Академический Документы
Профессиональный Документы
Культура Документы
Аннотация:
Кто-то из персонала отеля пришел, чтобы собрать вещи для поездки, в том числе и
вещи Одри. Я даже не позволял себе думать об этом.
Я смотрел в окно на туманное утро, не видя перед собой ничего. Я был слишком
одержим болью, которая переполняла меня. По крайней мере, причиной этой боли.
Почему она сказала, что любит меня, а потом ушла? Почему она ушла?
Я попытался догнать ее в «Plaza», но из-за того, что мне пришлось вначале
натянуть на себя эти дурацкие брюки, к тому времени, как я это сделал, она успела
исчезнуть. Одри покинула меня, и мне осталось задаваться вопросом, какого черта, я
теперь должен делать.
Тод перехватил меня в вестибюле гостиницы, когда я был уже на полпути к
выходу. Он выглядел встревоженным.
— Ты уходишь с моего приема? — спросил он. — И что, черт возьми, произошло
во время церемонии? Почему ты ушел?
Я смотрел на проезжающие снаружи автомобили, горя желанием позвонить Каю и
отправиться на поиски Одри. Проблема была в том, что я до сих пор не знал, чего же
хотела она.
— Я не ухожу, — сказал я ему, внутренне борясь с весьма сильным желанием
разыскать Одри и долгом перед братом. Ни больше и ни меньше. Я должен был найти ее и
поговорить, но была также свадьба Тода, и я был на ней шафером.
И я, вроде как, уже один раз сбежал с церемонии.
— А по поводу церемонии … Мне просто надо было сходить в туалет.
— В туалет, — сказал Тод, глядя на меня с откровенным недоверием.
— Именно так, — произнес я. — Но сейчас я здесь, и никуда не собираюсь
уходить. Я обещаю.
— А где Одри?
— Взяла паузу, — сказал я ледяным тоном.
Мой брат смотрел мне прямо в глаза.
— Она вернется?
Я пожал плечами.
— Хочешь выпить?
— И не единожды, — сказал я, хлопнув его по спине, и последовав за ним внутрь.
А прямо сейчас после далеко не одного стакана алкоголя и трех часов
беспокойного сна, я задавался вопросом о том, вернется ли она.
Но теперь я со значительной степенью уверенности мог сказать, что знаю ответ на
этот вопрос.
Я вздохнул и допил свой кофе, затем позвонил Каю и сказал, чтобы тот ждал меня
у входа. Сейчас.
— Кто это? — пробормотала она, когда спустя десять минут после того, как
покинул свои апартаменты, я звонил ей в домофон.
— Ты, верно, шутишь?
Она не ответила мне. Тишина наполнила воздух, пока в моих висках стучали
похмелье, тупая боль и гнев.
Затем монитор погас, и я снова нажал кнопку. Потом еще раз.
Наконец, она смягчилась и впустила меня.
— Это надоедает, — сказал я, входя в ее квартиру. — Разве я уже один раз не
тащился сюда за тобой на днях?
— В тот раз ты был виноват, — промямлила она.
Кожа вокруг ее глаз была покрасневшей и опухшей, будто она долго плакала. Я
хотел протянуть руку и коснуться ее лица, но не посмел. Я понятия не имел, что
происходило с ней прямо сейчас. Так же, как я понятия не имел, что заставило ее сбежать
от меня прошлым вечером.
Это ни в коей мере не означало, что я закончил с ней. Ничего подобного.
— Я думала, ты уже уехал, — пробормотала она.
— Вылет был отложен. Все так страдали утром с похмелья, что пришлось отложить
ранний рейс.
Я демонстративно посмотрел на часы.
— Самолет вылетает из Логана (прим. Международный аэропорт имени генерала Эдварда
Лоуренса Логана или Международный аэропорт «Логан» — аэропорт в Восточном Бостоне) в
одиннадцать. Я бы хотел, чтобы ты была на его борту.
Она взглянула на меня, и ее плечи опустились, словно я просил у нее слишком
многого. Часть меня, ответственная за гордость, хотела развернуться и уйти. Но глядя на
то, как Одри сильно сжимала пальцами подаренное мной колье, которое в эту минуту
находилось на ее шее, вселило в меня надежду.
— Одри. У нас была договоренность, — напомнил я ей. — Я хочу, чтобы ты
находилась рядом со мной в этой поездке.
— Почему?
Ее голос прозвучал сдавленно.
От расстройства я пробежался пальцами по своим волосам. Моему терпению
приходил конец, оно уже было измельчено до пыли.
— Это... гормональное?
Она закатила глаза и плюхнулась на свой футон.
— Все не так просто, — сказала она.
Она произнесла это с горечью и покорностью в голосе.
Я мерил шагами ее квартиру.
— Ты должна отправиться в эту поездку по нескольким причинам, — произнес я
жестким тоном. — Не последней из этих причин является наш контракт, и тот факт, что
мои родители полагают, что я, наконец-то, состою в отношениях. Мне предстоит еще
целую неделю держать оборону. Ты — мой буфер, не забыла?
Она даже не посмотрела на меня.
— Я неправильный буфер, Джеймс.
— Это не имеет значения, даже если ты неправильный буфер. Это не то, о чем мы
сейчас говорим.
— Это то, о чем говорю я, — сказала она.
— Я не знаю, что ты хочешь от меня, — произнес я на повышенных тонах, — Ты
вчера сказала —
— Остановись, — произнесла она, прерывая меня. — Мне от тебя ничего не нужно.
Мне показалось, что мне дали в поддых. Я перестал расхаживать и посмотрел на
нее. Ее лицо было бледным, и она отчаянно теребила колье.
Я попытался выровнять дыхание, надеясь, что это поможет мне успокоиться.
— Я полагаю, что следует напомнить, что у нас с тобой подписан контракт, Одри.
Я ожидаю, что ты выполнишь свою часть сделки. Если я не ошибаюсь, ты планировала
вернуть мне средства, которые я потратил на … твои семейные расходы.
От моих слов ее шея начала покрываться румянцем. Несмотря на то, что я
догадывался о том, что делаю ей больно, произнося эти слова, но я решил не
останавливаться. — Я ожидаю, что ты доведешь начатое до конца.
Та часть меня, которая привела к успеху в бизнесе, знала, как правильно
мотивировать людей, даже когда мотивация была отвратительной с точки зрения морали.
Так что теперь я стал отвратительным мотиватором для Одри. Я причинял ей боль, чтобы
получить то, что мне было нужно. В настоящий момент меня это не волновало, я только
хотел, чтобы она оказалась на этом чертовом самолете. Я бы поработал над своими
манерами потом.
Может быть.
— Хорошо. Конечно же, я должна расплатиться с тобой, — пробормотала она.
— Ты, конечно же, можешь поменяться со мной местами, но нам нужно
поторопиться, — сказал я. — Ох, и Одри —
— Да?
— Я хочу, чтобы ты знала кое-что. На оставшееся время в соответствии с нашим
контрактом я больше не нуждаюсь во всем спектре твоих услуг.
