятой
29 июля 1994 г., лингвоним “молдавский язык” и статус русского языка как
языка межнационального общения; фактически это означало признание за
русским языком официального статуса. Государственным гимном стала песня
на стихи молдавского поэта начала XX в. А. Матеевича “Наш язык” и музы­
ку молдавского композитора А. Кристи, также предложенная лидером СПМ.
В декабре 1994 г. созданием гагаузской автономии был урегулирован кон­
фликт на Юге Молдавии (Губогло, 2006).
Отменив предусмотренную декретом президента М. Снегура аттестацию
служащих на знание государственного языка, они предотвратили новую волну
кадровой чистки под языковым предлогом. И все же должной государствен­
ной защиты ни молдавская самобытность, ни молдавская государственность
не обрели. Выражая интересы титульной бюрократии, аграрии сохранили
курс на моноэтнизм в формировании государственной администрации. Они
не освободились от ставленников М.Г. Друка на административных постах,
поэтому среднее звено государственного аппарата и большая часть СМИ оста­
лись под контролем румынистов. Это вынудило лидеров АДПМ выстраивать
партийную политику на путях компромисса с унионистами. Председатель
АДПМ Д.Г. Моцпан выступил с заявлениями, гарантирующими неприкосно­
венность законов о языковом режиме и о переводе молдавской письменности
на латиницу. Идеологическая неопределенность сохранилась в государствен­
ной символике. На гербе Республики Молдова наряду с изображением голо­
вы тура и полумесяца на щите остался и валашский орел, а государственным
флагом республики - триколор, отличающийся от румынского лишь наличи­
ем на нем герба РМ и иным оттенком голубого цвета.
Впрочем, несмотря на идеологическую неопределенность, механизм
внедрения идеологии румынизма работал в значительной степени вхолостую.
В 1990-е годы большинство школьных преподавателей, не желая участвовать
в национальной дезориентации молодежи, на уроках истории продолжало из­
лагать материалы по истории Молдавии. Многие учителя и преподаватели
высшей школы читали два варианта истории: как нужно для экзамена по “ис­
тории румын” и как было на самом деле, уделяя основное внимание событи­
ям молдавской истории. Новое поколение учителей, недостаточно знающее
историю Молдавии, все более жестко контролируемое аппаратом министер­
ства образования, настроено более конформистски. И все же преподавание
курса “История румын”, требующего веры и отвергающего знание, и поныне
требует от интеллигенции моральных жертв. Как предмет изучения этот курс
169
скомпрометирован в глазах школьников и студентов, среди молодежи распро­
странено презрение к конъюнктурной, лживой, фальшивой дисциплине.
Весной 1995 г. по инициативе В.Б. Сеника аграрии попытались возвра­
тить в программы учебных заведений историю Молдавии. Государственная
комиссия по выработке концепции изучения истории в учебных учреждениях
Республики Молдова во главе с членом-корреспондентом АНМ К.В. Страти-
евским представила правительству выводы и рекомендации по перестройке
преподавания истории “в духе преемственности государственности молдав­
ского народа в историческом и этническом контексте его становления как на­
ции” (Млечко, 1999. С. 83, 95, 96). Однако контроль унионистов над системой
образования оказался прочным. Когда Министерство образования постанови­
ло ввести в учебные программы курс истории Молдавии, унионистские пар­
тии при посредстве преподавателей высшей школы организовали студенче­
скую забастовку под лозунгом “отстоим румынский язык и историю румын”.
Унионистов поддержал президент РМ М.И. Снегур. Аграрии не пошли на
обострение конфликта. Коллегия Министерства образования отменила при­
нятое решение; в учебных заведениях было продолжено преподавание курса
“История румын”, искажающего национальное сознание нового поколения и
разрушающего идеологические основы молдавской государственности.
Аграрии не смогли положить конец наступлению румынистов на молдав­
скую самобытность и не оправдали социальных ожиданий избирателей.
