ПИЕТАРИНЕН Ю.

«ЧЕРНЫЕ ТЕТРАДИ» ХАЙДЕГГЕРА (1931–1941):

РАЗМЫШЛЕНИЯ О ТЕХНИКЕ, НАЦИОНАЛ-СОЦИАЛИЗМЕ И
ИУДАИЗМЕ
Pietarinen J. Heidegger’s Black Notebooks (1931–1941): Ponderings on
Technology, National Socialism and Judaism // Acta Baltica Historiae et
Philosophiae Scientiarum, 2020. Vol. 8, №2. P. 156–164.
Ключевые слова: Черные тетради; Dasein; das Man; здесь-бытие; забота;
смерть; кровь и почва; воля к существованию; нацизм; антисемитизм;
окончательное решение.
Автор статьи – Юхани Пиетаринен – пишет, что споры по поводу
нацистского прошлого Мартина Хайдеггера продолжаются более пятидесяти
лет. Возможно, самый прямой свет на этот вопрос теперь могут пролить
«Черные тетради» (Schwarze Hefte) – заметки, которые Хайдеггер начал
вести с осени 1931 года в тетрадях в черном переплете. Вниманию широкой
общественности до 2014 года было представлено три тома этих
«Размышлений» (Überlegungen) из плотно исписанных записных книжек,
охватывающих судьбоносные 1931–1941 годы. Все же размышления
планируется опубликовать в сборнике сочинений, который будет
насчитывать более ста томов. Причем, в соответствии с пожеланиями самого
философа, «Размышления» будут опубликованы хронологически не по
порядку, а как заключительные тома серии (р. 156).
Размышления из записных книжек многое говорят о мыслях
Хайдеггера. Сугубо философские, они вращаются вокруг единственного
вопроса – вопроса бытия (Seinsfrage). Первая попытка ответить на этот
вопрос была предпринята Хайдеггером в работе «Бытие и время» (Sein und
Zeit, 1927). Несмотря на ее огромный успех, она не удовлетворила
мыслителя. В записных книжках он описывает этот труд, как
разрушительным образом повлекший только больше пустоты и праздной
болтовни о «бытии». В начале «Размышлений» мы сталкиваемся с
разочарованным и подавленным философом. Хайдеггер считает, что мнимая

1
«экзистенциалистская рысь» вытеснила подлинный поиск человека. Люди
ускользнули от своих сущностей. Для вопроса о бытии требовалось новое
начало, которое на тот момент, казалось, ему предлагало национал-
социалистическое движение. Но со временем ожидания Хайдеггера в
отношении этого движения уменьшились. В записных книжках отображено
это шокирующее разочарование, которое парадоксальным образом
превратилось в суровый и параноидальный антисемитизм (р. 157).
В «Бытие и времени» Хайдеггер резко осудил всю европейскую
философию. Согласно ему, начиная с Платона и Аристотеля и до всех
западных философов, был неправильно понят вопрос о том, что значит быть
человеком. Истинная сущность человека заключается в способности
мыслить, в использовании разума. Философы начали реализовывать
наилучшие из своих способностей, ища непреходящие истины (идеи
Платона, сogito Декарта, Абсолют Гегеля). Однако в конкретном мире мы
укоренены во времени и пространстве, связывающих наши повседневные
действия. Как понимать это «здесь-бытие» – Dasein? Согласно Хайдеггеру,
это единственный философский вопрос, который может вернуть западную
философию, потерявшуюся в ложных онтологиях, на правильный путь –
путь, на котором просветляется правда о Dasein, как поляна (Lichtung)
озаряет светом странника, прибывшего на нее из глубин темного леса
(философ часто думал о Dasein на тропинках в Шварцвальдском лесу рядом
со своим домиком в Тодтнауберге).
Вопрос о бытии Хайдеггера прорастает из опыта заброшенности в мир
посреди множества вещей и событий, и неспособности понять, почему Мир
присутствует здесь и сейчас, и почему «Я» попал в него? Зачем «Я» в нем?
Как мне смотреть в лицо Миру? Причем, далеко не все встречаются с этими
вопросами, Хайдеггер проводит фундаментальное различие между
аутентичными и недостоверными Dasein. С одной стороны, мы могли бы
погрузиться в неподлинное существование человека в безличном мире (das
Man), где остается только следовать за другими, быть отреченными