Глава 3
Одри
Кай старательно избегал смотреть в мою сторону, пока Джеймс вел меня к машине.
Я, поверженная и покорная, опустилась на сидение внедорожника «Мерседес». Знаю, что
обидела Джеймса, и теперь Джеймс делал мне больно.
Он больше не нуждается во всем спектре моих услуг. Для меня это прозвучало, как
пощечина.
Я должна поговорить с ним, чтобы он, наконец-то, разъяснил, почему он решил
наказать меня такой пощечиной, и, возможно, это может заставить его высказаться.
Я вздохнула и посмотрела в окно.
— В чем дело? — спросил он.— Помимо того, что ты возвращаешься со мной в
этой машине?
— Ты ведешь себя по отношению ко мне, вообще-то, очень грубо, — сказала я, —
Я только обращаю твое внимание на это.
Джеймс ничего не ответил, продолжая смотреть в окно, полностью отстранившись
от меня.
Сказанные им слова и мрачный взгляд отзывались во мне болью. Но, возможно, это
было к лучшему, так как, я при таком раскладе, вероятно, могла бы держаться от него на
расстоянии, и это бы улучшило всю ситуацию.
Возможно.
Вернувшись в свою комнату, я переоделась, и удостоверилась в том, что у меня
есть все необходимое для поездки.
— Мы все упаковали, и все готово к отправке. У тебя паспорт с собой? — спросил
Джеймс.
Я кивнула, и в последний раз окинула долгим взглядом его апартаменты, мысленно
прощаясь с ними, ведь, когда мы возвратимся из нашей поездки, меня здесь уже не будет,
так как я должна буду вернуться к себе домой.
— Что? — спросил он.
— Ничего, — пробормотала я, пожимая плечами. — Это последний раз, когда я
нахожусь здесь. Это все. Я просто хотела запомнить это место.
Джеймс закрыл глаза, словно пытался унять головную боль.
— Извини, — сказала я. — Я должна прекратить болтать.
— Это я — тот, кто должен просить прощения, — сказал он, открывая глаза и
подходя ко мне.
Он взял меня за руки, и я посмотрела на него. Смесь надежды и страха
переполняли меня. — Что касается прошлого вечера. У меня не было шанса сказать тебе
—
— Хорошо, — сказала я, резко прерывая и отстраняясь от него. — Даже не
беспокойся об этом.
На секунду в его синевато-стальных глазах промелькнула боль, но затем на его
лицо вернулась маска бизнесмена-миллиардера. Я могла наблюдать за тем, как он
закрывался от меня прямо на глазах. Джеймс выпрямился во весь свой внушительный
рост, приталенная футболка подчеркивала его огромные бицепсы.
— Давай уже просто пойдем, Одри. Мы должны успеть на самолет.
Всю дорогу в аэропорт мы ехали в полной тишине. Так же, не сказав ни слова друг
другу, мы проследовали через охрану. Находиться рядом с ним и не иметь возможности
держать его за руку, вызывало во мне чувство дискомфорта. Я всеми клеточками своего
тела ощущала нехватку его прикосновений.
Селия и Роберт Престоны уже находились в зоне ожидания вместе с Тодом, Иви,
Дженни, Коулом, кузинами Иви с их мужьями, и толпой незнакомых людей, которых я
мельком видела вчера на церемонии.
Селия встала со своего места, как только увидела меня.
— Одри, дорогая, мы беспокоились, что вы не полетите с нами. Что с вами
случилось вчера вечером? — спросила она. — Я бы спросила у своего сына, но он избегал
меня, как чумы. Впрочем, как обычно.
Я почувствовала, как Джеймс напрягся рядом со мной.
— Я не очень хорошо себя чувствовала, Миссис Престон. Простите, что пришлось
уйти, и я все пропустила. Джеймс сказал, что это было потрясающе, — сказала я и
натянула на лицо искусственную улыбку специально для Миссис Престон, а про себя
решила, что нужно выбросить все из головы, что она мне говорила на прошлой неделе, из
головы. Джеймс защитил меня от моей матери, теперь моя очередь защитить его от его
матери.
— Вы почувствовали себя лучше этим утром?
Она пристально смотрела на нас, вероятно, заметив, что мы впервые не держимся
за руки.
Я протянула руку и схватила Джеймса за руку, сжав ее.
— Мне намного лучше, спасибо. Я действительно с нетерпением жду этой поездки.
Она натянуто улыбнулась и направилась обратно к своему месту, но вдруг
неожиданно остановилась.
— Ах, да. Я хотела спросить у вас. А кто была та странная женщина, с которой вы
имели удовольствие беседовать вчера в церкви? Как я поняла, она вызвала настоящий
переполох в задних рядах.
Фальшивая улыбка все еще была приклеена к моему лицу. Я старалась удержать ее,
а еще более отчаянно я пыталась не отпустить руку Джеймса.
— Это была просто женщина, которая забрела с улицы. Я не хотела, чтобы она
прерывала церемонию, поэтому и решила помочь ей покинуть церковь.
Селия Престон слегка приподняла бровь, и ее взгляд переместился на сына.
— А ты покинул свадьбу своего брата, чтобы помочь Одри с этой случайной
незнакомкой?
Джеймс пожал плечами
— Я хотел убедиться, не нужна ли Одри моя помощь. Оказалось, что нет. Она
справилась со всем сама.
— Как впечатляюще. В твоих устах это звучит практически так, словно Одри —
действительно совершеннолетняя девица.
Селия мелочно усмехнулась и села на свое место.
В этот момент был объявлен наш рейс, и я вздохнула с облегчением.
— Спасенные вызовом, — пробормотал Джеймс себе под нос. — Я очень надеюсь,
что на борту самолета бар будет укомплектован под завязку.
Частный самолет, конечно, оказался впечатляющим и роскошным, с удобными и
широкими креслами, с большим пространством вокруг них для удобства пассажиров.
Джеймс быстро поздоровался с Тодом и Иви, а я обняла их и поздравила. Затем он
потащил меня в заднюю часть самолета подальше от родителей.
По крайней мере, мы все еще держались за руки.
Дженни и Коул разместились через проход от нас. На Коуле была надета рубашка-
поло, огромные солнцезащитные очки находились на его макушке, а его темные,
искусственно приглаженные волосы выглядели дикими и всклокоченными. На Дженни
была шляпа с узким полем и черный комбинезон. Ее хмурый взгляд был направлен на
меня.
— Где ты пропадала вчера вечером? — спросила она. — Мы вынуждены были
присматривать за Джеймсом, потому что он топил свое горе в десяти стаканах бурбона.
— У меня были дела, — сказала я, все еще удерживая улыбку на своем лице.
Она неодобрительно смотрела на меня какое-то время, а затем обратилась к
Джеймсу.
— Привет, Джеймс. Мы можем с тобой поменяться местами на минутку?
Он кивнул, возможно, испытав облегчение, что, наконец, появился шанс разрушить
гробовое молчание между нами. Как только стюардесса провела с пассажирами
презентацию по технике безопасности, Дженни тут же повернулась ко мне.
— Что между вами двумя произошло? — прошептала она.