На парламентских выборах 1998 г. восприняв программу АДПМ по вопросам
молдавской самобытности, успех аграриев, достигнутый в 1994 г. во мно­
гом повторили коммунисты. Они получили 40 мандатов. В 2001 г. добившись
поддержки молдавских традиционалистов и нетитульного населения, ПКРМ
получила 70 мандатов и пришла к власти.
Научная защита молдавской самобытности
С конца 1980-х годов молдавское национальное сознание и молдавская
государственная идея размываются посредством преподавания в учебных
заведениях таких мировоззренческих дисциплин, как “история румын”,
“румынский язык” и “румынская литература”, действиями унионистских
политических формирований, стремящихся обесценить в глазах нового по­
коления существующую государственность. Идеологи молдавизма А. Лаза­
рев, В. Гросул, В. Сеник, В. Стати, В. Яковлев, И. Чобану сознавали угрозу
самому бытию молдаван как нации, создаваемую насаждением румынизма, и
содействовали формированию политических партий, выступающих в защиту
молдавских национальных ценностей. В. Гросул поставил вопрос о развер­
тывании движения молдавских традиционалистов или, как он предпочитал
их называть, молдавофилов. Стремясь ускорить их консолидацию, он опуб­
ликовал в 1990 г. большую статью «О терминах “молдавский народ” и “мол­
давский язык”» (Ленинское знамя [Рыбницва], 1990. 18 сентября; 20 сентября;
22 сентября), посвященную основам молдавского национального сознания.
В 1991 г. статья была издана в Тирасполе отдельной брошюрой на молдавском
и русском языках (Гросул В., 1991). Тогда же при содействии ректора Придне­
стровского университета В.Н. Яковлева увидели свет две брошюры И.Д. Чо­
бану в защиту лингвонима “молдавский язык” и других особенностей молдав­
ской речи ( Чобану, 1992; 1993), а также книга академика А.М. Лазарева
“Я молдованин” (Лазарев, 1995).
170
 Свои статьи, посвященные правовому обоснованию создания Придне­
стровской государственности, выпустил отдельной книгой и В.Н. Яковлев
(Яковлев, 1993). Используя достижения молдавской советской историографии
в обосновании самобытного характера молдавской культуры и молдавской
истории, Н.В. Бабилунга при участии В.Я. Гросула организовал разработ­
ку курса молдавской истории. С учетом новейших тенденций в историогра­
фии была подготовлена серия брошюр “Курс лекций по истории Молдавии”
(Бабилунга, Бомешко, 1992-1997), утверждающий государственную тради­
цию молдавского народа. Эти работы используются в преподавании истории
Молдавии в Приднестровском университете. Но доступ в учебные заведения
Молдовы этим книгам был закрыт.
Научная защита молдавской самобытности была продолжена и в Киши­
неве. Уже в 1993-1994 гг. был издан составленный из выдержек из трудов
молдавских писателей-классиков и румынских историков, лингвистов и по­
литиков историко-публицистический труд “Молдаване в истории” (Moldovan,
1993; Молдован, 1994). Термин “молдавизм” утвердился в молдавской пуб­
лицистике, а затем и в научной литературе. Пытаясь “опровергнуть” автора
“Молдован в истории”, румынский автор И. Поп выпустил книгу нападок, по
объему превосходящую объект “критики” (Pop, 1995). Но молдавская обще­
ственность приветствовала выход книги, направленной на защиту молдав­
ской национальной идентичности.
В 1994-1995 гг. молдависты учредили Патриотическое движение
“Про Молдова” (лидер - В.Н. Стати) и Ассоциацию ученых им. Н. Милес-
ку-Спэтару, руководимую членом-корреспондентом АНМ В.И. Царановым.
В.Н. Стати, избранный в парламент, учредил печатный орган Движения “Про
Молдова” - газету “Гласул Молдовей”. С критикой постулатов румынизма,
с материалами, утверждающими молдавскую самобытность, на страницах
газеты выступали депутаты, ученые-историки, журналисты. Содействие ее
выпуску оказывало движение “Унитате-Единство”. Газету удавалось изда­
вать более шести лет. Молдависты, близкие к руководству партии аграриев,
издавали также газету “Молдованул”. Уничтожающие политические характе­
ристики были даны на ее страницах деятелям унионистских формирований.
