Поля самосборки

[Как победить zло]

ГЛС, 2023
 Оглавление
Предисловие.........................................................................................................................3
Введение...............................................................................................................................4
Наши цели.............................................................................................................................6
Эскиз победы......................................................................................................................15
Стартовые позиции............................................................................................................25
Расчистить путь..................................................................................................................39
Как действовать? Общие соображения............................................................................57
Двухкомпонентная стратегия роста.................................................................................83
Самосборка.........................................................................................................................86
Организационный взрыв..................................................................................................97
Штрихи сопротивления...................................................................................................108
Где найти силы?................................................................................................................122
Информационная работа.................................................................................................126
Возвращение Родины......................................................................................................154
На полях самосборки.......................................................................................................166
Послесловие......................................................................................................................181
Приложения......................................................................................................................182
 Предисловие
Перестать ужасаться и начать действовать. Этого хочется очень многим.
Но кажется, что возможностей исчезающе мало. На протяжении многих лет
огромный потенциал перемен оставался нереализованным. Демократическое
движение, мягко говоря, не развернулось в полную силу.
Традиционные поиски виновных неактуальны и не имеют никакого смысла.
Поиск самооправданий, причин для самобичевания и мнимых «точек невозврата» —
тоже. Чтобы сдвинуться с мёртвой точки, надо начать разговор об изменении
условий — не о наблюдении за условиями, в которых мы оказались, а именно о тех
необходимых изменениях, которые нам по силам и от которых зависит дальнейшая
судьба нас всех. Вместо фиксации на конкретной идеологии, неизбежно сужающей
взгляд и аудиторию, требуется сформулировать видение в рамках широкого
антиавторитарного спектра.
Наш главный интерес — понять механику выхода из самодеятельного
общественного тупика, который сам себя создаёт. Тупик — мутная аура
разочарования и бессилия, скрывающая реальную картину и наши настоящие
возможности. Поддержание этой ауры — важнейший способ самозащиты режима.
Движению нужен прорыв, но его источники скрыты. Мы хотим их приоткрыть,
чтобы победа стала возможной. Ничего не исчерпывая и ничего не ограничивая —
только развеивая туман и обозначая новые траектории мысли и действия.
Для кого «Поля самосборки»? Для каждого, кто не согласен с происходящим и
ищет выхода. Для всех, кто хочет мира и свободы. В особенности для тех, кто
организует, влияет и создаёт новое. И главное — для людей, готовых к практике.

3
 Введение
Масштабная бессмысленная война, десятки тысяч погибших, миллионы
сломанных жизней, стёртые с лица земли города, военные преступления и
длительные сроки за правду о них.
Как всё это стало возможным? Почему не было по-настоящему массовых
протестов? Почему вопреки фактам, логике и эмоциям первых дней войны многие
как будто поддержали zло? Сколько нас — тех, кто не согласен с происходящим?
Неужели всё бесполезно? Что делать? Есть ли смысл пытаться? Эти вопросы витали
в воздухе весь 2022 год. Большая часть стихийных ответов играла на руку режиму,
усугубляя социальную депрессию и консервируя кошмар.
Нашу страну долгие годы вели к тому, что произошло. Последнее десятилетие
перед войной Россия переживала экономическую стагнацию и ускоренную
политическую деградацию. Но высокопоставленные «патриоты» всё так же успешно
обрастали яхтами, дворцами с плесенью и без, недвижимостью в Европе и
подставными компаниями. Они выводили в офшоры десятки триллионов рублей,
отмывали астрономические суммы грязных коррупционных и бюджетных денег.
Это называлось «стабильностью» и «безопасностью». В обмен на стабильно
утекающие блага и возможности Россия получала заниженные зарплаты
большинства работников, хроническое недофинансирование образования и
здравоохранения, низкий уровень автоматизации производств, отсутствие
должного развития транспортной системы (в отличие от США, ЕС и Китая),
фактическую потерю космоса, недостаточные масштабы инвестиций, серьёзные
экологические проблемы и всё остальное.
Такой «выгодный» обмен стал возможен благодаря авторитарному режиму,
который планомерно отбирал гражданские и политические права у общества:
подчинял судебную систему, душил независимые СМИ и профсоюзы, проводил
массовые фальсификации на выборах без реального выбора, подминал
парламентскую и репрессировал непарламентскую оппозицию, поддерживал
безостановочный конвейер антиконституционных запретительных инициатив. На
каждом повороте охрана несправедливого статус-кво принимала всё более
уродливую форму.
Война сдёрнула последние иллюзии законности. Репрессивные и
дискриминационные «законы» откровенно противоречат Конституции. Дубинка
правоприменения рандомно бьёт по головам, стараясь запугать и заткнуть
общество. Открыто работают или, во всяком случае, работали незаконные
вооружённые формирования (ЧВК), а часть заключённых незаконно превращена в
их участников. Уши повсеместного произвола уже не торчат, а свисают. Ну и,
конечно, сама агрессивная война незаконна (Статья 353 УК РФ. Планирование,
подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны).
В России установилась диктатура. Законной власти в России нет. У руля страны —
военные преступники и узурпаторы. С их правлением страна уже потеряла
десятилетия. И рискует потерять будущее.
4
 В антиутопическом задоре неугодные имена стираются с афиш, провалы
маскируются с помощью новояза и откровений про «хрюкающих подсвинков», с
экранов трясут кровавыми кувалдами, прославляют войну и представляют смерть в
окопе на захватнической войне как единственно осмысленную цель жизни.
Наказывают за призывы к миру, а за вооружённый мятеж с походом на Москву —
нет. Что это всё — признаки политической деменции или стабилизирующий
спектакль? Или и то и другое?
Воинствующий антигуманизм пропаганды — следствие их отношения к людям.
Человек — только как средство и никогда как цель. Потому что жители России для
них — кормовая база и пушечное мясо, которое должно молча приносить
коррупционерам и олигархам миллиарды долларов. И, если прикажут, ради этих
отобранных у народа миллиардов молча умирать в надежде закрыть своей смертью
дыры личного семейного бюджета. «Война — это ветер трупной вонищи. Война —
завод по выделке нищих».
Несмотря на всё это, многие жители России парадоксальным образом сохранили
лояльность режиму. Многие другие — нет, но отчаянный протест в 2022 был
несоизмерим с масштабом и глубиной проблемы.
Почему так?
Разрозненные единицы идеальны для того, чтобы властвовать над ними.
Отделённое и частное совсем не означает личностного и уникального. Как раз
наоборот. Права и свободы, благодаря которым рождается разнообразие и богатство
человеческого мира, — дело коллективное.
Ни ожиданием, ни молчанием, ни эмиграцией, ни медитацией, ни алкоголем, ни
уходом в работу, в себя, в монастырь zло не остановить.
Но это не первая в мире диктатура. Цензура и репрессии не уникальны. И
временное бездействие тех, кто должен действовать — тоже.
Кто мы? Миллионы людей демократических, антивоенных и прогрессивных
взглядов.
Можем ли мы победить zло? Можем ли мы стать силой, которая свалит
шизофашистского монстра и не даст ему возродиться никогда больше?
В этом эскиз-манифесте сопротивления с элементами методического эссе и
праксис-ориентированного справочника — контуры нашей возможной победы.
Через них мы попробуем ответить на вопрос «что делать?». Пойдём с конца по пути
обратного планирования, опираясь на мировой опыт, научные исследования и
предчувствие перемен.

5
 Наши цели
«Мир и свобода — вот наша цель, вот наши тезисы, вот наш апрель». Мы все
хотим, чтобы не было войны и режима, который её развязал. Эти два ключевых
пункта тесно связаны. В мрачный преступный клубок сплетены авторитаризм и
война, воровство бюджета и воровство территорий, уничтожение будущего своей
страны и других стран.
Но чтобы осознанно идти дальше, нужно конкретизировать цели. Чего именно
мы хотим добиться и почему?
Всем здоровым политическим и гражданским силам России нужно свободное
общество и конкурентная политическая среда — те вещи, которые принято
ассоциировать с демократией. В той или иной форме демократический проект —
либеральный, радикальный, социалистический — в призме любых либеральных,
марксистских, социал-демократических, анархистских, лево-зелёных, пиратских,
прогрессивистских, либертарианских и других антиавторитарных идеологических
оптик — сводится к гражданским и политическим свободам. Ведь они позволяют на
практике и в процессе цивилизованной политической борьбы доказывать
состоятельность своих идей и программ или даже достигать целей сообществ
прямым самоуправлением. Идейная и политическая конкуренция, не исключающая
сотрудничества и кооперации, — это поиск и тестирование лучших, то есть
эффективных и приемлемых (для всех или большинства) решений, а также балансы
и компромиссы.
Чтобы добиться устойчивого «мира и свободы», мало поменять лица или
перетасовать партии. Необходима комплексная, настоящая демократизация.

Устойчивая демократия

Современный демократический проект на максималках предполагает равенство

прав и возможностей вне зависимости от стартовых условий и воли случая. Это
очень привлекательная идея, ведь практически любой человек хотел бы иметь
больше жизненных перспектив без риска попасть в крайнюю нищету или тюрьму по
прихоти диктатора, корпорации или коррумпированных властей. Поэтому для
подавляющего большинства людей выгодно, чтобы общество осуществляло
самоуправление в общих интересах, и не выгодно, чтобы меньшинство
распоряжалось жизнями людей и общими ресурсами.
Соображения личной и общественной выгоды от «народовластия» подкрепляются
не только тем, что последнее соответствует категорическому императиву/«золотому
правилу нравственности». Современная наука свидетельствует, что демократия
оказывает положительное влияние на экономический рост, эффективность системы
здравоохранения, правопорядок, уменьшает коррупцию и вероятность войны.

Мета-анализ более сотни исследований и около двух тысяч регрессионных моделей показал
положительное и прямое влияние демократии на экономический рост (M.Colagrossi, D.Rossignoli,

6
M.A.Maggioni, 2020). Кроме того, в демократических режимах менее вероятны экономические
катастрофы (Knutsen, 2020).
Исследование на основе эмпирических данных по 158 странам за 1995-2015 годы подтвердило
гипотезу, что более демократические режимы прилагают больше усилий по снижению
неэффективности (например, разворовываемости) систем здравоохранения, чем менее
демократические, хотя этот эффект характерен скорее для развитых стран (Martin Roessler, Jochen
Schmitt, 2021). Демократические страны со свободными и справедливыми выборами по сравнению с
автократиями имеют лучшее положение дел с лечением сердечно-сосудистых заболеваний, травм,
полученных в ДТП и пр. — там, где требуется инфраструктура для оказания медицинской помощи
(Thomas J Bollyky, Tara Templin, 2019).
Переход к демократии в среднем уже через 3 года даёт институциональные результаты, улучшая
правовую систему и снижая коррупцию (Pierre-Guillaume Méon1, Khalid Sekkat, 2021).
Теория демократического мира гласит, что демократии редко воюют друг с другом. Это
подтверждается историческими данными. Некоторые исследования показывают, что устоявшиеся
демократии с пропорциональной избирательной системой ещё реже участвуют в войнах (Leblang,
Chan, 2003).

В подлинно демократических условиях, при сильных общественных институтах,

когда можно свободно обсуждать, выбирать и влиять, в России не произошло бы
многого — того, что выгодно меньшинству или не выгодно никому. Не было бы
повышения пенсионного возраста, неадекватного нашей продолжительности жизни
и демографической нагрузке. Против него, к слову, было настроено 80-90% жителей.
Не было бы ни бессмысленных инициатив вроде пакета Яровой, ни репрессивных
законов, которые нужны только для самосохранения действующей власти, ни
раздачи господрядов и монопольных кормушек («Платон», «налог на болванки»,
«Честный знак») для набивания кошельков путинских друзей. Ни переписывания
Конституции в угоду одному человеку. Ни безмерно тупой братоубийственной
войны. В общем, была бы страховка от многих неприятных, позорных, вредных и
опасных вещей.
И в то же время, как предсказывает наука и исторический опыт — вероятно,
происходили бы изменения в прогрессивную сторону: увеличивались расходы на
образование и здравоохранение, росли объёмы инвестиций, шли процессы
изживания «ресурсного проклятия». Дискриминация и предрассудки отмирали, а
свободная культура в свободном обществе, наоборот бы, процветала. И это не
говоря о взаимовыгодном сотрудничестве со всем миром. Вполне вероятно, что
множество больших и малых следствий демократизации, собранных воедино, дали
бы действительно устойчивый рост экономики и качества жизни, а не то убожество,
которое получилось.
Но демократия должна быть не риторическим приёмом для удержания власти, а
реальной политической системой, выгода от которой присваивается всем
обществом. В противном случае слова скрывают иное или даже прямо
противоположное. «Демократические лидеры», которые якобы знают как лучше,
сначала отбирают у людей права и свободы ради защиты этой самой «свободы» и
«прав», потом лишают безопасности ради «безопасности», «суверенитета», «защиты
детей» или «ценностей». Кончается всё закономерным загниванием, отрывом от
реальности и сотнями тысяч трупов.

7
 Потенциальные узурпаторы всегда готовы использовать любую слабость
демократии и ухватить любую авторитарную тенденцию, чтобы протащить под
видом чего бы то ни было разложение общества приватизированным государством,
корпорациями-монополистами или организованной преступностью эпического
размаха. Свести всё к цветовой дифференциации штанов и плесневелым дворцам.
Поэтому обществу необходимы способы самозащиты от любых навязчивых
«защитников».
Идея демократии наиболее органично растёт именно снизу — из практических
соображений, что неограниченная власть соседа, управляющей компании,
застройщиков, мусорных операторов, мэрии и т.д. — это зло. А единственный
разумный способ сохранить за собой права и отстоять свои интересы — это
коллективно влиять на управление двором, улицей, городом, сдерживая
потенциальных рвачей, узурпаторов.
Если не иметь ограничивающих механизмов, то в любом масштабе самые наглые
или «приспособленные» будут измываться над большинством просто потому что
могут. Каждый проиграет из-за того, что его мнение и интересы не учли, если
интересы каждого не влияют на происходящее при помощи коллективного
принятия решений.
Любую власть надо ограничивать — по срокам и полномочиям — и тем более
государственную власть. Потому что иначе крепнут коррупционные связи,
включаются механизмы узурпации и всё общество проигрывает ушлому
меньшинству.
Сделать самоуправление общества более эффективным и устойчивым можно.
Помимо вещей очевидных, вроде реального верховенства права,
конкурентных выборов и борьбы с коррупцией, есть и другие:
1) всеобщее качественное образование и просвещение, развивающие у граждан
критическое и системное мышление, эмоциональный интеллект,
медиаграмотность, креативность и другие междисциплинарные и общекультурные
навыки, в том числе уменьшающие влияние когнитивных искажений и пропаганды;
Eduardo Alemán и Yeaji Kim в научной статье «The democratizing effect of education» приходят к
выводу, что «повышение уровня образования повышает уровень демократии и что
демократизирующий эффект образования более выражен в бедных странах». Результаты Çiğdem
Karış и Dilek Tandoğan, которые исследовали данные по 33 странам с высоким доходом с 1990 по
2015, показали, что увеличение запаздывающей переменной образования на 1% увеличивает уровень
демократии на 0,2%. Другое исследование говорит о том, что школьное образование через
увеличение преимущества гражданской активности (голосования, органайзинга) увеличивает
вероятность успешных демократических революций и снижает вероятность успешных
антидемократических переворотов (Edward L. Glaeser, Giacomo A. M. Ponzetto, 2007). Впрочем, всё это
не удивительно, учитывая что образование — это сильный и надёжный коррелят социального
доверия и социального участия (Jian Huang, Henriëtte Maassen van den Brink, 2009).
2) снижение политического и социального неравенства;
Исследования пока не дают однозначных непротиворечивых данных о том, что неравенство
подрывает демократию, но такие предположения неоднократно высказывались. Основной механизм
тут прост — увеличение социального неравенства вручает больше политических рычагов более
обеспеченным слоям, крупному капиталу, что и подрывает равное представительство и,
соответственно, демократию. Примерно это происходило в Европе последние 40-50 лет. Теперь там

8
фиксируется недоверие к государственным институтам и т.н. «истеблишменту». Иные механизмы
опосредованы разными факторами — например, образованием (неравенство доходов подрывает
образование, а ухудшение образования в среднем — демократию). Стоит предполагать, что снижение
неравенства при прочих равных будет укреплять имеющуюся демократию, а не наоборот.
3) совмещение элементов прямой цифровой демократии с доступом граждан к
научному консенсусу и/или позициям выборки случайно взятых экспертов;
Ответом на искажения мнений, нерепрезентативность представительной демократии, о которой
стали чаще задумываться в последние годы во многих странах мира, является прямая демократия.
Тем более что с развитием цифровых технологий стало значительно проще организовывать
референдумы, микрореферендумы и другие голосования среди больших масс людей.
Признание важных решений избирателями выше, когда решения принимаются путём прямого
волеизъявления (Emanuel V. Towfigh, Sebastian J. Goerg, 2016). Это касается в том числе избирателей,
не согласных с коллективно принятым решением.
Теоретиками сформулированы три желательные характеристики прямой демократии: широкое
участие, рациональное обсуждение и равноправие. Взвешивание точек зрения в соответствии с
имеющимися доказательствами можно ввести на разных этапах. Например, на этапе перед
голосованием, когда избиратели в обязательном порядке знакомятся с экспертными мнениями —
научным консенсусом или аргументами случайно выбранных экспертов за и против каждого из
вариантов решения. «Случайно-выбранность» экспертов нужна для того, чтобы исключить их
предвзятый подбор в чьих-либо узкогрупповых интересах.
Можно в тех или иных формах использовать концепции совместной электронной демократии и
управления с открытым исходным кодом (открытой политики).
4) поддержка низовой гражданской самоорганизации, некоммерческих
организаций, профсоюзов, а также демократизация митингового и трудового
законодательства;
Некоммерческие организации поддерживают участие членов, помогая формировать граждан (а не
потребителей/клиентов) путём развития навыков критического мышления и свободы действий в
целевых областях, и, таким образом, являются школами демократии (Jennifer Dodge, S. Ospina, 2016).
5) механизмы демонополизации и ограничения власти (снижение барьеров на
выборах, прогрессивные системы голосования, пропорциональная избирательная
система, снижение информационного влияния правящей партии, ограничение
сроков);
На парламентских выборах в России в 1995 году с проходным порогом 5%, в Думу не попали
партии, представляющие более 45% избирателей. Высокий проходной порог может (и часто
приводит) к тому, что власть не представляет огромную часть населения.
Применение методов Кондорсе (метод Шульце, ранжированные пары) или других более
совершенных методов при голосовании позволило бы лучше выявлять предпочтения
избирателей.
6) практики, основанные на доказательствах (доказательная политика,
доказательное образование, доказательная медицина и т.д.); повышение роли науки
и учёных в общественном развитии и политическом процессе;
7) компетентная психологическая помощь жертвам и участникам конфликтов,
массовое обучение граждан основам самопомощи и когнитивно-поведенческой
терапии, а также полноценные психологические отделы в школах.

Ни в чём таком начиная, как минимум, с расстрела парламента (!) в 1993 году
российские власти замечены не были. Зато они последовательно лишали свободы

9
гражданское общество, чья работа важна для всего перечисленного. Поэтому всё
катилось, катилось и скатилось.
Сформировавшийся в России режим не только антидемократичен. Он ещё и
антимеритократичен в том смысле, что путинские элиты — это буквально власть
худших, результат чудовищного отрицательного отбора, кумовства, коррупции и
морального разложения. Их режим построен на возвышении лояльных.
Компетенция и даже здравый смысл стали препятствием для карьеры. Поэтому на
протяжении последних лет мы наблюдали не просто глупые и уродливо написанные
законы, вредоносные решения и всеобъемлющую круговую поруку коррупции, но и
множество проявлений личного невежества, варварства и обскурантизма.
Эта всесторонняя вредоносность непосредственно связана с разрушением как
системных демократических институтов, так и структур и механизмов
гражданского общества. Потому что где несменяемость, неподконтрольность,
непрозрачность, элитарность и неконкурентность — там и непотизм с коррупцией,
оторванность от реальности, а в худших случаях диктатура, сваливание государства
в статус «несостоявшегося» и групповое помешательство на почве реваншистских
аффектов и теорий заговора.
Крайне желательно, чтобы после нашей победы всё это не смогло вернуться.
Какие либо «обратные репрессии» против «неблагонадёжных» социальных групп,
«правильная» дискриминация или госпропаганда — прямой путь к тому же самому
авторитарному вырождению.
Адекватна нашим задачам не монополизация власти, а её диверсификация,
инклюзивность и репрезентативность. Не ограничение информации — а
максимально открытый и свободный общественный диалог. Не догмы, а практики,
основанные на доказательствах. Не «власть демократов», а демократия.

Векторы свободного развития

Если убрать препятствия, вызванные несменяемостью власти, пропагандой,

недостатками образовательной системы и слабостью институтов гражданского
общества, открывается историческое пространство возможностей. Куда и как
именно мы пойдём после завершения перехода, зависит от расстановки
политических сил, популярности различных идей и восприятия научных знаний.
Однако в любом случае придётся разгребать авгиевы конюшни путинского шапито.
Из дипломатической, демографической, экологической, экономической ям как-то
придётся вылезать.
Предположим, какими могут быть направления дальнейшего развития:
– укрепление социальных гарантий, реализация истинно социального
государства: возвращение прежнего пенсионного возраста, реформирование
трудового законодательства для защиты прав работников, существенное
повышение МРОТ, в перспективе постепенное введение безусловного базового
дохода, сокращение сферы платных медицинских и образовательных услуг в
бесплатном здравоохранении и образовании, развитие первичного звена
медицинской помощи, качественная трансформация детдомов и домов по уходу за

10
пожилыми людьми и инвалидами;
– гарантии свободы и прав человека: независимый суд, устранение всех видов
дискриминации по принципу национальности, пола, возраста, гендера, сексуальной
ориентации, религиозных и политических взглядов и т.п., защита уязвимых слоёв
населения, глубокое реформирование силовых структур (чтобы они эффективно
служили обществу, а не защищали власть от общества), поддержка разнообразия,
безусловные гарантии свободы слова, собраний и объединений;
– либерализация экономики: уменьшение доли госсектора, легализация
криптовалют, прозрачные, однозначные и ограниченные регуляции, снижение
налогов, стимулирование предпринимательской активности, широкие налоговые
льготы малому бизнесу;
– повышение производительности труда и долгосрочный рост экономики:
снижение налогов для компаний, ведущих исследования и разработки,
стимулирование модернизации и автоматизации производств, масштабные частно-
государственные вложения в образование, НИОКР и инфраструктуру, масштабные
программы переобучения;
– радикальные демократические преобразования: расширение элементов
прямой демократии, упрощённый порядок проведения референдумов,
современные системы голосования (метод Шульце и другие), широкое внедрение
ротаций и жеребьёвок (разрушающих коррупционные связи и непотизм),
радикальная федерализация;
– технократические новации: гибкая система планирования, увязывающая
автоматизированные производства, автоматизированный ритейл и системы
прогнозирования на алгоритмах ИИ, консультативные советы учёных в
законодательной и исполнительной власти, демократическо-меритократические
механизмы продвижения эффективных и открытых новому опыту организаторов;
– возрождение русской культуры и культур коренных народов, укрепление
национальной идентичности: сохранение и восстановление объектов культурного
наследия, открытие и оцифровка архивов, веерное финансирование всех
действующих культурных проектов страны без каких-либо обязательств перед
чиновниками, утверждение национального самоощущения и самопрезентации,
адекватное XXI веку;
– сбережение народа, выход из демографического кризиса: масштабная
программа репатриации, замена сомнительных стимулов на безусловные
социальные гарантии молодым родителям, включая продолжительные
родительские отпуска, бесплатные услуги ухода за детьми и консультации
психологов, поддержка репродуктивных прав и гендерного равенства;
– трансгуманистическая перспектива: масштабные вложения в искусственный
интеллект, здравоохранение, суперкомпьютеры, проекты метавселенной,
медицинские исследования, популяризация здорового образа жизни и научного
иммортализма;
– либертарианские реформы: снижение налогов на доходы, дополнительные
гарантии частной собственности, ограничение расходов правительства, сокращение

11
регулирования;
– зелёное и постуглеродное будущее: циркулярная экономика, сохранение
биоразнообразия, лесовосстановление, озеленение городов, усиленный контроль
над применением пестицидов, развитие возобновляемых источников энергии,
поступательное сокращение добычи нефти и газа, программа по развитию сети
зарядных станций для электромобилей, субсидирование электротранспорта;
– радикальные социально-экономические преобразования: перевод
государственных и крупных частных компаний в общественную собственность в
том или ином виде, общественный инвестиционно-пенсионный фонд, упрощённый
массовый краудинвестинг, рабочее самоуправление на предприятиях, масштабное
общественное финансирование open source и открытых инноваций, элементы
экономики дара, свободное распространение жизненно-необходимых товаров.

Это примеры. Возможных путей и векторов развития намного больше. И все они
могут соединяться друг с другом в любых пропорциях в зависимости от
исторического контекста и популярности политических программ, движений и
партий.
В нашей стране до сих пор остаются десятки тысяч выдающихся умов, многие
миллионы умных и творческих людей. Потенциал развития России сохраняется,
даже несмотря на бесчеловечные усилия клептократов и военных преступников.
После освобождения страна может расцвести идеями и проектами, которые сейчас
сложно даже представить. Многие из них будут глотком свежего воздуха, другие —
настоящим спасением.
Десятки миллионов людей ждут хотя бы какой-то «нормальности», в которой
можно спокойно работать, читать и смотреть что хочешь, проводить научные
конференции с кем хочешь, любить кого хочешь, путешествовать куда хочешь.
Жить в мире, смотреть мир. Наблюдать и самим участвовать в том, как страна берёт
лучшее из разных концов света и делает лучшее ещё лучшим, в чём-то становится
примером для подражания. Заниматься своими дворами и городами, обустраивая
их под себя и с учётом передовых практик. Влиять на принятие общественно
важных решений. Развивать доверие и способность коллективно решать любые
проблемы на любых уровнях без привлечения авторитарных лидеров и
предрассудков.
Страна, вставшая на путь человеческого прогресса, начнёт избавляться от
бедности, коррупции, сырьевой зависимости, недоразвитой инфраструктуры,
других печальных подарков периферийного капитализма и авторитарного режима.
Даст возможность каждому жить достойно, свободно и счастливо. И больше усилий
направлять на решение глобально важных вещей. Таких как проблемы устойчивого
развития, демографического, энергетического и постиндустриального перехода,
парадоксы автоматизации и усовершенствования человека, развитие
дружественного сильного искусственного интеллекта и поиск смыслов в новых
реалиях.

12
 Общие цели

Если мы формируем широкий прогрессивный антивоенный и антиавторитарный

фронт, нам нужно сформулировать общий набор минимальных целей, под
которыми могут подписаться люди разных политических взглядов. Наше общее
видение будущего — это как наложение фотографий разных людей друг на друга.
Особенности каждого растворяются, но остаются усреднённые черты, к которым так
или иначе стремится каждое лицо.
Что включать в ультимативные требования до смены власти? Что делать после её
смены? Каким образом трансформировать политическую систему? Это должны
прояснять усреднённые контуры. Мы точно знаем, что будущие трансформации
обязаны открывать политические и социальные возможности всем гражданам и
сводить к минимуму риск авторитарной деградации.
Легитимные для всех общие базовые цели не придут из одного источника. Скорее
они будут выкристаллизовываться на пересечении разных требований и проектов.
И могут меняться со временем.
Считаем, что минимальные цели движения можно свести к нескольким пунктам:
– Прекращение боевых действий, мирные переговоры без
предварительных условий; отстранение военных преступников от власти;
– Амнистия политзаключённых, всех людей, осуждённых по репрессивным
статьям;
– Пакетная отмена всех репрессивных, дискриминационных и
антисоциальных законов последних десятилетий, включая повышение
пенсионного возраста;
– Введение выборности судей и членов избирательных комиссий всех
уровней;
– Роспуск, реорганизация или переподчинение цензурных органов,
неформальных центров принятия решений и силовых структур —
Администрации Президента, Роскомнадзора, ФСБ, национальной гвардии и
пр.;
– Признание государственных преступлений и публичные суды над
подозреваемыми в них; возмещение ущерба, нанесённого их действиями;
– Обеспечение реальной свободы собраний, союзов и слова, а также иных
гражданских прав и свобод;
– Запрет для государственных органов прямо или косвенно владеть СМИ;
преобразование центральных телеканалов в демократически
контролируемые службы общественного вещания;
– Возвращение прямых выборов на всех уровнях; снижение порогов,
барьеров и требований;
– Сокращение сроков полномочий Президента и Госдумы;
– Досрочные выборы в Госдуму с допуском всех фактически действующих
партий, досрочные выборы Президента;

13
 – Конституционное совещание с открытым общественным обсуждением и
референдум о принятии новой Конституции, которая не противоречит
международному праву, устанавливает архитектуру парламентской
республики, устраняет возможности по внесудебному ограничению
гарантированных прав и свобод граждан и закрепляет новые права,
соответствующие глобальным изменениям;
– Переход от суперпрезидентской к парламентской системе;
– Всеобъемлющая антикоррупционная реформа;
– Федерализация, перераспределение полномочий центра и периферии.

Вероятно, вокруг этих пунктов с небольшими добавлениями, убавлениями и

уточнениями формируется общегражданская программа-минимум — программа
минимальных преобразований, после которых приобретут смысл и вес какие-либо
политические программы и укрепление общества, о котором говорилось выше
(через повышение качества образования, снижение неравенства и т.д.).
В определённом смысле, такие изменения — первая стадия национального
спасения. Ведь контекст достаточно мрачен — путинская клика погрузила Россию в
кошмар между долгим болезненным разложением и катастрофическим распадом.
Чтобы спасти страну, нужны быстрые и системные преобразования. В них должны
быть включены все политические силы, все здоровые силы общества. Но это
невозможно без демократизации, перестраивающей всю политическую систему.
Как первые шаги будут превращаться в последующие — вопрос цивилизованной
политической борьбы и свободной общественной дискуссии. Только так Россия
сможет стать развитой страной, открытой миру и прогрессу. Страной, в которой
хочется жить.

14
 Эскиз победы
Достижение наших целей упирается в один нюанс: власть не собирается ни
меняться, ни уходить. Такова персоналистская диктатура. Предпосылок для
демократизации сверху нет. На выборах победить невозможно, потому что
отсутствуют свободные выборы — несогласованные кандидаты и партии на
имитацию выборов не допускаются, системная «оппозиция» полностью
подконтрольна и не является оппозицией, а нужные для «главных» кандидатов
результаты добираются вбросами или дорисовываются.
Но всё выглядит одинаково мрачно изнутри любого подобного режима. Сколько
их таких кануло в лету, а ведь до последнего корчили из себя то правду, то силу, то
силу в правде! Так что первая наша задача — понять, как можно «отменить»
преступную власть.

Фатальный кризис легитимности — падение режима

В сказке Салтыкова-Щедрина мужик зачем-то кормил двух генералов. Также и

народ кормит диктатуру. На одной винтовке власть не может долго держаться, а вот
на лояльности, согласии народа играть по её правилам — да. Принятие режима,
подчинение и послушание — общий знаменатель под всеми источниками власти, от
авторитета до материальных ресурсов.
Полное сотрудничество усиливает диктаторов, даёт им возможность угнетать и
творить всё что угодно. Тогда как его сокращение истощает источники силы,
ослабляет режим. Не может он функционировать без служащих, добросовестно
выполняющих бюрократическую работу, без нацгвардейцев, следующих приказам,
даже если они спорные или откровенно преступные, без журналистов, готовых
искажать информацию по спущенным сверху методичкам, без учителей,
вбрасывающих бюллетени на выборах и ведущих пропагандистские уроки, без
жителей, которые исправно платят налоги, не бастуют, не занимаются бойкотом и
саботажем, не выходят на массовые акции протеста.

В «Рассуждении о добровольном рабстве» Этьен де Лабоэти ещё в XVI веке доступно рассказал о
главном источнике власти — повиновении:
«[…] все эти бедствия, это разорение и опустошение исходят не от врагов, но от того
единственного врага, которого вы сами делаете таким могущественным, как он есть, за которого вы
бесстрашно идете на войну, ради величия которого вы не отказываетесь жертвовать жизнью. Между
тем тот, кто так властвует над вами, имеет только два глаза, всего две руки, одно тело и ничего
такого, чего не имел бы самый простой человек из бесчисленных ваших городов, за исключением лишь
того преимущества, которое вы сами ему предоставляете,— истреблять вас. Откуда взял бы он
столько глаз, чтобы следить за вами, если бы вы сами не давали их ему? Где он достал бы столько рук,
чтобы наносить вам удары, если бы он не брал их у вас же? Или откуда взялись бы у него ноги, которыми
он попирает ваши города, чьи они, если не ваши? Откуда была бы у него власть над вами, если бы вы не
давали ее ему? Как он осмелился бы нападать на вас, если бы вы не были заодно с ним? Что он мог бы вам
сделать, если бы вы не были укрывателями того разбойника, который грабит вас, сообщниками того
убийцы, который убивает вас, если бы вы не были изменниками по отношению к себе самим?»

15
 Сербские практики и теоретики подтверждают: «В конечном итоге власть в обществе исходит из
повиновения людей. И эти люди, каждый из которых в отдельности является небольшим источником
силы, могут передумать и отказаться выполнять команды» (Srdja Popovic • Andrej Milivojevic •
Slobodan Djinovic).

Если люди молчат или следуют указаниям вопреки собственным интересам, это
не означает, что они всем довольны и всё поддерживают. Многих сковывает страх,
видимое отсутствие альтернатив, привычка к подчинению и другие факторы.
Поэтому диктатуры, казавшиеся устойчивыми и даже популярными, порой падают
в считанные недели. Происходит это несмотря на огромные, до зубов вооружённые
силовые аппараты и жесточайшие репрессии.
По Грамши, «государство является гегемонией, облечённой в броню
принуждения». Без легитимности/гегемонии власть долго не протянет. Подрыв
гегемонии — молекулярный процесс изменения мнений и настроений. А
ненасильственное сопротивление может этот процесс существенно усилить и
ускорить.
Гражданские движения действительно могут свергать диктатуры и
колониальные администрации. И это получается эффективнее, чем с
помощью насилия.

Сила власти сосредоточена в легитимности, и её настоящий подрыв связан с масштабным

изменением мнений и отказом от сотрудничества. В этом процессе численность играет очень
важную роль. Но вооружённое насилие сужает базу протеста, пытается бить по наиболее мощному
месту диктатуры — силовому аппарату, и по ходу борьбы формирует централизованные
военизированные структуры, которые даже в случае успеха могут привести не к демократизации, а к
новой диктатуре. Тут стоит оговориться, что промежуточная малоизученная категория —
коллективное невооружённое насилие — по видимому, оказывает даже положительное воздействие
на демократизацию за счёт самообороны протестующих и подавления репрессивного аппарата
(Mohammad Ali Kadivar, Neil Ketchley, 2018), но это не точно.
Масштабные ненасильственные кампании гражданского сопротивления в 10 раз чаще
ведут к демократизации на горизонте 5 лет, чем насильственные; средняя ненасильственная
кампания длится около 3 лет, а средняя насильственная около 9 лет (Ченовет).
Ненасильственное сопротивление достигает своих целей в 53% случаев, тогда как
насильственное в 26% (Ченовет, Стефан).

По мере роста движения присоединиться к нему всё легче — с каждым новым

участником это более безопасно и выглядит более перспективно. Если масштаб
достигает определённого уровня — срабатывает эффект присоединения к
победителю: колеблющиеся, аполитичные, да и некоторые сторонники режима
окончательно теряют лояльность властям и переходят на сторону сопротивления.
Массовые и широкие выступления, перешагнувшие за определённые критические
рубежи по своим свойствам, создают властям цугцванг — невозможность сделать
ход без ухудшения позиций. Идти на уступки — ослабить свои позиции и признать
силу сопротивления. Применить репрессии против протестующих из разных слоёв
общества — растерять легитимность в более широких кругах, а может быть и среди
своих сторонников. В таком положении режиму не остаётся ничего другого, кроме

16
как вынужденно пойти на трансфер власти и демократизацию, потеряв власть, либо
загнать себя в тупик и просто потерять власть без дополнительных шагов.
Антиавторитарное движение должно быть готово заместить падающий режим
своими временными структурами, которые и проведут преобразования, если
разваливающаяся диктатура откажется от переговоров.

«Почему послушание считается «сердцем политической власти»? Ответ прост: если люди не
подчиняются, лица, принимающие решения, не могут реализовать свои решения. Стратегии
ненасильственной борьбы основаны на этом понимании» (Srdja Popovic • Andrej Milivojevic • Slobodan
Djinovic)

Да, ненасильственное сопротивление возможно и сравнительно эффективно, но

особенно озверевшие и достаточно сплочённые диктатуры склонны ожесточённо
охранять власть меньшинства. В этом случае пути мирного перехода могут
оказаться затруднены. К самым безвыходным случаям подходит известная мысль
Кеннеди: «Те, кто делает мирную революцию невозможной, делают насильственную
революцию неизбежной». Но и в этом случае ограниченное насилие может быть лишь
вершиной айсберга, а основные формы сопротивления, как и основная задача по
делегитимации режима — остаются прежними.

Убеждённые сторонники ненасильственного сопротивления подчёркивают важность

ненасильственной дисциплины. Однако что делать, если режим защищают всевозможные
парамилитарные формирования, черносотенцы, титушки, наёмники? Есть ли в этом случае смысл
придерживаться такой дисциплины? В условиях возможного давления незаконных или
квазизаконных структур прагматичный подход предписывает движению использовать
самооборону.
У гражданского сопротивления должна быть широкая легитимность, но ещё оно должно
быть сильным. Концепция разнообразия тактики допускает отступление от исключительно
ненасильственного характера в зависимости от уровня репрессий, то есть допускает использование
самообороны. Выбор тактики и строгое соблюдение (или исключение) ненасильственной
дисциплины, видимо, должны определяться ситуационно максимальным соответствием двум этим
условиям. А значит, как минимум, сохранением лояльности широких слоёв, непосредственных
участников, а также нужного влияния на столпы поддержки режима.

Власть — это легитимность и, как следствие, сила. Отобрать власть — значит,

сделать так, чтобы их приказы не выполнялись, а к нам присоединялись или
прислушивались. Сила — это организованность. Почему надо присоединяться к
нам? Потому что демократическая власть представляет всё общество, а
авторитарная — ничтожное меньшинство. Борьба за свободу вообще сводится к
организации антиавторитарных сил и подрыву легитимности несправедливого
политического устройства. Все частности вписываются в эту общую схему.
К тому же авторитарный госаппарат и его сателлиты состоят из людей, которые
получают деньги за лояльность и верноподданническое служение. Нельзя
сравнивать протестующее гражданское общество и функционеров системы. Они в
неравном положении, потому что последние работают винтиками поганого дела не
по доброте душевной, а за зарплату.

17
 Сложность ведения протеста в репрессивных условиях может создавать
ощущение, что сменить такие режимы мирным путём невозможно. Но всё
наоборот. Более жёсткие авторитарные режимы действительно эффективнее
отговаривают граждан участвовать в массовых протестах. Но когда недовольство
всё-таки выливается на улицы, именно для жёстких диктатур это оказывается более
опасным вызовом, который с большей вероятностью приводит к каскаду успешных
акций и смене власти.
Согласно сигнальной теории гражданского протеста (Ruth Kricheli, Yair Livne,
Beatriz Magaloni, 2011), так происходит потому что в репрессивном режиме
готовность протестовать является очень сильным сигналом антиправительственных
настроений в обществе и поэтому возникающий протест может быстро и массово
присоединять к себе большое число недовольных. Для авторитарных властей это
палка о двух концах — с одной стороны, репрессии сильно усложняют задачу
организации массовых выступлений, а с другой, наделяют возможные протесты
мощной сигнальной функцией, а значит, лучшей способностью привлечь множество
людей и свергнуть режим. В жёсткой репрессивной диктатуре труднее начать
по-настоящему массовый и сильный протест, но если начали, то успех
гораздо вероятнее.
Такие режимы активно используют пропаганду, ограничивают информацию,
запугивают общество, фальсифицируют выборы именно потому что без всего этого
нет устойчивой поддержки и силы — её приходится симулировать.
Власть держится не на штыках, а на способности подчинять коллективное
воображение. И если освободить это воображение, сбросить навязанный морок
выдуманной силы, в которую верят и её сторонники, и противники — режим падёт.

Как это бывает?

На подъёме волнений жандармерия или армия по приказу диктатора стреляет в

протестующих. Через неделю отказывается выполнять приказы, а узурпатор теряет
власть. Это типичный сценарий потери власти автократом из-за массовых
протестов или гражданского сопротивления, хотя уровень насилия, активность и
организованность протестующих, длительность активного противостояния и
упёртость окружения диктатора могут варьироваться в широких диапазонах.
«Сильную диктатуру» удерживает от полной потери власти исключительно то,
убедительны ли её указания. В состоянии острого кризиса убедительность может
исчезнуть мгновенно, но этому предшествует сравнительно долгое изменение
мнений, уровня ожидаемой поддержки режима и множества других факторов.
Диктатуры всегда стараются казаться непобедимыми и вечными — это их способ
выживания. На деле мы видим, что разрушение даже самых жестоких, кровавых и
обнаглевших режимов скоротечно. И что происходит это не из-за того что у них
мало оружия или живой силы, которая умеет калечить и убивать — этого как раз
всегда в избытке, — а из-за потери легитимности, спровоцированной моральным
фиаско, неверием в то, что режим может выстоять и т.д.
Например, посмотрим на Апрельскую революции в Южной Корее (1960). Режим

18
на протяжении 12 лет под предлогом борьбы с коммунистами репрессировал сотни
тысяч людей, арестовывал оппозиционных лидеров, устраивал массовые казни,
вносил в угоду диктатору поправки в конституцию. Но от начала массовых
протестов, спровоцированных убийством учащегося на протесте против
фальсификации выборов, до отставки диктатора прошла неделя. За неделю режим
самоуничтожился своим собственным насилием, которое перестало работать. Если
посмотреть чуть шире, то от президентских выборов, где президент получил 100%
голосов при явке 97%, до отставки и тайной эвакуации на Гавайи, организованной
ЦРУ, прошло всего 1,5 месяца.
Как это вышло? Если коротко, полиция убила гранатой со слезоточивым газом
школьника в небольшом локальном протесте против фальсификации выборов.
Правительство попыталось это скрыть. Тогда студенты в столице вышли на
сравнительно небольшой ненасильственный протест. Режим натравил на них
наёмных титушек с молотками. Тогда на улицы вышло около ста тысяч студентов.
Режим убил больше сотни протестующих. Тогда протест студентов поддержали 400
преподавателей из 30 университетов. После чего протест преподавателей
поддержали 30 тысяч горожан из разных слоёв общества. Полиция отказалась
разгонять толпу. Президент ушёл в отставку. Как видно, насилие не помогло
диктатору удержать власть, а настойчивость и смелость наиболее активной части
общества, выдвигавшей справедливые требования несмотря ни на что,
окончательно лишила действующую власть легитимности.
Авторитарное правление Милошевича в Сербии, сопровождавшееся убийствами
политических оппонентов, подавлением гражданских свобод, фальсификацией
выборов и военными преступлениями, пошатнулось, когда действующий президент
проиграл оппоненту, но отказался признать поражение. После выборов 26 сентября
2000 года он и его сподвижники всевозможными путями пытались подтасовать
результаты и добиться второго тура. На следующий день начались мирные
демонстрации протеста и забастовки с требованием отставки Милошевича. Потом
забастовали некогда лояльные режиму горняки с шахты «Колубара». 2 октября
началась всеобщая забастовка — студенты вышли на улицы, в Белграде
транспортные работники перекрыли мосты. Через пару дней полиция попыталась
провести обыск на той самой шахте, но тысячи работников прорвали оцепление и
заставили полицию отступить. 5 октября Милошевичу поставили ультиматум об
уходе. В Белград на оппозиционные демонстрации съехалось от 500 тысяч до 1
миллиона человек (6-13% населения страны, что для таких мероприятий
чрезвычайно много). Протестующие с помощью бульдозера прорвали оцепление
полиции и вышли в эфир пропагандистской телерадиокомпании (которая ранее
прославилась тем, что отрицала массовое убийство у Вучитрна, резню в Горне-
Обрине и другие военные преступления). На следующий день Милошевич публично
признал поражение. Бульдозерная революция совершилась.
Почему режим пал за 10 дней? Потому что по мере роста забастовок и
демонстраций всё больше полицейских подразделений саботировало приказы,
предпочитая не только не идти против начальства, но и не мешать протестующим.
Налицо эрозия легитимности. Кстати, такое невмешательство гораздо лучше

19
прямого отказа, потому что в последнем случае нелояльные части могут быть
заменены на лояльные, а в первом они продолжают формально «работать», но с
пониманием дела.
Под капотом грубой хронологии остаётся множество явных и скрытых
общественно-политических процессов, которые привели к массовой гражданской
мобилизации и последующей потере управляемости в силовых структурах. Как и в
других случаях, остатки легитимности испарились в считанные дни.
Похожие по общей логике, но более драматичные события происходили и в
феврале 1917 в России. Народные волнения начались с «хлебных бунтов» 21
февраля, быстро переросли в политические стачки, а затем и во всеобщие
забастовки. 23 февраля забастовало 128 тысяч человек. Демонстранты шли с
лозунгами «Долой самодержавие!», «Долой войну!», «Хлеба!». 24 февраля началась
всеобщая забастовка с 214 тысячами участников. 26 февраля участников было уже
306 тысяч. «Да здравствует демократическая республика!», «Да здравствует
свободная Россия!», «Да здравствует международный социализм!», «Избирательные
права женщинам!». Полиция открывала огонь по демонстрантам. Происходили
столкновения.
Охранное отделение жаловалось на упорство протестующих: «Лишь по применении
стрельбы боевыми патронами в гущу толпы оказывалось возможным рассеивать
скопища, участники коих, однако, в большинстве прятались во дворы ближайших домов
и по прекращении стрельбы вновь выходили на улицу».
Или ещё более характерное донесение провокатора констатирует: «...народ
уверился в мысли, что началась революция, что успех за массами, что власть бессильна
подавить движение в силу того, что воинские части не сегодня-завтра выступят
открыто на стороне революционных сил, что начавшееся движение уже не стихнет, а
будет без перерыва расти до конечной победы и государственного переворота».
27 февраля мятеж подняла учебная команда запасного батальона Волынского
полка численностью 600 человек. С этого началось вооружённое восстание, успешно
дополнившее четырёхсоттысячную массу рабочих на улицах. По ходу их
продвижения по Петрограду к восстанию присоединялись всё новые и новые полки.
Были освобождены узники тюрьмы «Кресты» и занят Таврический дворец —
резиденция Государственной думы. Был сформирован чрезвычайный орган —
Временный комитет Государственной думы. А вечером избран Исполком
Петроградского совета рабочих депутатов. Происходили уличные бои между
восставшими и немногочисленными силами, сохранявшими верность царскому
правительству. Революция распространилась на всю страну. 1 марта Временный
комитет сформировал Временное правительство. 2 марта Николай II отрёкся от
престола. Были объявлены амнистия политическим заключённым, гражданские
свободы, реформа местного самоуправления, замена полиции «народной
милицией». Всё это, конечно, крайне упрощённая, но очень показательная
хронология.
От начала масштабных народных волнений до падения монархии прошло 10
дней. Войска, которые должны были охранять самодержавие, перешли на сторону
народа. Власти предпринимали попытки отрезать их от протестов (информационно

20
или физически), но это не сработало. Кризис легитимности распространился с
петроградских рабочих на солдат, затем Думу и в, конечном счёте, на царское
правительство. Всего неделя понадобилась, чтобы перейти от полной уверенности
министра внутренних дел Протопопова в том, что ситуация в столице находится под
контролем, до революции.
В Румынии 1989 режим Чаушеску рухнул за 9 дней. На Филиппинах в Революцию
народной власти (1986) от начала кампании гражданского неповиновения против
диктатора Фердинанда Маркоса, поддерживаемого правительством США, до его
побега на Гавайи прошло 9 дней.
В этих и многих других случаях массовые демонстрации и забастовки приводили
к падению легитимности авторитарного правления, каскадному отказу силовых
структур (саботажу или прямому переходу на сторону народа) и крушению
авторитарного правления. Такое происходило и происходит в режимах совершенно
разной жестокости и «силы». Потому что общий принцип такой: если действия
достаточного числа граждан эффективно снижают легитимность, обнажая
неправоту, бесперспективность, слабость и неизбежный проигрыш властей —
диктатуре конец.
Крах легитимности наступает, когда люди на улицах отказываются расходиться,
на предприятиях — выходить на работу, а в органах «безопасности» — выполнять
преступные приказы. Но этому состоянию предшествует совокупность как внешних,
никем не контролируемых условий, так и социально-политические действия самого
общества. Окончательный крах и неминуемый трансфер часто являются
результатом продолжительного гражданского неповиновения либо революционной
ситуации, в которой важную роль играет организованность больших масс людей,
идейная составляющая, коллективные эмоции и другие субъективные факторы.
Гражданское сопротивление несвободному и несправедливому порядку может
привести к делегитимации правления и закончиться победой антиавторитарных
сил. Трансфер власти в разных ситуациях происходит по-разному — не только через
неконтролируемое крушение режима. Например, люди могут добиться
демократизации, вынудив «элиты» пойти на компромисс и начать
институциональные преобразования, или продолжить строительство
демократических институтов снизу. Но бывает и так, что несмотря на усилия,
предпринимаемые множеством людей, действующая антидемократическая власть
сохраняется. Потому что не все йогурты одинаково полезны.

Свойства успешного сопротивления

Когда мы вскользь просматриваем исторические события, нам в глаза бросаются

триггеры и внешняя сторона происходящего. Но через скупые строчки хронологии
не видно ни как устроено движение, ни какие процессы его питают, ни что
мотивирует людей на участие.
Понятно, что эффективное гражданское сопротивление подрывает легитимность
узурпаторов. Массовое неповиновение в разных точках системы делает диктатуру
бессильной и обрушивает её либо запускает внутренние процессы демократизации.

21
 Но какие свойства с большей вероятностью приводят к убедительной победе?
Некоторые исследования на основе исторического материала показывают, что
для успеха требуется регулярное участие в кампании 3,5% жителей. Если
условие выполняется, такие коллективные действия, по мнению авторов
исследований (Chenoweth, Stephan), почти всегда приводят к положительному
результату. Это не волшебная палочка, но ориентир по численности участников
кампании, претендующей на успешную демократизацию. Обращаясь к «3,5%», легко
перепутать причины и следствия. В действительности не численность участников
сама по себе прогоняет тиранов, а массовое проявление недовольства, сплочённость
и высокая организованность, стоящие за огромными демонстрациями и
забастовками. Кстати, в России акций такого масштаба не было как минимум с
начала 90-х, а если добавить сюда регулярность и разнообразие, то с начала XX века.
Задача любой протестной мобилизации — конвертировать недовольство как
можно большего числа противников режима в конкретные активные действия.
И вот что позволяет антиавторитарным движениям добиваться целей:
– Постоянное и широкое участие (Chenoweth and Stephan, 2011).
– Рост в размерах и разнообразии с сохранением импульса.
– Эффективное воздействие на сети поддержки оппонентов (Schock, 2005).
– Тактические инновации (Schock, 2005).
– Шесть ключевых факторов: единство, стратегическое планирование,
ненасильственная дисциплина, рост участия, управление репрессиями и
содействие переходу оппонентов на сторону движения (Ackerman and Merriman,
2015).
– Стойкость перед лицом репрессий (Sharp, 1973).
– Прочные социальные связи (Staniland, 2014 ).
– Тщательное планирование, организация, обучение и формирование
коалиций.
– Участие повседневных организаций гражданского общества (профсоюзов,
профессиональных объединений и религиозных организаций) (Pinckney,
Butcher, Braithwaite, 2022).
– Социальные связи с представителями сил безопасности режима (Nepstad,
2013; Johnson, 2017).
– Инклюзивные переговоры с широким участием женщин, представителей
гражданского общества, балансом между старыми элитами и новыми силами
(Dudouet, Pinckney, 2021).

Лучше всего работают протесты с глубоким символическим резонансом, которые

будоражат воображение и тем самым обнажают несправедливость статус-кво. К
примеру, кампания Ганди против британского налога на соль («солевой марш»),
«превратила настроения в стране из пессимистических в революционные» (Weber
1997). В общем, благодаря организованным коллективным действиям от
легитимности слабеющей диктаторской или колониальной власти остаётся шиш да

22
маленько.
Если предельно обобщить: чем шире движение и чем выше его организованность,
тем лучше. Как говорится, «не надо плакать — организуйтесь». Большая творческая
задача состоит в том, чтобы сделать это несмотря на репрессии, цензуру и
пропаганду. И многие движения её успешно решали.

Как бы мог выглядеть переход?

Предположим, что мы смогли создать все подходящие условия — массовое

организованное сопротивление, спланированную кампанию, многомиллионные
уличные протесты и всё остальное. Как это может превратиться в падение гнилого,
но тяжёлого шкафа с молью? Как могут быть достигнуты наши главные цели?
По-настоящему массовые (больше 5 миллионов участников по стране, ~1
миллион в Москве), разнообразные и непрерывные уличные и другие акции
протеста, подкреплённые сильными организационными структурами, в рамках
хорошо спланированной кампании, вместе с элементами всеобщей забастовки,
особенно в ключевых местах (логистика, пропаганда, госпредприятия), массового
саботажа и широкого спектра всевозможных тактик формируют наше
гражданское большинство, ослабляют легитимность и создают центробежные
силы внутри режима. Репрессии не справляются, становятся чрезвычайно
дорогостоящими и работают в обратную сторону — на рост сопротивления.
Вероятно, появляется и действует самооборона. Страшно и непонятно становится
представителям власти, а не нам. Количество переходит в качество, возникают
параллельные институты.
В результате:
1) раскол «элит» — его возникновение или углубление; предчувствуя грядущую
смену власти, часть функционеров режима включается в саботаж, берёт под
альтернативный контроль часть административных функций, снабжает
сопротивление ресурсами и информацией или открыто переходит на сторону
народа;
2) частичная потеря контроля над бюрократическим аппаратом, пропагандой,
силовыми структурами и (или) экономикой; расширяется отказ систем, приказы не
исполняются, отдельные группировки начинают самостоятельный поиск выхода;
внутреннее напряжение в кулуарах власти создаёт новые неформальные
конфигурации; нарушается снабжение силовых структур;
3) истощение ресурсов, ослабление и (или) полная потеря легитимности;
политический кризис разрывает коррупционные связи, останавливает потоки
ресурсов; региональные и местные власти под давлением массового протеста
вступают в переговоры с представителями гражданского общества и (или)
альтернативными органами власти, отказываются исполнять указания центра.
Тяжело быть на стороне проигравших. Динамика резких переходов
определяется внезапным осознанием множества людей, работающих на власть, что
сила уже на другой стороне. В какой-то момент «столпы режима» начинают
воспринимать противодействие переменам слишком дорогостоящим занятием.

23
 Авторитарный режим как муравейник — все посылают друг другу сигналы лояльности. Особенно
это усиливается во времена тотальной подозрительности. Так что откровенная ложь и всякая
нелепая дичь про хрюкающих подсвинков и верховного властелина ада — чаще всего не
индивидуальное помешательство, а способ доказать свою лояльность. Падение легитимности тоже
действует на «сигнальную систему» — только теперь это подмигивание о том, что «Акела
промахнулся» и «всё кончено».

Нет какой-то одной причины, по которой ключевые столпы режима начинают

переходить на сторону народа. Это страх оказаться на стороне слабого, страх
радикализации протеста, отсутствие уверенности в вознаграждениях со стороны
режима в долгосрочной перспективе, потеря веры в законность и легитимность
действующей власти и даже, иногда, сочувствие протестующим. Но этот комплекс
разнородных мотивов вертится вокруг неизбежности перемен, предчувствие
которых и запускает перемены.
Почти никто не верит в то, что режим сохранится — поэтому он слабеет и
заканчивается.
Далее — выход на переговорный процесс с перспективой выполнения основных
требований движения и начала глубоких демократических реформ. Либо, в случае
срыва переговоров, усиление политического кризиса, окончательная потеря
легитимности и падение режима. Образовавшийся вакуум заполняется остатками
договороспособных «элит» и представителями демократической коалиции,
формируются общественные переходные органы для проведения свободных
выборов, осуществления конституционной реформы и т.д.
Десятки миллионов людей, ранее лишённых всякой власти, получают
возможность влиять на своё будущее, по-настоящему выбирать его. Созданные
ранее общественные структуры и конкурентная политическая среда играют
важнейшую роль в дальнейшей демократизации и построении институтов, не
позволяя авторитарным тенденциям вновь набирать силу.
Это предельно грубая схема возможной победы. События могут идти в разной
последовательности. Что-то окажется более важным, что-то менее. Будут и
кризисные состояния, в которых вообще ничего непонятно и динамика
непредсказуема — в это время нужно продолжать методичную работу, не отпуская
рычаги наших усилий. Многое уточнится в непосредственной практике, что-то
разочарует или удивит. Но сами условия для крушения режима и рождения
свободной России вполне понятны и могут быть нами созданы.
Пока не научишься ездить на велосипеде, сложно поверить, что это возможно,
даже когда видишь вокруг велосипедистов. Но если отрицать саму эту возможность
и не учиться — никогда не научишься. Пора учиться!
Диктатура — колосс на глиняных ногах. Он смертельно боится
коллективных действий граждан и рухнет под стратегическим гражданским
сопротивлением. Мы можем победить. И главное — должны это сделать!

24
 Стартовые позиции
Успешное сопротивление возможно. Во многих слоях общества накоплен
значительный потенциал протеста. Десятки миллионов людей не согласны с
происходящим, а режим встал на путь саморазрушения. В то же время политически
активные прогрессивные силы в значительной мере пассивны, общество не готово к
массовому гражданскому неповиновению, а власть не близка к потере
легитимности. Почему же огромный потенциал недовольства не превращается в
коллективное действие?

Почему режим держится?