Я наклонилась чуть вперед проверить, что Джеймс и Коул не могут нас слышать.
Они были увлечены беседой.
— Много чего, — призналась я. — Я полагаю, что я необходима Джеймсу только
как его сопровождающая. Чувств больше нет. Все так запуталось. Столько всего
поставлено на карту.
«В том числе и мой рассудок», — подумала я. — «Не говоря уже о моем сердце. И,
что самое главное, будущее Джеймса».
Она подняла брови в знак изумления так, что они оказались невидимыми под ее
шляпкой.
— Он был сам не свой вчера вечером на приеме, Дри. Серьезно. Ему было плохо
без тебя. И сегодня он все еще выглядит так, словно у него эмоциональное похмелье. Тебе
необходимо все исправить.
Я убрала воображаемую пылинку со своей юбки.
— Я не знаю, смогу ли я это сделать, Дженни.
— Дри.
Дженни подождала, пока я подняла голову и встретилась с ней глазами.
— Не пытайся обмануть меня. Я знаю, что ты по-настоящему испытываешь
чувства к этому человеку.
— Я думала, ты говорила, что мысли и чувства не заметны, Дженни. Никто, как
предполагалось, не мог их видеть.
— Они не могут быть незаметными, если все написано на твоем лице, — отрезала
она.
Мы просто смотрели с ней друг на друга, и я готова была ее побить.
— Я пытаюсь все сделать правильно, — сказала я, — Для Джеймса и для себя.
— А ты говорила с ним о том, как ты себя чувствуешь? Он сказал тебе, что он
хочет? — спросила она.
Я отрицательно покачала головой.
— Он пытался. Но, честно говоря, я не хочу этого знать. Неважно, что он говорит, я
знаю, что для него я не лучший вариант.
Дженни сжала мою руку.
— Ты такой хороший человек, один из самых лучших людей, которых я знаю.
Когда же ты сама себе дашь шанс?
— Шанс для чего? — спросила я ее надтреснувшим голосом.
— Быть счастливой, — ответила Дженни.
— Я счастлива. По крайней мере, сейчас я знаю, что это за чувство, —
пробормотала я.
Она снова посмотрела на меня, хмурясь.
— Если ты его любишь, а я предполагаю, что именно так все и обстоит, то ты
должна предоставить ему шанс, — сказала она.
— Не могу, Дженни — произнесла я, чувствуя, что вот-вот расплачусь. — Я просто
пытаюсь сохранить то положение дел, которое становится день ото дня все хуже и хуже.
Все плохое притягивается туда, где я нахожусь. Я люблю его, но он совершенно не из
моей лиги. Его мать ненавидит меня, и она никогда не примет меня в свою семью. Моя
мать уже пыталась его шантажировать, для этого она и приехала на свадьбу. Все это не
очень похоже на то, что у нас будет одна большая счастливая семья.
Я сделала глубокий вдох.
— И все может стать еще намного хуже, именно поэтому я даже не хочу знать, что
он чувствует. Что, если он ответит мне взаимностью, а? Это же все равно никогда не
сработает, а только разобьет мне сердце. А вдруг он не ответит мне взаимностью? Тогда
это уничтожит мое чертово сердце. Понятно тебе?
— Понятно, — вздохнула Дженни. — Но ты должна прекратить слишком активно
думать и должна позволить ему высказаться. В противном случае ты никогда этого не
узнаешь.
— Узнаю что? — спросила я.
— Какой он на самом деле, Дри.
Дженни с жалость посмотрела на меня.
— Если ты не позволишь ему высказаться о том, что он к тебе чувствует, то у тебя
больше не будет шанса узнать об этом. Конечно, в твоем закрытом мирке, который ты
пытаешься создать для себя, это может казаться безопасным и идеальным, но это
неправильно. Я знаю тебя, ты желаешь, чтобы все было правильным. Ты хочешь
заботиться о Томми и стараешься избегать неприятностей со своей матерью, и в тоже
время пытаешься возвести Джеймса на пьедестал. Но этот маленький мирок недостаточно
большой для тебя самой, подруга. Он недостаточно большой, чтобы ты могла в нем
жить.
— Да, — буркнула я.
Я сняла со своей юбки еще несколько воображаемых пылинок. Дженни знала меня
лучше, чем я того желала.
— Я уже говорила тебе, что ты умна?
— Говорила, — ответила она и улыбнулась. — Раз ты считаешь, что я умная, то
прислушайся к моим словам. Будь смелее. Отчаянные времена требуют отчаянных мер. И,
возможно, немного алкоголя для храбрости.
Она нажала кнопку над нами, и стюардесса появилась мгновенно.
— Будьте добры пару стаканов алкоголя, — сказала Дженни. — Любого, что у вас
есть. Это сделает наш полет просто улетным, как, впрочем, и все остальное, и я уверена,
все наладится.
Глава 4
Джеймс
Полет прошел для меня как в тумане. Коул и я пили бурбон и говорили о спорте.
Он, должно быть, почувствовал, что мне было необходимо сохранить стабильное
состояние. Он даже не стал пересаживаться назад на старое место, чтобы находиться
поблизости от Дженни.
Наконец, мы добрались до острова, и хотя я был уверен, что повсюду нас окружала
красота, но я ни на что не обращал внимания. Я прежде уже бывал на десятке прекрасных
островов. Мне было плевать. Рядом со мной Одри была похожа на заключенную, такую
тихую и безропотную.
Мы только прошли регистрацию, когда я услышал свое имя.
— Джеймс!
Я обернулся и увидел, что Тод нам машет.
— Сегодня вечером у бассейна будут напитки, — прокричал он и показал большой
палец вверх.
Это означало, что до встречи с ним у нас оставалось достаточно времени, которое
мы с Одри могли потратить только на себя.
Я не знал, смеяться мне от этого или плакать.
Мы шли по территории отеля, и хотя и предполагалось, что он должен быть
достаточно роскошным, я не замечал ничего вокруг себя. Все, о чем я мог думать – Одри.
Я не знал, что происходило внутри нее, и понятия не имел, о чем она думала, и это
незнание выбивало меня из колеи.
Она сказала, что любит меня.... Она именно это имела в виду? С тех пор, как она
произнесла эти слова, ее как будто ее подменили, и Одри соблюдала со мной дистанцию
уже в течении нескольких часов.
Служащий гостиницы привел нас к нашей вилле, которая представляла собой
огромный, изыскано украшенный розовой лепниной дом с опоясывающей его верандой.
Мы вошли внутрь, и он заверил меня, что наш багаж и весь алкоголь, который я
затребовал, доставят в ближайшее время. В нашем распоряжении имелся дворецкий, от
услуг которого я сразу отказался. Я хотел побыть в одиночестве. Я даже не был уверен в
том, хочу ли я, чтобы Одри находилась здесь со мной прямо сейчас. У меня было стойкое
ощущение, что она собиралась сказать мне то, что я не хотел бы слышать снова.
— Потрясающе, — сказала она, обходя дом. — Как красиво.