В то же время политические портреты деятелей движения в защиту молдав­
ской традиции были выписаны с пониманием их позиции. В 1996 г. 30 опуб­
ликованных в газете биографических очерков были изданы отдельной кни­
гой (Portrete..., 1996). На позициях молдавизма стояли также выходившие на
молдавском и русском языках органы АДПМ “Земля и люди” и “Эхо Киши­
нева”. Они публиковали материалы по вопросам текущей политики, а также
очерки по истории молдавской самобытности.
В 1995-1996 гг. молдавские традиционалисты подготовили первый после
провозглашения Молдавией независимости обобщающий труд по молдав­
ской истории - коллективную монографию “История Республики Молдова
с древнейших времен до наших дней” (История Республики..., 2002; Istoria
Moldovei..., 1997). Несостоятельность исторической концепции румынизма
обоснована в книге “История Республики Молдова с древнейших времен до
наших дней”, написанной группой кишиневских ученых во главе с членом-
корреспондентом АНМ В.И. Царановым. В книге убедительно обоснованы
самостоятельный характер молдавской государственности, независимость
171
исторического процесса в Молдавии от процессов в Валахии и Трансильва-
нии (Istoria Moldovei..., 1997).
Румынисты на время блокировали распространение тиража книги, орга­
низовали в печати кампанию диффамации против ее авторов. Намереваясь
устроить над ними судилище, опубликовали в газете “Литература ши арта”
политически наиболее острую, завершающую главу, посвященную событи­
ям 1988-1997 гг. (Literatura si arta, 1998. 25 iunie). Но молдавская общест­
венность приветствовала выпуск книги, написанной с позиций защиты мол­
давской самобытности. Судилище не состоялось. В 1998 г. был напечатан
дополнительный тираж, а в 2002 г. дополненный вариант этой книги вышел
вторым изданием (История Республики.., 2002). “История Республики Мол­
дова” негласно используется как учебник молдавской истории студентами и
преподавателями.
Идеологи молдавизма не считали прискорбные для молдавской идентич­
ности решения 1989-1990 гг. окончательными. Осенью 1997 г. В.Я. Гросул
в интервью, данном депутату П.М. Шорникову, предложил компромисс: па­
раллельное использование в молдавской письменности латинской и кирил­
лической графики. Касаясь вопроса о гербе и флаге РМ, ученый отметил, что
“современная государственная символика не молдавская. Ворон, держащий
в клюве крест, изначально фигурировал на валашском гербе. При взгляде на
современный молдавский герб возникают ассоциации, что он, превращенный
в орла, проглотил молдавского зубра или тура. Боевой флаг Молдавского кня­
жества был красно-голубым, а герб и печать в качестве важнейшего элемента
имели изображение тура или зубра ... Не характерен для молдавской тради­
ции и желтый цвет, включенный в флаг. Этот цвет присутствовал на флаге
Валахии, а затем вошел в государственный флаг Румынии, символизируя ее
объединение с Запрутской Молдовой. Можно сохранить триколор, но вместо
желтой полосы ввести зеленую, которая присутствовала на флаге Советской
Молдавии, а сейчас имеется на флаге Приднестровья”. И, наконец, В.Я. Гро­
сул подверг критике терминологические нововведения “Молдова” и “молдо-
ванин”, внедренные в русскую речь Молдавии: “На русском языке предпочи­
таю говорить именно о Молдавии, а не о Молдове, поскольку на этом языке
термин этот и более древний, и более привычный ... Считаю себя молдава­
нином, а не молдованином, как стали писать в печати Молдавии в последние
годы. По-русски это вообще неграмотно” (Деловая газета, 1997. 5 сентября).