Чтобы понять, почему режим кажется устойчивым, стоит определить две важные
вещи. 1) У нас диктатура — многие законы неконституционны, противоречат
базовым правам или не работают, а фактического равенства прав нет.
Соответственно, ужасаться очередному «пробитию дна» нет смысла. Как и строить
иллюзии по поводу изменения системы изнутри, её мягкого реформирования или
возможности «достучаться до власти». 2) В этом мало уникального — путинская
диктатура похожа на другие, а значит, функционирует похожим образом и имеет
примерно те же уязвимости.
Удержание недемократической власти зависит от того, насколько столпы
поддержки готовы сохранять лояльность режиму. Никакие объективные провалы —
экономические, социальные, демографические или геополитические — не заставят
автократию рухнуть, если её опоры крепки. Какие это опоры? Чиновники, силовики,
крупный капитал, государственные или окологосударственные СМИ,
интегрированные в систему организации, лояльные профсоюзы (ФНПР), РПЦ,
бюджетники, пенсионеры. Не все столпы одинаково важны, одинаково сильны и
одинаково лояльны.
Исторически путинский режим опирался на три основных источника
легитимности — внутренний порядок, экономическое процветание и демонстрацию
статуса великой державы на международной арене (Hutcheson, Petersson, 2016).
Образы и интерпретации, отражающие события, в каком-то смысле важнее самих
событий — так в начале 2000-х сложился образ «вставания с колен», приписываемый
Путину, хотя в действительности восстановительный рост не был заслугой властей
(как и у других соседей по бывшему СССР). В 2014-2022 «великодержавность»,
раздуваемая пропагандой, потеснила другие источники. Но для столпов режима —
чиновников, силовиков, встроенных в систему организаций — внутренний порядок
(гарантии безопасности и карьеры) и экономическое процветание (доступ к
финансовым ресурсам) не теряют своего значения.
На протяжении двадцати лет путинская политическая система извлекала
сверхдоходы из продажи углеводородов. Известно, что экономика,
ориентированная на продажу ресурсов, способствует более долговечным
автократиям (Ulfelder, 2007). Вот и в России нефтедоллары, по большому счёту, не

25
вкладывались в развитие страны — на них режим покупал лояльность
бюрократического и силового аппаратов.
Важным цементирующим элементом была и остаётся коррупция. Круговая
порука, оплетающая коррупционными схемами все уровни власти, для многих
функционеров — это постоянная угроза уголовного и внесудебного преследования
при попытке «соскочить» и обрести в решениях относительную независимость. Чем
сильнее подъём по карьерной лестнице зависит от встраивания в схемы распила
бюджета и взятничества, тем меньше желания отклоняться от заданного сверху
курса, потому что отклонение чревато потерей свободы (а в крайнем случае —
жизни). Возможная смена власти может пугать коррумпированных представителей
госаппарата тем же самым. Поэтому коррупция не только напрямую вредит стране,
но и поддерживает стабильность авторитарной системы.
Ресурсный характер экономики и коррупция не выгодны жителям в долгосрочной
перспективе, но такие финансовые потоки делают авторитарный режим более
устойчивым, позволяют поддерживать «национальное единство» среди правящих
группировок, заливать деньгами полицию, нацгвардию и спецслужбы, помогать
лояльному бизнесу (за взятки), и даже финансировать социальную сферу в той мере,
в которой это необходимо для покупки лояльности пенсионеров, многодетных
семей и т.д. Не могут диверсификация и развитие экономики, масштабное
строительство инфраструктуры и стимулирование инноваций дать окружению
диктатора больше, чем прямое преобразование госбюджета в зарубежную
недвижимость, оффшорные счета и дворцы в родовых поместьях вокруг Москвы.
Поэтому да, коррупция — это стабилизирующий фактор.
Но гораздо важнее — вера в то, что режим будет платить по счетам и дальше, что
быть с ним — выгоднее, чем отказаться, и даже что он отвечает интересам
воображаемого большинства, сконструированного в определённых
интерпретационных рамках. Одно дело, когда за Путиным тянулся флёр любимца
фортуны и многоходовочника, «который всех переиграл», и совсем другое —
признание, что он не управляет ситуацией и не может вырулить ко всеобщей (или
хотя бы частной для узкого круга) выгоде.
Несмотря на финансовые стимулы и широко распространённую коррупцию,
базовые столпы режима — такая же часть общества. Основная масса бюрократии,
силовиков, руководителей подконтрольных структур, прокремлёвских журналистов
и священников — живёт в тех же домах, что и другие граждане, взаимодействует с
разными социальными слоями, имеет родственников и друзей разных взглядов.
Между нами нет ни этнических, ни религиозных, ни территориальных границ.
Поддержка власти даже среди тех, на кого опирается власть, ограниченна и условна
— в любой среде есть те, кто уверенно против, и масса тех, кто за «постольку
поскольку».
Внутри так называемых «элит», которые публично молчат или горячо
поддерживают происходящее, реальные настроения во многом иные: можно
послушать слитые разговоры «Иосифа Пригожина» и «Фархада Ахмедова», а также
«Романа Троценко» и «Николая Матушевского» — независимо от достоверности
каждого из этих разговоров (высока вероятность, что они достоверны), анонимные

26
инсайдеры указывают, что такие разговоры вполне могли состояться. «К сожалению,
Россия [...] оказалась в лапах каких-то мудил, бл**дь. Которые, бл**дь, исповедуют
какие-то странные, бл**дь, композиции XIX века. Это ничем хорошим не может
закончиться, это закончится адом, бл**дь».
Всё это означает, что широкая легитимность или массовое неповиновение
неизбежно влияют и на силу опор режима, от которых непосредственно зависит его
функционирование.
Поэтому в дело вступают две другие неприятные вещи — пропаганда и
репрессии.
Государственная пропаганда — многослойная система. В неё входят
федеральные телеканалы и их интернет-ресурсы, многочисленные мелкие
полностью зависимые СМИ, политическая реклама, пропагандистские мероприятия
(«разговоры о важном», путинские митинги-концерты), сеть купленных или
специально созданных блогеров («военкоры», продажные тик-токеры и пр.), а также
сеть троллей на зарплате и автоматизированных ботов.
Один из основных стилей путинской пропаганды — «пожарный шланг лжи», то
есть мгновенная реакция на любые неприятные им события с накидыванием
множества противоречащих друг другу объяснений, мнений и «доказательств». Это
не убеждает зрителей в какой-то одной версии событий, но создаёт впечатление,
что ничего не понятно и «все врут».
Пропаганда выполняет три основные функции: 1) поддержание атмосферы
страха, 2) деморализация противников, 3) поддержание ощущения правоты
сторонников. Атмосфера страха, насаждаемая властью, — мощный источник
авторитарного мышления. Из него вытекает нездоровая лояльность, предрассудки и
домыслы, на которые потом легко ложатся ложные убеждения и крайне
консервативные взгляды. Непосредственная убедительность их сюжетов невысока,
но масштабы и грубость пропаганды создают у многих из нас впечатление, что
большинство окружающих людей «зомбированы» ей. Это ложное впечатление
снижает социальную активность и готовность протестовать (и тем самым как бы
подтверждает идею повальной «зомбированности»). Именно так достаточно низкая
эффективность в убеждении широких слоёв превращается в высокую
эффективность деморализации.
С другой стороны — такие базовые ложные аксиомы о «России в кольце врагов»
или единстве народа и власти методично насаждались годами. В итоге лояльные
телезрители имеют не только навык отрицания любых фактов, которые не
соответствуют текущей «линии партии» («все врут», «не всё так однозначно»), но и
проверенный рецепт утверждения своей лояльности власти («мы лучшие, а все
остальные нас ненавидят и хотят расчленить или уничтожить»).
Репрессии нужны для того, чтобы 1) уменьшить влияние информации, которая
не совпадает с пропагандой, 2) стимулировать самоцензуру, 3) усилить атмосферу
страха и снизить уровень доверия в обществе, 4) противостоять любым зачаткам
независимого объединения людей и организованности, 5) подавить гражданскую
активность.
Режим взвинчивает сроки за распространение правды. Когда за информацию о
27
криминальном прошлом наёмника можно сесть как за участие в массовых
беспорядках, неизбежна радикализация. Как неизбежно и возникновение подполья.
Режим с готовностью идёт на такие риски, чтобы затруднить массовую диффузию
мнений об очевидно аморальных, незаконных и диких проявлениях их преступной
власти.
Но репрессии до сих пор не имеют массового характера. Они точечные (против
конкретных публичных деятелей и активистов) или сравнительно небольшие
случайные (для устрашения). Даже сейчас вероятность попасть под каток репрессий
не так высока, как может показаться. А с мерами предосторожности — ещё меньше.
Интересно, что власти до сих пор стараются избегать силовых мер в отношении
«нетипичных» протестующих. Обычно не разгонялись нацгвардией митинги
пенсионеров, «народные сходы» по ситуативным поводам и большие экологические
протесты. Потому что избиения и посадки среднестатистических граждан —
высокий риск потерять легитимность.
Эффективность репрессий прямо пропорциональна страху и параличу воли,
который они вызывают у каждого отдельного человека. Если всё идёт по их плану,
то успешность государственного террора растёт со временем, так как сокращаются
издержки на подавление. С другой стороны, если насилие перестаёт влиять на
активность людей, его эффективность падает, а издержки растут. И чем больше
людей принимает участия в протесте, тем безопаснее это для каждого, и тем дороже
обходятся государству меры подавления.
Самый приятный бонус для власти — это самоцензура и самоограничения в тех
действиях, которые почти гарантированно ненаказуемы. Готовность людей
превентивно замолчать — это огромный подарок автократу и питательная почва
тоталитаризма.
Нельзя списывать социальную динамику лишь на репрессивные действия
государства. В ряде случаев пассивности можно добиться и без применения силы. А
в других обстоятельствах даже массовые убийства, откровенный государственный
террор с огромными рисками для протестующих не подрывают воли народа к
активному сопротивлению.

Если режим внутренне устойчив, значит, у него сохраняются ресурсы и

легитимность среди столпов поддержки. Значит, пропаганда всё ещё способна
дать объяснительные рамки, запутать или сбить с толку; репрессивная машина
способна вселять страх; система управления работает согласованно. Война, и тем
более однодневный июньский мятеж, серьёзно пошатнули, но не обвалили режим.
Саморазрушение может перейти в активную фазу тогда, когда резко сокращаются
ресурсы (материальные, человеческие и иные), готовность подчиняться указаниям,
вера в силу власти и возможность жить/управлять по-старому.
Всё это частично зависит от внешних, неконтролируемых нами факторов, таких
как санкции, внешнеполитические победы/поражения, цены на углеводороды,
передел власти и собственности в кругах правящей верхушки. Но не это главное.
Важнее то, что управляет легитимностью и на что можно повлиять — политическое,

28
художественное, рабочее и бытовое поведение миллионов и десятков миллионов
сограждан: формирование повестки, взаимопомощь, массовые протесты,
гражданское неповиновение и сопротивление. Поэтому главный для нас вопрос —
не «почему режим всё ещё держится», а почему мы даём ему это делать.

Почему протест слаб?

Нас мало?

В конце 2022 года в пересчёте с процентов в России было не менее 13 миллионов

людей, которые в телефонном опросе смогли высказаться определённо против
Путина. Не менее 19 миллионов — определённо против войны, не менее 38
миллионов — ретроспективно против начала войны. Не менее 23 миллионов могли
заявить чужому человеку о несогласии с направлением развития России. Мало ли
это? Если мало, то для чего мало?

В опросе Russian Field 29 ноября — 5 декабря 17% респондентов, согласившихся отвечать на

вопросы по телефону, заявили о поддержке любых условий мирного соглашения, лишь бы
закончилась война. 33% затруднились или отказались ответить. Если бы была возможность вернуться
в прошлое, 33% респондентов отменили бы решение о начале «СВО». 11% рискнули признаться, что
определённо не одобряют деятельность Путина, 8% — что скорее не одобряют, и ещё 7%
затруднились или отказались от ответа. 20% высказались о том, что страна движется в неправильном
направлении.
Группа «пацифистов» по данным проекта Хроники на 29-30 сентября 2022 составляла 17–18%. По
данным Левада-Центра, в сентябре 2022 категорических противников войны с Украиной было 10%,
умеренных противников ещё 11%. По мартовским данным ВЦИОМ, противников «СВО» было 21%.

Нет и большого энтузиазма псевдопатриотической общественности. Это видно по

незначительному числу добровольцев (например, в начале первой мировой в
Российской Империи в добровольцы записывались даже те, кто позже занял
позицию против империалистической войны и участвовал в революциях, а сейчас
это лишь маргинальные ультраправые авантюристы или наёмники) и по
негативному восприятию мобилизации.
Если в условиях диктатуры и войны десятки миллионов людей готовы говорить
незнакомым людям о своём несогласии — это что угодно, но точно не мало. Если
несмотря на временное «ралли вокруг флага», агрессивную пропаганду и угрозу
репрессий десятки миллионов жителей России не готовы скрывать своё несогласие
(пусть и в частном порядке) — значит, нас действительно очень много.
При этом, в 2022 году более или менее организованное антивоенное движение
России в сумме составляло несколько десятков тысяч человек. Организаций и
инициатив — несколько десятков. Да, это бесценный опыт горизонтальных
взаимодействий и начало гражданского сопротивления, но явно не соответствует
масштабу общественного недовольства.
Уличные антивоенные акции протеста в 2022 собирали до нескольких тысяч
человек в крупных городах и до нескольких десятков-сотен в небольших. По

29
данным ОВД-инфо, за 2022 год произошло более 19,5 тысяч задержаний за
антивоенную позицию. В это число входят задержания и за многочисленные
одиночные пикеты, которые слабо поддаются подсчёту. Но ясно, что масштаб
уличных протестов даже меньше, чем в 2021, 2017-2018 или 2011-2012. Чем меньше
масштаб, тем больше издержки и риски для тех граждан, которые выходят. И тем
сильнее это демотивирует. Страшно выходить — мало выходит — высокий риск —
ещё страшнее выходить: классический порочный круг.
В первую неделю мобилизации — с 21 по 28 сентября — в соцсетях появилось
около 290 тысяч негативных постов. Позитивных было куда меньше — около 16
тысяч. При крайне негативной реакции в целом озвучить позицию даже в формате
«слактивизма» решилось менее 0,3% пользователей соцсетей. Петицию против
мобилизации за несколько месяцев подписали 450 тысяч человек, против войны
почти за год — 1,2 миллиона. То есть до единственного клика по кнопке дозрело
число людей, составляющее максимум 5% от антивоенно настроенной
общественности.
Уличной агитацией в 2022 году, по нашим оценкам, занималось около 20 тысяч
человек (например, у молодёжного демократического движения «Весна» — на
начало 2023 года одной из крупнейших организаций с антивоенной позицией —
около 6 тысяч). По 4-5 выходов в среднем на человека. То есть более половины
активных участников наносили граффити, клеили листовки и стикеры, проводили
другие визуальные акции реже, чем раз в два месяца. Всего несколько тысяч
активистов делали это на постоянной основе.
Примерно такие же соотношения наблюдаются и в радикальном крыле — на
десятки тысяч радикалов приходятся десятки акций прямого действия.
Количественный КПД протеста в 2022 (реальные участники регулярной
активности относительно потенциальных) — менее 0,1%. Люди, которые
участвовали несмотря ни на что — большие молодцы, это не подлежит сомнению.
Но 99,9% самых политизированных, однозначно настроенных против путинской
паразитической кунсткамеры и безумной войны, потенциально готовых
действовать, необходимых в гражданском сопротивлении 5 миллионов человек —
не участвовали почти никак, если не считать споров с оппонентами из окружения
(да и то лишь в первые пару месяцев) и одноразового «интернет-активизма».
О чём это говорит?
1) Потенциальные участники сопротивления практически полностью
деморализованы, демотивированы и дезорганизованы. Вместо условного
батальона у нас действует 1 человек. Если падение режима — это строительство 30
домов, то нужно 100 строительных бригад, а у нас работает 1 единственный
строитель. Он расчищает место для фундамента, но сам не верит в успех — это
деятельность подвижничества и отчаяния. Разве мы можем в таких условиях
рассчитывать на гражданское неповиновение десятков миллионов недовольных или
серьёзную трансформацию мнений аполитичных или сомневающихся масс?
2) Активное сопротивление может численно вырасти на три порядка — в
тысячу раз; и увеличить суммарную активность в 10 тысяч и более раз. Это не
вопрос взглядов. Только мотивации и организации.

30
 3) Если при развёрнутой на полную катушку госпропаганде и микроскопическом
выхлопе полезного действия недовольства у нас есть десятки миллионов
несогласных, значит, широкая систематическая работа радикально повлияет
на восприятие происходящего среди всех слоёв населения и может запустить
необратимый процесс распада режима.
Порой кажется — и власти выгодно, чтобы продолжало казаться — будто
источник слабости протеста в том, что общественные взгляды не на нашей стороне.
Это не так. Взгляды, тем более когда речь про общественное мнение — вещь
растяжимая и динамичная. Проблема протеста не в «неправильном народе», а в том,
что недовольство самых политически вовлечённых слоёв — а это миллионы человек
— не конвертируется в коллективные действия.
Возьмём, к примеру, небольшой город перед анонсированным протестным
митингом. Человек выходит на главную улицу, бродит по ней в ожидании
назначенного времени. И не видит никакого митинга — только праздно гуляющих
прохожих. Скорее всего, он уйдёт в твёрдом убеждении, что он единственный
несогласный в городе, а «народ не вышел», потому что некому выходить, так как все
зомбированы или запуганы. Вот только половина из тех праздно гуляющих —
думали то же самое. И митинга не было не потому, что никто не пришёл, а потому,
что не было точки кристаллизации, активного ядра из пары десятков человек,
которые бы встали первыми и дали сигнал остальным сотням и тысячам. Это
пример того, как видимость может расходиться с реальностью. И того, насколько
важны сигналы, которые мы можем подавать друг другу.
Разгром гражданского общества и оппозиции, заказные посадки и политические
убийства, цензура и закрытие СМИ — всё это само по себе не объясняет слабости и
пассивности движения. Ведь и при более репрессивных режимах и по менее
значимым причинам происходили массовые протесты, до которых нам очень
далеко. Пресловутый «менталитет» тоже ничего не объясняет, так как общества с
близкими ценностями (согласно WVS) — российское, украинское, белорусское,
сербское — имеют совершенно разную социальную динамику.

Два источника слабости

Многие сходятся на том, что в современной России атомизированное

общество. «Уж если характеризовать российское общество на основании
совокупности данных, то оно атомизировано, с низким уровнем доверия, достаточно
пассивно, в целом конформно», — свидетельствует Екатерина Шульман. «Будем
говорить честно: мир в принципе до сих пор довольно сильно атомизирован. Просто
Россия в этой ситуации — это радикальный случай. Америка, допустим, тоже
атомизирована и нестабильна, но там хотя бы есть структуры, которые пока еще
составляют противовес и сохраняют солидарность. А Россия — это выжженное поле»,
— подтверждает Григорий Юдин. Реальную ситуацию путинской России Борис
Кагарлицкий характеризует «тотальной общественной пассивностью,
неспособностью людей к гражданской самоорганизации, социальной атомизацией и
катастрофическими разрывами между успешными «интегрированными в рынок»

31
группами и всеми остальными».
В чём же первопричины социальной разобщённости, низкого уровня доверия и
слабой способности к самоорганизации? Ведь всё это характерно для большей части
общества вне зависимости от взглядов и социально-демографических
характеристик.
Нас и наших оппонентов объединяет кое-что кроме гражданства. Нечто, что мы
обычно не осознаём или недооцениваем реальное значение этого. Нечто, имеющее
разные выражения, воплощающиеся в зависимости от взглядов или социальной
среды.
Это нечто — авторитарное мышление. Мыслительная привычка, которая
предшествует обдумыванию, рассуждению и принятию решений.
Вот его симптомы (Eszter Nova, 2019):
– Агрессия по отношению к проигравшим (обвинение жертвы);
– Авторитарная агрессия (нападение на тех, кто слабее);
– Дисфункциональная лояльность (Стокгольмский синдром);
– Ориентация на выживание (предпочтение безопасности свободе);
– Условная мораль и цинизм (рационализация «это невозможно» вместо «я даже
не пытаюсь»);
– Разрушение горизонтальных связей (распространение недоверия в обществе).
У сторонников режима, очевидно, присутствуют все шесть симптомов. У
противников, в основном, — последние три.
Авторитарное — несвободное — мышление связано с антидемократическими и
антисоциальными импульсами, предрассудками, и способствует формированию
соответствующих взглядов: подчинение сильному лидеру, одобрение
иерархических структур, соответствие традициям и социальным условностям,
агрессия в отношении групп, которые эти условности нарушают.
Даже среди людей антиавторитарных взглядов в России широко распространены
проявления такого мышления — «нам нужен лидер», «ничего сделать уже
невозможно», «никому нельзя доверять», «это слишком опасно», «так всегда было и
будет» и т.д. Рассуждения и действия очень многих людей подвержены искажениям
в сторону иерархичности, статичности и деполитизации.
Откуда это берётся?
Страх и выученная беспомощность, ощущение беспомощности перед лицом
угроз — корневые причины авторитарного мышления и всех его психологических,
социальных и политических следствий. Они во многом и определяют нашу
удручающую социальную динамику.
Страх — это не только собственно страх, но и тревога, беспокойство, ужас,
неуверенность в будущем и т.п. Быстрый лавинообразный страх или слабая, но
продолжительная тревога, или длительно воздействующий стресс,
неопределённость, неуверенность, разочарование — всё это усиливает
авторитарные установки.
Страх, тревогу, неуверенность людей на протяжении десятилетий формировали

32
как реальные события и их интерпретации (застои и стагнации, распад СССР,
экономические кризисы, угроза терроризма, внеполитическая напряжённость и
войны), так и нарративы пропаганды, разжигающие необоснованные страхи (перед
сменой власти, пятой колонной, иностранными агентами, западными русофобами,
нетрадиционными ценностями, мировыми сатанистами, боевыми комарами с
генетическим оружием, ЛГБТ, компьютерными играми). И пропаганда страха в
другую сторону — запугивание репрессиями, наказанием за любую активную
гражданскую позицию. Периферийный кумовской капитализм с высоким уровнем
неравенства, ограниченными социальными лифтами и сомнительными
перспективами — подпитывает тревожность. Сложившийся авторитарный режим
целенаправленно раскручивает страхи и питается ими. Вспомним, что
общественная оценка положения дел в стране улучшалась после каждого шокового
события — начиная со взрывов домов в сентябре 1999. Вот так это и работает.
Выученную беспомощность сформировали долгие годы, на протяжении
которых нас лишали возможностей политического участия. Выборы быстро
перестали быть свободными, а протесты не были достаточно массовыми и, что
важнее, систематическими и разнообразными. Власть принципиально не шла на
уступки после крупных политических выступлений, но «наказывала» за активность.
Всё это раз за разом формировало чувство гражданской беспомощности,
подпитывая распад связей, недоверие, цинизм, неверие в возможность что-либо
изменить, внутреннюю эмиграцию.

«Выученная беспомощность» (learned helplessness) в действительности — это не включение

беспомощности, а отключение контроля, то есть возвращение к изначальной беспомощности.
ЦРУ в «Руководстве по обучению эксплуатации человеческих ресурсов — 1983» резюмировало
теорию принуждения следующим образом: «Цель всех принудительных техник — вызвать у субъекта
психологическую регрессию путём воздействия превосходящей внешней силы на его волю к
сопротивлению. Регрессия — это в основном потеря автономии, возврат к более раннему
поведенческому уровню. Когда субъект регрессирует, его усвоенные черты личности отпадают в
обратном хронологическом порядке. Он теряет способность выполнять высшую творческую
деятельность, справляться со сложными ситуациями, стрессовыми межличностными отношениями или
повторяющимися разочарованиями».
С обществом при авторитарном режиме происходит нечто похожее.

Сочетание факторов — исторических событий, экономических условий,

государственной пропаганды, репрессий, безуспешного протеста, — породило такой
страх и такую беспомощность, которые теперь влияют на мышление большинства
жителей России. Искалеченное чувство самоуважения заставляет одних людей
поддерживать насилие над собой и окружающими, а других — оправдывать
бездействие.
Главное, что нужно понять:
– мы все попали в западню авторитарного мышления;
– эта западня создана конкретными условиями, другие условия могут её
разрушить;
– ощущаемая беспомощность и бездействие миллионов — не свойство

33
людей, а сцепка условий, которую можно и нужно разорвать.
Эта проблема даёт о себе знать на всех следующих уровнях.
Например, люди боятся участвовать в коллективных действиях. Но что значит
«боятся»? Неявно предполагается, что основа страха рациональна — ведь любого
действительно могут отправить в колонию за неудачный репост, подбросить
наркотики или пытать током в отделении, выбивая признание. Но в наших
авторитарных условиях страх предшествует пугающим мыслям и выводам, а не
наоборот.
Страх меняет восприятие и неприятие риска (Lerner and Keltner, 2000, 2001; Cohn
et al., 2015). Это касается и риска репрессий. Действительно, «у страха глаза велики»:
в автократиях под воздействием этой эмоции люди склонны преувеличивать
вероятность личного ущерба от противодействия режиму. Так что общественная
пассивность диктуется, в числе прочего, не объективными, а искажёнными
оценками риска репрессий. Ещё интереснее, что и неверная оценка личного риска —
не самый важный фактор. Важнее то, что люди преувеличивают степень страха
других людей и неготовность их к сопротивлению.
Многие сограждане не считают перемены возможными. Ведь если не считать их
возможными, то можно ничего не делать — такое циничное самоуспокоение. При
этом они полагают наивным и отвергают любое стремление что-либо изменить. Это
способ самооправдания — изображать из себя компетентных и сильных, несмотря
на моральную капитуляцию.
Да, в стрессовых, тревожных, неконтролируемых и непредсказуемых условиях
человек склонен искать опоры во внешних силах, которые снимут с него тяжесть
выбора и ответственности. Но что из этого следует?
1. Несвободные паттерны мышления и поведения объясняют массовое
бездействие, деполитизацию и атомизацию.
2. Этот факт не может быть оправданием для бездействия. Наоборот —
появляется понимание того, что объективных и сущностных причин сидеть сложа
руки нет. Есть лишь ситуация, которую можно трансформировать. Мысли и дела
никогда не подчиняются страху и беспомощности полностью. Это частично, условно
и временно. Раздвинуть границы возможного и изменить динамику общественных
процессов — посильная задача.
3. Если мы понимаем, что в авторитарной ситуации могут возникать
соответствующие мыслительные привычки — нужно не только освободить ход
своих мыслей от их сковывающего давления, но и предложить коллективные
стратегии противодействия им.

Режим работы

Деструктивные состояния и эмоции подрывают коллективные действия, потому

что не осознаются и не вызывают адекватного систематического ответа. Их сила
относительна — они выполняют дожимающую роль, являясь финальным аккордом
стабилизации и консервации.

34
 Что же они дожимают? Режим работы социальных взаимодействий, который и
без того инертен. Например, если люди не выходят на массовые протесты, то
вероятнее, что и не будут выходить. Самое интересное, что это не свойство самих
людей, а именно состояние социальных взаимодействий, в котором они находятся.
Большинство людей принимает решение об участии или неучастии в протестах на
основании социальных сигналов о том, что политический режим непопулярен, что
участие может быть массовым. Эти сигналы меняют соотношение потенциальных
выгод и рисков в лучшую сторону. Предыдущие массовые протесты — сильный
сигнал. Возрастающие в численности массовые акции — сильнейший.
Когда протестов нет или если они малочисленны — это тоже сигнал, но обратный:
что риски высоки, выгоды маловероятны, и, следовательно, участие в протесте
нецелесообразно. Таким образом, при одинаковом потенциале протеста реальные
действия (или бездействия) многих людей могут радикально отличаться. Неполнота
информации, которая не позволяет гражданам узнать о готовности других граждан
к коллективным действиям, консервирует пассивность — при любом режиме, в
любой стране и в любое время. Но в авторитарных режимах намного сильнее.

«Это вопрос согласования убеждений людей. Мне нужно знать, согласны ли со мной другие люди
и готовы ли они действовать. Что действительно останавливает людей, угнетаемых режимом, от
протестов, так это страх, что они станут частью неудачного протеста.» (Институтский профессор MIT
Дарон Аджемоглу)

Чтобы в результате «информационного каскада» произошёл переход от

пассивности к активности, нужны соответствующие условия. Как минимум:
– плотные социальные сети, передающие сигналы о непопулярности режима и
готовности действовать;
– СМИ, показывающие реальные масштабы возникающих протестов;
– ядро протеста, которое запустило бы информационный каскад вне зависимости
от предшествующих сигналов.
Социальные связи критически важны — поэтому диктатуры сеют тотальное
недоверие. Информация критически важна — поэтому диктатуры лишают людей
свободы слова. Организованность критически важна — поэтому диктатуры
запрещают движения и сажают лидеров.
В России середины 2023 года:
– слабые социальные связи, дефицит горизонтальных взаимодействий;
высокая атомизация и аполитичность;
– дефицит свободных СМИ — количества, разнообразия и, главное, охвата
жителей уже имеющимися проектами;
– крайний дефицит организованности — небольшое число действующих
оппозиционных структур и крайне низкое число регулярных участников.
Такие условия не способствуют переходу к активным коллективным действиям
любого рода — ни к массовом протестам, ни к профсоюзной борьбе, ни к
устойчивому гражданскому сопротивлению, ни, тем более, к масштабным

35
революционным процессам. В то же время эти условия — результат отсутствия
перечисленного. Всё взаимообусловлено.
А значит, есть две новости: хорошая и плохая. Плохая в том, что замкнутый цикл
социального гомеостаза чрезвычайно трудно сдвинуть с его траектории. Хорошая —
в том, что его можно разомкнуть.

Мир хижин, война дворцов

Сама власть, а также лево-популистские и право-элитистские группы

распространяют искажённый или вовсе ложный взгляд на структуру поддержки
войны и самой власти. Этот перевёрнутый взгляд приписывает «народным
массам»/«менее обеспеченным» слоям провоенный и пропутинский энтузиазм,
тогда как «элиты»/«более обеспеченные» якобы к этому не склонны. Для
сторонников власти и иного рода реваншистов в этом заключается некая народная
справедливость или правда с надеждой на «национализацию элит» и тому подобное.
Для критиков власти справа — это аргумент в пользу неправильности и дикости
многочисленного «глубинного народа». Очень удобно и для фашистской
мобилизации, и для авторитарного псевдолиберализма сверху, тормозящего
широкую гражданскую активность.
Но все опросы показывают обратное. Поддержка войны среди менее
обеспеченных — меньше. С ростом доходов в среднем увеличивается поддержка
как режима в целом, так и его политики, включая захватническую войну.

Согласно опросу москвичей от Russian Field (18-19 ноября 2022), люди с доходами выше среднего
меньше других считают, что войну («СВО») не следовало начинать (21% с доходами выше среднего,
17% с высокими). С низкими, ниже среднего и средними доходами неприятие войны уже больше
(28%, 31%, 29% соответственно). А среди людей с крайне низкими доходами несогласие с началом
войны высказывают 37%. В условиях атмосферы страха нельзя ожидать, что цифры адекватно
отражают отношение общества к этим событиям, но их распределение показательно.
Закрытый июньский опрос ВЦИОМ определил неподдержку войны по материальному положению
так: хорошее положение — 15%, среднее — 17%, плохое — 22%.
О том же говорит и проект Хроники, отмечая ещё и «эффект холодильника», сопоставимый по
силе воздействия с «эффектом телевизора» — респонденты, которые почувствовали последствие
войны на себе, реже её одобряют.

Война особенно не нужна тем, кто и так проигрывает от этой системы, находясь в
более уязвимом положении. А нужна она «дворцам» с плесенью. Война с Украиной
— империалистическое дежавю коррупционеров и клептократов, продолжение
порочной логики иерархий, эксплуатации и права сильного. Ежедневно сжигать
десятки миллиардов рублей ради имперского словоблудия — это не рационально и
не нужно ни большинству людей, ни большей части госаппарата. Но это диктатура, а
в ней своя, извращённая рациональность насилия меньшинства над большинством.
Поэтому демократические, антивоенные, прогрессивные, просоциальные
устремления к большей репрезентативности, большему участию, свободе,
равенству, справедливости, иному будущему — тесно связаны. И укоренены они не

36
в «альтернативных элитах», а в широких массах граждан, которые не являются
бенефициарами полицейской вертикали и охраняемой социально-экономической
системы.
Из-за высокого уровня неравенства средние и медианные доходы жителей далеки
друг от друга. Если самые активные сторонники войны находятся в категории
доходов выше среднего, значит, большинство, состоящее из людей с доходами ниже
среднего, значительно менее склонно всё это поддерживать.
При этом лучшее образование означает меньший провоенный угар, что логично.

По данным Russian Field за март 2022, неподдержка войны людей со средним специальным
образованием — 15%, с высшим — 22%.

Объективный интерес подавляющего большинства граждан расходится с

тем, что навязывается правящей верхушкой. Их интерес — кровавая бойня ради
сохранения власти и доступа к «кормушке», благодаря которому можно
приумножать дворцы и яхты Путина, его друзей и лояльного окружения. Наш
интерес — мирное развитие в общих интересах.

Большинство, их и наше

Цифры поддержки Путина и войны, которые дают в том числе независимые

исследования общественного мнения, не должны вводить в заблуждение.
Большинство, которое видно через эти данные, — искусственное. Так обычно и
бывает при авторитарных и тоталитарных режимах.
Почему это большинство — фикция?
1. Доля тех, кто соглашается отвечать на вопросы, небольшая. Обычно
коэффициент достижимости составляет 10 — 30% (после начала войны он
уменьшился). Поквартирные или телефонные опросы могут отражать реальность
только в том случае, если нет разницы между опрошенными и теми, кто отказался
от участия в опросе. Но делиться своим мнением по чувствительным вопросам в
разговоре с незнакомыми людьми скорее согласятся люди, чья позиция
соответствует «линии партии».
2. Не все участники опроса отвечают честно. Часть людей, сталкиваясь с
«опасным» вопросом и избегая преследования за слова, даёт «правильный», то есть
безопасный ответ. К примеру, в эксперименте Филиппа Чапковски и Макса Шауба
выяснилось, что 15% респондентов при ответе на прямой вопрос изображали
поддержку войны, в то время как в действительности её осознанно не
поддерживали.
3. Многие люди не имеют устойчивого мнения по общественно-политическим
вопросам. Их мнение, которое фиксируют опросы, часто определяется эвристикой
доступности. Что легче всего вспоминается — то и влияет на формирование
высказываний в процессе опрашивания. Один из эффектов массированной
госпропаганды — то, что она всплывает в голове первой и тем самым влияет на
ответы людей.

37
 4. Способность пропаганды формировать убеждения переоценена, но тем не
менее в условиях запрета, блокировки или иного удушения независимых СМИ, а
также наказаний за критические высказывания, порождающих самоцензуру,
убеждения какого-то числа людей формируются с перекосами в нужную для властей
сторону. В условиях свободы информации и паритета её источников распределение
убеждений будет другим.
5. Часть поддержки авторитарной власти и её решений вытекает из свойств
авторитарного мышления. Последнее усиливается, во-первых, из-за страха перед
реальными проблемами (например, экономическим кризисом, войной,
репрессиями) и несуществующими угрозами, которыми фонтанируют провластные
СМИ, а во-вторых, из-за потери чувства контроля над своей жизнью (в том числе
когда политическое действие раз за разом не приводит к изменениям).
6. Сами опросы, результаты которых попадают в СМИ, увеличивают
сформированное предыдущими пунктами «большинство», так как срабатывает
эффект победившей стороны из-за присущей людям конформности.
Всё это в сумме даёт искусственно сформированное «большинство»,
которое разваливается при первой возможности. Именно поэтому диктаторы
обычно получают заоблачные цифры «народной поддержки», а потом бах — и
революция.
Но нет сомнений, что реальное большинство осознанно или подсознательно
считает повышение пенсионного возраста, коррупцию или вырубку лесов под
мусорные полигоны злом, что большинство плохо относится к двойным стандартам
и несправедливости, но хочет, чтобы страна развивалась, наука совершала
открытия, медицина качественно лечила всех людей, а система образования
качественно учила. Большинство хотело бы влиять на решения чиновников так,
чтобы не допускать политики, вредящей интересам общества, но продвигать
разумные и прогрессивные инициативы. И ещё большинство хочет жить в мире и с
миром и вовсе не горит желанием умереть в грязном окопе непонятно за что. В
общем, большинство в его подлинных интересах не совпадает с иллюзорным
большинством авторитарного режима.
Ещё нужно учесть, что наши сторонники значительно чаще принадлежат к более
производительным слоям общества — специалистам с высшим образованием,
рабочим, самозанятым, работникам науки, культуры. Тогда как наших оппонентов
больше среди экономически незанятого населения (пенсионеры), а также в сфере
госуправления и силовых ведомствах — это около 36% взрослого населения.
Поляризация общества вредна, и не надо думать, что среди силовиков или
пенсионеров нет тех, кто думает так же, как мы, но сейчас именно эти слои
населения в среднем являются базой поддержки режима — и эта условная база
составляет лишь треть взрослых россиян.
Поэтому путинского большинства нет. Это фикция, как и у любых других
автократов.
А с нашим большинством можно и нужно работать.

38
 Расчистить путь
Война, неравенство, экономический кризис, репрессии — это стрессовые
факторы, которые способствуют авторитарному мышлению. Госпропаганда
раскручивает и взвинчивает его. Все усилия диктатуры направлены на создание
видимости своего подавляющего превосходства. Будто за ними есть большинство,
будто «Путин всех переиграл», будто без лидера народ ни на что не годен, будто
аппарат насилия делает режим несокрушимым. Некоторые из нас, поддавшись
телевизионным историям, тоже уверовали в «особый путь» или «особый народ»
России (со знаком минус). Другие — в единодушную народную поддержку
путинского зазеркалья и войны.
Страх, недоверие, чувство беспомощности, разобщённость, отсутствие надежды
останавливают от коллективных действий и тормозят общественную активность. А
на бездействие и политическую депрессию ложатся рационализации, объясняющие,
почему ничего невозможно изменить и не стоит даже пытаться. Они закрепляют и
укореняют неготовность объединяться и действовать. В итоге мы сидим в
удушающей атмосфере заблуждений и предрассудков, которые резонируют с
пропагандой и действиями властей. Эти заблуждения работают в интересах
коричневой субстанции зла, потому что превращают огромную силу в бессилие, а
умных и свободных граждан в бессвязную массу.
Прежде всего нужно понять, что живописные объяснения, почему не надо ничего
делать, особенно вместе друг с другом,— следствие того ментального состояния,
которое вызывается внешними шоками и государственной пропагандой.
Обнаруживая в себе цинизм, всепоглощающее недоверие и размен свободы на
мнимую безопасность, помните — это мусор пропаганды залез к вам в голову и
добился своей цели. Изгнание его из головы — половина пути к свободе.
Давайте разберём популярные иллюзии и заблуждения, которыми завален этот
путь.

Если постоянно принимать ужасные решения, то одно из них станет

последней каплей и общество проснётся. Если долго закручивать гайки, то
однажды сорвёт резьбу. Недовольные точно начнут действовать, когда их лично
прижмёт (будет голод или риск умереть). [Нет]
Это так не работает. Перемены начинаются тогда, когда власть слабеет
относительно общества. Например, из-за собственных внутренних противоречий,
улучшения уровня жизни и образования населения или из-за потери легитимности,
мощного роста оппозиционных структур. Когда власть выглядит монолитной,
сплочённой и опасной, а гражданское общество подавленным и раздробленным —
никакой «последней капли» быть не может. Даже мощные экзистенциальные риски
— к примеру, мобилизации, ядерной войны — не приводят к серьёзному росту
активности. Люди остаются деморализованными и пассивными. Репрессии и
цензура создают впечатление крайней опасности каких-либо выступлений против
режима и ложное чувство того, что прогрессивные силы находятся в абсолютном
39
меньшинстве. Даже масштабные катастрофические события (например, массовый
голод) в такой ситуации могут не привести к «срыву резьбы».
Если объективные факторы дополнены моральной и организационной
готовностью общества, то триггерами массовых выступлений может стать что
угодно — смерть задержанного, локальное повышение цен, неудачный подбор слов
чиновником. Что именно приведёт к социальному взрыву — неважно, потому что
условия складываются задолго до этого. Если же нет субъективных предпосылок, то
не будет и изменений.
Ни закручивание гаек, ни мобилизация, ни падение уровня жизни, ни угроза
тотального уничтожения сами по себе никогда не приведут к массовым протестам,
потому что играют в противоположную сторону — создают неопределённость,
усиливают стресс, включают консервативные механизмы психики и парализуют
активность.

Люди, пережившие высокий уровень стресса, меньше общаются с другими людьми на следующий
день после этого. Такой эффект может сохраняться на протяжении двух дней. «Социальное
избегание, вызванное стрессом» ранее фиксировалось у животных, а теперь установлено и для
людей. Таким образом, стресс и социальная разобщённость взаимосвязаны.
Раздражение, злость, гнев подталкивают людей к конкуренции за ресурсы и способствуют
экономическому консерватизму. Страх способствует социальному консерватизму. Страх, по-
видимому, вызывает консервативный сдвиг, делает людей любых взглядов консервативнее.
Ко всему этому можно вспомнить и «ралли вокруг флага», когда кризисы международных
отношений и войны приводят к всплеску (кратковременному) поддержки своего правительства.
Создавая стрессовые условия, от падения уровня жизни до репрессий и войн, консервативный
режим работает на своё укрепление. Поэтому пассивное ожидание «последней капли» не работает.

Ждун рискует не переждать пересидента — хобот пережмут раньше.

На самом деле:
Последней капли не будет. Выжидание бессмысленно.

Надо ждать более подходящих объективных условий. [Нет]

Интересно, что объективность и субъективность условий относительна.
Объективно возникающие расколы элит, расшатывания административных систем
и пр. зависят в том числе и от субъективного восприятия властей в глазах широких
слоёв общества, которое может вести к стихийному или целенаправленному
ослаблению власти.
И наоборот, желаемые объективные условия могут никогда не наступить, если
отсутствуют субъективные факторы.
Верно то, что большинство оппозиционно настроенных людей ждёт подходящих
условий («мы ждали знака, ждали любого флага»). И от этого большинства глупо
требовать активности без оснований на то. Большая и важная задача — создавать
условия и основания.
Если лидеры оппозиции призывают к массовой эмиграции, молчанию и
40
ожиданию — они расписываются в пораженчестве и политической импотенции.
Такое поведение деморализует и демобилизует лучше, чем действия властей.
Саморазрушительные призывы к «ожиданию подходящих условий» и бегству
объяснимы, но неприемлемы — из самых лучших гуманистических соображений,
вроде как спасающих десятки тысяч человек, они прямо вредят десяткам
миллионов несогласных внутри страны и тормозят развитие движения. Результат
ожидаемо плачевный.

На самом деле:
Достаточно подходящие условия можем сформировать только мы сами.

Мы проигрываем, потому что не можем победить. [Нет]

Нет, мы проигрываем, потому что не создали условий для победы.
Чем более жёсткий установлен режим в стране, тем лучше он подавляет протесты,
но и с большей вероятностью падёт, если начнётся массовое гражданское
неповиновение.

На самом деле:
Чтобы победить, нужно планомерно создавать условия для этого.

Нас мало. Главная задача — переубедить наших противников. [Нет]

Одна из главных целей авторитарной и тем более тоталитарной власти — убедить
всех, что альтернативное мнение маргинально. Это не так. Нас очень много, но пока
мы разделены и пассивны, наша численности ничего не значит. Зато режим
выигрывает от направленности наших усилий на переубеждение оппонентов ради
«увеличения числа недовольных» — ведь это затягивает в болото тяни-толкая с
пропагандой и оттягивает ресурсы от активации недовольных — самоорганизации,
организации, воодушевления. Плюс один активный недовольный — значительно
важнее и опаснее для власти, чем плюс один недовольный.
Это не значит, что мы не должны заниматься убеждением сомневающихся или
что надо забросить воздействие на противников. Просто необходимо поставить
работу с головы на ноги. Если провести аналогию с экономикой, переубеждение
оппонентов — это конечное потребление, а активация наших сторонников —
инвестиции. Хочется жить лучше уже сегодня, но при любом строе рост возможен
только за счёт вложений (в то же время — нельзя заниматься исключительно
одними инвестициями, потому что тогда умрёшь с голоду).
Главная задача — создать и увеличить активность тех, кто определённо
недоволен, направив её как на дальнейшую гражданскую мобилизацию
несогласных, так и на вовлечение в протестную повестку более широких слоёв.

Существует интересный и печальный косвенный эффект пропаганды — люди склонны считать,

что остальные подвержены пропаганде сильнее, чем они сами. При авторитарном режиме многие

41
люди считают, что население подверглось действию пропаганды, и поэтому недовольных мало и
массовые протесты невозможны — такое убеждение снижает их собственную готовность к протесту.
Режим сеет иллюзию тотального зомбирования и выигрывает от неуверенности общества в
собственных силах.

На самом деле:
Нас много. Главная задача — поддержать друг друга и действовать.

Мы можем привлечь других людей на свою сторону, если предоставим им

факты и аргументы о том, какая власть несправедливая, вредоносная и
подавляющая свободу. [Нет]
Наших противников и многих сомневающихся не переубедить обращением к
чувству справедливости, жажде добра и свободы. Им нужно представить ситуацию и
в другом разрезе, который больше соответствует их базовым моральным
установкам — им следует говорить, что власть не только несправедлива, вредоносна
и лжива, но ещё и предательская, слабая, порочная и бесчестная. Акцент на
последних четырёх определениях не характерен для нас, но очень важен для них.
Нельзя достучаться до большинства, не задействуя этих рамок. Для половины
населения условные «воры/коррупционеры», «вруны/пропагандисты» и «кровавые
мясники/военные преступники» — не самые уничижительные характеристики и не
то, что может поколебать легитимность, в отличие от «предателей», «слабаков» и
«чмошников». Эту разницу в восприятии нужно учитывать для расширения
аудитории протестных месседжей. А вот считать, что привычные нам более
логичные и этичные аргументы одинаково работают на любую аудиторию — не
стоит.

На самом деле:
Для воздействия на другую часть общества нужны другие аргументы.

Выборы — фарс, поэтому их надо игнорировать. [Нет]

Выборы фарс, но игнорировать их не надо. Разумеется, нет принципиальных
отличий между кандидатами и партиями, допущенными до федеральных выборов в
наших авторитарных условиях. Но цель не выбрать другого президента или другую
партию на выборах (без свободных выборов, больших политических свобод это не
осуществимо), а максимально снизить результат «главного» кандидата и вызвать
политический кризис. Поэтому до демократических преобразований имеет смысл
всегда голосовать за наименее комфортного для власти кандидата (как правило, за
наиболее сильного, исключая более радикальных фашистов). А так вполне разумно
проголосовать за любую подходящую табуретку, потому что это не голосование
«за», а исключительно протестное голосование.
Власть заинтересована «сушить» явку своих оппонентов, потому что так меньше
необходимость включать админресурс принуждения и массовых фальсификаций.
Поэтому «сушиться» и не приходить на их спектакль приятно, но вредно, ведь это

42
обеспечивает им лёгкую победу без потери легитимности. Протестное участие в
таких «выборах» не легитимизирует режим, а как раз наоборот. Если бы
демократически настроенные чилийцы не проголосовали в 1988 году на плебисците
о продлении полномочий Пиночета, догнав явку до 97,61%, то не набралось бы
победоносных 55,99% «нет», а значит, диктатор продолжил бы спокойно править
ещё 8 лет. Далеко не всегда получается так гладко и хорошо, но факт, что нужно
использовать любую возможность для того, чтобы нанести ущерб правящей
верхушке.

На самом деле:
Выборы и плебисциты всегда нужно использовать для протестного голосования.

Не нужны ни уличные протесты, ни забастовки, ведь у нас есть выборы. [Нет]

Путинский автократический режим превратился в диктатуру, которая
контролирует и фальсифицирует выборы, отсекает или репрессирует независимых
кандидатов и партии. Причём последнее важнее, чем фальсификации. Вся
«системная оппозиция» давно потеряла независимость и полностью
контролируется АП. Это стало очевидно после 24 февраля, когда все парламентские
партии поддержали преступную войну. Если в Госдуме нет никого, кто выражал бы
взгляды и интересы десятков миллионов россиян, значит перестала работать даже
имитация демократии.
Выбирать не из кого. Выборы на федеральном уровне фактически не существуют.
В одномандатных округах — существуют, но тоже исчезают. Поэтому
демократизация через «выборы» в России крайне маловероятна.
Но такие «выборы» используются властями как симуляция плебисцита доверия.
Так что можно использовать их как топливо для политического кризиса и массовых
протестных кампаний. Непосредственно сменить власть и добиться реальных
перемен с их помощью не получится.
Нам нужны настоящие — открытые и честные выборы в условиях политической
конкуренции и свободы слова. Но их придётся добывать с помощью гражданского
сопротивления и трансфера власти.

На самом деле:
При фактической диктатуре у нас нет выборов. С помощью одних лишь «выборов
без выбора» мы не можем ни запустить демократизацию, ни сменить власть.

Мы исчерпали лимит на революции. [Нет]

Нет никакого лимита.
Революция — это качественный скачок в развитии, быстрые и существенные
изменения, открытый разрыв с предыдущим состоянием. Мы все пользуемся
плодами научно-технической революции. И плодами социальных/политических
революций прошлого тоже.

43
 История говорит о том, что революционные социально-политические
трансформации должны быть закреплены демократическими преобразованиями. В
противном случае результат может оказаться, как минимум, противоречивым. Но
это не проблема революции, ведь она о скорости, глубине и качестве происходящих
изменений, а не об их векторе, контексте и последующих трансформациях.
Эволюционное сползание в фашизм сверху, которое продемонстрировала путинская
эпоха, не ставит крест на эволюционных, постепенных изменениях в принципе.
Ведь постепенные изменения могут быть прогрессивными. Также и революция —
лишь форма, которую нужно наполнить максимально демократическим,
гуманистическим и социально-прогрессивным содержанием. Резкое ускорение
истории и разрыв с предыдущим состоянием общества — это не аномалия, а
неизбежность в случае, если закрыты все эволюционные пути.
Революция не означает непременного насилия. Насильственный захват власти —
не революция, а переворот. Революционная трансформация может быть разной, но
она предполагает массовое участие в процессах коренных изменений.
«Революция, в смысле радикальное изменение принципов общественного устройства, сегодня самый
лучший вариант для нас. Все остальные варианты намного более кровавые и могут привести к тому,
что мы просто не соберем все вместе.
Иерархичность пронизывает страну сверху донизу. Вы всюду видите самодуров на местах, которые
давят любую инициативу снизу. Эта иерархичность — то, что душит любую креативность в
невероятно креативной стране. Вот это должно стать жертвой революции, вот это нужно
перевернуть. Результатом станет развитие творческого потенциала страны, включение гораздо более
широкой инициативы, способности и желания людей, которое вполне присутствует, заботиться об
общем деле, о собственной земле, собственном городе и в пределе о собственной стране. Это и должно
быть смыслом этой революции. Действительно радикальная смена принципов общественного
устройства. Она выразится в одной очень простой вещи — всем нам станет легче дышать.» (Григорий
Юдин)

На самом деле:
Нет лимитов на революцию. Если эволюционные изменения не могут вывести из
катастрофического тупика, необходимы (и, в определённых обстоятельствах,
неизбежны) быстрые и кардинальные изменения.

У всех семьи, дети, работа, ипотека. Вот все и молчат. [Нет]

Всегда у большинства семьи, дети, работа и долги. Но никогда этот факт не играет
решающей роли в массовых движениях и социальных волнениях.
Например, в феврале 1917 сотни тысяч жителей Петрограда, у которых тоже были
семьи, дети и работа, бастовали и выходили на баррикады. Ни белорусов в 2021, ни
иранских протестующих в 2022 семейное и экономическое положение не
останавливали от массовых протестов.

На самом деле:
Семейное положение, работа или долги не влияют на участие миллионов. Это
плохое объяснение для молчания.

44
 Если провести миллионный или многомиллионный митинг — всё закончится и
мы победим. [Нет]
Нет, так мы не победим. Миллионный митинг — это красиво, но сам по себе
ничего не значит. Интернет даёт возможность быстрой мобилизации на акции — и
это неустойчивые, организационно неподкреплённые вспышки протеста. Прессинг
со стороны властей, усталость и отсутствие видимого эффекта ведут такие вспышки
к неизбежному угасанию.
Режим в лице каждого его представителя не боится того, что ему не угрожает, и
не верит в то, что не убедительно. Волна, которая схлынет сама, — не опасна и
бессильна. Поэтому надеяться на то, что одна акция может всё изменить — не
просто наивно, но крайне вредно. Ведь неоправдавшийся расчёт на лёгкий успех
ведёт к горькому разочарованию и глубокой пассивности.
Поэтому настраивать себя и других на быструю победу с помощью одной акции —
очень плохо. Работоспособный путь — стратегические действия, подрывающие
легитимность власти.

На самом деле:
Смена власти и демократизация — сложный процесс. Надо настраиваться на
победу, но не ждать, что она дастся легко.

Мы проводили массовые митинги, и ничего не произошло, значит, ничего

нельзя сделать и всё бесполезно. Сейчас же выходить — значит, бессмысленно
подставляться под штрафы, то есть вообще всё бессмысленно. [Нет]
Это ничего не значит, потому традиционные для России шествия и митинги —
это лишь микроскопическая часть возможных тактик. Такие уличные акции в
идеале должны быть демонстрацией силы. За ними должна стоять
организованность и готовность огромного числа людей к долгосрочному и
серьёзному участию. Только в этом случае массовый выход на улицы что-то значит
и может посылать недвусмысленные сигналы обществу, столпам режима и
колеблющейся части правящей группировки.
Когда большинство ожидает, что «вместе с другими тебя скрутят на площади»,
такие формы активности не могут быть основными. Наша задача — расширять
пространство возможного.
Полезно ознакомиться с такими материалами, как «70 способов мирной борьбы с авторитарной
властью: от поддержки оппозиционной культуры до саботажа преступных приказов », 198 методов
ненасильственного протеста, систематизированных на основе книги «Политика ненасильственных
действий» Джина Шарпа (да-да, того самого, демонизированного путинской пропагандой).
Только ненасильственных способов сопротивления сотни. Вместо преувеличения роли шествий и
митингов полезнее распространять знания о других вариантах активности.
И ещё важно помнить, что главное — организованность и стратегические коллективные действия.
А митинги, забастовки, флешмобы, петиции, распространение листовок и прочее — это необходимое
тактическое топливо для нашего движения и орудия для ослабления режима.

45
 На самом деле:
Вариантов действий множество. Нужно подбирать наиболее эффективные,
соизмеряя их с обстоятельствами и стратегическим видением.

Ненасильственный протест не работает. В Беларуси не сработал и в России

не сработает. [Нет]
На каждый не сработавший ненасильственный приходится два не сработавших
насильственных. Смысл в том, что без широкого участия и эрозии легитимности
нельзя достичь наших целей. Это предопределяет главную стратегию.
Демотивирующий пример Беларуси — стечение обстоятельств, важную роль в
которых играла помощь большого ботоксного брата. Такие диктатуры спасает
только вера в то, что режим каким-то образом удержится, а гарантия внешней
помощи эту веру укрепляет и подпитывает. В России ситуация иная. За спиной
нашего узурпатора нет таких щедрых и готовых всегда прийти на помощь внешних
покровителей.
Результат — это сумма факторов, играющих за и против победы. Режим
Лукашенко запросил помощь Путина и ситуационно оказался сильнее, чем
общество, жаждущее перемен. Это не значит, что власть Чык-чырыка не могла
рухнуть в других условиях. Например, если бы оппозиция была более организованна
или если бы удалось инициировать общенациональную забастовку.
С другой стороны, термины «насильственный», «ненасильственный» уводят в
сторону от вопросов зарождения, роста и победы гражданского сопротивления, да и
вообще любой революции. Говорить, что ненасильственный или насильственный
протест невозможен или не работает в условиях, когда вообще никакого массового
протеста нет, — это лишь в очередной раз рационализировать бездействие. Лучше
сконцентрироваться на создании условий для победы, а не объяснять, почему это
якобы невозможно.

На самом деле:
Пора перестать придумывать объяснения, почему не надо ничего делать.

Сменить власть можно, только если у тебя есть колонна бронетехники,

марширующая на столицу. [Нет]
Успешный военный переворот — неплохой способ перейти от одной диктатуры к
другой диктатуре. Нам это не нужно, потому что такое устранение режима — замена
«шила на мыло» с немалой вероятностью добавления к бессмысленной войне,
развязанной Путиным, не менее бессмысленной и кровавой гражданской войны.
С другой стороны, правда в том, что узурпаторы понимают только язык силы. Это
действительно так. Но сила может быть разной. Колонна бронетехники и десятки
тысяч «штыков» — это сила, которой может быть противопоставлена другая
аналогичная сила. Но миллионы людей, отказавшихся от повиновения, — ещё
большая сила. И эту силу не остановишь, перекопав трассу, выставив блок-посты
или вступив в закулисные переговоры с главарём.
46
 Переворот и революция похожи в том, что результат определяется отказом
системы управления и массовой сменой лояльности. Но результат-то радикально
разный — в первом случае может выиграть меньшинство новых узурпаторов. В
случае же антиавторитарной революции — может выиграть всё общество, запустив
максимально мирный демократический транзит. Переворот не ведёт к
кардинальным изменениям, а революция — ведёт.
Ну и с прагматической точки зрения, пустые мечты о «правильной» колонне
бронетехники смысла не имеют, потому что любая такая колонна, организованная
без опоры на массовое движение, будет либо идеологически заряжена на нечто
противоположное нашим ценностям, либо использована кем-то в сугубо частных
интересах. Переворот с перспективой гражданской войны или установлением
непосредственно фашистской диктатуры или военной хунты — это именно то, к
чему вела путинская двадцатилетняя политика и чего демократическое движение
как раз стремилось избежать.
При этом можно и нужно использовать любой «жабогадюкинг» для того, чтобы
укрепить свои позиции и, в определённых условиях, перехватить и обобществить
власть. Но к таким условиям наше движение уже должно подойти сильным.

На самом деле:
Переворот — авторитарная тема, не наш метод. Наша задача — обрести
субъектность, стать многомиллионной общественной силой.

Россияне — ни на что не способны / «генетические рабы» / «совки». Поэтому

ничего не получится по определению. [Нет]
Режиму выгодно, чтобы как можно больше оппозиционно настроенных людей
думали именно так. Для «генетических рабов» слишком много у нас было восстаний
и революций (три только в начале XX века). Для «совков» слишком многочисленные
митинги собирались в начале 90-х (на пиках до полумиллиона или даже миллиона
человек в Москве). Жители России столь же способны к смене застойно-отстойной
власти, как и другие народы. Уничижение русских/россиян беспочвенно и вредно.
На диаграмме ценностей Инглхарта (2020) к России ближе всего Украина. Жители
наших стран имеют действительно близкие ценности («менталитет»). А
общественные процессы и поведение людей различается кардинально.
В современной России деполитизированное, атомизированное общество,
сложившуюся социальную динамику в котором сложно переломить. Но сделать это
возможно, ведь проблема не в органически присущих свойствах, а в ситуационно
складывающихся паттернах поведения. На консервацию этих паттернов работают
разные вредные мифы, в том числе про «генетических рабов».

На самом деле:
Россияне не лучше и не хуже других. Чтобы что-то получилось, нужно забыть о
сдерживающих предрассудках и перестать рационализировать бездействие.

47
 Даже если что-то получится, то потом всё-равно скатится в тоже самое.
[Нет]
Мы можем сделать так, чтобы не скатилось. Ведь всё зависит от созданных
условий. Если поменять «плохого диктатора» на «хорошего президента» — ничего
принципиально не изменится и, вероятно, вернётся туда же, откуда пришло. Нужна
глубокая трансформация государственных институтов и общества —
децентрализация власти, массовое участие, низовая самоорганизация, сильные
профсоюзы и НКО, развитая политическая конкуренция, снижение неравенства,
бедности и коррупции. Часть этих пунктов мы можем развить уже в самом ходе
борьбы. Создавая любые независимые структуры, работая на политическую
активность, доверие и солидарность — мы приближаем свободную страну, где
невозможен откат назад.

На самом деле:
Чтобы не скатилось, нужно перестраиваться. Это мы и делаем. Ведь цель — не
поменять одно лицо на другое, а провести прогрессивные преобразования
государственных и общественных институтов, чтобы механизмы власти устойчиво
работали на благо общества независимо от меняющихся лиц, а народ был
источником власти не номинально, а реально.

Настоящая свобода вот такая, а вы предлагаете не такую. [Нет]

Представление о свободе у разных людей может отличаться. Либералы тяготеют к
электоральной демократии, антиавторитарные марксисты к рабочему
самоуправлению и демократии советов, анархисты к прямой демократии и
демократии участия. Социал-демократы, либертарианцы, анархо-коммунисты,
экологисты, демократические трансгуманисты и пр. — к тем или иным
комбинациям разных форм. Но в любом случае подразумевается общественное
самоуправление в том или ином виде.
Эталонные примеры электоральной демократии в 2023 — Дания, Швеция и Норвегия. Широко
внедрены элементы прямой демократии в Швейцарии и Уругвае. Демократия участия помимо
Швейцарии и Дании широко применяется в Новой Зеландии и Италии. Радикальная демократия в
форме «демократического конфедерализма» — в Рожаве (Сирийский Курдистан).
Путь к освобождению от диктатуры не сводится к какому-то одному видению. На
этом пути важную роль играют как низовые партиципаторные практики, так и
институты. Электоральная демократия не противоречит другим возможным
формам, потому что в условиях свободного гражданского общества и выбора каждая
политическая и общественная сила получит возможность претворять своё видение в
жизнь, как локально, так и претендуя на большее.

На самом деле:
Мы предлагаем двигаться в сторону общественного самоуправления. Даже если у
нас разные конечные цели, первая и главная цель одна и та же.

48
 Санкции работают против Путина. [Нет]
Санкции, наоборот, консолидируют режим и сочувствующих ему вокруг «лидера».
Если ничего не предпринимать, это ещё хуже для нас. Санкции имеют конкретную
цель, но она нисколько не приближает конец режима. Такие автократии могут
выживать очень долго в условиях санкций, деградируя политически и социально.
Поэтому полагаться на внешнее давление нет никакого смысла.

На самом деле:
Санкции скорее укрепляют авторитарную власть. Измениться это может только
при нашем активном участии.