2
существами и проводить всю жизнь в отчуждении и анонимности. Или мы
можем взять на себя ответственность и развивать наш уникальный и
неподражаемый Dasein. Согласно Хайдеггеру пробуждение к жизни лежит
через осознание факта собственной смертности. Неизбежность смерти
огорчает, но в то же время пробуждает нашу заботу (Sorge) о Dasein – за
вещи вокруг нас, природу, других людей и прежде всего за самих себя, за
свое собственное бытие и его подлинность. Факт бытия-в-мире означает, что
вещи – это не просто внешние объекты, представленные нам (именно так к
ним относится наука), но уже готовые-к-употреблению (zu-handen),
используемые для выполнения своих функций (р. 158).
Далее Хайдеггер рассуждает о сущности работы, о том, как она служит
подлинному бытию. Мыслитель ненавидит индустриальное производство.
Любой человек без человека мог бы ее выполнить, в отличие от крестьянина,
вспахивающего собственное поле, или ремесленник, изготавливающий
посуду. Ответственность за работу должна быть прямой и личной. Бытие в
мире также предполагает встречу с другими людьми, сосуществующими с
ними (Mitsein), что может быть недостоверной имитацией дела других или
искренняя забота о существовании друг друга в этом мире и о его
подлинности.
В «Бытии и времени» он рассматривает историчность бытия-в-мире.
История состоит в реализованном ранее Dasein, который должен быть
передан как наследие (Erbe) будущего. Поскольку мы живем в обществе,
вопрос касается истории объединенных людей. Философ говорит о судьбе
(Geschick) народа (Volk). Это исторический процесс, в котором наследие
прежних времен порождает новые степени свободы для подлинного Dasein.
Судьба народа – это история его подлинности (р. 158).
В самом начале «Размышлений» (1931) Хайдеггер, разочаровавшись,
пишет, что, несмотря на популярность «Бытия и времени», люди не
испытывали энтузиазма относительно своего Dasein. Он считает, это
происходит потому, что книга представила Dasein как проблему личности.

3
Люди не могут воспитывать свое бытие в мире исключительно своей
«внутренней силой», поскольку для этого требуется внешний толчок. Для
этого нужна национальная революция, которая может искоренить нынешнее
развратное государство и стать предвестником новой эпохи. Мыслитель
считает, что новый «немецкий Dasein» изменит судьбу Западного Мира.
Однако людям все еще не хватает мужества, отчего они бегут в сторону
католического вероучения или «опыта культуры». В то время, как, писал
Хайдеггер в 1933 году, «Фюрер пробуждает новую реальность», которая
направляет наше мышление в правильное русло и придает новый толчок. В
великую тьму мира выходит «чудесно оживляющая» «национальная воля», и
мир «еще будет идти к истине» (р. 159). Хайдеггер стал последователем
Гитлера в апреле 1933 года, тогда же он был назначен ректором
Фрайбургского университета, и вскоре официально присоединился к
нацистской партии. Партия ожидала, что знаменитый философ предложит
философское обоснование ее идеологии, и такие элементы действительно
присутствуют в его выступлениях тех лет: «Немецкий народ теперь заново
открывает для себя свою сущность и становится достойным своей великой
судьбы». Немецкий народ вновь обрел волю к существованию (Daseinswillen)
после того, как появился вождь – Фюррер (der Führer) (р. 159). Новое начало
будет найдено в Dasein немецкого народа: «Метафизика Dasein должна
монополизироваться в своих внутренних структурах и расшириться до
метаполитики исторической нации» (р. 159). Dasein содержит
фундаментальную идею, которая не раскрывается в чистом духе, а открывает
и связывает «кровь и почву» (Blut und Boden) с готовностью действовать, со
способностью работать и исполнять. Хотя это отдает нацистской риторикой,
Хайдеггер на самом деле медитирует на «собственное бытие» (Seinsfrage).
Он был так одержим этими идеями, что затуманил ими все остальные свои
мысли.
Вскоре, однако, происходит разочарование нацистским движением.
Разочарование это было обоюдным. С одной стороны, строители Третьего

4
Рейха не могли понять идиосинкразических ходов мысли Хайдеггера и его
неясный язык. Ректор подвергался критике за «частный национал-
социализм» и его срок полномочий как ректора истек менее, чем через год.
Со своей стороны Хайдеггер был разочарован «нацистскими болванами» –
«шумными карьеристами, шарлатанами и мошенниками», людьми, ищущими
для своего удовлетворения поверхностной культуры, напыщенной музыки
Вагнера и «хромых американизмов». Национал-социализм даже не пытается
завоевать настоящее время, но вместо этого следует за ним с Гитлером во
главе.
В 1935 году Хайдеггер еще осознает внутреннюю истину и величие
нацистского движения в его способности противостоять «современным»
технологиям и культуре, тогда он все еще считает, что разрушительная сила
нацистского движения может задушить нечестивый прогресс современности.
Но, самое позднее, в конце 1938 года он уже убежден в своей ошибке. В 1941
году он пишет в Тетрадях, что «полное осознание» своей ошибки раскрывает
«необходимость утверждения национал-социализма с чисто
интеллектуальных позиций». Нацистское движение могло бы дать
необходимое новое начало философии, но оно не понимает, как
воспользоваться этим историческим шансом. В интервью Хайдеггера
журналу «Der Spiegel» 1976 года (единственном интервью, которое он когда-
либо давал), он заявляет: «Я думаю, что задача мышления состоит в том,
чтобы помочь в пределах возможностей человеческого существа достичь
адекватного отношения к сути технологии вообще. Хотя национал-социализм
пошел в этом направлении, эти люди были слишком ограничены в своем
мышлении, чтобы получить действительно явное отношение к тому, что
происходит сегодня и, что происходило на протяжении трех столетий
научного прогресса» (р. 161).
Далее автор статьи отмечает, что вопрос об отношении Хайдеггера к
евреям и иудаизму никогда не был окончательно прояснен. Хайдеггер
никогда не высказывался об этом ни публично во время правления нацистов,