Я посмотрел на нее. Она была одета в юбку и безрукавку, рисунок в верхней части
которой повторял рисунок на юбке, а ее волосы были собраны на затылке в низкий
хвостик. Она выглядела так легкомысленно, молодо и так красиво, что это резало меня по
живому.
— Одри, — обратился я к ней, и она взглянула на меня. — Так не может
продолжаться. Ты должна сказать мне, что происходит с тобой.
По ее лицу пробежала тень.
— Джеймс... давай просто переживем сегодняшний день. Так много всего
происходит.
— Ты снова получила известие от своей матери?
— Нет, — ответила она. — Но знаю, что обязательно получу.
Я протянул свою руку и взял ее за руку, засовывая свою уязвленную гордость куда
подальше.
— Я помогу тебе с ней. Ты же знаешь, что помогу.
Хотя она и улыбнулась мне, но при этом быстро выдернула свою руку из моей.
— Я должна сделать это сама.
Я разочарованно вздохнул.
— Мы снова еще раз возвращаемся к теме ковбоя?
— Вроде того — ответила она и сделала шаг назад.
Между нами сейчас словно разверзлась пропасть. Даже если бы я протянул руку, то
не смог бы дотянуться до нее.
— Я собираюсь исследовать оставшиеся места, которые еще не осмотрела, а потом
быстренько приму душ, — сказала она, и тут же ушла.
После этого в дверь позвонил дворецкий, доставивший алкоголь, который я
заказывал. Его появление было единственным положительным моментом до сего времени
за сегодняшний день. Единственным.
Десять минут спустя Одри позвала меня из спальни. Я вошел, сжимая в руке стакан
с бурбоном. Я не был уверен, готов ли прямо сейчас столкнуться с Одри в образе Джекила
или Хайда (прим. ссылка на героя повести Роберта Стивенсона «Странная история доктора Джекила и
мистера Хайда»).
Я солгала Дженни, сказав, что буду смелой и разумной. Но, лежа на кровати в
голом виде в ожидании прихода Джеймса, я не чувствовала себя смелой и разумной, тем
не менее это все, что у меня имелось. Это была моя последняя отчаянная попытка
заставить его стать для меня просто Джоном и спасти его от себя.
Не сработало. Он показал мне, кем он был, сказав, что любит меня.
Когда он произнес эти слова, то, с одной стороны, это было лучшее, что случилось
со мной в моей жизни, а с другой стороны, самым ужасным. Я не знала, смеяться мне, или
плакать. Поэтому я заплакала. Сильно.
И тогда он обнял меня и просто прижимал меня к себе, в то время как я пыталась
донести до него мысль, что это не сработает.
Немного погодя, мы удобно устроились на кровати, прижавшись друг к другу, а
потом так и заснули. Ни одному из нас не удалось нормально выспаться накануне. Я
расположилась в его объятиях, чувствуя себя защищенной, и, наконец-то, впервые в
жизни абсолютно счастливой.
Чуть позже я проснулась в своем обычном состоянии — абсолютно
парализованной мыслями о будущем.
— Эй, — сказал Джеймс и приоткрыл один глаз, глядя на меня. Улыбка
расползлась на его лице. — Эй, я люблю тебя.
Я ничего не могла поделать. Его улыбка была такой заразительной, что я не
удержалась и на моем лице расползлась ответная огромная улыбка.
— Эй. Я тоже тебя люблю.
Мы улыбались друг другу, и я поцеловала его жадно, словно изголодалась по нему.
И как только в моем сознании промелькнуло слово «изголодалась», мой желудок громко
заявил о себе.
— Нам необходимо поесть, — сказал он, ухмыльнувшись мне. — Не хочет ли моя
девушка пораньше покушать у бассейна?
Конечно, я могла после ругать себя за это, но я не смогла стереть глупую улыбку со
своего лица. Счастье Джеймса было так заразительно, его естественная радость от нашего
недавнего раскрытия друг перед другом чувств была так очевидна.
— С превеликим удовольствием, — ответила я.
— Ладно, — сказал он.
— Хорошо, — поддержала я.
Изменения в наших отношениях с Джеймсом, видимо, были настолько заметны,
что даже Коул улыбнулся нам в знак одобрения, когда мы, наконец, выбравшись с нашей
виллы, направились в ресторан с огромным панорамным бассейном, где к тому времени
уже находились Коул и Дженни.
— Хочу заметить, что кто-то сейчас выглядит так, словно занимался сексом и
наверстал упущенное, — сказал Коул, усмехнувшись нам.
— Мы не занимались сексом, — сказал Джеймс.
Я видела, как в голове Коула крутились колесики. Кожа Джеймса была чистой и
блестящей, а улыбка освещала его лицо.
— Точно нет? — спросил Коул.
Он выглядел пораженным.
— Ты мог с таким же успехом подарить кольцо, братан. Ты спекся.
— Коул, оставь их в покое, — вмешалась Дженни и слегка шлепнула его игриво. –
А вы, парочка, идите кушать, а потом приходите поплавать с нами.
Она встала и подмигнула мне. Я обратила внимание, что на ней надет короткий топ
и микроскопические черные трусики-бикини. Ее изгибы сочного тела были выставлены на
всеобщее обозрение. Коул не мог оторвать взгляд от ее задницы, на его лице можно было
заметить благоговейный трепет.
— Я рада, что вы снова выглядите счастливыми, — сказала она.
Они повернулись и, держась за руки, направились к бассейну. Я заметила, что
Дженни действительно была одета в такие стринги-бикини, которые грозились привести
ее к беде. Коул решительно положил свою руку на ее задницу, а она повернулась и
подмигнула мне еще раз прежде, чем надеть свои глаза солнцезащитные очки–авиаторы.
Надо отдать ей должное, она, видимо, относилась беззаботно к жизни с Коулом
Брайсоном, как кошка к игрушке. Но со стороны казалось, что ему это нравилось. Даже
очень.
— Даже не смей смотреть на нее в этом бикини, — произнесла я с упреком в
сторону Джеймса.
— Да никогда, — сказал он, смеясь. — Но я мог бы купить тебе такой же.
Мы держались за руки, пока наполняли свои желудки. Я чувствовала такое
облегчение от того, что была снова с ним, радуясь, что наша связь с ним восстановилась.
Даже если я и пережила всего лишь одну ночь, но самую долгую за всю мою
жизнь, я не позволяла себе думать обо всех тех плохих вещах, которые оказались на
обратной стороне моих чувств к нему. Я не могла испортить момент.
Все было бы замечательно, если бы я могла позволить себе игнорировать все,
кроме Джеймса. Я никогда прежде не видела его таким счастливым, таким спокойным. На
этот раз, я не собиралось быть той, которая лишит его этого.
Мы заказали коктейль «Маргариту», рыбные тако (прим. мексиканский бутерброд,
только вместо хлеба — тортильи, свернутые в трубочку, а начинка может быть самая разная — мясо,
рыба, колбаски и т.д.), и рис, приправленный карри. Мы съели все до последней крошки.
— Я думаю, что пойду ко дну, как только попаду в бассейн, — сказал Джеймс,
отодвигая от себя пустую тарелку.