Этот режим ведёт Россию к историческому краху. И это хорошо — пусть

страна развалится или подпадёт под внешнее управление. [Нет]
То, что режим ведёт Россию к краху, говорит лишь о том, что необходимо
экстренно менять режим.
Катастрофический развал России не выгоден никому — ни жителям (из-за
падения экономики и новых межнациональных конфликтов), ни странам Запада
(из-за мощного очага хаоса в Евразии). Ведь это означает глобальную
политическую, экономическую и военную дестабилизацию. Рассказы
госпропаганды про то, как Запад спит и видит развал России, смехотворны.
Наоборот, Запад обеспокоен такой возможностью, которая стала гораздо
реальнее благодаря идиотической путинской войне.
The Conversation пишет: «...если не считать чрезвычайной ситуации с правами
человека, раздробленная Россия (или находящаяся в разгаре гражданской войны)
поставила бы региональную и глобальную безопасность в опасное положение. Даже
локальный раскол неизбежно произошёл бы по этническому признаку и потенциально
привёл бы к созданию множества государств-претендентов, вооружённых ядерным
оружием».
Журнал New Eastern Europe констатирует, что возможный крах РФ влечёт за собой
риск неконтролируемого распространения ядерного оружия, риск чрезмерного
усиления Китая за счёт Сибири, риск радикального исламизма, риск внутренних
конфликтов, этнических чисток и локальных войн, вызывающих крупнейший
миграционный кризис в новейшей истории.
Томас Ф. Линч III, научный сотрудник Института национальных стратегических
исследований Университета национальной обороны США, специализирующийся на
соперничестве великих держав, делает вывод, что «Соединенные Штаты и их
партнеры должны ясно дать понять, что территориальная целостность и базовый
суверенитет большой России отвечают международным интересам». Не только из-за
очевидных рисков распада страны, но и потому что «ослабленная Россия, всё более
обязанная Китаю, является еще одним стратегическим результатом, который
нанесёт ущерб относительной мощи Америки в её долгосрочном соперничестве великих
держав с Пекином». Иными словами, та катастрофа для нашей страны, которую
49
Путин превратил в реальную возможность, — не выгодна ни миру в целом, ни
западным странам, ни конкретно США.
Также никто не принесёт в Россию демократию извне. Исследования показывают,
что внешние вмешательства реже приводят к устойчивой долгосрочной
демократизации, чем другие варианты смены режима. К примеру, эксперты
Института Катона заключают, что «уникальные условия, позволившие провести
несколько успешных случаев, как, например, в Германии или Японии, вряд ли возникнут
снова. Наоборот, более широкая историческая и социальная научная линза выявляет
четкую закономерность: навязанные извне операции по смене режима создают угрозу
безопасности, подрывают демократию и часто имеют трагические гуманитарные
последствия». С большей вероятностью приводит к демократизации смена власти с
помощью внешнего вмешательства там, где высок уровень благосостояния,
присутствует этническая однородность и есть предыдущий опыт демократии
(Downes, Monten 2013) — Россия этим условиям не соответствует. Американский
аналитический центр Белферов, специализирующийся на международных
отношениях, пишет в своей аналитической записке: «Иностранное вмешательство
— плохой механизм стимулирования демократических перемен. В среднем в
государствах, в которых происходит смена режима, навязанная иностранными
властями, не наблюдается значительных демократических улучшений».
При наличии у страны ядерного оружия такие вмешательства не только не имеют
смысла, но и вовсе невозможны.

На самом деле:
Развал России никому не нужен — от этого проиграет весь мир, и особенно мы
сами. Также глупо считать внешнее вмешательство источником демократии.
Единственный жизнеспособный вариант — это взять судьбу страны в свои руки и
отстранить от власти диктатуру, которая ведёт всех в пропасть.

Один человек ничего не может сделать. Всё что я могу — какая-то мелкая
ерунда, которая ни на что не может повлиять. [Нет]
Общество — сверхсложная система с гигантским числом взаимодействий, петель
обратной связи, скрытых параметров. Оно в значительной мере непрозрачно, и мы
не можем наперёд предсказать эффект каждого отдельного события, его влияние на
отдельные части или вообще всю систему.
Даже отдельное действие может повлечь каскад эффектов. В потенциале — с
глобальными результатами.
Например, человек, заинтересовавшийся какой-либо регулярной политической
акцией, может привлечь к ней коллег, постепенно сформировав критический
рабочий коллектив, из которого вырастет профсоюз. Этот независимый профсоюз,
возможно, даст импульс профсоюзному движению, породит широкую сеть
профессиональной солидарности и сильные кадры. Листовки, раскладываемые по
почтовым ящикам, могут стимулировать одного из соседей создать аффинити-
группу, которая начнёт расклеивать стикеры со ссылкой на одну из полезных книг.

50
Её могут прочесть друзья популярного блогера, и через какое-то время сам блогер
будет формировать настроения аудитории, которые существенно приблизят нашу
победу.
Кроме того, согласно теории трёх степеней влияния, мы опосредованно влияем на
друзей друзей наших друзей — 3 из 6 рукопожатий! Иными словами, социальное
влияние одного среднего человека достигает примерно 20 тысяч человек.
Возможны какие угодно цепочки событий. Поэтому любое действие может
оказаться критически значимым. И каждый человек важен.
Любое ваше действие в нужную сторону — дополнительная искра в массе
искр, от которых разгорается сопротивление. Она может зажечь активность
вокруг себя, а может даже изменить всё.
При прочих равных — лучше делать что угодно, чем ничего не делать.

На самом деле:
Даже один человек, кем бы он ни был и что бы ни делал, может повлиять на всю
систему. Всегда лучше делать что-то, чем ничего.

Без лидера, который повёл бы за собой народ, ничего не получится. [Нет]

Авторитарная ситуация закрепляет и усиливает подобные догмы. Более того,
власти очень выгодно, чтобы убеждённость в этом не пропадала. Ведь своих
умеренных сторонников можно постоянно спрашивать «кто, если не Путин?»,
показывая на выжженное поле вокруг. А параллельно сажать лидеров оппозиции.
«Обезглавливание» протеста очень просто технически. Если бы всё дело было в
лидерах, то ни одна диктатура никогда бы не свалилась, не началась бы ни одна
революция.
Горизонтальные связи, социальные нормы и коллективные действия значат
больше, чем жёсткие иерархии. Да и само лидерство в современном мире — это
гибкая координационная функция. Интересы, идеи, мотивы, действия, нормы
вырабатываются взаимодействием множества людей. Чтобы следовать общей
стратегии или придумывать новые тактики, не нужен вождь. Множество
ситуативных лидеров среди нас. В определённых условиях каждый из нас смог бы
выполнять эту роль или взять часть соответствующих функций. Это страшно для
авторитарной власти, ведь намного сложнее подавить сопротивление без единого
формального лидера, в котором каждый участник — лидер в своей зоне
ответственности.
Исследования показывают (Steinert-Threlkeld, 2017), что за крупномасштабные
протесты в авторитарных режимах скорее отвечает периферия, а не ядро
социальной сети. Протестная координация происходит за счёт людей, имеющих
небольшое число социальных связей. Потому что такая координация основывается
на «комплексном заражении», когда требуется несколько источников подкрепления
— например, несколько друзей из разных кругов общения участвуют в протесте. А
если люди не связаны друг с другом, но слушают одного «лидера», который
собирается вести их за собой, комплексная передача инноваций невозможна, а

51
значит, сложные действия с высоким риском трудноосуществимы.
Иногда люди путают лидера с объединяющим символом. Единственный лидер
для протеста и сопротивления не нужен, а вот объединяющий символ полезен. Но и
в этом случае символ не должен быть живым человеком (которого можно бросить в
тюрьму, пытать, шантажировать, попытаться подкупить и т.д.).

На самом деле:
Гораздо важнее тесные социальные связи, с помощью которых координируются
масштабные протесты, и множество ситуативных лидеров. А один единственный
оппозиционный лидер, ведущий за собой, — это вредная абстракция, выгодная
авторитарному режиму.

Сейчас невозможно организовать ничего больше нескольких человек, не

нарвавшись на штраф или не загремев на зону. [Нет]
Не стоит преувеличивать репрессивные возможности путинских эскадронов
кринжа. Но даже в самых репрессивных условиях есть несколько путей организации
— 1) объединение в локальные группы (то есть как раз несколько человек без
организационных связей за пределами доверенного круга), 2) объединения,
использующие любые легальные возможности для работы — от профсоюзов до
экозащитных организаций, либо работа в группах, маскирующих настоящую
идентичность (например, партийная ячейка-киноклуб или экологическое движение
с более широкими целями участников ), 3) полулегальные и подпольные
организации.
Соблюдая меры предосторожности, можно свести личные риски участия в тех или
иных структурах к минимуму.

На самом деле:
В наших условиях можно относительно безопасно использовать любые легальные
и нелегальные возможности для объединения, но нужно искать наиболее
эффективные организационные формы.

Путин и его друзья ничего не решают. Если не бороться с причиной — низким

культурным уровнем населения / периферийным капитализмом / глобальным
неолиберализмом, то нет и смысла ничего начинать. [Нет]
Представление о вторичной роли политической верхушки России с началом
войны дискредитировано окончательно. Большая часть так называемых «элит» не в
курсе «грандиозных» планов начальства, потому что у нас персоналистская
диктатура.
Это не значит, что нет системных корней происходящего. Авторитаризм не
противоречит неолиберализму (вспомним Чили при Пиночете, Китай и др.).
Периферийному капитализму он тем более не противоречит. Но каким образом
можно перейти к иным моделям, если закрыты все политические пути изменений?

52
Да, можно и нужно развивать прогрессивные экономические и социальные
практики снизу, но курса это не изменит и «корневые причины» не устранит.
Несмотря на то, что неравенство экономическое способствует политическому, не
сами реформы Альенде свернулись, а Пиночет их свернул — в обратную сторону всё
работает аналогично.
Скорее предполагаемые причины и следствия существуют в более сложных
отношениях взаимного влияния и превращения. И политическая диктатура
развивается (деградирует) в симбиозе с социально-экономической системой. Без
полноценной глубокой политической и экономической демократизации не
повлиять на «базис». А без социально-экономических изменений не сохранить
демократические институты.

На самом деле:
Можно сколько угодно говорить, что диктатор и его свита — это лишь вершина
айсберга, но устранение диктатуры — это условие для системных преобразований, а
не наоборот.

Главное, что нам нужно, — более активная критика происходящего. [Нет]

Критики достаточно — надежды мало. Каждое дополнительное свидетельство
пыток, коррупции, военных преступлений, низкосортных репрессивных законов,
беззакония и тому подобного не даёт того эффекта, на который, возможно,
рассчитывают многие из нас. Показать людям, что может быть по-другому и что мы
действительно можем добиться перемен, — вот что крайне важно. Для
преобразования мрачного недовольства в активные действия необходимо давать
надежду. Это не значит, что работа по накоплению и систематизации фактов и их
критическое осмысление не нужно. Оно необходимо, но не оно одно. Нельзя делать
ставку только на критику, не предполагая позитивного содержания. Последнее —
это и образ будущего, и стратегия движения, и примеры успешной борьбы, и
солидарность. Наличие второго компонента определяет разницу между
оборонительной и наступательной позицией.

На самом деле:
Критику нужно дополнять надеждой: образом будущего, стратегией,
позитивными примерами и солидарностью.

Раз мы цивилизованные люди, то должны оставаться в рамках закона. [Нет]

Проблема в том, что законы изуродованы диктатурой. Многие из них потеряли
всякий смысл. Должны были немецкие антифашисты учитывать в своей
деятельности нюрнбергские расовые законы? Или, может быть, следовало
исполнять «законные» приказы по «окончательному решению еврейского вопроса»?
Дискриминационные законы, принятые для самозащиты преступного режима от
общества, или законы, противоречащие духу/букве Конституции, международному

53
праву и базовым этическим нормам — это преступные «законы», исполнять которые
мы не обязаны.
Если мы стремимся избегать насилия по моральным или
стратегическим/тактическим причинам, это не значит, что мы должны
неукоснительно соблюдать законы, которые служат целям насилия и подавления.
Единственная причина в определённых обстоятельствах не нарушать их — личная и
коллективная безопасность.

На самом деле:
Нет никакого смысла оставаться в рамках преступных законов, созданных
специально для того, чтобы держать народ в клетке авторитаризма и нарушений
прав человека.

Петиции бесполезны. Если не делать чего-то стоящего — лучше вообще ничего

не делать. [Нет]
Цель резонансных интернет-петиций уже давно не связана с ответом властей. Все
знают, что адекватной обратной связи не будет. Цель — в инфоповоде,
популяризации нашего видения проблем и объединения большого числа людей в
небольшом безопасном действии. То есть петиции — для нас, а не для
представителей ботоксной клики. С помощью этого формата «выстреливают»
открытые письма и манифесты. Благодаря петициям можно донести больше
информации до большего числа людей.
Кстати, последние исследования показывают важность периферии протеста
(Barberá, Wang, 2015), в том числе «слактивистов», то есть пользователей, которые
вовлечены лишь на уровне кликов (лайков, репостов и подписания петиций). Такие
слабо вовлечённые и малоактивные слои из-за своей численности создают важную
информационную прослойку, за счёт которой информация шире распространяется
в соцсетях, а значит, влияет на привлечение к протесту большего числа людей.
Призыв перепрыгнуть через небольшие безопасные действия к большим и
опасным — просто способ отказаться от любого действия, потому что такие прыжки
мало соотносятся с реальностью. Задача движения в том, чтобы развивать
континуум действий — от малых до больших, от частных до предельно общих, от
гарантированно безопасных до рискованных.
«Никакое положение не оправдывает бездействия; всегда можно делать что-нибудь
не совершенно бесполезное; всегда надобно делать всё, что можно» (Н.Г.
Чернышевский)

На самом деле:
Любая тактика полезна в определённом контексте и для определённых целей.
Надо использовать любую возможность объединения. Если петиции, чёрные
аватарки, зелёные ленты или что-то ещё объединяют нас — они полезны. А вот
разговоры о бесполезности просто пытаются оправдать бездействие. Также и
рассуждения в духе «пан или пропал» губительны, потому что парализуют любое
54
действие.

Если «сидеть на попе ровно» или эмигрировать, то можно спасти хотя бы

свою жизнь. [Нет]
Не очевидно. Диктатура поставила нас всех перед невиданными ранее
экзистенциальными рисками. Каждый военнообязанный в России рискует оказаться
пушечным мясом в «мясном штурме» чужого города. Любой житель России рискует
оказаться жертвой вернувшихся с войны наёмников или попасть в пыточную, дать
ложные показания и сесть ни за что.
Да, если есть деньги и возможности — можно уехать, но как это спасает от риска
ядерного апокалипсиса? Из-за кремлёвских стариков и их карманных фашистов
человечество подошло к своему возможному и неиллюзорному концу ближе, чем за
всю предыдущую историю.
Молча отсиживаться — проигрышная личная стратегия в любом случае. Ведь
героизм и самопожертвование не требуются от каждого. Можно сохранять
относительную безопасность, но всё же действовать и снижать риски для всех. И,
главное, сохранять свою жизнь в более широком смысле, охватывающем окружение,
занятия и Родину. Без каждого из нас и всех вместе дальше не будет ничего
хорошего, никакой нормальной жизни.
Бездействие — это классическая социальная ловушка, когда индивидуальная
выгода — краткосрочная безопасность и экономия ресурсов — ведёт к нарастающей
общей опасности и ущербу для каждого.
«Сиди дома, если страшно. Только потом и не спрашивай: почему так и за что нам?
Был мудр, сидел дома».

На самом деле:
По-настоящему спастись, вместе с родными, друзьями, питомцами, работой,
увлечениями, русской культурой, соседними странами и всем миром, можно только
сообща.

Все боятся. Значит, нельзя избавиться от всеобщего ощущения, что всё

бесполезно. Поэтому его реалистичность и не важна. [Нет]
Во-первых, всеобщие ощущения не возникают из ничего и на них можно влиять.
Мы все непрерывно влияем друг на друга. Частное и общее связаны сильнее, чем
кажется. С одной стороны, внешние условия влияют на индивидуальное поведение
людей, но с другой — индивидуальное поведение (даже небольшие решения,
мимолётные разговоры и незаметные практики) влияет на внешние условия. И
такие двухсторонние влияния образуют циклы обратной связи.
Во-вторых, со страхом можно бороться. Изгоняя его смехом, или гневом, или
солидарностью, или любовью. Это не значит, что надо каждому записаться в герои,
мученики или миссионеры. Напротив — подразумевается здравая и адекватная
оценка рисков в более спокойном и здоровом состоянии ума. А также реалистичная

55
карта ближайших возможностей и стратегических перспектив вместо навязанного
авторитаризмом бессилия.
В-третьих, чтобы вырваться из болота уныния и социальной апатии, не
обязательны глобальные стимулы (большие протесты или внезапные окна
политических возможностей). Атмосфера в небольшом коллективе часто важнее,
чем общие настроения. Всегда есть сообщества людей, которые не парализованы
страхом и способны действовать. Именно с них начинаются большие перемены.
Каждый может быть искрой для своего ближайшего окружения, каждая группа —
искрой для кластера, каждый кластер — искрой для сообщества, каждое сообщество
— для социальных слоёв, городов, а они, в свою очередь, — для всей остальной
страны.
Иммануил Кант свидетельствует: «То, чему мы стремимся оказать сопротивление,
есть зло, и, если мы находим наши силы недостаточными для этого, оно предмет
страха». Но наши силы достаточны. «Никто не сможет вас запугать, если вы не
захотите пугаться» — подтверждает Махатма Ганди.

На самом деле:
Можно избавиться от ощущения бессилия и страха, если начать что-то делать.

56
 Как действовать? Общие соображения
Свободная, цивилизованная страна не возникнет сама собой. Никто со стороны
не спасёт нас, и ничего не наладится автоматически. Да, смерть автократа иногда
способствует переменам, но в большинстве случаев диктатуры переживают своих
родителей или одна диктатура меняется на другую. Гипотетическая демократизация
сверху из-за победы жадности над жестокостью — это риск антисоциальных реформ
и дальнейшей реинкарнации авторитаризма. Только активное общество может
переписать исходный код, избавив страну от критических багов и маячащего на
горизонте синего экрана смерти. Как бонус — коллективное проектирование новой
России уже включает некоторую «защиту от дурака» на будущее.
Но чтобы оказаться в точке перелома и победить, придётся постараться.
Активное сопротивление количественно должно вырасти не на 10-20% и даже не в
2-3 раза, а в тысячи раз. Качественно — усложниться, обрасти разнообразием во
всех аспектах, от социального до эстетического, наполниться творческой энергией и
стать кровеносной системой общества. Тогда можно будет говорить и о
гражданском неповиновении десятков миллионов, и о многомиллионных шествиях,
и о всеобщей забастовке — то есть о революционной ситуации.
Этот многократный рост — реален. Мы — каждый кто мог бы прочитать этот
текст с мечтой о лучшем будущем — миллионы людей, рассеянных по стране.
Миллионы политически вовлечённых людей разных взглядов, которым нужен
прыжок веры в победу нашего общего дела и чёткий метод борьбы. Если мы уже
существуем, остаётся лишь синхронизировать усилия и привести простаивающую
машину в движение.
Нам не поможет модель роста, предполагающая, что активисты должны делать
ещё больше того, что они уже и так делают. Это нежизнеспособно по определению.
Если сезонные и событийные колебания почти не влияют на рост движения, то и
выжимание последних сил для бега по старой колее — также ничего не даст.
Неявные концепции, которыми пользуются по привычке, надо проговаривать,
обновлять или заменять. А стратегия развития нужна такая, которая устраняет
блокирующие факторы и добавляет факторы роста. Это означало бы радикальное
повышение отдачи от активизма. Поэтому попробуем сначала описать отдельные
изменения. Не элементы, но отдельные свойства искомой стратегии.

Что человеку нужно для дела?

Человек с большей вероятностью включается в сопротивление, если у него есть:

– социальное подкрепление, коллектив для совместной деятельности;
– стратегическое видение борьбы, представление о возможности победы и
путях к ней;
– представление о разнообразии тактик сопротивления;
– эмоциональное подкрепление (самоэффективность, надежда, солидарность,

57
позитивные примеры, предчувствие перемен);
– план действий для разных ситуаций;
– уверенность в том, что потенциальные результаты оправдывают риск.
Почему идейно подкованные группы давно знакомых между собой активистов
выживают практически в любых условиях и продолжают действовать несмотря ни
на что? Потому что их участники подают друг другу пример — одобряемый группой
образ действий — и имеют более или менее чёткое видение целей. В активных
группах, где люди доверяют друг другу, идёт обмен положительными эмоциями, у
каждого копится социальный капитал и личные смыслы борьбы.
Поэтому если мы хотим быстро расширяться — нужно думать о том, как дать
нашим единомышленникам необходимое подкрепление и обеспечить
вовлечённость.

Субъективный аспект

Представление людей о своём коллективном будущем — самосбывающееся

пророчество. Ожидания формируют реальность. Ведь если никто ничего не сделает,
то и участвовать нет смысла — такое индивидуальное участие делу не поможет, а
вред самому участнику нанесёт. Тогда как предчувствие массовых действий
стимулирует личную вовлечённость — и приводит к массовым действиям. Один
человек не пойдёт толкать застрявший в грязи грузовик, если не ожидает увидеть
других за тем же занятием.
Поэтому протестные ожидания и вера в возможность перемен — это уже начало
изменений. В этих интуитивных предчувствиях огромную роль играют эмоции и
психологические состояния. Если мы планируем переиграть и разрушить диктатуру
— надо стимулировать соответствующие эмоции и подавлять навязываемые
пропагандой.
Значит, наши взаимодействия нужно организовывать с учётом влияния на
коллективные чувства. Разжигание панических или депрессивных настроений
работает на режим, поэтому вместо запугивания друг друга репрессиями лучше
налаживать сети доверия и взаимопомощи. Вместо бесполезных причитаний на
тему того, как «ничего невозможно» и «всё пропало», — изучить опыт успешных
демократических движений и делиться своим видением перемен.
Из каждого нашего действия и высказывания нужно изгнать страх, заместив его
гневом, солидарностью и смехом. То же нужно сделать с безнадёжностью и
беспомощностью. Вместо них — надежда и достоинство. Вместо разделённости и
недоверия — солидарность. Вместо растерянности и смятения — уверенность.

58
Эмоция или состояние Чем вызывается Что с этим делать
Страх Неуверенность в будущем, Трансформировать в справедливый гнев,
пропаганда, репрессии смех, солидарность; не оставаться наедине
со страхом, а продуктивно работать вместе с
единомышленниками
Безнадёжность, Видимое отсутствие Представить стратегию развития и победы,
беспомощность возможностей, неверие в отдельные тактические планы; разбивать
свои силы, пропаганда задачи на более простые подзадачи,
добиваясь результата; учиться на примерах
успешных движений; говорить про образ
будущего; развивать самоэффективность и
гражданское достоинство
Разделённость, Малый или негативный Практиковать личное общение, говорить об
недоверие опыт коллективных общих проблемах, укреплять солидарность,
действий, пропаганда, строить сети доверия, создавать безопасные
репрессии пространства
Растерянность, смятение Недостаток Делиться информацией, интерпретировать
информированности, происходящее, придумывать и создавать
пропаганда возможности

Мощь гражданского сопротивления может появиться только из взаимосвязанных

усилий множества людей. Больше ей взяться неоткуда. Поэтому нужно возделывать
психологическую почву, на которой идеи и действия будут прорастать, укореняться
и давать плоды.

Участие

Если ничего не связывает именно с этой страной, то зачем что-то пытаться

менять именно здесь? Из этого вопроса следует очевидное: общественно-
политическая вовлечённость в общее дело связана со здоровым патриотическим
чувством. А социальная пассивность — с отказом от него. Не удивительно, что
авторитарные режимы с маниакальным остервенением пытаются узурпировать
патриотизм, перерабатывая его в ура-патриотический угар. Ведь так топливо
гражданского участия превращается в свою противоположность — вязкую дурно
пахнущую жижу лояльности и покорности кому угодно. При этом — на контрасте
растёт отказ от самоидентификации со страной и, следовательно (обычно), отказ от
участия.
Усиливающаяся поляризация и авторитарный подъём по всему миру могут
объясняться символической слабиной, которую дали антиавторитарные силы.
«Либералы слишком часто проигрывают эту борьбу, потому что они забыли, как
встроить свои идеи и политику в убедительные национальные нарративы, символы и
риторику», — пишут в американском журнале Slate. «Демократам сейчас как никогда
нужен патриотизм», — кричит заголовок The New York Times. Действительно —
продемократический лагерь в любой стране маргинализуется или рискует это
сделать, когда отдаёт мощное чувство причастности «общему делу» в руки
лоялистов и консерваторов. И наоборот — многие широкие протестные

59
выступления по всему миру часто проходят под национальной, а значит,
объединяющей, символикой.
Но, возможно, проблема глубже — в ложном противопоставлении вложенных
друг в друга идентичностей. В этом случае личностное развитие выталкивает людей
в идентичности более универсальные и глобальные. Однако политика,
определяющая почти всё в нашей жизни, до сих пор сконцентрирована в
национальных государствах. Это значит, что в случае противопоставления
локального (условный патриотизм) и глобального (условный космополитизм), люди
наиболее прогрессивных и антиавторитарных взглядов перестают ассоциировать
себя со страной и сокращают участие в политической жизни. А авторитарии не
сокращают, чем и предопределяется ослабление демократии со всеми
вытекающими.
Стратегически верно — и да, максимально универсально и глобально — было бы
избавиться от бессмысленного противопоставления вложенных идентичностей.
Ведь можно быть одновременно «гражданином такой-то страны» и «гражданином
мира» — эти таксономические единицы не вступают в противоречие, как не
конфликтуют друг с другом млекопитающее, человек разумный и актёр
драматического театра в одном индивиде. В бесконфликтном существовании
частного и общего, локального и глобального развитие человека и общества вело бы
не к перемещению по шкале универсальности, а к расширению на всю эту шкалу с
охватом всех доступных идентичностей. А значит, сохранению гражданской
вовлечённости.
Для максимально широкого участия нужно снять противопоставление страны и
мира, а также очистить понятие патриотизма от лоялистского, шовинистического,
этатистского содержания, чтобы общество могло наконец взять на себя
ответственность за свою страну.

Приоритеты

Неэффективно биться над переубеждением уверенных сторонников режима.

Проще и полезнее убедить действовать политизированного единомышленника,
чтобы вместе политизировать двух недовольных, чтобы вместе убедить четырёх
сомневающихся, чтобы вместе подорвать уверенность восьми лоялистов.
Переход единомышленника от бездействия к действию приносит больше пользы,
чем снижение поддержки отстойного строя у его активного сторонника.
Но подавляющее большинство оппозиционных статей, роликов и т.д. последние
годы лишь констатировали факты деструктивных процессов в политике, экономике,
экологии, социальной сфере или культуре. Такая констатация эффективна, в
основном, для сомневающихся и аполитичных граждан. Неоформленному
недовольству нужно иное — альтернатива, образ будущего, политические
программы, конкретные предложения по переустройству. Политизированным
недовольным — примеры успешных коллективных действий, опыт других стран,
стратегии и тактики.
Видно, что в создании контента существует перекос в сторону убеждения

60
неубеждённых. Парадокс в том, что не имея широкого охвата независимыми СМИ и
мощного протестного движения, укоренённого в разных слоях общества,
невозможно добраться до целевой аудитории этих посланий. А вот протестному
ядру, на которое, в основном, и ведётся такое вещание — нужно больше идей для
будущего, примеров практики, мотивирующих историй и объединяющих стратегий,
а не просто констатации провалов и проблем.
Давайте не будем безуспешно кидать камни в небо, пытаясь достать до другого
берега моря. Лучше вызывать такие волны, которые точно достигнут цели.

Децентрализация

С прагматической точки зрения, попытка собрать вертикально организованное

сопротивление — ошибка. Пора прекратить биться головой об лёд, раз за разом
делая одно и то же — безуспешно пытаясь централизованно «раскачать массы». У
плеши на теле страны есть мощные централизованные ресурсы — государственные
СМИ и бюджетные организации. У нас же нет почти ничего такого, чтобы
конкурировать с диктатурой на поле централизованных воздействий — так мы
точно на четыре порядка свою активность не увеличим.
Стратегическая и ценностная ошибка — искать (или ждать) антиавторитарного
«лидера, который поведёт за собой массы». Это самоубийственный оксюморон.
Путин — катастрофа для России, Украины и мира не потому что это Путин, а потому
что автократ, выстроивший систему, которая не соответствует сложности
современного мира. Если в путинский контекст поместить не-путина, получится всё
равно «путин». Порочен сам подход. Тащить в антиавторитарное движение
авторитарные методы — значит, на корню уничтожать его. Не нужен единственный
лидер или единственная организация. Никак. И нигде.

«Демагогическое требование появления сильного политического лидера, который может решить

все проблемы, не только опасно с точки зрения демократии. Оно ошибочно по математическим
причинам, связанным со сложностью, характерной для современных высокоразвитых обществ. С
другой стороны, мы не должны возлагать особые надежды на отдельных политиков или партии, и
затем, когда наши преувеличенные ожидания не оправдаются, реагировать на это полным
политическим разочарованием. Человеческие общества характеризуются целями и интересами
своих членов. Тем не менее они управляются нелинейными законами сложности, как группы атомов,
молекулярные соединения, клеточные организмы или экологические популяции.» (К.Майнцер
«Сложносистемное мышление»)

Децентрализация, горизонтальная координация и одноранговые процессы —

наша сильная сторона. И как фундамент будущей демократии, и как средство
борьбы с диктатурой. Это сторона антиавторитарных сил и будущего.
Потому что:
1) Децентрализованные сети очень устойчивы. Их сложно анализировать и очень
сложно сломать. Тогда как иерархическую структуру легко вывести из строя,
подкупив или устранив лидеров.
2) Горизонтальные взаимодействия с гибким, ситуативным лидерством лучше

61
приспосабливаются к сложности мира и могут давать нетривиальные ответы на
вопросы, которые ставит действительность. Там, где «вождь» — харизматичный
лидер — полагается лишь на ограниченный личный опыт, децентрализованное
самоуправление аккумулирует знания множества людей, экспериментирует и
развивается.
3) Множественность сопротивления означает, что нет искусственной унификации
под одну гребёнку, а значит, на равных правах действует каждый, кто разделяет
основные цели и ценности. Это важно для максимально широкого участия.
4) Тактическая свобода позволяет быстро приспосабливаться и находить
локально-эффективные решения в каждом конкретном случае.
Но есть нюанс. Чтобы децентрализованное движение было эффективным, нужны
широкие мосты, кооперация и координация. Кампании гражданского
неповиновения нужна стратегия, а массовым акциям — чёткое планирование. Этого
можно добиться только работая сообща. Один уязвимый лидер или организация, о
которых никто не может договориться или которые тянут одеяло на себя, — нам не
нужны. Множество лидеров и организаций, которые умеют договариваться и
практикуют совместное действие, — необходимы.

Концентрация

Равномерно размазанное сопротивление не распространяется. Для роста нужны

сгустки и концентрации — импульсы, неравномерности, локальные всплески,
кластеры.
Почему так?
1) Чем больше подсистем переступает необходимый (но неизвестный) порог
усилий, тем лучше идёт диффузия сопротивления. Если пороги не достигаются —
диффузия не происходит, любой протест остаётся в безопасных для режима
границах. Если равномерное кратковременное воздействие слишком сильно — оно
рискует не прижиться.
«Кластеризация – ключ к возникновению переломных моментов. Вам необходимо
ориентироваться на такие места социальной сети, в которых ранние последователи смогут усилить
приверженность инновации друг у друга. [...] Стратегия снежного кома создает стабильные очаги
легитимности для инноваций. Акцент здесь опять-таки делается на особых местах, а не на особых
людях. Ограниченный размер места, в котором зародилась новая модель поведения, позволит новой
технологии конкурировать с установленными нормами. Вопреки урокам, извлеченным из
десятилетий исследований простых инфекций, слишком сильное воздействие на непоследователей
контрпродуктивно. Объединение агентов изменений в кластеры снизит размер критической массы,
необходимой для инициирования социальных изменений» (Деймон Чентола, «Законы социального
заражения: 7 стратегий изменения общественного мнения и поведения»)
2) Концентрация активирует социальные связи. Например, на акции
гражданского неповиновения или антивоенном флешмобе среди студентов одного
курса шапочные знакомые могут завязать близкое общение: так участие в разовой
акции способствует регулярной деятельности и дальнейшим акциям.
В исследовании, изучавшем антиавторитарную активность гонконгских студентов (Bursztyn,
Cantoni, Yang, 2019), было показано, что участие группы людей (в данном случае — студентов) в
одном протесте причинно обуславливает их последующую политическую активность. Это

62
происходит потому, что новые социальные связи способствуют постоянству политического
участия. Когда люди из одной среды, мельком знакомые друг с другом, объединяются в
политическом действии — это рождает новые устойчивые связи между единомышленниками во
время акции или после неё. Вновь образовавшиеся по политическому принципу социальные
связи играют решающую роль в поддержке постоянной политической активности.
Поэтому когда акция охватывает людей, которые могут знать друг друга — вероятность
превращения однократного действия в многократные повышается. А значит, локальные
концентрации сопротивления полезны.
3) Отдельный человек или небольшая группа людей не могут непосредственно и
ощутимо повлиять на средний уровень моря протеста, а вот запустить волну
изменений вокруг себя — могут.
Равномерность — это штиль. Волнению нужны импульсы.

Что первично?

Мышление и волевое решение? Или внешние условия и коллективные действия?

Есть четыре ответа на вопрос о первичности. Три из которых — социальный тупик и
паралич воли.
1) Первично мышление и индивидуальное решение. Этот наивный взгляд
напрочь игнорирует условия, в которых формируется мышление и рождаются
индивидуальные волевые усилия. Легко приписать замысел задним числом, но
выехать на одном замысле в другое будущее невозможно, потому что нет путей
сделать индивидуальное решение коллективным. Возникают иллюзии на тему того,
что каждый должен «начать с себя» и «осознать». Но сколько ждать этого осознания
и почему оно должно произойти — нет ответа.
2) Первично действие и условия. Тут всё наоборот — мышление и отдельная
личность в целом задвигаются на задний план. Условия выносятся за рамки
социального и человеческого — технология или структуры работают сами по себе,
по некой железной внутренней логике без волевого участия людей, их создающих и
составляющих. Остаётся до второго пришествия ожидать условий, которые
разблокируют коллективные действия, а уж затем родят представление и описание
произошедшего, созданные «новым человеком».
3) Всё вторично. Это одно из описаний взаимной обусловленности, в котором
без индивидуальных решений нет коллективных действий и изменения условий, а
если этого нет, то и возможности иных индивидуальных решений тоже нет. Если всё
вторично, то социальная действительность обрастает глухой циклической
причинностью, из которой нет выхода. Вывод: всё бесполезно и покинуть текущий
порочный круг никак нельзя.
4) Всё первично. Взаимная обусловленность означает и то, что действия (даже
стихийные и не до конца осознанные) формируют коллективные представления, а
мощные образы будущего и предчувствие революции вызывает революцию. Разрыв
колеса обусловленности и выход из статичного авторитарного состояния возможен,
но магическое переключение из состояния «всё вторично и ничего невозможно» во
«всё первично и всё возможно» при ближайшем рассмотрении оказывается
множеством взаимосвязанных циклов мышление-действие и действие-мышление,

63
которые разрывают безысходность друг для друга, распаковывая возможность
изменений.
Всё первично и всё возможно. Нужно на всех возможных уровнях формировать
условия для волевых действий друг друга.

Наступление

Переход в режим выживания как для отдельного человека, так и для организации
или всего движения не способствует выживанию в перспективе. Ведь в таком случае
диктатура тратит меньше ресурсов на самозащиту и перераспределяет их на
удушение всего, что, по мнению его представителей, ещё не удушено.
Оборонительная позиция освободительного движения почти гарантирует
раскручивание спирали молчания, а значит, лишает наших единомышленников сил,
ресурсов и мотивации. Как итог — усиление тоталитарных тенденций, репрессий,
цензуры, моральная паника и ускоренная деградация общественных структур.
Все минималистские и промежуточные цели для нас по мере усиления кринж-
фашизма становятся всё менее достижимы. В этих условиях нужно чётко уяснить,
что ни одна из локальных проблем, важных для общества и отдельных сообществ,
не будет гарантированно решена, пока власть узурпирована военными
преступниками и коррупционерами вперемежку с лояльным крупным бизнесом.
Нельзя переждать то, что должно быть сброшено нашими усилиями. Клептократия
кровавых старцев должна быть полностью демонтирована.
Мы должны наступать, а не обороняться. Оборонительная или наступательная
позиция в нашем случае — это самосбывающееся пророчество. Если транслировать
неуверенность, страх и беспомощность — получим в итоге массовое бездействие,
выжидание и внутреннюю эмиграцию. И наоборот — проявленное знание того, что
нас много, что мы набираем силу, что перемены, кардинальная смена власти
реальны и зависят от нас, способно трансформировать коллективное поведение.
«Нет войне» — благое пожелание, проявление несогласия, хорошее и правильное,
но никого и ни к чему не обязывающее. Такое легко игнорировать. «Нет войне» — ну
да, и что? «Путин — вор». И? Это не очень красивое сравнение, но вы когда-нибудь
видели, чтобы наркоторговцы писали на стенах «Да наркотикам!»?
Констатаций достаточно. Всегда в дефиците призывы к действию, мотивация,
инструкции, стратегическое видение. Наступательная агитация должна отвечать
на вопрос «что делать?», то есть «что читать?», «на что подписаться?», «к
чему/кому присоединиться?», «какие конкретные действия предпринять?»,
«что мы должны делать в стратегическом смысле?». Потому что каждый контакт
с аудиторией должен быть порталом, через который эта аудитория будет
переходить в другое состояние — не зрителей, но активных действующих лиц,
движущей силы истории. Даже небольшое действие вроде подписки на телеграм-
или ютуб-канал — лучше, чем пассивное считывание констатаций на тему того, что
всё плохо и что кто-то против.
Лозунги без конкретики допустимы, но и они должны быть активными,
показывающими, что огромная часть общества не просто недовольна, но собирает

64
силы и начинает действовать, к чему-то сознательно идёт. В соответствующем
общественном контексте сотни тысяч надписей «Перемен!», «Баста!», «Революция!»
и т.д. на улицах городов производили бы сильное впечатление, связывая процессы и
представления о них. Это нужно для смены коллективных эмоций и ожиданий,
которые, естественно, должны вытекать из расширяющейся организационной
работы, подкрепляться и закрепляться коллективными действиями.
Нам нужен многократный рост. И источник этого роста — не абстрактный
«народ», который «почему-то не поднимается» несмотря ни на какие неприятности
от властей, а мы сами — миллионы тех, кто прекрасно понимает суть ситуации, в
которой оказалась страна. Только от нашей позиции зависит «поднятие» народа.
Мы сами определяем, какими будут общественные настроения десятков миллионов
граждан.
В шахматах и боевых действиях лучший способ расстроить планы противника —
это сохранять инициативу и стать угрожающим. Ответ на подавление общества
узурпаторами — наступательный характер сопротивления.
Его обязательные компоненты — энергетика и драйв, скорость и телесность.
Воодушевление революционной мобилизации наэлектризованно, как рок-концерт.
Чувственно, как секс.

Противодействие репрессиям

«Солидарность сильнее репрессий» — это правильный лозунг и ключ к

общественной самозащите.
Ограниченные репрессии рациональны в логике узурпации власти, пока их
демобилизующий и деморализующий эффект превышает мобилизующий и
солидаризующий. Значит, нам нужно сделать их нерациональными и
контрэффективными — тогда либо будет сокращаться их применение, либо будет
падать легитимность власти и возрастать противодействие режиму, что в любом
случае на пользу сопротивлению и каждому из нас.
Как это сделать?
Первое — это героизация и всесторонняя поддержка политзаключённых
(настоящих героев России) и признание жертвами всех пострадавших от действий
режима. Никого нельзя оставлять наедине с государством. Каждому — помощь
юристов, психологов и волонтёров, доступ к независимым СМИ. Каждому —
материальную помощь и гарантию амнистии после смены режима. Последнее
должно стать общепринятой аксиомой: режим падает — политзаключённые
выходят и получают компенсации от государства за незаконное преследование.
Второе — развитие правозащиты и независимых СМИ. Информационная и
правовая поддержка очень важна. Значит, нужно делать регулярные донаты
правозащитным организациям, активно популяризировать их, и, если требуется,
участвовать в работе волонтёрами (ОВД-Инфо, Медиазона, общество «Мемориал»).
Тоже и с журналистскими проектами, независимыми СМИ, демократическими
ютуб- и телеграм-каналами. Это безусловная база.
Третье — обратный эффект, вызываемый попытками государственного террора.

65
Репрессии в отношении одного активиста должны вести к активизации его друзей и
родственников, а если есть значительная аудитория, то сотен или тысяч, или
десятков тысяч подписчиков, сторонников или поклонников. Пока «моя Россия
сидит в тюрьме», то есть пока у власти авторитарный режим клептократов и
впадающих в маразм военных преступников, люди будут подвергаться
преследованиям за мысли, слова и за просто так. И судьба конкретных людей —
чьих-то сыновей, сестёр, друзей, коллег и пр. — напрямую зависит от того, как
окружающие их социальные сети будут бороться за них и за лучшее будущее для
страны. Поэтому для активистов важно не только помогать репрессированным, но и
налаживать связи с их окружением, показывая важность коллективных действий,
возможность и жизненную необходимость освобождения России от диктатуры.
Потому что освобождение России означает освобождение политзаключённых.
Четвёртое — наращивание активности со строгим соблюдением мер
безопасности. Система, перегруженная множеством нераскрываемых укусов, теряет
способность рационально применять репрессии — их эффективность падает и они
лишаются смысла. С этого момента любой ход властей ухудшает их положение.
Пятое — самооборона. Есть две точки зрения на это. Одна говорит, что нужно
строго соблюдать ненасильственную дисциплину и ни при каких обстоятельствах не
отвечать насилием на насилие. Другая, подразумевающая разнообразие тактики,
утверждает, что ограниченное насилие допустимо. Мы не должны уподобляться
государственным террористам, поэтому железное правило: ноль физического вреда
гражданским и минимум насилия как такового. Но при этом оставляем за собой
право на индивидуальную и коллективную самооборону.

Да, мы должны «наказывать» за репрессии, делая их бессмысленными или вредными для самой
автократии. С другой стороны, от репрессий можно уходить или оказывать им сопротивление
разными способами, не отказываясь от деятельности. Как? Стратегий довольно много (Honari, 2018):
– уход в подполье;
– тактический сдвиг (ответом на усиление репрессий бывает изобретение новых тактик, или
смена ненасильственных тактик на насильственные, или смена арены сопротивления, например,
переход с улиц в интернет или наоборот, или перемещение арены в суды и тюрьмы);
– реформа сети (стратегическая реструктуризация сети движения — например, формирование
многосекторальных коалиций, либо неструктурированные, слабосвязанные сети без формального
лидерства, как в условиях диктатур Ближнего Востока, либо сопротивление на основе личных
связей);
– мотивационный рефрейминг (например, сильное чувство достоинства и чести может создать
мотивационную структуру для эскалации сопротивления в ответ на репрессии; представление
репрессированных как мучеников и героев может придать импульс движению, если социальные
нормы склоняются к важности политического участия);
– управление эмоциями (к примеру, общественное движение в Сальвадоре во время гражданской
войны в середине 1970-х годов усиливало такие эмоции, как гордость и удовольствие, которые
подорвали страх перед репрессиями) и др.
В конкретных условиях каждой конкретной организации нужно делать свой выбор между
вариантами обхода или эскалации. Главное, чтобы движение в целом реагировало эффективно.

«Ветер задувает свечу, но раздувает костёр». Мы должны стать костром.

66
 Синтез повестки

Источник и/или бенефициар войны, коррупции, стагнации, неравенства,

экономических и экологических проблем — диктаторский режим, узурпировавший
власть в стране. Поэтому разрозненные тематические движения должны стать
частью общего движения с единой повесткой, состоящей из многочисленных
пересекающихся компонентов. Чем больше протестной солидарности, тем лучше
для всех.
Важный аргумент в пользу объединения тематик протестов: акции, которые
интегрируют несколько разных тем, чаще приводят к тактическим инновациям.
Значит, многотемные акции в перспективе могут принести больше пользы.

Культурная гегемония и общественное мнение

Легитимность режима во многом держится на инерции бытового сознания,

укоренившихся практиках мышления, ценностных интерпретациях реальности и
формул, принимаемых на веру. В случае современной России они формируются и
воспроизводятся под давлением авторитарного мышления. Это обыденное
лоялистское сознание способствует консервации статус-кво. В разных вариантах и
формах кочуют такие идеологические примитивы, как «кругом враги» («все нам
завидуют и хотят захватить или расчленить»), «объективной истины нет / её не
узнать / она не важна» («у каждого своя правда», «все врут»), «ничего не меняется»
(«всегда так было»), «нигде не лучше» («а вы думаете в Европе меньше коррупции?»),
«находясь у власти, каждый бы воровал» («быть у воды и не напиться»), «новая власть
означает больше воровства» («эти-то уже наворовали»), «национальному единству
иерархия воровства не помеха» («пусть они воры, но это наши воры»), «действия
властей на международной арене — это действия страны» («в любой ситуации надо
поддерживать свою страну»), «государство — это общество, а власть — это Родина»
(«если ты не поддерживаешь власть — ты предатель Родины»), «государство даёт
блага, значит, имеет право задавать идеологический вектор» («государство платит
за образование, значит, может насаждать нужные ему взгляды»), «ничего не
происходит по свободной воле, всегда есть корыстный мотив» («все митинги
проплачены», «революции организуются из-за рубежа»), «всё кем-то спланировано и
управляется» («это всё заговор мировых сатанистов»), «мы особенные» («русские не
могут без царя»), «ничего нельзя сделать» («я ни на что не влияю») и т.п.
Эти клише не выдерживают критики, но, многократно повторяясь и встраиваясь в
систему взглядов, становятся для многих людей самоочевидными аргументами.
Настоящая, объёмная история, статистические данные и примеры из госуправления
других стран далеко не так летучи и заразны, как убеждение, что всегда и везде всё
одинаково (плохо). И «эти уже наворовали» передаётся от человека к человеку
проще, чем объяснения того, что несменяемая власть обуславливает рост
коррупции за счёт обрастания коррупционными связями и устранения
сдерживающих факторов (независимой судебной системы, свободных СМИ,
гражданского общества).
Против этого лома нет приёма, кроме другого лома — диффузии альтернативной

67
системы понятий, символов и убеждений. По Грамши, подрыв гегемонии правящего
класса может происходить в результате молекулярной революции: «огромное
количество книг, брошюр, журнальных и газетных статей, разговоров и споров,
которые без конца повторяются и в своей гигантской совокупности образуют то
длительное усилие, из которого рождается коллективная воля определённой
степени однородности, той степени, которая необходима, чтобы получилось
действие, координированное и одновременное во времени и географическом
пространстве».
Альтернативные примитивы, которые нужно повторять, повторять и повторять
раз за разом во всевозможных формах: «весь развитый мир — враг Путина, а не
России», «объективная истина существует, и к ней нужно стремиться», «всё
меняется», «всё развивается неравномерно и всегда где-то бывает лучше», «не
каждый ворует и не каждая система поощряет воровство», «несменяемая
власть склонна воровать всё больше и больше», «мнимое национальное
единство — ширма для эксплуатации и воровства», «решения власти — это не
решения страны», «государство — не общество, а власть — не Родина»,
«государство не имеет своих денег, оно живёт на налоги и природную ренту и
не имеет права навязывать взгляды», «люди могут коллективно отстаивать
свои права без указки сверху», «не всё кем-то спланировано и управляется,
многое происходит самопроизвольно и (или) стихийно», «жители России не
хуже и не лучше других и не имеют больших отличий от других европейцев»,
«мы можем коллективно влиять на то, что происходит с нашей страной» и т.п.
Над всем этим надстраивается система представлений, довольно точно
описывающая нашу действительность.
Но гегемония и контргегемония не симметричны. Нельзя сказать, что это борьба
равных систем взглядов. В России сейчас гегемония явно эксплуатирует
авторитарные предрассудки, останавливает мысль и действие, а формируемый
нами контргегемонистский дискурс основывается на знаниях о реальном мире,
выступает на стороне большинства и несёт освободительный потенциал.
Кроме того, диффузия ценностей и убеждений успешнее всего происходит
комплексно — взаимосвязанной системой, а не отдельными элементами.
Поэтому нет почти никакого смысла убеждать человека отдельно в том, что
необходимо соблюдать права человека или что агрессивная война преступна, ведь
если отдельный пункт не стыкуется с системой взглядов в целом, то намного проще
отвергнуть этот пункт, чем переосмыслить всё остальное.

Взаимное содействие убеждений является доминирующим фактором в уровне принятия

конкретного убеждения. Из этого следует, что диффузия мнений и убеждений более успешна, когда
одни убеждения прямо или косвенно подтверждают другие. Распространение целого комплекса
убеждений от человека к человеку может быть более полезно, чем фиксация на одной идее.

Но подумаем о господствующем дискурсе как о матрёшке, в которой убеждения

оппозиции вложены в широкую культурную гегемонию. Чтобы успешно влиять на
последнюю, нужно активировать для коллективных действий, молекулярной

68
революции, гражданского сопротивления всё продемократическое «приверженное
меньшинство». А это значит, что внутри наших ближайших нескольких миллионов
человек нужна своя диффузия убеждений и ценностей, которая переломила бы
артефакты недоверия, страха и беспомощности, а вместе с тем атомизации и
пассивности.
Что известно о распространении изменений (культурных норм, ценностей,
социальных инноваций)? Вот что показывают модели, соответствующие
эмпирическим данным (Centola,  Becker, 2018; Ye, Zino, Mlakar, 2021):
– распространение новшества всегда имеет задержку и всегда распространяется
взрывным образом при достижении критического порога;
– 25% достаточно для изменения норм всей группы, то есть когда убеждённых
сторонников изменений становится 25% — следует взрывная диффузия, которая в
короткие сроки охватывает от 72 до 100% тех, кого можно охватить; после 31%
приверженцев — распространение приводит к консенсусу в группе;
– распространение на всю группу не может произойти, если приверженное
меньшинство составляет меньше ~19%;
– при доле приверженцев выше 19% и ниже 25% величина задержки и
возможность распространения зависит от количества «исследователей» (людей с
низкой инерцией и высокой склонностью следовать за трендом).

Учёные подчёркивают, что порог в 25% не безусловен. В практических ситуациях он может

отличаться.
Сложная динамика социальной диффузии с длительной задержкой и взрывным ростом
формируется двумя основными силами на индивидуальном уровне — инерцией и поиском тренда
(Ye, Zino, Mlakar, 2021).

Пока меньше четверти участников группы целеустремлённо воспроизводят

новые нормы, идеи и практики, заметного влияния на большинство нет. Но
достижение этого порога всё переворачивает. Значит, наша задача — увеличивать
среди единомышленников долю тех, кто уверенно участвует в стратегическом
гражданском сопротивлении, а в обществе — число приверженных
сторонников демократизации, открытости, мира и прогресса. Критическая
масса может быть достигнута нашими усилиями: ростом приверженности,
уверенности, информированности и активности уже имеющихся людей. Когда
текущее число приближается к критическому порогу, каждый человек и каждая
группа приобретают особую важность — присоединение или неприсоединение
отдельного человека реально может решить судьбу социальной динамики, хотя нет
способа узнать близко ли мы подошли к этому порогу.
С общественным мнением то же самое. Суть нашего влияния на общественное
мнение в том, чтобы делать антиавторитарно и антивоенно настроенных людей
более информированными и уверенными (а значит, способствовать
информированию и убеждению тех, кто имеет противоречивые взгляды или не
имеет их вовсе), а провоенно и антидемократически настроенных — менее
уверенными. В переломный момент включится положительная петля

69
подкрепления, которая переведёт общественное мнение в другое стационарное
состояние. Важно: чем больше экспертное (уверенное и информированное) ядро
наших единомышленников — тем вероятнее и быстрее произойдёт фазовый
переход.

Пути диффузии

Не все пути распространения интерпретаций, взглядов, ценностей, идей и

действий равновероятны. По одним распространение проблематично, по другим —
очень эффективно. Нужно учитывать это на уровне тактики.
Слабые связи — это нечастые контакты, например, дальние родственники,
бывшие коллеги, знакомые — важны для быстрой передачи простой информации,
не требующей принятия. Слабые связи соединяют разные группы и сообщества.
Благодаря им распространяется оценка общественного недовольства и готовности к
коллективным действиям.
Сильные связи — например, члены семьи, близкие друзья и коллеги — помогают
принимать инновации, новые идеи и способы поведения. Такие связи крайне важны
в условиях перемен и неопределённости.
Чем больше сходство с человеком, тем проще ему сопереживать и тем важнее
выбор, который он совершает. Поэтому в распространении картин мира,
убеждений, которые влекут за собой существенные изменения в поведении, важна
релевантность. Деймон Чентола, профессор Школы коммуникаций Анненберга и
Школы инженерных и прикладных наук Пенсильванского университета, пишет на
основе своих исследований: чтобы преодолеть инерционные силы, которые могут
затруднить привычное поведение, «мы должны убедиться, что перемены имеют
смысл для таких людей, как мы».

«Нет никакого волшебного способа для возникновения релевантности. Ни одна определяющая

черта – пол, раса, физическая форма, статус, возраст, доход или политическая идеология – не
является самой значимой все время.
Однако существует три ключевых принципа понимания того, как релевантность переходит от
одного фактора к другому.
Принцип 1. Когда люди нуждаются в социальном доказательстве, что та или иная инновация
принесет им пользу, сходство с более ранними последователями является ключевым фактором для
возникновения релевантности. Люди убеждаются в полезности новых диет, программ физических
упражнений и косметических процедур только тогда, когда видят, что люди, похожие на них самих,
принимают их.
Принцип 2. Если изменение поведения требует определенной степени эмоционального
возбуждения или чувства приверженности и солидарности, тогда сходство с источниками окажет
позитивное влияние.
Принцип 3. Когда изменение поведения основано на легитимности, то есть на вере, что
поведение широко принято, работает обратное. Разнообразие источников принятия является
ключевым фактором для распространения инноваций.» (Деймон Чентола, «Законы социального
заражения: 7 стратегий изменения общественного мнения и поведения»).

В зависимости от контекста и ситуации, может быть более важным сходство или

70
различие с источниками.
Активное участие в гражданском сопротивлении требует доверия и сильного
социального подтверждения, поэтому определяется сильными связями. Например,
на протестно настроенного человека среднего возраста скорее повлияет поведение
коллег, нежели детей. На студента — поведение наиболее близких сокурсников и
друзей. Но для мощных массовых акций нужно ещё и подтверждение потенциально
широкого участия — ожидание этого от людей разных взглядов, возрастов, из
разных социальных сред.
Чиновник должен получить множество разнообразных сигналов — от друзей,
детей, соседей, коллег и т.д. прежде чем легитимность действующей власти в его
глазах рухнет. Но для ставки на альтернативную силу, саботажа, тайных
переговоров, отказа от сотрудничества ему также нужно подкрепление от похожих
на него людей — например, других чиновников.
В общем, если речь о легитимности — нужно разнообразие и широта охвата,
а если о риске и действиях в условиях неопределённости — близкие связи с
похожими людьми.
Но слабые связи и лёгкая передача информации работают в обе стороны
одинаково (информация перетекает от более информированных к менее
информированным либо происходит обмен информацией), а вот близость часто
асимметрична. Например, для инженера на госпредприятии может быть ближе
всего (и наиболее похожа) более молодая коллега, для этой коллеги ближе подруга-
студентка, а для той — студент-одногруппник. В таком случае система взглядов или
принятие образа действий с большей вероятностью распространится от студента к
инженеру, а не наоборот.
Всё переплетено — сильные и слабые связи образуют уникальные пути
распространения социальных инноваций и легитимности. Важно помнить: то, как
сложена конкретная сеть, влияет на то, что в ней происходит. То есть какие-то
тактики лучше подходят для одних мест и обстоятельств, а какие-то для других.
Можно и нужно модифицировать и приспосабливать действие к условиям так,
чтобы получить максимальную отдачу.

Важность намёков

В какой группе людей наше социальное влияние на тех, кто не является

последовательным противником войны и диктатуры, окажется наибольшим? Явно
не в той, где вообще нет нейтральных и сомневающихся — там просто не на кого
влиять. Но и не в той, где присутствует сопоставимая группа радикально
противоположных взглядов — в таком сообществе или собрании люди будут
молчать на спорные темы либо безрезультатно конфликтовать.
Максимальное влияние будет в соединении большого числа антивоенно и
продемократически настроенных людей с достаточно большим числом
нейтральных и сомневающихся при почти полном отсутствии радикальных
оппонентов. Такого можно добиться с помощью намёков, понятных как нашим
сторонникам, так и последовательным противникам — баланс смещается в нашу

71
пользу, не отталкивая нейтралов. Слишком явная артикуляция рискует отпугнуть
их, а недостаточная — привлечь противников. Оба варианта не способствуют
диффузии мнений.
Намёки — источник влияния. Его надо использовать, если хотим выходить на
широкие аудитории. Это будет работать в любом социальном и информационном
взаимодействии — и на концерте музыкальной группы, неявно транслирующей своё
видение, и среди аудитории блогеров, намекающих на выбранную сторону.
Поэтому не надо огульно порицать отсутствие прямых заявлений. Ведь это можно
использовать, чтобы расширяться. Пусть будет чёткое растущее ядро и нечёткие
края, отодвигающиеся за счёт этой нечёткости всё дальше и дальше.

Вина и ответственность

С одной стороны, нельзя поддаваться импульсу ложного объединения с врагом.

Нельзя винить себя в том, что делают конкретные преступники. С другой стороны,
на нас лежит ответственность за смену режима, ведь никто кроме нас этого не
сделает.
Про то, как в условиях войны взять на себя ответственность и жить с большим
смыслом, хорошо сказал в выступлении на конференции «Сетевой июнь» хорватско-
боснийский активист Игорь Блажевич. По его мнению, для этого нужно:
1) принять происходящее и ежедневно дисциплинированно делать то, что
должен;
2) понять, кто несёт ответственность за войну — конкретный режим и люди,
которые стоят за ним. Надо говорить об этом. «… мы ответственны за
существование этого режима, и мы должны его победить»;
3) не оставаться одному. «Вкладывайте 1/4 своего времени в то, чтобы делать
что-то с другими, не в одиночку. Так вы помогаете другим заниматься тем, что им
важно, и расширяете свою сеть контактов. И это жизненно необходимо: если долгое
время вы инвестируете много времени и энергии в налаживание связи с другими
людьми, вы получаете силу для дальнейшей борьбы».

Сила регионов

Существует миф, что всё решается в столице. При этом обычно вспоминают
восстания, в которых происходил захват центральных органов власти. Либо
огромные митинги из сотен тысяч человек, которые возможны только в
мегаполисах.
Но центральная власть сильна постольку-поскольку сохраняется лояльность на
местах. Потеря управляемости одного региона — огромная проблема для
административного аппарата, нескольких регионов — мощный политический
кризис, большинства регионов — крушение режима.
Поэтому региональное сопротивление может давить на региональную власть. В
перспективе же — заставить её саботировать решения центра или даже перейти на
сторону народа. Значит, важен не только общий масштаб или охват, но и каждый

72
регион по отдельности.
Реальная федерализация — конструктивная альтернатива распаду страны, к
которому ведёт конченая политика бункерных дедов. Поэтому большая
политическая автономия и субъектность регионов (но при соблюдении общих
законов) — это нормально и правильно. С 2011 по 2022 год протестная активность
перераспределилась в сторону регионов — это очевидный тренд на
децентрализацию, который продолжится. Значит, нужно уделять внимание
региональному сопротивлению не меньше, чем столичному.
Ещё один аргумент в пользу этого — протестная мобильность. В критически
важный момент часть людей из регионов неизбежно приедет в Москву. Надо, чтобы
таких людей было как можно больше.

Перетягивание и прощение

Хейтить «переобувшихся» функционеров и пропагандистов иррационально и

вредно. Да, они были винтиками режима, а их усилия привели к тому, что
получилось. Но если все виноваты, значит, никто не виноват. В реальном мире мера
вины и ответственности не распределена равномерно. За исключением
отъявленных военных преступников и пропагандистов, масса тех, кто подчинялся
приказам и делал небольшую часть вредоносной работы, может быть
реабилитирована в глазах общества и истории, если примет верную сторону и
загладит вину деятельным раскаянием.
Таких людей должно становиться больше, а значит, их нужно мотивировать на
это дело, а не наоборот. Надо прощать былые прегрешения за активное раскаяние и
содействие. Это не слабость и не прогиб, а требование холодного расчета, согласно
которому отказ системы вероятнее, если столпам режима легко сменить сторону. Но
упёртое нежелание принять их (пусть с ограниченным доверием и оговорками) —
это тормоз, который нам вредит. Нецелесообразный тормоз на пустом месте.
Травля и издевательства над теми, кто сделал верный выбор — это глупо и
аморально, это подаёт очень плохие сигналы.
Если человек не совершал откровенных насильственных преступлений, не
отдавал злодейских приказов, то его текущие дела должны значить больше, чем
дела прошлые. Если он действительно хочет помочь России освободиться от ига, то
это нужно приветствовать и поддерживать.

Самооборона

В среднем антиавторитарии менее склонны к агрессивному насилию, чем

авторитарии. Режим этим пользуется, развёртывая государственный террор и
поддерживая всякий опричный сброд. Зло, чувствующее себя в безопасности и
безнаказанности, не имеет границ. Ничего не противопоставляя террору, пыткам и
унижениям, мы невольно создаём стимулы для того, чтобы эта язва захватывала всё
больше живой плоти общества и, не желая того, поддерживаем тоталитарные
тенденции.