Молдавские традиционалисты, включая деятелей АДПМ, приняли вы­
ступление к сведению, а румынисты дали выдержанное в критическом духе
изложения его положений. «Молдаванин из России и русский из Молдавии, -
отметил сотрудник правоцентристской газеты “Лучафэрул”, - высказыва­
ются за “восстановление культурного суверенитета молдавской нации”. И в
первую очередь за восстановление кириллического алфавита, за изучение в
школах наследия 50 лет советской социалистической Молдавии; за то, чтобы
учебник истории называть “История Молдавии”, а учебник языка - “Мол­
давский язык”. Ничего нового. Ностальгирующие хотят держать нас в тис­
ках примитивного молдавизма ... Из интервью Шорников-Гросул видно, что
нашим недругам мешает и государственная символика. Описывая фрагмен­
ты нашего герба, они издеваются над ним, утверждая, что “ворон”, держа­
щий крест в клюве, не является нашим национальным символом, а герб вооб­
ще производит впечатление, что ворон проглотил голову зубра. Не нравится
172
идеологам вчерашнего дня и наш триколор. Они советуют нам возвратиться
к флагу МССР, который остался государственным флагом тираспольских се­
паратистов» (Luceafarul, 1996. 30 iulie; 1997. 2 octombrie).
В целом успешной попыткой создания энциклопедии молдавизма стал
выпуск Василием Стати труда “История Молдовы в датах” (Istoria Moldovei
in date, 1998). Включенный в книгу перечень литературы, посвященной во­
просам молдавского самосознания и молдавского языкознания, суждения
деятелей истории и культуры, хроника молдавско-валашских войн и кон­
фликтов нанесли новый удар по концепции единого румынизма и подтвер­
ждают реальность молдавской национально-культурной идентичности на
всем протяжении молдавской истории, опровергают ряд мифов румынизма,
в том числе о существовании между Молдавией, Валахией и Трансильванией
в ХѴ-ХѴІІІ вв. отношений солидарности, антиосманского фронта “румын­
ских стран”.
Для дальнейшего обоснования древности самоназвания “молдаване”,
молдавского родового и национального сознания, лингвонима “молдавский
язык” был важен критический разбор результатов исторических исследова­
ний 1960-х годов, целенаправленно вытесняемых из научного оборота румы-
нистами, данный В.Н. Стати в монографии “История Молдовы” (Stati, 2002;
Стати, 2003). На во многом новом фактическом материале автор уточнил
содержание тезиса об общем происхождении молдаван и валахов. Не оспа­
ривая наличия у двух народов общей латино-фракийской этнической основы,
В. Стати указал на антропологические различия между населением средне­
вековой Молдавии и Валахии. Они, заключил исследователь, обусловлены
не только длительным развитием молдаван и валахов в условиях взаимной
изоляции, но и их различным этническим пополнением.
Весомый вклад в выяснение отношений молдавского народа с Румынским
государством в 1917-1918 гг., в период румынской оккупации Бессарабии
в 1918-1940 гг. и в годы Великой Отечественной войны внес эмигрировав­
ший в США кишиневский историк И.Э. Левит. В.Н. Стати обеспечил издание
двух его трудов, посвященных молдавскому национальному движению вре­
мен революции и первой молдавской государственности XX в., упраздненной
правительством Румынии {Левит, 1997; 2000). П.М. Шорников подготовил
монографию “Цена войны” {Шорников, 1994). Опубликованные в ней доку­
ментальные данные свидетельствовали: диктатура Иона Антонеску считала
молдаван чуждым и враждебным Румынии народом и проводила политику
ликвидации молдаван как нации. Положение о национальной самобытности
молдавского народа и его приверженности существующей государственно­
сти было подтверждено также анализом этнополитических процессов в Мол­
давии 1988-1996 гг., данным в книге “Покушение на статус” {Шорников,
1997).