— Оно того стоило, это точно, — произнесла я. — Пальчики оближешь.
Он взял меня за руку и лучезарно улыбнулся. От его прикосновения через мое тело
прошла волна тепла, под его взглядом я плавилась. Как только я подумала, что уже ничего
неспособно разрушить наш с Джеймсом мыльный пузырь, на наш столик упала тень от
стройной фигуры Селии Престон.
— Мама, — проговорил Джеймс вместо приветствия. — Ты появилась не совсем
удачно и испортила очень приличную еду.
— Вы смотритесь гораздо счастливее, — сказала она, полностью игнорируя его
комментарий. Она посмотрела на наши переплетенные руки и на пустые бокалы из-под
«Маргариты».
— Так и есть, мама, — сказал Джеймс.
Он смотрел на нее, и его лицо было ясным и спокойным.
— На самом деле, я никогда не был так счастлив.
Если его прямота и шокировала ее, то она не позволила себе показать это, на ее
лице не дрогнул ни один мускул. Конечно, это могло быть следствием всех ее
пластических процедур, которые она сделала еще до свадьбы, но я не могла сказать этого
наверняка.
— Как я за вас рада,— сказала она, послав мне гневный взгляд.
У меня появилось нехорошее предчувствие, что мне еще предстоит выслушать от
нее кое-что чуть позже.
Когда вы отдыхаете с миллиардерами, никто не беспокоится о том, каков будет
счет. Пожилые гости, такие как Мистер и Миссис Престон, сидели под зонтами, играя в
карты и потягивая бесконечное количество белого вина. Миссис Престон периодически
бросала в мою сторону недовольный, хмурый взгляд, а я притворялась, что не замечаю его
в блеске тропического солнца.
Остальные пили ромовый пунш, который без перерыва приносил обслуживающий
персонал, одетый в белые одежды. К тому времени, когда солнце начало садиться,
некоторые из сильно богатых гостей, разместившихся вокруг панорамного бассейна, уже
были сильно пьяны. Мне почти было жаль, что там не было дежурного спасателя.
Лично мне спасатель не требовался, так как я держалась за Джеймса, словно он был
моим личным плавучим средством. Он прижал меня к стенке бассейна, и его руки
обвились вокруг меня, а прозрачная, как хрусталь вода, плескалась об его огромную
шикарную грудь.
На самом деле, к стене меня прижимала его большая эрекция.
— Ты знаешь, что в данный момент мы не можем заняться сексом прямо здесь, —
напомнила я ему, когда он наклонился и поцеловал меня снова.
— Что? — спросил он, улыбаясь мне. — А, ты про это.
Он сильнее вжался в мое тело между моих ног, и я застонала, а потом я, подумав
получше, шлепнула его.
— Остановись, — сказала я.
— Я, правда, не могу остановиться, — сказал он. — Ты чертовски сексуальна в
бикини.
Я засмеялась.
— Я оценила и твои слова и тебя самого, но тебе все же надо взять себя в руки.
Так, чтобы мы, по крайней мере, смогли бы добраться до нашей виллы без того, чтобы
люди обращали внимание на твою промежность.
— Тогда давай останемся здесь, — сказал он, толкаясь в меня снова.
— Мне необходимо помочь тебе с этой штуковиной, — сказала я смеясь. —
Похоже, что она сейчас взорвется.
— В данный момент я не могу отказаться от такого предложения, — сказал он.
Он отстранился и отошел от меня чуть в сторону.
— Мне нужна минута, чтобы успокоиться. Затем я закину тебя на свое плечо и
отнесу домой.
Я переплела свою руку с его.
— Мне это подходит.
Мы наблюдали за тем, как Коул и Дженни вступили в жестокую схватку с Тодом и
Иви в конкурсе на самый большой всплеск. В перерывах между прыжками, они заливали в
себя текилу.
— Похоже, что Дженни подружилась с Иви, — сказала я.
— Четыре текилы и с тобой сделают то же самое, — сказал Джеймс.
Коул подпрыгнул и сделал огромную «бомбочку» в бассейне, от которой помимо
взрыва брызг пошла еще и ударная волна. Дженни захлопала в ладоши и стала
подрыгивать вверх и вниз на бортике бассейна. Когда Коул начал выходить из воды, она
потянулась к нему, чтобы ударить ему по ладони в жесте торжества, типа «дай, пять».
Вместо того чтобы ударить ее по ладошке, Коул затащил ее в бассейн и крепко поцеловал.
— Мне кажется, что Коул влюбился в нее, — неожиданно сказал Джеймс. — Я не
знаю, если, конечно, он понимает значения этого слова.
— Он никогда не состоял в отношениях? — спросила я.
— Ни в одном, которое бы длились более двух недель.
Мы понаблюдали за ними еще пару минут. Их руки обвились вокруг тел, они оба
выглядели беззаботными и счастливыми. Джеймс вновь повернулся ко мне.
— Я хочу, чтобы ты уехала со мной, когда мы вернемся.
— Джеймс, я не могу. Мой брат, моя мать, другие вещи, о которых мы даже и не
говорили —
— Меня не волнует, — сказал он, прерывая меня. — Мы возьмем твоего брата с
собой. С остальным разберемся.
— Я не знаю, что сказать.
— Тогда не говори ничего, — сказал Джеймс, пожав плечами. — Или просто скажи
«да».
Он не понес меня на нашу виллу, как грозился ранее, но мы практически добрались
до нее бегом.
Я позволяла себе наслаждаться моментом. Может быть, жаркое солнце добило
меня, или, возможно, большое количество ромовых пуншей, но я не разрешала себе даже
думать о всех тех плохих вещах, которые могли встретиться на нашем пути. Я думала
только о нем.
— О Боже, ты нужна мне, — сказал он.
Джеймс поцеловал меня, как только мы вошли в дверь, его руки скользили вдоль
моего тела, но мой мокрый купальник все еще оставался на мне.
Затем он неожиданно остановился, провел руками по моим волосам и посмотрел на
меня своими горящими голубыми глазами.
— Пожалуйста, никогда не уходи от меня снова, как ты это сделала прошлым
вечером. Мое гребаное сердце этого не переживет, Одри. Я серьезно.
Я закусила губу.
— Я знаю, что ты никак не поймешь, но я сделала это, чтобы защитить тебя.
— Убегая от меня, ты не защищаешь. Мне необходимо, чтобы ты была рядом.
Он пытался заглянуть мне в глаза?
— Ты понимаешь?
— Да, но — .
— Никаких «но», — сказал он, убирая от меня руки и делая шаг назад. — Я говорю
тебе о том, что нужно мне. Мне необходимо знать, что ты тоже меня любишь и
собираешься остаться со мной.
— Я не могу обещать тебе этого, — произнесла я, ощущая, что чувство эйфории
моментально исчезло. На его место вернулись мои многократные и неприятные сомнения.
— Я не знаю, смогу ли я. А что, если мне кажется, что я не для тебя? Я люблю тебя, и
хочу, чтобы у тебя в жизни было все, чего ты достоин. И это, точнее всего, не я.