73
 К действующим сотрудникам «силовых» ведомств в целом есть большие
претензии морального характера, но с ними, как и с другими категориями граждан,
тоже нужно работать. Здесь нет и не должно быть непреодолимой границы.
Безвозвратный разрыв возникает там, где начинается открытое террористическое
насилие — с такими «сотрудниками» разговаривать не о чем, а силовой ответ
морально оправдан. С парамилитарными образованиями, заточенными на
незаконное насилие, тоже. Если на обыденные институционализированные
репрессии — что, конечно, тоже вообще не норма — мы можем отвечать
взаимопомощью и ненасильственной дисциплиной, то на откровенные
террористические методы и по моральным, и по стратегическим соображениям
остаётся отвечать силой.
Нам нужна эффективная самооборона. Во-первых, никому из нас не стоит
пренебрегать физическим развитием и навыками самозащиты в принципе. Смысл
не в том, чтобы всем стать бойцами, но надо чувствовать силу друг в друге, не
вестись на провокации и запугивания, давать коллективный отпор всевозможной
фашистской нечисти. Это касается всех. Во-вторых, нужны:
– группы быстрого реагирования и охраны мероприятий в городах. Такие группы
могли бы отражать нападения, в экстренных ситуациях разблокировать или
заблокировать входы/выходы из помещений и т.д.;
– группы для деанона «опричников», замешанных в насильственных
преступлениях и не понёсших наказания — отслеживать перемещения, собирать
данные, проводить разведывательные операции, чтобы деанонимизировать
максимальное число террористов;
– силовые группы поддержки для конфронтационных тактик на случай насилия
со стороны властей.
Во всех этих случаях наши структуры самообороны вынуждены находиться в
серой зоне или вне правового поля, а значит, частично или, что вероятнее,
полностью действовать в режиме конспирации.

Эволюция и глубинный поиск

Как улучшать все наши действия — то есть делать их более результативными?

Есть два вида поиска лучших решений.
Первый — эволюционный — когда множество тактик, фреймов, идей,
организационных форм, информационных материалов эволюционирует под
давлением естественного отбора. Их выживаемость зависит от наблюдаемой или
предполагаемой эффективности. Для того чтобы этот путь хорошо работал, нужно:
1) как можно больше экспериментировать, 2) иметь как можно более точные
показатели эффективности. Если мало разнообразия и невозможно понять, что
работает, а что нет, — ничего в движении не улучшается.
Рост обычно увеличивает разнообразие, а значит, является важным фактором
эволюции сопротивления, но этого недостаточно. К нему нужно приложить
внедрение обратной связи в большинство действий — например, искать метрики
эффективности акций, чтобы понимать в какую сторону двигаться и что

74
предпочесть. Тут нет никаких раз и навсегда заданных критериев. Эффективность
можно замерить по-разному — или как прирост сторонников/участников, или как
медийный резонанс, или как получение опыта. Или каким-то иным способом.
Главное, что можно отличить более успешную акцию от менее успешной. Также
можно отличить и более эффективную листовку от менее эффективной — более
«приспособленная» даст больше переходов по ссылке, подписок или иных целевых
действий.
Но не всегда успешность можно измерить, потому что не всегда акция должна
вызывать непосредственное целевое действие. К примеру, листовка, направленная
на наших оппонентов, по умолчанию не требует ничего, кроме внутренней работы
по пересмотру мнений и убеждений — не нужно переходить ни по каким ссылкам и
ничего делать, а значит, непонятно, как измерить эффективность таких материалов.
Тут может пригодиться другой поиск — глубинный. Это целенаправленное
изучение продуктов и процессов, чтобы заранее отобрать наиболее эффективные.
Если эволюционный поиск — максимально широкая механика всего движения, то
глубинный — прерогатива относительно узких исследовательских сообществ,
обладающих специальными знаниями и навыками.
Сообщества, специализирующие на глубинном поиске, могут аккумулировать и
изучать общественное мнение, собирая его при помощи онлайн-инструментов
(готовых или самописных) и моделировать трансформирующие воздействия.
Глубинный поиск также может включать создание специальных ресурсов или
закрытых чат-ботов для коллективного создания и оценки идей и информационных
материалов.
Возможно, некоторые группы независимых исследователей — гражданские
лаборатории — могли бы заняться динамическим сетевым анализом, рамочным
анализом, исследованием операций в приложении к нашим задачам, поставив на
службу освобождению имитационное моделирование, машинное обучение и другие
методы. Было бы неплохо разрабатывать более точные и таргетированные
микростратегии и тактики под конкретные обстоятельства (места, организации и
т.д.).
Также одним из важных направлений работы гражданских лабораторий может
быть поиск методов оптимального противодействия пропаганде. Принципиально,
что речь не о «пропаганде наоборот», а об асимметричном разложении
пропагандистского дискурса с усилением роли самостоятельного и критического
мышления.
Глубинный и эволюционный поиски дополняют друг друга. И нужны оба. Так мы
сможем перейти от довольно статичных форм с неясными качествами к
меняющимся формам с растущей отдачей, а значит, настроить все внутренние
струны движения на слаженную музыку роста.

Серендипность

Серендипность — это способность замечать и эффективно использовать

неожиданные события, интуитивная прозорливость. Случайные возможности,

75
которые открываются безо всякого контроля с нашей стороны, должны быть
конвертированы в максимальную выгоду для движения. Сами по себе случайности и
неожиданности ничем не помогают. Но только в том случае, если мы не пытаемся
поставить их себе на службу.
Следует настроиться на поиск связей в происходящем, научиться быстро и
правильно реагировать на события.
Например, пригожинский мятеж и последующее истерическое саморазоблачение
Путина стали шоком даже для целевой аудитории его месседжей. Миллионы людей
на какое-то время остались в объяснительном вакууме, в странной атмосфере
нелогичных действий, шатающегося трона и картонного президента.
Обстоятельства крайне благоприятные для того, чтобы продвинуть
антиавторитарную и антивоенную повестку в максимально нетипичные для неё
круги. Но для этого надо было понять, какие трещины образовались и что нужно в
них залить, чтобы конструкция трансформировалась в нужные нам формы.
Получается, всегда нужно быть наготове для быстрой импровизации на всех
уровнях — от блогеров-миллионников и руководства оппозиционных партий до
каждого отдельного единомышленника, перед которым открывается возможность
достучаться до своего ближайшего заблуждающегося окружения. Но нельзя
реагировать шаблонно на нешаблонные события, поэтому универсальную заготовку
«на случай» создать не получится.
В этом деле может помочь серендипность. И она поддаётся тренировке. На
уровне отдельных людей это значит развивать наблюдательность, нестандартное
мышление, умение использовать аналогии, принимать неопределённость и риск. А
на уровне любых структур — создавать творческую атмосферу, способствовать
общению, свободному обмену идеями и расширению кругозора участников.

Больше связей и лёгкое вхождение

Социальные связи — необходимое условие для коллективных действий. В

условиях репрессивного режима нам нужно искать способы того, как создавать
новые сильные связи между людьми и укреплять старые. А ещё — как обеспечить
лёгкое вхождение антивоенно и демократически настроенных людей в регулярную
политическую активность.
В менее авторитарной атмосфере такие функции выполняют массовые акции.
Чем они масштабнее, тем лучше укрепляют и создают связи, то есть повышают
организованность движения. Большие марши и шествия часто разбиваются на
колонны по политическому, профсоюзному, территориальному признакам — в них
проще встретить знакомых и укрепить взаимодействия. Но диктатура до предела
усиливает проблему координации и усложняет выход людей на улицы.
Как же тогда усилить связи? Как перейти от бездействия к постоянному участию?
Один из возможных вариантов — теневые массовые акции. В них невозможно
отличить отдельного прохожего от участника, но можно увидеть размытое облако
возможных участников — аномальную долю людей с определёнными визуальными
признаками или аномально большое число прохожих в определённый день и в

76
определённое время.
Главное в такой акции — место, время и/или символическое обрамление, которые
сходятся воедино и создают пространство для встречи с единомышленниками,
случайных встреч с коллегами или приятелями, завязывания или укрепления
знакомств, обмена информацией, взаимной поддержки и поиска лучших способов
действовать сообща. По сути, это координация без демонстрации — не замена более
традиционных массовых акций, а временная безопасная альтернатива, в том числе
для людей, чувствительных к риску, и пока не созданы организационные условия
для открытых выступлений.

Например, можно каждую вторую (по желанию) и последнюю (обязательно) пятницу месяца с 19
до 21 часа проводить теневой марш Свободная Пятница — гулять по центральным улицам города
или района в чёрной одежде, с единомышленниками или в одиночку, встречать знакомых,
разговаривать на политические темы и формировать основу для регулярных коллективных действий.
Чем больше нас будет — тем больше пользы. В худшем случае, это просто молчаливый способ
выразить недовольство, а в лучшем — налаживание важных связей для большого дела. Если в
небольшом городе в пятничный вечер по центральной улице одновременно ходит несколько сотен
человек, то несколько тысяч — уже явная аномалия. Мы можем быть такой аномалией. Регулярные
теневые марши, которые раз за разом становятся всё больше, могли бы стать видимыми.
Пятница — подходящий день для таких мероприятий, потому что положительно окрашена и
ассоциируется с освобождением, а значит, улучшает опыт политического общения и коллективные
эмоции.

Потенциал для роста активности

По нашим оценкам, в 2022 году в среднем 95% антивоенно настроенных жителей

России тратили на какую-либо гражданскую активность меньше 40 минут в день, 2/3
наиболее пассивных наших единомышленников — меньше 6 минут в день, а
пассивная половина — меньше пренебрежимо малых 1,5 минут в день. Половина
всего времени, потраченного на протестную активность любого рода, приходилась
на деятельность примерно 10% людей прогрессивных взглядов.
Содержание деятельности имеет важнейшее значение. Ведь если бы наиболее
активные посвящали 2 часа в неделю массовым шествиям, легко набралось бы 5
миллионов регулярных участников (те самые 3,5%). А миллион, существенно
вовлечённый в организационную работу, — это гигантская сила, которая может
изменить всё.
Если в дополнение к этому удалось бы поднять сумму действий с 8 минут на
человека в день до 15 минут (активные 10% в этом случае в среднем затрачивали бы
свыше часа в день) — это было бы удвоение мощи. Причём половина удвоения —
дополнительные полчаса в день для 10%. То есть каждый десятый (наиболее
политически активный) наш сторонник должен был бы в день выделять на общее
дело ещё полчаса. Сложно ли это сделать? По данным компании Mediascop, в 2021
году за чтением соцсетей россияне проводили в среднем 58 минут в день. При
желании — дополнительные полчаса найти не так уж сложно. И дело никогда не в
«некогда». Всегда дело в мотивации.
Что если мы доступный уже сейчас ресурс представим в виде суммы

77
человекочасов? Наши стартовые позиции — примерно 100 миллионов чел.ч. в
месяц. Основная часть из них тратится на онлайн-активности. Можно ли
перераспределить совокупную вовлечённость таким образом, чтобы в корне
поменялись правила игры? Чтобы мы перестали обороняться и перешли в
наступление? Очевидно, да. 1% этого ресурса — это один миллионный часовой
митинг в месяц. Ещё 1% ~ 25 миллионов расклеенных стикеров. Ещё 5% ~ 625 тысяч
подъездов, охваченных еженедельными листовками. Ещё 1% — по 10 часов
убеждения/агитации ближайших друзей тысяч ключевых лидеров мнений,
сохраняющих пассивный нейтралитет. Ещё 2% ~ 100 миллионов писем на емейлы
бюджетников (в том числе чиновников) с просветительской информацией и
агитацией на саботаж. Итого, расписано 10% ресурса, а охваты уже радикально
иные.
Да, клеить листовки или рассылать с анонимных e-mail агитацию — не то же
самое, что листать ленту и иногда пересылать посты друзьям. Более опасная и/или
сложная деятельность в виде теоретической, журналистской, организационной,
профсоюзной работы и т.д. — тем более. Но конвертация одной в другую — реальна
и даже естественна при определённых условиях.
По нашим данным, наличие группы поддержки (друзей или соратников)
повышает среднее время политической активности почти в 3 раза. Примерно такой
же прирост даёт представление о стратегии и тактике, том, что в принципе
необходимо делать. А ощущение реальной возможности достичь целей повышает
суммарное время активности более чем в 6 раз. Это и логично. Зачем делать? Что
делать? С кем делать? Так ещё кто-то делает? Нормально ли так делать? А один я
справлюсь? Можно ли доверять этим людям? Вот основные вопросы, на которые
сознательно или бессознательно отвечает человек. Поэтому когда появляется
представление о достижимых целях, внятная стратегия и готовые действовать
единомышленники, которым можно доверять, протестно настроенный человек
скорее всего резко увеличит социально-политическую активность. Это касается не
только количества (времени), но и качества: в коллективе с высоким моральным
духом и чёткими планами гораздо проще участвовать в любых формах активности,
включая сложную и рискованную.
Именно поэтому для автократического/диктаторского режима массовая
организация и самоорганизация людей — это самое страшное. Поэтому они
нацелены на подавление любых поднимающих голову, видимых организационных
структур и вместе с тем — на поддержание нашей атомизированности,
разобщённости. А наша задача — умножать организационные структуры и
создавать условия для превращения потенциальных участников движения в
реальных.

Исследование, изучавшее предикторы гражданской активности греческих студентов, выявило, что

повышенная вероятность участия в гражданской деятельности характерна для людей, которые более
непосредственно взаимодействуют с другими людьми, имеют более высокий уровень
межличностного доверия, имеют меньший уровень религиозности, выросли в городах, склоняются к
левому идеологическому спектру. Как видим — это исследование подтверждает сказанное выше о
том, что социальные связи и доверие способствуют активности.

78
 В других статьях упоминается важность социальной включённости для протестной мобилизации:
«Сети обеспечивают пространство для создания и распространения дискурса, критикующего власть,
и дают возможность активной оппозиции этой власти (Paxton, 2002). Другими словами, это место,
где люди говорят о политике и, таким образом, где конструируется фактичность социально-
политического мира и мобилизуются люди для протеста. Интегрированность в сеть повышает шансы
на то, что на человека будет направлено мобилизующее послание и что люди выполнят свои
обещания участвовать (Klandermans and Oegema, 1987)».
И вполне конкретно: «[...] люди, имеющие друзей или знакомых, которые уже активно участвуют в
общественных движениях, с большей вероятностью примут участие в акциях движения, чем другие».

Дух экспоненты

Представьте, что в два часа дня вы отправили некое сообщение двум своим
знакомым. Каждый из них в свою очередь к трём часам дня переслал информацию
двум своим знакомым. И так далее. Через сутки это сообщение может оказаться у 33
миллионов человек. В зависимости от размера целевой аудитории, виральное
сообщение на максималках может быть доставлено каждому её представителю за 6-
25 часов или меньше. Приятный момент здесь в том, что скорость распространения
возрастает, пока не будут охвачены все люди, для которых сохраняются виральные
свойства сообщения. Соответственно, породить сверхбыстрое вирусное
распространение определённой информации может даже один единственный
человек.
Размеры целевой аудитории самораспространяющегося сообщения могут быть
разными. Это может быть и сто человек и сто миллионов. Но понятно, чем шире
аудитория, тем более всеобщий и универсальный характер в нарративном и/или
этическом и/или эстетическом аспекте оно должно иметь.
Важна принципиальная возможность распространить информационный материл,
идею или призыв почти моментально при отсутствии медиаресурса. Такое
распространение не подходит для того, чтобы в корне менять поведение людей,
особенно когда требуются сложные действия, связанные с риском. Но упав на
подготовленную другими методами почву, оно может отлично распространить
целевую информацию.
Было бы логично создавать силами прогрессивных организаций свои
медиалаборатории для исследования и генерации вирусного политически
заряженного контента. Укомплектованные творческими людьми разных
компетенций, с помощью разного инструментария от a/b тестирования и
непрерывного тестирования гипотез до привлечения генетических алгоритмов,
децентрализованные команды смогли бы разработать не только широко
внедряемые просветительские материалы, но и удачные «контейнеры» для редкой,
но меткой агитации.

Революция и префигуративная политика

Революция — лиминальность, промежуточная фаза перехода общества из одного

положения в другое, состояние неопределённости и двойственности, стирания
социальных различий. В антропологии лиминальность — это вторая фаза обряда,

79
лежащая между отделением и восстановлением. В ней происходит активный поиск
нового порядка и новой фундаментальной общности. Троичная структура
политического или социального перехода состоит из «смерти» старого
режима/системы, революционного порога и установления новой коллективной
идентичности.
Коллективный переход включает множество индивидуальных переходов. Таких
как рекрутинг, превращение человека из сторонника в участника (инициация
перехода из одного статуса в другой), перемещение на центральную площадь города
или в столицу (переход из одного места в другое), начало забастовки или
гражданского неповиновения (переход от одной ситуации к другой), коллективное
горевание или празднование победы (течение времени). Так элементы
политического действия имеют не только практический, но и символический
смысл, отражающий разномасштабность и многомерность революционного
процесса.
Лиминальные периоды одновременно деструктивны и созидательны. Идеи и
практики, которые рождаются в это время, имеют все шансы надолго сохраниться в
новом порядке. Поэтому предельно важно воспроизводить то, к чему мы
стремимся. А значит, нам нужна префигуративная политика — такие формы
организации и социальных отношений, которые мы хотели бы видеть в будущем на
уровне общественных и (или) государственных институтов.
Если мы не хотим, чтобы авторитаризм остался или вернулся, мы должны
«прошить» общественные отношения новым духом свободы и участия. Сделать это
получится, если избавиться от авторитарных рудиментов — вождизма,
гиперцентрализации, низкой вертикальной мобильности, кумовства, цинизма,
презрения или агрессии в отношении слабых и т.д. Нам нужно воспроизводить
правильные практики сразу, сейчас, среди нас же самих: децентрализация,
солидарность, всевозможные формы взаимопомощи, безопасные пространства,
контрэкономика (криптовалюты, рабочее самоуправление, кооперативы, свободные
лицензии, DIY, экономика дара), современные методы голосования, открытые
инновации, безусловное уважение к личности, её правам и свободам, гуманизм и
постгуманизм.

Что ещё нужно учесть

– Реальное межличностное общение важнее интернет-коммуникации.

Информационные технологии в большей степени помогают движению тогда, когда
политическая культура уже развита, а не на начальном этапе. Общение же
укрепляет чувство групповой идентичности и влияет на мотивацию сотрудничать.
– Помочь другому проще, чем себе. Существует эффект «лучше среднего» (better
than average) — склонность людей воспринимать свои способности, качества и
личностные черты как более высокие и хорошие по сравнению со средними
сверстниками. Сюда же относится преувеличение влияния пропаганды на
окружающих (преуменьшение её влияния на себя). Это делает любой призыв
«начать с себя» труднореализуемым. На деле работает итеративная взаимная

80
активация — создать необходимые условия для действий другого человека, чтобы
он создал необходимые условия для твоих дальнейших действий.
– Чтобы расти, нужно ставить значимые, но достижимые цели. Большие
трудновыполнимые задачи нужно разбивать на подзадачи до тех пор, пока
подзадачи не станут реалистичными и выполнимыми.
– Небольшие группы стимулируют сотрудничество лучше, чем большие.
Особенно небольшие группы как часть больших.
– Эффект радикального фланга может усиливать умеренное крыло и за счёт этого
всё движение в целом.
– Нужно создавать политические возможности, а не ждать пока они возникнут
(или не возникнут): политическое разнообразие, успешное противодействие
репрессиям, раскол элит — всё это может возникнуть в результате роста движения.
– Чем труднее добиться массового сопротивления, тем сильнее его влияние,
потому что в таком случае оно посылает максимально ясные сигналы о своей силе и
организованности, и, что важно, реально обладает ими.
– Нам вредят феномен множественного невежества (когда продемократически и
антивоенно настроенные люди думают, что их меньше, чем есть на самом деле) и
эффект ложного консенсуса (когда наши оппоненты чрезвычайно преувеличивают
свою численность). Оба искажения поддерживаются властью и играют на руку
режиму.
– Не нужно безальтернативных социальных и политических прогнозов.
Ошибочный детерминистский взгляд на общество выгоден статус-кво, так как
подрывает активность (если всё точно будет плохо, то уже ничего не поделаешь, а
если точно хорошо, то ничего и не надо делать). Но и полная неопределённость
вредит, стимулируя авторитарное мышление. Лучше смотреть на будущее как на
спектр альтернатив, из которых можно коллективно выбирать.
– Важно не только понимание того, что нас много, но и ощущение, что
недовольства и активного сопротивления становится больше. Тенденция влияет на
общественное мнение и коллективное поведение не меньше текущего положения
дел. Для роста нужно видеть и показывать рост.
– «Не молчать» — не просто этическое требование, но способ разорвать спираль
молчания. Следует организовать безопасное высказывание максимального числа
недовольных.
– Десятки миллионов несогласных, которые не готовы участвовать в активном
сопротивлении, нужно научить повседневному сопротивлению — безопасным,
скрытым, не требующим координации способам выразить своё недовольство через
действия в повседневной жизни.
– Информированность — это уверенность. Часто между бездействием и
действием лежит перегородка непонимания: «что делать?», «зачем делать?», «как
делать?», «чем это грозит?», «как снизить риски?». Ответы на вопросы «что?»,
«зачем?» и «как?» дают уверенность в том, что действие возможно, имеет смысл и
реализуемо.
– Надо увеличивать эффективность своих действий и превращать чужой

81
потенциал в действие.
– Все объединения, устремлённые к тому, чтобы сделать мир или его часть лучше,
— это школы демократии. Любая возможность коллективных действий — от мала до
велика — должна быть использована.
– Важно стратегическое единство: минимальных общих целей добиваться сообща
— сотрудничая, тактически обмениваясь информацией и ресурсами; разные
организации и отдельные активисты, не теряющие автономии, но действующие
кооперативно; вместе планирующие кампании, но свободные в реализации тактик.
– Сотрудничать с продемократическими движениями в других странах (особенно,
авторитарных) — хорошее дело, потому что это взаимно усиливает нас. Например,
протесты в соседних странах влияют друг на друга — так возникают протестные
волны, которые прокатываются по отдельным регионам или всему миру. Значит,
помогая другим — помогаешь и себе.
– Нужно использовать разницу между нами и диктатурой в свою пользу.
Например, чтобы сделать невозможным моделирование и заимствование ими
наших стратегий. Они стремятся к централизации и гомогенности. Мы должны идти
к децентрализации и гетерогенности, и использовать это для создания
непредсказуемых и непредотвращаемых угроз режиму.
– Успешность определяется динамикой. Группа из 50 человек успешна, если её
влияние растёт. Из полумиллиона участников уже неуспешна, если не может
конвертировать численность в экспансию или интенсивность действий.
– Совокупный рост важнее частного. Мы не можем выиграть поодиночке. Но
отдельное успешное усилие добавляет мощности всему движению.
– Главное, что нужно раскачать, — это воображение — возможность мыслить за
пределами установленных рамок и заезженных траекторий. Чем больше разного мы
вообразим, тем лучше будут лучшие возможности для перемен.

82
 Двухкомпонентная стратегия роста
Стратегия победы понятна — это наращивание и демонстрация общественной
силы с последующим разложением легитимности власти, падением бандитского
путинбурга и демократическим транзитом. Всё это должно соответствовать
определённым условиям, о которых говорилось — разнообразие действующих лиц,
широкое участие, высокая организованность, планирование акций и т.д. Также в
общих чертах ясно, каким должно быть гражданское сопротивление, чтобы прийти
к предреволюционной ситуации. Но какова стратегия роста?
Чтобы мирная и свободная жизнь наконец стала возможна, антиавторитарное
движение должно вырасти количественно и качественно на несколько порядков.
Ресурс для этого есть, ведь недовольных десятки миллионов. Но для мотивации
большого числа потенциальных участников нужны результаты, а результатов не
будет без широкой мотивации на их достижение. Налицо постоянное возвращение к
одним и тем же дилеммам и тавтологическому зацикливанию.
Пока рост нашего движения мыслится одним процессом, замкнутым на себе
самом, мы не выйдем из порочного круга. Разорвать это колесо взаимной
обусловленности можно, если спуститься ко множеству циклов мотивация-действие
и действие-мотивация. Как нельзя прыгнуть выше головы, но можно дать руку или
подставить плечо, так нельзя и открыть дополнительную возможность самому себе,
но можно это сделать другому. Стратегия роста должна связать микро- и
макроуровень, личную мотивацию и коллективные действия, слабые и сильные
социальные связи в единую динамическую систему. Один открывает дверь, а другой
заходит, и наоборот. Главный принцип роста: действовать, создавая условия
для действий другого.
Функциональная асимметрия неизбежно присутствует, ведь то, что инициирует,
и то, что инициируется — не одно и то же. Жидкость не перетекает, если в
сообщающихся сосудах одинаковый уровень жидкости. Асимметрия — это
двигатель движения. Плавающие роли и ситуативное лидерство в циклах
взаимопомощи и взаимной инициации — именно то, что может питать внутренний
рост.
Например, для настойчивых массовых акций с широким и разнообразным
участием нужна как организация (планирование и ресурсы), так и
микромобилизация на уровне личных взаимоотношений. Если на пике стихийных
протестов не удаётся повысить их организованность, то они обычно угасают, не
добиваясь целей и не приводя к дальнейшему росту движения. Хорошо
спланированные и анонсированные акции не приводят к социальным изменениям
и подавляются властями, если не получилось широкой микромобилизации,
подтягивающей самые разные социальные слои.
Сторонник организации может сколь угодно долго быть пассивным зрителем, а
группа друзей-единомышленников — бездействовать в полном согласии друг с
другом и с полным осознанием происходящего. Так происходит, если нет стимула,
мотивации и эмоционального подкрепления, то есть если организация или более

83
активные единомышленники не создали условий и не задействовали, не стёрли
грань между собой и пассивными сторонниками, не превратили зрителей в акторов.
Сложно создать условия, когда между акторами и зрителями толстая стеклянная
стена. Для зрителя действие — это попасть на ту сторону, стать принципиально
другим. Актор в такой модели тоже не рассматривает зрителя как полноценного
участника происходящего и не обращается к нему на равных. Но пока весь зал от
стены до стены не станет единой ареной, большой рост невозможен.
Любая организация когда-то не существовала. Любой активист когда-то таковым
не был. Верно и обратное: любой антиавторитарно настроенный человек способен
участвовать в коллективных действиях на регулярной основе. Очевидные для
большинства формы участия — митинги и членство в организации. Но: 1) в
авторитарных условиях это формы, требующие особой уверенности, солидарности и
доверия; 2) это формы, в которых как раз мало уверенности, солидарности и
доверия, пока они не станут достаточно большими и сильными.
Что обычно упускается из виду? Микроуровень.
Также как экономика складывается из взаимодействия отдельных агентов,
политическая жизнь вырастает из межличностных взаимодействий. Авторитарный
режим с его иерархическими, вертикальными связями маскирует этот простой
факт. Под влиянием авторитарного мышления может казаться неочевидным и даже
странным, что на политические процессы непосредственно влияет то, как мы
дружим, общаемся с родственниками или коллегами. Но это так — наши личные
связи определяют диффузию убеждений, представлений о желаемом будущем,
влияют на общую социальную активность.
Источник нашего роста и победы в двух одинаково важных процессах —
самосборке и организационном взрыве. Они тесно связаны, асимметричны и
взаимно дополняют друг друга. Каждый из них — импульс и ресурс для другого.
Самосборка — это актуализация существующих сетей единомышленников в
горизонтальную активность, низовое гражданское сопротивление,
самораспространяющееся по тесным межличностным сетям.
Организационный взрыв — резкий рост численности, организационной
сложности и структурного разнообразия движения.

Самосборка Организационный взрыв

Сильные связи Слабые связи
Горизонтальная диффузия Децентрализованная ассоциация
Порождение инноваций Распространение инноваций
Микромобилизация Стратегические кампании
Автономия Кооперация и соревнование
Идеологическая нейтральность Партийность
Близкодействие Дальнодействие

Ничего не с нуля. Действие надстраивается поверх возможности. Если есть

84
близкие единомышленники — можно развернуть локальные тактики (от листовок в
подъездах, уличной агитации и коллективного убеждения общих знакомых до
партизанских театров и акций прямого действия). Если есть действующая группа —
можно стать ячейкой организации или перейти к созданию собственных структур.
Если действуешь как отдельный активист организации — можно задействовать
друзей. Если есть организационные возможности и ресурсы — можно
способствовать актуализации групп единомышленников. Возможности и действия
соединяют процессы разного уровня и свойств. Самосборка — клей доверия и
ризома разнообразия для организаций. Организационный взрыв — огонь
солидарности и карта стратегии для самосборки. Только оба компонента,
работая вместе, дают необходимый рост гражданского сопротивления и
массового участия.
Иногда «правильной народной революцией» называют исключительно
стихийные массовые выступления. Противоположная версия: революция —
действие организованного меньшинства. Бывает, что и на таких частичных
основаниях начинаются изменения. Но если стихийные выступления, движимые
самосборкой, не породят устойчивой координации — они сойдут на нет. А если
коллективные усилия организационного взрыва не запустят горизонтальной
микромобилизации, любое восстание рискует быть разгромленным и задушенным.
Поэтому «стихийность» и «организованность», «автономность» и «объединение»,
«микро» и «макро» — не противоположности, а важные компоненты одного целого.

85
 Самосборка
Основой устойчивого сопротивления в условиях автократий и диктатур являются
не традиционные организации, которые легко разгромить и запретить, и не лидеры,
которых можно посадить или убить, а низовая активность на личных связях. Такая
активность не поддаётся успешному контролю и подавлению со стороны
диктатуры, потому что протекает внутри существующих социальных сетей — среди
друзей, родственников и ближайших знакомых.
Когда на коллективные действия нарастают новые социальные связи — это
организационный рост. Когда к устойчивым социальным связям добавляется
гражданская активность — это самосборка. Её элементарная структурная единица —
аффинити-группа (группа близких), объединённая вокруг общего интереса или
цели.
У каждого из нас в среднем 4-6 единомышленников ближнего круга. Их может
быть меньше (как у людей старше 45) или существенно больше (как у студентов), но
в подавляющем большинстве случаев они есть, а значит, есть и структурная основа
для самосборки.
Самособирается полотно коллективных действий и культурных практик, знаний
и ценностей, этики и эстетики. Это путь глубоких трансформаций.
Не стоит ждать спасителя, который придёт, возьмёт за руку и организует. В
любой ситуации — присутствия организаций и лидеров или их отсутствия, — можно
и нужно действовать самостоятельно. Тем более если в ближайшем кругу знакомых
у вас есть единомышленники. Горизонтальное действие, собирающее само себя,
порождающее каскадные эффекты, новые структуры, влияния, формирующее и
откликающееся на протестные волны — один из важнейших элементов нашей
победы.
Три степени влияния — теория, предложенная в 2007 году социологами
Христакисом и Фаулером — говорит о том, что социальное влияние
распространяется дальше непосредственного контакта и может достигать друзей
друзей наших друзей. То есть, делясь с друзьями какими-то материалами, идеями
или практиками, вы влияете и на людей, находящихся в трёх рукопожатиях от вас.
Так распространяются мнения, убеждения, сотрудничество, счастье, пищевые
привычки и много другое. Один человек опосредованно может повлиять на
огромное число людей вокруг.
Самосборка — это горизонтальная практика сопротивления, которая использует
такие сети, но осуществляет влияние на общество не стихийно и опосредованно, а
прямо и целенаправленно.

Пять причин, почему самосборка работает

Самосборка идеальна для личного старта в гражданском сопротивлении и

подходит для людей любой степени политической вовлечённости. Этот процесс
позволяет обойти главные препятствия на пути к действию.

86
 Аффинити-группа, связанная с другими группами, решает сразу три
организационные проблемы: социального подтверждения (есть с кого считывать
«нормальность» тех или иных практик), доверия (ведь все связаны исключительно
крепкими личными связями) и сотрудничества (если соседние группы тоже в
полном составе собираются на акцию, то это сигнализирует о её потенциальном
успехе и подаёт сильные сигналы на присоединение).

1. Доверие
Личные связи дают один из важнейших стимулов для действий в тяжёлых
общественно-политических условиях — доверие. С близкими и проверенными
людьми гораздо проще начать дело любой степени риска. Вам не надо тратить
времени на взаимную проверку и притирку, а значит, можно быстро сформировать
сплочённую ячейку гражданского сопротивления. Остаются вопросы целей,
мотивации и обучения, но вместе с друзьями решить их гораздо проще, чем с
незнакомцами.

2. Непрозрачность
Политически активную группу друзей значительно сложнее вычислить и вести за
ней наблюдение, потому что с точки зрения социальных связей ничего нового не
происходит. А дополнительно измерение — политическое — нельзя увидеть со
стороны. Поэтому это одна из самых безопасных и жизнеспособных
организационных форм.

3. Автономность
Аффинити-группа может быть или полностью автономной, или пересекаться с
соседними на таких же сильных личных связях. Но нет никакого командного центра
— группа принимает решения самостоятельно. Также нет единой руководящей
идеологии или направления — самосборка идеологически нейтральна в рамках
антиавторитарных принципов и общей стратегии демократизации: отдельные
группы могут придерживаться любых взглядов или даже быть идейно
гетерогенными. Необходимость принимать решения самостоятельно — свобода и
ответственность. Этому надо учиться. Но зато действовать можно в любых условиях.

4. Самораспространение
Самосборка — не просто локальные очаги активности, но зажигание соседних
групп. Последовательная активация групп единомышленников позволяет
выстроить большие горизонтальные сети низового сопротивления, а значит,
нарастить активность и организованность движения даже без участия организаций.
Если в традиционных объединениях рост означает создание новых связей, то в
самосборке рост — это политическая активация имеющихся. Так что
горизонтальное распространение активности по умолчанию также непрозрачно для
властей, как и подпольная деятельность одного человека или группы.
Организованность поверх личных связей, при условии соблюдения базовых правил
87
безопасности, неубиваема.

5. Инновации
У аффинити-групп огромный инновационный потенциал за счёт низкой
центральности, относительной автономности и разнообразия. Молекулярная
революция и тактические инновации крайне важны для успеха нашего дела,
поэтому роль самосборки незаменима. Расширяя пространство вопросов и давая
уникальные ответы на них, небольшие группы приходят к таким решениям, до
которых не додумываются большие объединения. Лучшие находки выживают,
приживаются в движении и усиливают нас всех.

Обучение

Как правило, деятельности предшествует обучение. В этом взаимном процессе

каждый участник аффинити-группы может, как минимум:
– избавиться от иллюзий, выгодных режиму;
– понять механизм гражданского сопротивления — почему и в каких условиях это
работает, что нам для этого нужно и каким образом мы можем стать достаточно
сильными, чтобы вернуть себе страну;
– узнать о разнообразии возможных тактик и о том, как отдельные способы
действия помогают движению расти и подрывают легитимность «диктатуры
сутулой».
Группа в целом должна:
– определиться с целями в контексте целей движения;
– определиться с уровнем риска, на который может пойти каждый участник;
– определиться с начальными тактиками.
Обучение может проходить в виде дискуссий, совместного изучения литературы
и даже игр. Например, игры по типу игры в города, но про компоненты желаемого
будущего. Или «я никогда не», но про тактики протеста и сопротивления.

Инфраструктура неподцензурного знания

По мере того как расширяются списки запрещённой информации и растут сроки

за отклонение от курса «лидера нации», становятся всё более важными
неформальные каналы, по которым вся эта информация может циркулировать.
Каналы доверия.
Самосборка — это в том числе такие каналы, осознающие свою сущность и роль.
По ним должны течь во всех направлениях материалы запрещённых СМИ,
независимые журналы, всевозможные проявления контркультуры, самиздата и
политической агитации. А самые безопасные формы — выплёскиваться за пределы,
то есть на знакомых и в публичный интернет.
Пропускная способность отдельной группы, само собой, ограничена. Значит,
выбор за вами — что именно передавать. Желательно, чтобы оно было важным,

88
полезным и (или) качественным. Ну а что считать таковым, определяете только вы.

Совместная деятельность аффинити-группы

Друзья, имеющие похожие взгляды, — это ещё не аффинити-группа. Самосборка

предполагает действие.
Ситуативная деятельность группы — мобилизация на массовые протесты.
Когда организации или низовые инициативы зовут на марши, митинги, забастовки
— откликнуться на призыв проще группой, чем одному человеку. Вместе с
проверенными людьми участвовать безопаснее и веселее. Также как и группе коллег
куда проще включиться в забастовку или даже организовать забастовочный
комитет, чем отдельному работнику. Могут быть и другие варианты, но в целом
ситуативная деятельность — это совместное участие в активной фазе массовых
протестов и гражданского неповиновения. В это время важно поддерживать друг
друга, а также заранее продумывать все действия, чтобы на акциях ваша группа
функционировала как неделимая единица.
Но основное содержание самосборки — регулярная активность. Она может быть
самой разной в зависимости от ваших компетенций, взглядов, свободного времени
и готовности рисковать. Желательно максимизировать эффективность участия
каждого человека и каждой группы. Исходя из этого, можно предложить следующий
базовый каркас дел, которые ждут, чтобы их делали на регулярной основе:
– Листовки — соседям. В связке с ними — домовые каналы/чаты.
– Канал/чат локального сообщества на выбор (территориальное,
профессиональное, волонтерское, потребительское, хобби и пр.) или иной
информационный проект, самиздат.
– Просвещение/информирование социального окружения.
– Поиск и тестирование тактик.
– Участие в деятельности организаций.

Листовки — соседям

Почему соседям? Потому что это:

– затрагивает относительно случайный срез общества, до которого трудно
добраться иными способами. Материалы в почтовых ящиках бодро разлагают
иллюзорный мир путинского «народного единства»;
– способствует более вдумчивому чтению и более вероятным переходам по
ссылкам (адресам, названиям, qr-кодам);
– создаёт концентрации (в данном случае политизирует подъезд, например, и
может создать новые важные для движения социальные связи);
– близко и прицельно, а значит, с большой вероятностью воодушевит наших
товарищей и деморализует противников. Вы можете дать единомышленникам,
живущим по соседству, надежду на перемены и стратегию действий. Параллельно
не забывая тыкать в пропагандистские пузыри фильтров, пока те не начнут

89
лопаться, а сидящие в них соседи — приходить в чувство.
Распространять листовки по подъездам участников группы удобно, ведь
распечатывать материалы может один человек с принтером, а раскладывать свою
порцию — каждый. Придумывать их можно всем вместе, поручить это кому-то
одному/нескольким или просто распечатывать готовые листовки наиболее близких
по духу организаций или соседних аффинити-групп. Также можно печатать
журналы и газеты самиздата, файлы которых горизонтально распространяются от
группы к группе.
Соседям-единомышленникам вы должны не только объяснять, что нас много и
что мы растём, а сопротивление режиму не бесполезно, но и давать точку входа —
это может быть ссылка на «Поля самосборки» или канал какой-либо организации.
Ещё лучше, если это будет специально созданная точка входа (например, канал или
чат в Телеграме) для конкретного подъезда. Её вы заполните всем необходимым,
чтобы новоприбывшие могли начать свою самосборку.
Сомневающимся широким массам нужно давать наше видение ситуации в любых
форматах (желательно более разнообразных). Это и повторение очевидных нам (и
не очевидных им) тезисов, подкреплённых аргументами. И развенчивание мифов
пропаганды с примерами. И краткие распечатки новостей из независимых
источников (со ссылками на эти источники), адекватные копипасты и мемы. Цель —
помочь людям отсоединиться от пропагандистской «матрицы» и нащупать под
ногами здоровую почву реальности.
Аффинити-группа из пяти человек может существенно влиять на взгляды и
настроения сотен людей, популяризировать сопротивление и даже порождать
другие действующие группы (полностью независимые). Это важный фактор роста!
Не менее важна мобилизационная функция — уведомление соседей о всех
массовых акциях (от маршей до забастовок). Это важнейший неподцензурный канал
информирования широкой общественности, который обязательно нужно
использовать.

– Распространяйте листовки раз в 1-2 недели. Чаще — очень хорошо. Немного реже — ничего
страшного.
– Не попадайтесь на камеры. Если почтовые ящики стоят под камерами — можно подсовывать в
каждую дверь квартиры или за косяк или клеить на скотч напротив дверей лифта. Если камеры на
каждом этаже — можно раскладывать на лестничной клетке (например, на подоконниках) — это
менее затратно, но и менее эффективно. В крайнем случае, когда камеры буквально на каждом шагу,
вы можете использовать средства маскировки — солнцезащитные очки, маску, кепку, бесформенную
старую одежду.
– Раскладывайте в ночное время, поздним вечером или ранним утром, когда вероятность
столкнуться с людьми минимальна.
– Идеально, если у кого-то из группы есть свой принтер. Если нет, то лучшим вариантом будет
скинуться на него, но сойдут и другие — печатать у знакомых по соседним группам (если таковые
уже есть), или, если ничего другого не остаётся, писать от руки печатными буквами.
– Подготавливайте такие листовки, которые вызывают желание сфотографировать их и разослать
друзьям. Виральность — важный фактор.

90
 Канал/чат локального сообщества, СМИ, журнал

Нам нужно много, очень много пересекающихся максимально разнообразных

каналов распространения информации, охватывающих локальные сообщества и
планомерно формирующих из них ресурс протестной мобилизации. Также
необходимо множество независимых СМИ с разными аудиториями и небольших
тематических информационных проектов. Важно добывать, аккумулировать и
правильно подавать информацию тысячами разных путей. Поэтому включиться в
собирание информационной инфраструктуры сопротивления должны многие из
нас. Чем больше и разнообразней будут наши многоуровневые сетки «вещания», тем
более жизнеспособный и влиятельный ландшафт получится в итоге.
Вести телеграм-канал или модерировать чат вместе с друзьями выгоднее, чем
одному — это предотвращает выгорание и преждевременную смерть ресурса от
морального истощения его автора. Подумайте: возможно, у вас уже есть идеи того,
какое конкретно сообщество вы могли бы объединить или в какой
информационный проект вложиться. Но и силы нужно оценивать здраво — на
проект у группы должно быть достаточно личного времени, ресурсов и
компетенций: лучше сделать живой домовой чат, чем унылый неоригинальный
новостной канал, и лучше сделать маленький интересный журнал об анархо-
садоводах Рязани (если вам есть что сказать по этой теме), чем всероссийский
запоздалый рерайт чужих новостей.
Принципы такие:
1. Делайте то, что вам действительно интересно. Говорите о том, о чём есть что
сказать.
2. Старайтесь подбирать аудиторию так, чтобы охватить хотя бы какую-то часть
тех людей, которых миновали другие ресурсы и проекты.
3. Используйте горизонтальные связи с соседними аффинити-группами и
уличную агитацию для первичного набора аудитории.
4. Сотрудничайте с другими СМИ, каналами, чатами и пр. — делайте взаимные
репосты ценной информации и взаимовыгодно рекламируйте друг друга. Нужна
плотная сетка разнообразных ресурсов.
5. Продвигайте нарративы освободительного движения, стратегии и тактики
нашего сопротивления, образы будущего, механики возможной победы сообразно
со спецификой аудитории: чем ближе к нам — тем больше надо солидарности,
надежды и практики, чем дальше — тем больше сомнений и критики (постепенное
прогревание), но без запугивания и нытья. И не забывать про анонсы важных акций.

Просвещение/информирование социального окружения

Группа единомышленников может целенаправленно воздействовать на своих

общих знакомых. В первую очередь недовольных, которым нужно показать
важность гражданского неповиновения, пусть даже пассивного. По возможности
готовьте их к массовым акциям и постарайтесь дать видение освобождения. Во
вторую очередь — сомневающихся. Им нужны альтернативные нарративы.

91
Повторяйте, повторяйте и повторяйте в разных формах прописные истины, факты,
логические цепочки и всю систему взглядов. Усиливайте друг друга, подкрепляйте и
закрепляйте тезисы.
Не надо сбрасывать со счетов и соцсети — полезный инструмент
распространения убеждений и мнений. Власти стараются запугать людей штрафами
и сроками, чтобы недовольство меньше выплёскивалось в интернет и меньше
влияло на настроения. Так что многие перестают высказываться в соцсетях,
опасаясь преследования со стороны государства или конфликтов с окружением. И
это очень плохо.
Риск попасть под штраф, откровенно высказываясь против войны в соцсетях, —
меньше одного процента. Но это при условии, что есть кому написать донос и что
высказывание достаточно прямолинейно. Что из этого следует? Писать в
комментариях лозунги и триггерную для доносчиков и «органов» информацию — не
вполне безопасно (а в ряде случаев, когда речь идёт о конкретных военных
преступлениях, — очень рискованно). Но публиковать на личных страницах
неочевидную, завуалированную, намекающую, сатирическую, сложную и глубокую,
неявно символическую и другую подобную информацию — достаточно безопасно.
В среднем у человека в соцсети сотни подписчиков. Было бы глупо не
использовать такие площадки для распространения своей повестки. В репрессивных
условиях соцсети, конечно, не для лозунгов, призывов и правды-матки (всё это
уходит в более конфиденциальные слои реальности), но распространять
идентичность и убеждения с помощью них можно и нужно.
Когда вы делаете публикации с неочевидным, но считываемым посылом — его
распознают единомышленники и оппоненты. И те и другие видят, что нас больше,
чем казалось. Первых это воодушевляет, вторых деморализует. А на тех, кто не
придерживается конкретной позиции, информация может повлиять исподволь,
постепенно сдвигая суждения в нужную сторону.
Один человек — хорошо, но если вы вместе со своей аффинити-группой будете
регулярно публиковать разную информацию, продвигающую антиавторитарные,
антивоенные и другие темы, соответствующие вашим взглядам, то это куда сильнее
и убедительнее. Ведь ваши общие знакомые будут видеть в ленте правильные
видеоролики, статьи, цитаты, мемы, произведения искусства от нескольких людей.
Благодаря этому будет расти доверие и внимание к продвигаемой информации, а
также ваше социальное влияние.
Подойдите к этому делу как к планомерной агитационной работе. Ищите
подходящую информацию, придумывайте новое, составляйте с друзьями
перекликающиеся, но не повторяющие друг друга контент-планы. Поддерживайте
разнообразие источников и форм. Делайте публикации хотя бы раз в неделю, и
пусть как минимум каждый третий пост будет продвигать ваши убеждения и
идентичность.
Зафиксированное, материальное воплощение такой работы — свободные
источники информации, на которые подписываются ваши знакомые. Это
необходимый элемент влияния, усиливающий долгосрочный эффект любой
агитации.

92
 Группа — уже своего рода малая субкультура. Пусть волна ваших общих символов
накроет и переформатирует окружающих. Пусть мягко расползается ваша
антиавторитарная оптика.

Поиск и тестирование тактик

Тактики гражданского сопротивления можно обобщить до следующих категорий:

1) Высказывание или контрдискурс (акты самовыражения): что или как мы
говорим.
2) Неделание или отказ от сотрудничества: что или как мы не делаем.
3) Делание или интервенция (акты свершения).
а) Подрывное вмешательство (что или как мы разрушаем).
б) Творческое вмешательство (что или как мы создаём).
Так, флешмобы, стрит-арты, листовки, видеоролики или демонстрации — это
высказывание. Неповиновение, саботаж, бойкоты, забастовки — неделание. Захват,
разоблачение — подрывное вмешательство. А партизанский театр, альтернативные
институты, рабочее самоуправление или параллельные органы власти — творческое
вмешательство.
Тактики в каждой из этих условных категорий могут быть направлены на:
1) мобилизацию сопротивления, рост гражданского участия;
2) подрыв легитимности режима, ослабление столпов поддержки;
3) лишение режима ресурсов.
То есть направлены на наш рост, изменение общественного мнения или
ослабление власти. Если тактика попадает в несколько категорий и преследует
несколько целей — это тоже нормально. Главное, понимать зачем мы делаем те или
иные вещи.
Небольшой группе из 3-6 человек доступны многие варианты действий, но не все.
Понятно, что большие демонстрации, забастовки и любые другие масштабные вещи
— вне предела контроля отдельной группы. К ним можно подключиться, но сложно
начать (хотя в некоторых условиях такое тоже может произойти). Зато есть
огромное количество тактик, которые вполне по силам отдельной аффинити-группе
или небольшому кластеру. И влияние таких воздействий огромно. Каждая успешная
акция — это расширение пространства возможного и социально приемлемого,
пример для подражания и зелёный сигнал согражданам.
Не бойтесь изучать, придумывать и тестировать разные тактики, скрещивать и
модифицировать лучшие. И обязательно сообщать об успехах — анонимно или
открыто, в зависимости от вашего протокола безопасности.
Группа ближайших друзей может не только исследовать тактические
возможности, придумывать новые формы и способы протеста, но и вырабатывать
действенные аргументы для мотивации сторонников, убеждения сочувствующих,
переубеждения сомневающихся и посева сомнений у оппонентов. Придумывать, как
сделать работу групп более эффективной. Делиться лучшими найденными
решениями с соседними аффинити-группами и тестировать чужие инновации.
93
Делиться через слабые связи с территориально удалёнными товарищами лучшими
найденными решениями.

Горизонтальное самораспространение

Наши близкие социальные контакты — рыболовная сеть. И мы одной ногой тут,

другой там — общаемся одновременно в разных группах. Это и есть возможность
для самораспространения. Например, человека мотивировали на самосборку
единомышленники из друзей-коллег, а человек в свою очередь — друзей-
однокурсников, а каждый из друзей-однокурсников — кого-то из сестёр, братьев,
коллег, друзей детства, родителей. Так — горизонтально — распространяется
сопротивление.
В середине процесса каждый человек становится одновременно и тем, кого
пригласили в деятельность, и тем, кто пригласил. Что важно — появляется
возможность делать разные вещи с разными людьми. С более близкими — более
рискованные, с менее уверенными — более лёгкие и так далее.
Поэтому в совместное обучение участников аффинити-группы по умолчанию
должна быть встроена механика репликации. Если вы объединяете
единомышленников в такую группу — нужно показать хороший пример и передать
достаточный импульс для того, чтобы каждый из друзей смог запустить самосборку
в своём окружении.
Допустим, каждый участник группы ближайших единомышленников создаёт
аналогичную — уже из своих. Получается кластер групп в среднем на 20-30 человек.
Предположим, что все эти люди распространяют листовки по почтовым ящикам
соседей, то есть влияют на 2000-3000 человек. Пусть 1% из них благодаря
поступающей информации также создаёт аффинити-группы, а затем образует
кластеры из соседних групп. Это значит, что на втором витке влияние будет
распространяться уже на 40-60 тысяч человек. И так далее. Горизонтальное
самораспространение (по друзьям) в сочетании с вертикальным (по соседям) —
мощнейший внутренний двигатель самосборки. Его направления взаимно
усиливают друга. Все процессы масштабируются и ускоряются.
То есть одна единственная группа друзей теоретически может инициировать
охват агитацией десятков и даже сотен тысяч людей за считанные месяцы. Для
этого нужно ясное понимание, что самосборка и следующий за ней
организационный взрыв меняют содержание коллективных представлений и
эмоций, ведут к массовому росту поддержки наших целей, наращиванию
организационной мощи движения, исчерпанию легитимности и ослаблению власти.
Участвовать в этом — значит приблизить освобождение нашей страны.

Источник инноваций

Группа с низкой центральностью, то есть находящаяся на периферии социальной

сети, испытывает низкое социальное давление и поэтому слабо усредняется.
Значит, такие группы могут сильно отличаться друг от друга. Одна — группа
молодых радикально настроенных уральских рабочих с опытом чтения Станислава

94
Лема и Андрея Платонова, другая — относительно религиозные женщины среднего
возраста из мегаполиса, которые смотрят Максима Каца и посещают театральные
курсы, третья — пенсионеры-либертарианцы, четвёртая — программистки и
ветеринары постгуманистических взглядов, играющие абстрактный хип-хоп, пятая
— студентки мединститута и эко-волонтёрки, поддерживающие Навального. И так
далее и тому подобное. И это максимально утрированные примеры — подлинное
разнообразие не поддаётся простым описаниям.
Каждая такая группа имеет свой уникальный опыт, уникальное сочетание
личностей и их качеств. А значит, может порождать уникальные смыслы. Поэтому
группы самосборки — двигатель инноваций.
У группы есть два пути, чтобы распространять новые идеи, информационные
продукты или тактики. Первый путь — это передача соседним аффинити-группам (с
ненулевой вероятностью, что инновации будут переданы дальше), второй — через
организации. Первый путь — медленный и подходящий скорее для изобретений,
которые сильнее разрывают шаблоны, второй — быстрый, но лучше работающий с
более популярными новациями.
Если вы можете создавать новые смыслы — создавайте. Неважно, в какой форме
— музыкальных альбомов ли, статей, новых тактик сопротивления, стихов, новых
аргументов или трансформирующих историй. Картин или видеороликов,
манифестов или петиций, уникальных граффити или уникальных организационных
принципов. Важен прирост смысла, который вы или ваша группа можете дать
общему делу.
Не бойтесь делать непопулярное, сложное (или наоборот, чрезвычайно простое),
во всех смыслах маргинальное. Часто между источником инновации и широким
внедрением находится несколько (или множество) ретрансляторов. «Нам не дано
предугадать, Как слово наше отзовется». Новаторское произведение искусства,
которое воспримет всего несколько человек, может не дать сиюминутного эффекта,
но всё же повлиять на глобальные процессы благодаря распространению в
разбавленном или модифицированном виде дальше, и дальше, и дальше.

Как выбрать организацию

Допустим, аффинити-группа вошла в ритм коллективных действий и породила

соседние ячейки. Что делать дальше? Продолжать горизонтальную работу:
обкатывать старые и изобретать новые тактики, взаимодействовать с соседними
ячейками, создавать контент, развивать и распространять политические навыки и
культурные практики. Готовиться к участию в массовых акциях.
Но есть ещё одна важная возможность — присоединиться к организации. Если
ваша аффинити-группа идеологически однородна, можно подумать о
присоединении к одной из идейно близких политических структур. Если же группа
достаточно разнообразна в рамках антиавторитарного спектра — об участии в
реально независимом профсоюзе, свободном СМИ или правозащитной
организации. Вы сами решаете, где и каким образом участвовать — волонтёрством,
донатами или полноценным членством.

95
 Участвовать в организации — это, во-первых, содействовать организационному
взрыву, а во-вторых, помогать идейно близким структурам, поэтому очевидный
способ выбора объединения — по идеологическому сходству, политической
программе и видению будущего.
Но важны и прагматичные критерии. Давление конкуренции двигает всё
освободительное движение в сторону большей эффективности. Поэтому вы
поможете общему делу, если предпочтёте более эффективную и стратегически
ориентированную организацию. В каждый конкретный момент времени положение
дел может быть разным — всё быстро меняется, лучшие практики перенимаются и
совершенствуются.
Итак, на какие ещё критерии, кроме идейной близости, смотреть:
– видимый рост численности и организованности;
– качественный контент и/или продуманные полезные акции;
– разумное распределение задач и обучение, которые поддерживают
вовлечённость и заинтересованность новых участников;
– забота о безопасности участников и организационных связей;
– достаточно прозрачное управление материальными ресурсами, подотчётность
в отношении взносов и расходов;
– организационные формы, соответствующие демократическим ценностям;
– стратегическое видение и готовность к конструктивному взаимодействию с
союзниками по антиавторитарному движению;
– поддержка самосборки, горизонтальных инициатив; тестирование
предлагаемых тактических инноваций; вертикальная мобильность.
Если вы не нашли подходящих организаций — не беда. Можно ограничиться
донатами независимым СМИ и правозащитным НКО. Или повысить активность в
местных сообществах. Или создать свою организацию с нуля и попробовать сделать
лучше, чем все ваши предшественники.

96
 Организационный взрыв
Пусть будет взрыв. Большой организационный. С быстрым возникновением
огромного числа новых организаций всевозможных форм и связей между ними.
Организационный взрыв — это резкий рост организационной сложности всего
антиавторитарного движения. Он сингулярность, из которой развернётся
демократическая Россия.
Проблему оппозиции часто формулируют как «неспособность объединиться». Но
основная проблема иная — отсутствие роста, статичность, недостаточное
разнообразие и слабая укоренённость в обществе. Невозможно объединиться тогда,
когда нечего объединять. Поэтому парадоксальным образом объединение вытекает
из резкого увеличения множественности. Три кирпича валяются где попало и ни во
что не складываются, а наоборот — лишь рассыпаются. Но множество кирпичей
складывается в дом.
Небольшое число пусть и крупных организаций делает движение негибким и
неустойчивым. Диктатуры обычно хорошо себя показывают в жёстком лобовом
столкновении, поэтому свалить такой режим можно подмывая и подтачивая, а
затем накрывая серией волн возрастающей мощи. Для этого нужно быть не просто
гибкими и эффективными, но иметь возрастающую гибкость и эффективность. А
значит, существовать в форме эволюционирующего множества.
Внутренняя конкуренция должна идти не против друг друга, а на общее благо.
Особенно в период общего роста, когда всё движение прирастает участниками,
внутренняя политическая конкуренция — игра с ненулевой суммой и выгодна всем.
Органический рост движения — сложное переплетение процессов, во многом
случайных, в ходе которого отдельные политические субъекты появляются,
набирают силу, трансформируются, распадаются, соединяются, распускаются и
вступают в союзы. Сила движения в способности поставить под контроль хаос
такого роста и на союзных началах работать стратегически.
Самооправдания по типу тех, что «у нас пока кружковый период» или «низкий
уровень дискуссий в восточной Европе», понятны. Но вгрызаться в теории вековой
давности можно до конца жизни, так ничего и не изменив. Бесспорно, обучение —
важный элемент организации, но только в сочетании с практикой. Также и
политическая самоидентификация сама по себе — это ещё не организация. Для
организации нужно дело. Нет никакого шанса сохранить членство людей, которые
не задействованы, не вовлечены в стратегически важную, осмысленную работу.
Организационные структуры создаются для чего-то. Задачи могут и должны
меняться, но это всегда какая-то работа с выходом во внешний мир.
Чем сильнее репрессии, тем меньше пространства для легальной деятельности.
То, что в демократической ситуации — естественное проявление гражданского
общества, в диктатуре — деятельность вне закона. Ну и ладно. Эти фальшивые
законы военных преступников — филькина грамота, на которые стоит обращать
внимание только для минимизации рисков. Но ясно, что политическую борьбу
выдавили из легального поля. Пора уже с этим смириться и строить работу
97
соответствующим образом, держа критические важные связи и ресурсы в тени.
Остаются, конечно, серые формально легальные пространства журналистики,
правозащиты, благотворительности, местных инициатив, научных и культурных
сообществ, профсоюзов, субкультур. Но и в них эффективная работа возможна
только с большими умолчаниями и невидимыми для государства подводными
течениями.
Специфика таких условий вовсе не делает политическую организацию
невозможной. Организационный взрыв, который мы должны вызвать к жизни, —
способ стать эффективными. И в итоге — выйти из тени.
Только объединение, только увеличение численности или только увеличение
количества связей не работают. Лишь всё вместе и одновременно.

Зачем нам организационный взрыв?

1. Устойчивость.
В условиях диктатуры с непредсказуемой глубиной падения глупо
концентрировать силы на одной крупной организации. Небольшое число структур
легко запретить, парализовать функционирование, посадить лидеров и разрушить
все ключевые связи в несколько несложных шагов. Напротив, множество
организаций разнообразных форм, от правозащитных, журналистских и
профессиональных объединений до публичных, полуподпольных и
законспирированных советов, партий, движений и ячеек, — сложно найти,
поставить под контроль и разрушить. У множества структур нет единой точки
отказа.
2. Репрезентативность.
Чем больше организаций, тем больше людей можно охватить. Как говорится, по
сусекам поскрести. Реальное разнообразие взглядов и их сочетаний в сложном
современном мире огромно, поэтому запихать его в прокрустово ложе одной или
нескольких организаций невозможно. Одна, две, три организации не могут
осуществить тонкую настройку под всевозможные политические, социальные,
философские, религиозные предпочтения людей, а множество организаций —
может. Результат — не только рост охвата, но и крайне полезный рост разнообразия.
3. Инновационность.
Сложные структуры с большим числом связей предрасполагают к более быстрому
генерированию, проверке и внедрению тактических инноваций. Кроме того,
здоровая конкуренция, не противоречащая федеративной кооперации, позволяет
отбирать наиболее жизнеспособные формы функционирования и лидерства.
Репрезентативность, о которой говорилось выше, даёт разнообразие — топливо
инноваций. Поэтому, если коммуникации отлажены и структуры не вставляют друг
другу палки в колёса — все прогрессивные силы выигрывают за счёт быстрой
эволюции с повышением эффективности и совокупной силы.
4. Демократичность.
Перспектива опять вляпаться в какую-то одну партию или какого-то одного

98
лидера не выглядит заманчивой. В наиболее устойчивых европейских демократиях
в парламентах присутствует множество партий, а крупнейшие из них редко имеют
хотя бы 30-40% мест. Их парламенты находятся в высококонкурентном состоянии,
тогда как в более авторитарных странах склоняются к монополии. Как мы могли
убедиться, монополизированная власть ведёт к очень печальным результатам,
поэтому нужен такой уровень политической конкуренции, чтобы никто не мог «в
одну харю» навязывать всем свою волю. Организационный взрыв закладывает
политическое разнообразие на будущее. Это неотъемлемая часть гарантий
подлинной демократизации.
5. Стратегичность.
Зачем в принципе нужны организации? Не лучше ли положиться на
горизонтальное сопротивление целиком? Нет. Организации артикулируют
повестку, управляют ресурсами и позволяют вести скоординированные и
продолжительные стратегические кампании. Поэтому важна как микро- так и
макромобилизация сопротивления. Благодаря межорганизационным связям,
координации и сотрудничеству политических субъектов можно планировать общую
борьбу и целенаправленно идти к общим целям.