5
ни после войны. Принял ли он преследование евреев? Это не может быть
исключено при чтении «размышлений» о евреях 1938–1941 годов. Согласно
Черным тетрадям, евреи не могут создать ничего нового: «Поскольку новые
решения и вопросы требуют большей инициативы, становится все более
невозможным достучаться до этой “расы”» (р. 163). Хайдеггер ставит слово
«раса» в пугающие кавычки. Для него нацистская доктрина расы
представляла собой ошибочный биологизм, и прежде всего было
заимствовано у евреев. В «Размышлениях» он утверждает, что нацисты
приняли тот же «примитивный принцип расы», который так долго
практиковали евреи. Расовые законы Нюрнберга, принятые для сохранения
«немецкой крови» на самом деле представляют тот же корень, что и
еврейская эндогамия: «Евреи жили долгое время в своем тщательно
просчитанном блеске, согласно расовому принципу, а поэтому они яростно
защищаются от его необузданного использования» (р. 163). По словам
философа, нацистская Германия стала жертвой всемирного еврейского
заговора: «Цепкая доблесть для расчетливого подрыва и вторжения» евреев
была ответственна за безродный дух «хитрой экономии», который проник
повсюду в современности; «Живая культура как средство власти, чтобы
таким образом защитить себя и в конечном итоге добиться построения
господства – это по сути еврейская процедура»; евреи использовали власть,
но избегали ответственности, «Мировое еврейство, подстрекаемое
эмигрантами из Германии, непостижимо везде. Ему не нужно участвовать в
войне, пока они распространяют свое влияние, в то время как нам остается
жертвовать кровью наших лучших сынов» (р. 163). Когда Хайдеггер писал
эти строки, прошло три года с Хрустальной ночи и нацистский режим был в
середине своей кампании по «окончательному решению» (Endlösung)
еврейского вопроса в масштабах всей Европы.
Почему Хайдеггер замолчал Холокост даже в своих интимных
Тетрадях? Неужели он действительно хотел утверждать, что нацисты были
немцами, обманутыми евреями, задается вопросом Питер Тони, редактор

6
Сборника сочинений Хайдеггера. Но нет никакой ошибки в том, какой была
позиция Хайдеггера. Он ясно заявляет, что, по его мнению, нацистская
Германия распалась в результате всемирного еврейского заговора, повсюду
производящего машины, промышленность, оружие и метрополии.
Послевоенная лекция Хайдеггера «Основы» (Das Ge-stell, 1949) –
предшественница его «Вопроса о технологии» – (опубликованная на
немецком языке в 1954 году, и переведенная на английский в 1977 году без
цитируемого ниже предложения, которое впервые появится в печати лишь в
1994 году), содержит часто цитируемую ужасную фразу: «Сельское
хозяйство теперь – это моторизованная пищевая промышленность,
представляющая собой по сути то же изготовление трупов в газовых камерах
лагерей смерти; а уничтожение крестьянства – это то же изготовление
водородной бомбы» (р. 163). Согласно Хайдеггеру, нацистские преступления
состоят не в том, что в концлагерях и газовых камерах были уничтожены
миллионы евреев, но в том, что в этой работе нацисты прибегли к машинным
технологиям. Это единственное наблюдение, которое Фрайбургский
мыслитель когда-либо публично делал о Холокосте (р. 164).
Отношение Хайдеггера к национал-социализму, евреям и
современности – последовательно, но единственное, что интересует его по-
настоящему – это поиск подлинного чистого бытия – Dasein, лишенного
всего несущественного. Хайдеггер не ставит моральных вопросов, в «Черных
тетрадях», мораль воспринимается им просто как «глянец на англо-
американской рекламе». Болтовня о демократии, правах и свободе человека
для него просто лицемерная борьба «планетарной» экономики и технологий,
завуалированная под гуманистический дискурс. Философия должна
концентрироваться исключительно на вопросах бытия. В разгадке этих
вопросов могут помочь деструктивные силы. Так война пробуждает надежду
философа, что «сама технология взорвет весь мир и уничтожит текущее
человечество». Это было бы «очищением существа от его глубочайшей не-

7
формы с помощью истинного бытия», открыв тем самым шанс для поиска
Нового начала (р. 164).
Р.С. Гранин