— Ты думаешь, мне не все равно, — выплюнул он слова, — что думают мои
родители? Когда я впервые понял, что испытываю к тебе чувства, то испугался. Но не из-
за родителей, а из-за боязни за тебя. Я не хотел просить тебя остаться со мной, потому
что знал, что они не будут справедливо к тебе относиться.
Он помолчал, а потом продолжил.
— Но теперь, когда я знаю, что ты любишь меня, и мы вместе, то даже и не
беспокоюсь об этом. Именно поэтому я позволяю, так или иначе, тебе сделать выбор:
хочешь ли ты подвергать себя неприязни моих родителей, конечно. Потому что это будет
справедливо и это будет твой выбор. Но если ты думаешь, что я позволю тебе выбирать
то, что лучше для меня, то ты — больная на всю голову, потому что я и так знаю, что
нужно мне. Это ты. Я выбираю тебя.
Он скрестил руки на своей мощной, обнаженной груди.
— И больше никак!
— Джеймс, то, о чем твоя мать говорила со мной о будущем, имеет смысл, —
сказала я, настаивая на своем. — У твоих детей денег будет больше, чем у тебя.
Пугающее количество денег. А я — гребаная шлюха, Джеймс. Люди узнают обо мне. Ты
не можешь позволить, чтобы у твоих детей мать была шлюхой.
Неожиданно, от высказанной вслух правды, что-то внутри меня надломилось, и
горячие слезы ручьями хлынули по моим щекам.
— Перестань.
Он подошел, обнял, и притянул меня к своей груди.
— Если нам посчастливится заиметь детей, то им повезет иметь такую маму, как
ты … их это не будет волновать, Одри. Мы будем учить их жить обычной жизнью. В
реальном мире приходится делать выбор. Иногда это выбор бывает слишком труден. Но
ты его делаешь, чтобы защитить людей, которых ты любишь больше всего на свете.
Он с неистовой силой прижал меня к себе, а я прижалась к нему.
— Потому что это и есть настоящая семья. Они будут счастливы принять тебя
такой, какая ты есть, Одри. Так же как и я.
Глава 6
Джеймс
«Они будут счастливы принять тебя такой, какая ты есть, Одри. Так же как и
я.»
После того, как я выложил все карты на стол, у меня перехватило дыхание. Я
любил ее, и мне хотелось, чтобы она знала, что все это не временное развлечение.
Я хотел чертовски большего, чем уже есть.
— Ничего, если я снова поплачу? Парочку минут? — спросила она, прижавшись ко
мне.
— Ну, только парочку, — сказал я. — Мы в отпуске, в конце концов.
Она кивнула и прижалась к моей груди.
— Я даже не думала, — сказала она, всхлипывая. — Я не знала, никогда даже не
надеялась —
— Все в порядке, — произнес я, поглаживая ее по голове. — Мы сейчас вместе, и
все будет хорошо.
Через пару минут, как и обещала Одри, она успокоилась и отстранилась от меня,
вытирая глаза.
— Я такая бестолочь, — сказала она и засмеялась.
— Ты такая горячая бестолочь, — поправил я ее, скользя своими пальцами вниз по
ее коже.
В данный момент Одри явно замерзла, так как она почти вся была покрыта гусиной
кожей, и наши купальные костюмы были еще мокрыми.
— Мне кажется, что на заднем дворе есть джакузи. Хочешь пойти?
— Отличная мысль, — сказала она.
Я взял ее за руку и повел через весь дом в небольшой, закрытый от посторонних
глаз забором двор, где находилась большая гидромассажная ванна с летним душем. Мы
оба забрались в нее, и я почувствовал, как струи горячей воды бьют по моему телу. Это
было потрясающе. Я притянул Одри к себе, положив свои руки на верхнюю часть ее
бикини.
— Нас ведь никто не увидит здесь, правда? — спросила она, глядя на высокий
забор.
Прежде чем я успел ей кивнуть, она уже сняла верх своего бикини и отбросила его
в сторону. Ее груди были округлыми и сочными, ее соски уже затвердели от холода. На ее
коже загар еще не проступил. Она встала и сняла с себя и нижнюю часть купальника,
также отбросив его в сторону, а затем направилась ко мне.
Все это длилось так долго. Должно быть, она тоже почувствовала это.
Необходимость.
Не говоря ни слова, она наклонилась и притянула мое лицо к своему, вовлекая меня
в глубокий, насыщенный поцелуй. Наши языки переплелись, и я снова стал твердый, как
камень. Она быстро потянулась к моим плавкам и стащила их вниз, умело взяла мой член
в руку, поглаживая его вверх и вниз в горячей, пузырящейся воде. Другой рукой она с
нежностью погладила мои шары, в то время как ее язык ласкал мой, что сводило меня с
ума.
Я был таким твердым, аж до боли.
— Бедный, малыш, — сказала Одри, все еще поглаживая меня. — Я тут плакала, а
тебе просто нужно было немного внимания.
— Я в порядке, — сказал я хриплым голосом. — Это стоило ожидания.
Она продолжала работать своими руками с моей плотью, и я начал машинально
толкаться к ней, даже не совсем осознавая, что делаю.
— Я хочу почувствовать тебя глубоко внутри себя, — сказала она.
Она отпустила меня, встала рядом со мной, а потом развернулась в джакузи ко мне
спиной так, что теперь ее лицо было повернуто к патио, а ее попка оказалась прямо
напротив меня.
— Возьми меня сзади, — приказала она.
Стон слетел с моих уст прежде, чем я даже попытался поудобнее устроиться.
— Детка, я так долго не продержусь, — сказал я, поглаживая ее великолепную
попку. Она немного раздвинула свои ноги, готовясь принять меня. Пузырьки в джакузи,
нежно массируя мои шары и огромную эрекцию, только усиливали мое возбуждения, и я,
разместившись напротив ее входа, почувствовал, какой же влажной она уже была. Я
потерся об нее своей твердостью, тем самым смазав себя, и стал от этого трения настолько
твердым, что готов был тут же взорваться.
Она потянулась вниз и взяла мою плоть, направляя ее к своему входу, сначала
немного введя меня внутрь, а потом начала опускаться на меня, слегка наклоняясь вперед.
Стон сорвался с ее губ в этот момент, когда она сделала несколько движений своими
бедрами, чтобы убедиться, что я вошел в нее во всю длину.
Как же хорошо было чувствовать себя в ней сзади, что я почти кончил только от
одной мысли об этом.
— Черт возьми, — пробормотал я.
Она откинулась назад так, чтобы я находился прямо позади нее, войдя глубоко в
нее по самые шары. Я схватил ее за бедра и за задницу, начав толкаться. Каждый удар в
нее заставлял меня стонать, ее мышцы плотно сжимались вокруг меня, и наши тела,
ударяясь друг о друга, создавали вокруг себя водоворот из воды и брызг. Каждый толчок
приближал меня к потере реальности. Она оттолкнулась назад ко мне, и я положил одну
руку ей на спину, удерживая ее и продолжая вбиваться глубоко в нее, почти жестко. Я
хотел входить в нее бесконечно, и в тоже время желал закончить эту сладкую муку. Я
хотел, чтобы она повернулась ко мне лицом, чтобы я мог поцеловать ее. Мне не хотелось
бы, чтобы она когда-нибудь отказалась от этой позиции в будущем.