Десять шагов к организационному взрыву

Шагать можно в любой последовательности, а желательно одновременно.

1. Перестроиться на широкое участие и членство.

Каждая продемократическая, антивоенная, прогрессивная организация и любой
субъект гражданского общества должны расти. Для роста требуется постоянно
воспроизводящийся цикл «акция — рекрутинг — обучение». То есть любая акция (от
расклейки листовок до демонстрации) должна конвертироваться в новых
участников. Новички — проходить обучение (для понимания основных идей,
стратегии и тактик). А затем — вливаться в новые более сильные акции,
привлекающие ещё больше сторонников.
Участникам нужны задачи. Иначе люди уходят со скуки и от бессмысленности
происходящего. Задачи могут быть самые разные. Координаторы должны
правильно подбирать осмысленные задачи под навыки и желания участников и их
терпимость к риску.
Чтобы подготовиться к организационному взрыву, следует сделать структуры
организации масштабируемыми. Такими, которые не допускают простоя ресурсов.
Каждый дополнительный человекочас и каждый условный биткойн должны сразу
идти в дело. Лучше заранее продумывать переход к большим масштабам работы,
чем делать это в авральном режиме, пытаясь удержать новых людей.

2. Увеличить вертикальную мобильность и децентрализовать

управленческие структуры.
Чем быстрее и адекватнее организации реагируют на информацию «снизу», тем

99
лучше. Всё, что рождается на периферии сетей, должно быстро тестироваться,
отбираться и внедряться. Антиавторитарные объединения не имеют права быть
ригидными, косными и медленными.
Перераспределять координационные обязанности необходимо, чтобы, во-
первых, избежать выгорания актива, во-вторых, стимулировать инициативу
участников, в-третьих, повышать устойчивость структур.

3. Увеличивать федеративную кооперацию и формировать

многосекторальную коалицию.
В условиях гоп-тирании даже одностороннее альтруистическое
«невзаимовыгодное» сотрудничество по факту — взаимовыгодное. Потому что всё,
что усиливает движение, выгодно каждой его части. Плотная кооперация и
совместные действия должны стать нормой. В 2022 антивоенные инициативы
показали пример того, как можно вместе планировать акции и запускать кампании.
Эту практику нужно продолжать и расширять.
Надо делиться организационным опытом, чтобы другие не повторяли ошибок, но
внедряли лучшие практики. Так движение будет эволюционировать быстрее и в
правильном направлении.

4. Создавать дискуссионные площадки, обучающие курсы и системы

поощрения.
Увеличение организационной сложности трудно представить без «кипучего
движения игристого ума» (причём без остановки). Власти пытаются подавить
любую общественную дискуссию, а нам надо умножать возможности для неё. Они
хотят вселить в нас неуверенность и демотивировать, а наша задача — увеличивать
информированность и мотивацию.
Не полагаясь на самосовершенствование эзопова языка, нужно создавать
анонимные дискуссионные площадки для внутреннего пользования и для
общегражданского диалога. Это могут быть какие-то варианты интернет-форумов,
каналы в Telegram с анонимным постингом или какие-то децентрализованные
решения.
Последние годы дискуссии в интернете свелись к обсуждению контента — и часто
это не было продуктивным. Собрать материал и глубоко проработать тему в
комментариях к посту, который быстро перестаёт быть актуальным, не получается.
Устаревший формат форумов более смыслоцентричен — в нём можно глубоко
копать и высекать искры нового смысла. Поэтому требуется какое-то существенное
обновление старой концепции форумов или что-то радикально иное.
Другой способ дискуссий — статьи в ответ на статьи — жизнеспособный и
полезный вариант, но достаточно камерный. Нужны платформы, которые бы
собирали, препарировали, сталкивали, скрещивали известное с малоизвестным и
рождали новое знание. А также формировали коллективную повестку.
Хорошая тема — создавать обучающие онлайн-курсы для активистов, которые бы
не только вводили в пространство целей, программ и стратегий, но и учили основам

100
безопасности, практическому применению различных тактик, основам
информационно-агитационной работы.
С онлайн-курсами тесно соприкасаются системы поощрения активистов, которые
конфиденциально и безопасно интегрируют личные достижения в обучении,
акциях, информационной и организационной работе (например, учитывают число
привлечённых сторонников). Накопленные баллы могут конвертироваться в билеты
на мероприятия, подарочные книги, дополнительный уровень доверия с
расширенными полномочиями или ещё что-то.

5. Помогать маленьким.
Небольшим проектам, молодым перспективным организациям следует помогать.
Чтобы в сложном периоде зарождения не затерялось то, что может помочь всему
движению и приблизить нашу победу.
Но это обосновано и с более локальной точки зрения. Индивидуальная
активность человека коррелирует с количеством организаций, в которых он
участвует. Более крупное объединение, которое помогает небольшим или только
возникшим инициативам, вполне может привлечь часть их активных участников.
Так что это взаимовыгодно.

6. Создавать новое.
Экспериментальные тактики, СМИ, новые организационные формы,
инициативы, протестные субкультуры, нишевые или, наоборот, широкие
организации — чем больше организационного разнообразия в нашем общем деле,
тем сильнее мы будем. Если чего-то не хватает — это надо сделать. Если кажется,
что всё придумано, надо придумать ещё столько же.
Принципиально важно не дробить имеющееся, а создавать новое — привлекать
новых людей, генерировать новые связи.
К примеру, создание новых СМИ, не партийных, но связанных с организацией —
хорошая практика для роста. Исключительно честные, достаточно нейтральные
медиа, которые привносят новое — ракурс, темы, расследования, эстетику и пр. —
способны стать буфером для потенциальных членов организации. Естественно,
такие медиа могут анонсировать акции, освещать деятельность и идеи партии,
движения или профсоюза. Но важно соблюсти баланс, так как исключительно
партийное СМИ будет интересно только участникам, а полностью нейтральное не
даст нужное для роста число точек «входа». Лучше начать с нейтральности,
постепенно и в небольшом количестве вводя хорошо интегрированные
вовлекающие элементы.

7. Поддерживать Самосборку.
Жизненные силы организационного взрыва — в самосборке. Она — основной
органический источник кадров и инновационных решений. Чем шире и глубже
горизонтальное сопротивление, тем больше активистов сможет рекрутировать
каждая организация. Самосборка самостоятельна. Инвестируйте в неё — и
101
воздастся.

8. Наращивать структуры поверх действия.

Организация нужна для действия, и в этом смысле действие организует. Если
активность бесцельна, то и организация бессмысленна. Стратегический образ
действий даёт возможность перестраивать структуры под него и делать их по-
настоящему эффективными.

9. Наводить мосты.
Сила движения связана не только с его численностью и организованностью, но и
с его выходом на более широкие слои населения — местные сообщества,
профсоюзы, объединения жильцов и т.д. Надо формировать и усиливать такие
связи.

10. Культивировать конструктивные эмоции.

Спасение от выгорания и топливо для роста — солидарность, надежда,
достоинство. Организационный взрыв без этого невозможен. Задача лидеров —
рассказывать такие истории и поощрять такие акции, которые изгоняют страх и
вселяют уверенность.
Нужна политическая воля, чтобы перенастроить все информационные потоки.
Теперь они должны транслировать объёмную картину наступательной стратегии.
Трудно слезть с иглы нескончаемых констатаций и мрачных прогнозов, но
политическое действие требует практики. Которую хочется повторять и
распространять. И для этого должны измениться не только повествования, но и
подача, чувственное наполнение, эстетика.
Умом и чувством надо быть на несколько шагов впереди себя, схватывая широту
возможных перспектив и прокладывая к ним пути. Дайте соратникам уверенность в
том, что политические идеалы организации достижимы и что ваша совместная
работа имеет смысл.

Как масштабировать организацию, движение или инициативу

Для того чтобы организация росла, вливаясь в процесс организационного взрыва,

нужно, во-первых, привести её в соответствие с оптимальными организационными
практиками. Оптимальные — это значит лучшие из уместных в конкретных
условиях. В демократическом и авторитарном контекстах уместны разные вещи.
Под угрозой репрессий, внедрения агентов и т.д. нужно особо концентрироваться на
безопасности активистов, коммуникаций, устойчивости координационных структур
и прочем. Во-вторых, нужно следовать тактике масштабирования, обеспечить его
процессы и коммуникации.
Пусть деятельность организации разбирают на цитаты в хорошем смысле:
идеально сделать её примером для других. Но чтобы всем хотелось перенять её
опыт, нужно работать не только хорошо, но и по-новому.

102
 Лучшие организационные практики безотносительно к условиям —
внутренняя демократия, прозрачность и рекрутинг разнообразных
аудиторий. Это то, к чему в целом должны стремиться антиавторитарные
структуры.

Национальный демократический институт по международным вопросам (NDI) — одна из

нежелательных для путинского режима организаций — перечисляет такие практики для партий (Best
Practices of Effective Parties: Three training modules for political parties).
Внутренняя демократия:
– лидеры и члены обучаются партийным правилам, положениям и ценностям;
– деятельность ведётся в отдельных географических и функциональных подразделениях;
– члены и лидеры работают вместе над разработкой и усовершенствованием платформ и
политик;
– лидеры и кандидаты выбираются свободно, справедливо и в соответствии с партийными
правилами;
– эффективно используются открытые вертикальные и горизонтальные внутренние
коммуникации;
Прозрачность:
– партия отчитывается о финансовых взносах, расходах, активах и источниках финансирования
перед членами партии и общественностью;
– партия разрабатывает и реализует стратегии мониторинга для обеспечения подотчетности
перед членами партии, избирателями и обществом;
– независимые дисциплинарные комитеты проводят расследования и наказывают членов партии,
которые не следуют партийным правилам, положениям и ценностям;
Информационно-просветительская работа:
– партия набирает членов из новых секторов на основе серьезных исследований;
– партия разрабатывает целевые информационно-просветительские сообщения и доводит их до
всех уровней партии;
– партия разрабатывает стратегии информационно-разъяснительной работы с конкретными
задачами и обязанностями для сотрудников и волонтеров;
– партия использует интерактивную методику для обучения членов по привлечению новых
секторов.

Всё это, конечно, следует внедрять и развивать с поправкой на работу в условиях

полицейской некрократии. Жизнеспособно выглядит совмещение концепций
демократии-прозрачности с одной стороны и анонимности-децентрализации с
другой. Но никакого единого рецепта тут быть не может. Надо искать собственные
форматы. Множество, просеянное и усиленное организационным взрывом, даст
сопротивлению лучшее.
Одну из концептуальных моделей масштабирования (Charla Burnett, Karen Ross,
2020) разработали, чтобы учесть как запланированные, так и непреднамеренные
положительные эффекты.

103
 Внутреннее укрепление Внешнее расширение

Тактика масштабирования Сильная приверженность Расширение членства и

активистов развитие партнерских
отношений

Сильные стратегические планы Привлечение внешних третьих

сторон или международных
субъектов

Разнообразное членство Территориальное

распространение

Общие месседжи и идеология Взаимодействие с

руководством правительства

Процессы масштабирования Внутренний обмен Обмен информацией

информацией (использование СМИ) на
внешнем уровне

Образовательные программы Образовательные программы

для активистов для широкой общественности

Привлечение идей различных

движений

Коммуникация для Стратегическая коммуникация Стратегическая коммуникация

масштабирования внутри с широкой общественностью

Стратегическое
фреймирование

Что ещё положительно влияет на успех масштабирования:

– Гибкость организации. Более неформальные структуры с быстрым обменом
идеями и тактиками имеют преимущество.
– Кооперация с союзниками. Полезно объединять ресурсы для достижения
общих целей.
– Новые тактики, привлекающие внимание людей и СМИ.
– Отказ от «традиционных» рамок. Устаревшая риторика и эстетика не
добавляют популярности. В этом случае лучше пересобрать идентичность и
переупаковать идеи в более актуальный вид.
И наоборот, если идти от обратного и смотреть, что ведёт к скукоживанию и
краху (Michael C. Zeller, 2020), то мы увидим следующее: на индивидуальном уровне
— выгорание и потеря приверженности, на уровне организационных ошибок —
неспособность набрать/удержать членов, внутренний раскол и неспособность
адаптироваться к изменениям. А значит, для функционирования и развития нужны
заинтересованности участников, поддержание внутреннего единства и гибкость.

104
 Объединение оппозиции

Об этот «краеугольный камень» сломаны, наверное, все копья, которые вообще

были.
Но надо ли оппозиции объединяться? И надо, и не надо. Смотря что мы
понимаем под словом «объединяться».
Если речь про единую структуру с общей идейной базой, единым управлением и
прочим — то не надо. Любое стремление к такому «объединению» кончится
бестолковой вознёй. И даже в случае маловероятного «объединения» мы получим
крайне уязвимую организацию, которая слишком гомогенна для того, чтобы
представлять широкий фронт антиавторитарных сил и людей, недовольных
действующей властью. Ну и остальные минусы по списку, которые убивают на
корню все возможные плюсы.
Если же под объединением понимается стратегическое единство и коалиционные
процессы — то да, это необходимо. Не надо думать, будто коалиции нужны только
для выборов. Чтобы вести успешную кампанию гражданского неповиновения,
множество организаций должны работать сообща. Не действовать вслепую и
поодиночке, не слепляться в неразрешимый комок противоречий, а тесно и
плодотворно сотрудничать, сохраняя независимость и широкую тактическую
автономию.
Для того чтобы делать общее дело и идти к общим целям, не обязательно
сходиться во всём. Показатель зрелости движения — готовность сотрудничать с
теми, с кем есть большие идейные и иные расхождения. Это сотрудничество — в
общую копилку. Оно для всех.
Давайте ориентироваться на практику. Если объединительные процессы — от
ситуативного сотрудничества до координационных советов — помогают
действовать стратегически, то они полезны и их надо продолжать. Когда затраты на
«притирку» превышают выгоды — надо откатиться к более эффективному способу
объединения.
Одна из главных бед российского многострадального «объединения оппозиции»
— в малочисленности и слабости объединяющихся акторов, отсутствии роста. В
норме организация должна сотрудничать с множеством других организаций ради
общих целей. В условиях организационной нищеты объединение слишком часто
представляется проигрышным разбазариванием «политического капитала». Эту
ситуацию может исправить организационный взрыв.
Взаимодействия внутри растущего движения — игра с ненулевой суммой.
Организационный взрыв нивелирует всякие мелочные дрязги, приближая
децентрализованное, множественное, массовое сотрудничество, здоровую
кооперацию и союзнические, коалиционные процессы. Поэтому главное, что можно
сделать для объединения — это перейти к росту в масштабах, связях, ресурсах,
количествах и качествах.
Помимо этого, важно и культивировать совместное лидерство (collaborative
leadership). «Извлечение пользы из различий лежит в основе задачи совместных лидеров
[...] они должны научиться разделять контроль и доверять партнёру в выполнении
105
поставленных задач, даже если этот партнер может действовать совершенно иначе,
чем они сами», — пишут пионеры в формулировании преимуществ этой
управленческой практики Дэвид Арчер и Алекс Кэмерон. Такие лидеры, как
показали Ник Лавгроув и Мэтью Томас, отличаются сбалансированными мотивами,
глубоким пониманием различий, переносимыми навыками (стратегическое
планирование, управление отношениями с заинтересованными сторонами),
связями в разных организациях/секторах и т.д. В общем, традиционное
харизматичное лидерство не очень подходит на роль фактора успешного
объединения усилий — нужен более прогрессивный подход. Высокие стандарты
коллективного принятия решений внутри организаций будут этому способствовать.

Праксис

«Нет истинного слова, которое не было бы в то же время праксисом. Таким

образом, сказать истинное слово — значит изменить мир» (Паулу Фрейре)
«Нужно действовать активнее» — призыв пустой. Люди не действуют активнее не
потому, что не слышат таких призывов. Никто не будет напрягаться сверх того, что
уже делает (или ничего не делает), потому как уровень активности любого человека
— равнодействующая его текущих ресурсов, мотивов и представлений.
Организации могут конвертировать текущий уровень действий в рост, если будут
целенаправленно избавлять свою аудиторию от предубеждений, мифов, артефактов
авторитарного мышления и пробелов в понимании. А вместе с тем — не только
формировать представление о будущем, но и давать теорию и практику совместных
усилий, ведущих к цели.
Наше движение крайне нуждается в стратегическом просвещении. Все знают, что
всё плохо. Многие представляют, как может быть хорошо. Но в дефиците более или
менее целостное представление о путях победы. А это мощнейший тормоз любой
активности. Ведь мало кто хочет идти «туда, не знаю куда» и делать «то, не знаю
что», преодолевая опасности, но не имея надежды.
Как мы выяснили, путь к свободе существует и наших сил для этого пути
достаточно. Надо, чтобы каждый сторонник любой антиавторитарной организации
это знал, чувствовал и передавал другим.
Что можно посоветовать координаторам и ответственным за контент?
1) целенаправленно просвещайте свою аудиторию; делитесь знаниями, которые
спасут от уныния, дайте видение борьбы и победы; показывайте всё это на фактах, в
примерах, в самой разной подаче; рассказывайте, почему и как работает
гражданское сопротивление, о разнообразии тактик, о примерах ненасильственных
революций, о процессе демократизации и уязвимости диктатур;
2) стимулируйте самосборку, автономные индивидуальные и коллективные
действия в рамках общей стратегии;
3) давайте разнообразные задачи, постепенно вовлекая в работу сторонников с
разными умениями и интересами; персонифицируйте задания, контролируйте
выполнение и старайтесь максимизировать отдачу;
4) не сужайте всю повестку до неосуществимых в условиях диктатуры требований

106
— надо убирать саму диктатуру как первопричину; не привлекайте чрезмерного
внимания к оказиям (к примеру, читатели СМИ видят 10 диких и абсурдных
доносов, а миллион аналогичных ситуаций, в которых никто ни на кого не донёс —
не видят) — это создаёт искажённые представления о рисках; не подавайте под
видом реального «общественного мнения» опросы, сформированные страхом и
пропагандой — это создаёт ложное представление о балансе мнений и
демотивирует.

Расширение через самосборку

Многие наши структуры в авторитарных условиях сталкиваются с проблемой

численности — непонятно, за счёт чего расширяться. Освещение отдельных акций в
независимых СМИ слабо конвертируется в членство. А то, что лучше всего работает
в среднем — привлечение с помощью личных связей — недоступно для нишевой
организации, потому что в окружении активиста может просто не быть людей таких
взглядов (специфичных для данной организации). Между тем, социальная база
потенциальных сторонников есть всегда, и до неё надо дотянуться.
Как? С помощью самосборки. Низовое гражданское сопротивление связывает
людей разных антиавторитарных взглядов и разной степени политизированности, а
значит, образует широкие сети, через которые можно презентовать конкретную
организацию тем, кто в потенциале мог бы и хотел бы участвовать в ней.
Каждый сторонник организации должен начать свою самосборку. Обучайте
их этому. Используйте возможности организации для того, чтобы активировать
горизонтальные связи и получить отдачу в виде притока новых сторонников и
устойчивого роста.
Сторонникам, начинающим самосборку, можно предоставить агитматериалы с
отсылкой к организации. Но надо понимать, что чем специфичнее такая
информация, тем короче её путь, так что баланс между агитацией за конкретную
организацию и информационно-просветительскими материалами
общегражданской антивоенной и продемократической направленности лучше
смещать в сторону последних.
Какая-то часть инициированного сопротивления обязательно вольётся в ряды
организации. Так что каждая структура — организация, движение или инициатива
— заинтересована в том, чтобы самосборка, начатая её участниками, пошла как
можно дальше, чтобы её круги разошлись как можно шире.
Так функциональная асимметрия порождает взаимное зажигание. Формальные и
неформальные объединения инициируют самосборку, чтобы самосборка
инициировала организационный взрыв.

107
 Штрихи сопротивления
Все тактики имеют цель усилить движение и ослабить режим. Они должны
открывать окна возможностей на всех этажах общественно-политического
процесса. Ни одна из них не является волшебной пилюлей, от которой все
недовольные выйдут на улицу, диктатора хватит инфаркт, а лояльные ему или
аполитичные слои народа очнутся. Но задача каждой — внести свою лепту в
будущую победу.
Делать первое пришедшее в голову от отчаяния и как попало, просто чтобы
сделать хоть что-нибудь — плохой вариант. Потому что если нет цели и плана, то не
будет и стимула делать это регулярно, с каждым разом улучшая практики и
обмениваясь опытом с другими людьми и организациями. У каждого дела есть сила
и спектр влияния на мозаику социальной реальности. А у того, кто действует,
должны быть конкретные осознаваемые цели. Также у каждой активности есть
условия, в которых она сработает лучше всего.

«Участники гражданского сопротивления использовали сотни различных тактик на протяжении

всей его истории. Эти тактические подходы могут быть разделены на две категории. Бездействие –
это тактика, при которой люди перестают делать то, что при нормальной ситуации от них ожидается
или требуется. Среди примеров такой тактики – рабочие забастовки, отказ платить налоги,
потребительские бойкоты. Тактика действия – это когда люди начинают делать то, что они обычно
не делают или что делать запрещено. Примерами этой тактики являются протесты, массовые
демонстрации, сидячие забастовки, и другие формы гражданского неповиновения. Стратегическое
чередование этих двух тактических подходов затрудняет противнику поддержание статус-кво. Это
также может вдохновить людей из многих слоев общества к участию в сопротивлении, так как спектр
применяемых тактик может включать разнообразные акции: с высоким и низким риском,
общественные и частные, совместные или децентрализованные.» («Гражданское сопротивление: с
первого взгляда», ICNC)

Теоретики и практики ненасильственного сопротивления предлагают ставить

власть перед дилеммой — либо не давать ответа на акцию и тем самым шире
открыть окно возможностей, либо дать ответ, нарушающий широко
распространённые социальные нормы и ударить по легитимности режима. Многие
тактики могут быть наполнены соответствующим содержанием. В общем случае,
более разнообразное участие и патриотический дискурс приближают к такой
дилемме.
Ниже представлены примеры тактик — от более масштабных и требующих
большей организационной и информационной подготовки к более локальным и
простым.

Демонстрации, массовые акции протеста

Цель: подрыв легитимности действующей власти, консолидация антиавторитарных сил,
рекрутинг в оппозиционные организации, увеличение числа социальных связей, медийный эффект,
укрепление чувства солидарности, запуск или эскалация политического кризиса, демократический
транзит.

108
 Демонстрации (шествия, митинги и пр.) — это не что иное, как способ показать
масштаб недовольства и силу движения. Они должны быть хорошо организованы
(даже если никто конкретно не занимается организацией). Кроме того, это
состояние сосредоточения сил — оно требует массового участия, готовности
выходить ещё чаще и привлекать ещё больше людей. Очень большие акции могут
вылиться в бессрочные протесты и (или) серьёзную конфронтацию с силами
режима. Но чем больше людей выходит — тем безопаснее участие для каждого.
Главное — чтобы от каждой такой акции движение получало, как минимум,
новых участников, медийное освещение, положительный социальный отклик и
(или) тактические инновации. Но ни в коем случае они не должны вызывать чувства
разочарования и беспомощности. Поэтому перед каждым конкретным
мероприятием надо ставить реалистичные цели. Если тех же целей можно добиться
с меньшими издержками — лучше предпочесть другие тактики.
Репрессивные условия не располагают к творчеству. И всё же всегда лучше нести
информацию множеством способов. Разнообразные, гибко реагирующие на
происходящее формы и содержание демонстраций — хорошо. Скучные и
повторяющиеся — нет.
Массовый выход людей на улицы имеет тем большее значение, чем больше за
ним стоит. Поэтому стихийный социально однородный митинг, анонсированный в
интернете — «доказательство» слабее, чем акции, организованные
продемократической коалицией, о которых участники узнавали множеством
разных путей (от друзей, из листовок в почтовых ящиках, СМИ и т.д.) и социальная
структура которых максимально разнообразна. Большие и качественные акции, как
правило, сигнализируют не только об уровне недовольства в разных слоях
общества, но и о проведённой организационной работе, а значит, о потенциальных
возможностях.
С другой стороны, массовые акции могут быть заведомо разного масштаба.
Поэтому одно и то же небольшое число участников оборачивается свидетельством
как провала (если акция широко анонсировалась и претендовала на большее), так и
громкого успеха (если собиралась локально по личным горизонтальным связям).
Гибкость подходов и позиционирования — важна.

Всеобщая забастовка, политические стачки

Цель: финансовое обескровливание режима, увеличение масштаба демонстраций, подрыв
легитимности действующей власти, консолидация антиавторитарных сил, рекрутинг в
оппозиционные организации, увеличение числа социальных связей, медийный эффект, укрепление
чувства солидарности, эскалация политического кризиса, демократический транзит.
Всеобщая забастовка — один из самых мощных рычагов борьбы с узурпаторами.
Но и, без сомнения, самый сложный. Она почти не может возникнуть стихийно или
по чьему-то простому призыву. Для того чтобы начать такое большое дело, нужны
профсоюзы, разделяющие наши ценности, или — если независимые профсоюзы не
успели сформироваться / были подавлены — разветвлённая сеть стачкомов.
Профсоюзы и стачечные комитеты координируют забастовки на каждом
охваченном предприятии и всех вышестоящих уровнях. И делается это в самый

109
разгар политического кризиса, чтобы положить режиму конец.

Бойкоты
Цель: наказание за сотрудничество с преступной верхушкой, финансовое обескровливание
режима, медийный эффект, укрепление чувства солидарности.
Продукты и услуги компаний, активно поддержавших войну, Путина, связанных с
его «кошельками» и ближайшим окружением, надо бойкотировать. Массовый
потребительский бойкот — абсолютно безопасный и финансово ощутимый способ
ударить по людоедам-коррупционерам, а главное — стимулировать отказ от
поддержки режима тех «прагматиков», которые до сих пор считают, что ради
сохранения капиталов (или разрешения их добывать) можно поступиться
собственными взглядами и будущим страны, в которой живёшь.
Бойкот может быть исключительно личным решением — небольшой безопасный
вклад в большое дело. Это капля, но миллионы капель точат камень. Поэтому
кампаниям бойкота нужна широкая информационная поддержка. И внятные
правила завершения — например, публичный отказ от поддержки режима и его
преступных действий.
Одной из целей бойкота могут быть компании, которые заказывают рекламу у
пропагандистских СМИ. Если рекламные доходы из-за ухода рекламодателей
существенно сократятся, то авторитарному государству придётся либо увеличивать
субсидии пропагандистам, экстренно расширяя статьи расходов, либо мириться с
дефицитом ресурсов.

Сетки локальных сообществ

Цель: создание альтернативных каналов информирования.
Массово создавать и анонимно вести локальные каналы и чаты для конкретной
местности (улица, район, город и пр.), конкретного предприятия, образовательного
учреждения, социальной группы, поддерживая лёгкий критический тон
преимущественно нейтральных публикаций. Такие сетки (с перекрёстными связями
между каналами и чатами) нужно использовать для редкого, но меткого анонса
акций и фонового вовлечения локальных сообществ в повестку движения.
Если работать в аффинити-группе над несколькими проектами, то сразу же
возможна локальная сетка с перекрёстными репостами. Объединение таких
подсетей в более крупные децентрализованные сетки, которые могут возникнуть по
мере роста, полезны, так как высокая связность положительно влияет на
привлечение подписчиков.

Отказ подчиняться несправедливым законам или приказам

Цель: подрыв легитимности действующей власти, ослабление режима.
Законы и приказы, которые противоречат правам человека и основам
гуманистической морали, не должны исполняться. Сотрудничества с узурпаторами,
насильно удерживающими власть, также быть не должно. Не брать повестки, не
ходить в военкоматы. Не следовать законным указаниям, противоречащим совести.

110
Ни в коем случае не следовать спущенным сверху незаконным указаниям.
«Решитесь не служить ему более — и вот вы уже свободны. Я не требую от вас,
чтобы вы бились с ним, нападали на него, перестаньте только поддерживать его, и вы
увидите, как он, подобно колоссу, из-под которого вынули основание, рухнет под
собственной тяжестью и разобьется вдребезги» (Этьен де ла Боэси).

Теневые марши
Цель: укрепление и наращивание социальных связей, солидарности, стимулирование инноваций.
Суть теневого марша в скрытой и безопасной уличной акции, направленной на
усиление чувства солидарности и политического общения. В определённое
назначенное время люди гуляют по центрам городов (или районов) с заданными
символическими атрибутами — например, в чёрной одежде. Встречи знакомых на
таких прогулках — повод поговорить о происходящем, узнать об их позиции или
поделиться важными мыслями и чувствами.
Так почему бы с этой целью не выходить на теневой марш «Свободная пятница»
каждую вторую и последнюю пятницу вечером в чёрной одежде или с чёрными
элементами? Разумеется, ценность теневых маршей возрастает пропорционально
числу участников. Но даже индивидуальное участие полезно. Это повод задуматься
о том, что вы хотели бы донести до знакомых при встрече на такой акции, какие
вопросы хотели бы поднять? В конце концов, представить, что нас много — и что
каждый прохожий в чёрной одежде может быть единомышленником.
В теневом формате можно проводить самые разные акции. «Домой!» — пешие
антивоенные прогулки с работы домой по понедельникам. Или каждый 84-й день
года (25 марта, 17 июня, 9 сентября, 2 декабря) перечитывать в общественном
транспорте роман Оруэлла «1984» или другую антиутопию в знак протеста против
диктатуры. Но в любом случае участие в теневых акциях достаточно размыто для
того, чтобы при необходимости отрицать его, а значит, максимально безопасно.
Следовательно, эта тактика может привлечь людей, которые пока боятся других
уличных форм протеста. И усилить коммуникацию людей друг с другом даже в
условиях особенно репрессивного момента.

Иносказательные хэшмобы и интернет-флешмобы

Цель: укрепление чувства солидарности, разрыв спирали молчания, продвижение нашей
повестки, медийный эффект.
Завуалированные, абсурдистские, мемные высказывания и хэштеги могут
освободить голос общества, дать достаточную свободу выражения мнения в
условиях диктатуры. Крупные сообщества и популярные блогеры, сочувствующие
движению, должны работать над инициацией и поддержанием таких волн. С
помощью иносказательных хэшмобов можно добиться эмоциональной
консолидации и воодушевить миллионы людей.
Один из простейших вариантов регулярного флешмоба — массовая смена
аватарок 4, 14 и 24 числа месяца на любую антивоенную картину (что угодно — от
«Апофеоза войны» Верещагина до картин Отто Дикса). Ещё вариант — каждый

111
четверг публиковать интервью или песни музыкантов, попавших в «чёрные
списки», оштрафованных за «дискредитацию» или назначенных «иностранными
агентами». Это примеры незамысловатых регулярных акций.
Можно придумать что-то более интерактивное. Интересно было бы, например,
такое: в первые три дня каждого месяца каждый публикует три вещи, которые
больше всего хотел бы видеть в России будущего.

Лица настоящей России

Цель: укрепление чувства солидарности, разрыв спирали молчания, медийный эффект.
Хорошо бы ввести практику массового тиражирования и демонстрации
стилизованных лиц подлинных героев России — людей, пострадавших за правду,
мир и честь страны, то есть осужденных за мнение или достоверные факты,
«иностранных агентов», а также известных людей, которые публично озвучивали
здоровую гражданскую позицию.
Множество разных достойных лиц на майках, значках, машинах — способ
поддержать друг друга и увидеть, что нас больше, чем кажется. Для этого нужно
смириться с риском того, что за лицо любимого музыканта на майке можно
получить штраф — власти будут пытаться сбить любую подобную волну. Такие
попытки лишь обнажают слабость режима. А действительно массовая долгосрочная
акция серьёзно снизит вероятность быть оштрафованным и, соответственно,
эффективность репрессий.

Цепи солидарности
Цель: медийный эффект, укрепление чувства солидарности.
Эффектный и более мобильный вариант уличного протеста по сравнению
шествиями и митингами — цепи солидарности, т.е. выстраивание вдоль дорог с
символикой, флагами или в одежде определенных цветов. При приближении
«правоохранительных» органов цепи рассыпаются и перемещаются в более
безопасное место, где собираются вновь.

Микродемонстрации
Цель: медийный эффект, укрепление чувства солидарности, агитация, давление на силовой и
бюрократический аппарат.
Быстрые демонстрации, шествия в масках и с лозунгами — быстро собраться,
показать прохожим представление, сделать фото и видео для СМИ и быстро
разбежаться так, чтобы никто не был пойман и не был вычислен по камерам.
Несколько десятков человек достаточно для яркой и дерзкой акции. Место — любое
удобное, где есть зрители.

Дивестиции
Цель: ослабление коррупционных связей, стимулирование крупного капитала отказаться от
поддержки режима.
Дивестиции — один из вариантов отказа от сотрудничества. Следует избавиться

112
от активов, связанных с военными преступниками и коррумпированной верхушкой.
В первую очередь, от акций Газпрома, Роснефти, Новатэка, Сбербанка,
Сургутнефтегаза, ФосАгро и т.п. Наши деньги не должны работать на них.

Эффективная уличная агитация

Цель: рекрутинг, продвижение нашей повестки, укрепление чувства солидарности.
Имеет смысл всегда сопровождать высказывания в стикерах, листовках и
граффити ссылками на сайты, телеграм-каналы (строкой или qr-кодом). Нам нужно
добиться от прохожего хотя бы какого-то действия. Переход по ссылке, чтение
канала или сайта, подписка или репост — являются такими действиями. Это может
быть ссылка на ваше локальное сообщество, вразумляющее видео (любого
адекватного человека на выбор), канал или сайт независимого СМИ, ссылка на
скачивание этой книги. Главное, чтобы каждое действие создавало точку
вхождения.
Бывают и исключения — уникальные художественные высказывания, которые
потом расходятся по соцсетям. Они не обязательно требуют ссылок, так как хороши
сами по себе.
Что касается мест размещения — нужно разнообразие, потому что и у мест с
высокой проходимостью, и у маргинальных закоулков есть свои плюсы. В первом
случае больше просматриваемость, во втором — дольше висят, больше внимания и
вероятность целевого действия. Есть смысл вешать более «имиджевые» вещи — с
уникальными лозунгами или де-факто произведения уличного искусства — в более
просматриваемых местах, тогда как прикладные листовки, требующие действия — в
укромных углах города, но в большем количестве.

Субкультура протеста
Цель: укрепление социальных связей, молекулярная революция, создание и продвижение
инноваций (теоретических и тактических).
Группироваться по неполитическому принципу, но с политическим подтекстом
— тоже необходимо. Антивоенные/демократические кружки меломанов,
фотографов, литераторов, любителей театра и кинолюбителей, читателей,
настольщиков, лыжников — всё это важно и нужно для формирования плоти
движения, которая может дать ожидаемые и неожиданные полезные эффекты. Как
минимум, это инструменты для быстрой протестной мобилизации. В идеале —
мощный генератор идей, солидарности и свободной культуры.

Символические очереди
Цель: медийный эффект, укрепление чувства солидарности, агитация.
Можно симулировать очереди в конкретное место или «в никуда», например в
стену дома. Своеобразные уличные представления в форме «очереди за надеждой»,
«очереди за миром», в которых по рукам передаются мотивирующие записки друг
другу и случайным зрителям. Например, симуляция очереди в магазин «Надежда»
за надеждой, где из рук в руки передаются карточки с соответствующей надписью (а

113
на другой стороне ссылки или вовлекающие фразы для гугления) может привлечь
внимание прохожих, и затем СМИ, но не успеть привлечь «правоохранителей».

Агитация на монетах и банкнотах

Цель: укрепление чувства солидарности, разрыв спирали молчания.
Писать маркером или гравировать на 1-5 рублёвых монетах короткие лозунги и
адреса сайтов/телеграм-каналов. Затем монеты по ситуации можно либо
использовать в обиходе, либо оставлять на лавках, либо просто разбрасывать в
случайных местах. Две тысячи рублей в двухрублёвках — это тысяча потенциальных
входов сразу и ещё тысячи по мере обращения. Также и с банкнотами, за
исключением того, что их нужно ввести в обращение, не привлекая к себе
внимания.

Настенный диалог
Цель: практика спонтанной криптокоммуникации, создание непреднамеренных агитационных и
медийных эффектов.
Идея проста — клеить такие листовки и стикеры (или наносить надписи), чтобы
они вызывали ответ единомышленников. То есть, чтобы их хотелось дополнить,
продолжить, конструктивно ответить или поддержать каким-то образом.
Провокационность «для своих» — неплохой способ увеличить и разнообразить
массив агитации. Но надо начинать такие «диалоги», которые будут не только
интересны, но и полезны другим (в агитационных целях — для единомышленников
или информационных — для сомневающихся).

Публичные диалоги
Цель: распространение антиавторитарных и антивоенных нарративов с помощью сарафанного
радио, неявная агитация.
Диалоги в общественных местах могут влиять на общественное мнение, особенно
если их содержание или форма заставляет рассказывать о подслушанном другим
людям. Это могут быть и громко произнесённые отдельные фразы, и полноценный
партизанский театр (исполнение коротких агитационных пьес или пародий на
острые социально-политические темы на улицах и в других нетеатральных местах).
Разыгрывать такие сценки безопасно и эффективно можно с помощью элементов
сатиры и абсурда. Но можно и просто упоминать какие-то важные для
популяризации ключевые идеи, имена, СМИ и т.д. в процессе импровизированной
или запланированной дискуссии в общественном транспорте, на остановке или в
очереди магазина.

Волонтёрские NFT
Цель: финансирование дружественных структур и проектов.
Сбор денег для независимых СМИ, правозащитных организаций, забастовочных
фондов, движений и других инициатив можно осуществлять при помощи
специально созданных коллекций NFT (невзаимозаменяемых токенов). Если

114
совмещать выпуск таких коллекций с продуманными кампаниями в СМИ, телеграм-
или ютуб-каналах, то можно привлечь деньги криптоколлекционеров и
криптоинвесторов.

FF — фашфри
Цель: обезвреживание авторитарной уличной агитации.
Поддержание территорий свободными от фашистской, милитаристской,
авторитарной агитации. Планомерное уничтожение на заданной территории любой
z-символики и других ультраправых проявлений.

Сервисы по переубеждению старших родственников

Цель: противодействие пропаганде среди людей среднего и пожилого возраста.
Есть проблема — зачастую отсутствует разумная коммуникация между
поколениями, разговор ведётся на разных языках. Два пути избегать конфликтов:
первый — не разговаривать на политические темы вообще, второй — попытаться
друг друга понять. Для движения, конечно, лучше всего, чтобы попытка понять
закончилась успешным переубеждением. Поэтому вариант с удалёнными
командами волонтёров, которым можно передать своих родственников «на аутсорс»
для того, чтобы эти родственники после серии грамотных вежливых бесед с
посредниками хоть в какой-то степени поняли тебя — неплохой вариант.
Такие сервисы, построенные на научно обоснованных практиках и
необременённые бэкграундом близких личных отношений, могут быть
эффективнее индивидуального переубеждения. Конечно при условии, что
родственники будут как-то мотивированы на такую работу. Значит, важно не
заниматься лобовой агитацией, а дать старшему поколению ключи контакта. Не
усиливать поляризацию, а стараться её снять.
Но критерии успеха в каждом случае свои. В каком-то снизить градус агрессии —
уже хорошо, в других успех — это повысить адекватность представлений, ну а в
третьих хороший результат — привести человека в антивоенное и
антиавторитарное движение. Тут всё индивидуально и по обстоятельствам.

Странные тактики
Цель: создание замешательства и неадекватного ответа, либо просачивание сквозь
выстраиваемые барьеры.
Поле для экспериментов поистине огромно. В определённых обстоятельствах
любые экстравагантные шаги или даже полный абсурд могут послужить делу. К
примеру, можно добиться регистрации партии очень прямой демократии, которая
будет голосовать за законопроекты в точном соответствии с тем, как голосуют её
сторонники в специальном сервисе. Или дипфейк-двоевластие, когда двойник
президента (цифровой или реальный) объявляет себя настоящим, а другого,
выступающего с телеэкранов, — фальшивкой.

Деструктивные обращения

115
 Цель: давление на бюрократический аппарат.
Власти наплодили резиновых репрессивных законов с крайне размытыми
формулировками и могут сами от этого пострадать, потому что столь
низкокачественные законы сложно исполнять. Можно искать потенциальные
«нарушения» на сайтах органов власти, в их мероприятиях и лоялистских
высказываниях официальных лиц и писать обращения по этому поводу в
прокуратуру и всевозможные «надзоры». Это нужно, во-первых, для того, чтобы
подчеркнуть абсурдность глупых запретов, а во-вторых, чтобы измотать
бюрократическую систему диктатуры бессмысленной работой.

Чёрный отток
Цель: вскрытие уязвимостей режима, снижение средней компетентности тех, кто на него
работает.
Представьте массовую утечку квалифицированных специалистов из IT-
инфраструктуры режима, а также его бюрократических, пропагандистских и
силовых столпов в частный сектор, а в идеале в тень — в параллельную экономику,
забирающую с собой критические данные, уязвимости, понимание архитектуры
скрытых от общества систем и механизмов.
Уход и публичное обнародование данных — вот что должны делать
квалифицированные работники, работающие на режим. Это адекватный способ
собственной реабилитации.

Агитрейды
Цель: прорыв информационной блокады и распространение влияния на конкретные территории
Несколько человек выезжают в небольшой город, посёлок или село и за один рейд
покрывают местность листовками и граффити. Возможно, разговаривают с
местными жителями или распространяют газеты. В населённых пунктах с
маленькой численностью населения меньше риск попасть на видеокамеры или
столкнуться с полицией, поэтому агитрейды — неплохой способ сломать
монополию телепропаганды в тех местах, где она особенно сильна.

Флешка часа Ч
Цель: поддержание социальных связей, подготовка к возможному шатдауну.
На случай частичного или полного отключения интернета неплохо иметь
автономный набор полезных штук: пиринговые мессенджеры (mesh-сети, Wi-Fi
Direct), рабочие VPN, оффлайн-карты, инструкции по гражданской обороне,
самообороне, безопасности, самопомощи и т.д. К этому можно добавить идейно-
политические и другие материалы, которые вы считаете важными. Записать всё это
на флешки и подарить друзьям.

Информационная и юридическая поддержка локальных протестов

Цель: развитие гражданской активности.
Когда тридцать человек собираются вместе для того, чтобы, например, отстоять

116
свой двор — это полезно и нужно не только им. Это школа демократии и
позитивный пример окружающим. Каждое тлеющее недовольство даже самого
небольшого масштаба требует поддержки — ему нужно помочь кристаллизоваться и
проявить себя. Иногда людям надо показать альтернативы — например,
возможность подать коллективный иск в суд. Успех покажет, что совместные
действия могут давать результат. Неудача продемонстрирует более общую
проблему, которую необходимо решить на уровне всей страны.

Поведенческие вмешательства
Цель: влияние на образ жизни окружающих для общего повышения качества жизни, а вместе с
этим — для снижения уровня авторитаризма, лоялизма и влияния пропаганды.
Например, следует сократить влияние телевизора на родственников или друзей
(т.е. нивелировать важный инструмент пропаганды). С помощью собственного
примера (откажитесь от телевизора), убеждения (чем больше смотришь телевизор,
тем скорее разовьётся ишемическая болезнь сердца и ожирение, тем сильнее
сократится объём серого вещества и снизятся когнитивные функции; более
счастливые люди меньше смотрят телевизор), наводящих подарков
(смартфоны/ноутбуки, книги, шахматы/го, фитнес-трекер, спортивное
оборудование, предметы для хобби и т.д.).
Также может быть полезно распространять практики, которые положительно
влияют на физическое и психическое здоровье, работу мозга, настроение, сон,
снижают стресс и беспокойство (или защищают от них): аэробные упражнения,
глубокое дыхание, средиземноморская диета, медитация, прогулки на природе.

Лайки и комментарии в пабликах и каналах

Цель: разрыв спирали молчания, продвижение нашей повестки.
Некоторые могут подумать, что это ничего не значащая мелочь. И ошибутся.
Современные диктатуры — не только российская, но и более эффективная
китайская — активно используют политический астротурфинг, то есть искусственно
сфабрикованные комментарии, оставляемые ботами или троллями на зарплате.
Делают они это для того, чтобы сфальсифицировать общественное мнение или
сместить дискурс. Результат их поганой работы топит в информационном шуме
контраргументы оппозиции, усиливает общественную пассивность, искусственно
навязывает лояльность режиму и деморализует несогласных.
Надо этому противопоставить систематическую работу, усиливающую голос
разума:
– безопасно оставлять комментарии, продвигающие контрдискурс;
– регулярно пролайкивать такие комментарии.

Это лишь примеры. На самом деле, список возможных тактик, которые так или
иначе можно применить в наших условиях, огромен. Более того — надо искать
новые и скрещивать старые. А наполнив полученные формы содержанием,
адаптированным к уникальным условиям — времени, месту, участникам, уровню

117
противодействия со стороны властей — можно извлечь ещё больше тактических
возможностей. Рациональный выбор конкретного действия в конкретной ситуации
идёт с учётом издержек и выгод (например, для выбора целей можно использовать
метод CARVER, модифицированный под реалии гражданского сопротивления).
Всё это калейдоскопическое многообразие может питать и самосборку, и
организационный взрыв, и личные действия отдельных граждан. Ими же и
порождаясь. Давая давление и тягу, накачивая мускулы сопротивления.
Известных тактик сотни: стикеры с символикой, политический траур,
инсценированный трибунал, отворачивание от спикера в знак протеста,
символические звуки (например, «лебединое озеро» на звонке телефона),
партизанские кукольные спектакли, надписи или символы на машинах, протестные
короткие видео, фотокампании (например, символические аватарки в соцсетях),
картографирование сопротивления, псевдодокументальные фильмы для
высмеивания узурпаторов и их лжи, массовая отправка агитационных e-mail
сообщений чиновникам и учителям, агитация в отзывах к товарам (явная или
скрытая), символические геоглифы, карикатуры, открытые письма, создание и
распространение независимых газет и журналов, социальный бойкот, организация
рабочих советов, свободные университеты, студенческая забастовка, снятие
банковских депозитов, уклонение от уплаты налогов, агитационная литература,
отказ от сотрудничества с проправительственными организациями, отказ от
роспуска существующих учреждений, работа «спустя рукава» на госпредприятиях и
в бюджетных учреждениях, замаскированное неповиновение, блокада линий
управления и связи, отказ от сотрудничества со стороны местных властей,
голодовка, гражданские расследования, перегрузка административной системы,
обратное судебное разбирательство (обвиняемый подвергает суду несправедливый
закон или политику), раздача бесплатных VPN для обхода цензуры, гражданские
игры (геймификация сопротивления) и так далее.

Синергетический эффект тактического разнообразия — не только в более

глубоком воздействии на общественные настроения, но и в огромном
давлении на все системы режима. Множественные действия разного
масштаба и содержания, неожиданно и одновременно возникающие в разных
местах, сбивают с толку, высасывают ресурсы, не позволяют приспособиться.
Это не дубинкой махать на одном и том же месте.
Разрываясь между пространствами и временами, приходя в замешательство,
теряя эффективность, силовой аппарат сам себя дискредитирует. Он становится
смешным и беспомощным, даже если показывает нечеловеческую жестокость.
Режим раскрывает неприглядные карты не только перед активистами (которых
этим уже не удивишь), но и перед широкими массами. А освободительное движение
получает стратегическое преимущество.

118
 Безопасность

Общие рекомендации для любых акций и любой активности:

Риски можно существенно снизить, уделяя внимание безопасности; лучше думать
о том, как сократить риск, а не о том, чтобы принципиально избегать риска (это
невозможно, потому что мы рискуем уже по факту жизни в условиях авторитарного
режима).
– Не пользуйтесь российскими мессенджерами и соцсетями в качестве
мессенджеров.
– Не афишируйте организационные связи, отличные от дружеских, в публичных
или российских соцсетях.
– Не делайте со своих публичных аккаунтов и в публичном пространстве постов и
комментариев (в том числе в Telegram) однозначно триггерных по форме; донести
любую мысль можно более надёжно и безопасно, например, с помощью иронии,
намёков, перифраза, аллюзий и пр.; чтобы писать без ограничений — заведите
аккаунт на арендованный номер телефона и пользуйтесь им из-под средств
анонимизации; либо озвучивайте позицию так, как подсказывает совесть, но
полностью осознавая все риски.
– Устанавливайте двухфакторную авторизацию, не переходите по сомнительным
ссылкам, не добавляйте непроверенные контакты, не добавляйте в администраторы
анонимных каналов никаких сторонних ботов.
– Пользуйтесь проверенными браузерами, не связанными с российским
правительством; не устанавливайте сомнительных сертификатов Минцифры; не
устанавливайте подозрительные приложения, которые требует больше прав, чем
нужно для работы.
– Помните о камерах видеонаблюдения.
– Для донатов используйте криптовалюты (для особо рискованных донатов —
криптовалюты с повышенной конфиденциальностью).
– Для критически важных связей используйте защищённые мессенджеры
(например, jami) или почту со сквозным шифрованием (например, Tutanota).
– Для поиска материалов, связанных с подготовкой к акциям, используйте
VPN+Tor;
– Не храните на компьютере в незашифрованном виде никакой политической
информации.
– Держите при себе контакты правозащитных организаций.

Общие рекомендации для акций высокого риска:

– Планируйте акции заблаговременно и подробно. Обязательно разрабатывайте
альтернативные планы на случай, если что-то пойдёт не так, как задумывалось.
– Помните о человеческом факторе. Посвящайте в планы только тех, кто
действует вместе с вами — лично знакомых проверенных людей. Не собирайте
группу больше 5 человек.

119
 – Помните о камерах видеонаблюдения (включая видеорегистраторы в
автомобилях), распознавании лиц, походок и реконструкции маршрута человека по
камерам. Передовые технологии позволяют идентифицировать человека даже по
глазам и небольшой области вокруг них, поэтому скрыть лицо от камер нужно
полностью, включая глаза (например, надев солнцезащитные очки или капюшон).
Также следует изменить силуэт тела с помощью тёмной, широкой, редко
используемой одежды и, по возможности, походку.
– Изучайте режим охраны объекта (или его отсутствие) и пути отхода (желательно
несколько вариантов).
– Пользуйтесь слепыми зонами — задворками, железными дорогами,
лесопарками, лесополосами — для того, чтобы разорвать свой маршрут для
видеокамер, переодеться или переждать.
– Не берите телефон ни на разведку, ни на акцию. В крайнем случае, используйте
рации с шифрованием или незасвеченные телефоны с «серыми» сим-картами. Не
включайте их никогда, кроме акций. Не переставляйте сим-карты в свои телефоны.
Пополняйте баланс анонимными способами.
– Избегайте свидетелей, если акция непублична. Предпочтительно тёмное время
суток, но помните, что отсутствие людей на улицах повышает риск идентификации
по камерам. Будет лучше, если время и место проведения безлюдно, а время входа и
выхода из слепой зоны относительно многолюдно.
– Помните о метаданных. Даже если вы стараетесь сохранять анонимность,
устройства, на которых создаются файлы, могут записывать в них информацию,
которая создаёт риск деанонимизации. Очищайте выгружаемые в публичный
доступ файлы от метаданных с помощью специальных программ.
– Для публичного обнародования критической информации используйте соцсети
или мессенджеры, зарегистрированные на арендованные номера телефонов,
оплаченные криптовалютой из-под Tor. На криптокошельки, с которых будете
оплачивать, заводите деньги через криптовалюты с повышенной
конфиденциальностью транзакций (например, Monero).
– Помните о тайминг-атаках. Время передачи сетевых пакетов и подключения к
определённым сайтам или сервисам может использоваться для сопоставления с
временем целевой активности (например, временем поста в анонимном канале). Не
осуществляйте целевых действий в интернете сразу после подключения к средствам
анонимизации — делайте случайные продолжительные паузы. Если есть
возможность — пользуйтесь отложенными записями.
– Для связи в процессе организации используйте только мессенджеры со
сквозным шифрованием по умолчанию, желательно децентрализованные
(например, jami). Также для обмена особенно критичной информацией можно
использовать стеганографию (незаметное встраивание целевых сообщений в медиа-
контейнер — например, картинку или видео).
– Шифруйте данные. Никогда не сохраняйте и не храните на своих устройствах
критическую информацию в открытом виде.
– Делайте медиазаписи акции на фотоаппарат с картой памяти, а не смартфон.

120
Не записывайте голоса, силуэты и любые признаки, по которым можно вас
идентифицировать.
– Не храните дома никаких материалов и вещей, которые могли бы связать вас с
акцией. Для хранения или обмена материалами с другими ячейками используйте
тайники.
– При сборе и изучении материалов в интернете в процессе планирования
желательно использовать портативную операционную систему, работающую с USB-
накопителя — например, Tails. В крайнем случае, пользуйтесь VPN+Tor. Материалы
сохраняйте на зашифрованный носитель (например, с помощью VeraCrypt).
– Не оставляйте отпечатков пальцев на месте акции. Старайтесь не оставлять
ДНК в принципе, то есть закрывать лицо маской и не касаться ничего кожей.
Перчатки, маски и т.п. утилизируйте вдалеке как от места проведения акции, так и
от места жительства.
– Работайте в перчатках с любыми предметами, которые останутся или могут
остаться на месте акции.
– Перед/после акции не пользуйтесь такси, да и вообще каким-либо транспортом.
– Не возвращайтесь на то же самое место и не пытайтесь что-либо повторить или
исправить. На одну цель — одна попытка.
– В теме подготовки и проведения акции не принимайте за очевидное ничего,
что кажется таковым. Обдумывайте каждую «очевидную» деталь.
– Периодически проводите самостоятельное изучение инструкций по
безопасности от российских и иностранных активистов, а также современных
технических и организационных реалий противоположной стороны.

121
 Где найти силы?
Фантастические твари, которые у нас обитают, за полтора года агрессивной
войны стёрли с лица земли несколько городов, убили десятки тысяч и сломали
жизнь миллионам людей, уничтожили многолетний труд десятков миллионов
человек. А вместе с тем — лишили нашу страну сотен тысяч жителей, триллионов
рублей и шансов на безболезненный выход из тупика. Они приспосабливаются к
масштабному грабежу по-новому и нагнетают в обществе атмосферу страха и
конспирологического бреда. Не удивительно, что многие сограждане переживают
хронический стресс, переходящий в упадок сил, чувство бессилия и всестороннее
выгорание. То есть как раз то, что узурпаторам от нас и нужно.
Если вы столкнулись с такими же проблемами, первое, что нужно сделать — это
нормализовать функции организма с помощью регулярного достаточного сна (7-
9 часов), здорового питания (средиземноморская диета) и физической активности
(полезны как быстрая ходьба, так и упражнения высокой интенсивности). Избегайте
использования гаджетов за час до сна, откажитесь от бесконтрольного
думскроллинга, потребления кофеина и алкоголя. Если курите — постарайтесь
бросить. Практикуйте медитацию и глубокое дыхание. Не теряйте дружеских и
родственных связей, а потерянные компенсируйте новыми. Всё перечисленное
снижает уровень стресса и беспокойства, улучшает настроение и возвращает силы.
Второе — повысить самоэффективность — веру в эффективность собственных
действий и ожидание успеха от их реализации. Разбивайте задачи на более простые
подзадачи, берите конкретные краткосрочные задания средней сложности —
которые требуют усилий, но выполнимы, устанавливайте дедлайны, избегайте
сравнений себя с другими, перенимайте успешный опыт и вспоминайте свои
прошлые успехи. От самоэффективности каждого человека в отдельности зависит
общая продуктивность движения.
Перед тем как встретиться с товарищами, можно провести следующее
упражнение. Вспомните случай, когда вы что-то сделали, и все прошло хорошо.
Напишите 3-4 предложения о том, что именно произошло.
Третье — идти на оправданный риск. Так прокачивается уверенность и
эмоциональные силы, навыки принятия решений в условиях неопределённости и
стрессоустойчивость. В условиях путинской России повышенный риск — это
обычное дело для любого человека. Тот, кому не безразлично будущее окружающих
его людей, страны и мира, находится в более выигрышном положении — риск,
которому он подвергается, имеет смысл. Если дело того стоит — рисковать
нормально. Разумеется, надо как можно точнее оценивать возможные негативные
последствия и вероятность их наступления — и только после этого осознанно
принимать решения.
Четвёртое — проявлять солидарность с единомышленниками. В среднем
российском городе десятки тысяч людей радикально против диктатуры и войны. В
среднем подъезде — десятки людей таких взглядов. Нас очень много, но сила
берётся не из молчаливого присутствия, а из солидарности, социальных связей и

122
коллективных действий. На пересечении наших силовых полей — разных, но
сходных в главном — зарождаются новые идеи и формы. Попадая в поля друг друга,
мы меняемся оптикой и умножаем орудия борьбы. Надо в полной мере осознать,
что реальность и потенциал не совпадают, что наш потенциал огромен, что его
можно и нужно превратить в самосборку, организационный взрыв, успешную смену
власти и полноценную демократизацию. Ищите силы в этом и в совместной
деятельности с единомышленниками.

Мы на правильной стороне истории

Речь не идёт о детерминизме — в такой сложной системе, как общество, он

ничего не объясняет и не работает. А вот навредить может. Перед нами лежит
пространство возможностей с развилками, в каждой из которых можно оказаться и
повлиять на ход событий.
Дело в другом. На большой дистанции человеческое общество усложняется, живёт
более сытой, здоровой, безопасной, свободной и интересной жизнью, а
общепринятая этика становится всё более гуманистической (далее —
постгуманистической). Вместе с тем диктатур и войн становится всё меньше. Какие
бы катастрофы (за исключением полномасштабной ядерной войны или глобальной
тоталитарной диктатуры) не случились в будущем из-за человеческой жадности,
глупости, зависти, жестокости, трусости, багов мышления или отрицательных
системных эффектов, человечество их переживёт и рано или поздно окажется в
лучшем состоянии, чем сейчас.
Понятно, что как бы ни кончился этот режим, он всё равно кончится. В лучшем
случае — сменой власти, демократизацией и дальнейшим устойчивым развитием в
наших общих интересах. В худшем — катастрофическим распадом, кровавыми
войнами, падением уровня жизни на десятилетия и цивилизационным крахом. Но
он кончится, а вместе с ним кончится и переписывание истории. Всей лживой
пропаганде, которую он сейчас впопыхах вписывает в учебники и пытается
увековечить, — жить ровно столько, сколько длится режим.
Когда эта плесень будет сметена или сама себя сожрёт, в учебниках истории
останется то, что действительно было, а не то, что рассказывали профессиональные
лжецы. Агрессия будет называться агрессией, военные преступления военными
преступлениями, политическая реакция политической реакцией. Катастрофа для
Украины останется конкретными, объективно установленными цифрами,
многочисленными документальными свидетельствами. Катастрофа для России —
демографическая, экономическая, социальная, культурная — тоже. Позорная,
бессмысленная война, убившая сотни тысяч человек, вызвавшая резкое сокращение
числа русскоговорящих на многие миллионы человек, рассорившая народы на
долгие годы или десятилетия — останется заслугой Путина и его окружения
навсегда.
Всё будет расставлено на свои места независимо от конечного исхода. Наши
оппоненты — это прошлое, паразитирующее на настоящем, а мы — будущее. Они
творят зло и пытаются его «увековечить», но это так же бессмысленно, как

123
заклинать воду, утекающую сквозь пальцы.
Наши действия и бездействия — тоже часть истории. Мы можем быть сколь
угодно правы, но по итогу останется не наше несогласие с происходящим, а только
сопротивление. Поэтому личное участие — исторический акт. Он даёт шанс не
испытывать стыда перед потомками и оказаться проявленной силой на стороне
прогресса.

Ждать нечего и некогда

Мы боремся с временным эксцессом, историческим недоразумением, который

всё равно кончится, но наша задача — чтобы он кончился максимально быстро и в
правильную сторону, не успел наворотить ещё больше жертв, разрушений.
Вопреки общей логике прогресса, самые мрачные пути «развития» — глобальная
ядерная катастрофа или столь же глобальная тоталитарная диктатура — не
исключены, пока сохраняются крупные персоналистские авторитарные режимы с
ядерным оружием и какими-никакими технологиями. Россия может оказаться в
центре этих катастрофических вариантов или распасться, стать источником хаоса и
непредсказуемых рисков для мира и нескончаемых страданий для многих из нас на
десятилетия вперёд.
Ничто из перечисленного не сулит хорошего будущего. Даже нормального не
сулит. И все эти кошмарные сценарии достаточно вероятны, пока авторитарный
режим продолжает издеваться над народами и здравым смыслом. Ничего хорошего
мы не дождёмся и не высидим, поэтому естественный императив — это собрать все
свои силы в кулак и начать действовать. Сообща. Целеустремлённо. Грозно и
радостно.
У России всё ещё есть потенциал. У России есть мы, и нас много. Развитая,
цивилизованная, демократическая страна — возможна. Создать её реально! Она —
по ту сторону разрыва, который придётся преодолеть.
Что может быть круче, чем вписать себя в историю большой победы, в историю
новой России, в историю свободы и справедливости? Это ли не источник силы?