Обосновывая необходимость возврата истории Молдавии в программы
учебных заведений, автор данных работ отрецензировал, вскрыв их научную
несостоятельность, более 30 учебников и монографий, написанных кишинев­
скими авторами-румынистами и используемых в Молдавии в преподавании
курса “История румын”. Основные положения и выводы обобщены в двух на­
учных статьях {Шорников, 2000; 2003). В дальнейшем автор в течение десяти
лет изучал молдавскую национально-культурную самобытность и эволюцию
государственной идеи молдаван, опубликовав более 90 научных статей и мо­
173
нографию “Молдавская самобытность” {Шорников, 2007), обобщив артефак­
ты молдавской этничности.
И, наконец, издав в 2003 г. “Молдавско-румынский словарь” (Stati, 2003),
В.Н. Стати провел черту между молдавским и румынским языками. Эта кни­
га потрясла молдавскую общественность. Сам факт выпуска “Словаря” мол­
давские традиционалисты расценили как акт восстановления молдавского
языкового суверенитета. Словарь дал молдаванам языковые ориентиры и
показал им, что нет необходимости предоставлять любому румыну возмож­
ность экзаменовать молдаванина на знание румынского языка, внушать ему
сознание его, молдаванина, культурной неполноценности. Выход “Словаря”
В. Стати дал повод поставить вопрос о государственном финансировании на­
учных исследований в сфере молдавского языкознания и сформулировать ак­
туальные задачи: осуществление сравнительного анализа лексического фон­
да, морфологии, фонетики молдавского и румынского языков, подготовка и
издание трудов о языке молдавских летописцев и классиков молдавской ли­
тературы (Независимая Молдова, 2003. 16 сентября; Коммерсант Plus, 2003.
26 сентября; Время [Кишинев]. 2003. 24 сентября). Решение этих задач, по­
лагали молдависты, было способно подвести новую научную базу под мол­
давскую самобытность.
Поддержка молдавских традиционалистов сыграла важную роль в завое­
вании парламентского большинства Партией коммунистов в 2001 г. Накануне
выборов один из ее деятелей, И.П. Калин, призвал молдаван объединиться
вокруг идеи спасения молдавской государственности. Он потребовал “не­
медленно пресечь грубейшие нарушения Конституции РМ в части наимено­
вания государственного языка - родного языка молдаван”, т.е. молдавского,
возобновить изучение истории Молдовы, а также положить конец попыткам
вытеснения русского языка из межэтнического общения, поскольку это “явно
не в пользу и молдаванам, и другим народам населяющим наш край” (Ка­
лин, 2000. С. 49). Осудив нарушение унионистами права молдаван “на языко­
вое, этническое самосознание, на историческую память” и культивирование
ими русофобии, не свойственной молдавскому народу, секретарь ЦК ПКРМ
депутат В.Ф. Степанюк предложил привести в соответствие с языковыми,
историческими и этническими реалиями текст Декларации о независимости
Республики Молдова, аннулировать Постановление Верховного Совета ССР
Молдова по “Пакту Молотова-Риббентропа, которое отказывает Республике
Молдова в праве на существование, и пересмотреть государственную симво­
лику РМ, восстановив историческую символику Молдавского государства -
“молдавский триколор: горизонтальные синяя, желтая и красная полосы с
головой зубра посередине и исторический герб Молдовы - голову зубра”
(Степанюк, 2006. С. 560-564).
С позиций молдавизма публично выступали также общественные деяте­
ли, в правящей партии не состоящие. “Вспомним: как формировалось госу­
дарство Румыния? - вопрошал профессор А.И. Галбен. - Какой была судьба
Бессарабии? Об этом знают не только историки; нашим народам непростая
история объединения обоих княжеств тоже известна! ... Никто у нас, в нашей
нынешней республике, сегодня не говорит: пускай мунтяне вернут исконные
молдавские земли от Прута до карпатских перевалов. Но свою землю, свою
самостоятельность мы полны решимости сохранить” (Независимая Молдова,
2001. 31 января; Галбен, 1998). В центре общественного внимания периоди­
174
чески оказывались публикации на эту тему академиков И. Друцэ и X. Кор-
бу, редактора газеты “Сэптэмына” В. Михаила,