— Джеймс, — простонала она. — О, Боже, мой. Я хочу почувствовать, как ты
взрываешься во мне.
Я толкнулся в нее сильнее и глубже, наши тела бились друг о друга, как вода
бьется о камень. Ее тело было таким тугим, выжимая из меня все до последней капли. Я
безжалостно вбивался в нее, каждый раз входя все глубже и глубже. Ее тугое тело
растягивалось, вмещая меня, двигаясь вместе со мной. Я схватил ее за ягодицы и сжал их.
— Боже мой, — сказал я, ощущая приближение взрыва.
— Джеймс, — закричала она, и ее тело сжалось и задрожало вокруг меня.
— Я охренительно тебя люблю, — произнес я и взорвался.
Через какое-то время я вышел из Одри, тяжело дыша.
— Это было изумительно, — сказал я.
Если бы мы сейчас продолжили заниматься сексом, то мы не смогли бы
остановиться. Мы вернулись назад в дом, когда, наконец, пришли в себя.
— Что?
— Теперь мы спокойно можем говорить о нас. О том, что мы вместе. Я думаю, нам
даже будет лучше, что теперь мы официально вместе.
Я медленно провел своими пальцами по ее обнаженным плечам, испытывая
восторг от того, что просто играю с ее длинными волосами и прикасаюсь к ее прекрасной,
гладкой коже.
— Ты думаешь? — спросила она.
— Я знаю, — ответил я.
— Мы обязательно должны присутствовать на ужине сегодня вечером? Не будут
ли все слишком пьяными к тому времени? — спросила она. — Я бы хотела остаться
здесь.
Я вздохнул и лег на спину. Вся наша компания сегодня пила весь день, не
останавливаясь.
— К сожалению, Престоны не напиваются до скотского состояния, потому что
профессионально злоупотребляем алкоголем. Мы должны присоединиться к ним. Тод
хочет, чтобы я приложил усилия, пока нахожусь здесь.
— Ладно. Но меня беспокоит то, как твоя мать смотрит на меня с тех пор, как мы
приехали сюда, — нервно сказала Одри. — Я нахожусь под ее пристальным вниманием. Я
точно могу это сказать.
— Я защищу тебя от нее, — произнес я. — Одри, ты должна привыкнуть к этому.
Она никогда не изменится.
— Нет, — сказала Одри, глядя в потолок. — Она точно не изменится, как не
изменится и моя мать.
— Наверное, ты права, — ответил я, переплетая наши пальцы. — Так что давай
просто держаться подальше от них обеих.
Она улыбнулась, и я пальцем провел по контуру ее челюсти.
— Я еще раз обращаю твое внимание на то, что я сказал по поводу Калифорнии.
Тебе там понравится, да и Томми тоже. Там всегда отличная погода, за исключением
смога и, пожалуй, пробок. Зато у нас там куча прекрасных ресторанов.
Она ничего не сказала мне в ответ, и стук моего сердца отдавался у меня в ушах.
— Томми очень нравится в «Новых Горизонтах», — произнесла она неуверенно. —
Я не знаю, как он отнесется к такому переезду.
— Мы не должны переезжать прямо сейчас. Ты можешь поехать туда на несколько
дней, и мы присмотрим для него место проживания. Я уверен, мы сможем найти для него
идеальное место, которое находилось бы рядом с моим домом.
Одри по-прежнему разглядывала потолок.
— А чем я буду заниматься? Где я буду жить? Предполагаю, ты не захочешь,
чтобы я открывала офис «AccommoDating» на западном побережье, так ведь?
Хоть она и рассмеялась, но я точно мог сказать, что она чувствовала себя неловко.
— Одри, ты можешь жить со мной, а Елена пусть держит под своим контролем
«AccommoDating», но не тебя.
Я крепко сжал ее руку.
— Но я не могу просто жить за твой счет, — сказала она, так и не глядя на меня. —
Это глупый план на пятилетку.
— Небольшая страна могла бы прожить за мой счет, — произнес я. — Это все
ерунда.
Наконец, она посмотрела на меня.
— Для меня это не ерунда.
— Мы снова возвращаемся к теме ковбоя? — спросил я, чувствуя, что у меня
начинает болеть голова.
— Типа того, — ответила она и выпрямилась. — Это ни больше и не меньше
означает, что я должна … быть на содержании у кого бы то ни было, а это не мудрый шаг.
Я могу тебе надоесть или ты попадешь под машину, а я должна позаботиться о Томми,
чтобы ни случилось. Ты не можешь быть моей работой, Джеймс.
Я взглянул на нее, позволяя иронии этих слов просто повиснуть в воздухе. Она
слегка ударила меня и закатила глаза.
— Ты понял, что я хотела сказать.
— Я сделаю все, чтобы о Томми заботились до конца его жизни. Я знаю, как это
важно для тебя, — произнес я.
Если я не мог дать ей нечто другое, то, по крайней мере, душевное спокойствие я
мог ей обеспечить.
— И я могу выделить тебе твое собственное пространство, если ты этого захочешь.
— Нет, это не то, чего я хочу, — сказала она быстро. — Но я еще не сказала «да». Я
не готова разрушить твою жизнь.
— Я собираюсь продолжить заниматься тобой. Большая часть моей стратегии на
эту неделю — секс и выпивка, с помощью которой я планирую выйти победителем, —
сказал я и сжал ее руку. — Послушай, поехали в Калифорнию. Я знаю, что ты
предпочитаешь, чтобы для тебя все было ясно и понятно. Кроме того, я немного не из
твоей ценовой категории, Одри. Мы не можем делить расходы пополам. Мало кто может
позволить себе делить со мной расходы пополам. Ты просто должна принять меня таким,
какой я есть, и смириться с тем фактом, что у меня есть деньги.
— Я принимаю тебя таким, какой ты есть, — сказала Одри. — Но я не могу
притворяться, что это также и моя реальность, Джеймс. Я должна сама о себе
позаботиться. Ты был щедр и добр ко мне. Но мы же вместе только неделю, поэтому тебе
не следует давать обещания на будущее. Тебе необходимо обдумать все как следует.
— Ты сомневаешься в своих чувствах ко мне, даже если они были в течение
короткого времени? — спросил я.
— Нет, — ответила она, — Это и ежу понятно. Ты как полный комплект, Джеймс, а
я—
— Именно то, что я искал всю свою жизнь, — сказал я.
Она ошеломленно и немного настороженно смотрела на меня.
— Послушай меня, Одри. Мой брат сказал мне на прошлой неделе нечто такое, что
заставило меня задуматься. Он сказал, что: «Когда ты, наконец, понимаешь, что ты
хочешь, то ты, в значительной степени, уже готов … любить … по-настоящему».