Внутренние стимулы

Свобода, независимость, творчество, смелые действия, широта взглядов,

внутренняя гармония, дружба, самоуважение, социальное влияние, захватывающая
жизнь — это всё универсальные ценности, важные во всех человеческих обществах.
Гражданское участие даже в мрачные времена даёт полноту жизни, заполняя те
ценностные пробелы, которые отполировал зад чрезвычайно долго сидевшего
автократа. Сопротивление — это доказательство, что лично тебя не причесали под
желание одной единственной лысины.
Пассивное наблюдение за происходящим с цинично-обречённым покачиванием
головой и заблаговременное приспособление к любому пробитию дна не
подтверждает антиавторитарных взглядов по той причине, что входит в желаемые
планы узурпаторов. А работа на облом их планов — подтверждает.

124
 Можно участвовать в акциях или создавать контркультуру — и находить друзей.
Можно распространять листовки по почтовым ящикам соседей — и влиять на мысли
и чувства других. Можно поддерживать или участвовать в деятельности близкой
организации — и укрепить свою идентичность. Можно создавать контент — и
выражать свои взгляды. Можно делать движение эффективнее, искать идеи или
тактики — и вести творческую жизнь.
Через практики, ведущие к освобождению общества, создаёшь более интересного
себя — с большим числом граней и большей жилплощадью чертогов разума. Связи
таких людей образуют цветущее разнообразие и высокоорганизованную сложность
— и каждая связь взаимно обогащает.
Помните:
– Не бездействие от слабости, а бессилие от бездействия.
– Даже если участие рискованно для организма, оно выгодно для личности.

125
 Информационная работа
Весь путь убеждения и переубеждения грубо можно свести к сомнению,
социальному подтверждению и закреплению. Первое (сомнение в актуальности,
правдоподобности и последовательности принятых ранее мнений и убеждений)
порождается значимой альтернативной информацией, которую сложно
игнорировать. Второе — социальным окружением, которое придаёт вес этой
информации. Третье — дополнительными доводами и целостным видением,
новыми источниками информации (медиаресурсами и организациями), которые
подкрепляют отдельные тезисы и вписывают их в новые рамки интерпретаций.
Цензура и массовая пропаганда из каждого утюга работают на подавление
первого шага, общая атмосфера страха и атомизация — на подавление второго, а
репрессии против СМИ и объединений, а также интернет-блокировки — на
закрытие третьего. Эту «эшелонированную оборону» коричневого манямирка не
пробьёшь простыми лозунгами или вырванными из контекста фактами.
Необходимо всестороннее подпиливание всех ложных авторитарных историй,
вбиваемых в головы или отращиваемых в реакционной пытательной среде.
Надо понимать, что пропаганда работает далеко за пределами непосредственной
целевой аудитории — её осадочек остаётся даже в головах тех, кто не согласен с
происходящим. С другой стороны, изолированность множества людей от
альтернативных источников информации и тем более от какого-либо
стратегического видения скрывает существенную часть антиавторитарной картины
для десятков миллионов противников режима. А это, в свою очередь, влияет на
сфокусированность их претензий и поведение, включая способность и готовность
распространять свои взгляды, желание и возможность присоединиться к
сопротивлению.
Итак, нужно последовательно продвигать набор историй во всём многообразии
форм и подтверждающего материала, чтобы заставить одних сомневаться, а других
— уверенно преподносить информацию окружающим. Этот общий набор
охватывает людей любых взглядов, от сторонников до противников режима, от
аполитов до радикалов.
Перечислим восемь ключевых нарративов, которые нужно убедительно донести
до широкой общественности. Они могут и должны распространяться среди самых
широких слоёв населения. Задача — связать всё это в целостную картину и
транслировать много, системно и разнообразно, подтверждая статистическими и
документальными фактами, яркими примерами, аналогиями, перекрёстными
доказательствами и авторитетными мнениями.
1) вредоносность авторитарного режима для России; ущерб от действий
путинского правления как для нашего народа, так и для позиции России в мире и
для будущего страны; бесперспективность и тупиковость курса; катастрофические
следствия войны;
2) систематическая ложь действующей власти; авторитарный режим построен
на лжи, фейках, дезинформации; главная пропагандистская стратегия — не дать
126
целостную картину, а убедить или запутать, забросав «подтверждениями», даже
если они противоречат друг другу; цель лжи — сохранение власти;
3) выдуманная внешняя угроза; не только аргументы и факты,
иллюстрирующие конструирование образа «врага», но и объяснения, почему и для
чего властям потребовалось так явно и масштабно врать, а также почему это
свойство любой диктатуры, а не российская особенность;
4) преступность действующей власти, её незаконность; узурпация власти
вследствие массовых фальсификаций выборов, де-факто незаконное её удержание;
диктаторский характер режима, действующего без оглядки на собственные законы
(от заведомо неправосудных приговоров до ЧВК); нарушение международного
права, военные преступления по российским законам и международным
конвенциям;
5) нетождественность России и политического режима; Родина и государство
— не одно и то же; утверждение демократической и антивоенной гражданской
позиции через проактивный патриотизм, противостоящий государственному
псевдопатриотизму;
6) массовая неподдержка обществом происходящего со страной; никакого
внутреннего единства нет; десятки миллионов жителей России против диктатуры и
преступной войны; многие из продемократически и антивоенно настроенных
граждан не высказывают своего мнения или фальсифицируют его только из-за
атмосферы страха, поэтому несогласие с происходящим намного больше, чем
показывают опросы; против войны чаще выступают трудоспособные люди с
высшим образованием;
7) необходимость настоящей демократии; российскому обществу нужна
демократизация, устранение преступного режима, узурпировавшего власть,
прекращение агрессивной войны и исправление совершённых катастрофических
ошибок; власть должна перейти от абсолютного меньшинства, действующего лишь
в своих интересах, к народу; только свободная дискуссия и политическая
конкуренция могут определить адекватный выход из тупика; России нужно
массовое участие, сильные институты гражданского общества и парламентская
республика; у каждой политической силы и каждого сторонника тех или иных идей
должен быть образ будущего, видение того, как должна развиваться страна;
8) возможность общества демонтировать диктатуру; сопротивление
диктатуре возможно; наши стратегические коллективные действия могут смести
узурпаторов; наша сила в росте организованности, множественности и
солидарности; авторитарные условия и пропаганда пытаются нивелировать
потенциал общества, но мы можем его реализовать; смена власти реальна, а если
широко это принять, то неизбежна; абсолютно любой человек может внести свой
вклад, почти ничем не рискуя; каждый, кто идёт на риск или жертвы, приближая
освобождение России — вписывает себя в героическую историю.

По убыванию фундаментальности, воздействия на остальные, эти нарративы

распределяются следующим образом: массовая неподдержка происходящего,
нетождественность страны и режима, ложь властей, выдуманная угроза,
127
вредоносность режима, необходимость демократии, преступность власти,
возможность демонтировать диктатуру. Действительно массовые акции
гражданского неповиновения вместе с захватом и переопределением
патриотической повестки — мощнейший стимул для переворота всего остального,
потому что разрушают базовые повествования режима. А уж когда к этому
добавляется развенчание лжи о врагах и понимание системной вредоносности
узурпаторов — тем более.
Но чтобы прийти к массовым акциям, нужно сначала активировать
оппозиционно настроенные слои общества и запустить сборку организационной
основы: поэтому массовая неподдержка власти, необходимость демократии,
нетождественность страны и режима, возможность демонтировать диктатуру — это
те повествования, которые нужно донести до наших потенциальных соратников и
союзников.
И наоборот, чтобы повлиять на базу поддержки режима, не касаясь
фундаментальных опций, нужно говорить о его вредоносности, незаконности и
лживости (искусственно найденных врагах). Это имеет смысл, ведь чем меньше
уверенность сторонников режима, тем больше уверенность наших
единомышленников.
В зависимости от конкретной задачи, все эти нарративы в той или иной мере
должны быть задействованы. Системная проблема должна решаться системно.

Примеры тезисов для распространения

Вредоносность и несправедливость авторитарного режима

– Путинское правление привело Россию к технологическому отставанию,
особенно в передовых технологиях — в искусственном интеллекте, 5G,
автоматизации производства, новых источниках энергии и т.д. Потому что
коррумпированная персоналистская автократия не способствует научно-
технологическому прогрессу. Война, развязанная Путиным, ведёт к ещё большему
отставанию.
– При Путине официальное неравенство доходов выросло, не говоря уж про
неофициальное (его скрывают в офшорах). Выгоду от этого режима получает не
российское общество, а наиболее обеспеченное меньшинство, которое так или
иначе встроилось в авторитарную политическую вертикаль.
– За тридцать лет доля России в мировой экономике сократилась примерно в 2
раза до 3% по паритету покупательной способности и до 1,7% по номиналу.
– С 2000 по 2022 год положение России в большинстве международных рейтингов
либо существенно не изменилось, либо серьёзно ухудшилось. К примеру, по свободе
слова и информации (Global Expression Report) Россия переместилась с 98 на 141
место, по уровню политических и гражданских свобод (Freedom in the World) — из
состояния частично свободных в несвободные (до 177 места из 210).
– Образовательная, пенсионная, мусорная, военная и другие реформы
провалены. Национальные проекты прорывным драйвером развития не стали.
– Цель авторитарной путинской власти — удержание власти. Ни развитие страны,
128
ни сохранение народов или культур России не входит в их приоритеты. Если для
удержания власти нужно окончательно разрушить нашу страну — они её разрушат.
– Власти сконцентрированы на чём угодно, только не на нашей стране. Их
смертельная обида и ресентимент — жалкие и унизительные. Американское
правительство не оправдывает каждый свой шаг тем, что Россия «тоже так делала».
И европейские правительства не склонны выискивать хвалебные комментарии про
себя от российских «экспертов» и «комментаторов». Но для российских властей союз
ненависти и пресмыкания — норма жизни.
– Авторитарный режим уменьшает население России. Например, из-за
провальной борьбы с COVID-19 в России умерло почти на 800 тысяч человек больше
по сравнению со среднемировым уровнем смертности. Развязанная война за год
унесла десятки тысяч жизней и спровоцировала мощные эмиграционные волны
(как правило, молодых и высококвалифицированных). Численность населения
России в 2020-2022 дополнительно сократилась примерно на 2 миллиона человек.
– Два десятка лет хватило ФРГ, Вьетнаму, Китаю и многим другим странам для
демонстрации экономического чуда. Через 16 лет после разрушительной войны
СССР осуществил полёт человека в космос. За 22 года путинского правления
никакого чуда не случилось. Россия погрязла в коррупции, некомпетентности и
стагнации.
– В образованной стране с некогда большим научно-техническим потенциалом
65% жителей экономят на еде. Доля населения, пользующаяся базовыми
санитарными услугами (нормальный туалет) за 20 лет выросла с 84% до 89%, тогда
как в Литве за то же время с 84% до 94%, в Бразилии с 73% до 90%, в Китае с 57% до
92%, в Эквадоре с 69% до 92%, в Ливане с 77% до 99%.
– Помимо чиновников-коррупционеров, второй главный бенефициар путинизма
— крупный бизнес. К примеру, дивиденды всего лишь 10 крупнейших их
получателей в 2019-2021 составили около 5 триллионов рублей. На 1% наиболее
обеспеченных жителей в 2021 году приходилось около 24% национального дохода —
это больше, чем в 1996 году (16%), РИ начала XX века (18%), больше, чем в США
(19%), Китае (16%) и тем более Германии (13%).
– Путин закрепил модель, в которой Россия продаёт дешёвые ресурсы, а покупает
дорогую высокотехнологичную продукцию. После начала войны кончилась даже
географическая диверсификация — началась зависимость от Китая. С одной
стороны, в ресурсной экономике легче воровать, с другой — коррупция,
некомпетентность и агрессивная политика мешают развивать сложные технологии.
Воровская автократия делает страну сырьевым придатком.
– Чтобы хищнически разграблять природные ресурсы в узкогрупповых интересах,
режим мешает защите природы, репрессируя экологические организации и
активистов. Например, в России в 2023 спустя десятилетия работы запретили
Гринпис и Всемирный фонд дикой природы, представительства которых есть даже в
Китае.
– Число некоммерческих организаций упало с 485 тысяч в 2000 году до 210 тысяч
в 2022. Меньше некоммерческих организаций — меньше общественной пользы.

129
 – Хронически недофинансировано образование, здравоохранение, наука,
экология, ЖКХ.
– Вложений в транспортную инфраструктуру явно недостаточно — с 2013 года в
1,6 раз меньше, чем в Австралии или Южной Корее, в 10 раз меньше, чем в США, в
58 раз меньше, чем в Китае.
– За 20 лет окончательно подорвана территориальная мобильность и внутренний
туризм. Например, с 2000 по 2019 на треть сократилось число пассажирокилометров
наземными видами транспорта. В Германии тем временем выросло на 11%, в США
выросло в 1,5 раза, в Турции в 1,8 раз и т.д.
– Путин радикально ухудшил отношение мира к России. К примеру, в 2002
хорошего мнения о нашей стране были 66% жителей США, а к началу 2023 — 9%. В
феврале 2014 года 80% украинцев хорошо относились к России, в 2022 — 2%.
– Россия — это её народ. Но авторитарная власть нарушает права и
дискриминирует разные группы людей (как меньшинств, так и большинств —
женщин, наёмных, работников), так что в итоге подавляющее большинство жителей
России оказываются в дискриминируемом и угнетённом положении.
– Наука — это основа развития, но путинский режим работает против науки. С
2017 за 5 лет из России уехало 50 тысяч учёных. За 20 лет число исследователей в
стране сократилось на 20%, тогда как в большинстве стран мира исследователей
становится больше. Против учёных фабрикуются уголовные дела о госизмене.
Сотрудники одного из институтов РАН констатируют: «Самым страшным в данной
ситуации является влияние создавшейся атмосферы на научную молодежь. Уже
сейчас лучшие студенты отказываются идти к нам работать, а наши лучшие
молодые сотрудники уходят из науки».
– Даже пресловутый экономический рост начала 2000-х — не заслуга Путина.
Примерно такой и даже больший рост был в это время во всех постсовестских
странах — это восстановительный рост после экономического шока от распада
СССР. Поэтому у путинского режима нет вообще никаких поводов для гордости.
– Под маской мнимой двадцатилетней «стабильности» скрываются
разнонаправленные тенденции. Например, несмотря на относительно стабильную
численность населения в целом, численность русских в России за 20 лет путинского
правления сократилась примерно на 10 миллионов. А рост военных расходов после
начала войны во многом компенсирует падение ВВП в сферах гражданского
производства и потребления.
– Демографический кризис в России не из-за геев, чайлдфри, атеистов или
иностранных НКО — в Скандинавии всё это процветает при намного большей
рождаемости коренного населения, — а из-за высокого уровня неравенства,
короткого горизонта планирования в условиях неадекватной несменяемой власти
пенсионеров и насаждения нежизнеспособных «традиций», а также из-за отсутствия
перспектив для молодёжи и, соответственно, процветания массовых эмигрантских
настроений.
– Бессмысленная десятилетняя афганская война, в которой погибло 15 тысяч
советских солдат, способствовала развалу СССР, но путинская «СВО» по приросту

130
жертв в десятки раз страшнее (за 16 месяцев только по публичным некрологам —
около 27 тысяч погибших), то есть гораздо эффективнее способствует развалу
России.
– Коренной и неустранимый источник военных неудач — несправедливость
войны, а значит, низкая мотивация и сложная мобилизация ресурсов. Потерпеть
поражение в несправедливой войне проще, чем в справедливой.
– Власти собственноручно разваливают Россию. Это не только провоенно-
антивоенный раскол, поддерживаемый милитаристской промывкой мозгов, но и
грызня внутри z-тусовок (разные вооружённые формирования, в том числе
незаконные, тянут одеяло на себя), и потеря государством монополии на насилие, и
обострение межнациональных конфликтов. Всё, что действительно может привести
к распаду страны, организовано Путиным и его окружением.
– Путинская система управления, война и незаконные вооружённые
формирования реально приблизили Россию к хаосу и гражданской войне: возник
прецедент безнаказанных вооружённых мятежей, когда десятки тысяч наёмников
маршируют на Москву, сбивают военные вертолёты и самолёты с экипажем и т.д.
– Чем дольше война, чем чудовищнее катастрофа и тем вероятнее развал России.
– Разрушение украинской инфраструктуры и удары по городам — это
уничтожение труда предыдущих поколений, в том числе советских людей, наших
предков; последствия войны для России кладут в помойное ведро многолетний труд
граждан (десятки миллионов людей работали зря).
– Власти годами говорили, что «денег нет, но вы держитесь», под этим предлогом
повышали пенсионный возраст и «оптимизировали» медицину. Но деньги были.
Теперь часть их заморожена, другая часть этих огромных денег — тратится на
войну.
– Этот режим отнимает у страны будущее. За год войны с Украиной Путин
потратил 114,4 миллиарда долларов (оценка Форбс). Это примерно 7,7 триллионов
рублей. Вместо года бессмысленной войны можно было построить и 40 крупных
заводов, и 4 тысячи детских садов, и 4 тысячи поликлиник, и 20 тысяч километров
автомагистралей, и сделать «умными» все города страны, и закупить 280 тысяч
промышленных роботов, и вылечить 3 миллиона больных гепатитом С, и
инвестировать в 100 тысяч технологических стартапов. и высадить 1 миллион
взрослых деревьев в городах страны.
– Против интересов большинства жителей России работает и повышение
пенсионного возраста, и олигархия, и коррупция, и агрессивная война.
– Захватническая война развращает и отравляет общество. К примеру, в 2022
выросли продажи алкоголя, число мелких краж в супермаркетах, вооружённых
преступлений. Незаконные вооружённые формирования, внесудебные казни,
размытые непризнанные границы и прочее беззаконие ведут к тотальному
правовому нигилизму и беспределу.
– Не может быть развития страны, если конспирология и лженаука продвигаются
верхними эшелонами власти. Пропаганда статус-кво через фальсификацию
истории, рассказы о генетическом оружии, отрицание антропогенного изменения

131
климата, демонизация ГМО, распространение самых диких предрассудков и
моральной паники не способствуют ни научно-техническому, ни социальному
прогрессу.
– Навальный и Фонд борьбы с коррупцией документально и красноречиво
показали, что правящая верхушка замешана в масштабной коррупции. См. д/ф
«Дворец для Путина. История самой большой взятки», «Он вам не Димон», «Чайка»,
«Навальный» и др.
– Если на тайное содержание предприятий «повара Путина», в том числе
незаконных, ушло, согласно «Вестям недели», 1,7 триллионов рублей (~6 годовых
расходов бюджета на экологию), то какие ещё астрономические суммы денег
налогоплательщиков потрачены и тратятся без ведома общества на остальных
путинских любимцев?
– Путин нанёс такой вред Донбассу и его жителям, который не снился никаким
«бандеровцам» — его наёмники развязали войну в 2014, за 8 лет превратили
богатый регион в бандитскую серую зону. В 2022 оказались стёрты с лица земли
несколько русскоязычных городов, то есть Путин обрёк на смерти и страдания
сотни тысяч жителей Донбасса. См. д/ф «Обыкновенная денацификация».
– Действия российских властей нанесли огромный урон русскому языку в мире.
Число его носителей и так сокращалось с 90-х годов, а война этот процесс
радикально ускорила. Согласно Rating Group, число украинцев, говорящих на
русском дома, с конца 2021 года упала в 2 раза. Если до войны статус
государственного хотели придать русскому языку 20-25% украинцев, то после
начала войны — 3%. На постсоветском пространстве ускорился отказ от русского
языка, чтобы Путин не пришёл их «спасать». Интерес к русскому языку в других
странах мира тоже подорван.
– Реальный суверенитет, который можно использовать во благо жителей,
напрямую зависит от экономического развития. Простая сырьевая экономика и
слабый экономический рост не идут на благо суверенитету, а расходы на
полицейское государство, несменяемую верхушку и агрессивную войну — тем более,
потому что ещё сильнее ослабляют экономику.
– Благодаря Путину, Россия вылетела из неформального объединения стран G8, в
котором была с 1997 по 2014, из Совета Европы (1996-2022), Всемирной туристской
организации (1975-2022), Глобального альянса по защите прав человека (2017-2022)
и т.д.
– Ресурсы, которые должны идти на медицину, образование, науку, дороги,
космос, экологию, вместо этого идут на оружие, убивающее людей, разрушающее
города, превращающееся в металлолом.
– Вместо поддержки будущих поколений и развития страны все накопления идут
на латание дыр в бюджете. Всё, что копили, — идёт прахом.
– Политическое бесправие и коррупция влекут за собой низкие зарплаты, из-за
низких зарплат и недофинансированности образования — низкая автоматизация,
низкая производительность труда, а и из-за этого низкие зарплаты. Это порочный
круг, подпитываемый бесправием и коррупцией.

132
 Систематическая ложь действующей власти
– Если позиция непоследовательна, а аргументы и «факты» меняются без
объективных причин, если утверждения часто противоречат друг другу, а
транслируемые картины мира меняются по прихоти начальства, значит, источник
регулярно лжёт.
- Путин не держит слово, потому что решает единственную задачу — удержание
власти. Это удержание в итоге и позволяет не держать слово.
«Я против увеличения сроков пенсионного возраста. И пока я президент, такого решения принято
не будет» (Путин за 13 лет до повышения пенсионного возраста), «Прошу отнестись с пониманием»
(Путин, повышая пенсионный возраст).
«Стабильность в стране, в обществе не может быть обеспечена другим путем, кроме как
стабильностью законодательства и основного закона страны — Конституции. Поэтому ни при каких
обстоятельствах менять Конституцию я не намерен» (Путин за 15 лет до изменения Конституции под
себя — «обнуления сроков»).
– Власти не выполняют даже тех обещаний, которые могли бы выполнить.
Например, в 2011 году Путин обещал транспортный прорыв — увеличение
строительства дорог вдвое в ближайшие 10 лет. На самом деле средний прирост
протяжённости дорог общего пользования в 2015-2021 годах оказался в 8 раз ниже,
чем в 2010-2014.
– Правящая верхушка сознательно лжёт. И через какое-то время подтверждает
это своими словами или действиями.
В начале марта 2014 Путин отрицал участие российских военных в событиях в Крыму, а затем сам
неоднократно подтверждал. «Ихтамнеты» были.
Власти и Е. Пригожин годами не признавали или отрицали существование ЧВК «Вагнер». В 2022
признали, несмотря не незаконность ЧВК в России. Также Пригожин подтвердил, что в 2014 его ЧВК
вторглась на территорию Украины и прямо участвовала в войне. В мае 2022 Лавров заявил, что ЧВК
не воюет в Украине, но спустя год Пригожин рассказал, что его ЧВК воевала там с конца марта 2022. В
июне 2023 Путин заявил, что «Вагнер» финансировался государством (за год на это дело ушло почти
200 миллиардов), хотя раньше отрицал любую подобную связь.
«При этом в наши планы не входит оккупация украинских территорий, мы никому и ничего не
собираемся навязывать силой» (Путин за несколько месяцев до аннексии нескольких областей
Украины).
– Перед тем как напасть на Украину, представители властей на протяжении
нескольких месяцев до последнего отрицали информацию западных разведок о том,
что Путин готовит нападение на Украину: «Неоднократно заявляли на самых разных
уровнях, что Россия не собирается ни на кого нападать, не вынашивает никаких агрессивных планов»
(Песков, 23 ноября 2021), «Мы не намерены предпринимать никаких агрессивных действий. Мы не
будем атаковать, нападать и вторгаться на Украину» (замглавы МИД Сергей Рябков, 19 января 2022),
«Вы утверждаете, что мы собираемся напасть на Украину. Хотя мы уже многократно объясняли, что
это не так» (Министр иностранных дел Сергей Лавров, 25 января 2022), «Россия не собирается ни на
кого нападать. Нам это не нужно. Это невыгодно, это не отвечает нашим интересам. Строить какие-
то иллюзорные проекты российской агрессии – это чепуха» (Посол РФ в США Анатолий Антонов, 5
февраля 2022), «У России нет планов захватывать Украину, у нас нет причин этого делать и военной
инфраструктуры для того, чтобы осуществить подобное, тоже нет […] Мы не собираемся нападать на
дружественную страну. Точка» (первый зампредседателя комитета Госдумы по международным
делам Вячеслав Никонов, 15 февраля 2022), «Наша позиция чётко сформулирована главой
Российского государства: мы со своей стороны сделаем всё, чтобы войны с Украиной не было. Ни

133
сегодня, ни завтра, ни послезавтра, никогда! Россия и Украина веками жили вместе, в одном
государстве, связаны тысячами нитей. Для нас даже сама мысль о войне — абсолютная дикость»
(Спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко, 16 февраля 2022), «Хотел бы в очередной раз
подчеркнуть: в нашей письменной реакции на ответ американской стороне по гарантиям
безопасности, переданной 17 февраля, недвусмысленно сказано: никакого "российского вторжения"
на Украину, о чем с осени прошлого года заявляют на официальном уровне США и их союзники, нет
и не планируется.» (Посол РФ в США Анатолий Антонов, 20 февраля 2022) и т.д.
– Ложь официальных лиц и организаций путинского государства порой выходит
за рамки общепринятых научных представлений.
Минобороны России врало об американских биолабораториях, якобы разрабатывающих
биологическое оружие против славян. По современным научным представлениям, не существует
генетических маркеров, пригодных не только для идентификации, но и специфического поражения
отдельных народов. Теоретическое создание биологического оружия против конкретного народа
возможно, только если этот народ «хотя бы последнюю тысячу лет не смешивался с другими
народами». Практически современная наука не обладает возможностями создания даже такого
оружия. А генетическое оружие именно против славян или, к примеру, русских невозможно в
принципе.
– Лживые утверждения используются как casus belli, чтобы оправдать войну в
глазах сторонников действующей власти.
«8 лет геноцида на Донбассе» — ложь. Взаимные обстрелы на линии соприкосновения в
результате развязанного в 2014 конфликта — не геноцид. Погибали мирные жители как в Донецке,
где половина жителей — украинцы, так и в городах, подконтрольных властям Украины. Основная
доля убитых пришлась на 2014-2015 годы, а к 2021 году конфликт перешёл в вялотекущую фазу — в
«ДНР» погибло семь мирных жителей. С февраля 2022 по июнь 2023, по данным ООН, в результате
агрессии погибло не менее 9 тысяч мирных жителей, уничтожено несколько городов и реальные
потери не поддаются подсчёту. То есть из-за путинского вторжения в 2022 Донбасс пострадал
гораздо сильнее, чем в предыдущие 8 лет «геноцида».
– Власти и пропаганда занимаются систематическим отрицанием подробно
задокументированных и многочисленных военных преступлений. Это
неудивительно, учитывая, что даже немецкие нацисты до последнего скрывали
следы «окончательного решения еврейского вопроса».
Независимая международная комиссия ООН в докладе, подготовленном в марте 2023,
констатирует: «Собранные доказательства свидетельствуют о том, что российские власти совершили
широкий спектр нарушений международного права в области прав человека и международного
гуманитарного права во многих регионах Украины и в Российской Федерации. Многие из них
приравниваются к военным преступлениям и включают умышленные убийства, нападения на
гражданских лиц, незаконное лишение свободы, пытки, изнасилования, а также насильственные
перемещения и депортацию детей. Комиссия пришла к выводу, что российские вооруженные силы
совершали нападения с применением оружия взрывного действия в населенных районах, явно пренебрегая
ущербом и страданиями, нанесенными гражданскому населению. Она задокументировала случаи
неизбирательных и несоразмерных нападений, а также случаи непринятия мер предосторожности в
нарушение международного гуманитарного права. Кроме того, Комиссия установила, что серии атак
российских вооруженных сил, начиная с 10 октября 2022 года, по энергетической инфраструктуре
Украины и применение пыток российскими властями могут быть приравнены к преступлениям против
человечности. Комиссия рекомендует провести дальнейшие расследования».
– «Россия» начинала и проигрывала войны — с 860 до 2018 г. проиграно 328
конфликтов (например, Крымская и Русско-японская войны). От 9 до 53 крупных
войн начаты Россией по прихоти или глупости правителей. К примеру, среди
начатых и проигранных войн — Ливонская война (1558-1583 гг.) и Крымская война
(1853-1856 гг.). Ложь про то, что «никогда не нападали» и «всегда побеждали», нужна

134
только для того, чтобы оправдать бессмысленную агрессию и поддержать
падающий моральный дух своих сторонников.
– Путин лживо склеивает оборонительную Великую Отечественную с его
агрессивной захватнической, предавая память наших предков, которые боролись за
страну против фашизма, а не за фюрера против всего развитого мира.
– Власти годами врали про «вторую армию мира» и её успешность. На деле весь
мир увидел дезорганизованных плохо вооружённых людей, брошенных без
командования, снабжения, без целей и внятно поставленных боевых задач, а также
очень плохое планирование, глупые приказы, расходующие мобилизованных и
даже кадровых военных как мясо. См. многочисленные обращения
мобилизованных. Вместо «Киев за три дня» — 11 месяцев боёв за Бахмут. В
коррумпированной диктатуре даже преступная война — кровавый цирк, в воротах
которого застрял танк.
– Из-за рубежа могут организовываться перевороты, но не революции.
Политическая революция в полноценной демократии почти невозможна. А в
автократии — очень вероятна. Авторитарный режим не представляет народ, но ради
сохранения власти записывает любые общественные волнения в происки внешних
сил.
– Ложь и отрицание фактов Путиным и его обслугой повсеместны — от сбитого
MH17 до отравления Навального и дворца с плесенью, от выдуманных успехов до
реальных военных преступлений. Чтобы искажать реальность было удобнее, режим
ввёл наказание за информацию, которая расходится с его «официальной позицией».
Это фактически репрессии за правду.
– Особенностью путинской пропаганды было закидывание противоречащими
друг другу «доказательствами» и «экспертными мнениями», чтобы настоящие
факты затерялись в потоках разнородной лжи, хлещущей изо всех щелей. Они
создавали хаос, в котором «не всё так однозначно» и «у каждого своя правда». Но
чем эффективнее репрессии против фактов, тем чаще «пожарному шлангу лжи»
предпочитается «большая ложь».
– Практически в любой непонятной ситуации правы оказываются независимые
СМИ, гражданские активисты и даже иностранные разведки, но только не
представители авторитарной власти. Доверять этим властям нельзя вообще.
– Госпропаганда и представители власти постоянно генерируют дикие фейки.
Распятые мальчики, пронумерованные родители, бордели с черепахами,
«сфотографированные из космоса» истребители, любители посмотреть на шпиль, ни
на кого никогда не нападающая Россия, а также лавина военной и околовоенной
дезинформации — это лишь вершина айсберга.
– Антизападная пропаганда основана не только на лжи, но и на фантастическом
лицемерии. Пример: дети Соловьёва с американским гражданством, семьи и
любовницы многих других чиновников, живущие на Западе или имеющие там
недвижимость.
– Масштабная подтасовка государственной статистики не позволяет принимать
разумные и эффективные решения. Яркий пример подтасовки — изменение причин

135
смерти так, чтобы уменьшить смертность по целевым показателям (сердечно-
сосудистым заболеваниям, онкологии и т.д.). «Какие надо» причины смерти
уменьшаются, а остальные растут.

Выдуманная внешняя угроза

– Все озвученные постфактум внешние угрозы — это чистый вымысел для
оправдания агрессивной войны.
Например, в январе 2022 в широкой повестке не было ни «генетического оружия», ни «нацистов
во главе Украины», ни «восьмилетнего геноцида». Власти на протяжении полугода последовательно
называли фейками предупреждения западных разведок о готовящемся нападении на Украину, а
сторонники Путина в своём большинстве не верили в возможность войны, считая, что она выгодна
лишь «англосаксам», которые хотят стравить братские народы. Тогда как России война абсолютно не
выгодна, совершенно не нужна. Через два месяца риторика поменяется на противоположную.
Потому что «угрозы» — просто оправдание.
– Западу не нужен распад России, ведь это риск попадания ядерного оружия во
многие (и неизвестно какие) руки, с которыми ещё труднее договариваться из-за их
количества и непредсказуемости.
– Западу не нужны ни российские территории (без современной транспортной
инфраструктуры, с вечной мерзлотой на большой площади), ни российские ресурсы
(которые гораздо проще купить, чем организовывать их добычу в неблагоприятных
условиях). В современном мире торговать выгоднее, чем захватывать.
– Западным «элитам» был выгоден Путин, ведь он и его друзья поставляли
дешёвые ресурсы, выводили из России в огромных количествах капитал и скупали в
Европе дорогую недвижимость.
– Путинская война укрепила НАТО, сгладила противоречия между США и ЕС и
похоронила влияние России в Европе.
– Страны НАТО не собирались нападать на Россию, потому что 1)
демократические режимы редко развязывают большие непопулярные войны, 2)
Россия — страна с ядерным оружием, идти на прямой военный конфликт с которой
не было ни в чьих интересах.
– Путинский режим не смог обеспечить достойной жизни большинству людей,
поэтому выбрал войну.
– Защищать Родину надо не от воображаемых врагов, а от реальных узурпаторов
— меньшинства, издевающегося над своими гражданами и соседями.
– Власти врали про свои достижения, а уж про внешнюю угрозу, причины и ход
войны — тем более.
– Запад не завидует нашей большой территории. Если бы США действительно
завидовали тому, что Россия — самая большая страна в мире, и хотели захватывать
чужие земли, то уже давно присоединили бы Канаду и стали бы самой большой
страной в мире.
– Европа не может своим «загнивающим» примером разрушить нам семейные
ценности, ведь рождаемость в русских регионах России ниже, чем в большинстве
стран Европы. Например, суммарный коэффициент рождаемости в России в целом
— 1,5 детей на женщину (в русских регионах меньше: так в Орловской или Тульской
136
области вообще 1,22), а в Чехии — 1,71, Исландии — 1,72, Франции — 1,83 и т.д.
– Проблема «расширения НАТО» была раздута не тогда, когда Латвия, Литва,
Эстония, Словакия, Словения, Румыния, Болгария вступили в НАТО (и альянс стал
граничить с Россией), а тогда, когда Путин пошёл на третий десяток несменяемого
правления. В 2004 Путин реагировал на расширение НАТО словами «каждая страна
имеет право выбрать тот вариант обеспечения безопасности, который считает
оптимальным» и заявлял, что у России нет какой-либо озабоченности в связи с
расширением НАТО с точки зрения обеспечения безопасности.
– Без внешней экзистенциальной угрозы (хотя бы придуманной) трудно
объяснить, почему надо затянуть пояса, потерпеть, смириться с повышением
пенсионного возраста, коррупцией, отсутствием развития, ограничением прав и т.д.
Выдуманный враг и агрессивная политика, создающая конфронтацию с миром,
нужна, чтобы попытаться сохранить власть. Плохо, что на многих людей такие
примитивные манипуляции действуют. Но именно поэтому их и использует режим.
– За войну на Донбассе, которая началась ещё в 2014 году, также несут
ответственность российские власти, потому что поддержали сепаратизм деньгами,
оружием, наёмниками и вооруженными силами. Они начали этот вооружённый
конфликт: «Спусковой крючок войны все-таки нажал я» (И. Стрелков). 8 лет
превращения Донецка и Луганска в территории беззакония были лишь прологом к
полномасштабной войне, развязанной Путиным, которая принесла Донбассу на
порядки больше страданий и разрушений. Так что Донбасс пострадал именно от
«защиты Донбасса» Путиным в 2014, и тем более в 2022.

Преступность действующей власти, её незаконность

– У нас нет законно избранной власти. Все выборы последних 15 лет массово
фальсифицировались. Нынешний режим незаконно удерживает власть.
– Агрессивная война — это когда вероломно вторгаются в другую страну,
начинают её бомбить, оккупируют и аннексируют территории. Именно это
произошло 24 февраля и далее. Очевидный факт агрессии подтвердила ООН.
Агрессивная война (её развязывание и ведение) по российским законам уголовно
наказуема. Поэтому политическая верхушка во главе с «верховным
главнокомандующим» — преступники.
– Путин сам признался в том, что государство платило миллиарды рублей
«Вагнеру» — так называемому ЧВК, а де-факто — незаконному вооружённому
формированию. Это автоматически означает преступность их «государства».
– Власть в стране захватила организованная преступная группировка, которая
поддерживает вертикаль коррупции, принимает антиконституционные законы и
поправки, руководит убийствами и незаконными преследованиями политических
оппонентов, начинает агрессивные войны (статья 353 УК РФ), финансирует
незаконные вооружённые формирования (статья 208 УК РФ), незаконно отправляет
заключённых воевать в таких формированиях, потворствует внесудебным казням и
т.д.
– Военные должны защищать страну, а не уничтожать её (агрессивная война

137
уничтожает не только соседнюю страну, но и Россию; выполняя преступные
приказы, военные разрушают и позорят свою же страну).
– Ведение преступной войны нельзя оправдать тем, что она уже ведётся.
«Непосредственное чувство говорит людям, что не должно быть того, что они делают, но как тот
убийца, который, начав резать свою жертву, не может остановиться, так и русским людям кажется
теперь неопровержимым доводом в пользу войны то, что дело начато. Война начата, и потому надо
продолжать ее. Так это представляется самым простым, заблудшим, неучёным людям, действующим
под влиянием мелких страстей и одурения, которому они подверглись» (Лев Толстой).
– Суды и правоохранительные органы должны защищать закон и порядок, а не
поддерживать беззаконие диктатуры (нельзя следовать дискриминационным
законам, противоречащим Конституции; нельзя исполнять незаконные приказы).
– Граждане России лишены равенства перед законом и права на справедливое
судебное разбирательство. К примеру, за многомиллиардные хищения,
мошенничество и коррупцию часто дают условные сроки, а за мелкое воровство с
ничтожным ущербом — реальные.
– Работники бюджетной сферы должны помогать людям, а не выполнять
спущенные сверху неформальные указания (такие указания незаконны и
направлены на пользу правящего меньшинства и во вред остальным жителям).
– Путинский режим имеет многие черты фашизма («смогли повторить», но за
нацистов).
– Путин пришёл к власти, во-первых, как «преемник» Ельцина (операция по
передаче власти), во-вторых, с помощью страха, которому способствовали взрывы
домов в 1999 году («рязанский сахар» оставляет очень много вопросов).
– Все диктаторы заговаривают зубы «стабильностью» («Я или хаос» — говорил
Пиночет), но за доведённой до предела опричниной всегда идёт смута.
– Как и любая отсталая диктатура, путинский режим — это коррупция, кумовство,
некомпетентность, социальная несправедливость, насилие и атмосфера страха.
– Диктатуре нужны тотальная пропаганда, цензура и репрессии, потому что в
свободной дискуссии фанатичные воры и лживые психопаты не могут быть
убедительными.
– «Суверенная демократия», «вертикаль власти», «модернизация», «русский мир»,
«стабильность», «традиционные ценности», «специальная военная операция» —
клише для публики меняются, а скрываемое за ними содержание остаётся: это
антидемократическая и асоциальная логика грабежа и насилия.
– Поддерживать власть, которая врёт на каждом шагу — это полное отсутствие
самоуважения (власть считает своих сторонников идиотами). Недостойно и
бесчестно выполнять приказы тех, кто использует граждан России как скотов и
пушечное мясо ради своей выгоды.
– Власти героизируют и всячески защищают своих преступников, разжигателей
войны и геноцида, а также отбеливают биографии уголовников, незаконно
поучаствовавших в преступной войне.
– Власти на самом деле слабы, потому что всё запрещают, блокируют и пугают —
только слабые и неуверенные в себе гопники угрожают и силой затыкают

138
оппонентов; свободного цивилизованного столкновения с оппонентами на равных
боится только тот, кто не чувствует за собой силы. Поэтому Путин никогда не
участвовал в предвыборных дебатах.
– Удержание личной власти в абсолютном приоритете для Путина. К примеру,
несмотря на тотальный провал спецслужб в деле «блицкрига» на Киев, они не
потеряли, а усилили влияние. Для узурпаторов важна только собственная власть —
ради этого всё затевалось и для этого всё делается.

Нетождественность России и политического режима

– Патриотизм — делать так, чтобы стране — то есть всем её гражданам — было
лучше. И вовсе не патриотизм, а позорное холуйство — хвалить всё, что происходит,
даже если это национальная катастрофа. Не бывает патриотизма без критики.
– Россия — не Путин, правящий режим и страна — не одно и то же.
– Ура-патриотизм, призывающий любить в Родине всё, включая любую власть и
любые её решения — как патологическая любовь больного к своему телу, который
считает воспаления и опухоли неотъемлемой частью себя, а жизненно необходимое
лечение видит покушением на основы основ.
– Пенсионный возраст повысила не Россия, а Путин. Экономические проблемы в
стране — не её суть, а следствие ошибок властей. Коррумпирована не Россия, а
политический режим. Так что и развязанная война — это не дело России: у войны
есть конкретные виновники, и именно они зовут народ на смерть за свои дворцы, а
вовсе не Родина, которую преступники обворовали и поставили её безопасность под
угрозу.
– Апофеоз отрицания семейных ценностей — это верить не родственникам
(например, из Украины), а Путину, Соловьёву и другим врагам славянских народов
и народов России. Любой, для кого ценна семья, должен верить родственникам-
очевидцам, а не преступникам, которые получают деньги за свою ложь. Этот режим
хочет, чтобы вы за него продали мать родную и Родину.
– Развитие России возможно только в общих интересах её жителей. А правящее
меньшинство определяет будущее в своих частных интересах — значит, действует
против России.
– История России — в числе прочего, история смут, дворцовых переворотов,
крестьянских восстаний и революций, которые наглядно иллюстрируют, что
правящие круги — это не народ и не страна. Также и захват власти Гитлером не
означает, что «Германия захотела» уничтожать евреев и целенаправленно
развязывать мировую мясорубку — это сделал нацистский тоталитарный режим, а
не Германия.
– Правящая верхушка представляет свои желания «зовом Родины» для того,
чтобы держаться за власть и воровать. К примеру, африканский диктатор Мобуту,
проповедовавший в своей стране «величие», «аутентичность» и слияние правителя с
народом воедино, на деле — один из величайших коррупционеров в истории,
который оброс зарубежной недвижимостью и продвигал родственников на высокие
посты. Результаты его правления плачевны. И так с большинством диктаторов,

139
подменяющих страну собственной персоной.
– Многие люди ослеплены ложной трактовкой патриотизма, которую навязывает
пропаганда. ОПГ использует их чувства против настоящих интересов нашей страны.
– Они «не бросают своих», то есть всяких Януковичей, кумовьёв Путина,
приближённых олигархов и прочих. Народ для них — не свои. И они со своими
бестолковыми «целями» нам тоже — не свои.
– Официальные «патриоты» и разные виды рассерженных «патриотов»,
навязывающие своим сторонникам ура-патриотический угар, немного по-разному
смотрят на происходящее. Первые хотят воевать, чтобы больше воровать, вторые —
хотят, чтобы первые меньше воровали, и намного больше воевали. Первые —
коррупционеры при диктатуре, вторые — фашисты. Ни те, ни другие — не
патриоты.
– Путинская война, узурпация власти и удушение гражданского общества — это и
есть антироссийская деятельность.
– Умирать за чужие частные интересы — не героизм, а глупость (убивать за чужие
частные интересы — не героизм, а преступление и моральное фиаско).
– Авторитарный режим клеймит противников войны так же, как немецкие
нацисты клеймили антифашистов. Фашисты, милитаристы очень похожи — им
нужна не страна, а война.
– Поражение Путина — победа России.
– Если власть вредит стране, то аморально поддерживать такую власть.
– Единственная настоящая пророссийская позиция — это антивоенная,
демократическая и антипутинская.
– Антивоенное демократическое движение — патриоты. Милитаристы и
охранители — предатели.

Массовая неподдержка обществом происходящего со страной

– Тех, кто готов говорить незнакомым людям (интервьюерам) о своём несогласии
с войной и диктатурой — десятки миллионов человек. Реальное число недовольных
в репрессивных условиях не знает никто.
– Лояльное власти большинство иллюзорно. Оно конструируется пропагандой,
страхом, конформизмом и подавлением общественной дискуссии. Убеждённых
сторонников режима — меньшинство.
– Наше общество более европейское, чем это пытаются представить. Его текущие
ценности близки ценностям населения Украины, Беларуси, Сербии и Греции (cм.
WVS). По сравнению со многими странами православной Европы, они более
светские и ориентированные на самовыражение.
– Война с Украиной не воспринимается как справедливая, необходимая или
«народная», поэтому добровольцев было набрано мало и властям пришлось
объявлять непопулярную мобилизацию, которая вызвала мощную волну эмиграции,
а затем запрещать выезд из страны тем, кому выслана повестка, и поражать в
правах за уклонение от явки в военкоматы. В 2022 добровольцами записалось более

140
100 тысяч жителей Украины и около 15 тысяч жителей России при том, что
население России в 3 с лишним раза больше. То есть добровольческий энтузиазм
россиян в этой войне как минимум в двадцать раз меньше, чем у жителей Украины.
– Массовое недовольство власти пытаются подавить штрафами за мнение и
сроками за правду. То, что действительно популярно, не нуждается в такой
«защите».
– Российское общество ещё никогда не было так расколото. И это сделано, в
основном, искусственно — с помощью агрессивной государственной пропаганды.
Война по-настоящему почти никому не нужна.
– Многие представители современной русской культуры не поддерживают
действия режима. Против войны выступили Борис Гребенщиков, Юрий Шевчук,
Oxxxymiron, Земфира, Диана Арбенина, Алла Пугачёва, группы «Каста», «Би-2»,
«Мумий тролль», «Ногу свело!», «Несчастный случай», «Тараканы» и многие другие
популярные или легендарные музыканты.
– Многие говорят публично не то, что думают (пример Иосифа Пригожина).
– Оппозиция авторитарному режиму — это не какая-то одна идеология или
политическая сила, а целый спектр самых разных политических сил и идей, от
либеральных до социалистических, от анархистских до республиканских, от
экологических до трансгуманистических. Общественное недовольство не сводится к
неприятию войны, коррупции или лично Путина — оно охватывает все проблемы от
экономики, экологии, урбанистики, образования, медицины, науки, культуры до
политических и гражданских институтов, прав человека и сменяемости власти.

Необходимость настоящей демократии

– Неограниченная власть тех, кто смог её захватить и удерживать — всегда зло.
Это понимает всякий, кто столкнулся с беспределом председателей
домоуправления, управляющей компании, застройщика, руководства фирмы или
мэрии. Также и на уровне страны. Без демократии, включающей свободные
обсуждения, свободные выборы и коллективное принятие решений, власть никогда
не будет работать в интересах народа.
– Любое руководство нужно ограничивать в сроках и полномочиях. Иначе оно
обрастает коррупцией и узурпирует власть в своих частных интересах, вопреки
целям всего сообщества и интересам большинства.
– Замена Путина на другое лицо мало что даст. Коллективный Путин уже
оставлял трон на передержку Медведеву, так может и ещё кому-то оставить. Нужна
комплексная демократизация, а не рокировки или военные перевороты.
– Все мы несовершенны и можем ошибаться. Поэтому нужна такая система,
которая страхует от фатальных ошибок и индивидуального помешательства. Только
на пересечении разных интересов, подходов и мнений возможно устойчивое
развитие.
– России нужна сменяемость власти, честные выборы с допуском всех кандидатов
и партий, гарантированная свобода слова и собраний, а не диктатура узурпаторов,
втянувших страну в кровавое болото коррупции и войны.

141
 – 90-е — это период частичного ослабления власти и перекрашивания
номенклатуры, но никак не время полноценного демократического перехода. Надо
это понять, чтобы не наступать на те же грабли.
– Авторитарный путинский проект доказал свою полную несостоятельность,
включая внутреннее и внешнее фиаско государства. Повторять подобное с другими
«сильными лидерами» — это выкинуть на свалку ещё несколько десятилетий
российской истории и жизни десятков миллионов людей.
– Архитектура политической системы в России будущего должна быть такой,
чтобы любой новоявленный «путин», пришедший с корыстными и злыми
намерениями, не смог бы сломать механизмы демократии и захватить власть.
– Выбор стоит между авторитарным хаосом и демократическим порядком.
– Граждане России не лучше и не хуже других. Мы достойны мирной, свободной,
обеспеченной, счастливой жизни и свободного развития.
– Надо отличать свойства места от свойства времени. Свойства места — это,
например, язык, искусство, кухня. Времени — наука, социально-экономический
строй, политический режим. Национальными могут быть язык, культурное
наследие. Но не бывает национальной науки или демократии.
– Нельзя творить по указке, нельзя созидать в клетке — поэтому никакого
культурного расцвета без общественной свободы ждать не приходится.
– Местечковость и изоляция означают отставание. Нам нужно быть частью
глобального развития.
– В мире очень много переменных и очень мало постоянных. Нелепое
авторитарное постоянство переменно. Органично устойчива только гибкая
динамика.
– В условиях персоналистской диктатуры нет и не может быть никакой
стабильности, кроме застоя, который ведёт к войне, мятежам, государственному
произволу с непредсказуемыми последствиями. Без демократии стабильности нет.
– Диктатура ведёт к смуте и развалу (спасти Россию можно только с помощью
демократизации).
– При этом режиме у России нет будущего. Чтобы жить и развиваться, нам нужно
взять власть в свои руки и переустроить Россию на началах свободы и прогресса.
– Эта власть паразитирует на прошлом. Но прошлое минуло, его больше не будет.
А свободная Россия — будущее. Оно придёт. Противоестественный осколок
прошлого должен уступить место России будущего.
– Гиперопека ни к чему хорошему не приводит. Чтобы личность полноценно
развивалась, она должна принимать самостоятельные решения, даже если поначалу
набивает шишки. Также и с обществом. Демократия — это самостоятельность
общества, тогда как любой авторитаризм — прозябание, мешающее учиться и
развиваться.
– Настоящая русофобия — это считать, что русские такие глупые, слабые и
раболепные, что без «сильной руки» царя, вождя или диктатора не возможно ничего
хорошего. Русофобия — думать, что из почти 150 миллионов человек нет никого

142
лучше случайно пришедшей к власти трусливой бункерной крысы.
– Нам нужна не спущенная сверху и скатывающаяся в диктатуру «власть
демократов», а порождённая гражданским участием настоящая демократия, не
номинальный, а реальный народный суверенитет.
– Мы можем и должны сравнивать страны, политические режимы, силы и идеи,
потому что всё познаётся в сравнении. Есть опыт, на который России во многом
стоит ориентироваться (например, Северная Европа, Канада), а есть на который не
стоит (африканские или латиноамериканские диктатуры, нацистская Германия).
– Не бывает национальных прав человека. Права человека универсальны и
наднациональны, как и сам человек.
– Чтобы человечество выжило, а прогресс приносил благо всем, нужно мирно
решать конфликты и совместно работать над общими проблемами; угрозы ядерной
войны, экологического коллапса и возможного появления недружественного
сильного искусственного интеллекта невозможно предотвратить без общего
демократического участия, миротворческой дипломатии и сильных международных
организаций.
– Заросли путинской диктатуры выросли из антидемократических зёрен:
расстрел парламента в 1993, установление суперпрезидентской республики,
чеченские войны, операция «Преемник». Поэтому «возвращение в 90-е» на новом
уровне с большой войной и хаосом в рамках этого режима — не аномалия, а
логичное развитие событий, в которых народ потерял возможность влиять на
власть.
– Когда инициатива наказуема, а дискуссия подавлена — страна в застое и
гниении. Освобождение общественной фантазии — ключ к развитию.
– Надо соблюдать международное право. Если аннексировать территории
соседей, то никто не будет защищать твои территории от аннексии. За непризнание
суверенитета международно признанных стран можно поплатиться своим
суверенитетом.
– Повышать качество жизни всех людей, двигаться к более развитому,
свободному, гуманному и равноправному обществу можно только сообща —
демократическим образом выбирая приоритеты и решая возникающие проблемы.
– Ожидание бессмысленно. Если ничего не делать сейчас — дальше будет хуже.
– Крах путинского режима неминуем. Выбор идёт между сохранением и крахом
России, между трудным движением вперёд и катастрофой. Демократизация —
единственный адекватный вариант для нас.

Возможность общества демонтировать диктатуру

– Так больше продолжаться не может. Перемены неизбежны.
– Всё меняется. Как раньше не будет.
– Ничего не предопределено. Общество способно взять власть в свои руки.
– Молчание антивоенно и антиавторитарно настроенной части общества
временно и условно. Нужно научиться координации и солидарности.

143
 – Режим не только жестокий, но и слабый. Это продемонстрировала паника перед
вооружённым мятежом. Главный фактор паники — не колонна военной техники, а
риск перехода силовиков и функционеров на другую сторону.
– Власть держится исключительно на готовности людей ей подчиняться. Из-за
страха, иллюзии того, что за ними большинство, и нашего неверия в собственные
силы. Когда всё это исчезает — любая диктатура, сколь угодно вооружённая и
страшная, рушится в считанные дни. Массовое гражданское сопротивление нужно,
чтобы создать условия, при которых никто по-настоящему не верит, что режим
сохранится.
– Нужно не ждать подходящих условий, а создавать их. Условия сами себя не
создадут (или создадут, но не те, которые нам нужны).
– Мы на стороне будущего, а узурпаторы цепляются за прошлое. Будущее за
миром, демократией и прогрессом. Но только от нас зависит, как скоро это будущее
наступит и как много зла успеет принести этот режим.
– Скинули «его величество». Скинем и его ничтожество.
– Главные причины пассивности антиавторитарной части общества —
иррациональные страх и выученная беспомощность. Их можно изгнать
коллективными действиями, стратегическим гражданским сопротивлением.
– В авторитарных режимах сложнее запустить массовое выражение несогласия,
но если начали — вероятность успеха выше, потому что сильнее указывает на
реальный уровень недовольства и быстрее лишает власть легитимности.
– Все диктатуры в целом похожи. Везде они держатся на страхе, везде ищут
врагов. Русские — не рабы и не терпилоиды. Мы попали в такие условия. Но если это
осознать — условия можно изменить.
– Надо разорвать спираль молчания.
– Нам нужна самосборка — горизонтальное распространение коллективных
действий в малых группах друзей. Самосборка превращает личные связи в
политическую организованность, сохраняя высокий уровень доверия и
безопасности. Методичные действия малыми группами (листовки, каналы
информирования, поддержка организаций и др.) и горизонтальное
распространение этих практик — безопасная организационная форма массового
политического участия и микромобилизации на большие акции.
– Нам нужен организационный взрыв — мощный рост числа и численности
всевозможных продемократических организаций (партий, движений, СМИ,
правозащитных проектов, профсоюзов) для того, чтобы сопротивление стало
устойчивым (способным преодолевать цензуру и репрессии), могло планировать и
вести крупные кампании, становиться эффективнее.
– Нас много, и мы можем открыть друг другу окна возможностей для действия.
Чтобы огорчить узурпатора, надо воодушевить ближнего.
– Повседневное сопротивление доступно каждому. Скрытые и безопасные
действия (проволочки, саботаж, уклонение, несоблюдение требований или,
наоборот, доскональное следование инструкциям и должностным требованиям, т.е.
итальянская забастовка) бьют по функционированию режима.

144
 Это примеры, которые далеко не исчерпывают всего того, что мы можем и хотим
говорить. Каждой целевой группе можно давать специфические тезисы, которые
выделяют более близкие и понятные таким людям стороны реальности.

Примеры тезисов для военных и мобилизованных/родственников

мобилизованных:
– Власть и командование используют людей как мясо — бессмысленно и крайне
неэффективно, ради неопределённых целей.
– Путин и его друзья организовали уничтожение славянских народов в
промышленных масштабах.
– Путинская война усилила НАТО и ослабила Россию. Это национальное
предательство.
– Армия разворована, а управление войсками разложено — у мобилизованных
проблемы как с амуницией, так и с командованием.
– Родственники мобилизованных сообщают о случаях покупки мобилизованных
для «мясных штурмов» добровольческими батальонами у ВС РФ по цене 25 тысяч
рублей «за голову».
– Современная армия должна уметь качественно обороняться, а не позорно
нападать.
– Бессмысленная агрессивная война радикально снижает обороноспособность
страны.
– Путин показал всему миру все слабые места и позорные провалы современной
российской армии. Эта война — саморазоблачение.
– «Любая война - это всегда тупик, потом катастрофа» (Генерал-лейтенант
Александр Лебедь).
– «Любые войны, даже столетние, всегда кончаются одним: переговорами и
миром. И для меня давно встал вопрос: стоит ли нагородить горы покойников,
наплодить вдов, сирот, калек... пустить прахом труд десятков предшествующих
поколений — чтобы потом всё-равно сесть и договориться?» (Генерал-лейтенант
Александр Лебедь).
– Путин использует армию как наёмников в захвате территорий для себя и своих
дружков, унижая и предавая смыслы защиты Родины и прошлых побед.
– Монополия государства на насилие размыта — незаконные ЧВК,
«добровольцы», иностранные наёмники и прочие действуют наравне с
официальными силовыми структурами. Это разлагает государственность,
превращая Россию в несостоявшееся государство.
– «Война это не подвиг. Война — болезнь. Вроде тифа» (писатель и военный
лётчик Антуан де Сент-Экзюпери).
– Командование, включая президента, — трусливые ничтожества, которые ради
того, чтобы удержаться на своих постах, затеяли бессмысленную войну и ввергли
Россию в катастрофу.

145
 – Десятки тысяч убито без внятной цели. Это предательское, циничное и
бездарное использование солдат и офицеров (включая мобилизованных).
– Всё военное командование России преступно, так как исполняло очевидно
незаконные приказы о ведении агрессивной войны (преступление против мира; ст.
353 Уголовного кодекса РФ относит к преступлениям против мира планирование,
подготовку, развязывание или ведение агрессивной войны).
– Не нужно подчиняться приказам заведомых военных преступников, выезжать с
оружием за пределы международно признанной территории России, брать повестки
на мобилизацию и являться по ним.

Другие классификации

Если взять за основу стадии морального развития Л.Кольберга, то авторитарный

режим можно описать через следующие шесть пунктов:
1) небезопасный,
2) невыгодный / непредсказуемый / нестабильный,
3) непопулярный / неуважаемый / недостойный / непатриотичный / лживый,
4) незаконный / несправедливый / диктаторский,
5) негуманный / аморальный / антисоциальный / агрессивный,
6) деструктивный / беспринципный / коррумпированный / насильственный /
нетерпимый / противоречит универсальным этическим принципам.
Каждый из пунктов соответствует определённой стадии морального развития.
Первые два — доконвенциональным, 3-4 — конвенциональным и последние два —
постконвенциональным. Вещая с постконвенциональной колокольни
соответствующими словами, можно не заметить, что сообщения не достигают
целевой аудитории из-за разницы стадий.

Как ответ на рационалистическую теорию морали, связанную с Л.Кольбергом, возник социально-

интуитивистский подход к изучению моральных суждений. Такова теория моральных оснований.
В январе 2023 года Факультет права НИУ ВШЭ презентовал результаты проведенного
социологического опроса «Этические представления жителей России». Основой исследования стала
эта теория (Moral Foundations Theory, MFT). Опрос показал, что российские «моральные основания» в
целом не сильно отличаются от таковых в других обществах.

Моральные основания в порядке убывания важности для жителей России:

– забота/вред (сострадание, доброта, польза, любовь, защита, помощь / вред, боль,
жестокость, опасность, угроза, преследование, убийство);
– справедливость/обман (равенство, честность, законность, объективность,
доверие, возмездие, расплата / несправедливость, афера, неравенство, грабёж,
угнетение, дискриминация, предубеждение);
– чистота/порочность (святость, здоровье, достоинство, дух, вечность, очищение /
деградация, порок, грязь, разврат, грех, гниль, осквернение, крысы, трупы);
– лояльность/предательство (солидарность, единство, патриотизм, товарищи /

146
предательство, измена, лжецы, непатриоты);
– авторитет/беспорядок (уважение, традиция, управление, честь, иерархия,
наказание, надзор, полиция, империя, лидер / непослушание, беззаконие, хаос, позор,
раскачивают лодку).
Первые два (забота и справедливость) — универсальны, последние три — менее
характерны для антиавторитариев. Чтобы эффективнее разговаривать с аудиторией,
нужно учитывать эту разницу.

Как переубеждать оппонентов?

Наше преимущество в том, что мы можем предложить целостную,

непротиворечивую систему взглядов на происходящее. Но это преимущество не
играет нам на руку, когда антиавторитарная интерпретация вступает в видимое
противоречие с картиной мира оппонентов. Надо помочь восстановить целостность
их взгляда на тех базовых ценностных основаниях, которые они разделяют.
Показать, что наши интерпретации не противоречат фундаменту мировоззрения
собеседника, но лучше описывают реальность. И что наша позиция по сути
максимально пророссийская.
Давать свои тезисы без подготовки не имеет смысла. Наверняка у ваших
оппонентов есть сформированные пропагандой шаблонные ответы, которыми они
будут отбиваться от любой информации, противоречащей их картине мира.
Поэтому:
1) надо найти точки соприкосновения — вещи, на которые вы смотрите
одинаково; за них нужно держаться, потому что это мосты, по которым вы будете
поставлять эшелоны новых представлений. Чем более важное место эти вещи
занимают в голове вашего оппонента, тем лучше;
2) теперь ваша задача — заставить сомневаться; задавайте вопросы, на которые
в рамках их системы взглядов нет разумного ответа; выводите на внутренние
противоречия так, чтобы стала очевидна слабость тех убеждений, которые вы
стараетесь заменить на более адекватные, но показывайте согласие с убеждениями
из пункта 1;
3) задавайте наводящие вопросы, которые помогают разрешить возникшие
противоречия; оппонент должен с помощью собственных размышлений прийти к
новым для себя выводам;
4) используйте социальное подтверждение — покажите авторитетных для
собеседника или похожих на него людей, которые разделяют ваши тезисы;
5) можно закрепить новые выводы подкрепляющими доводами и фактами,
которые могут прозвучать авторитетно для человека, посоветовать какие-то
материалы (видео, статью) по теме и в конечном итоге — добиться смены его
информационного окружения (медиа, из которых он регулярно черпает
информацию).
У оппонента не должно складываться впечатления, что его атакуют целиком,
бомбардируют его мировоззрение, чтобы стереть в порошок самые основы

147
личности. Наоборот, вы предоставляете ненавязчивую помощь в обретении более
целостной картины, более устойчивого, непротиворечивого и близкого к истине
мировоззрения, которое соответствует ключевым ценностям. Надо, чтобы именно
так это и ощущалось.
Если для собеседника станет дискомфортно находиться в позиции отвечающего,
он может пойти в контратаку. Не поддавайтесь на провокации и избегайте ответов,
к которым применимы пропагандистские клише. Такие вопросы нужно
использовать для формирования своего положительного образа, соответствующего
вашим общим ценностям и не укладывающегося в картинки государственной
пропаганды.
Отдельные проявления дезинформации очень сложно разрушить, потому что они
эксплуатируют когнитивные искажения, эмоции и веру в теории заговора. Даже
если получится побороть одну ложную историю, остальные останутся нетронутыми.
Поэтому более разумно бороться с самими рамками, в которых такая
дезинформация становится возможной. Какие убеждения заставляют человека
верить в очевидно ложные вещи? Вот их и нужно переформатировать, устраняя
деструктивные, ложные, авторитарные компоненты. Чем дальше будет заходить
этот процесс, тем более скептично будет воспринимать дезинформацию ваш
оппонент. Помните: профилактика эффективней лечения.
Убеждения не меняются за один разговор. Это длительный процесс. Помогите
оппоненту выйти из «пузыря фильтров» и сформировать критическое мышление.
Предлагайте разные источники информации, показывайте просветительские видео,
обсуждайте вместе научно-популярные книги. Создавайте условия, не
способствующие авторитарному мышлению: чем больше чувства контроля над
своей жизнью и меньше страха будет у вашего собеседника, тем проще будет спасти
его личность от токсичных чар сырьевой некрократии.
Что ещё может помочь:
– Подбирайте сильные аргументы: более убедительные, интересные и понятные.
Ещё лучше повторённые неоднократно и те, к которым оппонент пришёл сам в ходе
собственных рассуждений (например, отвечая на наводящий вопрос).
– Для каждого оппонента в идеале нужны персонифицированные аргументы.
Ищите то, что работает лучше всего. Самое сильное — когда человек задумывается и
признаёт, что ваш тезис верен. Чаще встречается менее сильный эффект, но тоже
положительный — когда аргумент вызывает замешательство (множество таких
моментов создают критическую массу для изменения позиции по вопросу или
постепенно влияют на взгляды). Плохо, если на ваш аргумент можно ответить
штампом пропаганды. И самый ужасный вариант из возможных — когда ваши
доводы вызывают агрессивное неприятие. В последнем случае результатом
разговора будет укрепление и радикализация заблуждений.
– Ссылайтесь на несколько экспертных или привлекательных для оппонента
источников. Лучше, чтобы они были похожи на самого собеседника (например, по
социально-демографическим признакам). Если же убеждаете в «нормальности»,
популярности чего-то — пусть источники будут максимально разнообразны.
– Покажите, что многие вполне осознанно придерживаются вашей позиции.
148
 – Иногда имеет смысл переопределить цели разговора. Например так, чтобы это
было не переубеждение, а передача нового полезного/интересного знания или
просьба помочь в трудном вопросе.
– Может быть полезно упомянуть сопротивление человека вашей информации до
того, как донести само сообщение («ты не поверишь, но...»).
– Гарантируйте, что отказ от ошибочных или аморальных суждений не приведёт
к катастрофе личности или объяснительному вакууму; на внутренний вопрос
оппонента «что если всё действительно не так, как я полагаю?» вы должны заранее
ответить поддержкой ваших общих ценностей и убедить, что пересмотр некоторых
взглядов не означает крушения всей картины мира.
– Разбейте большое и значимое изменение на множество небольших и
малозначимых, двигаясь к цели пошагово и преодолевая намного меньшее
сопротивление, чем при лобовом столкновении с большим и важным.
– Представьте вместо одного тезиса две альтернативы на выбор. Например, один
более ценностно близкий вам и оппоненту, а другой — более далёкий, но оба
оспаривающие текущее суждение.
– Для развенчания ложных тезисов и убеждений применяйте «бутерброд правды»,
повторяя истинные факты и аргументы до и после разбора лжи — информация
поданная первой получает преимущество, информация в конце работает на эффект
новизны; повторяйте правду чаще, чем ложные тезисы, которые хотите
опровергнуть.
– Стимулируйте собственные размышления собеседника универсальными
вопросами: «Откуда ты знаешь, что это так? Почему ты так думаешь?», «А что, если
нет? Что, если ты ошибаешься?», «Какие есть доказательства? На какие источники
ты опираешься?», «В каком случае ты бы понял(а), что заблуждаешься? Какие
доказательства тебе нужны, чтобы изменить мнение?», «Можешь ли ты посмотреть
на это с какой-либо другой точки зрения?». Ответы оппонента на эти вопросы
подскажут вам, как действовать дальше (и есть ли в этом смысл).
– По мере возможности, противодействуйте проявлениям правого
авторитаризма личности (RWA), поощряя критическое мышление и открытость
новому опыту; показывайте разнообразие в природе и обществе, приводите
примеры, которые не укладываются в стереотипы.

Но не стоит тратить время на попытки переубедить крайних лоялистов и

ультраправых. Показать им другую позицию нужно, но вести дискуссии нет
никакого смысла. Главная проблема с ними чаще всего в глубоко укоренённых
авторитарных установках, а не в конкретных взглядах или ошибочных
интерпретациях.
Правый авторитаризм связан с такими особенностями мышления, которые
мешают искать истину: подчинение системе убеждений группы и безусловная вера
в то, что говорит лидер, трудности с оценкой достоверности фактов и рассуждений,
догматизм (в ситуации сомнения человек лишь укрепляется в своих убеждениях),
раздельное мышление (противоречивая информация легко укладывается в голове;

149
могут считать истинными противоречащие друг другу утверждения), неверная
оценка своей «нормальности» (считают себя более «нормальными» для общества,
чем это есть в действительности), чувствительность к отвращению (от
чувствительности к запаху тела до «морального отвращения», что тоже может
мешать объективности). Поэтому по-настоящему переубедить такого человека —
означает сильно изменить его личность. Это очень сложно, долго, а главное —
зависит от политической и общественной атмосферы.
В то же время, пропаганда вертит содержимым сознания лояльных власти людей
до такой степени, что в считанные дни может поменять это содержимое. К примеру,
сторонники властей за две недели до войны «считали», что «война с Украиной — в
интересах Запада», но никак не России, что «англосаксы пытаются столкнуть
славянские народы», что нападение на Украину абсолютно невозможно и не нужно
нашей стране. После начала войны те же самые люди начали «считать», что «у нас не
было выбора» и что это «вынужденная необходимость». Да о чём вообще может
идти речь, если одни и те же люди годами оправдывали несправедливость и
некомпетентность властей словами «лишь бы не было войны», а после её начала
оказалось, что «давно надо было так»?..
Какой смысл переубеждать фанатичных лоялистов, которые колеблются вслед за
линией партии? Сменится власть — сменится и содержимое их «взглядов». Так что
дискуссии с ними явно не должны быть в приоритете, но снизить вред, который
наносят такие люди, можно, показав им, что власть слаба.
С другой стороны, не надо путать лоялистов с аполитичными
малоинформированными людьми, которые воспроизводят пропаганду только
потому, что это единственная общественно-политическая информация, которая до
них дошла. Их стоит информировать, политизировать и убеждать/переубеждать.
Во время активного уличного противостояния появляется шанс достучаться до
старших поколений, которые по какой-то причине ещё верят телевизору: «Я твоя
дочь / твой внук. Мне никто не платит и не приказывает. Я просто хочу жить в
нормальной, развитой, благополучной стране. Хочу, чтобы у России было будущее. И
мои друзья хотят того же». Родственные связи в таком случае могут подорвать
легитимность властей, как минимум, показав реальность массового недовольства.
Естественно, чем больше всего этого будет, тем эффективнее.

Переубеждение группы

Ключевой этап на пути к социальным изменениям любого масштаба — это

изменение мнений группы. Существует два механизма влияния на мнения и
поведение.
Первый — влияние большинства, когда члены группы принимают некоторые
убеждения большинства, чтобы уменьшить конфликт и не подвергнуться
остракизму или насмешкам. В этом случае аргументы большинства зачастую
принимаются без должного рассмотрения. Если бы работал только этот механизм,
групповые мнения установились бы раз и навсегда.
Второй — влияние меньшинства, когда его позиция привлекает внимание и

150
заставляет тщательно анализировать несоответствие между своей точкой зрения и
мнением меньшинства. Изменение отношения происходит тогда, когда члены
группы в индивидуальном порядке соглашаются с тем, что точка зрения
меньшинства верна.

Согласно теории конверсии (Moscovici, 1980), члены группы могут изменить отношение, чтобы
соответствовать консенсусу, без тщательной проработки аргументов большинства. И наоборот, когда
человек или несколько людей нарушают групповое единодушие взглядов, члены группы обращают
внимание на это заметное событие, и новая идея привлекает внимание. Она не принимается сразу,
но аргументы меньшинства могут быть тщательно изучены. Поскольку это изучение требует
времени, для тщательного рассмотрения позиций меньшинства эти позиции должны быть
последовательными.
Теория CCLC (Crano, 2001; 2010) расширяет теорию конверсии. Она постулирует, что когда
сообщения меньшинства не угрожают идентичности группы, они могут влиять на группу благодаря
подразумеваемому соглашению, в рамках которого большинство допускает инакомыслие
внутригруппового меньшинства, чтобы поддерживать жизнеспособность и сплоченность группы в
целом. Меньшинство в этом случае неявно признаёт, что изменение ключевого убеждения
маловероятно. Но непредвзятая проработка большинством позиции меньшинства создаёт
когнитивное давление, которое может приводить к изменению родственных установок в
направлении аргументации меньшинства. Косвенные изменения накапливаются и через какое-то
время могут привести к когнитивной перебалансировке (чтобы сохранить внутренне
непротиворечивую систему установок), в результате чего основное убеждение меньшинства
принимается большинством.

Переубеждение группы — это как раз результат влияния меньшинства.

Существуют условия, при которых вероятность переубеждения повышается:
– меньшинство состоит из двух человек или более (больше доверие);
– небольшая группа (меньшинству противостоит не подавляющее большинство);
– последовательность, постоянство и внутреннее согласие в мнениях
меньшинства — ключевые факторы;
– гибкость и готовность к компромиссам (в глазах большинства
последовательность меньшинства не должна выглядеть жёсткой и экстремальной);
– доносимое сообщение не угрожает идентичности группы;
– потенциальная привлекательность точки зрения для большинства.
То есть, если ваша проактивная антиавторитарная и антивоенная позиция в
группе друзей, учебном или рабочем коллективе, семье не является
доминирующей, нужно последовательно, аргументированно, гибко и
согласованно выражать её вместе с теми, кто тоже её разделяет. Так вы
сможете сдвигать установки, начиная с косвенных и заканчивая самыми важными,
и тем самым готовить почву для принятия ваших взглядов всей группой.

Мотивы и мотивационные словари

«В основе массового революционного действия лежат не идеалы, а ощущение

невыносимости той реальности, которая есть сейчас. На самом деле невыносимость
— это тоже форма морального убеждения. Если все время приспосабливаться к

151
обстоятельствам, никаких лимитов невыносимого не существует, можно
приспособиться к чему угодно. Поэтому само убеждение в невыносимости — это тоже
моральный момент революции и вообще всех больших массовых движений» (Илья
Будрайтскис).
Существует три вида мотивов участия в движении (Klandermans 2005):
– инструментальность: люди хотят повлиять на социальную и политическую
среду, изменить обстоятельства;
– идентичность: люди хотят проявить идентификацию с группой, вести себя как
группа, с которой себя идентифицируют;
– идеология; люди хотят выражать свои взгляды и находить смыслы.
Чтобы добиться от окружающих действия, нужно использовать все три вида
мотивов. Поэтому любая группа сопротивления — от самой небольшой и замкнутой
(как группа друзей) до большой и сложной (как партия или движение) — должна
давать возможность влиять, солидаризоваться и идейно самовыражаться. Три
главные ошибки, которые может сделать группа — не предлагать действие (не
давать участникам релевантные выполнимые задачи), не формировать
идентичности (не развивать солидарность и взаимопомощь), не иметь идейного
каркаса (не постулировать видение и ценности, не обучать участников).
Для того чтобы мотивировать людей на участие, нужно использовать
мотивационные словари из четырёх категорий (Benford, Snow 2000): серьезность,
срочность, эффективность и правильность.
Существование авторитарного режима и всех его губительных следствий прямо
влияет на будущее нашей страны и каждого из нас. Ожидание смерти подобно, потому
что с каждым днём Россия всё глубже погружается в кровавую бессознательную пучину,
и чем дальше зайдёт этот процесс, тем сложнее будет выбираться. Но мы можем
влиять на происходящее, если включимся в стратегическое гражданское
сопротивление. Наши действия необходимы для того, чтобы освободить страну от
военных преступников и коррупционеров, узурпировавших власть: и наш гражданский
долг — вести эту борьбу.

Символы

Символы — активная часть самоидентификации, которая работает, делая нашу

позицию видимой. Хорошо, если они запоминающиеся и смыслообразующие. Ещё
лучше, если они могут сплачивать. Если зайти со стороны символических литер, то,
к примеру, есть литеры R (resistance — сопротивление; revolution) и А (всё
антиавторитарное и антивоенное; against — против; assembly — сборка). Почему бы
не ввести их в обиход? Интересно, что возникнув как ответочка, это могло бы
превратиться в наступательную символику. Но жизненный цикл символов
непредсказуем. Поэтому движению нужен постоянный поиск и тестирование того,
что лучше всего работает.
Объединяющие символы не должны отпугивать сомневающееся большинство.
Прагматичный смысл национальной символики заключается в том, чтобы
ассоциативно вернуть себе субъектность, попутно отвергая лживые обвинения в

152
работе против своей страны. С помощью таких обвинений власть старается
маргинализовать оппозицию, поэтому в наших интересах переосмыслить и
утвердить национальную/гражданскую идентичность в антиавторитарном и
прогрессивном ключе.
Другой аргумент в пользу интеграции национальных мотивов в наши символы —
возможность поставить режим перед такой дилеммой, когда любой из вариантов
противодействия ведёт к проигрышу.
Как один из возможных символов свободной России, гжель ассоциируется с бело-
сине-белым флагом (один из символов российского антивоенного движения, но
признан экстремистской символикой), а её растительный орнамент — с жизнью и
ростом, в противовес смерти и статике, которые навязывает ультраконсервативное
меньшинство. Гжель можно использовать в качестве эвфемизма для бсб флага —
абсолютно в национальных традициях и политически нейтрально. Её запрет
маловероятен, а наказание за использование абсурдно. Параллели между гжелью и
флагом создают новое символическое пространство, которое можно широко
использовать — власти либо не смогут реагировать так, как привыкли, либо будут
стрелять себе в ногу. Мы граждане России, и имеем полное право использовать
народную роспись в качестве символа. На ленточках, значках, на автомобилях, на
аватарках, в граффити на стенах, на майках, на сумках, на флагах — гжель везде.
Россия и Свобода. Открыть форточку. Перевернуть страницу. Категорическое
размежевание с уродливым авторитарным псевдопатриотическим лицемерием.
Возвращение подлинного патриотизма для гражданского участия во благо страны и
её жителей.

153
 Возвращение Родины
Авторитарная власть конструирует такой образ России, который лучше всего
объясняет претензии правящей верхушки на господство. Великая Империя в
извечном кольце врагов, которую все боятся и ненавидят за её исконные ценности,
в которой народные чаяния совпадают с деяниями власти и которой жизненно
необходима железная рука в ежовой рукавице, чтобы отбиваться от пятой колонны
и иностранных агентов. Зеркально к этому образу примыкает представление о
России как о вечном Мордоре, заполненном страданием и непрерывным
посажением на кол или бутылку, населённом ордами тёмных рабов, которые не
способны сделать ничего хорошего и не хотят этого.
Оба образа — тени одного и того же чувства коллективной неполноценности,
которое в первом случае превращается в тщетную борьбу с загнивающим западом, а
во втором — в презрительное самоуничижение «рашки» и её отсталых «орков». Оба
взгляда антиисторичны и работают на одно и то же представление, в котором нет
разницы между государством и обществом, правящим классом и народом, историей
и культурой, а вместе с тем нет ни прогресса, ни будущего, ни возможности что-
либо изменить.
Остров стабильности или, он же, остров невезения — и так и этак — это место вне
времени и пространства, как сама смерть. И неважно, в каких обёртках подаётся
блюдо — под хруст французских булок или в атмосфере «Зелёного слоника».
Расхожее «если не Путин, то кто?» — ослепительная русофобия, ведь получается,
что из почти полутора сотен миллионов жителей нет никого лучше
коррумпированного ельцинского преемника, который в 90-е «пускал по миру
Питер», а затем досиделся в бункере до военных преступлений. Туда же и «каждый
народ заслуживает власти, которую имеет». А были ли на протяжении последних
десятилетий реальный выбор, свободные СМИ и система противовесов, чтобы
теперь власть действительно отражала народные предпочтения?
Госпропаганда вопит о русофобии западных политиков и внутренней оппозиции,
но сама формирует наименее привлекательный образ России. Единственная
«идеология» Кремля — сохранение власти, но они маскируют это
квазиидеологическими конструкциями — пустотными, противоречивыми и
неполноценными. В них отражаются основные признаки закрытого однополого
сообщества, завязанного на насилии: жёсткая иерархия, традиции, показная
религиозность и/или патриотизм, публичная гомофобия. Двадцать лет они с
удовольствием скупали недвижимость в Европе, выводили туда отмытые капиталы,
строили себе поместья со стрип-барами и ни в чём себе не отказывали. Дикое
сочетание золотых гербов, золотых крестов, золотых пистолетов и золотых унитазов
— цельный образ, заимствованный из воровского мира, у бандитов 90-х.
Одни и те же свойства возникают в разных авторитарных режимах — везде
ограбление страны сочетается с иерархией, традициями и сексуальной
репрессивностью. Такие стервятники кормятся развалом, войнами,
экономическими язвами периферийного капитализма — и прямо или косвенно

154
поддерживают всё это, проповедуя стабильность и консервацию.
Их «уклад един» и они, через податливые прослойки чиновников и
пропагандистов, навязывают его всем жителям, переопределяя понятия России,
русских, патриотизма, антифашизма в соответствии со своими узкогрупповыми
догмами, авторитарным мышлением, целью сохранить статус-кво и удержать
власть — заполняя самоидентификацию большинства противоположными по
смыслу значениями.
А самих жителей, которые с этим не согласны, они стараются лишить Родины,
маргинализовать, отсечь от захваченных идентичностей и идеалов и как можно
глубже загнать во внутреннюю эмиграцию или выдавить во внешнюю.

Русскость

Странный болезненный консенсус случился по поводу русских — дескать, это

национальное большинство в нашей многонациональной стране какое-то очень
«особое». Сверху насаждают «особость» и исключительность в свете сугубо
позитивном и выгодном для власти. Часть оппозиции с этим видением фактически
соглашается, но даёт иные моральные оценки. В обоих случаях это происходит в
полном отрыве от реальности: скрепно и пусто.
«Русский мир» получился одной из смутных идеологем авторитарного компота.
Вокруг него вьётся миражное облако национальных мифов — от того, как «мы ни на
кого никогда не нападали» до того, какой «у нас особый путь». Через них власть
устанавливает связь между «национальной диктатурой» и русскими, тянется
конструировать национальную идентичность.
Но русская культура и история не вписывается в коричневые охранительские
рамки. Чтобы вписать, нужно выкинуть из памяти все смуты, дворцовые
перевороты, восстания, революции, проигранные войны, классовые антагонизмы,
инновации «традиций», разницу между историей верхов и историей низов,
церковные реформы, взаимные влияния и неоднозначные отношения с Западом,
связь российской и мировой истории, государственные репрессии, изменение
границ, национальность правящих династий, историческую обусловленность,
влияние технологий и всё остальное, что выбивается из фантастического образа
единой и вечной «исторической России».
Принять русскую культуру для авторитарной власти тоже тяжело. Почти всех
представителей нашей классики можно скопом записать в иностранные агенты,
списки врагов народа и разрушителей скреп. Ведь там и неуважение к власти, и
оскорбление чувств верующих, и неприятие империалистических войн. Но явно
недостаточно ура-патриотизма, в который могла бы пустить слюни пародийная
постимперия.

Сергей Есенин:
«Убирайтесь к чертовой матери с Вашим Богом и с Вашими церквями. Постройте лучше из них
сортиры, чтоб мужик не ходил “до ветру” в чужой огород»
«[…] я, при всей своей любви к рязанским полям и к своим соотечественникам, всегда резко относился

155
к империалистической войне и к воинствующему патриотизму. Этот патриотизм мне органически
совершенно чужд»
Михаил Салтыков-Щедрин:
«Под “бонапартистом” я разумею вообще всякого, кто смешивает выражение «отечество» с
выражением “ваше превосходительство” и даже отдаёт предпочтение последнему перед первым. Таких
людей во всех странах множество, а у нас до того довольно, что хоть лопатами огребай»
«Есть легионы сорванцов, у которых на языке “государство”, а в мыслях — пирог с казённой
начинкою»
Михаил Бакунин:
«Когда обойдешь мир, везде найдешь много зла, притеснений, неправды, а в России, может быть,
более, чем в других государствах. Не оттого, чтоб в России люди были хуже; напротив я думаю, что
русский человек лучше, добрее, шире душой, чем западный; но на Западе против зла есть лекарства:
публичность, общественное мнение, наконец свобода»
Максим Горький:
«В карете прошлого никуда не уедешь»
«Основная задача всех церквей была одна и та же: внушать бедным холопам, что для них — нет
счастья на земле, оно уготовано для них на небесах, и что каторжный труд на чужого дядю — дело
богоугодное»
Александр Герцен:
«Русское правительство, как обратное провидение, устраивает к лучшему не будущее, а прошлое»
Антон Чехов:
«Идите и идите по лестнице, которая называется цивилизацией, прогрессом, культурой ― идите,
искренно рекомендую, но куда идти? право, не знаю. Ради одной лестницы этой стоит жить»

Уникальные национальные особенности — это язык, кухня, искусство. Такого

языка, щей, кинематографа и литературы, действительно, больше нет нигде. А вот
коррупция, предрассудки, авторитарная агрессия — это общечеловеческая
недоразвитость, которая в избытке в любой экономически, политически или
культурно бедной стране. Нет ничего национально-традиционного в недостатке
свобод, просвещения и общего благополучия.
Но и настоящие национальные особенности — не даны раз и навсегда. Они в
процессе становления, непрерывно прирастают и трансформируются.
Законсервировать их нельзя, но можно попытаться придушить цензурой и
официозным новоязом. Это так же тщетно и беспомощно, как любая авторитарная
клоунада, которая пытается тормозить своим лихим и придурковатым видом ракету
истории.
Правящей верхушке реальная история и культура не нужны. Поэтому пока в
Администрации Президента составляют списки запрещённых артистов и
навязывают свои исторические мифы школьникам, памятники архитектуры по всей
стране продолжают разрушаться, а «мозги» утекать. При этом всём совершенно не
удивительно, что на театралов заводят дела об оправдании терроризма за
постановки, отмеченные «Золотой маской» (как на Женю Беркович и Светлану
Петрийчук), а уникальные иконы передают РПЦ с риском полного их разрушения
(как икону «Троица» Андрея Рублёва).
Характерно, что язык особо яростных сторонников царства смерти изобилует
грамматическими и синтаксическими ошибками, смысловыми сбоями и анальной

156
лексикой (от соответствующих частей тела и процессов до специфических
фантазий). Так они и приходят к парадоксальному выводу о том, что всякие
русофобы «подозрительно грамотно говорят», а агенты Госдепа и ЦИПСО
специально «косят под русских». Разгадка гораздо проще и логичнее — люди более
образованные, приобщённые к культуре вообще и русской культуре в частности,
реже попадают в ловушку авторитарного мышления и реже имеют ксенофобные,
ультраконсервативные, профашистские, милитаристские и лоялистские взгляды.
Безосновательно узурпируя русскость, наши агрессивные оппоненты выступают
главными её дискредитаторами, потому что выдают примитивный сленг за образец
традиционной русской словесности, а русскую культуру замещают бескультурьем
или уголовной субкультурой. На этом кривом фундаменте выстраивается якобы
«наша уникальность», которая позволяет выдавить «величие» из пустоты, страдания
и насилия.
Но почему надо признавать «настоящую русскость» за ОПГ, которые
обустраивают семейные гнёзда в стиле «дорого-богато» («быкоко») на ворованные у
народа деньги? Или за слабообразованными, люмпенизированными и глубоко
несчастными прослойками населения, которые на волне авторитарного мейнстрима
получили возможность распространять обскурантизм и антиинтеллектуализм? Или
за военными преступниками и клептократами?
В нелепых попытках связать мракобесие с русской культурой идеологи режима
даже выдумали специальные понятия вроде «глубинного народа» и «кузьмичей», за
которыми скрываются пассивные тёмные массы «настоящих русских»,
противостоящие наносной и космополитической «гнилой интеллигенции». Это
знакомая по Германии 30-х связка национального и социального в теории должна
направлять гнев от социально-экономической несправедливости и политического
бесправия в русло «национального единства» с вождём и на «борьбу с врагами». Как
нацисты жгли немецкие книги, так и путинская правящая клика пытается отнять у
нас нашу культуру и устроить её подлинную отмену, попутно придушив
национальные культуры всех народов России. Вместо богатства и сложности,
карнавала культурного разнообразия — телевизор, казарма и концлагерь.
Путинский режим навязывает и эксплуатирует комплекс национальной
неполноценности и ресентимент, чтобы утвердить реваншизм и сплочение вокруг
флага и «национального лидера». На оппозицию это тоже действует разрушительно
— заставляет некоторых на контрасте бросаться в отрицание национальной
культуры как таковой, а значит, помогает власти поддерживать иллюзорное русское
«большинство», которому якобы противостоят «иностранные агенты» и «безродные
космополиты».
Мы все имеем право на то, чтобы быть теми, кто мы есть и кем хотим быть. Не
терять культуру и язык, а освободить и развивать их. Не задыхаться в мифах, лжи и
пустых оболочках «русских миров», «пентабазисов» и прочей «хрюканины», а
черпать вдохновение в неоспоримых достижениях искусства, научных и иных
инновациях, важных как для нас, так и для всего мира.

157
 Патриотизм

Власти навязывают единственную трактовку патриотизма, соответствующую

патриотизму слепому, реактивному, государственному, квасному. Никакого иного
патриотизма, согласно их демагогии, быть просто не может.
Слепой патриотизм — привязанность к стране с беспрекословной положительной
оценкой своей родины и нетерпимостью к критике своего государства (как это
понятие определили в известной работе Роберт Шатц, Эрвин Стауб и Говард Лавин).
Реактивный патриотизм охраняет сложившийся порядок вещей, он «крайне удобен
правящему классу, так как позволяет легитимировать выгодный им охранительский
курс, который не угрожает их привилегированному положению» (Андрей Кошкин).
Такой патриотизм говорит «о единстве интересов общества, о государстве как о
выразителе этих интересов и о Родине, которую нельзя потерять». Государственный
и квасной патриотизм концентрируются на любви к государству. Все эти
«патриотизмы» крайне выгодны статус-кво, и от их имени удобно оправдывать
любое зло.
Против такого рода патриотизма возражал Лев Толстой: «Патриотизм в самом
простом, ясном и несомненном значении своем есть не что иное для правителей, как
орудие для достижения властолюбивых и корыстных целей, а для управляемых —
отречение от человеческого достоинства, разума, совести и рабское подчинение себя
тем, кто во власти. Так он и проповедуется везде, где проповедуется патриотизм.
Патриотизм есть рабство».
Адепты такого патриотизма вместо того, чтобы менять страну к лучшему, ищут
причины, почему это не нужно — всё и так идеально (лучшего не бывает), или
почему это невозможно — климат не тот, размеры не те, народ не такой (но той же
Канаде — большой северной стране с низкой плотностью населения — почему-то ни
размер, ни широта, ни двуязычие не помешали развитию сильной экономики и
высокого уровня жизни).
Слепой и реактивный патриотизмы навязываются для того, чтобы снять любую
ответственность с власти, погрузить народ в ложную гордость и гражданскую
пассивность, некритичное одобрение любых действий «страны», то есть
правительства.
Некоторые вслед за ранним христианством и марксизмом отрицают патриотизм
с универсалистских, космополитических или классовых позиций. Они видят в нём
источник ложных границ между людьми. Но отрицание и утверждение патриотизма
зависит от того, что вкладывается в это понятие. Можно не быть патриотом в одном
смысле, но в тоже самое время быть патриотом в другом. Возможен иной
патриотизм — нисколько не противоречащий ни интернационализму, ни даже
космополитизму.
Пластик в мировом океане, коррумпированная мусорная реформа в стране и
мусорный полигон в пятидесяти метрах от дома — важные проблемы. Решение
каждой из них необходимо. Они разного масштаба и лежат на разных уровнях, от
глобального до местного. Неужели человеку, ориентированному на борьбу с
круговоротом микропластика в природе, совсем не важно, что у него за окном

158
воняет гора мусора? А эта гора разве никак не связана с мусорной реформой и не
повлияет на загрязнение мирового океана? Или научные успехи российского НИИ —
разве не часть мировой науки?
Локальное и глобальное связаны и не имеют жёстких границ. Каждый уровень —
лишь разные подсистемы одной системы. Между маленькой матрёшкой личного
дома с четырьмя стенами и большой матрёшкой (сейчас это чаще всего планета, но
почему бы в будущем — не солнечная система, галактика, вся вселенная?) — другие
матрёшки, включая малую и большую Родину.
Русский религиозный мыслитель Владимир Соловьёв отмечал: «как любовь к
отечеству не противоречит непременно привязанности к более тесным социальным
группам, напр., к своей семье, так и преданность всечеловеческим интересам не
исключает патриотизма».
Более здравые интерпретации патриотизма — гражданский вместо слепого,
проактивный вместо реактивного, — авторитарной властью не просто не
поощряются, но приписываются вражеским влияниям из-за рубежа. Ведь даже
констатация, что «Родина — не жопа президента», в условиях этого режима
оказалась наказуема. Для казённого патриотизма Родина сводится к диктатору и его
частям тела.
Гражданский патриотизм — любовь к своей стране, связанная с анализом и
критикой существующего положения дел и стремлением изменить его к лучшему.
Такая осознанная любовь к стране коррелирует с изучением разнообразных точек
зрения и политической активностью. Установка проактивного патриотизма
«связана с невозможностью жизни по-старому и необходимости перемен для
скорейшей трансформации социальной реальности, в которой находится Родина, в
принципиально новую форму. Основание — несправедливость выстроенных отношений
«наших» и «не наших» в имеющейся конструкции». В его логике нет мнимого
национального единства, но есть внутренняя борьба и необходимость социальных
преобразований.
Гражданский (конструктивный) и проактивный патриотизм вредны для
авторитарного режима. Потому что дают моральную основу для пересборки
большинства на просоциальных и демократических началах. А это означает
претензию народа на власть. Неслучайно авторитарный «патриотизм» проповедует
идею о том, что все митинги проплачены, а все революции инспирированы из-за
рубежа. Ура-патриотизм полагает отсутствие у больших масс людей какой-либо
самостоятельности и возможности действовать исходя из их собственных интересов
и побуждений. В авторитарной картине мира народ — это безголосое стадо,
которому обязательно нужен пастух. Так что все события, даже случайные и
стихийные, приписываются тем или иным внешним игрокам. Поэтому патриотизм,
наделяющий общество субъектностью и призывающий к участию, прямо
противоположен охранительскому ура-патриотизму, для которого характерна
слепая лояльность и подчинение любым властям. Первый работает в интересах
жителей страны, второй — исключительно в интересах власть имущих.
Нельзя давать кремлёвским паразитам монополизировать чувство Родины.
Оскорблять патриотические порывы наших сограждан — это путь в никуда, который

159
работает лишь на укрепление авторитаризма. Нужно проявлять и укреплять в людях
конструктивный и трансформирующий смысл этих чувств, параллельно разоблачая
охранительский, шовинистический и этатистский извод патриотизма, лживый
псевдопатриотизм, эксплуатируемый госпропагандой.
Вот что писал о патриотизме русский литературный критик и революционный
демократ Николай Добролюбов: «Патриотизм живой, деятельный именно и
отличается тем, что он исключает всякую международную вражду, и человек,
одушевлённый таким патриотизмом, готов трудиться для всего человечества, если
только может быть ему полезен. … Настоящий патриотизм, как частное проявление
любви к человечеству, не уживается с неприязнью к отдельным народностям».
Чтобы не причинять зла, не вести себя несправедливо в отношении к другим
людям, но сотрудничать и помогать — не надо отказываться от своей личности. А
чтобы жить в своих интересах, гордиться личными достижениями и помнить свою
биографию — не надо ни унижать или уничтожать окружающих, ни закрывать глаза
на свои ошибки. Это работает с любым субъектом — включая страну. Метание
между ура-патриотизмом и антипатриотизмом похоже на выбор между
насилием/убийством и самоуничижением/самоубийством. Такой выбор — не выбор.
Разумная альтернатива — признать ценность любой личности и того, что с другими
следует поступать так, как хочешь, чтобы поступали с тобой. Соответственно,
признать право каждого народа на самоопределение, не вести захватнических войн,
уважать другие страны, но не отказываться от своей страны.
Активное зло подпитывается его мнимым антиподом — саморазрушительным
бездействием. Поэтому, чтобы изгнать zло, нужно сохранить субъектность.
Если мы хотим лучшего будущего себе и окружающим, если боремся против
бессмысленной войны и удушающей диктатуры, за мирную и свободную Россию,
которая развивается вместе со всей планетой, значит, представляем высшую,
конструктивную любовь к стране, в отличие от тех, кто нахваливает статус-кво,
каким бы вредоносным, воровским, жалким и кровавым он не был. Критика
происходящего, коллективные действия, направленные на укрепление общества и
ослабление преступного государства — это патриотично.

Антифашизм

Оправдывая агрессивную войну с Украиной, режим стал особенно активно

приплетать Великую Отечественную. Это нелепо и парадоксально —
профашистский режим завёл песню на тему того, что «вокруг одни фашисты, а мы
антифашисты».
Был ли путинский режим на момент начала войны фашистским? Вопрос спорный,
и ответ на него зависит от определений. Спектр популярных мнений на этот счёт
простирается от «да, это фашизм», до «нет, это не фашизм, но иная диктатура
крайне правого толка».
Разница, которая бросается в глаза, в том, что фашизм — массовое и
модернистское движение с жёсткой идеологией, как правило молодёжное и
способное мобилизовать экономику. А в России режим вялый, старческий и

160
традиционалистский, без чёткой идеологии и экономических успехов. Исходя из
того, что сходств с фашизмом в различных дефинициях немало, существует и такая
точка зрения: в России установилась особая разновидность фашизма сверху.
Если пройтись по списку признаков, которые исследователи приписывают
фашизму в широком смысле, то путинский режим после начала «СВО» впишется в
них почти полностью.

Умберто Эко сформулировал следующие 14 признаков фашизма:

1. Культ традиции; культурный синкретизм, подразумевающий пренебрежение к противоречиям
в содержащих высшую истину древних откровениях.
2. Неприятие модернизма, иррационализм. В пример приводится противопоставление «крови и
почвы» «дегенеративному искусству» в нацистской Германии.
3. Культ «действия ради действия», недоверие к интеллектуальному.
4. Неприятие скептицизма: сомнение трактуется как предательство.
5. Ксенофобия, расизм.
6. Буржуазность, опора на средний класс.
7. Национализм; одержимость теориями заговора, культивация чувства нахождения в осаде.
8. Враг изображается как крайне мощный, чтобы последователи чувствовали себя униженными, и
в то же время достаточно слабый, чтобы его можно было одолеть.
9. Жизнь понимается как непрерывная война, а пацифизм — как сотрудничество с врагом.
10. Элитизм, презрение к слабым.
11. Культ героизма и культ смерти.
12. Мачизм, сексизм, неприятие нестандартного сексуального поведения.
13. «Избирательный популизм»: индивидуумы воспринимаются не иначе как единый
монолитный Народ, чью волю выражает верховный лидер. Неприятие парламентаризма.
14. Использование новояза.
Почетный профессор Колумбийского университета Роберт Пакстон так определяет фашизм в
своей книге 2004 года «Анатомия фашизма»:
«Форма политического поведения, отмеченная навязчивой озабоченностью упадком общества,
унижением или жертвенностью, а также компенсаторными культами единства, энергии и чистоты, в
которых массовая партия убежденных националистических активистов, работающая в непростом, но
эффективном сотрудничестве с традиционными элитами, отказывается от демократических свобод и
преследует цели внутреннего очищения и внешней экспансии с помощью искупительного насилия и без
этических или правовых ограничений».
Профессор философии Йельского университета Джейсон Стэнли определяет фашизм как «культ
лидера, который обещает национальное восстановление перед лицом унижения, причиняемого
предполагаемыми коммунистами, марксистами, меньшинствами и иммигрантами, которые якобы
представляют угрозу характеру и истории нации […] Лидер предполагает, что только он может
решить эту проблему, а все его политические оппоненты — враги или предатели».

Все признаки в большей или меньшей степени наблюдались и до 2022 года, а с

началом войны проявились в полной мере. «Россия — осаждённая крепость, оплот
традиционных ценностей, которую сатанинский Запад хочет разложить с помощью
национал-предателей и расчленить или уничтожить заражёнными комарами.
Поэтому, несмотря на отрицательный рост и хлопки, нужно сплотиться вокруг
национального лидера и достигнуть цели жизни, то есть умереть в окопе.

161
Недовольным и пацифистам — штрафы и сроки, дезертирам — проломить голову
кувалдой, неугодные книги — изъять, неугодные концерты — запретить,
недостаточно патриотичных людей стереть с афиш и объявить иностранными
агентами».
В экономическом плане мы имеем сращение высшего чиновничества, крупного
капитала и криминала, приватизацию прибылей и национализацию убытков с
помощью госкомпаний и частных подставных фирм. В общем, вырисовывается
фашизм сверху с поправкой на чудовищную коррупцию.
Есть и символические признаки того, с чем мы имеем дело.
1) Любимый философ Путина — Иван Ильин — симпатизировал фашистам,
национал-социалистам и мечтал о «национальной диктатуре» подобного рода.
«Дух русских фашистов — патриотический, волевой и активный; не для осуждения этого духа я взялся
за перо. Но для того, чтобы сказать моим белым братьям, фашистам: берегитесь безпочвенной,
зарубежной «политики»! Она таит в себе опасность разложения и утраты белого духа…»
«Фашизм есть стихия национального каления, патриотической страсти и исключительности; он
горит, шумит, бурно распространяется и зажигает огни на национальных алтарях»
«Это было чувство неутраченной воинской и национальной чести. И именно это чувство удержало
Италию от послевоенной, красной деморализации; именно оно дало ту точку опоры, которую
использовал Архимед фашизма — Муссолини»
«Новый дух» национал-социализма имеет, конечно, и положительные определения: патриотизм, вера
в самобытность германского народа и силу германского гения, чувство чести, готовность к
жертвенному служению (фашистское «sacrіfіccіo»), дисциплина, социальная справедливость и
внеклассовое, братски-всенародное единение. Этот дух составляет как бы субстанцию всего движения;
у всякого искреннего национал-социалиста он горит в сердце, напрягает его мускулы, звучит в его словах
и сверкает в глазах. Достаточно видеть эти верующие, именно верующие лица; достаточно увидеть
эту дисциплину, чтобы понять значение происходящего и спросить себя: «да есть ли на свете народ,
который не захотел бы создать у себя движение такого подъема и такого духа?…»
2) Z — вариация вольфсангеля, который использовала 4-я полицейская
моторизованная дивизия СС. Знак V нацисты устанавливали на оккупированных
территориях, а V из георгиевских ленточек напоминает «шеврон старого бойца» СС.
3) На стороне Путина воевали неонацисты из ДШРГ «Русич», «Русского
имперского легиона», РНЕ, ЧВК «Вагнер», и т.п. Самое масштабное и медийное из
этих крайне правых формирований — ЧВК «Вагнер» — основано Дмитрием Уткиным
(Вагнером), который, по всей видимости, симпатизировал Третьему рейху: в 2021
году всплывали фото Уткина в татуировках в виде петлиц Ваффен-СС и
рейхсандлера. В разрушенных сирийских городах после вагнеровцев оставались
многочисленные националистические и расистские надписи на стенах, а на
военную технику они регулярно наносили руны, популярные у неонацистов. Стиль
функционирования этого незаконного вооружённого формирования
соответствующий. Происходило всё это с благословения Кремля и его финансовой
помощью.
4) Донбасский сепаратизм активно поддерживали неонацисты. Общественную
организацию «Народное ополчение Донбасса» в 2014 году создал и возглавил
выходец из РНЕ Павел Губарев. За ЛДНР воевали неонацисты из ДШРГ «Русич» и
«Ратибор», ЧВК «E.N.O.T. Corp», батальона «Сварожич» и других.
5) Ультраправые — самые горячие сторонники войны с Украиной. А

162
аргументация Путина при вторжении в Украину очень напоминает аргументацию
Адольфа Гитлера при захвате Судетской области и отчасти при нападении на СССР.

Узурпаторы перевернули войну с нацистской Германией, превратив «никогда

больше» в «можем повторить». В их интерпретации это уже далеко не вынужденная
самооборона, а имперская «слава русского оружия» и «вечная война с западом» —
нечто прямо противоположное тому, за что положили жизнь миллионы. И
«фашизм» для них — это пустой ярлык для выдуманных врагов, а не ультраправое
этатистское zло, которым они сами и являются.
Яркие фашистские свойства и интонации правой диктатуры, установившейся в
России, отплясывают на могилах наших предков. Путинские переписуны истории и
агрессивная война оскверняют память Великой Отечественной.
Так что антивоенное и демократическое сопротивление в России столь же
неизбежно является антифашистским по сути.

Вернуть Родину

С Россией прошлой и нынешней символически связан Космос.

С одной стороны, это то, в чём преуспели наши предки — что предвосхищали
(«Земля – колыбель человечества, но нельзя вечно жить в колыбели» К.Э.
Циолковский), к чему стремились (русский космизм) и в чём добились настоящих
прорывов — первый человек в Космосе, первая автоматическая стыковка и т.д.
С другой — Космос и взаимодействие с ним — торжество интернациональной
науки, объединяющее общечеловеческое начало, перед которым меркнут
псевдоисторические дрязги и «геополитические» конфликты.
С третьей — это сфера, потенциал которой был практически уничтожен за 20 лет
— мы потеряли не только в доле космических запусков и их абсолютном количестве,
но и в здоровье отрасли, её научно-технических перспективах. Россия при Путине
фактически потеряла Космос.
С четвёртой — «Юра, мы всё прое...ли» — квинтэссенция состояния, в котором
оказалась страна. Вспоминать о былых успехах, закрывая глаза на преступления и
катастрофы или перевирая их, гордиться тем, к чему уже не причастен — это
симптомы закрытого будущего, спёкшегося воображения.
«Мы всё прое...ли» не потому, что «раньше было лучше», а потому что
руководство страны не собиралось идти вперёд и создавать новое. Российская
персоналистская автократия — это стена преступлений, цементированная
деструктивной ностальгией и ресентиментом. Она закрыла все пути вперёд.
Мрачный тупик имени кооператива «Озеро», обвешанный мумифицированным
«величием», риторически отождествил себя с Россией. А мы поверили?
Не имеют права вещать от имени нации те, кто подменяет историю мифами,
запрещает выступать музыкантам, изымает из библиотек книги и замазывает имена
на афишах. Они пытаются отменить нашу большую и сложную культуру, остановить
развитие, заполнить освободившееся место бессодержательным новоделом

163
«традиционных ценностей» и придворным шлаком. Нет у них никакой «русской
идеи» и «русского мира» — есть идея сохранения власти и война за плесневелые
дворцы. Надо ли из-за этих узурпаторов отказываться от своей культуры и
национальности? Нет.
Не имеют права монополизировать патриотизм те, для кого это слово — ширма,
прикрывающая статус-кво, в котором меньшинство высасывает из страны все соки
ради капиталов в офшорах, тайных вилл, коррумпированной власти, имперских
фантазий и преступных войн. Для них нормально не только воровать и вставлять
палки в колёса обществу. Они с энтузиазмом ввергли страну в катастрофу, убили
десятки тысяч людей, уничтожили годы развития. Надо ли из-за такого
«патриотизма» отказываться от Родины? Нет.
Не имеют права называться антифашистами пародирующие фашизм диктаторы,
их карманные фашистские боевики и «силовые предприниматели». Нужно
воспринимать «фашизм» не как ругательство, а как термин. Если что-то выглядит
как фашизм и действует как фашизм, то это фашизм или что-то очень похожее,
даже если оно обзывает фашистами всех вокруг. Если оно соответствует
большинству признаков этой ультраправой идеологии, то никак не может быть
антифашизмом. Надо ли из-за их лживой самопрезентации отвергнуть память о
ВОВ или антифашизм? Нет.
Было бы огромной ошибкой проглотить воблер госпропаганды и отрицать всё,
что она извращает и присваивает себе. Власти всеми силами стараются выписать
недовольных, всё прогрессивное общество из русских, из граждан и из потомков
ветеранов Второй мировой. «Не нравится? Вали из России» — вот их девиз, который
подразумевает не столько «вали с территории», сколько «вали из политики, из
культуры, из истории, из языка». «Не мешай нам воровать, убивать, насиловать
гусей и называть себя Россией!»
Но они — не Россия.
Мы граждане России — работники умственного труда и рабочие, женщины и
мужчины, верующие и неверующие, технари и гуманитарии, левые и правые —
хотим лучшего друг другу, себе, и, соответственно, своей стране. Можно называть
это патриотизмом, можно назвать как-нибудь ещё, но созидательный вектор,
конструктивная критика и изменения в лучшую сторону ради развития, ради
каждого человека — это нечто противоположное тому, что делает власть.
Экзистенциальная опасность для страны исходит от воров, возомнивших себя
«собирателями русских земель», потому что они готовы положить всех, рискнуть
существованием России и мира ради бредовых фантазий, в которых наш
девятнадцатый век совокупляется с Третьим рейхом и политтехнологиями 90-х.
Россия — наш общий дом в общем дворе планеты. Если всё прогнило, систему
надо менять, пока дом не испепелило, пока не затопило двор. Но дом захвачен —
узурпаторы не только мешают его спасти, но и разрушают, ведь ломать — не
строить.
Победить zло — значит, вернуть Родину. Но чтобы приблизиться к победе, нужно
начать возвращать и возвращаться. Разрушить монополию на русскость и
патриотизм, поставить фашизм и антифашизм на их настоящие места, а затем —

164
через массовое гражданское сопротивление — уничтожить и монополию на власть.
В этих абстракциях есть конкретный и прагматичный смысл. Авторитарная
власть маргинализует протест, отчуждая его от идентичностей, близких широким
слоям населения. Большая удача для режима, когда несогласные подхватывают эту
логику и самоотчуждаются, начиная стыдиться своего происхождения и страны,
открещиваться от всего национального, глумиться над патриотизмом. Часто это
автоматическая реакция на горечь, стыд и отчаяние, которые возникают по
известным причинам, но многократно умножаются пропагандой и окрашиваются в
цвета флага. С такой реакцией нужно бороться, воспринимая её как навязанную
врагом игру в собственные ворота.
Конструктивный путь — направлять в людях национальное, патриотическое
чувство и историческую память в адекватное русло, показывая, что путинский
клептофашистский цирк уродов не имеет ничего общего ни с антифашизмом, ни с
нашей культурой, ни с развитием страны. Мы не лучше и не хуже других. Несмотря
ни на что, мир и Россия дали друг другу много хорошего. А могут намного больше —
ко взаимному процветанию. Так что нужно возвращаться из внутренней эмиграции
— к стране. Чтобы вместе вернуть её. А с миром установить открытый и равный
взаимообмен ценностей и разнообразия форм. И вместе идти в открытый
глобальный мир — в Космос, символический и реальный. Как и следует в XXI веке.

165
 На полях самосборки
Мы — огромная потенциальная сила. Десятки миллионов людей прогрессивных
взглядов остаются в России. Всё общество так или иначе ждёт изменений к
лучшему, и мы можем предложить такие изменения — конструктивные и коренные.
Нас достаточно для того, чтобы демонтировать постмодернистский кринж-фашизм,
свалить нелепого и монструозного господина Попурри. А ещё — реанимировать
гражданское общество, сформировать и развить устойчивые демократические
институты, запустить системные преобразования в интересах всех граждан. Россия
— страна подавленного разнообразия. Оно жаждет освобождения. Но и само
является двигателем изменений.

Когда нас боятся

Бить в сильное место глупо и вредно. Эффективнее — выбивать слабые звенья и

продавливать слабые места. Чтобы настроиться на максимальную эффективность,
необходимо ответить на вопрос: что больше всего пугает диктатуру?
Благодаря неоднократным взломам систем Роскомнадзора мы можем видеть, как
ситуацию в стране оценивают изнутри авторитарной кухни.
Например, эксперты печально известного ведомства констатируют системные
проблемы государства. Характерно, что обслуга режима прекрасно осознаёт
печальные результаты его господства.

«Пути дальнейшего экономического развития, высокая коррупция и неравенство, бедность,

демографический кризис и неэффективность администрирования являются системной проблемой
государства. Внешняя миграция преимущественно из Средней Азии только обостряет возникающие
противоречия, так как последние культурно родственные «источники» соотечественников в лице
белорусов и украинцев, вероятно, исчерпаны, а текущий уровень рождаемости, медицины и технологий,
а также позиции элит и финансово-промышленных групп по данным вопросам не позволяют решить
проблему дефицита трудовых ресурсов альтернативным путем. Распылить внимание властей может
также возникновение крайне многочисленных локальных центров недовольства по всей стране,
способных к радикализации» (из аналитического отчета по протестам в Беларуси, полученного после
взлома информационных систем Роскомнадзора)

В отчёте в качестве угроз для власти рассматривают не только возникновение

многочисленных локальных центров недовольства, способных к радикализации, но
и то, что «традиционные оппозиционные политические лидеры сплетаются с сетевой
организацией протеста через наиболее удобные социальные сети, при этом в данном
случае трудно локализовать происходящее».
Из другого слива данных известно, что Роскомнадзор видит угрозу, к примеру, в:
– состязательных атаках (обман моделей ИИ с помощью специального шума,
вносимого в медиаконтент или других методов); бороться с такими атаками
планируют либо с помощью дешифровки, либо модерации спорного контента
экспертами, что в любом случае повлечёт за собой огромные затраты;

166
 – сложных мультимодальных материалах (плакаты, комиксы, мемы и т.д.); такие
материалы власти тоже планируют автоматически искать и распознавать, но
отмечают, что «автоматизированный мониторинг с использованием ИИ требует
контекстного понимания интернет-культуры: недавних событий, политических
взглядов, культурных убеждений, поскольку мемы часто ссылаются на другие мемы или
другие онлайн-события».
Избранная сотня тем, которые слуги режима хотели бы отслеживать с помощью
зловещей информационной системы «Вепрь», крайне разнообразна. В неё входит и
сравнение уровня жизни в России и на Западе, и антимилитаризм, и здоровье
Путина, и общий кризис российской экономики, и обвинения РФ в агрессивной
внешней политике. В общем, перечисляют те нарративы, которые, по мнению
цензоров, представляют угрозу для режима.

«4. Призывы к протестной активности.

6. Общий кризис российской экономики.
8. Критическое состояние здоровья Президента РФ В. В. Путина.
27. Трусость современных казаков.
35. Антимилитаризм.
42. Пропаганда сексуальных «свобод».
43. Критика традиционных семейных ценностей.
46. Критика уровня жизни в России, сравнение с уровнем жизни на Западе.
50. Обвинения в адрес РФ в агрессивной внешней политике, критика внешнеполитического курса
(Грузия, Африка, Южная и Центральная Америка, Северная Корея, Иран, Сирия, Ливия и т. п.).
51. Критика экологической обстановки в стране.
52. Критика российского образования.
53. Критика российского здравоохранения.
54. Критика российской правоохранительной системы.
71. Мониторинг активности всей сети сторонников А. Навального.
83. Оскорбление Президента.
84. Критика деятельности Президента РФ.
85. Протесты (соцсети).
86. Протесты (СМИ).
98. Популяризация VPN-сервисов.
100. Организация DDoS-атак на ресурсы государства и крупных российских корпораций»

Итого. Сетевая организация протеста, его качественная координация,

локальные очаги недовольства, всесторонняя критика и призывы к
протестной активности, трудность локализации происходящего, чёткие
инструкции по сохранению доступа к связи, VPN, даркнет, пиринговые
мессенджеры, сложный для распознавания контент — всё это очень пугает
путинских аналитиков. Соответственно, для нас это хорошие, эффективные
вещи, которые нужно всецело поддерживать и развивать.
Самосборка попадает в яблочко их страхов, потому что по определению скрыта за
теми социальными связями, которые уже есть. Власти боятся непрозрачной

167
активности — и они должны её получить. А в публичной среде, как и всегда,
пространство свободной мысли расширяют сатира, ирония и намёки. Так что пусть
мемные кампании плодятся и размножаются — это не только нарушает публичное
молчание относительно безопасным способом, но и грузит надзирателей и их
цифровых свиней по полной программе.

Долго ли ждать перемен?

«Если ждать, то долго», — отвечает расхожий анекдот. Так и есть. От наших

действий зависит, долго ли, коротко ли добираться до свободы.
Нет никаких временных рамок для прокачки связей, солидарности, новых тактик
— попытки собраться и расшевелить коллективное действие могут вяло тянуться
годами, не создавая нужного импульса, а могут радикально изменить политический
ландшафт за несколько месяцев.
А что на улицах? Пока силы режима чувствуют своё превосходство, позиционная
борьба может идти недели, месяцы и даже годы, периодически затухая и
возобновляясь. После перелома в головах горячая фаза, как правило, длится не
дольше 10 дней.
Затем переходный период — недели или месяцы, когда переформатируется
политическая система и закладываются основы для дальнейших реформ.
Даже из самой мрачной стартовой позиции до развёртывания демократических
преобразований может пройти всего несколько месяцев. В уникальных условиях —
недели. Нет никаких законов природы, которые бы это запрещали. Вопрос лишь в
том, сможем ли мы ускориться и сохранить импульс для финальной кампании.
Пора устать бояться и теряться. Пора не ждать, а творить перемены.

О победе в одном предложении

Как можно победить? Нужно добиться разрушения легитимности власти, когда

функционеры и защитники режима отказываются выполнять спущенные сверху
задачи, и запустить демократический транзит силами гражданской коалиции
антиавторитарных сил.
Как добиться разрушения легитимности? Высвободить всеобщее чувство того,
что режим обречён, слаб, преступен, не имеет массовой поддержки, что элиты
расколоты, а оппозиция сильна.
Как высвободить всеобщее чувство конца режима? Истощить его ресурсы
(финансовые, бюрократические, информационные, силовые), добиться раскола
элит, вести упорную кампанию гражданского неповиновения — масштабную и
разнообразную, включающую разные слои общества и постепенно захватывающую
членов лояльных власти организаций (лояльных профсоюзов, РПЦ, бюджетников,
низовые структуры парламентской «оппозиции» и т.д.), трансформировать
недовольство большинства в антиправительственные настроения и бытовое
сопротивление.
Как запустить кампанию гражданского неповиновения, которая истощит

168
ресурсы режима, вызовет раскол элит и массовые антиправительственные
настроения? Развить мощное организованное, объединённое общими целями и
планированием движение, которое ведёт стратегическое гражданское
сопротивление.
Как развить организованное движение? Синтезировать горизонтальную
самосборку и децентрализованный организационный взрыв — получить множество
действующих локальных групп и широких структур, которые пользуются всем
спектром тактик в разных масштабах с целью дальнейшего роста и повышения
организованности всего антиавторитарного движения.
Как получить множество действующих локальных групп и организаций?
Решить проблему координации и разблокировать действие, уменьшить страх и
неуверенность, развить солидарность, доверие, стратегическое единство и дать друг
другу надежду.
Как решить проблему координации и разблокировать действие?
Распространить стратегическое видение наших целей, сформировать повестку
вокруг борьбы народа за свободу, мир и справедливость, избавиться от
блокирующих догм и артефактов авторитарного мышления, включить
наступательную риторику, на каждом шаге ставить важные достижимые цели,
повысить в приоритете идейную и практическую работу с единомышленниками,
искать адекватные организационные формы, начать самосборку.
Как победить zло? В одном предложении так:
Скорректировав усилия ядра движения, разблокировать широкое
гражданское сопротивление и запустить мощный рост через самосборку и
организационный взрыв с последующим переходом к массовому
гражданскому неповиновению, краху легитимности, падению диктатуры и
демократическому переходу.

Большие концептуальные сдвиги

Задача любого участника сопротивления — повысить организованность

окружающих и активировать действие так, чтобы это соответствовало
стратегическому видению. А что для этого нужно? Поделиться с
единомышленниками определёнными знаниями и вызвать определённые чувства.
А затем (или одновременно) закрепить и развить это в праксисе.
Молчание и пассивность нашей среды — результат успешных пропагандистских
акций (гиперболизирующих успешность пропаганды, репрессий и устойчивости
режима), а также заниженной коллективной самооценки, низкого уровня доверия и
связей, превратного представления о потенциальных перспективах. Значит, эти
конкретные негативные факторы нужно устранить. Показать путь к победе и
перейти к таким действиям, которые приносят результат, продвигающий нас по
революционной хронологии.
Самосборка — ключ к изменению социальной динамики. Мы можем безопасным
образом, от человека к человеку, от группы к группе распространить новую норму
среди своих — для этого не требуется предварительных условий. И этот новый

169
способ коллективного думания и действия как источник кадров и идей открывает
дорогу для роста разного рода структур — от протестных субкультур до подпольных
партий, от арт-коллективов до независимых профсоюзов, от гражданских
лабораторий до общественных движений: левых, правых, центристских, зелёных,
фиолетовых, но объединённых общей стратегической целью.
Три важнейших сдвига, которые таким образом должны произойти во всём
движении, — патриотический, рефлексивный и стратегический. Все они критически
важны для роста.