На самом деле, Тод сказал мне, что: «Когда ты, наконец, понимаешь, что ты
хочешь, то ты, в значительной степени, уже готов к браку «навсегда». Но я не хотел
напугать ее до потери сознания, зная, какой пугливой по натуре она была.
— Я понял, что я хочу. Я готов любить по-настоящему, так что не волнуйся за
меня. Тебе необходимо понять к чему готова ты.
Она сделала глубокий, судорожный вдох.
— Я хочу быть с тобой, Джеймс, — сказала она. — Больше всего на свете. Но
никогда в своей жизни у меня не было никого, кому бы я могла доверять, кроме Томми. Я
всегда заботилась о себе сама. Поэтому у меня всегда были заниженные ожидания по
отношению к другим людям, так как, когда они разочаровывают вас, это приносит меньше
боли. Я хочу доверять тебе и быть с тобой. Понимаешь ли ты, что я понятия не имею, как
это сделать.
— Конечно, — сказал я, — Я тоже не знаю. Я полагаю, что ты просто продолжай
делать то, что делала.
— Ага, — сказала Одри.
— Это означает «да»?
Глава 7
Одри
Коул, Дженни и их трое детей ожидали нас на пляже. Тод и Иви только что
отправились наверх с их маленьким ребенком для короткого дневного сна и собирались
присоединяться к нам в ближайшее время.
— Я не могу поверить, что вы двое снова ожидаете ребенка, — сказал я, качая
головой Коулу.
— Я же говорил тебе несколько лет назад, что не могу держать свои руки подальше
от нее, — произнес Коул и рассмеялся. — Такова моя участь.
Он кивнул на малыша, который был закреплен на его груди в рюкзаке-кенгуру.
— Кто бы говорил, брат.
Он кивнул на моего младшенького, который был пристегнут в рюкзаке-кенгуру на
моей груди.
— Да, но у тебя уже четвертый. Это явно перебор. У Одри и меня для солидности
только трое.
— Пока трое, — заметил Коул, — Я до сих пор могу заметить на твоем лице
эмоциональный стояк. Если Одри захочет еще одного малыша, она получит его.
— Наверное, это правда, — сказал я и засмеялся.
Мы сдержали обещание и приезжали на Багамы каждый год. Единственное
обещание, которое Тоду и Иви не удалось сдержать в полной мере, так это то, что их трое
маленьких мальчуганов постоянно кричали и часто были грязными. Они притаскивали
домой жуков и червей для своей матери, чем вызывали ее крик. Но она любила их, и это
позволило мне увидеть другую сторону Иви, ту сторону женщины, которая искренне
любила Тода и своих детей.
И поэтому мне нравились вопли ее и Тода, а также их маленьких сорванцов.
Четыре года назад Одри и я поженились в узком кругу в музее Гарднера. Тод и
Коул были свидетелями с моей стороны, Дженни и Иви со стороны Одри. Коул и Дженни
поженились чуть позже в том же году. В отличие от нашей тихой свадьбы, они
арендовали целый остров в Карибском море и закатили дикую вечеринку в вечерних
нарядах вкупе с фейерверком на воде.
— С размахом, — сказал я Коулу, оглядывая происходящий вокруг праздник.
— Вроде Дженни привыкла к размаху, — сказал Коул невозмутимо.
На нашей свадьбе Томми вел Одри к алтарю. Она же выглядела в длинном
кружевном платье в точности, как ангел.
Мои глаза наполнились слезами в тот момент, как я увидел ее. Слезы также были в
глазах ее матери, но скорее по другим причинам. Она, вероятно, пересчитывала в голове
все доллары, которые Одри может выиграть от ее замужества, и испытывала облегчение
от того, что ей теперь не придется трудиться для оплаты ежегодно увеличивающегося
налога на сигареты в штате Массачусетс.
Моя мать тоже плакала, наверное, потому, что она очень переживала из-за
смешения ее родословной, а также того факта, что я женился на женщине, из-за которой
рассыпался ее карточный домик.
Я подумал, что это заслуженное наказание.
Все безвозвратно изменилось в моей семье после того, как были обнародована
информация, связанная со смертью Даниэль. Моему отцу не было предъявлено никаких
обвинений, так как не было достаточно доказательств его причастности. Моя мать,
однако, была арестована по подозрению в тяжком преступлении — убийстве. Обвинение
считало, что она кого-то наняла с целью убить Даниэль, организовав автомобильную
аварию. Но для присяжных, назначенных на разбирательство ее дела, не хватило
достаточно вещественных доказательств, и она вышла на свободу после предварительного
разбирательства.
Все-таки, хоть и на небольшой срок Селия оказалась за решеткой, и желтая пресса
сошла с ума от этой истории. Ее лицо «засветилось» во всех колонках светской хроники
онлайн. Ее арест был даже освещен как сопутствующая деталь при описании свадьбы
Тода и Иви в «New England Brides Magazine». Андерсоны написали роман, тонко
завуалированную вымышленную историю о том, что, как они считали, случилось с их
дочерью, и книга попала во все списки бестселлеров. Селия Престон была тщательно и
публично унижена. Хотя она и не понесла наказание по заслугам, но это тоже было кое-
что.
До конца своей жизни она будет отрицать свою причастность, и я смирился с этим.
Кроме того я также заставил ее пожертвовать два миллиона долларов в стипендиальный
фонд Даниэль и включить фонд в завещание, что послужит в дальнейшем фундаментом
для фонда.
Я больше не хотел общаться с матерью, но Одри убедила меня пригласить ее на
свадьбу и, как минимум, регулярно присылать фотографии детей. Точно также как я в
свое время убедил ее пригласить свою мать на свадьбу и регулярно посылать той
фотографии детей.
— Они — наша семья, — произнес я, пожимая плечами. — Как бы там ни было.
— Мне больше нравилось, когда ты сравнивал их с собаками, и что мы бы
выгуливали их, — сказала она, но все равно послала им приглашения.
Сейчас Одри гуляла по пляжу, держа на руках Беллу, нашу двухлетнюю дочь.
Рядом с ней находилась беременная и сияющая Дженни, держа за руку свою дочь Риз.
Наш трехлетний сын Родос бегал с Кайлом, сыном Коула и Дженни. Они плескались в
воде и визжали от восторга. На моей груди уютно разместилась в рюкзаке-кенгуру, также
как и у Коула его младенец, наша младшенькая — Мия. Разве, что ребенка Коула не звали
Мия, так как нашу малышку мы назвали в честь тети Одри.
Мы сообща присматривали за детьми.
— Разве не все мы некоторое время назад были здесь одинокими, пьющими пиво, и
занимающимися подводным плаванием? — спросил Коул, глядя на наши семьи. — Боже,
как нас теперь много.
Он посмотрел в недоумении.
— Да уж, — сказал я, взглянув на Одри, улыбнулся и обнял ее.
— Ты выглядишь счастливым, — произнесла она и поцеловала меня в щеку. — Я
просто обращаю на это твое внимание, детка.
Я посмотрел на нее так, как я всегда делал.
— Это из-за того, что ты здесь, Миссис Престон.