Патриотический сдвиг

Согласно WVS (волна опроса 2017-2022), в России 88.5% респондентов

испытывали выраженное чувство национальной гордости (как в Дании и Греции, и
меньше, чем в Польше и Исландии), а 68.6% выражали готовность бороться за
страну (почти как во Франции или Финляндии). Это ценностные ориентации — они
слабо связаны с политикой властей и куда более устойчивы во времени, чем
политические взгляды или мнения по текущим вопросам. Естественно, путинский
режим с самого начала старался монополизировать понятие патриотизма,
постепенно подменяя исходное чувство принадлежности и причастности всё более
деструктивным псевдопатриотическим угаром. Также неудивительно, что
диктатура пытается отождествить себя со страной.
Главный успех пропаганды в этом плане — не то, что многие «патриоты»
проморгали подмену, а то, что оппозиционная среда приняла навязанные правила
игры и в основном выдавила из своей идентичности, дискурса и агитации
патриотизм как таковой. Это не значит, что изменились ценности. Само понятие
достаточно двусмысленно и наполняется очень разными, порой
противоположными содержаниями. Проактивный патриотизм, устремлённый к
улучшению жизни вокруг себя, как был, так и остаётся одним из двигателей
активизма. Но символическую сторону мы с треском провалили, позволив властям
отобрать и переврать чувства, разделяемые большинством.
Инфантильное отрицалово по типу «назло мамке отморожу уши» крайне выгодно
пропаганде — оно позволяет локализовать и маргинализировать протест, а также
укрепляет ничем не оправданную претензию властей на патриотизм. В условиях
войны всё это усугубляется и доходит до полного маразма, когда некоторые
оппозиционеры называют лоялистов патриотами, а фашистскую позицию зовут
пророссийской. Как трогательно идиотично это символическое единение с
военными преступниками!
У нас в руках фактически работающий инструмент, который открывает доступ к
самой широкой аудитории. Но движение им не пользуется, потому что власти взяли
такой же и вырастили из него двойника-мутанта. Это полный абсурд.
Выйти на широкую аудиторию можно через артикулированные общие ценности.
Но со своей повесткой. Это значит не только поместить демократические и
антивоенные требования в патриотические рамки, но и радикально отделить

170
любовь к Родине от обслуживания узурпаторов. Показать, что агрессивную
внешнюю политику, точно так же, как и бездарную внутреннюю, ведёт не Россия, а
высокоорганизованная преступная группировка, захватившая власть в стране. И
весь комплекс проблем, который мешает России развиваться, создан, сохраняется и
усугубляется именно благодаря узурпаторам — именно из-за отсутствия
демократии, из-за несменяемой насквозь коррумпированной власти, общественной
несвободы, архаичных авторитарных практик и соответствующей
некомпетентности госаппарата. Преступная война также развязана из логики
самосохранения диктатуры, как это обычно и бывает в истории. В ней нет ни
малейшего смысла для России и её жителей, только астрономические издержки и
многократно возрастающие риски.
Эта власть — паразит на теле Родины, раковая опухоль, которая присосалась к
ресурсам и готова ради «бесконечного» сосания уничтожить своего носителя.
Экзистенциальные риски для России исходят не от внешнего мира, а от
несменяемых воров и военных преступников.
Самое большое патриотическое действие в наших условиях — убрать диктатуру и
прекратить войну.
Так что надо перестать называть патриотами тех, кто действует во вред
подавляющему большинству населения, изобретает врагов, изолирует нас от мира и
устраивает кровавые рецидивы имперства и реваншизма ради удержания власти.
Так же, как надо назвать этим словом тех, кто хочет, чтобы на самом деле
источником власти в России был её народ, свободное и сильное общество,
работающее, соответственно, в интересах нашей страны.
Это у нас пророссийская позиция. Это мы за Россию.
Патриот — за демократию, потому что страна — это её народ. Именно народ, а не
правящее меньшинство, должен быть источником реальной власти, потому что
только в этом случае страна управляет сама собой. Патриот против любой
агрессивной захватнической войны, потому что это преступление против мира,
которое причиняет огромный ущерб стране в настоящем и будущем, создаёт
непредвиденные риски и издержки для всех жителей.
Патриотический сдвиг — смещение рамок таким образом, чтобы переопределить
понятие патриотизма, положение себя и власти по отношению к этому понятию,
сблизив национальное чувство, разделяемое большинством, и антиавторитарные
идеалы, позволяющие наиболее полно и последовательно действовать на благо
Родины, мира и друг друга. То есть, как минимум, не использовать
пропагандируемые властями рамки, а в идеале — артикулировать проактивный
патриотизм, перестроить идентичность и нарративы.
Интересам страны соответствует сумма интересов её жителей, а не банды
узурпаторов. Это роднит и связывает демократическую и патриотическую точки
зрения. Укрепляя эту связку, разрушая ложную связь страны и режима, отвергая
навязанный пропагандой словарь (в котором патриотами называются те, кто вредит
стране), мы обретаем почву для действия и политическую субъектность.
Патриотический сдвиг — один из компонентов для расширения самосборки и
молекулярного переформатирования мнений, охватывающего всё общество. От
171
этого сильно зависит политическая эффективность антиавторитарного и
антивоенного движения.

Рефлексивный сдвиг

Автоматически повторяемые в голове «ответы» могут не быть результатом

рациональных размышлений. Они могут некритично присваиваться или возникать
под воздействием когнитивных искажений и иррациональных импульсов.
Например, авторитарное мышление, порождённое авторитарной ситуацией,
способствует укреплению соответствующих взглядов и представлений. А один из
его компонентов — неосознаваемые в полной мере страх, тревога или беспокойство
— искажает восприятие рисков и оттягивает ход мыслей в консервативную сторону.
Если мы не осознаём такие влияния на наши рассуждения, мы рискуем попасть в
ловушку рационализации ошибочных выводов. Этому подвержены все люди.
Авторитарный режим в целом и его пропаганда в частности создают все условия для
этого — чувство страха, неуверенности, беспомощности.
Поэтому иногда надо задавать себе вопросы: «почему я так думаю?», «не является
ли это рационализацией готовых ответов, принятых на веру или созданных для
самооправдания?», «не продиктованы ли предполагаемые установки, лежащие в
основе моих выводов, авторитарными условиями?», «кому выгодны эти выводы?» и
т.д.
Возможно, часть выводов, которые хочется сделать, действительно выгодна
режиму. Допустим, режиму выгодно, чтобы на выборы приходил только его
электорат (так он получит максимальный процент голосов «за» даже без
фальсификаций, а вбросы бюллетеней делать намного проще). Значит, нужно
снизить явку противников действующей власти. Значит, госпропаганда должна их
демотивировать. Как? Например, заставить всех кандидатов сморозить морально
неприемлемую для нас дикость или создать для нашей аудитории картину
тотального фарса, в котором глупо принимать участие. И ведь действительно
кандидаты неприемлемы, а выборы — фарс, но результат достигнут, и власть
получает именно то, чего хотела.
Оправдания того, почему можно ничего не делать, выгодны узурпаторам.
Поэтому они стараются представить свой режим вечным и всесильным, изобразить
его противников ничтожным меньшинством, отождествить себя со страной. Эти
классические пропагандистские клише любой диктатуры ложатся на благодатную
почву страха, беспомощности и социальной депрессии, рождая в головах ложные
выводы.
Новая норма — это задумываться об источниках некритично воспринятых
установок и о последствиях своих собственных мыслей для общества. Запугав себя и
запугивая другого, нельзя добиться ничего хорошего и конструктивного, потому что
готовность замолчать и затыкание друг друга даже из самых благих побуждений —
усиливает тоталитарные тенденции.
Рефлексивный сдвиг знаменует собой необходимость критично оценивать

172
мысли, кажущиеся очевидными, подвергать рациональному сомнению то, что мы
думаем о себе, нашем движении, наших возможностях, как мы оцениваем риски,
как влияем на окружающих и каким процессам способствуем. Значит, следует
показывать ментальные пути, благодаря которым поддерживаются установки,
выгодные диктатуре. Научиться и научить друг друга тому, как распознавать и
предотвращать деструктивные эмоции и стереотипы мышления, наведённые
условиями и пропагандой.

Стратегический сдвиг

Наших общих целей не достичь единственным и простым шагом вперёд.

Надеяться на стечение обстоятельств и возникновение «подходящих условий»
бессмысленно, потому что власть меньшинства, которая никого не представляет и
наступила на исторические грабли, — это уже достаточно «подходящее условие».
Ещё более подходящие нужно создавать самим. Но спонтанные акты, движимые
лишь моральным негодованием или ценностями, к несчастью, могут не приближать
к цели и вести к быстрому выгоранию.
Для победы нужно следовать стратегии. А каждое действие должно закрывать
промежуточные цели и постепенно продвигать нас вперёд. Помогает ли действие
приблизить свободу? Делает ли оно движение более организованным и сильным?
Подрывает ли легитимность власти? Ослабляет ли режим? Если следуем большой
стратегии, то надо ответить хотя бы на один вопрос утвердительно.
К примеру, вступить в лобовой конфликт с оппонентом и радикализовать его —
не полезное и даже не бесполезное, а вредное действие: конфликтующим от этого
не лучше, но власть становится сильнее, ведь не исключено, что оппонент усилит
реальную поддержку режима.
Или митинг, который не оправдает ожиданий, продемонстрирует слабость и не
даст никаких плюсов (например, усиления связей между участниками), которые
смогли бы перекрыть минусы, тоже отбрасывает назад, а не продвигает вперёд.
Мир более странный и непредсказуемый, чем кажется. Но в то же время и более
податливый для волевых действий.
Стратегический сдвиг заставляет искать возможности. Не бывает ситуаций, в
которых каждое действие бесполезно или вредно. Наоборот, почти всегда многие
возможные действия имеют смысл, просто надо понимать, в чём он заключаются.
Это не сиюминутный выигрыш по щелчку пальцев, а сложный путь. Он может быть
долгим или сжаться чрезвычайно, но во всех случаях насыщен и нетривиален,
состоит из множества разнородных усилий и промежуточных целей.
Потенциально неуспешную акцию можно превратить в успешную, если
переформулировать цели, сменить масштаб, локацию или фрейм. А одинаково
сложные или рискованные усилия могут различаться по эффективности. Общая
стратегия даёт возможность выбирать, планировать, экспериментировать. Не
спорадически топтать одно и то же место, а импровизировать вокруг вектора.
Социально-политическое действие даже одного единственного человека

173
благодаря стратегической ориентации перестаёт быть одиноким отчаянным актом
и превращается в органичную часть множества направленных усилий. Что уж
говорить про коллективные действия групп или организаций! Если
руководствоваться принципом «нас никому не сбить с пути — нам всё равно, куда
идти», то в лучшем случае придёшь не туда, куда надо. Если же представлять себе
стратегические и тактические цели, то поиск лучших путей к ним становится ясной
и посильной задачей.
Влияние на протестные слои, сомневающихся и оппонентов должно стать
осознанным — следует продвигать осмысленные повествования, которые
сцепляются друг с другом и ведут к нужному результату, то есть делают любого
человека на шаг ближе к сопротивлению. Используя этот простой критерий, можно
понять, что помогает движению, а что вредит. Комплексная и систематическая
информационная работа лучше, чем поверхностная, потому что глубже
прорабатывает каждый источник авторитарных предрассудков, подтачивая и
разрушая всё, на чём держится лояльность к узурпаторам и их кровавым авантюрам.
Большим акциям и агитационным кампаниям нужны планирование и метрики
эффективности — например, прирост сторонников, прирост участников,
увеличение активности сторонников, увеличение узнаваемости и т.д. Имея
обратную связь, можно раз за разом делать всё более точные и всё более сильные
вещи. С другой стороны, любые коллективные действия без выраженной обратной
связи, нацеленные на решение тактических или стратегических задач, полезны:
средние мнения людей в районе, обклеенном листовками, будут отличаться от
мнений в аналогичном районе, не затронутом агитацией, а сомневающиеся люди в
оппозиционном окружении скорее придут к пониманию происходящего по
сравнению с такими же людьми в охранительской среде.
Авторитарная власть старается внушить мысль о бесполезности действия,
деморализуя пропагандой и репрессиями. «А что я могу?» — думает человек,
вглядываясь в туманную пропасть между статус-кво и желаемым будущим.
Стратегический сдвиг снимает этот вопрос, потому что между двумя крайними
состояниями оказывается дорожная карта сопротивления, а между любыми
крупными целями — промежуточные цели и легко выполнимые подзадачи.
Стратегический сдвиг в итоге позволяет перейти от социально-политического
паралича воли к наращиванию ресурсов и осознанному действию:
– Не бежать и не отступать.
– Менять тактики, экспериментировать и открывать новые возможности
действия.
– Наращивать организованность сначала вокруг себя — затем дальше.
Из состояния бессловесной жертвы первичный бульон движения оформляется в
ответственного актора. И все его подсистемы аналогично.
Стратегическое видение должно стать общим местом, базой — это условие
нашего роста и победы.

174
 Что делать?

Помоги другому и другой поможет тебе. Мы должны максимально далеко уйти от

патологического состояния, в котором оппозиционно настроенные люди ничего не
делают, лидеры мнений запугивают и демотивируют, а организации
дезорганизованы и не нацелены на рост. Патология социальной пассивности не
детерминирована объективными характеристиками режима или менталитета. Она
поддаётся лечению.
У каждого из нас есть кирпич усилий. Проект дома — это знание о целях и том,
как прийти к ним. Участие в постройке — это принятие решения в условиях, когда
не знаешь, примут ли другие такое же решение. Если никто не будет строить дом, то
идти со своим кирпичом на эту гигантскую стройку тяжело и опасно. Если кто-то
будет, то имеет смысл. Если многие — то разумно. Если большинство — необходимо.
Дом может быть построен, но для этого недостаточно потенциальных ресурсов и
проекта — нужно ещё показать друг другу готовность строить. А как показать? 1)
Рассказать другим о своём намерении. 2) Собрать свою строительную бригаду. 3)
Пойти и начать строить вне зависимости от того, сколько людей уже это делают.
Идентичность, организация и действие — вот источники искомых сигналов.
Примеры, к которым хочется присоединиться, должны возникать на всех
уровнях: макро (СМИ, лидеры мнений), мезо (уличная агитация, слухи), микро
(друзья, ближайшие знакомые). А значит, активность любого масштаба и типа
полезна.
Между «не делать ничего» и «рискнуть всем», как правило, лежит градиент
действий от совершенно безопасных до очень рискованных. Поэтому выбор,
который формулируют как «буду молчать или сяду» — это ложная, навязанная
дихотомия. Реальный личный выбор — между множеством активностей с учётом
пользы и рисков.
Любому человеку прогрессивных взглядов нужно поддерживать и создавать
социальные связи, отказаться от сотрудничества с режимом и лояльными ему
структурами и осознать, что наши действия и бездействия определяют ход истории.
Читайте независимые СМИ, читайте книги, слушайте адекватных политологов и
социологов. Постарайтесь подавить источники иррациональных страхов и
неуверенности с помощью коррекции образа жизни. Распознавайте и пресекайте
зародыши авторитарного мышления. Убеждайте тех, кого имеет смысл убеждать.
Всё это естественный фундамент, на котором можно строить активные действия.
Начните самосборку. Расскажите или покажите друзьям, «как победить zло».
Инициируйте совместное дело. Например, регулярно публиковать в соцсетях
безопасную, но адекватную информацию, а также печатать и распространять
листовки в своих подъездах. Дополните это уличной агитацией или создайте
информационные каналы. Тестируйте разные тактики, подходящие для действий
малым составом. Каждый участник вашей аффинити-группы должен собрать из
своего (но не вашего) окружения новую группу — это горизонтальное
самораспространение самосборки. Станьте волонтёрами или членами близкой вам
организации. Или создайте новую. Поддерживайте финансово независимые СМИ и

175
правозащитников.
Ваша группа из ближайших единомышленников, соединённая горизонтальными
связями с другими подобными группами, должна быть готова участвовать в
массовых уличных акциях. Вместе это делать намного проще, веселее и безопаснее,
чем поодиночке.
Ваша главная задача — научиться и научить окружающих автономному
коллективному действию. Даже отдельно взятая аффинити-группа может оказать
ключевое влияние на социальную динамику далеко вокруг. Каждое действие
оставляет заметки на полях самосборки.
Лидеру мнений надо помнить о том, что он распространяет не только знания, но
и эмоции. Культивируйте полезные коллективные чувства (солидарность,
уверенность, надежда, достоинство) и подавляйте нежелательные (страх,
неуверенность, пассивное ожидание). Разоблачайте с опорой на мировой и
отечественный опыт укоренившиеся в антиавторитарной среде мифы,
порожденные авторитарным мышлением и пропагандой. Показывайте успешные
примеры борьбы, рассказывайте о возможных тактиках и стратегическом
гражданском сопротивлении. Стимулируйте разнообразие, продвигая интересных
людей из разных слоёв общества. Системно распространяйте наши нарративы,
связывая все недовольства в единую картину, из которой следуют общие цели. И
главное — дайте перспективу демократических преобразований и покажите пути,
которыми можно прийти к победе.
Важно вернуть патриотическое и национальное в антиавторитарный дискурс.
Нельзя подыгрывать властям, занимаясь самомаргинализацией. Все мы хотим не
просто положить конец кошмару, но сделать Россию мирной, свободной и
прогрессивной страной с высоким качеством жизни. Значит, нужно максимально
чётко развести по разные стороны баррикад понятия Родины и преступного
режима.
Человеку, имеющему специальные знания в системных науках, социальной
психологии, IT-сфере и т.д. — включиться в разработку технологической,
методологической и информационной инфраструктуры сопротивления. В одиночку
или командой создавайте решения для отдельных активистов, организаций,
гражданского общества в целом.
Лидеру или координатору организации или структурного подразделения —
создавать условия для органического роста. Внедряйте демократические практики
сообразно условиям (для открытой и конспиративной работы они будут разными).
Засеивайте поля самосборки, нарабатывая с её помощью кадровый резерв. Сделайте
непрерывным цикл «акция — рекрутинг — обучение»: выбирайте значимые
посильные цели, давайте сторонникам релевантные задания, обучайте и
сплачивайте членов. Поддерживайте политзаключённых и их семьи. Налаживайте
горизонтальные связи с другими организациями. Заблаговременно и подробно
планируйте акции, соизмеряя цели с затратами и рисками. Кооперативно
планируйте кампании гражданского неповиновения.

176
 Море волнуется раз, ещё раз, ещё много-много раз

Конкретность упрощает. В этом таится опасность не уловить сути движения и

остаться в замкнутом контуре. Бегая по одной и той же колее и натыкаясь на одни и
те же препятствия, легко потерять волю к победе и даже к жизни. Но и задача
разомкнуться, расшириться, обрести эмерджентно новые свойства и радикально
новую динамику нетривиальна. И самое, наверное, трудное для понимания — что
всё полностью переворачивают не внешние потрясения, доступ к ресурсам или
сильные лидеры, а нюансы и малозаметные субстраты, лежащие по ту сторону
задней мысли большинства акторов. Сменить фокус взгляда, векторы действия, по-
другому расставить акценты, переопределить понятия или переконфигурировать
социальные связи — и всё, абсолютно всё меняется. Любой подлинно
революционный процесс содержит такую перемену.
Путь к падению врага идёт через два качественных скачка. Второй — социально-
политическая революция, когда схлопывается легитимность, отказывает
большинство старых систем и рождаются новые. На этом этапе префигуративная
демократическая массовая политика превращается в формирование
демократических институтов с максимально мирным трансфером власти. Ну а
первый — организационный, который переведёт нас в другое состояние борьбы —
от стагнации к росту и от обороны к наступлению.
Наши внутренние враги — монотонность, гомогенность и статика. А спасение — в
импульсах и раскачивании, волнении, движении по восходящей спирали. Звучит
как оммаж метамодернизму, но для нас это имеет особый практический смысл.
Если нет разницы концентраций, перепадов температур — нет и движения.
Разницы и перепады запускают диффузию, начинает дуть ветер перемен. Поэтому
— да разнообразию! Да очагам многослойной и многомерной борьбы!
Раскачивание между зонами высокого напряжения, мышлением и действием,
между самосборкой и организационным взрывом, и взаимные переходы, взаимная
инициация, охватывающая всё больше людей и структур, — это условие нашего
усиления, топливо организационной революции.
Проявленное убеждённое меньшинство влияет на большинство, критическая
масса меняет коллективные представления. Равномерно это не происходит — но
локальными неоднородностями. Не мгновенным формированием большинства, а
расползанием множества маленьких большинств. Так что образ «раскачивания»,
столь пугающий наших оппонентов, хорошо передаёт процесс, благодаря которому
сопротивление может органически расти.
Когда мы смотрим на общую картину, существует риск не заметить эти
неоднородности, а значит, придать чрезмерно большое значение абстракции,
далёкой от действительного положения дел. Для единства нужно множество. Для
целого нужна часть. Отдельному человеку или группе под силу создать значимое
локальное волнение — а из них в итоге и складывается революционная ситуация.
Условно говоря, 100 человек могут с избытком покрыть листовками и граффити
средний город, 50 — провести быструю и громкую уличную акцию, 30 — перекрыть
федеральную трассу или наладить активное противодействие провластным

177
ботофермам, 10 — делать яркие художественно-политические акции, 5 — выпускать
независимый журнал федерального уровня, тактическое медиа или создать труппу
партизанского театра, 3 — создать первичную профсоюзную организацию,
заниматься акциями прямого действия или хактивизмом, 1 человек может собрать
людей для перечисленного или чего-то другого из множества активностей. А тех,
кто хотел бы приблизить лучшее будущее, — миллионы. Небольшая группа может
произвести большой эффект, а множество таких групп — в корне поменять
общественную ситуацию.
Уровень ближайших и малых взаимодействий в среднем — это модель общества
или определённой социальной среды. То, что вы чувствуете, скорее всего, чувствуют
и многие другие. Часть мыслей, которые приходят вам в голову, витают в воздухе.
То же касается взаимодействий. Проблема организации на уровне страны
перекликается с проблемой самоорганизации на личном уровне — среди
ближайших единомышленников. Задача — стать образцом, частью фрактала, к
которой устремится целое. Организовать связи, информацию и возмущение среды
вокруг себя так, чтобы с вас брали пример другие — соседние, дальние, большие,
всякие.
Действий малых групп организуются или на основе горизонтальной
самоорганизации, или ячейками партий/движений. Но и сами действия
поддерживают и развивают организационную связность. Сумма разнородных и при
этом стратегически единых усилий — предпосылка для мощной кампании и
массовых акций. Это фундамент. Например, размазанный по стране массовый
уличный протест, который не укоренён ни в массовой фоновой активности, ни в
организационных структурах, ни в разных слоях общества, достаточно легко
разбить и задушить. Но из множества структур и локальных действий можно
собрать мощную грозу сопротивления, способную выводить на улицы миллионы,
готовую к относительно долгой конфронтации, а на попытки подавить и рассеять её
отвечающую расширением и усилением.
Волны имеют свойства накладываться друг на друга. Из маленьких волн
собираются крупные, а из крупных огромные. Каждый из нас должен показать
другим возможности, подать пример, вызвать желание повторять и улучшать. Если
акцию группы повторят две другие и так дальше — это геометрическая прогрессия,
рост по экспоненте. В реальности всё сложнее, но общий принцип таков. Надо
делать успешные вещи, которые хочется воспроизводить. Чем разнообразнее будет
наш арсенал, тем большему числу людей захочется делать так же, ведь каждому
отдельному человеку близка своя вполне конкретная степень допустимого риска,
радикальности, численности, ресурсоёмкости, художественной глубины,
определённой идеологической окрашенности и т.д.
Волнение, раскачивание, множественные разнообразные импульсы — это
сигналы, которые достигают разных целей. Недовольные получают сигнал о том,
что нас много, что пространство возможностей становится больше, а наша победа
ближе; столпы поддержки властей — о том, что реальная поддержка намного ниже,
чем казалось, что легитимность зыбка, а режим политически неустойчив;
аполитичные массы чувствуют: «что-то происходит, что-то меняется» и

178
открываются нашим аргументам, фактам и эмоциям.
Поля самосборки — высокоорганизованный фрактальный карнавал, в котором
любое семя может взорваться лесом, а систематическое вышибание доминошек
диктатуры рано или поздно приведёт к её цепному падению.

Итог

Добиться целей реально, если пересилить авторитарную социальную динамику и

запустить итеративный процесс взаимного зажигания. Коллективный Путин, как и
любой узурпатор, просиживает стул, стоящий на страхе, неуверенности, недоверии
и цинизме. Наша задача — вышибить их надеждой, решительностью,
солидарностью и достоинством. И это не благие пожелания, а руководство к
действию: горизонталь самосборки и организационный взрыв, сориентированные
концептуальными сдвигами, способны проработать коллективные эмоции так,
чтобы дать движению необходимый импульс.
Решение проблемы курицы и яйца в том, что всё первично, а переходы из одного
состояния в другое бесшовны. Между не-революцией и революцией есть связь, но
нет ни логической, ни чёткой временной границы. Попадание в качественно другую
ситуацию не одномоментно, а происходит через многократные взаимовлияния и
активации. Изменения накапливаются, и затем происходит качественный скачок,
но его начало трудно или даже невозможно распознать. Вся революционная
хронология видна постфактум, тогда как процесс — прорыв сквозь
неопределённость. В нём нужно иметь общее видение и политическую волю, чтобы
не сбиться с пути и не увязнуть в пессимистических самосбывающихся
пророчествах. Сама идея возможности коллективных изменений открывает дорогу
к ним. Чем она крепче и обоснованнее, тем виднее путь — и тем большее число
людей идёт, в конечном итоге реализуя желаемое.
Удобно искать «объективные предпосылки» ретроспективно. В живой реальности
всё решает субъективный фактор. И надо хорошо подумать, что значит «верхи не
могут по старому управлять» и «низы не хотят жить по старому». «Хотят», «не
хотят», «могут», «не могут» — взаимоперетекающие понятия, опосредованные
динамическими социальными условиями — образованием или разрушением связей,
распространением знаний и эмоций, преобразованием повествовательных рамок и
т.д. Условные неизбежность и невозможность зависят от всего этого. И воля
коллективных субъектов, борьба политических сил, «элит» и масс действительно
определяет ход истории.
Без нагрузки мышечная масса снижается. Расслабленные струны не звучат.
Выжидание убивает тело и музыку. В отсутствие дела от организации отваливаются
сторонники, а ощущение, что ничего не происходит, лишает движение потенциала
для роста.
Общество побеждает тогда, когда уверено в победе. Вся наша работа сводится к
добыче уверенности и решительности по мере наращивания собственных структур
и влияния.
Стратегическое гражданское сопротивление — систематическая информационная

179
и организационная работа, многообразие тактик, усиливающих демократические
силы и ослабляющих авторитарный режим. Любой человек может в этом
участвовать, потому что форм и видов деятельности множество. Но цель — не
поддерживать некий уровень протеста, а расти. Это значит расширяться, умножать
связи, наращивать ресурсы и социальное влияние, чтобы затем начать успешную
кампанию гражданского неповиновения и осуществить демократический переход.
Лидер вдохновляет и организует окружающих, а значит, каждый из нас должен
стать таким лидером. Нам нужны миллионы агитаторов, сотни тысяч
координаторов и лидеров, десятки тысяч мозговых центров. Каждый из нас —
«флажок разноцветной страны», уникальный ключ к некоторым из дверей
будущего, катализатор изменений.
Любой человек антиавторитарных взглядов может начать самосборку
ближайших единомышленников в деятельную группу. Любая продемократическая
организация может этому способствовать. Любое независимое СМИ или лидер
мнений может работать над формированием конструктивных коллективных
эмоций, освещать чужой опыт и предлагать стратегическое видение.
Это начало.
Будем бросать семена, пока не расцветёт сад.
Будем сверлить стены тюрьмы, пока её не разорвёт свет.

180
 Послесловие
Мы очертили стартовые условия и наметили грубые контуры дорожной карты
сопротивления. Предстоит заполнить их плотью праксиса, создать протяжённое во
времени коллективное волевое усилие, дать содержательные ответы на множество
грядущих вопросов.
Но кое-что предельно ясно.
Если ненавидишь Россию и весь мир, хочешь нанести страшный урон
согражданам, соседям и человечеству, то надо поддерживать Путина, его
сообщников и преступную войну. Если нет — то начинать действовать.
Безотлагательно и стратегически.
На полях самосборки рисуется наша победа — свобода, мир и прогресс.
«Ветер зовёт. Знамя горит». Мы не остановимся, пока не добьёмся окончательной
победы над злом.
Это наш долг.

Гражданская Лаборатория Самосборки,

Россия, лето 2023

2023, Гражданская Лаборатория Самосборки (@samosborka), Распространяется по

лицензии Creative Commons Attribution — Share Alike (CC BY-SA 4.0). Копирование и
распространение приветствуются.
181
 Приложения

Приложение A
Что читать и смотреть дополнительно
Ниже представлены некоторые материалы, из которых можно почерпнуть важные для обсуждения
идеи или полезную практическую информацию. Авторы придерживаются разных политических взглядов.
Некоторые ссылки работают только через VPN.

Документальный фильм «Как начать революцию / How to Start a Revolution» (2011)

Документальный фильм «Больше, чем сила» (1999)
Документальный фильм «Свержение диктатора» (2022)
Статья Авеля Родионова «70 способов мирной борьбы с авторитарной властью: от поддержки
оппозиционной культуры до саботажа преступных приказов»
Видео Максима Каца «Мифы о России и россиянах. У нас есть шанс»
Статья «Как агитировать против войны. Правила безопасности» от te-st.org
Статья «Тактики гражданского медиасопротивления. Гид Теплицы» от te-st.org
Srdja Popovic, Andrej Milivojevic, Slobodan Djinovic “Nonviolent struggle. 50 crucial points”
Srdja Popovic “Blueprint for Revolution”
Reforum Roadmap. Дорожная карта реформ для России
Интервью с Наталией Шавшуковой: «Политика — это акт веры»
Статья Алексея Сидоренко: «Что мешает антивоенному движению объединиться?»
Интервью с Александром Шубиным: «Власть должна вернуться к людям»
Кирилл Медведев и Олег Журавлев «Новый патриотизм — новая оппозиция? Наблюдения слева»
(глава-приложение к книге Карин Клеман «Патриотизм снизу. Как возможно, чтобы люди жили так
бедно в такой богатой стране?»)
Григорий Юдин о прошлом и будущем протеста. Большой разговор
Письмо Дмитрия Глуховского в Басманный суд «Для чего нужен закон?»
Джин Шарп «От диктатуры к демократии»
Деймон Чентола «Законы социального заражения»
Статья Игоря Липсица и Ивана Любимова «Как Россия дошла до жизни такой, или Была ли
«демократизация 1990-х»
Статья Бориса Вишневского «Кроватка и пулемет. Пять развилок новейшей российской истории,
сделавшие возможной “спецоперацию”»
Статья Бориса Вишневского «К несменяемому самодержавию»
Статья Сергея Медведева «Так говорил Жириновский. Как фантазии политика привели Россию к
фашизму»
Статья Максима Евстропова «Триумф безволия»
Интервью с Сергеем Лукашевским: «У России нет проблем с обществом. У нее — проблемы с элитой»
Интервью с Павлом Кудюкиным: «Россию нам придется пересобирать»
partisan.super.site: Методы гражданского протеста
Статья Григория Голосова «Независимые медиа — это реальная оппозиция?»
Michael A. Beer «Civil Resistance Tactics in the 21st Century»
Статья Георгия Ванунца «Забастовка: прошлое, настоящее, будущее»
Статья Станислава Яценко «Кризис участия и война: техники безопасности»

182
 Приложение B

Листовки
Примеры листовок и стикеров для распространения. Здесь они — для широкой аудитории и
направлены в основном на самосборку через соответствующую точку входа. Параллельно они сеют
некоторые зёрна адекватности.
Вы можете начать с печати этих материалов, повышая информированность соседей и земляков о
том, «как победить zло».
В дальнейшем, конечно, нужна более системная и комплексная разработка информационных
материалов на базе пула основных нарративов. Но это уже совсем другая история.

183
 Пять плохих оправданий

1. «Они тоже так делали»

То, что кто-то совершал ужасные вещи, не даёт права их повторять. Например, если маньяк убил
нескольких людей, то это никак не оправдывает тех, кто подражает его кровавому и
античеловеческому примеру.

2. «Если драка неизбежна, то надо бить первым»

В реальной жизни первым бьёт агрессор, потому что именно он хочет драки. Первый удар — это
внезапность, вероломность. Он всегда осознанно планируется и коварно реализуется. Как бы ни
оправдывалось начало драки, агрессор — тот, кто её начинает. В каждом таком случае напавший
обвиняет жертву в том, что она вынудила его действовать.
Например, Гитлер оправдывал нападение на Польшу в 1939 дискриминацией немцев на землях,
которые отошли Польше после Первой мировой войны, а также угрозой для безопасности Германии.
В 1941 Гитлер напал на СССР, также объясняя это тем, что СССР представляет угрозу для Германии.
В общем, каждая агрессия «неизбежна» и «необходима». Потому что так хочется агрессору.

3. «Если дело началось, то надо его продолжать, даже если оно зря»
Незачем продолжать плохое дело — бессмысленное, злое и обречённое. Ведь чем дальше, тем
больше ущерб и тем глубже яма, из которой потом придётся вылезать.
Лев Толстой писал:
«Непосредственное чувство говорит людям, что не должно быть того, что они делают, но как
тот убийца, который, начав резать свою жертву, не может остановиться, так и русским людям
кажется теперь неопровержимым доводом в пользу войны то, что дело начато. Война начата, и
потому надо продолжать ее. Так это представляется самым простым, заблудшим, неученым
людям, действующим под влиянием мелких страстей и одурения, которому они подверглись».

4. «Всегда так было и будет»

Не всегда. Всё когда-то началось и когда-то кончится.
Люди «всегда» ездили на лошадях, пока не изобрели автомобили. «Всегда» занимались сельским
хозяйством, пока не появилась промышленность. Эпохи лошадей или доминирующего сельского
хозяйства начались и закончились. Многие люди в прошлом уверяли, что человечество никогда не
полетит над землёй, основная масса людей никогда не сможет читать и писать, а империи никогда не
рухнут. Потому что хотели сохранить свои порядки, в которых они имеют власть над другими.
Всегда можно сделать лучше или хуже. А «всегда так было и будет» — это оправдание для
очередных преступлений власть имущих.

5. «Они свои, значит их надо поддерживать, даже если они не правы»

Даже по-настоящему своих нельзя поддерживать безоговорочно. Иначе получаются «яжематери»,
которые готовы оправдать любые асоциальные действия своих детей. Или жёны, соучаствующие в
злодеяниях мужей-уголовников.
Но кто свой? Те, кто строят себе дворцы на деньги налогоплательщиков и выводят триллионы за
границу, или обычные люди в таких же как у нас домах, с такими же ценностями и желаниями,
которые погибают из-за действий первых? Преступники — узурпаторы, воры и убийцы, которые
навязывают всем свои порядки — не свои.

Плохие оправдания нужны только для защиты очень плохих дел.

@samosborka
 Краткий толковый словарь новояза
Внеплановое схождение боеприпаса — падение российской авиабомбы на город РФ
Вынужденная мера — акт агрессии против суверенного государства
Дети вне политики — монополия Путина, ЕР, ЧВК на пропаганду в школах
Дискредитация — призыв к миру; несогласие с убийством людей; критика войны
Жест доброй воли (тактическая перегруппировка) — отступление, бегство
Жёсткая посадка — авиакатастрофа с неизвестным числом жертв
Защита детей — цензура, блокировка чего угодно
Иностранный агент — честный гражданин, критикующий действующую власть; патриот
Корректировка ассортимента — дефицит
Мировая практика — выборочные примеры для оправдания непопулярной политики
Нацисты — армия, правительство или народ Украины, не являющиеся нацистами
Нежелательная организация — запрещённая организация
Некоторые деятели (берлинский пациент, этот господин, персонаж) — Навальный
Обвал штукатурки — разрушение и падение потолка
Освобождение — оккупация
Оптимизация — урезание, сокращение, массовые увольнения, закрытия
Отрицательный рост — падение
Пятая колонна — см. Экстремист
Росгвардия — нацгвардия, жандармерия
Присоединение — аннексия, не признаваемая никем или почти никем в мире
Сближение — столкновение в воздухе
Специальная военная операция (СВО) — война, развязанная против Украины
Стабильность — стагнация, застой
Текущая ситуация — острый кризис или война
Фейк — (обычно) доказанные факты, которые отрицает Минобороны и пропаганда
Хлопок — взрыв
Экстремист — тот, кто не согласен молчать; противник войны; патриот
Эти женщины — дочери Путина

Новояз — вымышленный язык из антиутопии Оруэлла «1984». В публицистике

употребляется как определение языкового стиля тоталитарных режимов или тоталитарных
практик. Этот стиль активно использует неологизмы и эвфемизмы, призванные скрыть
реальное положение дел.
Согласно учёному, философу и писателю Умберто Эко, новояз является одним из
признаков «вечного фашизма» — ядра, вокруг которого роится туман ультраправых,
фашистских идеологий и диктатур. Примеры новояза из нацистской Германии: «эвакуация»
(депортация), «забрать» (арестовать), «кризис» (поражение), «усиленный допрос» (пытки),
«особое обращение» (убийство). Отвратительная кастрация языка, устраняющая препятствия
для промывки мозгов — угрожающий симптом диктатуры, которая ставит над обществом
свои чудовищные эксперименты.
Держи ум в порядке! Называй падение падением, войну войной, диктатуру диктатурой!

@samosborka
 Сколько стоит война?

Вместо того, чтобы развивать нашу страну, Путин развязал войну.

И потратил за один год, по оценке Forbes, астрономические 114 миллиардов долларов.
Вот что можно было сделать деньгами,
потраченными за первый год бессмысленной войны:
+ построить 1000 современных школ (13%)
+ создать сильную систему экологичного общественного транспорта, закупив 30 тысяч
новых троллейбусов и электробусов для городов (13%)
+ построить детских садов на 1 миллион мест и закрыть проблему очередей (13%)
+ инвестировать в 100 тысяч высокотехнологических стартапов на ранней стадии (8%)
+ вылечить всех больных гепатитом C (6,5%)
+ построить 10 тысяч километров высокоскоростных автомагистралей (6,5%)
+ вылечить от депрессии около 4 миллионов человек (5,2%)
+ реализовать проект «умный город» во всех городах больше 100 тыс. жителей (4,7%)
+ открыть 100 научных центров мирового уровня (4%)
+ покрыть всю страну 50 тысячами зарядных станций для электромобилей (3,2%)
+ реализовать несколько сотен городских проектов по инициативе жителей в каждом из
городов (3,2%)
+ обеспечить работу пунктов обогрева всех бездомных страны на протяжении 5 лет (3,2%)
+ выделить 10 тысяч грантов на крупные инновационные проекты (3,2%)
+ организовать полноценную охрану лесов и тушение в зародыше лесных пожаров (3%)
+ автоматизировать бизнес-процессы на 10 тысячах предприятий (3%)
+ отремонтировать 220 миллионов квадратных метров асфальта (2,65%)
+ провести анализ генома для всех 1,5 миллионов детей с орфанными заболеваниями, чтобы
сократить время диагностики и быстрее приступить к лечению (2%)
+ поставить в неосвещённые места 10 миллионов уличных фонарей (1,5%)
+ повысить туристическую привлекательность всех городов России (1%)
+ покрыть всю страну центрами приюта и стерилизации бездомных животных, решив эту
проблему эффективным и гуманным способом полностью и во всех регионах (0,15%)

Одну часть наших денег разворовали и вывезли за рубеж, объясняя это стабильностью и
безопасностью («лишь бы не было войны», «зато не гражданская война»).
А другую часть копили для того, чтобы бомбить другую страну.
Но эти деньги могли идти на строительство дорог и больниц, развитие технологий и
образования, восстановление коммуникаций и памятников истории. На то, чтобы сделать
Россию технологически развитой страной с высоким качеством жизни. Мы могли быть
примером для подражания. А чем нас сделали?
Кто после всего этого настоящий предатель России?
Кто крадёт будущее у каждого из нас?

Пора прекращать!
@samosborka
 Законной власти в России нет: 5 признаков

Власть узурпирована и незаконно удерживается

Власти регулярно фальсифицируют выборы. Это доказывается статистическими
аномалиями. В том числе такими, которые не возникают естественным путём по
математическим причинам (одинаковые проценты на всех участках территориальной
комиссии). Например, в 2021 «Единая Россия» получила 13-14 миллионов аномальных
голосов — в основном, это вбросы бюллетеней и приписки. Выборы с массовыми
фальсификациями не могут считаться состоявшимися, а их результаты законными. Но их
«считают» таковыми, потому что власть узурпирована: она контролирует ЦИК и судебную
систему.

Законы противоречат Конституции

Принято множество антиконституционных законов, ограничивающих права (свободу
слова, собраний, объединений, тайну связи) и дискриминирующих неугодных.

Развязана агрессивная война (ст. 353 УК РФ)

Напав на Украину 24 февраля 2022, Путин и его окружение совершили преступление,
карающееся российским уголовным кодексом. Согласно статье 353 УК РФ, планирование,
подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны наказываются лишением свободы
на срок от семи до пятнадцати лет. Вся путинская политическая верхушка — однозначно
военные преступники.

Законы нарушаются по указке сверху

К примеру, ЧВК в России нелегальны — это незаконные вооружённые формирования, а в
определённых обстоятельствах — наёмники, но их открыто использовали вопреки законам.
Более того, сам Путин заявил, что государство потратило на них сотни миллиардов наших
денег. Можно считать это чистосердечным признанием в финансировании
бандформирований (ст. 208 УК РФ). Превращение заключённых в наёмников, казни
кувалдой, прощение вооружённых мятежей, незаконное лишение свободы, пытки и убийства
политических оппонентов — тоже примеры абсолютного беззакония. Всё это
осуществляется либо под прикрытием, либо по приказу властей.

Действия режима противоречат международному праву

Агрессивная война, аннексия территорий и военные преступления прямо противоречат
международному праву (о чём заявляли в ООН около 80% стран, а возражали около 3%),
тогда как общепризнанные принципы и нормы международного права являются частью
правовой системы России. Для Международного уголовного суда Путин — военный
преступник, на арест которого выписан ордер. Для российского УК он тоже военный
преступник — разница только в том, что узурпаторы контролируют все легальные
механизмы, с помощью которых их можно было бы отстранить от власти и привлечь к
ответственности внутри страны.

Законной власти в России нет. Есть персоналистская диктатура, преступный режим,

который узурпировал власть в стране и незаконно её удерживает.
Не подчиняйтесь незаконной власти! Не выполняйте её приказов и просьб! Не
сотрудничайте с ней! Саботируйте её решения! @samosborka
 Что такое настоящий патриотизм
Врач озвучивает диагноз и прописывает лечение не для того, чтобы унизить пациента.
Также и патриот — критикует и предлагает, потому что хочет лучшего своей стране.
Если отрицать туберкулёз и признавать врачей иностранными агентами, то больной
умрёт. Страна, власть в которой запрещает говорить правду, тоже рискует плохо кончить.
Любые узурпаторы, чтобы оставаться у власти, корчат из себя патриотов, а патриотов
обвиняют в предательстве. Результатом оказывается упадок, массовые репрессии, война или
всё это вместе.

Немецкие антифашисты 30-40-х боролись не с Германией, а с Гитлером и нацистами.

Американские пацифисты боролись не с США, а с войной во Вьетнаме и
тупыми/преступными действиями правительства.
Родина и государство — не одно и то же. Можно любить свою страну, но выступать
против власти.
Часто именно так и происходит: если власть творит заведомо преступные вещи, которые
ввергают страну в катастрофу — патриот встаёт на сторону страны, а не режима.

Родина не зовёт на чужую землю!

А зажравшиеся коррупционеры, несменяемые воры зовут. Они зовут убивать и умирать в
другой стране за их наворованные дворцы и выведенные в оффшоры капиталы. Они
покупают смерть, чтобы править до смерти.

Россия была до Путина, должна быть и после Путина. Но автократу мало воровать и
угнетать, он хочет полностью подменить страну собой, чтобы компенсировать свой
комплекс неполноценности. Чужим помойным ртом он доносит мысль: «Не будет Путина —
не будет России».
Воистину, сложно придумать что-то более антироссийское.
Узурпаторы на полном серьёзе говорят нам, что со смертью Путина кончится и Россия!
Что случайный человек, выбранный Ельциным, заберёт Россию с собой в могилу!
По факту путинское правление — эталон антироссийской деятельности.
Функционеры режима и разжигатели войны — предатели. «Легионы сорванцов, у которых
на языке «государство», а в мыслях пирог с казённой начинкою».

Настоящий патриот:
– за демократию, потому что страна — это её народ;
– против войны, потому что не хочет краха своей стране и жизни без будущего;
– против Путина, потому что это узурпатор, втянувший Россию в катастрофу.

Лучший способ поддержать Родину во время несправедливой и бессмысленной войны —

покончить с войной. Конец войны — это отстранить военных преступников от власти,
прекратить огонь, вывести войска и сесть за стол переговоров.
Конец правления воров и убийц — Победа России.

@samosborka
Россия Свободы Россия Природы Россия Эффективности
@samosborka @samosborka @samosborka

Россия Равенства Россия Гуманизма Россия Будущего

@samosborka @samosborka @samosborka

Россия Солидарности Россия Разнообразия Россия Синергии

@samosborka @samosborka @samosborka

Россия Карнавала Россия Культуры Россия Рефлексии

@samosborka @samosborka @samosborka

Россия Космоса Россия Сотрудничества Россия Праксиса

@samosborka @samosborka @samosborka

Россия Радости Россия Созидания Россия Науки

@samosborka @samosborka @samosborka

Россия Мира Россия Разума Россия Модернизации

@samosborka @samosborka @samosborka

Россия Творчества Россия Доверия Россия Интеллекта

@samosborka @samosborka @samosborka

Россия Прогресса Россия Смелости Россия Добра

@samosborka @samosborka @samosborka

Россия Инноваций Россия Эмпатии Россия Красоты

@samosborka @samosborka @samosborka

Россия Мечты Россия Любви Россия Развития

@samosborka @samosborka @samosborka

Россия Дела Россия Милосердия Россия Энергии

@samosborka @samosborka @samosborka

Россия Открытости Россия Авангарда Россия Благополучия

@samosborka @samosborka @samosborka
Подписывай петиции
Это безопасно, но резонансно. Любое
действие, даже то, которое кажется
незначительным, имеет свой смысл. Петиции
— один из простейших способов пробивать
информационную блокаду и
организовываться.
@samosborka
Участвуй в выборах
Если выбирать некого, а выборы кажутся
полным фарсом, значит, так задумано.
Неучастие несогласных работает только на
режим. А наше участие затрудняет их
преступления, повышает цену
фальсификаций и может привести к
политическому кризису.
@samosborka
Не сотрудничай с режимом
Каждый личный отказ — шаг к отказу всей
системы. Старайся не отдавать им свои
знания, труд, деньги и лояльность в любой
форме, потому что чем меньше вклад в
Путина, тем меньше тебя в итоге будут
душить.
@samosborka
Бойкотируй милитаристов
Не покупай товары и не заказывай услуги у
тех, кто активно поддерживает войну и
Путина. Отрицательные финансовые и
социальные стимулы мешают установлению
всероссийского концлагеря.
@samosborka
Поддерживай адекватных
производителей с антивоенной и
антиавторитарной позицией. Это
стимулирует бизнес проявлять здравомыслие
и социальную ответственность.
@samosborka
Поддерживай творчество
адекватных музыкантов и других деятелей
искусства. Это помогает им противостоять
диктатуре и укрепляет солидарность.
Посети концерт, послушай альбом, поставь
лайк — это правильные стимулы.
@samosborka
Донать правозащите
Правозащитные организации защищают наши
права даже в условиях воровской диктатуры и
создают условия для правового государства в
будущем. Поэтому их надо поддерживать
рублём.
@samosborka
Донать независимым СМИ
Доступ к свободной, правдивой и
качественной информации — залог сильного
общества. Государственной цензуре мы
можем противопоставить поддержку тем
журналистам, которые не предали самих себя
и свой народ.
@samosborka
Саботируй работу банды
Саботируй преступные приказы и указания,
тормози работу, направленную против
общества и мира. Каждый забитый болт
делает авторитарную конструкцию ещё менее
устойчивой.
@samosborka
Выражай позицию в искусстве
Каждое новое антиавторитарное и
антивоенное творческое высказывание
формирует и наполняет жизнью нашу
культуру. Это очень важно для подъёма
движения.
@samosborka
Формируй сообщества
Нам важно объединяться на основаниях
солидарности, общего антиавторитарного
видения и коллективных действий.
Критически настроенные и даже нейтральные
сообщества в любой сфере — важный шаг к
сильному гражданскому обществу.
@samosborka
Не зови фашистов патриотами
Патриоты — те, кто хочет свободы, мира и
развития своей стране, а не те, кто
поддерживает военные преступления и своих
хозяев-воров. Мы — патриоты, они —
фашисты и холуи.
@samosborka
Не говори «мы не можем»
Каждая тирада о беспомощности идёт в
копилку режиму. Нас много, и мы можем
победить. Нельзя поддерживать в
окружающих выученную беспомощность.
Лучше читай и советуй друзьям «Поля
самосборки».
@samosborka
Помни о чувствах
Эмоции и чувства заразительны. Поддавшись
страху и неуверенности, ты невольно
помогаешь Путину.
Культивируй надежду, достоинство,
солидарность!
@samosborka
Помни о стратегии
Каждое действие должно усиливать
демократическое движение и (или) ослаблять
незаконный антироссийский режим Путина.
Стратегическое гражданское сопротивление
побеждает диктаторов. Помни об этом.
@samosborka
Не думай, что нас мало
Нас — десятки миллионов. Миллионы
жителей России потенциально готовы
действовать. Проблема антивоенного
общества — не в численности, а в
организации, координации и стратегии.
Обрести всё это — дело сложное, но
посильное и важное.
@samosborka
Го в организационный взрыв
Присоединяйся к подходящей по взглядам
антивоенной, демократической,
прогрессивной организации или создавай
свою.
Широта и разнообразие — ключи к победе.
@samosborka
Собери профсоюзную ячейку
В России недостаток реальных профсоюзов.
Профсоюзы — не только способ борьбы за
экономические права работников, но и
мощный агент демократических перемен.
Первичную организацию могут учредить
всего 3 человека.
@samosborka
Возлагай цветы
на стихийные мемориалы в память о жертвах
путинской агрессии. Коллективное горевание
— одна из форм протеста в условиях военных
конфликтов и репрессий. И конечно,
возможность выразить свои личные чувства.
@samosborka
Не разговаривай их словарём
Говори как есть. Война — это не «СВО», а
война. Диктатура — это не «суверенная
демократия», а диктатура. Охранители,
реакционеры и фашисты — это не
«патриоты», а охранители, реакционеры и
фашисты.
@samosborka
Начни самосборку
Подумай, что вы могли бы делать с
ближайшими единомышленниками. Убеди их
включиться в сопротивление незаконной
власти. Прочтите вместе «Поля самосборки»
или изучите возможные тактики. Начните с
простых и безопасных действий.
@samosborka
Не бойся
Страх — цель репрессий. Чем больше
общество боится, тем хуже становятся
репрессии. Когда люди перестают бояться —
государственный террор теряет всякий смысл
и начинает работать в обратную сторону, на
приближение конца диктатуры.
@samosborka
Разорви спираль молчания
Порой важен даже тонкий намёк
единомышленникам, который покажет, что
они не одиноки. Если страшно — пересиль
дискомфорт и опубликуй в соцсетях хоть что-
то, обозначающее антивоенную и
антиавторитарную позицию — полунамёком,
иронично или символически.
@samosborka
Поставь VPN и помоги другим
Надо держать при себе несколько
работающих VPN и учить окружающих ими
пользоваться. Ещё лучше — поднять свой
VPN-сервер и раздать ключи доступа
друзьям: так у вас сохранится доступ к
свободной информации в условиях
дальнейшего ужесточения цензуры.
@samosborka
Читай свободные СМИ
Подпишись на такие СМИ в Telegram или
YouTube, чтобы оставаться в курсе
происходящего: Медиазона, 7x7, SOTA,
Новая газета Европа, Холод, Вёрстка,
Говорит НеМосква, Русская служба Би-би-си
и т.д.
@samosborka
Готовь стачком
Одна из самых мощных протестных тактик —
всеобщая забастовка. Но даже на пике
гражданского неповиновения её сложно
организовать. Нужно заранее готовить
будущие структуры для координации
забастовок: независимые профсоюзы,
стачечные комитеты.
@samosborka
Путин — враг России
Коллективный «Путин» привёл Россию в
состояние бесперспективной диктатуры. Он
повысил пенсионный возраст. Он развязал
бессмысленную войну. Задача настоящих
патриотов — сломать этот исторический
тупик и вернуть власть народу нашей страны.
@samosborka
Распространяй видео
адекватных политологов, социологов и
блогеров по своему вкусу среди знакомых.
Это безопасно и полезно для начала
общественной дискуссии о путинском тупике,
бессмысленной бойне и перспективах
коллективного выхода из этой ситуации.
Примеры для начала: Юдин, Голосов,
Шульман, Кагарлицкий, Штефанов, Кац.
@samosborka
Путин отменяет русских
Он подорвал позиции России и русского
языка в мире. Он заляпал всё кровью. Его
авторитарные клоуны изымают книги из
библиотек, закрашивают имена на афишах,
сажают неугодных деятелей русской
культуры.
Спасти Россию — отменить Путина.
@samosborka
Теневые марши
— одна из 100% безопасных тактик уличного
протеста. Гулять по улицам города в
определённое время, встречать знакомых,
налаживать личные и организационные связи,
обсуждать важное.
@samosborka
Свободная пятница
Гуляй в центре города или района каждую
вторую и четвёртую пятницу месяца
вечером в чёрной одежде в знак протеста
против диктатуры и войны. Встречай
знакомых, обсуждай важное, налаживай
личные и политические связи. Это полезно и
безопасно.
@samosborka
Народ против войны
Десятки миллионов граждан России —
против войны, развязанной Путиным.
Объективно она не нужна подавляющему
большинству. Даже представители «элиты», в
основном, врут, изображая милитаристское
рвение, хотя сами прекрасно понимают, что
это рукотворная катастрофа. Нет войне!
@samosborka
Левые против войны
Нам не нужна бессмысленная кровавая
империалистическая бойня, уничтожающая
наёмных работников и труды
предшествующих поколений.
Социалистическая Альтернатива, РСД,
Автономное Действие, Левый блок, РРП,
Марксистская Тенденция и другие левые —
против войны. Нет войне!
@samosborka
Либералы против войны
Движение «Весна», команда Навального,
ЛПР, Пиратская партия, «Солидарность» и
другие — против войны. «Президент,
которого не выбирали, начал войну, которая
нужна только ему» (Весна). Нет войне!
@samosborka
Мир против войны
Почти 80% стран мира осудили путинскую
агрессию. Поддержали — 3%, включая
Северную Корею и саму российскую
делегацию. Путин тащит Россию за волосы
прямиком в Северную Корею. Мы хотим
свободы и мира. Нет войне!
@samosborka
Запад не хочет распада России
Распад большой страны с ядерным оружием
— это экономический хаос и неприемлемые
риски для всего мира. В США или ЕС этого
хочет абсолютное меньшинство
милитаристских идиотов наподобие Путина,
которые на Западе не имеют реальной власти.
@samosborka
Западу не нужны наши земли
Сейчас не 19-й век. Теперь сельское
хозяйство — не главное в экономике, а
большие территории — лишь обуза, которую
нужно содержать: строить инфраструктуру,
благоустраивать и т.д. Запад не
благотворитель, чтобы застраивать наши
пустые территории.
@samosborka
Западу не нужны ресурсы РФ
Сейчас не 19-й век. Владение ресурсами
сопряжено с риском «ресурсного проклятия»
— страны, сконцентрированные на добыче
сырья в среднем развиваются хуже. Гораздо
выгоднее просто покупать ресурсы, а не
добывать их.
@samosborka
О причинах и следствиях
Путин собственноручно испортил отношения
со всем развитым миром с помощью военной
агрессии, аннексий, нарушений прав человека
и т.д. Чтобы замаскировать этот простой
факт, он и его пропаганда рассказывают
сказки о «всегда ненавидящем Россию»
Западе. @samosborka
Прокхекал 20 лет
и развязал позорную войну. Это один из
самых долгосидящих, бездарных и
вредоносных правителей в истории России.
Он получил страну после кризиса, но с
потенциалом. За 20 лет превратил её в
деградирующую диктатуру.
Долой бункерного деда!
@samosborka
Что такое демократия?
Свободные и честные выборы, независимый
суд, гарантированная свобода слова, печати,
собраний. То есть те условия, в которых
унылые воры-узурпаторы никогда бы не
остались у власти. Именно поэтому в
путинской России нет демократии.
@samosborka
Что такое авторитаризм?
Это когда кучка воров присвоила себе власть
и распоряжается страной по своему
усмотрению.
Например, распиливает бюджеты. Или
начинает бессмысленные войны. Это
исторически проигрышная и ретроградная
система, не соответствующая сложности
современного мира.
@samosborka
Меньше, чем в Зимбабве
Камбодже, Венесуэле, Эфиопии, Судане,
Ираке и ещё 132 странах уровень свободы
слова и информации в России. С 2000 по 2023
Россия упала в рейтинге Global Expression
Report на 43 позиции.
@samosborka
Фейковые дела о госизменах
Авторитарный путинский режим практикует
сфабрикованные дела о госизменах.
Например, против учёных за их честную
работу.
«Уже сейчас лучшие студенты отказываются
идти к нам работать, а наши лучшие молодые
сотрудники уходят из науки», —
констатируют сотрудники ИТПМ СО РАН в
открытом письме против сфабрикованных
дел.
@samosborka
Скрывать и отрицать правду
— удел тех, кто творит зло.
Например, нацистские преступники скрывали
от мира и немцев массовое уничтожение
евреев в «лагерях смерти».
Так же и Путин ввёл наказание за «фейки»,
чтобы документальные факты о
преступлениях не распространялись.
@samosborka
Мир на пороге очередной
промышленной революции — четвёртой.
Строятся автоматические производства на
основе промышленных роботов, датчиков и
5G/6G. Но не в России. У нас власти
озабочены другим — поставить мир на порог
очередной мировой войны. Пародируют
Гитлера.
@samosborka
Развелось русофобов на ТВ
которые считают, что в огромной
разнообразной стране с почти 1,5 сотнями
миллионов населения нет никого лучше
ничтожества, «пустившего по миру Питер», и
случайно оказавшегося у власти благодаря
Ельцину. Насколько плохо надо относиться к
России, чтобы так унижать её народ?
@samosborka
Развелось русофобов в Думе
которые считают, что без Путина не будет
России. Это как же надо ненавидеть свой
народ, чтобы дать одному человеку унести в
могилу целую страну! До такого даже цари не
додумались!
@samosborka
Удвоение границы с НАТО
милитаризация Запада, потеря европейского
рынка, гарантированное технологическое
отставание России — вот реальные
достижения войны с Украиной. Ради этого
Путин угробил людей, астрономические
суммы денег и решил уничтожить наше
будущее. То, что сделал «гарант», называется
одним словом — предательство.
@samosborka
Смерть ревнует
Интеллектуализм — враг фашизма. Поэтому
фашистские и неофашистские режимы всегда
стремились задушить академическую свободу
и искусство, ликвидировать свободные СМИ,
запугать общество так, чтобы не шло больше
никаких рациональных дискуссий. Для
фашизма всё это — предательство смерти.
@samosborka
Отрёкся тот
Уйдёт и этот.
Власть держится не на силе оружия, а на
готовности ей подчиняться.
Не говорите её словарём — и преступная
власть онемеет.
Не подчиняйтесь ей — и всё пройдёт.
@samosborka
Долой пересидента!
Дожить до будущего, спасти Россию,
очистить совесть можно. Для этого
персоналистская диктатура должна
исчезнуть. Источником власти не на бумаге, а
на самом деле должен стать народ России.
Нет войне! Долой бункерного!
@samosborka
Грядёт гроза!
Удушье не может длиться вечно. В
общественной атмосфере растёт напряжение.
И кипит многомерная работа во всех
направлениях. Внутри путинской Антироссии
собирается свободная Россия, чтобы встать в
полный рост и, заговорив на разных
электрических языках, убрать чёртово иго.
@samosborka
Грядёт закат zла!
Мир в целом на протяжении столетий идёт в
сторону свободы, равенства и прогресса.
Рецидивы временны. Всякое торможение об
костлявые руки прошлого — не навсегда.
России надо вперёд. Всем надо вперёд.
@samosborka
Грядёт весна!
Подо льдом авторитарного государства спит
жизнь. Всё многообразие человеческого
потенциала, политических идей и
культурного прогресса готово взорваться
неисчислимым множеством форм. Лишь
только подует тёплый ветер. Для него мы
должны пылать действием.
@samosborka
Кринж-фашизм — zло
Постмодернистский коллаж обрывочных и
пустых идеологем — губка, пропитанная
бессмысленной кровью. Все рационализации
безумия — пыль. Никто по-настоящему в них
не верит. Это преступное историческое
недоразумение должно сгинуть навеки.
@samosborka
Правда в истине
Нельзя построить правду на лжи. Так же как
нельзя врать всей стране и всему миру
бесконечно. Всё это кончится. В любом
случае. Но по их правилам это кончится
тотальным крахом. По нашим — пересборкой
страны на демократической основе. Наши
правила лучше.
@samosborka
От начала активной фазы
гражданского неповиновения до крушения
режима, который держится на насилии,
обычно проходит не больше 10 дней.
Но подойти к активной фазе нужно сильными
— организованными, гибкими и творческими.
Так может произойти — и часто происходит
— мирная демократическая смена власти.
@samosborka
Страх питает zло
Только вера в то, что режим силён, делает его
таковым. Всё, на что направлены усилия
диктатуры — посеять страх и неуверенность.
Все оправдания для бездействия работают во
благо путинскому кровавому цирку.
@samosborka
Я русский
И я против Путина, бессмысленной войны,
ретроградной персоналистской диктатуры.
За Россию свободы, мира и прогресса.
За новые технологии и уважение к личности.
За сохранение наследия и свободу творчества.
За Родину! Против преступного государства!
@samosborka
@samosborka @samosborka

@samosborka @samosborka

@samosborka @samosborka

@samosborka @samosborka